Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«ТЮМЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
УНИВЕРСИТЕТ»
А.А. Андреева, О.А. Петрова
История журналистики тюменского региона
(1789–1929)
Учебное пособие
Издательство
Тюменского государственного университета
2012
Оглавление
|
От авторов |
7 |
|
|
Глава 1. |
Первые периодические издания Тобольской губернии конца XVIII века…………………………………………………………………………… |
12 |
|
Глава 2. |
Кризис печати в 1 пол. XIX века в Сибири и Тобольской губернии……………………………………………………………………... |
25 |
|
Глава 3. |
Региональная сибирская печать и издательское дело во 2 пол. XIX века…………………………………………………………………………… |
41 |
|
Глава 4. |
Периодика Тобольской губернии начала XX века…………………….. |
71 |
|
Глава 5. |
Пресса тюменского края в годы революций и Гражданской войны: 1917–1919 годы…………………………………………………………………………... |
83 |
|
Глава 6. |
Становление советской системы периодики в тюменском крае: 1919–1920-е годы……………………………………………………………. |
105 |
|
Послесловие Список литературы |
Александр Петрушин………………………………………………………. ………………………………………………………………………………… |
133 138 |
Глава 5. Пресса тюменского края в годы революций и Гражданской войны: 1917–1919 годы
Сообщение о февральской буржуазно-демократической революции в Тобольской губернии встретили с воодушевлением. В послании Временному правительству от тюменской Думы говорилось о недоверии самодержавию, доведшему страну «до полного расстройства» и надежде на народное правительство, которое «выведет страну из пучины бедствий и создаст счастливую свободную жизнь»2. Выражением общего настроения стало переименование в августе 1917 года главной улицы города Царской. Городская дума большинством голосов постановила присвоить ей наименование «улица Республики»3.
После прихода к власти Временного правительства произошли изменения в местных органах управления, посты губернаторов были упразднены, назначены губернские комиссары. В Тобольской губернии комиссаром стал В.Н. Пигнатти. Возникли общественные организации в поддержку новой власти: Временный исполнительный комитет в Тюмени, Временный комитет общественного спокойствия в Тобольске, Комитет общественной безопасности в Ишиме. Повсеместно создавались Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Октябрьскую революцию городские думы Тобольской губернии, так же как и советы, не поддержали. На совместном заседании тюменской думы, партийных и общественных организаций большевистское выступление было оценено как «ошибочное, вредное и губительное для революции». Городские думы, советы, профсоюзы принимали резолюции в поддержку Временного правительства и с осуждением большевистского переворота. Губернская администрация полагала, что вопрос о власти в стране должен быть решён демократическими выборами в Учредительное собрание. Все губернские учреждения работали по-прежнему. Ситуация начала меняться в конце года. В Тюмени 6 декабря 1917 года была создана партийная организация большевиков. Она развернула борьбу за изменение состава городского Совета рабочих и солдатских депутатов, и в январе 1918 г. был сформирован новый исполком Тюменского Совета рабочих и солдатских депутатов, в который вошли большевики. Несмотря на деятельность и активную позицию Совета, официальная власть продолжала находиться в руках городских дум и управ, однако влияние большевиков в политической жизни, в среде солдат и рабочих росло. В полную силу эхо Октябрьской революции отозвалось в Тобольской губернии зимой 1918 года.
После февраля 1917 года печать получила полную свободу. Временное правительство упразднило Главное Управление по делам печати, возложило на местных комиссаров регистрацию повременных изданий и наблюдение за выполнением ими требований закона. Закон о печати был опубликован в «Вестнике Временного правительства» 16 (20 мая) 1917 года. Специальная военная цензура была введена в конце июля 1917 года.
Изменения административной системы после февральской революции не могли не сказаться на официальной прессе. Новые государственные и общественные структуры издавали свои газеты и бюллетени. Так, Комитет общественного спокойствия уже 9 марта выпустил «Бюллетень Тобольского Временного комитета общественного спокойствия» (1917–1918), 27 марта – «Крестьянскую газету» (1917). Затем «Бюллетень» сменили «Известия Тобольского временного комитета общественного спокойствия» (1917), продолжали раз в неделю небольшим тиражом выходить «Тобольские губернские ведомости» (1957–1918). 17 марта объемом в 1 лист вышел первый номер «Известий Тобольского Совета рабочих и солдатских депутатов».
Большинство этих изданий содержали указы, распоряжения, обращения Временного правительства и местных властей, хронику событий. Публиковали приказы о назначениях и перемещениях по должности. «Бюллетень Тобольского Временного комитета общественного спокойствия» состоял из двух частей – официальной, где публиковались законы нового правительства, постановления Тобольского комитета, и неофициальной части, содержащей сообщения о военных событиях, общественной жизни Тобольска, происшествиях и нарушениях порядка4. В середине марта 1917 «Бюллетень» писал о создании в Тобольске профессиональных союзов рабочих, ремесленников, приказчиков, служащих, о работе Совета народных депутатов. «Известия Тобольского Временного комитета общественного спокойствия» всесторонне освещали события местной жизни – выборы в Государственную Думу, общегубернский Учительский съезд, губернский кооперативный съезд, организацию продовольственного комитета. Писали о событиях на заводе Сыромятникова, о конфликте Союза печатников и издателей Костюриных, об открытии первой в губернии рабочей типографии (в Кургане). Осенью 1917 года «Известия» призывали поддержать всеми силами созыв Учредительного собрания и дать отпор большевикам. Заведовали «Бюллетенем» Е.Л. Писаревский5 и А.В. Расторгуев. «Известия Тобольского Временного комитета общественного спокойствия» редактировал А.Н. Чеботарев.
Жизненно важным вопросом этого времени стало хозяйственно-экономическое состояние края. Еще в начале 1917 года, 21 января, под редакцией известного кооперативного деятеля Александра Алексеевича Благоволина вышла газета «Северное сибирское хозяйство» (1917). Своевременность ее издания отмечал «Сибирский листок»: «кооперация в нашем районе начинает принимать широкие размеры», и, если «газета сумеет отвечать на запросы местных кооперативов, они окажут ей всяческую поддержку»6. Вопросы кооперации волновали и новое правительство. Положение о кооперативных организациях и их союзах, принятое Временным правительством 20 марта 1917 года, способствовало росту кооперативного движения. С 15 марта 1918 года в Тобольске стала выходить еженедельная газета «Северное сибирское кооперативно-народное хозяйство» (1918), орган крупного кооперативного объединения, образованного годом раньше – Обь-Иртышского союза кооперативов (Северосоюз), – под редакцией того же А.А. Благоволина. Газета писала о кооперировании рыбного дела, снабжении Севера хлебом и другим продовольствием, о местных потребительских обществах.
С августа 1918 года по постановлению правления Северсоюза в газете открылось приложение «Отдел народного образования», которое она издавала в тесном сотрудничестве с Тобольским уездным земством, а в ноябре того же года, с № 30, решением правления газета была преобразована в журнал «Северсоюз» (1918–1920), продолживший прежнюю линию7.
Огромное значение придавалось введению земства в крае. Дело в том, что земствам государство передавало часть административных и хозяйственных функций на уровне губернии и уезда. Местная интеллигенция возлагала большие надежды на земство, видела в нем «настоящего полноправного хозяина губернии, который все стороны народного хозяйства приведет в порядок»8. Введение земских учреждений в Сибири началось только в июле 1917 года, проходило в несколько этапов и закончилось в начале февраля 1918 года. Тобольский губернский комитет по введению земства в декабре 1917 года предпринимает попытку издания своего печатного органа «Известия Тобольского губернского земства» для информирования населения по введению земства. Редактором выступает член Губернского комитета по введению земства А.А. Благоволин9. «Известия» выходили по мере накопления материала и довольно быстро прекратились. Изданием, «связывающим работу всех земских учреждений»10, всесторонне освещающим жизнь деревни, стала «Сибирская земская деревня» (1918, 1919). Первый номер вышел 27 февраля 1918 года, редактор журнала Н.С. Юрцовский. Издание «Сибирской земской деревни» вызвало одобрение либеральной и демократической прессы. Программа журнала включала публикацию официальной информации, протоколов, отчетов, докладов губернского, уездных и волостных земств; освещение земской жизни в других губерниях; теоретическую разработку вопросов, связанных с земством; освещение кооперативного дела; хронику политической и общественной жизни. В этот период и позже Н. Юрцовский поддерживал областнические идеи, опубликовал обращение Г.Н. Потанина, информацию об аресте членов Областной Думы, писал о себе как «убежденном областнике» и был даже привлечен к суду за публикацию «Декларации областной Думы»11. Всего вышло восемь номеров журнала, но дело было поставлено хорошо, поэтому после ликвидации губернского земства, в начале мая 1918 года, под редакцией Н.С. Юрцовского вышел «еженедельный литературный и научно-экономический журнал» при Тобольском губернском совете народного хозяйства «Бывшая сибирская земская деревня» (1918)12.
В целях преодоления экономического кризиса Временным правительством был принят закон «О передаче хлеба в распоряжение государства» (25 марта 1917 г.) и повсеместно созданы продовольственные комитеты. Крестьяне Тобольской губернии практически саботировали хлебную монополию, предпочитали прятать хлеб и продавать его перекупщикам, чем по твёрдым ценам снабжать им государство. Цены на местных рынках росли, не хватало товаров повседневного спроса, губернию наводнили мешочники, звучали призывы к погромам. Тобольский губернский комиссар В.Н. Пигнатти в октябре 1917 года констатировал: «Продовольственная система рухнула»13. В этих условиях Тобольский продовольственный комитет приступил к изданию журнала «Продовольствие» (1917). Первый номер вышел в Тюмени 1 октября 1917 года. Его главная цель состояла в том, чтобы служить «делу пропаганды правильных революционно-демократических взглядов и понятий в области народного продовольствия»14. Губернская продовольственная управа, которая выступала редактором-издателем журнала, разъясняла закон о хлебной монополии и стремилась переломить враждебное отношение к комитетам.
В журнале «Продовольствие» публиковались распоряжения и циркуляры, печатались статьи по продовольственным вопросам, хроника Губернского комитета, сообщения с мест. Предполагалось привлечь к участию в журнале местных кооператоров. В ноябре-декабре 1917 года журнал писал об угрозе погромов и возможном «уничтожении свободы», предлагал мероприятия против вывоза хлеба «мешочниками», писал о голоде и необходимости заниматься продовольственными вопросами независимо от политики. Уже в начале 1918 года продовольственный комитет сложил свои полномочия «ввиду невозможности наладить дело продовольствия»15, прекратилось и издание журнала.
Газеты и журналы, посвященные экономике и хозяйству, решали насущные проблемы переходного времени. В условиях нарастающего кризиса, они приносили практическую пользу: вели организационную и просветительскую работу, способствовали становлению органов самоуправления и развитию кооперативного движения, укрепляли связи между различными хозяйственными и управленческими структурами.
Партийная пресса
После Февральской революции в губернии возобновили свою деятельность политические партии. В течение марта 1917 года были восстановлены партийные комитеты РСДРП (социал-демократов), ПСР (эсеров), Партии народной свободы (кадетов) и ТНСП (энесов). Наиболее мощная партийная структура в Тюмени сложилась у социал-демократов16. Политическая жизнь, с ее непременными атрибутами – собраниями, митингами, демонстрациями, захватила горожан. Участники политических акций «распевали «Марсельезу», «Отречение от старого мира» и носили по улицам портреты М.В. Родзянко, увитые красными лентами».17
Закон о печати, принятый 27 апреля, провозгласил беспрепятственный выпуск, распространение и торговлю печатными изданиями любых политических направлений. Открылась возможность для издательской деятельности всех партий и социальных групп, и в течение весны-лета 1917 года партийные организации наладили выпуск своих периодических изданий. Особенно активными в этом отношении были социал-демократы. В мае вышел первый номер ежедневной газеты «Рабочая правда», которую редактировали члены тюменского комитета РСДРП Н.Н. Авдеев, А.С. Флоринский и Г.С. Малкин18, с августа газета сменила название на новое – «Рабочий и крестьянин». В ноябре Комитет тобольской партии социал-демократов приступил к изданию еженедельной газеты «Тобольский рабочий», редактировал газету лидер тобольских меньшевиков Е.Л. Писаревский. Выходили они обычно на пожертвования членов партии и рабочих19.
Большое влияние в политической жизни края имели эсеры и кадеты. Эсеры в июне 1917 года начинают выпускать «Издания Тюменской организации Партии социалистов-революционеров», в Тобольске осенью под редакцией Т.Н. Садовского выходит «Листок Тобольской группы социалистов-революционеров» (1917).
Тюменская организация кадетов в июле приступила к изданию (6 июля 1917 г. – первый номер; А.К. Захарченко, Н.И. Беседных, Ф.Э. Станкевич и др.) «Бюллетеня Партии народной свободы». А еще раньше – 30 апреля – начала выходить близкая кадетам «внепартийная общественно-политическая и литературная газета» «Свободное слово» (1917–1918, 1919). В Тобольске «в целях партийной агитации»20 выходили листки «Тоболяк-избиратель» (1917, 6 июля), «Народная свобода» (1917, сент., окт.). Листки включали программные статьи, например «Церковь и государство», «Как получить землю», «Право, порядок и власть». В ноябре С.Ф. Раев предпринял попытку сделать «Народную свободу» ежемесячным изданием, о чем и извещал от имени комитета партии губернатора, однако газета так и не вышла. И только 21 (8) апреля 1918 года издатели С.Ф. Раев и А.Н. Лебедев презентовали первый номер журнала кадетов «Отечество» (1918).
В июле-сентябре 1917 года заявили о себе молодежные и профессиональные союзы. В Тобольске вышли газеты «Будущее принадлежит молодежи» (1917), редакторы-издатели А.А. Суханов и М.П. Копотилов; «Наше слово» (1917) – орган Тобольской организации еврейской молодежи, издатель Я.А. Бердичевский, редактор А.Г. Рейзман. Союз рабочих печатного дела издавал свой «Вестник» под редакцией Ф.К. Флуга.
Формирование партийной печати продолжилось в начале 1918 года. Газета Тобольской организации социалистов-революционеров «Земля и воля» (1918) вышла 1 января под девизом «В борьбе обретешь ты право свое!». Позицию и интересы Трудовой народно-социалистической партии выразила «беспартийная» газета «Тобольское народное слово» (1918–1919), которая вышла в марте (7 (20) марта), издателем и редактором издания выступил А.С. Суханов21. В марте (27 марта) вышел первый номер газеты «Автономная Сибирь» (1918) Тобольского отделения сибиряков-областников под редакцией Н.Н. Плясунова и А.В. Пичугина.
Содержание местных партийных газет после Февральской и во время Октябрьской революции соответствовало общей партийной тактике в области прессы. Большое место занимали вопросы гражданских прав и свобод, местного самоуправления, внутренней и внешней политики. Газеты сообщали о партийных решениях, давали обзор центральной прессы, писали о событиях в мире и в стране, освещали местную жизнь, в том числе вопросы народного образования, кооперации, здравоохранения и др. В них были вполне традиционные рубрики: «Обзор печати», «Хроника», «Телеграммы», «По Сибири», «По губернии», «Местная жизнь».
Характерной чертой политических изданий была острая полемичность и использование приемов агитации и пропаганды. Основная сюжетная канва тюменских и тобольских газет летом и осенью 1917 года выстраивалась вокруг действий Временного правительства и политики большевиков, расстановке сил на фронтах Мировой войны, выборов в городские думы и в Учредительное собрание. Важнейшим событием стало введение в Тобольской губернии земства.
Типичным образцом партийных изданий были газеты самой многочисленной партии – РСДРП. На страницах тюменской «Рабочей правды» декларировалась позиция социал-демократов по вопросам войны и мира, дальнейшего развития буржуазно-демократической революции, мерах по сохранению демократических свобод. Серьезную агитационную работу проводили социал-демократы накануне выборов в городские думы, назначенные на июль 1917 года. На этих выборах эсеры и социал-демократы выступали единым блоком в противовес кадетам, партии народных социалистов и выдвинувшим отдельные списки домовладельцам.
«Рабочая правда» в эти дни разъясняла необходимость осознанного участия в выборах. Сохранить и упрочить «власть демократических и социальных реформ», – убеждали социал-демократы, – должны всенародно избранные органы власти. «Такими авторитетными органами власти на местах должны явиться будущие Городские Думы. Им предстоит громадная политическая роль, роль оплота революции22». Авторы воззваний призывали поддержать кандидатов социалистических партий, а не голосовать за беспартийных кандидатов и кадетов, не допустить тем самым к власти «врагов демократии, людей, тоскующих по прежним порядкам». Газета полемизировала с кадетским «Свободным словом». Такая активная пропаганда не прошла даром, тюменские социал-демократы и эсеры в этой избирательной компании одержали убедительную победу.
После выборов «Рабочая правда» была преобразована в газету «Рабочий и крестьянин», первый номер вышел 13 августа 1917. Новая газета, – поясняла редакция, – «будет уделять внимание не только рабочей, но и крестьянской и солдатской жизни»23. «Рабочий и крестьянин» выступил органом объединенной организации РСДРП Тюмени, Тобольска и Ишима. Особая ставка была сделана на улучшение связи с читателем, редакция обращалась к своим корреспондентам с просьбой сообщать «пожелания о содержании газеты, о замеченных недостатках». После октября 1917 года одной из главных тем «Рабочего и крестьянина» становится критика большевизма. Публицисты сравнивали Ленина с Николаем II, а 5 января 1918 года, когда были расстреляны рабочие и солдаты, участники манифестации в поддержку Учредительного собрания, с Кровавым воскресеньем 1905 года. Социал-демократы утверждали первенство «победы в области духа», просвещения и образования народа: «Если не выиграна победа в области духа – пули не помогут, штыками не загонишь в царство социализма»24.
Газета тобольской организации РСДРП «Тобольский рабочий» (1917–1918), как и другие социал-демократические издания, освещала основные вопросы революционного движения, партийной программы, критиковала деятельность оппозиционных партий. Передовые статьи «Тобольского рабочего» носили разъяснительный и просветительский характер, публицистический накал концентрировался в стихотворениях, публикуемых на первой полосе. Основное место в газете, практически целый разворот, занимал раздел «Местная жизнь». В нем редакция сообщала о работе и решениях Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, городской думы, различных комитетов, в газете помещались резолюции съездов и собраний. «Тобольский рабочий» уделял большое внимание местным профессиональным союзам. Так, в январе редакция следила за развитием конфликта между администрацией типографии «Сибирского листка» и Союзом рабочих печатного дела, сообщила о бойкоте, объявленном Союзом типографии Костюриной за отказ выполнить требования по улучшению труда типографских рабочих. С сочувствием к пострадавшему газета писала о «расправе» Союза переселенческих служащих с Писаревским, «за приписанные ему большевистские убеждения»25 и сообщала о бойкоте Союзу. В начале 1918 года политическое направление социал-демократического «Тобольского рабочего» заметно сдвинулось влево, появилась несогласованность между программными статьями и остальным содержанием газеты. В передовых статьях редакция оценивала политику большевиков как нежизнеспособную, считала, что «опора только на штыки» приведет к краху. Но в полемических статьях, в обзорах событий высказывалось одобрение действиям большевиков. Причиной такой двойственности стало активное участие в редакционном деле И.Я. Коганицкого26 – члена Тобольского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, организовавшего в Совете большевистскую фракцию. Исаак Коганицкий в Тобольске вел активную политическую деятельность и «присматривал» за семьей бывшего императора. В «Тобольском рабочем» Коганицкий готовил сообщения о деятельности Совета, писал полемические статьи. Показательна его статья «Вынужденное предупреждение», опубликованная в одном из январских номеров. Коганицкий выступил с отповедью В.С. Панкратову, комиссару по охране семьи бывшего императора, критиковавшему в газете «Земля и воля» действия большевиков, обвинил его в создании «почвы для вражды», разжигании гражданской войны в Тобольске27. Также перу Коганицкого принадлежит значительная часть стихотворений на первой полосе газеты. В них заметно влияние пролетарской поэзии. Набор слов-символов гражданской лирики, приподнято-романтический декларативный стиль и вера в человека, способного изменить мир, – все это находит место в поэтических опытах революционера. После ухода И. Коганицкого «Тобольский рабочий» вернулся на позиции меньшевиков-интернационалистов.
Партийные газеты составили мощную идеологическую конкуренцию большевикам и во время утверждения новой власти практически все подвергались репрессиям.
Политическое кредо «внепартийных» газет
Одним из ярких изданий либерального направления, активно участвующих в политической и общественной жизни края, была «внепартийная общественно-политическая и литературная газета» «Свободное слово» (1917–1918, 1919). Она начала издаваться 30 апреля 1917 года под редакцией Петра Александровича Рогозинского28 и выходила до мая 1918 года29.
«Свободное слово», несмотря на указание «внепартийности», была близка кадетам. Редакция полемизировала с социалистами по вопросам войны и мира, критиковала высказывания о прекращении войны и «отказе от прежних целей». П.А. Рогозинский, А. Быстрицкий, Н. Тепикин в передовых статьях писали о воодушевлении и «блестящем порыве» революционной армии на фронте, призывали к всесторонней поддержке и единению народа с правительством. «Нельзя допустить мысли, – писал Рогозинский, – чтобы многомиллионный русский народ не вышел из этих испытаний победителем»30. Летом и осенью 1917 года особенно остро газета выступала в адрес Ленина и большевистской пропаганды мира с Германией, которую Рогозинский назвал «ядовитым туманом»31. В ноябре 1917 года Рогозинский призывал противостоять творящимся бесчинствам, проявить «всю силу, всю мощь твердой решительной власти»32, возлагал надежды на Учредительное собрание, которое выведет страну на «светлый путь правды и справедливости»33. Редакция «Свободного слова» часто писала о деятельности европейских политических организаций и профессиональных союзов, отмечала признаки революционного движения в Италии, Германии и других странах. Не менее значимы были для редакции и события внутренней жизни. В газете давались обзоры прессы различных политических направлений, печатались отчеты о собраниях партий, союзов и органов самоуправления.
Одна из важнейших тем в «Свободном слове» – тема гражданского самосознания и обывательщины. П.А. Рогозинский настойчиво повторял мысль о необходимости просвещения народа как непременного условия воспитания «не только человека, но гражданина». Публицисты утверждали, что современная атмосфера политической свободы самая благодатная почва для воспитания гражданственности, однако преодолеть обывательскую психологию, даже в таких условиях, трудно. Обыватель, которому без «гражданства» «спокойнее и прочнее», – частый герой фельетонов «Свободного слова». Образ хозяйственников-обывателей использовали журналисты и в полемике с Союзом домовладельцев, накануне выборов в городскую Думу. Они призывали оппонентов к деятельному участию в политической жизни края и к демократическим выборам.
На страницах газеты часто поднимались местные проблемы: повышение цен на рынке, беспорядок в почтово-телеграфном деле, необходимость создавать условия для просвещения и самообразования. П.А. Рогозинский на протяжении нескольких августовских номеров писал об организации земских комитетов, задачах и принципах земства.
«Свободное слово» выгодно отличалась от многих политических газет своей литературной частью. Во время редакторства Рогозинского в ней печатались острые фельетоны за подписями Синдетикон, Притча, Сокол, рассказы Антона Сорокина34, графика талантливого художника Владимира Эттеля35.
Остаться вне политического дискурса в условиях свободы слова и политизации общественной жизни было практически невозможно. Тобольская частная газета «Сибирский листок» (1890–1919) на протяжении многих лет стремилась пробуждать общественную инициативу и обращать ее на благо родного края. В марте 1917 года Виктор Федорович Костюрин в передовых статьях высказывал полную поддержку происходящим переменам и видел «неотложную задачу» в популяризации, разъяснении демократических реформ, призывал к участию в этой работе всех «сознательных граждан». «Учредительное собрание не за горами, – писал В. Костюрин, – и надо, чтобы к этому времени ответ народа был один – никакой монархии, ни неограниченной, ни ограниченной, нам больше не нужно, а нужна демократическая республика»36. В корреспонденциях и редакционных статьях в «Сибирском листке» проходила мысль об объединении местных общественных сил, «спокойной и методической» просветительской и хозяйственной деятельности. Газета рассказывала о работе тобольского крестьянского съезда, о выборах земских гласных, о состоянии народного образования, приветствовала первую сессию Тобольского губернского земства. «Сибирский листок» остро отреагировал на большевистский переворот. Действия большевиков, по мнению редакции, ведут к «попранию всех гражданских свобод, голому, ничем не прикрашенному насилию». В этих условиях первостепенной задачей интеллигенции становится политическое просвещение и воспитание гражданского самосознания у народа. В контексте этих задач «Сибирский листок» популяризировал областническое движение: опубликовал постановление Сибирской конференции общественных организаций по вопросу об автономном устройстве Сибири, обращение по этому поводу Тобольского комитета партии народной свободы, письмо Г.Н. Потанина о сложении полномочий председателя Временного Сибирского областного совета.
Поводом для традиционных фельетонов Марии Костюриной в рубрике «Злоба дня» стали приезд семьи Романовых в Тобольск, введение западноевропейского календаря, Брестский мир, действия большевиков в городе. Издательница добавляет штрихи к образам Тобольска и городского обывателя, которые складывались в ее газете на протяжении многих лет. Изменить судьбу города-захолустья оказывается не в силах даже революция. М. Костюрина с горечью пишет о пришедшей к Тобольску с приездом бывшего царя известности: «наконец, обратили внимание на Тобольск, пишут во всех газетах России»37. Город, которому «география могла бы обещать лучшую участь», и при новой власти остается местом ссылки: «И при монархии и при республике – все ссылка». Не меняется отношение метрополии к далекой Сибири, остается прежним и сам «древний бюрократический Тобольск», который приспосабливается к любой власти. Политические события доставляют хлопоты тоболякам, но никак не меняют мироустройство, общественная жизнь проходит мимо них. Приезд Романовых для местной публики – развлечение и «чудеса», а главная забота – как бы это все не обернулось «вздорожанием» цен. Реквизиции, новый календарь, налет «тюменской карательной экспедиции» – все переживают обыватели, заботясь в первую очередь о сохранности ложек и о блинах «с маслом, сметанкой, с икрой». Особенно остро тема равнодушной покорности горожан обстоятельствам звучит весной 1918 года: «Мне и при старом режиме было худо, а при новом стало того хуже, так что для меня «все единственно»38.
Еще одна значимая событийная линия в «Сибирском листке» 1917–1918 годов – это судьба местной журналистики. Сообщение об открытии новых изданий в дни февральской революции сменились информацией о «метаморфозах» частных газет, арестах редакторов и закрытиях политических изданий в дни установления в крае большевистской власти. Положение провинциальной прессы в отличие от столичной, по мнению редакции, как и в царские времена, осталось крайне тяжелым: большевики отменили свободу печати «в два счета».
Частная пресса
Частная пресса после февраля 1917 года активно участвовала в общественной и политической жизни края. Но судьба местных газет часто зависела от личности редактора, от умения находить компромиссы между общественными интересами и интересами различных социальных групп и организаций. Так, в апреле 1917 года (22 апреля) А.М. Афромеев продал типографию с ежедневной газетой «Ермак» (1912–1917) Н.И. Беседных, после чего газета прекратила свое издание. Этому предшествовал конфликт известного журналиста и издателя с председателем Временного исполнительного комитета г. Тюмени В.И. Колокольниковым, который для А.М. Афромеева закончился арестом. Афромеев писал в «Письмах из ссылки»: «…газета была оппозиционной для буржуазии, она отмечала вольные и невольные прегрешения Жернаковых, Колокольниковых, Плишкиных, Михалевых и пр. и пр.». Позиция редактора «Ермака» поддержки у коллег не нашла, так же, как и у политической элиты. Так, на просьбу А.М. Афромеева освободить его под честное слово, что он не будет касаться деятельности исполнительного комитета, известный депутат Суханов ответил, «что у Афромеева нет честного слова»39. Ялуторовский уездный комитет, Правление общественно-педагогического кружка признали деятельность «Ермака» общественно-вредной40. После освобождения и возвращения в Тюмень опальный редактор не нашел общего языка и с комитетом рабочих своей типографии, вследствие чего рабочие объявили стачку. А.М. Афромеев был вынужден продать издание41. Подписчики стали получать газету «Свободное слово», первый номер которой вышел на следующий день после закрытия газеты «Ермак».
Политический урок получила редакция тобольского «Сибирского листка». В газете 25 июля 1917 года была опубликована заметка о пьяном погроме на заводе Сыромятникова, устроенного солдатами. Погромщиков взяли под свою защиту «Известия Тобольского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Между газетами завязалась полемика, а за ней последовало постановление Союза рабочих печатного дела об улучшении условий труда в типографии Костюриных и повышении заработной платы типографским рабочим, об угрозе бойкота при невыполнении требований. В сентябре прошла забастовка рабочих типографии, в январе 1918 года Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов поддержал Союз печатников и объявил типографию под бойкотом. Не найдя поддержки в Городской думе, Виктор Костюрин был вынужден пойти на уступки Союзу. Для компенсации дополнительных расходов пришлось повысить подписную цену. Редакция в этом конфликте, как писал Костюрин, отстаивала не «собственную наживу», а возможность издавать дешевую, доступную для народа газету и в полной мере почувствовала диктатуру «народа».
Еще одна частная газета – «Сибирская торговая газета» (1897–1918) А.А. Крылова – выходила до середины февраля 1918 года. Отношения с новой властью в Тюмени у Крылова весной 1917 года были крайне теплыми, с 22 марта в «СТГ» печатались все сообщения Временного Исполнительного комитета, а с 31 марта – Совета рабочих депутатов. А.А. Крылов чутко улавливал любые изменения в политической атмосфере, практически не давал оценок происходящему, обходился без передовых статей и авторских материалов. Тюменский издатель-долгожитель в марте 1918 года уже при большевиках вместо «СТГ» издавал официальный орган Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов – «Известия», сохранив при этом рекламный портфель «СТГ». После прихода к власти Временного сибирского правительства А.А. Крылов продал типографию Союзу потребительских обществ.
Одним из важнейших итогов 1917–1918 годов стало формирование в нашем крае системы политической многопартийной прессы.
Вся журналистика была включена в общественно-политические процессы того времени, участвовала в формировании гражданского самосознания у местного сообщества. В большинстве своем газеты отстаивали демократические завоевания революции и стремились обернуть их на пользу края. Нередко издатели, редакторы и журналисты, будучи лидерами и сторонниками партийных организаций, принимали участие в управлении губернией и городами, входили в различные комитеты и советы, имели свои программы восстановления и улучшения хозяйственной и экономической жизни губернии. Газетам свойственна созидательная направленность, поддержка органов самоуправления, желание содействовать молодым земским учреждениям, становлению кооперации, улучшению народного образования, решению насущных бытовых вопросов.
2. Установление Советской власти в Тобольской губернии и журналистика. Под угрозой закрытия
К началу 1918 года население разочаровалось в революции, а единство демократических сил, сложившееся весной 1917 года, распалось. Губернские и городские органы власти тщетно пытались противостоять экономическому и социальному кризису.
На помощь тюменскому большевистскому Совету в феврале прибыли вооруженные отряды красноармейцев из Омска, Екатеринбурга, Перми. Решающую роль сыграл присоединившийся к ним в конце февраля, «Северный морской отряд» во главе с Запкусом. Город перешел на военное положение, проводились аресты, конфискации, расстрелы. Отряды красноармейцев отправились в Тобольск, Тугулым и другие прилегающие уезды и волости. В Тобольске красноармейцы арестовали губернского комиссара В.Н. Пигнатти, распустили городскую Думу, из тобольского городского Совета рабочих и солдатских депутатов исключили эсеров и меньшевиков, совет возглавил матрос П.Д. Хохряков.
Губернский исполнительный комитет Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов под председательством одного из руководителей тюменских большевиков Н.М. Немцова образовался 3 апреля 1918 года. Губернский центр был перенесен из Тобольска в Тюмень, началось создание советских органов управления. В Тюмени Совет народного хозяйства уже действовал в начале апреля, в Тобольске только в конце апреля были созданы некоторые отдела Совета.
Тюменская журналистика
Преобразования органов управления в Тюмени, активная позиция тюменских рабочих в вопросах национализации предприятий не могли не сказаться на положении тюменской прессы. Политика большевиков в отношении печати предполагала монополию на средства массовой информации. Под угрозой оказалось существование частных, партийных, ведомственных периодических изданий. Большевики в Тюмени заимствовали опыт питерских товарищей и приступили к созданию своих газет «взамен» ранее существующих официальных или частных изданий, используя типографии этих газет.
В типографии А.А. Крылова 1 марта вместо «Сибирской торговой газеты» вышли «Известия Тюменского исполнительного комитета Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» (1918). «Известия» рассылались подписчикам частной газеты. Редактировал газету член военно-революционного комитета42 Иосиф Феликсович Шелихов.
В то же время по распоряжению военно-революционного комитета была закрыта газета «Свободное слово». Вместо нее под руководством того же И.Ф. Шелихова в типографии «Товарищества «Свободное слово» вышла общественно-политическая и литературная газета «Тюменский рабочий» (1918). Вскоре Шелихов сложил с себя обязанности редактора этих газет «в последствие обременения работами в революционном трибунале»43. «Известия» за редактора подписывал А.А. Крылов, остававшийся в то же время издателем, а «Тюменский рабочий» редактировал П.А. Рогозинский, издателем выступало Товарищество под наблюдением Рогозинского. Интересно, что на протяжении двух месяцев в «Тюменском рабочем» редактору удавалось рядом с путанными, написанными по частному делу статьями Шелихова и пылкими революционными статьями Питерца размещать «небольшевистские» передовые статьи и заметки. Так, 28 марта Рогозинский приветствовал появление «Автономной Сибири» – «нового органа печати, посвященного развитию свободной, отныне и навсегда, Сибири». Как известно, редакторы областнической газеты были арестованы практически сразу после появления газеты на свет, о чем также сообщил «Тюменский рабочий».
Следующим шагом Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов по созданию официальной печати стала национализация типографии «Тюменского рабочего» и «создание советского органа»44, что и было сделано после решения чрезвычайного собрания Совета, состоявшегося 19 апреля. Последние номера «Тюменского рабочего» выходили уже без подписи Рогозинского, прекратили издаваться «Известия» Крылова. Выход ежедневной рабоче-крестьянской газеты «Известия Тюменского губернского и уездного исполнительного комитетов советов крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов» (1918) был приурочен к 1мая.
Тюменские «Известия» были типичным официальным изданием того времени: помещали распоряжения и декреты советского правительства и местных советов, информировали о событиях в стране и Сибири, печатали казенные и частные объявления45. Во внешнем облике газеты – шрифтах, расположении материалов на полосе и т.п. – сохранились черты «Свободного слова». С газетой продолжал сотрудничать известный художник-иллюстратор Вл. Эттель.
В соответствии с Декретом о печати закрывались оппозиционные и буржуазные издания, редакторов некоторых партийных газет арестовали. Эта судьба постигла редакторов «Автономной Сибири». Н.Н. Плясунов и А.В. Пичугин были арестованы в конце марта и препровождены в Екатеринбург, как писал «Сибирский листок», «без всякого суда и следствия»46. «Автономная Сибирь» декларировала областнические идеи: экономическую автономию, неприятие большевизма, как инородного для Сибири явления, объединение в этих условиях всех политических сил для «спасения родной, беспомощной Сибири»47. Арест тюменских областников был предсказуем, так как в январе большевики распустили Сибирскую областную Думу в Томске и деятельность сторонников сибирского сепаратизма пресекалась по всей Сибири.
В конце мая прошла череда арестов наиболее активных политических противников – социалистов и либералов (20 мая 1918 года). Среди них оказались лидеры кадетов, эсеров, меньшевиков, был арестован соредактор тюменских меньшевистских газет «Рабочая правда» и «Рабочий и крестьянин» Г.С. Малкин.
До этого времени еще выходила меньшевистская «Рабочая жизнь» (1918) М.Т. Мишина (появилась в конце января – начале февраля 1918). Газета писала о разгуле насилия в стране, развале промышленности, голоде. Призывала рабочих противостоять террору, защищать демократические свободы и права. Партийные журналисты поднимали тему большевистского беззакония, писали о расстрелах без суда, погромах, арестах. «Пролазы», «жулики», взяточники, расхитители казенных денег, жандармы, – писал один из авторов «Рабочей жизни», – «с нагло поднятой головой вершат судьбы горожан именем «рабоче-крестьянской» революционной власти»48. Среди них был назван и получил крайне негативную характеристику организатор большевистской печати в Тюмени, член революционного трибунала И.Ф. Шелихов – «дважды осужденный за мошенничество и присвоение в Чите и Челябинске»49. Политическая благонадежность, – подводил итог автор, – не гарантирует политической и общественной честности. В своей печати тюменские меньшевики выступили против монополизации большевиками власти и призывали к объединению всех социалистов для того, чтобы «вывести из тупика Россию». Михаилу Тихоновичу Мишину в дни арестов удалось скрыться, но «Рабочая жизнь» была закрыта. В итоге в Тюмени не осталось легальных изданий, оппозиционных большевикам.
В течение апреля и мая были национализированы почти все крупные и средние предприятия, торговые фирмы Тюмени. Комиссия по национализации при Совете народного хозяйства объявила о национализации типографий Альтшуллера, Глузкина и Лурье. В июне, когда город перешел на военное положение в связи с восстанием Чехословацкого корпуса и наступлением белой армии, в бывшей типографии Глузкина состоялось собрание профсоюза печатников, на котором было решено национализировать оставшиеся частные типографии (восемь) и на их базе создать одну – типографию Совдепа. Национализацией руководил наборщик, член Совета А.Н. Оловянников. Производством после национализации управляла избранная из числа рабочих коллегия во главе с печатником С.М. Сосенковым. Наборщики, печатники, переплетчики сформировали рабочую роту для охраны новой типографии и в свободное время изучали оружие, проходили строевую подготовку, стояли на карауле50. В условиях военного времени в середине июня вышла газета «К оружию! Известия Тюменского губернского и уездного исполнительного комитетов советов крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов» (19 июня – 20 июля 1918) с официальными извещениями и призывами к мобилизации и борьбе с контрреволюцией.
Тобольская журналистика
В Тобольске большевистский Совет организовал издание в губернской типографии «Известий Тобольского совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов» (1918). Они вышли 21 апреля 1918 года вместо «Тобольских губернских ведомостей». Должность ответственного редактора занял член исполнительного комитета совета И.Я. Коганицкий. В своих воспоминаниях Коганицкий писал: «Мне поручено было организовать газету, которая была бы органом совета и партии. Сделать это было весьма трудно, ввиду упорного сопротивления бывшей губернской типографии, где была вся бумага и весь технический штаб печатников. Это объясняется тем, что печатники находились под сильным впечатлением интернационалистов, у которых издавалась своя газета «Тобольский рабочий». <…> Все же через неделю вышел первый номер «Известий». <…> весь штат состоял из редактора, секретаря и машинистки. Но благодаря привлечению секретарей профсоюзов, которые давали отчеты и корреспонденции, рабочая жизнь отражалась лучше, чем в других газетах. Возрастающее влияние газеты вызывало некоторую зависть у интернационалистов. Энесовская и эсеровская газеты продолжали свою травлю, страха ради облачая ее в форму фельетонов, вышучивающих нашу газету за ее безграмотность и т.под.».51
Тобольские газеты с выходом «Известий» и в соответствии с Декретом о введении государственной монополии на объявления, лишились права приема частных объявлений, могли печатать только бесплатные извещения культурно-просветительского характера и некоммерческие объявления. Предложение редакции «Сибирского листка» оставить за местными газетами право приема частных объявлений с условием, что весь «чистый доход» будет поступать «в совет городского хозяйства на культурно-просветительские нужды города», а редакции получат только себестоимость объявлений по определению местного союза печатников, осталось без ответа. «Сибирский листок» в эти дни писал о бесправном положении провинциальной печати, сообщал о закрытии газет в Омске, Томске, Тюмени. Редакцию беспокоила судьба местной прессы, которой Костюрины всегда придавали особое значение в деле воспитания гражданского общества. В «Злобе дня» (№ 44 от 22 апреля) Мария Костюрина писала о состоянии тобольских газет после монополизации Советом рекламной деятельности:
«Уступая силе «священных штыков», паре пушек и нескольким пулеметам, тобольские газеты вышли без объявлений и обязаны печатать декреты «на видном месте».
Стороной слышно, что «Сибирскому листку» предоставлено умереть «естественной смертью»…
Граждане, я не ручаюсь, что мы скоро умрем!»52
Тема насилия над печатью остро звучала в «Тобольском народном слове». Журналисты писали о большевистских методах подавления свободы печати – захвате старых популярных типографий, цензуре, доведшей печать «до крайних пределов»53, о бесцеремонной рассылке читателям советских газет вместо привычных изданий. Ответом на действия местной власти в отношении прессы стали фельетоны, высмеивающие приемы умалчивания и искажения правды большевистской печатью.
Несмотря на трудное экономическое и политическое положение, тобольские газеты и журналы, за исключением официальной периодики, в марте-апреле 1918 года продолжали выходить и даже появились новые.
В апреле вышел «общедоступный политический, литературный и экономический» журнал «Отечество» (1918), его издавали А.Н. Лебедев и С.Ф. Раев, редактировал Д. Гусев. Редакция предполагала публиковать по большей части перепечатки и подборки известий из «больших» центральных изданий, таким образом, в условиях информационного голода «предоставить населению большую возможность разобраться в сущности и смысле происходящих в мире событий»54. Журнал, будучи кадетским по своей направленности, сразу развернул полемику с политическими оппонентами – меньшевиками, эсерами и большевиками.
В мае 1918 года под редакцией Н.С. Юрцовского вышло два номера (№1 и № 2–3) «еженедельного литературного и научно-экономического журнала» «Бывшая сибирская земская деревня» (1918)55 при Тобольском губернском совете народного хозяйства. Журнал писал сугубо на хозяйственные темы – сбор лекарственных растений в Тобольской губернии, огородничество, коневодство и т.п.
«Тобольские епархиальные ведомости» (1882–1919) продолжали выходить, но с нарушением принятой периодичности, после мартовских номеров только в мае выходит сдвоенный номер, затем строенный за июнь.
С укреплением власти большевиков положение местной прессы становилось все более шатким. Что не останавливало политических оппонентов, полемика между политическими изданиями обострялась: эсеры и энесы обвиняли «Тобольский рабочий» в сотрудничестве с большевиками, в доносительстве и участии в цензуре. «Тобольский рабочий» обвинял А.С. Суханова в заигрывании с Союзом рабочих печатного дела, редакцию «Отечества» в отсутствии собственной «физиономии».
Вслед за лишением тобольских газет права на рекламную деятельность последовали политические репрессии. В мае 1918 года издание газеты «Тобольское народное слово» было приостановлено, а журнал «Отечество» вышел в урезанном цензурою виде «за агитацию погромного характера». Эти действия Тобольского Исполнительного комитета стали поводом для бурного обсуждения вопроса о свободе печати среди различных политических групп. В Совете рабочих, солдатских и крестьянских депутатов группа беспартийных вместе с эсерами выступили против предварительной цензуры. Они настаивали на возможности публиковать любые суждения и требовали предоставить решать судьбу этих публикаций суду. Большевики и социал-демократы выступали за превентивные меры в отношении «погромных» выступлений и за «разумное» пользование всеми свободами, за недопущения таких статей в «темные массы населения»56. Такая «свобода» слова, подкрепленная силой штыков, торжествовала. В начале июня (после выхода № 21) был наложен арест на все материалы и литературу Тобольского комитета партии социалистов-революционеров, газета «Земля и воля» приостановлена, а затем по решению Совета закрыта. Решение принималось, по мнению редакции, под давлением Коганицкого, угрожавшего вызвать из Тюмени карательный отряд и «насильственно прекратить всякие попытки к изданию столь ненавистной для него газеты»57. «Тобольский рабочий» писал о нависшей над ним угрозе закрытия.
Местная журналистика весной 1918 года испытала на себе политику советской власти в области печати в полной мере. При этом партийные издания отстаивали свои взгляды до закрытия или ареста редактора. Многие опытные журналисты и редакторы лишились возможности заниматься газетным делом. В управление печатью пришли рабочие типографий и профессиональные революционеры. Среди них были люди, никак не связанные с нашим краем, например, И.Ф. Шелихов. В официальных газетах этого периода основное место занимали пропагандистские и агитационные статьи, было много перепечаток из центральных газет. Лозунги, призывы, революционно-романтический пафос, критика любой оппозиции определили «лицо» первых большевистских газет Тюмени и Тобольска. О значении пролетарской печати сотрудник «Тюменского рабочего» Леонид Матлин писал характерным для того времени стилем: «Пролетариат России должен иметь могучее слово, вполне достойное его величия и силы. Он не должен быть немым. Он призван быть творцом новой жизни»58.
В эти дни Тобольский музей обращался с просьбой к гражданам и официальным учреждениям присылать газеты, брошюры, листовки и пр., издающиеся в губернии, чтобы сохранить их «как материалы для изучения нашей родины, ибо знание своей страны есть сила, без которой народный труд не может быть успешным…»59. Сегодня тюменские и тобольские издания представляют уникальный материал для историков и краеведов. Пребывание в Тобольске семьи Николая II, действия большевиков по установлению советской власти, состояние кооперативного дела, судьба общественных деятелей и предпринимателей, арест епископа Тобольского Гермогена и многое другое зафиксировали местные журналисты.
После восстания Чехословацкого корпуса 25 мая 1918 года в Сибири началась Гражданская война. Большевики терпели поражения и оставляли город за городом, власть переходила к Временному сибирскому правительству, во главе с П.В. Вологодским. Тобольск президиум исполнительного комитета Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов покинул 11 июня, через сутки возобновила работу городская Дума. В Тюмени власть сменилась 20 июня. Вскоре в губернии были восстановлены досоветские органы самоуправления, как и в 1917 году созданы губернский и уездный комиссариаты. Тобольским губернским комиссаром вновь стал В.Н. Пигнатти. Временное сибирское правительство, находившееся в Омске, обещало восстановить демократические свободы и содействовать созыву Учредительного собрания. На территории, контролируемой новой властью, разрешалась деятельность всех политических партий, кроме большевистской. В Тюмени были восстановлены отделения четырех политических партий – кадетов, меньшевиков, эсеров и энесов60.
На территории Сибири была введена цензура. Административный отдел МВД Временного сибирского правительства 18 июля 1918 года разослал циркуляр, в котором призывал правительственных комиссаров усилить надзор над прессой. Необходимость ужесточения контроля в циркуляре объяснялась тем, что после свержения большевиков в газетах стали «помещаться статьи, явно призывающие к противодействию правительственной власти, даже к подготовке восстания против нее». Комиссарам предписывалось в целях контроля над прессой пересылать в МВД по одному экземпляру всех выходящих на территории губерний повременных изданий. Военная цензура предварительного характера была введена Временным сибирским правительством 10 сентября 1918 г. На рассмотрение военной цензуры предоставлялся текстовой и изобразительный материал, произведения, подлежащие опубликованию в ежедневных газетах, не позднее, чем за 2 часа до выпуска.
Практически все союзы, объединения и партии Тюмени и Тобольска выступили в поддержку Временного сибирского правительства. Однако вскоре политическая ситуация вновь изменилась. В ночь на 18 ноября 1918 года в результате военного переворота адмиралу А.В. Колчаку был присвоен титул Верховного Правителя и Верховного главнокомандующего Российского государства. Свою главную задачу Колчак видел в сохранении единой и неделимой России и создании боеспособной армии для борьбы с большевиками. После окончания гражданской войны предполагалось созвать Учредительное собрание61. При Колчаке на местах возросло влияние военных структур, Тюмень практически превратилась в военный лагерь. Новой власти досталась полностью разрушенное хозяйство: рост цен, наплыв беженцев, перебои с продовольствием, тиф. Большая часть этих проблем только усугубилась в течение зимы и весны 1919 года.
Значительные изменения произошли в положении газет после 30 ноября 1918 года, когда Колчак подписал два приказа – № 57 и 59. Согласно этим документам, отменялась предварительная цензура прессы, за исключением мест, где проходили военные операции. Но, отменив предварительную цензуру, Колчак усилил карательный контроль над газетами. Его стали осуществлять военно-цензурные учреждения или начальники гарнизонов. Данные приказы содержали положения, которые могли заинтересовать редакции газет предоставлять материалы для предварительного контроля цензурным учреждениям и начальникам гарнизонов, так как за материалы, прошедшие предварительную цензуру и допущенные к печати, редакторы газет ответственности не несли.
В приказах Колчака, принятых в ноябре 1918 г., содержались также ограничения политического характера: запрещались публикации материалов, возбуждающих одну часть населения против другой; распространяющие «злонамеренные» слухи о русской армии, союзных и чехословацких войсках; сеющие настроения, подрывающие авторитет Верховной власти62.
Официальная пресса
После того как большевики ушли из Тюмени и Тобольска, «Известия» Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов перестали выходить. Редакторы и многие сотрудники большевистских изданий в составе вооруженных отрядов покинули Тобольск и Тюмень. Так, редактор тобольских «Известий», член исполкома Совдепа И.Я. Коганицкий в отряде П.Д. Хохрякова отражал наступление Н.Н. Казагранди.
С восстановлением органов управления в губернии возобновился официальный «Бюллетень Тобольского комитета общественного спокойствия» под редакцией Н.С. Юрцовского. Вскоре Н.С. Юрцовский взял на себя обязанности временного редактора «Известий Тобольского военного штаба» (1918). «Известия», будучи органом Сибирского Временного правительства по Тобольской губернии, печатали приказы, сведения о военных действиях, радиотелеграммы, местную хронику и заметки о недавнем советском режиме, выходили в размере газетного полулиста. Под редакцией помощника губернского комиссара И.В. Бирюкова 10 июля вышли официальные «Ведомости Тобольского губернского комиссара» (1918). С нового 1919 года вместо «Ведомостей» издается «Вестник Тобольской губернии» (1919). «Вестник» оставался основной официальной газетой губернии вплоть до августа 1919 года.
Возобновилась с прежним названием «Сибирская земская деревня». В ней освещались вопросы восстановленного губернского земства, состояние продовольствия в губернии, поднимались насущные хозяйственные проблемы: борьба с сорными травами, организация оспенного телятника в Тобольске, текущая работа статистического бюро и пр.
После установления в Тюмени власти Сибирского правительства при главе города была создана комиссия по денационализации и возврату имущества бывшим частным владельцам. Советская типография была ликвидирована, инвентарь типографии разделен между владельцами конфискованных типографий. В конце июля возобновило свою деятельность кооперативное товарищество «Свободное слово», вновь начала выходить газета «Свободное слово». Возвращались арестованные и высланные лидеры партий63 и восстанавливали свои издания. Не всем газетам удалось вернуться к своему читателю. Так, вышло несколько номеров журнала «Отечества», но уже в июле издание закрылось. Пытался возобновить издание «Земли и воли» комитет партии социалистов-революционеров. Новая редакция выпустила несколько номеров, но все-таки в августе 1918 г. газета закрылась, ответственный редактор Г.М. Дмитриев-Садовников стал автором «Тобольского народного слова».
Партийные газеты в условиях цензуры
Введение цензурного контроля отразилось на характере местной политической прессы. Газеты выходили с «лысинами»: так журналисты называли пустые столбцы на месте запрещенных цензурой статей. «Лысины» были чаще всего на месте передовых статей, сообщений «По Сибири» или местной хроники. Целую череду репрессий пережили издания тюменских меньшевиков, что отражало общую тенденцию в политике военных властей по отношению к прессе: не допускалось издание газет и журналов социалистических партий «левой» окраски, вставших в непримиримую конфронтацию с белыми64. Газета «Рабочая жизнь», которую редактировал М.Т. Мишин, возобновила свое издание в июле 1918 года, а в октябре вновь была закрыта, редактора привлекли к судебной ответственности. Поводом стала публикация телеграмм о событиях, связанных с попыткой омских военных (полковника Волкова) распустить Сибирскую областную думу и передать всю власть в руки Сибирского временного правительства. Телеграммы были озаглавлены «Разгон областной Думы» и «Насилие военных властей». В этих заголовках местные военные власти усмотрели «распространение посредством печати заведомо ложных о деятельности правительственного установления или должностного лица сведений, возбуждающих в населении враждебное к ним отношение»65. Телеграммы были конфискованы милицией, а начальник Тюменского гарнизона полковник А.К. Троицкий приказал передавать каждый номер «Рабочей жизни» в штаб полка за час до выпуска в продажу.
В действительности сведения об аресте министров-социалистов Временного правительства были правдивы. Тюменская городская дума в ответ на действия полковника приняла резолюцию о необходимости сохранять демократические свободы, «добытые в процессе великого февральско-мартовского переворота»66.
Вместо «Рабочей жизни» вышла новая газета – «Рабочее знамя», но и это издание попало под военную цензуру. Следом меньшевики выпустили «Рабочий день». В ноябре (22 ноября) тюменская газета «Наш путь» (орган тюменского комитета РСДРП) сообщила о закрытии меньшевистской газеты «Рабочий день» и о привлечении к ответственности редактора Ф.И. Рогожникова67. На этот раз поводом к закрытию стала перепечатанная из «Голоса рабочего» статья «О том, что есть». В ней, а также в направлении газеты было усмотрено «стремление к компрометированию Всероссийского Временного правительства в глазах населения»68. Против закрытия газеты выступило Центральное бюро профессиональных союзов Тюмени. По мнению членов Бюро, «Рабочий день», издаваемый на деньги рабочих, играл огромную роль в их политическом воспитании. Закрытие газеты – «нарушение свободы печати и в частности рабочей печати»69.
Первый номер меньшевистской газеты «Наш путь» (1918–1919) вышел 22 ноября 1918 года. По соглашению с редакцией «Рабочего дня» его подписчики получили новую газету. До середины декабря 1919 года редактировал издание Н.П. Сиротин, затем – К.С. Бабушкин70, газета издавалась на средства рабочих. Редакция видела задачи газеты в «защите интересов пролетариата, просвещения рабочих масс и пропаганде идей научного социализма»71. «Наш путь» в первые недели своего существования выходил с огромными «лысинами» на местах передовых статей и сообщений с заседаний городской Думы. Издание первого номера сопровождалось повышенным интересом уездного руководства. От имени уездного комиссара редакцию, а затем типографию посетил заместитель начальника милиции Емельянов и «пожелал получить оттиски», интересовался, предоставляется ли газета цензуре72.
«Наш путь» вел хронику цензурных притеснений прессы Сибири и Урала, писал о закрытиях газет и об арестах редакторов. Анализируя приказы А.В. Колчака об отмене цензуры и перечне запрещенных к оглашению сведений, редакция писала о плачевной судьбе независимой прессы. Тема демократических свобод в газете звучала постоянно. В конце ноября редакция констатировала: «Кончилась тюменская свобода слова, вслед за кончиной других свобод. Худосочный либерализм увял, не успев расцвести»73. В целом газета имела довольно обширную программу. Большое место занимали теоретические вопросы социал-демократии и отклики на международное движение социалистов, телеграммы Российского и Чехословацкого информационных агентств о продвижении «белой» армии и событиях в странах союзников. Не раз озвучивалась интернациональная позиция тюменских меньшевиков. Например, в передовой статье «Россия и Европа» высказывалась мысль о том, что русскую демократию спасет только международная демократия и «возрождение России может идти параллельно с возрождением Европы»74. Острыми и часто полемичными были «Летучие заметки», «Маленькие фельетоны» и письма, в них редакция критиковала действия местных чиновников. После публикации одного из таких писем, в котором некий В. Парыгин обвинял уполномоченных Министерством продовольствия по Тобольской губернии А. Спасского и М.М. Остроухова в спекуляции75, послужило поводом к привлечению редактора и автора письма к суду «за клевету».
Сообщения в газете о кооперативном, профсоюзном движениях, состоянии образования в Сибири и в Тюмени отражали насущные проблемы того времени. Газета имела собственных корреспондентов из «работников партии» в городах губернии и Сибири. Редакция «Нашего пути» не упускала возможности заявить об уничтожении демократических свобод, критиковала экономические реформы и деятельность чиновников. Газета была закрыта в начале 1919 года. После мятежа военнообязанных в марте 1919 года, в организации которого принимали меньшевики, преследования свели на нет партийную работу.
Редакция «Тобольского рабочего» при власти Временного Сибирского правительства пережила несколько арестов. В конце июня 1918 г. был арестован Е.Л. Писаревский, издание газеты приостановилось. В начале августа вновь были арестованы члены РСДРП, препровожден в тюрьму бывший в то время редактором «Тобольского рабочего» А.М. Федяев, проведены обыски. Последний номер «Тобольского рабочего» вышел 18 августа 1918 года. В дальнейшем интересы тобольских рабочих представляла беспартийная рабочая социалистическая газета «Рабочая мысль» (1918)76.
Относительной свободой печати в это время пользовалась либеральная пресса. На протяжении года в Тюмени выходила газета «Свободное слово», возобновившаяся в июле 1918 г. Редакционный коллектив представлял Н.Н. Плясунов, бывший редактор газеты «Автономная Сибирь». Активным сотрудником и автором передовых статей оставался П.А. Рогозинский. Редакция поддержала Временное Сибирское правительство, а затем правительство А.В. Колчака. В передовых статьях часто звучала мысль о решающей роли союзников в освобождении России от «германо-большевистского насилия» и о значении сотрудничества с иностранными державами в деле продовольственного снабжения. Позицию газеты определяло непримиримое отношение к большевикам, публицисты убеждали объединить усилия тыла и фронта в борьбе с большевизмом. В «Свободном слове» создавался положительный образ «белой» армии и эпический образ русского воина – «русской силы», выступающей против «немецко-большевистских банд»77. Жизнь в советской Москве описывалась в самых черных красках – голод, грабежи, выдача хлеба по карточкам, расстрелы. В эту пропагандистскую картину мира с трудом вписывались сообщения о грабежах, убийствах, поджогах, спекуляциях чиновников, «дровяном голоде», беженцах в Тюмени; объявления о реквизициях белья для армии, заявления продовольственной управы об отсутствии каких-либо средств для помощи жителям. «Свободное слово» отражало, с одной стороны, страстное стремление части общества «возродить» страну, уничтожив большевизм, а с другой, редакция не могла пройти мимо «тех фактов, которые тормозят нормальное течение жизни»78. Позиция газеты была близка идеологии «Союза возрождения России». Устав Тюменского отдела Союза, куда вошел журналист П.А. Рогозинский, был опубликован на страницах «Свободного слова» и декларировал объединение всех слоев и групп населения в деле «воссоздания могучей великой единой России»79. В публицистике Рогозинского этого периода актуальными оставались темы просвещения народа и деятельного труда на пользу края. Газета сохранила обширный беллетристический отдел, помещала рассказы, очерки, стихи, воспоминания, иллюстрации местных художников.
Тобольская умеренная пресса была солидарна с диктатурой Колчака в ее борьбе с большевизмом. М.Н. Костюрина в новогоднем номере «Сибирского листка» писала о «доблестном молодом Сибирском войске, – которое бьется сейчас на фронте за свободу и независимость Сибири и России», с горечью говорила о трудном положении горожан и с надеждой заглядывала в будущее «без гнета, без насилия»80. Внепартийный «Сибирский листок» и «Тобольское народное слово», вокруг которого объединились правые социалисты, отмечали любые созидательные тенденции новой власти: писали о сессии Тобольского уездного земства, об открытии ирбитской ярмарки, о намерении строить железную дорогу до Тобольска. Огромный резонанс в местной прессе получили расследования действий Тобольского исполкома совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, убийство большевиками епископа Тобольского и Сибирского Гермогена. При этом журналисты отстаивали демократические свободы и сообщали о фактах цензурного контроля, закрытии газет, о бунтах арестованных красноармейцах и мобилизованных солдат. Издатель «Тобольского народного слова» А.С. Суханов даже обращался к председателю совета министров по вопросам цензуры, на что получил заверения о временном характере цензуры военных властей.
В июне 1918 года Совет Тобольского Епархиального Братства обсуждал вопрос о преобразовании «Тобольских епархиальных ведомостей» в «живой, популярно-народный, церковно-общественный орган печати с новой программой и новым названием». Новый редактор неофициальной части священник Илья Фокин обратился к читателям с программной статьей «Церковное печатное слово», где подчеркивал особую значимость церковной прессы в деле «идейного влияния на жизнь» народа и в организации церковной жизни. «Церковь православная, – писал редактор, – имеет, что сказать народу русскому, у ней есть великие и вечные слова Божественной мудрости, забвение коих повергло нашу родину в горнило столь тяжких бедствий»81. На протяжении следующего года «Ведомости» писали о путях духовного возрождения России, об отношении государства к церкви, о значении школьного религиозного образования и воспитания, о смысле большевистского переворота и религиозном сознании народа и русской интеллигенции. Сообщали о преступлениях и зверствах большевиков по отношению к служителям церкви, писали о мученических смертях священников, множество материалов было посвящено епископу Гермогену. Редакция отмечала оживление жизни епархии: собрания религиозно-философского кружка учащейся молодежи, празднование юбилея Тобольского Епархиального женского училища и др. С конца ноября «Тобольские епархиальные ведомости» писали о помощи союзников, о победах и нуждах Сибирской армии, о ее трудном пути «к священному Московскому Кремлю, к единой, мощной, русской, православной России»82. Редакции так и не удалось приступить к отдельному изданию неофициальной части, «Ведомости» выходили с нарушением периодичности, росла стоимость подписки, при этом все острее звучал вопрос о методах церковно-общественной работы и значении церковного печатного слова в условиях, как писал И. Фокин, «мировых потрясений, в эпоху переоценки многих ценностей»83.
Внешний вид местных газет осенью 1918 – летом 1919 годов был лишен индивидуальности. Первые полосы заполняли объявления и распоряжения сибирских и местных органов власти, целые развороты отдавались под телеграммы и сообщения Российского и Чехословацкого информационных агентств о продвижении «белой» армии, союзнических войск, поражениях Красной армии. Для собственной информации оставалось нередко меньше трети площади издания. Сложным было экономическое положение прессы – издатели столкнулись с острым дефицитом и ростом цен на бумагу и краску. По свидетельству «Сибирского листка», в Омске можно было достать краску по 600 рублей пуд, а до войны пуд краски с доставкой в Тобольск обходился в 15 рублей. Накануне нового года «Свободное слово» было приостановлено в связи с израсходованием типографской краски. Редакция «Сибирского листка» писала: «Надо стараться сделать общедоступной газету, но непомерная дороговизна бумаги, рабочих рук и всей жизни сильно отягчает нашу работу»84. Газеты выходили на серой или желтой бумаге, редакции сокращали формат и были вынуждены повышать стоимость подписки.
Журналисты Тюмени и Тобольска восприняли смену власти как возвращение демократических основ и свобод. Несмотря на введение цензурного контроля, откровенного произвола военных властей в отношении меньшевистской прессы, степень свободы слова была на порядок выше, чем на территории Советской России. Однако экономические трудности: восстановление типографий после национализации, дефицит краски, бумаги и т.п. ставили прессу в условия выживания. Местные издания единодушно поддержали Временное Сибирское правительство и правительство Колчака в борьбе с большевизмом, сохранив при этом свои позиции в отношении будущего Сибири, политических и частных вопросов. Хроника местных событий в прессе: хозяйственная разруха, аресты общественных деятелей, решения и ходатайства городской Думы перед военными властями создают тягостное впечатление глубочайшего общественного кризиса, растерянности населения, бессилия органов самоуправления.
После всего
Летом 1919 года Красная армия перешла в наступление на Восточном фронте. В Тюмень она вошла 8 августа, Тобольск был взят в ночь на 4 сентября, затем снова сдан белым, окончательно красные сумели овладеть городом только 22 октября. Бои частей Красной армии с отдельными отрядами белых на Обском Севере продолжались до марта 1920 года. С отступающими белогвардейскими войсками ушло около 10 тысяч (из 60 тысяч жителей Тюмени) человек, многие тюменцы были эвакуированы вместе с конторами, предприятиями, где они работали. Большинство бежавших – предприниматели, высшее чиновничество, обеспеченные служащие, интеллигенция. Было вывезено продовольствие, промышленные товары, оборудование и продукция предприятий, типографское оборудование85. Мария Костюрина в последнем номере «Сибирского листка» (28 августа 1919 года) писала: «Тобольск опустел, – большинство правительственных и общественных учреждений эвакуировано, – каждый день пароходы увозят граждан с болью в сердце покидающих свои очаги. <…> Сотни граждан разорены, множество их, особенно детей, вымрет от «беженского» житья, – нищета, голод и болезни ждут и тех, которые вынуждены остаться, не говоря уж о грядущих «расстрелах» – «чрезвычайках» и прочих удовольствиях «советской власти»86. Редакция газеты объявила о прекращении издания «временно, до лучших дней». В эти же дни – 26 августа – о «временной приостановке» сообщила редакция «Тобольского народного слова». «Тобольские епархиальные ведомости» после эвакуации из города редактора И. Фокина выходили только в составе официального отдела под редакцией Д.Ф. Пермякова.
В августе, в ситуации военного противостояния, Штаб 7-й Тобольской стрелковой дивизии издавал военно-литературную газету «Тобольский стрелок», до сдачи власти в городе красноармейцам вышло два номера. После возвращения в Тобольск белой дивизии, в октябре, газета возобновилась и обрушилась с критикой на «Тобольскую коммуну», выходившую в сентябре при большевиках. На девятом номере «Тобольский стрелок» прекратил издаваться.
С установлением советской власти, которая на этот раз пришла надолго, закончилась целая эпоха в жизни тобольских журналистов и местной прессы. 1919 год – последний год издания «Сибирского листка», «Свободного слова», «Тобольских епархиальных ведомостей», «Тобольского народного слова», целой череды газет социал-демократов, официальных и ведомственных изданий. Это время в истории журналистики нашего края – белое пятно. Как прекращались издания, какова судьба журналистов – все это требует «расследовательской» работы в архивах и в собирании информации по крупицам.
Приведем только несколько фактов. М.Н. Костюрина до последних дней жила в Тобольске, в 1920-е годы была одним из организаторов Общества изучения края при музее Тобольского Севера, печаталась в краеведческом журнале «Наш край», умерла в 1943 году. А.С. Суханов – редактор и издатель газеты «Тобольское народное слово», крупный общественный деятель, покинул Тобольск еще до занятия его красными войсками, его дальнейшая судьба не известна. П.А. Рогозинский, ему в то время было уже за семьдесят, остался в Тюмени, умер в 1922 году.
К меньшевикам члены РКП, созданной в начале августа в Тюмени, отнеслись лояльно, «пригласили их к себе работать, заявив им: «Загладьте перед рабочим классом свою вину честной работой на службе Советской власти»87. Редакторы тюменских меньшевистских газет Ф.И. Рогожников, Н.П. Сиротин, К.С. Бабушкин вернулись к своим профессиям. Ф.И. Рогожников после 1919 года работал землемером в Губземотделе88, К.С. Бабушкин в годы нэпа содержал слесарно-починочную мастерскую89, Н.П. Сиротин заведовал отделом тюменского продовольственного комитета. Г.С. Малкин работал в органах городской статистики (расстрелян в 1937 г.). Н.Н. Авдеев, известный прежде всего как участник мятежа военнообязанных в ночь с 13 на 14 марта 1919 года, после окончания Гражданской войны работал в Москве сотрудником Комиссии по истории Октябрьской революции, написал книгу «Революция 1917 года».
Так в истории тобольской журналистики закончился период, в который складывалась система печати, выражающая интересы различных социальных и политических групп и ориентированная на краевые нужды.
Глава 6. Становление советской системы периодики в тюменском крае: 1919–1920-е годы
С чистого листа: первая советская газета в губернии
Во время установления советской власти летом-осенью 1919 года в Тобольской губернии ликвидировались старые органы управления. Тюмень вновь стала губернским центром. Был сформирован Военно-революционный комитет, который действовал до 9 июня 1920 года. Затем его полномочия перешли к губернскому исполнительному комитету, избранному на I съезде Советов Тюменской губернии90.
В Тюмени в августе 1919 года большевики застали пять пустых типографий, их оборудование было вывезено владельцами и отступающими белогвардейскими отрядами. Уцелела лишь небольшая типография Союза потребительских обществ. Поэтому в январе 1920 г. из Тобольска в Тюмень перевезли полиграфическое оборудование губернской типографии91. Затем, в апреле 1920 года, сюда же перебазировалась военная типография из Томска со всем штатом наборщиков и печатников. На их базе и была создана Первая государственная типография, открытие которой состоялось 1 мая 1920 г. Создавалась тюменская типография под руководством Семена Сосенкова и Александра Оловянникова.
Несмотря на технические трудности, Военно-революционный комитет уже в конце августа приступил к изданию «Известий». Редакция, как и некоторые отделы ВРК, расположилась в двухэтажном кирпичном особняке фабрикантов и торговцев братьев Колмаковых92, бежавших с белыми. Редактировали «Известия тюменского революционного комитета» члены ревкома Лившиц и В.М. Кармашов93, затем Б.И. Монастырский94.
Редакция в первые дни работы налаживала сеть внештатных корреспондентов, призывала профессиональные, партийные, советские организации выделить специальных корреспондентов для газеты. Перед ними ставилась задача сообщать о собраниях, митингах, открытиях школ, музеев, о делах на фабриках, заводах. Кроме того, требовалось «вытаскивать на свет всех примазавшихся к советской власти», указывать «на лиц, ведущих антисоветскую работу»95. В «Известиях» работали тюменские комсомольцы, для них были организованы газетные курсы. По воспоминаниям рабочего корреспондента А. Южакова, в редакции они разбирали различные сообщения, «знакомясь на практике, откуда поступает материал в газету, как его обрабатывают, как набирают и как печатают»96. Распространялась газета сначала через разносчиков, но, ввиду отсутствия в обороте мелких монет, была организована подписка. Население подписывалось неохотно, и в итоге газету стали выписывать заводские комитеты и распространять ее среди рабочих.
«Известия тюменского революционного комитета» выходили ежедневно на четырех полосах. Три раза в неделю отдельным приложением печатался «Официальный отдел» с распоряжениями местной власти. В первой тюменской советской газете сообщалось о ходе военных действий на фронтах Гражданской войны, о событиях в стране и за рубежом. Газета писала о победах Красной армии и зверствах белогвардейцев, характерны заголовки «Из времен владычества белых», «У Деникина в тылу» и т.п. Рабочие корреспонденты напоминали читателям о «демократических» реформах Колчака – запрете фабрично-заводских комитетов, арестах и расстрелах забастовщиков – и призывали «сплотиться, чтобы добить Колчака».
В первых номерах «Известий Тюменского революционного комитета» редакторы обращались к местной интеллигенции и крестьянству, убеждая их поддержать большевиков. Лившиц в статье «Саботаж интеллигенции» анализировал причины, по которым интеллигенция, «служившая для народа факелом, освещающим его путь к социализму»97, не приняла советской власти. В. Кармашов в статье «Неужели для вас не достаточно» писал, что единственный путь передовой интеллигенции – быть «вместе с рабочими и крестьянами»98. В статье «Как власть относится к крестьянству» Лившиц разъяснял политику Советской власти в отношении крестьянства, писал о добровольном характере коммун, о поддержке крестьянства семенами и техникой. Призывал тюменских крестьян оказать добровольную помощь «своим голодным братьям в России».
Постоянно говорилось о близости мировой революции. Воодушевленные этой идеей, молодые и плохо образованные красноармейцы и партийные чиновники строили новую жизнь в губернии. Газета была полна лозунгов, призывов, революционной романтики. Создавался образ «врага» рабочих и крестьян – буржуя и равнодушного обывателя. Так воспитывалось классовое сознание. Вот как описывал заселение рабочих в дома богатых горожан автор «Маленького фельетона» под псевдонимом Пулемет:
Рабочих по барским квартирам
Сколь мог разместил исполком,
И не снилось проклятым вампирам,
Кто займет залы пышных хором…99
Освещалась в газете и местная жизнь. Корреспонденты писали об активной деятельности профессиональных союзов железнодорожников, печатников, официантов и нерешительности тюменских учителей, равнодушно встретивших новую власть. Сообщали об убийствах, кражах, пожарах, об открытии клуба, уборке хлеба и сена, о скандале за кулисами театра и т.д. Печатались объявления о лекциях, собраниях, о купле-продаже; реклама зубных врачей, зверинца.
«Известия Тюменского революционного комитета» первые месяцы советской власти в условиях информационного голода давали представление о политических и управленческих реформах, происходящих в губернии, о состоянии городского хозяйства и мероприятиях новой власти по решению социальных и экономических проблем. При этом в общественное сознание внедрялись идеологемы и образы, на которых строилась советская власть.
Партийная и советская пресса: по одному шаблону
Гражданская война закончилась, и, несмотря на многочисленные трудности, в Тюменской губернии стала налаживаться система партийной и советской периодики. Основным типом издания в провинции оставались «Известия». В Тюмени название «Известий» до 1921 года менялось в зависимости от изменений в партийных и управленческих структурах. В редакционные коллективы газет входили руководители органов власти и партийные работники. Так, в октябре 1919 года «Известия Тюменского революционного комитета» были преобразованы в «Известия Тюменско-Тобольского губернского комитета РКП(б) и губернского военно-революционного комитета». Газета печаталась в Первой государственной типографии, расположенной на улице Иркутской в доме № 3100. Ответственным секретарем редакции был Николай Васильевич Анапский – большевик с 1913 года, член президиума Тюменского губкома РКП(б)101. Затем редактировал газету Павел Афанасьевич Россомахин. П.А. Россомахин – коренной тюменец, воевал на фронтах Первой мировой и Гражданской войн, после разгрома Колчака был освобожден от военной службы по болезни и вернулся в Тюмень. В мае 1920 г. его избрали в уездный ревком, где он заведовал отделами народного образования, здравоохранения, финансов, разрабатывал новые школьные программы и редактировал «Известия»102. С 8 июня, когда ВРК передал свои полномочия исполкому, газета стала «Известиями Тюменско-Тобольских губернского комитета РКП(б) и губернского исполнительного комитета совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов». В то же время к изданию своих газет приступили различные общественные объединения: губернский профессиональный совет выпускал газету «Труд», губернский женотдел – «Работницу и крестьянку», комсомольская организация – «Юный труженик». По мере накопления материала выходили «Известия губернского комитета РКП(б)» в формате журнала.
В Тобольске с сентября, после установления советской власти, издавалась «Тобольская коммуна» – орган Тобольского военно-революционного комитета и тобольской организации РКП(б), редактировали члены ревкома Орлов и Гардиенко103. На ее страницах, как писал в 1928 году историк-краевед А.Г. Эристов, была «сосредоточена вся агитационно-пропагандистская и другая работа, направленная к укреплению в Тобольске власти Советов»104. «Тобольская коммуна» сообщала о поражениях армии Колчака и развале белого движения, убеждала сибирское крестьянство поддержать новую власть. В январе 1920 года газета была переименована в «Известия Тобольского военно-революционного комитета и Тобольского городского комитета РКП(б)»105, затем в «Известия тобольского исполнительного комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». В «Известиях» принимал участие председатель военно-революционного комитета Тобольска В.Х. Петров106, редактировал газету председатель Тобольского городского комитета РКП(б) А.В. Семаков107. В начале 1921 года Александр Васильевич Семаков был избран в губернский комитет партии и назначен заведующим информационно-учетного статистического отдела.
В Ялуторовске уездный ревком и комитет РКП(б) издавали газету «Красный вестник». Первый номер вышел 25 февраля 1920 года, в начале редактировал газету председатель Ялуторовского уездного ревкома и исполкома советов С.П. Аггеев108, затем Ф. Гагаркин, в 1921 году К. Наумов. В Ишиме выходила уездная газета «Серп и молот», в Туринске – «Туринская беднота». Тираж губернской газеты доходил до 7 тыс. экземпляров, уездных – 2–4 тысячи экземпляров.
В октябре 1919 года был организован губернский отдел «Центропечати» под руководством Б.З. Шумяцкого109, главной задачей которого стало распределение и снабжение литературой, местными и центральными периодическими изданиями. В ноябре 1919 года созданы уездные отделы «Центропечати» в Туринске, Ялуторовске, Тобольске. Всего в это время в Советской России функционировало 65 губернских, 570 уездных отделений. В 1920 году в Тюмени, как и в большинстве губернских городов, открылось отделение Российского телеграфного агентства и издавалась стенная газета РОСТА. Газета с самыми последними радиограммами выходила в 2 часа дня и расклеивалась на всех видных местах, рассылалась по всем городам и уездам.
Местные «Известия» издавались в соответствии с резолюциями и указаниями центральной власти. Так, в резолюции VIII съезда РКП(б) «О партийной и советской печати» (18–23 марта 1919 г.) говорилось о том, что провинциальная печать «во-первых, должна вестись живо и популярно, во-вторых, должна отражать на своих страницах жизнь рабочих, крестьян и красноармейцев. Сугубое внимание печать должна обращать на жизнь армии как на фронте, так и в тылу, на партийную жизнь, а также на женское коммунистическое движение и на движение среди красной молодежи»110. Структура местных газет, таким образом, была проработана, программа четко определена, руководителям оставалось только наладить работу редакции. Вот здесь они столкнулись с рядом проблем.
Сообщения о событиях на фронтах, общероссийские и мировые новости, а также беллетристику предоставляло Российское телеграфное агентство (РОСТА). В редакцию поступали радиосводки с информацией о военных действиях и распоряжениях центральной власти. Но местную информацию нужно было собирать своими силами. Однако в изданиях отсутствовал штат профессиональных журналистов, и в первое время основная творческая работа легла на плечи партийных и военных руководителей. Например, А.В. Семаков писал о партийной и профессиональной жизни, о вопросах веры и религии, о «строительстве новой жизни» в деревне и многое другое. Выступал как очеркист в «Литературной страничке», опубликовал цикл «Писем с фронта» и воспоминания о Гражданской войне. Александр Семаков, будучи убежденным революционером, был готов выполнять любую работу для укрепления новой власти. В своем письме родным он писал: «Домой, еще раз говорю, не буду долго, считаю преступлением, где надо работать для Советской власти, а это особенно надо в Сибири. Хотя и тяжело, но будем своего добиваться. <…> Только работа упорная, длительная и энергичная даст ожидаемые результаты»111. Молодой редактор был не лишен публицистического таланта, его очерки и зарисовки написаны в революционно-романтическом стиле и заметно выделяются внутренним поэтическим ритмом.
В конце ноября 1919 года было создано Губернское бюро печати при ревкоме, все партийные и советские работники обязывались еженедельно предоставлять в Бюро статьи. Однако партийные чиновники с редакциями сотрудничали неохотно. А. Семаков писал: «Редакция целыми месяцами не получает ниоткуда никаких информационных сведений, как будто бы советские учреждения вымерли или пустуют <…> Все забыли бедные «известия», все забыли уезд, который жаждет печатного слова»112. А. Семаков продолжает искать возможности, чтобы наладить работу тобольских «Известий» и в июне по решению комитета Тобольской организации РКП (протокол № 43) редакция создает собственное Бюро печати и пытается собрать «крепкое постоянное ядро корреспондентов», чтобы освещать не только партийные, но и «специальные» вопросы. В Бюро были приглашены двадцать четыре человека из тобольских партийных, общественных, кооперативных и других организаций. Среди них были такие опытные журналисты и общественные деятели, как Г.М. Дмитриев-Садовников – исследователь Тобольского Севера, журналист партийных («Земля и воля», «Тобольское народное слово») и кооперативных изданий, заведующий внешкольным подотделом уездного отдела народного образования при Тобольском военно-революционном комитете; бывший член Тобольского губернского земства С.В. Бунин; председатель Тобольского совета профсоюзов А.Е. Коряков; член парткома, организатор партшколы А.В. Пратасов-Жизнев и др113.
Со временем в газетах появились постоянные внештатные корреспонденты: комсомольцы, женщины-активистки, рабочие. Труднее было с крестьянами, они иногда обращались с письмами в газету, но система сельских корреспондентов не сложилась. Редактор А. Семаков не раз выступал на страницах «Известий», разъясняя задачи советской печати и призывая к совместному творчеству. «Крестьянин и рабочий, – писал А. Семаков, – должен быть творцом, создателем пролетарского творчества <…> Учитесь в газете. Интересуйтесь ею. Любите ваше детище. Любите и уважайте ваш боевой орган. Дышите ею, и она будет газетой в полном смысле этого слова, а не народной насмешкой на нее. Деревня – пиши в газету»114.
Характерно, что губернские и уездные газеты строились по одному шаблону, имели схожие рубрики и разделы, поднимали одни и те же темы. Постоянными в тюменских и тобольских «Известиях» были рубрики «Профессиональная жизнь», «Партийная жизнь», «Обзор печати», «По Советской России», «В стане белых», периодически появлялись театральные рецензии, рубрика «Театр и искусство». Значительное место занимал литературный отдел, где печатались стихотворения, очерки, зарисовки, воспоминания, «маленькие фельетоны» публицистов центральных изданий, которые рассылало РОСТА, реже местных авторов. Выходили специальные приложения, их содержание соответствовало задачам просвещения и раскрепощения женщин, коммунистического воспитания молодежи, освобождения от религиозных предрассудков крестьянства и их политического просвещения. Газеты рассказывали о международном женском и молодежном движении, воспитывали ненависть к буржуазии, зажиточным крестьянам и духовенству. Публицисты с революционным пафосом и оптимизмом писали о «строительстве новой жизни».
В «Известиях» сообщалось о местных проблемах и, с тем же революционным оптимизмом, о мерах, которые принимает власть для их разрешения: организация чрезвычайной комиссии по борьбе с тифом, помощь семьям красноармейцев, натурализация заработной платы и т.п. Газеты осуществляли мощную «информационную поддержку» акциям ревкомов: сбору вещей и продуктов для красноармейцев в рамках «недели фронта», трудовым субботникам, борьбе с дезертирством, продовольственной разверстке и т.п. При этом журналисты освещали факты чекистского «беспредела» в крае и писали о пороках местных партийных чиновников. Так, в «Известиях» Россомахин писал о пьянстве и мздоимстве партийных чекистов Тюмени, Анапский о пытках и «зверствах» ЧК Тобольска. После публикации статей Россомахина арестовали, предъявив обвинение в «контрреволюции путем печати». «Трое суток, – вспоминал он, – просидел в подвале Тюменской ИК, пилил дрова и ел селедку»115. Журналисты столкнулись с растущим в крае влиянием ГПУ, в котором в это время было множество весьма сомнительных и случайных людей.
В содержании тюменской прессы в полной мере отразилась политика советской власти в отношении регионов: проблемы и интересы края нивелировались, сложившиеся исторически хозяйственные и психологические особенности не принимались во внимание. Типичный лозунг-шапка: «Крестьяне Сибири! Ваш долг – бороться с этими врагами Советской республики! Больше хлеба, больше дров центру, – и тогда победа останется за нами!..» Нет на страницах газет и отдельной личности, гражданина, есть обобщенные портреты крестьян, рабочих, советских женщин, молодежи, буржуев. Эти портреты не отражали реальных социальных и общественных противоречий. Например, А. Семаков в тобольских «Известиях» часто писал о крестьянине, восхищался его натурой «широкой и беспредельной», «бодрым духом», оптимизмом, с которым он выполняет многочисленные разверстки. «Крестьянин понял все, – писал А. Семаков, – теперь он нравственно и телесно наш друг, наш брат, наш товарищ»116. В то же время в письме родным Семаков сетовал: «Народ здесь более кулаческого настроения, но думаю, что жизнь сама сломает их мелкобуржуазную психологию»117. Насколько идиллия, созданная в тюменских газетах, была далека от действительности, стало ясно зимой 1920–1921 года, когда сибирские крестьяне взбунтовались против продовольственной разверстки. А.В. Семаков возглавил вооруженный отряд красноармейцев и в марте 1921 года погиб в бою с повстанцами.
Пресса во время крестьянского восстания: январь–июнь 1921 года
В конце 1920 – начале 1921 года в Тюменской губернии началось крестьянское антибольшевистское восстание, охватившее огромную территорию Западной Сибири. Во многих уездах советская власть была ликвидирована. Так, 27 января 1921 г. начались волнения в Омутинской волости Ялуторовского уезда, к началу февраля они распространились на другие волости. В Ялуторовске возникла паника, и семьи коммунистов начали стихийную эвакуацию. В Тюмени все наличные войска были выведены на оборонительные позиции.
В Тобольске 20 февраля председатель уездного исполкома Демьянов поставил в известность руководителя Тобольского бюро профсоюзов, члена партии эсеров с 1903 года А.Е. Корякова, что советская власть покидает город, и передал ему все полномочия по организации городского управления. Для защиты от повстанцев выдал четыре дробовика и к ним восемь патронов. Алексей Евгеньевич Коряков собрал руководителей профсоюзных организаций, оповестил их о создавшемся положении и распределил между ними городские объекты, подлежащие охране, в том числе продовольственные склады. Через день в бывший губернский центр вошли повстанцы – крестьянские войска под предводительством будущего начальника гарнизона В.М. Желтовского. Военно-городской совет, созданный руководителями профсоюзов, просуществовал в Тобольске шесть дней. Уже 26 февраля появился выборный орган самоуправления – крестьянско-городской совет под руководством А.П. Степанова118, в который вошли представители всех волостей Тобольского уезда, находившихся в зоне действия повстанческих армий, и городские депутаты, был создан Главный штаб Народной армии. На севере губернии восставшие отряды заняли Самарово, Березово и Обдорск. Повстанцы провозглашали лозунг «За Советы без коммунистов» и претворяли его в жизнь, сохраняя на захваченных территориях, как правило, сельсоветы и волисполкомы.
Губернские «Известия» и «Известия» губкома РКП(б) о крестьянском восстании практически ничего не сообщали. Ни в декабре 1920, ни в январе–феврале 1921 года в них нет ни малейшего намека на тревогу. Ялуторовский «Красный вестник» в январе продолжал писать о мировой революции, войне с Польшей, партийном съезде, ликвидации неграмотности и прочем. 27 января, когда в Омутинском районе начались крестьянские волнения, газета призывала к борьбе с «последним врагом» – разрухой. Даже сообщения из деревень были полны созидательного оптимизма. Только на последней странице «Красного вестника» размещались распоряжения по продразверстке и сообщения о конфискациях имущества у крестьян и арестах тех, кто не выполнил ту или иную разверстку. В начале февраля, когда велись бои с мятежниками вокруг Тобольска и на осадном положении оказались Сургут и Обдорск, губернские «Известия» в номере за 11 февраля сообщали: «Частичные беспорядки произошли в кое-каких кулацких волостях нашей губернии»119. Редакции тюменских газет во время восстания продолжали замалчивать реальные проблемы края, до последнего момента «витали в облаках» мировой революции.
На пике восстания основным пропагандистским приемом стало создание образа врага в контексте теории классовой борьбы. В «Красном вестнике» 10 февраля председатель уездного исполнительного комитета Г. Петров обратился к крестьянам с призывом «не поддаваться на коварные подходы ваших врагов» – «агентов буржуазии» и помнить, «что только власть Советов выведет Республику на дорогу счастья и благополучия»120. В начале марта С. Анапский в тюменских «Известиях» назвал происходящее в губернии «политическим осложнением» и указал на организаторов «беспорядков» – «недавно господствующие в Сибири классы». В марте тюменские газеты все чаще стали писать о крестьянском восстании. В публикациях партийных журналистов враг обрел более четкие и понятные крестьянам очертания, это «кулаки, попы, полицейские и становые». Звучал мотив жертвенной, мученической смерти героев – коммунистов и комсомольцев. Характерные заголовки: «Жертвы бандитов Царя Михаила II», «Труп», «Надо уничтожить», «Цифры крови и насилия» и т.п. Газеты изобиловали описаниями страшных деяний восставших: «Весь уезд, вся губерния, – писал Г. Петров, – залита потоками крови мучеников идеи»121. К концу весны газеты возвратились к привычному набору тем, лейтмотивом стала тема упорного восстановительного труда.
«Голос Народной армии»
После бегства из Тобольска партийных и советских руководителей Временному городскому совету досталась типография «на полном ходу с запасом бумаги»122. Совет, который находился у власти всего шесть дней, считал важнейшей задачей широкое оповещение населения о своих мероприятиях и поручил С.В. Бунину организовать выпуски бюллетеней. Единственный номер «Вестника Временного Тобольского городского Совета» вышел 25 февраля. Через два дня, 27 февраля, при Штабе Народной армии стала издаваться ежедневная газета «Голос Народной армии» (1921). Она просуществовала до 7 апреля, всего вышел в свет 31 номер.
Большую роль в издании газеты играли бывший председатель Временного городского Совета, один из идеологов мятежа А.Е. Коряков, секретарь редакции и автор большинства антикоммунистических воззваний Н.П. Панов123. Главный редактор – Горюнов. Постоянными авторами «Голоса Народной армии» были начальник штаба Н.Н. Силин, Г.М. Дмитриев-Садовников и др124. Авторы газеты не подписывали статьи настоящими фамилиями, ставили инициалы или псевдонимы, например «Сибиряк», «Крестьянин», «Каспий», «Мужичок», «Г.С.», «В.Н.» и др.
Газета «Голос Народной армии» информировала читателей о положении на фронтах, ежедневно публиковала сводки Тобольского главного штаба. В рубрике «Военное обозрение» более детально рассматривалось положение повстанцев в уездах, военное мастерство «партизан», тактические задачи вооруженных отрядов. Передовые статьи «Голоса Народной армии» чаще всего строились как обращение к читателю – крестьянину. В них осмыслялись цели восстания, стихийный крестьянский бунт обретал идеологическую опору. Основным мотивом в передовых и аналитических статьях была свобода, свободный дух, свободный народ. Декларировалось возвращение к завоеваниям февральской революции 1917 года, к гражданским правам, к демократии. «Нужно возвратить людям всю ту свободу, – писал Мужичок, – на которую они имеют право: свободу мыслить и говорить, свободу самим устраивать свою жизнь, свободу распоряжаться собою и продуктами своего труда. Всего этого лишили Русский народ коммунисты»125. В рубрике «Организация новой власти» формулировались экономические и политические цели восстания – «истинное народовластие», власть «преимущественно трудового крестьянства», выбранная на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.
Газета давала отчеты с заседаний Временного городского совета, печатала приказы и воззвания штаба Народной армии. В рубриках «Хроника» и «Объявления» сообщала о том, как налаживается жизнь в городе: открытие Крестьянского съезда, оказание помощи семьям партизан, кооперативное движение, крестный ход, выдача продовольствия и прочее. В марте все чаще звучали призывы поддержать повстанческую армию продовольствием, обмундированием. Редакция собирала пожертвования и печатала отчеты о них, разъясняла значение мобилизации, с горестью высмеивала обывателей, выискивающих в решающий для края час реквизированное добро. «Будьте далеки от мелочных расчетов, – писала редакция, – ибо с обратным приходом большевизма Вы потеряете все!»126
Публицисты «Голоса Народной армии» мастерски использовали приемы эпизации, фольклорные и библейские мотивы. Лейтмотивом проходит образ «серых богатырей Земли Русской», восставших против угнетения и рабства, идущих в «долгий томительный путь восхождения в гору обетованной земли». В номере газеты, посвященном памяти Сережи Долганева, племянника архиепископа Гермогена, расстрелянного большевиками накануне бегства из Тобольска127, создан образ героя-мученика, начавшего «великое дело – освобождение от тьмы и плена Родины». Эпический враг в публицистике авторов газеты – власть коммунистов. В каждом номере публиковались стихи, написанные в традициях гражданской лирики. Приведем отрывок из стихотворения «Мечта моя молнией в жизни сверкнула…», подписанного «Г.С.»128:
На голос страданья, на стон изнуренных
Ответно гремит мое слово «вперед».
Нет отдыха, братья… Страна изнуренна,
И властно царит в ней насилия гнет.
Нет отдыха, братья… Над нашей могилой
Свободные гимны сильней зазвучат…
Нет больше пощады для власти постылой,
Звезды их кровавой уж близок закат129.
Редакция ставила перед собой цель «отвечать всем нуждам и запросам восставшего народа» и стремилась наладить с читателем сотрудничество, стать «голосом» народа. В газете размещались статьи, заметки и корреспонденции читателей, печатались письма фронтовиков («Солдатское письмо», «Голос фронта», «Как был взят пулемет»). «Голос Народной армии» показывал умелого крестьянина-воина и жестоких и беспощадных большевиков («Зверства отступающих коммунистов», «Бесчинства коммунистов», «Северные звери», «Самаровские события»).
Вскоре издатели столкнулись с дефицитом бумаги. В начале марта вышел приказ начальника гарнизона Желтовского, в котором предлагалось всем учреждениям и частным лицам сдать имеющуюся у них газетную бумагу. Редакция не раз напоминала читателям о том, что обращаться с газетой нужно бережно и передавать ее другим. «Ибо свободная газета, – писала редакция, – мысль народа»130. Газета до последнего номера поддерживала у повстанцев боевой дух и надежду на победу, убеждала, что народ не забудет своих героев.
«Голос Народной армии» был официальным изданием действующей власти, выполнял информационные и пропагандистские задачи. При этом редакция объединяла интересы крестьянства и интеллигенции, совмещала народную и политическую риторику, утверждала идеологическую платформу крестьянского восстания.
Отряды Красной армии вошли в Тобольск 8 апреля. А.Е. Коряков и пятеро профсоюзных деятелей, которые поддерживали в городе порядок, сохранили от разграбления, а жителей – от бессмысленных жертв, были расстреляны по приговору трибунала «за связь с повстанцами»131.
2. Журналистика Тюменской губернии в условиях новой экономической политики: 1921–1923 гг.
От официоза к общественно-политической массовой газете
При помощи регулярных частей Красной армии в феврале были разгромлены значительные силы повстанцев в районе Голышманово, до середины марта шли бои на территории Ишимского уезда, до мая шли бои в Ялуторовском уезде. Основные отряды восставших на севере были разбиты к лету 1921 года. Гражданская война закончилась, но стало ясно, что возвращение к жесточайшей продразверстке было невозможно.
В марте 1921 года на X съезде РКП(б) было принято решение о замене продовольственной разверстки натуральным налогом, также приняты декреты, разрешавшие свободную торговлю. Народное хозяйство переходило на рельсы новой экономической политики. Хозяйственная жизнь Тюменской губернии переживала глубокий кризис, ее возрождение началось только в 1923 году. В начале года в Тюмени возобновила работу торговая биржа, возродилась тюменская ярмарка. В середине 1920-х возобновили свою работу тюменские предприятия «Механик», «Пламя», «Угольник» и др.
В период нэпа заметно оживилась культурная жизнь края: развивалось педагогическое образование, в 1930-м году начались занятия в Тюменском агропедагогическом институте, открылось педагогическое училище в Ишиме; в Тюмени в 1926 году открылся краеведческий музей, продолжил свою работу Тобольский музей, преобразованный в музей Тобольского Севера; ежегодно проводились художественные выставки; развивался косторезный промысел и многое другое.
В конце 1923 года была ликвидирована Тюменская губерния и на ее территории созданы три округа (Тюменский, Тобольский и Ишимский), которые вошли в состав Уральской области. Такое административно-территориальное деление сохранялось до 1934 года.
В 1921 году в губернии продолжилось формирование структур, обеспечивающих работу советской печати и надзор над ней. В соответствии с положением ВЦИК от 21 мая 1919 года Государственному издательству предоставлялись беспрецедентные права контроля и цензуры над всем издательским процессом. В следующем, 1920 году, в Госиздательстве был проработан механизм создания губернских отделов. Действующие отделы Центропечати, РОСТА и редакции местных «Известий» объединялись в одну структуру, состояли при исполнительных комитетах партии «на правах особых отделов» и подчинялись Госиздательству. Местным отделениям предоставлялось право издания «без санкции Центра всей литературы случайного и периодического характера, отвечающей требованиям момента»132. При этом все вопросы организационного, экономического, творческого характера согласовывались с Госиздательством. В Тюменской губернии отдел Государственного издательства был создан в конце января 1921 года, заведующим стал А.М. Вадиковский133. В отдел вошли заведующий губернским РОСТА В.В. Сазанов и редактор «Известий» И. Черепанов. Александр Вадиковский до революции окончил один курс Пермского университета и работал народным учителем, в Тюмени оказался после Гражданской войны и был избран членом президиума Тюменского губкома РКП(б), возглавил его агитационно-пропагандистский отдел.
Весной 1921 года тюменское отделение Госиздательства столкнулось с проблемой острейшего бумажного голода. По причине нехватки бумаги прекратил издаваться ялуторовский «Красный вестник», на грани закрытия оказались ишимский «Серп и молот» и губернские «Известия». Ситуация стабилизировалась к концу года. В это же время губернский комитет партии, руководствуясь циркулярами подотдела агитации и пропаганды центрального комитета партии «О программе местной газеты», резолюциями совещаний партийных секретарей и другими партийными документами, начинает преобразовывать губернский официоз в «массовую рабоче-крестьянскую политическую и производственную» газету. В мае 1921 года ответственным редактором назначен В.В. Сазанов, ему было поручено представить примерную программу губернской газеты «нормального типа»134. Программа, предложенная новым редактором губкому, включала 4 отдела: руководящий (передовые статьи, статьи общего характера, обзор печати); информацию «сверху» (радиотелеграммы и новости по Советской России); информацию «снизу» (обзоры по губернии, по уезду, по городу и хроника); общий отдел (письма читателей, красная и черная доска, официальный материал). По мнению Сазанова, для того чтобы газета стала общественно-политическим массовым изданием, необходимо было обновить верстку, упростить стиль статей, помещать иллюстрации и лозунги, «в передовых статьях по возможности считаться с условием местной жизни»135. Также В.В. Сазанов предложил изменить название «на более подходящее моменту советского строительства», например «Трудовой набат», «Луч света», «Красные зори», «Красная Тюмень» и др.
30 мая 1921 года (протокол № 30) губком РКП(б) постановил присвоить газете «Известия» название «Трудовой набат». Газета в этот первый год новой экономической политики разъясняла, что такое продовольственный налог и как он повлияет на жизнь крестьян, писала о последствиях восстания в губернии и мерах по борьбе с «бандитизмом». Летом главными темами стали голод, холера, сибирская язва. Номер за 9 июля вышел с шапкой «Холера опаснее контрреволюции. Холера общий враг, поэтому красноармеец и мирный труженик должны повести против нее жестокую борьбу». В газетах печатались сводки по распространению холеры, читателей призывали противостоять этому бедствию. В конце года, 2 декабря, от туберкулеза умер редактор «Трудового набата» Владимир Васильевич Сазанов. С нового года на должность редактора был назначен С.В. Козлов, ранее работавший в ишимской газете «Серп и молот».
В 1921–1923 годах под влиянием партийных постановлений и творческих поисков журналистов складывалась структурно-содержательная модель губернской «массовой рабоче-крестьянской политической и производственной» газеты. Политические события в мире, новости страны и происшествия в тюменских деревнях занимали первую и последнюю полосы «Трудового набата». Тема рабочей жизни проходила в рубриках «Рабочая и профессиональная жизнь», «По заводам и фабрикам». Освещались в газете вопросы кооперации, печатались рецензии на спектакли, афиши, объявления, письма читателей. Проблемы города и горожан нередко поднимались в рубриках «Маленький фельетон», «Тюменские картинки», «Производственные картинки», «Малютка фельетон», «Мелочи жизни», «Весенние картинки». Стоит отметить, что фельетон занял в «Трудовом набате» прочное место, а в творческом коллективе «вырос» фельетонист. Фельетоны и сатирические зарисовки выходили под псевдонимами Петр Заречный, Апостол Федор, Двинский, Свой и др. Можно предположить, что авторство большинства из них принадлежит заведующему отделом рабочей жизни Петру Язову. Большая часть фельетонов посвящена проблеме антирелигиозного воспитания, бюрократической волоките и, обострившимся во времена нэпа, проблемам пьянства и самогоноварения. Фельетоны Язова документальны, в их основе конкретные факты, автор преследовал оперативную цель. Также практически в каждом номере Пётр Язов рассказывал о тюменских заводах и предприятиях. Нередко это были отклики на «гумашки» рабочих, где они, как писал Язов, «убедительно просили товарища редактора разработать их жизнь, – дабы, наконец, обратить внимание на их безысходное положение»136. Пётр Язов писал о тяжёлых условиях труда, безденежьи и запустении на тюменских заводах.
Обстановка, в которой работали журналисты губернской газеты, была простой. Перед домом № 1 по улице Семакова, где размещалась редакция, стоял рекламный щит «Трудового набата», в кабинете редактора висел портрет Зиновьева. В другой комнате стоял самовар, восемь стаканов, топор и другие нужные в хозяйстве вещи. Здесь же квартира редактора, в которой на видном месте висел портрет Троцкого137.
«Трудовой набат» в 1921–1923 гг. – ежедневная газета Тюменского Губернского комитета РКП и Губернского исполнительного комитета советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. В январе 1922 года у «Трудового набата» было уже 1200 подписчиков, газета имела около 40 собственных рабочих и сельских корреспондентов. Основными читателями были рабочие, крестьяне, бедняки138.
Хозрасчет и кризис печати
В условиях новой экономической политики в столице и крупных городах появились частные издательства, газеты и журналы. Многие из них следовали собственным политическим ориентирам. В Тюменской губернии система СМИ оставалась партийно-советской, однако под влиянием новых условий появились издания экономического направления. В 1922 году (24 марта) вышел первый номер еженедельной газеты объединения Тюменских кооперативных организаций «Наше дело». Председателем редакционного комитета был Я. Королев. Редакция ставила цель всесторонне освещать вопросы современной кооперации и общественно-экономическую ситуацию. В этом же году, 16 сентября, вышла еженедельная газета тюменского губернского продовольственного комитета и тюменской конторы акционерного общества «Хлебопродукт» «Продовольственный вестник», которая писала о состоянии продовольственного дела, о порядке снабжения продовольствием, о мерах преодоления голода.
Партийно-советские СМИ в ситуации рыночной экономики, введения платности газет и перевода всех изданий на начала хозяйственного расчета оказались, как констатировал XI съезд РКП(б) в 1922 году, в «тягчайшем кризисе». Сокращение количества газет и уменьшение тиражей вследствие нехватки денежных средств, проблемы с распространением, отсутствие связи с читательской аудиторией, отсутствие журналистских кадров – эти кризисные черты были и в тюменской прессе. В разгар кризиса в сентябре 1922 года губернский комитет партии вынес постановление о недопущении «распыления средств» на издание нескольких газет и объединении кооперативной и продовольственной газет с «Трудовым набатом» в трехдневный срок. Профсоюзная газета «Труд», издававшаяся с 1919 года, также объединялась с «Трудовым набатом»139. При этом губком партии решил выпускать отдельный «Официальный листок» с распоряжениями местной власти и счел целесообразным издание экономического журнала «Красные вехи».
Решение кадровых проблем «подсказывал» агитпропотдел ЦК партии – предлагал привлекать рабочих корреспондентов, комсомольцев, слушателей партийных школ. В партийных постановлениях и циркулярах подчеркивалось особое значение печати в партийной пропаганде, редакторы и коммунисты-журналисты освобождались от «административной работы, как по советской, так и партийной линии»140. От партийных комитетов на местах требовалась «решительная борьба со всеми уклонениями редакций газет от политической линии и тактики РКП»141.
Партийное руководство было обеспокоено либерализацией общественной жизни, растущим влиянием различных политических течений. Так созрело понимание необходимости цензуры в общегосударственном масштабе. Система ограничительных мер и надзора за печатью оформилась в деятельности Главного управления по делам литературы и издательств, созданного в 1922 году. Главлит и его местные органы при Губернских отделах народного образования объединили все виды цензуры.
Тюменский гублит был организован 10 ноября 1922 года, приступил к работе с 20 ноября142. Аппарат гублита состоял из двух человек: цензора и секретаря. В 1922–1923 гг. губернскими цензорами были В. Чуканцев – заведующий губполитпросветом, М. Меньшуткина – инспектор клубного дела, М.Р. Ланге – заместитель заведующего губернского отдела народного образования, Филиппов – инструктор библиотечного дела. В начале февраля 1923 года заведующий тюменского отдела народного образования назначил цензоров в уезды143. В Тюменском уезде цензором был назначен Жолобов, в Туринском – Коротков, в Тобольском – Дягилев, в Ялуторовском – Кудрявцев, в Ишимском – Павлов, в Сургутском – Трофимов, в Березовском – Скороспехов. Им предстояло организовать уездные управления по делам литературы и издательств и осуществлять надзор за зрелищами.
В конце ноября 1923 года в Тюмени издавались: «Трудовой набат» с приложением «Сельское хозяйство»; «Бюллетень товарной биржи» – орган Тюменской товарной биржи; «Бюллетень Губисполкома»; «Бюллетень Губстатбюро» (печатался на стеклографе в количестве 100 экз.). Выходил журнал «Полиграф-работник» – орган Тюменского губернского отдела Всероссийского Союза рабочих полиграфического производства, издавались при различных клубах стенные газеты.
В начале 1920-х годов в тюменской журналистике сложилась система газетной периодики, определилась структурно-содержательная модель массовой рабоче-крестьянской газеты, сформировалась система управления журналистикой и контроля над ней.
Газеты для крестьян
Подотдел агитации и пропаганды ЦК партии в 1921 году разработал циркуляр «О программе местной газеты», из которого следовало, что большинство губернских и уездных изданий должны были обстоятельно освещать жизнь деревни. Дальнейшие постановления и партийные решения определили основные типы местной прессы: уездная печать должна быть исключительно крестьянской, губернская – должна уделять крестьянским вопросам большое место; в ряде областных центров необходимо создать специальные крестьянские газеты144. Таким образом, по всей России складывалась сеть крестьянской прессы. Совещание редакторов крестьянских газет, прошедшее в Москве в декабре 1923 года, рекомендовало издавать газету или газету-журнал для крестьян самостоятельного характера, а не в виде приложения к губернской газете. Во многом выход из кризиса партийной печати виделся в создании газет, отвечающих запросам массовой аудитории, прежде всего крестьянской. Эта тенденция определила вектор развития местной прессы в 1920-е годы.
Губернская газета «Трудовой набат» после упразднения Тюменской губернии стала окружной – органом Тюменского окружкома и окрисполкома ВКП(б). Газета столкнулась с очередными трудностями, была потеряна значительная часть подписчиков, экономическое положение редакции ухудшилось, обострились и другие проблемы. Савелий Козлов, будучи больным туберкулезом, получил разрешение покинуть пост редактора и уехать на юг145. Редактором с 1 января 1924 года стал Пётр Язов. Редакция переехала в кирпичный особнячок на Республике, 25.
Петр Васильевич Язов родился в 1889 году в семье крестьянина Пермской губернии. С 1904 года работал типографским наборщиком в типографиях Екатеринбурга, Челябинска, в типографии Крылова в Тюмени. В партию вступил в 1920 году. В печати работал с 1917 года – редактором газеты «Красный стрелок», работал в газете «Труд», с 1922 года в «Трудовом набате» заведовал отделом рабочей жизни146.
В своём первом отчете Тюменскому окружному комитету партии Язов писал: «Ухудшилось финансирование газеты. До минимума сокращена редакция и контора газеты. До последнего времени было 8 редакционных рабочих и 14 человек служащих конторы. Сейчас постоянных работников редакции 4 человека, обслуживающий персонал 9 человек». На счету каждый журналист, «если один из работников свалится, то дело выйдет швах», подчеркивал редактор. Ещё один повод для тревоги – бумага, её доставляют из областного центра – Свердловска, своих запасов у газеты нет, и при малейшем срыве доставки «Трудовой набат» «умрет естественной смертью». Таким образом, тюменская окружная газета, как и газеты Тобольского и Ишимского округов, в 1920-е годы с трудом выживала в новых экономических условиях.
«Трудовой набат» в это время был в центре внимания Отдела печати ЦК РКП(б) и агитационно-пропагандистского отдела Уральского областного комитета партии. Резолюции, письма, директивы, направляемые в Тюменский окружком и редакцию «Трудового набата», требовали скорейшей реорганизации газеты. Редакции было указано на грубое нарушение постановлений власти о создании сети крестьянских газет. Тюменский округ – крестьянский, а «Трудовой набат» «сознательно стремится к захвату преимущественно городского читателя»147. В № 25 от 31 января 1924 года редакция заявила о том, что «Трудовой набат» будет крестьянской газетой, хотя не оставит без внимания и «15 тысячную массу рабочих… Но тёмная ещё деревня и наше отсталое хозяйство больше всего нуждаются в культурно-экономическом возрождении. В этом ей помочь должна, прежде всего, газета»148. Так, в газете к существовавшей ранее рубрике «По деревням и сёлам» добавились «Страничка крестьянина» и рубрика «Сельское хозяйство». Налаживалась связь газеты с читателем, редакция отвечала на письма («Вопрос – ответ», «Отдел справок», «Переписка с крестьянами», «Отклики на заметки»), публиковала заметки селькоров и рабкоров – их было 42 человека, направляла работу деревенских стенных газет.
В это время в «Трудовом набате» появляются первые фотографии. Например, 20 января на первой полосе помещено фото членов делегации переговоров СССР с Румынией.
Тираж тюменской газеты увеличивался, к осени 1924 года достиг 4 тысяч экземпляров. Во время подписки редакция использовала все свои рекламные возможности, проводила беседы с рабочими, «засылала» агентов в деревню, снижала цену. Крестьяне могли подписаться в кооперативе бесплатно за продукты своего «хозяйства, какие имеются в излишестве».
Тираж рос, но газета продолжала испытывать финансовые и кадровые сложности. Петр Язов в очередном отчете писал: «Таким образом, дефицит газеты за 9 месяцев выразился в 2887 рублях. И если бы не дотации Окрисполкома, которых за девять месяцев получено 1650 рублей, то «Трудовой набат» умер бы давно от истощения». Редактор, несмотря на настойчивые требования обкома и окружкома партии, оттягивал решение об издании второй – крестьянской газеты, боялся, что малочисленная редакция не справится с двумя изданиями. В партийных бюрократических недрах зрело решение об отставке Язова, бумаги стекались в дело. «Дисциплинированный член партии, – характеризовал редактора политотдел, – но благодаря недостаточной политической подготовке имели случаи проскальзывания в газете заметок, которые по политическим соображениям помещать не следует»149. В 1925 году главным редактором назначен Николай Стернин, Язов становится заместителем редактора.
Несмотря на успехи «крестьянского курса» газеты, давление на редакцию не ослабевало. Предложение редакции перейти на «трёхдневку» и тем самым удешевить газету, сделать более доступной для деревенского читателя окружком не поддержал и постановил издавать две газеты – для рабочих и для деревни.
С 1 октября 1925 года выходит «Деревенская газета» объёмом 10 страниц и стоимостью 15 копеек («Трудовой набат» стоил 35 коп.). К марту 1926 г. её тираж достиг 6 тыс. экземпляров. Редакция из восьми человек выпускала еженедельно «Деревенскую газету» и ежедневно «Трудовой набат». Последний стал рабоче-городским изданием.
Формирование структурно-содержательной модели крестьянской газеты в округе шло при непосредственном руководстве Уральского отдела агитации и пропаганды. В резолюции облсовещания редакторов от 1–4 октября 1925 года предписывалось уделять особое внимание «рабочей жизни под углом зрения закрепления связи между городом и деревней», улучшить постановку справочных и судебных отделов, ввести литературные отделы, помещать фельетоны, частушки. Своеобразно выполняла «Деревенская газета» первое указание, публиковались рассказы о жизни и условиях труда рабочих и делался неизменный вывод: крестьянину живётся намного легче и он должен помогать всеми силами пролетариату. Такая бесхитростная мораль пронизывала всё издание.
«Деревенская газета» знакомила читателей с нормативными документами, информировала о событиях международной жизни и жизни страны, разъясняла политику государства в отношении деревни – сельхозналог, кооперация, продажные цены и т.п. Четвёртая страница «Сельское хозяйство» носила научно-популярный характер. Статьи специалистов (ветеринара, агронома и др.) дополнялись иллюстрациями, крестьяне рассказывали о своём опыте («Мой опыт по подготовке паров», «Крестьянин Абатулин Савелий понял выгоду очистки семенного зерна» и т.п.). Проблемы землеустройства, агротехники, животноводства, пчёловодства, охраны леса – всё интересовало газету, и обо всём новом в этих сферах она рассказывала крестьянину. Информация отвечала сезонным интересам деревенского жителя.
Как и «Трудовой набат», «Деревенская газета» публиковала письма читателей, вела постоянные рубрики «Полезные советы», «Ответы крестьянам», «Что нам пишут тюменские крестьяне», открытую переписку с селькорами («Наша переписка», «Уголок селькора»), давала им краткие рекомендации и советы. Газета стремилась быть максимально полезной деревенскому жителю, ввела консультативную рубрику «Деревенский адвокат», «Что читать крестьянину», сообщала цены на разные товары на тюменском рынке. Отбирая интересные для крестьянина события, информировала о происходящем в области и в округе.
Новой формой взаимодействия с читателем были обсуждения, которые иногда перерастали в полемику. Редакция призывала крестьян высказывать своё мнение, с уважением относилась к разным позициям. Широко и остро шло обсуждение закона о браке, семье и опеке. Меньший отклик нашли вопросы: как лучше исчислять налог, сколько раз в неделю должна выходить «Деревенская газета», нужно ли делить лес на участки? Большая часть корреспонденций из деревень носила обличительный характер. Газета поддерживала эту тенденцию. Так, несколько постоянных рубрик, в частности «Язвы Тюменской деревни», «Броднем по загривку», «Наш раёшник», были посвящены проблемам деревенского быта. Для критики не было чинов и рангов, острое словцо находилось и для «тёмного» мужика, и для председателя сельсовета, пропившего общие деньги, и для грубой учительницы.
Многое о политике газеты говорят заголовки. В «Деревенской газете» они часто бесхитростны, напрямую отражают содержание материала («Что читать крестьянину», «Как определить живой вес свиньи» и т.п.). В заголовках, как и в текстах, использовалась разговорная речь («Сельсоветчики, возьмите за уши хулиганство», «Броднем по маковке дожидаются», «Агрономушка, не спи», «Кружок, брось дрыхнуть!»), рифма («Два брата, хорошие ребята», «Ребятишек пригласил, а сам удрал и оспы не привил»), пословицы («Близко локоть, да не укусишь», «Вырос кляп, раз посеял тяп-ляп»). Псевдонимы корреспондентов тоже не лишены деревенского колорита: Нако, Лапоть, Око, Стакан, Мартышка и т.п.
Тюменская крестьянская газета состояла из следующих крупных отделов: организационно-руководящий, новостной, научно-популярный, сатирический, «внутреннее» обозрение, отдел писем. Меньшее место занимали реклама, консультирование, библиография. Использовались жанры заметки, передовой статьи, статьи, фельетона, сатирического комментария, рекомендации. Редко печатались корреспонденции, интервью, репортажи, очерки, то есть те жанры, которые требовали командировок журналистов. Для редакции, состоящей из восьми человек и живущей на дотации, выезд на места был непозволительной роскошью и чаще всего совпадал с подписной компанией. Информацию из деревень предоставляли селькоры, которых у газеты было около двухсот человек.
«Деревенская газета» энергично проводила подписную компанию. По её итогам проводила лотерею, где разыгрывалось около ста призов. Среди них были такие нужные крестьянину вещи, как плуг, сбруи, а также символические – словари иностранных слов, портреты М.И.Калинина и т.п.
В августе 1926 года редакция поднимает вопрос о выпуске газеты два раза в неделю. Она находилась на пике популярности, «с каждым днём всё больше и больше завоёвывала симпатии крестьян»150. Однако положение «Деревенской газеты» было далеко не безоблачным. Издание не окупалось. Часть крестьян продолжала выписывать «Трудовой набат», но основным конкурентом «Деревенской газеты» была областная «Крестьянская газета». Малограмотные и небогатые деревенские жители не могли выписывать две-три газеты. «Крестьянство газету не поддержало», – констатировала редакция в одном из последних номеров. После года существования выход окружной газеты был признан невозможным и нецелесообразным. Уральской «Крестьянской газете» передавались подписчики и корреспонденты. Бюро Тюменского окружкома ВКП(б) 11 ноября 1926 года рассмотрело вопрос о реорганизации газет и приняло постановление: «Согласиться с предложением редакции о слиянии с 1 декабря 1926 года ежедневной газеты «Трудовой набат» и еженедельной газеты «Деревенская газета» в одну ежедневную окружную газету «Борьба»151. Новое издание должно было быть рассчитано как на городского, так и на деревенского читателя. Через несколько дней было принято решение дать газете «Борьба» новое название «Красное знамя».
В последующие годы окружное и областное партийное руководство не раз возвращалось к проблеме «продвижения» газеты в среде сельских читателей. Особенно остро этот вопрос встал накануне массовой коллективизации крестьянских хозяйств.
Сельские и рабочие корреспонденты – помощники журналистов
В апреле 1924 года Уральский областной комитет партии разослал постановление о необходимости «взять на себя руководство рабкоровским и селькоровским движением». «Необходимо поставить партийное руководство над всеми кружками рабкоров и селькоров, а также над стенными газетами»152. С этого времени редакции осуществляли руководство стенными газетами, которые издаются на заводах и в деревнях и вели работу с рабселькорами.
Рабселькоровское движение принимало большой размах. В докладе редакции «Красного знамени» о состоянии рабселькоровского движения отмечается постоянный рост рабочих корреспондентов. На 26 марта 1926 года с газетой сотрудничали 134 человека, из них 17 женщин. В городе редакция курировала 16 корреспондентских кружков, в районе – 5, они объединяли более 300 человек. Редакция два раза в месяц собирала рабкоров, журналисты проводили разбор заметок и объясняли, как нужно писать. В апреле по округу числилось уже 148 рабкоров и 356 селькоров, 8 кружков «Друзей газет», 16 рабкоровских кружков. В редакции появилась должность инструктора рабселькоров, в 1928 году ее занимал Степан Игнатьевич Андреев.
В округе регулярно проводились совещания и съезды рабселькоров, где обсуждались различные организационные и творческие вопросы. Например, на совещании рабкоров и стенкоров Тугулымского района 16 октября 1927 года рассматривался вопрос о «сохранении» псевдонимов при работе прокуратуры и органов дознания по следам заметок153. Редакция «Трудового набата» проводила своеобразный ликбез среди своих корреспондентов, рассказывала, о чем нужно писать в газету. В 1924 году (3 апреля) в заметке «Что писать о быте» редакция перечисляет темы, на которые корреспондентам стоит обратить внимание: «1) условия жизни на фабриках и дому (жилище, фабричные условия работы, время работы); 2) времяпровождение рабочих и крестьян (церковь, кино, театр, лекции, вечеринки и т.д.); 3) семейный быт; 4) обрядовая сторона быта; 5) верования, предрассудки; 6) мелочи быта (борьба за чистоту языка, вежливость, гигиена и т.п.); 7) что больше всего интересует рабочих». Журналист Баталов обращался к корреспондентам: «Пишите правдивые заметки! Удар рабкоровской заметки должен быть меток». Накануне 10-летия октябрьской революции журналисты рекомендовали рассказывать о достижениях деревни за эти годы, о свободном и бодром праздновании дня трудящихся. Деятельность рабселькоров освещалась в рубриках «В рабкоровских рядах», «Памятка селькору», «По следам заметок», «Среди стенгазетчиков». О значении общественных корреспондентов писал Горняк-Залетный (А.Д. Вишняков): «Активное участие читателя в газете помогает изживать недочеты общественной жизни. Писать в нее только о фактах». Десятки заметок рабселькоров печатались в «Красном знамени» и в «Деревенской газете».
Еще одним важным направлением работы журналистов стало руководство стенными газетами. В 1926 году в округе выходило 56 городских и 89 деревенских стенгазет. Опыт издания стенных газет и журналистской работы сельских жителей был учтен в 1929–1930-х гг. при создании сети районных газет.
Журналисты революционной закалки
В середине 1920-х годов коллектив редакции «Трудового набата» был небольшим, многие журналисты уже имели опыт газетной или политической работы. Журналисты часто выступали под псевдонимами. Так, под псевдонимом Горняк-Залетный печатался Аверкий Дмитриевич Вишняков, 1900 года рождения, крестьянского происхождения. Вишняков работал в печати с 1920-го года, в 1921 году (с 10 марта по 12 мая) редактировал газету «Красный Курган», заведовал политучебой в «Красноармейской звезде», в Тюмени подготовил к изданию сборник рассказов.
Ефим Степанович Ухалов, 1895 года рождения, по происхождению крестьянин, работал заместителем редактора (с мая по сентябрь 1921 года) уездной газеты «Красный вестник» (г. Ялуторовск), в декабре 1924 г. в Тюмени издал брошюру о «поповском» и комсомольском рождестве.
Михаил Романович Ланге, 1893 года рождения, также крестьянского происхождения, с 1917 года печатался в различных изданиях. В 1920–1921 году был членом редколлегии архангельских «Известий», в 1923–1924 годах – редактировал журнал «Красные вехи» в Тюмени, в «Трудовом набате» заведовал отделом «Крестьянская жизнь и просвещение». В 1925 году Ланге занимал должность помощника областного прокурора.
Под псевдонимом Л. Юргинский печатался Леонид Яковлевич Елизаров, 1905 года рождения, по происхождению крестьянин. В газету пришел в 1920-м году сельским корреспондентом. В 1924 году заведовал отделом рабочей жизни, затем был репортером, с января 1925 года назначен членом редколлегии комсомольской странички при «Трудовом набате».
Василий Антонович Колесниченко, 1900 года рождения, крестьянского происхождения, печатался в «Трудовом набате» под псевдонимами Партиец, Комсомолец, работал в отделе партийной жизни154.
Провинциальные редакторы и журналисты этого времени в профессию пришли в 1917–1918 годах, журналистский опыт получили в окружных и фронтовых газетах. Молодой возраст, небольшой партийный стаж (с 1918–1920 гг.), низшее или среднее образование, рабочее или крестьянское происхождение – их типичные черты.
В 1920-е годы они приобретали профессиональный опыт, вырабатывали свой стиль. Многие сотрудники тюменских газет, в отличие от журналистов времен Гражданской войны, были связаны с краем и «болели» за его возрождение и благополучие. Тюменская пресса этого времени, наряду с официозными темами, поднимала важные для местных жителей проблемы хозяйственного и социально-культурного характера. Задачу прессы журналисты видели в служении общественным интересам, важнейшей работой считали отклик на обращения читателей. Были случаи, когда редакции, защищая интересы своих читателей, вступали в конфликт с местными цензорами и чиновниками. Одна из таких историй произошла в Тобольске, в редакции окружной газеты «Северянин».
Тобольская окружная газета «Северянин»: противостояние редакции и цензора
На смену официальным «Известиям тобольского исполнительного комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» пришла уездная газета. В 1922 году стал издаваться «Тобольский Север». А в начале 1924 года вышла окружная массовая газета «Северянин». Редактором был назначен С.П. Хлызов, затем С.А. Володарский.
Сергей Володарский принял дела редакции «Северянина» и агитационно-пропагандистский отдела окружного комитета партии в декабре 1924 года у С.П. Хлызова, которого с должности сняли. Газета выходила уже около года, но тираж был небольшой, финансовые дела находились в хаотичном состоянии. Володарский начал поднимать газету, развивая рабселькоровское движение. За год у «Северянина» появилось 80 селькоров, провели съезд, организовали уголок селькора. Тираж за это время вырос почти в три раза – 3150 экземпляров. Володарский «агитационно-пропагандистскую работу отдела развернул (характеристика политотдела). Работой кружков, школ политграмоты и вообще учебой и самообразованием охвачена вся городская организация... Политически развит, имеет марксистскую подготовку. Используется правильно»155. Сергею Володарскому, сыну ремесленника, члену партии с 1920 года, в то время было 28 лет. Послужной список включал работу в стенгазетах, в 1921 году участие в редакционной коллегии журнала «Красный курсант», с 1923-го заведование агитпропотделом тобольского комитета партии.
Важнейшей задачей редакции «Северянина» стало «отражение жизни и потребностей населения», привлечение крестьян в качестве читателей и корреспондентов. Журналисты стремились поднимать острые и актуальные темы, вовлекать читателей в решение местных проблем. Непреодолимым препятствием на пути редакции стали цензоры тобольского окрлита, которые, по мнению редактора, выхолащивали содержание газеты. Володарский обращался в областной отдел по делам литературы и издательств с просьбой избавить газету от малограмотных самодуров-цензоров, но ничего не менялось. Последней инстанцией стала газета «Правда» и известнейший фельетонист того времени Михаил Кольцов. Так появился фельетон М. Кольцова «Покровитель науки и искусств», опубликованный на первой полосе «Правды» 14 января 1926 года. Его героями стали тобольские чиновники и цензор окрлита Зайцев.
«В окно влетела божья коровка».
– Как божья коровка?! – в негодовании воскликнул цензор: – Божья? Мистику разводите? Религиозную пропаганду?!
Цензор вычеркнул слово божья. И осталось:
«В окно влетела коровка».
Это не соответствовало физическим законам. Но в этом не было мистики.
Цензор был советский. Но он не существовал. Это цензор из советского анекдота»156.
Так начинался фельетон Кольцова, затем появлялся главный герой – карикатурный цензор Зайцев: «великолепный Зайцев, с толстенным карандашом наперевес, изгоняет контрреволюцию, крошит крестьянские письма и городские заметки»157.
В письме Михаилу Кольцову Володарский писал: «Посылая Вам небольшой фельетон, написанный тов. (в копии письма, которая хранится в ГАСПИТО фамилия автора аккуратно вырезана бритвой, остальной текст не поврежден. – О.П.) редакция «Северянин» подтверждает, что факты, перечисляемые автором точно соответствуют истине. Редакция «Северянин» считает себя безусловно заинтересованной в том, чтобы эти факты сделались достоянием широкой читающей партийной массы. Мы думаем, что трения, подобные тем, которые возникли и возникают между нами и местным Окрлитом, имеют место не только в Тобольске. Поэтому наш фельетон не лишен общественного интереса»158. К письму был приложен фельетон одного из сотрудников, имя которого осталось неизвестным: «Далекий, угрюмый север, – пишет журналист, – недавно еще один из опорных пунктов белобандитского восстания, прокатившегося по Западной Сибири в 1921 году. Крепкое, кряжистое крестьянство. Прочно сидит оно в зажиме дедовских обычаев, глубоко завязло корнями в глиноземе старинных предрассудков. Медленно, недоверчиво поддается вековая темнота сибирской деревни влияниям новой общественности. А все-таки побеждает она, эта новая советская общественность. Медленно, но зато прочно растут ее форпосты на фронте борьбы с косностью, рутиной и мраком. И один из этих форпостов – Советская крестьянская газета»159. Крестьяне признают газету, доверяют ей и обращаются за помощью и поддержкой. И редакция «Северянина» чувствует ответственность перед таким читателем, старается разобраться в сложных ситуациях, но нередко наталкивается на противодействие цензоров. Так, приводит автор фельетона факты, цензор Зайцев запретил печатать фельетон, в котором высмеивался заведующий Тобольским Здравотделом тов. Патлан. Патлан распорядился перевести скарлатинный барак в дом матери и ребенка, где размещалось около ста детей. Местные жители обратились в газету с просьбой «вступиться за ребятишек дома матери и ребенка». Редакция вступилась. Автор фельетона «О сердитом заведующем здравотделом и здравотдельских делах и делишках» (сохранился оттиск. – О.П.) назвал М.С. Патлана «его превосходительством», подчеркнув тем самым «несоветский» стиль руководства, с сарказмом отозвался о познаниях в делах медицины и здравоохранения бывшего слесаря с низшим образованием.
Итак, цензор запретил печатать фельетон о заведующем Здравотделом как «контрреволюционный», компрометирующий ответственного работника и предложил «уладить инцидент мирно». Затем вычеркнул заметку «пионерского работника» с критикой кинотеатра (он находился в ведении Зайцева, как заведующего Культпросветом. – О.П.) и предложением устраивать в нем детские сеансы. Запрет этой вполне безобидной заметки стал последней каплей, редакция вспомнила все свои обиды на цензоров Окрлита и ГПУ. Кольцову рассказали о достойном анекдота происшествии со статьей Калинина, на оттиске которой цензор Дягилев написал: «статью печатать нельзя как не соответствующую директивам ЦК РКП(б)». Дягилев не разобрал плохо пропечатанную сточку «речь т. Калинина».
Володарский ко всему перечисленному в фельетоне добавляет еще «картину»: «Газета сверстана, цензора дома нет. Рассыльный бегает по городу, цензор… в театре. Вызываем из театра. На розыски ушло два часа. Рабочие ждут. Машина работает вхолостую. На виду у публики тов. Зайцев рассматривает полосы и выбрасывает заметку. Новые два часа работы»160. Картинка прямо со страниц «Москвы газетной», только В. Гиляровский рассказывал о дореволюционных временах.
Беспокоило Володарского то, что крестьяне перестают доверять редакции, так как «систематически выхолащивается содержание газеты. Газета превращается в какой-то официальный бюллетень». Удивительно, как точно почувствовал провинциальный редактор тенденцию формализации прессы. Позже, в 1936 году Кольцов назвал ее «болезнью номенклатурного мышления». И какой наивной кажется ирония тобольского фельетониста, который пишет: «Может быть, тов. Зайцев снизойдет к нашей политической неопытности и сообщит нам перечень тех вопросов, которые, по его мнению, можно обсуждать в советской прессе».
Второй участник конфликта – Семен Зайцев, ровесник Володарского, по основной профессии токарь, образование низшее. Из характеристики политотдела: «Имеет среднюю марксистскую подготовку, в работе имеет навык. На окружную работу был выдвинут в порядке выдвижения. Работу в окружном масштабе пока не охватил. Считать резервом к окружному масштабу»161. Зайцев был направлен Уральским обкомом РКП(б) в Тобольск, где заведовал окружным политпросветом, был членом агитационно-пропагандистской коллегии, руководителем школы политграмоты, цензором. Предыдущего цензора и заведующего Политпросветом Гаврилу Дягилева 1902 года рождения характеризовали как работника, «знакомого с основами коммунистического учения, но нуждающегося в серьезной теоретической подготовке»162.
Революция взяла в оборот этих молодых людей, потребовала от них служения и часто в той области, где их знания равнялись нулю. Менялись «герои» быстро, год-полтора – и на другую должность, где их могли «использовать правильно», говоря языком характеристик политотдела. Интересно, что из всех героев этой истории на своем посту дольше всех оставался заведующий здравотделом Патлан.
После публикации фельетона началось разбирательство на уровне окружного и областного комитетов партии, в дело подшивались докладные и объяснительные записки «героев» фельетона. Оказалось, что конфликт длится уже год. Зайцев запрещал статьи и заметки, «исчезал» в дни, когда нужно было вычитывать газету, оттиски читал при посторонних. Володарский от имени редакции обращался в Обллит и Главлит и, не дождавшись ответа, написал в «Правду». Из всей этой переписки становится ясно, что цензор запрещал некоторые публикации, потому что не хотел «дискредитировать наш советский аппарат (управленческий) в глазах населения», а редакция считала своим долгом освещать недостатки в работе местных чиновников – «головотяпов», тем самым яростно защищая принципы советской демократии. Журналисты «Северянина» верили в свою правоту, верили, что все дела власти должны измеряться народным благом. Цензор Зайцев вылил немало грязи на Володарского и Кольцова, не выбирая выражений и искажая факты, отстаивал честь местной бюрократии. И заслужил поддержку окружного комитета партии. Уралобкому он был охарактеризован как «скромнейший и выдержанный партиец, добросовестно выполняющий свою работу, с которой, правда, не всегда справляется…»163. Володарский, напротив, представлен как руководитель нетерпимый к «коррективам» кого бы то ни было, нежелающий признавать свои ошибки. Окружной комитет партии разрешил конфликт: Володарский был снят с должности ответственного редактора газеты «Северянин». В Тобольск был направлен выпускник Урало-Сибирского коммунистического университета И.С. Панов.
Профессиональная пригодность журналистов послереволюционного времени измерялась уровнем политической грамотности. Редакторы, будучи, по первым характеристикам, идеологически выдержанными, при снятии с должности характеризовались как неспособные оценить политическую ситуацию, нетерпимые к «коррективам» сверху. По этим причинам были отстранены от должности редактор «Трудового набата» Петр Язов, два редактора газеты «Северянин». Редакторы в местных газетах начала 1920-х годов менялись часто. Партия осуществляла жесткий отбор кадров, обращая внимание на мировоззренческие и личностные качества. Отбирались люди, обладающие, в первую очередь, политическим чутьем, позволяющим безошибочно следовать проводимой в данный момент партийной линии. В ходе этой «селекции» в конце 1920-х годов тип редактора революционера-романтика уступил место прагматику-пропагандисту.
Экономический и культурный подъем в годы нэпа благоприятно отразился на уровне духовного состояния общества, обусловил больший плюрализм мнений, возможность публицистического обсуждения и осмысления происходящего. Журналистика этого времени, наряду с лозунгами и призывами, использовала аналитику, диалоговые приемы, позволяющие решать новые задачи. В начале 1920-х годов стала востребована журнальная периодика, обладающая иными, чем официальные газеты, возможностями. Эта тенденция отразилась и на провинциальной журналистике. Так, на территории бывшей Тобольской губернии издавалось несколько журналов.
Экономический журнал «Красные вехи»
В декабре 1923 года Тюменский окружной исполнительный комитет, несмотря на финансовые трудности, связанные с переходом партийной прессы на самоокупаемость, начал издавать журнал «административной, общественной и экономической мысли» «Красные вехи».
Решение об издании нового журнала было обусловлено необходимостью разъяснять и популяризировать начавшуюся на Урале административно-территориальную реформу. «Красные вехи» декларировали следующие задачи: «приблизить органы управления к населению», дать «знания и указания от людей более знающих и более опытных», а не обходиться «общими, поверхностными указаниями и рассуждениями местных газет»164. Журнал должен был стать инструментом в реализации теории экономического районирования, ее популяризации среди населения.
Ответственным редактором журнала стал Михаил Романович Ланге. Положение нового журнала, как и всей региональной печати, в первой половине 1920-х годов было сложным. Одна из основных проблем – финансирование. Журнал был убыточным, дефицит бюджета составлял 300 рублей в месяц. М.Р. Ланге поднимал этот вопрос на заседании коллегии агитационно-пропагандистского отдела Тюменского окружного комитета партии и обращался с просьбой о финансовой помощи. В качестве меры по спасению журнала редакции «Красных вех» было рекомендовано ориентироваться на массовую аудиторию, делать журнал доступным для рабочего и крестьянина: «использовать все возможности на предмет улучшения постановки и массовости журнала»165.
На следующем заседании коллегия вновь вернулась к вопросу о состоянии «Красных вех» и потребовала привлечь к работе «все хозяйственные, общественные и кооперативные организации, как в освещении всех вопросов советского хозяйственного строительства, так и в области распространения журнала»166. Редакция журнала и до и после этих распоряжений принимала меры творческого и организационного характера. Так, начиная с четвертого номера, журнал перешел на еженедельную периодичность, была расширена тематика. С июня 1924 года увеличился объем журнала, появились новые рубрики, обновилось оформление. В это же время редакция «Красных вех» объединилась с редакцией газеты «Трудовой набат», в течение следующих нескольких месяцев газету и журнал выпускала одна редакция. Последние номера журнала вышли осенью 1924 года.
Журнал «Красные вехи» – показательный пример того, как специализированное издание перерастает в универсальное. Редакция в первом номере представила журнал как специализированный, однако тематика его выходила за рамки одной отрасли знания. Наряду с блоком рубрик хозяйственно-экономического характера: «Наш край», «Кооперация и торговля», «Финансы», «Сельское и лесное хозяйство», «Ветеринария», «Юридическая справка», журнал включал информацию общего интереса. Это познавательные и просветительские статьи («Наука и техника», «Мироведение», «Здоровье»), обзоры печати, беллетристику («Литературные штрихи»). Со временем журнал расширил литературный отдел, кроме рассказов и зарисовок публиковались очерки. Наряду с разделом «Партийная жизнь», выходила «Страничка пропагандиста», появились рубрики «Жизнь СССР», «Профессиональная жизнь». Заметно движение журнала к модели общественно-политического еженедельника: журнал перешел на еженедельную периодичность, а в июне 1924 года расширил круг тем и увеличил объем, появились иллюстрации.
Частью концепции «Красных вех» изначально было обращение к крестьянской аудитории. Вопросы, которые журнал поднимал, непосредственно затрагивали интересы крестьянина. Журнал публиковал статьи о сельском хозяйстве, животноводстве, информировал о планах проведения сельскохозяйственных кампаний. В качестве экспертов и корреспондентов выступали агрономы и ветеринары. Материалы носили разъясняющий, просветительский и консультативный характер.
В итоге экономический журнал для массового читателя, несмотря на его типологическую модернизацию, а также экономические меры – снижение стоимости отдельного номера (с 40 копеек до 25 копеек), оставался маловостребованным. Потребность городского читателя в общественно-значимой информации удовлетворяла газета «Трудовой набат», крестьянства – «Деревенская газета». «Красные вехи» оказали информационную поддержку административно-территориальной реформе на этапе ее внедрения, журнал выполнил поставленную задачу и был закрыт.
Редакция журнала «Красные вехи» видела свою задачу не только в том, чтобы ознакомить население с постановлениями и распоряжениями и «дать направление планомерному развитию общественной и экономической жизни» края, но и в «обсуждении методов и путей этого развития». Редакция призывала все слои населения принять практическое участие в издании, делиться накопленным опытом в хозяйственной сфере.
Стиль «Красных вех», как и других местных изданий, не авторитарен, проблемы открыты для обсуждения и специалистами и широкой аудиторией.
Тобольский краеведческий журнал «Наш край»
Особое место в региональной журналистике 1920-х годов занимают краеведческие журналы, ставшие кратковременным, но значимым явлением провинциальной жизни. Появление прессы этого типа было связано с развитием в послереволюционные годы краеведческого движения. «Краеведение, – по мнению Т.О. Размустовой, – рассматривалось как общая, доступная для понимания идея, способная к объединению масс. Государственная культурная политика была направлена на вовлечение максимально большего числа населения в краеведческую деятельность и придание ей характера массового общественного движения»167. Краеведение в 1920-е годы развивалось в уникальной ситуации совпадения интересов широких слоев населения и государственной политики.
Формой гражданского участия в решении важных проблем региона стали общественные краеведческие организации, возникшие в начале 1920-х годов в большинстве губернских и окружных городов. Так, в Тобольске в 1921 году было создано «Общество изучения края» при музее Тобольского Севера. Деятельность общества велась в нескольких направлениях: члены естественно-географической секции исследовали возможности северного оленеводческого хозяйства, рыбного и пушного промысла, колонизации и др. В историко-культурной секции собирали материал по пребыванию в ссылке декабристов, изучали революционное движение 1905 года в Тобольской губернии. Развивалось промышленно-экономическое направление, в рамках которого изучалась экономика округа, торговля и кооперация. Действовали педагогическая и пчеловодческая секции, кружок юных краеведов. Исследования «Общества изучения края» «представляли собой глубокий и всесторонний анализ проблем и конкретного участия людей в сохранении и преумножении культурного и природного богатства региона»168. В 1927 году «Общество изучения края» насчитывало 170 человек.
В сентябре 1924 года тобольское «Общество изучения края» приступило к изданию «популярно-научного и литературного краеведческого» журнала «Наш край»169. Тираж журнала составлял от 450 до 1000 экземпляров, объем в среднем 38–44 страницы. Редакция располагалась в здании Музея Тобольского Севера, печатался журнал в тобольской типографии «Северянин». Авторы журнала: С.Ф. Скороспехов (редактор), М.П. Копотилов, П.И. Лопарев, В.М. Новицкий, М.П. Тарунин, А.А. Дунин-Горкавич и другие члены «Общества»; активное участие принимал С.А. Володарский – редактор тобольской газеты «Северянин», заведующий агитационно-пропагандистским отделом окружного комитета партии.
Из программной статьи журнала следует, что его основные задачи – распространение знаний о крае среди «рядовых работников», привлечение населения к научно-практическим исследованиям малой родины. «Теперь положение в корне иное, – говорится в программной статье, – хозяева края –сами трудящиеся, все эти незаметные, простые труженики-хлеборобы, промышленники и рабочие, администраторы и партийцы, просвещенцы и медики и т. д., и т. д. Они своим коллективным трудом строят новое социалистическое хозяйство, они через своих выборных управляют краем, и они, как хозяева, должны теперь хорошо знать свое хозяйство. <…> Пусть же каждый сознательный гражданин нашего округа отнесется к поставленным нами задачам со всей благожелательностью и придет на помощь в их осуществлении»170. Редакция с воодушевлением пишет об открывшихся перед местным сообществом возможностях изучения края и участия в общественных и хозяйственных преобразованиях. Такая позиция определила типологический облик журнала как массового издания. Он проводил открытую редакционную политику в отношении своей аудитории, стремился привлечь к участию в журнале и заинтересовать краеведческой работой людей, различных по уровню культуры и образования. Редакция обращалась к читателям с просьбой присылать краеведческий материал, разъясняла суть исследовательской работы, ее методику.
Журнальный номер «Нашего края» состоял из нескольких постоянных разделов. Традиционно номер отрывал литературный отдел, где публиковались стихи и очерки о крае, воспоминания тобольского писателя и художника М.С. Знаменского «Тобольск в сороковых годах», очерки о мифологии и верованиях коренных народов Севера. Важное место в журнале занимал раздел «Очерки революционного движения», в котором освещалась тема истории революций, Гражданской войны и их влияния на общественно-политическое и социальное положение края. Среди авторов раздела М. Копотилов, М. Костюрина, Г. Доронин, С. Володарский и др. Через тему революционных движений раскрывалось программное для редакции журнала понимание роли революций в общественной жизни, в том числе и значение Октябрьской революции. Она – преемница предыдущих – пробудила местное сообщество, создала условия для развития гражданских инициатив. В статье «Тобольское учительство в революцию 1905 года» М.П. Копотилов рассказывает о том, как события 1905 года всколыхнули «такие глухие углы, как наш Тобольск», в частности подтолкнули «Общество взаимного вспомоществования учащим и учившим Тобольской губернии» к активной деятельности в области народного образования. «И только через 12 лет прокатившиеся над Россией громы февральской и октябрьской революций снова пробудили тобольское учительство от обывательского прозябания, и пробудили уже окончательно…»171, – заключает историк.
Раздел журнала «Наши богатства» был посвящен исследованиям охотничьего и рыбного промыслов, проблемам сохранения пушного фонда, вопросам лесной и химической промышленности, овощеводства и др. Здесь были опубликованы статьи известного исследователя тобольского Севера, почетного члена тобольского «Общества изучения края» А.А. Дунина-Горкавича. В разделе «Здравоохранение» поднимались вопросы медицинского дела на Севере, санитарного состояния медицинских пунктов. Проблемам животноводства в крае посвящен раздел «Ветеринария». Авторы разделов – врачи и ветеринары. Ведущим автором раздела «Партийное строительство» был С.А. Володарский, руководивший агитационно-пропагандистской работой в округе. В последнем разделе журнала «Хроника краеведения» размещалась информация о съездах краеведения, издательской и организационной деятельности «Общества изучения края».
«Лицо» журнала, наряду с историческими очерками, определяли обозрения и научно-популярные статьи по промышленным, медицинским, хозяйственным вопросам. В них сопоставлялись явления и факты, анализировались тенденции, давался прогноз развития и пути разрешения проблем. Так, например, в статье «Перспективы химической производительности нашего края» (1925, № 6) Н. Львов рассказывает о состоянии химической промышленности в России, приводит данные об экспорте продуктов химической переработки древесины в страну и высказывает мысль о том, что эту отрасль было бы выгоднее развивать на месте обработки леса. По мнению Н. Львова, создание химической промышленности в Тобольском округе позволит эффективно использовать природные богатства края. Автор дает ясное представление и о том, как можно приступить к делу: «частная инициатива доказала возможность постановки дела», – пишет Н. Львов. Журнал показывает эффективные способы улучшения различных отраслей хозяйства и побуждает местное сообщество к решению актуальных социально-экономических вопросов.
Еще один адресат журнала – местная власть. Авторы, среди которых и краеведы, и специалисты-практики, обращали внимание представителей власти на проблемы края, в первую очередь на участь коренных народов Севера. Так, в обозрении «О положении медицинского дела на Севере» врач А. Шубинский рассказывал о плачевном состоянии больниц и медицинских пунктов в Березове и Обдорске, писал о недоверии инородцев к медицине, о том, что немногие посещают больницы, «предпочитая гнить заживо в своих чумах» в силу религиозных убеждений. А. Шубинский показывает характер и масштаб заболеваний остяков и зырян и предлагает конкретные меры по улучшению ситуации. «Необходимость бесплатной помощи инородцам, – пишет врач, – я считаю очень важным фактором в деле популяризации Советской медицины на Севере и в деле оказания действительной помощи»172. Тема вымирания, гибели «инородцев» звучала во многих публикациях, в том числе и в литературном отделе журнала. Знаток Севера П.И. Лопарев рассказывал о мифологии остяков и самоедов и с горечью пишсал: «Вся жизнь вымирающего народа пропитана массою самых темных суеверий, не разрешаемых русской культурой, не разрешаемых потому, что даже и в настоящее время специально на них почти не обращается никакого внимания»173. Автор призывал «Соввласть» преодолеть трудности и приобщить эти народности «к культурным и политическим завоеваниям Республики».
Вопросы сохранения и бережного использования природных богатств нередко поднимались в статьях и обозрениях, посвященных развитию промышленности края. Их решение редакция видела в научной проработке производственных начинаний и учете многовекового народного опыта. Б. Чаликов в статье «Рыбоводство в условиях Тобсевера» (1925, № 7) называет среди причин «оскуднения рыбных запасов» промышленную деятельность человека. А.А. Дунин-Горкавич в статье «Будущее лесов Тобольского Севера. Перспективы экспорта и условия, при которых возможно осуществление их полной эксплоатации» (1925, № 1) указывает на последствия опустошительной вырубки лесов и предлагает эффективные и сберегающие природу методы лесной промышленности, в том числе и строительство железнодорожных линий, которое поможет разрешить задачи экономического возрождения Западной Сибири.
«Наш край» декларировал идею активного участия местного сообщества в жизни края. Большинство тем, фактов, событий рассматривалось в свете этой идеи. Редакция обращалась к массовому читателю и выступала в роли наставника и компетентного помощника в организации общественно-значимой деятельности, будь то создание краеведческого кружка или развитие химической промышленности. Любая проблема изучалась в аспекте ее решения жителями края или местной властью. Журнал в новых политических условиях продолжил дело тобольской интеллигенции по просвещению и формированию гражданской активности местного сообщества.
В ноябре 1925 года «Наш край» был закрыт, в 1926 году вышел научно-популярный, общественно-экономический и краеведческий журнал «Тобольский край», ставший его преемником. Он был закрыт «в связи с необходимостью режима строжайшей экономии»174 на втором номере. К концу подошло «золотое десятилетие» краеведения в стране, в процессе тотальной централизации и бюрократизации общества деятельность краеведческих организаций вошла в противоречие с государственной политикой времени «великого перелома». Эти тенденции нашли отражение в последнем краеведческом журнале этого периода «На социалистической стройке» Тобольского бюро краеведения и Музея Уральского севера, который выходил в 1931 году.
Хозяйственное и культурное реформирование страны в период нэпа связывалось со всесторонним изучением регионов, осознанием их специфики и включением в эту деятельность населения. В первой половине 1920-х годов на волне восстановления экономики формировался своеобразный государственный заказ на изучение промышленного потенциала и природных богатств края. С другой стороны, можно говорить о социальном заказе: население края нуждалось в разъяснении административно-территориальной реформы и путей развития народного хозяйства. Общество в послереволюционные годы, переживая духовный и ценностный кризис, в поисках мировоззренческой «почвы» и возможностей для самореализации в новых условиях обращалось к истории, культуре и быту своего края. В поле пересечения и возникали журналы, с одной стороны, тематически специализированные, с другой – ориентированные на массового читателя и на его участие в журнале. Благодаря новым условиям, сложившимся в 1920-е годы, появилась возможность хотя бы части тобольской интеллигенции вернуться к научному и литературному труду.
В конце 1920-х годов газета «Красное знамя» выходила как орган Тюменского окружкома ВКП(б), окрисполкома и окрпрофбюро, редактировал газету Михаил Матвеев. Деятельность редакции, как и ранее, находилась под жестким контролем партийных структур, тематика строго регламентировалась. Так, на V окружной партийной конференции поднимался вопрос о работе газеты, отмечалась нехватка «газетных работников» и случаи, в отсутствии редактора, «извращения партийной линии в статьях». Для устранения недостатков окружком взял «курс» «на улучшение газеты, путем помещения более интересных и отвечающих вопросам дня материалов»175. Огромное внимание в это время редакция уделяла проблемам быта и хозяйства тюменской деревни, борьбе с вредителями-кулаками. Посвященные этой теме материалы сопровождались заголовками-лозунгами, например «Кулаки пытаются помешать посевной кампании!», «Крой кулацкие козыри!», и публиковались на первых полосах. В статье «Крой кулацкие козыри!» автор пишет о том, что кулачество тормозит ход хлебозаготовок, мешает расширению посевной площади и укрывает излишки зерна176. Газета, как и раньше, много внимания уделяла работе профсоюзов, заводов и фабрик, появились материалы о работе библиотек. Начала выходить рубрика «На суд общественности» (листок рабоче-крестьянской инспекции). Тираж «Красного знамени» в это время достиг 12 тысяч экземпляров.
Редакция принимала деятельное участие в общественной и культурной жизни округа. С первых лет создания Тюменского общества научного изучения края газета «Трудовой набат», а затем «Красное знамя» освещала его деятельность: давалась информация о собраниях общества, об экспедициях и археологических работах общества. В рубрике «К любителям природы» публиковались материалы по изучению края, рассказывалось о географии, о флоре и фауне тюменской земли, о погодных условиях. В конце 1920-х годов газета «Красное знамя» постоянно публиковала исследовательские статьи членов Общества и призывала к активной краеведческой работе читателей.
Два-три раза в месяц выходила «Литературная страница», помещались объявления и заметки о литературной жизни города и страны. Литературная жизнь города оживилась благодаря Тюменской ассоциации пролетарских писателей (ТАПП), созданной в середине 1926 года. ТАПП была тесно связана с редакцией газеты. «Выдвинулись новые пролетарские писатели и поэты, – писала газета. – Помочь им продвинуться на более высокую ступень – задача ВАПП»177. С.В. Тураев вспоминает: «При редакции газеты «Трудовой набат» существовала литературная группа – ТАПП, которая объявила себя филиалом РАППа. Собирались по воскресеньям, читали свои стихи, делали доклады…»178. В 1929 году в «Красном знамени» сообщалось: «На собрании, состоявшемся 18 декабря, тюменская ассоциация пролетписателей постановила в самое ближайшее время провести несколько литературных вечеров. Первый вечер был организован на фабрике «Пламя» 25 декабря. На вечере выступали местные авторы с читкой своих произведений»179. Секретарь ассоциации – Антон Кунгурцев – работал в «Красном знамени», а в 1929 году заведовал культурно-бытовым сектором, был расстрелян в 1930 году по обвинению в принадлежности к контрреволюционной организации. В газете нередко появлялись стихи Кунгурцева и других авторов, часто под псевдонимами. Нередко это были произведения, написанные по «соцзаказу». Тематика – «на злобу дня»: о продналоге, о необходимости подписаться на газету или хранить деньги в сберегательной кассе, о призыве в армию и т.п.
В редакцию пришли журналисты не только по направлению партии, но и по зову сердца. Среди них были литературно одаренные молодые люди и уже опытные, имеющие профессиональное и партийное образование, журналисты180.
В конце 1920-х годов вновь встал вопрос о создании в округе крестьянской газеты. В феврале 1929-го года Уральский областной комитет партии обратился к редактору «Красного знамени» с просьбой «предоставить свои соображения о реорганизации Вашей газеты из смешанной в массовую крестьянскую или рабоче-заводскую»181. Далее последовало решение о выходе «Красного знамени» двумя изданиями – городским и деревенским. К этому времени была создана сеть стенных газет, которые, наряду с «Красным знаменем», должны были «активно содействовать делу коллективизации, широко освещая работу колхозов, вводя переклички, смотры работы колхозов, вскрывая недостатки их работы»182. Уже в 1930 году тюменский окружком получил распоряжение о создании в районах сплошной коллективизации колхозных районных газет.
Массовая коллективизация, начавшаяся после V съезда Советов СССР (май 1929 г.) в тюменском крае, по преимуществу сельскохозяйственном, коренным образом меняла экономическую и идеологическую обстановку. Перед прессой в этот период ставилась задача «максимального приближения печати к читательской массе деревни»183. В результате появлялись новые типы газет. Тюменская газета «Красное знамя» в 1929 году выходила в городском и деревенском вариантах, работали выездные редакции в районах (Исетском и Шатровском). В феврале 1930 г. Уралобком направил во все окружкомы резолюцию о создании в области 15 крестьянских газет. В последующие четыре года формируется сеть районных газет на основе стенных и колхозных, пресса дифференцируется по отраслевому принципу.
В конце 1920-х годов сложилась материально-техническая база для развития в регионе радио: построен первый радиоузел, прошла образцово-показательная радиофикация Бердюжского района. Во вновь созданных национальных округах появилась своя пресса: 19 апреля 1931 года в Ямальском округе вышла газета «Нарьяна Нгэрм» («Красный север»), 7 июля этого же года в Остяко-Вогульском округе вышла газета «Ханты Манчи Шоп (Шой)».
В январе 1934 года была образована Обь-Иртышская область с центром в Тюмени. А 27 февраля 1934 года вышло постановление об издании с 25 февраля ежедневной областной газеты «Советский Север» – органа Обско-Иртышского обкома и Тюменского горрайкома ВКП(б), областного оргкомитета Советов и оргбюро профсоюзов. Бюро обкома ВКП(б) постановило передать газете «Советский Север» аппарат и средства тюменской газеты «Красное знамя». Но уже 14 декабря 1934 года было решено возобновить выпуск районной газеты «Красное знамя» в связи с упразднением Обско-Иртышской области и прекращением выпуска газеты «Советский Север». Большая часть территории Тобольской (Тюменской) области вошла в состав Омской области. И только 14 августа 1944 года Тюмень стала областным центром, а 1 октября этого же года вышел первый номер областной газеты «Тюменская правда».
6. Заключение
Журналистика тюменского региона в первое послевоенное десятилетие (1919–1929) прошла путь, характерный для периода становления принципиально нового института – советской журналистики. Первые «стихийные» издания, создаваемые часто случайными людьми – военными и партийными чиновниками – для утверждения большевистских и революционных идей, уступили место планомерной работе местных партийных руководителей по созданию системы периодики и инфраструктуры печати, способной выполнять целый комплекс задач – организовывать, информировать, просвещать и др. К концу 1920-х годов такая система СМИ в крае была создана и включала в себя общественно-политические городские газеты, издания для крестьян, специализированную периодику. В трудных условиях складывался журналистский корпус, еще крайне малочисленный и нестабильный, но уже более близкий заботам не о «мировой революции», а о благополучии простого человека, живущего в этом регионе. Советская стратегия формирования массовой журналистики в 1920-е годы, в условиях новой экономической политики, обернулась, с одной стороны, масштабным вовлечением в газетную работу рабочих и крестьян, а с другой – возвращением в журналистику ученых, публицистов, краеведов.
Кратковременный намек на либерализацию во время нэпа актуализировал в журналистской среде мысль самоидентификации по месту пребывания, территории. Но жесточайшая государственная централизация в последующие годы привела к унификации творческих методов журналистики, тематики и проблематики СМИ, системы периодики. Вопросы о своеобразии провинциальной журналистики, о судьбе края, волновавшие некогда сибирских публицистов и мыслителей, не поднимались. И все же вопреки усилиям власти по нивелированию общественно-культурных особенностей регионов, нам представляется, что тюменская журналистика последующих десятилетий имела свое «лицо».
Послесловие
Сибирь в планах правителей Российской империи от Ивана Грозного до Николая II, Временного правительства Львова-Керенского, большевистского руководства Ленина-Свердлова-Троцкого, администрации Колчака, сталинского режима и Политбюро ЦК КПСС занимала место ссылки свергнутых самодержцев и их фаворитов (Меньшиков, Бирон, Остерман, Миних, Николай Романов), политических заговорщиков, бунтарей и инакомыслящих (протопоп Аввакум, Радищев, декабристы, Кармелюк, Достоевский, польские повстанцы, петрашевцы), представителей небольшевистских буржуазных, социалистических партий и националистских движений (кадеты, меньшевики, эсеры, энесы, анархисты, бундовцы, армянские дашнаки, азербайджанские мусаватисты). Потом их сменили «раскулаченные крестьяне» и «неблагонадежные народы» (немцы Поволжья, калмыки, чеченцы, ингуши, крымские татары). Символично, что первым в тобольскую ссылку отправили углический колокол (1591) за «непотребный набат».
Во время многочисленных войн XVII–XX вв. Сибирь рассматривалась центром как важный мобилизационный людской ресурс и территория для временной эвакуации оборонных и промышленных предприятий, культурных ценностей и творческих сил.
Со второй половины 60-х годов XX века после открытия в Западной Сибири больших запасов нефти и газа этот край (Западно-Сибирская нефтегазовая провинция) превратилась в сырьевой регион Советского Союза, а после его распада в 1991 году – Российской Федерации.
Ряд исследователей проблем отечественной истории не без оснований оценивают место, роль и значение Сибири как колонии Российского государства. Однако Сибирь не повторила пример экономического, политического и социального развития таких колониальных территорий, как Австралии, Новой Зеландии, Канады, которые также начинались как места ссылки (изоляции) преступников и вольнодумцев. Причины такой непохожести заключаются не только в географических условиях (континентальное единство с метрополией), но и в исторических, национальных, духовных особенностях региональной интеллигенции, оказавшейся неспособной превратиться в самостоятельную творческую и политическую силу.
Специфические сибирские экономические, административно-политические и культурные проблемы в наиболее концентрированном виде отразились в местной журналистике. Исследованию этой специфики в журналистике тюменского региона (Зауралье и Тобольском Севере) с 1789 по 1929 годы посвящена настоящая книга.
Главный вывод ее повествования заключается в том, что объектом и субъектом процесса возникновения и развития тюменской журналистики, как своеобразной и неповторимой приметой (клеймом) стал ссыльный (уголовный или политический) или, для разнообразия, нахватавшийся от них ума, абориген (как К.Н. Высоцкий – «тюменский гений», издатель-редактор «Сибирского листка объявлений» (1879)). Правда, документальных подтверждений о его связях с конкретными ссыльными декабристами нет, как не получены подтверждения о его тайном сотрудничестве с правительственными спецслужбами. Тем не менее Высоцкий мечтал (и хлопотал) об издании такой газеты, «которая охватывала бы интересы Сибири и ее производительности на почве как крупной промышленности, так, и главным образом, кустарного производства, которыми так богата Сибирь, и в особенности, Тюменский округ Тобольской губернии. Кроме того, предполагались отделы внешней, и, в особенности внутренней жизни Сибири, и отдел литературный. К участию и сотрудничеству в этом издании планировалось привлечь лучших людей Тюмени и округов Сибири вообще». Мечтам и замыслам Высоцкого и других местных подвижников не суждено было сбыться. Хочется знать мотивацию их действий и причины несостоятельности: интеллектуальные, административно-репрессивные, психологические?
Центр инстинктивно боялся этого края и сибиряков, пугал себя (и других) Сибирью. Многие иностранцы (военнопленные) и россияне (ссыльные) ощутили ее «прелесть». Временный характер пребывания в Сибири, где «по улицам городов до сих пор бродят медведи и угрюмые люди», культурного социума привел к формированию таких типологических региональной культуры, которые «базировались не на эволюции, а на творческом всплеске, пассионарном взрыве и существовали за счет энтузиазма и перенапряжения сил отдельных личностей».
Находившиеся под постоянным административным (в том числе негласным) надзором ссыльные вольнодумцы сторонились освещения общественных, духовно-нравственных проблем, но чтобы занять себя во время вынужденной сибирской изоляции, не сойти с ума, не спиться (таких случаев в истории края несчесть), посвящали себя краеведению. Благодаря их настойчивому стремлению вырваться за границы полицейского надзора, основным контентом местных изданий (в дореволюционный и советский период до начала 30-х годов) стали флора и фауна (реже история) края, в котором исследователю-журналисту угораздило оказаться на долгие годы. При этом он проникался к месту своей ссылки особыми чувствами, которые наивно, но проникновенно выразил ссыльный анархист Александр Петухов, расстрелянный в 1937 году в Тобольске:
И этот край чалдонов лживых,
Где тенью бродит ссыльный люд.
Где люди милостью лишь живы.
Я проклинаю и люблю.
Люблю, как каторжник оковы,
Как мрачный рыцарь черный Граль,
Как истины венок терновый.
Мне люб Тобольский дикий край.
Этой интеграции творческой ссылки в духовную и культурную жизнь края так боялись власти (царские и советские). Не случайно, утвердившийся в стране сталинский режим свой первый репрессивный удар нанес по краеведению (видимо, чувствовал на генетическом уровне его потенциальную опасность превращения в мощное общественно-политическое движение).
Другой характерной чертой сибирской (тюменской) журналистики стала на долгие годы (и сохранилась) приспособляемость: к природным и бытовым условиям, политическому режиму, законодательству и криминальным «понятиям», чиновничьему произволу, цензуре, редакционной политике (тоже приспособляемой).
В памяти наших граждан еще живы тени и призраки ГУЛАГа, безраздельная власть коммунистической партии и советских вождей. Подавление любого инакомыслия, расправа с оппозицией, массовые репрессии, запрет гласности и политического плюрализма – все это было бы невозможно без использования политического контроля над журналистикой.
Стремление правящей элиты партии большевиков удержать бразды правления в своих руках порождало организацию тотальной слежки за поведением, словами и мыслями советских граждан (сибиряки не исключение). В то же время система политического контроля была призвана способствовать сокрытию значительной, все увеличивающейся массы фактов о реальном социально-экономическом положении страны (и региона), подменяя их дезинформацией, с целью формирования у населения нужных режиму представлений.
В современной политической жизни очевидным образом проявляется стремление ряда российских политиков к возврату авторитарных методов управления обществом. Задача ответственных граждан – защищать конституцию Российской федерации от посягательств политических сил, стремящихся к изменению ее фундаментальных положений, и не допустить возврата общества к тоталитарному прошлому. Решению этой задачи поможет предлагаемая ретроспектива тюменской журналистики.
Александр Петрушин
историк-краевед
Список литературы
К главам 1–4
К главам 5–6
2 Цит.: Кононенко А.А. Тюмень на перепутье: власть и общество. Тюмень, 2009. С. 31.
3 Иваненко А.С. Прогулки по Тюмени. Тюмень, 2000. С. 52.
4 Бюллетень Тобольского Временного комитета общественного спокойствия. 1917, № 1 (9 марта).
5 Е.Л. Писаревский также редактировал «Крестьянскую газету», «Известия Тобольского Совета рабочих и солдатских депутатов», «Известия Тобольского временного комитета общественного спокойствия» (вместе с А.Е. Колпащиковым). «Тобольские губернские ведомости» редактировали Федоров и Смеловский.
Евгений Леонидович Писаревский – член РСДРП с 1906 года, в Сибирь был сослан. В 1917–1918 гг. входил в состав Временного комитета общественного спокойствия, президиума тобольской группы социал-демократов, губернского земства. Был делегатом от Тобольска на II Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, меньшевик-интернационалист. Был арестован при колчаковском правительстве, умер в тюрьме от тифа в декабре 1919 года. См.: Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 553; Известия Тобольского военно-революционного комитета и Тобольского городского комитета РКП. 1920. № 66 (21 мая). С. 1; Кононенко А.А. Тюмень на перепутье: власть и общество. Тюмень, 2009. С. 220.
6 Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 427.
7 Белобородов В.К. Земля Югорская в газетном и журнальном освещении // Белобородов В.К., Пуртова Т.В. Обь-Иртышский Север в западносибирской и уральской периодике. 1857–1944 гг.: Библиогр. указ. Тюмень, 2000. С. 16.
8 Автономная Сибирь. 1918. № 1 (27 марта). С. 3.
9 ГУТО ГА в Тобольске. Ф. И 730. Оп. 1. Д. 50. Л. 212.
10 См.: Сибирский листок. 1918. № 19 (25 февраля). С. 1–2.
11 Об этом периоде Юрцовский писал в «Бюллетене Тобольского комитета общественного спокойствия» 1918 года, № 6–10 (июнь–июль): «Сибирская земская деревня» и ранее проводила областнические тенденции – достаточно указать хотя бы на приложенную к № 5 «Декларацию Сибирской областной Думы», за которую я был, как хорошо известно Писаревскому, привлечен, по предписанию из Томска, к суду (но следственная комиссия прекратила дело, подведя его под амнистию 1 мая)» (С. 4).
12 При большевиках вышло два номера (№ 1 и № 2–3) «Бывшей сибирской земской деревни». С 16 июня журнал возвращается к первоначальному названию.
13 Телеграмма тобольского губернского комиссара В.Н. Пигнатти Омскому краевому Совету от 22 октября 1917 г. Цит.: Кононенко А.А. Тюмень на перепутье: власть и общество. Тюмень, 2009. С. 43.
14 Продовольствие. 1917. № 1. С. 2.
15 Сибирский листок. 1918. № 12 (8 (2) февраля). С. 2.
16 Кононенко А.А. Тюмень на перепутье: власть и общество. Тюмень, 2009. С. 33.
17 Кононенко А.А. Тюмень на перепутье: власть и общество. Тюмень, 2009. С. 50.
18 Николай Николаевич Авдеев, Генрих Семенович Малкин – лидеры меньшевиков. Г.С. Малкин – гласный Тюменской городской Думы.
Алексей Семенович Флоринский – руководитель комитета Тюменской объединенной организации РСДРП. 9 июля 1917 г. на общегородском собрании избран гласным Тюменской городской Думы и городским головой, в декабре 1917 г. – гласным Тобольского губернского земства. См.: Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 553.
19 ГАТО. Ф. И 1. Оп. 1. Д. 1.
20 ГУТО ГА в Тобольске. Ф. И 730. Оп. 1. Д. 50. Л. 136.
21 Алексей Степанович Суханов – депутат IV Государственной думы от Тобольской губернии, кандидат в Учредительное собрание по Тобольской губернии, председатель Тобольского комитета Трудовой народно-социалистической партии. См.: Коньков Н.Л. Алексей Степанович Суханов // Информационное пространство Тюменской области. Вып. 3. Тюмень, 2005. С. 98–112.
22 Рабочая правда. 1917. № 5 (2 июня).
23 Рабочий и крестьянин. 1917. № 1 (13 августа).
24 Рабочий и крестьянин. 1918. № 4 (20 января).
25 Тобольский рабочий. 1918. № 4 (23 января). С. 3.
26 Исаак Яковлевич Коганицкий (1884–1954) – участник революционного движения в Росси. В апреле 1918 года был избран председателем Тобольского комитета РКП(б) и редактором газеты «Известия». Будучи в Тобольске имел задание Московского комитета партии большевиков информировать его обо всем, что касалось Романовых. После окончания Гражданской войны переехал в Москву, работал в ВЦСПС, в газете «Труд», в отделе международных связей и управляющим делами Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала. См.: Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 555; Культурное наследие Сибири / Сост. В.Ю. Сафронов. Екатеринбург, 2008.
27 Коганицкий И.Я. Вынужденное предупреждение // Тобольский рабочий. 1918. № 6 (28 января). С. 3.
28 Петр Александрович Рогозинский (1843–1922) – ссыльный журналист и общественный деятель. При его участии в 1906 г. начала выходить газета «Голос Сибири», в 1910 г. издавал свою газету «Сибирская новь». При участии П.А. Рогозинского в Тюмени в 1910 возникла газета «Вестник Западной Сибири». В Тюмени проживал с 1897 года. См.: Бушаров Е.А. Страницы биографии ссыльного журналиста П.А. Рогозинского (1843–1922) // Земля тюменская. Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея. 2002. Вып. 16. С. 216–227; Мандрика Ю.Л. Пять лет жизни города в газетных подшивках // Лукич. 2002. № 4. С.3–11.
29 «Свободное слово» возобновилось после краха советской власти в Тюмени летом 1918 года.
30 Рогозинский П.А. 36-месяц Великой войны // Свободное слово. 1917. № 70 (26 июля). С. 1.
31 Рогозинский П.А. Ядовитый туман // Свободное слово. 1917. № 63 (16 июля). С. 1.
32 Рогозинский П.А. Твердая власть и порядок // Свободное слово. 1917. № 138 (2 ноября). С. 1.
33 Рогозинский П.А. Необходимость самосохранения // Свободное слово. 1917. № 143 (8 ноября). С. 1.
34 Антон Сорокин (1884–1928) – омский писатель и художник, член Союза сибирских писателей; Вл. Эттель – киевский художник-иллюстратор.
35 О сотрудничестве А. Сорокина, В. Иванова, В. Эттеля в «Свободном слове» подробнее см.: Лукич. 2002. № 4. С. 118–129.
36 Костюрин В. Одна из неотложных задач // Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 431.
37 Костюрина М. Злоба дня // Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 442.
38 Костюрина М. Злоба дня // Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 467.
39 Бюллетень Тобольского Временного комитета общественного спокойствия. 1917. № 15–16 (27 марта). С. 3.
40 Об этом писала «Сибирская торговая газета».
41 См. подробнее: Мандрика Ю. Пять лет жизни города в газетных подшивках // Лукич. 2002. № 3. С. 3–14; Кононенко А.А. Тюмень на перепутье: власть и общество в 1917–1921 гг. Тюмень, 2009. С. 52.
42 С прибытием в Тюмень военных отрядов был создан Временный военно-революционный комитет, ему была передана вся полнота власти.
43 Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 473.
44 Известия Тюменского Исполнительного Комитета Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 1918. № 41 (21 апреля). С. 2.
45 Одним из сотрудников «Известий» в это время был Эдуард Карлович Хилькевич, вернувшийся в Тюмень после контузии, полученной во время пребывания на Юго-Западном фронте. Э.К. Хилькевич (1895–1964) – математик, педагог, в 1920-е годы член общества научного изучения края. Был первым деканом физико-математического факультета Тюменского пединститута, студенты военных лет отзываются о нём как об эрудированном педагоге, обладающем высокой культурой. См.: Белов С. Тюменское общество научного изучения местного края // Лукич. 2003. № 2. С. 47.
46 Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 433.
47 Автономная Сибирь. 1918. № 1 (27 марта).
48 Рабочая жизнь. 1918. № 23 (1 мая).
49 Там же.
50 Иванов А.А. За власть Советов // В борьбе за власть Советов. Тюмень, 1957. С. 28.
51 Коганицкий И. 1917–1918 гг. в Тобольске // Пролетарская революция. 1922. № 4. С. 13.
52 Костюрина М. Злоба дня // Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 478.
53 Тобольское народное слово. 1918. № 2 (13 (26) апреля).
54 Отечество. 1918. № 1 (21 (8) апреля). С. 10.
55 С 16 июня журнал возвращается к первоначальному названию, а в августе 1918 года редактором становится К.Е. Бабич, в ноябре этого же года – Павел Степанович Суханов.
56 Протокол заседания Тобольского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов // Известия Тобольского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 1918. № 14 (2 июня). С. 4.
57 Земля и воля. 1918. № 22 (30 июня). С.1.
58 Матлин Л. Свободное пролетарское слово // Тюменский рабочий. 1918. № 47 (15–28 апреля). С. 2.
59 Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 477.
60 Кононенко А.А. Тюмень на перепутье: власть и общество. Тюмень, 2009. С. 107.
61 Очерки истории Тюменской области. Тюмень, 1994. С. 164.
62 Молчанов Л.А. Газетная пресса России в годы революции и Гражданской войны (окт. 1917–1920 гг.). Москва, 2002.
63 Вернулись высланные большевиками Г.С. Малкин, Ф.И. Рогожников, Н.П. Сиротин, Н.Н. Плясунов.
64 Хандорин В.Г. Взаимоотношения сибирской либеральной и социалистической прессы с властью А. В. Колчака // Общественно-исторический клуб «Белая Россия». http://hghltd.yandex.net/yandbtm?url=http
65 Наш путь. 1919. № 21 (1 февраля). С. 3.
66 Кононенко А.А. Тюмень на перепутье: власть и общество. Тюмень, 2009. С. 101.
67 Федор Иванович Рогожников – уроженец Тюмени, окончил три курса Лесного института в Петербурге, был отчислен за революционную деятельность, член РСДРП с 1905 года, работал в Тобольске, Томске, с 1916 года работал в Тюмени топографом Тюменско-Туринской землеустроительной партии. В 1917 и 1918 гласный Тюменской думы. На одном из заседаний Думы он поднимал вопрос, «имеет ли он право, будучи под судом, как редактор газеты «Рабочий день», состоять гласным Думы». ГАТО. Ф. 160, Оп. 2. Д. 345; Наш путь. 1918. № 5 (27 ноября). С. 4.
68 Наш путь. 1918. № 1 (22 ноября). С. 3.
69 Наш путь. 1918. № 2 (23 ноября). С. 4.
70 Николай Петрович Сиротин – уроженец Пермской губернии, член партии РСДРП с 1907 года, выслан из Перми, в Тюмени с 1911 года, член правления Центрбюро партии. В 1917 и 1918 гг. гласный Тюменской думы. ГАТО. Ф. 70. Оп. 2. Д. 363; К.С. Бабушкин – кандидат в гласные Тюменской думы, в списке значилось «рабочий».
71 Наш путь. 1918. № 2 (23 ноября). С. 1.
72 Наш путь. 1918. № 3 (24 ноября). С. 4.
73 Летучие заметки // Наш путь. 1918. № 7. С. 3.
74 Россия и Европа // Наш путь. 1918. № 16 (11 декабря). С. 2.
75 Наш путь. 1919. № 18 (29 января). С. 3.
76 Первый номер вышел 14 сентября 1918 г.
77 I. Романико. Юная армия // Свободное слово. 1918. № 97 (16 октября). С. 2.
78 Плясунов Н.Н. О голосе общественности // Свободное слово. 1918. № 72 (6 апреля). С. 1.
79 Свободное слово. 1919. № 68 (2 апреля). С. 3.
80 Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 524.
81 Тобольские епархиальные ведомости. 1918. № 13, 14, 15 (июнь). С. 152.
82 Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 11 (10 (23) апреля). С. 174.
83 Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 11 (10 (23) апреля). С. 173.
84 Сибирский листок. 1912–1919. Тюмень, 2003. С. 529.
85 Кружинов В.М., Сокова З.М. Тюмень и тюменцы 8 августа 1919 года: от «чужой» к «своей» власти // Вестник Тюменского государственного университета. 2009. № 7. С. 125.
86 Сибирский листок. 1919. № 165 (28 августа). С. 2.
87 ГАТО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 56. Л. 83.
88 ГАТО. Ф. 160. Оп. 2. Д. 345. Л. 2.
89 ГАТО. Ф. 70. Оп. 3. Д. 27. Л. 3.
90 Кружинов В.М., Сокова З.М. Тюмень и тюменцы 8 августа 1919 года: от «чужой» к «своей» власти // Вестник Тюменского государственного университета. 2009. № 7. С. 123–130. Съезд состоялся 1–5 июня 1920 года.
91 «В декабре 19 года командированы в Тобольск два члена союза для вывозки типографии в Тюмень, каковые в январе 20 г. доставили на 70 подводах весь типографский инвентарь в Тюмень», – рассказывал автор под псевдонимом Печатник в № 17 за 1923 год «Трудового набата».
92 Ныне ул. Республики, 44.
93 Владимир Максимович Кармашов, уроженец Владимировской губернии, участвовал в установлении советской власти в Тобольске в 1918 году, руководил тюменскими большевиками, работал в Совнархозе. ГАТО. Ф. 141. Оп. 1. Д. 19. Л. 248.
94 Борис Иосифович Монастырский был направлен Сиббюро РКП(б) в Тюмень для участия в организации Тюменского ревкома. ГАСПИТО. Ф. 4048. Оп. 1. Д. 47. Л. 1.
95 Известия тюменского революционного комитета. 1919. № 7 (5 сентября). С. 3.
96 Южаков А. // Красное знамя. 1927. 5 ноября.
97 Лившиц. Саботаж интеллигенции // Известия тюменского революционного комитета. 1919. № 7 (5 сентября). С. 1.
98 Кармашов В. Неужели для вас не достаточно // Известия тюменского революционного комитета. 1919. № 7 (5 сентября). С. 2.
99 Известия тюменского революционного комитета. 1919. № 19 (19 сентября). С. 3.
100 Ныне ул. Челюскинцев.
101 Н.В. Анапский редактировал газету до мая 1920 года. В июне-июле Анапский принимал участие в работе тобольских «Известий». ГАСПИТО. Ф.1. Оп. 1. Д. 43. Л. 57.
102 Редактировал газету Россомахин до августа 1920-го гг. В 1924 году – директор Тюменского педагогического техникума, в 1926–1936, 1939–1941 гг. – директор Тюменского краеведческого музея. См. подробнее: Петрушин А.А. Удивительный, но неразгаданный человек // Лик. Литературно-краеведческий альманах. 2010. № 1. С.6–13.
103 ГАСПИТО. Ф.1. Оп. 1. Д. 60. Л. 64 об.
104 Эристов А.Г. Советская печать в Тобольском округе // Бюллетень общества изучения края при Музее тобольского Севера. 1928. № 4 (5). С. 19.
105 ГАСПИТО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 60. Л. 64 об.
106 Владимир Харитонович Петров – уроженец Пермской губернии, с 1918 года член РКП(б), в Тобольске с ноября 1919 года. В феврале 1921. – марте 1922 гг. – заместитель председателя Тюменского губисполкома и зав.губотделом управления.
107 Александр Васильевич Семаков (1898–1921) – уроженец Архангельской губернии, член РКП(б) с 1917 года. В рядах Красной армии участвовал в освобождении Тобольска, с января 1920 – председатель Тобольского городского комитета РКП(б). В декабре 1920 года на 3-й Тюменской губернской конференции РКП(б) избран членом губкома, затем членом президиума // За советы без коммунистов. Крестьянское восстание в Тюменской губернии 1921 года. Сборник документов. Новосибирск, 2000.
В Тюмени в честь Семакова в 1922 году переименована улица Подаруевская.
108 Аггеев Сергей Петрович (1898–1937) – родился в селе Лушево Тульской губернии, большевик с марта 1918 г. После освобождения Тюменской губернии от колчаковцев работал в аппарате губернского военно-революционного комитета, являлся председателем Ялуторовского уездного ревкома и исполкома советов, заместителем председателя Тюменского губисполкома советов и секретарем губкома РКП(б) // За советы без коммунистов. Крестьянское восстание в Тюменской губернии 1921 года. Сборник документов. Новосибирск, 2000.
109 Б.З. Шумяцкий (А. Червоный) с конца октября возглавил Тюменский ревком.
110 Цит.: Русская журналистика в документах: История надзора. М., 2003. С. 269.
111 ГАСПИТО. Ф. 4048. Оп. 1. Д. 75.
112 Семаков А.В. Побольше информации // Известия Тобольского военно-революционного комитета и Тобольского городского комитета РКП(б). 1920. № 27 (11 февраля). С. 1.
113 ГАСПИТО. Ф. 4048. Оп. 1. Д. 75. Л. 31.
114 Семаков А.В. Пишите в свою газету // Известия Тобольского военно-революционного комитета и Тобольского городского комитета РКП(б). 1920. № 31 (20 февраля). С. 3.
115 Петрушин А.А. Удивительный, но неразгаданный человек // Лик. Литературно-краеведческий альманах. 2010. № 1. С. 6–13.
116 Известия Тобольского военно-революционного комитета и Тобольского городского комитета РКП. 1920. № 66 (21 мая). С. 3.
117 ГАСПИТО. Ф. 4048. Оп. 1. Д. 75. Л. 20.
118 Куцан Ф.Г. Правоохранительные органы города Тобольска периода Западно-Сибирского крестьянского восстания 1921 года // Тюменский исторический сборник. Вып. III. Тюмень, 1999.
119 Лагунов К.Я. Двадцать первый. Хроника Западно-Сибирского крестьянского восстания. Свердловск, 1991. С. 60.
120 Красный вестник. 1921. № 9 (10 февраля). С. 1.
121 Петров Г. Итоги // Красный вестник. 1921. № 11 (6 марта). С. 1.
122 Лагунов К.Я. Двадцать первый. Хроника Западно-Сибирского крестьянского восстания. Свердловск, 1991. С. 70.
123 Панов Николай Петрович (1892–1922) – учился в Петербургском университете, работал помощником присяжного поверенного. До 1919 г. состоял в партии народных социалистов, затем беспартийный. В начале 1921 г. находился в Тобольске в командировке как сотрудник Наркомата внешней торговли. См.: За советы без коммунистов. Крестьянское восстание в Тюменской губернии 1921 года. Сборник документов. Новосибирск, 2000.
124 Редакторы и сотрудники газеты названы в историческом очерке К.Я. Лагунова «Двадцать первый. Хроника Западно-Сибирского крестьянского восстания».
125 Мужичок. За что они борются… // Голос Народной армии. 1921. № 1 (27 февраля). С. 1.
126 Голос Народной армии. 1921. № 10 (12 марта).
127 Вокруг Сергея Долганева сложилась группа молодежи, было написано несколько воззваний и устав организации «Русский национальный союз». Группа ребят была арестована после попытки выкрасть оружие, а 18 февраля 1921 года С. Долганев был расстрелян как руководитель эсеровской террористической организации.
128 По мнению В.К. Белобородова, это стихотворение, как и ряд других, написано Г.М. Дмитриевым-Садовниковым.
129 «Мечта моя молнией в жизни сверкнула…» // Голос Народной армии. 1921. № 5 (6 марта). С. 1.
130 Голос Народной армии. 1921. № 5 (6 марта). С. 2.
131 См.: Ожгибесова О. 1921-й: Тобольская эпопея [Электронный ресурс]: narodjournal. URL: http://www.narodjournal.ru/menu4/2009-06-29-18-34-59/529-1921---.html (дата обращения: 14.03.2012).
132 ГАСПИТО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 290. Л. 13.
133 Вадиковский Александр Михайлович (1897—?) — родился в селе Макарья Вятской губернии. Окончил восемь классов гимназии и первый курс Пермского университета. Член РКП(б) с 1919 г. В 1920 г. был командиром роты караульного батальона Томского губвоенкомата // За советы без коммунистов. http://sibirskaya-vandeya.blogspot.com/2008/07/2-4.html
134 ГАСПИТО. Ф.1. оп.1. Д. 290. Л. 107.
135 ГАСПИТО. Ф.1. Оп.1. Д. 290. Л. 108.
136 Трудовой набат. 1923. № 24. С. 3.
137 ГАСПИТО. Ф.3. Оп. 1. Д. 47. Л. 82.
138 Трудовой набат. 1923. 11 февр.
139 ГАСПИТО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 386. Л. 108.
140 Жирков Г.В. История цензуры в России ХIХ–ХХ вв. М., 2001. С. 276.
141 Жирков Г.В. История цензуры в России ХIХ–ХХ вв. М., 2001. С. 278.
142 ГАТО. Ф. 80. Оп. 3, Д. 4. Л. 34.
143 ГАТО. Ф. 80. Оп. 1. Д. 133. Л. 2, 3.
144 Жирков Г.В. Советская крестьянская печать – один из типов социалистической прессы. Л., 1984. С. 41.
145 ГАСПИТО. Ф.3. Оп. 1. Д. 64. Л. 1.
146 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 156. Л. 19.; Ф. 4048. Оп. 1. Д. 115.
147 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 11. Л. 171.
148 Трудовой набат. 1924. № 25 (31 января). С. 2.
149 ГАСПИТО. Ф.3. Оп. 1. Д. 31. Л. 43.
150 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 487. Л. 19об.
151 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 4. Д. 14. Л.6.
152 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 11. Л. 232.
153 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 662.
154 Данные из анкет работников печати, составленных учетным отделом Тюменского окружного комитета РКП(б) 13 января 1925 года (См.: ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1, Д. 163, Л. 18–25).
155 ГАСПИТО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 434. Л. 12.
156 Кольцов М. Покровитель науки и искусств // Правда. 1926. 14 января. С.1.
157 Кольцов М. Покровитель науки и искусств // Правда. 1926. 14 января. С.1.
158 ГАСПИТО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 536.
159 ГАСПИТО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 536.
160 ГАСПИТО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 536. Л. 12.
161 ГАСПИТО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 514. Л. 31.
162 ГАСПИТО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 107. Л. 4.
163 ГАСПИТО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 536. Л. 30.
164 Красные вехи. Тюмень, 1923. № 1. С. 4.
165 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 284. Л. 31.
166 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 286. Л. 26.
167 Размустова Т.О. Динамика моделей краеведения в России // Вестник архивиста. 2000. № 1. С. 77.
168 Акулич Е.М. Роль «Общества изучения края» при Музее Тобольского Севера в становлении гражданского общества // Вестник ТюмГУ. 2004. № 1. С. 73.
169 Тобольский губернский музей с 1893 г. до 1918 г. издавал «Ежегодник Тобольского Губернского музея».
170 Наши задачи // Наш край. 1924. № 1. С. 1–2.
171 Копотилов М.П. Тобольское учительство в революцию 1905 года // Наш край. 1924. № 1. С. 15.
172 Шубинский А. О положении медицинского дела на Севере // Наш край. 1924. № 1.
173 Лопарев П. Мифология остяков и самоедов // Наш край. 1924. № 1. С. 11.
174 Эристов А.Г. Советская печать в Тобольском округе // Бюллетень Общества изучения края при Музее Тобольского Севера. 1928. № 4(5). С. 21.
175 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 662.
176 Крой кулацкие козыри // Красное знамя. 1928. 7 апр.
177 Красное знамя. 1928. 4 января.
178 Тураев С.В. Воспоминания старого тюменца // Филологический дискурс. № 2. С. 27.
179 По литературным организациям // Красное знамя. 1929. 27 декабря.
180 Бутин С.А. окончил Государственный институт журналистики, Чистов А.А. и Мулеев В.А. учились в институте марксизма // Список работников аппарата Тюменского округа по редакции газеты «КЗ». ГАСПИТО. Ф. n-3. Оп. 1. Д. 1173. Л. 1.
181 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 989.
182 ГАСПИТО. Ф. n-3. Оп. 1. Д. 1001. Л. 16.
183 ГАСПИТО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1108. Л. 8.