Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
СОЦИАЛЬНОЕ БЫТИЕ ОБЩЕСТВА
ПОНЯТИЕ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ
В предыдущих главах человеческое общество предстало перед нами не как механическая сумма индивидов, а как социальная система, в фундаменте которой лежит способ произ водства материальных благ. В рамках этой системы формируются и функционируют различные общности и группы, большие и ма лые — роды, племена, классы, нации, семьи, коллективы в разных сферах общественного производства и т. д.
Можно было бы начать изучение социальной структуры обще ства с классов, поскольку именно они являются наиболее важным элементом социальной структуры во всех послепервобытных об ществах. Объясняется эта их роль тем, что классы непосредствен но определяются способом производства и также непосредственно связаны с ним. Классовое деление общества накладывает свой от печаток на развитие всех других социальных групп и общностей.
102
глава пятая
глава пятая
103
В связи с этим социальная структура классового общества в лите ратуре зачастую определяется как социально-классовая, что не со всем верно, ибо в какой-то степени затушевывает важность и су щественность других компонентов( подсистем) социальной структу ры общества: этнической, демографической, поселенческой, про фессионально-образовательной.
Вполне понятно, что «набор» этих компонентов будет различным е зависимости от того, о какой ступени развития общества идет речь. В первобытном обществе, например, отсутствовала не толь ко классовая, но и поселенческая структура, ибо ее появление связано с выделением города как центра ремесла и торговли, его отделением от деревни, равно как отсутствовала и структура про фессионально-образовательная. Учитывая эту разновременность, мы предлагаем читателю исторический принцип подключения под систем к анализу социальной структуры общества, то есть рас смотрение их в том порядке, в котором они действительно возни кали в реальном историческом процессе.
Если иметь в виду развитую ступень общественного развития, то социальную структуру общества схематично можно представить следующим образом (см. схему 1).
Расположение человека в центральной точке схемы хотя и очень условно, но отражает крайне существенный момент: индивид «вписан» в каждую из общностей, характеризующих компоненты социальной структуры. Он одновременно осуществляет свою жиз недеятельность и как член семьи, и как представитель класса и профессии, и как горожанин либо селянин, и как индивид, относя щийся к определенной этнической общности.
Итак, в порядке рабочего определения можно сказать, что со циальная структура общества есть целостная совокупность всех функционирующих в нем общностей, взятых в их взаимодействии.
1. ЭТНИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ОБЩЕСТВА
Все структуры составляющие в своей совокупности и взаимо действии социальную структуру общества, имеют двоякое проис хождение. Две из них — этническая и демографическая — по своим корням связаны с биологической природой человека и в самой значительной степени, хотя и под эгидой социального, пред ставляют это биологическое в общественной жизни. Три другие — поселенческая, классовая, профессионально-образовательная — социальны в полном смысле слова, то есть цивилизационны, и сложились в результате трех великих общественных разделений труда, перехода к частной собственности и классообразования.
Коль скоро избран исторический подход к последовательности рассмотрения каждой из пяти структур, то вполне естественно, что начаться он должен со структур биосоциальных, а еще конкрет ней — с анализа этнической структуры общества, поскольку имен-
но этнические образования (род, племя) представляли собой пер воначальные социальные общности, а демографическая структура, в силу этого, была ничем иным, как демографической структурой этноса.
РОД И ПЛЕМЯ
Доклассовое общество выработало свои, обусловленные в конечном счете технологи ческими и экономическими причинами, формы общности людей — род и племя.
Род представлял собой объединение кровных родственников, обладающих общностью происхождения, общим местом поселе ния, общим языком, общими обычаями и верованиями. Род был основной ячейкой первой в истории общественно-экономической формации, причем ячейкой многофункциональной: не только этни ческой, но и производственной и социальной. Экономической ос новой рода являлась общинная собственность на землю, охотничьи и рыболовные угодья. Такие производственные отношения (вклю чая уравнительное распределение продуктов) соответствовали крайне низкому уровню производительных сил.
Более высокой исторической формой общности людей в преде лах той же первобытно-общинной формации явилось племя — объединение вышедших из одного корня, но впоследствии отде лившихся Друг от друга родов. Как и род, племя продолжает ос таваться этнической категорией, поскольку в основе ее продолжа ют оставаться кровно-родственные связи. И в то ре время обра зование племени уже положило начало расчленению единой мно гофункциональной общности. Поскольку племя несло лишь часть общественных функций (хозяйственной ячейкой оставалась родовая община), то тем самым было положено начало обособлению этни ческой общности от непосредственно хозяйственных функций. Ког да возникает парная семья, появляется тенденция к обособлению семейно-брачных отношений, кровно-родственных связей от этни ческих общностей.
НАРОДНОСТЬ
В основу следующей, более высокой формы общности — народности, легли уже не кров но-родственные, а территориальные, соседские связи между людьми. В. И. Ленин критиковал в свое время Н. К. Михайловско го, не понявшего этого принципиального отличия народности от племени. По Михайловскому, народность есть просто разросшееся племя. Таким образом, он не видел распада, предшествовавшего возникновению народностей родоплеменных связей и формирова нию на этой основе принципиально новой исторической формы об щности людей — уже не сугубо этнической, а социально-этниче ской. Мы знаем немало таких народностей, которые образовались не только из различных этнических групп (болгарская, венгерская), но и различных рас (например, итальянцы). Процесс этот был
104
глава пятая
105
очень длительным: «сосуществование» племен и народностей ха рактерно для всего периода рабовладельческого общества, а сво его развитого состояния народности достигают лишь при феода лизме. Народность — это исторически сложившаяся общность людей, имеющая свой язык, территорию, известную общность культуры, зачатки экономических связей.
К анализу этой общности в ее взаимосвязях с нациями, крупно масштабным членением исторического процесса и т. д. мы будем еще возвращаться. Сейчас же отметим только следующее: необ ходимость соблюдения принципа историзма при исследовании при роды и сущностных черт народностей.
Во-первых, народности претерпевают в ходе своего развития са мую настоящую метаморфозу, в связи с чем было бы ошибочно отождествлять народности эпохи рабовладения с народностями эпохи феодализма. Встречающееся в литературе предложение различать первичную народность, возникшую непосредственно из разложения родоппеменных общностей, и вторичную, представля ющую собой дальнейшее развитие первичной, позволяет подойти к анализу народностей конкретно-исторически.
Во-вторых, народности принадлежит определенное историческое место между родоплеменными общностями и нациями под углом зрения такого критерия, как степень развития внутриобщностных экономических связей. В первобытных общностях господствовало натуральное хозяйство, для наций, как мы вскоре увидим, харак терна экономическая целостность на базе развитой специализации и разделения труда между отдельными районами страны. Народ ность еще не может «похвастаться» такой целостностью экономи ческой жизни, но она уже выгодно отличается от исторически предшествующих ей этносов серьезными подвижками в этом от ношении. Эволюция сугубо натурального хозяйства в натурально-товарное как нельзя лучше выражает эти подвижки.
нация формирование следующей, еще более высо кой формы общности людей — нации — со вершенно справедливо и в марксистской, и в немарксистской ли тературе связывается с развитием капитализма. При этом отнюдь не игнорируется то обстоятельство, что все предшествовавшее ка питализму экономическое, политическое и духовное развитие об щества явилось подготовкой материальных и духовных предпосы лок для образования наций. И все же в докапиталистическом об ществе нации вызреть не могли. Если такие предпосылки консоли дации народностей в нации, как общность территории, общность языка, определенные черты культурной общности, зачатки хозяйст венной целостности, можно обнаружить еще при феодализме, то становление общности экономической жизни связано уже с про цессом генезиса и утверждения капитализма, сломавшего всякого
рода феодальные перегородки и установившего прочные эконо мические связи между различными районами той или иной стра ны.
Итак, нация характеризуется следующими признаками. Во-первых, это общность территории. Люди и даже сравнитель но большие группы людей, пространственно оторванные Друг от друга в течение длительного времени, никак не могут принадле жать к одной и той же нации. В то же время и проживание на од ной территории само по себе не консолидирует людей в единую нацию. Восточно-славянские племена, а затем народности занима ли территорию европейской части нашей страны издавна, тем не менее формирование здесь русской и украинской наций произош ло лишь в последние века в связи с развитием капитализма, а формирование белорусской нации смогло завершиться только в послеоктябрьский период.
Во-вторых, к общности территории, для того, чтобы речь могла идти о нации, должна прибавиться и общность языка. Националь ный язык — это общенародный разговорный язык, понятный для всех членов нации и прочно закрепившийся в литературе. Только такая языковая общность обеспечивает совместную экономиче скую, политическую, духовную жизнь миллионов и десятков мил лионов людей. Но этот, как и любой другой, признак нации нельзя абсолютизировать и рассматривать изолированно. Нередко случа ется, что один и тот же язык выступает в качестве национального языка нескольких наций (английский язык у англичан, североаме риканцев, австралийцев, новозеландцев; немецкий — в ФРГ и в Австрии; испанский — у испанцев, мексиканцев, кубинцев). Об щность языка должна обязательно рассматриваться в неразрывной связи с общностью территории, хотя и этих двух признаков самих по себе тоже недостаточно для вывода о рассматриваемой соци ально-этнической общности как нации. Эти признаки обязательно должны дополняться еще одним.
Таким третьим основным признаком нации является общность экономической жизни, заключающаяся отнюдь не в том, что вся нация производит один и тот же продукт. Мы уже говорили, что общность экономической жизни возникает на основе хозяйственной специализации различных районов страны и упрочения торгово-об менных связей между ними. Этот процесс специализации различ ных районов, их усиливающейся хозяйственной зависимости Друг от друга и был одновременно процессом экономической консоли дации наций.
На базе исторически длительной общности территории, языка, экономической жизни формируется четвертый признак нации — общие черты психического склада, закрепленные в менталитете Данного народа. Психический склад нации не является чем-то врожденным, он является отражением в сознании нации особен-
<06
глава пятая
107
костей ее экономического и политического развития, взаимоотно шений с другими народами, конкретных географических условий.
Психический склад нации проявляется в особенностях националь ного быта народа, в нравах, привычках, склонностях людей той или иной нации, в особенностях их песен, танцев, фольклора, живописи и т. п. Известна, например, такая особенность психического склада американцев, как непрерывная спешка, выработавшаяся как ги пертрофированное следствие деловитости. Об этой черте мы встречаем у Ильи Эренбурга: «Несколько французов поспорили, почему американцы всегда куда-то спешат, решили проверить. Один француз подкараулил обыкновенного американца, когда тот часов в девять у^ра выскочил из подъезда своего дома. Француз последовал за ним. Задыхаясь от волнения, американец купил га зету, не развернул ее, купил на лету сигару, ворвался в метро, расталкивая всех, пробовал заглянуть в газету, но не мог — явно волновался, что опаздывает; выйдя из метро, помчался к одному из небоскребов; увидев, что лифт собирается взвиться вверх, пе ременил рысь на галоп; доехал, наконец, до своего тридцать шес того этажа и поспешно открыл ключом дверь в свою контору. Дверь была стеклянной; француз припал к стеклу. Американец лихорадочно повесил пиджак на вешалку, сел в кресло, закурил сигару, развернул газету и тотчас уснул. Дел у него не было, и торопился он только потому, что не умел не торопиться»'.
Особо следует остановиться на таком образующем понятие «на ция» признаке, как национальное самосознание, сознательное от несение себя к той или иной национальной общности, идентифика ция с ней. Данный признак, в отличие от всех уже рассмотренных, является субъективным по своей природе, и именно эта субъек тивность служит зачастую аргументом против его существенности. В действительности же о нации как реально существующей и нор мально функционирующей общности можно говорить только в том случае, когда признаки объективные дополняются четко выра женным национальным самосознанием. В противном случае мож но говорить только об этническом происхождении людей, а не об их национальной принадлежности. Имеются индикаторы, позволяю щие довольно точно определять уровень и степень национального самосознания. Среди них — знание истории своего народа (исто рическая память), отношение к национальным традициям, праздни кам и обычаям, отношение к языку своего этноса, чувство нацио нального достоинства и т. д. Но главными, интегрирующими, оче видно, являются самодистанцирование, признание различий между собой и представителями лиц иных национальностей, с одной сто роны, и осознание неразрывных связей своего «я» с жизнью и судьбами данного этноса.
Эренбург И. Сочинения: В 9 т. М., 1961. Т. 5. С. 670.
2. ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ОБЩЕСТВА
В качестве генеральной общности демографической структуры общества выступает народонаселение — непрерывно воспроизво дящая себя совокупность людей. В этом смысле говорят о наро донаселении всей Земли, отдельной страны, региона и т. д.
Народонаселение наряду с географической средой является первейшим условием жизни и развития общества, предпосылкой и субъектом исторического процесса. Когда говорят «пустыня», неза висимо от того, ледяная она, песчаная или послечернобыльская, выражают главное — отсутствие народонаселения. Но суть вопро са не только в том, есть народонаселение на данной территории или его нет. Ускоренные или замедленные темпы общественного развития, прозябание или расцвет общества в значительной степе ни зависят от таких демографических показателей, как общая чис ленность населения, его плотность, темпы роста, половозрастная структура, состояние психофизического здоровья, миграционная подвижность. К рассмотрению этих факторов мы сейчас и перехо дим.
народонаселение Народонаселение нс просто заполняет собой и экономика все социальное пространство, но и неразрыв но связано со всеми другими компонентами единого социального организма, прежде всего с экономикой. Су ществуют две линии взаимодействия демографических и экономи ческих процессов и состояний: население-»экономика и экономи-ка-*население. Что касается последней, то она, во-первых, лучше отражена в литературе, а во-вторых, лежит ближе к поверхности вещей и потому легче улавливается обыденным сознанием. На пример, никого из нас не затрудняет ответ на вопрос, касающийся показателей рождаемости: ясно, что на темпы здесь влияют преж де всего уровень материального благосостояния, обеспеченность жильем, степень вовлеченности женщин в общественное произ водство. Хотя и здесь не все просто, ибо в результате научного анализа выясняется, что темпы рождаемости чрезвычайно велики при низком экономическом и культурном развитии общества, рез ко снижаются в странах и регионах со средним уровнем благосо стояния, а затем вновь обнаруживают тенденцию к некоторому повышению по мере перехода к обществу «массового потребле ния». И все же проблема «народонаселение-"экономика» для чи тателя менее известна и более сложна, на ней мы и сосредоточим его внимание.
Ускорение или замедление темпов экономического развития за висит уже от такого, казалось бы поверхностного, показателя, как общая численность населения. Так, оптимальное количество насе ления для хорошо интегрированного, единого производственно-
108
глава пятая
109
рыночного пространства определяется сегодня специалистами при мерно в 250 млн человек: при гораздо меньшем народонаселе нии становится экономически невыгодной дальнейшая межгосу дарственная специализация и кооперирование производства, при гораздо большем — резко возрастают расходы на транспортиров ку продукции. Заметим, что указанному оптимуму народонаселе ния отвечает Европейское экономическое сообщество, так же как отвечал ему и Советский Союз. В свете этого становится понятным, что ностальгия по Союзу, желание восстановить его хотя бы в пла не экономическом имеют под собой наряду с прочими и демо графические основания.
Заметное влияние на экономику оказывает и плотность народо населения. В регионах с редким населением затруднено разделе ние труда, и доминирующей остается тенденция к сохранению на турального хозяйства, экономически невыгодным является наращи вание информационно-транспортной инфраструктуры (строительст во шоссейных и железных дорог, прокладывание кабельных ком муникаций и т. д.).
К числу наиболее активно воздействующих на экономику демо графических факторов относятся темпы роста народонаселениЯг тем более, что это — фактор сложный, определяемый не только показателями естественного прироста населения, но и его половоз растной структурой, а также темпами и направлением миграции. Для нормального развития общества и прежде всего его эконо мики одинаково вредны и стремящиеся к минимуму и стремящи еся к максимуму темпы роста народонаселения. При крайне низ ких темпах роста воспроизводство личностного элемента произво дительных сил происходит на суживающейся основе, что сказыва ется и на величине совокупного национального продукта, а значит и национального дохода. Мы не говорим уже о явлениях депопу ляции, когда смертность начинает превышать рождаемость и над нацией нависает угроза исчезновения. Вот почему нас не может не тревожить начавшаяся в России депопуляция. При чрезмерно высоких темпах роста народонаселения развитие экономики тоже замедляется, ибо все более значительная часть совокупного про дукта и национального дохода отторгается просто на физическое сохранение вновь родившихся.
Как уже отмечалось, темпы роста народонаселения во многом зависят от того, что представляет собой половозрастная структура населения. Любой перекос в этом отношении (нарушение пропор ций между мужской и женской частями населения; постарение на селения, то есть увеличение доли неспособных к деторождению возрастных групп) самым прямым образом сказывается на темпах роста народонаселения, а через них — и на развитии экономики. Но есть и другие каналы воздействия. Так, постарение населения означает увеличение удельного веса возрастной группы пенсионе ров, содержание которых уменьшает долю совокупного продукта,
направляемого на производственное потребление. Нарушение пропорций между мужской и женской частями населения приво дит в одних случаях к «дефициту женихов» (так обстоит дело в наших текстильных центрах), в других — к «дефициту невест» (та кова демографическая ситуация, которая еще совсем недавно бы ла характерна для многих сельских местностей России). Результат в обоих случаях один — усиление миграции, наносящее ущерб экономике.
Разумеется, ущерб экономике наносит не любая миграция. Миг рационная подвижность населения в целом есть феномен поло жительный, поскольку такая подвижность делает возможным бо лее равномерное распределение населения в социальном про сяранстве, его перераспределение Между трудоизбыточными и трудонедостаточными районами, способствует выравниванию про фессионально-производственного опыта людей. Какой эффект —-положительный или отрицательный — оказывает миграция в каж дом конкретном случае, зависит от ее темпов, направленности и структуры миграционных потоков. Можно вспомнить, почему бес покоила нас миграция сельского населения в 50—70-е годы: темп миграции намного превышал темпы роста производительности тру да в сельском хозяйстве, миграция опустошала и без того трудо-недостаточные регионы, поскольку мигранты направлялись в бо лее благодатные и в экономическом, и в природно-климатическом отношении края; в миграционном потоке преобладала молодежь — самая трудоспособная и образованная часть селян.
И наконец, состояние психофизического здоровья населения как фактор экономического развития. «Наконец», как говорят англича не, по порядку рассмотрения, а не по значимости, ибо этот фактор среди всех является наиболее интегрирующим и, пожалуй, наибо лее важным, в особенности в условиях научно-технической рево люции, предъявляющей повышенные требования к здоровью ра ботающих. Ухудшение психофизического здоровья населения ве дет к снижению производительности труда в народном хозяйстве, требует отвлечения дополнительных средств на здравоохранение и содержание инвалидов. Но самое страшное, если психофизиче ское здоровье населения ухудшается из поколения в поколение: начинается деградация генофонда нации, и это, наряду с депопу ляцией, нависает над ней дамокловым мечом. Сокращение про должительности жизни, наблюдающееся у нас, служит грозным предостережением.
НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ Воздействие демографических факторов дает И надстройка себя знать не только в экономике: трудно на звать такой компонент социума, в котором бы оно не обнаруживалось.
Самой чуткой в этом отношении из всех надстроечных сфер яв ляется, пожалуй, мораль. Любой сбой в демографических отноше-
10
III
ниях, а тем более в демографической структуре в целом, тут же откликается в практике нравственных отношений и — в рефлекси-рованном виде — в нравственной психологии и этике. Достаточно вспомнить моральные последствияяОтечественной войны, связан ные с обвалом семейной структуры обяества, распадом многих миллионов семей. В определенном смысле в этом же направле нии воздействует и миграция, в особенности если она принимает гипертрофированный характер. Трудности профессиональной и социокультурной адаптации, бытовая неустроенность, выход из-под морального контроля прежней социальной микросреды и возмож ность (в особенности на первых порах) анонимного поведения в новой служат почвой и фоном для сексуальной распущенности, пьянства и уголовных преступлений.
Специфическое отражение демографических факторов мы на блюдаем в политике и праве. В отличие от сферы морали, где сначала под демографическим воздействием видоизменяется нравственная практика, а уж постфактум моральное сознание об щества вырабатывает осуждающие либо поощряющие нормативы, в политике и праве демографические деформации и изменение демографической ситуации в целом сначала должны быть осозна ны, и только после этого в политическую и правовую практику вносятся коррективы. Отслеживание демографических изменений и реагирование на них составляют важную часть политики (можно с достаточным основанием говорить о такой отрасли политики, как политика народонаселения) и права (что находит свое отражение в семейном праве, трудовом законодательстве и т. д). В то же вре мя демографические факторы врываются во все другие разделы политики как внутренней, так и внешней. На наших глазах, напри мер, вносятся коррективы в законы о воинской службе, видоизме няются проекты военной реформы, поскольку нельзя не учитывать замедляющиеся темпы роста народонаселения и ухудшающееся состояние психофизического здоровья молодежи.
Особенности демографического бытия данного общества нахо дят свое концентрированное отражение в общественной психоло гии, в менталитете. Имеются в виду и социально-психологические сдвиги, связанные с переходами к новому демографическому ка честву, и социально-психологические традиции, тяготеющие над обществом и мешающие ему «вписываться» в новые условия.
Так, переход от локальных социумов (род, племя) к государст венным образованиям означал возникновение «большого обще ства», то есть такой по численности населения общности, при кото рой уже невозможна интеграция всех людей на прежней основе — визуальной, вербальной, эмоциональной. На первый план в боль шом обществе выступают более абстрактные интегративные фор мы — идеи типа «национальной идеи», известной формулы «пра вославие, самодержавие, народность» и т. д. С переходом к
большому обществу в общественной психологии постепенно фор мируется и новая устойчивая модель мироздания'
С другой стороны, социально-психологические традиции и цен ности, сложившиеся в конкретных демографических условиях ло кального социума (например, общинное сознание, чувство единст ва с сородичами и соплеменниками и т. п.), тормозят формирова ние большого общества. Эти консервативные традиции не обошли стороной в свое время и такого великого мыслителя, как Платон, который считал, что число жителей каждого государства должно быть таким, чтобы все граждане могли знать Друг друга. Даже в уже сформировавшемся большом обществе указанные психологи ческие традиции выступают постоянно действующим дезинтегриру-ющим его фактором. Негативное действие этого фактора мы на блюдаем сегодня в Восточной Европе и на территории бывшего СССР.
И наконец, демографические характеристики сказываются на об лике общества в целом, облегчая его прогрессивное развитие, ли бо, напротив, вызывая его деградацию. Так, вслед за снижением численности населения до критического минимума общество ста новится неспособным воспроизводить социальные отношения во всей их полноте.
ЗАКОНЫ ^ь" рассмотрели вкратце воздействие демо-НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ: графических характеристик на различные сто-БИОЛОГИЧНЫ роны жизни общества. А какова же природа ИЛИ СОЦИАЛЬНЫ? самих законов народонаселения, которые сто ят за этими характеристиками, детерминируя их движение и принципиальные изменения демографической ситу ации в целом?
Многие теории народонаселения основаны на утверждении о детерминированности всех демографических процессов исключи тельно биологическими факторами.
Наибольшее распространение среди этих теоретических течений имеет мальтузианство, по имени английского экономиста и свя щенника Томаса Мальтуса, который в 1798 году выступил с попыт кой обосновать «вечный закон народонаселения». Суть этого зако на, по Мальтусу, состоит в «постоянном стремлении, свойственном всем живым существам, размножаться быстрее, чем это допуска ется находящимся в их распоряжении количеством пищи»-. Маль тус даже попытался придать своему закону математическое выра жение, заключив, что численность населения из поколения в поко ление растет в геометрической прогрессии (1, 2, 4, 8...), а количе ство средств существования — лишь в арифметической прогрес-
^ Слл. об этом подробно: Дхиезер А. С. Россия как большое общество//Воп-росы философии. 1993. № ]. ^ Мальтус Т. Опыт о законе народонаселения. Спб., 1868. Т. 1. С. 96.
112
глава пятая
глава пятая
113
сии (1, 2, 3, 4), в результате чего народонаселение удваивается раз в 25 раз, а дефицит средств существования еще более возра стает. Кстати, вывод об удвоении был сделан Мальтусом на мате риалах североамериканской статистики, относившихся к региону, в котором удвоение населения действительно наблюдалось, но не за счет естественного прироста, а за счет большого притока миг рантов. Удвоение же народонаселения раз в 25 раз наблюдалось в истории довольно редко в виде недолгосрочных и экстремаль ных по своему характеру демографических ситуаций.
По своему методологическому обличью теория Мальтуса пред ставляет яркий образец вульгарной социологии, не признающей специфики социального по сравнению с другими формами движе ния материи. В живой природе действительно обнаруживаются и геометрическаяяс арифметической прогрессии, о которых говорил Мальтус, и ножницы между ними. Но для общества такой законо мерности не существует: в частности, в развитых странах объем производимого продовольствия рос и растет быстрее, чем населе ние.
Мальтус умер давно, и о нем можно было бы не вспоминать, если бы его идеи не продолжало бы развивать и распространяяь так называемое неомальтузианство. При этом надо иметь в виду, что рецепты Мальтуса по уменьшению роста народонаселения ка жутся довольно невинными по сравнению с предлагаемыми его последователями. Исходя из того, что «жестокость во время вой ны прямо пропорциональна количеству избыточчого населения», они видят магистральный выход из демографических трудностей, с которыми столкнулось человечество, в мировой термоядерной войне, а также в массовой стерилизации населения слаборазвитых стран.
Ненаучность и реакционность мальтузианского «веччого закона народонаселения» обнаруживается еще в одном чрезвычайно важном плане. Его «вечность» означает неизменность закономер ностей воспроизводства вида не только при переходе от расти тельного и животного мира к обществу, но и при переходе самого общественного развития со ступени на ступень.
Законы народонаселенияяс необходимостью носят исторический характер, поскольку демографические процессы находятся под определяющим воздействием социально-экономических факторов. В этом нетрудно убедиться, анализируя так называемую «демо графическую революцию» (или «демографический переход»). Этот переход включает четыре периода. Для первого из них характе рен высокий, близкий к физиологически предельному, уровень рождаемости и высокий уровень смертности. Прирост населения даже в годы отсутствия эпидемий и голода низкий. Во втором пе риоде отмечается значительное снижение смертности, в то время как рождаемость остается на высоком уровне. В результате про исходит быстрый рост населения. В третьем периоде смертность
продолжает уменьшаться, однако темп снижения рождаемости опережает темп снижения смертности, в результате чего темпы роста населения замедляются. В четвертом периоде смертность стабилизируется на низком уровне (равно как и рождаемость), и темпы роста населения остаются невысокими. Вполне понятно, что хронологически переходы от одного периода к другому в различ ных регионах земного шара не совпадают: то, что в Западной Ев ропе происходило в XVIII веке, во многих странах Азии и Африки разворачивается только сегодня. И сравнивая эти процессы, не трудно увидеть, что каждый раз переход к новому демографиче скому периоду был обусловлен развитием производительных сил, позволяющим обеспечить прогресс здравоохранения, и культур ным возвышением общества (укажем на интересующие нас в дан ном аспекте возвышение социально-гигиенической культуры и со знательное регулирование количества детей). Более того, оказыва ются, что в пределах одного и того же региона эти переходы со вершаются по-разному в зависимости от конкретных исторических условий.
Итак, законы народонаселения представляют собой яркий при мер того, как преобразуется биологическая форма движения ма терии, входя в состав социальной. В связи с этим законыынародо населения точней было бы называть биосоциальными. Раскрытие их сложного содержания остается важной задачей междисципли нарных исследований, включающих в себя и философское осмыс ление взаимодействия «социум — народонаселение», и реконст рукцию конкретного развития демографической структуры обще ства силами историков.
3. ПОСЕЛЕНЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ОБЩЕСТВА
Рассмотренные нами этническая и демографическая структуры общества биологичны по своему происхождению и первичным конкретно-историческим формам. В этом отношении поселенче ская структура, будучи порождением причин сугубо социальных — общественных разделений труда, принципиально от них отличает ся.
Поселенческая структура есть пространственная форма органи зации общества. Это понятие выражает отношение людей к терри тории их обитания, а еще точнее — отношения людей между со бой в связи с их принадлежностью к одному и тому же либо к разным типам поселения (внутрисельские, внутригородские и межпоселенческие отношения). Здесь мы обнаруживаем отличие, дифференцирующее поселенческую структуру от других структур: люди, принадлежащие к разным этносам, разным классам, раз ным возрастным и профессионально-образовательным группам, как правило, не оторваны Друг от Друга пространственно, напро тив, именно сосуществование в едином пространстве делает воз-8 3.-.к. 73
глава пятая
глава пятая
115
можным взаимодействие между ними и нормальное функциони рование общества в целом. По поселенческому же принципу ин дивиды размежеваны в пространстве — они, в зависимости от ти па поселения, являются либо горожанами либо селянами.
Комплекс знаний о поселенческой структуре общества чрезвы чайно важен для глубокого понимания прошлой истории, совре менных процессов, прогнозирования будущего. Можно без пре увеличения сказать, что история цивилизации в самой значительной степени была историей взаимоотношений между городом и де ревней, двумя основополагающими поселенческими общностями. К. Маркс по этому поводу определился еще более резко в своем выводе о том, что вся экономическая историяяобщества резюми руется в движении противоположности между городом и дерев ней .
город Каждый из основных типов поселения — де ревня и город — может быть правильно по нят только в условиях соотносительного рассмотрения, при скрупу лезном их сравнении Друг с другом. При этом город может быть избран в качестве зеркала, в которое смотрится общество, чтобы понять, что оно приобрело и что потеряло в результате выделения городов из некогда абсолютно сельского социального пространст ва.
Вопрос о причинах появления городов до сих пор в историче ской науке и социальной философии является дискуссионным или, скажем иначе, неоднозначно решаемым. И это несмотря на то, что данной проблемой в течение столетий занимались крупнейшие философы и историки (на Западе — Гегель, Г. Маурер, Г. Белов, К. Бюхер, М. Вебер; в России — В. О. Ключевский, П. Н. Милю ков, Н. А. Рожков, М. Н. Тихомиров, Б. А. Рыбаков и др.). Основ ные конкурирующие между собой концепции возникновения горо дов можно свести к следующим:
— вотчинная теория, считающая, что города в Западной Европе возникают как центры крупных феодальных поместий. В отечест венной историографии на этих позициях стояли С. В. Бахрушин, П. И. Лященко и др., видевшие в русских городах до XV века лишь феодальные центры, которые только в XVI—XVII веках пре вращаются в центры ремесла и торговли;
— общинная теория, согласно которой город вырастал из сель ской общины на основе развития крестьянского, не связанного с барскими дворами крупных вотчин, ремесла. Как мы видим, об щинная теория выводит возникновение городов из общественного разделения труда, отделения ремесла, а вместе с ним и торговли, от земледелия. В отечественной историографии таковы были пози-
Марис К., Энгепьсф. Соч. Т. 23. С. 365.
ции М. Н. Тихомирова («Древнерусские города», Т956) и Б. А. Ры бакова («Ремесло Древней Руси», 1949), пришедших в результате обобщения огромного фактического материала к выводу о высо ком уровне развития ремесла на Руси уже в Х—XIII веках. Особо го мнения, но все же в русле концепции происхождения города из общественного разделения труда, придерживался В. О. Клю чевский, правда, сильно преувеличивавший роль торговли в обще ственно-экономической жизни Киевской Руси;
— оборонная теория возникновения городов как укрепленных пунктов для защиты от внешнего нападения (К. Бюхер, Г. Маурер, М. Вебер);
— политико-правовая теория (Гегель, Г. Белов, представители «государственной школы» в русской историографии), отдающая приоритет среди причин возникновения городов факторам полити ческого и правового характера: города возникают прежде всего как территориально-управленческие центры. Такова, в частности, была позиция П. Н. Милюкова, считавшего, что древнерусские го рода были явлением, искусственно насажденным сверху. «Раньше, чем город стал нужен населению,-— писал Милюков,— он понадо бился правительству», в силу чего «городское население приходи лось создавать насильно»'.
Мы обязательно погрешим против истины, если попытаемся ре шить проблему возникновения города с помощью одной из этих концепций, начисто отвергая все другие. В общем и целом про цесс размежевания города и села, конечно, связан в первую оче редь с отделением ремесла и торговли от земледелия, однако в каждом конкретном случае не могли не действовать и иные фак торы, модифицировавшие этот процесс. В одних случаях города действительно первоначально могли возникнуть как пункты оборо ны, и именно, как таковые, они сразу же начинали притягивать к себе нуждавшееся в защите ремесленное и торговое население. В других случаях города создавались как управленческие центры, но и в этом качестве они должны были притягивать к себе ремес ленников и торговцев, находивших в таких поселениях состоятель ных покупателей и благоприятные условия для рыночного обмена. Разнотипность городов по происхождению подтверждается, в част ности, историей России. Если в городах Киевской Руси уровень развития ремесел был довольно высок уже в Х веке, то такого нельзя сказать о городах Северо-Восточной Руси, где даже в XIV—XV веках еще не было ремесленных цехов^.
Каковы же наиболее характерные черты, позволяющие городу дистанцироваться от другого основного типа поселения — села? Обычно среди этих черт называются следующие:
^ Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. Спб, 1909. Ч. 1 С. 241, 243.
^ Cw.: Сахаров Д. М. Города Северо-Восточной Руси XIV—XV ав. М., 1959. 8*
16
\\7
а) профессиональная занятость населения преимущественно не сельскохозяйственным трудом, причем значимость этого показате ля близка к абсолюту в крупных городах и стремится к минимуму в малых;
Ь) преобладание такого рода занятий, которые позволяют иметь урегулированное рабочее время и, следовательно, определенный объем свободного времени;
в) качественно иной уровень доступа к получению образования, особенно высшего, к приобретению желательной профессии, к по треблению духовных благ в связи с концентрацией в городах ву зов, разнообразных профессиональных училищ, театров, музеев и
т. п.;
г) большая по сравнению с селянами миграционная подвиж ность, что обусловлено целым комплексом причин, в том числе и иепривязанностью к земле;
д) большая свобода в выборе микросреды (приятельского ок ружения, трудового коллектива), а также большая возможность в случае желания или необходимости изолироваться от нее;
е) большая политическая активность, что объясняется большей организованностью и концентрацией горожан по месту их профес сиональной деятельности, более высоким образовательным уров нем, а также теми чертами, которые уже отмечались — большей подвижностью и большим объемом свободного времени;
ж) специфическая и качественно и количественно городская семья, которая отличается от сельской меньшей средней величи ной и отпадением (либо сужением) ряда функций, прежде всего хозяйственно-производственной.
Разумеется, демаркационная линия между городом и деревней в современных условиях оказывается довольно размытой. Разрыв между ними по всем указанным моментам в XX веке значительно сократился, идет процесс идентификации образа жизни. Причем в нормальных общественных условиях сокращение разрыва достига ется прежде всего за счет подтягивания деревни до уровня горо да, в экстремальных же — за счет деградации города.
ГОРОД Взаимоотношения между городом и дерев-И деревня в ИХ меи прошли большой исторический путь в ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ своем развитии.
Появление поселений с некоторыми признака ми будущих городов (исследователи поздней первобытности назы вают их протогородами) означало возникновение различия между типами поселения. Тем самым была заложена основа для разви того противоречия между ними, связанная с тем, что и горожане и селяне оказываются включенными в разные технологические способы производства. Отделение города от деревни обрекло сельское население на тысячелетия отупления, а горожан — на порабощение каждого его специальным ремеслом. Вместе с раз-
делением труда разделяется и сам человек. Развитию одной-единственной деятельности приносятся в жертву все прочие физи ческие и духовные способности. Это калечение человека возраста ет с прогрессирующим разделением труда, со все большим дис-танцированием труда умственного от труда физического. В ману фактуре, а затем в индустрии рабочий все больше низводится до роли простого придатка к машине. «Идиотизм городской жизни» тем самым вошел в полную силу, не уступая по своим последст виям идиотизму жизни сельской.
Но противоположность между городом и деревней вырастает не только из причин технологического плана. На эту, можно ска зать, технологическую канву накладывается воздействие, идущее от экономических способов производства, для которых характерно разделение общества на классы. При таком наложении неравно мерность развития города и деревни превращается в противопо ложность, то есть в межпоселенческие отношения подчинения и эксплуатации. Это, разумеется, не означает, что все горожане экс плуатируют всех селян или наоборот: эксплуататором выступает тот класс, который господствует в городе или деревне экономически и политически. Так, при феодализме город подчинен господствую щему в деревне классу, который сдерживает развитие ремеслен ного производства, регламентирует торговлю, ущемляет политиче ские права города и горожан. В дальнейшем гегемония в этом отношении переходит к буржуазии, и город и деревня как бы ме няется местами. Именно тогда начинается массовое изгнание кре стьян с земли, появляются пресловутые «ножницы» между ценами на сельскохозяйственную продукцию и ценами на промышленные изделия и т. д. Хотя дискриминация деревни с веками смягчалась, но она не исчезла и сегодня. Отсюда популярность (и не только в нашей стране) лозунга «Вернуть долги деревне}»'.
Феномен противоположности между городом и деревней имеет и международный аспект, ибо продолжает существовать деление планетарного пространства на «мировой город» (условно: Север) и «мировую деревню» (условно: Юг). Пока эта противоположность сохраняется, международные отношения чреваты новыми катаст рофами.
Вся история цивилизации в интересующем нас сейчас аспекте может быть представлена как история урбанизации (от лат. urbanus — го родской), то есть как процесс возрастания роли городов, поглоще ния ими все большей доли народонаселения, приобщения даже тех, кто остается жить в деревне, к материальным и духовным приобретениям городской культуры.
УРБАНИЗАЦИЯ ИЛИ РУРАЛИЗАЦИЯ?
^ См. Сен-Марк Ф. Социализация природы. М., 1977. С. Ill—124.
глава пятая
119
Если учесть то, о чем говорилось выше, объективная и субъек тивная подоплека процесса урбанизации становится легко объясни мой. С одной стороны, стремительный рост индустрии, который до самого последнего времени рассматривался как беспредельный по свозим возможностям, с необходимостью поощрял миграцию в /же существующие города и в массовом масштабе превращал в крупные промышленные центры ранее безвестные села. С другой же стороны, действовал закон социального сравнения, причем се лян привлекает в городе не какое-то одно из его реальных пре имуществ, но превосходство города как среды обитания в целом. Бегством в город многие из них пытались спастись от «идиотизма деревенской жизни».
Однако урбанизация постепенно высвечивала и растущий «идио тизм городской жизни»: превышающее всякие нормы загрязнение воздуха и воды; сведение к минимуму «зеленого пространства»; превращение населения города по мере роста его численности и концентрированности в «тоЛпу одиноких» в отличие от характерных для деревни тесных эмоционально-положительных связей между односельчанами; взлет нервно-психических и сердечно-сосудистых заболеваний в связи со сверхнапряженным городским темпом жизни, шумовыми помехами, отключенностью от физического тру да и малоподвижностью. В связи с этим сегодня во многом спра ведливо говорят, что апогей городской цивилизации уже позади и наступил кризис города как традиционной формы поселения.
Но что это означает? И прежде всего: означает ли это, что про цесс урбанизации однозначно сменится противоположным ему по направленности процессом рурализации (от лат. rural — сельский, деревенский)?
Конечно, речь не может идти о рурапизации в полном смысле слова. Во-первых, подобная рурализация означала бы свертывание большинства индустриальных отраслей и возвращение массы тру доспособного населения к сельскохозяйственному труду, что вряд ли реально и прогрессивно. Во-вторых, подобная рурализация пе речеркнула бы все то позитивное, что нес и несет в себе город.
Данный вопрос не может решаться по принципу «или—или»: или урбанизация или рурализация. Если в процессы, как это не раз было в прошлой истории человечества, не вмешается политический и экономический субъективизм, результатом их явится синтез всего позитивного, что заложено в каждом из типов поселения. Уже сейчас, хотя синтез этот осязается только в зародыше, можно об наружить его основные направления и тенденции: а) использова ние рекреационных возможностей сельской местности для кратко срочного (ночного и в конце недели) и долгосрочного (во время отпуска) отдыха горожан и их лечения; б) подключение горожан к сельскохозяйственному труду на собственных земельных участках, дачах; в) перенос из города многих учебных заведений; г) даль^ нейшая урбанизация — в оптимальном варианте — хозяйственной
деятельности и социальной инфраструктуры в сохраняющихся сельских поселениях.
4. КЛАССЫ И КЛАССОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ
классы учение об общественных классах возникло и экономические еще в домарксовский период. В письме к отношения К. Вейдемейеру от 5 марта 1852 года К.
Маркс отмечал: «...что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование клас сов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу меж ду собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили исто рическое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономи сты — экономическую анатомию классов»'.
Однако все домарксовские концепции классов страдали либо метафизичностью, отсутствием исторического подхода, и тогда классы превращались в вечную категорию, в естественный и не преходящий признак общества (у классиков английской политэко номии), либо идеализмом, неспособностью увидеть экономиче скую сущность классов (у французских историков). Сопоставляя свои взгляды с воззрениями предшественников, ^Мар^Л^зл в упомянутом письме к Вейдемейеру: «То, что я сделал нового, со стояло в доказательстве... что существование ^"<"-.^-°?-.J-^^?^° лишь с определенными историческими фазами развития произ водства»^.
Выяснилось, что классы не всегда существовали и не всегда бу дут существовать, что они связаны только с теми экономическими способами производства, которые основаны на частной собственно-сти_С таким подходом, разумеется, не все согласны. Особо отме тим различные теории насилия, согласно которым социологи ищут причины разделения общества на классы в политическом насилии, в покорении одних людей или народов другими. В действительно сти, и это объяснял еще Ф. Энгельс Е. Дюрингу, насилие может лишь ускорить и углубить классовое разделение общества там, где для этого существуют экономические причины, а не создать его. Насилие может передать имущество одного владельца Дру гому, но не может создать собственность, как таковую.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ КЛАССОВ
Самая глубокая причина возникновения клас сов обусловлена прежде всего определен ным уровнем развития производительных сил
и характером соответствующих им производственных отношений. В основе образования классов лежит общественное разделение труда, закрепление определенных видов деятельности за больши-
^ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 28. С. 42? *• Там же.
120
121
ми социальными группами. При этом имеется в виду не техноло гическое разделение труда (таковое в определенных формах су ществовало в первобытном обществе и сохранится в обозримом будущем), а разделение труда общественное, которое, в отличие от технологического, складывается не в процессе непосредственно производства, а в сфере обмена деятельностью. Обмен устанав ливает связи между уже существующими, но пока еще довольно независимыми сферами человеческой деятельности, превращая их пастспенно в кооперацию зависимых Друг от друга отраслей сово купного общественного производства (земледелие, скотоводство, ремесло, торговля, умственный труд).
К процессу классообразования «подключается» и институт част ной собственности. Если общественное разделение труда закреп ляет людей за определенным видом деятельности, то частная соб ственность разделяет людей по отношению к средствам производ ства и присвоению результатов труда, причем те, кто владеет средствами производства, имеет реальные возможности эксплуа тировать тех, кто лишен их.
Конкретно-исторически образование классов происходило двоя ким путем.
Выделение внутри общины или союза общин эксплуататорской верхушки, состоявшей первоначально из лиц, облеченных важны ми общественными полномочиями (старейшин, жрецов, воена чальников, надзирателей за орошением и т. п.), а потом и из бо лее широкого слоя богатых людей. Ф. Энгельс указывал: «Нам нет необходимости выяснять здесь, каким образом эта все возра ставшая самостоятельность общественных функций по отношению к обществу могла со временем вырасти в господство над обще ством; каким образом первоначальный слуга общества при благо приятных условиях постепенно превращался в господина над ним; каким образом господин этот выступал, смотря по обстоятельст вам, то как восточный деспот или сатрап, то как греческий родо вой вождь, то как кельтский глава клана и т. д.; в какой мере он при этом превращении применял в конце концов также и насилие, и каким образом, наконец, отдельные господствующие лица спло тились в господствующий класс. Нам важно только установить здесь, что в основе политического господства повсюду лежало от правление какой-либо общественной должностной функции...»'.
2. Обращение в рабство сначала чужеплеменников, захваченных г. плен, а затем и обнищавших соплеменников, попавших в долго вую кабалу. Это становилось возможным и целесообразным в но вых экономических условиях, когда производство развилось уже настолько, что человеческая рабочая сила могла произвести те перь больше, чем требовалось для простого поддержания ее.
Возможность присвоения прибавочного продукта стимулировала процесс классового расслоения общества.
Марксова концепция классов оказала неизгладимое влияние на всю последующую социально-философскую и социологическую мысль. Объясняя причины этого, Энтони Гидденс (Кэмбридж) пи шет: «Марксова концепция классов ведет нас объективно к струк турированному экономическому неравенству в обществе, класс соотносится не с убеждениями людей, а с объективными условия ми, которые позволяют иметь больший доступ к материальному вознаграждению». Именно это стремление найти объективные критерии для выделения больших социальных групп и определе ния их общественного статуса и привело к тому, что все возник шие позднее концепции (включая учение о стратах М. Вебера) так или иначе учитывали марксову, как показал Гидденс.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ КЛАССОВ
Наиболее полное в социально-философской литературе марксизма определение классов было дано В. И. Лениным в работе «Великий
почин»: «Классами называются большие группы людей, различаю щиеся по их месту в исторически определенной системе обще ственного производства, по их отношению (большей частью за крепленному и оформленному в законах) к средствам производ ства, по их роли в общественной организации труда, а, следова тельно, по способам получения и размерам той доли обществен ного богатства, которой они располагают».
Прежде чем приступить к анализу выделенных В. И. Лениным четырех классообразующих признаков, необходимо учесть следу ющее. Во-первых, В. И. Ленин относил классы к большим группам людей. Это — их родовой признак, поскольку в обществе имеют ся и другие большие группы — возрастные, половые, этнические, профессиональные и т. д. А дальше в ленинском определении перечисляются внутривидовые отличия классов друг от друга. Во-вторых, этими признаками, разумеется, не ограничивается характе ристика того или иного класса: очень важны характеристики пол итических и психологических качеств классов. И если Ленин в сво ем определении ограничился только четырьмя главными экономи ческими признаками, то потому, что именно они являются базис ными, первичными, а политические, психологические и т.п.— надстроечными, вторичными.
В-третьих, все признаки классов надо рассматривать в их органи ческом единстве, в системе. Каждый из них, взятый отдельно, не только не дает законченную характеристику класса, но и способен исказить ее. Кстати, многие ненаучные теории классов построены именно на извлечении из стройной системы классообразующих
Марке К., Энгельс ф. Соч. Т. 20. С. 184.
^ Giddens Anihony, Sociology. Cambridge. 19B9. P. 211. ^ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 15.
122
123
признаков какого-либо одного. Пример тому — распределитель ная теория классов, делящая людей на классы по размерам пол учаемой доли общественного богатства, хотя способы получения этой доли могут быть принципиально различными.
Теперь разъясним вкратце суть каждого из выделенных Лени ным признаков. 1. Место класса в исторически определенной сис теме общественного производства — это место либо эксплуатато ра, либо эксплуатируемого. Перечислив рассматриваемые призна ки, Ленин тут же добавил: «Классы, это такие группы людей, из которых одна может присваивать труд другой, благодаря разли чию их места в определенном укладе общественного хозяйства»^.
2. Отношение к средствам производства может быть двояким: классовое общество знает классы, монопольно владеющие средст вами производства, и соответственно классы, лишенные таковых.
3. Роль в общественной организации труда также может быть принципиально разной. Одни классы в истории выполняли роль организаторов и руководителей производства (рабовладельцы, фе одалы, буржуа), другие — рядовых исполнителей (рабы, крепост ные, пролетарии).
4. Способы получения доли общественного богатства могут быть трудовые и нетрудовые, размеры их тоже колеблются в весьма зримых пределах.
Еще раз вернемся к анализу ленинского определения классов как системы признаков. Каждый раз, когда речь заходит о систе ме, возникает вопрос: а какой же из ее элементов является веду щим, основным, системообразующим? Такую роль в системе клас-сообразующих признаков выполняет «отношение к средствам про изводства». Его стержневая, системообразующая роль обнаружи вается в том, что все остальные классообразующие признаки ока зываются производными от него. От отношения класса к средст вам производства зависит его место в системе производственных отношений (эксплуататор или эксплуатируемый), его роль в орга низации производства (организатор или рядовой исполнитель), спо собы получения (трудовые или нетрудовые) и размеры доходов (львиная доля, жалкие крохи, эквивалент трудовому участию).
МЕЖКЛАССОВЫЕ На каждой ступени общественно-экономиче-И ВНУТРИКЛАССОВЫЕ ского развития, базирующегося на частной ОТНОШЕНИЯ собственности, различают основные и неос новные классы. Основными классами такого общества являются классы, которые порождаются господствую щим в нем способом производства и своими взаимоотношениями (как борьбой, так и сотрудничеством), выражают сущность данного способа производства, его основное противоречие. Таковы рабо-
владельцы и рабы, феодалы и крепостные, буржуа и рабочие. Каждая классовая формация знает и неосновные классы, пред ставляющие собой либо остатки прежних, либо зародыши нового способа производства. Таково, например, крестьянство в условиях капитализма.
Отношения между классами (а следовательно, и противоречия между ними) представляют собой целостную систему, внутри ко торой можно выделить:
1. Отношения между классами по поводу собственности на средства производства и вся следующая отсюда цепочка отноше ний в непосредственном производстве, распределении, обмене и потреблении (экономические отношения].
2. Отношения между классами по поводу государственной вла сти и государственного управления (политические отношения).
3. Отношения между классами по поводу правопорядка (право вые отношения).
4. Отношения между классами в связи с реализацией нравствен ных норм (нравственные отношения).
5. Отношения между классами по поводу создания и потребле ния идеологических, художественных и иных духовных ценностей (духовные отношения в узком смысле слова).
При анализе социальной структуры общества очень важно учи тывать не только межклассовые, но и внутриклассовые различия. Выделение слоев, составных частей, отрядов внутри того или иного класса позволяет лучше понять условия их общественного бытия и интересы, прогнозировать их социальное и политическое поведе ние. А противоречия эти в реальной социальной действительности, как показывает исторический опыт, оказываются весьма существен ными (противоречия между финансовым капиталом и промыш ленниками, между малым бизнесом и корпорациями, между за нятыми в производстве рабочими и резервной армией труда).
УСТАРЕЛ ЛИ КЛАССОВЫЙ ПОДХОД?
В последние годы мы сталкиваемся с оче редной попыткой отлучить от достижений ми ровой обществоведческой мысли классовый подход к анализу социальных явлений, под ход, рожденный, как уже отмечалось, до марксизма прогрессив ными буржуазными учеными. Классовый подход (не к подбору кадров, не к распределению благ и т. п., а к анализу исторических ситуации и феноменов) не есть простая выдумка «великой сорти ровочной машины» — человеческой головы, старающейся все раз ложить «по полочкам»: он адекватно отражает историческое про шлое и настоящее. Тем более нельзя рассматривать классовый подход в качестве простой выдумки марксистов. Как отмечалось в литературе, марксистская концепция классовой борьбы, социаль-
124
125
ных революций и диктатуры как способа решения социальных проблем возникла в контексте ценностей техногенной культуры'.
Действительно, разве не была история в течение тысячелетии ис торией классов и классовой борьбы? Разве перестало быть классо вым сегодняшнее западное общество, несмотря на явные тенден ции к социализации? Возьмем для примера Великобританию, до вольно типичную страну Запада. По данным на самый конец 80-х годов, «верхушка» общества, составлявшая 1% населения, владела 21% объема всех личных состояний, в то время как 80% населения распоряжались лишь третью национального богатства^.
Сам объективный процесс движения современного западного общества в направлении большей социальной справедливости и нарастания демократических тенденций выступает в значительной степени результатом предшествующей классовой борьбы. По следняя, принимая сегодня все более цивилизованный характер, постепенно утрачивает свою разрушительную сторону и, наоборот, усиливается сторона созидательная, конструктивная. Партнерст во — это тоже форма классовой борьбы, но борьбы в цивилизо ванной форме.
И, наконец, можно ли, отбросив классовый подход, понять нашу советскую, а теперь уже и постсоветскую действительность, в част ности, природу той силы, которая претендует сегодня на господст вующее положение в системе экономических и политических отно шений? По сути дела, в отечественной литературе нет спора о классовости или неклассовости этой большой социальной группы. Есть лишь нюансы: одни говорят о классоподобном образовании, другие об уверенном многолетнем движении номенклатурного слоя (вкупе с дельцами вчерашней теневой экономики) в направ лении окончательного превращения в класс, третьи — более кате горичны в констатации его окончательной сформированности, в том числе за счет предпринимательской генерации последних лет. Создается впечатление, что попытка отторжения из научной мето дологии классового подхода имеет определенную цель: замаски ровать наметившиеся и уже дающие себя знать классовые проти воречия у нас. Между тем отрицание классовой борьбы в нашем заново формирующемся обществе может только затормозить движение к цивилизованному обществу с присущими ему цивили зованными формами борьбы.
5. СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ
Мы рассмотрели социальную структуру общества в ее основных подструктурах. Однако этим социальная структура общества дале ко не исчерпывается, ибо социальное пространство, в котором жи-
' См. Степин В. С. Философская антропология и философия науки. М.„ 1992. С. 53. ^ Giddens, Anthony. Sociology. Cambridge. 1989. P. 217.
вот и действует человек, в действительности оказывается более чем пятимерным. Дело в том, что существуют и общности более подвижные и, как правило, менее существенные на первый взгляд, но в действительности играющие важную роль в жизни ин дивидов, а посредством индивидов — и общества в целом. Речь идет о стратах (лат. stratum — слой, термин, перенятый социоло гией из геологии). Определяя страты через их совокупность, П. Сорокин писал: «Социальная стратификация — это дифферен циация некоей данной совокупности людей (населения) на классы в их иерархическом ранге. Ее основа и сущность — в неравно мерном распределении прав и привилегий, ответственности и обя занности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества» •
В отечественной социальной философии и социологии проблемы социальной стратификации в течение десятилетий не только не ис следовались, но и открыто третировались как содержание отрасли буржуазной социологии, «направленной против марксистско-ленин ской теории классов и классовой борьбы». В рамках господство вавшей в нашей политической и идеологической жизни доктрины «два класса — один слой» (рабочий класс, колхозное крестьянст во, интеллигенция) реальная структура общества, механизм ее формирования и развития не могли получить объективного научно го отражения. Конечно, само по себе изучение рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции, если оно проводится по нормам, обязательным для научного исследования, представляет большой интерес. Но в рамках этой доктрины не оставалось места стратам, феномену горизонтальной и вертикальной неоднородно сти, то есть выяснению таких сторон социальных отношений, кото рые в чем-то существенном не менее важны, чем классовые. Бо лее того, доктрина эта наносила огромный вред общественному сознанию (и, разумеется, общественной практике), укореняя в нем на основе идей «полной однородности», «стирания различий» оши бочное мнение о закономерно примитивной социальной структуре нашего общества.
Нельзя сказать, что в марксистской традиции слои совершенно не принимались во внимание, однако речь шла только о слоях внутри того или иного класса (мелкая, средняя и крупная буржуа зия; бедняки, середняки и кулачество в крестьянстве и т. д.). Между тем множество страт, как мы увидим далее, или не имеют прямого отношения к классовому делению общества, или носят межклассовый характер. Это не отменяет того обстоятельства, что все страты при глубоком их познании оказываются все равно по-
^ Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 303. Под класса ми Сорокин имеет в виду фактически те большие группы, которые составляют страты (см. там же, с. 303). '• Советский энциклопедический словарь. М., 1979. С. 1259.
U6
127
рождением социальной макроструктуры данного общества. При мечательно, что одна из первых (веберовская) попыток подойти к обществу под углом зрения его стратификационной структуры ис ходила из марксова анализа классов, но стремилась расширить ве ер классовых различий, рассматривая и такие из них, которые на прямую не связаны с собственностью — профессиональное мас терство и квалификация, социальный престиж (статус), партийная принадлежность.
Социальная стратификация — функционально необходимая, а потому и обязательная черта любого общества. При этом наблю дается такая закономерность: чем организованнее общество, чем нормальнее оно функционирует, тем оптимальнее выглядит его стратификационная характеристика. И наоборот, примитивно орга-'низованному обществу (а таковыми являются и первобытные об разования, и современные деспотии) соответствуют либо примитив ное, либо сверхсложное, деформированное стратификационное пространство.
СТРАТЫ В НАШЕМ ОБЩЕСТВЕ
Итак, на сегодня в отечественной социологии и социальной философии сложилась острая проблемная ситуация, связанная, во-первых, с
дефицитом достоверных знаний о социальной стратификации об щества и, во-вторых, с трудностью их «добычи» в связи с дефор-мированностью нашего общества. 8 таком обществе деформаци онной коррозии подвержено все, в том числе и стратификацион ная структура.
В связи с этим исследования стратификационной структуры на шего общества приобретают первостепенную значимость, в осо бенности в контексте политики реформ. Необходимо, с одной сто роны, выяснить специфику каждого из социальных слоев и его от ношение к реформам, а с другой — степень возможного воздей ствия каждого из этих слоев на масштабы и саму вероятность свершения указанных процессов.
Как уже отмечалось, стратификационная структура населения — понятие многомерное, что связано с многообразием выполняемых индивидов ролей и соответственно возможностью его изучения, характеристики и типологизации страт с почти беспредельного чис ла сторон. Трудность каждый раз заключается в том, чтобы вы брать такие основания для структурных срезов, которые оказались бы достаточными для достижения целей и решения задач, сто ящих перед исследованием.
В качестве примера приведем типологию оснований, разработан ную под руководством автора для проведения исследований соци альной стратификации российского села (1991—1992):
1. Место в системе собственнических отношений.
2. Характер труда.
3. Размеры доходов и источники их получения.
4. Наличие (или отсутствие) властных функций.
5. Доступ к дефицитным благам.
6. Протекционистские связи.
Напрашиваются некоторые комментарии к этой типологии. Во-первых, стратообразующие признаки 1-й и 3-й совпадают с соот ветствующими классообразующими, что подтверждает сделанный выше вывод о взаимосвязях одних и других. Во-вторых, признаки 5-й и 6-й — специфически «наши», отражающие деформирован-ность нашего общества. Указание на эти признаки, а тем более их учет не встречаются в мировой социологической литературе, ибо нормально функционирующие социально-экономические системы не знают проблемы дефицита (тем более острого) элементарно необходимых благ, равно как и не знают широкого распростране ния протекционистских связей. У нас же протекционизм распрост раняется и на производственную, и на непроизводственную сферу, в особенности на селе. Получение искомой должности, новой тех ники, лучшего земельного надела, закрытие наряда и подведение годовых расчетов, доступ к потребительским благам и пр. очень часто зависят именно от протекционистских (семейно-родственных, приятельских, земляческих, а то и чисто коррупционных) связей. Изучение протекционизма как социального феномена важно пото му, что его реализация в столь массовых масштабах оказывает серьезное негативное воздействие на все стороны нашей жизни.
Разумеется, в исследованиях, посвященных другим сюжетам, ис пользуются и иные основания для выделения страт. Так, если нас интересует вертикальная стратификация в зависимости от профес сиональной принадлежности, социальный престиж разных профес сиональных групп, то целесообразно использование таких основа ний, как размеры легитимных доходов, приходящихся на одного представителя данной группы, размеры жилплощади и т. д.
СОСЛОВИЯ И КАСТЫ В докапиталистических общественно-экономи-
* ческих системах классовое деление общества дополнялось и в силу этого в известной степени затушевывалось делением людей на сословия, а в ряде стран Востока — на касты. Во многих своих существенных чертах сословия и касты напомина ют нам страты, однако отличаются от них своей строгой, однознач ной оформленностью, как правило, либо юридической, либо рели гиозной.
Сословия — это социальные группы, обладающие закрепленны ми в обычаях или законах и передаваемыми по наследству права ми и обязанностями. Сословное деление, складываясь на базе классового, в то же время не соответствует ему полностью, по скольку привносит в него специфическую иерархию юридических привилегий. В дореволюционной России, например, со времен фе одализма существовало сословное деление на дворян, духовенст во, купцов, мещан и крестьян, которое, как мы видим, не совсем
128
129
совпадает с границами классов — буржуазии, феодалов, пролета риев, крестьян. Капиталистический способ производства, там, где он сложился в относительно чистом и классическом виде, упростил социальную структуру общества, упразднив (по крайней мере в принципе) сословное деление. Пережитки же сословной системы до сих пор встречаются в разных странах. Например, в Великобри тании сохраняется практика присвоения наследственного титула пэ ра, дающего право быть членом палаты лордов, за выдающиеся успехи в бизнесе, управлении государством, в науке и культуре.
Касты (лат. ca^us — чистый) представляют собой замкнутые группы людей, выполняющие специфические, передающиеся по наследству, социальные функции. Уже в определении мы обнару живаем весьма зримые различия между сословиями и кастами. Сословия не замкнуты в себе, ибо не запрещены межсословные С)раки, равно как существует индивидуальная мобильность их чле нов, что делает возможным переход из одного сословия в Дру гое. Каста же эндогамна и начисто отрешена от какого-либо по-цобия мобильности.
Есть еще одно существенное различие: у каст по сравнению с сословиями гораздо резче выражена вертикальная иерархия. Это особенно рельефно обнаруживается в возрастающем «запрете на профессии» по мере исследовательского движения сверху вниз по социальной пирамиде кастового общества. Так, в Индии право на занятия воспитанием и преподаванием, исполнением богослужения II совершением жертвоприношений, благотворительностью, сбором урожая принадлежало только высшей касте — брахманам. Уже следующая за ними каста кшатриев, как менее чистая, лишалась права на преподавательскую и церковную деятельность; у касты ваишии отнималось право занимать должности в сфере управле ния и армии. Что же касается касты неприкасаемых (шудра), то они должны были служить трем чистым кастам и выполнять толь ко самые непрестижные работы. Кастовое деление общества кор-рплировалось в разных странах (Древний Египет, Перу, Инд^я во все исторические времена и др.) различными факторами, в том числе принадлежностью к определенной этнической или религиоз ной общности.
6. ПРОФЕССИОНАЛЬНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ СТРУКТУРА
В том факте, что профессионально-образовательная структура рассматривается последней среди подструктур общества, есть своя внутренняя логика.
Во-первых, профессии и образование в строгом смысле слова появились позднее рода, племени, семьи, классов, в условиях уже послепервобытного общества. Разумеется, появились не из ничего, а их тех предпосылок, которые были уже наработаны нашими
первобытными предками: профессии — из выделения ремесел (гончарного, кузнечного и т. д.), торговли, обособления труда по управлению общинными делами и по осуществлению культурных функций; образование — из тех зачатков трудового обучения, ко торые обязательно присутствовали в воспитании первобытной мо лодежи. Общество приобретает профессионально-образователь-ную структуру лишь с окончательным утверждением трех великих общественных разделений труда — отделением скотоводства от земледелия, ремесла и торговли от сельского хозяйства, труда умственного от труда физического.
Во-вторых, в философской и социологической литературе нет однозначного решения вопроса о статусе интеллигенции — чрез вычайно важном компоненте в профессионально-образовательной структуре общества. В одних работах интеллигенция определяется как класс \ в других — как слой или прослойка. В связи с этим попытки уточнения понятия «интеллигенция» могут быть плодо творными только в том случае, если само это понятие соотносится с уже известным читателю понятиями «класс» и «слой».
ВОСПРОИЗВОД-СТВЕННАЯ РОЛЬ ОБРАЗОВАНИЯ
Образование выступает как необходимый компонент воспроизводства общественного человека, его социализации. В связи с этим целесообразно сделать три замечания.
1. Процесс воспроизводства общественного человека носит ком плексный и системный характер, включая в себя воспроизводство индивида как участника производства (собственника, производите ля, потребителя), как гражданина, как семьянина, как природо-пользователя, как художника, то есть личность, способную воспри нимать мир и воздействовать на него по законам красоты. Следо вательно, образование, дабы эффективно реализовывать свою вос производственную функцию, тоже должно с необходимостью при нимать комплексный и системный характер. И любой сбой в этом отношении, любой перекос в практике образования ведет к нару шению нормального процесса воспроизводства. Достаточно вспом нить многолетние дискуссионные виражи вокруг проблемы «физи ки или лирики?», завершившиеся такой махровой технизацией на шего среднего и в особенности высшего образования, которые се годня требуют почти чрезвычайных мер для восстановления его гуманитарного компонента.
2. Процесс воспроизводства общественного человека усложня ется от эпохи к эпохе. Речь идет не только об увеличении количе ства воспроизводственных сфер, но и о принципиальных изменени-
Было в истории российского революционного движения такое течение «мз-хаевщина» (по имени его лидера В. К. Махайского), которое пыталось объявить интеллигенцию не просто классом, но даже классом паразитическим, живущим ад счет труда рабочих и готовящим «грядущее мировое господство интеллиген ции» (см. об этом: Сыркин Л. Н. Махаевщина. М. — Л., 1931).
О Зак. 73
30
131
ях механизма воспроизводства, который становится все более опосредованным. В результате — исторически менялось соотно шение между школой повседневной жизни и школой как учебным заведением. Пока образование было менее значимо по сравне нию с непосредственным наблюдением за практикой родителей, сверстников, соседей и возможностью, по сути дела, без особой предварительной подготовки включаться в эту практику, оно — образование — оставалось на задворках общественной жизни. Но исподволь (а на некоторых этапах — и очень динамично) нарастал разрыв между поколениями не только в плане моральном и пол итическом, но и в плане производственно-профессиональном: на-/чно-технический прогресс в корне меняет многие традиционные технологические процессы да плюс к тому порождает новые про фессии, которые даже вчера еще обществу не могли присниться. От вступающих в самостоятельную жизнь в связи с этим начинает требоваться не только специальная профессиональная подготовка, но и грамотность и необходимый общекультурный уровень. Обра зование выходит на авансцену, видоизменяются цели образования и идеал образованности. XX век в этом отношении оказался пере ломным: еще в прошлом веке преобладала неграмотность (все общее начальное образование стало вводиться лишь в 80-х годах XIX века и только в развитых странах), сейчас же в мире грамот ность составляет более 80 процентов.
3. По отношению к образованию в обществе, как правило, всег да существуют два «лагеря». С одной стороны, прогрессивная часть общества редко когда бывает удовлетворена существующей системой образования, с другой же стороны, не прекращают раз даваться голоса, если не о ненужности образования («собрать все книги бы, да сжечь»), то, по крайней мере, о его избыточности. Между тем исторический опыт свидетельствует, что избыточного образования не бывает, ибо обществу каждый раз для очередно го социально-экономического и научно-технического взлета требу ется солидный «запас» образованности. После запуска Советским Союзом первого в мире искусственного спутника Земли (1957) президент США создал специальную комиссию, и она пришла к выводу, что основа советского приоритета в освоении космоса за ложена в оптимальной системе образования, прежде всего в его всеобщности, позволяющей легче находить Ньютонов и Ломоносо вых. На основе этого была задумана и осуществлена самая круп ная в истории США реформа образования". Специалисты, изучав-
Обидно, что именно в эти годы мы начали неоправданную экономию на просвещении и быстро сошли с «пьедестала почета». С 60-х годов в США доля расходов на образование быстро увеличивалась, у нас постепенно снижалась: в 1950 году она составляпа в СССР 10% национального дохода, в США — только Л%. В 1989г. США тратили 12%, а мы только 7% (Мировая экономика и между народные отношения. 1990. № 7. С. 38). Сегодня доля расходов на образование в национальном доходе не превышает 4%.
шие истоки послевоенного «японского чуда», также высоко оцени ли предваряющую роль образованности населения в его свершении.
Не может быть избыточным для общества и высшее образова ние. Хотя, как справедливо заметил Торстейн Веблен, «высшее об разование в стадии его зарождения является занятием праздного класса» , но даже в тех случаях оно не являлось избыточным, а реализовывало прогрессивную функцию формирования такой со циальной группы, которая в сипу своей образованности может двигать вперед все стороны общественной жизни. Речь, разумеет ся, идет об интеллигенции.
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
Хотя слово «интеллигенция» по своему корню латинского происхождения (intelligens — по нимающий, мыслящий, разумный), но своим рождением в качест ве термина оно обязано русскому писателю П. Д. Боборыкину (60-е годы XIX века) и уже затем из русского языка перешло в другие языки.
Почему интеллигенция не класс? Давайте вспомним основной классообразующий признак — отношение к средствам производст ва. Подавляющее большинство интеллигентов, конечно, не владеет средствами материального производства, если же отдельные ин теллигенты и владеют, то уже не как интеллигенты, а в •принципи ально ином социальном качестве, делающем их представителями определенного класса. В то же время было бы неправильно оп ределять интеллигенцию как класс эксплуатируемых только на том основании, что она не является владельцем средств производства. Положение различных отрядов интеллигенции в этом отношении весьма различно. Если говорить о представителях так называемых свободных профессий (писатели, художники, артисты и т. д.), то они в меру своего таланта являются во многих странах владельца ми интеллектуальной собственности, но если иметь в виду интел лигентов-служащих (например, отряд инженерно-технической ин теллигенции), то они очень близки по основным социально-эконо мическим параметрам к классу наемных рабочих. В целом же ин теллигенция ни в одном обществе — а она существует, начиная с эпохи рабовладения — не является классом, ибо не занимает са мостоятельного места в системе материального производства.
В каком смысле интеллигенция является слоем? Конечно, это не внутриклассовый слой. Не занимая, как мы только что выяснили, самостоятельного места в системе материального производства, интеллигенция в то же время обслуживает интересы каждого из классов — производственные, идеологические, политические. Есть и такие отряды интеллигенции, которые обслуживают интересы об щества в целом: в науке, управлении, образовании, здравоохране нии, обороне страны, искусстве.
беблен Т. Теория праздного класса. М., 1984. С. 337.
132
В нашей философской и социологической литературе широко была распространена и версия об интеллигенции как прослойке. Прослойкой чего? Возможны два варианта ответа:
а) между классами, скажем, в капиталистическом обществе между буржуазией и рабочими. В таком случае интеллигенция выполняла бы роль буфера между основными классами, либо являлась бы переход ным от одного к другому, маргинальным образованием;
б) внутри каждого из классов! Казалось бы, для положительного ответа есть внушительные основания, поскольку, как мы выдели, суще ствуют отряды интеллигенции, «специализирующиеся» на обслуживании конкретного класса, реализации его интересов в той или иной сфере. Так, три российские революции подготавливаттсь и осуществлялись под политическим руководством довольно многочисленной интеллигенции так называемого народнического толка. В плане социально-экономичес ком она отнюдь не может быть причислена ни к крестьянам, ни к рабочим. Другое депо — план духовно-психологический. Народническая по своим чаяниям и устремлениям интеллигенция (в т. ч. и марксист ская) впитала многое из менталитета народных масс. Как отмечали в свое время авторы «Вех», это — любовь к уравнительности, приоритет интересов распределения нед интересами производства и творчества при «утилитарно-аскетическом отношении к философии» и другим ду ховным ценностям. Но, выступая в качестве едеологов масс, эти интел лигенты отнюдь не превращались в какую-то прослойку соответствую щего класса, ибо, как заметил однажды Маркс, чтобы выражать инте ресы лавочников, необязательно самому быть лавочником.
Выходит, интеллигенция не класс, не внутриклассовый слой, не меж классовая прослойка. Как же в таком случае нам определить ее место в социальном пространстве? Очевидно, интеллигенция есть многослой ная общность людей, профессионально занимающихся умственным, по преимуществу сложным, творческим трудом. Интеллигенция явля ется одновременно и профессиональной, и образовательной общнос тью. В силу высокого образовательного уровня именно в интеллигенции сосредоточен основной интеллектуальный потенциал общества. И об щество, не понимающее этого, относящееся к интеллигенции с прене брежением, не имеет перспектив.