Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Глава 4
УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КАРАТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА
Постановлением Временного правительства в марте 1917 г. была образована Комиссия по пересмотру и введению в действие нового Уголовнрго уложения под председательством члена Государственной думы В.А. Маклакова.
Комиссия видела трудность работы в том, что надо "примирить два противоположных требования: издать возможно лучшее Уложение и возможно скорее заменить старые уголовные законы". Было заявлено, что она будет руководствоваться четырьмя идеями, или принципами:
1) принцип свободы (мысли, слова и дела) - надо вытравить все остатки старого гнета, все темные предрассудки;
2) идея человечности - по возможности смягчить в уголовном кодексе суровость и устранить мелочную и ненужную жестокость;
3) идея народовластия - участие народного элемента в законо дательстве, администрации и суде. Следует обеспечить действительное влияние присяжных на размер наказания;
4) идея социальная - пересмотр всех правовых норм с точки зрения интересов неимущих классов'.
Комиссия не ставила своей задачей написать новое Уложение, находя, что от старого Уложения "останется многое" — "в общем хорошая система" и "удачная обрисовка понятий". Такой подход к делу, по мысли Комиссии, позволит сэкономить время и труд^ Комиссия объявила, что пересмотрит все Уголовное уложение, не касаясь воп роса о том, "будет ли признано возможным ввести новое Уложение в действие еще до Учредительного собрания или лишь в порядке органической парламентской работы".
6 апреля Комиссия приняла в окончательной редакции ст. 100 и 101 Уголовного уложения. Первая из них карала за насильственное посягательство против существующего государственного строя, за покушение на отторжение отдельных областей империи, за в'оспре-пятствование высшим правительственным органам страны исполнять их обязанности и за постановку этих органов в такие условия, при которых они не могут исполнять свои обязанности. Вторая предусмат ривала приготовление к преступлениям, описанным в первой. Признано необходимым, чтобы статьи о преступлениях против законодательных учреждений, в частности Учредительного собрания, вошли в главу о государственных преступлениях.
Решено упразднить часто применявшуюся при царизме ст. 102 ("участие в сообществе, составившемся для ниспровержения сущест-
' См.: Право. 1917. № 10. Стб. 546-547. ^ См,: Там же. Стб. 547-548.
вующего строя"), так как такое участие есть лишь обнаружение умысла, но не действие. Умысел же не должен быть наказуем. Приз наны подежащими отмене ст. 103-107, каравшие разные виды оскорб ления царя, наследника, членов императорской фамилии и предков царей. Исключены ст. 1340 самозванстве (выдача себя за царя или члена царствующего дома), 437 о подлоге высочайших повелений и изменена ст. 449 (изъято указание на подделку царской печати). Комис сия высказалась за отмену ст. 132, каравшей за хранение нелегальной литературы, и 133 - о "восхвалении преступных действий".
Имевшая частое применение ст. 269 ("погромы, аграрные беспо рядки и беспорядки на экономической и классовой почве") была заменена новой редакцией ст. 122: "Виновный в учинении совместно с другими участниками скопища, действовавшего из вражды религиозной, племенной, экономической, политической или вследствие нарушающих общественное спокойствие слухов: 1) убийства или весьма тяжкого телесного повреждения; 2) иного насильственного посягательства про тив личности, похищения или повреждения чужого имущества или покушения на эти деяния, наказывается в случаях, первым пунктом предусмотренных, каторгой до шести лет и в случаях второго пункта — заключением в исправительном доме или крепости".
Глава V "О смуте" переименована в главу "О преступных деяниях против государственного спокойствия и иностранных государств". Комиссия высказалась за отмену изданного в порядке ст. 87 Основных законов постановления от 8 октября 1916 г. "Об отобрании имуществ у государственных изменников"^.
. Таким образом. Комиссия высказалась за отмену некоторых уголов ных законов явно феодального происхождения. Однако в целом устра шительный характер Уложения был сохранен. Хотя члены Комиссии и нашли, что ст. 108-119 о государственной измене следовало бы изло жить иначе, но признано было, что во время войны "неудобно изменять законы о государственной измене, ибо это внесло бы расстройство в работы военных судов... "*.
Во время революции почти на всем пространстве бывшей Рос сийской империи восставший народ громил царские тюрьмы, разгонял тюремную стражу, арестовывал некоторых особенно ненавистных тюремщиков, допускавших зверства над заключенными, освобождал политических заключенных.
8 марта был опубликован указ Временного правительства от 6 марта о политической амнистии^. Некоторое число политических было освобождено еще до этого указа на основании телеграмм А.Ф. Ке ренского губернским начальствам. Из тюрем бежала и часть уголовных преступников, а оставшиеся требовали распространить амнистию на них. На этой почве кое-где произошли волнения.
" См.: Там же. № 14. Сгб. 836. ^Там же. № 12. Стб. 715-716.
^ См.: Собрание узаконений Временного правительства. 1917. № 55. Ст. 346. Далее: Собр. узаконений.
11 Развитие русского права 321
17 марта Временное правительство издало указ об амнистировании осужденных за общеуголовные деяния^.
26 апреля 1917 г. Временное правительство приняло постановление "Об отмене ссылки", согласно которому ссылка на поселение по Уголовному уложению заменялась заключением в крепость на срок не ниже 3-х лет, а ссылка, соединенная с лишением прав состояния, -исправительными арестантскими отделениями на срок от 4 до 6 лет с лишением всех особенных прав и преимуществ. Ссылка на поселение с лишением всех прав состояния по Уложению о наказаниях бы ла заменена заключением в крепость на срок от 6 лет и 8 мес. до 10 пет".
Было отменено поселение в предназначенных для того местностях, пременявшееся после отбытия каторжных работ.
Был несколько смягчен режим в местах заключения (отмена телесных наказаний, карцера, оков) и удалена часть тюремной администрации.
Временное правительство отменило ряд уголовно-правовых норм, находившихся в явном противоречии с новым государственным строем, например положение Совета министров от 31 января 1916 г. об установлении уголовной ответственности за "посягательства на нижних чинов собственного его величества пехотного полка"*. Кроме того, постановлением от 12 апреля были изменены ст. 90 и 90' Воинского устава о наказаниях и ст. 29, 98 и 419 Положения о полевом управлении войск^. Отныне военное начальство лишалось права усиливать наказания, назначаемые военными судами.
Оставался в силе Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. 17 марта Временное правительство объявило о новой редак ции ст. 29 Устава: "За неисполнение законных требований, распо ряжений или постановлений правительственных властей, а равно земских и общественных учреждений, когда сим Уставом не определено за тонного наказания, виновные подвергаются заключению в тюрьме на срок не свыше шести месяцев или аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше трехсот рублей"'^. Ответст венность по этой статье наступала, например, за неисполнение обяза тельных постановлений губернского продовольственного комитета и всех распоряжений продовольственных комитетов и управ; за наруше ние правил об автомобильной повинности в Петрограде, правил о надзоре за публичными зрелищами; правил о печати; за неисполнение обязательных постановлений земских собраний.
Некоторые уголовно-правовые нормы были направлены против пьянства. Постановлением Временного правительства от 27 марта определялась уголовная ответственность за продажу и отпуск крепких
напитков и не относящихся к напитках спиртосодержащих веществ без установленного разрешения".
Постановлением от 13 мая были изменены статьи Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, за появление в публичном месте в состоянии явного опьянения. Виновные подвергались заклю чению в тюрьме на время от двух месяцев до одного года и шести месяцев, или аресту на срок не свыше трех месяцев, или же денежному взысканию не свыше трехсот рублей.
За публичное распитие крепких напитков, а равно за участие в сборище для публичного распития этих напитков виновным грозило заключение в тюрьме на время от двух месяцев до одного года и шести месяцев, или арест на срок не свыше трех месяцев, или же денежное взыскание не свыше трехсот рублей^.
Согласно закону от 13 мая, каторга от 6 до 8 лет грозила всем, кто собирется компанией для распития крепких напитков, если эта компания или толпа ("скопище") повредит чужое имущество или займет чужой кусок земли ("огороженное место")'^.
Можно отметить еще постановление Временного правительства от 17 апреля, согласно которому виновный в перепродаже железно дорожных билетов или плацкарт по повышенной против установленной цены плате, а равно в скупке билетов или плацкарт для перепродажи по повышенной плате наказывается заключением в тюрьме от двух до четырех месяцев или арестом от трех недель до трех месяцев и, сверх того, денежным взысканием не свыше тысячи рублей'^.
Постановлением Временного правительства от 17 июня была отменена наказуемость за лиходательство (дачу взятки должностному лицу)'^. Взяткодатели, опасаясь уголовной ответственности, не давали показаний против виновных. Отсюда - отмена наказуемости за лихо дательство.
Карательная политика Временного правительства в какой-то степени предопределялась "союзниками", настаивавшими на "воссоз дании сильной власти", "искоренении анархии", "насаждении порядка", не останавливаясь при этом перед самыми решительными мерами. В мае американский посол Д. Френсис требовал от министра иност ранных дел М.И. Терещенко, чтобы Временное правительство нанесло сокрушительный удар по большевикам, устроило суд над В.И. Ле ниным, обвинив его в "государственной измене". Английский посол Бьюкенен также высказался за арест В.И. Ленина'^.
5 июля Д. Бьюкенен передал Терещенко памятную записку, в которой предлагалось: 1) восстановить смертную казнь по всей России и для всех лиц, подведомственных военным и морским законам;
* См.: Там же. № 68. Ст. 386. " См.: Там же. № 100. Ст. 555. * Там же. № 77. Ст. 435. " См.: Там же. № 175. Ст. 961. '° Там же. № 66. Ст. 376.
' 'См.: Там же. №66, Ст. 376. ^ См.: Там же. № 82. Ст. 475. ^ См.: Там же. № 123. Ст. 657. '•*См.: Там же. №92. Ст. 521. " См.: Там же. № 156. Ст. 865. "• См.: Минц ИМ. История Великого Октября. М.. 1968. Т. 2. С. 610.
II*
2) потребовать от солдат, принимавших участие в "незаконной" демонстрации, выдачи зачинщиков и агитаторов для предания их суду и наказания; 3) разоружить всех рабочих Петрограда; 4) ввести военную цензуру с правом конфискации газет, подстрекающих войска и население к нарушению порядка или военной дисциплины; 5) орга низовать в Петрограде и других больших городах милицию из солдат, получивших ранения в бою (в возрасте 40 лет и старше), поставив ее под командование офицеров, вернувшихся с фронта по ранению; 6) разоружить и преобразовать в рабочие батальоны все полки Петроградского гарнизона, если они не подчинятся перечисленным условиям.
Д. Бьюкенен впоследствии вспоминал, что как ни плохи были перспективы, но он был склонен смотреть на вещи оптимистически: "Правительство подавило большевистское восстание и, казалось, решилось наконец действовать с твердостью...". К тому же и Тере щенко заверил его, что "правительство теперь является в полной мере господином положения"'^. Тем не менее 21 июля Бьюкен опять заявил Терещенко, что необходимо "действовать энергично", посоветовал ввести в состав правительства Корнилова. Терещенко ответил, что Керенский вполне разделяет эти взгляды^.
Судебно-следственная власть, возбуждая против большевиков уголовные дела, обычно квалифицировала их действия по ст. 100, 102, 108 и другим Уголовного уложения. Первая из них карала за "насильственное посягательство на изменение в России или в какой-либо ее части... образа правления", вторая - за "участие в сообществе, составившемся для учинения тяжкого преступления", третья — за "способствование или благоприятствование неприятелю", давая воз можность для самого широкого ее толкования и применения.
В течение июля-августа издается серия суровых уголовных законов. 6 июля Временное правительство восстановило действие ст. 129 Уголовного уложения, каравшей за "публичный призыв к убийству, разбою, грабежу, погромам и другим тяжким преступлениям, а также к насилию над какой-либо частью населения" и к "неиспол нению законных распоряжений власти"^. Формально в этом поста новлении, объединившем статьи 129 и 131 Уголовного уложения 1903 г., ничего не говорилось о большевиках, но Временное прави тельство постаралось придать ему антибольшевистскую направ ленность. Военный и морской министр А.Ф. Керенский в сопроводи тельном приказе от 8 июля, как бы между прочим, упомянул, что в Петрограде идут аресты большевиков и закрыта "Правда". Тем самым получали соответствующую ориентировку военное начальство и воен ные суды. В том же приказе Керенский по существу ввел два новых состава преступления: 1) призыв к дезорганизации армии и 2) призыв к анархии в стране.
Законом от 12 июля 1917 г. Временное правительство восста новило смертную казнь на фронте^. Закон полностью повторил перечень составов преступлений, предусмотренных книгой XXII Свода военных постановлений 1869 г.
14 июля Временное правительство установило уголовную ответственность за опубликование в печати без предварительного прос мотра военной цензурой сведений военного характера, разглашение которых может нанести ущерб России и ее союзникам^.
4 августа Временное правительство обнародовало новую редакцию статей 100 и 101 Уголовного уложения^. Пожизненная или срочная каторга грозила виновному в "насильственном посягательстве на изменение существующего государственного строя в России или на отторжение от России какой-либо ее части, или на смещение органов верховной и государственной власти, или на лишение их возможности осуществлять таковую". Заключением в исправительном доме или в крепости наказывалось и приготовление к упомянутому преступлению. Каторгой до восьми лет каралось приготовление, если виновный имел в своем распоряжении средства для взрыва или склад оружия.
5 августа был издан закон, карающий заключением в крепости до трех лет или заключением в тюрьме за "оскорбление дружественной державы, ее верховного главы, ее правительства, посла и т.д. устно или письменно"^.
Законом от 27 августа О наказании лиц, виновных в призыве во время войны к неисполнению касающихся железнодорожной службы законов или законных распоряжений власти^ приравнивалась к госу дарственному преступлению всякая железнодорожная забастовка с требованием повышения зарплаты.
В течение августа Временное правительство разрабатывало законопроект о распространении смертной казни на тыл. Но подавление корниловского мятежа помешало принять этот закон. На Московском государственном совещании Керенский назвал перечисленные выше законы "железными"". В этом же русле шли еще два постановления Временного правительства. 28 июля оно предоставило двум министрам - военному и внутренних дел - "не допускать и закрывать всякого рода собрания и съезды"^.
2-го августа Временное правительство издало постановление О принятии мер против лиц, угрожающих обороне государства, его внутренней безопасности и завоеванной революцией свободе^, предоставившее исключительные полномочия военному министру и
№ 177. Ст. 974. №189. Ст. 1129. № 190. Ст. 1132. № 190. Ст. 1133.
™ Там же. ^ Там же. " Там же. " Там же.
" Бьюкенен Д. Мемуары дипломата. М., б.г. С. 250-251. '* См.: Красный архив. М., 1927. Т. 5(24). С. 153-154. '" См.: СУ. 1917, № 222. Ст. 1508.
^ Вестник Временного правительства. 1917. № 141/187, 27 авг. ^ Государственное совещание. М„ 1930. С. 9. ^ ГВИА. Ф. 2003. Оп. 10, Д. 164, Л. 143. " Собр. узаконений. №190. Ст. 1131.
министру внутренних дел. Они имели право по взаимному соглашению решать вопрос о заключении под стражу лиц, деятельность которых представляется особо угрожающей обороне государств и т.п. Им же было предоставлено право высылки таких лиц за границу.
Что касается военно-уголовного законодательства, то приказом военного министра А.Ф. Керенского от 29 мая предлагалось предавать суду за братание на фронте, квалицифируя это деяние по ст. 108 Уголовного уложения и ст. 243-244 Воинского устава о наказаниях^. Постановлением Временного правительства от 30 мая каторгой и лишением прав состояния наказывалось неповиновение, отказ от учас тия в бою и т.д. Семьи осужденных лишались права на паек и пособие от казны^. Вторая часть закона от 6 июля имела в виду военнослу жащих.
В понятие карательной политики входит не только судебная, но и внесудебная репрессия. В связи с аграрным движением в деревню направлялись воинские команды, чаще всего - казаки, проводившие аресты и экзекуции, разгонявшие и арестовывавшие состав земельных комитетов. Местные власти все чаще требовали присылки войск. В сентябре-октябре отмечено более 100 случаев подавления крестьян ских выступлений вооруженной силой^. Но в конечном итоге кара тельные меры против крестьянского и аграрного движения, направ ленные на охрану и спасение помещичьих (а затем и кулацких) земель от захвата их крестьянами, успеха не имели.
В армии карательные функции выполняли различные офицерские союзы и добровольческие "ударные" формирования вроде "батальонов смерти" и т.п. Кроме того, Временное правительство и Ставка практиковали, особенно после июльских событий, расформирование воинских частей. По существу это было коллективное наказание, применение уголовной репрессии на основе круговой поруки.
Преследуя большевиков и революционно настроенных рабочих, солдат и крестьян. Временное правительство в то же время пыталось создать впечатление, будто оно в одинаковой степени направляет свою репрессию и "направо", т.е. против монархистов, прислужников царского режима, черносотенцев и проч. Не было недостатка в громких заявлениях по этому поводу со стороны Керенского и других членов Временного правительства.
В самый разгар преследований большевиков, 13 июля Керенский от имени Временного правительства "торжественно" заявил, что всякая попытка восстановления монархического строя будет подавлена самым решительным образом^.
Следственные власти инсценировали энергичное расследование по делу о "контрреволюционном заговоре против республиканской власти
^ Вестник Временного правительства. 1917. № 67/113. 32 мая. " Там же. № 66/112. 30 мая. ^ Сторожев В. Союз рабочего класса и беднейшего крестьянства в социалистической
революции. М. 1954. С. 131. ^ Новая жизнь. 1917. 14 июля.
в России". Были арестованы два великих князя, бывшая фрейлина, один генерал и еще несколько лиц.
Правая печать возвещала об арестах и обысках, в том числе у "статс-дамы" Нарышкиной, выемках и экспертизах, о допросах и т.п., о действиях следователя по важнейшим делам П.А. Александрова и прокурора А.Ф. Стааля, который курсировал между Москвой и Петро градом и в то же время чуть ли не ежедневно успевал делать личные доклады о ходе следствия то министру юстиции А.С. Зарудному, то министру-председателю А.Ф. Керенскому, то Временному правитель ству в целом. "Биржевые ведомости"^ сообщали, что к раскрытой контрреволюционной организации будет применена ст. 101 Уголовного уложения в новой редакции, карающая за попытку "ниспровержения существующего строя", что, по словам Александрова, вскоре дело будет передано в суд и т.п. Однако уже к концу августа "выяснилось", что заговора в "уголовно-правовом смысле" не было, а было лишь "выс казывание монархических убеждений". Дело, как и следовало ожидать, кончилось ничем. При этом важно учесть время его возбуждения. Письменное приказание начать следствие Керенский отдал во время приезда в Москву, накануне Государственного совещания. Керенский и кадеты шумели о "контрреволюции", "посягательствах на республику" лишь для отвода глаз.
Ничем кончилось и дело "о бывшем верховном главнокоман дующем генерале Корнилове и соучастниках его".
Возникла проблема уголовно-правовой квалификации деяний быв ших царских сановников. Члены "комиссии Муравьева" считали "нераз решимой" проблему юридической квалификации действий бывших сановников. Они ставили вопрос так: совершение каких преступлений можно было приписать бывшим министрам? Самое большее, в чем их можно было обвинить, так это в неправосудии, неправильном лишении кого-либо свободы, казнокрадстве, мздоимстве и т.п. Но эти преступ ления не представляют собой чего-либо ужасающего, т.е. влекущего особо тяжкое наказание. Хотя общество справедливо считало деятелей старой власти злодеями по отношению к русскому народу, но злодей еще не есть преступник, и не всякое злодеяние предусмотрено уголовными законами.
Из всех этих рассуждений вытекало, что бывшие царские санов ники как действовавшие на основании и во исполнении существовавших законов, не отмененных и после революции, не отвечают за свои действия, т.е. дело против них надо прекратить. Считая арест санов ников незаконным, а также в целях оправдания своей деятельности, Комиссия, по словам одного из ее членов, старалась на долю каждого из своих клиентов "наскоблить хоть сколько-нибудь уголовщины"". Бывшему морскому министру И.К. Григоровичу вменялось бездействие власти - представление всеподданнейших докладов о прекращении различных дел об авариях и повреждениях линейных кораблей и крей-
^ Биржевые ведомости. 1917. 25 авг.; 2 сент. ^ Архив русской революции. Берлин, 1922. Т. VII. С. 18.
серов^. Бывший министр юстиции Добровольский обвинялся следст венной комиссией по взяточничестве^.
Бывший министр двора В.Б. Фредерике и бывший дворцовый комендант В.Н. Воейков привлечены были к ответственности по обви нению в служебных подлогах, а также в способствовании к уклонению от воинской повинности - они устраивали своих близких на службу в дворцовой охране^. Генерал П.К. Ренненкамп, виновник катастрофы на прусском фронте, обвинялся в содействии злоупотреблениям подряд чиков, а также в том, что "пользовался частной собственностью жителей Восточной Пруссии"^.
Комиссия предложила следователю предъявить бывшему министру внутренних дел А.Д. Протопопову обвинение в том, что он отдал начальнику почт и телеграфов Похвисневу распоряжение об изъятии из управления петроградских городских телеграфных учреждений всех телеграмм, отправленных Г. Распутиным на имя бывшего царя и его жены^. Б.В. Штюрмеру комиссия предъявила обвинение в "служебной растрате" (ст. 354 Уложения о наказаниях)^, А.И. Хвостову предъяв лялось обвинение поп. 2 ч. Зет. 334 (непополнение растраты на сумму свыше 300 руб.), по ст. 358 (незаприходование в книге денежных сумм), по ст. 359 (подлог и сокрытие растраты), по ст. 362 (уничтожение документов)^.
Итак, юридическая квалификация деяний царских сановников свелась к тривиальным формулам: "злоупотребление властью", "без действие власти", "превышение власти". О таком подходе к делу Н.К. Муравьев говорил: "важно этих лиц старого режима ударить их же собственным оружием"^. Иную позицию занимал большевик П.И. Стучка, полагавший необходимым издание в данном случае спе циального закона об ответственности сановников, придав ему обратную силу"".
В первые дни революции повсеместно народ и его организации разоружали и арестовывали высших и низших чинов полиции (полиц мейстеров, приставов, околоточных надзирателей, участковых, горо довых), жандармских чинов (начальников жандармских управлений и их помощников, начальников жандармских железнодорожных управлений), провокаторов, выявленных при разборе захваченных дел охранных отделений, членов черносотенных организаций вроде "Союза русского народа", чинов тюремной администрации (начальников мест заклю чения и их помощников) и тюремных надзирателей, высших чинов
^ Южный край. 1917. 28 апр. "Там же.
^ Там же. 23 июня. " Там же. 28 июня. ^ Речь. 1917. 7 июня. ^ Вперед. 1917. 13 июня. ^ Там же. 22 июля. ^ Новая жизнь. 1917. 17 июня. ^ См.: Стучка П.И. На почве закона или на почве революции? // Правда. 1917. 24 мая.
328
местной гражданской администрации - губернаторов и вице-губер наторов и т.п.
На языке судебных чинов такие аресты именовались "внесудеб ными". Временное правительство всех составов оказывало явное покровительство арестованным. Так, уже 4 марта было предписано не арестовывать чинов петроградской полиции, "добровольно явившихся к комиссарам Временного правительства" и по предыдущей своей деятельности не опороченных", выдавая им свидетельство на свобод ное проживание в столице^. 5 марта решено было освободить чинов местной администрации, заключенных во время государственного пере ворота без ордера судебной власти, если к ним не было предъявлено обвинения в совершении преступных деяний^.
На местах власти Временного правительства выпускали на свобо ду, как якобы "неосновательно арестованных", старых чиновников губернской и уездной администрации (земских начальников, урядников, волостных старшин и проч.). Министерство юстиции не раз публично объявляло о своей озабоченности тем обстоятельством, что число арестованных приспешников старого режима "чрезвычайно велико" и предписывало ускорить "ликвидацию дел о них".
4 апреля министр юстиции разъяснил председателям и прокурорам судебных палат, что принятие такой меры пресечения, как взятие под стражу, должно применяться особенно вдумчиво и осмотрительно. Ссылаясь на добытую свободу и "дарование амнистии", он предлагал немедленно пересмотреть состоявшиеся до 10 марта постановления об избрании указанной меры пресечения^. Речь шла о слугах ста рого режима, арестованных отнюдь не по постановлению судебной власти.
Временное правительство 16 июля издало постановление О по рядке рассмотрения дел о лицах, арестованных во внесудебном порядке^. Имелось в виду освобождение прислужников старой власти, создание для них надлежащих процессуальных гарантий. Разбор дел арестованных в первые дни революции возлагался на образуемые в губерниях и областях комиссии, составленные из чиновников судебного ведомства.
В августе Министерство юстиции разъяснило, что всякий привле ченный к делу в порядке постановления от 16 июля вправе требовать производства предварительного расследования, проводимого либо са мими членами Комиссии, либо лицами по уполномочию последних.
Вследствие разгрома в ходе революции охранных отделений были обнаружены списки тайных агентов царской полиции. Так, в Москве Комиссией по обеспечению нового строя при Комитете московских общественных организаций (с участием представителей Советов и политических партий) за время с 20 марта по 11 мая было опубликовано
^ Журнал заседаний Временного правительства. 1917. № 4. ^ Там же. №6. 5 мар. ^ Русский инвалид. 1917. II мая. •^ См.: Собр. узаконений. № 186. Ст. 1077.
около 100 фамилий сотрудников охранки. Возник вопрос об уголовной ответственности последних.
Царские уголовные законы, естественно, не предусматривали та кого преступления, как провокация. Временное правительство не могло не считаться с требованиями общественности выявить, обнародовать фамилии и наказать провокаторов. 5 апреля 1917 г. приступила к ра боте созданная при Министерстве юстиции Комиссия во главе с В.Л. Бурцевым и П.Е. Щеголевым. Комиссия разбирала дела "охран ки", т.е. упраздненного Департамента полиции. В ее задачи входило также раскрытие личного состава секретной агентуры столичных и провинциальных розыскных органов.
В июне 1917 г. Временное правительство образовало при Минис терстве юстиции Особую комиссию для обследования деятельности бывшего департамента полиции и подведомственных департаменту учреждений (охранных отделений, жандармских управлений и розыск ных пунктов) за время с 1905 по 1917 т.". Председатель Особой комиссии (П.Е. Щеголев) на правах члена входил в Чрезвычайную следственную комиссию. Временное правительство как в этом, так и в других случаях стояло не на почве революции, а на почве старой законности. Министр юстиции А.Ф. Керенский заявил, что секретные сотрудники, виновные в провокации, должны быть преданы суду по обвинению в преступлениях по должности. Подобная юридическая квалифицация действий агентов охранки поддерживалась кадетами и эсеро-меньшевистскими юристами.
Исходя из того, что в русских, т.е. царских уголовных законах нет прямой статьи, под которую можно было бы подвести провокацию, они предложили рассматривать провокаторов как должностных лиц. В этом случае они подпадают под действие ст. 338 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, карающей за превышение власти.
В начале августа 1917 г. на съезде губернских комиссаров у министра юстиции А.С. Зарудного спросили о принципиальном отно шении министра к провокаторам и охранникам. Он отвечал: "Охран ники и провокаторы в большинстве своем - жалкие люди, получавшие по 30-40 рублей в месяц жалованья. Они служили старому строю, а кто из присутствующих прямо или косвенно, вольно или невольно не работал на пользу старому порядку?" По его словам, русскую рево люцию надо укрепить не преследованиями провокаторов, а органи ческой работой.
Отсутствие соответствующих статей уголовных кодексов, по которым бы можно было привлечь провокаторов, использовалось про куратурой в качестве формального повода для освобождения их из-под стражи.
Таким образом, практически провокаторы не понесли ответственно сти перед государственным судом. Но во многих случаях им пришлось предстать перед общественными судами, именуемыми "междупартий ными", "совестными", "товарищескими" и т.д. Эти суды были кол-
легиальными, включавшими в свой состав представителей политичес ких партий, публичными. Своим приговором суд устранял виновного от политической и общественной деятельности вплоть до Учредительного собрания, т.е. лишал избирательных прав. Иногда провокаторы, признанные "злостными", заключались по стражу- "до Учредительного собрания".
Что касается высших чинов Министерства внутренних дел и "отделений по охранению общественного порядка и спокойствия", которые имели в своем распоряжении оплачиваемых "агентов внут реннего наблюдения", то, согласно циркуляру Министерства юстиции от 23 июня 1917 г., они совершили служебное преступление - пре вышение власти, имевшее особо важные последствия. Предписывалось производить расследование по признакам ч. 2-й ст. 341 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Можно добавить еще, что по распоряжению министра юстиции, исполнительных комитетов и других органов было возбуждено уголовное преследование против некоторых начальников и сотрудников жандармских управлений за уничтожение всех или части дел, за уничтожение списков секретных жандармских сотрудников.
До революции, согласно ст. 14 Устава о содержании под стражей, главное заведование тюремной частью гражданского ведомства сосредоточивалось в Министерстве юстиции (по Главному тюремному управлению и Совету по тюремным делам). Но высший надзор за всеми местами заключения, предназначенными для содержания под стражей лиц, обвиняемых в государственных (политических) пре ступлениях, принадлежал Министерству внутренних дел. Статья 21 того же Устава гласила, что за благоустройством мест заключения и за исполнением постановлений закона о порядке содержания арестантов наблюдают градоначальники, губернские правления и полиция.
Разгромленное в первые дни революции Главное тюремное управ ление вскоре было восстановлено.
10 марта в управлении состоялось совещание по вопросу об "урегулировании мест заключения" с участием председателя съезда мировых судей Петрограда, представителя Совета р. и с.д. и пред седателя адвокатской комиссии по проверке правильности задержания арестованных. Совещание постановило принять в ведение тюремного управления все, по крайней мере крупнейшие, временные арестные помещения и обслуживать эти арестные помещения персоналом управ ления.
Решено было сосредоточить в Главном тюремном управлении списки всех арестованных, чтобы облегчить возможность получения справок, для выдачи которых устанавливалось дежурство адвокатов^.
Постановлением Временного правительства от 26 апреля 1917 г. Главное тюремное управление было переименовано в Главное управ ление местами заключения (ГУМЗ), а Совет по тюремным делам -в Совет по делам мест заключения. Сохранилось и Общество по-
*" См.: Вестник Временного правительства. 1917. № 88. 24 июня. 330
•" Вестник права. 1917. №12. С. 271.
печительное о тюрьмах^. Начальник ГУМЗ был признан лицом, заменяющим в сфере своей компетенции министра юстиции. Прези дентом Попечительного общества являлся по должности министр юстиции.
Управление местами заключения в губерниях осуществлялось гу бернской тюремной инспекцией, подчиненной губернским комиссарам Временного правительства^.
ГУМЗ свои циркуляры о режиме содержания арестантов и след ственных заключенных обычно направляло губернским комиссарам, а последние передавали их тюремных инспекторам или непосредственно начальникам тюрем.
На должность губернских инспекторов и их помощников Временное правительство в лице министра юстиции (по представлению начальника ГУМЗ) назначало преимущественно присяжных поверенных.
Назначения на тюремные должности производились по представ лениям тюремных инспекторов приказами губернских комиссаров. В управление тюрьмами вмешивались и местные органы буржуазной власти. Они принимали меры к усилению охраны тюрем и поимке их уголовных арестантов, смещали чинов прежней тюремной адми нистрации, назначали в тюрьмы своих комиссаров.
В соответствии с канонами либеральной науки пенитенциарного права ГУМЗ провозгласило, что первейшей задачей наказания явля ется перевоспитание человека^'. Но практически эта цель тюремного заключения была недостижимой. Один из политических заключенных Ф.П. Хаустов писал, что об исправительных задачах тюрьмы нет и помину, тюрьма, как и прежде, только мстит и карает". Хотя режим содержания в тюрьмах, по сравнению с дореволюционным временем, был смягчен, но заключенные испытывали и голод, и холод. В камерах было сыро и грязно. Нередко люди спали на голых нарах. Лечения заболевших по существу никакого не было из-за отсутствия лекарств. Тюремный персонал, как и прежде, отличался грубостью и т.п.