Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Урсула Познански
Игра 14.0
Урсула Познански
Игра 14.0
Моему отцу, любившему деревья, моей тете и моему дяде – им мы обязаны тем, что лес стал для нас особенным местом.
– Боже, сколько крови!
– Он умирает. Он умирает!
– Где меч?
– Валяется на лестнице.
– Его нельзя там оставлять.
– Господи, как хочется уже наконец вырваться отсюда.
– Мы ни слова никому не скажем о том, что здесь произошло, ясно?
– Но что, если он… В смысле, если…
– Об этом я позабочусь, не волнуйтесь.
Звон мечей Бастиан услышал еще издали. Он доносился со стороны крепостного вала, где народу было больше всего. Где-то в этой толпе Сандра и скрылась, стоило только ему отвернуться. Зачем он вообще обратил внимание на эти дурацкие сушеные травы!
Бастиан сдвинул очки вверх, на волосы, и протер глаза. Сегодня ночью ему точно стоило променять зубрежку на сон. А кофе на этой средневековой ярмарке вообще нет – только мёд,2
пиво и сок. Ах да, еще любовные напитки, как это он забыл!
Бастиан улыбнулся. В лавке, где продавались колдовские зелья, Сандра поднесла ему к носу флакон, из которого резко пахло ванилью.
– Один глоток – и ты навсегда в моей власти, – шепнула она, бросив на него многозначительный взгляд из-под ресниц. В следующее мгновение девушка исчезла, затерявшись среди посетителей ярмарки, спешивших на турнир.
Бастиан снова опустил на нос очки и попытался отыскать в толпе светлые локоны Сандры.
– Кого-то ищешь?
Пышная темноволосая девушка преградила ему путь; ее длинное черное платье поблескивало в лучах солнца. На взгляд Бастиана, ей было двадцать два или двадцать три года, но круги, широкими полосами залегшие под глазами, делали ее старше.
– Хочешь знать, что уготовила тебе судьба? Хочешь знать свое будущее? – Не колеблясь, она схватила его руку и повернула ладонью вверх.
– Нет, я хочу лишь знать, куда исчезла моя подруга, – сказал он, пока девушка водила по линиям его ладони пальцем с коротким обгрызенным ногтем.
– Как она выглядит?
– Примерно твоего роста, стройная, одета в средневековое платье, такого красно-коричневого цвета.
– О! Постой-ка… кажется, я что-то вижу… линия сердца очень отчетливая… У девушки, которую ты ищешь, вьющиеся темно-русые волосы, верно? И зеленые глаза. И… ее зовут Сандра.
Ошеломленный Бастиан выдернул руку из ее ладони.
– И в чем секрет?
Девушка смерила его серьезным взглядом.
– Да никакого секрета. Я ее знаю. Она только что была здесь, а потом ушла на площадь, где турнир устраивают. Кстати, поединки уже начались. Тебе надо будет свернуть налево вон у той невысокой стены.
Гадалка снова взяла его руку и пристально всмотрелась в линии на ладони. На костяшках ее пальцев Бастиан заметил какие-то темно-голубые значки: то ли рисунки, то ли татуировки.
– На тебя что-то надвигается, что-то великое, – вдруг пробормотала она. – Если не побережешься – потеряешь опору, рухнешь, погибнешь.
Бастиан отдернул руку и усмехнулся:
– Ага. Экзамен по физиотерапии. Поистине великое событие, просто нет слов.
Но девушка не улыбнулась ему в ответ.
– Это не шутка. Если я говорю «что-то великое», значит, так и случится. Тебе надо быть осторожнее. Если хочешь, я погадаю тебе на рунах, они скажут правду.
Ну да, конечно.
– Спасибо, но мне кажется, всё уже и так правдивее некуда.
– Как хочешь. Если ты всё же передумаешь, спроси любого, тебе подскажут, как меня найти. – Она опять вцепилась в его руку, но на этот раз лишь чтобы пожать. – Я Доро.
– Бастиан.
– Знаю.
Он внутренне усмехнулся. Доро отлично справлялась с ролью настоящей средневековой ведьмы – с этим ее грубым голосом, глубоко запавшими глазами и высоко вздернутыми бровями, похожими на жирных гусениц. Она слишком крепко стискивала ему руку, так что уже становилось неприятно, и Бастиан поспешил избавиться от ее хватки. Девушка лишь кивнула, словно ничего другого и не ожидала.
Тихо радуясь, он махнул ей рукой и растворился в толпе. Впрочем, одному совету Доро Бастиан все-таки последовал: обогнув невысокую стену, он должен был оказаться на площади, где уже шел турнир. Пришлось прокладывать путь сквозь толпу полуголых мужчин, одетых в килты. Это что, тоже такая средневековая мода? К вечеру они могут сказать «прощай» плечам и спинам – веселое весеннее солнышко сожжет всё напрочь, как очень часто и бывает. Ну что ж, ребятки, удачи!
Бастиан глубоко вздохнул и попытался отмахнуться от мрачных мыслей. Отключиться – вот его девиз. Даже не думать о медицине. Он это честно заслужил.
Протолкавшись через группу девушек в роскошных одеяниях придворных дам, он обогнул последнюю оказавшуюся на пути лавку. Видимо, площадь, где собрались участники турнира, – там, впереди. Спасаясь от бившего прямо в глаза солнца, Бастиан прищурился и едва не свалился на землю: какой-то белокурый карапуз чуть не сбил его, врезавшись в ноги со всего разбегу. Похоже, он ухитрился где-то стащить деревянный меч и теперь убегал с ним от матери, пытавшейся отобрать у сына опасную игрушку.
Поверить невозможно, сколько же народу собралось на ярмарке! Затесавшиеся среди всех этих рыцарей и благородных дам, викингов и амазонок посетители в обычной одежде, такие как Бастиан, в футболках, кроссовках и джинсах, производили странное впечатление.
Площадь, где проходил турнир, огораживал дощатый забор, на котором гроздьями висели мальчишки, вопившие во все горло. Многие из них были вооружены деревянными копьями или мечами, некоторые прихватили с собой пращи. В голове Бастиана возникли непрошеные картинки: что случится, например, с глазом, если камень пустят слишком метко. Усилием воли он заставил себя отвлечься. Черт побери, только не сегодня!
В центре площади кипело сражение. Крепко сложенный рыцарь в синих доспехах отбивался от невысокого, но юркого противника, который то замахивался на него мечом, то просто начинал пинать неповоротливого соперника.
Как раз рядом с ареной боя Бастиан и заметил Сандру. Наблюдая за ней издали, он еще яснее видел, до чего же она все-таки хороша, именно сейчас, когда не нужно ни перед кем притворяться. Нигде еще девушка не держалась так беззаботно, как здесь; она просто идеально подходила этому месту.
Сандра стояла в первом ряду, у самого ограждения, и, оперевшись на него, внимательно следила за ходом поединка – так, словно оказалась у себя дома. Время от времени она переговаривалась с парнем, стоявшим рядом. Больше всего ее собеседник напоминал поставленную на ноги бочку, для красоты, видимо, снабженную длинными лохмами. Он что, тоже собирается участвовать в турнире? Меч, болтавшийся на широкой перевязи, вроде как недвусмысленно заявлял о намерениях своего хозяина; солидная комплекция свидетельствовала об обратном.
Тем временем синий рыцарь повалил своего противника и попытался прижать его к земле, замахнувшись мечом. Однако невысокий воин молниеносно перекатился, оказавшись вне зоны досягаемости, а затем ловким прыжком вновь вскочил на ноги. Публика взвыла.
– Бастиан! Мы здесь! – Сандра заметила его и замахала руками. – Иди сюда! Георг и Натан сейчас закончат!
Он так торопился, протискиваясь через толпу зевак, что даже не успевал извиняться, обращаясь то к тем, кто оказывался слева, то к тем, кто стоял справа.
– Куда ж ты пропал? – Сандра приобняла его за плечи. – У стойки с оливковым мылом я тебя еще видела, а в следующее мгновение ты куда-то запропастился.
– Рядом оказалась лавка с целебными травами, я не мог на них не взглянуть.
С наигранным раздражением девушка закатила глаза.
– Мне следовало догадаться. – Она повернулась к своему соседу, всё это время с усмешкой слушавшему их разговор. – Это и есть Бастиан, о котором я тебе рассказывала. Бастиан, это Штайнхен.3
Штайнхен? Бастиан невольно улыбнулся. «Брокен»,4
подумал он, куда больше подходит этому типу.
– Приветствую вас, благородный чужестранец! – произнес этот толстяк. – Надеюсь, вы не слишком удивлены моим необычным именем, ибо, по правде говоря, я зовусь Кристианом Штайном. Но истинно глаголю вам: ни одна свинья так меня не называет.
Благородный чужестранец? Истинно глаголю? Бастиан перевел взгляд на Сандру. Неужели ему тоже придется так разговаривать?
Тяжелая ладонь Штайнхена опустилась ему на плечо.
– Всё нормально. Моя дурацкая болтовня многих раздражает.
– Ну тогда ладно, – облегченно выдохнул Бастиан. – А то у меня, к сожалению, со средневековым этикетом как-то не очень.
– Да не переживай. Если вдруг надо будет, ты быстро научишься. Сандра разве не говорила, что на ярмарке можно сэкономить на входном билете, если приехать в подобающем облачении?
Подобающее облачение. Ну и словечки.
– Но у меня нет никакого… облачения. И, честно говоря, мне кажется, что оно наверняка стоит дороже, чем билет на ярмарку.
– Умный парень, черт возьми, – пробормотал Штайнхен.
Он переводил взгляд с Бастиана на Сандру.
– Вы давно знакомы? – Судя по двусмысленности, ясно читавшейся в глазах толстяка, он горел желанием услышать какие-нибудь пикантные подробности.
Бастиан задумчиво провел рукой по волосам.
– Не очень. Пару недель.
– Вообще-то шесть. То есть… мы где-то четыре раза встречались, – весело пояснила Сандра. – А познакомились в универе. Это, наверное, единственное место, где Бастиана в принципе можно застать. Обычно он с головой зарывается в свои книги, зубрит и очень редко находит время, чтобы куда-то выбраться.
– Зато ты часто время находишь, насколько я в курсе, – поддразнил ее Штайнхен. – Спорим, ты специально забурилась к медикам, чтоб подцепить будущего главврача?
Сандра шутливо ткнула его кулачком под ребра.
– Ничего подобного. – Она улыбнулась Бастиану. – Нет, ты только посмотри на него. Просто, по-моему, кончить жизнь закоренелым домоседом – это уж слишком. Мне кажется, Бастиан редко дышит свежим воздухом, и поэтому я решила чуть-чуть помочь ему изменить сложившуюся ситуацию.
Бастиан надеялся, что никто не заметил его смущения. Слова девушки прозвучали так, словно они с Сандрой уже были женаты или по крайней мере жили вместе. Нет, он, конечно, не против. О господи, даже наоборот! Но… всё ведь еще совсем не так.
– Свежим воздухом? – переспросил Штайнхен и ухмыльнулся. – Думаешь, так он надышится свежим воздухом?
Сандра оценивающе посмотрела на Бастиана, не скрывая улыбки.
– Надышится. Во всяком случае, мало ему точно не будет.
Оба засмеялись. Видимо, Бастиан что-то пропустил. Может, это какая-то средневековая шутка, известная только посвященным?
– Ну что ж, остается лишь надеяться, что свежий воздух придется ему по душе, – осклабившись, заметил Штайнхен.
Зрители вокруг них зааплодировали. Бой окончился. Синий рыцарь, лязгая доспехами, подбежал к Сандре и Штайнхену.
Это Георг?
– Где она? – задыхаясь, спросил он. Взгляд его растерянно блуждал по толпе. – Разве она не с вами?
– Нет, увы, – отозвалась Сандра. – Кстати, это Бастиан, я тебе о нем рассказывала.
И она буквально толкнула Бастиана к Георгу.
– Очень приятно, – небрежно пробормотал рыцарь, даже не взглянув толком на нового знакомого. – Слушайте, вы в самом деле не знаете, куда делась Лисбет?
– Нет, – Штайнхен тоже начал оглядываться.
– Разве во время моего боя ее здесь не было?
– Понятия не имею. С нами ее точно не было.
Георг недовольно скривился.
– Где вы ее видели в последний раз?
– У арбалетчиков, два часа назад. Она рассказывала детям, как правильно устанавливать болт,5
– ответил Штайнхен. – Но больше я ее не видел.
– Она же хотела посмотреть поединок. Ничего не понимаю.
Прищурившись, Георг еще раз огляделся по сторонам, тихо выругался и опрометью помчался прочь, не сказав больше ни слова.
– Что случилось? – Изумленный Бастиан переводил взгляд то на Сандру, то на Штайнхена. – Почему он так разнервничался?
Сандра пожала плечами.
– Таков уж Георг. Когда речь идет о Лисбет, он сходит с ума – хочет всё держать под контролем.
– Ничего удивительного, – Штайнхен впился зубами в краюху черного хлеба, отряхнув крошки со своей монашеской рясы. – Ты сам всё поймешь, когда увидишь Лисбет. Думаю, Георг просто всё время боится, что кто-нибудь ее уведет. – Он коротко рассмеялся. – Охота ему так нервничать! У таких людей, как мы, всё гораздо проще. Не правда ли, Сандра?
По лицу девушки как будто пробежала тень, но она очень быстро улетучилась, и Бастиан не смог бы с уверенностью сказать, что ему не померещилось.
– В любом случае, меняться местами с Лисбет я точно не хочу, если ты об этом, – ответила она и мотнула головой, откидывая назад волосы.
На площадку, где проводились поединки, вышла еще одна пара бойцов. Пока рослый воин торжественно раскланивался перед публикой, его невысокий противник, улучив подходящий момент, отвесил ему пинка. Высокий кувырнулся в песок, а зрители заулюлюкали от радости.
– Ларс и Варце, – пояснила Сандра. – Подожди немного, сейчас такое начнется!
– Ты что, со всеми тут знакома? – спросил Бастиан. – Особенно, видимо, с теми, кто в кольчугах?
– Ясное дело. Они входят в мой отряд.
– Отряд?
– Да, отряд участников ролевой игры Saeculum.
Громовой вздох публики прервал их разговор. У рослого воина – Варце, 6
ну и имечко! – только что выскользнул из рук меч. Он еле успел нагнуться, чтобы уклониться от выпада Ларса, который целился прямо в противника. Удар оказался такой силы, что Ларс закружился вокруг своей оси и, пошатываясь, побрел по площадке. Публика заливалась смехом. Обоим рыцарям всякий раз не хватало буквально сантиметра, чтобы поразить соперника; они натыкались на ограду, сталкивались шлемами, а напоследок оба повалились навзничь. Ответом был шквал аплодисментов.
– По-моему, Saeculum переводится как «столетие»? – Бастиан попытался вернуться к некстати прерванному разговору.
– Именно так. У нас четырнадцатое столетие. Четырнадцатый век – предел того, что разрешено нашему отряду.
– В смысле «разрешено»?
Сандра испытующе поглядела на него, смерив взглядом с ног до головы и внимательно рассмотрев каждую деталь его одежды.
– Мы – участники ролевой игры. Мы находим какую-то уединенную местность и там… ну да, там мы и играем. Твоя обувь, например, была бы категорически запрещена. Застежки-липучки в четырнадцатом веке еще не были изобретены, да и подошв из синтетики тогда тоже не имелось. Потом… да просто посмотри на себя! Например, джинсы. Они вообще не годятся, пришлось бы снимать их прямо там.
Она склонила голову набок, скрестила руки на груди и прищурилась, словно ждала, что Бастиан и в самом деле начнет лихорадочно сбрасывать с себя джинсы и кроссовки. Он усмехнулся, растерянно и смущенно; Сандра же насмешливо продолжала:
– Нужно отказаться от всех достижений цивилизации. Дольше нескольких дней игра обычно не длится.
Она взяла руку Бастиана, на секунду задержала в своей, а затем сняла его наручные часы.
– Для начала нужно забыть о времени и стрессах, связанных с ним, – тихо заметила девушка и провела кончиками пальцев по его запястью, там, где только что были часы. – Отличный день. Светит солнце. Больше тебе ни о чем не нужно беспокоиться.
Залитые солнечными лучами волосы Сандры походили на морские волны, внезапно окрасившиеся в медовый цвет. Она не сводила глаз с Бастиана.
Если бы я сейчас попытался ее поцеловать, она бы позволила?
Но эта мысль мгновенно улетучилась, стоило раздаться аплодисментам зрителей, – и вот уже внимание Сандры вновь приковано к арене, где как раз закончился очередной поединок.
– Ну, теперь остался только Божий суд, и мы сможем пойти перекусить.
Бастиан засомневался, верно ли он услышал слова девушки.
– Осталось что?
– Божий суд. Обычная практика в Средневековье, если люди не могли решить проблему в суде или пойти на мировую. В таких случаях полагались на какие-то знамения, поданные свыше.
На середину площадки, где только что проводился турнир, вышел какой-то обливавшийся потом толстяк, облаченный в великолепные доспехи, украшенные золотым шитьем. Он развернул свиток, важно обвел взглядом зрителей и начал читать.
– Присутствующая здесь дева Матильда обвиняется в том, что похитила из покоев своей госпожи драгоценное кольцо. Поскольку же нет свидетелей, готовых подтвердить сказанное ею, Матильда ищет рыцаря, который отважится сразиться в поединке, чтобы доказать ее невиновность. – Толстяк указал на девушку с длинной русой косой, стоявшую чуть позади него; на вид ей было не больше восемнадцати лет. – Кто хочет сразиться за Матильду? – воскликнул он, обращаясь к зрителям.
– До чего докатились, – пробормотал Штайнхен, – девчушек арестовывают.
Рослый молодой человек отделился от толпы и вышел на середину арены для поединков. Его фигуру скрывали складки длинной темной накидки, а лицо тонуло в тени от капюшона. Несколько мгновений он просто стоял, словно погруженный в раздумья, а затем одним-единственным движением сбросил с себя плащ. По рядам зрителей пронесся дружный вздох.
Спасителю Матильды было двадцать с небольшим лет. На собравшихся он смотрел с легкой улыбкой, поигрывая мечом. Как и шотландцы, которых Бастиан видел по пути к арене, он тоже подставлял солнечным лучам оголенный торс, однако трудно было бы найти столь разительно отличавшихся людей. Сама мысль о том, что солнечные лучи могут причинить этому человеку хоть какой-то вред, казалась Бастиану абсурдной.
Левой рукой рыцарь откинул с лица длинные пряди русых волос, отсалютовав мечом в сторону своих потенциальных противников, приглашая сразиться с ним.
– Ну, и кто же это? – пробормотал Бастиан. – Зигфрид, победитель дракона?
Сандра хихикнула.
– Не совсем. Это Пауль, красавчик, вздумавший помахать мечом.
– Очень невежливо с твоей стороны говорить такое, – констатировал Штайнхен. – Стоит тебе увидеть какого-нибудь классного парня, как тут же начинаются всякие предрассудки!
Сандра вновь игриво ткнула его локотком в ребра, не спуская с Пауля глаз.
– Он натирается маслом, чтобы лучше были видны его мускулы. Чистое позерство, ничего общего со «всякими предрассудками» не имеющее.
– Я выступаю в защиту Матильды, я уверен в ее невиновности! – громко объявил Пауль. – Я сражусь с любым противником, который выйдет сюда.
Никто из молодых людей, вооруженных мечом, не шевельнулся.
– Если никто не желает участвовать в поединке, я считаю его состоявшимся, а себя – победителем, как гласит обычай и как всегда и бывало.
Он подождал, не выказывая никакого нетерпения, пока из рядов зрителей не выступили Варце с Натаном.
– Мы будем сражаться с тобой вдвоем! – крикнул Варце. – Если ты победишь нас, невиновность девчонки будет доказана.
– Согласен.
Едва он произнес это, как один из его противников бросился вперед, нанося быстрые сильные удары. Пауль то отражал их щитом, то искусно уклонялся. Не нужно было даже спрашивать, на чьей стороне оказались зрительские симпатии.
Все трое великолепно фехтовали. Каждый выпад был точен, каждый шаг – верен, а когда Пауль, попятившись, оступился, он тут же, ловко перевернувшись, выбрался из опасной зоны. Публика разразилась аплодисментами. Практически сразу же он справился с Варце, а Натан, увидев это, сам признал себя побежденным. Пауль раскланялся во все стороны, и тут началось шоу.
Бастиану с Сандрой и Штайнхеном пришлось ждать, пока толпа зрителей не рассеется. Время тянулось ужасно долго, потому что Пауля окружила огромная толпа девушек. Все хотели с ним сфотографироваться, только с ним, причем каждая в отдельности.
Затем к компании Бастиана присоединился «воскресший из мертвых» Варце.
– Дай напиться, брат, – прогудел он.
Штайнхен отстегнул от пояса пузатую полевую фляжку.
– Вода, мой друг. Будь же так любезен и наполни ее, ежели ты выхлещешь всё до дна.
– Непременно.
Варце откинул со лба мокрые от пота волосы, и Бастиан понял, за что тот получил свое прозвище: прямо на переносице, словно третий глаз, красовалась сантиметровая фиброма, почти идеально круглая. Бастиану пришлось сделать над собой усилие, чтобы неотступно не смотреть на нее. Эта штука притягивала его взгляд как магнит. Лазер или скальпель тут наверняка смогли бы что-нибудь сделать.
Черт побери. Похоже, учеба превратила его в форменного идиота, помешанного на своей профессии. Каждого, кто ему встречается, он мысленно тут же укладывает на операционный стол.
– Прекрати немедленно! – приказал он сам себе и тут же заметил удивленные взгляды окружающих. Пожалуй, он произнес эти слова слишком громко.
– Прекрати что? – спросила Сандра.
– Да так, ничего. Мне просто нужно встряхнуться и выбросить из головы всю эту медицину, вот и всё.
– Вот видишь? – Сандра подмигнула Штайнхену. В ее голосе слышалось ликование. – Я была права. Он поедет с нами.
– Куда я поеду с вами?
Но прежде чем Сандра успела открыть рот, чтобы ответить, Штайнхен взял ее за руку и потянул девушку в сторону.
– Простите, мой друг, мы минуточку посекретничаем.
Он принялся что-то втолковывать Сандре, но делал это так тихо, что Бастиан не мог понять, о чем шла речь. Лишь время от времени до него долетали обрывки фраз.
– …Говорила с остальными, – услышал он слова Штайнхена. – Я думал, ты шутишь…
Сандра отвечала, но, к сожалению, тоже приглушенным голосом, так что ее слова тонули в ярмарочной сутолоке.
Бастиан не двигался с места, уныло разглядывая мыски своих кроссовок, и чувствовал себя лишним. Он обменялся смущенной улыбкой с Варце, который уже наполовину опустошил фляжку и теперь лил остаток ее содержимого себе на голову.
– …На этот раз особенно внимательно… – опять донеслись до него обрывки фразы, сказанной Штайнхеном, – …никогда не согласятся. Даже Бен и Пиа получили отказ. Никто ничего конкретно не знает. Не обещай ему слишком многого, иначе…
Остальное снова кануло в шуме, царившем на ярмарке. Все вокруг буквально зашлись в восторженных криках, когда Пауль, помахав рукой, попрощался со своими поклонниками. Он быстро пересек площадь, где проводился турнир, приветствуя стоявших вокруг людей.
На тебя надвигается что-то великое, подумал Бастиан, мысленно ухмыльнувшись. Как же быстро могут сбываться пророчества, если только их правильно истолковать!
Пауль пробился к ним, хлопнул Варце по плечу и вырвал у него из рук фляжку.
– Пустая! – вздохнул он, выгнул бровь, увидев волосы Варце, с которых все еще капала вода, и покачал головой. – Как же ты расточителен! Будь любезен, наполни ее, хорошо?
Пауль вернул фляжку Варце и наконец заметил Бастиана.
– Привет! Кажется, нам стоит познакомиться, верно?
А стоит ли? Пока Бастиан раздумывал, как отнестись к этим словам – как к безобидной фразе или как к странно сформулированному вопросу, стоявший напротив юноша уже протянул ему руку:
– Я Пауль. А если ты – Бастиан, значит, Сандра мне кое-что о тебе рассказывала.
Да неужели?
– А она рассказывала?
– Ага.
Пауль смотрел на него, не выпуская из виду даже тогда, когда Варце принес наполненную фляжку и протянул ее «красавчику». Что-то уж слишком пристально он меня разглядывает, подумал Бастиан.
– Подозреваю, что на самом деле тебя зовут Себастиан?
– Нет. Родители сразу выбрали укороченный вариант имени. Они посчитали, что так оно лучше подходит к фамилии.
– И какая же у тебя фамилия?
– Штеффенберг.
Пауль повторил, словно смакуя каждое слово:
– Бастиан Штеффенберг. Знаешь, твои родители правы. Это очень хорошо звучит. Я бы даже сказал, настолько хорошо, что ты непременно должен придумать себе родовой герб и нарисовать его на щите.
Отличная идея. Золотой скальпель на зеленой стоевровой купюре, грустно подумал Бастиан.
– Лучше не надо, – отозвался он.
– Сандра упоминала, что ты изучаешь медицину. А ты хорошо учишься?
Такой вопрос об учебе ему никогда еще не задавали. Обычно спрашивали, трудно ли учиться, много ли это отнимает времени и сил, интересно ли бывает на занятиях – и всё. Но спрашивать, хорошо ли он учится?..
– Стараюсь, – осторожно ответил Бастиан. В самой манере Пауля говорить, в вопросах, им задаваемых, крылась какая-то бесцеремонность, которой он почему-то не мог противостоять.
– Расскажи еще что-нибудь. Ты уже выбрал направление, в котором хочешь специализироваться?
– Пока об этом еще рано думать. – Он видел, что его ответ Паулю не понравился. – Возможно, хирургия. Посмотрим, как сложатся дела.
Похоже, собеседника это позабавило.
– Неужели в твоей жизни всё так просто? Вот в моей – нет. – Он натянул короткую бежевую кожаную куртку и зашнуровал ее спереди. – Но это ничего не значит. Я готов к вызовам.
Бастиан поверил ему на слово. Пауль был из тех людей, которых буквально распирало от энергии.
– Прости, что я тебя так выспрашиваю. – Видимо, почувствовал наконец, что Бастиану не по себе. – Это не праздное любопытство, у меня есть свои причины. Ты скоро всё поймешь. – Он приложил к губам фляжку и сделал большой глоток. – Сандра уже рассказывала тебе о нашем отряде?
Девушка словно ждала, когда произнесут ее имя; видимо, разговор ее был закончен, и она сочла нужным присоединиться к ним. Рядом плелся Штайнхен.
– Это он! – улыбнувшись, сказала Сандра. – Это Бастиан.
– Мы уже познакомились, – отозвался Пауль. – Я даже успел поинтересоваться, хорошо ли твой друг умеет латать раненых рыцарей…
Остаток фразы Бастиан не услышал: рядом вдруг появились «шотландцы», и завывание волынок лишило их возможности продолжить разговор. Пауль довольно прилично изобразил несколько па хайланда.7
Когда музыканты наконец удалились и звуки волынок стихли, он опять взял слово:
– Нам однозначно надо еще кое-что обсудить, но я ужасно проголодался. Как вам такая идея: мы сейчас пойдем и перекусим жареными ребрышками?
Идея просто супер, подумал Бастиан.
Они не спеша пошли по лугу мимо разноцветных палаток, стендов с оружием и сложенных горками соломенных тюков, по которым карабкалась детвора. То тут, то там над дымящимися очагами висели горшки; пахло гуляшом, колбасками и пивом.
За стойкой с надписью «Яства и напитки», к которой они направлялись, женщина поворачивала над очагом вертел с ребрышками. Она, видимо, оказалась хорошей знакомой Штайнхена, потому что стоять в очереди среди потных гостей и их надоедливых отпрысков им не пришлось. Хозяйка раздала всем картонные тарелки с ароматными кусками жареного мяса, и вся компания расположилась в тени огромного бука.
– Так что тебя привело в медицину, Бастиан? – возобновил разговор Пауль. В его глазах сквозил такой неподдельный интерес, что Бастиан смутился. Неужели его учеба действительно занимает этого типа? Или он расспрашивает чисто из вежливости? Но тогда он явно перестарался.
Пауль же всматривался в него так, словно хотел увидеть насквозь. В детстве Бастиан не раз с неудовольствием ловил на себе подобные взгляды, так что и сейчас особой радости не испытывал.
– Если ты рассчитываешь услышать какое-то оригинальное объяснение, тогда извини, – раздраженно отозвался он. – Я изучаю то, что меня всегда больше всего интересовало.
Похоже, Пауля его ответ устроил. Во всяком случае, ощущение пронизывающего взгляда исчезло.
– А ты, Пауль, чем занимаешься в реальной жизни? – Бастиана тоже распирало любопытство, и он решил взять реванш.
– В реальной жизни? – задумчиво повторил Пауль. – Что ты имеешь в виду? Я лежу на траве, солнце светит мне в лицо, рядом – какая-то еда, питье. Трудно даже представить, ради чего можно было бы от всего этого отказаться.
Очень изящно! Как ловко он избежал ответа на поставленный вопрос! Впрочем, Пауль еще не закончил откровенничать.
– Если ты имеешь в виду учебу или работу – то да, можно сказать, я уже работаю: занимаюсь исследованиями, езжу повсюду, ищу следы прошлого. Кто-то когда-то сказал мне: тот, кто понял прошлое, овладел будущим. – Он огляделся и указал на воинов в кольчугах, как раз проходивших мимо. – Вот почему здесь я чувствую себя очень уютно. Куда ни глянешь, всюду прошлое.
– Понятно. – Какая складная ложь! Бастиан попытался, но так и не смог представить себя в роли Пауля. – А ты, Штайнхен?
– Со мной почти то же самое. Впрочем, об исследованиях я думаю куда меньше. Гораздо больше меня интересуют разные блюда. – Он с удовольствием похлопал себя по туго набитому животу. – Можно сказать, я гурман! Но иногда подрабатываю художником-графиком, чтобы пополнить кошелек.
– Он потрясающе рисует, – добавила Сандра. Девушка сидела так близко к Бастиану, что их плечи соприкасались. – Он нарисовал герб нашего отряда Saeculum.
Ах да, точно. Ролевая игра. Saeculum.
– Объясните мне еще раз, в чем там суть? – попросил Бастиан, поняв, что попытки отыскать салфетку, чтобы вытереть рот и руки, тщетны. – Вы устраиваете ролевую игру, а чтобы было интереснее, отказываетесь от любых изобретений нашего времени? От часов, мобильных телефонов и всего такого, да?
– Ага, – подтвердил Штайнхен, подняв обглоданную косточку, словно указующий перст. – Но это не всё. В нашем отряде ты не найдешь ни спичек, ни табака, ни жареного картофеля.
– А это еще почему?
– Пауль, объясни ему. В конце концов, ты же главный организатор.
На этот раз Пауль ответил не сразу – он с нескрываемым аппетитом расправлялся с куриной ножкой.
– Дело вот в чем: картофель, кукуруза, табак – всё это появилось в наших широтах примерно в шестнадцатом веке. Мы же строго соблюдаем правило, по которому в игре можно использовать только то, что существовало в четырнадцатом веке. Saeculum quartum decimum.8
Жизнь в те времена была отнюдь не сладкой: чума, войны, даже малый ледниковый период… В нашем возрасте у многих уже не было половины зубов. – Он поднял голову и подмигнул Бастиану. – Сколько тебе лет?
– Двадцать.
– Мне тоже. Скоро двадцать один. В Средневековье в этом возрасте уже посвящали в рыцари. – Пауль взял у Штайнхена кусок мяса и впился в него зубами. – Если тебе, конечно, повезло родиться в богатой семье, – он пытался одновременно жевать и говорить. – Впрочем, в нашем отряде всё не так ужасно, как было на самом деле в четырнадцатом веке. Эпидемия чумы практически исключена, да и зимой игра никогда не проводится. Может, мы и экстремалы почище некоторых ролевиков, но точно не сумасшедшие.
Сидевший в углу Варце невнятно хмыкнул.
– Я знаю кучу людей, которые придерживаются другого мнения, – пробормотал он, прежде чем вернуться к жареным ребрышкам. – И знаю еще кое-кого, кто скорее бы уселся голой задницей на битое стекло, чем еще раз отправился с нами в лес хотя бы на день.
На заманчивое предложение слова Варце походили меньше всего. Бастиан почувствовал, как Сандра крепче прижалась к его плечу.
– Только не принимай всё сразу на веру, особенно если это Варце сказал, – шепнула она чуть ли не на ухо Бастиану. – Тому, кто еще сам не участвовал в игре, трудно всё объяснить. Это… это как путешествие в иной мир. Его просто нужно полюбить. Ты находишься посреди леса. До ближайшего города несколько десятков километров. Если ты что-нибудь забыл дома, то просто пойти и купить это уже не сможешь. Так что замерзнуть или проголодаться очень легко. Возможно, придется спать под открытым небом, без всякой хижины или палатки. Представь: над тобой только небо, полное звезд…
– …А под тобой только мокрая задница, – грубо перебил ее женский голос, раздавшийся прямо у них за спиной.
Сандра вздохнула.
– Привет, Айрис.
– Меня послал Георг. Он хочет узнать, может ли кто-нибудь подменить Лисбет на время соревнований по стрельбе из арбалета.
– А почему ты сама этого не сделаешь?
– Потому что я обещала Доро, что подыграю ей на арфе, когда она будет гадать по руке.
Варце поднял руку с зажатым в ней полуобглоданным ребрышком:
– Я помогу Лисбет. Вот только с обедом закончу.
– Ладно.
Айрис быстро огляделась по сторонам и уселась на траву рядом со Штайнхеном. Тот протянул девушке кусок хлеба, и она набросилась на него так, словно несколько дней ничего не ела.
Бастиан разглядывал Айрис с таким же интересом, с каким недавно рассматривал фиброму на лбу у Варце. Что у нее с волосами? Прическа выглядела так, словно на девушку напал из-за угла какой-то хулиганистый парикмахер. Одни пряди спускались на плечи и спину, другие просто торчали во все стороны. Необычную, мягко говоря, картину дополняли совершенно фантастические переливы красок: судя по всему, Айрис несколько раз безуспешно пыталась выкрасить непослушные волосы то в рыжий цвет, то в иссиня-черный, то вдруг решала стать блондинкой. Эти разноцветные волосы, а еще веснушки и слегка раскосые глаза делали ее похожей на взъерошенного эльфа.
Когда Бастиан заметил реакцию девушки на его довольно беззастенчивое разглядывание – на лице Айрис насмешка смешивалась с презрением, – было уже поздно делать вид, что он лишь случайно на нее посмотрел.
– Мы еще не знакомы. Я Бастиан, – сказал он, пытаясь загладить свою бесцеремонность преувеличенной вежливостью. – Я здесь с Сандрой.
– А-а.
– Бастиан изучает медицину, – пояснил Штайнхен.
– Понятно. – Айрис смерила Бастиана взглядом с ног до головы, быстро посмотрела на Сандру и перевела взгляд на людей, слонявшихся по ярмарке. – Ладно, я у Доро, – объявила она, сграбастала у Штайнхена еще кусок хлеба и ловко смешалась с толпой.
– Н-да, теперь ты тоже знаком с Айрис. – В голосе Сандры явственно слышалось презрение.
– С ней что-то не то? Прическа у нее уж очень… оригинальная.
– Между нами… ну, мне бы не хотелось говорить о ней что-то плохое, но у нее определенно сдвиг по фазе плюс дурные манеры. Год назад она еще выглядела нормальной, но с ней совершенно невозможно было ни о чем разговаривать. Когда я ей об этом сказала, она чуть не расцарапала мне лицо.
Штайнхен обеими руками хлопнул себя по туго набитому животу.
– Ага, точно. Ты ведь была так дипломатична…
Мимо снова прошагали шотландцы со своими волынками, на этот раз в сопровождении аж двух барабанщиков.
– Ну я пошел! – крикнул Варце, стряхнул со своей кожаной куртки крошки и исчез среди посетителей.
Бастиан сидел прищурившись, потому что солнце било ему в глаза. Пожалуй, впервые с тех пор, как он здесь появился, ему было хорошо. Почувствовав, как Сандра положила голову ему на плечо, Бастиан рискнул обнять ее за плечи. Девушка не отодвинулась, а, наоборот, крепче прижалась к его руке и стала тихо напевать какую-то мелодию. Напротив на траве, словно сытый ленивый хищник, развалился Пауль; неожиданно он повернулся в их сторону и улыбнулся:
– Какая вы симпатичная пара!
Плечо Бастиана чуть дрогнуло – это Сандра негромко рассмеялась:
– Занимайся-ка лучше своими делами, Паульхен!
– Ну, – ухмыльнулся он, – ими я и так всё время занимаюсь.
Бастиан уже давно не чувствовал себя таким расслабленным. Внутренний механизм, непрерывно его подгонявший, словно мотор, теперь остановился. Спасибо Сандре. Он чуть крепче прижал ее к себе. В ответ она тихонько сдула прядь волос с его очков.
– Что скажешь, – сказала девушка, – если мы еще раз заглянем в лавку с целебными травами и присмотримся повнимательнее? Вдруг это нам пригодится, особенно если мы отправимся на природу. Кто знает, куда нас занесет…
Всю вторую половину дня они провели, переходя от одной лавки к другой. Смотрели, как работают искусные мастера. Водили настоящие старинные хороводы. Проклинали вездесущих волынщиков.
На ярмарку незаметно опускалась вечерняя мгла, становилось прохладно. Сандра не спускала с Бастиана глаз.
– Тебе нравится?
Он кивнул.
– Мне уже давно не удавалось так хорошо отключиться от всего, как сегодня.
– У тебя уже есть планы на выходные на Троицу?9
Неожиданный вопрос. Планы?
– Да как обычно, наверное, заниматься буду, – ответил Бастиан, но от этой мысли болезненно сжалось сердце и резко испортилось настроение.
– Почему ты так изводишь себя ради учебы? Тебе что, хочется какой-нибудь рекорд побить?
– Да так… Все дело в родителях. Долгая история. Не хочу портить себе настроение в такой чудесный день.
Какое-то время они шли молча. Перед глазами Бастиана снова и снова возникало лицо его отца; ему никак не удавалось заставить себя думать сейчас о чем-нибудь другом.
– Ну, чего ты сразу так рассердился? – Сандра легонько толкнула его локотком в ребра.
– Я выгляжу сердитым? Прости. Значит, Троица… И чем же я, по-твоему, должен заняться вместо учебы?
– Выбраться куда-нибудь вместе со мной.
Бастиан остановился. Так, видимо, она на это весь день и намекала – подышать свежим воздухом и все такое?
– Интересная идея. И куда же?
– Этого я не знаю. – Девушка обвила руками шею Бастиана и прижалась к нему. – И никто из нас не знает. Но это точно будет какое-то безлюдное место, вдали от городов, дорог и автомобилей. – Глаза Сандры блестели, она не сводила с него взгляда.
– Ты хочешь туда поехать не со мной одним, – констатировал он. – Речь ведь идет об одной из этих ролевых тусовок вашего отряда Saeculum, верно?
– Да, ты прав. Но мы там сможем быть вместе столько, сколько захотим. Поехали? Мне очень хочется съездить туда с тобой!
Пальцы Сандры гладили его затылок, и это оказалось убедительнее всех ее слов. Прожить пару дней без мобильника нетрудно; пожалуй, такая идея чем-то даже привлекательна. Пару дней без книг – ладно уж. И всё время вместе с девушкой, чьи зеленые глаза не отпускают его ни на секунду…
– Ладно. В смысле, вполне может быть. Даже скорее всего. Если я хорошенько поработаю, то смогу себе позволить четыре свободных дня.
– Пять, – поправила Сандра. – Но они того стоят, вот увидишь. Ты даже не представляешь, какие приключения тебя ждут. Ни с чем подобным ты до сих пор не сталкивался, я уверена. Иногда мне самой становится ужасно страшно, но… вместе с тобой всё, конечно, будет иначе. И никакой страховки, представляешь? – Она восхищенно смотрела ему прямо в глаза. – Чувствуешь себя такой живой, что даже больно становится.
Последние лучи солнца окрасили небо в алый цвет. В этом сиянии ярмарка казалась и впрямь средневековой – возможно, потому, что здесь оставались в основном только те, кто был одет в старинные костюмы; остальные посетители давно сидели по домам перед телевизорами.
Бастиан глубоко вздохнул. Кажется, сейчас самое время совершить какой-нибудь сумасбродный поступок.
– Сандра?
– Да?
– Думаю, мне нужен новый костюм.
Айрис пересчитала монеты в сумке. За это бренчание у Доро, час продажи амулетов на стенде Альмы и дежурство возле крепости из соломенных тюков, где играли дети, – всего лишь 23 евро 48 центов. В любой, самый холодный и дождливый день, в любом, самом грязном и неудобном подземном переходе она зарабатывала, черт побери, больше. Но теперь уже всё равно. Сегодня хватило бы и этого. На выезд, который намечен через месяц, она давно накопила, даже еще немного останется, чтобы дней десять продержаться на плаву. Так что эту лавку с тряпьем она караулила скорее по дружбе – в конце концов, право на свиные ребрышки, жаренные на лагерном костре, имеют все, и Надя в том числе. С тем же успехом она могла бы просто закрыть лавку – всё равно покупателей нет.
Айрис настороженно огляделась по сторонам, но, насколько она могла судить, всё было в порядке. Толпы людей, целый день разгуливавших по крепости и развлекавшихся в ее стенах, одновременно и успокаивали, и пугали девушку. Успокаивали потому, что они, как камуфляж, маскировали ее присутствие, среди них легко было затеряться. Пугали – потому что каждому из них было нужно одно и то же, а это мешало заранее обнаружить грозящую ей беду.
Но сейчас уже царила тьма, тоже одновременно и защита, и угроза. Айрис еще раз осмотрелась, замечая каждую группку людей, каждую парочку, оказавшуюся поблизости, но ничего подозрительного не увидела. Может, попробовать заработать еще парочку евро?
Она достала из сумки арфу и начала ее настраивать. Каждый день – упражнения, каждые две недели – новая пьеса… Приходилось расширять репертуар – тем, кто разгуливает по подземным переходам, не нравится слушать одно и то же. Но рано или поздно всё это закончится – и к этому тоже приходилось быть готовой.
Айрис откинулась на спинку стула, коснулась струн, и зазвучали первые такты “Greensleeves”.10
Эта песня притягивала зевак, словно мух на мед, потому что каждый мог подхватить мотив и что-нибудь прогорланить, пусть и, как всегда, невпопад. Повторяя основную тему, она добавила пару вычурных вариаций, в исполнении которых тоже нужно было постоянно упражняться. Но всё получилось. Отлично. Мелодия, как и следовало ожидать, привлекала внимание. Айрис уже услышала шаги и заставила себя потупиться, смотреть только на инструмент. Эти люди не опасны. Опасные не стали бы так глупо хихикать; они приближаются беззвучно, их шаги доносятся из ниоткуда, из обманчивой тишины.
– Привет, Айрис. А где Надя?
A-а, Сандра и этот ее новый друг, умник-очкарик.
– Поесть пошла.
Она подождала, пока стихнет ля-минорный аккорд, и нервно вздохнула. Оба точно не из той публики, которая оставляет бабки.
– А когда она вернется?
– Понятия не имею. Видимо, когда наестся.
Мямля-очкарик схватился за полотняные штаны с поясом и средневековую шнурованную рубашку.
– Можно мы пока тут осмотримся? Хочу кое-что примерить.
Ля минор. До мажор.
– Конечно. Там, в лавке, зеркало, если вдруг понадобится.
– Спасибо.
Пытаясь заглушить голос Сандры, Айрис начала исполнять вариации на тему “Brian Boru’s march”.11
– Штаны можешь не брать, тебе понадобятся шоссы и… брэ.
– Шоссы и что? – Судя по голосу, пай-мальчик явно растерялся.
– Брэ. Это короткие брюки, прикрывающие бедра. Типа средневековых кальсон. Они надеваются поверх шоссов, таких чулок или колготок. Должно быть довольно удобно.
Забавное фырканье.
– Ну ладно. Правда, эти брэ сильно смахивают на большие пеленки.
– Сверху надевается длинная рубаха или туника, такая, как у тебя в руках. Она всё закроет, так что можешь не волноваться.
Айрис немного повернула голову и увидела – как там его? Бернхард? Берт? Балдуин? – с брэ, тремя парами шоссов, пятью рубахами, курткой и разными поясами. Со всем этим барахлом он исчез в палатке для переодевания.
Теперь тут оставалась только Сандра, пытающаяся делать вид, что Айрис она в упор не замечает. Тупая корова.
Айрис осторожно положила арфу на стол перед собой.
– Слушай, скажи мне еще раз, как зовут твоего друга?
Глубокий вздох.
– Бастиан.
Точно. Как мальчишку из «Бесконечной книги»,12
она на это еще в прошлый раз обратила внимание.
– Он собирается что-то купить или просто меряет?
Снова вздох.
– Собирается купить. Если, конечно, мы найдем что-нибудь подходящее.
– Подходящее для чего?
На лице Сандры отчетливо читалось: «А не пошла бы ты!..» Очень интересно. Обычно она куда искуснее скрывала свою неприязнь. Значит, либо у нее уже не хватало на это сил, либо ей было абсолютно наплевать.
– Тебе какое дело?
– Разумеется, никакого. – Айрис провела ладонью по деревянному корпусу арфы и медленно встала, по-прежнему не сводя с Сандры глаз. – Я могу тебе чем-нибудь помочь, Бастиан? – крикнула она в сторону палатки для переодевания. – Может, тебе еще обувь нужна? Есть несколько пар, Надя будет рада от них избавиться. Если повезет, какая-нибудь окажется тебе по размеру.
Но Бастиан уже выходил из палатки, криво улыбаясь.
– Наверное, обувь была бы кстати. Что ты можешь предложить? Сандра говорит, что в тех местах, где вы собираетесь, порой пройти невозможно, ноги вязнут…
Значит, все-таки. Айрис обернулась к Сандре:
– Ты что, хочешь взять его на игру?
– Да. А что?
– А что?! Его же никто не знает! Кто поручится, что он вообще выдержит? Что от него будет хоть какой-то толк?
Она приблизилась к Сандре и понизила голос:
– А мы вообще можем ему доверять? Откуда ты знаешь, вдруг твой пай-мальчик вызовет полицию и сдаст нас всех с потрохами? И что, интересно, Карина с Паулем об этом думают?
Сандра не удостоила девушку ответом, только протиснулась мимо нее, чтобы помочь Бастиану затянуть шнуровку на рубашке.
– Смотрится хорошо, – сказала она. – И шоссы как раз впору. А если тебе интересно мое мнение, то я бы выбрала пояс с пряжкой в виде дракона.
Бастиан обнял ее за талию, подбоченился и, изогнув бровь, взглянул на Айрис:
– Ну что, неплохо для пай-мальчика?
Опля!
– Ну, на первый раз сойдет. Но, если ты и в самом деле решил отправиться с нами на игру, я бы на твоем месте купила еще кое-что. Вторую рубашку, вторую куртку, две пары шоссов. Хороший нож. Кожаную сумочку типа кошелька, которую носят на поясе, и большую холщовую сумку. Фляжку – но только без пластмассы внугри, иначе это будет нарушением правил, – котелок с ложкой и теплое шерстяное одеяло.
Бастиан смотрел на нее круглыми от изумления глазами.
– Кожаную сумочку можно купить здесь, у Нади. Что касается остального, надо походить, повыбирать. Почти всё ты найдешь здесь, на ярмарке.
Он медленно кивнул, переводя взгляд с Сандры на нее, будто еще чего-то ожидая. Ну естественно, он же слышал фразу о полиции и теперь, наверное, просто трясется от страха. Тем лучше.
– Если ты выбрал, что будешь покупать, – я жду вон там, за столиком, где кассовый аппарат.
Айрис оставила их обоих возле палатки для переодевания, вернулась к арфе и положила инструмент на колени. Стоило только коснуться гладкой древесины и туго натянутых струн, как ей сразу стало лучше – так бывало всегда. Когда же в ночном воздухе разнеслись первые звуки “Tourdion”,13
девушка уже почти успокоилась. Этот Бастиан безобиден. Ну и пусть он отправится с ними. Ни ему, ни Сандре не удастся испортить ей те пять дней в году, когда она чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Звуки арфы привлекли нескольких посетителей, и она пару секунд раздумывала, не поставить ли чашку для монет. Нет, не стоит. Так будет правильнее. Айрис не хотела останавливаться. Всё, что ей сейчас нужно, – это продолжать играть и смотреть на маленькую девочку в длинном развевающемся платьице, которая, весело смеясь, кружилась под звуки музыки.
Девушка исполнила уже три пьесы, когда из палатки вышли Бастиан и Сандра и положили на столик с кассовым аппаратом целый ворох одежды. Айрис принялась отыскивать ценники, написанные от руки, и подсчитывать сумму. Неплохая получалась покупка – у пай-мальчика явно водились деньги. Надя обрадуется.
– Это твоя? – Бастиан кончиками пальцев осторожно прикоснулся к арфе. Айрис замешкалась и сбилась со счета.
– Чья же еще. – Слишком раздраженно прозвучал ответ, даже она это поняла. Но, в конце концов, что за идиотский вопрос? – Возможно, для тебя это и ничего не значит, но не трогай, пожалуйста, мой инструмент.
Она увидела, как Бастиан отдернул руку, и снова запуталась в подсчетах.
– Извини. Вообще-то я всего лишь хотел сказать, что она великолепно звучит. Ты очень талантлива.
Кто б спорил. Можешь свои моднявые очочки на кон поставить.
– Спасибо.
Бастиан не отставал:
– Это ведь арфа? В смысле, она такая маленькая…
Айрис вздохнула и отложила карандаш.
– Это арфа средневековых странствующих певцов, бардовская. С большой арфой не так-то легко путешествовать. А эту удобно держать в руках, и в ней есть всё, что нужно. Ты хочешь спросить еще о чем-то, или я могу заниматься делом?
Когда Айрис закончила считать, Сандра взяла чек и всё проверила.
Ну платите же, наконец, и отваливайте. Айрис с тоской взглянула на арфу. В эту минуту ей ничего так сильно не хотелось, как снова взять инструмент в руки и продолжить играть, но только без этих воркующих голубков. Не устраивать же для них индивидуальное представление!
К счастью, у Сандры и так были другие планы.
– Надо поторопиться, иначе мы пропустим жонглеров, а это было бы очень обидно.
На мгновение Айрис решила нарочито медленно и спокойно выдавать сдачу, но желание спровадить их и остаться одной все-таки пересилило, и она отказалась от неудачной попытки хоть как-то донять Сандру. Но тем не менее…
– Танцы, наверное, уже закончились? – спросила она Бастиана, выбирая из кассы десятицентовые монеты. – Ты там наверняка видел Лисбет. Не правда ли, она просто великолепна?
– Танцы? Видимо, мы их пропустили. А с Лисбет я еще даже не знаком.
– Серьезно? Тогда я вообще ничего не понимаю. Сандра, ты же обычно с ней всё время вместе болтаешься.
– Я ни с кем не болтаюсь. Ну что, собрала сдачу? Мы не очень-то хотим торчать тут весь вечер.
– Да пожалуйста, пожалуйста.
Пять евро двадцать евроцентов, отсчитанные самыми мелкими монетами, перекочевали из ладони Айрис в ладонь Бастиана. Даже не поморщившись, он сунул всю мелочь в карман брюк и подмигнул Сандре:
– Идем?
С сияющим видом она взяла его за руку и повела на луг, который днем играл роль арены. Айрис пришлось состроить гримасу, так как пай-мальчик оглянулся на нее.
– Спасибо, и до новой встречи! – крикнул он, и оба скрылись за одной из лавок.
Айрис взяла арфу со стола, проверила, хорошо ли та настроена, и снова начала играть. Ее пальцы забегали по струнам, исполняя “Carolan’s Dream” – тоже отличная мелодия для танца. Интересно, та маленькая девочка всё еще здесь?
Она вскинула голову, уловила яркий рыжий проблеск, быстрое, едва заметное движение и оцепенела. Пальцы судорожно сжались, и арфа отозвалась на это низким неблагозвучным аккордом.
Он здесь. Он наблюдает за ней. Молниеносно исчез за стойкой с деревянными волчками, как только заметил, что она глядит в его сторону.
Айрис пригнулась и спряталась за прилавком, дрожащими пальцами положила арфу в сумку. Прочь отсюда, сейчас же! Ее сердце бешено колотилось, она торопливо хватала ртом воздух; еще немного, и она свалится в обморок.
Нет. Всё в порядке. Надо просто подумать.
Однако это не удавалось. Паника трепетала в ней, как пойманная в силки птица. Бежать – единственное, что могло ей помочь, бежать как можно быстрее, двигаться всё время. Айрис вскочила на ноги и бросилась прочь от немногих удивленных слушателей.
Что-то схватило ее за руку. Она вскрикнула, стала отбиваться, попыталась лягнуть…
– Айрис!
Другой голос. Другой запах. Она подняла глаза.
– Пауль?
Тот озадаченно смотрел на нее.
– Что случилось?
Она не будет ему ничего говорить, как бы ей этого ни хотелось. Этого она никому не расскажет.
– Ничего. Я просто… Ничего.
Морщины, прорезавшие встревоженное лицо Пауля, стали глубже.
– Ты выглядишь так, словно увидела призрак.
Призрак? О, увидеть призрак было бы куда легче.
– Вовсе нет. Гляди, вон Надя возвращается. Пойду сдам ей кассу, хорошо?
Он кивнул.
– Придешь потом к костру?
– Посмотрим. – Взгляд девушки опять невольно скользнул к тени, которую отбрасывала лавка. Всё в ней взывало к бегству. Но ведь, наверное, Пауль мог бы… Надо просто удостовериться. – Пауль, не сделаешь мне одолжение?
– С удовольствием. Какое?
– Не заглянешь за стойку с волчками? Мне кажется, там кто-то есть.
Он испытующе посмотрел на Айрис и выпустил ее руку.
– Конечно. Никаких проблем.
Она почувствовала, как ее бьет дрожь, попыталась справиться с приступом, но стало только хуже. Айрис смотрела, как Пауль подошел к ларьку и скрылся внутри. Если бы только он сразу же вернулся, сразу же. Вот сейчас. Айрис затаила дыхание, прислушалась, но ничего не уловила.
– Пауль? – шепнула она. Куда он запропастился?
Наконец-то. Он подошел к девушке, пожал плечами.
– Там никого. И за соседней лавкой тоже.
– Почему же ты тогда так задержался?
– Всё проверял, осматривал, заглядывал за прилавки. Кто все-таки там тебе привиделся?
– Какая разница, это уже неважно. Там правда никого нет?
– Вообще никого.
– Спасибо.
Она передала слегка подвыпившей Наде выручку, собранную за вечер, и прижала к груди сумку с арфой. Пауль всё еще был тут и, похоже, здорово волновался.
– Пошли к костру, – сказала Айрис.
– Она надоедливая, но безобидная, – пояснила Сандра.
Бастиан сидел рядом с ней на невысокой каменной стене. Перед ними простиралась ночная ярмарка. Всё вокруг было окутано мраком, только посреди луга пылал громадный костер да кое-где перед палатками мерцали его маленькие собратья. На зубцах крепости горели факелы, бросая по стенам пляшущие тени.
– Вы, похоже, недолюбливаете друг друга, – подытожил Бастиан.
Сандра как-то странно, неопределенно махнула рукой и рассмеялась.
– Я бы так не утверждала. Мне Айрис совершенно безразлична. Да вообще трудно сказать о ней что-то конкретное, ведь она сама о себе никогда толком ничего не говорит. Я даже не в курсе, сколько ей лет, только знаю, что она может быть настоящей злючкой, если ей что-то не нравится.
– Ну… во всяком случае, она фантастически играет на арфе. Наверное, учится в консерватории?
– Я же сказала, что понятия не имею.
Она спрыгнула со стены, потянула его за собой и повела к громадному костру, вокруг которого уже собрались торговцы и посетители ярмарки. В руках у них были пивные кружки или рога, наполненные вином.
Прищурив глаза, Бастиан смотрел на языки пламени. В его ушах всё еще звучала музыка арфы, на которой играла Айрис. Что-то в этой девушке не давало ему покоя. Она была, как показалось ему, на два, может быть, на три года моложе его самого. Ей примерно восемнадцать или даже семнадцать. Но Сандра права, о ней трудно сказать что-то определенное.
Он наблюдал за пляской пламени, мерцание огненных языков завораживало его. Кожа на лице стала гореть от жара костра. Сандра и Штайнхен увлеклись разговором о ядовитых грибах, но их Бастиан почти не слышал. Зато два парня, сидевшие чуть поодаль и одетые оруженосцами, болтали друг с другом, и с каждым новым словом их голоса звучали всё громче:
– …Потому что на этот раз я якобы не вписываюсь в команду. Мест больше нет, говорят они. Ужасно остроумно, честное слово. Но на Пауля и Карину мне и впрямь наплевать. Я как-никак уже два раза с ними был.
Имя «Пауль» заставило Бастиана навострить уши.
– А что значит «ты не вписываешься в команду»?
– Откуда мне знать? Якобы они хотят отправиться маленькой группой. Мне кажется, это вранье. Слышал, они берут с собой какого-то Бастиана – его никто здесь не знает, но для него место нашлось. – Короткая пауза. – Чувствую себя одураченным. Они просто развели меня.
– Ты прав. Мне вообще этот Saeculum никогда не нравился. Мне кажется, они там все больные на голову.
Оба поднялись со своих мест и ушли в темноту. Бастиан посмотрел им вслед, почему-то чувствуя себя виноватым. Зачем его пригласили, если пришлось оставить дома опытных игроков? Только из-за Сандры? Он подсел к девушке поближе и обнял ее за плечи.
– Слушай, – шепнул Бастиан ей на ухо, – ты уверена, что Пауль и остальные не станут возражать, если я присоединюсь к вашему отряду? Мне кажется, что мест там очень мало.
Она ласково потерлась носом о его нос и поцеловала его в щеку.
– Уверена. Пауль сегодня немного прощупал тебя и пришел в восторг. Он сам мне это сказал. Думаю, он только рад, что в отряде будет человек, который сможет лечить наши царапины.
Так вот, значит, из-за чего меня целый час расспрашивали. Ну что ж, ладно. Бастиан прижался к Сандре и зарылся лицом в ее волосы, вдыхая их аромат.
– Любовь, ха-ха, – произнес Штайнхен мечтательным голосом. – Самая прекрасная вещь в жизни… после вкусной еды, конечно. Кстати, кто-нибудь голоден? У меня есть изысканные колбаски и потрясающий шпик в нарезке, а небу угодно, чтобы они не обуглились. – И он достал из костра вертел.
Пряный аромат жареного мяса на секунду-другую неожиданно пробудил в Бастиане чувство голода, и он радостно откликнулся на призыв. Колбаски еще шипели от жара; с сожалением он отставил в сторону деревянную тарелку и стал с нетерпением ждать, пока легкий бриз, повеявший к ночи, не остудит их.
Но потом Бастиан познакомился с Лисбет, и остывшая еда так и осталась нетронутой.
Она была красива, причем настолько красива, что трудно было хоть на секунду отвести от нее взгляд. Бастиан поймал себя на том, что буквально уставился на девушку, стараясь отыскать в ней хоть малейший изъян, и забыл обо всем, разглядывая черты ее лица. Больше всего изумляли ее янтарные глаза – миндалевидные, с каким-то необычным разрезом, вызывавшим в памяти изображения египетских цариц. Их окружали густые изогнутые ресницы. На шее Лисбет носила круглый сверкавший серебром медальон, на котором были выгравированы два сплетенных вместе дракона. Одной рукой девушка постоянно теребила цепочку, отчего медальон вертелся с негромким звяканьем. Другая ее рука лежала на коленях Георга, а голова уютно устроилась на его плече. Она сидела спиной к костру и улыбалась, а Георг гладил ей волосы. Бастиан невольно задался вопросом, каково было бы сидеть на его месте. Ее губы…
Он замер, почувствовав, как что-то коснулось его затылка. Рука Сандры.
– Ну? Заворожен?
– Нет. Ой, прости, что? Я задумался и…
– Да ладно, всё в порядке, она на всех так действует. Когда-нибудь ты привыкнешь.
Сандра наклонилась к своей подруге:
– Лисбет? Это Бастиан, я тебе рассказывала о нем, помнишь? Бастиан, это Лисбет.
Он вытер руки о штаны. На лице Лисбет, даже взглянув на него в упор, нельзя было найти ни единого изъяна. Пухлые плавно очерченные губы. Волосы словно растаявший горький шоколад. Только ее рукопожатие, мягкое и холодное, смутило его.
– Привет, Бастиан. Очень рада с тобой познакомиться.
– Да. А… спасибо.
Он вдруг почувствовал совершенно идиотскую потребность сделать девушке какой-нибудь подарок, просто чтобы понравиться ей, и на мгновение закрыл глаза.
Сандра хихикнула:
– Ну вот, теперь у него совсем пропал дар речи. Еще одна жертва твоей внешности.
– Перестань, – тихо сказала Лисбет.
Георг, ни слова не говоря, притянул ее поближе к себе. Ну ясное дело, ему нужно проявлять характер, раз на его подругу пялятся все подряд. И при этом он наверняка знает, что каждый, кто видит Лисбет, думает: почему она выбрала его? Не то чтобы Георг был некрасивым; нет, скорее он был… невзрачным. Такие лица, как у него, забываются практически сразу после того, как их увидишь.
– Я купил себе одежду, – сказал Бастиан, чтобы сменить тему, – Сандра соблазнила меня играми в Средневековье. Как думаете, пары рубашек и пары штанов достаточно на пять дней? Может, кто-нибудь даст парочку советов? Я ведь совсем новичок.
– Ты правда едешь с нами? – Георг посмотрел на Бастиана, смерив его с ног до головы совсем не лестным взглядом. – Сандра тебе говорила, что наша поездка не очень-то подходит для новичков?
– Я готов к вызовам. Мне это нравится.
Лисбет и Георг многозначительно переглянулись, но понять, о чем они думают, Бастиану не удалось. Во всяком случае, восторга в их взглядах точно не чувствовалось.
– По правде говоря, мы никогда не берем с собой людей, которых не очень хорошо знаем, – сказала Лисбет.
– Пауль не против, так что наверняка всё будет в порядке, – пояснила Сандра.
– Возможно, – возразил Георг, – но, слушай, ты вообще рассказала Бастиану, что там происходит? Как там бывает тяжело?
– Естественно. Он знает, что там нет пружинных матрацев и пушистых полотенец.
Лисбет мимолетно улыбнулась:
– Значит, он не имеет ни малейшего понятия, на что согласился.
Подождите-ка. Даже если Бастиан еще ни разу не ездил в средневековый лагерь, слабаком он все-таки не был.
– Очень мило, что вы беспокоитесь, – возразил он с некоторой заносчивостью, – но в этом нет необходимости. Я занимался рафтингом, порой мне доводилось ходить в горы – и для меня не проблема отправиться на природу и вымокнуть до нитки, такое уже случалось.
Лисбет тяжело вздохнула.
– Ты, конечно, прав, – сказала она и резко встала. – Я надеюсь, Сандра успела сказать, что наша игра не совсем правильная… точнее, законная. До скорого, Бастиан.
– Да… – ответил Бастиан, окончательно сбитый с толку. Он смотрел вслед Лисбет и Георгу, пока они, обнявшись, не растворились в темноте ярмарки.
– Они, конечно, всё преувеличили, – заметила Сандра. – Ничего противозаконного мы не делаем, просто не ставим никого в известность о нашей игре.
– А почему?
– Потому что мы отправляемся в очень отдаленные районы и хотим сами выбирать место. Мы не спрашиваем у владельца леса разрешения провести игру. Впрочем, мы уезжаем в такую глушь, куда в принципе никто никогда не доберется. К тому же мы никому не причиняем вреда, ничего не уничтожаем, у нас с собой нет даже пластиковых пакетов, которые теоретически можно было бы выбросить. – Она протерла глаза. – Ну, и что ты скажешь о Лисбет?
Из опыта Бастиан знал, что в подобных вопросах всегда кроется приличное количество динамита.
– Ну, я ведь ее почти не знаю. Она кажется очень милой и… очень спокойной.
– Ты считаешь ее красивой?
Вопрос-ловушка. Если он скажет «нет», Сандра точно будет знать, что он солгал. Если, наоборот, скажет «да», то…
– Она очень красивая, – признался он, – но сейчас для меня еще красивее колбаски, только что поджаренные на костре.
Сандра испытующе посмотрела на Бастиана, улыбнулась и взяла его под руку.
– Это тебе в награду.
Некрашеное шерстяное одеяло. Пять этих коротких брюк, похожих на большие пеленки, Сандра называет их «брэ». Три просторных рубашки, войлочная куртка темно-зеленого цвета. Пара полотняных шоссов, пояс, кожаная обувь со шнурками, завязывающихся на лодыжках. Большая пустая холщовая сумка; нож с роговой рукояткой; небольшая деревянная миска; деревянная ложка. Кожаная фляга. Полотняные платки разной величины. Несколько баночек с сушеными травами. Немного еды: круглый каравай хлеба, который, как надеялся Бастиан, вполне себе в духе четырнадцатого столетия, и полкило копченого шпика одним большим куском. Холщовая сумка, как объяснила Сандра, полезна вдвойне: разумеется, в ней можно носить вещи, а если набить ее папоротником и листвой, получится отличный матрац.
Бастиан с довольным видом осмотрел стопку вещей, лежавшую на кровати. Теперь я снаряжен на все случаи жизни, подумал он. Не хватало только одной вещи, которая должна была увенчать все хлопоты по подготовке к поездке.
И вот из шкафа был извлечен тяжелый деревянный меч, который Бастиан приобрел два дня назад. Этой покупке предшествовал долгий спор с хозяином оружейного магазина, который настаивал, что для подобной поездки годится только меч из пенопласта, обтянутый латексом. Да, он действительно оказался великолепен, но латекс? В четырнадцатом веке? Бастиан настоял на деревянном мече, клинок которого был покрыт лаком, отчего оружие металлически отблескивало.
– Для поединков он не годится, – предупредил продавец. – Вы можете им кого-то поранить!
Бастиан и так не собирался ни с кем сражаться; этот меч казался ему чем-то вроде ключа, с помощью которого он мог проникнуть в мир Сандры, чем-то вроде…
Пронзительная трель домофона, долгая и протяжная, прервала его размышления. Что-то в душе Бастиана тотчас подсказало, кто именно пожаловал в гости, хотя этот человек вообще-то должен был находиться за три сотни километров отсюда и играть в гольф. Да и домофон звучал иначе, чем обычно. Агрессивнее. Требовательнее.
Он поднес к уху трубку.
– Да?
– Ты дома, это замечательно. Открывай.
Бастиан нажал на кнопку, тихо ненавидя себя за это. В хорошем спринтерском темпе метнувшись к кровати, он набросил на всю стопку снаряжения одеяло, отчего возненавидел себя еще больше.
На лестничной клетке гулко зазвучали шаги дорогих, сделанных на заказ ботинок. Бастиан открыл дверь с таким чувством, словно кто-то огромным кулачищем врезал ему в живот. Отец появлялся постепенно, словно вырастая с каждой ступенькой, на которую он поднимался.
– Тебе надо пожаловаться на службу, которая занимается уборкой помещений: окна на лестничной клетке не мыли несколько месяцев.
– Привет, папа.
– Да, да, привет. На тебе глаженая рубашка? Костюм чистый?
– Ты о чем?
– Мы едем в Берлин, на конгресс хирургов. Если у тебя нет подходящей рубашки, то купим по дороге. – Отец вошел в квартиру, провел рукой по верхнему краю шкафчика для обуви и с отвращением посмотрел на пыль, собравшуюся на кончиках пальцев. – Твоя уборщица ни на что не годится, как я погляжу.
– У меня нет уборщицы.
– Это заметно. – Он стер пыль с пальцев. – Значит, так. Собирай вещи, через десять минут выезжаем.
Бастиану внезапно стало душно; жар поднимался где-то в голове и растекался вниз к животу. Он оцепенело смотрел на отца и не мог выдавить ни слова. Костюм за две тысячи евро, шелковый галстук, очки в золотой оправе и пренебрежительный взгляд, от которого жар только усиливался, – всё это еще не самое худшее. Хуже всего была абсолютная уверенность в себе, дававшая его отцу право считать, что любой человек на свете должен следовать его указаниям, ни в чем не переча и не задавая никаких вопросов. Вот и Бастиан тоже. Прежде всего Бастиан.
– Я был бы тебе очень признателен, если бы ты начал шевелиться. – Быстрый взгляд на «Брайтлинг»,14
украшавший запястье. – Хочу представить тебя кое-кому из своих влиятельных коллег, прежде чем выступлю с речью.
– Я с тобой не поеду.
В уголке отцовского глаза дрогнула тоненькая жилка.
– Вот еще! Естественно, поедешь.
– Нет. У меня другие планы. Ты бы избавил себя от необходимости заезжать сюда, если бы позвонил мне заранее.
Бастиан сказал это – и почувствовал невероятную радость, хотя и понимал, что такие слова не останутся безнаказанными. Но оно того стоило.
– Что еще за… планы? – Можно было бы спорить на что угодно – в голосе его отца звучала явственная насмешка. – Наверняка что-нибудь такое, что можно отложить.
Он прошел мимо Бастиана в комнату, взял учебник по физиотерапии и раскрыл его там, где была вложена закладка.
– И дальше ты не продвинулся? У тебя же осталось только шесть недель. – Он бросил книгу назад на стол. – Я рассчитываю, что ты будешь учиться на отлично, и ты это знаешь. Иначе держись от медицины подальше. Наше имя не должно быть ничем запятнано.
Жар внутри Бастиана становился почти нестерпимым, всё в нем так и закипало.
– Папа, я уже по второму разу учебник читаю.
– В самом деле? Прекрасно. Тогда поездка в Берлин не скажется отрицательно на твоей учебе. Пакуй вещи.
– Нет. – У Бастиана возникло ощущение, будто он стоит на крыше небоскреба и смотрит вниз. Подступала тошнота. – Я уже сказал, что не поеду с тобой, и ты это слышал. Если ты думаешь, что можешь пропустить всё мимо ушей, ты ошибаешься. Если хочешь, можешь заблокировать мой счет, лишить меня денег… что ты там еще можешь сделать? Мне было бы даже лучше! С тем же успехом я могу работать в «Макдональдсе» или помогать в баре, как другие студенты, которым приходится рассчитывать только на себя.
Он так и не смог вспомнить, случалось ли ему когда-нибудь сказать хотя бы пару фраз без того, чтобы отец не перебил его. В душе Бастиан весь сжался, а Максимилиан Штеффенберг лишь ухмыльнулся.
– Дело в девушке, не так ли? Что ж, понимаю и ничуть не против. Но по сравнению с конгрессом, который, как ты знаешь, проводится только раз в год, это не имеет никакого значения. Девушки, в отличие от конгрессов, бывают всегда, и их еще столько будет!
Что-то ты недоговариваешь, отец.
– Кстати, как дела у мамы?
Максимилиан Штеффенберг даже бровью не повел.
– Как обычно.
Значит, совсем плохо, хотел сказать Бастиан, но вдруг услышал звонок мобильника. Наверное, это Сандра. Он торопливо схватил трубку с письменного стола – отец не должен увидеть ее имя на экране телефона.
Однако беспокойство оказалось напрасным – номер был неизвестен Бастиану.
– Алло?
– Не надо никуда ехать. – Голос звучал приглушенно.
– Кто это? – инстинктивно Бастиан тоже понизил тон, отвернулся от отца и вышел на кухню.
– Не имеет значения. Просто поверь мне. Останься дома, иначе ввяжешься в очень нехорошее дело.
Бастиан услышал в трубке шаги, словно звонивший спускался по лестнице.
– О чем ты? Какое нехорошее дело? Мы вообще знакомы?
– Нет, но это не играет никакой роли. Я не могу объяснить подробнее, нет времени, к тому же ты бы мне всё равно не поверил. Но это в самом деле очень хороший совет, тебе стоит к нему прислушаться. Я просто хочу тебя предостеречь.
Мужской голос, теперь Бастиан был абсолютно уверен.
– Предостеречь от чего, черт побери?
– Всё, мне нужно заканчивать разговор. Прекрасной Троицы!
Бастиан вернулся в комнату. Видимо, его растерянность нельзя было не заметить, раз отец тотчас набросился на него как на раненого зверя. Легкая добыча, ничего не скажешь.
– Кончай ты с этими глупостями, Бастиан. Раз я сказал, что ты поедешь со мной, значит, ты поедешь со мной. Я пробуду там только до завтрашнего дня, так что через двадцать четыре часа ты уже будешь дома. К тому же на самом деле у тебя попросту нет выбора – я уже объявил коллегам из Гейдельберга, что хочу представить им своего сына.
Ага, значит, вот как.
– Ничего, твои коллеги из Гейдельберга переживут. И ты тоже. Можешь делать что угодно, хоть на голову вставать, – я с тобой не поеду.
Бастиан уселся за письменный стол и открыл учебник по физиотерапии. Строчки прыгали у него перед глазами.
– Иногда я с трудом верю, что ты мой сын, – голос отца звучал холодно, но скрытый в нем гнев нельзя было не услышать. – Я всегда тебе говорил, что в нашей профессии личные контакты и связи – вещь незаменимая. Но тебе, похоже, на это плевать, ведь так?
Бастиан дышал всё тяжелее. Пришлось закусить губы, чтобы не сорваться и не сболтнуть лишнего.
– Очень глупо с твоей стороны. Ты хоть понимаешь, что такое поведение не останется безнаказанным, или нет? – отец произнес это почти ласково.
Мне всё равно. Из последних сил Бастиан старался не смотреть на отца, думая только о том, чтобы спокойно дышать. Наконец послышался звук удаляющихся шагов; дверь открылась и захлопнулась. Он слышал, как на лестничной клетке застучали ботинки.
Вздох.
Через час Бастиан должен быть на вокзале.
Пауля невозможно было не заметить. Водруженный на его голову рыцарский шлем украшали красные перья, трепетавшие всякий раз, когда по вокзалу проносился ветер. Вокруг уже собралось несколько человек; среди них Бастиан знал лишь Штайнхена и Доро – ну и, разумеется, Сандру, которая бросилась к нему, едва увидев. Девушка повисла у Бастиана на шее и поцеловала в губы.
– Я так рада, – шепнула она. – Просто фантастика, что ты с нами.
Он тоже радовался, хотя никак не мог позабыть недавний разговор с отцом. Не думай об этом. Лучше смотри на Сандру.
За месяц, прошедший после ярмарки, они несколько раз встречались, подолгу разговаривали, вместе готовились к поездке, однако ближе друг другу так и не стали. У Бастиана сложилось впечатление, что Сандра не хочет торопить события, словно лишь эта поездка могла решить, действительно ли они подходят друг другу. Сейчас она смотрела на него сияющими глазами; ее голос дрожал от волнения.
Все неприятные события сегодняшнего дня – неожиданный визит отца и анонимный телефонный звонок – уже стали забываться. Несколько минут Бастиан колебался, не зная, как себя вести и стоит ли рассказать Сандре об этом звонке. Ему, конечно, вовсе не хотелось прослыть параноиком и портить хорошее настроение себе и другим. Да с какой вообще стати? В конце концов, он решил ехать вместе с Сандрой, он здесь, и он просто счастлив. Анонимный звонок был, конечно, всего лишь глупой шуткой; может, звонил тот самый тип, который тогда, на средневековой ярмарке, жаловался, что Бастиана берут в поездку, а его нет. Скорее всего, это он. Ничего у тебя не вышло, парень.
Сандра переплела свои пальцы с его и потянула Бастиана к остальным. Пауль махнул папкой для бумаг в знак приветствия и улыбнулся ему так приветливо, что Бастиан и впрямь почувствовал, будто он уже давно свой в этом отряде. Впрочем, билеты на поезд Пауль раздавать не спешил.
– Только когда все соберутся.
Вскоре подошли Лисбет и Георг, а следом появилась Айрис. Сегодня она выглядела совсем не так, как на ярмарке, и держалась рядом со Штайнхеном, словно пыталась спрятаться за него. Бастиан заметил, что она не только несла за плечами какой-то бесформенный вещевой мешок, сшитый из парусины, но еще и прижимала к себе огромную полукруглую кожаную сумку. Он поклялся бы на что угодно – в этой сумке лежала арфа.
– Не хватает еще Ларса, Ральфа и Томми, и тогда мы все будем в сборе, – объявил Пауль.
– Нас так мало?
Почему-то Бастиан представлял себе всё несколько иначе. Пока что их десять. Значит, вместе с тремя еще не появившимися их будет ровно тринадцать человек.
– Просто не все едут из Кёльна. Кое-кто добавится, но в любом случае это не массовое мероприятие. – Сандра нежно погладила его по предплечью. – На этот раз у нас и впрямь получается крутая игра. Вот увидишь, каким ты станешь полезным и уважаемым человеком в нашем отряде!
Девушка замолчала и указала в сторону входа на вокзал, сквозь который как раз торопливо проходили еще двое участников поездки.
Насколько он помнил из рассказа Сандры, белокурый толстяк, зачитывавший свиток во время Божьего суда, – это Ральф. Он направлялся к поезду, еле передвигая ноги и волоча аж два рюкзака: один висел у него на груди, другой – на спине. Щеки Ральфа раскраснелись, лоб блестел от пота. Его спутник, Ларс, ограничился более скромным багажом. Зато, сопровождаемый удивленными взглядами пассажиров, он, словно на посох, опирался на длинное копье.
Айрис поморщилась:
– У нас определенно появятся проблемы, если ты будешь на глазах у всех в поезде таскаться с этой штуковиной.
– Давай быстро в багажное отделение. Одна нога здесь, другая там. И чтобы тебя никто не видел!
Ральф, не снимая рюкзаков, протолкался к Паулю:
– Плохие новости. Мне позвонил Томми, он не поедет. У него заболела кошка, и он боится, что она умрет. Ему кажется, что ее кто-то отравил.
– Отравили кошку? И у кого только рука поднялась? – Пауль высоко взметнул брови. – Вот свиньи. Бедный Томми. Жаль, очень жаль.
Медленным движением он вычеркнул что-то в своем списке, откашлялся, поднял голову и обвел взглядом всех собравшихся.
– Ну что ж, друзья! Вот такие дела. Мы покидаем день сегодняшний и отправляемся в прошлое, во времена героев и легенд. Средневековье ждет нас. А о том, где мы с ним встретимся, вы сейчас узнаете.
Он достал из сумки пачку заранее приготовленных для каждого конвертов, почти с нежностью провел пальцами по ее краю и начал раздавать собравшимся. Бастиан получил свой первым. Бумага была плотной, похожей на веленевую, но в то же время мягкой на ощупь. Он вскрыл конверт и достал оттуда железнодорожный билет.
Пунктом назначения оказался Визельбург, город на берегу Эрлауфа.15
Маршрут пролегал через Мюнхен, где придется час ждать пересадки. Потом им надо будет пересечь границу с Австрией и в местечке под названием Амштеттен16
еще раз сделать пересадку – в половине пятого утра, о Боже! Напоследок их ждут еще два допотопных поезда, на которых они к семи утра доберутся до этого самого Визельбурга. Времени поспать практически не оставалось. Ну и влип же он…
Кто-то резко выдохнул, словно его ударили в живот. Бастиан обернулся. За его спиной стояла Доро. Девушка, широко открыв глаза, словно от страха, слегка наклонилась вперед. Ее лицо побледнело, а рука, сжимавшая билет, мелко подрагивала.
У нее колики?
– Тебе плохо?
Молчание. Доро не сводила немигающего взгляда с билета. Наконец она подняла голову и посмотрела на Пауля. Тот виновато кивнул:
– Да, знаю, тебе это место не нравится, но…
– Зачем ты так делаешь? – прошептала Доро. – Пауль, ты ведь знаешь, с каким огромным трудом мы выбрались оттуда в прошлый раз. Тебе что, хочется еще раз испытать судьбу?
Пауль вздохнул.
– Хватит нести чушь, Доро. Ничего такого никому не хочется, а в прошлом году у нас, между прочим, был лучший выезд с тех пор, как создан Saeculum. Ты единственная всё время твердишь о каких-то призраках. Ну, вообще-то в этом нет ничего плохого, но только до тех пор, пока ты сама не начинаешь в них верить.
Бастиан никак не мог понять, о чем идет речь.
– Слушайте, а в чем дело?
– Доро волнуется, потому что мы выбрали то же самое место проведения игры, что и в прошлом году. Она думает… – Пауль осекся и развел руками, словно извиняясь, – …она думает, что там живут привидения. Ну, или что-то в этом роде. Место считается проклятым, а связано это с одной старинной легендой, которую я по глупости как-то рассказал у лагерного костра.
– Ты мне не веришь, я знаю, – пробормотала Доро. – Ты просто не ощущаешь этого так, как ощущаю я. Но если ты уверен, что это можно просто проигнорировать, то ошибаешься. Твоя уверенность тебя не защитит.
– Да всё в порядке, я тебя внимательно слушаю. – Он смущенно переводил взгляд с девушки на Бастиана. – Честное слово, Доро, я и не думал, что тебе всё это до сих пор не дает покоя. Но ведь место и в самом деле просто идеальное, мы там будем совершенно одни, никто нам не помешает. Ну вы же помните! К тому же в прошлый раз ничего такого не случилось, или я не прав?
– Только благодаря моим защитным кругам! – крикнула Доро.
Люди вокруг стали на них оборачиваться.
– Тихо! – Сандра взяла девушку за руку. – Но даже если так, ты же сможешь снова нас защитить, да? Ведь в тот раз у тебя всё отлично получилось! – Она говорила увещевающе, терпеливо, словно пыталась успокоить ребенка.
В душе Бастиана заворочалось сомнение. Место проведения игры его не волновало, но ему казалось, что у Доро помутился рассудок. Вдруг она страдает каким-то психическим расстройством? Стоит ли тогда вообще брать ее с собой?
– А я Доро понимаю, – заметила Лисбет. – В солнечную погоду это место просто великолепно, но если на небе облака, всё вокруг становится мрачным, а ночью… ночью отовсюду раздаются какие-то жуткие звуки. Деревья стоят тесно, словно ограда или стена; по земле местами не пройти – кажется, что вот-вот провалишься в болото… и кругом мелькают странные тени. Ничего удивительного, что Доро верит в призраков; тут кто угодно в них поверит. А вы ведь прекрасно знаете, как она относится ко всему такому, но снова и снова рассказываете ей страшилки…
– Это же просто сказки! – пожал плечами Штайнхен. – Что за посиделки у лагерного костра без таких историй?
– Вы ничего не понимаете, – Доро покачала головой. – В прошлом году я видела, как по лесу бродил князь. Я слышала его стоны. Его терзал голод, он подкрадывался к лагерю, и нам очень повезло, что он решил отпустить нас. Второй раз это не пройдет.
Воцарилось молчание. Ответом девушке были лишь тревожные переглядывания.
– Э-э-э… Кажется, в прошлом году мы немного сглупили, – пробормотал Штайнхен. – А во всем, между прочим, виноват мёд. Я вроде припоминаю, что ночью мы вместе с Варце бродили вокруг лагеря и ухали как совы. – Он скорчил виноватую гримасу. – Но справедливость уже восторжествовала. В темноте я стукнулся лбом о дерево, а Варце провалился в яму и вывихнул лодыжку. Так что если ты слышала еще и ругательства, значит, здесь стоит один из виновников.
– Вот видишь! – Сандра благодарно подмигнула Штайнхену.
– Ты что, всерьез думаешь, что я не сумею отличить страдающего призрака от парочки напившихся идиотов? – рассердилась Доро. – Ну да ладно, пусть будет по-вашему. Сами всё увидите. Во всяком случае, я точно знаю, что тогда видела, и знаю, как от этого защититься. – Резким движением она схватила сумку и вскочила в вагон.
Ральф сдунул упавший на лицо локон.
– Может, мы уже займем места, а?
– Конечно, – расстроенно отозвался Пауль, всё еще не сводя глаз с мрачного силуэта Доро за окном купе.
Один за другим все стали садиться в поезд. Вслед за Ральфом и Ларсом в вагон занесла багаж невысокая полная молодая женщина, лет двадцати пяти на вид. Бастиан не смог вспомнить, чтобы его с ней знакомили.
– Не обращай внимания, – сказала она, обернувшись к Паулю. – Нам та поездка очень понравилась. – Следом за ней на поводке бежал коротконогий пес, помесь с терьером; женщина держала под руку мужа, послушно кивавшего в ответ на каждое ее слово. – Правда ведь, Арно? Там было чудесно.
– Да, Альма, просто чудесно, – подтвердил Арно.
Бастиану эта пара напоминала хоббитов; недоставало разве что волосатых ног.
Бастиан и Сандра делили купе с Паулем, Штайнхеном, Ральфом и Айрис, которая тотчас заняла место у окна и наполовину задернула шторку.
– Нечего тут всяким глазеть!
Девушка поуютнее устроилась на сиденье и, едва поезд тронулся, закрыла глаза.
За окном купе пришли в движение рекламные щиты, плакаты на стенах, скамейки на перроне; они скользили всё быстрее и быстрее. И вот уже вокзал остался позади. Бастиана тут же начало клонить в сон – это случалось с ним каждый раз, когда приходилось ехать поездом. Отвернувшись к окну и сделав вид, что разглядывает пейзаж, он снова и снова вспоминал непонятное «выступление» Доро.
Неужели она в самом деле верит в то, что говорит? Похоже, да. Но, может, таким странным способом она всего лишь добивалась, чтобы на нее обратили внимание?
Но как бы там ни было, ее слова почему-то отозвались в душе Бастиана смутной тревогой. Задумавшись над этим, он понял, в чем дело. Звонок. Два предупреждения – и всего за несколько часов, правда, одно оказалось анонимным, а другое больше смахивало на нервный срыв. И всё же Бастиан беспокоился. Ему хотелось рассказать Сандре о телефонном разговоре, но только ей одной, с глазу на глаз. Но, похоже, в ближайшие несколько часов им вряд ли представится шанс поговорить наедине.
Острый пряный запах колбасы отвлек его от размышлений. Штайнхен положил на ладонь длиннющий батон салями и теперь ловко им балансировал.
– Время первого перекуса. Кто-нибудь хочет есть? У меня и хлеб имеется.
Никто не откликнулся, но Штайнхена это, похоже, ничуть не расстроило. Он откромсал несколько кружков колбасы и начал один за другим запихивать их в рот.
– Бастиан, новый мой спутник, – сказал он, пережевывая салями, – неимоверное любопытство обуревает меня. Как мне хочется увидеть тебя в игре! Ты наверняка уже придумал себе образ, да? Представь же его нам.
– Мы о-о-о-очень заинтригованы, – пробормотала Айрис, не открывая глаз.
Бастиан откашлялся.
– Нда… Ну, это оказалось не таким уж простым делом, – признался он. – Но Сандра подкинула мне несколько идей, и я всё-таки придумал, кем буду.
– Надеюсь, ты не станешь трактирщиком! – воскликнул Штайнхен. – Больше всего мне было бы прискорбно обнаружить конкурентом именно тебя, мой друг.
В предстоящей игре Штайнхена звали Куно.
– Я называюсь Куно фом Фасс,17
и лучше вам зарубить себе это на носу! Куно раньше был наемником и по-прежнему довольно хорошо владеет мечом, но теперь убивает только курочек и голубков. Исключение готов сделать лишь в том случае, если кто-либо из гостей станет дерзить. Вы полюбите Куно, ведь он будет угощать вас разными яствами. – Он весело прищелкнул языком. – Кажется, я бесцеремонно пролез без очереди. Бастиан, прошу тебя!
Все посмотрели на Бастиана, и он судорожно вздохнул.
– Я очень долго об этом размышлял и понял, что даже выбрать себе имя – дело совсем не легкое.
Сколько на это было потрачено бесценных ночных часов, так нужных для учебы! Разумеется, имя должно было быть характерным для той эпохи, не казаться чужеродным. Поиск в Интернете затянулся на много часов, но Бастиан наконец наткнулся на имя «Томен», старинную форму имени «Томас», и сразу почувствовал, что попал в точку. Штайнхену оно тоже понравилось.
– Томен! Отлично. Звучит как выдуманное, но в то же время это настоящее средневековое имя. Ну что ж, Томен, а какой фамилией вы наречены? Какое у вас ремесло? Что вы поделываете, чтобы наполнить свою мошну?
Всё как всегда. Когда Штайнхен начинал говорить по-средневековому, это и забавляло Бастиана, и в то же время раздражало.
– Я целитель, собираю секреты старинных медиков и… гм… ищу мастеров врачевания, которые могут меня чему-нибудь научить.
Так, по крайней мере, тон он взял удачно. Штайнхен признательно кивнул:
– Не так уж и далеко от реальной жизни, правда? Ну что ж. Вы наверняка уже соблаговолили и фамилию себе придумать?
Бастиан даже не задумывался об этом.
– Нет, к сожалению. У меня было мало времени…
– Томен Зененшнайдер,18
– предложила Айрис. Она по-прежнему сидела глубоко в кресле с закрытыми глазами. Волосы на голове девушки торчали во все стороны, а в уголках рта таилась улыбка. – Томен Кнохенрихтер.19
– А мне нравится «Зененшнайдер», – заявил Штайнхен. – Имя, достойное мужа, коему суждено стать великим медикусом.
– Слушайте! – Пауль переводил взгляд с одного на другого, пока не остановился на Айрис. – А ты-то сама? Опять будешь менестрелем, который тащит всё, что плохо лежит?
– Естественно. Я всё та же самая Цецилия.
Цецилия вместо Айрис. Куно вместо Штайнхена. Пока это еще куда ни шло, но Бастиан уже начинал всерьез тревожиться, сумеет ли запомнить прозвища остальных товарищей по отряду. Он и настоящие-то их имена едва помнил. Значит, Куно и Цецилия. А Сандра, кстати, назвала себя Дорадеей.
Появление проводника, проверявшего билеты, прервало их разговор. После его ухода никто не стал возвращаться к поднятой теме. Сандра в каком-то оцепенелом забытье разглядывала свои ладони, Штайнхен ел, Пауль, задумчиво улыбаясь, смотрел в окно.
– А Доро, – Бастиан решил нарушить всеобщее молчание, – она что, в самом деле такая суеверная? А то, может, не стоило брать ее в эту поездку?
– Доро считает себя ведьмой. Настоящей, – пояснила Сандра. – По ночам в любом лесу слышны всякие звуки, но у Доро слишком буйное воображение, и ей начинает казаться, что это бродят призраки; потом поднимается ветер, и в его шуме ей слышатся стенания заблудших душ. В прошлом году всё именно так и случилось.
– Ну, тут была и моя вина, – признался Пауль. – В одной старинной книге я отыскал безумно жуткую легенду, записанную где-то в тамошних краях. И вот как-то вечером, одевшись как средневековый бард, я пробрался в лагерь перед заходом солнца и рассказал ее. С тех пор эта легенда не выходит у Доро из головы. Потом она еще книгу прочитала и узнала, что события, о которых идет речь в легенде, разыгрались практически в том месте, где мы проводили игру. Ну да ладно, мне кажется, что с Доро все-таки проблем не будет.
Надеюсь, подумал Бастиан.
– А что это за легенда? В смысле, о чем она?
– О несправедливости, обмане и смерти, – Пауль ставил ударение на каждом слове, – как и многие другие старинные легенды. Не хочешь ее услышать?
– Хочу.
Пауль просиял – похоже, ответ его обрадовал.
– Кто-нибудь возражает?
– Да с чего бы, – пробормотала Айрис. – Я западаю на твои сказки на ночь, а Доро, к счастью, здесь нет.
– Хорошо. Итак, замрите и слушайте, что приключилось здесь в давно прошедшие времена! Легенда, которую я вам расскажу, носит название «Кровавый склеп».
Пауль обвел всех собравшихся в купе пристальным, тяжелым взглядом.
– В давние времена этими землями владел князь фон Фалькенварт, – начал он. – И вот родились у князя два сына. Старший был бастард, незаконнорожденный, прижитый князем со служанкой; младшего же, законного наследника, родила жена князя. Эта женщина славилась своей красотой, но хотелось ей, чтобы всё было по ее воле. Невзлюбила она старшего сына, не нравилось ей, что тот живет в замке. Требовала она от князя прогнать и бастарда, и его мать. Князь уступил и, недолго думая, отослал обоих прочь, не дав им ни денег, ни другого имущества. Ничего у них не осталось, кроме той одежды, что унесли на себе. Так отправились мать с сыном в путь, и будущее, что расстилалось перед ними, было туманным.
Прошло время. Лудольф, законный сын князя, ни в чем не зная удержу и отказа, вырос избалованным, капризным юношей. Незаконнорожденный же сын, Тристрам, бедствовал, просил милостыню, не гнушался и воровством. Его мать умерла, когда ему еще четырнадцати не было, – приступы кашля истерзали ее, и, одолеваемая ими, бедная женщина испустила дух. Самого Тристрама спасала лишь воровская сноровка, в душе же он страстно жаждал справедливости. Его мать не скрывала от сына, что родился он в благородной семье, а потому снова и снова приходил Тристрам к замку Фалькенварт и барабанил в ворота, требуя встречи с отцом, но его никогда не пускали внутрь.
Летели годы. Князь постарел и стал совсем больным. Все вокруг говорили, что жить ему осталось недолго. Услышал об этом и Тристрам. Снова отправился он к замку, которым владел отец, но на этот раз чтобы примириться с князем. Он хотел простить отцу жестокосердный поступок и надеялся получить хоть небольшое наследство, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь. Но и на сей раз, как и всегда, стражники, охранявшие ворота, прогнали его.
И вот князь умер. Тристрам знал, что теперь уже никогда больше его не пустят в замок. И все же он попросил нескольких своих друзей проводить его к воротам Фалькенварта, ибо надеялся, что стражники, неизменно прогонявшие его одного, не решатся так поступить сразу с несколькими просителями. Ни один из них не имел при себе оружия: всё это были бедные люди – нищие, жонглеры, крестьяне, которые обычно и не ведали, где им удастся в следующий раз пообедать, не говоря уж о том, чтобы разжиться деньгами, коих хватило бы на покупку меча.
Но стражники снова скрестили пики перед воротами, осыпали бранью Тристрама, обрушили на него удары и пинки тяжелыми сапогами и пригрозили, что бросят и его, и весь пришедший с ним сброд на растерзание псам. Однако на этот раз старший сын князя не захотел безропотно покоряться; он не ушел от стен замка и стал громко кричать, кричать изо всей мочи, надеясь, что брат услышит его.
«Я не хочу ничего от тебя, Лудольф! – восклицал он. – Мне не нужен твой титул, не нужно твое золото и даже твои владения мне не нужны, клянусь тебе! Я хочу лишь помолиться у гроба моего отца и примириться с ним».
Пауль сверкнул глазами, поглядев на Бастиана, словно тот как раз и был одним из упрямых стражников Фалькенварта. В купе было жарко, на лбу Пауля проступила легкая блестящая испарина.
– Через полчаса ворота замка внезапно открылись. Тристрам и его спутники вошли внутрь. Лудольф самолично принял их и велел выставить им мясо, хлеб и вино.
«Наш отец умер в покое и благости, – сказал он, – и я не хочу отказать тебе в праве вознести молитвы у его гроба».
Они разделили трапезу, а когда наступила ночь, Лудольф вызвался отвести Тристрама и его спутников в фамильный склеп.
Пауль сделал паузу. Его глаза блестели, когда он продолжил рассказ.
– Они спустились в подвал замка; трое слуг сопровождали их, освещая дорогу факелами. Но войдя в склеп, Тристрам и его друзья поняли, что оказались в ловушке. Отблески огня, отбрасываемые факелами, осветили доспехи воинов и лезвия их мечей. Верные Лудольфу люди уже дожидались их.
«Ты страстно желал увидеться с нашим отцом, а значит, будешь рад, если я отправлю тебя прямиком к нему», – насмешливо сказал младший брат.
Его солдаты бросились на спутников Тристрама, которые, не надеясь уже ни на что, отчаянно защищались голыми руками. Ужасная сеча разразилась в склепе. Мечи вонзались в тела безоружных людей, алебарды отсекали им головы. Стены окрасились в алый цвет, пол стал скользким от крови; крики умирающих долетали до деревни, лишая ее жителей сна. Через несколько минут люди Тристрама были мертвы, лишь он один всё еще оставался жив.
В отчаянии он схватил меч покойного князя, лежавший на его каменном надгробии. «Мы – братья! – воскликнул он. – Раз уж ты непременно хочешь видеть меня убитым, сразись со мной. Пускай сама судьба решит, заслуживаю я смерти или нет!»
Лудольф только рассмеялся и махнул рукой, приказывая солдатам завершить начатое. Тристрам отбивался изо всех сил; он успел убить двоих, прежде чем до него все-таки дотянулась чья-то алебарда, и меч выскользнул из рук юноши.
Его заставили встать на колени возле каменного гроба князя, и теперь уже Лудольф взялся за меч отца. Занеся клинок над головой, словно топор мясника, он пристально вглядывался в глаза своему брату-бастарду. В этом взгляде Тристрам прочитал, что настала его последняя минута, и в душе его вдруг воцарился покой. Страх, еще мгновение назад заставлявший юношу дрожать, улетучился. Его место заняла ненависть, холодная и безграничная. Не сводя глаз с Лудольфа, он изрек ужасное проклятье.
Тристрам проклинал своего отца и своего брата, замок и всех его обитателей, землю, на которой тот был возведен, и любого, кто когда-нибудь на нее ступит. «В свой смертный час я по праву стану наследником! – воскликнул он. – Теперь это моя земля, это земля всех отверженных людьми и законом, земля воров, негодяев и предателей! Они одни обретут здесь покой. Все же остальные, кто вступит в мои владения, навеки раскаются. Они окажутся в моей власти, и я уже никогда их не отпущу. Кости их будут ломаться, кожа – слезать с плоти. Их яства источат черви, их тело разъест слабость. Земля поглотит их одного за другим; мертвые по ночам будут восставать из могил, и их крики будут наводить на всех ужас и отчаяние. Эта земля проклята – до тех пор, пока справедливость не восторжествует! Сегодня я, незаконнорожденный сын, своей кровью окропляю этот склеп и испускаю дух, но когда-нибудь, в один прекрасный день, это доведется совершить и тебе, Лудольф. А если ты этого избегнешь, то это сделает другой, подлинный наследник, законный брат, любимый и почитаемый, такой же как ты, Лудольф. Что постигло меня, постигнет и его».
Побелев от ярости, Лудольф вскрикнул: «Ты хочешь, чтобы мои люди прикончили меня в страхе перед твоим проклятьем? Но оно ничего не значит, оно произнесено сыном беспутной девки!»
Пауль умолк. Перестук вагонных колес сопровождал весь его рассказ, но Бастиан почти не замечал этого шума. Теперь ему было понятно, что чувствовала Доро; картины, возникавшие перед глазами, оказались ужасающе реальными и живыми. В купе повеяло ледяным дыханием Средневековья.
– Не медля более ни мгновенья, Лудольф отсек брату голову, – продолжал Пауль. – Кровь Тристрама хлынула на гроб отца и, просочившись сквозь щели, окропила его останки. С этого дня призрак князя бродит ночами по окрестным лесам, будучи не в силах вновь обрести покой.
Лудольф приказал замуровать склеп. Никто не должен был ни слова рассказывать о произошедшем. Однако солдаты, ставшие свидетелями проклятия, не стали держать эту историю в секрете. Через несколько месяцев в замке случился пожар, в котором погибли почти все жители Фалькенварта. Оставшиеся в живых решили, что причина всему – страшное проклятие, которое начало сбываться. Большинство сразу сбежали из замка. Несколько человек, сговорившись, попытались убить Лудольфа, но были схвачены и казнены. После этого покушений на жизнь молодого князя больше не случалось, однако богатство его быстро расточилось, а сгоревший замок так никогда и не отстроили заново. Затем пришла чума. Уже в первую неделю Лудольф пал ее жертвой. Нигде больше в этом краю чума не бушевала с таким неистовством, как в его владениях. Теперь земли Лудольфа называли не иначе как проклятыми. Если кому-либо доводилось ехать в эти места, он делал огромный крюк, лишь бы миновать обугленные руины. Вскоре развалины поросли травой и деревьями, и сегодня никто уже не знает, где в былые времена высился замок. Путешественники же сообщают о темном призраке, который бродит по ночам в здешних лесах. Кое-кто признаётся, что слышал крики, раздирающие душу, пронзительные вопли, похожие на предсмертные стенания спутников Тристрама.
Все в купе замерли. В полном молчании застыл и Пауль, глядя куда-то вдаль, в одну и ту же точку.
– Черт-черт-черт, всякий раз от твоих сказочек мурашки по коже, – отозвался наконец Штайнхен. – Спасибо. Теперь я начинаю всерьез бояться за свою жизнь.
– И мы едем именно в это проклятое место? – поинтересовался Бастиан. – Да уж, от такой легенды, конечно, испугаешься, особенно если ты человек суеверный.
– Вот-вот, а Доро верит в проклятия, – заметила Сандра. – Но, к счастью, она верит и в то, что проклятия можно снять, а поэтому постоянно твердит магические заклинания, призванные всех нас защитить. Так что, можно сказать, нам дали зеленый свет.
В купе вновь воцарилась тишина, слышно было только громыхание колес на стыках рельсов. Бастиан чувствовал, как на него начинает наваливаться усталость. Пытаясь отвлечься, он посмотрел в окно. Мимо пролетали деревья, дома. Он зевнул. Айрис сидела рядом, полуобернувшись к нему. Она действительно спит? Бастиан почему-то не был в этом уверен. Девушка спокойно дышала, прижимая к себе сумку с арфой, словно какой-то талисман. Бастиан снова выглянул в окно. Деревья. Дома. Деревья.
Видимо, на какое-то время он задремал, потому что от пронзительного свистка локомотива подскочил как ошпаренный. За окном уже практически наступила ночь.
– До Мюнхена еще около часа, – сказала Сандра и протянула ему полупустую бутылку колы. – Хочешь? А то мы скоро уже окажемся в прошлом.
Он сделал несколько глотков, впрочем, без удовольствия – кола показалась ему выдохшейся. Теперь Бастиан чувствовал, что проголодался. Что ж, специально для этого Сандра и захватила с собой бутерброды с сыром, печенье и мюсли.
– Я очень хочу, чтобы поездка тебе понравилась, – сказала она. – Ведь это я позвала тебя с собой, а значит, чувствую себя в ответе за твое настроение, – добавила девушка и достала еще упаковку жевательного мармелада в форме медвежат. – Давай поедим сейчас, а то утром уже будет запрещено.
Бастиан так и сделал.
Поев, он вышел размять ноги и у дверей купе в коридоре встретил Ларса. Тот открыл вагонное окно и высунул голову, наслаждаясь ветром, обвевавшим лицо. Он уже умудрился каким-то образом вытащить из багажного вагона свое копье, и пассажиры, проходившие мимо, глядя на него, удивленно покачивали головами.
Заметив Бастиана, Ларс повернулся к нему:
– Ну как? Тебе уже начинает у нас нравиться?
– Ну… в некотором смысле. Хотя пока мне многое кажется ненормальным. Чужим.
Ларс кивнул.
– Да, в этом допотопном тряпье и с мечом, заткнутым за пояс, и правда поначалу чувствуешь себя странно, но потом начинаешь входить во вкус. – Он вздохнул. – Если, конечно, не оказываешься в одном купе с Доро. Радуйся, что ты от этого избавлен.
– А что так?
– Она всё еще мечтает уговорить нас вернуться. Сидит там сейчас, – Ларс махнул рукой за плечо, – и распевает погребальные песни. Кельтские.
– Ого!
– Да уж, – Ларс подтянул копье поближе, чтобы пропустить проходившего мимо старика. – Она хочет, чтобы мы все ей подпевали. Типа мы должны призвать духов, которые будут помогать нам и защитят от давнего проклятия.
Из-за их спин донесся звук отодвигающейся двери. Из купе вышли Арно и Альма с собакой. Вслед им неслось заунывное пение. Равнодушным к нему оставался только пес.
– Ни один человек такое не выдержит, – пробормотал Арно, покачав головой. – Мы пошли в вагон-ресторан.
Бастиан посмотрел им вслед. Со спины эти двое поразительно походили друг на друга – маленькие, полные, белокурые. Смотрелись они забавно.
– Ты студент-медик, верно? – спросил Ларс, оторвав его от наблюдения за Арно и Альмой.
– Ага. А ты?
– Филология. Ужасно люблю читать и писать.
– Понятно. Средневековые романы?
Ларс помотал головой:
– Нет, но было бы интересно попробовать. Знаешь, это своего рода вызов. Я пока об этом не задумывался. Но, по правде говоря, меня не назовешь знатоком Средневековья, я всего-то пару лет им увлекаюсь. Кстати, началось всё благодаря Паулю. Он просто подумал, что будет полезно отвлечь меня от книг, за которыми я всё время торчал. Ну, сам понимаешь, свежий воздух, девчонки в корсетах…
– Какая забота со стороны Пауля, – ухмыльнувшись, отозвался Бастиан.
– Ага. Необычно, правда? Но он и в самом деле такой – заботится о людях, которые ему нравятся, – Ларс задумчиво посмотрел в сторону.
– Вы давно знакомы?
– Да, – ответ был предельно лаконичен. – Много лет.
В Мюнхене моросил дождь. До поезда, на который им нужно было пересесть, оставался час. Пауль предложил провести его за чашечкой кофе с пончиками в “Coffee Fellows”.20
Бастиан – его все еще немного подташнивало от мармелада – предпочел составить компанию Альме и ее псу и прогуляться по городу.
– Как его, кстати, зовут?
– Родерик.
Услышав свою кличку, песик поднял голову и завилял хвостом.
– Милое животное.
– Да, очень.
Они обошли квартал, причем Родерик старался через каждые два метра помечать маршрут.
– Тебе нравится, что вы снова едете туда же, где были в прошлом году? – спросил Бастиан, перед тем как они вернулись в кафе, где сидели остальные члены отряда.
– О да! Великолепное место, такая первозданная, нетронутая природа… Я понимаю, почему организаторы решили выбраться туда еще раз.
– А… Я спросил, потому что другие… в общем, потому что, как сказала Доро, это якобы очень странное, даже жуткое место. А ты как считаешь?
Альма резко дернула поводок, так что Родерик жалобно заскулил.
– Странных мест не бывает, – отозвалась она. – Бывают только странные люди.
Час ожидания оказался томительно долгим, а освещение в кафе – чересчур ярким: с улицы прекрасно было видно всё, что происходит внутри. Айрис забилась в самый дальний угол и пристально всматривалась в каждого, кто входил внутрь. Пересадка с поезда на поезд и ожидание – вот что было самым неприятным в этой поездке. Если не хочешь попасться, нужно все время двигаться, ведь того, кто стоит на месте, поймать очень легко.
Какой-то тип за столиком рядом посмотрел в ее сторону. Айрис инстинктивно прижалась к Штайнхену, но их соседа, похоже, интересовало только копье, прислоненное к стене и вот-вот грозившее свалиться на пол.
– Замерзла? – спросил Штайнхен.
Девушка покачала головой и, к крайнему своему смущению, заметила, что на глазах у нее выступили слезы. Сума сойти, Айрис. Давай еще завой на всю округу только оттого, что кто-то решил позаботиться о тебе и узнать, все ли с тобой хорошо.
– Нет, всё в порядке, – она отодвинулась от Штайнхена. – Мне просто очень хочется поскорее уехать.
– Да ты же еще вообще ничего не заказала! Хочешь кофе? Пончики, кстати, вкусные. Давай я тебя угощу?
– Не стоит, – она взяла руку Штайнхена и крепко пожала. – Спасибо. Но я сейчас ничего не могу есть.
Кто-то вошел в дверь. Айрис снова дернулась, но это оказались всего лишь пай-мальчик с Альмой и Родериком. Пес самозабвенно обнюхал всё на своем пути, а затем уселся рядом с Арно.
– Наш поезд через двадцать минут, – объявил Пауль. – Попытайтесь ближайшие четыре часа немного поспать, потому что утром уже не будет времени. В этот раз мы придумали кое-что просто ошеломляющее. – Он внимательно обвел всех взглядом. – На недостаток впечатлений вам точно жаловаться не придется. Если хотите заказать себе еще что-нибудь, то поторопитесь – через десять минут выходим.
Штайнхен взял себе еще капучино и два пончика; Айрис по его просьбе быстро слизнула с кофе пену. Наклоняясь к чашке, она боковым зрением увидела, как Сандра, словно любимую болонку, угощает Бастиана кусочками маффинов.
Платформа, от которой должен был отправляться их поезд, оказалась почти пустой. Айрис не сводила глаз с табло электронных часов. Тридцать пять минут двенадцатого. Внезапно, словно от чьего-то взгляда, по спине побежали мурашки. Девушка обернулась, но позади никого не было. А что, если ты просто не видишь его? Она крепче прижала к себе сумку с арфой и думала только о том, чтобы поскорее пришел поезд.
Наконец-то. Айрис первой вскочила в вагон и забежала в купе. Закрыть шторку. Отдышаться.
– …Не удивляйся, она всегда такая бесцеремонная, – услышала она чей-то приглушенный голос. Сандра, конечно. Они с Бастианом прошли мимо двери и расположились в соседнем купе.
Айрис закрыла глаза. Заснуть ей, скорее всего, не удастся, но и возможности просто спокойно посидеть она была очень рада.
4:23. У Бастиана было ощущение, словно в голову залили жидкий цемент. Он даже не разглядел ступеньки и потому скорее выпал из вагона, чем вышел из него. А багаж-то его хоть весь тут? Похоже, да. Но даже если нет, то всё равно поздно: поезд уже мелькал хвостовыми огнями далеко впереди.
Было еще темно. Вся их группа собралась возле лестницы, ожидая дальнейших указаний Пауля. Кто-то зевал от усталости, кто-то просто спал на ходу. Себя Бастиан причислял ко второй категории – вопреки собственным ожиданиям, ему все-таки удалось после Мюнхена немного подремать. И вот теперь его так безжалостно разбудили.
– Нам нужно на первый путь! – крикнул Пауль. Его наигранно веселый голос разнесся над безлюдным ночным вокзалом. – Только не торопитесь, еще добрых двадцать минут в запасе есть.
Каждый шаг грохотом отдавался на ступеньках. Путевой обходчик недобро покосился на плетущуюся мимо него толпу. Поистине длиннющее копье Ларса притягивало к себе взгляды.
Больше они никого так и не увидели. Поезд уже стоял на пути и тоже оказался практически пустым. Никто даже не стал закидывать багаж на полки – ехать им оставалось не больше двадцати минут.
Горизонт постепенно светлел, а к тому времени, как они добрались до следующей пересадочной станции, уже начинался восход. Над желтым зданием деревенского вокзала расстилалось нежно-розовое рассветное небо, и у Бастиана возникло ощущение, что он действительно перенесся в какой-то другой мир.
На этот раз поезд оказался не пустым – вместе с ними уже ехали на работу местные жители, но никто из них даже взглядом не удостоил расстилавшийся за окном пейзаж. А ведь тот был великолепен! Чем дольше они ехали, тем разительнее менялась местность, становилась совершенно сельской, а то и вовсе теряла всякие признаки цивилизации. Зеленые поля чередовались с пастбищами, большие прямоугольные дворы – с простыми белеными крестьянскими домиками.
Напротив Бастиана, прижавшись друг к другу, сидели Георг и Лисбет. Девушка ровно дышала, глаза ее были закрыты. Бастиан не мог заставить себя отвести взгляд от ее лица. Рот Лисбет приоткрылся, словно бы в задумчивой улыбке, и он поймал себя на мысли, что невольно изучает линию губ девушки, контур носа, изгиб бровей, будто безуспешно пытаясь постичь секрет ее совершенства. Лишь почувствовав, что и сам уже стал объектом чьего-то пристального внимания – конечно, это оказался Георг, – Бастиан поспешно отвернулся.
Наконец-то они в Визельбурге. Бастиан сбросил рюкзак на платформу и огляделся. Вокруг было совсем светло, хотя вокзальные часы показывали только без десяти шесть. Но, несмотря на такую рань, их уже ждали.
– Вон Доминик с Мартином! – Пауль махнул куда-то в сторону выхода со станции. Сандра тихонько объяснила, что здесь их должны встретить местные жители.
Перед зданием вокзала действительно дожидались два джипа.
– Вы у нас сегодня уже вторые, – сказал Доминик, загружая рюкзаки. – Первые среди ночи прибыли.
Они расселись по машинам. Удивительно, но места хватило всем. Доминик дорогой бодро о чем-то трепался, но уже после пары фраз Бастиан перестал его слушать, погрузившись в размышления. Он сидел у окна (или, лучше сказать, его прижали к окну) и всматривался в проносившиеся мимо пейзажи.
Сначала они пересекли Дунай и еще несколько километров ехали вдоль него, потом повернули вправо, откуда дорога пошла все время в гору. Мимо промелькнули несколько деревень с живописными колокольнями. Коровы, выпучив глаза, удивленно глядели вслед машинам. Бастиан успел заметить еще три одиноких хутора, попавшихся им по дороге, а потом луга исчезли, и по обеим сторонам шоссе встал густой темный хвойный лес. Утренний свет уже не мог пробиться сквозь его чащобу.
Какое потрясающее уединение. Бастиан взял Сандру за руку, но девушка ответила на его пожатие коротко и будто бы неохотно, не сводя глаз с дороги за лобовым стеклом машины.
Наконец они свернули на грунтовку, петлявшую между штабелей бревен и неуклонно поднимавшуюся в гору. Доминик старался маневрировать и объезжать многочисленные выбоины и рытвины, но пассажиров джипа все-таки порой подбрасывало, когда машина наезжала на толстые сучья или коренья.
Еще какое-то время колея просматривалась, но наконец пропал всякий намек даже на след шин; джип, погромыхивая, ехал по шуршащей под колесами лесной подстилке. Доминик остановил машину лишь тогда, когда деревья вокруг встали стеной и ни один джип здесь бы уже не прошел.
– Прибыли. Дальше до места сбора вам придется идти пешком, нашим толстячкам тут не пробраться. – Он похлопал по рулю машины. – Там, наверху, есть запас воды и палатка, где можно будет переодеться. Ну, до встречи!
Они достали багаж из автомобиля, и Доминик с Мартином, лихо развернувшись, скрылись за деревьями.
Лес приветствовал новых знакомых величественным рокотом крон. С минуту весь отряд стоял, молча глядя по сторонам и прислушиваясь к птичьему щебету и карканью, возвещавшему о прибытии в их край непрошеных гостей.
– Ну вот, мы снова тут, – шепнула Сандра и подняла руки к небу. – Разве это можно назвать проклятой землей? Ты чувствуешь, как тут пахнет? Это ведь смола, да? С ума сойти, как классно, правда?
Доро наклонилась, подняла с земли обломанный сук и стала чертить на песке какие-то знаки. Губы ее беззвучно шевелились. Наконец девушка отбросила палку и покачала головой.
– Ничего классного тут нет, – сказала она. – Вообще ничего хорошего. Нас тут ждали.
Все устало вздохнули, а Сандра вдруг потеряла терпение.
– Прекрати! – крикнула она. – Хватит уже портить всем настроение. Подыши свежим воздухом, посмотри вокруг. Когда в последний раз ты видела такой красивый лес? Ты что, не можешь просто оставить нас в покое и дать полюбоваться?
– Я чувствую злые помыслы. Я просто пытаюсь защитить нас всех, как и обещала.
Казалось, Сандра хочет что-то возразить. Но она так и не произнесла ничего в ответ, лишь положила ладони на спину Бастиану и подтолкнула его к холму, по которому им, видимо, нужно было подниматься.
– Я не хочу больше это слушать. Пошли, Томен.
Все последовали за ними. Было еще прохладно, но день обещал быть жарким; вокруг Бастиана уже кружила мошкара, однако он не обращал на нее внимания, наслаждаясь воздухом, таким чистым, каким давно уже не доводилось дышать. Впереди торопливо шагал Пауль, но Бастиан чувствовал себя замечательно и, вполне вероятно, скоро бы его догнал.
Между тем они поднимались по заросшему лесом склону; земля здесь была рыжеватой, сухой и скользкой от старых еловых иголок. Рюкзак давил на плечи, словно набитый камнями. В глубине души Бастиан восхищался Георгом, который нес сразу два рюкзака, свой и Лисбет, не выказывая ни малейшей усталости. Сам же он, наоборот, задыхался всё сильнее.
Наконец деревья остались позади, перед ними расстилалась просека, залитая слепящими лучами солнца.
– Долго нам еще? – крикнул Бастиан Паулю, который все-таки слегка замедлил темп.
– Полчаса примерно. Не бойся, подъем скоро закончится, дальше будет уже просто обычная прогулка.
Альма спустила Родерика с поводка, и тот, весело мотая головой, подбегал то к Бастиану, то к Паулю, гонялся за бабочками и самозабвенно совал нос под каждый куст.
Мошкары вокруг становилось все больше, ее многоголосое жужжание заглушало остальные звуки. Бастиан старался дышать только носом и следить, куда ступает. Среди деревьев то и дело показывались огромные белые валуны, причудливо нависавшие один над другим, словно кто-то специально их здесь сложил. На ум Бастиану почему-то пришли алтари древних кельтов.
На вершине холма Сандра остановилась, уселась на поваленное дерево и согнала жука, решившего устроить прогулку по ее джинсам. Когда Бастиан сел рядом с ней, девушка тут же вскочила.
– Если хочешь пить, то допивай это здесь.
Сандра протянула ему наполовину полную фляжку с водой и уже собралась идти дальше.
– Эй, подожди!
Рядом никого. Более подходящего момента разобраться с тем, что не давало ему покоя со вчерашнего дня, может уже и не представиться.
– Что случилось?
– Перед самым отъездом мне кто-то позвонил и сказал очень странную вещь. А тебе не звонили?
Она удивленно подняла брови.
– Нет. Что именно странное тебе сказали?
– Меня уговаривали не ехать сюда вместе с вами. Вернее, предостерегали. Кто бы ни был этот человек, он говорил, что с этой поездкой ничего не выйдет.
Сандра задумалась.
– Чушь какая-то. Что это может значить?
– Я тоже задавался этим вопросом, но более-менее разумный ответ найти не сумел.
– Может, это один из твоих друзей решил над тобой подшутить?
Такая мысль Бастиану в голову не приходила. Нет, все-таки тут что-то не так.
Он покачал головой.
– Номер не определился, но я, в общем-то, уверен, что не знаю этого человека.
Бастиан посмотрел Сандре в глаза.
– Ты случайно никого не знаешь, кому бы очень не хотелось меня здесь видеть? – Он запнулся, но всё же заставил себя договорить: – Или, может быть, у этого предостережения все-таки есть некая причина?
Девушка растерянно мотнула головой.
– Ну, в отряде есть парочка идиотов, которые на меня западают, – медленно произнесла она. – Может быть, они вовсе не в восторге, что я взяла тебя с собой?
Излишняя скромность Сандре не очень-то присуща, слегка усмехнувшись, подумал Бастиан. С другой стороны, она ведь правда очень мила.
– Может быть. Такое объяснение меня устраивает.
Он притянул девушку к себе, погладил по согретым солнцем волосам. На мгновение на ее лице промелькнула улыбка, но Сандра тут же решительно от него отстранилась.
– Нам надо идти. Иначе отстанем от остальных, а мне вовсе не хочется тут плутать.
Дорога снова полого поднималась в гору, и они шли молча, чтобы не сбить дыхание. Наконец впереди показался громадный вал высотой в человеческий рост – он преграждал путь, словно бросая отряду вызов. Земля здесь была перемешана с камнями, изломанными сучьями, раздавленными пнями, но опереться хоть на что-нибудь, чтобы перебраться на ту сторону, было практически невозможно. Доро уже пыталась вскарабкаться на вал, тяжело дыша от напряжения; наверху Пауль и Ральф помогали ей.
– Что это такое?
– Давний оползень, – объяснила Альма. – Для нас это просто удача. Его уже много лет никто не пытается убрать; значит, никого не интересует, что там, с другой стороны. – Она погладила фиолетовые цветки, росшие по склону вала. – Граница нашего царства, – задумчиво заметила она.
Один за другим они забрались наверх, почти без труда, если не считать Штайнхена: под его тяжестью земля и камни начинали осыпаться, и он два раза соскальзывал вниз. Наконец Бастиан поддержал его сзади, Пауль тянул сверху, и совместными усилиями им удалось втащить его на гребень.
– Куно фом Фасс будет вечно вам благодарен, дорогие друзья, – тяжело дыша, сказал Штайнхен и стал спускаться с вала.
Через пять минут все, в том числе Бастиан, были на другой стороне оползня. Здесь склон уже не был таким крутым, хотя спускаться всё равно приходилось очень осторожно.
Остальные члены отряда ждали их внизу, довольно уютно расположившись. Георг и Лисбет, обнявшись, сидели на скале, покрытой мхом. Айрис устроилась на пне, закрыла глаза и, улыбаясь, подставляла лицо солнцу. У ее ног вертелся Родерик, обнюхивая землю и яростно виляя хвостом.
– Скоро будем на месте, – сказал Пауль. – Там сможете отдохнуть.
Пора было идти дальше. Уже через несколько шагов Бастиан заметил, что лес по эту сторону вала выглядел иначе, каким-то более диким. Альма права: здесь уже давно никого не было, никто не вывозил упавшие деревья и обломившиеся ветки, всё было предоставлено самой природе. Скалы и рухнувшие стволы покрывали лишайник и мох; чахлые деревца еле-еле выживали в тени гигантских елей.
Внезапно в подлеске что-то затрещало, молниеносно пронеслось мимо ног Бастиана и вновь скрылось в зарослях.
Мы нарушаем здешний покой. Бастиан немного приотстал от остальных – все равно Сандра ушла далеко вперед, заболтавшись с Лисбет, – и остановился, прислушиваясь к звукам леса; он чувствовал, что всё вокруг было наполнено жизнью. Птичьи голоса. Жужжание насекомых. Шум ветра в вершинах высоких сосен. Несколько мгновений он чувствовал себя совершенно счастливым, словно вернулся на родину, о существовании которой раньше даже не подозревал.
– Бастиан, иди сюда! Мы на месте!
Вздохнув, он пошел на зов.
Ощущение счастья переполняло Бастиана. Пять дней здесь он выдержит без труда.
Перед большой круглой палаткой, похожей на юрту, был устроен невысокий стол из камней и палок. Варце, сидевший за ним вместе с Натаном, приветствовал Бастиана, отсалютовав ему глиняным кувшином. Узкое лицо у Натана в обрамлении темных волос Бастиан запомнил еще на ярмарке. Оба уже переоделись в свои костюмы и теперь что-то усиленно жевали, запивая водой из кувшинов, и о чем-то оживленно беседовали.
В палатке Бастиана и Сандру встретила незнакомая рыжеволосая девушка; в руках она держала абсолютно несредневековый клипборд21
и ставила галочки в списке с именами.
– Привет, я Карина, мы еще не знакомы, – она весело поглядела на Бастиана. – Я вхожу в команду организаторов. Вы нормально добрались? – Не дожидаясь ответа, девушка указала на палатку чуть в стороне от лагеря. – Там можно переодеться и оставить вещи… те, что не подходят по правилам игры. Ну, вы наверняка знаете: мобильники, часы, сигареты и так далее. Сложите всё в рюкзаки и оставьте там. За сохранность не волнуйтесь, ничего не пропадет, если только лиса до вещей не доберется.
Нацелившись авторучкой в грудь Бастиану, словно шпагой, она добавила:
– Если б вы только знали, что мы для вас придумали! Просто фантастика, вот увидите. Если проголодались, то в ящике найдется хлеб и копченая колбаса. Считайте, что мы их вам дарим, только имейте в виду: дальше на нашу щедрость можете не рассчитывать. – Карина улыбнулась и откинула волосы на спину.
Бастиан не делал попыток прервать поток красноречия девушки, лишь молча кивал, соглашаясь со всем. «Хлеб и колбаса» наверняка прозвучало весьма заманчиво не только для него, так как за столом определенно уже собралась шумная компания.
Через полчаса, съев несколько бутербродов, он подхватил свой багаж и отнес в палатку, где переоделся и превратился в Томена – Томена Зененшнайдера. Бастиан выбрал самую тонкую из трех имевшихся у него шнурованных рубашек, брэ, как это полагалось по средневековой традиции, и шоссы. Обувь, слава богу, была с двойными кожаными подметками, а держалась на ногах только потому, что он туго зашнуровал крест-накрест бечевки на лодыжках. Посмотревшись в небольшое зеркало, наклонно прислоненное к стенке палатки, Бастиан увидел в нем совершенно незнакомого человека.
На улице, за столом, вовсю веселились остальные члены отряда. Варце рассказывал шутку об орках, Натан восторгался, как классно выглядит Лисбет. Вскоре к ним присоединились Ральф и Ларс, встреченные громкими восклицаниями, и все стали обсуждать, как добирались сюда. Тут они, видимо, вспомнили сцену, которую недавно устроила Доро.
– Мне кажется, она свихнулась, – заявил Ральф с азартом журналиста, разнюхавшего потрясающую сенсацию. – Она тут? Нет? Ну, это надо было видеть. Побледнела, как мешок муки, и все время повторяла о каком-то проклятье из старинной легенды. У нашей ведьмы явно крыша поехала.
Раздался женский смех. Похоже, это была Карина.
– Понимаю, все это кажется смешным, но все-таки оставьте Доро в покое. – Голос Варце. – Она в порядке, просто немного не от мира сего.
– Да не шепчи ты, – фыркнул Ральф. – Еще раньше она заявила, что упавшие крест-накрест деревья, через которые нам пришлось перебираться, – дурное предзнаменование. Типа, лес не хочет нас принимать. Не, ну не чокнутая ли, а?
– Да ладно, оставьте ее в покое. – Снова Варце.
Остальную часть разговора Бастиан не слышал – он укладывал футболку и джинсы в рюкзак, поставленный у противоположной стенки палатки. Однако и с этой стороны до него долетали чьи-то голоса, только не веселые и звонкие, а тихие и приглушенные. Поняв, что речь идет о нем, Бастиан затаил дыхание.
– …Неплохо для начала справился, – это Сандра. – Обычно он сидит у себя в комнате и не поднимает ничего тяжелее учебников.
– По-моему, он довольно честолюбивый человек, тебе так не кажется? – Пауль, сто процентов. – Так что надо внимательнее за ним присматривать. Мне что-то не хочется, чтобы он, скажем, поранился, пытаясь произвести на тебя впечатление.
– Чушь. Это не тот тип.
– Я серьезно. Ему здесь всё в новинку. Кто знает, что этому парню придет в голову?
– А мне кажется, что нам не о чем беспокоиться. Он простой парень, вовсе не из тех, кто любит рисковать.
Простой? Слово прозвучало как удар под дых. Это оттого, что в голосе Сандры промелькнули презрительные нотки? Или ему это померещилось?
– Ну, если ты так считаешь. Мне вот, например, так не кажется. – В голосе Пауля Бастиан уловил сомнение. Как бы то ни было, настроение ему все-таки подпортили. Надо будет узнать у Сандры, с какой стати она вздумала встречаться с парнем, которого сама же считает простачком.
– Как бы то ни было, мне хочется, чтобы он остался целым и невредимым. Никаких царапин, если дело до этого дойдет, и уж тем более ничего похуже.
В ответ Сандра фыркнула от смеха.
– Ну и как ты себе это представляешь? Мы здесь одни, в глуши. Думаешь, Бастиану захочется ходить по струнке? Отсюда еще никто без синяков домой не возвращался.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Конечно. Но ему не нужна нянька, да и я не такая. Прости.
Короткая пауза.
– Вот что еще хотел тебе сказать. Вы здорово смотритесь. Прекрасная пара. Ты можешь стать женой доктора.
Ответом Паулю было молчание. Оно навалилось на плечи Бастиана, словно мешок с мокрым песком. Наконец Сандра ответила:
– С ума сойти, как остроумно, Пауль!
Первым желанием Бастиана было тотчас же уехать домой. Почему Сандра так пренебрежительно о нем отзывалась? Он провел рукой по волосам и вышел из палатки на залитую солнцем поляну. Сума сойти, как остроумно, Пауль! Эти слова всё еще звучали в голове и причиняли боль, все вместе и каждое в отдельности. Зачем она тогда так уговаривала его здесь побывать? Притворялась? Или наоборот, пыталась теперь убедить Пауля, что равнодушна к Бастиану? Как бы там ни было, смотрелось это очень странно.
Кто-то довольно ощутимо толкнул его, прервав размышления. Вокруг белой палатки царило оживление; участники игры, на разных стадиях перевоплощения в средневековые образы, весело переговаривались: то тут, то там еще можно было увидеть кого-то в джинсах и футболках, однако большинство уже переоделись в рубашки и куртки и надели шоссы. Особенно пышно вырядился Ральф: он торжественно вышел из палатки, одетый в рыцарские доспехи с красочным гербом. На голову он нахлобучил шлем, койф22
от которого спускался ему на плечи. Что там наверху, золотой обруч или корона? А, какая разница. Сейчас весь этот хлам совершенно Бастиана не интересовал.
Может быть, надо было мне все-таки поехать с отцом в Берлин…
Но он не позволил этой мысли дойти до логического завершения. Игра однозначно лучше, чем беготня хвостом за профессором Максимилианом Штеффенбергом по всем залам и аудиториям конгресса.
Ладно, надо на пару минут успокоиться; он еще успеет порадоваться, что приехал сюда. Подхватив вещи, Бастиан прислонился к дереву на опушке чуть в стороне от сутолоки и закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Это не удалось. Тогда он достал из рюкзака конспекты по физиотерапии. Тоже не помогло. Похоже, ему никак не удавалось прийти в себя, вернуться в свою тарелку. В свою простую тарелку.
В очередной раз подняв взгляд от тетради, Бастиан увидел, как из палатки выходят девушки. В полном облачении. На Сандре была оранжево-красная юбка с широким поясом-корсажем и светлая блуза, ниспадавшая с плеч. Выглядела она ужасно соблазнительно. Но разумеется, перед Лисбет хотелось просто упасть на колени. Настоящая богиня леса в зеленом и черном!
Сияющая от радости Сандра подошла к Бастиану:
– Всё вот-вот начнется!
Девушка опустилась на землю рядом с ним и посмотрела на Бастиана нетерпеливым, предвкушающим взглядом. Он невольно отстранился.
– Всё в порядке? – спросила она.
– Вполне. – Подходящий момент, чтобы спросить ее о разговоре, который он невольно подслушал.
Бастиан тяжело вздохнул и промолчал. Он не знал, с чего начать.
– Нервничаешь? – Сандра толкнула его локтем в бок. – Не стоит. Игра тебе понравится. Обещаю, что она тебя многому научит, ты столько всего узнаешь. – Девушка усмехнулась и постучала указательным пальцем ему по носу. – А тебе ведь нравится узнавать новое, не так ли?
Игривое настроение Сандры понемногу стало передаваться и ему; Бастиан почувствовал, что уголки рта дрогнули и стали приподниматься чуть ли не сами собой. Она действительно права: он – скучный ботаник. Неудивительно, что Сандра даже толком не знала, как с ним вообще заговорить.
Он запихал тетрадку назад в рюкзак.
– Конец учебе. Значит, скоро всё начнется?
– Думаю, да. – Она взяла его под руку. – Но перед этим хорошо бы еще раз поесть.
Время уже перевалило за полдень, когда все участники игры наконец переоделись в костюмы. Не сказать, что их было так уж много, но поляна вокруг белой палатки являла собой поистине поразительное зрелище. Кто-то стоял, кто-то сидел на пнях и поваленных деревьях; выглядели они совершенно не так, какими Бастиан запомнил их на ярмарке, – одежда утратила пестроту и красочность, в основном их костюмы были коричневого, зеленого, черного цвета. Одетые так неброско, участники игры в самом деле казались путешественниками во времени. Из неяркой толпы выделялся лишь Ральф в своих пышных рыцарских доспехах. Его круглое лицо разрумянилось, лоб блестел от пота. Стоило только выйти из спасительной тени деревьев, как тут же немилосердно, обжигающе начинало палить солнце. Все звуки вокруг перекрывало жужжание мошкары, этот равномерный высокий гул доносился словно бы отовсюду. Лишь иногда сквозь него пробивалось глухое урчание, когда в общий концерт вклинивался какой-нибудь жук или шмель.
– Друзья!
Пауль взобрался на округлую гранитную глыбу и поднял руки, призывая всех к тишине. Рядом с ним стояли Карина и девушка с длинными русыми волосами, которую Бастиан уже однажды видел, – на ярмарке именно за ее честь вступился Пауль, решив участвовать в Божьем суде.
Пауль сделал шаг вперед.
– Добро пожаловать на наш летний сбор. Рядом со мной стоят Карина и Мона, с которыми мы вместе его организовали. Так что за все те ужасные события, что разыграются здесь в ближайшие дни, спрашивать нужно именно с нас.
Бастиан вместе со всеми рассмеялся и зааплодировал. Пауль благодарно раскланялся.
– Вы уже заметили, что мы решили приехать туда же, где проводили игру в прошлом году. Некоторые из вас были от этого не в восторге, но поверьте: на выбор именно этого леса у нас были веские причины. Здесь спокойнее всего; в любом другом месте нам бы непременно помешали. Нигде больше такой первозданной, естественной природы не найти. Мы тщательно осмотрели другие места, но ничего лучшего так и не нашли. Может быть, в следующем году нам повезет больше.
Большинство слушателей в знак согласия закивали.
– Мы тоже считаем, что здесь всё классно! – воскликнул Варце.
– Почти все из вас хотя бы однажды уже участвовали в сборе, организованном отрядом Saeculum. Так что вы знаете, как всё будет происходить. А вот Бастиан – новичок; для него я быстренько перечислю еще раз самое главное. И кроме того, сделаю это для тех, кто не пропускает ни одной ролевой игры, а потому, нисколечко не смущаясь, спутывает правила, установленные разными организаторами. – Он откашлялся. – Итак, мы хотим перенестись в эпоху четырнадцатого века. Насколько такое, конечно, вообще возможно. Это означает, что мы отказываемся от всего, что было открыто или изобретено позже. Таково единственное правило, которому вы должны следовать в течение всей игры. Что же касается остального, то вы вольны поступать как заблагорассудится. Время от времени вы будете получать задания, за выполнение которых вас ждет награда. Как правило, это что-нибудь такое, что очень понравится вашему желудку.
Смех.
– Мы тоже на это надеемся! – крикнул Штайнхен.
– Все пять дней подряд, без какого-либо перерыва, вы считаетесь участниками игры и как можно достовернее играете ту роль, которую сами себе придумали. Попробуйте вдохнуть в своего героя душу, каким-то образом развить его. Это в том числе означает, что нужно соблюдать существовавшую тогда иерархию. Если вы крестьянин, то обязаны выполнять приказы рыцаря. А тот, кто решил стать рыцарем, должен уметь держать ответ. – Он кивнул в сторону Ральфа, из-под шлема которого пот уже буквально катился градом. – Но вообще-то говоря, у нас нет подробного свода правил, который нужно проштудировать от корки до корки, чтобы принять участие в игре, – продолжал Пауль. – Общий порядок таков: вы вправе делать всё, что можете придумать. Тут всё зависит от игроков: чем убедительнее им удается сыграть роли, тем интереснее получается в результате. Лучше всего вообще забыть, что это игра. Поэтому у участников Saeculum нет, как это распространено в других ролевых играх, например, никаких значков с инициалами, чтобы не напоминать участникам об их реальной жизни. – Он скрестил руки на груди. – В других группах такие значки напоминают о том, что, собственно говоря, перед вами не тот человек, которого вы видите; просто он решил немножко поиграть в одну забавную игру. У нас такого нет и быть не может. Из игры нельзя выйти ни на минуту. Никаким жестом происходящее не остановить, даже этим, – Пауль закрыл лицо руками. – Невидимыми вас это не сделает. Что же касается магии… – он изобразил несколько изящных, хотя и необычных пассов. – Если вы умеете колдовать – пробуйте использовать свои знания. Но не обижайтесь, если ваш противник не превратится в камень только потому, что вы произнесли испытанное заклинание, от которого люди должны каменеть. Магия в нас подчиняется одному-единственному правилу: она либо действует, либо нет. Не правда ли, Доро?
– Да, – шепнула она, не сводя с Пауля глаз.
– Если поранитесь, вы при желании можете обратиться к медику, – продолжал он. – На этот раз с нами почти настоящий врач. – Он отвесил поклон в сторону Бастиана. – Однако это опять же не значит, что игру можно прервать. Не забывайте, что никаких травмпунктов и аптек здесь нет, укол антибиотика никто вам не сделает. Короче говоря, будьте сами поосторожнее. Обдумывайте каждый свой шаг и поступок, старайтесь не ходить поодиночке и однозначно не разгуливайте по ночам. В четырнадцатом веке перелом означал верную смерть, да и здесь, если вы себе что-нибудь сломаете, последствия наверняка будут гораздо хуже, чем обычно.
Краем глаза Бастиан увидел, как Лисбет схватилась за медальон и крепко сжала его в кулаке.
– Одна из самых важных вещей – это умение обращаться с огнем, – продолжал Пауль. – Предположим, что вы сумели его развести, причем без всяких спичек. – Он усмехнулся, но тут же снова стал серьезен. – Огонь можно разводить только на открытых пространствах; в лесу костер разжигать нельзя. Никаких факелов, никаких горящих стрел, ничего такого! Оставлять костер непотушенным без присмотра тоже запрещено. Возле него непременно должны находиться как минимум два человека, какой бы оборот ни принимала игра. На ночь лагерный костер нужно потушить, потому что стража может уснуть – я такое видел не раз. Пожалуйста, придерживайтесь этих правил, мы не хотим рисковать больше необходимого!
Все вокруг закивали с самым серьезным видом.
– Хорошо. Не забывайте: мы собрались здесь тайно, поэтому нам надо вести себя как можно незаметнее. Если что-то произойдет, это коснется всех.
Бастиан громко вздохнул. Ни о чем таком он даже не задумывался. Как ему представлялось, этот сбор был чем-то вроде развлекательного кемпинга, где все разгуливают выряженные в средневековые костюмы, горит костер, крутятся вертела, на которых жарятся колбаски, появляется отличный повод помахать деревянным мечом и погулять с Сандрой под луной. Вероятность устроить лесной пожар или получить серьезную рану никак не вписывалась в его планы. Теперь просьба Пауля присматривать за ним, обращенная к Сандре, вовсе не казалась ему такой уж обидной. Я не имею ни малейшего понятия, что здесь может произойти. Я совсем об этом не думал. Как предусмотрительно с моей стороны. Я буду потрясающе рассеянным врачом.
Опасности, которые могли им грозить, вдруг встали перед ним со всей своей очевидностью. Если что-нибудь и впрямь случится, никакой возможности оказать первую помощь не будет. Любой несчастный случай в такой глуши может обернуться самыми непредвиденными последствиями.
Интересно, а змеи здесь водятся?
– Так, теперь займемся вашими вещами, – сказал Пауль. Все трое организаторов – Пауль, Карина и Мона, – стоя рядом друг с другом, стали жестами подзывать к себе участников игры.
– О чем это он? – поинтересовался Бастиан.
– Они еще раз проверят, все ли вещи, которые ты берешь с собой, разрешены в нашей игре. – Сандра ответила равнодушно, наблюдая, как Пауль порылся в холщовой сумке Георга, с довольным видом кивнул и повернулся к Лисбет.
Вещи Бастиана всё еще лежали под деревом у опушки, сложенные в большую холщовую сумку, чуть более изящную, чем мешок из-под картошки. Он развязал ее и еще раз осмотрел содержимое. Деревянная посуда, железный котелок. Шерстяное одеяло, сушеные травы, хлеб, копченый шпик, вилка и ложка. Сменные рубашки, шоссы и брэ, кусок мыла. Полотняные платки и липкий пластырь – насчет него Бастиан уже предчувствовал худшее. Нож и флягу он носил пристегнутыми к поясу, там же крепились и ножны с мечом.
Сандра только что проверила сумку у Пауля, а Бастиан положил свои вещи перед Кариной. Первое, что она вытащила, оказалось прямоугольным куском мыла. Девушка обнюхала его и покачала головой.
– Это не нарушение! – торопливо воскликнул Бастиан. – Мыло не из аптеки. Оно изготовлено по старинному рецепту из масел и трав. Даже римляне уже пользовались мылом!
– Тут, оказывается, умник выискался, – ухмыльнулась Карина. – Ты прав. Мыло можно оставить.
Липкий пластырь, как и опасался Бастиан, проверку не прошел и присоединился к часам, портмоне и мобильнику в рюкзаке. Под строгим взглядом Карины следующей жертвой пала вилка.
– В то время такими не пользовались, потому что три зубца считались дьявольским порождением. Если захочешь что-нибудь подцепить, возьми нож.
Всё остальное получило одобрение. Девушка снова зашнуровала сумку, осмотрела Бастиана с ног до головы, а затем быстро и тщательно ощупала его, словно сотрудница службы безопасности в аэропорту. Напоследок она схватилась руками за его лицо. Бастиан отшатнулся, не понимая, в чем дело, пока Карина решительно не сдернула с его носа очки.
– Но ты же это сейчас не всерьез!
– Нет, к сожалению, всё так и будет. Никаких очков в четырнадцатом веке. Во всяком случае, таких, как эти, в тонкой металлической оправе. – Она держала очки на ладони. – У тебя есть с собой футляр?
– Нет. – Бастиан подавил желание просто-напросто вырвать очки у нее из рук. Карина тут ни при чем, он сам об этом не подумал. Но ведь первое, что он делал, проснувшись утром, это надевал очки и носил не снимая весь день, пока спать не ложился. Они давно стали чуть ли не частью его тела, поэтому, собираясь сюда, он даже не принимал их в расчет.
Бастиан пару раз глубоко вздохнул. Закатывать истерику не было никакого смысла.
– Неужели ты не можешь сделать хотя бы одно исключение?
– Нет, к сожалению. Подумай о том, что тогда все наши труды окажутся напрасны! У остальных участников уже не будет полного ощущения, что они в четырнадцатом веке.
Он огляделся. Мир утратил резкие очертания. По две диоптрии на каждый глаз – не так уж и много, но вполне достаточно, чтобы не узнавать лица людей всего метрах в пяти от него.
– Ты привыкнешь, – весело заметила Карина и, завернув очки в платок, сунула их в рюкзак Бастиана ко всем остальным оказавшимся под запретом вещам.
К счастью, Штайнхена даже без очков нельзя было не заметить. Он распростер объятия, приветствуя Бастиана.
– Томен, мой друг! Вы уже готовы к приключениям? Меня вдохновляет, что в наших рядах теперь объявился медикус. Отныне я буду предаваться сну безмятежнее, чем прежде.
– Полуслепой медикус, – пробормотал Бастиан.
– О, я понимаю – подспорье для ваших глаз. – Альма с Моной хихикнули. – Однако скоро, смею заметить, вы будете только рады, что не придется вглядываться в эту обессилевшую толпу. А кстати, ведомо ли вам, что в немецком языке слово Brille происходит от средневерхненемецкого23
Berille , которое, в свою очередь, восходит к слову Beryll 24
– названию камня, из которого вырезали первые линзы?
Штайнхен сиял.
– Я восхищен, – пробормотал Бастиан всё еще раздраженным тоном. – Может, тогда и какое-нибудь средство против этих надоедливых мошек имелось? – Он недовольно отмахнулся от насекомых, круживших у него прямо под носом, но на его мучителей это не произвело ни малейшего впечатления. Похоже, привлеченные необычными, обливавшимися потом визитерами, явившимися в их лес, орды насекомых слетелись сюда, чтобы не только беззаботно кружить рядом с людьми, но и вновь и вновь опускаться на них, например, прямо на глаза Бастиану. – Как вы избавились от этих тварей в прошлом году?
Все лишь пожали плечами.
– Вообще никак не избавлялись. Вот такие дела, друг мой, – произнес Штайнхен. – Совет таков: привыкайте к ним. Мошкару победить невозможно.
– Послушайте! – снова взобравшись на скалу, воскликнул Пауль. – Мы уехали очень далеко. Пора попрощаться с двадцать первым веком. С этого момента начинается игра. Следите за белыми метками на деревьях. Если вы не заблудитесь, то они приведут вас прямо туда, где будет устроен лагерь. Игра закончится через пять дней, в полдень, когда мы опять встретимся здесь. – Ослепительно улыбнувшись, он раскланялся перед собравшимися на поляне игроками. – Так пусть у вас всё сложится удачно, мои спутники. Да покорятся вам наши задания! Да хранит вас небо! Да пребудут с вами добрые силы!
– Где ты была?
– Ходила по магазинам, ты же знаешь, я хотела сапоги…
– Ты была у другого.
– Нет, я хотела купить сапоги.
– Ладно, тогда покажи-ка их. Ну, и где они?
– Я ничего подходящего не нашла. Всюду одна дрянь. Либо ужасные на вид, либо слишком дорогие. Завтра снова пойду.
– Как же, мечтай-мечтай. Больше ты никуда из дому не уйдешь. Давай топай. Туда, вниз.
– Что? Нет! Не городи ерунды! Ты что, с ума сошел?
– Что ты сказала?
– Прости, я не это имела в виду.
– Топай вниз и подумай о том, что ты сделала.
– Перестань, пожалуйста, я…
– Заткнись. Когда поймешь, как ты меня разочаровала, тогда, может быть, я тебя выпущу.
Поднявшийся легкий ветер приносил откуда-то запах торфа. С каждым шагом ремень сумки с арфой всё глубже впивался в плечо Айрис, но на душе у девушки все-таки было очень хорошо – уже несколько месяцев она не чувствовала себя так замечательно. Тихо напевая какую-то песенку, Айрис смотрела на полоски голубого неба, выглядывавшие из-за верхушек деревьев.
Две метки отыскались быстро, но вот уже добрых полчаса никаких новых знаков не попадалось. На лицах участников отряда всё заметнее проступало раздражение. Впрочем, Айрис даже не задумывалась, идут ли они по правильному пути или сбились с дороги. Она радовалась каждой проведенной здесь секунде, хотя продвигаться вперед было порой очень нелегко. Приходилось то пробираться среди деревьев, сбившихся в кучу, словно частокол, то карабкаться по камням, то увязать в траве, доходившей до колен и расстилавшейся таким пышным ковром, что под ним не было видно земли. В конце концов они вообще остановились, потому что Ральф проорал: «Стойте!» – и поднял меч.
– Молчите и слушайте, что я вам скажу! – завопил он. – Мы уже проделали немалый путь, многие устали.
И ты первым делом, насмешливо подумала Айрис. Побагровевшее лицо Ральфа, жадно хватавшего воздух после каждой произнесенной фразы, оказалось куда более красноречивым, чем слова.
– Как старший по рангу, я обязан заботиться о вашем благе и наставлять вас. Для тех, кто еще не знает меня, сообщаю: мое имя – Аларик фон Таннинг, и в моих жилах течет кровь первых франкских королей. Я сражался в многочисленных битвах и побеждал!
Ральф неплохо справлялся с ролью. Жаль только, что его упитанное тело, даже облаченное в латы и кольчугу, вовсе не производило впечатления благородства и воинственности. Однако Айрис все-таки присоединилась к восторженному ликованию всех, успев заметить, что пай-мальчик смущенно огляделся по сторонам и в конце концов тоже подхватил общие радостные крики.
– Пока что мы нашли только две метки, – продолжал Ральф. – Но отряд наш продвигается очень медленно. Посему я вышлю дозорных – они разведают путь, а мы подождем их здесь. Как только станет понятно, в каком направлении идти, мы продолжим путь. – Он ткнул указательным пальцем сначала в Георга, затем, поколебавшись, – в Арно. – Ты и ты! Сложите вещи и отправляйтесь вперед. Как только что-нибудь разузнаете, сразу доложите!
Судя по выражениям лиц парней, оба не очень-то горели желанием выполнять задание. Георг обменялся тревожными взглядами с Лисбет. Девушка едва заметно кивнула и погладила медальон на шее.
Со вздохом облегчения Айрис осторожно прислонила сумку с арфой к ближайшему дереву. Рядом с ней, робко улыбнувшись, присел Натан.
– Дьявольская жара! – заметил он и, приложив к губам флягу с водой, сделал большой глоток. – Не хотите ли тоже освежиться?
– Нет, у меня есть вода. Но все равно благодарю тебя… вас.
На первых порах обращение на «вы» давалось некоторым ужасно тяжко, но это был всего лишь вопрос времени, не больше пары часов.
Натан дружески кивнул. Айрис поняла, что не помнит, какое имя он взял себе для игры. Ладно. Всё равно сейчас ей лень переспрашивать.
– Вы не сыграете нам на арфе? А? Чтобы скоротать ожидание?
Девушка, прищурившись, посмотрела на небо и покачала головой.
– Может быть, позже. Сейчас, как мне кажется, слишком опасно. Кто знает, вдруг поблизости враги?
Натан, не поднимаясь с места, поклонился:
– Вы очень предусмотрительны, Цецилия.
Он не забыл ее игровое имя? Надо отдать Натану должное, отличная у него память.
– Как вы полагаете, не стоит ли мне позаботиться о Геруше? Она выглядит такой растерянной.
О Геруше? Прошла пара-другая секунд, прежде чем Айрис поняла, о ком он говорит. Геруша – игровое имя Лисбет. Видимо, Натан решил воспользоваться моментом, пока Георга, который вечно таскался рядом с ней, как приклеенный, отослали на разведку.
– Почему бы нет? Желаю хорошо повеселиться!
Натан еще немного подумал, пожал плечами и поднялся с места.
Айрис устало закрыла глаза. Нигде еще, кроме как здесь, в этом лесу, полное одиночество не казалось ей таким чудесным. Даже мошки вокруг не жужжали – видимо, сочли обливавшегося по том Ральфа более аппетитной добычей.
Треск сучьев и громкие крики заставили девушку вздрогнуть. Шум казался ужасно громким, и в первый момент Айрис в ужасе подумала, что они и впрямь в этом лесу не одни. Но тут, продравшись сквозь заросли, на поляну выбрались Арно с Георгом. Они что-то несли. Нет, кого-то! Какую-то девушку! О господи, это Мона, причем раненая!
Горло Айрис мгновенно пересохло. Наверное, Мона споткнулась и ударилась головой об один из здешних камней. Многие члены отряда испуганно отшатывались – на девушку страшно было смотреть.
Но резче всех среагировал Бастиан. Редко Айрис доводилось видеть, чтобы кто-нибудь так торопливо вскакивал на ноги.
– Положите ее там, быстро! – он указал на ровный участок земли, покрытый плотным ковром травы, и буквально сразу же очутился рядом с Моной. Одним движением раскрыв сумку, Бастиан достал кусок холстины, смочил водой из фляги и начал осторожно стирать кровь с лица девушки.
– Дурное предзнаменование, – запричитала Доро. – Только бы нам вернуться! Я чувствую, что здесь всё уже против нас!
Айрис приблизилась к остальным, словно так и надо было. Краешком глаза она заметила Лисбет – та обхватила себя руками и дрожала, будто от страха.
Бастиан промывал то место на лбу Моны, которое выглядело хуже всего.
– Нужен кутасепт,25
– бормотал он, – рентген… Воз-можно, понадобится зашить рану и…
Тут пай-мальчик осекся. Провел по ране платком, уже пропитавшимся кровью, затем еще раз и еще, пока лоб Моны не стал совершенно чистым. Ни ссадин, ни синяков, ни царапин на нем не было.
Улыбнувшись, Мона открыла глаза:
– Вы исцелили меня, Томен Зененшнайдер. Вы и впрямь мастер своего дела.
На лице Бастиана проступила ярость, сменившаяся облегчением, а затем забавным недоумением.
– Вот черт, – сказал он и поневоле улыбнулся. – Я идиот, дал себя одурачить. Что это? Театральная кровь?
Ничего не ответив, Мона поднялась, расправила юбку и обратилась к Ральфу:
– Предводитель этого отряда – вы?
– Да, я.
– У меня для вас плохая новость. Ваша деревня разграблена и сожжена. Те, кто не успели сбежать, все убиты. Я сама спаслась с немалым трудом. – Она пошатнулась и оперлась на ствол дерева. – Не могу сказать, кто это был. Они пришли ночью, и лица их оказались закрыты.
– Мы это выясним, и тогда пробьет их последний час! – проревел Ральф. – Вы пойдете с нами?
Пожалуйста, скажи да, подумала Айрис. Нам бы не пришлось тратить время на поиски этих дурацких меток.
Но Мона покачала головой.
– Мне нужно идти дальше, но я желаю вам счастья на вашем пути. – Прежде чем покинуть отряд, она повернулась к Бастиану и пожала ему руку. – Вам я особенно благодарна. Я позабочусь о том, чтобы слух о вас разлетелся по всей стране, Томен Зененшнайдер.
– Я… гм… тоже весьма вам благодарен.
Забавно. Когда речь зашла о том, чтобы обработать кровоточащие раны, от сдержанности Бастиана не осталось и следа, но вот стоило ему заговорить на том же языке, что и остальные игроки, как он моментально стал пунцово-красным от смущения, которое напрасно пытался скрыть. Интересно, что он думает о своем игровом имени? Айрис задала бы ему этот вопрос, но Бастиан уже разговаривал с Сандрой. Та отвечала резко, с явным нетерпением. Вот коза, подумала Айрис.
Передышка закончилась, Ральф приказал выступать, и Айрис со вздохом взвалила на плечи котомку с вещами и сумку с арфой.
– Не расходитесь далеко и будьте внимательны! – крикнул Георг. – Возможно, враги еще рядом!
– Тебе не подобает отдавать приказы, слуга! – вспылил Ральф. Вдруг его лицо озарилось какой-то идеей. – Это я тебе должен приказывать. Так что ступай-ка в конец отряда и следи, чтобы нас никто не преследовал. А за твоей спутницей я присмотрю самолично.
Айрис мысленно улыбнулась. Сначала Натан, теперь Ральф. Бедная Лисбет. Похоже, Георг не очень-то в восторге от намерений Ральфа – вон, даже медлит. Конечно, как опытный игрок, он всегда готов к подобным поворотам сюжета и нарушать условия игры не станет, но по лицу парня было прекрасно видно: этот приказ ему совсем не по душе. Георг неохотно поклонился и отправился выполнять приказ.
– Порой я даже спрашиваю себя: неужели все думают, что Лисбет здесь – единственная девушка, которую надо охранять? – услышала Айрис шепот Сандры на ухо пай-мальчику. – Ты знаешь, что мы с ней подруги, но эта вечная шумиха вокруг нее выводит меня из себя.
Преодолевая вместе с отрядом очередной холм, Айрис задумалась: хотелось бы ей самой пользоваться таким же вниманием, как Лисбет? В конце концов она пришла к выводу, что уж ей-то точно не нужны ни покровитель, ни многочисленные знаки внимания. И ей бы однозначно не понравилось, что за ней присматривает кто-то типа Ральфа. И тем более Айрис не желала, чтобы кто-нибудь преследовал ее, ходил по пятам, – сейчас ей даже вспоминать об этом не хотелось.
– Ты даже не можешь представить, насколько Лисбет осточертели все эти взгляды, пустая болтовня… – продолжала Сандра.
Айрис поняла, что самое время чуть-чуть щелкнуть ее по носу и умерить эти бесконечные эскапады. Она прибавила шагу, пока не поравнялась с Сандрой и Бастианом.
– Простите, Дорадея, но о ком вы говорите? Кто эта удивительная Лисбет? Слушая ваш рассказ, я припомнила свою старую тетку Гертруду. На нее тоже глазеет весь свет. Причина, правда, заключается в симпатичном фурункуле размером с кусок конского навоза аккурат посреди щеки.
– Занимайтесь-ка лучше своими делами, – фыркнула Сандра. Бастиан же весело поглядел на Айрис.
– Простите великодушно, что моя подруга не в настроении, ибо до этого она очень испугалась. – Похоже, Бастиан начинал привыкать к необычной манере речи. – Скажите, любезная Цецилия, какого цвета этот фурункул у вашей тети? Красный, как сок ягод? Или больше синеватый?
– Я бы сказала, зеленый. И, смею полагать, что это от плесени, каковая уже начала покрывать тетю Гертруду. Однако не беспокойтесь: в отличие от неизвестной Лисбет, моя тетушка чрезвычайно счастлива тем вниманием, которое ей оказывают, и уже помышляет даровать фурункулу имя и внести его в свое завещание, назначив наследником.
Они рассмеялись.
– Хорошенькое дело, как складно вы беседуете, – прошипела Сандра, прибавила шагу и стала удаляться от них. Впрочем, она довольно быстро остановилась. – Нашему досточтимому предводителю следовало бы меньше уделять внимание спутницам и больше посматривать по сторонам и думать о задаче, которая перед нами стоит. Вы, как табун коней, пронеслись мимо нужного нам знака.
Она махнула рукой в сторону пня, торчавшего слева от дороги. На его коре красовалась четкая белая метка.
Ральф, смущенный от осознания своей вины и оттого еще более высокомерный, вернулся к ним.
– Я благодарю вас.
Он с надменным видом назначил Сандру дозорной, и с этого момента дела пошли заметно быстрее. За десять минут они нашли сразу две белых метки.
– Эй! Смотрите-ка! Что это там? – Сандра указала куда-то вверх, на кроны и листву.
Да, среди веток что-то было привязано, надежно закреплено кожаными ремнями.
– Кто-нибудь может туда забраться? Ларс? Бастиан?
В конце концов на дерево полез Натан. Когда он спустился, все члены отряда окружили его и увидели, что он держит в руках твердый и почти плоский кусок коры, на светлой внутренней стороне которого что-то написано. Надпись, похоже, была сделана давно: буквы выцвели настолько, что с трудом вообще различались. Над надписью они заметили рисунок, больше похожий на какую-то печать: рыжеватая птица, распростершая крылья.
– Ты можешь это прочитать?
– Нет, если мне будут загораживать свет!
– Ладно, ладно, хорошо.
– Дайте мне!
Лицо Натана передернулось, когда он услышал повелительный тон Ральфа.
– Сию минуту, господин. Но, смею заметить, я разгадал смысл написанного.
Он откашлялся.
Вы все почти у цели, но будьте осторожны.
Предупреждали мудрые: проклятье сбыться может.
– Проклятье? Увлекательно, молодцы они! – шепнула Альма. Арно же, как всегда, ничего не сказал, лишь торопливо кивнул в ответ.
Видимо, только Доро придерживалась иного мнения.
– Старинная надпись, – пробормотала она, вырвав кору из рук Натана и прочитав текст. – И за ней скрывается чей-то злой умысел. – Судя по голосу, девушка могла вот-вот расплакаться. – Давайте вернемся, ну пожалуйста! Ясно же, какое проклятие имеется в виду! – Она умоляюще обвела взглядом всех игроков. – Если это действительно предупреждение, то нам никто уже не сумеет помочь. Но, может, пока еще не поздно что-либо изменить?
Если она играла роль, то просто блестяще. Однако в душу Айрис закралось чувство, что Доро говорила всё на полном серьезе.
– Я защищу вас от всех бед! – воскликнул Варце, выхватывая меч. – Не стоит волноваться. Доверьтесь мне!
Доро недовольно покачала головой. Она не выпускала кусочек коры из рук, вертя его то в одну, то в другую сторону.
– Эта весточка – знак. Предупреждение всем неосторожным путникам. Видите сокола?26
Разве не помните, как звали князя, которого проклял его брат?
Все, кто были свидетелями истерики Доро на вокзале, лишь вздохнули или закатили глаза.
– Фалькенштейн? Фалькенберг? – попытался вспомнить Ральф, начиная заметно нервничать. – Кого это, в конце концов, волнует? Пойдемте, нам надо двигаться вперед!
Доро вцепилась в его доспехи.
– Нет. Вы помните проклятие и знаете, что нас ждет. Наши кости будут переломаны, кожа слезет, тела поглотит земля, а мертвые восстанут из могил. Отдайте приказ вернуться. Немедленно! Ради нашей же безопасности!
– Во фантазия разыгралась, – пробормотал кто-то за спиной Айрис. – Лучше б мы не брали ее с собой.
– Да это же просто смешно!
Ральф вырвался из цепких рук Доро и спокойно пошел вперед. Следом двинулись все остальные, а девушка с отчаянным выражением на лице, раскинув руки, пыталась их удержать, Конечно, голова у нее до невозможности забита всякой чушью, но Айрис отчего-то стало жаль ее.
– Пойдем, – мягко сказала она Доро. – Спорю на что угодно: всё это – часть игры. Вспомни, в прошлый раз ты повсюду видела дурные предзнаменования, но тогда ничего страшного вообще не случилось. Давай просто подождем, а потом спросим у кого-нибудь из организаторов, как нам быть с этим посланием, хорошо? Тебя это успокоит?
Доро молча покачала головой, но все-таки сдвинулась с места и неуклюже зашагала по тропе за остальными.
– Хотелось бы мне, чтобы ты была права. Очень на это надеюсь.
– Доро последние остатки разума растеряла!
– Она мне как-то по руке гадала и посоветовала держаться подальше от женщин с крашеными волосами. Тогда же вообще не к кому будет клеиться!
Смех.
О Доро сплетничали вполголоса, но Бастиан всё равно слышал почти всё. Сама Доро, наверное, тоже всё слышала, с легким сожалением подумал он.
– В прошлом году она мне гадала на рунах и напророчила страшное несчастье. Но ничего так и не случилось.
– Да она просто любит всех пугать.
– Странная она какая-то.
Бастиан невольно обернулся и посмотрел на Доро – та шла вместе с Айрис в самом хвосте отряда. Они о чем-то разговаривали, Доро, похоже, даже немного развеселилась. Очень хорошо.
Он прибавил шаг и нагнал Сандру.
– Ну, и чего ты так сурово на меня смотришь?
– Правда?
Иначе я бы вряд ли это сказал. Но озвучивать свои мысли Бастиан не стал.
Сандра даже не посмотрела в его сторону. Она по-прежнему шла, внимательно глядя под ноги, хотя сейчас местность вокруг стала очень ровной.
– Ты на меня обиделась?
– Нет. – Девушка плотно сжала губы.
Ну что ж, если у нее нет желания разговаривать, настаивать он не будет. К тому же самому Бастиану сейчас хотелось только одного – остановиться и скинуть эту тяжеленную надоевшую холщовую сумку с плеча. Впереди лес редел, между деревьями показались просветы и вроде бы даже трава – похоже, впереди большая поляна.
– Мы тут! – Георг размахивал руками, чтобы его видели все, даже отставшие.
Бастиан вышел из леса. Все-таки они двигались верным путем. Один за другим игроки выходили на поляну, останавливались и смотрели на руины того, что, согласно сценарию, было когда-то их деревней. Никто не произнес ни слова.
Перед ними в окружении древних елей и буков расстилался луг, залитый солнечным светом. Посреди него, над высокой травой, вздымались три небольших округлых скалы, напоминавшие спины китов. Вдоль опушки высились скалы покрупнее, одна вообще походила на дом с крутой остроконечной крышей. Эта громада нависала над поляной, слегка наклонившись, словно охваченная любопытством.
Бастиан огляделся, хотя без очков это оказалось не таким уж легким делом. Впервые с тех пор, как игроки вошли в лес, у него появилось ощущение, что они не играют, а живут настоящей жизнью.
Трава на лугу была вытоптана и выбита, словно здесь вправду шло ожесточенное сражение. Среди нее то тут, то там валялись обугленные деревянные балки, доски и брусья – видимо, всё, что осталось от бывших домов и хижин их деревни. Между ними были разбросаны самые разные вещи: осколки посуды, лохмотья, рваная одежда, а еще топор, несколько уцелевших горшков, мешки, набитые непонятно чем, и огромный черный котел.
Но наибольшее впечатление производили четыре узких продолговатых холмика земли, насыпанные кем-то у опушки леса. Над каждым, очевидно, у изголовья, возвышался крест, связанный из палок.
Могилы.
Разумеется, Бастиан понимал, что они устроены здесь только для того, чтобы напугать игроков, и в них никто не похоронен, но по телу все равно разлился неприятный холодок. Это ощущение не покидало его до тех пор, пока, тяжело ступая, позвякивая доспехами и яростно оглядываясь по сторонам, на середину поляны не вышел Ральф.
– Отъявленные убийцы! – пробурчал он, поворачиваясь к остальным игрокам; подбородок его дрожал от гнева. – Клянусь своим добрым именем и гербом отца, что не буду знать покоя, пока не разыщу виновных и не накажу их. – Размашистым движением он выхватил меч – тот отозвался странным, совершенно не металлическим звуком. – Вы, павшие здесь, я отомщу за вас!
Бастиану стоило немалого труда сдержать улыбку. Импровизированная клятва Ральфа безжалостно уничтожала весь эффект, задуманный авторами сценария. Но, может, это оттого, что Бастиан новичок? Остальные ведь по-прежнему взволнованно следят за происходящим.
– Вы их повесите! – Ральф всё повышал и повышал голос, уже сбиваясь на фальцет. – Вы вздернете их на деревьях, и лица их сделаются так же черны, как и души! – Всем видом изображая потрясение, он провел рукой по мокрому от пота лбу. – Теперь вот что, добрые люди! Давайте соберем то, что еще может нам пригодиться. А затем нужно приготовиться к отражению нового набега – пока убийцы живы, мы не можем чувствовать себя в безопасности.
«Добрые люди» приступили к обследованию остатков деревни – все, кроме Доро, которая, сжимая в руке корявый сук, подбежала к могилам и стала чертить знаки на рыхлой земле; и кроме Бастиана – тот просто не знал, чем ему лучше заняться. Он увидел, как Айрис открыла один из мешков, вынула из него пригоршню зерна и протянула ее Варце. Тот кивнул и понес мешок к центру поляны, к самой большой из трех скал. Ларс и Георг складывали в кучу всё, что отыскивалось среди развалин; кто-то даже нашел в граве веревку.
Кипучие хлопоты, охватившие всех, оказались заразительны: Бастиан снял с плеча сумку и присоединился к Сандре – на этот раз девушка все-таки улыбнулась ему. И на том спасибо. Она углядела в траве небольшой ящик с солью и подняла его, передавая Бастиану.
– Зоркость ваша достойна уважения, – заметил он, слегка склонив голову. – Могу ли я вам помочь? Да, глаза мои слабы, но я буду стараться изо всех сил.
– Рада слышать. Надеюсь, разбойники не все кувшины побили, иначе воду носить будет не в чем. Пойдемте, поищем их.
Никаких кувшинов они не нашли, зато Бастиан, не успев сделать и нескольких шагов, споткнулся о деревянную палку, оказавшуюся черенком лопаты. Тихо радуясь тому, что хоть что-то нашел, он отнес находку к скале.
– Очень хорошо, Томен, ценное орудие, – похвалил его Ральф и жестом подозвал Георга. – Вы двое принимайтесь за выгребную яму. Только ройте не очень близко к могилам – мы не хотим нарушать покой павших.
Рыть выгребную яму. Бастиан тяжко вздохнул.
– О, он великолепно справится, – отозвалась Сандра за него. – Томен сильнее, чем кажется, и не боится грязной работы. Правда ведь, Томен?
Тот молча кивнул и решил для себя, что хоть в голосе Сандры и проскользнули насмешливые нотки, но злорадства все-таки слышно не было.
Георг принял задание как должное, и глазом не моргнув.
– Надо отыскать подходящее место. – Он на ходу огляделся, остановился и хлопнул Бастиана по плечу: – Выбирайте, Томен. Вы говорили, что знаете толк в природе, так покажите, где вашей душе угодно будет в ближайшие дни давать волю своей природе.
Этого еще не хватало. С другой стороны, ничего трудного тут вроде не было. Нужно всего лишь выбрать место, располагающееся чуть в стороне от лагеря и достаточно укромное.
Вместе с Георгом они добрались до опушки, где Бастиан наконец нашел то, что искал. Всего в нескольких шагах от луга, в тени деревьев, прятался пятачок, который с одной стороны отгораживала скала, а с другой – кусты. Если присесть тут на корточки, никто тебя и не заметит.
– Копаем здесь, – объявил Бастиан.
– Вы уверены?
– А почему нет?
– Чувствуете, откуда дует ветер? С запада. В этих краях он обычно дует оттуда. Иначе говоря, прямиком в сторону нашего лагеря. И нам всем придется наслаждаться неописуемыми ароматами.
Можно было бы обойтись и без сарказма, подумал Бастиан.
– Что ж, тогда просто перейдем на другую сторону луга и будем копать там.
Но Георг не собирался так легко от него отставать.
– Вам не приходит на ум ничего, что говорило бы против вашего выбора?
– И что же именно должно было прийти мне на ум?
– А вы разве не слышите?
Черт возьми, что именно он слышит? Шум деревьев? Голоса других участников? Жужжание этих проклятых мошек?
– Нет, – нервничая, сказал Бастиан. – Я ничего такого не слышу.
Со снисходительной улыбкой на лице Георг взял его за руку и повел в лес. Они сделали всего несколько шагов, и Бастиан понял, к чему клонились его загадочные намеки. Журчание, плеск. Ручей.
– Не стоит гадить там, где пьешь, – пояснил Георг и принялся доставать ветки со дна ручья. Вскоре вода заструилась заметно быстрее.
Присев на корточки, Бастиан тоже склонился к ручью и стал помогать Георгу, впрочем, не упуская возможности облиться водой, напиться и наполнить флягу. Вода оказалась удивительно чистой и свежей на вкус, и к нему мигом вернулось хорошее настроение. Когда в последний раз он пил с таким удовольствием? Встав на четвереньки, опустив голову в струящийся ручей? Да вообще он хоть раз в жизни пил так воду?
Бастиан рассмеялся и тряхнул волосами – брызги разлетелись во все стороны. Георг посмотрел на него странным задумчивым взглядом.
– Скажите, Томен, с какими болезнями вы знакомы? Как велики ваши познания?
Хоть вопрос и был адресован его средневековому двойнику, Бастиан почувствовал за ним неподдельный интерес. Впрочем, всерьез ведь можно было и не отвечать.
– Ну… я овладел разными навыками. Но пока что меня нельзя назвать настоящим врачевателем.
– Понятно. – Георг отвернулся.
Они пересекли луг, где как раз сооружали место для костра. Девушки носили туда охапки хвороста, еще кое-кто таскал булыжники – из них выкладывали круг для кострища. Может, кто-нибудь все-таки прихватил втихомолку спички?
На подветренной стороне лагеря поначалу тоже не нашлось никакой подходящей площадки для выгребной ямы – местность здесь довольно круто уходила вниз.
– Тут мы просто один за другим покатимся с голыми задницами по склону, – вздохнул Георг.
Однако в конце концов место они выбрали, и довольно удачное – ровный участок возле скалы, наполовину скрытый низко свисавшими лапами елей. Неподалеку высился громадный муравейник.
– Ничего лучше мы сейчас уже не найдем. Так. Копаем яму примерно метр на метр и не глубже полутора, иначе наткнемся на грунтовые воды.
Что ж, это вполне реально сделать. Бастиан воткнул лопату в дерн и начал копать. Сперва работа продвигалась быстро, однако под верхним слоем земли лежал каменистый грунт, и приходилось сначала обкапывать крупные камни, а уж потом выбрасывать их из ямы.
Бастиан дышал всё тяжелее. Он снял рубашку – та оказалась фантастически грязной, хотя носилась едва ли четыре часа. Бастиан ощущал, как по спине и груди льется пот. Уже сейчас он страстно мечтал о душе, который ему удастся принять, самое раннее, через пять дней. Вдобавок вернулась мошкара – целый рой. Бастиан отбивался от нее, но безуспешно. Пот заливал глаза, их щипало.
– Передышка. Мне нужна передышка. Тебе… вам надлежит сменить меня.
Он выбрался из ямы и побежал через луг к ручью, где принялся обливаться, зачерпывая ладонями ледяную воду, потом опустил голову в ручей, до самого дна, и просто пил, пил, пил. Наконец оторвавшись от воды, Бастиан взглянул в сторону лагеря и почувствовал: там что-то изменилось. На лугу царило смятение; от прежней беспечной суеты не осталось и следа. Одни махали руками, показывая на могилы, другие вынимали оружие.
Бастиан в последний раз плеснул на себя водой и отправился искать Сандру. Девушка вместе с Лисбет и Доро стояла возле почти оборудованного кострища.
– Мы кого-то видели! Думаю, это был враг! – крикнула она Бастиану. Лицо ее светилось от волнения.
– Кого-то из тех, кто напал на деревню?
– Возможно. Он стоял вон там, наверху, на покосившейся скале. Смеялся и размахивал флагом с нарисованной головой волка. А потом исчез. – Сандра заговорщически посмотрела на Бастиана. – Ну наконец-то началось. Открываем охоту на врага.
Ральф, всё еще в шлеме и, видимо, оттого необычайно раскрасневшийся, махнул рукой.
– На охоту отправятся только те, кто уже выполнил свои задания! Выгребная яма готова?
Иди да погляди, подумал Бастиан, покачав головой.
– Что ж, тогда вы остаетесь. Остальные делятся на две части. Одна группа обследует скалу, где видели врага. Другая разворачивается в цепь и прочесывает лес. Не отходите слишком далеко друг от друга, места здесь коварные – легко затеряться. – С этими словами Ральф, он же Аларик фон Таннинг, гордо прошествовал к импровизированной постройке, над которой всё еще трудились кое-кто из игроков, и уселся в тени.
– Ленивая свинья, – пробормотал Штайнхен и сочувственно взглянул на Бастиана. – А не помочь ли вам в возведении означенной укромной обители? Быть может, мне достаточно будет рухнуть наземь, чтобы подо мной образовалась яма внушительных размеров?
– Спасибо, благородный Куно, – отозвался Бастиан и снова стал натягивать перемазанную рубашку. – Не утруждайтесь, мы справимся сами.
– Я помогу вам, – вызвался Варце. – Охотно этим займусь. Честное слово.
Присоединившись к Бастиану, он уселся рядом с ямой, которая всё увеличивалась в размерах, и стал ждать. Пожалуй, Варце замаскировался лучше всех участников игры. Для костюма он выбрал одежду типичных для леса цветов – зеленого, бурого и рыжего – и оттого оказывался почти незаметным. Единственное, что бросалось в глаза, – металлическое кольцо на шее.
– Что это? – поинтересовался Бастиан.
Варце, словно ждал этого вопроса, потеребил странное украшение и подмигнул Бастиану.
– Я браконьер.
В игре это, видимо, следовало понимать примерно так: «Н-да, и однажды меня сцапали и заковали в железо. В виде наказания мне хотели отсечь большой палец на правой руке. Я улизнул, но этот ошейник остался на мне».
От минуты к минуте жара становилась всё тягостнее. Они боролись с дремотой, дожидаясь, пока Георг выбьется из сил и передаст им лопату.
Бастиан отвел низко свисавшие лапы ели, так что лагерь теперь отлично просматривался. Сощурившись, он следил за рыжеватым пятном на краю луга, которое, видимо, было Сандрой. Вместе с ещё одним пятном, зеленовато-черным, – Лисбет? – она шла к накренившейся скале.
За спиной Бастиана из наполовину выкопанной выгребной ямы вылез Георг; тело его блестело от пота и жары. Вытираясь, он оставил на лице рыжеватый след от земли.
– Что-нибудь новенькое? – Георг еще выше поднял ветки, чтобы плечо Бастиана не мешало ему наблюдать за происходящим, и неожиданно замер. – Куда это там отправилась Лисбет?
Бастиан покосился на него, но не стал поправлять: он уже не впервые за игру слышал, что ее участник называет другого игрока настоящим именем.
– Она вместе с Дорадеей отправилась к той наклонной скале, чтобы отыскать следы чужака – говорят, он объявился как раз там.
– Вот оно что!
Это были единственные слова, которые смог выдавить из себя Георг, прежде чем сорвался с места и в хорошем спринтерском темпе рванул за девушками.
– Да у него же бзик какой-то! – тихо заметил Бастиан.
Варце, спускавшийся в яму, чтобы продолжить работу Георга, одобрительно хмыкнул.
– В точку. Раньше он был совсем другим, но с тех пор, как они подружились, с ним вообще нельзя иметь дело. – Сопя от натуги, он выволок из ямы булыжник. – Теперь он ни на шаг не отпускает ее от себя одну.
– Ну… Она вроде не возражает…
– Не припомню пока ни разу, чтобы она жаловалась.
Варце трижды выкинул землю из ямы.
– А все-таки, как долго они уже вместе?
– Где-то с год, думаю. Первое время все очень удивлялись. Геруша ведь всегда была… м-м… одиночкой – это, пожалуй, не совсем точно, но более подходящее слово мне в голову не приходит.
– Геруша?
– Да, ну… то есть Лисбет и Георг – это Геруша и Госвин. Я тоже убил уйму времени, запоминая все эти имена. – Варце стер пот со лба. – У нее, естественно, были целые легионы поклонников, но никто до тех пор не слышал, чтобы она выбрала кого-то одного, хотя среди них попадались куда более… м-м… достойные ухажеры, чем Георг… в смысле Госвин. – Он пожал плечами. – Любовь – тайна, необъяснимая и удивительная. Как вы думаете, хватит нам такой глубины?
Бастиан улегся на край ямы и осмотрел получившееся «творение».
– Думаю, вполне хватит.
– Одной ею, разумеется, мы не обойдемся. Но для начала достаточно.
Варце выбрался наверх и вытер руки о штаны. Они сгребли землю, выброшенную из ямы, в кучу, чтобы те, кому доведется воспользоваться «укромной обителью», могли засыпать то, что в ней оставили.
– Как вы смотрите на то, что мы последуем за остальными и тоже примемся искать следы разбойников, которые разрушили деревню? Небольшое приключение, а, Томен? В конце концов, ради чего мы тут собрались?
В принципе, Бастиан не имел ничего против, хотя от голода его буквально мутило.
– Для начала мне надо бы перекусить. Идите за остальными, я присоединюсь чуть позже.
– Договорились.
Они пересекли луг – почти все участники уже ушли; впрочем, многие успели разложить свои вещи. Бастиан с ужасом сообразил, что не помнит, где бросил сумку. Несколько минут они разыскивали ее, пока Варце не нашел вещи Бастиана неподалеку от могил.
– Если выбросить всё из сумки и набить ее сухой листвой – сколько влезет, то на таком матраце можно вполне сносно выспаться.
Варце вгляделся в тех, кто остался в лагере.
– Скажите, куда именно отправились остальные? – крикнул он.
– Туда. – Женский голос. Айрис. Девушка сидела на траве, придерживая арфу на коленях; она махнула в сторону скалы с накренившейся вершиной. – А кое-кто взял немножко левее – они пошли прямиком в лес.
– Отлично. Тогда я пойду направо, – объявил Варце, разворачиваясь к могилам. Размахивая руками на бегу, он вскоре скрылся за деревьями.
У Бастиана жутко болели руки, от кончиков пальцев до плеч; он подозревал, что даже представить не может, как будет ломить мышцы завтра утром.
Бастиан осмотрелся. Где лучше устроиться на ночь? И где же расположилась Сандра? Мысль об этом давила на душу гранитной скалой. Он не понимал, что такого особенного произошло, но, видимо, он что-то сделал неправильно. Почему девушка так внезапно охладела к нему? Бастиан никак не мог найти объяснение ее странному поведению.
Погруженный в свои мысли, он мимоходом прихлопнул комара, усевшегося на предплечье. Я полный идиот. Они еще слишком мало знали друг друга, чтобы вместе отправиться в такую полную приключений поездку. Н-да. Поздновато же он сообразил.
Ладно. Как бы там ни было, надо заняться обустройством ночлега.
Разложив вещи прямо там, где стоял, Бастиан, вспомнив о совете Варце, принялся охапку за охапкой сгребать шуршащую и крошившуюся опавшую листву и наполнять ею сумку. В листьях попадалось немало еловых иголок, но он ничего не мог с этим поделать; впрочем, заметить иголки было довольно трудно.
– Вы нарушаете покой мертвых, Томен.
Бастиан обернулся. За спиной, скрестив на груди руки, застыла Доро, буравя его мрачным взглядом.
– О чем вы?
– Если расположиться на ночлег рядом с могилами, то мертвецы высосут жизнь из вашего тела. Вы этого добиваетесь?
Сейчас она держалась спокойнее, чем прежде, хотя напряжение никуда не ушло. Торопливым жестом девушка указала на четыре земляных холма, возвышавшихся всего в нескольких шагах.
После рытья ямы у Бастиана не было ни сил, ни желания выслушивать бредни Доро.
– Это не настоящие могилы, – коротко бросил он. – Там нет никаких мертвецов.
Густые черные брови девушки взметнулись, словно суля несчастье.
– Я лишь хотела вас защитить, – сказала она. – Даже если вы считаете меня чокнутой. Но я умею чувствовать этих призраков, не ведающих покоя; они витают вокруг нас. Не злите их.
– Я и не собираюсь.
Доро пристально поглядела на него и встала рядом.
– Дайте мне руку.
– Нет, благодарю.
– Вы боитесь, не правда ли?
– Ошибочка. Я голоден, – сказал Бастиан истинную правду. – Если я решу перекусить рядом с могилами, это что, тоже принесет мне несчастье?
– Я бы избегала всего, что может пробудить в мертвых зависть.
Бастиан попытался найти на лице Доро хотя бы толику насмешки, но не заметил и следа. Вздохнув, он собрал вещи и отнес их подальше, на середину поляны. Выдернув росшие в облюбованном закутке кусты чертополоха, Бастиан уютно устроился на траве. В первый раз за всю поездку он почувствовал, что наконец нашел свое место. Должно быть, именно это случалось с путниками в старину. Ничего лишнего. Только я, ветер в вершинах деревьев, земля подо мной. Ломоть хлеба, кусок копченого мяса.
И нежная мелодия, едва пробивающаяся сквозь неумолчное жужжание мошкары. Бастиан оглянулся. Айрис сидела на одной из скал посреди луга и перебирала струны арфы. Глаза закрыты, лицо умиротворенное – кошечка втянула коготки. Первым желанием Бастиана было, не отрываясь от хлеба с мясом, подсесть к девушке поближе, чтобы послушать ее игру, но он не решился этого сделать. Она выглядела такой счастливой, сидя тут одна, наедине с собой и своей музыкой, – взъерошенный эльф, на минутку опустившийся на скалу отдохнуть.
Звуки средневековой мелодии рождали ощущение абсолютной реальности происходящего. Где-то в глубине души Бастиана они пробудили к жизни Томена – того самого Томена, который ничего больше не хотел, кроме как сидеть здесь и уплетать хлеб с мясом. Еще, пожалуй, ему хотелось чуть-чуть тени над головой и парочку друзей, с которыми можно скоротать время в лагере, а вечером, сидя у костра, обмениваться историями. Того самого Томена, у которого в жизни было вдоволь времени. Кёльн моментально отступил куда-то даже не за сотни километров, а за сотни лет отсюда.
Из его горла невольно вырвался смешок, и Бастиан закашлялся. Звуки арфы оборвались.
– Всё хорошо?
Он махнул Айрис и рассмеялся, так что на глаза навернулись слезы.
– Всё просто отлично, – с трудом переводя дух, ответил Бастиан. – Продолжайте, пожалуйста. Знаете, вы и ваша музыка – это что-то неземное.
Нелепая фраза получилась. Ему показалось, что Айрис сейчас скорчит насмешливую гримасу, но девушка лишь улыбнулась. В первый раз искренне улыбнулась ему.
– Хотелось бы мне, чтобы вы оказались правы.
Бастиан не стал присоединяться к остальным участникам игры, выполнявшим задание, – он был слишком счастлив, что не надо ничего делать, не надо выполнять никаких обязательств. Он даже почти забыл, зачем вообще игроки куда-то пошли. Кажется, искать какого-то врага или чужака. Этого типа они найдут и сами, без Бастиана.
Сытый и счастливый, он лежал на траве, посматривая то на Айрис, пощипывавшую струны арфы, то на облаченную во всё черное Доро – та неслышно обходила поляну по краю, бормоча заклинания. Ладно, пусть делает, что хочет. Здесь свобода. Завтра Бастиан тоже поучаствует в каком-нибудь квесте, если появится желание. А если не появится, то он будет просто лежать и пялиться в небо, пока глаза не начнут слезиться. Или соорудит еще одну выгребную яму… Какая разница, что делать? Всё равно никаких особых планов Бастиан не строил. Всё, что ему было нужно здесь и сейчас, – чистый воздух и лес, жалобные крики птиц с веток деревьев и ветер, разгоняющий мошкару.
Вскоре из леса вернулся первый из отправившихся на поиски врага игроков – Штайнхен. Он громогласно объявил, что, к своему стыду, не нашел ни одного из разбойников, разоривших деревню, зато теперь может предаваться своему призванию – быть трактирщиком и что-нибудь приготовить. Сложив хворост в окруженном камнями кругу-кострище, он достал из поясной сумки камень, небольшой лоскут ткани и изогнутый железный прут, затем обмотал лоскутом камень и ударил им о прут. Без очков Бастиан не смог подробно разглядеть, как именно следует высекать пламя, но уже через считанные минуты Штайнхен вовсю хлопотал у костра: раздувал огонь, запылавший среди хвороста, подкладывал дрова потолще, а затем, взяв котел, отправился за водой к ручью.
Бастиан еще раздумывал, не предложить ли Штайнхену помощь в приготовлении обеда, как вдруг царившую в лагере тишину взорвали голоса и треск ломаемого валежника. Впрочем, весь этот шум легко перекрывал визгливый голос Ральфа:
– Где врачеватель? У нас раненый!
На этот раз Бастиан особо не торопился, заранее готовясь к какому бы то ни было количеству искусственной крови.
Георг, Ларс и Ральф, поддерживая, вели Натана, который, похоже, пустил в дело все свои актерские способности, изо всех сил стараясь изобразить страдальческую гримасу.
– Он нашел одного из негодяев, на чьей совести наша деревня, – объявил Ральф, – и победил его, но был ранен в руку. Удар меча, рука рассечена до кости.
– О да! – подтвердил Бастиан, осматривая совершенно невредимую руку Натана. – Я очищу рану и перевяжу ее. Скоро он снова будет здоров.
Бастиан промыл предплечье водой из фляги и забинтовал полоской холста. Поблагодарив его, Натан поплелся к костру, возле которого уже растянулись в траве Сандра и Лисбет. В честь победы, одержанной Натаном, организаторы подарили их отряду небольшой бочонок пива, и теперь с ним, не скрывая радости, возился Штайнхен.
Бастиан снова подвесил фляжку к поясу и с довольным видом замурлыкал под нос какую-то мелодию. Какой же простой может быть жизнь!
В котле уже вовсю кипело что-то среднее между супом и кашей, когда в лагерь вернулся второй отряд поисковиков, состоявший из Альмы, Арно и Родерика. Песик прямой наводкой устремился к котлу Штайнхена, остановился перед ним и начал активно обнюхивать.
Они не встретили в лесу никаких чужаков, доложила Альма, но кое-что нашли. Девушка с гордостью, смешанной с растерянностью, продемонстрировала остальным игрокам очередной кусок коры с надписью, похожий на то, что они все обнаружили по пути к лугу. На этот раз сокол был вырезан четче: он простирал рыжеватые крылья над несколькими строчками, написанными старинным почерком. Слова выцвели и читались с трудом.
Пусть мишура блестит серебром –
Всё, что внутри, сочтено.
Пусть ты надежно хранишь его,
Моим ему стать суждено,
Едва лишь наступит тьма.
Под невнятное бормотание кора переходила из рук в руки.
– «Всё, что внутри, сочтено»? – Ларс ухмыльнулся и кивнул Штайнхену. – Если только имелся в виду бочонок пива!
– Ну уж однозначно не стряпня в вашем котле, дорогой Куно, – с отвращением пробурчал Ральф. – Пахнет так, словно ее однажды уже съели.
В охватившей всех суете никто не заметил, что их почтил появлением неожиданный гость – Мона, белокурая девушка из команды организаторов, облаченная в одежду простой крестьянки.
– Я Ханна, – пояснила она, – живу тут недалеко. Я хотела предостеречь вас. – Она подобрала юбки и, принюхавшись к содержимому котла, обратилась к Штайнхену: – Вы знаменитый Куно фом Фасс, не правда ли?
Штайнхен изобразил поклон.
– Так оно и есть, моя дорогая. Могу ли я пригласить вас разделить с нами трапезу?
Мона так поспешно покачала головой, что все разразились смехом.
– Вы чересчур любезны, но я не вправе принимать это приглашение – запасы ваши наверняка и так скудны. Лучше послушайте, что я хочу вам поведать. – Она понизила голос. – Ходят слухи, что негодяи, которые сровняли с землей вашу деревню, спутались со злым духом. – С расширенными от ужаса глазами Мона огляделась по сторонам. – Мы подслушали разговоры двоих из них. Они сболтнули, что спрятали в здешнем лесу четыре дьявольских камня: один к северу от деревни, другой – к западу, третий – к югу, а четвертый – к востоку. Вам надо найти их, иначе я не поручусь за вашу жизнь. Отыщите красные камни, прозрачные, как стекло. Когда они окажутся у вас в руках, бросьте их в озеро – там они уже никому не смогут навредить.
Что-то тихо пророкотало вдали, словно помянутый злой дух рассердился на Мону за ее предостережение. На самом деле, видимо, просто приближалась гроза – на взгляд Бастиана, она вряд ли была намного лучше духа.
Доро, до сих пор прятавшаяся в тени деревьев на опушке леса, встала и возвела глаза к небесам.
– Начинается, – тихо заметила она.
– …Теплый летний ливень, – закончил Штайнхен. – Впрочем, в этом нет ничего удивительного.
Краешком глаза Бастиан заметил, что Айрис собрала вещи в сумку и понесла ее в сторону леса.
– Итак, мы ищем дьявольские камни. Это мишура, которая блестит серебром? – спросила Альма.
На лице Моны явно читалось удивление.
– Какая мишура?
– Та самая, о которой идет речь в шпрухе:27
«Пусть мишура блестит серебром – всё, что внутри, сочтено».
Она протянула Моне кусок коры. Та внимательно осмотрела его, вертя в руках.
– Не понимаю, о чем вы.
– Это что, не ваша надпись?
Мона энергично покачала головой.
– Нет. «Пусть ты надежно хранишь его… моим ему стать суждено…» Н-да… Звучит как какая-то загадка, но… я это в первый раз вижу.
Со всех сторон раздалось смущенное бормотание:
– То есть как это «в первый раз вижу»?
– Мы думали, это ваше…
– Если не вы, то кто тогда припрятал эти штуки?
Шум голосов перекрыл раскат грома, на этот раз гораздо ближе.
– Можно я еще раз взгляну? – Лисбет протянула руку, взяла кусочек коры и перечла вырезанные на нем строки. Потом без слов передала послание Георгу. – Кто-нибудь понял, что это значит? – спросила она.
Все покачали головами.
– Хотелось бы мне знать, что за символ эта рыжая птица, – задумался Натан.
– Сокол. – Голос Доро смешался с очередным раскатом грома, показавшимся глухим и угрожающим, словно рык разъяренного зверя.
Мона взглянула на небо, встала и скрутила светлые локоны в узел на затылке.
– Мне пора вас покинуть. Я подумаю о загадке и посоветуюсь с моими спутниками. Прощайте!
Она пошла в сторону выгребной ямы, и Бастиан невольно задался вопросом, использовал ли уже кто-нибудь их сооружение. Он сам, во всяком случае, – нет, и трудно было даже представить, что могло бы заставить его это сделать. Кстати, надо будет на досуге как-нибудь подумать, чем можно тут заменить туалетную бумагу.
– Надо поторапливаться с трапезой.
Штайнхен озабоченно посмотрел на небо, и всем стало ясно, что он имел в виду. Белые кучевые облака, только что медленно тянувшиеся над лесом, теперь превратились в черную стену, которая с ужасающей быстротой надвигалась на лагерь.
– Что нам теперь делать?
Вопрос, заданный Бастианом, прозвучал риторически, никому не адресованный, – разве что ему очень хотелось бы задать его Сандре. Впрочем, за последние несколько часов они не перекинулись ни единым словом.
– Подождем, разразится ли гроза. Может быть, она пройдет стороной.
Ральф неуверенно переводил взгляд с одного на другого. Судя по его виду, он охотно бы ненадолго уступил роль предводителя отряда.
– Вам следовало бы снять шлем, – кротко заметил Штайнхен. – Если вы, конечно, не хотите заменить нам громоотвод.
Глаза Ральфа расширились, он лихорадочно стал нащупывать ремешок под подбородком, но, не найдя его, чертыхнулся.
– Помогите же мне, негодяи! И с доспехами тоже! Быстро!
Лишь Альма тотчас последовала его приказу. С быстротой молнии она отстегнула все пряжки и развязала все узлы, причем Ральф ничуть не помогал ей, путаясь в собственных доспехах, как рыба в сети, и то и дело бросая боязливые взгляды на почерневший небосвод.
Все тут же бросились снимать с себя все металлические вещи – у кого они были. Поразмыслив, Бастиан решил, что нож за поясом опасности не представляет, и тут же подумал, что Варце, пожалуй, рискует, разгуливая по лесу с железным ошейником… Постойте-ка. А где Варце? Бастиан огляделся. Он не вернулся с Сандрой и Лисбет, не было его и вместе с Арно и Альмой…
– Кто-нибудь видел Варце? – крикнул Бастиан, заметив, как по поляне повеяло освежающим ветерком. Никакого ответа; лишь еще один удар грома, близкий и грозный.
Он протиснулся к Ральфу, только что выбравшемуся из доспехов.
– Мы не в полном составе. Нет Варце!
Начали падать первые тяжелые капли. Они барабанили по головам, доспехам, припасам.
– Отнесите всё под деревья! – крикнул Ральф и помчался спасать свои вещи. – В лесу мы не так вымокнем!
Быстро сообразившие игроки уже сорвались с места, выполняя его приказ, остальные всё еще колебались.
Молния рассекла небосвод, гром не заставил себя ждать. Луг все больше пустел.
– Садитесь на корточки! – прокричал Георг вслед убегающим. – Не вставайте под высокие деревья, не оставайтесь на опушке леса! Ищите низины или пещеры!
Бастиан побежал за Сандрой. Сначала девушка направилась к прогалине между соснами, затем спустилась по крутому склону в лощину. Ослепительно сверкнувшая молния на несколько секунд озарила всё вокруг фотографической вспышкой, и почти сразу с оглушительным треском загрохотал гром.
Бастиан с трудом подавил желание забежать поглубже в лес и броситься на землю – это было бы ошибкой, ошибкой… Сохранять спокойствие. Сесть на корточки, как сказал Георг. Съежиться, обхватить колени руками. От опушки они отошли едва ли на десять метров… Этого хватит? За спиной начиналась чаща, туда он не хотел, да и не мог бы идти… Какой высоты эта ель рядом с ним? Бастиан на секунду сомкнул веки. Успокойся. Гроза пройдет. Больше пяти минут такое продолжаться не может, скоро раскаты грома станут тише, небо посветлеет. Это наверняка можно выдержать.
Неподалеку от него в той же позе – на корточках, вся сжавшись, – сидела Сандра. Она тяжело дышала, и Бастиан чувствовал, как ей страшно. С неба падали уже не отдельные капли: ливень хлестал вокруг, как из огромной бочки. Даже густой лес не мог от него защитить – струи воды пробивались сквозь листву и устремлялись вниз, стекая по стволам и разливаясь ручейками на потемневшей земле.
Но всё же здесь было лучше, чем на поляне. По крайней мере, они все хоть в какой-то безопасности…
Нет. Не все.
Очередная молния ударила совсем рядом с ними с таким грохотом, словно мир раскололся пополам. Ослепительный свет залил луг, и там, на середине, на самой высокой из трех скал стояла Доро. Она распростерла руки и запрокинула голову. Длинные волосы девушки намокли и прилипли к насквозь пропитавшемуся водой платью, однако она, похоже, ничего не замечала. Доро медленно и торжественно кружилась, словно участвуя в каком-то загадочном ритуале.
– Вы пришли к нам, вы, силы природы, воды, огня и воздушной стихии! – кричала она. Голос смешивался с барабанным грохотом дождя, заглушал его. – Вознесите над нами ваши длани! Даруйте свою силу! Защитите от проклятия, которое лежит на нас!
Снова молния, слепяще яркая; за ней – очередные резкие, будто бы нескончаемые удары грома. Доро осталась целой и невредимой – на этот раз.
– Доро! – прокричал Бастиан, даже не замечая, что встал и вышел из-под спасительного покрова леса. – Спускайся! Ты в своем уме?
Кто-то обхватил его сзади. Сандра.
– Не ходи туда! Ты же не станешь рисковать головой из-за чокнутой! Ну пожалуйста!
– Но… это же безумие! Ей надо помочь!
Он обернулся к Георгу, Ральфу, Штайнхену – кто-то ведь должен вмешаться! Бастиан никого не увидел, только услышал неясные крики, доносившиеся из леса, словно кто-то хотел предостеречь Доро. Девушка ни на что не обращала внимания.
– Огонь! Вода! Земля! Воздух! – скандировала она, всё так же стоя на скале.
Если молния ударит в нее, я тотчас подбегу. Проверю пульс. Сделаю искусственное дыхание, если понадобится. Мне надо будет спешить, тогда ее шансы на выживание составят пятьдесят на пятьдесят. Но у меня нет никаких средств для обеззараживания участков, пострадавших от ожога.
Снова усевшись на корточки, Бастиан чувствовал, как, стоило только воскресить в памяти последствия удара молнии, в нем тут же нарастает отчаяние. Нарушения сердечного ритма, отек головного мозга, отказ почек – целый спектр. Со всем этим он в одиночку, конечно, не справится, а ближайшая больница находится так далеко, что с таким же успехом могла бы оказаться на Луне.
Теперь Доро танцевала на скале, высоко воздевая руки. Снова молния, удар грома, но она даже не вздрогнула.
Когда промежутки между ударами молнии и раскатами грома наконец стали понемногу увеличиваться, а дождь начал стихать, Бастиан уже почти не чувствовал ног. Он с немалым трудом поднялся и, спотыкаясь, побрел в сторону поляны. Доро, упав навзничь, лежала, растянувшись на скале, словно приносила себя в жертву.
– Ты что, совсем рехнулась? – Он кричал, хотя до скалы оставалось всего несколько шагов. – У тебя что, бзик? Ты знаешь, что была на волосок от смерти, что могла бы сейчас мертвая лежать?
Доро не шевелилась. Но, когда Бастиан подошел к ней вплотную, он увидел, что девушка улыбается. И взорвался.
– Что с тобой творится? – едва не срывая голос, проорал он. – Хочешь покончить с собой?
Она привстала, всё еще улыбаясь.
– Злые силы могут причинить мне вред, но природа никогда не сделает ничего плохого, – сказала Доро. – Ты видел, как я с ней танцевала?
– О да, это я видел и никогда не забуду. Ты любишь играть со смертью?
Девушка накрыла ладонью руку Бастиана и посмотрела ему прямо в глаза. В ее взгляде чувствовалась неподдельная теплота.
– Я только пыталась нас всех защитить, – наконец проговорила она. – Особенно вас, Томен. Читая по линиям вашей руки, я увидела знак беды, грозящей вам. Вы должны быть мне благодарны.
Так, она и впрямь чокнутая. Классическая клиника. Навязчивые состояния или что-то в этом роде – в психиатрии Бастиан пока еще был не особо подкован. Он сбросил ладонь Доро и отошел, не сказав больше ни слова.
Один за другим на поляну возвращались участники игры. Ральф, похоже, совсем выбился из сил, поэтому пересчитывать присутствующих взялись Георг и Арно. Все были целы и невредимы. Вот только Варце так и не объявился.
– Надо его поискать, – сказал Бастиан. – Вполне может быть, что он упал и теперь лежит где-нибудь, не в силах даже пошевелиться, или еще что-нибудь такое. Если так, то мы не смеем бросить его на произвол судьбы.
Он старался не думать, каково это – оказаться совершенно одному в такую грозу, да еще раненому, не в состоянии даже отползти куда-нибудь.
– Да, мы поищем его.
– Надеюсь, с ним ничего не случилось.
– Я тоже пойду с вами.
Они уже собрались идти, когда их прервал Георг.
– Через полчаса стемнеет, – заметил он. – А когда я говорю «стемнеет» – значит стемнеет. Нельзя нам сейчас разбредаться. Варце мы всё равно в темноте не отыщем, а шеи себе переломаем.
– К сожалению, это правда, – подтвердила Айрис. – Сейчас нам лучше вообще не двигаться с места. Дело дрянь. Я надеюсь только на то, что он просто слишком далеко отошел и не успел вернуться до грозы, а потому укрылся где-нибудь.
С этими словами девушка развернулась и исчезла за деревьями опушки.
Это Бастиан так плохо видит, или она и впрямь единственная из всех не промокла? Но как ей удалось?
– Но у кого-то ведь должен быть фонарик, – не унимался он, в открытую игнорируя правила игры. – У организаторов, например. Ну хоть у кого-то!
– Мы не знаем, где они разбили лагерь. Иначе могли бы сразу пойти искать Варце, – объяснил Георг. – Ничего не поделаешь, придется ждать до утра. Мне самому трудно принять такое решение.
Они медленно разбрелись по поляне. Каждый выбирал себе место для сна; только Бастиан всё еще, будто оцепенев, стоял и вглядывался в темневший лес. Сандра взяла его за руку.
– Варце вернется, – нежным голосом сказала она. – Айрис права, хоть с ней такое и редко бывает. Он наверняка где-нибудь укрылся.
Девушка погладила Бастиана по волосам и опустила голову ему на плечо.
Смотри-ка. Моментально стала опять такой ласковой? Бастиан рад был бы от нее отстраниться, но, собравшись с силами, всё же сумел скрыть раздражение. Настроение Сандры менялось так резко, что это начинало действовать ему на нервы.
– Нужно подыскать место для ночлега, и как можно быстрее, – продолжала она. – Кто знает, вдруг ночью гроза повторится.
Что ж, тем хуже. Прежде всего для Варце. Изо всех сил стараясь сохранить на лице радостное выражение, Бастиан решительно отошел в сторону от Сандры, чтобы заняться тем, что следовало сделать уже давно: проверить, сильно ли пострадали его вещи после проливного дождя.
Ревизия длилась недолго, и результат ее оказался удручающим. Всё промокло: одежда, одеяла, даже набитая листвой сумка – ливень превратил ее содержимое в склизкую коричневую массу. Продукты тоже плавали в воде; особенно пострадал каравай хлеба.
Бастиану очень хотелось взять весь этот хлам и выбросить в выгребную яму. Сегодня ничего уже не высушить. Да и как, на чем вообще? Костер, на котором Штайнхен варил еду, сразу же пал жертвой дождя, а солнце как раз в эту минуту медленно скрывалось за горизонтом. Последние слабые лучи едва пробивались сквозь темные клубы облаков.
Бастиан расстелил самое большое из одеял и сложил на него все свои вещи. Скрутив концы одеяла, так что получился мешок, он взвалил его на спину и отправился в лес.
Сандра последовала за ним.
– Подожди меня! Вдвоем нам в любом случае будет теплее. – Она взяла его под локоть, но на этот раз Бастиан, не церемонясь, выдернул руку.
– Что с тобой такое? – Теперь ее голос звучал обиженно. Этого еще не хватало.
Он не ответил, лишь ускорил шаг, насколько позволяла неровная местность. Если бы еще Бастиан сам знал, с какой стати он так неожиданно впал в ярость. Ну да, он насквозь промок. Скорее всего, еще и проголодался. Но всё это заглушалось охватившим его чувством совершенной беспомощности. Сидеть и смотреть, как мокнут твои вещи или как кто-то становится мишенью для убийственной грозы! Не иметь при себе даже карманного фонарика, чтобы пойти искать пропавшего друга!
Бастиан не заметил торчавший из-под земли корень, споткнулся об него и чертыхнулся. Сандра протянула руку, чтобы помочь ему подняться, но он сделал вид, что не заметил. Часть его раздражения была обращена и на девушку, ведь именно по ее милости он вляпался во всю эту гадость с игрой. Бастиан глубоко вздохнул. Нет, это не по-джентльменски. В конце концов, ему уже стукнуло двадцать, он взрослый и сам принял решение.
– Извини, – сказал он, стараясь говорить хотя бы более-менее ровным голосом. – Я устал. Всё оказалось труднее, чем я думал.
В вечерних сумерках каждый шаг давался с огромным трудом. Трава густо покрывала землю, так что не видно было даже, куда ставишь ногу. На камень? В грязь? А может, на змею?
Самое большее минут через пятнадцать окончательно стемнеет, и тогда придется ложиться спать прямо там, где они окажутся. Бастиан остановился и попытался сориентироваться. Чуть левее между деревьев что-то темнело. Огромная скала. Нет, даже несколько скал, нависавших одна над другой. Если повезет, то с подветренной стороны найдется полоска сухой земли.
Эти скалы и впрямь оказались удивительным творением природы. Два громадных камня расположились так, что между ними образовалась небольшая пещера. Хвоя и листва, нанесенные туда ветром, не намокли во время ливня, и внутри было тепло и уютно.
Однако их опередили – в темном проеме показалось лицо Айрис. Увидев, кто к ней пожаловал, девушка скривилась.
– Вот черт, – пробормотала Сандра. – Разворачиваемся.
– Да нет, зачем? – Бастиана охватила удивившая его самого радость, когда он увидел здесь именно Айрис. – Тут еще хватит места для двоих.
Не говоря ни слова, Айрис подвинулась в сторону.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Бастиан. – Теперь я до рассвета шагу отсюда не сделаю. Ты идешь, Сандра?
Сжимая в руках сумку, девушка не двигалась с места, окруженная уже надвигавшейся на лес темнотой.
– Я бы лучше поискала другое место.
– Ну вот еще! – Бастиан чувствовал, как внутри него снова закипает ярость. – Удобнее, чем эта пещера, ты сейчас ничего не найдешь. Давай, иди сюда. Пожалуйста.
Сандра нерешительно шагнула в его сторону.
– Разве тебе не хотелось бы побыть наедине со мной? – спросила она.
Мне хотелось бы быть сытым, оказаться в сухости и ни о чем не волноваться.
– Конечно. Разумеется. Но сейчас у нас всё равно ничего не выйдет.
Несколько долгих секунд Сандра не сводила с Бастиана глаз, будто продолжая безмолвную борьбу с самой собой, но все-таки смирилась и забралась в пещеру.
– Наконец-то, – пробормотала Айрис.
Они наблюдали, как тьма наползает на лес, стирая всё, что встает у нее на пути, – пока на землю окончательно не легло непроницаемо черное покрывало. Бастиан сидел, прислонившись к стене пещеры и чувствуя, как все неровности огромного камня впиваются в спину. Не решаясь даже пошевелиться, он всматривался в простиравшуюся перед ним пустоту.
– Ты можешь убрать эту штуку? – услышал он ворчание Сандры, а вслед за ним – язвительную отповедь Айрис:
– Даже не думай! Выглядит она симпатичнее, чем ты, да и голос у нее получше будет, а вот сырость переносит куда хуже. Так что решай сама, кому придется свалить отсюда, если дойдет до крайности.
Пара секунд ушла у Бастиана на то, чтобы понять: Айрис говорила о своей арфе. Он ухмыльнулся, но тут же смутился и стер с лица улыбку.
Какое-то время в пещере было спокойно, лишь ветер шелестел в кронах деревьев, чьи силуэты смутно темнели около входа в пещеру. Постепенно ночь стерла и их.
Бастиан попытался устроиться поудобнее.
– Кто-нибудь разгадал тот шпрух? – поинтересовался он. – «Пусть мишура блестит серебром – всё, что внутри, сочтено».
– Пустая болтовня, моралистика, – отозвалась Айрис. – Типа девиза, что достойны внимания только внутренние ценности.
– Но тогда непонятна вторая часть, там, где говорится: «Пусть ты надежно хранишь его, моим ему стать суждено, едва лишь наступит тьма». Никак не могу разобраться.
– И не нужно, – голос Сандры звучал раздраженно. – Мона же сказала, что это послание составлено не организаторами. Значит, и адресовано не нам. Забудь о нем.
Айрис подалась в его сторону, послышалось шуршание.
– У меня тут два сухих одеяла, – сказала она. – Если хотите, берите одно. И вообще было бы лучше снять с себя все мокрые тряпки и завернуться в него. Иначе вы всё равно замерзнете.
– Нет, спасибо, – Сандра вновь говорила надменным тоном – похоже, нервничала. Всё это время она ерзала из стороны в сторону – так мечется по клетке дикий зверь.
– А я бы с радостью взял одеяло, – сказал Бастиан. – С огромной радостью. Спасибо. Как тебе удалось уберечь вещи от дождя?
Он услышал фырканье Айрис.
– Ты знаешь, иногда полезно время от времени поглядывать на небо. Помогает заметить приближение грозы еще до того, как она начнет шарахать молниями прямо над тобой. – Снова что-то зашуршало. – Я еще в прошлом году отыскала эту пещеру, а как только стало понятно, что надвигается гроза, перебралась сюда со всеми вещами.
– Как любезно с твоей стороны, что ты нас вовремя предупредила, – прошипела Сандра.
– Ну, вы были очень заняты. Впрочем, я как-то не ожидала, что у меня единственной есть глаза.
Бастиан почувствовал, как рядом с ним вновь кто-то шевельнулся, а затем услышал приглушенный вскрик. Видимо, Сандра обо что-то ударилась.
Несколько минут никто не произносил ни слова. Бастиан оцепенело пялился в непроницаемую ночную тьму. Сырая одежда липла к телу, но с этим теперь ничего не поделаешь. Его знобило. Пожалуй, правда стоило снять промокшие вещи. Но в пещере было слишком тесно, и выбраться из рубашки оказалось труднее, чем он предполагал. Наконец стянув ее через голову, Бастиан в полной темноте прижался к чему-то сухому и колючему – к одеялу Айрис.
– Спасибо. Сандра, тебе тоже стоило бы…
– Я же сказала: нет!
В следующую секунду он ощутил на себе тяжесть чьего-то тела – это Сандра пробиралась к выходу из пещеры.
– Мне здесь слишком тесно, лучше снаружи поищу, где можно поспать.
– Что? Там же темень – хоть глаз выколи. Ты ничего не найдешь. Не хватало еще, чтобы ты заблудилась и свалилась в какую-нибудь яму!
– Чушь. Я справлюсь. В конце концов, я тоже бывала здесь и знаю, куда идти.
– Нет, это просто безумие какое-то! – Бастиан досадливо махнул рукой и, наткнувшись на Сандру, крепко сжал ее ладонь. – Ты сломаешь себе шею!
Девушка рассмеялась.
– Да ты прям оптимист. Отпусти меня. Ничего со мной не случится.
Сандра выдернула руку и пошла прочь. Бастиан прислушивался к ее осторожным неуверенным шагам: один, другой, третий. Звук, медленно удаляясь, смешивался с вездесущими ночными шумами – шелестом крон, треском ломаемых ветром веток. Через несколько минут девушку уже не было слышно.
– Я ее не понимаю. – Бастиан скорее адресовал эти слова к самому себе, чем к Айрис. В душе засвербели угрызения совести – нельзя было позволять Сандре идти одной. Он струсил во время грозы и не стянул Доро с той скалы, потом послушался остальных и не пошел искать Варце, но сейчас-то, сейчас-то ему надо было просто решительно схватить девушку за руку и удержать ее, уговорить, убедить, что она затевает опасное дело. Что, если Сандра заблудится? Если свалится с какого-нибудь обрыва? Он же никогда себе этого не простит.
– Я идиот. Просто потрясающий идиот. – С досады Бастиан ощутимо стукнулся затылком о стену.
В следующий раз он поступит иначе. Вообще нельзя допускать, чтобы кто-то еще оказался в опасности. Надо вовремя вмешаться.
Если только представится еще один шанс.
Снаружи вновь повеяло свежим ветром. Айрис слышала, как беспокойно ерзал пай-мальчик. Среди его вещей, промокших под грозой, определению было что-то шерстяное – она чувствовала запах сырой овчины.
Издалека донесся слабый раскат грома.
– О нет, неужели снова гроза? – простонал Бастиан.
– Увы, но вполне возможно. В этом районе часто сталкиваются сразу несколько атмосферных фронтов. Не удивлюсь, если ночью спектакль повторится… и хорошо, если только один.
– Я не должен был ее отпускать, – пробормотал он уже, наверное, раз в пятый. Да этот Бастиан, похоже, настоящий герой, прямо рыцарь без страха и упрека. Благородный, вежливый, всё время готов помочь. Просто идеально вписывается в это идиотское ряженое Средневековье, разыгрываемое отрядом Saeculum.
Так, если она не хочет, чтобы пай-мальчик всю ночь действовал на нервы своими самобичеваниями, нужно его чем-нибудь отвлечь.
– Что, голод достал? Слушай, можешь выказывать свою дурацкую вежливость и дальше, это твое дело. Но у меня с собой есть булочки, правда, слегка черствые, копченая колбаса и три яйца вкрутую. Будешь что-нибудь? Да или нет?
Айрис почувствовала, что он замер – похоже, только теперь вспомнил, что у него и желудок имеется.
– С удовольствием, – отозвался Бастиан после некоторой паузы. – Спасибо. Ты мне всё время помогаешь. Надеюсь, я смогу отплатить тебе тем же. Правда, все мои припасы промокли…
Ах ты мой добренький! Отплатить тем же! Видимо, сводишь в четырехзвездочный ресторан, позаимствовав у папочки кредитку?
– Да ладно, не стоит. Ты здесь в первый раз, поэтому всех вокруг считаешь неплохими людьми. Но все-таки – и не надо только кислой мины, угу? – я думаю, ты сюда не впишешься.
– Почему?
Она ненадолго задумалась.
– Судя по тому, что я слышала, ты человек практичный и, что называется, крепко стоишь на ногах. Ты точно знаешь, чего хочешь. У тебя есть цель, и ты полностью на ней сосредоточен. – Айрис на ощупь отыскала в сумке булку и яйцо – по твердости они не особо различались. Что ж, будем надеяться, зубы у него крепкие. – Увлечение вроде ролевой игры, отнимающее уйму времени, – для тебя лишь пустое времяпровождение, мешающее заниматься тем, что на самом деле важно в жизни. Но ты все-таки здесь – и, должно быть, потому, что по уши втрескался в Сандру.
В темноте она протянула Бастиану еду. Его ладони коснулись руки девушки, скользнули вниз, нашли ее пальцы.
– Спасибо.
– Не за что. – Айрис нащупала колбасу. Еще днем она отрезала несколько кружков и три из них сейчас передала Бастиану. – И не благодари меня, ладно?
Что-то затрещало – должно быть, пай-мальчик взялся за каменную булочку всерьез. Будто эхом ему, по небу прокатился новый удар грома.
– Что касается Сандры… – сказал Бастиан, пережевывая кусок. – Что ж, вероятно, я и впрямь в нее втрескался. В ней есть что-то такое, чего мне не хватает. Какая-то свобода… спонтанность…
– Ага, точно! Именно из-за этого чего-то она и понеслась ночью в лес.
Девушка закусила губу. Она вернула разговор к той теме, от которой, собственно, пыталась отвлечь пай-мальчика.
Бастиан молчал, и Айрис вдруг начало казаться, что угрызения его совести не дают покоя и ей тоже.
– Но я всё равно удивляюсь, что никто не был против, когда ты решил сюда приехать, – быстро сказала она.
– А почему вдруг кому-то быть против?
– А потому, что поездка, которую устраивают на Троицу, – это всегда нечто особенное и всегда страшный секрет. Круговая порука – каждый рассчитывает, что остальные участники будут держать язык за зубами. Но тебя никто не знает; хуже того – это твоя первая поездка. Мне кажется, ты ведь вполне мог бы через пару дней отправиться в ближайшее отделение полиции и рассказать, что мы без разрешения разбили в этом лесу лагерь. Разводили костер, что могло привести к крупному пожару. А что, если кто-то поранится? В прошлом году кое-кто из игроков получил рваные раны, один вывихнул лодыжку, а уж синяками от сражений на мечах обзавелись практически все. Здесь это не приветствуется законом, так что если кто-то заявит в полицию, у всех участников возникнут большие проблемы. – Она попыталась в темноте всмотреться в его глаза, но напрасно. – Кто поручится, что ты этого не сделаешь? Поэтому я и удивляюсь, что тебя взяли. Должно быть, Сандра очень убедительно тебя отстаивала.
Воцарилось молчание. Девушка была уверена, что Бастиан, как и она, сейчас обдумывает сказанное, но не прошло и нескольких секунд, как он заговорил:
– А почему тогда Сандра вдруг стала так холодно ко мне относиться?
Вместо ответа Айрис пробралась мимо него – поближе к выходу.
– Тсс!
Среди деревьев что-то было. И это что-то приближалось к ним.
– Что такое?
– Тише, – почти беззвучно одернула она его, напряженно вслушиваясь в темноту. Вот оно! Без сомнения, Бастиан теперь тоже это слышал. Шаги – очень аккуратные и осторожные, но тот, кто шел по лесу, останавливаться не собирался. Может, это Сандра вернулась? Нет, она ступает гораздо медленнее. Однако пай-мальчику, похоже, хотелось верить, что это Сандра, – Айрис почувствовала, как он подался вперед, видимо, решив окликнуть девушку. Она едва успела предостерегающе ухватить Бастиана за плечо.
– Нет!
Почему же она так волнуется? Ну кому еще здесь шастать ночью, кроме игроков? Или все-таки…
Нет. Эти шаги звучат иначе. Такое ощущение, что в темноте вокруг он видит, куда ставит ногу.
Может быть, это он. Он преследует ее. Он здесь.
Да не может быть. Бред какой-то. Просто слишком обострилось внимание. И все же Айрис чувствовала, как забилось сердце, – словно он стоял прямо перед ней. Девушка затаила дыхание. Что-то щелкнуло. Что-то прошелестело. Звуки, казалось, раздавались совсем рядом. Потом шаги стали медленно удаляться.
– Наверное, какое-то животное, – взволнованно прошептал Бастиан.
– Животные крадутся иначе. Это сильно смахивает на человека.
– Почему ты так уверена?
– Он все-таки слишком громко двигался. Животные так не делают.
Какое-то время они еще вслушивались в ночную тишину, но, кем бы ни был тот, кто приходил к ним, он больше не возвращался.
Сон оказался тревожным. Но вовсе не потому, что в пещере было так уж неудобно, – Айрис привыкла засыпать практически в любом положении, – а потому, что Бастиан то и дело просыпался от испуга. Порыв ветра, треснувшая ветка – и он тут же подскакивал. Ближе к утру в самом деле разразилась гроза, хотя и не такая сильная, как вечером. Пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме, Бастиан высовывался из пещеры едва ли не по пояс – видимо, надеялся, что в поисках укрытия от дождя Сандра вернется.
С первыми лучами солнца на листьях, ветвях и камнях засверкали капли. Разбуженная ими Айрис сквозь едва приоткрытые веки увидела, как Бастиан, морщась, натягивал мокрую рубашку.
– Сейчас максимум пять утра, – полусонно пробормотала она. – Поспи еще хотя бы час.
Он покачал головой.
– Нет. Мне не дает покоя вся эта история с Сандрой. И с Варце. У меня нехорошее предчувствие, и вообще…
Он беспомощно пожал плечами, усмехнулся и выскользнул из пещеры.
Айрис зевнула. И вообще мне очень надо пописать, не справлять же нужду в пещере – ясное дело. Черт побери, теперь ей тоже совсем не хотелось спать. С первыми лучами солнца пробудились и загалдели птицы. Девушка протерла глаза.
– Потрясающе чудесное доброе утро, – заметила она и отправилась искать какой-нибудь кустик.
Вокруг пещеры по-прежнему было сыро. Далее здесь, в лесу, земля под ногами оставалась буквально пропитана водой; тут и там пробивались грибы. Айрис слышала, как Бастиан уходит всё дальше, пока звук его шагов совсем не стих.
Вернувшись в пещеру, девушка собрала всё самое необходимое и повесила арфу на плечо. Разыскать пай-мальчика труда не составило – топая по лесу, тот шумел, как стадо кабанов.
– Ты хоть знаешь, куда идешь? – спросила она, нагнав Бастиана.
– Сначала назад, в лагерь. По-моему, это не так уж далеко, – он обвел деревья вокруг испытующим взглядом. – Затем надеюсь позвать кого-нибудь из игроков и прочесать окрестности.
– Ага. В таком случае, – Айрис взяла его за плечо и развернула вправо, – лагерь – там.
По пути к «деревне» они прошли мимо Ральфа, Альмы и Арно – те соорудили среди деревьев и скал импровизированную палатку, пустив в ход одеяла. Все трое спали так крепко, что даже пулеметный треск валежника под ногами Бастиана их не разбудил.
Айрис прищурилась, когда лучи восходящего солнца ударили по глазам, – они вышли на поляну с западной стороны. Здесь тоже все спали. На опушке растянулся Штайнхен – храпящая гора, укрытая двумя одеялами; третье, растянутое над ним на деревьях, видимо, выполняло роль тента и какой-никакой защиты от дождя. Возле кострища, свернувшись калачиком, спали Георг и Лисбет; прямо за ними они заметили Сандру.
Айрис ткнула Бастиана локтем.
– Вот видишь, – шепнула она. – С ней ничего не стряслось. Впрочем, не сказать, чтобы это был очень уж умный поступок.
– Но почему? – На лице Бастиана явственно читалось непонимание. – Я что, настолько отвратителен, что ей милее спать в мокрой траве, чем рядом со мной? Не понимаю.
– Наверное, дело тут не в тебе, а во мне. – Скорее всего, так и есть. – Она терпеть меня не может, это абсолютно точно. И не спрашивай почему.
Разумеется, о Варце не было ни слуху ни духу. Бастиан и Айрис обошли всю поляну, склоняясь над каждым спящим, но так его и не разыскали.
Ох, бедный парень. Если он куда-нибудь свалился…
– С ним точно что-то случилось, – сказал Бастиан, словно подслушав мысли Айрис. – Не хочу даже думать об этом – всю ночь пролежать одному, может быть, даже мучиться от боли, в такую погоду, в полной темноте…
Айрис молча соглашалась с ним. Надо же, именно Варце! Почему вечно страдают самые приятные люди!
– Мы пойдем его искать, как только сможем! Но вдвоем мы не справимся, так что подождем, пока не проснется еще кто-нибудь.
Долго ждать не пришлось. Первой показалась Доро – вышла из-за молодых елочек. Темные волосы девушки мокрыми спутанными прядями рассыпались по плечам – в эту минуту она походила на ведьму как никогда прежде.
Вот пришла в движение и гора под названием Штайнхен.
– Давай спросим его, откуда лучше начинать поиски. Штайнхен знает Варце лучше всех. Может быть, услышим какую-нибудь идею, – сказала Айрис. – Но ведь и ты видел, в каком направлении пошел Варце, правда? Тоже зацепка, пусть и маленькая.
Бастиан кивнул.
– Он не хотел идти вместе со всеми и отправился прямо в противополож…
Крик – хриплый, глухой. В нем смешивались ужас, изумление и ликование. Айрис и Бастиан обернулись.
Доро.
Девушка как вкопанная замерла на опушке леса.
– Мертвые, – прохрипела она, – восстают из своих могил. – Рука Доро указывала куда-то вниз. – Может, мне наконец начнут верить? Разве вы этого не видите?
Они и в самом деле ничего не заметили – слишком заняты были поисками Сандры и Варце.
Одна из могил оказалась разрыта. Укрывавший ее земляной холм был свален в сторону, в земле зияла яма глубиной в полметра.
Айрис пожала плечами, чувствуя, как по спине бегут предательские мурашки. Никаких мертвецов здесь, конечно, не было; впрочем, если бы они даже и были, опасаться их не стоило – страх всегда внушают только живые. Но ведь могилу кто-то разрыл, не само же собой это произошло! Кто-то не поленился и, пока все спали, изрядно поработал здесь лопатой. Кто же это, черт возьми?
От истошного вопля Доро почти все игроки в ужасе повскакивали, хоть и устали накануне неимоверно. Полусонные, они неуклюже топтались по отсыревшему от дождя лугу и, еле передвигая онемелые ноги, брели к могилам, рядом с которыми всё еще стояла Доро.
– Проклятие Тристрама, – прошептала она. – Оно начинает сбываться.
Штайнхен поглядел на разрытую могилу, почесал в затылке и окинул взглядом присутствующих.
– Это кто-то из вас ночью постарался? А?
Все растерянно смотрели друг на друга.
– И как же, интересно? – спросил Георг. – В темноте-то? – Он не сводил взгляда с ямы, зиявшей в земле, и холмика рядом. – Я, кстати, слышал что-то такое – будто кто-то топтался, рылся, – и подумал, что это звери. Но я особо не вслушивался – очень устал, спал как убитый.
Последние слова заставили Доро обернуться.
– Конечно, это не мог быть никто из наших, – прошипела она, упала на колени и начала чертить какие-то знаки. Всклокоченные волосы почти лежали на земле. – Дурное знамение, – непрестанно бормотала она, – дурное знамение.
Короткой палкой девушка выцарапывала на влажной земле один символ за другим.
Айрис не сводила взгляда с рук Доро – они дрожали, как у старухи.
Разрытая могила вызвала в душе Бастиана смешанные чувства. Разумеется, никакого трупа в ней не было, и уж конечно, она не сама собой разверзлась. Но все-таки при виде этой ямы у него засосало под ложечкой. «Дурное знамение, дурное знамение» – слова Доро эхом отзывались в голове.
– Надо спросить у организаторов, что это значит, – сказал он, обращаясь к Айрис. – Но сначала нужно разыскать Варце. Я не могу больше просто стоять тут и ничего не делать. Есть добровольцы? От одного меня с моей близорукостью не слишком много толку. Что-бы найти Варце, мне нужно о него споткнуться.
Айрис подняла руку.
– Если тебе не хватит моей помощи, то придется немного подождать. Посмотри-ка на наших героев. У них же глаза слипаются.
Бастиан и сам это заметил. Видимо, ему, по сравнению с остальными, еще удалось вполне хорошо выспаться – по крайней мере, не в сырой насквозь одежде на мокрой траве. Еще немного невезения и к вечеру нам обеспечены десять ОРВИ .28
– Может, стоит позвать на поиски Доро?
– Ну уж нет. К тому же она сейчас чрезвычайно увлечена своим магическим ритуалом, – пояснила Айрис. – Кто знает, сколько проклятий тебе придется на себя принять, если помета…
– Он пропал!
Полный неподдельного отчаяния вопль совершенно не походил на хриплые завывания Доро.
– О, нет, нет, пожалуйста, только не это!
Лисбет. Упав на колени, она паническими шарящими движениями, словно слепая, ощупывала траву.
– Что случилось?
Девушка подняла голову. Губы ее побелели, по щекам протянулись полоски слез.
– Отойдите, – выдавила она. – Он исчез!
– Не может быть! – Георг подбежал к Лисбет и тоже принялся обшаривать ее вещи и траву рядом с ними.
– Что все-таки стряслось? – спросила Айрис, но Бастиан уже заметил, что медальон, который Лисбет всегда носила на шее, исчез. Серебристый медальон с вырезанными на крышке переплетенными драконами. Неужели он настолько ценен, что его потеря так переполошила Лисбет?
– Может, ты вчера обронила его в лесу? Когда гроза была?
Девушка отчаянно мотнула головой.
– Он был у меня на шее, когда я ложилась спать. Это я помню. А теперь его нет. Я не могу понять, такое просто невозможно…
Она продолжала повсюду его искать: на земле, среди одеял, в сумке. Георг даже взялся за багаж Ларса, и тот, естественно, отнесся к этому не очень понимающе:
– Убери руки от моих вещей!
– Если это ты стащил его у Лисбет…
– И почему сразу я? – Он оттер Георга плечом. – Не прикасайся к моим вещам!
В конце концов шум и крики, разносившиеся над поляной, разбудили Сандру. Девушка, совершенно сонная, поднялась, зевнула и, посмотрев на Бастиана, устало улыбнулась. Хочет помириться? Он подошел и опустился на траву рядом с ней.
– Что вчера случилось? – Бастиан старался говорить как можно тише. – С чего ты вдруг взяла и ушла? Это же было очень опасно. Я беспокоился.
– Правда? Не стоило. Просто я не привыкла к тесноте. Мне надо помочь Лисбет, ладно?
– А тебе не кажется, что нам вообще-то надо пойти поискать Варце? Медальон и так никуда не денется.
Девушка покачала головой. «Ты ничегошеньки не понимаешь» – было написано на ее лице.
Раздираемый противоречивыми чувствами, Бастиан следил, как она начала шарить в траве вокруг места, где они спали. Взгляд ее был буквально прикован к земле.
Да что они все носятся с этим медальоном? Он ведь не из золота и не из серебра. Все-таки куда важнее разыскать друг…
Так, секундочку. Но ведь он блестел, как серебряный.
Пусть мишура блестит серебром – всё что внутри, сочтено. Пусть ты надежно хранишь его, моим ему стать суждено, едва лишь наступит тьма. Уж не объявил ли таинственный автор этих стихов, что собирается стащить медальон Лисбет? Во всяком случае, возникало именно такое впечатление. И, размышлял Бастиан, внутри украшения, видимо, было спрятано что-то ценное.
– Лисбет?
Он опустился на колени в траву рядом с ней. Девушка посмотрела на Бастиана совершенно заплаканными, но оттого казавшимися еще более прекрасными глазами.
– Да?
– В твоем медальоне что-нибудь было?
– С чего вдруг? – твердым, режущим душу голосом отозвалась Лисбет.
– Всё дело в шпрухе, который мы вчера нашли, – пояснил Бастиан. Реакция девушки смутила его. – Ведь всё как-то должно сочетаться, не правда ли? А если так, то, может быть, эти строки всё же немного связаны с содержимым ме…
– Не твое дело, – прошипела она и отвернулась.
Штайнхен сразу согласился присоединиться к поискам Варце.
– Конечно, я пойду с вами, – выговорил он, сопя от натуги, пока, борясь с собственным животом, надевал обувь, оплетая крест-накрест кожаные ремешки вокруг толстых икр. – Дайте мне пару минут. И, пожалуй, я разбужу Ральфа. И возьмем Ларса – у него глаза зоркие.
Так впятером они и выдвинулись на поиски. Ларс, так и не отказавшийся от своего копья и водрузивший его на плечо, ступал рядом с Бастианом. Они направились туда, куда днем раньше ушел Варце. Если тот где-то поблизости и не потерял сознания, то наверняка их слышал: Штайнхен, прокладывая себе дорогу по лесу, грохотал как бульдозер. Снова и снова они окликали Варце по имени; тревога усиливалась. Местность становилась труднопроходимой: стволы деревьев обвивали какие-то колючие плети, рельеф постоянно менялся – приходилось то спускаться по крутому склону, то снова взбираться на холм. Мокрая земля скользила под ногами.
Взобраться на скалу. Остановиться, крикнуть. Вслушаться в звуки леса, встречающего людей обычной своей песней из голосов птиц и жужжания мух. Никакого крика о помощи, никакого шума, который мог бы производить человек, ничего. Тревога за Варце всё сильнее давила на них, вливалась в душу свинцовой тяжестью. Вчера Бастиан задумывался об этом лишь мимоходом; теперь же его охватил ледяной страх, перераставший в уверенность: с Варце случилось что-то страшное. Что-то, что мешает ему отозваться на их крики. Штайнхен тоже был подавлен, а вот Ральфа, наоборот, мрачные мысли, казалось, совсем не терзали.
– Ни о чем не беспокойтесь! – воскликнул он. – Нечего тревожиться, пока вами командует Аларик фон Таннинг. – С воинственным видом он поглядывал по сторонам. – Кто знает, может быть, враги взяли нашего спутника в заложники!
Для него всё это по-прежнему лишь шутка. Бастиан глубоко вздохнул, перебираясь через поваленное дерево. Ладно, какая разница, лишь бы только найти Варце.
Он снова остановился и позвал, крикнул изо всех сил. Тишина. Варце как сквозь землю провалился.
Земля поглотит вас, против воли вспомнил Бастиан и в ярости саданул кулаком по ближайшему стволу.
Теперь деревья в лесу словно сговорились мстить Бастиану за его несдержанность. Вскоре он споткнулся о торчащий корень и растянулся на земле. Но вместо того чтобы тут же подняться, Бастиан закрыл глаза, не торопясь возобновлять теперь уже, видимо, бесполезные поиски. Еще совсем рано, а он уже выбился из сил. Может, с Варце случилось то же самое? Он споткнулся, упал, а сил, чтобы встать, уже не было? Но ведь гроза должна была обязательно поднять его на ноги и погнать обратно, в лагерь. Если, конечно, он знал, куда именно нужно идти.
Кто-то крохотный полз по подбородку Бастиана. Он, не глядя, смахнул настырное насекомое, поднял голову – и увидел что-то странное. Серый, отливающий металлом предмет блестел всего в нескольких шагах от него.
Поднявшись, Бастиан подобрал его – и в горле сразу же встал ком, никак не желавший проглатываться.
Ошейник Варце.
– Эй, взгляните на это!
Первым, тяжело дыша, приблизился Штайнхен.
– Его ошейник, совершенно точно. Но… – Он осекся, однако Бастиан догадывался, что именно Штайнхен не решился озвучить. Каким образом Варце мог потерять свой ошейник? Снял, испугавшись грозы? Или тот сам свалился, пока Варце с кем-то дрался?
Бастиан невольно вспомнил странные звуки – шаги, которые они с Айрис слышали прошлой ночью. Шаги человека. Неужели в лесу есть кто-то еще? Кто-то, не входящий в отряд?
Он откашлялся, прогоняя вставший в горле ком.
– Во всяком случае, мы знаем, что Варце точно был здесь. А в каком направлении отсюда лагерь?
Ральф показал налево, Ларс – направо.
– Просто класс.
– Я знаю. – Айрис вскарабкалась на высокую скалу и, прищурившись, медленно поворачивалась. – Там озеро, оно начинается сразу за ближайшим подъемом. Значит, наш лагерь… вон там. – Она ткнула пальцем назад и чуть правее. – Если совсем заблудимся, то надо идти вдоль одного из двух здешних ручьев. Тот из них, что поменьше, протекает прямо за нашим лугом.
– Здесь два ручья? – удивился Ральф.
– Конечно. Вам следовало бы лучше знать ваши владения, Аларик.
Лицо Ральфа прямо засияло от одного лишь упоминания его игрового имени.
– Вы совершенно правы! – воскликнул он. – Однако я так погружен в борьбу с врагами и преследующими нас темными силами, что у меня почти не остается времени обследовать собственные владения. – Он нахмурил брови и осмотрелся. – Предлагаю сделать передышку, чего-нибудь попить и посоветоваться.
Значит, озеро. Может быть, Варце отправился туда, чтобы напиться? Или промыть раны? Во всяком случае, признав эту идею стоящей, они решили его обследовать.
Озеро лежало среди леса, словно темное зеркало, вставленное в зеленую раму из высоких деревьев. Вода в нем оказалась такой чистой и прозрачной, что на дне легко можно было разглядеть каждый камешек. Бастиан нагнулся и погрузил руки в воду; расположившаяся поблизости утиная семья, недовольная его вторжением, возмущенно крякая, поплыла прочь. Переливавшаяся ярко-синим, как сапфир, стрекоза прогудела рядом с головой Штайнхена и приземлилась на лист папоротника. Бастиан, хоть его и тревожила судьба Варце, невольно улыбнулся. Здесь всё было так, как… как оно должно быть. Что-то лучше трудно себе представить. Просто здорово. Сама мысль, что в таком месте может случиться что-то плохое, казалась до ужаса нелепой. Это, конечно, глупость: в самых красивых уголках мира с людьми точно так же случаются несчастья, как и в самых ужасных. Но все-таки он почувствовал себя увереннее, когда зачерпнул ладонями ледяной воды и напился.
Утолив жажду, они уселись на поросшем травой берегу. Интересно, сколько сейчас времени? Восемь? Половина девятого? Бастиан снова поймал себя на том, что невольно косится на левое запястье, где сейчас, конечно, никаких часов не было. В всяком случае, воздух уже вполне прогрелся: ожившие от тепла мошки и комары брали их небольшой отряд в осаду, да и желудок Бастиана все настойчивее напоминал о себе. Со вчерашнего вечера он ничего не ел.
– Никто не взял с собой чего-нибудь перекусить? – спросил он без особой надежды.
С нарочитым возмущением Ральф пожал пухлыми плечами.
– В каком тоне вы с нами разговариваете! – воскликнул он. – Или вы забыли, где находитесь? Ваша манера речи более чем неприлична.
Бастиан в изнеможении закрыл глаза. Ты в игре. И без разницы, пропал кто-нибудь или нет, разразилась ли гроза или даже сам небосвод рухнул. Его милость, Аларик фон Как-его-там, видимо, неизменно следит за соблюдением принятого в игре этикета. Что ж, будем потакать его капризам, лишь бы он помогал в поисках.
– Тогда я соизволю спросить, – со свирепой решимостью произнес Бастиан, – не взял ли случайно кто-либо из моих светлейших спутников с собой немного съестного, ибо терзают меня муки голода!
Как и следовало ожидать, настроение Ральфа мигом улучшилось.
– Мне прискорбно говорить об этом, но и мой желудок урчит. К сожалению, я тут ничем не могу помочь.
Снова всех выручил Штайнхен – он достал из поясной сумки копченую колбасу и пару ломтей черствого хлеба, и они дружно набросились на еду. Только Айрис не участвовала в общем набивании желудков: она сосредоточенно, почти не моргая, смотрела на озеро.
– Рыба, – пробормотала девушка.
– Какое благое известие! – воскликнул Ральф и выпучил глаза – видимо, ему в голову пришла еще какая-то мысль. – Конечно, ведь здесь есть и дичь! Кто знает, может быть, Варце всего лишь отправился на охоту и скоро удивит нас богатой добычей. Например, парочкой зайцев или даже косулей. Вы увидите, что ваши тревоги были напрасны.
Бастиану стоило немалых усилий сохранить на лице любезное выражение.
– И чем же, как вы полагаете, он их сразит? Задушит косулю голыми руками? Свой лук и колчан со стрелами он оставил в лагере и взял с собой только меч.
Причем деревянный.
В ответ Ральф лишь пожал плечами.
– Он браконьер, охотится с помощью силков, умеет устраивать западни, может быть, и мечом пользуется – кто знает?
Внезапно раздавшееся неподалеку шуршание, сопровождаемое тихим треском, помешало Бастиану что-либо возразить в ответ. Они обернулись. Кто-то был в лесу, совсем рядом, и с каждым шагом приближался.
Может, это Варце. Хотелось бы надеяться. Тогда им останется лишь отыскать медальон Лисбет, и всё снова будет в порядке. Бастиан так страстно желал этого, что в первую секунду и в самом деле поверил, что из леса вышел Варце. Только потом в размахивавшей руками фигуре он узнал Пауля.
– Приветствую вас! – прокричал он, демонстрируя им открытые ладони – знак, что у него нет оружия. – Я пришел с миром.
– Мы тоже приветствуем вас! – отозвался Ральф. – Не желаете ли присоединиться к нам? Мы здесь отдыхаем после обременительного путешествия.
Несколькими ловкими прыжками с камня на камень Пауль преодолел разделявшее их расстояние, размашисто поклонился и присел на траву. Как и на ярмарке, он был одет в темные штаны, светлую рубашку и короткую кожаную куртку; только обувь на этот раз оказалась другой – бежевые кожаные сапоги, доходившие ему почти до колен.
– Хорошее место для отдыха. Ваш предводитель, похоже, человек сведущий, – заметил он. Ральф постарался скрыть охватившую его после этих слов радость, но пухлые щеки «предводителя» подозрительно раскраснелись. – Однако не могли бы вы поведать мне, с какой целью пустились в столь утомительное путешествие? – поинтересовался Пауль.
– Мы занимаемся розысками.
– Постойте, позвольте мне угадать. Вы разыскиваете дьявольские камни, не правда ли? – он понизил голос. – Я тоже о них слышал и хочу вас предостеречь. Говорят, их охраняют демоны.
– Нет, мы ищем нашего друга, – пояснил Бастиан. – Он пропал вчера вечером, и мы очень за него тревожимся.
За долю секунды выражение лица Пауля резко поменялось.
– Кто? – отрывисто спросил он.
– Варце.
– Да, но ведь вы знаете, что он браконьер, – вмешался Ральф. – Наверняка отправился на охоту и…
Коротко взмахнув рукой, Пауль заставил его замолчать. От этого движения у Бастиана по спине побежали мурашки, причем он даже не смог понять почему. Вероятно, потому что он до смерти не выносил высокомерного отношения к людям.
– Так когда ушел Варце?
В голосе Пауля слышалась тревога, и Бастиан снова почувствовал к нему необъяснимую симпатию.
– Вчера он помогал мне рыть выгребную яму, а потом решил догнать остальных… Он ушел примерно за полтора или два часа до того, как разразилась гроза.
– О господи, – прошептал Пауль. – И вы не нашли никаких следов?
– Ни единого. Только вот это.
Он протянул Паулю ошейник, заляпанный грязью и облепленный травинками.
– Где вы его отыскали?
Айрис описала место находки, и Пауль кивнул.
– Со вчерашнего дня, – пробормотал он. – Скверно. Слушайте, надо вплотную заняться поисками. Разделимся на группы. – Он взглянул на Ларса. – Варце ушел один?
– Похоже, что так.
– Дело дрянь. Я же специально повторял, что никто не должен разгуливать здесь в одиночку.
– Да, повторял, – ответил Ларс машинально, опершись на копье и молча о чем-то размышляя.
Пауль растерянно переводил взгляд с одного на другого. Наконец он вскочил с места, словно подброшенный пружиной.
– Мы с Моной обыщем лес по ту сторону озера, а вам лучше сделать крюк направо и пройти вдоль ручья. Будет хорошо, если вы станете не сбиваться в кучу, а держаться на некотором расстоянии друг от друга. Тогда у нас больше шансов, что кто-нибудь хотя бы что-то найдет. Сегодня вечером один из нас заглянет к вам, чтобы обменяться новостями.
Пауль говорил это, а Ральф все больше мрачнел.
– Мой друг! – сказал он, и в его голосе сквозило неодобрение. – Разве не объявлялось, что все дни нашего пребывания здесь будут заполнены самыми разными достойными делами? Что мы будем вести такую же жизнь, какую вели люди в Средние века? Это ваши собственные слова, а сейчас…
Пауль так крепко вцепился ему в плечо, что Ральф взвизгнул.
– Ты разве не понял, что один из отряда пропал? Можешь себе представить, что произойдет, если мы его не найдем? – Он отпустил Ральфа и поправил куртку. – Я сейчас обо всем сообщу Моне и Карине. Для всяких непредвиденных случаев у нас есть спутниковый телефон, мы можем вызвать помощь. Возвращайтесь в лагерь. И держитесь вместе. Пожалуйста.
Они двинулись обратно к лагерю, стараясь не упускать из виду русло ручья. Бастиан слышал, как слева от него тяжело дышал Ларс, копьем отводя ветки, чтобы легче было пробиваться сквозь заросли.
– Что Пауль теперь будет делать? – крикнул он Ларсу. – Существует какой-нибудь план для таких вот экстренных случаев?
– У Пауля всегда есть план, – чуть задумавшись, ответил Ларс. – Всегда.
– Как далеко Варце мог успеть уйти до грозы? – Обычно у Бастиана не было манеры рассуждать вслух, однако сейчас это помогало ему внести хоть какую-то ясность в собственные мысли. – Даже если он заблудился, то всё равно должен был услышать наши крики. – Пусть даже он свернул не в ту сторону. Но нет, они же нашли ошейник. Потерял ли его Варце или выбросил, но это был последний сигнал, прежде чем его потащили в чащу…
Идиотизм. Варце – рослый и хорошо тренированный человек. Чтобы похитить его или увести куда-нибудь силой, нужно было бы сначала свалить его с ног. К сожалению, при определенном раскладе сил это возможно.
Или – если вспомнить, что в жизни, кроме пессимизма, существует еще и оптимизм, – может быть, он давно уже в лагере и бросится им навстречу, когда они вернутся!
Мысль эта вовсе не казалась такой уж глупой. Бастиан ускорил шаг, пока путь ему не преградила скала высотой метра четыре.
– Ларс? – позвал он. – Слушай, давай я обойду скалу справа, а ты – слева. Согласен?
– Почему бы нет? Только больше никаких крюков, ладно? Я уже проголодался, надо заморить червячка. – Он оперся на копье. – Если найду Варце – свистну, вот так.
Ларс присвистнул сквозь зубы – получилось похоже на сигнал отходящего поезда.
– Хорошо. – Бастиан попытался повторить свист, что ему абсолютно не удалось. Что ж, в случае чего он всегда может крикнуть.
Вот и скала. Уклоняясь вправо от нее, Бастиан стал карабкаться вверх по склону, слыша, как остальные тоже преодолевают крутой подъем. Впрочем, никого из них он не видел, заметил лишь, как Айрис перепрыгивала через громадное поваленное дерево, оказавшееся на пути. Девушка помахала ему и с сочувственным видом пожала плечами. Сомневаться в смысле этого жеста не приходилось: Варце там нет.
Он будет в лагере, успокаивал себя Бастиан. Он наверняка в лагере.
Исцарапанный и уставший, он вместе с Айрис вышел на луг, остановился и, сощурившись, пытался отыскать среди игроков рослую фигуру Варце.
– Видишь его?
– Нет. Но это ничего не значит. Пойду спрошу у Доро.
Айрис быстрым шагом направилась к могилам. Бастиан повернул голову, глядя на опушку, где вот-вот должен был появиться Ларс. Но тот, похоже, не торопился, так что Бастиан пошел прямиком к Сандре: она в обнимку с Лисбет сидела на одной из скал посреди поляны, утешая плачущую девушку.
– Вы Варце видели? Он был здесь?
– Нет. – Сандра с отсутствующим видом монотонно поглаживала Лисбет по волосам. – Я не двигалась с места, так что заметила бы его.
Больше всего Бастиану хотелось прямо тут, не сходя с места, повалиться ничком в траву. Нет, нельзя так раскисать. Вряд ли Варце ушел настолько далеко. Даже если бы он упал с какой-нибудь скалы, они бы непременно отыскали его возле подножия. Похоже, Ларс тоже его не обнаружил, иначе бы давно уже свистнул. Значит…
Он утонул? В озере? У Бастиана комок встал в горле от одной только мысли, что такое прекрасное место может быть смертельно опасным. Или оттого, что впервые позволил себе, пусть мысленно, произнести то самое слово, которое весь день, с той минуты, как он проснулся, омрачало душу. Смерть.
Да нет, чушь, полная чушь. Не может же быть, чтобы Варце погиб – такой молодой и сильный, к тому же он не в первый раз оказывался в лесу. Бастиан обеими руками вцепился в волосы – даже они пропахли потом. Срочно нужно что-нибудь попить, чтобы прояснились мысли. Возможно, тогда он хотя бы поймет, почему Сандра всё еще крепко обнимает Лисбет и держит ее за руку, чуть покачиваясь.
– Она из-за Варце так расстроилась?
Сандра посмотрела на него с таким упреком во взгляде, что сразу же стало ясно – он сказал что-то совсем не то.
– История с Варце, конечно, беспокоит ее, но это… из-за медальона. Он всё еще не нашелся. Георг за несколько часов уже мозоли себе набил и взбешен до крайности. – Сандра коротко невесело рассмеялась. – Может, это Варце прихватил медальон, прежде чем слинять?
– Что? Да вы рехнулись все, что ли? Тут человек пропал, а вы рыдаете из-за какого-то куска металла?
Он кричал и понимал, что сразу же пожалеет о своих словах. Лисбет разрыдалась; Сандра совсем помрачнела.
– Ты же ничего не понимаешь! – выкрикнула она.
– Что ж, тогда будь так любезна и объясни мне. Даже если бы в нем оказались алмазы, всё равно этот дурацкий медальон не может быть важнее здоровья друга! Разве вы еще не поняли, что, наверное, с Варце случилось что-то ужасное? Даже не наверное, а точно! – Он только сейчас заметил, что снова сбился на крик, но не стал останавливаться – подходящего времени высказать Сандре всё, что хочется, может уже и не представиться. – Что, если он лежит под скалой со сломанным позвоночником и даже пошевелиться не может?! Что, если он уже мертв – что вполне вероятно, иначе мы хоть раз бы, но услышали его крики о помощи?! Впрочем, вы правы: всё это пустяки по сравнению с модной побрякушкой, которую Лисбет где-то посеяла!
Лисбет вырвалась из объятий Сандры, вскочила и бросилась прочь. Она то и дело спотыкалась и, похоже, не совсем ориентировалась в пространстве, потому что, стремясь побыстрее скрыться в лесу, на полном ходу наткнулась на Доро, едва не столкнув ее в разрытую могилу, потом, пошатываясь, задела Арно и наконец скрылась среди деревьев.
– Поздравляю, ты своего добился!
Полный презрения взгляд Сандры должен был бы, наверное, испепелить Бастиана на месте. В следующую секунду она кинулась догонять подругу.
Бастиан глубоко вздохнул и закрыл глаза. На душе было приятно, оттого что удалось хоть частично сбросить невыносимую тяжесть, давившую на него последние дни, и в то же время он никак не мог отделаться от ощущения, что вел себя как совершенный идиот. А между тем из головы никак не шло слово – о нем не хотелось даже думать, но оно мрачным призраком витало среди остальных мыслей.
Смерть, смерть, смерть…
Он подошел к Айрис – девушка сидела возле остывшего кострища и вычесывала мусор, набившийся в волосы за время блуждания по окрестностям. Штайнхен, тяжело дыша, лежал на земле, вперив взгляд в небо, – точь-в-точь горный хребет, вздыбленный землетрясением.
– Его никто не видел.
Айрис медленно кивнула.
– Похоже, так. Доро тоже не видела. Милую сценку ты тут закатил, ничего не скажешь.
– О черт. Да уж, обычно это не в моем духе. Я просто не понимаю, как они могут с таким равнодушием относиться к Варце.
Они сидели, невольно наблюдая, как Ральф вернулся из импровизированного туалета и, не удостоив их даже взглядом, направился прямиком к Альме и Арно. Родерик, весело виляя хвостом, приветствовал его и тут же повалился на спину, прося почесать.
– Он ходит, будто его лимон заставили съесть, и всё из-за того, что Пауль упомянул о спутниковом телефоне. Как такое может быть? – удивился Бастиан.
– Ральф очень восхищается Паулем. – Айрис боролась с тонкой веточкой, запутавшейся в волосах. – Только что из штанов не выпрыгивает, чтобы произвести на него впечатление. Знаешь, на самом деле Ральф – не очень-то счастливый человек. У него нет настоящих друзей. Он живет у бабушки. – Ветка наконец согласилась признать поражение, и Айрис отбросила ее далеко за спину. – А еще он не может смириться с тем, что на этот раз всё идет не так, как он ожидал. – Она посмотрела прямо в глаза Бастиану. – Но я его понимаю. Он придет в себя, только надо дать ему время свыкнуться с этим.
– Да, конечно. Извини. Мне просто дурно становится, когда представляю, что может случиться всё что угодно.
– Да уж. – Айрис помассировала виски, не сводя глаз с Ральфа – тот так увлеченно почесывал живот Родерика, что песик визжал от восторга и как одержимый дергал задними лапами. – Я все еще не могу поверить, что мы не нашли никаких следов Варце, кроме этого ошейника, хотя с нами был Ларс. А ведь он обычно всё находит. Читать следы – его хобби. – Она задумалась. – Впрочем, после такого ливня… думаю, ничего уже не осталось. – Айрис оглянулась, сначала посмотрев на Ральфа, затем переведя взгляд на опушку леса. – А куда делся Ларс? Он же шел рядом с тобой, так ведь?
– Да. Мы в самом конце разделились. Но он давно уже должен был вернуться.
Бастиан тоже оглянулся, хотя и не мог никого толком разглядеть – лишь чьи-то смутные силуэты.
На лугу оставались только Альма, молчаливый Арно и Ральф. В тени деревьев на опушке прятались Сандра с Лисбет. Георг ползал по траве – в одиночестве. Возле могил сидели на корточках Доро и Натан, Штайнхен занимался костром. Ларса не было.
– Может быть, он что-то нашел, а я просто не услышал его свист?
Бастиан вскочил и помчался в сторону леса. Айрис не отставала.
Расстояние, отделявшее их от опушки, они преодолели, не сбавляя скорости, не слушая криков Штайнхена «Эй-куда-вы-подождите-меня!», и вот уже вновь окунулись в прохладный лесной покой. Найти место, где Бастиан в последний раз видел Ларса, не составило труда.
– Ларс? Эй, Ларс! Где ты прячешься?
Лишь издевательское жужжание мошкары заполняло тишину.
– Ларс! Э-эй! Ларс!
Ничего.
На лице Айрис Бастиан видел ту же растерянность, что охватила и его.
Они разделились, чтобы обойти скалу с разных сторон. Бастиан рад был бы не сводить с девушки глаз из страха, что та тоже исчезнет, стоит лишь выпустить ее из поля зрения, однако Айрис ничуть не смутилась:
– Если замечу что-нибудь подозрительное, заору так, словно меня проткнули копьем. Идет? И ты сделай то же самое.
Но все-таки он постоянно прислушивался к ее шагам, хрусту ломавшегося под ногами валежника, шуршанию листвы, доносившемуся с другой стороны скалы. Пожалуй, от него шума было не меньше, особенно когда пришлось продираться сквозь чащу, с оглушительным треском ломая низко нависшие сучья. Чтобы лучше видеть, Бастиан прищуривал глаза, пока те не начинали слезиться, заглядывал под каждый куст и исследовал каждую полянку, но без особого успеха. У Айрис дела были не лучше.
– Ла-арс! – снова позвал Бастиан.
– Может, он решил вернуться, еще раз сходить к озеру, – размышляла Айрис. – К Паулю. Они ведь друзья закадычные.
– Понятия не имею. Но вообще-то, когда мы разговаривали, он сказал, что проголодался, и хотел побыстрее добраться до лагеря.
Бастиан сделал несколько шагов, собираясь снова окликнуть Ларса, но в следующую секунду у него перехватило дыхание. Он нагнулся.
– Нашел что-нибудь? След?
Не говоря ни слова, Бастиан поднял над головой копье.
Айрис подошла ближе.
– Да, это его копье. Значит, Ларс не мог далеко отсюда уйти, он же никогда с ним не расстается.
– Ларс! – закричал Бастиан. – Ответь, если ты меня слышишь!
Затаив дыхание, они прислушивались, надеясь, что до них донесутся шаги Ларса или его крики. Ничего.
– Почему он бросил копье?
– Может быть, он внезапно увидел что-то, и оно привело его в такой ужас, что он бросился бежать со всех ног, – тихо ответила Айрис. Она прошла еще немного вперед, внимательно рассматривая землю под ногами.
Но здесь же нет никого, от кого надо было бы спасаться бегством. Бастиан задумчиво осматривал место, где нашел копье. На земле что-то лежало – как будто маленький деревянный щит… Он поднял находку. Кусок коры – не такой поблекший, как два предыдущих, но очевидное сходство между ними отрицать было просто невозможно. Рыжий сокол простирал крылья над еще одним стихотворным посланием. Бастиан с трудом разобрал выцветшие буквы.
Ведаю я, кто следует за тобой,
Ведаю я, от кого ты бежишь.
Тебе стоит знать об этом.
Хоть ты не можешь узреть его,
Но слышит он, как ты дрожишь,
И дар его не будет секретом.
Высоко подняв брови, Бастиан вертел кусок коры в пальцах. Люди исчезали, послания появлялись. Вот только они были, к сожалению, совершенно непонятны. Лучше будет не показывать этот шпрух остальным игрокам – он лишь отвлечет все от поисков Варце. К тому же они, похоже, и так не воспринимают происходящее всерьез.
Он размышлял, не стоит ли вообще выбросить неожиданную находку, как будто ее и не существовало никогда, но потом всё же сунул кору в поясную сумку. Попозже надо будет еще раз на нее взглянуть. Может быть, даже показать Штайнхену. Или Айрис. Но только не сейчас.
Так ничего не добившись, они вернулись на поляну, в лагерь. Родерик приветствовал их громким тявканьем.
– Ни Ларса, ни Варце, – пробормотала Айрис. – Не могли же они просто исчезнуть!
За их спинами шумел лес. Впервые за все это время он вдруг показался Бастиану громадным темным зверем – дышащим, ворочающимся, живым. Зверем, который поглотил уже второго из их спутников.
– Он выиграл копье на одном из турниров и никогда бы так просто его не бросил!
Штайнхен раздраженно шлепнул в миску Бастиана столько каши, что та едва не вывалилась через край. При одном лишь виде серо-коричневой размазни, превшей в котле и вяло пускавшей пузыри, у Бастиана сразу пропал аппетит, хотя он весь день ничего не ел. Пахло это кушанье… да ничем оно не пахло. Если только мукой, и то чуть-чуть.
– Я, честное слово, уже беспокоюсь, – бормотал Штайнхен.
Кому ты это говоришь. Бастиан отошел чуть в сторону, присел на траву и, повинуясь скорее рассудку, чем чувству голода, принялся за свою порцию.
Вкус у стряпни Штайнхена оказался таким же, как запах. Она даже не походила на кашу. Но Бастиан честно зачерпывал еду полной ложкой – кто знает, когда в следующий раз удастся пообедать? После четвертой ложки его стало подташнивать: каша плавала в желудке, словно огромная мертвая медуза. Снова и снова Бастиан прокручивал в памяти последний разговор с Ларсом; тот сказал, что свистнет, если что-нибудь найдет, но никакого свиста так и не раздалось. Даже крика о помощи не было. Ларс исчез абсолютно бесшумно.
С опушки вернулись Лисбет с Сандрой и снова принялись ползать по земле в поисках своего дурацкого медальона.
Бастиан подошел к девушкам. Сандра подняла на него полный упрека взгляд, оторвалась от поисков и села на корточки рядом с Лисбет.
– Мне хотелось бы попросить прощения за то, что я тогда сказал.
– Проорал, – ледяным тоном поправила Сандра.
– Да, за то, что говорил таким тоном, тоже прошу прощения. Просто… Последние события здорово меня встревожили. – Нужно же дать им понять, что всё пошло не так, вкривь и вкось. – Пропал не только Варце, но еще и Ларс.
Невероятно красивые глаза Лисбет расширились от удивления.
– Ларс? Когда?
– Когда мы вместе с остальными возвращались с поисков Варце. Незадолго до исчезновения я его видел, но в лагере он так и не появился.
– Ну, и чего устраивать истерики? Не так уж много времени прошло, – заметила Сандра.
Как она может быть такой равнодушной?
– Тогда, может быть, ты объяснишь, куда он запропастился? Мы пошли посмотреть, вдруг он напоролся на что-нибудь и просто не смог идти дальше. Там до опушки-то оставалось всего несколько метров. Так вот, сообщаем: Ларс отсутствует. Просто взял и исчез.
– Вы пошли посмотреть? – Сандра издала смешок – резкий, короткий, как удар кинжалом.
– Мы с Айрис.
– Ну что ж, просто чудесно. Тебе определенно повезло, что организаторы отобрали у тебя очки, – это однозначно помогает привыкнуть к ее внешности. – Порыв ветра откинул пряди волос со лба девушки и распустил рукава ее просторной блузы. Вновь заговорив, Сандра старательно избегала смотреть на него. – Впрочем, я уже жалею, что взяла тебя с собой в эту поездку. Это была ошибка.
В первый момент ее слова хлестнули Бастиана наотмашь, но уже в следующую секунду он вдруг испытал полнейшее равнодушие.
– А я не жалею, что поехал, – отозвался он, удивляясь, как точно подбираются слова. – Но, наверное, мы оба в чем-то друг перед другом притворялись. Боюсь, что мы просто очень… очень разные.
Глаза Сандры сверкнули странным огнем.
– Ты абсолютно прав. Так что, будь любезен, оставь меня в покое.
Полуденное солнце яростно обрушивало на поляну весь свой жар, поэтому игроки, разделившись на группки или в гордом одиночестве, перебрались на опушку леса, в тень.
Бастиан сидел под деревом, рядом с наполовину пустой миской каши, и напряженно размышлял. Надо обсудить случившееся с организаторами – куда они, интересно, подевались? У Пауля всегда есть план, вспомнились ему слова Ларса. Оставалось надеяться, что это действительно так. Им всё равно придется обращаться за помощью, хотя бы спасателей вызывать. Никто не поручится, что Варце не лежит вторую ночь подряд где-нибудь, раненый, и не пытается продержаться в полном одиночестве.
Продержаться. Надеюсь, он сможет.
Бастиан сморщился, когда порыв ветра обдал его вонью из выгребной ямы. Кому все-таки пришлось ею воспользоваться, потому что дольше терпеть было уже невозможно. Из ямы тянуло неописуемым ароматом, хотя не прошло еще и суток с тех пор, как они с Варце и Георгом ее выкопали. Что ж, по крайней мере, у мух теперь появилось новое развлечение.
В отличие от Бастиана. В этот момент он чувствовал себя таким бесполезным, что хотелось кричать. Неподалеку сидела Лисбет, наконец-то переставшая искать медальон. Он на секунду задумался, не пересесть ли поближе к девушке, чтобы попытаться ее хоть как-нибудь развеселить, успокоить, но решил остаться на месте. Наверняка, что бы он ни сказал, слова его прозвучали бы невыносимо фальшиво.
Пытаясь найти себе хоть какое-нибудь полезное занятие, Бастиан стал раскладывать на солнцепеке промокшие прошлой ночью вещи. С рубашками, шоссами и брэ проблем не возникло, а вот сумка, набитая листвой, доставила ему изрядно хлопот. Вывернув ее наизнанку и вытряхнув сырые, слипшиеся комками листья, он сморщился из-за ударившего в нос сильного запаха прели. Прилипшие к грубой холстине остатки листвы и вовсе пришлось соскабливать мечом – ну хоть на что-то эта штука сгодилась.
Потом навалилась жажда. Каша по-прежнему комом стояла в желудке. Надо наполнить фляжку, подумал Бастиан. Если бы только он не устал так сильно!
Собрав все силы, он доплелся до ручья, но, не дойдя до берега всего несколько метров, замер как вкопанный. Впереди, опустившись на колени у самой воды, застыла полунагая фигура. Девушка. Айрис. Она вся подалась вперед, так что Бастиану была видна лишь обнаженная спина; склонившись головой прямо к клокочущему потоку, девушка обеими руками растирала волосы. Ее блузка и широкий кушак лежали на ближайшем пне, к нему же была прислонена и сумка с арфой.
Айрис не замечала его, и Бастиан, оттого что невольно подсмотрел за ней, чувствовал себя очень неловко. Сейчас он тихонечко, на цыпочках уйдет отсюда, а через пару минут вернется, шумя как можно громче. Надо только заставить себя отвернуться, перестать пялиться на ее плечи, красивые, как у статуи, высеченной из слоновой кости или мрамора – почти идеального мрамора, но с какой-то трещинкой, изъяном, тонкой красной линией, размашисто рассекавшей левую лопатку девушки. Откуда у нее этот шрам? Бастиан сделал шаг назад, чувствуя, что стал свидетелем чужой тайны, того, что не должен был видеть.
В следующую секунду его охватил ледяной ужас: ему внезапно показалось, что Айрис сейчас выпрямится, заметит его и подумает совершенно не то, что было на самом деле. Развернувшись, он прошел несколько метров напролом сквозь кусты, достававшие ему едва ли до колен, и убедился, что теперь она его не видит. Пять минут – этого девушке должно хватить. Бастиан ждал, чувствуя, как каша в желудке начинает медленно превращаться в бетон.
Возвращаясь к ручью, он наступал на каждую сухую ветку, какая только попадалась под ноги, и вдобавок распевал первую пришедшую на ум песню. Громко и фальшиво. Айрис наверняка услышит, что он идет. Выйдя к берегу, Бастиан с огромным облегчением увидел, что девушка приветственно машет ему. Блузка вновь заняла полагающееся ей место, и Айрис расчесывала пальцами мокрые волосы.
– Ну что, Томен, мой зеленоватый друг? Что с вами случилось, почему вы так бледны?
– Всё из-за этого клейкого месива, коим угостил меня Куно. Не хотелось бы вам мешать, но мне срочно нужно напиться воды.
– Тогда вы – мой гость! – Девушка обеими руками указала на ручей. – Всего три глотка, и каша Куно в вашем животе разбухнет, и станет ее вдвое больше.
Несколько секунд она с нескрываемым удовольствием наблюдала за его перекосившимся лицом, но не выдержала и разразилась звонким, хотя и грубоватым смехом.
– Да не волнуйся ты так. Вода поможет, правда.
Бастиан наклонился и с наслаждением пил, пока не почувствовал, что ему стало лучше. Снова подняв глаза, он увидел, что Айрис уже держит арфу на коленях, поглаживая струны. Глубоко вздохнув, девушка извлекла первые звуки, и, слушая казавшуюся неземной мелодию, Бастиан уже через несколько секунд забыл обо всех тяготах и бедах поездки, в которую так непредусмотрительно ввязался. После нескольких тактов лес вокруг уже не казался таким страшным, как прежде; наоборот, он вдруг стал походить на настоящую сказочную чащобу.
– Что это? – спросил Бастиан, когда музыка стихла.
– Мелодия называется “Planxty Drew”. Сочинил ее слепой ирландский арфист Торла О’Каролан.29
Семнадцатый век, уже не Средневековье, но здесь в этом все равно никто не разбирается. – Она снова провела пальцами по струнам. – “Planxty Drew”… Это любимая мелодия Варце. Когда я беру в руки арфу, он каждый раз просит, чтобы я исполнила именно ее. Я думала… – Айрис помолчала, глядя в сторону леса, в сумрак, который даже солнечные лучи, заливавшие всё вокруг, не могли рассеять. – Я думала, может быть, он услышит ее…
Закрыв глаза, она снова стала наигрывать мелодию, с самого начала. Бастиан не мог отвести от нее взгляда. «Настоящий эльф», – в очередной раз пришло ему в голову.
Айрис рассмеялась, и он пережил несколько томительных мгновений, думая, что нечаянно произнес эти слова вслух.
– А что означает это название? – спросил Бастиан, скорее не из любопытства, а от смущения, потому что чувствовал себя застигнутым врасплох.
– Слово “planxty” придумал сам О’Каролан. Так он называл те мелодии, которые сочинял для людей, что особенно уважительно к нему относились. И вот когда-то он посвятил одну такую мелодию некому Дрю, а в наше время она стала любимой песней Варце.
– Какая чудесная история. – Бастиан растянулся на траве, закинув руки за голову. Всё могло бы быть супер, просто отлично, несмотря на мошек и неперевариваемую кашу… если бы только Варце услышал мелодию-клич Айрис и вернулся. Если бы только не… Бастиан резко сел, когда его мозг начал в сотый раз перебирать всевозможные варианты того, что могло случиться с Варце, ужасные и не очень. Хватит.
– Хотелось бы мне знать, что у Лисбет в медальоне, – произнес он, когда мелодия закончилась, и, прищурившись, посмотрел на вершины деревьев. В наступившей тишине слышалось только журчание ручья. – Ты ее лучше знаешь. Может, есть какая-нибудь идея?
– Ни малейшей. Сам по себе ее медальон ничем не примечателен – штамповка, на любой средневековой ярмарке можно купить. Мельхиор. 29 евро 90 центов.
– Вот именно. «Всё, что внутри, сочтено», – Бастиан потеребил поясную сумку. – Утром я, кстати, нашел еще один такой стишок.
– Правда? Прочитай.
Бастиан откашлялся.
– Ведаю я, кто следует за тобой,
Ведаю я, от кого ты бежишь.
Тебе стоит знать об этом.
Хоть ты не можешь узреть его,
Но слышит он, как ты дрожишь,
И дар его не будет секретом.
Он поднял голову, ожидая, что встретит полный непонимания взгляд Айрис. Но глаза девушки расширились от страха и смотрели куда-то мимо него.
– Ты понимаешь, о чем это?
– Дай его сюда.
Бастиан, встревоженный столь резкой переменой, протянул ей свою находку.
– Что случилось?
– Ничего.
Айрис долго всматривалась в полустертые строки.
– Ты ведь знаешь, что это значит, не так ли?
Девушка молча вернула ему кусок коры, убрала арфу в сумку и поднялась.
– Ну нет, так нечестно. Объясни мне.
Айрис вздохнула и пристально посмотрела на Бастиана. Глаза ее словно потемнели, взгляд стал ледяным и цепким.
– Понятия не имею, что это может значить. И мне самой это совершенно не нравится. Так что либо верь мне, либо оставь меня в покое.
Чтобы спокойно всё обдумать, лучше места, чем пещера, было не найти. Айрис проверила, хорошо ли закрыта сумка с арфой, прежде чем прислонила ее к стене. Затем достала из-за пояса нож и медленно провела пальцем по лезвию. Острый, очень острый. Хорошо.
Снаружи не доносилось ничего подозрительного, но девушка внимательно приглядывалась к окружающему лесу. Да, она однозначно отреагировала слишком резко. Сейчас ей хотелось бы спокойно изучить этот злосчастный кусок коры, вглядеться в почерк. Хотя это не его почерк. Точно нет. Он стихов не писал. И его здесь нет, в такое совершенно не верится. Где угодно, но не здесь, не в таком уединенном месте. Иначе бы он давно уже на нее набросился. Чего ему ждать?
Ведаю я, кто следует за тобой, ведаю я, от кого ты бежишь. Может, это вообще сказано не в ее адрес. Да и не знает никто об этом.
Айрис опустила подбородок на колени и закрыла глаза. Вчера… Альма появилась с первым посланием на куске коры. Она показала его Моне из команды организаторов и спросила, что оно может значить. А Мона? Айрис еще раз прокрутила в памяти ту сцену. Честное слово, Мона очень удивилась. Она вообще не очень хорошо умеет притворяться – даже во время поединков всё время закусывает губу, чтобы не рассмеяться. Так что эти тексты сочиняли вовсе не организаторы поездки, а значит…
– Я ничего не знаю, – прошептала она скале. Лезвие ножа в руке девушки отразило светло-серую шероховатость камня. Она дышала глубоко и размеренно. Сейчас важно сохранять спокойствие и быть бдительной. Не доверять никому.
Перед ней вдруг возникло лицо Бастиана, близорукого парня, которого можно было только пожалеть. Сандра так внезапно охладела к нему. Нет, ему тоже не доверять. И в этом нет ничего плохого. Это разумно.
Айрис кое-как прикрыла сумку с арфой сухими листьями и ветками и сунула нож на привычное место – за пояс. На нож-то можно было положиться. Если он и впрямь последовал за ней в эту глушь, безоружной она его не встретит.
Самое главное жара сделала – высушила вещи Бастиана. Когда она потихоньку начала спадать, появились удрученные Пауль, Мона и Карина.
Солнце стояло уже невысоко над горизонтом, и в его лучах рыжие волосы Карины превратились в огненный водопад.
– Варце вернулся?
Бастиан и Штайнхен, сидевшие у костра на одном из одеял, синхронно качнули головами. На огне, источая соблазнительный аромат, закипал котел с густым бобовым супом.
– А Ларс у вас?
Встречный вопрос Бастиана ошарашил гостей.
– С чего вдруг?
– Мы не видели его с самого утра.
– Что?! – Пауль чуть не кричал. – Но… у озера он ведь был с вами! Он что, не стал возвращаться в лагерь?
– Нет, он пошел вместе с нами. Но только до одной такой огромной скалы, куча которых валяется по всему лесу. Мы решили обогнуть ее с разных сторон. Я выпустил Ларса из виду и больше уже не видел. – Почему-то Бастиан чувствовал себя ответственным за случившееся.
– Ладно, всё равно уже темно, – пробормотал Пауль. Бастиан заметил, как он внимательно обшаривает лагерь глазами и мрачнеет всё больше и больше.
Постепенно к костру подтянулись остальные игроки. Сандра уселась как можно дальше от Бастиана и упорно отворачивалась. Лисбет подошла поближе, Айрис тоже далеко от огня не отходила. Он надеялся, что девушка сядет рядом, но она лишь быстро кивнула ему и осталась стоять.
Пауль подождал, пока все соберутся.
– Мы с сегодняшнего утра ходим по лесу и ищем Варце, но не можем его найти. И версий у нас – куча. – Он закусил губу. – А теперь еще и Ларс пропал. И это уже настоящая катастрофа. Даже не буду говорить, как я себя за это виню.
– Он достаточно взрослый человек, чтобы самому за себя отвечать, – вставила замечание Сандра.
Пауль покачал головой.
– За всё, что здесь происходит, отвечаю я. Конечно, в принципе, ответственны все организаторы игры, но я – прежде всего. Вы задумывались, что случится, если мы их обоих не найдем? Я понимаю, что вы все радовались игре. Я тоже был очень рад. Но с этой минуты мы не будем заниматься ничем другим – только поисками Ларса и Варце, от рассвета до заката. Понятно?
Все закивали в знак согласия, даже Ральф, хотя он чуть не плакал от разочарования.
Пауль потер ладонями лоб и глаза и посмотрел на Карину, словно прося у нее помощи. Она чуть качнула головой.
– К сожалению, это не все плохие новости, – сказала она.
– Подожди, Карина. Давай я лучше сам сначала повнимательнее посмотрю.
– Мы уже смотрели.
Бастиан не ожидал увидеть на лице Пауля растерянность – и ему совершенно не нравился такой поворот событий.
– Так что же все-таки случилось?
Было видно, что ответ дается Паулю с трудом. Он оцепенело смотрел куда-то перед собой, а когда наконец заговорил, не сводил взгляд с котла, где булькал бобовый суп.
– У нас пропал спутниковый телефон. Мы сами не понимаем, как это произошло. Он был надежно спрятан.
– Но телефон входил в обязанности Моны, – произнесла Карина, даже не стараясь скрыть раздражения в голосе. – Все-таки именно она отвечала за эту штуку.
Щеки Моны слегка покраснели.
– Я хранила его там же, где и всегда, и не думала, что нельзя оставлять его ни на минуту. Все-таки мы здесь одни. Почему мы должны сами у себя что-то красть?
Девушка осеклась, словно ей вдруг открылся истинный смысл ее слов.
Бастиан видел, как участники игры один за другим начинали наконец понимать, что происходит. Лисбет прижала ладонь к губам, Альма стала судорожно оглядываться, а лицо Айрис стало – почти незаметно – чуть строже, словно она стиснула зубы.
– Вы думаете, тут, кроме нас, есть кто-то еще? – зашептала Альма. – Но мы наверняка бы его увидели! И в любом случае Родерик бы нас предупредил!
– Конечно, тут есть кто-то еще, но Родерик не может его увидеть. Только почуять. – До сих пор Доро казалась просто темным пятном на фоне леса. Теперь она подошла к костру – вся в черном, как ворона, с угрожающе сведенными бровями. – Он не из плоти и крови. – Девушка замолчала, выжидая паузу, чтобы смысл ее слов дошел до всех участников игры. – Мы вторглись сюда незваными гостями. Мы пробудили древнее проклятие и теперь понесем за это ответ.
Внешность Доро, интонации, пронзительный взгляд странно подействовали на остальных: на какую-то секунду каждому пришла в голову мысль, что сказанное ею и впрямь возможно, – даже Бастиан поддался этому внушению. Но рассудок быстро взял верх.
– О призраках – это ты всерьез, что ли? – Он порылся в поясной сумке в поисках найденного утром куска коры с очередным посланием. Найдя, протянул его Доро. – Что ж, вполне возможно, что кроме нас тут еще кто-то есть, но это точно не призрак.
Доро, молча шевеля губами, прочитала стихи. Медленно подняла глаза, пристально посмотрела на Бастиана.
– Ты читаешь это, но не понимаешь написанного. «Ведаю я, кто следует за тобой, ведаю я, от кого ты бежишь…» О чем здесь может идти речь, как не о проклятии Тристрама? Он не выпускает нас из своих владений. С каждой секундой он становится сильнее, а мы не вольны сбежать от него.
Пауль протянул руку.
– Можно взглянуть?
Он прочитал послание, нахмурился и передал его Георгу. Один за другим странные стихи прочитали все участники игры. Одни пожимали плечами, другие неверяще мотали головой.
– Кто-нибудь догадывается, что это может значить?
Бастиан машинально поглядел в сторону Айрис, так и не ответившей ему ни тогда, ни сейчас, – но девушка неотрывно смотрела себе под ноги.
– Я же сразу объяснила, что это означает, – возразила Доро. – Это послание от владетеля здешних холмов. От владетеля и его спутников, которые по ночам восстают из Кровавого склепа. Притаившись в тени, они караулят нас с тех пор, как мы пробудили древнее проклятие.
Странное, жуткое чувство медленно вползало в душу – но вовсе не от слов Доро, а от того, с каким серьезным видом они были выслушаны. Никто даже не рассмеялся. Нервы у всех были уже на пределе.
– Вот только любопытно, – Бастиан снова взял слово, стараясь вложить в голос как можно больше сарказма, – когда же мы проявили такую оплошность, что разбудили это проклятие? Что мы такого неправильного сделали? Наступили на волшебный камень? Или вырыли выгребную яму на заколдованной земле?
Он увидел, что Айрис криво улыбнулась – и Штайнхен тоже. Доро потупилась, и Бастиан тут же пожалел о своем издевательском тоне. Просто у него уже начиналась аллергия на всю эту дурацкую суеверную болтовню.
– Прости, – он попытался говорить примирительным тоном, – но ты наверняка осознаёшь, что фантазия играет с тобой злую шутку. – Или тебе это даже не приходит в голову – ведь ты даже в грозу танцуешь на скалах. Бастиан отогнал непрошеную мысль. – Это всего лишь легенда, ничего более. Тут и так творится что-то неладное, и мне не нравится, что ты пытаешься еще сильнее всех запугать.
– А почему это творится? Мне кажется, ты просто не помнишь, о чем сказано в проклятии, – Доро, не мигая, смотрела ему прямо в глаза. – «Все же остальные, кто вступит в мои владения, навеки раскаются. Они окажутся в моей власти, и я уже никогда их не отпущу. Кости их будут ломаться, кожа – слезать с плоти. Их яства источат черви, их тело разъест слабость. Земля поглотит их одного за другим; мертвые по ночам будут восставать из могил, и их крики будут наводить на всех ужас и отчаяние». От Варце не осталось и следа, как будто его поглотила земля! А про разверстую могилу забыли? Ну что ж, будем дожидаться страшных ран, личинок, пожирающих запасы, и того, что нас постепенно будет становиться всё меньше. Двое уже пропали. Завтра, вероятно, мы недосчитаемся троих или четверых.
– Доро! – Резкий окрик Пауля прервал стенания девушки. – От твоих жутких историй у остальных руки опускаются. Этого нам только не хватает!
– Но если она права, – зашептал Ральф, – тогда мы никогда больше не выберемся отсюда. Или нет? – Его нижняя губа дрожала, как у ребенка, собирающегося вот-вот разразиться плачем. Пожалуй, именно это впервые пробудило в Бастиане сострадание к маленькому толстому разочарованному Ральфу, облаченному в тяжеленную кольчугу. Все заметили, как он упал духом, оттого что его надеждам пять дней подряд разыгрывать роль средневекового князя теперь уж точно не сбыться. А вдобавок ему теперь стало страшно. – Я уже однажды читал что-то такое о проклятом доме, который никого из тех, кто в него вошел, больше не выпускал. Он убивал людей, как мышеловка.
– Закрой рот!
Пара резких слов, сказанных Паулем, – и Ральф будто воды в рот набрал. Но внезапная вспышка грубости со стороны главного организатора их похода, похожая на ту, что случилась утром, расстроила Бастиана, и он даже не мог сказать почему. Нервы у нас ни к черту, это факт.
– Давайте все-таки подведем итог, – попросил он. – Варце и Ларс пропали, причем Ларс – практически на моих глазах. Спутникового телефона у нас тоже больше нет, хотя Мона точно знает, куда его положила. Еще что? Правильно, медальон Лисбет. Смотрите-ка, сколько всего! – продолжал он, озадаченно глядя на Пауля. – А еще эти послания на коре. Не знаю как вам, а мне всё труднее поверить, что мы в этом лесу в самом деле одни.
Лисбет приоткрыла рот и снова сжала губы в тонкую линию.
– Я никого не видела, – сказала Карина. – И даже если бы видела, мне было бы, в принципе, без разницы. Главная наша задача сейчас – отыскать Ларса и Варце. Плохо только, что уже темнеет. Сегодня мы не сможем отправиться на поиски.
– У вас разве нет карманных фонариков? На экстренный случай?
Мона смущенно опустила глаза.
– Конечно, они у нас были, – ответила Карина. – И лежали рядом со спутниковым телефоном.
Георг обнял Лисбет, прижал ее к себе и усмехнулся, коротко и зло.
– Ваша организация просто потрясает, честное слово. Думаю, завтра утром нам надо возвращаться домой.
– Но джипы будут здесь только через три дня, – заметила Мона, всё еще не поднимая глаз. – Как вы отсюда выберетесь?
– Если понадобится – пешком. Я хочу, чтобы Лисбет оказалась в безопасности. По-моему, здесь творится слишком много необъяснимого.
Пауль, смирившись, пожал плечами.
– Что ж, понимаю. Я помогу вам добраться до старого оползня. Как бы то ни было, с этого момента мы держимся все вместе. И прежде всего по ночам. – Он указал на прогалину между деревьями. – Свой багаж мы сюда уже перенесли. Было бы несусветной глупостью, если б мы продолжали жить в лесу в двух разных местах… по крайней мере пока не узнаем, что все-таки случилось. – Он посмотрел на небо. – Хорошо бы хоть сегодня не было дождя. Желаю этого всем нам.
Языки огня высоко вздымались вокруг котла Штайнхена и сияли тем ярче, чем ниже на лагерь опускалась ночь. Бастиан рассеянно смотрел в сторону леса. Если бы Варце и Ларс оказались поблизости, они увидели бы костер. Он надеялся на это. Очень надеялся. Но если бы Бастиан прислушался к внутреннему голосу, то понял бы, что уже не верит в такой исход событий. Всё случившееся было слишком странным, чтобы казаться случайностью.
Его взгляд встретился с взглядом Сандры – они с Лисбет сидели на одном одеяле и о чем-то шептались. Девушка тотчас отвела глаза в сторону, а вот Лисбет – нет. Она рассматривала его так, словно видела впервые. Губы Лисбет слегка приоткрылись, словно что-то в облике Бастиана очень ее удивляло.
Может, что-то прилипло к лицу? Он быстро провел рукой от лба до подбородка. Ничего такого. Но большие глаза Лисбет по-прежнему были все так же прикованы к нему. Уж не нашептала ли ей что-нибудь Сандра? Ведь и сейчас речь идет, наверное, о нем? Чувствуя, что начинает нервничать, Бастиан отвернулся.
В траве стрекотали сверчки; среди верхушек деревьев показался краешек мраморно-белой луны. В первый раз за игру они уселись вокруг костра все вместе, но настроение у игроков упало ниже некуда – хотя и не еда, конечно, была в этом виновата. Более вкусных бобов Бастиан в жизни не пробовал. Его миска быстро опустела, а добавки оставалось совсем немного.
Освещенная пламенем костра и луной, Айрис поднялась на скалу и села, держа на коленях арфу. Когда раздались первые звуки, Бастиан тотчас узнал мелодию. “Planxty Drew”. Слушая ее, он уносился мыслями в прошлое. Сначала Бастиан вспомнил сегодняшнюю встречу у ручья. Потом – мгновение, когда Варце, махнув рукой, побежал в лес. Потом перенесся на сотни лет в прошлое, когда люди вот так же сидели у костра, как и их отряд сейчас. Щемящая красота и невыразимая печаль происходящего захватили его. Но, услышав, что кто-то произнес его имя, он открыл глаза.
– …Думаю, Бастиан прав.
Лисбет. Он видел только ее профиль – лицо девушки было обращено к окраине темного как ночь леса. Она странно наклоняла голову, словно не хотела, чтобы пламя костра освещало ее.
– И в чем же? – спросила Сандра.
– В том, что мы здесь не одни. Думаю, кто-то подкрадывается сюда, следит за нами… но не показывается на глаза.
Она потерла руки, словно ее бил озноб.
Впервые арфа Айрис не выполнила своей миссии – девушка прервала игру, дернув за струны, и отложила инструмент в сторону.
– Почему ты так думаешь? – спросила она. – Ты кого-нибудь видела?
– Нет. Никого я не видела. Может, это мое воображение, – Лисбет резко повернула голову и посмотрела на Айрис. – Сегодня днем у меня несколько раз было такое чувство, словно кто-то пристально следит за нами из леса.
– Может, это был кто-то из наших, – предположила Сандра.
– Едва ли. Если там и впрямь кто-то был, то он очень не хотел, чтобы его заметили.
– Чушь, – Сандра натянуто улыбнулась. – Здесь что, решил поселиться какой-то дикарь? В полном одиночестве?
Похоже, начавшийся разговор отбил у Айрис интерес к музыке; она убрала арфу в сумку.
– Как он выглядел?
– Понятия не имею. Просто тень, мелькнувшая в сумерках. Сперва я подумала, что это какой-то зверь, но потом послышался его кашель.
– Кашель?
– Да. Похоже, он болен.
– Нет, естественно, – вмешался вкрадчивый голос Доро. – Он страдает. Он не знает покоя. Он блуждает повсюду и не может смыть со своих костей кровь собственного сына.
– Только не надо опять начинать!
Да, Бастиан не сдержался, но ему уже было всё равно. Хватит. Сейчас ему больше всего хотелось лечь спать, пока костер полностью не прогорел. Так можно хотя бы примерно определить, где находятся его вещи. Он вытянул затекшие ноги и встал.
– Отличная идея, – заметил Пауль. Он тоже встал и положил Бастиану руку на плечи. – Завтра нам понадобится вся наша сила.
Этот фамильярный жест неприятно удивил Бастиана, зато на лице Лисбет наконец показалась улыбка.
С легким неудовольствием Бастиан сделал шаг в сторону, вырываясь из-под руки Пауля.
– Всем спокойной ночи. И да не потревожит вас мертвый князь!
Он с преувеличенной учтивостью поклонился и направился к заранее облюбованному месту для ночлега.
– Постой-ка! – крикнул Ральф.
– В чем дело?
Царственный жест «рыцаря» заставил Бастиана вернуться.
– Мы еще не назначили караульных. Вчера, в непогоду, мы не подумали об охране лагеря, но теперь надобно выставить стражу. – Он сделал многозначительную паузу. – Так как? Вы будете первыми нести караул?
– Сейчас у меня уже слипаются глаза.
– Тогда я, – Штайнхен поднял руку и сделал шаг вперед. – После обеда я немного вздремнул и сейчас могу какое-то время бодрствовать.
– Отлично. Георг?
Тот с раздражением замахал рукой, зато Пауль вызвался добровольно. Третьим был назначен Натан, а Бастиан, вздохнув, согласился заступить в четвертую смену. Шести часов сна должно было хватить.
– Как узнать, когда закончится смена?
– У меня есть специальные свечи, – ответил Штайнхен. – Они маркированные; черточка означает час.
– Полезная вещь.
– Да, наши предки были мудрыми людьми. Так что я желаю вам спокойного сна.
Исполненный чувства благодарности, Бастиан побрел обратно. Ну наконец-то можно лечь спать. Чем дальше он удалялся от костра, тем с каждым шагом становилось всё темнее вокруг. Сумку, набитую свежими листьями, ему удалось скорее найти на ощупь, нежели разглядеть.
Бастиан улегся, плотно закутавшись в два одеяла. Оказалось довольно тепло – и намного удобнее, чем он рассчитывал. Зевая, он посматривал на видневшиеся поодаль расплывчатые фигуры, вырисовывающиеся на фоне невысоких языков пламени, мерцавших оранжевым светом. Постепенно и они разошлись; осталась одна – большой круглый человек, которого невозможно было ни с кем спутать. Штайнхен восседал возле костра, подбрасывая в огонь еловые шишки и глядя, как разлетаются искры.
Что-то с силой дернуло Бастиана, принуждая проснуться, пробуравило мозг, заставило в панике вскочить, чувствуя, как бешено бьется сердце. Крик – долгий, мучительный, нечеловеческий. Бастиан рывком уселся; в первый момент в кромешной тьме вокруг он не понимал, где оказался. Пульс бешено колотился, и каждый толчок отдавался в грудной клетке болью.
Кто кричал? Человек? Зверь? Как будто с кого-то заживо сдирали кожу, подумал Бастиан.
Темнота перед глазами была непроницаемой. Он стал судорожно шарить вокруг, нащупал траву, землю. Где-то справа надрывно гавкал Родерик.
Они не одни. Кто-то здесь есть.
Бастиан снова открыл глаза, отчаянно попытался осмотреться, однако лес вокруг оставался непроглядно-черным. Дрожа от страха, он со свистом вытолкнул из легких воздух.
Крик прекратился; раздавались только жалобные сдавленные стоны и приглушенные звуки. Шаги? Бастиан прислушивался, пытаясь понять, но этот шум забивали голоса остальных игроков – испуганные, растерянные, заспанные.
– Что это?
– Не знаю. Звучало просто ужасно.
– Как предсмертный крик.
– О Боже! Я хочу хоть что-нибудь видеть. И хочу убраться отсюда.
Шуршание. Глухой удар. Сдавленный крик боли.
– Черт побери, темнотища – хоть глаз выколи!
– Лежите, идиоты! Вы шею себе хотите сломать?
– Но ведь мы должны… мы же не можем…
Бастиан узнал Ральфа и Натана; к ним примешивался и женский голос – видимо, Альмы. В общий фон вплетались заунывные заклинания Доро. Девушка задыхалась, словно пыталась подавить всхлипы. В промежутках доносилось какое-то звяканье, кто-то скребся – Бастиан никак не мог понять, что это за звуки. Слышались удары металла, словно где-то рядом шло сражение. И… кто-то снова кричит?
Трясущимися руками он шарил по земле, чувствуя, как одеяло соскальзывает с плеч, – надо найти хоть что-то, чтобы можно было защищаться, в случае если…
Деревянный меч! Бастиан рванул его из ножен, начал размахивать во все стороны, бить и колоть тьму вокруг, но не встретил никакого сопротивления, никакого врага. Опустив меч, он с облегчением выдохнул.
Как только люди в старину такое выдерживали? Без ночника или хотя бы спичек?
Он повыше подтянул одеяло, плотнее закутался в него и стал прислушиваться к раздававшимся вокруг звукам. Кто-то что-то рыл, скреб. Голоса игроков – жалобный стон, шепот. Рычание Родерика. Наконец прорезался Пауль.
– Оставайтесь на своих местах. Кто запаникует и помчится куда-нибудь в такой темноте, точно на что-нибудь напорется. Ждем рассвета.
Но сама мысль об изматывающем ожидании была невыносима. Как долго это еще может продолжаться? Бастиан попытался оценить, сколько удалось поспать, – безуспешно. Два часа, шесть часов? Разницы никакой. Интересно, а Штайнхен по-прежнему несет караул или уже сменился?
Он завертел головой по сторонам, изо всех сил пялясь в темноту. Где-то ведь должна гореть свеча, зажженная часовым? Бастиан на секунду зажмурился, потом снова открыл глаза. Черт возьми, никакой разницы! Он пополз на четвереньках, сам не зная куда, – наудачу. У Бастиана не было ни малейшего представления, в какую сторону он движется, и он все время боялся, что стукнется головой о какую-нибудь из здешних скал.
Руки шарили вокруг, но под ними была только трава, холодная и мокрая. Бастиан пополз дальше – где-то ведь должен был находиться караульный. Если бы хоть краешек луны показался…
– А-а-а! Кто это? Нет! На помощь!
Что-то ударило Бастиана по плечу, затем по голове. Его правая рука на кого-то наткнулась, и теперь этот кто-то панически отбивался.
– Иди отсюда! Иди отсюда!
– Это я, Бастиан, не бойся!
Еще один удар.
– Эй! Кончай, Натан, я тебе ничего не сделаю, я ищу караульного. Ты уже отдежурил?
– Нет, пока меня никто не будил. Черт тебя дери, чувак, я думал, меня удар хватит.
– Извини, пожалуйста. Я бы свернул в сторону от тебя, но я вообще ничего не вижу.
– У меня то же самое. Держись немного правее, вот так. Ладно?
– Хорошо. – Бастиан провел рукой по лбу – внезапно разболелась голова. – Спи дальше.
Фырканье.
– Очень остроумно.
Теперь он продвигался еще осторожнее, пока не почувствовал запах погасшего костра (разглядеть его, конечно, не удалось). Бастиан направился туда, откуда несло обугленной древесиной, и в конце концов нащупал под пальцами что-то теплое и хрупкое. Угли.
– Штайнхен? – шепнул он. – Ты не спишь?
Глухой шум, донесшийся из темноты.
– Это я, Пауль. Я его уже сменил.
– Сколько времени?
– Понятия не имею. Свеча прогорела, а трута, которым Штайнхен пользуется, я не нашел. Может быть, моя смена давно закончилась. В такой темноте теряешь всякое чувство времени.
Бастиан услышал, как Пауль сдвинулся с места. Зашуршали трава и одежда. Затем на плечо ему легла чья-то рука, и Бастиан невольно отдернулся.
– Все хорошо, это я, – пробормотал Пауль, хватая его за руку. – Садись, чертополоха тут нет.
– Слушай, надо народ пересчитать, – заметил Бастиан, понизив голос. – Каким образом – пока не знаю. Но если это кричал кто-то из наших, тогда… А ведь это наверняка был кто-то из наших! Или нет?
Он услышал, как Пауль сглотнул.
– Надеюсь, что нет. Некоторые звери, знаешь… некоторые кричат так, что кажется, это кричит человек. Или кому-то просто кошмар приснился.
Может быть. Бастиан чувствовал, как сырость от мокрой травы стала проникать под одежду.
– Если правда что-то случилось… – Голос Пауля был тихим как дыхание. – Я вообще не хочу об этом думать…
Его слова в тишине ночного луга разносились далеко, и воображение Бастиана подкидывало ему всё новые и новые картины, одна другой страшнее. Он не мог смириться с мыслью о том, что придется ждать до утра, решительно ничего не предпринимая, лишь вновь и вновь задавая себе вопрос: а все ли отыщутся целыми и невредимыми, когда забрезжат предрассветные сумерки? Кто знает, что мы тогда увидим.
Он напряженно всматривался в темноту. В лагере вновь воцарилась тишина, хотя Бастиан не мог поверить, что остальные спокойно спят.
– Неизвестность – это самое худшее, – прошептал он.
– Точно.
– Если бы кто-то был ранен, мы бы услышали, как он кричит или стонет, не так ли?
Он чувствовал, что поделиться мыслями с Паулем будет полезно.
– Я тоже так думаю.
А если бы кто-то погиб, то мы, наоборот, ничего бы не услышали. Как и сейчас. Но эту мысль он предпочел оставить при себе.
– Слушай, Пауль, давай я следующим встану на караул. Всё равно мне больше уже не заснуть. Так что пусть Натан спокойно спит. Иначе, боюсь, я пропущу самый главный ужас в своей жизни.
Он услышал, как Пауль выпрямился.
– Понимаю. Ничего, если я еще немного здесь посижу?
– Ты разве спать не хочешь?
– Не хочу. Просто устал очень. Но мне сначала нужно успокоиться, а потом уже идти спать.
– Понятно. Конечно.
«Мы караулим тут в полной темноте, – подумал Бастиан. – И какой в этом смысл? Даже если что-то случится, мы ничего не сможем сделать».
Глаза уже болели от напряженного вглядывания в тьму. Бастиан закрыл их, решив несколько минут посидеть так – зажмурившись, чтобы отчетливее слышать все звуки. Мерное дыхание остальных игроков смешивалось с шумами ночного леса. Он плотнее закутался в наброшенное на плечи одеяло. Тот ужасный крик больше не повторялся, и страх медленно отступал.
– Ты правда думаешь, что кроме нас здесь есть кто-то еще?
Пауль ответил не сразу.
– Нельзя сказать, что это абсолютно невозможно. Видеть я никого не видел, но кто знает.
– Предположим, Лисбет права, и кто-то в самом деле повсюду крадется за нами. Тогда, видимо, он и есть причина наших проблем?
– Ты думаешь, это из-за него пропали Ларс и Варце? Из-за него одного?
Конечно, звучало это совершенно неправдоподобно.
– Где есть один, могут найтись и несколько.
– Ага, но кто эти люди? И чего они хотят? Запугать нас? Зачем? Да и не знал никто, куда мы едем.
Бастиан вдруг подумал об Айрис. Она была так напугана этим посланием. «Ведаю я, кто следует за тобой, ведаю я, от кого ты бежишь…» Уж не преследует ли кто-то ее саму? Тот, кто оставил на ее плече эту отметину, этот шрам?
– Бастиан?
– Да?
– Я рад, что мы можем спокойно поговорить и нам никто не мешает. Теперь я вижу, что ты правда нормальный парень, и хотел бы, чтобы ты это знал.
– Э-э… спасибо. – Серьезный тон, с которым Пауль это произнес, слегка смутил Бастиана. – Я о тебе того же мнения.
– Отлично. Я бы с удовольствием… Нет, не так. Думаю, было бы здорово, если бы мы познакомились поближе. Когда всё это закончится.
Где-то в глубине души Бастиана звякнул колокольчик тревоги, и он с трудом подавил желание отодвинуться. Что-то подобное он сам однажды говорил, три месяца назад, когда встретил Сандру. Еще на ярмарке Бастиан удивлялся тому, с каким нескрываемым интересом отнесся к нему Пауль. Теперь он ясно чувствовал, что это отнюдь не случайно.
– Думаю, мы можем стать друзьями. – Бастиан говорил быстро, проглатывая окончания, – так бывало всегда, когда он нервничал. – Хотя мечом махать я не люблю. Впрочем, кто знает, может, еще научусь.
– Друзья. Звучит неплохо. – В голосе Пауля слышалась усмешка. – Что до меня – то даже гораздо больше, чем друзья. Как ты отнесешься к тому, что завтра мы поговорим подольше?
– Э-э… Я не против, – выговорил Бастиан и тотчас раскаялся: он сомневался, что рад будет услышать разглагольствования Пауля.
– Вот и отлично.
Трава зашуршала, когда Пауль поднялся.
– Пойду-ка я спать, пожалуй. Не забудь разбудить Натана, когда устанешь. Надеюсь, ты его найдешь.
И он исчез. Бастиан, совершенно ошарашенный и онемевший от удивления, долго слышал его медленные осторожные шаги, пока те окончательно не стихли.
Больше, чем друзья. Бастиан покачал головой. Ладно, как бы там ни было, сначала нужно перетерпеть часы, оставшиеся до рассвета.
Что-то загудело, словно прилетел один из здоровенных шмелей, целыми днями суматошно мотающихся по лесу. Неужто им и ночью не спится?
Впрочем, какая разница. Бастиан чувствовал, что замерзает. И почему он сразу не прихватил с собой второе одеяло? Не тащиться же еще раз через весь лагерь на ощупь.
Заухала сова, захлопали крылья. Где-то в стороне заскребся зверь, настойчиво и безмолвно. Бастиан поднял голову, высматривая луну – та не показывалась всю ночь. Хорошо хоть звезды на месте – отдельные искрящиеся точки на небосводе, убеждавшие его, что он еще не ослеп.
Бастиан прислушался – ему вдруг показалось, что он остался в целом мире совершенно один. В лесу прокричала птица, ей в ответ – другая. Взмахнули чьи-то крылья. Что-то хрустнуло, шмыгнуло по земле – мышь? куница?
Чуть в отдалении раздался новый шум – трескучий, неравномерный. Лишь через пару секунд до Бастиана дошло, что просто кто-то захрапел в лагере. Он сразу решил, что это Штайнхен, и невольно улыбнулся.
Наверное, он просто навоображал себе всякие страшилки. Тогда, скорее всего, кричал и впрямь какой-нибудь зверь – Бастиан почти забыл, что тут они повсюду: звери, птицы. Может, молодой кабан? Или кролик, которого разорвала лиса? Говорят, что кролики перед смертью страшно кричат. Картина, конечно, не из приятных, но все же лучше, чем думать, что мертвые по ночам восстают из могил и своими стенаниями повергают живых в отчаяние.
Чушь какая-то. Даже мысль получилась какая-то смешная. Жалкая и убогая. Только такая вот непроницаемая тьма может заставить поверить в то, что призраки и впрямь существуют.
Бастиан обхватил себя руками за плечи и решил переменить положение. Под бок ему попало что-то круглое и тонкое – палка? Нет, это же свеча! Она заметно укоротилась с тех пор, как Штайнхен ее достал. Должно быть, половина ночи давно уже прошла.
Он снова запрокинул голову и стал всматриваться в звезды. Прямо над головой сияла Большая Медведица, и несколько минут Бастиан не мог отвести от нее взгляда. Один, совершенно один во всей Вселенной.
И еще несколько крохотных созданий, всё время ползавших по рукам и лицу. Он с отвращением стряхнул их и натянул одеяло до самого носа, прежде чем улечься в траву. Его взгляд был прикован к семи звездочкам, составлявшим знакомую до боли фигуру. Их ничто не может взволновать. Они успокаивали. Всё хорошо. Всё спокойно.
А в следующее мгновение Бастиан услышал щебет птиц и заметил серую пелену рассвета, наползавшую на мокрый от росы луг. Резко отбросив одеяло, он сел.
Нечего было даже сомневаться: Бастиан заснул. Просто фантастика – на него ведь полагались все игроки! Он огляделся. Остальные всё еще спали: Альма и Арно – рука в руке, поперек живота Альмы – Родерик. Ральф всхрапывал, лежа на спине; Натан – на боку, загородив рукою лицо.
Накинув одеяло на плечи, Бастиан, тихо охая, встал на ноги. Похоже, всё в порядке. Значит, он не наделал никаких особых бед из-за того, что не справился с обязанностями часового.
Какое счастье – снова хоть что-то видеть! Бастиан привел в порядок обувь, туго зашнуровав кожаные ремешки вокруг лодыжек. Но, сделав всего пару шагов на одеревенелых со сна ногах, он почувствовал каждую косточку тела, каждый его мускул. Неудивительно – столько двигаться, как вчера, Бастиан не привык. И поэтому, наверное, снова заснул.
Утренние лучи меняли оттенки, становились всё ярче; силуэты спящих людей проступали всё отчетливее. Бастиан осмотрелся. В памяти был еще жив тот ужасный ночной крик. Кто же это был? Ведь остальные игроки мирно спали, завернувшись в одеяла. Теперь он наконец-то мог всех пересчитать.
Вот Натан – лежит, как ребенок, с открытым ртом; рядом всё еще храпит Штайнхен. Возле небольших скал посредине поляны растянулся Пауль – лежа на спине, одна рука на деревянном мече. Во сне даже Доро казалась спокойной и мирной: иссиня-черные, как вороново крыло, волосы девушки падали на лицо, наполовину его закрывая; дыхание было медленным и ровным. Левой рукой она обнимала странное творение из веток и перьев – определенно какой-то оберег.
Бастиан осторожно ступал, внимательно глядя под ноги. Мона и Карина обустроили свои спальные места ближе к опушке леса, неподалеку от них – Ральф. Пока всё в порядке.
На то, чтобы отыскать Георга и Лисбет, понадобилось время: они оба покинули поляну и отыскали в лесу укромное место под громадной елью. Спали они в странном положении – почти под прямым углом друг к другу, а Георг к тому же так крепко прижимал голову Лисбет к своей груди, что ее почти не было видно. Неужели им так удобно? Впрочем, неважно. Главное – оба целы и невредимы, никуда не исчезли.
Оставались Айрис, которая, как Бастиан надеялся, благополучно спала у себя в пещере, и Сандра. Вчера он не обратил внимания, где девушка выбрала место для ночевки.
Проклятая близорукость! Нет, на лугу никого больше не было. За ним – выгребная яма, так что там Сандра определенно спать не стала бы. Бастиан осторожно обошел поляну по краю. Трава повсюду росла очень высокая, и наступить на девушку ему совершенно не хотелось.
Нашел. Вот ее вещи. Он узнал темно-зеленое шерстяное одеяло с узором из вьющихся растений по краю, горчичного цвета юбку – девушка брала ее на смену – и сумку с припасами. Всё здесь. Нет только Сандры.
Бастиана охватила тревога. Сердце бешено застучало, руки покрылись потом, колени задрожали. Он упорно отказывался верить мелькнувшей в голове ужасной мысли. Ведь может же быть, что она пошла в туалет. Или ищет что-нибудь, чем можно позавтракать.
Вот только Бастиан сам в это не верил. Сандра не вернется, как не вернулись ни Варце, ни Ларс!
Он подавил желание немедленно разбудить остальных и заставил себя мыслить логически. Однако его мысли снова и снова возвращались к тому ужасному ночному воплю.
Бастиан наклонился и прикоснулся к одеялам Сандры. Совершенно холодные.
Вот гадость. Ее здесь уже давно нет, по крайней мере полчаса. Нет, много, много часов, и ты прекрасно понимаешь, что это значит.
Бастиан принялся прочесывать лагерь, уже не особо стараясь не шуметь. Он проверил опушку, зашел в лес. Может, Сандра бродила во сне, как лунатик? Тогда она вряд ли могла уйти далеко – пройти там было уже нелегко. И тогда… может, она просто легла где-нибудь, продолжила спать?
Он стал обходить лагерь по кругу, снова и снова сворачивая в лес. Он тщательно осматривал всё кругом, старался ничего не пропустить. Уже наполовину обойдя луг, Бастиан внезапно остановился как вкопанный.
У его ног темнели четыре могилы с покосившимися деревянными крестами. Вчера утром одна из них была разрыта.
Сегодня таких могил было три.
– Ты ему нужен, понимаешь. Иначе он окажется совершенно один.
– Откуда вам известен этот номер?
– Какая разница? Послушай меня, пожалуйста, это важно, это…
– Мне совершенно всё равно.
– Я тут недолго буду. Сказали, всего пару-тройку месяцев. Пожалуйста!
– Уже всё решено. Оставьте меня в покое!
– Но…
– Никаких но.
– Я не хотел тебя будить.
Тяжело было смотреть на Айрис, сидящую перед ним в таком виде – глаза слипаются от усталости, волосы только что в колтун не превратились. Однако Бастиану нужно было удостовериться, что с ней всё в порядке, и он разыскал девушку в пещере, где та ночевала.
– Слышал ночью крик? – спросила она и зевнула. – Я думала, у меня сердце остановится.
Он кивнул.
– Да. Я вообще не могу об этом думать, потому что…
Бастиан осекся. Если бы он озвучил терзавшую его мысль, она стала бы фактом.
Айрис скривила рот, состроив кислую гримасу, снова зевнула, и на душе Бастиана стало теплее. Она была одним из тех людей, которые помогали другому человеку почувствовать себя лучше, как бы гадко ему ни было.
– Сандра пропала, – он все-таки произнес это. – Ее вещи еще тут. Я… я… – Бастиан не знал, что сказать дальше. – Я должен был за ней присматривать.
– Пропала? – Глаза Айрис мигом прояснились, она не сводила с него проницательного взгляда. – Ты уверен?
– Нет, конечно. Может, она отправилась к ближайшим кустикам по делам. Вот только что-то уж очень долго она там зависает. Когда исчез Варце, мы тоже поначалу думали, что он вот-вот вернется, и с Ларсом было так же, но… – Бастиан не закончил: Айрис и так поняла, что тот хотел сказать. Ее глаза сверкнули. – Я должен был присматривать за ней, – повторил он.
– С чего вдруг? Она тебя об этом просила?
– Нет, но ведь мы приехали сюда вместе… И я нес караул, но было так чертовски темно…
Она взяла его за руку.
– И что же ты, интересно, должен был делать? Предвидеть события и приковать ее к себе цепью? Вот бы Сандра обрадовалась!
– А ты представляешь, как отреагирует Доро? – продолжал Бастиан. – Она нам это предсказывала. Почти всё, ты помнишь? Крики, разверстые могилы, исчезнувшие люди…
– Ага, точняк. А когда ты сейчас всё это рассказываешь, то сам начинаешь верить в ее дурацкое проклятье, чтоб мне провалиться в нашу выгребную яму.
Он с трудом удержался от смеха, хотя ему, наверное, стало бы легче на душе.
– Разрыты еще две могилы. И я не могу найти этому объяснения. Разве что… – Бастиан посмотрел на девушку, зная, что ей не хочется слышать то, что он сейчас скажет. – Что, если в лесу в самом деле есть кто-то еще? И этот кто-то горит желанием нам навредить?
Айрис задумчиво посмотрела под ноги. Когда она наконец подняла голову, черты ее лица стали такими же резкими и жесткими, как вчера, когда он показал девушке кору с посланием.
– В таком случае, – отозвалась она, – первой он бы схватил меня.
Естественно, Бастиан поинтересовался почему, но не получил никакого ответа. Айрис молча решительным шагом отправилась в лагерь, так что он едва успевал за ней.
Лишь выбравшись на опушку, девушка остановилась и подождала его. Почти все игроки еще спали, только Доро стояла возле могил, не сводя с них взгляда.
Айрис торопливо пошла к ней, едва не срываясь на бег.
– Ну вот что, давай-ка начистоту. Что здесь творится? Где Сандра? И почему разрыты еще две, как их тут называют, могилы?
Доро подняла голову и посмотрела на вершины деревьев, где солнечный свет, окрашивая низко нависшую пелену тумана, превращал ее в золотистое покрывало, наброшенное на лес.
– А почему ты орешь именно на меня? Я же всех предупреждала, всех с самого начала предостерегала от поездки сюда.
Айрис схватила ее за широкий длинный рукав платья.
– Хватит ломать комедию. Давай говори, какое отношение ты имеешь к тому, что здесь происходит! – Она ткнула пальцев в сторону могил. – Знаешь ты, в чем тут дело, или нет? Что случилось с Сандрой, Ларсом и Варце?
Доро не спеша высвободила одежду из рук Айрис.
– Конечно, знаю. Тристрам обо всем возвестил. – Она указала на лежащие у ног раскопанные могилы. – Сегодня ночью мертвые снова восстали, и мы слышали их стенания.
Она и правда верит во всё, что говорит, Бастиан видел это по глазам девушки.
– В таком случае что же нам нужно сделать, по-твоему? – спросил он.
Айрис окинула его таким взглядом, что, дай ей волю, она немедленно бы упрятала Бастиана в смирительную рубашку. Даже Доро вроде бы была ошарашена.
– Боюсь, что сделать тут можно мало что. Лучше всего немедленно уйти отсюда, но это не получится. Мы в его власти, он нас не отпустит.
– Слушай, а откуда ты вообще знаешь эту легенду, да еще в таких подробностях? Ты ведь даже не догадывалась, что мы едем именно сюда. Может, ты ее наизусть выучила, а?
– Нет. – Глаза Доро темнели как два бездонных колодца. – Это известная легенда, ее всегда рассказывают на ярмарках. В прошлом году я ее слышала очень часто – видимо, судьба подавала мне знак, чтобы я вас предостерегла, но вы…
– Так, понятно, всё, бла-бла-бла, это мы уже слышали.
Айрис опустилась в граву возле могил.
– Значит, ты считаешь, что мы отсюда не выберемся? – как ни в чем не бывало спросил Бастиан. – Мы просто сгинем один за другим, словно нас никогда и не было?
– Может быть. Ведь мы не можем дать Тристраму то, что он требует, а потому он не снимет проклятие.
– То, что он требует, – это жизнь его брата? Который заманил его в ловушку?
– Да, в склеп.
– Отлично, просто супер. Особенно если вспомнить, что тот уже добрых семь веков как мертв.
За спиной Бастиана кто-то тяжело вздохнул.
– Кто мертв?
А вот и Штайнхен проснулся. Одной рукой он на ходу протирал глаза, а другой ерошил волосы.
– Злой брат. Из легенды.
– Лудольф.
Ну естественно, Доро помнит и его имя.
Они быстро обрисовали Штайнхену положение дел. С него тоже мигом слетела сонливость, как только прозвучали слова, что Сандра исчезла.
– Так, – сказал Бастиан. – Сейчас разбудим Пауля и обсудим, где начинать ее поиски. Нужно действовать по системе, а не так, как раньше. Не может же быть, чтобы…
Он осекся, увидев выходящую из леса Лисбет. Георг поддерживал ее. Девушка была совершенно бледная, руки ее слегка дрожали, когда она с помощью Георга усаживалась на одеяло.
Луг Бастиан пересекал бегом.
– Что-то случилось? – Подойдя ближе, он понял, что вопрос можно было и не задавать. Левая половина лба Лисбет являла собой один кровавый синяк, руки – все в царапинах.
– Кто это был? – спросил он, осторожно дотронувшись до лба Лисбет. Шишка у корней волос вздулась уже величиной с грецкий орех. Срочно нужно было приложить к ушибу что-то холодное.
– Никто, – вяло отозвалась она. – Точнее, я сама. Ударилась в темноте о дерево, когда ночью… в общем, мне пришлось…
Георг взял ее за руку, не сводя глаз с Бастиана. В его взгляде читалась и просьба, и одновременно желание побыстрее закончить разговор.
– Не мог бы ты осмотреть эту шишку, – пробормотал он. – Мы хотим как можно быстрее отсюда смотаться. Лисбет нужно показаться врачу.
Бастиан осторожно ощупал опухшее место.
– Тебе плохо, Лисбет? Тошнит?
– Нет. Я нормально себя чувствую.
– Тогда тебе и врач не понадобится. Не думаю, что это сотрясение мозга.
Он перешел к царапинам на руках. Если бы рядом с Лисбет был любой другой человек, а не Георг, то в первую секунду Бастиан подумал бы, что тот, не добившись от девушки взаимности по-хорошему, стал заламывать ей руки. Но в случае с Георгом такое просто невозможно было себе представить – хотя что он вообще знал о Георге? Тот, как и Арно, оказался одним из самых скупых на слова игроков в отряде.
– Царапины надо промыть, а к гематоме приложить влажный платок или холодное лезвие ножа.
Да нет, ночную ссору точно бы услышали, так что этот вариант отпадает.
– На той стороне луга возле двух буков растет подорожник. Если его растолочь, он дезинфицирует раны. Обработай им царапины, Лисбет.
Этот секрет Бастиан месяц назад узнал у женщины, торговавшей травами на ярмарке. Сандра тогда стояла рядом с ним, смеялась, растирала в ладонях тимьян.
Бастиан закусил губу. Кому-то надо осторожно сообщить Лисбет, что ее подруга пропала.
– Спасибо. – Она поднялась. – Мне уже лучше. В следующий раз буду более осмотрительной.
Она взяла Георга за руку, но тот не двинулся с места, всё еще глядя на Бастиана.
– Я… – начал он, но Лисбет едва заметно покачала головой. – Спасибо за помощь, – пробормотал Георг, вставая и следом за подругой направляясь к ручью.
Бастиан протер воспаленные глаза. Его уже захлестнула волна странной усталости, а день-то толком даже не начался. Да и Сандра. Как можно так незаметно исчезнуть? В полной темноте?
Да очень просто. Кто-то нападает на нее, пока она спит. Хватает, тащит с собой. Она кричит. Он затыкает ей рот, бьет ее так, что она теряет сознание, куда-то несет. Конец.
Пауль. Надо разбудить Пауля. Он организовал эту игру, он знал местность лучше остальных. «Только пусть его кто-нибудь другой будит», – пожелал Бастиан.
Беспокойство его, впрочем, оказалось напрасным. Обернувшись, Бастиан увидел, что Айрис о чем-то разговаривает с Паулем, жестикулирует, указывает в сторону леса, а время от времени – и в сторону вещей, оставленных Сандрой. К ним подошел Штайнхен, затем присоединились Альма и Арно. Родерик же, очевидно, не понимавший всей серьезности ситуации, бешено носился вокруг, охотясь за собственным хвостом.
– …Просто не может быть. Мы ведь все были здесь. Может, она сама пошла куда-нибудь во сне, как лунатик?
Голос Альмы срывался от волнения. Бастиан медленно приблизился, увидев, что, заметив его, Пауль поднял голову и весело сверкнул глазами. Он неуверенно улыбнулся в ответ.
Как и ожидалось, Пауль взял бразды правления в свои руки.
– Мы сейчас всех разбудим и сообщим, что случилось, – сказал он. – Затем разделимся на группы. Никто больше в одиночку в лес не пойдет, понятно? Каждый должен оставаться в поле зрения других.
Все закивали, только Карина намотала на палец рыжий локон и мечтательно посмотрела на грудь Пауля, видневшуюся в вырезе незастегнутой рубахи.
– Нам нужно найти троих. Троих, слышите? Ребята, отнеситесь к этому серьезно, пожалуйста! Мы не можем свалить отсюда и бросить их здесь. Как только мы окажемся в полном составе, сразу вернемся к палатке, а потом выберемся к оползню. Там сеть уже есть, мобильники ее поймают, и мы позовем на помощь.
Его уверенность заражала, а план казался таким четким, что никак уже не мог нарушиться. Лишь Доро озабоченно покачала головой.
Айрис убежала, чтобы рассказать обо всем Лисбет, а Бастиан получил задание разбудить Натана, который после ночной суматохи блаженно спал, совершенно обалдевший от того, что ему не нужно больше нести караул.
– Доро вчера это предсказала, – заявил он, выпучив глаза. – Иногда я начинаю думать, что она и в самом деле ведьма.
– Она просто суеверная, а этого нам сейчас как раз и не надо. – Бастиан протянул Натану руку, помогая тому подняться. – Нужно мыслить логически. Разумно. Пауль составляет план действий. – «У Пауля всегда есть план», – раздались в голове слова Ларса. Бастиан сглотнул подступивший к горлу комок. – Мы будем искать уже троих. И мы должны их найти.
В отряд Бастиана вошли Айрис, Натан и Альма; вторая группа составилась из Ральфа, Арно, Штайнхена, Карины и Доро; Пауль отправился на поиски вместе с Георгом, Лисбет и Моной. Георг поначалу протестовал – он, естественно, не хотел, чтобы Лисбет с синяком на пол-лица бегала по лесу, – но девушка настаивала, что отправится на поиски Сандры. И Георг сдался.
– У нас есть преимущество – с нами Доро, – то и дело повторял Ральф, довольно потирая руки. Едва проснувшись и встав, он тут же натянул кольчугу и остальные доспехи. И хотя Пауль терпеливо втолковывал ему, что непрактично лазить по лесу в подобном костюме, переубедить Ральфа оказалось невозможно. – Доро предупредит, если нам будет грозить опасность, и на этот раз мы ее послушаемся.
«Ну, уж Доро-то помотает вам нервы, будьте спокойны», – подумал Бастиан, но предпочел помалкивать.
– Ральф, вы пойдете в ту сторону, откуда сюда пришли мы, – распорядился Пауль. – Особое внимание обращайте на скалы и пещеры: вполне может случиться, что кто-нибудь из них свалился туда или просто спрятался. Окликайте их по именам. А главное – всё время смотрите, чтобы самим не потеряться. Не оставляйте никого в одиночестве!
Отряд Ральфа тронулся в путь.
– Айрис, Натан, Бастиан, Альма, за вами та часть леса, что за могилами. Местами деревья здесь растут очень густо, так что внимательнее следите, чтобы никто не потерялся. Мы вчетвером отправимся на поиски в сторону озера, а оттуда повернем направо. Всем успеха!
Поначалу двигаться было легко. Альма шла впереди, Бастиан держался за ней. Между ними носился Родерик, пуская слюни от восторга.
Утро оказалось великолепным. Солнечные лучи золотой пеленой окутывали вершины деревьев, пахло лесными травами и влажной землей. Щебет птиц навевал обманчивое ощущение мира и покоя. Как будто и не кричал никто этой ночью, исчезая во тьме. Как будто всё было в порядке.
Они поочередно выкрикивали имена пропавших. Порой издали доносились и крики остальных команд – голос Штайнхена далеко раскатывался по лесу, как и голос Пауля. Иногда им удавалось услышать Карину, Ральфа или Георга. Но все призывы оставались без ответа.
Как и предупреждал Пауль, лес вскоре стал очень густым, приходилось всё время сражаться с низко нависавшими сухими сучьями. Альма беспрерывно ругалась, то и дело цепляясь волосами за ветви.
– Так дело не пойдет, – сказал Бастиан, когда они остановились передохнуть. – Если идти гуськом друг за дружкой, то мы прочесываем лишь очень узкую полосу. К тому же даже слепому видно, что по этим зарослям вот уже много лет никто не лазил.
Они развернулись в неширокую шеренгу и стали забирать вправо. Так продвигаться было легче. Но Бастиан по-прежнему с трудом верил, что кто-нибудь мог ночью здесь ориентироваться. Даже при ярком дневном свете прогулка оказалась не из легких: кусты росли сплошной стеной, порой поднимаясь выше человеческого роста. Пробиваться сквозь эти заросли – всё равно что идти по воде глубиной до колена. Лучше бы им достались круглые валуны, через которые надо было бы перелезать, – всё больше удовольствия, чем лесная чащоба.
Нарезавший вокруг них круги Родерик снова и снова исчезал в море лесных растений. То и дело он отбегал вперед, дожидался их, помахивая хвостиком, и мчался дальше. Если здесь и был чей-то след, песик, похоже, совершенно не желал его брать.
Часть леса, по которой они сейчас шли, была куда более старой, чем та, что примыкала к лагерю. Повсюду высились могучие деревья. Солнечный свет едва пробивался сквозь их кроны, почти не достигая земли. Вода в ручье, встретившемся на пути, в полутьме леса казалась черной. Под ногами трещали старые сучья; море папоротников закрывало их почти до пояса. Пахло смолой и мхом; земля под ногами была мокрой, как пропитанная водой губка.
– Сандра! – напрягаясь изо всех сил, кричал Бастиан. В ответ – ни звука; лишь неумолчно шумели ветви да порой шуршали мелкие лесные обитатели, спасаясь бегством от вторгшихся в их владения и теперь проламывавшихся сквозь подлесок чужаков.
Никого они не найдут – с каждым шагом Бастиан убеждался в этом всё больше и больше. Может, они и сами давно уже заблудились?
Слева и справа снова стали вздыматься скалы; их громады нависали друг над другом, окруженные небольшими каменными глыбами, словно грибы выраставшими среди кустов и чахлых деревьев.
Выбившись из сил, Бастиан присел на валун, пытаясь отдышаться. Рядом с ним опустился на корточки Натан – парень задыхался, темные волосы прилипли к шее и спине. Он отстегнул от пояса фляжку.
– Я сегодня еще ничего не ел, – простонал он.
– Никто не ел. – До сих пор Бастиан не обращал внимания на урчание в животе, но теперь заметил, что еще немного – и его затошнит. Он приложился к своей фляжке с водой, пока ему не начало казаться, что желудок полон. Вернув фляжку на место, Бастиан печально осмотрел лес вокруг.
Айрис, порывшись в поясной сумке, достала несколько листьев.
– Шалфей, – пояснила она. – Просто жуйте. Помогает справиться с голодом, а еще отлично заменяет зубную пасту.
Листья и правда подействовали – на смену жгучему голоду пришло вполне терпимое посасывание под ложечкой. А вот справиться с унынием не помогало ничего. Наверняка с начала поисков и часа не прошло, а Бастиан уже совершенно выбился из сил; в глазах остальных читались те же тоска и усталость.
– Варце! – крикнул он еще раз. – Сандра! Ларс!
Крики затерялись в темных кронах сосен. Молчание да новый порыв ветра – вот и всё, что они услышали. Бастиан чувствовал себя уже на грани отчаяния.
– Всё, хватит, возвращаемся. Нам тут никого не найти. Может, другим повезло больше? Если мы пойдем дальше, то рискуем и сами заблудиться.
Альма колебалась.
– То есть мы вернемся с пустыми руками?
– Да. И с пустыми желудками. Но так мы тоже ничего не добьемся. Нам нужна помощь спасателей. Это же настоящая катастрофа – трое исчезли бесследно. Своими силами мы ничего не добьемся. – Он выплюнул шалфей и вытер губы. – Тут нужны поисковые группы. Полиция. Собаки-ищейки. Вертолеты. И к черту это дурацкое Средневековье!
– Бастиан прав. Возвращаемся, – согласилась Айрис.
Натан сразу повеселел. Альма, хоть и выглядела опечаленной, тоже присоединилась к общему решению.
– Что ж, идем. Если Штайнхен еще не вернулся, приготовлением обеда займусь я. – Она встала и огляделась, ища собаку. – Родерик?
Вздохнув, Бастиан закрыл глаза. Теперь еще и пес пропал.
– Родерик! Родди! Ко мне! Идем!
Ни звука! Альма уже готова была расплакаться.
– Он нас найдет, – утешала ее Айрис. – В этом лесу он ориентируется куда лучше нас. Может, он тоже проголодался и как раз сейчас охотится на каких-нибудь мышей или кроликов?
– Ты так думаешь? Не уверена. Я не очень-то за ним следила. – Альма совсем расстроилась. – Даже не знаю, давно ли он убежал.
Никто не видел, куда скрылся пес.
– До ручья он все время крутился под ногами и смотрелся намного бодрее нас, – припомнил Натан.
– Родерик! – Альма не сдавалась. – Иди сюда, милый! Родди!
Да без толку это всё, хотел возразить Бастиан, но вдруг услышал в подлеске какой-то шорох, становившийся всё громче. В кустах мелькнул собачий хвост – Родерик возвращался к ним со стороны лагеря.
– Родди! Мой храбрый мальчик! Где же ты был? Что там у тебя такое? – Альма побежала навстречу собаке. – О, Родерик нашел косточку! И такую большую! Молодец!
Ну хоть одним пропавшим меньше, даже если это всего лишь собака, подумал Бастиан. И он, в отличие от хозяйки, не с пустым желудком возвращается – вон, и впрямь что-то прихватил, тащит в зубах. И как он его только несет, такое большое? Похоже, это правда ко…
Он пригляделся внимательнее и оцепенел. Дыхание перехватило, словно ему заехали кулаком в солнечное сплетение.
– Родерик? – с трудом переводя дух, спросил он. Пес завилял хвостом, но попятился, когда Бастиан подошел ближе. – Тише ты! Дай-ка мне на это посмотреть.
Злое рычание – похоже, Родерик догадывался, что на его добычу хотят покуситься, и не собирался отдавать ее без боя, хотя едва волочил.
Но Бастиан уже успел разглядеть всё, что хотел. Он плюхнулся на ближайший пень; собака лишь вильнула хвостом в ответ, восприняв это как само собой разумеющееся. Родерик с довольным видом улегся и принялся грызть Trochanter major .30
Бастиана вывернуло наизнанку.
– Что случилось?
По встревоженному голосу Айрис он понял, что выглядит не очень-то хорошо. Бастиан с натугой поднял взгляд на девушку и улыбнулся ей.
– Желудок. Видимо, шалфея ему недостаточно.
Теперь на него смотрели все.
– Чего ж тут удивляться! – воскликнула Альма. – Мы возвращаемся, и немедленно. Может, хоть ягоды по дороге попадутся, чтобы Бастиан не свалился с ног.
Перед глазами мелькают мушки. По неровной земле шагать трудно, всё так и кружится. Снова и снова он останавливался и прислонялся к ближайшему дереву. Альма с Натаном ушли уже довольно далеко вперед, а Родерик по-прежнему вертелся рядом, зажав в зубах… кость.
– Что случилось? – Айрис обняла его, подставляя плечо для опоры. – Это же не с голодом связано, верно? Что произошло?
Ей можно сказать. Она не из тех, кто визжит и сеет вокруг панику.
– Не говори никому, ладно?
– Конечно.
– Кость, которую принес Родерик, это… это бедро. – По глазам девушки Бастиан понял: она догадалась, что он сейчас скажет. Губы ее немного побледнели и будто внезапно пересохли. Однако он все-таки закончил фразу, чтобы избавиться от невыносимого груза. – Это бедренная кость человека.
Айрис не издала ни звука. Даже не кивнула. Бастиан слышал только ее громкое дыхание и чувствовал, как девушка дрожит. Теперь они почти бежали по темно-зеленой траве, держась вплотную друг за другом и сосредоточенно следя за каждым шагом. Альма и Натан ушли вперед, их уже не было видно, как и Родерика с его жуткой добычей.
Где же собака ее отыскала? Бастиан никак не мог до конца решить, так ли уж ему, в самом деле, хочется это знать. Невольно он подумал о могилах, вспомнил россказни Доро о разгуливавших повсюду мертвецах. Нет, не стоит забивать себе голову всяким бредом, этого еще только не хватало.
У ручья они остановились передохнуть и наполнить фляжки. Бастиан сунул в холодную воду голову, надеясь, что это немного его взбодрит. По крайней мере, удалось избавиться от тошноты. Ну хоть что-то. Выпрямившись, он почувствовал на себе внимательный взгляд Айрис.
– Ты уверен? – тихо спросила она.
Он знал, что Айрис имела в виду. Что она хотела услышать.
– Да, увы. Не олень. Не косуля. Это человеческая кость, совершенно точно.
– Кость… кость Варце? Или Ларса?
По крайней мере, в этом он мог ее успокоить.
– Нет, свежая кость… выглядела бы иначе. Но надо, чтобы Родерик привел нас туда, где нашел ее. Может быть, здесь где-нибудь есть место, куда можно легко провалиться…
Воображение тут же нарисовало перед ним ужасающую картину: Ларс, Варце и Сандра лежат с переломанными ногами на дне ущелья; рядом с ними – скелеты других людей, кому не повезло угодить сюда раньше.
Они шли молча, каждый был погружен в свои мысли. Только когда в просветах между деревьями показалась покосившаяся скала, за которой располагался лагерь, Бастиан схватил Айрис за руку.
– Не говори никому, пожалуйста. Только представь, как отреагирует Лисбет. Лучше давай подождем, узнаем, как дела у остальных. – Он задумался. – Но нужно рассказать всё Паулю. И как можно быстрее.
Их группа вернулась в лагерь первой, и в душе Бастиана снова затеплилась надежда. Может, остальным повезло больше. Втайне он надеялся и на то, что за время их отсутствия Сандра вернулась. Впрочем, разувериться ему пришлось сразу, как только они вышли из леса. Луг был совершенно безлюден. Вещи Сандры лежали на том же самом месте, что и прежде.
– Я приготовлю нам что-нибудь, – объявила Альма и принялась рыться в вещах Штайнхена в поисках трута и кремня. На высекание искры у нее ушла еще пара минут.
Айрис взяла котел и отправилась к ручью за водой. Бастиан решил составить ей компанию. В голове всё еще звучали слова Пауля, просившего не ходить в лес поодиночке, хотя он в какой-то момент всерьез подумывал сделать это – просто чтобы посмотреть, что тогда случится. Бастиан не верил, что по лесу бродит какой-то потрясающе сильный и проворный чужак, который появляется на мгновение и тут же исчезает, не оставляя никаких следов. Куда этот дикарь подевал, например, троих исчезнувших игроков? Нет, наверняка всё это – просто несчастные случаи; может, поблизости кто-то устроил ловчую яму на животных? Странно только, что они, сколько ни искали пропавших, так на эту западню ни разу и не наткнулись и не слышали даже криков о помощи.
– О чем ты думаешь? – спросила Айрис, отскабливая от стенок котла присохшие остатки бобов и промывая его в ручье. Бастиан перехватил ее взгляд, брошенный украдкой, и заметил, как на губах Айрис заиграла еле заметная улыбка.
– Я спрашиваю себя, во что могу поверить, а во что – нет. Задаю себе вопрос, пропал бы я, если бы сейчас просто так убежал в лес, и если да, то где бы я очутился.
Он уселся, прислонившись спиной к толстому стволу дерева. Вверх по коре ползли муравьи, и, когда кто-то сбивался с пути и заползал ему под рубашку, Бастиану приходилось вытряхивать незадачливых путешественников.
– Кроме того, если говорить всё по-честному, то я не знаю, что буду делать, если с Сандрой что-то случится. Тогда, на ярмарке, – помнишь? Когда я покупал у тебя весь свой средневековый хлам? В тот момент она спросила меня, поеду ли я с ней. И сказала, что тогда будет чувствовать себя в безопасности. – Бастиан почувствовал в висках легкую тяжесть – обычное предвестие головной боли. – Но я не уследил за ней, понимаешь? Она спала почти на опушке леса, одна, а я даже не знал.
Стоило рассказать всё, и сделалось только хуже.
Айрис яростно, с затаенным бешенством принялась скоблить ни в чем не повинный котел.
– И впрямь, с какой стати она вдруг взяла тебя сюда? – бормотала она, разговаривая больше сама с собой, чем с ним. – Искала себе защитника? О, ну вот в это я точно не поверю! Лисбет – да, могла бы, но только не Сандра! – Она несколько раз промыла котел водой, обнюхала его изнутри, состроила недовольную мину и продолжала тереть. – Стоило вам здесь оказаться, и она очень быстро потеряла к тебе интерес. Я права?
Что ж, можно было выразиться и так.
«Ты можешь стать женой доктора».
«С ума сойти, как остроумно, Пауль!»
С разговора между Паулем и Сандрой всё и началось.
– Она считает меня простачком, – пояснил он. – Но, видимо, обнаружила это, только когда мы приехали сюда.
– Ну… Да, пожалуй, такое впечатление и впрямь создается. Но, скорее, только в первый момент – потом начинаешь думать по-другому, – Айрис улыбнулась ему, продолжая заниматься котлом. – Пока я наконец не запомнила твое имя, я всегда называла тебя пай-мальчиком.
Бастиан почувствовал, как жар ударил ему в лицо. В десятку.
– Понятно.
– Только не принимай близко к сердцу. Сейчас я считаю тебя довольно интересным парнем.
Она еще раз осмотрела котел и кажется, осталась довольна. До половины наполнив его водой, они с Айрис отправились в лагерь.
Костер вовсю горел, но Альма не обращала на него никакого внимания. Опустив голову, она на коленях стояла перед мешками с едой. Бастиан видел, как трясется спина девушки. Она смеется? Или плачет? Что бы это ни было, Альма не издавала ни звука.
– Котел чистый, и мы принесли воды, – объявила Айрис. – Давай сварим то, что быстрее всего готовить, – я проголодалась.
Наконец-то Альма подняла голову. Глаза ее были пусты, она никого не замечала и глядела куда-то в сторону леса.
– Всё правда. Доро это предсказывала.
– Что? О чем ты?
Девушка указала на два холщовых мешка, валявшихся в траве. Бастиан взялся за один из них, но тут же, вскрикнув, отбросил – содержимое мешка жило, ворочалось, выползало наружу…
– Личинки. – С глухим «звяк!» котел выпал из рук Айрис и, ударившись о землю, опрокинулся; вода пролилась в траву. – Меня… тошнит.
Она вытерла ладони о юбку, словно сама дотрагивалась до копошащихся личинок.
– Да, но всё не так уж плохо, если дело касается только этих двух мешков. – Бастиану пришлось пересилить себя, прежде чем взяться за большой мешок с бобами. Но ему хватило беглого взгляда, и всё стало ясно: бобового супа им сегодня не видать. При воспоминании о вчерашнем ужине его едва не охватило удушье. Когда же успели испортиться их запасы? Неужели вчера они ужинали супом с вареными личинками?
– Все мешки. Все, – устало произнесла Альма. – Нам больше нечего есть.
Бастиан оцепенело смотрел на толстых белых червей, извивавшихся в траве. В голове не было ничего, кроме пустоты. Из транса его вывели донесшиеся с опушки леса голоса.
На поляне появилась вторая группа, которую возглавлял Ральф; он задыхался, лицо покраснело от натуги. За ним следовали Карина, Штайнхен, Арно и Доро. Бастиан обогнул Ральфа на приличном расстоянии – запах его пота переносить было всё труднее – и подбежал к Штайнхену.
– Вы нашли кого-нибудь?
– Нет.
В движениях Штайнхена сквозила странная заторможенность, черты его лица слегка исказились. Одного-единственного взгляда на его руки оказалось достаточно, чтобы Бастиан понял, в чем дело. Кожа Штайнхена покраснела, и кое-где начали проступать волдыри.
– Что случилось? Ты обгорел?
– Нет. Вообще понятия не имею, что это. Сперва начало зудеть, потом как будто след от ожога появился, а теперь… – Он растерянно посмотрел на руки. – …Теперь вот эти волдыри. Но больше всего меня волнует то, что мне трудно дышать.
Он и впрямь задыхался. Поначалу Бастиан приписал это усталости от долгой ходьбы, но теперь расслышал в его дыхании легкий хрип. Встревожившись, он отвел Штайнхена к скалам, высившимся посреди луга, и усадил на одеяло.
– Хочешь пить? – «Или что-нибудь поесть», – чуть не добавил он, тотчас вспомнив, что у них теперь не осталось ничего съедобного.
– Воды. – Штайнхен говорил медленно и хрипло. Бастиан потрогал его лоб, и подозрения подтвердились. У друга был жар.
– Я за тебя беспокоюсь. Посиди тут и просто отдыхай, ладно?
Он побежал к ручью, чтобы наполнить фляжку свежей водой. Что же это? Чем болен Штайнхен? Странная сыпь на коже походила на ожог – второй степени как минимум. Плюс жар. И удушье. Может быть, крапивница? Но откуда? И бывают ли вообще у крапивницы столь ярко выраженные симптомы? Но если так, тогда это может быть предвестие анафилактического шока…31
О, пожалуйста, только не это!
Я хочу знать это точно. Я хочу быть врачом, а не бестолковым студентом. Я хочу, чтобы всё закончилось прямо сейчас.
По пути к ручью Бастиан встретил Доро – девушка маленьким ножом вырезала на коре деревьев знаки: «В» с угловатыми выгибами, «Н» с косым поперечным штрихом.
– Беркано и Хагалаз,32
– пояснила она. – Руны, оберегающие от бед. Они отгоняют злых духов и помогают общаться с высшими существами. – Доро понизила голос. – Знаю, ты считаешь меня сумасшедшей. Но посмотри на Штайнхена.
– И что? У него сыпь и небольшой жар. Для этого тоже есть подходящая руна?
Девушка даже не подумала улыбнуться.
– Ты забыл слова Тристрама: «Кожа их будет слезать с плоти». Я пытаюсь сделать всё возможное, чтобы отвести зло, ты понимаешь это или нет?
Бастиан молча поглядел на нее, едва удержавшись, чтобы не покачать головой, и стал спускаться к ручью. Журчащая холодная вода успокаивала. Он глубоко окунул голову в ручей. Не нервничай. Список случившегося и так слишком велик.
Две поисковые группы вернулись, так и не найдя ни Сандры, ни Ларса, ни Варце. Никакой еды не осталось, если, конечно, не смириться и не разделить обед с сотнями личинок. Штайнхен болен, ему нужен настоящий врач.
– Надо отсюда уходить, – пробормотал Бастиан, поворачиваясь к лесу и на несколько секунд закрывая глаза. Убежать – вовсе не значит бросить пропавших товарищей в беде. Наоборот, это значит позвать на помощь.
Снова открыв глаза, он заметил справа какое-то движение – быстрый рывок, как будто кто-то поспешно отскочил за скалы. Кто-то с огненно-рыжими волосами.
– Эй! – Бастиан прищурился.
Больше ничего не шевелилось.
Может, это была косуля – очень рыжая косуля. Или просто померещилось: до скал минимум сотня метров, а он к тому же без очков.
– Кто там? – крикнул он еще раз.
Снова никакой реакции.
Что ж, дольше задерживаться здесь нельзя – надо позаботиться о Штайнхене.
На лугу Бастиан специально прошел мимо Карины – единственного рыжего участника их игры. Но волосы девушки были не настоящего рыжего цвета – слишком темные.
Вода и влажные платки, положенные на лоб, помогли – Штайнхен задышал спокойнее, вот только сыпь, проступившая на руках, от минуты к минуте становилась всё заметнее.
– Может, стоит увести его с солнцепека? – громко заметила Айрис. – Он выглядит так, будто весь обгорел.
Вдвоем поддерживая уже впавшего в полубессознательное состояние Штайнхена, они помогли ему перебраться в тень и остались сидеть рядом. Через несколько минут по всему лесу разнесся его звучный храп, и Бастиану это показалось добрым знаком.
Вскоре он услышал еще звук, на этот раз тихий и протяжный. Безуспешно пытаясь определить, что может его издавать, Бастиан вскоре понял, что он доносится из желудка Айрис. Девушка, извиняясь, пожала плечами.
– Все мои запасы… приказали долго жить. Но всё не так плохо. Прихвачу пару личинок, сделаю удочку и схожу на озеро половить рыбу.
– Об этом не может быть и речи. – Он услышал в своем голосе отцовские нотки и расстроился. – Прости, но это слишком опасно. Что, если ты тоже потеряешься? К тому же надо посмотреть, как отсюда выбираться. Причем сделать это нужно еще сегодня.
Айрис кивнула и задумалась. На лбу прорисовались морщинки.
– Когда я вспоминаю о том, как радовалась, ожидая эту поездку… В общем, полный облом. Такое тоже иногда случается.
Чуть позже, завершив поиски, вернулась и третья группа. Едва взглянув на них, Бастиан понял, что ни Сандры, ни Ларса, ни Варце с ними нет. Глаза Лисбет покраснели, словно от долгого плача. Остальные тоже выглядели совершенно измученными.
– Мы нашли только это. Зацепился за ветку. – Пауль протянул ему рыжеватый кусок ткани, того же цвета, что и юбка Сандры. Впрочем, Бастиан не мог бы сказать, что совершенно в этом уверен.
– Лоскут – единственный след Сандры, который мы смогли найти, хотя обшарили каждый камень, – простонал Пауль, растягиваясь ничком на траве рядом с костром. Впервые с тех пор, как Бастиан с ним познакомился, тот выглядел усталым. – И больше ничего. Нам пришлось вернуться, потому что Лисбет совсем выбилась из сил. Это моя ошибка – не надо было брать ее с собой. – Пауль схватился за живот. – Вы уже приготовили что-нибудь поесть? По дороге нам попалась только пара полуспелых черничин.
– Видимо, этим и придется ограничиться, – сказала Айрис. – Если только ты не питаешь слабость к личинкам.
Пауль вскочил.
– Что?
– Они во всех наших запасах. В каждом мешке.
– Но… этого не может быть. Я же сам всё покупал и проверял. Вся еда была совершенно свежей! – Он хватал один мешок за другим; на его лице всё сильнее проступало отвращение. Наконец Пауль медленно опустился на землю и покачал головой. Было заметно, как он устал. – Доро совсем сбрендит. Личинки! Как в легенде. Она, похоже, и впрямь понемногу сводит нас с ума. – Он нервно провел рукой по волосам и посмотрел на Бастиана, словно тот мог ему помочь. Бастиан нерешительно пожал плечами.
– У меня тоже нет никакого объяснения, – отозвался он – более раздраженно, чем собирался. – Остается разве что свалить отсюда и как можно быстрее вызвать помощь. Сами мы больше ничего не сможем сделать. Варце нет уже третий день. Я не хочу даже думать о… – Бастиан закусил губу. Он и вправду совсем не хотел ни думать о том, что могло произойти с другом, ни произносить это вслух.
– Да. – Голос Пауля звучал совсем тускло. – Без еды мы здесь, конечно, оставаться не можем. К тому же Лисбет медленно впадает в истерику. Она панически боится за Сандру, а вдобавок ей снова попался один из этих дурацких стишков.
– Какой? – вырвалось у Айрис.
– Да глупости какие-то рифмованные. Но звучит очень угрожающе. Лисбет прочитала его и разревелась.
Пауль, покопавшись в поясной сумке, достал кусок коры и протянул Айрис.
Бастиан увидел, как глаза девушки молниеносно пробежали вдоль строк. Закончив читать, она кивнула и передала послание Бастиану. Айрис выглядела напряженной, но на ее лице не было и следа ужаса, охватившего ее в прошлый раз.
Он взял кору. Опять этот старинный почерк, опять эти красновато-бурые, словно написанные кровью, буквы.
Я жду. Я стерегу. Я вас здесь удержу.
Вы все покорны мне давно.
Клад жизней ваших весь себе я заберу,
И месть моя свершится – суждено!
Словно что-то щелкнуло и начало прокручиваться в голове у Бастиана. В сознании, словно черная птица, кружило слово, о котором все эти дни он запрещал себе думать: смерть. Кто-то вознамерился забрать их жизни. Удалось ли ему уже это сделать? Сандра, Варце, Ларс… Бастиану вдруг захотелось схватиться за что-нибудь, всё равно за что, но никакой опоры так и не нашлось, и он быстро сел, почти упал на землю, надеясь, что никто не заметил его слабости. Пустой желудок, вот в чем всё дело. Солнцепек. Клад жизней ваших весь себе я заберу. Но это же просто бессмыслица какая-то!
– Видимо, эти стихи кто-то сочинил. – Он обменялся взглядами с Айрис – девушка кивнула и выдавила жалкую улыбку. – Кто-то, решивший с нами расправиться.
– Только не давайте читать это Доро, – пробормотала Айрис.
Но вскоре послание обошло всех, и кто бы ни показал Доро зловещие строчки, успеха он, похоже, добился. Смачивая лоб Штайнхена, Бастиан успел заметить, как Георг о чем-то зашептался с Натаном и Альмой. Георг был в группе Пауля, так что, вполне вероятно, он успел выучить этот загадочный шпрух наизусть и теперь рассказывал его остальным.
Не прошло и получаса, как все уже знали, в чем дело. Голод, вонь, жара – сегодня особенно гнетущая – и безымянное Нечто, словно неотступно следившее за ними, обнажили нервы до предела.
– Ну иди же сюда, иди! – ревел Ральф, повернувшись в сторону леса и вспарывая воздух деревянным мечом. – Я сражусь с тобой! Не прячься, трус?
– Помолчи! – прикрикнула на него Айрис, но Ральфа было уже не унять. Он бесился, выпаливал оскорбления, слышные, наверное, за километр, и даже чуть не заехал Айрис мечом по голове.
Вопли Ральфа утихли, лишь, когда Пауль, потеряв терпение, выбил у него из рук меч и обеими руками схватил за голову.
– Успокойся, – прошипел он, – иначе я заткну тебе рот мхом.
По пухлым багровым щекам Ральфа потекли слезы, и на один краткий миг создалось впечатление, что Паулю стыдно за свою грубость, но уже в следующую секунду взгляд его похолодел. Отпустив Ральфа, он вдруг принялся вышагивать туда-сюда, гибкий и ловкий, словно хищный зверь, вышедший на охоту.
Ральф совсем раскис. Айрис попыталась его успокоить. Остальные были заняты сами собой – никто, кроме Бастиана, не обращал внимания на Пауля, побежавшего к опушке леса, туда, где разлегся Родерик, зажав кость между лапами так, что та стояла торчком. Пес держался в стороне от всех, кто мог покуситься на его добычу.
Надо было сказать об этом Паулю.
Бастиан помчался за ним, увидев, что Пауль с угрожающим видом направился к собаке, которая, естественно, не собиралась выпускать добычу из лап. Руки Пауля на мгновение сжались в кулаки, и он скрылся в тени опушки. Родерик вскочил, зажав кость в зубах: он напряженно следил за происходящим и готовился бежать. Теперь Пауль появился среди деревьев и, ласково разговаривая, попытался подманить собаку, пока та тихонько не завиляла хвостом. Пауль наклонился, в голосе появился игривый тон, он негромко насвистывал – Бастиан лишь краем глаза заметил, что одновременно Пауль выбрал из валявшихся под ногами палку покрепче, а лицо его вдруг исказилось от бешенства. Он ведь не станет… ну зачем… собака ведь не винова…
Палка взмыла вверх.
– Нет! – закричал Бастиан. Пауль резко повернулся в его сторону. – Ты спятил? – Быстрым движением Бастиан спугнул Родерика, выгоняя его из зоны досягаемости палки.
Пауль опустил палку, но его глаза по-прежнему были налиты кровью.
– Ты чего, не видел, что он там жрет?
– Видел.
– Это отвратительно. Что, если кость… то есть если он…
– Это не кость Ларса или Варце. Или Сандры. Точно нет. Иначе она бы выглядела гораздо свежее. Ярче. Родерик где-то нашел ее. Еще утром, когда мы ушли на поиски.
– Где? Где именно?
– Без понятия. Мы зашли в лес там, где могилы, а потом свернули в сторону от зарослей. Родерик же двигался маршрутом, известным лишь ему одному. – Бастиан задумчиво поглядел на собаку, которая явно беспокоилась за найденную кость больше, чем за свою жизнь. – Ты что, в самом деле хотел его убить?
Пауль отбросил палку.
– Рефлекс. Меня просто воротит от всего этого. Спасибо, что удержал меня.
Снова тот холодный взгляд.
– Да всё в порядке. Мне было бы очень жаль Альму и Арно. И Родерика, который не знает, что грызет. – Бастиан задумчиво посмотрел на палку, лежавшую на земле. – Откуда ты, кстати, знаешь, что это за кость?
– Чтобы знать, что это человеческая кость, не нужно изучать медицину, – отозвался Пауль. – Но я не сумею сказать, какая это именно кость. В любом случае, очень длинная.
– Бедро.
– Так и думал.
Пауль с Бастианом посмотрели в сторону поляны: все игроки занимались упаковыванием своих вещей.
– Альма ничего не заметила, как ты думаешь? – поинтересовался Пауль.
– Нет. Иначе она бы давно была здесь и отколошматила тебя поварешкой.
Они усмехнулись. Быстро, еле слышно, но всё же усмехнулись.
Рефлекс, думал Бастиан, возвращаясь на середину луга. Надо бы отозвать Альму в сторону и посоветовать ей хорошенько следить за Родериком.
Но Пауль сам уже всё уладил: Бастиан увидел, как Альма надела на Родерика импровизированный поводок, сделанный из кожаных ремешков и холстинных полосок.
– Ну надо же, моя собака – браконьер! – сердилась Альма. – Знаешь, что сказал Пауль? Я не должна больше отпускать его одного, без поводка. Но как бы там ни было, а мы отсюда сваливаем.
Она уселась под деревом, подальше от мешков с личинками, в которые превратились запасы еды, и короткими, судорожными движениями стала поглаживать Родерика.
– Здесь определенно всё действует на нервы, – заметила Айрис. – И мне это совершенно не нравится. Надо просто сложить все вещи и отчаливать, пока до темноты еще долго. Если мы не заблудимся, то до сумерек выйдем на шоссе.
Бастиан видел на ее лице ту же тревогу, которую пытался подавить в себе. Не думая больше ни о чем, он взял ее за руки и крепко обнял. Он чувствовал, как девушка дышит, как ее голова прижимается к его плечу.
– Ты права, надо спешить, – сказал он, прижавшись губами к волосам Айрис. – Но что делать со Штайнхеном? В таком состоянии ему этот путь ни за что не одолеть, а нести его мы не сможем. Мы его в тень-то еле перетащили, а это же всего несколько метров.
Будто в подтверждение его слов Штайнхен тяжело захрипел, закашлялся во сне и перевернул могучее тело на бок.
– Ты прав, – вздохнула Айрис. – Мы не можем идти без него. Но и с ним, к сожалению, тоже не можем.
Она выскользнула из его объятий, вскочила и подбежала к Паулю. Бастиан видел, как она размахивала руками, а Пауль кивал.
– Надо посовещаться, – объявила Айрис, когда вновь опустилась на колени рядом со Штайнхеном и перевернула мокрый платок на его лбу. – Думаю, Паулю всё труднее одному отвечать за то, что происходит в отряде.
Все собрались возле скал посредине поляны. Одни сидели, другие легли на траву. Лисбет выглядела ужасно усталой, еле могла открыть глаза. Синяк на лбу девушки немного уменьшился, но стал гораздо темнее. Георг сидел рядом и гладил Лисбет по волосам, не отводя от нее взгляда, даже когда Пауль присоединился к ним и взял слово.
– Эта игра закончилась, – объявил он. – Надо складывать вещи и уходить, прежде чем случится еще что-нибудь.
Большинство встретило его слова одобрительными кивками, особенно бурно их приветствовала Альма.
– Давайте проголосуем, – сказал Пауль. – Пустая формальность. Кто за то, чтобы уйти отсюда?
Все руки взметнулись.
– Я так и думал. Хорошо. Вот только есть проблема: у нас болен Штайнхен. Мы не можем оставить его здесь, это ясно. Поэтому для меня вопрос даже не стоит: я остаюсь – до тех пор, пока либо он не поднимется на ноги, либо помощь не придет.
На этот раз никто не кивал; наоборот, все обменялись тревожными взглядами.
– Ты же не хочешь заставить нас одних пробираться сквозь этот лес? – спросил Ральф.
– Вас может повести Карина. Она знает местность почти так же хорошо, как и я, и дорогу найдет обязательно. Мне же, сами понимаете, надо позаботиться о самом слабом члене группы. В настоящий момент это Штайнхен. – Пауль попробовал улыбнуться, но улыбка вышла кривой, вымученной и далась ему с немалым трудом. – Как только мобильники начнут ловить сигнал, сообщите, пожалуйста, обо всем в полицию и постарайтесь, чтобы вместе с полицейскими сюда приехал врач. Не волнуйтесь, у вас не будет проблем, я скажу, что всё это – моя идея. Что, кстати говоря, верно.
Георг взял слово, даже не став поднимать голову:
– Мы тоже остаемся. По-другому не выйдет. Сегодня Лисбет отсюда выбраться точно не сможет.
– А вдруг получится так, что вам придется ждать дольше, чем рассчитываете? К утру помощь может и не прибыть. Я не имею ни малейшего понятия, скоро ли поправится Штайнхен. Или быстро ли Карина вызовет помощь. И мы не знаем, что здесь еще может произойти. Так что вы сильно рискуете.
– Ясно.
Казалось, Георг давно уже решил для себя этот вопрос, и, хотя Лисбет выглядела очень несчастной, она ни слова в ответ не произнесла.
Пауль посмотрел в глаза Бастиану.
– А что, если тебе – я имею в виду, ты ведь разбираешься в болезнях лучше всех, – тоже остаться? – Он виновато улыбнулся, словно оправдываясь. – Из-за Штайнхена. В другой ситуации я бы не стал тебя ни о чем просить. Но сам-то я только нос заложенный, пожалуй, замечу, да и то не всегда.
– Да, конечно.
Только я вообще ничего не сумею сделать, если его состояние ухудшится. Бастиан прислушался к себе, разочарованно вздохнул: горячая еда и теплая постель снова отдалились от него неизвестно насколько. Но, в общем-то, он не чувствовал ничего, кроме легкой печали из-за расставания с Айрис. Она уйдет, а он останется. Бастиан старался не поворачиваться, чтобы девушка не прочитала это в его глазах. Я люблю ее. Очень. Очень-очень.
– Если Бастиан остается, я тоже остаюсь, – услышал он голос Айрис где-то слева. Теперь Бастиан все-таки посмотрел на нее и не смог сдержать улыбки. Она улыбнулась в ответ, солнечный свет разлился по неровно подрезанным волосам девушки, и Бастиан попытался запомнить эту картину, сохранить в душе.
– А мы хотим уйти, правда, Арно? – В голосе Альмы слышались плаксивые нотки. – Кто-то ведь должен сообщить в полицию и вызвать помощь, так ведь? – Она с мольбой смотрела на Пауля. – Мы с удовольствием это сделаем, если Карина покажет нам дорогу. Это же всем на пользу пойдет, да?
– Можете не препираться, – вмешалась Доро. – Никто это место не покинет, неужели вы всё еще не поняли?
– Не болтай чепухи! – крикнула Альма. – Перестань постоянно нас пугать. Мы идем, так, Арно? Мы идем. Кто еще с нами? Ральф, ты идешь?
Ральф нерешительно покачал головой, пояснив, что обратно он предпочел бы отправиться под предводительством Пауля, но при этом все время косился в сторону Доро.
Еще один поверивший ей, подумал Бастиан.
Натан колебался дольше всех, но в конце концов пробормотал, что не хотел бы бросать Штайнхена в беде.
В конце концов остались лишь трое, решившие отправиться обратно: Альма, молчаливый Арно и Карина.
– Надеюсь, мы окажемся в зоне доступа еще до того, как выберемся на шоссе, – сказала она. – Но надо отправляться побыстрее, чтобы успеть до темноты. Или до непогоды.
– Спасибо, Карина, – тихо сказал Пауль. – Ты найдешь дорогу?
Она кивнула, отбросив рыжие волосы за плечи.
– Ты же не раз ее показывал.
После того как маленькая группа добровольцев отправилась в путь – Родерик бежал на поводке, но все еще с наполовину обглоданной костью в зубах, – в лагере стало спокойнее.
Если бы Бастиана не мучил голод, то он улегся бы рядом со Штайнхеном и немного подремал. А так он бродил по опушке леса, высматривая ягоды.
– Клевер, – предложила Айрис. – Посмотри, вон там его растет просто уйма.
– Спасибо. Тогда уж в следующей жизни, если окажусь коровой.
– Да нет, я совершенно серьезно. Ты вполне можешь есть клевер: листья, цветки… в общем, всё. Вкус не так уж плох.
Девушка пощекотала ему губы клеверным листиком-тройчаткой, пока Бастиан не открыл рот и не стал жевать предложенную «еду». Как ни странно, это было довольно вкусно, не хуже салата.
Погруженные в свои мысли, они рассеянно наблюдали, как Доро, выбрав ровный участок поляны, принялась вычерчивать палкой на земле три концентрических круга и бросать внутрь них небольшие камни.
– Что она там делает?
– Вопрошает рунический оракул. На ярмарках это всегда пользуется большим успехом.
– И ее предсказания сбываются?
Айрис покачала головой:
– Иногда. Мне она, впрочем, предсказывала, что я поеду в дальние страны, встречу там гуру и обрету просветление. Что исключено.
Кто знает, подумал Бастиан, но, взглянув на Айрис сбоку, увидел ее кислую улыбку, искорки в глазах и невольно усмехнулся. Стоило рассмеяться, и он уже никак не мог остановиться. С ума сойти, теперь он и сам впадает в истерику. Бастиан чувствовал, что Айрис внимательно на него смотрит. В эту минуту ему больше всего хотелось обнять девушку, зарыться с головой в ее жесткие волосы и смеяться, смеяться до тех пор, пока слезы не брызнут из глаз.
Доро усердно занималась всё тем же. Она наклонилась над оракулом, затем перевела свой фирменный затуманенный взор на Бастиана. Это зрелище окончательно его подкосило: он уперся локтями в колени, уткнул лицо в ладони и расхохотался, пока не почувствовал, что начинает задыхаться.
– Извини, – пробормотал Бастиан, с трудом переводя дыхание. – Ты неисправима, Доро. А всё это – лишь мои разыгравшиеся нервы. Нехватка сна.
От громкого смеха у него начались спазмы в груди и тут же подступила икота. Так, глубоко вздохнуть. Вот. Хорошо. Постепенно он снова взял себя в руки.
Доро по-прежнему равнодушно на него взирала.
– Турисаз33
в воде, у самого дальнего края, – произнесла она, указывая на что-то, что Бастиан со своего места никак не мог разглядеть. – В этом положении руна предвещает беду, которая вот-вот должна разразиться.
– Что, прости?
Он поднялся и подошел к девушке.
– Отала34
лежит в земле, – продолжала Доро, не отвлекаясь ни на что. – Это предвещает страшное напряжение сил, которое, возможно, не приведет к цели. Перт35
упал в огненное поле и говорит нам, что никому нельзя доверять. – С несчастным лицом она ходила вдоль начерченных на земле кругов. – Знаки сулят беду вот уже несколько дней. Можете и дальше спокойно смеяться, но именно тебя, Бастиан, ждут роковые события и отчаяние.
Бастиан осмотрел круги и камни.
– Я не верю в знаки, руны или гороскопы. Если ты хочешь кого-то запугать, то в случае со мной ты явно обратилась не по адресу.
Доро собрала руны.
– Запугать, да? А для чего мне это надо? Я боюсь больше, чем вы все, вместе взятые. В тебе же, наоборот, слишком мало страха. – Заботливо сложив камни в кожаную сумку и зашнуровав ее, она сочувственно посмотрела на Бастиана. – Впрочем, мы всё увидим. Если я права и на нас легло проклятие, то Альма, Арно и Карина не сумеют выбраться к людям. «Они окажутся в моей власти, и я уже никогда их не отпущу» – так сказал Тристрам о всех, кто ступит на его землю, помнишь?
– Что-то такое, кажется, припоминаю. Только я не воспринимаю это всерьез. Прости.
Она кивнула.
– Я вижу. Ты считаешь меня суеверной, а, может, даже и сумасшедшей. Я же, наоборот, считаю тебя слепцом.
В желудке тягостно урчало. Айрис, прижимая ладонь к животу, направилась к двум елям, между которыми что-то белело. Нет, опять не гриб.
Вот черт. Она поднырнула под громадную паутину и обернулась. Бастиан шел позади, в не скольких шагах; это он настоял, чтобы они отправились в лес вместе. Само его присутствие теперь обволакивало ее словно мягким покрывалом, оберегало. Айрис вспомнила, как засветились его глаза, когда она сказала, что тоже останется… Нет, не стоит позволять себе подобные чувства. Они делают человека слабым и невнимательным. Некоторых людей знаешь годами, даже не догадываясь об истинном их лице.
И все-таки.
Так хорошо кому-то доверять.
Она сделала еще несколько шагов по направлению к небольшому водопаду, образованному ручьем, спадавшим с каменного уступа. Скала, нависшая над ним, так густо поросла мхом, что тот походил на толстую подушку. Айрис не смогла побороть желания усесться на нее и подождать Бастиана, всё еще сражающегося с зарослями кустарника.
За три дня, проведенных в глуши, его лицо разительно изменилось. Он слегка загорел. Избавился от очков. Волосы растрепались – не осталось и следа той старательно отутюженной прически, которая так смешила поначалу. Теперь волосы спадали ему на глаза, и всякий раз, когда Бастиан, энергично взмахивая головой, отбрасывал их в сторону, внутри Айрис что-то начинало пощипывать. Рубашка, наполовину расшнурованная, приоткрывала грудь. Мысленно Айрис уже щекотала ее волосами, поглаживала кончиками пальцев, представляя его реакцию…
О господи, Айрис, глупая корова! Как будто у тебя нет других забот! Боже мой! Она покачала головой и посмотрела в сторону ручья, задумчиво приглядываясь к ветке дерева, протянувшейся по направлению к лагерю. Шаги Бастиана приближались.
– А теперь угадай-ка, что у меня есть, – сказал он. Прямо перед глазами появилось что-то рыжеватое. – Вопреки общим ожиданиям, близорукому тоже иногда удается что-то найти.
– Похож на белый гриб. – Она принюхалась. – Прихватим с собой. Штайнхен – знаток…
Еще не договорив, она почувствовала, что своими словами пробудила в душе Бастиана угрызения совести – он виновато опустил голову.
– Со Штайнхеном был всё в порядке, когда мы оставили его с Паулем, – быстро сказала она. – Жар у него уже спал, и дыхание стало ровным. – Айрис вскочила и взяла Бастиана за руку. – Давай сходим к озеру. Грибы в лесу могут встретиться повсюду, но рыба – сто процентов! – только в воде.
Всю дорогу они держались за руки. Ее внутренний голос, заливаясь каким-то безумным смехом, непрестанно твердил ей, что ничего не случится, пока она не отпустит его руку. Когда, наконец, перед ними появилось озеро, Айрис все-таки сделала это, чтобы снять обувь и зайти в воду. Она закрыла глаза. Здесь. Она снова и снова представляла себе это озеро все прошедшие месяцы. От него исходит чувство… покоя. Тут всякий страх пропадает. Жаль, что такое не может продолжаться долго: снова посыплются надоевшие вопросы о Варце, Сандре и Ларсе, и все-таки это мгновение было… божественным.
Она почувствовала легкое прикосновение к лицу.
– Ты плачешь? – тихо спросил Бастиан.
Его рука скользнула по ее волосам, и в эту секунду Айрис хотелось лишь одного: взвыть изо всех сил, вцепиться в него и кричать, кричать, избавляясь от напряжения, мучившего ее так долго. Однако тело среагировало быстрее, чем она думала: от неожиданного прикосновения Айрис сжалась и отдернулась.
– Прости. – Они сказали это оба, в унисон.
Бастиана смутила ее реакция – это было видно по его лицу; но он не задавал больше никаких вопросов. Айрис снова придвинулась поближе, мечтая, что он опять дотронется до нее, но было ясно, что теперь он на это не решится.
– Дело в том, что… – Она подбирала слова. – Я тебя не знаю, мне вообще ничего о тебе не известно. И даже если чувства говорят мне, что ты нормальный парень, я не могу поверить самой себе. Мои чувства однажды уже сыграли со мной дурацкую шутку.
Она увидела, как чуть-чуть поднялись уголки его рта и слегка изогнулись брови.
– Что же тебе такого особенного хотелось бы обо мне знать?
– Всё. Ну, как-то так. – К Айрис вновь понемногу возвращалось то самое безмятежное настроение. Она пошевелила ногами в воде, устраивая небольшие волны. – Кто ты. Чем увлекаешься. О чем думаешь. Чего боишься.
– Именно в этом порядке?
Она пожала плечами.
– В этом… или в другом. Что, например, для тебя самое важное в жизни? Без чего ты не можешь обойтись?
Он почти не раздумывал.
– Не хочу быть задницей. – Несколько секунд он пытался перехватить ее взгляд, но сдался и стал смотреть на воду. – Не потому, что я стараюсь всегда быть таким… м-м-м… хорошим, а потому что, черт побери, терпеть не могу, когда причиняю кому-нибудь боль.
– О, круто.
– Да, звучит по-идиотски, я знаю. – Он поднял руку, как будто все-таки захотел еще раз дотронуться до Айрис, но она опять не позволила ему это сделать. – Ты думаешь, я говорю всё это только затем, чтобы представить себя как человека «одни-сплошные-плюсы», да?
– Нет. Я спрашиваю себя, а не поэтому ли ты занялся медициной?
Он усмехнулся, но прозвучало это не слишком радостно.
– Нет, там причины другие. Или не совсем так. Скорее, всё это каким-то образом связано.
Над озером летали две большие, отливавшие синим стрекозы, они описали круг и устремились одна за другой. Продолжая разговор, Бастиан не сводил с них глаз.
– Тебе что-нибудь говорит имя Максимилиана Штеффенберга?
– М-м… нет.
– Это мой отец. Профессор Максимилиан Штеффенберг, хирург экстра-класса. Уже много лет он президент Германского общества хирургов, председательствует на десятках конгрессов, написал двенадцать книг, возглавляет клинику. И при этом – задница, каких поискать. – Он произнес эту скороговорку сдавленным голосом, не переставая следить за полетом стрекоз. – В своей профессии он – просто великий человек. Иногда его приглашают в Штаты или Дубай, чтобы провести какую-то особенно сложную операцию. Те, кому доведется познакомиться с ним, думают, что он прекрасен: остроумный, полный энергии, интеллектуал. Но знаешь что? На самом деле он ужасный человек. И ужасный врач.
Айрис вышла из воды.
– Не понимаю, как это.
– Ему наплевать на всех своих пациентов. Ему наплевать на всех своих сотрудников. И – сюрприз! – ему наплевать и на всю свою семью. Его интересуют лишь бабки и слава. Он берется проводить наисложнейшие операции, если за них заплатят по самому высокому тарифу или если эти случаи непременно попадут в прессу. Иначе никак. На двух своих конкурентов за допущенные ими ошибки он подал в суд, хотя знал, что они были невиновны. Этих людей не осудили, но репутация их оказалась подмочена. Своих подчиненных он ругает самыми грязными словами за малейшие допущенные промахи, считает их ничтожествами, стравливает друг с другом, но всегда действует так, чтобы для него это не имело никаких последствий.
Бастиан вздохнул. Было видно, что говорить ему очень трудно.
– Однажды он рассказал нам за ужином, что дал пощечину старшему врачу за то, что тот ему возразил. Думаешь, на него подали заявление? Ничего подобного. И на него не заявляла ни одна медсестра, ни одна студентка, которых он затаскивал к себе в постель.
На этот раз Айрис не отвела взгляд. Она взяла его за руку и крепко сжала.
– Сколько они с матерью знакомы, он ее все время обманывает. Трижды она хотела с ним развестись, но он и слышать об этом не желает, а потому всё остается как было. Она каждый день глотает кучу таблеток, которые любого нормального человека вгонят в коматозное состояние. А он исправно снабжает ее этой гадостью, чтобы только она не вякала.
– Лихо, – отозвалась Айрис.
Она положила руку Бастиана себе на плечи и опустила голову на его грудь, чувствуя, как бьется его сердце и как он крепко прижал ее к себе.
– Он заставляет тебя заниматься медициной? – спросила девушка.
Айрис щекой почувствовала, как Бастиан глубоко, полной грудью вздохнул.
– Нет. Ему хотелось бы видеть меня адвокатом.
– Значит, ты добровольно идешь по его стопам?
В эту секунду Айрис подумала, что он сейчас оттолкнет ее, но Бастиан лишь вздрогнул.
– Я не иду по его стопам. Я делаю наоборот! – он замолчал и несколько раз вздохнул. Потом заговорил, медленно, тщательно подбирая каждое слово. – Не быть плохим врачом – это не значит не быть врачом вообще. Не быть плохим врачом – значит быть хорошим врачом. Я хочу стать тем, кем он не стал. Я хочу, чтобы он рвал на себе волосы, видя, что я использую полученные знания, чтобы лечить беженцев, подавших заявление о предоставлении убежища, и, конечно же, тех, у кого нет страховки… – в общем, лечить именно таких людей.
Снова пауза.
– Пожалуй, всё звучит так, словно я – святой Франциск, но это совершенная чушь. Весь мой план – смесь ярости, упрямства и желания сделать лучше. Я не смогу выразиться точнее. И мне не удастся взять и просто вычеркнуть отца из своей жизни, понимаешь? У меня такое чувство, что всё, что я делаю, имеет непосредственное отношение к нему. Поэтому я постоянно чувствую себя так, словно меня ткнули лицом в грязь.
Айрис ничего не ответила. Подняв голову, она прижалась к шее Бастиана, к его волосам. Отыскав его губы, она легонько обвела пальцами их контур и вдруг прикоснулась к ним своими губами.
В первое мгновение Бастиан растерялся от неожиданности, но уже в следующую секунду он жадно прильнул к девушке, отвечая на поцелуй. Долгие минуты весь ее мир был заполнен им, и для страха просто не оставалось места.
Когда они отстранились друг от друга, глаза Бастиана слегка потемнели.
– То, что происходит сейчас, – шепнула Айрис, – точно не имеет ничего общего с твоим отцом. Это только между тобой и мной, между нами одними.
Бастиан кивнул и снова обнял девушку.
– Но все-таки, – сказал он, прижавшись губами к ее волосам, – я не могу не думать, как он взбесится, узнав об этом.
– Из-за меня?
– Ага. Разве что вдруг выяснится, что ты – дочь какого-нибудь богатого фабриканта, желательно с дворянскими корнями и собственной обслугой. В таком случае он мог бы простить тебе, наверное, даже твою прическу. – Он усмехнулся. – Ты случайно не дочь богатого фабриканта?
– Не-а.
Айрис невольно подняла руку к голове и ощупала взлохмаченные космы. Лицо ее посерьезнело.
– Прости. Насчет прически я погорячился. – Он взял девушку за плечи, чуть отстранил, удерживая на расстоянии вытянутых рук, и пристально всмотрелся в ее глаза, словно пытаясь найти в них ответ. – Кто же ты тогда?
Она молчала.
– Я бы очень хотел познакомиться с тобой поближе. Но о себе ты, видимо, не особо-то любишь распространяться, верно?
– Какой ты наблюдательный.
Бастиан кивнул.
– Как ты тогда отнесешься к тому, что рассказывать о тебе буду я? Я говорю, что о тебе думаю, а ты должна отвечать только «да» или «нет».
А стоит ли? Поначалу Айрис хотела отказаться наотрез, но, скрепя сердце, лишь пожала плечами. Если, конечно, он и вправду будет просто задавать вопросы. В конце концов, всегда можно отказаться отвечать.
– Ладно.
– Отлично. – Бастиан уселся, скрестив ноги, взял правую руку девушки и крепко сжал. – Начнем с самого простого. Тебя зовут Айрис. Это твое настоящее имя?
– Да.
– Тебе примерно… восемнадцать лет.
– Семнадцать.
– Да? Что ж, я почти угадал.
– Ага.
Он задумался.
– Ты просто фантастически играешь на арфе, стало быть, ты, по всей видимости, много лет занималась музыкой?
– Да.
Но давно, очень давно уже не занимаюсь.
– Музыка невероятно важна для тебя, и иногда ты, наверное, думаешь… музыка – это единственное настоящее, что есть в твоей жизни.
Откуда он узнал? Девушка отвернулась и посмотрела на озеро.
– Да.
– Ты… – Бастиан осекся. Айрис почти физически ощутила, как старательно он подбирает слова, чтобы не ошибиться и не обидеть ее. – Ты чего-то боишься. Или кого-то.
Она ничего не сказала, только кивнула.
– Ты от него убегаешь?
Снова кивок.
– А он тебя преследует. И поэтому ты думаешь, что одно из стихотворений адресовано тебе.
– Да. – Айрис произнесла это почти беззвучно.
– Я должен тебе кое в чем признаться, – Бастиан поглаживал ее пальцы, запястье, внутреннюю сторону предплечий. – Когда я вчера пришел к ручью за водой, там уже была ты. Ты как раз мылась, и я сразу развернулся и пошел обратно, чтобы не помешать тебе, но…
Айрис знала, что сейчас услышит, и не сводила глаз с земли под ногами.
– …Но я увидел шрам у тебя на плече.
Стрекозы снова вернулись к озеру. Теперь они наворачивали круги в другую сторону, и к ним присоединилась третья стрекоза – зеленая. Она сверкала на солнце, и Айрис вспомнила, что по-английски стрекозы – dragonflies. Драконовы мухи. Звучит очень красиво.
– Этот шрам оставил тот, кто тебя преследует?
Бастиан крепче сжал ее руку. Неужели она кивнула?
– Твой отец?
– Нет. – Прозвучало это совершенно спокойно. – Мой отец далеко отсюда. Говорят, в Новой Зеландии. А это… это друг. Точнее говоря, тот, кого я когда-то считала другом.
Та из синих стрекоз, что была крупнее, опустилась на вздымавшуюся над водой травинку. Стебелек согнулся под ее весом, но выдержал.
– Год назад я рассорилась с матерью. Скандал вышел очень… бурным. Она выставила меня за дверь, и тут появился Симон… в смысле, появился в моей жизни. Ему было девятнадцать, кое-какие друзья у нас оказались общими… так мы и познакомились. Он сказал, что я пока могу пожить у него. Как в общежитии. Дом за городом, но недалеко – очень удобно. Я ничего плохого даже не подозревала.
Зеленая стрекоза подлетела совсем близко и опустилась на лист папоротника. На каждом ее крылышке, у самого края, виднелось черное пятно.
– Поначалу, пару месяцев, всё шло хорошо. Он был невероятно милым, и у нас сложились такие… довольно свободные отношения. В общем, ничего особо серьезного между нами не происходило. Однако постепенно начались странности. Симон стал контролировать каждый мой шаг, ужасно бесился, если я опаздывала или не отвечала на звонок по мобильному. Он сказал, что я должна жить по его правилам, раз он принял меня к себе. У меня ни гроша не было, переехать куда-либо я не могла, поэтому попыталась выполнять его требования.
Короткие, похожие на крючки ножки стрекозы скользнули по ее фасеточным глазам – мелкими, суетливыми движениями. Еще раз. И еще.
– Так продолжалось довольно долго, пока я не осознала, что он действительно просто сумасшедший. Однажды Симон не выпустил меня из дома. Запер. Мне он это объяснил тем, что мы теперь принадлежим друг другу навечно, и пригрозил, что, если я ему нагрублю, подожжет дом. Подожжет вместе со мной.
– Ты не звала на помощь?
– Конечно, звала! Но поблизости, увы, никого не было, никто не мог меня услышать. Та деревня… она почти полностью опустела. Сады одичали и заросли, некоторые дома вообще готовы были рухнуть просто от порыва ветра. К тому же Симону… ему не нравились мои крики о помощи. Он был довольно крепким физически. И… изобретательным на выдумки.
Он стоит перед дверью туалета и не дает мне пройти.
– Скажи «пожалуйста».
– Пожалуйста.
Он не двигается с места. Ему очень нравится так развлекаться.
– На этот раз нет, – говорит он, – но в следующий раз – может быть. Когда ты поймешь, кому принадлежишь.
Голос Бастиана – далеко-далеко:
– Что ты имеешь в виду, говоря «изобретательный на выдумки»?
– А теперь займись уборкой.
– Всё что угодно. У него в доме была маленькая печка, которую топили дровами, и, когда Симон колол дрова, он весь день ходил с топором в руке. Время от времени он замахивался им в мою сторону – для тренировки, как он объяснял.
Взгляд Бастиана скользнул к ее плечу.
– Нет, – покачала головой Айрис. – Это не топором. Это было полено с очень острыми краями; им он хотел выбить нож у меня из руки. Я как-то однажды схватила нож, чтобы заставить его открыть дверь. Идея оказалась… неудачной.
Девушка вспоминала об этом так, словно всё случилось только вчера. То событие память сохранила во всех подробностях, лучше любого другого события в ее жизни. Пронзительная боль. Вся рука немеет. Пол медленно приближается к голове. Падение. Удар – всем телом, и кровь – поначалу она даже не понимала, откуда та течет, пока не повернула голову и не увидела собственное плечо…
– И что произошло потом?
– У меня начался жар, но поход к врачу, конечно, даже не обсуждался. Симон заботился обо мне: пока я валялась в кровати, он был сама любезность. Тогда я стала ему подыгрывать. Я давно уже поправилась, но делала вид, что вот-вот умру. А однажды… – Она по-прежнему не могла спокойно вспоминать об этом – перед глазами сразу же начинало рябить. – …Однажды он спустился в подвал, где хранилась вся еда. Двери там не было, только откидная крышка люка в полу. Слезать туда нужно было по крутой лестнице. В общем, он оказался там, внизу, и чем-то громыхал. Я ничего не планировала, а просто поняла в тот момент, что это мой шанс. Так что я спрыгнула с кровати и захлопнула люк. Уже через пару секунд я услышала, как страшно он ругается, как скрипят под ним деревянные ступеньки. Поднимался он очень быстро, и я взяла и повалила стоявший рядом шкаф. Он упал прямо на крышку люка и придавил ее. Тот шкаф был чертовски тяжелым, я до сих пор не понимаю, как смогла так быстро его опрокинуть.
Бастиан кивнул. Слушая рассказ Айрис, он так крепко стиснул ее руку, что девушке на секунду показалось: это ему, а не ей сейчас нужна поддержка.
– В общем, времени, чтобы собрать вещи и смыться, у меня было достаточно. Особенно я хотела забрать арфу – никогда бы не убежала оттуда без нее. Сначала я хотела просто оставить его торчать в этом подвале – с голоду он бы не подох, еды там хранилось навалом. Но ночи уже были ужасно холодными, и поэтому на следующий день я пошла в полицию и обо всем рассказала. Сообщила, где искать Симона, сказала, что они обязаны его арестовать. Но, видимо, они мне не поверили или он просто хорошенько им наврал и выкрутился. Во всяком случае, уже через три дня он следовал за мной по пятам. Я хотела укрыться у подруги. Но стоило свернуть на улицу, где она жила, и я увидела Симона – он дежурил у входа в дом. Ждал. Я дала оттуда деру, помчалась на вокзал, без билета вскочила в поезд, доехала до ближайшего города. Два дня спустя он тоже был там. Я уже почти уверена, что он чует мой след и идет по нему, как охотничья собака.
Айрис замолчала. Ей хотелось, чтобы Бастиан тоже что-то сказал, и в то же время она боялась, что он сейчас брякнет какую-нибудь глупость. Однако он молчал. Лишь его глаза продолжали начатый с ней разговор, молчаливо утешая и ободряя.
– Проблема была в том, что мне нужны были деньги. Тогда я стала играть на арфе: садилась где-нибудь на тротуаре и играла, но никогда не оставалась дольше чем на день – вечером запрыгивала в ближайший поезд и ехала дальше. И знаешь, в принципе, я неплохо зарабатывала. Вторым источником дохода стали средневековые ярмарки, похожие на ту, что ты уже видел. Я исполняла музыку, помогала на стендах, в общем, была девочкой на побегушках. Один из самый хороших, если не лучший, способ затеряться – слиться с толпой. Три месяца и четыре дня я ни разу не видела Симона. Но однажды он все-таки появился – там, в Штутгарте, стоял посреди тротуара, окруженный толпой аплодировавших мне людей, и, когда никто не на него смотрел, жестами показывал, как перерезает мне горло.
Девушка невольно сглотнула, чувствуя, как горло сдавило удушьем – будто кто-то стискивал ее шею сильными руками.
– Я схватила вещи и бросилась прочь, радуясь, что людей вокруг было еще полно – думала, они задержат Симона, если он за мной погонится. Я помчалась на вокзал и прыгнула в первый попавшийся поезд. В Ганновер.
Бастиан невероятно медленно поднял руку и зажал в пальцах прядь ее волос.
– А всё это… прическа, разные цвета…
– Задумывалось как маскировка, – странным хриплым голосом пояснила она. – Каждые две недели я перекрашивалась – то в блондинку, то в шатенку, то совсем в черную. Разумеется, это оказалось бесполезно – все равно нужно было зарабатывать деньги, и укрыться я нигде бы не смогла. Но после каждого перекрашивания я чувствовала себя в относительной безопасности – правда, всего пару дней.
Бастиан взял один локон – коричневато-рыжий – и потянул волнистую прядь вниз, достав девушке до носа.
– Я постоянно их укорачивала. Еще год назад волосы у меня были почти до талии.
Бастиан не произнес ни слова, но девушка чувствовала, что он пытается представить себе прежнюю Айрис. Она отвернулась. Теперь его очередь говорить. Ну давай, пай-мальчик, скажи-ка что-нибудь умное. Или просто ляпни: «Ах, бедная девочка», и мы никогда больше не перекинемся ни словом.
– У тебя есть какой-нибудь генеральный план?
Что-что?
– Генеральный план?
– Сейчас ты только убегаешь от него, верно? Так долго продолжаться не может; в конце концов ты просто выбьешься из сил. – Бастиан погладил один из немногих ее длинных локонов, заправленный за ухо. – Может, еще раз в полицию обратиться? Хочешь, составлю тебе компанию?
– Ни в коем случае. Нет. Сейчас я экономлю, сколько могу, и, когда накоплю, куплю билет в Новую Зеландию. Посмотрим, может, отец чем поможет, если, конечно, я его найду. В Веллингтоне есть очень хорошая музыкальная академия, мне хотелось бы там учиться.
По выражению лица Айрис ему трудно было понять, о чем она думает. Во взгляде девушки читались и огромная грусть, и уйма скепсиса, и – пусть совсем немного, но все-таки – надежда.
– Ты уверена, что это хорошая идея?
– Абсолютно. Там он меня не найдет. Между нами будет половина земного шара. И пусть тогда ищет меня, пока не подохнет, рыжий мешок с дерьмом.
Бастиан вздрогнул, словно Айрис залепила ему пощечину. Взгляд его растерянно скользил по глади озера из стороны в сторону.
Она сразу поняла, что случилось, и по спине пополз предательский холодок.
– Ты его видел.
– Нет. Ну, то есть… нет. Нет, я его не видел.
– Где? Ну всё, хватит уже меня обманывать! Ты его здесь видел? В лесу?
Ответ легко читался в глазах Бастиана. Айрис выдернула руку из его руки и вскочила с места. Она внимательно осмотрела окрестности, проверила каждое дерево с той и с этой стороны озера. Если Симон вправду здесь, он не будет далеко от нее отходить. Но как ему удалось ее разыскать? Она же так тщательно за всем проследила.
Руки Бастиана бережно легли девушке на плечи.
– Я тебя не обманывал. Я в самом деле никого не видел. Просто… что-то очень рыжее, причем оно сразу же скрылось за скалами. Но ты же знаешь, что без очков из меня тот еще наблюдатель. В первый момент я подумал, что видел кого-то с рыжими волосами, но, может быть, это была просто косуля.
Он рядом с тобой, хоть ты его и не видишь…
– Мы возвращаемся к остальным, – сказала Айрис. – Немедленно.
…и собирается тебе кое-что подарить.
В памяти тут же всплыли садистские подарочки Симона. Распотрошенная мышь в коробке из-под обуви – это Айрис попыталась позвонить подруге. Мертвая лягушка в ее чашке – это она надела кофточку, которая ему не нравилась. «Хорошие девочки получают прелестные подарки, строптивым девчонкам достается то, чего они заслуживают».
И девушка отлично представляла, какой подарок покажется ему подходящим, чтобы расплатиться за шкаф, поваленный на крышку люка.
Пара быстрых шагов – и она снова в лесу. Пригнуться, спрятаться, наблюдать – под защитой деревьев это, как ей казалось, гораздо проще сделать, чем на озере, где ее только что на блюдечке не подносили. Бастиан тенью маячил за спиной.
Когда они добрались до ручья, он нагнал Айрис, преградил ей путь и обнял.
– Не поднимай панику, – сказал он. – Давай обдумаем все спокойно. Такое вообще может быть, что Симон здесь? Если бы он за тобой следил, мы бы наверняка заметили его еще в поезде. Или утром, на вокзале в Амштеттене. Там же практически никого, кроме нас, не было. Если бы мы проморгали его всю дорогу, то там-то уж точно обратили бы на него внимание. Говоришь, у него рыжие волосы?
– Ярко-рыжие, как пожар в лесу. До встречи с ним я ничего подобного никогда не видела.
Бастиан прищурился и посмотрел в сторону. Да, описание определенно совпадало.
– Послушай, – сказал он, всё еще не отпуская девушку, – мы оба теперь будем внимательно смотреть по сторонам, хотя от моих глаз толку мало. Я поговорю с Паулем и спрошу, не заметил ли он кого-нибудь. Но, пожалуйста, не паникуй. Скорее всего, Симон сейчас за сотни километров от нас.
Несколько секунд Айрис честно пыталась поверить его словам. Они звучали хорошо, разумно, логично. Но инстинкт самосохранения все-таки одержал победу, и девушка отстранилась от Бастиана, хотя его руки обещали ей защиту. Тепло. И еще…
– Идем. – Она окончательно вырвалась из его объятий. – Давай вернемся в лагерь.
Они молча шли рядом. Айрис пыталась одновременно следить за всем вокруг. При первом же удобном случае она подобрала острую палку, которая придавала хоть немного уверенности.
Если Симон появится, она будет целиться ему прямо в глаза. Что-то в глубине души девушки, какая-то крохотная, безумная, трепещущая ее частица почти надеялась, что он все-таки покажется. Тогда наступит конец неизвестности. Тогда всё закончится, так или иначе.
Айрис видела, что Бастиан достал из ножен меч и с сомневающимся видом посмотрел на него. Пай-мальчик не выпускал тяжелое деревянное лезвие из рук, хотя по выражению его лица и не скажешь, что он умеет с ним обращаться. Впрочем, ничего опасного им так и не встретилось – не пугаться же молоденькой куницы, которая, стоило Айрис с Бастианом появиться, тотчас пустилась в бегство! Маленькая и юркая, она практически сливалась с окружающим ее лесом.
Как бы я хотела, подумала Айрис, быть хоть вполовину такой же быстрой, как она.
Штайнхен еще спал. Лоб его покрывала испарина, но дышал он спокойно.
– Пару раз он кашлял во сне, – сообщил Пауль, – но удушья не было. Доро начертила на земле магические символы и теперь убеждена, что ему полегчало именно поэтому. В общем, совсем высокой температуры у него нет, но… ты его руки видел?
Он говорил исключительно с Бастианом, и для Айрис это оказалось как нельзя кстати.
Девушка присела на корточки рядом со Штайнхеном и положила руку ему на лоб. Всё еще горячий. Он пошевелился, пробормотал что-то и попытался повернуться.
Мы даже ничего поесть не принесли, виновато подумала Айрис и теперь заметила, что ее саму бешено терзает голод, гневно урча в желудке.
– Мы всё сделаем, – прошептала она Штайнхену. – Ждать уже недолго, скоро придет помощь. Не волнуйся.
Его руки и впрямь выглядели ужасно – будто их обварили кипятком. Как такое возможно? Бастиану нужно было внимательнее его осмотреть, но он всё еще разговаривал с Паулем. Странное эти двое производили впечатление. Бастиан всё время пытался сохранить между собой и Паулем определенную дистанцию, но у него ничего не получалось. Пауль положил руку ему на плечи, указывая на могилы и, видимо, что-то объясняя.
Штайнхен засопел, негромко захныкал, но вскоре опять успокоился. Айрис вновь смочила платок водой и вытерла ему лоб.
– …Никого не видел. И, слушай, если у него такая приметная шевелюра, мы давно бы его заметили.
Голос Пауля, на этот раз громкий. Айрис невольно затаила дыхание, чтобы не пропустить ни единого слова.
– Последние два дня я всё время бродил по здешним лесам, я знаю эту местность лучше, чем любой другой.
– Ладно, наверное, ты прав. Но может быть, все-таки тебе что-то бросилось в глаза? Или кто-то? – Бастиан ловко и как будто случайно высвободился из объятий Пауля.
– Нет. Здесь нет никого, кроме нас. Я понимаю, что у всех, включая меня, нервы уже дошли до предела, но мы должны стараться сохранять здравый рассудок. – Голос Пауля звучал устало. – Плохо, что Доро, похоже, помешалась на своих дурацких сказках о проклятии. Если страх охватит всех, я не смогу удерживать отряд под контролем. Кто знает, что тогда произойдет. Так что нам только истории с каким-то чужаком, который ходит повсюду и подкарауливает нас, не хватает.
Он взял Бастиана за руку, хотя было видно, что тот недоволен таким жестом, и отвел в сторону, туда, где их разговор никто не мог подслушать.
Айрис в последний раз испытующе посмотрела на Штайнхена, убедилась, что, в принципе, всё в порядке, и встала. Она обещала, что посидит со Штайнхеном, пока Бастиан будет разговаривать с Паулем, но девушке не хотелось упускать ни единой подробности их беседы. Если кто-то из них двоих видел больше, чем признался ей, она должна была это знать.
– …И хотя, – как раз в эту минуту сказал Бастиан, – без очков я вижу не особо хорошо, но рыжий цвет – это очень необычно…
– Айрис?
Вот черт, только не сейчас.
– Подожди, Лисбет.
– Я всего лишь хотела предложить тебе немного еды, у нас есть…
– Попозже, ладно?
Айрис продвинулась на пару шагов ближе к Паулю с Бастианом, делая вид, что ищет что-то в траве.
– Ты что-то потеряла? Может, тебе помочь?
Только не вздыхай так раздраженно. Она милая.
– Нет, всё в порядке.
– Просто… я рада была бы чем-нибудь заняться. Я очень надеюсь, что сегодня мы уйдем отсюда – не хочу еще одну ночь спать под открытым небом. – Глаза Лисбет были мокры от слез. – И я очень боюсь за Сандру. Даже представить не могу, где она прячется. А что ты об этом думаешь?
– Ничего.
Черт побери, так она вообще не услышит, о чем там разговаривают Пауль с Бастианом.
Еще на пару шагов ближе к ним. Похоже, Лисбет просекла ее передвижения и что-то заподозрила.
– А о чем говорят эти двое?
– Если ты не будешь без умолку болтать, то, может, я что-то и услышу, – проворчала Айрис.
– Мне было бы очень интересно, – пробормотала Лисбет, обращаясь скорее к себе самой. – Я спрашиваю себя…
– Тсс!
– …Никто больше ничего не заметил, – как раз в эту минуту сказал Пауль. – Я тоже думаю, что это был зверь.
Айрис видела лицо Бастиана лишь издали, но даже на таком расстоянии заметила, что он встревожен. Рядом с ней пай-мальчик был гораздо спокойнее.
– Надо посовещаться с остальными, – предложил он. – Если, кроме нас, здесь есть кто-то еще, это прольет свет на исчезновение Сандры, Варце и Ларса. Давай выясним, видел ли кто-нибудь мужчину с рыжими волосами.
По телу Лисбет прошла дрожь.
– С рыжими волосами?
Айрис обернулась.
– Да, именно так. Ты кого-нибудь видела? – Девушка так крепко схватила Лисбет за рукав, что тот затрещал. – Где? И когда?
Да, она вела себя с Лисбет очень грубо – та даже вскрикнула, причем довольно громко, и все обернулись к ним.
– Нет, я не видела. Только…
Остальные подошли ближе. Пауль, Бастиан и Георг – это само собой разумеется. Но даже Доро, Мона и Натан обратили внимание на происходящее.
– Что только ? – Айрис всё еще крепко держала Лисбет, не в силах отпустить, – она словно онемела, всё тело свело судорогой. Он был тут. Совершенно точно. Сейчас девушка даже чувствовала его присутствие. Она слышала его голос, сливавшийся с порывами ветра, она чуяла его запах, разносившийся вместе со смолистыми ароматами леса.
– Я нашла клок рыжих волос. На дереве. Кто-то зацепился за сук и вырвал у себя целый клок. Я удивилась, потому что ни у кого из наших нет таких волос – но это же всего лишь волосы.
Всего лишь волосы. Всего лишь. Если Лисбет не врет, это на самом деле так. Но в глазах Лисбет не читалось никакого расчета, ни малейшего следа лжи. Тогда почему?
Кто-то схватил Айрис за руку и стал оттаскивать в сторону, тянул, пока она не отпустила Лисбет. Георг, конечно. Он толкнул девушку, и она чуть не повалилась на землю.
– Никто не имеет права хватать ее, ясно?
– Ну да. За исключением того, кто поставил ей синяк, – сказала Айрис, вложив в ответный взгляд столько же ярости, сколько сейчас бушевало в глазах Георга.
– Это моя вина. – Лисбет машинально провела рукой по лбу, нащупала шишку. – Честное слово. Неужели ты думаешь, что Георг мог сделать мне что-нибудь плохое?
– Какая, к черту, разница, что она думает. – Георг отвел Лисбет в сторону и усадил на одеяло – осторожно-осторожно, словно девушка могла лопнуть, как мыльный пузырь. – Надо уходить отсюда. Еще, самое большее, четыре часа – и начнет смеркаться. Только успокойся, мой ангел. Всё будет хорошо. Всё.
Последние слова Георг произнес полушепотом, но тем не менее его все услышали. Что-то прошуршало. Раздалось какое-то пыхтение. Скорее рефлекторно, чем осознавая происходящее, Айрис нагнулась и подняла валявшийся под ногами булыжник с острыми краями, размером с кулак. Он сейчас придет. Симон. Она увидит его. Глаза с тяжелыми веками, вялый рот, тупой широкий нос. В последний раз под руками у нее оказался шкаф, сегодня – камень.
Опять странный шум – словно кто-то всхлипывал, задыхаясь. Что-то метнулось из кустов – небольшое, стремительное, с высунутым языком. Родерик. Он бурно приветствовал Ральфа, кинулся наземь и стал кататься на спине, ожидая, что тот почешет песику брюхо.
Камень упал в траву. В одно мгновение всё происходящее стало еще более непонятным, чем когда-либо прежде. Айрис смотрела на Родерика и радовалась, что он больше не глодает кость.
Потому что он сгрыз ее подчистую.
Внезапно желудок устроил ей форменный мятеж – то ли от голода, то ли от тошноты; впрочем, это было уже неважно. Тяжело дыша, Айрис опустилась на колени; в глазах мельтешили темные точки.
Краем глаза она заметила, как сбоку появилась черная тень – скользнула, словно пролетевшая мимо ворона. Всхлипы всё отчетливее доносились из леса. Пауль с Бастианом бросились на шум, а Доро пристально поглядела на собаку, радостно катавшуюся по траве.
– Я знала, – сказала она.
Альму пришлось нести на руках. Девушка задыхалась, и прошло немало тягостных минут, прежде чем она смогла немного успокоиться и выговорить хоть что-то связное.
– Арно, – со свистом втягивая воздух, твердила она. – Он… свалился. Яма, совершенно заросшая, никто ее не увидел, но она такая глубокая… метра два, не меньше. Внизу… внизу колья, острые камни, сучья. Он кричал, он так ужасно кричал…
Мона обняла ее и крепко прижала к себе.
– Где? – спросила она хрипло и оттого грубовато. – И где Карина?
– Спустилась туда. О Боже! Надо ему помочь, пожалуйста, он обливается кровью, ему ужасно больно!
– Я пойду, – объявил Бастиан. – Альма, ты должна показать мне дорогу. – Он взял девушку за плечи и развернул к себе лицом, так, чтобы она посмотрела на него. – Мы идем прямо сейчас, ага? Поможешь мне? Как думаешь, Арно сможет идти, когда мы вытащим его из ямы?
– Не знаю. Может быть. Но вообще-то… нет. Он действительно серьезно ранен.
– Ладно. Тогда мы его понесем. Георг?
«Нет» – ответ Айрис легко прочитала на его лице, прежде чем Георг успел это озвучить.
– Я не хочу оставлять Лисбет одну, а идти вместе с вами она не в силах.
Бастиан выпрямился и внимательно посмотрел на Георга, похоже, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не наорать на него.
– С Лисбет ничего не случится. Что вообще с ней тут может произойти? Думаю, один-единственный час она продержится и без тебя. А нам понадобится вся помощь, когда мы будем нести Арно по здешним дебрям.
– Я, разумеется, иду с тобой, – сказал Пауль. – Ральф? Натан? Если вы тоже к нам присоединитесь, Георг может остаться.
– Ну конечно.
Не сказать, что Ральф выглядел очень радостным – он все время украдкой посматривал в сторону Доро, словно ждал какой-то подсказки, однако девушка не удостоила его даже взглядом. Она перебирала пальцами руны; губы ее беззвучно выговаривали какие-то слова.
«Турисаз в воде, у самого дальнего края». Беда, которая вот-вот должна разразиться, вспомнила Айрис. Невольно она поглядела в сторону опушки в надежде заметить что-то подозрительное. Что-то рыжее.
Отряд спасателей отправился в путь, и Айрис смотрела вслед, пока они не скрылись из виду. Впервые ей явственно бросилось в глаза, как же все измучены. Ни на ком не было чистой куртки; штаны у всех в пятнах, порваны. Ральф, прежде чем пойти спасать Арно, доверил девушке свои доспехи, чтобы в случае ливня они не пострадали. Эти железяки просто воняли, от них несло жуткой смесью пота и грязи. Но Айрис тем не менее пообещала Ральфу, что проследит за доспехами. Сейчас никому из них нельзя было бросать остальных в беде.
Впрочем, Георг пока что этого не осознал. Напрасно Бастиан просил присмотреть и за Айрис тоже: он по-прежнему, повинуясь защитному инстинкту, намеревался оберегать одну только Лисбет.
– Ну, тогда хотя бы не теряй ее из виду, хорошо? Пусть она всё время остается в поле зрения.
Однако Георг не сказал ни да ни нет. Молча отвернувшись, он укрыл плечи Лисбет одеялом.
– Да ладно тебе. – Айрис погладила Бастиана по щеке, провела пальцами по складкам, прорезавшим его лоб в приступе гнева. – Я сама могу о себе позаботиться. Лучше постарайтесь побыстрее помочь Арно.
– Георг просто скотина. Надо бы…
– Тсс! Ничего не случится. – Айрис попыталась выдавить из себя улыбку, и Бастиан, увидев ее, немного успокоился.
– Не ходи в свою пещеру. Будь здесь, с остальными, а если появится Симон, кричи что есть мочи, ладно?
– Я так и сделаю. Мой вопль услышат даже в Канаде.
Ну наконец-то, он хоть чуть-чуть улыбнулся.
Через несколько минут Бастиан, замыкавший отряд, скрылся в лесу, неся в руках моток веревки и аптечку. Напоследок он обернулся и помахал ей. В тот момент Айрис больше всего хотелось побежать следом, чтобы только не терять его из виду. Но у нее было важное дело – нужно присматривать за Штайнхеном.
Спасатели ушли. Девушка прислушивалась к их шагам, пока они не смолкли, перекрытые птичьим гомоном.
Штайнхен все еще оставался в полузабытьи. Айрис брызнула на него водой и пожалела, что у нее нет ни мази, ни крема, чтобы смазать больные руки.
Больше она ничем не могла помочь Штайнхену. Девушка поднялась, подошла к опушке леса и стала напряженно всматриваться гуда, где, растворившись среди деревьев, скрылся Бастиан. Всё было спокойно, и всё же Айрис казалось, что кто-то за ней наблюдает.
– Симон? – тихо спросила она. Если он здесь, то почему тогда не показывается на глаза? Чего он ждет? Раньше он давно бы уже схватил ее за волосы и потащил с собой.
Айрис сжимала и разжимала кулаки; всё внутри нее дрожало. Это состояние было девушке хорошо знакомо; с каждой минутой она будет тревожиться всё сильнее, если только не достанет арфу и не начнет играть. Играть то, что, наверное, захотелось бы услышать Симону.
Если он здесь, тогда так или иначе найдет тебя. И без разницы, будешь ли ты вопить как сумасшедшая, или, наоборот, затаишься.
Айрис достала арфу из сумки, настроила ее и положила пальцы на струны. “Tourdion”, мелодия, полная радости, в ней нет места страху. Хорошее начало. Затем она принялась играть ирландский марш, “Brian Boru’s march”, но тотчас заметила, что музыка настраивает ее на меланхолический лад, и стала варьировать основную мелодию. Всякий раз, подхватывая новую тему, девушка думала о Бастиане. Она переходила от мажора к минору и снова к мажору, буквально теряясь в сумятице звуков и мыслей.
Айрис играла для себя самой и для Бастиана, который, надеялась она, вскоре вновь окажется рядом. Прищурившись, она смотрела на заходящее солнце и внезапно поняла, что больше ей убегать не придется. То, чему суждено было случиться, случится здесь.
Но Симон не пришел. Не пришел.
Поднялся легкий ветер. Погладил девушку по волосам, охладил лоб и стал подпевать мелодии, которая летела из-под ее пальцев. Лишь когда ветер захлестнул ее юбку вокруг щиколоток, Айрис взглянула на небо.
С запада надвигалась громадная темная туча. Солнце пока еще сияло на небосводе, но вскоре туча его закроет. Ждать оставалось недолго, вот-вот должна была разразиться гроза.
Она поспешно сунула арфу в сумку. Почему же никто не встревожился? Ага, Мона спит, Штайнхен тоже. Лисбет и Георг уединились в дальнем углу лагеря. Доро нигде не видно, зато хорошо слышны резкие отрывистые звуки – она что-то вырезала на стволе дерева. Вот только ее руны никак не сумеют уберечь их от приближающейся грозы.
Издалека уже доносились тихие раскаты грома.
Сколько же времени она играла на арфе? Час? Больше? Увлеченная музыкой, девушка теряла всякое чувство времени. Айрис быстрым шагом подошла к Доро, но та едва удостоила ее взглядом и опустила нож лишь на мгновение, уже в следующую секунду вернувшись к своим рунам.
– Пауль и остальные давно ушли? Как ты думаешь?
Доро потрогала пальцем руну, похожую на вилку, проверяя, насколько глубоко та вырезана. Вместе с тремя другими «вилками» эта руна образовывала крест.
– Они идут навстречу своей судьбе, – тихо произнесла она.
– О да, конечно. Но как давно они уже идут навстречу судьбе? Я совершенно забыла про время, прости. Вот только… погода портится, и мне хотелось бы, чтобы они успели вернуться.
– Однозначно больше часа. – Учитывая, чем занималась Доро, это был поразительно точный ответ. – Надеюсь, они и впрямь вернутся, а не попытаются добраться до какой-нибудь деревушки по соседству. Это было бы огромной ошибкой.
– Они не станут этого делать. Они нас не бросят.
Ветер крепчал; уже закачались верхушки деревьев, полетели листья.
– Плохо то, – внезапно заметила Доро, – что у нас нет ничего, что мы могли бы ему предложить.
– Что ты сказала? Кому предложить?
Доро вздохнула, как вздыхает человек, в двадцатый раз объясняющий одно и то же.
– Тому, кто удерживает нас здесь. Тому, кто забрал у нас Сандру, Варце и Ларса. Тристраму.
Ну конечно. Айрис едва сдерживала смех.
– Если то, что ты говоришь, правда, то… он ведь забрал уже троих. Думаешь, ему этого мало?
Веки Доро на мгновение опустились, скрыв темные глаза под густыми бровями, затем снова поднялись.
– Это недостойные его жертвы. Тристрам жаждет крови своего брата. Или другого тирана. Вот в чем наша беда.
Наша главная беда – это погода, подумала Айрис, встревоженно глядя на небо. Черная туча, превратившаяся уже в сплошную стену, надвигалась всё ближе и ближе, давно уже закрыв солнце. Наверняка Арно уже вытащили из ямы, наверняка спасатели уже возвращаются в лагерь. В любую минуту они могли появиться здесь. Если не…
Доро, глядя в лицо Айрис, словно читала ее мысли.
– Ты тоже чувствуешь, так ведь? Всё против нас. Но пока что вы готовы верить в любую случайность, вместо того чтобы смириться и понять, что за всем этим скрывается некий план. Он родился за гранью здешнего мира и оттуда, из мира загробного, руководит нашими судьбами и делами.
Разубедить Доро, как они уже проверяли, было невозможно, а потому Айрис терпеливо кивала на каждое ее слово, хотя всё, что та говорила, сводилось к одному и тому же: всё обратилось против них.
Но примерно через полчаса Айрис уже почти готова была с Доро согласиться.
Грозовые тучи уже затянули весь небосвод. На лес и поляну опустилась темнота. Первые тяжелые капли застучали по земле.
А остальные участники игры так и не вернулись.
Правая половина лица Арно была залита кровью, и, как бы тщательно и быстро Бастиан ни вытирал ее, кровотечение не останавливалось.
– Он умрет, да?
Там, высоко над ними, на краю ямы, появилось искаженное страхом лицо Альмы. Девушка дрожала всем телом, хотя Карина крепко держала ее и тихо бормотала на ухо что-то успокаивающее.
– Нет, конечно. У него рваная рана, она сильно кровоточит. Если бы у меня была пара марлевых бинтов или что-либо вроде этого…
И бактерицидный пластырь в придачу или что-то, чем можно зашить рану. Сам Бастиан еще никогда не зашивал раны, но уже несколько раз ассистировал врачам.
Он осмотрелся, пытаясь найти что-нибудь, что сгодилось бы в качестве легкой давящей повязки.
– Натан! Поищи, пожалуйста, какую-нибудь щепку, не очень большую.
– Некогда. Пауль зовет меня мастерить носилки.
– Хорошо. Ральф?
Молчание.
– Ральф! Черт побери, ты что, не слышишь меня? Мне нужна щепка размером примерно с ладонь. Можешь найти что-нибудь подходящее? Пожалуйста?
Тихое хныканье.
– Мне идти одному?
Бастиан так крепко стиснул зубы, что заболели челюсти.
– Да. Если вы соизволите, благородный Аларик.
– О, конечно. Но далеко я не пойду, там могут быть и другие ловушки.
– Поторопись!
Шаги удалялись так медленно, что Бастиану хотелось выбраться из ямы и дать Ральфу хорошего пинка.
Платок, который он прижимал ко лбу Арно, вновь пропитался кровью, но все-таки кровотечение, похоже, понемногу останавливалось. Бастиан, не обращая внимания на стоны Арно, покрепче прижал платок к ране. Оставалось надеяться только на то, что ему не показалось и кровь в самом деле перестает течь.
Но даже если я вылечу ему лоб, есть ведь еще и нога. Мне никогда еще не приходилось иметь дело с переломом. Черт побери, я не сумею ничего сделать.
Что-то пролетело над ними, едва не задев голову Бастиана. Щепка.
– Ты спятил? – в крик Бастиан вложил всю свою ярость. – Хочешь меня в нокаут отправить?
Ральф припал к краю ямы и заглянул внутрь; вид у него был такой, словно он сейчас завоет.
– П… п… прости. Я лишь… в общем, посмотри на это.
Он что-то держал, что-то вроде креста, вымазанного коричневато-рыжей краской.
Кости.
Бастиан забрал их у Ральфа, торопясь, чтобы Родерик не обнаружил находку.
Кости оказались короткими и тонкими; их связывала друг с другом выцветшая шерстяная нитка. Похоже на пястные кости, но полной уверенности у Бастиана не было. Может, на этот раз это всё же были останки животного.
– Где ты это нашел?
– На дереве, они застряли между веткой и стволом. О боже, пожалуйста, я хочу домой! Это проклятие, настоящее проклятие, как в фильмах. Ребята находят знак, а затем исчезают один за другим… – Ральф заплакал. – Доро всё предсказала. Мы должны были ее послушаться, должны были…
– Ты успокоишься или нет? – Бастиан всё равно сейчас ничего не понимал – слишком много на него навалилось. Он приготовил еще один компресс из полотняной полоски, вложил в него щепу и обвязал свободные концы ткани вокруг головы Арно так, чтобы повязка не сползла. – Нет никакого проклятия, это…
– Хватит всё время это повторять! – крикнул Ральф. – Даже идиот уже заметил бы, что дело здесь нечисто. Всё, что Доро предсказывала, сбывается. Когда ты уже поймешь это, наконец? Когда мы все пропадем? Или все свалимся в очередную яму с кольями на дне? Или нужно всем погибнуть, чтобы ты все-таки поверил?
– Ральф! – голос Пауля звучал очень жестко. – Немедленно прекрати, иначе окажешься в одной яме с Арно.
– Но… – Ральф всхлипнул. – Я же только от страха, не понимаешь, что ли? Я ужасно боюсь. И всё время представляю себе, как мы возвращаемся в лагерь, а там больше никого нет. Прошлой ночью мне приснилось, что мы находим труп Варце в одной из разрытых могил.
Бастиан не стал дальше слушать хныканья Ральфа, а сосредоточился на сломанной ноге Арно. Но все-таки в голове сразу всплыла постель, оставленная Сандрой среди ночи, а фантазия услужливо подкинула картинку: опустевший лагерь, в котором никого не осталось, а посредине – раздавленная арфа Айрис.
Не думать об этом! Ничего там не случится. С Айрис всё будет хорошо. Однако слова Ральфа не шли из головы, вспоминаясь снова и снова. Сейчас Бастиан с удовольствием свернул бы Ральфу шею, но разве стоит срывать злость на нем? Если с Айрис что-то случится, он первым делом врежет Георгу, которому, похоже, совершенно нет дела до людей, если только человека не зовут Лисбет.
Ничего, они еще увидят их возвращение. Бастиан схватил две длинные толстые палки, которые собирался использовать в качестве шин, и приподнял ногу Арно. Тот закричал.
– Знаю, это больно. Извини.
Палки заняли нужное положение, и он начал туго привязывать их к ноге Арно последними остававшимися у него полотняными полосками.
– Больше я не могу ничего сделать! – закончив, крикнул Бастиан остальным. – Теперь нужно помочь мне вытащить Арно из ямы.
Пауль тотчас спрыгнул вниз, следом спустился и Натан. С помощью веревки, пропущенной под мышками у Арно и затянутой в виде петли, они вытянули его наверх. Пока его поднимали, Бастиан изо всех сил старался придерживать раненую ногу, однако Арно кричал так, что, казалось, он вот-вот умрет.
Когда его уложили на импровизированные носилки – не вызывавшую особого доверия конструкцию из тонких стволов березы, веревок и одеяла, – Арно стал вести себя спокойнее.
– Я не выдержу, – жалобно стонала Альма. – Мы же хотели только сходить за помощью. Но теперь нам никто больше по пути не встретится. Да? Мы здесь застряли.
Карина обняла ее за плечи.
– Сегодня у нас всё равно уже ничего не выйдет. Но завтра наверняка получится, вот увидишь. Если понадобится, я пойду в одиночку.
– А, может, тогда будет уже слишком поздно! – Альма вытерла нос тыльной стороной ладони. – Надо было нам послушаться Доро.
Они несли носилки по очереди, но всё равно двигались слишком медленно. Еще никогда Бастиан так страстно не желал отыскать какую-нибудь дорогу или хотя бы тропинку, как в ту минуту, когда подменил Натана, поддерживавшего носилки сзади. Он даже не видел, куда ставит ноги, а ручки носилок оказались такими толстыми, что их с трудом можно было обхватить; к тому же всякий раз, когда носилки дергались, Арно вскрикивал.
Уже через пять минут Бастиан больше всего хотел вновь поменяться местами с Натаном, но, стиснув зубы, тащил носилки – ведь Пауль не выпускал их из рук с тех пор, как они отошли от ямы, а впереди идти было гораздо труднее.
Дорога слегка поднималась в гору, и, чтобы не думать о невыносимой ломоте в руках, Бастиан стал воскрешать в памяти час, проведенный на озере. Тот самый момент, когда Айрис провела пальцами по его губам, а затем поцеловала его. Ему вспомнились светло-зеленые глаза девушки с длинными темными ресницами и ямочка на правой щеке, появлявшаяся, когда она смеялась…
Всё произошло так быстро, что Бастиан среагировал только тогда, когда уже давно было поздно. Он наступил на что-то гладкое, поскользнулся, утратив опору. Секундой раньше потерял равновесие и Пауль. Носилки стали переворачиваться, и Бастиан рефлекторно отдернул руку, чтобы опереться обо что-нибудь. Левой стороной носилки ударились о землю. Арно громко закричал от боли и покатился вниз по склону, пока не наткнулся на скалу, которая остановила его падение.
Почему он больше не кричит, о Боже, почему он лежит так тихо…
Бастиан побежал к нему, упал, снова вскочил на ноги и добрался до скалы одновременно с Паулем. Оба принялись щупать пульс Арно. Есть. Пульс есть. Слишком частый, но есть.
– Прости, – вздохнул Бастиан. – Я поскользнулся. Прошу прощения. Прости меня.
Пауль не отвечал. Он смотрел вниз, на Арно, а затем отвернулся, словно не в силах вынести открывшееся ему зрелище.
– Он без сознания, – произнес Пауль сдавленным голосом. – Теперь нам легче будет его переносить.
Когда Арно снова подняли на носилки, Бастиан как раз и услышал этот звук – тихий рокот вдали.
Нет. Оно движется не в нашу сторону. Только не сейчас. Этого не может быть. Этого не должно быть.
Теперь они чаще менялись местами друг с другом, что слегка замедляло движение, зато шагать стало куда безопаснее. Бастиан избегал смотреть на непрестанно плачущую Альму и сосредоточил всё внимание на том, чтобы аккуратно переставлять ноги. Снова раскат грома, на этот раз ближе.
– Далеко нам еще?
– Чуть больше половины прошли. – Пауль тяжело вздохнул. – Нам нужно преодолеть эту ложбину, а потом подняться на холм; оттуда до лагеря практически по прямой идти надо будет.
– Кто знает, что нас там ждет. – Ральф, разумеется. – С этого момента мы делаем то, что скажет Доро, хорошо? Может быть, тогда мы… смягчим проклятие. Как-нибудь.
– Это не проклятие. – В голосе Пауля слышалось необычайное терпение. Может быть, от усталости. – И хватит уже, в конце концов. Если бы я не рассказал в прошлом году эту историю, вы вообще не додумались бы до того, чтобы поверить в такую чепуху.
– Но… – Ральф пытался подобрать слова. – Но легенда же есть, в конце концов. Ты же не придумал ее, она записана в книгах. И замок в здешних местах был, это тоже правда.
– Говорят, да.
– Тогда всё ясно.
Словно в подтверждение его слов вновь прогремел гром. Среди верхушек деревьев им вдруг открылся клочок неба – он был темно-серого цвета.
– Давайте поторопимся! – крикнул Бастиан. – Ральф, ты сейчас сменишь Пауля, а заодно перестанешь нести всякий суеверный вздор. Я подменю Натана, пока у меня хватит сил.
Они направились вниз по склону ложбины. Ральф наконец заткнулся и теперь только пыхтел.
– Можно я не понесу Арно наверх? – заявил он, едва они достигли дна ложбины.
Не теряя времени на болтовню, Пауль занял место Ральфа. Натан проверил, не развязались ли узлы, которыми были стянуты носилки. И они начали подъем.
Бастиан не мог припомнить, уставал ли он когда-нибудь так сильно. Руки буквально горели, он задыхался. Изо всех сил он стискивал пальцами ручки носилок, чтобы не выпустить их ни в коем… не выпустить их ни в коем… ни в коем…
Каким-то образом они оказались на вершине холма и опустили носилки. Бастиан присел на корточки и стал жадно хватать воздух. Снова раздался гром, и на этот раз уже не было никакого сомнения в том, что гроза движется в их сторону. Первые капли дождя они услышали раньше, чем ощутили их, падающие с неба, – резкие короткие звуки, как будто кто-то начал постукивать пальцем по листьям и веткам.
Айрис, не ходи в свою пещеру. Останься в лагере, будь осторожна, пожалуйста. Он мысленно умолял девушку, надеясь, что она почувствует его просьбы.
– Надо идти.
Слова прозвучали бесконечно устало, но Пауль снова взялся за носилки. Бастиан заметил, что ладони Пауля в нескольких местах стерлись почти до крови. Видимо, каждую секунду, пока он волочил носилки, любое движение причиняло ему неимоверную боль. Нужно обязательно подменить Пауля, как только Бастиан чуть отдохнет, как только отдышится наконец.
Грохот грома. Стук отдельных капель сменился шумом ливня, обрушившегося на землю и на отряд спасателей, в первые мгновения освежая, но вскоре начиная приносить лишь холод.
– Просто двигайтесь всё время вперед! – крикнул Пауль.
– Хорошо! – Ральф пустился бегом, даже не оборачиваясь, хотя остальные еще стояли на месте.
– Эй! – крикнул Бастиан. – Твоя очередь нести носилки!
Однако Ральф уже скрылся из глаз.
Ну подожди, доберусь я до тебя! Ты еще пожалеешь, что я не этот чертов Тристрам с его чертовым проклятием!
Мучения продолжались. Теперь через каждые несколько минут им приходилось останавливаться и отдыхать. Силы, похоже, оставили даже Пауля. Было заметно, что он начал прихрамывать на правую ногу; мышцы на шее напряглись, как канаты. Но вот наконец показалась поляна.
Сердце Бастиана бешено заколотилось, взгляд сам собой устремился в сторону лагеря. Он видел разбросанные всюду вещи. Пустой котел, постепенно наполнявшийся дождевой водой. Брошенную без присмотра лопату. Скомканные одеяла. Вот-вот он увидит Айрис. Конечно, она тут. Жива-здорова, разве что, наверное, немного промокла, если не успела вовремя укрыться.
Однако лагерь оказался безлюден. Такое ощущение, что самая ужасная его фантазия воплотилась в жизнь – не хватало только сломанной арфы.
Бастиан не сразу понял, что выкрикивает ее имя. Он резко остановился, бросил носилки и сломя голову помчался на залитый водой луг.
– Айрис!
Симон. Он был здесь, увел ее с собой, она оказалась в его власти, никто ей не помог. Бастиан ее никогда больше не увидит, никогда. Он споткнулся о камень, коварно притаившийся в высокой траве. Никого тут нет, даже Ральфа, маленького трусливого лодыря…
– Сюда! – Голос Айрис.
Бастиан устало поднялся и стал всматриваться сквозь густую пелену дождя, пока не обнаружил что-то светлое – оно двигалось, махало рукой.
Несколько человек сидели, согнувшись, на противоположной опушке леса. Айрис и Мона поддерживали Штайнхена, задремавшего с полуоткрытыми глазами, свесив голову на грудь. Одеяло, растянутое на ветках, служило импровизированным навесом для них троих. Доро, Лисбет и Георг уселись неподалеку под таким же навесом. Ральф пытался приткнуться к ним, но у него ничего не получалось – для четверых там просто не было места.
Ослепительный свет. Страшный грохот очередного громового раската. Из туч хлынуло столько воды, что в первую секунду Бастиан даже не мог поверить собственным глазам.
– Как дела у Арно? – крикнула Айрис.
– Плохо. Поранил голову, сломал ногу. По-хорошему ему надо зашить рану и сделать рентген, но мы его никогда в жизни не донесем туда вниз, к шоссе. Даже дорога назад, в лагерь, стала сплошными мучениями.
Если бы сейчас он просто уселся на землю, положил голову на плечо Айрис и закрыл глаза, то сразу бы заснул. Несмотря на сырость. Несмотря на грозу. Ничего в жизни Бастиану сейчас так не хотелось, как этого. Он не мог припомнить, случалось ли ему когда-нибудь так выбиваться из сил.
Сквозь неумолчный шум дождя донесся голос Пауля. Имя Арно еще можно было расслышать, но кроме этого Бастиан не понял ни слова. В следующее мгновение у него потемнело в глазах. О боже! Да ведь он попросту бросил носилки и остальных! Арно же за это время наверняка промок до костей.
Бедренная кость, пястные кости, истерично твердил его внутренний голос. Бастиан тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения, распрощался с мечтой повалиться на землю рядом с Айрис и погрузиться в блаженное забытье и вместо этого поплелся обратно на луг.
– Нам нужно в укрытие! – Пауль пытался докричаться до него, несмотря на бушевавший ливень. – Быстро! Зови остальных! Здесь есть одна пещера, там хватит места всем. Вот там, в лесу.
Он указал в сторону могил.
Быстро было делом невозможным. Нисколько не считаясь с состоянием Штайнхена, они тянули его за собой, стараясь не дотрагиваться до усеянных волдырями рук. Коричневатая вода небольшими ручейками вилась по траве, неся с собой еловые хвоинки и утонувших насекомых. Добравшись до могил, они свернули в лес.
Сегодня никаких танцулек, правда, Доро? Этот вопрос буквально вертелся у Бастиана на языке – ведь не скоро еще их «предсказательнице» представится такой удобный случай исполнить вальс в компании стихий. Но Доро торопливо шла рядом с носилками и следила, чтобы Арно не сполз в сторону. Ага, смотрите-ка, и Георг помогает, даже силу прикладывает, вместе с Паулем тащит носилки – разумеется, не сводя глаз с Лисбет. Ну еще бы.
– Она недалеко, если я правильно помню. – Интересно, откуда Пауль черпает столько энергии? Словно внутри него кто-то взвёл тугую пружину. Казалось, дай ему хотя бы пять минут покоя – и он сломается. – Не отставайте, еще немного – и мы окажемся в безопасности.
Оглушительный треск, словно мир развалился на части. Все вздрогнули, прижались друг к дружке. Неподалеку с оглушающим хрустом подломилось дерево, ударилось о соседнее и медленно сползло по нему вниз. В воздухе запахло чем-то, похожим на серу.
Никого не задело, слава богу, никого, на этот раз пронесло… но как же близко, чертовски близко!
– Мы идем уже долго, – жалобно стонала Доро. – Он доберется до нас раньше!
Лицо девушки блестело от влаги; темные волосы, разлетевшись прядями, облепляли голову, по ним стекали крупные капли дождя.
Дальше, дальше. Небольшой подъем, узкая ложбина. Штайнхен споткнулся, Айрис, Мона и Бастиан попытались удержать его, но под тяжестью обмякшего тела все трое повалились на землю.
– Я больше не могу, – всхлипнула Мона. – Я остаюсь здесь.
– Только не ложись на землю, это опасно! – Голос Айрис звучал сдавленно и отрывисто. – Мы скоро будем на месте. Уже недалеко, Пауль же сказал. Пойдем.
Кости их будут ломаться, кожа – слезать с плоти. Их яства источат черви, их тело разъест слабость. Бастиан пытался изгнать из памяти слова легенды, отказывался признавать хоть какие-то параллели между нею и реальными событиями… Ведь это бессмыслица, просто суеверные россказни… Что, если пророчество якобы сбывается только потому, что Доро запугивает всех игроков, постоянно рисуя перед ними свои мрачные картины?
Они уже промокли до костей. С каждым шагом раздавалось громкое чавканье, словно земля не хотела отпускать ноги людей, хотела поглотить их. Штайнхен висел у них на руках, точно мешок со свинцом. То и дело вспыхивали молнии, сразу за ними раздавался грохот грома; от его раскатов хотелось лишь одного – высвободить руки и зажать уши или, еще лучше, оказаться в каком-нибудь большом доме. Сухом, теплом и безопасном.
Перед глазами Бастиана заплясали мушки. Он старался думать только о своих ногах, немевших всё сильнее; руки его давно уже превратились в мокрые ледяные неповоротливые отростки – ему с трудом удавалось что-либо держать. Десять шагов, хорошо? – уговаривал он сам себя. Потом можно лечь. Отдохнуть. Ничего не помнить.
Симптомы переутомления, докладывал его занудный мозг, вышколенный в медицинском университете. Нарушается координация, замедляются движения, подступает равнодушие, в него погружаешься, как в теплую воду, – она несет тебя, ты ощущаешь невесомость, а потом тонешь.
Он споткнулся, упал коленом на камень, и ощущение боли на короткое время вернуло его к реальности. Там, впереди, Пауль. Он всё так же настойчиво прокладывал путь, не выпуская из рук носилки, а ведь его ладони уже наверняка содраны до мяса. Георг помогал ему нести Арно, выдерживал взятый темп, хоть и дышал со свистом.
Молния, еще ярче предыдущей. Грохот, будто раскалывающий мир напополам. Плач Моны. Лисбет закутала голову в платок – она вообще что-нибудь видит? Взгляд Айрис, одновременно отчаянный и ободряющий.
– Видите впереди огромный камень? – крикнул Пауль. – Это пещера. Нам надо туда. Мы почти добрались.
Ни у кого уже не хватало сил хоть как-то отреагировать на услышанное.
Уже недалеко, мысленно повторял Бастиан. Каждое слово – шаг. Уже недалеко. Уже недалеко.
Когда они наконец добрались до пещеры, сразу стало ясно, что проделанный ими путь того стоил. Скала, под которой скрывалась пещера, сама по себе была настоящим чудом. Эта громадная глыба, видимо, повинуясь прихотливому капризу природы, некогда наклонилась и оперлась на соседние скалы, так что теперь под ней вполне уместился бы небольшой домик. Она походила на взмывшую ввысь и внезапно застывшую волну, так и не успевшую разбиться о берег. Земля под образованным ею навесом была сухой и пыльной.
Они просто повалились навзничь и лежали, растянувшись и тяжело дыша. Кто-то отрывисто, сухо всхлипывал. Спустя несколько мгновений Бастиан почувствовал, как ему на спину осторожно легла рука.
– Мы сегодня утром уже здесь были, – сказала Айрис. – Только с другой стороны. Глупо получилось. Надо было повнимательнее приглядеться к этим скалам.
– Да уж, пещера отличная.
Бастиан выпрямился. Похоже, его тело обладало запасом сил, о которых он прежде даже не догадывался, судя по тому, как быстро выровнялось дыхание. Пауль тоже уже поднялся и теперь сидел, проверяя повязки Арно.
А вот Штайнхен лежал с закрытыми глазами и дрожал всем телом; его губы посинели, зубы стучали.
Так будет и дальше. Нет, не так: ему станет хуже, ведь у нас нет ни одеяла, ни даже носового платка – ни одного сухого лоскутка.
– Хорошо бы развести костер, – пробормотал Бастиан.
– Что ты сказал?
Пауль мельком взглянул на него, продолжая поить Арно водой из фляжки. Альма на это была уже не способна – она ничком лежала у стены. Лицо девушки было белым как мел, сомкнутые веки подрагивали; Родерик, поскуливая, сидел рядом с хозяйкой и лизал ей руку.
– Костер, – повторил Бастиан, – чтобы согреть раненых. Да и остальным он лишним не будет.
Что-то осветило лицо Пауля – отблеск молнии, ударившей где-то в лесу?
– Ну конечно, – сказал он. – Костер! Вот только проблема – дрова. Нет, их тут, конечно, тонны, но таких сырых, что хоть отжимай.
– Вот черт. Ты прав.
– Может быть… – Пауль прищурил глаза и уставился в какую-то точку у подножия давшей им приют скалы, туда, где она опиралась на несколько глыб поменьше. – Может быть, там, в углу, есть какой-нибудь валежник? Пары веток нам бы хватило для начала, лишь бы только они были сухими. – Он умоляюще поглядел на Ральфа и Натана. – Не посмотрите, вдруг там найдется хворост?
Ральф до сих пор никак не мог отдышаться, но всё же кивнул и на четвереньках пополз в сторону просвета, видневшегося слева между камнями. Наган двигался правее.
Температура стремительно падала. В лесу бушевала буря, и хотя пещера защищала их от ветра, иногда самые сильные его порывы всё же пробивались под скалу и трепали мокрую одежду игроков. Бастиан обнял Айрис; девушка держала перед собой сумку с арфой, пытаясь загораживаться ею от ветра, но это не помогало – она уже начинала дрожать.
– Когда-нибудь гроза кончится, – пробормотал он. – Она и так уже задержалась настолько, что скоро должна уйти в сторону. Или перестать вовсе. Я это точно знаю.
Айрис слегка пошевелилась в его объятиях.
– Здесь разразилась не одна гроза, вот в чем проблема. Бывают такие места, где сталкиваются одновременно сразу несколько грозовых фронтов, и для гроз это просто раздолье. Здесь, похоже, то же самое. Варце рассказывал мне об этом. Некоторые фермы в окрестности уже раза по четыре выгорали из-за того, что в них попадала молния. Вероятно, еще и поэтому здесь так упорно верят в легенду о проклятии.
Варце. Перед глазами Бастиана возникло его лицо: дружелюбная улыбка, необычная бородавка на лбу. Против воли к горлу снова подкатил комок. Жив ли еще Варце? Возможно ли вообще, чтобы он был еще жив? А Сандра?
На краткий миг, на отчаянную долю секунды Бастиан увидел ее в лесу – мертвой. Промокшую насквозь, лежащую под деревом, наполовину засыпанную палой листвой и еловой хвоей. Где-то в лесу. Где ее не найти.
Странный глухой звук отвлек его от кошмарных фантазий – нет, даже два звука: один переходил в другой. В пещере раздавались треск и крик, похожий на вой ветра в кронах леса.
– Боже! Что это было?
– Не знаю. И не хочу знать. Я хочу просто уйти отсюда!
– Я больше уже ничего не слышу.
Только их голоса, сливаясь друг с другом, как ветер и дождь в ночном лесу, вносили сумятицу в притихшую было пещеру. В промежутках между репликами слышались лишь заклинания Доро, глухие и ритмичные, словно удары барабана, сопровождавшего совершение какого-то древнего обряда.
– Вы, силы земли, вы, четыре стихии, храните нас, защитите нас, избавьте нас от беды. Вы, силы земли, вы, четыре стихии…
Перепачканными пальцами девушка вновь вычерчивала на земле магические символы. Лисбет, скорчившись, сидела рядом с Доро и постепенно начинала монотонно подпевать ей; то же делали Альма и Карина. Из дальнего угла выполз Натан и, бросив на землю зажатые в руках сухие ветки, присоединился к девушкам и тоже стал повторять заклинания Доро.
Они все сойдут с ума. Надо что-то делать. Бастиан крепче прижал Айрис к себе, как будто мог с ее помощью возвести крепость и обороняться от слепой веры в легенду, от всеобщего помешательства, набиравшего силу у них на глазах.
– Думаю, что это Ральф кричал, – сказала Айрис невнятно, прижимаясь лицом к его груди. Немного отстранившись, она указала на тот угол пещеры, где Ральф пытался отыскать валежник. Только сейчас Бастиан заметил, что она судорожно сжимает в руке камень. – Там больше никто не шевелится.
Пауль, в эту минуту растиравший Арно, чтобы согреть его, остановился.
– Верно, – глухим голосом отозвался он. – Ральфа я больше не вижу.
Пригнувшись, он стал на ощупь пробираться мимо остальных.
– Был такой звук, словно кто-то провалился в яму, словно… – Пауль замолчал и опустился на колени; дальше по пещере он продвигался на четвереньках. – Черт побери!
– Что случилось? – прохрипел Георг. У него уже явно давали о себе знать первые симптомы сильной простуды: голос почти исчез, дыхание хриплое.
Он заработает воспаление легких, и никаких антибиотиков под руками. Чуть-чуть невезения – и он умрет от той же самой болезни, от которой сплошь и рядом умирали в Средние века. Так что у нас всё очень правдоподобно. Аж жуть, до чего правдоподобно.
Пауль лежал на животе у подножия громадной скалы. Что-то хрустнуло. Наконец они услышали его голос – тот звучал гулко, словно Пауль разговаривал, опустив голову в колодец.
– Ральф? Ты меня слышишь? С тобой всё в порядке? Ты там нормально приземлился?
Бастиан затаил дыхание, пытаясь хоть что-то расслышать сквозь шум дождя.
Наконец донесся ответ, но он не смог разобрать ни слова. Это был голос Ральфа, хотя и сильно приглушенный.
– Он свалился в шахту! – крикнул Пауль. – Говорит, что цел.
Бастиан вместе с Айрис подполз к шахте и посмотрел вниз. Это был взгляд в пустоту, в ничто, в бездонный мрак.
– Правда всё в порядке? – Его голос звучал гулко.
– Да. Я приземлился на кучу листьев и веток. Здесь не так сыро и гораздо теплее. И… просторно… кажется. Я не знаю. Нужен свет.
– Там есть ветки? – осведомился Пауль. – Сухие? Костер разжечь можно?
Ответ донесся незамедлительно:
– А как же!
Бастиан увидел, как Пауль решительно закивал.
– Хорошо. Я спускаюсь к тебе.
– Что? – вырвалось у Бастиана. – Я думал, мы поднимем Ральфа наверх! В конце концов, он мог бы прихватить с собой валежник. А как ты собираешься спустить туда Арно? И даже если мы все туда заберемся, как же тогда обратно выйдем?
Пауль нетерпеливо покачал головой.
– Ну подумай. Уже поздно. Выбор у нас, сам понимаешь, не особо богатый: провести ночь либо здесь, либо там, внизу, где вроде бы тепло и сухо. Как ты думаешь, велики ли шансы у Штайнхена и Арно переночевать здесь хотя бы сносно? – Он постучал рукой по своей сумке. – У меня есть веревка. Завтра утром мы просто поднимем Арно сюда, вот и всё.
Пауль порылся в сумке и достал трут, такой же, как у Штайнхена.
– Ральф? Лови эту штуку и разводи костер!
Они услышали, как ругнулся Ральф.
– Проклятая темень!
Снизу донесся осторожный звук шагов. Шуршание. Все напряженно ждали.
– Слава богу, нашел.
Опять шум – похожий на металлическое позвякивание, снова и снова. Наконец до них донесся голос Ральфа:
– С ума сойти! Вам надо это видеть.
Бастиан вновь приблизился к шахте, чтобы еще раз заглянуть вниз; заодно он страховал Пауля, который, свесив ноги в проем и опираясь руками о край ямы, начинал спускаться. Первые два метра он еще цеплялся за стенки шахты, но потом просто спрыгнул вниз, на дно.
Земля поглотила его, вспомнил Бастиан и чуть не рассмеялся. Всё, что мы здесь делаем, только укрепляет безумную веру в легенду; мы сами помогаем проклятию сбыться!
Из шахты донесся треск. Ральф рассмеялся; в смехе его слышалось облегчение.
– Готово!
Это крикнул Пауль. На минуту всё смолкло. Бастиан не мог разглядеть ни Ральфа, ни Пауля, но мерцающие отсветы небольшого костра внизу он различал.
– Ральф прав! – крикнул Пауль. – Тут, внизу, всем хватит места, да и тепло к тому же. Мы спокойно здесь переночуем.
Что ж, видимо, стоило хотя бы попытаться. Бастиан подполз к Арно и заботливо прикоснулся к его руке.
– Мы отнесем тебя в сухое теплое место, ладно? Скорее всего, будет немного больно, зато сегодня ночью ты не замерзнешь.
Пауль велел им взять из его сумки веревку, пропустить ее под мышками у Арно и затянуть в тугую петлю.
– И спускайте его ко мне. Только осторожно!
Остальные тоже зашевелились: видимо, перспектива провести ночь у костра, в тепле, в сухой одежде, не могла никого оставить равнодушным.
Бастиан вместе с Георгом и Кариной втроем осторожно подвинули сначала стонавшего, но вскоре уже просто вопившего от боли Арно к провалу и начали медленно отпускать веревку. Бастиан переживал так, словно это его с переломанной ногой спускали неизвестно куда. Ему казалось, что путешествие Арно длится уже целую вечность. Когда Пауль наконец крикнул, что всё прошло хорошо, Бастиан облегченно перевел дух.
Следующей настала очередь Штайнхена, и с ним возни оказалось куда больше. Правда, до обрыва он дополз сам, после того как его разбудили, и даже спустился в яму, но удерживать его на веревке, не давая рухнуть вниз, представлялось делом почти несбыточным.
– Давайте обмотаем веревку вокруг вон того валуна и будем надеяться, что она не порвется, – кашляя, предложил Георг.
Бастиан не верил в успешность этого решения до самой последней минуты, до того мгновения, когда ноги Штайнхена коснулись дна подземной пещеры. Услышав крик Пауля «Мы его держим!», он прислонился к скале и глубоко вздохнул.
Лисбет и Доро спускались следующими, за ними Карина, Мона и Альма с барахтающимся и воющим Родериком на руках. Все, оказавшись внизу, удивленно и радостно вскрикивали.
За стенами пещеры, вокруг еще остававшихся наверху членов отряда неистово бушевала гроза, словно разъярившись, что добыча ускользнула от нее. Бастиана не покидало странное ощущение, что за ним наблюдают и что все его действия, что бы он ни делал, подчиняются кем-то придуманному плану. Будто некая тайная сила или фигура руководит каждым его шагом, следит за ним, ведет его к цели, известной только ей одной. Чем больше людей исчезало в разверзшемся перед ним провале, тем неотступнее становилось это чувство, уже перераставшее в уверенность. Я тоже начинаю терять рассудок. Несколько раз Бастиан ловил себя на том, что резко поворачивает голову в сторону, охваченный ощущением, будто на него кто-то неотступно смотрит. Однако он ни разу не заметил ничего странного, никакой размытой дождем фигуры, никакого отблеска рыжих волос. Бастиан попытался не думать об этом, сосредоточившись лишь на том, что происходит рядом, на том, как он удерживает веревку, как помогает другим спуститься в подземную пещеру – в ее проеме ясно были видны яркие отсветы трепещущих языков пламени, словно ему ненароком довелось заглянуть в бездну ада.
Настала очередь Айрис, однако девушка медлила.
– Я не люблю помещений, из которых невозможно выбежать, – пояснила она, криво усмехнувшись.
Бастиан кивнул.
– Если ты останешься здесь, я тоже остаюсь, – сказал он и лишь в следующую секунду сообразил, что говорит как Георг, когда дело касается Лисбет.
– Это несерьезно, – донесся снизу голос Пауля. – Бастиан, у нас здесь двое раненых, и им сейчас очень плохо. Ты – единственный, кто разбирается в медицине. Пожалуйста!
– Без современных средств мои знания никому не помогут.
Его слова сильно смахивали на неуклюжую отговорку, но Айрис в одиночестве он ни за что не оставит. Девушка прочла это в его глазах.
– Ладно, – вздохнула она. – Всё равно ничего другого не остается, кроме как вниз вместе со всеми. – Айрис нащупала за поясом нож, снова натужно усмехнулась. – Будь добр, передай мне арфу.
Опустив в провал сначала арфу, затем саму Айрис, Георг с Бастианом крепко-накрепко привязали веревку к дереву у входа в пещеру и сами тоже соскользнули по ней вниз.
Это что-то типа страховки, подумал Бастиан. Нить, держась за которую, мы должны будем выбраться наружу, если не хотим оказаться погребенными заживо.
Но времени задумываться об этом у него не было. Тринадцать жизней в прямом смысле слова висели на тонкой нити – на жалкой пеньковой веревке.
Бастиан спускался в шахту последним. Всё внимание он сосредоточил на том, чтобы не соскользнуть вниз; ногами он уже чувствовал жар костра, вздымавшего языки пламени совсем рядом с местом приземления. В какое-то мгновение Бастиан едва не выпустил веревку из рук: ему показалось, что он висит между миром земным и преисподней.
Огонь освещал потолок пещеры – определенно сооруженной руками человека. Своды ее были не особенно высоки, но помещение, в котором собрались участники игры, казалось очень просторным. Здесь нашлось место и таинственным темным углам, и странным теням, пляшущим поодаль на стенах.
Бастиан приземлился на кучу гнилых веток, вдохнул запах подвала и горящего костра и осмотрелся.
Они укрылись в заброшенном подвале замка. Массивные колонны, высеченные из громадных гранитных блоков, подпирали древние арочные своды. В некоторых местах камень начинал трескаться, хотя в основном оставался практически целым. Из зала во тьму вели два прохода. В трепещущих языках пламени они казались ненасытными глотками, от которых лучше держаться подальше.
Бастиан уселся вместе с остальными возле костра – дым от него взвивался ввысь и исчезал в том самом проеме, через который они сюда спустились.
– Передохну минутку, а потом осмотрю Штайнхена и Арно, – пробормотал он.
Воцарилось усталое молчание. Шум дождя, доносившийся сверху, казался бесконечной монотонной мелодией, от нее клонило в сон. К этому заунывному звуку время от времени примешивались барабанные удары капель, то тут, то там падавших со свода.
Бастиан чувствовал, как его тело спереди начинает отогреваться. Рубашка скоро должна была высохнуть. Только бы не уснуть, уговаривал он себя: сначала надо позаботиться о раненых, а уж потом можно будет забраться в какой-нибудь тихий уголок. Да, так он и сделает. Спать. Одна лишь мысль об этом приятной тяжестью придавила ему веки.
– Сейчас, – тихо сказала сидевшая рядом с ним Айрис, – у нас тут совершенное Средневековье. Оно забрало нас к себе, и пока что я не могу сказать, нравится мне это или нет. – Девушка не сводила глаз с Доро – та дрожащей рукой снова чертила на земле свои руны. – Думаю, теперь уже никто в случайность всего произошедшего с нами не верит. Что же до этого чертова проклятия, я даже мысли не хочу допускать, что оно может оказаться правдой. А третий вариант…
Она посмотрела в глаза Бастиану. Он точно знал, что Айрис имела в виду. Вернее, кого.
– Третий вариант, – продолжала она, – по-прежнему не исключен. Впрочем, если учитывать, что мы имеем дело вовсе не с гением, а с абсолютно больным на голову… То у него просто не хватило бы ума, чтобы подстроить здесь всё с такой ужасающей ловкостью. И он уже давно бы меня сцапал, я уверена.
– О чем это вы? – Пауль зевнул, потянулся и встал. – Третий вариант? Сцапал?
– Неважно.
Покачав головой, Айрис протянула руки поближе к огню. Пауль испытующе посмотрел на нее, но девушка ничего не сказала, лишь пожала плечами.
– В последние дни у нас было столько обидных неудач, но теперь, я думаю, нам наконец начинает везти. – Пауль улыбнулся Бастиану, словно разговаривал только с ним. – И первое сказочное везение – то, что мы нашли этот… зал. Здесь мы можем спокойно продержаться какое-то время и переждать грозу.
Собрав валявшиеся вокруг ветки, он бросил их в огонь и уселся рядом с Бастианом, из-за чего Айрис пришлось чуть подвинуться. Бастиан видел, как на удивленном лице девушки отражалось его собственное изумление.
Пауль снова положил руку ему на плечи.
– Разве это не удивительное место? Как мне хотелось бы, чтобы эти стены поведали, что разыгралось здесь в давние времена, рассказали бы о событиях, очевидцами которых они были. – Он поднял голову, сделав вид, что прислушивается. – Это место дышит историей, вы чувствуете? Здесь так и слышатся звон доспехов, шелест старинных платьев, песни миннезингеров. Айрис, ты не хочешь для нас сыграть?
– Нет.
– Жаль.
Бастиан вдруг заметил, что у него перехватило дыхание. Он вообще неуютно чувствовал себя в дружеских объятиях Пауля. Пожалуй, они просто не очень хорошо знали друг друга, а странные намеки, услышанные от него вчера ночью, по-прежнему были Бастиану неприятны. Видимо, ему не оставалось ничего другого, как все-таки выяснить с Паулем отношения раз и навсегда, но не сейчас, не здесь, не на виду у всего отряда.
У всего отряда минус Сандра, Варце и Ларс, злорадно зашептал внутренний голос. Ты про них совсем забыл, испугавшись за собственную шкуру, верно?
Бастиан закрыл глаза. Снова открыв их через пару минут, он перехватил взгляд Лисбет: она не отрываясь смотрела на него и Пауля. Заметив, что Бастиан тоже на нее смотрит, девушка улыбнулась.
Он высвободился из объятий Пауля, пробормотав короткое извинение, и сделал то, что давно намеревался: отправился посмотреть, как чувствуют себя Штайнхен и Арно.
Обоих положили в непосредственной близости от костра, чтобы дать им согреться, и это уже успело привести к весьма нехорошим последствиям: Арно буквально горел, как от огня, лежал в полузабытьи и только тихо постанывал при малейшем прикосновении к нему. Рана у него на лбу покрылась коркой и начала воспаляться. Это было самое страшное.
Надо было тайком прихватить с собой что-нибудь для дезинфекции ран, это никому бы не помешало. Какая непостижимая глупость с моей стороны!
В голове Бастиана проносились картины из старых фильмов, герои которых прижигали раны, чтобы исключить попадание в них инфекции. Он содрогнулся. Нет. Завтра утром они точно отправятся обратно, и никто больше в западню не угодит. А там уже вопрос одного-двух часов, пока Арно не будет оказана профессиональная помощь – тогда уж за дело возьмутся настоящие врачи с настоящими лекарствами.
– Регулярно давай ему пить. Ладно? – попросил он Альму и передвинулся к Штайнхену. Тот поприветствовал его ослабевшим голосом:
– Томен, мой благородный спутник. Мы ввергли вас в нескончаемые невзгоды, не правда ли?
– Да нет, у меня всё нормально. А у тебя? Покажи-ка руки.
Слава богу, они выглядели намного лучше. Кожу всё еще усеивали волдыри, однако больше их не стало; похоже было, что они уже начинали подживать.
– Тебе легче дышать?
– Гораздо легче, чем даже сегодня днем, – кивнул Штайнхен. – Иду на поправку, кажется. Спасибо, что ты обо мне заботи…
Оборвав сам себя и прищурившись, он стал всматриваться во что-то, находившееся за спиной у Бастиана.
– Что случилось?
– Даже не знаю. Мне показалось, что я вижу кого-то там, где начинается проход. Глаза. Там были глаза.
Бастиан, как ни старался, ничего не смог разглядеть. Обычная проблема. Он проклинал свою близорукость.
Вот и Айрис тотчас стремительно повернула голову в ту сторону, куда указывал Штайнхен; каждая мышца ее тела напряглась.
– Тристрам, – мягко сказала Доро. – Пора бы ему нанести нам визит. Ведь мы теперь окончательно оказались в его владениях.
– Прекрати, пожалуйста! – простонал Пауль. – Неужели ты не можешь просто порадоваться тому, что мы сидим в сухом месте, что Штайнхену стало лучше и что здесь мы, наконец, хоть немного отдохнем?
Она засмеялась.
– О да, отдохнем. Обретем вечный покой. Или вы еще не поняли, что это место и станет нашей могилой?
На ночь решено было выставить караульных, поделив время дежурства поровну. Но вовсе не мрачные фантазии Доро стали причиной такого решения – просто Пауль опасался, что костер, который они разожгли, чтобы согреваться всю ночь, погаснет, если за ним не присматривать.
В число караульных не вошли ни Арно, который лежал полумертвый, ни Штайнхен – он еще не в состоянии был нести дежурство. Девушкам Пауль тоже не хотел доверять одинокие ночные бдения, посчитав, что не их это дело – сидеть и оцепенело смотреть на костер, иногда подкладывая туда дрова. Поэтому оставались только он сам, Георг, Ральф, Натан и Бастиан.
– Каждый будет дежурить примерно часа полтора. Если у кого-то нет чувства времени, придется считать.
Бастиан слишком устал, чтобы вызваться караулить первым, он уже практически засыпал сидя – и предложил, что он будет дежурить третьим.
Разобравшись с этим, все отправились подыскивать себе место для сна, а Пауль стал собирать ветки и сучья, за много лет нападавшие в подземный зал через открытую шахту. Айрис и Бастиан легли рядом друг с другом; обняв девушку, он прижался грудью к ее спине. Одеяла у них не было, одежда еще не высохла до конца, им пришлось лежать на жесткой земле, но в те секунды, когда сон стирал чувства Бастиана, гасил их одно за другим, он по-прежнему ощущал аромат волос Айрис – пока весь мир для него не превратился в один этот запах. Больше он уже ничего не помнил.
– Слишком рискованно.
– Не беспокойся. Мы всё продумали. Я не собираюсь отказываться.
– Даже не знаю.
– Ой, да ладно. Что же, по-твоему, должно случиться? Дела идут всё лучше и лучше!
– Я не могу всегда на это рассчитывать. Я беспокоюсь за тебя, неужели не понимаешь?
– А как же! Конечно. Но мне очень-очень хотелось бы.
– Хорошо, мы это сделаем. Но у меня плохие предчувствия.
– Окажешь мне еще одну услугу?
– Конечно. Всегда.
– Ты никому не скажешь? Правда ведь? Никому-никому? Нет, только не надо вздыхать! Пообещай мне.
– Если это для тебя так важно.
– Больше, чем ты можешь себе представить.
Что-то шевельнулось. Что-то дрогнуло под рука ми. Что-то взвыло, далеко-далеко, – звук был глухим, полным отчаяния.
Мир возвращался медленно, по частям. Жесткая земля под правым боком, боль в неловко повернутой шее. Мерцающий свет, стоит только поднять веки.
Потом понемногу вернулись воспоминания, и вой тут же стал казаться смертельно опасным. Бастиан моментально поднялся и сел, заметив что Айрис уже была на ногах и пристально смотрела в ту сторону, откуда доносился душераздирающий звук.
Георг сидел на корточках, выжидая, готовясь к броску, сжимая в руке деревянный меч. Очевидно, была его очередь караулить – Пауль, видимо, спал, честно заслужив свой отдых. Лисбет тоже еще не проснулась. Альме, наоборот, было уже не до сна – с опухшим лицом она сидела возле Арно и успокаивала Родерика. Песик, похоже, совершенно обезумел, едва заслышав странный вой: он скулил, рвался с поводка, на который его пришлось посадить, а когда всё это не помогло, затявкал, а потом начал подвывать в унисон.
– Души, – взволнованно шептала Доро. – Голодные души.
Она съежилась и снова начала повторять заклинания, которые и так твердила весь вечер, – на этот раз едва слышно. Бесплотный вой, пробивавшийся к ним из тьмы, без труда заглушал бормотание девушки. Игроки один за другим просыпались.
– Словно из иного мира, – шепнула Альма.
Бастиан и Штайнхен обменялись растерянными взглядами. Нет, им однозначно не померещилось. Призраки… Мысль об этом была просто смешна. Черно-красные тени, которые костер отбрасывал на древние каменные стены подвала, дрожали в такт тоскливому звуку, раскачивались в его ритме…
– Что нам теперь делать? – Ральф готов был расплакаться.
– Ждать, – лаконично отозвался Бастиан.
Он не мог объяснить, что здесь творится, и слишком устал, чтобы здраво об этом рассуждать. Голодные души. Нет, не стоит даже думать так. Всё куда проще. Они здесь не одни. Странный вой – по сути, первый реальный факт, доказывающий, что в этом лесу прячется, по крайней мере, еще один человек.
Кто-то делит с нами эти подземные залы и поет нам свою жуткую ночную песнь. А мы сидим возле костра, съежившись от страха, и при этом ярко освещены, словно актеры на сцене под софитами.
Но Бастиан радовался хотя бы тому, что им не пришлось в полной темноте выслушивать этот вой, который то нарастал, то почти смолкал. Если что-то будет к ним приближаться, они непременно заметят.
Ральф все-таки не выдержал. Упав на четвереньки, он подполз к Паулю и принялся трясти того за плечи.
– Пауль! Пожалуйста! Разве ты этого не слышишь?
Бастиан вмешался:
– Ты рехнулся? Оставь его в покое, он и так весь день носился, тащил Арно; наверное, пары минут – и то не отдохнул. Что ты от него хочешь?
– Он самый сильный из нас, – хныкал Ральф. – Он должен знать, что нам делать, а я так боюсь, я не хочу здесь оставаться. Доро сказала, что это место станет нашей могилой, а я не хочу умирать. Пожалуйста, Пауль, проснись, пожалуйста…
Всхлипывая после каждого слова, правой рукой он вцепился в рубашку Пауля, и, прежде чем Бастиану удалось его оттащить, Ральф достиг своей цели: Пауль открыл глаза.
Всего какую-то долю секунды он пытался понять, что происходит, и уже в следующее мгновение его взгляд стал осмысленным и бодрым.
– Что это?
– Мы не знаем, – ответил Ральф и засопел. – Доро говорит, это…
– Ах, Доро! – вне себя от ярости фыркнул Пауль.
Вскочив на ноги, он сделал пару шагов в сторону темного прохода, откуда доносился вой.
– Нет! – Ральф повис у него на плече. – Это слишком опасно.
– Оставь его, – тихо сказала Доро. – Он не хочет слышать добрых советов.
В принципе, Бастиан разделял мнение Ральфа, хотя и с трудом смог бы признаться себе в этом. Ему хотелось, чтобы Пауль был осторожнее: он им всем сейчас нужен, а существо, что таилось в мрачной дали коридора, выло не от страха – оно жаждало на кого-нибудь напасть. Судя по отдельным долетавшим до них звукам, оно клацало зубами – длинными острыми зубами. Но, скорее всего, тут стоило говорить о ноже – все-таки это, наверное, был человек. Хотя Бастиан сейчас уже ни в чем не был уверен.
Вой. Короткая пауза. Крик – что-то среднее между болью и яростью. Снова вой.
Пауль тоже напряженно внимал страшным звукам. Его лицо сделалось жестким, желваки ходили на скулах, руки сжались в кулаки. Он глубоко вздохнул, а потом сделал такое, отчего остальные в ужасе отшатнулись.
– Заткни пасть! – проорал он на весь подвал. – Мне без разницы, кто ты или что ты, но ты сейчас немедленно замолчишь!
Его крик разнесся по пещере, отразился от стен; эхо снова и снова повторяло его.
Вой стих.
Они долго прислушивались, но единственное, что удалось уловить, – звук капель, падавших с потолка и шлепавших по огромным лужам, за несколько минувших часов образовавшимся на полу.
Тишина. Потом… негромкое хихиканье – оно подкрадывалось к ним из темноты.
Доро всё быстрее стала твердить заклинания.
Симон, подумал Бастиан, и невольно поглядел на Айрис. Девушка стояла, слегка подавшись вперед, готовая к бегству; руку она держала на поясе – там, где прятала нож.
– Теперь нас покарают за твою неосторожность, – прошептала Альма. – Ты разозлил их, Пауль. Ты их раздразнил.
– Неужели? – Пауль стоял, скрестив руки на груди. – Что ж, тогда я отвечу им взаимностью.
Бастиан, хоть это и смешно выглядело, вытащил из-за пояса свой деревянный меч. Ощутил в руке его тяжесть. Хорошо. Если таким ударить, кому-нибудь точно не поздоровится. Айрис встала рядом, и он обнял ее одной рукой.
– Думаешь, Симон здесь? – шепнул Бастиан. – Это в его стиле – по ночам корчить из себя привидение?
Девушка задумалась.
– Нет. Он скорее подбросил бы нам глаз, вырезанный у свиньи. Прибил бы на стену мертвого зайца. Кому-нибудь подпалил бы во сне волосы. Но в прятки играть – не его дело.
Они подождали еще немного, но ничего не случилось. Лишь всё так же падали капли, дробя и дробя тишину.
Лисбет скорчилась в клубок, отвернувшись от огня, и закусила побледневшие губы, словно пытаясь хоть как-то обрести спокойствие. Георг, подошедший к костру, чтобы подбросить веток, постоянно посматривал на нее; лоб его прорезали тревожные складки.
– Хватит, – голос Пауля был совершенно спокоен. – Я за то, чтобы посмотреть, что это такое нас разбудило. – Он достал из холщовой сумки факелы – штук семь, не меньше, – и пощупал материю, которой они были обмотаны. – Почти сухие. – Пауль поднес один из факелов к пламени, и тот моментально вспыхнул. – Я пойду прямо сейчас и выясню, с кем это мы делим наше убежище. Кто со мной?
К удивлению Бастиана, к Паулю сразу же кинулась Доро. Лишь в следующее мгновение стало ясно, что она сделала это, только чтобы преградить тому путь.
– Ты так спешишь отдаться в руки судьбе? – Ее голос огрубел от страха. – Что-то ждет нас там, и я чувствую, каким злом оно переполнено.
– Доро. – Пауль усмехнулся, глядя на нее сверху вниз. – Судьба? Я привык сам держать ее в руках. Успокойся, ладно? Ты смотришь на вещи иначе, чем я, и это нормально, но когда-нибудь нужно же положить конец дурацким страхам и суевериям. Я пойду посмотрю, есть ли здесь кто-нибудь еще, кроме нас. – Он обнял ее за плечи. – Тебе незачем идти вместе со мной. Это даже лучше. Останешься здесь и будешь присматривать за Арно.
Девушка молча покачала головой.
– Ты ставишь на кон не только свою жизнь.
Что-то сверкнуло в отсвете костра – Айрис достала из-за пояса нож.
– Я пойду с Паулем. Возможно, часть наших проблем связана со мной, хоть я и не понимаю, почему тогда вместо меня исчезли Ларс, Варце и Сандра. Но я хочу знать, в чем дело.
Пауль посмотрел на нее с нескрываемым облегчением.
– Спасибо.
– Тогда я тоже иду, – заявил Бастиан и сжал руку Айрис – она была ничуть не теплее его собственной ладони. Делать хоть что-то – лучше, чем ждать и умирать от страха, мысленно рисуя самые неправдоподобные картины.
Похоже, Штайнхен считал так же: он тоже решил идти вместе с ними, хотя еще не очень уверенно держался на ногах. Карина вызвалась его поддерживать.
– Молодцы! – Пауль поднял факел и усмехнулся. – Пойдем выдернем у страха его жало.
Они вновь замерли и затаили дыхание, пытаясь услышать отголоски воя или жуткого хихиканья, но тишину больше ничто не нарушало. Раздавалось только странное громыхание. Бастиану не удалось понять, что его издает; но этот необычный звук вполне можно было списать на ветер, задевающий какую-нибудь ветку наверху.
Они последовали за Паулем в проход, лежавший по правую руку. Проход этот, скорее похожий на туннель, был так низок, что Бастиан без труда мог коснуться рукой потолка, даже не вставая на цыпочки.
Массивные булыжники, из которых были сложены стены туннеля, напоминали о темницах в средневековых замках. Бастиан невольно задумался о том, давно ли были возведены эти стены. Как легко они, наверное, могли рухнуть! Он с тяжелым сердцем вспомнил мрачные слова Доро: наша могила. Бастиан буквально чувствовал, как стены с каждым шагом сдвигаются, проход становится всё уже. Нет, пожалуйста, сейчас не время для приступов клаустрофобии. Просто иди вперед. Крепче держи руку Айрис, сжимай ее, успокаивай ее. Хотя, по правде сказать, ему самому неплохо было бы успокоить разыгравшиеся нервы.
Все-таки это глупость. Даже если здешние подземелья, оставшиеся от какого-то замка, и впрямь такие древние, какими кажутся, то все равно не могли же они обрушиться именно сегодня ночью.
Что-то в этих рассуждениях Бастиана смущало, однако он никак не мог понять, что именно. От усталости мысли его дробились на крохотные частицы, разлетавшиеся во всех направлениях. Он попытался сосредоточить всё внимание на неровной почве под ногами – это стоило сделать хотя бы потому, что пол туннеля усеивали каменная крошка, ветки и прочий мусор, неизвестно как попавший в подземелье с поверхности.
Замок. Это и был когда-то замок. Воображение услужливо подбрасывало картинки одна другой страшнее, и все они были связаны с легендой, которую рассказывал Пауль и которой так боялась Доро.
Мысли Бастиана путались. Это развалины средневекового замка – покинутого, забытого, не отмеченного ни на одной карте. В лесу, который тоже был покинут людьми. Всё… всё сходится.
Я жду. Я стерегу. Я вас здесь удержу.
В памяти снова всплыло стихотворение, найденное вчера утром. Если слепо поверить в его строки, то сказанное можно истолковать так: они остались здесь, все их попытки покинуть лес потерпели неудачу.
Вы все покорны мне давно.
Неужели сюда, в старинный подвал, их завела чья-то чужая воля? Неужели это не случайность, и всё было предопределено еще несколько столетий назад? А виной всему было проклятие, настигавшее любого, кто вздумал ступить на проклятую землю?
Нет, сказал себе Бастиан. Невозможно. В конце концов, он всерьез задумался об этом лишь потому, что последние дни старинная легенда не шла из головы.
Клад жизней ваших весь себе я заберу, и месть моя свершится – суждено!
Трое из отряда пропали. Это невозможно отрицать, как и то, что Арно сломал ногу, а кожа Штайнхена покрылась волдырями.
Левой рукой Бастиан потрогал отсыревшие камни стены, пощупал мох, попадавшийся на них то тут, то там, убедился, как холодны эти булыжники. Он вдруг почувствовал, что от массивных стен и сырых коридоров древнего подземелья исходит угроза, куда более мрачная, нежели та, что мог представлять собой сумасшедший вроде Симона, как бы искусно он ни прятался в здешних лесах.
Нет, подожди-ка! Так нельзя рассуждать, иначе вскоре можно смело следовать по стопам Доро. Как бы то ни было, это обычный лес. Когда-то здесь стоял замок; со временем он разрушился и был забыт. Вот и всё.
– Стоп! – крикнул Пауль. – Здесь нам придется перелезать.
Гора мусора преграждала путь. Старые осыпавшиеся камни образовали вал, доходивший им до пояса; за ним виднелась арка ворот, обложенная красноватыми булыжниками.
– Я поднимусь наверх первым, потом освещу дорогу вам, – Пауль вложил факел в руку Карины. – Если же я… в общем, если там окажется провал или еще что-нибудь опасное, то ни в коем случае за мной не лезьте. Я справлюсь, ладно?
– А может, мы просто вернемся? – предложил Бастиан. – Все вместе. В такой темноте, всего с одним факелом, мы в любом случае никого не найдем – особенно если он ориентируется здесь хоть чуточку лучше, чем мы. Давайте подождем до рассвета.
Пауль уже поставил ногу на груду камней, но всем корпусом развернулся к Бастиану. Половину его лица скрывала тьма, а другую половину ярко освещали отсветы факела.
– Мне кажется, здесь, внизу, рассвета не бывает никогда. – Он усмехнулся. – Пожелайте мне удачи.
Двумя энергичными прыжками он вскарабкался на каменный завал; оттуда немедленно посыпались булыжники, докатываясь до ног Айрис и Бастиана. Пауль покачнулся, но тут же вновь обрел равновесие и протянул руку, чтобы взять у Карины факел. В той части прохода, где стояли остальные, тут же наступила тьма. Бастиан с трудом мог различить профиль Айрис – но тем лучше он видел Пауля: видел, как тот изумленно оглянулся, слышал, как тот пробормотал:
– Невероятно!
– Что там? – нетерпеливо спросил Штайнхен.
– Там… подождите. – Вместе с факелом Пауль скрылся за завалом. Теперь коридор полностью погрузился во тьму.
Бастиан почувствовал, что ладонь Айрис, которую он держал в своей руке, встревоженно шевельнулась.
– Что он там делает? – занервничала она.
Наконец раздался слегка приглушенный голос Пауля:
– О господи!
– Что случилось? Что там?
Тихий хруст. Треск. Скрежет, как от заржавленного колеса, которое медленно поворачивают. Громкий вздох.
– Пауль? – пронзительно крикнула Карина. – Что там такое?
Никакого ответа.
– Пауль!
Она закричала что было сил. Крик девушки наверняка услышали даже те, кто остался в зале. В темноте Бастиан на ощупь дотронулся до Карины.
– Не так громко!
Она стряхнула его руку.
– Пауль! Скажи немедленно, что случилось! Иначе я тоже заберусь наверх!
«…Верх», – донесло эхо ее слова.
– Нет, подожди. – Снова показались отсветы пламени, а следом за ними и сам Пауль. Бастиан увидел, что рука, в которой он держит факел, дрожит.
– Подождите, пожалуйста. Мы возвращаемся, только дайте мне еще пару минут.
Он снова исчез, а вместе с ним пропал и свет.
– Почему? Что ты нашел? Ну скажи же!
Тишина.
Несколько секунд спустя послышался шум: что-то откуда-то соскользнуло, с грохотом покатились камни. Видимо, Карина, вопреки приказу Пауля, тоже стала карабкаться вверх по завалу.
Бастиан почувствовал, как Айрис тянет его за руку.
– Я тоже туда хочу.
– Там же темно!
– Ну и что? Как только окажемся на той стороне, всё равно увидим факел Пауля; нужно лишь не сломать шею, пока будем карабкаться. – Девушка крепче схватилась за его запястье. – Пауль что-то нашел. Может, это как-то связано с Симоном.
Или он наткнулся на кого-то из тех, кого мы ищем все эти дни. И не хочет, чтобы мы его видели. Жалеет нас. От одной лишь мысли об этом у Бастиана перехватило дыхание. Перед его глазами возникли бледные безжизненные лица Варце, Сандры и Ларса.
В то же мгновение вновь вспыхнул свет. Стоя на вершине каменного завала, Пауль смотрел на тех, кто остался внизу. Было видно, что он с трудом сдерживается. Карина тем временем уже достигла гребня, села на него и собиралась соскользнуть на другую сторону.
– Что же ты там нашел? – спросил Штайнхен, и тут же раздался крик Карины:
– С ума сойти!
– Если вы правда хотите это знать, тогда идите сюда и смотрите сами, – сказал Пауль. – Но я не уверен, что это хорошая идея.
– Почему?
Он пожал плечами.
– Вряд ли я смогу объяснить. Боюсь только, что кто-то из нас снова может сделать неправильные выводы.
Что ж, к каким бы выводам потом ни пришел Бастиан, к правильным или неправильным, он хотел сам, своими глазами, увидеть то, что нашел Пауль, прежде чем кто-нибудь успеет ему помешать. Все равно самое страшное он уже нафантазировал себе сам. Похоже, Айрис думала так же – она уже наполовину преодолела склон завала, преградившего им путь.
Бастиан последовал за девушкой. Камни под руками на ощупь были острыми, но карабкаться по ним всё же оказалось легче, чем он рассчитывал. Почувствовав под ногами твердую почву, он остановился и, затаив дыхание, осмотрелся.
Наполовину засыпанный коридор вел в зал – высокое продолговатое помещение, свод которого поддерживали колонны. В его стенах, сложенных из гигантских валунов, виднелись входы в другие комнаты – часть их обрушились, другие еще сохранились довольно хорошо. Отдельные помещения были высечены прямо в скале; казалось, их создавали не только люди, но и природа. В одной из таких похожих на пещеру комнат, видимо, некогда была устроена часовня. Бастиан подошел поближе. Растрескавшаяся древесина церковной скамьи, небольшой каменный алтарь, под ним – светильник, покрытый пылью прошедших столетий: всё призрачное, словно ненастоящее.
Он сделал три шага и увидел еще один проем, ведущий в другую, более просторную комнату. Его когда-то перекрывала массивная дверь, которая теперь, разломившись пополам, лежала на земле.
Бастиан уже собрался войти в эту комнату, но Пауль преградил ему путь. Его лицо было очень серьезно; даже при свете факела было видно, как он побледнел.
– Возвращаемся.
– Ни за что! Пропусти меня.
Пауль открыл рот, словно собираясь возразить, но, видимо, не нашел нужных слов. Несколько долгих секунд он молча, напряженно смотрел на Бастиана, а потом отошел в сторону, открыв вид на массивную каменную арку и сцену, которую тот так стремился увидеть.
Бастиан жадно хватал воздух, не в силах сразу осознать, что именно он видит.
Скелеты – скрюченные, с вывернутыми руками и ногами; оружие, некогда выскользнувшее из рук и теперь лежавшее рядом или застрявшее в костях пальцев. На некоторых скелетах еще сохранились остатки металлических доспехов, но на остальных не уцелело ни малейшего клочка ткани. При одном взгляде на открывшуюся картину было понятно, что никого из этих людей не положили на смертный одр с подобающей тому почтительностью – нет, они покоились в тех же позах, в каких их застала смерть.
Жертвы давно отгремевшего сражения.
Бастиан ощутил, что задыхается, и что было сил вдохнул, осторожно делая шаг вперед.
В комнате стояли четыре больших каменных саркофага с высеченными на них изображениями сражающихся рыцарей и благородных господ, охотящихся на кабанов. На всех саркофагах был виден герб: два скрещенных меча и парящий над ними сокол – тот самый сокол, что, казалось, преследовал их, злое знамение, простершее над ними свои крыла.
Саркофаги, подумал Бастиан. Каменные гробы. Склеп. Он вспомнил рассказ Пауля, услышанный в поезде, и у него тут же опять перехватило дыхание.
Ужасная сеча разразилась в склепе. Мечи вонзались в тела безоружных людей, алебарды отсекали им головы. Стены окрасились в алый цвет, пол стал скользким от крови; крики умирающих долетали до деревни, лишая ее жителей сна.
Бастиан вошел в склеп. Свет факела тревожно мерцал, отбрасывая на стены и пол пляшущие тени. Он осторожно переставлял ноги – кровь давным-давно высохла, но от одной лишь мысли, что он наступит на старые кости и почувствует, как те крошатся, Бастиана охватывал ужас.
Вот топор, который так и застрял в черепе очень рослого мужчины. Вот меч, который вонзился кому-то между ребер. Вот развороченный скелет без правой ноги.
На одном из саркофагов, стоявшем возле стены, лежали останки мужчины. Руки его были раскинуты в стороны, словно он хотел обнять каменный гроб. Головы у скелета не было.
Не медля более ни мгновенья, Лудольф отсек брату голову. Кровь Тристрама хлынула на гроб отца и, просочившись сквозь щели, окропила его останки.
Охваченный смесью ужаса и любопытства, Бастиан в призрачном свете факела, который держал Пауль, осматривал склеп. На полу, метрах в четырех от саркофага, лежал череп. Бастиан всмотрелся в его страшный оскал; все скелеты скалились, словно приветствуя его.
Он вспомнил хихиканье и крики, услышанные совсем недавно. И сам вид этого склепа, и воспоминания наполняли Бастиана ужасом.
– Вот дьявол, таких случайностей не бывает, – пробормотала Айрис. – Мы что, в Кровавом склепе? Он правда существует?
– Да, – ответил Пауль. – Или нет. Я пока и сам не разобрался. – Он резким движением потер лоб. – Единственное, что я знаю, – мы должны держать Доро подальше отсюда.
Пауль упомянул об этом вовсе не случайно – уже слышались голоса остальных игроков, наверняка привлеченных визгом Карины. Бастиан и Айрис посмотрели в сторону коридора – в конце его в свете второго факела показались Георг, Лисбет, Натан и Доро.
– Черт побери! – Пауль поглядывал то на Бастиана, то на Айрис. – Не пускайте Доро сюда. Я серьезно.
Впервые за всё время, что Бастиан знал Пауля, тот выглядел уставшим до изнеможения. Едва ли он спал больше двух часов, и теперь рука его, державшая факел, то и дело опускалась.
– С чего это Карина так кричала? – услышали они возглас Георга. – Что-то случилось с Паулем? Или еще с кем-то?
– Нет, всё в порядке. Вы можете вернуться, вам нужно присматривать за Арно.
– Там остались Альма, Ральф и Мона, – решительно заявил Георг, уже карабкаясь наверх и заглядывая за каменный завал, для чего ему пришлось наклониться вперед как можно дальше. Потом он помог подняться Лисбет.
– Вам в самом деле можно вернуться, – сказал Бастиан и заметил, как жестко прозвучал его голос. Вид лежавших повсюду мертвецов пробирал до костей, словно морозом. Ах, как это остроумно – до костей! – услышал он у себя в голове чей-то хихикающий голос. Сейчас Бастиану больше всего хотелось сбежать отсюда, вырваться из подземелья, из леса – назад, в двадцать первый век. Не думать о средневековом проклятии. Не слышать суеверных возгласов Доро или панических разговоров Альмы.
– У нас всё хорошо, правда! – крикнул он. – Пожалуйста, Лисбет, возвращайся. Мы тоже сейчас идем.
Однако девушка уже стояла посреди подземного зала и осматривалась.
– Боже мой! Что это? Невероятно! Вы видели эти росписи?
Лисбет указала налево, где рядом с входом в часовню, на штукатурке, покрывавшей стену и уже отчасти осыпавшейся, действительно виднелась поблекшая от времени картина, которую никто до сих пор не заметил. Она изображала Смерть – та играла на скрипке, а у ее ног громоздились кости.
– Я должен это видеть.
Георг, с факелом в руке, тоже уже наполовину перебрался на их сторону.
– Да здесь нет ничего! – Бастиан снова попытался их удержать. – Только старый подвал, мусор и сгнившие деревянные балки.
Однако Георг его проигнорировал. За его спиной уже виднелись черные космы Доро. Девушке заметно труднее было карабкаться по склону завала, она снова и снова соскальзывала вниз. Осыпавшиеся камни застучали по полу. Бастиан увидел в этом свой шанс.
– Я думаю, этот зал не хочет тебя пускать, – сказал он ужасно серьезным голосом. – Он знает о твоих способностях и отгораживается от тебя. Тебе надо уважать его волю.
Его старания удостоились лишь издевательской усмешки.
– Я сама это почувствую, – сухо заметила Доро и, перекинув левую ногу через гребень завала, стала перебираться на их сторону. Натан, ее неотступная тень, поддерживал девушку, и вот уже она идет по подземному залу.
– Бастиан, пожалуйста! – крикнул Пауль – но поздно: Доро не стала любоваться древними стенами, а прямиком направилась в сторону склепа. Пауль остановил ее и принялся негромко уговаривать, но девушка вырвалась из его рук.
– Что ты хочешь от меня утаить?
– Боже, Доро. – На лбу Пауля выступил пот. Он смахнул его быстрым движением руки. – Я просто не верю, что, если ты пойдешь дальше, с тобой будет всё в порядке. Со всеми нами.
– Потому что тогда мы поймем, что я была права? Что это ты там прячешь за спиной?
– Ничего, черт побери, ничего я не прячу!
У Пауля нервы и вправду были на пределе – Бастиан никогда еще не слышал, чтобы он так на кого-то кричал. Его голос разносился по подземным коридорам, летел под сводами и, очень может быть, испугал даже зверей в лесу.
– Извини.
Пауль покачал головой и прислонился к стене, бросив на Бастиана взгляд, в котором не было ничего, кроме усталости. Не говоря ни слова, Доро прошла мимо него.
Перед входом в склеп девушка остановилась. Но отнюдь не впала в истерику, как опасался Пауль, – она просто стояла там и молча всматривалась в открывшуюся ей картину. Проведя пальцами по каменному саркофагу, Доро встала на колени и прикоснулась к фигурам, вырезанным на его крышке. Наконец девушка уселась, прислонившись спиной к одному из гробов.
– Я старалась, – сказала она. В голосе ее не чувствовалось ни волнения, ни какой-либо таинственности или мистики – одна бесконечная печаль. – Я вырезала руны и произносила самые страшные заклятия, которые только знаю. Но глупо было с моей стороны бросать ему вызов. Он гораздо сильнее меня. – Доро повернула голову, с улыбкой посмотрела на обезглавленный скелет. – Я еще не говорила вам, потому что не хотела раньше времени обнадеживать. Но вчера вечером, незадолго до того, как все легли спать, я вправду подумала, что, может быть, всё получится и он пощадит нас. Штайнхену стало лучше, мы укрылись от грозы в безопасном месте – это добрые знаки. Но на самом деле мы лишь пришли на зов Тристрама. Ему нужна компания, понимаете? Сейчас мы в его замке и останемся здесь до тех пор, пока нас уже нельзя будет отличить от него самого и его людей.
За спиной Бастиана раздались всхлипы. Лисбет.
– Ге… Георг, Доро права, – с трудом произнесла она. – Ты только посмотри. Всюду мертвецы. – Девушка отвернулась и закрыла ладонями лицо. – Я не хочу тут оставаться. Можем мы уйти? Прямо сейчас?
– Как только закончится гроза.
Голос Георга тоже подрагивал, и Бастиан сейчас не мог ему не сочувствовать: ощущения их были сходны. Зрелище некогда разыгравшейся тут кровавой бойни с каждой минутой угнетало всё сильнее. Здесь свершилась ужасная несправедливость, и меньше всего сейчас Бастиану хотелось знать, что именно это было. Пустые глазницы скелетов, широко раскрытые рты нагоняли на него страх, однако отвести взгляд от склепа было невозможно. Мертвецы лежали тут уже сотни лет, и внезапно мысль о том, что они могут взывать к отмщению за свою ужасную гибель, показалась Бастиану не такой уж нелепой. Он закрыл глаза. Я уже начинаю молоть бред, как Доро. Надо уходить отсюда, и быстро.
Сама Доро, вопреки ожиданиям, была такой спокойной, какой он ее никогда не видел. Девушка сидела, непринужденно опираясь на каменный саркофаг. И улыбаясь.
Уж чего-чего, а увидеть на ее лице показную беспечность Бастиан никак не ожидал – и это оказалось хуже всех ее мрачных заклинаний. И вот уже Натан опустился рядом с Доро на колени и зарыдал. Девушка ласково взъерошила ему волосы.
– Поплачь, поплачь спокойно, а потом иди спать. Волноваться нам теперь не о чем, осталось лишь ждать, пока свершится наша судьба. Не нужно больше ничего делать.
Бастиан усилием воли взял себя в руки.
– Это идиотизм, – устало произнес он. – Мы сделаем именно то, что собирались. Утром, как только рассветет, мы выберемся наверх через тот же проем, через который сюда спустились, а потом все вместе пойдем в сторону шоссе. Ни один из скелетов нам не помешает. Да просто задумайтесь об этом!
Стоило его словам прозвучать, и сразу возникло ощущение, что они непременно сбудутся. Скоро наступит утро – половина ночи уже прошла, – они просто покинут склеп и вернутся к нормальной жизни. Эта мысль принесла облегчение, словно Бастиан сбросил с плеч непосильную тяжесть. Всего-то пара часов.
– Сгораю от любопытства, как вы будете втаскивать меня наверх, – вмешался Штайнхен. – Да-да, мы все давно поняли, что настоящее проклятие – это мой вес! Вот в чем дело!
К нему вернулось чувство юмора, а значит, Штайнхен идет на поправку. Еще одна приятная новость, подумал Бастиан.
Он обнял Айрис, уткнувшись лицом в ее волосы.
– Мне хотелось бы, – тихо сказал он, – чтобы мы с тобой постоянно виделись друг с другом, когда вернемся домой. Так будет правильно, понимаешь? Я хочу быть с тобой.
Бастиан почувствовал, как девушка повернула голову и ответила объятием на объятие.
– Это было бы великолепно, – шепнула она.
– Ты будешь жить со мной, – продолжал он. – Сколько хочешь. Никаких обязательств не будет. Сможешь учиться в Кёльнской консерватории, и не придется ехать в Новую Зе…
Грохот, а затем вскрик прервали его. Все повернули головы туда, откуда донесся странный звук: приглушенный, он рождал в душе панику – казалось, там, вдали, что-то случилось.
Альма и Мона, подумал Бастиан. По спине побежали мурашки.
В боковом проходе послышались шаги, они приближались; кто-то всхлипывал. Снова раздался короткий вскрик, потом – только жалобные стоны.
Первым среагировал Пауль. Не выпуская факела из рук, он одним ловким движением перемахнул через гору, перегораживавшую коридор. Никто не последовал за ним, даже Бастиан, хотя ему и стало чуть-чуть стыдно.
В пещере заметно помрачнело – факел Георга слабо освещал большой зал.
– Может, что-то с Арно? – шепнула Лисбет.
– Да, или просто кто-нибудь испугался, – предположила Карина. – Нельзя же все время ожидать самое плохое. – Она нерешительно улыбнулась. – Только хотелось бы, чтобы здесь было лучше видно. Эта темнота действует мне на нервы.
– Можно попробовать развести здесь костер, – предложил Штайнхен. – Дров-то вокруг куча.
– Отличная идея.
Айрис осторожно высвободилась из объятий Бастиана и начала вытаскивать из завала остатки старых балок.
Сообща они за короткое время сложили вполне приличную кучу дров. Работа взбодрила Бастиана, мрачные фантазии улетучились из головы, страх отступил, как море во время отлива.
Вскоре послышался голос – тихий, настойчивый, недоверчивый. Это возвращался Пауль. Кто-то, всхлипывая, шел рядом с ним.
Оставалось развести костер – но напрасно Георг старался поджечь собранные дрова.
– Может, возьмем старые кости вместо запала, а? – пошутил Штайнхен, но никто даже не улыбнулся. Глумиться на мертвыми – сейчас, здесь – вряд ли могло показаться кому-то хорошей идеей. Даже повернуться к склепу спиной – и то было неприятно.
Бастиан снова и снова поворачивал голову, чтобы мельком взглянуть на неподвижно лежавшие скелеты, и чувствовал себя при этом полным идиотом. Конечно, там никто не шевелится – даже Доро, но все-таки лучше удостовериться. Это же чушь, они все давно мертвы, они самые неопасные для нас из всех обитателей здешних лесов.
Куда запропастился Пауль? Что он там так долго делает? Бастиан прислушивался, надеясь уловить шаги и голоса, которые могли доноситься из коридора, – но тщетно.
Наконец над дровами взвились язычки пламени. Лисбет оторвала от своей юбки полоску ткани, пожертвовав ею для разведения костра; теперь, обхватив себя руками, девушка стояла спиной к пламени. Она всегда отворачивается от огня, вдруг заметил Бастиан, всегда. Он обратил на это внимание еще на средневековой ярмарке. Словно сам вид пламени внушает Лисбет страх.
Наконец дело сдвинулось с мертвой точки: в коридоре снова послышались звуки, и они приближались. Шаги и рыдания. Появился Пауль, одной рукой он обнимал плачущую Альму.
– Что стряслось?
Пауль не отвечал, усаживая Альму к костру; все его движения были замедленными, словно тело налилось свинцом.
– Мы с Бастианом сейчас вернемся к Арно и остальным. Потом спокойно всё обсудим. Главное – никому не терять голову.
– То есть? Что мы обсудим? Что-то произошло? – В голосе Лисбет снова послышалась паника, но лицом к остальным она по-прежнему не поворачивалась.
– Ничего тако…
– Выход закрыт! – Альма задыхалась и истерически всхлипывала. – Проем загорожен. И веревки нет.
– Что? – Голос Бастиана почти потонул в раздавшихся со всех сторон криках ужаса. – Как это загорожен? Чем?
– Я не знаю! – отчаянно выла Альма. – Каким-то валуном, наверное. Я проверяла, как чувствует себя Арно, и мне вдруг бросилось в глаза… что веревки нет. Просто нет. А… а потом раздался будто бы раскат грома, и дождь перестал. Даже капли больше не падали.
Она закрыла лицо руками.
Бастиан пристально посмотрел на Пауля; остальные сделали то же самое.
– Так и есть, – неохотно отозвался тот враз состарившимся голосом. – Я проверил. Что-то лежит там, наверху, и загораживает шахту. Видимо, кусок скалы.
– Но как такое возможно? – Георг набросился на Альму, словно собираясь ударить ее. – Это вы что-нибудь сделали с веревкой! Отвязали? Или что? Вы с Ральфом всегда были самыми тупыми в нашем отряде, а ты теперь еще оправдываешься…
– Георг! – перебила его Лисбет. – Не надо!
Он умолк, посмотрел на Альму, расплакавшуюся еще сильнее, и отвернулся.
– Просто подумай сам, – вмешался Бастиан, стараясь говорить спокойным голосом. – Мы с тобой сами привязали веревку к дереву, затянули самым крепким узлом. Как они могли бы отвязать ее снизу?
Георг раздраженно кивнул.
– Ты прав.
Он подошел к Лисбет и обнял девушку. Воцарилась тишина, слышалось только потрескивание медленно оживавшего огня – языки пламени с каждой минутой взвивались всё выше. Бастиан и Айрис переглянулись. Вход в подземелье загородил камень.
Он был довольно крепким физически. И… изобретательным на выдумки. Бастиан очень хорошо помнил те слова Айрис. Но если Симон здесь, то почему он решил замуровать весь отряд? Зачем ему это нужно?
– Нам… – Пауль осекся и сглотнул подступивший к горлу комок. – Нам надо осмотреть шахту. Нужны как минимум двое, лучше трое. Один лезет наверх, двое страхуют. Бастиан, я и… Натан?
В склепе послышалось недовольное сопение.
– Я не знаю…
Именно Натану лучше держаться подальше от мертвецов в склепе, подумал Бастиан и, окинув глазами пещеру, нашел того уткнувшимся головой в колени Доро. Девушка задумчиво поглаживала его волосы.
– Идем, Натан. Нам нужна твоя помощь.
Еще чуть помедлив, он встал и поплелся за Бастианом и Паулем.
– Доро сказала, что нам не нужно больше ничего делать.
– Что ж, тогда ей придется немного поудивляться.
В первом зале, куда они спустились по веревке, костер почти прогорел, и, оказавшись там, Бастиан тут же почувствовал: что-то не так, что-то изменилось, стало совершенно другим. Сюда больше не долетали никакие звуки снаружи, как и сказала Альма.
– Вход закрыт! – завопил Ральф, едва они вошли в пещеру. – Пауль, что нам теперь делать?
– Как дела у Арно?
– Понятия не имею. Он спит или… как-то так.
Лучше спроси у Моны.
– Ему плохо, – донесся из темного угла голос Моны. Ее белокурые волосы оказались единственным светлым пятном в сумраке пещеры. – У него жар. Но по крайней мере он заснул.
Проем, через который они сюда спустились, едва можно было разглядеть в темноте. Бастиан подбросил в костер пару веток – тот сразу же сильно зачадил, но зато стало заметно светлее.
– Кто-то должен попробовать влезть наверх, – сказал Пауль. – Лучше всего ты, Натан, – из нас всех ты самый легкий. Мы тебя приподнимем, а там найдешь, за что ухватиться.
Но Натан отказался.
– Ты не предупреждал, что придется делать что-то такое, – плаксиво пробурчал он. – Я никогда не ползал по скалам. Я не смогу.
Чертова близорукость . Прищурив глаза, Бастиан всматривался в шахту.
– Пауль, если я встану тебе на плечи, а дальше, там, где стена не совсем ровная, за что-нибудь уцеплюсь, то, может быть, у меня получится.
– Нет, – неожиданно резко возразил Пауль. – Не ты.
– Что? Почему?
Заметно было, что Пауль колеблется с ответом.
– Ты новичок в нашем отряде. Неопытный. И ты плохо видишь.
Бастиана такая глупая отговорка совершенно не устраивала. Он решительно покачал головой.
– Чушь. Давай ты обопрешься на эту стену, а я полезу наверх.
Получилось лучше, чем Бастиан ожидал. Он нащупал небольшой выступ скалы, за который смог ухватиться и подтянуться наверх. Сама шахта оказалась достаточно узка, и можно было упереться в ее стены ногами и спиной.
Когда Бастиан наконец убедился, что находится, так сказать, в безопасном положении, он рискнул посмотреть вверх.
Непроглядная чернота.
Ни проблеска света не проникало вниз. Ему даже пришлось вскарабкаться повыше, чтобы ощупать преграду, заслонившую вход. Руки безумно болели, но он продолжал цепляться за стены, сантиметр за сантиметром. Снова понадобилась опора, и очень удачно обнаружился выступ, на который Бастиан смог опереться локтем. Он сохранял равновесие, держась правой рукой за какую-то выемку в стене, а левой ощупывал то, что находилось вверху, прямо над головой. Сырой, замшелый камень.
Скала.
Из всех предполагаемых вариантов, которые он продумывал, этот был самым худшим. Глыба массой в несколько тонн загородила единственный выход.
Понимая, что это бессмысленно, Бастиан всё же уперся ладонями в камень, напрягся изо всех сил. Скала даже не шевельнулась.
А на что ты рассчитывал, интересно? Что она откатится, как бильярдный шар?
Бастиан надавил еще раз – так сильно, что чуть сам не соскользнул вниз. Наконец, отказавшись от дальнейших явно бесполезных попыток, стал спускаться. Без веревки, почти отвесно вниз – похоже, он и впрямь рехнулся.
Последние два с половиной метра Бастиан уже просто пролетел, но внизу ждал Пауль – он поддержал его, помог приземлиться.
– Шансов ноль, – тяжело дыша, произнес Бастиан. – Скала полностью перекрывает проем. Сплошной гранит, чертовски тяжелый. Такая штука, даже маленькая, весит не меньше тонны. – Он уперся локтями в колени, стараясь восстановить дыхание. – Я надеялся, может, она лежит не очень устойчиво и удастся откатить ее чуть в сторону. Бесполезно. Выход полностью закрыт. Думаю, чтобы поднять эту штуку, нужен кран.
Ральф и Натан взволнованно подскочили.
– Что значит закрыт? О чем это ты? Мы не сможем теперь отсюда выбраться?
Пауль поднял руки, пытаясь их успокоить. Было видно, каких усилий ему это стоило.
– Не надо сразу начинать паниковать. Мы в подвале замка. Даже в старину людям не приходилось спускаться сюда или подниматься через такие лазы. Наверняка в те времена где-то имелся нормальный вход, были какие-то лестницы, ведущие наверх. Их нам и нужно найти.
– А если нет? – Ральф вцепился в руку Пауля. – Если они давно обрушились? Мы здесь не умрем? Или? Скажи, как вообще такое могло случиться? С какой стати скала обвалилась прямо на вход в шахту? Не понимаю я всего этого… Как же я хочу отсюда…
Пауль стряхнул с себя Ральфа и осмотрелся.
– Из этого зала ведут два коридора: один – в склеп, а другой – куда-то влево, нам за спины. Мы еще не исследовали его и займемся этим прямо сейчас. Даже если это ничего не даст, есть ведь еще один зал – там, где склеп. Я уверен, что оттуда тоже отходят туннели.
Он бессильно усмехнулся.
Бастиан улыбнулся ему в ответ, хотя воображение услужливо подсовывало в голову картины одна другой мрачнее. Побелевшие кости, торчащие из-под кожаной куртки Пауля, лежащий на ней голый череп. Куча изможденных трупов в старинной одежде. Кто-нибудь найдет их… через несколько лет. Или никогда.
– Так, ладно. – Пауль указал на Ральфа и Натана. – Вы двое перенесите Арно к остальным: там о нем может позаботиться Альма, там больше дров и костер не так ужасно дымит. Мона, возьми факел и освещай им дорогу. Ральф, ты сейчас же заткнешься и перестанешь скулить, иначе схлопочешь.
Последнюю фразу он опять произнес с той же резкостью, которую Бастиан уже не раз за ним замечал. В таких случаях ему больше всего хотелось развернуться и уйти прочь. Только ты не знаешь, куда уйти, верно?
Слова Пауля внезапно произвели нужный эффект: Ральф замолчал, наклонил голову и рукавом вытер сопли под носом.
– Мы с тобой осмотрим проход там, позади, – пояснил Пауль, как только остальные вместе с Арно скрылись из виду.
В туннеле, на взгляд Бастиана, почти ничего не было видно – в лучшем случае удавалось рассмотреть черное пятно на темно-сером фоне там, куда указывал Пауль.
– Нам понадобится свет, – сказал Бастиан.
– Да, но факелы нужно беречь. Их у меня всего двенадцать, и два уже догорают.
Чтобы обойтись малым, они сгребли листья и ветки, сложив из них целую кучу возле входа в туннель, взяли из костра горящую головню и подожгли ее.
– Выглядит очень даже неплохо.
В Бастиане понемногу пробуждалась новая надежда. Это действительно был коридор, а не просто проход в скале, и, похоже, он хорошо сохранился. Первые несколько метров они шли прямо вперед, потом коридор свернул направо – и закончился. Земля, валуны и обломки каменной кладки образовали громадный вал, перегородивший путь. Это была стена, возведенная самой природой. Тонны мусора и земли, как в обрушившейся штольне рудника.
– Давай посмотрим, нет ли наверху хоть щелки какой-нибудь!
Слова вырывались из горла Бастиана со странным хрипом. Лазейка. Расщелина. Хоть что-нибудь, пожалуйста!
Пауль подставил спину, и Бастиан с факелом в руках вскарабкался наверх. Он даже немного покопался там, но с таким же успехом можно было бы попытаться прорыть голыми руками туннель внутри горы.
– Глухо. – В ярости он ударил рукой по слежавшейся земле. На Пауля посыпались песок и мелкие камешки. Бастиан спрыгнул на пол. – Дохлый номер.
Это означает… Нет. Только не думать об этом. Мы не погребены заживо. Должен быть хоть какой-то путь, мы выберемся отсюда, мы…
Бастиан заметил, что ноги у него подкосились, лишь в тот момент, когда почти сидел на полу. Подняв голову, он посмотрел на Пауля.
– И что нам теперь делать?
– Ну, еще пара вариантов у нас в запасе есть. – Судя по голосу, сам Пауль не очень-то верил в то, что говорил. – Давай сначала вернемся к остальным.
Они так и сделали и, едва появившись в пещере со склепом, были тут же осыпаны вопросами. Спотыкаясь чуть ли не на каждом слове, Бастиан с Паулем сообщили остальным о том, что обнаружили.
– Что это значит? Выход правда закрыт? – Георг вскочил с места, не переставая орать на Пауля. – Историю с веревкой я еще могу как-то объяснить, но скала, упавшая точно на вход в пещеру? Как такое могло случиться? Таких совпадений не бывает!
– Возьми себя в руки, твой крик никому не поможет, – спокойно возразил Пауль.
– Да что ты вообще знаешь? Это ведь ты сказал, что нам надо спуститься сюда!
– Я в курсе. – Что-то дрогнуло на лице Пауля, но, возможно, это был лишь отсвет полыхавшего неподалеку костра. – Сейчас нужно сделать следующее. Мы разделимся на три группы. Одна остается здесь: это раненые и те, кто ухаживают за ними. Вторая группа пойдет по проходу, который начинается за склепом. Предполагаю, что именно по нему когда-то шли погребальные процессии. Так что, вполне вероятно, он выводит наверх. Третья группа осмотрит последний туннель – тот низкий коридор слева, видите его?
Все закивали. Никто не возражал, даже Георг. И вот уже они разошлись, почти не переговариваясь друг с другом, каждая группа со своим факелом. Бастиан и Айрис присоединились к Паулю, который хотел обследовать коридор за склепом.
– Желаю вам огромных успехов, – пробормотала Доро, когда они проходили мимо нее.
Впрочем, далеко уйти не удалось – самое большее метров на двадцать: путь был перекрыт. Удалось разглядеть лишь одну ступеньку лестницы; остальные скрылись под лавиной земли, осыпавшейся, наверное, много столетий назад. Вряд ли здесь можно было выбраться наружу.
Тонны земли над нами, вокруг нас. Могила, как Доро и сказала. И тут же, от одной мысли, что бессчетные массы земли и камней давят на него со всех сторон, Бастиан почувствовал, как ему не хватает воздуха. Кстати, о воздухе. Если им совсем не повезло, то рано или поздно он закончится, да и со всем остальным такая же картина – прежде всего с водой. В мыслях вдруг мелькнуло слово, о котором Бастиан до сих пор запрещал себе думать, но теперь от него было уже не избавиться.
Смерть.
На этот раз моя собственная.
Он попытался разглядеть хоть какой-то проблеск надежды на лице Пауля, но оно было словно вырезано из камня. Ясно было видно, каких усилий ему стоило сохранять спокойствие. Бастиан попробовал проверить, насколько прочно препятствие, преградившее им путь, принялся вытаскивать из завала отдельные камешки. Позади стояла Карина – она зажимала ладонями рот, словно сдерживая крик.
– Конечная. Поезд дальше не идет, – глухо произнес Пауль. – Если остальные ничего не найдут, тогда… тогда я без понятия, что нам делать.
– Давай все-таки посмотрим, есть ли хоть какая-нибудь щель, которую мы могли бы расширить. Слабое место. Что-нибудь такое.
Айрис принялась обследовать завал в поисках камней, которые плохо держались, стала расшатывать отдельные глыбы. На нее посыпалась земля.
– Нет, прекрати. – В мыслях Бастиана на них уже обрушивался свод пещеры, навечно погребая под собой. Он потянул Айрис за руку. – Здесь ничего не получится. Давай вернемся.
Девушка посмотрела на него расширившимися от страха глазами.
– Ну и куда возвращаться? Мы не должны сдаваться так быстро. Просто нужно приложить больше усилий, и тогда мы точно найдем какой-то выход.
Карина кивнула.
– Я тоже так думаю. Но, может быть, другим повезло больше. Пойду посмотрю.
Айрис взяла из рук Пауля факел, посветила им вверху – там, где земля, завалившая коридор, соприкасалась с его сводом.
– Ни щелочки, – пробормотала она.
Раздался бешеный вопль. Сжав кулаки, Пауль заколотил по стенам, набросился на завал так, словно мог его сдвинуть.
– Прекрати! – крикнул Бастиан. – От этого лучше не станет.
– Я во всем виноват, – тяжело дыша, произнес Пауль. – Если мы сдохнем здесь, внизу, это всё будет на моей совести. Я хотел… – Обессилев, он сполз на пол, опустил голову и уткнулся лицом в ладони. – Как мне хотелось бы, чтобы мы никогда сюда не приезжали. Но я так хорошо всё подготовил. Всё обдумал.
– Это не твоя вина.
Бастиан положил руку на плечо Пауля, и тот, улыбнувшись, посмотрел на него.
– А чья же еще?
Тяжело им было признаться остальным в том, что они нашли.
– Тупик. Я не знаю, как нам пробиться наружу, – подытожил Пауль. – У нас даже никаких инструментов нет.
Вся его надежда была теперь на вторую группу, обследовавшую противоположный коридор, – она еще не вернулась.
– Тогда подождем остальных, – предложила Айрис с наигранной веселостью.
Едва она это произнесла, как послышались шаги, стены туннеля осветило мерцание факела. Первым появился Георг, за ним шли Натан, Мона и Карина. По лицам игроков Бастиан прочитал всё, что произошло, еще до того, как они заговорили.
– Тоже оползень? – спросил он.
– Нет. Коридор в порядке, но он никуда не ведет. Заканчивается в каком-то помещении, там лежат железные обручи и всякий хлам. Видимо, раньше там была кладовая, но запасов в ней, увы, давно никто не держит. – Георг зло усмехнулся. – Ну, Пауль? Что теперь?
Позади, возле костра, расплакалась Альма – громко, безудержно. Мона подошла к девушке и крепко обняла ее.
– Теперь, – сказал Пауль, – надо посмотреть, долго ли мы сможем продержаться с теми запасами, которые у нас остались. Погасите факелы. Зажжем один, если кто-нибудь будет обследовать подземелье. Помещение, которое вы нашли, можно использовать в качестве туалета. Надо собрать все ветки, все деревяшки, какие только удастся отыскать. Пока есть костер – есть и свет. Сколько у нас осталось воды?
Вода! Об этом Бастиан даже не подумал. Если у них кончится вода…
Он взвесил в руке фляжку, прикрепленную к поясу. В лучшем случае наполовину полная. Вчера ночью шел дождь, в подземелье капала вода. Да, но вчера ночью мы еще спокойно могли выбраться отсюда, усмехнувшись, сказал его внутренний голос.
– Пейте как можно меньше, – посоветовал Пауль. – Мы не знаем, когда пополним запасы. Попытайтесь быть бережливее.
Вопрос скорее звучит не когда, а пополним ли вообще. Бастиан внимательно обвел взглядом остальных, чтобы убедиться, что все всё правильно поняли.
– Не очень-то радужная перспектива, правда? – подвел итог Штайнхен, и на его лице показалась легкая улыбка. – Я всё время вспоминаю того парня, который вез нас сюда на джипе. Завтра вечером он должен нас забирать. Как думаете, он сообщит в полицию, если никого не обнаружит?
– Конечно, сообщит.
Упоминание о полиции давало им хоть какой-то шанс, особенно если полицейские придут с собаками.
Да, но собаки вряд ли почуют нас под землей – мы здесь герметично закрыты, а после такого ливня они вряд ли вообще смогут взять след…
Бастиан придвинулся поближе к сильно разгоревшемуся костру – тепло ему сейчас было как нельзя кстати. Арно, уложенный там же и впавший в забытье, дрожал всем телом. Опустившись рядом с ним на колени, Бастиан вдруг почувствовал, как Средневековье стискивает его своей ледяной рукой. Прошло всего три дня с тех пор, как Пауль говорил о переломах костей и о том, что раньше от них часто умирали. Теперь, когда Арно в таком тяжелом состоянии, эти слова грозили стать реальностью – ему было намного хуже, чем остальным. Предположим, что они все-таки найдут какой-то выход, какую-то расщелину – где-то там, наверху. Как поднять туда Арно? Веревки, чтобы вытащить его, у них больше нет. Он не может ходить, даже ползти не в силах, а о том, чтобы вскарабкаться куда-то, и думать бессмысленно.
Бастиан попытался обследовать сломанную ногу, однако Арно кричал при малейшем прикосновении. Удалось лишь заметить, что лодыжка посинела и сильно распухла. Видимо, кроме перелома, еще порваны сухожилия, поврежден хрящ…
Рана на голове давно уже не кровоточила, но воспаление с каждым часом всё усиливалось.
Что же еще тогда посоветовала та торговка травами на ярмарке? Подорожник. Бастиан сразу вспомнил ту встречу солнечным апрельским днем. Вспомнил Сандру… Сандру, которая пропала, от которой не осталось ничего, кроме оторвавшегося от юбки лоскута.
Я ее никогда не увижу, подумал Бастиан. Она мертва, как Варце, как Ларс, как Тристрам.
Он отполз в сторону, прислонился к холодным валунам стены. За спиной у него оказалась фреска, на которой Матушка-Смерть собирала свой урожай. Его место у костра заняла Альма, свернувшись возле Арно в клубочек. Короткими суетливыми движениями она снова и снова расчесывала ему всё время падавшую на лоб челку.
– Скоро мы выберемся отсюда, и всё будет хорошо. Вот увидишь.
Нет, не будет. Бастиан закусил губу. Сейчас бы разрыдаться, черт его дери. Плохая идея. Напрасная трата воды.
Должно быть, Айрис заметила его состояние, потому что сразу же пересела и прижалась к нему. Бастиан обнял девушку, но ничего не помогало: он чувствовал, как слезы жгут глаза. Сомкнув веки, он крепче прижал к себе Айрис, ощутил биение ее сердца, услышал, как бьется его собственное. Пока еще бьется, подумал он, напрасно пытаясь справиться с мрачным чувством безнадежности, нараставшим в душе. Я не хочу умирать! Но это неминуемо случится, если не произойдет какое-нибудь чудо. Еще сколько-то они продержатся, если будут слизывать воду со стен, но в конце концов их всех ждет смерть от жажды – в полной темноте, потому что собранных дров хватит самое большее на день. Завтра огня уже не будет.
Он еще плотнее прижался к Айрис и закрыл глаза.
– Я могу поговорить с тобой с глазу на глаз?
Георг. Бастиан поднял голову и увидел, что тот сидит, держа за руку беззвучно плачущую Лисбет.
– Мне нужен совет.
– Нет! – Лисбет с такой силой схватила Георга за руку, что тот вздрогнул. – Нет, – повторила она, уже спокойнее.
Георг обнял девушку и стал что-то негромко ей говорить. Слово «разумно» – единственное, что удалось разобрать Бастиану. Лисбет только качала головой, не переставая плакать. Послышался и голос Альмы – та, разумеется, говорила намного громче.
Мы все, подумал Бастиан. Мы все должны свыкнуться с мыслью, что всё, скорее всего, кончено. Что это будет длиться долго, а выглядеть – отвратительно.
Похоже, лишь Доро, единственную из них, происходящее ничуть не расстроило: девушка даже потягивалась, как усталая кошка. До этого она сидела, прислонившись к каменному саркофагу, теперь встала и подошла к черепу, который все единогласно посчитали черепом Тристрама. Доро опустилась на колени и положила на него руку.
– Простите нас, – тихо сказала она. – Я знаю, мы нарушили ваш смертный покой, мы вступили в ваши владения, презрев проклятье, изреченное вами, и теперь нам надлежит понести за это кару. Однако мы невиновны. И мы в отчаянии! Если вы позволите нам уйти, мы обещаем, что похороним ваши кости на освященной земле, дабы ваш дух обрел наконец мир и покой.
Она почтительно склонила голову и застыла в поклоне, видимо, чего-то выжидая.
Произошло именно то, что и предполагал Бастиан.
То есть ровным счетом ничего.
Он отвернулся.
Пауль вместе с Кариной, Натаном и Моной решили еще раз обследовать подземные ходы. Они взяли один из уже зажигавшихся раньше факелов и все пустые сосуды, которые только смогли отыскать.
– Там есть пара лужиц. Мы хотим собрать каждую каплю влаги.
Они ушли, и возле склепа настали необычайная тишина и спокойствие, если не принимать во внимание монотонные заклинания Доро.
Не обращай внимания. Если им от этого легче…
Бастиан провел по пересохшим губам жестким как наждак языком. Жажда всё решительнее заявляла о своих правах, бороться с ней становилось всё труднее. В последний раз он пил сразу после того, как они спустились в подземелье. С тех пор у него капли во рту не было. Бастиан попытался собрать и проглотить слюну, но это мало чем помогло.
Как уже случалось раньше, у него вдруг перехватило дыхание. Клаустрофобия. Словно весь мир тяжким гнетом обрушился на старинный подвал и с каждой минутой всё сильнее давил на его стены, так что рано или поздно те неминуемо рухнут и погребут под собой невольных узников. То, что они считали убежищем, обернулось ловушкой.
В случившемся нет никакой случайности – раз за разом стучало в мозгу. Таких совпадений не бывает. Нас сюда что-то заманило, заперло, взяло в плен.
Проклятие.
Больше всего Бастиану хотелось прислониться головой к скале и избавиться от мучительных мыслей. Надо было усмирить разошедшиеся нервы, сохранять спокойствие. Если они сумеют найти выход, то только благодаря разуму и логическому мышлению. Он взял себя в руки, глубоко вздохнул и осмотрелся.
Неподалеку, по-прежнему обнявшись, сидели Лисбет и Георг. Он поддерживал девушку, гладил по плечу, по волосам, наливал воды из фляжки.
– Я тебя так люблю, мой ангел, – бормотал он.
– Мы не сможем отсюда выбраться. А ведь Доро нас предупреждала. Почему мы ее не послушались?
Лисбет положила голову на грудь Георгу, и по его щекам теперь тоже бежали слезы.
– И все-таки, – сказал он приглушенным голосом, – мы будем вместе. Мы будем поддерживать друг друга. Пока всё это не закончится. Ты – самое прекрасное, что я встречал в своей жизни, и ты последняя, кого я увижу.
Бастиан отвернулся. Его это никаким боком не касалось. Медленно подступала усталость, благословенная усталость. Он свернулся в клубок на жесткой земле и почувствовал, как куда-то вдаль уплывает сознание. Немного поспать. А потом – попить. Всего глоток, но как это было бы великолепно.
Когда Бастиан открыл глаза, Пауль уже вернулся. Он сжимал в руке факел и выглядел совершенно потерянным.
– Хорошо, что ты отдохнул, – сказал он, заметив, что Бастиан проснулся. – Нам потребуется физическая сила.
– Вы что-то нашли? – Бастиан говорил шепотом, потому что остальные спали или, по крайней мере, пытались заснуть. Айрис лежала, вытянувшись, рядом с ним, положив голову на сумку с арфой. Родерик храпел, лапы его подрагивали. Конец импровизированного поводка был намотан на запястье Альмы.
– Нет. Должно быть, тот провал – единственная возможность сюда попасть. Мы облазили все стены. Нигде ни единой трещины, которая ведет наружу. Ни луча света, ни глотка воздуха. Впрочем, есть одна маленькая хорошая новость: камень, закрывший вход, не совсем плотно прилегает к его краям – сквозь щели просачивается воздух, так что мы не задохнемся. Но в остальном – всё глухо. – На скулах у него заходили желваки. – Мы сумели собрать немного воды. Она смешана с землей, но жидкая. Хочешь?
Бастиан, поблагодарив, взял фляжку и сделал три глотка. Вода была грязной и горькой на вкус, однако ему пришлось устроить настоящее испытание своей силе воли, чтобы не опустошить всё до дна.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности.
Костер разгорелся, языки огня взвивались гораздо выше, чем раньше. Пауль вытащил из костра толстый сук и сбил с него пламя, присыпав горстью земли.
– Дров мы нашли не особо много, – пояснил он, когда Бастиан вопросительно посмотрел на него.
– А воды много?
– Две лужи. В одном месте струйка сочится прямо из стены. До смешного мало, но мы подставили туда шлем Ральфа, чтобы собрать и ее.
Обугленным суком Пауль рассеянно вычерчивал на земле какие-то линии.
– Скажи, – он внимательно всматривался в появлявшиеся узоры, – сколько это длится – смерть от жажды?
– По-разному. – От одного только вопроса Бастиану уже неудержимо захотелось пить. – Три-пять дней. В зависимости от того, тепло или нет, потеет ли человек.
– М-м… А ты знаешь, какие ощущения испытывает при этом умирающий?
Кто-то шевельнулся в темноте, за спиной Пауля, – кому-то не спится?
– Тебе вправду это интересно?
– Да. Надо же быть готовым к… подобным вещам.
Бастиан глубоко вздохнул.
– Вначале головные боли. Бешено бьется сердце, тошнит. Когда потеряешь примерно десять процентов жидкости в теле, начнешь говорить невнятно, очень трудно будет ходить. В какой-то момент наступят мышечные спазмы, потом – потеря сознания. После этого довольно быстро всё будет кончено.
Пауль кивнул.
– Спасибо.
Кто-то заплакал в полутьме.
– У меня уже голова болит. – Это Ральф. – Дайте мне побольше воды, я не хочу сдохнуть первым.
– Так быстро это не начинается, – успокоил его Бастиан, мысленно кляня себя, что вовремя не закрыл рот. – Попробуй поспать. Сон помогает от головной боли.
Сам он тоже попытался заснуть. Интересно, который час? Когда не видишь дневного света, всякое чувство времени теряется. Утро уже наступило? Или всё еще ночь? Вечер? Бастиан закрыл глаза и погрузился в полузабытье.
– …Нас никто не станет искать.
Его безмятежный сон, стерший всякое представление о реальности, прервали чьи-то шушуканья.
– Они же не знают, где мы!
– Но кто-нибудь нас хватится, если мы не вернемся!
Натан.
Издевательский смех. Георг.
– Да, но я готов поставить на кон что угодно: искать нас здесь они будут в последнюю очередь. Никто не станет буравить дырки в земле, чтобы найти пропавших. А теперь заткни пасть, а то разбудишь Лисбет.
Правая рука Бастиана онемела; он принялся сжимать и разжимать пальцы, пока не почувствовал покалывание. Надо чем-то занять остальных, иначе скоро они все начнут рвать друг друга на части из-за глотка воды.
Доро уже нашла себе занятие – она по-прежнему твердила заклинания над «останками Тристрама». Девушка лежала ничком, прижав щеку к черепу, как к подушке.
– Знаю, ты не позволишь нам уйти, – ворковала она. – Нам не по силам тебе противиться. Но всё же я прошу тебя: будь милостив. Милостивее, чем были к тебе, Тристрам. Пожалуйста.
Этого только не хватало. Доро стоило бы немедленно замолчать, пока из-за ее причитаний остальные тоже не впали в истерику. Если дело пойдет так и дальше, то они все рехнутся еще до того, как кончится вода.
Бастиан осторожно поднялся, чтобы не разбудить Айрис, вошел в склеп и опустился на колени рядом с Доро. В слабом отсвете костра ее лицо торжественно сияло, девушка еще больше стала походить на жрицу, совершающую тайный обряд.
– Идем, – сказал он и взял ее за плечи. – Сядь к нам, возле костра. Пожалуйста.
Доро сбросила его руки.
– Уходи отсюда. Ты ничего не понимаешь в том, что я делаю.
– Нет. Конечно нет. – Бастиан тщательно подбирал слова. – Я только знаю, что ты пытаешься нам помочь. Это очень самоотверженно и великодушно с твоей стороны. Но мне не хотелось бы, чтобы ты простудилась. Пойдем к костру, хорошо?
Она улыбнулась.
– Сейчас простуды нас должны заботить меньше всего, не так ли?
Ну что ж. Пусть тогда и дальше разглагольствует с этим черепом – он-то точно всё вытерпит.
– Попробуй хотя бы говорить тише, – попросил Бастиан, выпрямился и отошел в сторону, стараясь не наступить на разбросанные повсюду кости. Он осторожно обогнул второй саркофаг. Сюда почти не проникал свет от костра, однако останки мужчины, в черепе которого застрял топор, виднелись в полутьме очень четко. Бастиан отвел взгляд – и на что-то наступил. Под ногой раздался пугающе громкий хруст. С приглушенным криком он отпрыгнул в сторону, но в следующую секунду уже был готов врезать самому себе за несдержанность. Несколько членов отряда, до сих пор мирно спавших, в ужасе вскочили.
– Всё в порядке, простите меня! – крикнул Бастиан, склоняясь и пытаясь найти источник хруста.
Нет, слава Богу, никаких костей здесь не оказалось. Под ногу ему попало что-то деревянное. Он аккуратно его поднял – всё, что могло гореть, сейчас было ценно.
Слегка выгнутый кусок коры, почти квадратной формы. В полутьме на нем можно было разглядеть знакомые очертания рыжеватого сокола.
Сердце Бастиана забилось сильнее. Еще никогда послания с соколом не приносили ничего хорошего. Но, может быть, на сей раз тут что-то другое, например, какое-нибудь указание – где раздобыть воду или отыскать выход. Он оглянулся – Доро не заметила его находки. Хоть это хорошо. Только жаль, что вокруг слишком темно, чтобы прочитать послание.
Медленно и осторожно Бастиан приблизился к костру. Да, сокол, а под ним – снова строки: выцветшие, полустертые старинные буквы.
Я вас призвал. Теперь все вы здесь.
Пробьет вскоре час ваш последний.
Два брата стоят предо мною днесь –
Бастард и законный наследник.
Владенья достанутся лишь одному –
Тому, кому имя отца вручено.
Когда пробьет смертный час, ему
Страданья мои разделить суждено.
Из этой тюрьмы не вырваться вам,
Пока жертвой не станет брат:
Убить его нужно ударом одним,
Или камни его жизнь завершат.
Тогда остальные вольны уходить –
Дышать, любоваться солнцем… жить.
Бастиан дважды прочитал шпрух и поспешно спрятал кусок коры в рукаве.
Я вас призвал. Теперь все вы здесь. Что за безумие! Никого никуда не призывали. Но они действительно оказались здесь, с этим не поспоришь.
Бастиан закусил губу, чтобы не расхохотаться. Спокойно. Выдох. Он вновь достал злосчастный кусок коры. О чем здесь речь? О жертве. Тристрам требует, чтобы кого-то убили.
О Боже! Теперь ты сам начинаешь верить в дурацкие бредни о Тристраме. Но ведь послание существует. Кто-то должен был написать его и оставить в этом месте.
Бастиан покачал головой: новые стихи ровным счетом ничего не проясняли, лишь еще больше запутывали. Ясно одно: от Доро их нужно спрятать. Она же прямо-таки жаждет, чтобы Тристрам заговорил с ней, и, если «весть» попадет ей в руки, непременно за нее схватится, как утопающий – за проплывающую мимо ветку.
Но Айрис он эти стихи покажет. Надо спросить, не узнаёт ли она все-таки почерк Симона.
Бастиан подождал немного, пока не удостоверился, что никто за ним не наблюдает. Потом жестом подозвал Айрис к себе, отвел подальше от остальных, но так, чтобы при свете, доходившем сюда от костра, можно было прочитать послание. Он взял девушку за руку, обнял, делая вид, что хочет всего лишь побыть с ней наедине, так, чтобы никто больше им не мешал, и осторожно вытащил из рукава кусок коры.
– Ну вот, очередной шпрух, – шепнул он. – Взгляни. Это точно не похоже на Симона?
Она быстро прочитала и наморщила лоб.
– Нет. Да и предыдущее на него совершенно не похоже. Если бы послание было от него, то звучало бы так: «Расколошматить кому-нибудь череп». Четко, коротко и жестоко.
– Но тогда непо…
– О чем это вы тут шепчетесь? – Георг беззвучно встал и подошел ближе, ступая так тихо, что они не заметили его появления.
– Ни о чем. Так, пустяки.
– Не стоит считать меня идиотом. – Он протянул руку. – Покажите.
Бастиан и Айрис обменялись быстрыми взглядами. Очевидно, Георг только и ждал, на ком бы сорвать накопившееся раздражение, которое ему удавалось подавлять с огромным трудом.
– Там ничего особенного нет. Это касается лишь нас двоих.
– О да, рассказывайте свои сказочки кому-нибудь другому. Дай сюда.
Георг вырвал послание из рук Бастиана быстрее, чем тот успел среагировать, – кусок коры едва не развалился напополам, – и прочитал, беззвучно шевеля губами.
– Это… это же выход! Выход отсюда! И ты не хотел его показывать! – Ярость и облегчение сменяли друг друга на его лице. – Люди, слушайте все!
– Георг, не стоит! – Айрис потянула его за рукав. – Это же чушь собачья, – почти беззвучно прошептала она. – Ты что, в самом деле думаешь, что скелет из склепа быстренько вытащил откуда-нибудь карандаш и принялся сочинять нам стихи? Или, может, его дух? Ты вообще представляешь, что будет, если Доро увидит эту писанину?
Но было поздно. Все проснулись.
– Что случилось? – спросила Альма заспанным голосом.
– Ничего. – Георг стряхнул руку Айрис. – Просто у нас тут кое-что есть! – прокричал он и повернулся к остальным. – В общем, слушайте. Бастиан нашел послание, которое я, правда, не понимаю, но, может быть, это загадка, и мы вместе сумеем ее решить.
Он откашлялся и начал зачитывать стихи вслух.
Бастиан увидел, как все буквально не отрываются взглядами от губ Георга, произносящих слова; он заметил и то, что, стоило Георгу дочитать примерно до середины, как Лисбет начала дрожать: она обняла себя руками и уставилась на Пауля, пытаясь перехватить его взгляд, но тот смотрел в другую сторону. От внимания Бастиана также не ускользнуло, какими сияющими, преисполненными надежды глазами смотрели друг на друга Ральф и Натан; как Мона сузила глаза почти в щелки, а Карина понимающе кивнула. Штайнхен же выглядел совершенно растерявшимся.
Когда Георг дочитал последнюю строчку, в подземелье на некоторое время воцарилось молчание. Потом тишину прорезал голос Ральфа, пронзительный и взволнованный:
– Значит, выход все-таки есть? Или нет? Мы можем отсюда выбраться? И не умрем, если…
– Ты что, ничего не слышал, тупица? – перебила его Мона. – Речь идет о братьях и обо всей той чепухе из легенды – о законном наследнике и бастарде. Кто знает, сколько веков это чертово послание уже здесь провалялось? К нам оно не имеет никакого отношения и нисколько не поможет.
Улыбка на лице Ральфа растаяла.
– Но… ведь ясно же сказано, что мы можем отсюда выбраться. Мы сможем уйти и будем снова любоваться солнцем, Георг же только что прочитал!
– Нет, ничего такого он не читал, – холодно заметила Мона. – А то, что он прочитал, сбудется только в том случае, если мы принесем в жертву какого-нибудь брата, которого и в помине нет. «Два брата стоят предо мною днесь – бастард и законный наследник». Господи, что за безумная идея! Как всё это, по-твоему, должно сработать? Мы быстренько принесем человека в жертву, и перед нами сразу же откроется таинственная дверь, ведущая наружу? Бред. – Сверкая глазами, она переводила взгляд с одного на другого, почти злясь оттого, что никто ей не возражает. – А кроме того, вы здесь братьев видите? Нет? Я тоже нет. Вот именно.
Лисбет всхлипнула, а в следующую секунду, спрятав лицо в ладонях, заплакала навзрыд, сотрясаясь от слез. Георг, похоже, смущенный реакцией девушки, бросился к ней и обнял.
– Что же с тобой такое? Мы найдем выход, вот увидишь. Потерпи еще немного, мой ангел. Ты такая храбрая, всё непременно обойдется!
Лисбет высвободилась из объятий, буквально оттолкнула Георга. Пряди волос прилипли к ее мокрому от слез лицу, в глазах читалась дикая паника, но девушка по-прежнему была невыразимо прекрасной, как богиня судьбы.
– Почему ты ничего не говоришь?! – крикнула она. – Ты должен быть честен с нами, слышишь? Скажи это! Сейчас!
– Что я должен сказать? – спросил Георг и предпринял новую попытку обнять Лисбет, однако девушка раздраженно отмахнулась от его рук.
– Нет, не ты! Он! – Лисбет вытянула указательный палец в сторону Пауля, державшегося поодаль от всех, полускрытого тенью.
– Что? – Георг погладил Лисбет по спине. – Что нам должен сказать Пауль?
– Вообще-то ничего. – Голос Пауля был спокойным, но в нем проскальзывали опасные нотки. – Я не знаю, о чем ты говоришь, Лисбет.
– Ты прекрасно это знаешь! Сандра мне рассказала, всё рассказала, перед тем как исчезла. Мне пришлось пообещать, что я сохраню всё в тайне, но сейчас это важно! Скажи, иначе это сделаю я!
– Я бы не советовал так поступать. – Пауль вернулся к костру; его лицо было твердым, как валуны в здешних стенах; ладони сжались в кулаки.
Георг вскочил с места.
– Ты мне угрожаешь? На полном серьезе?
– Не надо совать нос в дела других людей.
– А то? – Георг выпрямился, но Пауль все равно был выше его на полголовы.
– А то, может статься, носу не поздоровится.
Георг, опустив голову, словно разъяренный бык, подошел к нему и со всего размаху ударил в грудь. Впрочем, второй удар, который должен был расквасить нос, пришелся в пустоту – его противник увернулся, схватил Георга за руку и стал ее выкручивать, пока тот не закричал. Наконец Пауль отпустил его, и бедняга повалился наземь.
– Было бы лучше, если бы ты не пытался сделать это еще раз, – сказал Пауль. Он дышал чуть чаще обычного – но и только. – Мы должны держаться вместе, понимаешь? Вы все это понимаете? Что бы ни случилось, мы должны держаться вместе.
– И об этом нам говоришь именно ты! А сам кое о чем умалчиваешь! Скажи же, что ты виноват перед нами.
– Я? Вовсе нет.
Внешне Пауль вновь выглядел спокойно; взгляд Георга, полный неприкрытой ненависти, он встретил едва ли не с равнодушным выражением лица. Его внимание явно привлекла Лисбет: девушка обежала костер, упала на колени возле Георга и торопливо ощупывала его плечо, пытаясь понять, не ранен ли он. Глаза ее снова были полны слез.
– Но послушай, Пауль, – сказала она. Голос Лисбет дрогнул, когда она назвала его по имени, но девушка вновь взяла себя в руки. – Это уже давно не игра. Трое пропали, и если ты будешь честен сам с собой, то скажешь то же самое, что и я. Они мертвы. И мы тоже скоро погибнем. Ты должен сказать нам правду, и тебе это отлично известно.
– Замолчи, Лисбет.
– Скажи правду. Иначе это сделаю я. Или меня ты тоже хочешь ударить?
Пауль опустил глаза.
– Дело вовсе не в этом. Если я скажу правду, как ты выражаешься, что вы тогда будете делать? Что станешь делать ты, Лисбет? На что ты окажешься способна? А?
Она приоткрыла рот, будто собираясь ответить, но вместо этого отвернулась и зарыдала.
Бастиан переводил взгляд с Лисбет на Пауля и обратно. Их разговор больше напоминал игру в пинг-понг, в которой перебрасывались словами, – и мячика, сколько ни гляди, видно не было. Но, в принципе, он был на стороне Лисбет. Если есть что-то, о чем Пауль знает и что, наверное, может им помочь, то он тоже хотел это услышать.
– Что, если, – произнес он, закашлявшись, – что, если и в самом деле будет лучше, если ты нам всё расскажешь, Пауль?
Тот издал непонятный возглас – что-то среднее между смехом и воплем – и, присев на корточки, закрыл голову руками.
Остальные обменялись растерянными взглядами. Никто не ожидал, что Пауля могут внезапно покинуть силы.
– И это я слышу именно от тебя, – наконец пробормотал он.
– Да хватит уже играть в тайны! – внезапно крикнула Альма. От неожиданности даже Родерик вскочил и залаял. В подземелье тут же стало шумно, как никогда. – Арно лежит здесь, и ему с каждой минутой становится всё хуже; он умрет первым, а за ним и все мы, один за другим! Если есть хоть какая-то надежда отсюда выбраться, расскажи то, что должен, и перестань, черт побери, с нами спорить!
Она закусила губу, словно сама испугалась своей эскапады, но Родерик продолжал тявкать, облаивая собственное эхо. В эту секунду, когда все, кроме собаки, умолкли, взгляд Бастиана встретился с взглядом Лисбет, и он прочел в нем что-то совершенно необычное, не свойственное девушке.
Безжалостность.
Она быстро отвернулась, а Бастиан сжал руку Айрис. Он не верил предчувствиям, но сейчас ему казалось, будто к ним всё ближе и ближе подкатывает волна, которая захлестнет и унесет их с собой, как только достигнет.
Словно по какому-то неслышному приказу замолчал Родерик. В наступившей тишине раздался шепот Лисбет:
– Бастиан сам сказал, что хочет это услышать. Я рада.
– Но он же понятия не имеет, о чем говорит! – воскликнул Пауль. – Прошу, оставь эту затею. Пожа…
– Они – братья, – Лисбет отвела взгляд от Пауля и пристально посмотрела на Бастиана. – Бастиан и Пауль – братья.
Долгую секунду Бастиану казалось, что он неправильно понял Лисбет: она, конечно же, сказала что-то другое – не то, что он услышал. Не то, что они – братья.
Он усмехнулся.
– Мы не братья!
Девушка не ответила, лишь снова посмотрела на Пауля. Тот прислонился к стене подземелья и опустил голову.
Раздались шушуканья и перешептывания. Ральф и Натан склонились друг к другу, Альма оцепенело глядела на Бастиана, и даже взгляд Штайнхена испытующе на нем задержался.
– Вы же не верите в эту чушь?! – крикнул Бастиан. – Я Пауля и увидел-то впервые пару недель назад! Я его даже не знаю, во всяком случае, знаю не лучше, чем кого-либо из остальных. Пауль, да скажи же им!
Молчание. Лицо Пауля скрывает темнота.
Бастиан посмотрел на Айрис, словно прося помощи, но девушка лишь растерянно покачала головой.
Он пристально поглядел в глаза Лисбет.
– Так, ладно, допустим. Значит, Пауль – мой брат, а я ничегошеньки об этом не знаю? От кого же ты тогда это узнала?
– От Сандры, – Лисбет сглотнула. – Мне пришлось ей пообещать, что я никому не скажу, и я снова и снова спрашиваю себя: а если бы она тогда мне не проговорилась, может быть, еще была бы здесь, с нами? Но я честно сдержала слово, не рассказала этого даже Георгу.
Сандра, отозвалось в голове Бастиана. Сандра. С какой же стати она распустила этот слух? Откуда она взяла эту чепуху?
– У меня нет брата, – возразил он с упрямством в голосе, словно защищаясь. Никто ничего не ответил, и наступившая тишина навалилась на него всей своей тяжестью. Всё это просто смешно. Но почему же Пауль так ничего и не сказал?
Бастиан открыл было рот, чтобы заставить его говорить, как вдруг в голове у него мелькнуло воспоминание – словно удар кулаком в живот. Пауль, ночь, дежурство у костра в темноте. Что до меня – то даже гораздо больше, чем друзья.
Он тогда подумал, что это была попытка сблизиться. Может, всё-таки… Нет.
– Если Сандра и в самом деле такое заявляла, то она, наверное, шутила, – выпалил Бастиан, когда пауза в ожидании ответа показалось ему чересчур затянувшейся. – Мне, во всяком случае, она никогда об этом не рассказывала. Ни разу. Так что давайте разговаривать на полном серьезе: неужели кто-то из вас считает, что мы с Паулем похожи как две капли воды? Идиотизм какой-то. Если кто-то решил устроить здесь розыгрыш, то я абсолютно не понимаю его смысла.
Пауль поднял голову; казалось, для этого простого движения ему пришлось напрячь все свои силы.
– Прости, Бастиан. – Он сократил расстояние между ними на шаг и, замешкавшись, снова остановился. – Не так это должно было случиться. Всё планировалось совершенно иначе. Я… Черт побери. – Он отвернулся и уперся головой в стену. – Всё пошло наперекосяк, и я тоже не понимаю почему.
Бастиан выпустил руку Айрис и подошел к Паулю. Происходящее всё ещё казалось ему какой-то странной шуткой, смысла и юмора которой он никак не мог постичь. Сложившуюся ситуацию можно было назвать как угодно – только ни в коем разе не смешной.
– О чем это ты, черт возьми? Уж не ты ли сам распускаешь эти слухи? Зачем? Я ничего не имею против тебя, ты клевый парень – но и всё. Ты не мой брат.
Наконец-то Пауль посмотрел ему прямо в глаза; в его взгляде смешались сожаление и решительность.
– Нет, ты неправ. Я как раз и есть твой брат. Я и раньше боялся, что тебе это не понравится.
Бастиан, сам того не желая, прислонился спиной к стене; самые разные мысли неотступно роились в его голове.
Он лжет. Это всего лишь глупая шутка.
– И когда же ты почувствовал ко мне братские чувства? На ярмарке? Или в поезде? – Он шумно вздохнул. – Может быть, это связано с дурацкими пророчествами Доро?
– Я знал это всегда. С самого раннего детства. Моя мать ничего от меня не скрывала.
Его мать. Бастиан внезапно ощутил, как на него медленно наваливается удушье. Волна, появление которой он предчувствовал, уже здесь; она подхватила его и вот-вот накроет с головой, если он сейчас же не отыщет хоть что-нибудь, за что можно зацепиться.
– Значит, ты думаешь, что у нас один и тот же отец.
– Да.
Голова Бастиана была совершенно пуста, ему не оставалось ничего другого, как просто тупо уставиться на Пауля. Неужели он до сих пор чего-то не заметил? Есть ли между ними хоть какое-нибудь сходство? Рост, может быть. Брови. А еще иногда Пауль вел себя так гордо и важно, что в Бастиане просыпалось чувство ненависти. Потому что такая манера держаться походила на ту заносчивость, с какой относился к людям его отец.
Нет, этого всё-таки не может быть, мы же практически ровесники!
Он почувствовал, как что-то хочет вырваться у него изнутри, что-то, не подчинявшееся ему. Видимо, это был смех, а может, и нет.
Ровесники. Можно подумать, от этого что-то зависит!
– Ладно. Значит, у твоей матери были отношения с моим… с нашим отцом?
Пауль кивнул:
– Она была медсестрой, тогда еще очень молодой, и, когда он начал ею интересоваться, поначалу едва могла в это поверить.
Что ж, еще одна из бесчисленных медсестер в жизни его отвратительного отца.
– Ну да. Но потом она все-таки ему поверила, и вот так ты и появился. Я, впрочем, слегка удивлен, что он не настоял на аборте.
Уголки рта Пауля задрожали.
– Мама рассказывала, что он требовал этого. Но она не захотела, и ее отказ, похоже, привел его в бешенство. Он ведь только что женился. Причем вся эта история произошла вскоре после того, как его жена тоже забеременела, – у нее потом родился ты.
Бастиан сейчас пытался выдавить из себя… нет, вовсе не улыбку – отнюдь; его переполняло что-то другое, его мутило от услышанного, ему хотелось вытошнить всё это из себя. Он несколько раз попытался сглотнуть слюну, но во рту было сухо.
– А потом он без конца отстегивал ей бабки, чтобы она держала язык за зубами, так, наверное? Чтобы никто о тебе не узнал и его драгоценное имя не оказалось выпачканным в грязи?
Теперь улыбнулся Пауль.
– Вовсе нет. Он не признал отцовства. Конечно, мама настояла на тесте – но тот оказался отрицательным.
– Отрицательным? Тогда ведь ты не мой…
– Тест проводил врач, который знал отца. Хорошо знал. Однако мама выяснила это уже потом. – Пауль скривился. – Последние два года я занимался кое-какими расследованиями. Нет ничего более простого, чем подменить пробу. Моя мать не только никогда не получила от него ни цента – наоборот, он угрожал вчинить ей иск за то, что она порочит его репутацию, если она не успокоится. – Пауль, вздрогнув, вздохнул. – Она так и сделала. В смысле успокоилась. Она не умела сражаться, была робким человеком.
Печаль, омрачившая его лицо, ясно говорила обо всем, что случилось дальше, но все-таки Бастиан спросил:
– Она была? Значит, она…
– Мертва, да. Умерла пять лет назад. Рак легких. До этого она делала все, чтобы я ни в чем не нуждался. Бессчетное число раз пыталась дозвониться до отца, однако тот в лучшем случае орал на нее в телефон. Но чаще всего просто клал трубку. А потом сменил все номера.
Бастиан медленно соскользнул по стене и уселся на корточки. Теперь он не мог смотреть Паулю в глаза. Он снова видел перед собой отца с багровым от ярости лицом: тот что-то прокричал по мобильнику, а затем объяснил им, что вот уже несколько недель его преследует какая-то дура. А еще он вспомнил, как однажды услышал в телефонной трубке голос плачущей женщины, которая требовала профессора Штеффенберга, однако того не было дома. Она тщетно пыталась справиться со своим голосом, а потом спросила Бастиана, как его зовут. «Бастиан. Это звучит красиво», – сказала она и повесила трубку. Он всегда думал, что говорил тогда с какой-то помешанной, тяжело больной пациенткой.
Значит, брат. Бастиан покачал головой. Как будто от этого знания он бы тогда что-то понял!
– Почему ты раньше не пытался связаться со мной? Почему не писал, не звонил? Я даже понятия не имел, что у меня есть брат. Откуда я мог знать?
Погруженный в свои мысли, Пауль рассеянно теребил завязки на кожаной куртке.
– Я был слишком зол. Когда мама умерла, мне едва исполнилось пятнадцать, и я не знал, куда деться со всеми моими горестями и ненавистью. Потом я попал к приемным родителям, и психологически стало немного легче. Но я не хотел ничего знать о своем отце – и о тебе тоже.
Что ж, это нетрудно понять, подумал Бастиан. Ему казалось, что от стыда он вот-вот провалится сквозь землю.
– Теперь я смотрю на вещи иначе, – продолжал Пауль. – Ты же не можешь быть в ответе за всё, что произошло, да и маму вы тоже бы не спасли. Поэтому я и подумал, что нам было бы хорошо познакомиться.
– Почему тогда ты не рассказал мне это всё еще тогда, на ярмарке?
А лишь спросил, как меня зовут, и сделал вид, что слышишь это имя в первый раз. «Это очень хорошо звучит. Я бы даже сказал, настолько хорошо, что ты непременно должен придумать себе родовой герб и нарисовать его на щите».
– Элементарная осторожность. Могло же быть такое, что, если бы я попытался познакомиться с тобой, ты среагировал бы точно так же, как твой отец. Или что он заранее подготовил тебя к тому, что в один прекрасный день заявится какой-то парень, который будет утверждать, что он якобы твой брат. Я хотел провести с тобой время и убедиться наверняка, что ты мне поверишь. Беспристрастно поверишь. – Мыском сапога Пауль постоянно ковырял землю, так что рядом уже образовался небольшой холмик. – Поэтому я и привлек к этому делу Сандру.
Бастиану понадобилась пара секунд, прежде чем до него дошел смысл сказанного. Зато, наконец всё осознав, он понял, каково это – когда тебя ударили по голове кирпичом.
– Ты хочешь сказать, что подбил Сандру встречаться со мной?
– Я попросил ее с тобой… с тобой познакомиться. Мы дружим уже давно, и она сразу согласилась мне помочь. Она сказала, что ты очень мил, и была уверена, что мы поладим друг с другом. И тут я подумал, что было бы классно взять тебя в эту поездку. Рассчитывал, что у нас будет время поболтать, и хотел в какой-нибудь подходящий момент рассказать тебе всю эту историю. Пара дней в лесу – неплохой повод сдружиться, ты и сам понимаешь. Без влияния кого-то чужого и, говоря честно, в таких условиях, что, даже если правда окажется тебе неприятной, ты не сможешь просто слинять. Однако начали твориться все эти дела, и у нас появились совсем другие заботы.
Значит, приманка. Пауль в самом деле использовал Сандру как приманку. Всё вдруг начало приобретать для Бастиана совсем другой смысл. То, что девушка постоянно флиртовала с ним, но всегда отстранялась, как только дело могло дойти до чего-то серьезного. То, что ей так важно было поддерживать отношения с ним, пока они не отправились в поездку, и то, что она резко потеряла всякий интерес к нему, едва они добрались до леса.
И я, идиот, действительно верил, что она в меня влюбилась, думал Бастиан.
– А то, что я сказал тебе в конце, было совершенной правдой: ты мне и впрямь нравишься. – Голос Пауля звучал тише, чем до сих пор. – И, по-моему, я сам этому удивляюсь. Ведь я столько лет тебе завидовал и в некотором смысле даже ненавидел. У тебя были мать и отец, а мне всегда так хотелось иметь семью.
Смех вырвался сам собой, Бастиан даже не пытался его заглушить. Смех завладел его телом, словно икота, словно озноб, и с ним ничего нельзя было поделать. Он слышал, как смех отражался от сводов подвала, чувствовал, как Айрис обняла его, пытаясь хоть как-то успокоить, замечал, как по лицу бегут слезы. Он почти задыхался. В какой-то момент смех перешел в приступ кашля и постепенно прекратился, опять же словно бы сам собой. Бастиан вытер нос рукавом.
– Семья! – прохрипел он, когда дыхание стало медленно к нему возвращаться. – Да, тут тебе было чему завидовать.
Пауль наблюдал за приступом смеха, охватившим Бастиана, с искренним смущением.
– В смысле?
– Твоей матери он не достался. Моей повезло меньше. – Он вытер лоб, вспоминая стеклянные глаза, дрожащие руки, невнятные слова. – Она тоже умирает, только медленнее.
Краем глаза он увидел, как Доро вышла из склепа и подсела к костру, к остальным. Девушка кивнула Бастиану, похоже, предлагая и даже прося, чтобы он продолжал говорить.
Ясное дело, подумал он. Едва звучит слово «смерть», у Доро тут же ушки на макушке.
Пауль провел рукой по лбу.
– Тем не менее, – сказал он, – у тебя отец все-таки есть. Я хотел бы узнать, каково это, ощутить это чувство.
– Да забирай, можешь вообще насовсем себе оставить, – отозвался Бастиан, надеясь, что Пауль поймет, что всё это он говорит на полном серьезе. – Я вздохну с облегчением, если никогда больше не увижу эту надменную бесчувственную задницу. Не могу представить, что тебе и впрямь хочется с ним встретиться. Нет, такого быть не может, если ты по-настоящему его знаешь.
Смеясь, Пауль пожал плечами.
– Тогда давай забудем о нем. Сейчас я просто рад, что объяснил тебе, в чем дело. Я так долго этого ждал.
Бастиан помассировал закрытые глаза. Пауль – мой брат, мысленно произнес он, пытаясь понять, какие чувства вызывает в нем эта фраза.
Прежде всего смятение, конечно. Но ощущения, что его пытаются обмануть, нет. Лишь присмотревшись повнимательнее, он начал замечать в лице Пауля некоторые общие, фамильные черты. Впрочем, убедило Бастиана не это, а образ отца, который возник перед его глазами во время рассказа Пауля. Подмененный тест, грубая ругань по телефону, угрозы, ложь – это стиль Максимилиана Штеффенберга, это его почерк.
Но в сторону правдивости рассказа Пауля чашу весов окончательно склонили те несколько случаев, очевидцем которых был сам Бастиан и которые теперь ему вспомнились. Разве однажды не было такого, что кто-то стоял за дверью, а отец грозился вызвать полицию? Да нет же, было. Пять лет назад. И теперь это всплыло в памяти.
– Это всё меняет, – задумчиво сказал Бастиан.
– Что ж, – послышался голос Доро, сидевшей у костра. – А это судьба, знаете ли. «Два брата стоят предо мною днесь – бастард и законный наследник».
– Что? – переспросил он, погруженный в свои мысли.
– Это же очевидно. – Доро подалась вперед, всматриваясь в Бастиана. Черные волосы ниспадали на лицо девушки, закрывая его почти полностью. – Вы как Лудольф и Тристрам. Богатый брат и бедный. Законный сын и отверженный. Вот почему Лисбет хотела, чтобы Пауль сказал нам правду, не так ли?
Немного помешкав, остальные закивали.
– Теперь мы знаем, как нам быть. Теперь мы можем на что-то решиться.
– Да бросьте вы заниматься всякой чертовщиной! – рявкнул Пауль.
Бастиан был слишком ошарашен тем, что только что узнал, и с трудом смог вспомнить стихотворение, написанное на куске коры. Постепенно он начал догадываться, что, видимо, имела в виду Доро, но это не вызвало у него ничего, кроме слабой улыбки. Не может же она всерьез так думать!
До сих пор Айрис молча стояла рядом с ним, но теперь, оставив Бастиана, набросилась на Доро.
– Прекрати эти глупости! Хватит уже дурацкой суеверной болтовни, ясно? Единственное, что нам сейчас поможет, – это здравый человеческий ум. Надо поискать еще дров, надо обдумать план.
– «Владенья достанутся лишь одному, – возразила Доро, – тому, кому имя отца вручено».
Пауль сжал кулаки и с угрожающим видом шагнул в ее сторону.
– Вот чего я опасался! Но это даже не обсуждается. Бастиана никто не тронет.
– «Когда пробьет смертный час, ему страданья мои разделить суждено», – без тени смущения продолжала Доро. – Неужели ты думаешь, что мне это легко? Но единственная альтернатива – то, что мы все здесь подохнем. Яснее Тристрам не мог сказать.
– Закрой рот! – заорал Пауль, и последние сомнения Бастиана отпали. В гневе Пауль был точной копией отца. – Я привел Бастиана, чтобы познакомиться с ним по-настоящему. Чтобы хоть немного почувствовать себя как в семье. Я ни в коем случае не допущу, чтобы кто-то его обидел. Вы поняли?
– Спасибо, – шепнула Айрис, и Штайнхен тоже кивнул в знак поддержки:
– Полностью согласен.
Остальные обменялись неуверенными взглядами.
– Но если это – наш единственный шанс? – спросила Карина. – Извини, Бастиан, ничего личного. Только… этот шпрух относится именно к вам двоим. Слишком явные совпадения. И мы здесь сидим в совершенно безвыходном положении, как и сказано в стихотворении.
Бастиан с трудом мог поверить в услышанное.
– Значит, ничего личного, – повторил он. – Ну да, конечно! И всё сразу пойдет на лад.
В глазах Доро читалось неподдельное сочувствие.
– Порой, когда приходится восстанавливать попранную когда-то справедливость, страдают невинные люди. И всё же это позволяет приблизить то время, когда во Вселенной воцарится гармония.
– Что за бред ты тут несешь! – воскликнула Айрис. – И как серьезно-то всё, просто поверить не могу. Что ж, давай поговорим начистоту. Скажи, что именно тебе хотелось бы сделать?
Доро отвела взгляд.
– Несправедливо винить во всем меня только потому, что я угадываю знаки, нам поданные.
– Отвечай, я задала тебе вопрос!
Вперед, оттеснив Доро, выступил Георг:
– Ей хочется того же, чего и нам всем, – выбраться отсюда целыми и невредимыми. С тех пор, как мы оказались в этом лесу, всё время творится что-то нехорошее. Я не верю, что бывает столько случайных совпадений.
– А я не верю, что в одном месте бывает столько глупцов, а они тем не менее есть и никуда не деваются! – крикнул Штайнхен и попытался встать, но ноги у него подкосились.
Проблемы с кровообращением, подумал Бастиан. И именно у одного из тех, кто находится на моей стороне.
– Мне самой ужасно жаль, – взволнованно зашептала Доро. – Но просто взгляните на факты: все угрозы, о которых говорилось в проклятии, сбылись. Разверстые могилы. Исчезнувшие друзья. Личинки. Сломанные кости и эта история с кожей, которая слезает с тела. – Она взглядывала то на одного, то на другого. – Но проблема прежде всего в том, что нам не удастся отсюда выбраться. Тристрам нас не отпустит – разве что мы дадим ему то, что он хочет заполучить.
Бастиан видел, как закивали Альма и Ральф, то же самое сделал Натан. Он посмотрел в сторону Георга и Лисбет – те стояли обнявшись, – заметил улыбку на красивом лице Лисбет и понял, что это улыбка надежды. По спине поползли мурашки.
– Что ж, понимаю. И как вы себе это представляете? Подождите, это ведь тоже написано на том куске коры, верно? Вы убьете меня быстро, одним ударом, или медленно, похоронив под камнями. – Он осмотрелся. – Вы уже запаслись подходящими камнями?
Всё происходящее им неприятно – это ясно видно. Но они уже не в таком отчаянном положении, как всего полчаса назад. Потому что теперь они верят, что отсюда можно выбраться. Пусть даже через мой труп.
Пауль вышел вперед, скрестив руки на груди и заслонив собой Бастиана.
– Не знал я, что вы – просто бессовестный сброд. Если мы будем держаться вместе, то справимся со всеми трудностями. Я отлично понимаю, что вы напуганы, но мы же не звери!
Ральф резко покачал головой.
– Нет, мы не справимся! Уж точно не справимся, если будем сидеть здесь и ждать. Сейчас у нас пока еще хватит сил, чтобы в случае необходимости куда-то вскарабкаться и вытащить отсюда Арно, но уже через пару дней всё будет иначе.
– Он прав, нам нужно быстро принять решение, – сказал Георг.
Он не смотрел в лицо Бастиану – да почти никто из них не решался на него взглянуть. Жертве нельзя смотреть в глаза. Бастиан снова почувствовал, как к горлу подступает дикий смех.
Тем временем Пауль с угрожающим видом сделал шаг вперед.
– Никто до Бастиана не дотронется. Разве что кому-то хочется, чтобы я проломил ему череп.
Остальные обменялись быстрыми взглядами, и Бастиану внезапно пришла на ум вышедшая на охоту стая, в которой все звери безмолвно понимают друг друга.
– А я могу просто спросить: вы что, с ума посходили? – С этими словами Айрис так сильно толкнула Георга в грудь, что тот, пошатнувшись, чуть не упал в костер. – У Доро-то крыша поехала, ничего удивительного, но вы ведь должны понять, что эту ерунду с проклятием нельзя воспринимать всерьез!
– Но что, если оно в самом деле существует? – спросила Мона, не глядя на нее. – Если нет никакого другого выхода, кроме того, на который указывает нам Тристрам?
– Тристрама не существует, – воскликнула Айрис. – Если он и жил когда-нибудь, то уже семь столетий как мертв! Он не может больше сочинять стихи! Он не пишет больше никаких посланий на кусочках коры! Но вы-то, неужели вы всерьез задумали убить Бастиана? Вы что, чокнутые?
Судя по тому, что все один за другим стали отводить глаза, она попала в самую точку. Айрис тут же развила наступление:
– Ведь вы понимаете, что должны его убить, не так ли? Раз уж вы всерьез задумали сделать то, что якобы требует этот скелет. Ну, кто из вас решится на это? Палач, прошу, шаг вперед!
Никто не ответил. Только Георг упрямо не уклонялся от взгляда Айрис, плечи его дрожали.
– Если бы эти строки указывали на меня, – медленно произнесла Доро, – то ради отряда я бы добровольно принесла себя в жертву.
Альма решительно закивала, Ральф тоже.
– О да, разумеется. – В голосе Пауля слышалось нескрываемое презрение. – Говорить такое всяко легче, если оно не касается тебя самого. Боже, меня от вас просто тошнит.
Жестом он велел Бастиану и Айрис отойти в угол, подальше от костра; впрочем, Айрис не спешила выполнить его просьбу. Было видно, что девушка едва сдерживается.
– Послушайте меня, – сказала она. Руки ее нервно теребили нитку, выбившуюся из шва блузки. – Это же полное безумие – сваливать вину за всё, что происходит, на какое-то проклятие. Я уверена, что за этим скрывается человек. Руку в костер готова положить в знак того, что я права. – Нитка оборвалась. Торопливым жестом Айрис поправила длинные пряди волос, выбившиеся из-за уха, и откашлялась. – Но это не всё. Я почти уверена, что знаю, кто это.
Доро скрестила руки на груди.
– Что ж, отлично! И кто же это?
– Его зовут Симон. Он ходит за мной по пятам вот уже более полугода. Он преследует меня, а сейчас буквально терроризирует. – Губы Айрис скривились, изобразив подобие улыбки. – Это самое любимое его занятие.
– И это пришло тебе в голову именно сейчас? Умно, ничего не скажешь!
Айрис пожала плечами.
– В том-то и дело: я не могла поверить в то, что он знает, где я. Не хотела этого признавать. Потому что меня начинает корежить, стоит лишь произнести его имя.
Они зашептались, склонившись друг к другу.
– Разве ты видела его здесь? – поинтересовалась Карина.
– Нет. Но вот второе послание, которое мы нашли, – «Ведаю я, кто следует за тобой, ведаю я, от кого ты бежишь», – оно было сочинено им. Наверняка. Он хочет, чтобы я знала, что он следит за мной всё время, каждую секунду. Хочет, чтобы я боялась.
Ральф хрюкнул, пытаясь, наверное, изобразить коварную усмешку.
– С какой стати мы должны тебе верить? Этой сказочкой ты собираешься спасти задницу своему дорогому Бастиану. О твоем Симоне мы слышим в первый раз. И слышим именно сейчас, когда тебе это нужно. – Он смерил ее взглядом с головы до ног. – И прости, Айрис, но ты все-таки не тот человек, из-за которого парни швыряются скалами.
Бастиан опять почувствовал приближение удушья. Вот же наглый мешок с дерьмом! Посмотрим, удастся ли вколотить кулаком эти дрянные слова ему в зубы…
Айрис удержала его:
– Не надо. Это уже неважно. – И обратилась к остальным: – Я тоже думаю, что у него дурной вкус. Как бы то ни было, всё обстоит именно так, как я сказала. И Бастиан уверен, что видел его в лесу. Симона ни с кем нельзя спутать. Волосы у него огненного цвета, ярче, чем пламя костра.
Может быть, сейчас кто-нибудь из них вздрогнет, поднимет глаза, признается, что тоже видел его. Но нет. Даже Лисбет не упомянула о рыжих прядях волос, которые нашла.
– Ясное дело, что Бастиан уверен, – издевательски усмехнулся Ральф. – Я бы на его месте делал то же самое.
Все закивали. Они не верили Айрис. Только лицо Доро сделалось сосредоточенным.
– Этот Симон знает легенду о замке Фалькенварт?
Айрис ненадолго задумалась.
– Читает он мало, да и со Средневековьем не сказать, чтобы на короткой ноге. Так что скорее нет.
Голос ее звучал гораздо тише, чем этого хотелось Бастиану.
– Почему же тогда он исполняет эту легенду слово в слово? Поступает с нами точно так же, как возвестил в своем проклятии Тристрам?
– Этого я не знаю.
– Он очень сильный, этот Симон? Он может в одиночку передвинуть скалу так, чтобы она закрыла единственный выход из этого подвала?
Глубокий вздох. Айрис покачала головой:
– Не знаю. Нет.
– Тогда он должен был привести с собой целую толпу друзей. Странно, что мы никого из них так ни разу и не увидели. Ни их, ни его…
– У него нет друзей. – Эта фраза прозвучала практически шепотом. – Никогда не было. Но это все-таки он, однозначно.
В продолжении уже не было необходимости. По лицам Бастиан легко прочитал, что догадка Айрис отвергнута. Доро так и высказалась:
– Я боюсь, что твоя история не очень-то убедительна.
– Да что ты говоришь! А верить в какое-то проклятие, по велению которого пропадают люди, из ниоткуда берутся личинки и разверзаются могилы, уж не говоря о том, что рушатся скалы, преграждая выход? Верить во всё это ты, видимо, считаешь разумным, да?
Айрис пнула по лежавшему рядом камню размером с яблоко так, что тот перелетел наискосок через весь зал. Родерик снова залаял.
– Оставь их, Айрис, – сказал Пауль и повел ее прочь от отряда. – Они не хотят ничего слушать.
Втроем они расположились отдельно от остальных, усевшись вблизи туннеля, проходившего мимо склепа. Правда, там было и темнее, и холоднее, чем у костра, но зато они могли спокойно посовещаться. Вскоре и Штайнхен, с трудом поднявшись на ноги и немного пошатываясь, подошел к ним.
Из остальных за их четверкой не пытался последовать никто. Они лишь теснее сплотились возле лагерного костра. Бастиан видел, как они перешептываются друг с другом, видел, как пламя костра освещает их растерянные лица.
– Численно они заметно нас превосходят, – пробормотал он. – Если они набросятся всем скопом, шансов у нас ноль.
– Этого они не сделают, – сказал Пауль. – Пока что. Но нам надо быть начеку.
Следующие несколько часов они придерживались сложившегося порядка. Бастиан замечал, что оставшиеся члены отряда подкарауливают его, видел, как они перешептываются. Я теперь их веревка, их лопата, их лестница, ведущая на свободу. Они только и ждут подходящего случая, чтобы воспользоваться мной.
Словно наперекор всему, Айрис достала арфу и начала играть. “Planxty Drew”, в двух разных вариациях. “Tourdion”. Затем раздалась мелодия, которой Бастиан не знал, но в ее интонациях оживали воспоминания, она звучала прощанием.
Внезапно музыку Айрис нарушил какой-то шум, раздались стоны и тявканье. Стонал Арно, лаял Родерик. Пес вцепился в самодельный поводок, и Альма добросовестно старалась его успокоить.
Особо не задумываясь, Бастиан машинально поднялся и осмотрел Арно, который, должно быть, ударился во сне головой – рана на лбу снова начала кровоточить. Бастиан присел на колени рядом с ним и принялся рыться в поясной сумке, пытаясь найти что-нибудь, чем можно было бы перевязать ему голову.
– Не прикасайся к нему!
Он обернулся, увидел пышущий гневом взгляд Альмы и ее побагровевшие пухлые щеки.
– Что?
– Оставь его в покое! Ему так плохо только потому, что ты касаешься его своими проклятыми пальцами!
Арно застонал. Кровь текла с его лба, капая на пол.
– Слушай, – сказал Бастиан. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не накричать на девушку или немедленно не задушить разбрехавшуюся собачонку. – Я только пытаюсь ему помочь. Он снова разбередил рану, видишь? Нужно протереть лоб и наложить новую повязку.
– Не тебе этим заниматься!
Она начала истово креститься. Бастиану оставалось лишь сжимать кулаки, так что ногти врезались в ладони.
– Ты приносишь нам одни несчастья. Без тебя мы не оказались бы здесь, а Арно был бы здоров!
Спокойствие, полное спокойствие.
– Ты правда в это веришь?
Альма не ответила. Успокоив Родерика, девушка демонстративно повернулась к Арно.
– Да она спятила, – озлобленно пробормотал Бастиан, вернувшись и садясь рядом с Айрис.
Ее пальцы соскользнули со струн.
– Нет. Она просто не может принимать от тебя никаких одолжений. Чем вежливее ты себя ведешь, тем труднее им принести тебя в жертву. Для них было бы легче, если бы ты оказался задни…
– Отдай немедленно! – Шлепок, удар. – Это мое!
– Теперь уже нет. – Ральф вырвал фляжку из рук Моны и попытался ее открыть, одновременно удерживая девушку на расстоянии, несмотря на то, что она старалась ударить и исцарапать его.
– Если ты уже высосал свою воду, это твоя проблема! – крикнула она.
– Ах, так? Это тебя тоже не касается.
Ральф наконец отвинтил пробку и сделал большой глоток. В следующую секунду он отскочил в сторону – Мона выставила колено, намереваясь устроить ему подножку.
– Тупая корова!
Она вырвала фляжку у него из рук.
– Сделаешь такое еще раз, и я проломлю тебе голову, – прошипела она.
Ральф пробрался на свое место возле костра, наигранно посмеиваясь и держась подчеркнуто нагло.
– И чего это там старуха так расшумелась! – воскликнул он.
Айрис вновь заиграла на арфе, сплетая сеть из мягких созвучий, навевающих покой, набрасывая эту сеть на весь подвал старинного замка.
– Я когда-то прочла, что мы находимся всего в двух трапезах от варварства, – сказала она. – Сегодня мы как раз остались без двух трапез, без ужина и без завтрака, и вот уже готовы проломить друг другу головы. А из-за того, что не хватает воды, дело пойдет еще быстрее.
Из-под ее пальцев вырвался стремительный звук, похожий на журчание родника.
Мало-помалу напряжение, висевшее в воздухе, улеглось, сменившись покоем; во всем чувствовалось бессилие. Разговоры утихли. Альма, Ральф и Натан растянулись на полу и вскоре задремали. После того, как заснула и Лисбет, Георг предпринял еще одну попытку обследовать каждый уголок подземелья. Айрис отложила арфу в сторону, прильнула к плечу Бастиана и закрыла глаза.
На плечи навалилось сумеречное настроение. Усталость, сморившая остальных, передалась и Бастиану; он почувствовал, как утомлен, но пока что не хотел давать себе волю. Пауль, наоборот, все-таки заснул; Айрис и Штайнхен тоже. В отряде почти воцарился мир. Тихо и однотонно похрапывала собака, ее узкая грудка вздымалась и опускалась, вздымалась и опускалась, вздымалась…
– Тссс!
Звук проник в сознание Бастиана, словно укол иглы, и он вздрогнул от ужаса.
Рядом с ним, держа факел в правой руке, на корточках сидел Георг, прижимая палец к губам.
– Тихо. Пусть Пауль поспит. Ты можешь взглянуть кое на что? – Его шепот был тих, словно дыхание. – Кажется, я обнаружил в засыпанном коридоре слева одно маленькое отверстие. Не слишком большое, к сожалению, но, может быть, что-то удастся там сделать. Если я прав, мы разбудим остальных, но сначала я хочу убедиться наверняка. – Он поднялся и нетерпеливым жестом позвал Бастиана. – Думаю, тебя это очень обрадует.
На лице Георга он отчетливо увидел вновь пробудившуюся надежду; теперь эта надежда передалась и ему. Отверстие! Если все так, то это лучшая в мире новость – давно уже он ничего подобного не слышал. Может быть, удастся хотя бы в одном месте разрыть всю эту гору земли руками.
Он осторожно встал, заботясь, чтобы никого не разбудить, и последовал за Георгом, который шел впереди с факелом, в тот самый коридор.
– Там, впереди, чуть выше твоего роста, – пояснил Георг. – Нужное место можно заметить по тому, что дернется пламя. – Они почти достигли земляного вала, преградившего им путь. – Попытайся найти сам. – Георг вложил в руку Бастиана факел. – Там, наверху. Нет, дальше, справа.
Бастиан поднес факел вплотную к земляному валу, осторожно поводя им вдоль склона, ожидая, что пламя начнет мерцать, выдавая поток воздуха, притекающего снаружи. Пока ничего. Пока ничего…
Он так сосредоточился на своих поисках, что странный шум услышал с огромным запозданием. Тихий шорох, словно какой-то предмет выскользнул из футляра. Еще не успев обернуться, Бастиан уже понял, что допустил непростительную ошибку. Он молниеносно повернул голову, и взгляд его упал на две тени на стене: его собственную и тень Георга с поднятой рукой.
Не раздумывая, а повинуясь одному лишь инстинкту, он отскочил в сторону, но нож все-таки задел левое предплечье. Острая боль, холод, а потом – теплая влага, сбегающая по руке. Бастиан выпустил факел и зажал рану правой рукой. Кровь заструилась между пальцами, и в то же мгновение он понял, что едва не совершил еще одну ошибку. Факел – вот его единственное оружие! Бастиан быстро наклонился, поднял его с земли – к счастью, еще горит, – и теперь мог удерживать противника на расстоянии.
– Ты что, спятил? – прокричал он. – Ты чокнутый!
Теперь, когда они стояли, глядя друг другу в глаза, Георг растерял большую часть своей уверенности. Он держал в руке окровавленный нож так, словно собирался выбросить его прямо сейчас.
– Лисбет должна выбраться отсюда, – задыхаясь, проговорил он, причем последнее слово наполовину заглушил приступ кашля.
Это был самый подходящий момент для ответной атаки. Расчетливый выпад, удар факелом по правой руке Георга, державшей нож, – однако Бастиан стоял, словно парализованный. Рана на руке начала саднить, но он не отваживался осматривать ее: пока что ему не до этого, нельзя выпускать Георга из поля зрения.
– Ты что, в самом деле веришь, что вам поможет, если ты меня заколешь? Ты думаешь…
Бастиан не успел продолжить фразу. До его слуха донесся глухой звук приближавшихся шагов. Под чьей-то тяжелой поступью хрустели камни, задевавшие один о другой, и наконец появился Пауль. Он так перекосился от ярости, что его вообще с трудом можно было узнать. С громким криком Пауль набросился на Георга и врезал тому кулаком в живот. Нож отлетел в сторону, перевернулся и, звякнув, упал на каменистый грунт.
Георг был сломлен. Он скрючился на земле, охая от боли и жадно хватая воздух.
– Ты, задница! – заорал Пауль, пнув лежащего в бок. – Я тебя прикончу! Я череп тебе пробью!
Бастиан взял себя в руки. Он наклонился за факелом, который почти погас, поднял его и помахал им перед глазами Пауля.
– Прекрати! Он уже не сопротивляется, оставь его!
– Он хотел тебя убить! – В глазах Пауля светилась одна лишь ненависть. – А ты просто так разгуливаешь здесь один, наивный, словно овечка. Ты разве не понял, что втемяшилось в головы остальным с тех пор, как они прослушали этот дерьмовый стих? Скажи спасибо как раз ему за то, что прочитал его вслух. – Еще один пинок пришелся Георгу в бедро. – Ты, может быть, попробуешь хоть самую малость быть повнимательнее? – Эти слова адресовались Бастиану.
В его душе разгоралось знакомое чувство тяжести и стыда. Он открыл рот, но не издал ни звука. Впрочем, взгляд Пауля Бастиан выдержал. Да, ты – его сын. Причем куда больше его сын, чем мой брат.
– Я не ожидал, что Георг затевает что-то такое, – произнес он наконец. – Прости. Вероятно, это в самом деле было наивно.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем Пауль опустил голову и провел рукой по лбу.
– Извини, пожалуйста. Я не хотел на тебя кричать, я просто перепугался. Конечно, ты не мог ожидать ничего подобного, мне самому стало понятно, что случилось, только когда я услышал твой крик. – Он снова поднял голову, в глазах его жил страх. – Мы же только что познакомились. Толком даже не объяснились. Но я правда беспокоюсь, что с тобой может что-нибудь произойти, причем по моей вине. Если бы не я, то тебя вообще бы здесь не было.
Пауль выглядел таким расстроенным, что Бастиан попытался обнять его за плечо, но почувствовал страшную боль – рука не слушалась.
– Всё в порядке, – сказал он. – В будущем я буду вести себя внимательнее.
В будущем. Как оптимистично!
Медленный кивок. Пауль задумчиво посмотрел на Георга, который никак не мог отдышаться и откашляться, затем подошел и поднял нож.
– Никогда не забуду, что ты наделал, – сказал он Георгу и направился в коридор, уходя тем же путем, каким пришел. Вскоре он исчез во тьме туннеля.
Бастиан остался на месте, не решаясь двинуться. Он хотел пойти вслед за Паулем, но что-то в глубине души не позволяло ему оставить лежащего здесь Георга. Впрочем, и настолько великодушен, чтобы отвести того назад, к костру, он не был, поэтому стоял и ждал, не говоря ни слова, пока Георг с немалым трудом поднимался сначала на колени, затем на ноги. Наконец Бастиан развернулся и пошел обратно в зал. Позади он слышал неуверенные шаги. Не нужно было оглядываться, чтобы убедиться: в эту минуту Георг не представляет для него никакой угрозы.
Айрис промыла рану Бастиана и перевязала ее лоскутом чистой ткани.
– Везения больше, чем ума, – пробормотала она.
В нескольких метрах от нее Лисбет ухаживала за Георгом, плакала, ощупывала его ребра, осторожно обнимала. Остальные окружили Лисбет и Георга, снова и снова бросая в сторону Бастиана взгляды, полные страха, ярости и коварства. Ральф, судя по всему, тотчас бы накинулся на него, как и Георг, если бы только отважился подойти.
Их небольшая группа, расположившаяся в стороне от костра, держалась сплоченно. Штайнхен проснулся и теперь с потрясенным видом смотрел, как Айрис перевязывает Бастиана.
– Не могу поверить, – произнес он, уже в третий раз. – Георг! Уж у него-то вроде всё в порядке с головой.
Громкий треск. Айрис разорвала платок, которым стягивала волосы. Одной его половинкой девушка обмотала повязку на руке Бастиана и завязала концы узелком.
– Эта Доро – подлинное несчастье, – сказала она приглушенным голосом. – Она заставляет других поверить во всю эту ерунду с проклятьем. И тогда начинает твориться вот такое. – Она осмотрела свое творение с довольным и в то же время мрачным видом. – Но я всерьез волнуюсь. Если в ближайшее время мы не найдем выход, кто-нибудь снова попытается это сделать. Через два-три дня дойдет до того, что они все вместе на тебя набросятся.
Бастиан не отвечал, но знал, что Айрис права. Скоро они по-настоящему будут мучиться от жажды, а рассудок помрачится от страха. Они рады будут ухватиться за любую соломинку.
– Они всё время так и глазеют, прям коршуны, – проворчал Штайнхен. – Надо следить, чтобы Бастиан постоянно находился у нас за спиной.
Лицо Пауля ожесточилось, резче выступили скулы. Он сидел, закрыв глаза и слегка покачивая головой, словно о чем-то размышлял и никак не мог найти удовлетворительный ответ.
– Так дело не пойдет, – пробормотал он, поднимаясь, и подошел к группе, сидевшей у костра. – Я всё еще не могу представить, что Георг попытался такое сделать, – сказал он. Голос Пауля звучал спокойно, и Бастиан надеялся, что он справится с разыгравшимися нервами. Здравый рассудок сейчас важнее всего остального. – Я не понимаю, как дошло до того, что сейчас происходит, но именно я привез вас сюда. Это была моя идея, и ответственность за всё несу я. – Он усмехнулся с дрожью в голосе. – Так что если вы думаете, что один из двух братьев должен быть вами убит, – продолжал он, – этим братом буду я.
Под сводами подвала воцарилась мертвенная тишина. Слышалось лишь потрескивание дров в костре. Бастиан, невольно затаивший дыхание, наконец выдохнул.
– Это не обсуждается! – крикнула Карина. – Ты… мы без тебя не выживем!
– А главное, ты – не тот, кто нужен. – Хриплый голос Доро. – И тебе это известно. Ты – бастард, а не наследник. От твоей смерти нам вообще никакого проку.
Они стояли друг против друга, словно борцы, приготовившиеся к схватке. Доро намного уступала Паулю и ростом, и весом, однако вела себя так, будто была равной по силе противницей.
– «Владенья достанутся лишь одному», – сказала она. Все-таки вид у нее при этом был несчастный. – Это ведь ты, Бастиан, не правда ли?
Он промолчал.
– Ты можешь нас спасти. Всё в твоих руках.
Девушка напряженно рассмеялась. Больше всего в эту минуту Бастиану хотелось ее ударить.
– Понимаю. Как человек порядочный, я должен был бы сейчас покончить с собой, верно?
Она опустила глаза. Ага. Точное попадание.
– Вот что бы вас устроило. Нет, так легко я вам этого удовольствия не доставлю. – Он обвел взглядом всех сидевших возле костра, одного за другим. Они решились – Бастиан читал это в их глазах. – Вы знаете, что вы безумцы? – Голос задрожал, он закашлялся. – Как думаете, что произойдет, когда вы меня убьете? Магическим образом разверзнется свод подвала и спустится лестница? – По растерянному лицу Ральфа Бастиан понял, что тот примерно так всё себе и представлял. – Так знаете что? Вы меня убьете, а потом усядетесь рядом с моим трупом, и ничего не произойдет. И что тогда?
Во взгляде Доро – сожаление. И решимость.
– Этого не случится. «Тогда остальные вольны уходить, – сказал Тристрам. – Дышать, любоваться солнцем… жить». До сих пор сбывалось всё, что он предсказывал. Твоя жертва не будет напрасной. – Она ненадолго задумалась. – У вас до сих пор нет никаких логических объяснений тому, как этот камень вдруг загородил проем. Ведь нет же? С какой стати тогда вы требуете объяснить, как он оттуда исчезнет?
– С такой, что ради этого вы хотите убить человека! – крикнула Айрис.
Пауль, всё это время оцепенело стоявший рядом с Бастианом, вдруг рванулся с места. Он так грубо оттолкнул Доро в сторону, что та пошатнулась, и бросился в склеп. Оттуда донесся громкий звон. Пауль вернулся, держа в руке один из мечей, оставшихся после кровавой битвы. Меч был ржавым и наверняка тупым, но уж ранить кого-то им точно еще было можно. Он направил острие меча сперва в сторону Доро, а затем поочередно в сторону каждого из ее новой свиты.
– Если кому-то вздумается причинить зло Бастиану, – сказал он, подчеркивая каждое слово, – пусть он для начала попробует пройти мимо меня.
Никто не шевельнулся. Натан и Ральф лишь обменялись смущенными взглядами, когда Доро посмотрела на них, призывая действовать.
– Дрянь, – выругался Георг. – Как мне раньше в голову не пришло, что здесь есть настоящие мечи!
– Вот и снова он обращает против Тристрама один из мечей, которыми были убиты этот несчастный и его люди, – сказала Доро, предрекая беду. – За это мы все поплатимся.
Альма вновь разразилась рыданиями.
– Закрой пасть! – заорал Георг. В какой-то момент казалось, что он вот-вот ударит девушку. Ее всхлипы поутихли; теперь она лишь жалобно хныкала, скорчившись рядом с Арно, – тот по-прежнему лежал в полузабытьи и негромко стонал.
Бастиан еще никогда не испытывал такого чувства полной беспомощности, еще никогда не ощущал такой угрозы собственной жизни. В то же время в душе у него нарастало чувство, что он как-то виновен в том, что случилось с отрядом. Это было совершенно абсурдное ощущение, но избавиться от него никак не удавалось.
Прекрати, сказал Бастиан сам себе. Это безумие. Не ты же собираешься причинить им зло, а они – тебе.
Если, конечно, они и впрямь решились на это. Сейчас они выглядели окончательно запуганными, лишь Георг и Ральф еще не растеряли остатков воли. Доро, кажется, тоже это почувствовала. Она повернулась к сидевшим у костра.
– Прежде чем я и дальше буду растрачивать попусту силы, мне хотелось бы спросить вас кое о чем, и я призываю отвечать совершенно честно. Кто верит в то, что проклятие действительно существует?
Рука Георга взметнулась вверх, затем подняла руку Лисбет, впрочем, помедлив. Альма тоже вытянула руку, потом Натан, Карина, Ральф и Мона.
– Вы невменяемые, – сказал Штайнхен. – Вы хоть задумались над тем, что сыпь у меня на-коже могла выступить, быть может, из-за какого-нибудь ядовитого растения? Наверху, в лесу, растет столько всякой всячины, и никто в ней толком не разбирается. А над тем, что ливень мог подмыть часть скалы, и та соскользнула? – Он презрительно фыркнул. – Тоже мне, проклятие. Вы просто идиоты.
– А что с могилами? Они сами собой разверзлись? – Так легко Доро сдаваться не собиралась. – А наши друзья куда исчезли? Тоже куда-нибудь соскользнули?
– Этого я не знаю. Но я знаю, что мы в конце концов найдем всему совершенно логичное объяснение.
– Нет, – возразила Доро. – Не найдем. Мы просто будем мертвы.
– Значит, лучше убить Бастиана, да? – воскликнул Пауль и сделал мечом пару угрожающих выпадов, а затем крутанулся так, как делал это пару недель назад во время показательных поединков. Внезапно он остановился, и лицо его странно осветилось, словно затаенной радости. – То, что надо, – шепнул он.
О, пожалуйста, хоть какую-нибудь идею, молча молил Бастиан. Мысль о смерти казалась громадной черной дырой, из которой навстречу ему рвется страх. Он почувствовал руку Айрис – пальцы девушки нежно гладили его ладонь.
Пауль поднял руку и подождал, пока к нему не повернулись все.
– Мы – отряд Saeculum, – начал он, и что-то, похожее на улыбку, мелькнуло на его лице. – Мы играем по средневековым правилам, не так ли? Тристрам и Лудольф были людьми той эпохи, эти правила были привычны и для них. Вы со мной согласны?
В глазах Доро сверкнуло недоверие.
– На что ты намекаешь?
Пауль всё еще улыбался.
– Мы не можем прийти к единому мнению. Вы полагаете, что ради нашего спасения нужно убить Бастиана и тем самым снять проклятие. Я, Бастиан, Штайнхен и Айрис думаем, что никакого проклятия нет, а потому убивать Бастиана абсолютно бессмысленно. – Он обвел всех взглядом. – Похоже, переубедить никто никого не может, и все остаются при своем мнении. Поэтому, – его взгляд снова скользнул к Доро, – мы можем кое-что устроить. Тебе понравится, обещаю.
Девушка удивилась:
– Мне?
– Да. Мы дадим слово самой судьбе – так же, как поступали в подобных случаях и наши праотцы. Мы устроим ордалию. Божий суд.
У Бастиана перехватило дыхание. Он правильно всё понял? Его жизнь теперь зависит от того, какой стороной упадет монета или кто вытянет короткую соломинку?
– Нет, ни в коем случае, – вмешался он, но Пауль крепко схватил его за плечо.
– Положись на меня, – сказал он. – Пожалуйста.
Доро вздохнула.
– И что в этом хорошего? Ты не веришь в судьбу, а теперь задумал ее вопрошать? Почему?
– Вы же в нее верите, – возразил Пауль. – А значит, ее воле вы покоритесь.
Лисбет, похоже, эта идея увлекла.
– Правда, это трудно осуществить, потому что у нас нет необходимых для этого… приспособлений, – заметила она. – Для испытания водой нужны река или озеро. При испытании огнем понадобится ждать несколько дней, чтобы увидеть, загноятся ли раны.
Раны.
– Что это значит? – воскликнул Бастиан. Голос прозвучал резко, он и сам это слышал, однако ему до смерти надоело стоять здесь, словно быку, приведенному на бойню, и слушать, как другие решают, жить ему или умереть. Нет, о смерти вообще речи быть не может. В крайнем случае он готов защищаться руками и зубами.
– А испытание огнем чаще всего не обходится без сильных ожогов, – пояснила Лисбет с сочувственным видом.
– Что значит испытание огнем? Да о чем вы вообще?
– Средневековый Божий суд. Обвиняемого заковывали в железо и бросали в воду. Если он тонул, значит, был невиновным, и его спасали. При испытании огнем надо было взять в руки раскаленный кусок железа и пронести его метров десять или же просто сунуть руку в огонь. Если раны от ожогов гноились, подозреваемый был виновен.
Пламя костра, пылавшего у ног Бастиана, внезапно показалось ему угрожающим и опасным.
– Да это просто болезнь какая-то! – крикнул он. – Настоящее безумие! Гноится рана или нет, зависит от того, попала ли в нее инфекция, и ни от чего больше!
Лисбет отшатнулась.
– Это было предложение Пауля, не мое, – пробормотала она.
– Может быть, и так, но я в этом не участвую.
Бастиан хотел повернуться и отойти в сторону, но Пауль снова удержал его.
– Не будет никакого испытания ни огнем, ни водой, – объяснил он. – Всё решит поединок. В нашем случае это куда уместнее, ведь речь идет вовсе не о том, виновен Бастиан или нет. – Лицо Пауля вновь сделалось жестким. – В конце концов, мы все знаем, что он – это он, не так ли?
Поединок. Бастиан готов был схватить Пауля за плечи и хорошенько встряхнуть. Он не мог участвовать в поединке, потому что никогда не учился драться; пара безобидных стычек на школьном дворе – вот и весь его опыт.
– Я в этом не участвую, – объявил он. – Какое бы оружие вы мне ни напридумывали, я все равно не умею с ним обращаться.
Бастиан опять почувствовал, что задыхается. Сейчас он охотнее всего распинал бы эти массивные стены, расшвырял бы их, обрушил, чтобы только выбраться отсюда, а потом умчался бы прочь – всё равно куда, лишь бы подальше от всего этого безумия, от этих мрачных холодных туннелей, этих гор мусора и земли, останков убитых когда-то людей.
Похоже, Пауль почувствовал, что его начинает охватывать паника.
– Спокойно, – сказал он. – Тебе не придется сражаться. Это сделаю я.
Усмехнувшись, Доро покачала головой.
– Вижу, Пауль, ты затеваешь очень благородное дело. Но мы ведь всё уже знаем. Тристрам нам точно поведал, что он требует. С какой же стати ты думаешь, что Божий суд окончится чем-то иным? Ты не можешь победить в этом поединке.
– Я его выиграю. – Пауль поднял меч и протянул его в сторону людей, сидевших у костра. – Я выхожу на поединок ради Бастиана Штеффенберга, моего брата. Я готов сразиться за него с любым противником, который примет мой вызов. – Меч описал дугу, поочередно указывая на Ральфа, Натана, Альму, Георга, Карину, Мону и Доро. – Если никто из вас не готов к сражению, я считаю его выигранным – именно так велит обычай, и так было всегда.
Это был именно тот Пауль, каким Бастиан знал его прежде, – абсолютно самоуверенный человек с ореолом непобедимости вокруг своей персоны; рядом с ним все остальные ощущали себя слабыми, серыми, невзрачными людьми.
Не вызвался никто, и Бастиан почувствовал, как многотонное бремя медленно сползает с плеч. Должно быть, в этом и состоял план Пауля: он знал, что все уже видели, как он сражается, и понимали, что у них нет никаких шансов на победу. У Пауля всегда есть план. И этот план оказался гениальным.
Карина вышла вперед.
– Так дело не пойдет. Единственный, кто в какой-то мере был тебе равен, это Георг, но он избит. Ральф и Натан пока еще слишком неопытны, чтобы с тобой сражаться. Но все вместе, втроем, – тут можно было бы попытаться. На ярмарках вы ведь тоже всегда так сражаетесь.
Пауль невозмутимо пожал плечами.
– Как хотите. Только я думаю, что оружие должно соответствовать серьезности ситуации. Никаких деревянных мечей – лишь те, что лежат в склепе. Заодно легче будет заметить, что удар достиг цели. – Он улыбнулся остальным. – Настоящие мечи. Подлинное Средневековье. Как будто их приготовили специально для нас, правда?
– Я не могу сражаться, – торопливо заявил Ральф. – Мне нехорошо.
– Тогда это сделаю я. – Карина поднялась и стала разминать мышцы на ногах. – Думаю, я еще в довольно хорошей форме.
– Итак, решено. – Пауль опробовал клинок своего меча. – Карина, Георг и Натан против меня. Тот, чья кровь прольется, считается побежденным. Я попытаюсь не нанести вам слишком серьезных ран.
Снова вмешалась Доро:
– Вы не должны сражаться втроем против него одного. Ему и так не суждено победить. Одного из вас вполне достаточно.
Но остальные на это не согласились; очевидно, их вера в судьбу была не такой неколебимой, как у Доро.
Бастиан почувствовал, как бешено заколотилось его сердце – толчки стали отдаваться во всем теле. Даже если Пауль был самым сильным и ловким из них, это отнюдь не гарантировало, что исход сражения окажется в его пользу. Бастиан потянул его за собой в сторону от остальных.
– Вы не можете так просто распоряжаться мной, как будто меня вовсе нет, – злобно проговорил он. – Речь идет о моей жизни, не о твоей.
– С тобой ничего не случится. – Голос Пауля звучал по-настоящему весело. – Я рад, что они согласились на эти условия, – победа, считай, у нас в кармане. С ними троими я однозначно справлюсь. Положись на меня.
Всё в Бастиане противилось этой идее. Получался поединок уже не между двумя соперниками, а между четырьмя, а значит, шансы составляли один к трем.
Пауль заметил появившееся в его глазах сомнение. Он обнял Бастиана за плечи и пристально посмотрел на него.
– Доверься мне. С тобой ничего не случится. Я точно знаю, что делаю.
– Легко тебе говорить.
– Это лучший вариант, что у нас есть. Моя победа позволит нам выиграть время, а остальные наконец-то перестанут слушать Доро. Она же вправду верит в весь этот бред, понимаешь? Она примет и исход Божьего суда, и тогда с призраком будет покончено, и о безумной идее с принесением жертвы никто уже даже не вспомнит.
– Ненадолго. Если завтра мы отсюда всё еще не выберемся, начнутся те же трудности, ты же понимаешь.
– Нет, по-настоящему они ополчатся на тебя, только когда закончатся дрова и мы будем сидеть в полной темноте.
Это звучало и логично, и в то же время страшно.
– А если ты проиграешь… – пробормотал Бастиан.
По лицу Пауля скользнула улыбка.
– Не проиграю. Я всё держу под контролем, правда. Позволь мне просто всё сделать самому.
Пауль вернулся к костру, и Бастиан поневоле последовал за ним. Айрис подошла к нему и крепко обняла.
– Это просто какое-то безумие, – шепнула она, положив голову ему на плечо. – Как он может так рисковать?
Они смотрели, как вместе с тремя противниками Пауль вошел в склеп. Раздалось тихое позвякивание. Донеслись звуки ударов. Что-то треснуло и сломалось.
Они выбирают себе оружие, подумал Бастиан. Его снова охватило непреодолимое желание бежать отсюда, мчаться до тех пор, пока он не задохнется. Вот только убегать ему было некуда, нужно было оставаться здесь. Этот поединок – совершенная бессмыслица: кто бы его ни выиграл, они заперты в этом подвале, как в темнице, и тут уж ничего не изменишь.
Карина вернулась в зал с коротким мечом в руке. Несмотря на огромную зазубрину, видневшуюся посредине клинка, таким мечом еще вполне можно было сражаться. Натан выбрал меч подлиннее – в его руках тот подрагивал уже сейчас. Георг же вооружился топором на длинной рукоятке. Он вытащил его из черепа, в котором тот когда-то застрял; похоже, несколько минувших столетий не причинили оружию почти никакого вреда.
– Прежде чем мы начнем, – произнес Пауль, – давайте точно определимся, что будет означать исход поединка. – Он указал мечом на Георга, Карину и Натана. – Если вы победите, то есть если один из вас ранит меня до крови, я больше не буду защищать Бастиана. Я не буду стоять у вас на пути и не стану мешать вам делать то, что вы считаете нужным.
Бастиан сжал кулаки.
– Мне это не нравится. Я против поединка, и, если дело кончится тем, что вы с согласия Пауля решите меня убить, я буду защищаться.
– Конечно. – Пауль кивнул ему. – Если я одержу победу, иными словами, если у всех троих прольется кровь, значит, Бастиан останется в живых. В течение суток никто до него не дотронется. Никто на него не набросится, если он повернется спиной или даже заснет. – Это, несомненно, говорилось для Георга; тот нехотя кивнул. – А ты, Доро, не проронишь ни слова о том, что наследника надо принести в жертву, ты вообще не будешь больше вспоминать проклятие Тристрама. В течение суток. Я возьму у Штайнхена свечу, и с ее помощью мы будем отмерять время.
Георг пошептался с Доро, и оба синхронно кивнули.
– Согласны.
– Хорошо. Если я одержу победу, мы сделаем всё то, что и так должны были сделать: вместе станем искать выход. Я уверен, что он есть и что мы, если проявим терпение, непременно на него наткнемся. – Он посмотрел на свой меч, затем окинул взглядом остальных. – Ну, как думаете, может, сразу займемся поиском выхода? Мы могли бы обойтись без ран, боли, без всего такого.
Георг и Лисбет покачали головой, Альма тоже, а Доро помрачнела:
– Ты сам предложил поединок, а теперь решил пойти на попятный?
– Нет, черт побери, он всего лишь взывает к твоему разуму! – крикнула Айрис. – В смысле, к тому, что от него еще осталось.
– Тут мы решать не властны, – отозвалась Доро с искренним сожалением в голосе. – Это всё Тристрам. Мы уже знаем, что он желает, но раз Пауль всё никак не уймется, пусть сражается.
– А, идите к чёрту! – пробормотал Пауль. – Вам и впрямь уже не помочь. – Он перехватил меч в левую руку и протянул Доро правую. – Скрепим наш уговор. Если я одержу победу, никто не коснется Бастиана, пока свеча, отмеряющая сутки, не прогорит.
– Да, – ответила Доро. – Однако если ты проиграешь, то не станешь нам мешать, как только мы захотим сделать то, что должны сделать.
– Даю слово.
С нарастающем ощущением нереальности происходящего Бастиан наблюдал за остальными, за тем, как они сносят свои немногочисленные вещи в углы сводчатого подвала, чтобы расчистить место для поединка. Всё это время Пауль осматривал свой меч, размахивал им, вращал и, проверяя, не раз поглаживал пальцем и клинок, и острие.
Бастиан устроился рядом с Айрис и Штайнхеном в одной из остававшихся в тени ниш неподалеку от склепа.
– Посмотри на него, – произнес Штайнхен, указывая на Пауля. – Он точно знает, как произвести впечатление на зрителей и заставить нервничать противников.
Не только противников. Сердце Бастиана бешено билось; он пытался дышать ровнее, чтобы замедлить сердцебиение. Ведь из-за какой-нибудь пустяковой промашки Пауля его жизнь всего через пару минут не будет стоить и пуговицы от штанов.
Похоже, Штайнхен почувствовал, что творится в душе Бастиана, и попытался его успокоить, похлопав по спине.
– Пауль и впрямь крут, – добавил он. – Он легко заткнет их за пояс, вот увидишь.
Но он один.
Бастиан видел, как Георг и Карина о чем-то пошептались, прежде чем занять свои места. Пауль расположился по одну сторону от костра, трое его противников – по другую. Они посматривали друг на друга, их лица неподвижно застыли, лишь Натан снова и снова закусывал нижнюю губу.
Я хотел бы, я мог бы сражаться сам, думал Бастиан. Всё лучше, чем стоять поневоле в стороне и смотреть на то, как другие решают, стоит его убивать или нет.
Внезапно, без всякого предупреждения, Пауль бросился на своих противников, сделав выпад в сторону Георга. Тот испуганно парировал удар. Затем, не медля ни секунды, Пауль атаковал Карину, которая также с трудом сумела защититься, – тут же он вновь отскочил назад. Никто пока не был ранен, никто не закричал, ничья кровь еще не пролилась. Но, так или иначе, поединок начался, все его участники пришли в движение, а Родерик принялся истошно лаять.
Под сводами подвала разнеслось эхо от первых ударов металла о металл, и вот уже Георг перешел в ответную атаку. Он поднял топор высоко над головой и, размахнувшись, нанес такой удар в сторону Пауля, что наверняка разрубил бы тому ребра, если бы удар пришелся в цель. Но Пауль успел уклониться, повернулся вокруг своей оси и ударил Георга мечом по руке. Лезвие клинка задело кожу совсем неглубоко, удар был коротким, но достаточно сильным, так что Георг выронил из рук топор.
– Считай это реваншем за твой удар ножом. – Пауль, усмехнувшись, опустил меч. – Кровь течет? Да? Жаль! Итак, на мой счет, пожалуй, записывается первое очко. – Он поклонился, поднял топор и теперь, вооруженный мечом и топором, встал против Натана и Карины.
Выбив Георга, Пауль с самого начала оставил противников без наиболее сильного бойца. Было хорошо видно, как это не понравилось остальным: Доро озадаченно скривила лицо, Лисбет побелела как мел, руки ее дрожали, когда она перевязывала рану Георга.
Следующей отважилась нанести выпад Карина. Она целилась мечом прямо в ноги Пауля, жалила, словно оса, уклоняясь от его ударов, и загоняла его к стене, где уже поджидал Натан, собираясь напасть сзади.
– Черт побери, не будь таким щепетильным! – крикнул Штайнхен. Айрис толкнула того локтем в бок:
– Не отвлекай его! Он знает, что делает.
Пауль нагнулся, увертываясь от ударов, нанесенных Натаном, и, в отчаянном прыжке перемахнув через костер, оказался в безопасности, но тотчас опять развернулся, чтобы не упускать противников из виду.
Теперь они заходили с двух сторон; Карина подкрадывалась к нему справа, прижимаясь к стене, Натан – слева. Бастиан следил за выражением лица Пауля, видел, как тот моментально взвесил свои шансы и принял решение. И вот уже, прежде чем противники подобрались к нему, он сам перешел в атаку. С криком он бросился на Натана, который какое-то мгновение слишком долго раздумывал. Ему все-таки удалось парировать первый удар, но второй пришелся в ногу. Кровь просочилась из раны и выступила на ткани холщовых штанов.
– Еще одно очко, – констатировал Пауль, обернувшись к Карине, однако та уже воспользовалась благоприятным моментом.
Видно было, что Пауль удивился, заметив, как близко она успела к нему подойти; ее меч был высоко поднят, занесен почти над самой его головой. Ему оставалось лишь совершить прыжок, отскочить в сторону, чтобы оказаться в безопасности, – за подобный маневр он в свое время снискал на ярмарке бурные аплодисменты. На этот раз никто не хлопал в ладоши; казалось, все затаили дыхание. Еще в прыжке Пауль отбросил топор, тот отлетел в сторону Альмы; меч он удержал в руке и выпустил его, лишь когда перекатывался по земле. Карина кинулась к нему, но он уже снова сжимал оружие в руке и на этот раз атаковал ее со всего размаху.
Всего-то одна, думал Бастиан, и тогда всё кончится, тогда покой, тогда…
Какая-то деревяшка, оказавшаяся под ногой, или скользкий камень – Бастиан не смог разглядеть, что именно там было, – и Пауль упал. Его правая нога поехала, словно кто-то за нее потянул. Изо всех сил он пытался сохранить равновесие, но было уже слишком поздно, и он повалился на спину. Меч выпал у него из руки.
Все закричали – и те, что были на стороне Карины, и Бастиан и его друзья. Даже Карина на долю секунды оцепенела, а затем прыгнула вперед, настигла Пауля, нависла над ним. Приставила меч к его груди и надавила, совсем чуть-чуть. Она держала меч, пока не пошла кровь, и все увидели, как на рубашке Пауля проступило темное пятно.
– Сделано, – шепнула она.
Под сводами подвала воцарилась гробовая тишина. Никто не ликовал, никто не проронил ни слова.
Нет. Единственная мысль, еще оставшаяся в душе Бастиана; одно-единственное слово. С совершенно пустой головой он смотрел, как Пауль поднимался с земли с мертвенно-бледным лицом, как Карина выпустила из рук меч, как Айрис зажала руками рот. Казалось, что всё совершается бесконечно неторопливо, как в замедленной съемке. Он не заметил, как подогнулись колени, и испугался, лишь когда ладонями внезапно коснулся холодной земли.
Должно быть, сейчас его охватил страх. Он прячется где-то внутри, но Бастиан этого не чувствовал. Всё онемело.
Кто-то произнес какие-то слова. Пауль. Он встал на ноги; кровавое пятно на его рубашке медленно разрасталось. С широко открытыми глазами он, спотыкаясь, брел к Доро.
Чья-то рука схватила Бастиана сзади за локоть, – подождите, я еще не готов, оставьте меня, – однако это был всего лишь Штайнхен, собиравшийся помочь другу подняться. Его круглое лицо светилось ужасом.
– Я еще поговорю с ними, – едва слышно бормотал он. – Может быть, они не сделают этого. Они обычно не такие. Мы ведь все… друзья.
Но на лице Георга не было и намека на дружелюбие, когда, отделившись от группы, он первым подошел к Бастиану. На его левой руке виднелась открытая рана; повязка сползла, и кровь тонкой струйкой стекала к пальцам. В правой руке он снова держал топор, тот свободно болтался возле его ноги, покачивался то вперед, то назад. Бастиан с трудом отвел от него взгляд. Его что, топором?
Эта мысль наконец пробудила его тело. Он поднялся с земли, прислонился к стене. Шаги Георга замедлились.
– Пожалуйста! – Пауль встал между ними. – Знаю, я говорил, что не встану у вас на пути, но пожалуйста, подумайте еще раз о том, что вы хотите сделать. Это убийство, и ничего более.
– Пауль, – с противоположной стороны подземелья донесся голос Доро, – ты нарушаешь свое слово!
– Тогда возьмите меня! Я серьезно. Я не стану защищаться. Вы даже представить себе не можете, как мне будет ужасно, если Бастиан умрет по моей вине!
Черная фигура Доро приближалась. Ворон, вестник смерти, думал Бастиан. Он невольно сделал шаг назад, наткнувшись на стену.
– Ты, – сказала Доро, обращаясь к Паулю, – не тот, кто нужен Тристраму, я уже говорила. Наоборот, вы, ваши судьбы – похожи. И вспомни: когда ты повелел стенавшим душам молчать, они тебе повиновались. Нет, не тебе суждено умереть.
Доро отвернулась от него, теперь ее взгляд остановился на Бастиане.
– Мне жаль, – произнесла она ломким голосом. – Но я ведь вам говорила. Пауль не мог победить. Все знамения предрекали одно. По правде говоря, Пауль – лучший боец, которого я знаю, для него в порядке вещей справиться с тремя противниками, да еще когда одна рука привязана за спиной. Одна девушка и два раненых парня, которые лишь от случая к случаю держат в руках оружие, – для него никакая не проблема. И все-таки он был побежден.
Девушка взяла Пауля за руку; тот задрожал.
– Это не твоя вина, – произнесла она. – Ты сделал всё, чтобы его спасти. Больше сделать уже ничего нельзя.
Бастиан пытался сохранить самообладание. Она говорит так, словно я уже мертв. Словно они стоят перед моим трупом, немного смущенные, но держат себя в руках. Покойся с миром.
Резко отделившись от стены, он оттолкнул Доро в сторону и схватил меч Карины, лежавший на земле неподалеку от костра. Левая рука болела, но сейчас ему некогда было об этом думать.
– Если кто подойдет ко мне, пусть пеняет на себя, – произнес он. В голосе почти не слышалось дрожи, а оружие удивительно ладно лежало в руке, хоть и оказалось гораздо тяжелее, чем он думал. – Я уж точно не собираюсь разыгрывать роль жертвенной овечки.
– Совершенно верно. – Айрис достала нож и встала рядом с ним.
Этого я никогда не забуду. Никогда. Какое-то мгновение он думал, что Пауль тоже к ним присоединится, но тот сдержал свое обещание. Внезапно Бастиана охватила неукротимая злоба на своего новоиспеченного братца. Доверься мне, говорил он. Позволь мне просто всё сделать самому. А потом он потерял равновесие и сдался Карине.
И сейчас он больше ничего не делал – разве что раскинул в стороны руки, пытаясь удержать Натана и Георга, которые медленно приближались. Сразу за ними подкрадывался Ральф; из собранной кучи дров он вытащил тяжелый сук и собирался использовать его как дубину.
Все трое остановились перед Паулем; на их лицах читалось чуть ли не облегчение.
– Так мы не договаривались.
– Ага.
Он опустил руки. Троица нападавших не сдвинулась с места.
Одно дело – вести досужие разговоры о том, что надо кого-то убить, и совсем другое – выполнить задуманное, злобно подумал Бастиан.
– Пусть он выйдет из склепа. – Георг поднял топор; в его осторожном движении чувствовалась угроза. Судя по взгляду, он был настроен решительнее остальных. Если кто-нибудь в конце концов и отважится сделать задуманное, то это будет Георг.
– И не подумаю.
– Н-да. Если хотите его заполучить, вам надо самим его забрать.
Пауль сказал это спокойно, в голосе его не звучало никакого вызова, скорее усмешка. Поэтому Георг удивленно вскрикнул, когда Пауль что есть мочи ударил его в грудь.
– Ты нарушаешь свое слово! – воскликнула Доро. Она стояла у входа в склеп; ее лицо было бледнее, чем когда-либо раньше.
Пауль даже не посмотрел на нее. Резко взмахнув ногой, он ударил Георга под левое колено, повалил его и вырвал топор из рук. Не обращая внимания на кости, хрустевшие у него под ногами, он ринулся в дальнюю часть усыпальницы, куда почти не проникал свет, и скрылся во мраке.
– В твоих руках, как мне кажется, эта штука слишком опасна, не так ли? – услышали они голос Пауля. Потом резкие удары – металл о камень, один, два, три. Треск. И вот уже Пауль вновь появился из полутьмы, держа в одной руке лезвие топора, а в другой – его рукоятку. – Так-то! Теперь мы можем обдумать, что делать дальше.
В склепе всё еще разносилось эхо от прозвучавших недавно ударов. Один, два, три. И еще раз. Еще раз.
– Нечего больше обсуждать, – мрачно сказала Доро. – Раз нет топора, остаются меч или нож. Мне бы хотелось, чтобы всё это было у нас под руками; у меня тревожно на сер…
– Ну-ка, помолчите! – Похоже, Карина была озадачена. – Вы что, не слышите? Что это такое?
Тихий, но настойчивый звук. Удары металла о камень, три раза; короткое затишье, снова три раза.
– Это уже не эхо! – Наклонив голову набок, она пробиралась вперед, осторожно ощупывая стены. – Здесь слышится отчетливее!
Тук-тук-тук.
– Кто-то подает нам сигнал!
Она скрылась во внутренней части склепа, в дальнем темном углу, где Пауль только что разломал топор.
Тук-тук-тук.
– Кто-то взывает к нам, – прошептал Ральф. – Мертвецы.
– Тихо! – Пауль рванулся к костру и выхватил разгоревшийся сук.
Весь подвал оказался залит его неверным, дергающимся светом. Стало видно, что в нишах, расположенных в дальних углах, сложены кости. Между нишами, прислоненные к стене, громоздились старинные надгробные камни.
Тук-тук-тук.
Пауль прислушался к доносившемуся оттуда шуму, затем поднял с земли один из камней и ударил им о стену. Два коротких удара, два длинных.
На секунду воцарилась тишина. Потом последовал ответ. Два коротких удара, два длинных.
– Вы слышите? – Пауль передал горящий сук Карине и принялся ворочать все камни в поисках потаенной ниши. – Там что-то есть! Кто-то!
Натан подбежал к нему, Ральф тоже. Они начали стучать и всякий раз слышали, как в ответ им тоже стучали.
– Видите вон ту каменную плиту, самую большую, ту, что прислонена к стене?
Втроем они толкали, тянули ее и наконец радостно закричали, когда та сдвинулась с места.
– За ней проем!
– Давай, навались посильнее с той стороны!
Было такое ощущение, словно ничего-то и не случилось, – не было ни сражения на мечах, ни окровавленных ран. Они схватились за веревку и сообща тянули ее – все, за исключением Георга, который опять уже подыскивал себе новое оружие среди валявшихся на земле вещей.
Совсем не в восторге была и Доро. Воздев руки, девушка ринулась к ним.
– Осторожно! Кто знает, что вы там обнаружите!
Ральф молниеносно убрал руки с камня.
– Она права!
– Она! Не! Права! – С каждым произнесенным словом Пауль немного сдвигал каменную плиту в сторону. – Это наше спасение!
Наконец проем в стене был открыт. За ним начиналась кромешная тьма.
Бастиан подошел поближе, крепко обняв Айрис.
– В любом случае здесь можно пройти! – крикнул Натан и отошел в сторону, чтобы Карина, державшая сук, который всё еще не прогорел, могла посветить внутрь лаза.
– Черт побери! – вырвалось у Пауля.
Перед ними виднелись ступеньки. Однако они вели вниз, еще глубже, еще дальше от солнечного света.
– Пусть кто-нибудь зажжет настоящий факел, – скомандовал он. – Ральф, позаботься об этом. Только один факел – нужно быть экономнее. Я спущусь туда; со мной пойдет Бастиан.
– Ни в коем случае! Мы все пойдем! – крикнула Карина. Она протиснулась мимо Бастиана, вклинившись между ним и Паулем.
Ступеньки были старыми, сырыми, изрядно пострадавшими от времени. Пауль осторожно ступал по лестнице, а остальные, кроме Арно, Штайнхена, Альмы и Лисбет, следовали за ним. Позади Бастиана шла Айрис; он спиной и шеей чувствовал ее теплое дыхание.
Перед ними была узкая шахта; они спустились вглубь по винтовой лестнице, которая дважды обернулась вокруг собственной оси, прежде чем вывела их на ровную площадку. Пауль поднял факел над головой.
Каменные глыбы и земля. Подземный зал, не созданный руками людей, но ими использованный. Пещера. Где-то капала вода, откуда-то доносились тихие жалобные стоны. В одном месте на скале Бастиан обнаружил кованое металлическое кольцо – здесь закрепляли факел. Рядом, на земле, лежала массивная железная решетка.
– Должно быть, здесь когда-то располагалась темница, устроенная при замке, – шепнула Карина. – Видите цепи на стене?
Снова раздался стук: камень стучал о камень, теперь гораздо громче; слышался и тихий плач.
– Эй? – осторожно крикнул Пауль. Плач прекратился.
– Это вы? Слава Богу, наконец-то! – Безудержное рыдание, откуда-то из глубины. – Вытащите нас, ну пожалуйста!
Сердце Бастиана чуть не выскочило из груди. Этот голос… это Сандра, точно она, только голос звучал очень хрипло; в нем слышались отчаяние и усталость.
– Там кто-то есть? Наконец-то! Ох, вот черт, как я рад! – Другой голос.
Варце, это Варце! Все последние дни Бастиан снова и снова пытался представить себе, что произойдет, если кто-нибудь из пропавших все-таки отыщется живым и невредимым. Стремился ощутить этот миг счастья. И вот теперь так и вышло, хотя чувство радости омрачал страх за собственную жизнь. Ему ли было обманывать себя и уверять, что все испытания кончились? Пока им так и не удалось найти выход из подземелья. Сам он всё еще был приговорен к смерти.
Теперь подал голос и Ларс – он окликнул их из мрака темницы.
– Я знал, что вы не бросите нас в беде.
Вот только взять с собой всего один факел было ошибкой – его слабого света не хватало, чтобы осветить всю темницу. Им не удалось разглядеть кричавших – пришлось идти наугад, туда, откуда доносились голоса. Легче всего было определить место, где находилась Сандра; ее голос раздавался из-под решетки, которая, как они заметили, подойдя поближе, прикрывала яму. Мерцающий свет факела выхватил из темноты скорчившуюся фигуру, сидевшую в этой яме глубиной более двух метров.
Сандра. Грязная и дрожащая, со слипшимися волосами. Ее одежда в нескольких местах была разорвана. В кожу рук въелась земля – она цеплялась за стены своей тюрьмы, пытаясь из нее выбраться.
– Вы слышали, как я стучала, да? Слава Богу!
Айрис держала факел, а Пауль и Бастиан вместе схватились за решетку и попытались ее поднять. Задача оказалась не из легких: решетка подвигалась понемногу, сантиметр за сантиметром. Лишь когда Натан и Георг взялись им помогать, дело пошло быстрее.
Совместными усилиями они вытащили из ямы Сандру, которая тотчас бросилась в объятия Пауля и прижалась головой к его груди.
– Я так боялась, что вы нас не найдете. Или что я сойду с ума.
Пауль бережно гладил ее по волосам.
– Всё уже позади. Всё будет хорошо.
– Кто-то был здесь, внизу, – прошептала Сандра. – Приходил снова и снова. Говорил, что будет держать нас здесь до тех пор, пока не добьется нужного.
Рука Пауля, гладившая волосы Сандры, замерла.
– Кто это?
– Не знаю! Он! Он был словно призрак; мы никогда не слышали его шагов или какого-то другого шума – всегда только голос, низкий, гортанный. Сидела я или спала, но всегда слышала его голос.
– Да. – У подножия лестницы темной тенью стояла Доро. – Тебе не нужно больше тревожиться, Сандра. Теперь он не будет тебя мучить.
Сандра, всё еще дрожа, тихо произнесла.
– Вам надо вызволить Ларса и Варце. Я их иногда слышала, мы переговаривались… но они не очень хорошо себя чувствуют. Я была так рада, что не одна здесь, иначе бы с ума сошла.
– Где они?
Сандра указала влево, позади себя.
– Кажется, там.
Георг и Ральф осторожно направились в окутанный мраком угол пещеры; им приходилось продвигаться на ощупь.
– Мы найдем их. Всё будет хорошо. – Пауль слегка отстранился от Сандры. – Как ты вообще сюда попала? Что случилось?
– Я не знаю. Я спала, потом припоминаю какую-то боль… словно ударили по голове. И потом я очутилась здесь. Темно, тут было так темно…
Айрис отошла от Бастиана и присела на корточки рядом с Сандрой.
– Ты никого не видела?
– Нет.
– Только слышала?
Сандра кивнула.
– Как звучал его голос? Такой вялый, монотонный? Словно говорящий после каждого слова обдумывает, как продолжить фразу?
Сандра посмотрела на Айрис, вытаращив глаза. Снова покачала головой, поначалу слегка, потом всё резче.
– Нет. Не такой. Скорее, какой-то древний. Дребезжащий. Мертвый.
Никто не изумился, все понимающе закивали.
Черт побери еще раз, этого не может быть. С другой стороны, не так уж и тяжело запудрить мозги перепуганной девчонке.
– Сто к нулю в пользу Тристрама, – раздосадованно шепнул Бастиан вернувшейся к нему Айрис. – Скоро я сам начну верить в эту чепуху.
Хотя…
– Ну и странные привычки у Тристрама, – сказал он. – Там, наверху, где всё залито светом, он пишет нам, что здесь, внизу, спокойно поговорит с нами. Доро? Ты можешь это объяснить?
– Да, – донесся с лестничной площадки ее тихий голос. – Он говорит с нами. Всегда. Однако в темноте его лучше слышно.
– Спорить с ней о чем-то вообще не имеет смысла, – подвела черту Айрис и, прищурив глаза, смерила взглядом Сандру. – Слушай, неужели тебе совсем не хочется пить?
– Что? Ну, нет. Если только немного. Но там, внизу, к счастью, было чуть-чуть воды…
Она указала в сторону ямы, где неясно вырисовывались контуры какого-то кувшина.
– Кто-то принес это тебе? Боду?
– Да. И еще пару яблок, кусок хлеба… но мне страшно хочется есть.
– Ну, тут-то мы тебе ничем не можем помочь.
– Я безумно тревожился за тебя, Сандра, – сказал Бастиан, взял ее за руку и крепко пожал.
Впервые она посмотрела ему прямо в глаза и даже немного отстранилась от Пауля, словно чувствуя за собой вину.
– Он знает, – заметил Пауль. – Он знает всё, даже то, что я подослал тебя к нему, чтобы вы познакомились. И… – Он опустил голову, провел рукой по глазам. – …Случилось кое-что похуже. Мы никогда не сумеем вывести его из подземелья.
– Что? Почему?
Никто не ответил ей, даже Доро. Скоро все опять один за другим перейдут на ее сторону, это лишь вопрос времени. Сандра сказала: «Пока не добьется нужного» – но никто не расспросил ее, что это значит.
Но Сандра будет на моей стороне, она меня сюда заманила. Они вместе с Паулем всё это придумали, и Пауль не допустит, чтобы она на меня ополчилась. Если бы не она, я бы сидел сейчас за письменным столом и зубрил.
Квартира, учеба, профессиональные планы – вся его настоящая жизнь сейчас была так далека отсюда, что порой ему не верилось, что это всё действительно было и действительно с ним, а не с кем-то другим.
Развеяться. Он сам этого хотел, не так ли?
Ну уж нет, ответил он сам себе. Нет. Не так.
Чьи-то слабые крики отвлекли его от размышлений. Натан и Георг просили о помощи.
Варце сидел на дне почти такой же ямы, загороженной решеткой. Яма располагалась в дальнем конце пещеры; она была глубже, чем та, в которой оказалась Сандра. Варце с трудом поднялся на ноги; он был слаб и простужен.
– Не думал я, что снова когда-нибудь вас увижу. – Он протер глаза тыльной стороной ладони. – Ребята, я так рад. Спасибо, что вы нас искали.
– Ты хоть пил что-нибудь?
– Да. Немного, но мне хватало. Один или два раза кто-то приносил свежую воду, обычно когда я спал. Однажды я заметил его; конечно, заговорил, но он не ответил. Опять почти бесшумно исчез. Словно призрак.
– О нет, – простонал Бастиан. – Пожалуйста, не рассказывай об этом Доро.
– Долго я тут, внизу, пробыл?
– Три дня примерно.
Пауль решительно спрыгнул в яму, чтобы поддержать друга, когда тот будет карабкаться наверх.
Они приподняли Варце и вытянули его из ямы. От него исходил ужасный запах, что было неудивительно, раз он столько дней просидел без туалета. Карина брезгливо отвернулась, а Бастиан никак не мог понять, почему же Сандра выглядела такой чистой и пахла вполне сносно. Справедливости ради, Варце пробыл под землей дольше, чем она.
Теперь, при свете факела, они увидели, что левая половина его лица как-то странно окрашена. Бастиан осторожно прикоснулся к его скуле, и Варце тут же отшатнулся.
– Нет, пожалуйста.
– А что случилось?
– Если б я знал. Я был в лесу. Первое задание, помнишь? Отправился искать дьявольские камни, но их нигде не было, зато начал грохотать гром и пошел дождь. – Он шмыгнул носом. – Я нашел классное укрытие – громадную скалу, которая, словно крыша, высилась среди леса. Хотел переждать там непогоду, но потом… не знаю, что случилось. Должно быть, кто-то сбил меня с ног. Я очнулся уже в полной темноте, сперва подумал, что ослеп. Стал звать на помощь. Но меня никто не слышал.
Он запнулся.
– А где именно мы находимся?
– В бывшей темнице замка, – пояснил Георг. – Ты еще помнишь легенду? Мы именно в этом замке.
– Да уж, просто фантастика. – Варце слегка покачнулся, схватился за плечо Бастиана и криво усмехнулся. – Я уж думал, что помер, если бы только не эта адская головная боль. Вокруг тьма стояла, понимаете? Всегда. Тьма. – Он содрогнулся всем телом. – Потом я подумал, что ослеп. И вдруг, целую вечность спустя, здесь объявился Ларс, и я взвыл от радости. А потом и Сандра тоже. Они оба успокаивали меня, хотя им тоже было не сладко. Если б мы не переговаривались друг с другом…
Бастиан осторожно потрогал лоб Варце. Нет, жара не было.
– Ну, первый выезд для тебя выдался обалденно улетным, правда? – усмехнувшись, добавил Варце. – Готов поспорить, что ты всё иначе представлял.
– Конечно, – Бастиан судорожно сглотнул комок, подступивший к горлу, хотя во рту у него всё давно пересохло. – Я, впрочем, рассчитывал, что выжить мне все-таки удастся.
– Что?
Георг подтолкнул Варце в сторону, по направлению к лестнице, где ждала Доро.
– Об этом поговорим позже.
Ральф и Натан тем временем не сидели без дела. Они отыскали Ларса, который пребывал в поразительно хорошем расположении духа. Он и выглядел почище, чем Варце.
– Со мной была та же история: удар по голове, словно ниоткуда. Не знаю, кто меня сюда приволок.
– Ты тоже слышал странный голос, о котором рассказывала Сандра? – поинтересовалась Доро.
– Да. Снова и снова. Он говорил, что нам суждено оставаться здесь лишь до тех пор, пока он не добьется нужного.
Ясное дело. Тот, кому имя отца вручено.
Бастиан видел, что Георг буквально буравит его взглядом, и, еще не успев осознать, что делает, он обеими руками толкнул его в грудь так сильно, что Георг, вскрикнув от боли, повалился на землю. Бастиан сразу почувствовал себя лучше. Он вовсе не был таким уж беспомощным, нет, пока он в здравом уме, сумеет постоять за себя.
– Лучше оставь его. – Айрис взяла его за руку. – Думаю, карты сейчас будут тасоваться заново. Так что не плоди врагов больше, чем следует.
Варце, похоже, даже не заметил стычки между Георгом и Бастианом.
– Странно, – признался он. – Я всё про то, что Сандра с Ларсом твердят. Я вообще не слышал никакого чужого голоса, ни разу. Только непонятные звуки – словно металлом скребли о металл. Сегодня тоже грохот слышал, словно что-то тяжелое опрокинулось. И еще пару раз, – он прищурил глаза, припоминая, – что-то вроде гудения.
– Ну так радуйся, – отозвалась Сандра.
Она бросила взгляд в сторону Айрис и Бастиана – они стояли рядом друг с другом, его рука лежала на плечах девушки, – и еле заметно кивнула.
– Всё понятно, – сказала она и стала на ощупь пробираться к лестнице.
Бастиан прижал Айрис к себе, как талисман.
– Ну, что ты думаешь? Это был Симон? Это он запер здесь всех троих?
Бастиан задавал вопросы, прижавшись губами к ее волосам, чувствуя, как в ответ она лишь пожимает плечами.
– Почему он всё это делает? Я всё время над этим размышляю. Чего он добивается? – Она вздохнула. – Ты знаешь, мне и впрямь хочется как-нибудь увидеться с ним лицом к лицу. Тогда бы я точно знала, что он здесь и что это он стоит за всем, что происходит. – Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. – Но вот со мной пока еще ничего не случилось. Это и ставит меня в тупик.
Свет факела постепенно слабел, и они стали подниматься назад, в склеп.
– Не пугайтесь, – предупредил Пауль троих спасенных. – Вы еще не видели гробницу графа фон Фалькенварта.
– Тристрам нас лично сюда пригласил, – пробормотала Доро. – Мы его гости, вы в курсе?
Варце поднимался по лестнице прямо впереди Бастиана; слышно было, как он жадно хватал воздух, когда они входили в склеп.
– Это… Боже мой! Невероятно! Что тут за резня случилась?
– Легенда говорит правду, и проклятие тоже было на самом деле, – пояснил Ральф. – Нет смысла отрицать очевидное. Смотри, сколько людей тогда было перебито!
Варце ничего не ответил. Из троих спасенных он был единственным, кто с изумлением смотрел на следы открывшейся им сечи. Сандра и Ларс лишь рассеянным взглядом скользнули по останкам убитых, Варце же не мог оторваться от захватывающего зрелища.
– Боже мой! У этого нет ноги… а тут снесена половина черепа. Черт его дери!
Он умолк, опершись рукой на каменную крышку саркофага, и снова сдвинулся с места лишь тогда, когда начала говорить Доро. Девушка опустилась на колени перед черепом Тристрама.
– Мы благодарим тебя за то, что ты возвратил наших друзей в целости и сохранности. Теперь поведай, как же нам выбраться отсюда, верни нам наши жизни. Пожалуйста.
– У нее что, глюки пошли? – Варце повертел указательным пальцем возле виска. – Ну да ладно. Здесь светло, и даже костер есть! Штайнхен!
Он пробежал через склеп и бросился на шею своему толстому другу, а затем уселся рядом с ним возле костра, о котором Штайнхен, очевидно, всё это время доблестно заботился.
Неподалеку от них случилось еще одно радостное свидание. Сандра встретилась с Лисбет, которая так стремительно побежала навстречу подруге, в сторону склепа, что чуть не упала, запутавшись в юбках.
– Ты все-таки жива! Как я рада!
– Я тоже, – прошептала Сандра. – Я и не думала, что когда-нибудь выберусь оттуда.
– Что случилось? – Лисбет повела Сандру к костру. – Это был Тристрам, не правда ли? Он вас… забрал. Пленил…
Она встревоженно потирала грудь.
– Чепуха! – прокричал Варце. – Это был какой-то тип, вооруженный чем-то тяжелым, которым он заехал всем нам по черепушке. Какой-то хренов засранец, но уж точно не скелетик из склепа.
– Тсс!
– Это еще с какой стати, Доро? У парня, с которым ты сейчас треплешься, слуховой проход давно истлел. Его источили черви, увы. Можешь спросить Бастиана.
Опасный ответ. Бастиан невольно пригнулся, спрятался в тени массивных стен, когда всё внимание присутствующих вновь обратилось к нему.
– Что ж, – заметил Георг, – тут есть кое-что еще, о чем вы трое не знаете. Мы хоть и освободили вас из тех ям, куда вас бросили, но, к сожалению, это всё. Мы думали, что нашли выход, но отыскали лишь вашу тюрьму. И значит, наша конечная станция – здесь. Из этого подвала мы уже не выберемся.
Варце удивленно покачал головой.
– Как так? Вы же сюда каким-то образом забрались!
Они рассказали ему обо всем, говорили одновременно, перебивая друг друга. Георг еще раз прочитал шпрух, который Бастиан отыскал в склепе.
– Вы братья? В самом деле?
В глазах Варце читалась искренняя растерянность.
– Это они, – мрачно отозвалась Доро. – Тем самым древнее предание обретает смысл. Тристрам намерен свершить свою месть, и Бастиан должен занять место Лудольфа.
Бастиан ожидал, что Сандру охватит ужас, но этого не произошло. Она почти никак не среагировала на сказанное, как будто ее это дело вообще не касалось. Лишь заметив, что Пауль энергично покачивает головой, она повторила его жест. Ларс, наоборот, похоже, не верил в серьезность слов Доро.
– Хорошо, я его не буду убивать, – сказал он и свернулся в клубок, делая вид, что намерен выспаться.
Варце, один-единственный, всерьез возмутился:
– Вы что, хотите принести человеческую жертву?
– Нет, мы не хотим. Мы должны. – Доро вела себя как терпеливая учительница, которой приходится по два-три раза объяснять классу суть проблемы. – Или же мы смиряемся с тем, что всем нам придется здесь умереть. Смотрите, если ничего не получится и мы, несмотря на все усилия, так и не найдем выхода, то, скорее всего, нам следует избавиться от Бастиана. И это было бы самым благожелательным исходом!
– Ты же не можешь говорить такое всерьез.
– Да нет, она вполне себе это сделает, – вклинился Штайнхен. – И почти все с этим согласны.
Снова никто из участников не стал протестовать.
Пауль испытующе посмотрел на каждого, а затем вышел на середину.
– Знаете что? Мне без разницы, наложили вы в штаны от страха или от чего-то еще. Об убийстве Бастиана не может идти и речи. Я этого не допущу.
– Ты, – фыркнула Доро, – держишься в стороне! У тебя был шанс, и ты его использовал. Ты помнишь, что говорил? Что не будешь стоять у нас на пути и не станешь мешать делать то, что мы считаем нужным.
Она уселась и подперла голову руками.
– В принципе, мы можем подохнуть и здесь, мне без разницы. Моя жизнь не так уж богата событиями, чтобы я не мечтала о новой инкарнации. – Она подняла голову и улыбнулась Бастиану. – Я смирилась с тем, что мы умрем по вине проклятия. Причем давно уже. Но остальным трудно с этим согласиться. Только посмотри на Альму. Она пока не готова.
– Ты не поверишь, но я тоже не готов, – резко ответил Бастиан.
Варце не переставал качать головой.
– Проклятие! А никто из вас не подумал о том, что за всем этим могут скрываться какие-то банальные вещи? Какие-нибудь чертовы засранцы, которые колошматят нас по башке, а потом запирают здесь? Они, может, так развлекаются, держа нас в страхе и ужасе?
– Именно так, и они подбрасывают нам в пищу личинки, покрывают руки Штайнхена гнойниками и гипнотизируют нас, чтобы мы добровольно спустились в подземные коридоры, из которых нам уже не выбраться. – Взгляд Доро был непривычно мягким. – Всё это – случайность? Всё это – шутки каких-то набежавших сюда хулиганов? Которых мы и в глаза никогда не видели и следов их никогда не находили?
На это Варце, очевидно, не нашелся, что ответить.
– Но… ведь в прошлый раз мы тоже были здесь, и эта местность точно так же, как и сейчас, была то ли проклята, то ли не проклята. И ничего не произошло, мы увлекательно провели время, и никаких проблем. Ну ладно, разок мне пришлось обделаться, но это моя вина.
– В прошлом году, – Доро подалась вперед, – в нашем отряде не было братьев. Среди нас не было ни одного человека, которого могла бы настичь месть Тристрама.
Лисбет умилительным жестом попыталась привлечь к себе внимание: она подняла руку, точнее говоря, палец, словно робкий ученик на одном из школьных занятий.
– Я как раз подумала… мы ведь снова все вместе, вы заметили? Мы нашли всех пропавших – разве это не хорошее предзнаменование? – Она старательно подбирала слова. – Ситуация ведь изменилась, не правда ли? – Она огляделась, словно ища поддержки. – Доро? Ты говоришь, что судьбу иногда можно повернуть. Может быть, это как раз и случилось?
– Это было бы прекрасно. – Доро аккуратно подложила полено в костер, который уже понемногу угасал. – Но боюсь, что это не наш случай. Если бы вы были внимательны, то поняли бы, почему мы отыскали Сандру, Варце и Ларса. Тристрам сам об этом сказал: он взял их всего лишь в залог. Но теперь здесь тот, кого он ждал. Бастиан. Поэтому он их отпустил. Он начинает выполнять обещанное. – Она скрестила пальцы. – Разве вы не видите, как велика его власть, как неотвратимо сбывается то, что он пожелает? Как вы думаете, что произойдет, если мы попробуем воспротивиться его воле? – Она медленно подняла взор и, насупив брови, стала разглядывать арочную перемычку. – Вы не думаете, что на нас может рухнуть этот свод? И тогда мы все, как и он сам, как и его печальная история, будем погребены под руинами замка?
«Вот же глупость», – было написано на лице Варце, хотя сам он промолчал.
– Но ты ведь всегда говоришь о предзнаменованиях! – Лисбет не сдавалась. – Ведь, раз мы нашли Сандру, это добрый знак; я была уверена, что она мертва.
Обе девушки улыбнулись друг другу.
Затрещали дрова в костре, в воздухе разлетелись искры. Всякий раз, когда разговор затихал, внимание остальных снова переключалось на Бастиана, словно они хотели удостовериться, что он еще тут.
– Быть может, мы дождемся еще более доброго знака. Ведь и такое может случиться! Это же совершенно точно, – с надеждой добавила Лисбет.
– Тогда давайте все-таки подождем этого знака, – сказал Пауль, снял кожаную куртку и уселся у костра.
– Подождем, – вздохнула Доро. – Как будто всё уже давным-давно не стало ясно.
Больше она ничего не сказала. Молчал и Пауль; он сидел, закрыв глаза и опустив руки на колени. Теперь уже почти все расселись вокруг костра; было хорошо видно, как от Бастиана старались держаться подальше. Лишь Айрис, Штайнхен и Варце окружили его, словно стеной.
Сандра наконец тоже села; она выбрала место рядом с Паулем и смотрела на него, словно хотела задать вопрос, однако глаза его по-прежнему были закрыты.
– Ральф, гаденыш, выпил почти всю мою воду, – жаловалась Мона. – Может, мне кто-нибудь даст попить?
Никто не откликнулся; несколько человек дотронулись до своих фляжек, будто бы чтобы защитить их от посягательств. Натан протянул Моне фляжку, которую Пауль наполнил той самой водой, что была наполовину смешана с землей; правда, воды там почти уже не осталось.
– Я больше не выдержу, – взвыла Мона. Она с ненавистью смотрела на Ральфа, а тот делал вид, что ничего не замечает.
– Мы можем еще набрать воду из лужи? – поинтересовался Натан.
Пауль покачал головой.
– Можете попытаться, но уже в прошлый раз там была в основном одна грязь.
Чем больше они говорили о жажде, тем отчетливее Бастиан чувствовал, что ему хочется пить. Во рту у него пересохло, он начал ощущать какой-то неприятный привкус, словно наглотался пуха. Осторожно, чтобы только другие ничего не заметили, он потрогал свою фляжку – много ли в ней еще осталось воды. Почти пустая. Дрянь. Скоро мы стены начнем облизывать.
Словно подслушав его мысли, Лисбет странно вскрикнула и повернула голову в его сторону, пристально посмотрела на Бастиана, а затем отвела взгляд и уставилась себе под ноги. Она явно была встревожена, будто пыталась отделаться от какой-то кошмарной мысли. Глаза девушки были широко открыты, но оцепенелый взгляд ничего не выражал. Что же такое с ней вдруг случилось?
Бастиан зажмурился. Что-то на мгновение ослепило его. Какую-то долю секунды он с радостью думал, что это солнечные лучи, которые пробились сквозь не замеченную ими прежде трещину в потолке. Но нет, не было никаких лучей и никакой трещины.
Так что нам делать? Снова осматривать коридоры? Попробовать разобрать завалы? А если при этом часть подвала обрушится и придавит нас? Его взгляд был прикован к небольшой кучке дров возле костра. Как мало их осталось!
Снова какая-то вспышка света – быстрый, яркий отблеск. Откуда это? Бастиан прищурился, пытаясь понять, откуда мелькнул свет, однако тот уже погас.
Он бережно погладил Айрис по руке.
– Надо посмотреть, не удастся ли нам раздобыть еще чего-нибудь, что горит, – шепнул он. – Если огонь погаснет… мы будем сидеть в этой черной дыре, полной ловушек и преград. Тогда уже мы точно не найдем никакого выхода, просто помрем от голода и жажды в кромешной тьме.
Она кивнула.
– Паулю нужно разделить нас на группы и отправить на поиски. Где-нибудь мы определенно хоть что-то, да найдем. – Ее знобило, она прижалась к плечу Бастиана. – С другой стороны, без света они тебе ничего не сделают. Тогда они тебя просто не найдут.
– Пока что они оставят меня в покое. После того, как мы отыскали Сандру, Ларса и Варце, у меня появился запас времени, который надо разумно использовать…
Он осекся. Что, интересно, сейчас делает Лисбет? Девушка водила рукой у себя перед лицом, словно пыталась отогнать надоевших мух.
Если появились насекомые – это добрый знак, подумал Бастиан. Пусть они и проникли сюда через самые маленькие отверстия, эти отверстия можно расширить.
Он попытался понять, что же так досаждает Лисбет, что заставило ее внезапно задергаться.
– Иди… – только и произнесла она. Всё тело девушки свело судорогой, она повалилась на землю, испустив протяжный мучительный крик.
Бастиан вскочил на ноги, но Георг уже был рядом с ней; он присел на колени, молниеносно сбросил куртку и бережно положил ее под голову Лисбет, одновременно убирая другой рукой все разбросанные вокруг камни.
– Что с ней? – завизжала Альма. – О Боже! Сейчас ее заберет Тристрам, она станет его первой жертвой, она умирает, посмотрите, у нее всё лицо посинело…
Все громко закричали, пораженные происходящим. Доро снова принялись твердить заклинания, Мона залилась слезами. Ральф и Натан, наоборот, раскрыв рты от удивления, подошли поближе.
– Уйдите отсюда! – закричал Георг, а Лисбет, лежавшая рядом с ним, стала судорожно подергиваться. Она билась в конвульсиях, изо рта у нее выступила вначале слюна, а затем и пена.
Внезапно в голове Бастиана всё связалось в стройную картину. Именно Лисбет кричала ночью двое суток назад. Кричала так же протяжно, жалобно, как и сейчас. Потом эти синяки, царапины, эта привычка всякий раз, сидя у костра, поворачиваться к нему спиной, потому что она знала, что мерцание пламени может вызвать приступ. Эта извечная готовность Георга защищать ее… и вот припадок. Вначале тоническая фаза, затем клоническая.
Эпилепсия. Лисбет больна эпилепсией.
А Георг всё делал правильно: он хорошо разбирался в этом и точно знал, как поступить. И все-таки Бастиан подбежал к нему, присел на колени рядом с Лисбет, принялся считать. Большой судорожный припадок не должен длиться более пяти минут, иначе могут произойти необратимые изменения головного мозга.
А если приступ продлится дольше, что ты тогда будешь делать, а? У тебя есть поблизости диазепам? 36
Нет. То-то же.
Он перестал считать, вместо этого сорвал с себя куртку и подложил ее под голову Лисбет так, чтобы та не могла удариться ею о каменный пол даже при самых сильных конвульсиях.
Приступ продолжался. Руки Лисбет бесцельно рассекали воздух, ноги беспомощно вышагивали в пустоте.
– Почему вы ничего об этом не сказали? Даже не упоминали ни разу!
– Она этого не хотела. – Георг нежно погладил Лисбет по руке. Он не держал ее крепко за руки, лишь нежно сжимал их, когда девушка могла пораниться. – Только Сандра знает; остальным она стеснялась признаться. И потом, у нее всё хорошо складывалось весь прошлый год.
Тело Лисбет еще раз изогнулось и наконец обмякло. Бастиан облегченно вздохнул.
– Она принимает лекарства?
– Да. Карбамазепин.37
Но последние дни она его не принимала, лекарство у нее… затерялось.
Ну конечно. Медальон, который она так отчаянно разыскивала. Там хранилась доза таблеток – ее Лисбет хватило бы на всю игру.
– Ей надо отсюда выбраться, – бормотал Георг. – Нужны лекарства, иначе ее состояние будет ухудшаться. За весь прошлый год у нее было всего четыре припадка, а теперь – каждый день по одному. – Он посмотрел на Бастиана без тени сожаления. – Я сделаю всё, чтобы ей снова было хорошо.
Добавить тут было нечего. Бастиан наблюдал за Лисбет, видел, как она открыла глаза. Абсолютно пустым взглядом она уставилась на него, осмотрела стены подвала, увенчанные сводом; наконец ее взгляд наткнулся на Георга, и тихая улыбка проступила на губах девушки.
– Всё хорошо, мой ангел.
Ее веки снова сомкнулись, и Лисбет повернулась на бок. Дыхание девушки стало ровным и спокойным. Вначале припадок, потом глубокий сон, припомнил Бастиан. Головной мозг без конца потребляет энергию.
Он выпрямился, отряхнул пыль со штанов, быстро обвел взглядом остальных. Картина ясная. Ларс отодвинулся подальше к стене, словно боясь заразиться. Остальные съежились и, оцепенев от ужаса, следили за происходящим, не двигаясь с места.
Этого нам еще только не хватало.
– На тот случай, если кому-то снова втемяшится в голову глупость, – произнес Бастиан, – сразу скажу. Лисбет – вовсе не одержимая бесами и даже не проклятая. Она страдает от заболевания, которое хоть и неприятно, но не опасно для жизни.
Они смотрели на него, всё еще в ужасе.
– Я бы на твоем месте тоже утверждал такое, – брюзжал Ральф. – Но кто скажет мне, что не я буду следующим, кто свалится на землю и начнет пускать пену?
– Ты говоришь глупости.
Возвращаясь к Айрис, Бастиан наступил на новые руны, которые начертила на земле Доро. Отала, припомнил он. И еще одна руна, похожая на вилку. Айрис крепко прижалась к нему и обняла.
– Я ничего об этом не знала. В смысле, о болезни Лисбет. Боже мой! Зачем она отправилась в эту поездку и подвергла себя такой опасности?
– У нее были при себе таблетки.
И она избегала всего, что мерцает. К костру всегда поворачивалась спиной. Но сейчас… Он не додумал эту мысль до конца, почувствовав, что кто-то неотступно смотрит ему в спину, но ощущение вновь исчезло. Бастиан прищурился, чтобы было легче следить за происходящим. В склепе еще лежало оружие; с его места ему хорошо был виден меч. Он возьмет его себе.
– Бастиан прав.
Голос Доро прервал его размышления, и он, застигнутый врасплох, обернулся.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности. Лисбет не одержима бесами, она страдает от эпилепсии, это мог видеть каждый, у кого есть глаза. Но, – снова ее укоризненный взгляд, – она ведь просила знамения. Доброго знамения, ты помнишь?
Вокруг Доро все закивали, доверчиво и благоговейно.
– Кто-то услышал ее просьбу. Мы получили ответ. Мне самой он кажется ужасным, он гораздо хуже, чем я могу признаться. – В самом деле, что-то блеснуло в ее глазах, возможно, слезы. – Но теперь ясно, что мы должны сделать. И сделать до того, как догорит последнее полено. Мне очень жаль.
Бастиан почувствовал, как Айрис судорожно сжала его ладонь холодной рукой. Все пристально посмотрели на него – так продолжалось до тех пор, пока он не поднял глаза. Тогда все сразу же отвели взгляды: кто-то принялся рассматривать свои руки, кто-то уставился себе под ноги, кто-то стал глазеть на костер.
Долгое время Бастиан испытывал невероятное напряжение, и теперь что-то в нем надорвалось. Он не мог больше ничего делать, не мог просто так сидеть и ждать, пока кто-нибудь в какое-то мгновение набросится на него. В руке его по-прежнему лежала рука Айрис, он еще раз пожал ее, прежде чем сорвался с места и ринулся в склеп. Всё правильно; он сразу же почувствовал себя лучше.
Кости, камни, оружие. Меч, поднятый им, был темен на вид, металлическая поверхность была изъедена пятнами и шероховата на ощупь, но лезвие клинка всё еще оставалось довольно острым – таким мечом можно было нанести серьезную рану. Он приготовился к бою, и в тот же момент рядом с ним оказался Пауль.
– Мы справимся, – шепнул он. – Оставайся у меня за спиной.
Все остальные тоже пришли в движение: разбившись на небольшие группы, зашептались. Натан заранее положил меч рядом с собой и теперь снова взял его в руки.
Постепенно Бастиану стало ясно, какую громадную ошибку он совершил. Если бы он вел себя хладнокровно, то разговор, наверное, продолжался бы, может быть, даже принял бы разумное направление, и никакой надобности в оружии просто бы не возникло. Теперь он сам подал сигнал к следующему акту драмы – взял в руки меч.
Я идиот.
Штайнхен и Варце встали у входа в склеп; оба безоружные, оба не совсем уверенно держатся на ногах, но оба выглядят решительней некуда.
– Вы не дотронетесь до Бастиана! – ликующе выкрикнул Пауль.
Их противники обменялись взглядами. Натан, Георг, Ларс и Ральф. Доро печально кивнула и, отвернувшись, отошла.
В следующее мгновение Ральф набросился на Айрис и повалил ее на землю. Он выхватил у нее из-за пояса нож и приставил его к горлу девушки.
На долю секунды весь мир перед глазами Бастиана почернел.
Айрис. У них в руках оказалась Айрис. И это его ошибка, его вина. Бастиан уже бежал к Ральфу, не успев даже подумать, что делает. В нем было столько злобы, что она буквально душила его, но в руках он сжимал меч, и сейчас он вонзит его в тело Ральфа, без разницы куда, главное, чтобы тому было больно.
Всё, что накипело в нем: страх, неуверенность, ненависть к этим суеверным чудикам – вылилось в громкий крик, похожий на рев зверя. На его пути стоял Варце. Бастиан оттолкнул его в сторону и устремился к Ральфу, который прижимал Айрис к земле своим жирным вонючим телом. За спиной Бастиана что-то прокричал Пауль, и Айрис тоже пыталась предупредить его о чем-то, продолжая вырываться из рук Ральфа, но он не понимал ни слова, не хотел ничего понимать. Думал только о том, как ударить в эту тушу – изо всей силы.
Они набросились на него сзади, кто-то схватил его за плечи и швырнул на землю, придавил ему спину коленями и начал душить. Позади него кричал Пауль, завязалась рукопашная; чей-то сапог наступил Бастиану на руку, один раз, два раза, пока он не выпустил меч. Они поволокли его за ноги.
– Я держу его! – закричал Георг.
Мона бросилась к нему, сорвала полотняный платок с шеи – им они и связали Бастиану руки за спиной.
– Глупая история, – язвительно ухмыльнулся Ральф. Он отпустил Айрис и подошел прямо к Бастиану. В руке его блестел нож.
– Не тяни время, сделай это быстрее, – услышал Бастиан голос Георга. Айрис вскрикнула и бросилась к Ральфу, но ее схватила Карина.
Ральф подходил всё ближе, нож блестел. Острая боль в затылке и плечах. Клинок исчез из поля зрения Бастиана – кто-то схватил его за волосы и резко оттянул голову назад.
Теперь-то ему стало по-настоящему страшно: холодный, нескончаемый страх обволакивал Бастиана, его затрясло, но тот же страх придал ему и решимости. Он стал отбиваться изо всех сил, однако ничего не помогало: всё новые руки впивались в него и держали, словно в стальных тисках.
Откуда-то донеслись крики Пауля, Штайнхена и Варце. Он не понимал, что они кричали, только чувствовал клинок возле шеи, ледяной, неотвратимый металл. Его охватила паника. Еще несколько секунд, и тогда его пронзит боль, потом агония, удушье, мгновение, когда всё вокруг начнет угасать, всё, что было в его жизни, всё, о чем он думал, что любил. О, пожалуйста, нет, нет, нет.
– Мне что, не надо этого делать, да? – неуверенный голос Ральфа.
– Это мне с самого начала было ясно! – проорал Георг. – Натан?
– По-моему, я не сумею.
– Ладно, тогда держите его крепче и передайте мне нож.
Еще одна пара рук схватила Бастиана – эти руки были теплыми, влажными, не то что прежде.
Тяжелые, быстрые шаги. В следующее мгновение Пауль оказался рядом, его голос звучал совсем близко.
– Подожди! Слышишь, Георг? Не делай этого!
– Не подходи, иначе я его заколю!
В шею Бастиана снова уперлось стальное острие; чья-то рука сжимала нож сильнее, чем прежде. Он сомкнул веки, захрипел, однако всё еще был жив, всё так же дышал, сердце по-прежнему перекачивало кровь, хоть и билось как бешеное.
– Положи нож вон туда, пожалуйста! Георг, послушай меня! Я знаю, что мы сделаем! – крикнул Пауль. Слова вылетали быстро, одно за другим, без пауз, в панике. – Георг, пожалуйста! Ведь послание Тристрама у тебя с собой. То, что он требует.
– Конечно.
– Что там сказано об убийстве?
Вместо Георга слово взяла Доро:
– «Из этой тюрьмы не вырваться вам, пока жертвой не станет брат: убить его нужно ударом одним, или камни его жизнь завершат».
– Вот именно. – Голос Пауля слегка дрожал, это было заметно. – «Или камни его жизнь завершат». Мне кажется, я знаю, что имел в виду Тристрам. Ту самую тюрьму, из которой мы освободили Сандру, Ларса и Варце. Она глубоко под каменными стенами замка, и я уверен, что в прежние времена туда бросали людей, а потом оставляли их, пока они не погибали. – Он глубоко вздохнул. – Если мы запрем там Бастиана, то выполним повеление Тристрама. И ни у кого из вас руки не будут в крови.
Его предложение всем понравилось, Бастиан сразу это почувствовал. Георг, мгновение назад крепко державший его за волосы, ослабил хватку, но нож все еще был прижат к шее Бастиана.
– А если это не сработает? – раздался голос Георга. – Он же будет умирать внизу очень долго, за это время наверняка кто-то из нас погибнет от жажды.
Пауль был бледен, как никогда.
– Ты всегда можешь спуститься в темницу с ножом. Но ведь Тристрам сам предложил нам этот вариант.
– Верно, – вмешалась Доро.
– Ладно. Мы отправимся вниз вместе. – Георг отвел клинок от горла Бастиана и колол его острием ножа в шею, пока тот не зашевелился. – Натан, Ральф, Ларс, вы пойдете со мной и поможете загородить яму решеткой.
Снова миновать склеп. На этот раз, прежде чем они вошли туда, Бастиан краем глаза увидел, как Пауль метнулся к костру, чтобы зажечь один из последних оставшихся у них факелов, и направился вдогонку за остальными, позади него – Айрис. Последний взгляд, брошенный на Штайнхена, рядом с ним – Варце; оба бледны, у обоих движутся губы, но Бастиан не слышит ни слова. Мир сделался крохотным; он состоял из него самого, Георга и ножа.
И еще из лестницы под ногами – она круто уходила вниз, осыпалась. Ни пятнышка света, лишь слабое мерцание где-то позади. Факел Пауля, его оранжевые отблески на стене подземелья.
Медленно. Осторожно. Никаких поспешных движений. Главное – не споткнуться, не наткнуться на нож, не почувствовать, как тот проникает сквозь кожу, в тело, врезается между шейными позвонками. Или, может быть, входит еще глубже.
Наконец они оказались внизу. Георг не отпускал его – даже когда Айрис, шедшая за ними, пришла в ярость:
– Вы свиньи, засранцы, и ничего больше! И еще вдобавок глупцы, если и впрямь думаете, что ваши идиотские поступки помогут! Отпустите Бастиана немедленно!
Никто не реагировал. В поле зрения Бастиана оказались Ральф, Ларс и Натан: они направлялись к той яме, в которой нашли Сандру; рядом лежала решетка. Айрис бежала позади них и хватала Ларса за руку.
– Слушай, ты! Мы вытащили тебя из твоей ямы, а сейчас ты хочешь упрятать туда Бастиана? Я думала, ты на нашей стороне! Ты ведь один из лучших друзей Пауля!
Ларс хотя бы смутился.
– Мне жаль. Но я всего лишь хочу выбраться отсюда. Если я немедленно не пообедаю и не выпью воды, то откину копыта. А потом еще эта история с Лисбет… – Его передернуло. – Мне это не нравится.
– Нашел причину! – Голос Айрис звучал умоляюще, очевидно, она пыталась перетянуть Ларса на свою сторону. – Помоги нам, пожалуйста! Бастиан ранен в руку, ему нужен врач, он всегда помогал вам, когда кто-нибудь был ранен. Как только вы можете так поступать?
Ральф грубо прервал ее, схватив за плечи и отшвырнув в сторону.
– Хорош болтать, у нас нет времени на бестолковые споры. Ларс, помоги перенести решетку.
Они встали по своим местам. Георг подтолкнул Бастиана к яме. Тот инстинктивно защищался, упираясь в Георга, который без всякой жалости пихал его вперед.
– Хотя бы развяжите мне руки! – кричал Бастиан, в страхе думая о том, что сейчас рухнет в яму; теперь он уже не в силах был успокоиться.
– Подождите! – Повелительный голос Пауля. – Черт побери еще раз, подождите! – Он сунул в руку Айрис факел, протиснулся к Бастиану и стал возиться с узлом, которым были стянуты его запястья. – Я не позволю тебе здесь умереть, слышишь, – шепнул он ему на ухо. – Если мы выберемся из этого подвала, я тотчас вернусь сюда и вытащу тебя. Обещаю. Доверься мне.
Доверься мне – однажды это уже довело его до беды, но Бастиан всё-таки кивнул. Искра надежды. Крохотная. Но так по крайней мере можно ждать хоть чего-то еще, кроме смерти. Руки освободились, но только на мгновение, – в горло снова уперлось лезвие ножа, другой рукой Георг перехватил запястья Бастиана и крепко сжал их, словно в тисках.
– Только не забудь об этом, Пауль, – выдавил Бастиан. Его голос походил на шелест сухой листвы на ветру.
Пауль отошел в сторону; свет его факела упал на Айрис. Слезы текли по ее щекам.
– Ненавижу эту банду, – злобно твердила она, осторожно обнимая Бастиана и не сводя глаз с ножа, приставленного к его шее. – Это не конец, слышишь? Ты не умрешь. Я этого не допущу.
– Спасибо.
Он скользнул губами по лбу девушки, почувствовал, как солона ее влажная кожа, отыскал ее губы. Она ответила ему поцелуем – нежным, отчаянным, страстным.
– Да хватит уже! – крикнул Георг, буквально отрывая Бастиана от Айрис. Девушка сверкнула глазами, в них застыло отвращение.
– Как тебе идея, если для разнообразия я тебя прокляну? Или Лисбет, твой нежный цветочек?
Ответа она не получила.
Георг подтолкнул Бастиана к яме и, когда тот не захотел прыгать сам, отвесил пинка.
Падение во тьму. Сильный, болезненный удар; что-то закололо в левом запястье, Бастиан ударился обо что-то ногами, грудью и невольно застонал.
– Вы, засранцы, он же так себе еще и шею сломает! Бастиан! У тебя всё в порядке?
Он задыхался, но не хотел заставлять Айрис мучиться в неведении.
– Да. Всё хорошо. Не… не беспокойся.
Она опустилась на колени рядом с краем ямы.
– Бастиан?
– Что?
– Я тоже здесь останусь. Вдвоем легче.
– Ни в коем случае. Только не это!
– Но ты уже не можешь мне помешать. К тому же так мне гораздо лучше. Я ни секунды больше не хочу находиться рядом с этими засранцами.
Свет – резко, внезапно. На краю ямы появился Пауль с факелом в руках.
– Возьми с собой Айрис, – быстро сказал Бастиан. – Пожалуйста.
– Нет, я останусь, я…
– Ты одна из самых умных в отряде, остальные почти все несут сплошную ересь. А ведь надо искать выход; ты нужна всем.
С некоторым трудом Бастиан поднялся на ноги, вытянулся и взял Айрис за руку.
– Пожалуйста. А потом вы заберете меня.
– Положись на меня, – произнес Пауль. – Пойдем, Айрис. Нельзя терять время.
– Я вернусь, клянусь тебе, – шепнула девушка. Потянувшись к поясу, она отстегнула фляжку. – Вот.
– Об этом и речи быть не может.
– Бери, дурачок. Как только мы поднимемся наверх, в склеп, я так вцеплюсь в глотку Георгу, что он позабудет, как его зовут, и отберу его фляжку.
– Нет, пожалуйста, оставь ее себе.
Айрис не стала больше спорить – она просто бросила фляжку с водой в яму.
– Я вернусь. Я думаю о тебе, каждую секунду.
Бастиан еще касался ее руки, а сбоку уже надвигалась решетка. Айрис ни секунды не сводила с него глаз. Она улыбалась, но губы ее дрожали.
И вот решетка лежит на своем месте. Бастиан бросил сквозь ее прутья последний взгляд на Айрис, на ее всклокоченные волосы, и загадал желание: как можно скорее снова увидеть ее лицо, увидеть совсем близко, рассмотреть каждую его черточку, каждую бронзовую веснушку по отдельности.
Свет удалялся, и вот уже в подземелье снова воцарились тени и мрак – как было на протяжении многих столетий.
Он прижал к себе фляжку с водой, оставленную Айрис, и попытался при угасающем отсвете факела разглядеть очертания своей темницы. С лестницы доносились шаги, проклятия Айрис, адресованные Георгу и его сообщникам, нервные возражения Ральфа и уговоры Пауля, старавшегося их примирить.
Человеческие голоса. Когда еще ему доведется их услышать?
Бастиан согнулся, свернулся в клубок, как раненый зверь. Шаги на лестнице смолкли.
Темнота была полная. Да и тишина тоже. Бастиан отчетливо слышал каждый свой вздох.
Один.
Но компания у него непременно найдется. Страх. Жажда. Боль. Голод. Отчаяние.
Пока же он был один. Он и холод, мрак, пустота.
– Он не говорит со мной. Он отказывается.
– Ты ему не сказал, что…
– Нет. Сказал.
– Только не плачь! Всё будет хорошо. Я со всем справлюсь.
– Но мне так тебя жаль.
– Не стоит. Я что-нибудь придумаю.
– Только не делай глупостей. Пожалуйста.
– Конечно, не буду. А теперь немножко поспи, ладно?
– Я не знаю, я…
– Но тебе нужно отдохнуть. Не хочешь выпить глоток воды?
– Да… спасибо.
– Со мной он поговорит. Это я тебе обещаю.
– Так. – Скрестив руки на груди и широко расставив ноги, Айрис вызывающе посмотрела на лежавший перед ней череп. – Ну и где выход? Эй, Тристрам, старый ты черепок! Мы принесли тебе в жертву друга, так сделай что-нибудь, ты, задница!
Она услышала громкий вздох. Доро, конечно.
– Не зли его, иначе всё окажется напрасным, – умоляюще сказала та.
Айрис с трудом удержалась, чтобы не дать черепу пинка. Попытавшись успокоиться, она направилась к костру, где сидели остальные. Пламя было уже вдвое слабее, чем прежде. Штайнхен подбрасывал дрова в огонь небольшими порциями, чтобы костер горел дольше.
– Кому-то придется пойти поискать веток и сучьев.
Пауль обвел взглядом всех сидевших. Никто не шевельнулся.
Ясное дело, подумала Айрис. Они ждут, что сейчас свершится чудо: пам-пара-пам, скала разверзнется и они, словно стадо глупых баранов, бодрым шагом выйдут на свободу.
– Я пойду, – вызвался Штайнхен.
– Нет, тебе пока нужно отдыхать, – Карина поднялась с места. – Я схожу.
Айрис со злорадством убедилась, что Карина выглядит очень уставшей. Никто из них не задавался вопросом, каково сейчас Бастиану, как он себя чувствует, когда все его бросили. Трусы они, вот и всё.
– Тогда я тоже пойду, – Варце решил составить Карине компанию. – Нам только нужен свет.
У них оставалось еще два факела; впрочем, один уже наполовину прогорел. Варце с Кариной зажгли его от костра и осветили коридор, который вел в сторону первого зала – туда, где они оказались после спуска в шахту. Тени, скользившие по стенам, напоминали свиту черных великанов, неотступно их сопровождавшую.
Едва они скрылись, возле костра наступила тишина. На круглом лице Штайнхена читалась неподдельная печаль; он жестом подозвал к себе Айрис. Она присела рядом, закусив нижнюю губу. Девушке приходилось напрягать всю силу воли, чтобы не разрыдаться.
– Каково ему, как ты думаешь? – тихо спросил Штайнхен.
Любому другому Айрис бросила бы в лицо: «Что за дурацкий вопрос?» Но Штайнхен тревожился искренне.
– Не знаю, – ответила она. – Когда мы уходили, он был, можно сказать, в порядке. Что будет через час или два – понятия не имею. – Штайнхен кивнул. – А если мы не найдем выход, то… – Айрис смотрела на него таким странным взглядом, что Штайнхен терялся в догадках, что именно она хотела сказать. – Что ж, если станет ясно, что нам не удастся отсюда выбраться, мы сходим и вытащим его из ямы. Пусть тогда мы будем все вместе.
Его взгляд стал рассеянным.
– Я не думал, что может случиться что-то подобное. Даже не предполагал никогда. О боже, Айрис.
Он взял девушку за руки, и в эти несколько секунд сам его вид, его дородная, рыхлая фигура стала для нее утешением, на которое Айрис уже и не рассчитывала.
– Мы пока не собираемся сдаваться, – сказала она и вдруг вскочила с места. Откуда-то донесся резкий шум, послышался треск, словно что-то обвалилось. Остальные тоже поднялись, все, кроме всё еще спавшей Лисбет.
– Господи! Надеюсь, это коридор обрушился? – воскликнула Мона. В слабом свете костра ее бледные глаза казались громадными.
– Вряд ли. Это там, где вы принесли Бастиана в жертву. Но ведь теперь всё пойдет на лад, не так ли? – Айрис не смогла удержаться от едкого замечания; она испытала злорадное удовлетворение, увидев, как Мона отвернулась, стыдливо опустив голову. Глупая белокурая корова.
– Карина! – Это кричал Пауль, в его голосе ясно слышалось беспокойство. – Что-нибудь стряслось? Вам нужна помощь?
Никакого ответа.
– Твой Тристрам – лжец и засранец! – Айрис смотрела на Доро в упор. – Ничего не становится лучше, всё только…
– Идите сюда! Быстро! – Голос Варце, чуть не срывавшийся от волнения, донесся откуда-то издалека. – Мы кое-что нашли! Сюда!
Доро рванулась с места. Насколько Айрис помнила, так быстро «предсказательница» еще никогда не двигалась. Девушка выхватила из костра горящую головешку и побежала в тот самый коридор, в котором скрылись Карина и Варце. Перед завалом она остановилась и посмотрела наверх. Вскоре к ней присоединились Мона и Ральф, здесь же оказались Ларс и Натан.
– Не оставляйте нас одних!
Но на причитания Альмы никто не обратил ни малейшего внимания, лишь Георг бросил на нее полный отвращения взгляд.
– Закрой пасть! – грубо крикнул он, продолжая растирать Лисбет.
– Хватит, Георг. – Пауль произнес это таким ледяным тоном, что все остальные замолчали. – Тихо. Иначе я за себя не ручаюсь.
Георг издевательски усмехнулся, но не сказал в ответ ни слова.
Из темноты возникла фигура Варце. Он едва переводил дух.
– Там, в конце коридора, дыра в земле! Под каменной плитой! За ней начинается туннель, он ведет куда-то вниз и, похоже, цел и не обвалился!
Каждый хотел первым вскарабкаться на завал и проникнуть в туннель; один за другим они исчезали в темноте. Ликующие крики, облегченные вздохи и смех привлекли внимание даже Айрис и Штайнхена. Они тоже пошли в коридор и, оказавшись на месте, увидели, как туда, вглубь туннеля, уже спускается Натан.
– Потайной ход? Как вы его нашли?
– Каменная плита шаталась. – На лице Варце сияла широкая улыбка. – Это заметила Карина, когда наступила на нее. Потом мы обнаружили вставку, к которой когда-то крепилось железное кольцо, – наверное, раньше с его помощью поднимали плиту. Или рычагом каким-нибудь, понимаете? – Он говорил так быстро, что буквально задыхался. – Однако мы и так сумели отодвинуть плиту в сторону, пусть даже чуть-чуть. Тогда стало ясно, что там, внизу. – Он с нетерпением обвел всех взглядом. – Эй, вы что, совсем не рады? Ребята, мы выберемся наружу!
Плита в полу. На это вообще никто не обращал внимания.
Если бы я была хоть чуть-чуть суеверной, подумала Айрис, я бы расцеловала сейчас руки Доро. Вот так новости! Неужели это случайность?
Видимо, все-таки случайность.
Да, сейчас Симон тут определенно ни при чем. Айрис присела и опустила голову на руки. Может быть, она просто всё себе внушила, и на самом деле его здесь нет – шастает где-нибудь по пешеходным дорожкам, ищет ее.
Несколько минут спустя вернулся Натан.
– Туннель неровный, но все равно можно идти, даже не наклоняясь! – крикнул он. – И сквозняк чувствуется, честное слово! Я даже расслышал, как шумят деревья!
Он уже собирался снова повернуться и убежать, но Пауль вцепился в его руку стальной хваткой.
– В одиночку никто не пойдет. Ты нам поможешь, мы должны перенести Арно, и еще нужно больше света. Так что поищи-ка сучья и ветки, из которых можно сделать хоть какие-то факелы.
Минуту назад в подземелье царили апатия и малодушие, а сейчас коридоры оглашал громкий смех Ральфа и что-то весело насвистывал Ларс, проверяя, достаточно ли прочны носилки, на которых собирались нести Арно.
Доро ничего не говорила; она стояла, скрестив руки на груди, у входа в только что обнаруженный потайной ход и самодовольно улыбалась.
– Спасибо тебе, Тристрам! – прошептала она, заметив рядом Айрис. – Ты сдержал слово. Мы спасены.
– Что ж, отлично. Тогда мы можем пойти и вытащить Бастиана из ямы.
– Нет! – Доро яростно покачала головой. – Тристрам заметит, если мы это сделаем. Он почувствует себя обманутым и отомстит нам.
Каждый, к кому Айрис обращалась за помощью, соглашался с Доро. Даже Варце, после обнаружения потайного хода всё время расхаживающий со счастливым видом. Лишь Пауль и Штайнхен пока еще сохраняли здравый рассудок.
– Конечно, мы должны были бы освободить его прямо сейчас, но я даже думать не хочу о том, какой тогда шум здесь поднимется, – сокрушенно произнес Пауль. – Положись на меня. Как только отряд окажется в безопасности, я вернусь с кем-нибудь и вытащу его.
– Нет, будет слишком поздно! Тогда я освобожу его сама.
– Но ты не сможешь в одиночку поднять решетку.
В этом он был прав. Черт побери. Айрис снова стала умолять остальных – всех, кроме Доро, с которой и говорить об этом не имело смысла, Георга, с которым девушка теперь даже словом перекинуться не желала, и Ральфа, который приставил ей к горлу нож. Всё тщетно. Она словно в гранитную стену билась.
Улучив момент, Пауль отвел Айрис в сторону.
– Мы сделаем это как можно быстрее – и тайно. Когда остальные уже не будут так напуганы. Только представь, что на обратном пути стрясется еще что-нибудь – а такое вполне может быть, – и они снова свалят вину на Бастиана. – Он кивнул, стараясь ободрить девушку. – Будет лучше для всех, если мы вытащим его оттуда попозже. Да и для него самого тоже.
В какой-то момент Айрис сдалась.
– Я не хочу даже думать о том, чтобы просто уйти, а его оставить здесь, – сказала она Штайнхену. – Можешь считать, что я спятила, но меня постепенно охватывает странное чувство: здесь есть что-то, что может причинить ему зло. Или кто-то.
Собирались все со скоростью молнии. Нести им почти ничего не нужно было – только носилки с Арно, бредящим в жару. Лисбет снова была бодра и могла передвигаться самостоятельно. Георг хотел взять ее под руку, но девушка отказалась наотрез. После случившегося с ней приступа она еще не произнесла ни слова и не смотрела никому в глаза.
Один за другим все спускались в найденный проем. Айрис задумалась, не стоит ли вернуться в склеп и забрать арфу, но в конце концов решила этого не делать. Ведь Бастиан остался здесь, внизу; пусть и арфа остается. Они выберутся на свет дневной вместе. Уже скоро.
Она помогла спустить Арно в потайной ход, что оказалось отнюдь не просто. Пришлось держать его за руки, а Пауль подхватил его снизу за ноги. Поначалу Арно кричал, но потом потерял сознание – то ли от боли, то ли от сильного жара, – Айрис не знала.
Если не считать Арно, которому было совсем плохо, настроение остальных членов отряда оказалось удивительно бодрым, хотя и среди них было немало раненых. Натан постоянно носился взад-вперед по потайному ходу, словно собака, которая спешит выбраться на улицу, но не решается этого сделать без разрешения хозяина. В конце концов он тоже взялся за ручку носилок, а Доро отправилась вперед, освещая дорогу факелом. Альма отвязала Родерика, и тот промчался мимо всех, устремившись на свободу.
Слишком просто, думала Айрис. Сначала мы едва не выпрыгиваем из штанов, но не находим среди камней даже крохотной щелки. Но стоит только упрятать Бастиана в темницу – бац! – тут же появляется прекрасный, удобный туннель, по которому все могут спокойно уйти. Разве что эскалатора не хватает.
Бессмысленно было говорить об этом с другими: Айрис знала, что услышит в ответ. Все они теперь считали Доро чем-то вроде дельфийского оракула и Кассандры в одном лице. Что ж, это их дело. Ее саму никто не убедит, что выбраться отсюда им помог какой-то отверженный всеми тип, убитый семь столетий назад. И что он был причиной всех их бед.
Если мы вообще выберемся отсюда, а то, может, снова окажемся в каком-нибудь тупике. Опять на какой-нибудь земляной вал наткнемся. Или на Симона с гранатой в руках.
Однако пока всё шло удачно. Через некоторое время Айрис и впрямь почувствовала, как тянет ветерком.
Слишком просто.
Ладно, как бы там ни было, оказываться в числе первых, тех, что со всех ног бежит на свободу, чтобы там, снаружи, угодить в какую-нибудь историю, наткнуться на что-то острое, или ядовитое, или на то, что взорвется у них под ногами, она не собиралась. Пусть это будет Доро. Айрис понемногу отстала от остальных и дождалась, пока с ней поравняется Лисбет. Стараясь не привлекать ее внимания, девушка сбоку посмотрела на нее испытующим взглядом. Как она красива и как ее жалко!
– Как ты себя чувствуешь?
Поначалу Айрис подумала, что Лисбет не слышит ее – лицо даже не дрогнуло, она всё так же оцепенело смотрела вперед.
– Ничего, – наконец прошептала она.
– Могла бы сказать нам, в чем дело. Быть больной вовсе не стыдно.
– Конечно нет, но очень неприятно ведь, – вмешался Георг.
– Слушай, – взорвалась Айрис, – закрой пасть, гаденыш! Я не с тобой разговариваю, ясно?
Он вздрогнул. Девушка ожидала какого-нибудь резкого ответа, движения, жеста, но ничего не последовало. Георг только покачал головой, прибавил шагу и присоединился к тем, кто нес носилки. Айрис видела, как он сменил Натана.
– Если б я вам рассказала, – вернулась к прерванному разговору Лисбет, – всё бы сильно изменилось. Я же знаю, как это бывает. Я так радовалась, что в нашем отряде никто ни о чем не догадывается. Никто, кроме Сандры, но она уже давно меня знает. – Она повернула голову и посмотрела Айрис прямо в глаза – совсем не так, как обычно. – Я мучаюсь от этой гадости с девяти лет. В школе меня дразнили Лисбет-падучкой, Лисбет-трясучкой.
– Дети иногда бывают такими свиньями.
– Чаще всего они такими и остаются, даже когда вырастут, – Лисбет скривилась. – Я знаю, о чем говорю. За мной столько парней ухаживало, они клялись в верности, в вечной любви, твердили всю эту сентиментальную муть. Я даже кое в кого влюблялась и признавалась, в чем дело. После этого одни рвали со мной сразу, а остальных хватало до первого припадка.
Им пришлось слегка наклонить голову, поскольку туннель стал ниже; но выход наружу, видимо, был уже близко. Доносился шум ветра, крики птиц. Айрис никогда еще не слышала ничего прекраснее этих звуков.
– Надеюсь, что вы это поймете, именно сейчас, после всего, что случилось. Ты, может, и считаешь Георга предателем и мерзавцем, но он – единственный, кто остался со мной. Ему всё равно, что я ужасно выгляжу, когда корчусь в припадке, – продолжала Лисбет. – Можешь думать что угодно, но он нормальный парень.
– Что ж, пусть будет по-твоему. Я, правда, считаю, что он просто запал на одну бедную девочку, которая во всем от него зависит и благодарна ему до смерти. – Айрис пробормотала это и только в следующую секунду сообразила, что же такое она говорит. – Может, конечно, я и ошибаюсь, – торопливо добавила она. – Всё верно, он идеально о тебе заботится, но другим готов приставить к горлу нож.
Но на эти слова никакого ответа не последовало. Да Айрис и не стала бы прислушиваться к объяснениям Лисбет, потому что те, кто шел в авангарде их небольшого отряда, радостно закричали:
– Там свет! Видите?
– Дневной свет!
– Мы это сделали!
– Боже, как я рад!
Айрис поднялась на цыпочки, чтобы лучше видеть происходящее. Да, они правы: с каждым шагом становилось всё светлее.
Шедшие впереди не выдержали и побежали, натыкаясь в тесном туннеле на носилки с Арно.
– Мы на свободе!
– Да вы только посмотрите, где мы оказались!
– Глазам не верю.
Охваченная любопытством, Айрис тоже протиснулась вперед, к выходу, где уже образовался затор. Проем был узким и представлял собой наклонную шахту, располагавшуюся на уровне плеч и уводившую куда-то вверх. Сейчас в нее, подергиваясь всем телом, пытался втиснуться Ральф.
– Да помогите же мне, подтолкните немного!
Его подтолкнули, и он начал карабкаться наверх. До остальных донесся его смех.
– Мне кажется, это место я знаю!
Один за другим они выбирались из туннеля. Айрис слышала взволнованные разговоры, но не понимала их смысла. Кто-то плакал; остальные общались с явным облегчением.
Вдруг она сама заторопилась: вся эта темнота, теснота, даже сам запах земли стали девушке ненавистны. Отодвинув Карину в сторону, Айрис пробралась вперед и полезла в спасительный для всех них проем. Она карабкалась по лазу, пока наконец не высунула голову наружу. Девушка глубоко, шумно вздохнула – и оторопела.
Она оказалась в прямоугольной яме метровой глубины. По краям ямы виднелся дерн. Над головой покачивались стебли травы.
Айрис поднялась и осмотрелась. Местность эта была ей более чем знакома.
Луг, где находился их лагерь. Всюду лежали раскиданные вещи – там, где игроки бросили всё, спасаясь от грозы. Они выбрались наверх через одну из могил.
Из склепа на свободу прямиком через могилу. Айрис поежилась, развернулась и пошагала наискосок через луг, потом бросилась бежать. Ей надо к ручью – сначала напиться, это важнее всего. Потом немедленно вернуться к Бастиану и забрать его. Никаких причин дольше оттягивать его спасение больше нет.
Вода. Айрис встала на колени и пить, пила взахлеб, пока от холода, наполнившего желудок, ее не начало подташнивать. Чуть дальше по берегу ручья то же самое делали Ральф и Доро; Мона просто повалилась навзничь на траву и тяжело дышала.
Когда Айрис наконец встала, у нее слегка кружилась голова. Отойдя в сторону, девушка села под деревом, опираясь спиной о ствол. Итак, есть потайной ход, который связывает луг, где располагается их лагерь, с подземельем. Туннель, который приводит напрямик к одной из могил. По нему можно относительно удобно пробраться отсюда, из лагеря, туда, в склеп.
Если только знаешь как. Если нет, будешь погребен заживо.
Через полчаса все были на свободе. Даже Штайнхен, который едва смог протиснуться сквозь тесный проем, а потому буквально выдирался из него – ему мешал живот. Арно тоже удалось вытащить наружу, хотя только с пятой попытки, что оказалось довольно утомительно и болезненно.
И все-таки… Ее не оставляло какое-то неприятное чувство. Слишком просто.
Время уже близилось к вечеру, солнце понемногу клонилось к закату. Порой по небосводу пробегали легкие облака, но ни одно из них не предвещало грозы.
– Мы с Ральфом понесем Арно, – начал распоряжаться Пауль, – потом нас сменят Натан и Георг. Ларс всё время наготове и подменяет того, кто устанет. Нам нужно отправляться в путь немедленно, чтобы еще засветло добраться до палатки в базовом лагере. Там хранятся наши вещи, еда, мобильные телефоны, карманные фонарики. Всё, что нам понадобится.
– На этот раз, – возвестила Доро, – Тристрам позволит нам уйти, я в этом уверена. Пусть Арно и Штайнхен не боятся, что он еще раз их обидит.
– О да, это успокаивает! – отозвался Штайнхен.
Доро проигнорировала явный сарказм, прозвучавший в его голосе.
– От нашего имени я благодарю силы добра за то, что они нам помогали. Я благодарна Тристраму за то, что он сдержал слово.
– О, да, и я безумно благодарна Тристраму, этому старому выродку, – прошипела Айрис. – Ну, кто со мной? Мне нужны два или три человека, с чьей помощью я могла бы поднять решетку над ямой, где сидит Бастиан, и вытащить его оттуда. Только надо поторопиться.
– Я бы с тобой пошел, – предложил Штайнхен. – Но боюсь, что из меня получится плохой помощник.
– Никто не пойдет, – с подавленным видом заметил Пауль. – Не пойдет без света, потому что без него мы не отыщем ни склеп, ни темницу, а факелы все сожжены. Нужно вначале сходить за фонариками.
Черт побери, черт побери, черт, побери. Он прав.
– Мы всё еще на земле Тристрама, – взяла слово Доро. – Вы не можете освободить Бастиана. Вы что думаете, раз мы вышли из склепа, то теперь в безопасности?
– Заткнись, Доро! – крикнула Айрис. – Ты уже много чего натворила!
– Я сыт по горло вашими спорами. Нам надо поторопиться и увести Доро и остальных трусишек из владений Тристрама. – Пауль вскочил на ноги. – Потом мы немедленно вернемся за Бастианом – я не хочу оставлять его в яме дольше, чем нужно. Карина, ты идешь первой. Выбираем самый короткий путь. Смотрите под ноги, чтобы не споткнуться. Не хватает только, чтобы пришлось нести на носилках еще кого-нибудь.
Айрис вспомнила, что дорога сюда была трудной, и память ее не подвела. Им приходилось перелезать через валуны, пробиваться сквозь густые заросли кустарника и спускаться по скользким склонам. Пять дней назад они и то выбились из сил, но тогда они были сытыми, прекрасно себя чувствовали и им не надо было нести с собой раненого. А то, что происходило теперь, Айрис не могла назвать иначе как адом.
Только сейчас, вдоволь напившись, она заметила, как ужасно голодна. И раздражена. Когда Сандра, шедшая позади, споткнулась и чуть не свалила ее с ног, Айрис с трудом удержалась, чтобы не отвесить ей пинка.
– Конечно, это безумно круто – обманом заманить сюда Бастиана. – Она давно уже хотела всё Сандре высказать. – Я тебя и так-то всегда недолюбливала, но, как выясняется, даже не догадывалась, какая же ты лживая корова.
– Закрой рот! – Сандра прибавила шаг, стараясь обогнать Айрис, но зацепилась за какой-то корень и упала на колени. Когда девушка наконец поднялась, было видно, как она взбешена. – Ты злишься только потому, что Бастиан тебя даже не замечал, пока еще думал, что я им интересуюсь. Так что ты ему нужна исключительно за неимением лучшего. Ну и каково тебе теперь?
Непонятно почему слова Сандры больно ее задели. Конечно, Айрис вовсе не то, что Сандра назвала «за неимением лучшего», – она это точно знала.
– Тебя не касается. Лучше скажи, почему ты это сделала. Только ради развлечения? Решила поглядеть, получится или нет?
Сандра ничего не ответила. Она смотрела вперед – туда, где стоял Пауль: как раз в эту минуту он подменял Ларса у носилок. Айрис перехватила ее взгляд и всё поняла. Значит, Пауль.
– Да, смотрится он хорошо, не правда ли? – пробормотала она.
– Он просто невероятный, – сказала Сандра, обращаясь скорее к самой себе, чем к Айрис. – Без него мы никогда бы оттуда не выбрались, несмотря на то что все благодарят Доро. Это он позаботился о том, чтобы никто из нас не погиб. Если бы не он, Бастиана бы прирезали.
– Если бы не он, Бастиан вообще бы не попал в беду!
– Да, и если бы не я – договаривай, раз уж начала! Но Бастиан выдержит, Пауль поможет ему выбраться из ямы, вот и все дела. Зато он завоюет любовь брата.
Дальше спорить с ней не имело никакого смысла. Им как раз нужно было взбираться на невысокий холм, и Айрис предпочла экономить энергию. Она посмотрела на верхушки громадных елей, отчетливо выделявшихся на фоне голубого неба, и подумала о Бастиане, всё еще сидевшем в полной темноте. Один. Страдая от жажды. Не зная, когда придет помощь, и придет ли вообще. Он даже не знает, что мы нашли выход.
Всё в ней буквально вопило: надо немедленно повернуть назад, сейчас, сию секунду!
Вдруг они вернутся, а пещера обвалилась? Или он умер от жажды? Нет, чепуха, так быстро это не случится. Тем не менее ее не покидало чувство, что времени очень мало и Бастиан вот-вот окажется в опасности.
Когда местность снова стала ровной, Айрис ускорила шаг. Она обогнала Доро и Ральфа, Альму, не отходившую от носилок с Арно, Пауля и Ларса. Только Карину девушка не стала обгонять и теперь шагала рядом с ней, задыхаясь и ощущая колотье в боку; впрочем, сейчас ей было всё равно. Чем быстрее она шла, тем лучше было у нее на душе.
Когда они наконец достигли цели, уже начинало смеркаться. Большая палатка стояла на прежнем месте, хотя и выглядела изрядно потрепанной: одна стойка повалилась, растяжка лопнула, и вечерний ветер трепал крышу.
Айрис ринулась внутрь. Вот ее рюкзак, а там – вещи Бастиана. Она бросилась к своим вещам. Фонарик на светодиодах – считается, что его батарейки практически не разряжаются. Две пластиковые бутылки с водой. Мобильник, сейчас совершенно бесполезный. Две жестяные банки с говяжьей солониной. Чипсы, растаявшая плитка шоколада, черствый кусок хлеба с первыми следами плесени.
Поколебавшись, девушка взяла с собой весь рюкзак.
Теперь она рылась в вещах Бастиана. Очки! Она осторожно достала их из платка, в который те были завернуты, и тотчас представила его лицо таким, каким оно было в момент их знакомства. Пай-мальчик.
Очки перекочевали в ее рюкзак. Похоже, они были единственным действительно нужным предметом среди его багажа.
Карина и Мона опустились на колени возле палатки; у каждой в руке была бутылочка со средством для дезинфекции ран. Они обрабатывали в первую очередь раны Арно, но заботились и о Георге, Натане и Пауле: царапины от ржавого меча – не очень-то приятная штука. Пауль лишь чуть вздрогнул, когда Карина щедро обработала его грудь йодом. Сам он в этот момент занимался тем, что пытался дозвониться кому-то по мобильному телефону.
– Доминик? О, хорошо, что я сразу тебя застал. Да. Я знаю, мы не были в том месте, где договорились встретиться, но сейчас мы уже здесь. Ты можешь приехать? У нас есть раненый, которого надо немедленно доставить в больницу, так что нам понадобится скорая. Да, я знаю, что прямо сюда она не подъедет, но пусть тогда хотя бы ждет нас там, где кончается дорога. Что? Ну ладно, но, пожалуйста, поторопись.
Он отключил телефон.
– Доминик приедет на джипе примерно через час. Правда, от оползня ему придется еще идти пешком. Но он возьмет с собой приятеля, и у них к тому же будут настоящие носилки.
Кто-то раздал сухие ржаные хлебцы, больше похожие на картон, посыпанный кунжутом, но они исчезли в считанные мгновения. В палатке организаторов хранились консервы – их тоже вскрыли. Холодный гуляш, охотничья колбаса, густой фасолевый суп. Они проглатывали всё, что могли найти.
– Мы же вернемся, да? – Айрис кивнула Паулю. – Я взяла с собой фонарик и очки Бастиана. Если у кого-то останется хлеб или что-нибудь такое, я с удовольствием ему отнесу.
– Нет, – сказал Пауль. – Пойду я, а ты проследишь, чтобы все добрались до ближайшей деревни.
– Ни за что. Я обещала ему вернуться.
Пауль усмехнулся.
– Думаю, он будет рад, если ты окажешься в безопасности. Оставайся с отрядом. Я возьму с собой Ларса и Карину, они люди выносливые.
– Это даже не обсуждается.
Девушка с трудом сдерживала ярость. Конечно, Пауль желал ей только хорошего, но, видимо, не понимал, насколько это было для нее важно.
– Теперь послушай меня! – От резкого голоса Пауля Айрис вздрогнула. – Я до безумия рад, что вывел всех вас оттуда живыми. А ты мне мешаешь, ты готова мчаться назад в подземелье, подвергать себя опасности только ради того, чтобы подержать Бастиана за ручку! Я вытащу его оттуда, а до того времени он потерпит. Он ничем не болен, у него же нет, скажем, диабета!
Пауль подал Георгу странный знак. Он что, хочет, чтобы Георг ее удержал?
Ну уж нет, со мной так не получится. Айрис молниеносно накинула рюкзак на плечи и не оглядываясь побежала назад, прямо по той дороге, по которой они пришли. Кустарник во многих местах был обломан, трава притоптана, так что обратный путь можно было найти без особых проблем.
Первый холм позади. За толстой елью спрыгнуть и оглянуться. Никто ее не преследует. Айрис отдышалась. Дальше.
Ей надо было найти хоть что-нибудь, с чем можно в одиночку сдвинуть решетку, закрывавшую яму. Палку, например, или еще что-то, что можно использовать как рычаг. Лопата! Ведь где-то была лопата, которой Бастиан копал выгребную яму. Наверное, она еще лежит на лугу. Если черенок достаточно крепкий, то, может быть, ей удастся приподнять решетку и освободить Бастиана. Без всякой помощи. И утереть Паулю его длинный нос!
Айрис бежала дальше и чувствовала себя невероятно легко, несмотря на то, что в боку снова начало покалывать. Уже немного осталось, скоро она будет на месте, еще до захода солнца. Чертовщина закончилась. Теперь всё будет хорошо.
Flexor carpi radialis. Flexor carpi ulnaris. Flexor digitorum superficialis. Palmaris longus. Pronator teres. Это поверхностный слой сгибающих мышц мускула туры предплечья. Теперь разгибающие мышцы. Extensor carpi ulnaris. Extensor digitorum. Extensor digiti minimi. 38
Небольшой глоток из фляжки Айрис. Если бы только не эта тишина. Сандра говорила о каком-то голосе, и Бастиан буквально мечтал тоже его услышать, вообще слышать хоть что-нибудь, кроме звука собственного дыхания и ударов сердца, отдававшихся в ушах. Abductorpollicis longus… 39
Там что-то шумит?
Он затаил дыхание. Нет. Нет, там ничего нет. Поначалу Бастиан думал, что будет слышать, что делают остальные. Однако довольно скоро он убедился, что заблуждается. Никаких шагов. Никаких голосов. Никакого света.
Снова и снова он раскрывал глаза как можно шире, но тьма вокруг была непроницаемой. Он мог только найти что-нибудь на ощупь. Мог осязать и чувствовать запахи.
Бастиану захотелось узнать, сколько прошло времени. По ощущениям – большая часть вечности. У остальных наверняка давно кончились дрова, а, когда будет выпита последняя капля воды, они ворвутся в темницу и отнимут у него то, что еще осталось.
Если, конечно, найдут в полной темноте.
Дзинь.
Какой-то отрывистый резкий звук справа от него. Бастиан напрягся. Так камень падает на камень. Первый звук за долгое время. Может, кто-то спускается по лестнице?
Я не слышу ничьих шагов.
Он попытался сосредоточиться. Если остальные всё еще наверху, то что они сейчас делают? Что делает Айрис? Интересно, придет ли сюда еще хоть кто-нибудь, прежде чем всё кончится?
Кончится. Он улегся и свернулся клубком. Было холодно, но не так холодно, чтобы замерзнуть. Всё, пожалуй, сведется к смерти от жажды. Когда обе фляжки, его и Айрис, будут пусты, у него в запасе останется еще четверо суток. Пять, если немножко не повезет. Безмерная, мучительная вечность.
Бастиан принялся обследовать свою тюрьму на ощупь. У Сандры в яме был какой-то кувшин, вспомнил он. Однако Бастиан не знал, оставила ли она его здесь или взяла с собой наверх. Если бы там, внутри, было хоть чуть-чуть воды…
Рука скользила по дну ямы. Бастиан двигался осторожно, чтобы только не опрокинуть то, что ищет. Нет, никакого кувшина нет. Ничего, кроме камня и земли. И…
Пальцы сомкнулись вокруг чего-то круглого, гладкого… Не камень. Не металл. И… цепочка.
Бастиан ощупал находку, повертел ее в пальцах. С одной стороны предмета был какой-то выступ, похожий на маленький металлический язычок. Он надавил на него и почувствовал, как находка дергается в руке. В тот же момент Бастиан понял, что именно нашел.
Медальон Лисбет. Он провел указательным пальцем по его внутренней стороне. Маленькие диски. Круглые и плоские.
Как он сюда попал?
Факты никак не желали связываться воедино. Или всё-таки… Может быть, всё было так: тот, кто посадил сюда Сандру, до этого обокрал Лисбет и спрятал медальон здесь, где никто никогда его больше не найдет?
Или… Или медальон был у Сандры, и она его здесь уронила. Но почему? Она полдня помогала Лисбет искать медальон и не промолчала бы, если бы нашла его. Но ведь уже выяснилось, что Сандра прекрасно умеет притворяться и лгать; он даже не думал, что она на такое способна.
В тот момент, когда у Лисбет начался приступ… Бастиан сощурился, напряг память. Сандра сидела напротив нее. Как же удачно она выбрала себе место! И она была единственной, кто знал, что Лисбет страдает от эпилепсии.
Неужели Сандра спровоцировала этот приступ? Секундочку! Да, там мелькали какие-то отблески, он сам их заметил. Это Сандра чем-то посверкивала? Намеренно? Но зачем?
Слишком глупо. Бастиан, видимо, уже никогда ничего не поймет, и почему-то это злило его больше всего. Он умрет, так и не узнав, что же здесь на самом деле происходило. Кто стоит за всей той средневековой грязью, в которую их толкнули?
– Тот, кто любит писать стихи, – пробормотал Бастиан, пораженный тем, как громко звучит его голос, хотя он старался говорить шепотом. – Тот, кто по жизни любит играть. Но для чего?
Может, лучше попробовать разобраться с этим проклятием. Всё было как минимум логично. Сломанные ноги и кожа, покрывшаяся волдырями. Разверстые могилы и люди, провалившиеся сквозь землю. Как я сейчас.
Что это за шум? Странное гудение. Затем снова тишина.
Об этом и Варце рассказывал. Но лучше пусть это гудение, чем голоса.
Вскоре Бастиан уже не был уверен, вправду ли он слышал странные звуки или ему померещилось. Всё это больше не играло никакой роли.
Он подумал о мертвых, упокоенных в склепе над его головой, и почувствовал странное утешение, словно его с ними что-то соединило. Голые кости – это всё, что в конце концов останется от всех них.
Кости. Это слово снова и снова вертелось в мозгу. В воспоминаниях вдруг возник Родерик, гордо повиливающий хвостом, с бедренной костью в пасти.
Я идиот! Бастиан ударил кулаком по стене ямы и резко вдохнул от боли.
Почему он раньше об этом не подумал?
Родерик наверняка разжился той костью в склепе. Это ж настоящий собачий рай, полный костей. Значит, он спустился туда – и выбрался наружу. А значит, здесь есть какой-то выход, куда может забраться, а затем вернуться собака. Шахта, через которую они сюда попали, естественно, исключалась.
Боже, как я глуп, какой я наивный дурак!
Бастиан попытался найти на ощупь что-нибудь, чем можно было постучать; ничего, кроме камня, не нашел и стал колотить им по стенам тюрьмы. Раз, два, три. Пауза. Снова три раза. Прислушаться.
Ничего.
Черт побери, они же слышали, как стучала Сандра! Он улегся на живот, вытянул руки, снова стал ощупывать всё вокруг и нашел металлический сосуд – кувшин Сандры. Наконец-то!
Снова ударил о скалу, на этот раз звук был гораздо громче. Раз. Два. Три. Подождал.
Ничего.
– Здесь есть выход! – прокричал он. – Должен быть выход! Пустите собаку поискать!
Никакого ответа.
Он вздохнул. Вновь прокричал изо всех сил:
– Здесь есть выход! Мы не умрем! Вы меня что, не слышите?
Мертвая тишина.
Потом голос, передразнивающий его, почти рядом. Хриплый, монотонный:
– Вы меня что, не слышите? Вы меня что, не слышите?
Хихиканье.
– Ты, к сожалению, слегка промахнулся. Единственный, кто тебя слышит, – это я.
Свет, пробивавшийся сквозь деревья, окрашивал лес в оранжевые тона. Уже недалеко, сказала себе Айрис. Она успеет до захода солнца. Девушка вновь остановилась и прислушалась, не нагоняет ли ее Пауль со спутниками. Нет. Во всяком случае, ничего не слышно.
Она прислонилась к дереву и на мгновение закрыла глаза. Плохая идея: Айрис сразу ощутила, как ноют ноги, каждая мышца, и эта усталость сразу распространяется по всему телу. Надо идти дальше – таков на сегодня ее девиз. Ждать остальных? Ну вот еще. Бастиану нужны вода и свет, а самое главное – надежда.
Теперь тропа слегка поднималась в гору; хорошо хоть нет необходимости пробираться сквозь высокую траву и кусты. Повезло! Не нужно каждый раз высоко поднимать ноги, словно пробираясь по рыхлому снегу.
Взобравшись на вершину холма, Айрис снова сделала короткую остановку. Отсюда уже почти виден луг.
Ветер смахнул прядь волос со лба девушки. Она с благодарностью подставила лицо прохладному дуновению – и вздрогнула.
Запах.
Табак «Холстон», самый дешевый сорт с отвратительным ванильным ароматизатором. Запах, похожий на запах рвоты, – будто человек съел пудинг, и его тут же вырвало.
Она невольно сжалась. Только бы не быть здесь, стать невидимой, неприметной, как легкий ветерок.
Где он прячется?
Медленно, затаив дыхание, миллиметр за миллиметром Айрис выпрямилась и стала всматриваться в ту сторону, откуда донесся запах.
Оранжевые лучи заката отлично маскировали его волосы. В полусотне метров от нее Симон прислонился к дереву и курил, повернувшись к ней спиной.
Он меня не видит.
Айрис пришлось отвести взгляд от Симона, иначе бы он почувствовал, что она смотрит на него, и тогда…
Теперь она услышала его голос. Только сейчас девушка заметила, что Симон не один. Рядом с ним, почти закрытый деревом, стоял кто-то еще. Мужчина, и довольно высокий.
Кто бы он ни был, это ее спасение: он отвлекает внимание Симона. Надо воспользоваться удобным моментом.
Айрис прокралась немного назад, все время стараясь ступать бесшумно, что было практически невозможно. И все-таки она двигалась достаточно тихо, Симон и тот неизвестный ее не заметили.
Есть! Там, впереди, скалы. Она могла перелезать с одной на другую, а в случае чего даже перепрыгивать, не создавая особого шума.
Быстро оглянуться. Нет. Никто ее не преследует. Хорошо! Идем дальше.
Всякий раз, перебегая от скалы к скале, Айрис прижималась к земле. Она давно уже была вне поля зрения Симона, и на таком расстоянии он, разумеется, не мог ее услышать, тем не менее девушка не отваживалась просто так выбежать на луг. Она знала его, он мог быть везде, молниеносно возникнуть и снова исчезнуть. Ей по-прежнему казалось, что она чувствует запах его табака, как будто тот пропитал всю ее одежду.
Прежде чем выйти на опушку, Айрис остановилась и попыталась еще раз всё обдумать и понять, как такое могло случиться. Симон в самом деле здесь, и был тут, наверное, всё это время. Но ни разу не попался ей на глаза.
Как же так? Должна же быть какая-то связь между ним и случившимися с ними несчастьями, но какая? Девушка ничего не понимала.
Озарение пришло внезапно, и тут же всё внутри у нее налилось свинцовой тяжестью. Неужели Симон знает, что Бастиана посадили в подземную темницу? Видимо, да. Возможно, он даже побывал у него…
До поляны, где находился лагерь, оставалось еще метров сто. Быстро темнело – раньше, чем она рассчитывала.
Айрис в последний раз оглянулась и прошмыгнула на опушку леса. Промчалась по лугу, метнулась к могилам, прыгнула во вторую слева.
Там был лаз. Туннель.
Она собиралась всё время радостно кричать, распевать громкие песни, чтобы Бастиан как можно раньше ее услышал, чтобы знал, что она идет к нему. Но теперь Айрис на это уже не решалась.
Включить фонарик. Яркий луч света выхватил растрескавшиеся каменные стены. Громадная многоножка, напуганная светом, поспешила спрятаться в щель. Айрис посветила себе под ноги. Ровная площадка – такой она ей и запомнилась. И все-таки туннель сейчас выглядел жутко – не то что раньше, когда его освещало пламя факела. В холодном свете карманного фонарика он казался страшной пастью, ненасытной глоткой, в которой она вот-вот исчезнет.
Айрис бросилась вперед. Надо добраться до Бастиана, и тогда всё будет хорошо, тогда она будет не одна. Скоро и Пауль окажется здесь, вместе с Кариной и Ларсом. Может, и Варце придет. Ждать осталось недолго, и они всё сделают.
Луч света, подрагивая, плясал на стенах туннеля. Когда же будет проем, который ведет наверх? Он должен находиться с левой стороны, примерно на уровне ее плеч.
Вот оно, черное пятно, темнее окружающих стен. Она нашла проем. Зажав зубами фонарь, Айрис вскарабкалась по стене и подтянулась. Сделать это оказалось нелегко и удалось не с первой попытки, однако она помнила, что там, снаружи, в лесу, был Симон и он когда-нибудь однозначно здесь появится. Мысль об этом заставляла девушку торопиться.
Забравшись наверх, она осветила свод подвала лучом фонарика. Сориентировалась. Здесь были остатки первого костра, который они разожгли; там, наверху, находилась шахта. Она посветила гуда, осмотрела камень, преградивший им выход.
Отыскав нужный проход, она побежала по нему, перелезла через завал. Перед ней простиралось большое подземелье. С нишами. Со склепом.
Очутиться один на один с останками людей, убитых во время давней резни, неожиданно оказалось страшнее, чем ожидала Айрис. Однако нужно миновать склеп, если она хочет добраться до Бастиана.
– Привет, Тристрам, – прошептала девушка. Звук собственного голоса вселил в нее мужество. – Прости, что я снова нарушаю твой покой. Подобное больше не случится, обещаю.
Сумка с арфой стояла возле стены, у входа в старинную часовню. Сквозь кожу футляра Айрис почувствовала гладкую древесину резонатора и перекинула сумку через плечо. Уверенность понемногу к ней возвращалась.
Луч света скользнул по останкам убитых людей. А вот скелет того парня с отрубленной ногой. Разве он не лежал чуть по-другому? Да нет, ерунда.
Айрис замедлила шаг. Что, если она сейчас войдет в темницу, а там уже никого нет? Если с Бастианом что-то случилось? Если там, внизу, ее ожидает еще одна ужасная сцена?
Спокойно, спокойно, спокойно. Она облизала пересохшие губы. Ничего ужаснее тех сцен, которые она и так прокручивала в голове, быть уже просто не могло.
Девушка крепче сжала фонарик и решительно зашагала между каменными саркофагами. Ничего не случилось, конечно, ничего; она не даст ужасающему антуражу себя запугать.
Могильная плита, которая загораживала вход на винтовую лестницу, все еще была отодвинута в сторону. Повезло. Никто не потрудился вернуть ее на место.
Она спустилась по лестнице, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку. Пахло плесенью и влажными камнями; на стенах росли зеленоватые грибы.
Оказавшись внизу, Айрис остановилась. Вокруг царила оглушительная тишина, словно она была здесь совершенно одна.
– Бастиан? – Девушка прошептала это так тихо, что сама едва себя услышала. Еще раз, громче: – Бастиан?
– Айрис?
Луч ее фонарика отыскал решетку, закрывавшую яму. Айрис подбежала к ней, опустилась на колени и посветила внутрь.
– С тобой всё в порядке? Мы правда нашли выход, скоро ты тоже выйдешь на свободу. Мне жаль, что это заняло столько времени, но…
Бастиан поднялся, чуть покачиваясь, и оперся о стену.
– Будь осторожна, – перебил он девушку. – Здесь кто-то есть. То есть был. Голос. Тебе надо беречься.
– Я знаю.
Айрис протянула руку сквозь решетку. Бастиан схватил ее, сцепил свои пальцы – холодные, как льдинки, – с ее.
– Остальных сейчас должны забрать из базового лагеря, но Пауль, Ларс и Карина вернутся сюда и помогут тебе выбраться. Я просто чуть их опередила.
– Значит, ты здесь совершенно одна?
– Да.
Бастиан вдруг выпустил ее руку.
– Немедленно сваливай отсюда!
Айрис вздрогнула, словно он дал ей пощечину.
– Что?
– Тебе надо уходить! Я же сказал, здесь кто-то был, и думаю, что это Симон. Я не видел его, но он со мной разговаривал – точно так, как ты описывала: медленно, протяжно, как человек, который пробуждается от наркоза.
Да, но эта манера обманчива. Она глубоко вздохнула.
– Я знаю, что он здесь. Я недавно чуть не наткнулась на него. И он не один, там был кто-то еще.
– Кто?
– Без понятия. Не удалось разглядеть. – Айрис опустила на землю сумку с арфой и положила рядом рюкзак. – Я принесла тебе воды.
Бастиан взял фляжку, но девушка заметила, как беспокойно он осматривает всё вокруг – точнее, тот малый уголок пространства, который открывался ему из ямы.
– Уходи отсюда. Немедленно. Нужно дождаться остальных.
Он открыл фляжку, принялся жадно пить, закашлялся.
Айрис кивнула. Он прав, конечно. Но уходить отсюда она не собиралась ни за что. Ей просто надоело убегать. Стоило девушке только вспомнить о Симоне, и она приходила в такую ярость, что даже рада была бы, если бы он сию минуту оказался здесь и она могла бы наброситься на него и расцарапать ему лицо.
Да, но это всё – пустая болтовня, не правда ли? Стоило только тебе почувствовать запах его сигарет, как ты уже чуть не обделалась, хотела лишь куда-нибудь спрятаться и завыть.
– Давай посмотрим, может, я сумею в одиночку убрать эту решетку?
Вот черт, она же забыла отыскать на поляне лопату. Опять всё из-за Симона.
– Нет! Уходи!
– Я тихонько, – сказала Айрис, – но я ни за что не брошу тебя здесь снова.
Обеими руками она схватилась за наружный металлический прут и попыталась его приподнять. Ей это даже удалось – самую малость, но отодвинуть всю решетку без чьей-либо помощи оказалось делом невозможным. Если бы еще яма не была такой глубокой, то Бастиан мог бы надавить на решетку снизу, но он едва дотягивался до нее кончиками пальцев.
Она попыталась еще раз, изо всех сил.
– У меня не получится.
– Ты же сказала, сюда идет Пауль?
– Да. Уже недолго, наверное, осталось ждать.
– Ты точно не хочешь уйти в безопасное место?
– Нет.
Айрис вытащила из рюкзака пачку чипсов и протянула ее Бастиану. Тот буквально выхватил еду из рук девушки; не прошло минуты, как от чипсов не осталось и следа. Когда с ними было покончено, Айрис улеглась на живот рядом с ямой и протянула вниз руку. Бастиан взялся за нее.
– Хотя бы выключи свет, – попросил он. – А если Симон появится, попробуй затаиться. Сразу же, ладно? И не переживай за меня.
– Мне тяжело не видеть тебя.
Но она все же щелкнула выключателем. Действительно, было бы глупо подставляться и становиться такой легкой добычей для Симона.
– Ладно, пай-мальчик, – пробормотала она и погладила его пальцы. – Неприятная ситуация, не правда ли?
– Это ты верно подметила, мой эльф.
Эльф. Она улыбнулась в темноту.
– Ждать уже недолго осталось. Мы ведь продержимся еще, да?
– Конечно.
Они молчали, ласково поглаживая руки друг друга. Айрис заметила, что холод, идущий от земли, постепенно пронизывает ее насквозь. Куда же запропастился Пауль?
– Я, кстати, кое-что нашел, – сказал Бастиан.
– Правда? Что же?
– Медальон Лисбет. Там, внутри, ее таблетки от эпилепсии.
– Ого! И он лежал здесь, внизу, в твоей яме?
Что-то звякнуло.
– Да.
Она попыталась понять, как такое могло случиться, но почему-то ей это не удалось.
– Я отдам медальон тебе, а ты вернешь его Лисбет. Послушай, Айрис, – сказал он, – когда мы выберемся отсюда…
– Посмотрим, – прервала она его. В памяти девушки крепко засели слова, которые Бастиан сказал ей, когда она его отыскала. Все вместе и каждое в отдельности. Айрис не могла объяснить почему, но ей не хотелось бы снова их услышать. Нет, пока что она его действительно спасти не сумела.
Бастиан замолк; девушка чувствовала, что он растерян.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – пояснила она. – Но я боюсь думать о чем-то хорошем, пока не буду уверена, что всё плохое позади.
– Всё в порядке, я понимаю.
Прошло несколько минут. Айрис попыталась затаить дыхание, прислушаться, понять, раздаются ли какие-то звуки наверху, но всё было тихо. Никаких шагов! Куда же запропастились Пауль и остальные?
Внезапно в мыслях девушки ярко вспыхнула картина, заставившая ее содрогнуться. Симон и его спутник набросились из засады на Пауля, Ларса и Карину. Они избиты или еще что-нибудь похуже. Боже мой, надо было их предупредить. Как-нибудь.
Что, если они не придут? Если никто, кроме Симона, здесь не появится? Но, может быть, он даже не станет спускаться в подземелье, а будет сидеть наверху, возле саркофага, как кошка возле мышиной норы, и ждать, пока Айрис сама отсюда не выйдет.
У нее перехватило дыхание.
– Что с тобой?
– Ничего. Всё хорошо.
Только не надо пугать Бастиана. Но в одиночку она его из ямы не вытащит. Впрочем, вряд ли удастся и привести кого-то на помощь – Симон наверняка перехватит ее.
О, пожалуйста! Пауль, Карина, лишь бы вас не ранили! Поторопитесь!
Как же Симон сюда добрался? В конце концов он ее обязательно поймает. Нет, хуже! Пока Бастиан сидит в тюрьме, в яме, Симон наверняка воспользуется этим, чтобы шантажировать ее. По лицу Айрис он сразу прочтет, что Бастиан ей нравится, и, если потребуется спасти его, она будет бегать за Симоном, как собачка на поводке. Она не знала, как ему это удалось, но он опять ее перехитрил.
С другой стороны… нет. Тут что-то не так, что-то фальшиво. Уж слишком всё изощренно, словно кем-то давно спланировано. Симон не мог такого придумать.
– Ты еще тут? – Голос Бастиана звучал встревоженно.
– Да, конечно! Кстати, я принесла тебе твои очки.
Он усмехнулся.
– Спасибо! Теперь я буду видеть темноту гораздо отчетливее.
Айрис протянула ему очки сквозь решетку, почувствовала, как он нащупал их.
– Если бы эта идея не была полным безумием, – заметила она, – я достала бы сейчас арфу и что-нибудь бы на ней сыграла.
– Не делай этого!
– Не стану, конечно. Но когда я играю, то перестаю бояться. Это в каком-то смысле всё равно что взлететь; поднимаешься над всем этим болотом…
Она умолкла. Что-то зашумело вдали, не слишком громко, но всё же отчетливо. Приглушенные голоса, короткий смех.
Они идут.
Но кто? Пауль? Или все-таки Симон? Айрис не стала долго раздумывать; она попятилась, скользнула в сторону от ямы, пока не уперлась в стену, затем нащупала нишу и вжалась в нее. Бастиан что-то шепнул, предупреждая ее, но девушка уже ничего ему не ответила.
Сейчас всё свершится. Так или иначе.
Она достала из-за пояса нож.
Бастиан напрасно силился разглядеть Айрис в темноте или хотя бы угадать, где она прячется. Оставалось лишь надеяться, что она сумела укрыться и совладала с нервами на тот случай, если человек, спускающийся сейчас по винтовой лестнице, – на самом деле Симон. Тогда Бастиану лучше было бы отвлечь всё его внимание на себя.
Шаги раздавались всё громче; люди, направлявшиеся сюда, почти достигли подножия лестницы. Подземелье, словно луч маяка, рассек серебристый свет фонарика; потом еще один.
– Бастиан?
Он вздохнул, чуть не разрыдавшись от облегчения.
– Пауль! Боже, как я рад.
За решеткой вначале появилось смеющееся лицо Пауля, потом и вся его фигура. В левой руке он держал фонарь, в правой – один из тех старинных мечей, что лежали в склепе.
– Ты выдержал испытание. Беспокоиться больше не о чем.
– Ага, я понял. Но будь осторожен: здесь Симон – тот, кто преследует Айрис, помнишь, она рассказывала? Он был здесь, внизу, а она еще раньше видела его в лесу.
– Правда? И где же Айрис?
Она откликнулась сама. Раздался ее тонкий голос:
– Здесь, наверху.
– Ого! Ну ладно. Н-да, тут уж ничего не поделаешь. Как по мне, лучше бы тебя забрали вместе с остальными, но… – Пауль не договорил, пожал плечами. – Ларс? Карина? Посветите сюда!
Наконец в поле зрения Бастиана появились и спутники Пауля. Они достали из рюкзаков фонари, которые использовались для освещения лагеря, и установили их так, чтобы теплый, но слабый свет залил ту часть подвала, где находилась тюрьма Бастиана.
Ларс кивнул ему.
– У тебя всё в порядке?
– Да. Спасибо, что пришли!
– Мы же должны были.
– Нельзя терять время, – заметила Айрис, подходя поближе. Она наклонилась над решеткой и кивнула Бастиану, стараясь его приободрить. – Вытаскиваем Бастиана! Вчетвером это не займет и нескольких секунд.
Странно, но никто даже не шевельнулся. Ларс посмотрел в сторону винтовой лестницы и встал, уперев руки в бока. Пауль аккуратно положил меч на землю так, чтобы в любой момент до него можно было дотянуться.
– Ну, что же вы! – крикнула Айрис и стала дергать решетку.
– Сейчас. – Пауль снова улыбнулся Бастиану. – Уже недолго осталось.
– Недолго осталось до чего?
Ответа не было.
Карина расхаживала по подземелью взад и вперед. У нее тоже был с собой фонарик, который она то включала, то выключала. Включить-выключить. Щелк-щелк.
– Может быть, мы разминулись? – спросил Ларс.
– Вполне возможно.
Пауль ушел в сторону винтовой лестницы. Со своего места Бастиан не мог видеть, что он там делал.
Он хочет проверить, не подстерегает ли их где-нибудь Симон.
Звучало хорошо, но неправильно. В поведении Пауля крылось что-то необычное. Никогда еще, сколько Бастиан его знал, он так не нервничал. Он был само спокойствие и когда искал выход из подвала, и когда вел поединок с тремя соперниками, чтобы спасти жизнь Бастиана. Теперь же, наоборот, он почти дрожал от напряжения, которое с трудом старался подавить.
– Айрис! – Бастиан снова зашептал, сам не зная почему. – Посвети мне, пожалуйста!
Она выполнила его просьбу, не говоря ни слова. В глазах девушки явно читался ужас.
– Что они задумали? – пробормотала она.
– Сам не знаю. Глянь, вот он, кувшин! – Взяв пустой сосуд – тот, видимо, был сделан из олова, – Бастиан перевернул его и поставил на землю, а затем встал на него. На кувшине поместилась всего одна нога, но всё-таки благодаря этому Бастиан сразу стал на сорок сантиметров выше. Теперь ему наконец было видно, что происходит вокруг. Он разглядел и Пауля, стоявшего возле винтовой лестницы и освещавшего ее фонарем.
Чего он ждет?
– Пауль! – воскликнул Бастиан. – Ты не поможешь мне? Пожалуйста! Черт побери, я хочу уже наконец выбраться отсюда!
Молчание. Пауль даже головы не повернул.
– Пожалуйста, – прошептала Айрис и взяла Карину за руку. – Ну пожалуйста, помогите! Почему вы ничего не делаете?
– Успеется. – Карина сделала пару шагов в сторону. – Тебе сейчас лучше всего отойти назад, вернуться туда, в нишу, – произнесла она, указав кивком, куда Айрис должна уйти. – Туда, где не освещено. Поверь, так будет лучше.
Во всем происходящем чувствовалась какая-то странная, непостижимая фальшь, нереальность. Бастиан схватил решетку обеими руками и изо всей мочи подергал, даже надавил на нее, но всё было бесполезно. У него не хватало сил.
– Карина! – крикнул Пауль, не сходя с места. – Посмотри, пожалуйста, чтобы он не поранился! Спасибо!
Она кивнула и опустилась на колени рядом с ямой.
– Перестань, ладно? Иначе мне придется постучать тебе по пальцам. – Она улыбнулась. – Как ни пытайся, тебе уже ничего не поможет. Просто успокойся.
Успокоиться?
– Слушайте, вы что, свихнулись? Выпустите меня отсюда немедленно! Пауль, это уже не смешно. Заканчивай с этими дурацкими играми, ты мне обещал!
– Всё точно будет хорошо, я уверен, – медленно произнес Пауль. – Но мне кое-кто тоже кое-что обещал. Помнишь, вчера ты признавался, что не понимаешь шуток? Ну так сейчас научишься. Наслаждайся.
Он отошел на несколько метров назад и выпрямился.
Откуда-то сверху донесся шум.
– Ларс, ты будешь рядом со мной. Карина, следи за Бастианом.
Шаги становились всё громче. Раздавались два голоса: один – громкий и раздраженный, другой – тихий и невнятный. Услышав их, Бастиан оторопел; сердце его бешено забилось.
– Айрис, – шепнул он и устремил взгляд в темный угол, где затаилась девушка. Она спряталась там, в полном мраке, и не издала в ответ ни звука. Хорошо. Бастиан уперся ладонями в прутья решетки, нависавшие над ним, и пристально смотрел в сторону винтовой лестницы.
Вначале показались ноги в полинялых, порванных на коленях джинсах. Потом – зеленый застиранный свитер. Наконец, Бастиан увидел и бледное лицо, обрамленное огненно-рыжими волосами. Оставалось лишь надеяться, что Айрис сумеет совладать с нервами.
– Эй, вы, – вяло сказал Симон. – Нас здесь только и не хватало, да? Я привел его, как мы договаривались. Теперь она наверняка выберется.
Его взгляд странно контрастировал с тягучей манерой говорить; он торопливо, даже судорожно косился то в одну сторону, то в другую, то на одного человека, то на другого.
– Тебе придется подождать, – категорично заявил Пауль. – Располагайся там, сзади, и веди себя тихо, ладно?
Симон недовольно скривил мягкий, безвольный рот, но сделал то, что от него требовалось. Поразительно, подумал Бастиан, однако всё его внимание тотчас переключилось, словно притянутое стальными тросами, к тому, другому, кто спускался по лестнице вслед за Симоном.
Длинные ноги в дорогих черных брюках; из них выбилась тщательно подобранная по фигуре рубашка. Он осмотрелся и наморщил нос, словно оказавшись в номере отеля, пребывать в котором никак не подобало такому господину, как он.
– Так. Ну и где он? – Максимилиан Штеффенберг скрестил руки на груди. – Я не желаю больше участвовать в вашем обезьяньем цирке. Где Бастиан?
Прутья решетки, за которые Бастиан держался, вдруг обожгли ему пальцы. Он понимал, что надо ответить, отозваться, но не мог этого сделать.
– Бастиан здесь. – Пауль махнул рукой в сторону ямы, где томился узник. – Он цел и невредим.
Отец подошел ближе; легким движением руки Карина показала ему, что сейчас посветит в яму.
– Бастиан! Боже, мальчик мой! – В голосе его звучала скорее укоризна, чем тревога. – У тебя всё хорошо?
Я сижу в таком дерьме, как еще никогда в жизни.
– Ну, в общем-то, да.
– Хорошо. – Его отец заметил, что уголок рубашки слегка выбился из брюк, и быстрым движением поправил его, вернув на прежнее место.
– Интересно ты выглядишь, – констатировал он. – Значит, это и есть та самая причина, которая помешала тебе отправиться вместе со мной в Берлин? Напялил это жалкое барахло, а потом дал себя похитить? – Он скривился. – О да, ты поистине сделал правильный выбор, впрочем, как это часто с тобой бывает.
Отвали, папочка. Слова переполняли Бастиана, но произносить их он не собирался. Лучше подохнуть здесь, чем получить от тебя хоть какую-то помощь.
– Объясни же, как ты оказался в такой ситуации. – Отец скрестил руки на груди. – Ну?
– А тебя это правда интересует? – сейчас Бастиан ненавидел себя за нервную хрипотцу в голосе. Он откашлялся. – Что такого они, собственно, тебе рассказали, что им удалось тебя выманить? Неужто и вправду сообщили, что они меня похитили?
– Ну, что-то в таком духе. Да. У них был твой паспорт, мобильный телефон и некоторые предметы твоей одежды. Я им поверил.
Как удобно, что я оставил все вещи в рюкзаке. Хорошенький такой магазин самообслуживания для шантажистов получился. Бастиан окинул Пауля полным ненависти взглядом.
– Значит, отеческая забота? Тогда, надеюсь, ты в полицию не обращался?
– Нет. Я предпочитаю решать свои проблемы сам.
Ну естественно. Тут кроется нечто большее, чем просто желание вызволить сына целым и невредимым. Отец вообще-то никогда не любил делать грязную работу своими руками.
– Я уведомил твоего отца о том, что присутствие полиции для него самого было бы, возможно, более неприятно, нежели для всех нас, – добавил Пауль.
Уведомил. Наверное, это сделал Симон – сейчас он сидел возле винтовой лестницы, укрывшись в полутьме: неприметная тень в глубине подвала, молчаливая, неподвижная.
– Полиция, в конце концов, всегда предполагает и прессу, – продолжил Пауль, – а я убежден, что профессор Штеффенберг не хотел бы ничего прочитать в газетах о нашей встрече.
В яблочко. Бастиан легко мог представить, что последует дальше. Рано или поздно отец будет даже гордиться, что никого не «уведомил».
– Давайте перейдем к делу. – Максимилиан Штеффенберг повернулся к Паулю, презрительно смерил его взглядом с головы до ног. – Ну? Что вы хотите за то, чтобы отпустить его отсюда? Деньги на последнюю приятную пирушку? Ведь, надеюсь, понятно, что я вас всех упеку в кутузку.
Пауля передернуло. На мгновение Бастиану показалось, что тот утратил вдруг всю свою уверенность – очевидно, думал, что отец его узнает. Но ничего подобного не случилось.
– Не думаю, – сказал Пауль подчеркнуто любезно. – Как только ты наконец узнаешь, с кем имеешь дело, то передумаешь.
– Я попрошу вас не тыкать мне.
Подобие улыбки проскользнуло на лице Пауля.
– Мне жаль, но иное было бы неприемлемо.
Отец на секунду растерялся. Прищурившись, он посмотрел на своего противника, затем подчеркнуто медленно повернул голову в сторону ямы, закрытой решеткой.
– Бастиан? Объясни, пожалуйста, что тут творится.
– Объяснения я беру на себя, – вмешался Пауль. – Это займет не так уж много времени, так что я заранее извиняюсь за то, что не предложил тебе подобающего места. Увы, тут всё устроено очень просто, по-спартански.
Ни один мускул не дрогнул на лице Максимилиана Штеффенберга.
– Суть я могу резюмировать уже сейчас. Вы похитили моего сына, а теперь, по-видимому, хотите получить выкуп.
– Видишь ли, было бы гораздо лучше, если бы ты позволил мне договорить. Тогда нам удалось бы избежать недоразумений. – Пауль скрестил руки так же небрежно, как и его противник. – Мы не похищали Бастиана. Он здесь по своей воле. Приехал на поезде, сам заплатил за билет. Никто не надевал ему мешок на голову, никто не прятал его в багажнике машины. Впрочем, в яму он действительно спустился не совсем добровольно. Но это не я затолкал его туда. Как раз наоборот. Правда, Бастиан?
Вот же мерзавец! Черт побери, ты всё рассчитал!
– Последнее слово за тобой, – прошептал он.
– Чертовщина какая-то! Что за комедию вы здесь устроили?
Голос отца громко разносился под стенами подземелья. Симон сделал шаг вперед, выходя из своего укрытия, но Пауль жестом потребовал от него вернуться на место.
– Если вы не удерживаете Бастиана в этой яме насильно, что тогда мешает вам помочь ему оттуда выбраться? – С каждым словом голос Максимилиана Штеффенберга звучал все громче. – Зачем заставили меня приехать в эту глушь? Этот рыжий сказал, что мой сын находится в руках похитителей. Ну, и?
Всё так же приветливо улыбаясь, Пауль откинул со лба прядь волос.
– Что ж, видимо, это следствие не совсем правильного выбора слов и недопонимания. По правде говоря, Бастиану трудно будет выбраться отсюда, если ты… не станешь с нами сотрудничать.
– Значит, все-таки угроза, да? – Отец Бастиана наморщил нос. Было непонятно, то ли его раздражала сама ситуация, то ли запах сигареты, которую в этот момент закурил Симон.
– Нет. Сделка. Или, точнее говоря, время платить по старым долгам.
– Малыш, ты насмотрелся фильмов о мафии.
Слово «малыш» на какое-то мгновение сбило с Пауля крутизну, но уже через долю секунды он вновь взял себя в руки.
– Всё очень просто. Я получаю от тебя 155 143 евро, и Бастиан выбирается из ямы. Далее приплюсовываются еще дополнительные расходы, но это мы можем обсудить и попозже.
Уголки губ его противника дрогнули.
– Что за любопытная сумма! Вы же понимаете, что мне хотелось бы знать, откуда она взялась.
– Разумеется. – Пауль кивнул. – За первые пять лет – 508 евро в месяц. С шести до одиннадцати лет – 583 евро в месяц. С двенадцати до семнадцати лет – 682 евро в месяц. Потом – 781 евро. Всё в порядке, ты можешь спокойно заплатить по счетам.
Глаза Максимилиана Штеффенберга сузились в щелки.
– И что это за бухгалтерия?
– Средства на содержание ребенка.
Воцарилось молчание. Пауль и его отец оцепенело смотрели друг на друга, ни один не отводил взгляда. Потом Пауль продолжил говорить, тихо, но категорично:
– Видимо, ты хочешь сейчас со мной поспорить. Но так мы лишь напрасно потеряем время. Я – сын Милены Доринг, и, хоть ты меня никогда не видел, ты знаешь, что я существую.
Прошло несколько секунд, прежде чем отец Бастиана снова заговорил:
– К сожалению, вы ошибаетесь. Я знаю, что ваша мать думает, будто я – ваш отец, но ведь был проведен тест, вы в курсе? Результаты оказались отрицательными.
– Думала. Она мертва, и ты это знаешь. Мы созванивались, помнишь? Разговор получился коротким, но я успел сообщить тебе эту новость, прежде чем ты пригрозил подать иск о запрещении мне совершать любые действия, нарушающие твои интересы. – Что-то дрогнуло в лице Пауля, но он тут же снова взял себя в руки. – В пятнадцать лет подобные термины мне мало что говорили, но прозвучало это как-то не очень хорошо.
Бастиан не спускал глаз с отца. В темно-желтом свете фонарей его лицо казалось спокойным, он только мигал чаще обычного и потирал большим пальцем об указательный, словно хотел проверить качество ткани.
Ты знаешь, что он говорит правду. Губа Бастиана болела, словно он прикусил ее.
В голосе отца не слышалось ни малейшего сожаления.
– Вы уверены? Я вообще-то такого не помню. Мне жаль, что вы лишились матери, должно быть, это стало для вас тяжелым ударом. Но как бы то ни было, вы не мой сын.
Ну и подлец же ты, подумал Бастиан.
Отец доверительно улыбнулся, как он обычно делал во время телевизионных интервью. Максимилиан Штеффенберг вел себя безупречно любезно и предупредительно, но улыбка его была гладкой, как полированный лед.
– Да-да, я помню, тест, – произнес Пауль, и голос его звучал заметно резче, чем прежде. – Отрицательный. Н-да, мать потом попробовала с этим разобраться, и знаешь, что она выяснила? Эксперт был одним из твоих коллег по университету. Видимо, ей просто не повезло, да? – Он склонил голову. – Вообще-то это ничего не доказывает, ну да ладно. Я предлагаю просто повторить тест. Тебе это наверняка должно быть на руку.
Отец на долю мгновения едва не утратил контроль над собой. Бастиан видел, сколько сил ему потребовалось, чтобы сдержаться.
– Вы же не думаете, что я соглашусь на что-то подобное? Вы немедленно отодвигаете в сторону решетку и выпускаете на свободу моего настоящего сына, и тогда концовка этого спектакля, которая состоится уже в суде, быть может, окажется для вас не такой уж трагичной.
Пауль вздохнул, но ничуть не встревожился.
– Концовка спектакля в суде? И какое обвинение будет предъявлено?
– Разумеется, похищение с целью шантажа. И прекратите наконец говорить мне «ты»!
– Н-да, боюсь, из этого ничего не получится. – С сокрушенным видом Пауль развел руками. – Ведь я не причинил Бастиану ни малейшего вреда. Наоборот, я защищал его от целой оравы суеверных молодых людей, которые хотели его убить.
– Ты упрятал его в эту яму! – Теперь уже и отец перешел на «ты». Он закусил губу.
– Неа. Это тоже сделали другие. Они были так напуганы! Тебе стоило это увидеть. Их преследовало проклятие, которого не существует в природе – если только не поискать его здесь, – Пауль постучал пальцем по лбу.
На секунду Бастиану показалось, что одной только злобы, охватившей его, достаточно, чтобы отшвырнуть решетку. Пауль манипулировал ими, манипулировал целым отрядом! Вселил в них смертельный страх, позволил им наброситься друг на друга с ножами и мечами.
– Проклятие? – переспросил отец, наморщив нос. – Это же просто смешно.
– Смотря как к этому относиться. Есть одна очень любопытная историйка, которая много-много лет назад якобы приключилась в здешних стенах. – Пауль выпрямился. – Я вообще-то в эти проклятия, пророчества и прочий хлам не верю, но два года назад случайно отыскал вход в это подземелье. Тогда я даже задумался, что, может быть, в той легенде и в самом деле что-то есть. – Он стремительно шагнул в сторону профессора Штеффенберга, который – не заметить это было невозможно – напряг всю силу воли, чтобы не отшатнуться. – У меня возникло ощущение, словно эти старые кости взывают ко мне. Поначалу я надеялся, что, может быть, здесь спрятан какой-нибудь клад, что-либо ценное. Напрасно. Однако стоило мне чуть-чуть порыться в библиотеке, и я отыскал легенду, рассказывавшую об этом замке. В этом и впрямь есть что-то мистическое – читать историю жизни людей, чьи останки я обнаружил.
– Послушайте, может, уже перестанете бредить? Уберите решетку! – Теперь Максимилиан Штеффенберг говорил тоном человека, который привык, что его указания немедленно выполняются. Однако Пауль нисколько не смутился.
– Это история двух братьев, – продолжал он. – Богатого и бедного. В минуту своей смерти бедняк проклинает богача и землю, которой тот владеет. Эту землю. Кто ступит сюда, на того падет проклятие, и ему уже никогда не удастся покинуть этот лес. Он должен будет претерпеть множество бед, и, по всей видимости, его ждет смерть. Он спасется, только убив богатого брата. Или того, кто его символизирует. – Пауль задумчиво рассматривал свои ногти. – Когда люди томятся в склепе, полном скелетов, от подобных жутких историй им действительно становится страшно.
Отец выгнул бровь.
– Значит, вы подговорили остальных убить Бастиана?
– Нет, что ты! Достаточно было привести их сюда вместе с парочкой людей, которые обладают такой буйной фантазией, что она время от времени устраивает им злые шутки. Среди тех, кто увлекается Средневековьем, таких много. А потом надо лишь, чтобы проклятие начало сбываться – точно по пунктам, один за другим. Стоит только чуть-чуть подсказать, и люди сами сделают нужные выводы.
Бастиан больше не мог молчать.
– Ты, задница! – прокричал он. – Мы все могли здесь подохнуть! Ты разве не видел, как чертовски плохо было Арно? Или тебе всё равно?
Огорченный взгляд.
– Конечно нет. Послушай, я всю дорогу нес Арно по лесу и заботился о нем, старался, чтобы ему было хорошо. Но из-за одного несчастного случая я не мог отказаться от своего плана. Я целый год готовился к этому выезду.
Внутри Бастиана что-то буквально заклокотало так, что ему стало страшно: казалось, сердце в любую секунду разорвется.
– Значит, готовился? Например, сочинял стишки и писал их на кусках коры?
Пауль покачал головой.
– Это Ларс. Он поэт и в таких делах разбирается гораздо лучше меня. Мы оставили кору на всю зиму лежать под снегом, в грязи, чтобы она выглядела так, словно стихи написали много веков назад. – Ларс с Паулем синхронно кивнули в знак согласия. – Ларсу я полностью доверяю – мы воспитывались в одной приемной семье.
Бастиан краем глаза поглядывал на отца, но тот молчал, лишь иногда покачивая головой. Если бы всё не было так абсурдно, Бастиан принял бы подергивание уголков его рта за улыбку.
– А что случилось с Штайнхеном? Почему у него выступила сыпь?
В глазах Пауля проскользнула гордость.
– Борщевик. Удивительное растение. Растет практически всюду, и очень высокое. Оно ядовито, вызывает сильное раздражение кожи, особенно при ярком солнечном свете. Я высадил его, когда приезжал сюда в прошлом году, а Карина, умница, привела всю группу прямо на мою грядку.
– А Арно завела в западню, в волчью яму.
Лицо Пауля выражало искреннее сожаление.
– Я не хотел, чтобы он так тяжело поранился. Достаточно было порезать лодыжку, на большее я даже не рассчитывал. Главное, чтобы нельзя было покинуть это место, ты же понимаешь? Иначе бы никто в проклятие не поверил, и Доро не сумела бы никого убедить.
– Значит, Доро с тобой заодно!
Пауль вытаращил глаза.
– Доро? Да никогда в жизни! Она верит в это проклятие всеми фибрами души. Только поэтому ей удалось всех убедить. С Доро получилось как с борщевиком. Я рассказал ей эту легенду в прошлом году, и то, что упало ей в сердце, принесло такие удивительные плоды!
– Значит, – профессор Штеффенберг говорил угрожающе тихо, – ты внушил этой толпе идиотов, что они непременно умрут, если не прикончат Бастиана.
Пауль, помедлив, кивнул.
– Под словами об идиотах не подпишусь, но, в принципе, всё так и было.
– Но ты его защищал?
– Конечно. Иначе бы всё вышло из-под контроля. Пару раз ситуация была совсем на грани.
Ну разумеется. Бастиан уже не владел собой.
– Да, если бы Георг перерезал мне глотку, план бы и впрямь рухнул! Ну ты и засранец!
Улыбка на лице Пауля слегка угасла.
– Ты прав, там действительно оказалось чертовски рискованно. Но я не верю, что Георг в самом деле сумел бы такое осуществить. – Он кивнул Бастиану. – Конечно, я тебя понимаю. Я сам перепугался.
Перепугался он. Если выберусь из этой ямы, сверну тебе шею.
Бастиан снова подергал решетку у себя над головой; от злобы он буквально кипел. Почему его противный папаша ни разу не вспылил? Почему он не прихватил с собой никакого оружия? Хоть бы шприц взял с нейротоксином!40
Нет же, он просто стоял тут с каменным лицом.
– Значит, у тебя на всё готова куча свидетелей, из которых никто слова плохого о тебе не скажет, потому что они вообще не знают, что это всё сделал ты? Более того, они считают виноватыми только самих себя!
Вместо Пауля ответил Ларс:
– Да, они в конце концов поняли это. У большинства и так ужасно скверно на душе, им стыдно даже признаться, что они были здесь.
Отец Бастиана кивнул.
– Иными словами, если я подам на тебя в суд, никто из них не выступит с показаниями против тебя?
– Если ты решишься подать на меня в суд, – сказал Пауль с мягкой улыбкой, – у газетчиков пару недель не будет проблем, чем заполнять первые страницы. Фотографии склепа крупным планом, вся эта история с проклятием… Главный герой, конечно, я. Ну, а потом, чтобы не было скучно, я по секрету расскажу тому, кто больше предложит, кто мой настоящий отец. Знаменитый врач подменивает пробы крови, чтобы сэкономить на алиментах! Знаменитый врач бросает в беде своего сына и его больную безработную мать! Да, я знаю, что ты хочешь сказать: конечно, ты всё это будешь оспаривать, но тебе придется какое-то время иметь дело вовсе не с той прессой, которая тебя любит и обожает. И уж совсем с плохой стороны ты себя выставишь, если откажешься проходить повторный тест на отцовство. А я ведь этого потребую. Какой результат покажет этот тест, мы оба знаем, не так ли?
Бастиан внимательно наблюдал за отцом, видел, как его лицо болезненно дернулось. Он ожидал взрыва – тот непременно произойдет, должен произойти.
И произошел. Смех. Отец засмеялся так, как Бастиан еще никогда не видел. Он нагнулся, уперся руками в колени, жадно хватал воздух.
– Это, – откашливаясь, произнес он, – стоит определенно больше, чем сто пятьдесят тысяч евро. Это фантастика. Я бы сам лучше не выдумал. – Он вытер навернувшиеся на глаза слезы, с трудом перевел дух, направился к Паулю, который впервые за всю сцену в подвале казался совершенно озадаченным, и остановился рядом с ним, буквально в шаге. – Ты точно знаешь, что хочешь и как этого добиться, не так ли? – По-прежнему посмеиваясь, отец покачал головой. – Ум и отсутствие всякой щепетильности. Далеко пойдешь! Бастиан, ты понял? Вот мы и видим перед собой человека, который просчитывает свои шансы и максимально их использует. – Он ткнул Пауля указательным пальцем в грудь. – Мне плевать, мой ты сын или нет. В какой-то мере ты мне даже ближе, чем Бастиан. В нем я таких качеств никогда не находил. – Профессор Штеффенберг небрежным движением указал в сторону решетки. – А теперь вытащи его оттуда, иначе я выйду за рамки приличий.
На этот раз Пауль помедлил с ответом.
– Конечно. Как только деловые вопросы будут улажены.
Отец всё еще ухмылялся, но лицо выдавало его настороженность.
– Разумеется. Давайте рассчитаемся.
Пауль достал из сумки, висевшей у него на поясе, листок бумаги.
– Здесь уже всё указано. Помимо алиментов, следует выплатить по пятнадцать тысяч евро моим помощникам – Ларсу, Карине, Сандре и Симону.
При упоминании его имени Симон подошел чуть ближе, и Бастиан услышал за спиной тихое движение – там что-то скользнуло.
– Потом: мне действительно пришлось потратить уйму времени, чтобы подготовить эту… встречу, – продолжал Пауль. – Целый год, как я уже сказал. Поиски людей, подбор участников, подготовка места проведения игры. Только лишь на то, чтобы установить этот громадный камень, у нас ушло три недели. Зато потом Ларс и Симон сумели столкнуть его так, что, упав, он закрыл шахту, которая вела вглубь подвала. А что уж говорить о дорогих приборах, которые мы использовали? Я мог бы на всем этом сэкономить, если бы ты хоть раз согласился переговорить со мной. Я думаю, на это ушло двадцать тысяч евро.
– И что бы тогда произошло?
– Я бы потребовал, чтобы ты признал отцовство.
С лица Максимилиана Штеффенберга смыло улыбку.
– Придержи лошадей. Деньги – это одно дело. Мое имя – совсем другое.
Айрис почувствовала вкус крови. Откуда она взялась? Девушка провела языком по нижней губе и отыскала ранку. Должно быть, она прикусила губу и даже не заметила этого.
Там, впереди, где горел свет, все замолчали. Зашуршала бумага. Айрис еще сильнее, чем прежде, прижалась к скале, затаила дыхание, боясь выдать себя даже шорохом. Максимилиан Штеффенберг опустился на колено и достал из нагрудного кармана рубашки посверкивавшую серебром ручку.
Ну, говорите, же дальше, говорите. Издавайте хоть какие-то звуки. Айрис тихо дышала. Закрыла глаза.
Послышалось негромкое щелк. Щелк. Она приподняла ресницы и отважилась мельком взглянуть на Симона, стоявшего в полутьме поодаль от остальных. Он щелкал зажигалкой. Девушка прекрасно понимала, что его нервы сейчас натянуты до предела, хотя на первый взгляд он просто терпеливо ждал развязки. Его мясистые губы разжимались снова и снова, он быстро их облизывал – верный признак, что его что-то не устраивает в происходящем.
Айрис отвела взгляд почти сразу же, не давая Симону почувствовать, что за ним наблюдают. Он это может, она точно знала.
Полуосвещенный фонарями, полускрытый в тени, лежал, как девушка заметила, меч – меч Пауля. К сожалению, он валялся слишком далеко, чтобы она могла им воспользоваться, прежде чем это сделает Симон. Она не успеет схватить меч, даже если будет мчаться, как черт от ладана.
Маленькая острая кромка скальной глыбы впилась в бок Айрис. Это ненадолго. Она выдержит. Отец Бастиана уже подписал бумаги, подготовленные Паулем, и теперь они втроем собирались поднимать решетку, закрывавшую яму.
– Минутку.
Тело моментально среагировало, стоило раздаться этому голосу; Айрис чуть не задохнулась. Она судорожно глотнула воздух, чувствуя, как ее пробирает дрожь.
– Что такое? – спросил Пауль с явным нетерпением.
Из полутьмы выступил Симон. Он закурил новую сигарету, его взгляд все еще нетерпеливо обшаривал подвал.
– Наш уговор.
– Потерпи еще немного, – сказал Пауль, обеими руками удерживая решетку. – Ты получишь бабки, как только они окажутся у нас в распоряжении.
– Я не о деньгах. Мне на пальцах объяснять, что ли? Где она прячется? Тоже в одной из этих ям?
Она. В смысле я. В одно мгновение Айрис чуть не совершила безумный поступок и не выпрыгнула из своего укрытия – так нестерпимо было желание махнуть на всё рукой, как делает человек, висящий над пропастью, – потому что боль в пальцах уже стала нестерпимой.
Она еще сильнее вдавилась в скалу, зажала рукой рот. Увидела, как голова Бастиана испуганно дернулась в ее сторону.
В следующую секунду, когда ему стало ясно, что своим движением он едва не выдал Айрис, Бастиан начал кричать на остальных:
– Да в чем дело? Пауль, трепло несчастное! Вытащите вы меня наконец из этой чертовой ямы или нет?
– Всё нормально. – Пауль занял место у левого переднего края решетки. – Ларс, поднимешь правый угол? Карина, иди на противоположную сторону. Отлично.
Пауль, ты предатель. Айрис смотрела на него, и ей хотелось выть не то что от злости, а скорее от отчаяния. Он сманил Симона деньгами. И привел к ней. Она смутно вспомнила сцену, разыгравшуюся месяц назад на ярмарке: тогда Айрис показалось, что она видела Симона, но Пауль ее успокоил. Может, тогда они и сговорились?
Она не сводила с Пауля глаз, пока он указывал каждому место, которое тот должен занять, затем наклонился и взялся за прутья решетки.
– Поднимаем и сразу три шага вправо.
С металлическим лязгом решетка опустилась на землю рядом с ямой; Ларс и Пауль втянули Бастиана наверх.
Как только тот выбрался из ямы, тут же налетел на Пауля.
– Ты, лживый засранец! – прошипел он, не сводя глаз с Симона, который, наклонив голову, наблюдал за ним, облизывая губы бледным языком. Терпение Симона было на исходе; Айрис видела, что он едва владел собой, снова и снова привставая на цыпочки и покачиваясь. Нервничает. Готов к броску.
И тотчас принял оборонительную стойку, едва Бастиан неожиданно зашелся криком:
– Если вы думаете, что можете чего-то добиться всем этим бредом, то вы ошибаетесь! – Он глубоко вздохнул, решительно подошел к отцу. – А ты-то сам! Просто прелесть! Наконец-то отыскал такого сына, о котором всегда мечтал. Поздравляю. И мне совершенно ясно, что в полицию ты не пойдешь – точно так же, как Пауль не побежит к газетчикам. Но кто вам сказал, что этого не сделаю я? Что завтра же я не загляну в ближайший полицейский участок и не внесу всё это в протокол? Я-то ничего не теряю, ни капельки.
– М-м… Может быть, карманные деньги?
– Мне начхать на твои деньги.
Отец медленно, с серьезным видом кивнул.
– Конечно, Бастиан. Я давно понял, что для тебя доброе имя ничего не значит. Но не забывай, что тебе понадобятся свидетели. Увы, но мне сейчас что-то не приходит на ум никто, кто бы мог тебе в этом помочь.
Симон, впервые повернувшись спиной к Айрис, настороженно наблюдал за этой сценой. Девушка немного расслабилась, рискнула поглубже вздохнуть и поймала себя на мысли о том, как же ей хочется напасть на него сзади и врезать камнем по голове.
Бастиан, все еще буквально кипевший от гнева, подскочил к Паулю и стал тыкать ему в грудь указательным пальцем.
– А ты, братец! Вот тебе от меня добрый совет: обдумай-ка еще раз свои требования. Можешь спокойно взвинчивать цену! Это то немногое, что ты любишь. Папочка заплатит наличными из специальной кассы.
Пауль шагнул назад.
– Бастиан, всё ведь уже в порядке, я понимаю, что ты волнуешься…
Снова разыгрывает заботливого приятеля, такого понимающего.
Бастиан сделал вид, что собирается врезать ему по носу, но вместо этого развернулся и посмотрел на Симона.
Айрис поняла. Он не только выплескивал накопившуюся злость, но еще и старался привлечь к себе внимание остальных, прежде всего Симона. Тот всё еще стоял, наклонив голову, и, казалось, смотрел на него с доброжелательным интересом.
Айрис вздрогнула. Не делай этого, Бастиан, не провоцируй его.
– А ты? Кто ты вообще такой? Уматывай отсюда, у тебя с ними ничего не выйдет!
Бастиан угрожающе встал перед ним, и взгляд Симона скользнул вниз. Казалось, он отрешенно рассматривал мыски своих десантных ботинок. Тем временем пальцы его двигались так, словно каждый из них жил своей собственной жизнью. Пальцы рисовали в воздухе какой-то невидимый узор.
Отойди от него, отойди…
– Заявить на тебя вообще ничего не стоит. Как тебя зовут? Симон… как дальше? Давай, скажи, урод! Или проваливай, но побыстрее, пока я не передумал!
Он стремительно сделал пару шагов и толкнул Симона плечом – так, словно пытался вышибить дверь, оказавшуюся у него на пути.
Симон даже не успел среагировать и повалился на землю, даже не вскрикнув, не издав ни единого звука. Снова ловко поднявшись на ноги, он посмотрел именно в ту сторону, где пряталась Айрис.
Девушка с огромным трудом подавила желание выскочить и убежать. Нет, он меня не видит, не может видеть. Она уже хотела закрыть глаза, как вдруг заметила что-то странное. В руке Симона что-то сверкало, но почему эту штуку не видят остальные, почему ее не видит Бастиан?..
– Отвали! – кричал он на Симона. Тот занес руку с ножом – теперь оружие видели все, – и Бастиан торопливо сделал два шага назад, чтобы Симон не смог его достать.
Отличная работа. Айрис нащупала свой нож. Вот он, холодный, гладкий, острый. Терпеливо ждал, когда же им воспользуются.
Бастиан осторожно двинулся влево, и, как он и надеялся, Симон последовал за ним. Повезло. Несколько секунд он смотрел прямо туда, где пряталась Айрис, но теперь всё его внимание вновь переключилось на Бастиана.
– Я тебя исполосую, – улыбаясь, сказал он. – Всю твою шкуру исполосую. Но вначале верну ее. – Симон приблизился к нему, и гораздо быстрее, чем Бастиан мог ожидать. Затем, неожиданно для всех, ловко развернулся в сторону Пауля. Его ботинки прогрохотали по решетке, острие ножа взметнулось. – Ты получаешь своего отца, я – свою девчонку. Кажется, мы так договаривались, – сказал он и хрипло рассмеялся. – Ну что?
Пауль пожал плечами, покачал головой.
– Ты обещал мне Айрис! – заорал Симон и бросился на него, остановившись всего в нескольких сантиметрах; острие ножа было направлено аккурат в живот Пауля.
Бастиан тоже хотел раздобыть себе оружие, хоть какое-нибудь, чтобы ранить Симона, и пусть бы тот занимался своими болячками и думать не думал бы об Айрис.
Пожалуйста, сохраняй спокойствие, не шевелись, пожалуйста, мысленно заклинал он ее.
– Я знаю, прости, – произнес Пауль, понемногу отодвигаясь от Симона. – Только всё как-то глупо вышло. Она уже уехала, вместе с остальными. Я пытался ее удержать, но…
– Не ври мне! – На этот раз нож нацелился в ногу Пауля, но тот, казалось, ожидал чего-то подобного и отпрыгнул в сторону; теперь их разделяла яма.
– Прекрати, – сказал Пауль и поднял руки. – Я сам знаю, что облажался. Прости. Я дам тебе больше денег, ладно? Двадцать тысяч вместо пятнадцати. В качестве компенсации.
Симон покачал головой. По его телу медленно раскатывался приступ смеха.
– Она не уехала. Я это точно знаю. Я чую ее по запаху. – Он принюхался, раздувая ноздри. – Это у меня завсегда получалось. Вранье я тоже чую. Им здесь сейчас буквально воняет. – Он махнул ножом в сторону Пауля. – А еще я могу слышать мысли Айрис. Хотите знать, что она думает? «Симон, забери меня от этих тупых свиней», вот что она думает. – Симон хихикнул, но вдруг осекся. – Мне вы мозги не запудрите, – прошептал он. Нож блеснул в свете карманного фонарика, который Карина направила на него, словно пытаясь удержать на расстоянии.
Кто-то встал рядом с Бастианом. Отец.
– Знаете что? – Голос главного врача. – Мне кажется, я уже видел раньше эту девушку. Возле ручья. Если бы она была здесь, мы бы давно уже ее заметили.
Подействовало? Симон растерянно заморгал. Отец Бастиана изменил тактику, заговорил дружеским гоном, словно адресуясь к коллеге:
– Как вам идея, чтобы мы вместе пошли, прогулялись, посмотрели? Полагаю, сейчас нам самое время выбраться из этой неподобающей дыры. Вполне объяснимо, что вы думаете, будто что-то почуяли, но, пожалуй, вы унюхали Бастиана. А, кстати, – извините меня, пожалуйста, – как вас зовут? Да, точно, Ларс тоже мог бы занести сюда этот аромат. Так что нам лучше выйти на воздух.
– Значит, она уехала? – Лукавый взгляд в сторону Пауля.
– Да, увы.
– Если это так… – Симон наклонился и достал из темноты сумку с арфой, – …то она, пожалуй, кое-что здесь забыла. Это ей больше не понадобится.
Он высоко поднял сумку и выпустил ее из рук. Пронзительный аккорд разнесся по подземелью.
Бастиан с криком бросился вперед, надеясь этим заглушить всхлипы Айрис.
– Ты спятил? Оставь ее вещи в покое!
Он схватил сумку и передал ее в руки Карине, отчетливо сознавая в эту секунду, что повел себя как идиот, как безмозглый дурак, лишенный всяких инстинктов.
Симон оказался у него за спиной быстрее, чем Бастиан мог предположить. От удара под правую коленку нога подогнулась, и он рухнул наземь, как мешок с углем. Колено Симона уперлось ему под ложечку, он надавил туда всем весом.
– Может, ты втюрился в Айрис? – Симон не смотрел на него; наморщив лоб, он разглядывал нож, который держал в руке, словно тот мог дать ему какой-то ответ. – А она тебе не говорила, что уже занята? – Лезвие ножа рассекало свет фонарика. – Ты в пролете. Я-то тебя еще раньше заподозрил, но Пауль меня переубедил – он постоянно врет, этот ваш Пауль. Гаденыш.
Симон повертел ножом возле самого лица Бастиана и засмеялся, увидев, как по стенам подземелья запрыгали зайчики, пускаемые клинком. Снова наклонил голову.
Бастиан едва мог дышать. Каждый вздох причинял ему адскую боль. Ну, сделайте же что-нибудь, сделайте…
Сквозь шум, стоявший в голове, он едва слышал голоса остальных. Видел, как Пауль и Ларс одновременно бегут к Симону.
Они ошибались, недооценивая его возможности. Симон вовсе не был медлительным, и отвлечь его было невозможно. Он сорвал с Бастиана очки и молниеносно приставил острие ножа к левому глазу; кончик ножа замер почти рядом с глазом, совсем рядом.
– Два маленьких глазика, глазика было у одного поросенка, который засмотрелся на чужую невесту, вот и остался глазик один, – нараспев произнес Симон. – Сделаете еще шаг, и поросеночку хватит и половинки очков.
Он еще ниже наклонился над Бастианом, уперся левой рукой ему в лоб. Бастиан сжал веки, чувствуя, как острие ножа касается кожи.
Остальные закричали. Сквозь гвалт донеслись слова отца:
– Оставьте его! Немедленно!
А потом раздался голос, который Бастиан боялся услышать больше всего.
– Симон?
Вес, придавливавший его, сместился.
– Симон, я здесь. Я вернулась.
Нож перестал упираться в глаз Бастиана, и он отважился поднять веки. Айрис стояла возле одного из фонарей, менее чем в пяти шагах от него. Ее лицо было мокрым от слез.
– Вернулась, значит. К нему или ко мне? – В словах Симона явственно слышалось недоверие.
– Конечно, к тебе. Мы ведь созданы друг для друга.
Вес чужого тела уже не давил на грудь Бастиана; он глубоко вздохнул, перекатился на бок, скрючился.
– Отойдите от меня, все! – воскликнул Симон. – А ты, моя сладость, иди сюда. Иди ко мне.
Не делай этого, не делай этого, не делай этого!
– Ты знаешь, что нарушила наши правила?
– Конечно. Сделай мне очень больно.
– Этого, как мне кажется, недостаточно. Ну да ладно. Поговорим об этом дома. Разве ты меня не поцелуешь?
Бастиан поднял голову. Он видел лицо Айрис, полное отчаяния и отвращения. Симон стоял перед девушкой, нож теперь был на уровне ее пупка.
Она выгнулась, прижала свои губы к его; но уже в следующее мгновение отвернулась, упала на колени и достала фляжку с водой.
– Ты ведь умеешь делать это лучше, моя сладость. Впрочем, мне не сложно научить тебя снова. – Он схватил ее за волосы и поднял. – Скажи-ка, красавица, своим друзьям «до свиданья». Нам, к сожалению, пора прощаться.
Нет! Бастиан вскочил на ноги. Чувствовал он себя намного лучше, чем ожидал, снова мог дышать, и приступ ярости снова взял над ним верх. Он отыскал очки, валявшиеся на земле. Целые и невредимые. Это хорошо.
– Что там с твоей бренчалкой? Ты наверняка хочешь взять ее с собой?
Симон рывком повернул голову Айрис в сторону сумки с арфой.
– Нет. – Голос девушки звучал совершенно спокойно. – Мне она больше не нужна.
Она посмотрела на Бастиана и не отводила взгляд, пока Симон не схватил ее за затылок и потянул за собой.
– Ну ладно, Пауль, ты все-таки сдержал свое слово. Что касается денег, я еще дам о себе знать.
– Вот гадство, – пробормотал Пауль, обращаясь к Бастиану. – Я просил ее остаться с остальными, честное слово. Я хотел, чтобы она была в безопасности, но она просто убежала. И я даже не мог ничего крикнуть ей вслед, иначе он отыскал бы ее еще раньше. – И совсем тихо: – Я не знал, что он и правда больной на голову.
Бастиан ничего не ответил, неотрывно смотря на Айрис: девушка держала фонарик, а Симон подталкивал ее в спину, заставляя подниматься по лестнице. Нож он сжимал некрепко, почти небрежно, но было ясно, что это не помешает ему в случае необходимости нанести молниеносный удар.
Я не могу ничего сделать. Ничего. Это было невыносимо, хуже, чем ощущение, что нечем дышать, хуже, чем всё, что он пережил за последние дни. Айрис так долго спасалась бегством, держалась так аккуратно, так внимательно и осмотрительно, но человек, преследовавший ее всё это время, наконец достиг своей цели. И только по его, Бастиана, милости.
Он, пошатываясь, по инерции сделал пару шагов вперед и только тогда заметил эту вещь. Она лежала там, где свет смыкался с тенью, в том же месте, где оставил ее Пауль.
Увидев ее, Бастиан больше ни о чем не думал. Нырнув в темноту, он поднял меч – почти бесшумно. Не высовываясь из тьмы, держась за спинами остальных, он вел себя тихо, как мышь. Осторожно нашел ногой первые ступеньки и ловко скользнул вверх. В руке Бастиан ощущал тяжесть оружия, сеявшего смерть много веков назад.
Пауль понял его замысел и начал шуметь, переступать по решетке, грохотал ею, ругался. Он смотрел куда угодно, вертел головой, но упорно не поднимал глаз на Бастиана, почти достигшего своей цели и уже поднявшего меч. Клинок свистнул, и в этом звуке не было ни жалости, ни сомнения.
Симон вскрикнул. Нож выпал из его руки, звякнул о ступеньки, скатился вниз. Бастиан даже не взглянул на него – он схватил Айрис, рывком потянул ее к себе, назад, в подвал, к остальным.
Он слышал, как позади него рухнуло что-то тяжелое. Меч вонзился глубоко в бедро Симона, чуть пониже ягодицы. Он упал на лестницу и остался лежать там, издавая громкий стон. Лучи фонариков судорожно засновали по подвалу.
Карина взвизгнула.
– Боже, сколько крови!
– Он умирает. Он умирает! – прокричал Пауль.
Отец Бастиана оттолкнул его плечом, опустился рядом с Симоном на колени, осмотрел кровоточащую рану.
– Где меч?
– Валяется на лестнице.
– Его нельзя там оставлять.
Карина, тяжело дыша, отвернулась в сторону.
– Господи, как хочется уже наконец вырваться отсюда.
Максимилиан Штеффенберг действовал быстро и точно. Он наложил на раненую ногу давящую повязку, которую соорудил из своего галстука, какого-то плоского камня и двух упаковок бумажных носовых платков, позаимствованных из рюкзака Карины.
– Мы ни слова никому не скажем о том, что здесь произошло, ясно?
Пауль кивнул, указал на Симона.
– Но что, если он… В смысле, если…
– Об этом я позабочусь, не волнуйтесь.
Бастиан усадил Айрис на землю; спиной девушка опиралась на скалу и была бледнее, чем когда-либо. Он и сам испытал шок, в ужасе оттого, что наделал. Он не целился куда-то конкретно, думая только о том, как не задеть Айрис.
Я мог разрубить Симону череп или отсечь руку. Всю ногу отрубить, если бы меч был острее. Я едва не убил человека.
Он посмотрел на Айрис, взял ее за руку, которая все еще была холоднее, чем его.
– Спасибо. – Голос девушки был едва слышен, словно она боялась самих звуков. Ее била дрожь. – Слушай, – сказала она, – мне так хочется, чтобы он умер.
Наклонившись, она уткнулась лицом в ладони и заплакала. Бастиан держал ее, не говоря ни слова. Он и сам находился в таком смятении, что вряд ли мог сейчас сказать что-либо умное.
Тогда, на лестнице, ему хотелось того же самого, и он почти понимал сейчас, что испытывает Айрис, – ту самую смесь облегчения, страха, укоров совести и отвращения, которую она испытывала и к Симону, и к той части себя, которую ненавидела.
– Всё будет хорошо. Всё, – произнес Бастиан – ему казалось, что Айрис ждет от него каких-то слов. – Он не умрет, раз уж за дело взялся мой отец. Уж он-то добьется успеха, как бывает всегда, когда речь идет о репутации семьи. – Он крепче прижал девушку к себе. – Когда-нибудь ты этому только порадуешься. Когда-нибудь мы оба будем этому рады.
С немалыми усилиями они вместе перетащили Симона, всё время звавшего Айрис, на самый верх винтовой лестницы.
– Ему срочно нужна помощь. И у нас есть ровным счетом два варианта, – пояснил отец Бастиана, когда они оказались наверху. – Первый. Мы договариваемся, что его никогда здесь не было. Если я сниму повязку, он промучается недолго. Всё кончится быстро, смерть его будет спокойной и прекрасной – лучше, чем у большинства людей. – Он обвел всех взглядом. – Думаю, что в обозримом будущем его вряд ли здесь найдут. Конечно, некоторый риск есть, но он ничтожно мал.
Никто не произнес ни слова. Бастиан дрожал, он не мог даже смотреть на отца, но еще труднее ему было отделаться от преследовавшей его мысли. Если он умрет… Да успокойся ты уже!
– Второй, – продолжал отец. – Мы делаем всё возможное, чтобы помощь пришла как можно быстрее. Лучше всего вызвать вертолет. Тогда, разумеется, нам придется давать объяснения. Врачи и полиция захотят знать, как он получил эту рану и по чьей вине.
Никто не решался заговорить первым. Бастиан поглаживал рукоятку меча, который он снова держал при себе. Внезапно остановившись, он поглядел на Айрис, прижимавшую к груди сумку с арфой.
– Мы вызовем помощь, – прошептала она. – Уж лучше пусть он следует за мной по жизни, чем каждую ночь настигает меня во снах.
– Согласен.
Это было единственно верное решение, но Бастиан радовался, что она его приняла.
Отец кивнул.
– Что ж, тогда всё и разъяснится. Вероятно, это лучшая идея; нас слишком много, и кто-нибудь наверняка проболтается. Куда тут надо отойти, чтобы позвонить по мобильнику?
– У меня с собой спутниковый телефон, – сказал Пауль.
Никуда он, конечно, не пропадал; в лучшем случае был припрятан. Бастиан отвернулся, пытаясь справиться с злостью на Пауля, который, не моргнув глазом, подверг смертельной опасности десяток человек только ради того, чтобы достичь своей цели – получить деньги. Он рисковал жизнью Айрис, ее свободой, чтобы иметь при себе идеального человека для выполнения грязной работы.
С другой стороны, говорил себе Бастиан, Пауль с первых дней жизни был обманут. Им с матерью всегда приходилось видеть больше плохого, чем хорошего, а потому он хотел только одного – получить то, что ему причиталось.
Не помогает. Он с превеликой радостью сейчас свернул бы Паулю шею.
Всё понятно, но, если ты так хочешь злиться, злись лучше на отца. Впрочем, ты и так всегда это делаешь.
В склепе телефон не работал, так что им пришлось выбираться на улицу, идти назад по потайному ходу, в котором Бастиан оказался впервые. Он невольно улыбнулся, и улыбка эта показалась ему до боли непривычной. Они ведь всегда искали туннель, ведущий вверх, – где-нибудь над головами или хотя бы на уровне глаз. Но только не под ногами.
Промахнулись.
Бастиан взял у Айрис сумку с арфой, чтобы ей легче было спускаться, и сунул медальон Лисбет в один из кармашков. Лучше здесь, внизу, ничего не забывать.
Пауль и Ларс несли Симона. По указанию отца Бастиана они подняли повыше его правую ногу.
Казалось, дорога по туннелю длится и длится, будто в бесконечности. Когда они наконец дошли, снаружи уже наступила ночь.
– Мы не доберемся с ним до шоссе.
Пауль не стал говорить это всем, а лишь тихонько посоветовался с отцом Бастиана.
Упс, ошибочка. С нашим отцом.
– Я не планировал, что он умрет от потери крови.
– Это понятно. Спутниковый телефон.
Короткие, четкие указания, как в операционной. Максимилиан Штеффенберг отошел на несколько шагов от их маленькой группы и начал набирать номер.
– Да? Алло. Это профессор Штеффенберг, я коллега профессора Громана. Кто из врачей сегодня дежурит?
Он отошел еще дальше и понизил голос; теперь они уже не могли слышать каждое произнесенное слово. Когда через несколько минут отец вновь присоединился к ним и вернул телефон Паулю, вид у него был почти радостный.
– Они пришлют вертолет. Я сказал, как называется ближайший населенный пункт, нас будут искать. Надо развести костер, иначе у них ничего не выйдет. – Он внимательно, цепко оглядел всех, одного за другим. – Когда вертолет сядет, разговаривать буду только я. Никто не вмешивается, не рассказывает, что случилось с Симоном. Это сделаю я.
– Всё будет в порядке, – заверил Пауль, хотя ему явно было не по душе, что теперь командует не он.
Пока Пауль вместе с отцом Бастиана укладывали Симона на траву и меняли ему повязку, пока Ларс разводил неподалеку костер, а Карина собирала для него хворост, Бастиан, взяв Айрис за руку, отвел девушку в сторону, подальше от остальных. Освещая себе дорогу фонариками, они добрались до ручья и уселись на один из камней.
– И что теперь будет? – голос Айрис был слаб и тонок, словно дыхание.
– Понятия не имею.
– Я за тебя беспокоюсь. Если выяснится, что это ты поранил Симона… и если он еще вдобавок умрет…
Бастиан тяжело вздохнул.
– Не стоит тебе ломать над этим голову! Ты разве не слышала, что сказал отец? Он знает кого-то в больнице, он разговаривал с ним, да он почти со всеми важными шишками знаком! Если помощь придет, то разговаривать со спасателями будет он, и никто другой. Как всегда. Он выложит им какую-нибудь правдоподобную историю, в которой мое имя даже не прозвучит. Ведь это же и его имя.
Айрис положила голову ему на плечо, и он запустил руку в волосы девушки.
– В моей пещере, – сказала она, – есть расщелина. Глубокая, но узкая, рука туда не пройдет.
– А меч влезет, как думаешь?
– Думаю, да.
Он почувствовал вдруг, как напряглись его мышцы – кто-то шел к ним, освещая дорогу фонариком. Луч, направленный на Бастиана, дрожал. Что-то случилось с Симоном. Он истек кровью, и убил его я.
– Я не хотел мешать вам. – Ларс. Голос его звучал неуверенно. – Только напиться и, может быть… поговорить с тобой, если ты не возражаешь, Бастиан.
– О чем? – Бастиан переспросил торопливо, всё еще не в силах избавиться от страха. – Есть… новости?
Ларс уселся на камень напротив него.
– Новости? Нет. Это по поводу Пауля. Я знаю, ты зол на него…
– Это еще очень мягко сказано. – Бастиан попытался скрыть облегчение и радость.
– …И на нас. Конечно, ты имеешь на это полное право. Но погляди на это иначе: Пауль просто попытался сделать все возможное, чтобы сблизиться со своим отцом. Теперь вся эта история с твоим похищением позади. Пауль никогда не хотел, чтобы с тобой случилось что-то серьезное…
– Да брось, – Бастиан крепче сжал руку Айрис, – хватит его выгораживать. Ты совершенно точно знаешь, что Пауль всё продумал, чтобы выполнить свой план. И он даже не захотел марать руки; если бы все пошло наперекосяк, он бы стоял в стороне, такой милый и невинный…
– Но…
– Хуже всего то, что он пожертвовал Айрис. Она уже несколько месяцев скрывается от Симона, этого чокнутого садиста, а Пауль решил выдать ее ему.
Ларс направил луч фонарика в сторону ручья, растекшегося жидким переливчатым серебром.
– Смотря как на это взглянуть. Он удержал Симона месяц назад, не дал ему схватить Айрис на ярмарке.
По телу девушки пробежала дрожь.
– Я знала. Я его видела.
– Да. Пауль попросил Симона подождать, а заодно оказать ему одну небольшую услугу – за это он получил бы не только тебя, но и кучу бабок. – Ларс смотрел на землю под ногами. – И ты прекрасно знаешь, что Пауль хотел, чтобы ты уехала вместе со Штайнхеном и остальными.
– А ты? – Бастиан был по горло сыт речами в защиту Пауля. – Тебя, конечно, привлекли деньги, так?
– Прежде всего я хотел помочь Паулю. До этого он очень часто меня выручал… к тому же ничего плохого мне делать не пришлось. Только исчезнуть. Мы с Сандрой отвечали за спецэффекты. – Ларс ухмыльнулся? Да, похоже, что так. – Мы раскопали могилы, подбросили в еду личинки, издавали жуткие звуки в подземелье и прятали для вас послания. В последний момент Пауль решил предупредить и Айрис – хотел, чтобы она была начеку.
– О да, очень осмотрительно с его стороны. Значит, вы с Сандрой вообще не сидели в ямах?
– Нет, сидели, но только в самом конце. Ну и так, время от времени забирались туда, но ненадолго, чтобы поддержать Варце, иначе он бы совсем свихнулся. Почти всё время мы прятались в подземелье, рядом со склепом. С приборами ночного видения там вовсе не так темно.
Приборы ночного видения. Так вот что гудело в ту ночь, когда исчезла Сандра, и потом, в подземелье. Что ж, теперь ясно. У них определенно имелось нехилое преимущество перед теми, кто даже спичками пользоваться не мог.
– А зачем вы посадили в яму Варце? Только потому, что в проклятии говорится, будто земля поглотит людей?
– Нет. Для этого хватило бы и нас с Сандрой. Но в первый день, во время грозы, он искал, где укрыться от дождя, и чуть не обнаружил подвал. А с этим надо было повременить! Я хотел отвлечь Варце, но тут Симон огрел его палкой по голове. – Ларс наморщил лоб. – Он настоящий выродок. Я буду рад, если мне никогда больше не доведется иметь с ним дело. Знаете, что он вчера мне рассказывал? Что он отравил кошку Томми.
Айрис тревожно заерзала.
– Кто такой Томми?
– Ах да! Вы же его вообще не знаете. Ну, до сих пор он особо никаких дел с нашим отрядом не имел. Мы дружим с Томми, потому что все трое воспитывались в одной приемной семье. Первоначально он тоже собирался отправиться вместе с нами и даже участвовал в разработке плана, но, похоже, не верил, что Паулю в самом деле удастся воплотить задуманное в жизнь. За неделю до поездки он внезапно вышел из игры – посчитал, что мы поступаем неправильно.
Спасибо, Томми.
– У него мог быть номер моего мобильника?
Ларс пожал плечами.
– Понятия не имею. – Он встал. – Я могу понять, что ты ненавидишь всех нас. Но Пауль, пожалуй, все же не такой подлец, как ты о нем сейчас думаешь. – Ларс провел рукой по волосам. – Для меня он давно уже как брат.
Вертолет прибыл почти одновременно со слабыми розовыми отсветами, начавшими озарять небо на востоке. Он не стал садиться, а завис над кронами деревьев; оттуда спустился санитар с носилками, на которые уложили Симона и втянули наверх. Затем на борт подняли профессора Штеффенберга, и вертолет улетел в сторону восходящего солнца.
Бастиан чувствовал такую усталость, какой не ощущал никогда в жизни. Он рад был бы повалиться на землю прямо тут и проспать двенадцать часов подряд, но еще больше ему хотелось отсюда выбраться.
Он проигнорировал завтрак, предложенный Паулем и состоявший из ржаных хлебцев и консервированной колбасы в банке, и предпочел отправиться в путь в компании Айрис. Сначала они заглянули в пещеру, где спрятали меч, а потом пошли к большой палатке – там их ждал багаж.
Разговаривали они мало – слишком сильно оба устали. И всё же Бастиан чувствовал, как что-то изменилось: что-то, прежде незримо сопровождавшее и окружавшее Айрис, вдруг исчезло. Настороженность, точно. Впервые за долгое время она могла быть уверена, что Симон отсюда далеко.
Они ненадолго задержались в палатке – только переодеться и собрать рюкзак Бастиана, – и зашагали дальше.
Оползень. Видно было, что по нему недавно кто-то уже карабкался. Видимо, это были Штайнхен, Лисбет и остальные. Они уже возвращаются домой, едут в поезде, спят.
Сразу за оползнем дорога понемногу уходила под уклон. Они прибавили шаг – притормаживать здесь было трудно. Вот и место, где их высадили из джипа. Это случилось пять дней назад; теперь им казалось, что прошло пять месяцев.
Дальше, дальше. Теперь они шли по хорошей дороге, что заметно облегчало путь. А потом…
Бастиан остановился и взял Айрис за руку.
– Слышишь это?
– Что это такое?
– Автомобиль. – Он уселся на пень, запрокинул голову и рассмеялся. – Слава Богу! Автомобиль!
Через полчаса они достигли шоссе. Какой-то сердобольный фермер посадил их на свой трактор и довез до ближайшей деревни, оттуда до железнодорожного вокзала ходил автобус.
Они всматривались в местность, по которой проезжали. Все чаще попадались дома, становились всё выше, просторнее. Мелькали линии электропередачи. Супермаркеты. Придорожное кафе. С каждым километром шоссе, который они миновали, Бастиан понемногу успокаивался.
– Я рад, что Средневековье позади, – пробормотал он.
Волынщики прошли почти рядом с Айрис – даже пришлось зажать ладонями уши. Каждый раз одно и то же.
Средневековая ярмарка привлекла много посетителей. Сейчас, ранней осенью, вокруг киосков и аттракционов толпилось не меньше людей, чем в мае; правда, и погода подыграла: сегодня на улице было солнечнее, чем всю последнюю неделю. Неудивительно, что вокруг крепости бродили сотни людей.
Вот только знакомых лиц очень мало.
Айрис передвинула лямку сумки, в которой лежала арфа, чуть выше на плечо. Нет ни Варце, ни Штайнхена.
Девушка могла их понять. Ей самой было очень трудно снова надеть ту самую одежду, в которой она была на последнем выезде, – на ткани всё еще виднелись отметины, которые так и не удалось смыть. Светлые, цвета кофе с молоком, пятнышки на юбке – всё, что осталось от капель крови Симона; но при одном лишь взгляде на них Айрис тут же мысленно переносилась в подвал замка. Удар меча. Крик.
Она попыталась отогнать воспоминания и осмотрелась, выискивая в толпе вокруг Альму или Арно с Родериком, этим тявкающим разносчиком блох, Натана или Мону. Но ни сегодня, ни на других ярмарках, на которые ее заносило в последние несколько выходных, никто из них так и не появился. Похоже, они резко утратили интерес к Средневековью.
Все, кроме Лисбет. Очень интересно. Айрис недавно обнаружила ее у стойки с кожаными сумками – красота девушки явно увеличивала выручку.
Теперь Айрис остановилась перед доской объявлений, где вывешивались сообщения о предстоящих поединках, – раньше она часто встречала на этих афишах имена членов отряда Saeculum. На этот раз, не найдя никого знакомого, она почувствовала в душе легкую горечь. Неужели ей и правда жаль, что ни с кем не удалось повидаться? Серьезно? Держи себя в руках, глупая корова, принялась Айрис внушать самой себе. В конце концов, она здесь для того, чтобы работать, а вовсе не затем, чтобы разыскивать знакомых.
Девушка уселась на разогретые солнцем камни невысокой стенки и достала арфу. Порепетировать перед выступлением пошло бы им на пользу обеим, и арфе, и ей самой.
Посреди второй пьесы она вдруг убрала пальцы со струн. Вначале Айрис подумала, что ошиблась. Прищурила глаза – нет, никакой ошибки нет. Всего в десятке метров от нее стояла Доро, слушала музыку, одновременно кидая на землю плоские круглые камешки.
Воспоминания нахлынули на Айрис и принесли с собой мрачные тени застарелых страхов. Турисаз в воде, Отала в земле.
Девушка прекратила играть и встала.
– Привет, Доро. – Ей даже удалось изобразить на лице подобие улыбки. – Что поделывает судьба, а? Снова крушит всё вокруг?
Один из камешков, упав, задел другой, скользнул в сторону и, перевернувшись, остался лежать. Доро вгляделась в узор, образованный ими, наморщила лоб.
– Привет, Айрис. Прекрасно, что мы с тобой увиделись, – сказала она, не поднимая глаз. В ее голосе не было и следа смущения или раскаяния, отметила Айрис.
– Чьими несчастьями ты на этот раз занята?
Доро ничего не ответила, все ее внимание было приковано только к камешкам; она беззвучно шевелила губами, снова и снова запуская руку в сумку, чтобы достать оттуда очередную руну.
Вот и опять камешек упал на круги, прочерченные на земле.
Альгиз,41
если Айрис не ошибалась. Впрочем, какая разница? Пора уже вернуть Доро с небес суеверий на голую землю фактов, совершенно ей не знакомую.
– Угадай-ка, кто не умер под камнями.
Доро кивнула. Вопрос явно не застал ее врасплох – на лице девушки не было и следа растерянности или неуверенности.
– Я уже давно об этом знаю. И радуюсь за него. И за тебя.
Похоже, ее совсем не мучили угрызения совести. Словно это не она страстно желала смерти Бастиана.
– А ведь, пожалуй, проклятие ничего такого и не требовало, – с вызовом заметила Айрис. – Никакой жертвы. Никакой кары. Собственно, тебе эта история не кажется смешной, если взглянуть на все события теперь, задним числом?
– Разумеется, требовало, – спокойно возразила Доро. – Однако Тристрам пожалел нас. Ему было довольно и того, что мы всерьез решили принести ему жертву. Мои настойчивые мольбы и уговоры, пожалуй, сыграли свою роль. – Она подняла густые черные брови. – Если ты подошла, чтобы поблагодарить меня, я буду рада тебя выслушать.
Айрис громко расхохоталась.
– Поблагодарить? Ну вообще супер. Ты всё время держала нас в страхе и изо всех сил старалась убедить, что мы должны убить Бастиана! Это же безумие, Доро, это только суеверия, и больше ничего, неужели ты не понимаешь?
Теперь Доро все же подняла голову и, прищурившись, смерила взглядом Айрис.
– А знаешь что, Айрис? Твоя аура изменилась. Позволь мне взглянуть на линии на твоих ладонях.
– И речи быть не может!
– Жаль. – Доро натянула на плечи платок, расшитый черными и серебристыми узорами. – Может быть, твою судьбу действительно удалось изменить. Я почти уверена в этом. И не удивилась бы, если бы увидела, что твоя жизнь отныне пребывает под счастливой звездой.
– Ага. Вот так внезапно?
Милая перемена.
– Это может произойти и быстро. Если ты не станешь противиться судьбе, а будешь вибрировать в созвучии с Вселенной и всеми добрыми силами.
Так, ладно, похоже, факты и Доро – это вещи, которым никогда не суждено быть вместе.
– Тогда вибрируй себе на счастье и так, – сказала Айрис, кивнула Доро на прощание, но внезапно остановилась. В толпе вдруг мелькнуло знакомое лицо.
Конечно, может быть, она ошиблась. Айрис вытянулась и даже встала на цыпочки. Нет, все верно, это она, никакого сомнения. Видимо, сегодня на ярмарку выбралось всё же больше членов отряда Saeculum, чем она думала.
Девушка оставила Доро и стала пробираться сквозь толпу; сумка с арфой, висевшая на спине, мешала ей до невероятности.
Смотри-ка, ни корсажа, ни юбки. Джинсы и футболка с длинными рукавами. Затаив на губах издевательскую улыбку, Айрис догнала Сандру и коснулась ее плеча. Та обернулась, и сияющее от нетерпеливого ожидания лицо ее тут же помрачнело, едва она увидела, кто это.
– Вот черт. Тебя только тут не хватало!
– Я знала, что ты обрадуешься, – ухмыльнувшись, сказала Айрис. – У меня на душе точно так же. Ну, как жизнь? Как у тебя успехи с враньем, мошенничеством и шантажом? Бизнес еще процветает, а?
Сандра смотрела на нее с нескрываемым раздражением, но наконец все же выдавила подобие улыбки.
– У меня серьезная проблема, – шепнула она так тихо, что Айрис с трудом расслышала ее в окружающем гвалте. – Я… я надеялась встретить здесь Пауля, я думала, что он… ну, раньше же он никогда не пропускал ярмарки.
Сандра посмотрела себе под ноги. Должно быть, на душе у нее сейчас чертовски скверно, раз она решила исповедаться в личных делах Айрис.
– Я его не видела и, честно говоря, рада этому.
Сандра проигнорировала язвительное замечание.
– Глупо то, что я никак не могу его поймать, его мобильник всё время выключен. И он никак не дает о себе знать. – Последнюю фразу она проговорила торопливо, почти невнятно. – Я беспокоюсь.
– Ну да. У него ж теперь куча денег. Может, уехал на Гавайи и учится танцевать хулу.42
Сандра глядела на нее, выпучив глаза от удивления.
– Тогда бы он взял меня с собой. Мы же…
Она осеклась и отвернулась. В любой другой ситуации Айрис бы обиделась – но не сейчас.
– Я не могу тебе ничем помочь, – сказала она. – Но я видела Лисбет, за стойкой с кожаными товарами. Может, она попробует тебя выручить?
В последней фразе чувствовалась тонкая насмешка, но Сандра, казалось, даже не заметила ее и просто отмахнулась от поданного совета.
– Я давно спрашивала Лисбет, она без понятия. Кстати, она рассталась с Георгом, уже пару недель назад, ты знаешь?
– Нет. – Но, думаю, она правильно сделала . – А она с тобой всё еще разговаривает? После всего, что было?
В глазах Сандры появилась настороженность.
– О чем ты?
Эта вещица по-прежнему лежала в сумке с арфой. С невыразимо приятным чувством удовлетворения Айрис достала медальон и помахала им перед носом Сандры.
Та хорошо замаскировала свой ужас. Она лишь на мгновение прищурилась, а затем посмотрела на Айрис с чрезвычайно удивленным видом.
– Где ты это взяла?
– Бастиан нашел. Медальон лежал в той самой яме в подвале, куда его бросили. Наверняка ты его просто уронила. – Айрис чуть подалась вперед. – Зачем? Зачем ты украла лекарства у хронически больного человека?
Сандра не спорила, но и отвечать не торопилась. Она лишь покачала головой, словно обвинение было совершенным вздором, и уставилась в землю под ногами, избегая даже глядеть на медальон, который тихо покачивался между ними, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую: выгравированные на нем драконы казались почти живыми.
– Я знаю, что это ты, – тихо заговорила Айрис. – И я с удовольствием поясню, что у тебя было на уме. Красота Лисбет тебя просто зверски нервирует, не правда ли? Когда вы двое рядом, все смотрят только на нее и никто не обращает внимания на тебя.
Глаза Сандры сузились. Девушка смотрела все время в сторону, словно там, за киоском с жареным миндалем, находилось что-то в высшей степени любопытное. Однако так легко отделаться от Айрис ей не удастся.
– Ты, единственная во всем отряде, знала, в чем беда Лисбет. Ты понимала, что о ее красоте все мигом забудут, как только нервные клетки у нее в мозгу снова переклинит. И вот поездка, Пауль берет тебя в отряд. Нужно чем-нибудь запугать остальных, пригодится всё, что нагоняет страх. И ты убиваешь двух зайцев одним махом: жуткие крики в ночи, страшный припадок в тот момент, когда нервы и так на пределе – всё это на пользу Паулю. А тебе приятно видеть, как все теперь шарахаются от Лисбет. Именно ты своровала таблетки, а потом, в склепе, вызвала у нее припадок, правда? Чуть-чуть помелькала чем-то у нее перед глазами, и – та-да-да-дам! – Лисбет уже катается по земле и пускает пену.
Сандра слегка покачивала головой, очень медленно, словно пыталась всё отрицать.
– «Ее крики всех вас вгонят в отчаяние». Это было превосходно. Ты бы видела, с каким восторгом Пауль отнесся к моей идее, как он меня расцеловал…
Она улыбнулась, глядя куда-то мимо Айрис.
– И ради этого ты предала подругу? Серьезно, Сандра? Ты предала ее, чтобы заарканить Пауля? Между нами говоря, не особо-то ты в этом преуспела.
– Не только. – Сандра усмехнулась чуть резче, чем следовало. – Ты не имеешь понятия, каково это: всё время одна только Лисбет, Лисбет, Лисбет, сколько я ее знаю. Такая красивая, такая неописуемо прекрасная. – Она подняла глаза. – Не я наслала на нее эту болезнь. Я только сделала так, что все увидели ее в таком состоянии.
– Проваливай. – Айрис произнесла это очень тихо, с трудом удержавшись, чтобы хорошенько не врезать Сандре этим медальоном.
Стойка с лекарственными травами. Кузница. Киоск с сумками и амулетами из кожи. Рядом стояла Лисбет. С распущенными волосами она была красивее, чем когда-либо. Девушка предлагала трем подросткам широкие кожаные повязки на запястья. Но покупатели на товар почти не смотрели, их взгляды были буквально прикованы к продавщице.
Айрис встала за ними и сунула руку в карман юбки. После встречи с Сандрой девушку вдруг осенила странная идея. Впрочем, чтобы ее осуществить, Айрис понадобилось сделать над собой куда большее усилие, чем она предполагала.
– Привет, Лисбет.
Та просияла.
– Привет! Здорово, что мы с тобой увиделись.
– Как у тебя дела?
Лисбет отсчитала мальчишкам сдачу, положила ее на стол. По лицу девушки скользнула едва заметная тень.
– Хорошо.
Один из амулетов, лежавших на столе, был сделан в виде сокола. Хотя, может, это орел?
– Больше нет никаких проблем? Всё в порядке?
– Я снова устроилась на работу, если ты об этом, – ответила Лисбет, чуть помедлив. – Вот уже три недели припадков не было вообще. Мой врач говорит, что мне повезло.
– Я рада.
– Мы с Георгом… расстались, – продолжила она чуть тише. – Он, к сожалению, очень переживал из-за нашего разрыва, но для меня это было важно. Помнишь, что ты мне сказала, когда мы наконец выбрались из того подвала? Что ему нужен кто-то, кто во всем от него зависит. Ты попала в десятку. – Лисбет упорно пыталась положить полученные деньги в кассу. – Но мне этого не нужно. Мне не надо, чтобы за мной присматривали. Я больше не хочу никого рядом с собой.
Айрис задумчиво кивнула. Энергичные складки у рта Лисбет показались ей добрым знаком – еще одну правду девушка тоже выдержит.
– Я тебе кое-что принесла. – Стремительно, словно ей жгло руки, Айрис положила на стол медальон.
Лисбет пристально посмотрела на него и подняла глаза; во взгляде ее сквозило недоверие.
– Откуда он у тебя?
Айрис стала рассказывать. Сообщила всё – вплоть до разговора с Сандрой, состоявшегося только что. Пусть Лисбет делает выводы сама.
Девушка взяла медальон, посмотрела на него так, словно в первый раз видит.
– Но… – она запнулась. – С ума сойти! Мы же так давно знаем друг друга.
– Может быть, – заметила Айрис, – именно в этом и проблема.
Айрис поставила чашу для сбора пожертвований на невысокую сцену, сколоченную из досок. Вокруг уже собралось несколько небольших группок. Девушка поднялась на сцену, достала из сумки арфу, привлекая внимание публики, и взяла настроечные аккорды: до-мажор и сразу ля-минор – для первой пьесы. “Greensleeves”. Она всегда привлекает публику. Жаль только, что рядом нет никого, кто бы взял деревянную чашу и стал ходить среди зрителей, собирая деньги. И все-таки иногда до нее доносился звон монет. Всякий раз Айрис с благодарностью кланялась.
Быстрая настройка. “Carolan’s Dream”, “Si Bheag Si Mhor”,43
короткая пауза, еще раз настроить.
Зрителей тем временем собралось так много, что к сцене уже невозможно было протиснуться, чтобы бросить деньги в стоявшую там чашу. Айрис вздохнула. Из-под пальцев вылетели первые такты “Planxty Drew”, и девушка пожалела, что рядом нет Варце, который с радостью бы это послушал. Зато она обнаружила Лисбет – пробившись сквозь толпу, та подхватила с края сцены деревянную чашу и пошла собирать деньги.
Айрис убыстрила темп. “Planxty Drew”, как и многие пьесы О’Каролана, можно исполнять либо с мечтательной медлительностью, либо в захватывающем, быстром темпе. Второй вариант буквально заставляет пуститься в пляс. Лисбет сновала среди зрителей, а если хватало места, поворачивалась и начинала размахивать юбкой. Когда отзвучали три следующие пьесы, она вернулась к сцене; деревянная чаша в ее руках была полна монет и банкнот. Лисбет поставила ее на сцену, игриво поклонилась и убежала назад к своим кожаным сумкам и амулетам.
Почти час Айрис сидела на маленькой деревянной сцене, исполняя одну песню за другой. Ей казалось, что она витает в воздухе – тем более девушка знала, что на этот раз никто не заставит ее внезапно спрыгнуть со сцены, подхватить вещи и умчаться со всех ног, бежать и бежать, пока воздух в легких не станет колоть, как острие ножа.
Один-единственный раз в одном из задних рядов мелькнуло что-то рыжее. Ее тут же охватил ужас, сердце стремительно забилось. Но, осторожно поглядев в ту сторону еще раз, Айрис поняла, что там просто стоит рыжеволосая женщина, точнее девушка, облаченная в какое-то темно-синее платье, на фоне которого ее огненные волосы выделялись особенно ярко.
Еще раз настроить арфу. Вздохнуть поглубже. Эту пьесу она никогда не исполняла на публике. Первая пара тактов прозвучала слегка неуверенно, но потом мелодия полилась из-под пальцев, шелковистая, словно вода, прозрачная, как зимний воздух.
Пьеса понравилась – Айрис читала это по лицам зрителей. Она дождалась, пока медленно затихнет последний аккорд, сняла арфу с колен, встала и поклонилась. Девушка ощущала необычайную легкость, и ей снова вспомнились слова Доро: «я не удивилась бы, если бы увидела, что твоя жизнь отныне пребывает под счастливой звездой».
Чепуха, конечно. Но в этот момент она чувствовала себя именно так.
Трансферазы – это ферменты, которые служат катализаторами при переносе определенных групп атомов от молекулы-донора к молекуле-акцептору. Бастиан беззвучно повторял эту фразу, смахивая влажной тряпкой со стола крошки, оставшиеся от тостов, и стирая следы колы.
Трансферазы подразделяются на девять групп. К первой относят ферменты, которые переносят одноуглеродные остатки. Пример тому… метилтрансферазы.
С довольным видом он отполировал поверхность стола, затем достал блокнот и карандаш, чтобы принять заказ на четвертый столик.
Темноволосая девушка, улыбнувшись, подмигнула ему и заказала «Индиан Тоник».44
Он улыбнулся в ответ и подошел к стойке бара, чтобы наполнить стакан. Еще два часа до конца рабочего дня.
Повеяло сентябрьской прохладой. Похоже, в кафе заглянул кто-то еще. Он поднял голову.
– Штайнхен, Варце! Привет! Вы становитесь нашими постоянными гостями.
– Мы теперь не в силах прожить день без ваших шампиньонов, – ухмыльнувшись, заявил Штайнхен. – Найдешь нам пару порций? Можно даже по специальной цене!
Три минуты спустя на столе стояли дымящиеся тарелки.
– Шампиньоны, лук, чеснок, сыр и немного окорока – вот еда, которая не возбраняется членам отряда Saeculum, – отметил Штайнхен, пережевывая свою порцию.
– Только давай не будем об этом. – При одном лишь упоминании отряда настроение Бастиана сразу упало до нуля. – Можно мы поговорим о чем-нибудь другом?
Варце дружески пнул Штайнхена под столом.
– Он абсолютно прав. В качестве наказания ты проставляешь нам «Колу лайт» – напиток нового времени.
– О господи! Что ж вы такие чувствительные-то. – Три гриба, безжалостно наколотых на вилку, проследовали в рот Штайнхена. – Ну ладно, напитки за мой счет.
Бастиан наполнил два стакана, отнес их к столику и, осмотревшись, подсел к друзьям.
– На следующий выезд снова отправитесь?
Варце, не раздумывая ни секунды, отрицательно мотнул головой; Штайнхен же нерешительно стал взвешивать все «за» и «против».
– Мне было бы жаль, если бы Куно засим испустил дух. Ведь во всем случившемся виновата не игра. А Пауль.
Это имя он выговорил так небрежно, что и сам не понял, произнес он его вслух или нет.
Несколько секунд за столиком царило неловкое молчание. Варце смущенно уставился в свою тарелку.
– Это правда! – наконец с жаром заявил Штайнхен. – Наш отряд, Saeculum, он погубил на веки вечные, но ведь есть и другие группы, участвующие в ролевых играх; они устраивают свои сборы в окрестностях деревень и ферм или в молодежных лагерях. Только игры, развлечения, квесты; никаких тебе гроз с молниями, от которых не знаешь, куда спрятаться, никаких трупов в подвале… никаких проклятий.
Будто в подтверждение своих слов он вонзил вилку в гигантский шампиньон.
– Да всё в порядке, я же ничего не имею против того, что ты снова увлекся Средневековьем. Только для меня это уже не…
В кармане завибрировал мобильник. Только этого опять не хватало. Бастиан достал телефон, мельком взглянул на экран и нажал отмену. Если так будет продолжаться и дальше, то лучшее решение проблемы – сменить номер.
– Мы с удовольствием заказали бы еще что-нибудь! – крикнул бородатый тип, сидевший за вторым столиком, и поднял пустой стакан.
– Иду! – Бастиан вскочил с места. – Пара минут, и мы продолжим разговор, ладно?
Он принял заказ, рассчитал сидевших за другим столиком, подал два пива и вернулся к Штайнхену и Варце.
– А ты классно справляешься, – заметил Варце, когда Бастиан снова сел за стол к друзьям. – Я бы на твоем месте еще долго не мог отойти от шока. Я все еще никак не могу забыть те три дня, которые провел в яме, при том что меня никто не собирался приносить в жертву.
Штайнхен наморщил лоб.
– Ладно, не заливай, всем несладко пришлось.
– Я тоже так думаю, – пробормотал Бастиан и принялся выводить пальцем вензеля на влажных разводьях, оставшихся на столе от холодных стаканов. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь уже наконец сменил тему. Прошлой ночью ему опять приснился склеп. На этот раз Тристрам расхаживал на костяных ногах и искал свою голову. Бастиан проснулся мокрый от пота. В первый момент ему показалось, что он снова сидит в яме, закрытый сверху железной решеткой, в совершенном одиночестве.
Он встал.
– Хотите еще что-нибудь? У нас есть великолепный тирамису.
В кармане снова завибрировал телефон. Быстрый взгляд на экран. Отмена.
– Что ж, маленькую порцию с удовольствием попробую, – согласился Штайнхен. Впрочем, он еще не успел договорить до конца, как лицо его помрачнело: теперь оно выражало что-то среднее между возмущением и растерянностью.
– Что такое? – поинтересовался Бастиан и в тот же момент почувствовал, как в помещение вновь хлынул холодный воздух. Так бывало всякий раз, когда в кафе кто-то входил. Он обернулся.
– Прости, но раз ты отказываешься отвечать по телефону, мне пришлось заглянуть без предупреждения.
Пауль улыбнулся и снял куртку. Он здорово изменился. Волосы стали короче, прикид – определенно дороже. Взгляды всех сидевших в кафе девушек немедленно обратились в его сторону.
– Привет, Штайнхен! Варце, как здорово снова тебя увидеть!
Не говоря ни слова, Штайнхен бросил на стол пятнадцать евро, отодвинул стул и встал; Варце последовал за ним.
– Увидимся, Бастиан, – сказал он. – Если б я был на твоем месте, я бы его немедленно вышвырнул, – добавил он чуть тише.
Они прошли мимо Пауля, словно тот – пустое место, а он проводил их взглядом, в котором читалась явная растерянность.
Ему невозможно не поверить. Но второй раз он мне мозги не запудрит.
Бастиан убрал деньги и сдвинул в сторону оставленные на столе стаканы. Движения давались ему с огромным трудом. Если бы он мог, то побежал бы вдогонку за Варце и Штайнхеном.
Нет, черт побери. Бастиан взял себя в руки и отнес грязную посуду на кухню. Когда он вернулся, Пауль занял место у стойки бара.
– Я бы взял апельсиновый сок, – сказал он. На его лице показалась едва заметная улыбка, которую любой, не знакомый с Паулем, наверняка бы назвал робкой, даже заискивающей.
Не кивнув и ни слова не ответив, Бастиан наполнил стакан соком и поставил его перед Паулем.
– Давай поговорим. Пожалуйста.
– Я не хочу ничего знать. – Хотя, в принципе, он же всё равно уже всё знает. – Кто тебе сказал, где я работаю?
Пауль едва сумел скрыть ликование, на секунду явственно мелькнувшее на его лице, – он все-таки заставил Бастиана с ним заговорить.
– Твоя мать.
Бастиан резко развернулся.
– Ты рехнулся? Оставь мою мать в покое, она не имеет к этому никакого отношения!
– Разумеется, ты прав. – Пауль отковырнул небольшой кусочек пивной пробки и теперь катал его между пальцами, разламывая на мельчайшие крошки. – Но она обрадовалась моему приходу, хочешь верь, хочешь нет. Она сказала, что ей всегда хотелось, чтобы у тебя были брат или сестра.
Бастиан с трудом удержался, чтобы не заехать Паулю по лбу пивной кружкой.
– Проваливай.
– Пока мы спокойно не поговорим – ни за что.
– Мне нужно работать. И я не хочу трепаться попусту. Особенно с тобой. – Он повернулся и снова пошел протирать столы, записал новый заказ – на седьмой столик, наполнил стаканы водой, колой и пивом, получил на кухне две заказанные порции пиццы с ветчиной.
Если он не будет обращать на Пауля никакого внимания, тот в конце концов уйдет. А если нет, то пролетит еще один час, и тогда Бастиан сам может спокойно свалить.
Когда он в следующий раз подошел к барной стойке, перед Паулем что-то лежало – ламинированный листок бумаги. Бастиан даже не взглянул на него. Он больше ни за что не позволит снова заманить себя в западню. Расставляя чистые стаканы на полку, Бастиан слышал, как тот вздыхает.
– Есть новости от Симона, – сказал наконец Пауль.
Он невольно повернул голову.
– Его заключили в психиатрическую клинику, еще недели три назад. Он пробудет там, пожалуй, дольше, чем рассчитывал, – он напал на медсестру. Мы хотели тебе сказать, но ты не брал трубку.
Мы. Отец и его вновь обретенный сын. Бастиан резко покачал головой, но все же почувствовал, как по телу теплом раскатывается волна облегчения. Симона, что называется, изъяли из обращения.
– Как его нога? – спросил он и, едва договорив, тут же закусил нижнюю губу. Браво, Пауль! Сделано. Ты втянул меня в разговор.
– Гораздо лучше. Отец идеально всё провернул; никто не знает, как Симон поранился. Если он и станет что-нибудь рассказывать о битве на мечах, о потайном подвале замка, то его признания просто посчитают очередным симптомом, вот и всё.
Бастиан кивнул стаканам.
– Люди, которые встают у отца на пути, потом еще долго мучаются, – пробормотал он.
Пауль удивленно посмотрел на него.
– Ты сочувствуешь Симону? Он ведь действительно психически больной человек. Впрочем, если ему повезет, он выйдет из клиники практически здоровым.
– Ясненько. – Бастиан открыл ящик стола и принялся сортировать только что вымытые ножи. – Вообще-то я скорее имел в виду тебя.
Пауль издал какой-то непонятный звук – то ли фыркнул, то ли усмехнулся. Бастиан поднял голову.
– Не нужно обо мне беспокоиться, – сказал Пауль.
– И не собирался. Просто…
– Я точно знаю, на что подписываюсь. – Кончиками пальцев Пауль постучал по ламинированному листочку, лежавшему на стойке. – Странно, что тебя абсолютно не интересует, какие именно дела у меня с отцом.
Бастиан поймал себя на том, что снова достает стаканы, которые только что убрал. Он провел рукой по лбу. Интерес – это одно дело. Любопытство неделями не покидало его, гналось следом, словно огромная собака, брызгавшая пеной из пасти.
Однако отвращение было сильнее. Сама мысль, что ему придется выслушивать отговорки отца и доводы Пауля, вызывала тошноту. Но сейчас Пауль сидел перед ним, и, вопреки ожиданиям Бастиана, это было почти терпимо. Он меня опять заболтает. Мысль появилась в голове и сразу же исчезла.
– Он отдал мне деньги, – не дожидаясь ответа, продолжил Пауль. – Все. Только с признанием отцовства продолжает упорствовать. – Он вновь постучал по ламинированному листку. – До сих пор.
Собака любопытства, брызгавшая пеной, все же взяла верх в душе Бастиана.
– Что это?
Пауль повернул листок так, чтобы Бастиан мог прочесть. Свидетельство о происхождении. Под заголовком – таблица из четырех колонок с буквенными сокращениями и множеством цифр. Данные генотипа.
– Как ты убедил его сделать тест?
Пауль улыбнулся с очень довольным видом.
– Я с ним чуть-чуть выпил.
– Ты его напоил?
– Прихватил с собой стакан.
Бастиан опустился на табурет у стойки бара. Умно, ничего не скажешь. Хватит капли слюны, а еще можно украдкой прибрать волосок, прилепившийся к куртке…
Пауль допил сок.
– Конечно, суду я это предъявить не могу.
Позади, за вторым столиком, кто-то помахал банкнотой. Бастиан поднял руку, жестом показывая, что сейчас идет.
– Для чего тогда было так стараться? – спросил он.
– Для себя самого. Честно говоря, теперь я могу делать высокие ставки, поскольку наконец-то уверен в своем происхождении. Хорошая новость. Мы в самом деле братья.
– Что?
– Больше нет ни малейшего сомнения в том, что твой отец является также и моим отцом, а значит…
– Стоп-стоп-стоп, – прервал Бастиан. – Ты хочешь сказать, что вообще не был уверен в своей правоте, когда затевал всю эту историю с отрядом Saeculum?
Пауль изобразил на лице наигранное смущение.
– Вероятность была очень высока. Мать всегда была в этом убеждена, до самой смерти. Глаза и волосы, говорила она. Но с такими критериями моим отцом мог быть каждый второй.
Бастиан краем уха слышал доносившиеся до него со второго столика крики с просьбой рассчитаться; они становились все громче.
– Ты блефовал? Просто надеялся на удачу?
– Да. У меня была только одна карта, на которую я мог поставить всё. И я поставил.
Бастиан приоткрыл рот, собираясь что-то ответить, но не нашел подходящих слов. Он кивнул гостям, которые вели себя всё нетерпеливее, схватил большое портмоне и блокнот для расчетов и, словно в трансе, подошел к столику. Блефовал.
Он дважды ошибся, составляя счет, трижды приносил извинения, но чаевых, естественно, не получил.
Пауль рискнул всё поставить на карту. И выиграл. Бастиан никак не мог определиться со своими ощущениями: неясно было, готов ли он этим восхищаться или такой поступок вызывает у него лишь отвращение.
Когда он вернулся к бару, Пауль уже положил деньги на стойку.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал он, – но я рад, что мы наконец поговорили. Это правда – я в самом деле люблю свою семью.
Бастиан не откликнулся на это, лишь поинтересовался:
– Что ты будешь делать теперь? Уедешь на Мальдивы со всеми бабками?
– Нет. Буду досдавать экзамены и, если оценки окажутся хорошими, продолжу учиться.
– Позволь дать совет. Медицина.
– Должно быть, это у нас в крови, не так ли? – Он надел куртку и поднял воротник. – Что ж, неплохой план.
У Пауля всегда есть план.
Не говоря больше ни слова, Бастиан отвернулся. Его смена закончилась, он уже проторчал в кафе десять лишних минут. Конни давно здесь и готовится его сменить. Ему надо срочно подышать свежим воздухом.
– Я хотел тебе признаться еще кое в чем, – услышал он голос Пауля у себя за спиной. – Мне жаль, что всё вышло именно так. Конечно, надо было бы к отцу как-то иначе подступиться.
Бастиан невольно опять развернулся к нему.
– Н-да, но любой другой способ не произвел бы на него впечатления, верно? А так ты сумел показать, какой же ты подлец. Как ловко ты обвел всех вокруг пальца!
Несколько секунд Пауль стоял и спокойно смотрел ему в глаза. В его взгляде читалась невысказанная просьба, которую Бастиан намеренно игнорировал.
– Ты рассчитывал именно на то, что на выезд не отправится ни один из тех, кто мог бы встать поперек твоих планов. Я прав? Ты очень расчетливо подбирал состав. Ты знал, что Доро поверит в любую твою инсценировку, если увидит в этом какое-то предзнаменование. Ты взял Лисбет с ее эпилепсией, Георга с его ревностью и вспыльчивостью и, скажем так, не особо умных людей: Альму, Арно, Ральфа, Натана, Мону, которые просто перепугаются и рано или поздно поверят во всё. – Начав говорить, Бастиан уже едва мог остановиться. – А Штайнхена с Варце зачем позвал? Ведь с ними ты здорово рисковал.
Пауль покачал головой.
– Ну нужна же мне была пара симпатичных парней, чтобы ты получил хоть какое-то удовольствие от поездки.
На стойке бара все еще стояли стаканы, и Бастиан с удовольствием разбил бы их вдребезги.
– Ну ты и гаденыш!
– Я прекрасно понимаю, как ты к этому относишься, – промолвил Пауль. – Но у тебя всегда было море возможностей; я же был рад любому подвернувшемуся шансу. А этот казался настолько хорошим, что профукать его я никак не мог.
– Ладно если бы ты ставил под удар только отца или меня! – крикнул Бастиан. – Но подвести Айрис под нож, сделать ее игрушкой в руках этого психа – уже слишком!
Пауль выдержал его взгляд, лишь еле заметно кивнул.
– Я не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось. Я собирался использовать Симона, а не ее. – Снова умоляющий взгляд. – Мне кажется, во всем, что связано с этим делом, Айрис понимает меня лучше, чем ты. Она знает, каково это – бороться за свою жизнь.
Да, только она свою чуть не потеряла. Бастиан расслабил руки, невольно сжавшиеся в кулаки.
– Не сравнивай себя с Айрис. У дня и ночи больше общего, чем у вас.
Пауль чуть наклонил голову и посмотрел в окно, за которым постепенно сгущалась помянутая только что ночь.
– А ты хоть раз задумывался, – тихо спросил он, – что бы стал делать на моем месте?
Сотню раз, не меньше.
Бастиан промолчал. Может быть, делал бы что-то похожее. Может быть, что-то совершенно иное. Может быть, вообще ничего.
Молчание, разделявшее их, длилось и длилось, вязкое, словно разогретая жвачка.
– Ну ладно, я еще как-нибудь зайду, – Пауль рывком застегнул куртку. – Карина ждет. Думаю, мы еще увидимся.
Он сунул руки в карманы куртки и вышел на улицу. Дверь за ним захлопнулась.
Бастиан смотрел в огромное окно, за которым через несколько мгновений вырисовался рослый силуэт его брата. Тот замедлил шаг и поднял руку, махнул, как-то робко и в то же время с надеждой. Бастиан еще не успел отвернуться, как Пауль уже исчез за углом ближайшего дома.
Было уже почти десять вечера, когда наконец повернулся ключ в замке. Раздались знакомые глухие звуки – два коротких удара: туфли перелетели прихожую и бесцеремонно приземлились в разных ее углах. Через несколько секунд дверях комнаты стояла Айрис.
– У меня был невероятный день, – объявила она.
– У меня тем более!
– И не надейся, вначале рассказываю я. Ты принес что-нибудь поесть? Может, пиццу, киш, устрицы?
– Нет, всяким там мадамам полагаются остатки лазаньи и овощное рагу.
Бастиан притянул девушку к себе на колени, взъерошил волосы и уткнулся лицом в ее затылок, с удовольствием вдохнув запах луга, соли и еще, пожалуй, костра.
– Я встретила Сандру, – начала она. – На ярмарке. Она разыскивала Пауля и была в таком отчаянии, что расспрашивала о нем даже меня. – Айрис отодвинулась от Бастиана так, чтобы ей было видно его лицо. – Я не удивлюсь, если в следующий раз она будет стоять у нас под дверями и выведывать о нем у тебя.
– Лучше бы в кафе заглянула.
Айрис удивленно открыла рот.
– Ты хочешь сказать, он был…
– Именно. Сегодня вечером. Вначале звонки по мобильнику каждые десять минут, потом сам Пауль собственной персоной.
Бастиан откинулся на спинку кресла.
– Чего он хотел?
– Заключить мир, думаю.
И сунуть мне под нос свидетельство о происхождении.
– И что? Вы заключили мир?
– Не знаю. – Это была чистая правда. Он не любил Пауля. Впрочем, и ненависти к нему Бастиан не испытывал, по крайней мере, пока не испытывал. – Может быть, состоялось что-то вроде перемирия. Пока что мы не собираемся сокращать дистанцию.
Айрис сняла с Бастиана очки, нацепила их себе на нос и воздела указательный палец, явно собираясь поучать.
– Не стоит ради меня уподобляться ангелу мести.
Он притянул ее к себе, поцеловал; девушка вздохнула.
– Значит, Пауль опять был прав, – констатировал он, когда поцелуй наконец закончился.
– И ты сейчас говоришь это… почему?
– Он сказал, что ты его лучше поймешь, чем я. Потому что, в отличие от меня, слабака, знаешь, какой тяжелой может быть жизнь.
Айрис задумалась.
– Кое-что я действительно понимаю. Да. – Девушка моргнула, сняла очки и положила их на стол. – Можешь спокойно заключать с ним мир, – сказала она и провела пальцами по бровям Бастиана. – Но не доверяй ему. Впрочем, он тоже не будет тебе доверять.
Она резко встала.
– Так. Голод. Брошу-ка я твою добычу в микроволновку. Сам-то ты что-нибудь хочешь?
Бастиан покачал головой. Позевывая, бросил взгляд на книги, громоздившиеся на журнальном столике, и решил сегодня устроить выходной.
– Доро я тоже встретила! – крикнула она из кухни.
– О господи.
– Вот, я так же отреагировала. Она сказала, что мне следовало бы поблагодарить ее.
– Что-что?
Он услышал смех Айрис.
– Я тоже сочла это нахальством. А еще она полагает, что судьба теперь повернулась ко мне лицом. Судьба возлюбила меня, считает Доро.
Бастиан пришел к Айрис на кухню и обнял ее.
– Может, это и верно. Пауль ведь тоже мне кое-что рассказал.
Она повернулась у него в объятиях.
– Да?
– Симона поместили на лечение в психиатрическую клинику. Там он напал на медсестру, а теперь они не хотят выпускать его на свободу в ближайшее время.
Мысленно Бастиан представлял, что Айрис засияет от счастья, но девушка, похоже, не очень-то обрадовалась.
– Он все равно однажды может появиться у нас под дверями, – произнесла она. – Даже если врачи когда-нибудь поверят, что он вылечился, – они ведь могут ошибиться.
Конечно, Бастиан это знал. Воспоминание о сцене, разыгравшейся в подвале, моментально ожило в его душе. И то, как могли бы повернуться события, – тоже.
– Это тебя мучает? – спросил он.
Пропищала микроволновка на буфете.
– Что именно?
– Что мы не дали ему истечь кровью?
Айрис повернулась, отошла в сторону, взяла кухонное полотенце и достала тарелку с горячей лазаньей. Она отнесла ее в комнату и уселась за стол, по-прежнему не сказав ни слова.
– Нет, – сказала она наконец. – Хотя в последние недели бывало и такое, что я в этом сомневалась. Но если выбирать между жизнью и смертью, то, когда есть хоть малейшая неуверенность, надо делать выбор в пользу жизни. Мне так кажется. Ладно, хватит болтать, приятного аппетита.
Она вилкой разделила лазанью на мелкие кусочки и дунула на них, чтобы остудить.
После ужина Айрис принесла из прихожей арфу.
– Ты хочешь еще позаниматься? – удивился Бастиан.
– Нет. Садись сюда и слушай.
Девушка поудобнее расположила арфу у себя на коленях, сыграла пару пассажей и начала исполнять что-то новое – какую-то пьесу, которая то увлекала своим весельем, то погружала в меланхолию, была то быстрой, то плавной, переходила от мажора к минору и обратно.
Закончив играть, Айрис с надеждой посмотрела на Бастиана.
– Прекрасно, – сказал он. – Просто великолепно. Ты раньше никогда этого не играла.
Она загадочно улыбнулась.
– Я и не могла. Я только что ее написала.
От удивления Бастиан не мог найти слов.
– Ты сочиняешь музыку?
– Да, если меня что-то вдохновляет.
Ага. Бастиан с надеждой выгнул бровь, но никаких пояснений так и не дождался.
– Тогда хотя бы позволь почаще тебя вдохновлять, – наконец попросил он. – Твоя новая пьеса могла бы стать моей любимой.
– Даже боюсь на это надеяться. Это ведь твоя пьеса.
– Моя?
Айрис отставила арфу, улыбнулась, приблизившись почти вплотную к Бастиану. Погладила его по волосам. Поцеловала в ухо.
– “Planxty Bastian”, – шепнула она.
Я хочу поблагодарить…
…еще раз Рут Лёбнер, потому что она – лучший редактор, о котором только можно мечтать…
…Оливера Плашку за потрясающе увлекательное знакомство с миром ролевых игр…
…моего редактора Рут Николаи, ведь благодаря ей вычитка пятисотстраничного тома доставила больше удовольствия, чем сама работа…
…издательство Loewe , где я всегда ощущаю удивительную поддержку; это касается и профессиональных вопросов, и человеческого участия…
…мое агентство AVA International – а именно Романа Хокке и доктора Уве Ноймара, благодаря которым моя писательская карьера, развивавшаяся поначалу ни шатко ни валко, теперь набрала обороты, словно скоростной поезд…
…и мою семью, которая так упорно в меня верит.
2 Мёд – старинный алкогольный напиток на основе мёда, известный у большинства древнейших народов Европы, в том числе славян. – Здесь и далее примеч. пер.
3 Steinchen – уменьшительная форма немецкого слова stein («камень»).
4 Broken – «глыба, туша» (нем.)
5 Специальная стрела для стрельбы из арбалета, более толстая и короткая, чем те, что применяются при стрельбе из лука.
6 Warze – «бородавка» (нем.)
7 Хайланд – один из видов традиционного шотландского мужского танца. – Примеч. ред.
8 Saeculum quartum decimum – четырнадцатое столетие (лат.) . – Примеч. ред.
9 В западной христианской традиции Троица – это седьмой день по Пятидесятнице, т. е. 57-й день по Пасхе. Обычно он приходится на конец мая или первую половину июня. – Примеч. ред.
10 “Greensleeves” – «Зеленые рукава», английская народная песня, известная с XVI века. Дважды упоминается в произведениях Уильяма Шекспира, в том числе в комедии «Виндзорские проказницы».
11 “Brian Boru’s march” – один из самых известных ирландских маршей.
12 «Бесконечная книга» Михаэля Энде (1979) – сказочный, романтический и фантастический «роман воспитания», который сейчас считается в Германии классическим произведением для подростков. По книге снят одноименный фильм (1983, режиссер Вольфганг Петерсен).
13 Tourdion (турдийон) – энергичный танец, распространенный в XV – начале XVI веков в Бургундии, а также одноименная песня, которую, как предполагается, написал в 1530 году Пьер Аттеньян.
14 “Breitling” – дорогая марка швейцарских наручных часов.
15 Эрлауф – приток Дуная.
16 Визельбург, Амштеттен – города в Австрии, в федеральной земле Нижняя Австрия.
17 Fass – «бочка, бочонок, толстяк» (нем.)
18 Sehnenschneider – Жилорез (нем.)
19 Knochenrichter – Костоправ (нем.)
20 “Coffee Fellows” – популярное мюнхенское кафе, расположенное на площади перед Центральным вокзалом.
21 Клипборд – планшет с зажимом для документов.
22 Койф – кольчужный или полотняный капюшон, надевавшийся под шлем и закрывавший шею и плечи. На Руси назывался бармицей. – Примеч. ред.
23 Термином «средневерхненемецкий» обозначается период в развитии немецкого языка примерно с 1050 по 1350 годы.
24 Brille – очки (нем.) . Beryll – берилл (нем.) , минерал, отдельные разновидности которого (изумруд, аквамарин, гелиодор) относятся к драгоценным камням. – Примеч. ред.
25 Кутасепт – антисептик для дезинфекции кожи.
26 Сокол – по-немецки Falke.
27 Шпрух – вид средневековой немецкой поэзии, стихотворное изречение, обычно с назидательным смыслом.
28 ОРВИ – острая респираторная вирусная инфекция, группа заболеваний дыхательных путей (наиболее распространенное из них – грипп).
29 Торла О’Каролан (1670–1738) – один из последних ирландских бардов; в юности из-за перенесенной оспы ослеп, уже с 22 лет сделался странствующим певцом, то есть разъезжал по Ирландии верхом в сопровождении слуги, который нес арфу и вел лошадь.
30 Trochanter major – большой вертел, верхнее окончание бедренной кости.
31 Аллергическая реакция немедленного типа; развивается очень быстро и может привести к смерти в течение нескольких минут или часов после попадания аллергена в организм.
32 Руна Беркано, «Рост, возрождение», – укрывающая защита, укрывает то, чему предназначено расти, дает защиту и поддержку; руна Хагалаз, «Разрушение», предвещает разрушение планов.
33 Руна Турисаз – руна недеяния, направленная на защиту космическая сила; к ее содействию прибегают, когда требуется небольшое усилие, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.
34 Руна Отала, «Наследие, ограда», говорит о времени расходящихся путей; выигрыш, «наследство», может исходить от чего-то, с чем вы должны расстаться.
35 Руна Перт, «Чаша судьбы», символизирует напряженно переживаемый аспект посвящения и связана с самым глубоким уровнем бытия.
36 Диазепам – противосудорожное средство, применяемое при тяжелых эпилептических припадках.
37 Карбамазепин – противоэпилептическое лекарственное средство, используется в качестве противосудорожного препарата при больших судорожных припадках.
38 Лучевой сгибатель запястья. Локтевой сгибатель запястья. Поверхностный сгибатель пальцев. Длинная ладонная мышца. Круглый пронатор. Локтевой разгибатель запястья. Разгибатель пальцев. Разгибатель мизинца (лат.) .
39 Длинная мышца, отводящая большой палец кисти (лат.) .
40 Яд, специфически действующий на нервную систему.
41 Руна Альгиз – «Защита», руна защиты жизни от умышленного или неумышленного вреда.
42 Хула – культовый гавайский ганец.
43 Мелодия, созданная Торлой О’Кароланом и считающаяся первым его произведением. Название можно приблизительно перевести как «Большой холм, маленький холм». – Примеч. ред.
44 «Индиан Тоник» – горько-кислый газированный напиток, в состав которого входит хинин.