“Натуральная школа” – удар по романтизму

 В 1845 году в Петербурге вышел сборник (альманах) «Физиология Петербурга», составленный из очерков русских литераторов: Н. А. Некрасова, Д. В. Григоровича, И. И. Панаева, В. И. Даля, Е. П. Гребенки и др. В альманахе активно участвовал В. Г. Белинский, опубликовавший там статьи «Петербург и Москва», «Петербургская литература» и др. Задачей альманаха, как писал Некрасов, было «раскрыть все тайны нашей общественной жизни, все пружины радостных и печальных сцен нашего домашнего быта». «Физиологические очерки» показывали действительную жизнь, без прикрас, с демократических (типа все люди равны) и гуманистических (типа любить всех людей независимо от сословий) позиций.

В 1846 Некрасовым был издан второй том альманаха («Петербургский сборник»), в котором опубликованы произведения Некрасова, Ф. М. Достоевского («Бедные люди»), А. И. Герцена, И. С. Тургенева, статья Белинского «Мысли и заметки о русской литературе».

 С момента издания этих двух альманахов и вошел в историю русской литературы термин “натуральная школа” -означающий группу писателей, продолживших “критическое” направление Гоголя (его роман Мертвые души вышел накануне - в 1842 г) и натуралистически описывавших грубую жизнь бедных людей. Первоначально их назвал «натуральной школой» - язвительно - Булгарин, редактор одного консервативного журнала. Но Белинский потом использовал этот термин уже в положительном смысле. Критик считал, в противовес Булгарину, что и так называемая натура, “низкие картины” должны сделаться содержанием литературы.

   Участников этого литературного движения объединял глубокий интерес к судьбам представителей низших и средних сословий.  Очерк был их любимым жанром, который позволял представлять новые для литературы лица. Иногда это происходило в ущерб художественности, но им казалось, что можно пожертвовать красотой ради правды“действительности”.
  В 30-40-е годы переживало подъем естествознание: органическая химия, палеонтология, сравнительная анатомия (вспомни Базарова, который все резал лягушек). И писатели стремились изучить жизнь как своеобразный организм, стать “физиологами общества”. Писатель – “физиолог” исследует в современном ему обществе, преимущественно в средних и низших сферах, различные виды и подвиды, с научной точностью фиксирует наблюдаемые нравы, жизненные условия, среду обитания.   В очерках натуральной школы показано “дно” Петербурга: помойные ямы, грязные подвалы, каморки, смрадные дворы и их забитые, раздавленные нищетой, несчастьями, опустившиеся обыватели. Показаны представители некоторых профессий: шарманщик, дворник, продажный фельетонист,чиновник.
     Под влиянием художественных исканий “натуральной школы” были созданы и крупные произведения отечественной литературы, такие как роман “Бедные люди”, принесший известность молодому Ф. М. Достоевскому. В русле традиции “физиологического очерка” он воссоздает реалистическую картину жизни “забитых” обитателей “петербургских углов”, галерею социальных типов – от уличного побирушки до “его превосходительства”.   Цикл рассказов И. С. Тургенева “Записки охотника”, большинство из которых было написано именно в 40-е годы, также несет на себе печать физиологизма: отсутствует выраженный сюжет, идет описание “обычных” обстоятельств. (У Гончарова роман даже называется Обыкновенная история) Но Бедные люди и Записки охотника выбиваются из натуральной школы своим уровнем высокохудожественным.
  Типичным произведением натуральной школы считается роман  “Кто виноват?” А. И. Герцена. Роман о русской провинции, об удушающей крепостной среде, губящей все лучшее в человеке, о возможности внутреннего сопротивления ей.

Краткое содержание Кто виноват? 1846

Действие начинается в русской провинции, в имении богатого помещика Негрова. Семейство знакомится с учителем сына Негрова  — Миши, Дмитрием Круциферским, окончившим Московский университет. Негров после кампании 1812 г вышел в отставку в чине генерал-майора; в отставке скучал, хозяйничал бестолково, взял в любовницы молоденькую дочь своего крестьянина, от которой у него родилась дочь Любонька, и наконец в Москве женился на экзальтированной барышне. Трёхлетняя дочь Негрова вместе с матерью жили со слугами; но жена Негрова вскоре после свадьбы заявляет мужу, что хочет воспитать Любоньку как собственную дочь.

Учитель Круциферский — сын уездного лекаря. По окончании университета он получил письмо от отца: болезнь и нищета заставили старика просить о помощи. У Круциферского нет денег; крайность вынуждает его поступить учителем в дом Негровых.

Пошлая и грубая жизнь Негровых тяготит Круциферского, но не только его одного: тяжёлое положение дочери Негрова Любоньки. Нравы дома Негровых равно чужды обоим молодым людям, они невольно тянутся друг к другу и вскоре влюбляются друг в друга.

Между тем скучающая жена Негрова тоже начинает испытывать влечение к юноше; старая гувернерша-француженка пытается свести барыню и Круциферского, причём случается забавная путаница: Круциферский, от волнения не разглядев, кто перед ним, объясняется в любви Негровой и даже целует ее; в руки Глафиры Львовны попадает восторженное любовное послание Круциферского Любоньке. Поняв свою ошибку, Круциферский бежит в ужасе; оскорблённая Негрова сообщает мужу о якобы развратном поведении дочери; Негров, воспользовавшись случаем, хочет заставить Круциферского взять Любоньку без приданого, и очень удивлён, когда тот соглашается. Чтобы содержать семью, Круциферский занимает место учителя гимназии. семья Круциферских живёт очень мирно, у них родился сын

Через четыре года в город NN приезжает новое лицо —помещик Владимир Бельтов. Бельтов молод и богат, отец его умер рано, а мать родилась крепостной, по воле случая получила образование и пережила в молодости много страданий и унижений; страшный опыт, перенесённый ею до замужества, сказался в болезненной нервности и судорожной любви к сыну. Окончив Московский университет, Бельтов с мечтами о гражданской деятельности уехал в Петербург; но канцелярская работа наскучила ему, и он вышел в отставку. С тех пор прошло десять лет; Бельтов безуспешно пробовал заниматься и медициной, и живописью, кутил, скитался по Европе, скучал и, наконец, решил вернуться домой, чтобы занять выборную должность в губернии и послужить России.

Город произвёл на Бельтова тяжёлое впечатление: «все было так засалено <…> не от бедности, а от нечистоплотности, и все это шло с такою претензией, так непросто...»; общество города представилось ему как «фантастическое лицо какого-то колоссального чиновника», и он испугался, увидев, что «ему не совладать с этим Голиафом». Общество тоже невзлюбило чужого и непонятного ему человека.

Друг дома, трезвый материалист доктор Крупов, вводит в дом Круциферских Бельтова. Бельтов полюбил Круциферскую. Круциферская видит в Бельтове великого человека. Восторженная любовь мужа, наивного романтика, не могла удовлетворить ее. Наконец Бельтов признается Круциферской в любви, говорит, что знает и о ее любви к нему; Круциферская отвечает, что принадлежит своему мужу и любит мужа. Бельтов недоверчив и насмешлив; Круциферская страдает: Не выдержав, Круциферская бросается в его объятия; свидание прервано появлением Крупова.

Потрясённая Круциферская заболевает. Далее следует дневник Круциферской, где описаны события последующего месяца — тяжёлая болезнь маленького сына, страдания и Круциферской, и ее мужа. Разрешение вопроса: кто виноват? — автор предоставляет читателю.

Разгневанный Крупов обвиняет Бельтова в разрушении семьи и требует уехать из города; Бельтов заявляет, что он «не признает над собою суда», кроме суда собственной совести, что происшедшее было неизбежно и что он сам собирается уехать немедленно.Навестив мать в ее имении, через две недели Бельтов уезжает, куда — не сказано.

Круциферская лежит в чахотке; ее муж пьёт. Мать Бельтова переезжает в город, чтобы ходить за больной, любившей ее сына, и говорить с ней о нем. 

Анализ романа

 Незаконнорожденный сын богатого русского дворянина и немки (что объясняет секрет его искусственно придуманной немецкой фамилии), Герцен получил достаточно хорошее домашнее воспитание. Очень рано проявилась и политически оппозиционная настроенность Герцена. Он с жадностью читал запрещенные по политическим мотивам стихи Пушкина и Рылеева; в 14 лет, при известии о разгроме восстания декабристов, сразу же принял их сторону, (Декабристы разбудили Герцена(фраза Ленина) Через год по окончании университета, в 1834 г., за распевание “пасквильных” песен, порочащих царствующую фамилию, Герцена, как политически неблагонадежного субъекта, высылают из Москвы в Пермь. Начинается первая, длившаяся до 1839 г. ссылка Герцена, он вплотную сталкивается с застойным провинциальным бытом российской глубинки

 Потом он знакомится с книгой Л. Фейербаха “Сущность христианства”, Фейербах заставил Герцена усомниться не только в идее Бога и бессмертия души, но и в идее божественного Провидения, управляющего судьбами людей и народов. Теперь Герцен считает, что высшее предназначение человека – это активное, энергичное действие, направленное на преобразование несовершенной действительности.   Такую философскую позицию разделял и Белинский 

  Эстетическим выражением идей западников в 1840-е годы и становится “натуральное”, или реалистическое, направление, возглавляемое Белинским, сплотившим вокруг себя литераторов молодого поколения – Н. А. Некрасова, И. С. Тургенева, Д. В. Григоровича, И. А. Гончарова, Ф. М. Достоевского и других, – и получившее название натуральной школы. Одной из главных задач нового направления была борьба с романтической системой ценностей как не отвечающей духу времени и современному уровню знаний о природе и обществе. Романтическим картинам писатели натуральной школы противопоставляли так называемую “действительность”. Существовало два основных способа художественного изображения последней. Первый способ – это изображение обыденной, бытовой, повседневной действительности как некой “позитивной” ценности, достойной эстетического любования, – линия, получившая развитие в “Обыкновенной истории” (1847) Гончарова и отчасти в “Записках охотника” (1847–1852) Тургенева. Второй способ – изображение реальной действительности в ее “негативном” аспекте, когда на первый план выдвигались ее грубые, низкие стороны, призванные обличать социальное неблагополучие окружающей жизни, – линия, идущая от Гоголя, названного Белинским “отцом натуральной школы”, и нашедшая наиболее яркое воплощение в сборнике “Физиология Петербурга” (включавшем остро социальные и подчеркнуто натуралистические очерки Некрасова, Григоровича, Даля о жизни представителей “городского дна”, в лирике Некрасова 1840-х годов, в повестях Григоровича “Деревня” и “Антон Горемыка” и в романе Достоевского “Бедные люди”.

“Кто виноват?”

   В эти же годы, когда выходит альманах «Физиология Петербурга» - в 1845–1846 гг. - Герцен публикует роман “Кто виноват ”, написанный в новом, “натуральном” ключе и примыкающий к гоголевской обличительной традиции.   Главным объектом критики в романе становится романтическое мироощущение, понятое широко – как умозрительное знание, скрывающее от человека грубую реальность жизни и неспособное дать ему силы для противостояния ей. Типичным романтиком сентиментального, “чувствительного” типа выведен Дмитрий Круциферский – культурный, начитанный, обучавшийся в университете молодой человек, пытающийся строить свою жизнь по идеальным образцам, почерпнутым в поэзии Жуковского. Высмеивая сентиментальный настрой Круциферского, Герцен заставляет его беспрерывно, почти по любому поводу лить слезы и прямо указывает на литературных предшественников изображаемого им типа – Вертера из романа “Страдания юного Вертера” Гете и Владимира Ленского из пушкинского “Евгения Онегина”.

Женившись на Любоньке, незаконнорожденной дочери помещика Негрова, Круциферский полагает, что обрел счастье, которое будет продолжаться вечно. Но вся его наивная философия, вера в доброе Провидение разрушаются в один миг, когда он узнает, что Любонька любит другого человека – Владимира Бельтова. Столкнувшись с реальной жизнью, с ее сложными и непредсказуемыми проявлениями, Круциферский начинает пить, чтобы уйти от мучительных жизненных противоречий.
   Другой жертвой романтического, т. е. оторванного от жизни воспитания представлен в романе его главный герой Владимир Бельтов. Сын богатого помещика Бельтова, женившегося на гувернантке, когда-то бывшей крепостной крестьянкой, Владимир воспитывался матерью и специально нанятым ею учителем-гувернером, швейцарцем Жозефом, в полной изоляции от действительности. Мать, еще в юности столкнувшаяся, по выражению Герцена, со “злотворной материей” жизни, всеми силами старалась уберечь сына от подобного столкновения. Жозеф был по духу чувствительным романтиком (“в сорок лет без слез не умел читать” Шиллера) и воспитывал своего питомца в том же духе

Бельтов разочаровывается во всякой деятельности и превращается в некое подобие “лишнего человека”, продолжая ряд, начатый пушкинским Онегиным и лермонтовским Печориным. Бездеятельность своего героя Герцен стремится объяснить не столько идейными влияниями, духом эпохи и проч., сколько материальными, социологическими причинами - “средой”. Бельтов, унаследовавший после смерти отца имение, достаточно богат, чтобы позволить себе не служить и вести праздный образ жизни.
  “материалистический” взгляд на вещи защищает в романе постоянный оппонент романтика Круциферского доктор Крупов, убежденный в том, что все идейные мотивы, которыми руководствуются люди, включая веру в судьбу и Провидение, в конечном счете могут быть сведены к простейшим столкновениям физических, природных элементов, к среде.Сама “среда” у герцена безобразна, уродлива, – тут используются приемы письма автора “Мертвых душ”: мрачный колорит, фиксация на “негативных” сторонах действительности,

Неудовлетворенная несовершенством окружающей жизни,
  героиня романа – Любонька Круциферская, дочь крестьянки и помещика Негрова, взятая из милости на воспитание в дом отца,  в отличие от Круциферского и Бельтова, с детства знала, какой грубой и жестокой может быть жизнь. (Сравни у Тургенева в романе «Новь» Марианна- тоже воспитывается из милости в доме дяди)Но именно это знание жизни закалило ее волю, научило сопротивляться “злотворной материи” жизни. Образ Любоньки строится Герценом с явной оглядкой на героинь романов Жорж Санд, стремящихся воплотить на практике принципы свободного поведения женщины в обществе. принцип несвязанности женщины узами традиционного брака. Нечто подобное происходит и в романе Герцена. Полюбив Бельтова, Любонька понимает, что не должна стыдиться общественного мнения. Духовному уровню Любоньки под стать духовный уровень ее избранника Бельтова. Оба они рисуются как почти идеальные фигуры, сумевшие вырваться из мира всеобщего “безумия”.

доктор Крупов, полагающий, что виновником разыгравшейся драмы является Бельтов, от скуки и праздности соблазнивший доверчивую Любоньку и разрушивший семью, жившую в согласии и счастье – не прав, по герцену. В авторском понимании, если кто и виноват в случившемся, то никак не “соблазнитель” Бельтов и не “поддавшаяся соблазну” Любонька.. С точки зрения Герцена, если уж искать виноватого, то им будет не кто иной, как Круциферский, слабый человек, изуродованный романтическим воспитанием, закрепившим в нем эту слабость и навсегда оставившим его в плену отвлеченных представлений о жизни.
  Герцен считает, что развернуться в полную силу своей личности Бельтову мешают внешние условия русской жизни – государственный авторитаризм николаевской империи, пресекающий всякие попытки свободного самопроявления человеческого “я”. Таков общий взгляд Герцена на русских “лишних людей”, к которым, помимо Онегина и Печорина, он причислял также Чаадаева и во многом самого себя, – автобиографическая подоплека образа Бельтова достаточно очевидна.
   Роман завершается на драматической, если не трагической ноте. Все три главных героя – участники “любовного треугольника” – несчастны: спивается Круциферский; Любонька, истерзанная внутренней борьбой, угасает в чахотке; Бельтов под давлением обстоятельств вынужден уехать из города. Такой финал есть своего рода ответ на вопрос “кто виноват ”, вынесенный в название романа. В том, что случилось, не виноват никто, потому что происшедшее было неизбежным следствием цепляющихся друг за друга “материальных” причин, действующих как в природе, так и в человеческом обществе, и поэтому искать виновных среди людей было бы по отношению к ним несправедливо и немилосердно (на такое толкование намекает и эпиграф к роману: “А случай сей за неоткрытием виновных предать воле Божией…”). Второе: виноваты не отдельные люди, а само “безумное” общество, с древних времен живущее ложными понятиями о назначении человека и на корню губящее все попытки отдельных индивидуумов противостоять этому всеобщему “безумию”.