Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
“Вертикаль власти” как неформальная система распределения прав
Какие бы характеристики ни приписывались российскому политическому режиму периода 1990-х годов, в начале 2000-х его трансформация вступила в стадию завершения - консолидации, в данном случае недемократической. Централизация управления страной выступала частью этого процесса. Так называемая “федеральная реформа” была направлена на сосредоточение власти и ресурсов в руках правящей группы и установление контроля над их распределением между регионально базирующимися элитными группами как подчиненными акторами. В выгодном для правящей группы направлении пересматривались характеристики институциональной автономии “уровней” власти, пропорции распределения финансовых средств между ними, характер взаимодействия между федеральными, региональными и муниципальными органами.
Однако процесс установления и функционирования “вертикали власти” нельзя рассматривать, основываясь лишь на представлении о ней как о системе принуждения и контроля “сверху” над деятельностью локальных режимов. Вот что отмечала в этой связи Геддес:
“…центральная проблема авторитарных режимов - создание соответствующего сочетания стимулов, направляющих и ограничивающих поведение должностных лиц”[2].
Под этим углом зрения “вертикаль власти” предстает как такой инструмент подчинения нижестоящих элитных групп вышестоящими группами, который работает не только посредством угрозы применения негативных санкций, но и путем создания позитивных стимулов к лояльности. Режим создает для локальных участников “вертикали власти” селективные стимулы, предоставляя доступ к неким дополнительным благам, недоступным для тех, кто в “вертикаль” не включен.
Утверждение о том, что цель правящей группы - сохранить и упрочить собственную власть, столь же справедливо, сколь и недостаточно, ибо подобное стремление присуще любым обладателям власти по определению. Конкретизируя это положение применительно к российскому режиму, можно сказать, что его стратегической целью является создание и поддержание такого экономического и социального порядка, при котором экономическое благополучие населения и патронаж обделенных и зависимых от государства социальных групп (пенсионеров, молодежи, бюджетников) определяются конкретными политиками, а не политическими и экономическими формальными институтами.
В начале 2000-х годов, на первом этапе “федеральной реформы” достижению этой цели соответствовал курс на централизацию ресурсов и изъятие автономии у субнациональных “уровней” власти и институтов. Спустя какое-то время значительный объем этих ресурсов и автономии стал распределяться среди частных лиц, находящихся у режима на службе. По сути, центр неявно осуществил неформальную институционализацию политической ренты, которой ранее “самостоятельно и под свою ответственность” распоряжались лидеры субнациональных элитных групп. Единственное условие, которое требовалось соблюдать включенным в “вертикаль власти” подчиненным акторам, состояло в том, чтобы их поведение, ориентированное на извлечение ренты, было приспособлено к целям российского режима.
В 1990-х годах установлению подобных принципал-агентских отношений между центром и региональными и местными элитами препятствовал недостаток политических ресурсов, испытываемый правящей группой, а также общий экономический спад. Но в 2000-х центр уже мог диктовать локальным акторам свою волю. Причем ситуативное сочетание двух обстоятельств - благоприятной макроэкономической конъюнктуры, обеспечивавшей высокий экономический рост, и неурегулированности прав частной собственности - позволяло центру вознаграждать политиков и бюрократов нижестоящих уровней за обеспечение интересов правящей группы в должном объеме. “Вертикаль власти” относительно дешево (с позиции издержек контроля) и успешно (с позиции стимулов) позволяла решать управленческие проблемы по схеме “кормления” локальных агентов с неформального согласия принципала. Такой механизм служит главным основанием сильного российского государства, позволяя поддерживать и развивать на всех его уровнях способность управлять социально-политическими и экономическими процессами. Данный порядок является нормой для государства, которое приобретает сословно-классовые черты: оно в первую очередь действует в интересах сословия, включенного в “вертикаль власти”, а в той мере, в какой для экономического развития необходимы частные ресурсы, - и в интересах их владельцев.
Неурегулированность отношений и прав собственности заставляет в свою очередь частных предпринимателей искать эксклюзивной защиты у власти, вкладывая ресурсы как в публичные проекты городских и региональных руководителей (включая и те, которые нацелены на развитие городов), так и в фактически принадлежащие им частные предприятия. На территориях, являющихся зоной интересов общенационального крупного капитала (государственного или частного), эта логика нарушается: такие территории попадают под политический контроль или под сильное влияние крупного бизнеса[3]. Следует отметить, что желание бизнесменов участвовать в городских проектах обусловлено и экономической выгодой. Попытка приобретения коммунальных сетей Перми местным политиком и бизнесменом при участии прежнего мэра - характерный пример такого поведения[4]. Аналогичный импульс в рамках локального режима может исходить и от органов власти как городского, так и регионального уровня. Так, в 2004-2008 годах тогдашний рязанский губернатор прославился массированным привлечением в область и в региональную столицу внешних инвесторов, предлагая им выгодные условия для строительства многочисленных объектов[5].
Селективные стимулы для локальных акторов работают в связке с угрозой наказания “сверху”. С одной стороны, санкции применяют в тех случаях, когда вместо “законной” конвертации позиционных привилегий в частные блага при соблюдении интересов принципалов подчиненные акторы локального режима начинают действовать вопреки этим интересам. С другой стороны, санкции могут использоваться и там, где показатели локального социально-экономического развития не достигают требуемого центром уровня, подрывая тем самым легитимность и стабильность режима.