Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Рыночные реформы в России и Китае: сходство целей и различие результатов
Характерной чертой современного международного развития, способной существенно повлиять на ход миро вого развития, состоит в том, что на огромных простран ствах двух крупнейших государств мира — в республи ках бывшего Советского Союза и на территории Китайс кой Народной Республики происходят глубокие переме ны, которые и тут и там официально названы переходом к рыночной экономике.
Общность объявленных целей по мере продвижения к ним при всех дипломатических заверениях о взаимной заинтересованности в углубляющемся сотрудничестве и-при определенном развитии в самые последние годы взаимовыгодных политических и экономических связей показывает, что каждый новый шаг к провозглашенной цели России и Китая (вопреки торжественным заявлени ям дипломатов) не только не сближает, а заметно насто раживает друг друга.
Разумеется, политические лидеры обеих великих дер жав, прекрасно сознавая удельный политический вес и международную значимость другой страны, после неко торой" «дипломатической паузы» начала 90-х гг. в после днее время заговорили даже о «стратегическом партнер стве», но, как все понимают, к этому оживлению отно шений двух стран их внутреннее развитие не имеет никакого отношения, ибо наблюдающееся оживление двусторонних контактов — бесспорное следствие дру гих — международных — причин, тех перемен и сдви-
гов, которые произошли и происходят на мировой арене в результате крушения двухполюсного мира и распада одной из супердержав — Советского Союза. В этой ситуации Россия и Китай желают жить в системе между народных отношений без диктата в ней какой бы то ни было державы, в условиях многополюсного мира, под держиваемого и Россией и Китаем, ибо в таком мире каждая из этих держав рассчитывает занять свое дос тойное место.
Возникает вопрос: в чем же дело? Почему сходство, если не совпадение объявленных целей — желание России и Китая восстановить рынок, перейти к рыночной экономике — не находит положительного отклика у на ших либералов, почему позитивный опыт сегодняшнего Китая у буржуазно-демократических средств массовой информации не в чести? Кое-кому кажется, объяснение в том, что Китай, успешно осуществляя перемены, называ ет себя великой социалистической державой, а наши властвующие официальные демократы убеждены в том, что являются главными первопроходцами иного, вдохнов ляющего их маршрута — «перехода от социализма к капитализму». Но такое объяснение — только часть прав ды о причинах замалчивания позитивного опыта Китая. Важнее другое: реформы Китая — бельмо на глазах либеральных реформаторов. Ведь вопреки их утвержде ниям, что экономическая реформа и капитализация для «коммунистического мира» — одно и то же, что без преобразования «государственно-общественной собствен ности в частную не выйти из экономического кризиса», современный Китай своими переменами доказывает, что такое понимание — ложь, что рынок и капитализм (как это раньше хорошо знали уже первокурсники вузов) — разные вещи, что можно восстановить рынок, создать преуспевающую рыночную экономику, принципиально или весьма существенно отличающуюся от западного капи тализма, что для преодоления современных трудностей вовсе не нужно возвращаться к пройденным формам ^капитализма XVIII или XIX в., а тем более обращаться к криминально-мафиозным структурам.
Поэтому и нет ничего удивительного в том, что не только позитивный опыт Китая, но равным образом и современный опыт Вьетнама, стран, успешно развиваю щих рыночные отношения без разрушения устоев пре жней жизни, сохраняющих социальные завоевания тру дящихся, большинства граждан, не вызывает симпатии
тех, кто защищает происходящее в России, твердит о ее возрождении. В свете такого позитивного зарубежного опыта трудно объяснить россиянам, в чем состоят дос тижения демократов, их рыночных реформ в России, если утверждаемые власть имущими рыночные отношения не оживляют, а разваливают национальную экономику, если огромная часть населения лишается элементарных чело веческих прав — своевременного получения заработной платы и пенсий, если обозначился устойчивый процесс вымирания россиян, упадка всех сфер еще недавно столь уважаемой в мире российской культуры.
Эта несомненная политическая корысть, лежащая в основе сегодняшнего замалчивания позитивного опыта Китая (как и Вьетнама), очевидна для всех. «России не нужен позитивный опыт рыночных реформ, если они приносят благо народу, но не ведут к капитализму», — так думают, хотя и не говорят отечественные либералы. Поэтому почти совсем исчезла со страниц буржуазно-демократической печати объективная информация о Ки тае, эта печать готова предоставить свои страницы толь ко тем, кто, не имея ничего общего с наукой, готов пре поднести своим читателям любую «чернуху» о Китае, кто ставит политическое прислужничество выше научной доб росовестности.
Совсем иначе относятся к происшедшему в СССР и к происходящему в России китайские власти, их* сред ства массовой информация. Как отмечает французский специалист в области международной политики Анри Эйро, отношение китайского общества к событиям в бывшем СССР отличалось на первых порах сдержанно стью и настороженностью, что нашло отражение в офи циальной политике Пекина'. Эта настороженность и сдер жанность объяснялась в первую очередь стремлением здраво осмыслить развитие СССР, а затем России после 1985 г., оценить плюсы и минусы этого развития, разу меется, со своих позиций. Китайские авторы ставили вопрос: «Каким образом Советский Союз, такое громад ное социалистическое государство, обладающее богаты ми природными ресурсами, многочисленным населением и добившееся блистательных успехов, что дало ему воз можность соперничать с американской супердержавой, вдруг, в какие-то считанные годы могло рассыпаться как карточный домик?»^.
' Ссылки см. в конце статьи.
По мере изучения характера перемен на территории бывшего Советского Союза отношение к ним китайской стороны менялось. Анри Эйро пишет, что постепенно четко обозначилась критическая позиция китайского руко водства к целям и методам проведения реформ в Рос сии и других республиках СНГ. Эту позицию поддержи вали в конце 1992 г. китайские реформаторские кадры практически во всех крупных городах и провинциях. Ведь уже к этому времени для многих стал очевидным дра матический характер перемен на территории СССР, их негативные результаты не только для россиян, но и наро дов других стран СНГ, для всего международного опыта.
Это драматическое развитие Советского Союза — предметный урок для Китая. Профессор Пекинского уни верситета Хуан Цзунлянь писал, что «провал советской модели социализма дал глубокий отрицательный опыт и урок делу строительства социализма в Китае. Это повы сило в стране консолидацию и понимание безотлагатель ной необходимости продвижения вперед реформ и откры тости с центром тяжести в экономическом строительстве, выполнения стоящих перед ними задач. Развитие КНР в последние годы служит доказательством этого положе ния»^ Есть все основания утверждать, что драматичес кий ход перемен в СССР, позже в России, их негатив ные последствия для материального положения большин ства граждан и для международного авторитета страны оказался охлаждающим душем для китайских радикалов как внутри страны, так и за ее рубежами. Стали разда ваться голоса, что подобное же развитие Китая с его 1 млрд. 200 млн. граждан может оказаться не только ре-дой для самого Китая, но и катастрофой для всего ми рового развития. Современный цивилизованный капитализм оказался неспособным экономически поддержать Россию и страны СНГ. Что бы произошло, если бы и Китай по их примеру пошел по миру с протянутой рукой? Правда, политическая ситуация в России, по мнению китайских авторов, пока не позволяет однозначно определить ее будущее. «Российское общество после распада СССР оказалось в полосе перехода к иному социальному строю, — пишет Хуан Цзунлянь. — Отнюдь не решены вопросы о том, какой характер будет носить этот строй, и, в частности, какую создавать экономическую модель, политическую систему, какую формировать дипломатичес кую стратегию и т. д.»^ Однако, неудача советского социализма — вовсе не конец коммунистических идеалов,
а урок их сторонникам. «Изменение и развал СССР— это лишь поражение одной модели строительства социа лизма, существовавшей в прошлом, а ни в коем случае не поражение социализма в целом, — считают китайские авторы. — Оно поможет глубже осмыслить, обобщить опыт и уроки, чтобы иметь возможность консолидировать внутреннюю и международную практику различных стран ради настойчивой борьбы за осуществление благородных идей коммунизма»^
Чтобы лучше разобраться в возникающих проблемах, выясним: 1) в каком смысле можно говорить о сходстве и различии опыта; 2) почему России и Китаю необходим возврат к рынку, как следовало возвращаться и кто мог осуществить поворот; 3) каковы уроки двух разных пе реходов?
1. В каком смысле можно говорить о сходстве и различии опыта?
Опыт исторического развития той или иной страны, опыт осуществляемых сегодня перемен в России и Ки тае — многопланов и разнообразен. Поэтому вполне естественен вопрос: насколько сходен и различен этот опыт и в каком смысле можно говорить об использова нии опыта одной страны для более удачливого осуще ствления перемен в другой стране?
Поскольку сейчас приватизация вкупе с рыночным регулированием ускоренно разворачивается как в пост социалистических, так и в развивающихся странах, за щитники такой стратегии уверяют, что другого пути про сто нет. «На самом деле, — пишет лауреат Нобелевской премии Л. Клейн, — жизнеспособные альтернативы су ществуют. Китайская реформа, о которой было известно еще до середины 80-х гг., пошла по совершенно друго му пути. Сельское хозяйство и малая предприниматель ская деятельность были полностью экономически раскре пощены и либерализованы. В определенной степени про исходила и приватизация, но она никогда не занимала центрального места. В некоторых сферах большое значе ние придавалось рыночному ценообразованию и индиви дуальному принятию решений. Официально провозглашен ная цель состояла в модернизации производства на ос нове рыночного социализма, без резкого массированного внедрения частной собственности»". Но дело не только в этом. Успехи китайской реформы, писал Анри Эйро, ста-
вят вопрос: не нашел ли Пекин новую модель «азиат ского развития», обеспечивающую Китаю выживание пос ле краха мирового коммунизма и распада социалистиче ского лагеря во главе с СССР»".
Идя по избранному пути, Китай предстал перед всем миром в образе быстро прогрессирующего гиганта, удив ляющего современников своими головокружительными со циально-экономическими успехами и неоспоримыми шан сами играть на международной арене самую первую роль,
В начале прошлого века Наполеон предостерегал Запад: «Пусть Китай спит». И так пояснял свое предо стережение: «Там спит гигант. И пусть он спит, потому что, если он проснется, вздрогнет весь мир». Китай проснулся. Конечно, можно спорить, когда это произошло: во время освободительной войны против японского мили таризма, в ходе новодемократической революции 1949 г. или позже, после смерти Мао Цзедуна в 1977 г.? Но сегодня всем ясно: Китай проснулся и удивляет мир. Английский еженедельник «Экономист», рассуждая на эту тему в сентябре 1992 г. в специальном выпуске, вынес в заголовок слова: «Когда Китай проснулся». В Европе, Азии и в Америке политики и экономисты, философы и социологи все внимательнее следят за быстрым развити ем Китая. С начала рыночных реформ ежегодный рост валового национального продукта (ВНП) здесь обеспечи вается на среднем уровне свыше 9%, 12 ноября 1996 г. Чрезвычайный и Полномочный посол КНР в Москве Ли Фэнлинь заявил: «Досрочно достигнута цель, установлен ная на начальном этапе реформы, к 2000 г. достичь учетверенного увеличения ВНП по сравнению с 1980 г. Непрерывно улучшаются условия жизни населения в городе и деревне»'. В начале 1996 г. был «принят план развития на последнюю в этом столетии пятилетку и перспективны,е цели до 2010 г. По сегодняшним намет кам, в этой пятилетке намечается достичь среднегодо вого роста ВНП в 8%, а за 10 первых лет следующего столетия также будут обеспечены темпы роста в 7%. Цель состоит в том, чтобы к 2000 г. добиться учетве ренного увеличения ВНП на душу населения по сравне нию с 1980 г., а к 2010 г. удвоить ВНП по сравнению с 2000 г. »«.
Головокружительный фактический рост Китая не вызы вает сомнений в том, что уже в ближайшие десятилетия Китай станет первой державой мира. Помощник госсекре таря США У. Лорд заявил: «Проблема заключается не в
том, станет ли Китай ведущей державой в делах гло бальной и региональной безопасности, а когда и как он станет таковой»". Это и понятно: еще в 1981 г. амери канский экономист Оуэн Клавейс предложил сделать покупательную способность мерилом масштабов экономи ки. На основе этой методики Р. Само и А. Хэстон про вели подсчеты среднедушевого ВНП Китая. Если Все мирный банк давал цифру 370 долл., то по новым под счетам эта цифра равнялась 2598 амер. долл., т. е. была в 7 раз выше. В 1992 г. бывший главный экономист Всемирного банка Л. Самое утверждал, что, следуя этой методике, масштабы экономики Китая соответствуют 45% американской, что она к 2005 г. будет сопоставима с американской. Есть и такие экономисты, которые счита ют, что уже к 2000 г. китайская экономика скачком выйдет на первое место в мире.
Естественно, что все это вызывает разного рода опа сения на Западе, заговорившем о «китайской угрозе» и необходимых мерах противнее. Английский еженедель ник «Экономист» в июле 1995 г. в статье «Содержать Китай» так писал о Китае: «Простая и реальная политика считает, что колоссальная, неизменно процветающая стра на склонна повсюду применять силу... У Китая налицо как шовинизм, так и недовольство... Сдерживать — зна чит согласиться с тем, что Китай — это сила, которая разрушает стабильность. Сдерживание необходимо, что бы он осознал необходимость отказаться от силы для удовлетворения своего недовольства». Сложившаяся си туация обострила и у республик бывшего СССР интерес к опыту Китая, к использованию его опыта, для чего были ' особые причины.
Не претендуя на охват всех вопросов, суть того, о чем необходимо сказать, сводится к следующему. У Советского Союза и Китая в прошлом была однотипная, в сущности нерыночная экономика, официально называв шаяся «социалистической», экономика, все больше заво дившая эти страны в социально-экономический тупик. Разумеется, были налицо и существенные отличия: не одинаков был уровень производительных сил, в СССР, дольше находившемся на этом пути, гораздо весомее был военно-промышленный комплекс, различался удель ный вес сельского хозяйства и сельского населения, разной была культура основных масс населения, разли чался менталитет, развитость демократии, природа наци ональных традиций и т. д.
9
Об этом не следует забывать, ибо, ссылаясь на име ющиеся здесь бесспорные различия, некоторые политики (скорее всего в корыстных политических целях, чем из-за профессиональной некомпетентности) говорят о непри менимости позитивного опыта Китая для нашей страны, заявляют даже о невозможности какого бы то ни было использования китайского опыта в современной России. Так, побывавший в 1995 г. в Китае один из наших из вестных либералов — Григорий Явлинский, испытав эй форию от увиденных позитивных результатов, вдруг зая вил: «То, что есть в Китае, никоим образом невозможно использовать у нас»".
Когда читаешь столь категоричные утверждения, хо чется спросить; «Так уж ничего и нельзя использовать? Да есть ли хоть какой-то позитивный человеческий опыт, который нельзя использовать другим людям?» Но если следовать науке, а не примитивной политической корыс ти, думаю, что, сопоставляя опыт СССР и Китая, более прав Л. Клейн, который считает: «Из каждого опыта можно извлечь какие-то уроки, но особенно важно посмотреть на происходящее с теоретической точки зрения".
Подчеркивая общечеловеческую значимость накопле ния и использования уже имеющегося международного опыта созидания и совершенствования условий жизни людей, важно подчеркнуть, что для особенно вниматель ного изучения китайского опыта у нас есть свои специ фические резоны, связанные не только с нашим «соци алистическим развитием», но и с более конкретными причинами — со сходными неудачами на этом пути. Как известно, в условиях стагнирующей экономики каждая из двух стран: Китай уже в конце 70-х гг., а СССР с 1985 г. решили преодолеть возникшие социально-экономические трудности посредством глубоких перемен. То обстоятель ство, что Китай пошел первым по этому пути и сразу же достиг позитивных результатов, не осталось незамечен ным в СССР.
Как теперь очевидно всем, руководство России и Китая, каждое пошло своим путем и добилось сущест венно отличающихся результатов: об успехах рыночной реформы в Китае уже говорилось, иное положение в России. В Российской Федерации, пошедшей с 1992 г. по пути капитализации, только за три года производство сократилось наполовину, жизненный уровень основных масс населения упал больше, чем на треть, страну зах лестнула волна преступности, коррупции и межнациональ-
10
ных конфликтов. Разрушаются многовековые связи меж ду Россией и другими республиками Советского Союза, спад производства сопровождается ростом безработицы, развалилась финансовая система: государство не в со стоянии своевременно выплачивать заработную плату, пенсии. В Китае же, где и речи нет о распаде страны на разрозненные государства, сегодня успешно заверша ется переход к рыночной экономике, ежегодный прирост производства на протяжении многих лет составляет при мерно 10%. существенно повысилось благосостояние всех, общество политически достаточно стабильно.
Однако при всем различии полученных результатов и в России и в Китае неоднократно говорилось о том, что все беды прежнего экономического развития этих стран упираются в отсутствие в конечном счете должных сти мулов производственного труда, что связано с пробле мами рынка, товарно-денежных отношений, с непонима нием сути и значения рыночной экономики для обще ственного прогресса. В Советском Союзе при этом часто вспоминали «новую экономическую политику» (НЭП) и тот быстрый подъем, который был тогда обеспечен благода ря возврату к рынку, вследствие широкого использова ния рыночных отношений. В Китае не было опыта соб ственного НЭПа, однако было достаточно свидетельств успешного развития соседних (Япония, Южная Корея, Тайвань) и несоседних стран с рыночной экономикой, ччо, естественно, порождало желание перенести позитивный опыт рыночной экономики зарубежных стран на китайс кую почву.
2. Почему России и Китаю необходим возврат к рыночной экономике? Как следовало возвращаться и кто мог осуществить поворот?
Современные либералы заявляют, будто СССР и Ки тай как две страны «реального социализма» в силу уто пичности социализма оказались в историческом тупике, выход из которого у обеих стран один — назад, к ры ноччой капиталистической экономике, которая, дескать, только и может вывести эти, как и другие страны «ре ального социализма», на торную дорогу прогресса. При чем либералы считают, что Россия уже вступила на этот «спасательный путь», а Китай, все еще заявляющий о социализме, вот-вот тоже вступит на этот путь. Все эти рассуждения либералов — сознательнаяядезориентация!
11
Правда же такова: виноват вовсе не «утопический» со циализм, а то, что Советский Союз и Китай относятся к странам, которые в своем «социалистическом прошлом» совершили сходное ИСТОРИЧЕСКОЕ ЭАБЕГАНИЕ, свя занное с преждевременным, волевым упразднением рын ка и рыночной экономики, а сейчас каждая из двух стран по-своему преодолевает негативные последствия этого забегания.
Прежде чем заниматься конкретной ситуацией, сложив шейсяяв странах к началу реформ, следует сказать не сколько слов о самом ИСТОРИЧЕСКОМ ЗАБЕГАНИИ как неизбежном спутнике всемирно-историчёского перелома в жизни общества при переходе от бедности, эксплуатации и антагонизмов к достатку и социальной справедливости.
Исключительная радикальность и сложность этого перелома заключчется в том, что он может произойти, как это теперь очевидно, только после полного исчерпа ния возможностей капитализма, когда в основах жизни осуществляется смена доминирующих источников обще ственного богатства, когда ТРУД в своей непосредствен ной форме уступает эту роль РАЗУМУ, НАУКЕ как не посредственной производительной силе. А ведь именно этим исчерпываются условия существования рыночной экономики, эксплуатации и антагонизмов, подтверждая вывод, трактующий капитализм как «последнюю ступень развития стоимостного отношения и основанного на сто имости производства»". Из такого понимания (когда ко нец капитализма является и концом рыночной экономики) Маркс и Энгельс делали вывод, что социализм будет нерыночным, бестоварным, о чем и заявлялось в «Кри тике готской программы». Однако жизнь не подтвердила этого: капитализм стал рушиться раньше, чем рыночная экономика исчерпала себя. Почему? Из-за неравномер ности развития капитализма в разных странах и разных сферах. Из-за этой неравномерности возникают непред виденные, нелепые и весьма опасные ситуации. Предпо лагая нечто подобное, Ф. Энгельс предупреждал рево люционеров, коммунистических лидеров об опасности преждевременного обладания государственной властью в обществе, которое «недостаточно созрело для господства представляемого (революционным вождем) класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство»".
Естественно, что пионером на этом пути историческо го забегания был СССР — «первая страна социализма, колыбель Октября». Как известно, Октябрьская револю-
12
ция застала Россию на такой ступени развития, о кото рой говорили: «Россия еще не смолола той муки, из которой можно испечь пирог социализма». Большевики, В. Ленин прекрасно осознавали это и совсем не собира лись «вводить социализм», понимая, что из этого ничего хорошего не получится. У них был план осуществления осторожной политики, рассчитанной на выход из войны, решительное завершение задач буржуазно-демократичес кой революции и подготовки шаг за шагом объективных и субъективных условий, «цивилизационных предпосылок» для будущего перехода к будущему социализму. Эта осторожная политика должна была представлять собой нечто вроде НЭПа. Много лет спустя, Н. Бухарин писал: «По сути дела «Новая экономическая политика» была именно той политикой и программой, с которой мы всту пили в революцию. Она составляла «идейный лик рево люции». И она была сорвана развитием гражданской войны и интервенции»".
Сорванная развитием гражданской войны и интервен цией взвешенная и осторожнаяяполитика, учитывающая низкий уровень экономического развития России, была заменена в стране политикой «военного коммунизма» и «кавалерийской атаки на капитал» — политикой ИСТОРИ ЧЕСКОГО ЗАБЕГДНИЯ, ошибочно пытавшейся, как поз же признавал это В. Ленин, «велениями государства наладить государственное производство и государствен ное распределение продуктов по-коммунистически в мел-кокрестьянской стране»". Это историческое забегание стало особенно очевидным, когда расчеты большевиков на то, чтобы соединить усилия экономически отсталой России с индустриально развитой Германией^ из-за по ражения революции в Германии не оправдались. Нет ничего удивительного в том, что ошибочная послеоктябрь ская политика большевиков, нацеленная на свертывание товарно-денежных отношений, на преждевременное уст ранение рыночной экономики, на быстрый переход к бестоварному социализму, глубоко врезавшись в обще ственное сознание, вызвала экономический и политичес кий кризис в стране, привела к Кронштадтским событиям 1921 г. Это заставило большевиков, В. Ленина, Л. Троц-кого выступить за введение продовольственного налога, за восстановление рыночной экономики, т. е. за переход к НЭПу. «Военный коммунизм был методом военного нажима и отрицанием правильной хозяйственной полити ки, — писал Н. Бухарин. — Новая экономическая поли-
тика была возвратом к первоначальному плану, но уже на основе победы в развернутой гражданской войне. Такова «диалектика нашей экономики»". Страна вступила на путь быстрого экономического подъема.
Но эта вспышка здравого смысла, направленная на преодоление забегания, «звездой падучею мелькнула»: крупные экономические успехи, одержанные на основе НЭПа в 1921-1929 гг., породили и свои трудности, и проблемыы но В. Ленина уже не было. В связи с утвер ждением сталинской власти, действовавшей в рамках сталинской концепции социализма, исходившей уже не из взглядов Маркса, Энгельса и Ленина, а из заменившего их официального сталинского «марксизма-ленинизма», был избран и сталинский путь выхода из трудностей — по средством восстановления политики чрезвычайщины и левачества, создания мобилизационной командно-админи стративной экономики сталинского образца, где индиви дуальное потребление граждан «во имя великих целей» было сжато до тех пределов, где нормальное функциони рование незапрещенной рыночной экономики было невоз можным. Таков был путь сталинского псевдосоциализма казарменного типа.
Прежде чем обратиться к тому, как, кем и с какой целью осуществлялись и осуществляются перемены в современной России и в нынешнем Китае, рассмотрим природу того общества, которое сложилось в каждой из этих стран в результате ИСТОРИЧЕСКОГО ЗАБЕГАНИЯ и выясним, что было необходимо для обеспечения их устойчивого прогресса и кто мог быысовершить поворот, вывести эти страны .из социально-экономического тупи ка.
В продолжающихся до наших дней спорах о соци ально-экономической природе того общественного устрой ства, которое сложилось за время «революционно-социа листических преобразований» сначала в России (1917-1991 гг.) а также в Китае (1949-1977 г.), сталкиваются ДВА ОСНОВНЫХ НАПРАВЛЕНИЯ. Одно, вопреки требо ваниям науки, принимает на веру те оценки этого строя, которые давались и даются ему власть имущими. Дру гое направление старается произвести самостоятельный анализ, опирается на уже существовавшие прогнозы и оценки. Оно оспаривает апологетику власть имущих и их идеологов.
Если говорить о ПЕРВОМ НАПРАВЛЕНИИ, сначала представленном прежней партийно-государственной номен-
клатурой этих стран, то нет ничего удивительного в том, что этой номенклатурой (и в России и в Китае) длитель ное время утверходалось, что налицо социализм, находя щийся в этих странах на разных ступенях своей зрело сти и обремененный в каждой стране своими специфи ческими недостатками. В Советском Союзе это утверж дали И. Сталин, Н. Хрущев, Л. Брежнев. Ю. Андропов, К. Черненко и М. Горбачев. Мало того, даже такой «нис провергатель прошлого», как Б. Ельцин, тоже исходил из того, что он ниспровергает социализм, т. е. каким-то путем реализованную утопию. Именно в этом духе вы держаны писания многих как прежних, так и новых иде ологических слуг власть имущих. Очевидно, что это направление, рассматривающее прежнее устройство как социализм, пытается реабилитировать партийно-государ ственную номенклатуру: снять с нее ответственность за неудачу первой всемирно-исторической попытки трудя щихся создать социально-справедливый строй и обеспе чить ей 'возможность вновь занять свое место. В каче стве наукообразного изложения этой позиции может слу жить серия статей С. Кара-Мурзы или, скажем, книга Л. Рордона «Область возможного». Принимая чуть подкор-ректированный официальный подход, Л. Гордон считает, что такой подход «делает очевидным, что государствен но-социалистический строй в России, заложенный в 1917 г. и окончательно оформивший в 30-е годы, к нашему времени полностью исчерпал свой потенциал»".
Если говорить о ВТОРОМ НАПРАВЛЕНИИ, то оно исходит из того, что в силу сложившихся объективных и субъективных условий и в СССР и в Китае при несом ненных социальных завоеваниях трудящихся социализм как общество свободных людей труда, как строй соци альной справедливости для большинства так и не сло жился, ибо в результате ИСТОРИЧЕСКОГО ЗАБЕГАНИЯ здесь произошли драматические события. При И, Стали не и Мао власть переродилась в тоталитарно-бюрократи ческий режим сталинского (в СССР) и маоистского (в Китае) вида. Такое понимание опирается на факты исто рии и на предвидения Маркса и Энгельса о последстви ях преждевременного обладания властью, и на анализ Н. Бухарина и Л. Троцкого. назвавшего сталинский СССР страной «преданной революции». О чем идет речь?
Еще в первой половине 40-х гг. XIX в. Маркс и Эн гельс предупреждали об опасностях социального перерож дения при попытке построить социализм в экономически
недостаточно развитой стране, потому что в подобном обществе нет развитого рабочего класса, без чего не утвердить новые общественные отношения. Много позже в «Экономических рукописях» Маркс сделает принципи альный вывод об органической неразделимой связи бед ности и эксплуатации, скудости и антагонистичности в общественной жизни.
Эти важнейшие идеи, по многим причинам обойден ные вниманием в советский период, так и не получили своего развития в обществоведении.
Ведь низкий уровень развития производительных сил не может обеспечить большинству граждан даже относи тельного материального довольства или достатка, а зна чит обрекает это большинство на скудость жизни и ни щету, толкая его на борьбу за индивидуальное существо вание и выживание с использованием силы и власти, что и означает возрождение «всей старой мерзости». Подоб ные экономические противоречия порождают и все вре мя" возобновляют социальные антагонизмы, которые раз виваются по своей логике, не дожидаясь дальнейшего развития производительных сил. Такая ситуация с неиз бежностью тянет за собой вмешательство и рост бюрок ратии, пытающейся с выгодой для себя держать под контролем общественно-распределительные отношения, что еще больше обостряет социальные антагонизмы, порождает такие явления общественной жизни, которые никак не позволяют считать подобный строй социализмом. Логика развития общественных отношений в подобных условиях, по мнению Маркса, с неизбежностью ведет процесс перерождения и вырождения в сторону «казар менного коммунизма» (псевдосоциализма). Жизнь под твердила прогноз. Утвердившийся «казарменный комму низм» оказался административно-командно организован ным устройством с государственно-бюрократической экс плуатацией, низводящей человека, личность до роли выдрессированной рабочей силы, жалкого «винтика» бюрократической машины.
В СССР и в Китае реальный общественный строй, официально называемый социализмом, при всем разли чии условий был фактически весьма сходным, в сущно сти казарменно-коммунистическим? В каждой из этих стран налицо были ДВЕ ГЛАВНЫЕ ПРИЧИНЫ, обусло вившие сходные результаты. Первая причина заключалась в недостаточном уровне экономического развития, что объективно делало невозможным действительный социа-
16
лизм. Вторая причина состояла в субъективно-ошибочной, левацкой идеологии, господствовавшей в обеих странах и нацеливавшей действия масс в одном и том же квази социалистическом направлении — к «казарменному ком мунизму».
КАЗАРМЕННЫЙ КОММУНИЗМ, как его предсказал и описал К. Маркс, — это первая примитивная форма политического (деспотического или демократического) общества, могущего появиться там, где для действитель ного социализма еще нет необходимых ни объективных, ни субъективных предпосылок, когда частную собствен ность и рынок насильственно упраздняет общество, еще не имеющее условий, чтобы сделать это достойным образом. В результате взаимодействия ДВУХ СИЛ: ОБЪЕКТИВНОЙ, коренящейся в невысоком уровне про изводительных сил и своими условиями препятствующей «введению социализма», и СУБЪЕКТИВНОЙ, состоящей в сознательном противодействии рынку, в мерах по уп разднению частной собственности и рыночной экономики возникает общественное устройство, внешне коллективи стское, но на деле пронизанное все теми же непреодо ленными частнособственническими принципами и отноше ниями. «Этот коммунизм, — писал К. Маркс, — отрица ющий повсюду личность человека, есть лишь последо вательное выражение частной собственности, являющей ся этим отрицанием»". Именно в этом повсеместном, всеобщем отрицании личности человека и проявлялась общая сущность как сталинского, так и маоистского ка зарменного коммунизма, псевдосоциализма.
Можно вести дискуссию, выясняя детали того, на сколько сталинский «марксизм-ленинизм» (по шаблонам которого в 1924-1953 гг. создавался казарменный комму низм в Советском Союзе) совпадал или не совпадал с маоизмом, его интерпретацией экономики и политики при социализме (а ведь именно по схемам маоизма созда вался в 1949-1977 гг. казарменный коммунизм в Китае), но бесспорно, что и тут и там результат был по суще ству почти одним и тем же: государственно-бюрократи ческая власть и собственность, отчужденные от трудя щихся, эксплуатирующие и угнетающие этих трудящих ся.
Главной отличительной чертой и главным пороком созданной тут и там МОБИЛИЗАЦИОННОЙ НЕРЫНОЧ НОЙ ЭКОНОМИКИ являлся ее антигуманизм, ее изна чальная нацеленность не на удовлетворение материаль-
ных потребностей граждан страны (СССР и Китая), а на решение посредством мобилизации всех ресурсов чрез вычайных политических задач, что делалось прежде всего за счет индивидуального потребления трудящихся, большинства населения. Вопреки провозглашавшимся целям («совершенствование человека — высшая цель социализма», «обеспечить гражданам десять тысяч лет счастья») как сталинский, так и маоистский казарменный псевдосоциализм следовал принципу: «человек не само цель прогресса, а средство достижения стратегических целей «реального социализма», целей, определяемых номенклатурой.
Благодаря такой политике, сначала осуществлявшей ся в СССР, а потом в основном повторенной в Китае, шаг за шагом производственный аппарат этих стран был преобразован в НЕРЫНОЧНУЮ МОБИЛИЗАЦИОННУЮ ЭКОНОМИКУ. Главное, что было сломано (это было це лью и условием существования мобилизационной эконо мики) — естественное соотношение накопления и потреб ления в сторону резкого увеличения накопления (пред мет и объект мобилизации) за счет не только всеобщей экономии на нуждах страны, ее народа, но, в первую очередь, за счет предельно возможного сокращения индивидуального потребления. На протяжении ряда пяти леток, целых десятилетий «планового» развития СССР и Китая и тут и там сложилась экономика, в которой инди видуальное потребление едва достигало 55% внутренне го валового продукта (ВВП), а иногда опускалось чуть ли не до 40%, что намного ниже, чем в нормально развивающихся странах, где оно составляет 60-65%, а в США даже 67%.
Именно такая структура воспроизводства, когда рабо чим, трудящимся выплачивается заработок ниже стоимо сти рабочей силы, исключалась возможность нормально го функционирования рыночно-стоимостных отношений. Тем самым год за годом, пятилетка за пятилеткой разру шался важнейший механизм прогресса — материальное (адекватное) стимулирование трудовой деятельности, что неизбежно вело к пропаганде нематериальных (мораль ных) стимулов к труду. Вот откуда взялось: «никто не умеет так работать, как не умеем мы». Очевидно, что уже поэтому мобилизационная нерыночная экономика казарменного псеедосоциализма была обречена на упа док и стагнацию, на накопление негативных элементов, подрывавших весь строй.
18
Ссылки
1) Eyraud Н. Cing reflexions sur ie pouvoir polltigue en Chine. Defense nat. Paris, 1993, A. 49, p. 34.
2) Исторический взгляд на эволюцию в СССР. Пекин, 1994, с. 368.
3) Хуан Цзунлянь. Политическая ситуация в России и развитие отношений России со странами Северо-Восточной Азии (СВА). Гоцзи чженчжи яньцзю, 1994, №2, с. 4.
4) Там же.
5) Современная мировая политика, экономика и международ ные отношения. Пекин, 1994, с. 169.
6) Клейн Л. Что мы, экономисты, знаем о переходе к рыночной системе? Реформы глазами американских и российских ученых/Под общей редакцией академика О. Т. Богомолова. М., 1996, с. 33.
7) Eyraud Н. Cing reflexions sur ie pouvoir politique en Chine. Defense nat, p. 30.
8) Ли Фэнлинь. Китайская Народная Республика. Достижения и перспективы//Россия и современный мир, 1997, № 1 (14), с. 45.
9) Там же, с. 45-46.
10) Цит. по: Янь Сюзтун. Отношение Запада к подъему Китая// Сяньдай гоцзигуаньси, 1996, № 37.
• 11) KpyulUHCKuQ А. Причины «экономического чуда», не замечен ные в Китае лидером «Яблоко»//Правда, 1995, 20 мая.
12) КлвОн Л. Что мы, экономисты, знаем о переходе к рыночной экономике? Реформы глазами американских и российских ученых/ Под общей редакцией академика О. Т. Богомолова, с. 27.
13) Маркс К.. Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. II, с. 212-213.
14) Маркс К.. Энгельс Ф. Соч., т. 7, с. 422-423.
15) Бухарин Н. Цезаризм под маской революции. М., 1925, с. 22-23.
16) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44,с. 151.
17) Троцкий Л. Преданная революция. М., 1991, с. 22-23.
18) См.: Гордон Л. Область возможного. Варианты социально-политического развития России и способность российского обще ства переносить тяготы переходного времени. М., 1995, с. 3. 19) Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. II, с. 214.
Продолжение следует