Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Ужин при черных свечах
1
Не по-июльски скупое солнце светило мне в окно. Оно лениво ползло к закату, оставляя городу только неприятную прохладу. Я сидел в кресле спиной к рабочему столу и смотрел на проржавевший солнечный диск.
Сегодня вторник, хороший день для добрых свершений. Но Ангелина пришла не за этим.
Мы не виделись более десяти лет. Со студенческой скамьи. Она сильно изменилась, хотя осталась по-прежнему очаровательна. Волосы она остригла – каре сделало ее немного жесткой. И теперь она брюнетка. А мне когда-то так нравились ее медные пряди… Строгий серый костюм, черная шляпка, перчатки и сумочка. Черный шарф на шее. В ушах крупные серьги с черным камнем, названия которого я не знаю.
Когда она осторожно постучала в дверь, я раздраженно рявкнул: «Кого там еще черт принес?!». И теперь жалею об этом. Зря я ее обидел.
- Добрый вечер, Ёж, - сдержанно поздоровалась Ангелина, бесшумно подошла к столу и опустилась на край предложенного ей кресла. Уже больше десяти лет никто не называл меня Ежом, с тех пор, как у меня не осталось ни одного друга.
- А, это ты, - проговорил я так, словно мы с ней только вчера расстались. Мне очень хотелось вывести ее из себя.
Но Ангелина оставалась невозмутимой. Вела себя так, словно я действительно мог не ожидать ее прихода, и даже не знать, что это она стоит у меня за дверью. Интересно все же, кто помог ей меня отыскать?
- Выпьешь? – спросил я примирительно.
Видит Бог! Я не желал ей зла. Но был очень не рад ее появлению. Что было между нами – осталось в прошлом. Она не первая и не последняя девушка, которая, поняв, что я психоментал, сбежала от меня, забыв туфли.
Осторожно, превозмогая неловкий момент, я прикоснулся к ее памяти. Ничего удивительного, что ты преуспела на поприще психоанализа. Блестящая карьера, ученая степень. Молодец, Ангел! Поздравляю! Что дальше? Разумеется, семья. Замужество… Так вот в чем проблема. Сочувствую, Ангел…
- Я не пью, ты же знаешь, - очаровательная улыбка слегка прикоснулась к ее губам.
- А я пью, - сухо ответил я и налил себе «Дикой индейки». Потом возвратился за стол, поставил стакан перед собой, положил руки по сторонам от него и уставился на золотистую гладь, отражающую размытый контур лампы на потолке. Ненавижу ревновать тебя, Ангел!
Несколько минут мы сидели молча. Ангелина ждала, когда я приду в себя. Она знала, что я читаю ее. Это жертва, на которую она сознательно пошла ради него.
- Говори, - я нарушил молчание.
- Мой муж исчез, - коротко сообщила Ангелина. Губы ее плотно сжались, на висках еле заметно вздулись жилки.
- Давно?
- Уже прошел месяц. – Она опустила глаза. – Я подала в розыск. Но теперь его объявили без вести пропавшим.
- Хочешь, чтобы я нашел его?
Мне становится не по себе от изобилия ее горя в этой комнате. Ненавижу читать людей, срастаться с ними и переживать их чувства!
- Ты сам знаешь, чего я хочу, Ёж, - мягко ответила Ангелина. – У меня все с собой.
И она поспешила выложить на стол зеркальце в серебряной оправе и две толстые черные свечи.
Я залпом опрокинул в горло содержимое стакана. Огненная жидкость прожгла меня наверное до самой диафрагмы. Интересно, почему я спиваюсь? Почему все психоменталы рано или поздно спиваются? Даже те, кто попали в «Список 113», получили приличную работу и заняли относительно высокое положение в обществе. Или вешаются на собственных чулках, как Тоня Рэнсберри, или глотают осколки стакана, забаррикадировавшись в съемной комнате какого-нибудь клоповника при дороге, как Дик Чарли, или…
Поднимаю глаза и смотрю на Ангелину. Смотрю долго, не мигая, словно питон. Она не отводит больше глаз, только костяшки ее сжатых пальцев белеют под черными перчатками, и жилки ходят на висках, словно у нее под кожей суетятся крохотные насекомые…
…потом кожа лопается в этих местах. Стайка золотых жуков облепляет ее лицо. Глаза воронки затягивают их. Я попадаю в золотой поток и проваливаюсь в Преисподнюю.
Золотые жуки несут меня в потоках раскаленного воздуха. По форме они похожи на шляпку Ангелины, на ее перчатки и сумочку. Я пролетаю над Геенной Огненной. Подо мной Мафусаил поражает своим мечом шеддим, и стенают его грешные потомки. Черти со скучающими лицами смотрят на бесконечное сражение, лениво помешивая смолу в котлах. Кто-то из них начинает играть на костяной флейте. Золотых жуков пугает этот звук. Они роняют меня.
Тощая смерть и девушка хватают меня под руки, увлекая в свой танец. Я неловко отнекиваюсь. Мол, в другой раз.
- Помоги мне отыскать одного человека, - обращаюсь я к девушке.
- Кого? – спрашивает она, откидывая густые пряди со лба.
Я говорю ей имя. Девушка беспечно машет руками в танце.
- Так ты мне поможешь? – настаиваю я.
- Нет, - говорит она. Ей не интересно. Ее внимание привлекает монах, который, приплясывая, приближается к нам. – Спроси вон у нее, - и девушка кивает на смерть.
…прости меня, Ангел…
Я трясу смерть за плечо. Прошу ее помочь мне найти одного человека.
- Держи, - смерть щерится в улыбке, вытряхивает из рукава человечка на веревочках и подает мне. – Только верни потом! – сурово предупреждает она и торопится, вновь возглавить свой танец.
Я подношу человечка ближе к глазам. Безликая кукла начинает приобретать черты лица. А твой муж весьма хорош собой, Ангел. Хотя, чему я удивляюсь… Для тебя все только лучшее…
- Кто ты? – спрашивает человечек, с недоумением глядя на меня. – Что тебе нужно?
- Кто я такой, для тебя не имеет значения, - отвечаю я. – А нужно мне узнать, что с тобой произошло.
- С какой стати?..
- Ангел… Ангелина беспокоится о тебе.
Лицо человечка на веревочках исполняется печали.
- Я умер, - сообщает он мне. – Передай ей, если я был резок в последнее время, то это из-за... Одним словом, у меня были серьезные неприятности. Я любил ее и не хотел обидеть. Передай ей, я прошу прощения, и пусть она не беспокоится обо мне.
- Как и где ты умер? – продолжаю я свой допрос.
- Я лежу сейчас в подвале отцовского охотничьего домика. Ангела знает, где это. Я уехал туда на выходные, по работе, никого не предупредив, и не возвратился. Скажи ей, мне жаль, что так получилось…
- Почему ты умер? – уточняю я.
Человечек на веревочке корчит мученическую гримасу, дергается, словно пытаясь освободиться. Я слегка встряхиваю его, чтобы привести в себя.
- Говори! Что с тобой произошло?
Он по-прежнему молчит и силится освободиться от своих ниточек.
- Пожалуйста, - прошу я, понимая, что нет смысла прибегать к насилию, - ответь. Ради Ангелины.
- Я не знаю, как я умер! – выпаливает человечек, сверкая на меня злобным взглядом. – Не знаю. Скорее всего, меня убили. Только не говори об этом Ангеле! Пусть она тихо похоронит меня и не пытается ничего выяснять. Так будет лучше для всех.
- Не скажу.
Я окликиваю смерть и бросаю человечка ей. Киваю, мол, спасибо.
Мои глаза шарят повсюду меж шипящей смолы и лавы, стенающих грешников, чертей и шеддим. Не вижу!
Как же мне вернуться…
Ах! Вот.
Ловлю маленького золотого жука, очертания которого смутно напоминают дамскую сумочку. Бросаю его в рот и торопливо жую…
…огненная горечь прожигает меня наверное до самой диафрагмы. Глаза Ангелины, полные слез, смотрят на меня. Все это время я вещал – она видела и слышала моими глазами.
- Довольна? – спросил я, устало откинувшись на спинку кресла.
- Это все?.. – даже ее горе не затмило удивления. И взгляд ее невольно упал на незажженные свечи.
- Да, - ответил я честно.
Вот это и все колдовство, Ангел. Представления я разыгрываю для клиентов. А перед тобой мне незачем паясничать.
- Не понимаю, - Ангелина принялась медленно снимать перчатки. Нехороший знак. Я надеялся, что, получив ответ, она сразу поспешит удалиться. – Не могу себе представить, чтобы Яна кто-то хотел убить! Он… у него не было врагов.
- Даже у покойников есть враги.- Возразил я, поднимаясь за очередной порцией «Дикой индейки». Вечер, похоже, предстоит долгий. Теперь ей нужно выговориться. Хорошо, Ангел. Я в полном твоем распоряжении. Куда мне деваться?
Я ждал, что Ангелина примется изливать душу, но ошибся.
- Отправлюсь туда сейчас же! – решительно заявила она, прикрыв лицо ладонями. – Можно от тебя позвонить?
- Э! Нет! – я чуть не подавился выпивкой, спеша остановить ее руку, тянущуюся к телефону. – Прости, Ангел… Ангелина, но я бы не хотел, чтобы мой номер светился в базе легавых…
Она неопределенно пожала плечами, опустив руку.
Ах, вот значит как! Ну, я идиот! Вот как ты меня нашла, Ангел. Тебе мои координаты дал детектив Теммерсон…
- Извини, - виновато произнесла она, догадавшись, о чем я подумал.
- Ладно, звони, - я побеждено махнул рукой.
Прежде чем поднять трубку, Ангелина очень серьезно посмотрела на меня и спросила:
- Ёж, ты поедешь со мной?
Стакан, сжатый в моей ладони, покрылся мелкими трещинками и рассыпался в прах с пронзительным коротким звоном, словно лопнувшая струна. Ангелина непроизвольно вздрогнула, но смогла совладать с собой и осталась сидеть на прежнем месте. Хотя ей сейчас хотелось вскочить и бежать без оглядки. Как тогда…
- Конечно, поеду, - как можно более ядовито проговорил я. – Я ведь теперь свидетель. Похоже, официальный.
- Прости, Ёж, - голос ее охрип от страха. – У меня не было выбора. Мне больше не к кому было обратиться. Ёж…
- Во-первых, прекрати меня так называть, - попросил я, переступая прах невольно казненного стакана.
Ох, Ангел! Если бы только люди не бомбардировали меня своими страхами и неприязнью, разве стал бы я таким чудовищем, каким они видят меня. Каким ты меня видишь…
– Во-вторых, звони уже старому стервятнику. – Я отвернулся, ее облегченный вздох окончательно повис на мне грузом вины. – Прости. Сорвался. – Пробормотал я, в который раз поклявшись держать себя в руках. Мне хотелось сказать ей что-то утешительное, но я не нашел ничего умнее, чем заявить: - Знаешь, многие люди принимают свою естественную смерть за убийство. Может, Ян ошибся…
Вряд ли тебя утешили мои слова, Ангел. Не так ли?
2
Желтые лучи фар равномерно поглощали бесконечное черное полотно автострады. Старик Теммерсон сидел за рулем, лицо его застыло с презрительно-победоносным выражением. Вот ты и прижал меня к стенке, старина! Какой же ты у нас молодец! Сахарная кость от начальства тебе обеспечена.
Как же ты любишь свою работу – ненавязчиво давить на таких как я. Напоминать, что регистрация не обязательна, но приличные люди на моем месте от властей не бегают. Благо это все, что ты можешь мне предъявить. Мол, я не хочу работать на официальные органы, а незарегистрированный психоментал вряд ли устроится на честную работу. Но мы-то с тобой знаем, дорогуша, что безработица – не преступление. Что же касается Ангелины Крепс, моей старой институтской подруги, то денег я за свои скромные труды не брал. Я ей просто оказал дружескую помощь. Так что, как бы ты ни старался, укусить меня нечем. Катись ты ко всем чертям, Теммерсон! Я останусь свободным. Никакого занесения в «Список 113» и никаких обязательных посещений психиатра!
То, что Ангелина и ее безвременно усопший супруг называли отцовским охотничьим домиком, оказалось внушительной отнюдь не старой каменной постройкой с широкими прямоугольными окнами и плоской крышей. Дом окружал просторный участок, обнесенный мощной живой изгородью, мимо которой мы ехали последние минут пятнадцать.
- За три года совместной жизни мы здесь бывали всего два раза, - сообщила Ангелина, поворачивая ключ в замке. – Это наследство Яна. Мы не знали, как применить его. И просто поддерживали в порядке. Не понимаю, что Яну тут могло понадобиться…
Ангелина смутилась и замолчала, поскольку стоило нам переступить порог, как нас тут же окутал плотный запах жилого помещения. Не похоже, чтобы этот дом редко посещали. Скорее, наоборот, в нем кто-то жил постоянно.
- Два раза, говоришь, - прошептал я Ангелине и принялся ощупывать пространство.
- Госпожа Крепс, - деловито поинтересовался Теммерсон, - ваш муж часто не ночевал дома?
- Разумеется, - ответила Ангелина и тут же парировала. - Как и я сама. Профессия врача требует готовности к … определенным лишениям.
Я отделился от них и глубоко вдохнул атмосферу дома. Еле слышный тошнотворный сладкий запах задел меня…
…голова закружилась, я резко выдохнул и почувствовал что проваливаюсь.
Маленький домовенок шарахается от меня в испуге.
Кто же тебя, братишка, так напугал? Ты видел раньше кого-то, похожего на меня, верно? И этот кто-то тебя обидел.
Домовенок застывает в углу, недоверчиво изучая меня. Все верно, я не первый гость-психоментал в его владениях.
- Привет, малыш!- здороваюсь я, стараясь быть как можно более дружелюбным. – Что тут произошло, покажешь?
Домовенок шикает на меня по-кошачьи и прячется в стену.
- Значит, не покажешь.
Я подхожу к стене и стучу, как стучат в дверь к обиженному ребенку.
- Что с твоим хозяином, малыш? – спрашиваю я. – Ты ведь знаешь, что с ним.
Тень Яна проходит мимо меня на кухню, шлепая домашними тапочками. Оттуда доносится шипение масла на сковородке, запах чего-то вкусного… Неожиданно к этому запаху примешивается резкий сладковатый аромат. Не люблю сладкие пряности, они напоминают запах разложения…
Я иду вслед за тенью. Ян тихонько напевает что-то и готовит себе ужин. Он машинально поправляет очки (оказывается, он был очкариком при жизни!), но вдруг что-то отвлекает его от готовки. Он выключает огонь и спешит прочь из кухни.
Черт! Не могу угнаться за ним. Куда он пропал?!.
Я преследую мелькнувший за углом край его домашнего халата. Тень Яна спешит вниз, в подвал. Бегу за ним.
- Не торопись, малыш! Я не успеваю!
Подвал оказывается уютным рабочим кабинетом. Стеллажи с книгами, компьютер. Тень Яна садится за письменный стол. Растерянное лицо смотрит сквозь меня. Потом он ныряет под стол, и я вижу только его спину. И еще чувствую какое-то движение позади себя, которого не замечал раньше. Я оборачиваюсь… Ничего. Только неприятный сладковатый запах.
В этот момент тень Яна выпрямляется и, сжимая что-то в руке, бросается в дальний угол полвала-кабинета. Еще мгновение, и тень бросается прямо на меня. Упрямое, искаженное гневом лицо Яна Крепса врезается в мое лицо…
…я жадно втянул в себя воздух и выбросил вперед руки, чтобы не упасть.
- Ёж! – Ангелина бросилась ко мне.
- Все нормально, - я удержал равновесие.
- Учуял что-то? – поинтересовался детектив.
- Нет, - соврал я. – Просто оступился. С психоменталами такое тоже бывает, знаешь ли.
- Надрался… - махнул рукой Теммерсон. – Нет, чтобы как все нормальные люди работать, приносить пользу обществу. Вон сколько таких как ты… - детектив осекся, встретившись со мной взглядом. - Ладно. Показывай, давай, где предполагаемый труп.
- В подвале, - буркнул я, спрятав руки в карманы.
Теммерсон вопросительно посмотрел на Ангелину, та кивнула в сторону подвала. И детектив последовал в указанном направлении. Пока не обнаружен труп, он не станет сообщать о заявлении Ангелины начальству. Вдруг я ошибся или соврал. Зачем же так рисковать и поднимать шумиху. Старик Теммерсон не такой, он осторожный малый.
Но это тебя и погубит, старая сволочь! Понял?
Если бы мы приехали сюда с мигалками, толпой судмедэкспертов и прочих твоих коллег, я ни за что не смог бы незаметно прощупать территорию. И мою маленькую находку тотчас бы присвоили. А теперь, когда ты спустишься в подвал, оступишься о валяющийся у самой лестницы труп и, ругаясь на чем свет стоит, помчишься назад вызывать подмогу. Теперь у меня будет достаточно времени, чтобы незаметно пробраться вслед за тобой и проверить, что же спрятал в тайнике Ян Крепс перед тем, как броситься на своего убийцу.
- Мать Честная! – донеслось в этот миг откуда-то снизу.
Я подавил злорадный смешок. Передо мной стояла Ангелина. Лицо ее побледнело. Она сделала несколько шагов в сторону подвала, и мне показалось, что она вот-вот упадет. Но Ангелина только оперлась о край стены, а когда детектив появился в дверном проеме, ушла в гостиную.
- Где телефон? – спросил Теммерсон, последовав за ней.
Прости, Ангел, я не могу сейчас пойти к тебе. Мне нельзя терять ни минуты, если я действительно хочу помочь. Надеюсь, это будет большим утешением, чем, если бы я просто подошел сзади и обнял тебя.
Тошнотворный сладкий запах гниения ударил в лицо. Я осторожно нащупал выключатель и зажег свет. Очень не хотелось смотреть вниз, под ноги, когда я переступал то, что почти месяц назад было доктором Яном Крепсом.
Обстановку я узнал мгновенно.
Еще несколько секунд заняло проделать путь от стола к тому месту в углу, которое показал мне домовенок. Я застыл, озадаченно разглядывая угол стены, в который упирался бок большого книжного шкафа. Ну, и как быть дальше? Домовые слишком быстры, чтобы уследить за их действиями во всех подробностях. Они могут показать набросок реальных событий в общих чертах. Тех событий, которые происходили с человеком в последние минуты его жизни или которые имели для него особое значение. Но деталей домовые никогда не показывают.
Я принялся ощупывать злополучный угол, подергал на всякий случай корешки ближайших книг. Все безрезультатно. Или сейчас я найду, что искал и уберусь восвояси, или наш славный детектив застукает меня. И тогда будет еще хуже, чем уже есть.
От досады я пнул ногой злосчастный угол. Носок ботинка провалился прямо в стену. Я отскочил назад. Не самый надежный тайник! Удивительно, что тот, кто убил Яна Крепса, не обнаружил его.
Все гениальное просто! Обыкновенный кусок картона, отделанный под цвет стены. В стене – неаккуратно выдолбленное углубление. А в нем – вынутый из компьютера винчестер. Я быстро поднял находку и сунул в карман. Потом огляделся по сторонам, чем бы прикрыть следы своего злодеяния. Но тут сверху донесся какой-то шум. Мое время истекло.
3
«Это ты заставил Теммерсона оступиться о труп Яна, - обиженно подумала Ангелина. – Я знаю, ты можешь подталкивать людей!»
Понимаю, Ангел, поступок не из похвальных, но я должен был выиграть несколько минут, чтобы опередить наших доблестных блюстителей закона. Оглянись! Посмотри, какой они устроили бардак! Эта имитация бурной деятельности совершенно бесполезна, потому что причина смерти твоего мужа лежит сейчас у меня в кармане. А обыскивать меня они не станут. Я могу подтолкнуть человека не только к действию, но и к бездействию, Ангел.
Мы сидели на диване в гостиной. Ангелина сжимала в руках чашку кофе, не чувствуя ни ее горячих боков ни запаха ее содержимого. Она смотрела куда-то впереди себя и совершенно не слушала офицера, который задавал уже порядком надоевшие вопросы. Потом вдруг поставила чашку на журнальный столик и невпопад заявила:
- Ёж, я забыла перчатки у тебя в кабинете.
Офицер удивленно посмотрел на меня.
- У госпожи Крепс шок, - пояснил я, поднимаясь, – вряд ли она вам чем-то поможет. Вы позволите мне проводить ее домой?
В мозг ввинтилось неприятное чувство, какое бывает, когда я злоупотребляю своими способностями. Сегодня я слишком увлекся. Но что-то подсказывало мне, что пора убегать.
Именно убегать!
Потому что совсем рядом я вдруг ощутил то самое движение, какое было у меня за спиной, когда я наблюдал за тенью Яна Крепса в злосчастном подвале.
Несколько секунд офицер колебался, потом выразил в очередной раз свои соболезнования и проводил нас к машине Ангелины. Он напомнил, что вдова обязана пребывать в пределах досягаемости до выяснения обстоятельств смерти доктора Крепса. Я сказал, что прослежу за этим. Он поинтересовался, кем я прихожусь вдове. Я сказал, что я – друг семьи. Он уточнил, я ли тот самый психоментал, который обнаружил тело. Я соврал, что нет. Офицер застыл в растерянности, пытаясь понять, где же тогда психоментал.
Я сел за руль и сказал ему, чтобы он не беспокоился…
…Машина остановилась перед охотничьим домиком, когда мы только скрылись за поворотом. Мы ушли у него из-под носа.
Он надвинул старомодную фетровую шляпу на лоб и поспешил в дом. Огляделся и скверно выругался про себя. Он понял, что я сбежал и увез с собой Ангела. Он поискал домовенка, но тот не покидал своего надежного убежища – стены с Угловым Камнем.
Ни минуты не колеблясь, он спустился в подвал, расталкивая экспертов. Человек в белом халате подошел к нему, перебирая в руках какие-то записки.
- Что обнаружено? – спросил незнакомец.
- Труп… - начал свой рапорт человек в белом халате.
- Меня не интересует труп! – прервал его тот. Он отлично знал, когда и по какой причине и даже как именно погиб доктор Крепс. – Вы уже осмотрели компьютер?
- Э-э-э… - эксперт озадачено пожал плечами, - компьютер, собственно, не совсем цел. Из него извлекли жесткий диск.
- Где он?
- Его нет… - человек в белом халате все так же озадаченно смотрел на своего собеседника, пытаясь вспомнить, кто же это и каким конкретно начальником ему приходится. - Был еще обнаружен разоренный тайник. Похоже, злоумышленник обыскал помещение после того, как убил хозяина дома. И он точно знал, что ищет…
Незнакомец в старомодной шляпе окинул людей оценивающим взглядом.
- Никто ничего не искал, - проникновенно прошептал он, наклонившись к самому уху рапортовавшего, – это убийство с целью ограбления… Нет! Еще лучше – несчастный случай…
…я передернул плечами и заставил себя смотреть на дорогу.
- Что происходит? Куда ты меня везешь, Ёж? – отозвалась Ангелина. У нее и вправду был шок. Только большинство людей в ее положении плачут и бьются в истерике, или же отключаются. А Ангелина сидела с неподвижным лицом и невидящими глазами, похожая на фарфоровую куклу.
- Не называй меня Ежом! – вспылил я. Потом добавил мягче. – Похоже, мы серьезно вляпались, Ангел…
- А ты не называй меня Ангелом! – мстительно прервала она меня бесцветным голосом.
- Замолчи! – сорвался я. – Твой муж сунул нос во что-то очень скверное, Ангел! И теперь мы серьезно влипли, потревожив его останки, понимаешь? Если ты не хочешь присоединиться к нему, будь добора, приходи в себя. Немедленно!
Ангелина заплакала.
В этот самый миг мои руки сковала судорога. Старомодная фетровая шляпа вонзилась в сознание как лезвие опасной бритвы. Я закричал, стараясь вырваться из чего-то вязкого, сладковатого.
Мне приходилось иногда выяснять отношения с другими психоменталами. Но стычки носили показательный характер, напоминая скорее словесную перебранку, чем драку. А в этот раз дело поворачивалось весьма серьезной стороной. Меня собирались убить взятием под контроль!
Машину понесло. Я все так же безрезультатно пытался заставить повиноваться онемевшие руки. Нас сильно тряхнуло, когда мчащийся навстречу грузовик не успел увернуться. Потом темнота в ветровом стекле бешено закувыркалась. Пронзительно закричала Ангелина, ее голос слился с моим злобным воем.
Я все-таки смог вырвать левую руку из вязкого оцепенения и ударить наудачу...
…- Зараза! – человек в фетровой шляпе оступился, словно получил удар в солнечное сплетение и еле удержал равновесие.
Несколько пар глаз удивленно уставились на него.
- Ковер чертов отодрался! – объяснил человек в шляпе, выпрямившись. – Осторожнее в этом месте, ребята. Можно здорово растянуться.
- Так может созреть еще одна версия, - попытался пошутить кто-то из присутствующих. – Психоментал доктора не убивал, тот оступился и сам полетел с лестницы.
Несостоявшемуся шутнику никто не ответил.
Детектив Теммерсон озадачено поскреб затылок.
- Что? – спросил его человек в шляпе.
- Дежа-вю,- пробормотал детектив. – Словно бы кто-то тут уже на самом деле оступался…
…два пальца осторожно прикоснулись к моей шее, прощупывая пульс.
- Все хорошо, Ангел, - сообщил я, отстраняясь.
Нам повезло. Автомобиль приземлился на что-то мягкое.
- Ёж… что произошло?
- Мы чуть не врезались в грузовик, - ответил я, толкнул дверь и потащил Ангелину за собой.
- А до этого… - не унималась она.
Оказывается, слетев на обочину, машина затормозила о мощную стену живой изгороди. Что ж, дуракам везет.
- Долго рассказывать, Ангел, - я смотрел по сторонам, пытаясь определить, как далеко мы от охотничьего домика, - давай для начала выберемся отсюда.
- Надо возвратиться на дорогу, попросить помощи…
- Вот этого как раз мы делать не станем, - прервал я ее. – Нам не у кого просить помощи, Ангел. Нас там ищут и если найдут, то мы погибнем.
Ангелина испугано посмотрела на меня, обнимая себя за плечи.
- Что же нам делать, Ёж?
Она больше не походила на одурманенную шоком сомнамбулу. Теперь Ангелина полностью пришла в себя и была полна решительности. Потрясение, вызванное аварией, пошло ей на пользу.
- Доберемся до города пешком, - сказал я, критически осматривая ее туфли, чьи каблуки наглухо утонули в мягкой почве.
- Пешком, - эхом отозвалась Ангелина.
Это около двух часов пути. Безрадостная перспектива.
В голове настойчиво возникал образ мчащейся по трассе машины. И старомодной фетровой шляпы, похожей на ту, в которой ходил еще мой покойный дед.
- Пошли! Быстро! Он едет сюда, - сообщил я.
Ангелина сняла туфли и швырнула в сторону машины.
- Кто едет?
- Пошли! – я потянул ее за руку. - Потом объясню.
- Хорошо, что сейчас лето, - угрюмо заметила Ангелина.
Я протянул ей свою куртку. Чертовски холодное сейчас лето!
В современной медицине приято считать, что психоментальные отклонения – это разновидность аутизма. Так, по крайней мере, мне говорил один знакомый психиатр. Психоменталы тем не менее признаны вменяемыми. Официально на них распространяются все права и вольности здоровых людей. Существует даже так называемый Комитет по Защите Прав Психоменталов.
Одним словом, вопрос психоменталов все больше напоминает проблему расизма. Добропорядочная общественность из кожи вон лезет, делая вид, что никакой проблемы нет.
В трехлетнем возрасте я рассказал матери, что общаюсь с дедушкой (к тому времени дед был уже год как покойник). И через полгода меня отправили в закрытую школу-интернат для аутичных детей.
Было уже далеко за полночь, когда мы вышли на дорогу. Это точно не та трасса, где произошла авария. Недалеко от нас мигала неоновой вывеской заправочная станция. Я посмотрел на измученную Ангелину.
- Прогуливаться босиком еще час с лишним, это слишком, – проговорил я.
- Какие идеи? – безучастно отозвалась Ангелина, кутаясь в мою куртку.
- Пойду, убью дежурных на заправке, потом подождем первую попавшуюся машину и угоним ее, – огласил я свои намерения.
- Не смешно, - сердито буркнула Ангелина.
- Я и не шучу, - серьезно ответил я.
- Ты что, Ёж? – глаза Ангелины расширились. Она отшатнулась от меня и прижалась к дереву. - Ты серьезно?!
- Пятьдесят на пятьдесят.
Убивать, разумеется, я никого не стал. Просто оглушил одного, когда тот участливо выбежал мне навстречу, спрашивая, что со мной случилось. А второго запер в подсобке.
Через несколько минут после моего вторжения на заправку въехал новенький «форд». Влюбленная парочка не слишком сопротивлялась. Они были смертельно напуганы. По радио, оказывается, сообщили, что в этом районе свихнувшийся психоментал убил доктора и взял в заложницы его жену.
Испуганные молодые люди смотрели вслед их удаляющейся машине. И парень уже рылся по карманам в поисках мобильного. Вот мы и «засветились»!
Но это неважно. Главное сейчас добраться до города. А там я найду способ залечь на дно.
- Ты же никого не убил, Ёж? – осторожно спросила Ангелина.
- Нет, Ангел, - ответил я.
4
Подняв шершавую оконную раму, я проскользнул внутрь, прислушался.
Чисто. Никого.
Тогда я помог Ангелине забраться следом.
Запах плесени и пыли подействовал на нее угнетающе.
Первый раз ты в таком месте, Ангел? Что ж, прости, но сейчас для нас это лучший отель, какой мы можем себе позволить.
Квартал маленьких заброшенных домиков с одичавшими садами, обнесенный высоким жестяным забором в надписях с ровным интервалом «Осторожно!», «Частная территория», «Идет строительство». Уверен, скоро тут вырастет что-нибудь угрюмое многоэтажное. Может быть, даже на самом деле отель, как насмешка над нашим нынешним положением. И клянусь тебе, Ангел, если к тому времени мы еще будем живы, я обязательно приведу тебя сюда снова.
- Тебе надо уснуть, - проговорил я, осматриваясь.
В углу стоял покосившийся диван и приставленная к стене дыбом кровать с железными пружинами.
- Не думаю, что я смогу сейчас уснуть, - призналась Ангелина, машинально поправляя волосы.
Диван не вызвал у нее доверия, и Ангелина решила устроиться у железной кровати, прислонившись к ней спиной. Я сел рядом.
Ты такая опустошенная, Ангел! Как же мне горько чувствовать твою пустоту!
- Объясни мне, что произошло, - попросила она, опустив голову на мое плечо.
Теперь ты не боишься меня, Ангел? Или ты слишком устала, чтобы бояться? Или тебе уже все равно?.. Я осторожно обнял ее за плечи.
- Нас пытался убить психоментал, - ответил я.
- Такой, как ты? – уточнила она.
- Нет, – я старался не представлять себе этого незнакомца в шляпе. Если увлекусь, он сможет запеленговать мои мысли о нем. - Очень сильный. Он владеет полным взятием под контроль.
- Он заставил тебя врезаться в тот грузовик, – поняла Ангелина.
- Хотел заставить, – поправил я. - Но он не ожидал, что я тоже…
- Тоже психоментал?
- Да.
На стене лениво ползали лунные тени. Ангелина следила за ними, слегка наклонив голову набок. И ее затылок прикасался к моей шее.
- А зачем?.. Почему он хотел убить нас? – отозвалась она после непродолжительного молчания.
- Потому что он просчитался, – сказал я, пытаясь выпрямиться, – ему чем-то помешал твой муж, и он убил его. Оставил труп и стал ждать, когда ты обнаружишь. Он не подумал, что ты не знаешь, где искать. И тем более, никак не рассчитывал, что ты обратишься за помощью к психоменталу. – Я поднял воротник рубашки. – Если бы ты этого не сделала, смерть твоего мужа сочли бы несчастным случаем. Доказать обратное смог бы только психоментал. Но разве тебе в голову пришло бы обращаться ко мне, знай ты, что твой муж мертв?
- Значит, Яна убили, - Ангелина выпрямилась и посмотрела на меня отрешенно и откровенно неприязненно.
- Да, Ангел, - подтвердил я и отвел глаза.
- Но почему?!
Я протянул руку к своей куртке, надетой на Ангелину. Она невольно вздрогнула. Я достал из внутреннего кармана злосчастный винчестер и показал Ангелине:
- Вот почему.
- Что это? – она с удивлением смотрела на заурядную деталь компьютера.
- Пока не знаю, – признался я. - Надеялся, ты мне объяснишь. Ты вообще в курсе, чем твой муж занимался?
- Ян был врачом, - возмутилась Ангелина, - детским психологом. Он занимался реабилитацией аутистов. Разве за это убивают?
- Может быть, - я не нашелся, что еще ответить. - Он что-нибудь говорил тебе о своей работе?
- Разумеется, кивнула Ангелина. - Мы ведь работали в одной больнице, но с разными категориями пациентов.
- Какими такими категориями?
- Я не занималась пациентами Яна. Психоанализ не применим к аутистам. У них… несколько иная специфика.
- Угу. А что он тебе говорил о своих пациентах?
Ангелина ненадолго задумалась. Какое-то воспоминание пробежало тенью по ее лицу.
- Один раз у нас состоялся странный диалог, – вспомнила она. - Дома, за ужином. Незадолго перед тем, как Ян исчез. Я не обратила на этот разговор внимания. Понимаешь, это была обыкновенная беседа, как бывает, если оба заняты общим делом…
- Что он сказал, Ангел? – прервал я ее.
- Я сделала ему замечание, что он стал часто ночевать на работе, – начала Ангелина. – Спросила, все ли у него в порядке. А Ян ответил, что его смущают его пациенты.
- В каком смысле? – не понял я.
- Я тоже задала ему этот вопрос. – Кивнула Ангелина. - И он спросил: «Знаешь, когда начали появляться психоменталы?» Я сказала: «Не знаю». И он ответил: «Когда аутистов начали лечить, применяя программу, учрежденную Международным Комитетом по Реабилитации Детей, страдающих Аутизмом».
- И что ты ответила? – поинтересовался я.
- Ничего, - честно призналась Ангелина. – Я даже не стала проверять, так ли это. Мало ли бывает различных казусов.
Я взвесил на ладони трофейный винчестер. Ради его содержимого, Ян Крепс пожертвовал своей жизнью. Мои пальцы осторожно сжали металлический предмет.
- Тебе надо поспать, Ангел, - настойчиво сказал я.
Когда ее глаза закрылись, я высвободил руку и поднялся. Подошел к окну, через которое мы проникли в этот заброшенный домик. В скупом лунном свете винчестер поблескивал отполированными металлическими краями. За твердым панцирем скрывалась нежная зеркальная поверхность, на которой запечатлено что-то очень важное, что-то, способное перевернуть мир.
Я осторожно поднес деталь к глазам. Во что бы то ни стало, мне необходимо раздобыть отвертку!
- Доброе утро, Ангел! – я потрепал Ангелину по плечу.
- Ты палец порезал… - заметила она, сонно моргая.
- Я нашел для нас более подходящее убежище, - сказал я.
- Где?
- Пойдем, – я помог ей подняться. - Поздороваешься кое с кем, кого ты наверняка давно не видела.
Кук спрыгнул с подножки своего монстра, приветливо улыбаясь. Засаленный рабочий комбинезон сидел на нем неимоверно криво. Худой носатый Кук напоминал цаплю, неудачно приводнившуюся на нефтяное пятно.
- Приветствую вас, миледи! Колесница подана, – он широким жестом указал на свою адскую машину, казавшуюся еще более зловещей в предрассветной мгле.
- Кук? – изумилась Ангелина.
- Он самый, - хихикнул бывший выпускник медицинского института.
Я хорошо знал этого безобидного сумасшедшего и поддерживал с ним дружеские отношения. В юности Кук мечтал стать хирургом. Но судьба распорядилась иначе. Во время одного из дежурств на пункте скорой помощи, под утро Кук отправился в составе бригады на срочный вызов. И так получилось, что машина попала в сокрушительное столкновение с мусоровозом. Полгода Кук провел в гипсе. А когда снова смог ходить, бросил медицину навсегда. И занялся… ремонтом автомобилей!
Его «Гараж» напоминал крепость. Или логово дракона. Скорее логово, ибо машина, которую он по винтикам собрал собственноручно, действительно была похожа на дракона.
Ворота за нами закрылись, и мы оказались в собственно гараже, где витал дух бензиновых испарений и машинного масла, а стены украшали полки с различными деталями и инструментами.
Из гаража Кук провел нас в жилую часть своего логова. Это оказалась вполне приличная комната, удачно совместившая спальню и кабинет. Хозяйственная часть его крепости располагалась на втором этаже.
Критически осмотрев нас с Ангелиной, Кук заявил:
- Так, сначала оба в душ, потом переоденетесь в рабочее. И завтракать!
Ангелина обреченно улыбнулась, сняла серьги и протянула Куку.
- Пусть побудут у тебя. Хорошо?
- Да как скажешь!
Он снова захихикал и сунул серьги в карман. Самое удивительное, что, насколько я знал Кука, он их действительно сохранит!
Пока я ждал своей очереди в душ, Кук сосредоточенно изучал винчестер.
- Ты хочешь, чтобы я подключил ЭТО к своему компу?! – возмущался он. – Давай проясним ситуацию: ты приходишь ко мне среди ночи, просишь убежища, потому что на этот раз тебя шибко прижали легавые. Потом оказывается, что ты не один, а с Ангелочком! А теперь еще оказывается, что у тебя на руках вот ЭТО, ты не знаешь, что это такое, а я должен подключить его к своему компу?
- Да, - просто согласился я.
- Ну, ты и наглый! – рассердился Кук с характерной для психов переменчивостью настроения.
- Приходится, - пожал я плечами. И вспомнив, протянул ему отвертку: - Спасибо Кук.
- Ты мне хоть что-нибудь объяснишь?! – негодовал он.
Но в это время меня спасла Ангелина. Она наконец-то освободила душ.
5
- В чем дело? – заволновался Кук.
Все сумасшедшие очень чувствительны к присутствию психоментальной активности. Что-то переменилось в пространстве. У меня мурашки побежали по спине. То самое движение!
- Похоже, мне сейчас самое время серьезно попросить у тебя прощения, Кук, - проговорил я и схватил увесистый гаечный ключ, который валялся на его рабочем столе.
Кук упрямо сунул мне винчестер.
- Я не буду ЭТО включать! – заявил он.
Ангелина, в широком сером комбинезоне и с растрепанной прической, затравленно посмотрела по сторонам.
- Нам нельзя здесь оставаться, - прошептала она…
…человек в старомодной фетровой шляпе твердо сжимает руль, круто поворачивая на углу, разворачивает машину и…
…оглушительный треск ломающейся стены обрушился на нас вместе с обломками кирпича и битым стеклом. Боковым зрением я заметил, как Кук нырнул под стол, спасаясь бегством. Я повалил Ангелину на пол, и лавина обломков пронеслась над нами.
Я мигом вскочил, с ужасом понимая, что убежище Кук выбрал неудачно.
Стол был разбит вдребезги. Что-то потрескивало в опрокинутом мониторе. Но самого Кука я не видел.
Дверь машины открылась, и человек в шляпе вышел мне навстречу.
Сзади что-то тяжело рассекло воздух. Я успел отскочить в сторону. Ангелина стояла, обеими руками сжимая тот самый гаечный ключ, которым я недавно вооружился. Глаза ее были словно подернуты туманом.
- Отпусти ее! – крикнул я.
Человек в шляпе сделал шаг вперед. Ангелина, размахивая гаечным ключом, двинулась на меня, нелепо переставляя одеревеневшие ноги.
Но тут решил вмешаться чудом уцелевший Кук. Бешено вопя от испуга, он выскочил из угла и повис всей своей худосочной тяжестью на человеке в шляпе. Ангелина застыла, уронив гаечный ключ.
- Спасибо, Кук! – я схватил Ангелину за руку и потащил к двери, ведущей в гараж.
Человек в шляпе сбросил Кука. Тот упал, истерично хохоча, и принялся кататься по полу. Кука нельзя взять под контроль – он сумасшедший. Поняв это, человек в шляпе достал пистолет.
Когда я взбирался по колесу монстра, раздался выстрел.
Прости, Кук!
Ангелина вытерла лицо рукавом и уставилась на меня.
Чертова машина Кука бешено ревела, привлекая к себе массу ненужного внимания. Человек в шляпе не преследовал нас. Но тошнотворный сладковатый запах висел надо мной плотной непроницаемой пеленой.
- Куда мы едем, Ёж? – отозвалась Ангелина, немного успокоившись.
- На вокзал, - сказал я первое, что пришло в голову.
- Зачем?
- Попытаемся покинуть город. – Мне хотелось сорваться и закричать на нее. Но внутри вдруг щелкнул какой-то переключатель. Я испытывал гнев, словно боль под морфином, не обращая на него никакого внимания.
- Думаешь, у нас получится? – засомневалась Ангелина.
- Скорее всего, нам это даже не понадобится, - улыбнулся я.
- ???
- Шутка…
Путь нам преградили. Улица мигом очистилась от случайных прохожих. Пространство наполнилось напряженным ожиданием, злостью и страхом.
Несколько полицейских машин полукругом стояли поперек дороги.
А вот и мой любимый детектив Теммерсон! С громкоговорителем, при параде – преступника-психоментала ловит. Дождался своего звездного часа. Рядом с ним – человек в старомодной шляпе. Он стоял, скрестив руки на груди, и с интересом наблюдал за мной.
Теммерсон поднес ко рту громкоговоритель. Пронзительный скрипучий голос на мгновение оглушил меня…
…я провалился внутрь воронки из сухого трескучего скрипа.
По коже бегут мурашки от этого непроницаемого звука. В следующий миг он рассыпается океаном песчинок и тянет меня за собой на дно песочных часов.
Я падаю, растворяюсь в песке, вязну в нем.
- Долго планируешь бегать? – интересуется человек в шляпе. Он стоит в толще стеклянной стенки песочных часов, скрестив руки на груди, и с интересом наблюдает за мной.
- Пока не убегу, - упрямо заявляю я, и чувствую, как тугой поток сухого песка безжалостно забивает мне горло. Нечем дышать!
- Ты никогда не убежишь, - обещает мой преследователь.
Песок жжет меня изнутри. Каждая песчинка – слово… я с трудом различаю эти слова, смысл их мне недоступен, как когда-то давным-давно в детстве. Слова приобретают цвет и вкус. Они кружатся и порхают вокруг меня яркими завитками разноцветного огня. Они не имеют для меня того значения, которое придают им люди. Слова – это красивые, но чаще всего страшные предметы, которые душат меня, ранят и жгут изнутри…
Прекратите! Не надо меня тискать, сюсюкать и умиленно щебетать надо мной! Я боюсь вас! Вы источники этих ненавистных вещей – слов! Вы не представляете даже, как я боюсь!..
Я младенец в чьих-то необъятных руках. Границы между явью и сном, реальностью и бредом для меня не существует. Нет разницы между мертвыми и живыми людьми. Равно как нет прошлого или будущего. В моем мире этих вещей НЕТ. Я люблю проводить время с дедушкой, потому что от него не исходят ненавистные мне слова. Я не понимаю, почему мама так боится того, что я общаюсь с дедушкой. Разве можно быть настолько предвзятой к своему свекру только потому, что он умер?!
Когда мне исполнилось три года, родители поместили меня в интернат, потому что я говорил о покойном дедушке и еще потому, что при мне лопались стаканы и лампочки, у соседа взорвалась газонокосилка, после того, как я испугался ее рева, а мама не могла готовить ничего кроме лимонного пирога – моего любимого лакомства.
Я все еще младенец. Но передо мной человек, который не говорит слов. Он вонзает иглу в мою руку, и что-то происходит со мной. Я понимаю, что мир вокруг становится плотным, приобретает границы. Мне не нравится это, но я ничего не могу поделать. И только беспомощно плачу.
Меня словно засасывает воронка зыбучих песков. И каждая песчинка – гладкое, твердое слово, бесцветное, безвкусное, ограниченное новым непонятным мне миром. Я выплевываю эти слова, и они складываются в предложения.
- Добрый день. Меня зовут Еж. Мне пять лет, и раньше я был очень болен. Но теперь я здоров.
Я старательно вру, чтобы меня оставили в покое. Я не здоров. Я не могу быть здоровым, я могу только узнать, как должен выглядеть здоровый человек. И врать, притворяясь им.
Сжимаюсь в плотный комок, выкристаллизовываюсь из сухого песка. И тщательно выплевываю изо рта горячие песчинки-слова:
- Это мы еще посмотрим!
Неожиданно вспоминаю Кука, и в руку мою словно кто-то вкладывает увесистый гаечный ключ.
– Спасибо, Кук! – шепчу я, вырываюсь из песка и со всей силы бью гаечным ключом по стеклу…
…Теммерсон что-то говорил. Очевидно, что я окружен и должен немедленно сдаться.
Мои гнев и страх, словно боль под морфином, бесцветные и неподвижные. Лицо перекошено зловещей улыбкой, от которой Ангелина забилась в угол пассажирского сидения.
Да, я безобразен, Ангел! Но тебе больше не к кому обратиться за помощью.
Человек в шляпе сделал неуверенный шаг назад. Он понял, что загнал меня в угол. И теперь искренне пожалел об этом.
Детектив Теммерсон опустил громкоговоритель. Полицейские побросали свои стратегические места за машинами, встали ровным рядом, повернувшись лицами к тому, в шляпе. Из-за углов, из распахнувшихся дверей, из окон первых этажей ближайших офисных зданий к ним подтягивались люди. Они двигались ритмичными кукольными шагами, глаза их были безжизненно пусты, словно подернуты дымкой.
Человек в шляпе попытался достать пистолет, но Теммерсон сжал его руку железной хваткой. Полицейские и обыватели плотной толпой сгустились вокруг него, и старомодную фетровую шляпу поглотил океан размеренно машущих рук.
- Ёж! – Ангелина схватила руль и резко повернула машину-монстра…
Что-то теплое неприятно коснулось верхней губы. Я почувствовал, что сознание мое ускользает…
- Песочные часы, - прохрипел я.
- Что?
- Песочные часы…
Ангелина толкнула меня на пассажирское сидение и заняла место за рулем.
- Какие еще песочные часы, Ёж? – не могла понять она.
- Где в городе есть песочные часы?! – теперь меня разобрала злоба. Настоящее сочное чувство. После жуткого мертвенного оцепенения я наслаждался им как алкоголик, вышедший из завязки, первой рюмкой.
Ангелина замолчала, сосредоточено ведя машину. Ее левая рука скользнула в карман подаренного Куком комбинезона, она достала застиранный носовой платок и протянула мне, не глядя. У Кука к каждому комбинезону прилагался такой платок. Еще одна его причуда.
Я промокнул кровь на верхней губе. В голове неприятно звенело.
- Что ты сделал? – спросила Ангелина неожиданно жестким голосом.
- Взял под контроль всех в радиусе 500 метров.
- Кроме меня, - уточнила Ангелина.
- Кроме тебя, - я спрятал улыбку в платок. – Нам нужно найти песочные часы, - напомнил я.
- Зачем? – спросила Ангелина.
- Не знаю.
- Тогда зачем искать?
- Пока не знаю, - я посмотрел на ее растрепанные волосы.
Ощипанным воробьем ты мне больше нравишься, чем фарфоровой куклой в стиле ретро, Ангел.
- Тот, кто нас преследует, - признался я. – Он намекнул мне на какие-то песочные часы. Он… хочет договориться.
- Я не стану торговаться с убийцей своего мужа! – категорично заявила Ангелина. – Что бы там Ян не обнаружил, он умер ради своего открытия. И я доведу его дело до конца.
- Чтобы его смерть не была бессмысленной, - жестко осадил я Ангелину. – Открою тебе маленькую тайну, Ангел: смерть всегда бессмысленна. И можешь мне поверить на слово, твоему мужу теперь уже глубоко наплевать и на свое открытие, и на его последствия, и даже на тебя.
Ее глаза налились слезами, но Ангелина не заплакала.
- Каким же ты бываешь подонком, Ёж! – тихо проговорила она и нажала на тормоза. Инерция тряхнула мою больную голов. Я непроизвольно застонал.
- Прости, - сказал я.
- Мы сейчас же поедем ко мне, сделаем копию того, что там записано, - она кивнула в мою сторону, подразумевая винчестер, - а потом…
- Когда мы приедем к тебе, - убедительным тоном объяснил я, - меня пристрелит снайпер, а тебя упекут к твоим пациентам. Где ты сможешь совершенно беспрепятственно орать, что есть мочи, о государственном заговоре.
- О каком еще заговоре?! – возмутилась Ангелина.
- Не знаю, - я пожал плечами. – Надо бы спросить у этого, в шляпе. Но ты же против.
- При въезде на городское кладбище есть скульптура в форме песочных часов. - Сердито сказала Ангелина
6
Он ждал меня у кладбищенских ворот. Стоял, прислонившись плечом к каменному изваянию и скрестив руки на груди. Шляпы на нем не было. Лицо украшали несколько свежих синяков, и белых полосок пластырей.
Когда я остановился, он приветливо улыбнулся и жестом пригласил меня прогуляться вдоль могил.
- Ты способный парень, - похвалил он меня, непроизвольно потирая челюсть.
Я скромно промолчал. Прощупать территорию у меня не было сил. Если он устроил засаду, мне не уйти. Но почему-то я был уверен, что он не станет пытаться задержать меня.
- Я порядком устал за сегодня, - признался он, шагая рядом с заложенными за спину руками. - Давай сделаем все быстро. Не возражаешь, сынок?
- Нет.
- Отдай мне то, что нашел в доме доктора Крепса, - вежливо попросил он.
- У меня есть несколько условий, - заявил я.
- Вот как! – он криво улыбнулся больной челюстью. – Я похож на человека, который станет принимать чьи-либо условия?
- А я? – парировал я.
Где-то за каменной оградой или памятником мог сейчас осторожно целиться в меня снайпер. Я не был в состоянии запеленговать его, сверлящая головная боль полностью обезоружила меня. Но мой преследователь не спешил прибегать к крайним мерам.
- Хм… – произнес он, смерив меня насмешливо-дружелюбным взглядом. - Чего ты хочешь?
- Я хочу узнать, что там, прежде чем вы это уничтожите.
- И зачем?
- Банальное любопытство, – пожал я плечами. - Тем более, совершенно безобидное для вас. Кто станет верить беглецу-психоменталу, пусть даже если бы тот решился что-то говорить.
- Резонно, – согласился он. - Но, по-моему, ты и так знаешь, что там.
- Нет, не знаю, - возразил я. И это была правда.
Он остановился перед старым приземистым памятником. Надпись на потемневшей от времени медной дощечке было почти невозможно разобрать. Какое-то время он со скучающим видом изучал непримечательный памятник, а потом заговорил:
- Это произошло в середине прошлого века, сынок, когда проблема аутизма приняла всемирный масштаб. Мало кто сейчас помнит (кроме узких специалистов) некую доктора Ингрид Милендссон. Она была шведка, кстати, сама страдала аутизмом в детстве. – Его взгляд блуждал по верхушкам памятников. Постояв еще немного, он зашагал вперед. И я последовал за ним. - Эта женщина разработала очень любопытную методику реабилитации детей-аутистов, – продолжил он, - механизма действия которой сама толком объяснить не могла. Да в последующем и те, кто пытались его понять, заходили в тупик, ибо для того, чтобы хотя бы поверить в существование подобного явления, необходимо отбросить все известные современной науке принципы физики, химии, психологии и так далее. Тем не менее, к методике этой мировое сообщество прибегло весьма охотно, поскольку она оказалась чрезвычайно эффективна. Девяносто девять из ста детей-аутистов становились абсолютно нормотипичными детьми. Многие даже не помнили своего аутичного опыта.
- Девяносто девять,- повторил я. – А что происходило с сотым?
- А сотый, - он многозначительно посмотрел на меня и улыбнулся, - сотый становился психоменталом. У любого лекарства есть побочный эффект, – развел он руками.
- Как любопытно, - заключил я, ссутулившись. Что-то внутри неприятно перевернулось. - Значит, я побочный эффект?
- Грубо говоря, да, - согласился он. – Ты, я и еще сотни. Видишь ли, это неизбежная жертва. Тем более, лучше быть психоменталом, чем…
- Скажите это Дику Чарли, - посоветовал я.
- Непременно, - парировал он. И, посмотрев на часы на запястье, спросил: – Это все, что ты хотел знать?
- Похоже на то, - угрюмо произнес я.
- Тогда давай сюда винчестер, сынок.
Я сделал вид, что колеблюсь.
- Ты ничего хорошего не добьешься, объявив на весь мир, что методика порочна. – Его голос сделался резким. Он начал нервничать. - Только лишишь сотни тысяч людей шанса прожить нормальную жизнь!
- Или превратиться в психопата-изгоя, - напомнил я.
- Это как лотерея, не все вытаскивают счастливый билет, – его терпение было на исходе.
- В любой лотерее игрок имеет право знать, что рискует остаться ни с чем, - сказал я и протянул ему злосчастный винчестер, – в любой, кроме этой. Подумайте над моими словами на досуге!
- Непременно, - пообещал он, сунул свой трофей в карман и повернулся, чтобы уйти прочь, но вдруг оглянулся и внимательно смерил меня глазами. Странная улыбка блуждала по его лицу. – Что бы ты ни собирался делать дальше, сынок, - посоветовал он, - помни: этот мир не терпит идеалистов, потому что они, сражаясь за правое дело, всегда приносят только зло.
Я стоял неподвижно, глядя на его удаляющуюся сгорбленную спину. Потом машинально потер большой палец правой руки об указательный. Шершавая полоска пореза вызвала у меня смешанное чувство.
Прости меня Ангел за то, что я сейчас приду в наше с тобой убежище – в комнату дешевого мотеля на шоссе за городом. За то, что скажу тебе: «Все кончено. Можешь идти домой, Ангел». А когда ты отвернешься, негодуя, я прикоснусь к твоему затылку. И ты очнешься уже дома, и не будешь помнить ничего. Прости за то, что до конца своих дней ты будешь испытывать неприятное чувство дежа-вю, видя черные свечи. Но ни разу не усомнишься, что муж твой умер от разрыва аневризмы где-то в виллизиевом кругу справа.
И ты меня прости, Кук, что я пришел к тебе среди ночи за этой чертовой отверткой. Что я вскрыл свою злосчастную находку у тебя в гараже, пока ты готовил нам кофе, что я обнажил зеркальную поверхность и осторожно прикоснулся к ней кончиком языка. Что биты и байты информации вползли в мое тело и скрылись где-то в недосягаемых для официальной науки закоулках человеческого существа, так что я сам теперь переносное записывающее устройство, с которого можно скачать информацию, способную перевернуть целый мир. Прости меня Кук, что ты умер. Или нет, не за то, что умер, а за то, что смерть твоя теперь, как говорит Ангел, совершенно бессмысленна. Потому что я смотрю на сгорбленную спину удаляющегося человека и понимаю, он прав, а я – нет.