Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
«Ежедневный журнал» от 20.03.2007 года.
|
электронной |
Все права на материалы, находящиеся на сайте ej.ru, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на ej.ru обязательна. © ЕЖ, 2004-2005 |
[20 МАРТА 2007, 09:22] ЕГОР ГАЙДАР
|
| (Фото: gov.cap.ru) |
Сегодня, когда золотовалютные резервы перевалили за 300 миллиардов долларов, может показаться, что финансовому положению страны ничто не угрожает. На мой взгляд, это серьезная ошибка.
Министерство финансов в текущем режиме удерживает уже существующие бюджетные обязательства. И удержит их в ближайшие три года — в той бюджетной трехлетке, которая должна быть представлена в апреле. Но жизнь через три года не заканчивается.
К 2005-07 годам стало ясно, что запас прочности, полученный в результате проведения консервативной финансовой политики – политики, при которой правительство не берет на себя обязательств, по которым приходится платить преемникам – исчерпан. Можно принять программу материнского капитала. Более того, она имеет серьезные основания. И за нее действительно в течение ряда лет ничего не надо платить. Но платить придется потом.
Можно принять проект строительства высокоскоростной магистрали Москва – Санкт-Петербург. И даже его профинансировать. Но только нигде нет расчетов, сколько потом будет стоить ее эксплуатация. Можно принять программу создания животноводческих комплексов за счет льготных кредитов, проценты по которым покрывает госбюджет, и заложить их в трехлетку. А кто будет покрывать эти расходы в течение последующих лет?
Замечательная идея компьютеризации школ. Но тут возникает вопрос: что, когда через два года проект закончится, можно будет электронику списать, а школы отключить от интернета? Кто-нибудь считал, сколько это дальше будет стоить? Подобные решения имеют долгосрочные последствия, и эти последствия надо оценивать.
Все вышеперечисленные проекты в финансовом отношении не бесконечно значимы. Но на них накладываются очень серьезные для нашей страны проблемы. Часть из них связаны с тем, что характеристики демографического перехода в России, заданные осуществленной в стране моделью индустриализации, предопределяют снижение числа работающих на душу населения. На это накладываются низкие по всем международным нормам пенсионные выплаты. Это задает тенденцию к снижению коэффициента замещения – отношения средней пенсии к средней заработной плате. У нас «привычный» коэффициент составлял 30-35%, но к 2005 году он снизился уже до 27%. Если руководствоваться инерционными прогнозами, то он снизится до 20% примерно к 2015 и до 16% — к 2020 году.
Сегодня больше всего всех интересует соотношение пенсии и прожиточного уровня, но эту проблему наш ВВП позволяет довольно легко решить. Само понятие значимости коэффициента замещения в социальной политике – это не выдумка какого-то чиновника из Международной организации труда.
Это социальная данность, связанная с тем, что при выходе работника на пенсию, уровень его доходов должен быть сопоставим с привычным ему уровнем доходов. Изменить подобного рода данность без крупных социальных катаклизмов невозможно.
Еще одно неприятное обстоятельство заключается в том, что очень большая часть наших доходов — около трети бюджета — зависит от нефти и газа. Их толком никто не умеет прогнозировать. Институт экономики переходного периода (ИЭПП) специально просчитывал по просьбе властей сценарий наихудшего варианта развития событий, связанного со снижением нефтяных цен. Получается, что до 2009 года в любом случае удастся избежать кризиса вроде того, который пришелся на 1998 год. Но в 2009 году жизнь не кончается. Помимо того, что нефтяные доходы нестабильны, они имеют еще одну неприятную особенность, на которую совершенно справедливо обратило внимание Министерство финансов. Даже при заданных ценах они имеют тенденцию к сокращению.
Есть несколько факторов. Во-первых, в том числе и в результате действий властей, темпы роста добычи существенно упали. Во-вторых, по мере экономического роста, ВВП по паритету покупательной способности (ППС) приближается в ВВП, рассчитанному по текущему курсу валют. Это значит, что экспортная выручка, пересчитанная по ППС, сокращается. В-третьих, 7% ВВП мы получаем от экспорта энергоносителей. Но у нас растет внутренний спрос на энергоносители, поэтому прогнозировать, что нам удастся сохранить ту же долю экспорта на нынешнем, мы не можем.
Конечно, прогнозы относительно того, что нефть и газ закончатся, делались неоднократно. И неоднократно проваливались. Но падение добычи нефти в странах, где месторождения были открыты давно — это реальность, с которой сталкиваются многие страны. И, обсуждая финансовые проблемы страны, мы должны иметь ввиду, что добыча нефти начнет сокращаться с начала 20-х годов, а добыча газа стабилизируется в начале 30-х. Но от этого зависит более трети доходов нашего бюджета. А мы еще сталкиваемся и с ростом нагрузки на пенсионную систему, связанной со старением населения.
На мой взгляд, именно то, что в долгосрочной перспективе обязательства, связанные даже не с нацпроектами, а просто со старением населения будут расти, а источники доходов сокращаются, является главной стратегической проблемой страны.
Возникает вопрос, что с этим делать. Прежде всего, стоить отметить, что мы чрезвычайно вовремя создали Стабилизационный фонд — как раз накануне скачка нефтяных цен 2004 года. Это очень важный инструмент, обеспечивающий базу финансовой стабильности. Слухи о его безумных размерах очень распространены. Но мы не единственная страна, которая зависит от рынка углеводородов. Есть и более развитые страны с теми же проблемами. ООН считает более совершенный, чем ВВП показатель – индекс человеческого развития. По этому показателю самая развитая страна – Норвегия. Там, как и у нас, проблемы из-за зависимости от мирового рынка углеводородов. При этом сложно поверить, что на протяжении уже многих лет в самой развитой стране мира у власти находится абсолютно безответственная шайка политиков, разбазаривающих народное достояние.
В России Стабфонд составляет 9,9% ВВП. В Норвегии подобный фонд, который реально начал пополняться в 1996 году, составляет 100% ВВП. Разговоры о том, что норвежское правительство совершенно напрасно накапливает такие средства, велись во время всех парламентских кампаний в этой стране. Тем не менее, элита договорилась, что в свете все тех же проблем (старения населения, долгосрочной перспективы снижения доходов) имеет смысл накопить значительные финансовые резервы. И использовать их, в частности, при реформе пенсионной системы.
Например, чтобы снять проблему двойного платежа, связанную с тем, что при переходе на накопительную систему одно и то же поколение должно платить в пенсионную систему дважды – себе и уже существующим пенсионерам. Эту проблему удалось решить, нарастив резервы до 100% ВВП и разместив их в надежные финансовые инструменты под 4% годовых. Эти 4% ВВП являются именно тем стабильным регулярным доходом, который позволил решить проблему с пенсионной системой. Если посмотреть на наши прогнозы, то это те 4% ВВП, которые необходимы для сохранения на привычном уровне коэффициента замещения. И для этого нужны накопления, составляющие 100% нашего ВВП. Отсюда первый и естественный вывод: нужна трансформация нынешнего Стабилизационного фонда в Фонд будущих поколений, пенсионный фонд и переход на этой основе к накопительной системе, распространив ее не только на те возрастные группы, которые накапливают пенсию сегодня. При этом речь идет не о текущих выплатах, а о средствах, которые будут обеспечивать устойчивость пенсионной системы, так что это не повлечет за собой инфляционных последствий. Это первая линия обороны.
Вторая заключается в следующем: никто не может нам гарантировать, что высокие цены на нефть сохранятся надолго. Поэтому не стоит затягивать наращивания резервов с нынешних 10% ВВП хотя бы до 50%, а лучше до 100%. Для этого у нас есть еще один ресурс – государственное имущество. Да, в начале и середине 90-х годов мы проводили приватизацию в тяжелейших условиях. Но сейчас у нас финансовая стабильность, кредитные рейтинги растут, что радикально повлияло на капитализацию наших компаний. В последнее время предприняты шаги, направленные на увеличение доли государства в разных компаниях. Сказать, что они помогли развитию национальной экономики трудно. Задолженность государственных предприятий нефтегазового сектора примерно в 20 раз превышает задолженность таких же частных компаний.
По существующим оценкам, без недвижимости, без унитарных предприятий, без зарубежной собственности – только стоимость акций, котирующихся на рынке государственных компаний, составляет 35% ВВП. Это примерно то, что нам нужно, чтобы обеспечить устойчивость пенсионной системы в долгосрочной перспективе. Отсюда два естественных предложения: трансформировать Стабилизационный фонд в Фонд будущих поколений и использовать для этих же целей доходы от неспешной, проводимой по рыночным ценам и в наиболее благоприятные для этого моменты, приватизации.
Из выступления на Ученом совете ИЭПП 5 марта 2007 года
Обсудить на форуме
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ
В 2009 жизнь не заканчивается // МАКСИМ БЛАНТ
Зоопарк как личный опыт // ДМИТРИЙ ОРЕШКИН
Пейзаж перед битвой. Часть 2 // АЛЕКСАНДР РЫКЛИН
Власть второго сорта // ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА
Держи вора! (Ответ Александру Гольдфарбу) // НИКОЛАЙ СВАНИДЗЕ
[26 ФЕВРАЛЯ 2006, 18:00] ЕГОР ГАЙДАР
«Лучше бы мы открыли воду!»
Шейх Ахмед Заки Ямани –
экс-министр нефти Саудовской Аравии
«Через 10 лет или 20 лет вы увидите,
что нефть приведет нас к краху»
Хуан Пабло Перес Альфонсо –
экс-министр нефтяной промышленности Венесуэлы
В 1985-1986 годах мировые цены на нефть упали в несколько раз. И все-таки, СССР рухнул не из-за игры на понижение на нефтяном рынке.
Хорошо сказал об этом Булат Окуджава на своем последнем концерте в Париже 23 июня 1995 года. Он прочел тогда это короткое стихотворение:
«Вселенский опыт говорит,
Что погибают царства
Не от того, что труден быт
Или страшны мытарства…
А погибают от того,
И тем больней, чем дольше,
Что люди царства своего
Не уважают больше…»
Однако, кризис советской экономики, приведший к распаду СССР, то, когда и в каких формах он разворачивался, был тесно сопряжен с развитием событий на нефтяном рынке. Итак – почему случилось так, как случилось?
Разумеется, первым делом появились конспирологические объяснения произошедшего. Однако я своими глазами видел, каким невероятным «сюрпризом» для американских властей было крушение Советского Союза, каково было их потрясение, потому и не верю в достоверность подобных конструкций.
Но если предположить, что версия «об умысле» верна, то получается еще хуже. Тогда придется говорить о низком интеллектуальном уровне, безответственности и предательстве национальных интересов со стороны нескольких поколений советских властей, поставивших экономику и судьбу страны в полную зависимость от решений принятых США – государством, которое воспринималось как главный потенциальный враг.
СССР был не первой и не был единственной богатой ресурсами страной, которая столкнулась с тяжелым кризисом, связанным с труднопрогнозируемыми изменениями цен на предлагаемые ими важнейшие сырьевые товары.
Чтобы понять произошедшее в Советском Союзе в конце 1980-х – начале 1990-х годов, важно проанализировать суть проблем, связанных с колебаниями сырьевых цен, то, как они влияют на экономику стран-экспортеров. А это довольно долгая история…
§1. Испанский пролог
Классический пример воздействия крупного потока доходов, связанных с добычей сырьевых ресурсов, на национальную экономику – развитие событий в Испании XVI–XVII веков, после открытия Америки. Освоение месторождений золота и серебра, введение технологий, позволяющих разрабатывать их эффективно по стандартам того времени – все это привело к беспрецедентному в истории росту поступления драгоценных металлов в Европу.
За 160 лет, между 1503 и 1660 годами, в Севилью было доставлено 16 тыс. тонн серебра. Запасы этого металла в Европе возросли втрое. За тот же период ввоз 185 тонн золота увеличил европейские ресурсы этого металла примерно на 20%.
Рост предложения золота и серебра в условиях еще медленно растущей европейской экономики приводит к резкому, по стандартам общества, привыкшего к стабильности цен, удорожанию товаров . В Испании, куда в первую очередь поступают драгоценные металлы, цены растут быстрее, чем в остальных европейских странах. Это обстоятельство делает испанское сельское хозяйство неконкурентоспособным. Кастилия на многие десятилетия становится крупным импортером продовольствия . Кризис испанской текстильной промышленности также результат аномально высокого уровня цен в Испании, связанного с притоком драгоценных металлов из Америки.
В конце XVI века жалобы на дороговизну товаров в Испании становятся массовыми. Кортесы неоднократно обсуждают эту тему, звучат предложения полностью запретить вывоз испанского текстиля даже в испанские колонии в Америке. Дороговизна продовольственных товаров и текстильных изделий подталкивает к мерам, направленным на ограничение роста цен, те, в свою очередь, – к дефициту. И, как следствие, либерализации импорта продовольствия и текстиля в Испании становиться неизбежной.
Гонсалес де Сельориго, анализировавший экономические проблемы Кастилии, связывает их с последствиями открытия Америки. В 1600 году он пишет, что влияние потока золота и серебра парализовало рост инвестиций, развитие промышленности, сельского хозяйства и торговли, доказывает, что открытие Америки было несчастьем Испании . Фламандский ученый Юстус Липсиус в 1603 году писал своему испанскому другу: «Завоеванный вами новый мир завоевал вас, ослабил и исчерпал вашу прежнюю храбрость».
Роль связанных с драгоценным металлом рентных доходов в бюджете испанской короны середины XVI века поначалу скромная, постепенно растет. Особенно явным это становится со времени открытия и освоения месторождений серебра в Потосе. Эти доходы не зависят от Кортесов, расширяют свободу действий правительства в использовании финансовых ресурсов. К тому же американское золото и серебро кажутся надежным обеспечением займов, которые охотно предоставляются международными банками.
В соответствии со стандартами времени более половины бюджетных поступлений направляется на военные нужды. Американское золото и серебро – база внешнеполитической активности, направленной на защиту католицизма, обеспечение господства Испании в Европе. Оно позволяет финансировать череду дорогостоящих войн.
В конце XVI века приток драгоценных металлов из Америки сокращается. К 1600 году наиболее богатые месторождений серебра исчерпаны . Рост цен также снижает доходы испанского бюджета.
Между тем, Корона приняла на себя крупные обязательства по взятым кредитам. Это основа вереницы банкротств, ставших со второй половины XVI века характерной чертой испанских финансов. Государство объявляет о неплатежеспособности в 1557, 1575, 1598, 1607, 1636, 1647, 1653 годах.
Как нередко бывает, реакция властей на экономические проблемы, связанные с колебаниями ресурсных доходов, неадекватна. Запрещение испанским студентам учиться в иностранных университетах, введение ограничивающих торговлю монополий, повышение налогов на экспорт шерсти, таможенные пошлины, взимаемые на границах частей королевства, – все это не помогает мобилизовать ресурсы для финансирования военных предприятий.
Выясняется, что имперские обязательства соблазнительно легко принять. От них трудно отказаться, даже когда это неизбежно. В 1609 году Испания под влиянием нарастающих финансовых трудностей вынуждена заключить перемирие с Голландией. Через десять лет становится ясным, что этот шаг не решил бюджетных проблем. Операции голландцев на море, их нападения на испанские суда и колонии требуют финансирования вооруженных сил в масштабах, не меньших, чем во время войны.
Энергичный первый министр Испании (с 1621 по 1643 год) Оливарес, современник и соперник кардинала Ришелье, пытается провести либеральные реформы (упорядочить налоговую систему, сократить бюджетные расходы и численность государственного аппарата), ограничить власть олигархов, имевших доступ к государственным доходам , восстановить величие империи. Он компетентен, не коррумпирован и исключительно работоспособен. Но всего этого недостаточно, чтобы разрешить противоречие между расстройством государственных финансов и необходимостью финансировать военные действия, призванные сохранить империю. В 1631 году, поняв неразрешимость поставленных задач, Оливарес произносит свою знаменитую фразу: «Если великие завоевания этой монархии привели ее в такое печальное состояние, можно с достаточной долей уверенности сказать, что без Нового Света она была бы более могучей».
К 1640 году испанская корона утратила свои европейские владения вне Пиренейского полуострова, оказалась на грани потери контроля над Астурией, Каталонией и Арагоном. В сентябре 1640 года Оливарес пишет: «Этот год можно считать самым несчастным для монархии за все время ее существования» . И это при том, что до 1643 года испанская армия не понесла поражений ни в одном крупном сухопутном сражении.
История Испании XVI–XVII веков – пример державы, пережившей крах, не потерпев поражения на поле брани, но рухнувшей под влиянием непомерных амбиций, основывавшихся на таком ненадежном фундаменте, как доходы от американского золота и серебра. То, что происходило с государствами, могущество которых зиждилось на притоке доходов от добычи природных ресурсов, в ХХ веке, в том числе с нашей страной, – хорошо известно.
§ 2. Ресурсное богатство и экономическое развитие
Проблемы, с которыми столкнулась Испания в XVI–XVII веках, были известны и в конце XVIII – начале XIX века, в канун старта современного экономического роста. И все-таки долго еще казалось аксиомой, что ресурсное богатство, обеспеченность страны запасами важных для индустриализации полезных ископаемых, обилие плодородной земли – важный и позитивный фактор развития. Опыт XX века показал, что эти взаимосвязи, увы, сложнее и драматичнее.
Между 1965 и 1998 годом душевой ВВП в таких богатых ресурсами странах, как Иран и Венесуэла, сокращается в среднем на 1% в год, в Ливии – на 2%, в Кувейте – на 3%, в Катаре (1970–1995 годы) – на 6% в год. В целом в странах – членах ОПЕК душевой ВВП в 1965–1998 годы снижался на 1,3% в год на фоне среднегодового темпа роста в 2,2% в странах с низкими и средними душевыми доходами.
На протяжении последних десятилетий появилось немало работ, посвященных влиянию ресурсного богатства на экономическое развитие. Точно определить, что такое ресурсное богатство, непросто. Одни авторы определяют его как долю сырьевых ресурсов в экспорте, объеме валового внутреннего продукта, другие – как площадь территории, приходящейся на одного жителя страны. Важно, что вне зависимости от определения, результаты исследований оказывались близкими. Они демонстрируют статистически значимую негативную корреляцию между долгосрочными темпами экономического роста и ресурсным богатством . То есть, попросту говоря, наличие природных богатств не только не гарантирует государству будущего процветания, но и, скорее всего, осложнит путь к таковому.
Типичный пример из этого печального ряда, один из многих, – Нигерия. Крупные нефтяные месторождения здесь были введены в эксплуатацию в 1965 году. В течение последующих 35 лет совокупные доходы от добычи нефти, если исключить платежи международным нефтяным корпорациям, составили примерно 350 миллиардов долларов (в ценах 1995 года). В 1965 году душевой ВВП был равен 245 долларам. К 2000 году он остался на том же уровне. Полученные финансовые ресурсы не повлияли на уровень жизни населения.
Исследователи спорят о том, какой из факторов, связанных с ресурсообеспеченностью, создает наибольшие препятствия на пути динамичного экономического роста . Однако набор рисков, связанных с ресурсным богатством, хорошо описан.
Природные ресурсы, связанные с ними возможности извлечения рентных доходов, позволяют властям очередной «ухватившей бога за бороду» страны наращивать бюджетные поступления, ни мало не озабочиваясь повышением общих налогов (см. табл. 1).
Таблица 1
Доля нефтяных доходов в суммарных доходах бюджета в Венесуэле, Мексике и Саудовской Аравии в 1971–1995 годах. Средние значения по пятилетиям, %
|
Страна |
1971–1975 |
1976–1980 |
1981–1885 |
1986–1990 |
1991–1995 |
|||||
|
Венесуэла |
67,0 |
61,7 |
54,7 |
60,4 |
… |
|||||
|
Мексика |
14,9 |
19,0 |
42,7 |
32,6 |
… |
|||||
|
Саудовская |
89,1 |
74,4 |
61,0 |
74,5 |
… |
Источник расчеты по данным из Auty R.M. (ed.). Resource Abundance and Economic Development. Oxford: Oxford University Press, 2004 (Мексика, Саудовская Аравия); Salazar-Carrillo J. Oil and Development in Venezuela during the Twentieth Century. Praeger Publishers, Westport, CT, 1994 (Венесуэла).
Но это просто напросто означает, что у власть предержащих нет необходимости налаживать долговременный диалог с обществом – налогоплательщиками и их представителями. Тот исторический диалог (ведущий к компромиссу), который только и прокладывает русло формирования набора институтов, ограничивающих произвол власти, обеспечивающих гарантии прав и свобод граждан. Благодаря этому трудному диалогу только и создаются правила игры, позволяющие запустить механизм современного экономического роста. Вот и получается, что шансы на создание системы сдержек и противовесов (популярнейший в ельцинское время, ныне вышедший из моды комплекс понятий), надежных институтов, позволяющих ограничивать коррупцию и произвол властей и чиновничества, у населения в богатых ресурсами странах всегда меньше, чем в тех, которые подобными ресурсами обделены . Атмосфера тут создается другая. И климат другой. Салтыков Щедрин классически описал эту атмосферу: «Когда делили между чиновниками сначала западные губернии, а впоследствии Уфимскую, то мы были свидетели явлений поистине поразительных. КАЗАЛОСЬ БЫ, УЖ НА ЧТО ЛУЧШЕ: УРВАЛ КУСОК КАЗЕННОГО ПИРОГА И ПРОВАЛИВАЙ! Так нет, тут именно и разыгрались во всей силе свара, ненависть, глумление и всякое бестыжество, главной мишенью для которых – увы! послужила именно та неоскудевающая рука, которая то и дележку-то с той специальной целью предприняла, чтоб угобзить господ чиновников и, что само собой разумеется, положить начало корпорации довольных».
Оценки качества национальных институтов, вырабатываемые международными организациями, субъективны. Но все они показывают, что между показателями политических свобод, гражданских прав, качеством бюрократического аппарата, практикой применения закона, с одной стороны, и ресурсным богатством – с другой, есть сильная негативная корреляционная зависимость.
Распределение доходов, генерируемых в экономике стран богатых ресурсами, зависит от дискреционных решений органов власти . Это стимулирует конкуренцию не в том, кто произведет больше качественной продукции с минимальными издержками, а в умении давать взятки чиновникам, увеличение того, что А. Крюгер в своей классической работе назвала административной рентой . К тому же ресурсное богатство повышает риски политической нестабильности, связанной с борьбой за перераспределение рентных доходов.
Даже в высокоразвитой демократической Норвегии доля экспорта в ВВП оставалась неизменной со времени открытия месторождений в Северном море. Рост экспорта нефти по отношению к ВВП компенсировался сокращением вывоза других товаров. Из стран – членов ОЭСР в этот период подобное же развитие событий характерно лишь для еще одной богатой ресурсами страны – Исландии, в экспорте которой половину объема составляла рыба.
Непрозрачные операции государственных компаний, реализующих экономически бессмысленные, но политически прибыльные проекты в Индонезии, Мексике, Венесуэле, других богатых ресурсами странах –документированный факт. Как правило, привлеченные для их финансирования ресурсы государство, раньше или позже, вынуждено возвращать за счет бюджета.
Эта проблема разрешима. Есть богатые ресурсами страны, в которых сложилась демократия налогоплательщиков, постепенно трансформировавшаяся в демократию всеобщего избирательного права с эффективными, мало коррумпированными бюрократиями. США, Канада, Австралия, Норвегия – наглядные тому примеры. Однако это страны, в которых демократические механизмы формировались веками, где сформированные институты были достаточно эффективными и устойчивыми, чтобы справится с вызовом ресурсного богатства . Есть и государства, не имеющие долгосрочной демократической традиции, сумевшие эффективно управлять ресурсным богатством (Ботсвана, Чили, Малайзия, Маврикий) . Но, как показывает опыт, создать демократические институты там, где велика роль природной ренты, труднее, чем в странах, где этот фактор риска отсутствует.
Проблема, связанная с природным богатством, состоит в том, что рентные доходы ресурсного сектора осложняют развитие иных секторов экономики. Она подробно описана на примере влияния открытых в 1960-е годы в Голландии крупных месторождений газа на обрабатывающую промышленность этой страны и получила название «голландской болезни» . Собственно, Голландия справилась с ней удачнее, чем большинство других богатых ресурсами стран. Впрочем, это не стало основанием для изменения закрепившегося термина. На деле эту болезнь с тем же успехом можно назвать «венесуэльской», «нигерийской», «индонезийской», или, в последние годы, – «российской». Если говорить о сырьевых товарах, не являющихся топливом, то ее с тем же правом можно назвать замбийской или заирской (медь), колумбийской (кофе).
Суть «голландской болезни» в том, что рентные доходы сырьевых отраслей стимулируют рост заработной платы и издержек в прочих отраслях национальной экономики (статистическая зависимость уровня национальных цен от ресурсного богатства убедительно подтверждена). Секторы, продукция и услуги которых сталкиваются с международной конкуренцией, становятся неконкурентоспособными как на внутреннем, так и на внешнем рынке, вынуждены сокращать производство. Отсюда риски формирования экономики, которая все в большей степени зависит от колебаний цен на сырье.
Характерная черта богатых ресурсами стран – недостаточное внимание к развитию образования. Причины этого не очевидны, но многие исследователи связывают это со своеобразием структуры спроса на рабочую силу, предъявляемого добывающими компаниями. А, быть может, это связано еще и с психологическими характеристиками возникающих в этих странах элит, о которых писал Салтыков-Щедрин: временщики не думают о будущем, а образование – это вложение в будущее.
В 1950-х – начале 1960-х годов распространенным было представление, что важнейшие проблемы государств, экономика которых зависит от экспорта сырья, связаны с долгосрочной тенденцией снижения цен на него по отношению к ценам на продукцию обрабатывающих отраслей. Эти взгляды, основанные на опыте кризисного развития мировой экономики 1920–1930-х годов, были широко представлены в работах, опубликованных Экономической комиссией ООН по Латинской Америке, книгах и статьях известного аргентинского экономиста Р. Пребиша.
Развитие событий во второй половине XX века показало, что цены на сырьевые товары по отношению к ценам на продукцию обрабатывающих отраслей действительно снижаются. Но это процесс медленный. Темпы падения относительных цен на сырье в долгосрочной ретроспективе составляли примерно 1% в год. Более серьезная проблема в том, что цены на сырье колеблются в широком и трудно прогнозируемом диапазоне. И при их росте, и при падении такие колебания создают серьезные проблемы, как для экспортеров, так и для импортеров.
Известный американский экономист, лауреат Нобелевской премии П. Самуэльсон писал: «Экономист не может предвидеть будущее с точностью…, но если даже почти может предсказывать, то все что угодно, только не цены». Применительно к ценам на сырьевые товары это утверждение во второй половине ХХ века оказалось более чем справедливым.
Факторы, обусловливающие колебания цен на сырье, известны. Производство в сырьевых отраслях капиталоемко, осуществление инвестиционных проектов требует многих лет. Текущие затраты относительно капитальных невелики. Нарастить добычу в короткие сроки – трудно или невозможно; сократить непросто и по технологическим, и по социальным причинам. Одним из факторов, проложивших дорогу ценовой войне середины 1980-х годов, было то, что власти Саудовской Аравии, сократившие между 1981 и 1985 годами объем добычи нефти почти в 4 раза, столкнулись с тяжелыми проблемами в обеспечении газоснабжения населения. Вместе со снижением добычи нефти сокращалось производство попутного газа, от которого зависело функционирование коммунальной сферы. Сокращая добычу нефти, чтобы поддержать цены на этот ресурс, власти Саудовской Аравии были вынуждены снизить и выпуск попутного газа. А от него зависели условия ежедневной жизни значительной части населения королевства. Это лишь один из примеров того, с какими проблемами сталкивается сырьевая экономика.
В краткосрочной перспективе объемы производства сырья слабо зависят от цен мирового рынка. Спрос на сырьевые товары связан с мировой экономической конъюнктурой. Он резко повышается при росте темпов развития мировой экономики и сокращается при их замедлении . При ограниченной способности сырьевых отраслей наращивать и снижать добычу, цены на сырье колеблются значительно сильнее, чем на продукцию обрабатывающих отраслей. Данные рисунков иллюстрируют, насколько сильным оказывается влияние даже незначительного замедления темпов развития мировой экономики на динамику сырьевых цен.
Трудно прогнозируемые изменения мирового климата также оказывают существенное влияние на рынок сырья. В свою очередь, то, что происходит на сырьевых рынках, сказывается на глобальном развитии. С начала 1970-х годов изменение цен на нефть оказывает большее влияние на мировую экономику, чем колебания обменных курсов . Богатым ресурсами странам приходится решать проблемы, порожденные резкими и непредсказуемыми колебаниями цен на товары, от экспорта которых зависит финансовое положение страны. Повышение цен на сырьевые ресурсы сказывается в мировом хозяйстве сильнее, чем их понижение . Впрочем, странам-экспортерам природных ресурсов, в условиях падения цен, от этого не легче.
Волатильность цен, связанная с мировой конъюнктурой, накладывается на специфические проблемы сырьевых отраслей. Технические открытия, внедрение новых способов производства изменяют объем спроса. Классические примеры тому – массовое внедрение материалов, замещающих медь, во второй половине XX века , рост потребности в палладии, обусловленный повышением требований к чистоте выхлопных газов автомобильной промышленности.
Открытие и ввод в эксплуатацию новых месторождений сырья, иногда имеющих преимущества по условиям добычи по сравнению с существующими, прогнозировать непросто. Отсюда риски падения цен на сырье с началом их разработки. Но мир не застрахован и от того, что такие месторождения на протяжении периода, составляющего десятилетия, не будут открыты, а дефицит ресурсов приведет к долгосрочному росту цен на них.
Еще один фактор нестабильности сырьевых рынков – их зависимость от политики. Характерный пример – развитие событий на рынке меди в конце 1940-х – начале 1950-х годов. Начало корейской войны, рост потребности военной промышленности США привели к повышению спроса на этот металл. Быстро нарастить добычу было невозможно. Отсюда скачок цен в начале 1950-х годов и затем последующее за окончанием войны их снижение.
В 1973 году, на фоне арабо-израильской войны, цены на нефть выросли в беспрецедентных, для предшествующей истории страны, масштабах. Сама война была скорее поводом, чем причиной этому. За предшествующие 10 – 20 лет радикально изменилась ситуация в мировой нефтяной индустрии. Возможности международных нефтяных компаний регулировать условия работы в отрасли сократились, привилегии нефтедобывающих стран – возросли. Кризис 1973 года сыграл лишь роль спускового крючка в давно заряженном ружье.
Через несколько лет после событий, связанных с Арабо-израильской войной 1973 года, на фоне растущих беспорядков в Иране, добыча нефти в этой стране упала с 5,5 миллионов баррелей в день в октябре 1978 года до 2,4 миллионов баррелей в день в декабре того же года. В январе после прибытия аятоллы Хомейни в Иран и краха режима шаха добыча нефти снизилась до 500 тыс. баррелей в день . После формирования новых иранских властей, с восстановлением порядка в апреле – июле 1979 года добыча стабилизировалась на уровне 3,9 миллиона баррелей в день, существенно более низком, чем во времена стабильности шахского режима (5,7 миллиона баррелей в день в 1977 году).
Когда в 1980 году, началась ирано-иракская война, обе страны были вынуждены сократить добычу нефти. Цены на нее на мировом рынке многократно выросли.
Многие наблюдатели полагали, что цены вышли на новый уровень и останутся на нем надолго. Эта ошибка дорого стоила нефтедобывающим странам, в том числе СССР. В середине 1980-х годов стало ясно, что цены 1979–1981 годов обусловлены преходящим стечением обстоятельств. В 1985–1986 годах они резко упали. Предвидеть это в 1980–1981 годах было непросто.
Динамика текущих цен на нефть на мировом рынке в 1979–1981 годах, доллары США за 1 баррель
Источник: International Financial Statistics 2004, IMF (CD-ROM edition).
Динамика текущих цен на нефть на мировом рынке в 1985–1986 годах, доллары США за 1 баррель
Источник: International Financial Statistics 2004, IMF (CD-ROM edition).
В тех случаях, когда сырье – лишь ограниченная часть национальной экономики, колебания цен на него создают проблемы для ее отдельных секторов. Но есть немало государств, народное хозяйство которых сильно зависит от того, что происходит на рынках сырья (см. табл. 2).
Таблица 2
Доля экспорта нефти в суммарном экспорте некоторых стран-нефтеэкспортеров в 1971–1990 годах. Средние значения по пятилетиям, %
|
Страна |
1971–1975 |
1976–1980 |
1981–1985 |
1986–1990 |
||||
|
Венесуэла |
90,9 |
85,4 |
81,3 |
80,9 |
||||
|
Иран |
77,5 |
85,0 |
85,0 |
92,5 |
||||
|
Ирак |
91,1 |
91,4 |
97,3 |
89,8 |
||||
|
Нигерия |
85,6 |
92,3 |
95,7 |
89,5 |
||||
|
Мексика |
3,7 |
21,9 |
55,7 |
20,5 |
Источник: расчеты по данным из Salazar-Carrillo J. Oil and Development in Venezuela during the Twentieth Century. Praeger Publishers, Westport, CT, 1994; Mitchell B. R. International Historical Statistics. London: Macmillan Reference LTD, 1998; World Development Indicators Online Database, The World Bank (http://devdata.worldbank.org/dataonline)
В условиях быстро и непредсказуемо меняющихся цен на сырье даже такой фундаментальный показатель состояния национальной экономики, как душевой валовой внутренний продукт, колеблется в необычно широком диапазоне. Влияние нестабильности сырьевого рынка на бюджетные поступления еще сильнее . То, что доходы государства, связанные с повышением цен на нефть, нельзя рассматривать как стабильные, известно. Волатильность нефтяных цен высока, события, не связанные с экономикой, могут радикально изменить их уровень. Отсюда важнейшая задача властей нефтедобывающих стран – не допустить ситуации, при которой выполнение бюджетных обязательств, сохранение финансовой стабильности, зависит от динамики труднопрогнозируемого параметра, которым никто не может управлять. Расходы бюджета в условиях благоприятной конъюнктуры наращивать легко. Когда ситуация на рынке меняется, сократить их непросто.
В диверсифицированных рыночных экономиках, столкнувшихся с финансовым кризисом, стабилизационные программы редко предполагают сокращение бюджетных расходов более чем на 10% в реальном исчислении. Чтобы реализовать такие программы необходимо мужество, готовность платить за их принятие для стабилизации национальной экономики высокую политическую цену. В странах, зависимых от производства и экспорта сырья, при многократном падении рентных доходов возникают проблемы иного масштаба.
Когда конъюнктура благоприятна, доступ стран–производителей сырья к международным финансовым рынкам открыт, они нередко в крупных масштабах привлекают внешние займы, пытаются на этой основе форсировать развитие экономики, начинают осуществлять масштабные инвестиционные проекты. При изменении конъюнктуры кредитные ресурсы, недавно столь доступные, становятся запретительно-дорогими, иногда отсутствуют вовсе. Рефинансировать старые займы за счет новых оказывается невозможно. Возвращать занятые деньги приходится за счет бюджета, доходы которого при падении цен сократились.
В условиях неблагоприятной конъюнктуры, богатая ресурсами страна рискует столкнуться с бюджетным кризисом, проблемами платежного баланса, сокращения валютных резервов, невозможностью обслуживать и возвращать внешний долг. Примеров такого развития событий в экономической истории немало.
Переход от общественных настроений, связанных с высокими ценами на экспортируемое сырье, к жесткой экономии дается нелегко. Нередко он приводит к смене политического режима. Происходит это по-разному: политическая либерализация в Мексике, военный переворот в Нигерии, гражданская война в Алжире, кризис демократии в Венесуэле.
Нефть в этом отношении не уникальна. Медь, динамика цен на которую имеет ключевое значение для Чили, Папуа – Новой Гвинеи, Заира и Замбии, следующий по объему оборота мирового рынка за нефтью сырьевой ресурс, также преподносит странам, являющимся его экспортерами, немало сюрпризов. Но значение нефти для мировой экономики значительно больше.
3. Специфика рынка нефти
Нефть – необычный товар. При добыче других минеральных ресурсов разница между средней стоимостью добычи в богатых сырьевыми запасами регионах и ценой продажи на мировых рынках – экономическая рента – как правило, на протяжении длительного периода времени не была столь крупной и устойчивой, как в нефтяной отрасли . Обычно, на рынках динамика цен и выпуска определяется поведением участников, издержки которых максимальны. Их решение увеличить производство в период высоких цен или сократить его в период низких, когда деятельность становится убыточной, – задает уровень цен и объемы производства. На нефтяном рынке все иначе. Страны, имеющие самые низкие текущие издержки, в последние десятилетия, как правило, принимают на себя роль оператора, готового в условиях неблагоприятной конъюнктуры сокращать добычу, а при благоприятной – ее наращивать.
Самое разумное из того, что приходилось слушать автору этих строк о ценах на нефть, – слова профессора А. Крюгер, основанные на богатом опыте и здравом смысле. По ее мнению, когда большинство участников рынка верит в то, что цены на нефть останутся высокими лишь на протяжении короткого периода, они такими и будут. Когда начнет преобладать мнение, что цены вышли на новый устойчивый уровень и теперь на нем удержатся долго, они упадут. Перспектива длительного периода высоких цен стимулирует потребителей снижать потребление. Для производителей становится выгодным наращивать инвестиции и объемы производства. В случае снижения цен на нефть картина обратная.
Динамика цен на сырую нефть в длительной ретроспективе
(с 1880 по 2004 годы), доллары США за 1 баррель*
*Все цены приведены к постоянному уровню 2000 года.
Источник: расчеты по International Financial Statistics 2004, IMF (CD-ROM edition); EERE website (http://www.eere.energy.gov/vehiclesandfuels/facts/favorites/fcvt_fotw210.shtml).
4. Регулирование нефтяного рынка
Рынок нефти в ХХ веке никогда не был ни вполне свободным, ни жестко регулируемым. Заключенное в 1928 году в шотландском городе Акнакарри соглашение закрепило раздел рынка между семью крупнейшими международными вертикально-интегрированными компаниями («Стандарт ойл компани оф Нью-Джерси», «Тексако», «Ройял датч-Шелл», «Мобил ойл», «Галф ойл», «Бритиш петролеум» и «Компани франсез де петроль»), объединяющими разведку, добычу, переработку и реализацию этого ресурса. Оно на десятилетия определило правила игры в отрасли.
Мир того времени еще живет по законам, характерным для ранних этапов современного экономического роста. Господствует право сильного. Дипломатия канонерок позволяет обеспечить доступ к сырьевым ресурсам менее развитых, несостоятельных в военном отношении стран, навязать условия концессий, благоприятные для международных компаний . Вертикально-интегрированным корпорациям безразлично, на каком этапе добычи, переработки нефти или реализации нефтепродуктов получать прибыль. Они заинтересованы в увеличении доли на рынке и не слишком заботятся об объеме роялти, который получат правительства нефтедобывающих стран. От доходов, мобилизуемых на этапах нефтепереработки и реализации топлива, их финансовые обязательства перед странами, в которых они добывают нефть, не зависят. Отсюда стимулы к тому, чтобы цена сырой нефти оставалась невысокой, а возможно большую часть прибыли приносили нефтепереработка и реализация нефтепродуктов. Практика трансфертного ценообразования, хорошо известная по скандалам 1990-х – начала 2000-х годов в России, отнюдь не изобретение красных директоров и олигархов. Все это в экономической истории уже было.
В 1950–1960 годах нефтяные корпорации соревнуются в том, кто быстрее снизит отпускные цены на нефть по сравнению с согласованным уровнем, предоставит наиболее благоприятные условия дисконта потребителям. На мировой рынок нефти выходит Советский Союз. Он стремится увеличить свою долю в торговле этим ресурсом, практикует демпинг. В контрактах Советского Союза по бартерным поставкам нефти в Западную Европу, в первую очередь в Италию, в 1960 годах цены на нефть были примерно наполовину ниже международных справочных. В рамках подобных контрактов определить, объясняется ли разница в цене поддержкой коммунистического движения или же речь идет о чистой воды демпинге, трудно. Но международные нефтяные компании подоплека не слишком интересовала. Само наличие подобной практики – фактор, снижавший цены на нефть.
После Второй мировой войны эпоха империй, колониальных и полуколониальных государств, дипломатии канонерок уходит в прошлое. То, что было принято век назад, становится невозможным в изменившемся мире. Возврат нефтяных ресурсов Ирана под контроль «Бритиш петролеум», вынужденной поделиться частью собственности с американцами – отзвуки уходящей в прошлое эпохи. После провала франко-английской операции в Суэце в 1956 году, становится ясно, что угроза применения силы к нефтедобывающим странам, желающим увеличивать свою долю в доходах от добычи нефти или национализировать ее производство, минимальна. В последующие 15 лет роль правительств нефтедобывающих государств во всем, что касается отрасли, повышается. С 1950 годов ХХ века они шаг за шагом улучшают условия контрактов с международными корпорациями.
Веха на этом пути – договоренности, достигнутые властями Венесуэлы с нефтяными компаниями о распределении прибыли между ними в соотношении 50 на 50 процентов. Эти условия, о которых венесуэльское руководство в неформальном порядке проинформировало другие нефтедобывающие государства, с течением времени становятся общепринятыми.
Странам, располагающим нефтяными ресурсами, было необходимо вырабатывать общую позицию в диалоге с международными корпорациями, обмениваться опытом, позволявшем оценить происходящее в нефтедобыче и на рынке нефти. Это создает предпосылки создания ОПЕК, организации, позволившей расширить диалог, институционализировать взаимодействие, координировать усилия. ОПЕК была создана в сентябре 1960 года представителями Ирана, Ирака, Кувейта, Саудовской Аравии и Венесуэлы. Катар присоединился к ней в 1961, Индонезия и Ливия в 1962, Арабские Эмираты в 1967, Алжир в 1969, Нигерия в 1971, Эквадор в 1973, Габон в 1974 году. В первые годы своего существования ОПЕК была консультативной организацией. Переговоров с нефтедобывающими компаниями от своего имени она не вела.
Соглашения, достигнутые государствами – членами ОПЕК и направленные на улучшение условий контрактов, предполагали согласование изменения экспортных цен с правительствами нефтедобывающих стран, расширение масштабов нефтепереработки, создание национальных компаний.
В 1968 году ОПЕК приняла «Направляющие принципы нефтяной политики». Организация требовала участия государств в собственности добывающих компаний, возможности осуществлять геологоразведку и нефтедобычу, контролировать декларируемые цены. Принятые в 1970–1973 годах меры, направленные на осуществление этих принципов, перераспределили баланс сил в нефтяной отрасли . Уже в конце 1960-х годов страны ОПЕК добились, чтобы нефтедобывающие компании не снижали цены на нефть по отношению к официально декларируемым.
Уровень цен, сложившийся в начале 1970 годов, был, по историческим меркам, низким, отражал ушедшее в прошлое соотношение сил в отрасли . К началу 1970-х годов запасы нефти в США сократились, спрос американской экономики на импортную нефть вырос. Америка больше не могла регулировать мировой рынок нефти. С марта 1971 года в США для добычи этого ресурса использовалось 100% наличных мощностей . Между 1967 и 1973 годами доля импорта в объеме потребляемой США нефти возросла с 19 до 36% . В апреле 1973 года правительство Соединенных Штатов отменило систему квотирования импорта нефти . Превращение Соединенных Штатов в нетто-импортера нефти усилило позицию стран-производителей.
Важнейшим фактором, определившим развитие сырьевых рынков, явилось ослабление денежной политики США. Страна в 1960-х годах приняла на себя масштабные обязательства по социальным программам и одновременно была вынуждена финансировать расходы, связанные с вьетнамской войной. Это изменило мировую конъюнктуру. Рост цен на сырьевые товары начался до повышения цен на нефть в 1973 году.
17 октября 1973 года арабские страны – экспортеры нефти договорились о сокращении объема ее добычи и экспорта. Саудовская Аравия, крупнейший производитель в арабском мире, объявила, что снижает добычу на 10%, вводит эмбарго на поставки нефти в Соединенные Штаты Америки. 22 ноября 1973 года власти страны предупредили, что в случае, если США не откажутся от поддержки Израиля, они готовы сократить добычу на 80%, а при попытке Америки применить силу, нефтяные месторождения будут взорваны . Резкое повышение цен на нефть по отношению к аномально низкому их уровню в 1960-х – начале 1970-х годов стало свершившимся фактом.
Между 1970 и 1974 годами доходы стран ОПЕК от экспорта нефти выросли в 11 раз. Как писал один из министров финансов ОПЕК, нефтедобывающие страны получили больше денег в эти годы, чем могли представить себе в счастливых мечтах. Экспортные доходы Ирака, связанные с нефтью, выросли с 1 миллиарда долларов в 1972 году до 33 миллиардов долларов в месяц, предшествовавший наступлению ирако-иранской войны (в годовом исчислении) . Поток нефтедолларов в странах-экспортерах породил надежды на устойчивый рост благосостояния, веру в достижимость мечты о национальном величии. Лидеры нефтедобывающих стран полагали, что они смогут за счет доходов от нефти профинансировать развитие других отраслей.
Динамика среднемесячных цен на нефть на мировом рынке в 1972–1974 годах, долл. США за 1 баррель (доллары соответствующих лет)*
* В пересчете в доллары 2000 года цены на нефть в 1972 году составляли 8 долларов 8 центов.
Источник: International Financial Statistics 2004, IMF (CD-ROM edition).
На 1973–1981 годы приходится высшая точка влияния ОПЕК. В это время многим аналитикам казалось, что возможности организации регулировать объем нефтедобычи, цены на этот ресурс безграничны, дальнейшее удорожание углеводородов неизбежно.
Страны – потребители нефти, столкнувшиеся с 1973 года с резким повышением цен на нефть, связанным с этим ускорением инфляции, замедлением экономического роста, начинают снижать энергоемкость производства и потребления (см. табл. 3).
Таблица 3
Динамика энергоемкости ВВП Германии, Японии, Великобритании, Франции и США в 1975–1985 годах, в % к предыдущему году
|
Год |
Франция |
Германия |
Япония |
Великобритания |
США |
|||||
|
1971 |
0,1 |
… |
0,1 |
–0,2 |
–1,1 |
|||||
|
1972 |
1,2 |
–0,4 |
–1,4 |
–2,7 |
–0,6 |
|||||
|
1973 |
2,1 |
1,2 |
3,9 |
–3,2 |
–2,0 |
|||||
|
1974 |
–6,1 |
–2,3 |
1,7 |
–2,5 |
–1,8 |
|||||
|
1975 |
–5,1 |
–3,5 |
–8,0 |
–4,4 |
–2,0 |
|||||
|
1976 |
2,2 |
2,7 |
2,1 |
–0,7 |
1,3 |
|||||
|
1977 |
–4,9 |
–2,7 |
–2,5 |
–0,3 |
–1,2 |
|||||
|
1978 |
1,8 |
0,4 |
–4,3 |
–3,6 |
–2,7 |
|||||
|
1979 |
0,8 |
0,3 |
0,2 |
2,3 |
–3,3 |
|||||
|
1980 |
–1,8 |
–3,7 |
–5,0 |
–6,6 |
–3,5 |
|||||
|
1981 |
–3,4 |
–3,5 |
–5,3 |
–2,1 |
–5,2 |
|||||
|
1982 |
–4,9 |
–2,6 |
–2,5 |
–2,3 |
–2,2 |
|||||
|
1983 |
1,1 |
–1,5 |
–1,5 |
–3,6 |
–4,2 |
|||||
|
1984 |
1,9 |
1,0 |
4,3 |
–2,6 |
–2,7 |
|||||
|
1985 |
3,5 |
1,0 |
–4,7 |
2,1 |
–2,9 |
Источник: расчет по данным World Bank WDI
Доля ОПЕК в мировой торговле нефтью сокращается. Возросшие цены стимулируют разведку труднодоступных месторождений. ОПЕК не имеет действенных механизмов, позволяющих применять санкции к ее членам, наращивающим добычу сверх согласованного максимума.
Замедление мирового развития в 1981–1982 годах сокращает спрос на нефть. Это накладывается на неустойчивость спекулятивного роста цен на этот ресурс в связи с началом иракско-иранской войны. Впервые с 1973 года ОПЕК сталкивается с непростым выбором. Если его члены будут продолжать наращивать добычу нефти, то цены рухнут. Чтобы поддержать уровень цен, необходимо сократить объем производства. Но это означает снижение доли ОПЕК на мировом рынке. Компании, не связанные с ОПЕК, используют проблемы картеля, чтобы увеличить свою долю в мировой торговле нефтью. 17 февраля 1983 года Британская национальная нефтяная компания снижает цены на нефть, добытую в Северном море, на 3 доллара за баррель. Норвегия следует ее примеру. Нигерия, член ОПЕК, нефть которой конкурирует с английской и норвежской, вынуждена последовать за ними. СССР также присоединяется к гонке в снижении цен на нефть.
Прекращение войны между Ираном и Ираком, их стремление восстановить долю рынка, принадлежавшую им в середине 1970-х годов и сократившуюся во время военных действий, – все это стало фактором, спровоцировавшим ценовую войну 1985–1986 годов.
Таблица 4
Потребление нефти на единицу ВВП в Германии, Японии, Великобритании, Франции и США в 1970–1985 годах, баррелей на тыс. долл. ВВП
|
Год |
Франция |
Германия |
Япония |
Великобритания |
США |
|||||
|
1970 |
1,15 |
… |
0,77 |
1,06 |
1,44 |
|||||
|
1975 |
1,13 |
1,03 |
0,75 |
0,87 |
1,39 |
|||||
|
1980 |
0,97 |
0,91 |
0,65 |
0,72 |
1,21 |
|||||
|
1985 |
0,69 |
0,74 |
0,50 |
0,61 |
0,96 |
Источник: U.S. Energy Information Administration http://www.eia.doe.gov/em…oleu.html#IntlProduction. World Bank WDI
Таблица 4
Добыча нефти в Великобритании, Норвегии, Мексике, 1970–1985 годы, тыс. баррелей в день
|
Год |
Великобритания |
Норвегия |
Мексика |
|||
|
1973 |
2 |
32 |
465 |
|||
|
1974 |
2 |
35 |
571 |
|||
|
1975 |
12 |
189 |
705 |
|||
|
1976 |
245 |
279 |
831 |
|||
|
1977 |
768 |
280 |
981 |
|||
|
1978 |
1082 |
356 |
1209 |
|||
|
1979 |
1568 |
403 |
1461 |
|||
|
1980 |
1622 |
528 |
1936 |
|||
|
1981 |
1811 |
501 |
2313 |
|||
|
1982 |
2065 |
520 |
2748 |
|||
|
1983 |
2291 |
614 |
2689 |
|||
|
1984 |
2480 |
697 |
2780 |
|||
|
1985 |
2530 |
788 |
2745 |
Источник: U.S. Energy Information Administration http://www.eia.doe.gov/em…roleu.html#IntlProduction
Таблица 5
Доля стран – членов ОПЕК в торговле нефтью,
%, 1970–1975, 1980–1985 годы
|
Год |
Доля ОПЕК |
|
|
1973 |
52,3 |
|
|
1974 |
51,8 |
|
|
1975 |
48,2 |
|
|
1980 |
42,7 |
|
|
1981 |
38,5 |
|
|
1982 |
33,8 |
|
|
1983 |
31,6 |
|
|
1984 |
30,8 |
|
|
1985 |
28,9 |
Источник: U.S. Energy Information Administration http://www.eia.doe.gov/em…roleu.html#IntlProduction
Саудовская Аравия обладает самыми большими запасами нефти. Себестоимость ее добычи низкая. В 1981–1985 годах, когда выясняется, что уровень, на который цены вышли в 1979–1981 годы, нестабилен, эта страна становится главным оператором рынка: она готова сокращать производство, чтобы удержать цены, компенсировать этим превышение квот другими членами ОПЕК, снижение мирового спроса, повышение добычи в странах, не входящих в ОПЕК.
Несмотря на это, цены на нефть с первого квартала 1981 года снижаются. В первые месяцы этот процесс идет медленно. Цена составляла 31 доллар 76 центов в 1982 году, 28 долларов 67 центов в 1983. К 1984–1985 годам она снизилась до 27 долларов (в текущих ценах) . К 1985 году Саудовская Аравия сократила производство нефти до 2,5 миллиона баррелей в день. Это почти в четыре раза меньше уровня 1981 года.
В марте 1983 года ОПЕК решает снизить официальную цену на нефть с 34 долларов до 29 долларов за баррель. Оценка реальной рыночной стоимости нефти в 1983–1985 годах из-за колебания курсов ведущих мировых валют затруднена. С 1983 года цена этого ресурса в долларовом выражении падает, но в европейских валютах остается стабильной . С начала 1985 года падение цен на нефть становится очевидным фактом, определяющем развитие мировой экономики.
13 сентября 1985 года министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии Ямани объявил, что его страна не готова дальше сокращать добычу нефти и будет наращивать ее производство . Увеличение добычи нефти в Саудовской Аравии в 1985–1986 годах более чем втрое, радикально меняет ситуацию на рынке. Нефтедобывающие страны соревнуются, кто быстрее снизит цены, чтобы сохранить свою долю на рынке.
Поквартальная динамика цены на нефть в 1985–1986 годах на фоне среднего исторического уровня, доллары США* за 1 баррель
*Все цены приведены к постоянному уровню 2000 года.
Источник: International Financial Statistics 2004, IMF (CD-ROM edition).
В 1986 году цены снижаются до беспрецедентно низкого для предшествующего десятилетия уровня (менее 10 долларов за баррель) . Между 1980 и 1986 годами доходы от добычи нефти (в реальном исчислении) у Венесуэлы сократились на 64,5%, у Индонезии – на 76,1%. Нефтедобывающим странам пришлось резко снизить государственные расходы.
К концу 1986 г. страны – члены ОПЕК понимают, что договоренность о соблюдении дисциплины цен и уровней добычи необходима, альтернатива этому – крах их экономики. На рынке восстанавливается подобие порядка. В декабре 1986 года ОПЕК принимает решение о беспрецедентном сокращении добычи нефти, цель которого восстановление цен. Добыча снижается до 15,8 миллионов баррелей в день . Это самый низкий уровень в истории организации. В конце 1980-х годов цены на нефть приближаются к средним многолетним. Однако высшая точка влияния ОПЕК, как ранее пик влияния международных нефтяных корпораций, позади. С этого времени структуры, способной определить, что будет происходить на нефтяном рынке, не существует. Цены колеблются в широком диапазоне (см. табл. 8).
Таблица 6
Динамика мировых цен на нефть, 1986–2005 годы,
доллары США за 1 баррель*
|
Год |
Средняя цена |
|
|
1986 |
19,9 |
|
|
1987 |
24,9 |
|
|
1988 |
19,5 |
|
|
1989 |
22,8 |
|
|
1990 |
28,2 |
|
|
1991 |
22,9 |
|
|
1992 |
22,0 |
|
|
1993 |
19,0 |
|
|
1994 |
17,7 |
|
|
1995 |
18,7 |
|
|
1996 |
21,7 |
|
|
1997 |
20,2 |
|
|
1998 |
13,6 |
|
|
1999 |
18,4 |
|
|
2000 |
28,2 |
|
|
2001 |
23,8 |
|
|
2002 |
24,0 |
|
|
2003 |
27,3 |
|
|
2004 |
34,6 |
|
|
2005 I кв. |
41,6 |
|
|
2005 II кв. |
45,5 |
*В постоянных ценах 2000 года.
Источник: International Financial Statistics 2005, IMF (CD-ROM edition)
До 2000 года резкие падения и повышения цен, связанные с политическими событиями (война в Персидском заливе) и финансовыми потрясениями (кризис в Юго-Восточной Азии) приводят лишь к краткосрочным отклонениям от среднего многолетнего уровня (см. рис. 15).
Поквартальная динамика цены на нефть в 1990–1991 годы на фоне среднего исторического уровня, доллары США за 1 баррель*
*Все цены приведены к постоянному уровню 2000 года.
Источник: International Financial Statistics 2004, IMF (CD-ROM edition)
5. Вызовы, связанные с колебанием цен на сырьевые товары: пример Мексики и Венесуэлы
Развитие событий в Мексике и Венесуэле с начала 1970-х годов иллюстрирует проблемы, с которыми сталкиваются нефтедобывающие страны в условиях колеблющихся нефтяных доходов. Венесуэла и Мексика тогда – государства с уровнем душевого ВВП, сопоставимым с показателями, достигнутыми в СССР в то же время.
Таблица 7
ВВП на душу населения в Мексике, Венесуэле и СССР в 1970 году
|
Страна |
ВВП на душу населения, доллары |
|
|
Венесуэла |
10672 |
|
|
Мексика |
4320 |
|
|
СССР |
5575 |
*Данные приведены в международных долларах в ценах 1990 года.
Источник: расчеты по Maddison A. The World Economy: Historical Statistics. Paris: OECD, 2004.
В мексиканской экономике 1970 года нефть – важная составляющая структуры народного хозяйства в начале XX века – ключевой роли почти не играет. Добыча нефти была на уровне около 70 млн баррелей в день. Экономический рост 1950–1970-х годов с нефтью связан не был. Венесуэла в начале 1970-х – одна из крупнейших нефтедобывающих стран мира. Для платежного баланса, бюджета доходы от нефти принципиально важны. Но и здесь на протяжении десятилетий, предшествующих скачку цен 1973–1981 годов, производство в секторах, не связанных с нефтью, быстро росло.
Мексика на протяжении десятилетий была политически закрытой демократией. Венесуэла до начала 1990 годов – одна из немногих стабильных демократий в Латинской Америке. И в той, и в другой стране министерства финансов имели репутацию высокопрофессиональных институтов. В течение многих лет ими руководили люди, понимающие риски, связанные с непредсказуемостью цен на сырьевые ресурсы.
Скачок цен на нефть в 1973–1974 годы совпал с открытием новых крупных месторождений в Мексике . Со второй половины 1970-х годов резко растут и объемы добычи нефти, и связанные с ними доходы бюджета (см. табл. 10). К 1970 году нефтяной сектор производил 2,5% ВВП Мексики и обеспечивал федеральному правительству 3,5% его доходов. К 1983 году доля этого сектора в ВВП возросла до 14% . В 1974 году доля нефти в доходах от внешней торговли Мексики составляла примерно 0,5%, в 1980 нефть и газ обеспечивали уже 67,3% экспортных поступлений страны. Доля обрабатывающих отраслей в экспорте сократилась до 16,5%.
Таблица 8
Динамика добычи нефти и ее доля в государственных доходах Мексики в 1975–1985 годы
|
Год |
1975 |
1976 |
1977 |
1978 |
1979 |
1980 |
1981 |
1982 |
1983 |
1984 |
1985 |
|||||||||||
|
Ср.годовая добыча нефти, тыс.б.в день |
705 |
831 |
981 |
1209 |
1461 |
1936 |
2313 |
2748 |
2689 |
2780 |
2745 |
|||||||||||
|
Доля нефтяных доходов в суммарных доходах бюджета, % |
14 |
14 |
15 |
17 |
21 |
27 |
31 |
40 |
51 |
48 |
44 |
Источник: EIA International Petroleum Monthly (http://www.eia.doe.gov/emeu/ipsr/supply.html), Auty R.M.(ed.). Resource Abundance and Economic Development. Oxford: Oxford University Press, 2004.
Рост доходов, поступающих от нефтяного экспорта, накладывается на кризис модели импортозамещающей индустриализации, замедление роста мексиканской экономики в первой половине 1970-х годов. Пришедший к власти в 1976 году президент Мексики Л. Портильо решает использовать поступившие в распоряжение правительства финансовые ресурсы, чтобы подстегнуть развитие национальной экономики . Начинается реализация набора масштабных инвестиционных проектов. Многие из них – при ограниченных возможностях эффективно использовать нефтяные деньги, низком качестве государственного аппарата – оказываются либо незавершенными, либо малоэффективными.
Доля государственных расходов в ВВП, составлявшая в конце 1960-х годов 20%, к 1982 году приближается к 50%. Темпы роста инвестиций, финансируемых за счет добычи нефти и внешних займов, в 1978–1981 годах – примерно 20%, роста ВВП – 8,4% . Если бы такая экономическая политика была устойчивой, этого было бы достаточно, чтобы удвоить ВВП за десять лет. Опыт еще раз показал, что попытки подстегнуть темпы роста, используя средства, опасные для долгосрочного устойчивого развития, дорого обходятся и экономике, и обществу.
Правительство наращивает внешний долг. Кредиторы, убежденные в том, что высокие цены на нефть – гарантия сохранности вложений, предоставляют займы. В 1981 году внешний долг государственного сектора Мексики достиг 40 миллиардов долларов, частного сектора – 20 миллиардов долларов.
К началу 1980-х годов доходы Мексики от добычи нефти составляли примерно 20% валового внутреннего продукта страны. Руководство страны было убеждено в том, что повышение нефтяных цен в 1979–1981 годах отражает долгосрочные тенденции развития, их уровень не будет снижаться на протяжении многих лет.
В 1981 году правительство Мексики приняло решение перейти к еще более агрессивной финансовой политике. В ее основе предположение, что рост доходов от добычи и экспорта нефти в среднесрочной перспективе составит 12% в год . Как нередко бывает, такое решение принимается в самое неподходящее для этого время.
В 1981–1982 годы конъюнктура меняется. Рост цен на нефть приостановился. Усилия властей США, направленные на сдерживание инфляции, повышение процентной ставки, увеличивают стоимость обслуживания внешнего долга во всем мире, в том числе в Мексике. Неуверенность в возможности возврата национального долга стимулирует отток капитала. В феврале 1982 года мексиканское правительство было вынуждено на 70% девальвировать песо. Это усугубило проблемы, связанные с платежами по внешнему долгу. Власти предпринимают ряд опасных шагов: вводят систему двойного валютного курса, отказываются возвращать взятые кредиты, ужесточают контроль за движением валюты, национализируют банки. И все это происходит на фоне снижения нефтяных цен.
С 1983 года правительство пытается стабилизировать финансы, останавливает незавершенные инвестиционные проекты, повышает налоги, сокращает бюджетные обязательства. Но цены на нефть опускаются все ниже. Отсюда череда начатых и незавершенных стабилизационных программ, остановка экономического роста. Среднегодовые темпы роста душевого ВВП в Мексике 1980-х годов находились в области отрицательных значений (–0,54 %).
Накануне открытия новых нефтяных месторождений Мексика – страна с интегрированной в глобальный финансовый мир рыночной экономикой. Последствия авантюрной политики Л. Портильо проявились быстро. Власти сумели сохранить политическую стабильность, но кризис 1980-х годов стал важнейшим фактором, сделавшим сохранение режима закрытой демократии в Мексике невозможным.
Власти Венесуэлы, на протяжении десятилетий имевшие дело с нефтяным рынком, инициировавшие формирование ОПЕК, создавшие стабилизационный фонд, были лучше, чем руководство Мексики, подготовлены к тому, чтобы справиться с вызовами, связанными с повышением бюджетных доходов, следующим за ростом цен на нефть. Они хорошо понимали роль нефти в экономике страны (см. табл. 9).
Таблица 9
Доля экспорта нефти в суммарном экспорте Венесуэлы в 1971–1990 годы, средние значения по пятилетиям, %
|
Годы |
1971–1975 |
1976–1980 |
1981–1985 |
1986–1990 |
||||
|
Доля экспорта нефти в суммарном экспорте, % |
90,9 |
85,4 |
81,3 |
80,9 |
Источник: расчеты по данным из Salazar-Carrillo J. Oil and Development in Venezuela during the Twentieth Century. Praeger Publishers, Westport, CT, 1994; Mitchell B. R. International Historical Statistics. The Americas 1750-1993. London: Macmillan Reference LTD, 1998
Сразу после скачка цен 1973 года они проводят осторожную бюджетную политику, не допускают быстрого укрепления курса национальной валюты. Однако в условиях демократии еще труднее, чем при авторитарном режиме, противостоять волне популизма, возникающей на фоне возросших бюджетных доходов. Отсюда поток идей, связанных с тем, как использовать нефтяные доходы на разнообразные расходные программы. Именно с такой платформой яркий популист Карлос Андрес Перес побеждает на выборах в 1974 году. Он начинает реализацию целого пакета инвестиционных проектов. Их обоснование – необходимость диверсифицировать экономику Венесуэлы, улучшить состояние инфраструктуры. Расширяются социальные обязательства государства, снижаются налоги, не связанные с добычей нефти. Изменение мировой конъюнктуры с середины 1980 годов делает продолжение такой политики невозможным.
С 1950 по 1980 годы валовой внутренний продукт на душу населения в Венесуэле вырос на 234%. Между 1980 и 1989 годами он сократился на 18,1%. Курс национальной валюты, относительно стабильный на протяжении десятилетий, за этот же период упал в 10 раз. К 1989 году годовые темпы инфляции достигли 84%. Внешний долг, которого в 1974 году практически не существовало, в 1989 году составлял 54% валового внутреннего продукта, сравнялся с трехгодовым объемом экспорта. В течение 60-ти лет, предшествовавших 1980 году, в Венесуэле средние темпы роста производительности труда в секторах, не связанных с нефтью, составляли 6,7%. В 1920–1979 годах среднегодовой рост душевого ВВП составлял 6,4% в год. В течение 20 лет после 1980 года в секторах экономики, не связанных с нефтью, производительность труда снижалась. К концу 1990-х она достигла уровня, соответствующего показателям 1950 года. В 1978 году кредитный рейтинг Венесуэлы составлял тройное «А». В 1983 году она объявила о прекращении выплат по внешнему долгу.
После нескольких лет политики «затягивания поясов» избиратели в 1989 году вновь приводят к власти К. Переса. С ним ассоциировался период благополучия, когда цены на нефть были высокими. Но ситуация изменилась. Сам президент понимает, что другого выхода, кроме проведения жесткой бюджетной политики нет. Он говорит, что если правительственные расходы не будут резко сокращены, страна столкнется с жесточайшим бюджетным кризисом. Это не то, что от него ждали.
Попытка переворота, предпринятая в 1992 году У. Чавесом, подводит черту под периодом стабильности венесуэльской демократии. Как и многие другие страны, Венесуэла – пример того, как трудно ресурсобогатым странам справиться с вызовами, связанными с колебанием цен на сырьевые товары.
6. В поисках выхода
То, что поток сырьевых товаров, цены на них – величины нестабильные, известно не со вчерашнего дня. Многие богатые ресурсами страны пытались найти пути решения этой проблемы. Хеджирование рисков, заключение форвардных контрактов – возможный вариант разрешения проблемы, с экономической точки зрения разумный, но политически опасный. Если динамика цен окажется более благоприятной, чем та, которая предусмотрена форвардными контрактами, объяснить обществу, почему бюджет понес потери, трудно. Всегда найдутся охотники доказать, что сделки были заведомо вредными для национальной экономики.
Это не значит, что такие проблемы неразрешимы. Наиболее распространенные меры, применяемые для их регулирования проблем, связанных с нестабильностью сырьевых цен – формирование стабилизационных фондов, пополняемых во время благоприятной конъюнктуры и используемых, когда цены падают.
К концу 1970-х чилийский платежный баланс и государственный бюджет сильно зависели от динамики цен на медь. В 1976 году доходы от экспорта меди составляли более 50% его объема. В 1980-х годах эта доля по-прежнему была высока (примерно 40%). До начала 1990-х годов выплаты государственной медной компании составляли 20% доходов бюджета. Тем не менее чилийское правительство отказалось, от реализации масштабных инвестиционных проектов, направленных на диверсификацию национальной экономики. Вместо этого оно создает институциональные основы развития конкурентоспособных производств в отраслях, не связанных с медью, формирует хорошо управляемый стабилизационный фонд, не допускает резкого укрепления курса национальной валюты, обеспечивает условия для беспрецедентного в Латинской Америке конца XX века экономического роста.
Управление Норвежским стабилизационным фондом считается образцовым. Оно – предмет подражания в других богатых ресурсами странах. Фонд штата Аляски, Кувейтские резервный фонд и фонд будущих поколений, Оманский государственный резервный фонд – примеры подобного рода институтов . Мотивы создания их правительствами, понимающими масштабы и серьезность рисков, связанных с нестабильностью бюджетных доходов в богатых ресурсами странах, очевидны.
Существуют два вида таких институтов: фонды, предназначенные для защиты экономики страны от колебаний цен на ресурсы, и фонды будущих поколений, созданные, чтобы поддержать благосостояние в то время, когда запасы природных ресурсов будут исчерпаны. Иногда они функционируют по определенной законом формуле, устанавливающей зависимость масштаба отчислений от цены на экспортные ресурсы; в других случаях объемы поступлений определяются при утверждении ежегодного бюджета. Опыт показал, что это эффективный инструмент регулирования рисков, связанных с нестабильностью цен на ресурсы. Но преувеличивать его надежность нельзя.
В том, что касается укрепления реального курса национальной валюты, связанных с этим проблем развития несырьевых отраслей, действенность стабилизационных фондов ограничена. Рост финансовых резервов, вложенных в высоколиквидные, надежные международные активы, повышает инвестиционную привлекательность национальных ценных бумаг и стимулирует приток краткосрочного капитала.
Однако политические противоречия, связанные с функционированием стабилизационных фондов, оказываются более острыми. В недемократических государствах, а к таким из богатых ресурсами стран относятся многие, велики риски, что средства будут вложены в неэффективные проекты, финансируемые государством. Значительная их часть – разворована. История нигерийского стабилизационного фонда – классический пример такого развития событий.
В демократических странах крупные финансовые ресурсы стабилизационных фондов затрудняют необходимое ограничение бюджетных обязательств. Компетентный и ответственный министр финансов Венесуэлы в октябре 1978 года говорил: «Самым важным оружием министра финансов, который сталкивается с многочисленными бюджетными запросами, – его способность сказать «нет денег», но как я мог сказать это при таком количестве денег в наличии?» . Объяснить руководителям ведомств, расходующих бюджетные средства, политическим лобби, парламентариям, что правительство не может выделить ассигнования на те или иные цели из-за того, что денег нет, – задача нелегкая, но разрешимая. Намного труднее доказать, что этого нельзя сделать потому, что укрепится реальный курс национальной валюты, а это, в свою очередь, подорвет конкурентоспособность несырьевых отраслей, создаст обязательства, выполнить которые при неблагоприятной конъюнктуре рынка сырья окажется невозможно.
Норвегия – страна, разумно и ответственно распоряжающаяся нефтяными доходами. Через двадцать лет после открытия нефтяных ресурсов Северного моря она по-прежнему сохраняла долю государственных расходов в ВВП более низкую, чем Дания, Финляндия и Швеция. Норвежский стабилизационный фонд имеет репутацию прозрачного, хорошо управляемого. Однако со времени его создания ни одна правящая коалиция не выигрывала выборы.
Риторика, связанная с тем, что правительство, сидящее на мешках с деньгами, отказывается решать важные для общества проблемы, – сильное оружие в политической борьбе. В начале сентября 2005 года Организация Объединенных Наций назвала Норвегию страной с самым высоким уровнем жизни. Выиграть выборы правящей коалиции это не помогло. Главные темы предвыборной кампании оппозиции были связаны с тем, как расходовать доходы в условиях высоких цен на нефть, в каких масштабах и в каких целях их можно использовать на финансирование различных социальных программ.
Конкурирующие политические партии в Норвегии имеют многолетнюю историю, политически ответственны. Выиграв выборы, сформировав правительство, они объясняют избирателям, что переоценили возможность расходования средств стабилизационного фонда, не учли все связанные с этим риски. Оппозиция может обвинить их в невыполнении предвыборных обещаний, построить на этом свою политическую платформу. В условиях стабильной экономики и эффективной демократии все это не так страшно. К сожалению, не все богатые ресурсами страны имеют такие политические системы.
Современный экономический рост – процесс беспрецедентный в истории, труднопрогнозируемый. Изменения условий мирового развития ставят перед государствами новые проблемы, требуют выработки адекватных ответов, способности менять социальные институты, формы организации общественной жизни. В странах, экономика которых зависит от сырьевых товаров, непредсказуемость цен на них осложняет ситуацию. От динамики цен на ресурсы зависят уровень инфляции, доходы населения, возможность оплачивать внешний долг. Это серьезный вызов. Не все богатые ресурсами страны оказываются способными на него ответить. В этом – одна из причин того, что темпы экономического роста в них более низкие, чем в странах, не обладающих ресурсным богатством.
Опыт решения проблем, порождаемых нестабильностью сырьевых рынков, не позволяет давать простые рецепты того, как справляться с проблемами, порожденными ресурсным богатством. Что он показывает несомненно – это значимость готовности политической элиты к изменениям мировой конъюнктуры, понимания ею того, что с ними связана реальная угроза безопасности собственной страны.
Во второй половине ХХ – начале XXI веков войны стали скорее исключением, чем правилом. Вооруженных конфликтов между крупными державами в последние 60 лет не было. Но военная традиция, идущая от штабной культуры XIX века, заставляет иметь то, что называется «планом боевого применения вооруженных сил», – проработанную программу мероприятий, осуществляемую в случае нападения или угрозы нападения потенциального противника. Опыт ХХ века показал, что для богатых ресурсами стран, сталкивающихся с рисками неблагоприятной конъюнктуры, важно заранее знать, что правительство будет делать в случае падения цен на сырье, какие последствия это будет иметь для бюджета, платежного баланса, потребительского рынка, обслуживания внешнего долга, стабильности банковской системы, иметь проработанную, реалистичную программу действий в подобной ситуации. Советский Союз в начале 1980 годов такого плана не имел. Последствия этого – общеизвестны.
Обсудить на форуме
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ
[16 ФЕВРАЛЯ 2006, 17:36] ЕГОР ГАЙДАР
Егор Гайдар, директор Института экономики переходного периода, об актуальной финансовой политике России:
Состояние российского бюджета позволяет утверждать, что в ближайшие несколько лет страна будет успешно контролировать экономическую ситуацию и сможет избежать серьезных кризисов. Об этом свидетельствует и достаточно ответственная и консервативная финансовая политика предшествующих лет. В пользу этого тезиса говорит и то, что последний период высоких цен на нефть мы прошли без бурной экспансии бюджетных обязательств. Это и накопленные резервы, которые многократно превышают резервы, которыми когда-либо располагал Советский Союз. Все это создает задел прочности на ближайшие два-три года. Разумеется, речь идет именно о двух-трех годах. Советский Союз в 1985 году имел безупречный валютный рейтинг. И мог привлекать кредитные ресурсы в практически неограниченных масштабах. После того как цены на нефть упали в шесть раз, это помогло ему ровно на три года. С 1988 года ситуация стала очевидно неуправляемой.
Мы сегодня находимся в более комфортном положении. Мы не являемся крупнейшим в мире импортером зерна. В этой связи каждодневная жизнь не зависит от колебаний платежного баланса в краткосрочной перспективе. Экономика куда более гибкая по сравнению с советской. Но все это, разумеется, не избавляет от рисков в более длительной перспективе, которые существуют у всех стран, зависящих в значительной степени от колебаний сырьевых рынков. В том числе и таких развитых и таких богатых, как, скажем, Норвегия.
Истекающий срок полномочий действующего президента в этом смысле – не более чем фон. Мы не видим серьезных факторов риска для дестабилизации экономической ситуации в России до 2008 года. Разумеется, это не означает, что их вовсе нет. Риски связаны с объективными ограничениями мощностей инфраструктуры. Скажем, добыча газа, добыча газа на крупных месторождениях, мощности электроэнергетики. Это дополнительный самостоятельный фактор риска.
Не проходит года, чтобы кто-то из экспертов не заговорил об угрозе нового дефолта. Хочу сказать, что подобного риска в краткосрочной перспективе не существует. У государственных компаний нет короткого долга. Нет серьезных рисков, связанных с невыполнением Россией своих финансовых обязательств. В среднесрочной перспективе, скорее, речь может идти не о дефолте по российским государственным обязательствам, а о проблемах с финансовым обслуживанием, с финансированием долгов крупных отечественных государственных компаний. Я не вижу этого риска в ближайшие два-три года, но стратегически – да, это угроза, которую надо иметь в виду.
Если вернуться от среднесрочных перспектив к дню сегодняшнему, то есть несколько основных проблем, доставшихся нам в наследство от 2005 года. Прежде всего, высокая инфляция и инфляционная инерция. Да, инфляция в 10,7% – это совсем не то, что в сотни процентов. Понятна ее база. Это, конечно, высокие цены на нефть, сильное сальдо платежного баланса, которые лишь частично компенсируются увеличением стабилизационного фонда. Ограниченная способность экономики принимать поток доходов, необходимый для стерилизации потока валют, который приходит в страну на фоне экстремально высоких цен на нефть. Надо понимать, что это факторы дискомфорта и риска. Это создает нестабильный фон для экономической деятельности и недостаточно высокие темпы роста инвестиций. Они довольно высоки по мировым стандартам. Сказать, что 9-10% в год мало, было бы неправильно. Только дело в том, что российские потребности в инвестициях после длинного периода инвестиционного голода, который был связан с крахом советской экономики, потом с тяжелым периодом рецессии, создали очень большой спрос на инвестиции. И поддержать нынешние темпы роста в районе 6-7% ВВП, имея темпы роста инвестиций всего 9-10% ВВП, к сожалению, невозможно. Здесь, конечно, ключевая проблема, это права собственности. И все, что происходило с правами собственности в последние три года, мало помогало обеспечению устойчивых темпов роста.
Полную версию интервью читайте в мартовском номере журнала "Большой Бизнес".
Обсудить на форуме
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ
[25 ЯНВАРЯ 2005, 21:00] ЕГОР ГАЙДАР
|
| (Фото: Архив ЕЖ) |
Свой труд, который Егор Гайдар писал 14 лет, он адресует самому широкому кругу читателей, подчеркивая, что основная его аудитория — «те, кто работает или будет работать в органах власти, вырабатывать и проводить в жизнь решения, от которых зависит развитие России в долгосрочной перспективе». Книга насыщена фактами, статистикой и в то же время написана простым, не перегруженным терминами языком. Порой она увлекательна, как хороший детектив. В интервью «Ежедневному журналу» Егор Гайдар рассказывает о своей книге, о своем видении современности, о перспективах развития России.
— Егор Тимурович, 14 лет – действительно очень долгое время…
— Я начал работу над этой книгой летом 1991 года. Я тогда был директором Института экономической политики. Взял отпуск в начале августа и решил, что займусь книгой всерьез. И только «вошел во вкус» — работу прервал путч 19 августа. Затем было уже не до книги, работая в правительстве, возвращался с работы поздно ночью, уезжал рано утром. Времени не было даже на то, чтобы повидаться с семьей. Но когда появилась возможность, начал работу над книгой снова, и тогда многое уже понимал по-другому. Тот, кому доводилось заниматься на практике тем, чем пришлось заниматься мне и моим коллегам, уже не может смотреть на вещи по-старому. Как человек, возглавлявший правительство страны во время революции, революционных преобразований, могу сказать: врагу подобного не пожелаю. Вообще революция — самое страшное, что может случиться с обществом. У нас в России сложилось романтическое представление о революциях, многие думают, что это что-то удивительное, захватывающее, феерическое… Нет. Это прежде всего — трагедия. Мы строили массу гипотез — и не пустых, а основанных на мудрых книжках, но на самом деле не знали, как происходит революция, что творится с экономикой, с обществом, с людьми. А когда ты уже знаешь, как это бывает на самом деле, многое начинаешь понимать точнее. После такого опыта на мудрствования авторов различных статей и книг смотришь совсем по-иному…
Из книги Е. Т. Гайдара «Долгое время…»
Независимо от причин, породивших предпосылки революции, конкретики политической борьбы, обусловившей переход возможностей в данность, все великие революции имеют ряд общих черт. Это, в частности:
1. Крах институтов предшествующего режима при постепенном формировании новых норм и институтов. Он порождает феномен деинституциализации, дефицита общепринятых норм регулирования общественной жизни.
2. Слабость политической власти, придающая отношениям собственности неустойчивый характер. В ходе революций происходят масштабные изменения в распределении собственности.
3. Для великих революций характерен острый финансовый кризис, как правило, проявляющийся в высокой инфляции, падении налоговых доходов и недофинансировании бюджетной сферы (бюджетные неплатежи). Чем более развитым в индустриальном отношении является общество, тем более тяжелые экономические последствия имеет деинституциализация.
— Тем, кто стоит сегодня у кормила власти в России, удалось стабилизировать ситуацию настолько, что начали даже поговаривать о «путинском застое». А удалось ли провести в жизнь преобразования, которые определят курс развития страны на долгосрочную перспективу?
— Это непростой вопрос. Сделано многое. Но результаты не всегда соответствуют поставленным задачам. Безусловно, положительным шагом была налоговая реформа, в том числе реформа подоходного налога. Это был необходимый и позитивный шаг. Его можно было предпринять только в отведенный историей момент. Знаю, что руководитель одной крупнейшей мировой державы, узнав об этой налоговой реформе, воскликнул: «Если бы я мог сделать что-то подобное!». Это был важный шаг, невозможный в период, когда бушует революция или когда руки у власти скованы сложившимися, затвердевшими институтами и традициями.
Но есть и действия, эффективность которых вызывает сомнения. Я не являюсь специалистом в области права, однако, когда речь заходит о судебной реформе, я вижу: мы тратим на нашу правовую систему в несколько раз больше денег, чем раньше. С одной стороны, это правильно. Однако доставшаяся нам в наследство от прежнего государственного строя судебная система не начала работать лучше. Она сохранила прежние пороки. Очевидно, чтобы навести порядок в области права, в особенности в том, что касается правоприменения, денег и «косметических» поправок в законы недостаточно. Необходима железная политическая воля власти, чтобы удерживаться от соблазна использовать право в целях сиюминутной политической выгоды. Если вы не следите за тем, как развивается и ведет себя правовая система, она может начать работать во вред стране. Если вы ее используете в собственных целях, можете быть уверены, что никакие реформы не пойдут ей на пользу, и, в конечном счете, окажутся фикцией, а общество покатится в сторону от демократии, к авторитаризму.
Из книги Е. Гайдара:
«В обществе, уставшем от перемен, революционных потрясений, политические элиты пришедшие к власти и обеспечившие хотя бы относительную стабильность, хоть какой-то порядок, получают необычную в истории свободу маневра, даже выбора стратегического курса. Такой свободы никогда не имеют политики, действующие в периоды долгосрочной стабильности социально-экономических институтов или, напротив, в дни бурных, революционных потрясений».
— Реформы в стране продолжаются. Но условия, в которых они проводятся, уже не те, что в 1992 году…
— И слава Богу. Но, к сожалению, более комфортные условия не гарантируют от ошибок.
— Что вы думаете о реформе социальной сферы, о монетизации льгот, о реформах ЖКХ, образования и здравоохранения?
— Мне и моим коллегам по правительству доводилось проводить не одну реформу в условиях, о которых страшно вспоминать. Достаточно сказать, что валютные резервы государства на январь 1992 года составляли 16 миллионов долларов. Не миллиардов — миллионов. Для России — это цифра, которую можно отнести к разряду бесконечно малых величин.
Что касается монетизации льгот, то я могу сказать: в этой сфере действительно надо было многое менять. Но если говорить о том, что было сделано неверно, то можно было бы написать горестную сагу. Ограничусь коротким ответом: неправильно было сделано все. ВСЕ. И больше сказать нечего.
Если же говорить о реформах ЖКХ, здравоохранения, образования, то я слежу за всеми документами, которые готовятся по этим вопросам. Я не могу сказать, что в правительственных программах что-то неверно. Это профессионально подготовленные, очень внятные и правильные документы. Но опыт собственной работы, опыт работы следующих правительств показывает, что конечный результат от правительственных программ зависит мало. Программы могут быть прекрасными — но затем за дело берутся непосредственные исполнители, и тогда, что называется, «жизнь вносит свои коррективы».
Два–три года назад я думал, что представляю себе объем глупостей, которые власти могут совершить. На практике убедился, что этот объем больше, чем я — и вообще кто-либо — может себе представить.
Из книги Е. Гайдара:
«1. Государству необходимо отказаться от использования системы образования в качестве инструмента социального выравнивания, переориентировав цель государственной политики в сфере образования с равенства результатов на обеспечение его качества. В сфере высшего образования важнейшим приоритетом сделать равенство доступа к нему. Необходимо применять прозрачные и общие для всех процедуры, которые позволяют выявить тех. Кто может быть допущен к финансируемому государством высшему образованию, повысить роль рыночных механизмов в образовательной сфере.
2. Необходимо трансформировать механизмы реализации принципа солидарности в организации медицинского страхования, четко определить налоговые составляющие в этой схеме, нужные для того, чтобы предоставлять услуги здравоохранения низкодоходным слоям населения, неспособным в рамках страховой медицины оплачивать минимальную, определенную государственными стандартами медицинскую помощь, от собственно страховой части, где есть зависимость объема предоставляемых услуг от величины взноса, возможность выбора страховой компании и пакета ее услуг».
— Как вы относитесь к идее отмены отсрочек от службы в армии?
— Когда мы боролись за реформу системы комплектования армии в 2001–2003 годах, было ясно, что, если мы не сумеем перестроить ее, возникнет идея отмены отсрочек для студентов. Многие из тех, кто тогда не верил нам, действительно не могли себе представить, что это возможно, казалось, что это какая-то страшная сказка. Но дело ведь не просто в чьем-то злокозненном желании всех забрать под ружье. Так устроена демография — в определенное время рождается меньше людей, вот и настал период, когда армии, которая осталась по сути прежней, нужны все, кто годится по возрасту. И теперь нечему удивляться…
Из книги Е. Гайдара:
«…возрастная структура российского населения находится под влиянием трех факторов: специфики демографического перехода в социалистической России; демографических волн, связанных с последствиями Второй мировой войны; попыток государства воздействовать на воспроизводство населения. Отсюда неравномерность распределения молодежи по возрастным когортам. С 2006-2007 годов число юношей, вступающих в призывной возраст, будет уменьшаться. К 2011 году оно сократится почти вдвое по отношению к призывным контингентам 2003-2004 годов. Выбор прост: реформировать систему комплектования либо в то время, пока она хотя и плохо, но работает, либо в условиях нарастающего кризиса».
— Каждый год руководители различных уровней призывают снять Россию с нефтяной иглы, но ничего не меняется. Реально ли это? И что ожидает Россию, если государственная политика в этом отношении останется такой же, как сегодня?
— Это реально. Но и непросто. Сделать это можно, но на это уйдут годы. Тем не менее, есть примеры стран, которые успешно преодолевали свою зависимость от экспорта сырья и нефти, например Мексика. И Россия пытается это сделать. Наиболее динамичного роста мы в последние годы добились не в нефтяной отрасли, а в машиностроении, то же касается экспорта машиностроительной продукции. Но если сохранится зависимость бюджета России от конъюнктуры нефтяного рынка, то ничего хорошего ждать не нужно. Лучшей иллюстрацией здесь может служить график динамики мировых цен на нефть в соотношении с состоянием экономики СССР в последние годы его существования. Обвал нефтяных цен был для Советского Союза приговором. Мы тогда неоднократно пытались донести до людей, занимавших высокие посты, простую мысль — однажды цены на нефть упадут! Нам отвечали: «Вы что, верите, что через пять лет автомобили начнут ездить на воде?» Автомобили продолжали ездить на бензине, но это не помешало ценам на нефть упасть в шесть раз. Предсказать в современном мире, когда цены в очередной раз упадут, невозможно. Но можно уверенно утверждать: однажды это случится, и ждать этого десятилетиями не придется. Очень не хотелось бы, чтобы Россию ждала судьба СССР.
Из книги Е. Гайдара:
«Как это бывало и с другими нефтеэкспортирующими странами, советское руководство в конце 1970-х – начале 1980-х годов было уверено в том, что благоприятная конъюнктура цен на нефть – явление долгосрочное… Таким образом, в середине 1980-х годов Советский Союз оказался страной, в высокой степени зависимой от конъюнктуры рынка энергоносителей. При радикальном – почти шестикратном - падении цен на основные экспортные товары страна столкнулась с острым финансовым кризисом и кризисом текущего платежного баланса».
— В то же время и в нефтяной отрасли не все в порядке. Одно «дело ЮКОСа» не дает покоя российскому бизнесу, и конфликту уже больше года. В чем — не с точки зрения политики, а с точки зрения экономики — были неправы руководители ЮКОСа и руководители страны?
— Руководители ЮКОСа, на мой взгляд, были неправы как раз в том, что действовали слишком правильно. В свое время, когда компания ЮКОС была куплена Menatep-group, она была крайне непрозрачной. Новый менеджмент справедливо решил, что капитализация компании вырастет, а ее доступ к мировому финансовому рынку упростится, если у компании будет хорошая репутация. И за четыре года они сделали компанию прозрачной. Они, безусловно, использовали «облегченные» налоговые схемы, но делали это, оставаясь в рамках действовавшего в тот момент законодательства. Законодательство было несовершенным, и я сам потратил немало сил, чтобы закрыть в нем зияющие дыры. Но закон есть закон, и даже если он плохой, он должен действовать, а суды должны разбирать дела согласно его букве. И обратной силы закон тоже не может иметь.
А затем менеджеры ЮКОСа решили, что для дальнейшего роста капитализации мало хорошей репутации компании, нужна еще и хорошая репутация страны. И они начали лоббировать многие полезные и нужные для страны вещи. Кстати, многие из тех плюсов, которые может записать к себе в актив современное руководство страны, были достигнуты, в том числе, и с помощью лобби нефтяников, где ЮКОС играл одну из главных ролей. Но лобби есть лобби. Лоббист — не филантроп, и поддерживая государство в одном, он требует для себя поблажек в другом, а порой приобретает значительную власть. Этой власти лобби, выстроенного ЮКОСом, испугалось государство, тем более что ЮКОС начал выказывать строптивость.
Главная опасность «дела ЮКОСа» в том, что оно создает соблазн. Власть многократно говорила о том, что дело это особое, что повторять его никто не собирается, что это было нужно для того, чтобы «разобраться с олигархами». Но закон, право при этом были принесены в жертву политическим интересам, и репутация страны стала еще хуже, чем сомнительная репутация ЮКОСа до прихода туда МЕНАТЕПа.
Из книги Е.Гайдара:
«В закрытых демократиях с течением времени выстраиваются хорошо организованные группы, способные защищать частные интересы, останавливать реформы, необходимые для страны в целом, но невыгодные им. Япония, столкнувшаяся с одним из самых тяжелых экономических кризисов в крупной развитой стране в конце XX века и оказавшаяся неспособной провести необходимые реформы в течение 15 лет – наглядное тому подтверждение. В мире XXI века, где гибкость, способность менять установления, структуры, реагировать на вызовы времени – важнейший залог способности выдерживать глобальную конкуренцию, выбор в пользу «управляемой демократии» представляет серьезную угрозу устойчивому экономическому росту».
— Дело ЮКОСа многих повергло в уныние, все чаще раздаются голоса о неизбежности окончательного формирования в России жесткого авторитарного режима, «закручивания гаек», уничтожения политических свобод…
— Такая опасность есть. Но устойчивый авторитаризм в промышленно развитой стране с большим удельным весом городского населения невозможен. Некоторое время авторитаризм может удерживаться, но образованное и грамотное население потребует политических свобод, гражданского общества, свободного слова. Россия — именно такая страна, это не аграрное, не крестьянское государство. И вспять процесс не повернешь. Образование для широких слоев населения — это как ящик Пандоры. Открыв его единожды, уже невозможно втиснуть содержимое обратно. И авторитаризм не придет надолго. В России пусть и не сразу, но сформируется полноценная демократия. Это произойдет обязательно. Революционной романтики это не принесет. Мне бы очень хотелось, чтобы Россия лет на пятьдесят стала скучной страной, занятой решением своих внутренних проблем. Нам необходима эта легкая скука, чтобы заняться своими собственными делами, привести собственный дом в порядок.
Из книги Е. Гайдара:
«История учит: ни одной стране мира не гарантировано сохранение вечного лидерства, тем более роли гегемона в мире. И теперь государства, начавшие экономический рост на поколения позже лидеров, способны преодолеть отделяющую их дистанцию, стать лидерами следующих этапов. Но смогут ли национальные элиты, общество в целом использовать этот шанс? Вот главный вопрос. Его решение зависит от всех нас».
Первая часть книги Егора Гайдара закончена, издана и представлена на суд читателей. Автор начал работу над второй частью своего труда.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ
Другие авторы по теме…
[7 МАРТА 2007, 00:19] МАКСИМ БЛАНТ
|
| (Фото: архив ЕЖ) |
В понедельник в Институте экономики переходного периода (ИЭПП) состоялся Ученый совет, где было представлено исследование «Российская экономика в 2006 году. Тенденции и перспективы». О тенденциях и перспективах российских финансов рассказал глава института Егор Гайдар (расшифровка этого выступления появится на сайте ближе к концу недели).
Практически в самом начале доклада он дал понять, что разговор предстоит неприятный: «Сегодня, когда золотовалютные резервы перевалили за 300 миллиардов [долларов], может показаться, что финансовому положению страны ничто не угрожает. На мой взгляд, это серьезная ошибка». Проблема в быстром росте доходов государства. Подобная ситуация сложилась в ряде европейских стран в период 1950-1973 годов. Во Франции, например, в этот период госдоходы росли в среднем на 8,4% в год. В подобных условиях у правительства возникает эйфория, кажется, что позволить себе можно все. Именно тогда, по словам Гайдара, были приняты многочисленные социальные программы, которые являются главной «головной болью» французского правительства на протяжении последних двух десятилетий, причем в равной степени это относится и к социалистам, и к голлистам.
В России расходы растут быстрее, но до недавнего времени (точнее, до прошлого года) Минфину удавалось проводить ту консервативную политику, которая была единственно возможной еще совсем недавно — в 2000 году, когда одной из самых главных считалась грозившая стране «проблема 2003 года» — года, на который приходился пик выплат по внешнему долгу. Эти совсем недавние времена, похоже, уже забылись. Власти демонстрируют щедрость, идя по пути французских социалистов. Беда лишь в том, что наше нынешнее благополучие зиждется на материи слабопредсказуемой и никоим образом от российских властей не зависящей – от мировых цен на нефть. Они составляют около трети всех доходов бюджета. Между тем, темпы роста добычи падают, месторождения истощаются и любым, даже очень богатым запасам, рано или поздно приходит конец. Уже сейчас при стабилизации цен на мировом рынке доходы начнут снижаться. Другая проблема, которая не стояла перед французами полвека назад (по крайней мере, с той остротой, что делает ее, пожалуй, самой серьезной проблемой современной России) – стремительное старение населения и сокращение числа работников трудоспособного возраста.
Отсюда и главное стратегически уязвимое место отечественной финансовой системы: постоянный (легко прогнозируемый) рост социальных обязательств, взятых на себя государством, усугубляющийся никем не подсчитанными расходами, которые станут следствием новых принимающихся правительством социальных программ и инвестиционных инфраструктурных проектов. И все это на фоне отсутствия стабильных и предсказуемых доходов и — что самое поразительное – серьезного обсуждения в правительстве планов снижения налогов.
Все это, впрочем, факты известные, неоднократно обсуждавшиеся. Вопрос в том, что предлагается для решения проблем. В качестве приемлемой модели Гайдар рассматривает Норвегию с ее Фондом будущих поколений, равным ВВП, позволившим безболезненно начать переход к накопительной пенсионной системе без дополнительной нагрузки на ныне работающих. Вложенный в облигации высшей категории надежности под 4% годовых, фонд дает 4% ВВП, из которых выплачиваются пенсии. Российский Стабфонд, несмотря на всю кажущуюся «огромность», составляет лишь 10% ВВП, то есть его нужно увеличить в 10 раз, вложить в надежные финансовые инструменты и превратить в некое подобие пенсионного фонда. При этом Гайдар призывает не ограничиваться при пополнении Стабфонда только сверхдоходами от высоких цен на нефть. Еще 25-30% ВВП могла бы принести приватизация – одна только продажа госпакетов акций таких корпораций, как Газпром, «Роснефть», Сбербанк – всего того, что составляет основу и квинтэссенцию нынешнего экономического курса на госкапитализм.
Вряд ли, конечно, глава ИЭПП всерьез рассчитывает, что его предложения будут приняты нынешним кабинетом. Но за этим кабинетом будет следующий, а потом еще один, и еще. Жизнь ни в этом, ни в следующем году не заканчивается, тем более что, по мнению Гайдара, финансовой стабильности ничего не угрожает (хотя это и не означает, что можно позволить себе бездействовать). «В правительстве нас попросили просчитать наихудший из возможных сценариев развития российской экономики. – рассказал он. — Исходя из этих расчетов, накопленных резервов до 2009 года хватит. Но в 2009 году жизнь не заканчивается».
Как бы мрачно ни прозвучало последнее добавление, в реальности дела обстоят еще печальнее. Уже в этом году без учета средств Стабфонда федеральный бюджет будет исполнен с дефицитом в 200 с лишним миллиардов рублей – из-за заложенной в расчеты слишком высокой среднегодовой цены на нефть (61 доллар за баррель) и радужных, но нереалистичных прогнозов по сбору НДС. Когда же Минфин начал верстать бюджет на следующие три года, то выяснилось, что эта «дыра» будет только увеличиваться, перевалив в 2009 году за триллион рублей. Закрывать ее придется либо за счет Стабфонда, подняв цену отсечения с нынешних 27 долларов за баррель до 43 (при этом почему-то само собой подразумевается, что реальная цена будет сильно выше — 52 доллара в 2009 году и 50 долларов в 2010), либо за счет наращивания внутреннего долга. При не слишком благоприятной конъюнктуре, уже к концу следующего президентского срока мы вполне можем оказаться либо без каких бы то ни было запасов, либо — что еще хуже – со Стабфондом и параллельно растущей пирамидой очередных ГКО.
Обсудить на форуме
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ
Фонд будущих поколений // ЕГОР ГАЙДАР
Зоопарк как личный опыт // ДМИТРИЙ ОРЕШКИН
Пейзаж перед битвой. Часть 2 // АЛЕКСАНДР РЫКЛИН
Власть второго сорта // ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА
Держи вора! (Ответ Александру Гольдфарбу) // НИКОЛАЙ СВАНИДЗЕ
[19 ЯНВАРЯ 2007, 00:10] ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА
|
| (Фото: minsk.kp.ru) |
Пыль осела, победные фанфары отзвучали. Можно подвести итоги великой нефтегазовой битвы России и Белоруссии.
Итог газовый: Россия получала 45 дол. за 1000 кубов газа, а будет получать 100 дол. за 1000 кубов и купит контрольный пакет «Белтрансгаза», оцененного в 5 млрд дол. В переводе на русский язык это значит следующее: Россия получала и будет получать 45 дол. за 1000 кубов, а остальное она зачтет акциями «Белтрансгаза» по втрое завышенной цене. («Белтрансгазу» красная цена полтора миллиарда, по западным оценкам.)
Итог нефтяной: Россия грозилась установить 180 дол. экспортной пошлины за тонну нефти, а установила двойной тариф: та нефть, которую белорусы потребят сами, пойдет без пошлины, а та, которая идет для перепродажи на Запад, будет иметь пошлину в 53 дол. В переводе на русский язык это означает, что режим Лукашенко получает неограниченную возможность класть себе в карман разницу между пошлинами. Отсортировать «внутреннюю» нефть от «западной» — дело гиблое.
То есть никакой коммерческой выгоды ни Россия, ни даже Газпром не получили. Мы по-прежнему субсидируем режим Лукашенко, и мы субсидируем его в невыгодной для России и убыточной для Газпрома форме.
Получается, что если смотреть не на пиар, а на реальную экономику, то в дуэли Россия — Белоруссия, Белоруссия победила. Чем бы ни руководствовался Кремль – желал ли он просто получить деньги с Белоруссии или пытался загнать ее в союзное государство газовым кнутом – он не достиг даже первой цели.
Кроме конфликта с Белоруссией, Россия вступила в конфликт с Европой, которая в очередной раз убедилась в ненадежности России как энергетического партнера. Здесь мы ничего не выиграли – только проиграли.
Напомню предысторию. После введения экспортной пошлины Белоруссия в одностороннем порядке ввела пошлины за транзит нефти, украла из трубы 85 тыс. тонн и вызвала Семена Вайнштока в суд в Минске. Мозырский НПЗ еще и разорвал контракты с российскими поставщиками, что в переводе опять-таки значило: «А нехай мы будем вашу нефть покупать, когда мы ее так из трубы своруем? Куда вы денетесь?»
В ответ труба была вовсе перекрыта. Логика тут была такой. «В прошлом году мы продолжали снабжать газом Европу; украинцы газ воровали, а шишки все падали на нас. Давайте в этом году перекроем трубу полностью, чтобы Европа обратила внимание на позицию Белоруссии». Европа внимание обратила – Белоруссии досталось сполна. Правда, Батьку не сильно волнует, что про него говорят в Европе.
Проблема заключалась в том, что после перекрытия трубы потенциальные убытки России были больше потенциальных убытков Белоруссии. Еще неделя – и все хранилища нефти в России были бы переполнены, компаниям пришлось бы консервировать скважины, что в условиях России является экономической катастрофой. Что же до Белоруссии, то она продолжала бы сидеть на российском газе (если б, конечно, и газ не отключили), а бензин и мазут можно было б завезти и с Украины.
Так что после самоубийственного хода с перекрытием трубы вариантов оставалось всего два. Либо вводить в Минск армию, состоящую из солдат Рудаковых, солдат Сычевых и их палачей, что делает процесс маловероятным. Либо идти на унизительный компромисс, прикрыв его фиговым листком. Выбрали последнее.
Дилемма, стоящая перед президентом Путиным, понятна. В нынешней логике Кремля, Минск – последний стратегический союзник России. Падение Лукашенко – это «оранжевая революция», НАТО у наших границ и пр.
Что является бОльшей угрозой для безопасности России — НАТО за пределами границ или министр обороны Сергей Иванов внутри — это вопрос дискуссионный. Но ясно одно. Если Кремль считает, что Лукашенко – стратегический союзник, то за это ему надо платить.
Желательно платить открыто. Например, принять закон, согласно которому Белоруссия платит за все по рыночным ценам, а российские субсидии в бюджет Белоруссии составляют, скажем, 1 млрд дол. в год. При этом отношения будут прозрачными, а у белорусского народа не будет иллюзий, кто, собственно, обеспечивает ему харчи: личная харизма Батьки или российский бюджет. И, кроме того, будет уверенность, что субсидируем мы именно государство Белоруссию, а не какие-то закрытые фонды через непонятные схемы. (К примеру: белорусская промышленность получает газ вовсе не по 45 долларов за 1000 кубов. Она давно платит все сто, только не России, а посреднику — «Белтрансгазу».)
По необъяснимой причине Батьке, вместо этой прозрачной схемы, предложили историю с отключением трубы. В результате Россия умудрилась проиграть режиму, который держится только российскими субсидиями. Это надо уметь.
Обсудить на форуме
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ
Волшебное слово «Газпром» // АЛЕКСАНДР ГОЛЬЦ
Мир уцелеет без гегемонии США // МИХАИЛ МАРГЕЛОВ
Как бы либеральный как бы прорыв // МАКСИМ БЛАНТ
«Враг моего врага?» — окститесь, граждане! (Записки непонятливого) // МИХАИЛ ДЕЛЯГИН
Клеветники России // ВИКТОР ШЕНДЕРОВИЧ