Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Предприниматели и рабочие: эволюция взаимоотношений в дореволюционной России.
В отечественной историографии уже много сделано в плане анализа политики буржуазии и царизма по рабочему вопросу, с одной стороны, и борьбы рабочих за свои права - с другой. Однако большой накопленный материал требует обобщения на современном уровне, в частности, в плане эволюции отношений предпринимателей и рабочих. Кроме того, в связи с идеологизацией истории в советский период проблема рассматривалась преимущественно с точки зрения эксплуатации рабочего класса. Это существенно мешало созданию объективной картины производственных и иных отношений между классами.
Взаимоотношения предпринимателей и рабочих включают комплекс проблем, которые можно объединить в две основные группы. К первой относятся взаимоотношения хозяев и рабочих в процессе производства. Они проявлялись в условиях найма, начислении заработ ной платы, продолжительности рабочего дня, порядке работы на предприятии, штрафова нии и т.п. Вторую группу составляют вопросы социального плана, выходящие за рамки производства, но имеющие большое значение для жизни и труда рабочих, воспроизводства рабочей силы: образование (профессиональное и общее) и повышение культурного уровня рабочих, жилье, медицинское обслуживание, различные виды социального обеспечения.
Основным направлением эволюции взаимоотношений предпринимателей и рабочих России в XIX - начале XX в. был переход от патриархальных отношений, свойственных традиционному (феодальному) обществу, к отношениям нового капиталистического поряд ка. Этот переход происходил под влиянием объективных и субъективных факторов: становления и развития крупной промышленности, эволюции российского общества от сословного к гражданскому, формирования буржуазии и рабочего класса, политики правительства в отношении этих классов, классовой борьбы. Патриархальные отношения, утвердившиеся в промышленности в первой половине XIX в., продолжали оставаться господствующими и после реформы 1861 г.-по крайней мере, видимо, до 80-90-х гг. XIX в., хотя до реформы они были связаны в значительной мере с принудительным трудом, а после нее - с наемным. Эта грань в известной мере условна в свйзи с существенными отличиями в уровне социально-экономического развития различных отраслей хозяйства и рационов страны. Тем не менее процесс индустриализации, происходивший в 90-е гг., а также издание в 80-90-е гг. XIX в. ряда фабричных законов позволяют говорить о начале нового периода во взаимоотношениях предпринимателей и рабочих.
При патриархальном строе хозяин считался благодетелем, дающим рабочим средства к существованию, а отношения между ними строились на основе личных, как правило, устных договоренностей. Проявлением патриархальности являлся длительный период найма по словесному договору между владельцем и рабочими, часто не зафиксированному ни в каких документах. Обычно хозяин давал задаток, а рабочий передавал ему свой паспорт. При этом все условия найма - продолжительность рабочего дня, величина заработной платы и условия ее выдачи, порядок работы на предприятии, штрафы и т.д. - зависели практически полностью от предпринимателя. В условиях первоначального накопления и становления крупной капиталистической промышленности господствовали наиболее грубые, хищни ческие формы эксплуатации рабочих.
Введение расчетных книжек в фабрично-заводской промышленности в 1886 г., а в горной - в 1890-х гг., которые рассматривались законом как договор между хозяином и рабочим, наряду с регламентацией порядков на производстве и созданием института фабричной инспекции, переводило взаимоотношения предпринимателей и рабочих в этих отраслях на новый уровень. Однако характер найма в мелкой промышленности, торговле, строительстве и других отраслях менялся медленно. Да и на фабрично-заводских предприя тиях пережитки патриархальных отношений сохранялись до начала XX в. Они проявлялись в многочисленных отступлениях от закона 1886 г. при найме, а также в различных формах зависимости рабочих в связи со сдачей ими видов на жительство при поступлении на работу, проживанием в фабричных казармах, где действовали принуждение и контроль, задолженностью рабочих хозяевам в результате получения продуктов из харчевых лавок и т.д. Живучесть патриархальных отношений была следствием длительного использования крепостного права в промышленности, где абсолютное большинство рабочих (в том числе индустриальных) составляли бывшие крестьяне, сохранения ими связи с землей и общиной, купеческо-дворянско-крестьянского происхождения большей части предпринимателей, сохранения сословности и других норм общественных отношений традиционного общества,
расположения преобладающего числа промышленных предприятий в сельской местности и других факторов.
В России роль государства в регулировании отношений между предпринимателями и рабочими (как и во многих других сферах общественной жизни) была особенно велика.. Принятие законов о труде было длительным процессом, охватывающим конец XVIII -начало XX в. Отражая уровень социально-экономического развития и рабочего движения на различных исторических этапах, эти законы несли на себе также печать деятельности феодального, а затем эволюционировавшего в буржуазную монархию государства. Фабрич ные законы, проекты которых активно разрабатывались с 60-х гг. XIX в,, принимаются лишь в 80-е гг., и с этого времени их число постоянно пополняется. Одйако до 1917 г. создание всесторонне развитого фабричного законодательства так и не было завершено. Многие отряды рабочих оставались вне сферы действия законов о труде.
В оценке политики правительства по рабочему вопросу и фабричного законодательства, в частности, нет единства мнений. В литературе отмечается переплетение попечительных и репрессивных мер в политике правительства и в фабричных законах. Одной из слабых сторон историографии является, на наш взгляд, недоучет эволюции политики по рабочему вопросу. Кроме того, как правило, ставится знак равенства между попечительством и патернализмом.
Два эти понятия близки между собой, но не идентичны. Патернализм есть явление идейного порядка. Ведущий свое начало от религиозных, церковных отношений он выражал идею надклассовости государства, "отеческого" отношения царя к своим подданным, в том числе к предпринимателяя и рабочим, причем не только в рамках их взаимоотношений, но и в более широких масштабах (политика покровительства промышленности и др.). С точки зрения хозяев патернализм - выражение единства их с рабочими, чувства одной "семьи" во главе с "отцом"-благодетелем.
'Попечительство, основываясь на этой идейной позиции, представляло собой конкретные меры правительственных органов или представителей буржуазии в отношении предприни мателей и рабочих в первом случае и рабочих - во втором.
В свою очередь патернализм и попечительство связаны с патриархальным характером отношений, существующих в обществе, и по мере их изживания не могут оставаться неиз менными. Они эволюционируют в сторону буржуазно-либеральной идеи классового мира и сотрудничества. Однако этот процесс в России не был завершен. Поэтому представляется возможным, на наш взгляд, говорить о патриархально-попечительной политике царизма и буржуазии в XIX в. и попечительно-буржуазной - применительно к концу XIX - началу XX в.
Попечительство проявилось еще в дореформенный период и касалось социально-быто вых и социально-культурных сфер жизни рабочих на отдельных казенных и частных пред приятиях. В 1866 г. медицинское обслуживание рабочих было регламентировано специаль ным положением Совета министров. Взаимоотношения предпринимателей и рабочих на производстве отражены в фабричных законах. При этом в 80-х гг. XIX в. они касались огра ничения женского и детского труда, вопросов найма, штрафования, в 90-х - продолжи тельности рабочего дня и лишь в XX в., особенно накануне Первой мировой войны, соци ального страхования рабочих. Подобная последовательность в принятии законов отра жала насущные потребности рабочих, проступавшие в их требованиях в ходе рабочего дви жения.
Фабричные законы, издаваемые правительством, были призваны урегулировать отно шения предпринимателей и рабочих, смягчить противоречия между ними. При этом само державие -учитывало в известной мере интересы и предпринимателей, и рабочих, но в не меньшей мере пеклось о своих собственных интересах, о сохранении стабильности сущест вующего строя. Фабричное законодательство было направлено на изменение трудовых отношений в сторону более цивилизованных. Не случайно при его подготовке внимательно изучался и использовался аналогичный опыт западноевропейских стран, особенно Герма нии. Однако буржуазное начало в русских законах соседствовало с пережиточными поло жениями. Фабричное законодательство несло на себе печать грубых, примитивных форм эксплуатации, господствовавших в стране (продолжительный рабочий день, низкая зара ботная плата, широкое распространение сверхурочных работ, штрафов и др.).
Если по закону 1897 г. продолжительность рабочего дня в обрабатывающей и горно заводской промышленности составляла 11,5 часа, то в начале XX в. преобладающая масса рабочих трудилась от 9 до 11 часов. При этом продолжительность рабочего дня была связана с организацией труда на производстве в целом (круглогодичным или сезонным его
характером, количеством рабочих смен), а также со степенью технической оснащенности предприятий.
Основным вопросом для русских рабочих были низкие заработки. Как показывает статистика стачек, повышения заработной платы требовало абсолютное большинство рабочих на всех этапах рабочего движения. Установлено, что номинальная заработная пла та рабочих в России в начале XX в. росла, а реальная - оставалась почти на одном уровне, лишь немного поднявшись под влиянием революции 1905 г. При этом ее уровень зависел от концентрации производства, энерговооруженности труда, квалификации рабочих, произво дительности труда. В начале XX в. в большинстве отраслей российской обрабатывающей промышленности расходы на заработную плату в общей сумме доходов предприятий состав ляли значительную часть -от 40 до 50%. Однако при завышенной концентрации рабочей силы средний заработок одного рабочего оказывался низким. ^
В условиях, когда основная часть рабочих приходила из деревни и работала на произ водстве не более года, в русской промышленности ощущался недостаток квалифициро ванных, профессионально подготовленных рабочих кадров. С низкой квалификацией большинства рабочих были связаны, на наш взгляд, штрафы, которые в литературе оцениваются или как средство понижения заработков, или как способ повысить дисциплину труда. Видимо, и здесь можно говорить об определенной эволюции: со временем роль штрафов менялась. Во всяком случае в 1913 г., по данным фабричной инспекции, в подведомственных ей предприятиях 73,4% общего числа штрафов взималось за неисправ ную работу, ]5,8% -.за прогулы и 10,8% - за нарушение порядка. Штрафы должны были стимулировать рабочих трудиться лучше, изготовлять качественную продукцию.
Согласно закону о страховании рабочих 1912 г., касающемуся фабрично-заводской, гор ной промышленности, крупных предприятий железнодорожного и водного транспорта, процентные нормы социальных выплат в России фактически почти не отличались от подоб ных в Германии. Однако, поскольку заработки в России были низкими, русские рабочие оказывались гораздо менее социально обеспеченными.
В последнее время много пишут о благотворительности, которая действительно являлась проявлением попечительности владельцев. Однако следует иметь в виду, что это не было политикой всего класса буржуазии. Благотворительной деятельностью занимались отдель ные, наиболее образованные, дальновидные, либерально настроенные предприниматели. Их число в конце XIX - начале XX в. росло. Размеры благотворительности зависели от материальных возможностей и от личных качеств хозяев. Но их попечительство касалось, как правило, социальных, бытовых и культурных сфер. Далеко не все предприниматели сочетали свою благотворительность с готовностью к прогрессивным изменениям на самом производстве, с сокращением рабочего дня или увеличением заработной платы.
Для мелкой и средней буржуазии, составлявшей большинство класса, превалирующей и в начале XX в. .была политика хищнической эксплуатации рабочих. Так, например, по данным промышленной и профессиональной переписи 1918 г. в промышленных заведениях ЦПР (непрерывно действовавших в 1913-1918 гг.), в 1913 г. расходы на содержание казарм рабочих, квартирные деньги, расходы на питание и т.п. составляли всего 1% от стоимости валовой продукции.
Едва ли не самым главным отличием взаимоотношений российских предпринимателей и рабочих по сравнению с таковыми в западноевропейских странах было отсутствие в России до 1905 г. профессиональных рабочих организаций. На Западе именно с помощью профессиональных союзов решались многие классовые конфликты и достигалось опреде ленное согласие между буржуазией и рабочими. В России такой возможности не было. Запрещая профсоюзы, правительство пыталось регулировать отношения хозяев и рабочих своими методами - с помощью фабричных инспекторов, а затем фабричных старост, зуба-товских обществ и т.п. Но эти меры не приносили ощутимых результатов. При отсутствии демократических свобод способом воздействия рабочих на предпринимателей и прави тельство являлись главным образом стачки, которые тоже долгое время считались вне закона. С конца XIX в. экономические отношения на фабриках и заводах стали предметом пристального внимания и вмешательства создававшихся политических организаций и партий.
Признание под влиянием революции 1905 г. законности экономических стачек, легали зация профсоюзов и других рабочих организаций было важным шагом по пути либераль ного решения рабочего вопроса. Вместе с тем установленные правительством ограничения, касающиеся создания и деятельности профсоюзов, с одной стороны, и низкий уровень развития многих отрядов рабочего класса - с другой, обусловили слабую вовлеченность
рабочих в эти организации. По неполным данным, в 1907 г. в европейской части страны (без Прибалтики и Финляндии) в профсоюзы входило 246 тыс. человек, что составляло при- • мерно 3,5% рабочих, занятых в тех отраслях производства, где существовали профсоюзы., Между тем к 1904 г. в Германии в профсоюзы входило 27% рабочих, в Англии - 33%, в Дании - 50% и т.д.
Обращая основное внимание на революционную борьбу рабочих организаций, советская историография не изучала их деятельность по улаживанию конфликтов на производстве. И тем не менее можно утверждать, что ее масштабы были незначительны. 'Ей активно проти водействовали и сами предприниматели. Известно, например, что конвенция Петербург ского общества заводчиков и фабрикантов, действовавшая в 1912-1914 гг., категорически запрещала вмешательство профессиональных союзов в отношения рабочих и предприни мателей (особенно в вопросы приема и увольнения рабочих, установления заработной платы и условий найма, выработки правил внутреннего распорядка), предписывала не допускать постоянного представительства рабочих в виде депутатов, старост и т.п.
Эволюция взаимоотношений предпринимателей и рабочих во второй половине XIX - начале XX в. показывает ведущую роль прогрессивных тенденций при сохранении пережиточных форм, особенно широко распространенных в отсталых отраслях хозяйства и районах страны. Незавершенность процесса модернизации России в экономическом и социальном отношениях проявлялась и во взаимоотношениях складывающихся классов капиталистического общества. Классового мира между ними достигнуто не было. Напро тив, усиливалась конфронтация, закончившаяся трагически вначале для буржуазии, а затем и для самого рабочего класса, ставшего заложником тоталитарной системы.
С.В. Тютюкин. Продолжая разговор о взаимоотношениях труда и капитала в дореволю ционной России, хотелось бы добавить, что сейчас в трактовке этой проблемы происходит существенный поворот: если советская историография в самых мрачных красках рисовала картину жесточайшей эксплуатации пролетариата буржуазией, отдавала свои симпатии первому и обличала вторую, то ныне историки и социологи все чаще делают акцент на том, что предприниматели и рабочие - это прежде всего деловые партнеры, каждый из которых не может обойтись без другого, что буржуазия "кормит" миллионы рабочих, а те, в свою очередь, помогают ей создавать национальное богатство. В традиционном портрете российского дельца-хищника появляются новые тона и полутона: благотворительность, меценатство, забота о рабочих, религиозность, высокая нравственность. Уходит в прошлое и былая идеализация пролетариата, говорить о пороках которого раньше, мягко говоря, считалось неудобным. Между тем пьянство, низкая культура труда и быта, а часто и их полное отсутствие, аморальные поступки были в России постоянными спутниками жизни сотен тысяч людей труда, причем виноваты в этом были и условия, в которых они жили и работали, и сами люди, часто неспособные противостоять условиям своего жалкого, неред ко полуживотного существования.
Видимый парадокс ситуации состоит в том, что как историки-традиционалисты, так и их более молодые и гибкие оппоненты оперируют реальными, неопровержимыми фактами, еще раз доказывая этим опасность и несостоятельность любых схем и абстрактных социологических построений, ибо всегда были и есть рабочие и рабочие, капиталисты и капиталисты, есть разные эпохи в развитии страны и промышленного производства, есть, наконец, понятие прогресса, отрицающего абсолютное обнищание и нравственную деградацию людей. Поэтому историк должен всегда видеть динамику и основной вектор развития исторического процесса, не ограничиваться делением общества на классы, а различать внутри последних множество слоев и групп, не сводить все многообразие социальных взаимоотношений лишь к беспощадной борьбе людей за место под солнцем, хотя такая борьба шла, идет и в обозримом будущем будет идти. Историк обязан не упус кать из вида конкретного человека, будь то предприниматель или рабочий, действующего в не менее конкретных обстоятельствах места и времени, не поддаваясь соблазну неоправ данно широких обобщений и категоричных выводов, чем нередко грешили сторонники жестких марксистских взглядов и узкоклассового подхода.
Российский капитализм набирал силу на костях и крови рабочих. Так, на строительстве Волго-Донской железной дороги, которое вел миллионер-откупщик Василий Кокорев, только в 1859 г. от непосильного труда, плохого питания и тяжелых бытовых условий погибло около 500 рабочих, что вызвало массовые волнения и бегство строителей. Доба вим, что Кокорев был далеко не худщим представителем своего класса, выступал за освобождение крестьян, любил порассуждать о "сочувствии к серому русскому человеку", а под конец жизни даже воспринял идеи "государственного социализма".
И в дореволюционной, н в советской, и а зарубежной историографии можно найти множество примеров подобного рода, которые было бы бессмысленно ставить под сомнение. Отсутствие трудового законодательства, крайняя дешевизна рабочей силы, грубость нравов в предпринимательских кругах, общий дух крепостнических отношений, который еще витал над страной, н бешеная погоня за прибылью, характерная для эпохи первоначального накопления, - все это делало положение рабочих в России особенно тяжелым. Единственными сдерживающими произвол предпринимателей факторами были религия (в частности, принадлежность многих представителей торгово-промышленного мира к старообрядчеству), патриархально-общинные традиции, еще сохранявшиеся в отно шениях между фабрикантами и рабочими, а также призрачное "попечение" властей о нуждах последних. Разумеется, неего этого было слишком мало, чтобы противостоять разгулу произвола и беззакония, царившим в сфере взаимоотношений труда и капитала.
Однако постепенно российская буржуазия начинала осознавать ту простую истину, что прежде, чем требовать от рабочих добросовестного и высокопроизводительного труда, нужно создать им элементарные человеческие условия: дать жилье, устроить больницу, школу, магазин, чайную, позаботиться о нормальном освещении и вентиляции в цехах и т.п. Конечно, позволить себе такую "роскошь" могли (и хотели) далеко не все заводчики и фабриканты. Но так или иначе тенденция к улучшению условий труда и быта рабочих на рубеже Х1Х-ХХ зв. была налицо и приобретала п торгово-промышленных кругах все больше сторонников. Возьмем, к примеру, известную династию подмосковных текстильных фабрикантов Коншиных, получивших в 1882 г. потомственное дворянство "в воздаяние заслуг перед отечественной промышленностью п торговлей". К 1917 г. на их предприятиях в Серпухове работали 13 тыс. рабочих н служащих. Хозяева предоставляли им бесплатные жилые казармы, построили поселок для семейных рабочих с индивидуальными домами, больницу с тремя врачами, двуклассное училище на 500 учеников. Однако унизительные обыски рабочих при выходе с предприятия были отменены лишь после "Кровавяго воскре сенья "в 1905 г., а требование 8-часового рабочего дня отметалось с порога. Заметим, что разного рода "послабления" фабрикантов рабочим не спасали от забастовок, поскольку требования пролетариата не без влияния агитации революционеров непрерывно робли, и дух вражды между предпринимателями и наемными рабочими никогда не исчезал. Так было, в частности, и на предприятиях Коншиных, где рабочие бастовали в 1869, 1897, 1899, 1902,1905,1912 гг.
Беспрецедентными мерами по улучшению условий жизни рабочих прославился предста витель четвертого поколения известной текстильной династии А.И. Коновалов, дважды входивший в 1917 г. в состав Временного правительства. Он одним из первых в России установил на своих фабриках 9-часовой рабочий день; не преследовал за участие в забастовках, считая их естественной формой взаимоотношений между трудом и капиталом; обеспечивал рабочих за счет прибылей фирмы жильем; заботился об их образовании и здоровье. В том же духе строили свои отношения с рабочими братья Рябушинские, С.И. Четвериков, С.Т. Морозов, иностранные предприниматели Джон Юз, Ю.П. Гужон, Ф.К. Сен-Галли, работавшие в России, и некоторые другие.
Много ли было в России таких "прогрессивных" капиталистов? Ответа на этот вопрос, который до недавнего времени уже сам по себе считался политически вредным, пока нет. Однако специалисты считают, что у нас нет оснований преувеличивать удельный вес этой группы российской буржуазии, ибо при попустительстве царского правительства в России до 1917 г. преобладали отнюдь не Коноваловы, Рябушинские ил?1 Коншины, а их хищные, ограниченные и равнодушные к простым людям собратья по торгово-промышленному классу. Не будем забывать н другое: Россия всегда была бедна капиталами и капиталис тами, особенно если сравнивать ее в этом отношении с более развитыми западными странами, а 1917 год прервал ее развитие по буржуазному пути в тот момент, когда она прошла только меньшую, наиболее трудную его часть и была еще далека от исчерпания конструктивных возможностей этого общественного строя.
Спора нет: отношения между трудом п капиталом в России так и не приняли к 1917 г. упорядоченных законом, цивилизованных форм. Кое-что в этом отношении было сделано, начиная с 80-х гг. прошлого столетия и особенно в 1905-1912 гг. Позитивную роль сыграла здесь и Первая российская революция, хотя у ние были и свои значительные издержки. В общем и целом положение рабочего класса я России постепенно улучшалось, но процесс этот шел слишком медленно, его стартовая отметка была слишком низкой, а отставание от передовых стран Запада - слишком значительным. Если добавить к этому, что рабочие требовали не только улучшения своаго материального и правового положения, но и
признания их права на достойную людей жизнь, то ситуацию в дореволюционной России следует признать подлинно взрывоопасной.
Долгое время в советской историографии бытовало мнение, что классовая борьба была единственным эффективным средством, с помощью которого рабочие могли заставить буржуазию пойти на уступки. Не отрицая роли забастовочного движения как важного инструмента социальной защиты пролетариата и давления на правительство и буржуазию, заметим, что в реальной действительности ситуация выглядела значительно сложнее. Определенное значение имели здесь и такие факторы, как личностные характеристики предпринимателя (склад характера, уровень образования, общественное положение, родственные связи, отношение к религии, политические взгляды и т.д.), текущее состояние его дел, общая экономическая и финансовая конъюнктура в России и на мировом рынке, политика правительства, степень организованности буржуазии в масштабах отрасли, региона или государства в целом. Бывали случаи, когда предприниматели сами шли на уступки, рабочим, проявляя известную социальную дальновидность и учитывая негативный опыт своих собратьев по классу, в том числе и зарубежных. Но случалось и так, что даже длительные, вовлекавшие в свою орбиту тысячи участников стачки наталкивались на упорное сопротивление предпринимателей, которые чувствовали свою коллективную силу перед лицом рабочих и поддержку властей или действительно не могли удовлетворить требования бастующих, боясь разорения и утраты конкурентоспособности на рынке сбыта. Последний мотив, достаточно часто звучавший в публичных выступлениях предприни мателей, обычно расценивался в советской историографии как пустая отговорка или откровенная демагогия, хотя нередко эти жалобы вполне соответствовали действи тельности (не будем забывать о большом количестве религиозных праздников в России, прогулах и пьянстве рабочих, низкой производительности их труда и т.д.).
В этой связи нелишне заметить, что советская историография всегда исходила из презу мпции законности любых требований рабочих к предпринимателям. Степень радикализма этих требований, их агрессивность и "крутость" считались лучшим признаком революцион ности тех, кто руководил забастовщиками, а в любых уступках стачечников капиталистам видели признаки оппортунизма, если не предательства коренных интересов пролетариата. Между тем каждый, кто серьезно изучал эту проблему, знает, что рабочие нередко выдвигали требования "с запросом", а порой их охватывал настоящий "стачечный азарт" (1905, 1912-19.13 гг.), не говоря уже о том, что в России с начала XX в. всегда был очень велик удельный вес политических стачек и стачек солидарности, проходивших под самыми радикальными революционными лозунгами. Однако в подавляющем большинстве случаев рабочие ограничивались вполне разумными требованиями, которые в основном и удовлет ворялись фабрикантами. Так, даже в тяжелые для рабочих годы столыпинской стабили зации режима и затяжной экономической депрессии 40-50% стачек заканчивались полной, а чаще частичной победой бастующих.
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что данная проблема нуждается в дальнейшем углубленном изучении, причем оценки и выводы не должны опережать само исследование, как это часто бывало раньше. При этом почти полное отсутствие конкретных данных по отдельным фирмам и предприятиям мешает нарисовать и более широкую объективную картину в масштабах всей страны. Мы еще слишком мало знаем об уровне эксплуатации рабочих в дореволюционной России, прибылях капиталистов и т.д., хотя общие разговоры на эту тему ведутся достаточно давно. Очень важно при этом продолжить и компаративные исследования, которые помогут лучше понять, почему Запад выходил из кризисных ситуаций с меньшими издержками и потерями, а в России гнев народа на своих угнетателей .выливался в форму революций и настоящей гражданской войны, в которых обе стороны прибегали к самым нецивилизованным формам отстаивания своих интересов.