Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
P.M. ГАРЯЕВ
ИЗ ИСТОРИИ ПЕРЕПЛАНИРОВКИ РУССКИХ ГОРОДОВ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА
Коренная перестройка русских городов во второйполовинеХУШв. является, по жалуй, беспрецедентной в истории мировой градостроительной культуры. За сравни тельно короткий период—менее полустолетия—была радикально изменена планиро вочная структура фактически всех (около 400) городов Российской империи. В боль-
шинстве своем сложившиеся на протяжении веков без определенного плана, в типиччо средневековой свободной, «живоинсной» системе, эти города были перестроены на ос нове регулярных планировочных принципов, во многих случаях коренным образом изменивших их облик,
Регулярное градостроительство в России XVIII в. имело глубокие социально-эко номические, политические, идеологические корни. Строительство Петербурга, новых по граничных городов-крепостей в Петровское время, внимание правящих кругов к горо дам как центрам промышленного производства, ремесла, торговли и культуры во вто рой половине столетия, «екатерининскую» эпоху, несомненно отражали происходившие сдвиги в развитии России, ее поступательное движение от феодализма к капитализму, усиление мощи государства, рост его престижа на международной арене. Роль городов как центров экономики и культуры, опорных пунктов абсолютной монархии в условиях нарождающегося капитализма осознавалась достаточно отчетливо: «С самого первого основания общежительств познали все народы пользы и выгоды, от устроения городов проистекающие... Мы и тут не имеем нужды искать примеров чуждых: но заимствуя оные из собственных деяний отечества нашего, находим, что предки российские, сла вяне ... где только досягала победоносная рука их, оставляли следы свои созиданием градов... Города от предков наших и нас самих не только для живущих в них, но и для общественного блага основаны суть, умножая доходы государственные, устрой ством подают подданным способы к приобретению имущества посредством торговли, промыслов, рукоделия и ремесла...»',—читаем мы в «Грамоте на права и выгоды городам Российской империи» 1785 г.
В самом идеале правильно «устроенного» города несомненно отразилась идеоло гия «регулярного» государства, «совершенной» абсолютной монархии,—и этот момент, вероятно, имеет ключевое значение для понимания истоков и природы градостроитель ства России XVIII в„ столь массового характера коренной перепланировки средневеко вых городов. «Существующая бытовая реальность каждодневного течения жизни трак туется как „неправильная", „нерегулярная". Ей противостоит „регулярная" система метагосударственности — идеализированного описания „правильной" структуры. Этой второй приписывают подчеркнутые признаки упорядоченности (в том числе и мате матической, ср. значение числа в определении места в иерархии табели о рангах, гра достроении, воинском порядке, регламентации быта), первая же мыслится как „бес порядочная"... Целью государственного строительства является преобразование первой сферы по образу второй»^ Сказанное в полной мере относится к перепланировке рус ских городов во второй половине XVIII столетия.
Уже «Регламент или устав городового магистрата» 1726 г. рисует образ идеаль ного города, в котором усовершенствованы мануфактуры, процветают академии и шко лы^ «Наказ Комиссии о составлении проекта нового Уложения» от 1767 г. выделяет главу «О городах», где применительно к их рациональному «устройству» дана их свое образная функциональная классификация: «Есть города разного существа, более илр менее важные, по своему положению... В иных городах более обращений торга сухим или водным путем... В других лишь единственно товары привезенные складывают для отпуска... Иной цветет фабриками... Другой близ моря лежа, соединяет все сии и другие выгоды... Третий пользуется ярманками... Иные суть столицы...». И далее за ключается: «Основав города, остается рассмотреть, какие выгоды какому роду горо дов, без ущерба общия пользы иметь можно, и какие учреждения в их пользу поста новить следует?» *.
Губернская реформа 1775 г.^, а затем «Грамота на права и выгоды городам Рос сийской империи» 1785 г. последовательно проводят политику на укрепление городов, усиление их роли в новой структуре государственного устройства. Более того, в прин ципиально новой, «регулярной» планировке городов усматривается залог их прочности, надежности и процветания, в частности, неподверженность стихийным бедствиям, осо-
• ПСЗ, т. XXII, № 16188, с. 358, 359.
' Лотман Ю„ Успенский Б. К семиотической типологии русской культуры XVIII в.—Художественная культура XVIII в. Материалы научной конференции. М.„ 1974, с. 267. » ИСЗ, т. VI, № 3708, с. 291—в09. < ПСЗ, т. XVIII, № 12949, е. 260, 261. » ПСЗ, т. XX, № 14392. 142
бенно такому, от которого во все времена страдал средневековый русский город, как пожары. В многочисленных документах постоянно сквозит мысль о том, что причиной пожаров является не только, а может быть, не столько деревянная застройка, сколько отсутствие «регулярства», «надлежащего порядка», под которыми .подразумевались, конечно, и скученность застройки, и вместе с тем новые потребности в просторных площадях, широких, прямых улицах. Так, в докладе Комиссии о строении Санкт-Пе тербурга и Москвы читаем по поводу Нижнего Новгорода: «...строение сего города по большей части деревянное без всякого регулярства и по тесноте такой же от пожара опасности подвержено...»"; о Москве: «...равным образом и о Москве, которая по древ ности строения своего, поныне в надлежащий порядок не пришла, и от того беспо рядочного и тесного деревянного строения, от частых пожаров в большее разорение живущих вводит...» ".
Не случайно поэтому, как справедливо отмечала Т. М. Сытина, именно погорелые места (и города) правительство избирало для строительства по новым планам °. С регу лярным городом непосредственно связывались и представления о его каменной за стройке как наиболее надежной и прочной, соответствующей его сути. Не исключено, что в первую очередь именно по этой причине новый план города сопровождался по возможности и проектами каменных строений, а на самом плане обозначались квар талы для таких зданий, в основном, центральные. Особое внимание уделялось обще ственной застройке. Об этом свидетельствует, например, указ от 12 июня 1763 г. «О стро ении во .всех городах каменных публичных зданий», предписывающий: «...Канцелярии, архивы, губернский и воеводский домы и прочие публичные строения, для лучшей безопасности и прочности делать каменные» *.
Другим поводом к составлению регулярных планов служило основание новых горо дов, как правило, на базе существующих сел. Так, в именном указе Сенату от 2 ап реля 1772 г. «Об устройстве вновь учреждаемых городов Вышнего Волочка, Валдая, Боровичей и Осташкова» говорится: «...апробуем мы... учиненные оным внове учреж дающимся городам планы..» '". И хотя указ о строительстве деревень по регулярным планам вышел еще в 1722 г. ", перевод их в разряд городов был предпосылкой для их застройки по новому образцу.
Эстетический идеал, представление о красоте, а с ними и представления о совер шенном городе непосредственно связывались с порядком, организованностью, правиль ностью в их новом понимании, а в реальном выражении — с линейностью, геометризмом, симметрией в планировке города и его застройке. Так, в определении Комиссии о строе нии Санкт-Петербурга и Москвы от 1763 г. читаем о плане части Петербурга между Новой и Мойкой: «...украшение и великолепие города... ничто онаго так не оказывает, как наполнение середины его знатным строением и регулярство площадей...»^. А в 1771 ^ относительно Вышнего Волочка, Боровичей, Валдая и Осташкова сказано, что «Комиссиею в сочиненных планах соображено... украшение сих мест регулярными ули цами...» ".
Среди указов и постановлений, издававшихся на всем протяжении XVIII столетия, а также среди многочисленных «дел» и «определений» Комиссии о строении не обнару жено специальной инструкции по составлению планов городов, хотя определенная кано ничность последних позволяет думать, что она могла быть, тем более, что для деревень, как уже отмечалось, подобный указ с «образцом» вышел. Отсутствие такого документа для городов может объясняться, во-первых, наличием уже в начале столетия перевод ных трактатов по «градостроительству», которыми, как отмечает Н. А. Евсина, были прежде всего работы по военно-инженерному искусству, строительству крепостей (Э.-Ф. Боргсдорфа, Г. Римплера, М. Кугорна, Ф. Блонделя, Л.-Х. Штурма'*), а во-вто-
» ПСЗ, т. XIX, № 13447, с. 53. " ПСЗ, т. XVI, № 11723, с. 128.
^Сытина Т. М. Русское архитектурное законодательство первой четверти XVIII в.—Архитектурное наследство, № 18. М., 1969, с. 73. * ПСЗ, т. XVI, № 11862, с. 299. '° ПСЗ, т. XIX, № 13780, с. 469. " ПСЗ, т. VI, № 4070, с. 755, 756. 12 ЦГИА СССР, № 1310, on. I, № 1, л. 18. » Там же, № 56. " евсинр h. А. Архитектурная наука в России XVIII века. М„ 1975, с. 36.
рых, уже накопленным опытом строительства Петербурга, который несомненно был и первой «лабораторией», и образцом для подражания. Сюда же можно отнести, конечно, и опыт строительства городов-крепостей начала столетия—Азова, Керчи, Таганрога, а так же разработку «образцовых», типовых проектов малых крепостей.
Распространению идей «регулярства» способствовала и практика выполнения про ектов по уже имеющимся «образцам»—своеобразное продолжение средневековой тради ции. Для первых городов, которые подверглись перестройке, примером для такого по дражания был, разумеется, Петербург. Не случайно Тверь одной из первых повторила его классический «трезубец». Позднее таким примером был уже опыт самой Твери. Так, например, указ Сената о Казани предписывал Комиссии о строении: «...сообрази подо бием тверскому плану положить точное свое рассуждение, каким образом строении улицы... расположить...»". Повтор, копирование эталонов были в XVIII в. типичным явлением. Например, для составления плана Архангельска И. Бецкий послал губерна тору Е. Головцыну в качестве образца новый план Твери ", планы Ржева, Зубцова и Старицы сочинялись в Твери, «соображаясь сходственно» с планами трех городов Нов городской губернии и двух тверских—Калязина и Весьегонска, а планы Кашина, Бе жецка я Красного холма—«на основании прочих... городовых планов». Последняя фор мулировка стала типовой и повторялась в документах об утверждении планов Углича, Ростова, Романова, Борисоглебска, Мологи, Боровска, Перемышля, Лихвина, Вологды, Тотьмы, Архангельска, Великого Устюга и многих других городов. Любопытно, что план для погоревшего Зарайска был скопирован с проекта, утвержденного для соседнего Алексина, и «учинен противу алексинского правильно» ". Подобные факты имели место и позже. В XIX в., например, на проекте, утвержденном Николаем 1211 ноября 1837 г., помечено: «Описание к плану города Олонца, составленному вновь по форме образцо вого плана города Поречья, архитектором Гесте». Такой же заголовок был предпослан и к описанию плана Каргополя, утвержденного императором 18 января 1846 г."
Как известно, в начале XVIII в. в практике строительства новых пограничных го родов-крепостей широкое распространение имели типовые, «образцовые» проекты. Среди планов второй половины XVIII в, мы также встречаем уникальные примеры почти оди накового решения планировки городов Каширы и Венева Тульского наместничества, вы полненных, по всей вероятности, одной рукой и утвержденных Екатериной II в один день—16 ноября 1779 г." Очень характерны в этом отношении центры городов Воро нежского наместничества: Беловодска, Боброва, Богучара, Бирюча, Валуйков, Калитвы, Коротояка и Павловска, спроектированных, по-видимому, одновременно и «конфирмо ванных» 20 апреля 1786 г. Города многих наместничеств, как, например, Костромского, получили один и тот же тип веерной планировочной структуры, что также говорит о по вторном использовании одного планировочного приема. Эти случаи можно рассматри вать как проявления региональных различий в планировке городов — определенную прогрессивную роль сыграло составление их по губерниям. Вместе с тем здесь нельзя не видеть и признаки механического, стереотипного подхода к планировке города, без учета его реальной географии и индивидуальности.
В относительно новом деле перепланировки сложившихся городов поначалу, веро ятно, основным было требование, отчетливо прослеживающееся в документах, а именно— «улицы оставлять шире», «строиться без утеснения я улицы оставлять пространные и прямые», «равные кварталы». Не случайно поэтому первые проекты, к примеру, Кар гополя (1766 г.) или Торжка (1767 г.) представляют собой ординарную нарезку квар талов, без какого-либо композиционного замысла, четкого контура, учета границ го рода — своеобразные архаические планировочные системы. В последующем появляются «вал и ров ко ограничению города», разделение кварталов под каменные в деревянные строения, расселение по сословному признаку (кварталы «для штатной команды», «ям ской слободы» и др., ведь еще «Регламент городового магистрата» 1726 г. гласил «о раз делении городов на пять частей сообразно народонаселению»), набор кварталов ипло-
'» ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, № 45, л. 7. ?« ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 595, л. 37, 38, 82; №977, л. II. " ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, № 20. »• ЦГАДА, ф. 1356, оп. 1, № 89/3376, 101/3388.
'» Здесь и далее планы городов сы.: ПСЗ, Книга чертежей и рисунков. СПб.. 1839. 144
щадей общественного назначения: «площадь, на которой присутственные места», «площадь, на которой гостиный двор и торговые лавки», «для домов городничему, уезд ному землемеру и казначею» и т. д. Таким образом, русский город обретал новые черты.
Однако эта идеальная схема в процессе реализации проектов претерпевала су щественные изменения. В литературе по истории архитектуры градостроительство XVIII в. традиционно характеризуется в мажорных тонах, без учета сложной и про тиворечивой реальности, чему в значительной степени способствует ряд фактологиче' ских ошибок, появившихся на ранней стадии изучения этого периода, в условиях не достаточного освоения документального материала, но и по сей день фигурирующих & работах по истории русского градостроительства XVIII в. и существенно влияющих на его общую оценку. Так, например, указ от 25 июля 1763 г. «О сделании всем городам, их строению и улицам специальных планов по каждой губернии особо» трактуется мно гими авторами как распоряжение к началу массовой перепланировки городов России, как сигнал к целенаправленной, широко и обстоятельно организованной акции ^. Од нако указ имеет в виду лишь геодезическую съемку сложившейся планировки и за стройки городов. Читаем в нем: <:... как доныне всем в России по губерниям и про винциям лежащим городам специальных планов еще не сделано, а сие тем нужнее, что и недавно для снятия городу Твери плана, принуждено было посылать нарочного: т» всем тем городам, их строению и улицам сделать по каждой губернии особо специаль ные планы». Далее в указе предписывалось геодезистам: «...чтоб они при сочинении тех планов и расстояние верст между городами, где верстовых столбов нет, измерили, и, показав, какие от города до города единственно на тех дорогах селы и деревни стоят, на планах означили»", т. е. здесь речь идет явно о съемке существующей сети посе лений.
Фактически же перепланировка городов на новой, регулярной основе началась го раздо раньше. Т. М. Сытина, обстоятельно изучившая документы начала XVIII в., пи шет, что' именно в течение первых десятилетий этого века архитектурное законодатель ство отражает постепенное накопление градостроительных правил^. Это можно видеть в упоминавшемся «Регламенте или уставе городового магистрата» 1726 г.^ и других источниках^. Несколько позже 7 октября 1741 г. последовал именной указ «О строе нии во всех городах домов по плану без стеснения...», который так же, как приведен ный выше документ, вероятно, можно отнести к начальным постановлениям по пере планировке русских городов, в частности, Алатыря, Астрахани, Черного Яра, постра давших от пожаров; «таким же образом и впредь надлежит Сенату поступать»^.
Эти же цели преследовали дальнейшие указы: от 17 апреля 1742 г.—«О нестрое нии никаких зданий без позволения главной полиции»^, от 22 мая 1742 г.—«О строе нии в Москве домов по плану и о наблюдении, чтобы улицы были шириною восемь сажен, а переулки четыре сажени» ".
Первые неотложные меры по регулированию застройки погорелых мест утвержда лись, как, например, в случае с Торжком, с оговоркой: «Впредь улицы располагать по апробованному от нас генеральному плану» ^, и лишь в «Грамоте на права и выгоды городам Российской империи» появилась четкая запись: «Город строить по утвержден ному плану за подписанием руки императорского величества»^. Специального ж& указа на массовую перестройку городов не было.
В исторических исследованиях, посвященных социально-экономическому развитию России этого периода,— И. И. Дитятина, А. Л. Кизеветтера, Ю. В. Готье и Ю. Р. Клок-мана — собственно планировка и застройка городов не получила специального осве-
"° Всеобщая история архитектуры, в 12-ти т. Т. 6. М„ 1968, с. 199; Белецкая Е„ Крашенинникова Н., Чернозубова Л„ Эрн И. «Образцовые» проекты в жилой застройке русских городов XVIII—XIX вв. М., 1961, с. 60; История русского искусства. Т. 1—6. Т. 6. М., 1961, с. 265, 26в. " ПСЗ, т. XVI, № 11883, с. 319. "Сытина Т. М. Указ. соч., с. 70, 72. ^ Тз м ^кр » ПСЗ, т.' VII, № 4224, с. 65. » ПСЗ, т. XI, № 8458, с. 522. » Там же, № 8549, с. 599. " Там же, № 8556, с. 599. " ПСЗ, т. XVIII, № 12891, с. 125. . . * ПСЗ, т. XXII, №16188, с. 359.
щения. Работыыпоследних лет историков архитектуры Н. Ф. Гуляницкого, В. В. Кирил лова, Н. Л. Крашенинниковой, Т. С. Проскуряковой дали интересный материал. Боль шой вклад в изучение проблем русской градостроительной культуры внесло издание сборников «Русский город» (МГУ им. М. В. Ломоносова), тем не менее многие обстоя тельства данного периода, существенно влияющие на его характеристику, остаются еще недостаточно раскрытыми.
В литературе по истории архитектуры давно и прочно утвердилось мнение о том, что проекты, по которым велась перепланировка русских городов во второй половине XVJII в., выполнялись в Петербурге выдающимися архитекторами того времени под на чалом организованной для этого Комиссии о строении Санкт-Петербурга и Москвы. Подобная точка зрения неоднократно высказывалась в работах В. А. Шкварикова, А. В. Бунина, В. А. Лаврова, е «Истории русского искусства» и многих других трудах. Так, например, В. Н. Иванов пишет: «Специально созданная в Петербурге в 1762 году Комиссия для „устройства городов Санкт-Петербурга и Москвы", в которой работали крупнейшие архитекторы России, разработала новые планы для трехсот городов»^. Во «Всеобщей истории архитектуры» читаем: «Для регулирования строительства городов в 1762 г. была создана „Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы"»". В. М. Возлинская в своей недавней публикации утверждает, что «нововведения разраба тывались «Комиссией о строении...» ^.
Еще в 1914 г., правда, лишь в самой общей форме, Т. П. Ефименко высказала мысль о том, что «дело составления проектов городского устройства... было возложено, по общему правилу, на местных властей» ^. Но эта небольшая публикация не сыграла особой роли и позже была забыта. В 50—70-х гг. некоторые исследователи, обстоятель но изучавшие историю планировки и застройки отдельных городов, обнаружили любо пытные факты составления проектных планов в губерниях.
Так, например, одним из первых В. И. Балдин установил, что проект переплани ровки Сергиева Посада (ныне г. Загорск Московской области) был составлен в 1792 г. губернским землемером Т. Хомяковым ". Вслед за ним М. В. Фехнер убедительно по казала, что почти все проектные варианты плана Костромы были выполнены на месте: план 1773 г. «с назначением о построении кварталов» был сделан местным землеме ром; вариант 1775 г. подписан в Костроме; план 1779 г. также был сделан на месте и, лишь откорректированный в Комиссии, был утвержден 6 марта 1781 г., а затем при его реализации уточнялся и опять же в самой Костроме^. В. П. Шильниковская, об стоятельно изучившая историю перепланировки и застройки Великого Устюга, также установила, что семь проектов планировки города (1773, 1784, 1789—1790, 1794, 1800, 1802 и 1804 гг.) выполнялись на месте и преимущественно землемерами ^.
Разумеется, эти факты на фоне общепринятой и репрезентативной концепции (бли стательная северная столица, «Комиссия о строении Санкт-Петербурга и Москвы», име на А. Квасова, И. Старова, И. Бецкого) воспринимались как мелкие и незначительные частности, а поэтому не были приняты во внимание и не изменили общей точки зре ния.
На самом же деле, Комиссия о строении была первоначально создана только «для устройства» столиц — ограничения «от безмерной обширности» Петербурга и приве дения «в надлежащий порядок» Москвы ". Лишь позже Сенат поручил ей рассмот рение и составление планов: «Указом Правительствующего Сената поведено Комис сии...»,— читаем мы в указах о Ярославле, Твери, Тихвине.
Обстоятельное изучение многочисленных документов Комиссии о строении, и в частности переписки с губернаторами, показывает, что подавляющее большинство про-
°° И в анов В. Н. Ростов Великий, Углич. М„ 1964, с. 72. ^ Всеобщая история архитектуры, т. 6, с. 195. .
^Возлинская В. М. Средневековые традиции в регулярном городе.—В сб.: От средневековья к Новому времени. Материалы и исследования по русскому искус ству XVIII—первой половины XIX века. Под ред. Т. В. Алексеевой. М„ 1984, с. 163.
^ Ефименко Т. П. К истории городского землеустройства времени Екатери ны II.—Журнал Министерства народного просвещения. Пг„ новая серия, 1914, де кабрь, № 12.
"* Балдин В. И. Загорск. М„ 1955. ^ И ванов В, Н„ Ф ехн ер М. В. Кострома. М„ 1959. " Шильниковская В. П. Великий Устюг. М„ 1973. »" ПСЗ, т. XVI, № 11723, с. 128.
ектов составлялось отнюдь не в Петербурге и не в Комиосин, а на местах, и не выдаю щимися архитекторами того времени, а малоизвестными губернскими и уездными зем лемерами с участием губернаторов. Проекты посылались затем в Комиссию лишь для» согласования и последующей передачи через Сенат для утверждения императрицей.
Одним из первых таких проектов был план погоревшего в 1765 г. Каргополя. В до кладе Сената от 9 февраля 1766 г. «Об отстройке города Каргополя» говорится, что «...вследствие посланных из Сената указов новгородский губернатор Сивере при доно-шении своем внес учиненные тому погоревшему городу планы: 1-й, примерный около лежащего места, 2-й и 3-й, где сгоревшее место и проект строения назначены, 4-й и 5-й, на котором два разные кварталы строением, планом и фасадом положены, и 6-й гостиного двора с профилем; и представляет тем доношением, что он все сгоревшее место разделил на прямые улицы, главная в 10, а прочие в 8 и 6 саженях ширины, и в равные кварталы...» ^.
В 1779 г. владимирский генерал-губернатор гр. Р. Л. Воронцов писал в Петербург: «...я, сочиненный городу Володимеру план при сем препровождаю»^. В 1788 г. влади мирский и костромской генерал-губернатор Заборовский представил в Комиссию планы 13 городов Владимирской губернии, «расположенные мною», как он пишет в своем до кладе. В приложенный реестр вошли: Суздаль, Юрьев-Польский, Переяславль-Залес-ский, Александров, Киржач, Покров, Судогда, Меленки, Муром, Гороховец, Вязники, Ковров, Шуя *". В следующем же году он доносил: «...в городе Юрьеве Польском на погорелом месте, которое составляет довольно обширную площадь, приказал я при себе разбить улицы и кварталы... велел сделать на довольное расстояние окружную чер ту и дозволил жителям до оной строение свое распространить...»*'.
Из «определения» Комиссии о строении от 31 августа 1783 г. явствует, что она рас смотрела планы 14 городов Московской губернии, полученные от главнокомандующего в Москве 3. Г. Чернышева, и представила их Екатерине 11^. 21 июня 1776 г. в Комис сии было решено план Вытегры, полученный от Тверского, Новгородского и Псковского наместника Сиверса, представить в Правительствующий Сенат ^ От Сиверса же были получены проектные планы городов: Новгорода, Устюжны-Железопольской, Белозер-ска, Крохиной пристани и посада, Крестцов, Кириллова, Череповца, Пскова, Луги, Новоржева, Торопца, Великих Лук, Опочки, Гдова, Острова, Холма, Красного Холма, Ржева, Зубцова, Кашина, Бежецка, Старицы, Торжка •".
Были составлены на местах и посланы в Петербург только для утверждения пла ны городов Калужской губернии: Калуги, Боровска, Перемышля, Лихвина, Козельска, Тарусы, Медыни, Мещовска, Богородицка, Серпейска, Жиздры ", Тульского наместни чества: Тулы, Белова, Венева, Епифани, Ефремова, Крапивны, Черни, Новосиля, Одое-ва, Каширы ^; Орловского наместничества: Орла, Дмитровска, Севска, Мценска, Вол хова, Карачева, Брянска, Трубчевска, Кром, Ливен, Малоархангельска, Ельца "; Смо ленского наместничества: Смоленска (1779 г.). Красного, Сычевок, Поречья, Духовщи-ны, Ельни, Юхнова, Рославля, Вязьмы, Дорогобужа, Белого, Гжатска (1779 г.) *'•, Ря занского наместничества: Рязани, Касимова, Ряжска, Михайлова, Пронска, Данкова, Сапожка, Скопина, Ранненбурга, Спасска, Егорьевска^. Также были разработаны на
"» ПСЗ, т. XVIII, № 12891, с. 125. 39 ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, № 41, л. 1—5. <° Там же, л. 6—10.
<i ЦГАДА, ф. 16, оп. I, № 636, л. 32, 32 об., 33. " ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. I, № 21, л. 16. о ЦГАДА, ф. 248, № 3940, л. 239—243.
« ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 434, ч. 1, л. 67, 67 об., 75, 75 об.; ч. II, л. 16, 17, 22, 36 об.; №785(3), л. 141; № 8&8(2) л. 101; № 977, л. 1, 2—4 об.
» ЦГАДА, ф. 16, оп. I, № 434, ч. 1, л. 68, 68 об., 72, 72 об., 73; № 434, ч. II, л. 20, 21, 23; № 729, ч. 1(1), л. 4406—45, 5106.. 79;ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. I, № 32, л. 1—11, 14, 15; № 16; № 22; Гос. обл. Исторический архив г. Калуги, ф. 132, оп. 1, №12, л. 1; №195, л. 2, 3, Зоб.
" ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 434, ч. II, л. 25, 25 об., 28; № 729, ч. 1(1), л. 6; ч. 1(5), л. 280; ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, № 33, л. 9. « ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 434, ч. II, я. 31.
« Там же, № 434, ч. II, л. 30; №687, л. 3; №943, л. 3; № 947, л. 1, 1 об. « Там же, № 434, ч. II, л. 35, 35 об.; № 729, ч. 1(5), л. 290; ЦГИА, ф. 1310, он. 1, № 14.
местах планы городов Вологодской, Ярославской^ и Костромской губерний, Нижего родского ", Вятского ^, Пермского, Уфимского, Тобольского наместничеств " и др. ".
Итак, мы видим, что утвердившееся в литературе мнение о том, что регулярные планы второй половины XVIII в. проектировались Комиссией о строении, недостаточно аргументировано и не всегда документально подкреплено ^.
Из документов явно следует, что в круг обязанностей самой Комиссии о строении входили лишь рассмотрение, корректирование и окончательное оформление «проектной документации». Число проектов, разработанных непосредственно в ней, очень незначи тельно. Это были планы: Харькова, Казани, Ярославля (1769 г.), Козельска, Смолен ска (1778 г.), Нижнего Новгорода, Вышнего Волочка, Боровичей, Валдая, Осташкова, Любима, Симбирска ^. Совершенно очевидно, что они значительно уступают по коли честву составленным на местах", соотношение тех и других планов в просмотренных нами документах 203 и 12.
Более того, в материалах Комиссии о строении обнаруживаются уникальные фак ты представления планов с мест непосредственно императрице, минуя не только Ко миссию, но и даже Сенат. Так, в связи с повторным рассмотрением планов Торжка и Порхова Комиссия о строении записала: «...небезызвестно ж, что и по наместническим представлениям планы всевысочайше конфирмованы и в Правительствующий Сенат представлены копии, но Комиссия с тех конфирмованных планов, которые не чрез Ко миссию представлены, копий не имеет...» ^. Об этом же свидетельствует рапорт «О вы сочайше утвержденных планах двадцати двум городам Могилевского и Полоцкого на-местничеств> от 21 февраля 1778 г. ^
Исследователей вводило в заблуждение в данном случае то обстоятельство, что многие планы, присылаемые с мест, корректировались и перечерчивались в Комиссии о строении, препровождаясь при этом традиционной записью: «сочинен в Комиссии» и подписями ее сотрудников, тем самым это затушевывало имена подлинных авторов и сами факты проектной деятельности на местах. В документах множество неясных в этом отношении формулировок: «представленный Комиссией», «соизволила конфирмо вать план городу Туле», и лишь иногда: «Комиссия с сим представляет планы, получен ные от...» или «сочинены, сообразуясь планам, полученным от... генерал-губернатора».
Ошибочной является и другая точка зрения о том, что проекты перепланировки русских городов в XVIII в. составлялись архитекторами. Документальный анализ убе дительно показывает, что их авторами в подавляющем большинстве случаев были землемеры. Так, возможно, самый первый проектный регулярный план Воронежа был составлен в 1750 г. инженер-поручиком Степаном Шишковым^. План Архангельска 1768 г.—первый «екатерининский» регулярный план всего города—был составлен ин женер-квартирмейстером Бахтиным ". Проекты 12 уездных городов Симбирского на-
»° ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 1012, ч. 1(5), л. 251, ч. II, л. 33; ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, № 43, л. 69—70.
" ЦГАДА, ф. 16, оп. I, № 434, ч. II, л. 33; № 729, ч. 1(5), л. 290. " Та'м же, № 434, ч. II, л. 40, 40 об.
" ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, № 49, л. 9, 16; № 48; №49, л. 9—10 об. " ЦГВИА, ф. 349, оп. 3, № 1718.
" Вследствие этого в литературе много и частных ошибок. Как указывает В. П. Шильниковская, укоренившимся является мнение о том, что автором плана Ве ликого Устюга является И. Е. Старов, тогда как все 5 вариантов плана выполнялись на месте. В «Истории русского искусства» имя А. В. Квасова поставлено под планом Ярославля 1778 г., который выполнялся не им, а на месте, к тому же этот план, взя тый из ПСЗ, датирован неверно— 1769 годом.
"« ЦГИА СССР, ф. 1310, № 45, л. 7, 7 об.; № 43; №32, л. 1; № 25, л. 6: №8, л. 4; № 56, 10; ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 725, ч. 1, л. 71 об.
^ В некоторых случаях присланные проекты возвращались на доработку, затем корректировались в Комиссии, снова менялись на местах, даже после «конфирмации». Так было с планами Калуга, Вологды, Смоленска, Гжатска, Архангельска. Приходи лось переделывать даже планы, разработанные в Комиссии. Такая участь постиглс проект планировки Астрахани, составленный в Петербурге «по заочности», без плана существующего положения, Ярославля, который не удовлетворил местных жителей,
" ^8 ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, л. 9. »» ПСЗ, т. XX, 14707. «» ЦГВИА, ф. 349, оп. 9, № 2932. " Там же, ф. ВУА, № 26644; ф. 349, оп. 3, №1718.
местничества (Ставрополя, Самары, Сызрани, Канадой, Корсуни, Котякова, Ардаюва, Алатыря, Курмыша, Буинска, Тагая, Сенгилея) были подписаны полковником Петром Макаровым ", 9 городов Уфимского наместничества (Бирска, Мензелинска, Бугульмы, Бугуруслана, Сергиевска, Белебеи, Стерлитамака, Челябинска и Бузулука) — губерн ским землемером Андреем Либеном ^. Планы уездных городов Смоленского намест' ничества — Красного, Сычевки, Поречья, Духовщины, Ельни, Юхнова, Рославля — были лишь графически переоформлены в Комиссии, «сообразуясь планам, полученным от ... генерал-губернатора ... Николая Васильевича Репнина...» Оригиналы этих чертежей хра нятся в ЦГАДА и по ним можно видеть, что составлялись они местными землемерами. Так, на плане г. Поречья есть запись: «Сочинял план прожектированный города По речью уездный землемер порутчик Иван Вистицкий города Духовщины» ^. Сходные между собой по графике и прорисовке планы Ельни, Сычевок, Юхнова подписаны гу бернским землемером Михайлой Чашниковым °s, а Красного, Духовщины — дорогобуж-ским уездным землемером Андреем Мельниковым ^.
В письменных источниках второй половины XVIII в. имеются прямые указания на участие землемеров в составлении проектов городов.
Так, в Костроме после пожара 1773 г. были «для снятия тому городу плана и для назначения на оном где и какому вновь строению быть отряжены геодезии офицеры, из находящихся при Костромской межевой конторе...»^. В 1792 г. московский генерал-губернатор сообщал в ратушу Сергиевского Посада: «По случаю бывшего здесь пожа ра ... ныне по приказанию моему сделан губернским землемером план, по которому приказал я и места под строение домов раздать» ^ В письме владимирского губерн ского землемера Осипова меленковскому уездному землемеру Батурину сказано: «...сня ты были городам планы, и от посылаемых в оныя землемеров наложены прожекты...» ^. Губернатор Сивере в своем докладе Комиссии называет авторов проектов планировки городов Крестца и Кириллова — капитана Линева и подпоручика Сомова "".
Характерно, что в начале XIX в. корректура «конфирмованных» планов также осу ществлялась землемерами. В чем была причина подобного положения?
Прежде всего сказывалась малочисленность архитекторов. Губернские, провинци альные и уездные штаты 1715, 1726, 1763 гг. их не предусматривали". Лишь в шта тах 1763 г. один архитектор и два его ученика полагались для петербургского Депар тамента Сената — и только. В 1764 г. последовал указ: «За недостатком служащих архитекторов наряжать для освидетельствования казенных строений вольных архитек торов за таковую же плату, какую дают и партикулярные люди»". И лишь в 1765 и 1772 гг. архитекторы были предусмотрены штатами Новороссийской, Псковской и Мо-гилевской губерний^, а в 1775 г. в штаты наместнических правлений наконец была введена должность губернского архитектора "*.
Однако небезынтересно следующее обстоятельство: конечно, дефицит архитекторов был настолько велик, что многие губернии, которым по новым штатам полагался архи тектор, не имели его, и все же, как показывают документы, даже при наличии в губер нии архитектора, планы городов, не только фиксационные, но и проектные делали в большинстве случаев землемеры. Так, упоминавшийся план Сергиева Посада был вы полнен в 1792 г. губернским землемером Г. Хомяковым, хотя в то время в Москве уже работал губернский архитектор. Более поздний пример: калужский губернский архи тектор Таманский проектировал в 1842 г. новую церковь для Воротынска. Планировка
" ЦГИА, ф. 1310, оп. 1, № 47, л. 13. м Там же, л. 21, 33.
м ЦГАДА, ф. 1356, оп. 1, Смоленскаяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяже, № 5432, 5452, 5457. » Там же, № 5425, 5435.
" ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 753, л. 1, Дело о Костроме. ^ Там же, ф. 1204, дело 1792 г., л. 1. ™ Гос. архив Владимирской обл., ф. 421, оп. 1, № 101, л. 1. " ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, № 23, л. 5 об.
" ПСЗ, т. 44, ч. 2. Книга штатов. Отделение III и IV. СПб., 1830, № 2879, 4866, 11991. "" ПСЗ, т. XVI, № 12169.
^ ПСЗ, т. 44, ч. 2, № 12367, 13866, с. 147, 255, 257. " Там же, с. 255, 257.
же города была поручена губернскому землемеру Хлопову, который, в свою очередь, перепоручил это «исправляющему должность мединского уездного землемера Дени сову ".
Подтверждают сказанное и составы комиссий, ведавших в разное время застрой кой городов, в которых четко разделяются группы, занимавшиеся планировочными ра ботами (это в основном геодезисты) и проектированием и строительством зданий (ар хитекторы) .
Такой была Комиссия о санкт-петербургском строении в 1740 г., в которой для «снятия Санктпетербургского генерального плана» находились «кондукторы» и «уче ники» (т. е. военные чертежники), а «при оной Комиссии для сочинения планов же и копирования оных... и для рассмотрения подаваемых от обывателей строениям их чер тежей же» «обретались» архитектор и его ученики^. Созданная 5 мая 1813 г. для ру ководства восстановлением пострадавшей от пожаров и разрушений во время Отечест венной войны 1812 г. Москвы Комиссия имела «особую чертежную», в которой было два отделения: первое — землемеров, которые вели планировочные работы, и второе— архитекторов, которые занимались проектированием зданий. Как видим, здесь четко обозначилось разделение функций, сохранившееся до настоящего времени в градостро ительном проектировании: на чисто планировочные работы, которые тогда оказались в ведении землемеров, и на проектирование зданий, которым занимались архитекторы. Комиссия о строении также состояла из архитекторов и геодезистов, группу последних возглавлял Михаиле Фонвизин. Тот факт, что во главе рабочей части Комиссии стояли архитекторы, возможно, следует объяснить тем, что первоначально она была создана для застройки Петербурга. Не случайно тогда была Комиссия строений, да и позже она называлась Комиссией о строении Санкт-Петербурга и Москвы. Существенно и то, что «Устав Императорской Академии трех знатнейших художеств: живописи, скульптуры и архитектуры» 1764 г., хотя и предусматривал преподавание геометрии, географии, математики, но совершенно не затрагивал вопросов планировки города, а имел в виду, в основном, «правила архитектуры и делание чертежей», «делание моделей», «практику при строениях» "". Даже самые первые указы начала столетия «О строении при Санкт-Петербурге ... по данному плану от архитектора» различают планировочные работы — «во всех линиях», «вехи, где быть улицам», раздачу участков — и собственно строитель ство, к которому и оказываются причастными архитекторы "'.
В начальный, «петровский» период градостроительства XVIII в. при строительстве новых пограничных городов-крепостей в проектировании их решающую роль сыграл военный характер поселений, проекты выполнялись, как правило, военными топографа ми и инженерами. Далее, подготовка отечественных кадров землемеров при Петре 1 ^ыла также непосредственно связана с военными науками, картографией и строитель ством крепостей. Не исключено, что причастность топографов к планировке и застройке городов-крепостей традиционно сохранялась и нашла свое последующее продолжение в гражданском градостроительстве. Но главное, вероятно, заключалось в том, что пла нировка города в это время понималась как «землемерие», и именно по этой причине в во второй половине XVIII в. она находилась преимущественно в компетенции зем лемеров. Разумеется, нельзя при этом игнорировать роль архитекторов. Она была зна чительной. Следует отметить опыт видных зодчих при строительстве Петербурга, дея тельность архитектора П. Никитина в Твери, практика- застройки которой служила об разцом для многих городов, проекты А. Квасова, И. Старова, И. Лемма, оказавшие несомненное влияние на градостроительство в провинции.
Анализ материалов по перепланировке русских городов выяяяяяяяяяяяяяян любо пытный факт, а именно — непосредственное участие в составлении проектов планиров ки губернаторов и городничих. Не исключено, что их роль была главным образом ру ководящей. Эта традиция, имеющая, возможно, более отдаленные генетические корни, в данном случае также во многом восходит к Петровскому времени. Так, например, исследование М. В. Иогансен, базирующееся на обильном документальном материале, выявляет ведущую роль Петра 1 в проектировании и строительстве Петербурга: выбо-
" Гос. обл. Исторический архив г. Калуги, ф. 48, оп. 2, № 646, л. 3 об.—7. " ПСЗ, т. XI, №8146, с. 168. " ПСЗ, т. XVI, № 12275, с. 959. " ПСЗ, т. V, № 2792, 3019, с. 465, 524.
150
ре мест для главных сооружений города, решении общепланировочных и частных воп росов строительства, и убедительно показывает лишь «исполнительскую» роль архи текторов, даже иностранных". Характерно, что ранее, в XVI—XVII вв., воеводы, дьяки были ведущими фигурами в строительстве русских городов-крепостей. В истории рус ской архитектуры хорошо известны имена митрополитов Ионы и Иллариона, активно осуществлявших крупные градостроительные мероприятия в Ростове Великом и Суз-дале.
Как отразились в итоге эти обстоятельства на качестве регулярных планов второй половины XVIII в.?
Конечно, столь активное участие «местных сил» в составлении и обсуждении пла нов во многом способствовало реализму и жизненности последних, смягчению отвлечен ного геометризма проекта, его последовательной привязке к местности. Кроме того, есть основания полагать, что землемеры были весьма образованными людьми, владею щими градостроительными знаниями своего времени. Во всяком случае среди проектных планов XVIII в. мы находим великолепные образцы классического планировочного ис кусства. К таковым относится, например, еще недостаточно оцененный в истории рус ского градостроительства проектный план Тулы, подписанный тульским губернатором Тимофеем Тутолминым и губернским землемером Осипом Качаловым, план, который без преувеличения может быть отнесен к шедеврам русского планировочного искусства XVIII столетия. И все же парадоксальным остается факт жесткого, механического ха рактера многих планов, составленных на местах, спроектированных без учета рельефа, существующей планировки города. Причиной этого явилась, очевидно, догматизация «регулярства» как непреложного градостроительного правила и нередко поверхностное, механическое восприятие известных образцов.
Сам процесс перестройки городов и его конечные результаты в каждом конкретном случае определялись множеством как общих, так и частных факторов и поэтому были не столь однозначны, как это нередко представляется в работах по истории градостро ительства.
К числу факторов, оказавших весьма существенное влияние на гигантские по за мыслу работы по переустройству русских городов, следует отнести, например, эконо мическое положение страны, недостаток не только кадров проектировщиков, но и де нежных средств, материалов, рабочей силы, состояние существующих населенных мест.
Например, некоторые города, создававшиеся по указам Екатерины II из сел, ока зались нежизнеспособными. Вот что писал о Московской губернии в своем донесении императрице кн. А. Прозоровский: «...в числе городов есть такие, яко то: Богородск, Подольск, Никитск и Воскресенск, которые никогда городами быть не могут, переиме нованы они из казенных селений и жители, записавшиеся -в посад, не имеют никакого промысла... осмеливаюсь представить, чтобы оные города... уничтожить, а сделать го родами Сергиевский Посад и экономическое село Вохну...» *°. Генерал-губернатор М. Кречетников писал о подведомственных ему городах Калужской губернии: «...Одо-ев, Лихвин, Мещовск, Серпейск и Масальск не соответствуют своему названию, ближе к виду деревень, в рассуждении невеликого числа и скудости жителей, которые не имеют торгов...», а жители Тарусы и Воротынска «...означают сущую нищету. И так не соблаговолите ли, всемилостивейшая государыня, города Воротынск и Тарусу унич тожить, а жителей из обоих сих перевести в ново учреждаемый Медынск...» ^. Такую же картину рисуют донесения и других губернаторов.
Не в лучшем положении находились и многие старые города. В упомянутом до кладе губернатор А. Прозоровский просит денег у Екатерины II на постройку казен ных домов в уездных городах, так как «старые все обветшалы, а новые за исключени ем г. Клина не на что строить»". Смоленский губернатор Д. Волков пишет о жалком состоянии старых городов, в которых нет казенных строений или они пришли в такое
" Иогансен М. В. К вопросу об авторе генерального плана Петербурга Петров ского времени.— В сб.: От средневековья к Новому времени. Материалы и исследова ния по русскому искусству XVlll —первой половины XIX века, с. 50—72. «° ЦГАДА, ф. 16, оп. 2, № 582, ч. II (3), № 173, л. 197—200. «' Там же, № 729, ч. 1(1), л. 9 об., 10 об., II. 82 Там же, ф. 16, on. 2, № 582, ч. II (3), № 173, л. 207.
состояние, что «нельзя в них войти» ^. Ярославский генерал-губернатор А. Мельгунов сообщал: «...строение по городам не токмо тесное, но во многих местах весьма и вет хое: присутственные места везде почти со стороны строения безнадежные и неудоб ные» ^. Комиссия докладывала Сенату об Астрахани: «...казенныы строения, как-то гу бернаторской, обер-комендантской домы, генеральской гофшпиталь, таможня и прочие казенные здания, в коих настолько крайняя нужда и до того дошло, что губернатор на нынешнюю зиму принужденным нашелся за крайнею ветхостию деревянного губер наторского дома стесниться в обывательской» ^.
Ограниченность в средствах и стремление к максимальному сохранению сущест вующего фонда застройки вынуждали порой к пересмотру целого ряда интересных, перспективных, смелых проектов. Широко известна судьба проекта перепланировки Москвы 1775 г. В начале XIX в. во многом не были осуществлены замыслы В. И. Ге сте по радикальной реконструкции столицы после войны 1812 г. Но особенно заметно сказалось экономическое положение страны на реализации «екатерининских» проектов второй половины XVIII в.
Так, уже при застройке Твери, пример которой служил образцом для других го родов, «по неимуществу жителей» пришлось отказатьсяяот каменных домов и перейти к деревянным на каменных фундаментах. Этот опыт затем распространился и на дру гие города. Так, при утверждении плана городу Дмитрову предлагалось «...домы по незначности города и по нынешнему обывателей разорению по тверскому примеру де ревянные на каменном фундаменте без погребов...» °°. Главнокомандующий и губерна тор Москвы М. Брюс просил о разрешении строить в Китае и Белом городе деревян ные заборы вместо каменных, а церковнослужителям «по крайнему неимуществу о по строении на каменных фундаментах деревяяного строения»". В «Экстракте» ярослав ского губернатора «какие против конфирмованного плана выыодят перемены» (речь шла о первом утвержденном плане Ярославля 1769 г.) под рубрикой «жители просят» сказано: «Во оном городе жители все маломощные ... кои каменного ... состроить не могут, а прочие объявляют, что по плану такого строения производить не в состоя нии» **. Астраханский губернатор писал в Петербург, что «по прежнему конфирмован ному . плану всех кварталов каменными домами застроить не уповает...» ^. Казанский губернатор П. Мещерский докладывал императрице в октябре 1774 г., что из-за отсут ствия денег на постройку каменных зданий жители строятся не в соответствии с планом, а в глубине кварталов, сохраняя деревянные старые строения; он сетовал, что «заселить по плану оному нет надежды», и просил разрешения «каменными зданиями заселить только верхние города улицы...» ^.
Однако в условиях России того времени каменная застройка даже центральных районов города удавалась с большим трудом. Хорошо известны усилия, которые при лагал еще Петр 1 для возведения каменных зданий в новой столице, что встретило множество препятствий, а также тщетные попытки застроить Москву каменными зда ниями. Аналогичную картину рисуют документы по Казани^, Выборгу^. В Астра хани из-за острого недостатка «вольных .мастеровых и работных людей» и предлагалось привлечь к строительству войска ^. Об Иркутске в документах Комиссии сказано сле дующее: «...небезызвестно, что тамо мастеровых людей весьма мало, особливо камен щиков, и вольных на время едва кого пригласить можно...» ".
В этих условиях реализация широкой, радикальной программы переустройства русских городов на новой основе, го западному, европейскому «маниру», их массовая Застройка каменными домами по типовым, «образцовым» проектам, формирование но-
<» Там же, № 949, л. 41 об— 42. " Там же, № 1012, ч, 1, л. 7—12 об. " ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, № 53, л. 18 об— 19. ^ Там же, № 57. " Там же, № 24. "* Там же, № 43. ^ Там же, № 3.
»» ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 719, л. 14. »' ЦГИА СССР, ф. 1310, оп. 1, № 45, л. 8—10 об. " Там же, № 30, л. 1—3, II—12. " Там же, № 53, л. 19 об. "* Там же, № 50, л. 9 об.
вых городских центров и ансамблей в значительной мере оказывались затруднительны ми, а иногда, особенно в мелких уездных городах, и просто нереальными. По этой причине многие регулярные планы XVIII в. дошли до нас лишь как планировочные сетки, не «закрепленные», не «выраженные» архитектурой того времени.
Лишь в губернских городах, таких, как Ярославль, Тверь, Кострома, Калуга, в конце XVIII в. и первой половине XIX в. были отстроены общественные центры и от дельные жилые кварталы. Частично это было сделано в городах «второй величины» — Галине, Суздале, Торжке, а в таких, как Переяялавль-Залесский, Петровск, Сергиев Посад, Звенигород, Руза, Подольск, Воскресенск, Дмитров и многих других, центры не были застроены вовсе, а сетки жилых кварталов дошли до наших дней лишь в позд нем, «малоценном дереве» XIX и XX вв.
Существенное значение для конечных результатов работы по переустройству рус ских городов имело также во многих случаяя исторически обусловленное ограничен ное понимание основ классического градостроительного искусства, а отсюда формальный характер целого ряда планов. Так, например, анализ документов показывает, что в многочисленных «делах» и «определениях» Комиссии о строении, переписке с губерна торами иногда подробнейшим образом рассматриваются вопросы сохраненияясуще ствующих зданий, противопожарных мер, экономики, средств на строительство, мате риалов, но зачастую полностью отсутствуют вопросы композиции планов, их художе ственный замысел, отношение к архитектуре и особенностям сложившегося города.
Все эти обстоятельства не могли не отразитьсяяна качестве проектных планов. На ряду с интересными, яркими образцами планировочного искусства, в которых новая за стройка органично вписывалась в рельеф местности, в сложившуюся систему городов, многие проекты нередко ломали устоявшуюся городскую структуру, не учитывали су ществовавшие архитектурные доминанты и т. п. Вот что сообщал, например, в октябре 1786 г. в Комиссию о строении главнокомандующий Москвы и Московской губернии П. Еропкин о городе Подольске: «...оной город размерен был по апробованному плану, но по таким местам, на коих никаким строениям быть не можно за имеющимися глубо кими буераками и большими косогорами, да к тому ж и мост через реку Пахру назна чен был между весьма крутыми и трудными к съезду берегами...» ^. 'Мосальский город ничий Клементьев в июле 1794 г. писал в Калужское наместническое правление: «В вы сочайше апробованном городу Мосальску плане начиная от калугских ворот через тор говую площадь положена линия, которая идет на превысокую гору, где стоит собор ная церковь, а потом спускается в глубокую вершину (так в документе.—Р. Г.), по неудобности которой не токмо строитца, но и ездить никак нельзя. Но ччоб не выходя из настоящего плану, оставить оную так как есть, то вместо оной не поведено ль будет старую серпейскую улицу ... оставить в прежнем ея положении и строитца уже на ней... ибо естли сию старую улицу застроить, то от Мещовска, и от Серпейска равно, и ис прочих мест приезд и выызд в здешний город будет загражден» •".
После осмотра Архангелогородской губернии в 1786 г. было сделано заключение: «Жители здешние не без опасения о городском плане, который сделан кажется без соображения настоящего строения города... а ввиду только было прямые улицы и пло щади делать... Мне кажется не излишне было бы... вновь план для сего города пере смотреть или сделать... и в осмотре других губерний я те же самые нередко встречал и конечно не без отягощения для жителей особливо в Орле и как слышал, в Курске...» Гр. Р. Л. Воронцов доносил в 1781 г. о Владимирской и Костромской губерниях; «...жителей города Костромы нашел я в крайнем беспокойстве, ибо перед приездом моим получен оному городу план, по которому занимается под городскую площадь великое пространство, так что множество домов и в том числе каменного строения назначены к сломке. Да сверх сего назначены другие шесть площадей, кои почти половину города занять должны. Убежден будучи просьбами жителей назначил я сии площади с неко торым уменьшением, посредством которого все каменные строения могут остаться без сломки...»". А после осмотра Тулы и Калуги в 1785 г. нашли, что: «оба губернские города так устроены, что их узнать нельзя, перед прежним, все оное сделано без вся-
» ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 518, ч. II (1). •* Гос. обл. Исторический архив г. Калуги, №132, оп. 1, № 1603. " ЦГАДА, ф. 16, оп. 1, № 638 (1), л. 9 об.
кой ломки и насильства...» ". Очевидно, при более внимательном учете сложившейся пла нировки и застройки этого можно было избежать.
Таким образом, анализируя регулярные планы русских городов как памятники гра достроительного искусства, следует оценивать их как далеко не однозначное явление в истории развития русского города. Отмеченные фактологические неточности вызвали переоценку достижений русского регулярного градостроительства XVIII в.
На рубеже XVIII—XIX вв. древний русский город был радикальнейшим образом выведен из лабиринта узких, петляющих улочек и скученной застройки на просторы широких проспектов и площадей, отвечающих требованиям нового времени, новой эсте тики. Прогрессивное значение этого этапа трудно переоценить. Само градостроитель ство стало элементом общегосударственной политики. В этот период были созданы ансамбли Петербурга, Павловска, Петергофа, Царского Села, а также Твери, Тулы,. Калуги, Костромы, Ярославля, Богородицка, которые являются бесспорными достиже ниями градостроительного искусства XVIII столетия. В этот период коренным образом, под влиянием процессов социально-экономического развития страны менялся сам облик русского города. Многие из городов превращались в представительные административ ные центры, сосредоточившие также экономическую и общественную деятельность.. Возникали новые типы сооружений, до той поры не известные русскому городу: при сутственные места, дома губернаторов, путевые дворцы, арсеналы, казармы. Строи тельство в большинстве случаев велось по новым правилам.
Но вместе с тем многие планировочные работы выполнялись без творческого освоения богатейших традиций русского средневекового градостроительства. Нередко-имело место механическое копирование западноевропейских образцов без проникно вения в их эстетическую суть и без учета индивидуальности русского города, его при-родно-географических условий, архитектурного «характера». Преемственность в этот период проявилась в «скрытой», принципиально не декларированной форме, поскольку сама общекультурная парадигма строилась, как мы видели, на отрицании предшествую щей, и выразилась лишь в сохранении капитальной застройки и в ряде случаев в орга ничном включении ее в новую структуру города. Средневековая градостроительна» традиция проявилась главным образом в процессе реализации новых планов, во мно гих случаях способствуя смягчению их геометризма, преодолению формального подхода^
"" Там же, № 980, л. 31.