Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Вэл Макдермид
Возмездие
Тони Хилл и Кэрол Джордан – 7
Вэл Макдермид
Возмездие
Мистеру Дэвиду, который напомнил мне, какое удовольствие – писать, который помогал мне и верил в меня
Немезида слепа, но она громадна и сильна, как боги; порой, когда ее меч еще находится в ножнах, она протягивает свою огромную руку, чтобы схватить жертву. Ее необъятная длань невидима, но жертва все равно гибнет в этой жуткой хватке.
1
Вэнс всегда восхищался цирковыми артистами, которые демонстрировали публике искусство освобождения от цепей. Порой оно выглядело как настоящая магия, хотя на самом деле секрет таился в умении отвлечь внимание. Никаких других секретов в их ремесле не было. Некоторые артисты изготавливали фальшивые цепи, неотличимые от настоящих, некоторые полагались на собственную силу и гибкость, многие использовали и то и другое одновременно, и все же в любом трюке подобного рода главным было умение в нужный момент отвлечь внимание зрителей. А в этом Вэнс не знал себе равных.
Проще всего отвлечь внимание человека, который не подозревает, что его водят за нос. А чтобы он ничего не заподозрил, чтобы он до самого конца считал, будто все идет как полагается, нужно сделать так, чтобы твои маневры не выходили за рамки нормы.
Многое, разумеется, зависит от обстановки. К примеру, в офисе, где все функционирует в соответствии с заведенным порядком, придется очень постараться, чтобы замаскировать свои отвлекающие действия, придать им видимость обыденного, обычного, потому что все необычное сразу бросится в глаза, запомнится и в конце концов привлечет нежелательное внимание. Другое дело в тюрьме, где жизнь непредсказуема и переменчива, несмотря на видимость порядка. Иной она и быть не может – слишком много здесь собрано взрывных темпераментов и ярких индивидуальностей, слишком сложна система неофициальной иерархии среди заключенных. О какой предсказуемости может идти речь, если пустячный спор здесь в мгновение ока оборачивается насилием, а внутреннее напряжение и отчаяние чреваты взрывом? В тесном мирке за решеткой каждую минуту, и днем и ночью, может произойти все, что угодно, и никто потом не сумеет сказать, было ли это событие стихийным или же его кто-то продумал и спланировал. Само наличие в уравнении десятков переменных заставляло заключенных испытывать постоянное напряжение и беспокойство, то и дело выливавшиеся в нелогичные, спонтанные действия и поступки.
Пожалуй, один лишь Вэнс был исключением из этого правила. Каждое отклонение от рутинного порядка вещей означало для него новый шанс, новую возможность как следует проанализировать вероятный сценарий событий и извлечь из него драгоценные крупинки опыта, чтобы в конце концов подготовить беспроигрышное сочетание действующих лиц и обстоятельств, которое поможет ему добиться своего.
Сначала, подгоняемый нетерпением, он хотел сымитировать подходящую ситуацию. Просто заплатить нескольким отчаянным парням, чтобы они устроили в тюремном крыле потасовку. У этого плана, однако, было слишком много минусов. Например, чем больше людей будет знать о его планах, тем выше вероятность предательства. Кроме того, большинство заключенных потеряли свободу только потому, что в свое время не сумели убедительно разыграть свою партию. Стоило ли доверять таким людям роль, от которой зависело столь многое? Наконец, нельзя было исключать и обычную глупость, так что на этом плане пришлось поставить крест.
Чем хороша тюрьма, так это тем, что здесь хватает ниточек, за которые умный человек может потянуть, рычагов, на которые можно нажать. Большинство оказавшихся за решеткой мужчин испытывает острый, почти болезненный интерес к тому, что происходит за стенами тюрьмы. У них есть жены, дети, любовницы, родители, которые способны поддаться давлению или не устоять перед соблазном, не говоря уже о прямой угрозе.
Вот почему Вэнс ждал и наблюдал, собирал и оценивал информацию, пытаясь предположить, который из путей с наибольшей вероятностью приведет к успеху. Не последнюю роль играло и то, что он мог полагаться не только на собственные наблюдения и выводы. Вспомогательная система, которую он создал за стенами тюрьмы, доставляла ему немало ценных сведений, с помощью которых Вэнс восполнял пробелы в собственных знаниях и догадках. Благодаря всему этому ему потребовалось не так уж много времени, чтобы отыскать наилучшую точку приложения собственных сил, изворотливости и ума.
Он был готов к решительному шагу. Сегодня ночью он сделает этот шаг, а уже завтра будет спать в роскошной, удобной кровати с настоящими пуховыми подушками. Достойное завершение достойного вечера, ибо перед этим он полакомится бифштексом с грибами, картофельным пирогом по-швейцарски и бутылочкой кларета, который, конечно, за прошедшие двенадцать лет стал только лучше. Тарелочка батского печенья «Оливер» и стилтонский «Лонг клоусон» помогут забыть отвратительный вкус того, что в тюрьме выдавалось за сыр. Можно также расслабиться в горячей ванне, выпить рюмочку коньяка и выкурить кубинскую «коибу». А Вэнс был твердо намерен насладиться всеми обертонами вкусов и ароматов, от которых отвык за двенадцать лет заключения.
Резкая какофония пронзительных звуков вторглась в его сознание, развеяв мечты, словно легкую дымку. Как обычно, спор из-за каких-то футбольных тонкостей, начавшийся в одной из камер, охватил весь этаж. Дежурный офицер что-то рявкнул, и спорщики немного притихли. Работающее где-то радио заполняло редкие паузы между оскорблениями, и Вэнс невольно подумал, что куда лучше бифштекса, вина и сигар будет возможность не слышать посторонних звуков.
Никаких посторонних звуков.
Когда политики и журналисты рассуждали о том, как невыносимо тяжела жизнь в тюрьме, никто из них почему-то не упоминал о непрекращающемся шуме. Они толковали об ограничении свободы, отсутствии удобств, о страхе перед сокамерниками, о необходимости отказаться от личных привычек и прочем, но даже самые прозорливые из них никогда не говорили о постоянном, никогда не затихающем шуме.
Слава богу, для него этот кошмар закончится уже завтра. Он сможет наслаждаться тишиной или, наоборот, – шуметь так громко, как только захочет, но это будет уже его собственный шум.
Впрочем, будут и другие звуки. Те самые звуки, услышать которые ему хотелось больше всего на свете. Те, которые он так любил представлять в минуты, когда ему требовался дополнительный стимул, чтобы двигаться дальше. Об этих звуках он грезил даже дольше, чем о возможном побеге. Крики, рыдания, тщетные мольбы о пощаде… Именно таким ему представлялся саундтрек возмездия.
Джеко Вэнс, убийца семнадцати несовершеннолетних девочек и женщины-полицейского, человек, которого однажды назвали самым сексуальным мужчиной на британском телевидении, с нетерпением ждал момента, когда ему удастся освободиться от цепей и начать мстить.
2
Сержант Альвин Амброуз поставил на стол две кружки медно-желтого пива, покрытого шапкой плотной пены, и опустился на стул. Его бедра были такими мощными, что сиденье стула совершенно исчезло из вида.
– Вот тебе водичка из нашей Лужи, – сказал он, отдуваясь.
Тони Хилл слегка приподнял брови:
– Ты имеешь в виду вкус?.. Или происхождение? А может быть, у вас в Вустере так шутят?
Амброуз отсалютовал ему кружкой и тут же сделал большой глоток.
– Ни то ни другое. Просто пивоваренный завод стоит на реке, которую местные прозвали Лужей. В последнее время она почти не течет – всю воду разбирают выше по течению, на нашу долю достаются лишь жалкие капли. Но пиво здесь все равно хорошее.
Тони в свою очередь сделал глоток из кружки и поднял глаза к потолку, прислушиваясь к ощущениям.
– Ничего не скажешь, – промолвил он наконец. – Пиво отменное.
Мужчины молчали еще некоторое время, потом Амброуз сказал:
– Она здорово разозлила моего шефа, эта твоя Кэрол Джордан.
Даже теперь, несмотря на многолетнюю практику, Тони стоило большого труда сохранять непроницаемое лицо, когда речь заходила о Кэрол. Он, впрочем, считал, что это единственно возможная для него линия поведения. Во-первых, Тони был достаточно суеверен и не сомневался: если он хоть как-то покажет, что Кэрол ему дорога, судьба тотчас отнимет их друг у друга. Правда, Тони так окончательно и не разобрался, что значит для него Кэрол, однако ему казалось, он тем более должен держать себя в руках и не проявлять никаких эмоций, когда кто-то упоминает ее имя, чтобы окружающие не пришли к неправильным выводам относительно природы их отношений.
– Кэрол Джордан ни в коем случае не моя, – спокойно возразил Тони. – Если быть абсолютно точным, то она вообще ничья.
– Ты же сам говорил, что она будет жить с тобой, если получит эту работу, – сказал Амброуз с легким упреком в голосе.
Тони покачал головой. Он уже успел пожалеть о том, что слишком разоткровенничался и посвятил этого человека в свои планы. Признание вырвалось у него во время одной из откровенных бесед, которые скрепили дружбу, неожиданно возникшую между двумя осмотрительными, сдержанными мужчинами, у которых, если говорить откровенно, не было почти ничего общего. Да, Тони доверял Амброузу, но это вовсе не означало, что он непременно должен посвятить приятеля во все сложности и противоречия, которые составляли его так называемый внутренний мир.
– Она будет жить не со мной, а в моем новом доме, – уточнил он. – Который, кстати, достаточно велик. Она и сейчас снимает квартиру у меня в цокольном этаже, так что разница не велика, – добавил он небрежно, но его пальцы непроизвольно стиснули ручку пивной кружки.
Лицо его собеседника ничего не выражало, но взгляд сделался чуть более цепким, и Тони подумал, что инстинкт полицейского, вероятно, требует от Альвина прояснить этот вопрос.
– А Кэрол – очень привлекательная женщина, – промолвил он наконец.
– Да. – Тони слегка приподнял свою кружку в знак согласия. – Так почему же инспектор Паттерсон так на нее сердит?
Амброуз слегка пожал плечами, отчего швы на его пиджаке рискованно натянулись. По-видимому, он почувствовал себя на безопасной территории, так как его карие глаза утратили зоркий прищур.
– Обычное дело… – проговорил он. – Паттерсон всю жизнь прослужил в полиции Уэст-Мерсии, причем главным образом работал здесь, в Вустершире. Естественно, он ожидал, что, как только освободится вакансия старшего инспектора, она достанется ему. И тут твоя… и тут инспектор Джордан подала рапорт о переводе из Брэдфилда. – Амброуз криво улыбнулся, словно съел лимон. – А как, скажи на милость, полиция Уэст-Мерсии может отказать такой, как она?
Тони покачал головой:
– Почему нет?
– Ты что, шутишь? С таким-то послужным списком?! Сначала она работала в Столичной полиции, потом сотрудничала с Европолом, а затем возглавила собственный отдел по расследованию особо тяжких преступлений в четвертом по величине управлении полиции страны, и при этом ухитрилась обштопать придурков из отдела по борьбе с терроризмом в их собственной игре… Да во всей стране не наберется и десятка легавых, которые обладали бы таким опытом, как у нее, и при этом по-прежнему стремились бы оставаться на передовой вместо того, чтобы занять тепленькое местечко в штабе или аналитическом отделе. Паттерсон понял, что ему ни шиша не светит, как только до нас дошли первые слухи!
– Ну, это вовсе не обязательно, – возразил Тони. – Дело в том, что кое-кто из больших шишек воспринимает Кэрол как угрозу. Во-первых, потому что она женщина, а во-вторых, она слишком много знает… Словом, Кэрол будет неудобна для многих. А при таких условиях посадить ее на место старшего инспектора – все равно что пустить лису в курятник.
Амброуз усмехнулся – словно гром пророкотал.
– Только не здесь. Местные боссы считают себя самыми крутыми, им сам черт не брат. На своих соседей в Уэст-Мидлендсе они всегда поглядывали свысока. И к переводу Джордан они отнесутся как к появлению в нашей призовой голубятне еще одного голубя-чемпиона.
– Очень поэтическое сравнение. – Тони сделал еще глоток из своей кружки, наслаждаясь горьковатым привкусом хмеля. – Но ведь инспектор Паттерсон смотрит на дело иначе?
Обдумывая ответ, Амброуз почти прикончил свое пиво. Это заняло у него немало времени, но Тони умел ждать. Ожидание часто оказывалось полезным и во время работы, и во время обычного разговора с другом. Сам Тони, размышляя о своей практике в Брэдфилдской больнице, нередко задумывался, почему тех, с кем ему приходилось иметь дело, называют «больными», если это ему приходилось испытывать боль – испытывать и терпеть, не показывая вида, насколько ему больно и тяжело. Сочувствие, сопереживание, соболезнование – вот чем он занимался в лечебнице, но, если бы у него недоставало терпения, он никогда бы не добился положительных результатов. Психолог-клиницист, который ищет ответы на сложные вопросы, просто не имеет права торопиться.
– Паттерсону, конечно, нелегко, – проговорил Амброуз после продолжительного молчания. – Да и кому было бы легко согласиться с тем, что он оказался не самым лучшим? Пришлось бедняге кое-что придумать, чтобы, так сказать, подсластить пилюлю.
– И что же он придумал?
Амброуз опустил голову. В пабе было довольно темно, и темнокожий детектив, откинувшийся на спинку стула, стал похож на черную каменную глыбу.
– Он распускает слухи о… о том, почему инспектор Джордан захотела перевестись в Уэст-Мерсию. Паттерсон утверждает, мол, ей на самом деле наплевать, где работать. Просто она следует за тобой, а поскольку ты унаследовал в наших краях дом и решил отрясти брэдфилдскую пыль со своих ног, то… В общем, что-то в этом роде.
Тони понимал, что ему не следует защищать или оправдывать Кэрол, но и промолчать он тоже не мог. В данном случае его молчание только убедило бы Паттерсона в собственной правоте. Увы, единственное, что было сейчас в его силах, – это подкинуть Амброузу пару альтернативных вариантов, которые он мог бы озвучить в полицейском пабе или в зале для инструктажа.
– Может быть, и так, – проговорил он. – Но из Брэдфилда Кэрол переводится вовсе не из-за меня. Во всем виновата новая политика министерства. Новое начальство в Брэдфилде решило, что отдел по расследованию особо тяжких преступлений не стоит тех денег, которые расходуются на его содержание. У Кэрол было три месяца, чтобы доказать, что ее шеф ошибается… – Тони грустно улыбнулся. – Не представляю, что еще она могла сделать? Они там выследили серийного убийцу, раскрыли два мертвых висяка и разоблачили группировку, которая ввозила в страну детей для секс-торговли, но – увы…
– Я бы сказал, это завидные достижения, – сказал Амброуз.
– Но для Джеймса Блейка этого оказалось недостаточно. Три месяца вот-вот истекут, и он уже объявил, что в конце месяца отдел будет распущен, а входящие в него специалисты распределены по местным отделам уголовного розыска. Кэрол это не нравилось, поэтому она давно знала, что Брэдфилд ей придется покинуть. Она только не знала, куда именно направить свои стопы. Когда ей подвернулось место в Уэст-Мерсии, Кэрол сразу подала рапорт. По-моему, этот вариант не хуже любого другого, к тому же, если она переведется сюда, ей не придется менять квартирного хозяина.
Амброуз с улыбкой взглянул на него и допил все, что оставалось в кружке.
– Еще по одной? – предложил он.
– У меня еще есть. Кроме того, сейчас, кажется, моя очередь платить, – возразил Тони, но детектив уже направлялся к бару.
Глядя ему вслед, Тони заметил, что юная барменша косится в их сторону. У нее были приятные, мягкие черты лица, но сейчас она неодобрительно хмурилась. Пожалуй, подумал Тони, они с Амброузом действительно производят странное впечатление. Наголо бритый чернокожий здоровяк с лицом боксера-тяжеловеса и широченными плечами, распиравшими пиджак, выглядел в точности так, как большинство людей представляют себе профессионального телохранителя. Что касалось самого Тони, то он имел вид человека, который едва ли способен защитить самого себя – так, во всяком случае, представлялось ему самому. Тони действительно не отличался ни высоким ростом, ни внушительным телосложением; кроме того, он казался – да и был – достаточно худым. Ничего удивительного, коль скоро его единственным спортом была компьютерная игра «Бешеные кролики». Одевался он тоже так себе – кожаная куртка, толстовка с капюшоном, черные джинсы… С годами Тони убедился, что единственной его чертой, которая обращала на себя внимание, были глаза – блестящие, ярко-синие, резко выделявшиеся на бледном изможденном лице. У Амброуза, кстати, тоже были интересные глаза, но отличал их вовсе не цвет или разрез, а выражение доброты и мягкости, которой не предполагал его брутальный внешний вид. Впрочем, Тони тут же подумал, что большинство посторонних этого выражения вовсе не замечали – им достаточно было общего, поверхностного впечатления. Быть может, хотя бы барменша обратит внимание на его глаза?
Амброуз вернулся, держа в руке еще одну кружку, по которой сползал белый язык пены.
– Ты сегодня больше не пьешь?
Тони покачал головой:
– Мне нужно вернуться в Брэдфилд.
Амброуз посмотрел на часы:
– Не поздновато? Уже одиннадцатый час.
– Я знаю, но в это время движение на шоссе уже не такое сильное. Я доберусь до дома меньше чем за два часа. Завтра с утра мне нужно посмотреть пациентов в Брэдфилдской больнице – это мой последний прием перед тем, как я передам их в руки другого врача, который – я надеюсь – будет обращаться с ними как с тяжелобольными, несчастными людьми. Каковыми, собственно говоря, они и являются… Да и вообще, поздно вечером легче вести машину. Дороги пусты, и только музыка звучит в радиоприемнике…
Амброуз усмехнулся:
– Похоже на строчку из песни кантри.
– Иногда мне кажется – вся моя жизнь похожа на песню в стиле кантри, – проворчал Тони. – Причем на довольно грустную песню. – Не успел он договорить, как зазвонил его мобильник. Некоторое время Тони в замешательстве хлопал себя по карманам куртки и в конце концов обнаружил трубку в джинсах. Высветившийся на экране номер был ему незнаком, но Тони все равно решил ответить. Не исключено, что у персонала Брэдфилдской больницы возникли проблемы с одним из пациентов, и кто-то набрал его номер с собственного телефона. Такое уже случалось.
– Алло? – осторожно сказал он в трубку.
– Это доктор Хилл? Доктор Тони Хилл? – Женский голос в трубке показался ему смутно знакомым, но кому он принадлежит, Тони вспомнить не мог.
– Кто это?
– Это Пенни Бёрджесс из «Ивнинг сентинел таймс». Мы с вами как-то беседовали…
Пенни Бёрджесс… Теперь Тони вспомнил худую, высокую женщину с напряженным лицом, одетую в длинное непромокаемое пальто, – воротник на дожде поднят, длинные черные волосы выбились из прически. Еще он помнил, как, в зависимости от обстоятельств, Пенни писала о нем в своей колонке то как о всезнающем мудреце, то как о полном кретине, виновном в очередном провале полиции.
– Да, мы беседовали, – подтвердил Тони холодно. – Но совсем не так обстоятельно и подробно, как вам хотелось бы представить читателям.
– Я просто делаю свою работу, доктор Хилл. – Голос Пенни звучал гораздо дружелюбнее, чем предполагала история их отношений. – В Брэдфилде убита еще одна женщина, – продолжила она. Репортерша умела поддерживать светскую беседу почти так же непринужденно, как и сам Тони, умело избегая пространных высказываний, которые можно было бы истолковать двояким образом. Он, однако, хранил молчание, и Пенни сказала: – Еще одна труженица секса. Такая же, как те две, что погибли в прошлом месяце.
– Прискорбно слышать, – проговорил наконец Тони, тщательно подбирая самые нейтральные выражения. Разговаривать с Пенни Бёрджесс было все равно что ходить по минному полю.
– Я почему вам звоню… Мой источник сообщает, что это убийство несомненно является серийным, поскольку преступник оставил своего рода подпись. Меня интересует, что вы об этом думаете?
– Я понятия не имею, о чем идет речь, – твердо сказал Тони. – В настоящее время я не сотрудничаю с Брэдфилдским управлением уголовных расследований.
Пенни Бёрджесс издала низкий горловой звук, несколько похожий на смешок.
– Мне казалось, ваши источники информации так же надежны, как мои. Не могу поверить, что старший инспектор Джордан не участвует в этом расследовании, а если она участвует, значит, и вы должны быть в курсе.
– У вас довольно странные представления о моем образе жизни. Уверяю вас, я понятия не имею, о чем идет речь.
– Речь идет об очередном серийном убийце, доктор Хилл. А когда дело касается серийных убийц, вы – тот самый человек, который всегда оказывается в гуще расследования.
Не сказав больше ни слова, Тони дал отбой и снова убрал телефон в карман. Подняв голову, он наткнулся на пристальный взгляд Амброуза.
– Репортерша, – сказал он и отпил пива. – Проныра без стыда и совести. Команда Кэрол уже не раз макала ее мордой в дерьмо, но она только утрется, и все начинается сначала.
– И тем не менее… – начал было Амброуз, и Тони кивнул.
– Верно. Их можно уважать, и вместе с тем – не делиться с ними никакой информацией.
– Что ей было от тебя нужно?
– Сенсационные тайны следствия, конечно! За последние несколько недель в Брэдфилде были убиты две уличные проститутки. Сейчас, по-видимому, появился третий труп. Насколько мне известно, первые два убийства ничто не связывало – совершенно разный модус операнди. – Он пожал плечами. – Не думаю, чтобы Кэрол занималась этими делами. Впрочем, если это и так, мне она ничего не говорила.
– Но у репортерши другие сведения?
– Она утверждает, что во всех трех случаях преступник оставил какой-то знак, однако ко мне это по-прежнему не имеет никакого отношения. И даже если полиции понадобится составить психологический профиль убийцы, ко мне они вряд ли обратятся.
– Вот кретины! Ведь ты, насколько я знаю, лучший, кого они могут привлечь к этой работе.
Тони допил все, что оставалось в кружке.
– Возможно, ты и прав, но я думаю, Джеймс Блейк постарается обойтись своими силами, во-первых, потому что это обойдется дешевле, а во-вторых, это будет означать, что он сможет держать операцию полностью под своим контролем. – Тони неловко улыбнулся. – И, сказать по правде, я его отлично понимаю. На его месте я бы тоже несколько раз подумал, прежде чем привлечь к расследованию этого странного парня – доктора Хилла, от которого неприятностей бывает куда больше, чем пользы. – Он поднялся из-за стола. – На этой оптимистичной ноте мы, пожалуй, закончим. Мне пора.
– Тебе и впрямь совершенно не хочется оказаться на месте преступления и принять участие в расследовании? – Амброуз допил вторую кружку и тоже встал, стараясь, впрочем, держаться подальше, чтобы не слишком нависать над другом.
Тони ненадолго задумался.
– Откровенно говоря, люди, которые совершают подобные преступления, меня весьма интересуют. Чем сильнее расстроена их психика, тем сильнее мне хочется узнать их мотивы. Потому что только так я могу придумать что-то такое, что хоть немного им поможет… – Он вздохнул. – Вот только результаты нередко меня разочаровывают, поэтому сегодня мне больше всего хочется отправиться домой и лечь в постель. Поверь, дружище, это чистая правда.
3
Если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место. Люди чаще всего видят только то, что ожидают увидеть. Эти прописные истины Вэнс усвоил задолго до того, как его жизнь оказалась ограничена стенами тюрьмы. К счастью, он был достаточно умен и решителен, чтобы продолжать учиться, несмотря на жесткое ограничение физической свободы.
Некоторые люди, оказавшись за решеткой, опускают руки, прекращая всякую борьбу. И в первую очередь это происходит потому, что упорядоченность и предсказуемость представляют собой куда более сильный соблазн, чем принято считать. Не зря одним из аспектов тюремной жизни, известным, впрочем, только узкому кругу специалистов, являются многочисленные случаи навязчивых неврозов. Тюрьмы полны мужчин и женщин, которые черпают утешение и покой в бесконечном повторении одних и тех же действий, хотя на свободе подобная идея вряд ли могла прийти им в голову. Но Джеко Вэнс с самого начала был исполнен решимости противостоять усыпляющей рутине.
Впрочем, ничего рутинного его здесь не ожидало, особенно поначалу. Прессовать осужденную знаменитость – излюбленное развлечение обитателей любой тюрьмы. Когда Джордж Майкл оказался за решеткой, соседи по тюремному крылу ночами напролет не давали бедняге уснуть, горланя его самые известные хиты, меняя слова и коверкая мелодию в зависимости от собственного настроения. С Вэнсом произошло почти то же самое. Как только заключенных заперли на ночь, в соседних камерах принялись высвистывать музыкальную заставку из его телешоу, которую знала вся страна. Незамысловатая, но навязчивая мелодия повторялась снова и снова, как пластинка, которую заело. Когда же музыкальная тема «Встреч с Вэнсом» наскучила самим исполнителям, они, точно футбольные фанаты, принялись выкрикивать оскорбительные речовки, в которых поминали его жену-лесбиянку и ее подружку. Что и говорить, встречали Вэнса отнюдь не с распростертыми объятиями, но его это нисколько не тронуло, и утром он вышел из камеры таким же спокойным и собранным, как накануне вечером.
Для спокойствия у него была своя причина. С самого начала Вэнс решил, что выберется из тюрьмы во что бы то ни стало. Он знал, что это будет нелегко, что на это потребуются годы, но ему удалось заставить себя смириться с этим фактом. Существовали, конечно, и законные пути сократить срок заключения, но Джеко сомневался, что в его случае это сработает. Именно поэтому ему и был необходим резервный план – хотя бы в качестве чего-то такого, на чем он мог сосредоточиться и к чему стремиться.
Но просто сохранять самообладание было недостаточно. Ему требовалось доказать окружающим, что он достоин уважения, к тому же сделать это так, чтобы никто не подумал, будто он посягает на чужой авторитет. Это было особенно трудно еще и потому, что он убивал несовершеннолетних девушек, и в тюрьме его считали педофилом и извращенцем. Неудивительно, что, пытаясь добиться своего, он несколько раз ошибся. К счастью, на воле остались люди, которые продолжали верить в его невиновность, и Вэнс сумел использовать их на полную катушку. Просто поразительно, как быстро тюремные альфа-хищники изменили к нему отношение, когда ему удалось должным образом смазать кое-какие колесики снаружи, благо в специфической «смазке» – красивых бумажках с портретом ее величества – он недостатка не испытывал.
Еще одним ключевым элементом его стратегии было держаться подальше от неприятностей и не раздражать Систему. Что бы он ни затевал на самом деле, следовало создавать впечатление, будто он строго следует правилам тюремного распорядка. Хорошее, даже примерное поведение – вот что видела тюремная администрация. И со стороны действительно могло показаться, будто Джеко Вэнс смирился с неизбежным и даже пытается встать на путь исправления, хотя на самом деле это была такая же игра, как и все остальное.
Когда-то Вэнс часто смотрел телевизионные шоу, которые вела его жена. Однажды она брала интервью у начальника тюрьмы, заключенные которой взбунтовались и на протяжении добрых трех суток удерживали тюрьму под своим контролем. Начальник выглядел усталым. Вэнс до сих пор отчетливо представлял его лицо каждый раз, когда вспоминал сказанные им слова: «Какими бы строгими ни были правила, они всегда найдут способ их обойти». Тогда Вэнсу даже захотелось сделать эту тему центральной в своей собственной телепрограмме, но только теперь он понял, что означали эти слова на самом деле.
Разумеется, у заключенного не так уж много возможностей обойти то или иное правило – главным образом потому, что он вынужден полагаться только на свои собственные силы. Но у Вэнса с самого начала было весомое преимущество перед остальными узниками. То, что когда-то сделало его самым популярным ведущим на британском телевидении, продолжало действовать и в тюрьме. Он был обаятелен, красив и харизматичен. Принимая во внимание, что до несчастного случая, который и заставил его обратиться к телевидению, Вэнс прославился как спортсмен, он мог претендовать на звание «настоящего мужчины». В своем активе он числил и Георгиевский крест, которым его наградили за то, что он, рискуя собственной жизнью, спасал детей во время серьезной аварии на затянутом туманом шоссе. Возможно, впрочем, что эту награду ему вручили в качестве компенсации за потерянную руку, которой он лишился, когда пытался спасти водителя из искореженной кабины грузовика, но сейчас это уже не имело существенного значения. Сам Вэнс был уверен, что в данный момент в стране нет другого заключенного, который был бы, как он, награжден высшим гражданским орденом за героизм. И это обстоятельство он тоже мог смело считать своим преимуществом.
В основе составленного им плана лежал простой, но действенный принцип: подружись с теми, кто обладает властью изменить твой мир. В эту категорию входили и старосты из числа заключенных, и офицеры-охранники, решавшие, кто из узников достоин тех или иных привилегий, и тюремный психолог, который решал, как тот или иной заключенный отбывает свой срок и встал ли он на путь исправления. Кроме того, Вэнс постоянно искал человека, который мог бы стать ключевой фигурой в его плане.
Так кирпичик за кирпичиком, или, лучше сказать, песчинка за песчинкой, он закладывал фундамент будущего побега. Целое, считал Вэнс, всегда складывается из мелочей. Взять хотя бы электрическую бритву. Он нарочно вывихнул запястье, чтобы иметь возможность пожаловаться на невозможность для однорукого инвалида бриться иным способом. Пригодился ему и закон «О правах человека», благодаря которому Вэнс добился разрешения пользоваться самым совершенным протезом, какой только можно купить за деньги. А деньги у него имелись. Он заработал их еще до того, как его изобличили в качестве серийного убийцы несовершеннолетних девушек, поэтому суд не счел их подлежащими конфискации доходами от преступной деятельности. Власти не сумели наложить на них лапу, и Вэнс воспользовался этим, чтобы приобрести искусственную руку, каждый палец которой управлялся отдельно с помощью нервных импульсов. Искусственная кожа протеза была столь совершенной, что окружающие не отличали его от настоящей руки – особенно на первый, поверхностный взгляд. Только всмотревшись повнимательнее, можно было заметить что-то необычное, а многие ли наделены способностью замечать столь мелкие детали?
Правда, был один момент, когда он едва не поверил, что вся его подготовка пошла насмарку. Впрочем, тогда он об этом не сожалел. К всеобщему удивлению, апелляционный суд отменил приговор в отношении Вэнса. Казалось – еще немного, и он выйдет из тюрьмы свободным человеком, но эти мерзкие легавые подготовили новое обвинение в убийстве прежде, чем он оказался на свободе. И это новое обвинение, как Вэнс и опасался, было достаточно обоснованным. В результате он снова оказался в камере и вынужден был продолжить разработку резервного плана.
Быть терпеливым и тщательно исполнять задуманное было нелегко. Годы летели, а казалось – еще ничего не сделано, но он умел терпеть. Вэнс научился этому, когда поправлялся после несчастного случая, лишившего его всех надежд на олимпийскую медаль и разлучившего с девушкой, которую он любил. Эти нелегкие испытания развили в нем такую силу воли, которой позавидовало бы подавляющее большинство людей. Да и годы тяжелых тренировок, направленных на покорение олимпийской вершины, научили его упорству, выдержке, целеустремленности. Завтра все потраченные усилия должны окупиться. Еще несколько часов, и он поймет, что боролся и страдал не напрасно. Нужно только сделать последние приготовления.
Ну а потом он преподаст кое-кому несколько уроков, и вряд ли его враги когда-нибудь их забудут.
4
За спинами одетых в белые комбинезоны экспертов-криминалистов тело жертвы было почти невозможно разглядеть, но суперинтендант Пит Рики вовсе не считал, что это очень плохо. Не то чтобы его выворачивало при виде трупа – на своем веку детектив повидал немало крови и жестокости. И все же каждый раз, когда он сталкивался с работой больного извращенного ума, его начинало мутить. Единственное, что он мог предпринять в подобном случае, – это не смотреть на жертву, чтобы ее истерзанное, оскверненное тело не застряло в памяти словно заноза. В противном случае у него появлялось ощущение, будто извращенец добрался до его головы и как следует там похозяйничал.
Впрочем, избежать знакомства с деталями ему все равно не удалось. Инспектор, который вызвал его сюда по телефону, успел сообщить достаточно много. Когда раздался телефонный звонок, Рики как раз наслаждался свободным вечером. Сидя перед своим огромным плазменным телевизором с жестянкой пива в одной руке и сигарой в другой, он смотрел, как футболисты «Манчестера» отчаянно сражаются с противником, пытаясь сохранить преимущество в один мяч, чтобы пройти в следующий круг европейского чемпионата.
Рики болел за «Манчестер».
– Говорит инспектор Спенсер, – сказал абонент, когда суперинтендант наконец ответил. – Мне очень неприятно беспокоить вас, сэр, но у нас труп. Дело, похоже, непростое, и я подумал, что лучше поставить вас в известность.
Когда Рики только возглавил Северное отделение Брэдфилдского управления уголовных расследований, он сразу дал понять всем своим подчиненным, что не желает быть застигнутым врасплох, если пресса вдруг попытается превратить очередное убийство в сенсацию национального масштаба. И вот теперь наступила расплата. Звонок Спенсера оторвал его от интереснейшего матча, до конца которого оставалось не больше пятнадцати минут.
– А до утра это не может подождать? – проворчал Рики, хотя заранее знал ответ.
– Мне кажется, сэр, вам все-таки лучше приехать, – ответил Спенсер. – Убита еще одна проститутка, и у нее на запястье – точно такая же татуировка, как в предыдущих двух случаях. Так, во всяком случае, говорит док.
– Ты хочешь сказать, что на нашей территории появился серийный убийца? – уточнил Рики, не скрывая своего недоверия. Со времен Ганнибала Лектера чуть не каждый детектив мечтал покрыть себя славой, обезвредив опасного маньяка.
– Трудно сказать, сэр. Я не видел первых двух жертв, но док утверждает, что картина очень похожая. Только…
– Давай не тяни. Выкладывай, что там? – Рики с сожалением отставил в сторону недопитое пиво и затушил в пепельнице сигару.
– Модус операнди, сэр. По сравнению с предыдущими случаями преступник действовал еще более жестоко.
Рики вздохнул и вышел из комнаты. Перед его глазами еще стояла телевизионная картинка, на которой медлительный центрфорвард лениво трусил навстречу выверенной передаче.
– Что это значит – еще более жестоко? – спросил он в телефон. – Он что, на фарш ее порубил?
– Нет, сэр, но… Преступник распял жертву. Вверх ногами. А потом перерезал горло. В таком порядке, если верить доку. – Спенсер отвечал короткими, рублеными фразами. То ли ему самому было нехорошо, то ли он пытался таким образом расшевелить босса. Так или иначе, услышанного хватило, чтобы Рики почувствовал, как его рот заполнился горечью.
Вот почему еще до того, как выйти из дома, суперинтендант знал, что на очередную жертву ему глядеть не следует. Сейчас он стоял спиной к убитой и слушал доклад Спенсера, который пытался сложить из обрывков полученной информации сколько-нибудь осмысленную картину. Когда детектив начал выдыхаться, Рики спросил:
– Так ты говоришь – док уверен, что это серия?
– Да, третий случай, насколько нам известно. Впрочем, убитых может оказаться и больше, просто о ком-то мы еще не знаем.
– Вот именно. – Рики покачал головой. – Ну и кошмар! Я уже не говорю о том, как это отразится на бюджете отделения… – Суперинтендант слегка расправил плечи. – Не обижайтесь, детектив Спенсер, но я считаю, что этим случаем должны заняться специалисты.
Хмурое лицо инспектора слегка прояснилось. Он наконец понял, как можно избежать многих часов неоплаченных сверхурочных, избавиться от назойливого внимания средств массовой информации, а заодно и от ответственности, которая тяжким грузом легла бы на плечи его и его коллег в случае, если бы они взяли расследование на себя. Детектив Спенсер не был ни ловкачом, ни лентяем, но он слишком хорошо знал, какой тяжелый осадок оставляют после себя подобные преступления. Ему лично это совершенно ни к чему, тем более что существуют люди, которые занимаются такими вещами если не с удовольствием, то по крайней мере – с достаточным рвением. Кроме того, в полицейском ведомстве действуют вполне определенные инструкции, согласно которым особо тяжкие преступления следует передавать специализированным группам.
И Спенсер кивнул, стараясь не показывать облегчения:
– Как скажете, сэр. Я свои возможности знаю.
Рики тоже кивнул и зашагал прочь – подальше от яркого света, голосов и негромких шорохов, сопровождавших работу криминалистов. Он совершенно точно знал, кому он должен позвонить.
5
Устало вздохнув, старший инспектор Кэрол Джордан взялась за ручку нижнего ящика своего рабочего стола. Она знала, что за все в жизни приходится платить, и ее решение покинуть Брэдфилд тоже имело свою цену. Впрочем, поделать она все равно ничего не могла. В конце этого месяца ее команда первоклассных специалистов будет расформирована, а сама она отправится к новому месту службы. Но прежде ей придется перерыть все ящики, картотечные шкафы и полки в кабинете, чтобы рассортировать скопившиеся там документы. Личные вещи – фотографии, открытки, записки от коллег, выдранные из газет карикатуры, которые в свое время заставили ее и ее друзей улыбнуться, она, вероятно, возьмет с собой. Служебные документы тоже следовало упаковать и отправить в архив центрального аппарата управления полиции Брэдфилда. Кроме этого в столе и в шкафах найдется немало отрывочных записей, не имеющих никакого смысла вне контекста конкретного уголовного дела, а также других рабочих материалов, которые не должен увидеть никто из посторонних. Все это, как и прочий бумажный мусор, необходимо было направить на уничтожение; именно поэтому Кэрол и задержалась на работе после того, как остальные члены спецгруппы разошлись по домам.
Но стоило Кэрол открыть ящик, как ее боевой задор улетучился. Ящик стола был набит под завязку, папки и отдельные листы бумаги лежали, словно плотно спрессованные геологические пласты. Здесь были собраны самые отвратительные, жуткие, шокирующие, леденящие кровь дела. Прежде чем иметь дело с такими вещами, нужно как следует подготовиться, так сказать, укрепить дух…
Подумав об этом, Кэрол повернулась на стуле к стоявшему позади нее картотечному шкафчику, содержание среднего ящика которого было куда менее устрашающим. Оттуда она достала миниатюрную бутылочку с водкой – Кэрол всегда привозила несколько таких сувениров, когда ездила или летала в командировки или останавливалась в гостиницах. Выплеснув в мусорную корзину осадок, оставшийся в кофейной кружке, Кэрол протерла ее бумажной салфеткой и налила туда водку. Прозрачная жидкость едва прикрыла дно, и она добавила в кружку содержимое еще одной бутылочки, но получившаяся порция все равно оказалась не слишком большой. Залпом выпив водку, Кэрол ничего не почувствовала и почти сразу вылила в кружку еще пару бутылочек, но пить не стала. Вместо этого она поставила кружку на стол и, прищурившись, посмотрела на нее.
– Буду пить маленькими глоточками, – сказала Кэрол вслух.
Она была абсолютно уверена, что у нее нет никаких проблем с алкоголем, что бы там ни утверждал Тони Хилл. Кэрол крепко держала себя в руках, и иначе просто не могло быть. В прошлом у нее случались моменты, когда пагубная привычка едва не взяла верх, но она сумела их пережить и теперь нисколько не сомневалась, что пара глотков для снятия напряжения ей не повредит. Алкоголь абсолютно не мешал ей работать профессионально и четко и не создавал сложностей в личных отношениях…
– …Что бы они собой ни представляли, эти отношения, – пробормотала Кэрол, вытаскивая из стола сразу несколько папок.
Она разобрала достаточно много материалов, чтобы воспринять звонок телефона как долгожданное спасение. Экран на ее аппарате показывал, что звонят со служебного полицейского мобильного, но номер был ей незнаком.
– Старший инспектор Джордан, – сказала она в микрофон, свободной рукой потянувшись к кружке, но та оказалась пуста.
– Говорит суперинтендант Рики из Северного отделения, – сказал грубый хриплый голос.
Кэрол не была знакома с суперинтендантом Рики, но не сомневалась – произошло что-то важное, если такую большую шишку вытащили из постели в столь поздний час.
– Чем могу быть полезна, сэр?
– У нас произошло преступление, которое по некоторым признакам как раз по вашей части, – сообщил Рики. – Вот я и подумал, что для дела было бы полезно подключить вас как можно раньше, пока следы еще свежие.
– Свежие следы – это то, что нужно, – подтвердила Кэрол. – Но… дело в том, что мой отдел будет вот-вот расформирован.
– Да, я слышал, что вы дорабатываете последние деньки, – сказал Рики. – Но пока вы все еще в упряжке, не так ли? Вот я и подумал, что вы, быть может, возьметесь за это дельце. Оно, мне кажется, обещает быть особенным. Так сказать, финальный аккорд…
Кэрол поморщилась – ей не очень понравилось, что Рики употребил прилагательное «особенное», когда говорил о характере предстоящего дела. Полицейские хорошо знали разницу между похожими друг на друга бытовыми убийствами и однообразными последствиями бандитских разборок и преступлениями, в которых чувствовалась работа больного мозга. Вместе с тем преступления, в которых присутствовал элемент загадки и тайны, и впрямь относительно редки, поэтому Рики, вероятно, имел некоторое право назвать это убийство «особенным».
– Пришлите мне на телефон эсэмэску с адресом, и я постараюсь приехать как можно скорее, – сказала Кэрол, убирая недопросмотренные папки на место и пинком задвигая ящик.
Потом ей на глаза снова попалась опустевшая кружка. Формально Кэрол превысила дозу и не имела права садиться за руль, однако она чувствовала себя в норме. «Я в норме, начальник…» За годы службы в полиции она много раз слышала эти слова от задержанных в нетрезвом состоянии водителей и прекрасно знала, что на самом деле они могут означать все что угодно – от легкой степени опьянения до острого алкогольного отравления. Кэрол, впрочем, знала себя достаточно хорошо и не сомневалась в своей способности вести машину. И тем не менее ей не хотелось ехать на место преступления одной. Если они возьмут это дело себе – а похоже было, что этим все и закончится, или, точнее, начнется, – следовало сразу произвести определенные следственные действия, откладывать которые не стоило. Сама Кэрол, однако, считала, что могла бы использовать свои время и опыт с куда большей пользой, чем проведение стандартных процедур. Значит, решила она, ей нужен помощник. Вот только кого из команды привлечь? У нее в отделе было два сержанта, но Крис Девайн в последнее время и так много перерабатывала, готовя для суда важное дело, а Кевин Мэттьюз взял отгул, чтобы отпраздновать годовщину свадьбы. Рики, как показалось Кэрол, был не слишком обеспокоен, поэтому она не видела причин вытаскивать Кевина из-за праздничного стола. Следовательно, в ее распоряжении были только констебли, но Стейси Чен управлялась с компьютерами намного лучше, чем с людьми, а Сэм Эванс по-прежнему думал о своей карьере куда больше, чем о жертвах. Оставалась, таким образом, только Пола Макинтайр. Уже набирая ее номер, Кэрол подумала, что в подобных случаях Пола почти всегда оказывалась крайней.
Есть вещи, думала Пола, которые никогда не меняются. Например, выброс адреналина, который сопровождает каждый выезд на место преступления. До сих пор в подобных случаях Пола испытывала глубокое волнение, хотя в полиции она была далеко не новичком.
– Извини. Мне очень жаль, что пришлось тебя вытащить, – сказала Кэрол, но Пола понимала, что на самом деле начальница нисколько не жалеет. Впрочем, Кэрол всегда подчеркивала, что не воспринимает свое руководящее положение как нечто само собой разумеющееся.
Пола не отрывала глаз от дороги. Она вела машину со скоростью, намного превышавшей разрешенную, однако старалась не слишком рисковать. Меньше всего ей хотелось оказаться в положении полицейского из анекдота, который так торопился увидеть труп, что насмерть задавил нескольких ни в чем не повинных пешеходов.
– Ничего страшного, шеф, – ответила Пола. – Элинор все равно сегодня на домашнем дежурстве, так что мы не затевали ничего особенного. Так, партия в скрэббл и ужин из ресторана навынос… – «В конце концов, – подумала она, – Кэрол не единственная, кто умеет относиться к окружающим по-человечески».
– И все же…
Пола осклабилась:
– Я все равно проигрывала, так что ваш звонок оказался весьма кстати. Расскажите лучше, что мы имеем?
– Рики звонил по незащищенной линии и никаких подробностей не сообщил. Мне известно только, что, по его мнению, это убийство относится к нашей компетенции.
– А он в курсе, что наша спецгруппа скоро будет распущена? – Пола не сумела скрыть прозвучавшую в ее словах горечь.
– Это случилось бы вне зависимости от того, осталась бы я в Брэдфилде или нет, – ответила Кэрол.
– Я ни в чем вас не обвиняю, шеф! – поспешно возразила Пола. – Все знают, кто приложил к этому руку. – Она бросила быстрый взгляд на начальницу. – Я хотела только…
– Разумеется, я замолвлю за тебя словечко.
– Честно говоря, я надеялась на большее… – Пола набрала в грудь воздуха. Она уже несколько дней ждала подходящего момента, чтобы высказать свою просьбу, но ей постоянно что-то мешало. Сейчас она оказалась с Кэрол наедине и решила воспользоваться случаем. – Я… я тоже готова подать рапорт. Как вы думаете, найдется для меня работа в Уэст-Мерсии?
Вопрос застал Кэрол врасплох – это было видно по выражению ее лица.
– Честно говоря, не знаю. Мне и в голову не приходило, что кто-то из вас захочет… – Она повернулась на сиденье, чтобы лучше видеть Полу. – Ты, конечно, понимаешь, что в Мерсии все будет иначе, чем здесь? По сравнению с Брэдфилдом там происходит значительно меньше убийств и других тяжких преступлений. В Мерсии нам придется заниматься обычной полицейской работой – тупой, тяжелой и однообразной. Никаких приключений духа, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
Пола улыбнулась краешком губ.
– Ну, с этим я как-нибудь справлюсь. Откровенно говоря, шеф, мне иногда кажется – я достаточно долго пробыла в положении человека, на которого валятся все шишки. Пусть теперь кто-нибудь другой попробует поработать на переднем крае борьбы с преступностью. – Она снова усмехнулась.
– Я тебя понимаю, – кивнула Кэрол. – И если ты действительно этого хочешь, я постараюсь тебе помочь. Мне просто казалось, что у тебя и так все в порядке. Или у вас с Элинор что-то не складывается?
– Элинор тут ни при чем. То есть не в том смысле, в каком вы подумали… Просто она задумывается о своей врачебной карьере. Недавно ей подвернулось хорошее место в одной из больниц Бирмингема, а из Брэдфилда туда, сами понимаете, не наездишься. Так что… – Пола притормозила перед перекрестком и, убедившись, что ни слева, ни справа нет машин, снова надавила на газ. – В общем, если Элинор решится на переезд, мне тоже придется что-то придумывать. А поскольку вы решили перебраться в Уэст-Мерсию, я тоже готова, гм-м… сменить обстановку. – И Пола искоса взглянула на Кэрол.
– Я узнаю, что можно сделать. Откровенно говоря, мне бы очень хотелось иметь тебя в своей новой команде, – искренне сказала та.
– Я отлично ладила с тем здоровенным сержантом, с которым мы работали по убийствам посетителей сайта «Ригмароль», – добавила Пола. – Помните Альвина Амброуза, шеф? Было бы неплохо снова оказаться с ним в одной упряжке.
Кэрол чуть слышно застонала.
– Незачем на меня давить, Пола. Я и так обещала сделать все, что смогу. Кроме того, ты должна понимать, что не все зависит от меня. Сама знаешь, раз министерство взялось экономить, значит, оно будет экономить, а сделать это проще всего за счет сокращения числа практических работников.
– Я понимаю. Извините, шеф. – Нахмурившись, Пола посмотрела на спутниковый навигатор, затем осторожно повернула налево – на узкую извилистую дорогу, вдоль которой выстроились сборные складские модули-ангары с отлогими двускатными крышами. За очередным поворотом дороги, у последнего склада промзоны, они увидели несколько полицейских машин и пару спецфургонов криминалистического отдела. Синие мигалки на крышах патрульных машин были выключены, чтобы не привлекать внимания, однако Пола сразу разглядела трепещущую на ветру сине-белую ленту полицейского ограждения вокруг склада.
Подъехав поближе к зданию, Пола заглушила двигатель и потянулась.
– Ну вот и приехали, – сказала она.
В практике Кэрол хватало случаев, когда она с самого начала понимала: каким бы хорошим легавым она ни была, этого недостаточно и никогда не будет достаточно. Кроме того, чем дольше она работала, тем тяжелее ей становилось мириться с фактом, что полиция всегда прибывает на место после того, как случилось самое страшное. Сейчас ей очень хотелось, чтобы Тони был рядом, и не только потому, что он видел место преступления иначе, чем она. Главное заключалось в том, что Тони понимал и разделял ее желание сделать все, чтобы предотвратить подобные случаи, каждый из которых превращал в хаос чужие жизни, оставлял в них зияющие пустоты, которые не заполнятся еще очень, очень долго. А может, и никогда. Кэрол жаждала справедливости, но добиться этого становилось все труднее.
Суперинтендант Рики не сообщил ей никаких подробностей, и сейчас Кэрол была этому рада. Когда речь идет о серьезном преступлении, многие вещи просто невозможно выразить словами, поэтому даже опытные полицейские часто стараются справиться с ужасом с помощью пустой болтовни. Но абстрагироваться от того, что она увидела сейчас, было невозможно никаким способом.
Убитая женщина была обнажена. Кэрол разглядела на ее коже несколько тонких поверхностных порезов. Похоже, одежду со своей жертвы убийца не снял, а срезал, но почему? На всякий случай она попросила полицейского фотографа сделать несколько снимков, чтобы впоследствии сопоставить эти разрезы с остатками одежды, когда (и если) одежда убитой будет обнаружена.
Тело женщины было прибито к кресту толстыми шестидюймовыми гвоздями, прошедшими сквозь лодыжки и запястья. Кэрол старалась не морщиться при мысли о звуках, которые сопровождали этот процесс: удары молотка, хруст костей, крики жертвы, эхом отражающиеся от тонких металлических стен. Закончив работу, убийца прислонил крест к стене, перевернув его вверх ногами, так что светлые крашеные волосы женщины (над лбом ее Кэрол разглядела темную полоску отросших корней) касались пыльного бетонного пола.
Впрочем, женщину убило вовсе не распятие. Про себя Кэрол подумала, что свирепый удар, раскроивший горло жертвы, можно считать проявлением милосердия. Сама она, впрочем, предпочла бы без подобного милосердия обойтись. Неизвестное оружие вошло достаточно глубоко, чтобы рассечь основные кровеносные сосуды. Благодаря высокому артериальному давлению кровавые брызги разлетелись очень далеко – весь пол перед крестом был в темных пятнах, за исключением одного места.
– Здесь он стоял, – пробормотала она, ни к кому в особенности не обращаясь. – Должно быть, его самого основательно забрызгало.
– Похоже, убийца очень силен, – подсказала Пола. – Поднять деревянный крест, да еще вместе с телом, – это нелегкая работа. Не каждому по плечу. Я, наверное, не смогла бы этого сделать.
При этих словах ближайшая фигура, облаченная в белый комбинезон, повернулась в их сторону. Маска на лице немного заглушала слова, но Кэрол сумела не только расслышать сказанное, но и узнать характерный канадский акцент, принадлежащий одному из патологоанатомов министерства – доктору Грише Шаталову.
– Доски тонкие – всего два на шесть, да и жертва выглядит на редкость изможденной. Я бы сказал, что перед нами типичная наркоманка со стажем, но нет следов инъекций. Вы бы без труда ее подняли, констебль Макинтайр.
– Как давно она умерла, Гриша? – спросила Кэрол.
– Никогда не задавай мне вопросов, на которые я не могу ответить, – отозвался патологоанатом с невеселым смешком. – На данный момент могу сказать только одно: с момента смерти прошло около суток.
– Склад не использовался уже около четырех месяцев, – вставил подошедший Рики. – А охранники не заметили, что задняя дверь взломана, – добавил он, не скрывая своего презрения.
– И как же ее нашли? – осведомилась Кэрол.
– Обычная история. Мужчина выгуливал перед сном свою собаку. В какой-то момент псина устремилась прямиком к задней двери – должно быть, почуяла кровь. – Рики наморщил нос. – Ничего удивительного. Как утверждает этот мужик, собака толкнула дверь, та открылась, собака юркнула внутрь и не отзывалась, как он ее ни звал. Ну он и пошел ее искать. У него с собой оказался фонарик… В общем, ему хватило одного взгляда, потом он сразу вызвал нас. – Рики усмехнулся. – Слава богу, мужик догадался забрать свою чертову собаку, пока она тут все не затоптала.
– Доктор Шаталов утверждает, что девушка, скорее всего, погибла в течение последних суток. Почему же собака не почуяла труп вчера вечером?
Рики обернулся и посмотрел на своего инспектора. До сих пор тот молчал, но, когда на него упал начальственный взгляд, сразу шагнул вперед, прекрасно зная, чего от него ожидают.
– Свидетель утверждает, что прошлым вечером он выгуливал собаку в другом месте. Мы, разумеется, это проверяем.
– Никогда не следует доверять нашедшему тело, – важно изрек Рики.
«А то мы не знаем!» – подумала Кэрол, бросая еще один внимательный взгляд на тело и пытаясь представить себе последовательность событий, которые привели эту молодую женщину к столь печальному концу.
– Никаких документов, конечно, не нашли? – спросила она.
– Пока нет, – покачал головой Спенсер. – Но… У нас в районе аэропорта возникли некоторые проблемы с уличной проституцией. Большой наплыв женщин из Восточной Европы. Эта, скорее всего, тоже из них.
– Если только преступник не снял ее в городе, в Темпл-Филдз, – заметила Пола.
– Первые две жертвы были из местных, – покачал головой Рики.
– Что ж, будем надеяться, Гриша сумеет привести ее в порядок, чтобы можно было сделать фото для опознания, – сказала Кэрол. – Да, вы упомянули о предыдущих жертвах, сэр… Вы уверены, что это действительно серия?
Рики снова повернулся к телу:
– Покажите ей, док.
Шаталов, наклонившись, показал на внутреннюю поверхность запястья жертвы, где виднелось что-то вроде татуировки. Запястье было залито кровью, но Кэрол сумела различить буквы. «МОЯ!» В этом послании убийцы ей почудились вызов, отталкивающее высокомерие и извращенная жестокость. Смотреть на это было тяжело, но внутренний голос в мозгу негромко нашептывал Кэрол: «Постарайся раскрыть это убийство. Тебе нужно отличиться, прежде чем твой отдел перестанет существовать. Ведь в Уэст-Мерсии ты вряд ли столкнешься с подобными „особенными“ случаями!»
6
Вопреки всему несколько лет образцового поведения в конце концов принесли свои плоды: Вэнса перевели в коррекционно-психотерапевтический блок Оквортской тюрьмы в вустерской глубинке. Лечебное крыло существовало как бы отдельно от всей остальной тюрьмы. Главное, здесь был более мягкий режим. Например, заключенные могли гасить свет в камерах, когда им захочется, тогда как в главном корпусе освещение выключалось с центрального пульта в одно и то же время. Сами камеры тоже были удобнее. В них имелась даже туалетная комната – совсем крошечная, и все же она обеспечивала некоторое уединение, о существовании которого он почти успел позабыть.
Сегодня Вэнс погасил свет довольно рано, но оставил включенным телевизор, чтобы не остаться в полной темноте. Расстелив на столе газету, он тщательно обкорнал отросшие волосы бритвенным лезвием, а потом долго водил по голове электробритвой, пока его череп не стал гладким на ощупь. В тюрьме кожа Вэнса сделалась достаточно бледной, поэтому он не боялся, что разница между лицом и только что выбритой головой будет бросаться в глаза.
Покончив с этой работой, Вэнс взялся за свою густую бороду, которую он отпустил за последние несколько недель. Впрочем, всю растительность он сбривать не стал, оставив короткую эспаньолку и усы. В последние два года Вэнс вообще много экспериментировал с формой бороды и усов; за это время охранники успели привыкнуть к его «чудачествам», и он не сомневался, что никто из них не догадывается о его истинных целях.
И все же ключевыми в его трансформации были вовсе не прическа или борода. Потянувшись к шкафу, Вэнс снял с полки толстую книгу энциклопедического формата. Это был выпущенный ограниченным тиражом альбом с репродукциями картин современных русских художников. Ни Вэнс, ни постоянный обитатель этой камеры искусством не интересовались. Тем не менее альбом оказался весьма ценным, ибо был напечатан на такой толстой и плотной бумаге, что опытному человеку не составляло труда вскрыть страницы со стороны обреза и спрятать внутри тончайшие пленки с нанесенными на них переводными картинками-татуировками. Картинки были выполнены по фотографиям, которые Вэнс сделал в тюрьме с помощью контрабандного смартфона, засняв затейливые цветные рисунки, покрывавшие шею и руки Джейсона Коллинза – человека, который как раз в эти минуты лежал на кровати в камере Вэнса.
Да, сегодня Джеко Вэнс был вовсе не в своей камере. Задуманный им отвлекающий маневр сработал безупречно.
Чтобы осуществить подмену, ему понадобился сущий пустяк, а именно фотография жены Дэмона Тодда, которая стояла в обнимку с братом Кэша Костелло в каком-то ночном клубе. Пару часов назад Вэнс незаметно подложил снимок на стол для настольного тенниса, стоявший в общей комнате отдыха. Как он и рассчитывал, фотографию обнаружили практически сразу. Чтобы разобраться, что она означает, заключенным тоже много времени не потребовалось. Обрадованные новым развлечением, они принялись шутить и подначивать Тодда, который в конце концов не выдержал и бросился на Костелло. Для обоих это означало конец пребывания в коррекционно-психотерапевтическом блоке: одной вспышки неконтролируемой ярости хватило, чтобы перечеркнуть несколько лет «образцового поведения», но Вэнсу было на это плевать. Он никогда особо не задумывался, сколько посторонних людей может пострадать при осуществлении его планов.
Главное, возникшая потасовка отвлекла внимание дежурных офицеров, и никто из них не заметил, как Вэнс и Коллинз поменялись камерами. Когда все успокоилось и надзиратели в последний раз обходили камеры, и тот и другой уже погасили свет и сделали вид, что спят. А у охраны не было никаких оснований заподозрить, что кто-то из заключенных находится не там, где следует.
Подойдя к раковине, Вэнс набрал в нее холодной воды, потом вскрыл одну из страниц альбома и извлек из тайника тонкую пленку с рисунком. Когда клей начал растворяться, он осторожно приложил переводную картинку к протезу. Это была долгая и кропотливая работа, но еще труднее оказалось нанести фальшивые татуировки на уцелевшую руку. Да, его протез – настоящее произведение искусства, но по сравнению с живой конечностью его моторика все же очень ограничена, а Вэнс знал, что многое зависит именно от мелочей.
К тому моменту, когда он наконец справился с задачей, его лоб покрылся испариной, а по спине и бокам стекали тонкие струйки пота. Вэнс сделал все, что было в его силах, и все же стоило поставить его рядом с Коллинзом – и определить, где настоящие татуировки, а где фальшивые, не составило бы труда. Он, однако, знал, что подобное может случиться, только если все пойдет не так, как задумано.
Дав татуировкам подсохнуть, Джеко надел очки – точную копию очков Коллинза, изготовленную его сообщником за пределами тюрьмы. Окружающий мир тотчас начал расплываться, но Вэнс не сомневался, что сумеет к этому приспособиться, благо линзы в поддельных очках довольно слабые. У самого Коллинза очки намного сильнее, но в них Вэнс был бы беспомощен, как сова белым днем, а простое стекло он использовать не хотел, так как это могло броситься в глаза даже при беглом осмотре.
Как говорится, дьявол в деталях, а Бог в мелочах.
Закрыв глаза, Вэнс попытался припомнить гнусавый мидлендский акцент Коллинза. Для него это была, пожалуй, самая трудная часть предстоящей подмены, поскольку он не отличался способностью к подражанию. Вэнсу всегда нравился собственный мягкий выговор, но сегодня ему предстояло на время от него отказаться, усвоив чужие интонации и произношение. Разумеется, он постарается разговаривать как можно меньше, но, если его о чем-то спросят, он должен ответить как подлинный уроженец Мидлендса – чтобы не оказаться в положении героя Гордона Джексона в «Большом побеге», который выдал себя, машинально ответив на заданный по-английски вопрос, хотя предполагалось, что он этого языка не знает. Вэнс, впрочем, был уверен, что не совершит подобного промаха. Он знал, что не может расслабиться ни на секунду до тех пор, пока не окажется на свободе.
Ему потребовались годы, чтобы все спланировать и подготовить. Особенно трудно было добиться перевода в коррекционно-психотерапевтическое отделение тюрьмы. Немногим легче оказалось подыскать человека примерно такого же роста и телосложения, который к тому же остро нуждался в том, что мог дать ему Вэнс. Джейсон Коллинз – этот жутковатый поджигатель – привлек его внимание в первый же день, когда Вэнс только появился на групповых терапевтических занятиях. Коллинза обвиняли в том, что он сжигал ларьки и магазины по заказу конкурентов или рэкетиров, но Вэнсу не нужно было быть психологом, чтобы понять: подлинные мотивы этого человека – куда более глубокие и мрачные. На это указывало уже одно то, что Коллинз оказался на групповых занятиях.
Подружившись с Коллинзом, Вэнс довольно скоро выяснил, что тот очень скучает по семье. Это была та самая почва, которую лучше всего засевать семенами надежды, и он принялся за работу. Оставшись без кормильца, жена и трое детей Коллинза с трудом сводили концы с концами, а Вэнс, у которого были деньги, мог очень облегчить их жизнь. И все же довольно долгое время дело не двигалось с места. Камнем преткновения оказался тот факт, что любая помощь, оказанная Вэнсу Коллинзом, автоматически увеличила бы его и без того немалый срок.
Положение изменилось самым решительным образом, когда у Коллинза обнаружили лейкемию. Болезнь оказалась очень серьезной – вероятность того, что он будет еще жив через пять лет после постановки страшного диагноза, составляла, по оценкам специалистов, не более сорока процентов. Это означало, в частности, что у Коллинза нет ни малейшей возможности хоть как-то обеспечить жену и детей. Даже если за примерное поведение ему существенно сократят срок, на свободе он проживет совсем недолго. «Тебя все равно отправят домой, если увидят, что жить тебе осталось считаные дни, – сказал ему как-то Вэнс. – Вспомни, что случилось с ливийцем, взорвавшим самолет над Локерби».
Когда он сам размышлял об этой ситуации, ему вспоминалась пословица: мол, один пирог два раза не съешь. Вот только в данном случае все было наоборот. Коллинз мог помочь ему бежать, но это ничего не изменило бы: гуманное британское законодательство все равно отпустило бы его домой перед смертью. Возможность побыть с семьей последние деньки будет у него в любом случае, но, если Коллинз сделает все, что от него потребует Вэнс, его жена и дети до конца своих дней не будут ни в чем нуждаться.
Примерно в таком ключе Вэнс и объяснял ситуацию Коллинзу, и все равно ему потребовалась вся его сила убеждения плюс неимоверное терпение, чтобы тот наконец поверил в подобную возможность. «В тюрьме вы все отвыкаете от добра», – как-то заметила Вэнсу тюремный психолог. Эти слова дали ему в руки мощный инструмент воздействия, с помощью которого он в конце концов все же сломил упрямство поджигателя. Через считаные дни старший сын Коллинза должен был стать учеником одной из лучших частных школ в Уорвикшире, а Джеко Вэнс – выбраться на свободу.
Сбритые волосы, предварительно завернутые в туалетную бумагу, а также порванную на клочки газету он спустил в унитаз, а пленки от переводных картинок скатал в шарики и запихнул в щель между столом и стеной. Убедившись, что никаких следов он не оставил, Джеко наконец позволил себе прилечь на узкую койку. В камере было прохладно, а он вспотел, поэтому довольно скоро ему стало холодно, и он натянул на себя одеяло.
Все будет хорошо, уговаривал себя Джеко. Завтра вертухаи явятся за Коллинзом, чтобы отвезти его на ВОАО. О временном освобождении для адаптации в обществе мечтал каждый заключенный коррекционно-психотерапевтического блока. Тех, кто добился этого благодаря безупречному поведению (плюс, разумеется, рекомендация психолога), на целый день выпускали из тюрьмы, чтобы счастливец мог поработать на фабрике или в конторе. Вот чертов парадокс, думал порой Вэнс. Коррекционная терапия, которая осуществляется в психотерапевтическом отделении тюрьмы, на самом деле настолько сужает человеческую перспективу, что заключенный начинает мечтать о нескольких часах самой обычной скучной работы как о величайшем счастье. Самому ему потребовалась вся его сила воли и все умение, чтобы не сорваться и не показать, какое глубокое презрение он питает к существующей системе. Вэнс, однако, справился и с этим, потому что знал – от этого зависит, сумеет ли он вернуться к жизни за пределами тюрьмы.
Дело в том, что далеко не всех, кто оказывался в коррекционно-психотерапевтическом блоке, отпускали из тюрьмы для социальной адаптации. Например, Вэнс и еще несколько особо опасных преступников не могли и мечтать ни о чем подобном. Администрация тюрьмы считала, что это слишком рискованно, хотя ему и удалось убедить эту тупую суку – тюремного психолога – в том, что он изменился и что он уже не тот человек, который много лет назад совершил жестокое преступление. Именно преступление, а не преступления, потому что с формальной точки зрения Вэнс так и не был признан виновным в убийствах нескольких несовершеннолетних девчонок. Несмотря на это, ни один министр внутренних дел не хотел бы остаться в истории как человек, который выпустил на свободу печально знаменитого Джеко Вэнса. Не смогло помочь даже недавнее судебное решение об изменении меры наказания – несмотря ни на что, он вряд ли когда-нибудь сможет вернуться в общество на законных основаниях. И, положа руку на сердце, Вэнс вынужден был признать, что на месте властей он бы тоже не решился себя освободить. Правда, Джеко лучше других знал, на что он способен на самом деле, тогда как власти могли об этом только догадываться.
Лежа в темноте, Вэнс улыбнулся. Планируя свои дальнейшие действия, он специально позаботился о том, чтобы не оставить догадкам ни малейшей лазейки. Все будет совершенно недвусмысленно и ясно.
И случится это очень и очень скоро.
7
Следуя указаниям Кэрол, водитель-полицейский развернул патрульный автомобиль.
– Третий дом слева, – устало выдохнула она.
Полу Кэрол оставила на месте преступления; констебль должна была позаботиться о том, чтобы все положенные следственные действия были проведены именно так, как требовалось сотрудникам отдела по расследованию особо тяжких преступлений. Ничего растолковывать Поле не требовалось – как, впрочем, и другим сотрудникам элитного подразделения, которым командовала Кэрол. Оставалось только надеяться, что в Вустере ей придется работать с людьми хотя бы вполовину такими же компетентными.
– Разрешите доложить, мэм… – Голос водителя – сотрудника дорожной полиции – звучал настороженно, и Кэрол усилием воли заставила себя вернуться к реальности.
– Да? Что вы хотите сказать?
– Напротив третьего дома слева стоит машина, а в ней сидит какой-то человек. То ли спит, то ли… В общем, он как-то странно навалился на рулевое колесо. Проверить номера по базе?
Когда они поравнялись с неизвестной машиной, Кэрол поглядела в окно и узнала Тони, который сидел, положив на руль руки и опустив на них голову. Она, впрочем, не особенно удивилась, хотя и не ожидала ничего подобного.
– Не стоит, – ответила она, качая головой. – Я знаю, кто это.
– Хотите, я с ним поговорю?
Кэрол улыбнулась:
– Спасибо, но… в этом нет необходимости. Он совершенно безопасен. – Это, строго говоря, было не совсем верно, но она рассудила, что дорожному полицейскому тонкости ни к чему.
– Как скажете, мэм, – ответил полицейский, останавливаясь перед машиной Тони. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Можете меня не ждать, я справлюсь. – Кэрол выбралась из патрульной машины и подошла к автомобилю Тони. Дождавшись, пока патрульный отъедет, она открыла дверцу и скользнула на пассажирское сиденье.
При звуке защелкнувшегося замка Тони резко выпрямился и негромко вскрикнул.
– Какого черта!.. – пробормотал он испуганно и немного растерянно. Некоторое время Тони озирался по сторонам, словно никак не мог вспомнить, где он и как сюда попал, потом его взгляд остановился на Кэрол. – Ты?! Откуда, черт?!
Она дружески похлопала его по руке.
– Ты уснул в машине перед собственным домом, – пояснила Кэрол. – Я возвращалась с работы и заметила тебя. И знаешь, почему-то мне показалось, что ты вряд ли планировал продрыхнуть целую ночь в автомобиле.
Тони потер лицо ладонями – словно умывался, потом снова повернулся к ней. Глаза его были широко раскрыты, и в них все еще читались удивление и растерянность.
– Сам не понимаю, как заснул, – сказал он. – По пути сюда я слушал запись с сайта легендарной Гвен Эдшед2
из Бродмура; она рассказывала, как лучше обращаться с этими беднягами – нашими пациентами. Когда я добрался до дома, запись еще не кончилась, и мне захотелось дослушать до конца. Не понимаю, как я мог заснуть! – снова повторил Тони. – Она очень интересно говорила – ничего подобного я уже давно не слышал. – Он зевнул, но тотчас тряхнул головой. – Который час?
– Начало четвертого.
– О господи! Я-то приехал около полуночи… – Тони зябко передернул плечами. – Ну и замерз же я!..
– Ничего удивительного, – заметила Кэрол, открывая дверцу. – Не знаю, как ты, а я, пожалуй, все-таки пойду в дом.
Тони в свою очередь тоже выбрался из машины и нагнал Кэрол у калитки палисадника.
– Почему ты так поздно? – спросил он. – Кстати, хочешь выпить? Не думай, я уже совсем проснулся.
«Порой он ведет себя как маленький ребенок», – подумала Кэрол. Кажется, только недавно он сладко спал, и вдруг эта вспышка энергии и любопытства! Откуда что берется?!
– Ладно, уговорил. Пропустим по рюмашке на сон грядущий, – сказала она, следуя за ним к главной, а не к боковой двери, которая вела в ее отдельную квартиру в цокольном этаже.
Внутри было довольно прохладно – сразу чувствовалось, что в доме никого не было как минимум несколько часов.
– Разожги огонь в моем кабинете. Он прогревается быстрее, чем гостиная, – попросил Тони, направляясь в кухню. – Тебе вина или водки?
Он знал ее достаточно хорошо, чтобы не предлагать что-то другое.
– Водки, – ответила Кэрол и, присев на корточки перед газовым обогревателем, начала еще одну безнадежную схватку с устройством зажигания.
Она давно сбилась со счета, сколько раз она говорила Тони, чтобы он вызвал ремонтников и починил наконец газовые обогреватели, зажигать которые было самой настоящей мукой. Теперь, однако, это уже не имело значения. Через пару недель дом, а вместе с ним и ее квартира, будут проданы, и Тони придется иметь дело с новым жилищем и с новыми бытовыми проблемами, которые он по большей части предпочитал не замечать. Впрочем, только такой подход гарантировал, что мелкие проблемы не превратятся в источник нервотрепки. Это было важно, поскольку Кэрол тоже предстояло там жить, а она терпеть не могла, когда кто-то рядом с ней пребывает в постоянном раздражении.
Газ наконец загорелся, а вскоре и Тони вернулся в кабинет с бутылкой русской водки, бутылкой кальвадоса и двумя бокалами, которые выглядели так, словно он получил их в подарок на бензозаправке еще в восьмидесятых.
– Все приличные бокалы я уже упаковал, – пояснил Тони, перехватив ее взгляд.
– Как, все три штуки?! – притворно удивилась Кэрол и потянулась к бутылке.
В комнате все еще было прохладно, и она невольно поморщилась. Водка, похоже, хранилась в морозилке: стекло покрылось изморосью, а жидкость, вытекавшая из горлышка, казалась плотной и тягучей, как глицерин.
– Так почему ты сегодня так поздно? – повторил Тони свой вопрос. – Что-то непохоже, чтобы ты была на вечеринке.
– Суперинтендант Рики из Северного отделения решил, что напоследок нам необходимо отличиться, – сухо ответила Кэрол.
– А как же бюджет? – Тони усмехнулся с понимающим видом и отсалютовал бокалом. – Можно подумать, будто средства на ваши расследования поступают из совершенно другого источника, а вовсе не из смежного департамента одной и той же организации. Просто поразительно, сколько дел оказалось в твоем ведении, с тех пор как начальник полиции провозгласил режим жесткой экономии.
– С тех пор как прошел слушок о моем уходе, новые дела и вовсе посыпались на нас как из рога изобилия. – Кэрол вздохнула. – Впрочем, это дело не совсем обычное. В более щедрые времена мы бы, наверное, сами бодались из-за него с Северным отделением, но теперь…
Тони пристально посмотрел на нее:
– Что, дело очень скверное?
Кэрол одним махом проглотила водку и снова наполнила бокал.
– Одно из самых скверных. Причем такое, что твоя помощь нам тоже не помешала бы. Кто-то пригвоздил проститутку к кресту. Вверх ногами. А потом перерезал горло… – Она набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. – Наши северные коллеги считают, что преступник уже совершал нечто подобное. Другим способом, естественно, потому что иначе мы бы об этом знали, но, по их мнению, это третья жертва одного и того же маньяка. Насколько я поняла, за последнее время на их территории погибли уже две труженицы секса. Одну задушили, другую утопили.
Тони подался вперед в своем кресле, уперев локти в колени. Теперь его взгляд был внимательным и ни капельки не сонным.
– А знаешь, – сказал он, – несколько часов назад мне звонила Пенни Бёрджесс и что-то такое бормотала. Теперь-то я думаю, что она звонила как раз по этому поводу.
– Правда? А что именно она тебе сказала?
– Ничего особенного, да я, честно говоря, и не особенно ее слушал. Что-то насчет серийных убийств… Кажется, она вообразила, что я непременно должен ими заниматься.
– Боюсь, она не так уж далека от истины. Хотя все три женщины убиты разными способами, у всех у них на запястье одинаковые татуировки – слово «МОЯ!».
– И полиция не связала между собой первые два дела?! – удивился Тони. – Как такое могло случиться?
– Откровенно говоря, возможность связать все эти дела между собой появилась у наших северных коллег только вчера. Вторая проститутка… та, которая утонула… Она пролежала в воде довольно долго и была, как ты сам понимаешь, не в лучшем состоянии. Гриша Шаталов тоже занимался телом не слишком долго, к тому же полицейским потребовалось время, чтобы понять, что же они ищут. – Кэрол пожала плечами и провела ладонью по своим растрепанным светлым волосам. – Первая жертва не привлекла к себе особого внимания – главным образом потому, что у нее на руках и на теле были и другие татуировки. Никому и в голову не могло прийти, что словечко «МОЯ!» значит больше, чем фамилия «Бэкхем», которую накалывают себе почти все шлюхи.
– А эта третья, последняя жертва? У нее тоже было это слово? И тоже на запястье?
– Похоже на то. Правда, буквы разобрать сложно: как раз через запястье прошел гвоздь, которым убийца прибил ее к кресту, поэтому оно сильно распухло, да и крови натекло порядочно… – Кэрол содрогнулась. – Но я почти уверена, что никакой ошибки здесь нет. Рики, по-видимому, тоже так подумал, поскольку позвонил мне почти сразу, чтобы передать дело нашей спецгруппе по расследованию особо тяжких. Правда, он пообещал взять на себя всю пешую работу, опросы и прочее…
– Это потому, что оплачиваться они все равно будут из вашего бюджета, так что не думай, будто суперинтендант сделал широкий жест. Кстати, эти женщины, жертвы, – они с его участка? Или они там просто работали? Есть у них что-то вроде нашего Темпл-Филдз?
– Первая и вторая жертвы – местные, обе занимаются проституцией сравнительно недавно, причем обе работают на улице, а не по квартирам.
– А возраст?
– Обе молодые, обе наркоманки, что, впрочем, неудивительно. Из-за способа, которым они зарабатывали себе на жизнь, мы не можем установить, были ли они изнасилованы… – Кэрол подняла руку. – Я знаю, знаю… Рано или поздно сексуальный мотив все равно может проявиться.
– А может и не проявиться или проявиться неявным образом… – Тони понюхал свой бокал и состроил недовольную гримасу. – Просто удивительно, каким разным бывает кальвадос в зависимости оттого, где ты его покупаешь. В Бретани он пах очень приятно, а здесь… просто жидкость для зажигалок какая-то!.. – Он сделал осторожный глоток. – Вкус, впрочем, гораздо лучше, чем запах. Значит, ты считаешь, что тебе может понадобиться профайлер?
– Это один из очевидных шагов, но Блейк не согласится оплачивать твои услуги, а работать с одним из наших доморощенных специалистов, только что закончивших Национальную академию, я не хочу. – Она закатила глаза. – Помнишь кретина, которого нам подсунули, когда мы работали по интернет-убийствам? Поразительно тупой субъект, да и эмоциональная чувствительность у него была как у кирпичной стены. После того случая я пообещала своим, что больше никогда не совершу подобной ошибки. Лучше обойтись вовсе без профайлера, чем иметь дело с очередным полицейским специалистом, которого подсунет нам Блейк.
– Значит, ты хотела бы заполучить меня? – спросил Тони. Его слегка приподнятые брови подразумевали некий скрытый подтекст, но Кэрол не поддалась на провокацию.
– Это было бы оптимальным вариантом, если мы хотим получить быстрый результат. – Она потянулась к бутылке и в очередной раз наполнила свой стакан. – Но мне ни при каких условиях не позволят израсходовать столько средств налогоплательщиков.
– А что, если это ничего не будет стоить?
Кэрол нахмурилась:
– Я, кажется, уже говорила тебе: служба – это одно, а наши личные отношения – совсем другое…
– Какими бы они ни были, – вставил Тони.
– Какими бы они ни были, – твердо повторила Кэрол. – Ты специалист, профессионал. Каждый раз, когда мы используем сторонних экспертов, мы за это платим, и я не понимаю, почему ты должен быть исключением.
– «Трудящийся достоин награды»3
, – процитировал Тони, смягчая мрачность тона кривой улыбкой. – Мы с тобой уже обсуждали этот вопрос, и никто из нас не уступит. Я говорю – огурец, ты говоришь – помидор. – Он взмахнул рукой, словно отгоняя насекомое. – Впрочем, мне кажется, я знаю, как сделать так, чтобы я получил свои деньги, а ты – мою помощь и совет.
Кэрол нахмурилась:
– И как именно ты собираешься это устроить?
Тони постучал себя согнутым пальцем по кончику носа.
– Мне нужно поговорить кое с кем в министерстве.
– Ты, наверное, этого не заметил, Тони, но у нас новое правительство, у которого не хватает денег на самое необходимое, не говоря уж о такой роскоши, как специалисты по психологическому профилированию. – Она тяжело вздохнула.
– Я знаю – ты считаешь, что я живу на другой планете, но кое-какие слухи до меня все-таки доходят. – Он состроил гримасу печального клоуна, и глубокие морщины на его лице обозначились резче. Раньше их было меньше или они были менее заметны, но Кэрол знала, что это – печать, которую наложила на его черты профессия. – Но мой знакомый в министерстве выше политики. Правительства приходят и уходят, а этот парень остается на своем месте, и он мне кое-чем обязан. – Тони ненадолго замолчал, глядя куда-то в угол комнаты. – Да, он мне обязан, – повторил он твердо, потом повернулся в кресле и посмотрел на Кэрол в упор. – Рики прав. Ты должна отличиться, перед тем как уйдешь. Много лет назад мы с тобой вместе начинали в этом городе, и я хочу быть с тобой до конца.
8
Наступило утро, а Джеко Вэнс так и не заснул. Впрочем, усталости он не чувствовал, все его тело и разум были заряжены энергией, и ему приходилось сдерживаться, чтобы ничем не выдать владевшего им напряжения. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к тому, как понемногу просыпается, оживает коррекционно-психотерапевтическое крыло тюрьмы. Мысль о том, что он, скорее всего, в последний раз начинает свой день в такой большой компании, добавила ему хорошего настроения. Уже завтра все будет по-другому.
И все же он не мог до конца справиться с волнением и каждые несколько минут посматривал на принадлежащие Коллинзу часы, дожидаясь подходящего момента, чтобы встать с кровати. Мысленно он пытался представить себе, что мог испытывать человек, которого он подменил. Конечно, Коллинз волновался бы, но не слишком, а значит, нет необходимости вскакивать ни свет ни заря. От правильно выбранного момента многое зависело, а рассчитывать время Вэнс умел очень хорошо. Именно это умение когда-то сделало его выдающимся спортсменом. Но сегодня от его способности интуитивно придерживаться естественного хода вещей зависело нечто куда более важное, чем просто медаль.
Когда, по его мнению, нужный момент настал, Вэнс неторопливо поднялся и отправился в туалет. Там он еще раз провел электробритвой по голове и щекам, потом натянул принадлежащие Коллинзу потертые джинсы и мешковатую рубашку поло с короткими рукавами. Татуировки, которые он сделал себе ночью, выглядели вполне естественно, и Вэнс снова подумал о том, что большинство людей видит только то, что ожидает увидеть. Человек в одежде Коллинза и с татуировками Коллинза может быть только Коллинзом, если, разумеется, никакие другие бросающиеся в глаза приметы не указывают на кого-то другого. Но об отсутствии таких примет он позаботился.
Минуты ползли как улитки. Наконец в дверь его камеры бухнули кулаком.
– Коллинз! – раздался голос надзирателя. – Собирайся, пора выходить.
Когда дверь наконец отворилась, внимание надзирателя оказалось отвлечено шумным спором по поводу результатов вчерашнего футбольного матча, разразившимся между несколькими заключенными в конце коридора, поэтому он только скользнул равнодушным взглядом по человеку, показавшемуся из камеры. Этого надзирателя по фамилии Джарвис Вэнс знал. Он обычно работал в дневной смене и, отличаясь непоседливым и раздражительным характером, не проявлял к заключенным никакого интереса. Что ж, тем лучше, подумал Вэнс. И действительно, Джарвис окинул его небрежным взглядом и, не оборачиваясь, двинулся по коридору. Когда по сигналу с пульта открылась первая переходная дверь, Вэнс стоял за спиной надзирателя, но металлический щелчок замка прозвучал для него как музыка. В пропускник он вошел следом за Джарвисом и, пока первая дверь закрывалась, а вторая открывалась, постарался привести в норму дыхание. Еще через минуту они уже покинули тюремное крыло и двинулись через центральную административную зону к выходу. С каждым шагом Вэнс волновался все сильнее и, пытаясь отвлечься, заставил себя думать о том, кому могло прийти в голову красить тюремные стены в тускло-желтый, а решетки – в скучный серый цвет. В конце концов, в этих коридорах бывают главным образом вовсе не заключенные, а персонал; уж о нем-то правительство могло бы и позаботиться. На взгляд Вэнса, чтобы работать здесь каждый день и не впасть в глубокую депрессию, нужно было отличаться полным отсутствием художественного вкуса.
Но вот остался позади еще один пропускник; теперь от вожделенной свободы Вэнса отделял последний барьер, состоявший из решетки и прочного стекла. За небольшими, как в банке, окошками, через которые передавались документы, скучали еще двое надзирателей. Джарвис кивнул одному из них – худому парню с короткой стрижкой и скверной кожей.
– Соцработник за Коллинзом уже приехал? – спросил он.
Ну, это вряд ли, подумал Вэнс. Он не сомневался, что события развивались именно так, как он спланировал. Не каждая женщина приедет утром на работу после того, как ночью кто-то пытался вломиться к ней в дом. Особенно если предполагаемый грабитель/насильник проколол все четыре колеса в ее автомобиле и перерезал телефонный провод. Этой дуре еще повезло. Если бы Вэнсу пришлось взяться за работу самому, он бы начал с того, что перерезал горло ее собаке и прибил труп к входной двери. Да, далеко не каждое дело можно поручить посторонним, но, к сожалению, у него не было другого выхода. Оставалось надеяться, что сделанного окажется достаточно. Бедняга Джейсон! Придется ему сегодня отправиться на ВОАО одному – без сопровождения человека, который хорошо его знал.
– Нет, – отозвался вертухай в окошке. – Ее сегодня не будет.
– Что-о?.. – простонал Джарвис. – Как не будет? Почему?!
– Точно не знаю. Какие-то личные проблемы.
– Ну а с этим мне что делать? – Надзиратель кивком показал на Вэнса.
– Такси ждет. Пусть едет.
– Как? Без сопровождающего? – Джарвис покачал головой, делая вид, будто не верит своим ушам. – Вы с ума сошли!
– А что тут такого? Все равно на ВОАО он на несколько часов останется один, без надзора. Плюс-минус полчаса ничего не решают.
– А как же беседа? Ведь соцработник должен провести с ним что-то вроде инструктажа.
Охранник с короткой стрижкой ковырнул прыщ, тщательно исследовал ноготь и пожал плечами:
– Это не наша проблема. Мы докладывали замначальника тюрьмы, и он дал добро. Сказал, что Коллинз не представляет опасности. – Охранник посмотрел на Вэнса. – Ты не против, Коллинз? В противном случае твое сегодняшнее ВОАО отменяется.
Вэнс тоже пожал плечами.
– Почему не поехать, раз я все равно здесь? – прогнусавил он.
То, как прозвучали эти слова, неожиданно понравилось ему самому. Вэнсу казалось – он сымитировал выговор Коллинза если не идеально, то довольно похоже. А главное, его нынешний голос нисколько не напоминал голос опасного преступника Вэнса, которого нельзя было выпускать из тюрьмы ни под каким видом. Чтобы усилить сходство, он даже засунул руки глубоко в карманы джинсов, как это часто делал Коллинз, и слегка ссутулил плечи.
– В таком случае пусть в передаточном акте будет отмечено, что мне эта ситуация не нравится, что бы там ни говорил замначальника, – проворчал Джарвис и, взяв Вэнса за локоть, провел через высокие выпускные ворота к выходу из тюрьмы. Вот он толкнул обитую железом дверь с глазком, и оба оказались на улице. У бордюра, прижавшись к узкому тротуару, уже стояла, урча мотором, побитая «шкода»-седан. Дизель, определил Вэнс, почувствовав характерный запах, разливавшийся в свежем утреннем воздухе.
Джарвис отворил пассажирскую дверцу и заглянул в салон.
– Отвезешь его на фабрику в Эвершеме, и никуда больше, – сказал он водителю. – Даже если он скажет, что у него сердечный приступ и ему нужно в больницу. То же самое, если он заявит, будто ему срочно понадобилось в сортир. Пусть гадит под себя. Нигде не задерживаться. Левых пассажиров не брать. Везешь парня на «Эвершем фабрикс», и точка!
Водитель, казалось, был озадачен таким напором.
– Остынь, приятель, – пробормотал он. – Иначе сам заработаешь инфаркт или что похуже. Я свою работу знаю. – Водитель слегка вытянул шею, чтобы заглянуть за спину Джарвиса. – Эй, дружище, садись давай!
– На переднее сиденье, чтобы водитель мог тебя видеть, – скомандовал надзиратель, отступая в сторону, и Вэнс скользнул в салон. Ремень безопасности оказался со стороны протеза, но он надеялся, что на его неловкость не обратят внимания или объяснят ее тем, что в последний раз он сидел в машине довольно давно.
– И имей в виду, Коллинз, я не хочу, чтобы из-за тебя у меня были неприятности, – добавил Джарвис, с силой захлопывая дверцу.
В салоне пахло синтетическим освежителем воздуха и остывшим кофе. Водитель, неопрятный азиат лет тридцати пяти, хмыкнул и тронул машину с места.
– Что-то ваш парень сегодня не в настроении, – заметил он.
– Это не настроение. Он всегда такой, – ответил Вэнс. Сердце у него отчаянно колотилось, по шее стекали струйки пота. Он сделал это, сделал! Он вышел из ее величества Оквортской тюрьмы, и теперь такси с каждой минутой уносило его все дальше от этого ужасного места. И с каждой минутой все ближе становилась желанная свобода. Да, разумеется, между ним и ужином с вином и бифштексом лежало еще немало препятствий, но самое сложное было, пожалуй, позади. Последние двенадцать лет он жил как во сне, но теперь наваждение рассеялось, и Вэнс возвращался к своему естественному состоянию. Заключение было не концом жизни, а всего лишь кратким перерывом, передышкой, за время которой он набрался опыта, мудрости и сил. И нет ничего удивительного, что удача, которая, как всем известно, любит терпеливых и настойчивых, снова повернулась к нему лицом.
Чтобы окончательно убедиться в этом последнем утверждении, Вэнсу достаточно было просто повнимательнее приглядеться к тому, что его окружало. «Шкода» оказалась моделью с автоматической коробкой передач, что существенно облегчало его задачу. Сам он не сидел за рулем со дня своего ареста и, естественно, утратил многие необходимые навыки. Вэнс, разумеется, надеялся, что сумеет достаточно быстро вспомнить, как вести машину, однако он понимал, что это будет непросто – особенно если придется переключать передачи вручную. Сейчас, убедившись, что ему опять повезло, он даже позволил себе немного расслабиться и, улыбаясь, стал глядеть на проносящиеся за окнами поля, огороженные густыми живыми изгородями и заросшие яркой весенней травой. На траве паслись овцы – откормленные, крупные, флегматичные. Такими же были и ягнята, которые, вместо того чтобы прыгать и скакать, меланхолично жевали сочную траву. Пастбища то и дело сменялись садами, где рядами росли приземистые толстые деревья, сплошь покрытые бело-розовыми цветами, которые, впрочем, начинали понемногу осыпаться. Дорога, по которой они ехали, прихотливо петляла между садами и пастбищами и была такой узкой, что на ней с трудом могли разъехаться две машины. Наверное, с точки зрения иностранца именно так и должна была выглядеть классическая британская глубинка.
– Приятно, должно быть, немного сменить обстановку, – подал голос водитель.
– Вы даже не представляете, насколько приятно! – ответил Вэнс. – И я надеюсь, что это только начало. Как ни странно, тюрьма помогла мне измениться. Теперь я совсем другой человек. – Говоря это, он совершенно не покривил душой. Вэнс и в самом деле чувствовал, что изменился, – в том смысле, что впредь он не позволит себе повторять ошибки, которые привели к тому, что его схватили. Он так и остался убийцей, просто теперь Вэнс был более опытным, осторожным и изобретательным.
С этого момента он не просто смотрел в окно, а сличал окружающий ландшафт с картой, которая хранилась у него в голове. По его сведениям, они должны были проехать по мирной сельской дороге семь с половиной миль и только потом свернуть на оживленное шоссе, ведущее к Бирмингему. Вэнс заранее наметил три удобных места, где он мог бы осуществить вторую часть своего плана. Все зависело от того, насколько оживленным будет движение. Свидетели – особенно на той стадии побега, когда у него еще не будет оружия, чтобы защищаться, – были ему ни к чему.
Впрочем, до сих пор им навстречу попался только один фургон. Дорога продолжала взбираться на длинный отлогий склон, но впереди по-прежнему не было видно ни одной машины, и Вэнс, пошевелившись на сиденье, взглянул в зеркало заднего вида, притворяясь, будто любуется природой.
– Как красиво-то, черт побери! – заметил он. – Там, за решеткой, забываешь, что подобные вещи существуют. – Вэнс вдруг подскочил. – А это еще что такое?!
Таксист рассмеялся.
– Можно подумать, тебя держали под замком целую вечность. Это ветряная электростанция. Гигантские ветряки, одним словом. Они дают электричество. В этих краях дуют сильные ветры, поэтому здесь и понастроили немало таких электростанций.
– Господи! – выдохнул Вэнс. – Какие же они огромные! – добавил он, думая о том, что их разговор наверняка отвлек водителя, сделал его менее внимательным. Момент был очень удобный. Они как раз подъезжали к Т-образному перекрестку, который и был первым из намеченных Вэнсом мест для атаки. Здесь водитель притормозил, чтобы показать пассажиру еще несколько высившихся на горизонте ветряков, а потом повернулся, чтобы посмотреть, нет ли других машин справа и слева.
В ту же секунду Вэнс ударил его протезом в висок. Водитель вскрикнул и поднял ладони к голове, чтобы защититься, но искусственная рука была грозным оружием – гораздо более тяжелым и твердым, чем живая плоть и кости. Еще один жестокий удар обрушился ему сначала на голову, потом на лицо. Кровь хлынула из разбитого носа водителя, и Вэнс, довольно улыбнувшись, здоровой рукой отстегнул ремни, чтобы размахнуться как следует. Подавшись вперед, он нанес такой удар, что таксиста швырнуло головой о боковое стекло. Издав еще один вопль, он попытался вцепиться в Вэнса, но тот оттолкнул протянутые руки.
– Даже не думай!.. – прошипел Вэнс и, положив ладонь на затылок водителя, трижды ударил лицом о руль. Что-то громко хрустнуло, и таксист наконец обмяк. Убедившись, что он потерял сознание, Вэнс отстегнул его ремень безопасности и, выскочив из машины, бросился к водительской дверце. Он был еще разгорячен схваткой и двигался очень быстро. Когда он рванул дверцу, тело водителя вывалилось на дорогу, и Вэнс, присев, просунул плечо ему под мышку. Набрав в грудь побольше воздуха, он без особого труда выпрямился вместе с грузом, с удовольствием подумав о том, что долгие часы, проведенные в тренажерном зале, не пропали даром. Он не качал мускулы – огромные, бросающиеся в глаза бицепсы ему были ни к чему, зато как следует поработал над силой и выносливостью, зная, что они ему еще очень пригодятся.
Тело водителя он оттащил к живой изгороди, которая тянулась вдоль дороги. Даже для него это оказалась нелегкая работа – Вэнс тяжело дышал и обливался потом, но все же сумел сначала забросить обмякшее тело на верхнюю поперечину металлических ворот, перегораживавших проход в изгороди, а затем столкнуть его на другую сторону. Водитель рухнул в траву, нелепо разбросав руки и ноги, и Вэнс ухмыльнулся, заметив недоуменное выражение, появившееся на мордах ближайших овец.
Несколько секунд он стоял, привалившись к воротам, медленно и глубоко дыша, чтобы справиться с переизбытком адреналина в крови. Потом вернулся к машине и сел на водительское сиденье. Указатель правого поворота все еще продолжал мигать. Вэнс выключил его и, тронув «шкоду» с места, повернул налево – на эвершемскую фабрику он ехать не собирался. По его расчетам, ему требовалось около сорока минут, чтобы добраться до расположенной на шоссе станции обслуживания. Там он приступит к второй части своего плана.
Интересно, спросил себя Вэнс, сколько пройдет времени, прежде чем кто-то заметит, что Джейсон Коллинз по-прежнему торчит в коррекционно-психотерапевтическом блоке, а один из самых страшных серийных убийц, которых только знала Великобритания, исчез? Сколько пройдет времени, прежде чем полиция узнает, что Джеко Вэнс вырвался на свободу, и сумеет организовать преследование?
На этот раз улыбка не сходила с его лица по меньшей мере несколько минут.
9
Пола переложила бумаги с места на место и подавила зевок.
– Я начну, как только ты будешь готова, – сказала она, подходя ближе к висящим на стене рабочего зала белым пластиковым доскам, исписанным цветными фломастерами. Глядя на нее, Кэрол невольно спросила себя, удалось ли Поле хоть немного поспать. Сначала ее помощнице пришлось торчать на месте преступления, следя за тем, чтобы все следственные действия осуществлялись по принятым в спецгруппе правилам. Потом она, скорее всего, поехала в штаб-квартиру Северного отделения, чтобы вместе с местными детективами составить план неотложных мероприятий для утренней смены – также в соответствии с разработанной Кэрол схемой. Сейчас Поле предстояло инструктировать коллег по спецгруппе, которые знали друг друга так же хорошо, как иные люди знают своих самых близких родственников.
Сотрудников в отдел по расследованию особо тяжких преступлений Кэрол отбирала сама; она же превратила их в лучшее полицейское подразделение, с каким ей только доводилось работать. И если бы Джеймс Блейк, став начальником брэдфилдской полиции, не начал претворять в жизнь идею жесткой экономии, причем задолго до того, как та же мысль пришла в голову премьер-министру, Кэрол была бы счастлива работать с этими людьми до самой пенсии. Увы, вместо этого ей предстояло совершить очередной прыжок в неизвестность, вот только теперь решение было не ее собственным. Ее просто вынудили к этому, и Кэрол это очень не нравилось.
– Брифинг через пять минут, – громко объявила она, давая своей команде возможность свернуть текущие дела.
Стейси Чен, их компьютерный специалист, почти невидимая за баррикадой из шести мониторов, проворчала в ответ что-то невнятное. Сэм Эванс, занятый телефонным разговором, поднял палец в знак того, что через минуту заканчивает. Два ее сержанта – Кевин Мэттьюз и Крис Девайн, – вполголоса что-то обсуждавшие за чашкой кофе, дружно кивнули.
– У тебя есть все, что нужно? – спросила Кэрол у Полы.
– Пожалуй, да, – ответила та и потянулась к своей чашке кофе. – Наши северные коллеги прислали мне все материалы по первым двум убийствам, но у меня не было времени просмотреть их подробно.
– Ладно, детали нам сейчас не особенно важны, – сказала Кэрол, направляясь к кофемашине, чтобы приготовить себе двойной латте. И этого, подумала она, ей тоже будет не хватать. Дорогую итальянскую кофемашину они купили вскладчину, чтобы каждый мог в любой момент подзарядиться качественным кофеином (из шести членов спецгруппы только Стейси Чен предпочитала чай). В Вустере ничего подобного, конечно, не будет.
Осторожно держа в руке горячую кружку, она подумала о том, что Тони так и не появился. Вчера он надавал ей щедрых обещаний, но, похоже, не сумел их выполнить, и сейчас Кэрол боролась с охватившим ее разочарованием. В конце концов, она с самого начала подозревала, что у него ничего не выйдет и им придется расследовать это дело без помощи Тони.
Стараясь не расплескать кофе, Кэрол вернулась к исписанным доскам, где уже собиралась ее команда. Как бывало не раз, она не могла не отметить изысканный покрой костюма, в который была одета Стейси. Костюм явно пошит на заказ и обошелся недешево. Кэрол давно знала, что параллельно с полицейской работой Стейси занимается компьютерным бизнесом, но в детали никогда не вдавалась, считая, что каждый член команды имеет право на частную жизнь. Однако, если судить по тому, как одевалась их компьютерный гений, Стейси зарабатывала на стороне куда больше, чем каждый из них. Быть может, подумала Кэрол, пройдет еще немного времени, и Сэм Эванс наконец заметит, что Стейси от него без ума; когда же до него дойдет, что она еще и богата, ничто не сможет его остановить. Правда, похоже было, что, когда Сэм наконец прозреет, Кэрол будет уже далеко… Что ж, о том, что она не станет свидетелем еще и этой драмы, Кэрол нисколько не жалела.
Увидев, что все готовы, Пола слегка прочистила горло и выпрямилась. В ее потертых джинсах и мятом свитере – тех самых, в которых она заехала за Кэрол накануне вечером, – не было ничего изысканного.
– Вчера вечером к нам поступил звонок из Северного отделения, – начала она. – В одном из пустующих складов в промзоне на Парквей обнаружили труп неизвестной молодой женщины. – С этими словами Пола прилепила к доске две фотографии, на одной из которых было изображено место преступления с импровизированным распятием в центре, а на другой – взятое крупным планом лицо убитой. – Как видите, жертву прибили гвоздями к кресту, а затем прислонили к стене. Вверх ногами. Мрачноватая картинка, конечно, но одного этого было бы недостаточно, чтобы привлечь к расследованию нашу спецгруппу.
Пола повесила на доску еще три фото. На двух были женские запястья с одинаковой татуировкой, на третьем – неидентифицируемая разбухшая масса, на которой с трудом удавалось различить буквы – расплывшиеся, корявые. Во всех трех случаях буквы складывались в одно слово – «МОЯ!».
– Увы, – сказала Пола, поворачиваясь к слушателям, – именно это объединяет все три преступления, превращая их в серию, а это, согласитесь, уже по нашей части. Идентичные татуировки всех трех жертв да еще, пожалуй, тот факт, что все тела были найдены на территории наших северных коллег. Если кто не знает, это не совсем то место, где убитые труженицы секса попадаются на каждом шагу.
– А почему? – спросила Крис Девайн. Она перевелась в Брэдфилд из Столичной полиции и была хуже других членов спецгруппы знакома с местной социальной географией.
– Уличная жизнь кипит у нас главным образом в Темпл-Филдз, неподалеку от городского центра. Там же осуществляется разного рода нелегальная торговля, – пояснил Кевин. – Правда, на основных трассах за городской чертой тоже есть пара точек, но северные районы по большей части свободны от серьезного криминала.
– У меня есть знакомый в Северном отделении, – вставила Пола. – Сержант Рили, Фрэнни Рили. Он как-то упомянул, что в последнее время у них появилась своя горячая точка, которая находится неподалеку от строящейся больницы. С полдюжины женщин обслуживают строителей и водителей грузовиков, которые там паркуются. Однако, по сведениям Рили, возле больницы работают главным образом иммигрантки из Восточной Европы, которые, возможно, попали в страну незаконно. А первые две жертвы – наши, местные девушки, так что не исключено, что они не имеют никакого отношения к этой новой точке. – Повернувшись, она прилепила на доску еще одно фото, на котором было запечатлено изможденное женское лицо с ввалившимися глазами, выступающими скулами и плотно сжатыми губами. Полицейское фото, понятно, никого не красит, но эта женщина выглядела просто на редкость недовольной и усталой.
– Это наша первая жертва, Кайли Митчелл, двадцати трех лет. Наркоманка. Пять приводов за приставание к мужчинам на улице, еще один раз ее задержали за хранение незначительного количества наркотического вещества. Работала по большей части на окраинах Темпл-Филдз, хотя выросла в районе муниципальных высоток в Скенби, в самом центре зоны ответственности наших северных коллег, – добавила Пола специально для Крис. – Преступник задушил ее и бросил под путепроводом кольцевой железной дороги. Это произошло три недели назад. – Она кивнула Стейси. – Стейси как раз готовит соответствующие файлы, которые будут доступны в нашей локальной сети.
Стейси улыбнулась так быстро, что, если бы кто-то в этот момент моргнул, он мог бы ничего не заметить.
– Файлы будут готовы к концу инструктажа, – сказала она.
– История Кайли довольно типична, – продолжила Пола. – Закончила школу. Никакой специальности не приобрела, зато обожала вечеринки и разного рода тусовки. Довольно скоро стала оказывать сексуальные услуги в обмен на наркотики, подсела на крэк и вскоре была вынуждена работать на улице, чтобы достать денег на очередную дозу. В двадцать лет родила ребенка, которого сразу забрали в детский дом. Через полгода его усыновили. – Покачав головой, Пола вздохнула. – Что касается проституции, то в этой области Кайли занимала самую нижнюю иерархическую ступень и вскоре дошла до последней крайности. У нее не было ни квартиры, где она могла принимать клиентов, ни сутенера, который бы за ней приглядывал. Кайли, таким образом, была легкой добычей для любого, кого интересовали экстремальные виды секса.
– Действительно, ничего нового. Сколько уже раз мы слышали подобную историю? – со скучающим видом заметил Сэм.
– Много, Сэм, много, – вмешалась Кэрол. – И уж поверь, не было бы человека счастливее меня, если бы мы больше никогда не услышали ничего подобного.
Сэм смущенно потупился, явно пристыженный, и Кэрол повернулась к Поле:
– Что нам известно о ее последних передвижениях?
– Немногое, к сожалению. Когда она пропала, ее даже никто не искал. Девушки, вместе с которыми она работала, знали, что она себя не бережет. Кайли была готова на все, она даже не требовала от клиента, чтобы тот использовал презерватив. В конце концов коллеги по цеху бросили ее, так сказать, на произвол судьбы. А может, это она их бросила – теперь уже невозможно выяснить, как все было на самом деле. Впрочем, в ночь убийства, около девяти часов вечера, Кайли видели на Кэмпион-бульваре, на самой окраине Темпл-Филдз. Мы считаем, что кто-то из девушек, работавших там постоянно, просто прогнал ее со своей территории. Вот, собственно, и все. Больше ее никто не видел до тех пор, пока тело не обнаружили под путепроводом.
– А что говорят эксперты? – поинтересовался Кевин.
– Во влагалище обнаружены следы семени, принадлежащего четырем разным мужчинам. В наших базах данных соответствий нет, так что от этих улик нам будет какой-то прок, только если мы кого-то возьмем. Кроме этого, у нас есть только татуировка, сделанная уже после смерти, на что указывает отсутствие местного воспаления.
– Означает ли это, что мы разыскиваем мастера-татуировщика? Человека, обладающего профессиональными навыками в этой области? – спросила Крис.
Кэрол покачала головой:
– Об этом придется справиться у специалистов. Кроме того, нужно выяснить, насколько легко купить или достать татуировочную машинку. Необходимо поговорить с продавцами, может быть, удастся составить список покупателей.
Сэм поднялся, чтобы получше рассмотреть снимки татуировок.
– Мне не кажется, что здесь работал мастер-профессионал. Но, быть может, это было сделано намеренно.
– Слишком рано строить предположения, – сказала Кэрол. – Кто нашел труп, Пола?
– Двое подростков. Сержант Рили считает, что они искали укромное местечко, чтобы без помех распить бутылочку сидра. Под путепроводом уже давно валяется выпотрошенный микроавтобус «форд-транзит»; местные подростки устроили в нем что-то вроде молодежного клуба. Жертву затолкали в самый перед, туда, где когда-то был двигатель. Впрочем, было не похоже, что труп действительно хотели спрятать. Северяне уже опросили местных жителей, но ближайшие дома находятся оттуда на расстоянии пятидесяти метров и более, к тому же все они повернуты к месту преступления глухими задними стенами. В общем, никакого результата отработка территории не дала.
– Придется нам провести повторный опрос, – решила Кэрол. – Ведь не с неба же она свалилась, эта Кайли. Пола, договорись насчет этого с твоим сержантом, хорошо?
– Хорошо. – Пола кивнула и прикрепила к доске еще один снимок полицейского формата: – Это Сюзанна Блейк, известная также как Сьюз. Двадцать семь лет, с полдюжины приводов за приставание к мужчинам. Она, впрочем, пала не так низко, как Кайли. Сьюз снимала квартиру в одной из высоток в Скенби пополам еще с одним тружеником секса – молодым геем по имени Ники Рид. На допросе этот плашкет показал, что Сьюз обычно подцепляла клиентов в «Летчике»…
– Что за «Летчик»? – перебила Кэрол.
– Так называется паб позади аэропорта в районе грузовых складов. Его построили еще во время Второй мировой, когда аэропорт был просто аэродромом в Беркли-Филд. Теперь это лишь древняя придорожная пивная, – пояснил Кевин. – В такое место, конечно, не пойдешь воскресным утром с женой и детьми, но все же это не дешевая автопоилка.
– Ники Рид показал, что у Сьюз было несколько постоянных клиентов, – продолжила Пола. – В основном грузчиков из аэропорта. Как и Кайли, она была наркоманкой, но предпочитала героин. Ники утверждает, что Сьюз сидела на герыче уже несколько лет, но прекрасно себя чувствовала. Как и у Кайли, у нее не было сутенера, но, по словам того же Ники, Сьюз заключила что-то вроде долгосрочного договора со своим поставщиком наркотиков, который обещал разобраться с любым, кто попытается на нее наехать. По-видимому, она была хорошим клиентом, раз барыга на такое пошел. – При этих словах уголок ее рта слегка пополз вверх. – Не исключено также, что Сьюз, в свою очередь, оказывала ему профессиональные услуги.
– Когда Ники видел ее в последний раз? – поинтересовалась Кэрол.
– По его словам, две недели назад. Они вместе вышли из квартиры, он поехал в Темпл-Филдз, она отправилась в «Летчик». Когда на следующий день Ники проснулся, Сьюз в квартире не оказалось. Он также не заметил никаких признаков того, что она возвращалась и снова ушла. Пару дней Ники выжидал на случай, если Сьюз куда-то уехала с подругой или с кем-то из постоянных клиентов, хотя для нее это было довольно необычно… – Пола покачала головой, как будто ее что-то удивило. – По его словам, они со Сьюз жили совершенно нормальной жизнью, как если бы были близкими родственниками.
– Кто бы мог подумать! – заметил Сэм с легким оттенком презрения.
– Так или иначе, на третий день Ники попытался заявить об исчезновении Сьюз. Ближайшим полицейским участком оказалась штаб-квартира Северного отделения, туда он и отправился… Сказать, что там его словами не заинтересовались, значило бы ничего не сказать. Ники, в свою очередь, так разнервничался, что его едва не арестовали прямо в дежурке. В конце концов у него все же приняли заявление, но никаких действий предпринимать не стали, а четыре дня спустя в канале Брейд, где проходили соревнования по ужению рыбы, обнаружили тело. Согласно результатам вскрытия, причиной смерти было утопление, но утонула она не в канале.
Пола щелкнула кнопкой на электронной указке, и в развернувшемся на белой доске видео-окне возник улыбающийся Гриша Шаталов, облаченный в серый рабочий комбинезон. Из-за дешевых колонок в его сочном баритоне с мягким канадским акцентом то и дело прорывались дребезжащие жестяные ноты.
«Когда обстоятельства указывают на утопление, – начал патологоанатом, – первое, что надлежит проверить, – это действительно ли мы имеем дело с утоплением. В особенности это касается жертв, которые, как в нашем случае, являются наркоманами со стажем, так как порой летальная передозировка некоторых наркотических веществ вызывает переполнение легких жидкостью – совсем как при утоплении. В данном случае, однако, я совершенно уверен, что причиной смерти была вовсе не передозировка наркотиков, хотя Сюзанна Блейк регулярно употребляла героин.
Итак, мы установили, что жертва действительно утонула. Теперь нам нужно выяснить, утонула ли она там, где ее нашли, или в каком-то другом месте. Помнится, я уже рассказывал вам о диатомеях… Впрочем, если нет – не важно, я повторю. Диатомеи, или диатомовые водоросли, представляют собой микроскопические одноклеточные организмы с силикатированными стенками. Диатомеи живут в открытой воде – как в пресной, так и в соленой, как в реках, так и в озерах. В каждом водном источнике в разное время года обитает свой собственный, особый вид этих водорослей. Диатомеи, таким образом, позволяют довольно точно определить водный источник, из которого взята проба, – в этом смысле они как дактилоскопические отпечатки… – Улыбка врача стала шире. – Ну как, парни, интересно?.. Ладно, ближе к делу. Когда человек тонет, диатомеи проникают в его ткани – в легкие, в почки, в костный мозг и так далее. Мы растворяем пробы тканей в кислоте, а то, что остается, указывает нам, в каком водоеме утонула жертва. В случае с Сюзанной Блейк мы тоже провели такой анализ, но никаких следов диатомовых водорослей не обнаружили. Это может означать только одно: жертва погибла не в канале. Ее утопили в водопроводной воде или, может быть, в воде, которая прошла через специальные фильтры. Анализ легочной ткани показал следы мыла, так что, скорее всего, ее утопили в ванне или в глубокой раковине. Надеюсь, эта небольшая лекция вам хоть чем-то поможет».
Кэрол покачала головой:
– Неплохо у него язык подвешен. Надо будет как-нибудь показать одну из его записей коллегии присяжных. Впрочем, информация, которую сообщил доктор Шаталов, действительно очень полезна – в том смысле, что искать следы борьбы на берегу канала бессмысленно. К сожалению, она не указывает, где находится та ванна, в которой убийца утопил Сьюз.
– Может быть, он повез ее к себе домой? – предположил Кевин.
– Преступник действует весьма осторожно, – возразила Кэрол. – Я не думаю, что он пошел бы на такой риск. Надо будет уточнить у Рида, куда Сьюз предпочитала водить своих клиентов. – Она кивнула: – Продолжай, Пола…
– Когда ее нашли, она была полностью одета, – сказала Пола. – Никакого груза к трупу не привязывали, но он зацепился за скопившийся на дне канала хлам, так что тело пробыло в воде достаточно долго. Полиция, осматривавшая труп, даже не сразу заметила татуировку, так как разложение зашло довольно далеко.
Кэрол невольно поморщилась – ей не понравилось слово «разложение». Несмотря на то что это был чисто технический термин, который часто употреблял сам Шаталов, ей казалось, что так не следует говорить о человеческом теле, которое совсем недавно было живым.
– Насчет татуировки никаких сомнений? – быстро спросила она.
Пола покачала головой:
– Доктор Шаталов сказал – никаких. Он абсолютно уверен, что татуировка сделана посмертно и идентична тем, что мы обнаружили на запястьях у Кайли и у нашей неизвестной.
– Если Сьюз утопили в ванне, не исключено, что кто-то видел ее с убийцей. Особенно если он повез ее в гостиницу или в мотель, – сказала Крис.
– Верно. Нужно будет показать ее фотографию в местных новостях – быть может, кто-то и откликнется, какой-нибудь случайный свидетель. Ты, Кевин, поговори еще раз с этим ее приятелем, с которым Сьюз снимала квартиру. Вдруг у него найдется приличная фотография погибшей. – Кэрол нахмурилась, на мгновение задумавшись. – И давайте пока помалкивать о связи между всеми тремя убийствами, – добавила она после небольшой паузы. – Пенни Бёрджесс уже что-то пронюхала, она даже обратилась к доктору Хиллу, но он ее послал… довольно далеко. Если Пенни обратится к кому-то из вас – посылайте ее еще дальше. Всем ясно? – Она многозначительно посмотрела на Кевина, но он сделал вид, будто что-то пишет в своем блокноте, с преувеличенным старанием водя ручкой по бумаге. – Суперинтенданта Рики мы попросим взять на себя общение со средствами массовой информации – пусть репортеры думают, будто этим делом занимаются он и его люди. Наша спецгруппа должна пока оставаться в тени. Если убийца будет думать, что его разыскивают только тупые легавые из Северного отделения, он расслабится и может совершить промах.
– Или новое убийство, – мрачно добавила Пола. – Тем более что у нас пока нет ни одной зацепки.
– А Тони не мог бы нам что-то посоветовать? – Вопрос Кевина заставил остальных замереть. Сэм перестал ерзать в кресле, Крис подняла голову от блокнота, в который что-то записывала, Стейси оторвалась от клавиатуры своего смартфона, а Пола изумленно выпрямилась.
Кэрол, сжав губы, покачала головой.
– Ты не хуже меня знаешь, что у нас нет средств, чтобы оплачивать услуги сторонних специалистов, – сказала она несколько более резким, чем обычно, тоном.
Кевин покраснел так, что его веснушки почти исчезли на фоне разлившегося по щекам румянца.
– Я… я просто подумал… Почему бы нет, ведь наша спецгруппа все равно будет распущена. В конце концов, вы переводитесь в другое место, так что вам терять?
Прежде чем Кэрол нашлась что ответить, дверь в рабочий зал распахнулась. На пороге стоял Тони Хилл. Волосы у него были всклокочены, воротник куртки съехал набок, уголок рубашки выбился из-под ремня. Несколько мгновений он растерянно озирался, потом его взгляд остановился на Кэрол. Тони судорожно вздохнул.
– Кэрол, нам нужно поговорить. Срочно.
В ответном взгляде Кэрол не ощущалось ни обычной снисходительности, ни тепла.
– У нас совещание, Тони, – холодно сказала она. – Речь идет об убийстве.
– Убийство может подождать. – Он шагнул в комнату, и дверь, снабженная пневматическим доводчиком, с шипением закрылась за ним. – А мои новости – нет…
10
Часом ранее Тони Хилл сидел в своем любимом кресле и держал в руках пульт управления игровой приставкой. Его пальцы так и прыгали по кнопкам. Время от времени он поглядывал на часы, дожидаясь, пока Пирс Ламберт появится в своем рабочем кабинете в Министерстве внутренних дел. Переливчатая трель мобильника на мгновение отвлекла Тони, и управляемый им автомобиль под скрежет тормозов и визг покрышек соскочил с трассы и, кувыркаясь, полетел в кювет. Тяжело вздохнув, Тони недобро посмотрел на лежавший рядом на столике телефон. Он только что потерял реальную возможность пройти наконец последние, самые сложные уровни игры. Бросив пульт на кресло, Тони схватил телефон, машинально отметив, что времени уже достаточно много, чтобы позвонить Пирсу. Но сначала нужно было разобраться с человеком, который помешал ему довести игру до конца.
– Алло? – неприветливо буркнул он.
– Это ты, Тони? – Голос в трубке явно принадлежал члену кабинета министров тори: абонент выговаривал слова на аристократический манер, намеренно смягчая самые звонкие консонанты. Более суеверный человек на месте Тони мог бы упасть в обморок, он же просто озадаченно взглянул на телефон в руке и снова прижал его к уху.
– Пирс? Это и в самом деле ты?
– Молодец, Тони, узнал. Обычно тебе требуется больше времени.
– Это потому, Пирс, что я думаю о тебе достаточно редко.
– Но сегодня было иначе, не так ли? Ах, Тони, если бы я не знал тебя так хорошо, я бы принял это за комплимент. Итак, почему ты вспоминал меня именно сегодня? Что-нибудь случилось?
Тони пожал плечами. Он не видел ни одной причины, по которой звонок Пирса Ламберта должен был его встревожить. И все-таки жизненный опыт подсказывал ему, что, когда большой человек звонит тебе первым, это почти всегда означает неприятности.
– Сначала ты скажи, что у тебя за дело. Ведь это ты позвонил мне, а не наоборот.
– Боюсь, у меня не очень хорошие новости, – сказал Ламберт, и Тони мрачно кивнул. Он отлично знал, что выражение «не очень хорошие новости» в устах столь высокопоставленного чиновника означает, что новости на самом деле ужасные, скверные или просто кошмарные.
– Что стряслось?
– Это касается Джеко Вэнса.
Тони невольно вздрогнул. Он не слышал этого имени уже много лет, но стоило Пирсу произнести его вслух, как Тони буквально затошнило. Джеко Вэнс был очаровательнейшим психопатом, абсолютно лишенным таких человеческих качеств, как совесть, милосердие и сострадание. Впрочем, вовсе не это делало его уникальным случаем в практике Тони, которому часто приходилось иметь дело с темными сторонами человеческой натуры. Главным было заключенное в этом человеке невероятное по силе стремление к разрушению. Горе тому, кто имел неосторожность ему поверить! Вэнс обманывал доверие людей самыми изощренными способами, причем делал это так, что человек не сразу понимал, какой тяжкий вред ему нанесен. В своей профессиональной деятельности Тони всегда старался опираться на сострадание и сопереживание, но среди многих хищников в человеческом облике, с которыми ему приходилось сталкиваться, Вэнс оказался едва ли не единственным, кому почти удалось лишить его этих качеств. Вот почему не приходилось удивляться тому, что единственной новостью, которую Тони хотел бы услышать о Вэнсе, было бы известие о его безвременной кончине.
– Что случилось? – спросил Тони севшим от волнения голосом.
– К сожалению, ему удалось бежать из тюрьмы. – Пирс говорил почти извиняющимся тоном, и Тони очень ясно представил себе его виноватую улыбку, тревожный взгляд и тонкие бледные пальцы, нервно ощупывающие узел безупречного галстука в тщетной надежде на утешение. Ему даже захотелось схватить этот галстук за концы и затянуть как можно туже.
– Сбежал? Вэнс сбежал?! Как, черт побери, это могло случиться?! – спросил Тони, чувствуя, как его охватывает жаркая волна гнева.
– Он занял место другого заключенного, который получил разрешение на временное освобождение для адаптации в обществе и должен был несколько часов работать на фабрике. Сопровождающая из социальной службы, которой полагалось проводить его до места работы, по какой-то причине не явилась, поэтому Вэнса отправили туда на такси. По дороге он, по-видимому, напал на водителя, выбросил его из машины и… скрылся в неизвестном направлении.
– Господи Иисусе! – воскликнул Тони. – Как Вэнс вообще оказался в группе осужденных, которым разрешено временное освобождение?! Какой кретин его туда перевел?!
Ламберт смущенно откашлялся.
– В последние два месяца Вэнс содержался в коррекционно-психотерапевтическом отделении Оквортской тюрьмы. Он был образцовым заключенным, это подтверждают отчеты за несколько лет…
Прежде чем что-то ответить, Тони несколько раз открыл и закрыл рот. Он искал и никак не находил нужные слова.
– Не было никаких признаков того, что Вэнс замышляет побег, – продолжал Ламберт как ни в чем не бывало. Во всяком случае, его голос оставался спокойным и ровным.
К Тони наконец вернулся дар речи.
– Пирс, ты можешь мне объяснить, что Вэнс делал в коррекционно-психотерапевтическом отделении? Ведь он отбывал пожизненный срок, черт его дери! Как он оказался среди людей, которые встали на путь исправления и были включены в программу социальной реабилитации? Кто перевел его в группу, которая готовилась к условно-досрочному освобождению, – к тем, кого ожидало нормальное, свободное будущее? Отвечай же, мать твою!.. Какой идиот предоставил Вэнсу эту замечательную возможность, которой он не преминул воспользоваться?! Ему требовался один-единственный шанс, и вы сами преподнесли его Вэнсу на блюдечке!
Ламберт тяжело вздохнул:
– Мы, разумеется, проведем служебное расследование, но… Перевести его в коррекционно-психотерапевтическое отделение порекомендовал тюремный психолог, который курировал Вэнса. Между прочим, в течение последних двух лет у него была категория «С»…
– Категория «С»?! И это после всех его преступлений?! – снова вскипел Тони. – Одному богу известно, сколько несовершеннолетних девчонок Вэнс замучил и убил, и вы переводите его из категории «А» в категорию «С»?!
– Ну, с формальной точки зрения Вэнс отбывает пожизненное за одно-единственное убийство…
– А как насчет убийства полицейского? – перебил Тони. – Полицейского, который сделал все от него зависящее, чтобы Вэнс больше не убивал детей?
– Ты сам знаешь, что мы вправе наказывать только за доказанные преступления, – возразил Ламберт. – А апелляционный суд пришел к выводу, что Вэнс не может быть обвинен в убийстве констебля Боумен за недостаточностью улик. Кроме того, как я уже говорил, этот парень был образцовым заключенным. Начальник тюрьмы, в которой Вэнс содержался до Окворта, сопротивлялся до последнего, но у властей действительно не нашлось абсолютно никаких формальных оснований отказать адвокатам Вэнса в требовании снизить ему категорию общественной опасности.
В голосе Ламберта Тони послышались разочарованные нотки. И хотя положение выглядело более чем серьезным, ему было приятно сознавать, что он не одинок в своем возмущении действиями судебно-бюрократической машины.
– Адвокаты Вэнса ссылались на закон «О правах человека», а мы с тобой хорошо знаем, что это за штука, – добавил Ламберт. – Так Вэнс получил свою категорию «С» и был переведен в Оквортскую тюрьму.
– Психолог, который курировал его в Окворте, конечно, женщина?
– Да, как ни странно… – Ламберт, казалось, действительно удивился. – Но меня заверили, что она весьма компетентный и опытный специалист.
– И весьма чувствительный к обаянию этого подонка, – печально заключил Тони. – Если бы кто-то поинтересовался моим мнением, я бы сказал, что женский персонал не должен контактировать с Вэнсом ни при каких обстоятельствах. Он умен, обаятелен и умеет заставить любого человека почувствовать себя единственным и неповторимым. В особенности если этот человек – женщина. Думаю, он все правильно рассчитал и сумел убедить ее в том, что очень сожалеет, что больше всего на свете ему хочется как-то загладить свою вину и что тюремная администрация поступит совершенно правильно, если поместит его в общество людей, рядом с которыми он скорее осознает всю тяжесть содеянного. И пусть он никогда не выйдет на свободу, система просто обязана пойти на уступки тому, кто искренне раскаивается в том, что натворил… – Тони с отвращением фыркнул. – Голову готов прозакладывать, что все происходило именно так или почти так.
– Я знаю, что ты отличный специалист, Тони, и не сомневаюсь, что ты все угадал верно. Но, к сожалению, у нас нет механизма, который позволял бы экспертам, принимавшим участие в разоблачении преступника, влиять на условия его содержания за решеткой.
Тони вскочил с кресла и принялся мерить шагами комнату.
– У меня к тебе еще один вопрос, Пирс. Как Вэнс сумел перевоплотиться в другого заключенного, да так, что охрана ничего не заподозрила? Как ему это удалось? Ведь он, в конце концов, однорукий инвалид и должен бросаться в глаза. Неужели никто не заметил, что вместо руки у него протез? Кроме того, Вэнс – не первый встречный, его телевизионные шоу видела вся страна. Миллионы британцев отлично знают его в лицо, и вдруг тюремная охрана не узнаёт знаменитого Джеко Вэнса… Как, по-твоему, могло случиться подобное?
– Ты, наверное, не очень внимательно следил за последними событиями. – Ламберт снова вздохнул. – Разве ты не помнишь, что Вэнс подал судебный иск против Министерства внутренних дел на основе закона «О правах человека»?..
– Разумеется, помню. Он тогда заявил, что невозможность пользоваться последними достижениями медицины в области протезирования является дискриминацией инвалидов, и суд его поддержал. Но протез есть протез, Пирс! Это не живая рука, как у тебя или у меня.
– Ты просто не знаешь, что такое современный протез, Тони. Речь идет вовсе не о стандартных искусственных конечностях, которые Государственная служба здравоохранения раздает нуждающимся за минимальную плату или вовсе без таковой. Протез, который заполучил Вэнс, очень трудно отличить от нормальной человеческой руки. В отчете, который я получил, утверждается, что он перенес несколько операций по сращиванию нервных окончаний с электронными устройствами, которые управляют механизмами внутри протеза. Вэнс может сгибать запястье, может сгибать и разгибать пальцы! Я уже не говорю о том, что снаружи протез покрыт материалом, который в точности имитирует человеческую кожу, включая волосяной покров, вены, веснушки и прочее. Разумеется, все это обошлось Вэнсу в несколько сот тысяч фунтов, но…
– И что, министерство оплатило всю эту роскошь?
– Нет, Вэнсу понадобилось только разрешение. Протез он заказывал и оплачивал в частном порядке.
– Невероятно! – сказал Тони. – Человек приговорен к пожизненному заключению за убийство, а ему разрешают пользоваться услугами частной клиники.
– Вэнс – мультимиллионер, причем все его капиталы нажиты честным путем. А суд решил, что он имеет право на лучшее медицинское обслуживание, какое только возможно. Я знаю, что это звучит абсурдно, но таков закон.
– Ты прав, это действительно звучит абсурдно. – Остановившись у стены, Тони с силой ударил по ней кулаком. – Я думал, семьи убитых подали против него гражданские иски. Как получилось, что Вэнс до сих пор купается в деньгах?
– О, он поступил очень умно! – Кажется, впервые за весь разговор в голосе Ламберта прозвучала гневная нотка. – Сразу после своего ареста Вэнс позаботился о том, чтобы все его капиталы были переведены в офшоры. Теперь его средства находятся в доверительном управлении различных фондов в странах, законодательство которых не позволяет нам узнать, кто управляет этими фондами и кто является их бенефициарами. А главное, эти фонды не могут отвечать по гражданским искам против Вэнса. Между тем, когда ему понадобились средства на протезирование, деньги сразу нашлись. Как видишь, ситуация в целом складывается крайне абсурдная, но мы ничего не в состоянии предпринять, во всяком случае официально.
– Бред! – Тони покачал головой. – Ну допустим, его протез действительно очень похож на настоящую руку, но как быть с остальным? С внешностью? Как Вэнсу удалось провести всех?
Ламберт негромко застонал.
– Один бог знает, Тони. Насколько мне известно, заключенный, под которого подделывался Вэнс, наголо обрит и имеет на руках приметные татуировки. Вэнс их скопировал. По-видимому, кто-то тайком доставил ему сделанные на заказ переводные картинки с соответствующими рисунками. Пожалуй, единственным, кто бы сразу распознал маскарад, была женщина – социальный работник, но она как раз не вышла на работу.
Тони коротко рассмеялся:
– Хочешь, я угадаю почему? Я ни секунды не сомневаюсь, что с ней что-то случилось. Кто-то похитил ее бойфренда или взорвал дом, а может, Вэнс придумал что-то еще…
– Я понятия не имею, что с ней стряслось, – сухо возразил Ламберт. – Мне доложили только, что по какой-то причине она не явилась на службу, и дежурные надзиратели в своей неизреченной мудрости не придумали ничего лучшего, кроме как отправить Вэнса на рабочее место на такси. Меня, впрочем, уверяли, что в подобных случаях это обычная практика. Заключенные, которых включают в программу социальной адаптации, являются реальными кандидатами на досрочное освобождение, поэтому нарушать режим не в их интересах. Никто из них даже не думает о побеге.
Тони тяжело вздохнул.
– Что и говорить, новости просто ужасные. А самое скверное заключается в том, что скоро появятся новые трупы. – Он содрогнулся. – Кстати, что с таксистом? Он жив?
– У него серьезная травма головы, но меня уверили, что его жизни ничто не угрожает, – сказал Ламберт почти небрежным тоном. – Больше всего меня сейчас занимает вопрос, как задержать Вэнса и вернуть его обратно в тюрьму, причем проделать это необходимо как можно скорее. Собственно говоря, именно поэтому я тебе и звоню. Мне кажется, ты мог бы оказаться полезным в…
– Я?! Я не встречался с Вэнсом, кажется, с самого первого судебного заседания. С тех пор прошло больше десяти лет, и я понятия не имею, как работает его мозг сейчас. У вас же есть тюремный психолог, которая порекомендовала перевести его в коррекционно-психотерапевтическое отделение, – почему бы вам не проконсультироваться с ней? – Тони раздраженно фыркнул.
– Мы обязательно с ней побеседуем, – согласился Ламберт. – Просто я очень высокого мнения о твоих способностях. Когда много лет назад ты остановил Вэнса, я не имел непосредственного отношения к операции, зато я отлично помню, что именно благодаря твоему успеху многие в министерстве поменяли свое отношение к психологическому профилированию. В самое ближайшее время я собираюсь отправить тебе все последние материалы на Вэнса. Мне хотелось бы, чтобы ты поработал с ними и дал максимально подробное заключение относительно того, куда он может направиться и что предпринять.
Ламберт, похоже, вспомнил, что является ответственным сотрудником министерства, и сумел взять себя в руки. Его последние слова только звучали как просьба, на самом деле это был настоятельный совет, граничащий с приказом.
– В лучшем случае это будут просто догадки, – ответил Тони. Он тоже был не лыком шит, поэтому в разговорах с большими шишками старался не давать последним ни малейшего намека на обещание, которое они впоследствии могли бы обратить в палку, чтобы погонять глупого осла.
– Твои догадки намного лучше, чем взвешенные суждения большинства твоих так называемых коллег, – отрезал Ламберт.
«Когда ничто не работает, используй лесть», – подумал Тони, а вслух сказал:
– Впрочем, даже без твоих материалов я могу посоветовать одну вещь…
– Какую же?
– Я не знаю, где сейчас Мики Морган, но вам следовало бы разыскать ее как можно скорее и предупредить, что Вэнс на свободе. Я не сомневаюсь, что с его точки зрения она продолжает оставаться его женой. Не имеет никакого значения, что их брак с самого начала был чисто номинальным и что она добилась его аннулирования в судебном порядке. Вэнс наверняка считает, что Мики его предала, а ему очень не нравится, когда кто-то не оправдывает его ожиданий. – Тони перестал расхаживать по комнате и остановился, прислонившись пылающим лбом к прохладной двери. – К сожалению, мы убедились в этом на собственной шкуре. Он убийца, Пирс. И каждый, кто когда-то его рассердил, находится сейчас в очень серьезной опасности.
На линии воцарилось молчание. Когда Ламберт снова заговорил, в его голосе звучали забота и доброта, каких Тони никогда прежде у него не замечал.
– Разве это не относится и к тебе тоже? К тебе и к старшему инспектору Джордан? Именно ты и твоя группа молодых профайлеров отправили Вэнса за решетку. И если ты уверен, что он станет мстить, то, по логике вещей, именно ты должен занять в его списке первую строчку.
Подобная вещь не пришла Тони в голову исключительно потому, что он никогда не занимался самолюбованием; напротив, он был склонен недооценивать собственные таланты и возможности. Кроме того, годы клинической практики приучили его прятать свои слабые стороны так глубоко, что он почти забыл о собственной уязвимости. Что касалось Кэрол Джордан, то ее слабые места были известны ему достаточно хорошо; он, однако, слишком привык считать, что самый страшный враг Кэрол – это она сама, и поэтому упустил из вида возможность существования внешних угроз, которые тем не менее могли причинить ей куда больше вреда, чем ее собственные слабости.
– Я об этом не подумал, – признался Тони и покачал головой. Ему очень не хотелось считать себя вероятной мишенью маньяка, потому что он знал: стоит ему признать такую возможность, и все его последующие действия и суждения окажутся искажены страхом перед тем, кого Вэнс может уничтожить следующим.
– Я думаю, тебе стоило бы иметь это в виду, – заметил Ламберт. – Компьютерные файлы с материалами я отправлю по электронной почте, код доступа получишь отдельно. Как только будут новости из полиции Северного Йоркшира, я тебе сообщу.
– Но я вовсе не собирался…
– Не собирался, знаю. Но ты сделаешь все, что можешь. До свидания, Тони. Я позвоню.
И Ламберт дал отбой. Несколько мгновений Тони размышлял, не позвонить ли Кэрол, но потом решил, что такие новости лучше сообщать лично. Схватив со столика ключи от машины, он накинул куртку и бросился к дверям. Тони был уже на пол-пути к главному управлению полиции Брэдфилда, когда вспомнил, что у него тоже было дело к Пирсу Ламберту. Сам Тони всегда считал, что жизнь одного человека в принципе не может быть дороже жизни другого, но сейчас он не мог не признать, что необходимость спасти Кэрол Джордан всегда была и будет для него важнее всего на свете.
Это было не очень приятное открытие, но Тони знал, что иначе он поступить не может.
11
Не отрывая взгляда от Кэрол, Тони шагнул в комнату.
– Прошу прощения, – сказал он, – но я должен срочно поговорить с тобой. Наедине.
У него был такой серьезный вид, что раздражение Кэрол сменилось беспокойством. За все годы, что она знала Тони, он никогда не поднимал тревогу по пустякам. Каким бы ни было дело, которое привело его сюда, это явно что-то очень серьезное.
– Идем в мой кабинет, – сказала она, жестом показывая на открытую дверь. Тони двинулся туда, даже не замедлив шага, и Кэрол за его спиной беспомощным жестом развела руки в стороны, извиняясь перед подчиненными. Ее команда давно привыкла к эксцентричным поступкам Тони, однако Кэрол продолжала раздражаться каждый раз, когда он врывался в рабочий зал с таким видом, будто все здесь принадлежит лично ему, а все происходящее – просто мышиная возня.
– Итак, как я уже сказала, ты, Кевин, должен побеседовать с приятелем Сюзанны Блейк, с которым она снимала квартиру. Возьми с собой Полу. Ты, Сэм, поговори с доктором Шаталовым насчет фото для опознания третьей жертвы. Крис, помоги Стейси подготовить файлы к выводу на проектор. Да, и не забудьте про тату-машинки… – Бросив взгляд через плечо, Кэрол увидела, как Тони в нетерпении меряет шагами ее кабинет. – Я еще вернусь, – добавила она со вздохом.
Войдя в кабинет, она плотно закрыла за собой дверь, но жалюзи опускать не стала – ей казалось маловероятным, что их разговор будет иметь настолько интимный характер.
– Надеюсь, Тони, у тебя была по-настоящему серьезная причина прервать мое совещание, – сказала Кэрол, тяжело опускаясь в свое рабочее кресло. – У меня на руках три убийства, поэтому я буду разговаривать с тобой, только если речь пойдет о жизни и смерти.
Тони остановился посреди кабинета и наклонился к ней, опершись кулаками о стол.
– Думаю, речь пойдет именно об этом, – серьезно сказал он. – Джеко Вэнс бежал из тюрьмы сегодня утром.
Кэрол побледнела.
– Что-о?! – машинально переспросила она, и Тони только покачал головой. Кэрол долго смотрела на него, потом сказала негромко:
– Как это могло случиться?
Тони презрительно фыркнул.
– Это не могло не случиться, – сказал он с нажимом. – Потому что Вэнс во сто крат умнее всех, кто работает в тюрьме категории «С».
– Категории «С»?.. – Кэрол не поверила своим ушам. – Как он попал в категорию «С»? Ведь он убийца, приговоренный к пожизненному заключению!
– И образцовый заключенный, если верить данным министерства. За все годы, что Вэнс провел за решеткой, он ни разу не допустил нарушения режима. Или, если точнее, он настолько ловко заметал следы, что никто ничего не заподозрил. – В его голосе прозвучали гнев и разочарование, которые Тони даже не думал скрывать или сдерживать. В конце концов, если он не может открыться Кэрол, значит, он не может открыться вообще никому. – Мало того что Вэнс попал в тюрьму категории «С», он еще добился того, что его поместили в коррекционно-психотерапевтическое отделение. Можешь себе представить?! Свободное общение с другими заключенными, камеры, как номера в отеле, сеансы групповой терапии, которые, я уверен, проходили по его сценарию… Он на такие вещи мастак. – Оттолкнувшись от стола, Тони сделал шаг назад и упал на стул. – Когда я об этом услышал, я едва не зарыдал. Впрочем, что мне еще остается?
– Вероятно, ему кто-то помог? Не мог же он просто перемахнуть через стену.
– Ему наверняка помогали – и внутри тюрьмы, и за ее пределами. Что касается стены… Нет, нашему великому импровизатору не пришлось карабкаться ночью через колючую проволоку. Он просто загримировался под другого заключенного, которого собирались выпустить на несколько часов по программе ВОАО, и охранники сами вывели его за ворота и усадили в такси. Даже, наверное, ручкой на прощание помахали! – Тони с досадой хлопнул себя ладонями по ляжкам. – Видимо, Вэнс сумел как-то договориться с этим парнем – ну, с тем, чье место он занял. Ты сама, наверное, помнишь, как ловко он умеет отыскивать у людей их слабые места, а найдя – воздействует на них до тех пор, пока человек не начинает считать его кем-то вроде доброго ангела, посланного с небес в ответ на его мольбы. Как видно, Вэнс сумел предложить этому бедняге что-то такое, в чем тот остро нуждался.
Не выдержав, Тони вскочил и снова заметался по кабинету. Кэрол даже не помнила, когда она в последний раз видела его таким взвинченным, таким напряженным. Пожалуй, она наблюдала что-то подобное только в Берлине, когда под угрозой оказалась ее личная безопасность. Неужели… неужели Тони так разволновался потому, что обстоятельства снова складываются сходным образом?
– Ты боишься за меня, – проговорила она негромко. – Боишься, что Вэнс захочет мне отомстить?
Тони резко остановился.
– Конечно, я боюсь за тебя, – подтвердил он. – Я отлично помню твой рассказ о том, что говорил тебе Вэнс, когда ты пришла его арестовывать.
Кэрол почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Негромкие, но исполненные ненависти слова, сказанные Вэнсом, действительно напугали ее настолько, что на протяжении еще нескольких месяцев она слышала их в мрачных, кошмарных снах. Она даже решила, что ее способность в точности запоминать все когда-либо услышанное порой становится самым настоящим проклятием. «Вы еще пожалеете», – сказал ей тогда Вэнс. От него буквально веяло угрозой, которую Кэрол ощущала как тяжелый, удушливый запах, обволакивавший ее со всех сторон, заставлявший испытывать страх и нерешительность. С тех пор прошло много лет, но в эти мгновения она снова почувствовала тот давний ужас. Во рту у нее пересохло, и она с трудом сглотнула.
– Но ведь ты не думаешь, что он рискнет остаться, чтобы отомстить? – спросила она, стараясь убедить в первую очередь себя. – Это слишком опасно. Вэнс должен понимать, что его будут искать. Наверняка у него есть подготовленное убежище – такое, где он будет строить свою жизнь так, как ему захочется. Но в этой стране он не может чувствовать себя в безопасности нигде и никогда. Вэнс попытается уехать за границу, я в этом почти уверена. А это значит, что он будет достаточно далеко от меня, и…
– Я бы согласился с тобой, если бы речь шла о каком-то другом человеке, но Вэнс… – Тони покачал головой. – Вспомни, как он поступил с Шэз Боумен.
Кэрол вздрогнула, припомнив молодую женщину-полицейского, которую Тони обучал искусству психологического профилирования. Блестящий аналитик, горячая и импульсивная поборница справедливости, голубоглазая красавица… Это Шэз вычислила нескольких возможных жертв серийного убийцы, что очень понравилось ее начальству. И это она первой предположила, что преступником может быть легендарный спортсмен и знаменитый телеведущий Джеко Вэнс, каким бы невероятным это ни казалось. К сожалению, тогда никто из коллег ее не поддержал, и она пошла своим путем, решившись бросить свои обвинения Вэнсу прямо в лицо, чтобы взглянуть на его реакцию. Что ж, реакция Вэнса была вполне предсказуемой. Он расправился с Шэз, расправился бесчеловечно и жестоко, и эти ее голубые глаза…
– Она… была для него опасна. Вэнс боялся потерять свободу, – сказала Кэрол, зная, какими жалкими и беспомощными выглядят ее возражения.
Тони снова тряхнул головой, и на его лице появилось сердитое и горькое выражение.
– Шэз никто не слушал – даже я, к моему величайшему стыду. И никакие ее доводы не могли бы убедить руководство полиции взять в разработку такого человека, не говоря уже о том, чтобы его задержать. Он мог чувствовать себя в полной безопасности. Вэнс был самым крупным и опасным зверем в джунглях, а Шэз – просто москитом, который ему досаждал. Именно поэтому он ее и прихлопнул. По иронии судьбы, именно благодаря этому преступлению Вэнс в конце концов оказался в тюрьме. Если бы он тогда не тронул Шэз, ее, скорее всего, продолжали бы воспринимать как наивную дурочку, у которой возникло что-то вроде навязчивой идеи. Но когда ее убили, это заставило нас насторожиться…
Кэрол согласно кивнула, но ее плечи поникли.
– Вэнс не глуп, – сказала она. – Сейчас он, наверное, тоже понял, что ему не следовало убивать Шэз, хотя тогда, вероятно, ему казалось – он сумеет выйти сухим из воды, как бывало уже много раз. Свой побег Вэнс явно готовил, причем не один год. Так зачем же ему рисковать с таким трудом обретенной свободой ради мести? – Кэрол покосилась на боковое стекло, за которым был виден оживленный рабочий зал. Ей необходимо было выпить, но она не хотела, чтобы подчиненные видели, что их начальник пьет на работе. Ей бы сразу закрыть жалюзи, а теперь, пожалуй, слишком поздно. – Нет, – добавила она, – не станет он задерживаться в наших краях. Даже ради мести. Я уверена, что его план включает и способ выбраться с нашего острова. Что может помешать Вэнсу обосноваться в какой-нибудь достаточно цивилизованной стране, с которой у Великобритании нет договора о выдаче преступников? Да ничто, если только он не станет глупо рисковать и сам совать голову в петлю!.. – Кэрол сама себя убеждала, пытаясь сдержать рвущийся наружу страх, но получалось у нее не слишком хорошо. Да и Тони, кажется, не особенно спешил ей помочь.
– Вэнс видит мир не так, как мы, – сказал он. – Он – психопат, и его жизнь была полна смысла, только пока он похищал, насиловал, пытал и убивал молоденьких девчонок. А мы отняли у него этот смысл. Эта мысль не давала ему покоя все время, пока он сидел в тюрьме, и я не сомневаюсь, что желание отплатить нам легко перевесит осторожность и прочие соображения личной безопасности. Я знаю Вэнса, Кэрол. Я много раз разговаривал с ним и буквально видел, как крутятся колесики у него в голове. Вэнс такой человек, который непременно захочет отомстить, и первой его целью станешь ты.
Кэрол нахмурилась.
– Почему я? Я его только арестовала. Это ты анализировал совершенные им преступления, это ты разобрался в его поведении и сумел дать рекомендации, благодаря которым мы конце концов его вычислили. Так что ты, я думаю, тоже находишься где-то наверху его списка. И не только ты. Как насчет твоих воспитанников – молодых профайлеров, которые сплотились, чтобы отомстить за коллегу? Леон, Саймон и Кэй – им тоже может грозить опасность. – Ее глаза неожиданно широко раскрылись, словно она только что поняла что-то важное. – И Крис!.. – Кэрол взмахом руки показала на комнату за стеклом. – Я совсем забыла, что познакомилась с Крис, когда мы вели это расследование, – я со своей стороны, она со своей… Значит, Крис тоже может оказаться в списке Вэнса. После гибели Шэз ей, я думаю, больше других хотелось отправить Вэнса за решетку, значит, он должен отомстить и ей. Крис в опасности, и не только она. Всех, кто имел отношение к этому делу, необходимо предупредить… – Она вдруг посмотрела на Тони чуть не с угрозой. – Кстати, почему я узнаю об этом от тебя? Почему мне ничего не сообщили по официальным каналам?
Тони пожал плечами:
– Не знаю, не могу сказать. Быть может, все дело в том, что я еще не представил в министерство свои соображения относительно того, насколько велика опасность. И все равно, ты права. Быть может, все эти люди и играли в расследовании роль не настолько значительную, чтобы оказаться у Вэнса на мушке, но предупредить их необходимо.
– И не забудь про его бывшую жену, – подсказала Кэрол. – Ч-черт! Ее-то, пожалуй, нужно предупредить в первую очередь!.. Только не говори мне, что она по-прежнему ничего не знает!
– Когда мне позвонили, я сразу сказал, что ей грозит опасность. То, что она совершила, Вэнс безусловно расценивает как предательство. Мики не просто дистанцировалась от него; с его точки зрения, она сделала все, чтобы его унизить. Мики могла просто с ним развестись, но она обратилась в суд с требованием признать брак недействительным. Мы-то с тобой понимаем, что этот брак был нужен Вэнсу исключительно как прикрытие, но на взгляд среднестатистического британского заключенного, человек, который не способен к нормальному отправлению супружеского долга, просто унылый кусок дерьма, у которого не стоит. – Тони искоса взглянул на Кэрол. В его глазах она увидела затаенную боль и почувствовала, как что-то кольнуло ее прямо в сердце. Бессилие Тони было не единственным и не главным, что мешало их отношениям, но с другой стороны, оно и не способствовало сближению.
– Никакой ты не кусок дерьма, – поспешно сказала она. – И вообще, Тони, хватит себя жалеть. Насчет Мики я тебя поняла: то, как она поступила с Вэнсом, сделало его всеобщим посмешищем, и это в лучшем случае.
– Он уверен, что Мики нарочно поступила с ним именно так, – сказал Тони. – Но я не думаю, что бывшая жена будет первой, с кем Вэнс попытается поквитаться. В конце концов, она обратилась в суд уже после того, как он был разоблачен. Настоящие злодеи, с его точки зрения, те, кто отнял у него привычную жизнь и то, что ему так нравилось.
– То есть мы, – подвела итог Кэрол, тревога которой переросла в страх. Черт, ей было просто необходимо выпить!
– Мне кажется, – сказал Тони, – у нас есть возможность что-то предпринять, прежде чем Вэнс начнет действовать. Несмотря ни на что, он всегда был очень осторожен и не любил бессмысленного риска. Думаю, он захочет сначала отдохнуть и привести в порядок нервы, а заодно – постарается убедиться в том, что планы, которые он составил в тюрьме, сработают на практике. Этого времени нам хватит, чтобы завершить все неотложные дела и… как следует спрятаться.
Его слова потрясли Кэрол. Одна мысль о том, что она должна поддаться страху и бежать, спасаться от какого-то преступника, казалась ей кощунственной.
– Спрятаться? Ты что, с ума сошел?! Мы должны оставаться каждый на своем месте, чтобы помочь тем, кто будет его разыскивать!
– Нет, – возразил Тони. – Оставаться нам нельзя ни в коем случае. Нам необходимо скрыться, причем так, чтобы он нас не нашел. В горах Уэльса, в многолюдном Лондоне – где угодно, но только не рядом с поисковой командой, за которой Вэнс постарается приглядывать в первую очередь. Поверь, Кэрол, дело очень серьезное, и я очень не хочу, чтобы кто-то из нас пострадал. И лучший способ добиться этого – убраться как можно дальше отсюда и дождаться, пока Вэнса поймают и отправят туда, где ему самое место.
Кэрол смерила его мрачным взглядом:
– А если его не поймают? Сколько нам прятаться? Сколько лет нам придется держаться тише воды ниже травы, прежде чем мы снова сможем жить нормальной жизнью?
– Его поймают, Кэрол. Он же не Супермен. К тому же последние двенадцать лет Вэнс провел в тюрьме, и я думаю, что он имеет довольно смутное представление о том, какое развитие получили за это время технологии электронного наблюдения.
Кэрол фыркнула:
– Ты правда так думаешь? Может, ты забыл, что самые серьезные улики против Вэнса мы получили именно благодаря видеокамерам? Нет, Тони, он хорошо понимает, с чем ему придется столкнуться, – в этом не может быть никаких сомнений. Если, как ты говоришь, Вэнс провел два года в коррекционно-психотерапевтическом отделении, значит, он имел доступ к телевидению, к радио, может быть, даже ограниченный выход в Интернет, и наверняка узнал о системе камер общественной безопасности все, что только возможно. И учел это в своих планах.
– Тем больше у нас оснований лечь на дно, затаиться! – упрямо возразил Тони и хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – Черт побери, Кэрол, я не хочу, чтобы этот свихнувшийся ублюдок еще кого-нибудь убил!
В эти мгновения его лицо утратило обычное сдержанное выражение, и Кэрол вспомнила, как глубоко переживал Тони гибель Шэз Боумен. Он считал себя виновным в том, что с ней случилось, и осознание этого давило на него еще многие годы. И не в последнюю очередь потому, что суд в конце концов освободил Вэнса от ответственности за это тяжкое преступление.
– Не беспокойся. Он больше никого не убьет, – как можно мягче сказала Кэрол. – В этот раз все будет по-другому. К тому же полицейские не должны прятаться от зверей вроде Вэнса. Мы сами выследим его и отправим обратно. – Увидев, что Тони собирается что-то сказать, она подняла ладонь. – И не думай, пожалуйста, будто это говорит во мне легкомысленный оптимизм, свойственный каким-нибудь новобранцам. Я действительно верю в то, что говорю, потому что, если я сейчас поддамся страху, мне останется только написать заявление об уходе. И начать все сначала я уже не смогу. Досрочная пенсия – вот все, что мне останется.
Тони разочарованно вздохнул. Он знал, что проиграл, и не собирался начинать безнадежный спор.
– Что ж, – проговорил он, – заставить я тебя все равно не могу.
– Не можешь, – подтвердила Кэрол. – И если остальные за двенадцать лет не переменились самым существенным образом, их ты тоже не сможешь убедить бросить все и бежать в Уэльс или в Лондон. Мы все должны оставаться на своих местах и искать Вэнса.
Тони страдальчески сморщился:
– Пожалуйста, Кэрол, только не это! Ты обязательно должна предупредить остальных, но прошу тебя – ничего не предпринимайте. Занимайтесь вашими обычными делами. Предоставьте поиски Вэнса людям, которых ему неинтересно убивать.
– А как насчет тебя? Ты тоже намерен заняться своей обычной работой?
Тони опустил голову. Ему трудно было смотреть в глаза Кэрол, хотя он и был убежден, что ему нечего стыдиться.
– Я… я не собираюсь быть в передней линии загонщиков, – выдавил он наконец. – Мое место – в глубоком тылу. Мне нужно оценить степень опасности, которую Вэнс представляет для каждого из вас, и попытаться предсказать, какие шаги он предпримет, куда направится. Эту работу можно делать и в укрытии. Откровенно говоря, я планировал взять тебя с собой в Уэльс, чтобы пользоваться твоими знаниями и проверять на тебе свои выводы, но, боюсь, из этого ничего не выйдет, не так ли? – Тони почувствовал, что в его голосе вот-вот снова прорвутся горькие и гневные нотки, и постарался взять себя в руки и говорить доброжелательно и мягко. – Поэтому я, скорее всего, поручу осмотр пациентов в Брэдфилдской больнице кому-нибудь другому, а сам поеду в Вустер, чтобы поработать без помех.
Судя по сдвинутым бровям Кэрол, этот вариант ей совсем не понравился. Ей хотелось, чтобы Тони был там, где она сумела бы за ним приглядывать.
– Я бы предпочла, чтобы ты остался здесь, – сказала она. – Поскольку мы не будем прятаться, разумнее всего было бы держаться как можно ближе друг к другу. Тогда у Вэнса будет меньше возможностей причинить кому-то из нас вред.
Тони с сомнением покачал головой:
– Ты, насколько я понял, расследуешь серийное убийство, а мне никто не разрешал работать с тобой. Если твой любимый начальник полиции увидит, что я шатаюсь где-то поблизости, его инфаркт хватит.
– Не исключено, – согласилась Кэрол. – Но мне казалось, ты собирался с кем-то поговорить, чтобы министерство пошло нам навстречу.
Тони по-прежнему смотрел в пол.
– Я не успел. Откровенно говоря, из-за Вэнса я напрочь обо всем забыл, а теперь мне нужно определить, что он предпримет, как себя поведет. Только когда я с этим закончу и представлю в министерство какой-то результат, я, пожалуй, смогу вам помочь, но работать мне придется в твоем кабинете с опущенными жалюзи. Как тебе такой вариант?
Его предложение неожиданно развеселило Кэрол.
– Ты безнадежен, Тони! – воскликнула она. – Ты хоть сам-то это понимаешь?
– Но тебе придется пообещать мне кое-что взамен.
– Что же именно?
– Если выяснится, что Вэнс подобрался к кому-нибудь из нас достаточно близко, ты должна будешь спрятаться.
– Ни в какой Уэльс я все равно не поеду, – твердо сказала она и упрямо сжала губы.
– Это я уже понял. Но моя яхта стоит на водохранилище в Вустере. Мы могли бы поднять паруса и отправиться в путь, как Филин и Кошечка…4
Я думаю, это путешествие помогло бы нам отвлечься от опасности.
Кэрол снова нахмурилась. Сегодня Тони Хилл был совершенно не похож на того человека, которого она знала уже много лет. Он, правда, говорил ей, что очень изменился с тех пор, как узнал, кем был его отец и почему он никак не участвовал в его жизни. Тони даже принял доставшееся ему наследство, хотя сначала не хотел иметь к нему никакого отношения, но Кэрол продолжала сомневаться в его словах, не видя никаких внешних признаков произошедшей перемены – если не считать решения Тони продать дом в Брэдфилде и перебраться в красивый эдвардианский особняк в Вустере. Правда, это решение означало, что ему придется оставить работу в Брэдфилдской больнице для душевнобольных, но она не сомневалась, что без работы Тони долго не выдержит. Будет другая специализированная лечебница, будут другие пациенты…
И тем не менее это внезапное предложение все бросить и отправиться на яхте куда глаза глядят было настолько не характерно для Тони, что Кэрол поняла: какая-то перемена с ним действительно произошла. Она, например, не помнила, когда он в последний раз брал полагающийся ему ежегодный отпуск, не говоря уже о том, чтобы поехать куда-то отдыхать. Может быть, подумала Кэрол, он тоже чувствует грызущий душу страх и пытается что-то сделать, чтобы от него избавиться…
– Мы пройдем под мостом, когда до него доплывем… – пробормотала она и, поднявшись, шагнула к двери. – Но сначала я должна предупредить Крис. Потом займемся поисками остальных – тех, кого наши новости тоже касаются.
Тони тоже встал.
– Нет, ты оставайся здесь, – быстро сказала Кэрол и, протянув руку, закрыла жалюзи.
– Но дома мой ноутбук, – запротестовал тот. – Он мне нужен.
– Воспользуешься моим компьютером.
– В нем нет моих стандартных форм и шаблонов…
Кэрол мрачно улыбнулась:
– Если ты имеешь в виду свое стандартное предисловие, то ты найдешь его в одном из профилей, составленных тобой раньше. Директория так и называется «Психологические профили». Извини, Тони, но, если дело действительно обстоит настолько серьезно, как ты только что пытался меня убедить, ты должен заботиться о своей безопасности не меньше, чем о моей.
И с этими словами она толкнула дверь в рабочий зал, успев подумать с мрачным удовлетворением, что на это Тони абсолютно нечего возразить.
12
В бардачке «шкоды» Вэнс нашел бейсболку с эмблемой «Бостон Ред Сокс» и сразу же нахлобучил ее на голову. Маскировка, конечно, была так себе, но, если легавые успели разослать его описание, в нем вряд ли будет упомянута засаленная кепка с большим козырьком. А это, в свою очередь, может помочь ему выиграть еще несколько секунд или минут и добраться до места, где его никто никогда не найдет.
Новенькая станция обслуживания, расположенная на обочине шоссе, приятно удивила Вэнса. Двенадцать лет назад, когда он отправился за решетку, это был унылый сарай, словно выброшенный машиной времени откуда-то из середины шестидесятых. Теперь же станция включала не только заправку и ремонтную мастерскую, но и уютное кафе открытой планировки, где подавали больше двадцати разновидностей горячих – но не горячительных – напитков, а также мотель и продовольственный магазинчик сети «Маркс & Спенсер». Конечно, этот современный комплекс изрядно подпортил расстилающийся вокруг пасторальный английский пейзаж, зато он был очень удобен. По сравнению с тем, что могли предложить станции обслуживания десять-пятнадцать лет назад, это несомненный прогресс.
«Шкоду» Вэнс загнал в самый спокойный уголок парковочной площадки как можно дальше от мотеля и поставил так, чтобы регистрационные номера не просматривались камерами системы видеонаблюдения, которые, конечно, здесь тоже присутствовали. Так он надеялся выиграть еще немного времени, прежде чем полиция нападет на его след.
Уже из чистого любопытства Вэнс открыл багажник такси. В углу он обнаружил узел с какой-то одеждой. Развернув его, он обнаружил, что держит в руках легкий дождевик. То, что надо! Правда, плащ оказался немного узковат в плечах, зато он полностью скрывал татуировки на руках и на шее – несомненно, одну из самых приметных особенностей его нынешнего облика. Теперь он сможет войти и выйти из мотеля, не привлекая лишнего внимания.
Ключи Вэнс оставил в замке зажигания в надежде, что такси кто-нибудь угонит. Шагая по мощеной дорожке в направлении мотеля, он прятал лицо за поднятым воротником плаща, чувствуя, как в нем нарастает напряжение. Вэнс, однако, решил, что это вовсе не страх, для которого он пока не видел никаких причин. Скорее всего, это просто волнение, подумал он; волнение и предвкушение, к которым добавлялись настороженность и обостренное внимание – те самые чувства, которые одни способны были обеспечить ему безопасность и успех. И не только в данный момент, но и на протяжении всего времени, пока он будет приводить в исполнение свои планы.
У последнего ряда припаркованных на площадке машин Вэнс повернул и пошел медленнее, на ходу разглядывая стоящие бок о бок автомобили. Примерно в середине ряда он заметил искомое – темно-синий «мерседес»-универсал, под лобовым стеклом которого лежала бумажка с выведенным на нем длинным номером, похожим на телефонный. Последние три цифры были 3, 1 и 4.
Отвернувшись от «мерседеса», Вэнс двинулся к входу в мотель. Толкнув дверь, он уверенно вошел внутрь и пересек вестибюль, направляясь к лифтам. Никто из людей, сидевших на диванах или пивших кофе в небольшом кафетерии, не обратил на него внимания. Даже администратор, который как раз занимался новоприбывшим постояльцем, едва повернул голову, чтобы посмотреть в его сторону, но тотчас снова уткнулся в регистрационную книгу. Все шло именно так, как рассчитывал Вэнс. Терри неплохо поработал, когда нашел этот мотель, а потом, во время своих визитов в тюрьму, сообщил ему все подробности, которые могли оказаться важными и существенными.
У лифтов Вэнс нажал кнопку вызова и, как только отворились двери, шагнул в кабину. На третьем этаже он свернул в коридор налево от лифтов, в котором стоял сильный химический запах искусственного освежителя воздуха. Вскоре он оказался перед дверью 314-го номера. Здесь Вэнс трижды постучал и отступил на шаг назад на случай, если придется бежать.
Но все оказалось в полном порядке. Дверь номера бесшумно отворилась, и Вэнс увидел худую сутулую фигуру и обезьянье лицо Терри Гейтса – своего преданного помощника, который на протяжении двенадцати лет исполнял все его просьбы и требования. Именно Терри дал нужные показания, благодаря которым у суда появились основания усомниться в справедливости приговора, вынесенного Вэнсу по первому убийству. Именно Терри все это время верил в невиновность своего кумира и никогда не задавал ненужных вопросов, о чем бы тот ни попросил. Сейчас, правда, в его глазах мелькнула неуверенность, но потом их взгляды встретились, и лицо Терри расплылось в широкой улыбке. Раскинув руки в стороны, он попятился назад, в комнату.
– Входи же скорее! – Терри говорил с сильным тайнсайдским5
акцентом, который отчетливо звучал даже в таком коротком приветствии.
Вэнс быстро шагнул через порог и закрыл за собой дверь. Оказавшись в номере, он с шумом выдохнул воздух и улыбнулся Терри.
– Как я рад тебя видеть! – проговорил он своим обычным задушевным баритоном.
Терри снова улыбнулся.
– Наконец-то, Джеко! Ты даже не представляешь, как тяжело мне было навещать тебя в тех ужасных местах! Столько лет… – Он махнул рукой в сторону комнаты. – Ну как, тебе нравится?
Вэнс кивнул. Откровенно говоря, комната была намного лучше, чем он рассчитывал, хотя мотель – лишь кратковременная остановка на пути к роскоши и комфорту, которые он считал своими по праву. В номере было чисто прибрано, а в воздухе не витали застарелые запахи табака и спиртного. Обстановка, правда, выглядела куда как скромно: белые стены, белые покрывала на постели, темная деревянная панель за изголовьем кровати, простые занавески табачного цвета. Единственным ярким пятном в комнате был пестрый ковер на полу.
– Очень нравится, – сказал он вполне искренне, снимая бейсболку и сбрасывая плащ. – Ты молодец, Терри.
– Как все прошло? Кстати, не заварить ли тебе чаю? Может, тебе нужно что-то еще? Здесь, в кейсе, все необходимые документы и удостоверения личности, – торопливо объяснял Терри. – Да, в здешнем «Марксе» я купил вполне приличные сэндвичи и салат, очень рекомендую…
– Все прошло просто отлично, – ответил Вэнс, с наслаждением потягиваясь. – Как говорится, без сучка без задоринки… – Он похлопал Терри по плечу. – Спасибо тебе за все. Перекусить, конечно, не помешает, но лучше начать с самого важного. В первую очередь мне необходим душ. – Он с отвращением поглядел на свои татуированные предплечья. – Нужно поскорее избавиться от этих бросающихся в глаза «особых примет». Честно говоря, за двенадцать лет я так и не понял, зачем некоторые люди делают себе татуировки. – Он сделал движение к небольшой дверце, которая вела в ванную комнату.
– Так-то оно так, – согласился Терри, – но для нас, пожалуй, хорошо, что Джейсон так себя разукрасил. Если у человека такие татуировки, никто не станет особенно вглядываться в его лицо.
– На это я и рассчитывал. А бритва у тебя есть? Хочу поскорее избавиться от этой дурацкой козлиной бородки.
– Бритва на полке. И бритва, и другие туалетные принадлежности. Все, что ты просил. – Терри в очередной раз улыбнулся. Он, как всегда, стремился угодить Вэнсу.
Закрыв дверь ванной, Вэнс включил душ и отрегулировал воду. Помощник напоминал ему хорошо выдрессированное животное. О чем бы Вэнс его ни попросил, все исполнялось немедленно и точно. Казалось, Терри совершенно не задумывается о том, что и зачем от него требуют. По-видимому, он до сих пор считал себя его должником, и все потому, что много лет назад Вэнс, который в те времена еще считался национальным героем, провел немало часов у постели тяжелобольной сестры Терри. Филлис умирала от рака, и Терри вообразил, будто Вэнсом движут сострадание и милосердие. Он так и не понял, что на самом деле его кумиру нравилось сидеть с умирающими просто потому, что он любил смотреть, как утекают их жизни, как постепенно исчезает все человеческое и остается только пустая оболочка. К счастью, подобная мысль так и не пришла Терри в голову, и он продолжал считать его поступок высшим проявлением доброты и сочувствия. Филлис очень нравилась передача «Встречи с Вэнсом», и появление любимого телеведущего у изголовья ее больничной койки стало единственным, что осветило жалкий остаток ее летевшей к концу жизни.
Сняв протез, Вэнс ступил в душ, наслаждаясь тем, что температура воды была именно такой, какую он любил, и что он может регулировать ее сам. Потом он тщательно вымылся с мочалкой и гелем для душа с ароматом настоящего лайма и миндаля. Не без труда оттерев татуировки с шеи, Вэнс сбрил бородку, оставив только усы, потом снова встал под душ. «Что за непередаваемое ощущение – снова стать полновластным хозяином собственной жизни», – думал он. Наконец татуировки на руке размокли и поползли, как циферблаты на картинах Дали. Вэнс тер предплечье о грудь и живот, пока переводные картинки не превратились в полурастворенный клей, потом подставил руку под струю воды, смывая остатки татуировок в канализацию.
Выбравшись из душа во второй раз, он закутался в толстое махровое полотенце, которое показалось ему невероятно мягким и теплым. Покрыв искусственную кожу протеза гелем для душа, он снова выждал, пока растворится клей, и смыл его под струей воды. Теперь и на его искусственной руке не осталось никаких следов от татуировок. Тщательно растираясь полотенцем, Вэнс снова задумался о Терри. Когда-то этот человек дал ради него ложные показания в суде. Одному богу известно, сколько других нарушений закона он допустил за последние двенадцать лет, выполняя поручения Вэнса. Отмывание денег, фальшивые паспорта и документы – да мало ли что еще… Кроме того, именно Терри отвечал за практические аспекты подготовки его побега. До сих пор Вэнс не замечал никаких признаков того, что помощник может предать его – человека, которому он по-прежнему поклонялся как святому, и все же…
Терри знал слишком много – это был неоспоримый факт. И его вера в Вэнса продержалась столь долго единственно потому, что когда-то он убедил себя: человек, который провел столько часов у постели его умирающей сестры, просто не может быть виновен в тех чудовищных преступлениях, в которых его обвиняют. Но сейчас ситуация коренным образом переменилась. У Вэнса были свои, вполне определенные планы. Очень серьезные планы. И, когда прольется кровь, когда станет ясно, что новые убийства – дело его рук, места для сомнений просто не останется. Даже Терри с его твердой верой в непогрешимость Вэнса не сможет больше закрывать глаза на очевидное. Больше того, он поймет, что и сам отчасти повинен в развязанной его кумиром вакханалии смертей, и для него это, конечно, будет ужасно. Терри всегда был человеком мужественным, умевшим отстаивать свои взгляды во что бы то ни стало. На протяжении двенадцати лет он верой и правдой служил Вэнсу, потому что считал это единственно правильной линией поведения, но, обнаружив свою ошибку, он не станет колебаться и отправится прямо в полицию. Поступить иначе он просто не сможет.
Все это значило, что из помощника Терри превратился в источник потенциальной опасности. Очень серьезной опасности, если учесть все, что ему известно… И если он кому-то об этом расскажет, если откроет все, что знает, Вэнсу придет конец.
Впрочем, Вэнс не сомневался: помешать подобному развитию событий вполне в его силах.
13
Сержант Альвин Амброуз старался держать себя в руках и не слишком раздражаться, преодолевая многочисленные посты безопасности на входе в Оквортскую тюрьму. Его просвечивали, пропускали через металлодетекторы, заставили сдать мобильник и рацию… Да будь охрана хотя бы вполовину так бдительна по отношению к людям, которых она выпускала, думал Амброуз, его бы сейчас здесь не было.
Впрочем, и при других раскладах ему вряд ли пришлось бы тащиться сюда, чтобы расспрашивать местное начальство об обстоятельствах побега Вэнса. Оквортская тюрьма находилась на территории полиции Уэст-Мерсии – достаточно близко к Вустеру, чтобы расследование оказалось в компетенции городского управления полиции. По существующим правилам, это задание должно было достаться начальнику Амброуза, однако с тех пор, как стало известно, что место, на которое метил инспектор Паттерсон, получила Кэрол Джордан, он словно объявил молчаливую забастовку. Нет, Паттерсон продолжал являться на работу, но все дела, которые ему удавалось спихнуть на Амброуза, ложились на стол сержанта с завидной регулярностью. Так вышло и на этот раз. Последнюю надежду увидеть своего начальника снова в седле Амброуз утратил, как только стало известно имя сбежавшего преступника. Тот факт, что именно Кэрол Джордан арестовала Вэнса много лет назад, только еще больше упрочил начавший складываться в подразделении порядок вещей.
Начальник полиции Уэст-Мерсии по-прежнему считал, что побегом занимается Паттерсон. В действительности же работать над этим делом приходилось Амброузу, и только Амброузу. При этом Паттерсона явно не волновало, что начальник тюрьмы, который, несомненно, ожидал, что охоту на опасного беглеца возглавит не сержант, а какой-то более высокопоставленный полицейский чин, мог просто отказаться разговаривать с Амброузом. Сам Амброуз, впрочем, не стал протестовать, решив положиться на свой внушительный внешний вид, который, как бывало уже не раз, помогал ему справиться с самыми разными трудностями. Он к тому же не сомневался, что в случае каких-то непредвиденных обстоятельств может рассчитывать на опыт Кэрол, даже несмотря на то, что формально она еще не приступила к своим обязанностям в Вустере. Ему уже приходилось с ней работать, и она произвела на него очень сильное впечатление, а удивить Альвина Амброуза было не просто.
Наконец он миновал все посты безопасности, преодолел последний пропускник и, пройдя по короткому коридору, оказался в кабинете, где за заваленным бумагами столом сидел на удивление молодой мужчина. Увидев Альвина, он стремительно поднялся и, придерживая одной рукой полу пиджака, протянул другую сержанту. Высокий, поджарый, он производил впечатление весьма энергичного человека. Это было тем более удивительно, что, приблизившись к столу, чтобы обменяться с ним рукопожатиями, Амброуз разглядел сетку тонких морщин, покрывавших лицо, казавшееся издали таким моложавым. По-видимому, мужчина был намного старше, чем он предположил поначалу.
– Джон Грининг, – представился мужчина, крепко пожимая Амброузу руку. – Заместитель начальника тюрьмы. Шеф уехал в Лондон – его вызвали в министерство для беседы. – Он показал глазами куда-то наверх и слегка приподнял брови, напомнив Амброузу Дэвида Теннанта в роли Доктора Кто. Как ни странно, одной этой мысли хватило, чтобы у сержанта испортилось настроение. Возможно, именно поэтому он и остался стоять, хотя Грининг жестом показал ему на кресло напротив стола.
– Ничего удивительного, – несколько сварливым тоном заметил Амброуз и добавил: – В данных обстоятельствах…
– Можете не сомневаться, побег Вэнса нас сильно удивил, – сказал Грининг.
«Удивил» показалось Амброузу не самым удачным словом. В самом деле, знаменитый на всю страну серийный убийца практически беспрепятственно покинул тюрьму, за которую нес ответственность этот человек. Другой на его месте не знал бы, куда деваться от стыда, но Грининг был всего-навсего «удивлен».
– Я не сомневаюсь, что этот побег повлечет за собой самое серьезное расследование всех обстоятельств, – сказал он. – Но я приехал сюда не за этим.
По лицу Грининга скользнуло выражение досады. И снова Амброуз подумал о том, что вместо стыда или раздражения заместитель начальника тюрьмы испытывает лишь легкое недовольство – как будто кто-то покритиковал его галстук. Впрочем, ярко-красный в мелкую зеленую клетку галстук Грининга действительно выглядел несколько нелепо.
– Уверяю вас, до сих пор у нас не было случаев коррупции среди персонала тюрьмы, – сказал Грининг.
Амброуз фыркнул.
– По-моему, ваш случай гораздо хуже, вам не кажется? Коррупция обошлась бы вам куда меньшей кровью, чем некомпетентность. Но, как я уже сказал, меня это мало касается. Я приехал сюда, чтобы поговорить с Джейсоном Коллинзом.
Грининг напряженно кивнул.
– Комната для допросов готова. Беседу можно записать на видео и на аудио. Откровенно говоря, мы все крайне удивлены, что Джейсон оказался причастен к побегу. Он уже давно находится в коррекционно-психотерапевтическом отделении, и до сих пор дела у него шли очень хорошо.
– Ваш студент-отличник? – Амброуз недоверчиво покачал головой. – Ну-ну…
Грининг кивнул надзирателю, который привел Амброуза в кабинет.
– Офицер Эшмолл покажет вам, где находится комната для допросов.
Поняв, что Грининг больше не намерен с ним разговаривать, Амброуз пожал плечами и вслед за надзирателем вышел в коридор. Миновав еще один решетчатый тамбур-пропускник, они углубились в лабиринт тюремных коридоров.
– Вы знали Вэнса? – спросил Амброуз у своего сопровождающего.
– Знал, кто он такой, – ответил Эшмолл. – Но мне ни разу не приходилось иметь дело непосредственно с ним.
На этом разговор оборвался. Вскоре они в очередной раз повернули и оказались перед какой-то дверью. Эшмолл отпер замок при помощи магнитной карточки-ключа и, отворив дверь, отступил в сторону, пропуская Амброуза. Сержант шагнул вперед, но на пороге ненадолго задержался, внимательно изучая человека, сидевшего за привинченным к полу столом. Наголо выбритый череп, козлиная бородка, затейливые татуировки на руках и шее… все так, как ему описывали.
Коллинз поднял голову и окинул Амброуза равнодушно-презрительным взглядом:
– Ну, чего уставился?
Амброуз достаточно часто сталкивался с подобным отношением, поэтому откровенный вызов, прозвучавший в словах Коллинза, не мог вывести его из равновесия. Ничего не ответив, он внимательно осмотрел серые бетонные стены, люминесцентные лампы и вымощенный каменной плиткой пол комнаты, словно собирался описывать ее для брошюры риелторского агентства. В воздухе так сильно пахло застарелым потом и нестираными носками, что Амброуз почти пожалел о тех временах, когда в служебных помещениях разрешалось курить.
Наконец он сделал еще пару шагов и оказался возле стула, стоявшего с противоположной стороны стола. Усевшись, Амброуз знаком отпустил надзирателя, который, прежде чем уйти, показал сержанту кнопку, которую тот должен был нажать, когда закончит.
– Я – сержант Амброуз из полиции Уэст-Мерсии, – представился Альвин. – И я пришел сегодня сюда, чтобы поговорить о том участии, которое ты принял в побеге Джеко Вэнса.
– Я знаю, зачем ты здесь, фараон, – ответил Джейсон Коллинз мрачным низким голосом. – Только никакого участия не было. Просто вчера вечером он предложил мне поменяться с ним камерами, вот и все.
Амброуз от души расхохотался. Казалось, его громкий смех заполнил собой всю небольшую комнату, и Коллинз невольно вздрогнул от удивления и страха.
– Сделай мне одолжение, – проговорил Амброуз, немного успокоившись, – перестань нести чушь и рассказывай, что знаешь.
– Я ничего не знаю, – упрямо повторил Коллинз. – Это была просто шутка. Мы поспорили – он утверждал, что сможет сделать так, чтобы его приняли за меня, а я говорил – нет. Мне и в голову не могло прийти, что дело гораздо серьезнее, чем кажется. – И он самодовольно усмехнулся, будто хотел сказать: «Я, конечно, вру, но ты никогда не сможешь этого доказать».
– Такая шутка должна была потребовать нескольких лет подготовки, – в свою очередь усмехнулся Амброуз. – Не слишком ли много?
Коллинз пожал плечами.
– Меня это не касается. Джеко сказал, что у него все получится, а как – не мое дело. Я и не стал особенно вникать. – Он неожиданно показал полицейскому поднятые большие пальцы. – Но должен признать, Джеко отлично справился.
– Я тебе не верю, Джейсон.
Коллинз снова пожал плечами:
– Хочешь верь, хочешь не верь. Мне наплевать.
– Но ты хотя бы должен понимать, что после сегодняшнего происшествия ты не сможешь больше оставаться в коррекционно-психотерапевтическом отделении. Тебя снова переведут в категорию «А» и лишат всех привилегий. Не будет больше ни теплого одеяла, ни отдельного туалета, ни душещипательных психотерапевтических сеансов, да и из программы временного освобождения тебя тоже исключат. Будешь до старости сидеть в блоке строгого режима… если только не сообщишь нам что-то настолько полезное, что позволит снова пересмотреть твой статус.
Губы Коллинза изогнулись в злорадной усмешке.
– У меня есть нечто лучшее, чем информация, фараон. Я тяжело болен. У меня рак, так что вместо камеры строгого режима я очень скоро отправлюсь в тюремную больницу, а оттуда меня отпустят домой, как отпустили на родину террориста, устроившего взрыв в Локерби. Да, легавый, я знаю, что скоро умру, и никакие твои угрозы с этим не сравнятся. Можешь проваливать прямо сейчас, все равно ничего не добьешься.
«А парень не так уж не прав», – подумал Амброуз, вставая со стула и шагая к двери. Когда она открылась, чтобы выпустить его в коридор, сержант обернулся и сказал:
– Надеюсь, рак обойдется с тобой так же, как Вэнс поступал со своими жертвами.
Коллинз ухмыльнулся в ответ:
– Ты еще ничего не видел, фараон. У Джеко такие планы, что по сравнению с ними все предыдущие убийства покажутся вам детской игрой.
14
Крис Девайн почувствовала, как в ней закипает гнев. До сих пор она считала себя достаточно крутой и психологически устойчивой, чтобы исполнять работу. Во всяком случае, излишней чувствительностью она никогда не страдала. Ей даже казалось, будто ничто в целом свете не способно заставить ее потерять самообладание, но потом Джеко Вэнс расправился с Шэз Боумен, и Крис обнаружила, что может испытывать отчаяние и горе точно так же, как и все остальные. К счастью, она не потеряла головы и не опустила руки. Стиснув зубы, она решила, что не доставит Вэнсу такого удовольствия. Вместо этого Крис использовала собственную боль как дополнительный источник силы и стойкости, который позволил ей присоединиться к импровизированной группе Кэрол и Тони, чтобы дать убийце Шэз решительный бой. Пожалуй, за всю свою полицейскую карьеру Крис не испытывала такого глубокого удовлетворения, как в тот день, когда Вэнс был наконец арестован.
За шесть лет, что она проработала в Брэдфилде, в отделе по расследованию особо тяжких преступлений, Крис думала о Шэз чуть ли не ежедневно. Они, впрочем, работали вместе еще с тех пор, когда Шэз только перевелась в уголовную полицию, и составляли очень неплохую команду. Группа Кэрол была для обеих новым, более высоким уровнем, но здесь они, фигурально выражаясь, обрели себя и стали действовать еще более эффективно. Это была та самая работа, о которой Шэз всегда мечтала и которую делала особенно хорошо.
К сожалению, которое испытывала Крис, примешивалась и изрядная доля вины. Пусть даже она не была начальником Шэз, Крис до сих пор корила себя за то, что не обратила более пристального внимания на замысел подруги. Если бы тогда она не ушла с головой в свои собственные заботы, все, быть может, сложилось бы иначе. Она нашла бы способ подстраховать молодого детектива и тем самым спасти Шэз от ужасной гибели. Крис не сделала этого, и теперь ей изо дня в день приходилось жить с ощущением неудачи. Правда, это, как ни странно, сделало ее лучшим товарищем для остальных, помогло вписаться в команду.
Но ее отношение к Джеко Вэнсу ни капли не изменилось. По ее глубокому убеждению, он не заслуживал ни прощения, ни даже легкого снисхождения. Одного его имени было достаточно, чтобы Крис захлестнул гнев, который, как она подозревала, можно утолить только с помощью прямого физического насилия. И сейчас, слушая Кэрол, которая рассказывала ей о дерзком побеге преступника, Крис снова чувствовала, как внутри разгорается знакомая ярость. Упрекать и обвинять кого-либо бессмысленно, думала она. Единственное и главное, что они должны сделать, – это отправить Вэнса обратно за решетку да позаботиться, чтобы там он и остался.
– Как идут розыски? – спросила она, усилием воли справляясь с приступом гнева.
– У меня пока нет никакой информации, – ответила Кэрол. – Вообще никакой. Официально меня до сих пор ни о чем не известили. Я знаю о том, что произошло, только потому что министерство обратилось к Тони с просьбой оценить степень опасности для каждого из нас. А Тони считает, что каждый, кто имел отношение к аресту Вэнса, должен быть предельно осторожен.
Крис нахмурилась. Мнение Тони она всегда уважала, но сейчас что-то мешало ей согласиться с ним безоговорочно.
– Возможно, он прав. Вэнс и раньше не выносил, когда кто-то мешал ему поступать так, как ему хочется, – задумчиво проговорила она. – Именно поэтому он убил Шэз, хотя она на самом деле ничем ему не угрожала. На тот момент он полностью контролировал ситуацию, но у Шэз хватило мужества пойти против него, а этого Вэнс вытерпеть не смог.
– Именно так, – подтвердила Кэрол.
– И тем не менее… Нет, я понимаю, почему Тони считает, что опасность грозит ему и тебе, но остальные… Вряд ли Вэнс обратил на нас внимание. Для него мы так, мелочь… Простые исполнители. А такие парни, как Вэнс, охотятся только на крупную дичь. С людишками вроде нас ему возиться неинтересно.
Кэрол сухо усмехнулась:
– Любопытная точка зрения… Я, во всяком случае, никогда не считала вас простыми исполнителями. Разумеется, я ценю твои смелость и мужество, однако подстраховаться не помешает. Не хочу давать подонку ни единого шанса, поэтому сейчас мне нужно разыскать остальных – тех, кто работал с нами тогда, и предупредить, что Вэнс на свободе и что их жизни может угрожать опасность.
Крис подняла взгляд к потолку и на мгновение задумалась.
– Леон Джексон, Саймон Макнил и Кэй… Как была фамилия Кэй?
Сэм Эванс, как раз в этот момент выходивший из комнаты, услышал ее последние слова и не удержался.
– Не похоже на тебя, Крис, забыть одну из наших дамочек ! – заметил он.
– Некоторые имена просто плохо… плохо запоминаются, Билл, – парировала Крис.
– Ну-ну, – саркастически усмехнулся Сэм и вышел.
– Кэй действительно была человеком, – сказала Кэрол, – о существовании которого легко забыть. И я думаю, она делала это намеренно. Я имею в виду – она специально держалась как можно незаметнее, чтобы о ней забыли и сказали что-то такое, о чем в иных обстоятельствах предпочли бы промолчать. Очень полезное качество для сыщика.
Крис кивнула:
– Кэй умела вести допрос и работать со свидетелями. Она действовала не так, как Пола, но почти так же эффективно. Но как все-таки ее фамилия?
– Хэллам. Кэй Хэллам.
– Да, точно! Теперь я вспомнила. Странно все же… Казалось бы, после всего, что нам пришлось испытать, мы должны держаться друг за друга, поддерживать постоянную связь, но на самом деле мы все разбежались каждый в свою сторону после того, как суд огласил первый приговор. Можно подумать, наши бывшие коллеги специально прервали все контакты, чтобы легче было поскорее забыть все, что случилось. И, когда мы снова собрались на апелляционный суд и на второй процесс, наша дружная команда выглядела уже как толпа едва знакомых людей.
Кэрол кивнула:
– Примерно то же самое происходит, когда на свадьбе или на похоронах случайно встречаешь кого-то, с кем у тебя когда-то были достаточно близкие отношения, вот только так давно, что и ты, и он чувствуете себя крайне неловко. Прошлое вернуть уже невозможно, но вы оба знаете, что когда-то все было совершенно иначе, и от этого вам обоим становится грустно и больно.
Трудно было понять, кого эти слова удивили сильнее – Крис или саму Кэрол. Они работали вместе довольно давно, и Крис хорошо знала, что начальница редко высказывается столь откровенно. Обе женщины тщательно избегали задушевных бесед, бережно храня каждая свои тайны. Какой бы сплоченной ни выглядела их спецгруппа, вне службы они почти не общались. И даже если кому-то хотелось выговориться, никто никогда не делал этого на работе.
Кэрол слегка откашлялась.
– Кэй на протяжении трех или четырех лет присылала мне открытки на Рождество, но я думаю, она делала это не потому, что очень хотела поддерживать со мной дружеские отношения. Скорее всего, ей просто нужна была от меня хорошая рекомендация. Где она сейчас, я понятия не имею. Я даже не знаю, осталась ли Кэй в полиции или нашла какую-то другую работу.
Крис внесла упомянутые имена в свой смартфон.
– Я этим займусь, – пообещала она. – Может быть, в профсоюзе полицейских есть какие-то сведения. Уж они-то должны знать, кто из наших бывших коллег все еще служит.
– И что, профсоюз так запросто сообщит тебе их адреса и контактные телефоны? – удивилась Кэрол, и Крис пожала плечами.
– В конце концов, это же наш профсоюз. Он обязан защищать своих членов. – Она лукаво улыбнулась. – Кроме того, у меня есть свои способы узнать все, что нужно. Быть может, они выглядят не так изящно, как методы Полы, зато они работают.
Кэрол подняла вверх ладони в знак того, что не желает знать никаких подробностей, и Крис, повернувшись к рабочему столу, принялась барабанить по клавиатуре компьютера с такой силой, что можно было подумать – она всю жизнь работала на механической пишущей машинке и только недавно познакомилась с современной техникой.
– Больше ничего мне не говори, – сказала Кэрол. – Во всяком случае – сейчас. Когда что-то выяснишь, мы побеседуем втроем – ты, я и Тони. И еще одно…
– Да? – Крис подняла взгляд от монитора.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты увлеклась поисками наших бывших коллег и забыла об осторожности. Ты, я уверена, тоже в списке Вэнса… – Поднявшись, Кэрол двинулась к выходу.
– Простите, шеф, но куда вы направляетесь совсем одна? – спросила Крис. – Или вам об осторожности думать не нужно?
Кэрол обернулась с легкой улыбкой, от которой в уголках ее глаз появились едва заметные лучики-морщинки.
– Я направляюсь в штаб-квартиру Северного отделения полиции. Думаю, там мне ничто не грозит.
– Я бы на твоем месте вовсе не была так уверена, – мрачно пробормотала Крис, когда дверь за Кэрол закрылась, и снова застучала по клавиатуре.
Когда наступило время обеда, Ванесса Хилл обнаружила, что ей совершенно нечем заняться. А для нее это было достаточно необычно. Конечно, еда – это необходимость, от которой никуда не денешься, однако она не считала это веской причиной, по которой обеденный перерыв можно было потратить без пользы для дела. Так называемые деловые обеды давно стали неотъемлемой частью ее рабочего расписания. Вот почему почти в каждый свой обеденный перерыв она либо встречалась в ресторане с клиентами, либо оставалась в офисе, где вместе с ведущими специалистами планировала будущую стратегию или обсуждала перспективы рынка. Собственное агентство по найму и повышению квалификации Ванесса возглавляла на протяжении уже почти трех десятков лет и вовсе не случайно слыла одним из самых успешных профессионалов в этой области. Если хочешь чего-то добиться, считала она, нужно работать, а не тратить драгоценное время на такие мелочи, как обед.
Сегодня, однако, день, что называется, не задался. Страховой маклер, с которым она собиралась побеседовать за ланчем, в последнюю минуту отменил встречу под каким-то смехотворным предлогом – мол, его дочь в школе сломала руку или что-то в этом роде. В результате Ванесса оказалась одна в ресторане в центре Манчестера. Следующая деловая встреча была назначена у нее только на два часа, и теперь ей предстояло чем-то занять освободившееся время.
Она, разумеется, не собиралась сидеть в ресторане в одиночестве. Остановившись у сэндвич-бара, Ванесса взяла кофе и мясной рулет. Потом она вспомнила, что по пути в ресторан проезжала автомойку, причем не автоматическую, а с персоналом. Можно помыть машину, решила она. Уже пора. Когда-то Ванесса делала подобные вещи сама, считая, что никто не справится с ними лучше и тщательнее, но в последнее время она предпочитала платить. Это, впрочем, вовсе не означало, что ее требования стали скромнее. Если ей казалось, что служители на автомойке работают спустя рукава, она требовала, чтобы ее машину вымыли еще раз – и как следует.
Заехав на мойку, Ванесса отдала необходимые распоряжения и отправилась в комнату ожидания. Там на стене был укреплен кронштейн с телевизором, настроенным на круглосуточный канал новостей. Вечно приходится все и всем объяснять, думала Ванесса, разворачивая свой рулет. Потом она заметила, что еще один клиент – мужчина лет пятидесяти с хвостиком, одетый в костюм, купленный в магазине готового платья и к тому же явно не чищенный как минимум неделю, – пристально ее разглядывает. Сама Ванесса заметила его, едва войдя в комнату, – заметила и сочла не стоящим внимания. Она вообще умела оценивать людей с первого взгляда, делая это намного быстрее, чем большинство клиентов считали возможным, и при этом почти никогда не ошибалась. Эта способность была у нее врожденной, но Ванесса приложила немало труда, чтобы максимально ее развить, как поступала она и с другими своими природными талантами.
Да, она знала, что ее нельзя назвать красивой женщиной. Лицо у нее угловатое, а нос – излишне длинный и острый. Ванесса, однако, всегда старалась следить за собой, а одевалась так, чтобы скрыть недостатки и подчеркнуть достоинства. В результате мужчины до сих пор поглядывали в ее сторону с интересом, а это, как ни крути, приятно. Нет, не то чтобы Ванесса интересовалась мужчинами. Скорее наоборот. Прошло довольно много времени с тех пор, как она перестала расходовать время и силы на что-то, что выходило за рамки комплиментов и легкого флирта. Ванесса всегда была человеком в высшей степени самодостаточным и ни в ком другом не нуждалась.
Деликатно отщипывая кусочки рулета и запивая его кофе, она одним глазком поглядывала на экран. В последнее время, впрочем, новости, казалось, утратили новизну – каждый день повторялось одно и то же: волнения на Ближнем Востоке, беспорядки в Африке, мелкие склоки в правительстве, а на десерт – какая-нибудь природная катастрофа. На днях Ванесса случайно слышала, как один из ее служащих, стоя с коллегами в очереди к титану, передразнивал свою излишне религиозную соседку, которая предсказывала скорый конец света и пришествие четырех всадников Апокалипсиса, которые конечно же появятся со стороны загородных мусорных свалок. Ничего смешного, подумала тогда Ванесса. У соседки, во всяком случае, были все основания для пессимизма.
В какой-то момент она заметила, что дикторша, которой и самой, казалось, смертельно надоело пересказывать одно и то же, несколько оживилась.
«А сейчас последние новости, – сказала она, и ее брови задвигались, словно половинки разводного моста, снятого на пленку, которую кто-то прокручивает с удвоенной скоростью. – Джеко Вэнс, опасный преступник, отбывавший пожизненный срок, совершил сегодня утром дерзкий побег из Оквортской тюрьмы в окрестностях Вустера. Напомним, что двенадцать лет назад Вэнс обвинялся в убийстве нескольких несовершеннолетних девушек, однако суд счел полностью доказанным только один такой эпизод. По сведениям наших источников, Вэнс бежал, сумев выдать себя за одного из заключенных, входивших в программу временного освобождения для адаптации в обществе, в соответствии с которой не представляющие социальной опасности преступники в течение нескольких часов в неделю работают на фабриках за пределами тюрьмы».
Ванесса хмыкнула. Что же тут удивительного? Превратили тюрьму в подобие гостиницы – и вот результат. Неужели кто-то думал, что заключенные не воспользуются такой возможностью?
«На данный момент администрация тюрьмы никак не прокомментировала побег Вэнса, однако уже сейчас ясно, что бывший знаменитый телеведущий и известный спортсмен-олимпиец угнал такси, которое должно было доставить другого заключенного на рабочее место, и скрылся в неизвестном направлении. А сейчас передаем слово нашему депутату парламента Кэти Котиссон…»
На фоне знакомой лужайки перед палатой общин появилась простоватая женщина в платье с нелепым вырезом.
«В связи с побегом Вэнса возникает множество вопросов, – произнесла она с сильным стаффордширским акцентом, с которым сама Ванесса всегда боролась. – Джеко Вэнс в прошлом – знаменитый телеведущий, к тому же у него только одна рука. Как, спрашивается, столь приметному человеку удалось обмануть тюремную охрану и выдать себя за другого? И как Вэнс, опасный преступник, получивший по приговору суда пожизненный срок, оказался в одной компании с человеком, который готовится к досрочному освобождению и проходит курс социальной реабилитации? Как получилось, что заключенный оказался в такси один, без сопровождающего? И как, кстати, однорукий инвалид, не имеющий никакого оружия, ухитрился это такси угнать? Все эти и некоторые другие вопросы я намерена при первой же возможности задать министру внутренних дел».
Теперь Ванесса уже не отрывала взгляда от экрана. Сообщение всерьез ее заинтересовало. Она не сомневалась, что после подобного фиаско полетят многие головы, следовательно, можно ожидать всплеска интереса к подбору новых кадров. Однако, к ее большому разочарованию, собственно новости на этом закончились, и комментатор начал рассказывать историю Вэнса-спортсмена, Вэнса-телеведущего и Вэнса-убийцы. Ванесса снова начала терять к передаче интерес, но тут на экране промелькнуло знакомое лицо.
«…Доктор Тони Хилл, психолог-профайлер, запечатленный на этом снимке с коллегой из полиции, принимал непосредственное участие в разоблачении преступлений Вэнса и сделал все, чтобы убийца предстал перед судом», – сообщил комментатор.
Ну да, конечно… Ванесса как-то упустила из вида, что Тони занимался делом Вэнса. Большинство матерей гордились бы сыном, о котором столь лестно отзывалось национальное телевидение, но Ванесса не принадлежала к этому большинству. Собственный сын стал для нее серьезной помехой еще до своего рождения, да и впоследствии она сумела избежать всех связанных с материнством затруднений. С самого начала Ванесса была настроена к сыну холодно-враждебно, и ничто, решительно ничто не могло изменить ее отношения. Она презирала его и высмеивала способ, которым он зарабатывал себе на жизнь. Тони был не глуп, это она признавала, к тому же у него обнаружилась такая же, как у нее, безошибочная интуиция, касавшаяся людей. Он мог бы использовать ее надлежащим образом, считала Ванесса, и добиться успеха, но он этого не сделал. Вместо этого ее сын предпочел возиться с убийцами, насильниками и прочими подонками. Зачем? Этого она не понимала – на самом деле не понимала. И тот факт, что Вэнс оказался в тюрьме благодаря ее ублюдку-сыну, едва не заставил ее посочувствовать бежавшему преступнику.
С отвращением отвернувшись от экрана телевизора, Ванесса достала мобильник, чтобы проверить последние текстовые сообщения. Все лучше, чем смотреть всякую чепуху.
15
В самой обстановке квартиры, которую Ники Рид когда-то делил с Сюзанной Блейк, было что-то бесконечно унылое и жалкое. Старая мебель явно куплена во второразрядной комиссионке, пейзажи на стенах выглядят так, словно они вырезаны из журналов и вставлены в дешевые рамки из ИКЕИ, ковер протерт до основы, а его первоначальный цвет затерялся во мгле веков. Тем не менее здесь было намного чище, чем ожидала Пола. Казалось, комнату обставляли двое детей, затеявших игру в домашнее хозяйство.
Ники заметил ее внимательный взгляд и сказал:
– Мы не какие-нибудь подонки и хотим жить нормальной жизнью. То есть хотели… – Он показал на вазу с апельсинами, яблоками и бананами, стоявшую на столике у стены. – Фрукты, витамины, здоровое питание… Да и за квартиру мы платили вовремя. – Парень закинул ногу на ногу и обхватил руками худое, обтянутое застиранными джинсами колено. Увы, нарочитые театральность и манерность принятой им позы сразу выдавали в нем гомосексуалиста и сводили практически на нет все его попытки сохранить хотя бы видимость достоинства.
Поле стало еще больше жаль беднягу.
– Я сожалею, что со Сьюз случилась такая беда, – сказала она сочувственно. – Это… неправильно.
– Ничего бы не случилось, если б ваши послушали меня, когда она пропала. Если бы хоть кто-то отнесся к моим словам серьезно…
Обвинение повисло в воздухе. Никто не спешил на него отвечать. Наконец Пола вздохнула и произнесла с предельной мягкостью:
– Я тебя хорошо понимаю, Ники. Но даже если бы все местные полицейские бросились искать ее в тот же день, когда ты обратился в участок, они все равно бы опоздали. Мы точно знаем, что Сьюз погибла еще до того, как ты понял, что она пропала. Я понимаю, сейчас ты чувствуешь себя виноватым перед ней, но поверь – ты просто не мог ничего сделать, чтобы ее спасти.
Ники громко шмыгнул носом. Его глаза подозрительно заблестели, но Пола никак не могла понять, то ли ему действительно настолько жаль Сюзанну, то ли его слезливая сентиментальность вызвана действием кокаина. Впрочем, если судить по тому, как держался Ники, он уже все про себя решил.
– Она была славная… – пробормотал он прерывающимся голосом. – Я давно знал Сьюз, мы вместе учились в школе. Частенько мы удирали с уроков и отправлялись в парк – в зал игровых автоматов, курили на скамеечке или играли в бинго с пенсионерами.
– У вас были проблемы в школе?
Он насмешливо улыбнулся:
– В школе. Дома. Среди сверстников… Мы оба были сыты всем этим по горло. Сьюз – единственный человек, который остался у меня с тех времен. Все остальные только и делали, что старались меня унизить, а потом отваливали. Но только не она… Мы заботились друг о друге, понимаете?
Тут Пола решила, что Ники достаточно успокоился и можно переходить к серьезным вопросам.
– Вы оба работаете на улице, не так ли? – спросила она.
Ники кивнул.
– Да. Мы ведь снимаем эту квартиру… – Он посмотрел на потрескавшийся потолок и часто заморгал, стараясь смахнуть слезы с длинных густых ресниц. Эти ресницы и на удивление большие голубые глаза совсем не вязались с его узким худым лицом, тонкими губами и скверными зубами. – Ничего другого нам все равно не оставалось, – добавил Ники после паузы. – Сьюз, правда, пыталась подрабатывать в магазинчике на углу, но ей там платили такую ерунду… – Он слегка пожал плечами. – Не понимаю, как остальные выкручиваются!..
– У остальных нет привычки к наркотикам, которая по нынешним временам обходится весьма и весьма недешево, – заметил Кевин не особенно доброжелательным тоном.
– Так арестуйте меня, – хмыкнул Ники, смахнув слезу согнутым пальцем.
– Сьюз сидела на героине? – быстро спросила Пола, пытаясь вернуть разговор в нужное русло.
Ники кивнул и, опустив голову, принялся ковырять заусенцы на большом пальце.
– Давно. Уже несколько лет. – Он бросил на Полу быстрый взгляд. – Нет, вы не думайте, что она была такая уж сильно зависимая или бесилась, когда употребляла. Напротив – Сьюз была нормальная, с ней было приятно общаться, даже когда она была под кайфом. А без него… – Он вздохнул. – Слушайте, я понимаю – вы считаете нас полным дерьмом, но на самом деле мы худо-бедно справлялись. – Он достал сигареты, закурил, потом, спохватившись, предложил сигарету Поле. Та ухитрилась отказаться.
– Я вижу, что вы, по крайней мере, старались. Очень старались, – сказала она. – И я здесь вовсе не для того, чтобы создавать тебе неприятности из-за… мелочей. Но мне нужно знать, отчего погибла Сьюз. То ли в ее жизни было что-то особенное, что привело к такому… страшному концу, то ли она просто оказалась в неудачное время в неудачном месте.
Ники выпрямился, опустил обе ноги на пол и вцепился руками в сиденье стула.
– Я не знаю никого, кто мог бы желать Сьюз зла, – сказал он. – Вы, наверное, считаете, что я говорю так потому, что она умерла, но она правда была хорошим человеком. Да, Сьюз была проституткой и наркоманкой, но это не значит, что она причинила кому-то зло. У нее даже сутенера никогда не было. За ней присматривал барыга, который поставлял ей порошок.
– А кто поставлял ей наркотик?
Он покачал головой:
– Никаких имен. Если бы я сказал, это было бы глупо, а я не дурак, что бы вы обо мне ни думали. Сьюз была постоянной покупательницей, к тому же она приводила других клиентов, поэтому барыга следил, чтобы ее никто не обижал. Например, на ее участке никто не пасся, – все знали, какой у нас тут расклад. Как-то раз эти восточноевропейские суки, которые облюбовали стройку, решили, что в плохую погоду они могут подрабатывать в «Летчике», но это продолжалось недолго. – Он ухмыльнулся. – Этим русским шлюхам быстро объяснили, что к чему. Они-то думали, будто они крутые, но в Брэдфилде нашлись и покруче.
– Сколько времени Сьюз работала в «Летчике»? – спросил Кевин. Он знал, что Пола не любит, когда ее перебивают, но ему очень не нравилось чувствовать себя чем-то вроде бесплатного приложения.
Ники почесал затылок и снова закинул ногу на ногу. Наблюдая за ним, Пола пожалела, что не обладает такой же, как у Тони Хилла, способностью интерпретировать язык тела, который, как она узнала на курсах по обучению методике ведения допроса, может быть весьма и весьма выразительным. Кое-какие знания о данном предмете она, правда, почерпнула, однако они явно не отличались глубиной и фундаментальностью. В лучшем случае, пытаясь читать язык тела, Пола лишь скользила по поверхности.
– Я не помню, – проговорил наконец Ники. – Но, кажется, довольно долго.
– У Сьюз были постоянные клиенты? – спросила Пола. – Или она обслуживала в основном экипажи транзитных самолетов?
– И то и другое. – Он глубоко затянулся и выпустил дым из ноздрей. – Впрочем, среди постоянных клиентов попадались и летчики регулярных рейсов. Например, по вторникам у нас тут садится самолет из Дубая, соответственно, у Сьюз водилось несколько постоянных клиентов-арабов, которые летали в Залив и обратно. Ну и кое-кто из местных, конечно; в основном парни, которые работали в грузовом терминале аэропорта. – Ники снова вздохнул. – Имен я не знаю да и описать кого-то вряд ли смогу. Я никогда не обращал на них внимания. Ее клиенты меня не особенно интересовали.
– У Сьюз было место, куда она водила клиентов? Номер в отеле, комната – что-то вроде этого? – «Ведь утонула-то она в ванне», – подумала Пола.
Ники рассмеялся:
– Вы что, шутите? Сьюз была уличной, а это определенная категория, знаете ли. Ни в борделе, ни в сауне она никогда не работала – только на панели. В основном все происходило там же, за углом «Летчика». Или в машине, если у клиента была машина… – Он снова засмеялся, но на этот раз как-то придушенно и жутковато. – То, как мы живем, совсем не похоже на кино «Красотка», правда?
– Но ведь ее клиенты из числа приезжих где-то останавливались. В гостинице, в мотеле… Что же, она никогда к ним не ездила?
Ники покачал головой:
– Как я уже сказал, Сьюз была уличная. Ни один гостиничный администратор, если только он не слепой и не пьяный в дымину, ее бы не пропустил. А почему вы спрашиваете?
– Мы считаем, что Сьюз погибла не там, где ее нашли, – ответила Пола.
– Я слышал, что ее утопили. И тело нашли в канале. Почему вы решили, что Сьюз убили не там?
– У нее в легких была другая вода. Не из канала. Водопроводная, скорее всего, так что утопили ее точно не там… – Пола выдержала паузу, давая ему время осмыслить услышанное. – А вот где… Ты не можешь нам ничего подсказать?
– Абсолютно ничего. – Ники энергично замотал головой.
– Сьюз никогда не говорила о том, что ей кто-то угрожает? Может быть, она кого-то боялась?
– Нет. Единственный раз, когда она была обеспокоена, – это когда русские шлюхи стали появляться в «Летчике». Но, как я уже говорил, с ними быстро разобрались. Кроме того, это было довольно давно – несколько месяцев назад. Если бы кто-то из русских хотел ей отомстить, он бы сделал это намного раньше. Нет, я не думаю, что человек, который расправился со Сьюз, сделал это по личным мотивам. В конце концов, ее мог снять кто угодно, любой псих! Ведь когда работаешь на улице, ты совершенно один и тебя никто не страхует. У нас в Темпл-Филдз не так. Мы там приглядываем друг за другом – в смысле, кто-нибудь всегда следит, с кем я пошел. А я, в свою очередь, делаю то же самое, когда я свободен, а к кому-то подвалил клиент. – Он покачал головой. – Я всегда говорил Сьюз, чтобы она нашла себе напарницу – вдвоем работать и веселей, и безопаснее, но она отвечала, что работы и так не слишком много. И я ее понимаю. Этот долбаный кризис!..
– Что? Неужели люди перестали платить за секс? – не удержался Кевин, причем в его голосе явно прозвучали саркастические нотки.
– Нет, легавый, – обозлился Ники. – Просто на улицах появилось больше продавцов. Мы оба это заметили – и я, и Сьюз. Много новых лиц…
«А вот это уже интересно», – подумала Пола. Она пока не знала, что именно ее заинтересовало, и тем не менее… Когда расследуешь убийство, любая мелочь, которая выходит за рамки обычного, может оказаться весьма и весьма полезной.
– А эти… новички – они не доставляли вам неприятностей? – уточнила она.
Ники затушил сигарету в украшенной африканскими мотивами керамической пепельнице, потом поднял ее верхнюю часть и аккуратно убрал окурок внутрь. При этом Пола невольно подумала, что в этом доме она не видела ни одной пепельницы, ни одного блюдца с окурками.
– В Темпл-Филдз было несколько разборок, – нехотя признался Ники. – Но это центр, а здесь, в Беркли-Филд… – Держа в руке сигаретную пачку, он постучал ею по подлокотнику. – Когда мне отдадут ее тело? – неожиданно спросил он.
Вопрос застиг Полу врасплох.
– Ты что, ее родственник? – спросила она, стараясь выиграть время.
– Не родственник, но… Ближе меня у нее все равно никого нет. Своего отца и двух братьев Сьюз видела в последний раз, когда ей было девять. Мы же оба воспитывались в приюте и привыкли заботиться друг о друге… Я думаю, Сьюз заслуживает приличных похорон, а никто, кроме меня, об этом не позаботится. Так когда же я смогу ее забрать?
– Об этом тебе лучше поговорить с работниками коронерской службы, – сказала Пола, чувствуя себя очень неловко оттого, что пришлось уйти от вопроса, ответить на который было не так-то легко. – Но они, я думаю, тоже не отдадут тело сразу. Поскольку Сьюз стала жертвой убийства, ее оставят в морге на… на некоторое время.
– Зачем? Я знаю, что в таких случаях полагается делать вскрытие… То есть я же смотрю телевизор, правильно? Но после-то… Почему я не могу забрать ее сейчас?
– Все не так просто, – сказал Кевин. – Если мы кого-то арестуем…
– Если?.. Вы хотели сказать – «когда»?.. – Ники вскочил и заметался по комнате из стороны в сторону, пытаясь на ходу закурить новую сигарету. – Или Сьюз не такая уж важная птица, чтобы вы ради нее из кожи вон лезли?
Пола почувствовала, как Кевин напрягся.
– Послушай-ка, ты… Когда мы кого-то арестуем, адвокаты преступника могут потребовать повторного вскрытия – просто для того, чтобы исключить ошибку. Это особенно важно, когда причина смерти вызывает сомнения. Или, как в нашем случае, когда речь идет об особых обстоятельствах.
– Черт! – Ники сплюнул. – Вы, ребята, работаете так медленно, что нас всех тут поубивают еще до того, как вы кого-то задержите. – Остановившись у стены, он прижался к ней лбом. В профиль очертания его фигуры выглядели как художественная аллегория отчаяния. – А вдруг вы никого не найдете, и этот извращенец останется безнаказанным? Сколько еще пройдет времени, прежде чем мне вернут мою Сьюз?
Пола поняла, что парень завелся и что сегодня от него никакого толка уже не будет.
– Обратись в коронерскую службу, Ники, – сказала она спокойно, но без высокомерия. – Там тебе скажут точнее. – Поднявшись, она подошла к нему и положила руку на плечо. Под майкой она почувствовала твердую кость и дрожащие мускулы. – Я тебе очень сочувствую, – сказала Пола. – И поверь, я отношусь к убийствам достаточно серьезно. К любым убийствам… – подчеркнула она, вручая Ники свою визитку. – Если вспомнишь что-нибудь важное, позвони. – Пола слабо улыбнулась. – Даже если захочешь просто поговорить о Сьюз – все равно звони.
16
Кэрол разглядывала Пенни Бёрджесс – корреспондентку «Брэдфилд ивнинг сентинел таймс», и на лице ее все яснее проступала брезгливая гримаса. Для нее не имело ровным счетом никакого значения, что сейчас она смотрела пресс-конференцию через служебную камеру внутренней системы видеонаблюдения, а не присутствовала в конференц-зале лично. С самого начала службы в Брэдфилде журналистка вызывала у Кэрол стойкое отвращение, несмотря на ее попытки взывать к женской солидарности и стремлению к справедливости, которое она якобы разделяла. Пожалуй, больше всего Кэрол злило, что человек, который утверждал, будто разделяет идеалы, близкие к ее собственным, на деле попирал их буквально на каждом шагу. Но самым непонятным и раздражающим было то, что Пенни Бёрджесс казалась практически непотопляемой. Вот уже несколько раз ее карьере должен был прийти гарантированный и заслуженный конец, и тем не менее Пенни продолжала писать передовицы и появляться в конференц-залах, разодетая так, словно она – лондонская журналистка, работающая исключительно в области высокой моды. В свое время Пенни Бёрджесс едва не погубила и карьеру, и брак Кевина Мэттьюза, склонив его к интрижке и одновременно к серьезному нарушению служебной тайны, – и вот она опять сидит в первом ряду на полицейской пресс-конференции с блокнотом наготове. Наверное, с неприязнью подумала Кэрол, именно о таких людях говорится: плюнь в глаза – все божья роса.
Сегодня Пенни была так же активна и настойчива, как и всегда: стоило ей вбить себе что-нибудь в голову, и она становилась такой же неумолимой и безжалостной, как серийный убийца, заполучивший очередную жертву. И точно так же Пенни не останавливалась до тех пор, пока не выжимала свою жертву досуха, после чего без сожалений от нее избавлялась. Пожалуй, для журналиста это ценное качество, решила Кэрол, но только при условии, что ты в состоянии понять, когда идея действительно стоит того, чтобы идти до конца. Саму ее, впрочем, доводили до белого каления не столько профессиональные качества Пенни, сколько она сама – ее вид, ее манеры, ее нахальство. Кэрол даже казалось – она хорошо понимает, что должен испытывать сейчас Пит Рики. К тому же Пенни, похоже, удалось нащупать нечто такое, что Рики хотелось бы скрыть. Даже на экране служебной системы наблюдения было заметно, как по его выступающим скулам ползет темный румянец, а косматые брови опускаются все ниже.
– …Как я уже сказал в начале нашей пресс-конференции, основной целью нашего сегодняшнего собрания является выяснение личности женщины, убитой неизвестным преступником. Не исключено, что у нее есть родственники, которые до сих пор не знают, что случилось с их дочерью, сестрой или, может быть, матерью. На данный момент это наша приоритетная задача, – говорил Рики, выплевывая слова так, словно это были косточки граната.
Пенни Бёрджесс не стала ждать, когда ей дадут слово, чего, учитывая ее репутацию, могло и не случиться. Не вставая с места, она снова попыталась поднять тему, которой уже касалась раньше.
– Разве приоритетной задачей полиции не является скорейшая поимка преступника? – выкрикнула она. – Пока он не убил еще кого-нибудь?
Рики, застигнутый врасплох неожиданным нападением, в поисках поддержки обернулся к своим помощникам, но те и сами были огорошены, и никто не мог ничего ему посоветовать.
– Это само собой разумеется, – сердито буркнул он. – Я имел в виду, что первым шагом в каждом расследовании является установление личности жертвы. Только так мы сумеем выяснить, где она могла столкнуться с убийцей…
– Это и так известно, – перебила Пенни. – Эта несчастная женщина – как и две предыдущие его жертвы, Кайли Митчелл и Сюзанна Блейк, – столкнулась со своим убийцей на улицах Брэдфилда. Скажите, суперинтендант, вы намерены официально предупредить городских проституток о том, что в городе орудует маньяк?
– Я уже говорил, мисс Бёрджесс: нет никаких оснований считать, что все эти убийства – дело рук одного и того же человека. Все три женщины были умерщвлены разными способами и в разных местах, так что я не вижу причин…
– Мой источник утверждает, что между всеми тремя убийствами есть связь, – снова перебила Пенни Бёрджесс. – Убийца оставляет на месте преступления приметный знак, своего рода подпись… Что вы можете сказать по этому поводу?
«Ну же, выдай ей как следует! – мысленно взмолилась Кэрол. – Ведь каждому ясно, что Пенни не знает никаких подробностей, иначе бы она уже давно тиснула очередную сенсационную статейку!»
Рики, к счастью, тоже это понял.
– Не могли бы вы уточнить, что имеется в виду? – рявкнул он. – По-моему, вы не имеете никакого понятия, о чем говорите. У меня сложилось стойкое впечатление, что вы ищете сенсацию там, где ее быть не может, потому что только таким способом вы сумеете привлечь внимание редактора вашей газеты к заурядному убийству уличной проститутки. Для вас, журналистов, убийство человека способно обрести ценность, только если с помощью домыслов и вымысла вам удается придать ему вид захватывающей серии из популярного телесериала!
На несколько секунд в конференц-зале воцарилась гробовая тишина, потом журналисты принялись наперебой выкрикивать вопросы.
«Он зашел слишком далеко, – подумала Кэрол. – Вот теперь он действительно задел нашу мисс Бёрджесс за живое, и расплата не заставит себя ждать».
Пресс-секретарю управления полиции в конце концов удалось навести в зале некое подобие порядка. Потом снова зазвучал пронзительный голос Пенни:
– Намерены ли вы привлечь к расследованию этого убийства отдел по расследованию особо тяжких преступлений, который возглавляет инспектор Джордан?
Рики смерил ее ненавидящим взглядом.
– Я не собираюсь обсуждать здесь оперативные вопросы, – сказал он. – В заключение я позволю себе снова вернуться к тому, о чем уже говорил… – Полуобернувшись, Рики указал на большой фотопортрет убитой, которой Гриша Шаталов ухитрился придать более-менее приемлемый вид. То, что женщина мертва, по-прежнему было понятно с первого взгляда, но теперь, по крайней мере, ее лицо вряд ли станет причиной ночных кошмаров у тех, кто сейчас на него смотрел. – На данном этапе наша наипервейшая задача – установить личность женщины, убитой в Брэдфилде предположительно в ночь со вторника на среду. Возможно, кто-то из вас ее узнает. Любая информация о личности этой женщины или о ее передвижениях накануне смерти может оказаться весьма ценной для следствия. Мы со своей стороны гарантируем человеку, предоставившему эти сведения, полную конфиденциальность. На этом, господа, наша пресс-конференция окончена. Благодарю за сотрудничество. – Рики круто развернулся и вышел из зала, не обращая внимания на репортеров, которые продолжали выкрикивать какие-то вопросы.
Несколько мгновений спустя суперинтендант ворвался в кабинет и швырнул тонкую стопку бумаг на столик у двери. Кэрол, повернувшись на шум, поспешила придать своему лицу сочувственное выражение.
– Кошмарная баба эта Пенни Бёрджесс, – сказала она.
Рики мрачно покосился на нее и рухнул в кресло за столом.
– Не понимаю, за каким чертом понадобился весь этот балаган? – проворчал он. – Какой нам смысл скрывать, что по городу действительно разгуливает серийный убийца? Почему не заявить об этом прямо? Почему не сказать, что этим делом уже занимается ваша команда? Я уверен, это успокоило бы людей…
Схватив карандаш, Рики принялся постукивать им по столу, и Кэрол заметила небольшую вмятинку у него на пальце там, где должно было быть обручальное кольцо. Повернувшись на стуле, она села так, чтобы оказаться с шефом лицом к лицу. Рики явно нуждался в том, чтобы его погладили по головке, успокоили… Кэрол терпеть не могла эти политические игры, но другого выхода не было.
– Как вы сами говорили накануне пресс-конференции, подобное заявление с нашей стороны сразу привлекло бы к себе повышенное внимание средств массовой информации. А это, в свою очередь, создало бы нам дополнительные проблемы. Во-первых, вы и сами отлично знаете, как тяжело работать, когда пресса дышит тебе в затылок. В наши дни легкого намека на то, что где-то появился очередной серийный убийца, бывает достаточно, чтобы журналоиды подняли вой до небес, а в таких условиях ни о каком нормальном расследовании говорить не приходится. Когда двадцать четыре часа в сутки находишься под микроскопом, нормально работать просто невозможно. Ну а во-вторых, общеизвестно, что абсолютное большинство серийных убийц на самом деле добиваются славы, известности. Такой убийца хочет быть звездой, хочет быть в центре внимания. Стоит лишить его этого, и он начинает испытывать стресс, который, в свою очередь, неизбежно заставляет его совершать ошибки. А именно благодаря ошибкам мы их ловим.
– Вам легко говорить, ведь не вам приходится стоять перед этими бандерлогами и лгать им в глаза.
Рики продолжал выбивать по столу дробь, и Кэрол захотелось отнять у него карандаш и швырнуть в угол. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться на месте. В самом деле, она же не школьная учительница, да и Рики отнюдь не маленький мальчик.
– Лгать вовсе не нужно. Достаточно просто не говорить им всей правды. Кстати, единственное, что меня немного утешает в этой ситуации, – это то, что источник Пенни Бёрджесс вряд ли принимает непосредственное участие в расследовании.
Рики кивнул:
– Похоже, так и есть, и слава богу. В противном случае Пенни знала бы о татуировке, а не молола бы чушь насчет «знаков» и «подписей».
– Значит, у нас пока все в порядке. – Кэрол встала, собираясь уходить.
Рики остался сидеть, не сделав ни малейшей попытки подняться, чтобы подать ей руку на прощание. Карандаш он отложил, но по всему было видно, что общение с Пенни Бёрджесс нанесло ему глубокую душевную травму.
– Если кто-то из ваших парней сумеет во время обхода добыть какие-то сведения о личности убитой, сообщите мне как можно скорее, – сказала Кэрол на прощание.
– Как только будут какие-то новости, мы вас сразу известим. И вообще, Кэрол, давайте держать связь. Мне очень не хочется, чтобы ситуация вырвалась из-под контроля, – отозвался Рики.
Не отвечая, Кэрол повернулась и направилась к двери. Она уже привыкла к тому, что в разговорах с ней полицейские начальники старались оставить за собой последнее слово, – хотя бы просто для того, чтобы напомнить ей, кто тут старший офицер. Когда подобное случалось в очередной раз, она особенно отчетливо понимала, почему ей так нравится Тони Хилл.
17
Тони Хилл хорошо знал, что его реакции сильно отличаются от того, как действует в аналогичных обстоятельствах большинство людей. Взять, к примеру, память. Несмотря на то что за много лет он выпил с Кэрол Джордан бесчисленное количество чашек кофе, каждый раз, оказываясь перед стойкой кафе или в собственной кухне, Тони принимался лихорадочно вспоминать, что именно она предпочитает: эспрессо или капучино. Его, однако, ни в коем случае нельзя было назвать «рассеянным профессором». Тони досконально помнил все характерные особенности поведения всех серийных убийц и маньяков, с которыми ему приходилось иметь дело и в качестве профайлера, и в качестве практикующего врача. Любая память избирательна, это он хорошо знал. Проблема заключалась в том, что законы, по которым работала его собственная память, были довольно необычны, если не сказать – причудливы.
Вот почему, когда Тони сел за стол, чтобы оценить степень опасности Джеко Вэнса, он с удивлением обнаружил, что не помнит, составлял ли он когда-нибудь официальный психологический профиль этого человека. Когда Кэрол уехала, он закрыл глаза и попытался вызвать в памяти мысленный образ своего давнего профессионального отчета, но так и не преуспел. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить: охота за Вэнсом была столь необычной и так сильно отличалась от всего, с чем ему приходилось сталкиваться прежде, что он не сделал никаких записей. Главной ее особенностью было то, что началась она не с полицейского расследования, а с рутинного учебного задания, которое группа молодых честолюбивых полицейских, проходивших специальную подготовку в качестве профайлеров, выполняла под руководством Тони. А потом, когда колеса закрутились, у него просто не было времени, чтобы спокойно сесть и проанализировать поведение Вэнса так, как он привык.
Чтобы дать себе время вспомнить, что именно известно ему о Вэнсе, Тони разыскал в компьютере Кэрол один из составленных им ранее профилей и скопировал оттуда несколько стандартных вводных параграфов.
Следующий психологический портрет преступника создан исключительно как руководство и не должен рассматриваться как достоверный словесный портрет. Характер преступника не обязательно совпадает с данным портретом во всех деталях, однако я рассчитываю на высокую степень соответствия между написанным ниже и реальностью. Все элементы портрета гипотетичны.
В процессе совершения преступления серийный убийца подает определенные сигналы, и все, что он делает сознательно или бессознательно, укладывается в определенную модель поведения. Исследуя эту модель, можно понять и логику убийцы. Возможно, с нашей точки зрения его поступки вовсе не выглядят логично, но для него это – основа его жизни и поведения. Поскольку логика преступника своеобразна, его не поймать, если действовать по наработанным, прямолинейным схемам. Серийный убийца уникален, и такими же уникальными должны быть средства его поимки, допроса и реконструкции его действий.
Немного подумав, Тони все же пришел к выводу, что это вступление не совсем подходит к данному случаю. Ламберт просил его оценить опасность Вэнса, а не составлять его психологический профиль. Впрочем, второй параграф, пожалуй, можно оставить, рассудил Тони, а вот первый придется переделать. Создав новый файл, он начал печатать:
Нижеследующая попытка оценить опасность, которую может представлять бежавший из мест заключения серийный убийца Джеко Вэнс, основывается на весьма непродолжительном опыте моих личных контактов с ним. Несколько раз я видел Вэнса на разных публичных мероприятиях и дважды разговаривал с ним один на один. В первый раз это происходило у него дома, причем тогда он уже мог подозревать, что является объектом полицейского расследования. Во второй раз я допрашивал Вэнса после его ареста по подозрению в убийстве. Тем не менее я довольно хорошо осведомлен о деталях его преступлений, а также об основных вехах его биографии, что позволяет мне с высокой степенью вероятности предположить, как будет вести себя Вэнс после того, как он успешно обманул тюремную охрану и оказался на свободе…
– Что творится у тебя в голове, Джеко? – негромко сказал Тони и, откинувшись на спинку кресла, сцепил пальцы на затылке. – Почему ты избрал именно этот путь? Почему бежал именно сейчас?
Громкий стук в дверь прервал его беседу с самим собой. Обернувшись, Тони увидел Полу, которая заглянула в кабинет. Вид у нее был очень решительный.
– Можешь уделить мне минуточку? – спросила она, и прежде, чем Тони успел что-то ответить, Пола вошла внутрь, плотно прикрыв за собой дверь.
– А если бы я сказал «нет»? – улыбнулся Тони.
Пола устало улыбнулась:
– Я бы сказала: придется.
– Я почему-то так и подумал. – Тони снял очки, которые надевал для чтения, и внимательно осмотрел Полу с ног до головы. Когда-то между ними существовали «отношения» – напряженные, запутанные, которые тянулись и тянулись, пока не превратились в некое подобие дружбы. Тони помогал Поле прийти в себя после гибели Шэз, которая была для нее близким человеком. Потом уже Пола заставляла его совершать правильные поступки по неправильным причинам, а Тони однажды вынудил ее нарушить правила, но, когда Кэрол это заметила, взял вину на себя. Со временем основой их дружбы стало взаимное уважение, и Тони считал, что это только к лучшему. В противном случае он вряд ли простил бы Поле то счастье, которое она обрела с доктором Элинор Блессинг, – счастье, которое он вряд ли был способен подарить ей сам.
– Полагаю, ты зашла не просто поболтать? – осведомился он.
– Слушай, ты можешь мне сказать, над чем ты сейчас работаешь? – Пола спешила взять быка за рога, а это означало, что Кэрол скоро вернется.
– Министерство попросило меня определить степень опасности, которую может представлять в настоящий момент Джеко Вэнс. Он ведь сбежал из Окворта сегодня утром, ты в курсе? Не знаю, говорила ли вам об этом Кэрол или нет, но некоторые вещи просто невозможно замолчать. Скоро об этом узнают все. Ну а поскольку я когда-то помогал упрятать его за решетку, министерство захотело, чтобы я заглянул в свой хрустальный шар и узнал, куда он направится и что намерен предпринять. – Сардоническая улыбка, появившаяся на губах Тони, была под стать его голосу.
– Значит, ты работаешь не над нашим делом?
– Увы, Пола, ты же знаешь, с какими проблемами сталкивается в последнее время любое сколько-нибудь серьезное полицейское расследование. Деньги… В них все упирается. Блейк не хочет мне платить, потому что экономит бюджетные средства, а инспектор Джордан не хочет, чтобы я работал бесплатно. Сначала я думал, что сумею протолкнуть эту идею через министерство, но теперь они точно не согласятся. Министерство желает, чтобы я не отвлекался на пустяки и целиком сосредоточился на Вэнсе.
– Какая ужасная глупость, – сказала Пола, – не пользоваться твоими талантами, когда ты так много можешь сделать… Ты хоть знаешь, над чем мы сейчас работаем?
– Я слышал, у вас в производстве несколько убийств, которые похожи на серию. Вот, собственно, и все, подробности мне неизвестны, – ответил Тони. – Видимо, Кэрол старается лишний раз меня не искушать.
– Ладно, можешь считать меня бесом-искусителем, но… Клянусь, Тони, это дело как раз по твоей части. Я уверена, что во всех наших – их действительно три – случаях действовал один и тот же убийца-извращенец. Это как раз тот тип, который тебе прекрасно известен. Ты мог бы составить его психологический портрет лучше, чем кто бы то ни было, к тому же… К тому же это дело – последнее танго нашей спецгруппы, и мы все были бы не прочь напоследок погромче хлопнуть дверью. Лично мне очень хочется, чтобы Блейк очень и очень пожалел о том, что у него больше нет ни Кэрол, ни нас. Может быть, тогда до него все же дойдет, каких высококлассных и эффективных профессионалов он лишился. Короче говоря, нам нужно найти этого ублюдка, и побыстрее… – Ее слова звучали твердо и решительно, но глаза смотрели умоляюще, и Тони не выдержал. Сначала, правда, он пытался сопротивляться, но в словах Полы было слишком много правды, и в глубине души он был с ней полностью согласен. Никакого рационального объяснения действиям Блейка просто не существовало, и даже официальная версия – мол, расформирование спецподразделения позволит сэкономить изрядные суммы, – не выдерживало никакой критики. По мнению Тони, идея разбросать специалистов по территориальным подразделениям с целью повышения эффективности работы последних была чистой воды идиотизмом. Такими действиями начальник полиции мог добиться разве что прямо противоположных результатов.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спросил Тони, делая последнюю попытку хоть как-то сдержать нарастающее любопытство.
Пола насмешливо закатила глаза:
– Ай-ай-ай, я думала, ты умнее. Да затем, Тони, что нам нужна твоя помощь. Нам нужно, чтобы ты составил профиль этого гада – только тогда мы сможем добиться быстрого прогресса. В противном случае мы просто утонем в экспертизах, отчетах и прочей бумажной работе, которую обычно порождают подобные расследования.
– Кэрол на это не пойдет. Как я уже сказал, чтобы заплатить мне официально, в полицейском бюджете нет средств, а эксплуатировать меня по старой дружбе ей не позволяет совесть. – Он развел ладони в стороны и слегка пожал плечами, демонстрируя самую обезоруживающую улыбку, на какую только был способен. – Нет, я даже сам просил ее пойти мне навстречу, но она не захотела воспользоваться моим предложением, потому что…
Пола застонала.
– Избавь меня от подробностей. Послушай, все на самом деле очень просто. Не важно, чего хочет Кэрол, потому что она все равно ничего не узнает. Пусть это будет наш маленький секрет, хорошо?
Теперь уже Тони издал театральный стон.
– Мне уже не по себе, Пола. В чем дело, ты не знаешь? Может, причина в том, что каждый раз, когда мы с тобой проявляем инициативу, дело кончается плачевно?
Пола озорно улыбнулась:
– Нам, конечно, попадет, но ведь главное – результат, не так ли? А результаты у нас всегда были отличные. Каждый раз, когда мы затевали что-то у нее за спиной, это продвигало расследование вперед. Разве не так?
– Так-то оно так, но с другой стороны, мне вовсе не улыбается получить от Кэрол еще одну нахлобучку, – с чувством сказал Тони. – Тебе-то хорошо, потому что дома тебя будет ждать Элинор, которая и пожалеет тебя, и окропит твои раны маслом и елеем, а что прикажешь делать мне? Я-то буду жить вместе с Кэрол в Вустере… – Тут Тони спохватился, но было уже поздно: он проговорился.
Лицо Полы выразило сложную гамму чувств. Тут были и удивление, и недоверие, и радость.
– Правда? – спросила она. – Ты хочешь сказать – как сейчас, или?.. То есть у Кэрол снова будет своя квартира в твоем доме?
– Черт! Черт! Черт! – Тони прижал ладони к вискам. – Мне не следовало ничего говорить! – Он уронил руки на стол и вздохнул. – Не совсем так, но… Было бы правильнее сказать, что мы будем жить под одной крышей или… В общем, что-то вроде этого. Дело в другом, Пола: мы не хотели… точнее, она не хотела, чтобы ее команда что-то узнала, потому что вы все, конечно, станете делать далеко идущие выводы. Словом, на нее начнут коситься или выдумывать разные сентиментальные глупости, и тогда Кэрол останется только прибить вас всех… И меня заодно. – Тони нервным движением взъерошил себе волосы, но Пола только улыбнулась.
– Не бойся, я никому не скажу. В конце концов, это никого не касается. Откровенно говоря, я не знаю никого, кто мог бы ужиться с тобой… или с Кэрол, если на то пошло. Я имею в виду, разумеется, в качестве соседа по квартире, – поспешно добавила она, увидев, что Тони собирается что-то возразить.
– И похоже, ты совершенно права, – кивнул он.
– Так ты нам поможешь? – снова спросила Пола, возвращаясь к началу их разговора и к тому, что интересовало ее на самом деле.
– Кэрол меня убьет, – просто сказал Тони.
– Несомненно, но, если мы не поймаем этого ублюдка, это убьет ее, – возразила Пола. – Ты же сам знаешь, как Кэрол относится к висякам. Справедливость должна восторжествовать – так она считает.
Тони откинулся на спинку кресла и некоторое время смотрел в потолок.
– Я, конечно, очень об этом пожалею, – промолвил он наконец, – ну да ладно… Хорошо, Пола, я согласен. Скажи Стейси, пусть пришлет мне все, что у вас есть, все материалы. Я посмотрю их сразу после того, как закончу с отчетом по Вэнсу. – Он выпрямился. – И давай все же постараемся сохранить наше дело в секрете, о’кей? Хотя бы в этот раз. Договорились?
18
Возвращаясь в рабочий зал, Кэрол очень надеялась услышать какие-нибудь хорошие новости, которые могли бы хоть немного ее подбодрить. На обратном пути из Северного отделения ей пришлось ответить на телефонный звонок Джеймса Блейка. При этом у нее сложилось впечатление, что начальник полиции заботится о бюджете вверенного ему подразделения куда больше, чем о жизнях женщин, которых обстоятельства вынудили зарабатывать на жизнь на улицах, торгуя единственным товаром, который у них оставался. Похоже, стремление сокращать расходы и экономить буквально на всем превращалось у него в своего рода манию, и Кэрол не могла не задуматься о том, сколько пройдет времени, прежде чем какой-нибудь умник в правительстве сократит самого Блейка.
Заглянув в свой кабинет, она увидела, что Тони сидит за столом, пристально глядя на экран компьютера. Справа от него возвышалась небольшая стопка бумаг, поверх лежал автоматический карандаш или ручка. Верхняя страница была исписана торопливым почерком, что-то было подчеркнуто или отмечено звездочками и галочками.
Тони заметил ее появление и пробурчал что-то неопределенное в знак приветствия.
– Есть что-то новое по Вэнсу? – спросила Кэрол. Пока она ездила в управление, ей удалось отодвинуть все мысли о сбежавшем убийце в дальний уголок сознания, но сейчас стоило ей увидеть оккупировавшего ее кабинет Тони, как она тут же обо всем вспомнила.
Не отрывая взгляда от экрана, Тони покачал головой:
– Ничего. Полчаса назад я звонил Ламберту. По его сведениям, камеры дорожной полиции засекли такси, когда оно двигалось на север по магистрали М5. Сейчас идет проверка остальных камер, расположенных на этом шоссе и в окрестностях, но ты сама знаешь, как трудно разобраться в таком количестве материалов в режиме реального времени. И одна-то камера дает столько материала, что в нем запросто можно утонуть.
– Ты знаешь, кто руководит розысками?
– Я думал, ты знаешь. В конце концов, Оквортская тюрьма находится в зоне ответственности полиции Уэст-Мерсии.
– Пока не знаю, но я узнаю. Нужно будет только кое-кому позвонить… – С этими словами Кэрол оставила Тони одного и вернулась в рабочий зал, чтобы проверить, как идет работа у группы. Пола за ближайшим столом разговаривала с кем-то по телефону, и Кэрол, придвинув стул поближе, стала ждать, пока она закончит.
Прикрыв микрофон ладонью, Пола сообщила вполголоса:
– Это Фрэнни Рили, мой знакомый в штаб-квартире северных. Я включу громкую связь, чтобы и ты слышала… – С этими словами Пола нажала кнопку на аппарате, и из крохотного динамика тотчас послышался резкий мужской голос, говоривший с выраженным манчестерским акцентом:
– …поэтому нам остро не хватает людей.
– И все равно, сержант, мне хотелось бы, чтобы в обходе территории участвовало как можно больше ваших сотрудников. Необходимо опросить как можно больше людей в домах и на улицах, показать им фотографии убитой…
– Я знаю, Пола, знаю!.. Мне ты можешь этого не говорить. – На заднем плане Кэрол услышала еще чей-то голос, и Рили поспешно сказал: – Подожди немного, ладно? Ко мне только что зашел шеф. Я пока поставлю тебя на «паузу».
Но вместо того чтобы поставить разговор на «паузу», Рили почему-то тоже включил у себя громкую связь, и Кэрол мгновенно узнала голос старшего дознавателя Северного отделения инспектора Спенсера.
– Ты сильно занят, Фрэнни? – спросил у подчиненного Спенсер. – Я бы хотел, чтобы ты посмотрел заявления свидетелей по нашей краже со взломом.
– Я как раз разговариваю с человеком из отдела по расследованию особо тяжких преступлений насчет уличного опроса, – пояснил Рили.
– Долбаные козлы! – с отвращением сказал Спенсер. – Я-то думал, когда они возьмут это дело на себя, нам здесь будет полегче, но от них только и слышно: сбегайте туда, проверьте то, разберитесь с этим… Хотел бы я знать, кто назвал их отделом по расследованию особо тяжких преступлений? По-моему, это просто шайка извращенцев, цветных и инвалидов, которых просто нельзя было не принять на работу. Ну кто они такие?.. Пара лесбиянок, черножопый, узкоглазая и рыжий пентюх под руководством бабы, у которой, как известно, весь ум под юбкой. Ха-ха!
Кэрол была потрясена. В последний раз она слышала подобные оскорбительные слова из уст коллеги-полицейского много, много лет назад. В современной полиции расовые и прочие предрассудки считались давно изжитыми – и вот на тебе! Она, правда, подозревала, что некоторые «настоящие ковбои» все еще собираются в полицейских кафе, чтобы вдоволь почесать языки, но им, как правило, хватало ума не высказывать свои взгляды в присутствии тех, кто мог с ними не согласиться. К сожалению, газетчики, по-видимому, не так уж не правы, когда утверждают, что в полиции за благополучным фасадом все еще процветают махровый сексизм, расизм и гомофобия.
Пола, покраснев до корней волос, потянулась к телефону, чтобы прервать вызов. Судя по ее лицу, Кэрол была не единственной, кого потрясло услышанное. Кэрол, однако, не собиралась спускать это дело на тормозах. Оттолкнув руку Полы, она наклонилась ближе к аппарату:
– Инспектор Спенсер? Говорит старший инспектор Джордан. Благодаря возможностям современной техники ваши оскорбления услышала вся моя спецгруппа. Будьте добры немедленно прибыть в мой кабинет.
Последовала долгая пауза, потом высокий тон работающей линии прервался, и Кэрол откинулась назад, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Оглядевшись по сторонам, она посмотрела на вытянувшиеся лица своих людей, которые прекратили работу, как только до них дошел смысл оскорбительной тирады Спенсера.
– Инспектор скоро будет здесь, чтобы принести всем вам извинения, – устало сказала Кэрол. – Впредь, если кто-либо из северян позволит себе отнестись к кому-то из вас подобным образом, немедленно докладывайте мне. И пожалуйста, не нужно никого выгораживать, потому что на самом деле эти люди только мешают нам делать нашу работу. А теперь – за дело. У нас на руках три убийства, которые нужно раскрыть как можно скорее.
Стейси неожиданно улыбнулась, что случалось с нею не часто.
– У меня, кажется, есть что-то, что может нам помочь…
19
У Тони неожиданно появился дополнительный стимул поскорее оценить опасность, которую представлял вырвавшийся на свободу Вэнс. Разумеется, это была важная и ответственная работа, которую и без того не следовало слишком затягивать, но теперь Тони торопился еще и потому, что ему хотелось приступить к «секретному» проекту Полы с ясной головой. К тому же для этой работы ему нужно было найти какое-то другое место. Трудно скрыть, чем именно ты занят, от человека, в чьем кабинете ты расположился.
Особенно если этот человек – Кэрол Джордан.
Я уверен, что Джеко Вэнс страдает злокачественным нарциссизмом – формой нарциссического расстройства личности, характеризующейся острой манией величия и садистской жестокостью при полном отсутствии раскаяния. Это, по моему мнению, является ключом к пониманию его личности. Вэнс желает контролировать все и вся, следовательно, ему необходимо окружение, которое целиком зависело бы от его воли и прихотей. Чтобы управлять развитием событий, Вэнс пытается манипулировать окружающими его людьми, причем делает это весьма успешно. Многие властные натуры добиваются подчинения с помощью угроз, но Вэнс избрал другой путь. Он использует собственную харизму и собственное обаяние, чтобы ввести людей в заблуждение, не дать им увидеть и понять, чего он на самом деле добивается. Этот способ подходит Вэнсу не только потому, что ему сравнительно легко удается дурачить окружающих, но и потому, что он нуждается в их восхищении и преклонении. Он испытывает удовольствие, когда люди смотрят на него снизу вверх, как на божество. Именно этому была подчинена вся его жизнь до того, как Вэнс отправился за решетку. Я также склонен предполагать, что стремление быть в центре всеобщего внимания определило и его поведение в тюрьме.
Вэнс наделен недюжинной внутренней дисциплиной, которая развилась у него, по-видимому, еще в подростковом возрасте. С ранних лет он хотел занимать особое положение, завоевать уважение и преклонение окружающих. Нам известно, что мать Вэнса почти не заботилась о сыне, а отец относился к нему с презрением. Подобное положение дел угнетало подростка, и он, вероятно, еще тогда решил сделать все, чтобы мир наконец обратил на него внимание. Исключительные способности к спорту, проявившиеся у Вэнса довольно рано, стали, по всей видимости, единственной причиной, которая помешала ему реализовать свои устремления в качестве члена или даже лидера молодежной банды, склонного к преступлениям насильственного характера. К счастью, Вэнс избрал для себя спортивную карьеру, которая, как ему казалось, открывала путь именно к такому типу поклонения, к которому он неосознанно стремился.
Чтобы добиться успеха в спорте, ему потребовалась жесткая внутренняя дисциплина. Регулярные изнурительные тренировки выработали у него способность к умственной и физической самоорганизации. Феноменальная спортивная карьера Вэнса может служить наглядным подтверждением того, насколько он преуспел в этом нелегком деле. Увы, всего за несколько месяцев до Олимпийских игр, на которых он почти наверняка завоевал бы золотую медаль в метании копья, с ним произошел несчастный случай, в результате которого Вэнс потерял руку – ту самую, рабочую руку, на которую он возлагал столько надежд.
Насколько мне помнится, по крайней мере один из психологов, работавших с Вэнсом, назвал этот инцидент и его последствия преобразующим моментом, однако такая постановка вопроса подразумевает, что до несчастного случая Вэнс был психически нормальным человеком. Достаточным доказательством данного положения, по-видимому, считается то обстоятельство, что потеря Вэнсом руки была следствием совершенного им героического поступка.
Я, однако, глубоко убежден, что Вэнс уже давно был психически болен и что ампутация конечности стала всего лишь стрессовой ситуацией, которая спровоцировала переход его болезни к активной, острой фазе. В нашем распоряжении имеются несистематические свидетельства того, что еще до ампутации Вэнс время от времени демонстрировал садистское сексуальное поведение, а также о проявлении им жестокости к животным. Весьма показательно в этом смысле, что уровень жестокости, которую Вэнс демонстрировал в отношении своих жертв, практически не возрастал. Иными словами, психически он уже давно был готов к подобным действиям; пережитый стресс только помог ему избавиться от последних ограничений и сдерживающих установок.
Следует иметь в виду, что Вэнс всегда умел хорошо скрывать отклонения в своем поведении с помощью показной прямоты, искренности и объективности. Его чисто физическая привлекательность также играла немаловажную роль в его способности убеждать окружающих в том, что с ним все в полном порядке. В годы, когда Вэнс работал ведущим телевизионного шоу, опросы общественного мнения не раз показывали, что многие женщины хотели бы переспать с ним, а многие мужчины хотели бы стать такими, как Вэнс. Навряд ли, оказавшись в тюрьме, он в мгновение ока утратил способность вызывать у людей подобные ответные реакции. В этой связи я рекомендую провести тщательный анализ его поведения за время заключения и установить подлинную подоплеку всех сомнительных происшествий, имевших место в его ближайшем окружении, в особенности это касается случаев насильственных или подозрительных смертей.
На данный момент мне по-прежнему неизвестны все подробности побега Вэнса из заключения, однако я бы очень удивился, если бы он обошелся без помощников как внутри тюрьмы, так и вне ее. Несмотря на то что прошло уже больше двенадцати лет с тех пор, как Вэнс отправился за решетку, у него, несомненно, сохранились верные сторонники и почитатели. Насколько мне известно, в Фейсбуке существует группа пользователей, убежденных в том, что Джеко Вэнс невиновен. На сегодняшний день это убеждение разделяет 3754 человека. Один из этих людей, – тут я прошу понимать число «один» в его точном, математическом смысле, поскольку Вэнс не любит необдуманного риска, а вовлекать в свои планы нескольких человек как раз и означало бы для него увеличение степени этого риска, – и помог ему сбежать. Для установления личности этого помощника я советовал бы поднять записи о людях, чаще других посещавших его в тюрьме. Полезно также было бы выяснить, с кем он разговаривал по телефону, хотя эта мера может и не дать результатов, поскольку у Вэнса почти наверняка имелся нелегально доставленный ему мобильный телефон, с помощью которого он осуществлял наиболее важные переговоры и передавал инструкции.
Нельзя также исключить из списка возможных пособников Вэнса и специалистов, с которыми он контактировал, находясь в заключении. Вспомните пример серийной убийцы Майры Хиндли и тюремной надзирательницы, которая стала ее любовницей. Они вместе разработали план побега, который, однако, им так и не удалось реализовать. Джеко Вэнс, несомненно, гораздо умнее и хитрее, чем Хиндли. Как нам известно, ему удалось убедить тюремного психолога, что он по всем показателям может занять место в коррекционно-психотерапевтическом отделении. С моей точки зрения, этого никак нельзя было допускать. На месте тюремного психолога я, пожалуй, решился бы сжечь тюрьму, если бы это было единственным способом помешать Джеко Вэнсу оказаться в КПО…
Тони остановился и перечитал последнее предложение заново. Пожалуй, здесь он выразился излишне эмоционально и чересчур резко. Тони всегда гордился тем, что свою карьеру он строил отнюдь не за счет того, что поливал грязью коллег. С другой стороны, факт был, как говорится, налицо: специалист, который предположительно должен был оказаться невосприимчив к любым уловкам такого человека, как Вэнс, поддался его обаянию и перевел туда, где ему ни в коем случае нельзя было находиться. Всех психологов учат оценивать ущерб и пути его самокомпенсации, в данном случае этого сделано не было, а Тони был не склонен прикрывать некомпетентность и непрофессионализм. Особенно сейчас, когда Джеко гулял на свободе и строил мстительные планы и когда одним из объектов его мстительной злобы мог стать он сам. Ладно, решил Тони, пусть все остается так, как написано. Быть может, благодаря своей особой эмоциональности это предложение привлечет к себе больше внимания.
Насколько мне известно, сопровождать Вэнса к месту работы в рамках программы ВОАО должен был социальный работник. Я не исключаю, что этот человек, пусть косвенно, тоже содействовал его побегу. Если соцработник не явился на службу по так называемой «уважительной причине», можно не сомневаться, что Вэнс заранее предусмотрел, какие именно обстоятельства могут помешать человеку, способному установить его подлинную личность, появиться на работе именно в день побега, и со своей стороны сделал все, чтобы такие обстоятельства возникли в заранее определенный им день и час. Угроза жизни или безопасности близких родственников или членов семьи социального работника представляется мне наиболее вероятной из таких причин.
Как бы там ни было, я убежден, что снять с сотрудников тюрьмы все подозрения как в причастности к подготовке побега, так и в содействии беглому преступнику после него было бы ошибкой. Вэнс, вне всякого сомнения, получил помощь от человека, находящегося на свободе, и я считаю весьма вероятным, что он намерен использовать его и в дальнейшем.
Сдвинув очки на лоб, Тони потер переносицу.
– Ну, пожалуй, хватит… Все и так понятно, – пробормотал он себе под нос. В самом деле, все, что он до сих пор написал, должно быть совершенно ясно каждому, кто обладает минимумом умственных способностей и умеет рассуждать логически. Тем не менее Тони знал правила игры: что бы он ни писал, начинать следовало с очевидного, чтобы читающее отчет начальство порадовалось тому, что оно нисколько не глупее подготовленных профессионалов. В этом случае боссы не так сильно расстраиваются, когда огорошишь их каким-то неожиданным, парадоксальным умозаключением.
Не важно, что такие умозаключения и есть та самая работа, за которую тебе платят. В глубине души многие полицейские начальники уверены, что труд профайлера представляет собой нечто вроде умения изложить красивыми словами то, что подсказывает обыкновенный здравый смысл.
И Тони не мог не признать, что в некоторых случаях они не так уж не правы.
Но не сегодня.
Он несколько раз поднял и опустил ноющие плечи и снова склонился над клавиатурой.
Вэнс – превосходный организатор и всегда все просчитывает заранее. В его распоряжении наверняка имеется превосходное убежище, подготовленное находящимся на свободе помощником. Оно, несомненно, расположено достаточно далеко от его излюбленных мест, потому что Вэнс знает – там его будут искать в первую очередь. Вряд ли он прячется в Лондоне или в Нортумберленде. То, где именно он решил устроить себе убежище, зависит от его дальнейших планов.
Следует иметь в виду, что это убежище, скорее всего, будет временным. Как долго Вэнс в нем пробудет, опять-таки зависит от его планов, точнее – от того, сколько времени потребуется для их осуществления.
У Вэнса наверняка имеется и другое, постоянное убежище, где его никто не знает и где он сможет начать жизнь заново. Оставаться в пределах Соединенного Королевства для него глупо и опасно. Лично я придерживаюсь мнения, что Вэнс приготовил себе убежище за рубежом. Имея в своем распоряжении значительные финансовые средства, он практически не ограничен в выборе. Логично было бы предположить, что в качестве нового места жительства Вэнс выберет страну, у которой нет с Великобританией договора о выдаче уголовных преступников, однако вовсе не факт, что именно так он и поступит. Вэнс – человек достаточно наглый и самоуверенный, чтобы полагать, будто его не поймают никогда. Из его личного дела известно, что он не говорит на иностранных языках, однако для того, чтобы продолжать манипулировать окружающими, ему необходимо с ними как-то общаться, следовательно, Вэнс, скорее всего, направит свои стопы туда, где английский является основным. В США довольно трудно въехать, но, если уж попал в эту страну, затеряться там ничего не стоит, – особенно если у тебя, как у Вэнса, достаточно денег, и, следовательно, нет никакой необходимости обременять систему социального страхования своей персоной. Вероятно, Вэнсу захочется оказаться в стране с развитой частной медициной, где он будет иметь свободный доступ к новейшим достижениям в области протезирования, что также указывает на США. Кроме того, в отличие от Австралии и Новой Зеландии в Штатах почти не показывают английских телепрограмм, поэтому вероятность того, что кто-то опознает его, посмотрев повтор «Встреч с Вэнсом», стремится к нулю.
Не исключено, однако, что Вэнс изберет в качестве нового места жительства одно из процветающих государств Персидского залива, где уважают частную жизнь и где достаточно широко распространен английский. Словом, в каком-нибудь ином случае я бы посоветовал проследить за тем, куда направится поток денег, но Вэнс, к сожалению, наверняка воспользуется или уже воспользовался услугами высококлассных специалистов, которые знают, как заставить его капиталы исчезнуть без следа.
Итак, главный вопрос для нас заключается в том, каковы ближайшие планы Вэнса. Что он намерен предпринять, прежде чем отправиться за океан, где его следы, скорее всего, затеряются на долгие годы. Если судить по тому, как Вэнс обошелся с Шэз Боумен, когда ему показалось – всего лишь показалось! – что она может представлять для него опасность, можно со значительной долей уверенности предположить: он собирается отомстить людям, которые в свое время отправили его за решетку.
Первоочередной и главной мишенью Вэнса наверняка станет офицер полиции, который выследил и арестовал его двенадцать лет назад. Этот офицер – старший инспектор Кэрол Джордан, которая в настоящее время служит в центральном аппарате полиции Брэдфилда.
В неофициальном расследовании преступлений Вэнса также принимали участие следующие служащие полиции:
Крис Девайн – сержант в центральном аппарате полиции Брэдфилда;
Леон Джексон – констебль, ранее служил в центральном аппарате полиции Брэдфилда;
Кэй Хэллам – констебль, служила в полиции Гемпшира;
Саймон Макнил – констебль, служил в полиции Стратклайда.
Учитывая свой собственный вклад в это расследование, я считаю, что также могу оказаться в списке потенциальных жертв Вэнса.
Как ни странно, когда Тони увидел эти слова на экране компьютера, сама возможность того, что Вэнс явится и за ним, показалась ему куда менее реальной, чем несколько минут назад. Просто черные буквы на белом фоне – ничего такого, из-за чего стоило бы не спать ночами и вообще переживать. В самом деле, каковы шансы, что Вэнс попытается ему отомстить?
– Ты просто храбришься, – пробормотал Тони себе под нос. – А на самом деле дрожишь как овечий хвост.
И он продолжил печатать:
Реальная опасность со стороны Вэнса может также угрожать его бывшей жене Мики Морган и ее партнерше Бетси Торн. С точки зрения Вэнса, эти две женщины подвели его, не выполнив своих пусть и неофициальных обязательств перед ним. Мики предала его, обнародовав тот факт, что их брак был фиктивным. В суде она не дала никаких показаний в его пользу и ни разу не побывала у него в тюрьме. Добившись аннулирования брака ввиду отсутствия брачных отношений, она сделала Вэнса объектом насмешек и презрения и тем самым превратилась в его врага. Где бы она сейчас ни находилась, Вэнс, несомненно, попытается ей отомстить, причем произойдет это скорее раньше, чем позже. Таким образом, полицейское наблюдение за Мики Морган и другими потенциальными целями Вэнса может стать одним из самых эффективных и быстрых способов задержания опасного преступника.
Написанное выглядело достаточно сухо и академично. Во всяком случае, текст на экране не имел никакого отношения к беззвучному воплю ужаса, который начинал звучать в ушах Тони каждый раз, когда перед его мысленным взором невольно вставал образ убитой Вэнсом Шэз Боумен. Меньше всего ему хотелось, чтобы Ламберт решил, будто он впал в истерику, но, с другой стороны, он должен, обязан был заставить своего министерского приятеля обратить на отчет самое пристальное внимание.
Джеко Вэнс представляет собой, вероятно, самого опасного и целеустремленного убийцу, с каким мне только доводилось встречаться, – написал Тони. – Он бесконечно жесток и не знает ни милосердия, ни сострадания. У меня складывается впечатление, что в своей преступной деятельности он не ограничен буквально ничем. Главное же заключается в том, что Вэнс убивает вовсе не ради удовольствия. Он убивает, потому что, согласно его убеждениям и взглядам на мир, его жертвы заслуживают именно смерти. Совершенный им побег из тюрьмы был тщательно продуман, скрупулезно спланирован и подготовлен. Я не думаю, что время побега имеет сколько-нибудь существенное значение – скорее всего, Вэнсу просто понадобился достаточно большой срок, чтобы как следует все организовать. Но теперь, когда он на свободе, Вэнс начнет убивать. И остановить его могут только самые решительные действия с нашей стороны.
20
Стейси Чен была не единственной, кто знал, как добыть из компьютера любую необходимую информацию. Так, во всяком случае, считал Кевин. Его двенадцатилетний сын, к примеру, обращался с домашним компьютером так непринужденно и легко, словно этот чертов аппарат был продолжением его собственного мозга. Чтобы не отстать от парня, Кевину тоже пришлось кое-чему подучиться. Это оказалось не просто, но он был полон решимости не ударить перед сыном лицом в грязь. Много лет назад, когда Кевин сам был мальчишкой, его собственный отец часто рассказывал ему о том, что происходит под капотом автомобиля и зачем нужна та или иная «штучка». Впоследствии эта тема стала чуть ли не единственным, о чем Кевин мог говорить с отцом, когда вступил в так называемый трудный возраст. Сейчас ему казалось, что современным эквивалентом задушевных бесед о том, почему троит движок, является умение резаться по Сети в «Варкрафт» с собственным ребенком. Впрочем, помимо онлайн-игр, Кевин освоил и кое-какие прикладные программы, с помощью которых он мог компоновать слайд-шоу и презентации, верстать и распечатывать плакаты и объявления и даже отыскивать необходимые сведения в Гугле быстрее, чем это делали большинство его коллег. На службе, впрочем, он о своих умениях предпочитал не распространяться. Кевину не хотелось перебегать дорожку Стейси, а также обнаруживать пределы своих возможностей, которые, откровенно говоря, были на так уж и велики.
Сейчас, впрочем, от него не потребовалось каких-то сверхчеловеческих усилий, чтобы выяснить то, что он хотел знать. Десять минут поисков в Гугле – и Кевин уже знал, что тату-машинку можно купить где угодно. Даже учитывая всеобщее увлечение боди-артом, понять, каким образом продавцы зарабатывают свой хлеб, было совершенно невозможно, поскольку предложение в разы превышало спрос.
У самого Кевина никаких татуировок не было. Он считал, что на его веснушчатой коже они будут смотреться довольно нелепо. У его жены была вытатуирована на плече скромная алая лилия; Кевину рисунок в общем-то нравился, но жена почему-то не горела желанием украсить себя еще одним графическим шедевром, а он, в свою очередь, не настаивал, так как никогда не был страстным поклонником этой разновидности современного искусства.
Поиск в Интернете дал слишком много результатов, так что, даже если бы торговцы тату-машинками вдруг проявили желание сотрудничать с полицией, пытаться выяснить личность клиента, недавно купившего такой аппарат в Брэдфилде или его окрестностях, скорее всего, дело безнадежное. А поскольку большинство тех, кто практиковал боди-арт, считали себя свободомыслящими личностями и врагами системы, надеяться на то, что они захотят помочь властям, не стоило.
Просмотрев с десяток страниц, Кевин обнаружил три брэдфилдских адреса. Два из них принадлежали тату-салонам, третий – предприятию, торговавшему буквально всем – начиная с парикмахерских принадлежностей и заканчивая бижутерией для пирсинга. Скопировав их адреса и телефоны, Кевин создал служебную записку, в которой рекомендовал патрульным посетить все три точки и выяснить подробности недавних продаж – как онлайновых, так и совершенных непосредственно на месте. Он был уверен, что Северному отделению вполне по силам справиться с этой утомительной, но важной работой. А если опрос вдруг принесет какие-то результаты, от этого выиграет и расследование, и самолюбие северных коллег.
Кевин нажал кнопку «Доставить» и улыбнулся, когда его служебная записка ушла к адресату. Чертовски приятно раздавать поручения, которые не обещают ничего, кроме скучной рутины! Самому Кевину часто казалось, что в отделе по расследованию особо тяжких преступлений подобная утомительная работа ложится в основном на его плечи. Само собой, подобное положение дел ему не нравилось, и он надеялся, что, когда спецгруппа будет расформирована, а ее члены отправятся к новым местам службы, ситуация изменится. Против расформирования Кевин ничего не имел, но считал, что напоследок неплохо бы отличиться, чтобы наконец заработать долгожданное повышение.
Кевину даже не приходило в голову, что Кэрол Джордан поручает ему самую нудную, рутинную работу по той простой причине, что он от природы наделен исключительной усидчивостью и вниманием. В отличие от большинства служащих полиции, стремившихся свести повседневную работу к минимуму, Кевин не успокаивался до тех пор, пока ему не удавалось систематизировать и разложить по полочкам все подробности того или иного запутанного дела. Ни одна деталь не ускользнула бы от его острого взгляда. Кэрол это отлично знала и, имея в своем распоряжении такого работника, чувствовала себя за ним как за каменной стеной. И только самому Кевину это было невдомек.
Новую, аккуратно сложенную одежду Терри оставил на бачке унитаза. Здесь были нижнее белье, носки, простые хлопчатобумажные брюки и светлая твидовая рубашка с длинными рукавами и воротничком на пуговицах. В самом низу стопки лежал парик – густой, светло-русый, с легкой сединой. Когда Вэнс надел его, искусственные волосы легко и естественно легли на косой пробор, который располагался, однако, с непривычной для него стороны. В целом новая прическа несколько напоминала стиль, который он предпочитал в дни своей телевизионной славы, и в то же время каким-то образом делала его абсолютно непохожим на настоящего Джеко Вэнса. Последним штрихом стали очки с бесцветными стеклами в стильной прямоугольной оправе черного цвета. Глядя на отразившегося в зеркале человека, Вэнс убедился, что ничем не напоминает Джейсона Коллинза. Мало в нем осталось и от Джека Вэнса, о чем он подумал с неожиданным сожалением. Кожу прочертили глубокие морщины, которых раньше не было, линия подбородка отчасти утратила прежние твердые очертания, а на щеках алело несколько склеротических звездочек. Похоже, тюрьма состарила его быстрее, чем могла бы состарить жизнь на свободе. Вэнс, во всяком случае, готов был спорить на что угодно, что его бывшая жена сохранилась куда лучше. Что ж, прежде чем он с ней покончит, нужно будет позаботиться, чтобы на ее красивом лице появилась пара-тройка глубоких отметин.
Когда Вэнс вышел из ванной, Терри уставился на него с выражением радостного удивления на лице.
– Ты здорово выглядишь, – сказал он.
– И все благодаря тебе. Ты отлично поработал, – ответил Вэнс, похлопав его по плечу. – Все подошло как нельзя лучше. А сейчас неплохо бы поесть – я умираю с голоду. Что ты для меня приготовил?
За едой Вэнс просмотрел содержимое кейса, который Терри привез с собой. Внутри оказалось два фальшивых паспорта, ирландские и британские водительские права на каждое имя, толстая пачка двадцатифунтовых банкнот, список банковских счетов, открытых на имена в паспортах, и идентификационные коды к ним, несколько кредитных карточек, оплаченные квитанции за дом в пригороде Лидса и четыре мобильных телефона, баланс которых можно пополнять за наличный расчет. В отдельном кармашке лежали ключи от машины и ключи от дома.
– Все остальное ты найдешь в доме, – сказал Терри. – Ноутбук, телефон, спутниковое телевидение.
– Отлично, – кивнул Вэнс, приканчивая салат с тунцом и молодыми соевыми стручками. – Вкусная штука, – добавил он, – хотя, честно говоря, я даже не представляю, что это такое. Но все равно вкусно, – повторил он еще раз.
– Я буквально вчера загрузил холодильник в доме свежими продуктами, – сообщил Терри. – Надеюсь, тебе все понравится.
– Мне теперь все нравится. – Вэнс вытер губы бумажной салфеткой и выбросил остатки еды в мусорную корзину. – Не пора ли нам в дорогу? – спросил он и поднялся. Взгляд его упал на кровать, на которой только что сидел Терри. Стащив покрывало, он откинул одеяло и несколько раз ткнул подушку кулаком, чтобы на ней образовалась вмятина.
– Вот теперь все выглядит так, будто здесь действительно кто-то спал, – удовлетворенно заметил Вэнс. – Когда горничная будет прибираться в номере, ей не бросится в глаза ничего необычного – такого, что она могла бы вспомнить, когда сюда явится полиция.
Потом оба отправились к машине. Терри шел первым. «Ты поведешь», – сказал ему Вэнс, когда они добрались до «мерседеса». Сам он пока не был уверен в своих водительских способностях, которые за двенадцать лет тюрьмы сошли практически на нет. Это по его указанию Терри купил модель с автоматической коробкой передач и круиз-контролем, которые заметно облегчали управление. Кроме того, на приборной доске «мерседеса» был установлен некий прибор под названием «спутниковый навигатор». Вэнс поглядывал на него с любопытством: эта новинка вошла в обиход за то время, которое он провел за решеткой, однако о ее возможностях некоторое представление Вэнс имел. Удобная штука… В целом у него не было сомнений, что он сумеет достаточно быстро восстановить водительские навыки, и тем не менее свои первые попытки Вэнс предпочитал совершать подальше от посторонних глаз.
Как только Терри выехал со стоянки, Вэнс откинулся на спинку сиденья и прислонился затылком к подголовнику удобной анатомической формы. Глаза закрывались сами собой. Возбуждение, вызванное утренними переживаниями, спало, и он почувствовал себя усталым и разбитым. Ничего не случится, рассудил Вэнс, если он подремлет, пока Терри везет его в новый дом. Ему необходимо хоть немного прийти в себя; впереди его ждало еще несколько неотложных дел, и только после этого он сможет позволить себе настоящий, полноценный отдых.
Разбудил Вэнса резкий толчок – по-видимому, машина свернула со скоростного шоссе и преодолевала «лежачего полицейского», но в первые мгновения он почувствовал себя испуганным и полностью дезориентированным.
– Что?! Где?! – пробормотал Вэнс, затравленно озираясь. Сразу за окном «мерседеса» он увидел небольшое строение, похожее на будку охранника, но внутри никого не было. За ней Вэнс разглядел два кирпичных столба, похожие на воротные, но ни самих ворот, ни стены нигде не было, и Вэнсу это показалось странным.
И опасным.
– Добро пожаловать в Винтон-Вудс, – с гордостью сказал Терри. – На мой взгляд, это именно то, что ты хотел. Земля находится в частном владении, дома отделены друг от друга садами и живыми изгородями, к тому же их здесь не так уж и много. Обычно в таких поселках своих соседей никто не знает да и не стремится узнать, так что уединение тебе гарантировано. До шоссе отсюда восемь миль, до Лидса – шесть, до Брэдфилда – семнадцать. – Теперь он вел «мерседес» по извилистой дороге, вдоль которой стояли солидного вида особняки с кирпичными фасадами, частично облицованными деревом.
– Этот участок носит имя Королевы Анны, – пояснил Терри, сворачивая на перекрестке налево. – Если поехать направо, можно попасть в георгианский квартал, но твой дом находится в викторианской части парка.
Действительно, дома, которые Вэнс видел теперь через окно, отличались каменными фасадами с тысячу раз осмеянными готическими башенками и представляли собой уменьшенные копии особняков, которые преуспевающие владельцы мельниц стали строить в живописных городских окрестностях, когда развитие железнодорожного сообщения избавило их от необходимости жить в верхнем этаже собственных предприятий. Вэнсу эти современные подделки показались уродливыми и претенциозными, однако он тут же решил, что в качестве временного убежища ничего лучшего нельзя было и придумать.
Терри тем временем свернул с главной дороги в тупик, куда выходили фасады шести особняков, расположенных, впрочем, довольно далеко от проезжей части. Здесь он притормозил возле дома, стоявшего почти в самом конце улочки, и еще раз повернул, направляясь к воротам просторного гаража на три машины. Остановив «мерседес», Терри достал из кармана в обивке дверцы пульт управления и направил в сторону гаражных ворот. Ворота открылись, Терри въехал внутрь, закрыл ворота и только после этого заглушил двигатель и вышел из машины.
Вэнс тоже выбрался наружу и с любопытством огляделся. Потрепанный фургончик Терри стоял здесь же, в третьем отсеке гаража. На его борту красовалась реклама принадлежащего Терри магазинчика, где он торговал самыми разными инструментами – как новыми, так и подержанными. Должно быть, именно на этом фургоне Терри привез Вэнсу свой подарок – новенький верстак, установленный вдоль одной из стен гаража. Над ним в специальных держателях были развешаны новые, блестящие инструменты. К торцевым сторонам верстака были прикручены друг напротив друга массивные тиски.
Если бы что-то подобное позволил себе кто-то кроме Терри, Вэнс, наверное, пришел бы в ярость. Он, однако, понимал, что никакого скрытого смысла в этом подарке не было. В конце концов, Терри же не поверил в рассказ прокурора о тех ужасах, которые Вэнс проделывал с молоденькими девушками при помощи принадлежавших ему тогда тисков…
Словно почувствовав в руках упругую горячую плоть, Вэнс непроизвольно шагнул к верстаку.
– Я позволил себе укомплектовать твою мастерскую, – услышал он голос Терри. – Я же знаю, как тебе нравится работать по дереву.
– Да-да… Спасибо… – Опомнившись, Вэнс с независимым видом отошел в сторону. Не сейчас, сказал он себе. Позже. Много позже… – Ты подумал буквально обо всем! – добавил он, натянув на лицо самую приветливую из своих улыбок. – Это… это просто великолепно!
– Ты еще не видел сам дом. Надеюсь, он тебе понравится. Пойдем, я все тебе покажу.
На самом деле Вэнсу хотелось увидеть не «все», а только кухню, однако он кивнул и следом за Терри вошел в боковую дверь, ведущую из гаража в комнату без окон, где стояли стиральная машина и барабанный сушитель. Оттуда, впрочем, оба попали именно в сверкающую чистотой кухню, которая выглядела на редкость современно и стильно. Полимергранит, хром и кафель были отполированы до зеркального блеска, так что Вэнс даже не сразу разглядел то, что искал. Наконец он увидел – на рабочем столе в середине комнаты стоял чуть сдвинутый в сторону лаковый деревянный короб с прорезями, из которого торчали рукоятки кухонных ножей.
Вэнс тут же двинулся в ту сторону, не забывая, впрочем, на каждом шагу выражать свое восхищение великолепно оборудованной кухней.
– А это тот самый американский охладитель, который производит лед и холодную воду? – спросил он, прекрасно зная, что Терри непременно захочет продемонстрировать чудесный агрегат в действии. Тот действительно сразу повернулся к охладителю, и Вэнс, вытащив из подставки среднего размера нож, ловко спрятал его в рукаве рубашки.
Как только Терри выпрямился, держа в руках стакан холодной воды, в котором позвякивали ледяные кубики, Вэнс, словно в знак восхищения и признательности, приобнял его искусственной рукой, а другой, здоровой, вонзил нож в грудь Терри, метя между ребрами, прямо в сердце.
Стакан, расплескивая воду, упал на пол. Часть ее попала на рубашку Вэнса. Прикосновение холодной мокрой ткани заставило его поморщиться, но останавливаться он не собирался. Терри сдавленно захрипел; его лицо выражало боль, потрясение, упрек, и Вэнс ударил снова, чувствуя, как липнет к телу пропитанная кровью одежда. Его рубашка была уже мокрой от воды, поэтому алое пятно расплылось по ней очень быстро, но в толстовку Терри кровь впитывалась медленнее и казалась более густой и темной.
Выдернув нож, Вэнс отступил назад, позволив Терри осесть на пол. Тот пошевелился и застонал, зажимая руками рану на груди. Глаза его закатились, и по губам Вэнса скользнула брезгливая гримаса. Он никогда не испытывал удовольствия от самого процесса убийства – гораздо больше ему нравилось внушать жертвам ужас или причинять им боль. Смерть была всего лишь неизбежным и неприятным побочным продуктом его забав, и сейчас ему хотелось, чтобы Терри перестал цепляться за жизнь и поскорее умер.
В следующее мгновение усталость обрушилась на него словно тяжкий груз. Вэнс даже пошатнулся и вынужден был схватиться за стол, чтобы не упасть. На протяжении нескольких часов его поддерживал исключительно выброс адреналина, но сейчас последние силы подошли к концу. Колени у него подогнулись от слабости, во рту стало сухо и горько, но он знал, что останавливаться нельзя. Дело нужно довести до конца, только потом он сможет позволить себе отдых.
Оттолкнувшись от столешницы, Вэнс сделал несколько шагов и заглянул в шкафчик под раковиной. Как он и ожидал, Терри приготовил все, что могло понадобиться для уборки: чистящие средства, щетки, порошки, прочные мешки для мусора и пакет пластиковых завязок к ним. Именно то, что нужно. Когда Терри наконец умрет, он упакует тело в мешок, плотно перевяжет горловину и спрячет в кузове его собственного фургона. Что делать с трупом и фургоном, он решит позже. Сейчас Вэнс слишком устал, чтобы думать быстро и четко, а в таком состоянии легко совершить какой-нибудь промах.
Да, он займется телом потом. А пока нужно поскорее прибраться и лечь спать. Ему понадобится часов двенадцать, чтобы полностью прийти в себя. Праздничный ужин, который он предвкушал еще в тюрьме, тоже может подождать – до завтра или даже до тех пор, когда он начнет осуществлять свои планы.
Выпрямившись, Вэнс посмотрел на Терри и покачал головой. Тот еще дышал, хотя при каждом выдохе на его губах появлялись красные пузыри. «Какого черта он не умирает? – подумал Вэнс с внезапным раздражением. – Надо же и честь знать!»
21
Инспектор Роб Спенсер был больше похож на торговца автомобилями, чем на полисмена. Элегантный костюм сидел на нем как влитой, да и все прочее, от зубов до ботинок, было вычищено и сверкало так, что глазам больно смотреть. Даже Сэм, считавший себя довольно обаятельным малым, не мог не признаться – правда, только самому себе, – что Спенсер, пожалуй, его превзошел. Впрочем, сейчас он ему не завидовал – судя по некоторым признакам, Кэрол исполнена решимости устроить Спенсеру операцию по смене пола, причем без наркоза.
Когда Спенсер прибыл, Кэрол сидела за батареей мониторов, за которой Стейси имела обыкновение прятаться от грубого и жестокого реального мира. Как раз сейчас Стейси прогоняла имеющиеся в их распоряжении скудные данные по убийствам через специальную программу сортировки по географическому признаку, которую она, впрочем, несколько усовершенствовала. До сих пор программе удалось обнаружить два частотных совпадения, на которые Стейси не преминула указать начальнице.
– Похоже, убийца живет или работает где-то здесь, в этих районах, отмеченных красным, – сказала она, с помощью лазерной указки очерчивая подозрительные кварталы. – Что там у нас? Скенби?.. Гм-м, это было ясно и без программы. Впрочем, дополнительные данные, когда они у нас появятся, помогут сузить круг поисков.
Спенсер огляделся по сторонам. Вид у него был слегка растерянный. Поле, впрочем, показалось, что он пытался отыскать кого-то, кого мог бы считать равным себе, и, не найдя, вынужден был выбирать лучшее из имеющегося. Взгляд его остановился на Сэме, но, как только детектив сделал движение в его сторону, тот схватил телефон и стал набирать номер, демонстративно повернувшись к коллеге спиной.
– Могу я чем-то помочь? – спросила Пола тоном, который, вопреки смыслу сказанного, подразумевал нечто совершенно противоположное.
– Мне нужен кабинет старшего инспектора Джордан. – В голосе Спенсера прозвучали резкие нотки, словно он пытался подтвердить свое право находиться в этой комнате.
Пола движением большого пальца показала на закрытые жалюзи начальственного кабинета.
– Это вон там, – сказала она. – Только ее сейчас нет.
– Я подожду, – сказал Спенсер, решительным шагом направляясь к кабинету Кэрол. – Внутри.
– Боюсь, это невозможно, сэр, – сказала Пола.
– Это мне решать, что возможно, а что нет, констебль, – отрезал Спенсер, и Пола не могла не отдать должное его отваге. Ей самой и в голову не пришло бы вторгнуться на территорию Кэрол и попытаться занять господствующее положение.
Именно в этот момент из-за баррикады компьютерных мониторов появилась сама Кэрол.
– Только не в моем подразделении, инспектор, – сказала она холодно. – К тому же мой кабинет сейчас занят.
Она подошла к Спенсеру почти вплотную, так что теперь их разделяло не более полуметра. Несмотря на то что Кэрол была на добрых двадцать сантиметров ниже, выглядела она куда как внушительно, а ее взгляд, казалось, проникал глубоко под сверкающий фасад Спенсера. В одно мгновение инспектор сделался похож на человека, который столкнулся лицом к лицу со своим самым постыдным подростковым воспоминанием.
– В нормальных обстоятельствах мне и в голову не пришло бы разговаривать с вами в присутствии младших по званию, – добавила Кэрол голосом, который был уже совершенно ледяным. – С другой стороны, мне никогда не приходилось иметь дело с человеком, который ухитрился оскорбить их всех до одного, так что будет, пожалуй, только справедливо, если они будут присутствовать при нашей беседе.
– Я весьма сожалею, мэм, – сказал Спенсер. – Откровенно говоря, я не предполагал, что мои слова будут услышаны, гм-м… вашими подчиненными.
– А у меня сложилось впечатление, что это заботило вас меньше всего, – отрезала Кэрол. – Я проработала в центральном аппарате Брэдфилдской полиции без малого семь лет и привыкла гордиться своей службой. То, что я услышала от вас сегодня, впервые заставило меня порадоваться тому, что я перевожусь в другое место. Эти детективы, Спенсер, – лучшие из всех, с кем вам когда-либо доведется работать, но вы не в состоянии предложить им ничего, кроме собственного невежества и замшелых предрассудков.
Спенсер поморщился:
– Вообще-то это была шутка. Возможно, не слишком удачная, но…
Лицо Кэрол выразило одновременно и недоверие, и крайнюю степень раздражения.
– Вы меня за дуру считаете? Неужели вы всерьез рассчитываете, что я скажу: «Ах, это была шутка? Так это же совсем другое дело!»?.. И кстати – неужели открытое проявление нетерпимости и средневекового мракобесия кажется вам смешным? А может, вы и впрямь считаете своих коллег-полицейских, имеющих другой цвет кожи или придерживающихся нетрадиционной сексуальной ориентации, людьми второго сорта?
Спенсер уставился в пространство над головой Кэрол, словно так ему было легче выдерживать ее гнев.
– Мне очень жаль, мэм. Я совершил ошибку и сожалею о ней.
– Когда дело, над которым мы сейчас работаем, будет раскрыто, у вас появится достаточно времени для раскаяния. Я намерена обратиться в кадровую службу и добиться, чтобы вас посылали на курсы Комиссии по равным возможностям до тех пор, пока вы не уясните, почему ваше поведение оскорбительно и недопустимо – особенно в начале двадцать первого столетия. Ну а пока вам придется лично извиниться перед каждым членом моей спецгруппы, и сделать это вы должны сегодня – до того, как уедете отсюда.
Спенсер был настолько потрясен, что невольно опустил взгляд и посмотрел Кэрол прямо в глаза.
– Но, мэм…
– Не надо то и дело говорить мне «мэм», Спенсер. Для вас я – старший инспектор Джордан. Итак, я даю вам отличную возможность помириться с моей командой еще до того, как вы вернетесь к себе в подразделение. Кроме того, у нас есть для вас кое-какая информация, которая поможет сдвинуть расследование с мертвой точки. Нам удалось идентифицировать третью жертву. – Кэрол повернулась к мониторам: – Стейси? Что ты нашла?
Стейси вышла из-за своей баррикады с планшетником в руке.
– Ее имя – Леанна Консайдин. Однажды в Каннах полиция задержала ее за приставание к мужчинам.
– В Каннах? – изумленно переспросил Спенсер. – Это которые во Франции?
– Других не знаю, – сказала Стейси.
– Но… как вам удалось это выяснить?
Прежде чем ответить, Стейси бросила на Кэрол вопросительный взгляд, и та кивнула.
– Давай выкладывай, – сказала она.
– Наша спецгруппа установила неформальные, но тесные контакты с коллегами за рубежом, – начала Стейси. – У меня есть связи в семнадцати европейских управлениях полиции, и наши друзья всегда готовы нам помочь – например, пробить отпечатки пальцев по своим базам данных. Разумеется, поскольку мы общаемся с коллегами неофициально, результаты, полученные подобным образом, не имеют доказательной силы, но они, по крайней мере, помогают нам определиться с верным направлением поисков. Ну а поскольку ни отпечатков пальцев, ни ДНК третьей жертвы в наших национальных базах данных не оказалось, я попросила своих знакомых помочь, и вот недавно пришел ответ. Леанна засветилась во Франции. Правда, это было четыре года назад, так что информация не самая свежая, однако это уже кое-что… – Стейси смерила Спенсера пронзительным взглядом и мрачно улыбнулась: – Неплохо для «узкоглазой», не так ли?
Спенсер только крепче сжал губы и засопел. Кэрол усмехнулась.
– Это еще не все, – сказала она.
– В то время, то есть четыре года назад, Леанна жила в студенческом общежитии в Брэдфилде. Это дало мне широкие возможности для так называемого скрытого поиска, – сказала Стейси.
– Мы здесь не только взламываем парадные двери, но и занимаемся более тонкой работой, – вставил Сэм. – Такой, например, как негласный сбор информации. И надо сказать, что он зачастую бывает куда эффективнее обычных полицейских методов.
– А главное, клиент в большинстве случаев даже не подозревает, что находится в разработке, – сухо добавила Стейси. – Как бы там ни было, Леанна Консайдин родом из Манчестера, училась в аспирантуре Брэдфилдского университета и специализировалась по французской и испанской литературе. В последний год она работала над диссертацией на тему «Идеализированное „я“ в произведениях Мигеля Сервантеса»… Только не спрашивайте, о чем там могла идти речь… Ну а деньги на учебу она, по-видимому, добывала, торгуя собой на улицах Брэдфилда.
– Некоторые готовы буквально на все, лишь бы не брать студенческий кредит, – буркнул Кевин.
– Не всем же быть успешными предпринимателями, – возразила Стейси. – У меня есть адрес ее родителей в Манчестере. И ее адрес в Брэдфилде.
Мобильник Полы завибрировал, и она стала просматривать поступившие эсэмэски, почти не прислушиваясь к разговору.
– Это отличные новости, – сказала Кэрол. – Сэм, Кевин, как только инспектор Спенсер принесет вам свои извинения, отправляйтесь по здешнему адресу мисс Консайдин. Быть может, у нее были соседи. Нам нужно составить представление о том, как она жила. – Кэрол снова повернулась к Спенсеру: – Вас я попрошу отправить к родителям Леанны офицера по связям с родственниками. Им нужно сообщить о случившемся. Я хотела бы, чтобы вы взяли дело под свой контроль – эти люди потеряли дочь, поэтому будет лучше, если с ними побеседует кто-то из служащих рангом повыше. Ты, Пола, отправляйся в университет, найди там научного руководителя Леанны и расспроси его поподробнее. Для всех главная задача остается прежней: нам нужно выяснить, где Леанна Консайдин могла столкнуться с убийцей, а для этого необходимо собрать побольше информации. Этот человек ее пытал, а потом прикончил. Нам необходимо найти его как можно скорее, пока он не убил кого-нибудь еще. Да, и еще одно – до сих пор нам удавалось держать расследование в тайне от средств массовой информации. Давайте и дальше держать языки за зубами, иначе Пенни Бёрджесс и ей подобные налетят на нас, как мухи на… слона. Надеюсь, всем все ясно? За работу!
22
По сравнению с квартиркой Сюзанны Блейк и Ники Рида общежитие, в котором до недавнего времени проживала Леанна Консайдин, напоминало то ли помойку, то ли канализационный колодец. Так, во всяком случае, показалось Кевину. С его точки зрения было более чем странно, что катамит и проститутка поддерживали у себя чистоту и порядок, тогда как в жилище четырех студентов царил, мягко выражаясь, полный бардак. Кухонные столы были завалены грязными кружками, стаканами, коробками из-под пиццы и пустыми винными бутылками. Когда-то давно кому-то в голову пришла светлая идея выложить пол в кухне ковровой плиткой. Очевидно, этот человек не подозревал, что за свиньи будут жить здесь много лет спустя. Теперь затоптанный пол покрывал слой блестящей жирной грязи, к которой, казалось, можно прилипнуть. Кевин буквально содрогнулся при мысли о том, что кто-то выходил на такую кухню босиком, чтобы сварить себе на завтрак чашечку кофе.
Когда они с Сэмом приехали по указанному адресу, дома оказалась только Шивон Кэри. Кевин сразу предъявил ей фотографию, которую сделал Гриша Шаталов. Шивон опознала соседку, и он рассказал ей о смерти Леанны. Откровенно говоря, Кевин ожидал, что Шивон устроит истерику. Молодые женщины, насколько он знал из собственного опыта, склонны реагировать на подобные известия достаточно бурно. Шивон действительно была опечалена гибелью подруги, однако держалась достаточно спокойно. Ни истерики, ни слез, ни битья посуды. Вместо этого она отправила эсэмэски оставшимся соседям по квартире, которые пообещали вернуться минут через пятнадцать.
– Нам очень повезло с этой квартирой, – сказала Шивон, наскоро споласкивая чашки, чтобы приготовить детективам чай. – Отсюда до университетской библиотеки меньше десяти минут езды на велосипеде. Там мы в основном и работаем – зимой это помогает здорово сэкономить на счетах за отопление.
Начало многообещающее, и Кевин незаметно кивнул Сэму. Клиентка как раз для него. Шивон явно из тех девушек, которые испытывают хронический дефицит мужского внимания и буквально из кожи вон лезут, чтобы выглядеть достаточно привлекательно. Шивон была причесана и накрашена с тем особым тщанием, которое яснее ясного говорило: она отлично понимает, что никогда не станет красоткой, на которую мужчины реагируют с первого взгляда. Нос у нее длинноват, глаза маленькие, а фигура – чересчур полная. А значит, Шивон будет просто счастлива, если ей уделит хоть капельку внимания такой симпатичный парень, как Сэм. Тот, в свою очередь, неплохо знал, как приманить пташку с высокой ветки, и Кевин решил, что ему самое время отступить на задний план.
– Я заметил, что учиться с каждым годом становится все труднее и труднее, – проговорил Сэм голосом, который согревал, словно горячий шоколад в зимнюю стужу. – Плата за обучение растет, квартплата растет, я уже не говорю про штрафы за превышение кредита…
– Кому вы это рассказываете?! – хмыкнула Шивон.
– Просто не представляю, как вы выкручиваетесь, – продолжал Сэм. – Особенно те, кто решил остаться в аспирантуре. Это, наверное, просто кошмар! – Судя по его тону, сердце у него разрывалось от жалости.
Шивон повернулась к нему, облокотившись на плиту, на которой кипятился чайник. Тонкий кардиган соскользнул с ее плеча, на котором детективы увидели не слишком умело выполненную татуировку, изображавшую какую-то певчую птичку голубого цвета.
– Я работаю по вечерам четыре дня в неделю – раскладываю в супермаркете товары на полки, – сказала она. – В пятницу во второй половине дня я разношу местную бесплатную газету. И все равно каждый месяц мне приходится просить у отца лишних пятьдесят фунтов, чтобы заплатить за жилье.
– Тебе повезло, что твой отец может позволить себе давать тебе пятьдесят фунтов в месяц, – глубокомысленно заметил Сэм. – Сейчас у многих вообще нет лишних денег…
– У меня просто отличный папашка, – согласилась Шивон. – Надеюсь, когда-нибудь я сумею его отблагодарить.
«Ну да, когда он будет очень стар и болен и ему понадобится кто-то, чтобы его кормить и менять памперсы, – подумал Кевин. – Тогда он действительно попросит тебя вернуть долг, но боюсь, Шивон, тогда ты запоешь по-другому».
– А как Леанне удавалось сводить концы с концами? – поинтересовался Сэм.
Шивон резко отвернулась к плите. Закипевший чайник спас ее от необходимости немедленного ответа.
– Чай готов. Вы с чем пьете? – спросила она самым светским тоном.
– Нам обоим с молоком и без сахара, – ответил Сэм.
Насчет Кевина он, правда, сомневался, но сейчас ему было не до пустяков. Сэм хотел, чтобы беседа легко и непринужденно продолжалась в нужном ему ключе, но Шивон, похоже, чего-то испугалась или, может быть, просто не хотела рассказывать.
– Так как насчет Леанны? У нее тоже была какая-то подработка? – спросил он. – Или ей оплачивали учебу родители?
Шивон, однако, не торопилась отвечать. Она устроила целое представление, неспешно извлекая из чашек чайные пакетики и наливая молоко, потом с подчеркнутой аккуратностью поставила чай перед детективами.
– Ну вот, пейте на здоровье! Свежезаваренный йоркширский чай… С ним, я думаю, ничто не сравнится. – Ее улыбка, однако, была значительно слабее, чем чай, который она предлагала с таким воодушевлением.
– Давно ты знаешь Леанну? – спросил Сэм. Он решил вернуться к трудному вопросу позднее, а пока пусть Шивон думает, что выиграла их маленькую дуэль.
– Года полтора, может, чуть больше, – сразу ответила Шивон. – Мы обе прикреплены к кафедре современных иностранных языков. Она специализировалась на испанском, я – на итальянском. Когда Леанна решила писать свою диссертацию здесь, в Брэдфилде, она уже жила в этой квартире, но ей потребовались соседи, чтобы оплачивать ренту в складчину. Естественно, она предпочитала не студентов, а аспирантов, так что… – Шивон сделала глоток из своей чашки и посмотрела на Сэма поверх ободка. – Студенты ведь только пьют и веселятся, а аспиранты – люди более серьезные. Мы и тратим-то на жилье такие большие деньги только потому, что очень серьезно относимся к тому, чем занимаемся. Можете себе представить, когда я первый год училась в Эксетер-колледже6
, один из тамошних аристократишек заблевал мой ноутбук! А когда я пыталась возмущаться, меня обозвали плебейкой. Согласитесь, от таких придурков волей-неволей захочешь держаться подальше.
Теперь она говорила, пожалуй, даже слишком много, стремясь заполнить паузы и тем самым не дать Сэму вернуться к неудобным вопросам.
– Конечно, – кивнул тот. – Так, значит, вы с Леанной ладили?
Шивон задумчиво вытянула губы.
– Ну, я бы не назвала нас близкими подругами, – промолвила она наконец. – По правде говоря, у нас с ней мало общего, но в бытовом плане отношения были совершенно нормальными. В конце концов, мы живем здесь уже второй год, так что судите сами…
– А как насчет остальных ваших соседей? Они тоже живут здесь столько же, сколько и ты?
– Вы имеете в виду Джейми и Тару? Да, Тара поселилась в этой квартире одновременно со мной. Примерно через полгода она вдруг спросила, не будем ли мы против, если Джейми будет жить с ней. Они к этому моменту встречались уже почти три года, но Джейми не нравились люди, с которыми он был вынужден жить. Кроме того, если говорить начистоту, лучше делить расходы на четверых, чем на троих. Разумеется, они заняли спальню, но, когда Джейми нужно работать, он располагается в гостиной. Мы решили, что у него должны быть на нее преимущественные права.
– А его не смущает, что он – единственный мужчина в квартире, где полным-полно женщин?
Шивон фыркнула:
– Чего же тут смущаться?
Сэм изобразил самую сладкую улыбку, на какую был способен.
– Ну да, ну да… – почти промурлыкал он. – В таком положении плюсов, конечно, гораздо больше, чем минусов.
Прежде чем Шивон успела отреагировать на его заигрывания, входная дверь хлопнула, и в коридоре послышался лязг велосипедов. Через несколько секунд, на ходу расстегивая шлемы, на пороге кухни появились молодой парень и девушка, одетые в дождевики и обтягивающие велосипедные костюмы из лайкры. Увидев Шивон, оба заговорили одновременно, обращаясь исключительно к ней. На двух посторонних мужчин, сидящих за их кухонным столом, они бросили лишь беглые взгляды.
– Дорогая, это ужасно! – сказала девушка.
– Ты уверена, что это именно Леанна? – спросил мужчина. Слова оба выговаривали с мягким южно-английским акцентом – совсем как дикторы на «Радио-4». Некоторое время все трое обнимались и бормотали слова утешения, потом новоприбывшие повернулись к детективам.
Даже без своих велосипедных шлемов Джейми и Тара были очень похожи друг на друга. Оба высокие, широкоплечие и узкобедрые; светлые волосы взъерошены и блестят, лица узкие, подбородки – острые. На первый взгляд они выглядели скорее как брат с сестрой, а вовсе не как любовники. Понадобился более внимательный взгляд, чтобы выявить основные различия. У Джейми глаза голубые, у Тары – карие, к тому же волосы у нее длиннее и мягче, скулы выше и шире, губы больше и полнее. В общем, различить их было можно, если присмотреться.
Шивон представила друзей, и вся компания с грехом пополам уместилась за небольшим кухонным столом. Джейми, казалось, больше заботила Тара, чем ужасная новость о гибели соседки. Она, похоже, расстроилась больше всех остальных обитателей квартиры. В глазах Тары стояли слезы, и пока Кевин скупо делился информацией о смерти Леанны, она то и дело подносила к губам свой маленький кулачок и покусывала костяшки.
Когда все уселись, Кевин вновь взял дело в свои руки.
– Когда речь идет о расследовании убийства, – веско сказал он, – в первую очередь необходимо установить последние перемещения жертвы. По нашим данным, Леанна умерла позапрошлым вечером или ночью. Кто-нибудь из вас видел ее вечером во вторник? В котором часу? С кем? Куда она направлялась?
Словно в поисках вдохновения, сидевшие за столом аспиранты переглянулись. По виду было трудно сказать, то ли они честно стараются что-то припомнить, то ли пытаются заключить друг с дружкой некое молчаливое соглашение. Впрочем, в том, что они в конце концов поведали детективам, не было ничего, что указывало бы на сговор или намеренное умалчивание. Шивон видела Леанну в обед – они вместе ели обжаренный рис, просроченную упаковку которого она принесла с работы. После обеда Шивон готовилась к семинару, а потом отправилась в свой супермаркет, где пробыла до одиннадцати вечера. Джейми в тот день занимался дома, но в половине шестого отправился в местный паб, где просидел до полуночи. Когда он уходил, Леанна была в квартире. Тара, глотая слезы, рассказала, что во второй половине вторника она находилась в местном телефонном узле, где работала шесть дней в неделю. Вернулась она в семь, но Леанны уже не было. После восьми к ней пришли три подруги, которые принесли пиццу. После пиццы все четверо уселись играть в бридж и встали из-за стола, только когда вернулся Джейми… Иными словами, у каждого из обитателей квартиры имелось железное алиби; разумеется, их показания предстояло тщательно проверить, но пока что в их словах ничто не вызывало ни сомнений, ни подозрений. Да и держались аспиранты уверенно – ни бегающих глаз, ни бросающейся в глаза нервозности Кевин не заметил, к тому же каждый без запинки назвал имена и контактные телефоны людей, которые видели их в тот вечер.
А значит, Шивон нервничала вовсе не по этой причине.
– Поразительно, как вы выкраиваете время, чтобы учиться, – словоохотливо заметил Кевин. – У меня самого растут двое детей. Страшно подумать, каково им придется, если они тоже захотят получить университетское образование.
Джейми слегка пожал плечами:
– Да, учиться стало нелегко, но что поделать? Как говорит мой отец, жизнь – изрядная стерва. Просто наше поколение узнаёт эту истину намного раньше, чем наши предки, только и всего.
Кевин слегка подался вперед, всем своим видом показывая, что эти трое для него – ни в коем случае не подозреваемые, а единомышленники, почти друзья.
– Так как же все-таки Леанна зарабатывала на жизнь и учебу?
Сэм не ошибся, когда решил, что Шивон очень не хочется отвечать на этот вопрос. Ее соседям по квартире он, по-видимому, был не менее неприятен.
– Точно не знаю, – нехотя проговорил Джейми, глядя в свою чашку с чаем.
– Мы это не обсуждали, – поддержала сожителя Тара, но ее голос дрожал, а лицо выражало надежду, что полицейские этим и удовлетворятся. Похоже, сожаление, которое она испытывала по поводу смерти Леанны, уступило место какому-то более сильному чувству.
Сэм резко отодвинулся от стола, намеренно разрушая картину трогательного единения полиции и народа.
– Подобного бреда я не слышал уже давно! – заявил он. – А ведь я каждый день сталкиваюсь с матерыми уголовниками, каждый из которых старается навешать мне лапши на уши… – Не без удовольствия отметив, как вытянулись лица у святой троицы, Сэм поспешил закрепить успех: – Вы трое полтора года живете в одной квартире с вашей сверстницей и при этом утверждаете, будто вам неизвестно, откуда она берет деньги, чтобы оплачивать счета от домовладельца. Чушь собачья!
Джейми выпрямился и слегка развернул плечи.
– Вы… вы не имеете права разговаривать с нами в подобном тоне! – заявил он. – Мы только что потеряли человека, с которым были дружны. Мы переживаем, мы скорбим, а вы… Если бы мой отец…
– Достаточно! – перебил Сэм самым саркастическим тоном. – Человека, с которым вы «были дружны», убили, причем не просто убили, а с особой жестокостью. Я не знал Леанну Консайдин, но я видел, что сделал с ней убийца, и теперь не успокоюсь, пока не поймаю этого ублюдка и не отправлю его за решетку. Если вам все равно – так и скажите… – Он усмехнулся с таким видом, словно не сомневался, каким будет ответ. – Только предупреждаю: в подобных случаях пресса всегда ищет – и находит, – чье грязное белье стоит вывесить на всеобщее обозрение, пока полиция ловит настоящего убийцу.
– Вы не посмеете!.. – Джейми старался говорить решительным тоном, но у него мало что получалось.
– Мы просто не хотели отзываться о ней плохо! – выпалила Шивон. Тара и Джейми с упреком воззрились на нее, и девушка пожала плечами. – Все равно это когда-нибудь выплывет наружу, – добавила она, пытаясь пробудить в обоих здравый смысл, и, по-видимому, не без некоторого успеха. – Уж лучше рассказать все сразу и покончить с этим раз и навсегда.
– Леанна занималась экзотическими танцами, – заявила Тара почти спокойно.
– И всем остальным тоже, – присовокупил Джейми, окончательно позабыв о своих попытках держаться по-джентльменски.
– А ты-то откуда знаешь, Джейми? – жизнерадостно уточнил Кевин. – Или ты тоже пользовался ее услугами?
– Только не надо всяких домыслов, – решительно вмешалась Тара. – Мы знали, потому что она сама нам сказала – мол, она работает в стрип-клубе возле аэропорта. Правда, сначала Леанна утверждала, что просто стоит там за стойкой, но мы-то видели, что она много зарабатывает наличкой. Ни один человек, который просто разливает пиво, столько не заработает. В общем, мы на нее здорово разозлились, и однажды я спросила ее напрямик, может, она… ну, это… раздевается перед мужчинами. Тогда Леанна призналась, что не только исполняет «танец на коленках», но и занимается сексом с некоторыми клиентами. «Но не в клубе» – вот что она сказала. Она встречала клиентов после работы и обслуживала в их машинах. – При мысли об этом ее нижняя губа брезгливо выпятилась.
– Вы все, наверное, были потрясены, – мягко заметил Кевин.
Джейми громко фыркнул в ответ:
– Еще бы! Нам и в голову не могло прийти, что наша соседка окажется проституткой!
– Теперь принято говорить не проститутка, а «труженица секса», – строго поправила его Шивон. – Это был ее осознанный выбор, к тому же Леанна никогда не работала дома. И вообще, если бы она с самого начала не проговорилась, что это за клуб, в котором она работает, мы бы, наверное, до сих пор ничего не знали, потому что ни в ее словах, ни в том, как она вела себя дома, не чувствовалось ничего такого… Ну, вы понимаете… Когда все открылось, мы все, конечно, были неприятно поражены, но быстро привыкли и больше об этом не задумывались. Да и поводов задумываться она не давала. Как я уже говорила, мы все четверо отлично ладили, но никто из нас не был особенно близок с Леанной. У каждого из нас, знаете ли, есть своя жизнь, свои интересы, свои знакомые…
Пока она говорила, Сэм исподволь наблюдал за Джейми, надеясь заметить на его лице признаки каких-то сильных эмоций, но не преуспел. Судя по всему, и он, и Тара были полностью согласны с тем, что сказала Шивон.
– Был ли у нее приятель, бойфренд? – спросил Сэм.
– Однажды она мне сказала, что никогда не встречается с мужчинами, – ответила Шивон. – Я знаю, это звучит необычно, но Леанна говорила – все мужики, с которыми она сталкивается на… на работе, просто неудачники и ничтожества. Мы с ней как раз обсуждали, что в наши дни трудно выкроить время для обычных встреч, не говоря уже о более или менее длительных отношениях. Леанна тогда сказала, что уже и не помнит, когда в последний раз видела парня, с которым ей захотелось бы просто выпить.
«Опять тупик», – подумал Кевин.
– Как назывался клуб, в котором она работала? – спросил он.
Все трое переглянулись в явном замешательстве.
– Я не спрашивала, – сказала наконец Тара. – В любом случае мы не собирались заявиться туда, чтобы пропустить стаканчик.
– А ты, Джейми? – уточнил Сэм. – Разве парню не свойственно больше интересоваться подобными вещами?
– Не судите по себе, – едко парировал тот и улыбнулся с чувством собственного превосходства.
Сэм тоже усмехнулся:
– Я и не собирался. Именно поэтому я и подумал, что ты наверняка в курсе… Ты, Тара, говорила, что клуб находился где-то в окрестностях аэропорта. Откуда ты знаешь?
Тара нахмурилась и задумчиво провела по щеке кончиком пальца. Все с нетерпением ждали, что она ответит, но Тара молчала довольно долго. Наконец лицо ее просияло.
– Вспомнила! Леанна интересовалась, есть ли возле аэропорта стоянка для велосипедов. Ей удалось достать дешевый билет до Мадрида, но регистрация начиналась очень рано, и она сказала, что отправится в аэропорт прямо с работы – ей, мол, нужно не больше пятнадцати минут, чтобы туда доехать.
Когда Тара улыбнулась, Сэм понял, что нашел в ней Джейми. Казалось, ее лицо буквально светится изнутри. За все время это был, пожалуй, первый признак того, что характер у нее жизнерадостный и веселый.
– Ну а пятнадцать минут на велосипеде – это мили две максимум, – добавила она.
– Спасибо. Мы все это проверим. А теперь еще один вопрос: с кем, кроме вас, Леанна поддерживала дружеские отношения? Может, она дружила с кем-то из преподавателей или других аспирантов испанского отделения?
И снова все трое озадаченно переглянулись.
– Вообще-то Леанна была человеком достаточно общительным, вот только свободного времени у нее оставалось совсем мало. Как и у нас, – сказала Тара, с сожалением качая головой. – Лично я не могу вспомнить ни одного имени, во всяком случае, вот так, с хода… Правда, Леанна подолгу сидела в Фейсбуке. У нее было много знакомых в Испании.
– Я знаю ее пароль, – добавила Шивон. – Однажды, когда Леанна была в Испании, у нее никак не получалось выйти в Сеть, поэтому она прислала мне эсэмэску и попросила кое-что разместить на ее фейсбуковской страничке. Запомнить было легко – «ЛКихот».
– Запиши-ка ее пароль вот здесь, – сказал Сэм, протягивая ей свой блокнот. – И еще, если у вас есть ее фотографии…
Джейми поднялся:
– У меня есть несколько снимков в компьютере. Если хотите, могу прямо сейчас и распечатать.
Он ушел и через несколько минут вернулся с несколькими фотографиями формата А4. На одной из них Леанна, одетая в обсыпанный блестками топик на бретельках, хохотала, запрокинув голову и протягивая к объективу бокал. Несколько человек на заднем плане выглядели как участники шумной вечеринки, которая продолжается уже достаточно долго. Заметив, что детектив пристально рассматривает людей на фото, Джейми ткнул в них пальцем и пояснил:
– Этот снимок сделан в прошлом году здесь, в этой квартире. У меня как раз был день рождения.
Еще пара фотографий были явно сняты в той самой кухне, где они сейчас сидели. На одной Леанна, одетая в просторную футболку и джинсы, стояла прислонившись к холодильнику, на другой – показывала фотографу язык. Наконец, на последнем, четвертом снимке Леанна стояла возле своего велосипеда и улыбалась. Шлем она держала в руке, и ветер трепал ее длинные волосы.
– Эту фотографию я сделал всего пару недель назад, – сказал Джейми. – Леанна только что вернулась из библиотеки. В тот день я как раз купил новый мобильник и хотел проверить, как работает встроенная камера. Ну что, эти фото подойдут?
– Вполне. – Кевин кивнул. – Распечатки мы заберем, к тому же было бы очень неплохо, если бы ты прислал нам оригинальные файлы по электронке. – Он не сомневался, что здесь они больше не получат никакой ценной информации, поэтому достал свои визитки и раздал соседям Леанны. – Здесь есть адрес моей электронной почты, – сказал он. – Нам, скорее всего, придется побеседовать с вами еще раз, но это будет не скоро. Поэтому, если вспомните что-то раньше, позвоните… – добавил Кевин без малейшей паузы.
Уже на улице, когда два детектива шли к своей машине, Сэм неожиданно рассмеялся.
– Ты чего? – спросил Кевин.
– Просто представил, как справились бы с допросом этой троицы ищейки Спенсера, – пояснил тот. – Все необычное сразу сбивает их с толку, а уж узнай они, что убитая проститутка – без пяти минут доктор философии, тут бы у них мозги и вовсе закипели.
Кевин оскалился:
– Спенсер – полный придурок.
Сэм пожал плечами:
– Он просто высказал вслух то, что многие люди думают про себя. И должен признаться, я бы, наверное, предпочел иметь дело с такими, как старина Спенс. Лучше сразу знать, что о тебе думают, чем иметь дело с лицемерами, которые только делают вид, будто цвет кожи не имеет никакого значения, а в глубине души презирают всех цветных. Ты ведь знаешь, как я люблю танцевать?..
Кевин кивнул. Эта особенность Сэма казалась тем более удивительной, что она плохо сочеталась с безжалостным честолюбием и неброской преданностью друзьям, в существовании которой, впрочем, сомневаться не приходилось.
– Да, – сказал он, отпирая дверцу машины и садясь за руль.
Сэм устроился на пассажирском сиденье, при этом он аккуратно поддернул штанины, чтобы те не вытягивались на коленях.
– Иногда, когда я приглашаю на танец женщину – белую женщину, – она прямо говорит, мол, я с черными не танцую. Конечно, это зачастую действует почти как холодный душ, потому что в наши дни говорить такие вещи не принято, но, по крайней мере, это честно. Куда обиднее, когда белая женщина, которую я приглашаю, отказывается танцевать под каким-то дурацким предлогом – мол, ей ужасно жарко, или она очень устала, или она заказала выпивку и теперь ждет, пока ей принесут ее бокал. А меньше чем через пять минут я вижу ее на танцполе с каким-нибудь белым пижоном. В такие минуты мне хочется подойти и сказать ей что-нибудь такое, чтобы она весь вечер рыдала в туалете.
– То есть, иными словами, тебе наплевать, что сказал этот коровий хвост Спенсер?
Сэм погладил свою козлиную бородку.
– Мне не наплевать, но оттого, что он это сказал, я отнюдь не потеряю покой и сон. И тебе не советую. Один черножопый и один рыжий пентюх еще покажут, как нужно расследовать серийные убийства. И это будет лучшая месть всем спенсерам на свете.
23
– …Я – действующий офицер полиции. – Кэрол говорила ровным спокойным голосом, но Тони чувствовал, что внутри нее закипает гнев, который она сдерживает лишь могучим усилием воли. – И я никуда не хожу без полицейского сопровождения. То есть без своей команды. – Последовала долгая пауза, во время которой губы Кэрол сжались еще крепче, а плечи напряглись. – Нет, разумеется, ко мне домой они не ходят… Но охранять доктора Хилла, я надеюсь, вы будете? Так вот, в его доме две квартиры; он живет в верхней, я – в нижней… – Тут Тони подумал, как нелегко Кэрол рассказывать Пирсу Ламберту о подробностях своей личной жизни. – Уж конечно, одна и та же группа способна присмотреть за двумя дверьми в одном и том же здании? Тем более что нынче даже полиция вынуждена экономить. – Снова пауза. Кэрол, прикрыв глаза, нервно барабанила пальцами по столешнице. – Спасибо, мистер Ламберт, – проговорил она наконец и повесила трубку. – Чертовы бюрократы!
– Но ты ведь согласилась, чтобы тебя охраняли? – с надеждой спросил Тони.
– Я могла бы сказать, что согласилась, но это было бы неправдой. И вообще, что ты тут расселся? Подвинься, мне нужно взять кое-что в шкафу… – сказала она, и Тони вместе со стулом откатился в сторону, давая Кэрол возможность добраться до заветного ящика, где хранились ее водочные запасы.
Достав из шкафа бутылочку-миньон, Кэрол вылила ее содержимое в кружку с кофе, которую принесла с собой. Опустившись на кресло для посетителей, она сделала из кружки большой глоток и смерила Тони недовольным взглядом.
– Ну, что уставился? Ты же слышал, что я сказала твоему Ламберту… – Она кивком показала на жалюзи, в щели которых виднелся рабочий зал. – Здесь всегда полным-полно полицейских. Пока я на работе, Вэнс до меня не доберется.
– Вэнс удрал из тюрьмы, причем проделал это при свете дня, на глазах у охраны, – спокойно возразил Тони. – И как будто растворился в воздухе… Во всяком случае, его никто не видел. Довольно неплохо для однорукого инвалида, которого знает в лицо вся страна, ты не находишь?
– Не передергивай. – Кэрол поморщилась. – Ты же сам не веришь, что Вэнс просто войдет в управление и прикончит меня. Ну а пока я дома, команда, которая охраняет тебя, сможет присматривать и за мной. В общем, давай прекратим этот разговор, ладно?
Тони пожал плечами:
– Как хочешь…
– Да, я так хочу!
– О’кей. – Тони повернулся к компьютеру и быстро закрыл окна, которые свернул, как только Кэрол вошла в кабинет, чтобы ответить на звонок Ламберта. Меньше всего ему хотелось, чтобы она видела, над чем он работает. – В таком случае, я пошел домой, – объявил он. – Пирс сказал, что мои ангелы-хранители ждут меня внизу, в дежурке, так что мне больше не нужно здесь торчать.
– Я тоже скоро заканчиваю, так что, если хочешь, подожди немного – поедем вместе, – предложила Кэрол, но Тони покачал головой и поднялся.
– Моя машина все равно здесь. К тому же у меня есть работа, которую мне хотелось бы поскорее закончить… – «Работа, о которой тебе лучше не знать», – добавил он мысленно.
– Вот как? – Кэрол, казалось, была разочарована. – А я думала, мы сможем поговорить насчет переезда. Моего переезда… У меня оказалось довольно много лишней мебели, и я ума не приложу, что с ней делать, – ведь твой новый дом полностью обставлен. Одну-две вещи я, впрочем, хотела бы взять с собой в любом случае. Кровать, например… Я к ней привыкла, к тому же она мне нравится.
Тони улыбнулся:
– За чем же дело стало? Привози кровать, потому что та штука, которая стоит в твоей комнате в Вустере, выглядит, по совести сказать, на редкость уродливо. Надо будет попытаться ее продать или отдать, а еще лучше – отправить в гараж. Ну, чтобы было, что поставить на место, если тебе вдруг надоест жить со мной, и ты снова захочешь самостоятельности и независимости. – Он бросил на нее тревожный взгляд, словно ждал каких-то успокаивающих слов.
Кэрол в задумчивости провела рукой по волосам, отчего торчащие в разные стороны короткие пряди встали дыбом.
– Ну это вряд ли, – проговорила она и попыталась улыбнуться, но ее улыбка тоже получилась не слишком уверенной. – Слишком долго мы шли навстречу друг другу, шли осторожно и предпринимали что-то, только если были уверены в успехе на все сто. Мне даже думать не хочется, что все эти усилия пропадут даром.
Тони поднялся, обогнув стол, подошел к Кэрол и положил руку ей на плечо.
– Мы этого не допустим. – Он вздохнул. – Я вызову эксперта из антикварного салона, чтобы он оценил кровать. А сейчас я еду домой, – повторил он. – Уже почти десять, и я чувствую себя совершенно разбитым. Поговорим завтра, хорошо?
Кэрол накрыла его руку ладонью:
– Хорошо.
– Я знаю, ты думаешь – я преувеличиваю опасность, – сказал он, делая шаг к двери. – Но мне лучше других известно, на что способны такие, как Вэнс. Нам с тобой действительно потребовалось немало времени, чтобы понять друг друга, поэтому мне очень не хотелось бы потерять тебя именно сейчас.
И с этими словами он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Вэнс вздрогнул и проснулся, чувствуя, как напряжены нервы и отчаянно стучит сердце в груди. В первое мгновение он даже не понял, где находится, и беспомощно барахтался в большой мягкой постели, путаясь в простынях и покрывалах. Но вокруг было тихо и спокойно, и Вэнс наконец вспомнил… Он вовсе не в своей оквортской камере, а в нескольких милях от нее, в местечке под названием Винтон-Вудс, в доме, принадлежащем некой корпорации, которая базируется на Каймановых островах и единственный директор которой – некий мистер Патрик Гордон. Именно это имя значилось в одном из паспортов, который добыл для него Терри.
Повернувшись на бок, Вэнс вытянул руку и включил стоящую на ночном столике лампу под белым матовым абажуром. На ковер перед кроватью тотчас легло пятно приятного мягкого света. В его одиночной камере в Окворте потолочные светильники освещали каждую стену и каждый угол, словно подчеркивая пределы его несвободы, но это мягкое сияние, лишь обозначавшее окружающие предметы, оставляло место для воображения, и Вэнсу это понравилось.
Сама постель, впрочем, могла быть и получше. Едва увидев, на каком белье он лежит, Вэнс решил, что избавится от него как можно скорее. Представления Терри о роскоши были достойны выходца из рабочей среды, каковым он, впрочем, и являлся. Похоже, бедняга не сомневался, что черные атласные простыни являются непременным атрибутом богатства, и переубедить его могло только чудо.
Посмотрев на часы, Вэнс увидел, что сейчас лишь десять часов вечера. Он проспал почти шесть часов, но все еще чувствовал себя усталым и заторможенным, хотя спать больше не хотелось. Что-то разбудило его, какая-то беспокойная мысль, которая проникла даже в его сновидения, но сейчас Вэнсу никак не удавалось вспомнить, какая именно. В конце концов он выбрался из кровати и, с удовольствием ступая босыми ногами по толстому мягкому ковру, отправился в туалет. Как следует помочившись, он почувствовал, что проголодался, и спустился по лестнице в кухню. Есть когда захочешь – для него это тоже роскошь, наслаждаться которой он будет еще очень долго.
Включив свет, Вэнс не без удовольствия отметил, что нигде не видно никаких следов совершившегося здесь насилия. Нет, он, разумеется, не был настолько наивен, чтобы считать, будто вчера он уничтожил все улики, однако, с другой стороны, у него нет никаких оснований предполагать, что в ближайшее время в кухне появится бригада экспертов-криминалистов со специальным оборудованием. Для человека же постороннего – например, для агента по недвижимости, которому уже очень скоро предстоит заниматься продажей этого дома, – все здесь было в абсолютном порядке и ничто не вызывало подозрений.
Открыв холодильник, Вэнс рассмеялся в голос. Терри, похоже, совершил настоящий налет на магазин «Маркс & Спенсер», вынес оттуда все подчистую! Готовые продукты и полуфабрикаты, свежее мясо и овощи, фрукты, молоко, шампанское и даже свежевыжатый апельсиновый сок – холодильник буквально ломился от еды. Вэнс выбрал бутылку шампанского, ловко вскрыл ее одной рукой и стал раздумывать, что бы ему съесть. В конце концов он остановил свой выбор на китайских закусках, однако разобраться в ручках и кнопках управления навороченной микроволновки ему удалось не сразу. В итоге Вэнс все-таки разобрался, что к чему, но его хорошее настроение оказалось несколько подпорчено.
Наливая себе второй бокал шампанского, он вспомнил, что же его разбудило. Он не проверил, как работают камеры! Это, впрочем, было понятно: Вэнс так устал, что едва успел обследовать дом прежде, чем напряжение последних часов взяло свое и он буквально рухнул на постель. Если бы во время обхода его новых владений компьютер попался ему на глаза, он, конечно, вспомнил бы о том, что собирался сделать в обязательном порядке. Впрочем, задержка в несколько часов вряд ли имела большое значение.
И Вэнс двинулся сквозь темный дом, находя дорогу лишь благодаря своей исключительной памяти. Свет он не включал нарочно, так как вспыхивающие и гаснущие в окнах огни могли привлечь к дому нежелательное внимание. Пройдя через гостиную, столовую и телевизионную комнаты, он наконец обнаружил спрятанный в глубине дома рабочий кабинет. Льющегося в окно лунного света оказалось достаточно, чтобы сориентироваться, и Вэнс, уверенно обойдя стол, опустился в кресло и, включив настольную лампу, осветившую темную деревянную столешницу, с любопытством огляделся.
По-видимому, к тому моменту, когда Терри добрался до кабинета, его воображение в значительной мере иссякло. Единственными предметами обстановки были большой стол, пухлое офисное кресло и тумбочка с установленным на нем принтером. Ноутбук лежал на столе; что касалось длинной коробочки на подоконнике, подмигивавшей сразу дюжиной зеленых и голубых огоньков, то Вэнс решил, что это, по-видимому, беспроводной роутер. В Интернете он видел изображения роутеров, но до сих пор ему не доводилось сталкиваться с ними, так сказать, живьем.
Потом Вэнс включил ноутбук. Терри хотел купить «Эппл» – он считал, что для целей Вэнса эта машинка подходит лучше всего. Сам Вэнс, однако, решил, что ему и без того придется учиться слишком многому: в Окворте ему приходилось иметь дело со старыми и очень медленными компьютерами, да и доступ в Интернет там строго ограничен. Самого Вэнса эти меры, впрочем, изрядно веселили. Каким местом думали легавые, когда разрешали доступ к компьютерам таким, как он? На месте властей Вэнс никогда не позволил бы заключенным выходить в Сеть. А чтобы полностью исключить любые контакты с внешним миром, он вывел бы тюрьмы из зоны покрытия мобильных сетей. Плевать, что надзирателям будет неудобно болтать в рабочее время с женами и любовницами; если хочешь крепко держать заключенных в узде, нужно быть готовым идти на самые радикальные меры. В ГУЛАГе уж точно никакого мобильного сигнала не принимали.
Ноутбук между тем загрузился – Вэнс даже удивился, насколько быстро это произошло. Да и сама машинка выглядела очень изящно и современно по сравнению с железными гробами, к которым он привык. Спустившись в кухню, Вэнс принес оттуда кейс и положил на стол рядом с ноутом. Из кейса он достал небольшую адресную книжку и, открыв ее на букве «У», ввел в адресную строку браузера первую ссылку. Через мгновение на экране открылся ничем не примечательный сайт, который, однако, запросил пароль. Вэнс открыл книжку на букве «К» и ввел в окошко первое на странице сочетание букв и цифр.
– «К» значит «камера», – сказал он вслух, дожидаясь, пока откроется рабочая страница.
Секунду спустя перед ним появился экран, разделенный на четыре части. Первый квадрат оказался темным, во втором была видна ярко освещенная кухня, за ней – столовая, еще дальше – гостиная с большим камином. Судя по пропорциям комнат и толщине подбалочников, поддерживавших потолки, дом представлял собой перестроенный амбар или коровник. Третья камера показывала ту же анфиладу комнат, но с другого конца: гостиная, столовая, кухня… В гостиной на длинном кожаном диване лежал какой-то мужчина с непримечательным лицом и светлыми, начинавшими седеть волосами, одетый в шорты и майку с логотипом, который был Вэнсу незнаком. Чуть в стороне от мужчины сидела за столом женщина, которая набирала что-то на клавиатуре ноутбука. Рядом с ней стоял бокал красного вина. Четвертая камера была направлена на верхнюю площадку лестницы, ведущей на балкон или во внутреннюю галерею, где размещалось что-то вроде спальни. С этой точки трудно было рассмотреть все детали, но Вэнсу показалось, что, кроме спальных мест, здесь же разместились ванная и гардеробная.
Вэнс как зачарованный уставился на экран; самодовольная усмешка играла на его губах, хотя в доме ничего особенного не происходило. И все же он был удовлетворен. По его приказу Терри нанял, наверное, целую армию частных детективов, и ни у одного из них не нашлось ни капли совести. Впрочем, так было всегда: немного терпения, и ты непременно найдешь исполнителя, который готов более или менее на все – достаточно только придать заданию хотя бы видимость законности. Установить в частных домах камеры-шпионы обошлось, конечно, недешево, но дело, несомненно, того стоило. Теперь, прежде чем начать мстить, Вэнс мог, ничем не рискуя, изучить объект и выбрать оптимальный вариант действий.
Закрыв эту страницу, Вэнс ввел еще один код. На этот раз камеры оказались установлены не в помещении, а где-то под открытым небом. На экране он увидел дом в эдвардианском стиле, окруженный довольно большим садом. Четыре камеры показывали подходы к парадному крыльцу, вид на окна гостиной, вид на дом сзади и подъездную дорожку. Освещенный только далекими уличными фонарями, дом казался пустым: в окнах не горел свет, а занавески были отдернуты.
Некоторое время Вэнс изучал картинку, потом довольно кивнул, продолжая улыбаться.
– Темновато здесь, но это дело поправимое, – пробормотал он, вводя третий пароль.
И снова на экране возникли четыре окна, соответствующие четырем камерам. Гравиевая дорожка вела к длинному и низкому фермерскому дому, стены которого вполне по-английски были сплошь увиты ползучими растениями. На заднем плане Вэнс различил еще какое-то освещенное прожекторами строение, напоминающее конюшенный двор. Точно, это он и есть! Подобные здания можно увидеть в любом районе страны: двускатная крыша и протяженный, сложенный из красного кирпича фасад, за которым стоят в денниках породистые лошади, приобретенные за огромные деньги богатыми мужчинами и женщинами и обслуживаемые полунищими конюхами, которые зачастую любили своих питомцев куда больше, чем их номинальные владельцы.
Потом его внимание привлекла какая-то фигура, рывками (так это выглядело на видео) пересекавшая конюшенный двор. В руке у человека был фонарик. Луч света скользил по стене конюшни, пока человек не скрылся за углом.
Третья камера показывала заднюю стену главного дома, а четвертая была направлена на подъездную аллею, правда со значительного расстояния. Поперек аллеи стоял коневозный фургон, так что подъехать к дому на машине было невозможно, и тем не менее улыбка Вэнса стала шире. Мелкие препятствия его не пугали, зато предвкушать месть было так приятно!
Успокоенный увиденным, Вэнс выключил компьютер. Он активировал еще не все установленные камеры, однако торопиться, пожалуй, не стоило. Если после того, как он нанесет первый удар, полиция обнаружит поблизости скрытую камеру, все объекты, которые он мог бы избрать своей мишенью, будут, конечно, подвергнуты самой тщательной проверке на предмет шпионского оборудования. Тонкость здесь в том, что обнаружить неработающую камеру можно только случайно – отсутствие электронного сигнала делает миниатюрное устройство практически невидимым даже для специального оборудования. Так, во всяком случае, объяснял ему Терри. Конечно, Вэнс вовсе не прочь понаблюдать за всеми своими врагами сразу, однако это было бы неблагоразумно. В его интересах сдержать свое любопытство, чтобы и дальше опережать своих противников на один, а то и на два шага.
На всякий случай Вэнс взял кейс с собой в спальню. Теперь, когда его любопытство было в значительной степени удовлетворено, он снова почувствовал, что хочет спать. Главное, все камеры оказались на месте, они работали и передавали именно то, что ему необходимо. И если раньше у Вэнса и оставались какие-то сомнения в успехе задуманного, то теперь они полностью развеялись. Завтра он приступит к следующему этапу своей миссии.
Завтра прольется кровь.
В желтоватом свете уличных фонарей красная «тойота» вовсе не выглядела красной. Это, впрочем, не имело особого значения, поскольку номерные знаки на ней все равно были сняты с желто-коричневого «ниссана». И случайный свидетель, и даже человек, который попытался бы анализировать записи камер видеонаблюдения, вряд ли сумел бы получить какую-то информацию о том, кто сидел за рулем этой неприметной машины. Водитель «тойоты», впрочем, очень сомневался, что в районе, где работают проститутки, установлены камеры наблюдения. Не зря легавые постоянно жалуются, что им-де урезают бюджет и заставляют экономить. В любом случае те крохи, которые им все же перепадают, идут исключительно на то, что налогоплательщики могут увидеть своими собственными глазами, – например, на участковое патрулирование, когда пешие легавые борются с мелкими кражами и хулиганством, хотя раньше обывателям достаточно было просто вызвать наряд по телефону. Но сверху приказали: сделать так, чтобы видна была конкретная работа, вот полиция и старалась, чтобы избиратели, не дай бог, не разочаровались в бездействующем правительстве.
Ничего удивительного, что для всех, о ком не пишут в «Дейли мейл», – для торговцев людьми, для мошенников из числа «белых воротничков» и даже для убийц проституток – наступило настоящее раздолье. И большинство преступников, наверное, действительно счастливы, но только не водитель «тойоты». Он жаждал внимания, жаждал известности. Какой смысл стараться, рисковать, если о его делах не пишут во всех газетах и не говорят по телевизору? Если так и дальше пойдет, можно вообще не напрягаться.
Как легавые могли не заметить, что творится в городе? Возможно, ему стоит начать фотографировать свои жертвы, чтобы был виден его фирменный знак? И отсылать снимки по почте? Уж это-то должно заставить их поворачиваться, да и пресса, конечно, заинтересуется столь необычным делом!
Размышляя обо всем этом, Флетчер медленно ехал через Темпл-Филдз – брэдфилдский квартал красных фонарей. Несколько лет назад полиция нравов здорово его подчистила; впоследствии многие улицы захватило гей-сообщество, и теперь секс в Темпл-Филдз предлагали не так бойко, как раньше. Шлюхи предпочитали работать в помещениях – в массажных салонах, саунах и полулегальных борделях, а часть из них и вовсе перебрались в другие районы – например, на шоссе возле аэропорта или к недостроенному зданию больницы.
Движение на Кэмпион-бульваре оказалось достаточно плотным, но Флетчера это вполне устраивало. В столь поздний час здесь обычно бывало намного спокойнее, но сейчас проезжую часть заполонили машины, из окон которых свисали желтые шарфы. Видимо, как раз сегодня брэдфилдская «Виктория» случайно уделала кого-то в домашнем матче. Флетчер смутно припоминал, что городская команда пробилась в Евролигу, о которой парни в пабе отзывались достаточно уничижительно. «Среда, пятый канал. Не футбол, а одно название», – вот как они говорили. Флетчеру было не совсем ясно, почему то, что показывают по телику по средам, не футбол, но вникать в детали он не стремился. Он вообще далеко не всегда понимал, о чем спорят приятели, когда собираются в пабе, но он знал: нельзя показывать, что он не такой, как все. Лучше притвориться, будто ему все понятно и он со всем согласен, а молчит просто потому, что он от природы человек немногословный. Подобная тактика верой и правдой служила ему уже многие годы. Именно благодаря ей он ухитрился дурачить Марго достаточно долго и в конце концов сделал ее своей. Когда же она перестала работать, он сумел разобраться с проблемой по-своему. Очень ловко разобраться. И кошмары ему не снились, и объяснять ничего не пришлось, потому что никто просто не ждал от него никаких объяснений.
Поток машин двигался медленно, и Флетчер воспользовался этим, чтобы внимательно рассматривать женщин, мимо которых он проезжал и которые могли оказаться проститутками в поисках клиента. Его поиски не были случайными – он точно знал, что ему нужно. Впрочем, в глубине души он подозревал, что здесь, на окраине Темпл-Филдз, ему вряд ли повезет. Придется отправляться в другой район.
Но как раз тогда, когда транспортный поток начал набирать скорость, он вдруг заметил то, что искал. Остановиться было нельзя, поэтому на первом же перекрестке он свернул налево, припарковался (с небольшим нарушением правил) и пешком отправился назад. Он так спешил, что едва не перешел на бег – от напряжения у него даже засосало под ложечкой, но Флетчер понимал, что ни в коем случае нельзя привлекать к себе внимание. Поэтому он просто шел быстрым шагом, надеясь, что, когда он вернется на главную дорогу, она все еще будет стоять на прежнем месте.
Она была там. Флетчер был уверен, что не ошибся, хотя и приближался к ней со спины. Проститутка, как пить дать. Он мог определить это по ее развязной походочке, по зазывному движению бедер, по тому, как она поглядывала в сторону проезжей части. Да и туфли на таких высоченных каблуках, что от них сводило лодыжки, носили только так называемые «работающие девушки».
Кровь застучала у него в голове. Окружающее – особенно то, что он видел периферийным зрением, – начало расплываться, и только фигура девушки в центре по-прежнему была видна отчетливо. Он страстно ее желал. Больше всего ему хотелось увезти ее подальше от нищеты и грязи, в которой она жила. И потом, разве ей неизвестно, что нынче на улицах стало слишком опасно?
– Моя… – пробормотал он, замедляя шаг, чтобы не обогнать девушку. – Моя!..
24
Альвин Амброуз пробежал глазами еще один отчет, который, как и предыдущие, не продвинул поиски Вэнса ни на шаг вперед. Инспектор Стюарт Паттерсон, тяжело опустившись на стул напротив него, протяжно вздохнул. Выражение лица начальника напомнило Амброузу его младшую дочь Ариэль, которая начинала очень забавно дуться каждый раз, когда ей не удавалось опередить участников телевикторины «Быстрый и находчивый». Впрочем, их положение куда серьезнее.
– Все это ничего не дает, – заявил Паттерсон, презрительно косясь на стопку отчетов на столе Амброуза. – Будь в этих бумажках хоть капелька пользы, ты давно бы его поймал. А так… ты просто топчешься на месте.
Амброуз мысленно отметил это «ты». Не «мы», а «ты» – сказал Паттерсон. По-видимому, даже непрямое участие Кэрол Джордан в этом деле усиливало желание босса самоустраниться от всего, чем занималась его команда.
– Двадцать полицейских проверяют заявления людей, которые якобы видели Вэнса, – терпеливо объяснил Амброуз. – Все полицейские подразделения по всей стране заняты тем же. Еще одна группа просматривает записи камер видеонаблюдения, пытаясь обнаружить такси, в котором Вэнс выехал из Окворта. Министерство прислало спецгруппу для охраны его бывшей жены. Мы делаем все, что в наших силах, шеф. Скажите, что мы упустили, и я постараюсь что-нибудь придумать.
Паттерсон никак не прореагировал на обращенные к нему слова. Покачав головой, он сказал:
– Мы будем выглядеть как последние идиоты. Не суметь поймать однорукого мужика, которого половина страны знает в лицо лучше, чем Саймона Ковелла!7
Эта Кэрол Джордан небось хихикает в кулачок за нашими спинами.
Амброуз был потрясен. Он знал другого Паттерсона – человека, который трепетно относился к своим христианским убеждениям и был не чужд состраданию. По-видимому, то, что при назначении на новую должность его обошли, лишило шефа всех его положительных качеств, оставив только горечь и разочарование немолодого уже мужчины.
– Кэрол Джордан арестовывала Вэнса двенадцать лет назад; это она отправила его за решетку. Теперь Вэнс на свободе, и думаю, ей будет не до смеха по крайней мере до тех пор, пока он снова не окажется в тюрьме, – проворчал Амброуз, даже не подумав добавить общепринятое «При всем уважении, сэр».
Паттерсон бросил на него угрюмый взгляд.
– Я в курсе, сержант. Тем больше оснований, чтобы этим делом занималась именно Джордан.
От необходимости отвечать Амброуза избавило появление патрульного констебля, который прижимал к груди стопку бумаг.
– Я, кажется, нашел это чертово такси, – пропыхтел он. По всему было видно – патрульный слишком устал, чтобы выражать свою радость или энтузиазм сколько-нибудь заметным образом.
Паттерсон выпрямился и жестом подозвал констебля ближе:
– Давайте посмотрим, что там у вас.
– Мы обнаружили машину здесь, в городе, – пояснил патрульный. – Она стояла на парковке в Краунгейте.
– Отличная работа, – сказал Паттерсон. – Альвин, отправьте туда экспертов, пусть все проверят как следует.
– Эксперты уже на месте, – сказал констебль и покраснел под неодобрительным взглядом босса. – Распоряжение старшего суперинтенданта, сэр. Когда поступил рапорт, он как раз был в диспетчерской.
– Вот так всегда… – пробормотал Паттерсон. – У нас была единственная возможность показать, что мы что-то делаем, но и ее у нас украли!
– Можно подумать, мы ее искали, эту возможность, – буркнул Амброуз.
– Мы просмотрели записи в обратном порядке, – неуверенно продолжал констебль. – Такси въехало на стоянку в двадцать один сорок три, поэтому мы обратились к записям камер на светофорах и на шоссе. Судя по всему, человек, который сидел за рулем, угнал такси с парковки станции обслуживания на магистрали М42. Вот смотрите, это распечатка с тамошних камер… Такси появилось на станции еще утром. Лицо водителя рассмотреть сложно – мешает козырек бейсболки, но это вполне может быть Вэнс: и рост подходящий, и руки в татуировках. – Патрульный выложил на стол еще одну распечатку с камеры наблюдения. – Вот здесь он надевает плащ и уходит. А несколько часов спустя на стоянке появился совсем другой человек. Он движется вдоль ряда машин и, похоже, проверяет дверцы. Но это почти наверняка не Вэнс – рост другой, да и телосложение не такое.
– Прекрасно, – сказал Амброуз. – Отличная работа. А на камерах не видно, куда отправился Вэнс, после того как оставил такси на стоянке?
– К сожалению, нет. Можно предположить, что он либо пересел в другую машину, либо вошел в мастерские или в мотель. Мы продолжаем просматривать записи, может, что и появится. Как ни странно, в этот раз нам все помогают, никто даже не потребовал постановление.
– Никто не любит серийных убийц, – заметил Амброуз. Свежая информация придала ему сил, и он пружинисто вскочил на ноги. – Я отправляюсь на место прямо сейчас, вместе с экспертами. Распечатайте для меня копии снимков. И сообщайте мне, как только узнаете о Вэнсе что-нибудь новое. – Спохватившись, он посмотрел на Паттерсона, но тот покачал головой.
– Эксперты пусть едут, – сказал Паттерсон, – а вы, сержант, нужны здесь. Для координации действий.
– Но, сэр…
– Вам там нечего делать. Эта работа для патрульных, а не для человека, которому нужно произвести впечатление на новое начальство.
Амброузу захотелось ударить Паттерсона – дать ему со всей силы в глаз, чтобы вбить хоть немного здравого смысла в того, кто когда-то учил его быть хорошим детективом. Если обманутое честолюбие способно сделать такое с нормальным в общем-то человеком, то лучше вовсе не иметь никаких амбиций.
Подавив разочарованный вздох, Амброуз снова сел.
– Вы хорошо поработали, – снова сказал он констеблю. – Держите меня в курсе, хорошо? – Он потянулся к телефону. – Надо поскорее отправить туда специалистов.
– Вот именно, – сказал Паттерсон и поднялся. – Займитесь этим, сержант. Если что, я буду в столовой.
В окрестностях международного аэропорта Брэдфилда оказалось два стрип-клуба, до которых можно быстро доехать на велосипеде. В обоих, однако, знать не знали никакую Леанну Консайдин. Так, во всяком случае, утверждали управляющие, которые, судя по их непроницаемым лицам, изрядно поднаторели в общении с полицией и не собирались выдавать стражам порядка никакой информации. После второй неудачи Сэм и Кевин, привычно ворча друг на друга, вернулись в машину и попытались придумать что-нибудь конструктивное, но обоим не пришло в голову ничего лучшего, чем дождаться, пока у девочек закончится рабочий день, или, точнее, вечер, и они начнут расходиться.
– Все равно они не станут с нами разговаривать, – угрюмо пророчествовал Сэм. – Мы только впустую потратим несколько часов.
– Ну, если Леанна работала именно в этом клубе, кто-то, быть может, и проговорится. А если в другом, то… то мы действительно зря теряем время. Вот что, примерно милей дальше по дороге должен быть передвижной киоск с гамбургерами. Поехали туда, подзаправимся. Все будет веселее.
Сэм вздохнул. У него были несколько иные представления о приятном времяпрепровождении, но иного выхода он не видел. В самом деле, рассудил он, лучше поесть, чем тупо сидеть в машине и слушать, как урчит в пустом желудке.
Кевин тем временем включил двигатель и медленно поехал к выезду с парковки. Они уже готовы были свернуть на шоссе, когда Сэм, продолжавший поглядывать на двери клуба, внезапно подскочил на сиденье.
– Стой! – воскликнул он.
Кевин так резко нажал на тормоз, что оба буквально повисли на ремнях безопасности.
– Что?! Что случилось?
– Давай назад, только медленно.
– Да в чем дело, черт тебя возьми? – отозвался Кевин, медленно сдавая задом.
– Мы просто идиоты! – сказал Сэм, торопливо перебирая фотографии, которые распечатал для них Джейми.
– Не суди по себе, – обиделся Кевин, но Сэм не слушал.
– Велосипед! Ее велосипед! – воскликнул он, протягивая Кевину снимок, на котором Леанна была сфотографирована возле своего велосипеда. – Она ездила на нем на работу. Помнишь, что говорила Тара?..
– Ну и что?
– А то, что велосипед Леанны до сих пор должен быть там, где она его оставила. И мне кажется, я видел его, когда ты поворачивал… Подожди здесь, я пойду посмотрю на него поближе, о’кей?
– Да ради бога. – Кевин пожал плечами. – Если это он, крикни.
Сэм выбрался из машины и рысцой перебежал к задней стене клуба. Его одноэтажное здание было выстроено покоем, причем строители проявили фантазии не больше, чем пятилетний мальчуган, собирающий домики из конструктора «Лего». Хлипкий деревянный забор соединял два противолежащих крыла клуба, образуя подобие внутреннего дворика, в котором стояли промышленные бункеры для бутылок и мусорные контейнеры. Ведущие внутрь ворота были распахнуты; именно сквозь них Сэм и заметил велосипед, показавшийся ему знакомым.
Проскользнув в ворота, он сразу понял, что не ошибся. Фары их автомобиля отразились от катафотов на заднем колесе и заднем крыле велосипеда, который стоял за одним из контейнеров, прикованный к забору толстой цепью с замком. Отступив на шаг, Сэм сравнил велосипед с тем, что был изображен на снимке. Во дворике было темновато, поэтому он мог и ошибаться, но в целом обе машины выглядели очень похоже. Сэм уже собирался вернуться к Кевину, чтобы рассказать о своем открытии, когда где-то поблизости со вздохом открылась, а потом снова закрылась дверь. Щелкнула зажигалка, блеснул огонек, и Сэм рискнул высунуться из-за контейнера.
При свете тлеющего сигаретного кончика он разглядел наглую стерву-управляющую, которая только недавно буквально вытолкала их из клуба. Похоже, подумал Сэм, удача сама идет к нему в руки. Посмотрев в сторону машины, он убедился, что Кевин сидит откинувшись на спинку сиденья, как человек, который решил вздремнуть. Были ли его глаза закрыты или нет, Сэм не видел, но в его сторону напарник не смотрел, а значит, он и управляющая оказались фактически один на один.
Сэм снова задумался, но лишь на мгновение. Как правило, он не запугивал и не давил на свидетелей, но только потому, что рядом всегда находились другие, которые впоследствии могли бы донести о его неподобающем поведении. Однако сейчас, поздним вечером, на задворках дрянного стрип-клуба он и управляющая были одни, так что, если дело дойдет до разбирательства (в чем Сэм очень сомневался), ее слово будет против его слова. А кому в этом случае поверят, спрашивается?.. Кроме того, один раз эта тварь уже солгала им с Кевином, и Сэм чувствовал, что правда на его стороне.
Беззвучно ступая по замусоренному асфальту, он обогнул контейнер и оказался за спиной женщины. Теперь Сэм стоял так близко, что чувствовал тяжелый запах ее духов и сигаретного дыма, а она по-прежнему не подозревала о его присутствии. Тогда он осторожно перевел дух и, одним быстрым уверенным движением обхватив шею женщины согнутой в локте рукой, дернул на себя. Та попятилась, налетела на него, и Сэм зажал ей рот ладонью, свободной рукой вырвав из пальцев женщины сигарету. Не хватало еще, чтобы та в панике ткнула его окурком в лицо.
Управляющая клубом еще трепыхалась, и Сэм обхватил ее второй рукой.
– Видишь, как все просто? – прошипел он ей прямо в ухо. – Ты выходишь покурить, а в темноте тебя подстерегает злой извращенец. Что-то в этом роде случилось с Леанной… – Сэм слегка оттолкнул женщину от себя, продолжая удерживать одной рукой. Со стороны это движение выглядело, вероятно, скверной пародией на танцевальное па. Управляющую развернуло лицом к нему, и Сэм тут же прижал ее к стене.
– Чертов легаш!.. – Женщина плюнула в Сэма, но он оказался быстрее и сумел увернуться.
– Ты наврала мне, сука! – проговорил он с угрозой. – Я могу сделать тебе очень больно, и мне за это ничего не будет, но сейчас я хочу вовсе не этого. Мне нужна правда. Ублюдок, который убил Леанну, не должен сделать то же самое с другой девушкой. Я только что показал тебе, как это просто и как на самом деле уязвима и ты, и любая другая женщина. Итак, поговорим… Расскажи, что произошло во вторник вечером.
– Ты не посмеешь меня и пальцем тронуть! – огрызнулась управляющая. – Я подам на тебя в суд за побои, за попытку изнасилования и за… в общем, найду за что.
Сэм рассмеялся:
– Думаешь, кто-то поверит такой, как ты?
Он перенес центр тяжести на другую ногу и, выпрямив пальцы, ткнул ими женщину под ребра. От неожиданности и боли управляющая ахнула. «Как это приятно – быть плохим легавым», – подумал Сэм. Он, впрочем, не собирался позволять худшим сторонам своей натуры взять контроль над ситуацией. Ну, разве только чуть-чуть…
– Я не хочу делать тебе больно, – повторил он, – но, если придется, я колебаться не стану. Итак, расскажи мне про вечер вторника. И поподробнее.
– Да тут и рассказывать-то особенно нечего. Леанна пришла около девяти и исполнила несколько номеров. Около полуночи она ушла. Вот все, что я знаю.
– Очень жаль, потому что этого недостаточно. – Сэм снова ткнул ее под ребра выпрямленными пальцами. – Ты должна знать больше. Как насчет камер видеонаблюдения? Они есть на парковке, значит, и в клубе тоже…
Управляющая злорадно рассмеялась:
– Все записи стерты. Один из барменов пришел на работу сегодня утром и сказал, мол, легавые показывают фото Леанны по телику, потому что ее кто-то грохнул. Хозяин как раз был на месте, он и велел мне стереть пленки. Ему вовсе не хочется, чтобы кто-то связал его замечательный респектабельный клуб с убитой проституткой.
Судя по ее интонации, владельца заведения она презирала еще больше, чем полицию.
– Разве тебе не захотелось взглянуть на записи прежде, чем ты их стерла?
Женщина опустила взгляд. «Понятненько», – подумал Сэм.
– Вашему бармену неоткуда было знать, что человек, который убил Леанну, уже убивал раньше. И не один раз. Мы пока никому об этом не говорили, но это так. Если мы его не поймаем, он не остановится, и следующей жертвой снова может стать одна из ваших девочек, потому что ты сама видела, как это просто. – Сэм усмехнулся. – Или даже ты сама…
Управляющая взглянула на него с ненавистью:
– Я просмотрела только часть записей с парковки. Те, которые были сделаны примерно тогда, когда она уехала. Я… Мне просто стало любопытно. Если кто-то из наших клиентов имеет отношение к… к убийству, я должна знать кто. Ради безопасности. Что бы ты там себе ни думал, я вовсе не хочу, чтобы пострадал кто-то из наших девушек.
Сэм слегка ослабил руку, которой прижимал женщину к стене.
– И что же ты увидела?
– Я видела, как Леанна вышла из задней двери и пошла через парковку в самый дальний ее угол. Там она села в какую-то машину и уехала.
От досады Сэму захотелось треснуть кулаком по стене. Или – лучше – треснуть эту тварь, которая с такой легкостью оборвала единственную ниточку, которая вела к убийце Леанны.
– Что за машина? Какого она цвета?
– Откуда я знаю, что это за машина? Я тебе что, долбаный Джереми Кларксон?8
А насчет цвета… У нас все камеры черно-белые, поэтому единственное, что я могу сказать, – это что машина ни черная, ни белая.
Тут Сэму еще сильнее захотелось измолотить чертову суку до полусмерти, и он с трудом взял себя в руки.
– Ты и водителя небось не разглядела?
– Видела только, что он белый.
– Превосходно! – Сэм даже не пытался скрыть свое презрение. – Про номер я даже не спрашиваю, ты наверняка его не записала. – Он выпустил женщину и отступил на шаг, брезгливо отряхивая ладони. – Спасибо за содействие. Завтра я пришлю констебля, он официально запишет твои показания.
При этих его словах управляющая впервые за все время забеспокоилась по-настоящему.
– Э-э, зачем еще?! – воскликнула она. – Слушай, я же и так все тебе рассказала! А если хозяин что-то пронюхает…
Сэм смерил ее оценивающим взглядом.
– Ты работаешь здесь официально? – спросил он. – Небось и лицензия оформлена на тебя?
– Ну да. Мое имя и адрес есть у босса, так что я никуда не сбегу.
– Ладно. Тогда завтра сама приходи в полицию, только не в Северное отделение, а в городское управление. Спросишь отдел по расследованию особо тяжких преступлений, запомнила?
Она кивнула:
– Да. Отдел по расследованию особо тяжких…
– Имей в виду, если завтра ты не появишься, вечером я приеду сюда с группой захвата, и тогда твой босс узнает, как ты помогала полиции. Надеюсь, это ясно?
Женщина злобно сверкнула на Сэма глазами:
– Я сдержу слово, а вы сдержите свое.
По пути к машине Сэм слышал, как она вполголоса его костерит, но ему было наплевать. Плохо, конечно, что она стерла все записи, но, в конце концов, ее босс не контролировал все камеры, установленные на улицах и шоссе. Сэм не сомневался, что, куда бы ни направился убийца Леанны в своей «ни черной, ни белой» машине, они сумеют разглядеть его в потоке транспорта. Отныне его дни сочтены, и все благодаря кому? Благодаря Сэму Эвансу. Джордан придется признать, что он неплохо поработал. Правда, сама она переводится в другое место, но это не значит, что Сэм не должен стремиться выше.
25
Жидкое утреннее солнышко просочилось в кухню Тони, придав обстановке призрачный, причудливый вид. Пока на плите поспевал кофе, сам Тони успел просмотреть онлайн-новости. Как и следовало ожидать, побег Вэнса был главной сенсацией, что, в свою очередь, повлекло за собой целый вал публикаций, посвященных его старым преступлениям и судебным процессам. В большинстве этих публикаций фигурировали имя и фамилия Тони, Кэрол тоже упоминалась довольно часто. Попытались журналисты добраться и до Мики Морган, бывшей жены Вэнса, но на ферме, где она и ее партнерша разводили породистых лошадей, их встретила перегороженная коневозкой подъездная дорога и суровые конюхи, патрулирующие периметр. Никто из репортеров так и не увидел саму Мики, не говоря уже о том, чтобы получить от нее какие-то комментарии. В результате им пришлось удовлетвориться интервью с малозначительными людьми из техперсонала, которые когда-то работали с Вэнсом на телевидении. Администрация тюрьмы тоже не пожелала пойти на контакт с прессой, что в принципе было так же закономерно, как смена времен года.
Об убийстве Леанны Консайдин, напротив, газеты почти не писали, главным образом потому, что для прессы она пока оставалась неопознанным трупом. Было, однако, совершенно ясно, что, как только станет известно ее имя и то, что она вела двойную жизнь, начнется настоящее светопреставление. Ее соседи по квартире окажутся в журналистской осаде, которая будет продолжаться до тех пор, пока они не раскроют – или не выдумают – сенсационные подробности ночных похождений подруги. И если им хватит ума, они постараются выколотить из журналистов побольше денег, чтобы оплатить счета за квартиру и учебу.
Но пока смерть Леанны Консайдин служила лишь для заполнения пустого места в подвалах общенациональных газет. Даже Пенни Бёрджесс пришлось довольствоваться жалким десятком строк. Кэрол рассказала Тони о пресс-конференции, но Пенни, к счастью, не хватило наглости, чтобы публично опровергнуть заявление Рики. Она будет в ярости, когда правда откроется, размышлял Тони, направляясь в кабинет с чашкой горячего эспрессо. По пути он выглянул в окно и с удовлетворением отметил, что фургон с парнями из отдела охраны свидетелей по-прежнему припаркован на противоположной стороне улицы.
Из-за того что Кэрол отказалась от персональной группы защиты, ему теперь придется торчать в Брэдфилде, пока Вэнса не поймают или пока он не будет официально признан не представляющим опасности. Ведь если Тони решит перебраться в Вустер – в дом, который ему так понравился, – его группа охраны отправится с ним, а Кэрол останется в Брэдфилде без всякой защиты. Днем, когда она на работе, в окружении полицейских, ей, скорее всего, действительно ничто не грозит, но по ночам, когда она будет в этом доме одна… Стало быть, ни о каком переезде не стоит даже задумываться.
Еще одной немыслимой вещью представлялось ему то, что должно было произойти между ним и Кэрол. На протяжении нескольких лет они как будто танцевали странную кадриль, то сближаясь, то, наоборот, расходясь, когда их разводили в стороны разные события и собственное прошлое. Словно брусковые магниты, которые школьники используют на уроках для опытов, они то стремились друг к другу с непреодолимой силой, то, наоборот, отталкивались, не в состоянии приблизиться один к другому. За несколько месяцев, прошедших с тех пор, как Кэрол приняла его предложение поселиться с ним в доме, доставшемся Тони по наследству от отца, ни он, ни она ни разу и не заговорили о том, что могло за этим стоять. Единственное, что было ясно обоим, – это то, что у Кэрол будет в его доме собственное пространство – спальня, ванная и гостиная, которая могла также служить рабочим кабинетом. Но будет ли этот переезд на новое место событием чисто географическим или же он откроет в их взаимоотношениях какой-то новый этап, они ни разу всерьез не обсуждали. Похоже, им обоим просто не хватало для этого элементарного мужества.
В глубине души Тони был почти уверен в своей готовности сделать следующий шаг. Стремление к прогрессу – так это называлось в популярной психологии. Сам он, однако, хорошо понимал – то, что дилетанты принимают за пресловутый «прогресс», часто означало перемены совсем иного свойства. Тони же меньше всего хотелось повредить установившейся между ним и Кэрол робкой душевной близости, а что-то ему подсказывало, что именно это и произойдет, если они окажутся в одной постели. Никакими особыми достижениями в сексуальной области Тони похвастаться не мог – в большинстве случаев он и вовсе оказывался бессилен. Нет, он вполне мог возбудиться, правда в значительно меньшей степени, чем большинство мужчин, но стоило ему раздеться в присутствии женщины, как его пенис тотчас начинал указывать на полшестого. Тони пробовал применять виагру и другие препараты, которые действительно избавляли его от физиологической импотенции, но то, как они действовали на его сознание, ему совсем не понравилось. С другой стороны, Тони не исключал, что все его проблемы связаны с другими женщинами, с которыми он до сих пор пытался переспать, но не с Кэрол. Возможно, с ней все пойдет по-другому, хотя…
Тут Тони глубоко вздохнул. Как это все сложно, подумал он. Что, если самым разумным для обоих было бы оставить все как есть? Разумеется, никто не назвал бы их положение идеальным, но каков он, этот идеал? И стоило ли к нему стремиться? Пожалуй, все, что он мог сделать для Кэрол в данный момент, – это помочь ей и ее команде с блеском завершить последнее дело, не афишируя при этом свое участие. Но прежде чем он уйдет в эту работу с головой, ему необходимо выяснить, как идут поиски Вэнса.
Не желая ставить Амброуза в неловкое положение перед начальством, он не стал звонить приятелю, а послал ему текстовое сообщение. Нажимая кнопку «Отправить», Тони почувствовал прилив гордости. Ему предстояло еще многому научиться, чтобы по крайней мере походить на нормального человека, или, иными словами, не слишком отличаться от большинства. Он, впрочем, надеялся, что кое-какие правила повседневного этикета он все-таки усвоил.
Не успел Тони начать загрузку файлов, которые Стейси оставила в облаке специально для него, как раздался телефонный звонок. Это был Амброуз.
– Здорово, дружище, – пророкотал он своим низким баритоном. Тони заметил, что Амброуз, по обыкновению, не назвал его по имени; он вообще избегал имен, боясь скомпрометировать абонента – или себя.
– Спасибо, что перезвонил. – Эту формулу вежливости Тони выучил наизусть и почти довел до автоматизма. Даже ему было ясно, что, когда тебе кто-то любезно перезванивает, бурчать в трубку что-то невразумительное может позволить себе только дурно воспитанный подросток. – Есть какие-нибудь новости относительно Вэнса?
– Он по-прежнему где-то бегает, а нас взяла в осаду пресса, – ответил Амброуз. – Мы нашли такси, которое он угнал. Наш приятель бросил его на стоянке возле северной станции обслуживания на Сорок втором шоссе. К сожалению, никаких следов его самого мы пока не обнаружили. Правда, несколько человек уже работают с камерами видеонаблюдения, но на твоем месте я бы не особенно надеялся на успех. Действительно ценную информацию могут дать только камеры, установленные в помещениях самой станции, но, если он туда не заходил, нам снова придется начинать с нуля.
– Боюсь, он вряд ли допустил подобную оплошность.
Амброуз вздохнул:
– Я только сейчас начинаю понимать, насколько это умный и хитрый мерзавец. В свое время я почти не обратил внимания на его дело – в нашем захолустье тогда хватало своих проблем. У тебя есть какие-нибудь мысли?
– Я уверен, что Вэнс давно покинул ваши края. Каковы бы ни были его планы, крутиться поблизости от Окворта ему резона нет. А планы у него большие… – мрачно закончил Тони.
– Пожалуй. Нет смысла столько стараться и готовить побег, чтобы через считаные часы снова оказаться за решеткой. Тебе имя Терри Гейтс что-нибудь говорит?
– О боже!.. – Тони застонал. – Как я не подумал… Иногда мне кажется, что таких глупцов, как я, стоило бы пристреливать!
Он, впрочем, надеялся, что не накаркает беды на свою голову.
Амброуз невесело усмехнулся:
– Это значит «да»?
– Альвин, извини, мне действительно следовало сразу подумать о Терри.
Он еще говорил, а перед его мысленным взором уже встал отчетливый образ – перевитые крепкими мускулами руки, карие доверчивые глаза и открытое, честное лицо, которое озарялось улыбкой каждый раз, когда взгляд Терри падал на Вэнса. Как-то раз Тони видел, как Терри управляется в своей лавочке – он со знанием дела обсуждал с мужчинами технические подробности и шутил с женщинами, умея заставить их купить тот или иной совершенно необходимый в хозяйстве инструмент, о существовании которого они еще минуту назад даже не подозревали. В психологии обычных людей Терри разбирался достаточно хорошо, но становился слеп и глух каждый раз, когда дело касалось Вэнса.
– А почему ты спрашиваешь?
– Терри – единственный, кто регулярно навещал нашего друга в тюрьме. Если верить регистрационным записям, он приезжал в Окворт каждый месяц, не пропустил ни одного визита. Мы попросили местных ребят заглянуть к нему, и знаешь что? Терри не оказалось дома. Похоже, его вообще никто не видел с того самого дня, когда Вэнс сделал ноги. Ты не можешь мне растолковать, в чем тут перец?
Закрыв глаза, Тони положил голову на подставленную руку.
– У Терри была сестра-близнец, Филлис. Тяжелобольная. Рак, последняя стадия… В те времена Вэнс любил бывать в больницах. Считалось, что это его благотворительная работа, – многие, во всяком случае, верили в официальную версию, что он-де морально поддерживает тех, кто неизлечимо болен. Но настоящая причина куда страшнее. Ему нравилось смотреть на умирающих. Вэнс получал удовольствие, наблюдая за тем, как человек теряет силы, как утрачивает всякий контроль над собой и окружающим. Но, как и большинство родственников тех, с кем Вэнс провел их последние часы, Терри так и не поверил, что его кумир наслаждался медленным угасанием его сестры. Для него Вэнс был ангелом, который специально спустился с небес, чтобы облегчить переход Филлис в лучший мир.
Тони выпрямился и открыл глаза. Странным образом то, что он рассказывал Амброузу, придавало ему сил.
– Эта его вера была настолько глубокой и прочной, что Терри напрочь отказывался верить, будто Вэнс виновен в преступлениях, в которых его обвиняли. Одно из обвинений против него опиралось на данные трасологической экспертизы. В тайном убежище Вэнса были найдены прикрученные к верстаку тиски с отчетливо выраженным дефектом одной из губок. Обвинение в течение четырнадцати лет хранило руку жертвы, на костях которой остался характерный след от сдавливания именно такими тисками. Вывод следствия, подкрепленный, кстати, и другими вещественными доказательствами, очевиден: Вэнс и есть убийца. И тут появляется Терри Гейтс и под присягой показывает, что эти тиски он подобрал на свалке, привел в порядок и продал Вэнсу меньше пяти лет назад! Таким образом получалось, что убийцей был неизвестный, который владел тисками задолго до Вэнса. После такого заявления обвинение развалилось – не могло не развалиться. Улик, которыми мы располагали, оказалось недостаточно: теперь мы уже не могли доказать, что Вэнс является серийным убийцей.
– То есть Терри фактически дал ложные показания в его пользу?
– Трудно интерпретировать этот поступок как-то иначе, – сказал Тони.
– Он, должно быть, очень любил свою сестру.
– Вероятно, даже слишком любил. А когда она умерла, Вэнс в какой-то мере занял ее место. Терри, во всяком случае, считал, что подведет Филлис, если допустит, чтобы с Вэнсом что-нибудь случилось.
Амброуз мрачно хмыкнул:
– Я этого не понимаю. Парень убил чуть не два десятка человек, но Терри дает ложные показания в суде и спасает его от тюрьмы только потому, что когда-то он хорошо обошелся с его сестрой… Знаете, доктор, люди иногда такое отмочат, что в голове не укладывается.
– У меня тоже, Альвин. – Тони одним глотком осушил чашку остывшего эспрессо и слегка вздрогнул, почувствовав действие кофеина. – Вероятно, Гейтс до сих пор считает себя обязанным Вэнсу.
– Похоже на то.
– Тебе нужно получить постановление на обыск в доме Гейтса. Переверните там все. Если он был глазами, ушами и руками Вэнса, пока тот сидел в тюрьме, в доме должны найтись улики. Вэнс умен и осторожен, но Терри – нет. Он не мог не оставить следов. Даже если Вэнс велел ему уничтожить все, Терри наверняка что-то упустил, какую-нибудь мелочь… В общем, его дом – единственное на данный момент место, где можно найти ключик к бесследному исчезновению убийцы.
– Что ж, звучит разумно. Спасибо, – поблагодарил Амброуз и вдруг спросил: – А ты действительно думаешь, что самого Гейтса мы больше не увидим?
Все профессиональные инстинкты Тони в один голос твердили, что Терри Гейтс больше никогда не перешагнет порог собственного дома, а своим инстинктам он привык доверять.
– Терри мертв, Альвин. Или будет мертв в ближайшие часы. Он слишком много знает.
– Но зачем Вэнсу его убивать, если Гейтс верой и правдой служил ему столько лет? – Амброуз нисколько не сомневался в словах Тони; в нем говорил лишь врожденный здравый смысл. Он просто хотел знать, вот и все.
– Терри оставался на стороне Вэнса, потому что убедил себя, мол, его кумир – невинная жертва, которую по ошибке осудили и отправили в тюрьму. Сейчас ситуация изменилась – что бы ни планировал Вэнс, его планы наверняка ужасны. И, что бы он ни совершил, Терри с самого начала будет знать, чьих это рук дело. Я даже думаю, если он столкнется с неопровержимыми доказательствами того, что его герой на самом деле – безжалостный убийца и злодей, ему хватит решимости и мужества, чтобы попытаться исправить свою ошибку. Вэнс не может этого не понимать. – Выдвинув верхний ящик стола, Тони принялся рыться в скопившемся там мусоре в надежде найти что-нибудь пожевать. – Он убьет Терри, просто чтобы не рисковать. Я знаю, со стороны может показаться иначе, но Вэнс на самом деле очень не любит идти на риск. Он предпочитает точный расчет.
– Тебя хотя бы охраняют?
Тони снова бросил взгляд за окно.
– Да, напротив моего дома дежурит группа из отдела защиты свидетелей. Я, впрочем, сегодня все равно никуда не собирался. Если я куда-то и поеду, то только в Брэдфилдскую больницу. С точки зрения безопасности это заведение будет, пожалуй, посерьезнее, чем Оквортская тюрьма. Оттуда, во всяком случае, еще никто не убегал. – В глубине ящика Тони отыскал пакетик леденцов, какие раздают стюардессы в самолетах. В последний раз он пересекал Атлантику года два назад, но ему казалось, что за это время леденцы вряд ли испортились. Вскрыв пакетик одной рукой, он забросил леденец в рот. Снаружи конфета засахарилась и сделалась мягкой, но внутри оставалась твердой и хрустела на зубах. Тони с удовольствием раскусил ее, рот его заполнился кисло-сладким вкусом с ароматом мяты, и он сразу почувствовал себя спокойнее.
– Ты там что, жрешь, что ли? – грубовато спросил Амброуз.
– Держи меня в курсе, ладно? – попросил Тони.
– Ладно, попробую. Будь осторожнее. – И он дал отбой.
Тони убрал телефон и некоторое время тупо смотрел на список файлов на экране. Как он мог позабыть про Терри?! Это был серьезный просчет, который почти поколебал его веру в собственные силы. Что еще он упустил из вида? Неужели тревога за Кэрол до такой степени повлияла на его способности? Если да, то пользы от него будет немного. Да что там, он будет только мешать!
Закрыв глаза, Тони с силой потер переносицу. Мысленно он представил висящий в пустоте белый куб, потом поместил себя внутрь его. Некоторое время он дышал ровно и глубоко, пытаясь изгнать из головы все тревоги и мелкие заботы. Когда единственным, что он видел перед своим мысленным взором, стало белое пространство куба, Тони медленно открыл глаза и опустил руки на стол по обе стороны от клавиатуры.
– Значит, ты убиваешь женщин, которые торгуют собой, – проговорил он, обращаясь к пустой комнате. – Ну что ж…
И, надев очки, он начал медленно погружаться в лабиринт больного мозга убийцы.
26
Просматривая поступившие за ночь рапорты, Кэрол наткнулась на отчет Сэма о беседе с Наташей Джонс – администраторшей стрип-клуба «Танцы с лисицами». Сведения, которые она сообщила, были достаточно ценными: показания человека, который видел, как Леанна Консайдин уехала из клуба в чужом автомобиле, могли стать одной из важнейших улик, которые помогут отправить убийцу за решетку. В конце рапорта Сэм рекомендовал изъять записи дорожных камер видеонаблюдения, расположенных на Беркли-роуд в обоих направлениях от клуба (Беркли-роуд, строение 673), и тщательно отсмотреть фрагменты, относящиеся к временному промежутку примерно с одиннадцати вечера и до часа ночи, чтобы попытаться идентифицировать автомобиль, в котором Леанна Консайдин уехала из клуба в ночь со вторника на среду. Что ж, все было логично, все правильно; рапорт выглядел просто образцово-показательным, и все же Кэрол нутром чуяла, что здесь дело нечисто. Во-первых, в клуб Сэм отправился с Кевином, но в отчете он ни разу не упомянул своего сержанта. Кроме того, некоторые формулировки, к которым он прибег, выглядели слишком расплывчатыми, а Кэрол знала Сэма достаточно хорошо, чтобы понимать: если парень хитрит, значит, ему есть что скрывать.
Она выглянула в рабочий зал. Кевин и Пола были тут и уже разговаривали с кем-то по телефону, но Сэм еще не пришел. «Зайди, когда закончишь», – нацарапала Кэрол на клочке бумаги и положила записку перед Кевином, который кивнул со скорбной покорностью. Через пару минут он уже сидел перед Кэрол в кресле для посетителей.
– Вы неплохо потрудились вчера вечером, – сказала Кэрол, откидываясь на спинку своего кресла и забрасывая ноги на выдвинутый нижний ящик стола.
– Благодарю, мэм, – осторожно отозвался Кевин.
– Я читала рапорт Сэма, – продолжала Кэрол как ни в чем не бывало. – Почему-то о тебе там ни слова.
Кевин закинул ногу на ногу и нервно забарабанил пальцами по колену. Про себя Кэрол называла такую позу «двоечник на экзамене».
– Ну, в этот раз получилось, что Сэм был вроде как главным. Администраторша в клубе попыталась навешать нам лапши, дескать, никакая Леанна у них не работает, но, когда мы уже уезжали оттуда, Сэм заметил возле клуба ее велосипед. Вот он и вернулся, чтобы потолковать с этой женщиной еще раз.
– А ты где был в это время? – осведомилась Кэрол небрежно. Ей не хотелось, чтобы Кевин прежде времени насторожился, к тому же Кэрол сама еще точно не знала, что именно она пытается выяснить.
– В машине.
– В машине? Почему? Тебе было лень подстраховать напарника?
Кевин поджал губы. Его пальцы прекратили выбивать дробь и крепко сжали выставленное колено.
– Ну, на самом деле все не совсем так…
– А как?
– Какая разница? Главное, Сэм получил то, что нам нужно. Меня лично нисколько не смущает, что он доверился своей интуиции и добился успеха. Главное – результат, верно? – Он завозился в кресле и попытался принять безразличный вид, но не преуспел.
Кэрол внимательно разглядывала его. Теперь ей стало понятнее, что на самом деле произошло вчера вечером. Сэм бросил напарника, потому что интуиция ему что-то там нашептала… В любых обстоятельствах это недопустимо, а сейчас, когда убийца гуляет на свободе, в особенности.
– Разве вам неизвестно, что полицейские всегда должны работать в паре, особенно если они имеют дело с людьми, которые прекрасно понимают: стоит им только вякнуть насчет коррупции, непрофессионального поведения и превышения полномочий – и нам долго не отмыться? Вчера Сэм поставил под удар и себя, и всех нас, а ты… ты не настоял, чтобы он действовал по инструкции.
В устах Кэрол это был довольно мягкий упрек, но Кевин все равно побагровел от стыда.
– Я все понимаю, – проговорил он, и в его тоне впервые прозвучало что-то похожее на возмущение. – Я просто не сообразил, что Сэм собирается еще раз поговорить с этой су… с администраторшей.
Кэрол насмешливо улыбнулась и покачала головой:
– Сколько времени ты уже работаешь с Сэмом?
Кевин поднялся.
– Я все понял, мэм.
Кэрол вышла в рабочий зал следом за ним, собираясь позвать Полу, но пока она беседовала с Кевином, та куда-то исчезла.
– Это не полицейское подразделение, а просто мостик «Марии Целесты»9
какой-то! – вслух посетовала она.
– Я все еще здесь! – откликнулась на ее жалобу Стейси, которая, по обыкновению, пряталась за баррикадой из компьютерных мониторов. – Я как раз просматриваю записи камер видеонаблюдения.
– А почему этим занимаешься ты, а не какой-нибудь разжиревший бездельник из дорожной полиции? – осведомилась Кэрол.
– Честно? Наверное, потому что этим парням слишком быстро становится скучно; они не могут сосредоточиться и в результате не выполняют работу как следует.
Возвращаясь в свой кабинет, Кэрол почти улыбалась. Нет, ее нахальные, несговорчивые, въедливые чудо-специалисты вряд ли когда-нибудь сумеют стать нормальными членами команды. И да поможет бог тем полицейским начальникам, к которым в конце концов попадут члены ее спецгруппы. Кэрол почти захотелось остаться, чтобы самой понаблюдать за тем цирком, который тогда начнется.
Вэнс был на свободе считаные часы, но Мэгги О’Тул хватило времени, чтобы выстроить свои оборонительные редуты. Журналисты пока не пронюхали, кто порекомендовал перевести серийного убийцу в психотерапевтическое отделение тюрьмы, но рано или поздно это непременно должно было случиться, и она это отлично понимала. Когда Амброуз приехал в офис службы условно-досрочного освобождения, где Мэгги О’Тул находилась в дни, когда не работала в Окворте и где они договорились встретиться, секретарша на входе держалась так, будто впервые слышит эту фамилию. Ему пришлось предъявить служебное удостоверение, прежде чем секретарша признала факт существования доктора О’Тул. Задержка отнюдь не улучшила Амброузу настроение, и без того довольно мрачное.
Кабинет Мэгги О’Тул представлял собой небольшую комнатку на втором этаже, из окон которой открывался вид на противоположную сторону улицы – на бывший кинотеатр, ныне превращенный в склад ковровых изделий. Когда в ответ на боязливое «Войдите» Амброуз толкнул дверь, доктор О’Тул как раз сидела лицом к окну с таким видом, словно в мире ковров творилось что-то весьма любопытное и поучительное. Сам кабинет был завален книгами, папками и стопками бумаг, впрочем разложенными таким образом, что каким-то чудом они создавали впечатление порядка. В этом, пожалуй, состояло главное отличие кабинета миссис О’Тул от любого помещения, где работал Тони Хилл.
– Доктор О’Тул? – сухо осведомился Амброуз.
Женщина медленно, с видимой неохотой повернулась к нему лицом. Лицо у нее было болезненное, милое, но какое-то безвольное, к тому же сейчас на нем лежала печать беспокойства, и Амброуз, не сказав еще ни слова по делу, сразу почувствовал свое превосходство. В целом внешность доктора О’Тул принадлежала к тому типу, который называли «эльфийским» в те времена, когда Одри Хепберн слыла звездой. Крашенные в темный цвет волосы доктора были пострижены под мальчика – вероятно, чтобы подчеркнуть ее глубокую внутреннюю убежденность в том, что после пятидесяти жизнь только начинается.
– А вы, должно быть, сержант Амброуз? – проговорила она. Голос ее звучал устало, уголки губ опустились, а губная помада плохо гармонировала с бледной кожей.
Амброуз, правда, не особенно разбирался в тонкостях макияжа, однако всегда мог сказать, что идет женщине, а что нет. Ему, например, никогда не приходилось ломать голову над тем, какое украшение или предмет туалета купить жене, причем еще не было случая, чтобы его подарок оставался висеть в шкафу или валяться в шкатулке для драгоценностей. Миссис Амброуз с радостью носила то, что покупал ей муж.
А вот на лице Мэгги О’Тул никакой радости написано не было.
«Конечно, я сержант Амброуз. Кто же еще? – подумал он. – Или она решила – сам Тони Хилл пришел задавать ей неприятные вопросы?»
– Мне нужно с вами поговорить…
– Насчет Джеко Вэнса, – закончила за него О’Тул. – Я вижу, вы уже решили, кого сделать крайним. Кого принести в жертву… Сознайтесь, сержант, это ведь меня «Дейли мейл» должна пригвоздить к позорному столбу?
– Избавьте меня от истерик, – грубовато сказал Амброуз. – Если вы хоть в малейшей степени профессионал, вы должны понимать, что Джеко Вэнс – человек крайне опасный. И сейчас меня интересует только одно: как отправить его обратно за решетку, пока он не начал убивать снова.
Мэгги О’Тул сухо усмехнулась и провела ладонью по волосам. Лак у нее на ногтях был того же бьющего в глаза оттенка, что и помада, отчего казалось, будто ее пальцы испачканы в крови.
– Я профессионал в гораздо большей степени, чем вы, сержант, поэтому мне кажется – я вполне способна дать правильную оценку тому, на что способен нынешний Вэнс. Я знаю, вам трудно в это поверить, но даже те, кто, как Джеко, совершил в прошлом ужасные преступления, способны встать на путь исправления.
Эта крикливая фраза показалась Амброузу целиком выхваченной из рекламы новейшей игровой приставки.
– Он не пробыл на свободе еще и суток, но уже отправил одного человека в больницу, – возразил он. – И от вас мне нужно вовсе не ваше мнение относительно того, насколько, по-вашему, Вэнс исправился за двенадцать лет. На мой взгляд, даже вам должно быть очевидно, что он ничуть не раскаивается. Как вы собираетесь оправдываться перед коллегами, я не знаю, да меня это и не волнует. Сам я не намерен бить себя в грудь и посыпать голову пеплом – я просто не могу позволить себе подобной роскоши. Единственное, что мне нужно, – это профессиональная консультация относительно того, как будет вести себя Вэнс дальше, что он будет делать, куда направится.
Мэгги О’Тул была достаточно умна, чтобы понимать – спорить и оправдываться сейчас бессмысленно.
– Но я действительно полагаю, что он не представляет опасности, – все-таки сказала она. – Конечно, если загнать его в угол или сильно напугать, Вэнс способен на отчаянные поступки. Как, собственно, и любой из нас.
– Человек, которого он избил до полусмерти, – простой таксист, – сказал Амброуз. – Не представляю, как обычный тридцатичетырехлетний мужчина мог напугать Вэнса до такой степени, что тот набросился на него и едва не убил. Я допускаю, что бедняга оказался отвратительным водителем, но не до такой же степени!..
– Сарказм здесь неуместен, – чопорно заявила Мэгги О’Тул. – Вот что я вам скажу, сержант: я занимаюсь этой работой уже много лет, и меня трудно провести. Я рекомендовала перевести Джеко Вэнса на психотерапию, потому что во время наших бесед он не раз выражал глубокое и искреннее раскаяние по поводу совершенных им в прошлом преступлений. Вэнс прекрасно себя вел, он по всем параметрам подходил для условно-досрочного освобождения, и только приговор суда, определившего ему наказание в виде пожизненного заключения, препятствовал его возвращению в общество. Я прекрасно понимала, что он никогда не выйдет на свободу. Но посудите сами: разве можно лишать человека шанса хоть в чем-то изменить свою жизнь только потому, что у него никогда не будет возможности изменить ее полностью?
Вот и еще одна домашняя заготовка, подумал Амброуз. Неужели Мэгги О’Тул действительно собиралась сделать освобождение Джеко Вэнса краеугольным камнем своей профессиональной карьеры?
– Скажите, – перебил он, – в чем именно проявлялось его глубокое и искреннее раскаяние?
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Джеко выражал сожаление по поводу содеянного и подробно анализировал несчастливое стечение обстоятельств, которое толкнуло его на преступный путь.
– А как насчет искупления своей вины? Об этом Вэнс ничего не говорил? Он хотя бы вспоминал о людях, чьи жизни он разрушил ради собственной прихоти?
По лицу О’Тул скользнуло выражение легкой досады, словно она только сейчас заметила допущенный когда-то промах.
– Ну разумеется, – сказала она. – Джеко много раз говорил мне, что хотел бы лично принести извинения родственникам своей жертвы – и своей бывшей жене тоже. Он считал, что причинил ей много горя.
– Перед родственниками какой из жертв он хотел бы извиниться? Вэнс называл имена?
– Конечно. Он говорил, что хотел бы встретиться с родными Донны Дойл.
– Только с ними?
Мэгги О’Тул несколько раз пробарабанила пальцами по подлокотнику кресла.
– Но ведь она была его жертвой, сержант.
Амброуз скривил губы.
– Да. За это убийство его судили и приговорили… А как насчет других несовершеннолетних девочек, которых он похитил и убил? Он вообще упоминал о них хотя бы разок? По поводу их смертей он выражал сожаление и раскаяние?
– Вам должно быть отлично известно, что Джеко всегда отрицал свою причастность к этим… случаям. Суд даже не счел возможным предъявить ему обвинение в этих убийствах.
– На самом деле его обвиняли в убийстве еще одного человека. И Вэнсу удалось уйти от наказания только потому, что его приятель Терри Гейтс дал на суде ложные показания. Кроме того, Вэнс отбывал срок и за убийство полицейского, но, к сожалению, апелляционный суд вынес решение в его пользу, и это обвинение с него сняли. Об этом вам Вэнс рассказывал?
Доктор О’Тул тяжело вздохнула.
– Я не собираюсь спорить с вами и что-то доказывать. У меня своя работа, у вас своя, так что давайте не будем выходить за пределы профессиональной… компетенции. Если вы чего-то не поняли, я готова повторить еще раз: по моему глубокому убеждению, Джеко Вэнс не представляет опасности для окружающих. Тот факт, что он решился на побег, меня глубоко разочаровал, но я вполне допускаю, что Джеко просто не мог больше выносить тюремных условий. Что касается его дальнейших планов, то я уверена, он постарается как можно скорее покинуть Великобританию и найти безопасное убежище в другой стране. – Мэгги О’Тул улыбнулась, и ее щеки покрылись странными концентрическими морщинами. – У меня нет никаких сомнений в том, что в дальнейшем Джеко Вэнс исправится и будет вести тихую спокойную жизнь, не связанную с нарушением закона.
Амброуз недоверчиво покачал головой.
– Вы правда в это верите? – спросил он и, не дожидаясь ответа, тяжело поднялся. – В таком случае наша беседа, скорее всего, не имеет смысла. Разве только вы знаете, где Вэнс может скрываться сейчас… Быть может, в разговорах с вами он упоминал какое-то место или человека, которого считал своим близким другом?
– Я понятия не имею, где Джеко может быть сейчас. Во время наших психотерапевтических бесед он не упоминал ни каких-либо географических названий, ни людей, с которыми был когда-то знаком. – Она перевела дух. – И вообще я считаю, что вы лишь напрасно тратите силы, – добавила О’Тул. – Я бы не стала рекомендовать Джеко для перевода в коррекционно-психотерапевтическое отделение, если бы у меня были хоть какие-то сомнения в том, что он стал другим человеком.
Амброуз, который уже направлялся к двери, остановился на пороге.
– Надеюсь, вы правы, – сказал он, качая головой. – Нет, мне действительно очень хочется, чтобы вы оказались правы, а я ошибался. – Он слегка помассировал шею, пытаясь расслабить напряженные мускулы. – И еще я думаю, Вэнс не лгал, когда говорил, что хотел бы кое с кем повидаться, вот только вряд ли речь идет об извинениях, примирении и возмещении ущерба. Скорее наоборот – Вэнс хочет, чтобы эти люди дорого заплатили за то, что они с ним сделали. Заплатили своей кровью.
И, не дожидаясь ответа, Амброуз вышел в коридор. Ему хотелось громко хлопнуть дверью, но он сдержался. На его взгляд, Мэгги О’Тул не заслуживала даже этой малости.
27
Пола на самом деле никуда не исчезала. Увидев, что Кэрол Джордан направляется в ее сторону, она решила, что начальница каким-то шестым чувством пронюхала – по телефону она беседует не с кем-нибудь, а с Тони. Пола, правда, довольно быстро сообразила, что Кэрол интересует вовсе не она, а Кевин, однако на всякий случай она все же поспешила закончить свой в высшей степени предосудительный разговор, попросив Тони встретиться с ней через пять минут в «Коста-кофе» на Беллуитер-стрит. И прежде чем кто-то успел поинтересоваться, куда она направляется, Пола уже покинула здание управления полиции.
Сейчас она сидела над самой большой порцией кофе латте с обезжиренным молоком, какую только подавали в кафе, дожидаясь своего подельника и соучастника. Тони появился довольно быстро. Плюхнувшись на стул напротив нее, он с облегчением выдохнул воздух.
– Вот и я.
– Кофе будешь? Тебе какой? – спросила Пола, приподнимаясь, но Тони покачал головой:
– Иногда выбирать бывает очень трудно, почти невозможно. – Он нахмурился. – Политики ошибаются: нам всем нужен не широкий выбор, а, наоборот, – минимальный. А лучше вообще никакого… Слишком большое количество различных вариантов способно вызывать стресс. Кстати, это подтверждают и эксперименты. Лабораторные крысы живут намного дольше и чувствуют себя гораздо бодрее, если их выбор строго ограничен.
Пола нередко задумывалась, как Кэрол удается общаться с таким человеком на равных. С Тони очень приятно поболтать на разные отвлеченные темы, однако говорить с ним строго по делу практически невозможно.
– Ты получил все файлы? – спросила она.
Тони загадочно улыбнулся.
– По всей видимости, да, но… На самом деле на твой вопрос невозможно ответить, потому что, если я что-то не получил, откуда мне об этом знать? Примерно то же самое происходит, когда читаешь лекцию студентам и спрашиваешь, всем ли тебя слышно. Но ведь тот, кто тебя не слышит, не услышит и твоего вопроса, не так ли? Я это к тому, что на самом деле мой ответ ровным счетом ничего не значит.
– Тони!..
– Извини, просто у меня сейчас игривое настроение.
Пола ухмыльнулась:
– Мы все знаем, что Вэнс не прочь поквитаться с тобой и Кэрол, так что вам приходится соблюдать осторожность. Впрочем, это известно, наверное, каждому, кто умеет читать, так что сегодня я, пожалуй, не буду слишком на тебя наседать. То есть не так сильно, как обычно…
Тони провел рукой по волосам.
– Честно говоря, мне не очень нравится, когда посторонние люди что-то обо мне знают, – сказал он. – Взять хотя бы эти телефонные звонки… Журналисты звонят и просят составить профиль Вэнса. Мне кажется, никто из них даже не представляет, насколько это скучная штука – психологический профиль преступника. Наверное, даже если бы я был заинтересован в сотрудничестве с газетами, я бы вряд ли сумел превратить ППП во что-то такое, что могло бы всерьез заинтересовать таблоиды или ту же «Гардиан»… Честно говоря, я и из дома-то вышел только потому, что телефонные звонки начали меня не на шутку доставать – и представляешь, с кем я столкнулся у собственного порога? С гребаной Пенни Бёрджесс!.. – Тони содрогнулся. – Нет, только настоящий мазохист способен мечтать о том, чтобы стать знаменитостью.
– Тебя кто-нибудь охраняет? – спросила Пола, неожиданно почувствовав смутную тревогу. Тони, конечно, человек достаточно эксцентричный, однако это не мешало ей питать к нему самые теплые чувства. Одного близкого человека Пола благодаря Вэнсу уже потеряла, и повторения ей не хотелось ни в коем случае. Кстати, когда это случилось, Тони первым протянул ей руку помощи. Нет, конечно, тогда ей сочувствовали многие, но именно он сумел удержать ее от падения в пропасть, на краю которой она балансировала, и Пола до сих пор чувствовала себя в долгу перед ним.
Вот только она вряд ли сумеет когда-нибудь вернуть этот долг.
Тони кивнул.
– Мне, во всяком случае, обещали круглосуточную охрану. Когда вчера вечером я вернулся домой, перед моим домом уже стоял фургон с ребятами из охраны свидетелей. Кроме того, куда бы я ни пошел, меня повсюду сопровождает один очень вежливый молодой человек. – Он состроил комичную гримасу. – Предполагается, по-видимому, что это должно действовать на меня успокаивающе, но… Лично я считаю, что Вэнс вряд ли попытается разделаться со мной лично. Это было бы слишком прямолинейно, а Джеко не из тех, кто способен удовлетвориться простой местью. Я думаю, он придумал для меня что-нибудь особенное, но что именно – этого, к сожалению, я даже представить себе не могу. В общем, ваш серийный убийца подвернулся весьма кстати – благодаря ему мне было чем заняться. Это дело не дает мне слишком волноваться по другим поводам. – Тони посмотрел на Полу, моргая, как сова на свету. – Скажи, как там Кэрол? Как она справляется?
– Ну, по ней даже не скажешь, будто, кроме этих трех убийств, ее волнует что-то еще. Ты же знаешь, в подобных случаях Кэрол всегда надевает свою «рабочую маску», под которой ничего не видно… – Пола грустно улыбнулась. – Она скорее умрет, чем покажет таким, как мы, что и она тоже уязвима. Кэрол необходимо, чтобы мы в нее верили, тогда и она убедит себя в том, что ее ничто не способно остановить.
Брови Тони удивленно поползли вверх.
– Ты никогда не думала о том, чтобы всерьез заняться психологией?
– И превратиться в такого, как ты? Нет уж! – Пола громко рассмеялась.
– Не все психологи похожи на меня. – Тони состроил страшную гримасу. – Только самые лучшие… Ну а если серьезно, я уверен – ты могла бы многого достичь, потому что на самом деле ты гораздо способнее, чем кажется тебе самой.
– Ну ладно, хватит обо мне… – Пола поморщилась. – Я, собственно, хотела узнать, как твои успехи. Что-нибудь получается? Главное, скажи – это действует один убийца или разные?
Тони слегка пожал плечами.
– На мой взгляд, почти никаких сомнений быть не может. Да, это работает один и тот же человек. Татуировки сделаны посмертно. Это типичное сигнатурное поведение, но… К сожалению, это почти все, что укладывается в стандартную типологию. – Из своего поцарапанного кожаного кейса Тони извлек исписанный блокнот на пружинке. – Насколько я понял, нет никаких улик, указывающих на то, что убийца занимался с жертвами сексом. Кайли незадолго до смерти имела сексуальные контакты с четырьмя разными мужчинами, ни один из которых не пользовался презервативом. Насчет Сьюз ничего сказать нельзя – ее тело слишком долго пролежало в канале. На теле Леанны никаких следов спермы не обнаружено – как и на месте преступления.
Теперь о самих жертвах… Между ними, безусловно, есть много общего. Все они были проститутками, причем проститутками уличными, то есть фактически находились на нижней ступени сложившейся иерархии. Я знаю, что Леанна работала в стрип-клубе, однако с клиентами она встречалась где придется, к тому же у нее не было сутенера, так что по сути она относится к той же категории дешевых уличных проституток, что и первые жертвы. Несмотря на это, убийца от раза к разу как бы поднимается по социальной лестнице, хотя объектами его охоты по-прежнему остаются уличные «труженицы секса». Кайли в общественном отношении находилась на самом дне, Сьюз сумела подняться чуть выше, а Леанна… Леанна в социальном отношении была практически нормальной, можно даже сказать, респектабельной женщиной. В криминологии существует эвристическое правило, согласно которому первое нападение преступник совершает на человека наиболее уязвимого в социальном плане, причем с каждым новым убийством его уверенность в своих силах растет. Мой собственный опыт, однако, свидетельствует, что эта уверенность крепнет не слишком быстро, а наш преступник перешел от Кайли к Леанне за считаные дни. Это значительный шаг вперед… А такой чересчур быстрый прогресс кажется мне странным.
– Может быть, наш убийца отличается большей эмоциональной зрелостью, чем большинство преступников, с которыми ты имел дело раньше?
Тони пожал плечами:
– Это не исключено, но… Интуиция подсказывает мне, что эмоционально зрелый человек вряд ли нуждается вот в этом… – Он развел руки в стороны, пародируя распятие. – С другой стороны, я могу и ошибаться. Только недавно я узнал, что, оценивая степень опасности Вэнса, я упустил из вида один очень важный аспект, так что сегодня моя собственная непогрешимость вызывает у меня большие сомнения.
– Но ты можешь дать мне хоть что-нибудь – какую-то зацепку, которая поможет нам найти убийцу?
У Тони сделалось несчастное лицо.
– Пожалуй, только одно… – начал он и замолчал, уставившись в стол перед собой.
– Одно – что?
Он сокрушенно поцокал языком.
– Мне не следовало этого говорить, потому что это чистая догадка. Она основывается не на фактах, а на предчувствии.
– Насколько я помню, твои «предчувствия» много раз нам помогали. Давай, Тони, не томи. Выкладывай, что там у тебя.
– У меня такое ощущение, что убийца бросает обществу вызов. «Никто не может чувствовать себя в безопасности!» – вот что он хочет сказать, причем опасность эта грозит не только подонкам общества, а буквально всем. Питер Сатклифф, знаменитый Йоркширский потрошитель, собирался очистить улицы от греха. Наш убийца, мне кажется, ставит перед собой схожую сверхзадачу. Он хочет напугать проституток, заставить их уйти с улиц… – Тони машинально взял со стола кофе Полы и отпил глоток. – Примерно как-то так… Есть и еще что-то, что не дает мне покоя, но я пока не могу сказать, что именно. В том, как были обставлены эти убийства, как они были совершены, мне чудится что-то важное, но я никак не могу разобраться, в чем тут подвох.
– Вообще-то преступник каждый раз изобретал новый способ убийства, – подсказала Пола, отнимая у него кофе. – Может, в этом дело? Это ведь необычно, не так ли?
– В какой-то степени, но меня беспокоит не это. Различия между всеми тремя случаями очевидны, их-то я как раз могу объяснить. Нет, дело в чем-то другом, но в чем? Мне никак не удается это понять, и это чертовски меня раздражает.
– Ну и не думай об этом. Быть может, тебе удастся решить эту загадку, если ты отвлечешься, займешься чем-то другим.
Тони с сомнением фыркнул.
– Это очень, очень странно… – проговорил он. – У меня полное ощущение дежавю, словно я когда-то уже сталкивался с чем-то подобным. С другой стороны, я точно знаю, что нет, не сталкивался. Насколько мне помнится, даже в специальной литературе не описано ни одного случая, когда убийца наносил на тела своих жертв посмертные татуировки. Тем не менее я почти уверен, что подсознательно знаю ответ. Кстати, вы в вашем расследовании сумели чего-нибудь добиться?
– Да. – Пола рассказала Тони о том, что Сэму удалось узнать накануне вечером. – Стейси уже работает с этими материалами. Если в них что-то есть, она это найдет.
– Я бы посоветовал Стейси обратить внимание на территорию между «Летчиком» и «Танцами…». Там наверняка есть мотели с общим двором – такие, где у каждого жильца есть отдельный вход. Убийца наверняка хорошо знает этот район, а эта публика предпочитает знакомые места. Сюзанну Блейк утопили там, где убийце не нужно было проводить ее мимо консьержа или дежурного администратора. Он, конечно, мог отвезти ее к себе домой, но я думаю, что это маловероятно. Убийца не стал бы так рисковать. Другое дело – мотель, где можно зарегистрироваться в офисе, который, вероятно, расположен отдельно от жилого корпуса, и получить ключи от номера, двери которого выходят во двор или прямо на парковочную площадку. Этот вариант, мне кажется, подошел бы ему гораздо больше.
– Хорошая идея. Спасибо. – Пола допила свой кофе и отодвинулась от стола. – Знаешь, мне будет их всех очень не хватать… ну, после того как Блейк разгонит нашу спецгруппу. Другого такого места мне, конечно, уже не найти. В общем, у меня такое чувство, будто заканчивается целая эпоха.
– Блейк – идиот, – сердито сказал Тони. Он собирался добавить что-то еще, но тут запищал его телефон, и Тони хлопал себя по карманам, пока не нашел аппарат. – Сообщение от Кэрол, – сказал он. – Она приглашает меня зайти, чтобы Крис могла задать мне несколько вопросов.
– Хотела бы я знать, что она задумала. Я не видела Крис со вчерашнего дня.
– Она разыскивает оставшихся трех полицейских, которые вместе со мной и Кэрол упрятали Вэнса за решетку. Их тоже нужно предупредить об опасности, причем персонально. Не стоит полагаться на то, что они услышат новости по радио или прочтут о побеге Вэнса в газетах и сделают правильные выводы. – Тони поднялся. – Я, пожалуй, пойду.
– Хорошо. Я подойду минут через десять после тебя, – кивнула Пола и добавила: – Когда мы в последний раз делали что-то за спиной Кэрол, я чувствовала себя ребенком, который потихоньку таскает сахар из сахарницы. Так что лучше не привлекать к себе ее внимания.
Тони уже входил в рабочий зал, когда ему стало ясно – это ему следовало задержаться в кафе. Кэрол, сидевшая за столом рядом с Крис, сразу подняла голову и внимательно посмотрела на него.
– Что-то ты быстро, – сказала она. – А мне казалось, ты сегодня весь день собирался сидеть дома.
– Собирался, – подтвердил Тони. – Но, когда в мою дверь начала ломиться сама Пенни Бёрджесс, я решил, что мне лучше спрятаться здесь… – Он едва не перестарался, но вовремя прикусил язык. Лучшая ложь, напомнил он себе, та, которая на девяносто девять процентов состоит из правды.
Крис тоже посмотрела на него. Под глазами у нее были следы размазавшейся туши, а волосы выглядели так, словно она только что проснулась. Жизнерадостная и веселая по натуре, сейчас Крис казалась необычно притихшей – словно собака, с которой слишком долго гуляли. Прикрывая рот ладонью, она деликатно зевнула и слегка шевельнула бровями в знак приветствия.
– Как дела, док? – пробормотала она без всякого воодушевления, что также было на нее совершенно непохоже.
– Пока, к сожалению, никак, – ответил Тони, придвигая к столу третий стул и усаживаясь. – Вэнс сейчас, наверное, злорадно потирает ручонки, глядя, как полиция гоняется за собственным хвостом и гадает, где он прячется и что делает.
– Я только что разговаривала с Уэст-Мерсией, – сказала Кэрол. – Они там занимаются координацией поисков. В этот раз сообщений от людей, которые якобы видели Вэнса, поступило даже больше, чем обычно, причем в самых разных местах. То его заметили в Плимуте, то в Абердине…
– Одна из проблем заключается в том, что мы даже не представляем, как он может выглядеть, – серьезно сказал Тони. – Можно быть практически уверенным, что Вэнс больше не похож на карикатурное изображение английского футбольного болельщика – наголо бритого, татуированного типа, который размахивает бейсболкой с эмблемой любимой команды. Я думаю, он использовал парик, изменил фасон бороды, достал другие очки…
– Но ведь он по-прежнему однорукий, – возразила Крис. – Этого-то, наверное, не спрячешь?
Тони вздохнул:
– Протез, который он носит, почти не бросается в глаза. После того как я поговорил со своим знакомым в министерстве, я специально залез в Интернет, чтобы выяснить, с чем нам придется иметь дело. Должен сказать, современные протезы имеют превосходное косметическое покрытие, которое очень трудно отличить от настоящей человеческой кожи. Нужно очень внимательно всматриваться, чтобы заметить разницу, а большинство из нас, к сожалению, вообще мало к чему присматривается. Вэнс наверняка не пожалел денег и приобрел себе лучший протез, какой только можно найти в продаже.
– Спасибо Европейскому суду по правам человека, – сердито буркнула Кэрол. – Короче, мы знаем только то, что мы ничего не знаем. Или, точнее, знаем очень мало. Вэнс и в самом деле может быть где угодно – от Абердина до Плимута… – Она фыркнула. – Как у тебя дела, Крис?
Крис выпрямилась и повернулась к экрану своего ноутбука.
– Леон все еще служит в полиции, причем сумел подняться довольно высоко. Впрочем, ничего удивительного – чернокожий, образованный, представительный, умный. И явно не коррумпированный. – Она посмотрела на Кэрол и ухмыльнулась. – Сейчас он старший инспектор и служит в СО19.
Тони от души рассмеялся:
– Леон Джексон охраняет дипломатов? Тот самый Леон, у которого дипломатических способностей не больше, чем у меня?
– Согласно моим источникам в лондонской полиции, Леон избавился от привычки резать правду-матку, невзирая на чины и звания, и научился играть по правилам. Впрочем, на службе его, кажется, уважают и ценят, и не только начальство. Как бы там ни было, я сумела до него дозвониться и предупредить об опасности.
– И что он сказал? – заинтересованно спросил Тони. Он хорошо помнил Леона – помнил его пристрастие к шикарным костюмам и развязно-самодовольную манеру держаться. Несмотря на это, парень был достаточно умен – и достаточно ленив, чтобы полагаться на собственную сообразительность, а не на изматывающий ежедневный труд. Впрочем, то, что Леон сумел вскарабкаться так высоко, по-видимому, означало, что ему все же пришлось научиться вкалывать.
Перевоспитавшийся Леон Джексон – на эту картину стоило взглянуть.
– Он только посмеялся. Впрочем, другого я от него и не ожидала.
– Что у него на личном фронте?
– Леон в разводе. Его бывшая жена и двое детей живут в Хорнси. Сам он со своей новой сожительницей поселился в лондонском Доклендсе. Я предлагала ему перевезти в безопасное место хотя бы детей, но он не согласился. – Крис скривилась. – Леон сказал: «Когда я прочту в газетах некрологи Кэрол и Тони Хилла, тогда, быть может, я и подумаю о том, чтобы принять какие-то меры. Но не раньше». Он уверен, что сейчас ему ничто не угрожает, и мне так и не удалось его переубедить.
– Что ж, в его словах есть здравое зерно, – сказал Тони. – Вряд ли Вэнс считает его своим врагом номер один – в конце концов, Леон сыграл не самую важную роль в его разоблачении, да и с чисто географической точки зрения он находится далековато. А поскольку никто из нас не представляет, сколько времени все это может продлиться, он совершенно прав, когда не спешит переворачивать свою жизнь с ног на голову.
– Если Вэнсу вдруг покажется, что в данный момент ему трудно или неудобно мстить кому-то из нас, он может обратить свое внимание на второстепенных персонажей, – не без яда заметила Кэрол. – Можешь упомянуть об этом, Крис, когда будешь разговаривать с Леоном в следующий раз.
Крис поморщилась. Судя по всему, подобная перспектива ее не слишком вдохновила.
– Саймон Макнил, – сказала она, – ушел из полиции. – После смерти Шэз Боумен он пару лет проработал в полиции Стратклайда, потом уволился и теперь преподает криминологию в Стратклайдском университете.
Тони хорошо помнил непослушную черную шевелюру Макнила, его неисчерпаемую энергию и его любовь к Шэз Боумен. До него дошли слухи, что после ее гибели с Саймоном случился нервный срыв; впоследствии ему поставили диагноз «пост-травматическое нервное расстройство» и потихоньку выдавили со службы.
– Вот бедняга… – рассеянно проговорил он. Обе женщины недоуменно уставились на него, и Тони поспешил уточнить: – Я имею в виду его чувства к Шэз, а вовсе не то, что он теперь преподает в университете.
Крис удовлетворенно кивнула.
– Саймон уже несколько лет живет с одной женщиной, но в браке не состоит. У них четверо детей и дом в сельской местности, примерно в часе езды от Глазго. Мои новости его, похоже, взволновали. Насколько я поняла, он собирается обратиться в местную полицию с просьбой усилить патрулирование района. Впрочем, Сайм сказал – туда, где они живут, ведет одна-единственная дорога, и чужой человек там сразу заметен. К тому же у них есть ружья. В общем, он отнесся к предупреждению довольно серьезно, хотя у меня сложилось впечатление, что он уже давно ждал чего-то в этом роде. В разговоре Саймон упомянул, что западное капиталистическое общество ждут серьезные потрясения, которые будут сопровождаться стремительным ростом преступности. Каждый за себя и все такое… Но он вроде бы к этому готов.
Услышав это, Тони покачал головой. Похоже, посттравматическое нервное расстройство не прошло для Саймона бесследно.
– Надеюсь, туда Вэнс все-таки не сунется, – сказал он вслух. – Потому что иначе дело закончится большой стрельбой, причем не факт, что подстрелят именно его.
– Вот еще один человек, для которого мы ничего не смогли сделать, – вздохнула Кэрол. – Ну а что сказала Кэй Хэллам? Надеюсь, хотя бы она отнеслась к нашему предупреждению серьезно?
– Именно из-за Кэй я и выгляжу как женщина, которая спала в машине. Потому что я действительно в ней спала, – объяснила Крис. – Пришлось очень постараться, чтобы напасть на ее след, потому что она вышла замуж и уехала из страны. Мистер Избранник оказался специалистом по финансам с обширной практикой на Каймановых островах – видимо, он как раз из тех проныр, которые помогают разным богатеньким мерзавцам увильнуть от уплаты налогов.
Кэрол негромко присвистнула:
– Вот тебе и Кэй! А ведь она казалась такой тихой, такой скромной… Кто бы мог подумать!
– А меня это как раз не удивляет, – возразил Тони. – Насколько я помню, Кэй всегда умела наблюдать и выжидать. Почувствовав твердую почву под ногами, она начинала копировать взгляды и мировоззрение окружающих, поэтому все всегда считали, будто Кэй на их стороне. Проблемы начинались у нее только тогда, когда требовалось прибить флаг гвоздями к мачте и защищать свои взгляды до последнего. – Он улыбнулся. – То же самое произошло и с человеком, которого Крис назвала Мистер Избранник. Когда он появился в поле зрения Кэй, она, по обыкновению, сначала наблюдала и выжидала, потом притворилась его единомышленницей, так что уже очень скоро он стал считать, будто встретил ту самую женщину, которая вполне его понимает и разделяет его взгляды… – Тони выдержал небольшую паузу, дожидаясь, пока Кэрол и Крис обдумают его слова. – Именно это и делало Кэй настоящим мастером допроса, – продолжил он. – У Полы тоже есть качества, которые позволяют ей подстраиваться под окружающих, но ее слишком яркая индивидуальность то и дело дает о себе знать. Кэй другая, но какая – этого я вам не скажу. Для меня до сих пор загадка, какая она на самом деле.
– Снаружи – неуверенная и робкая, но внутри – крепкая как сталь, – сказала Крис. – Вот какой была наша Кэй Хэллам. Была и есть. Сейчас она, кстати, в Великобритании. У них с мужем дом под Манчестером, их мальчики учатся там в закрытой школе-интернате, и она как раз приехала их навестить. Кэй поняла меня буквально с полуслова и тут же взяла в оборот. Никаких возражений она даже слушать не стала. Чем только она мне ни угрожала – и обратиться в «Дейли мейл», и пожаловаться в Службу собственной безопасности… В конце концов мне пришлось поехать туда, чтобы лично проинструктировать начальника местной полиции и двух телохранителей, которых она наняла в каком-то крутом агентстве. Не знаю, как Вэнса, а меня эти типы напугали до полусмерти… – Крис покачала головой. – Вы вот можете поверить, что я действительно сделала все это?
– Вполне, – кивнул Тони. – Больше того, на месте Кэй я поступил бы точно так же, будь у меня ее возможности. Вэнс – это очень серьезно, и она, к счастью, это понимает. – Он неожиданно нахмурился. – Послушай-ка, мне припоминается, что сразу после первого процесса над Вэнсом какой-то журналист написал о нем книгу… Было такое?
– Кажется, да. Что-то да, было, но точно не помню. По-моему, когда апелляционный суд его оправдал, остатки тиража пришлось отозвать.
– Совершенно верно, – подтвердила Кэрол. – После того как с Вэнса сняли обвинение, книгу признали содержащей клеветнические материалы и запретили ее распространение. Пожалуй, надо будет разыскать автора и выяснить, что ему известно. Возможно, у него есть какие-то дополнительные сведения о близких знакомых Вэнса, а также об объектах недвижимости, которыми он владел.
– Я этим займусь, – пообещала Крис.
Прежде чем Кэрол успела что-то ответить, в зал вошла Пола со свежей вечерней газетой в руках.
– Наша тайна выплыла наружу, – заявила она, демонстрируя первую страницу с набранным крупным шрифтом заголовком: «СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА ОРУДУЕТ В БРЭДФИЛДЕ».
28
«Какой прекрасный день», – подумал Вэнс. Не важно, что небо затянуто тучами и грозит дождем. Главное, он на свободе, он едет на машине через национальный парк Йоркширские долины, и он снова хозяин своей собственной судьбы. Одного этого вполне достаточно, чтобы сделать замечательным любой день.
Управлять машиной было легко. Цифровую автомагнитолу оказалось очень просто переключать с канала на канал, а благодаря спутниковому навигатору Вэнс был уверен, что не заблудится среди каменных оград и овечьих загонов. Он хорошо выспался, потом плотно позавтракал, не без удовольствия просматривая на экране ноутбука выпуски новостей, в которых рассказывалось о его побеге. В какой-то момент Вэнс почти пожалел злосчастного начальника тюрьмы, которого пресса склоняла на все лады. Журналюги выставили его полным кретином, который поддался на ложь Вэнса и поверил, что тот встал на путь исправления. Истина была, как обычно, сложнее. Начальник тюрьмы показал себя в общем-то неплохим человеком; его беда заключалась в том, что в глубине души он оставался идеалистом. Ему отчаянно хотелось верить, что даже такой человек, как Вэнс, способен исправиться и снова стать полноценным членом общества. Именно этот не до конца изжитый идеализм и сделал его легкой добычей для такого искусного манипулятора, каким был Вэнс.
Нет, начальник тюрьмы – далеко не дурак. Просто он столкнулся с человеком, который превосходил его во всех отношениях.
После завтрака Вэнс снова проверил свои камеры-шпионы. Утром он – точнее, не он, а Терри – получил сообщение от частного детектива, сообщавшего об установке последнего комплекта видеокамер. Использовав полученный код, Вэнс активировал и эти камеры и внимательно рассмотрел объект, который благодаря последним открытиям Терри включил в свой список совсем недавно. Что ж, решил Вэнс, этот штришок станет достойным завершением начального этапа его планов.
Но все это пока в будущем. Сейчас же ему предстояло сосредоточиться на других неотложных делах.
Сегодня он был Патриком Гордоном. Густой темно-каштановый парик, россыпь тщательно нанесенных на щеки веснушек, усы и очки в роговой оправе изменили его облик до неузнаваемости. Коричневые ботинки-броги, джинсы, цветная клетчатая рубашка и горчичного цвета джемпер с V-образным вырезом придавали ему вид зажиточного сельского жителя. Этакий биржевой маклер, отошедший от дел и превратившийся в йоркширского джентльмена… Для полноты картины не хватало только трубки в зубах да лабрадора на заднем сиденье.
Время близилось к полудню, когда Вэнс въехал на стоянку перед аккуратным сельским пабом, в котором подавали традиционные блюда и классические эли. Терри, будучи человеком весьма скрупулезным и основательным, разыскал и отметил вблизи намеченных Вэнсом целей все приличные заведения, где можно хорошо посидеть, поесть или выпить. Он как будто составлял программу большого туристического маршрута, двигаясь по которому Вэнс будет встречаться со старыми знакомыми и вести с ними неспешные разговоры за ужином или за чашкой чая. Поначалу Вэнс даже принял это за проявление некоей неизвестной ему эксцентричной стороны характера Терри, но чем дольше он обо всем этом размышлял, тем сильнее нравилась ему идея ублажать себя буквально под носом у своих ничего не подозревающих врагов.
В обеденном зале были заняты только два столика. За одним сидела пожилая супружеская пара, одетая как для прогулки по долинам, за другим – двое мужчин в костюмах. Изучив перечень элей, названия которых основывались, главным образом, либо на неуклюжей игре слов, либо на нарочитых диалектизмах, Вэнс остановился на напитке под названием «Красные глазки». Бармен, подавая ему кружку, скользнул по клиенту скучающим взглядом и тут же отвернулся.
Взяв на закуску пирог с приготовленным в пиве рубленым мясом, Вэнс устроился в тихом уголке, где он мог работать с планшетником, не опасаясь, что кто-то бросит взгляд на экран. Планшетник казался ему настоящим чудом. Вэнс нашел его сегодня утром в ящике рабочего стола и, поэкспериментировав в течение получаса, остался весьма впечатлен открывшимися ему возможностями. Планшетник, правда, оказался достаточно большим – во всяком случае, в кармане он не помещался, и все же он был намного удобнее ноутбука.
Дожидаясь, пока ему подадут пирог с мясом, Вэнс подключился к камерам, установленным в перестроенном из амбара доме.
Теперь, при дневном освещении, он мог рассмотреть обстановку более подробно. Сектор обзора первой камеры, который ночью был погружен во тьму, представлял собой помещение внутри амбара – что-то вроде отдельной гостевой квартирки со своей крошечной кухонькой и компактной ванной комнатой. Одна из дверей открывалась на улицу, вторая, вероятно, вела в главное жилое помещение. Во всяком случае, изучая вид с камеры номер два, Вэнс обнаружил в большой гостиной не замеченную им раньше дверь, которая, по идее, соответствовала второму выходу из отдельной квартиры.
Впрочем, вовсе не это оказалось самым интересным во втором секторе наблюдения. За длинным столом сидел мужчина. Он расположился так близко к камере, что Вэнс видел только его седеющую взъерошенную макушку и одно плечо. Объектив камеры был не совсем удачно направлен, но все же позволял рассмотреть верхнюю кромку монитора и уголок клавиатуры. Дальше на столе виднелись еще два больших монитора и одна клавиатура. Рассмотреть текст на экранах не представлялось возможным, однако Вэнс решил, что это, скорее всего, нечто вроде программного кода. Мужчина под камерой почти не двигался; судя по всему, он что-то не торопясь набирал на одной из клавиатур.
Казалось, в амбаре больше никого нет. На кровать было небрежно наброшено покрывало, из переполненной корзины для белья выглядывала несвежая футболка. Значит, понял Вэнс, женщины нет. Не беда. Времени у него достаточно.
Принесли пирог, и Вэнс, свернув окно и сдвинув планшетник в сторону, жадно набросился на еду. После тюремной кухни любое блюдо казалось ему верхом совершенства, но пирог с мясом действительно был очень вкусным. После пирога он заказал яблочный пудинг с заварным кремом и чай.
К тому времени, когда Вэнс собрался уходить, паб заполнился клиентами, но на него по-прежнему никто не обращал внимания. Никто не посмотрел ему вслед, даже когда он пробрался к двери и вышел на парковку. Половина мужчин в зале выглядели так, словно одевались у того же портного, что и Вэнс; на их фоне он превращался практически в невидимку Тем не менее Вэнс вздохнул свободно, только оказавшись в машине. Приходилось признать, что во время своего первого появления в общественном месте он был напряжен несколько больше обычного, но все прошло хорошо, а это главное.
Двадцать минут спустя Вэнс проехал мимо перестроенного амбара, который он изучал, сидя в пабе. Через полмили он, однако, остановился и припарковался на травянистой обочине, истерзанной следами покрышек. Достав планшетник, он дождался, пока веб-страница перезагрузится и обновится. За непродолжительное время, прошедшее с тех пор, как Вэнс покинул паб, обстановка в амбаре изменилась. Мужчина стоял у плиты в кухонной нише и что-то размешивал в кастрюльке. Жесты его казались странно ритмичными, словно он двигался под музыку, и Вэнс в очередной раз пожалел, что камеры передают только изображение. Был бы у него аудиоканал!.. Увы, к тому моменту, когда это пришло ему в голову, менять что-либо было уже поздно.
Потом Вэнс увидел, как дверь ванной комнаты отворилась, и в поле зрения появилась женщина. Она была одета в черный костюм и белую блузку – совсем как адвокат, только что вернувшийся с утреннего судебного заседания. Грациозным движением женщина извлекла из прически что-то вроде заколки, отчего ее густые волосы рассыпались по плечам. Сняв пиджак, она повесила его на перила лестницы, потом сбросила с ног лодочки на низком каблуке и скользящей походкой направилась к мужчине. В ее движениях чувствовался тот же музыкальный ритм. Обняв мужчину сзади, женщина прижалась к нему всем телом, а он поднял руку и взъерошил ей волосы.
Потом женщина отступила в сторону, достала из хлебницы батон, вынула из короба нож, сняла с крючка деревянную доску, а из ящика извлекла соломенную тарелку. Несколько движений ножа, и вот уже тарелка наполнилась нарезанным хлебом. Мужчина тем временем достал из буфета глубокие тарелки-пиалы и разлил по ним густой суп. Через минуту оба сели за стол и стали есть.
Вэнс слегка откинул назад спинку автомобильного кресла. Ему нужно было дождаться удобного момента, но на это могло уйти какое-то время. Он, однако, не имел ничего против. В конце концов, он ждал двенадцать лет, что ему еще несколько минут или даже часов? Что-что, а ждать Вэнс умел.
Кэрол читала крикливую заметку в «Ивнинг сентинел» внимательно, не торопясь. Зачастую служебная информация, попавшая к журналистам окольными путями, появлялась на газетных страницах пополам со слухами, домыслами и туманными намеками, но в этот раз все было иначе. Передовица – Кэрол не могла этого не признать – была написана мастерски и со знанием дела. У Пенни Бёрджесс были на руках все факты, и она не совершила ни единой ошибки, ни единого промаха. Не считать же недостатком статьи желание автора использовать страшную смерть трех женщин в качестве средства, способного существенно поднять продажи тиражей! С другой стороны, какое это имело значение, если жизнь каждой из жертв являла собой наглядный пример того, как легко и бездумно можно растранжирить самое дорогое, что есть у человека?
При мысли об этом Кэрол охватило уже знакомое ей раздражение. Она попыталась не поддаться ему, но не преуспела.
– Кто-то слил информацию, – сказала она. – И довольно подробную. С деталями.
– Мы все знаем, кто это может быть, – с горечью заметила Пола. – Нашу спецгруппу поливают грязью все кому не лень, но стоит только призвать к ответу какую-нибудь кучку дерьма, как она тут же норовит опустить нас по полной. – Она ткнула пальцем в газету. – И не важно, что мы держим это дело в секрете вовсе не потому, что нам так хочется, а по соображениям оперативной необходимости. По-видимому, кто-то считает, что лишний раз пнуть чернокожих и лесбиянок гораздо важнее, чем поймать серийного убийцу.
Тони забрал у Кэрол газету и стал читать сам.
– Она ни слова не пишет о том, что это могут быть преступления на сексуальной почве, – заметил он. – Любопытно! Видимо, информация, которую Пенни Бёрджесс получила от своего источника, была настолько полной, что она даже не стала домысливать пикантные подробности, как это обычно делают охотники за сенсациями.
– Гребаная Пенни! – сказала Крис.
– Разве не чем-то похожим занимался Кевин? – проговорил Сэм, ни к кому в особенности не обращаясь.
– Заткнись! – бросила Пола.
– Да, Сэм, если не в состоянии помочь – лучше помолчи, – добавила Кэрол. – Эта заметка… Она означает, что нам нельзя полагаться на северян. Нет, работу на земле им доверить можно – пусть их патрульные занимаются обходами, опросами и прочей рутиной. Но все остальное придется держать в строгом секрете.
Стейси выглянула из-за мониторов. В руке у нее была распечатка какой-то фотографии.
– Что, и на доски тоже ничего вешать нельзя? – спросила она.
– Смотря что, – ответила Кэрол, внезапно почувствовав невероятную усталость. У нее даже в висках заломило. Вопросы, вопросы, необходимость принимать решения да плюс еще постоянное давление сверху. Не слишком ли много она на себя взвалила? С каждым днем будущая работа в Уэст-Мерсии казалась Кэрол все заманчивее. Она, во всяком случае, полагала, что в Вустере ей точно не захочется еще до обеда опрокинуть рюмашку-другую прозрачного. И это была, кстати, далеко не последняя причина, по которой ей хотелось поскорее оказаться на новом месте.
– Например, это… – Стейси повернула распечатку так, чтобы всем было видно. – Кадр с камеры, установленной на светофоре в двухстах метрах от «Танцев с лисицами», – пояснила она. – Направление из города.
На цветной распечатке была видна красная или малиновая «тойота» с хорошо различимым номерным знаком. Пассажир на переднем сиденье вполне мог оказаться женщиной – были хорошо видны его длинные волосы. Лицо водителя наполовину скрывал козырек бейсболки. К сожалению, того, что оставалось на виду, для составления словесного портрета маловато.
– Наш клиент?
– Не исключено. Время совпадает. Этот конкретный автомобиль не виден на камере наблюдения перед «Танцами», он появляется только здесь, следовательно, он едет из самого клуба, из соседнего с ним салона ковров или из расположенного чуть дальше солярия. Не думаю, что последние два в этот час еще работают, следовательно, остается только клуб. Примерно в это же время через свётофор проехали еще две легковые машины, но в них не было пассажиров. Одним словом, вероятность того, что это тот самый автомобиль, который увез из «Танцев» Леанну Консайдин, весьма велика.
Стейси всегда сообщала свои новости так, словно находилась в суде, на свидетельской трибуне. Кэрол любила ясность, хотя порой и предпочитала ей железную уверенность.
– Отличная работа, Стейси, – сказала она. – А что нам дают номера?
– Они фальшивые, – коротко ответила та. – Сняты с «ниссана», который отправился на свалку полгода назад.
– Нельзя ли поработать с лицом водителя?
– К сожалению, на снимке видна слишком малая часть. Вряд ли из этого получится что-то такое, что можно раздать патрульным и надеяться на результат.
Сэм с досадой хлопнул ладонью по столу.
– Так, значит, это очередной тупик! – воскликнул он. – Этот снимок не дает нам ровным счетом ничего!
– Кроме одного, – поправил Тони. – Мужчина в машине – почти наверняка убийца. Обычный клиент проститутки не стал бы использовать фальшивые номера – даже для очень стыдливого любителя платного секса это, пожалуй, перебор. К тому же то, что человек пошел на подобные меры, говорит о том, как тщательно он готовился.
Стейси повернулась к Сэму и наградила его одной из своих редких улыбок.
– Я не считаю, что это тупик, – сказала она. – Информации действительно мало, значит, к проблеме следует подойти с другого конца, только и всего. В Брэдфилде, как и во всех других городах Соединенного Королевства, действует автоматическая видеосистема распознавания номерных знаков. Благодаря ей дорожная полиция и службы безопасности могут контролировать движение автомобилей по всей стране. На шоссе категории «А» любой автомобиль можно отслеживать в реальном времени. Ну или почти в реальном. Что касается нашего убийцы, то… Записи с камер, установленных на крупнейших магистралях, хранятся в Национальном информационном центре в течение пяти лет. Это необходимо для анализа и дальнейшего улучшения дорожной ситуации или, как в нашем случае, для поиска улик. Все, что нам нужно, – это отправить туда запрос на поиск записей, где фигурирует машина с известным нам номерным знаком, – записей, сделанных за последние шесть месяцев, то есть уже после того, как «ниссан» попал на свалку. Я уверена, что такие записи найдутся, они-то и приведут нас прямо к порогу убийцы. В худшем случае мы получим достаточно качественное его фотоизображение, которое можно будет предъявить потенциальным свидетелям. – Ее улыбка стала шире. – Ну что, разве это не прекрасно?
– Прекрасно? Это даже лучше! – обрадовалась Кэрол. – Ты можешь связаться с этим центром? Скажи, что дело очень срочное, что от этого зависят жизни людей и все такое… Короче, сама знаешь. Можешь ссылаться на меня. – Она машинально потерла виски, но головная боль уже отступила. Оставалось только пожалеть, что хорошие новости заставили ждать себя так долго. – Наконец-то у нас что-то есть! – заключила Кэрол. – И я надеюсь, что на этот раз наш маленький секрет не выйдет за пределы этих четырех стен.
29
Суп, потом сыр, пресные лепешки и фрукты. «Какая все-таки чушь – это здоровое питание», – подумал Вэнс. Ведь что бы они ни ели, скоро они все равно будут мертвы.
Он пошевелился на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее. Если после обеда мужчина и женщина уйдут на работу, пройдет немало времени, прежде чем у него снова появится шанс застать их врасплох. Быть может, даже несколько часов. Впрочем, ничего страшного… Вэнс принадлежал к поколению – быть может, даже к последнему поколению людей, которые еще верили в то, что удовольствие можно откладывать и что все лучшее достается тем, кто умеет ждать. Эти истины звучали для него как мнемонические формулы, которые дети узнают еще в школе. «Цыган встал на цыпочки…», «Каждый охотник желает знать…» и так далее. Вэнс заучил их наизусть и твердил про себя словно заклинание.
На этот раз его догадка оказалась неверна. После еды мужчина и женщина сложили посуду в моечную машину, потом женщина шагнула к мужчине и, прижавшись к нему, принялась гладить перед его просторных домашних брюк. Голова мужчины откинулась назад, руки нашли ее груди и стали медленно их ласкать, напоминая движения мима, который притворяется, будто уперся в прозрачное стекло. Женщина поцеловала его в шею, мужчина, в свою очередь, крепко прижал ее к себе и вытащил блузку из юбки. Одна его рука скользнула вверх, под ткань, вторая продолжала поглаживать ягодицы, и женщина снова сделала пару шажков вперед, подталкивая партнера к лестнице.
Здесь они ненадолго разжали объятия. Женщина стянула с мужчины футболку и бросила на пол. Он в свою очередь расстегнул на ней юбку, и женщина вышагнула из соскользнувшей по ногам одежды.
– Ух ты!.. – выдохнул Джеко при виде ее чулок и подвязок. О сексе он думал меньше всего, но спектакль, который ничего не подозревающая парочка разыгрывала на его глазах, возбудил его сверх всякой меры.
Вэнс вовремя сообразил, что само Провидение дарит ему превосходную возможность осуществить свой план. Пока эти двое трахаются, подумал он, они вряд ли будут в состоянии заметить, что происходит вокруг. Вернув спинку сиденья в прежнее положение, он подхватил небольшую сумку, лежавшую на полу перед пассажирским сиденьем, и торопливо выбрался из машины. По-прежнему держа в руках планшетник, Вэнс быстро пошел назад к дому-амбару. От дороги к парадной двери дома должна была вести утоптанная тропа, которую он видел на «Карте Гугл». Высматривая впереди поворот, Вэнс не забывал поглядывать и на экран, чтобы контролировать ситуацию в доме.
К тому моменту, когда он нашел наконец тропу, ему пришлось переключиться на другую камеру, поскольку парочка успела перебраться в расположенную на галерее спальню. На ступенях лестницы валялась второпях сброшенная одежда. Женщина, впрочем, все еще была в чулках и поясе, на мужчине остался один черный носок. Быстро шагая по тропинке, Вэнс то и дело спотыкался и едва не падал, ибо не мог оторвать взгляд от экрана. Женщина встала на колени на кровать и взяла член мужчины в рот. Его руки опустились ей на голову, потом он мягко оттолкнул женщину, заставил лечь на живот и вошел в нее сзади, лаская груди и покусывая плечо.
Вэнс неуклюже побежал. Такой шанс просто нельзя упустить! Дверь, разумеется, была не заперта. Кто станет запираться в сельской местности средь бела дня? Никто! Он бесшумно повернул ручку, проник в дом, потом сбросил с ног туфли. Пока Вэнс стоял на пороге, движущееся изображение на экране планшетника внезапно обрело звуковой фон, состоящий из стонов, вздохов и неразборчивого бормотания. Положив планшетник на пол, он достал из сумки пару тонких резиновых перчаток. Натянув их на руки, Вэнс вооружился ножом, с помощью которого только вчера избавился от Терри, и стал бесшумно подниматься по лестнице.
Когда его голова поднялась над уровнем верхней площадки, Вэнс понял, что мог бы и не таиться. Двое на кровати трахались так, словно от этого зависели их жизни. Вид сплетенных в приступе страсти обнаженных тел снова вызвал у Вэнса сильнейшее желание. Господи, он уже почти забыл, когда в последний раз был с женщиной! На мгновение ему захотелось убить мужчину и занять его место. «Вот это будет трах так трах», – подумал он, но осторожность все-таки взяла верх. Слишком опасно, слишком велика вероятность того, что что-то пойдет не так. Напуганную женщину не очень-то удержишь и двумя руками, а у него теперь только одна.
Последние оставшиеся ступеньки Вэнс преодолел, двигаясь уверенно и быстро. В ситуациях, которые были продуманы и распланированы заранее, он всегда действовал безупречно и никогда не совершал ошибок. Сейчас же все складывалось даже лучше, чем он рассчитывал. К парочке на кровати Вэнс приблизился как раз тогда, когда мужчина перешел к завершающей стадии. Движения его участились, дыхание стало прерывистым и громким. Женщина тоже что-то выкрикивала; резко подаваясь к партнеру, она просунула руку между ногами, стараясь добиться одновременного оргазма.
Вэнс обрушился на них сверху и, просунув здоровую руку под шею женщины, сделал короткое и резкое движение ножом. Сначала в одну сторону, потом в другую. Его жертвы даже не успели понять, что происходит. Кровь хлынула из перерезанного горла женщины, а Вэнс уже вцепился протезом в волосы мужчины, запрокидывая ему голову назад. Мужчина забился в испуге, попытался сбросить врага, но элемент неожиданности был против него, к тому же Вэнс полностью контролировал ситуацию. Еще один взмах ножом – и кровь так и брызнула во все стороны.
Отступив назад, Вэнс оттолкнул мужчину в сторону Алые струи хлестали из его перерезанных артерий, заливая все вокруг. Они были на удивление мощными и упругими – вероятно, от секса у него подскочило кровяное давление. Глаза мужчины панически вращались из стороны в сторону, потом как-то вдруг потускнели.
Вэнс сбросил мертвое тело с кровати и взялся за женщину. Она была почти мертва, но, когда он перевернул ее на спину, кровь из глубокой раны на горле все еще била фонтаном. Гладкая розовая кожа бледнела на глазах. Вэнс быстро скинул залитую кровью одежду и встал над женщиной, напряженный и готовый. Он знал, что его жертва вот-вот умрет, но этого еще не произошло, значит, то, что он собирался совершить, нельзя считать ни дикостью, ни извращением. Ведь он не извращенец… Вэнс ни секунды в этом не сомневался. Ему не нравилось убивать, и никакого влечения к трупам он никогда не испытывал.
И все же… Зрелище алой дымящейся крови буквально завораживало. Да и не убийство возбудило его. Он возбудился, глядя на нее, пока она была живая… Теперь ему не хотелось смотреть на перерезанное страшным ударом горло, на почти отделившуюся от тела голову. Оставалось только последовать примеру ее бойфренда: пожалуй, это единственное верное решение.
Вэнс снова перевернул женщину на живот и лег сверху на скользкое от крови тело.
30
Когда Кэрол направилась к себе в кабинет, Тони последовал за ней, но на пороге остановился.
– Я, пожалуй, поеду домой, – сказал он. – Пенни Бёрджесс таки написала свою статью. Думаю, она больше не будет меня беспокоить.
Кэрол уселась за стол и, подперев подбородок руками, проницательно посмотрела на него.
– Тебя, похоже, нисколько не удивили подробности, которые она привела в своей статье, – сказала она. – Как и то, над чем работала Стейси.
Тони неуверенно улыбнулся, не в силах скрыть охватившее его беспокойство. Он знал, что сейчас лучше всего промолчать, но ничего не мог с собой поделать.
– Наверное, я наконец научился скрывать свои чувства, – выдавил он.
– Или, что вернее, ты знал все это и раньше.
Он пожал плечами и попытался принять независимый вид.
– Большинство подобных расследований развиваются по одному и тому же стандартному сценарию. Ты знаешь это не хуже меня.
– Наверное, – согласилась Кэрол, но без особой убежденности. Какое-то движение в рабочем зале привлекло ее внимание, и она взглянула туда.
– О черт! – вырвалось у нее. – Это Блейк! Теперь он точно тебя увидит.
– Ну и что? Я зашел поговорить насчет Вэнса, – с деланым негодованием заявил Тони. – Этим делом занимается министерство, Блейка оно не касается.
Но он знал, что для Блейка это не будет играть никакой роли. Если уж ему приспичило сделать Кэрол внушение, повод всегда найдется.
Блейк тем временем направлялся прямо к кабинету Кэрол. Выглядел он очень серьезным, почти мрачным, на скулах проступили красные пятна, резко выделявшиеся на розово-белой коже. Когда начальник полиции открыл дверь и шагнул через порог, Кэрол встала.
Увидев в кабинете Тони, Блейк только кивнул.
– Не ожидал встретить вас здесь, доктор Хилл, – сказал он без тени враждебности в голосе, и брови Кэрол удивленно поползли вверх.
– Мне было необходимо проконсультироваться со старшим инспектором Джордан по поводу побега Джеко Вэнса, – объяснил Тони. – Я занимаюсь этим делом по поручению Министерства внутренних дел. Впрочем, мы уже закончили, я как раз собирался уходить… – добавил он и попытался обогнуть Блейка в надежде исчезнуть, пока не разразилась гроза.
Блейк как-то странно сморщился:
– Честно говоря, доктор Хилл, я бы предпочел, чтобы вы остались.
Тони и Кэрол обменялись удивленными взглядами. Насколько было известно обоим, Блейка присутствие профайлера всегда раздражало – даже когда Тони явно и недвусмысленно выступал на стороне светлых сил.
Слегка пожав плечами, Тони вернулся в кабинет.
– Не могли бы вы закрыть дверь?
Эти слова заставили Тони забеспокоиться всерьез. Блейк вел себя как человек, который пришел по очень серьезному делу. И если это дело требовало присутствия и Кэрол, и Тони, это могло означать только одно: чью-то смерть.
Плотно прикрыв дверь, Тони встал возле картотечного шкафа, скрестив руки на груди.
Блейк нервным движением пригладил волосы, которые и без того были в идеальном порядке.
– Боюсь, у меня скверные новости… – проговорил он, причем Тони машинально отметил, что его западный выговор прозвучал заметнее, чем обычно.
Кэрол метнула встревоженный взгляд в сторону рабочего зала. Она явно пересчитывала сотрудников, но от волнения никак не могла сообразить, кого не хватает. Все на месте, все заняты делом. Отсутствовал только Кевин.
– Разве с сержантом Мэтьюзом что-то случилось? – спросила Кэрол, старательно скрывая охвативший ее страх под маской профессионального спокойствия.
– С сержантом Мэтьюзом? – переспросил Блейк, явно сбитый с толка. Похоже, он никак не мог сообразить, о чем она толкует. – Нет, ни с кем из ваших подчиненных не случилось ничего плохого… насколько мне известно, – проговорил он наконец. – Речь о другом… Произошло несчастье.
– Что вы хотите сказать? Какое несчастье? Где?! – Тревога наконец-то прорвалась в голосе Кэрол, и Тони резко выпрямился. Он хорошо видел, как верхняя губа Блейка заблестела от проступившей испарины. Это был очень дурной знак.
– Ваш брат и его сожительница… Кто-то вломился к ним в дом и совершил насильственные действия.
Тони почувствовал, как у него похолодело в груди. Что же тогда испытывает Кэрол? Она была уже на ногах, глаза широко раскрыты, рот открывается и закрывается, но произнести хоть слово у нее не хватало сил.
– Они живы? – быстро спросил Тони и, шагнув к Кэрол, обнял ее за плечи. Это естественное движение далось ему не сразу; к счастью, он знал, как большинство людей ведет себя в критических обстоятельствах. Кэрол ему дороже всех, уж конечно, он сделает для нее то, что сделал бы любой на его месте.
Блейк опустил глаза и покачал головой:
– Мне очень жаль, Кэрол, но они… они оба мертвы.
Кэрол внезапно всей тяжестью повисла на Тони. Он чувствовал, как ее трясет.
– Нет, – проговорила она. – Нет. Нет. Не-ет… – С каждым разом голос ее звучал все глуше и тише, и последнее «нет» Кэрол почти прошептала. Ее тело, которое он продолжал крепко прижимать к себе, вздрагивало от невероятного напряжения, сковавшего, казалось, каждый мускул. Несколько раз Кэрол судорожно вздохнула, но каким-то чудом сумела не разрыдаться.
– Что произошло? – спросил Тони. Ему, как и всегда в подобных случаях, не терпелось узнать детали, и он ничего не мог с собой поделать, но Блейк глазами показал, что не хочет сейчас об этом говорить.
– Скажите же, что случилось! – вмешалась Кэрол, резко поворачиваясь к начальнику полиции. – Вы не имеете права скрывать от меня подробности!
Блейк в отчаянии заломил руки. Тони слышал это выражение, но всегда считал его художественной метафорой. Сейчас, однако, начальник полиции более чем наглядно продемонстрировал ему, что он ошибался.
– Факты, которые мне известны, довольно отрывочны… – растерянно начал он. – Ваш брат и его сожительница…
– Их звали Майкл и Люси! – перебила Кэрол звенящим от напряжения голосом. – Запомните, Блейк: Майкл и Люси!!
Блейк выглядел затравленным.
– Прошу прощения… – пробормотал он. – Так вот, неизвестный преступник застал их врасплох и нанес обоим несколько ударов ножом. Судя по всему, все произошло очень быстро и совершенно неожиданно для… жертв.
Последнее слово Блейк выбрал крайне неудачно, и Тони поспешил вмешаться.
– Это произошло ночью? В их доме, перестроенном из амбара? – быстро сказал он. Раза два или три он ужинал у Майкла и Люси вместе с Кэрол. Дом ему очень понравился, и сейчас ему было трудно представить его в качестве места преступления.
– Как я уже сказал, я не знаю никаких подробностей. Но полицейские, которые там работают, считают, что преступление совершено в течение последних двух-трех часов.
– Кто… кто их нашел? – спросила Кэрол, собрав последние крохи самообладания. Сейчас она защищала себя, возводя между собой и всем остальным миром толстую ледяную стену. Тони уже приходилось видеть, как Кэрол справляется с глубокими личными переживаниями. Она проламывалась сквозь них, как сквозь густые заросли колючего кустарника. Видел он и последствия, когда Кэрол буквально рассыпалась на куски.
– Я не знаю, Кэрол. Действительно не знаю… Мне показалось, я должен поскорее поставить вас в известность, а не ждать, когда выяснятся какие-то подробности. – Блейк взглянул на Тони в поисках поддержки, но тот пребывал в полной растерянности. Услышанное представлялось ему верхом абсурда. Видимо, по этой причине сейчас Тони ничего не чувствовал, но это только пока… Он знал, что боль придет, и придет очень скоро. Два человека, которых он неплохо знал, мертвы. Убиты. И ему казалось – он догадывается, кто в этом повинен.
Кэрол высвободилась из объятий Тони и схватила с вешалки свою куртку.
– Я поеду туда. Сейчас.
– Мне кажется, это не самая удачная идея. – Блейк попытался употребить власть, но все было тщетно.
– Мне плевать, что тебе кажется, – отрезала Кэрол. – Это мой брат, мне и решать. – Ее голос дрогнул, и она, метнувшись к картотечному шкафу, выхватила из ящика две бутылочки водки. Почти без паузы, одну за другой, Кэрол проглотила их содержимое. Алкоголь подействовал практически мгновенно, и Кэрол, стиснув зубы, быстро-быстро заморгала. Сделав над собой заметное усилие, она взяла себя в руки.
– Ты мне нужен, Тони. Ты должен отвезти меня туда.
– Если вы твердо решили ехать, я могу отправить с вами кого-то из сотрудников, – предложил Блейк.
– Я бы предпочла, чтобы рядом был кто-то… знакомый, – возразила Кэрол. – Ты отвезешь меня, Тони? Или мне попросить Полу?
Меньше всего Тони хотелось куда-то ехать, но, похоже, выбора у него не было.
– Хорошо, поехали, – только и сказал он.
– Вам, вероятно, понадобится время, – сказал Блейк, когда Кэрол, натянув куртку, шла мимо него к выходу. – В общем, насчет работы пока не беспокойтесь…
Кэрол двигалась медленно, с осторожностью, словно регбист после особенно жесткого захвата. Тони плелся следом, не зная, то ли снова обнять ее за плечи, то ли лучше вовсе ее не трогать. Пола, Крис и Сэм удивленно таращились на них, гадая, что могло до такой степени потрясти их начальницу.
– Скажите им, – сказал Тони Блейку, когда они уже вышли из кабинета в рабочий зал. – Они должны знать… – Он кивнул в сторону Крис. Если он прав в своих догадках насчет того, что же на самом деле произошло в доме Майкла и Люси, Крис следовало предупредить в первую очередь.
– Особенно это касается мисс Девайн, – добавил Тони специально для начальника полиции.
На лице Крис отразились удивление и испуг, но сейчас ему некогда было ее утешать.
В эту минуту только Кэрол имела для него значение.
31
У сложившихся любовных или семейных пар всегда имеется своего рода автомобильный кодекс. Это означает, например, что водит машину только один из партнеров, другой же постоянно исполняет роль пассажира. Иногда партнеры делят водительские обязанности в зависимости от выбранного маршрута, а порой меняются местами только после вечеринок, когда один выпил значительно больше другого. Тот, кто исполняет роль пассажира, тоже может вести себя по-разному. Он может подсказывать дорогу или молчать, может критиковать манеру вождения партнера вслух, а может выражать оценку его водительских навыков, лишь громко выдыхая воздух при малейшем намеке на столкновение. Наконец, пассажир может просто дремать. Но какими бы ни были эти правила, изменить их способно только что-то очень серьезное.
То, как покорно Кэрол отдала Тони ключи от зажигания, доказывало, насколько глубоко она потрясена. В обычных условиях она была дерзким, быстрым, уверенным в себе водителем, тогда как Тони, напротив, нередко нервничал, колебался и принимал необоснованные решения. Вождение так и не вошло у него в привычку, не стало второй натурой. Ему по-прежнему требовалось обдумывать каждый маневр, к тому же он легко отвлекался на мысли о пациентах или убийцах, психологический профиль которых составлял в тот или иной временной промежуток, и Кэрол часто жаловалась, что каждая поездка с ним в качестве пассажирки напоминает ей русскую рулетку. И только сегодня она вовсе не думала об опасности для собственной жизни.
Настроив навигатор, Тони выехал со служебной стоянки на улицу. Движение в Брэдфилде в конце рабочего дня было плотным; несмотря на то что экономический кризис существенно подсократил пробки на главных городских артериях, двигались они все равно довольно медленно. В других обстоятельствах Кэрол, проклиная дураков-водителей, предпочла бы объездной путь по боковым улицам и второстепенным магистралям, который, хоть и не экономил время, по крайней мере позволял ехать с вполне осязаемой скоростью. Но сегодня она только безучастно смотрела в окно и ни на что не реагировала, неожиданно напомнив Тони зверька, который впал в спячку, чтобы пережить лютые зимние холода и сохранить хоть немного сил до того момента, когда они ему понадобятся.
До сегодняшнего дня он только однажды видел ее в подобном состоянии. Несколько лет назад Кэрол изнасиловали, избили и предали; кроме того, она потерпела серьезную профессиональную неудачу, но это, к счастью, не стало полным и окончательным поражением. Тогда Кэрол точно так же ушла в себя, на месяцы укрывшись в непроницаемом для окружающих коконе; утешение она черпала исключительно в бутылке, а от друзей и близких отгородилась стеной, сквозь которую не удавалось пробиться никому. Даже Тони, несмотря на все свои профессиональные навыки, поддерживал с Кэрол чисто номинальный контакт. Он уже начинал бояться, что вот-вот потеряет ее раз и навсегда, но совершенно неожиданно Кэрол спасла работа. Обычная полицейская работа. Она давала Кэрол нечто такое, ради чего стоило жить. То же самое пытался сделать и Тони, но не сумел, хотя и потратил немало сил, испробовав все возможные способы. Этот случай, считал он, стал еще одной из его неудач, и не исключено, что Кэрол думает так же. Тони, во всяком случае, не раз спрашивал ее об этом, но не получал вразумительного ответа.
Они только-только выехали за пределы Брэдфилда, когда неожиданно зазвонил мобильник Кэрол. Она, однако, нажала на отбой, даже не взглянув на экран.
– Не хочу ни с кем разговаривать, – пояснила она.
– Даже со мной? – Тони рискнул ненадолго оторваться от дороги, чтобы взглянуть на выражение ее лица.
Ее ответный взгляд оказался таким, какого еще вчера он не мог себе и вообразить. В нем не осталось ни следа дружеского расположения, зато было очень много антарктического холода. Кэрол так ничего и не сказала, только еще глубже погрузилась в себя, и Тони почел за благо сосредоточиться на вождении. Он честно пытался поставить себя на ее место, но так и не смог. Ни братьев, ни сестер у него никогда не было, и Тони только догадывался, каково это – делить с кем-то свои детские воспоминания. Кому-то это могло помочь выстоять в жестоком и равнодушном мире, но для кого-то, вероятно, становилось первым шагом в лабиринте переусложненных взаимоотношений, зависимостей, искалеченных судеб. Тони, впрочем, предполагал, что для Кэрол справедливо скорее первое, нежели второе.
Много лет назад, когда он впервые работал с Кэрол, она и Майкл жили в центре города в крошечной квартирке на перестроенном чердаке. В те времена психологическое профилирование только появилось, и Кэрол стала одной из первых сторонниц нового метода. Тогда Майкл оказал им неоценимую помощь в разработке и отладке специализированного программного обеспечения. Тони хорошо помнил ужас, который он испытал, когда всерьез заподозрил, что Майкл может оказаться тем самым убийцей, на которого они охотились. К счастью, тогда он ошибся, и впоследствии, когда Тони лучше узнал брата Кэрол, он нередко краснел при одной мысли о том, как столь абсурдная идея вообще пришла ему в голову. Впрочем, впоследствии он немного успокоился, припомнив, как часто убийцам удавалось вводить в заблуждение своих родных, близких и друзей.
Помнил Тони и тот момент, когда он познакомился с Люси. Он тогда вернулся в Брэдфилд после непродолжительного и крайне неудачного экскурса в мир академической науки, а Кэрол оправлялась от психологической травмы, которая едва ее не уничтожила. Должно быть, в поисках душевного комфорта она поселилась в той же квартирке на чердаке, которую когда-то делила с братом, но теперь Майкл жил там с Люси. Не успел Тони провести в их компании и пяти минут, как ему стало ясно, почему Кэрол утверждала, что это только временное решение. Бывают идеальные супружеские пары, живущие в своем замкнутом мирке. Окружающее для них практически не существует. Майкл и Люси, хотя и не были женаты официально, оказались как раз из таких, и Тони не представлял себе, что способно вклиниться между этими двумя людьми, полностью поглощенными друг другом. Лично ему хватило одного вечера, чтобы понять: даже через пятьдесят лет Майкл и Люси по-прежнему будут вместе и по-прежнему будут увлечены только друг другом.
Именно поэтому Кэрол в конце концов перебралась в отдельную квартиру в цокольном этаже его дома, а Майкл и Люси сумели извлечь выгоду из стремительного роста цен на недвижимость, случившегося в начале XXI столетия, и сменили свой городской пентхаус на перестроенный из амбара потрясающий дом на краю Йоркширских долин. Еще одной причиной для переезда стало их общее желание строить семейную жизнь подальше от стрессов и соблазнов большого города. Тони, правда, подозревал, что попытка растить детей в деревенской глуши, особенно когда родители обнаружат, что в садик, школу, спортивную секцию или любое другое место малышей придется возить на машине, чревата еще большими стрессами, но его никто не спрашивал, а сам он молчал.
А теперь Майкл и Люси мертвы, и все грядущие детские проблемы умерли вместе с ними.
Спутниковый навигатор, по прихоти разработчиков наделенный голосом самодовольного всезнайки, предупредил Тони о необходимости повернуть на следующем перекрестке направо. Только сейчас он сообразил, что они почти добрались до нужного места. Как он проехал большую часть пути, Тони не помнил. Оставалось только предположить, что ему каким-то образом удалось усовершенствовать свои водительские навыки.
Еще один поворот, и мир вокруг изменился как по волшебству. Вместо типичного сельского ландшафта с дюжиной пастбищ и полей, отделенных друг от друга каменными стенами, перед ними открылся участок, который выглядел уже совсем по-городскому. Вдоль дороги выстроилось несколько патрульных и специальных полицейских машин, труповозка, а также несколько полицейских автомобилей без опознавательных знаков. У торцевой стены дома, где, как помнил Тони, находились парадные двери, была натянута большая белая палатка. От ее режущей взгляд стерильной белизны почти физически тянуло холодком мертвецкой.
Тони резко затормозил, чтобы не врезаться в ближайшую машину, потом круто повернул и припарковался сразу позади нее. Переведя дух, он украдкой бросил взгляд на Кэрол. Дорога от управления полиции Брэдфилда заняла у них около часа, но за это время она, казалось, постарела на несколько лет. Кожа потускнела, едва зарождавшиеся морщинки обозначились резче, а все лицо казалось неподвижным, застывшим. Только губы Кэрол слегка шевельнулись, и с них сорвался чуть слышный стон.
– Я так надеялась, что Блейк все перепутал… – разобрал Тони.
– Хочешь, я разыщу старшего следователя или кто тут командует?.. – спросил он. Ему очень хотелось помочь Кэрол, но он понятия не имел как. Пожалуй, за все годы она еще никогда не нуждалась в нем так сильно, но Тони слишком растерялся и не знал, что ему предпринять.
Кэрол глубоко вздохнула и медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы.
– Я должна увидеть все сама, – проговорила она, открывая дверцу, в которую тотчас ворвался порыв холодного ветра.
Не успели они выбраться из машины, как к ним, размахивая планшеткой с зажимом, подбежал полицейский в форме.
– Проезд закрыт! – проговорил он, запыхавшись. – Здесь нельзя парковаться. Уезжайте.
Тони выступил вперед.
– Это старший инспектор Джордан, – сказал он. – А я – доктор Тони Хилл из министерства. Где нам найти старшего следователя?
Лицо констебля сначала приняло озадаченное выражение, но вскоре прояснилось. Очевидно, он нашел выход из создавшегося положения.
– Надеюсь, у вас есть удостоверения? – спросил он с надеждой.
Кэрол прислонилась к машине и закрыла глаза. Тони взял констебля под локоть и отвел на пару шагов в сторону.
– Старший инспектор Джордан действительно работает в полиции Брэдфилда, но мы здесь не по служебной надобности, – сказал он. – Это дом ее брата. Нам сообщили, что он убит, поэтому я прошу вас обойтись с ней как можно мягче. Если вы сейчас проводите нас к старшему полицейскому офицеру, обещаю, что вам за это ничего не будет, но если вы этого не сделаете, я лично приму все возможные меры, чтобы ваша дальнейшая служба превратилась в кошмар. – Тони улыбнулся, но его улыбке не хватало тепла.
Прежде чем тупиковая ситуация успела превратиться в конфликт, из палатки вышел высокий, бледный как мертвец мужчина с выступающими надбровными дугами и длинным крючковатым носом. Заметив посторонних, он махнул рукой и крикнул:
– Констебль Гримшоу! Проводите старшего инспектора Джордан сюда!
С лицом человека, с плеч которого свалилась невероятная тяжесть, констебль провел их мимо машин на подъездную дорожку, которая вела к дому Майкла и Люси. Высокий мужчина двинулся им навстречу.
– Ты его знаешь? – спросил Тони у Кэрол.
– Это старший инспектор Джон Франклин, – ответила она. – Мы с ним… вроде как сотрудничали, когда расследовали дело об интернет-убийствах. Один из трупов оказался на его территории, ну и… Меня он недолюбливает. Мало кто из Западного Йоркшира относится ко мне достаточно тепло. И к тебе тоже, если уж на то пошло. После убийства Шэз Боумен здешняя полиция оказалась в довольно глупом положении, и они винят в этом нас с тобой.
Франклин тем временем подошел ближе. Он двигался так быстро, что полы его длинного плаща разлетались на ходу.
– Старший инспектор Джордан. Примите мои соболезнования… – пробормотал он вместо приветствия. У него был выраженный йоркширский акцент – такой сильный, что каждое слово напоминало удар дубинкой по голове. Как ни старался инспектор, чтобы в его голосе звучали сочувственные нотки, у него ничего не получалось. – А вы кто такой? – спросил он, оглядывая Тони с головы до ног. – Я вас, кажется, раньше не видел.
– Доктор Тони Хилл. Из министерства, – представился Тони, и кустистые брови Франклина поползли вверх.
– A-а, профайлер… Кто вас сюда направил? Почему?
– Я здесь не в своем официальном качестве, – пояснил Тони. – Я приехал сюда… как близкий друг инспектора Джордан. С убитыми я также был знаком, так что если я чем-то могу помочь…
Франклин с сомнением покачал головой. На траву вокруг амбара упали первые дождевые капли, и Кэрол поежилась.
– Наш мобильный офис еще не прибыл, – сказал Франклин. – Если хотите, можем поговорить в моей машине.
– Сначала я хочу их увидеть, – глухо сказала Кэрол, и старший инспектор озабоченно нахмурился.
– Даже не знаю, стоит ли… Вряд ли вам хотелось бы запомнить тех, кто вам дорог, когда они в таком… состоянии.
Кэрол потребовалось почти физическое усилие, чтобы собраться.
– Я не ребенок, мистер Франклин. И мне не раз приходилось бывать на местах преступлений, от одного вида которых многие сотрудники полиции потеряли бы аппетит на несколько месяцев. Опыта мне не занимать, к тому же я знакома с расположением комнат и обстановкой. Если что-то не на месте, я замечу это скорее, чем любой из ваших людей. – Она кивнула головой в направлении Тони. – А он способен рассказать вам, как все было, словно это напечатано в вечерней газете.
Франклин потер подбородок.
– Вы заинтересованная сторона, – сказал он. – Защита в суде непременно поднимет по этому поводу визг и вой.
– У вас, мне кажется, нет никакого представления о том, что произошло здесь на самом деле, – неожиданно сказал Тони, и Франклин немедленно ощетинился.
– Преступник проник в дом и застал обоих в постели. По-видимому, они занимались сексом…
– Не сексом… – поправила Кэрол. – Они любили друг друга, инспектор. Вы даже представить не можете, как сильно они друг друга любили!
Ее лицо сделалось злым и упрямым, и Франклин чуть замешкался, пытаясь справиться с собой и не ответить резкостью.
– Как скажете, мэм. – Он слегка кивнул. – Преступник напал на них сзади и перерезал обоим горло. – Франклин поднял голову и уставился куда-то в пространство, быть может – на вершины далеких холмов. Как понял Тони, инспектор готов был смотреть на что угодно, только не в глаза Кэрол. – Они потеряли много крови. Оба тела буквально обескровлены.
Кэрол повернулась к Тони и схватила его за руку:
– Это он, да?.. ДА?!!
– По-видимому, да, – ответил Тони. – Я думаю об этом с тех самых пор, как Блейк сообщил нам о… Я надеялся, что ошибся, однако…
– Ты не ошибся. Только ты понял это слишком поздно. Слишком поздно – вот в чем беда!
Франклин нетерпеливо вздохнул:
– Может, вы все-таки расскажете мне, о чем вы тут толкуете?
– Не о чем, а о ком, – сказала Кэрол. – Мы толкуем о Джеко Вэнсе, инспектор. Это его рук дело.
Франклин постарался спрятать свое недоверие.
– Джеко Вэнс? – переспросил он. – Но ведь Вэнс только вчера сбежал из тюрьмы где-то в Мидлендсе. Как он мог оказаться здесь?! И зачем Вэнсу понадобилось убивать вашего брата и его подружку?
– Вэнс уверен – это мы виноваты в том, что он провел за решеткой двенадцать лет, – пояснил Тони. – Своих преступлений он не признаёт, считает, что его осудили незаслуженно, вот и решил поквитаться. Я, правда, думал, что удар будет направлен непосредственно на полицейских, которые участвовали в его разоблачении, а также на его бывшую жену… – Тони бросил на Кэрол умоляющий взгляд. – Мне и в голову не приходило, что он станет мстить подобным образом.
Франклин достал сигареты и не торопясь закурил. Было видно, что ему необходимо выиграть немного времени, чтобы обдумать услышанное.
– Значит, никаких улик как таковых у вас нет? Одни только… гипотезы?
– Криминалисты, скорее всего, что-нибудь найдут, – сказала Кэрол. – А сейчас… Дайте мне взглянуть на место преступления.
Франклин пожал плечами:
– Мне кажется, вы оба ошиблись. Скорее всего, это просто совпадение, трагическое совпадение… – Дождь понемногу расходился, капли воды летели вместе со шквалистыми порывами ветра, и детектив поднял воротник плаща. – Идемте в палатку, там будет удобнее. – Он слегка подтолкнул их к белому полотнищу и крикнул кому-то: – Эй там! Найдите пару защитных костюмов для старшего инспектора и профайлера!
Переодеваться в тонкие хлопчатобумажные комбинезоны было неудобно и долго, и Тони воспользовался этой возможностью, чтобы еще раз поговорить с Кэрол.
– Ты точно хочешь туда войти? – спросил он.
– Я даже обсуждать это не собираюсь, – отрезала она, натягивая поверх обуви пластиковые бахилы.
– Франклин прав, это не самая лучшая идея. Ведь ты сама никогда не позволяла, чтобы родственники попадали на место преступления и видели тела своих… самых близких людей.
– Я полицейский. Я привыкла. – Она повыше натянула резинку и выпрямилась, чтобы просунуть руки в рукава.
– Ты не привыкла. К этому просто нельзя привыкнуть, Кэрол! Одно дело – видеть труп совершенно постороннего человека, и совсем другое… По крайней мере позволь мне пойти первым.
– Что-о? Уж не хочешь ли ты сказать, что для тебя смерть Майкла и Люси значит так мало, что ты готов пойти туда первым?
– Разумеется, я хочу сказать вовсе не это. Просто эта картина… Она еще долго будет являться тебе в ночных кошмарах.
Кэрол на мгновение замерла, неподвижно глядя на него:
– А как ты думаешь, какие кошмары мне будут сниться, если я не увижу Майкла и Люси своими собственными глазами? Пойми, я должна это сделать, в противном случае мое воображение начнет рисовать мне нечто гораздо более страшное. Как, по-твоему, я буду спать тогда ?
Тони не нашелся что ответить. К тому же Кэрол уже переоделась и, не дожидаясь, пока он справится с последними застежками, направилась в дом, ступая по разложенным по земле металлическим пластинам, обозначавшим путь к месту преступления. Тони попытался догнать ее, но запутался в костюме и упал. Когда он наконец поднялся и добрался до входной двери, Кэрол уже исчезла из вида.
Нижняя комната дома-амбара выглядела почти нормально. На перилах лестницы висел пиджак Люси, рядом валялись ее туфли. Под столом Тони разглядел смятую мужскую футболку, а у подножия лестницы – небрежно сброшенную юбку. Никаких следов убийства, если не считать витавшего в воздухе железистого запаха крови и сырого мяса.
Тони поднял голову и невольно ахнул. Потолок над галереей был испещрен ярко-алыми кляксами и потеками. Казалось, кто-то с силой швырнул туда ведерко с краской.
– Ты перерезал им сонную артерию, – негромко пробормотал Тони и начал медленно подниматься по лестнице, стараясь наступать только на предохранительные металлические пластины.
То, что он увидел наверху, иначе как кошмаром назвать было нельзя. Майкл, беспомощно разбросав руки, лежал на полу возле кровати, казалось насквозь пропитанной кровью. Люси вытянулась на покрывале лицом вниз, ее спутанные волосы тоже были в крови, которая уже свернулась. По внутренней стороне слегка разведенных бедер сбегала беловатая струйка подсохшей спермы. Пятна крови покрывали и пол, и стены, и потолок. В изножье кровати стояла Кэрол. При одном взгляде на нее Тони захотелось заплакать – столько безысходного отчаяния и горя было в ее неподвижности, в ее безвольно опущенных руках. Ему было жаль Майкла и Люси, но еще больше он жалел Кэрол.
– Здесь не хватает фотографии, – внезапно сказала она, и Тони вздрогнул, но Кэрол обращалась не к нему, а к эксперту-криминалисту, который работал в углу спальни. – Она висела вот тут, на стене. Видите, от нее осталось белое пятно, куда не попали брызги крови? Это было семейное фото – Майкл, Люси, я и наши родители. Мы снялись два года назад на свадьбе моего двоюродного брата. Майкл говорил – это лучшая фотография, где мы запечатлены все вместе. Он сделал копии для меня и для родителей, а свой снимок повесил на этой стене, где на него падал утренний свет.
В следующую секунду Кэрол обернулась и посмотрела на Тони. Она была в защитной полотняной маске, поэтому он видел только ее глаза – серо-голубые, блестящие от непролитых слез.
– Теперь у этого мерзавца Вэнса есть мое семейное фото! Он отнял у меня брата и украл снимок, чтобы наслаждаться тем, что сделал. А может, фото понадобилось ему, чтобы отыскать моих родителей. – С каждым словом ее голос звучал все громче и пронзительнее, и Тони понял – шок, который она испытала, когда услышала страшные новости, отступал, вытесненный яростью. – И это ты во всем виноват! – Эти слова Кэрол почти прокричала. – Ты втравил меня в это чертово расследование! Мало тебе было, что им занимались твои ученики-профайлеры, ты и меня в него втянул. И только из-за тебя я оказалась среди тех, кто арестовал Вэнса двенадцать лет назад!
Грубое, некрасивое, несправедливое обвинение. За годы их знакомства Кэрол еще никогда не позволяла себе обращаться с ним подобным образом. Порой они спорили, и спорили яростно, но никогда не делали друг другу больно, хотя и останавливались подчас у самой черты. Тони всегда думал – это потому, что и он и Кэрол отлично знают, какую боль они способны причинить друг другу, но сейчас все барьеры оказались сметены, уничтожены горем, которое она испытывала. Горем, которое причинил ей Вэнс.
– Ты сама захотела участвовать, – попробовал возразить он, хотя и знал, что сейчас Кэрол не примет никаких его аргументов.
– А ты хочешь сказать, что пытался меня остановить? Не-ет, ты был только рад!.. О последствиях, о том, чем это все может для меня закончиться, ты тогда даже не подумал. И никогда не думал. А все потому, что я была тебе нужна. Сколько раз мне приходилось рисковать всем ради тебя?.. – Теперь в ее тоне звучали горечь и насмешка. – И вот случилось то, что случилось… То, что должно было случиться рано или поздно. Еще вчера ты сидел и составлял свой гребаный отчет, пытаясь оценить, насколько Вэнс опасен, и даже не подумал о том, что он способен отомстить мне, убив тех, кого я люблю. Почему, Тони?! Ты решил, что мне это может не понравиться, или это просто не пришло тебе в голову?
Тони страдальчески сморщился. Он знал, что такое физическая боль. Ему приходилось и валяться голым и избитым на бетонном полу, ожидая смерти, и идти против убийцы с одним только пистолетом, но никогда ему еще не было так худо, как сейчас, когда на него сыпались эти страшные обвинения.
– Я просто не подумал…
– Ага! Ты расстроен. Но из-за чего?! – Она шагнула к нему и сильно толкнула в грудь, отчего Тони попятился и едва не упал. – Из-за того, что не сумел этого предсказать? Не сообразил? Великий Тони Хилл облажался, и теперь мой брат мертв! – Кэрол попыталась толкнуть его еще раз, и ему пришлось увернуться, чтобы не свалиться с лестницы. – Да, Тони, это случилось. Тебе следовало знать, догадаться, что сделает этот ублюдок Вэнс, но ты не сумел! – Она махнула рукой в сторону залитой кровью кровати. – Смотри же на то, что ты натворил! Смотри до тех пор, пока эта картина не станет являться тебе каждый раз, когда ты закроешь глаза! Не только Джеко Вэнс убил моего брата, но и ты. Ты виноват не меньше! – Пальцы Кэрол сжались в кулаки, и Тони поморщился. – Ничтожество! – прошипела она ему в лицо и, развернувшись на каблуках, почти бегом стала спускаться по лестнице.
Тони посмотрел ей вслед и увидел Джона Франклина, который глядел на них и качал головой. И не только он. Казалось, все, кто находился в доме, смотрели сейчас на него и Кэрол.
– Могу я узнать, куда вы направляетесь? – спросил Франклин, когда Кэрол добралась до нижних ступенек лестницы.
– Я еду к родителям. Кто-то должен им сообщить, – ответила она. – И кто-то должен побыть с ними, чтобы Вэнс не добрался и до них тоже.
– Не могли бы вы оставить адрес сержанту Моран? – Франклин показал на установленный в углу палатки стол, где работала за компьютером молодая женщина в толстой дутой куртке и бейсбольной кепочке. – Мы свяжемся с местной полицией и попросим послать к дому ваших родителей наряд. Они присмотрят за ними, пока вы туда доберетесь.
– Спасибо, – сказала Кэрол. – И свяжитесь заодно с полицией Уэст-Мерсии. Они занимаются поисками Вэнса, и вам придется с ними сотрудничать. Телефоны старшего следователя я тоже оставлю сержанту.
Тони с трудом стряхнул оцепенение, в которое повергла его бурная реакция Кэрол.
– Подожди! – крикнул он сверху. – Подожди меня!
– Нет. Ты со мной не поедешь, – отрезала она.
Ее ответ прозвучал как стук захлопнувшейся двери.
Двери, которая отделила его от Кэрол.
32
Из-за того, что случилось с Кэрол, сотрудники спецгруппы неосознанно стремились не появляться в рабочем зале без крайней необходимости. Дело было даже не в их нежелании лишний раз сталкиваться с начальницей, которая только что потеряла близкого человека. Казалось, сама атмосфера, установившаяся в их комнате в полицейском управлении, сделалась гнетущей и мрачной, и находиться там было не слишком приятно.
Так или примерно так рассуждала Крис, пока ехала вдоль хребта Пеннинских гор, высматривая поворот на Дербишир. Машину она вела одной рукой, а другой то и дело подносила к губам стаканчик с кофе. Купленный в придорожной закусочной напиток имел такую температуру, что сказать, подогретый ли это глясе или успевший остыть латте, было довольно трудно. Крис, впрочем, об этом почти не задумывалась. В кофе ее интересовала прежде всего его способность не дать ей заснуть за рулем после вчерашней поездки к Кэй Хэллам, к концу которой она чувствовала себя так, словно намертво приросла к автомобильному креслу.
Будь мир чуточку более совершенным, думала Крис, и ничто не помешало бы ей взять в руки запрещенную книгу Джеффа Уиттла о Вэнсе – убийце полицейских, сесть в уголке рабочего зала и прочитать ее от первой до последней страницы, чтобы отправиться на встречу с автором, так сказать, во всеоружии. Увы, в данном случае Крис, похоже, столкнулась с тем редким случаем, когда вердикт суда об «уничтожении тиража» был воспринят буквально. Она так и не смогла выйти на след хотя бы одного уцелевшего экземпляра «Убийства как вида спорта». Впрочем, даже если бы ей повезло, на подготовительную работу все равно не оставалось времени. Вэнс начал убивать. Правда, официально в убийстве Майкла Джордана и его подруги его пока никто не обвинил, однако все члены спецгруппы отлично знали, чьих это рук дело.
Стейси потребовалось не больше пяти минут, чтобы отыскать в Сети адрес и номер телефона Джеффа Уиттла вкупе с информацией о том, что писатель почти не покидает свой коттедж в Дербишире, так как ожидает очереди на трансплантацию бедренной кости. Крис подозревала, что Стейси – будь у нее достаточно времени, – нашла бы где-то на просторах Интернета и электронную версию уничтоженной книги, но как раз времени-то им и не хватало.
Прошло уже много лет, но дело Вэнса по-прежнему оставалось для Крис во многих отношениях личным. Страшная смерть Шэз Боумен заставила ее взглянуть на мир по-другому. В результате Крис утратила значительную долю своего легкомыслия, превратившись в человека более серьезного и трезвого. Она также прекратила поиски любовных приключений в самых неподходящих местах и полагалась теперь исключительно на собственные сознательные решения. Теперь Крис сама направляла свою жизнь, тогда как раньше предпочитала плыть по течению в надежде, что оно само вынесет ее куда-то, где ей будет интересно и приятно. Так она попала в брэдфилдский отдел по расследованию особо тяжких преступлений, работа в котором вроде бы обещала ей превосходную возможность сделаться именно таким полицейским, каким она всегда мечтала стать, но сейчас Крис казалось – этим надеждам вряд ли суждено сбыться. Она, во всяком случае, не слишком хорошо представляла, как это у нее получится.
Коричневая и бурая гамма Темного пика осталась позади, впереди сверкнул серебристо-серой макушкой Белый пик. Овцы, которых еще не загнали в овчарни, толпились по сторонам шоссе, подходя порой к самой обочине. За Уиннатским перевалом шоссе круто сбегало вниз и заносилось вперед. Должно быть, подумала Крис, в солнечную погоду этот уголок доброй старой Англии особенно напоминает творение Божье.
Каслтон – деревня, словно специально выстроенная для туристов и любителей пеших прогулок. Крис и ее нынешняя партнерша несколько раз приезжали сюда зимой, чтобы погулять с собаками и насладиться пейзажем, в холодное время года почти безлюдным. Но сейчас наступил конец весны, и улицы Каслтона заполнились туристами, которые то и дело сходили с узких тротуаров на проезжую часть. Кое-как добравшись до центральной площади, Крис свернула направо и ехала вдоль холмов, пока не добралась до группы из четырех коттеджей, прилепившихся к довольно крутому склону. Если верить Стейси, в дальнем из них и жил Джефф Уиттл.
Оставив машину на травянистой обочине, уже изуродованной следами колес, Крис пешком направилась к дому. Это был довольно скромный одноэтажный коттедж, выстроенный из местного песчаника. Судя по его размерам, в нем никак не поместилось бы больше трех комнат плюс кухня и ванная, к тому же внутри, скорее всего, темновато. Сдавая подобный домик любителям дачного отдыха, владелец за пару сезонов сколотил бы, наверное, небольшое состояние, но Крис плохо представляла себе, как можно жить в таком доме постоянно. С ее точки зрения, коттедж Уиттла имел целый ряд недостатков – особенно для человека с ограниченной подвижностью. По-видимому, попытка писателя заработать на документальных книгах, посвященных серийным убийцам, потерпела полное фиаско.
Вблизи коттедж выглядел еще более непрезентабельно и убого. Краска на оконных переплетах шелушилась, в щелях между плитками, которыми была вымощена дорожка, проросла трава, москитные сетки на окнах провисли, а кое-где и вовсе отошли.
Взявшись за чугунное дверное кольцо, Крис постучала.
– Иду!.. – раздалось из-за двери. Последовала довольно продолжительная пауза, прерываемая шарканьем и стуком падающих на пол предметов, потом дверь на крепкой дверной цепочке приоткрылась. В щели появилась голова мужчины, увенчанная шапкой совершенно седых курчавых, жестких как проволока волос.
– Вы кто? – спросил он на удивление сильным голосом, глядя на Крис сквозь захватанные очки.
Крис предъявила служебное удостоверение.
– Сержант Девайн. Вы – мистер Уиттл?
– Вас прислали меня охранять?! – возмущенно спросил Уиттл. – Ну наконец-то!.. Он гуляет на свободе уже второй день, а вы явились только сегодня. С тех пор как я услышал об этом по телевизору, я не знаю ни минуты покоя. Кстати, почему я вынужден узнавать о таких вещах из программы новостей, а не от полиции?
– Вы уверены, что Вэнс намерен причинить вам вред? – Крис постаралась ничем не выдать своего недоумения.
– А как же иначе?! В своей книге я впервые открыл людям всю правду о нем. Тогда Вэнсу удалось отвертеться, но он все равно поклялся, что посчитается со мной. – Уиттл прикрыл дверь, чтобы отсоединить цепочку. – Пожалуй, вам лучше зайти, в последние пару дней я предпочитаю держать дверь на запоре.
– К сожалению, я приехала вовсе не для вашей охраны, – сказала Крис, входя вслед за хозяином в полутемную захламленную кухню, которая, похоже, служила ему и рабочим кабинетом.
Уиттл остановился и, припав на больную ногу, так что вся его фигура странно скособочилась, повернулся у ней:
– Что вы хотите сказать? Если вы приехали не для того, чтобы охранять меня от Вэнса, то зачем?..
– Мне нужна информация, – сказала Крис. – Вы сами только что сказали, что написали в своей книге всю правду о Вэнсе. Я приехала, чтобы попросить вас поделиться со мной вашими знаниями.
Уиттл пристально посмотрел на нее.
– В других обстоятельствах это обошлось бы вам недешево. Но я заработаю даже больше, если продам сегодняшнюю историю местным СМИ. «Чтобы выследить знаменитого Вэнса, полиция просит помощи у писателя!» – как вам такой заголовочек? Думаю, сработает как надо. А если подать это под соусом сокращения бюджетных ассигнований на содержание полиции, я, пожалуй, смогу продать свою статью даже в «Гардиан». Садитесь, – неожиданно сказал он, небрежно махнув рукой в направлении пары стульев, задвинутых под дешевый сосновый стол. Сам Уиттл устроился в кресле с подлокотниками, стоявшем в дальнем конце стола. – Итак, что вы хотите узнать?
– Все, что поможет нам поймать Вэнса, – ответила Кэрол, снимая со стула стопку газет и садясь. – К кому он может обратиться за помощью? Куда направится в поисках убежища? Ну и так далее…
Уиттл потер подбородок, и Крис услышала, как скрипнула под его пальцами седая щетина.
– Вэнс – одинокий волк, – сказал он. – У него никогда не было близких друзей. Правда, одно время он тесно общался со своим продюсером, доверял ему, но тот склеил ласты несколько лет назад. Пожалуй, единственный, к кому Вэнс может обратиться за помощью, – это некий Терри Гейтс. Он торгует на рынке…
– Мы знаем о Терри, – перебила Крис, и Уиттл недовольно нахмурился. В опущенных книзу уголках его губ блестела засохшая слюна.
– Тогда даже не знаю… – разочарованно пробормотал он. – Разве только к… – Он бросил на Крис еще один острый взгляд. – Возможно, он обратился к своей бывшей жене?
– Насколько мне известно, у них никогда не было особо тесных отношений, – возразила Крис и вздрогнула, осененная неожиданной догадкой.
Уиттл хрипло усмехнулся – словно каша в горшке закипела – и хитро подмигнул:
– Она и хотела, чтобы вы так думали.
По радио ни слова не сказали о его недавних подвигах, и Вэнс недоумевал. Ему казалось, что в мире, где новости транслируются двадцать четыре часа в сутки, кто-нибудь да слил бы журналистам информацию о двойном убийстве в Йоркшире. Неужели его не приняли всерьез, когда он сообщил о преступлении из платного телефона-автомата рядом с тем же пабом, где останавливался пообедать? В полиции, конечно, могли счесть его звонок обычным хулиганством, но это маловероятно. Впрочем, Вэнс знал, что судьба любит пошутить.
Сам он, разумеется, не стал задерживаться, чтобы своими глазами увидеть, как будут развиваться события. У него и без этого дел по горло. Кроме того, Вэнс не хотел лишний раз рисковать, хотя и не сомневался в эффективности своей маскировки.
Закончив с очаровательной Люси, Вэнс аккуратно сложил испачканную кровью одежду в пластиковый пакет и принял горячий душ, чтобы смыть кровь со своего тела. Семейную фотографию со стены он снял по наитию – это не на шутку огорчит Кэрол Джордан. Спустившись на первый этаж, Вэнс переоделся в привезенные с собой брюки от костюма и строгую рубашку. Вместо парика, в котором он приехал, надел другой – с более короткими и иначе уложенными волосами, в котором, кстати, он больше походил на фотографию в паспорте Патрика Гордона. Выйдя из дома, он вернулся к шоссе и не спеша вернулся к своей машине, стараясь не показывать никому переполнявший его восторг. Теперь, думал он, что бы ни случилось с ним самим, Кэрол Джордан будет помнить о своей потере до конца своей жалкой жизни. И поделом ей!.. Ведь именно из-за Кэрол он провел двенадцать лет в тюрьме, в окружении глупых и жестоких людей, каждый день вспоминая о том, чего лишился по ее милости. Пусть и она узнает, что такое настоящее страдание. Вот только из тюрьмы, которую он для нее выстроил, Кэрол Джордан не вырваться никогда.
Пакет с окровавленной одеждой Вэнс бросил в мусорный контейнер позади гостиницы возле аэропорта Лидс-Брэдфорд, а потом загнал «мерседес» на долгосрочную стоянку. За время, проведенное им за решеткой, здесь тоже многое изменилось. Главное, теперь ему достаточно было взять талон-квитанцию – оплатить ее он мог из любого городского банкомата. Интересно, подумал Вэнс, сколько десятков или даже сотен тупых парковочных служителей уволили из-за этого нововведения? И заодно – насколько увеличилась общая сумма человеческого счастья после того, как у людей исчезла необходимость общаться с этими грубыми недалекими субъектами?
Прежде чем покинуть парковку, Вэнс надел остававшийся в машине пиджак и взял с заднего сиденья небольшой кейс. Автобус довез его до здания аэропорта. Здесь Вэнс направился к стойке, чтобы взять напрокат машину. «Мерседес» кто-то мог видеть, к тому же его наверняка зафиксировали дорожные камеры наблюдения, а рисковать он не хотел. Воспользовавшись документами на имя Патрика Гордона, Вэнс арендовал оборудованный спутниковым навигатором неприметный «форд», заплатив за него деньгами со счета, средства на который поступали – правда, обходными путями – из некоего банка на Каймановых островах. Простота и скорость финансовых операций, кстати, – еще одна из перемен, которые пришлись ему по вкусу. Благодаря кредитной карточке, оформленной для него Терри, Вэнсу почти не пришлось общаться с девушкой за стойкой, и он не опасался, что она его запомнит.
Через двадцать минут Вэнс снова был в пути, хотя и на другой машине. Его планы не позволяли мешкать. Он рассчитывал, что, если все пойдет как задумано, уже через пару часов он еще кое с кем посчитается. Ну а если все будет и дальше складываться удачно, он, быть может, сумеет добраться и до своего третьего врага. Единственное, чего Вэнс пока не знал, – это зарегистрироваться ли ему в мотеле или лучше вернуться в Винтон-Вудс. Сам по себе этот вопрос, разумеется, не имел особого значения, и все же Вэнс подошел к нему не спеша, поскольку получал ни с чем не сравнимое удовольствие от самого процесса принятия решений. Как это замечательно – иметь возможность самому решать, что и как делать, рассуждал он. На протяжении двенадцати лет он был вынужден подчиняться навязанным ему правилам – как официальным, так и неформальным, и почти не имел возможности управлять своими поступками. Теперь ему нужно наверстывать упущенное – все, что он потерял из-за Кэрол Джордан, ее башковитого дружка Хилла и этой суки, своей бывшей жены. Ничего, он уже придумал, как заставить их страдать до конца жизни. И от этих мук им уже не убежать, как сам Вэнс бежал из их глупой тюрьмы.
Улыбнувшись, он свернул на заправочную станцию. То, что он сделал или только собирался сделать, должно дать ему полное удовлетворение. Когда он будет в безопасности – на собственной вилле на Карибах или в своем особняке в одной из арабских стран, – он сможет оглянуться на то, что совершил, и снова пережить удовольствие, которого, как казалось Вэнсу, хватит ему надолго.
Жить в покое и довольстве, зная, что его враги продолжают испытывать ни с чем не сравнимую боль, – в этом и заключалась главная изюминка его плана.
33
О том, чтобы последовать за Кэрол, и речи не шло, и Тони, стоя на верхних ступеньках лестницы, лишь беспомощно моргал. Ее ярость обожгла его, пронзив насквозь, словно молния. И дело здесь не только в реакции Кэрол. Похоже, тонкая ниточка, которая связывала их все эти годы, только что была безжалостно разорвана. Кэрол бросила его одного, без поддержки, – и не в последнюю очередь потому, что из всех людей она лучше других знала, как сделать ему больнее всего. Впрочем, он признавал, что Кэрол во многом права. Она доверяла ему, рисковала ради него многим, в том числе и собственной жизнью. А он ее подвел.
Теперь-то Тони понимал, что ему следовало взглянуть на картину как можно шире. Но он не сомневался, что помнит о Вэнсе самое главное. Он не побеседовал с тюремным психологом, с хода уверившись в ее профессиональной несостоятельности на том лишь основании, что она поддалась чарам Вэнса, а ведь это вовсе не означало, что ей нечего ему сказать. И с заключенным, место которого занял Вэнс, Тони тоже не встретился. Он проявил излишнюю самоуверенность, посчитав, что этот парень все равно не сообщит ему ничего полезного. Правда, обе беседы Тони поручил Амброузу, но истина состояла в том, что ему следовало на них как минимум присутствовать. И вовсе не самоуверенность говорила в нем, когда он признался себе, что сумел бы извлечь из обоих нечто большее, чем общеизвестные факты. Увы, он не сделал ничего из того, что обязан был сделать. Вместо этого он позволил себе отвлечься на другое дело, уступил Поле, которой хотелось, чтобы Кэрол покинула Брэдфилд, так сказать, в ореоле славы. Тони разделял это желание, он всегда хотел для Кэрол только всего самого лучшего, но, к сожалению, неудач у него при этом было явно больше, чем успехов.
Тони еще долго стоял на верхней площадке лестницы, глядя на мрачную картину учиненной Вэнсом резни и пытаясь понять, что же он видит на самом деле. В том, что это дело рук Вэнса, он почти не сомневался. Он знал, что в жизни бывают самые поразительные совпадения, однако привык доверять интуиции и логике, а они подсказывали: то, чему он стал свидетелем, – не простая случайность. Возможно, существовала какая-то иная причина, которая привела Майкла и Люси к столь ужасному концу, – такое бывает, и нередко.
Но случайностью это не было.
– Доктор Хилл?.. – окликнул его снизу Франклин и махнул рукой, приглашая Тони спуститься.
Отвернувшись от залитой кровью спальни, он медленно сошел вниз.
– Это не преступление на сексуальной почве, – сказал он инспектору, который посмотрел на него с недоверием.
– Почему вы так решили? – спросил Франклин. – Согласно предварительным отчетам, мужчина и женщина занимались сексом, когда на них напал неизвестный преступник. Он перерезал обоим глотки, а потом изнасиловал умирающую женщину. – В его голосе звучали интонации человека, который колеблется между раздражением и сарказмом. – И это вы не считаете преступлением на сексуальной почве? Тогда на какой?
Тони потер переносицу.
– Я попробую объяснить, – сказал он. – Майкл и Люси жили вместе уже лет десять или около того. И если бы преступник по какой-то причине задался целью разделаться с обоими именно во время полового акта, почему тогда он не вломился к ним в дом, скажем, в пятницу вечером?.. – Тут уже Тони позволил себе подпустить в голос саркастические нотки. – Разве это не самое подходящее время, чтобы застать любовников за привычным занятием? Или здесь, в Йоркшире, дело обстоит иначе?
Франклин оскалился:
– Если судить по-вашему…
Тони пожал плечами.
– Вэнс явился сюда, чтобы убить их обоих, – сказал он. – Это совершенно точно. И тут ему повезло – повезло в том смысле, что сделать это оказалось гораздо легче, чем он рассчитывал. Что касается изнасилования… Не забывайте, что Вэнс провел в тюрьме двенадцать лет; все это время он не имел физических контактов с женщинами, а Люси… Даже мертвая или умирающая, она была очень привлекательна. Скорее всего, Вэнс специально перевернул тело, чтобы не видеть того, что он с ней сделал.
И Тони уставился в пол под ногами.
– Откуда вы знаете, что он ее перевернул? Может, она так и лежала на животе с самого начала.
– Кровь, инспектор. Посмотрите на кровь. На потолке ее слишком много, значит, в какой-то момент женщина все-таки лежала лицом вверх и произошло это почти сразу после нападения.
– Я вижу, вы не только мозгокопатель, но и эксперт по следам крови, – покачал головой Франклин.
– Нет, я не эксперт. Но за свою жизнь я не раз бывал на местах преступлений. – Тони отвернулся. – Хотите верьте, хотите нет, но это не сексуальное преступление.
– Но тогда… каков мотив?
Прежде чем ответить, Тони несколько раз моргнул. Ему вдруг очень сильно захотелось плакать, слезы подступили к глазам, но он не хотел показывать Франклину свою слабость.
– Месть… Добро пожаловать в удивительный мир Джеко Вэнса, инспектор.
Франклин в замешательстве переступил с ноги на ногу.
– Вы чертовски уверены в себе, док, но…
– Кто их нашел?
– К нам поступил анонимный звонок с телефона-автомата, установленного в деревне минутах в пятнадцати езды отсюда. Звонил мужчина, говоривший без выраженного акцента. Мы направили по названному им адресу патрульную машину. Дверь оказалась открыта, и парни вошли… – Уголки его губ сочувственно опустились. – Для обоих это было впервые. Думаю, сегодня им вряд ли удастся уснуть. Ну как, вам это что-то дало?..
Тони кивнул:
– Это Вэнс. Среди совершенных им убийств одно стоит, так сказать, особняком. В нем тоже есть своеобразные элементы спектакля. То, что он сделал тогда, он повторил и сейчас. Это не обычное убийство, это – послание, адресованное вполне определенной группе людей, и Вэнсу хочется, чтобы оно дошло до адресатов и было ими услышано и понято. Он сам сообщил о преступлении, как только убрался на безопасное расстояние, потому что хотел, чтобы картина была максимально свежей… и чтобы Кэрол Джордан увидела весь ужас того, что он сделал с дорогими ей людьми. – Последние слова Тони произнес с горечью, которую буквально физически ощущал во рту. Как он мог быть таким слепым, таким недалеким и глупым?!
Франклина, однако, его слова ничуть не убедили.
– А вам не кажется, что вы, возможно, ищете черную кошку в темной комнате, потому что вам хочется привлечь к себе внимание, выглядеть важнее, значительнее? А вдруг это преступление не имеет отношения ни к вам, ни к старшему инспектору Джордан? Какой-нибудь залетный маньяк… Или кто-то решил посчитаться с Люси Баннерман. Она ведь была адвокатом по уголовным делам, на такой работе трудно угодить всем. Наверняка есть какие-то недовольные клиенты… – Йоркширский выговор Франклина сделался заметнее, что странным образом придавало его словам особую внушительность.
– Недовольные настолько, чтобы счесть это… – Тони большим пальцем показал себе через плечо, – адекватной реакцией?
– Вы же психолог и не хуже меня должны знать, что люди не всегда выдают – как вы, ребята, это называете?.. – адекватную реакцию. Кто-то, кого она пообещала вытащить, сел, и надолго… – Франклин развел руками. – Заказать убийство из тюрьмы раз плюнуть. А может, какой-нибудь сопляк-отморозок решил, что угрохать юристку – отличный способ заработать скаутские очки. Такое тоже бывало.
Франклин двинулся к выходу из палатки, на ходу доставая сигареты. Тони вышел на лужайку следом за ним. За время, что он пробыл под крышей, погода еще ухудшилась, слабый дождь серой пеленой заволакивал близкие холмы.
– Или, как вариант… – продолжил детектив. – Предположим, Люси Баннерман избавила от ответственности какого-нибудь редкостного ублюдка – насильника или педофила, и какой-нибудь самозваный шериф типа Чарльза Бронсона10
решил взять правосудие в свои руки. – Прикрывшись ладонями от ветра, Джон Франклин закурил и, набрав полные легкие дыма, медленно выпустил его со вздохом, не лишенным некоторого драматизма. – Чтобы, так сказать, преподать системе урок, – закончил он свою мысль.
Тони покачал головой:
– За все время, что я проработал профайлером, я никогда не слышал, чтобы адвоката убивали за то, что он неудовлетворительно справился с делом. Телесериалы, естественно, не в счет, – сухо добавил он. – Так что эта альтернатива вызывает серьезные сомнения. То же самое касается и появления случайного психопата. Да, я знаю, – маньяков гораздо больше, чем принято считать, но большинство из них совершают преступления именно на сексуальной почве. А я только что объяснил, почему в данном случае мы имеем дело не с сексуальным преступлением. Короче говоря, предположение, будто работа Люси имеет какое-то отношение к убийству, звучит так же правдоподобно, как… как если бы мы приняли за рабочую версию утверждение, что убийство спровоцировано жестокостью компьютерных игр, которые создавал Майкл.
Франклин открыл было рот, чтобы возразить, но его прервал один из экспертов, окликнувший босса из глубины дома.
– Можно вас на минуточку, сэр? Вы должны это видеть.
– Что там такое? – Франклин раздраженно отшвырнул сигарету и, повернувшись, направился обратно в дом. Тони не отставал, решив использовать любую возможность собрать больше информации об этом деле.
Эксперт показывал наверх – в угол, где стропила соединялись со стеной. Рядом стояла стремянка.
– Ее почти невозможно разглядеть, сэр. Я заметил крошечный блик, когда спускался по лестнице, да и то лишь потому, что мы установили прожекторы. При нормальном освещении ее бы никто не заметил.
– Я ничего не вижу, – сердито сказал Франклин, запрокидывая голову и напряженно щурясь.
– Для этого нужно подняться на стремянку. Это миниатюрная телекамера. Похоже, за ними кто-то шпионил. Если провести полное электронное сканирование помещения, возможно, обнаружится что-то еще.
Франклин бросил на Тони победоносный взгляд:
– Вот и лопнула ваша теория. До вчерашнего утра Вэнс сидел за решеткой, он просто не мог установить здесь эту камеру.
– Вы так думаете? Тогда свяжитесь с сержантом Амброузом из полиции Уэст-Мерсии. У него найдется что рассказать вам о том, как Вэнс поддерживал контакт со своими приятелями на свободе.
– Ладно, я так и сделаю, если вы настаиваете, – покровительственно бросил Франклин. – Но я готов поставить свою следующую получку на то, что это не Вэнс.
– Это будет легко установить, сдав на анализ найденную сперму. ДНК Вэнса у нас, разумеется, есть.
Разочарованно вздохнув, Тони отвернулся и стал снимать защитный костюм. Здесь ему больше делать нечего. Инспектор Франклин только выглядел человеком, наделенным живым воображением и открытым для любых идей, какими бы невероятными они ни казались. На деле же он проявил себя таким же зашоренным и упертым, как и – увы! – большинство полицейских. Сейчас, например, он убедил себя в том, что ключ к раскрытию убийства лежит где-то в области профессиональной деятельности Люси Баннерман. В этом – и только в этом – направлении он и его команда будут работать до тех пор, пока не получат результаты анализа ДНК, которые неопровержимо докажут, кто настоящий убийца. Вся интуиция и весь опыт Тони не значили для Франклина ровным счетом ничего.
Тони уже почти добрался до шоссе, когда сообразил, что Кэрол оставила его без машины.
34
За каких-нибудь двадцать четыре часа жизнь, которую вела Мики Морган в последние годы, перевернулась с ног на голову. Известие о побеге ее бывшего мужа из тюрьмы принесли ей с полдюжины полицейских, одетых так, словно они явились со съемочной площадки какой-нибудь криминальной драмы. Черные костюмы, блестящие черные шлемы, бронежилеты и решительные лица, словно высеченные из самого твердого гранита, производили весьма внушительное впечатление. Кроме того, Мики привыкла, чтобы ею восхищались, поэтому ей было очень не по себе, когда мужчины, окинув ее равнодушным взглядом, проявляли значительно более живой интерес к планировке дома, расположению кухни и заднего двора. Их начальник, впрочем, соизволил назвать себя. Его звали Колман. Мики решила, что это фамилия, но она была слишком обескуражена, чтобы уточнять.
Кухня в доме Мики была достаточно просторной – за стоявший там длинный стол садились сразу десять конюхов, но «люди в черном», казалось, заполнили ее целиком.
– Я не понимаю… – пробормотала Мики растерянно. – Как он мог сбежать?
– Подробности мне неизвестны, – хладнокровно ответил Колман. – Я знаю только, что он переоделся в одежду другого заключенного, которого должны были выпустить на несколько часов по программе адаптации в обществе.
– Вы сказали – он был в Окворте? Но ведь это совсем недалеко отсюда!
– Около сорока пяти миль. Именно поэтому было принято решение выделить вам охрану.
В этот момент с улицы вошла Бетси, на ходу снимая жокейскую шапочку и встряхивая головой, отчего ее волосы свободно рассыпались по плечам. Лицо Бетси разрумянилось после верховой прогулки, и выглядела она на редкость молодой и свежей по сравнению с оккупировавшими кухню мрачными штурмовиками.
Она услышала последние слова Колмана.
– Что находится за сорок пять миль отсюда? – машинально спросила Бетси, подходя к Мики и опуская руку на плечо подруги.
– Оквортская тюрьма. Из которой только что сбежал Джеко… – Мики бросила на Бетси взгляд, призывая ее к осторожности. – Эти люди приехали сюда, чтобы защищать нас от него.
– А разве нас нужно защищать? – спросила Бетси. – Джеко не сделает нам ничего плохого.
– У меня приказ, мисс Торн, – коротко ответил Колман.
«Он назвал Бетси „мисс Торн“, – подумала Мики. – Значит, этот парень превосходно осведомлен о наших отношениях. Очевидно, его проинструктировали. Кто-то рассказал ему о том, как я заключила с Джеко фиктивный брак, чтобы обезопасить себя и свою телевизионную карьеру от злобных нападок таблоидов. Так зачем же этот Колман приехал сюда на самом деле – чтобы защищать нас или, наоборот, следить за нами?»
Она, впрочем, изменила свое мнение, когда Колман, зайдя на кухню, сообщил им о двойном убийстве в Йоркшире, которое его начальство считало делом рук Вэнса. Сегодня у полицейского висел на плече пистолет-пулемет – большая черная штуковина, которую Мики видела всего несколько раз в жизни, да и то на экране телевизора. «Хеклер & Кох» – так, кажется, он назывался. Рядом с фирменной кухонной плитой «Ага» выглядел он не слишком уместно, однако каким-то образом придавал сказанному особенно мрачный оттенок.
– Я не верю, что это сделал Джеко, – растерянно проговорила Мики. – Зачем ему?.. Это, наверное, кто-нибудь другой. Такое возможно?
– Возможно? – переспросил Колман с таким видом, словно слышал это слово впервые в жизни. – Не знаю. Скорее всего, это именно он, Вэнс… Это вероятно, а, как показывает опыт, именно наиболее вероятные версии оказываются правильными. Именно поэтому мы здесь. Охранять вас мы планируем методом сплошного охвата. Каждую из двух ваших подъездных дорог будет контролировать дежурный полицейский, остальные разобьются на двойки, чтобы патрулировать прилегающую к дому территорию. Я знаю, что ваши люди регулярно обходят пастбища. Я проинструктирую их, чтобы они знали, как действовать в случае чрезвычайных обстоятельств. Волноваться нет необходимости, но… лучше принять все меры предосторожности.
И Колман вышел на задний двор, где его дожидались остальные бойцы, а Мики и Бетси переглянулись через стол. Бетси заговорила первой.
– Он тебе звонил? – негромко спросила она.
– Не говори глупости, – отрезала Мики. – Он не такой дурак. И даже если бы он звонил, думаешь, я бы тебе не сказала?
Бетси с трудом улыбнулась:
– Существует такая старомодная штука – верность…
Мики порывисто вскочила и, обогнув стол, заключила Бетси в объятия.
– Ты – единственный человек, которому я готова хранить верность во что бы то ни стало! Я вышла за него замуж только потому, что хотела быть с тобой.
Бетси нежно погладила ее по голове.
– Я знаю, но… Еще тогда в нем чувствовалось что-то странное, но мы предпочитали этого не замечать. Я боялась, что Джеко вновь потребует от нас чего-то в этом роде.
– Ты слышала, что сказал Колман? Полиция уверена: Вэнс придет сюда не для того, чтобы чай пить. Он явится за нашими головами… – Мики поцеловала подругу в лоб. – Не бойся, они нас защитят.
Она не видела лица Бетси – и, наверное, к лучшему.
– Офицер Колман и его храбрые ребята? Как скажешь, дорогая.
В этот час улицы в пригороде были почти пусты. Большинство местных жителей еще не вернулись с работы, и мест для парковки хватало. Вэнс без труда нашел свободный пятачок примерно за квартал от намеченной цели и, припарковав машину, выключил двигатель. В намеченном им доме камер не было – он посчитал, что устанавливать их там слишком опасно. Кэрол Джордан – достойный противник, а рисковать Вэнс не собирался. Впрочем, частный детектив собрал о доме весьма подробную информацию, так что перед Вэнсом стояла достаточно простая задача.
Прежде чем выйти из машины, он достал планшетник и подключился к камерам в доме-амбаре. Как он и рассчитывал, Джордан и Хилл уже приехали: она как раз спускалась по лестнице, он стоял на верхней площадке. Было очень соблазнительно подождать и посмотреть, как будут развиваться события (тут Вэнс в очередной раз пожалел, что нет звука), но он преодолел любопытство. Сейчас важнее всего то, что оба его врага далеко отсюда, следовательно, времени ему хватит.
Натянув на руки пару нитриловых перчаток, Вэнс улыбнулся.
Все, что ему необходимо, лежало еще в одной легкой нейлоновой сумке, которую купил Терри. Оглядевшись в последний раз и удостоверившись, что горизонт чист, Вэнс аккуратно повесил сумку на плечо и небрежной походкой направился к дому Тони Хилла. Свернув на подъездную дорожку, он обогнул дом с левой, почти не просматривавшейся с улицы стороны и, миновав боковое крыльцо, ведущее в квартиру Кэрол в цокольном этаже, оказался у задней стены. Там он осторожно поставил сумку на землю, а сам шагнул к небольшому саду камней, разбитому возле крыльца. Один из наваленных в живописном беспорядке валунов был фальшивым; внутри него хранился запасной ключ от задней двери. Как писал в своем отчете частный детектив, «мистер Хилл – классический тип рассеянного профессора. За пять дней наблюдений он дважды забывал ключи от дома». «Счастливые деньки!..» – подумал сейчас Вэнс, отпирая дверь и входя внутрь.
Оказавшись в доме, он нарочно не спешил, давая себе возможность как следует «почувствовать» Тони Хилла – странного маленького ублюдка, который вообразил, будто способен одержать верх над таким, как Вэнс. «Нелюдим» – так охарактеризовал его в отчете все тот же частный детектив. Похоже, Кэрол Джордан действительно его единственный близкий человек. Что ж, чем сильнее она будет страдать, тем больнее будет и Хиллу.
Под лестницей Вэнс обнаружил дверь, ведущую в полуподвальную квартиру Кэрол. На ней было два засова, но оба оказались открыты. Врезной замок тоже не был заперт. Стоило легонько толкнуть дверь, как она тотчас отворилась. Вот и верь после этого сказкам о том, что отношения Хилла и Джордан – чисто формальные отношения между хозяином и жиличкой, подумал Вэнс. Судя по незапертой двери, эти двое частенько захаживали друг к другу, словно беззаботные ласточки, которые то и дело перелетают с места на место.
Ему и в голову не могло прийти, что эти двое настолько ценили чужое право на уединение и личную жизнь, что им не требовались ни двери, ни запоры.
Беззвучно спустившись в комнаты Кэрол, Вэнс едва не споткнулся о старого черного кота, который вышел ему навстречу.
– Черт! – сдавленно воскликнул он, хватаясь за перила лестницы. Ему понадобились вся его ловкость и сила, чтобы не упасть самому и не уронить сумку. В конце концов Вэнс все же удержался на ногах и, бережно поставив сумку на пол, отправился осматривать квартиру.
То, что ему было нужно, он обнаружил в небольшой каморке рядом с прихожей. Там стояли миска с водой и миска с сухим кошачьим кормом. Рядом обнаружилась полупустая пластиковая банка с запасом того же корма, и Вэнс радостно хихикнул. Как же здорово, когда все идет по плану!
Он занес сумку в каморку и закрыл дверь, чтобы кот не пробрался внутрь. Первым делом Вэнс высыпал кошачий корм из банки в пакет, потом достал из сумки туго скрученную витую пружину, скрепленную пластмассовой защелкой, и уложил на дно банки. Защелку он соединил с чувствительным механизмом, который, в свою очередь, крепился к кромке банки. Натянув поверх нитриловых перчаток плотные кислотоупорные рукавицы, Вэнс со всеми предосторожностями открыл стоящий на дне сумки полистироловый контейнер и извлек из него тонкий стеклянный сосуд с прозрачной маслянистой жидкостью. Когда он опускал сосуд в банку, жидкость внутри лениво плеснулась. Это была концентрированная серная кислота. Вэнс открыл стеклянный сосуд, потом присоединил к механизму внутри банки фотоэлектрическую ячейку и закрыл ее крышкой.
Теперь, когда Кэрол Джордан в следующий раз откроет банку с кошачьим кормом, механизм освободит пружину, которая подбросит стеклянный сосуд вверх, и кислота выплеснется ей прямо в лицо. Кэрол от этого, конечно, не умрет – скорее всего, не умрет; кислота просто сожжет ей кожу и изуродует лицо, так что не поможет никакая пластическая операция. Вероятно, она также потеряет зрение, но самое главное – ей придется пережить адские муки, прежде чем к ней на помощь подоспеют врачи.
При одной мысли об этом Вэнс радостно улыбнулся.
Кэрол Джордан будет страдать. О, как она будет страдать!.. Но Тони Хилл будет мучиться еще сильнее от сознания того, что не сумел помешать своему врагу.
С точки зрения Вэнса, это была очень неплохая месть.
Просто превосходная.
Кевин решил, что с него хватит. В окрестностях аэропорта оказалось слишком много мотелей – Стейси, по-видимому, постаралась на славу и разыскала все возможные адреса.
Ну просто ни одного не пропустила!
Мотели были очень разными как с точки зрения стоимости услуг, так и с точки зрения архитектуры. И далеко не во всех из них администрация спешила оказывать содействие настырному легавому, да еще в самое горячее рабочее время. Словом, работенка занудная, к тому же Кевину очень не нравилось, что ему опять поручили задание, с которым справился бы любой новобранец-патрульный. Да, в прошлом он допустил одну ошибку, которая стоила ему инспекторского звания, но ведь это произошло несколько лет назад! Тем не менее Кевину нередко казалось, что его никогда не простят или, по крайней мере, не забудут его досадного промаха. С этой точки зрения предстоящий роспуск спецгруппы представлялся ему благом. Быть может, на новом месте он наконец-то получит долгожданное повышение.
Мысленно Кевин поделил мотели на три категории. Первую строчку в этом списке занимали однотипные сетевые заведения. Как ни странно, система безопасности в этих мотелях показалась ему наименее надежной. Их охранники настолько привыкли не замечать студентов или футбольных болельщиков, норовивших экономии ради набиться по восемь человек в комнату, что даже целая труппа стриптизерш, прошествовавшая через вестибюль к лифтам, наверное, не привлекла бы их внимания. Убийца мог зарегистрироваться в одном из таких мотелей вместе с Сюзанной Блейк, и никто бы его не запомнил.
Зато вытащить из номера свежий, да еще и мокрый труп было бы намного сложнее.
Существовала, правда, одна возможность проделать это более или менее незаметно. В мотелях этого типа один из лифтов опускался на минус первый этаж, точнее – на подземную автостоянку. Кевин, однако, посчитал, что убийца вряд ли воспользовался этим способом: слишком уж велик был риск, которого преступник, учитывая, как тщательно он спланировал все остальные элементы своей операции, предпочитал избегать. Тем не менее детектив не стал совершенно исключать эту возможность, решив про себя, что вернется к ней, если поиски в других местах не дадут результатов.
Последнюю строку в списке занимали заведения, мало чем отличавшиеся от частных пансионов. Туда Кевин даже не стал звонить. Мисс Блейк там не пустили бы и на порог.
Оставалась довольно значительная прослойка «середнячков» – небольших частных мотелей, из последних сил борющихся за то, чтобы остаться на плаву вопреки набирающему обороты экономическому кризису. Здесь администрация почти не обращала внимания на то, что творится в номерах, и все же Кевину казалось, что человека, волокущего утопленницу мимо стойки регистрации, кто-нибудь да заметил бы.
Он уже готов был отчаяться, когда перед ним неожиданно забрезжила надежда – в буквальном и в переносном смысле. Правда, выглядел мотель «Надежда» настоящей дырой, и тем не менее именно здесь Кевин, стоило ему ознакомиться с планировкой, впервые воспрянул духом. Приземистое двухэтажное здание мотеля с осыпающейся штукатуркой напоминало букву «П». Его небрежно заасфальтированный внутренний двор когда-то был размечен белой краской под парковочную площадку, на которую выходили двери номеров, причем жители нижнего этажа могли подъезжать практически вплотную к собственной двери. Очень удобно для того, кто захотел бы положить в багажник труп, не привлекая к себе лишнего внимания.
Кевину оставалось только проверить мотель и убедиться, что чутье его не подвело и он не напрасно потратил последние пару часов.
И он припарковался прямо перед офисом, находившимся на первом этаже левого крыла. Толстый парень за стойкой регистрации выглядел на редкость молодо – казалось, ему не только пить, но и бриться еще рановато. У него было землистого цвета лицо, нездоровая бугристая кожа и смешные встопорщенные брови. Уложенный гелем клочок волос на макушке делал его похожим на участника комедийного телешоу.
Когда Кевин вошел, парень даже не поднял головы.
– Ну?.. – буркнул он, не отрывая взгляда от комикса, который с увлечением листал.
Кевин молча предъявил служебный жетон. Прошло не меньше тридцати секунд, прежде чем парнишка сообразил, что посетитель попался настырный. Перекинув комок жевательной резинки из-за одной щеки за другую, он бросил на жетон крайне недовольный взгляд.
– Ну? – повторил он, состроив скучающую мину.
Кевин решил, что правильнее всего будет сразу взять быка за рога.
– Ты работал здесь третьего числа? – спросил он.
Парнишка пару раз двинул челюстями, снова переместив жвачку с одной стороны на другую. Белая, похожая на надутую хирургическую перчатку рука оторвалась от журнала комиксов и, нырнув в ящик конторки, выхватила оттуда расчерченный в клеточку листок. Похожий на сосиску палец ткнулся в третью клеточку в верхней строке, куда были вписаны инициалы КХ, БД и РТ.
– РТ – это я, – поведал толстяк. – Робби Трихерн.
– Ты не помнишь, в тот вечер не случилось ничего особенного?
Трихерн помотал головой:
– Не-а.
– Могу я взглянуть на журнал регистрации постояльцев?
– А как насчет ордера, офицер? Разве вам не нужен ордер или что-то вроде того?
Кевин решил сыграть втемную. Он, впрочем, надеялся, что Робби Трихерн соображает не слишком быстро.
– Нет, если ты просто покажешь мне журнал, – сказал он.
– Ну ладно. – Робби с сожалением отложил журнал и развернул стоявший на конторке компьютерный монитор так, чтобы Кевин тоже видел экран. Толстые пальцы с удивительным проворством забегали по клавиатуре, и уже через несколько мгновений на экране появилась страница, датированная третьим числом. В списке значились только занятые номера. Их оказалось шесть. В специальных графах стояли имена и фамилии, адреса постоянного проживания, номера автомобилей и средство платежа. Кевин обратил внимание, что из шести постояльцев трое заплатили наличными.
– Вы проверяете информацию, которую клиенты сообщают при регистрации?
– А как мы ее проверим?
– Например, попросив предъявить удостоверение личности или водительские права. Да и узнать, соответствует ли регистрационный знак марке автомобиля, тоже довольно просто.
Трихерн воззрился на Кевина так, словно увидел перед собой марсианина.
– Единственное, что я обязан проверить, – так это не просрочена ли кредитная карточка клиента. Что касается остального… Кому какое дело, если клиенту охота назваться вымышленным именем?
– Да, действительно! Главное, чтобы на кредитке были деньги, а остальное никого не волнует, – заметил Кевин, но паренек не обратил на его сарказм ни малейшего внимания.
– Именно так, офицер. Да и вообще с этой регистрацией одна возня.
– Тем не менее распечатай-ка мне эту страничку, сынок, – попросил Кевин. – Кстати, ваши клиенты заполняют гостевые карты?
– Да, но мы выбрасываем их сразу после того, как забиваем данные в компьютер. – Трихерн самодовольно ухмыльнулся. – Так что никаких вам образцов ДНК, мистер Шерлок Холмс!
Кевин задумчиво потер подбородок. С каждой минутой он все больше склонялся к мысли, что место самое подходящее. Каждый, кто побывал в «Надежде», сразу обратил бы внимание, насколько удобно расположены номера и насколько необременителен процесс регистрации.
– Я знаю, Робби, тебе это будет нелегко, но я все-таки попрошу тебя вспомнить, не жаловался ли кто-то из клиентов или обслуживающего персонала на то, что в номере на полу была вода. Или, может, вода была в ванной?.. Слишком много воды…
– Странный вопрос, офицер, – пожаловался Робби. – В ванной, например, всегда есть вода. В ванной, в душе, в туалете… Они и должны быть мокрыми, разве не так?
Кевин знал, что своих детей любят всегда – что бы они ни сделали, что бы ни говорили и во что бы ни превратились. И все же ему не верилось, что кто-то мог любить такого, как Робби Трихерн.
– Я сказал – слишком много воды, – повторил Кевин, изо всех сил стараясь держать себя в руках.
Робби долго и сосредоточенно исследовал недра левого уха при помощи мизинца. Наконец он извлек палец, критически его осмотрел и вытер о штаны.
– Я не помню, в какой день это было, офицер, но, когда я один раз пришел на дежурство, Карл спросил, не знаю ли я, что случилось в пятом номере. Горничная типа жаловалась, что все полотенца там насквозь промокли. И ковер в комнате тоже промок – как раз с того края, который ближе к ванной. Вы это имели в виду?
– Да, – кивнул Кевин, бросая взгляд на экран. Номер пятый числился за неким Ларри Гейтлингом. Имя, разумеется, ничего не значило, но, по крайней мере, это было какое-то начало. Зацепка.
– Мне нужно поговорить с горничной.
– Она придет на работу завтра в шесть утра.
– А где она сейчас?
Трихерн хихикнул. Смех у него тоже был странный и довольно противный.
– Я не знаю, где она живет. И фамилии не знаю. Бадия – мы только так ее и зовем.
Кевин недовольно нахмурился.
– Бадья? – переспросил он. – Вы так ее прозвали, потому что она уборщица? Вам что, даже имя ее узнать было лень?
– Не «бадья», а Бадия. Ее так зовут, потому что она типа из Турции. – Трихерн просиял, решив, что одержал над полицейским маленькую победу. – Телефона у нее тоже нет, так что вы сможете поговорить с ней, только когда она снова придет на работу. У нас она убирается с шести до полудня. Впрочем, может, вы застанете ее на складе ковров – это чуть дальше по шоссе. Иногда она там подрабатывает; с восьми до десяти вечера, кажется.
Информации катастрофически не хватало, но тут уж ничего не поделаешь.
– Отлично, – сказал он. – Я вернусь сюда завтра. И ты уж постарайся, Робби, чтобы Бадия была на месте, иначе у тебя и у твоего босса будут крупные неприятности. Это я тебе обещаю.
35
По пути из Лидса в Вустер Вэнс шесть раз останавливался на заправочных станциях. На каждой он покупал пятилитровую пластмассовую канистру и наполнял ее бензином. На последней заправке он зашел в небольшой магазинчик и приобрел пачку сигарет и зажигалку. Немного не доезжая до Вустера, Вэнс покинул забитую машинами трассу и зарегистрировался в безымянном мотеле. День выдался на редкость длинным и насыщенным событиями, и Вэнс устал. Усталые люди совершают ошибки, а как раз ошибок Вэнс не выносил.
Администраторша за стойкой, поглощенная разговором с подругой, удостоила его лишь мимолетным взглядом.
– Завтрак с шести тридцати до десяти, – машинально пробормотала она, протягивая ему пластиковый прямоугольник магнитного ключа. – Ваша магнитная карточка включает также свет, для этого вставьте ее в прорезь рядом с дверью.
«Вот и еще одно новшество», – подумал Вэнс.
Оказавшись в номере, он задернул занавески и, раздевшись до трусов, забрался под одеяло и включил телевизор. Двойное убийство в Йоркшире в программе новостей оказалось вторым после очередной заварушки в арабском мире. Имя убийцы, разумеется, не называлось. Какой-то легавый с грубым йоркширским акцентом скупо описывал происшествие и рассказывал о возможных направлениях поиска. Иными словами, понял Вэнс, у полиции пока нет против него ни одной улики. Положение, разумеется, изменится, когда появятся результаты экспертизы. Он нарочно не стал заметать следы – пусть знают, чьих это рук дело. Гораздо важнее опережать врагов на один-два шага, чтобы до конца осуществить свои планы и успеть покинуть страну.
О его побеге из Окворта в новостях сообщили ближе к концу. По сведениям корреспондентов, Джеко Вэнс все еще пребывал на свободе. Ну, это, пожалуй, он знал и сам… зато полицейский чин, которому выпал незавидный жребий отвечать перед камерой на вопросы журналистов, выглядел очень недовольным своей ролью. Это был настоящий здоровяк – темнокожий, с наголо бритой головой и широченными плечами, распиравшими пиджак. Таким, как он, больше пристало разнимать в пабах драчунов, а не заниматься делами, требующими тонкого подхода и сообразительности. Что ж, рассудил Вэнс, если впредь ему придется иметь дело с подобными типами, можно не опасаться, что его снова схватят.
Выключив телевизор, он установил будильник на мобильном и закрыл глаза, чтобы немного вздремнуть перед очередным актом мести.
Когда Вэнс проснулся, снаружи уже стемнело. Ночь была не черной, а по-весеннему грязно-серой; небо заволакивали низкие облака, а в окна стучался холодный и какой-то липкий дождь. В комнате тоже было промозгло и сыро, и Вэнс, торопливо натянув джинсы и толстовку с капюшоном, загрузил планшетник и подключился к очередному комплекту камер. Солидный особняк в эдвардианском стиле по-прежнему выглядел необитаемым, но Вэнс на это и рассчитывал. У придурка, которому принадлежал дом, как раз сейчас возникли неотложные дела в другом месте, но подстраховаться было необходимо.
Интересно, что сейчас творится в доме-амбаре, задумался Вэнс. Полицейское расследование, наверное, уже в самом разгаре. Впрочем, посмотреть, что там и как, можно и после. Сначала нужно доделать последнее запланированное на сегодня дело.
И Вэнс вышел из номера и сел в машину.
Адрес он ввел в спутниковый навигатор заранее. Нужный ему дом стоял на тихой улочке неподалеку от шоссе А38; с задней стороны к нему примыкал почти безлюдный лесной массив Гелувелт-парка. Вокруг не было ни души, и, сворачивая на гравиевую дорожку, ведущую к дому, Вэнс невольно подумал, что как раз сейчас он должен появиться на своих же собственных камерах.
Дом действительно оказался очень уютным и милым. По обеим сторонам от главного входа темнели широкие окна, фасад был сложен из пористого красного кирпича, дверь и эркеры второго этажа отделаны светло-кремовым камнем, за стеклами виднелись тяжелые, подвязанные витым шнуром портьеры. Небольшой сад выглядел аккуратным и ухоженным. Наверное, подумал Вэнс, такому дому многие завидуют, но он это быстро исправит.
Развернув машину так, чтобы она стояла передом к улице, он в три приема перенес к задней стене дома все шесть канистр с бензином и толстую пачку бесплатных газет, которую прихватил на одной из заправочных станций. Задняя стена особняка была крест-накрест перечеркнута деревянными шпалерами, по которым карабкались вверх побеги клематиса. Здесь, решил Вэнс, и будет первая точка возгорания.
К сожалению, частный детектив, которого Терри нанял для обследования особняка, не переусердствовал. Он выяснил, как устроена система сигнализации, но не сумел добыть код, с помощью которого ее можно отключить. Впрочем, для Вэнса подобная мелочь не была серьезным препятствием – она лишь немного осложнила его работу, которую он продумал так тщательно, как только мог.
Сходив к машине в четвертый раз, Вэнс принес оттуда небольшой рюкзак и пристально всмотрелся в темные окна, чтобы убедиться – за ними находятся те самые комнаты, которые он наметил. Первая из них – гостиная, обставленная легковоспламеняющейся деревянной мебелью. На стенах висели деревянные полки, на которых разместилось собрание компакт-дисков и старых виниловых пластинок. Затем шел кабинет, где стояло несколько шкафов, набитых книгами в твердых и бумажных обложках. Они тоже представляли собой отличное топливо для большого костра, который он задумал.
Из рюкзака Вэнс извлек поршень-присоску с удобной рукоятью и прилепил его к окну кабинета. С помощью стеклореза он аккуратно вырезал стекло из рамы, без труда удерживая рукоять присоски своей электронно-механической рукой. Отложив стекло в сторону, он вылил в дыру бензин из двух канистр. Точно такую же операцию Вэнс проделал и с окном гостиной. Оставшийся бензин он выплеснул на шпалеры задней стены и на жирные побеги клематиса. Затолкав в дыру в стекле несколько газет, он поджег их зажигалкой и быстро протолкнул внутрь. Скопившиеся в комнатах пары бензина мгновенно вспыхнули, и по ковру побежали проворные синеватые язычки пламени.
Вэнс радостно осклабился. Несколько газет он подсунул и под шпалеры. Поджечь их было делом нескольких секунд. Когда заднюю стену дома охватило пламя, он перебежал к окну кабинета и просунул туда еще несколько горящих газет. Огонь буквально растекся по полу, повторяя очертания бензиновых луж; выглядело это очень красиво, но Вэнс не мог позволить себе задерживаться, чтобы полюбоваться делом своих рук. Ничего, он сможет все увидеть с помощью камер, нужно только поскорее добраться до мотеля. В отличие от прошлого раза сообщать властям о пожаре Вэнс не собирался – он не хотел, чтобы пожарные примчались слишком быстро и успели хоть что-то спасти. В том, что пламя в конце концов заметят, он не сомневался, но это могло случиться не скоро, поскольку сзади, со стороны парка, дом почти не просматривался. Именно на это Вэнс и рассчитывал. Он хотел, чтобы от особняка не осталось ничего, кроме золы и пепла.
Зола и пепел – и ничего больше.
Вернувшись к машине, он сел за руль и не спеша выехал с подъездной дорожки перед домом Тони Хилла.
Всего за полчаса Кэрол дважды чуть не столкнулась с другими машинами. Только тогда она с запозданием поняла, что ей, наверное, все же не следовало садиться за руль, но другого выхода она не видела. Кэрол не могла допустить, чтобы родители узнали о смерти Майкла от кого-то постороннего. Как ни смотри, это ее обязанность, которую нельзя переложить ни на кого другого.
Прежде чем продолжить путь, Кэрол все же свернула к придорожной станции обслуживания и заказала горячий шоколад и булочки с черничным джемом, чтобы повысить уровень сахара в крови и постараться преодолеть не отпускавший ее стресс. Без конца перемешивая в пластиковом стакане свой шоколад, Кэрол думала о том, что еще никогда не чувствовала себя такой несчастной и раздавленной свалившимся на нее горем. Несколько лет назад, когда ее изнасиловали и она не сомневалась, что никогда уже не захочет работать в полиции, ей казалось, что ничего хуже случиться просто не может. Теперь она убедилась, что еще как может. В тот раз она боролась изо всех сил, и в конце концов ей удалось справиться с ситуацией. Сейчас, как бы она ни старалась, что бы ни предпринимала, вернуть брата и Люси уже не получится.
Она никогда не нуждалась в большом количестве друзей. Ей хватало узкого круга близких, которым она могла доверить самое важное. Одним из таких людей стал Майкл. Разница в возрасте у них совсем небольшая – меньше двух лет, поэтому их отношения всегда были тесными и доверительными – такие даже между членами одной семьи встречаются нечасто. Когда Майкл стал встречаться с Люси, Кэрол испугалась, что лишится той глубокой искренней любви, которая связывала их с братом. Люси представлялась ей соперницей, с которой ей придется бороться за внимание Майкла, и поначалу их отношения действительно не складывались. Сыграли свою роль и профессиональные различия – полицейский и адвокат редко смотрят на вещи одинаково, однако Кэрол и Люси довольно быстро поняли, что на самом деле они очень схожи. В своей работе каждая из них руководствовалась в первую очередь стремлением к справедливости. Что касается разницы во взглядах, то она, конечно, никуда не делась, но со временем отступала на второй план, казалась все менее важной. В конце концов Люси стала ее близкой подругой, войдя наряду с Майклом в тот самый узкий круг избранных.
И вот сегодня Кэрол потеряла двух самых близких людей. И почти потеряла третьего.
Взяв в руки булочку, Кэрол разломала ее на кусочки. Никогда еще она не злилась на Тони так сильно. Ему все-таки следовало догадаться, что месть Вэнса окажется такой же неожиданной и изощренной, как и предыдущие его преступления. Больной мозг этого человека всегда следовал своими извилистыми путями, разобраться в которых человеку без специальной подготовки и огромного клинического опыта было практически невозможно. И вряд ли двенадцатилетнее заключение как-то изменило Вэнса – в этом Кэрол ни секунды не сомневалась. Она, конечно, не психолог, но Тони-то!.. Он просто обязан был знать это с самого начала!
Допив остывший шоколад, Кэрол снова села за руль и выехала на шоссе. За то время, которое она провела в придорожном кафе, машин на трассе заметно прибавилось, и теперь она еле ползла. Ни один нормальный человек без крайней нужды не поехал бы по Ml вечером в пятницу. Поток машин то и дело останавливался без всякой видимой причины, когда же пробка рассасывалась, осатаневшие водители принимались жать на газ, стараясь наверстать упущенное, и тут же утыкались в очередной затор. Слева и справа от себя Кэрол видела за стеклами машин их лица – измученные, вымотанные, нервно-злобные или скучающие. Похоже, счастливых людей здесь просто не было.
Кэрол как раз добралась до поворота на Ноттингем, когда вдруг вспомнила про своего кота Нельсона. Сегодня вечером она домой точно не попадет, а оставлять своего питомца без еды и питья на всю ночь ей не хотелось: Нельс прожил на свете семнадцать лет и был уже слишком стар для подобного обращения. В других обстоятельствах Кэрол попросила бы позаботиться о звере Тони, но сейчас ей не хотелось с ним даже разговаривать. Зато в ящике рабочего стола она всегда держала запасной ключ… Поле можно доверять, подумала она. Если попросить ее съездить к ней домой и покормить кота, она не станет шнырять по квартире, вынюхивать и высматривать. Раньше, возможно, все было бы иначе. Кэрол знала, что когда-то Пола была в нее немного влюблена, но встреча с Элинор помогла ей справиться со своими чувствами, и теперь Кэрол вполне могла доверить ей своего кота.
Устало вздохнув, Кэрол отыскала в автомобильном компьютере номер Полы и щелкнула по нему кнопкой мыши. Пола ответила на втором звонке.
– Шеф! – сказала она. – Мы все вам очень сочувствуем.
В ее искренности сомневаться не приходилось.
– Я знаю, – ответила Кэрол. – Спасибо. Слушай, Пола, не могла бы ты кое-что для меня сделать?!
– Все, что угодно. И не только я, но и все мы. Нам бы очень хотелось как-то помочь…
– Сегодня вечером я не смогу попасть домой. В моем рабочем столе, в ящике, лежит запасной ключ. Съезди ко мне, покорми Нельсона, ладно?
Последовала крошечная пауза.
– Только покормить?
– Насыпь ему корма и налей воды. Еще можно дать ему риса с цыпленком – он лежит в пластиковом контейнере в холодильнике. А сухой корм в кладовке возле кухни.
– Кэрол… – мягко произнесла Пола, и Кэрол вздрогнула. Она не помнила, чтобы Пола хоть раз назвала ее по имени.
– Что? – отозвалась она резче, чем собиралась. Впрочем, ей сейчас было не до вежливости.
– У нас говорят, что это Вэнс убил Майкла и Люси.
– Так и есть.
– Не подумай, будто у меня паранойя, но… В общем, я могла бы забрать Нельсона к себе. Тогда тебе не нужно будет о нем беспокоиться.
Кэрол ответила не сразу. На мгновение у нее перехватило горло, и она едва удержалась от слез.
– С-спасибо… – пробормотала она наконец каким-то не своим голосом.
– Не за что, – отозвалась Пола. – У тебя есть перевозка?
– Она в стенном шкафу под лестницей. А ты… тебе это действительно не трудно?
– Я рада хоть чем-то помочь. И вообще, если тебе что-то нужно, ты только скажи. Это касается всех нас. Даже Сэма.
При этих словах Полы Кэрол едва не улыбнулась.
– Я сейчас еду к родителям. Нужно им… сообщить. Я еще перезвоню. Спасибо, Пола.
Больше ничего говорить было не нужно, и Поле хватило ума, чтобы это понять. Она дала отбой, а Кэрол поехала дальше, пытаясь припомнить все, что ей известно о Вэнсе и о его прошлом. Увы, ничего полезного ей на ум так и не пришло, и она снова почувствовала себя беспомощной и уязвимой. Когда Кэрол в последний раз была в подобном состоянии, ей пришлось долго приходить в себя, черпая утешение на дне бутылки. Сейчас… сейчас она твердо знала только одно: это больше не повторится.
К тому моменту, когда она съехала с шоссе, движение стало значительно менее напряженным. Ее родители уже два года жили на пенсии в одной из деревень в Оксфордшире – они переехали сюда в надежде провести остаток дней, предаваясь любимым занятиям – бриджу и садоводству. Отец Кэрол обожал смотреть, как играет в крикет деревенская команда, а мать с непонятным рвением трудилась в местной женской организации. За считаные месяцы оба превратились в карикатурных «средних англичан из среднего класса». Кэрол и Майкла мало что объединяло с родителями, и, когда она навещала их в последний раз, они быстро исчерпали все темы для разговоров.
В пятницу вечером только свет указывал на то, что в деревне кто-то живет. Крытый соломой паб был подсвечен ландшафтными светильниками, в большинстве домов за жалюзи и занавесками горели уютные лампы. В деревне было мало уличных фонарей, и под ними не тусили сутулые суетливые подростки. Насколько знала Кэрол, за нарушение общественного порядка здесь мог сойти разве что шум от крышки мусорного бака, когда кто-то слишком сильно ее захлопывал.
Вскоре она уже свернула на узкую аллею, ведущую к дому родителей. Когда Кэрол притормозила у обочины, ее фары выхватили из тьмы характерную маркировку полицейского автомобиля, стоявшего у выезда с аллеи.
Заглушив двигатель, она выбралась наружу, дожидаясь, пока полицейский из отдела по связям с родственниками подойдет проверить, кто она такая и что здесь делает.
Офицер из отдела СР оказался женщиной примерно одного с Кэрол возраста. На этом, однако, сходство между ними заканчивалось. Фигура у женщины была широкой и приземистой, в темных волосах, собранных на затылке в тугой пучок, виднелись седые пряди, бледную кожу усеивали пятна – следы бесчисленных прыщей, а глаза были посажены слишком близко к острому длинному носу. Но стоило ей улыбнуться, как ее лицо изменилось словно по волшебству, сделавшись открытым и добрым, и Кэрол поняла, почему эта женщина служит в отделе, работать в котором мог, да и хотел, далеко не каждый полицейский.
– Старший инспектор Джордан, я полагаю? Констебль Элис Флауэрс, – представилась она. – Я дежурю здесь с половины пятого. За это время к дому никто не приближался, а в окно я видела обоих жильцов, так что можете не беспокоиться, с вашими родителями все в порядке…
Мягкое оксфордширское «р» Элис Флауэрс показалось Кэрол таким же приятным, как и ее улыбка.
– Мне очень жаль вашего брата, – добавила Элис, и Кэрол машинально кивнула в ответ.
– Никогда не умела сообщать родственникам о смерти близких, – пожаловалась она.
– Я вас хорошо понимаю, – согласилась Элис, в свою очередь кивая. – Неприятная работа, но без нее не обойтись. Ну что, мэм, попробуем?..
Кэрол достала из машины куртку, просунула руки в рукава и подняла воротник.
– Попробуем, – сказала она, делая резкий выдох и решительно выпрямляясь. «Господи, пожалуйста, помоги мне», – думала она.
И они вместе пошли по дорожке, обсаженной декоративными кустами, которые мистер Джордан подстриг точно на уровне коленей. Элис деликатно держалась на пару шагов позади. Вскоре они достигли крыльца, и Кэрол первой поднялась по ступенькам и нажала кнопку звонка. Сначала за дверью было тихо, потом послышались шаркающие шаги, и под козырьком крыльца загорелась лампочка. Еще через несколько секунд дверь отворилась, и в проеме появилась мать Кэрол. Она была очень похожа на дочь, только старше и не так модно одета. При виде Кэрол легкое любопытство у нее на лице сменилось удивлением.
– Кэрри? Какой сюрприз! Почему ты не позвонила, не предупредила?.. – Миссис Джордан улыбнулась, но потом разглядела выражение лица Кэрол и одетую в форму Элис на заднем плане. Лицо ее застыло, рука взлетела к губам. – К-кэрол? – запинаясь, пробормотала она. – Что случилось?!
36
Когда Кевин с размаху опустился на край рабочего стола Полы, та даже не подняла головы, продолжая просматривать очередной отчет.
– Чего тебе? – спросила она.
– Помнишь, я говорил про уборщицу из мотеля? Ту, которая жаловалась на мокрый ковер? По вечерам она работает на складе ковров. Я как раз собирался туда съездить, узнать, что она может рассказать. Не хочешь со мной?
– Нет, – ответила Пола. – Я сейчас закончу просматривать результаты поквартирного обхода и поеду домой к Кэрол – мне нужно забрать ее кота. Бедняга умрет с голоду, если я задержусь.
– Я тебя очень прошу! Сама знаешь – с женщинами у тебя получается лучше, чем у меня, – льстиво сказал Кевин.
– Причем во всех смыслах, – заметила Крис, ненадолго оторвавшись от компьютера.
Кевин притворился оскорбленным в лучших чувствах.
– Я, по крайней мере, это признаю. Поехали, Пола, а? Эта уборщица – из Турции и наверняка работает без всякого разрешения. Я ее только напугаю, а тебе она, может, что-то и расскажет.
– Но я обещала забрать Нельсона! – простонала Пола.
– А Элинор уже дома? – спросила Крис.
– Наверное.
– Ладно, я съезжу, – сказала Крис. – Мне все равно надо опросить уличных проституток, может быть, они что-то видели. По дороге заберу кота и отвезу к Элинор. В принципе я могла бы взять его к себе, но не думаю, что моим собакам это понравится.
– Ну вот и отлично, – обрадовался Кевин.
– Кэрол сказала – ключ от квартиры лежит в ящике ее стола. – Пола вздохнула, покорившись судьбе, потом накинула куртку и следом за Кевином вышла из зала.
Склад ковров выглядел весьма уныло. Главную витрину закрывала металлическая штора, но им удалось отыскать служебную дверцу за углом здания. Лампочка, которой полагалось ее освещать, давно перегорела – пожалуй, и к лучшему. Дверь оказалась заперта, и Кевин довольно долго стучал, пока наконец им не открыла какая-то худая женщина. Кожа у нее была иссиня-черной, как у уроженки Экваториальной Африки.
– Что хотеть? – спросила она.
– Нам нужно поговорить с Бадией, – вежливо сказала Пола, отодвигая Кевина в сторону и делая шаг вперед.
– Никого нет, – сказала чернокожая женщина, отрицательно качая головой.
– Бадия здесь работает. Мы не собираемся причинять ей неприятности, нам нужно только поговорить.
Женщина отвернулась:
– Ее нет.
– Мы из полиции, – сказала Пола. – Обещаю, мы не станем ее задерживать. Мне нужно с ней просто побеседовать. Впустите нас, пожалуйста… – добавила она. «Невинная ложь во спасение», – подумала Пола. Ложь, которая так легко дается любому полицейскому, который достаточно долго работал с разного рода правонарушителями.
Чернокожая женщина отступила назад, распахнув дверь во всю ширину.
– Нет неприятности, – сказала она, исчезая за штабелем ковров, сложенных на гигантском металлическом поддоне.
Откуда-то из глубины склада доносился вой работающего пылесоса. Жестяные стены склада отзывались на этот звук дребезжащим эхом, огромные кипы ковров, напротив, глушили его, так что определить верное направление оказалось нелегко. Кевин и Пола двигались почти наугад, но в конце концов все же вышли на площадку в центре склада, где на деревянных стойках были вывешены образцы продукции. Между ними сновала невысокая полная женщина в пестром хиджабе, с завидной энергией орудовавшая тяжелым промышленным пылесосом.
Встав перед женщиной, Пола приветственно помахала рукой. Уборщица от неожиданности подпрыгнула, потом наклонилась и щелкнула выключателем. Пылесос в последний раз взвыл и затих.
– Это вы Бадия? – спросила Пола.
Глаза женщины испуганно заметались из стороны в сторону. Казалось, она собирается броситься наутек, но Кевин сделал шаг вперед и улыбнулся, как он надеялся, успокаивающей улыбкой.
– Мы не из иммиграционной службы, – сказал он миролюбиво.
– И нам нет никакого дела, работаете вы здесь легально или вам платят наличными, – подхватила Пола. – Мы из полиции, но вы не должны нас бояться. Давайте-ка присядем на минутку… – Она показала на стол и пару стульев, предназначенных, по всей видимости, для покупателей.
Плечи Бадии обреченно поникли. Подойдя к столу, она покорно опустилась на стул, и Кевин, внимательно за ней наблюдавший, недоуменно пожал плечами. На его взгляд, Пола не сказала ничего особенного, и ему оставалось только удивляться, как ей в очередной раз удалось установить контакт с не расположенным к откровенности свидетелем.
– Так вы Бадия? – снова спросила Пола.
– Да, мое имя такой.
– И вы работаете в мотеле «Надежда»?
Взгляд Бадии снова заметался, а смуглая кожа посерела.
– Я не хотеть неприятности, – тихо ответила она, кусая губу.
– Никаких неприятностей не будет, – в который уже раз повторила Пола. – Нам нужно только задать тебе несколько вопросов о том, что произошло в мотеле некоторое время назад. Ты не против?
– Я ничего не знать, – быстро ответила Бадия, но Пола пропустила ее слова мимо ушей.
– Один из номеров, в котором ты убиралась, был очень мокрым…
Лицо Бадии разгладилось, словно ей грозили какие-то страшные медицинские процедуры, но в последний момент оказалось, что в них нет нужды.
– Да, ковер быть совсем мокрый. Вам это узнать?
– Расскажи-ка поподробнее, что ты там видела.
– Ну, там быть очень много воды – и на ковре, и в других местах. Все полотенца тоже совсем мокрые, с них даже капать. На полу в ванной комнате быть лужа, ковер у двери ванной совсем мокрый, и, когда я ходить, он делать такой звук… – Бадия несколько раз причмокнула губами. – Сказать менеджеру. Я не хотеть неприятности, – привычно закончила она.
– Как ты думаешь, откуда взялась вся эта вода? Может быть, ванная перелилась?
– Пере?..
– Слишком много воды в ванной?
Бадия с энтузиазмом кивнула:
– Да, быть много вода из ванна. Не из туалет, потому что вода чистый и не пахнуть какашки.
– Ты помнишь, в каком номере это было?
– В пятый. Я уверена.
– А ты видела, кто останавливался в пятом номере? Может, ты заметила постояльцев, когда они уезжали?
Бадия покачала головой:
– Я никого не видеть из пятый. Из другие номера видеть, из пятый – нет. Когда я убираться, я оставить этот номер на последний на случай, если кто-то спать долго, но потом я пойти, а там никого нет.
Пола посмотрела на Кевина:
– У тебя есть к ней какие-нибудь вопросы?
– Только ее фамилия и адрес, – ответил он, улыбаясь как можно добродушнее. – Нужно снять у нее отпечатки пальцев и взять пробы ДНК, чтобы эксперты, которые будут работать в пятом номере, могли сразу ее исключить. Если повезет, мы, быть может, что-то и добудем в этом гребаном мотеле.
Сержант Альвин Амброуз не любил работать вечером в пятницу даже больше, чем его коллеги. В частности, потому что в пятницу дети ложились спать позже обычного. Именно по пятницам Амброуз водил своих детей в бассейн. Это позволяло ему почувствовать себя нормальным отцом – человеком, который подходит к процессу воспитания ответственно и с любовью. После этого он мог с чистой совестью снова посвятить себя возне с пьяницами, наркоманами и прочим городским отребьем.
Но сегодня Амброуз застрял на работе, причем застрял надолго. Положение усугублялось тем, что в рабочем зале отдела уголовного розыска он остался в одиночестве. Чем бы ни был занят Паттерсон, его повестка дня явно не включала в себя работу со следственной группой, которую ему по идее полагалось возглавлять. Босс ушел сразу после обеда, приказав Амброузу «разбираться тут со всяким дерьмом». «Дерьма» на тот момент было мало, поэтому большинство членов команды Амброуз отпустил по домам, велев, впрочем, оставаться на связи. Никто не знал, где и когда бдительные граждане заметят очередного «Вэнса», а между тем все поступившие сигналы следовало проверять быстро и тщательно – при условии, разумеется, что сигнал окажется заслуживающим внимания. Сидеть и ждать звонка – никаких других занятий у Амброуза на сегодняшний вечер не было. Единственное, что он смог придумать, – это отправить пару детективов в Окворт, чтобы они побеседовали с охранниками – с теми, кто не был на дежурстве в день побега Вэнса. Вряд ли это что-то даст, и тем не менее без этого не обойтись.
А хуже всего то, что на памяти Амброуза в пятницу вечером никогда не случалось ничего такого, ради чего стоило бы задерживаться на службе. То есть буквально никогда. За годы работы в полиции на счету у сержанта набралось немало громких арестов, впоследствии подкрепленных чистосердечными признаниями, но ни разу ничего такого не случилось вечером в пятницу. Почему, он и сам не знал, и теперь торчать в рабочем зале неизвестно зачем было вдвойне досадно. О том, что, помимо всего прочего, сейчас он работал не самостоятельно, а оказался на побегушках у банды придурочных косноязычных джорди11
, которые слова по-английски правильно выговорить не могут, Амброуз старался даже не думать, чтобы не усугублять своего мрачного настроения.
Прикованным к своему письменному столу он оказался главным образом из-за необходимости дожидаться новостей из Нортумберленда, где сейчас полиция обыскивала дом и гараж Терри Гейтса, в котором тот хранил товары для своего ларька на рынке. Амброуз хотел поехать туда сам, но босс сказал, что в этом нет необходимости и что полицейские в Ньюкасле прекрасно знают, как проводить обыск. «У меня нет бюджетных средств, чтобы оплачивать твои разъезды, от которых все равно проку не будет», – вот что это означало в переводе с начальственного на нормальный человеческий язык.
В результате Амброуз дожидался в управлении, когда с северо-востока поступит очередная порция ничего не значащих сведений. Насколько ему было известно, Терри Гейтс так и не совершил ни одного промаха, хотя Тони и уверял, что в конце концов он непременно допустит ошибку. Увы, пока обещанной ошибки что-то не видать. Все документы, которые поступили к Амброузу из Нортумберленда, касались главным образом финансов самого Терри. Впрочем, опергруппа обнаружила на месте целых два компьютера. Один из них, стоявший в гараже, предназначался исключительно для ведения деловой отчетности. Другой, более современный и мощный, установленный в кабинете и подключенный к Интернету, носил следы попыток почистить жесткий диск. Оба компьютера уже отправили в Вустер, и Амброуз попытался связаться с местным полицейским специалистом по информационным технологиям Гарри Хэркопом, чтобы предупредить, что завтра утром, когда компьютеры прибудут в управление, понадобятся его услуги. Гарри, однако, до сих пор ему не перезвонил. Амброуз подозревал, что толстяк режется по Сети в какую-нибудь игрушку, и ему недосуг проверять мобильник на предмет текстовых сообщений. Что ж, в конце концов, в пятницу вечером даже компьютерщики имеют право оттянуться.
Амброуз уже подумывал, не пора ли ему все-таки закончить свое бдение, когда неожиданно зазвонил служебный телефон.
– Сержант Амброуз на проводе, – со вздохом сказал он, сняв трубку.
– Говорит Робинсон Дейви из полиции Ньюкасла. – Раздавшийся в трубке баритон был почти таким же полнозвучным и сочным, как у самого Амброуза.
– Привет, Робинсон, – отозвался Амброуз.
«Что это за имя такое – Робинсон», – подумал он. Ему казалось, что только американцы позволяют себе пользоваться фамилиями вместо нормальных христианских имен, но похоже, эта чудная привычка получила распространение и на северо-востоке. Чему удивляться, если сегодня он уже разговаривал с Мэтьюсоном и Греем? Теперь вот еще и Робинсон до кучи… Бред!
– Ну как, есть что-нибудь для меня? – спросил Амброуз.
– Думаю, да. Один из моих парней отыскал симку, приклеенную скотчем ко дну одного из ящиков стола в гараже. Мы ее подключили – хотели посмотреть список входящих и исходящих номеров, но ничего не нашли. Похоже, с этой симки ни разу никуда не звонили – это подтвердил и оператор мобильной связи. К счастью, одна из моих девушек немного соображает в этих делах. Она и обнаружила, что Терри использовал мобильный календарь-органайзер. В нем-то как раз записей хватает – в основном о встречах с указанием даты, места и времени. Большинство встреч, кстати, проходило в Лондоне. Указаны также номера телефонов и адреса электронной почты тех, с кем Терри встречался.
Амброуз шумно выдохнул. Похоже, добытая парнями из Нортумберленда улика позволяла сдвинуть дело с мертвой точки. От волнения у него даже сердце забилось чаще, как бывало перед настоящим, большим прорывом в расследовании.
– Вы можете срочно переслать мне эту информацию? – спросил он. – Например, распечатать или…
– Моя сотрудница говорит, что может загрузить данные с симки в облако, а вы их оттуда скачаете, – с сомнением в голосе проговорил Дейви. – Честно говоря, я понятия не имею, что она имеет в виду, но, по ее словам, это достаточно просто.
– Отлично! Только попросите вашу девушку, чтобы она прислала мне по электронной почте подробную инструкцию, что и как нужно делать. Спасибо, Робинсон, вы отлично поработали.
Опуская трубку на рычаги, Амброуз ухмылялся как идиот. Похоже, Правило Глухой Пятницы наконец-то было нарушено, и ему казалось, что это нужно как-то отпраздновать. Быть может, думал Амброуз, он успеет заскочить в паб и перехватить стаканчик, прежде чем из Ньюкасла поступит информация с симки. Впрочем, даже будь она у него сейчас, он мало что мог сделать.
Но не успел он подняться, как в рабочий зал ворвался патрульный констебль. Парень запыхался, раскраснелся и излучал такой неподдельный энтузиазм, что в первое мгновение Амброузу даже подумалось – какая-то нелепая случайность привела к тому, что Вэнса задержали. Из истории он знал, что многие серийные убийцы попадались именно благодаря стечению обстоятельств. Йоркширский потрошитель погорел на том, что устанавливал на своей машине поддельные номера; Деннис Нильсен спускал человеческое мясо в унитаз и в конце концов засорил канализационную трубу, а Фред Уэст погорел, когда его сын пошутил, что, мол, наша сестра Хизер сейчас «под полом патио».
– Вы, кажется, дружите с тем знаменитым профайлером?! – выпалил констебль. – Ну, с тем, который переехал в большой дом возле Гелувелт-парка?
«Интересно, – подумал Амброуз, – во что Тони вляпался на этот раз?» Ему уже приходилось выручать приятеля, когда однажды тот попал впросак со своим новым домом. Похоже, произошло очередное недоразумение.
– С Тони Хиллом? Ну да, я с ним знаком. А что с ним стряслось?
– Не с ним. С его домом. Он горит! Патрульные говорят – это настоящий ад! – До патрульного вдруг дошло, что его радостное возбуждение выглядит не слишком уместно. – Короче, я решил, что вам следует об этом знать, сэр, – поспешно добавил он.
Амброуз познакомился с Тони сравнительно недавно и, по совести сказать, знал его не так чтобы хорошо, тем не менее одну вещь он понял почти сразу: дом на окраине Гелувелт-парка значит для доктора Хилла очень и очень много. А поскольку Амброуз считал Тони своим другом, он не мог равнодушно отнестись к тому, что сообщил констебль.
– Долбаная пятница! – прорычал он сердито и потянулся к своей куртке, но внезапно остановился, когда ему в голову пришла ужасная мысль.
Развернувшись всем корпусом к молодому констеблю, он спросил:
– Дом… В доме кто-нибудь был?
– Я… я не знаю, – испуганно пробормотал тот. – Патрульные ничего про это не говорили.
Амброуз скрипнул зубами. Напрасно он думал, что хуже уже не будет.
Неужели сглазил?
37
Хотя Крис давно знала, что Кэрол живет в цокольном этаже в доме Тони Хилла, ей почему-то казалось, что квартира начальницы могла быть и побольше. Она привыкла, что старшие сотрудники полиции берут самые большие ипотечные кредиты и приобретают самые шикарные дома, какие только могут себе позволить. Квартира Кэрол, состоящая из трех комнат, крохотной кухоньки и душевой кабинки, производила впечатление чего-то временного, словно та была не в состоянии решить, нравится ли ей Брэдфилд и готова ли она остаться здесь надолго. Когда-то давно Крис и Кэрол жили в Лондоне в одном и том же жилом комплексе в Барбикане. Вот это были квартиры так квартиры!.. Просторные, элегантные и стильные, они соответствовали облику Кэрол куда больше, чем эта почти подвальная нора, какой бы симпатичной и уютной она ни выглядела.
Впрочем, на эту тему Крис рассуждала не слишком долго. Она почти сразу спохватилась и выбранила себя за то, что позволила себе критиковать жилище начальницы, словно она – ведущая какого-нибудь телевизионного реалити-шоу, посвященного современному дизайну. Достав из-под лестницы перевозку, она посадила туда упирающегося Нельсона и отнесла в машину. Теперь оставалось только забрать запас кошачьего корма – и можно ехать домой.
В холодильнике она нашла рис с цыпленком, о котором говорила Кэрол, потом отправилась в кладовку, где стояла банка с сухим кормом.
– Надо проверить, сколько там осталось… – пробормотала Крис вполголоса и сняла крышку.
Раздался металлический щелчок, крышка банки, вырвавшись из пальцев Крис, отлетела куда-то в сторону, и в лицо ей ударил фонтан маслянистой жидкости. В первое мгновение она почувствовала только, что жидкость течет по ее лицу, и даже успела удивиться, откуда в банке с кошачьей едой взялась вода. Но уже в следующее мгновение кожу пронзила острая боль. Казалось, все ее лицо охвачено огнем, но сильнее всего болели глаза, словно два раскаленных угля посреди моря жгучего пламени. В панике Крис пыталась закричать, позвать на помощь, но из ее обожженных губ и гортани не вырвалось ни звука. К счастью, инстинкт или какое-то шестое чувство подсказали ей не прикасаться к лицу руками.
Не в силах удержаться на ногах, Крис упала на колени. Сознание ее меркло от боли, но она все-таки сумела отползти назад. Ей повезло – она вписалась в дверной проем и оказалась в коридоре, довольно далеко от растекающейся по полу кислоты. Впрочем, ее колени и лодыжки тоже начинало щипать, хотя и не так сильно.
Превозмогая боль, Крис полезла в карман за мобильником. Слава богу, это была кнопочная модель «Блэкберри». Действуя практически наугад, Крис трижды нажала кнопку, которая, как она полагала, была девяткой. И снова ей повезло – она не ошиблась, да и оператор ответила практически сразу. Уже теряя сознание, Крис сумела назвать адрес.
На большее ее сил не хватило. Обморок пришел как спасение: уже не чувствуя никакой боли, Крис мешком осела на пол.
К тому моменту, когда ему наконец удалось поймать попутку, Тони чувствовал себя словно персонаж комедии «Самолетом, поездом и автомобилем». Франклин, как и следовало ожидать, отказался подбросить его на полицейской машине до ближайшей железнодорожной станции. «Мои сотрудники расследуют двойное убийство, а не работают таксистами», – заявил он в ответ на просьбу Тони и, развернувшись на каблуках, вернулся в дом.
Адреса дома-амбара Тони не помнил. Как до него доехать, он тоже объяснить не мог, к тому же он не знал номер местной службы заказа такси, поэтому о том, чтобы вызвать машину, пришлось забыть. Ему оставалось только одно – идти пешком, а между тем в последнее время ходьба – особенно ходьба на большие расстояния – давалась ему все тяжелее. Пару лет назад в Брэдфилдской больнице один из пациентов, на которого перестали действовать транквилизаторы, принялся носиться по всему корпусу, размахивая пожарным топором, и Тони пришлось вмешаться, чтобы защитить персонал лечебницы. Ему удалось спасти людей, но за это он заплатил раздробленным коленом. С тех пор Тони прихрамывал, хотя оперировавшая его женщина-хирург сделала все, что могла (именно после этого он поклялся, что постарается впредь обходиться без хирургических вмешательств). По утрам больное колено плохо сгибалось, а в дождливую погоду еще и болело. Кэрол, кстати, об этом отлично знала, но Тони сомневался, что сегодня она приняла бы во внимание подобную мелочь.
Прохромав под дождем с милю или около того, он добрался до пересечения с более широкой дорогой и по наитию повернул налево, предположив, что Лидс – и, соответственно, Брэдфилд – находятся в той стороне. Выставив руку с поднятым большим пальцем, Тони двинулся по обочине. Минут через пятнадцать рядом с ним затормозил забрызганный грязью «лендровер», и Тони забрался внутрь, потеснив крайне недовольную его вторжением бордер-колли. Мужчина за рулем, одетый в коричневый комбинезон и матерчатую кепку с твердым козырьком, выглядел как типичный овцевод из Йоркширских долин. Прежде чем тронуть машину с места, он окинул Тони быстрым взглядом и сказал:
– Могу подбросить только до ближайшей деревни. Оттуда ходит автобус.
– Спасибо, – кивнул Тони. – Скверная погодка, не правда ли?
– Особенно если ты не дома, – кивнул водитель.
На этом разговор и закончился. Несколько минут спустя водитель высадил Тони у крытой автобусной остановки и укатил. Автобус до Лидса, если верить расписанию на стене, должен был подойти минут через двадцать. От Лидса до Брэдфилда можно добраться на поезде минут за сорок, а поездка на такси от вокзала до места, где Тони оставил свою машину, заняла бы еще минут десять.
Расчеты Тони оправдались. На дорогу ушло почти два часа, и все это время делать было совершенно нечего – только размышлять о сегодняшних событиях. Оказавшись за рулем собственной машины, Тони испытал сильнейшее желание сейчас же поехать домой, лечь в постель, натянуть на голову одеяло и никуда не выходить. Он, однако, понимал, что это не решит ни одной из стоящих перед ним проблем. Нужно было немедленно ехать в Вустер, и для этого существовало как минимум две причины. Во-первых, в Вустере находился штаб команды, занимавшейся поисками Вэнса. Там Тони мог вместе с Амброузом поработать над последней информацией. Возможно, им даже посчастливится найти ключик к нынешнему местонахождению беглеца. Больше всего на свете Тони хотелось снова упрятать Вэнса за решетку, на этот раз навсегда.
Кроме того, именно в Вустере он неожиданно обрел отдохновение и покой. Тони сам не знал, как и почему это случилось, но в особняке, который оставил ему Эдмунд Артур Блайт, он не испытывал того беспокойства, которое преследовало его постоянно. И ни в каком другом месте Тони не чувствовал себя до такой степени дома. Почему? Кто знает… Правда, Блайт был его биологическим отцом, но они никогда не встречались, никогда не разговаривали и не общались никаким иным способом. Только когда Блайт умер, Тони узнал, что отец оставил ему наследство.
И письмо.
Сначала Тони не хотел ничего принимать от человека, который бросил его мать еще до его рождения. Правда, объективно Тони признавал, что не бросить Ванессу Хилл было невероятно трудно, практически невозможно. Это, кстати, стало ему ясно задолго до того, как он узнал истинные обстоятельства, заставившие его отца принять подобное решение.
Но потом Тони все-таки решил взглянуть на отцовский дом. На первый взгляд особняк не показался ему особенно привлекательным – эдвардианский стиль никогда не нравился Тони. Мебель – правда, довольно удобная – была под стать дому, и выглядела на редкость старомодной, напоминая скорее музейные экспонаты, чем предметы повседневного обихода. Аккуратно распланированный и ухоженный сад выглядел приветливо, но и он грозил стать непосильным бременем для человека, который нанимал рабочего, чтобы подстричь лужайку перед домом.
И все же отцовский особняк стал для Тони чем-то вроде убежища – надежного и абсолютно безопасного. В нем он чувствовал себя как под одеялом, под которым еще в детстве спасался от ночных кошмаров. Тони понимал и принимал этот дом, на подсознательном уровне ощущая свою принадлежность к его старомодной обстановке. На первый взгляд это представлялось бессмысленным и в то же время было исполнено глубочайшего смысла. Вот почему сегодня, когда главные в его жизни отношения дали трещину, Тони больше всего хотелось оказаться там, где он чувствовал себя целым.
Отбросив колебания, Тони включил мотор и тронул машину с места. Он ехал в Вустер, чтобы обрести хотя бы временный покой, однако избавиться от мыслей, круживших в его голове, было не так-то просто. Кэрол права. Именно он, Тони, обязан был предвидеть, предсказать сегодняшние трагические события. Бессмысленно ссылаться на то, что ему не хватало информации – в конце концов, он прекрасно помнил (да и как он мог забыть?!), что и почему Вэнс совершил в прошлом. Тони лучше других знал, что вовсе не похоть и не извращенный сексуальный инстинкт стояли за его внушающими ужас преступлениями. Убивая несовершеннолетних девочек, Вэнс мстил за потерянную возможность контролировать других, взрослых людей, а также за утраченное будущее, которое, казалось, сулило ему так много. Но и тогда, и сегодня его месть была отнюдь не прямой. Когда Вэнс был изобличен, а природа его преступлений – вскрыта и проанализирована, бремя вины едва не пало на другого человека – на женщину, убежденную в том, что, если бы она не отвергла Вэнса, он бы никогда не стал убивать. Она, разумеется, ошибалась. На самом деле Вэнс был психически болен, поэтому, когда окружающие отказывались плясать под его дудку, он старался добиться своего с помощью нечеловеческой жестокости.
Зная все это, Тони просто обязан был догадаться, как именно Вэнс станет мстить своим врагам. С его точки зрения, его жизнь разрушили Тони, полицейские и его бывшая жена Мики. Сидя за решеткой, он каждый день вспоминал о том, чего лишился по вине этих людей, поэтому задуманная им месть должна была соответствовать его мукам. Его врагам предстояло прожить остаток своей жизни, страдая от чувства невозвратной потери. Так сказать, глаз за глаз, зуб за зуб. Он рассчитал правильно: отныне Кэрол каждый день будет думать о том, что это она виновата в смерти брата. То, что имел в виду Вэнс, не оставляло места для сомнений: Майкл и Люси умерли, потому что двенадцать лет назад Кэрол Джордан посадила его в тюрьму. Этот арест стал первым шагом, уводившим Вэнса от всего, что он любил. И первый шаг, который он сделал по тропе мщения, уничтожил людей, которых любила Кэрол.
Как долго Вэнс вынашивал свои планы? По-видимому, несколько месяцев, а скорее – несколько лет. Для начала ему пришлось заработать репутацию образцового заключенного, что для столь известного преступника было, наверное, нелегко, поскольку обычные уголовники зарабатывают авторитет именно задирая знаменитостей. Кроме того, совершенные Вэнсом преступления имели особый характер. Похищения, изнасилования и убийства девочек-подростков граничили с педофилией. Ему наверняка потребовалось все его недюжинное обаяние, чтобы не опуститься на самое дно жесткой тюремной иерархии. Обаяние и, конечно, значительные финансовые вливания…
Деньги, разумеется, не были для Вэнса проблемой. Свое состояние он нажил законным путем, поэтому власти не имели возможности помешать нанятой им команде финансовых гениев сотворить несколько мелких чудес. В результате к тому моменту, когда гражданские иски против Вэнса все же проложили себе путь сквозь бюрократические рогатки и препоны, бо льшая часть его состояния была надежно спрятана в одной из офшорных зон. Единственным сколько-нибудь ценным имуществом Вэнса на территории Великобритании оказалась перестроенная часовня в Нортумберленде, где он держал своих жертв, пока они не умирали. В конце концов ее все же удалось продать какому-то канадцу, питавшему нездоровую страсть к разного рода дьявольщине и ничуть не возражавшему против того, что у приобретенного им объекта недвижимости имеется своя кровавая история. Вырученные от продажи часовни средства достались родственникам убитых, однако то была капля в море по сравнению с огромным состоянием, которое Вэнсу удалось вывезти за океан.
Таким образом, Вэнс не испытывал недостатка в деньгах, когда требовалось дать кому-то взятку или купить расположение товарищей по несчастью. В том, что в Окворте, как и в любой другой тюрьме, существуют тайные каналы, по которым к заключенным попадают деньги и запрещенные предметы, Тони ни секунды не сомневался. «Вот и ответ на вопрос, как Вэнсу удалось уцелеть за решеткой», – подумал он. Именно благодаря финансовой подпитке извне он не только счастливо избежал незавидной судьбы «опущенного», но и получил возможность разыгрывать примерного заключенного. А это, в свою очередь, позволило ему заморочить голову тюремному психологу, которая в конце концов перевела его в коррекционно-психотерапевтическое отделение.
Теперь Тони оставалось только пожалеть, что за эти двенадцать лет он совершенно упустил Вэнса из вида. Если бы ему стало известно о его деятельности в заключении, он употребил бы все свое влияние и авторитет, чтобы отправить Вэнса обратно в тюрьму категории «А» для особо опасных преступников. Тони верил, что каждый человек заслуживает шанса на возвращение к нормальной жизни, однако условия этого возвращения разнились в зависимости от характера и склонностей каждого индивида. Что касалось Вэнса и ему подобных, то такие люди, по мнению Тони, были слишком опасны, чтобы оставлять их без строгого надзора.
Деятельность Вэнса, впрочем, явно не ограничивалась стенами тюрьмы. Он не только строил планы, но и предпринимал вполне конкретные шаги по их осуществлению. Возможно, чтобы понять, как теперь остановить Вэнса, следовало разобраться, какие именно приготовления он предпринял, прежде чем совершил свой дерзкий побег. Тони и Амброуз уже пришли к выводу, что наиболее вероятным помощником Вэнса на свободе был не кто иной, как Терри Гейтс, но это предположение пока не обросло конкретными доказательствами. Сейчас Тони попытался представить, как именно Терри собирался обеспечить безопасность Вэнса после побега.
В первую очередь ему требовалось надежное убежище. Прятать беглеца у себя дома, в гараже или магазине Терри не мог – это было бы слишком очевидно и потому небезопасно. Следовательно, он нашел для Вэнса какое-то другое место, скорее всего, не квартиру, а отдельный дом, где жилец не привлекал бы внимания соседей. И дом этот, по всей вероятности, находился не в городе, поскольку на городских улицах слишком много людей, которые вполне в духе времени привыкли внимательно смотреть по сторонам и вполне могли опознать человека, который сравнительно недавно регулярно появлялся в популярнейшем телешоу.
Не в городе – но и не в сельской местности, где появление чужака сразу бы стало достоянием всех местных любителей почесать языки. Значит, Вэнс обосновался в спальном пригороде, где никто не знает своих соседей и не интересуется тем, что происходит за закрытыми дверями и окнами ближайших особняков и дач. Терри в данном случае выступал, вероятно, в качестве подставного лица: он выбирал подходящий дом и оформлял сделку, а средства поступали с зарубежных счетов Вэнса. Чтобы найти этот дом, нужно как можно скорее узнать, не приобретал ли Терри Гейтс какие-либо объекты недвижимости или земельные участки.
Кроме того, следовало прикинуть, в какой части страны Вэнс предпочел бы оборудовать свою временную базу. Если принять как данность, что его месть направлена в первую очередь против Кэрол, Тони и Мики, значит, он обосновался где-то в окрестностях Брэдфилда или в Херефордшире. Остальным полицейским, принимавшим участие в его задержании, скорее всего, предстояло стать его мишенями во вторую очередь, а это снова указывало на Брэдфилд, а также на Лондон, Глазго и Винчестер. Тони, однако, считал, что Вэнс вряд ли выберет Лондон. Город, в котором так легко затеряться и который Вэнс знал как свои пять пальцев, сразу же привлек бы внимание полиции. По некотором размышлении Тони пришел к выводу, что беглец обоснуется где-то на севере, предположительно в окрестностях Брэдфилда, но не в самом городе. При этом он, вероятнее всего, выберет место поближе к аэропорту, чтобы, когда придет время, ничто не помешало ему покинуть страну.
А в том, что Вэнс в конце концов уедет за границу, Тони не сомневался. С его стороны было бы весьма опрометчиво пытаться начать новую жизнь на небольших по площади и основательно перенаселенных Британских островах, жители которых к тому же хорошо помнили, как он выглядит. Это означало, в частности, что у Вэнса в запасе имеется как минимум еще один способ кардинально изменить свою внешность, не говоря уже о соответствующем комплекте фальшивых документов. Значит, подумал Тони, нужно предупредить все аэропорты, чтобы службы паспортного контроля обращали особое внимание на пассажиров с протезами. Скрыть свое увечье Вэнсу вряд ли удастся – его напичканный электроникой протез сведет с ума любой аэропортовский металлодетектор. А поскольку Вэнс отправился в тюрьму еще до печальных событий одиннадцатого сентября, он вряд ли имеет представление о том, насколько строгой стала современная система безопасности в аэропортах. Быть может, эта неосведомленность и станет его ахиллесовой пятой.
Впрочем, если Вэнс подумал и об этом, ничто не помешает ему сесть на паром, причем как раз север – наименее очевидный пункт выезда из Великобритании морским путем. Между тем из Гулля легко добраться до Бельгии или Нидерландов, а из Холихеда и Фишгарда – попасть в Ирландию, откуда открыт путь во Францию и Испанию. А Тони отлично понимал, что стоит Вэнсу попасть в континентальную Европу – и все будет кончено.
Его уже никто никогда не найдет.
Тут мысли Тони снова вернулись к авиаперелетам. Путешествовать морем все же слишком долго, а Вэнсу, конечно, захочется поскорее оказаться в безопасности. Что мешает ему приобрести еще один протез, который не содержит металлических частей, но при этом выглядит достаточно похожим на живую человеческую руку? Конечно, такой протез не способен двигаться, как то электронно-механическое чудо, которое Вэнс использует сейчас, но этого от него и не требуется. Он отлично послужит в качестве средства маскировки, позволив Вэнсу миновать аэропортовские металлодетекторы и посты безопасности, не привлекая к себе внимания. И тогда… От досады Тони даже застонал. Когда имеешь дело с умным противником, вариантов всегда слишком много. Вот только как узнать, на котором из них следует остановиться?
А может, подумал Тони, ему следовало бы предоставить практические аспекты охоты Амброузу и его коллегам, а самому сосредоточиться на том, что он – как считалось – делал лучше многих. Не раз и не два ему действительно удавалось разобраться в том, как работает извращенная психика, предугадать, какой фортель может выкинуть пораженный болезнью мозг. В конце концов, это его специальность, и, хотя сейчас Тони казалось, что он утратил часть своих навыков, он знал, что обязан хотя бы попытаться просчитать следующие шаги Вэнса.
– Где ты теперь, Джеко? Кто твоя следующая мишень? – громко спросил он, покидая крайний левый ряд, занятый грузовиками, за которыми он в задумчивости тащился на протяжении последних двадцати миль, и перестраиваясь на среднюю полосу. – Ты провел тщательную разведку, – продолжал рассуждать вслух Тони. – Ты нанял ищеек и заплатил им большие деньги, чтобы узнать, кто нам дорог. Это понадобилось тебе, чтобы расправиться с нашими близкими и тем самым причинить нам самую сильную боль. По твоему приказу и за твои деньги были установлены скрытые камеры, чтобы ты мог наблюдать за своими жертвами, выбирая самый удобный момент. Именно так ты убил Майкла и Люси. Тебе не просто повезло застать их, когда они занимались любовью. Ты следил за ними, ты выжидал, и ты решил, что это – идеальная возможность осуществить твой план. И ты действительно сумел незамеченным проникнуть в дом, подкрасться к ним и перерезать им глотки прежде, чем они успели что-то понять. Насилие над умирающей женщиной не входило в твой первоначальный замысел; это была импровизация, которая украсила твой безупречно исполненный план. А может, ты просто не сумел удержаться, Джеко?..
Машина, следовавшая за ним, замигала фарами, и Тони, опомнившись, сообразил, что сбросил скорость до пятидесяти миль в час. Досадливо причмокнув губами, он нажал на педаль газа, спеша разогнаться до нормальных семидесяти пяти.
– Итак, твой шпион доложил тебе, что Кэрол любит Майкла и Люси. Что она частенько приезжает к ним, чтобы прогуляться по живописным окрестностям. Что лучший способ заставить Кэрол страдать – это разделаться с ними. Стало быть, кто-то незаметно следил за жизнью Майкла и Люси, и этот кто-то установил в их доме камеры. Что ж, вот еще одно поле деятельности для Амброуза и его парней. Быть может, в конце концов ему и посчастливится убедить Франклина, что единственно верное направление следствия – это то, которое подразумевает участие Вэнса. Ну и мерзавец!.. – выругался Тони. Несколько секунд после этого он молчал, потом заговорил вновь: – Теперь переходим ко мне. Кто мне дорог? Кого я люблю?.. – При этих словах его лицо исказила болезненная гримаса. – Только тебя, Кэрол… Ты – мой единственный близкий человек. Да, мне нелегко даются простые человеческие отношения. Я люблю тебя, я знаю это, но, когда дело доходит до решительных шагов, я ни черта не могу! Впрочем, тебя Вэнс не убьет. Он хочет, чтобы ты страдала, и, кажется, он этого добился. Не исключено, что Вэнс решит, будто убив Майкла и Люси, он одним ударом поразил сразу две цели: ты будешь страдать, потому что потеряла брата, а я буду страдать, потому что страдаешь ты. Быть может, он даже рассчитывает, что рано или поздно ты не выдержишь и прогонишь меня – и тогда я буду страдать вдвойне. Больше того, моя жизнь потеряет всякий смысл… – Непрошеные слезы выступили на глазах Тони, и он был вынужден смахнуть их тыльной стороной ладони. – Да, Джеко, если твой человек хорошо выполнил свое домашнее задание, ты знаешь, как причинить мне самую сильную боль. Через Кэрол. Именно этим путем ты пойдешь…
Придя к этому выводу, Тони вздохнул. Оставалась еще Мики. Мики, которая жила в херефордской глуши вместе с верной Бетси и разводила породистых лошадей. Впрочем, Тони был уверен, что идея разводить чистокровных скакунов принадлежала именно Бетси. Она и сама происходила из аристократического рода – из тех старинных английских семей, где женщины до сих пор носят твид и кашемир, прогуливаются по парку с ухоженными лабрадорами и совершенно искренне недоумевают, куда катится мир. При мысли о Бетси Тони невольно улыбнулся, вспоминая ее стянутые бархатной лентой Алисы волосы и щеки цвета румяного яблока. Именно в таком виде она организовывала телешоу, причем делала это на удивление твердой рукой. Вероятно, когда-то ее мать так же твердо управляла окрестными деревнями. Тони подозревал, что и Мики Морган находится у Бетси в полном подчинении. Ничего удивительного, впрочем… Когда жизнь Мики полетела под откос, когда телевидение разорвало контракт с известной телеведущей, супруг которой попал под суд по обвинению в убийствах девочек-под-ростков, когда миллионы поклонников отвернулись от нее с ужасом и отвращением, именно Бетси, наплевав на общественное мнение, не только помогла ей вернуться к спокойной и счастливой жизни, но и привела к новому успеху.
Этим новым успехом было разведение высококлассных скаковых лошадей. Мики и Бетси действительно пользовались в этой области изрядным авторитетом. Тони не имел об этом никакого понятия, пока не посмотрел сегодня утром передачу новостей. Его, однако, это не особенно удивило – он знал, что мир скачек довольно узок и в нем царят свои специфические законы. Именно там нередко находили спокойную гавань последние аристократки, к которым принадлежала и Бетси. Мики, вероятно, тоже успешно вписалась в этот тесный круг. Она была достаточно красива и достаточно известна и в то же время не представляла опасности для чужих мужей. Прекрасно воспитанная, привлекательная, общительная – что еще нужно человеку, чтобы быть принятым в обществе? Что греха таить, подумал Тони, среди любителей скачек встречается немало людей с довольно темным прошлым и с далеко небезупречной репутацией, но даже их, похоже, никто не замечает. Словом, Бетси угадала, и угадала правильно.
Увы, все это делало Бетси самой вероятной мишенью для мстительных устремлений Вэнса. И то обстоятельство, что именно ей принадлежал план, который много лет назад обеспечил надежное прикрытие для его садистских наклонностей, больше не играло существенной роли. Разумеется, Бетси не имела в виду ничего подобного, однако предложенный ею когда-то mariage blanc12
между ее любовницей и человеком, который в таком прикрытии нуждался, послужил Вэнсу отличной маскировкой. Мики и Бетси были наверху блаженства, полагая, что эта маленькая ложь сослужит им всем добрую службу, тогда как на самом деле она обеспечивала превосходное алиби жестокому серийному убийце. В конце концов, однако, Вэнс все же отправился в тюрьму, а Мики и Бетси по-прежнему были вместе, и Тони подозревал, что подобное положение дел вряд ли придется недавнему заключенному по душе.
За этими размышлениями он незаметно доехал до поворота на Вустер. Съезжая с трассы, Тони мысленно завязал узелок на память – не забыть предупредить Амброуза о необходимости охранять не только Мики, но и Бетси. Ее смерть удовлетворит Вэнса не только сама по себе, но и послужит средством причинить Мики жестокие страдания. Как и сегодня утром, это будет еще один двойной удар по тем, кого Вэнс считает своими врагами.
Тут Тони внезапно зевнул. Сегодняшний день был невероятно длинным, насыщенным большим количеством событий, каждое из которых даже по отдельности представляло собой серьезный стресс. Спать хотелось неимоверно, но он знал, что сначала ему надо поговорить с Амброузом и только потом забраться в постель. С другой стороны, кто мешает ему удобно расположиться в уютном кресле и, вооружившись бокалом превосходного арманьяка из запасов Артура Блайта, просто позвонить Альвину?
Но, сворачивая на свою улицу, Тони был неприятно поражен, увидев сразу три пожарные машины, перегородившие проезжую часть. У обочины стояло несколько полицейских машин, так что дальше было не проехать. Тротуары забили зеваки, вытягивавшие шеи и встававшие на цыпочки, чтобы лучше видеть подробности чужого несчастья.
Тяжкое предчувствие шевельнулось в груди Тони, когда он выбрался из машины. Сначала он просто шел, пробираясь между пожарными машинами, потом побежал, задыхаясь от дыма, который с каждым шагом ощущался все сильнее. Стоило Тони обогнуть поворот, как впереди он увидел поднимающиеся в небо языки пламени и бьющие им навстречу тугие водяные струи. Глаза слезились от дыма, который здесь был еще гуще, но Тони все равно разглядел, что горит его дом. О дьявол!.. Не обращая внимания на слезы, катившиеся по щекам, Тони издал протяжный вопль и из последних сил бросился вперед.
Кто-то заступил ему дорогу, схватил за плечи, крепко прижал к себе.
– Мне очень жаль… – услышал он голос Амброуза.
В ответ Тони по-звериному зарычал, бессильно оскалив зубы.
– Мне и в голову не приходило… – с трудом пробормотал он в перерывах между разрывающими грудь рыданиями. – Я и подумать не мог… – Он уткнулся лбом в могучее плечо детектива. – Тупой, бесполезный кретин! – всхлипывал Тони. – Я не сумел помочь Кэрол, не сумел помочь себе! Кому я нужен, никчемный болван?..
38
Полу, скорчившуюся над пластиковым стаканом больничного кофе, била крупная дрожь. Кевин сидел рядом на полу и, обхватив руками колени, неподвижно смотрел на грубый вытертый ворс коврового покрытия.
– Я все думаю… – пробормотала Пола, стуча зубами. – Ведь это я должна была оказаться на ее месте!
– Не ты, а Кэрол, – поправил Кевин. Голос его звучал негромко и хрипло. – Вот для кого предназначалась эта ловушка.
– Я знаю, что для Кэрол. Я имею в виду, что вместо нее должна была пострадать я, а не Крис.
– Ты считаешь, что в этом случае Кэрол было бы легче? – Кевин покачал головой. – Я думаю, она переживает за вас обеих – как и за каждого из нас. И мы все тоже переживаем за нее. Если кто-то и виноват в том, что случилось, так это только Вэнс.
– Слушай, давай не будем ничего говорить Кэрол, а?
– Не думаю, что нам удастся от нее что-то скрыть. Она все равно узнает, не от нас, так из новостей.
– Блейк сказал – он собирается представить это как несчастный случай. О Вэнсе пока ни слова. Кэрол и так досталось – она потеряла брата и близкую по-другу… Так пусть хотя бы о Крис она узнает не сразу.
Кевин с сомнением хмыкнул:
– Ну, не знаю…
– Вот что, давай сообщим Тони, о’кей? И посмотрим, что он скажет. Все-таки он знает Кэрол лучше, чем любой из нас, и ему виднее, стоит говорить ей об этом сейчас или нет. Ну как?
– Ладно, – согласился Кевин. – Так и сделаем.
После этого оба снова замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Спустя несколько минут Кевин спросил:
– Где, ты говоришь, сейчас Шинед?
– В Брюсселе. Она сказала, что вылетит первым же рейсом, на какой только сможет попасть. Не думаю, что она будет здесь раньше утра. – Пола вздохнула. – Шел бы ты домой, Кев. Пусть хоть один из нас немного поспит.
Прежде чем Кевин успел что-то ответить, дверь отворилась, и в комнату ожидания вошел высокий мужчина в зеленом хирургическом халате и таких же брюках. Его смуглая кожа отдавала в желтизну, а глаза, казалось, видели нечто большее, чем просто двух полицейских.
– Вы родственники Кристин Девайн? – спросил он с сомнением.
– Вроде того, – отозвался Кевин и поспешно поднялся, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом врача. – Мы из полиции, работаем с Крис в одном и том же спецподразделении и… В общем, мы – одна семья.
Врач покачал головой:
– Я вправе разговаривать только с членами семьи или ближайшими родственниками.
– Ее партнерша уже летит из Брюсселя, но она будет здесь через несколько часов, так что мы пока за нее, – сказала Пола мрачно. – Пожалуйста, скажите нам, что с Крис.
– Состояние мисс Девайн очень серьезное, – ответил врач. – Ей в лицо попала серная кислота. Это агрессивное вещество, вызывающее глубокое поражение кожных покровов, к тому же, в отличие от термических ожогов, кислота ведет к более сильному обезвоживанию тканей. У вашей подруги останутся шрамы, которые будет трудно удалить. Кроме того, она потеряла зрение…
Пола вскрикнула, но тотчас прикрыла рот ладонью. Кевин крепко взял ее за плечо.
– Все это не угрожает жизни, – продолжал врач. – Главная проблема заключается в том, что мисс Девайн проглотила или вдохнула несколько капель кислоты. Существует опасность отека легких и гортани, что может привести к летальному исходу, поэтому в ближайшие часы и дни мы будем внимательно следить за ее состоянием. Пока мы погрузили пациентку в искусственную кому. Эта мера высвободит дополнительные резервы организма и облегчит восстановительные процессы. Кроме того, так мисс Девайн будет меньше страдать от боли.
– И как долго она пробудет в таком состоянии? – спросила Пола.
– Трудно сказать. Несколько дней, может быть, больше… – Врач вздохнул. – К сожалению, в данный момент я больше ничего не могу вам сказать. Поезжайте домой и попробуйте немного отдохнуть. В ближайшее время состояние мисс Девайн вряд ли изменится. – Он повернулся, собираясь уходить, но остановился и снова посмотрел на двух полицейских. – Вашей подруге предстоит долгий и трудный путь, прежде чем она вернется хотя бы к подобию нормальной жизни. И на этом пути вы будете нужны ей гораздо больше, чем сейчас. – С этими словами он вышел, тихо закрыв за собой дверь.
– Черт!.. – выругался Кевин. – Ты не смотрела документальный фильм о Кэти Пайпер – супермодели, которой плеснули кислотой в лицо?
– Нет.
– И не смотри… – Его голос вдруг сорвался, и Пола с изумлением услышала сдавленные рыдания Кевина. Тогда она обняла его, и они долго стояли в мрачной грязноватой комнате, оплакивая то, что потеряли.
Кэрол не впервые приходилось сообщать родителям о смерти ребенка, и все же никогда еще ей не было так тяжело. Что-то абсолютно неправильное было в том, что именно ей выпало доставить столь ужасное известие собственным родителям. И все же это лучше, чем если бы они узнали новости от постороннего, хотя Кэрол отлично понимала: никогда больше мать не откроет ей дверь, не вспомнив при этом сегодняшний страшный день.
Стоило ей произнести: «Майкл умер», как мать рухнула в ее объятия. Казалось, вся сила в одно мгновение покинула тело Джейн Джордан, и только из ее груди вырвался громкий стон, исполненный невероятной муки. На шум из кухни прибежал отец – и остановился в растерянности, не понимая, что происходит.
– Майкл умер, – повторила Кэрол, гадая, сможет ли она когда-нибудь произнести эти слова, не испытывая острой, почти физической боли.
Дэвид Джордан покачнулся и вынужден был ухватиться за хлипкий телефонный столик, который зашатался под его весом. Мать Кэрол все так же протяжно скулила на одной ноте.
Кэрол попыталась войти в прихожую, но это оказалось непросто – обмякшее тело матери у нее на руках не давало ей сделать ни шагу. Впрочем, уже в следующую минуту в прихожей появилась Элис Флауэрс. Несмотря на свои солидные габариты, она с удивительной ловкостью протиснулась к Джейн и, поддержав ее сзади, дала Кэрол возможность перешагнуть через порог и закрыть дверь. Вместе они кое-как дотащили Джейн до гостиной и уложили на диван. Дэвид Джордан медленно брел следом – пришибленный и растерянный.
– Ты ничего не перепутала, дочка? – проговорил он. – Как Майкл мог умереть? Ведь только сегодня утром он прислал мне письмо по электронной почте… Это, наверное, какая-то ошибка.
– Никакой ошибки, пап.
Оставив Элис присматривать за матерью, Кэрол шагнула к отцу и порывисто обхватила его за плечи, но тело Дэвида осталось неподатливым и твердым, как бывало всегда, когда кто-то из женской половины семьи пытался демонстрировать ему свои чувства. Да, вспомнила Кэрол, он был отличным, отцом, если речь шла о том, чтобы весело провести время или решить трудную задачку по математике, но обращаться к нему с тонкими душевными переживаниями бесполезно. И все же она продолжала прижиматься к нему, машинально отметив про себя, что он сильно похудел и стал совсем не похож на себя прежнего – живого, энергичного, сильного. «Как это произошло? Когда?.. – подумала Кэрол. – И почему раньше я ничего не замечала?»
Так прошло довольно много времени. Наконец Кэрол пошевелилась и выпустила отца из объятий.
– Мне необходимо выпить, – сказала она. – Нам всем надо выпить.
Она сходила на кухню и вернулась с бутылкой виски и тремя низкими широкими бокалами. Налив их почти до половины, она взяла бокал и, опрокинув его содержимое одним глотком, сразу же наполнила снова. Еще один бокал Кэрол протянула отцу, который смотрел на виски так, словно видел его впервые в жизни.
Джейн к этому времени окончательно лишилась сил и лишь негромко стонала, прижавшись к Элис. На лице ее застыло жалобное и одновременно растерянное выражение. Протянув руку за бокалом, Джейн – совсем как дочь – залпом выпила виски.
– Что… Как это случилось? – пробормотала она слабым сломленным голосом. – Он… попал в автомобильную аварию? Все эта Люси со своими глупыми спортивными машинами! Я говорила ему, что это опасно, но…
Кэрол села, не выпуская из вида бутылку.
– Нет, это не автомобильная авария. Майкла… убили. И Люси тоже. – На последних словах ее голос зазвенел, а к глазам подступили слезы. Весь день она худо-бедно держалась, но теперь мужество оставило ее, и Кэрол начинала терять контроль над собой. Наверное, мельком подумала она, все дело в том, что это ее родители. Правда, сейчас роль взрослого выпало исполнять ей, однако естественный с эмоциональной точки зрения порядок вещей начинал брать свое.
– Быть того не может, детка, – покачала головой Джейн. – У Майкла нет врагов. Ты, наверное, что-то перепутала.
– Я знаю, вам трудно с этим смириться, но Кэрол ничего не перепутала, – вмешалась Элис Флауэрс. Ее голос звучал сочувственно и вместе с тем твердо, и Кэрол снова подумала, что эта женщина не случайно попала в отдел по связям с родственниками.
– Что же тогда случилось? – спросил Дэвид, тяжело упав на ближайшее кресло. Свое виски он так и не выпил – несколько раз он подносил бокал к губам, но его руки так сильно дрожали, что только зубы стучали о стекло.
И снова Элис Флауэрс опередила Кэрол.
– Мы считаем, что кто-то забрался к ним в дом, – сказала она. – Возможно, это был беглый преступник.
Джейн с трудом выпрямилась на диване и нахмурилась:
– Тот самый, про которого говорили по телевизору? Этот ужасный Вэнс? Это он, да?
– Не исключено, – подтвердила Элис. – Наши коллеги обследуют место преступления, но делать какие-то выводы еще рано. Мы, разумеется, будем держать вас в курсе событий.
– Это был Вэнс?.. – Джейн в упор взглянула на Кэрол. – Когда-то ты арестовала этого человека. И отправила его в тюрьму. Значит, это не случайность… Майкла убили из-за тебя! Из-за твоей проклятой работы!
«Вот оно, самое страшное!» – подумала Кэрол и, подняв руку, сжала кожу на щеке.
– Это не исключено… – пробормотала она, повторяя слова Элис. – Может быть, Вэнс искал меня… – «А может быть, он просто хотел ударить меня в самое сердце», – добавила Кэрол мысленно.
Мать смотрела на нее с ненавистью и отвращением, и Кэрол понимала почему. На ее месте она бы, наверное, чувствовала то же самое.
– В этом нет вины вашей дочери, миссис Джордан, – возразила Элис. – В смерти вашего сына виноват человек, который напал на него и его подругу.
– Она права, Джейн, – добавил Дэвид тусклым, невыразительным голосом.
– Поверь, я сделала все, чтобы этого не случилось. Ты же знаешь, за Майкла я готова была умереть, но… – Кэрол больше не могла сдерживаться. Соленые капли потекли по щекам, по губам, закапали с подбородка.
– Но это он мертв, а не ты. – Джейн сложила руки на груди и принялась раскачиваться вперед-назад, вперед-назад. – Мой мальчик!.. Мой Майкл! Мой милый, милый мальчик…
Это продолжалось еще довольно долго. Горе, упреки, слезы, виски, снова слезы… Было уже начало четвертого ночи, когда Кэрол наконец отправилась в постель. Она так устала и вымоталась, а главное – чувствовала себя настолько эмоционально опустошенной, что ей едва хватило сил раздеться. К счастью, Элис Флауэрс пообещала, что не будет ложиться до утра, пока ее не сменят, и присмотрит за ее родителями. Кэрол не пришлось напоминать ей о том, что Вэнс способен не удовлетвориться убийством ее брата, – Элис понимала и разделяла ее страх.
Между тем напряжение не отпускало Кэрол, и она, лежа в постели, в которой спала не больше десятка раз, вглядывалась в темноту под потолком. Глаза она закрывать не хотела, боясь тех образов и картин, которые могли нарисовать ей память и воображение, стоило ей только ослабить свою оборону. Но в конце концов усталость взяла свое: Кэрол повернулась на бок и через считаные секунды уже спала.
Проснулась она в начале девятого, разбуженная тупой головной болью и пугающим ощущением полной тишины. Казалось, в доме не осталось кроме нее ни единой живой души. Несколько минут Кэрол лежала неподвижно, стараясь справиться с подступающей паникой и хоть как-то подготовить себя к наступающему дню. Наконец она отбросила одеяло и села на кровати; сжав голову руками, Кэрол гадала, как, во имя всего святого, ей быть дальше – что делать с родителями, с работой, со своей собственной жизнью. Элис Флауэрс ошиблась – смерть Майкла на ее совести. Это она не сумела защитить брата, хотя должна была – и могла – его спасти. Теперь Кэрол понимала это гораздо лучше, чем вчера.
А это означало, что теперь она вряд ли сможет долго оставаться с родителями под одной крышей.
Торопливо одевшись в то, что было на ней вчера, Кэрол спустилась вниз. Ее родители сидели с Элис в гостиной. Поначалу Кэрол даже показалось, будто они вовсе не ложились.
– Мне нужно ехать, – сказала она.
– Как знаешь, – безразлично отозвалась мать, едва подняв голову. – Ты всегда все делаешь по-своему.
– А остаться ты не можешь? – спросил Дэвид. – Мне кажется, с нами тебе будет легче, чем с посторонними людьми. И ты нужна нам – мне и твоей маме…
– Я вернусь, – пообещала Кэрол. – Но позже. Я просто не могу ничего не делать, пока человек, который убил Майкла, гуляет на свободе. Искать убийц я умею, но, если я буду просто сидеть здесь, я, наверное, сойду с ума. – Она шагнула к матери и неловко обняла. От Джейн пахло виски и потом, и от этого мать показалась Кэрол какой-то чужой.
– Я люблю тебя, ма.
Джейн вздохнула.
– Я тоже люблю тебя, дочка, – проговорила она, но как-то нехотя.
Кэрол выпустила плечи матери и, подойдя к отцу, опустилась на корточки возле его кресла:
– Позаботься о маме, хорошо?
В ответ Дэвид потрепал ее по плечу и кивнул.
– Я люблю тебя, папа. – С этими словами она поднялась на ноги и, сделав знак Элис следовать за ней, вышла из дома.
На крыльце Кэрол ненадолго остановилась. Набрав полную грудь воздуха, она слегка развернула плечи и выпрямила спину, стараясь снова стать собой – старшим инспектором полиции Кэрол Джордан. Удалось ей это не сразу, но в конце концов она почувствовала что-то вроде привычной уверенности.
– Не оставляйте их одних ни на минуту, – сказала Кэрол Элис Флауэрс. – Вэнс может оказаться рядом. Он решил поквитаться с теми, кто упрятал его за решетку, и я не уверена, что со мной он уже покончил. Иными словами, мои родители нуждаются не только в утешениях, но и в охране. Вам ясно?
Элис серьезно кивнула:
– Не беспокойтесь, мисс Джордан, мы о них позаботимся. Кстати, могу я спросить, где вас найти в случае необходимости?
– Я еду в Вустер – тамошняя полиция занимается координацией поисков Вэнса, – ответила Кэрол. – Думаю, сейчас мое место там. – «И да поможет бог Тони Хиллу, если он попадется мне на пути», – добавила она мысленно.
39
Залив все еще был затянут утренним туманом, сквозь который, словно сказочные корабли, проступали отражавшиеся в ртутном зеркале воды ярко раскрашенные домики. Их тесно сомкнутые крыши тянулись вдоль берега в обе стороны, насколько хватало глаз. Над слоем тумана вставали красные кирпичные корпуса старых складов, отмытые и отреставрированные в рамках программы перестройки под жилье. Спасенные от полного и окончательного разрушения, склады стали счастливой гаванью для среднего класса, тем более что из квартир на чердачном этаже открывался великолепный вид на залив. Когда-то эта местность называлась индустриальным районом на водохранилище Дилис и была центром процветающей промышленности – своего рода сердцем, через которое проходила значительная часть товарно-сырьевых потоков, направлявшихся в Мидлендс и из него. Теперь это было просто водохранилище Дилис – место, куда люди приезжали в поисках отдыха и развлечений. Разумеется, теперь побережье выглядело куда живописнее и могло похвастаться традиционным пабом, где сидели посетители с кружкой настоящего эля, делая вид, будто честно трудились всю прошедшую неделю.
Тони сидел на крыше каюты своей яхты с чашкой чая в руке. Еще никогда он не чувствовал себя так скверно. Два человека погибли, и один остался калекой только потому, что он не сумел выполнить свою работу до конца. Кроме того, Тони потерял единственное место, где он чувствовал себя дома.
Такое место Тони искал всю сознательную жизнь. Правда, в конце концов он нашел Кэрол Джордан, но это была, как говорится, только половина ответа. Второй половиной стал отцовский особняк, который достался ему совершенно волшебным образом. И вот теперь он лишился и того и другого. Кэрол не на шутку разозлилась, а дом сгорел. Все, что в нем было: книги, мебель, картины, ковры, – все превратилось в пепел и золу.
Нет, Тони нисколько себя не жалел, у него просто не было такой привычки, к тому же ему казалось – в этом все равно нет никакого прока, коль скоро слишком многое в его жизни достойно сожаления. Главным, что он сейчас испытывал, были гнев и отвращение к жалкой, никчемной личности по имени Тони Хилл. Разумеется, основная вина лежала на Вэнсе – он был убийцей и поджигателем, стремящимся разрушить жизни других людей и причинить им как можно больше страданий. Но это он, Тони, обязан был предвидеть недавние события. Между тем он уже дважды не сумел предсказать, как поступит Вэнс дальше. Чудовищность и абсолютная бесчеловечность его поступков, выходивших далеко за рамки нормы, не могли служить Тони оправданием – ведь он специально изучал психологию таких, как Вэнс, он получал за это зарплату и был просто обязан разобраться в его побудительных мотивах.
Разобраться и остановить это вырвавшееся из преисподней чудовище.
Профессиональные ошибки, совершенные большинством людей, не имели особенного значения. Но его ошибки оплачивались человеческими жизнями. Тони испытывал почти физическую дурноту при мысли о том, что как раз сейчас Вэнс собирается осуществить очередной этап своего дьявольского плана. Это обстоятельство, кстати, – чуть ли не единственное, что Тони угадал правильно: Вэнс явно действовал по плану, тщательно продуманному и подготовленному задолго до того, как он совершил свой побег. Вот только как его остановить?
Накануне вечером Амброуз буквально силой оттащил Тони от объятого огнем дома, усадил в фургон «скорой помощи» и заставил выпить несколько чашек горячего сладкого чая. Он оставался с ним все время, пока пожарные пытались укротить рвущееся ввысь пламя. Это Амброуз крепко обнял его за плечи, когда перегоревшие стропила не выдержали и крыша с душераздирающим треском рухнула, взметнув облако горячих искр. Он и бровью не повел, услышав, что Тони знает поджигателя и этот поджигатель – Вэнс. Зато когда он настолько взял себя в руки, что сумел связно изложить доводы и соображения, которые пришли ему на ум по дороге в Вустер, Амброуз очень подробно все записал в свой блокнот. Уже после полуночи они наконец расстались, но детектив поехал не домой, а в полицейское управление, чтобы проинструктировать свою поднятую по тревоге команду и начать действовать. И только Тони оказалось совершенно нечего делать. К счастью, у него оставался «Кузнец» – изящная, содержавшаяся в идеальном порядке яхта Артура Блайта. К сожалению, на ее борту он не чувствовал того мира и покоя, какой испытывал в отцовском доме, но это все же лучше, чем ничего. Кроме того, Тони успел забрать в Брэдфилд кое-какие фотографии, так что у него сохранились, по крайней мере, изображения человека, чьи гены он унаследовал. Сейчас он попытался отыскать в этом обстоятельстве хоть какое-то утешение, но уловка не сработала. Тони по-прежнему чувствовал себя опустошенным, морально и физически раздавленным.
А потом он получил текстовое сообщение от Полы и понял истинные масштабы своего профессионального фиаско. Вэнс как будто специально сосредоточился на том, чтобы отнять у своих врагов все, что было им дорого. И реагировать на это Тони мог только двумя способами: сдаться, уступить боли и отчаянию, опустить руки и провести остаток жизни, предаваясь самобичеванию и унынию, или крикнуть в небеса «Хрен тебе!» и, стиснув зубы, вернуться к работе, чтобы и дальше останавливать таких, как Вэнс. Он вспомнил, что когда-то в его жизни не было ни отцовского дома, ни Кэрол, и, хотя сейчас тогдашняя жизнь казалась ему пустыней, все же Тони как-то ухитрялся в ней существовать. И делать дело.
Похоже, настало время начать все сначала.
Допив остывший чай, Тони решительно поднялся на ноги. Как говорится, подумал он, тому, у кого ничего нет, нечего и терять.
40
Чувствуя себя совершенно разбитой, Пола прислонилась к капоту машины и закурила.
– Дай и мне, – попросил Кевин. Он казался даже бледнее, чем обычно, а залегшие под глазами тени имели отчетливый зеленоватый оттенок. Выглядел Кевин так, словно почти не спал. Собственно, так оно и было: Шинед приехала в больницу вскоре после полуночи, и им обоим пришлось провести с ней около двух часов, пытаясь найти какие-то слова утешения там, где ни о каком утешении не могло быть и речи. Потом Пола поехала домой. Несмотря на усталость, уснуть ей никак не удавалось. Довольно долго она лежала, глядя в потолок, а Элинор нежно держала ее за руку.
– Я думала, ты бросил, – машинально отреагировала Пола, протягивая Кевину пачку.
– Бросил. Но иногда… – Он содрогнулся, и Пола кивнула. Она прекрасно понимала, что он имеет в виду. Бывают дни, когда к сигарете тянутся даже самые ярые противники курения.
Между тем Кевин закурил, демонстрируя сноровку человека, который хорошо помнит, насколько приятной бывает эта вредная для здоровья привычка. Глубоко, жадно затянувшись, он сказал:
– Знаешь, после вчерашнего… Я, грешным делом, даже подумал, что уже все повидал и меня ничто не может удивить… или напугать. Но потом я увидел это… – Плечи его слегка поникли.
Под «этим» подразумевалась картонная коробка, которую кто-то оставил позади магазина замороженных полуфабрикатов в непосредственной близости от квартала муниципальных домов в Скенби. Рано утром ее нашел подсобный рабочий, которого отправили на задний двор, чтобы открыть грузовой люк и принять товар. Коробка была примерно метр в длину, полметра в ширину и примерно столько же в высоту. Она стояла прямо на люке – совершенно обычная коробка из-под замороженного картофеля фри. Внутри, однако, судя по проступившим на картоне темным пятнам и растекающейся под коробкой луже красновато-коричневого цвета, лежало нечто совершенно иное. Впрочем, рабочему платили не за наблюдательность и не за способность думать, поэтому он открыл коробку – и сразу же потерял сознание. Падая, он к тому же ударился затылком о бетон, оказавшись в глубоком нокауте. Так его и нашел водитель грузовичка доставки – валяющимся в полной отключке рядом с коробкой, в которой лежали части расчлененного трупа. Водитель падать в обморок не стал, зато заблевал все вокруг, что крайне затруднило поиск улик.
Прибывшие на место происшествия патрульные сразу позвонили в отдел по расследованию особо тяжких преступлений, поскольку сверху в коробке лежала отрезанная женская рука с татуировкой «МОЯ!» на запястье. Пола и Кевин приехали как раз к тому моменту, когда полицейский врач формально констатировал смерть уложенных в коробку останков.
– Ну, что скажете? – поинтересовался у него Кевин.
– Что-то определенное будет известно только после вскрытия, – привычно отозвался врач. В сером утреннем свете даже он выглядел бледным и подавленным. – На данный момент можно утверждать только, что мы имеем дело с расчлененным трупом женщины, убитой неизвестным преступником. В коробке находятся голова, туловище, две руки, два бедра и две голени.
– Господи Иисусе! – пробормотал Кевин, отворачиваясь.
– Тело расчленено профессионально или просто порублено на куски? – Пола, напротив, была не в силах отвести взгляд от ужасного зрелища.
– В наши дни это не имеет особенного значения, – с горечью заметил Кевин. – Каждый может скачать из Интернета учебник по любительской рубке мяса.
Врач покачал головой:
– Боюсь, ваш клиент этого учебника не читал. Я предполагаю, – заметьте, только предполагаю, причем я бы предпочел, чтобы вы не ссылались на меня в разговоре с мистером Шаталовым, – что преступник воспользовался чем-то вроде циркулярной пилы. В тех местах, где она прошла через кости, видны характерные отметины. – И он кончиком карандаша указал на торчащую из коробки верхушку бедренной кости. – Типичные механические повреждения.
– Господи, – снова сказал Кевин. – Как по-вашему, сколько времени прошло с момента наступления смерти?
Врач пожал плечами:
– Не слишком много. Кровь уже не течет, налицо начальная стадия гипостаза. Учитывая температуру… Я бы сказал, что-то около двух часов, не больше. Но опять же, прошу на меня не ссылаться, это не моя работа.
– А причина смерти? – Врач уже зашагал прочь, и Пола поспешила за ним.
– Об этом вам лучше спросить у Гриши, – отозвался тот, распахивая дверцу своей машины.
И вот теперь Пола и Кевин курили в сторонке, пока эксперты-криминалисты фотографировали, обмеряли и обследовали место преступления, а патрульные обходили ближайшие дома в надежде найти свидетелей. На это, впрочем, надежды почти не было. Скопление одноэтажных магазинчиков, стоявших несколько особняком, напоминало островок в море дешевых домов, обитатели которых прилагали отчаянные усилия только для того, чтобы свести концы с концами. Здесь, конечно, никто ничего не видел. Даже тот, кто видел.
– Мне кажется или это убийство немного не такое, как предыдущие? – спросил Кевин. – Может, преступник начал менять модус операнди?
– Трудно сказать. – Пола пожала плечами. – Я надеялась, что Тони нам что-нибудь подскажет, но у него, похоже, есть дела поважнее.
– Ты больше не разговаривала с Кэрол?
– Нет, и надеюсь, в ближайшее время мне этого делать не придется. От нее очень трудно что-то скрыть. Я, конечно, старалась говорить только о коте – о том, что с ним все в порядке и что он спит у нас под батареей, но…
– А это правда?
– Конечно. Один из экспертов, осматривавших место происшествия, нашел его в машине Крис. Элинор приехала и отвезла его к нам.
– Если Кэрол доберется до Вэнса раньше других, я ему не завидую, – покачал головой Кевин.
– Кэрол не сделает ничего незаконного – ничего такого, что помогло бы Вэнсу в суде, – возразила Пола, уверенная, что знает Кэрол куда лучше Кевина. – Она просто само правосудие, наша Кэрол, и тебе это известно.
– Да, но ведь он убил ее брата, – не согласился Кевин. – Не знаю, кем нужно быть, чтобы в такой ситуации удержаться и не заставить его тоже помучиться.
– Не забывай, Вэнс убил Майкла, потому что именно Кэрол отправила его за решетку. И ему там настолько не понравилось, что он убил двоих, чтобы отомстить человеку, который, как он считает, виноват во всех его бедах. А эта ужасная ловушка, которую Вэнс приготовил для Кэрол в ее собственном доме?.. По ужасному стечению обстоятельств от нее пострадала не я, а Крис, которая в свое время тоже помогала упрятать его в тюрьму. Так что если подумать хорошенько, то единственный способ причинить Вэнсу максимум страданий – это снова засадить его в тюрьму. И я думаю, Кэрол достаточно умна, чтобы это понимать. Вот почему она не допустит, чтобы из-за каких-то дурацких адвокатских уловок Вэнс ушел от заслуженного наказания.
Кевин докурил сигарету и, бросив окурок на асфальт, растер его каблуком, а потом поднял воротник куртки.
– Наверное, ты права, – кивнул он. – Ладно, вернемся с небес на землю… У тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, как мы будем опознавать новую жертву, если ее отпечатков не окажется в общенациональной базе данных? Вряд ли имеет смысл предлагать патрульным брать с собой на обход отрезанную голову… – И он подмигнул Поле. Черный юмор был единственным средством, которое помогало полицейским, имеющим дело с убийствами, сохранять рассудок. Посторонние этого, как правило, не понимали, да и не могли понять.
– Я бы сделала это первая, если б была уверена, что это поможет как-то ускорить расследование, – невесело усмехнулась Пола и достала мобильник. – Что бы ты хотел на завтрак? Я попрошу Сэма захватить по дороге на работу несколько мясных рулетов. Тебе какой? С беконом, с сосисками или с яйцом?
Кевин усмехнулся:
– С беконом. И побольше кетчупа – я люблю, когда по рукам течет красное.
– Долбаный извращенец… – сказала Пола, отворачиваясь, и вдруг заметила Пенни Бёрджесс, которая целеустремленно двигалась в их сторону. – А вот это уже настоящее дерьмо, – заметила она вполголоса.
Быстро переглянувшись, оба детектива, не сговариваясь, ринулись к бело-синей ленте ограждения, которую надежно стерегли несколько патрульных. Пенни, оставшись ни с чем, несколько раз окликнула их по именам, но Пола только обернулась на разъяренную журналистку и слегка подтолкнула Кевина локтем:
– Утро не потрачено зря, если ты успел натянуть нос прессе, не так ли?
Ее слова каким-то образом развеяли подавленное настроение, в котором оба пребывали со вчерашнего вечера. Пола и Кевин так громко хихикали, что не расслышали, как Пенни выкрикнула вопрос о сгоревшем дотла доме Тони Хилла.
Амброуз как раз докладывал шефу о последних событиях, когда в рабочий зал отдела уголовного розыска вошла Кэрол Джордан. Лицо у нее застыло, глаза казались пустыми. Завидев ее, инспектор Стюарт Паттерсон нехотя кивнул в знак приветствия, но Кэрол не обратила на него ни малейшего внимания. Не взглянула она и на остальных полицейских, которые настороженно замерли, исподтишка на нее косясь.
– Я по поводу Вэнса, – без предисловий начала она, придвигая стул к рабочему столу Амброуза. – Есть какие-нибудь новости?
Растерявшись, Амброуз покосился на босса. Тот, однако, достал из кармана пакетик жевательной резинки и, избегая встречаться с сержантом взглядом, извлек оттуда мятную пластинку.
– Вообще-то это моя операция, старший инспектор Джордан, – проговорил он.
– В самом деле? – За три коротких слова интонация Кэрол проделала довольно большой путь от вежливой до оскорбительной. – В таком случае я спрашиваю у вас, инспектор Паттерсон: какие новости?
– Сержант, окажите любезность, введите коллегу в курс дела, – величественно кивнул Паттерсон. – Мы же должны помогать другим подразделениям.
Амброуз наградил начальника взглядом, какой обычно приберегал для несовершеннолетних хулиганов.
– Мы все очень сожалеем о том, что случилось с вашим братом и его подругой, мисс, – мягко пророкотал он. – Примите наши соболезнования.
– Да-да, – спохватился пристыженный Паттерсон. Его язвительность как ветром сдуло. – Я тоже приношу вам свои искренние соболезнования. Честно говоря, я думал – вы возьмете отпуск по семейным обстоятельствам, чтобы побыть с родителями.
– Единственное, чем я могу помочь своим родителям, – это сделать все, чтобы Вэнс отправился обратно за решетку, – ответила Кэрол. – Именно поэтому я здесь. Я знаю, детектив Франклин разрабатывает несколько версий случившегося, но я убеждена, что за убийством стоит именно Вэнс, и никто другой.
Амброуз мог только догадываться, каких усилий стоило Кэрол держать себя в руках. Он знал, многие осудили бы ее за то, что в такой момент она оставила родителей одних, однако самому Амброузу было совершенно ясно, какая непреодолимая сила заставила Кэрол поступить именно так. Понимал он и то, чего ей это стоило и еще будет стоить.
– У нас, к сожалению, до сих пор нет никаких соображений относительно того, где сейчас Вэнс, – сказал Амброуз.
Паттерсон фыркнул:
– Зато мы знаем, где он был вчера вечером.
Глаза Кэрол сверкнули.
– Знаете? Где же?
– Почти в самом центре Вустера. Буквально у нас под носом. – Паттерсон поморщился, словно действительно учуял какой-то отвратительный запах.
– И откуда вам это известно? – Кэрол подалась вперед, словно делающая стойку гончая.
– Это, разумеется, не точно, – вмешался Амброуз, в голосе которого прозвучали предостерегающие нотки, но Паттерсон только картинно закатил глаза:
– Много ли на свете людей, у которых есть зуб на Тони Хилла?
Глаза Кэрол испуганно распахнулись.
– На Тони Хилла? Что с ним?!
– С ним все в порядке, – поспешил успокоить ее Амброуз, жалея, что у босса не нашлось для Кэрол ни капли той душевной чуткости, которой он так гордился. – Физически он не пострадал, хотя должен сказать – Тони весьма расстроен. Вчера вечером кто-то поджег его вустерский дом.
– Его дом? – У Кэрол был такой вид, словно кто-то отвесил ей пощечину. – Его замечательный дом?! Поджег?!
– Да, мэм. Все сгорело дотла. – Паттерсон кивнул. – Это был поджог, тут нет никаких сомнений. На месте обнаружены следы разлитого бензина, кроме того, пожар начался с задней стены, откуда дом не просматривается. К тому времени, когда огонь заметили и вызвали пожарную команду, огонь успел распространиться на значительную площадь. Дом отстоять не удалось.
– Я знаю, в особняке было много старинных вещей, которые, конечно, вспыхнули как порох, – проговорила Кэрол, запуская в волосы пальцы обеих рук. – Но почему… почему никто не присматривал за домом? Господи, ну конечно, это Вэнс!
– Мы так и подумали, – сказал Амброуз. – Несколько моих людей уже работают с дорожными камерами – может, удастся выяснить, на какой машине он теперь ездит. Впрочем, если у Вэнса есть хоть капелька мозгов, он уже давно поменял эту машину на другую.
– И сменил внешность, – подхватила Кэрол. – Мы ведь до сих пор не знаем, как он теперь выглядит.
В этот момент дверь рабочего зала распахнулась, и внутрь ввалился патрульный констебль в форме, обеими руками прижимавший к себе системный блок. Следом вошел второй полицейский еще с одним системным блоком.
– Это куда, шеф? – спросил один из патрульных.
– А что это вообще такое? – растерянно спросил Паттерсон.
– Это компьютеры. – Полицейский попытался скрыть свое раздражение, но не очень успешно. – Точнее, системные блоки стационарных компьютеров со всей начинкой.
– Я вижу, что компьютеры… – Паттерсон не собирался терпеть насмешки подчиненных. – Я спросил, откуда они взялись и зачем вы их сюда притащили?
– Эти компьютеры срочно доставили из Нортумберленда со специальным курьером. Так куда вам их поставить?
– Это компьютеры из дома и гаража Терри Гейтса, – подсказал Амброуз. – Я распорядился срочно привезти их к нам. Тони считает, что Гейтс мог совершить ошибку и не до конца очистить жесткие диски. – Он показал на стол у стены. – Поставьте их туда, ребята.
Паттерсон, и так не слишком довольный, еще больше насупился.
– Почему мне никто ничего не сказал? – сварливо осведомился он. – Теперь ты, наверное, потребуешь, чтобы я потратил кучу денег на услуги этого жирного увальня Гарри Хэркопа?
Амброуз, казалось, готов был взбунтоваться.
– Обязательно потребую, – твердо сказал он, – только сначала нужно его найти. Чтобы разобраться с этим, нужен именно специалист, причем хороший специалист.
– Начальник полиции будет прыгать до потолка, когда узнает, что мы потратили на жирного Гарри половину нашего бюджета, – мрачно заметил Паттерсон. – К тому же Гарри работает не слишком быстро. Пока он разберется, что к чему, Вэнс окажется на другой стороне планеты.
Кэрол слегка откашлялась:
– Кто такой этот Гарри Хэркоп?
– Наш полицейский эксперт по компьютерным технологиям. Лентяй каких мало. Толстый как боров, да и иметь с ним дело не легче, чем с боровом. Тем не менее он обходится нашему управлению недешево, – объяснил Паттерсон.
– Могу предложить вам лучший вариант, – сказала Кэрол.
– Разве вы специалист по компьютерам? Простите, старший инспектор, но вы не очень-то похожи на компьютерного гения, – покачал головой Паттерсон, и Амброуз подумал, что его начальник порой выглядит законченным занудой.
Кэрол, впрочем, пропустила слова Паттерсона мимо ушей.
– Зато мой компьютерный специалист Стейси Чен – настоящий гений. Она умеет делать такое, что прочим компьютерщикам остается только рыдать от зависти.
– Все это очень хорошо, но ведь она сотрудница вашей спецгруппы, а не нашего управления.
– Главное, она – полицейский. И авторитетный специалист, слово которого ценится даже в суде. Это все, что должно вас волновать, – сказала Кэрол и потянулась за телефоном. – Я могу временно прикомандировать ее к вашему подразделению… – добавила она, вопросительно глядя на Амброуза. – Стейси лучшая, уж поверьте.
– Я не возражаю, – кивнул тот, а Паттерсон недовольно отвернулся.
Кэрол тем временем набрала мобильный номер Стейси.
– Я думаю, она сможет выехать через несколько минут, – сказала она.
– Разве у Стейси нет других дел? Мне казалось, вы сейчас ищете серийного убийцу, – проговорил Амброуз.
– Это так, – согласилась Кэрол. – Вопрос лишь в том, чтобы правильно расставить приоритеты. А моя спецгруппа отлично знает, что сейчас важнее всего.
41
Для того чтобы собрать Шалтая-Болтая, даже королевской коннице пришлось с чего-то начать. Тони начал с того, что включил свой компьютер и, ожидая, пока загрузятся новейшие файлы из Брэдфилда, заварил себе еще чаю. Наконец он подсел к ноутбуку и прочел свежее электронное послание от Полы, которая отправила его со своего телефона меньше часа назад. У спецгруппы появился четвертый труп, и это заставило Тони вновь задуматься о своей профессиональной несостоятельности. Он, однако, довольно быстро взял себя в руки, припомнив, что во время работы для личных переживаний места быть не должно. Для сочувствия – да, для эмоций и чувств – нет.
Обстоятельства четвертого преступления представлялись еще более странными, чем перевернутое распятие, к которому маньяк пригвоздил третью жертву. Начать с того, что расчленение трупов встречается совсем не так часто, как полагают обыватели. Профессиональные убийцы порой поступают подобным образом, чтобы затруднить опознание, но Пола особо отметила, что все части тела на месте и не носят следов повреждений, так что это предположение пришлось исключить. Если бы Тони имел дело только с одним этим трупом, а не с серией, он поразмыслил бы над тем, какой высший смысл убийца придает расчленению тела, и в конечном итоге выдал бы пару продуктивных идей. Например, преступник мог расчленить жертву, пытаясь добиться над ней полной и абсолютной власти…
– Ты никогда от меня не уйдешь, если у тебя не будет ног… – проговорил Тони в пространство.
Расчленение могло символизировать и наказание.
– Она такая скверная, что есть только один способ заставить ее исправиться: разрубить на части и сложить заново. – Эти слова Тони тоже произнес вслух, потом задумчиво почесал в затылке. – Но у нас явно другой случай… – пробормотал он. – Во всяком случае, в предыдущие разы преступник демонстрировал нам нечто совершенно иное. Несомненно, эти убийства как-то связаны со стремлением к контролю, но таковы все серийные убийства. Нет, цель нашего преступника носит более конкретный, я бы даже сказал – практический характер…
Откинувшись на спинку кресла, Тони поднял руки над головой и посмотрел на кончики пальцев. Жаль, подумалось ему, что на яхте слишком мало места, чтобы расхаживать из стороны в сторону, как он привык. Так ему лучше думалось.
– Ну признай же, – обратился Тони к самому себе, – что расчленение могло быть случайным и не нести в себе никакого высшего смысла, никакой идеи. Просто это было первое, что пришло преступнику в голову.
«Нет, – тут же поправился он, правда на этот раз мысленно. – Не складывается… Не бывает так, чтобы убийца долго обдумывал свои действия, стараясь учесть все мелочи, включая поддельные регистрационные номера на машине и бейсбольную кепочку, скрывающую лицо от дорожных камер, а потом вдруг совершил убийство первым же пришедшим на ум способом». Интуиция подсказывала ему, что убийца действует по какой-то жесткой, продуманной схеме, вот только понять, что это за схема, у него никак не получалось. И чем настойчивее старался он разрешить загадку, тем дальше, казалось, отодвигался ответ.
Допив чай, Тони уставился в иллюминатор на серебристое водное зеркало и позволил своим мыслям свободно блуждать. Прошло несколько минут, и неуловимое нечто, слабо шевелившееся где-то в глубине подсознания с тех пор, как он узнал обстоятельства третьего убийства, окрепло и стало приобретать более определенные очертания, но что это такое, ему по-прежнему не удавалось понять. Быть может, подумалось ему, фотографии как-то прояснят картину?
Он вернулся к компьютеру, открыл нужный файл. И сразу же подумал, что иногда мир оказывается именно таким, каким тебе хочется его видеть. Стоило ему просмотреть все фото, начиная с первого убийства до последнего, как эти изображения, словно головоломка, сами собой сложились у него в мозгу в целостную картину. В считаные секунды Тони стало ясно, что он видит. И это «что» было одновременно и бессмысленным, и исполненным смысла.
– «Человек в лабиринте», – негромко прошептал Тони. Так назывался американский малобюджетный сериал конца девяностых, который показывали поздно вечером по 5-му каналу (если верить телевизионным рейтингам, вместе с Тони его смотрели ровно три с половиной человека). Сериал был посвящен молодому профайлеру, который любил к месту и не к месту повторять слова о «лабиринте человеческого мозга» и шутил, что, дескать, преступники блуждают в этом лабиринте, то и дело сворачивая не туда, и в конце концов оказываются в полной власти чудовища-Минотавра. Тони смотрел сериал только потому, что, как пишут на своих страничках в Фейсбуке иные скучающие девицы, бессонница была одним из его хобби. Кроме того, поднимающееся после просмотра столь очевидного идиотизма кровяное давление напоминало ему, что он все еще жив.
Вероятно, именно непроходимая глупость сюжета и абсолютная алогичность умозаключений главного героя и привели к тому, что сериал тихо скончался. Конечно, нельзя исключать, что его повторяли на одном из спутниковых каналов в еще более позднее время, но Тони этого уже не видел. Но если он не ошибся, то человек, который завел привычку убивать брэдфилдских тружениц секса, наверняка смотрел «Человека в лабиринте». И похоже, неплохо его знал.
Кое-как совладав с нарастающим возбуждением, Тони ввел название сериала в поисковую строку Гугла, потом кликнул ссылку на базу данных «Интересное кино». Как следовало из появившейся на экране статьи, снятый в 1996 году сериал включал двадцать четыре серии. В главных ролях снялись Ларри Гейтлинг и Джоанна Дувелл. Героиню Тони почти не помнил – так, стандартная калифорнийская блондинка, каких много, но вот лицо Ларри прочно врезалось ему в память: сплошные челюсти, мужественный подбородок и «мудрые» морщинки, появлявшиеся в уголках сапфирово-голубых глаз, когда актер изображал задумчивость. Что, как припоминал теперь Тони, происходило почему-то исключительно перед перерывами на рекламу. Что за актер Ларри Гейтлинг и чем он знаменит, Тони понятия не имел. Как вскоре выяснилось, ничего не знал о нем даже Гугл, и все же это имя казалось Тони смутно знакомым.
Похоже, имя актера застряло в его памяти неспроста. Тони, взявший за правило не пренебрегать в своей работе даже пустяками, вызвал на экран созданную (и запатентованную) Стейси Чен программу индексирования уголовных дел. Программа просеивала все находящиеся в разработке документы и составляла сводный индекс имен, понятий и даже значимых фраз, облегчая их последующий поиск. Сейчас Тони ввел в строку поиска имя «Ларри Гейтлинг»… и едва не упал со стула, когда практически мгновенно получил ответ на свой запрос. Оказывается, под именем Ларри Гейтлинга зарегистрировался в «Надежде» человек, намочивший в номере пятом и полотенца, и ковер. И произошло это как раз в ту ночь, когда пропала Сюзанна Блейк.
Это была уже вполне реальная зацепка, а не фантазии безумного профайлера.
Вернувшись в Гугл, Тони внимательно просмотрел краткое содержание всех серий. При этом он двигался в хронологическом порядке, от первых серий к последним, не брезгуя даже низкокачественными моментальными снимками, сделанными каким-то унылым ублюдком из Оклахомы, который почему-то пребывал в уверенности, будто «Человек в лабиринте» – самый недооцененный криминальный сериал, когда-либо снятый передовым американским телевидением. Впрочем, сегодня Тони был почти благодарен этому безвестному ублюдку, не поленившемуся создать посвященный сериалу веб-сайт, на страницах которого он и нашел подтверждение своим смутным идеям, не дававшим ему покоя в последние несколько дней. Это казалось невероятным, но все четыре брэдфилдских убийства в точности соответствовали четырем преступлениям, расследовавшимся в первых сериях «Человека в лабиринте».
Он был совершенно прав, когда настаивал на том, что эти убийства не связаны с сексом. Сейчас ему казалось, что и с властью они почти не связаны: здесь было что-то совершенно иное. За серией из четырех смертей стоял мужчина, который вынужден был убивать, но его побудительные мотивы не были обычными, стандартными. Он убивал не потому, что ему нравилось наблюдать, как умирают женщины. И не потому, что он их ненавидел. Способ убийства тоже не имел для него существенного значения, поскольку до сих пор он так и не сумел выбрать что-то одно. Преступник как будто намеренно пробовал разные способы, словно пытаясь найти тот единственный, который подойдет ему больше всего. А в качестве образца для подражания он выбрал телевизионный сериал. В своей практике Тони еще никогда не сталкивался с подобным, однако интуиция подсказывала ему, что какая-то извращенная логика в этом есть.
Итак, если убийства совершаются не ради убийства, то какой мотив может за ними стоять? Очевидно, ответ следовало искать, внимательно изучив, что объединяло убитых девушек. Вот только что это может быть – разумеется, за исключением того, что как минимум три из четырех жертв были уличными проститутками?
У Тони, впрочем, уже появилось нечто такое, чем он мог поделиться. И, достав телефон, он позвонил Поле.
– Знаешь, – выпалил он, как только та ответила, – а ведь это очень, очень странно!..
– Я как раз собиралась тебе звонить, – ответила Пола.
– Зачем? В расследовании наметился какой-то прорыв?
– Нет. Я собиралась позвонить тебе, потому что узнала о пожаре в твоем доме и хотела… выразить сочувствие, – сказала она.
Чаще всего Тони вел себя как все нормальные люди, но нередко бывало и так, что он терялся буквально на ровном месте. Вот и сейчас ему вдруг стало ясно – он не знает, что полагается говорить в подобных случаях. Выход был только один – промолчать, что Тони и сделал.
– Так обычно поступают друзья, – терпеливо объяснила Пола, верно истолковав его молчание. – Когда у друга случается несчастье, ему следует как-то помочь или хотя бы посочувствовать. А мне действительно очень, очень жаль, что твой красивый дом сгорел.
– Мне тоже жаль, – сказал наконец Тони. – И мне жаль, что погибли брат Кэрол и его девушка, что Крис пострадала… Кстати, как она? Из больницы есть какие-нибудь новости?
– Без перемен. Но говорят, что это хорошо.
– К сожалению, я так и не придумал ничего, что бы помогло отправить Вэнса обратно в тюрьму. В его случае, похоже, от меня толку мало, поэтому я просмотрел материалы, которые Стейси прислала мне сегодня утром.
– Это была не Стейси, а я, – сказала Пола. – Стейси сейчас мчится в Вустер, и, если будешь хорошо себя вести, она, возможно, угостит тебя чашечкой кофе.
Тони это сообщение застигло врасплох. Интересно, каким это образом он успел выпасть из обоймы?
– Стейси едет сюда? Зачем? Что случилось?!
– Кэрол отправила ее в Вустер, чтобы разобраться с жесткими дисками двух компьютеров, которые нашли в доме одного парня по фамилии Гейтс. Терри Гейтс. Мы считаем, что он, по-видимому, имел какое-то отношение к…
– Я знаю, кто такой Терри Гейтс, и догадываюсь, что вы надеетесь найти в его компьютерах. Я просто не знал, что этим будет заниматься Стейси. По идее у полиции Уэст-Мерсии должен быть свой специалист.
– Похоже, Амброузу не удалось его заарканить. – Пола хмыкнула. – Короче, шеф решила…
– Ты это уже говорила, – перебил Тони. – Но при чем тут Кэрол? Я думал, она сейчас у своих родителей. По крайней мере, вчера она поехала туда.
– Если верить Стейси, сейчас Кэрол находится в полицейском управлении Уэст-Мерсии и пытается перехватить командование у тамошних раззяв. Немного рановато, конечно, но с другой стороны…
Тони тяжело вздохнул. То, что он услышал, его скорее опечалило. Кэрол, несомненно, считала, что она в состоянии возглавить расследование, но Тони знал, что это ей еще не по силам. Кэрол нужно время, чтобы пережить смерть брата и ее последствия – пережить, и если не забыть, то, по крайней мере, смириться с неизбежным. В противном случае катастрофы не миновать. В том, что катастрофа случится непременно, равно как и в том, что она будет тяжелой, Тони не сомневался. Способность же Кэрол держать удар – особенно в том неустойчивом моральном состоянии, в каком она находилась сейчас, – представлялась ему недостаточной. Один раз с ней уже произошло нечто подобное, и он своими глазами видел, чем это едва не кончилось. Во второй раз Кэрол могла просто не выдержать и рухнуть под грузом ответственности, которую она, не подумав, взвалила на свои плечи.
– Отлично, – проговорил он в трубку упавшим голосом. – Просто отлично… И ни у кого, конечно, не хватило смелости сказать ей, что сейчас лучше не форсировать события и не лезть вперед?
– Можно подумать, это что-нибудь изменило бы, – усмехнулась Пола.
– Все равно. Кэрол не следует заниматься поисками Вэнса именно сейчас.
Пола долго молчала.
– Так зачем ты звонил? – спросила она наконец. – У тебя что-то появилось?
– Лучше сказать – наклюнулось, – поправил Тони. – Ты, случайно, не помнишь такой сериал – «Человек в лабиринте», или ты была слишком мала, когда его показывали?
– Что-то не припомню. А что?
– Его демонстрировали в девяностых по пятому каналу.
– Насколько я знаю, я и пятый-то канал никогда не смотрела. Разве что случайно.
Тони усмехнулся:
– Снобка. Впрочем, сериал долго не протянул. В нем рассказывалось о профайлере и о женщине-полицейском…
– Что-то знакомое. А что, она была блондинкой?
– Это не смешно, Пола. Впрочем, сериал был чепуховый, но я все равно его смотрел, потому что на фоне главного героя ощущал себя гением психологического профилирования. Штука, однако, в том, что по способу совершения четыре ваших убийства один в один повторяют преступления, описанные в первых четырех сериях «Человека в лабиринте».
– Ты уверен?
– Смотри сама. Странгуляция. Утопление в ванне, после чего тело оказалось в канале. Распятие на перевернутом кресте и перерезанное горло. Расчлененный труп в картонной коробке. А самое главное, субъект, который зарегистрировался в «Надежде», использовал имя актера, который играл в сериале главного героя – того самого профайлера. А звали его Ларри Гейтлинг.
– Вот псих больной! Это точно, Тони?
– Я отправлю тебе ссылку на сайт поклонников этого сериала. Какой-то парень в какой-то богом забытой дыре в Штатах оказался фанатом этого дерьма и подробно описал сюжеты всех двадцати четырех серий… Кстати, мне только что пришло в голову: может, поговорить с ним, вдруг он поддерживает связь с другими любителями «Человека в лабиринте»? Наш убийца – почти наверняка фанат сериала. Насколько я сумел выяснить, его никогда не выпускали ни на кассетах, ни на DVD, следовательно, убийца записал его на видео непосредственно с телевизора еще в девяносто седьмом году. И до сих пор хранит.
– Наверное, его старенький видак как раз зажевал любимые пленки, и он решил воспроизвести самые лучшие серии вживую.
– Я никогда не говорил тебе, что терпеть не могу так называемый полицейский юмор? – сухо сказал Тони. – Послушай, Пола, все это очень серьезно. Серийные убийцы делают то, что они делают, потому что в процессе убийства что-то – форма, способ, сам акт – задевает какую-то их тайную чувствительную струнку. Они вырезают женщинам груди потому, что у них есть какие-то проблемы именно с этими атрибутами женственности. Они насилуют жертвы с помощью ножа, потому что у них проблемы с потенцией. Они вырывают убитым глаза, потому что боятся, что за ними следят. Я мог бы долго перечислять, но… У нашего убийцы, похоже, нет такой чувствительной струнки. Или он ее пока не нащупал. У меня создалось впечатление, что он только пробует различные способы убийства, словно примеряет их на себя и ждет, когда у него внутри что-то отзовется. Убийца как бы спрашивает сам себя: это мне подходит? А это?.. Какой способ возбуждает меня сильнее всего?
– Ты имеешь в виду – он хочет быть серийным убийцей, но не знает, что и как нужно делать, чтобы получать от этого максимальное удовольствие?
– Что-то вроде этого… да. Впрочем, есть и другой вариант. Быть может, каждый раз он испытывает такое отвращение от совершенного, что это заставляет его искать новый способ. – Тони все-таки вскочил и теперь расхаживал из стороны в сторону: три шага туда, три шага обратно. – У него есть мотив для убийства, это бесспорно, но это не само убийство. Вспомни татуировку. Он как будто подает кому-то сигнал – мол, смотри, вот что я могу! И если бы он сумел найти другой способ достучаться до этого неизвестно кого – способ, который не включает убийства, он бы, наверное, так и сделал, но…
– Это… это довольно странный психологический профиль, Тони, – медленно проговорила Пола.
– Я понимаю. А хуже всего то, что он вряд ли способен хоть немного помочь вам в охоте на этого ублюдка.
– Почему же? – удивилась Пола. – Несколько лет назад – да, может быть, ты был бы прав, но теперь… То, что ты сказал, – ну, насчет того, что убийца может поддерживать связь с американскими фанатами «Лабиринта», – очень ценная идея. На сайте может быть форум, веб-лист или какая-нибудь другая фигня в этом роде. Например, автоматический регистратор, который фиксирует всех посетителей сайта. Я уверена, что Стейси это понравится – задачка как раз для нее. Куда интереснее, чем делать рутинную работу для наших северных коллег. В общем, как только она вернется, я ей все объясню. Ты молодец, Тони! Я знала, что поступаю правильно, когда втягивала тебя в это дело.
– У меня такое ощущение, что это мне следует благодарить тебя, – с горечью возразил он. – Очень хорошо иметь дело, которое не дает тебе пойти и утопиться.
– Ну, я надеюсь, что до этого не дойдет, – попробовала отшутиться Пола.
Они, конечно, были друзьями, но не настолько близкими. До сих пор Тони не допускал ее так глубоко на свою личную территорию.
– Я тоже надеюсь, – солгал он.
– Кстати, если ты правильно угадал насчет «Лабиринта», – какое убийство у нас на очереди?
Тони кашлянул:
– В сериале убийца содрал с жертвы кожу. Лицо не тронул, а тело… гхм… освежевал.
Пола издала какой-то неопределенный звук, словно ее затошнило.
– Вот за что я люблю свою работу! – проговорила она наконец. – Всегда можно рассчитывать на большее.
42
Кэрол знала, что для Амброуза и Паттерсона она как бельмо на глазу, но ей было все равно. Что бы они ни думали по поводу ее присутствия на их территории, это значило для нее куда меньше, чем необходимость выследить Вэнса. И этой работе она готова была отдать себя без остатка.
Амброуз распечатал для нее расписание встреч, найденных в дневнике Терри Гейтса, и пояснил:
– Я поручил это дело одному из лучших наших парней; он сейчас обзванивает адреса, но там почти никто не отвечает – что поделать, суббота. Вот я и решил, что тебе будет любопытно взглянуть. Вдруг один из контактов Терри покажется тебе заслуживающим особого внимания.
Мысль была в общем-то дельной, но Кэрол все равно показалось, что Амброуз специально пытается чем-то ее занять, чтобы она не путалась под ногами. Впрочем, ей было все равно. Она была даже благодарна ему – какое-никакое, а все же занятие. Сильнее всего Кэрол угнетало бездействие. Именно оно, а вовсе не ее неспособность как-то утешить убитых горем родителей, и пригнало ее в Вустер. Но и здесь она вынуждена была искать себе занятие – любое занятие, лишь бы не думать о смерти Майкла. Это неизбежно привело бы к тому, что она снова начала бы заглядывать в бутылку, а этого Кэрол хотела избежать любой ценой. Пить в подобной ситуации означало самой копать себе могилу. У Кэрол уже был печальный опыт подобного рода, и она не знала, сумеет ли выкарабкаться на этот раз.
Поэтому она взяла список и устроилась в укромном уголке рабочего зала. Вскоре Кэрол стало ясно, что Терри трижды ездил в Лондон и один раз – в Манчестер. В первую поездку у него состоялись три встречи: телефонные номера, адреса и инициалы прилагались. Паттерсон – правда, без особой охоты, – снабдил Кэрол отдельным телефоном и компьютером, поэтому она начала с Гугла. Интернет-поиск привел ее в компанию, на сайте которой был вывешен список фирм – арендаторов офисных зданий в разных концах Лондона. Из трех имевшихся у Кэрол адресов в списке фигурировали только два. Обе фирмы имели собственные веб-сайты, посетив которые она узнала, что они специализируются на продаже готовых компаний, расположенных в странах с запутанной системой финансового регулирования. Кэрол распечатала скудные данные об обеих фирмах и отложила их в сторону.
Набрав телефонный номер третьего места, которое посетил Терри, она наткнулась на автоответчик и с удивлением узнала, что попала в Вестминстерский государственный архивный центр. Заинтересовавшись, Кэрол вышла на сайт архива. Просматривая его содержание, она вскоре обнаружила то, что, по ее мнению, могло заинтересовать Терри, – архив Бюро записей актов гражданского состояния. Если Вэнс собирался выдавать себя за кого-то другого, ему бы потребовались документы. В «скверные старые времена» преступнику, вынужденному жить под чужим именем, достаточно было обратиться в Сент-Кэтринз-хаус или в Центр семейной истории в Ислингтоне, где хранились все записи о рождениях, смертях, браках и разводах. Там злоумышленник отыскивал свидетельство о смерти человека, который родился с ним примерно в одно время, но умер в младенчестве или в раннем детстве. После этого оставалось только заказать нотариально заверенную копию свидетельства о рождении двойника. Обладая такой копией, легко было получить полный комплект совершенно официальных документов: водительские права, паспорт, налоговый номер, завести банковский счет и кредитную карточку. Такие документы позволяли пройти любую проверку в международном аэропорту или на паромном терминале.
Борьба с международным терроризмом перекрыла большинство из имеющихся лазеек, многократно усложнив задачу желающим разжиться документами на чужое имя. Широкий доступ к подлинникам свидетельств о рождениях и смертях был закрыт. Теперь желающим выдавались лишь неполные сведения и архивный номер, который требовалось назвать, чтобы заказать копию свидетельства. Мошенничество занимало немало времени, к тому же злоумышленник оставлял за собой «бумажный след», который мог к нему привести.
Кэрол быстро набрала список неотложных дел на понедельник и отправила Амброузу. Вот повезет кому-то, думала она. Перерыть регистрационные документы архива Бюро записи актов гражданского состояния и выяснить, получал ли некий Терри Гейтс копии свидетельств о рождении, смерти или браке, – задачка не из легких. Зато они, возможно, узнают, под какими именами может скрываться Вэнс.
Впрочем, сейчас мало кто давал себе труд добывать подлинные документы. С развитием технологий подделка разного рода бумаг, вплоть до дензнаков, достигла высочайшего уровня. Опытному мастеру достаточно имени, фамилии, даты и места рождения и фотографии, чтобы изготовить подделку, которая выглядела подчас убедительнее подлинника. И все же на случай более глубокой проверки следовало использовать подлинные имя и дату рождения. Лично Кэрол готова была спорить на свою месячную зарплату, что Терри Гейтс ездил в Вестминстерский архив именно за тем, чтобы подобрать для Вэнса данные на реально существовавших или существующих людей. Именно людей. Почему-то ей казалось, что одним комплектом фальшивых документов Вэнс не ограничился.
Благодаря Интернету и базам данных, к которым полиция имеет свободный доступ, проверить информацию на симке Гейтса можно быстро и без особого труда. Еще несколько лет назад то, что Кэрол узнала всего за пару часов работы, потребовало бы многих дней, в течение которых нескольким детективам пришлось бы опрашивать десятки людей, добывающих средства к существованию не самым законным путем. А такие личности по понятной причине идут на контакт с полицией крайне неохотно. Теперь же… Интернет плюс небольшая консультация старого приятеля из отдела по борьбе с мошенничествами – и вот она уже имеет отчетливое представление о том, чем именно занимался Терри Гейтс по просьбе Вэнса. Чистая фирма, чистые документы на чужое имя, несколько счетов в частных банках, частная детективная компания (специализирующаяся на сомнительных делишках), частный юрисконсульт, промышляющий поисками в земельном кадастре полной информации об объектах недвижимости, которую с удовольствием приобретают нечистые на руку журналюги из желтой прессы. Все это означало, что Терри Гейтсу пришлось действовать сразу в двух важнейших направлениях. Во-первых, снабдить Вэнса новыми документами и выстроить цепочки посредников, через которых он получал свободный доступ к своим деньгам. Во-вторых, организовать наблюдение за людьми, которые особенно интересовали Вэнса. За его врагами и за его будущими жертвами. Да-а, похоже, в понедельник парням Амброуза будет чем заняться, если, конечно, Вэнса не удастся схватить раньше. К тому времени, во всяком случае, они уже будут полнее представлять масштабы спланированной Вэнсом мести.
Кэрол почти закончила подробный отчет для Паттерсона, когда в рабочем зале появилась Стейси Чен. Одетая в безупречно подобранный дизайнерский выходной костюм и с чемоданчиком от Хенка ван де Меева в руках, она выглядела так, словно сошла со страниц воскресного приложения. Кэрол точно знала (потому что проверила по Гуглу), что этот изящный черный кейс из углеволокна стоит больше десяти тысяч фунтов. Одно время она даже подозревала, что Стейси – «прикормленная», но благодаря еще одному более тщательному поиску в Интернете выяснила, что только одно из разработанных ее подчиненной в свободные часы программных приложений в течение пяти лет приносило Стейси по миллиону фунтов ежегодно.
Однажды Кэрол даже спросила, что заставляет ее каждый день ходить на работу. «Если бы я дома занималась тем, что делаю на службе, меня бы давно арестовали», – был ответ. При этом Стейси бросила на Сэма Эванса быстрый взгляд, и это тоже был ответ, но другого рода.
Заметив начальницу, Стейси подошла к ней.
– Спасибо, что приехала, – сказала Кэрол.
– Эта работа намного интереснее, чем брэдфилдские дела, – ответила Стейси. – До сих пор я занималась исключительно рутинными проверками. Правда, буквально сегодня Пола выдала одну очень перспективную идейку…
– Вот как? – рассеянно проговорила Кэрол. За последние двадцать четыре часа брэдфилдские дела полностью выпали из ее поля зрения. Слова Стейси напомнили ей, что ее ответственность не ограничивается одними лишь поисками Вэнса. – А почему она мне ничего не сказала?
По лицу Стейси трудно было что-нибудь прочесть.
– Мы решили, что у вас и без того хватает… забот. Кроме того, идейка, мягко говоря, нетривиальная, и Пола хотела сначала как следует ее проверить. Вдруг выяснится, что все это выеденного яйца не стоит.
– Так что у нее за идея? – не отступала Кэрол. Ей необходимо было отвлечься, и для этого годилось буквально все. Даже дело, которое казалось ей таким далеким, словно его расследовали где-то на другой стороне планеты.
– В Брэдфилде нашли еще один труп. Вы знали об этом?
Кэрол покачала головой.
– Почему мне никто ничего не сказал? – спросила она, начиная злиться. – В конце концов, я все еще ваш начальник и…
Стейси, впрочем, не дала костру разгореться, быстро перечислив основные факты.
– Догадка Полы выглядит довольно необычно, – закончила она. – И тем не менее мне представляется, что ей удалось нащупать вполне определенную связь. В конце девяностых американцы сняли детективный сериал – довольно паршивый, кстати, – под названием «Человек в лабиринте». Наши убийства в точности повторяют те, что были описаны в первых его сериях. В Сети есть сайт любителей сериала, созданный каким-то трехнутым фанатом из Оклахомы. Пола собиралась связаться с ним и выяснить, нет ли у него единомышленников по нашу сторону Атлантики, но я ее отговорила. Парень может просто отказаться с ней разговаривать. Эти фанаты – они же больные на всю голову! Воображают себя этакими героями – ценителями истинного искусства, которые одни противостоят засилью обывательских вкусов, и всегда очень бережно относятся друг к другу. – Она слегка приподняла брови. – Обыватели в данном случае – это мы. В общем, я решила, что будет гораздо разумнее, если я просто потихоньку загляну на сайт. У них должен быть форум, книга регистрации посетителей или Твиттер, который я могу взломать. Словом, нужно там как следует пошарить, глядишь, и попадется что-нибудь полезное. – Она улыбнулась, суровое выражение сползло с ее лица. – Черный ход всегда найдется. Особенно если сайтом заправляют дилетанты.
– Очень интересно, – медленно проговорила Кэрол. – И что, Пола придумала все это сама?
Стейси ответила не сразу. Водрузив на стол свой стильный кейс, она открыла замок, откинула крышку и только потом сказала, неопределенно пожимая плечами:
– Вероятно…
Будь на месте Стейси кто-то другой, Кэрол решила бы, что та просто пытается отвлечь ее внимание. Со Стейси, однако, ничего нельзя было знать наверняка. И все же какое-то шестое чувство подсказывало Кэрол, что в выслушанном ею рассказе чего-то не хватает.
– А мне почему-то кажется, – заметила она, – что эта идея больше в духе Тони Хилла.
Стейси посмотрела на нее:
– Ты же знаешь, Пола – большая сторонница его методов. Быть может, его методы как-то повлияли на ее способ мышления.
Кэрол ничего не оставалось, как кивнуть. Она всегда нюхом чуяла каменную стену круговой поруки, которую с наскока не преодолеть.
– Компьютеры Гейтса вон там, – сказала она, показывая на стол в дальнем углу. – Попробуй что-нибудь из них вытянуть, но и про брэдфилдские дела тоже не забывай. Промежутки между убийствами явно сокращаются, и это мне не нравится.
Стейси пожала плечами:
– Я запущу на компьютерах Гейтса пару своих фирменных программ, а пока они работают – схожу на оклахомский сайт. Если повезет, какие-то результаты будут у меня уже сегодня. Если не повезет – завтра.
Кэрол кивнула. Спокойная профессиональная уверенность Стейси – именно то, в чем она сейчас особенно нуждалась. Приятно сознавать, что кто-то может и умеет управлять обстоятельствами. И все же, подумала Кэрол, если Тони Хилл имеет какое-то отношение к расследованию брэдфилдских убийств, она должна об этом знать. Гибель Майкла более чем наглядно продемонстрировала, что Тони уже не тот, что раньше. Кроме того, в своем нынешнем состоянии Кэрол вряд ли найдет силы, чтобы снова работать с ним рука об руку. Быть может, она вообще больше никогда не сможет с ним работать. В любом случае меньше всего ей хотелось, чтобы Тони и на этот раз завел ее куда-то не туда.
– Спасибо, Стейси, – рассеянно произнесла она и порывисто поднялась. Ею завладела новая мысль. Кэрол собиралась срочно разыскать Амброуза и узнать у него, где, черт возьми, находится сейчас Тони Хилл.
43
Если бы Вэнс нуждался в подтверждениях того, что задуманная им месть – дело правое, он сослался бы на свой сон – глубокий и крепкий сон без сновидений. Никакие кошмары его не тревожили; засыпал он сразу, да и ночью не просыпался и не ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть снова. Вчера, закончив дело с особняком Хилла, он купил ужин навынос в китайском ресторанчике, принес в свой номер в мотеле и переключал вебканалы новостей до тех пор, пока его не потянуло в сон. Вэнса, разумеется, интересовало, как и в каком ключе средства массовой информации расскажут о его подвигах, но существовала и другая причина. На протяжении многих лет его доступ к источникам информации был ограничен, и теперь ему не терпелось узнать, насколько изменился мир за время его вынужденного отсутствия.
Как выяснилось, мир изменился, и довольно сильно, так что Вэнс даже испытал легкий приступ сожаления. Он не сомневался, что превосходно вписался бы в современный компьютерно-мультимедийный процесс. Все эти Твиттеры, Фейсбуки и прочие сетевые новинки послужили бы ему гораздо лучше, чем тем клиническим идиотам, которые ныне наслаждались обожанием публики. А значит, Кэрол Джордан, Тони Хилл и эта сука – его жена украли у него гораздо больше, чем он полагал. На мгновение он даже задумался, не подразнить ли ему легавых, зарегистрировав в Твиттере учетную запись под ником «Вэнс-беглец». Идея выглядела весьма соблазнительно, но он понимал, что от нее придется отказаться. Если Вэнс что-то и узнал, пока сидел за решеткой, так это то, что в интернет-пространстве следы оставляет буквально каждое нажатие на клавишу, а у него и так хватало забот, чтобы взваливать на себя трудоемкую задачу уничтожения виртуальных улик в случае, если он попытается щелкнуть полицию по виртуальному носу. Нет, хватит с них и того, что они знают: он на свободе, он действует, а они не в силах ему помешать.
Проснулся Вэнс довольно поздно. Судьбе было угодно приготовить для него небольшой сюрприз – несколько фотографий вчерашнего пожара, которые он обнаружил на местном сайте новостей. Полиция подозревала поджог. Что ж, подумал Вэнс, чтобы прийти к такому выводу, вовсе не нужно быть семи пядей во лбу. Его имени корреспондент, впрочем, не упоминал. Он также поленился собрать хоть какую-то информацию о владельце уничтоженной собственности, ограничившись дежурным клише, мол, «доктор Хилл пока никак не прокомментировал происшедшее». Только одно заставило Вэнса насторожиться. На одном из снимков он разглядел человека, которого сразу узнал, хотя тот и попал в объектив чисто случайно. Это был тот самый легавый, который выступал по телевизору, рассказывая о его побеге. Чернокожий, наголо бритый здоровяк с внимательным взглядом и лицом боксера-профессионала тоже оказался на месте пожара, или, по полицейской версии, «поджога».
Почему? Явно неспроста. По-видимому, кто-то из легавых все же сумел сложить два и два. Вэнса, однако, это нисколько не волновало. Пусть делают свои выводы и строят логические цепочки – все равно это ничего им не даст. Если бы Вэнс хотел запутать полицию, он бы это сделал, и никакая дедукция легавых бы не спасла. Сейчас для него важнее опережать своих противников – именно в этом Вэнс видел залог безопасности. А для этого всего-то и нужно уметь принимать нестандартные решения. Например, сейчас Вустер был для него самым безопасным местом в стране. Полиция наверняка считала, что он давно покинул район своего последнего преступления, значит, здесь его вряд ли будут искать. Он может совершенно спокойно покинуть мотель и, ничем не рискуя, отправиться за покупками в торговый центр на Соборной площади. Никто его не схватит, никто даже не обратит на него внимания, потому что полиция просто не ждет от него подобной дерзости.
При мысли о том, как ловко он провел тупых легавых, Вэнс даже громко рассмеялся. Впрочем, болтаться по городскому центру он все равно не собирался. У него есть дела поважнее. Вэнсу предстояло кое-куда съездить и кое с кем встретиться, причем кое-кому эти встречи вряд ли покажутся приятными. Но прежде чем начать действовать, необходимо в последний раз кое-что уточнить.
И Вэнс снова подсоединился к своим скрытым камерам. Те, что были установлены в доме-амбаре, ничего не показывали: по-видимому, полиция каким-то чудом обнаружила их и обезвредила. Зато камеры возле особняка Тони Хилла и на ферме Мики были целехоньки: Вэнс с самого начала распорядился, чтобы их ставили на улице, а не внутри помещений, и оказался прав. После того как полиция обнаружила видеокамеры на месте двойного убийства, эксперты-электронщики наверняка проверили дома потенциальных жертв и конечно же ничего не нашли, потому что искали не там.
Иными словами, ему снова удалось обвести врагов вокруг пальца.
Сейчас Вэнса больше всего интересовали камеры, установленные на коневодческой ферме, где его бывшая жена и ее любовница свили себе уютное гнездышко. В свое время Вэнс очень помог им обеим, когда заключил с Мики фиктивный брак. Слухи и сплетни, касавшиеся нетрадиционной сексуальной ориентации известной телеведущей Мики Морган, не давали ей подняться на верхнюю ступень карьерной лестницы и стать настоящей телезвездой. Их брак разом покончил со всеми домыслами: по всеобщему мнению, знаменитый Джеко Вэнс не стал бы жениться на чертовой лесбиянке, когда в его распоряжении были десятки и даже сотни красивых и сексуальных нормальных женщин. Кое-кто, правда, пытался утверждать, что Вэнс и сам гей, но этому никто не поверил, поскольку на его счету уже было несколько громких гетеросексуальных романов – и ни малейшего намека на то, что он мог оказаться хотя бы бисексуалом.
На самом деле этот брак, разумеется, только служил прикрытием. Что получала в этом случае Мики, было ясно с самого начала. Брак с Вэнсом развязал ей руки, и она до того спешила воспользоваться плюсами своего нового положения, что ей и в голову не пришло поинтересоваться, что же выигрывал от их союза ее номинальный супруг. Как-то раз, впрочем, она все же задала ему этот вопрос – похоже, просто из вежливости, – и была вполне удовлетворена, когда Вэнс сказал, что, мол, на данном этапе брак станет превосходной ширмой для кратковременных встреч с классными девочками по вызову. Кроме того, он пообещал, что никогда не скомпрометирует Мики, связавшись с авантюристкой, способной порадовать публику скандальными мемуарами о любовной связи со знаменитостью. Поверить в подобное было, конечно, намного легче, чем в то, что брак понадобился Вэнсу только для сокрытия его тайной страсти – пытать и насиловать несовершеннолетних девчонок. Об этом, понятно, он не сказал Мики ни слова, да она и не особенно стремилась докопаться до истины: объяснение, которое он дал, ее вполне устроило.
Свою часть сделки Вэнс выполнил в точности и, естественно, рассчитывал, что так же поступит и Мики. Но вместо того чтобы подтвердить его алиби, когда это было необходимо, она отреклась от него, умыв руки быстрее, чем Понтий Пилат. А Вэнса всегда раздражали люди, которые не держат слова: сам он всегда старался выполнять свои обещания. За всю свою жизнь он не сдержал слово только один раз – когда, выступая по телевидению, публично поклялся завоевать для страны золотую олимпийскую медаль. Впрочем, никто не счел это обманом, поскольку причина, по которой он так и не сумел выступить на Олимпийских играх, была более чем уважительной. Как-никак, Вэнс совершил геройский поступок – пожертвовал собой, спасая жизнь детям!
К сожалению, другие его поступки публика вряд ли сумела бы оценить по достоинству. А ведь он делал то, что должен был делать! Увы, большинство людей не могли его понять, но сам Вэнс никогда не относил себя к большинству. Он считал себя уникальной личностью. Правила, по которым живут так называемые простые люди, к нему не относятся. Другим правила необходимы. Без них они не могут, не умеют существовать. Иное дело – он. Он отбросил законы и правила и прекрасно без них обходился.
Размышляя обо всем этом, Вэнс продолжал просматривать поступавшие с камер изображения, увеличивая картинку, если чувствовал, что это необходимо. Вскоре он уже имел полное представление о системе безопасности на ферме. Полицейские прикрывали обе ведущие к дому дороги. Главную подъездную аллею по-прежнему преграждал фургон для перевозки лошадей, на дороге, ведущей к задней стене, стоял полицейский «лендровер», в котором сидели три человека. Две пары вооруженных полицейских патрулировали ближайшие подходы к дому.
Саму ферму охраняли, похоже, исключительно конюхи – низкорослые, худые, но жилистые парни, наверное бывшие жокеи. У двоих-троих Вэнс заметил охотничьи ружья-переломки, которые те держали, перекинув через локоть. Больше всего Вэнса заинтересовало то, что все они были одеты более или менее одинаково – в кепки, стеганые или водонепроницаемые куртки, джинсы и сапоги для верховой езды. А главное, полицейские почти не обращали внимания на этих парней, когда те выходили из дома или, наоборот, входили в него.
Вэнс мог бы воспользоваться этим обстоятельством, если бы хотел пробраться непосредственно в дом, но у него были иные планы. И, судя по тому, что он только что видел, осуществить их будет довольно легко.
Потом Вэнс принял душ, переоделся и выписался из мотеля за полчаса до истечения срока, на который снял номер. Привлекать к себе лишнее внимание ему по-прежнему не хотелось.
Свою машину он оставил на неприметной боковой улочке неподалеку от фирмы, где Патрик Гордон заранее заказал аренду полноприводного автомобиля-универсала, прекрасно подходившего для сельской местности и по внешнему виду, и по своим возможностям: как специально оговорил Вэнс, сзади у внедорожника имелся шаровой крюк для прицепа. Сев за руль, он вернулся к первой своей машине и, переложив во внедорожник канистры с бензином, ноутбук и несколько сумок из багажника, поехал в Херефордшир. Правда, по пути ему предстояло заехать еще в одно место, но времени у него хватало.
«Неплохо день начинается», – подумал Вэнс, когда Вустер остался позади.
А уж он постарается, чтобы так продолжалось и дальше.
Как и всегда, когда Тони глубоко задумывался, время пролетело совершенно незаметно. То, что час уже довольно поздний, он понял, лишь когда в пустом животе громко заурчало. Сообразив, что пропустил не только завтрак, но и обед, Тони принялся шарить по навесным шкафчикам в камбузе. В них обнаружилось немало жестянок и пакетиков, но Тони и в лучшие времена редко утруждал себя готовкой, а сегодняшний день к лучшим явно не относился. В итоге он запер каюту и сошел на берег. Сначала Тони решил отправиться в паб, но сразу раздумал. Видеть людей, пусть даже совершенно посторонних, ему не хотелось.
Прошагав по старым улицам всего-то пару кварталов, он отыскал решение проблемы – стоявшую на перекрестке палатку, где продавалась жареная рыба с картофелем. На борт «Кузнеца» Тони вернулся с огромным благоухающим пакетом обжаренной до хрустящей корочки трески и картофельных ломтиков. И то и другое было таким горячим, что обжигало пальцы даже сквозь бумагу. Перспектива вкусного обеда подействовала на Тони столь благотворно, что он готов был даже пересмотреть свой взгляд на мир как на полное дерьмо.
Но, едва ступив на плавучий причал, к которому была пришвартована его яхта, Тони остановился как вкопанный. На корме «Кузнеца» он увидел знакомую фигуру, которая стояла, прислонившись спиной к рубке и сложив руки на груди. Легкий ветерок с воды трепал густые светлые волосы. На мгновение Тони показалось, что Кэрол ищет примирения, и сердце его радостно забилось, но, присмотревшись повнимательнее, он разочарованно вздохнул. Судя по ее напряженной позе, Кэрол явилась сюда вовсе не для того, чтобы закопать томагавк войны и обсудить, как им лучше действовать против Вэнса.
Что же в таком случае ей нужно?
Тони, впрочем, понимал, что если он будет стоять как столб, то вряд ли узнает ответ на этот вопрос. Осторожно, словно опасаясь, что Кэрол накинется на него с кулаками, он двинулся вперед, но, поравнявшись с яхтой, снова остановился.
– Думаю, на двоих здесь хватит, – проговорил он извиняющимся тоном.
Кэрол взяла протянутую ей оливковую ветвь и… сломала ее о колено.
– Я приехала сюда не для того, чтобы жрать, – сказала она грубо.
Тони, к счастью, вовремя вспомнил, что уступками от Кэрол ничего не добьешься.
– Как хочешь, – сказал он спокойно. – Но мне нужно поесть.
С этими словами Тони шагнул на борт яхты прямо с причала и некоторое время пристально смотрел на Кэрол, не произнося ни слова. В конце концов она нехотя отступила в сторону, давая ему возможность отпереть дверь и спуститься вниз. После этого у нее уже не осталось выбора: если она хотела поговорить, то должна была последовать за ним.
Внизу Тони снял с полки тарелку и, развернув пакет, высыпал на нее рыбу и картофель. Когда Кэрол, неуверенно ступая по трапу, спустилась вниз, он уже перешел в каюту и сдвинул бумаги и ноутбук на край стола, чтобы освободить место. Из кармана пиджака Тони достал баночку кока-колы и поставил рядом с тарелкой.
– Вот, – сказал он. – Наверное, это подходит мне больше, чем ужин в столовой собственного особняка.
– Я слышала о пожаре, – сказала Кэрол. – Мне очень жаль…
– Мне тоже. Конечно, по сравнению со смертью Майкла и Люси это пустяк, и все же… В общем, мне тоже пришлось заплатить за собственную глупость. – Он постарался сказать это без горечи, но, судя по тому, как сузились глаза Кэрол, не преуспел.
– Я приехала не для того, чтобы упрекать тебя в их гибели, – сказала она, прислонившись к переборке.
Руки Кэрол снова скрестила на груди, но в ее глазах читалась такая боль, что Тони невольно отвел взгляд. Сколько раз он мечтал о том, как она придет к нему на яхту и они вместе отправятся в долгое плавание по реке, словно обычные люди, убежав от всего и от всех – в том числе от большинства проблем. Эти фантазии согревали его сердце, хотя в глубине души Тони понимал, что занимается самообманом. Они не были обычными людьми. И даже если Вэнс до них не доберется и они останутся в живых, им никогда не превратиться в парочку пенсионеров, которые путешествуют по каналам, расписывают чайники замками и розами и спорят, в каком из пабов Чеширского кольца подают самые вкусные пироги с мясом и почками.
Тони отправил в рот ломтик картофеля и зашипел от боли – тот был еще слишком горячим, и он обжегся.
– A-а, ч-черт!.. – Некоторое время он жевал с открытым ртом, чтобы еда поскорее остыла, потом сделал судорожный глоток. – Извини… – Тони жалко улыбнулся и слегка пожал плечами. – Так зачем же ты приехала?
Оттолкнувшись от переборки, Кэрол шагнула вперед и ткнула клавишу ноутбука, чтобы вывести его из спящего режима, а потом взяла в руки несколько лежавших рядом листков с записями и поднесла к глазам. На экране компьютера тем временем появилась фотография картонной коробки с расчлененным трупом внутри.
– «Человек в лабиринте», – прочла Кэрол вслух. – Тысяча девятьсот девяносто шестой… Один сезон на «Хоум бокс офис»13
. Сериал по роману канадского писателя Джеймса Сарроно. Вебсайт – www.maze-man.com . Фейсбук? Твиттер?.. И так далее, и тому подобное. Какого черта, Тони?!
Сначала он хотел солгать. Сказать, что выманил эти сведения у Полы, чтобы помириться с ней, Кэрол. Но это была бы ложь, а нынешней бессонной ночью Тони принял решение – впредь от него должно быть больше пользы и для Кэрол, и для остальных.
– Твоя команда любит тебя, – сказал он. – Они не хотят, чтобы ты уходила. Но поскольку этого они изменить не могут, им хочется сделать тебе достойный прощальный подарок. Результат – вот что они намерены тебе преподнести. Им хорошо известно, что ты принципиально против того, чтобы я работал над этим делом бесплатно. Кроме того, сейчас они, наверное, уже догадались, кого ты станешь винить в смерти брата, и все же попросили меня помочь. Они верят, что я могу помочь, и я действительно кое-что сумел… – Тони показал на бумаги у нее в руках. – Я нашел «Человека в лабиринте».
– Ты так представляешь себе помощь следствию? Выкопал какой-то идиотский сериал, который и на DVD-то не найдешь, и утверждаешь, будто он имеет отношение к убийствам! Пусть даже ты в чем-то прав, нам-то какая от этого польза? Как, скажи на милость, мы можем это использовать?!
Гнев Кэрол был очевиден, но Тони казалось – он не имеет отношения к брэдфилдским убийствам. При нормальных обстоятельствах она сказала бы ему несколько резких слов да как следует отругала бы Полу, но теперь… Нет, этот ее гнев имел совершенно другую природу.
Стараясь выиграть время, Тони отломил кусочек рыбы и не торопясь прожевал.
– Способы совершения всех четырех преступлений практически идентичны изображенным в сериале. Убийца, снявший номер в мотеле, где он, по всей вероятности, расправился со второй жертвой, назвался именем актера, сыгравшего в сериале главную роль. В Сети есть посвященный сериалу сайт, который регулярно посещает по меньшей мере десяток фанатов… Если один из них живет в Брэдфилде, он, скорее всего, и будет твоим убийцей. Или, как вариант, его близким знакомым. По-моему, это уже кое-что. В любом случае это лучше, чем ничего, а у твоей команды не было именно ничего, пока я не подкинул Поле эту идейку.
Кэрол швырнула бумаги обратно на стол.
– Как ты можешь заниматься этой ерундой?! Какое тебе дело до какого-то свихнувшегося ублюдка, который убивает шлюх, когда Джеко Вэнс гуляет на свободе? Ведь он же нацелился не только на меня, но и на тебя. Ты сейчас должен работать с Паттерсоном и Амброузом и искать Вэнса, а не ковыряться в том, что тебя не касается! – Она почти кричала, но ее голос дрожал от едва сдерживаемых слез. Тони, впрочем, знал: Кэрол сделает все, чтобы не дать им пролиться. – Мне совершенно ясно, что на меня тебе наплевать, но почему ты не хочешь позаботиться хотя бы о себе?
Тони с вызовом посмотрел на нее.
– Ты все перепутала, – сказал он. – Себя мне не жаль, а вот что случится с тобой, мне не безразлично. И Вэнс отлично это знает. Именно по этой причине Крис сейчас в больнице… – Он осекся, но было уже поздно, и Тони молча проклял свой длинный язык.
У Кэрол сделалось такое лицо, словно Тони ее ударил.
– Крис в больнице? – потрясенно переспросила она. – Я впервые об этом слышу… Но что с ней случилось?
Тони отвел глаза – встретиться с ней взглядом он просто не мог.
– Так получилось, что она отправилась за Нельсоном вместо Полы. Вэнс… пробрался в твою квартиру и устроил ловушку – поместил в банку с кошачьим кормом какую-то адскую машину. Крис, вероятно, хотела взять с собой запас еды для кота, она открыла банку, и ей в лицо выплеснулась серная кислота.
– Боже мой! – ахнула Кэрол. – Эта штука предназначалась для меня.
– Да, – кивнул Тони. – Скорее всего. Он хотел, чтобы ты страдала еще больше и чтобы я страдал тоже.
– И что… Как она?
– Хорошего мало. – Теперь, когда он проболтался, скрывать правду было намного труднее. – Крис ослепла на оба глаза. Кроме того, у нее обожжено лицо. Капли кислоты попали в легкие, и врачи опасаются отека. Они ввели Крис в искусственную кому, чтобы ее состояние стабилизировалось и она не так мучилась от боли. – Он машинально потянулся к Кэрол, но она отшатнулась – Мы решили ничего тебе не говорить, потому что тебе и так тяжело.
– О господи… – пробормотала Кэрол. – Положение с каждым часом становится все хуже, а ты занимаешься всяким… всякой ерундой. Почему ты не охотишься на Вэнса?
– Я уже сообщил Альвину все, что мог. Если я ему понадоблюсь, он знает, где меня найти. – У Тони тоже перехватило горло, и ему пришлось откашляться, чтобы продолжить: – Я не умею творить чудеса, Кэрол.
– А когда-то я думала, что умеешь, – ответила она. Ее лицо дрогнуло, и она, прикусив губу, поспешно отвернулась.
Рот Тони скривился в улыбке, но его глаза не улыбались.
– Иногда можно кого-то обмануть, но делать это постоянно… Мне очень жаль, Кэрол. Правда жаль… Мне бы очень хотелось тебя подбодрить, но… Единственное, что я могу сказать, – так это то, что следующий удар, по моему мнению, Вэнс намерен нанести Мики. А это, скорее всего, означает, что опасность грозит Бетси. Амброуз серьезно поработал с местной полицией, так что на ферме теперь дежурит вооруженная охрана. – Он потрогал кончиком пальца лежавшую перед ним на тарелке еду, но она успела остыть, да и аппетит у него совершенно пропал. – Я не знаю, что еще мы можем сделать, – добавил Тони. – Но я очень боюсь того, что Вэнс приберег для нее.
– Как странно… – заметила Кэрол. – Мы пытаемся защитить женщину, благодаря которой Вэнс без помех совершал свои ужасные преступления. Прикрываясь фиктивным браком с Мики Морган, он похищал, насиловал и убивал молодых женщин. Когда-то ты и я его остановили – и теперь именно мы пострадали от его мести, а она… она снова будет в шоколаде, вот увидишь!.. – В последних словах Кэрол слышался гнев. – Это несправедливо! – воскликнула она и тяжело опустилась в большое кожаное офисное кресло, стоявшее напротив стола Тони. Казалось, последняя вспышка истощила остатки ее сил.
– Да, несправедливо, – согласился он. – Но по крайней мере здесь ты в безопасности.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не думаю, что Вэнс знает о яхте. Вероятно, люди, которые по его заказу копались в нашей жизни и устанавливали скрытые камеры в доме твоего брата, допустили небрежность.
– Какие еще скрытые камеры?
– Полицейские наткнулись на них, пока я еще был там, на месте преступления. Разве Франклин тебе ничего не говорил?
– Франклин, как я посмотрю, говорит мне не больше твоего.
Тони никак не отреагировал на колкость. Он вообще не хотел ссориться с Кэрол – в данном случае инициатива целиком принадлежала ей.
– В общем, мне кажется, что о яхте Вэнс даже не подозревает. Собственно говоря, я почти уверен в этом – я сам не был здесь довольно долгое время; за яхтой по моей просьбе присматривал Сол из паба. Вчера, когда я сюда приехал, один из людей Амброуза проверил все помещения. Ни камер, ни жучков здесь нет, так что Вэнс, по-видимому, не слышал о моем плавучем убежище. Здесь нам нечего опасаться.
– Значит, Вэнс наблюдал за Майклом и Люси?
– Наблюдал и выжидал удобного случая. Такого, чтобы они точно не заметили, когда он появится.
– Мерзавец!.. – Кэрол закрыла глаза и спрятала лицо в ладонях.
– На носу есть спальная каюта, – сказал Тони. – И удобная кровать. Артур… мой отец любил комфорт. Тебе нужно подремать хотя бы пару часов, иначе ты просто свалишься.
Кэрол встряхнулась и резко поднялась на ноги, но пошатнулась и снова села.
– Ого! Я, видно, еще не привыкла ходить по палубе. Спасибо за предложение, Тони, но мне нужно…
– Не нужно, – перебил он поспешно. – Тебе не нужно никуда ехать, Кэрол. Твоя команда в Брэдфилде хорошо знает, что и как делать. А Амброузу и Стюарту Паттерсону нужно показать себя во всей красе, пока ты еще не стала их официальным начальником. Если ты им зачем-то понадобишься, в чем я сомневаюсь, они всегда могут позвонить.
Тони очень старался, чтобы Кэрол снова ему поверила. Пусть даже на несколько часов – до тех пор, пока она проснется. Он не сомневался, что дело того стоит.
Кэрол тем временем огляделась в задумчивости.
– А ты? – спросила она. – Честно говоря, выглядишь ты дерьмово. Ты хоть сколько-нибудь спал этой ночью?
– Я вообще очень мало сплю, – ответил Тони. – Одной ночью больше, одной меньше – для меня не играет особенной роли.
Это, строго говоря, было не совсем так. Всю свою взрослую жизнь он действительно спал как придется, урывками, но многолетняя привычка исчезла как по волшебству, стоило ему окунуться в уютное спокойствие особняка Артура Блайта. Это было одной из главных причин, почему ему так нравился этот дом. Тони, однако, никому об этом не рассказывал и тем более не хотел говорить об этом Кэрол сейчас. В лучшем случае его слова выглядели бы как отчаянная мольба о сочувствии и жалости.
– Иди и спи спокойно, – сказал он как можно тверже. – Когда проснешься, будешь ссориться со мной дальше, а пока тебе нужно отдохнуть.
– Буду, – подтвердила Кэрол, но возражать не стала. Поднявшись, она прошла на нос яхты и скрылась за дверью спальной каюты. Тони проводил ее взглядом. Еще никогда у него не было так тяжело на душе. Как он ни старался, ему не удавалось отделаться от ощущения, что их сложные, запутанные, противоречивые отношения доживают свои последние дни.
Возможно, даже часы.
44
В Объединенном Королевстве, думал Вэнс, можно взять в аренду все, что угодно. Если ты не можешь позволить себе владеть какой-то вещью, у тебя, по крайней мере, есть возможность притвориться, будто она тебе принадлежит. А благодаря Интернету найти людей, готовых удовлетворить твои желания, проще простого.
Уже во второй половине дня в распоряжении Вэнса был не только внедорожник, но и квадроцикл, а также специальный прицеп, чтобы перевозить его по шоссе. В том же магазине, обслуживавшем фермеров, он приобрел объемистый мешок специального брикетированного корма для породистых жеребцов. Как странно, подумал он, что эти две лесбиянки разводят жеребцов… Впрочем, для него это оказалось весьма кстати, так как облегчало маскировку. Стеганый зеленый жилет, свитер из овечьей шерсти, твидовая кепка и сапоги для верховой езды – вот и все, что ему понадобилось, чтобы ничем не отличаться от большинства местных фермеров.
Подъехав к ферме Мики на расстояние около двух миль, Вэнс свернул с второстепенной дороги на проселок, который нырял в небольшую рощу. Убедившись, что с дороги его не видно, Вэнс сгрузил квадроцикл на землю, затолкал в кусты освободившийся прицеп и развернул внедорожник в ту сторону, откуда приехал, чтобы не терять время, если ему понадобится быстро исчезнуть. Потом он переоделся в свой «костюм фермера», заменил модные очки Патрика Гордона на мотоциклетные очки-консервы и подстриг усы узкой короткой щеточкой. Потом Вэнс взгромоздил мешок брикетированного корма на багажник квадроцикла, где уже лежал его «пожарный набор», и запустил двигатель.
Проехав по проселочной дороге примерно с милю, он свернул направо – в ведущие на ферму ворота, местонахождение которых установил по карте Гугла. Теперь квадроцикл ехал по обширному скошенному лугу, то и дело подпрыгивая на ухабах, и Вэнс порадовался, что в округе давно не было дождя. На дальнем конце луга стояли еще одни ворота, за которыми паслось с полдюжины лошадей. На всякий случай Вэнс решил объехать пастбище по краю, но лошади, похоже, вовсе не обратили на него внимания – только равнодушно проводили его взглядом и продолжили щипать зеленую сочную траву.
Отсюда уже была видна сама ферма – конюшня, примыкающий к ней сенной сарай и служебные постройки, из-за которых выглядывал жилой дом, и Вэнс почувствовал, как бешено забилось его сердце. Он понимал, что рискует гораздо больше, чем планировал, но желание поквитаться с Мики пересилило. Она заплатит за свое предательство. Сначала Вэнс собирался оставить ее в покое – ненадолго. Примерно до тех пор, пока полиции не надоест ее охранять. Пусть потрепыхается, думал он, пусть понервничает как следует. Если Мики не будет знать, в какой из дней он появится на ее пороге, она будет бояться сильнее, и ее жизнь превратится в ад. С его точки зрения, это была не самая плохая месть, но, к сожалению, Вэнс не мог себе этого позволить. Главной его задачей по-прежнему оставалось завершить все, что он запланировал, и покинуть страну. Возвращаться в Великобританию он не собирался, а значит, посчитаться с врагами необходимо до отъезда. Так сказать, оплатить счета и уехать куда-нибудь подальше – туда, где он будет свободен как ветер.
Вот почему он оказался сейчас неподалеку от дома Мики, где она наслаждалась последним ничем не омраченным днем своей новой жизни. Вэнс, во всяком случае, очень надеялся, что это действительно будет ее последний спокойный и мирный денек.
Тени заметно удлинились, когда Вэнс наконец миновал последние ворота и свернул к сенному сараю. Здесь его остановил появившийся из-за угла конюх.
– Мики просила завезти ей этот брикетированный корм, – небрежно заявил Вэнс, изо всех сил стараясь выговаривать слова на аристократический манер. – А что у вас тут случилось? Повсюду полиция…
– Ты разве не знаешь, что этот парень, Вэнс, сбежал из тюрьмы? – Судя по акценту, конюх был ирландцем, и Вэнс сразу решил, что это к лучшему. Вряд ли он знает ближайших соседей Мики так же хорошо, как знал бы местный житель. – Вэнс – бывший муж Мики. Говорят, он собирается ей за что-то отомстить.
Вэнс негромко присвистнул:
– Вот незадача-то! Мики не позавидуешь. И Бетси, конечно, тоже. Ну ладно, я заброшу корм в сарай, о’кей?
Конюх нахмурился:
– Вообще-то мы используем корм другого производителя.
– Я в курсе. В том-то и дело, что я тоже начал использовать его сравнительно недавно, но мои лошадки очень быстро набрали отменную форму. Когда я рассказал об этом Мики, она заинтересовалась и захотела попробовать… – Вэнс ухмыльнулся с виноватым видом. – Честно говоря, я обещал привезти корм еще вчера, но забегался, замотался, а когда вспомнил, было уже поздновато.
Конюх отступил в сторону, и Вэнс направил квадроцикл к сенному сараю, или, точнее, к фуражному складу – старому деревянному строению, задняя стена которого вплотную примыкала к конюшням. Внутри хранилось прессованное сено, а также мешки с овсом и концентрированным кормом, но Вэнсу некогда было глазеть по сторонам. Доехав по центральному проходу до конца склада, он развернул квадроцикл и только потом соскочил на землю. Вытащив из багажника мешок с кормом, он принялся за работу.
Один тюк сена он подтащил ближе к задней стене, чтобы он служил своеобразным мостом между остальными тюками и деревянной перегородкой, и уложил так, что под ним образовался пустой треугольник. Щедро полив солому бензином, Вэнс заполнил треугольник пенопластовой крошкой, потом закурил штук пять сигарет сразу и засунул их в пенопласт. Если поджигатель, которого он расспрашивал в тюрьме, не соврал, пенопласт некоторое время будет спокойно тлеть, пока не вспыхнут бензиновые пары, которые, в свою очередь, подожгут солому. Деревянный склад, полный хорошо просушенного сена и соломы, должен загореться в считаные минуты, после чего огонь по стропилам перебросится на конюшни. Прежде чем кто-то спохватится, несущие балки перегорят, и охваченная огнем крыша обрушится на перепуганных лошадей.
План казался безупречным. С точки зрения Вэнса, у него был только один недостаток – сам он не сможет задержаться, чтобы полюбоваться делом своих рук. Прятаться в густонаселенном Вустере – это одно, а в малолюдной сельской местности вроде Херефордшира, где он будет как на ладони, – совсем другое.
Убедившись, что ни одна сигарета не погасла, Вэнс снова сел в седло и поехал обратно. На этот раз никто его не остановил, а конюх, с которым он разговаривал, даже улыбнулся и помахал рукой на прощание.
Людей так легко обмануть! Ловкость рук и умение в нужный момент отвлечь внимание зрителей – вот секрет любого фокуса. За годы, проведенные в тюрьме, Вэнс не разучился творить маленькие чудеса, и очень скоро Мики в этом убедится.
45
Пола сидела за столом Стейси. В отсутствие последней ее назначили ответственной за компьютеры спецгруппы. Впрочем, перед отъездом Стейси строго предупредила Полу, чего нельзя трогать ни в коем случае («Лучше вообще ничего не трогай!»). Случись Поле замещать, к примеру, Кэрол Джордан, она бы, пожалуй, не упустила возможности покомандовать вместо начальницы, но со Стейси подобные трюки не проходили. Вот почему из шести мониторов к трем Пола боялась даже прикасаться. Судя по их виду, они были подсоединены к компьютерам (серверам? сетям?), которые вели постоянную обработку какой-то информации, однако, как Пола ни вглядывалась в мелькающие на экранах слова и цифры, она никак не могла понять, что это за информация и принесла ли эта работа какой-то результат, о котором следовало знать остальным членам спецгруппы. Стейси, впрочем, заверила ее, что будет контролировать работу системы дистанционно, что Полу вполне устраивало.
Оставшиеся три экрана были, впрочем, целиком на ней. Северное отделение полицейского управления продолжало тотальную отработку подотчетной территории, результаты которой попадали на компьютеры спецгруппы через считаные секунды после того, как оперативники и патрульные вводили данные в свои компьютеры. При этом подразумевалось, что северяне передают в Брэдфилд всю добытую информацию, не пытаясь расставлять приоритеты на основе собственных умозаключений. Приходилось также надеяться, что среди оперативников и патрульных не найдется самонадеянных глупцов, которые, вместо того чтобы поделиться результатами опросов с коллегами, захотят придержать их для себя в надежде заработать лишние очки. В их спецгруппе подобной склонностью страдал Сэм, и последние несколько лет показывали, что перевоспитать Одинокого Ковбоя до конца так и не удалось.
Как бы там ни было, Пола оказалась первой, кто узнал имя четвертой жертвы. В этот раз преступник проявил небрежность, выбросив сумочку убитой в мусорный контейнер буквально за углом магазина, где он оставил страшную коробку. Вызвав на экран фотографии, Пола увидела покрытую пятнами крови бисерную сумочку-кошелек на длинном ремешке. Рядом было выложено ее небогатое содержимое: с десяток презервативов, кошелек с семьюдесятью семью фунтами, тюбик помады и мобильный телефон. Жалкий итог жалкой жизни, подумала Пола.
Телефон был зарегистрирован на имя некой Марии Демчук, проживавшей в районе Скенби. Согласно предварительным данным («Ну и формулировочка», – подумала Пола), Мария была украинкой, нелегальной иммигранткой, вероятно, ввезенной в страну одной из преступных группировок, специализировавшейся на торговле живым товаром. Как удалось установить, Мария и еще с десяток молодых женщин занимали пару комнат в доме, который принадлежал бывшему профессиональному боксеру, женатому на бывшей стриптизерше – кстати, русской.
– Это уже становится интересно! – воскликнула Пола, и Кевин Мэтьюз – единственный из членов спецгруппы, который находился сейчас в рабочем зале, – поднялся со своего места и подошел ближе, чтобы посмотреть, что ее так удивило.
– Похоже, у нашей четвертой жертвы был сутенер, – пояснила Пола. – В отличие от трех предыдущих…
– Да, – кивнул Кевин, – наш убийца становится все более дерзким. Его первые жертвы были одиночками, за которыми никто не приглядывал, но сутенерам свойственно беречь свою собственность. Должно быть, почувствовал свою безнаказанность, вот и обнаглел. Что ж, тем больше вероятность, что наш Неуловимый Джо совершит ошибку, которая поможет нам взять его за хобот.
– Надеюсь, ты прав, – согласилась Пола. – Излишняя самоуверенность еще никого не доводила до добра. Убийца уже стал неосторожен: на телах предыдущих жертв мы не находили сумочек и вообще ничего, что помогло бы нам их опознать. Тони говорил – извращенцам свойственно хранить личные вещи жертв в качестве сувениров.
– А мне кажется, убийца специально не стал особенно стараться и прятать сумочку и телефон. Он явно хотел, чтобы о четвертой жертве стало известно как можно скорее, – и он своего добился. Теперь все, кто делал покупки в этом торговом пассаже, узнают об убийстве – и во всех деталях. Кровавые подробности интересуют не только Пенни Бёрджесс. Это будет национальная сенсация. Даже международная, как убийство в Ипсуиче два года назад… – Кевин усмехнулся. – Когда это произошло, я как раз был в отпуске в Испании. Слышала бы ты, как испанские комментаторы ломали языки, пытаясь выговорить это слово – Ипсуич! – Что там Вэнс!.. Так, мелочь. Поверь, этот наш серийный маньяк еще прославится на весь мир – и мы вместе с ним.
– Кэрол это не понравится.
– Но Кэрол здесь нет. Да ее никто и спрашивать не будет. На полицейской пресс-конференции будет выступать Пит Рики, и я не думаю, что на этот раз он станет что-то скрывать. И уже завтра, моя дорогая Пола, журналюги обложат нас со всех сторон. А у нас для них вообще ничего нет – квадратный корень из ноля целых ноля десятых!
Как раз в этот момент зазвонил телефон на столе у Стейси. К трубке потянулись они оба, но Пола оказалась проворнее.
– Констебль Макинтайр слушает…
– Это Стейси.
– Привет, Стейси. У нас новости – удалось идентифицировать четвертую…
– Я в курсе. Я же предупреждала, что буду отслеживать всю входящую информацию по этому делу. У меня тоже кое-что есть. Я тут зашла на этот оклахомский сайт и как следует там покопалась…
Пола ухмыльнулась и показала Кевину оттопыренный большой палец.
– Ты гений, Стейси, – сказала она в трубку. – Ты можешь назвать нам имя?
– Пока нет, но у меня есть информация, с которой можно работать, – остудила ее пыл Стейси. – Среди тех, кто пишет на форуме, нет ни одного жителя Великобритании, но я нашла брешь в системе защиты и сумела вытащить архив электронной почты. Примерно год назад на сайт пришло электронное сообщение, которое как раз сейчас должно появиться в почтовом ящике на экране номер один. Я пока пытаюсь выследить отправителя. Как только появятся подробности, я немедленно вам их перешлю.
– Спасибо. Как там у вас дела? Как шеф? Держится?
– Я слишком занята, чтобы заниматься всякой ерундой. Когда у меня появится соответствующая информация, я тебе сообщу, – ответила Стейси и повесила трубку.
– Рак-отшельник и тот умеет худо-бедно общаться с себе подобными, – посетовал Кевин. – Впрочем, большинство компьютерщиков такие. Знать ничего не желают, кроме своего железа и программного обеспечения.
– Мне казалось, в последнее время Стейси начала перевоспитываться, но, как видно, я ошиблась. Похоже, она никогда не станет человеком, у которого можно узнать последние сплетни. Ладно, давай поглядим, что она нам прислала… – С этими словами Пола полезла в почтовый ящик и открыла электронное сообщение. Развернув его на весь экран, она прочла вслух: – «Привет всем любителям и поклонникам „Человека в лабиринте“. Мне очень нравится ваш сайт. Сам я из Великобритании. К сожалению, у нас тут почти никто не помнит этот отличный сериал. В свое время я записал все серии на видео, но от времени пленки начинают портиться. Никто, случаем, не знает кого-нибудь из моих соотечественников, у которого есть такие же записи, желательно – на DVD? Я бы переписал. С наилучшими пожеланиями британский фанат „Человека в лабиринте“».
Дальше следовало примечание Стейси: «Ответ: „Извини, приятель, но твои соотечественники к нам на сайт не заходят. С наилучшими пожеланиями – и удачи в поисках“. См. адрес отправителя. Ищу данные на некоего Керри Флетчера. Подробности позднее».
– Это действительно начало! – Пола повернулась к Кевину, подставляя ладонь, и он с удовольствием шлепнул по ней своей пятерней.
– Даже лучше, чем начало. Имя – серьезная зацепка, до сих пор у нас ничего такого не было. Ну что, может, попробуем раскрутить это дельце до того, как Кэрол вернется из своего Вустера? – Кевин покачал головой. – Чертово место! Всего полгода назад я о нем и думать не думал, а теперь каждый день только и слышно: Вустер да Вустер…
Тут зазвонил мобильник Полы. Прежде чем ответить, она бросила взгляд на высветившийся на экране номер и состроила кислую мину.
– У Вустера есть по крайней мере один плюс, – сказала она. – Там не работает гребаная Пенни Бёрджесс.
Курчавые струйки дыма не спеша поднимались вверх, сливались и снова разделялись, исчезая в темнеющем вечернем воздухе. По спрессованной соломе ползли оранжевые и желтые искры. Кое-где вспыхивали крошечные язычки пламени, которые, впрочем, быстро гасли, но некоторые, найдя себе достаточно пищи, расцветали, как диковинные алые цветы. Огонь фыркал и негромко потрескивал, солома чернела и превращалась в горячую золу, а настойчивые язычки пламени расползались все дальше, охватывая весь штабель и поднимаясь все выше.
Медлительный поначалу, пожар в какой-то момент стремительно набрал силу. Огонь в считаные минуты охватил весь штабель прессованного сена и поднялся до самого потолка. Густой дым, скопившийся под крышей фуражного склада, начал понемногу просачиваться наружу. Занялись стропила, огонь побежал по ним как по мосту – все дальше и дальше, но никто пока не замечал, что происходит. Вскоре пламя проникло на вторую половину строения – туда, где в денниках стояли лошади. Штукатурка, которой была обмазана разделявшая здание стена, задержала огонь, но противостоять ему не могла. Пламя лизало раствор, разогревало дранку, прогрызало в стене дыры и ползло дальше по прочным балкам, поддерживающим крышу. Под крышей, в треугольном чердачном помещении, был устроен сеновал; там огонь нашел себе новую пищу и запылал сильнее.
Лошади почуяли запах дыма раньше людей. Они занервничали, заволновались и тревожно зафыркали, вскидывая головы и вращая глазами. Серая кобыла громко ударила задними копытами в стену денника и пронзительно, громко заржала. Когда вслед за дымом в потолочных щелях появился огонь, беспокойство животных превратилось в панику. Теперь уже все кони стучали копытами в перегородки, метались, пронзительно ржали и рвались на свободу.
Теперь огонь двигался еще быстрее, в считаные секунды поглощая сено, солому, сухое дерево. Напуганные лошади ломились в крепкие двери денников, но вырваться не могли. Конюхи, охранявшие территорию, наконец-то почувствовали неладное, однако пожар было уже не остановить.
Первым к конюшням прибежал Джонни Фицджеральд. Он распахнул ворота и отшатнулся – на мгновение ему показалось, что перед ним разверзся ад. Кони бились в узких денниках, сверху на их спины стекали струи огня, и они громко ржали и били копытами, один удар которых мог проломить голову любому, кто бросился бы к ним на помощь.
Но Джонни не испугался. С криком «Горим! Вызывайте пожарных!» он бросился к гнедой белоносой кобыле, которую прогуливал только сегодня утром, лишь на мгновение задержавшись у столба возле двери, чтобы сорвать с крюка веревочный недоуздок. Белоносая по кличке Подружка Фальеро была одной из его любимиц: спокойная, даже флегматичная в обычных условиях, кобыла превращалась в комету на четырех ногах, стоило ей только завидеть хворостяные засеки, валы и заборы на стадионе для стипль-чеза. Сейчас, однако, она была напугана, и Джонни приближался к ней очень осторожно, вполголоса разговаривая с лошадью, чтобы как-то ее успокоить. Ему это удалось – Подружка Фальеро перестала брыкаться и только мотала головой да вращала глазами, изредка взвизгивая, когда ей на круп сыпалась с чердака горящая солома. Подстилка из опилок уже занялась, и медлить было нельзя. Горячий воздух обжигал ноздри Джонни, а жалобное ржание других лошадей буквально разрывало душу. Он всем сердцем любил этих прекрасных животных, но сейчас ему было ясно, что спасти всех не удастся. Что ж, он хотя бы попытается.
Приблизившись к воротам денника, Джонни ловко набросил недоуздок на голову лошади и рывком отодвинул задвижку на воротцах.
– Давай, девочка, давай!.. – проговорил он.
Упрашивать Подружку не пришлось – она рванулась вперед с такой силой, что Джонни едва устоял на ногах. Развернувшись и прикрывая лицо рукавом, он со всех ног бросился к выходу, таща лошадь за собой.
К этому времени к конюшне сбежались другие конюхи, рабочие и полицейские. Здание горело с одного конца, и они делали все возможное, чтобы помешать огню распространиться. Джонни потратил несколько драгоценных секунд, чтобы успокоить белоносую, потом сунул недоуздок в руки ближайшему полицейскому, а сам стащил с себя джемпер и окунул его в бочку с водой. Замотав голову мокрой тканью, он снова бросился в конюшню.
Внутри конюшня напоминала настоящий ад. Плотный дым, сквозь который просвечивали оранжевые реки пламени, застилал проход, от жара трещали волосы на голове, но Джонни заставил себя двигаться дальше – к следующему деннику, где билась в испуге Полуночная Танцовщица – чистокровная вороная, превосходным статям которой завидовали все заводчики в округе. Сейчас ее блестящие черные бока потемнели от пота, а жалобное ржание, словно нож, пронзало сердце Джонни. Чувствуя, что от дыма начинает кружиться голова, он схватил со столба недоуздок, даже не заметив, что обжег руку о раскалившийся крюк.
Но набросить веревочную петлю на Танцовщицу было почти невозможно. Лошадь мотала головой, скалила зубы и прядала ушами, и Джонни выругался, стараясь, впрочем, чтобы его проклятия не напугали кобылу еще больше. Внезапно рядом с ним выросла еще одна фигура – сквозь дым Джонни кое-как разобрал черты Бетси Торн.
– У меня вода! – прокричала она. – Я сейчас ее окачу, она замрет, а ты надевай уздечку!
За ревом пламени, ударами копыт и почти беспрерывным ржанием разобрать слова было очень трудно, но смысл Джонни уловил.
В следующую секунду Бетси выплеснула на лошадь ведро холодной воды. Танцовщица замерла всего лишь на миг, но Джонни этого хватило: он ловко набросил уздечку на лошадиную голову. Петля зацепилась за уши, потом скользнула на шею. Бетси уже потянулась к щеколде на воротцах, когда наверху что-то громко затрещало. Оба вскинули головы и увидели, как массивное дубовое стропило переломилось и стало падать прямо на них.
Не мешкая ни секунды, Джонни бросил уздечку и оттолкнул хозяйку в сторону. Как все жокеи, весил он немного, и все же ему хватило силы, чтобы сбить Бетси с ног. Чудом избежав удара толстого бревна, она встала на ноги и увидела, что Джонни и Полуночная Танцовщица придавлены к земле пылающей тяжелой балкой. Оба были мертвы – Бетси поняла это сразу, но все же замешкалась, гадая, сумеет ли она вытащить тело конюха. Пока она размышляла, у нее над головой снова затрещало, и Бетси, перескочив через труп Джонни, со всех ног бросилась туда, где в дыму едва виднелся светлый прямоугольник выхода.
Во дворе кашляющую и задыхающуюся Бетси подхватила Мики. Та едва успела отвернуться, и ее вырвало на вымощенную кирпичом дорожку. По лицу Бетси текли слезы, и не только дым был тому виной. Немного отдышавшись, она выпрямилась, опершись рукой о стену небольшого сарая. Еще через несколько секунд к пылающей конюшне подъехали несколько пожарных машин. Их включенные мигалки отбрасывали синеватые отблески на пробивающийся сквозь крышу густой дым.
Голова у Бетси снова закружилась, колени задрожали и подогнулись. «Вот, значит, каково это, когда Джеко Вэнс пытается лишить тебя душевного покоя», – подумала она. При мысли об этом Бетси снова вырвало.
46
Яхта слегка качнулась, и сердце у Тони оборвалось. Кто-то ступил на борт. Он попытался подняться, но пространство между скамьей и столом было слишком узким, и проделать это достаточно быстро не получалось. В страхе Тони засучил ногами под столом, стараясь нащупать опору, и едва не заплакал от облегчения, когда сверху донесся голос Амброуза:
– Ты не против, если я спущусь?
– Да ради бога!.. – отозвался Тони. – Кстати, ты едва не довел меня до сердечного приступа.
На трапе появились ноги Амброуза, потом и весь детектив показался в проеме двери.
– Заведи звонок, – посоветовал он ворчливо. – Или лучше такой медный корабельный колокол… Рында – так, кажется, он называется?.. – Амброуз огляделся, ненадолго задержав взгляд на включенном ноутбуке и кипе бумаг на столе. – Тебя искала старший инспектор Джордан. Я сказал ей, что ты, скорее всего, здесь.
– Спасибо, – кивнул Тони. – Ты в курсе, что она считает меня виновным в гибели брата?
– Вот как? Мне она ничего не говорила, и я подумал…
– Еще позавчера ты подумал бы совершенно правильно, но после того, что случилось…
– И куда же она подевалась?
Тони кивком показал на носовую каюту:
– Кэрол там. Я уговорил ее немного вздремнуть.
Амброуз улыбнулся усталой, снисходительной улыбкой давно женатого человека, который хорошо знает, как устроен мир.
– Надеюсь, вы помирились?
Тони покачал головой, стараясь не показать, насколько он расстроен.
– У нас что-то вроде вооруженного перемирия. Усталость победила гнев, но с минимальным преимуществом.
– По крайней мере, она с тобой разговаривает.
– Я не уверен, что это такой уж большой плюс, – хмыкнул Тони.
От дальнейших объяснений его избавила открывшаяся дверь каюты. Со сна Кэрол выглядела помятой и взъерошенной – и довольно бледной. Как видно, короткий сон ее почти не освежил.
– А где тут?.. – начала она и осеклась, увидев Амброуза. – A-а, сержант… Не знала, что вы здесь.
– Я только что приехал, мэм, – вежливо ответил Амброуз. – И надеялся застать вас здесь, – добавил он, заметно посерьезнев в присутствии старшего по званию.
– Одну минуточку… Тони, у тебя на яхте есть туалет?
– Дверь налево, – сказал он, показывая направо.
Кэрол обиженно покосилась на него и снова исчезла в каюте.
– Там полноценная ванная комната, – пояснил Тони Амброузу. – Думаю, ей понравится.
– Тебе, конечно, виднее… – усомнился детектив.
– Я смотрю, тебе не особенно нравится мое новое жилище. Это у тебя на лице написано.
Амброуз смерил его мрачным взглядом.
– Если знаешь – зачем спрашиваешь? – Он осмотрелся по сторонам. – Вообще-то ты не прав: здесь здорово. Мне бы хотелось иметь собственную яхту. Да и жене с детишками, я думаю, тоже понравилось бы…
– Вот как? – Тони постарался скрыть смущение.
– А что тут такого странного? Плывешь себе по реке, ни от кого не зависишь, никаких тебе пробок и заторов, да и удобства здесь не хуже, чем дома.
– Если хочешь, можешь пользоваться. – Тони порывисто взмахнул рукой. – Я-то почти никогда на ней не плаваю. Собственно говоря, я оказался здесь только потому, что мне некуда было податься. В общем, как только разгребем наши дела, можешь поднимать паруса…
– Ты это серьезно?
– Абсолютно серьезно. Вряд ли я смогу жить здесь постоянно. Вчера я поехал сюда только потому, что здесь, пожалуй, безопаснее, чем в Брэдфилде.
Кэрол, которая как раз в этот момент вернулась в кают-компанию, услышала его последние слова. Она умылась и причесалась и снова выглядела собранной и готовой к действию.
– Жаль, что ты не подумал о безопасности чуточку раньше, – сказала она довольно резко и, повернувшись к Амброузу, наградила детектива широкой приветственной улыбкой.
Интересно, подумал Тони, откуда у нее силы, чтобы продолжать на него бросаться?
– Итак, сержант, о чем таком важном идет речь, что это нельзя было доверить мобильной связи?
Уголок губ Амброуза чуть заметно пополз вверх, что вполне могло означать улыбку.
– Честно говоря, мне главным образом хотелось выбраться из управления. Когда расследование идет не так, как надо, в здании скапливается, гм-м… дурная энергия, от которой порой хочется сбежать на край света. В общем, мне требовалось немного прийти в себя, вот я и воспользовался возможностью лично доставить вам последние новости. – Он вздохнул. – Новости, боюсь, не слишком хорошие, хотя могло быть и хуже.
– Мики?! – воскликнул Тони. – Вэнс напал на нее? С ней все в порядке? А с Бетси?..
Амброуз кивнул:
– Обе целы и невредимы.
– Что произошло, сержант? – вмешалась Кэрол. Голос ее звучал спокойно и твердо – она снова превратилась в профессионала-полицейского, находящегося на службе, и Амброуз это почувствовал.
– Вэнсу удалось пробраться через кордон охраны, – проговорил он, словно в недоумении качая головой. – Он притворился соседом-фермером и приехал на квадроцикле, нагруженном брикетированным лошадиным комбикормом, или как там называются эти штуки. Одет он был, кстати, как одеваются местные. Один из конюхов его остановил, но Вэнс наплел ему что-то насчет того, что он, мол, обещал Мики привезти этот самый особый корм. Парень его пропустил, Вэнс заехал прямо на фуражный склад и устроил поджог, а потом так же спокойно уехал буквально на глазах у полицейских. Когда полыхнуло, его уже и след простыл.
– Кто-нибудь пострадал?
– Один конюх погиб, спасая Бетси Торн. Она полезла прямо в огонь, чтобы вывести лошадей, и ее едва не убило упавшим бревном. Если бы этот парень ее не оттолкнул, Бетси бы точно легко не отделалась, а так – только наглоталась дыма. Да еще несколько рабочих получили легкие ожоги. Они там считают, что главной целью Вэнса были именно конюшни: он сделал все, чтобы погибло как можно больше племенных лошадей. – Амброуз виновато пожал плечами. – Как и говорил Тони, Вэнс старается уничтожить то, что дороже всего для его врагов. Чтобы они в полной мере испытали на себе последствия того, что они когда-то сделали с ним самим.
Кэрол долго не отвечала. Ее лицо застыло, превратившись в неподвижную маску.
– А лошади? – спросил Тони первое, что пришло на ум.
– Две лошади погибли, остальные либо были на пастбище, либо их удалось вывести. Дежурившие на ферме полицейские утверждают, что конюхи проявляли настоящие чудеса героизма.
– Но Вэнса они не поймали. Они дали ему спокойно уехать, – промолвила Кэрол с горечью и гневом.
– Квадроцикл нашли в роще неподалеку. Квадроцикл и грузовой прицеп. Судя по следам протекторов, Вэнс приехал туда на внедорожнике. Полиция Уэст-Мидлендса уже выяснила, где он взял напрокат квадроцикл и прицеп; может, им удастся установить марку и номер машины, на которой он туда приезжал. К сожалению, в субботу вечером магазин для фермеров, где находится фирма по прокату сельхозинвентаря, не работает, так что никто не знает, когда местной полиции удастся что-то выяснить.
– Но вчера вечером Вэнс, кажется, был не на внедорожнике, – припомнил Тони. – Один из твоих людей сказал мне, что перед тем, как начался пожар, соседи видели припаркованный перед моим домом «форд»-седан.
– Да, – кивнул Амброуз, – мы проверили дорожные камеры. По-видимому, вчера Вэнс действительно ездил на «форде». К сожалению, камеры не зафиксировали лицо водителя, к тому же примерно в миле от твоего дома мы его машину потеряли. Должно быть, Вэнс свернул на второстепенную дорогу, где камер нет.
– «Форд» он, скорее всего, бросил, а внедорожник взял напрокат, – констатировала Кэрол. – Нужно проверить все окрестные фирмы по прокату автомобилей. Где-то ведь он должен был поменять машину, чтобы не раскатывать на «форде», который уже засветился. Кстати, «форд» тоже наверняка где-нибудь стоит – на парковке или просто в переулке. Вы уже прочесали окрестности?
Амброуз удивленно вскинул брови.
– Боюсь, что нет, – сказал он смущенно.
«Так-то, братец, – подумал Тони. – На твоем месте я бы тоже чувствовал себя неловко».
Кэрол холодно взглянула на сконфуженного сержанта.
– Вы действительно не привыкли к столь масштабным операциям, сержант? Вам в вашей Уэст-Мерсии, наверное, не часто приходится заниматься координацией поисков сбежавшего преступника, так? Поэтому вы успели подзабыть основы полицейской работы?
– О том, что Вэнс пересел на внедорожник, мы узнали незадолго до того, как я уехал из управления, – сказал Амброуз. – Думаю, сейчас работа уже идет полным ходом – и проверка прокатных фирм, и поиски брошенной машины. Я точно не знаю, потому что меня там не было, но… Мы вовсе не полные профаны, мэм.
– Нет. Надеюсь, нет… – Кэрол устало вздохнула. – Скажите, сержант, это только у меня сложилось такое впечатление, или вам тоже кажется, что Мики еще легко отделалась по сравнению со мной и с… Тони? И с Крис, которая пострадала вместо меня?
– Что ты имеешь в виду? – Тони поспешил вмешаться, пока Амброуз не ляпнул что-нибудь такое, за что Кэрол зажарит его живьем.
Кэрол на мгновение крепко зажмурилась.
– Мики на протяжении многих лет была его… пособницей. Ну а от старых привычек не так легко избавиться. Разве не об этом ты постоянно твердишь, Тони? Что, если пожар в конюшне Вэнс устроил только для отвода глаз? И разве не может оказаться, что Терри Гейтс был не единственным его помощником?
47
Даже в субботу вечером в аэропорту Хитроу было настолько многолюдно, что на пассажиров и клиентов бесчисленных авиакомпаний обращали внимание разве что сотрудники службы безопасности, да и то не все. Никто из них, во всяком случае, не заметил, что темноволосый кареглазый мужчина в очках и с усами, вошедший в один из туалетов, спустя некоторое время вышел оттуда голубоглазым блондином без каких-либо признаков растительности на лице. А между тем буквально на их глазах временно исчез Патрик Гордон, а вместо него появился Марк Керн – директор фирмы в Ноттинг-Хилле.
Внедорожник Вэнс бросил на долгосрочной стоянке и уже через полчаса сидел за рулем очередного «форда». На сей раз это был серебристый «фокус»-универсал, из колонок которого раздавались лучшие хиты Брюса Спрингстина, в том числе – «Лучшие дни». «И впрямь лучшие», – подумал Вэнс. Сегодня он планировал спать в собственной постели в особняке Винтон-Вудс, а завтра… Завтра он возьмет выходной – в конце концов, даже Создатель отдыхал в день седьмой. Торопиться особой нужды Вэнс не видел – ему оставалось еще несколько актов мести, еще несколько впечатляющих смертей, которые он подготовил наилучшим для себя образом. Ну а потом настанет наконец время отряхнуть от ног своих пыль этой старой усталой страны и отправиться навстречу новой жизни. Карибские острова представлялись Вэнсу наиболее подходящим местом для того, чтобы начать все сначала. Арабский мир казался ему несколько менее привлекательным – слишком уж многое там сейчас менялось, однако в таких местах, как Дубай или Джедда, человек со средствами по-прежнему мог жить очень хорошо. Кроме того, именно на побережье Персидского залива до сих пор сохранились глухие уголки, где человеческая жизнь ценится очень дешево и где мужчина без помех может утолить любые свои желания – только плати. Не менее важно и то, что арабские страны не имеют с Великобританией договора об экстрадиции. Да и английский там в ходу. В общем, рассудил Вэнс, он поступил очень мудро, обзаведясь недвижимостью во всех подходящих для его целей местах.
Он почти физически ощущал на своем лице тепло жаркого южного солнца. Еще немного, и он сможет взять то, что принадлежит ему по праву. Да, ему пришлось немало потрудиться, чтобы добиться успеха. На протяжении многих лет он был вынужден прятать свое презрение ко всем этим людишкам, быть с ними вежливым, притворяться, будто он такой же, как они. Про него говорили, что у него есть талант общения с представителями самых разных слоев общества. Ха-ха! Если бы они только знали, что ему хотелось сделать с ними на самом деле! Не общаться на равных, а запинать ногами до бесчувствия – вот как он обошелся бы с ними, будь на то его воля.
В тюрьме в этом отношении было проще. Впрочем, там ему все равно приходилось притворяться, строя из себя образцового заключенного. И в то же время за решеткой хватало возможностей сбросить маску и показать окружающим настоящего Джеко Вэнса – крутого и сильного парня, которому сам черт не брат. Ему и в самом деле доставил острое наслаждение момент, когда так называемые авторитеты обнаружили, что перед ними вовсе не слабак, как они себе воображали. Вэнс до сих пор помнил, как расширились от страха их глаза и сжались губы, когда до них дошло – перед ними человек, который ничего не боится и не признаёт никаких ограничений. Буквально никаких, а вовсе не тех, которые существовали в их убогих мозгах. В этом отношении тюрьма оказалась превосходным местом – именно там Вэнс отточил и усовершенствовал свои умения и навыки.
Но теперь все это осталось в прошлом. Настала пора начать новую жизнь, сосредоточившись исключительно на наслаждении.
Между тем начинало темнеть, Вэнс включил фары и настроил магнитолу на канал новостей. Подробности его нападения на ферму Мики Морган уже должны были попасть в очередной выпуск. Волнения в арабских странах, новые сокращения бюджета, убийство проститутки в Брэдфилде – все это Вэнс воспринимал просто как шум, не имеющий никакого смысла. Но вот наконец и оно – то, чего он ждал.
«На коневодческой ферме, принадлежащей бывшей телезвезде Мики Морган, произошел сильный пожар, – сообщила дикторша. – Полиция подозревает поджог. Один человек из числа работников погиб, пытаясь спасти лошадей из объятой пламенем конюшни. Погибли также две чистокровные лошади, остальных удалось спасти благодаря самоотверженным действиям пожарных и обслуживающего персонала. Представитель полиции от комментариев отказался, однако наш источник в кругах, близких к мисс Морган, сообщил, что поджог, скорее всего, – дело рук бывшего мужа телезвезды, известного спортсмена и телеведущего Джеко Вэнса. „Мы давно ждали, что этот ужасный человек попытается причинить зло Мики, – сказал наш источник. – Но убивать ни в чем не повинных лошадей – это настоящая низость!“ Напоминаем нашим слушателям, что Джеко Вэнс, отбывавший пожизненное заключение за убийство, три дня назад совершил побег из тюрьмы, и его настоящее местонахождение неизвестно. О дальнейшем развитии событий мы сообщим в нашем следующем выпуске через полчаса».
Вэнс с такой силой ударил ладонями по рулю, что «форд» вильнул, и шедшая следом машина яростно загудела. Он, впрочем, не обратил на сигнал никакого внимания.
– Две лошади и один конюх?!! – завопил Вэнс. – Две паршивые лошади и какой-то мужлан?!
Столько приготовлений, столько риска, и вот на тебе – две лошади и один ничтожный работяга!!!
Вэнс действительно был разочарован результатом, который оказался не просто скромным, а явно недостаточным! Кроме того, его целью оставалась Мики, а ведь главной любительницей лошадей была вовсе не она, а Бетси. Если бы ему удалось сжечь конюшни вместе с лошадьми, он уничтожил бы то, в чем Бетси видела едва ли не смысл своей жизни, и тогда даже Мики не сумела бы утешить любовницу. В результате их счастливый союз рано или поздно распался бы, и вот тогда Мики испытала бы настоящую боль. Увы, лошади практически не пострадали, хотя Вэнс и сделал все так, как советовал ему Коллинз. Неужели этот сукин сын ошибся? Или жадный мерзавец намеренно ему солгал?..
От гнева Вэнса бросило в жар. Салон автомобиля стал казаться ему тесной клеткой, воздуха не хватало, и он понял, что должен немедленно остановиться. Свернув на первую же придорожную площадку для стоянки машин, он выбрался наружу и, выкрикивая проклятия, принялся остервенело пинать пластмассовый мусорный контейнер. Напряжение, которое владело им во время подготовки к нападению на ферму, разрядилось в припадке звериной злобы.
– Сука! Сука! Сука!! – выкрикивал Вэнс в темнеющее небо.
Наконец он устал и, пошатываясь, вернулся к машине. Ярость его немного улеглась, но горечь и разочарование остались. Он разработал безупречный план. Если бы ему удалось его осуществить, этого было бы достаточно – он был бы удовлетворен, но Мики снова удалось одержать над ним верх, а этого Вэнс допустить не мог. Придется действовать решительно и завершить запланированное на завтра дельце уже сегодня вечером. К счастью, он привык готовиться к непредвиденным обстоятельствам и на всякий случай захватил с собой все необходимое. Итак, решено: сначала он доведет до конца начатое раньше, а потом вернется в Винтон-Вудс и пару деньков посидит спокойно – понаблюдает при помощи своих камер за другими легавыми, которым собирается отомстить. Ну а когда пыль немного уляжется, тогда и настанет время окончательно свести счеты с Мики.
И на этот раз он своего добьется. Иных вариантов Вэнс просто не видел.
Многочисленная армия поклонников Мики Морган без труда узнала бы свою любимицу, даже несмотря на то, что в последний раз она появилась в телестудии больше десятка лет назад. И не важно, что в ее густых светлых волосах появились седые пряди, а морщинки в уголках ярко-голубых глаз стали заметнее. Ее черты, изысканную красоту которых определяло уникальное строение лицевых костей, почти не изменились, а значит, Мики оставалась все той же очаровательной женщиной, которая много лет назад улыбалась им с экранов четырежды в неделю. Впрочем, Мики действительно выглядела очень неплохо: ежедневные упражнения на свежем воздухе и верховая езда помогали ей сохранять превосходную физическую форму, а длинные ноги, которые когда-то были ее фирменным знаком, были все такими же соблазнительными и стройными. Так, во всяком случае, утверждала Бетси.
Но сегодня вечером Мики меньше всего думала о том, как она выглядит. У нее и без того было о чем поразмыслить. Бетси едва не погибла, спасая своих любимых лошадей, и, если бы не расторопность и быстрая реакция Джонни Фицджеральда, все закончилось бы гораздо хуже. Тяжелое горящее бревно убило бы ее, лишив Мики единственного человека, ради которого стоило жить. Они вместе уже пятнадцать лет, и она просто не представляет себя без Бетси. Это была уже не любовь, вернее, не только любовь. Речь шла о чем-то гораздо большем – об общих ценностях, о гармонии двух людей, душевные качества которых взаимно дополняли друг друга, усиливая достоинства и нивелируя недостатки.
А сегодня она чуть было не потеряла все это.
Вот почему Мики не могла думать ни о чем другом. Умом она понимала, что Бетси жива и здорова и сейчас нежится в ванне на втором этаже, пытаясь избавиться от въевшегося в волосы и кожу запаха дыма, однако успокоиться ей никак не удавалось. И на вопросы полицейского, который пытался у нее что-то выяснить, Мики отвечала небрежно и невпопад. Впрочем, зачастую она просто не знала ответов.
Да, она считает, что поджог – дело рук Джеко Вэнса. Нет, с тех пор как он бежал из тюрьмы, она не видела его и не разговаривала с ним по телефону. Она вообще не разговаривала с ним уже много лет, и это ее вполне устраивает. Нет, она не в курсе, где он сейчас, и понятия не имеет, кто ему помогает. Близких друзей у Джеко вообще никогда не было – он предпочитал использовать людей, а не заводить с ними какие-то отношения. Нет, сегодня вечером она не видела и не слышала ничего странного. Когда поднялась тревога, они с Бетси как раз играли в бридж со своими приятельницами из соседней деревни.
При воспоминании об этом моменте Мики содрогнулась. Бетси первой вскочила из-за стола и бросилась к двери. Полицейские пытались ее остановить, но, по-видимому, не ожидали, что хрупкая на вид женщина средних лет сумеет разбросать их как котят буквально голыми руками. Мики собиралась последовать за Бетси, но один из охранников не растерялся и, обхватив ее за талию, затолкал обратно в дом.
– Это может быть уловка, чтобы выманить вас наружу! – крикнул он ей. – Стоит вам показаться на улице, и Вэнс подстрелит вас как куропатку.
– Он не будет стрелять! – крикнула в ответ Мики. – Чтобы сделать хороший выстрел, нужны две руки, а Вэнс никогда не делает того, что не может сделать хорошо.
Откуда она это взяла, Мики понятия не имела. До того как Вэнс бежал из тюрьмы, она вообще о нем не вспоминала, но с тех пор, как полиция известила ее об опасности, Мики постоянно ощущала его присутствие где-то рядом. Казалось, Вэнс стоит у нее за плечом, смотрит в затылок и шепчет, как она может искупить свое предательство. В том, что он попытается ей отомстить, она ни секунды не сомневалась. Как, впрочем, и в том, что станет одной из первых, с кем Вэнс постарается поквитаться.
Если бы не Бетси и не лошади, она бы, наверное, обратилась в бегство. Дафна – одна из соседок, с которыми они играли в бридж, – тоже советовала ей уехать. «Он просто чудовище, дорогая. Не стоит облегчать ему работу, изображая легкую мишень, – говорила она. – Скажи ей, Бет!.. Пусть уедет куда-то, где он ее не найдет!»
Но Мики знала, что это не для нее. Она не бросит Бетси, а Бетси не оставит лошадей. Кроме того, кто знает, сколько времени ей придется скрываться? Будь она уверена, что Вэнса схватят в течение недели, она, возможно, и подумала бы о том, чтобы на это время куда-нибудь перебраться. Мики, однако, лучше других знала, насколько изобретателен и хитер Вэнс. Несомненно, он тщательно спланировал и свой побег, и свою месть, а значит, отыскать его будет не просто. На это могут уйти месяцы, а то и годы. Не исключено, что его вообще никогда не поймают. И как ей тогда быть? Нет, прятаться – это не выход.
Полицейский снова о чем-то спросил, но Мики, задумавшись, не расслышала и попросила повторить.
– Нам необходим список лиц, которые приедут за вашими лошадьми, – терпеливо сказал полицейский. – Вы можете их назвать?
– Я могу, – ответила Бетси, входя в комнату.
Как только врач «скорой помощи» подтвердил, что с ней все в порядке, она тут же обзвонила ближайших соседей, спрашивая, не может ли кто-нибудь на время приютить ее любимых лошадок.
– Вы уж извините, – добавила Бетси. – Мне, наверное, следовало самой ответить на ваши вопросы, но уж очень хотелось поскорее избавиться от запаха дыма.
– Я понимаю, – кивнул полицейский.
Бетси уже писала на листке бумаги имена своим аккуратным, убористым почерком. Закончив, она протянула список полицейскому и положила руку на плечо Мики.
– Если это все, мы хотели бы немного отдохнуть, – сказала Бетси вежливо, но твердо. Когда полицейский вышел, она нежно прижала голову Мики к груди, и та почувствовала, что, кроме роскошного халата из тонкой шотландки, на Бетси ничего нет.
– Ну и вечерок выдался, – вздохнула Бетси. – Не хотелось бы мне, чтобы подобное повторилось.
– Мне тоже, – сказала Мики. – Не могу поверить, что он пытался убить наших лошадей. Зачем это ему?
– Он хотел сделать нам больно, глупенькая, – объяснила Бетси. Выпустив Мики, она шагнула к буфету, чтобы налить себе порцию скотча. – Будешь?..
Мики покачала головой:
– Если дело обстоит именно так, я рада, что он выбрал лошадей, а не тебя.
– Не говори так, милая! Джонни погиб, и две наши лучшие кобылы тоже. Только представь, как им было страшно и больно! Я как об этом подумаю, так прямо места себе не нахожу! Бедная Танцовщица! Бедная Легконогая!.. Невинные, благородные животные!.. Я никогда не была слишком высокого мнения о Джеко, но мне и в голову не приходило, что он может пасть так низко.
Мики покачала головой:
– Джеко готов буквально на все, лишь бы удовлетворить свои желания. Нам следовало подумать об этом, прежде чем мы согласились на его предложение.
Подобрав ноги, Бетси свернулась калачиком в кресле напротив.
– Но откуда нам было знать, что у него есть своя тайная жизнь?
– Верно, неоткуда, но мы знали. Догадывались. – Мики нервно теребила волосы, накручивая одну прядь на палец. – Я так рада, что ты не пострадала!
– Я тоже. – Бетси усмехнулась. – В какой-то момент я даже подумала: вот и все, Бетси Торн. Занавес. Джонни подоспел как нельзя вовремя… – Ее лицо сделалось мрачным, а Мики содрогнулась.
– Давай не будем об этом говорить, – попросила она и выпрямилась, услышав шум в коридоре. О чем шла речь, было не разобрать, но ей показалось – она различает мужской и женский голоса. Потом дверь распахнулась, и в гостиную действительно вошла женщина, лицо которой показалось Мики смутно знакомым. Среднего роста, коротко подстриженные светлые волосы слегка подвиты, серо-голубые глаза глядят открыто и твердо. В целом довольно привлекательная женщина, но ее красота казалась несколько увядшей – видимо, сказывались и возраст, и накопившаяся усталость. Определенно Мики ее где-то видела, но где, вспомнить никак не удавалось. Одежда тоже ни о чем ей не говорила: темно-синий костюм выглядел вполне прилично, но не слишком модно, светло-голубая сорочка с открытым воротом и легкий кожаный пиджак до бедер дополняли наряд. Кто же она такая? – гадала Мики. В принципе незнакомка могла оказаться кем угодно – от юриста до журналистки; последнее, впрочем, маловероятно – полиция не пропустила бы в дом представителей прессы.
Женщина оглядела Мики и Бетси и слегка поджала губы.
– Вы меня, вероятно, не помните… – проговорила она холодно.
– Отчего же? – тут же отозвалась Бетси. – Вы – та самая сотрудница полиции, которая арестовала Джеко. Я вас помню – вы давали показания в Олд-Бейли14
.
– Джеко? Он только что пытался сжечь ваших любимых лошадей, и все равно для вас он – Джеко?
Мики, не зная, как себя вести, украдкой бросила взгляд в сторону Бетси. Лицо ее любовницы приобрело жесткое выражение, взгляд стал внимательным и цепким.
– Мы много лет называли его просто Джеко. Это привычка, ничего больше.
– Это действительно привычка, мисс Торн? Или вы по-прежнему относитесь к нему просто как к Джеко? – Голос женщины звучал напряженно, словно она с трудом сдерживалась.
– У вас перед нами преимущество, мисс. Я, к сожалению, не помню вашего имени.
– Странно. На этой неделе его не раз упоминали в прессе и по телевидению. Я – старший инспектор Кэрол Джордан, сестра Майкла Джордана.
Наступившая после этих слов тишина была такой плотной, что ее, казалось, можно пощупать. Она словно разбухала, заполняя собой все пространство комнаты. Бетси первой нарушила тягостное молчание:
– Мне очень жаль, мисс Джордан. То, что случилось с вашим братом и его женой, – настоящая трагедия.
– Люси не была женой Майкла. Они только собирались пожениться. А теперь благодаря вашему бывшему… – Кэрол кивнула в сторону Мики, – теперь они уже не поженятся.
– Мне тоже очень жаль, мисс… э-э… Джордан, – вмешалась Мики. – Просто не могу выразить – насколько!..
– А вы попробуйте. – Глаза Кэрол яростно сверкнули.
– Вообще-то мы тоже пострадали, – сказала Мики растерянно. – Бетси едва не погибла, когда бросилась в горящую конюшню…
– Но ведь не погибла же, не так ли? Насколько я знаю, мисс Торн спаслась буквально чудом. – Кэрол бросила на стол висевшую у нее через плечо сумку. – А у нас в полиции к чудесам принято относиться с недоверием. Быть может, вашу партнершу действительно спас Бог или ангел, но, насколько известно мне, подобные чудеса нередко оказываются тщательно подготовленными. И занимаются этим люди, которым нужно любой ценой отвести от себя подозрения.
Говоря все это, Кэрол переводила взгляд с Бетси на Мики и обратно, наблюдая за их реакцией, ища признаки волнения, которые она научилась подмечать за годы работы с Тони Хиллом.
– Чушь. Наш работник погиб, спасая мне жизнь, – возразила Бетси. Внешне она казалась спокойной и невозмутимой, но Мики слишком хорошо знала любовницу – знала, что у нее внутри скрывается взрывной темперамент, с которым не совладать Кэрол Джордан и ей подобным.
– Чушь? – вкрадчиво переспросила Кэрол. – Вы в самом деле так считаете? Тогда давайте сравним ущерб, который Вэнс причинил своим врагам. Дом Тони Хилла – единственное место на земле, где он чувствовал себя спокойно, – Вэнс спалил дотла, а вы отделались маленьким пожаром в конюшне. Моего брата и Люси он не просто убил, а убил с особой жестокостью, – я еще никогда не видела, чтобы на месте преступления было столько крови. А вы потеряли только двух лошадей да еще одного работника, которого даже не удосужились назвать по имени. Как вам кажется, ваши потери и потери других равноценны?
– Мы могли потерять гораздо больше, – холодно возразила Бетси. – Пожарные сказали – если бы мы не пропитали стены и стропила в конюшне специальным составом, затрудняющим горение, обрушилась бы вся крыша. Дже… Вэнс, по-видимому, об этом не знал.
Кэрол пожала плечами:
– Если только вы ему не сказали. – И, повернувшись к Мики, она уставилась на нее.
– Но зачем нам что-то ему говорить?! С чего вы вообще взяли, что мы станем ему помогать?! Сам он в свое время нам не очень-то помог. Больше того, его… преступления погубили карьеру Мики на телевидении! – Теперь Бетси говорила короткими отрывистыми фразами, с трудом справляясь с собственным гневом.
– Но вас это устраивало, не так ли? Признайтесь, мисс Торн, телевидение никогда вам не нравилось, в этой среде вы чувствовали себя непривычно и неуютно. Другое дело здесь. Породистые лошади, твидовые пиджаки, аристократический выговор и замшевые сапожки для верховой езды – вот ваш мир, в нем вы чувствуете себя как рыба в воде. И я думаю, что скандальная известность Вэнса была вам только на руку.
– Все было не так! – возразила Мики умоляюще. – Мы сделались париями, и нам потребовались годы, чтобы вернуться к нормальной жизни.
– Но ведь еще раньше, когда вы вышли замуж за Вэнса, фактически вы стали его сообщницей, – безжалостно отрезала Кэрол. – Прикрываясь этим браком, он похищал и пытал девочек-подростков, и я уверена – вы не могли не догадываться, что он ведет двойную жизнь. Откуда мне знать, что вы не выгораживаете его и сейчас? Кто-то ведь помог ему осуществить свою месть, кто-то подготовил для него деньги, убежище, документы. Так почему не вы? Ведь когда-то он был вам небезразличен.
– Это возмутительно! – резко сказала Бетси. Ее голос был холоден как сталь.
– Вы считаете? – тут же парировала Кэрол. – А по-моему, это логично. У меня нет особняка, в котором бы мне хорошо жилось, и коневодческой фермы у меня тоже нет, следовательно, у меня отняли брата… – Она внезапно опустилась в ближайшее кресло. – Брата!.. – повторила Кэрол и, спрятав лицо в ладонях, разрыдалась – разрыдалась впервые за все время, прошедшее с того момента, когда Блейк принес ей страшные новости. Она плакала так, словно не плакала никогда в жизни и собиралась теперь испробовать все возможные обертоны – от рыданий до тихих жалобных всхлипов. Ее плечи вздрагивали, слезы катились по щекам, голова тряслась. Казалось, Кэрол только что осознала всю тяжесть своей потери, и эта тяжесть раздавила ее в лепешку, расплющила.
Мики посмотрела на Бетси, словно спрашивая, что им теперь делать, но опоздала. Ее любовница порывисто шагнула вперед и, придвинув еще один стул, крепко обняла Кэрол, как мать обнимает свое единственное дитя. Бетси гладила ее по волосам, шептала что-то успокаивающее, а Кэрол все плакала и никак не могла остановиться. Мики некоторое время стояла в растерянности, потом подошла к буфету и налила три бокала виски. Поставив их на стол, она немного подумала и добавила к ним рулон бумажных салфеток.
В конце концов Кэрол перестала плакать. Она подняла голову, судорожно сглотнула и вытерла лицо тыльной стороной ладони. Мики оторвала от рулона несколько салфеток и протянула ей. Кэрол высморкалась, вытерла нос, промокнула глаза – и вдруг заметила виски. Протянув руку, она залпом опустошила один из бокалов и с шумом выдохнула. Выглядела Кэрол по-прежнему не лучшим образом, и Мики подумала, что слезы не принесли ей облегчения.
– Я не жалею о том, что сказала, – проговорила Кэрол низким, охрипшим от слез голосом. – И ни одного слова не возьму обратно.
Бетси окинула ее восхищенным взглядом.
– Разумеется, нет, – сказала она. – Мне всегда нравились такие женщины, как вы, инспектор. И все же это не отменяет того факта, что вы глубоко заблуждаетесь. Я знаю, с вашей точки зрения все может выглядеть иначе, но поверьте – мы такие же жертвы Джеко Вэнса, как и вы. Вся разница между нами лишь в том, что вы только недавно вступили в клуб пострадавших от этого ублюдка. Ну а мы состоим в нем уже больше пятнадцати лет.
48
После стремительного отъезда Кэрол Амброуз тоже не стал задерживаться и поспешил вернуться в полицейское управление. В другое время Тони только радовался бы, что его оставили в покое, но не сегодня. За последние несколько часов Кэрол несколько раз бросала его одного, и он уже начал бояться, что в следующий раз она сделает это раз и навсегда. К нему на яхту она, во всяком случае, приезжала вовсе не потому, что искала примирения, – в этом он не сомневался. Она приезжала потому, что ей что-то от него понадобилось, и эта необходимость пересилила ее нежелание его видеть. Как она себя поведет, когда все закончится? Этого Тони не знал, но его одолевали предчувствия одно мрачнее другого.
Когда Тони становилось неприятно его одиночество, он предпочитал погрузиться в работу. Это единственное лекарство, которое он знал. Так Тони поступил и сейчас. Вернувшись к ноутбуку, он постарался выкинуть из головы Кэрол Джордан и сосредоточиться на стоящей перед ним загадке, но это оказалось не просто. Снова и снова Тони возвращался к той боли, которую она испытывала и которую он ощущал как свою собственную. Ему не хотелось видеть, как она страдает, тем более что вина за ее страдания или, по крайней мере, часть этой вины могла быть возложена на него. А самое главное, Кэрол уехала очень быстро, не сказав ему ни слова, и теперь он не знал, где она и как ей помочь.
Тони в очередной раз попытался сосредоточиться и снова не преуспел. Его отвлекало буквально все – в том числе витавший в воздухе запах жареного картофеля и рыбы, которую он так и не доел. Вытащив из мусорной корзины пластиковый пакет с остатками своей трапезы, Тони скрутил и завязал горловину узлом, потом вскарабкался по трапу на корму, перелез на причал и выбросил пакет в ближайший мусорный контейнер. Входную дверь он нарочно оставил открытой, чтобы прохладный вечерний ветерок проветрил кают-компанию.
– Будь это американский триллер, – сказал он вслух, вернувшись к яхте, – плохой парень уже пробрался бы на борт и теперь прятался бы внизу, держа наготове разделочный топорик. – Но из дверей не доносилось ни шороха, и Тони покачал головой: – Что поделать, сегодня мне не повезло.
С этими словами он шагнул с причала на корму и остановился, опираясь на леер и разглядывая залив. Крыши кают на других лодках казались панцирями жуков, расположившихся правильными рядами. Кое-где в иллюминаторах горели огни, и на гладкое водное зеркало ложились пятна мягкого желтого света. В конце причала какой-то парень выгуливал двух шотландских терьеров, над водой разносились неразборчивые голоса компании молодых людей, только что вышедшей из паба. В окнах перестроенных под жилье старых складов то вспыхивал, то гас свет, и Тони снова подумал о том, какой живописный вид на водохранилище открывается оттуда не только днем, но и ночью.
– Мотив, – обратился Тони к проплывающей прямо под бортом дикой утке. – Вот в чем разница между психологами и полицейскими. Мы не можем обойтись без побудительной причины, а вот им это позволено. Только факты, мэм, – вот что им на самом деле нужно. Вещественные доказательства, показания свидетелей, результаты экспертиз и прочие вещи, которые, как они воображают, нельзя подделать. Но я не придаю фактам решающего значения, потому что они не так уж непреложны, как кажется некоторым. На самом деле все зависит оттого, откуда смотреть.
Утка перестала работать лапками и некоторое время покачивалась на воде, потом развернулась и поплыла в обратном направлении, словно желая услышать продолжение.
– Чтобы раскрыть эти убийства, мне нужен мотив, – поведал ей Тони. – Люди никогда не убивают просто так, хотя кое-кто и утверждает обратное. Для убийцы то, что он делает, всегда исполнено смысла. Наш преступник убивает проституток, но это не имеет отношения к сексу. Я не думаю даже, что убийство его заводит, потому что каждый раз он делает это другим способом. У каждого из маньяков, которых убийство возбуждает, есть свой рычаг: то, что нравится одному, нисколько не увлекает другого… – Он вздохнул, и утка, утратив интерес к его рассуждениям, поплыла восвояси. Тони поглядел ей вслед: – Извини, подруга. Я знаю, что иногда веду себя как настоящий зануда.
Оттолкнувшись от ограждения, Тони снова вернулся на причал. Наконец-то он нашел место, где можно расхаживать из стороны в сторону. Опустив голову и заложив руки за спину, он дошагал до самого конца настила, потом развернулся и двинулся в обратную сторону. Теперь Тони даже меньше хромал: мерная ходьба не только успокаивала мозг, но и расслабляла напряженные мышцы.
– Итак, если ты убиваешь не ради убийства, то что ты от этого получаешь? Чего ты хочешь добиться? Известности? Это маловероятно. Те, кто хочет славы, но не получает ее, шлют электронные послания Пенни Бёрджесс и ей подобным, чтобы наверняка обратить на себя внимание. Другое дело, если ты хочешь, к примеру, произвести на кого-то впечатление. Этот человек с самого начала не мог не понять, что означают твои поступки…
Тони в очередной раз дошел до конца причала, развернулся и снова пошел обратно, на этот раз совсем медленно.
– А теперь подумаем о тех, кого ты убил. Так или иначе, выбор жертвы тоже не может быть случайным. Ты остановил свой выбор на проститутках. Почему?.. Вряд ли ты религиозный фанатик, который задумал очистить улицы от греха. Человек, который выполняет столь важную миссию, не станет подражать дерьмовому сериалу. Тебе важен результат, а вовсе не исполненное туманного смысла послание обществу, а значит…
Тони остановился, почесал в затылке, потом не торопясь пошел дальше.
– К какому результату могут привести твои действия? Какие они могут иметь последствия?!
Он снова остановился, чувствуя, что перед ним забрезжил свет внезапной догадки.
– Ты хочешь напугать проституток, напугать так, чтобы они ушли, исчезли с улиц. Я угадал?! – Тони чувствовал, что как никогда близок к истине – к чему-то, что наполнит смыслом и логикой собранные полицией отрывочные сведения. – Не их… ее… – медленно прошептал Тони. – Ты хочешь остановить ее. Хочешь, чтобы она перестала работать на улице. Чтобы вернулась домой.
Развернувшись на каблуках, он чуть не бегом бросился к яхте. Отчего-то Тони казалось, что посетившая его идея может ускользнуть, если он немедленно не поделится ею хоть с кем-нибудь. Спустившись в кают-компанию, он схватил мобильный телефон и нажал кнопку быстрого набора номера Полы.
– Он хочет кого-то напугать! – выпалил Тони, как только она взяла трубку.
– Это ты, Тони?
– Да, Пола, это я. Ваш серийный убийца… Он хочет кого-то напугать!
– И ему это удалось. Он напугал очень многих, – ответила она, и Тони отчетливо ощутил, насколько Пола устала. Должно быть, ей было нелегко управляться со всеми делами без Кэрол.
– Это я понимаю, – перебил он, не в силах сдержать собственное нетерпение. – Но на самом деле убийца хотел напугать только одного человека – женщину. Он хочет, чтобы она боялась работать на улице. Ему нужно, чтобы она вернулась домой, к нему. Доказательством может служить то, что он двигается по нарастающей. Убийца начал с проститутки самого низшего ранга и поднимается все выше… Этим он как бы говорит: «Как бы высоко ты ни залетела, страшное может случиться и с тобой». Он хочет, чтобы она поняла – то, от чего она бежала, намного лучше того, к чему она придет.
– Выглядит вроде логично… – Пола вздохнула. – Но я пока не понимаю, чем это мне поможет.
– Я и сам не знаю. А что, если проконсультироваться с полицией нравов? У них наверняка есть сведения о новеньких – о девушках, которые начали работать в этом районе сравнительно недавно. И даже если нет, они должны знать, как это выяснить. Нам нужна молодая – я думаю, что она молодая, – женщина, которая работает на панели не слишком давно. Вероятно, она вышла на улицу за несколько недель до первого убийства. Постарайся собрать самую подробную информацию, Пола. Имена, биографии, все такое… Как только вы найдете женщину, вы найдете и убийцу. Человека, который отчаянно хочет ее вернуть.
– Но почему он просто не может пойти и забрать ее? Зачем ему понадобилось убивать других проституток?
– Затем, что так ему будет проще вообразить, будто она вернулась сама, по собственной воле. Не забывай, Пола, он смотрит на окружающий мир не так, как мы. Представь себе нормальные побуждения, а потом попытайся взглянуть на них с точки зрения психопата. Я думаю, убийца пытается запугать ее и заставить вернуться, чтобы думать, будто он – единственный человек, с которым ей хочется быть.
– Знаешь, – медленно сказала Пола, – иногда ты здорово меня пугаешь. Тебе слишком хорошо удается представить, как работает мозг маньяков и извращенцев.
– Мне и самому порой бывает не по себе, – признался Тони. – Кстати, Стейси удалось что-нибудь найти на сайте фанатов «Человека в лабиринте»?
– Кое-что есть. Правда, ни на сайте, ни на форуме нет постоянных посетителей из Великобритании, но Стейси сумела раскопать мейл от какого-то типа, который разыскивал британских фанов, чтобы добыть у них полную запись сериала. К сожалению, он писал с хотмейла, так что получить достоверную информацию об отправителе довольно трудно. Стейси, впрочем, проделала несколько своих сногсшибательных трюков и установила, что большинство мейлов с этого адреса отправлены из Брэдфилда или окрестностей. Затем, просмотрев базу данных регистрационных номеров автомобилей, ей удалось сузить круг поиска до Скенби. Вероятнее всего, убийца живет в одной из тамошних высоток или на одной из близлежащих улиц.
– Что ж, похоже, вы сделали еще один шаг в верном направлении. Желаю удачи. И обязательно дай мне знать, что сообщат тебе в отделе нравов.
– Непременно. Кстати, ты не в курсе, где сейчас может быть Кэрол?
Тони ненадолго прикрыл глаза.
– Я видел ее… некоторое время назад. Она приехала совершенно неожиданно. Я как раз работал над твоим делом и…
– Вот черт! – сказала Пола.
– Сейчас ей не до тебя, у Кэрол хватает других забот. Она… она пытается убежать от собственных чувств и переживаний. В конце концов они ее настигнут, и тогда ей будет очень тяжело.
– По крайней мере, у нее есть ты.
Тони сглотнул, почувствовав подступившие к глазам слезы:
– Да. Если, конечно, ей это чем-нибудь поможет. Ладно, тебе нужно работать. Не буду отвлекать. Позвони, если будет что-то новенькое.
Он дал отбой и снова повернулся к компьютеру. Когда больше ничего не помогает – поговори с машиной.
Стейси пристально смотрела на экран, время от времени нажимая клавиши на клавиатуре или щелкая мышкой. Амброуз, стол которого находился у нее за спиной, незаметно наблюдал за ней поверх своего монитора. Ему очень нравилась сосредоточенная целеустремленность Стейси, и он искренне жалел, что им самим приходится полагаться на Гарри Хэркопа. Вот бы им в команду такого сотрудника!.. Гарри – неплохой специалист, но он далеко не всегда оказывается под рукой, когда возникает нужда в его услугах. Кроме того, по уровню подготовки он и в подметки не годится этой хрупкой женщине, для которой, казалось, нет ничего невозможного. Амброуз, правда, подозревал, что вовсе не все ее действия безупречны с точки зрения закона, однако ему было наплевать на правила, покуда работа Стейси приносила конкретные результаты. А в случае необходимости не составит особого труда состряпать правдоподобную версию, которая удовлетворила бы законников.
Стейси неожиданно откинулась назад и, обернувшись через плечо, застала Амброуза с поличным.
– Есть! – объявила она без тени торжества, которое по идее должно сопровождать подобное заявление.
– Правда? – Амброуз поднялся и, подойдя к ней, впился взглядом в экран. – Винтон-Вудс? – озадаченно переспросил он. – Это еще что такое?
– Элитный загородный поселок, который находится на идеальном расстоянии как от Лидса, так и от Брэдфилда, – пояснила Стейси. – Он расположен в Западном Йоркшире, вероятно, в зоне ответственности старшего инспектора Франклина или в непосредственной близости от него. Фрагмент названия я вытащила из не до конца удаленного файла на диске в компьютере Терри Гейтса, а потом прошерстила земельный кадастр в поисках объектов недвижимости, проданных за последние шесть месяцев. Поиск дал несколько совпадений, но именно Винтон-Вудс устроил бы Вэнса наилучшим образом. – Она несколько раз щелкнула мышкой, чтобы распечатать риелторское описание возникшего на экране особняка в псевдовикторианском стиле. – Здание приобрела некая компания, зарегистрированная в Казахстане. Оплатил покупку расположенный в Лихтенштейне трастовый фонд, чьи счета находятся в банке на Каймановых островах. На то, чтобы подробно разобраться в этой финансовой схеме, потребуется несколько недель, но это вполне в духе Вэнса… Именно такой схемой он воспользовался бы, чтобы обезопасить себя и свои денежки.
– Придется поверить тебе на слово, – хмыкнул Амброуз. – Лично у меня при одном только упоминании о трастовых фондах и офшорных зонах начинает болеть голова.
Стейси пожала плечами:
– Нам известно, что вскоре после ареста Вэнс перевел свои средства за рубеж, а денег у него было больше чем достаточно. Такой дом был бы для него идеальной базой, даже если он планирует оставаться в стране всего несколько недель. Во-первых, он может полностью распоряжаться им как своей собственностью, а во-вторых, никто не мешает ему снова продать дом, когда он больше не будет в нем нуждаться, и вернуть потраченные средства, возможно даже с прибылью, поскольку в последнее время недвижимость только дорожает.
– Что ж, – кивнул Амброуз, – возможно, ты права. И все равно я не могу понять человека, который готов идти на подобные ухищрения только ради того, чтобы кому-то отомстить.
Стейси одарила его снисходительной улыбкой:
– Для Вэнса это совершенно нормально.
– Надо бы мне туда съездить, – задумчиво сказал Амброуз.
– Даже с включенной мигалкой и сиреной ты доберешься туда не меньше чем за пару часов. Может, лучше связаться с местной полицией и попросить установить за домом скрытое наблюдение?
Амброуз покачал головой:
– Это наше дело. Кроме того, если судить по тому, что твоя начальница говорила о Франклине, доверять ему не стоит. Этот парень вполне может вломиться туда с группой захвата в надежде сорвать банк, но, если Вэнсу удастся ускользнуть, мы его больше никогда не найдем. Нет, с этим делом нужно разбираться осторожно, к тому же мне кажется, что у нас есть полное право самим довести охоту на Вэнса до победного конца. Я отправлюсь туда со своими лучшими ребятами. Там мы все как следует разведаем и в случае необходимости обратимся к местной полиции за помощью. – Он дружески похлопал Стейси по плечу. – Спасибо, ты отлично поработала. Не беспокойся, я обязательно сообщу своему боссу, кому мы обязаны этим успехом. Только не говори ничего Франклину, о’кей? Ни ему и никому из йоркширских детективов.
Несмотря на поздний вечер, Пола надеялась, что в отделе нравов кто-нибудь да дежурит. Большинство сотрудников, конечно, давно разошлись, чтобы заняться тем, чем обычно занимаются в выходные свободные от службы легавые. Остальные наверняка работали на улицах, поскольку именно субботними вечерами торговля сексуальными услугами шла особенно бойко, и нельзя было исключать, что в отделе никого нет. Ей, однако, повезло, хотя голос детектива, ответившего на звонок, звучал так, словно он находился на грани нервного срыва.
– Констебль Брайан. Что нужно?
Пола назвала себя и свое подразделение.
– Мне нужна кое-какая информация, – сказала она самым умиротворяющим тоном, на какой только была способна.
– Пола Макинтайр? Это не вы некоторое время назад едва не пострадали во время секретной операции, которая с самого начала пошла по… пошла кувырком? – переспросил Брайан таким тоном, словно это Пола была виновата, что ошибка коллег едва не стоила ей жизни. Сама она не любила вспоминать об этом эпизоде своей биографии. Вот и сейчас лоб Полы мгновенно покрылся липкой испариной, однако она сумела справиться с собой.
– Да, – подтвердила она. – И все по вине детектива из вашего отдела. Впрочем, я не собираюсь сводить с вами счеты.
– Ладно, что надо? – пошел на попятную Брайан.
– У вас ведется учет девушек, которые работают на улице? – спросила она.
– Какого рода учет?
– Ну, имена, биографии, прочие сведения… Сколько времени они работают. Или, по крайней мере, как давно они попали в поле вашего зрения.
Детектив Брайан громко фыркнул.
– Мы, знаете ли, не гребаные социальные работники…
– Я в курсе, – смиренно согласилась Пола. – И все-таки есть у вас такая информация или нет?
– Сержант ведет что-то вроде картотеки, но сегодня она не работает.
– Вы можете ей позвонить? Дело важное…
– У вашей спецгруппы все дела важные.
– У нас на руках четыре убийства, констебль Брайан, и это еще не конец. Мне, правда, не особенно хочется беспокоить своего шефа жалобами на ваше нежелание сотрудничать, но, если вы меня вынудите, я это сделаю. Итак, вы сами позвоните своему сержанту или это сделает мой начальник?
– Остыньте, детектив, – проворчал Брайан, но Пола чувствовала, что он смеется. – Я позвоню, только на многое не рассчитывайте. – С этими словами он дал отбой.
– Сволочь! – вслух резюмировала Пола, кладя трубку на рычаги. Интересно, подумала она, есть ли способ добраться до нужной информации, минуя отдел нравов и констебля Брайана? Увы, ничего путного ей в голову не приходило. Если бы не суббота, она позвонила бы своим знакомым из социальной службы, но все они сейчас наверняка сидят дома перед телевизорами, смотрят сериал «Лондонский госпиталь» и ковыряют вилками купленное навынос карри. «Ничего не попишешь», – подумала она, придется ждать, пока констебль Брайан соблаговолит заняться своими непосредственными обязанностями.
Сволочь. Как есть сволочь!
Стейси с тревогой наблюдала за тем, как Амброуз шушукается в уголке с инспектором Паттерсоном. Его план атаки на возможное убежище Вэнса ей не особенно нравился. Она понимала его желание стать тем самым человеком, который схватит беглого преступника, к тому же именно его подразделение выполнило всю черновую работу. Будет только справедливо, если именно об этих людях расскажут в новостях, когда Вэнс снова окажется за решеткой: пусть их дети гордятся отцами, которых показывают по телику! Но вдруг Вэнсу удастся ускользнуть, просочиться сквозь расставленные сети? Если это случится, то виноватой, как подсказывало Стейси иррациональное предчувствие, может оказаться она.
Вот почему она достала телефон и набрала номер Кэрол. Даже в своем нынешнем состоянии та оценит оперативную обстановку куда лучше, чем эти милые мужчины. Пусть они и исполнены благих намерений, но им не хватает опыта работы с особо тяжкими преступлениями, которые регулярно расследует их спецгруппа.
Кэрол ответила на втором звонке, но ее голос звучал как-то странно. Можно было подумать, что она простыла и у нее заложило нос.
– Привет, Стейси. Какие новости?
Стейси быстро рассказала о предполагаемой базе Вэнса в Винтон-Вудс и о предложении Амброуза. Кэрол слушала не перебивая, потом сказала:
– Я тоже не доверяю Франклину. Он, по-моему, до сих пор сомневается, что Майкла убил наш приятель, и не исключено, что он будет действовать кое-как, если задействовать его и его людей. Пожалуй, лучше вовсе обойтись без его участия. – Она немного помолчала и добавила: – Я поеду в Винтон-Вудс сама. Если я отправлюсь туда прямо сейчас, то прибуду на место раньше Амброуза и его людей. Времени как раз хватит, чтобы оценить диспозицию. Спасибо, что предупредила, Стейси.
И она повесила трубку. Стейси некоторое время тупо разглядывала аппарат, борясь с внезапно нахлынувшими сомнениями. Она вовсе не была уверена, что поступила правильно. С каждой секундой ощущение того, что ситуация вырвалась из-под контроля и катастрофа неизбежна, усиливалось.
А поскольку дело касается Вэнса, можно не сомневаться, что катастрофа будет ужасной.
49
Когда позвонила Стейси, Кэрол уже почти пришла в себя. Нет, она по-прежнему чувствовала себя отупевшей от горя и усталости, но что-то внутри ее сдвинулось. Тяжесть, лежавшая на сердце, никуда не исчезла, но каким-то образом давила уже меньше. Кэрол сумела собраться и теперь была в состоянии справиться с предстоящим делом.
Она сумеет остановить Джеко Вэнса и не даст ему причинить еще большее зло.
Чтобы ответить на звонок Стейси, Кэрол поднялась с кресла и отошла от Бетси, разрушив трогательное единство трех женщин. Она об этом не жалела. Бетси и Мики не должны ничего знать о ее планах на случай, если она не ошиблась и они по-прежнему питают к Вэнсу дружеские чувства.
Закончив разговор, Кэрол сказала:
– Мне нужно уехать.
– Мне кажется, вы не в том состоянии, чтобы куда-либо ехать, – возразила Бетси. Не то чтобы она ощутила свою власть над Кэрол – беспокойство Бетси казалось совершенно искренним, но Кэрол только покачала головой.
– Спасибо за заботу, – проговорила она, – но меня ждут в другом месте. Моя спецгруппа в Брэдфилде осталась без руководства, а Вэнс, к сожалению, не единственный, кому нравится убивать себе подобных. – Взяв со стола сумочку, Кэрол машинально пригладила волосы и почувствовала, что ее лоб покрыт испариной. Похоже, ее слегка лихорадило. Что ж, ничего удивительного – после такого-то нервного срыва.
– Не провожайте меня, я найду выход, – сказала Кэрол и, повернувшись, решительно шагнула к двери.
Покидая уютную гостиную, Кэрол неожиданно испытала облегчение. Бетси продемонстрировала обезоруживающую доброту и заботу, и вместе с тем она держалась поразительно хладнокровно, когда речь шла о погибшем конюхе. Эта мысль позволила Кэрол не думать о ласковых прикосновениях Бетси, и очень кстати, ибо она не хотела чувствовать себя обезоруженной. Особенно в отношении Мики Морган. Кэрол по-прежнему не была убеждена, что та полностью освободилась от влияния Вэнса, и не важно, что держало ее в подчинении: страх или его обаяние. Что-то между ними так и осталось недорешенным – в этом Кэрол не сомневалась.
Выйдя на улицу, она забралась в машину и некоторое время сидела неподвижно, собираясь с мыслями. Она должна обезвредить Вэнса. Это не только ее работа, но и ее долг, ее моральное право, и она не допустит, чтобы кто-то ее опередил. Амброузу нужно собрать людей, значит, он еще даже не выехал из Вустера. Да, возможность оказаться на месте раньше него у нее есть. Вряд ли Амброуз помчится в Винтон-Вудс под вой сирен, с включенными проблесковыми маячками, – ни он, ни Паттерсон не были настолько самоуверенны или недальновидны. Стало быть, все преимущества на ее стороне. По крайней мере, часть пути она сможет проделать, пользуясь теми привилегиями, которые дает положение полицейского.
Достав из бардачка синюю мигалку на магнитном основании, Кэрол установила ее на крыше, потом включила двигатель и рванула с места, выбрасывая из-под колес гравий и щебенку.
Сегодня вечером она покончит с Вэнсом, чего бы это ни стоило.
Тони не знал, удастся ли Поле поладить с отделом нравов. Это полицейское подразделение всегда жило по собственным правилам, действуя зачастую на грани законности или даже за ней. Такова была специфика работы отдела: его сотрудники могли чего-то добиться, только установив достаточно тесные отношения с частью подопечных. Без таких отношений отдел нравов просто не смог бы функционировать, хотя основой для них всегда служила коррупция разной степени серьезности. Статистика неумолимо свидетельствовала, что часть сотрудников отдела рано или поздно переходили черту, превращаясь в плохих парней, причем характер их преступлений зачастую было невозможно предсказать. И неудивительно. Сотрудники отдела нравов ежедневно сталкивались с донельзя извращенной реальностью, поэтому совершенные ими преступления редко бывали простыми и понятными.
У Полы имелся свой печальный опыт совместной работы с полицией нравов, и Тони не мог не задаться вопросом, станут ли сотрудники этого специфического отдела помогать ей, потому что чувствуют свою вину, или, напротив, постараются поскорее отделаться от нее под каким-нибудь формальным предлогом, поскольку сама фамилия Макинтайр напоминала им о том, о чем они предпочли бы забыть.
Зазвонил его мобильник, но номер не определился. На мгновение Тони почудилось, что это звонит Вэнс, чтобы позлорадствовать, но потом он вспомнил – его противник не из тех, кто хвастается своими преступлениями. Вэнс убивал не потому, что ему требовалось внимание или известность. Ради славы он делал в своей жизни многое, но не убивал.
Существовал, наверное, только один способ выяснить, кто звонит. Тони нажал кнопку.
– Доктор Хилл? Это вы?.. – Голос был женским и вроде бы знакомым, но крошечный динамик искажал звук, и он никак не мог определить, кому он принадлежит.
– Кто говорит?
– Это Стейси, доктор Хилл. Стейси Чен…
«Ну вот, – подумал он, – все и разъяснилось».
Стейси наверняка использует какую-нибудь хитрую систему, которая не позволяет определить ее номер и опознать голос. Подобное вполне в ее характере: Тони уже давно установил, что Стейси относится к окружающему миру с изрядным недоверием.
– Чем могу служить, Стейси? – спросил он вежливо. – Кстати, ты отлично поработала с оклахомским сайтом.
– A-а, ерунда, – небрежно сказала Стейси. – С этим мог бы справиться любой ламер, окажись у него под рукой подходящее программное обеспечение.
Тони предпочел не спрашивать, кто такой ламер. Впрочем, это было понятно из контекста.
– А как идут поиски Керри Флетчера? Не удалось напасть на след?
– Пока нет, и, должна признаться, я весьма разочарована. А мне очень не нравится, когда приходится разочаровываться в собственных компьютерах. Ни в избирательных списках, ни в списках налогоплательщиков графства никакого Керри Флетчера нет. Он не подавал заявления на получение пособия по безработице, даже в медицинских картах я не нашла ни одного совпадения в соответствующей возрастной группе. Кем бы он ни был, ему каким-то образом удается жить, не соприкасаясь с государственными учреждениями и службами.
– Да, я понимаю. Похоже, у тебя есть причины расстраиваться.
– Ничего, в конце концов я до него доберусь. – Она выдержала крохотную паузу. – Извините, доктор, я не уверена, следовало ли мне вам звонить, но я волнуюсь, а вы, похоже, единственный человек, кто может мне помочь.
Тони усмехнулся:
– Ты уверена? Как показали последние события, я не очень-то способен помочь даже самому себе. Впрочем, я постараюсь что-нибудь сделать… В чем твоя проблема, Стейси?
– Мне кажется, я нашла, где прячется Вэнс, когда не совершает свои преступления.
– Это замечательная новость. И где же?
– Это местечко называется Винтон-Вудс. Оно находится примерно на равном удалении от Лидса и Брэдфилда и представляет собой сравнительно крупный лесной массив на самой границе Йоркширских долин.
– То есть этот Винтон-Вудс расположен уже на территории нашего общего друга Франклина? – уточнил Тони.
– Да, это место относится к зоне ответственности полиции Западного Йоркшира.
– Ты уже звонила Франклину?
– В том-то и проблема, доктор. Когда я выяснила, где может прятаться Вэнс, рядом как раз находился сержант Амброуз. Он решил, что арест должна произвести полиция Уэст-Мерсии, и приказал мне ничего не говорить ни Франклину, ни другим детективам из Западного Йоркшира.
– Я понимаю – ты оказалась в довольно щекотливом положении, – проговорил Тони. На самом деле ему все еще было не ясно, при чем тут он.
– Все верно, – подтвердила Стейси. – Но я нашла выход. Я позвонила Кэрол, чтобы она сама решила, стоит ли звонить йоркширцам или нет.
– Но и она тоже предпочла ничего не сообщать Франклину. Я угадал?
– Да, угадали, но теперь Кэрол едет туда сама. Я не знаю, откуда именно она выехала, но, похоже, она прибудет на место раньше Амброуза и его команды. И я боюсь, доктор Хилл, что на этот раз Кэрол откусила больше, чем в состоянии проглотить. Вэнс опасен. Очень опасен!
– Ты совершенно права, Стейси… – Еще не договорив до конца, Тони потянулся к куртке и нащупал в кармане ключи от машины. Просунув одну руку в рукав, он перебросил телефон к другому уху. – И ты хорошо сделала, что позвонила мне. Я… попробую что-то предпринять.
– Спасибо… – Стейси издала странный придушенный звук, словно собиралась что-то добавить, но в последний момент передумала. Еще через секунду она вдруг выпалила: – Позаботьтесь о ней, доктор Хилл. Пожалуйста.
И она отключилась.
Уже наверху, запирая каюту, Тони подумал, что последние произнесенные Стейси слова были эквивалентны приказу.
Или угрозе.
– Я позабочусь о ней, Стейси… – произнес он в темноту и быстро побежал по причалу в направлении автомобильной стоянки. Только вырулив на шоссе, Тони сообразил, что не знает, куда ехать. Телефонного номера Стейси у него тоже не было.
– Ну и болван! – выругался он. – Тупой кретин!
У него оставался только один выход – позвонить Поле. Тони набрал номер и попал на голосовую почту. Все время, пока звучало исходящее сообщение, он вполголоса бранился, а после сигнала сказал:
– Это очень важно, Пола. У меня нет номера телефона Стейси, а мне нужно, чтобы она срочно перезвонила мне или написала, как лучше добраться до места, о котором она мне только что рассказывала. И пожалуйста, не спрашивай ни ее, ни меня, что все это значит, иначе я просто расплачусь, как ребенок.
Это была не пустая угроза. Несмотря на свою решимость не поддаваться эмоциям, Тони чувствовал себя на грани нервного срыва. Каким-то чудом он еще держался, но сил у него оставалось не слишком много. Кэрол… Она значила для него очень, очень много, и, пока она оставалась где-то рядом, Тони воспринимал это как данность. Он привык к их регулярному дружескому общению, привык испытывать радость при встрече, привык к тому, что именно ее близость была той постоянно действующей силой, которая придавала смысл его существованию. Ни в детстве, ни в ранней юности Тони так и не научился ни дружить, ни любить. Он просто не знал, из чего складываются подобные отношения. Его мать Ванесса была человеком сдержанным и холодным; каждый ее жест и каждое слово были тщательно выверены и рассчитаны, благодаря чему ей удавалось добиться желаемого в любых обстоятельствах. Она даже не постеснялась наброситься с ножом на своего жениха Эдди Блайта, потому что это представлялось ей наиболее выигрышной линией поведения. К счастью для Тони, тогда ей не удалось его убить, но напугать – да. Так Тони навсегда лишился отца.
Когда Тони был ребенком, Ванесса активно занималась собственной карьерой и не собиралась отягощать себя материнскими заботами. Чаще всего она оставляла сына со своей матерью, у которой, впрочем, тоже не нашлось для внука ни любви, ни тепла. Бабка терпеть не могла Тони, считая, что он нарушает ее покой на старости лет, и она давала ему это понять. Ни она, ни Ванесса никогда не приглашали в дом друзей и знакомых, поэтому у Тони не было возможности наблюдать нормальное человеческое общение.
Вот почему, вспоминая свое детство, Тони видел картину, достойную учебника по психиатрии. Именно так, казалось ему, и формировались изуродованные характеры, обладателей которых ему приходилось лечить в клинике или преследовать в качестве полицейского профайлера. Эти люди никогда никому не были нужны. Их строго, порой жестоко наказывали за самые обычные детские шалости или неосторожность. Они не знали ни любви, ни заботы и понятия не имели об обычных человеческих отношениях, необходимых для нормального развития. Отсутствие отца, чрезмерно агрессивная мать… Каждый раз, когда Тони беседовал со своими пациентами-психопатами, ему казалось, что они рассказывают о его собственном безрадостном детстве. Наверное, думалось ему, именно по этой причине он стал таким хорошим психиатром. Тони понимал этих людей, потому что сам едва не стал таким, как они.
Его спасло и даровало бесценную способность сочувствовать и сопереживать то единственное, что вообще способно спасти человека с больной изуродованной психикой. Любовь… И пришла она к нему с самой неожиданной стороны.
Тони не был привлекательным ребенком. Он помнил, что в детстве не сомневался в этом, потому что ему постоянно об этом напоминали. Как обстояло дело в действительности, сейчас сказать трудно, поскольку никаких объективных свидетельств не сохранилось, за исключением разве что пары школьных фотографий, которые под нажимом классного руководителя Ванессе Хилл все-таки пришлось заказать. Кто из детей на снимке – он, Тони знал лишь потому, что бабка несколько раз тыкала изуродованным артритом пальцем в его испуганную рожицу, приговаривая: «Каждый, кто только взглянет на эту фотографию, сразу поймет, кто здесь самый никчемный и бесполезный ублюдок».
Никчемный и бесполезный ублюдок Тони Хилл. Слишком короткие и слишком тесные форменные штанишки почти не прикрывают худые ляжки и узловатые колени. Плечи ссутулены, руки опущены по швам. Под шапкой взлохмаченных волос, которые выглядят так, словно их обладатель вынужден экономить на услугах парикмахера, узкое бледное лицо. На нем застыло испуганное выражение, свойственное забитому, затравленному зверьку, который не знает, кто и когда пнет его в следующий раз. Пожалуй, только глаза приковывают к себе внимание. Сверкающую в их глубине пытливую голубую искорку даже тогда ничто не могло затмить. Казалось, это выглядывает наружу не сломленный до конца характер.
Пока не сломленный.
В школе его, разумеется, без конца дразнили, а бывало, и поколачивали. Благодаря усилиям Ванессы и бабки Тони выглядел идеальной жертвой, и в желающих отточить на нем свое остроумие недостатка не было. Тони Хилла можно было безнаказанно поколачивать, не опасаясь, что назавтра его мать явится к директору и примется орать, как торговка из Гримсби. В школьные спортивные команды его брали в последнюю очередь, да и то неохотно, зато он чаще других становился мишенью для едких насмешек и неостроумных, а часто даже жестоких розыгрышей. Неудивительно, что школьные годы казались ему бесконечной чередой несчастий и унижений.
В очереди в столовую Тони всегда оказывался последним. Это был единственный способ вообще получить обед. Если он пропускал старших ребят вперед, вероятность того, что его пудинг со сладким заварным кремом окажется в тарелке с тушеным мясом или в супе с клецками, существенно уменьшалась. Малыши, вместе с которыми он стоял, никогда не ставили ему подножку, не толкали и не плевали в жаркое.
На женщин, работавших в школьной столовой, Тони почти не обращал внимания. Он еще дома привык смотреть в пол и надеяться, что взрослые его не заметят. Неудивительно, что Тони был застигнут врасплох, когда одна из поварих на раздаче внезапно заговорила с ним:
– Эй, да что это с тобой, паренек? – У нее был сильный местный акцент, и вопрос прозвучал почти как вызов.
Тони в панике обернулся. На мгновение ему показалось, что кто-то из школьных хулиганов подкрался сзади и высморкался ему на спину или испачкал школьный пиджачок мелом. Но позади никого не было, и он с ужасом осознал, что эти слова адресованы ему.
– Да-да, я с тобой говорю, глупыш.
Тони покачал головой. От страха его верхняя губа приподнялась, так что он сделался похож на оскалившегося терьера.
– Н-ничего, мэм… – пробормотал он.
– Вот и врешь. – Женщина добродушно усмехнулась и положила ему на тарелку добавочную порцию макарон, обжаренных с тертым сыром. – Иди-ка ты сюда… – И она кивнула головой в направлении бокового прохода, ведущего в кухню.
Теперь Тони испугался по-настоящему. Воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что на него никто не смотрит, он юркнул в проход. Прижимая к груди свой поднос, он остановился на кухонном пороге, не зная, что делать дальше. К счастью, к нему на помощь поспешила повариха. Оставив раздачу, она взяла его за локоть и провела за угол, в глубь кухни, где кипела работа. Еще четыре женщины, закатав рукава, мыли в глубоких раковинах огромные котлы. Пятая курила, прислонившись к косяку ведущей на хозяйственный двор двери.
– Садись и ешь, – велела Тони повариха, указывая на высокий стул рядом с рабочим прилавком.
– Что, Джоан, подобрала еще одного бездомного щенка? – хохотнула курившая женщина.
К этому времени голод успел победить страх, и Тони принялся за еду. Джоан наблюдала за ним с явным удовольствием.
– Я заметила, ты всегда стоишь в очереди последним, – проговорила она мягко. – Они тебя обижают, да?
Тони почувствовал, как к глазам подступили непрошеные слезы, а в носу защипало, и он едва не подавился макаронами. Уставившись в тарелку, он молчал, изо всех сил стараясь не заплакать.
– Я держу собак, – сказала Джоан. – И мне нужен помощник, который бы их выгуливал, к примеру сразу после школы. Как ты на это смотришь? Согласен?
Тони не знал, как он на это смотрит. Он не очень любил собак, но ему вдруг очень захотелось подружиться с кем-то, кто разговаривал с ним, как Джоан. Поэтому он кивнул, по-прежнему не поднимая головы от тарелки.
– Ну вот и договорились. – Джоан довольно вздохнула. – Значит, сразу после последнего звонка буду ждать тебя у задней калитки. Тебе нужно предупредить родителей?
Тони покачал головой.
– Бабушка не будет возражать, – сумел выдавить он. – А мама не возвращается домой раньше семи.
Так началась их странная дружба. Джоан никогда не расспрашивала его о том, как ему живется дома. Когда Тони понял, что может ей доверять, он сам рассказывал ей все, что считал нужным, а она только слушала и кивала. Джоан не выпытывала подробности, не судила, не выносила оценок. У нее было пять собак, каждая со своим непростым характером, и, хотя Тони так и не научился любить их по-настоящему, он довольно удачно имитировал эту любовь. Обманывать Джоан ему вовсе не нравилось, но он боялся ее разочаровать, поскольку ближе ее у него все равно никого не было. Нет, она не пыталась заменить ему мать и не делала вообще ничего, чтобы занять в его жизни особое место. Она просто была доброй бездетной, одинокой женщиной, которую тронула его боль – как в свое время тронула судьба пятерых ее питомцев, каждого из которых Джоан когда-то отыскала в собачьем приюте.
– Я завсегда умею отличить пса с хорошим характером, – не раз хвасталась она Тони и другим владельцам собак, с которыми они останавливались поболтать во время прогулок.
Кроме того, Джоан всегда ободряла и поддерживала Тони. Сама она умом не блистала – фактически она едва-едва научилась читать и писала с ошибками, которых Тони не делал с младших классов, – однако ей каким-то чудом удавалось распознавать в людях незаурядные способности и интеллект. Именно она внушила ему, что ему необходимо получить хорошее образование, если он хочет изменить свою жизнь, потому что образование дает возможность выбора. Джоан обнимала его, когда он успешно сдавал экзамены, и подбадривала, когда он колебался или терял мужество. «Ты сможешь», – говорила она, и Тони действительно удавалось все, что он задумывал.
Ему было шестнадцать, когда она сказала, что он больше не должен к ней приходить.
Они сидели у нее на кухне за дешевым пластиковым столом и пили чай из щербатых кружек.
– Больше ко мне не ходи, дружок, – проговорила Джоан и пояснила: – У меня рак. Я давно знала, просто не говорила… На днях врачи сказали, что мне осталось всего несколько недель. Завтра я отвезу собак к ветеринару, чтобы их усыпили: они уже слишком старые и вряд ли привыкнут к новому хозяину. Ну а твоя бабушка навряд ли согласится поселить у себя этакую ораву… – Она тепло похлопала Тони по руке. – Я хочу, чтобы ты запомнил меня такой, какая я сейчас, – такой, какой я была все это время, так что лучше попрощаемся прямо теперь.
Тони был потрясен. Когда к нему вернулся дар речи, он пытался возражать, говорил, что хочет быть с ней до самого конца, но Джоан осталась непреклонна.
– Все решено, дружок. Я приведу в порядок дела, а потом лягу в хоспис. Говорят, там совсем неплохо.
Потом оба они заплакали. Тони было очень тяжело, но он понял, что должен уважать ее волю и желание. Пять недель спустя одна из работавших в столовой поварих подозвала его и сообщила, что Джоан скончалась.
– Она умерла спокойно и почти не страдала, – сказала она и, вздохнув, добавила: – Без нее здесь стало пустовато…
Тони только кивнул в ответ. Он боялся разрыдаться, к тому же он не знал, что сказать, да и нужно ли что-то говорить. К счастью, Тони уже понял, что Джоан научила его бороться с той самой пустотой в душе, которую она после себя оставила. Да и он уже не был тем запуганным, затравленным школьником, с которым она подружилась когда-то. Он стал другим.
Но только много лет спустя, когда Тони уже работал над диссертацией, посвященной расстройствам личности и психопатическому поведению, он сумел понять и оценить дар Джоан. Она не просто спасла его, когда выдернула из очереди и отвела на кухню, чтобы накормить как следует. Она была первым человеком, который показал ему, на какие чудеса способна любовь. Ее любовь была грубой и несентиментальной, но она была настоящей, и, хотя Тони никогда ни с чем подобным не сталкивался, он сумел ее распознать.
Впрочем, несмотря на вмешательство Джоан, он так и не овладел искусством легко сходиться с окружающими. Тони научился только притворяться, что общается, – «притворяться человеком», как он сам это называл. В отличие от большинства «нормальных» мужчин у него не было ни кучи приятелей, ни списка подруг или любовниц, с которыми он встречался. Возможно, именно поэтому те немногие люди, которых он действительно любил, были ему особенно дороги. Так или иначе, при одной мысли о том, что он может потерять Кэрол, Тони ощущал в груди острую физическую боль, похожую на предвестье сердечного приступа.
А потерять ее он мог несколькими способами. Кэрол сама дала ему понять, что ей все равно, если она больше никогда его не увидит, и это был самый очевидный вариант. При этом, однако, он всегда мог надеяться, что Кэрол рано или поздно передумает. Другие пути выглядели куда более мрачно. Тони отчетливо понимал, что в своем нынешнем состоянии Кэрол нисколько не дорожит собственной жизнью. Ему не составляло особенного труда представить, как она бросится на Вэнса, стоит ей только его увидеть. Увы, результат такого столкновения мог быть только один.
Тут Тони пришло в голову, что он – не единственный человек, способный спасти Кэрол от самой себя. Достав телефон, он набрал номер Амброуза.
– Что тебе, Тони? – сказал сержант, взяв трубку. – Я сейчас очень занят.
– В таком случае буду краток, – ответил Тони. – Кэрол Джордан едет в Винтон-Вудс брать Джеко Вэнса.
50
Пола мрачно уставилась на часы. Она была почти готова плюнуть на все и уйти наконец домой, не дожидаясь звонка из отдела нравов. Время и так было позднее, и по всем законам ей давно полагалось сидеть дома, потягивать красное вино и смотреть, как доктор Элинор Блессинг оттачивает свои хирургические навыки на ноге барашка. Сейчас, наверное, ужин уже съеден, думала Пола, хотя в глубине души надеялась, что после гостей что-нибудь да осталось.
Зевнув, она опустила голову на сложенные на столешнице руки. «Дам им еще пять минут», – подумала Пола. Если никто не позвонит, ну и черт с ними. Она поедет домой, и пусть тогда трезвонят хоть до утра.
Проснулась Пола оттого, что кто-то подошел к ее столу. Ослепленная бьющим в глаза светом настольной лампы, она видела только силуэт человека, стоявшего перед ней на фоне тускло освещенного рабочего зала. Резко выпрямившись, Пола рывком отодвинулась от стола и вскочила.
Незнакомая женщина – теперь она рассмотрела, что это была именно женщина, – негромко рассмеялась. Незнакомка была среднего возраста, среднего роста и среднего телосложения. Темные волосы собраны на затылке в аккуратный пучок, лицо немного карикатурное, как у садового гнома, – включая нос картошкой и словно нарисованные выпяченные губы.
– Прошу прощения, я не хотела тревожить ваш сон, – насмешливо сказала женщина. – Я – сержант Дин из отдела нравов.
Пола кивнула и убрала с лица растрепавшиеся волосы.
– Извините. Я – констебль Макинтайр. Я не собиралась спать, просто…
– Я знаю, кто ты такая, лапочка. – Выговор у сержанта Дин был северо-восточный, но, судя по интонациям, она долго жила где-то еще. – Не надо извиняться – мне прекрасно известно, как порой выматываешься на работе. Иногда начинает казаться, что собственная постель привиделась тебе во сне.
– Спасибо, что выбрали время заехать. Я, честно говоря, ожидала только звонка. Все-таки сегодня у многих выходной, и если я от чего-то вас оторвала…
– Я решила, что проще будет заехать. Кроме того, мой муж и оба сына уехали в Сандерленд на какой-то поздний матч. Раньше одиннадцати они все равно не вернутся, так что ни от чего особенного вы меня не оторвали, разве что от телика, по которому все равно показывают одну фигню. То, что сообщил мне Брайан, показалось мне куда интереснее. Не хотите рассказать поподробнее? – С этими словами сержант Дин уселась за стол Крис Девайн и, забросив ноги на мусорную корзину, приготовилась слушать.
Пола поморщилась, но ничего не сказала. Стараясь не думать ни о Крис, которая теперь уже никогда не вернется на свое рабочее место, ни о странном интересе, который отдел нравов проявил к их последним открытиям, она, как могла, изложила Дин теорию Тони.
– Я знаю, – закончила она с неловкой улыбкой, – что идеи доктора Хилла выглядят порой как, гм-м…
– Как бред сумасшедшего?
Пола усмехнулась:
– Что-то вроде того. Но, как это ни странно, доктор Хилл часто попадает в яблочко. Я уже давно с ним работаю и успела убедиться в этом на собственном опыте.
– Я слышала, что он – один из лучших специалистов в своей области, – кивнула Дин. – Говорят, это одна из причин того, что у Кэрол Джордан такая высокая раскрываемость.
Пола мгновенно ощетинилась:
– Напрасно вы недооцениваете Кэрол. Она и сама чертовски хороший детектив.
– Я в этом не сомневаюсь. Тем не менее каждому из нас может время от времени понадобиться помощь. Именно поэтому, кстати, я сейчас здесь… Каждый раз, когда детективов из других подразделений начинает интересовать что-то на моей территории, я считаю необходимым навести справки. Никому из нас не хочется терять установленные с таким трудом полезные контакты.
Теперь, когда Дин выложила карты на стол, ее неожиданный приезд больше не смущал Полу.
– Естественно, – согласилась она. – Так вы мне поможете?
Дин сунула руку в карман джинсов и достала оттуда флешку.
– Я, безусловно, поделюсь с вами, чем могу. Брайан говорил, вы интересуетесь новенькими?
– Да. Я слышала, из-за кризиса на улицах сейчас работает больше девушек.
– Так и есть, хотя большинство из них все же работает не на улицах, а на съемных квартирах. Какой временной отрезок вас интересует?
– Меня интересуют девушки, которые вышли на панель, скажем, за месяц до первого убийства.
– Я стараюсь следить за тем, что творится на моем участке. – Сержант Дин достала из другого кармана смартфон. – А кроме того, я не люблю держать в компьютере информацию, которой там не место. Особенно когда дело касается весьма и весьма уязвимых молодых женщин. – Она нажала несколько кнопок, потом удовлетворенно хмыкнула. – Способа быстро и решительно разобраться с тем, что происходит на улицах, просто не существует, – добавила Дин, прокручивая на экране какой-то список. – Я убеждена в этом. Приходится действовать избирательно, приноравливаться к каждой конкретной ситуации. Когда среди нашего контингента появляется новое лицо, мы первым делом пытаемся наладить контакт. Нормальный, человеческий контакт. Иногда небольшого нажима оказывается вполне достаточно – особенно если мы имеем дело с человеком еще не до конца опустившимся. Стоит упомянуть, как факт задержания полицией может отразиться буквально на всем, начиная от пособия на детей и заканчивая оценкой кредитоспособности, – и они дают задний ход. Некоторые уходят из бизнеса навсегда, но таких, к сожалению, не слишком много. А стоит девушке пройти по этой дорожке достаточно далеко, и возврата уже не будет. Вот почему меня весьма интересуют новые источники информации. Моя работа в том и заключается, чтобы присматривать за этим человеческим котлом.
– Я вас понимаю. Трупы никому не нужны.
– Мне нравится думать, что в большинстве случаев мы успеваем принять меры и не допустить ничего подобного. Мои мальчишки утверждают, что я живу в стране грез, но я все равно пытаюсь узнать имена и биографии наших новеньких, чтобы, по крайней мере, знать, что писать на бирке, если до этого дойдет.
– На какой бирке? – не поняла Пола.
– Которую привязывают к пальцу в морге, – пояснила Дин.
– Ага… – Пола глубокомысленно кивнула. – Ну ладно, что у вас есть?
– В зоне ответственности Брэдфилдской полиции – а это сорок четыре квадратные мили – проживает примерно девятьсот тысяч человек. На них приходится около полутора сотен профессиональных проституток, и это более или менее постоянное число. Если учесть, что по опросам около пятидесяти процентов мужчин хотя бы раз в жизни платили за секс, девушкам приходится трудиться в поте лица, чтобы заработать себе на жизнь.
– На довольно убогую жизнь, – вставила Пола.
– На наркотики им, во всяком случае, хватает, ну а наркоманов мало заботит способ, которым они заработают на следующую дозу. – Дин покачала головой. – Хочется верить, что я научила своих мальчишек лучше относиться к женщинам, – вот и все, что я могу сказать по этому поводу. – Она сняла ноги с мусорной корзины и встала. – В тот период, о котором вы говорили, в нашем районе появились три новые девушки.
– Хорошо, что не больше.
– Речь идет о летнем времени. Летом ночи светлее, поэтому клиенты осторожничают. Никто не хочет, чтобы его заметили, когда он шатается по улицам, пытаясь снять проститутку.
– Вот не думала, что проституция – занятие сезонное.
– Это касается только уличных проституток. Те, кто работает в помещении, трудятся круглый год. Если бы вас интересовали девушки, которые принимают клиентов в квартирах и саунах, речь шла бы о полутора десятках фамилий, а так… Вот, записывайте: Тиффани Седжвик, Летиция Марлоу и Керри Флетчер.
– Керри Флетчер? – переспросила Пола, не в силах поверить в свою удачу. – Вы сказали – Керри Флетчер?
– Знакомое имя? – Дин прищурилась.
– Так это женщина?!
Сержант Дин удивленно посмотрела на нее:
– Конечно женщина. Вы же спрашивали о девушках-проститутках, а не о парнях. А что? Вам это имя что-то говорит?
– Да, оно уже всплывало раньше в нашем расследовании… Учитывая контекст, мы решили, что это мужчина. Керри – это же и мужское, и женское имя, так?.. – Пола нахмурилась. – Но тогда то, что мы узнали, не имеет смысла.
Дин улыбнулась:
– Вы можете все проверить сами. Керри почти каждый вечер работает в конце Кэмпион-бульвара – там, где перекресток с круговым движением.
– Вы что-нибудь о ней знаете? – Пола быстро нацарапала имя в своем блокноте, потом открыла почту и стала набирать сообщение Стейси.
– Мне известно только то, что она сама о себе рассказала. Кто знает, быть может, в чем-то она и приврала… Проститутки часто выдумывают, когда рассказывают о себе, – и плохое, и хорошее. Все зависит от того, что им необходимо в данный момент, чтобы чувствовать себя увереннее.
– И что рассказывала вам Керри? – Пола, как большинство полицейских, любила поболтать о работе, но сейчас ее интересовала только Керри Флетчер.
– Керри из местных. Так она сказала, и я почти уверена, что это правда, потому что она говорит с ярко выраженным брэдфилдским акцентом. В детстве жила на Токстет-роуд – это сразу за высотными домами в Скенби…
Пола кивнула, она знала Токстет-роуд. Как говорили местные патрульные, в этот район даже бродячие собаки не заходят поодиночке. И именно на этот район Стейси указала, когда провела поиск по базе данных регистрационных номеров автомобилей.
– Улица Отчаяния… – проговорила она.
– В точку, – подтвердила Дин. – Потом, когда ей было лет пять или шесть, семья переехала в одну из муниципальных высоток, в квартиру на шестнадцатом этаже. Переезд доконал ее мать. Керри так и не вспомнила, была ли это клаустрофобия или агорафобия, а может быть, ее мать просто боялась Эрика – так зовут главу семьи. Как бы там ни было, после переезда миссис Флетчер ни разу не переступила порог квартиры, ни разу не вышла на улицу. Она стала пленницей в собственном доме… – Дин сделала паузу, и Пола поняла, что сержант любит рассказывать свои истории и не чурается драматических эффектов. – Очень скоро Эрик Флетчер превратил жену в заложницу, – продолжала Дин. – Он начал насиловать Керри, когда ей было восемь лет. Если она отказывалась делать то, что велел отец, он вымещал зло на матери. Эрик избивал ее или запирал на балконе и держал там до тех пор, пока бедняга не начинала заговариваться от страха. А маленькая Керри любила свою мать.
Пола вздохнула. Она уже много раз слышала эту историю в разных вариантах, и все же каждый раз ей становилось не по себе. Стоило только представить, каково это – быть совершенно беспомощной и абсолютно зависимой, и у нее начинали подкашиваться ноги, а к горлу подступала тошнота. Но самым страшным было, наверное, даже не это. Ребенок, не обладая даже мизерным жизненным опытом, принимал за любовь то, что видел, – то, что происходило с ним самим. Другого он просто не знал и не мог представить, что отношения между людьми бывают совершенно иными. Наверное, даже дебильные мыльные оперы, которые Керри видела по телевизору, представлялись ей волшебной сказкой вроде Хогвартса.
– Конечно любила, – сказала Пола и вздохнула. – Почему бы нет? Но со временем она научилась ее презирать.
По лицу Дин скользнуло обиженное выражение. Казалось, она хотела сказать: кто рассказывает эту историю, ты или я?
– Так продолжалось довольно долго – фактически до тех пор, когда Керри закончила школу и стала работать на заправочной станции на Скенби-роуд. Никакой личной жизни у нее не было, Эрик об этом позаботился. – Дин проницательно взглянула на Полу. – Впрочем, как сказал бы ваш доктор Хилл, каждый человек является соучастником того, что с ним происходит.
– Вы многое знаете о Керри Флетчер, – заметила Пола.
– Я стараюсь узнать как можно больше о каждой из девочек, – сдержанно ответила Дин. – А на улицах чашка кофе и капелька сочувствия ценятся очень и очень дорого.
– Что же было дальше?
– Мать Керри умерла. Насколько я могу судить, это произошло месяца четыре тому назад. Самой Керри, впрочем, понадобилось несколько недель, чтобы понять, что она наконец свободна.
– И она сразу отправилась на панель? – удивилась Пола. – А как же ее работа на заправке?
– Когда Керри наконец прозрела, ей не просто захотелось стать свободной. Она решила отомстить отцу за все, что он с ней делал. Отныне он не мог получить ее бесплатно, к тому же теперь она заставляла других мужчин платить за то, что раньше принадлежало ему.
Пола присвистнула:
– И как отнесся к этому Эрик?
– Не очень хорошо, – сухо сказала Дин. – Он часто появлялся там, где она работала, и уговаривал ее вернуться домой, но Керри каждый раз наотрез отказывалась. Она говорила, что на улице чувствует себя в большей безопасности, чем дома. Пару раз он устраивал ей сцены прямо на улице и уже готов был применить силу, но мы его предупредили. С тех пор, насколько мне известно, Эрик ведет себя тихо. По крайней мере, нам он старается больше не попадаться.
– Значит, она сказала, что на улице чувствует себя в большей безопасности, чем с отцом, – повторила Пола задумчиво. – А вы знаете, это в точности совпадает с тем, что говорил мне Тони Хилл. Что касается путаницы с именами, Эрик, вероятно, просто использовал электронный адрес дочери… Ну да, так оно и есть!..
И она энергично забарабанила по клавишам компьютера, спеша закончить срочное сообщение для Стейси. Коротко перечислив факты, которые она узнала от Дин, Пола посоветовала коллеге искать не Керри Флетчера, а Эрика Флетчера, который, по всей вероятности, проживает на шестнадцатом этаже в одной из муниципальных высоток в Скенби.
Отправив свое послание, она заметила, что у нее есть и входящая почта. Письмо оказалось от Гриши Шаталова.
– Подождите, пожалуйста, еще немного, – попросила она Дин, открывая письмо.
«Пола, – писал патологоанатом, – мы обнаружили обломанный фрагмент ногтя, который застрял в одной из ран на последнем трупе. Ноготь, скорее всего, не принадлежит жертве – все ее ногти более или менее целы. Я почти уверен, что это ноготь убийцы. Думаю, нам удастся выделить фрагмент ДНК, достаточный для идентификации по пептидным или митохондриальным картам ДНК. Надеюсь, эта новость скрасит твой субботний вечер. Передай мои соболезнования Кэрол, если увидишь ее раньше меня. Твой Г. Ш.».
Пола знала, что бывают моменты, когда расследование, которое долго буксовало на месте, вдруг рывком сдвигается с мертвой точки. Так ведет себя ключ в заржавленном сложном замке. Сначала нехотя поднимается одна сувальда, потом другая, и вдруг все подпружиненные штифты разом выстраиваются в соответствии с профилем ключа, личинка замка поворачивается, и дверь, которая так долго не открывалась, распахивается настежь. И сейчас, сидя в пустом рабочем зале в субботу вечером, Пола совершенно точно знала – пройдет совсем немного времени, и спецгруппа с блеском раскроет свое последнее дело. А главное, Кэрол сможет отправиться в Уэст-Мерсию с высоко поднятой головой и сознанием того, что она что-то создала, тогда как Блейк умеет только разрушать.
Пожалуй, ради этого стоило постараться.
– Что-о?!! – загремел в телефоне голос Амброуза. – Как это Кэрол поехала брать Вэнса? Кто, черт побери, сказал ей, где он прячется?!
– Стейси, разумеется, – терпеливо объяснил Тони. Он старался говорить спокойно, хотя никакого спокойствия не испытывал.
– О чем она только думала?! – завопил Амброуз. – Ведь это служебная информация!
– Вот именно, – подтвердил Тони. – А непосредственный начальник Стейси – Кэрол, а вовсе не ты. И добывала она эту информацию для Кэрол, а не для вашего подразделения. Ничего удивительного, что она проявила лояльность по отношению к человеку, который дал ей шанс блеснуть своими способностями.
– Ты должен остановить Кэрол, – жестко сказал Амброуз. – Я не хочу, чтобы она все испортила. Вэнс слишком опасен, чтобы пытаться справиться с ним в одиночку. Останови ее, Тони, пока не случилось непоправимое!
– Я уже в пути, еду так быстро, как только могу, – сказал Тони, стараясь хоть немного успокоить приятеля. – Когда вы выезжаете?
– Через пять минут. Во сколько Кэрол туда отправилась?
– Стейси позвонила ей сразу после того, как поговорила с тобой. Потом она позвонила мне, а я выехал минут пятнадцать назад.
– Черт! Она нас здорово опередила.
– Кое-что ты все-таки можешь сделать, – проговорил Тони, перестраиваясь на скоростную полосу.
– Что?
– Позвони Франклину, пусть попробует ее перехватить.
Амброуз сердито фыркнул:
– Ничего поумнее не придумал? Дело кончится серьезным столкновением между Франклином и Джордан, а Вэнс тем временем улизнет через заднюю дверь и исчезнет навсегда.
– Как хочешь, – резко сказал Тони, теряя терпение. – Мне наплевать на Вэнса, жизнь Кэрол – вот что меня беспокоит. – Он дал отбой и выжал еще пять миль в час из недовольно рычащего мотора. – Ах, Кэрол!.. – простонал он. – Только не делай глупостей! А лучше не делай вообще ничего. Просто сиди тихо и не показывайся Вэнсу на глаза.
Сэму Эвансу очень нравилось работать на земле и опрашивать людей. В допросной он действовал не так ловко, как та же Пола, но на улице ему не было равных. Сэм умел расположить к себе случайного прохожего, втянуть в разговор, польстить, а иногда и поднажать. Ему ничего не стоило пустить в ход свой характерный для представителей рабочего класса выговор, что оказывалось весьма кстати, когда приходилось иметь дело с теми, кто в силу обстоятельств оказался в самом низу общественной пирамиды. Эти люди видели в Сэме равного, а не того, кто снисходит до них или пытается их судить.
Когда Пола довела до него информацию, которую сообщила ей сержант из отдела нравов, у Сэма не возникло никаких сомнений в том, каким должен быть их следующий шаг. Им нужно срочно разыскать Керри Флетчер и доставить ее в управление – от греха подальше. При этом Поле следовало оставаться на рабочем месте, чтобы собирать все сведения, которые могут помочь им выйти на след Эрика Флетчера, поэтому поиски его дочери Сэм взял на себя.
Поздним субботним вечером Темпл-Филдз был едва ли не самым оживленным местом в городе. По узким улочкам в обоих направлениях группами и в одиночку фланировали трансвеститы, женственные юноши и молоденькие лесбиянки – с ног до головы в татуировках и пирсинге, а также многочисленные двойники Леди Гага как женского, так и мужского пола, однако хватало здесь и более консервативной публики, которая приходила в Темпл-Филдз, чтобы приятно провести время в многочисленных гей-барах и ресторанах, размещавшихся в первых и полуподвальных этажах. Квартал красных фонарей сменил ориентацию и превратился в «поселок голубых» еще в девяностых, однако с началом нового тысячелетия границы между тем и другим начали стираться, и теперь даже среди убежденных гетеросексуалов считалось престижным проводить вечера в барах и ночных клубах, слывших самыми модными в городе. Нынешний Темпл-Филдз представлял собой Содом в миниатюре, где все дозволено, все разрешено. При желании здесь можно найти развлечение на любой вкус, и в желающих недостатка нет. Среди многочисленных пороков и извращений процветающая уличная проституция выглядела занятием почти невинным; ее и заметить-то непросто, но Сэм, к счастью, хорошо знал, где нужно искать.
Лавируя в потоках праздных гуляк, он зорко высматривал проституток – мужчин и женщин, наметанным глазом определяя их профессиональную принадлежность по рыскающему взгляду и нарочито небрежной походке. Иногда они замечали его первыми и, признав в нем полицейского (с интуицией у них тоже все было в порядке), спешили затеряться в толпе, прежде чем он успевал с ними заговорить. Несмотря на это, Сэму все же удалось побеседовать с пятью-шестью проститутками. Две из них отвечали нехотя, сквозь зубы; вероятнее всего, они знали, что за ними внимательно наблюдает сутенер, и не спешили пускаться в откровения. Еще две женщины заявили, что не знают никакой Керри Флетчер. Пятая проститутка призналась, что знакома с Керри, но не видела ее уже два или три дня. Нет, добавила она, отвечая на вопрос Сэма, она не думает, что с ней что-то случилось. Просто Керри обычно работает не здесь, а на Кэмпион-бульваре. Может быть, она и сейчас там.
Пришлось Сэму отправиться на бульвар, который отделял Темпл-Филдз от городского центра. Здесь ему повезло отыскать еще нескольких женщин, которые не только держались более раскованно, но и сообщили ему кое-какую ценную информацию. Одну из женщин – крупную крашеную блондинку – он заметил на углу бульвара и отходящего от него переулка. Блондинка то затягивалась сигаретой, то отпивала кофе из пластикового стакана, который держала в свободной руке. Когда Сэм приблизился, она бросила на него неприветливый взгляд.
– Господи, могу я постоять хотя бы пять минут спокойно? – пробормотала она. – Кроме того, легавым я бесплатно не даю.
– Я ищу Керри Флетчер, – сообщил Сэм.
– Не ты один, – хмыкнула блондинка. – Сегодня я ее, правда, не видела, зато вчера тут крутился ее старик – тоже разыскивал Керри.
– Мне казалось, полиция предупредила его, чтобы он оставил Керри в покое.
– Может, и предупредила, – сказала блондинка. – Орать он, верно, стал потише, и все равно каждый вечер Эрик тут как тут – следит за каждым ее шагом. Вчера, впрочем, Керри, его шуганула – велела проваливать к чертям собачьим.
– И как он это воспринял?
– А у него не осталось особого выбора – Керри уехала с клиентом.
– Что же он такого сказал, что она так на него набросилась?
– А я почем знаю? Я не особенно за ними следила – мне ведь нужно на жизнь зарабатывать, красавчик. Наверное, то же, что и всегда: на улицах, мол, небезопасно и она должна вернуться домой, пока ее не прикончил тот псих, который убивает проституток. Зато я слышала, что ответила Керри – мол, лучше рисковать собой на улицах, чем жить с ним. Тут ее старик снова начал кричать, что сделает все, что она захочет, лишь бы Керри перестала торговать собой. А она ответила: «Я хочу только одного: чтобы ты прекратил здесь появляться, когда я работаю. А теперь – пошел в задницу, ублюдок!» Вот, собственно, и все. Потом Керри села в машину к клиенту, и они уехали.
– Ты хочешь сказать, – уточнил Сэм, – что Керри и ее отец частенько так ругаются?
Блондинка пожала плечами и отхлебнула кофе.
– Старик давно пытается напугать ее этим убийцей, который ходит по улицам и режет проституток. – Она презрительно скривила губы. – Можно подумать, мы не знаем, что в городе полно ублюдков, которым нравится делать нам больно. Те, кто беспокоится о своем здоровье или безопасности, не идут на панель. Каждая проститутка знает, что может нарваться на извращенца или просто на психа, который в любой момент способен потерять контроль и сделать все что угодно. Мы просто стараемся об этом не думать.
– Ладно, Керри уехала с клиентом. Что сделал ее отец?
Блондинка бросила окурок на тротуар и затоптала огонек.
– Сделал то, что ему было сказано. Свалил. И я хочу, чтобы ты сейчас сделал то же самое. – Она помахала в воздухе рукой, словно отгоняла муху. – Ты мне весь бизнес порушишь, красавчик.
Сэм отошел подальше и остановился. Он видел, как блондинка оттолкнулась от стены и, выйдя к самой проезжей части, стала прохаживаться из стороны в сторону на неправдоподобно высоких каблуках. То, что Сэм от нее узнал, не продвинуло расследование ни на дюйм вперед. С другой стороны, они получили подтверждение своей версии, а когда ведешь подобное дело, каждая мелочь может иметь очень большое значение.
51
Приятно было смотреть, как проблесковый маячок на крыше машины раздвигает плотный поток транспорта. Легковушки и фургоны раздавались в стороны, шарахаясь к обочине, словно крабы, при одном только ее приближении. Особенно забавно вели себя водители, превышавшие скорость. Едва завидев позади синий полицейский сигнал, они резко притормаживали и перестраивались в среднюю полосу, будто они тут вообще ни при чем. Мол, я не я и лошадь не моя… Когда Кэрол их обгоняла, нарушители смотрели только вперед, притворяясь, будто они уже давно едут в среднем ряду, однако чрезмерно напряженные лица выдавали их с головой.
Иногда водители, заслушавшись музыкой по «Радио-4» или очередным околофутбольным ток-шоу, действительно ее не замечали. В таком случае Кэрол просто пристраивалась сзади и врубала сирену. Она видела, как один или два горе-водителя буквально подскочили от неожиданности. В следующее мгновение они резко отваливали влево, и Кэрол мчалась дальше – иногда так близко от обгоняемой машины, что ей чудились несущиеся вслед проклятия.
Она не обращала на них внимания. Это было восхитительно – чувствовать, что ты наконец действуешь, а не сидишь сложа руки и не ждешь очередных ужасных новостей. Сейчас Кэрол казалось – прошла целая вечность с тех пор, как она приехала в дом-амбар и увидела тела Майкла и Люси. Именно тогда время перестало течь, и она увязла в нем, как муха в янтаре. Чтобы похоронить овладевший ею ужас, Кэрол должна была двигаться вперед, но не могла даже сдвинуться с места. А от сознания того, что Джеко Вэнс гуляет на свободе, ощущение беспомощности только усиливалось. Само по себе это было серьезным вызовом ее чувству справедливости.
Она не стремилась покончить с Вэнсом, хотя большинство людей на ее месте вряд ли согласились бы на меньшее. Кэрол не верила ни в смертную казнь, ни в личную месть, которая зачастую кончается лишь кровью и трупами на полу. Как ни странно, в этом вопросе она и Вэнс думали одинаково. Кэрол хотела, чтобы он до конца своих дней расплачивался за то, что совершил, сознавая, что никогда больше не выйдет за тюремные ворота.
А еще ей хотелось, чтобы Вэнс знал, кто отправил его обратно за решетку, – чтобы всегда помнил об этом и с каждым днем ненавидел ее все сильнее.
Вэнс не помнил, когда он в последний раз ездил в Галифакс. Должно быть, еще тогда, когда он вел свои суперпопулярные программы «Встречи с Вэнсом». В том, что ему уже довелось здесь побывать, он не сомневался. Вэнс отчетливо помнил живописное шоссе, которое ответвлялось от главной магистрали и плавно спускалось по отлогим склонам холмов в чашевидную долину, на дне которой стоял сам город. В этот поздний час Галифакс выглядел как озеро электрического света и сверкающих разноцветных огней, перемигивавшихся далеко внизу. В годы промышленной революции город наверняка напоминал филиал ада: многочисленные шерстопрядильные фабрики выбрасывали в воздух густой дым и черную угольную пыль, отравляли его ядовитыми испарениями и непригодными для дыхания газами, которые скапливались в долине, словно осадок на дне глубокой чаши. Размышляя об этом, Вэнс лучше понимал стремление рабочего люда выбраться в выходные куда-нибудь на природу, поближе к холмам и пустошам, чтобы глотнуть чистого воздуха и почувствовать себя человеком, а не деталью огромной машины.
Спускаясь в долину, Вэнс не спешил. Внимательно поглядывал по сторонам, подыскивая подходящее место для своей временной базы. Ему нужен был небольшой мотель с беспроводным Интернетом, чтобы проверить, на месте ли намеченная им жертва. Кофейни, – если предположить, что в Галифаксе имеется подобная роскошь, – наверняка уже закрылись, а в интернет-кафе Вэнс заходить не хотел. В подобных заведениях всегда слишком много праздной молодежи. В толчее кто-то мог взглянуть на экран поверх его плеча и удивиться, зачем он разглядывает картинки с камер слежения, на которых видна старуха, вряд ли способная пробудить чьи-то сексуальные фантазии.
За очередным поворотом Вэнс увидел впереди сдвоенные золотые арки «Макдоналдса». Терри как-то сказал ему, что на «Макдоналдс» всегда можно рассчитывать, даже если не повезло в других местах. «Кофе, жрачка, Интернет – все это там есть», – говорил Терри, однако Вэнс содрогнулся при одной мысли о том, чтобы зайти в этот притон для плебеев. Еще в те времена, когда ему приходилось притворяться, будто он с удовольствием общается с людьми из самых разных слоев общества, Вэнс поклялся себе, что ноги его не будет в «Макдоналдсе». Сейчас, впрочем, он подумал, что, учитывая чрезвычайные обстоятельства, может нарушить собственную клятву. В этом большом, ярко освещенном сарае наверняка найдется укромный уголок, где он сможет выпить кофе и выйти в Сеть.
И, приняв такое решение, Вэнс свернул к ресторану. Припарковавшись на стоянке, он взял сумку с планшетником и вошел внутрь. Несмотря на поздний час, в «Макдоналдсе» было полно посетителей, в основном неуклюжих шумных подростков, выглядевших так молодо, что в другие места их попросту не пустили бы (пожалуй, и самый близорукий бармен не подал бы им даже пиво). Отчаянное желание выглядеть взрослыми, крутыми и модными выгнало этих недооперившихся юнцов из их собственных комнат, где они могли без помех смотреть «Лучший матч дня», в беспощадный и яркий свет ублюдочного фастфуда, по которому они слонялись с бокалами колы или молочными болтушками в руках. Мальчишки сплошь в бейсболках, натянутых на головы под самыми фантастическими углами, девчонки – в столь открытых нарядах, что еще немного, и их можно было бы задержать за непристойное поведение. Вэнс всегда считал себя знатоком и ценителем молоденьких девушек, но сейчас его едва не стошнило. Девицы, которые понятия не имеют о скромности и чувстве собственного достоинства, его не интересовали. Какой смысл добираться до самого сокровенного, если оно изначально выставлено на всеобщее обозрение?
Купив чашку кофе, Вэнс устроился за столиком на двоих в самом дальнем углу зала. Стол стоял неподалеку от туалетов, однако ему все же удалось развернуть планшетник таким образом, чтобы экран оказался скрыт от любопытных глаз. О кофе Вэнс забыл, как только планшетник загрузился и на экране появилась страница, на которую транслировались картинки с его камер. У бывшего дома Тони Хилла не происходило ничего интересного. Въезд в главные ворота был перегорожен щитами с надписью «Опасно! Не входить!». Сам особняк превратился в руины: ни крыши, ни окон – только груды обугленных балок да почерневшие, частично обвалившиеся стены.
Именно так он и задумывал.
Вид со второго комплекта камер едва не заставил Вэнса издать негодующий вопль. Он сдержался лишь с большим трудом, да и то только потому, что не хотел привлечь к себе внимание. Правда, большинство подростков, как ему было известно, сосредоточены исключительно на себе и на собственных проблемах, и все же рисковать Вэнс не собирался. Достаточно всего одной пары острых глаз, чтобы проблемы появились уже у него. И все же совладать с яростью, вскипевшей в его груди при виде почти не пострадавших конюшен, оказалось невероятно трудно. Пока Вэнс пожирал глазами открывшуюся ему картину, в поле зрения камеры появилась Бетси, которая шла куда-то в сопровождении вооруженного полицейского и пары спаниелей. На ходу она оживленно жестикулировала, показывая на здание конюшни. Звука, естественно, не было, но Вэнсу показалось – она объясняет своему спутнику, как просто будет все здесь отремонтировать и привести в порядок. А самое главное, Бетси не выглядела ни расстроенной, ни огорченной – напротив, она была спокойна, по крайней мере с виду. «Проклятая тварь», – подумал Вэнс. Он-то рассчитывал, что Бетси станет рыдать и рвать на себе волосы от горя! Что ж, возможно, в следующий раз он расправится с собаками. Посмотрим, как запоет Бетси, когда он отрежет им головы и оставит на их с Мики постели. Тогда эти шлюхи наконец-то поймут, на что он способен. А может, не тратить силы и время и сразу отрезать голову Бетси?..
Вэнс перевел дух и переключился на последний комплект скрытых камер. Они показывали подъездную дорожку и фасад отдельно стоящей виллы, в архитектуре которой с первого взгляда угадывались характерные для севера страны черты. Дом казался небольшим – в нем было три спальни и три жилые комнаты-гостиные, однако он производил впечатление весьма солидного и ухоженного. На подъездной дорожке перед воротами гаража стоял двухместный «мерседес».
Еще одна камера показывала интерьер кухни. Современная, сверкающая, очень чистая, она походила на помещение, где не готовят, а только разогревают блюда, купленные у «Уайтроуза» или у «Маркс & Спенсер». На светлые рабочие поверхности ложился холодный хирургический отблеск ртутных ламп подсветки под настенными шкафчиками. Задняя дверь кухни была открыта, и в темноте за ней угадывались блестящие дуги пристроенной к дому оранжереи или зимнего сада.
Третья камера, снабженная широкоугольным объективом, по всей видимости, находилась на площадке ведущей на второй этаж лестницы. Отсюда просматривался и коридор верхнего этажа, упирающийся в полуоткрытую дверь спальни, и прихожая внизу. Вэнс различал даже разноцветное витражное стекло входной двери, подсвеченное снаружи уличными фонарями.
Четвертая камера показывала жилую комнату, впрочем выглядевшую так, словно в ней никто не жил. Ни книг, ни журналов – только небольшая ниша в стене, заставленная коробками с DVD-дисками. Центр комнаты занимал широкий и длинный диван, заваленный вышитыми подушками. Перед ним Вэнс увидел резной кофейный столик, на полированной столешнице которого лежали сразу три пульта, стояла бутылка и наполовину пустой бокал с красным вином. Под столом виднелся открытый кейс с какими-то документами.
Часть стены с противоположной стороны от дивана занимал богато украшенный камин в викторианском стиле. Над каминной полкой, где следовало бы быть резному экрану, висел на стене огромный, во всю ширину дымохода, плазменный телевизор. Вероятно, благодаря этому комната напомнила Вэнсу частный кинозал для одного человека.
Пока он разглядывал интерьер, в комнату вошла женщина, одетая в нарядный восточный халат свободного покроя. Ее густые золотистые волосы были собраны в свободный низкий пучок. Несмотря на слабое разрешение камеры, не позволявшее рассмотреть детали, Вэнс с удивлением обнаружил, что женщина не выглядит старухой, которой уже далеко за шестьдесят, да и двигалась она достаточно быстро и уверенно. Взяв в руки два пульта из трех, она устроилась на диване, подобрав ноги и подложив под спину подушки. Мигнул и ожил экран телевизора. Что она смотрит, Вэнс не видел, но женщина казалась целиком поглощенной происходящим на экране.
Что ж, он узнал все, что хотел, и не сомневался, что никакого особенного планирования следующий шаг не потребует. Пожилая женщина, которая живет в доме одна, – легкая мишень даже для дилетанта. Самое главное, в гостиной он не заметил ничего, что могло бы сойти за оружие, – ни увесистых бронзовых статуэток, ни кочерги или совка для углей в камине. Винная бутылка на худой конец сошла бы за опасный предмет, но Вэнс, усмехнувшись, подумал, что совсем без риска было бы скучно.
Он наблюдал за женщиной еще пару минут, потом выключил планшетник и вышел из ресторана, по дороге выбросив стакан с нетронутым кофе в мусорную корзину. Его никто не заметил, никто не обратил на него внимания. Когда-то подобное здорово разозлило бы знаменитого Джеко Вэнса, но не теперь. В последнее время он научился ценить безвестность.
Тони никогда не верил в предзнаменования. И то, что он уже давно несся по магистрали со скоростью, намного превышающей разрешенную, но до сих пор не привлек к себе внимания дорожной полиции, вовсе не означало, что небеса к нему благосклонны. Правда, один раз он заметил в зеркале заднего вида далекие вспышки полицейской мигалки, но успел притормозить и перестроиться, и полицейская машина стремительно промчалась мимо. По-видимому, кто-то где-то отнесся к закону с еще большим пренебрежением, чем он. И все же Тони продолжал считать, что это вовсе не значит, будто сегодня вечером удача и везение будут на его стороне.
Вот если бы ему удалось дозвониться до Кэрол, он счел бы это добрым знаком, но – увы – несмотря на то, что он набирал ее номер каждые несколько минут, все его вызовы попадали прямиком на голосовую почту. Поначалу Тони еще надеялся, что она попала в одну из немногочисленных «черных дыр», где связь была нестабильной или вовсе отсутствовала, однако его оптимизм продержался недолго. Таких «черных дыр» в стране осталось немного, и они сравнительно малы, так что Кэрол, двигавшаяся, как он подозревал, с максимальной скоростью, которую только способен развить автомобиль с полицейским спецсигналом, давно бы ее миновала. Кроме того, он ведь оставлял ей сообщения…
Правда, Тони делал это только поначалу. Потом ему пришло в голову, что разумного человека достаточно предупредить о необходимости соблюдать осторожность один или два, от силы три раза. Но, делая это каждые пять минут, можно ненароком нанести этому человеку серьезное оскорбление.
Единственное, что Тони мог предпринять в такой ситуации, – это попытаться потрясти Кэрол, сделать так, чтобы она забыла о своих намерениях. На первой же попавшейся станции обслуживания он свернул с шоссе и, остановив машину, набрал на своем телефоне такое текстовое сообщение:
Я люблю тебя. Пожалуйста, НИЧЕГО НЕ ПРЕДПРИНИМАЙ, пока мы не встретимся. Я уже еду к тебе.
Я люблю тебя… Тони еще никогда не говорил ей этих слов. Конечно, обстоятельства для признания сейчас не самые романтичные, и он отлично это понимал, и все же ему хотелось надеяться, что оно заставит Кэрол одуматься и остановиться. Стоит ей включить свой телефон, как она увидит его эсэмэску, и тогда, быть может, что-то изменится.
И, не дав себе времени для размышлений, он отправил послание на номер Кэрол.
Вернувшись на шоссе, Тони задумался, где сейчас может быть Амброуз. Что он делает? Вдруг это его ребята недавно обогнали машину Тони?.. Этого нельзя исключать, но Тони не знал, радоваться ему или тревожиться. Правда, он мог позвонить Амброузу и спросить, как идут дела, но, пока он размышлял, стоит ли это делать, ему позвонила Пола.
– Ты можешь разговаривать? – спросила она.
– Я за рулем, но у меня подключена беспроводная гарнитура.
– Похоже, ты был абсолютно прав! – Пола быстро пересказала все, что узнала от сержанта Дин. – Теперь все зависит от Стейси – я жду, чтобы она нашла для меня адрес этого типа. Она уже провела предварительные поиски, но они ничего не дали, потому что мы ошиблись с полом. Керри Флетчер – не мужчина, а женщина, молодая женщина. Ее отца зовут Эрик. Сейчас Стейси попробует снова, хотя… Дело в том, что в Скенби нет ни одного квартиросъемщика по фамилии Флетчер.
– Попробуйте узнать девичью фамилию жены этого Эрика, – посоветовал Тони.
– Ты думаешь, это поможет? Если сержант Дин не ошиблась, Эрик и Керри прожили в Скенби не меньше десятка лет. Должны же быть хоть какие-то записи…
– Для некоторых людей привычка заметать следы становится второй натурой, – пояснил Тони. – Они делают это просто потому, что у них есть такая возможность, а вовсе не потому, что им что-то угрожает.
– Ладно, я скажу Стейси.
– Скажи. Мне хотелось бы, чтобы сегодня вечером хотя бы у кого-то что-то получилось.
– У тебя плохое настроение?
– Я боюсь, Пола. У меня такое ощущение, что Кэрол мчится навстречу катастрофе, а я не в силах ее остановить.
Пола немного помолчала, потом сказала как можно мягче:
– Не слишком ли ты драматизируешь ситуацию, Тони? Насколько я знаю шефа, она не выносит мелодрамы.
– Сегодняшний вечер может стать исключением, – мрачно возразил он.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Нет, и я не хочу, чтобы ты даже пыталась. У тебя есть другое важное дело: ты должна найти Эрика Флетчера, пока он не совершил еще что-нибудь ужасное.
– Время терпит.
Тони вздохнул:
– Я в этом не уверен. Убийца нервничает. Промежутки между убийствами раз от раза становятся все короче, к тому же он все сильнее рискует. Назревает кризис, и я боюсь… Если в ближайшее время Керри Флетчер не уступит его требованиям, у него просто не останется выбора.
– И что он тогда сделает? Покончит с собой? В этом случае пожелаю ему успеха, – презрительно сказала Пола, которая, в отличие от Кэрол, вовсе не стремилась во что бы то ни стало сохранять преступникам жизнь для суда и тюрьмы. Прежде она объясняла это тем, что в свое время потеряла больше, чем шеф, однако в последние месяцы ей все чаще приходило в голову, что дело совсем не в этом. Возможно, они просто придерживаются противоположных взглядов на проблему.
– Если Эрик не сумеет запугать ее настолько, чтобы она вернулась домой сама, он добьется этого другим способом, – сказал Тони.
Некоторое время Пола обдумывала его слова.
– Я скажу Стейси, чтобы она поторопилась с поисками адреса, – сказала она наконец.
– Пожалуйста, сделай это, – негромко попросил Тони. – Мне бы не хотелось, чтобы сегодня вечером пострадал еще кто-нибудь.
Кэрол с такой силой налетела на «лежачего полицейского», что подвеска ее машины негодующе взвизгнула, а ей самой пришлось вцепиться в руль, чтобы не вылететь с дороги. Если бы в эту минуту кто-нибудь смотрел на экран камеры видеонаблюдения, красный огонек которой горел на дорожном столбе, он бы, скорее всего, нажал на тревожную кнопку. Те, кто жил в уединенных поселках типа Винтон-Вудс, часто нанимали охрану, потому что не желали, чтобы разные придурки, способные налететь на «лежачего полицейского» на скорости больше пятидесяти миль в час, носились по их тихим улицам. Кэрол не хотелось поднимать шум и размахивать удостоверением, привлекая к себе ненужное внимание, поэтому она сбросила скорость и дальше ехала с предельной осторожностью, стараясь, чтобы ее стиль вождения соответствовал респектабельному окружению.
Проезжая квартал, построенный в стиле королевы Анны, Кэрол не заметила никаких признаков жизни. Нет, она видела освещенные окна и дорогие автомобили на подъездных дорожках, однако единственным живым существом, попавшимся ей на глаза, была лисица, которая метнулась в свете ее фар и умчалась куда-то в темноту, когда машина Кэрол появилась из-за угла. Пожалуй, подумалось ей, Вэнс поступил скорее мудро, поселившись именно здесь. Люди, которые настолько ценят уединение и покой, разумеется, не заметят, что по соседству поселился бежавший из тюрьмы серийный убийца, покуда он ездит на хорошей машине и не имеет привычки стучаться к соседям, если у него закончились молоко или соль.
Притормозив у обочины, Кэрол заглянула в карту, которую загрузила в свой смартфон. Винтон-Вудс был построен недавно и еще не появился на установленной в ее машине системе спутниковой навигации, но ей удалось отыскать план поселка на сайте застройщика. Выяснив, где находится дом Вэнса и где – она сама, Кэрол тронулась с места и уже через пару минут свернула в тупик, в конце которого находился искомый особняк. Чтобы не спугнуть Вэнса раньше времени, она сделала вид, что заблудилась, и, развернувшись перед воротами соседнего дома, поехала обратно к дороге, выходившей на магистраль.
Ей, впрочем, удалось разглядеть дом, но она не заметила никаких признаков того, что в нем кто-то есть. Тем не менее Кэрол доехала до конца улицы и снова притормозила, раздумывая, как быть дальше. Ей, разумеется, хотелось рассмотреть особняк повнимательнее, но сделать это будет не просто. В этом поселке никто не гонял мяч прямо на мостовой, никто не гулял по улицам, потому что гулять здесь просто негде, а на обочинах не стояло ни одной машины, потому что у каждого домовладельца есть собственный гараж или гаражи, где помещались все автомобили, которые могла позволить себе та или иная семья.
Медленно проехав по подъездной дороге в обратном направлении, Кэрол обратила внимание, что в доме напротив поворота, ведущего в тупик, не горит ни одно окно. Съезд к гаражу тоже был свободен, и Кэрол решила рискнуть. Снова притормозив, она сдала задом к чужому гаражу и погасила фары. Отсюда прекрасно просматривались тупик и особняк Вэнса, и Кэрол подумала, что лучшего места для наблюдения ей не найти.
Она, правда, по-прежнему была не прочь взглянуть на особняк поближе, но сознавала, что особого смысла подбираться к дому вплотную нет. Даже отсюда Кэрол было хорошо видно, что окна, выходящие в сторону тупика, не зашторены и в самом особняке не горит свет. Похоже, что в доме нет ни единой живой души, если только Вэнс не сидит в темноте где-то в дальней комнате. Если же он, к примеру, лег спать, то ей тем более не следовало рисковать и приближаться к особняку. Кто знает, какие камеры, датчики движения и другие сигнальные устройства он мог установить вокруг дома? До сих пор все, что делал Вэнс, было хорошо продумано и спланировано, и у Кэрол имелись основания полагать, что особняк тоже надежно защищен.
Кроме того, если она останется на месте, то наверняка увидит Вэнса, как только он покинет свое убежище. В этом случае она может таранить его автомобиль своей машиной, блокировать его на подъездной дорожке или незаметно следовать за ним на некотором расстоянии. С полицейской точки зрения все три варианта имели куда больший смысл, чем любая попытка незаметно проникнуть в особняк.
Вот только с точки зрения Кэрол Джордан все эти возможности никуда не годились. Чем дольше она будет сидеть в машине и ждать неизвестно чего, тем больше вероятности, что к особняку подъедет Амброуз со своими людьми – подъедет и все испортит. В Винтон-Вудс вела только одна дорога, и, если Вэнс хотя бы почует, что поблизости появилась полиция, он исчезнет. Ей придется уговаривать Амброуза, чтобы он оставил ее здесь в качестве дозорного, а сам держался со своими людьми вне поля зрения любого, кто выйдет из особняка или будет приближаться к нему по дороге. Как только Кэрол заметит что-то подозрительное, она даст сигнал, и тогда Амброуз сможет начать действовать. Вот только согласится ли он?.. Впрочем, в прошлом Амброуз уже работал под ее началом, и Кэрол надеялась убедить его уступить эту важную роль ей.
Вопрос только в том, удастся ли ей самой убедить себя ничего не предпринимать, когда она увидит Вэнса.
Предложение Тони, переданное через Полу, привело Стейси в ярость, и вовсе не потому, что она считала его глупостью. Напротив, она злилась на себя за то, что не додумалась до столь очевидных выводов. Себя Стейси не оправдывала – мать воспитала ее в восточной традиции, подразумевавшей умение брать на себя ответственность и за успех, и за неудачу, и все же ей казалось, что если бы сейчас она сидела на своем привычном месте, то не допустила бы подобной промашки. Заниматься сразу двумя серьезными делами, имея в своем распоряжении только ноутбук и предоставленный ей полицией Уэст-Мерсии казенный компьютер, работавший со скоростью хромой черепахи, было очень непростой задачей.
Тем не менее разыскать свидетельство о смерти матери Керри Флетчер оказалось делом двух минут. Ну а найти ее девичью фамилию в списке арендаторов муниципального жилья Стейси сумела бы и со связанными за спиной руками.
Уже через десять минут после разговора с Полой Стейси перезвонила ей сама.
– Ты была права насчет шестнадцатого этажа, – начала она без предисловий. – Записывай адрес: Пендл-хаус, квартира шестнадцать С. Мне жаль, что я не подумала об этом раньше.
– Ничего страшного, – ответила Пола. – Главное, мы в конце концов добыли этот адрес.
При этих словах Стейси сморщилась так, словно съела лимон.
– Я все понимаю, – сказала она. – И поверь, я нисколько не возражаю, когда доктор Хилл сообщает нам что-то такое, чего нам самим никогда бы не узнать. Но с этим адресом… Тут ведь целиком наша компетенция. В конце концов, детективы мы или кто?
– Кэрол, думаю, тоже сообразила бы… – сказала Пола. Несмотря на то что они добились результата, настроение у нее внезапно испортилось.
– Вот и я так считаю, – согласилась Стейси. – И это заставляет задуматься… Даже не знаю, стоит ли мне оставаться на этой работе… особенно если Блейк направит меня заниматься обычной полицейской рутиной в уголовном отделе.
– С его стороны это будет просто глупо, – сказала Пола сердито. – Всем известно, что ты – компьютерщик от бога, и заставлять тебя заниматься обычной уголовкой… Да это все равно что забивать микроскопом гвозди. Не понимаю, почему бы ему не использовать твои таланты по назначению?
– Родственники моих родителей пострадали во времена китайской культурной революции, – сказала Стейси. – И я знаю, что человека можно наказать даже за то, что он обладает чересчур высокой квалификацией или делает свою работу слишком хорошо.
– Гм-м… – отозвалась Пола. Она не припоминала, чтобы Стейси когда-либо была столь откровенна с кем-то из коллег. Похоже, именно грядущее расформирование спецгруппы развязало ей язык. – Наш Блейк вовсе не председатель Мао, – сказала она. – Он слишком амбициозен и поэтому постарается использовать твои профессиональные навыки с наибольшей пользой, в первую очередь – для себя. Я думаю, он прикует тебя толстой цепью к какой-нибудь супермощной компьютерной станции и будет выпускать подышать воздухом не чаще одного раза в месяц. Нет, серьезно, Стейси, вряд ли тебя отлучат от твоих любимых компьютеров. Нудная «работа ногами» – это для таких, как мы с Сэмом, а ты у нас – технический гений. Кстати, о Сэме – когда ты собираешься ему сказать?..
– Ты это о чем?
– Ну ладно, не надо строить из себя невинную дурочку и делать вид, будто ты ничего не понимаешь. В конце концов, я лучше всех в отделе умею вести допрос, от меня не ускользает ни одна мелочь. Пригласи его наконец на свидание, Стейси. Жизнь коротка, да и нам осталось работать вместе совсем недолго. Как только нас разгонят, вы будете видеться от силы раз в месяц. Пусть хотя бы знает, что ты к нему испытываешь.
– Ты… ты переходишь всякие границы… – слабо запротестовала Стейси.
– Вовсе нет. Я твой друг, к тому же я знаю, что говорю. В свое время я сама не обращала внимания на Элинор, потому что была слишком занята работой. Она первой протянула мне руку, я ухватилась за нее и теперь не жалею. С тех пор моя жизнь переменилась к лучшему… Ты должна поступить так же, иначе вы с Сэмом разойдетесь как в море корабли, и ты будешь жалеть об этом до конца жизни. Конечно, я знаю, что он зануда и не достоин такого сокровища, как ты, но, с другой стороны, я вижу, что тебе нужен именно он, а раз так, ты просто обязана что-то предпринять.
– Послушай, что-то ты разболталась, – перебила Стейси, несколько приходя в себя. – Разве тебе не нужно готовиться к задержанию Флетчера?
– Спасибо, что напомнила.
Положив трубку, Стейси долго смотрела на экран ноутбука. Наконец она встала и подошла к окну. Глядя на припаркованные на служебной стоянке машины, она вспоминала слова Полы и думала о том, что, оказывается, вовсе не обо всем можно догадаться, глядя в экран компьютера.
Кто бы мог подумать!
52
Ванесса Хилл долила вина в бокал и вновь откинулась на подушки. Ей нравился этот диван с его рельефной гобеленовой обивкой, мягкими подушками и высокими боковинами. На нем она чувствовала себя как турецкий паша (интересно, кто это такой?) или как римский патриций на пиру. Ванесса обожала нежиться среди подушек и одеял, потягивать вино и лакомиться различными деликатесами. Ей было прекрасно известно, что сотрудники ее кадрового агентства обожают посплетничать о частной жизни своей начальницы, выдумывая подробности одна отвратительнее другой, однако Ванессу это никогда не трогало, или почти не трогало. Она твердо знала, что заслужила право потакать своим слабостям, когда добилась успеха на деловом поприще. А ее слабости, если разобраться, были не такими уж страшными. Диван, красное вино, спутниковое телевидение и собрание DVD-дисков – вот, пожалуй, и все. Да, она предпочитала наслаждаться всем этим исключительно в своей собственной компании, но осуждать ее за это могли только злопыхатели и завистники. Кроме того, возможность отдохнуть по своему вкусу выпадала ей не так уж часто. Ванесса радовалась, если ей удавалось выкроить пару свободных вечеров в неделю. Все остальное время она посвящала созданию собственной империи. Конечно, Ванесса Хилл была уже не молода, но на покой она пока не собиралась.
Очередная серия «Безумцев» подошла к концу, и по черному экрану побежали титры. Сначала Ванесса хотела посмотреть еще одну серию, но потом решила переключиться на новости, а затем вернуться к любимому сериалу. Остановив DVD-плеер, она включила телевизор и попала на заключительную часть программы новостей, посвященную продолжающимся беспорядкам на Ближнем Востоке. Слушая комментатора, Ванесса только недовольно фыркала. Уж она бы разобралась с этими дикарями-арабами по-своему. По ее мнению, у нынешних политиков просто не хватает мужества открыто сказать, чего они добиваются на самом деле. Одно время Ванесса возлагала большие надежды на Хилари Клинтон – ей казалось, что эта энергичная, волевая женщина сумеет коренным образом изменить беззубую американскую внешнюю политику, но теперь она убедилась, что по большому счету все осталось по-прежнему. Похоже, даже телекомментаторы устали изо дня в день повторять одно и то же. Пожалуй, единственной, кто от всего этого выигрывал, была ведущая Би-би-си, которая появлялась на телеэкране только в исключительных случаях, то есть когда ситуация становилась хуже некуда. Ох и жалкая же тварь!.. Ванесса презрительно улыбнулась, выпячивая губы, чтобы показать, куда именно дикторша сделала себе инъекцию ботокса. Она не сомневалась, что одного появления этой уродины на улице во главе телевизионной команды было бы достаточно, чтобы все нормальные люди тотчас обратились в бегство.
«…Коневодческая ферма в Херефордшире, где бывшая телеведущая Мики Морган разводит породистых спортивных лошадей, подверглась нападению неизвестного», – сообщил тем временем диктор несколько более живым тоном. Экран за его спиной разделился на две части; на одной появилось идиллическое изображение фермы, на другой возникло фото самой Мики Морган, сделанное как минимум полтора десятка лет назад, когда она еще была в зените славы и популярности. Особенно хороши ее знаменитые ноги – длинные, изящно скрещенные в лодыжках, они отчетливо выделялись на фоне дивана, на котором сидела звезда. «И все равно, никакого сравнения с актрисой Энн Бэнкрофт», – мимолетно подумала Ванесса.
«…Во время пожара погибли две лошади и конюх, – продолжал диктор. – Один человек попал в больницу, отравившись продуктами горения. Сейчас он вне опасности. Благодаря самоотверженным действиям остальных работников ценные лошади, которые содержатся на ферме в качестве производителей, не пострадали. Полиция подозревает поджог».
Фотографии на заднем плане исчезли, вместо них появилась живая картинка. Молоденькая корреспондентка стояла в начале подъездной дороги, позади нее виднелось несколько полицейских в форме. Ветер развевал длинные волосы журналистки, отчего она выглядела неопрятной и немного испуганной, как будто ее только что вытащили из дома, где она смотрела «Икс-фактор». Журналистка явно ждала, пока комментатор в студии даст ей слово, но тот еще не отработал свой сценарий.
«…В свое время Мики Морган была ведущей популярного телевизионного шоу „Полдень с Морган“ и оставила карьеру после того, как ее муж, также известный телеведущий и популярный в прошлом спортсмен Джеко Вэнс, был изобличен как серийный убийца несовершеннолетних девочек. В середине этой недели Джеко Вэнс совершил сенсационный побег из Оквортской тюрьмы, которая находится в сорока пяти милях от дома его бывшей супруги. А теперь слово нашему корреспонденту на месте Кирсти Оливер. Скажи, Кирсти, считает ли полиция Вэнса виновником пожара на ферме?..»
«Да, Уилл, – вступила журналистка, – скорее всего, так и есть, хотя официально этого пока никто не признаёт. Как мне удалось выяснить, еще до пожара на ферме дежурили вооруженные полицейские, которые охраняли Мики Морган с тех самых пор, как стало известно о побеге Вэнса из мест заключения. Тем не менее неизвестный пока преступник сумел проникнуть на территорию фермы и поджечь склад сена, расположенный вплотную к главной конюшне, которую вы видите сейчас на заднем плане. – Тут журналистка небрежно взмахнула рукой, указывая куда-то себе за спину. – В настоящий момент ферма по-прежнему закрыта для посторонних. Мы не видели ни самой Мики Морган, ни ее партнерши Бетси Торн, хотя, по свидетельству очевидцев, обе находятся сейчас в жилом доме».
– Как мило с вашей стороны сообщить Вэнсу, что они обе дома, – пробормотала Ванесса.
«Спасибо, Кирсти. Мы снова свяжемся с тобой, как только произойдет что-то новое. – Диктор изобразил на лице искреннюю обеспокоенность, от которой за милю отдавало фальшью. – В полиции нам дали понять, что силы охраны порядка намерены допросить Джеко Вэнса в связи с двумя другими инцидентами – двойным убийством, совершенным в Йоркшире вчера утром, и еще одним поджогом, который случился в Вустере вчера вечером… – На заднем плане возникли фотографии улыбающихся мужчины и женщины. Каждому, на взгляд Ванессы, было лет по тридцать с небольшим. Симпатичные, решила она. – Как установила полиция, жертвами остающегося пока неизвестным преступника стали разработчик игрового программного обеспечения Майкл Джордан и его сожительница, адвокат уголовной практики Люси Баннерман. Сестра Майкла Джордана Кэрол Джордан служит детективом в полиции Брэдфилда. Как нам удалось выяснить, именно она в свое время арестовала Джеко Вэнса за совершенные им убийства…»
При этих словах Ванесса поспешно выпрямилась и, нашарив среди подушек очки, нацепила их на нос.
– Кэрол Джордан! – повторила она с отвращением, какого давно не испытывала. – Та самая Кэрол Джордан!..
Редко кто вызывал у Ванессы столь сильное раздражение, даже ненависть. Еще меньшему числу людей удавалось пережить это без ущерба для себя. Кэрол Джордан как раз и принадлежала к этой последней, весьма немногочисленной категории. Фигурально выражаясь, она была песчинкой в устрице, о которую можно сломать зубы. В какой-то мере Ванесса даже уважала Кэрол – она, несомненно, была сильным человеком и к тому же не стеснялась пользоваться своей силой. В сложных обстоятельствах Кэрол бывала беспощадна и умела твердо идти к поставленной цели. Подобных качеств и у самой Ванессы было в избытке, и она умела ценить их в других. Кроме того, она подозревала, что Кэрол Джордан, как и она сама, способна видеть в людях их сильные и слабые стороны. Вся разница заключалась в том, что Ванесса Хилл использовала свои таланты в личных целях (именно благодаря им ей удалось создать себе репутацию проницательного и дальновидного «охотника за профессионалами»), тогда как Кэрол применяла свои умения, чтобы ловить преступников и отправлять их на скамью подсудимых. И этого Ванессе уже не понять… Зачем это Кэрол? Какая ей от этого выгода? Нет, в целом Ванесса не возражала против существования полиции – кто-то ведь должен держать в узде разного рода подонков и любителей чужого, и все же ей казалось, что карьера полицейского не может привлечь человека по-настоящему талантливого и умного. Вот почему по большому счету она не относилась к Кэрол серьезно.
Додумать, чем еще ей не нравится Кэрол Джордан, Ванесса не успела – ее внимание снова привлекли телевизионные новости. И не просто привлекли, а буквально загипнотизировали. Комментатор к этому времени покончил с подробностями убийства и перешел еще к одному происшествию, о котором он вскользь упомянул в начале программы:
«…Как уже говорилось ранее, полиция намерена допросить Вэнса в связи еще с одним поджогом, совершенным вчера вечером в Вустере. Дорогой особняк в престижном районе города сгорел дотла… – На экране появилась фотография окутанных дымом развалин. – К счастью, во время пожара никто не пострадал. Полиция скрывает имя нынешнего владельца особняка, но соседи рассказали нашему корреспонденту, что до недавнего времени этот дом принадлежал мистеру Артуру Блайту, скончавшемуся в прошлом году, и что новый владелец здесь почти не бывает».
Артур Блайт… Именно под этим именем Эдди стал жить после того, как поправился и ушел от нее. Ванесса подозревала, что он хотел затеряться, скрыться от нее, и на какое-то время она действительно потеряла его из вида. В любом случае дом должен был перейти к ней – она заслужила его уже тем, через что ей пришлось пройти, но Артур отписал особняк этому ублюдку – своему сыну. Почему он так поступил, было выше ее разумения. Ванесса совершенно искренне не понимала, как можно было оставить наследство этому ничтожеству Тони. Сама она ничего подобного делать не собиралась. Все, что она заработала, Ванесса планировала истратить исключительно на себя, причем еще до того, как перейдет в лучший из миров. Через год или два, когда экономика пойдет на подъем, она продаст бизнес, который создавала всю свою жизнь, а полученные деньги потратит на развлечения и удовольствия, которых так долго была лишена. В ее планы входили и все четыре теннисных турнира Большого шлема (лучшие места!), большое африканское сафари (охотиться вовсе не обязательно, главное – увидеть вблизи всех этих огромных зверей), эксклюзивный тур на Галапагосские острова, поездка на кинофестиваль в Канны, а также на десяток других… Когда она выполнит всю свою обширную программу, для Тони не останется и ржавого пенни.
Комментатор заговорил о футболе, но перед глазами Ванессы все еще стояла фотография сожженного особняка. С ее точки зрения, это был довольно странный способ мести, однако она допускала, что в нем есть какой-то недоступный ей смысл. Джеко Вэнс – еще один человек, к которому Ванесса испытывала невольное уважение. Ставить перед собой цель и идти к ней, невзирая на препятствия, он умел – этого у него не отнимешь. И не важно, что его цели были незаконными, преступными, ужасными и так далее, и тому подобное… достаточно вспомнить эпитеты, которыми журналисты награждали каждое очередное его злодеяние. Главное, Вэнс наделен решимостью, и, если бы не Кэрол Джордан, а также, вероятно, Тони, который всюду ходил за ней, как преданная собачонка, он бы, вероятно, до сих пор делал то, что умел делать лучше всего. Неудивительно, что, вырвавшись на свободу (одно это было сродни чуду), Вэнс захотел вернуть все, что считал своим. Ванесса на его месте поступила бы точно так же.
Эта мысль заставила ее мрачно усмехнуться. Если бы только она хоть раз высказала вслух то, что думала, сплетники в ее офисе намочили бы от страха штаны. Но нет, если хочешь взять этот мир за горло, приходится лгать, изворачиваться, хитрить, притворяться, наводить тень на плетень. И нужно признать, что и в этой области Джеко Вэнс не знал себе равных. Именно его так называемая благотворительность и самоотверженная поддержка безнадежных больных убедили публику, что он без малого святой, тогда как на самом деле…
Правда, Джордан ему обмануть не удалось… Похоже, что и на Тони у него имелся: немалый зуб. Вполне понятно, что ему хотелось отомстить, но сжигать его дом?.. Впрочем, этот факт свидетельствовал только о том, какое ничтожество ее сын. У Джордан, по крайней мере, были родственники, утрата которых могла причинить ей боль. У Тони не было никого и ничего, кроме дома. Впрочем, если Вэнс рассчитывал, что потеря собственности способна серьезно опечалить ее сына, значит, он подготовил и спланировал свою месть не так тщательно, как следовало бы. Тони всегда был равнодушен и к вещам, и к…
Еще не додумав свою мысль до конца, Ванесса почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Что, если сожженный особняк – это только начало и Вэнс не ошибся, когда планировал свою месть? Кэрол Джордан лишилась брата. Что, если и Тони суждено потерять близкого родственника?..
Тони как раз выехал на манчестерскую окружную дорогу, когда зазвонил его мобильник. Он был так потрясен, увидев на экране имя Кэрол Джордан, что едва не вылетел на центральную разделительную полосу и спохватился, лишь когда колеса машины запрыгали по ребристому краю шоссе. Чувствуя, как от волнения голова идет кругом, Тони яростно ткнул в кнопку «Ответить» и закричал в микрофон:
– Это я! Я слушаю тебя, Кэрол! С тобой все хорошо?!
– Все в порядке, но было бы куда лучше, если бы ты перестал оставлять дурацкие сообщения на моем телефоне, – холодно сказала она. – Где Вэнс?
– А я почем знаю? – растерялся Тони.
– Ты же у нас профайлер. Где твоя интуиция и умение видеть людей насквозь?
Тони проигнорировал выпад, решив, что Кэрол нарочно его заводит. Он, во всяком случае, на это надеялся.
– Ты где?
– Я в Винтон-Вудс – слежу за домом, но Вэнса там нет. Кстати, где Амброуз?..
– Думаю, он, как и я, едет к тебе.
– Я пыталась до него дозвониться, но он не отвечает. В Винтон-Вудс ведет только одна дорога. Амброуз и его люди должны занять позиции за пределами поселка, иначе Вэнс просто не свернет к дому с главной магистрали. И тогда мы его потеряем, скорее всего навсегда. Вряд ли на винчестере Терри Гейтса найдется подсказка и на этот случай.
– Пожалуй, ты права, – согласился Тони.
– Я знаю, что я права, но мне нужно, чтобы об этом знал и Амброуз, а я не могу ему дозвониться. Не знаю, может, он специально заблокировал вызовы с моего аппарата. Ты должен позвонить ему и передать все, что я тебе сказала. К тому же тебя он скорее послушает… По-моему, Амброуз до сих пор уверен, что ты в состоянии с этим справиться.
«Она вот-вот утратит контроль над собой», – подумал Тони. Она вот-вот сорвется, а он все еще далеко… слишком далеко.
– Даже если я дозвонюсь до Амброуза, он вряд ли меня послушает. Я ему не начальник. Я вообще не полицейский! Тебе нужно поговорить с Паттерсоном или с руководителем еще более высокого ранга. Поговори со своим начальством, в конце концов!.. В данном случае я бессилен, Кэрол.
– Ты просто не хочешь – ты это имеешь в виду? – с горечью проговорила она. – Ты облажался и теперь пытаешься доказать себе, что еще на что-то способен. Именно поэтому ты вбил себе в голову, что обязан защищать меня любой ценой… Теперь ты скорее позволишь Вэнсу сбежать, чем дашь мне возможность сойтись с ним лицом к лицу, потому что думаешь – я с ним не справлюсь, и он меня убьет. Так вот, Тони, ты ошибаешься. Я знаю, что делаю, а ты… Не хочешь помочь – ну и хрен с тобой!
Она дала отбой, и Тони в ярости ударил кулаком по рулю.
– Молодец! – рявкнул он во весь голос. – Отличная работа, доктор Хилл! Поздравляю.
Его гнев, впрочем, довольно быстро улегся, однако отвращение к себе не только не прошло, но стало еще глубже. Единственным плюсом, который Тони видел в сложившейся ситуации, было то, что Кэрол не застала Вэнса в Винтон-Вудс. Правда, это вовсе не означало, что столкновения удастся избежать вовсе, но теперь, по крайней мере, у него появился небольшой запас времени, и он собирался использовать его по максимуму.
И Тони ехал дальше, снова и снова вспоминая все, что ему известно, и пытаясь найти выход. Почему Вэнс не вернулся на свою базу после нападения на ферму Мики? За последние два дня он очень много перемещался, и теперь ему нужно как следует отдохнуть, причем не в придорожном мотеле, где нельзя держать окружающую обстановку под контролем, а в собственной постели. Ну а если Вэнс по-прежнему меняет внешность, ему тем более необходимо укромное место – такое, где никто не заметит, что в комнату вошел один человек, а вышел совершенно другой. Рано или поздно инстинкт хищника непременно заставит его вернуться в свое логово… так почему же Вэнса не оказалось в Винтон-Вудс, когда туда приехала Кэрол? Где он сейчас? Что делает, что замышляет?
Об этом Тони раздумывал довольно долго. Остались позади Манчестер и Стокпорт, Эштон и Олдхэм, и он оказался на магистрали М62. Через несколько миль будет поворот на шоссе, ведущее к Винтон-Вудс. Еще немного, и он сможет еще раз поговорить с Кэрол, на сей раз не по телефону, а лицом к лицу, и возможно, ему удастся ей что-то объяснить.
И все же вопрос о том, где сейчас может быть Вэнс, не давал Тони покоя.
– Ты хотел, чтобы мы жили и страдали, – сказал он вслух. – Большинство людей сказали бы, что до сих пор ты сумел причинить настоящие страдания одной лишь Кэрол. И она действительно получила сполна, но до меня и Мики ты пока не добрался. – Тони стиснул руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Даже если ты и совершил все, что планировал для нас, – продолжил он свои рассуждения, – то с Мики у тебя ничего не вышло. Две лошади и конюх – это, конечно, печально, но это вовсе не трагедия даже для Бетси, которая очень любит лошадей. И ты, как я понимаю, намерен исправить дело, но не сегодня. На ферме сейчас слишком много людей, слишком много полиции. Придется тебе немного подождать… – Тони раздраженно фыркнул. – А коли так, значит, ты просто обязан вернуться в свою нору, где ты чувствуешь себя в безопасности. Тебе нужно отдохнуть, подвести итоги, составить новый план. Только потом ты сможешь нанести Мики удар, от которого она не оправится до конца своих дней.
В этом месте Тони позволил себе довольно хмыкнуть. Это уже больше похоже на то, как думает Вэнс. Наконец-то ему удалось снова проникнуть в его больной мозг, усвоить себе его образ мышления. Теперь Тони не сомневался, что стоит на правильном пути. Он больше не думал, не строил догадки – он сопереживал Вэнсу и твердо знал, что именно заставляет его поступать так или иначе, чем он удовлетворится, а что покажется ему недостаточным.
– Ты составил план, умный план, не спорю, и рассчитывал, что сможешь осуществить свою месть достаточно быстро. Да что там, заставить страдать других – дело нехитрое, к тому же у тебя было заранее расписано, что и как делать. Ты надеялся, что справишься с этой работой в два-три дня, но задача оказалась не такой простой, как тебе казалось. Страдания – дело тонкое, можно сказать – индивидуальное. Как говорится, каждому свое…
Тони не договорил. Лошадей Вэнсу было мало. И сожженного особняка тоже. Для Тони это по-настоящему тяжелая потеря, но другие могли подумать, что он еще легко отделался. Вэнс лучше понимал бы его состояние, если бы сам следил за Тони с помощью своих камер и сам принимал решение. Если бы Вэнс собственными глазами видел его в этом доме, то он точно знал бы, чего добивается, – знал, что причиняет своему врагу настоящую боль, – вот только вряд ли дело обстояло именно так. Для подобных наблюдений у него просто не было времени, а значит, ему пришлось принимать решение на основе того, что сообщили ему помощники – люди, которые фиксировали только факты. Проникать в чужой разум, в чужие мысли и чувства они не умели, да и не особенно стремились.
Да, именно так все и было, а значит, особняком Вэнс не ограничится. Что же еще он намерен у него отнять, чтобы причинить ему максимальную боль? Кэрол – вот самый очевидный ответ на этот вопрос. Убив ее, Вэнс поразил бы его в самое сердце, и он это, безусловно, понимал. Проблема заключалась в том, что Вэнс не мог убить Кэрол. Поступив так, он своими руками избавил бы ее от многолетних мучительных страданий, которые он ей уготовил и которые являлись важной составляющей его мести. Вот почему Вэнс пытался изуродовать Кэрол, и в случае удачи он, возможно, этим бы удовлетворился. Но по нелепой случайности в его ловушку угодила не она, а Крис. Этого, конечно, недостаточно, чтобы утолить его жажду мести, но что еще Вэнс может предпринять? У Тони почти нет друзей – только знакомые, коллеги, его бывшие ученики. Что же касается тех немногочисленных – по пальцам пересчитать – людей, которых он все же мог назвать своими друзьями, то характер его отношений с ними вряд ли устроил бы Вэнса. Скорее всего, он счел бы их недостаточно близкими, и действительно, со стороны они больше напоминали отношения между товарищами по работе. К примеру, когда Тони пропускал стаканчик с Амброузом или Полой, посторонний наблюдатель усмотрел бы в этом только общепринятую норму вежливости, распространенную модель общения между коллегами. Лишь человек, знавший Тони куда лучше, чем Вэнс и нанятые им шпионы, мог по-настоящему понять и оценить подлинное значение и глубину этих дружеских связей. Но для одержимого местью убийцы это был пустяк.
Нет, если уж мстить, так мстить по-настоящему, чтобы запомнилось надолго, навсегда. Тони хорошо понимал, какие атавистические чувства и инстинкты движут Вэнсом, заставляя его расплачиваться с врагами их же монетой. На протяжении всей жизни собственная мать Тони использовала сына как козла отпущения. Ванесса унижала его, порицала, критиковала и высмеивала все, что бы он ни делал. Она позаботилась о том, чтобы он не знал собственного отца, не знал ни любви, ни тепла. Его успехи и неудачи были ей глубоко безразличны, и в результате Тони вырос эмоционально искалеченным, инфантильным, неуверенным в себе человеком, которого спасли от полного краха осколки и обломки чужой любви да еще его способность к сопереживанию.
Когда Тони впервые осознал всю глубину коварства и лжи, которыми опутала его мать, он поклялся, что никогда больше не станет с ней ни видеться, ни разговаривать. Однако по мере того как крепла его решимость изменить свою жизнь (а в этом ему, как ни странно, помог отец, хотя как человека Тони узнал его уже после того, как тот умер), ему все сильнее хотелось, чтобы Ванесса знала: несмотря на все приложенные усилия, ей так и не удалось его уничтожить. Она вычеркнула его из своей жизни, но он не просто выжил, а сумел обрести силу, способную одолеть ее воинствующий негативизм. Эта важная победа исцелила его душу, позволив Тони снова почувствовать себя целым и живым.
Пожалуй, для Ванессы ничего хуже этого и быть не могло.
И вот однажды вечером Тони отправился в Галифакс. Ванессы еще не было, и он стал ждать, пока мать вернется с работы домой. Она удивилась его приезду, но все же пригласила войти. В тот день он высказал ей все, что собирался, а когда она пыталась его перебить, просто повышал голос и продолжал говорить. В конце концов Ванесса замолчала и слушала его с выражением насмешливого презрения на лице, но Тони хорошо умел читать язык тела и видел, что мать охвачена бессильной яростью.
– Я никогда больше не перешагну этот порог, – сказал он ей тогда. – Я не желаю больше ни видеться с тобой, ни говорить. Я не приду даже на твои похороны, поэтому прошу тебя заранее обо всем позаботиться…
С этими словами он покинул ненавистный дом, чувствуя на душе такую легкость, какой никогда еще не испытывал. В тот день Тони вернул себе себя самого, и это было удивительно и прекрасно. Пожалуй, он даже мог понять Вэнса – понять то чувство освобождения, к которому тот стремился.
И тут Тони осенило. Он побывал дома у матери, но тот, кто следил за ним по приказу Вэнса, не знал, зачем он туда приходил и что произошло внутри. Со стороны эта сцена представлялась совершенно обычной: преданный и почтительный сын навещает свою престарелую, горячо любимую мать. Наблюдатель, несомненно, отметил это в своем отчете, отчет попал к Вэнсу, а тот сделал совершенно неправильные выводы.
Теперь Тони точно знал, где сейчас может находится Джеко Вэнс.
53
Нервно переминаясь с ноги на ногу, Пола жадно затягивалась сигаретой и вертела головой, оглядываясь по сторонам.
– Где, черт побери, их носит?! – вполголоса бормотала она, окидывая внимательным взглядом подступы к серой бетонной башне. Над ее головой вздымались двадцать этажей крошечных, как пчелиные соты, квартир – тесных, сырых, провонявших жареным луком и горелым маслом, с отслаивающейся дешевой краской на стенах и вспученным ламинатом на холодном цементном полу Здесь часто ели кое-как или всухомятку, смотрели краденые телевизоры и проклинали жизнь по любому поводу, благо поводов всегда хватало. Это и есть муниципальные высотки в Скенби – брэдфилдский вариант жилищ будущего из фильма «Бегущий по лезвию бритвы».
– Они всегда опаздывают. Хотят показать, что без них никуда, – проворчал Кевин, стараясь плотнее прижаться к стене, чтобы укрыться от холодного ветра, но все было тщетно – дуло здесь не слабее, чем в аэродинамической трубе. – Где Сэм?
– Поехал в Темпл-Филдз, хочет попытаться перехватить Керри там. Кто знает, может, она разговорится. Я бы на ее месте так и сделала – в конце концов, отец причинил ей немало зла. – Пола выпустила тонкую струйку серого дыма, которая, казалось, растворилась прямо в бетоне стены. – Я другого не понимаю: как можно молчать, когда мужчина насилует твоего ребенка? А ведь ее мать молчала, несколько лет молчала!
Кевин открыл рот, чтобы что-то сказать, но Пола предостерегающе качнула головой, и он промолчал.
– Да, я знаю, что феминистки говорят о подавлении и комплексе жертвы, но ведь нормальный человек должен понимать, что ничего хуже этого и быть не может! Я, откровенно говоря, не представляю, почему ублюдки, у которых кое-где чешется, не кончают с собой!
– Я тебя понимаю, – негромко согласился Кевин, убедившись, что она закончила. Он хотел добавить еще что-то, но не успел: рядом с ними со скрежетом отворились двери древнего лифта, и из кабины появились двое подростков в толстовках и низко сидящих штанах-шароварах. Оставляя за собой чудовищный выхлоп запаха конопли и винного перегара, они, сутулясь, прошли мимо и скрылись за углом.
– Что бы ты сделал, – внезапно спросила Пола, – если бы узнал, что кто-то растлевает твоего ребенка, а твоя жена все знает, но молчит?
Кевин неловко ухмыльнулся:
– Извини, Пола, но это глупый вопрос. В нашей семье подобное просто невозможно. Впрочем, я, кажется, понимаю, что ты хочешь сказать. Каждый человек должен твердо усвоить, что любовь к детям и насилие над ними – это две совершенно противоположные вещи, между которыми пролегает пропасть… Должна пролегать… – Он вздохнул. – Иногда я очень рад, что я не Тони Хилл и мне не нужно разбираться в подобных вещах. – Кевин содрогнулся. – Кстати, о Тони… Ты не в курсе, как у него дела? Ну, с домом и со всем остальным?
Пола пожала плечами:
– Думаю, не слишком хорошо, и это касается и дома, и Кэрол. И конечно, он очень расстроился из-за Крис.
– А как она? Есть какие-то новости?
– Некоторое время назад Элинор прислала мне эсэмэску… Пока все без перемен, и чем дольше это продлится, тем больше вероятность, что обойдется без тяжелого отека легких.
Некоторое время оба подавленно молчали, потом Кевин проговорил негромко:
– Когда все будет позади, Крис вряд ли обрадуется тому, что ее спасли.
Пола и сама не раз думала о том же самом, но сейчас она только покачала головой.
– Не будем об этом говорить, – сказала она. – Не надо. Крис, конечно, будет тяжело, да и Кэрол, я думаю, не легче. Она ведь уверена, что Крис пострадала из-за нее.
– А где она сейчас? Кэрол, я имею в виду?..
– Понятия не имею. И у меня такое ощущение, что мы ей сейчас не особенно нужны. А-а… ну наконец-то! – воскликнула она, показывая на дорожку, на которой появилась группа из пяти-шести полицейских в бронежилетах и шлемах, которые рысцой приближались к дому. Группа захвата была вооружена легкими автоматами, а двое самых здоровых тащили тяжелый дверной таран.
Пола повернулась к Кевину:
– Это ты настоял, чтобы ребята взяли огнестрельное оружие?
– Нет. – Он покачал головой. – Думаю, эта светлая идея пришла в голову Питу Рики. Ему кажется, что так будет внушительнее.
Между тем группа захвата добралась до дома и окружила детективов. Все спецназовцы были одеты в черное, из-под шлемов виднелись только их мужественно выпяченные подбородки, к тому же на костюмах не было ни номеров, ни знаков различия, и Пола слегка растерялась. Кевин, напротив, решительно выступил вперед.
– Я руковожу операцией, – заявил он. – Действовать будем по старинке: я звоню в дверь и жду, дома ли Эрик Флетчер и откроет ли он нам дверь. Если не откроет, в дело вступаете вы. – Он многозначительно постучал костяшками пальцев по дверному тарану. – Ну, вперед… – И Кевин нажал кнопку вызова лифта.
– Вообще-то нам положено подниматься по лестнице, – возразил один из полицейских, по-видимому, командир.
– Ну и поднимайтесь, – разрешила Пола. – А я поеду на лифте. Я выкуриваю пачку в день, а Флетчер, между прочим, живет на шестнадцатом этаже. Увидимся там, – добавила она и первой шагнула в раскрывшиеся двери лифта, Кевин – за ней. – Однажды, – сказала Пола, пока они поднимались наверх, – я подписалась на работу, которая фактически была не лучше, чем у этих парней. Как только они не боятся?!
Кевин рассмеялся:
– Они еще просто мальчишки и боятся даже больше, чем преступники, которых им приходится арестовывать. Так что наша задача – держать их подальше от заварушки.
Наверху они остановились возле лифтов, дожидаясь, пока спецназ поднимется по лестнице. Пола воспользовалась паузой, чтобы закурить очередную сигарету.
– Я немного волнуюсь, – сказала она, перехватив неодобрительный взгляд Кевина.
Впрочем, через пару минут группа захвата была уже на площадке. Полицейские заняли позиции, а Кевин и Пола двинулись по галерее, морщась от бьющего в лицо ветра и дождя. Дверь квартиры номер 16-С красили так много и неумело, что она выглядела как экспонат галереи современного искусства Тейт – на деревянной поверхности ясно виднелись пузыри и потеки разных оттенков. В целом, впрочем, дверь могла сойти за темно-синюю. Номер квартиры состоял из грязных пластиковых цифр, прибитых тонкими, успевшими проржаветь гвоздями.
Остановившись перед дверью, Кевин постучал, и почти сразу из квартиры донесся звук шаркающих шагов. Через несколько секунд дверь отворилась, и на площадке запахло сразу жареным беконом и табачным дымом.
Человек, стоявший на пороге, выглядел совершенно обыкновенным и непримечательным. Всего на пару дюймов выше Полы, с тонкими, как у ребенка, волосами мышиного цвета. Из рукавов грязноватой футболки торчали бледные, дряблые, как тесто, руки. Таким же рыхлым и полным было и его лицо, а вот тело казалось худым, почти сухощавым. Водянисто-голубые глаза тупо смотрели на пришельцев. На первый взгляд это был почти типичный обитатель Скенби, и все же во всем его облике сквозила какая-то странная нервозность, которую Пола заметила практически сразу. Если они не ошиблись и именно этот человек – убийца, то как ему удавалось так легко снимать проституток, спросила она себя. Насколько знала Пола, большинство работающих на улицах девушек инстинктивно распознают клиентов, которые «немного не того». А Эрик Флетчер явно был «не того», причем отнюдь не немного.
Кевин предъявил удостоверение и попросил позволения войти.
– Зачем? – тупо спросил Флетчер. Голос у него оказался скрипучим и невыразительным, под стать всему его облику. Голову он слегка наклонил вбок и теперь смотрел на них напряженно, но без вызова.
– Нам нужно поговорить с вами о вашей дочери, – сказала Пола.
Флетчер сложил руки на груди:
– Я ничего не знаю. Она здесь больше не живет.
– Речь идет о ее безопасности, – сказал Кевин. – Мы обеспокоены…
– А я нет, рыжий… – Уголок рта Флетчера приподнялся в усмешке.
– Вы водите машину, мистер Флетчер? – спросила Пола, надеясь сбить его с толку неожиданным вопросом.
– А вам-то что за дело? Сначала спрашиваете про Кер, теперь про машину… Вы уж решите, чего вас интересует. Впрочем, ты же баба… – Он посмотрел на Полу в упор. – Где уж тебе что-то решить! – Флетчер попытался закрыть дверь, но Кевин выставил вперед руку.
– Поговорим в квартире или предпочитаете отправиться с нами в участок? – спросил он. – Что скажете, мистер Флетчер?
– Я знаю свои права. Если хотите, чтобы я пошел с вами в участок, арестуйте меня. Если нет – проваливайте. – И он самодовольно усмехнулся, заметив взгляд, которым обменялись Кевин и Пола. Казалось, Флетчер знает, как мало у них улик, и не прочь немного их подразнить.
А Пола и в самом деле не знала, на что решиться. Многолетний опыт подсказывал ей – этот субъект что-то скрывает. С другой стороны, если задержать его и доставить в участок, на все про все им останется тридцать шесть часов, после чего они должны будут либо предъявить Флетчеру обвинение, либо отпустить на все четыре стороны.
– Мне кажется, мистер Флетчер, в ваших интересах не доводить дело до ареста, – сказала она самым суровым тоном, на какой была способна.
– Я сам знаю, чего в моих интересах, – возразил тот. В этих нескольких словах прозвучала такая решимость, что Пола не выдержала. Она была уверена, что они не ошиблись, и не собиралась давать Флетчеру возможность ускользнуть. Приложив руку к уху, Пола слегка подалась вперед:
– Слышите, сержант? Кажется, кто-то зовет на помощь!
С этими словами Пола сделала шаг, так что ее локоть почти уткнулся в узкую грудь Флетчера.
– Никто никого не зовет! – Флетчер впервые забеспокоился. – Это телевизор, дура! Я смотрю футбол. Передачу «Лучший матч дня», ясно?
– Кажется, вы правы, детектив, – согласился Кевин, придвигаясь к Поле сзади.
Теперь Флетчеру оставалось только отступить в сторону, в противном случае они просто столкнули бы его с дороги, но он не пошевелился – только шире расставил ноги, всем своим видом давая понять, что не собирается впускать их в квартиру. Оценив это движение, Кевин обернулся через плечо.
– В квартире кто-то зовет на помощь! – крикнул он.
В следующий момент пустая на вид площадка буквально взорвалась, и Пола поспешно прижалась к стене. В мгновение ока люди в черном сбили Флетчера с ног, надели на него наручники и оттащили в сторону. В гостиную в конце коридора спецназовцы ворвались так стремительно, словно там их поджидал сам призрак Усамы бен Ладена. Еще через секунду двое бойцов вернулись в коридор и вломились в закрытую дверь с правой стороны. Пола успела разглядеть в дверном проеме фрагмент ванной комнаты, а полицейские уже вышибали дверь напротив. Хлипкая филенка треснула от первого же удара, но бойцы почему-то не стали врываться внутрь, а остановились на пороге.
– О дьявол!.. – пробормотал один.
Протиснувшись между ними, Пола заглянула внутрь. Это оказалась спальня, и взгляд Полы сразу же упал на большую двуспальную кровать. Сначала Пола даже не поняла, почему белье на ней красное, потом пригляделась, и ее замутило. На кровати, на пропитанных кровью простынях, лежали останки искромсанного женского тела. Флетчер разрезал свою жертву буквально на куски, так что местами из жуткого алого месива торчали ободранные до белизны кости. Только голова жертвы, как и предсказывал Тони, осталась неповрежденной. Стены и даже потолок покрылись алыми потеками, напоминая причудливую инсталляцию в стиле арт-модерн.
Пола отвернулась. Ее по-прежнему тошнило – теперь уже не столько от увиденного, сколько от острого, всеохватного чувства провала. Тони оказался прав еще в одном – убийца торопился, а они слишком медленно поворачивались и в результате опоздали.
Опоздали буквально на полчаса.
Вернувшись в коридор, Пола увидела, что Кевин произносит над распростертым телом Флетчера положенное предупреждение. Один из спецназовцев разговаривал с кем-то по рации, вызывая бригаду криминалистов, другой звонил по мобильному суперинтенданту Рики, чтобы доложить об успешном завершении операции.
Если это успех, отстраненно подумала Пола, то он ей и даром не нужен.
Двое спецназовцев перешли от двери спальни в захламленную, неприбранную гостиную, и она последовала за ними. Бросив взгляд на работающий телевизор, она устало вздохнула.
– Я ослышалась, – пробормотала Пола. – Это и в самом деле был футбол.
На видном месте рядом с телевизором стояла фотография в рамочке. Лицо на снимке было на несколько лет моложе, но Пола сразу поняла, что не ошиблась: на кровати в спальне лежала именно Керри.
– Я только хотел, чтобы она вернулась домой! – завопил в коридоре Эрик Флетчер. – Ничего бы не случилось, если бы она вернулась!
Машина Тони, визжа шинами, взлетела по наклонному съезду на разворотную эстакаду. Через пару минут он снова оказался на шоссе, но теперь уже мчался в противоположном направлении. Только здесь Тони рискнул убрать одну руку с руля. Нашарив на сиденье мобильный телефон, он нажал кнопку повторного набора, чтобы поговорить с Амброузом. И попал прямиком на голосовую почту – совсем как тогда, когда пытался дозвониться Кэрол.
– Господи, пожалуйста!.. – взвыл Тони. – Только не это!
В наушнике раздался сигнал, и он быстро сказал:
– Альвин, это срочно! Я знаю, где Вэнс. Пожалуйста, перезвони мне как можно скорее!
До магистрали М62 оставалось еще мили две, потом еще пять до поворота на Галифакс. Что, если он уже опоздал? И каково ему будет жить с этим дальше?
Телефон зазвонил, отрывая его от размышлений. Тони нажал кнопку приема. Голос в наушнике казался невероятно далеким, к тому же на линии что-то хрипело и потрескивало.
– Доктор Хилл? Говорит констебль Сингх. В настоящее время сержант Амброуз находится за рулем и не может с вами разговаривать. Вы утверждаете, что вам известно, где находится Джеко Вэнс?
– Дай мне Альвина, – резко сказал Тони. – Это важно, а у меня нет времени объяснять все по нескольку раз.
В телефоне снова затрещало, потом Тони с облегчением услышал могучий бас Амброуза.
– Что происходит, док? Я думал, Винтон-Вудс – то самое место, которое мы искали.
– Там его база, но сейчас Вэнса там нет.
– А где же он?
– Я думаю, сейчас он в Галифаксе, у дома моей матери. Вэнс жаждет крови, Альвин. Мой вустерский особняк – это только начало, теперь он решил взяться за моих близких.
– Я отправил в Винтон-Вудс своих людей, но они еще туда не доехали. Откуда ты знаешь, что Вэнс не там?
– Потому что там Кэрол Джордан. Она говорит, что в доме никого нет.
– И ты… ты ей веришь?
– Да. – На этот вопрос Тони ответил не задумываясь. Быть может, Кэрол и вправду больше не хочет его видеть, но это не означало, что она станет его обманывать, особенно если речь идет о действительно важных вещах.
– Ты уверен, что Вэнс сейчас в доме твоей матери или где-то поблизости? Какие у тебя основания так думать?
– Оснований никаких, – честно ответил Тони. – Если не считать моего опыта общения с десятками больных людей – с такими, как Вэнс, и многими другими… Я очень хорошо представляю, как они думают, как движутся их мысли. Вэнсу нужна кровь. Чтобы отомстить Кэрол, он зарезал ее брата, а чтобы поквитаться со мной – убьет мою мать. Это будет только логично, а такие люди всегда мыслят очень логично, хотя большинству нормальных людей такая логика непонятна. – Нет смысла, решил Тони, объяснять Амброузу, почему Вэнс принял его за примерного сына и в чем была его основная ошибка. – Я уже еду в Галифакс, – добавил он. – Минут через пятнадцать я рассчитываю быть на месте.
Последовала долгая пауза, наконец Амброуз сказал:
– Продиктуй констеблю Сингху точный адрес своей матери. И еще, Тони… смотри не наделай глупостей.
Эти слова прозвучали как приказ, и Тони постарался в точности выполнить первую его часть.
– Вы сейчас где? – спросил он у Сингха, закончив диктовать адрес.
– На М62, в паре миль от поворота на Брэдфилд.
Тони все еще опережал Амброуза и его людей, но совсем немного. А Вэнс был далеко, далеко впереди.
54
Тихая улочка в Галифаксе была плотно заставлена частными автомобилями. Не у всех домов имелись подъездные дорожки, способные вместить принадлежащие их обитателям машины, к тому же субботним вечером ко многим приезжали друзья и родственники, чтобы вместе поужинать и поворчать по поводу очередных экономических новаций правительства. Несмотря на это, Вэнсу удалось довольно быстро найти свободное место между чьим-то «вольво» и БМВ всего в трех домах от особняка Ванессы Хилл. Обилие машин было ему, в общем, на руку. Среди множества припаркованных по обочинам автомобилей никто не обратит внимание еще на одну машину, никто не запомнит ее номер и не станет слишком присматриваться к водителю.
Заглушив двигатель, Вэнс огляделся, потом достал смартфон и подсоединился к камере, которая вела трансляцию из гостиной. Изображение на экране смартфона было маленьким и не особенно качественным, но его вполне хватало, чтобы убедиться: Ванесса по-прежнему сидит на диване перед своим роскошным телевизором.
Обстановку гостиной Вэнс как следует рассмотрел раньше и невольно задался вопросом, как чувствует себя в ней Тони Хилл. Неужели ему там нравится? Комната, правда, достаточно большая, но выглядит так, словно рассчитана только для одного. Где же сидит Тони Хилл, когда навещает свою мать? На диване рядом с ней или они устраиваются в огромной стерильной кухне? А может, Ванесса имеет обыкновение принимать гостей в зимнем саду? Вэнс, впрочем, не исключал, что свое неумение общаться с людьми Тони Хилл унаследовал от матери. За двенадцать лет, проведенных в тюрьме, Вэнс много раз вспоминал свои встречи с этим странным человечком, который шел по его следу не благодаря уликам или логике, а пользуясь каким-то странным, почти сверхъестественным чувством сродни инстинкту или интуиции. По его глубокому убеждению, Тони наверняка был аутистом – настолько неловким и скованным он выглядел, когда пытался общаться с окружающими. Исключение составляли те моменты, когда Тони требовалось вытянуть из собеседника нужную информацию. Тогда он буквально преображался и действовал весьма изощренно и хитро, но это опять же не имело никакого отношения к навыкам нормального общения. Возможно, впрочем, все было куда проще. Возможно, Тони Хилла вырастила женщина, которая не любила принимать гостей у себя дома, и поэтому он так и не научился этому в детстве и юности, приобретя таким образом стойкую привычку, которая со временем стала его второй натурой.
Так или иначе, решил Вэнс, скоро все изменится. Тони изменится. Вынужден будет измениться.
В последний раз оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости нет ни единой живой души, Вэнс вышел из машины и достал из багажника вместительную холщовую сумку. Пройдя по улице несколько шагов, он свернул к дому Ванессы, аккуратно обойдя стоявший на дорожке двухместный «мерседес». Его ноги в ботинках на резиновой подошве ступали по вымощенной плиткой подъездной дорожке абсолютно бесшумно. Между гаражом постройки тридцатых годов и домом был просвет – настолько узкий, что взрослый мужчина мог протиснуться в него только боком. Вэнс проник в щель и, двигаясь приставным шагом, прошел на задний двор. Возможности изучить эту часть двора у него не было; он даже не знал, есть ли здесь охранное освещение, и все же – впервые за все проведенное на свободе время – склонен был рискнуть. Вэнс по-прежнему считал, что его нынешняя жертва станет легкой добычей. Старуха, клюющая носом перед телевизором после того, как высосала полбутылки вина, вряд ли заметит, что у нее на заднем дворе внезапно вспыхнул свет. А если и заметит, то подумает, что фотоэлементы среагировали на кошку или лису.
Но когда Вэнс выбрался из узкой щели между гаражом и домом, никакой свет на заднем дворе не вспыхнул. Здесь по-прежнему было темно и тихо, и даже далекий гул шоссе сюда почти не проникал. Поставив на землю сумку, Вэнс перевел дух и, присев на корточки, достал из нее хлопчатобумажный комбинезон вроде тех, что надевают эксперты-криминалисты. Натягивая его на себя, Вэнс едва не упал, когда попытался просунуть протез в чересчур узкий рукав и при этом не повредить ни одну из управляющих тонкой механикой электронных цепей. Поверх ботинок он натянул одноразовые пластиковые бахилы, а на руки надел тонкие нитриловые перчатки. Оставить отпечатки пальцев или какие-то другие следы Вэнс не боялся. Дело было в другом: после того как он закончит свое дело, ему необходимо будет как можно скорее исчезнуть, а садиться за руль в испачканной кровью одежде он не хотел. Правда, до Винтон-Вудс отсюда рукой подать, но Вэнс все равно считал, что не должен допускать ни малейшей небрежности. Что, если по дороге его случайно остановят скучающие дорожные полицейские? Что он тогда будет делать?
Выпрямившись во весь рост, Вэнс слегка потянулся, потом наклонился и подвигал плечами, чтобы комбинезон сел по фигуре. Из сумки он достал фомку и нож, который сразу же положил на окно возле задней двери. Оглядев саму дверь, Вэнс улыбнулся. Кто-то заменил старинную прочную дверь ее современной версией – со стеклянными панелями, которые делали ее намного уязвимее. Кроме того, она была деревянной, а не из непластифицированного поливинилхлорида. Вэнс знал, что современные двери делают из мягкого дерева, которое легко ломается. Что ж, его задача оказалась даже проще, чем он думал.
Нажав одновременно на верхнюю и нижнюю части двери, он убедился, что на ней установлен только один запор – никаких дополнительных засовов или задвижек. По-видимому, Тони Хилл не обращался к своей подружке Кэрол с просьбой позаботиться о безопасности его матери. Дверь удерживал лишь один врезной замок с дополнительной защелкой, справиться с которым не представляло труда.
Улыбнувшись, Вэнс попытался просунуть острый конец ломика между дверью и косяком. Дверь прилегала плотно, но он поднажал, и мягкое дерево буквально смялось под его напором. Вэнса, однако, это не удовлетворило, и он продолжал нажимать на ломик, стремясь как можно сильнее повредить замок, прежде чем начать его ломать. Наконец фомка вошла достаточно глубоко, и он налег на нее всем весом, используя как рычаг. Сначала ничего не происходило, только чуть слышно затрещал дверной косяк. Вэнс негромко крякнул, совсем как теннисист во время подачи, и нажал сильнее. На этот раз он почувствовал, что дверь поддается. После небольшой паузы, во время которой он перевел дух и слегка поправил ломик, Вэнс с удвоенной силой налег на свой импровизированный рычаг. Что-то треснуло, негромко скрежетнул металл, замок вывернулся из треснувшего гнезда – и Вэнс едва не потерял равновесие, когда дверь внезапно распахнулась во всю ширину.
Несколько секунд он стоял на пороге, переводя дыхание и прислушиваясь. Он был очень доволен собой. Наконец он переложил ломик в пальцы протеза, убедившись, что резиновая рукоятка не выскользнет. Просто поразительно, в очередной раз подумалось ему, как здорово работает его электронная рука. Он буквально чувствовал любую вещь, которую удерживали его механические пальцы, и мог без особого труда определить, с какой силой ему необходимо их сжимать, чтобы не выронить находящийся в руке предмет. Нет, не напрасно эти мерзавцы – легавые и судейские – пытались запретить ему доступ к высоким технологиям, но он все же одержал над ними верх. Вспоминая поражение, которое официальные власти потерпели в Европейском суде по правам человека, Вэнс презрительно ухмыльнулся, но тотчас поспешил снова взять себя в руки. Не время предаваться воспоминаниям, пусть даже это воспоминания о прошлых победах. Его ждет работа.
И, взяв с окна возле двери свой нож с семидюймовым лезвием, Вэнс беззвучно шагнул в дом.
К его удивлению, Ванесса Хилл не выбежала в кухню, чтобы выяснить, что происходит. Он, правда, почти не наделал шума, однако Вэнсу было отлично известно, что большинство людей на подсознательном уровне прислушиваются к посторонним звукам в своем доме – в особенности если они находятся в доме одни. Все необычное, любой, даже самый тихий шорох моментально заставил бы их насторожиться. Скорее всего, решил он наконец, старуха просто туга на ухо или настолько увлеклась той ерундой, которую показывают по телевизору, что не обратила на посторонний звук никакого внимания. Ну и кроме того, дверь из кухни в коридор тоже была закрыта и могла заглушить негромкий треск взламываемого замка.
Стараясь не шуметь, Вэнс пересек кухню. Он специально поднимал ноги, чтобы подошвы ботинок не шаркали по каменной плитке. Осторожно, дюйм за дюймом, он приоткрыл дверь в коридор и услышал громкий смех и голоса, говорившие с ярко выраженным американским акцентом. Да, старуха точно смотрит какой-то фильм или шоу… Что ж, ему это только на руку.
Двигаясь спокойно и плавно, Вэнс пошел по коридору. Он уже почти не таился – его цель была совсем рядом. Сначала он отнял у Тони Хилла его новый дом. Теперь его врагу предстояло лишиться единственного близкого родственника – его любимой матушки, которую он, по-видимому, прилежно навещал. Вэнс жалел только об одном – о том, что не сможет своими глазами увидеть, как Тони Хилл будет рыдать и рвать на себе волосы.
В двух шагах от порога гостиной он, однако, снова остановился, расправил плечи и выпрямился. На стенах коридора и на ноже, который он сжимал в руке, мигали тусклые пятна света от работающего телевизора.
Наконец Вэнс шагнул вперед и, обогнув диван, остановился перед женщиной, которая по-прежнему сидела, подложив под спину диванные подушки. Он ожидал, что при виде незнакомца с ножом старуха ударится в панику, но ее реакция оказалась совершенно иной. Ванесса Хилл только подняла голову и взглянула на него с умеренным любопытством в глазах.
– Привет, Джеко, – сказала она. – Я давно тебя жду. Ты где-то задержался?
55
Заметив сзади на шоссе быстро приближавшиеся вспышки голубых маячков, Тони решил, что это едут Амброуз и его люди, но притормаживать не стал. К тому моменту, когда он сворачивал на улицу, ведущую к вилле его матери, Тони опережал полицейских всего на несколько ярдов, однако перехватить его они не успели. Проехав по улице до нужного дома, он резко затормозил и, бросив машину прямо посреди дороги, устремился к парадной двери. И все же не успел он достичь крыльца, как молодой полицейский азиатской наружности выскочил откуда-то сбоку и, схватив Тони в охапку, с силой припечатал к стене.
– Не… надо!.. – пропыхтел он, отдуваясь после быстрого бега.
Тут перед Тони появился Амброуз, пытавшийся натянуть на себя огромный бронежилет размером с автомобильную дверцу.
– Спокойно, Тони! – приказал он негромко, но твердо. – Первым ты все равно не пойдешь, даже не думай. У тебя есть ключи от дома?
Тони фыркнул:
– Нет, у меня нет ключей. И я не знаю, у кого из соседей может быть запасной комплект. Впрочем, моя матушка живет очень замкнуто, и я сомневаюсь, что она дала кому-то ключи от дома.
В воротах появились еще двое полицейских.
– Можно просто позвонить в дверь, – предложил один из них, но Амброуз покачал головой.
– Это не самая лучшая идея, – сказал он. – Вэнсу нельзя позволить захватить заложника. Это только усложнит ситуацию.
– Никаких заложников он захватывать не будет, – возразил Тони. – Вэнс явился сюда для того, чтобы убить и исчезнуть. Если он до сих пор здесь, то только потому, что не успел уйти. – Он кивком показал на узкую щель между стеной дома и деревянным гаражом. – Отправь туда человека, чтобы Вэнс не смог выскользнуть через заднюю дверь.
Амброуз кивнул одному из своих людей, потом показал на узкий проход.
– Ну-ка, давай туда… – Он снова повернулся к Тони: – Что ж, в таком случае нам действительно остается только позвонить… – Амброуз ткнул пальцем Тони в грудь: – Но ты останешься здесь. И что бы ни случилось, держись от дверей подальше.
Полицейские двинулись вперед, шагая на удивление тихо для таких крупных и сильных мужчин. Тони сначала замешкался, потом догнал группу и незаметно втиснулся между Амброузом и Сингхом, чтобы видеть, что происходит. Альвин первым поднялся на крыльцо и, надавив кнопку звонка, тотчас отступил на пару шагов, чтобы никто, выскочив из дверей, не смог ударить его или сбить с ног.
Тони почувствовал, как от волнения у него засосало под ложечкой. Он не сомневался, что Вэнс сейчас совсем рядом – ближе, чем когда-либо за прошедшие двенадцать лет. Был ли убийца уже в доме или только на пути к нему, именно здесь им предстояло снова сойтись лицом к лицу. Чем может закончиться эта встреча, Тони предпочитал не думать. В эти минуты им владело только одно желание: чтобы Вэнс снова отправился за решетку, на этот раз – навсегда. Никаких сомнений на сей счет Тони не испытывал: Джеко Вэнс из тех, кому свобода категорически противопоказана. Любая свобода… Несмотря на свое глубокое убеждение, что конечной целью правосудия является исправление преступников, Тони уже несколько раз сталкивался со случаями, когда ни о каком перевоспитании, ни о какой социальной реабилитации и речи не шло. Это в полной мере относилось и к Вэнсу. Он был неисправим; пожалуй, даже само его существование служило упреком системе, отказавшейся от смертной казни. Во всяком случае, именно Вэнс и ему подобные напоминали Тони о том, что недостатки системы имеют куда более серьезные последствия, чем ее воспетые в прессе преимущества.
Тем временем за стеклянными панелями двери вспыхнул свет, и они услышали, как ключ поворачивается в замке. Наконец дверь приоткрылась, и в щели показалось лицо Ванессы Хилл. Волосы ее были всклокочены, словно ее разбудили, но глаза смотрели внимательно и зорко. Амброуз и Сингх предъявили свои удостоверения, назвали свои должности и имена. Тони в свою очередь неуверенно улыбнулся и помахал рукой.
– Здравствуй, ма, – проговорил он тусклым голосом, вдруг почувствовав себя очень, очень усталым.
– На этот раз вы быстро добрались, – сказала Ванесса, открывая дверь во всю ширину, и Тони увидел на ее восточном халате широкую красную полосу, протянувшуюся от груди до середины бедер. – Я позвонила по девять-девять-девять минут пять назад. Ну проходите…
Обернувшись, Амброуз удивленно посмотрел на Тони, но тот только покачал головой. Он ничего не понимал. Вслед за полицейскими он вошел в прихожую, и Ванесса, закрыв дверь, пригласила их дальше.
– Туда пока не входите, – сказала она спокойно и показала на полуприкрытую дверь гостиной. – Там, как вы это называете, место преступления. Можно поговорить в столовой. Он там не побывал, так что никаких улик вы не уничтожите.
С этими словами она первой пошла по коридору и толкнула следующую дверь.
– Не стойте же в коридоре, проходите! – добавила Ванесса несколько более нетерпеливо.
Амброуз качнулся вперед, но снова остановился и приоткрыл дверь гостиной пошире. Тони, вытянув шею, заглянул в комнату поверх его плеча. Человек, лежавший на полу, был похож на марионетку с перерезанными нитями: ноги наискось, руки в стороны, светлый парик свалился с головы.
– Это Вэнс, – сказал Тони. – Я его узнаю.
Темно-синий хлопчатобумажный комбинезон Вэнса был распорот, живот намок от крови, темная лужа растекалась под спиной и впитывалась в ковер. Вэнс не шевелился – даже дыхания не было заметно. Тони не особенно хорошо разбирался в медицине, но ему казалось – никакая «скорая помощь» Вэнсу уже не поможет.
– Она его убила? – недоверчиво проговорил Амброуз.
– Похоже на то, – согласился Тони.
– Тебя, я смотрю, это не удивляет.
На мгновение Тони почувствовал себя так, словно вот-вот расплачется.
– Ванесса уже давно меня не удивляет, – ответил он. – Давай послушаем, что она скажет, пока не подъехали местные пинкертоны.
Вслед за Сингхом и еще одним полицейским, появившимся со стороны кухни, они вошли в столовую. Ванесса величественно опустилась за стол и сказала Тони:
– Налей мне бренди. Бутылка и стаканы в буфете.
– Мне кажется, вам не стоит пить, – вмешался Амброуз. – Вы только что пережили настоящий шок и…
Ванесса наградила его презрительным взглядом, который повергал ее подчиненных в трепет.
– Черта с два я в шоке! – огрызнулась она (ее голос странным образом напоминал интонации Патриции Рутледж в роли Гиацинты Букей)15
. – Это мой дом и мое бренди, и я буду пить его, когда захочу.
– Лучше ей не перечить, – заметил Тони, открывая буфет и наливая матери порцию бренди в хрустальный бокал. Поставив его перед ней на стол, он спросил: – Как это случилось?
– Он забрался в дом через черный ход и вошел прямо в гостиную. Этакий наглец! Разумеется, я его сразу узнала… В одной руке у него был нож, а в другой – что-то вроде ломика. – Ванесса сделала небольшой глоток из бокала и слегка поджала губы. Впервые с тех пор, как они вошли, с ее лица соскользнуло высокомерное выражение; теперь его черты выдавали возраст и усталость, которые она обычно скрывала с помощью косметических ухищрений и железной воли. – Честно говоря, я ждала, что он придет…
– Вы его ждали?! – Амброуз, казалось, был потрясен не меньше Тони.
– Я смотрю новости, сержант. Кстати, почему этим делом занимаетесь вы? Насколько мне известно, на убийства должен выезжать детектив как минимум в ранге инспектора.
– Сержант Амброуз не из местной полиции. Он приехал, чтобы задержать Вэнса, – пояснил Тони.
Ванесса сухо усмехнулась:
– В таком случае ему следовало приехать пораньше. – Она недовольно покачала головой. – Я смотрела новости и узнала вустерский дом Эдди, который он оставил тебе. Об убийстве брата твоей подружки я тоже слышала…
Амброуз бросил на Тони еще один удивленно-недоверчивый взгляд, но тот только вздохнул:
– Кэрол – не моя подружка. Сколько можно говорить?
Но Ванесса лишь отмахнулась от него и отпила из бокала.
– А тут еще это нападение на дом его бывшей жены… Вэнс начал с убийства, но его дальнейшие действия выглядели, гм-м… не столь впечатляюще, и я подумала – вряд ли он удовольствуется тем, что прикончит пару лошадей и беднягу-конюха, которого никто даже по имени не назвал. Сложить два и два было совсем не трудно. Я была уверена: Вэнс достаточно сумасшедший, чтобы полагать, будто, убив меня, он причинит кое-кому сильные страдания… – Ванесса кивнула в сторону сына. – Тупой придурок, – добавила она, имея в виду не то Вэнса, не то самого Тони. – Как вы понимаете, я не собиралась доставлять ему это удовольствие, к тому же всегда лучше подстраховаться, чем потом жалеть. Я взяла в кухне нож и спрятала его среди диванных подушек. Как Вэнс вломился в дом, я не слышала, – я увидела его, только когда он возник передо мной с ножом в руке.
Она содрогнулась, словно от запоздалого ужаса, но Тони подумал, что это было хорошо разыгранное представление.
– Когда… когда Вэнс бросился на меня с ножом, я схватила свое оружие и ударила его. Ничего подобного он, конечно, не ожидал – я застигла его врасплох. Он упал прямо на меня, и я с трудом столкнула его на пол. Должно быть, именно тогда я и испачкалась. – Ванесса провела рукой по халату. – Мне пришлось его убить, иначе бы он убил меня.
– Да-да, я вас понимаю, – кивнул Амброуз.
– Почему никто не зачитает ей предупреждение, как положено при аресте? – спросил Тони, которому показалось, что Амброуз уже почти подпал под чудовищные чары его матери.
– Предупреждение? Мне?! Но ведь я только защищалась от опасного убийцы, который напал на меня в моем собственном доме! – возразила Ванесса, и Тони подумал, что она предпочла бить на жалость, а не разыгрывать праведный гнев.
– Это для вашей же пользы, – сказал Амброуз. – Тони прав. Мы должны предупредить вас, что вы имеете право хранить молчание, но, если при допросе вы не упомянете какие-то факты, на которые будете впоследствии ссылаться в суде, это может повредить вашей защите. С другой стороны, все, что вы скажете сейчас, может быть записано и использовано в качестве доказательства.
Ванесса наградила Тони холодным непроницаемым взглядом. Посторонний человек вряд ли что-то прочел бы по ее глазам, но Тони на собственном горьком опыте знал, что означает этот взгляд. Я с тобой потом разберусь – вот что имела в виду Ванесса. К счастью, после того как он прекратил с матерью всякие отношения, никакого «потом» для него просто не существовало, и сознавать это было чертовски приятно.
– Спасибо, сержант, – проговорила Ванесса, награждая Амброуза улыбкой слабого и беззащитного существа.
Прежде чем кто-то успел сказать еще хоть слово, в коридоре раздались громкие мужские голоса. Амброуз поднялся из-за стола и через несколько секунд вернулся в сопровождении пары местных патрульных.
– Я сказал им, чтобы они связались со старшим инспектором Франклином, – пояснил он Тони. – Впоследствии им понадобятся твои показания, но сейчас, я думаю, тебе пора.
Тони озадаченно взглянул на него:
– Ты не хочешь, чтобы я остался?
Амброуз посмотрел на него так, словно пытался сказать ему что-то без слов.
– Разве тебе не нужно переговорить с нашим коллегой? Ну, с тем, с которым мы встречались на пристани?
Только теперь до Тони дошло. Он повернулся к матери:
– Ты тут справишься?
– Разумеется. Эти джентльмены обо мне позаботятся. – Ванесса встала и вышла в прихожую следом за ним. Когда оставшиеся в столовой полицейские уже не могли их слышать, Тони сказал с горечью:
– Ты всегда умела обращаться с ножом, мама.
– Ты должен был сообразить, что следующая мишень этого психопата – я! – яростно парировала Ванесса. – Ты должен был меня предупредить!
Обернувшись, Тони увидел ее подлинное лицо: мстительное, злобное, неумолимое. Мысль, промелькнувшая у него в голове при виде этого лица, ужаснула самого Тони. Пожалуй, решил он, это действительно последний раз, когда он по своей воле пришел в ее дом.
– Предупредить? А зачем?.. – спросил он и, не прибавив больше ни слова, вышел за дверь.
56
Была почти полночь, когда смертельно усталый Тони добрался наконец до Винтон-Вудс. В домах уже не горел свет, и, пытаясь отыскать дорогу к бывшей базе Вэнса, он пару раз свернул не туда. В конце концов Тони все же оказался на нужной улице и поехал медленнее, внимательно глядя по сторонам и высматривая в темноте машину Кэрол.
Внезапно он увидел ее. Знакомая машина с погашенными фарами стояла на дорожке чужого гаража прямо напротив тупика, в конце которого находился дом Вэнса. Кое-как припарковав свой автомобиль, Тони опустил голову на руль и некоторое время сидел неподвижно. Он достиг той степени усталости, когда все его кости ныли и болели. Наконец он выбрался наружу и пошел к машине Кэрол, пошатываясь, словно пьяный, и стараясь не вилять из стороны в сторону.
Добравшись до съезда на дорожку, Тони остановился. Он не решался открыть пассажирскую дверцу и сесть рядом с Кэрол. Учитывая обстоятельства, это могло выглядеть как вторжение в ее личное пространство и вызвать новый всплеск враждебности с ее стороны, а как раз этого ему хотелось избежать.
Прошло, казалось, очень много времени, прежде чем Кэрол отворила дверцу и тоже выбралась из машины. Несмотря на темноту, Тони сразу заметил, что она выглядит измученной, напряженной – и недоступной.
– Ты его спугнешь, если будешь торчать на дороге, – глухо сказала она. – Ради бога, садись скорее в машину!
Тони покачал головой:
– Он не придет, Кэрол.
В ее глазах промелькнул огонек надежды.
– Его взяли?
– Он убит.
Еще несколько долгих минут она молча смотрела на него. Ее лицо странно подрагивало, выражая попеременно то боль, то радость, то разочарование.
– Что… Как это случилось? – проговорила она наконец, с трудом шевеля губами.
Тони засунул руки глубоко в карманы и неловко пожал плечами:
– В общем, все произошло случайно…
– Как это случилось? – повторила Кэрол чуть громче.
– Ванесса… Она его заколола.
– Ванесса? Твоя мать?!
«Она мне не верит», – подумал Тони. Похоже, теперь ему придется привыкнуть к тому, что его слова будут вызывать только недоверие и недоумение. «Да, это моя мать, Ванесса Хилл, прикончила знаменитого серийного убийцу Джеко Вэнса – зарезала его, как свинью». Это действительно звучало странно и неизбежно должно было вызывать странную реакцию. Впрочем, сейчас от него требовалось только одно – объяснить или попытаться объяснить Кэрол, как все произошло на самом деле.
– Вэнс… вломился в ее дом. Он хотел ее убить, но Ванесса догадалась, что он появится. Можешь себе представить?! Женщина, которая понятия не имеет ни о сочувствии, ни о сопереживании, догадалась о том, о чем никто из нас со всей нашей подготовкой даже не подумал! Что Вэнс придет за ней!.. – Тони поймал себя на том, что испытывает горечь, разочарование, гнев, но сейчас ему было все равно. – Она была настолько в этом уверена, что взяла с кухни нож и спрятала его за диванной подушкой!
– Она напала на него первая?
Тони переступил с ноги на ногу.
– Ванесса утверждает, что это он набросился на нее, и она застигла его врасплох. И как бы все ни произошло на самом деле, такова, скорее всего, будет официальная версия.
Кэрол хихикнула – истерически, сдавленно.
– Ванесса убила Вэнса? Кухонным ножом?
– По сравнению с прошлым разом она действовала намного увереннее.
– И что вы скажете по этому поводу, доктор Хилл? – В тоне Кэрол неожиданно прозвучали жесткие, саркастические нотки.
– Мне не жаль, что Вэнс мертв, – просто сказал Тони. – И точно так же мне не было бы жаль, если бы все получилось наоборот… – Подняв голову, он посмотрел ей прямо в глаза. – Сознавать это нелегко, но мне придется научиться как-то с этим жить.
– И все-таки тебе будет легче, чем мне.
Тони беспомощно развел руками:
– Мне очень жаль, Кэрол…
– Я знаю. Но мне от этого не легче.
– По крайней мере, Вэнс больше не причинит никому вреда. Все кончилось.
Кэрол наклонила голову, ее лицо выражало сожаление и печаль.
– Ты прав, Тони. Все действительно закончилось.
Она отвернулась и села в машину. Заурчал двигатель, вспыхнувшие фары ослепили Тони, и он торопливо отступил в сторону. Машина Кэрол выехала с подъездной дорожки и покатила прочь, постепенно набирая ход. Тони смотрел ей вслед, и по его лицу текли слезы – то ли от яркого света, то ли от усталости, а может быть, от чего-то еще.
2 Доктор Эдшед Гвен – психотерапевт, судебный эксперт, сотрудница Бродмурской больницы для душевнобольных преступников.
3 Лк., 10: 7.
4 «Филин и Кошечка» – стихотворение для детей Э. Лира.
5 Тайнсайд – промышленный район в Нортумберленде.
6 Эксетер-колледж – один из старейших колледжей Оксфордского университета.
7 Ковелл Саймон – всемирно известный английский телеведущий.
8 Кларксон Джереми – английский телеведущий и журналист, специализирующийся на автомобильной тематике и широко известный по телешоу «Топ гир».
9 «Мария Целеста» – судно, в 1872 г. при загадочных обстоятельствах покинутое экипажем в Атлантическом океане, типичный пример корабля-призрака.
10 Бронсон Чарльз – исполнитель главной роли в фильме «Жажда смерти». Герой мстит бандитам за гибель своей семьи, поскольку полиция не в состоянии обуздать преступность.
11 Джорди – прозвище уроженца графства Нортумберленд, особенно Тайнсайда.
12 Фиктивный брак (фр.).
13 «Хоум бокс офис» – одна из первых компаний кабельного телевидения США.
14 Олд-Бейли – Центральный уголовный суд в Лондоне.
15 Гиацинта Букей – героиня британского комедийного сериала «Соблюдая приличия», эгоистичная снобка, которая всеми силами стремится вскарабкаться как можно выше по социальной лестнице.