Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Удачная оказия
Конфликты в Африке и агрессивная политика НАТО позволяет России резко увеличить экспорт вооружений
Несмотря на кадровую и институциональную нестабильность системы ВТС, научно-технологическую и промышленную деградацию ВПК, а также снижение ее военно-политического веса в мире, в текущем году ожидается ощутимый рост объемов продажи вооружений. Россия постепенно преодолевает кризис оружейного экспорта 1997-1998 годов. Стабилизация продаж в 1998 году и ожидаемый рост объемов экспорта в 1999 году происходит благодаря вооруженным конфликтам в Африке, Южной Азии и на Балканах.
В 1997 и 1998 годах экспорт вооружений из России упал до очень низкого уровня в 2,6 млрд. долларов. Однако в текущем году только «Росвооружение» получит 2,7-2,8 млрд. долларов, а общий объем продаж с учетом деятельности других экспортеров составит более трех миллиардов долларов. Бывший генеральный директор «Росвооружения» Александр Котелкин, сохраняющий через систему неформальных связей значительное влияние в военно-техническом сообществе страны, считает, что в 2000 году экспорт вырастет до 3,6-3,8 млрд. долларов, то есть сравняется или даже превзойдет рекордные показатели 1996 года. Стабилизация прошлого и подъем текущего года происходят благодаря тому, что в Африке и Южной Азии случились межгосударственные конфликты, вызвавшие скачок спроса на рынке вооружений. В более долговременной перспективе на этот спрос окажут влияние также натовские бомбардировки Югославии.
Год Африки
В прошлом году экспорт вооружений из России был сохранен на уровне года позапрошлого благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, в результате вооруженного конфликта между Эфиопией и Эритреей возник экстренный спрос на авиационную технику и вооружения сухопутных войск. Во-вторых, в России появился субъект военно-технического сотрудничества, который смог быстро на этот спрос отреагировать. Таким агентом стала компания «Промэкспорт», торговавшая вооружением преимущественно из наличия Министерства обороны. Если бы не совпадение по времени двух этих факторов, кризис был бы гораздо острее: объемы поступлений по каналам «Росвооружения» в прошлом году падали и составили всего 2,3 млрд., включая 300 миллионов долларов, «перешедших с 1997 года». Интегральный уровень продаж был сохранен благодаря активизации работы «Промэкспорта» и ВПК «МАПО», которые получили 300-350 миллионов долларов. При этом примерно две трети поставок «Промэкспорта» и до половины поставок «МАПО» пришлись на Африку, точнее – на регион Африканского Рога, где в июне 1998 года и феврале-марте 1999 года шли ожесточенные бои между эфиопскими и эритрейскими войсками. Эфиопия закупила у «Промэкспорта» восемь истребителей Су-27 из наличия ВВС России, а также вертолеты и технику и вооружения сухопутных войск. Эритрея приобрела у ВПК «МАПО» истребители МиГ-29. Уже после февральско-мартовских боев обе стороны продолжали закупать в России подержанное вооружение на сотни миллионов долларов. Всего же спрос, возникший в результате войны между Эфиопией и Эритреей, составил в 1998 и 1999 году по самым минимальным оценкам 400-450 миллионов долларов, российские поставщики получили почти всю эту сумму.
Другой полюс потребления дешевых подержанных вооружений возник в результате интернационализации конфликта в Демократической Республике Конго (бывшем Заире). По сообщениям западных источников, интерес к российскому вооружению проявили Ангола, Зимбабве, собственно Конго, а также Уганда и Намибия. Номинальные объемы спроса в полосе от Великих Африканских озер до Анголы вполне сопоставимы с потребностями Эфиопии и Эритреи, но формы расчета здесь, скорее всего, более сложные и не всегда предусматривают выплату в валюте.
Надо сказать, что и до 1998 года в Африке существовал очень высокий уровень конфликтогенности. В 1994 и 1995 годах в Бурунди и Руанде происходили кровавые столкновения между тутси и хуту, в результате которых погибли сотни тысяч людей. Если считать индикатором интенсивности конфликта количество погибших, то в 1998 и 1999 году в Африке не случилось ничего экстраординарного по сравнению с прошлыми годами. Однако межэтнические войны в Руанде и Бурунди не оказали никакого влияния на спрос на вооружения: убийства производились посредством простых мачете и китайских автоматов. Заметный спрос возник, когда началась межгосударственная война на Африканском Роге и произошла интернационализация конфликта в Заире. Среди прочего это означает, что не существует жесткой положительной корреляции между поставками высокотехнологических вооружений и уровнем конфликтогенности, индикатором которого является количество погибших в результате военных действий людей. Более того, скорее всего можно доказать наличие отрицательной зависимости между сложностью применяемых вооружений и количеством погибших.
Интересно, что в 90-е годы продажи в районе Великих озер контролировались Китаем, а в Эфиопии были активны Израиль и Украина. Однако появление на рынке «Промэкспорта» и смена маркетинговой стратегии ВПК «МАПО» привели к тому, что по состоянию на данный момент почти весь спрос, возникший в результате вооруженных конфликтов в Африке, был удовлетворен Россией за счет поставки вооружений и военной техники из наличия Министерства обороны или из заводских запасов.
Регулярный и окказиональный рынки.
Тот факт, что воюющие стороны в Африке всем источникам вооружений предпочитают Россию и другие республики бывшего СССР, не случаен. На рынке вооружений существует два типа спроса, в рамках которых к закупаемым изделиям военного назначения предъявляются совершенно разные требования.
Подавляющее количество вооружений в мире закупается на регулярной основе с целью плановой замены морально или физически устаревших вооружений. Возникновение спроса на регулярном сегменте рынка относительно легко прогнозируется на основании более-менее известного набора факторов, главными из которых являются время предыдущих закупок и жизненный цикл подлежащего замене поколения вооружений, финансовое положения импортера и динамика смены элитных групп в стране-покупателе. Выбор поставщика нередко производится на основе не финансовых или технических, а политических и экономических факторов. Преимущества получают экспортеры с большим военно-политическим весом, которые способны предоставить формальные или неформальные гарантии безопасности. Огромное значение имеет качество и объем оффсетных программ, ставших непременным условием заключения крупных контрактов. Израиль и Египет добиваются от США предоставления оффсетов даже по сделкам, которые финансируются из американской военной и экономической помощи. На регулярном рынке играет роль также качественное и дешевое послепродажное обслуживание и значительный номинальный ресурс поставляемых вооружений. Закупочная стоимость продукции может быть весьма значительной, но при этом покупателю важно обеспечить низкие расходы на эксплуатацию предлагаемого вооружения. Собственно боевые качества продукции нередко имеют второстепенное значение, ведь фактически производится закупка не столько товара, сколько комплексной услуги – безопасности. Оружие покупается не для войны, а для сдерживания. Чем меньше реальная военная угроза импортеру, тем большее значение для него имеют оффсеты, передачи технологий, разнообразные экономические и политические компенсации со стороны продавца.
На регулярных рынках Россия пропускает вперед США, Великобританию и Францию и занимает четвертое место, контролируя в разные годы от пяти до десяти процентов рынка. У России есть два стабильных регулярных покупателя – Китай и Индия. Наша страна не может конкурировать с ведущими западными державами по своему реальному военно-политическому весу, который определяется эффективностью сил общего назначения. До тех пор, пока не нормализуется экономическая жизнь страны, она не сможет конкурировать и в области оффсетных программ. Имея преимущество в продажной стоимости продукции, Россия часто проигрывает конкурентам по стоимости эксплуатации вооружений и техники.
Совершенно иные качества оказываются востребованы, когда импортер находится в состоянии вооруженного конфликта или под угрозой его возникновения. На возникающем в этой ситуации окказиональном рынке значение имеет прежде всего способность экспортера осуществить поставку в чрезвычайно сжатые сроки. В этом секторе доминируют относительно простые и недорогие системы вооружений. Ресурс техники и стоимость эксплуатационных расходов не имеют такого значения, как на регулярном рынке: в реальных боевых условиях вооружения все равно долго не проживут. Ключевым фактором становятся боевой потенциал вооружения и способность личного состава армии страны-импортера быстро и эффективно освоить технику.
Описанная дихотомия регулярного и окказионального рынков отражает среди прочего фундаментальный вызов, который стоит перед «оборонками» всех без исключения военно-промышленных держав мира. Этот вызов заключается в необходимости резкого снижения стоимости вооружений новых поколений. Фактически сегодня только Соединенные Штаты в состоянии закупать новые вооружения в количествах, обеспечивающих возможность ведения широкомасштабных военных действий и допускающих значительные потери новой техники. Все остальные страны мира закупают новые вооружения такими малыми партиями, что это, по сути, исключает возможность их реального широкомасштабного боевого применения. Авиационные комплексы стоимостью в шестьдесят – восемьдесят миллионов долларов, закупаемые в количестве нескольких десятков единиц, и основные боевые танки стоимостью от пяти до десяти миллионов долларов, закупаемые в количестве нескольких сот единиц можно применять только в условиях их гарантированной безопасности. Фактически эти вооружения и техника неоперациональны, они могут выполнять функцию сдерживания, но в боевых условиях персонал будет больше думать об их сохранении, а не выполнении поставленной задачи. Понятно, что для государств, не производящих вооружения, а закупающих их на мировом рынке, проблема запредельной стоимости боевой техники стоит еще острее, чем для военно-промышленных производителей. Поэтому в момент возникновения вооруженных конфликтов они выходят на рынок подержанных вооружений. Эмпирическая практика показывает, что в этом сегменте рынка Россия имеет ощутимые конкурентные преимущества.
Окказиональный рынок девяностых годов
В период между второй войной в Заливе в 1991 году и началом военных действий между Эфиопией и Эритреей в 1998 году в мире произошло всего два межгосударственных вооруженных конфликта низкой интенсивности, в результате которых возник окказиональный спрос на ВВТ.
Первым стало перуано-эквадорское столкновение в феврале 1995 года. Затем последовала вспышка напряженности между Эритреей и Йеменом в декабре 1995 года, наконец, в июне 1998 и феврале-марте 1999 годов произошло столкновение между Эфиопией и Эритреей. Все вовлеченные в противостояние стороны проявили в ходе конфликта или по его окончании интерес к российскому или российского происхождения вооружению. Осенью 1996 года перуанские ВВС закупили в Белоруссии 18 истребителей МиГ-29 и 18 штурмовиков Су-25 на общую сумму 385 миллионов долларов. Есть косвенные свидетельства того, что в этой поставке участвовала и Россия. В 1998 году Лима докупила в России еще три МиГ-29 и подписала контракт на сервисное обслуживание остающихся 17 МиГ-29 (одна «белорусская» машина была к этому времени потеряна).
Летом-осенью 1997 года Эквадор проявлял интерес к закупке партии российских истребителей Су-27 или МиГ-29 на сумму до 600 миллионов долларов. В прессе по-разному интерпретировался факт несостоявшейся сделки. В качестве предполагаемых причин назывались смена руководства ГК «Росвооружение» и недостаток финансовых ресурсов у эквадорской стороны. Однако в логике наших рассуждений важен сам интерес, проявленный Кито именно к российскому вооружению. Летом 1998 года в российской прессе появилось также сообщение об желании Йемена купить истребители Су-27 на общую сумму до 500 миллионов долларов. Ранее эта страна приобрела в Молдове несколько МиГ-29.
Наконец, летом этого года резкий скачок окказионального спроса произошел вследствие военных действий в Кашмире. К настоящему времени известно, что в результате Каргильского инцидента Индия осуществила экстренные закупки в России больших партий боеприпасов, включая управляемые снаряды. Стоимость поставок составляет, по всей видимости, десятки миллионов долларов.
Два главных преимущества России на такого рода рынке – способность поставлять вооружения и технику по очень низким ценам и в чрезвычайно сжатые сроки. Например, весь цикл эфиопского контракта на поставку Су-27 от получения заявки до завершения поставки занял, по некоторым данным, всего два месяца. Примерно столько же времени потребовалось для поставки боеприпасов в Индию. Стоимость поставок из наличия, естественно, также весьма привлекательна. Эфиопия получила тяжелые истребители по цене около пятнадцати миллионов долларов за штуку. Инвестировав еще по пять-семь миллионов в модернизацию этих самолетов, Аддис-Абеба может стать обладателем многофункциональных тяжелых боевых авиационных комплексов, американские аналоги которых стоят более шестидесяти миллионов долларов.
Преимущества России на окказиональных рынках ощутимы, но абсолютизировать их не стоит. Торговцы из республик бывшего СССР и стран Восточной Европы проводят более гибкую ценовую политику и свободны от той зарегулированности, бюрократизма и высокомерия, которые присущи российским государственным посредникам по экспорту и почему-то еще и импорту вооружений. Кроме того, иногда возникший в результате вооруженных конфликтов спрос бывает столь значительным, что даже Россия с ее несметными запасами избыточных вооружений не в состоянии удовлетворить его. В результате на исконно российские рынки приходят новые продавцы, как это случилось с Индией, которая после Каргильских боев закупила крупные партии вооружений в ЮАР и Израиле.
Посткосовский спрос.
Летом и осенью 1999 года появились сообщения о возможной продаже в Китай и Индию субстратегических вооружений, которые раньше почти не присутствовали на рынке. Стало, например, известно о намерении Индии арендовать несколько бомбардировщиков Ту-22М3, появились слухи о возможной продаже в эту страну атомных подводных лодок «Щука» проекта 971. Близится к своему более или менее благополучному финалу бесконечная история с передачей индийским ВМС многострадального «Горшкова». Экспорт этих систем в Индию в принципе невозможен без поставок таких же или аналогичных вооружений в Китай, просто о потенциальных продажах Пекину всегда известно меньше, чем о перспективах военно-технического сотрудничества с Дели. То, что подобные вооружения интересуют и Китай, косвенно подтверждает газетная утка из Гонконга о предстоящей поставке в КНР двух российских ракетных подводных крейсеров стратегического назначения «Тайфун» 941 проекта. Подводные корабли, принятые гонконгской прессой за «Тайфуны», на самом деле, скорее всего, являются интересующими и индийцев лодками проекта 971, натовское название которых – Akula - совпадает с российской классификацией подводных крейсеров 941 проекта «Акула».
Подводные лодки с ядерной энергетической установкой, бомбардировщики и авианесущие корабли предназначаются для борьбы с авианосными ударными группировками и морскими носителями крылатых ракет типа Tomahawk, которые есть лишь у одной страны мира – США. Именно это вооружение стало одним из основных военно-технических средств, которые США применяли в своих операциях против Югославии, Ирака, баз Бен Ладена в Афганистане и объектов в Судане. Практика последних лет показывает, что США могут в одном залпе выпускать сотни таких ракет. Отражение подобного массированного налета силами только ПВО и ПРО представляет собой сложную в техническом отношении и дорогостоящую задачу. Поэтому наиболее эффективным средством борьбы при отражении массовых налетов крылатых ракет является поражение их носителей.
Видимо, после американских операций в Косово, Афганистане, Судане и Ираке Китай и Индия сочли необходимым ускорить создание основ обороны от массовых налетов крылатых ракет морского и воздушного базирования. Первыми элементами такой оборонительной системы могут быть именно лодки 971 проекта с новым составом вооружения и бомбардировщики Ту-22М3. Переговоры о продаже таких дорогих систем ведутся годами, так что появление соответствующей информации не обязательно связано с бомбардировками Югославии. Но очевидно, что балканские события создали более чем благоприятный фон для активизации российско-индийской и российско-китайской торговли субстратегическими системами вооружений. Вероятная интерпретация Пекином и Дели факта воздушных ударов по Югославии как стремления западного альянса к военным методам экспансии получила подтверждение в результате фактического выхода США из договора по ПРО. И если ранее культурный и экономический натиск западной цивилизации встречал культурное и экономическое противодействие, то экспансия военно-политическая породит движение военного сопротивления, очевидными лидерами которого могут быть прежде всего Китай и Индия. В последние двадцать лет вооруженные силы России, Китая и Индии были оснащены в основном генетически близкими обычными вооружениями российского происхождения, которые Индия покупала в СССР, а Китай клонировал. Благодаря политике США, сегодня открываются возможности унифицировать субстратегические, а в перспективе – и стратегические вооружения трех стран мира, ориентированных на сопротивление попыткам внешней силовой коррекции их цивилизационной идентичности.
Если гипотеза о начале создания оборонительной системы полуострова Индостан и континентального Китая от ракетной и авиационной угрозы с морских направлений верна, то следующими этапами может стать закупка истребителей МиГ-31М для борьбы с воздушными носителями крылатых ракет бомбардировщиками B-52. В такую оборонительную систему хорошо вписались бы также тяжелые атомные ракетные крейсера класса «Киров», поставки которых в Китай и Индию можно осуществить из наличия ВМФ России.
Создание эффективной континентальной системы обороны от массированных ударов крылатых ракет и авиации потребует преодолеть ряд сложных финансовых и международно-правовых проблем. Во-первых, для построения в Китае и Индии с помощью России такой обороны Москва должна выйти из режима РКРТ и, возможно, отказаться от соблюдения договора по РСМД. В основе российской системы борьбы с авианосными группировками противника лежит использование оперативно-тактической ракеты «Гранит» с заявленной дальностью пуска 500 километров. Именно этими ракетами оснащены подводные охотники за авианосцами атомные лодки проекта 949, а также ракетные крейсера класса «Киров», наиболее известным из которых является последний из этой серии «Петр Великий». Однако экспорт «Гранита» невозможен в силу ограничений режима РКРТ. В качестве альтернативы Россия предлагает на рынок унифицированную по носителям ракету «Яхонт» и новую разработку екатеринбургского КБ «Новатор» крылатую ракету 3М-54Э. Обе ракеты имеют заявленную дальность пуска 300 километров, предельную по ограничениям РКРТ. Вероятно, в ближне- и среднесрочной перспективе такое техническое решение может считаться удовлетворительным, однако рано или поздно проблема увеличения дальности ракетного вооружения, применяемого для обороны от авианосных и ракетных корабельных группировок США, остро встанет перед Китаем и Индией. В начале восьмидесятых годов в Советском Союзе велись НИОКР по созданию разведывательно-ударной системы для поражения на подходе к Евразийскому континенту авианосных и крупных амфибийных группировок США. Средства поражения этой системы включали в себя крылатые ракеты большой дальности, и даже баллистические ракеты средней дальности SS-20 «Пионер», позже уничтоженные согласно Вашингтонскому договору по РСМД. Характерно, что в специальной прессе некоторые авторы начинают осторожно намекать на наличие у России интереса возобновить производство ракет средней дальности в неядерном исполнении, что делает актуальной задачу дипломатического обеспечения выхода страны не только из режима РКРТ, но договора по РСМД.
Примаков против Хантингтона
Вторая проблема связана с чрезвычайно высокой стоимостью описываемых систем. Помимо средств огневого поражения они должны включать в себя дорогие спутниковые группировки, обеспечивающие обнаружение и целеуказание ракетам. Советские исследования по упомянутой разведывательно-ударной системе подтвердили принципиальную возможность ее реализации, но работы были свернуты именно из-за неприемлемой стоимости и, отчасти, в связи с переговорами по ракетам средней дальности. Сегодня ни один из членов антизападного движения сопротивления не сможет в одиночку построить столь дорогие и сложные комплексы. Данная проблема может быть решена только при условии интеграции финансовых, промышленных и научно-исследовательских потенциалов России, Китая, Индии и, возможно, некоторых мусульманских стран. Во всяком случае, в военно-технической и военно-промышленной сфере идея Евгения Примакова о трехстороннем стратегическом партнерстве Москвы, Пекина и Дели, холодно встреченная большинством комментаторов, имеет вполне конкретное содержание. Примаковская конструкция выглядит сегодня ничуть не более фантастической, чем возможность франко-российско-английской Антанты в 1856 году. Интересно, что стихийно складывающийся евразийский антизападный альянс противоречит другой популярной прогностической конструкции Самюэля Хантингтона, который видит опасность для Запада в исламо-конфуцианском союзе. Однако радикальные исламские движения и коллаборационистские элиты прозападных арабских режимов сегодня в качестве целей экспансии выбирают скорее как раз Россию, Индию и Китай. В Косово, Боснии и, отчасти, в Чечне наблюдается скорее исламо-западное сотрудничество, а отнюдь не противоборство. За всем этим просматривается воспроизводство архетипа западного внешнеполитического поведения, который состоит в канализации агрессии антизападных сил в сторону России или, в более широком смысле – в евразийский хартленд. Что опять-таки будет способствовать укреплению российско-индийско-китайского военно-технического и военно-промышленного альянса.