Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Предисловие. Теоретические новации
I. Гипотеза множественности константных реальностей 44
1. Виртуализирующая и базисная константные
реальности
2. Многоуровневость константной реальности
психологической ВР
3. Единство психологической и гносеологической
виртуальных реальностей
II. Гипотеза восходящих и нисходящих виртуальных реальностей
(элементы ноэматической гносеологии) 52
1. Абсолютная константная реальность
2. Мыслительная виртуальная реальность
3. Структура реальности вообще
III. Виртуальная интерпретация учения Канта об апперцепции
(элементы ноэматической психологии) 60
1. Членение апперцепции в свете виртуальных
представлений
2. Роль воображения в свертывании и развертывании виртуальной реальности
3. Объективная реальность как нисходящая
виртуальная реальность
4. Самосознание как восходящая виртуальная
реальность
IV. Виртуальная концепция творческого воображения
(элементы ноэматической эстетики) 70
1. Структура творческого воображения
2. Виртуальный анализ творческого воображения
(по схеме Н.А. Носова)
3. Виртуальный анализ творческого воображения
(по схеме И. Канта)
4. Виртуальный анализ творческого воображения
(по схеме специальной теории виртуальной
реальности)
Заключение. Обзор творческих итогов 79
Примечания 81
Минул год со дня конференции «Виртуальная психология»1 и моего на ней доклада «Метафизика виртуальности»2. Для меня этот год не пропал даром. Я продолжал развивать идеи виртуалистики. Виртуалистика – в большей мере метод, нежели самозамкнутая теория. Одни исследователи прикладывают этот метод к психологии, другие – к компьютерным технологиям, третьи – к иным предметам. Моя стезя – метафизика, гносеология, проблемы творчества.
Особенно впечатляющими оказались результаты на стыке идей виртуалистики и теории воображения, которой я занимался параллельно, в том числе в рамках интернет-дискуссии «Как возможно творческое воображение?»3 Часть этих результатов я постарался отразить в настоящей работе. Вместе с тем приложение виртуалистики к решению конкретных философских проблем не могло не сказаться на развитии самого метода. Некоторые методологические новации я тоже выношу на суд читателей. Но поскольку они не до конца апробированы, я называю их гипотезами.
Таковы гипотеза множественности константных реальностей и противостоящая ей гипотеза эмпирически единственной константной реальности, гипотеза восходящей и нисходящей виртуальных реальностей, гипотеза трехуровневой структуры реальности вообще и гипотеза апперцепции как виртуса самого феномена виртуальной реальности.
Можно по-разному оценивать эти методологические новации, но именно они помогли мне глубже уяснить природу воображения вообще и творческого воображения в частности. К воображению я стал относиться как к универсальному трансцендентальному условию интерактивного существования различных реальностей человеческого бытия. А к творческому воображению – как к трехуровневой виртуальной реальности, тождественной человеческому существованию в поле культурных символов. Но, пожалуй, достаточно общих слов, я перехожу к разъяснению и аргументации.
Признание константной реальности (КР), соотносительной виртуальной реальности (ВР), стало в теории виртуалистики уже общим местом. Константной называется реальность, порождающая виртуальную реальность. Вот как описывает Н.А. Носов отношения между ними: «…Виртуальная реальность может породить виртуальную реальность следующего уровня, став относительно нее константной реальностью, при этом константная реальность первого уровня может свернуться, став виртуальным объектом новой константной реальности»4.
Общим местом является также признание, исходя из постулатов полионтологизма и полигносеологизма, множества типов виртуальных реальностей: психологической, компьютерной, социальной, художественной, этической, гносеологической и т.д. И тут возникает первая проблема. Поскольку человек может одновременно участвовать в нескольких формах бытия, спрашивается: можно ли говорить об умножении виртуальных и константных реальностей, т.е. об одновременном пребывании человека в нескольких константных и виртуальных реальностях?
Что касается виртуальной реальности, то ответ, на мой взгляд, однозначен. В скольких бы формах бытия человек ни участвовал, виртуальная реальность, в которой он актуально пребывает, будет всегда исключительно одна. Объяснение этому простое. Поскольку одно из свойств виртуальной реальности – актуальность, постольку все то, что имеет место быть в этой актуальности, как раз и составляет единственную для данного субъекта на данный момент времени виртуальную реальность.
А вот с константной реальностью оказывается не всё так просто. Рассмотрим пример, очевидно охватывающий несколько типов виртуальных реальностей.
Допустим, некий человек разыгрывает на компьютере роль автогонщика или с помощью специальных приспособлений моделирует виртуальную рыбалку. В данном случае одновременно задействованы, как минимум, два типа виртуальной реальности: компьютерная и психологическая. И у каждой из них своя константная – порождающая – реальность. Для психологической ВР порождающей её реальностью является сама жизнь: реальный гонщик, реальная рыбалка, реальное переживание азарта и т.п. Что касается компьютерной ВР, то порождающей её реальностью является реальность компьютерной программы и компьютерной техники. Таким образом, оказывается, что у единого виртуала (автогонки или рыбалки), в котором пребывает игрок, две константные реальности: жизнь и компьютер.
Могут возразить, что константная реальность одна – компьютерная технология. Никакая реальная гонка не порождает компьютерную игру, рыбалка не порождает погружение в виртуальную ауру компьютерной рыбной ловли. Однако верны и другие возражения. Никакая компьютерная программа не могла бы породить виртуальный образ гонщика или рыбака, если у человека не было бы уже до этого идентичного жизненного опыта виртуального образообразования и компьютер не копировал бы жизненную константную реальность с её реальными эмоциональными переживаниями и мысленным программированием результатов.
Сначала подойдем к рассмотрению сути дела со стороны действительной жизни. Допустим, автогонщик участвует в реальной гонке, а рыбак реально удит рыбу. При этом, во-первых, необходимо имеются определенные константные объективные реалии: человек, машина, дорога, движение или озеро, удочка, насадка, рыба и т.п. Во-вторых, имеются некие сопровождающие это субъективные реалии: «я лучший гонщик», «я выиграю», «это суть моей жизни», «я сейчас поймаю самую большую рыбу», «лучшего времяпрепровождения, чем рыбалка, нет» и т.д. и т.п., и всё это окутано азартом, отвагой, удовольствием и т.д. и т.п. Как объективным, так и субъективным реалиям соответствуют некие образы, на базе которых в последующем возможно развертывание виртуалов. Точнее будет определять эти базисные образы как консуеталы. Вот определение Н.А. Носова: «Если образ актуализируется привычным способом, то процесс актуализации не рефлексируется. Эти нерефлексируемые ощущения называются консуетальными (от латинского consuetus: нормальный, обычный). Если образ актуализируется непривычным способом… то характер актуализации рефлексируется: осознается как особое событие… При этом человек может полностью переключиться на свои самоощущения: перейти в виртуал, который бывает двух видов: гратуал… или ингратуал…»5
Я думаю, разделение константной реальности жизни на объективно-субъек тивные реалии и консуеталы и создает предпосылки для возникновения в последующем виртуальной реальности. В самом деле, если удастся заменить один объективный базис другим объективным базисом, чтобы вызывать идентичные консуеталы, полностью сохраняя качество переключения на самоощущения, то налицо будет самая что ни на есть виртуальная реальность. К примеру, можно устранить дорогу, машину, зрителей, озеро, рыбу и т.п., заменив всё это компьютерным технологическим оснащением, но если при этом будут сохраняться консуеталы жизни гонщика или рыбака, то тогда и идет речь о виртуальной реальности. Виртуальная реальность становится автономной по отношению к константной, а консуеталы на иной базе трансформируются в виртуалы.
виртуал
ВР
консуетал
КР компьютерная
(виртуализирующая)
КР психологическая (базисная)
модель 1
Теперь посмотрим, что происходит, если идти со стороны компьютера. Программист разрабатывает программу «автогонки» или «рыбалки», используя математические знания, программные символы, технические ресурсы: монитор, шлем, клавиатуру, джойстики и т.п. Это его константный реальный базис. Консуеталами для программиста являются задача, решение, реализация и оценка плана: «я сделал качественную программу гонки, или рыбалки, или расчета зарплаты и она хорошо работает». И здесь разделение константной реальности на объективное профессиональное мастерство и субъективное пользовательское удовлетворение дает повод в последующем для возникновения феномена виртуальной реальности. Если удастся сделать так, что профессиональный компьютерный базис потеряет актуальность, а пользовательский консуетал будет при этом сохранять свою идентичность, то налицо – виртуальная реальность. Действительно, пользователь, совершенно не разбирающийся в языках программирования и компьютерных технологиях, заявляет: «У меня одна из лучших программ гонки, рыбалки, бухучета». Почему? Откуда он это знает? Он это знает, сравнивая виртуал исполнения программы с консуеталом жизни, когда он реально (без компьютера) гонял, удил, учитывал денежные средства.
виртуал
ВР
консуетал
КР психологическая
(виртуализирующая)
КР компьютерная (базисная)
модель 2
Для дополнительного примера заменим в последней модели программиста на артиста, и мы получим ту же схему. В совместной статье Н.А. Носов и И.Ф. Жданов говорят о том, что для мастеров сцены константной реальностью является сценическая реальность (действия партнеров, звучание оркестра, сценография, т.е. аналогично – профессионально «программистская»), а основанием для виртуалов является внутренняя, духовная (аналогично – психологическая) константная реальность артистов (и зрителей). При этом работа творческого воображения «…складывается из двух этапов: создание консуетального образа и создание виртуального образа»6.
Итак, мы установили, что у виртуальной реальности, которая выстраивается на двух типах объективной реальности, константных реальностей тоже две, только в ряде случаев одна является ба зисной, а другая виртуализирующей, а в иных случаях – наоборот.
Теперь попробуем сделать аналогичный анализ для какой-либо однотипной (чистой) виртуальной реальности. Возьмем для примера психологическую ВР как самую показательную.
Применительно к психологической ВР верна та же модель.
Во-первых, константной реальностью для неё является сама жизнь, которая и порождает консуеталы. Но когда в дело вмешивается такой механизм, как психика, то он берет на себя определенные функции жизни. Психика как бы становится эрзацем жизни, или жизнью, протекающей по своим, особым законам. В какой-то мере это напоминает первый пример с компьютером, когда тот явился эрзацем жизненных процессов. Правда, дело с психикой обстоит намного сложнее. Хотя бы потому, что психика (в отличие от компьютера) постоянно сопровождает течение жизни и идет как бы параллельно с ней. К тому же психика большей своей частью даже входит в феномен жизни. Но, тем не менее, на онтологическом уровне эти две реальности разные, и когда вторая (психика) начинает автономно играть объективную роль первой (жизни), тогда налицо виртуальная реальность.
виртуал
психологическая ВР
консуетал
поле идентичности
КР виртуализирующая –
психика
КР базисная – жизнь
модель 3
Отличие модели 3 от моделей 1 и 2 только в том, что там между базисной и виртуализирующей константными реальностями (компьютером и психикой) нет или почти нет взаимодействия, в то время как здесь между психикой и самой жизнью имеется поле идентичности, и оно – существенный атрибут их взаимодействия. Чем сильнее поле идентичности, тем в большей мере виртуал равен консуеталу. Чем слабее поле идентичности, тем в большей мере виртуал равен гратуалу/ингратуалу. Возможно, в этом смысле Т.В. Носова различает (1) отраженные образы, которые составляют константную (консуетальную) часть, и (2) порожденные образы, которые составляют виртуальную часть психического пространства7.
Во-вторых, психической реальности свойственно «программирование»: это особые процессы воображения и рефлексии, начиная от непосредственно чувствуемых, включая обыденно вербальные и кончая теоретически гносеологическими. Именно в лоне этих психологических рефлексий-воображений и формируется самообраз, сопровождающий психическую жизнь и составляющий неотъемлемое свойство виртуальной реальности, по Н.А. Носову. «Самообраз, в отличие от образа… отражает в психике её же текущие состояния»8. Именно в самообразе фиксируются все изменения статуса телесности, сознания, личности, воли9 и, я бы продолжил, чувственности, души, рассудка, разума, экзистенции, мышления и т.п.
Однако тут возникает проблема. Чтобы зафиксировать все эти изменения, надо ведь их с чем-то сравнивать: как это существует в нормальном (неизмененном) состоянии? Но и нор ма ведь не сама жизнь, а некая база таких норм, или фиксированных самообразов, представлений, мнений, знаний, хотя и взятых из самой жизни, но обладающих предикатом «норма». Как компьютерное пользование опрощается, уходя от программных языков к виртуальным консуеталам жизни, так и психологическое пользование в данном случае опрощается, уходя от теоретических психологических рефлексий к вербальным константам жизни.
И это понятно: то, чтó и как знает психолог, пребывая в виртуальной реальности, при прочих равных условиях не равно тому, чтó и как знает обычный человек (непсихолог), пребывая в том же самом виртуале. У них разного содержания самообразы, хотя, возможно, и задействованные на идентичные консуетальные формы (психологические нормы). И в данном случае появляется то же самое метафизическое поле идентичности, или взаимопроникновения, психологических констант, рефлексий и знаний, чего в моделях 1 и 2 не наблюдалось: математика программирования не равна праксису жизни, в то время как психологические рефлексии пронизаны психологическими знаниями, и т.д.
Сказанное можно представить в виде следующей картинки:
виртуал
психологическая ВР
консуетал
психологические знания психо-
психологические рефлексии логи-
психика ческая
жизнь КР
модель 4
Таким образом, вскрывается, что константная реальность сама по себе оказывается сложной (слоёной) реальностью, в которой перемешаны различные уровни детерминант, несущих различные базисные и виртуализирующие нагрузки. Чем ниже уровень реальности, тем ближе он к базису, а чем выше, тем сильнее проявляется его виртуализирующее значение. Полагаю, что даже на данной картинке (модель 4) я не охватил большинство этих уровней, но все же проясняется, что жизненные, психические, рефлексивные и познавательные константы составляют некую сложную, базисно-виртуализирующую константную реальность для психологической виртуальной реальности.
Очевидно также, что в данном примере не удалось выдержать «чистоту» психологической ВР, как предполагалось. К ней незримо примешалась хотя бы гносеологическая виртуальная реальность (психологические рефлексии, знания и т.п.) Следовательно, налицо проблема их интерактивного взаимодействия.
Вскрывшуюся проблему я бы зафиксировал в следующем парадоксальном тезисе: знание о виртуальной реальности ничего не меняет в характере протекания виртуала, но все же виртуал, протекающий со знанием ВР, нечто иное, нежели виртуал, протекающий без знания ВР.
Инаковость протекания виртуалов в данном случае предопределяется тем, что тут взаимодействуют два типа виртуальной реальности: психологическая и гносеологическая. Тогда вопрос о взаимодействии двух типов ВР приобретает вид: обладает ли или должен ли обладать человек, попадающий в виртуальную реальность, не только непосредственным осознанием, но и знаниями вообще психологической виртуальной реальности и её природы?
Варианты объективных решений этой проблемы многообразны.
В подавляющем большинстве случаев протекание виртуала происходит без непосредственного участия знаний о ВР. Пример. Допустим, человек знает о сне всё, но, когда засыпает и видит конкретный сон, эти знания в этом сне не актуализуются. Виртуальная реальность сна не пересекается с гносеологической реальностью познания сна. Ещё пример. Человек обучен компьютерному программированию, сам пишет программу, например, шахматной игры, но, попадая в неё, так увлекается игрой, что «забывает» про программу; знание программы во время игры не актуализуется. Тут тоже виртуальная реальность игры не пересекается с гносеологической реальностью знания компьютерного программирования.
Однако если определенные знания имманентны предмету ВР, то их актуализация влияет на качество протекания виртуала. Тот же виртуал шахматной игры необходимо пересекается с гносеологической реальностью знания законов шахмат. Человек, актуализующий эти знания, будет играть лучше, нежели тот, кто отключит их и будет на одном автоматизме двигать фигуры. Вместе с тем случается (особенно в блице), когда нет времени на актуализацию этих знаний; но если человек начинает тратить время на обдумывание ходов, то виртуал игры может просто прекратиться, подойдя к проигрышу партии. Тем более не может быть и речи о том, чтобы во время шахматной партии кто-то размышлял о природе виртуальной реальности, как это я сейчас делаю.
Между тем известна и иная закономерность. Например, некоторые педагоги, успешно обучая чужих детей, имеют большие проблемы с воспитанием собственных. Или врачи-сексопатологи, помогая сохранять супружеские отношения своим клиентам, в собственной семье могут не справляться с аналогичными проблемами. Как говорит народная мудрость: сапожник без сапог. На языке виртуалистики это означает, что виртуальная реальность в большей мере обеспечивает актуализацию профессиональных знаний в виртуале профессионального труда, нежели константная реальность жизни делает это в консуетале.
Более того, многие виртуалы во время протекания не исключают компонентов осознания и самой ВР как специфической реальности, отличной от константной или иной реальности. «Это всего лишь игра», «это всего лишь сон», «это тренажер, и я не разобьюсь насмерть» и т.д. и т.п. И хотя протекание ВР может идти по своим законам, данное осознание является необходимым компонентом, не мешающим протеканию, а в большинстве случаев даже способном определять параметры протекания. Летчик, не боящийся потерпеть аварию на тренажере, не равен летчику, не знающему, что это тренажер, и полному страха за свою жизнь.
Наконец, существует и знание непосредственного характера протекания ВР. Выпивший человек может осознавать, что он «сейчас» пьян и что пьянство – это некоего рода иная (виртуальная) реальность, в которую он уходит, чтобы ему было лучше, но он при этом может и не осознавать или осознавать, как правило, неадекватно степень своего рефлексивного контроля над протеканием виртуальной реальности.
Можно и дальше перечислять варианты сочетания психологической и гносеологической виртуальных реальностей. Но уже сейчас ясно: ситуация протекания психологической ВР вовсе не требует пересечения её с гносеологической ВР. Вместе с тем сама предметность виртуальной реальности осознается – либо непосредственно в самообразе, любо опосредованно в предметных знаниях. И актуализация этих знаний будет представлять уже внедрение элементов гносеологической ВР в течение психологичес кой ВР. Подобная актуализация может иметь как негативное, так и позитивное значение для течения психологической ВР. В одних случаях она может существенно снизить ранг виртуализации вплоть до исчезновения виртуала, в других – усилить его и повысить эффективность виртуальной деятельности.
Впрочем, сказанное верно вообще для любого типа виртуальной реальности. Человек во время пребывания в конкретной ВР осознает процессы и события текущей виртуальной реальности, а не процессы и события своего гносеологического осознания. Не исключено, что человек может начать осознавать и познавать это свое осознание, но тогда события такого, по сути ноэматического10 осознания просто вплетаются в цепочку виртуальной реальности в качестве полноправных виртуальных гносеологических событий. В результате имеется хотя и синтетическая, но единая виртуальная реальность, порожденная различными константными реальностями.
Прижившаяся в виртуалистике модель развертывания и свертывания виртуальных реальностей множественных уровней предполагает два негласных допущения. Первое – развертывание виртуальных реальностей идет всегда вверх и не имеет предела. Второе – свертывание виртуальных реальностей в константные реальности идет всегда вниз и имеет пределом константную реальность самого нижнего уровня, которой уже некуда свертываться.
В теологическом варианте такой модели верхним пределом является Бог. В танатологическом варианте нижним пределом является смерть. Существует метафизический соблазн замкнуть эту виртуальную лестницу реальностей в круг. Вариант модели, соединяющей верхний и нижний пределы (Бога и смерть), предложил, например, Исаак Сирин11. Эту модель полностью поддерживает Н.А. Носов12, и мне она дала богатую пищу для понимания закономерностей этической ВР13. Однако такое метафизическое решение сразу ставит два вопроса. 1) Если вся лестница виртуальных реальностей составляет замкнутый круг, то почему движению в одну сторону (условно вверх) отдается предпочтение по отношению к движению в обратную сторону (условно вниз)? 2) Неужели в этом круговороте относительных виртуальных реальностей нет ступени (уровня), которая имела бы более или менее устойчивое и даже абсолютное константное значение?
Начну с ответа на второй вопрос. Раз уж заикнулся, сразу выдвину гипотезу существования такой особой ступени – абсолютной константной реальности (абсолютной по отношению ко всем остальным виртуальным и константным реальностям). Такая ступень должна носить чрезмерно абстрактное название, дабы не при вносить в себя никаких отголосков иных реальностей. Я не нашел более универсального понятия, чем просто «жизнь» (без всякой дальнейшей определенности), или «пирия» (от греческого peiraw – пытаться, пробовать, стараться, узнавать, овладевать, одним словом, по-русски – опять-таки жить). Реальность жизни (или пирии) в качестве соотносительной виртуальной реальности выступает как эмпирия: греческий префикс «em» (в, внутрь) хорошо передает нюанс ввергания и самоввергания в эту реальность жизни.
Может показаться, что гипотеза единственной, абсолютной константной реальности противоречит гипотезе множественности константных реальностей. Однако это противоречие видимое. Ибо однозначно можно признать два абсолютно достоверных факта: (1) человек объективно пребывает в некоей эмпирически данной Dasein14 действительности, (2) виртуально в ней актуализуясь. И всё. А дальнейшие теоретические дефиниции зависят от гносеологических установок теоретизирующего познания. Если считать предметности гносеологической ВР вещами в себе, то тогда константных реальностей будет множество (как граней у единого кристалла). А если сами эти предметности считать виртуалами гносеологической ВР, то они вовсе и не константные реальности, а картинки (образы) единой эмпирической реальности, внутри неё же и развертывающиеся.
В свете сказанного возникает возможность ответить и на первый из поставленных вопросов (о двух движениях). Ничего не остается, как ввести гипотезу восходящих и нисходящих виртуальных реальностей. Если виртуальной реальностью называется такая реальность, которая развертывается из константной реальности, то нисходящей виртуальной реальностью я буду называть такую ВР, которая развертывается в константную реальность нижележащего уровня по отношению к абсолютной константной реальности. Нисходящую виртуальную реальность я буду обозначать «ВР». Тогда восходящей виртуальной реальностью будет такая ВР, которая развертывается в реальность более высокого (по отношению к абсолютной константной реальности) уровня. Восходящую виртуальную реальность я буду обозначать «ВР».
Забегая вперед, скажу, что понятия развертывания и свертывания тоже относительны, а в связи с этим обратимы. Поэтому будет лучше, если их не употреблять при членении понятия виртуальной реальности. Лучше употреблять нейтральный термин, например, «возникновение». Тогда можно получить более корректные определения. Все реальности, которые возникают при движении по лестнице реальностей вверх от абсолютной константной реальности, являются восходящими, а все, которые возникают при движении в обратном направлении – вниз от абсолютной константной реальности, являются нисходящими.
Кто-то может не согласиться со мной и возразить: «На самом деле всё не так, как ты думаешь. Всё происходит по-другому и имеет такие-то и такие-то механизмы». Возможно. Однако выясне ние, кто же из нас думает правильнее и имеет более адекватные знания, будет упираться в новую проблему. Как, пребывая в одной реальности, человек мыслит о другой реальности? Где гарантия того, что, зная о чем-то, он там и пребывает, а пребывая в чем-то, о том и знает? И что есть знание без пребывания, а пребывание без знания?
Сразу напрашивается ответ. В первом приближении знание без пребывания по форме есть образ. А пребывание без знания есть воображение. В том, что пребывание без знания не мышление, а знание без пребывания не мысль, я совершенно убежден. Ибо мышление и мысль, во-первых, всегда актуальны, во-вторых, более или менее адекватны, в-третьих, ноэматичны, т.е. самомыс лительны.
К примеру, я знаю, что существуют понятия «фрактал» и «Эдипов комплекс» (из книжек вычитал), но, допустим, не имею им соответствующих мыслей: я никогда не актуализовал в моем бытии развертывание этих знаний. То, что я приблизительно представляю, когда говорю о фрактале или Эдиповом комплексе, весьма отдаленно напоминает то, о чем говорят ученые в соответствующих науках, и уж тем более тут нет речи о самомыслительности (если практически нет мысли об этих предметах, то откуда же взяться мыслям об этих мыслях?). Вместе с тем, несмотря на скудость вычитанных знаний, у меня при этом возникают же какие-то образы фрактала и Эдипова комплекса. Эти образы актуализуются в воображении, когда я думаю на эти темы. Мысли, возникающие в этих думах, весьма неадекватны, но образы изоморфно пронизывают весь процесс думания. И даже более того, им в большей мере присущ статизм и неизменность, чем мыслям. Мысли меняются гораздо быстрее и могут даже в пределах одного мыслительного виртуала поменяться. В то время как образ может довлеть одним и тем же содержанием, даже если и мыслительное сопровождение изменяется. И, наконец, я могу все же мыслить об образе. Например, как сейчас об образах «фрактала» и «Эдипова комплекса» рассуждаю, совершенно не определяя, что это такое. Тут речь идет не о гносеологической рефлексии, а о самомыслии образа, входящем в сам процесс воображения.
Хитрость в том, что мысль и её самообраз (ноэма), хотя и при надлежат к различным гносеологическим уровням, все же лежат в границах такой совокупной реальности, которая позволяет им перманентно перетекать друг в друга (мысль + ноэма = нечто единое). Субстрат (виртус), обеспечивающий им такое изоморфное взаимодействие и единство, я называю ноэматической апперцепцией15. Образ же и мысль об этом образе лежат в реальностях разного гносеологического статуса, да еще и разделенных некоей гносеологической пустотой (густотой), через которую просочиться может только воображение. Для обозначения такой трансцендентальной пустоты/прослойки я в духе кантовской философии использую понятие трансцендентальной апперцепции.
ВР – чистое мышление, ноэма
ноэматическая
апперцепция
КР – эмпирия мышления, мысль
трансцендентальная
апперцепция
ВР – воображение, образ
модель 5
Пребывание в любой реальности всегда эмпирично, т.е. актуально, автономно и изоморфно жизни (пирии). Пребывание в мыслительной реальности – мышление – тоже эмпирично, т.е. актуально в сознании и изоморфно виртуальной реальности чистого мыслительного самосознания. Однако эмпирия мышления не изоморфна знаемой предметности, которую она черпает из нисходящей виртуальной реальности воображения и которую она же пополняет, спонтанно продуцируя из своих самообразов иные образы.
В результате, в теории виртуальной реальности неожиданно выходит на передний план проблема воображения. Вслед за ней просятся к разрешению и проблемы творческого воображения, творческого мышления, критериев адекватности и неадекватности думания и т.д. И все они упираются в виртуальные (ноэматическую и трансцендентальную) прослойки, которые определяют характер трансформации одних реальностей в другие при их восхождении и нисхождении. Другими словами, задают характер взаимосвязи и алгоритмы интерактивного взаимодействия не только виртуальных, но и вообще различных реальностей.
Сейчас мы подошли к вопросу, от которого уже нельзя просто так отмахнуться. Это вопрос о понятии реальности вообще и о её виртуальной структуре. Попробую обобщить мои мысли и нововведения по этому поводу, главным из которых, конечно, является открытие трехуровневой модели реальности.
а) Любая реальность, будь то мышление, воображение, жизнь и т.д., содержит в себе абсолютную константную реальность, которая составляет её эмпирическую реальность. Например, для компьютерной виртуальной реальности это эмпирия пребывания в программе, для психологической ВР это эмпирия существования психики, для социальной ВР это эмпирическое проживание общественных отношений, для эстетической ВР это эмпирия художественного переживания, для мыслительной ВР это эмпирия процесса мышления.
b) Имманентным эмпирии механизмом её самообраза, её самознания, самочувствия, самосознающего познания является воображение, продуцирующее образы. Образ в эмпирии мышления есть мысль. Образ в эмпирии самого воображения есть собственно образ. Образ в эмпирии жизни есть живой опыт. Образ в психологической реальности есть психологический феномен. Образ в эстетической эмпирии есть символ. Образ в гносеологической ВР есть знание. И т.д. Короче говоря, воображение имеет значение интерактивной связующей силы для всех типов реальностей. Именно благодаря воображению все эмпирические константные реальности и константная реальность самого воображения связаны между собой и образуют, если использовать терминологию Лейбница, предустановленную гармонию сознания.
с) Любая реальность содержит в себе восходящую виртуальную реальность, которая порождена её же эмпирической реальностью и представляет развертывание константных (эмпирических) элементов в соответствующие виртуалы. Чистое мышление – это развертывание мысли в виртуал непрерывного мыслетечения. Сознание – это развертывание непосредственного опыта жизни в виртуал со-знания. Искусство – это развертывание художественных образов в виртуалы эстетического бытия. И т.д. Между ВР и КР нет усложняющей взаимопереход метафизической пустоты, а, напротив, располагается ноэматическая апперцепция, которая способствует естественному, изоморфному, перманентному спонтанному развертыванию и свертыванию их друг в друга. Миграция элементов из константной реальности в восходящую виртуальную реальность и обратно составляет первоначало любой конкретной реальности.
d) Всякая реальность содержит в себе реальность нижележащего, глубинного виртуального уровня, в которую оно также свертывается и развертывается. В большинстве исследований по виртуалистике именно её предпочитают называть «константной». Я же назвал её нисходящей виртуальной реальностью. Против того, чтобы её называть «константной», говорит хотя бы тот факт, что между ВР и КР нет изоморфного соответствия, свойственного восходящей ВР. Между ВР и КР располагается трансцендентальная апперцепция (гносеологическая пустота), отделяющая эмпирию данной реальности от других реальностей, которые так или иначе лежат в её основании и детерминируют её протекание.
Между непосредственной мыслью и образом есть пустота, отделяющая одно от другого и вместе с тем опосредующая трансформацию одного в другое. Между жизнью и знанием есть пустота: знание непосредственно не воплощается в жизнь, а жизнь напрямую не трансформируется в знание, и вместе с тем из этой разделяющей их трансценденции черпают они гармонию совместного сосуществования. Между компьютерной программой и исполнением есть пустота: переживание себя автогонщиком или рыбаком не связано со знанием языков программирования. И т.д. Миграция элементов из константной реальности в нисходящую виртуальную реальность и обратно составляет первосущность любой конкретной реальности.
е) Апперцепция (как ноэматическая, так и трансцендентальная) имеет двойственную природу: Т-виртуальную и К-виртуальную, предопределенную двумя объективными смыслами виртуальности вообще. Более подробно я раскрыл эти смыслы в уже отмеченной работе «Метафизика виртуальности»16, но поскольку я далее буду часто использовать данные термины, кратко воспроизведу их различение.
«Виртуальный» в Т-смысле означает «возможный», «сейчас скрытый, но готовый к проявлению», «актуально бытийствующий в сокрытости». Например, таково бытие виртуса – первоначала и производящей силы виртуальной реальности.
«Виртуальный» в К-смысле означает «обладающий всеми или некоторыми признаками реального, объективного, константного, но существующий не в действительности, а в актуально и автономно развертывающейся субъективной, психологической, гносеологической реальности».
Апперцепция Т-виртуальна потому, что о ней нет непосредственного знания, хотя сама она предоставляет субъекту непосредственное знание самообраза. Апперцепция К виртуальна потому, что в сознании она актуально присутствует в качестве виртуальной иллюзии своего отсутствия. Кажется, что мышление непосредственно образно, психика непосредственно жизненна, сознание непосредственно отражает материю, знание непосредственно вытекает из познания. И т.д.
Хотя оба вида апперцепции в равной степени подвержены этой двойственности, все же можно говорить о разном удельном весе в них каждого из объективных смыслов виртуальности. Не исключено, что именно здесь и проходит водораздел различения апперцепций. Ноэматическая апперцепция более К-виртуальна, трансцендентальная апперцепция более Т-виртуальна.
f) Главный аргумент против того, чтобы называть нисходящую ВР «константной» заключается в том, что предикат «константная» навешивается на неё познающей рефлексией. Если эмпирия – это не просто предикат познания, но к тому же и собственно само бытие конкретной реальности во всей её апперцепционной данности, то выражение, что она будто бы ещё «порождается какими-то скрытыми от взгляда константами», – это предикат познания иной реальности, которая сама в свою очередь тоже ведь чем-то определяется.
К примеру, психика – производная своего эмпирического бытия. Но когда определяют конкретные детерминанты, допустим, «Эдипов комплекс» или «гештальт», то нельзя не видеть, что эти детерминанты – соответствующие моменты развития психологической науки. Кто-то может сказать, что психика определяется действиями (бихевиоризм), кто-то – общественными отношениями (марксизм). Все эти претензии на «константные реальности» суть некие познавательные образы, схемы, символы, знания. Или то, что я называю нисходящей виртуальной реальностью.
Несомненно, существует связь этих образов-знаний с отражаемой в них реальностью. Но поскольку она проходит через прослойку трансцендентальной апперцепции, она, во-первых, Т вир туальна (скрыта, трансцендентальна) по отношению к наличной эмпирической реальности, а во-вторых, К-виртуальна, поскольку имманентно взаимодействует не с константной природой реальности, а с виртуальными образами-знаниями об этой природе. Посредником такого имманентного взаимодействия как раз и выступает воображение. Именно воображая, полагают, что нижележащая ВР напрямую взаимодействует с самой реальностью. А это ведь полностью вытекает из свойства виртуальной реальности: пребывание в ней дает эффект осознания, что пребываешь именно в ней, а не в чем-то другом. В теории воображения это соответствует такой характеристике воображения, как априорность17: полагать реальность до всякого опыта этой реальности.
g) Понятие реальности вообще является универсальным понятием, поскольку объемлет настолько всеобщее содержание, что улавливать нюансы, отличающие его от таких родственных понятий, как «действительность», «бытие», «материя», «сущее», «существование» и т.п., можно только на интуитивном уровне. Эта интуиция, как ни странно, составляет существенную виртуальную добавку к определенности самого понятия «реальность». В послед ние годы в философии эксплуатируется так называемый антропный принцип, сущность которого заключается примерно в следую щем: действительность такова, каковой она может быть только с учетом соотношения с человеком и плодами его познания.
Думаю, аналогично можно определить и понятие реальности (если при этом условно принять понятие «действительность» за более широкое понятие). Реальность – это действительность, ограниченная антропным принципом. Или такая действительность, которая реализуется вкупе с познанием и пребыванием в ней человека. А раз так, то сознание и самосознание реальности входят необходимым компонентом в её природу. Этот компонент как раз и есть апперцепция. Апперцепция – незримое начало всякой реальности и уж тем более корень и первоначало виртуальной реальности, как восходящей, так и нисходящей. Таким образом, апперцепция оказывается виртусом, детерминирующим размножение всякой реальности на трехуровневый (ВР, КР, ВР) и далее на многоуровневый пучок реальностей.
Можно дать и итоговое определение. Реальность – это действительность, ограниченная апперцепцией. Виртуальная реальность – это действительность реальности, развернутой на базе актуализации собственной апперцепции. Не могу ручаться за логическую непогрешимость данных определений, но могу ручаться за схватывание первостепенного значения апперцепции в явлении реальности вообще и виртуальной реальности в частности. Таким образом, мы подошли к тому, чтобы вплотную заняться учением об апперцепции.
Понятие апперцепции ввел в философский оборот Лейбниц, обозначив им осознание субъектом собственных перцепций18.
В свою очередь Иммануил Кант ввел деление апперцепции на эмпирическую и чистую19. Об эмпирической апперцепции: «Сознание самого себя при внутреннем восприятии согласно определениям нашего состояния только эмпирично, всегда изменчиво; в этом потоке внутренних явлений не может быть никакого устойчивого или сохраняющегося Я; это сознание самого себя обычно называют внутренним чувством или эмпирической апперцепцией»20. О чистой апперцепции: «Все многообразное в созерцании имеет… необходимое отношение к [суждению] я мыслю в том самом субъекте, в котором это многообразное находится. […] Я называю его чистой апперцепцией, чтобы отличить его от эмпирической апперцепции»21.
Сразу возникает соблазн интерпретировать данное триадное членение через уже известную трехуровневую модель виртуальной реальности:
ВР – чистая апперцепция,
КР – эмпирическая апперцепция,
ВР – реальность перцепций.
То, что эмпирическая апперцепция является константной реальностью апперцепции, по-моему, не вызывает вопросов. Сознание есть эмпирия внутренних перцепций-консуеталов, в которые превращаются, становясь осознанными, внешние перцепции, и на базе которых разворачиваются впоследствии перцепции-виртуалы чистого самосознания.
Когда говорят «сознание себя», то что имеют в виду? Если я, допустим, в течение пяти минут держу в уме образ яблока, то я, кроме того, что осознаю внешние перцепции, вызванные самим яблоком, ещё и чувствую себя, поскольку ведь это же мои внутренние перцепции, ставшие «яблоком», тянутся во мне и в течение пяти минут консуетально репрезентируют моё бытие в качестве чувствующего и созерцающего «яблоко». Когда же я рефлексивно изрекаю: «Я созерцаю яблоко», то этот сказ уже не эмпирический факт, а гносеологический феномен, соединяющий в себе мои мысли «Я», «созерцание», «образ», «яблоко» и т.п.
Бытию апперцепции свойствен такой механизм, который Кант называет синтезом схватывания. Это понятие является наглядным аргументом в пользу виртуальной интерпретации природы апперцепции. Собственно схватывание – это и есть феноменологическое свертывание одной реальности в другую. Вот что пишет по этому поводу Кант: «Чтобы из… многообразного получилось единство созерцания… необходимо, во-первых, обозреть многообразие и, во-вторых, собрать его вместе; этот акт я называю синтезом схватывания…»22 В схватывании дается «содержащееся в одном мгновении», «в одном представлении»23.
Показательно, что процедура свертывания/схватывания напрямую связана у Канта с воображением: «…В нас есть деятельная способность синтеза этого многообразного, которую мы называем воображением; его деятельность, направленную непосредственно на восприятия, я называю схватыванием. Это воображение должно сводить многообразное [содержание] созерцания в один образ…»24
Причем свертываться/сходиться в один образ могут как многообразные внешние восприятия (ВР КР) – тогда образ равен представлению, так и многообразные внутренние феномены (КР ВР) – тогда образ равен понятию или идее.
Надо отметить, что здесь, связывая воображение в обоих случаях с эмпирической апперцепцией, или внутренним чувством, Кант не отступает от традиции. Вот что говорил Лейбниц о воображении: «…Необходимо должно существовать внутреннее чувство, где соединяются восприятия… различных внешних чувств. Это и есть то, что называют воображением, которое обнимает как понятия отдельных чувств, ясные, но смутные {ВР КР}25, так и понятия общего чувства, ясные и отчетливые {КР ВР}»26.
Так как воображение порождает определенные продукты (образы, представления, идеи, понятия), Кант называет его продуктивным воображением. Продуктивное воображение «…имеет целью в отношении всего многообразного [содержания] явлений не что иное, как необходимое единство в их синтезе, это единство можно назвать трансцендентальной функцией воображения»27.
Операцию, в результате которой из одного образа можно обратно развернуть всё заключающееся в нем чувственное – как внешнее (КР ВР), так и внутреннее (ВР КР) – многообразие, Кант называет воспроизведением, а воображение, ему соответствующее, репродуктивным воображением. Репродуктивное воображение можно интерпретировать как развертывание реальности иного уровня.
Свертывание/схватывание и развертывание/воспроизведение составляют неразрывное единство. «…Синтез схватывания неразрывно связан с синтезом воспроизведения. А так как синтез схватывания составляет трансцендентальное основание возможности всех знаний вообще (не только эмпирических, но и чисто априорных), то репродуктивный синтез воображения принадлежит к числу трансцендентальных действий души, и в этом смысле мы будем называть эту способность также трансцендентальной способностью воображения»28.
Таким образом, воображение благодаря апперцепции оказывается в целом необходимым трансцендентальным условием существования виртуальных реальностей разных уровней, как восходящих, так и нисходящих. Это полностью согласуется с гипотезой апперцепции как виртуса виртуальной реальности.
Нельзя обойти тот факт, что, рассматривая отношение эмпирического субъекта к реальности предметов, или перцепций, самих по себе, Кант называет это отношение «объективной реальностью»29. Если интерпретировать эту стержневую идею кантианства в терминах виртуалистики, то мы должны определить объективную реальность как нисходящую (по отношению к эмпирической апперцепции) виртуальную реальность (ВР).
При этом возможны два алгоритма свертывания и развертывания эмпирической апперцепции в объективную реальность: Т виртуальный и К-виртуальный (модель 6).
а) По Т-виртуальному алгоритму многообразные эмпирические представления и созерцания свертывается в объект – элемент объективной реальности («Объект есть то, в понятии чего объединено многообразное, охватываемое данным созерцанием»30), а объект развертывается/воспроизводится в многообразных субъективных феноменах («Мы… говорим, что познаем предмет, если мы внесли синтетическое единство в многообразное [содержание] созерцания. Но это единство невозможно, если содержание не может быть вызвано с помощью такой функции синтеза согласно правилу, которая делает воспроизведение многообразного a priori необходимым…»31)
В этом отношении объективная реальность в целом может быть названа Т виртуальной, т.е. сокрытой, неявной, трансцендентальной, присутствующей в отсутствии. Нагляднее всего выражает Т-виртуальную природу объективной реальности знаменитое кантовское понятие вещи в себе, или вещи самой по себе. «…Явле ния {элементы эмпирической КР} суть не вещи в себе, а только представления… имеющие свой предмет, который следовательно не может уже быть созерцаем нами, и потому мы будем называть его неэмпирическим, т.е. трансцендентальным предметом = х»32.
И тогда получаем отмеченное в начале подраздела определение: «Чистое понятие об этом трансцендентальном {Т-виртуаль ном} предмете (который действительно во всех наших знаниях всегда одинаково = х) есть то, что может дать всем нашим эмпирическим понятиям вообще {виртуальное} отношение к предмету, т.е. объективную реальность»33.
На первый взгляд может показаться, что это отношение соответствует традиционному материалистическому подходу (что, кстати говоря, очень часто вводит в заблуждение исследователей кантовской философии, обнаруживающих в ней якобы материалистическую составляющую): объективная реальность (если интерпретировать её в терминах виртуалистики) – это якобы константная реальность, а феномены субъективной, эмпирической реальности – это виртуалы, порожденные материальными объектами. Однако Кант всегда очень четко и однозначно говорит о причинах, порождающих объективную реальность. И это неизменно формы сознания (воображение, чувственность, рассудок, разум) в их трансцендентальных функциях. Достаточно привести, например, учение Канта о пространстве и времени как о чистых формах чувственного созерцания.
Что касается апперцепции, то и тут Кант вскрывает присущее ей трансцендентальное единство, которое порождает виртуальную реальность объектов. «Трансцендентальное единство апперцепции есть то единство, благодаря которому все данное в созерцании многообразное объединяется в понятие об объекте. Поэтому оно называется объективным, и его следует отличать от субъективного единства сознания, представляющего собой определение внутреннего чувства, посредством которого упомянутое многообразное в созерцании эмпирически дается для такой связи»34.
b) По К-виртуальному алгоритму некоторые элементы (созерцания и феномены) чувственной, эмпирической апперцепции развертываются в виртуальную реальность, находясь в которой субъект актуально пребывает в объективной реальности. Такое пребывание Кант ещё иначе называет рассудком. Рассудок обладает свойствами К виртуальной реальности – актуальностью, автономностью, спонтанностью. «…Рассудок… есть способность самостоятельно производить представления, т.е. спонтанность познания. Наша природа такова, что созерцания могут быть только чувственными, т.е. содержат в себе лишь способ, каким предметы воздействуют на нас. Способность же мыслить предмет чувственного созерцания есть рассудок»35.
Если по Т-виртуальному алгоритму эквивалентом понятия «виртуальность» является категория «трансцендентальность», то по К-виртуальному алгоритму таким эквивалентом является категория «априорность». Существуют априорные, или чистые (неэмпирические) рассудочные понятия, которые представляют виртуалы действительности. «…Мысль о предмете вообще посредством чистого рассудочного понятия может превратиться у нас в знание лишь тогда, когда это понятие относится к предметам чувств. Чувственное созерцание {КР} есть или чистое созерцание (пространство и время) {Т-ВР}, или эмпирическое созерцание того, чтó через ощущение представляется в пространстве и времени как действительное {К-ВР}»36.
Виртуалы объективной/действительной реальности свертываются в мысль, внутренне чувствуемую в феноменах эмпирической апперцепции, или в опыте. И опять же это становится возможным благодаря трансцендентальной функции воображения. «…Без этой трансцендентальной функции никакие понятия о предметах не сходились бы в один опыт»37. Особая роль в этом деле принадлежит категориям: «Категории суть понятия, a priori предписывающие законы явлениям, стало быть, природе как совокупности всех явлений»38.
Таким образом, «…законы существуют не в явлениях {не в КР}, а только в отношении к субъекту, которому явления присущи, поскольку он обладает рассудком {ВР}, точно так же как явления существуют не сами по себе {не как Т-ВР}, а только в отношении к тому же существу {как К-ВР}, поскольку оно имеет чувства»39 (кстати, это положение Канта в какой-то мере является предвосхищением антропного принципа). Именно актуальная спонтанность и автономность перманентно разворачиваемого чувствования обеспечивают К-виртуальную характеристику нисходящей от эмпирической апперцепции реальности.
Но и актуальная спонтанность и автономность рассудка (нисходящей ВР) оказывает влияние на процесс свертывания в константную реальность эмпирической апперцепции. «…Рассудок как спонтанность может определять внутреннее чувство благодаря многообразному [содержанию] данных представлений сообразно синтетическому единству апперцепции и таким образом a priori мыслить синтетическое единство апперцепции многообразного [содержания] чувственного созерцания как условие, которому необходимо должны быть подчинены все предметы нашего (человеческого) созерцания. Именно таким образом категории, будучи лишь формами мысли, приобретают объективную реальность…»40
а + b) Все сказанное можно свести в итоговую модель.
Т-виртуальный К-виртуальный
алгоритм алгоритм
представления феномен
КР
свертывание
(фигурный развертывание свертывание
синтез) (репродуцирование) (интеллектуальный
синтез)
ВР
объект действительность
где: КР – эмпирическая апперцепция,
ВР – объективная реальность, рассудок.
модель 6
Несколько общих моментов хочется отметить прежде, чем идти дальше.
Несмотря на то, что значение категорий выявляется при К вир туальном развертывании/свертывании объективной реальности, их функции работают и в Т виртуальных процессах. А забегая вперед, скажу, что категории вообще являются универсальным механизмом интерактивного взаимодействия любых уровней различных реальностей.
Синтез многообразного чувственного содержания эмпирической апперцепции в объекте (по Т-виртуальному алгоритму) Кант называет фигурным синтезом, в отличие от интеллектуального синтеза, представляющего (по К виртуальному алгоритму) рассудочную связь многообразного содержания объективной реальности (действительности). «И тот и другой синтез трансцендентальны не только потому, что они сами происходят a priori, но и потому, что они составляют основу возможности других априорных знаний»41.
И этим лишний раз подтверждается все та же ведущая роль воображения в структуре виртуальной реальности. «Многообразное [содержание] чувственного созерцания связывается способностью воображения, которая зависит от рассудка, если иметь в виду единство её интеллектуального синтеза, и от чувственности, если иметь в виду многообразное [содержание] схватываемого»42. Благодаря воображению объективная реальность фигурна (чувственна, опытна, образна) и интеллектуальна (рассудочна, мыслительна, разумна – вспомним Гегеля: «Что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно»43).
Элементы эмпирической апперцепции (КР), развертываясь в чистую апперцепцию, образуют самосознание как восходящую виртуальную реальность (ВР). Эта виртуальная реальность также существует в механизмах двух алгоритмов (модель 7).
а) По Т-виртуальному алгоритму самосознание представляет реальность особого виртуального объекта «я мыслю», который сопровождает все остальные представления и является тем же самым во всяком сознании. Это самосознание не только ноэматически сопровождает все представления, но и развертывается в них, полагая собой всю эмпирическую апперцепцию. «В самом деле, многообразные представления, данные в некотором созерцании, не были бы все вместе моими представлениями, если бы они не принадлежали все вместе одному самосознанию…»44
В связи с этим Кант называет чистую апперцепцию, полагающую единое Т виртуальное Я, еще и первоначальной апперцепцией. А единство, которое чистая апперцепция придает субъекту, – трансцендентальным единством самосознания. В этом отношении Я оказывается трансцендентальным виртуальным объектом, существующим в ипостаси самого по себе (вещи в себе) и дающимся в синтезе схватывания в едином образе себя самого. Я – не только и не столько понятие, сколько живой образ. Видимо, поэтому вопрос о связи трансцендентального единства апперцепции с ноэматическим (понятийным) единством у Канта остается открытым и впоследствии будет решаться у Фихте и Шеллинга.
b) По К-виртуальному алгоритму факты эмпирической апперцепции могут развертываться в сознание и знания о Я. При этом как раз и появляются такие понятия и категории, как «Я», «созерцание», «сознание», «самосознание», «субъект», «чувственность», «рассудок», «воображение», «рефлексия» и т.д. и т.п., то есть развертывается некая самосознательная виртуальная реальность. Актуально текущие виртуалы самосознания могут свертываться в непосредственные эмпирические факты внутренне чувствуемого существования. Или, как учил Декарт – cogito ergo sum.
Однако при этом Кант отказывает эмпирии внутреннего чувства в знании субъектом самого себя: «…Осознание самого себя далеко еще не есть познание самого себя…»45 «…Внутреннее чувство представляет сознанию… нас самих только так, как мы себе являемся {КР}, а не как мы существуем сами по себе {Т-ВР}, потому что мы созерцаем себя самих лишь так, как мы внутренне подвергаемся воздействию… поэтому системы психологии обычно отождествляют внутреннее чувст во {КР} со способностью апперцепции {ВР} (между тем как мы старательно отличаем их друг от друга)»46.
В соответствии с этим проясняется раздвоение теоретического подхода в рамках виртуалистики на психологический и метафизический анализ (к последнему очевидно относится и кантовский метод). Отличие их, на мой взгляд, заключается в следующем. Виртуальная психология базирует апперцепцию на самообраз (в частности, теория Н.А. Носова), виртуальная метафизика базирует апперцепцию на синтетическое единство самомыслия (в част ности, у меня – ноэматическая апперцепция). Правда, при таком делении сразу возникает проблема, подмеченная ещё Кантом: «…Каким образом Я, которое мыслит, отличается от Я, которое само себя созерцает… и тем не менее совпадает с ним, будучи одним и тем же субъектом?»47
Можно переформулировать вопрос и в терминах виртуалистики. Каким образом Я, находясь в виртуальной реальности, совпадает с константной реальностью Я и, более того, даже составляет с последней одно и то же субъектное синтетическое единство (К-ВР)? «Этот вопрос столь же труден, как вопрос, каким образом я вообще могу быть для себя самого объектом, а именно объектом созерцания и внутренних восприятий»48 (Т-ВР).
Кант отвечает по аналогии с К-виртуальным алгоритмом для нисходящей виртуальной реальности. «…Если мы признаем относительно внешних чувств, что объекты познаются посредством них лишь постольку, поскольку мы подвергаемся воздействию извне, мы должны также признать и относительно внутреннего чувства, что посредством него мы созерцаем себя самих лишь постольку, поскольку мы сами воздействуем на себя изнутри, т.е. во внутреннем созерцании мы познаем свой собственный субъект только как явление, а не по тому, как он существует в себе»49. Это представляет точное описание К-виртуальной реальности, порожденной эмпирической апперцепцией.
а + b) Эти результаты можно свести в итоговую модель.
Т-виртуальный К-виртуальный
алгоритм алгоритм
Я,
ноэма «я мыслю» знания о Я
ВР
свертывание свертывание
(интеллекту- развертывание (фигурный
альный синтез)
синтез)
КР
представления самообраз
где: ВР – самосознание,
КР – эмпирическая апперцепция.
модель 7
В данной модели – средоточие, вершина, виртуальная суть представлений Канта о человеке и его Я. «…Я существую как умопостигаемый субъект, сознающий только свою способность связывания, но в отношении многообразного, которое он должен связывать, подчиненный ограничивающему условию, которое называется внутренним чувством и состоит в том, чтобы эту связь сделать наглядной {свернуть или развернуть в КР}… поэтому я могу познавать себя лишь так, как я себе только являюсь в отношении созерцания {консуетальный самообраз}… а не так, как я познал бы себя, если бы мое созерцание было интеллектуальным»50.
Интересно заметить, что в модели восходящей ВР (модель 7) интеллектуальный и фигурный синтез как бы меняются местами по отношению к модели нисходящей ВР (модель 6). Если в нисходящей ВР фигурный синтез был ответствен за свертывание представлений в объект, то теперь, в виртуальной реальности самосознания, за это отвечает интеллектуальный синтез, продуцирующий объект/субъект Я. А фигурный синтез, наоборот, схватывает многообразное содержание в чувствуемом самообразе. «…Внутреннее чувство содержит в себе лишь форму созерцания… стало быть, еще не содержит в себе никакого определенного созерцания, которое становится возможным только через осознание определенного внутреннего чувства при помощи трансцендентального действия воображения… называемого мной фигурным синтезом»51. Всё вновь замкнулось на воображении и на его способности порождать живые мыслефигуры.
Итак, для появления виртуальной реальности самосознания необходимы:
1) консуетальное внутреннее чувство, несущее форму для сомосозерцания,
2) определенное в мышлении интеллектуальное содержание самопознания,
3) воображение, трансцендентально осуществляющее фигурный синтез формы и содержания, при котором главной фигурой является сотворенный образ Я (как виртуального объекта/субъек та).
В завершение этого раздела ещё одна идея, проливающая свет на природу виртуальной реальности и, в частности, на феномен виртуала. Собственно, виртуал – это единство внутреннего чувства, предметной мысли и воображения, отождествляющего их с апперцепцией в актуальности творческого человеческого бытия. Как поведет себя воображение в поле творчества – это вопрос, который все настоятельнее просится к дальнейшему рассмотрению. А раз так, то настало время исследовать виртуальные возможности творческого воображения.
Один из основных кантовских подходов к воображению, как мы это уже видели, – деление воображения на продуктивное и репродуктивное. Продуктивное воображение синтезирует/свер тывает многообразное содержание в единый продукт сознания. Репродуктивное – воспроизводит/развертывает многообразное из этого продукта. При таком подходе возникает вопрос: может ли при воспроизводстве многообразного возникать нечто новое – то, что не было привнесено ранее при продуктивном воображении и явно или неявно не содержится в синтетическом продукте? А поскольку новое – это атрибут творчества, то вопрос можно сформулировать и так: возможно ли творческое воображение?
То, что продуктивное и репродуктивное воображения не являются однозначно обратимыми процессами, известно давно. Репродуктивное развертывание образа, символа, художественной идеи не ведет в общем случае к тому же самому субъективному эмпирическому ряду, которым оно было порождено. Всегда имеются отклонения, смещения, приращения, неожиданные новации. Воображение обязательно дополняет нечто свое. Например, цепочка представлений, свертываемая в образ, не обязательно будет той же самой, когда будет репродуктивно развертываться из этого же образа. Существует специальный термин, отражающий подобную свободу творческого воображения, – «фантазия».
Вместе с тем, хотя творческое воображение и обладает функциями фантазии, а фантазия может входить в творчество, это разные термины. Вся проблема их различения или отождествления упирается в понятие творчества. Не имея возможности в данной работе подробно рассмотреть ни понятие творчества, ни понятие нового52, отмечу лишь постулаты, которых я буду придерживаться при изложении виртуальной концепции творческого воображения.
Сущность фантазии – создавать новое содержание константной и виртуальной реальностей, в пределах которых уже сложился материал этого содержания.
Сущность творческого воображения – создавать новые реальности в пределах человеческого бытия, на базе которых могут развертываться восходящие и нисходящие виртуальные реальности.
Эмпирию бытия человека, которая является имманентной базой для существования творческого воображения, я буду называть творческим бытием человека. Творческое бытие – это константная реальность для творческого воображения.
Каждый, кто хоть немного приобщен к творческой деятельности, пусть даже на интуитивном уровне, но поймет, о чем речь. В творчестве главное – бурление собственной самости. Главное – жизнь, эмпирия самости в нескончаемом поиске адекватных форм бытия, в постоянном движении и стремлении к новому, в творческих муках и сладостных разрешениях. Конечно, и выплески вверх, в чарующий и захватывающий мир идеальных образов и художественных идей, и погружение вниз, в трансцендентальные глубины собственной самости, в её начала и корни, – это тоже необходимые компоненты творческого бытия, но все же они представляют виртуальное окружение актуализующихся потенций творческой жизни.
Итак, константной (эмпирической) реальностью творческого воображения является творческое бытие человека (художника, творца, личности). Художественный мир (образный, символический и т.п.), создаваемый творческим воображением, в его непохожести и выигрышном отличии от повседневного мира суеты и забот может быть квалифицирован в терминах виртуалистики как восходящая виртуальная реальность. А воображение, детерминирующее творческую деятельность из трансцендентально априорных глубин сознания, может быть квалифицировано как нисходящая виртуальная реальность.
Или общая структура воображения такова:
ВР – художественный мир,
КР – творческое бытие,
ВР – воображение (продуктивное + фантазия).
Н.А. Носов выделяет четыре типа отношений между виртуальными объектами, которые являются специфическими свойствами виртуальной реальности: порожденность, актуальность, автономность и интерактивность53. Все они легко обнаруживаются и в творческом воображении.
1) Обе виртуальные реальности творческого воображения (ВР и ВР) порождены эмпирией творческого бытия. Но если по отношению к художественному миру сказанное не вызывает вопросов, то по отношению к воображению это требует принципиальной оговорки. Я исхожу из того, что способность воображения хотя и является априорной в плане функционирования, но не является таковой в генетическом плане. Способность воображения складывается, формируется и развивается в процессе творческого развития человека. Воображение мастера не то же самое, что воображение школяра (при прочих равных условиях и в одной сфере творчества).
2) Обе виртуальные реальности актуальны: они существуют здесь и теперь. Нельзя вытягивать нечто из трансцендентального ничто в прошлом или в будущем. Нельзя получать эстетическое удовольствие post factum, после эстетических переживаний. И воображение, и эстетическое наслаждение – актуальные атрибуты творческого бытия.
3) У трансцендентального и художественного миров свое время, своё пространство, свои законы – и они автономны. Каждая творческая личность это хорошо знает на своем опыте.
4) Творческое воображение интерактивно как внутри самого себя (все уровни реальностей плотно между собой взаимодействуют), так и вне себя, т.е. взаимодействует с другими видами реальностей: с чувственностью, душой, рассудком, логосом, разумом и т.п.
Кант в «Критике чистого разума» выделяет шесть характеристик воображения: априорность, трансцендентальность, спонтанность, синтетичность, ассоциативность и продуктивность54. Естественно, все они относятся и к творческому воображению, причем попарно к каждому уровню.
ВР) Априорность и трансцендентальность свойственны нисходящей виртуальной реальности – воображению. Однако не только воображение способно a priori и трансцендентально определять и пополнять творческое бытие, но и творческое бытие детерминирует априорные и трансцендентальные характеристики и механизмы воображения.
КР) Спонтанность и синтетичность свойственны константной реальности – творческому бытию. Спонтанность – это субстанциальная самостоятельность и естественная самодеятельность творческого субъекта. Синтетичность – это единение многообразного опыта и временного дления бытия в творческих приращениях собственной самости.
ВР) Ассоциативность и продуктивность свойственны восходящей виртуальной реальности – художественному миру. Ассоциативность (связывание) близка к механизму синтеза, но всё же отличается от него: синтез у Канта более примыкает к трансцендентальному, а ассоциативное связывание – к имманентному сознанию. «...Воспроизведение представлений должно подчиняться правилу, согласно которому представление вступает в связь в воображении скорее с одним, чем с другим представлением. Это субъективное и эмпирическое основание воспроизведения согласно правилам называется ассоциацией представлений»55. Причем правила для творческого воображения являются правилами и для творческой деятельности в целом. Известен парадокс, свойственный обучению творчеству: творчеству нельзя научить, но вся культура построена на обучении. «Нельзя научить» – это в нисходящей ВР, а в восходящей ВР – творчество есть передаваемое мастерство. О продуктивности я уже говорил достаточно: весь художественный мир состоит из продуктов творческого воображения.
Специальная теория виртуальной реальности излагается мною всё в той же работе «Метафизика виртуальности» и там я, в частности, постулирую градацию шести определенностей виртуальных Т- и К-смыслов применительно к гносеологической ВР: а) виртуальное незнание, b) виртуальное знание, с) знание виртуальной предметности, d) предметность виртуального знания, е) познание виртуальной реальности, f) явная виртуальная реальность56. Алгоритм этого генезиса с некоторыми трансформациями сообразно предмету может быть приложен и к творческому воображению.
Начну сразу с итоговой модели.
Т-виртуальный К-виртуальный
алгоритм алгоритм
факты культуры символ
ВР
с b1 d f2
образ жизнь-искусство
КР
творческая вспышка сотворение человека
а b2 e f1
ВР
трансценденция приращение самости
где: ВР – художественный мир,
КР – творческое бытие,
ВР – воображение.
модель 8
Описание.
А) Т-виртуальный алгоритм.
а) Трансцендентальное творчество.
Оно происходит спонтанно в недрах трансценденции. В нем еще нет образов, нет художественных продуктов, нет явного творческого бытия. Оно бурлит где-то в глубинах сознания, хаотично и непроявленно, зреет и ждет своего часа, изредка пробиваясь на поверхность бытия локальными вспышками неопределенно прекрасного, притягательного и необъяснимо божественного бытия.
b) Априорное творчество, фантазия.
Это фантазийное сотворение образа. Точнее, так: образ априорно предзадан либо самой культурой, либо первоначальным трансцендентальным творчеством. Поэтому и априорное творчество есть либо обретение и развитие навыка синтетического схватывания образа (b1), либо репродуктивное наполнение его чувствуемой трансцендентальной спонтанностью (b2). Однако этот творческий образ статичен и ещё не развертывается в ряд творческого бытия, ещё не перемалывает человеческую самость в непрерывную цепочку творческих приращений.
с) Художественное творчество.
Не буду об этом много распространяться. Оно хорошо изучено. Тут есть и сознательное воображение, и сознательная фантазия, и целенаправленное созидание продуктов и фактов культуры. Тем не менее творческое бытие человека в этом аспекте всё еще ограничено продуктивностью и репродуктивностью этих творений и виртуальным в них пребыванием (ВР). Само по себе творческое бытие (КР) остается сокрытым, Т-виртуальным и неактуализованным.
В) К-виртуальный алгоритм.
d) Символическое творчество.
В нем проявляется актуальность творческого бытия человека, его Я. Бытие становится актуальным и субстанциально сущностным. Происходит инверсия творческих ценностей: не человек существует для того, чтобы развивать виртуальные миры трансценденции и культуры, а культура и трансценденция существуют для того, чтобы существовал человек. Человеческое существование (экзистенция) самобытно, самостийно и самодостаточно.
Изменение и становление человека и его жизни в поле культурных ценностей является непременным условием символического творчества. Виртуальный культурный символ развертывается в сотворение самой жизни. Вот как писал об этом один из ведущих теоретиков и практиков русского символизма Андрей Белый: «Умение жить есть непрерывное творчество: это мгновение, растянувшееся в вечность…»57 Вообще сущность символизма выражает очень простоя вещь – жизнь, которая тождественна искусству, или искусство, которое тождественно жизни, говоря одним словом, жизнь-искусство. «Искусство жить есть эстетическое творчество…»58 «…Жить – значит уметь, знать, мочь быть искусным; и оттого-то умение жизни есть корень всяческого искусства. Это умение и есть жизненный ритм»59. Или ритм, движение творческого бытия человека.
е) Романтическое творчество.
Мало эстетически творить себя, необходимо творить себя как трансцендентально-имманентный предмет. Следовательно, свертывать себя в себя и развертывать себя из себя с помощью эстетического воображения и фантазии. Человеческое существование предстает в таком случае эманоловлением (эманацией + становлением)60, а сотворяемым образом при этом является не схватывание чувственных впечатлений, а синтез схватывания себя в единстве со своим бытием. Примерно так, как это происходит в чистой апперцепции Канта, когда человек единится с собой с помощью эманирующего представления «я мыслю».
И здесь я обращусь за помощью к классику романтизма – немецкому гению Новалису. Новалис абсолютизирует нисходящую виртуальную реальность творческого воображения – само воображение. «Наивысшее благо заключено в силе воображения»61. В воображении же и высший трансцендентный божественный смысл. «Придавая вещам обыденным высший смысл, вещам привычным – обаяние таинственности, известным – достоинство неизвестного, конечному – видимость бесконечного, – я романтизирую»62. Романтизируя, человек свертывает творческое бытие в божественные сущности: «Каждый возлюбленный нами предмет есть средоточие Рая»63. «Дух всегда является в незнакомом, мимолетном образе»64.
«Фантазия относит будущий мир либо ввысь {ВР}, либо в пучину {ВР}, либо в метампсихоз {иную КР}. Мы мечтаем о путешествиях по Вселенной – но разве Вселенная не внутри нас? Мы не знаем глубин нашего духа. Туда ведет таинственный путь. В нас или нигде – вечность со своими мирами, прошлое и будущее. […] Правда, сейчас внутри нас кажется так темно, одиноко, неоформленно, но все явится нам совершенно иным…»65 И это иное будет приращением самости, отталкиваясь от которого мы развертываем и творчески конструируем свое бытие. «Все случайности нашей жизни – материал, из которого мы вольны изготовить все, чего нам хочется. Тот, в ком много духа, сможет многое сделать из своей жизни»66.
f) Синтетическое творчество.
Творческое жизнеконструирование становится подлинным бытием человека, в котором художественный мир и мир трансцендентных символов воображения являются необходимым дополнением и сопровождением. Человек – это единый мир трех реальностей творческого воображения в их виртуальном интерактивном взаимодействии. Вот какие аналогии в связи с этим можно найти у другого классика русского символизма Вячеслава Ивановича Иванова.
Иванов признает необходимость романтического творчества в качестве предпосылки попадания в нисходящую виртуальную реальность. «Удаление {e} творческого духа в область трансцендентную действительности, освобождая его от волевых с ней связей, есть для художника первый шаг к пробуждению в нем интуитивных сил, а для человека в нем – уже род духовного восхождения… Он уже находится в чем-то реальнейшем {ВР}, нежели прежняя реальность…»67
Мы установили, что между константной и нисходящей виртуальной реальностями располагается гносеологическая или трансцендентальная пустота (раздел II.3.d). Поразительно, но Вячеслав Иванов, пусть в символической форме, тоже говорит о пустоте, которую приходится преодолевать при восхождении (f1) из нисходящей виртуальной реальности. «Тому же, кто действительно поднялся путем отчуждающего восхождения до подлинной пустоты, до суровой пустыни, могут открыться за её пределами, сначала в некоей символической иероглифике, а потом и в менее опосредованном лицезрении, начертания высших реальностей… Здесь, на этом краю пустыни, бьют родники истинной интуиции. Достижение этих пределов открывает достигшему прежде всего то познание, что низшая реальность, от которой он восходил и к которой опять низойдет, не есть нечто по существу чуждое тому миру, чтó ныне он переживает, но объемлется им, этим высшим миром, как нечто покоящееся в его лоне. […] Правое восхождение {f1} единственно восстанавливает для художника реальность низшей действительности, единственно делает его реалистом {КР}»68.
Если удается возвратиться в реальность константного творческого бытия, то дальше идет воплощение её в символы и произведения культуры (f2), т.е. попадание в восходящую виртуальную реальность искусства. Но в этой реальности, тем не менее, светятся две предшествующие реальности. «…Размышление об искусстве приводит нас к выводу, что понятие формы художественной двулико, что различны должны быть форма зиждущая и форма созижденная. […] Последнее – само произведение, как вещь – res – в мире вещей {факт культуры (ВР)}; первая существует до вещи, как форма ante rem [пред-вещи]; как действенный прообраз творения в мысли творца {ВР}. […] …Это – уже самостоятельное бытие, определившееся до существенной независимости от самого художника, взыгравшая в его «беременной» (по смелому выражению Платона) душе умная сила, безошибочно знающая свои пути и предписывающая материи свой закон необходимого воплощения»69. Я бы даже рискнул назвать это зерно зиждущей формы виртусом всей триединой реальности жизни-искусства.
Наконец, сюда вплетается и символическое творчество (d). «И то познание, какое мы можем почерпнуть из творений истинно нисходящего искусства {d}, есть познание… о несказáнных иначе, как на языке Муз, томлениях и предчувствиях Мировой Души. Важнее всего в этом правильное определение соотношений, соответствий и соразмерностей между высшим {ВР} и низшим {ВР}, высотой и глубиной, между признаваемым обычно за основное и существенное {КР} и тем, что кажется лишь привходящим и случайным {ВР}, – и такое правильное определение и меткий выбор отмечаемых черт в действительности, художественно изображенной, находим мы в произведениях истинного искусства, потому что их творцы из проникновения в реальнейшее почерпнули действительное синтетическое постижение изображаемой реальности»70. Мне кажется, и здесь надо уточнить: не только синтетическое постижение действительности, но и действительное достижение синтетического уровня творческого бытия.
Таким образом, круг интерактивного взаимодействия виртуальных реальностей творческого воображения и творческого бытия замыкается. «Что же дальше? Обладатель призрачных моделей грядущего воплощения, художник, будет ждать нового и опять, хотя по-иному, дионисийского волнения, – того, о котором Пушкин говорит: «Душа стесняется лирическим волненьем, трепещет и звучит, и ищет, как во сне, излиться, наконец, свободным проявленьем», – прибавляя тотчас: «И тут ко мне идет незримый рой гостей, знакомцы давние, плоды мечты моей», т.е. те призраки, о которых мы говорили, вылепленные им раньше из пластической туманности аполлинийских снов. И как аполлинийским видением разрешилось тогда дионисийское волнение художника, так аполлинийским воплощением разрешится новая музыкальная волна, которая заставляет пальцы Пушкина тянуться к перу и к бумаге и обещает ему: «Минута – и стихи свободно потекут»»71.
Разовью немного мысль, раз уж пришлось коснуться этой темы. Дионисийское творчество – это движение к нисходящей виртуальной реальности (d + e), аполлинийское творчество – это движение к восходящей виртуальной реальности (f1 + f2). Естественно, оба они проходят через константную реальность жизнетворческого бытия, в результате чего «…символ становится плотью, и слово – жизнью животворящею…»72 Собственно, это другая формулировка центрального пункта символизма («жизнь-искусство») в его синтетическом единстве с реальностью творческого воображения.
Я начал своё исследование с анализа вскрывшегося факта множественности константных реальностей, порождающих виртуальную реальность [раздел I]. Этот факт навязчив, и опровергнуть его довольно трудно. Окончательное его признание даже в форме гипотезы повлекло за собой прояснение различных ролей, свойственных разным константным реальностям. Выявились виртуализирующие, базисные, гносеологические и т.д. константные реальности. В итоге вскрылась сложная, многоуровневая структура константной реальности вообще.
Далее в связи с этой сложностью возник вопрос: не является ли вся эта многоуровневость игрой абстрактной аналитической мысли, т.е. функцией умствующего познания, искусственно расчленяющего объективно единую природу константной реальности? После такой постановки вопроса для выхода осталось только два пути. Либо признать, что константная реальность является вещью в себе по отношению к виртуальной реальности, и тогда она может сохранять свое трансцендентальное единство, даже будучи множественной (мы этого просто знать не можем). Либо признать, что все уровни константной реальности сопряжены со строго определенными знаниями о них, а посему – с гносеологической виртуальной реальностью, и, следовательно, сами в определенной мере представляют виртуальные реальности особого, нисходящего, типа.
Я пошел по второму пути [раздел II]. Поскольку все реальности, помимо квалификации в терминах «константные – виртуальные», получили дополнительную характеристику в терминах «нисходящие – восходящие виртуальные реальности», сама собой обозначилась проблема, так сказать, точки отсчета всех круговращений по замкнутой лестнице виртуальных реальностей. И такая точка отсчета нашлась в виде абсолютной константной, или эмпирической, реальности. В результате определилась и структура реальности вообще. Всякая реальность в общем виде имеет: три уровня (эмпирическую КР, восходящую ВР и нисходящую ВР), две прослойки между уровнями (ноэматическую и трансцендентальную апперцепции) и одну интерактивную силу – силу воображения, связывающую уровни и прослойки в целое.
На этой стадии исследования со всей остротой встал вопрос о значении способности воображения для реальности вообще и виртуальной реальности в частности. Чтобы нащупать принципы подхода к его решению, пришлось подвергнуть творческой интерпретации учение Канта об апперцепции [раздел III]. Обнаружилось, что именно апперцепции свойственны такие механизмы, как свертывание и развертывание, наблюдаемые при функционировании виртуальной реальности. Кроме того, сама апперцепция в эмпирии своего бытия демонстрирует свертывание и развертывание собственной константной реальности – в чистое самосознание (восходящая ВР) и в объективную реальность (нисходящая ВР). При этом, естественно, задействованы ноэматическая и трансцендентальная синтетические характеристики апперцепции. Более того, я выдвинул гипотезу об апперцепции как виртусе самого феномена ВР. И если человек всё это осознает, то творческая актуализация подобных знаний позволяет ему в какой-то мере предопределять свое пребывание в виртуальной реальности.
Наконец, мною были рассмотрены виртуальные возможности творческого бытия и сопутствующего ему творческого воображения [раздел IV]. Творческое воображение, как всякая реальность, не избежало членения на три уровня: эмпирию творческого бытия человека, восходящую и нисходящую виртуальные реальности. Причем анализ виртуальной природы творческого воображения по схемам Н.А. Носова, И. Канта и «Специальной теории ВР» показал приемлемость такого теоретического подхода. Более того, обнаружились чудесные созвучия данным виртуальным интерпретациям в эстетических концепциях романтизма и символизма. На сем исследование подошло к финалу, в итоге осуществив синтез теории виртуальной реальности и теории творческого воображения.
Кому-то этот синтез и выдвинутые при этом гипотезы могут показаться плодом моей фантазии, кому-то – дедукций чисто умозрительного разума. Однако ни та, ни другая оценка не будут отражать действительности, поскольку осуществление отмеченного синтеза не просто происходило в моих образах или мыслях, а (как я уже говорил)73 эмпирически занимало время моей жизни, или творческого бытия (год до и год после конференции «Виртуальная психология», плюс в параллель с этим – участие в интернет-дискуссии «Как возможно творческое воображение?»). Жизнь – это не образы и не мысли, а реальность, точнее – константная реальность, а когда вкупе с образами и мыслями, то виртуальная реальность.
Возвращаясь в связи со сказанным к моделям мыслительной ВР (модель 5) и ВР творческого воображения (модель 8), хочу заметить, что и там, и там константной реальностью является бытие человека, только в первом случае это мыслительное, во втором – творческое бытие. Впрочем они вполне могут и пересекаться, накладываясь друг на друга. Насколько мышление – творчество, а творчество – мыслительно, настолько они вместе представляют единое мыслетворческое бытие. Единению способствует и то, что нисходящая виртуальная реальность у них одна – воображение.
Эту величайшую роль воображения в творческом бытии человека отмечает философская традиция последних четырех веков начиная с Лейбница и Канта и кончая Гуссерлем, Хайдеггером и Сартром. Хочется надеяться, что и мне удалось внести посильный вклад в данную классическую традицию.
1 Москва, Институт человека РАН, 12 апреля 2000 года.
2 Борчиков С.А. Метафизика виртуальности. (Опыт единой теории виртуальной реальности). // Труды лаборатории виртуалистики. Выпуск 8. М.: Институт человека РАН, 2000.
3 См. мою предыдущую работу «Творческое воображение воображения» и, в частности, примечание 44.
4 Носов Н.А. Виртуальная реальность. // Вопросы философии, 1999, № 10. С.158.
5 Там же.
6 Носов Н.А., Жданов В.Ф. Виртуальная психология творчества. // Виртуальные реальности. Труды лаборатории виртуалистики. Выпуск 4. М., 1998 . С.101-102.
7 Носова Т.В. Виртуальные события в детском воображении. // Виртуальные реальности. С.103-104.
8 Носов Н.А. Виртуальная реальность. С.158.
9 Там же. С.160.
10 О понятии «ноэма» см. мою предыдущую работу «Творческое воображение воображения» и, в частности, предисловие.
11 Исаак Сирин. Творения иже во святых отца нашего Аввы Исаака Сирианина, подвижника и отшельника, бывшаго епископом христолюбиваго града Ниневии. Слова подвижнические. М., 1993.
12 Носов Н.А.. Виртуальная реальность. С.156.
13 Борчиков С.А. Метафизика виртуальности. С.37-41.
14 «Вот-тут-бытие» или «здесь и сейчас бытие» – термин М. Хайдеггера.
15 См. мою предыдущую работу «Творческое воображение воображения» и, в частности, IV.1.
16 Борчиков С.А. Метафизика виртуальности. С.26-28.
17 См. мою предыдущую работу «Творческое воображение воображения», I.1.1.
18 Лейбниц Г.В. Сочинения в 4-х т. Т.1. М.: Мысль, 1982. С.406, 415. Т.2. М.: Мысль, 1983. С.133.
19 Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. С.100.
20 Там же. С.504.
21 Там же. С.100. (Ср. с цитатой в моей предыдущей работе «Творческое воображение воображения», IV.1, примечание 42).
22 Там же, С.501.
23 Там же.
24 Там же. С.510-511.
25 Здесь и далее в цитатах вставки в фигурных скобках представляют мои интерпретации.
26 Лейбниц Г.В. Т.3. М.: Мысль, 1984. С.373.
27 Кант И. Критика чистого разума. С.512.
28 Там же. С.502.
29 Там же. С.505. Более полно цитату см. далее примечание 33.
30 Там же. С.102.
31 Там же. С.504.
32 Там же. С.505.
33 Там же.
34 Там же. С.104.
35 Там же. С.70.
36 Там же. С.107-108.
37 Там же. С.512.
38 Там же. С.116.
39 Там же. С.117.
40 Там же. С.110.
41 Там же.
42 Там же. С.117.
43 Антология мировой философии. В 4-х т. Т.3. М.: Мысль, 1971. С.286.
44 Кант И. Критика чистого разума. С.100.
45 Там же. С.114.
46 Там же. С.111.
47 Там же. С.112.
48 Там же.
49 Там же. С.113.
50 Там же. С.114.
51 Там же. С.111-112.
52 Более подробно эти темы рассмотрены в моей предыдущей работе «Творческое воображение воображения» и, в частности, в разделах II, III.
53 1) Носов Н.А. Виртуальная парадигма. // Виртуальные реальности. С.92. 2) Носов Н.А. Виртуальная реальность. С.157.
54 См., в частности, мою предыдущую работу «Творческое воображение воображения», I.2.
55 Кант И. Критика чистого разума. С.511. (Ср. с цитатой в моей предыдущей работе «Творческое воображение воображения», I.2.5, примечание 15).
56 Борчиков С.А. Метафизика виртуальности. С.28-32.
57 Белый А. Искусство. // Его же. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. С.241.
58 Там же. С.242.
59 Там же.
60 См. мою предыдущую работу «Творческое воображение воображения», IV.1.
61 Новалис. Афоризмы и фрагменты. // Шульц Г. Новалис, сам свидетельствующий о себе и своей жизни. Челябинск: Урал LTD, 1998. С.301.
62 Там же. С.302-303.
63 Там же. С.298.
64 Там же. С.302.
65 Там же. С.306.
66 Там же. С.307.
67 Иванов В.И. О границах искусства. // Его же. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. С.210.
68 Там же, с.210-211.
69 Иванов В.И. Мысли о поэзии. С.230-231.
70 Иванов В.И. О границах искусства. С.211.
71 Там же. С.212.
72 Там же. С.216.
73 См. предисловие к настоящей работе и предуведомление от автора ко всему изданию «Творческое воображение».