Благовернейшему и высшему царю и Богохранимому Государю и Великому Князю Василию Иоанновичу всея Русии иже
Работа добавлена на сайт samzan.net:
Слово 25. (По поводу перевода Толковой Псалтири, имеющее следующее надписание в Славянском тексте:) «Благовернейшему и высшему царю и Богохранимому Государю и Великому Князю Василию Иоанновичу всея Русии, иже во иноцех наименьший Максим Святогорский метание, еже о Господе смиренне творю»
«Всякое даяние блого и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов» (Иак.1, 17), ясно учит боговдохновенное Писанье. Иначе и быть не может. Даже Платон, первый внешний философ, от божественного ли Писания будучи научен, или вразумлен был светом естественного разума, сначала насажденного в человеческом естестве, начало и причину всякого блага приписывает Богу, говоря: «действительно, благ есть Бог, и Он, поэтому, признается виновником всякого блага, а зла нисколько Он не причинен». После первого же истинного блага, которое есть Сам Бог, имеются бесчисленные блага, истекающие нам от Него, из которых два величайшие суть: священство и царство, как утверждает Великий царь Иустиниан, который говорит об этом так: „священство и царство суть два величайшие дарования Божьи человеческому роду, данные величайшим Его человеколюбьем; из них священство служит к устроению дел божественных, а царство заведует делами человеческими, промышляя о них; при чем и то и другое, происходя от одного и того же начала, украшают человеческую жизнь". Доказательством истины сих божественных слов служат многие священники и цари, бывшие в ветхом завете, и из них особенно замечательны: пророк Моисей и священник Аарон богоизбранное сочетание; также: Иисус Навин и священник Елеазар; пророк Самуил и царь Давид, и другие праведники, одновременно и единомышленно управлявшие священством и царством. Много было таких примеров и в Новом Завете, как то: папа Сильвестр и Царь Константин Великий; Григорий Богослов и царь Феодосий Великий; Иоанн Златоуст и царь Аркадий, и остальной лик приснопамятных и блаженнейших тех мужей архиереев и царей нового Израиля. В нашем же роде, примером и доказательством истинности вышеприведенных слов, служит, без сомненья, твоя богохранимая и боговенчанная держава, славнейшая в благочестии и добродетели, которая, собрав совершеннейшие добродетели прежде царствовавших премудрейших мужей, показывает их в себе, как бы в некотором чистейшем зеркале, испускающем всюду блистания чистого благочестия и правды. Будучи же украшен мудростью, соединенною с благочестивою кротостью, ты в божественных всенародных и в отдельных празднествах состоишь представителем и премудрейшим украшением этих торжеств. В советах же по делам управления государственного, касательно благоустройства положения подданных, также и по устройству военного положения, кто из нынешних и прежде бывших царей окажется способнейшим к сему Василия Иоанновича, славного Великого Князя всея России? Итак, хорошо было сказано нами выше, что чудная и славная держава твоя представляет собою олицетворение вышеприведенных слов Иустиниана, так как ты имеешь при себе содержащего архиерейский престол славного во архиереях господина Варлаама, преосвященнейшего Митрополита всея России, духовного отца твоей державы и всегдашнего ходатая к Богу. При вашем обоюдно согласном управлении чисто сияет благочестие, соединенное с правдою и благозаконием, так что при вас явственно исполняется реченное божественным Давидом: «истина от земли возсия, и правда с небесе приниче»; поэтому «Господь даст благодать, и земля ваша даст плод свой, и правда» ваша пред вами «предъидет», и «положит стопы» ваши «в путь», ведущий к горнему (Пс.84, 12—14). Итак, царское помазанье, исходящее от первого и Единого истинного Благого, как сказано выше, достигло и до твоей державы вместе с другими бесчисленными благами, которыми неоскудно обогащен царский твой разум. Это то самое теперь подвигло твою державу к переводу толкований псалмов, которые много лет были заключены в книгохранилищах, не принося никакой пользы людям. Но твое царство, просвещенное в разум живущею в тебе благодатью, как я выше сказал, и исполненное в духе божественной ревности, тотчас сообщает совет своему о Господе отцу, господину Варлааму, преосвященнейшему Митрополиту всея России, и, приняв от него молитву и благословение, вскоре не пустыми письмами, но полными, как колосья, человеколюбья, приносящими обильный плод, обращается к старейшине проту и к инокам, живущим на Святой Горе, приглашая из честной обители Ватопедской некоего Савву, одного из находящихся в ней чтимых священников. А как он по причине старости отказался следовать в царствующий всероссийский славнейший град Москву, то вместо его был послан пишущей сие Максим, наименьший монах, богомолец твоей державы, который, прибыв сюда и получив от твоей державы врученную ему оно книгу, по благословенно святейшего Варлаама, при помощи Божьей, сподобился в теченье одного года и пяти месяцев окончить перевод толкований с греческого на русский язык.
При этом нахожу необходимым предпослать этой книге несколько слов для объяснения ее достоинства и значения и желаю сказать об учителях церковных, составивших оную кто они такие были, сколько их, и какой порядок их толкования, дабы, во-первых, твоя богохранимая держава, а потом и все множество православных, могло знать: с кем беседуют, как, и о чем. Если для познания подлежащих чувству зрения предметов или дел, нуждаемся в объяснение их людьми опытными и с удовольствием слушаем их рассказы о сем, тем более прилично нам поступать так относительно предметов божественных, постигаемых разумом, и это настолько необходимее, насколько божественные предметы выше человеческих, и разумные выше чувственных. Делая помянутое разъяснение, я имел в виду последовать примеру тех, которые, окончив какое-нибудь далечайшее необычное плаванье или путешествие, обыкновенно, по возвращение к своему месту, рассказывают спрашивающим их о всем, что они слышали особенно замечательного. Подражая таким плавателям и путешественникам, и я извещаю то, что видел в этом плавании. И если окажусь многоречивым, пусть никто этому не удивится, ибо кто рассказывает о чем-нибудь одном, тому можно и немногими словами много высказать. А кто говорит о многих и при том разнообразных предметах, тому не только неудобно сделать это, но если бы он так поступил, то рассказ его оказался бы весьма непригодным для слушателей, ибо этим он нанес бы им лишение не менее того, как если бы кто покусился одним словом изъяснить какое-нибудь бесчисленное царское сокровище. Итак, я приступаю к разъяснению.
Священная сия книга составлена древними мужами, украшенными всякою премудростью и глубиною разумений. Она так наполнена всюду боговдохновенною премудростью и высочайшим разумением, что не только превышает мои способности, но если бы она поручена была для перевода кому-нибудь другому, который много выше меня, то и он не без особенного усилия и большого труда мог бы совершить сие. Говорю это не относительно многочисленности содержащихся в ней сочинений, нет! ибо не одно количество делает известное предприятье удобным или неудобным, но часто качество составляешь суть дела. Адамант принадлежит к числу самых мельчайших камней, и сравнительно с крупными камнями есть как бы комар пред слоном; но однако он является сильнее всякой наковальни и всякого молота, и будучи ударяем другим камнем этот последний легко разбивается об него и рассыпается в прах. Так и разъяснение глубины премудрости и смысла различных толковников я признаю не очень легким даже для тех, которые хвалятся многоученостью, а не только для меня, малоученого. Священные сии мужи, раз навсегда погрузившиеся в глубину сего пророчества, принадлежали к числу ученейших и высочайших по мудрости и разуму. Став выше письмен и испытав трудолюбно, при помощи Святого Духа, скрывающийся в письменах таинственный разум, одни из них изъяснили иносказательный их смысл, другие возводительный и высочайший, а некоторые просто изъяснили буквально смысл писанья, так что, в общем, читающему эту книгу можно услаждаться и духовною сладостью буквального смысла писанья, и изъясненьем иносказательного его значенья, и нравоучительным поучением руководиться к лучшим обычаям, светосиятельным же возводительным разумом восходить осторожно к пренебесным и премирным умозреньям и получать оттуда просвещенье ума. Поэтому, не погрешит тот, кто назвал бы эту книгу духовным хранилищем, наполненным многоразличной благодати, или мысленным раем, обилующим бессмертными садами и цветами духовными, ибо в ней мы найдем не только точащееся в изобилии всякое обычное полезное ученье, но и богословский разум, и пучину догматов неисчерпаемую не только то, что учители богословы изъяснили о Высочайшей Блаженнейшей Троице, но и то, чему научают все приведенный Ею по человеколюбию от небытия в бытье видимые и невидимые твари. Также найдем учение и об ожидаемом в будущем двояком устроении людей, имеющих получить или нетление и славу вечную за благочестивую и добродетельную жизнь, или посрамление и нестерпимые муки, по причине множества злодеяний. Найдем также, если будем прилежно читать эту книгу, что она во многих местах изобилует изъясненьем естественных законов природы, и показывает не только различный и неудобоизъяснимый порядок нашего рожденья, роста и воспитанья, но и самых величайших творений неба и земли, и какое в них устроенье и порядок, и как каждое из сих творений существует само по себе, и как они относятся одно к другому. Эта книга может также читающим ее доставить достаточно сильное оружье и против изобретателей ересей, так что они в состояния будут исторгать с корнем сатанинств их плевелы и ввергать их в огнь вечный. И что много говорить и обременять царский твой слух! Она и для богословствующих поучительна, и для занимающихся естественными науками просветительна, для спорящих оружье, для молчальников охраненье, упражняющимся в умозрении помощь, скорбящим утешенье, душевно недугующим исцеление, и короче сказать: в ней обретается для желающих всякое истинное благо, она представляет собою вертоград, обилующий всякими плодами, и есть сосуд, наполненный духовного меда и всякой сладости, услаждающий вкушающих из него. Не сразу она в таком виде составлена, но впоследствии приведена в такой порядок некоторым благочестивым и трудолюбивым мужем, который собрал в одно место толкования богомудрых мужей, потрудившихся над ней, и их разумения весьма прилично присовокупил к пророчеству. Но о книге довольно сказанного, а время уже показать имена составивших ее богомудрых мужей и изъяснить свойства их толкований.
Толковниками, возводящими к высокому божественному созерцанию, главнейшими пред прочими были: Ориген, Дидим, Аполлинарий и Астерий, а также и Евсевий. Первый из них есть Ориген, который, по причине своих непрестанных трудов в писаний, чтений и толкований, назван „Адамантом" и насколько прежде он пользовался великою славою по причине своей премудрости и правоты догматов, настолько впоследствии стал мерзостен и ненавистен за отвержение им правых догматов. Но не будем по этой причине смущаться и не сочтем его толкований пагубными для наших душ, ибо это было написано им ранее его уклонения к худшему, когда еще он изобильно насыщался высочайшими вдохновеньями Утешителя, и вместе с нами православными доблестно ополчался, посекая, как меч обоюдоострый, еретические полки, уничтожая их, как ткань паутинную. Премудростью и силою его слов настолько был удивлен великий в богословии Григорий, что называл его пробным камнем для всех, бывших в его время премудрых мужей, говоря: „Ориген для всех нас оселок" (пробный камень). Поэтому, прочитав, вместе с Василием Великим, все его книги, он сделал из них выборку догматов, написанных им особенно высоко, и составил из них книгу, которую назвал „Филокалия", которая и до сих пор хранится.
За ним следуют Дидим и Евсевий, мужи многоученые и умозрительные, и славные, после Оригена, любители толкования возводительного. Но откуда был Дидим, какого он сана и когда процветал, не могу достоверно сказать, кроме того, что он отличался всяким православием и высокою мудростью, и везде обличал зловерных еретиков. Речь его краткая, но отличающаяся такою глубиною мудрости, что требует слушателя, пребывающего всегда в трезвении и внимании себе. Евсевий же стоит ниже его, как во всем остальном, так и в толковании возводительном Он был епископом Кесарии Палестинской при Константине Великом, и за свою особенную дружбу и за приятельство с мучеником Памфилом получил прозвание Памфилов. Об этом Евсевии многие разно думают: одни говорят, что он осудил арианское нечестие, которым прежде был заражен, и представил на Никейском Соборе изложение православного исповедания; другие же это отрицают. Представил ли он такое отреченье или нет, однако оказывается, что он в своих толкованиях нигде ничего вредного не внес, а напротив, везде защищаете истину, поборает по ней, и сказанное пророком неясно о воплощенна Господнем, и что относится собственно к Божеству Единородного или к Его человечеству, и что приличествуете совокупно обоим естествам, то он чудным некоторым способом и яснейшими выражениями прилично изъяснил по отношению к Спасителю и устранил неясность речи.
Непосредственно за ними следуют Аполлинарий и Астерий, мужи, исполненные всякой премудрости и благочестия. Из них Аполлинарий был епископом в Лаодикии Сирской, современник Василий Великому и Григорию Богослову и сообщник их и споборник в истине благовествования, как явствует из истории Филосторги арианина, где говорится: „Аполлинарий процветал в то время в Лаодикии Сирской, Василий в Кесарии Каппадокийской и Григорий в Назианзе; эти три мужа ратоборствовали тогда за единосущие, поборая иносущие, и много превзошли всех, прежде меня и потом при мне защищавших ересь; Афанасий же в сравнения с ними считается как бы отроком." Так пишет об Аполлинарии Филосторгий арианин. Следовательно, Аполлинарий этот не есть еретик, но православный, современник Василию и Григорию и защитник истины. Астерий также известен как один из достигших в то время высочайшей мудрости. По словам блаженного Фотия, Патриарха Константинопольского, Астериев было одновременно два: один поборник арианского нечестья, а другой был воспитан в догматах благочестья, который молодым пришел к великому Иулиану опытно проходил иноческую подвижническую жизнь и впоследствии был настоятелем иноческой обители. Этот в своих сочинениях везде утверждает догматы православья, доказывая присносущие Божия Слова и вечное Его с Отцем пребыванье.
Итак, относительно толкования, возводящего к высочайшему разуму, поименованные мужи превосходят других. В объяснении же иносказательного смысла пророчеств и касательно православья, каковое направление толкования приносит наибольшую пользу слушателям, так как ученье это переходит в их нравы, в этом преимущество пред всеми прочими принадлежит Василию Великому и Златоусту, которых слава относительно премудрости и святости, их склад речи, премудрейшие и прекрасные их толкования, настолько всем известны, что в настоящем слове не видится для меня необходимости говорить об этом уже знающим. Ибо вся земля и море и все острова преисполнены их святостью и богодарованною им премудростью и разумом, и нет никого, кто бы не слышал этих богогласных труб. Поэтому, я рассудил почтить молчанием сих равноангельных мужей.
Ближайшими после них следуют Александрийские первосвятители Афанасий Великий и Кирилл, также Исихий. Из них Афанасий представляется любящим наиболее краткость в слове, но причину этой краткости в слове, как мне кажется, не следует приписывать такому светильнику, который привык более прекраснотекущей реки Нила разливать повсюду проповедание божественного Писания и струями учения напаять умы верующих. Но эту скудость его в слове нужно приписать наиболее собирателю книги толкование. Божественный же Кирилл пространнее Афанасия везде изъясняет, украшая всюду свое толкованье богословьем и нравоучительными поученьями, но не во всех псалмах встречается, как божественный Афанасий. Исихий же, как пчела, по всему пророчеству обильно предлагает читающим соты сладкого меда, понимая и изъясняя пророчества нравоучительно и иносказательно, относя оные к Лицу Христову и к Его Церкви. Откуда же был он родом и когда процветал, этого достоверно не могу сказать, как только то, что он вполне православный мудрованием и учением, принадлежит к числу иночествующих, и сказанное прикровенно о Спасителе нашем, он изъяснил явно.
Исторического и буквального смысла держатся Феодорит, муж многоученейший и добродетельнейший, два Феодора и Диодор, из коих Феодорит был епископом города Кира, который составляет одну из епархий, подчиненных архиепископу Антихийскому. Он был современен Кириллу Великому, с которым некоторое время находился во вражде по причине извержения зломудрого Нестория, которого изверг Кирилл с бывшими с ним, на третьем вселенском Соборе, не дождавшись прибытия Иоанна, архиепископа Антиохийского, и самого этого Феодорита. По этой причине он, как человек, был побежден гневом и написал возражение против двенадцати глав, составленных блаженным Кириллом против Нестория к утверждению православной веры. Но Феодорит не остался во враждебном отношении к апостольскому учению и к блаженному Кириллу, ибо вскоре он опомнился и опять примирился с Кириллом и на собор причтен был к православным. В своих толкованиях он прилагает большое старание и об изъяснении иносказательного смысла Писания, а также и о доставлении читателю пользы приличным нравоучением. Речь его чисто еллинская, отличается ясностью и преисполнена благодати премудрости. Таков Феодорит. Из Феодоров же один пишется епископом Антиохийским, а другой не могу сказать откуда был. Епископ Антиохийский (Феодор), держась буквального смысла, нигде не забывал и воплощения Христова, и относящиеся к сему пророчества согласует и открывает ясно. Другой же, не знаю по какой причине, держится чисто буквального смысла и относит все к евреям, разбирая пророческие изречения по грамматике; его толкования достигают только до 80 псалма. За ним следует Диодор, который также толкует буквально, относя все к евреям, и нигде не встречается, чтобы он какие-нибудь пророчества объяснил иносказательно и относил бы их к Спасителю. Речь же его чище Феодоритовой.
Местами встречаются и краткие толкования Севериана Антихийского, мужа благочестивого и православного, также и Григория Богослова очень краткие, и тезоименного ему и верного его друга Григория Нисского, которые встречаются во всей книге не более четырех или пяти раз. Известно также, что имеются в книге толкования и другого Кирилла, которого я считаю за бывшего иерусалимского патриарха, и это доказывается тем, что имеются и другие чудные его толкования на Апокалипсис Евангелиста Иоанна, где склад речи такой же, и речь его, вообще, ниже речи Александрийского Кирилла, отличающейся возвышенностью и положительностью и тем, что она во многих местах украшена высокими поучениями.
Прекрасные толкования божественного отца Иоанна Златоустого встречаются во множестве и в других псалмах, издавая духовное благоухание; в особенности же истолкованы им псалмы степенные (начиная с пс. 119), до конца книги, о которых все другие толковники умолчали; он же объясняет исторический их смысл по существу, и, по обыкновению своему, прилагает везде душеполезный поучения. Сказанное пророком в историческом смысле к евреям или о евреях, он очень премудро предлагает в назидательном смысле, везде поучая слушателя воспользоваться случившимися с ними некогда (бедствиями) или их добрыми делами, советуя уклоняться от пороков, за которые, по смотрению Божию, наводятся наказания, а иногда поощряет примером их к добродетели и к соревнований им. Есть в книге кое-где краткие, но благочестивые и прекрасные толкования другого Иоанна, Патриарха Александрийского. Надо сказать и то, что в греческой книге, в толковании степенных псалмов до конца, имя Иоанна Златоуста не обозначено, и это потому, что переписывавший книгу оставил эти толкования без надписания имени толкователя. Мы же, при помощи Божьей, узнав достоверно учителя от его склада речи и способа учения, а также имея об этом сведение давно, поместили имя его при его толкованиях.
В толкованиях на песни оказываются, кроме поименованных, и другие четыре толковника: Виктор и Николай пресвитеры и никто Евдокий, называемый философом, мужи священные и достохвальные, но откуда они и когда были, не могу сказать. Также имеются краткие некоторые изложения и Максима Исповедника. Но о блаженных мужах, истолковавших пророческие псалмы, о коих я рассудил потребным известить твою державу, довольно сказанного. Сказав же еще кое что, закончу речь.
Следовало бы настоящей книге, исполненной великих достоинств, иметь и переводчика, более опытного в словесном искусстве, который мог бы не только глубокомысленный речения богомудрых мужей достойно передать, но и поврежденное от времени или испорченное невежеством переписчиков и предложенное ими с опущениями, от себя восполнить и вполне исправить. Хотя мы сами и греки по происхождению и по наречию, и учились у знаменитых учителей, но еще находимся где то внизу, при подошве горы фаворской, с девятью учениками, как не способные еще по причине дебелости разума, вместить боголепных видений Просветителя Иисуса, которых удостаиваются только одни просиявшие высотою добродетелей, как говорит священная песнь (Кондак Преображению). Говорю это потому, что греческий язык, по изобилию в значении слов и в разных способах выраженья, изобретенных знаменитыми древними риторами, довольно представляет трудностей в переводе, и для полного разумения их требуется для нас еще много времени и труда. Однако, сколько Бог свыше своею благодатью помог, и сколько сами могли уразуметь, мы ничего по силе своей не опустили, дабы сказанное хорошо и правильно, получило правильное и удобопонятное изъясненье, а поврежденное переписчиками или испорченное от долгого времени, где было для нас возможно, при пособии исправленных книг, или посредством собственного уразумения, постарались всеми силами, при помощи Божьей, опущенное восполнить и испорченное прилично исправить. А где не могли найти никакой помощи от книг, и от себя ничего не могли придумать, там оставили так, как было прежде.
Извещу же державу твою и о том, что за сделанный нами на пользу и для богоугождения, исправления, нас захотят укорять, как сделавших это по дерзости. Для устранения такого несправедливого укора, считаю нужным указать на два или на три исправленья, дабы по этим примерам можно было судить и о прочем. В предисловии к 12 псалму блаженный Афанасий говорит: этот псалом пророк поет, находясь в раскаянии о встретившемся; а следовало бы написать: о грехе. Ибо что может быть общего между покаяньем и встречающимся? Ведь не в том, что встречается с кем-либо, должно каяться, а в том, в чем кто согрешает пред Богом и людьми. Блаженный же Давид, по сугубом согрешении пред Уриею, умилился и произнес этот псалом. Это так. Опять в тридцать шестом псалме некто, объясняя слова: «меч их да внидет в сердца их» (ст. 14), говорит: „с Давидом это исполнилось и телесно". Но чтобы Давид был убит своим мечем, который обнажили на Давида, это не только ложно, но и неизвестно и несогласно; знаем же мы из божественного Писанья, что не Давид, а Саул, постоянно гнавший Давида, сам напал на свой меч, который обнажил против Давида, и умер. Много подобных неправильностей встречается в разных местах по всей книге, которые перечислять все теперь нет надобности, а только следует сказать, что многие такие места получили, благодатью Христовою, приличное исправление. Поэтому для всех должно быть ясно, что не по дерзости и не по причине гордости, а по ревности к лучшему подъяли мы со всем усердьем и с любовью к истине труд исправленья, во славу Божию и на пользу читающим книгу, отчасти же и в надежде самим получить некоторую мзду от человеколюбца Бога и Владыки всех, Который воздает мзду даже за чашу студеной воды. Его благодатью будучи укреплен, сподобился и я довести до конца это многотрудное дело, сверх всякого ожиданья. И не скрою истины, что это не мое дело, а дарованье Божье, и принадлежит Его всемудрой благодати и силе, а не моей худости и немощи. Поэтому, прошу тех, которые будут с усердьем читать наш труд, снизойти нашим недостаткам, если что нами недосмотрено или забыто, или по причине неопытности не исправлено, так как забвенье всем свойственно. Итак, помышляя человеческую немощь, пусть от себя введут возможное исправление, если будут из числа сильных в знании глубокомысленного греческого языка, если достаточно вооружены грамматическою наукою и силою риторики, и приобрели это не сами собой, а от опытных учителей; если знают различное значенье греческих слов, правописание и другие относящиеся к сему науки, а также различье многообразных и труднопонимаемых выражении и различных многозначащих слов. Ибо часто одно и тоже выраженье имеет различное значенье, и может быть отнесено к тому и другому, и если тщательно не удержим настоящего смысла, можем отступить от истинного разума Писания и совершенно оное испортить, или ввести некоторые бессмыслицы. И то и другое великий грех. Говорю это не для того, чтобы похвалить себя, но желая внушить осторожность тем, которые впоследствии захотят ввести исправление в наш труд. Но об этом достаточно.
Ты же, о честная и Богу особенно любезная царская душа, древним царям равночестный, для нынешних украшение и светило, а для будущих предмет приятнейших повествований, услаждающих слух, царь благочестивый, достойный называться царем не одной России, но и всей подсолнечной, великоименитый и превосходнейший великий князь Василий Иоаннович! Прими с радостью и веселием боговдохновенную и богодарованную сию книгу, которую некогда благодать Утешителя по человеколюбию своему даровала нам чрез блаженного богоотца Давида, а потом чрез просиявших во всякой премудрости и добродетели божественных мужей осветила сокрытый в ней разум бесчисленными просвещеньями благодати, и, как бы выкопав тщательно мысленными мотыками сокрытое сокровище разума, вывела оное на свет. Ныне же, переведенную нами недостойными на ваш язык, та же благодать дарует ее твоей боговенчанной державе, как дар душеполезный и спасительный. Прими ее с благим изволением и благочестно наслаждайся о Господе сам, и находящимся в твоей державе православным всем предложи ее как брашно духовное, чтобы многими, или лучше всеми, прославлялся общий всех Создатель Бог и Владыка, и чтобы тебе обильно собрать плоды молитв, приносимых всеми, а не опять сокрыто было, как прежде, в сундуках, такое богособранное сокровище, но да воссияют всем вообще благодатью Утешителя лучи мысленного Солнца. Пусть наслаждается этим все множество православных, чтобы и последующая поколения прославили тебя, как своего благодетеля, и чтобы имя твое было бессмертно и честно в устах всех. Потрудившихся же вместе со мной и соучастников этого дела: переводчиков Власия и Димитрия и писцов Михаила Медоварцева и брата нашего, инока Силвана, малых слуг твоих, да изволит познать твое царство и вспомнить их труды. Мне же и находящимся со мною братьям благоволи за весь труд наш даровать просимое нами возвращение в Святую Гору, и этим избавить нас от печали долгой разлуки. Возврати нас опять сохранно честной Ватопедской обители, давно нас желающей и ожидающей нашего возвращения, как бы птенцов, питаемых ею, чтобы не лишиться нам тамошних многолетних подвигов и трудов наших, которые мы подъяли в надежде окончить там о Господе свою жизнь. Дозволь нам, благочестивейший и милостивейший Самодержец, исполнить пред Богом иноческие свои обеты там, где мы произносили их пред Христом и страшными Его ангелами в день нашего пострижения. Не безопасно солгать людям; тем более постигнет несказанный стыд того, кто сознательно солжет Богу, «страшному и отъемлющему духи князей». Будь же споспешником Христу в деле нашего спасенья ты, который состоишь теплейшим заступником Церкви! Вспомни также и убожество священной обители Ватопедской, по причине которого мы посланы и подъяли бесчисленные подвиги и беды не ради себя, ибо не сами собою пришли мы сюда (да не будет в нас такой диавольской злой прелести), но, будучи посланы от всего нашего братства и упрошены ради Христа, предприняли мы этот труд, как бы вменив ни во что своих господ (тамошних отцев), чтобы и их и твое повеленье исполнить. Таково наше понятие, и его мы держимся. Отпусти же нас скорее в мир, ради щедрот человеколюбца Бога. Христос там позвал нас (на служенье Себе) и назначил прийти сюда на время, даруя нас твоей державе, Которому ты и возврати нас, отпустив опять к отцам нашим, чтобы и сам Христос был твоим должником за этот твой дар, и мы могли бы и там находящимся православным поведать о том, какое видели превосходное царское твое управленье. Пусть узнают от нас и там находящееся бедные христиане, что они имеют еще царя, который не только обладает бесчисленными народами и всем прочим царски изобилует и достоин удивленья, но который и правдою и православьем особенно высоко более всех прославился, так что уподобился Константину и Феодосию Великим, которым твоя держава последует. О если бы и нам когда-либо освободиться чрез тебя от порабощенья нечестивым и получить свое царство, ибо все возможно и удобоисполнимо для общего всех Владыки, Который некогда, воздвигнув от нижних Галлов великого в царях Константина, избавил древний Рим, сильно стесненный от нечестивого Максентия! Так и ныне новый Рим, сильно обуреваемый безбожными агарянами, да благоволит Он освободить чрез благочестивую державу царства твоего и да явит от отеческого твоего престола наследника, и тобою да подаст нам бедным свет свободы, милостью и щедротами Своими. Ему подобаете всякая слава, честь и поклоненье, с безначальным Его Отцем, и с пресвятым и благим и животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
XXV. Ответ Николаю латинянину.
Незадолго пред сим ты спросил нас, когда и как произошло отлучение латинян от греков и от святой Божией Церкви, и каким образом они изобрели себе новый закон, по которому приносят в жертву при служении опресноки, и хулу на Святого Духа, и усердно просил нас изложить это письменно. Во имя Господа Бога Вседержителя, я с любовью постараюсь написать тебе об этом, по мере постижения ума моего, хотя и тяжкое бремя возложил ты на мои плечи. Во-первых, опишу, как вы понимали прежде отлучения, потом напишем и об отлучении вашем. Приготовляясь к подвигу за евангельскую истину и вооружаясь на разорение лжи, будучи распаляем огнем ревности по истине, я благовременно произнесу сказанное Давидом: сынове человечестии, доколе тяжкосердии? Вскую любите суету и ищете лжи (Пс. 4, 3)? Воистину тяжкосерды суть и искатели суеты и лжи, и омрачены глубокою тьмою те, которые не повинуются апостольским, пророческим и отеческим повелениям. Охотно и с великою любовью выйду я и на этот подвиг, как сказал прежде, возложив надежду на Подвигоположника – Бога, Христа Спасителя, и постараюсь духовным просвещением и отеческим учением разогнать противную египетскую тьму, противопоставляя ей пресветлое слово апостольской истины. Во истину тьма осязаемая и глубокая мгла – все то, что не согласуется с боговдохновенным Евангелием и с учешем богоносных отцев, говоривших Духом Святым. Это скорее должно быть признано и называться не учением, а собиранием плевел. Не так ли обыкновенно поступают и врачи, что когда имеют дело с началом недуга, то предписывают меру и умеренность в жизни, установленные прежними учителями, предупреждая больных, что при соблюдении этих правил они могут иметь некоторую надежду на выздоровление, а при нарушении их, могут оказаться близ смерти. В последнем же случае, при усилении недуга, вооружаются против него огнем и железом и разнообразными лекарствами. Поэтому и меня, подражающего им, никто пусть не укоряет; напротив, со всяким усердием и крепким вниманием пусть примут слова, не как мои, но как сказанные теми блаженными мужами, ибо я возвещаю их слова. Также пусть слушают не для того, чтобы спорить, но всякое свое мнение и злое изволение пусть изгонят из ума и, таким образом, с усердием и любовью к истине пусть услышат сказанное.
Но пора уже направить слово к познанию благочестия, и не так, как кичатся философы, последователи Аристотеля, но предложим досточтимые догматы и простые истины, чуждые ложных вымыслов и геометрических фигур, от которых не получили пользы руководившиеся ими, но заблудились и стали далеки от истины. Начну же так. Пусть будет известно находящимся и в самом Риме, этом предводителе иного учения, и тем, которые обитают по всей Италии и в странах, расположенных за Альпийскими и Пиринейскими горами, до самого Гадира; пусть услышат апостольский голос и отеческое учение и строго завещанное нам исповедание соборной и апостольской непорочной веры, которое громогласнее всякой трубы и благозвучнее всякой цевницы. Заключается же оно в следующем „Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век: Света от Света, Бога истинна, от Бога истинна, рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша: Нас ради человек, и нашего ради спасения, сшедшего с небес, и воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловчшася: Распятого же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна: и воскресшаго в третий день по Писанием: И восшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца: И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже царствию не будет конца. И в Духа Святаго, Господа, животворящаго, Иже от Отца исходящего, Иже со Отцем и Сыном спокланяема, и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину, святую, соборную и апостольскую церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых: и жизни будущаго века. Аминь." – „Сея вера пророческая, сия вера апостольская, Сия вера отеческая, сия вера православная, сея вера вселенную утверди". Эта – вера твоих древних прародителей, от которой напрасно отклонились те, кои учат вопреки изречению Господа и преступают установление блаженных отцев, утверждая, что Дух Святый исходит от Отца и Сына, чего никто из святых отцев не сказал. Ибо в этих словах заключается великая стремнина и глубокая пропасть. Они же до такого дошли повреждения ума, что не только считают себя в праве изменять слова Владыки и преступать отеческие установления, не думая подвергнуться чрез то какой либо беде, но и на евангелиста Иоанна не боятся возводить ложь, приписывая ему учение об исхождении Святого Духа одинаково от Отца и Сына. Не знают они, окаянные, что святое Евангелие от Иоанна было написано много лет спустя после сошествия Утешителя на блаженных апостолов. Но латиняне, когда спросят их православные, для чего они придумали прибавление об исхождении Святого Духа „и от Сына", – отвечают, что они делают это предусмотрительно. А как латиняне, в основание своего богословия полагают в виде двух доказательств бывшие прежде божественной Пятидесятницы два подаяния Святого Духа святым апостолам и этим усиливаются убедить читающих в простоте сердца Священное Писание верить, что и от Сына Дух Святый исходит присносущно по ипостаси, то отсюда и нам следует начать, а затем уже обличить и остальные их доказательства.
То, что латиняне от себя придумали вопреки апостольской истины, – этого, сколько бы ты ни стал искать, нигде не найдешь, чтобы оно находилось или было сказано кем-либо из древних богословов и учителей, слава которых пронеслась во все концы вселенной; напротив, найдешь, что они возражают против этого и, как чуждое, отвергают сие. Ибо кто, прочитав хотя однажды толкования святых отцов на Священное Евангелие, не поймет ясно, что как данная Спасителем святым Его ученикам, прежде спасительных страданий, власть, так и вдуновенная Им благодать Духа после воскресения. – были частными дарованиями, и вместе залогами имевшей сойти на них совершенной благодати Утешителя? Что данные им тогда дарования были частные, это явствует из сказанного тогда Господом: се даю вам власть наступати на змию и на скорпию и на всю силу вражию (Лук. 10, 19). И опять: болящия исцеляйте, прокаженные очищайте, бесы изгоняйте (Мф. 10, 8). И в другом месте: приимите Дух Свят: имже отпустите грехи, отпустятся им, и прочее (Иоан. 20, 22. 23). Вот дар Святого Духа, в одном случае сообщающий власть оставлять грехи, а в другом дающий силу изгонять бесов. Что это были дары частные, истекшее из полноты Спасителя и сообщающие в свое время известное действие, а не означающее ипостасное испущение Духа от Сына, как это желают доказать латиняне, – явствует из многого, а более из того, что, как известно, до того времени они никому не оставляли грехов, а напротив, бегали и укрывались страха ради иудейска, так как не были еще вполне облечены силою свыше. Поэтому, некоторые из них опять принялись за ловитву рыб, как бы забыв на время повеления Спасителя. По сошествии же Божественного Параклита ничего такого с ними уже не случилось, но, облекшись вполне в непобедимую Его силу, они с дерзновением, как львы, надеющиеся на присущую им силу, или как орлы крылатые, устремились во всю вселенную для проповеди благочестия. Поэтому, благочестно ли сказать, или, что тоже, подумать, будто данное им ранее чрез дуновение дарование Духа, служит указанием, что Дух Святый существенно, то есть, по ипостаси исходит и от Сына? Мудрствующим так необходимо утверждать одно из двух: или ученики тогда получили половину Духа, или всего, но не всесильного. И то и другое только подумать, не то, что говорить, одинаково нечестиво. Ибо Святый Дух, и по существу и по силе всегда в Себе неразделен и равносилен, как Бог, истинен и во всем равен Отцу и Сыну, кроме свойственного Ему исхождения от Отца, а не от Сына. К тому же окажется, что они и нечто другое, более неуместное, мудрствуют. Ибо, если они признают, что чувственным дуновением тогда преподано было существо Духа, а не сила, так что дуновение служило только видимым знаком действия, то они, сами того не замечая, признают Дух Святый подлежащим очертанию, как изливающийся чрез телесные чувственные уста воплощенного Бога – Слова, как бы чрез какую трубу. Что же может быть злочестивее сего? Ибо все, что подлежит внешнему очертанию, подчинено началу и есть временно, и нисколько не отличается, или очень мало отличается от служебных духов. Не македониева ли это опять возникает ересь?
Что данный тогда ученикам чрез дуновение Дух был некоторым дарованием духовным, сообщенным чрез дуновение от полноты Иисусовой, а не означает ипостасное исхождение, как мудрствуют латиняне, – явствует из 87 беседы толкований божественного Иоанна Златоуста на святое Евангелие от Иоанна, где он говорит так: „Некоторые говорят, что Христос не сообщил тогда ученикам Духа, а только посредством дуновения сделал их способными к Его принятию. Ведь если Даниил, при виде ангела, пришел в ужас (Дан. 8, 17), то чего не испытали бы ученики, если бы приняли эту неизреченную благодать, не будучи наперед к тому предуготовлены? Потому то, говорят, Христос не сказал: вы прияли Духа Святаго, но – приимите. Но не погрешит и тот, кто скажет, что и тогда ученики получили некоторую духовную власть и благодать, только не воскрешать мертвых и совершать чудеса, а отпускать грехи, так как различны дарования Духа. Потому то Христос и присовокупил: имже отпустите, отпустятся, – показывая, какой род благодатной силы даруется им. Впоследствии же, спустя сорок дней, они получили силу чудотворений, почему Христос и говорит: приимете силу, нашедшу Святому Духу на вы, и будете Ми свидетели (Деян. 1, 8); а свидетелями они соделались посредством чудес. Ибо неизреченна благодать Духа и многоразличны дары Его". Так говорит божественный Златоуст о сообщенной чрез дуновение власти, последуя блаженному Павлу, который говорит: разделения дарований суть, а тойжде Дух, и разделения служений суть, а тойжде Господь, и прочее (1. Кор. 12, 4. 5). Но латиняне опять говорят, что если бы Сын не имел в Себе Духа, то не мог бы дать Его. Если же, имея Его существенно, дарует достойным, следовательно, и испускает Его присносущно. Возражая против этого, отвечаем им: Сын имеет в Себе всего Духа, но в смысле существа и естественного присвоения, а не как причина ипостасного исхождения Его. Это свойство все вообще богословское учение признает принадлежащим одному Отцу, – так же как и свойство рождать Сына, и свойство Духа – исходить. К тому же, если поищешь, то найдешь, что все святые богословы проповедуют, что весь Отец есть во всем Сыне, и весь Сын есть в Отце. Но по этой причине не можем сказать, что Отец рождается от Сына, поелику весь в Нем находится. Так же и Сын весь во всем Духе находится и веруется. Но по этой причине, пока находимся в здравом уме, не можем сказать, что Сын рождается от Духа. Если выдумывать нечто такое об Отце и Сыне по той причине, что Они существенно находятся друг в друге, – нечестиво, то так же нечестиво и хульно мудрствовать о Духе, что Он исходит от Сына, так как Сын имеет Его всецело в себе!
Латиняне, которые, по гордости своей, на все дерзки, не только возмечтали себя имеющими власть изменять слово Владыки, но отреклись и от согласного определения вселенских соборов, которыми благочестивая наша православная христианская вера опытно научена и получила утверждение в истине. Соборы эти суть те седмь столпов Премудрости Божией, на которых Дух Святый прекрасно устроил Свой Дом. С теми святыми соборами все папы, достойно содержавшее престол святого Петра, были согласны и единомысленны, а не так, как нынешние ваши папы, которые продают священство за золото и учительство за серебро. На первом соборе Сильвестр, честнейший папа Римский, на втором – Димас, на третьем – Целестин, на четвертом соборе блаженный Лев, который был назван столпом и утверждением православия, на пятом соборе Вигилий, на шестом священнейший Агафон, который был муж мудрый в божественных делах, на седьмом соборе святейший папа Адриан – все эти (и бывшее тогда) священные иерархи дерзновенно устремились со всех концов вселенной и соединились в одно собрание на помощь православию и, как львы, надеющиеся на присущую им силу, как крылатые высоко парящие орлы, возгремели с высоты благочестия и произнесли исповедание благочестивой веры и утвердили ее правилами и строжайшими клятвами. К этому они присовокупили: „Если кто изменит что-либо из догматов святых и боговдохновенных отцев, то это не следует признавать предусмотрительностью, но должно признавать преступлением, отречением от догматов и нечестием против Бога." Этим кратко заканчиваю первую статью.
А как об исповедании православной веры мы вкратце сказали, то теперь предлежит нам второй подвиг: о пощении в субботу. Скажите нам: на каком основании вы поститесь по субботам, и в течение Святой Четыредесятницы также содержите по субботам пост? Апостольские правила строго запрещают это святой Церкви, ибо в 64 правиле св. Апостолов сказано: „ Аще кто из клира усмотрен будет постящимся в день Господень или в субботу, кроме одной Великой Субботы, да будет извержен; аще же мирянин, да будет отлучен". Последуя сему, отцы святого собора, на котором председательствовал Агафон, папа Римский, и Григорий, епископ Акрагантийский, согласно определили такой закон, говоря: „Поелику мы уведали, яко обитающие во граде Риме, в Святую Четыредесятницу, в субботу ее постятся, вопреки преданному церковному последованию, то святому собору угодно, да и в римской Церкви ненарушимо соблюдается правило, глаголющее: аще кто из клира усмотрен будет во святый день Господень или в субботу постящимся, кроме единые токмо, да будет извержен, аще же мирянин, да будет отлучен", кроме тех случаев, когда телесная болезнь препятствует употреблять пищу. Мы совершаем богослужение в 3 м часу дня (в 9 час утра), в который установлено приносить бескровную жертву, а вы соблюдаете пост до 9 го часа (3й по полудни), нарушая апостольские и отеческие правила.
Еще напомним вам, согласно предложенному вами вопросу, скажите нам без всякого спора: кто узаконил вам возбранять или расторгать брак иереев? Если кто до брака будет поставлен во священство, и потом захочет жениться, таковому законно возбранить это. Если же поставляемый во иерея ранее вступил в брак и проводит чистую и целомудренную жизнь, то, расторгая его брак, вы совершаете беззаконие и обличаетесь заповеданиями святых апостолов, как согрешающие в этом. В шестой книге из написанных Климентом, папою Римским, в семнадцатой главе, говорится, что апостолы так сказали: „Епископов и диаконов и пресвитеров мы определили поставлять однобрачных, если и живы их жены. Если же умерли, не следует им, если они прежде поставления не вступили в брак, вступать в оный после поставления или, женившись, брать другую, но должны довольствоваться теми, которых имели, приступая к поставлению." В пятом правиле святые апостолы сказали так: „Епископ, или пресвитер, или диакон, да не изгонит жены своея под видом благоговения. Аще же изгонит, да будет отлучен от общения церковного; а оставаясь непреклонным, да будет извержен от священного чина". Что же скажете и относительно Шестого Святого Собора? На папу ли вашего, святейшего Агафона (возведете обвинение), который, как мы много раз сказали, председательствовал на соборе ста семидесяти святых отец при Константине, внуке Ираклия? Он законно не возразил против собора, который издал повеления против тех беззаконий, какие вы ныне содержите. Так как отцы собора признали эти предания чуждыми и отвергаемыми апостольским учением, то и святой Агафон, вместе со всеми отцами Святого Шестого Собора, как об опресноках и о посте в субботу, и о священном жертвоприношении в течете Великого поста, так и об иерейском браке законоположил, сказав в 13м правиле так: „Понеже мы уведали, что в римской Церкви, в виде правила, предано, чтобы те, которые имеют быть удостоены рукоположения во диакона, или пресвитера, обязывались не сообщаться более с своими женами, то мы, последуя древнему правилу апостольского благоустройства и порядка, соизволяем, чтобы сожитие священнослужителей по закону и впредь пребывало ненарушимым, отнюдь не расторгая союза их с женами и не лишая их взаимного в приличное время соединения". Хотя римляне и повелевают поставляемым во диаконство и пресвитерство разводиться с своими женами, но мы повелеваем, чтобы сожитие священнослужителей и впредь пребыло ненарушимым, „и если кто окажется достойным рукоположения во диакона или во пресвитера, таковому отнюдь да не будет препятствием к возведению на таковую степень сожитие с законною супругою"... „Аще же кто, поступая вопреки апостольским правилам, дерзнет кого-либо из священных лишати союза и общения с законною женою, да будет извержен".
Еще поговорим об опресночном богослужении. Откуда получило начало служение на бесквасном хлебе, то есть, на опресноках? Так как Господь Бог наш, Иисус Христос, назвал Свое Тело хлебом квасным, как показывает евангельская история, где говорится, что Иисус Христос сказал иудеям: Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки: и хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть, и прочее (Иоан. 6, 51). Также и на Тайной Вечери, взяв хлеб и преломив, дал ученикам Своим, говоря: приините, ядите: сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов. Такожде и чашу по вечери, глаголя: пийте от Нее вси: сия есть Кровь Моя, нового завета, яже за вы и за многия изливаема, во оставление грехов (Мф. 26, 26; 1. Кор. 11, 24; Лук. 22, 20; Мф. 26, 28). Теперь ясно, что под видом вина и воды мы причащаемся Крови Господней, ибо из преподобного ребра Господня вышла кровь и вода; причащаясь сего, мы веруем, что это самая Кровь Его, по Его божественному завещаний. Также веруем, что хлеб этот есть самое Тело Господа нашего Иисуса Христа, – тело, имеющее душу и ум, а не бездушное, как опресноки. Употребление при жертвоприношении опресноков есть дело иудейское, и ни одна из православных Церквей или святых патриархий, – ни Константинопольская, ни Александрийская, ни Антиохийская, ни Иерусалимская, – бесквасного хлеба при служении не допускают. Употребляют опресноки только одни иудеи да проклятые армяне, от которых впоследствии приняли это и латиняне, подражая им. Правило же 70е святых верховных апостолов заповедует так: „Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из числа клира, постится с иудеями, или празднует с ними, или употребляет их опресноки, или делает что-либо подобное, таковой да извержется; если же мирянин, да будет отлучен". И Пятого Лаодикийского собора правило 11е говорит так: „Никто из священного чина и из мирян да не ест иудейские опресноки. Дозволившей же себе это, если будет священник, да извержется, а если мирянин, да отлучится". И вообще все божественные правила отнюдь не допускают опресноков, а, напротив, запрещают это и, как иудейское, отвергают. Ясно и то, что как божественные апостолы, исшедши из Иерусалима, просеяли во всем мире и везде служили на квасном хлебе, так преподали и всем народам. Павел, учитель языков, пишет к коринфянам: братие, аз приях от Господа, еже и предах вам, яко Господь Иисус, в нощь, в нюже предан бываше, прием хлеб, и благодарив преломи, и рече: приимите, ядите (1. Кор. 11, 23), а не сказал: преем опресноки, но хлеб. И до сих пор в Иерусалиме служение совершается на квасном хлебе. И верховный Апостол Петр, придя из Иерусалима в Антиохию, проповедовал в ней и содержал тамошний престол, а потом оттуда пришел в Рим. В Антиохии же он поставил Евода первым патриархом, почему до сего времени Антиохийский престол называется Петровым. И если бы верховный Апостол Петр служил на опресноках, то в Антиохии поступали бы так же. Напротив, находим, что ни в Риме, ни в Антиохии, и ни в одной из стран Востока никто из апостолов не служил на опресноках, но все апостолы предали всем народам совершать божественную и бескровную службу (на квасном хлебе). Брат Божий Иаков и Клеопа в Иерусалиме, Марк в Александрии, Фаддей в Сирии, Фома в Персии и в Индии, Евангелист Иоанн в Ефесе, Варфоломей на Кипре, Филипп в Никомидии, Симон Кананит в Аравии и прочие из числа двенадцати апостолов и остальные семьдесят два разошлись по вселенной и, проповедуя тайну божественного причащения, предали совершать оное совершенным квасным хлебом. Все остальные народы царств Востока и Севера, Запада и Юга, и все четыре патриарха – Иерусалимский, Антиохийский, Александрийский и вселенский престол Константинополя, с самого начала и до сего времени служат на квасном хлебе, исключая только папы Римского и тех, которые находятся под его властью; следовательно, одни только латиняне изобрели это в последнее время. Переняли же они это от проклятых армян, этих первых еретиков: армянам же преподал это Аполлинарий. Но достовернее и более истинным следует признать доказательство, удостоверяемое многими, содержащими предание изначала, нежели недавно изобретенный одними латинянами обычай. И зачем много говорить, когда и немногим можно заградить уста ратующих против истины? Ведь не вчера и не третьего дня установлено (это таинство), и не в углу где либо и не в темном месте оно совершилось. Не в древнем ли Риме и в самом царствующем граде (Константинополе) все это совершалось в присутствии самодержцев, архиереев и учителей, когда оба эти знаменитые грады вполне процветали не только боговдохновенною философиею и всякою внешнею премудростью, но и блистали святостью и целомудренною жизнию, кротостью духа и полнотою священных и гражданских законов? Ибо апостолы, согласившись между собою, преподали по всей вселенной совершать бескровную жертву на кислом хлебе, как и чудеса, которые ранее сотворил Христос над пятью и семью хлебами, совершены над хлебами кислыми, а не над опресноками. Употребление же опресноков, как явствует из сочинений современных нововведению писателей, получило начало от ереси аполлинариевой. Нас же да сохранит Бог от такой прелести!
Но зачем я много тружусь по этому предмету, пиша о божественном законе? Ведь я не пророк и не проповедник, посланный к людям жестоковыйным! Имеют они закон и пророков; ведь все вообще Писание от начала и до сего времени вопиет о божественном христианском законе и громогласною проповедью с похвалами превозносит благочестивое и боголюбезное установление. Если же люди развращенные уклоняются от этих путей, заблуждают от учения писаний и слуха своего к их святому напоминанию не направляют, то тем более отвергнут они мое писание. Поэтому я нахожу излишним приводить здесь много доказательств из Писания и божественных книг о прекрасном и любезном узаконении и предоставляю собственной их совести. Каждому дано различать доброе и злое, и чем более услаждается и увлекается, тому и последует. Ибо все человеческое естество, по Писанию, как оказывается, от младенчества более склонно ко злу, чем к добру. Поэтому, для оставляющих мир и любовь должны последовать многие соблазны и ереси. Но горе человеку тому, чрез которого они приходят! Кто крепко держится своего ложного мнения и с убеждением в совести об истинности и верности своего заблуждения крепко возражает, без всякой надежды, обращения, тот еретик. Если же он так поступает по неведению, то признается заблудшим, а не еретиком. Св. мученик Иустин Философ говорит о себе самом: „Могу заблудиться, но еретиком не буду". Должно знать, что если кто думает о себе, что он понимает лучше других и сильно привязан к своему мнению, или, завидуя другим, лучшим его, производит раздор в обществе и составляет раскол или ересь, таковых еретиков следует отвергать, ибо общение с таковыми очень прилипчиво, как сообщение с прокаженными. Писание свидетельствует, что, по многим причинам необходимо быть ересям; однако такого человека, по первом и втором обличении, мы должны отвергать, как говорится в послании апостола Павла к Титу (гл. 3), зная, что таковой развратился, и с таковым, пишет апостол, даже пищи не должно употреблять.
После всего сказанного я кончаю слово и налагаю печать молчания на уста, ибо послание это все увеличивается и. как видится, превосходит меру. Следует только упомянуть об остальных твоих вопросах, о которых ты прилежно спрашиваешь меня, малоученого, то есть, об отделении латинян от греков. С любовью и со всяким усердием, с полною кротостью и с совершенным благонравием, отложив всякое нерадение, напишу и об этом к благоустройству и на пользу желающим познать истину. Скажу же следующее.
Разделение произошло в царствование благочестивых царей Константина и матери его Ирины. Я уже много раз говорил тебе, каким образом и по какой причине отделились латиняне от греков, и к чему они привязались: но не о всех оправданиях латинян мною было сказано, а для краткости многое мною умолчано, при чем я напомнил лишь немного кое чего из божественных законоположений о причине разделения. Не я это говорил, как читал ты в Писании: не вы бо будете глаголющии, но Дух Отца вашего глаголяй в вас (Мф. 10, 20). Ибо если не от Святого Духа, действующего внутри, исходит учение, то напрасно трудится язык говорящего. Читал, ведь, ты сказанное псалмопевцем: Господь даст глагол благовествующим силою многою (Пс. 67, 12), Хотя я, окаяннейший из всех смертных грешников, и не евангелист, и не утверждаю, что имею эту силу, однако боюсь слова Господня, сказанного Иезекиилю: если не соглаголеши беззаконнику, да отвратится от пути своего, крове его от руки твоея взыщу (Иез. 3, 18). Чтобы избегнуть этого угрожающего наказания, я был вынужден высказать вышеприведенное. Кто боится Бога и слушается Его, тому, по пророчеству Малахии, возсияет солнце правды (4, 2) и множество мира (Пс. 36, 11), и тот будет иметь мир в силе Господней (Пс. 121, 7). Исаия в 6й главе пророчества своего говорит: увы мне, яко умолчах. Поэтому я признал справедливым не умолчать о вышесказанном, но открыто написать тебе, другу моему. Ты же терпеливо и с радостью прочти это, и если что найдешь недостаточным, то я это тебе исправлю с полною ясностью. Еще много имам глаголати тебе, говоря, по обыкновению своему, словами Евангелия, но не можеши носити ныне (Иоан. 16, 12). Когда же будешь просвещен разумом, то спросишь о том господина и учителя Даниила, митрополита всея России, тот наставит тебя на всякую истину. Ибо я написал тебе не по ученому, слогом грубым и дебелым, а тот своею ученостью просветит и вразумит тебя. Тогда открыто увидишь, что насколько отличается светом своим солнце от звезд, настолько и он отличается от нас благодатью и светом. Тогда, оставив луну, пойдешь за солнцем, как Андрей, брат Петра, ученик Иоанна Крестителя, этого светильника, предшествовавшего Христу, когда услышал Иоанна, похваляющего Христа, то, оставив светильник, то есть, Иоанна, соделался первым учеником Солнца – Христа. Таким образом, верится мне, и ты поступишь. Когда увидишь ученого святого митрополита, одаренного в превосходной степени и в изобилии разумом Христова закона и опытностью, то с любовью будешь его слушать. Прости же меня, честнейшей друг, за краткость моего неразумного Писания, в котором я вкратце начертал то, что было прежде умолчано, и написал не столько, сколько этого требовал твой книжный разум. Потерпи до другого, более удобного времени, а теперь прими от меня то, что я мог сделать. Ибо невозможно для меня исполнить это теперь, как я ранее сказал. Дело это великое, действительно великое и неудобопонятное, ибо не страшатся они о присносущном происхождении Божественного Параклита весьма дерзко и думать и говорить. Заблуждения латинян, служащие преградою между ими и нами, так велики, и их пагубное учение и мудрование – таковы и так далеко отстоят от учения Церкви, что только одному Богу возможно исправить их. Мужайся!
2. Этничность и демократия
3. интерпретацию барочной скульптуры архангела Михаила одетого в ниспадающую тунику- А это вот святой у нас
4. Бесермяне
5. Организация бухучета в системе 1С На крупных предприятиях бухгалтерский учет организуется по двухуровн
6. тема международного частного права
7. ная биолог.Воспроиз
8. Курсова робота з дисципліни- Комп'ютерна електроніка Виконав- студент групи КІ 101 Матюхін В
9. Мировая экономика Место прохождения практики- СПК колхоз Красная Нива Мытищинский район Московс
10. Семья и брак на сломе эпох
11. Документационное обеспечение управления Выполнила- Студентка 2 курса группы Ту202 Федоткина Анаст
12. ПЛАН Строительство электрометаллургического минизавода по производству строительной арматуры из м
13. а студента групи Інституту освітніх інженернопедагогічних технологій
14. Италия Общие сведения
15. Биологически активные добавки к пище
16. тематическими конструкциями VI века до новой эры философская проблематика обогатилась вопросами которые н
17. ДИПЛОМНАЯ РАБОТА Исследование нелинейнооптических процессов в неоднородных средах на основе пористых
18. Специфика интерьера и рекламно-информационного оформления магазина
19. Рождество Христово
20. Соціальна педагогіка з додатковою кваліфікацією Керівник гуртка образотворчого та декоративноприклад