Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Обзор дел, рассмотренных Конституционным Судом Российской Федерации
Анна Малышева
ОКТЯБРЬ · 1999
Кому положена отсрочка от армии
Это было первое дело, рассмотренное Конституционным Судом РФ после летних каникул. Второй палате Суда предстояло проверить конституционность подпункта "а" пункта 2 статьи 24 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе", согласно которому право на получение отсрочки от призыва на военную службу имеют только те студенты, которые учатся на дневных отделениях государственных, муниципальных или негосударственных образовательных учреждениях, имеющих государственную аккредитацию.
Собственно, практика предоставления отсрочки студентам дневных отделений вузов существовала и прежде, в советские времена. По сути, отсрочка - это своеобразный компромисс, на который идет государство при решении таких важных задач, как обеспечение обороноспособности страны и подготовка квалифицированных специалистов. В прежние времена вопрос решался просто: сумел хорошо сдать экзамены и выдержать конкурс - получай отсрочку от армии. В наше время, чтобы стать студентом, уже не обязательно сдавать экзамены. Точнее, экзамены и вступительный конкурс остались только в государственных вузах, где молодые люди обучаются бесплатно. В негосударственных вузах за плату может учиться каждый желающий.
Двум студентам омского негосударственного Института права и экономики - С.Новикову и А.Максимюку - призывная комиссия отказалась предоставить отсрочку от призыва, сославшись на подпункт "а" пункта 2 статьи 24 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе". Вуз, в котором обучались молодые люди, не имеет государственной аккредитации, а отсрочка от призыва в армию, согласно названной норме закона, студентам такого вуза не предоставляется.
Получив отказ, студенты обратились в Советский суд г.Омска с жалобой на неправомерные действия призывной комиссии. Судья Т.Кудря, которой предстояло вынести решение по делу, сочла действия призывной комиссии законными . Но сама норма закона, на основании которой одним студентам дают право на отсрочку от армии, а другим отказывают, показалась судье ошибочной. Позицию Кудри разделили и ее коллеги-судьи, и вскоре в Конституционный Суд РФ поступил запрос Советского районного суда города Омска с просьбой проверить конституционность подпункта "а" пункта 2 статьи 24 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе". Конституция РФ, говорилось в запросе, гарантирует всем право на образование, независимо от способа получения образования и организационно-правовых форм образовательного учреждения. Установленное законом право граждан на отсрочку от призыва на военную службу на период обучения является гарантией реализации права на образование. Названное же положение закона ограничивает это право, нарушает конституционный принцип равенства и противоречит статьям 19, 43 и 55 Конституции РФ.
Конституционный Суд РФ не согласился с заявителем и признал оспариваемую норму соответствующей Конституции, согласно которой защита Отечества - долг и обязанность гражданина Российской Федерации. Вне зависимости от того, в каком вузе, на каком отделении (дневном, вечернем или заочном) обучается студент, он обязан выполнить свой гражданский долг и пройти военную службу по призыву. Разница заключается лишь в том, что студенты дневных отделений государственных и муниципальных вузов, равно как и других вузов, имеющих государственную аккредитацию, подлежат призыву после завершения обучения, а студенты иных учебных заведений - до завершения обучения.
В Постановлении Конституционного Суда по этому делу, которое было оглашено 21 октября 1999 года1, говорится о том, что конституционное право на образование - это право на получение на конкурсной основе бесплатного образования в государственном вузе или получение образования в негосударственном вузе, где обучение, как правило, является платным. При этом каждый гражданин России свободен в выборе учебного заведения, специальности и т.п. Государство, решая задачу подготовки специалистов с высшим профессиональным образованием, может и должно устанавливать федеральные образовательные стандарты, обязательные для всех образовательных учреждений, выдающих своим выпускникам диплом государственного образца. Свидетельство о государственной аккредитации, полученное негосударственным вузом, является подтверждением того, что содержание, уровень и качество подготовки его выпускников соответствует требованиям государства. Конституционный Суд считает, что законодатель вправе устанавливать различный порядок исполнения воинской обязанности для тех граждан, которые обучаются в высших учебных заведениях.
Когда судья-докладчик по делу В.Г.Стрекозов комментировал это Постановление и объяснял журналистам, что служба в армии не нарушает права граждан на образование , что каждый может продолжить учебу после выполнения своего гражданского долга, корреспондентка телевизионной программы "До 16 и старше" сказала, что все, конечно, правильно, но спросила: "...вот если бы ваш сын оказался в такой ситуации, что бы вы сделали?" На это судья ответил, что его сын отслужил в армии два года и это не помешало ему впоследствии получить высшее образование. Для журналистов это оказалось весомым аргументом, подтверждающим конституционность Закона "О воинской обязанности и военной службе".
Налог на прибыль, которой не было
В конце декабря 1997 года налоговая инспекция и налоговая полиция Санкт-Петербурга приняли совместное решение: взыскать с ОАО "Энергомашбанк" крупную сумму денег - более 5 млрд. неденоминированных рублей. Вина банка заключалась в том, что он не включил в сумму своей прибыли штрафы, пени и неустойки, которые ему должны различные кредитные организации. То есть реальных денег "Энергомаш банк" от должников не получил, зато получил признание ими своих обязательств.
Логика "Энергомашбанка" проста и понятна. Банк дал кредит некой организации. В указанные сроки она деньги банку не вернула, сославшись на отсутствие средств. За нарушение договора организация была подвергнута штрафам и пообещала уплатить их и пени… как только появятся деньги. Парадокс в том, что, как только должник признал, что пени и штрафы он обязуется выплатить, сумма этих пеней и штрафов автоматически прибавляется к налогооблагаемой базе банка-кредитора. То есть, не получив ни копейки, он тем не менее должен заплатить налог с этих несуществующих денег, которые ему, возможно, когда-нибудь вернут. Именно в такой ситуации оказался петербургский "Энергомашбанк", причем не столько по вине налоговых органов, которые обложили-таки налогом не полученные банком деньги, а по вине федерального законодателя, с одной стороны, и арбитражных судов Санкт-Петербурга - с другой.
В пункте 3 статьи 1 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций" говорится о том, что следует принять закон о порядке формирования финансовых результатов, учитываемых при расчете налогооблагаемой прибыли. В то же время статья 2 вышеназванного закона предлагает до принятия соответствующего закона руководствоваться действующим порядком.
Действующий порядок для банков утвержден в 1994 году Постановлением Правительства РФ, которым введено в действие Положение об особенностях определения налогооблагаемой базы для уплаты налога на прибыль банками и другими кредитными учреждениями. В пункте 57 этого Положения к финансовым результатам деятельности банков отнесены те самые не выплаченные, но признанные должниками штрафы, пени и другие виды санкций за нарушения условий договора между банками.
"Энергомашбанк" нарушил это абсурдное, с его точки зрения, положение, не прибавив к своей налогооблагаемой базе не полученные (а только обещанные) с должников деньги, за что был наказан налоговыми органами.
Банк пытался оспорить решение налоговых органов в Арбитражном суде Санкт-Петербурга и Ленинградской области, но и в первой, и в апелляционной инстанциях суд оставил решение налоговых органов без изменения. Тогда руководство "Энергомашбанка" обратилось в Конституционный Суд с просьбой признать статью 2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций" противоречащей Конституции, поскольку она вводит в действие такое положение, при котором существенно нарушаются права и свободы налогоплательщиков.
Конституционный Суд рассмотрел запрос "Энергомашбанка " 5 октября 1999 года в открытом заседании первой палаты. Судьей-док ладчиком по делу был В.Г.Ярославцев.
В Постановлении Конституционного Суда, оглашенном 28 октября 1999 года2, говорится, что Закон РФ "О налоге на прибыль предприятий и организаций" называет объектами налогообложения только полученную прибыль, а неполученные доходы в виде присужденных штрафов и пеней объектами налогообложения не признаются. Суд неоднократно в своих постановлениях указывал, что налог может быть введен только законом. Вместе с тем, согласно налоговому законодательству Российской Федерации, налог считается установлен ным только в том случае, если законом четко определен объект налогообложения. Подобная правовая позиция - только закон может определить то имущество, которое является объектом налога на прибыль, - уже высказывалась Конституционным Судом.
Между тем, говорится в Постановлении, в нарушение статьи 57 Конституции подзаконным актом (постановлением правительства) изменено содержание понятия "объект налогообложения", что привело к существенному нарушению прав собственника, потому что налог стал взиматься не с прибыли, а за счет имущества, налоги с которого уже уплачены. В этой ситуации собственник (кредитор) оказывается пострадавшим неоднократно: не имея возможности получить с должника сумму кредита, а также набежавшие штрафы и пени, он должен выплатить налог за недополученные средства. В то же время недобросовестный должник получил прекрасную возможность уклониться от уплаты долгов и налогов: средства, присужденные ему в качестве санкций, но не выплаченные, из его налогооблагаемой базы исключаются. С точки зрения конституционных судей, подобное положение ограничивает право налогоплательщика распоряжаться своим имуществом и нарушает право собственности банков.
В Постановлении Конституционного Суда дана достаточно резкая оценка позиции арбитражных судов по данной проблеме. Суд считает, что судебная защита налогоплательщиков может быть обеспечена только в том случае, если при рассмотрении дела суды будут исследовать все необходимые для поиска истины фактические обстоятельства. Если же, как это было в случае с "Энергомашбанком", они ограничатся установлением формальных условий применения нормы, то право граждан на судебную защиту окажется существенно ущемленным.
Признание оспариваемой нормы неконституционной в той части, в какой она допускает включение в налогооблагаемую базу неполучен ных штрафов и пени, с точки зрения Конституционного Суда, является основанием для отмены всех других норм, имеющих такой же конституционный смысл. Суд постановил, что такие нормы не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами.
Конституционный Суд также обязал Федеральное Собрание принять закон, который восполнил бы пробел в налоговом законодательстве, возникший после отмены статьи 2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций".
НОЯБРЬ · 1999
Когда прекращаются полномочия Думы в случае ее роспуска Президентом?
В Конституционный Суд РФ пришел запрос из Государственной Думы: дать толкование статей 84 (пункт "б"), 99 (части 1, 2 и 4) и 109 (часть 1) Конституции РФ. По мнению депутатов, эти нормы не дают однозначного ответа на вопрос: в какой момент прекращаются полномочия Государственной Думы в случае ее роспуска Президентом РФ? В момент объявления Президента о том, что он распускает Думу или тогда, когда Дума следующего созыва приступает к работе?
Заявитель, то есть Государственная Дума, полагал, что никаких перерывов или пауз в работе низшей палаты парламента быть не может. Согласно Конституции, указывал заявитель, Федеральное Собрание - это постоянно действующий орган. Следовательно, даже после роспуска Президентом Государственная Дума должна продолжать осуществление своих полномочий до начала работы новой Думы.
Поскольку речь шла о толковании Конституции РФ, 14 октября 1999 года Конституционный Суд рассмотрел это дело в пленарном заседании. Судьей-докладчиком был Н.В.Витрук.
Нормы Конституции, которые судьям предстояло истолковать, чтобы найти в них ответ на запрос Госдумы:
статья 84, пункт "б" - закрепляет право Президента распускать Государственную Думу;
статья 99 - говорит о том, что Федеральное Собрание является постоянно действующим органом и что Государственная Дума собирается на первое свое заседание на 30-й день после избрания, хотя Президент может созвать Думу на заседание и раньше этого срока. Эта же статья устанавливает, что с момента начала работы Государственной Думы нового созыва полномочия Думы прежнего созыва прекращаются;
статья 109, часть 1 - устанавливает право Президента распустить Государственную Думу в случаях, предусмотренных статьями 111 и 117 Конституции.
В Постановлении Конституционного Суда, оглашенном 11 ноября 1999 года3, отмечено, что только Президент имеет право распускать Государственную Думу и что это право дано ему для того, чтобы обеспечить своевременное формирование (или продолжение работы) Правительства в случае конфликта между Думой и Президентом. Прибегая к такому способу разрешения конфликта, Президент РФ обязан одновременно с роспуском Государственной Думы назначить дату выборов новой Думы, которая должна собраться не позднее чем через четыре месяца с момента роспуска предыдущей. То есть момент роспуска Думы совпадает с моментом назначения выборов. Тем самым, с точки зрения Конституционного Суда, гарантируется конституционный статус Федерального Собрания как постоянно действующего органа. Этот статус гарантируется также предусмотренной в законе невозможностью распустить Государственную Думу в течение года после ее избрания; с момента выдвижения Думой обвинения против Президента РФ до принятия решения по обвинению Советом Федерации; в период действия на территории Российской Федерации военного или чрезвычайного положения; в течение шести месяцев до окончания срока полномочий Президента РФ. Статус Федерального Собрания как постоянно действующего органа гарантируется также и невозможностью роспуска Совета Федерации.
Если бы Государственная Дума продолжала функционировать после роспуска до начала работы Думы следующего созыва, то ни о каком разрешении конфликта не могло бы идти и речи. Прибегая к такой крайней мере, как роспуск нижней палаты парламента, Президент признает, что возникший конфликт может быть разрешен лишь путем избрания нового состава Государственной Думы.
Правовые последствия роспуска Думы принципиально отличаются от завершения работы Думы в связи с истечением ее полномочий. В случае роспуска (и с момента роспуска) Госдума не может принимать законы, и все ее акты, принятые после решения о ее роспуске, не будут иметь легитимного характера. В то время как полномочия Думы, полностью отработавшей свой конституционный срок, не прекращаются до начала работы Думы нового созыва.
Подобные конституционные установления призваны удерживать Президента РФ и Государственную Думу от необоснованных конфликтов, побуждают их к поиску способов согласованного функционирования и взаимодействия.
Конституционный Суд подчеркнул также, что в период после роспуска Государственной Думы Президентом РФ и до начала работы Думы нового созыва ни один государственный орган - ни Президент РФ, ни Совет Федерации, ни какой-либо другой - не вправе осуществлять полномочия, отнесенные Конституцией к компетенции Государственной Думы.
Дело о "Свидетелях Иеговы"
Дело о проверке конституционности пункта 3 статьи 27 Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" было рассмотрено второй палатой Конституционного Суда 21 октября 1999 года по запросам Религиозного общества Свидетелей Иеговы из Ярославля и религиозного объединения "Христиан ская церковь Прославления" из Хакасии. Судьей-докладчиком был В.Д.Зорькин.
Заявители оспаривали положение Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях", согласно которому религиозные организации, не имеющие документа, подтверждающего их существование на соответствующей территории на протяжении не менее 15 лет, могут пользоваться правами юридического лица лишь при условии их ежегодной перерегистрации до наступления указанного 15-летнего срока. До истечения этого срока они не имеют права учреждать и издавать средства массовой информации, создавать образовательные учреждения, приглашать иностранных граждан для проповеднической деятельности, проводить религиозные обряды в больницах, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в местах заключения; не имеют они права и на то, чтобы производить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, обращаться к Президенту с просьбой о предоставлении отсрочки от призыва на военную службу для своих священнослужителей и т.д. До 1997 года религиозные объединения имели перечисленные выше права, они были гарантированы Законом РСФСР "О свободе вероисповедания". Те же права были впоследствии закреплены и в Федеральном законе 1997 года "О свободе совести и о религиозных объединениях". Законодатель не мог отобрать у религиозных организаций те права, которыми они обладали ранее, на том лишь основании, что они не имеют подтверждения о 15-летнем сроке существования.
Позиция заявителей основывалась на том, что основные права и свободы человека, к числу которых относятся свобода совести и вероисповедания (включая право свободно распространять религиозные убеждения, передавать и распространять информацию) и право на объединение, принадлежат каждому по факту рождения, а не по факту предоставления документа о сроке существования той или иной организации. Заявители полагали, что названная норма нарушает конституционный принцип равенства граждан и религиозных организаций перед законом. По их мнению, религиозные объединения, существующие менее 15 лет, ставятся в неравные условия с другими религиозными объединениями и лишаются наиболее важных прав, для реализации которых они и были созданы: права распространять религиозные убеждения, получать, передавать и распространять информацию. При этом верующие граждане лишаются права на объединение.
Заявители считали, что, вопреки конституционному принципу, согласно которому закон, ухудшающий положение граждан и объединений, не имеет обратной силы, названные положения Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" лишают религиозные организации тех прав, которыми они обладали до вступления закона в силу.
В своих жалобах заявители ссылались и на Всеобщую декларацию прав человека, согласно которой каждый человек имеет право исповедовать свою религию как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком; выполнять религиозные обряды и беспрепятственно получать и распространять информацию и идеи любыми средствами.
Суд проверил конституционность оспариваемой нормы, но лишь применительно к религиозным организациям, которые были учреждены до вступления в силу Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" или которые входят в структуру централизованных религиозных организаций. В Постановлении от 23 ноября 1999 года4 Конституционный Суд признал, что государство должно защищать общественный порядок, здоровье и нравственность своих граждан; оно не должно допускать легализации сект, нарушающих права человека и совершающих преступные деяния. Государство обязано препятствовать миссионерской деятельности, если она сопровождается предложением материальных или иных выгод с целью вербовки новых членов в церковь. Поэтому и законодатель вправе регулировать гражданско-правовое положение религиозных объединений , а именно: условия признания религиозного объединения юридическим лицом, порядок его учреждения, создания, государственной регистрации, определить содержание правоспособности и т.д., хотя подобное регулирование не должно нарушать права граждан на объединение, не должно умалять свободу деятельности общественных объединений и, конечно же, свободу вероисповедания.
Конституционный Суд признал оспариваемую норму закона соответствующей Конституции. На первый взгляд, подобное решение выглядит парадоксальным. На самом деле Конституционный Суд, по сути, дал толкование этой норме закона и разъяснил, что оспариваемую статью закона нельзя рассматривать изолированно. Если рассматривать ее во взаимосвязи с другими положениями этого же закона, то получится, что религиозным организациям, которые были учреждены до вступления в силу Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях", а также местным религиозным организациям, входящим в структуру централизованной организации, не требуется документ, подтверждающий их существование на соответствующей территории не менее 15 лет. Никто не вправе также потребовать от таких религиозных организаций, чтобы они ежегодно перерегистрировались, и лишить их прав, зафиксированных в Законе "О свободе совести и о религиозных объединениях".
ДЕКАБРЬ · 1999
"Все это было бы смешно...", или Дело о Генеральном прокуроре
2 апреля 1999 года Президент РФ Борис Ельцин подписал Указ об отстранении Юрия Скуратова от должности Генерального прокурора РФ на период расследования в отношении него уголовного дела.
25 июня Совет Федерации обратился в Конституционный Суд РФ с ходатайством о разрешении спора между Президентом и Советом Федерации. В ходатайстве содержалась просьба подтвердить, что Президент РФ не наделен правом временно отстранять от должности Генерального прокурора без согласования с верхней палатой парламента.
11 ноября 1999 года Конституционный Суд рассмотрел это дело в открытом пленарном заседании. Судьей-докладчиком была Т.Г.Морщакова.
Позиция заявителя основывалась на том, что ни в Конституции РФ, ни в Федеральном законе "О прокуратуре Российской Федерации" не содержится прямого указания на возможность временного отстранения от должности Генерального прокурора РФ; не установлен и порядок его отстранения. Вместе с тем, как следует из названного закона, любой другой прокурор должен быть отстранен от должности на период возбуждения в отношении него уголовного дела вышестоящим прокурором. Поскольку в отношении Генерального прокурора этот принцип неприменим, то временно отстранить его от должности, с точки зрения Совета Федерации, могут только те, кто назначает его на эту должность и кто принимает решение о его освобождении от должности, то есть Президент и Совет Федерации. "Субъект, - говорится в ходатайстве, - обладающий правом освобождения от должности Генерального прокурора РФ, имеет право и на меньшее - на временное отстранение его от должности".
К немалому удивлению всех присутствующих на этом заседании Конституционного Суда, мнения представителей Совета Федерации - председателя Московской городской Думы В.Платонова и Президента Чувашской Республики Н.Федорова - по существу рассматриваемого дела разделились. Платонов добросовестно изложил позицию Совета Федерации, представленную в ходатайстве, после чего совершенно неожиданно Федоров не оставил камня на камне от аргументов своего коллеги. С его точки зрения, Президент РФ имел полное право без одобрения Совета Федерации отстранить Генерального прокурора от должности на время проведения следствия. Более того, Федоров заявил, что Совет Федерации вообще не может иметь никакого отношения к процедуре отстранения от должности Генерального прокурора, поскольку такие вопросы, как отстранение прокурора от должности в связи с возбуждением уголовного дела на период проведения расследования, не могут решаться коллегиально. Прокурор, в отношении которого возбуждено уголовное дело, ни при каких условиях не может осуществлять свои служебные обязанности. Если же решение о его отстранении будет принимать не вышестоящий начальник, а коллегиальный орган, то ситуация может быть доведена до абсурда. Поскольку решение любого коллегиального органа формируется путем голосования, то не исключен вариант, что большинство проголосует "против". И как быть тогда? С точки зрения Николая Федорова, подобное развитие событий - это правовой тупик.
"Законодатель допустил серьезный пробел, не дав вразумительного ответа на вопрос, кто является вышестоящей инстанцией над Генеральным прокурором, кто контролирует его действия и кто может временно отстранить его от должности, - сказал Федоров, выступая в зале суда. - Президент с полным правом выполнил свою конституционную миссию. Если кто-то у нас на глазах, даже такой защищенный человек, как генеральный прокурор, совершит убийство? Что делать? Вынести вопрос на голосование? Но решение о временном отстранении от должности в связи с возбуждением уголовного дела по своей природе не относится к сфере, где решения достигаются голосованием на общем собрании. И Совет Федерации - не тот орган, который должен принимать подобные решения".
Постоянный представитель Президента РФ в Конституционном Суде Михаил Митюков, доказывая право Президента отстранять Генерального прокурора от должности в подобной ситуации, заметил, что "президент заполняет пробелы в правовом регулировании. Будучи гарантом Конституции, он выполняет роль должностного лица, которое обязано отстранять прокурора от должности на время проведения следствия, как это предусматривает закон о прокуратуре".
Постановление Конституционного Суда РФ было оглашено 1 декабря 1999 года5. В нем говорится, что Генеральный прокурор осуществляет руководство деятельностью органов предварительного следствия и может давать им указания по всем находящимся в их производстве делам. Именно поэтому Генеральный прокурор не вправе руководить централизован ной системой, в рамках которой осуществляется расследование по его делу.
С точки зрения Конституционного Суда, в подобной ситуации Генеральному прокурору следовало бы самому приостановить свои полномочия, поскольку в структуре органов прокуратуры и предварительного следствия он является высшим должностным лицом. Но этого не произошло. Следовательно, делает вывод Суд, отстранение Генерального прокурора от должности должна осуществить государственно-властная инстанция федерального уровня, находящаяся вне системы прокуратуры. Этой инстанцией не может быть Совет Федерации, потому что он, как коллегиальный представительный орган, принимающий решения большинством голосов, рассматривает такие вопросы, которые предполагают возможность выбора и обоснование целесообразности вариантов решения. Что касается временного отстранения Генерального прокурора от должности на период проводимого расследования, то оно предопределено самим фактом возбуждения уголовного дела. Решение вопросов, где исключена возможность выбора, не может относиться к компетенции Совета Федерации.
Президент РФ как глава государства обязан издавать правовые акты во всех случаях, когда отсутствуют иные механизмы, обеспечивающие исполнение Конституции. Из ее положений и из Закона "О прокуратуре Российской Федерации" вытекает обязательность отстранять Генерального прокурора от должности на время расследования возбужденного в отношении него уголовного дела. Президент не только вправе, но и обязан, в отсутствие иного регулирования, издать акт о временном отстранении Генерального прокурора от должности.
Реакция Ю.Скуратова на решение Конституционного Суда стала очередной сенсацией. Было понятно, что подобное решение ему понравиться не может, но никто не ожидал, что до такой степени: "Это же просто смешно, - сказал Юрий Ильич в интервью "Комсомольской правде". - Это незаконно… С юридической точки зрения решение Конституционного Суда не имеет принципиального значения".
Вот как прокомментировал журнал "Итоги" многочисленные интервью Скуратова, в которых он обвинял конституционных судей и ругал их постановление: "Человек, добивающийся возвращения ему поста Генерального прокурора, презирает закон, не уважает суд и оспаривает его решение не с юридической точки зрения, а обвиняет судей в ангажированности, необъективности и чуть ли не в коррупции…"
Дума против среднего класса
Именно так кто-то из остроумных журналистов озаглавил "остросюжетный сериал", как они образно окрестили историю с проверкой конституционности федеральных законов о тарифах страховых взносов в Пенсионный и другие внебюджетные фонды. Ассоциация с сериалом возникла, видимо, потому, что Конституцион ный Суд вынужден был возвращаться к проблеме страховых тарифов три раза.
Началось все в 1997 году, когда Государственная Дума, принимая Закон "О тарифах страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Государственный фонд занятости населения Российской Федерации и в фонды обязательного медицинского страхования", увеличила тариф страховых взносов в Пенсионный фонд с 1% до 28% для нескольких категорий граждан - тех, кого впоследствии журналисты будут именовать "представителями среднего класса": занимающихся частной практикой нотариусов, адвокатов, фермеров и индивидуальных предпринимателей.
24 февраля 1998 года Конституционный Суд признал не соответствующими Конституции положения закона, устанавливающие новый тариф. Он был признан конституционными судьями чрезмерным и несправедливым. Чуть позже Суду пришлось принимать еще одно постановление по тому же вопросу, в котором он разъяснил свою правовую позицию, изложенную в Постановлении от 24 февраля 1998 года.
4 января 1999 года Государственная Дума приняла новый закон о тарифах страховых взносов во внебюджетные фонды, которым установила, что в 1999 году все вышеперечисленные категории граждан должны будут выплачивать в Пенсионный фонд не 28% от дохода, а 20,6%. Затем 30 марта 1999 года Дума приняла закон о внесении изменений в старые законы (1997 и 1998 годов), установив новый тариф на эти годы также в размере 20,6%.
По всей видимости, адвокатов, фермеров, частных предпринимателей и нотариусов подобные изменения в законодательстве не воодушевили. Во всяком случае в Конституционный Суд РФ с жалобами на нарушение своих прав вышеназванными законами обратилось более 2 000 (!) граждан. Ничего подобного в истории Конституционного Суда никогда не было. Среди заявителей были занимающиеся частной практикой нотариусы, индивидуальные предприниматели, фермеры, адвокаты, а также ряд общественных объединений инвалидов и даже два суда - Волжский городской и Арбитражный Республики Коми.
Дело было рассмотрено 28 октября 1999 года. Судьями-докладчиками были Г.Гаджиев и Н.Селезнев.
Заявители считали чрезмерным и дискриминационным тариф в размере 20,6% от дохода, как и предыдущий (28%). Оспаривалась также конституционность ряда норм Федерального закона от 30 марта 1999 года "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О тарифах страховых взносов… на 1998 год", которым на 1997 и 1998 годы для названных категорий граждан был установлен тариф взносов в Пенсионный фонд в размере 20,6% от их заработка. Заявители полагали, что, увеличив в 1999 году размер тарифа страховых взносов (по сравнению с 1997 годом) и распространив действие закона на 1997 и 1998 годы, законодатель нарушил принцип, закрепленный в статьях 54 и 57 Конституции РФ, согласно которым законы, ухудшающие положение граждан, не могут иметь обратной силы.
Региональные общественные объединения инвалидов оспаривали те положения закона, на основании которых они лишились права на льготы при уплате страховых взносов во внебюджетные фонды по той причине, что эти организации не имеют отношения к общероссийским общественным организациям инвалидов. В жалобах общественных организаций инвалидов говорилось о том, что закон, по сути, противопоставил интересы общероссийских и региональных общественных организаций инвалидов, поставил их в неравное положение. Это нарушает конституционный принцип равенства общественных объединений перед законом.
В Постановлении Конституционного Суда по этому делу, оглашенном 23 декабря 1999 года6, сказано, что конституционные судьи не вправе указать законодателю, какой именно тариф страховых взносов является достаточным и не чрезмерным. Определение размера тарифа - это дело законодателя, и только его. Но, принимая подобного рода законы, Государственная Дума обязана соблюдать ряд конституционных принципов: юридическое равенство плательщиков сборов, равное финансовое обременение, всеобщность тарифообложения. Например, нарушения принципа справедливости (и в предыдущем решении Конституционного Суда по закону о тарифах от 24 февраля 1998 года эта позиция высказана) при определении размера тарифа можно избежать путем введения пропорциональных тарифов, а также соотнесением размеров страхового тарифа и трудовой пенсии плательщика.
Принимая новый закон, законодатель не выполнил ничего из указанного Конституционном Судом в предыдущем Постановлении, только несколько снизил сумму страховых взносов. Однако новый тариф, как и предыдущий, неэквивалентен государственным трудовым пенсиям. Названные в законе категории граждан получают пенсии, несопоставимые с суммами выплачиваемых ими страховых взносов. Это значит, что и новый тариф противоречит принципам справедливости и не имеет экономического обоснования.
Законодатель мог бы, говорится в Постановлении Конституционного Суда, установить, например, минимальный размер дохода, начиная с которого возможно начисление страховых взносов. В случае высоких доходов можно было бы использовать обратно пропорциональную прогрессивную шкалу взносов. Между тем законодатель отказался от какой бы то ни было дифференциации и для всех названных в законе категорий граждан, вне зависимости от уровня их доходов, установил один и тот же тарифа. Следовательно, с точки зрения Конституционного Суда, законодатель ввел чрезмерные ограничения права собственности граждан, и оспариваемые положения законов неконституционны. Было отмечено также, что законодатель не имеет права провоцировать законопослушных граждан на сокрытие получаемых ими доходов.
Суд признал не соответствующими Конституции те положения законов о тарифах страховых взносов, согласно которым общественные организации инвалидов, не входящие в состав общероссийских, не освобождаются от уплаты страховых взносов в государственные внебюджетные фонды.
Когда возраст не помеха
23 ноября 1999 года Конституционный Суд РФ в открытом заседании второй палаты рассмотрел дело о проверке конституционности пункта 3 статьи 20 Федерального закона "О высшем и послевузовском профессиональном образовании", согласно которому должности ректоров, проректоров, деканов факультетов, заведующих кафедрами, руководителей филиалов и институтов в государственных и муниципальных вузах могут замещать лица не старше 65 лет. Закон требует, чтобы всех, кто занимал эти должности, по достижении 65 лет переводили на иные должности, соответствующие их квалификации.
Поводом к рассмотрению дела послужили жалобы граждан Ю.Антропова и В.Малкова, а также запрос Вахитовского районного суда Казани с просьбой проверить конституционность вышеназванной нормы.
После достижения 65-летнего возраста Виктору Малкову отказались продлить срок пребывания в должности заведующего кафедрой уголовного права Казанского государственного университета (КГУ). Не согласившись с предложенным ему переводом на должность профессора той же кафедры, Малков уволился из университета и обратился в Вахитовский районный суд Казани с иском к КГУ. В процессе рассмотрения дела суд счел необходимым прояснить, соответствует ли Конституции пункт 3 статьи 20 вышеназванного закона, и обратился с этим вопросом в Конституционный Суд РФ.
Юрий Антропов заведовал кафедрой психиатрии Пензенского института усовершенствования врачей, администрация которого расторгла с ним трудовой договор на основании того, что ему исполнилось 70 лет.
Оба заявителя полагали, что пункт 3 статьи 20 Закона "О высшем и послевузовском профессиональном образовании" содержит дискриминационную норму. Введение возрастного ценза нарушает конституционное право граждан на труд. Заявители ссылались на то, что ограничения прав человека по возрастному признаку не предусмотрены действующей Конституцией РФ, статья 19 которой гласит, что "государство гарантирует равенство прав и свобод человека независимо от пола, расы, национальности…, а также других обстоятельств". К этим "другим обстоятельствам" они относили и возраст человека.
В соответствии с законом Конституционный Суд РФ мог оценить конституционность только тех норм, которые применены в делах заявителей. Поскольку оба заявителя ранее занимали посты заведующих кафедрами, то судьи оценили соответствующим Конституции лишь то положение закона, которое устанавливает возрастные ограничения для заведующих кафедрами в государственных и муниципальных высших учебных заведениях.
Судьей-докладчиком по делу была О.С.Хохрякова. Постановление было оглашено 27 декабря 1999 года7.
Оспаривалась норма, дающая основание для отстранения заведующего кафедрой от должности лишь по одному факту достижения 65-летнего возраста, без учета результатов работы кафедры, деловых и личных качеств ее заведующего, его научной квалификации, состояния здоровья.
Конституционный Суд признал, что законодатель вправе вводить особые правила для замещения отдельных должностей и для освобождения от должности. Для разных видов деятельности эти правила могут быть различны. Но эти различия в правовом статусе граждан должны быть объективно оправданными и вытекать из особенностей условий труда, специфики работы. В случае с заведующими кафедрами такого рода возрастные ограничения нельзя признать оправданными.
Во-первых, тем же Законом "О высшем и послевузовском профессиональном образовании" должность заведующего кафедрой отнесена к профессорско-преподавательским должностям. Его работа существенно отличается от работы ректора, проректора или директора института, которые в основном осуществляют управленческие административные функции. Законодатель не установил предельного возраста для профессорско-преподавательских должностей, то есть сам по себе возраст не является препятствием для подобной работы.
Во-вторых, возрастное ограничение для заведующих кафедрами противоречит принципу автономии высших учебных заведений. Провозглашение самостоятельности высших учебных заведений в подборе и расстановке кадров предполагает, что руководство вузов и их коллегиальных органов должно решать, соответствует ли тот или иной заведующий кафедрой своей должности. Заведующие кафедрами избираются ученым советом вуза путем тайного голосования на срок, не превышающий 5 лет, из числа наиболее квалифицированных и авторитетных специалистов. Подобная демократическая процедура позволяет выбрать на должность заведующего кафедрой человека действительно достойного и квалифицированного. Установление же возрастного критерия, с точки зрения Конституционного Суда, является необоснованным вторжением государства в договорные отношения в сфере труда и влечет за собой ограничение свободы договора и автономии государственных и муниципальных высших учебных заведений.
Исходя из вышесказанного, Суд признал оспариваемую норму не соответствующей Конституции.
ЯНВАРЬ · 2000
Дело о проверке конституционности отдельных положений
Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих
полномочия суда по возбуждению уголовного дела
23 декабря 1999 года Конституционный Суд РФ в открытом заседании первой палаты рассмотрел дело о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального Кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела.
Поводом к рассмотрению дела послужили жалоба Смирновой Ирины Павловны и запрос Верховного Суда РФ.
21 марта 1997 года в процессе рассмотрения уголовного дела Елены Смирновой Тверской межмуниципальный районный суд Москвы возбудил по собственному усмотрению уголовное дело в отношении ее сестры Ирины Смирновой. И это при том, что следователь считал, что в действиях Ирины Смирновой нет состава преступления.
Дела Ирины и Елены Смирновых были соединены в одно и направлены в прокуратуру для проведения дополнительного расследования.
Адвокат Ирины Смирновой обжаловала определение Тверского межмуниципального суда в Московский городской суд. Она считала, что возбуждение уголовного дела относится к исключительной компетенции органов дознания, следствия и прокуратуры, но не суда. Мосгорсуд оставил жалобу адвоката без удовлетворения, и Смирнова обратилась в Конституционный Суд. В своей жалобе она пишет, что нормы УПК, дающие суду право возбуждать уголовное дело и формулировать обвинение, противоречат статье 123 Конституции, в которой закреплен принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности. Суд же, по мнению Смирновой, возбуждая уголовное дело, неизбежно оказывается на стороне обвинения, что порождает неравенство сторон, нарушает принцип состязательности и ущемляет права обвиняемого.
Запрос Верховного Суда основан на тех же доводах. Поводом для обращения в Конституционный Суд явилось то, что Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда рассматривала в кассационном порядке уголовное дело Олега Рыбакова. Дело в отношении него было возбуждено Кировским районным судом города Саратова по ходатайству потерпевшей, несмотря на то что в деле было постановление следователя о прекращении уголовного расследования в отношении Рыбакова.
При этом суд дал указания следователю собрать уличающие доказательства против Рыбакова.
Верховный Суд полагает, что подобная позиция препятствует независимому и беспристрастному осуществлению правосудия и что суд не может и не должен осуществлять функции обвинения. С точки зрения Верховного Суда, Конституция предполагает строгое разграничение судебной функции и функции уголовного преследования, а потому возложение на суд обязанности по возбуждению уголовного дела несовместимо с конституционным статусом беспристрастного суда.
Судьей-докладчиком по делу был А.Л.Кононов. Постановление Конституционного Суда было оглашено 14 января 2000 года8.
Конституционный Суд определил предмет своего рассмотрения так: совокупность ряда норм уголовно-процессуального законодательства, закрепляющих полномочия суда по возбуждению уголовного дела и по избранию для обвиняемого меры пресечения, а также по направлению дела для дополнительного расследования
Надо отметить, что Суд неоднократно рассматривал различные положения УПК, касающиеся проблемы возбуждения уголовного дела судом. В 1996 году Конституционный Суд признал не соответствующими Конституции положения статьи 418 УПК РСФСР, в соответствии с которыми на суд возлагалась обязанность возбуждать уголовное дело по материалам, подготовленным органами дознания в протокольной форме. А в 1999 году Конституционный Суд признал не соответствующим Конституции полномочие суда по собственной инициативе направлять дело для дополнительного расследования.
Однако позиция Суда, выраженная в этих двух постановлениях, не охватывает всех аспектов института возбуждения уголовных дел судом. Именно поэтому Конституционному Суду пришлось вернуться к названной проблеме еще раз и оценить все процессуальные нормы, касающиеся возбуждения уголовных дел судом.
В своем постановлении Конституционный Суд отметил, что возбуждение уголовного дела - это начальная, досудебная стадия уголовного процесса и она всецело относится к компетенции специальных органов, на которые возлагаются обязанности по раскрытию преступления, изобличению виновных, формулированию и обоснованию обвинения, и лишь после этого дело передается в суд.
Суд осуществляет правосудие, но никак не уголовное преследование. Наделение же суда полномочиями по возбуждению уголовного дела не согласуется с конституционными положениями о независимом правосудии и противоречит Международному пакту о гражданских и политических правах, провозглашающему право каждого, кому предъявлено уголовное обвинение, на справедливое разбирательство его дела компетентным, независимым и беспристрастным судом.
Если в ходе судебного слушания вскрылись факты, свидетельствующие о виновности нового лица, суд все равно не вправе возбуждать в отношении него уголовное дело и по собственной инициативе направлять дело на доследование. Придя к выводу, что те или иные факты, вскрывшиеся в ходе судебного рассмотрения, свидетельствуют о признаках преступления, суд должен направить материалы слушаний в органы, осуществляющие уголовное преследование.
Суд может возбуждать только уголовные дела частного обвинения по жалобе потерпевшего. Это, возможно, и не противоречит Конституции, потому что функция обвинения в таких делах реализуется потерпевшим. А жалоба потерпевшего в делах частного обвинения является как поводом к возбуждению уголовного дела, так и обвинительным актом. Суд не вправе вынести решение о возбуждении уголовного дела частного обвинения по собственной инициативе. Право суда возбуждать уголовные дела данной категории означает лишь его право и обязанность принять жалобу потерпевшего к своему рассмотрению.
ФЕВРАЛЬ · 2000
Дело о проверке конституционности положений частей третьей, четвертой и пятой
статьи 377 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
Поводом к рассмотрению этого дела послужили жалобы граждан А.Карпиченко, А.Дубровской, А.Меркулова, Р.Мустафина, А.Стубайло и А.Аулова. Их дела и вынесенные в отношении них приговоры судов были пересмотрены в порядке надзора в худшую сторону. Двоим из них суд надзорной инстанции отменил оправдательные приговоры и направил дело на доследование и на новое судебное рассмотрение. А у троих из них приговоры судов были отменены надзорной инстанцией по мотиву мягкости назначенного наказания. При этом никто из перечисленных граждан ни только не присутствовал на заседаниях суда надзорной инстанции, но и не был даже извещен о том, что такие заседания состоятся и что кто-то опротестовал приговор, вынесенный в отношении каждого из них.
Действительно, часть 3 статьи 377 УПК РСФСР предоставляет суду (надзорной инстанции) право заочного рассмотрения дела без участия заинтересованных лиц и даже без уведомления этих лиц о предстоящем судебном слушании. Суд надзорной инстанции может пригласить осужденного или оправданного на свое заседание, если сочтет нужным, но может этого и не делать.
Надо отметить, что надзорная инстанция рассматривает дело после того, как судебное решение вступило в законную силу и только по протесту названных в законе должностных лиц суда и прокуратуры.
Заявители полагали, что норма, дающая право надзорной инстанции приглашать на заседание суда лишь тех, кого она сочтет нужным, и предоставлять возможность ознакомиться с протестом лишь участникам заседания, что норма, которая не дает возможности другим участникам процесса подать возражения на протест и тем самым защититься, объяснить свою позицию, нарушает конституционные принципы о равенстве всех перед законом и судом, об осуществлении судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон в судебном процессе.
Заявители обращали внимание Суда на то, что прокурор в суд надзорной инстанции приглашается в обязательном порядке, в то время как защитник или сам осужденный (или оправданный) могут быть допущены в судебное заседание лишь по усмотрению суда и лишь "в необходимых случаях". А это, полагали заявители, однозначно свидетельствует о нарушении конституционного принципа равноправия сторон с судебном процессе.
Конституционный Суд РФ рассмотрел это дело в открытом заседании второй палаты 17 января 2000 года и огласил Постановление по делу 14 февраля 2000 года9.
Конституционный Суд несколько сузил рамки запроса и оценил конституционность части 3 статьи 377 УПК только применительно к тем случаям, когда отмена приговора надзорной инстанцией влечет ухудшение положения осужденного или оправданного, поскольку именно в таком смысле оспариваемая норма была применена в делах заявителей.
Суд признал положения части 3 статьи 377 УПК РСФСР не соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой они позволяют суду надзорной инстанции рассмотреть дело без ознакомления потерпевшего и осужденного (оправданного) с протестом, без извещения потерпевшего и осужденного (оправданного) о времени и месте судебного заседания и без обеспечения им права донести до суда свою позицию.
Конституционный Суд, ссылаясь на Конституцию РФ, Международный пакт о гражданских и политических правах, Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, указал в своем Постановлении, что осужденный, если он изъявил желание участвовать в судебном заседании кассационной инстанции, не может быть лишен возможности заявлять отводы и ходатайства, знакомиться с позициями участников судебного заседания, давать объяснения... Но полномочия суда кассационной инстанции по существу идентичны полномочиям суда надзорной инстанции.
Конституционный Суд согласился с тем, что объем процессуальных прав, предоставленных сторонам в надзорной инстанции, может быть меньше, чем в суде первой инстанции, но не за счет принципов состязательности и равноправия сторон. Эти принципы, с точки зрения Конституционного Суда, распространяются на все стадии уголовного судопроизводства. Это означает, что прокурор и обвиняемый (осужденный, оправданный) должны обладать равными правами в судах всех инстанций, и надзорной в том числе.
Надзорная инстанция вправе рассмотреть дело в отсутствии осужденного (оправданного), если он не захочет присутствовать в суде или изложить свою позицию письменно. Но осужденного (оправданного) обязаны известить о времени и месте судебного заседания, а также ознакомить его с текстом протеста. Точно такие же права суд обязан предоставить и потерпевшему по делу, так как он должен иметь возможность дать суду объяснения до предоставления слова прокурору.
СПРАВКА о деятельности Конституционного Суда РФ в 1999 году
В 1999 году Конституционный Суд рассмотрел в открытых судебных заседаниях двадцать шесть дел. В пленарных заседаниях было рассмотрено шесть из них и по десять дел каждой палатой.
Поводом к рассмотрению дел явились:
2 715 жалоб граждан (из них 2 687 жалоб касались тарифов страховых взносов в пенсионный фонд);
28 жалоб объединений граждан (юридических лиц);
1 запрос Президента РФ;
1 ходатайство Совета Федерации;
3 запроса Государственной Думы;
1 запрос группы депутатов Государственной Думы;
2 запроса органов законодательной и исполнительной власти субъектов Российской Федерации;
10 запросов судов общей и арбитражной юрисдикции.
Дела, рассмотренные Конституционным Судом за 1999 год, можно разделить на следующие категории:
-толкование Конституции - 3 дела;
-спор о компетенции - 1 дело;
-проверка конституционности законов по жалобам граждан - 12 дел;
-проверка конституционности законов по запросам судов - 6 дел;
-проверка конституционности нормативных актов государственной власти Российской Федерации и ее субъектов - 4 дела.
Судьями Конституционного Суда заявлено 6 особых мнений.
В настоящее время (февраль 2000 года - прим. ред.) в производстве Конституционного Суда находится 18 дел, принятых к рассмотрению.
Анна Малышева, руководитель пресс-службы Конституционного Суда РФ.
1 Постановление Конституционного Суда РФ от 21октября 1999года N13-П "По делу о проверке конституционности положения абзаца первого подпункта "а" пункта2 статьи24 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" в связи с запросом Советского районного суда города Омска" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N44. Ст.5383.
2 Постановление Конституционного Суда РФ от 28октября 1999года N14-П "По делу о проверке конституционности статьи2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций" в связи с жалобой ОАО"Энергомашбанк" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N45. Ст.5478.
3 Постановление Конституционного Суда РФ от 11ноября 1999года N15-П "По делу о толковании статей84 (пункт"б"), 99 (части1, 2 и 4) и 109 (часть1) Конституции Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N47. Ст.5787.
4 Постановление Конституционного Суда РФ от 23ноября 1999года N16-П "По делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта3 статьи27 Федерального закона от 26сентября 1997года "О свободе совести и о религиозных объединниях" в связи с жалобами Религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения "Христианская церковь Прославления" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N51. Ст.6363.
5 Постановление Конституционного Суда РФ от 1декабря 1999года N17-П "По спору о компетенции между Советом Федерации и Президентом Российской Федерации относительно принадлежности полномочия по изданию акта о временном отстранении Генерального прокурора Российской Федерации от должности в связи с возбуждением в отношении него уголовного дела" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N51. Ст.6364.
6 Постановление Конституционного Суда РФ от 23декабря 1999года N18-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений статей1, 2, 4 и 6 Федерального закона от 4января 1999года "О тарифах страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Государственный фонд занятости населения Российской Федерации и в фонды обязательного медицинского страхования на 1999год" и статьи1 Федерального закона от 30марта 1999года "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О тарифах страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Государственный фонд занятости населения Российской Федерации и в фонды обязательного медицинского страхования на 1998год" в связи с жалобами граждан, общественных организаций инвалидов и запросами судов" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. N3. Ст.353.
7 Постановление Конституционного Суда РФ от 27декабря 1999года N19-П "По делу о проверке конституционности положений пункта3 статьи20 Федерального закона "О высшем и послевузовском профессиональном образовании" в связи с жалобами граждан В.П.Малкова и Ю.А.Антропова, а также запросом Вахитовского районного суда города Казани" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. N3. Ст.354.
8 Постановление Конституционного Суда РФ от 14января 2000года N1-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П.Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. N5. Ст.611.
9 Постановление Конституционного Суда РФ от 14 февраля 2000 года N2-П "По делу о проверке конституционности положений частей третьей, четвертой и пятой статьи 377 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан А.Б.Аулова, А.Б.Дубровской, А.Я.Карпинченко, А.И.Меркулова, Р.Р.Мустафина и А.А.Стубайло" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. N8. Ст.991.