Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Александр ПАССЕТ
ФРАНЦУЗ, НО С РУССКОЮ ДУШОЮ…
Вот очередная печальная история о том, что народ должен знать своих героев, но как-то не всегда это у него получается. Так, в России 19 века жил и трудился человек, заслуживший хотя бы один достойный памятник. В Петербурге, например, или в одном из городов на Транссибирской магистрали, или на Дальнем Востоке, где его именем все ж таки назван один из прибрежных поселков.
Речь пойдет о выдающемся мореплавателе, видном государственном деятеле, воспитателе элиты российского офицерства и просто хорошем человеке, а именно о Константине Николаевиче Посьете (1819-1899).
В Большом энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона можно прочитать следующее (дословный текст из первоначального варианта статьи): «Посьет Константин Николаевич - генерал-адъютант, адмирал, род. в 1819 г. Его предок, Possuet de Rossiet (в русских документах Пoccиem, Пассет, Пассиет и пр.), по приглашению Петра Вел. приехал в Россию из Франции и много лет трудился над разведением виноградников около Астрахани…»
Такое количество транскрипций одной и той же фамилии имеет свое объяснение. Существует семейный анекдот, что мелкий чиновник, оформлявший въездные документы на семью Possuet, дошел до нервного срыва, пытаясь вписать в паспорта фамилию, которая, по его мнению, звучала по-русски непривычно и даже неприлично. В результате сошлись на «Посьет», хотя по-французски эту фамилию следует читать «Пассэ». Букву «Э» чиновник отказался писать категорически, ссылаясь на какой-то циркуляр. Зато букву «Т», которая в конце французских слов не читается, он написал с большим тщанием.
Другие родственники из той же самой семьи въезжали в Россию в разное время и через разные таможни, но букву «Т» в паспорта им все равно вписали. Представьте, как бы российские грамотеи-чиновники переврали марку французского автомобиля «Renault»!
Сохранилась и другая, более старая семейная легенда: один из представителей древнего дворянского рода Possuet de Rossiet успешно служил при дворе Людовика Тринадцатого, поэтому вполне мог бы столкнуться нос к носу с шевалье д`Артаньяном, заколоть его на дуэли, а в результате роман Дюма назывался бы как-нибудь иначе. Например, «Посьет и три мушкетера»! Увы, судьба оказалась жестокой к своему любимцу, он сам погиб на войне, а род Possuet в дальнейшем измельчал, обеднел, отошел от королевского двора к простой сельской жизни, к виноделию, и приглашение Петра Первого оказалось весьма кстати.
Увы, российские виноградари с фамилией Посьет не прославили ни бывшую, ни нынешнюю свою родину. Элитный французский виноград плохо рос на засоленных приволжских землях. То есть результат был неплохой, но настоящие французские и рейнские вина были и на вкус лучше и престижнее, если говорить о торговой марке. Чего желаете? «Шампанское» или «Астраханское»? Для любителей элитных вин выбор был предопределен.
Первым и единственным человеком, прославившим в России фамилию Посьет
стал именно он – Константин Николаевич. Безмерно талантливый сам по себе, он известен как друг, соратник, наставник многих других выдающихся людей России. Будучи старшим офицером на фрегате «Паллада», он под предводительством адмирала Путятина активно участвовал в заключении торгового договора с Японией и сделал ряд географических открытий. За этот так называемый «Восточный поход» Константин Николаевич получил звание капитана первого ранга, и последующие морские экспедиции возглавлял уже сам. На фрегате «Паллада» он познакомился и стал лучшим другом писателя Ивана Андреевича Гончарова – того самого, который написал роман «Обломов». Во время и сразу после «Восточного похода» И.А. Гончаров написал незаслуженно забытый ныне роман «Фрегат «Паллада», ставший занимательным чтением для нескольких поколений любителей морской романтики. Роман представляет собой путевые записки, собранные из писем на родину и дневниковых записей. Существует легенда, что К.Н. Посьет был неизменным консультантом Гончарова по части морского дела, а в конце похода подарил писателю часть собственных дневниковых записей. А.И. Гончаров не остался в долгу: Посьет получил от него ящик прекрасного французского вина, к которому будущий адмирал испытывал пристрастие, как истинный гурман. Впрочем, с далекой солнечной Францией его ничто больше не связывало. «Мой дом – Россия!» – не раз говаривал он без всякого пафоса, когда ему предлагали съездить на историческую родину хоты бы в отпуск.
В 1858 году император Александр Второй неожиданно для многих назначил К.Н. Посьета наставником своего сына – будущего генерал-адмирала российского флота, великого князя Алексея Александровича. Обучение юноши премудростям морского дела происходило не в дворцовых кабинетах, а на кораблях российского флота, в северных и южных морях.
Когда по состоянию здоровья Константин Николаевич не смог уже более участвовать в морских походах, в его судьбе произошел еще один неожиданный поворот: император назначил его министром путей сообщения! В ведении К.Н. Посьета оказались все транспортные артерии страны: как морские, так и сухопутные. При его активном руководстве был сооружен морской канал от Петербурга до Кронштадта, в результате чего Петербургский порт смог принимать крупнотоннажные морские суда. Находясь на посту министра путей сообщения, Посьет внес огромный вклад в проектирование и строительство Восточной и Транссибирской магистралей, многих других дорог и речных каналов.
И еще одна семейная легенда, основанная на историческом факте: К.Н. Посьет официально возглавлял комиссию по разработке государственного флага России – того самого, который мы видим сейчас на всех наших правительственных зданиях. Проектов было множество, но утвержден был именно триколор, очень похожий на флаг Франции. Неужели председатель комиссии почтил память о своих далеких французских предках столь необычным образом?
К.Н. Посьет успел сделать для России невероятно много. Когда он ушел из жизни 26 апреля 1899 года, на его похоронах присутствовали тысячи людей: как титулованных особ, включая самого императора Николая Второго, так и простых сограждан, которые не понаслышке знали о его доброте и скромности. Он похоронен на Новодевичьем кладбище в Петербурге, там же покоятся его жена Розалия Ипполитовна и сестра Эмилия Николаевна. (Надгробие из черного мрамора мастера Ефимова). Несмотря на свое иностранное происхождение, Константин Николаевич Посьет всегда считал себя гражданином России, гражданином Петербурга.
К сожалению, даже у его потомков почти не осталось документальных материалов, проливающих свет на его личную жизнь. Мой прадед – Людвиг Людвигович Пассет – не был близким родственником К.Н. Посьета, но какие-то письма и деловые бумаги с его фамилией все же хранил. До Октябрьского переворота, когда весь семейный архив пришлось уничтожить, чтобы спасти семью от возможных репрессий. С тех пор документы превратились в дым, а упоминание о дворянских предках было в семье строжайше запрещено. «Рабоче-крестьянское происхождение» - вот что следовало писать во всех анкетах.
Тем не менее, мой дед – Юрий Людвигович Пассет – все-таки пострадал из-за своей фамилии. В памятном 1941 году, ему, как и сотням тысяч других молодых людей, предстояло отправиться на один из фронтов Великой Отечественной. В военкомате его анкета сразу же вызвала подозрение. Вот он: скрытый враг народа с фашистской фамилией, фашистским отчеством, будущий перебежчик и предатель! Послать бы такого в штрафбат, на верную смерть, да пока не за что. Для таких неблагонадежных элементов был один путь – на передовую, в самое пекло, без оружия! Короче говоря, в саперные войска. Есть расхожее мнение, что сапер ошибается один раз и – взрыв! Мой дед точно знал, что это не так: на минах чаще взрывались пехотинцы и военная техника, а саперы тысячами гибли от пуль и осколков, ведь единственное их оружие – маленькая саперная лопатка.
Каким-то чудом моему деду удалось пройти всю войну и выжить, несмотря на несколько ранений. Он охотно рассказывал мне о военных приключениях, но никогда – о дореволюционной истории семьи. Страх оказаться в списке политически неблагонадежных граждан сидел в нем сильнее, чем страх погибнуть на поле боя. Слава Богу, что черная полоса российской истории закончилась, только где же она та, предыдущая, белая, когда Россия была великой державой? Кажется, мы почти все ухитрились забыть.