Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
2. Доиндустриальный рост стран Запада: темпы, факторы, итоги и межцивилизационные сопоставления
Экономический рывок Западной Европы в доивдустриальную эпоху — один из величайших и по-прежнему загадочных феноме нов мировой экономической истории^. В самом деле, почему и как отсталая, бедная, полудикая периферия Евразии, какой, по существу, была Европа во второй половине первого тысячелетия н.э., сумела к началу промышленной революции значительно продвинуться вперед, догнав и перегнав другие, прежде могущест венные империи и государства, обратив некоторые из них в колонии и зависимые страны?
Как отмечалось, к началу нынешнего тысячелетия отставание западной от восточной и южной частей Евразии было значитель ным: по подушевому ВВП — по меньшей мере двухкратным; с учетом иных показателей, включающих уровень развития культуры и грамотности населения, общий разрыв достигал, возможно, двух-трехкратной величины.
Важнейший показатель развития — структура экспорта. В вы возе европейских государств на Восток в конце прошлого — начале нынешнего тысячелетия преобладали рабы, серебро, меха, дерево, в то время как с Востока поступали в основном готовые изделия [210, р.47; 587, p-97]. Эти факты говорят не только об отставании Европы, но и об ее периферийном положении в существовавшей в то время системе мирохозяйственных связей.
Интересный, но крайне сложный вопрос: сумела ли Европа к началу второго тысячелетия восстановить "античный" уровень производства (развития)? Скудость и противоречивость имеющей ся информации, неадекватность ареалов хозяйствования и рад других методологических и статистико-экономических проблем затрудняют окончательное решение этого вопроса. Представляется весьма реалистичным предположение американского исследовате ля Р.Камерона, который считает, что общий уровень развития классического периода (VIII в. до н.э. — II в. н.э.) не был превзойден Европой до Х11-Х111 вв. [266, р.32]. В самом деле, если учесть, что подушевой национальный продукт Римской империи во времена Октавиана Августа составлял, как отмечалось, 300-400 дол. (в относительных ценах 1980 г.), уровень грамотности населе ния — не менее 3-6%, а средняя продолжительность жизни равня лась 22-26 годам, то соответствующий индекс развития (среднеге ометрическое трех относительных индикаторов) Западной Европы
74
середины XI в. не превышал 70-90% от "римского" уровня (табл.11, а также [125, c.69])^
Вместе с тем отмеченный низкий уровень не оставался неиз менным. При всех зигзагах, попятных движениях, субрегиональ ных и общих кризисах Западная Европа в целом в течение семи-восьми веков, прядшествовавших промышленному перевороту, относительно быстро двигалась вперед.
Во втором тысячелетии в этом регионе сложились необходимые и достаточные условия для обеспечения ускоренного развития производительных сил, роста капиталовооруженности и в конеч ном счете — производительности труда. Вваду климатических особенностей этой части Евразии ее народы (в отличие от народов Востока и Юга) в сравнительно меньшей степени были избалованы богатством естественных условий труда и средств существования, но в то же время и меньше зависели от "роковых капризов" природы. Вместе с тем Западная Европа располагала благоприят ными возможностями для развития относительно дешевых, надеж ных и эффективных по меркам традиционных обществ средств коммуникаций (обилие судоходных рек, большая протяженность морских берегов), а также для наращивания основного капитала и энергетического потенциала (ввиду наличия не истощенных в результате длительного антропогенного воздействия макроланд шафтов с огромными лесными массивами).
В известной мере благодаря географическому расположению Западной Европы (удаленность от основных мест дислокации номадов) ее народам в целом удалось избежать или свести к минимуму последствия социально-политических шоков, связан ных с завоеваниями кочевников. Уместно напомнить, что их набеги были отбиты не только силами западноевропейцев. Нема лую роль сыграли стойкость и мужество восточноевропейских и южноевропейских народов, ослабивших натиск номадов, но запла тивших при этом дорогую цену: многие из них в результате отстали в своем развитии.
В то же время многократные попытки объединения Европы изнутри силовыми способами, как известно, в конечном счете терпели неудачу. Ввиду разнообразных обстоятельств, многие из которых нуждаются в уточнении (географическая фрагментация, особенности более позднего этногенеза?), в Западной Европе постепенно сложилась своеобразная система более или менее равновесных конкурентно-контрактных отношений, препятствую щая образованию губительной для прогресса монополии власти.
Сформировались относительно независимые, децентрализованные источники силы: церковь, города, феодалы, университеты, гильдии и т.п. [75, с. 185-194; 385, р. 143].
В ходе длительной эволюции был постепенно ограничен про извол королей и князей, которые в целях более успешной борьбы со своими соседями-конкурентами оказались вынуждены опирать ся на экономическую силу третьего, главным образом торгово-про мышленного сословия, предоставив ему некоторые свободы и гарантии существования.
Во время интенсивных европейских войн стали оформляться национальные государства, которые начали проводить относитель но последовательно политику меркантилизма уже с XV в. [350, Р.261-263; 579, р.189]. (В Англии отдельные элементы этой поли тики, например навигационные законы, стали действовать еще с XIII в; при Эдуарде III (1327-1377) английское государство активно стимулировало экспорт и поощряло иммиграцию фламандских мастеров и купцов [227, р.23-25; 497, р.76].
Централизованные монархии (прежде всего Англия) совершен ствовали систему правопорядка и управления государством, регу лировали размеры налогообложения (учитывая, что завышение ставок влекло за собой эмиграцию квалифицированной рабочей силы, предпринимателей и капиталов), проводили политику про текционизма, развивали экономическую и социальную инфра структуру (строили дороги, каналы, порты, школы, возводили санитарные кордоны в целях борьбы с распространением эпиде мических заболеваний, налаживали системы помощи голодаю щим) [282, р.24; 522, р.62].
Таким образом, в обстановке острой внутренней и внешней конкуренции [523, р.86-87; 550, р.45] государство в западноевро пейских странах было вынуждено учитывать интересы не только верхов, но и низов; оно не только грабило подданных, но и предоставляло последним определенные экономические, социаль ные, политические и правовые услуги. Иными словами, западно европейскому государству, в отличие от его восточных аналогов, были в сравнительно меньшей степени присущи черты произвола и паразитизма. В силу этого обществам ряда стран Запада в позднее средневековье и новое время удалось аккумулировать немалую социальную энергию, необходимую для трансформации их отста лых экономических систем [334, р.23-24, 32, 44-45; 626, р.187].
В отличие от многих азиатских обществ, располагавших плодо родными землями и сумевших найти в ходе длительного истори-
76
ческого развития относительно эффективные и адекватные своим природно-климатическим особенностям технологии (например, заливного риса), позволявшие им быть в известной мере самодо статочными [115, С.104-105; 471, p.l55], а их элитам получать колоссальный прибавочный продукт, западноевропейский пери ферийный вариант даннического способа производства [217, с.110] не был самодостаточен. Существовавшая на Западе система чело век—природа была сравнительно малоэффективна. Достаточно сказать, что в средние века общая продуктивность земли там была как минимум в 5 раз ниже, чем в странах Востока. Сложившиеся условия требовали самоусиления человека, индивида, подталкива ли его к поиску новых средств и форм адаптации, к экспансии во всех возможных направлениях: в освоении новых территорий, технологий, в социально-институциональной и духовной сферах [272, р.232; 546, р.122; 663, p.38].
Культурная традиция Западной Европы представляет собой синтез многих компонентов, каждый из которых был весьма существен для реализации европейского феномена. речь вдет об античном наследии (концепция свободы, институты демократии, частное и публичное право, научно-технические изобретения, достижения в области ли тературы и искусства), "восточном" технологическом трансферте (заимствование и творческая адаптация европейцами ближневосточ ных, индийских и китайских инноваций), "германском" факторе (этническое обновление носителя европейской культуры, привнесе ние "свежей энергии"), широком распространении иудео-христиан-ских традиций и системы ценностей.
Не умаляя значение других компонентов западноевропейской культурной традиции, остановимся вкратце на последнем из пере численных. Иудео-христианская традиция (отнюдь не сразу овла девшая европейским культурным пространством) придала особый импульс движению европейского исторического субъекта [183, с.13-70]. В отличие от многих других религий и этических систем в иудаизме и христианстве время не циклично, а линеарно, в известном смысле оно — вектор (ибо мир, согласно иудео-христи-анскому учению, был создан, имеет начальную и конечную точки), время господствует над пространством. Тем самым была заложена идея прогресса и возможности рационального освоения мира.
В западноевропейской культуре весьма сильно антропоцентрич-ное начало: дух не растворен в природе, а сконцентрирован в самом человеке, который создан по образу и подобию Божьему. Спасение возможно через созидание, через активную борьбу со злом в
77
посюстороннем мире (а не только и не столько путем внутреннего просветления, что роднит восточное христианство с некоторыми восточными религиями) [363, р.448; 667, р.264, 268; 672, р.86-87].
В отличие от античности в христианском мире труд не прокля тие, а важнейшая форма, источник спасения. Трудовая этика получила широкое распространение благодаря деятельности мона хов (бенедиктинцев, цистерцианцев и др.), провозгласивших прин ципы "laboiare est orare" (work is worship), "кто не работает — не ест" задолго (Х-Х11 вв.) до возникновения кальвинизма [512, р.501; 673, р.319-320,324].
Изложенное выше позволяет заключить, что к началу второго тысячелетия в Западной Европе сформировалась весьма рацио нальная, массовая идеология (и культура), нацеленная на деятель ное преобразование внешнего мира (природы), подчинение его человеку, субъекту. И этот духовный и культурный подъем, направ ляемый и координируемый наиболее организованной религиозной системой, в значительной мере не зависимой от воли светских правителей, — западнохристианской церковью, предшествовал и способствовал экономическому подъему стран Запада в начале нынешнего тысячелетия, когда для этого сложились другие необ ходимые условия, о которых речь шла выше.
Ряд столетий, последовавших за падением Западной Римской империи, нередко называют темными веками. Это отчасти верно, ибо, судя по описаниям, спад в уровнях производства, торговли, культуры, отмечавшийся еще в поздней Римской империи, про должался в VI-VII вв. н.э. и был усилен эффектом юстинианской пандемии, начавшейся в 540-е гг. и вызвавшей сокращение чис ленности европейского населения примерно на 1/4 — 1/3 [237, р. 152]. Вместе с тем лишь во мраке нашего невежества весь период раннего средневековья может предстать темными веками. В VIII-IX вв., в эпоху каролингского ренессанса, наблюдался определен ный культурный и экономический подъем. Если учесть, что, согласно оценкам У.Баумоля, в 700 г. н.э. подушевой ВНП Запад ной Европы мог составлять 200 дол. (в ценах 1980 г.) [243, р.12], а в середине XI в. он, как отмечалось, достигал 290-340 дол., можно предположить, что в этот период произошло по крайней мере полуторакратное увеличение среднедушевого дохода.
Повышательный тренд обнаруживается и на основе демографи ческих реконструкций. Потепление климата в Западной Европе, наступившее в VIII-XIII вв. [290, р.34-35, 37; 318, p.lO], снижение интенсивности распространения эпадемий, относительное умень-
78
шение хаоса, вызванного последствиями великого переселения народов, способствовали хозяйственному и демографическому подъему (несколько приостановленному в результате рейдов ви кингов и венгров в 850-950 гг.).
Численность населения стала быстро увеличиваться, возможно, с конца VII в., достигнув в 800 г. уровня 500 г. Затем темпы роста населения уменьшились в 800-1000 гг. вдвое по сравнению с 700-800 гг. — до 0,11-0,12% в год. В 1000-1100 гг. они составили 0,12-0,14% в год, затем возросли вдвое в 1100-1300 гг. Однако в 1300-1340 гг. темпы понизились до 0,2% в год (рассчитано по данным и источникам к табл. 12).
В целом за 650-1340 гг. (т.е. предположительно речь может вдти о 600-700-летнем мегапериоде) население увеличилось более чем в 4 раза, в том числе в Северо-Западной Европе — в 6 раз, в Испании и Италии — примерно в 3 раза. Отмеченный показатель в целом по региону к началу XI в., возможно, достиг уровня первых десятилетий н.э. (табл.12).
Таблица 12 Динамика численности населения Западной Европы, млн человек
|
^^^ Год |
14 |
SM |
650 |
800 |
1000 |
1300 |
1500 |
1600 |
1800 |
|
Страны "^^ |
|||||||||
|
Британские о-ва |
0,4 |
0,5 |
0,5 |
1,0-1,2 |
1,8-2,0 |
5 |
4,4 |
6,8 |
16,0 |
|
Франция |
16,4 |
19,0 |
29,0 |
||||||
|
6,6 |
5.0 |
3,0 |
5 |
6-7 |
15-16 |
||||
|
Бельгия |
1,4 |
1,6 |
3,1 |
||||||
|
Германия |
3,1- |
3.0- |
12,0 |
16,0 |
22,5 |
||||
|
Австрия |
3,0 |
(3,0) |
1,7 |
3,3 |
3,5 |
10-11 |
1,4 |
1,8 |
2,9 |
|
Италия |
7,0 |
4,0 |
2,5 |
4,0 |
5,0 |
10 |
10,0 |
13,1 |
17,5 |
|
Испания |
7,0 |
6,0 |
10,5 |
||||||
|
6,0 |
4,0 |
3,5 |
4,0 |
7,0 |
(9) |
||||
|
Португалия |
1,3 |
1,3 |
2,9 |
||||||
|
Другие страны |
(5,5) |
5,5 |
3,3 |
5,7 |
5,5 |
(6) |
(3,4) |
4,7 |
12,4 |
|
Всего |
28,5 |
22,0 |
14,5 |
23,0 |
29,0 |
56,0 |
57,3 |
70,3 |
116,8 |
Примечания. 1. Все данные округлены. 2. В скобках -Составлено и рассчитано пег. [284, р.4; 286, р.64; 340, 519, р.49, 51, 69, 107].
79
наши оценки. vol. 1, р.Зб; 506, p.226-227;
Сверхдлинная волна 650-700/1300-1340 гг. состоит, таким обра зом, из двух макрокомпонентов — восстановительного периода и примерно трех столетий "чистого" роста. Эта длительная протяжен ность (Ф.Бродель) отмечена крупными изменениями в структурах производительных сил. Они связаны не только с собственными изобретениями европейцев, но и с широким внедрением и творчес кой адаптацией ими технических средств, созданных в античном мире, а также на Востоке [214, р.31-34; 227, р.8-9; 439, р.173].
Трансферт знаний, технологий, культурных ценностей, потре бительских стереотипов интенсифицировался в результате межци-вилизационных контактов, в ходе реконкисты, крестовых походов, а также расширения евразийской сухопутной торговли вследствие установления Pax Mongolica в 1240-1340 гг. Западная Европа быстро впитывала нововведения, ибо, как отмечалось, ее социаль но-экономическая система в силу гетерогенности (и конкурентно го начала), а также сравнительно низкой эффективности испыты вала в них постоянную потребность [543а, р.133; 738, 1990, № 2, Р.275-278].
К числу крупнейших инноваций в сельском хозяйстве можно отнести применение в Северо-Западной Европе тяжелого плуга (с VII в., заимствован, вероятно, у славян), позволившего сократить число многократных перепашек земли; введение трехпольной системы (с VIII в.), интенсифицировавшей использование живого труда, земли и скота; подковы (с IX в., ранее применялась кельтами); хомута (с IX в., вероятно, заимствован из Китая), увеличившего к.пд. лошади в 4-5 раз [284, р.168; 550, р.42; 612, р.308; 671, р.43].
Промышленная, транспортная и информационная "револю ции" средневековья связаны с появлением усовершенствованного ткацкого станка (середина XI в., Фландрия), повысившего качест во продукции и увеличившего производительность труда в 3-5 раз; изобретением компаса (1090), очков (1285 Италия), механических часов (XIV в.), ставших, по-видимому, катализатором технологи ческих и организационных изменений в европейском обществе; с широким применением тачки, строительством каналов; с дости жениями в области кораблестроения, навигации, многими инно вациями в горном деле, металлургии; с развитием книгопечатания [318, р.240; 470, р.12; 535, р.ЗЗ].
Значительно увеличились также энергетические возможности европейцев. Отчасти это было вызвано распространением водяных и ветряных мельниц (соответственно с Х и Х1-Х11 вв.). Эти крупные машины средневековья, изобретенные еще в античные
80
времена (водяная мельница) и в Персии на рубеже VI и VII вв. (ветряная мельница), постоянно модернизировались, а спектр их применения расширялся (добывающая промышленность, метал лургия и др.). Демонстрационный эффект способствовал развитию технического и инженерного новаторства.
Согласно данным "Книги Страшного суда" (1086), в Англии в 3 тыс. поселений, охваченных переписью, насчитывались 5624 водяные мельницы, т.е. одна мельница приходилась примерно на 250 человек. (По оценкам ряда французских исследователей, в том числе Р.Филиппа, во Франции в то же время насчитывалось около 20 тыс. мельниц, и одна мельница также приходилась приблизи тельно на 250 человек [303, р.75]). Если мощность водяной мельни цы могла составлять в среднем примерно 3 л.с. [68, t.i, с.377] (а 1 л.с. эквивалентна мускульным возможностям 14-16 человек), то суммар ный потенциал водяных мельниц Англии в конце правления Виль гельма Завоевателя (1066-1087) "соответствовал" 230-270 тыс. единиц рабочей силы. На территории, охваченной переписью, проживало примерно 1,3-1,5 млн человек, из которых 600-650 тыс. составляли активную рабочую силу [620, р. 10; 682, р.39]. Таким образом, за счет мельниц энерговооруженность труда англичан (и французов) могла увеличиваться примерно на 40%.
Однако, вопреки существующим представлениям, на мельницы приходилась в целом незначительная часть (по оценке К.Чиполлы, 15-20%) совокупного энергетического потенциала доиндустриаль-ной Европы. Остальное, или 80-85%, составляла мускульная сила человека, энергия тяглового скота и сжигаемых растений. По данным датского исследователя К.Перссона, в Англии XI в. около 70% используемой энергии приходилось на тягловую силу домаш них животных [283, р.53; 573, р.28]. Принимая во внимание расчеты, сделанные нами выше, а также ориентировочную оценку энергети ческого потенциала сжигаемых дров (примерно 55-65 тыс. л.с.)", можно предположить, что в норманнской Англии конца XI в. энер говооруженность работника в среднем превышала его собственные мускульные возможности примерно в 8-10 раз. (Не исключено, что этот или близкий к нему индикатор был характерен для ряда других стран Западной и Северо-Западной Европы.)
Распространение трехпольной системы способствовало увели чению применения скота и замене быков на лошадей (производи тельность которых в среднем почти наполовину выше) [352, с.56-57]. Вполне вероятно, что расширение энергетических возможнос тей европейцев в Х1-Х111 вв. происходило не только (а может быть, и не столько) за счет увеличения числа мельниц, сколько в
результате роста использования тягловых животных, без которых освоение северозападных равнин было просто невозможно. Ши рокое применение скота в земледелии стран Запада (отсюда рост капитале- и энерговооруженности труда) было столь же необходи мо технологически, как и для рисового хозяйства Китая и ряда стран Южной Азии увеличение использования рабочих рук, делав шее относительно излишним и нерентабельным широкое приме нение скота.
Энерговооруженность западноевропейцев в средние века воз растала сравнительно быстро. Если в конце XI в. рассчитанный нами относительный коэффициент энерговооруженности труда, возможно, составлял 8-10 условных единиц, то в XIII в. он достигал уже 15-20 единиц [274, р. 142], т.е. увеличился почти вдвое. Соглас но предположению А.Пейси, к середине XII в. Европа по уровню энерговооруженности труда сравнялась со странами мусульман ского мира и Китаем [568, р.44]. А в XIII в., по оценке П.Шоню, этот индикатор в Западной Европе превышал соответствующий показатель по Китаю уже в 2,5-3 раза [272, р.288].
С индикатором энерговооруженности во многом связан пока затель капиталовооруженности труда, который в старом Китае с XV в. (а возможно, и в некоторых других странах Востока) не имел тенденции к росту (гл.II, §1), в то время как в средневековой Европе он постепенно увеличивался.
Несмотря на многие негативные обстоятельства: общая бед ность преобладающей массы эксплуатируемого населения (крес тьянства), паразитизм основной части светских и духовных феода лов, частые войны, стихийные бедствия, например пожары, недо статочная четкость прав собственности (в том числе наличие общих полей), европейское средневековое общество сумело в целом обеспечить известный рост массы и нормы производствен ных накоплений, создававших основу превращения простого (а временами и суженного) воспроизводства в расширенное.
Этому способствовали климатические, геополитические и ци-вилизационные факторы, отмеченные ранее, а также социально-институциональные изменения, происходившие в западноевро пейских обществах при переходе от раннего средневековья к его более зрелым фазам. Речь идет о трансформации бенефициев в наследственные владения (после ослабления раннефеодальных государств во второй половине IX в.) и усилении частнособствен нических тенденций; укреплении позиций городов", росте деловой активности монастырей, некоторых светских правителей, стиму-
82
пировавших и внедрявших различные инновации, организовывав ших значительное инфраструктурное строительство в Х11-Х111 вв.
Оценка уровня накоплений (капиталовложений) в средневеко вых обществах стран Запада — дело весьма сложное ввиду непол ноты и скудости соответствующей информации. Представляется, однако, что традиционная и современная историография (Ж. Ле Гофф, Ж. Дюби и др.) [117, с.184, 190; 318] в целом недооценивает скромный (по современным меркам), но вполне реальный про гресс, достигнутый в наращивании материальных (и не только материальных) производительных сил Западной Европы эпохи средневековья.
Судя по раду исследований (Р.Роэль, М.Постан, Р.Хилтон), вало вые инвестиции в некоторых крупных английских манорах XIII в. составляли 3-5% их валовых доходов (а чистые капиталовложения — соответственно 1-2%) [340, vol.l, р.133; 407, p.43, 53; 584, р.579]. По данным Ж. Ле Гоффа, первый показатель в богатых поместьях Севе ро-Западной Европы был несколько больше, но не превышал 6-10% [117, С.214]. Израильский ученый М.Тох, признавая, как и М.Постан, что большинство крестьян вряд ли было способно производить сколько-нибудь существенные капиталовложения вплоть до XV в., отмечает, что норма капиталовложений (во всяком случае в Герма нии) была в Х11-Х111 вв. не ниже 5%, а с учетом изменения запасов доля сберегаемого национального дохода могла временами достигать 10-15% [584, Р.586; 644, р. 178-179].
Принимая во внимание эти данные, делая поправку на недоучет инвестиций в скот и инфраструюуру, а также учитывая оценки фонда возмещения в валовом продукте средневековых обществ, сделанные С.Кузнецом [464, р.150-151, 162-163], можно в порядке первого при ближения предположить, что в Х1-Х111 вв. в странах Западной Европы норма валовых капиталовложений (без учета изменения запасов) со ставляла 3-5%, а чистых инвестиций — не менее 1-2%.
Вопреки еще сохраняющимся представлениям о так называемом средневековом застое (стагнации), Западная Европа в Х1-Х111 вв. в целом переживала период относительно быстрого экономического роста. По имеющимся оценкам, в 800-1000 гг. валовая урожайность возросла примерно на 20-30%, а чистая (за вычетом семян) — на 45-55%; в 1000-1300 гг. соответствующие показатели составили 35-45 и 60-70% (табл.13). В эти столетия осуществлялся переход от двухполья к трехполью, начиная с XII в. происходила широкомас штабная распашка целинных земель. Согласно нашим расчетам и оценкам, с конца XI по конец XIII в. общая площадь обрабатыва-
^ 83
емых земель в Англии, Франции и Германии увеличилась пример но на 35-55%, а объем условно чистой продукции сельского хозяйства в 1000-1300 гг. — на 180-260%". По данным П.Бэрока, в Х1-Х111 вв. промышленное производство в странах Западной Европы возросло не менее чем на 110-280%, а доля населения, занятого в сельском хозяйстве, уменьшилась с 79-85 до 77-82% [237, р. 167-169]. Учитывая, что численность населения в регионе в 1000-1300 гг. увеличилась примерно на 90-95% (табл. 12), можно предположить^, что подушевой национальный продукт возрос в среднем на 40-70%", а его среднегодовой темп прироста составил 0,13-0,16%. Последний показатель близок к оценке К.Перссона, согласно которой в Х11-Х111 вв. в среднем по Западной Европе чистый продукт сельского хозяйства в расчете на душу населения увеличивался (в погодовом выражении) на 0,1-0,24% [573, с. 139].
Таблица 13
Динамика урожайности зерновых' в среднем по странам Северо-Западной Европы'
|
Показатель |
800 г. |
1000 г. |
1300 г. |
1500 г. |
1700 г. |
1800 г. |
|
Валовой |
2 |
2-3 |
3-4 |
4,5-5,0 |
5,5-6,5 |
7,5-8,5 |
|
Чистый |
1 |
1-2 |
2-3 |
3,5-4,0 |
4,5-5,5 |
6,5-7,5 |
1. Соотношение собранных и посеянных зерен, в "самах".
2. Англия, Франция, Германия, Нидерланды.
3. За вычетом семенного фонда. Составлено и рассчитано по: [263, vol.1, р.125; 615, p.328-333].
Полученные нами данные не подтверждают гипотезу А.Мэдди-сона о стагнации подушевого продукта Европы в 500-1500 гг., но в то же время они отличаются и от оценок П.Шоню, предполагав шего возможность более чем двухкратного увеличения подушевого национального продукта Западной Европы в 1000-1300 (1340) гг. [272, р.263; 501, р.5]. Трудно также согласиться с расчетами Г.Снук-са, согласно которым подушевой национальный продукт Англии в 1086-1301 гг. возрос более чем вдвое. Австралийский исследова тель, как представляется, недоучел рост цен за 1086-1190 гг., считая, что в этот период они были стабильны [621, р.28; 620, р.28-29], тогда как в действительности они, по-видимому, росли (только в 1100-1190 гг. цены на пшеницу увеличились на 60%) (рассчитано по: [220, р. 191; 263, vol.2, р.215]). Если внести отме ченную поправку и скорректировать индекс цен (дефлятор наци-
онального продукта), то среднегодовой темп прироста подушевого ВНП Англии за 1086-1301 гг. снизится с 0,34% (Г.Снукс) до 0,12%. Полученный индикатор весьма близок к нашей оценке в целом для Западной Европы в Х1-Х111 вв.
Экспансия Х1-Х111 вв. была прервана экологическим, социаль но-экономическим и политическим кризисом XIV в. Приращение новых обрабатываемых земель отставало от увеличения численнос ти населения: в 1100-1300 гг. в среднем по странам Северо-Запад ной Европы, включая Англию, Францию и Германию, соответст вующие показатели составили 35-55 и 65-75% [исчислено по источникам к табл. 12]. К концу XIII — началу XIV в. стали вовлекаться в оборот менее плодородные земли. Изменился кли мат, в 1300-1450 гг. он стал более холодным и сырым, чем прежде [290, р.37,39].
Это, возможно, сказалось на индикаторе урожайности зерно вых. По данным С. ван Баса, он понизился в Англии в среднем с сам — 4,7 в 1249-1299 гг. до сам — 4,1 в 1300-1349 гг. Согласно оценкам Дж.Титоу, урожайность пшеницы в Южной Англии уменьшилась тогда же с сам — 4,2 до сам — 3,9 [284, р.122-123; 616, p. 13]. Представляется вероятным, что по крайней мере отчасти снижение урожайности и рост нестабильности сельскохозяйствен ного производства были вызваны антропогенными факторами, связанными с угнетением природного ландшафта, обезлесением значительных территорий из-за их интенсивной расчистки, стро ительного бума, развития энергоемких промыслов [352, р.79, 81],
Голодовки, которые стали более частыми с 1300-х гг., а также повторяющиеся пандемии, войны, восстания, религиозные реп рессии привели к значительному сокращению численности евро пейского населения — в 1330-1347/1380-1400 гг. примерно на 1/3, хотя в отдельных регионах и городах это падение было более существенным. Например, число жителей Венеции всего за 18 месяцев (с осени 1347 г. по весну 1349 г.) уменьшилось на 3/5 [210, р.125; 237, Р.172].
Погибали мастера, квалифицированные работники, сокращал ся спрос, производство оказалось в значительной мере дезоргани зованным. Согласно оценке Дж.Виллани, во Флоренции производ ство одежды (в штуках), составлявшее в 1336-1346 гг. в среднем ежегодно 70 тыс., снизилось до 30 тыс. в 1373 г. и 19 тыс. в 1382 г. И хотя некоторые отрасли, например металлургия и строительство (ввиду эскалации войн), не переживали столь заметного спада [585, р.449, 452], вряд ли можно в полной мере разделить "исторический
оптимизм" Ж. Ле Гоффа, полагавшего, что XIV-XV вв. — это период скорее мутации и трансформации, чем упадка [117, с.5].
Вместе с тем часть населения, избежавшая худшей доли, сумела поправить свое положение. Вследствие расширения практики да рений церкви и роста спроса на ее услуги церковь XIV-XV вв. аккумулировала, по имеющимся оценкам, немалые богатства. По высились уровень и качество питания отдельных категорий рабо чих, мастеров и ремесленников (320, р. 158, 210].
Таблица 14
Динамика индексов цен и реальной зарплаты в странах Западной Европы
|
Годы |
Це |
яы |
Рылышя |
зарплята |
||
|
Англия (пшеница) |
Франция (пшеница) |
Италия (пшеница) |
Германия (рожь) |
Англия |
Германия |
|
|
1160-1200 |
61,6 |
|||||
|
1201-1250 |
119,5 |
64,4 |
36,7 |
120,0 |
||
|
1251-1300 |
159.7 |
79,1 |
70,6 |
65.2 |
123,0 |
|
|
1301-1350 |
177,2 |
116,7 |
103,5 |
67,6 |
142,0 |
|
|
1351-1400 |
146,8 |
100,5 |
(108,9)' |
102.9 |
86,0 |
159,0 |
|
1401-1450 |
120,7 |
94,7 |
91.3 |
114,4 |
150,0 |
|
|
1451-1500 |
92,4 |
48,7 |
85,9 |
121,1 |
123,0 |
|
|
1501-1550 |
100,0 |
100,0 |
100,0 |
100,0 |
100,0 |
100,0 |
|
1551-1600 |
219,0 |
273,5 |
178,3 |
204,0 |
65,4 |
80,0 |
1. Реальная денежная зарплата строительных рабочих.
2. Оценка.
Составлено и рассчитано т-. [17, р.166-167; 207, р.304-305; 263, vol.2, р.215; 401, p.26].
В то же время падение ренты, а также цен на продукцию растениеводства при росте ставок зарплаты (табл. 14) и удорожании промышленных товаров ослабило позиции основной части феода лов, способствовало оттоку денежных и материальных ресурсов в пользу городов и сельских предпринимателей, сделавших ставку на интенсивное земледелие и животноводство (в том числе путем осуществления огораживания) [366, р.43; 375а, р.181]. В XIV-XV вв. в ряде стран Западной Европы в ходе ожесточенной борьбы крес тьяне получили свободу. Стали постепенно складываться условия, при которых было выгодно замещать относительно дорогой фактор
(труд) другими, сравнительно более дешевыми ресурсами (при тогдашнем динамическом соотношении цен> — скотом и иными формами "первоначального" основного капитала.
По имеющимся оценкам [343, р.430] со второй половины XV в. в ряде стран Западной Европы начался экономический подъем, сопровождавшийся относительно быстрым ростом численности населения, которая к началу XVI в. превысила уровень 1300 г. (табл. 12). Это было связано с рядом обстоятельств, в том числе с улучшением климатических условий в 1450-1550-х гг. [290, р.34-35], а также с великими географическими открытиями, с такими феноменами, как Ренессанс и Реформация. Открытие мира, резкая интенсификация морских коммуникаций придали огромный им пульс развитию Европы. По данным П.Шоню, за XVI в. объем сухопутных перевозок стран Северо-Западной Европы возрос вдвое, а морских - в 5-10 раз [409, vol.l, р.574]. В 1500-1700 гг. объем внешней торговли западноевропейских государств увели чился в 3-5 раз, в том числе со странами Востока и Юга — более чем в 15 раз [237, р.174; 375, р.221; 512, р.472].
Однако не стоит преувеличивать прямой эффект развития внешнеэкономических связей. По оценке П.О'Брайена, в 1500-1800 гг. на долю экспорта пришлось в целом не более 1/4 прироста промышленной продукции стран Западной Европы [558, р.168). Расширение экономических контактов со странами Востока и Юга [150; 196, гл.II, III], нередко принимавших форму их прямого ограбления, играло важную, но все же не определяющую роль в накоплении финансового и физического капитала европейских государств (хотя Испания, Португалия, Голландия и Англия полу чали от этих "контактов" больше, чем, например, Франция, Гер мания и Италия). По расчетам П.Шоню, доходы от эксплуатации новых территорий в XVI в. были в среднем эквивалентны 1% национального продукта стран Западной Европы. Эта оценка не противоречит данным П.О'Брайена, согласно которым доходы от торговли со странами Азии, Африки и Латинской Америки в 1492-1789 гг. едва ли в целом достигали 1/5 валовых капиталовло жений, реализованных в Западной Европе в XVI-XVIII вв. [409,
vol.l, Р.575, 578; 558, р.17Ц.
Ничуть не умаляя роль внешних факторов, заметим, однако, что внутренние факторы, связанные с трансформацией экономичес кой, социально-политической и культурной жизни западноевро пейских обществ в XVI-XVIII вв., оказали, на наш взгляд, решаю щее воздействие на масштабы накопления их физического и
86
87
человеческого капитала. Революция цен XVI столетия, отчасти вызванная притоком драгоценных металлов, но в не меньшей мере определявшаяся ростом численности населения [363, р.87, 89], привела к снижению уровня реальной зарплаты (табл.14), что благоприятствовало развитию новых, капиталистических отноше ний, росту производственных вложений.
Реформация в странах Северо-Западной Европы, сопровождав шаяся секуляризацией церковной собственности, относительным уменьшением непроизводительных и увеличением производитель ных расходов населения, укреплением трудовой этики, повышени ем активности человека и рационализацией его деятельности, способствовала накоплению капитала, повышению эффективнос ти его использования. В протестантской Европе существенно со кратилось ч^сло праздников, составлявших до XVI в. 1/4-1/3, а в поздней Римской империи 1/3-1/2 всех дней в году. Среднее число отработанных часов на одного занятого в год увеличилось в Евро пе, по нашим оценкам, с 2100-2300 во 11-IV вв. н.э. до 2400-2600 в Х11-Х111 вв. и до 2700-2900 в конце XVII — середине XVIII в. [237, р.355; 284, р.91; 517, р.161-162]. Это была еще не industrial, но уже industrious revolution.
В позднее средневековье жители многих западноевропейских стран стали более жестко придерживаться некоторых рациональ ных принципов регулирования рождаемости и планирования семьи, практикуя в зависимости от обстоятельств безбрачие (в среднем от 1/10 до 1/4 населения брачного возраста не имело семьи)^, более поздние браки", а также ограничение числа детей. Эти особенности демографического поведения жителей Западной, и прежде всего Северо-Западной, Европы в немалой мере способ ствовали увеличению сбережений, социальной мобильности насе ления, повышению его квалификационного и образовательного уровня.
Резюмируя, можно отметить следующее. В результате роста региональной и межстрановой торговли, секуляризации церков ной собственности, расширения практики огораживания, а также повышения степени имущественной и личной безопасности купца и ремесленника, активизации предпринимательской деятельности вследствие Реформации и распространения протестантской этики, укрепления позиций третьего сословия в ходе буржуазных револю ций и реформ и колониальной экспансии европейских государств не только возросли размеры прибавочного продукта, но и умень шилось его непроизводительное использование.
Обобщая оценки ряда исследователей, можно предположить, что в целом в странах Западной и Северо-Западной Европы норма чистых и валовых капиталовложений (без учета изменения запа сов) увеличилась соответственно с 1-2% в Х1-Х111 вв. до 3-5 — в XVI-XVIII вв. и с 3-5 до 5-7% (284, р.40, 96, 108; 301, p.260-261; 323, vol.I, p.4; 464, p.150-151, 162-166; 501, р.258]. Опираясь на эти данные, а также на ретроспективные оценки Ф.Хеннинга, Р.Голдс-мита и Н.Крафтса (о росте основного капитала по Германии и Англии) 1293, р.81; 361, р.174, 196; 401, р.23], нами сделаны расчеты, согласно которым в Западной Европе в XI-XVIII вв. средняя капиталовооруженность труда возросла примерно в 3 раза. Энерговооруженность труда, по нашим подсчетам, учитывающим оценки Ф.Броделя, П.Шоню и П.Бэрока, также увеличилась в отмеченный период примерно в 3 раза^. (В последние два-три столетия, предшествовавшие промышленной революции, темпы увеличения этого показателя были примерно вдвое ниже, чем в Х1-Х111 вв., что определялось лимитирующими возможностями традиционных источников энергии.)
Рост капитале- и энерговооруженности труда мог в известной мере компенсировать уменьшение обеспеченности землей. Имею щиеся оценки позволяют предположить, что с конца XI и до конца XVIII в. площадь обрабатываемых земель увеличилась в Германии в 3,5-4 раза, а в Англии в 2,5-3 раза [288, р.798, 814; 293, р.81; 361, Р.183, 185; 401, P.24]. Если учесть, что численность населения и в Англии и в Германии возросла за отмеченные 7 столетий примерно в 6-6,5 раза, то площадь обрабатываемых земель в расчете на душу населения сократилась за этот период примерно вдвое в Англии и на 50-70% — в Германии.
Уменьшение показателя "природообеспеченности" живого труда в определенной степени компенсировалось улучшением ис пользования земли, капитала, энергии и, не в последнюю очередь, "человеческого фактора". В предындустриальной Европе происхо дили также изменения в структуре занятости, способствовавшие росту общественной производительности труда. Согласно оцен кам, доля занятых в сельском хозяйстве понизилась в среднем по Западной Европе с 77-82% в 1500 г. до 62-66% в 1800 г. Показатель грамотности, составлявший в XI в. не более 1-3%, к концу XVI в. преодолел отметку в 10% и к началу XIX в. достиг уровня 44-48% [237, р.178; 282, р.55; 409, vol.l, p.574, 576].
Сравнение данных о структурах производительного богатства (совокупного производительного капитала) Римской империи и
доиндустриальной Англии /Великобритании XVII-XVIII вв. сви детельствует о важных изменениях в производительных силах некоторых стран Запада в доиндустриальную эпоху (табл. 15). Если в Римской империи (а также предположительно в европейских обществах начала второго тысячелетия) на долю природных и трудовых ресурсов приходилось свыше 9/10 совокупного произво дительного капитала, то в Англии к началу промышленной рево люции этот показатель не превышал уже 4/5. При этом за два столетия, предшествовавших промышленному перевороту, доля физического ("обычного") капитала в совокупном производитель ном богатстве Англии увеличилась с 9-11 до 15-17%, а человечес кого невещественного капитала, по минимальным оценкам, — с 1-3 до 3-5%.
Данные табл.15 позволяют предположить, что если в средневе ковье происходило замещение природных производительных сил в основном живым и лишь отчасти овеществленным трудом, то в предындустриальные столетия (по крайней мере в Англии, а также, может быть, в других странах Северо-Западной Европы) картина изменилась: живой труд активно замещался физическим (основ ным) и человеческим невещественным капиталом (рост последне го был обусловлен научно-культурной революцией XVI-XVIII вв., развитием просвещения и образования).
Обобщая изложенное, подчеркнем, что в доиндустриальных обществах Запада происходило относительно быстрое наращива ние материально-вещественных компонентов производительных сил. Но наиболее высокими темпами увеличивались энергоинфор мационный потенциал человеческого фактора и средства комму никации, что, думается, явилось ключевым моментом в "запад ной" модели развития.
Рассматривая некоторые оценки экономического роста в XVI-XVIII вв. и за более отдаленную ретроспективу (табл. 13), отметим, что в 1500-1800 гг. урожайность зерновых в среднем по ряду основных регионов Западной Европы увеличилась в 1,5-2 раза; в целом за 1000-1800 гг. валовая урожайность возросла в 3-3,5 раза, а чистая (без учета семян) — в 4,5-5 раз. Если предположить (в порядке первого приближения), что динамика показателя площади обрабатываемых земель в расчете на душу населения во Франции и Италии в XI-XVIII вв. резко не отличалась от полученного нами индикатора по Англии и Германии (в конце XVIII в. в среднем по этим двум странам он составил 50-60% от уровня XI в.), а доля обрабатываемых земель, занятых под зерновыми, сократилась не
90
более чем на 1/5-1/6, то чистый продукт зерноводства в расчете на душу населения мог увеличиться в странах Запада в 1000-1800 гг. в 2-2,5 раза, или в среднем ежегодно примерно на 0,1% (без учета продукции животноводства^, других видов растениеводства, в ко торых в XII-XVIII вв. был достигнут некоторый прогресс^.
Таблица 15
Структура совокупного производительного капитала' доивдустриальной Англии /Великобритании/ и Римской империи начала нашей эры, %
|
Показатели |
14 г. н.э.' |
1603 т.* |
1780 т.' |
|
1. Земля и используемые недра |
40-45 |
23-25 |
21-25 |
|
2. Физические воспроизводимые |
Ч-S |
9-11 |
15-17 |
|
активы |
|||
|
2.1. Здания, сооружения |
2,0-2,5 |
3-5 |
|
|
2.2. Орудия труда |
(1,0-1,5)^ |
1,5-2,5 |
|
|
2.3. Скот |
2-3 |
4-6 |
|
|
2.4. Товарно-материальные запасы |
3,5-4,5 |
4-6 |
|
|
3. Человеческий капитал |
52-55 |
64-68 |
59-63 |
|
3.1. "Вещественный" |
(63-65) |
(55-59) |
|
|
3.2. "Невещественный" |
(1-3) |
(3-5) |
|
|
Всего |
100 |
100 |
100 |
1. Исчислено методом инвентаризации различных категорий капитальных и текущих расходов без учета жилья, военного имущества, финансовых активов. Исходные данные Р.Голдсмита о материально-финансовом богатстве дополнены нашими оценками о человеческом капитале по методу Дж.Кендрика.
2. Человеческий "вещественный" капитал — оценка капитализированных потре бительских расходов на формирование рабочей силы (без учета затрат на обучение). "Невещественный" капитал — оценка капитализированных расходов на профпод-готовку и образование.
3. Римская империя эпохи раннего принципата.
4. Англия и Уэльс в конце правления Елизаветы 1.
5. Великобритания накануне промышленной революции (получено интерполя цией данных за 1760 г. и 1800 г.). 6. В скобках даны оценки. Рассчитано по: [359, р. 232; 361, р. 58, 175, 196; 506, p. 226-227].
Для проверки и уточнения сделанного расчета обратимся к имеющимся оценкам за XVI-XVIII вв. Согласно данным П.Бэрока,
91
в Европе (без России) в 1470-1490/1710-1720 гг. сельскохозяйст венный продукт в расчете на душу населения увеличился лишь на 10% [237, р. 178]. Думается, что эта оценка занижена хотя бы потому, что она скорее всего учитывает рост валовой, а не чистой урожайности (табл. 13). Скорректированный показатель составил как минимум 14-18%. По нашим расчетам и оценкам в XVIII столетии его среднегодовые темпы равнялись в целом по Западной Европе 0,15-0,18% [293, р.42; 323, p.68; 325, p.l34; 602, p.l68; 657, р.20], и, следовательно, в XVI-XVIII вв. они вряд ли в тенденции превышали 0,08-0,12%.
Два-три столетия, предшествовавшие промышленному перево роту, отмечены широким внедрением малых и средних инноваций, развитием различных мануфактур, в том числе "рассеянных", перемещением промышленных производств в деревни, свободные от гильдовых ограничений и располагавшие относительно дешевой рабочей силой. И хотя прогоиндустриализация была противоречи вым процессом, с подъемами, откатами и спадами, и осложнялась войнами, восстаниями и другими трудностями социально-полити ческого и иного характера [321, р.129-130, 207-208; 665, с.31; 698, 1984, № 5, P.869-870], в целом в XVI-XVIII вв. промышленное производство в западноевропейских странах увеличивалось срав нительно быстро. В 1500-1750 гг. подушевое производство железа в среднем по региону выросло в 1,7-1,9 раза [284, р.129].
Среднегодовые темпы промышленного производства в расчете на душу населения достигали во Фландрии-Брабанте в 1510-1610 гг. 0,16-0,20%, в 1610-1710 гг. - 0,40-0,42, в 1710-1812 гг. - 0,34-0,38%; во Франции в 1701-1710/1780-1790 гг. - 0,40-0,45%; в Великобритании в 1700-1760 гг. — 0,31-0,35%, в 1760-1780 гг. — 0,80-0,82% (в 1780-1800 гг. — 1,1-1,2%). По нашим расчетам и оценкам, в XVI-XVIII вв. в целом по Западной Европе среднего довой темп прироста промышленной продукции в расчете на душу населения составлял 0,17-0,23%. Взвешивая полученные оценки динамики сельскохозяйственного и промышленного производства за 1500-1800 гг. в пропорции 0,60-0,65 : 0,35-0,40 (доли двух отраслей в их совокупной продукции) [221, р.110; 293, р.32, 46; 647, p.56; 657, р.20], а также допуская, что третичный сектор (внутрен няя и внешняя торговля, транспорт и связь, сфера образования, "профессиональные" и административные услуги) в ту эпоху раз вивался темпом, близким к динамике материально-вещественного производства, получчм показатель среднедушевого роста ВВП (0,13-0,15%).
Сделанный расчет перепроверим соответствующими данными по некоторым европейским государствам (табл. 16). Если в Италии и Германии в отмеченные три столетия подушевой экономический рост не превышал "французского" уровня (0.11-0,14% в год) и составлял (оценка) в среднем ежегодно около 0,1% (0,08-0,12 или даже 0,05-0,1%)^, то в целом по пяти западноевропейским странам в XVI-XVIII вв. среднегодовой темп прироста подушевого продукта равнялся 0,12-0,14%.
Таблица 16
Среднегодовые темпы экономического роста в расчете на душу населения, %
|
ISOO-16M |
1600-1700 |
1700-1800 |
1500-1800 |
|
|
Страна |
гг. |
гг. |
гг. |
гг. |
|
Фландрия и Брабант |
0,10-0,12' |
0,28-0,30^ |
0,17-0,19^ |
0,18-0,20" |
|
Англия/Великобритания |
0,20-0,30^ |
0,20-0,23^ |
0,25-0,27 |
0,23-0,25 |
|
Франция |
0,12- |
0,14^ |
0,10-0,13^ |
0,11-0,14 |
1.1510-1610 it.
2.1610-1710 it.
3.1710-1812 гг.
4.1510-1812 гг.
5. По данным У.Коля, среднегодовой темп прироста потребительских благ в расчете на семью составлял в Южной Англии в 1530-1550/1591-1610 гг. 0,3% и в 1591-1610/1691-1710 гг. 0,23%, а по оценкам Р.Голдсмита, подушевой националь ный продукт увеличивался в 1565-1603 и в 1603-1688 гг. среднегодовым темпом, равным 0,2%.
6.1500-1707 гг.
7.1707-1800 гг.
Составлено и рассчитано по: [19, р.70; 207, р.304-305; 292, р.12; 293, р.46; 361, р. 174, 196; 625, р.ЗОб, 312-313; 657, р.20].
Эгот показатель не противоречит ранее сделанному нами рас чету (0,13-0,15%). Полученные индикаторы близки соответствую щим оценкам П.Шоню (в 1500-1600 и в 1620-1760 гг. — 0,1% в год), а также А.Мэддисона (в 1500-1700 гг. — 0,1% в год и в 1700-1820 гг. — 0,2% в год) (409, vol.l, р.574; 501, р.6]. В то же время наши данные в 1,5-2 раза ниже оценок П.Бэрока, согласно кото рым ВНП Европы (без России) в расчете на душу населения увеличивался в 1500-1800 гг. темпом, близким к 0,2-0,3% в год" [723, 1976. № 2, С.277].
Попытаемся построить сводный индекс подушевого ВВП за XI-XVIII вв. Самое сложное — определить тенденции изменения подушевого уровня производства в XIV-XV вв. Нам известны две оценки. Согласно оценке Г.Снукса, подушевой национальныы доход Англии к концу XV в. не достиг соответствующего уровня начала XIV в. (отмеченный показатель в 1300-1500 гг. снижался в среднем ежегодно примерно на 0,11-0,13%). Автор не детализиро вал своих расчетов и, думается, все же преувеличил масштабы экономического кризиса. С. Кузнец для всей Европы (за исключе нием Балкан, России и Ирландии) дал "максимально допустимую" оценку подушевого экономического роста, составившую для пе риода 1250-1500 гг. 0,12% в год (464, р.138-139; 621, р.28]. Послед ний показатель включает период 1250-1300 гг., который, судя по описаниям, еще не был охвачен кризисом.
Анализируя две отмеченные оценки, можно предположить, что в целом по Западной Европе подушевой уровень производства был восстановлен к 1500 г. (как был восстановлен и показатель числен ности населения), но он, по нашему мнению, вряд ли превысил "отметку" 1300 г. более чем на 5-10%. Во всяком случае, на данной стадии исследования трудно предложить иную версию.
В 1000-1300 гг. подушевой ВВП Западной Европы увеличился, по нашим расчетам и оценкам, на 50-60% (40-70%), в 1300-1500 гг. — максимум на 5-10% и в 1500-1800 гг. — на 45-55% (40-60%), а в целом за 1000-1800 гг. он вырос в 2,3-2,7 раза (среднегодовой темп составлял 0,10-0,12 или 0,10-0,13%). Полученный показатель бли зок к двум известным нам оценкам, предложенным У.Баумолем (в 700-1700 гг. среднегодовой темп прироста подушевого ВВП 0,10-0,12%), а также Д. Ландесом (соответствующий показатель для 1000-1700 гг. равен 0,15-0,16%) (243, р.12; 501, p.254].
Оценивая источники (факторы) доиндустриального роста За падной Европы методом производственной функции (табл. 17), заметим, что в XI-XVIII вв. на долю затрат основных учтенных ресурсов приходилось примерно 2/3 прироста ВВП (вклад живого труда составил 35-45%, основного капитала и земли — соответст венно по 10-14%). В то же время вклад совокупной производитель ности (примерно 1/3) оказался немалым для традиционной эконо мики (но, может быть, мы слишком плохо знаем "традиционную" Европу и вообще традиционную экономику?).
Поччи такой же (35-40%) была доля интенсивных факторов в целом по странам Запада в период их промышленного переворога (хотя сама .величина темпа прироста совокупной эффективности в
1780-1950 гг. была уже в 7-9 раз выше — 0,9-1,1% в год), а также в танско-сунском Китае в период экономического "рывка" 750-800/1050-1100 it. однако если в Китае, Индии и на Ближнем Востоке в последующие столетия и, в частности в XVI-XVIII вв., не обнаружилось тенденции интенсивного роста, то в Западной Европе, напротив, за три столетия, предшествовавшие промыш ленной революции, совокупная производительность основных факторов производства выросла почти в 1,5 раза (табл. 10, 17).
Таблица 17
Темпы и факторы экономического роста Западной Европы в XI-XVIII вв., %
|
Покмателя |
1000-1300 it. |
1500-1800 гг. |
1000-1800 it. |
|
Среднегодовой темп прироста |
|||
|
ВВП, / |
0,43-0,47 |
0,34-0,38 |
0,31-0,35 |
|
массы применяемого труда, i |
0,27-0,33 |
0,21-0,25 |
0,20-0,24 |
|
основного капитала, k |
(0,60-0,65)' |
(0,35-0,39/ |
0,36-0,40 |
|
площади обрабатываемых земель, s |
(0,17-0,20/ |
(0,16-0,20/ |
0,12-0,15 |
|
совокупной производительности, r |
0,13-0,17 |
0,11-0,15 |
0,10-0,14 |
|
Доляяв темпах прироста ВВП: |
|||
|
экстенсивных факторов |
|||
|
«•'±-E-k + Y-s , loo |
65-68 |
62-66 |
62-66 |
|
У |
|||
|
интенсивных факторов |
|||
|
у loo |
32-35 |
34-38 |
34-38 |
1. Индекс ВВП рассчитан перемножением индексов численности населения и подушевого ВВП.
2. В качестве индекса массы применяемого труда использован показатель чис ленности населения.
3. Индекс основного капитала аппроксимирован показателем потребления энер гии (в XI-XVIII вв. показатели динамики капитале- и энерговооруженности оказа лись весьма близки)
4. Коэффициенты эластичности прироста ВВП по живому труду («), основному капиталу (р) и земельным ресурсам (у) составили, по нашим оценкам, основанным на данных о структуре совокупного производительного капитала, соответственно 0,6; 0,1; 0,3. 5. В скобках — оценки. Рассчитано по данным и оценкам, содержащимся в тексте.
Ретрополяция данных о подушевом продукте европейских го сударств за 1800 г. на основе исчисленных нами индексов (табл. II и 16) показывает, что в XV в. Запад в целом скорее всего еще отставал от ведущих стран Востока. В 1490-1500 гг. соответствую щий индикатор в Китае составлял 550-600 дол. (в относительных ценах 1980 г.), а во Франции — не более 450-490 дол. Во Флорен тийской республике в 1420-е гг. он, возможно, равнялся 440-470 дол. (рассчитано по: [361, р.150]). Вместе с тем в Англии в начале XVI в. ВВП в расчете на душу населения уже составлял 500-550 дол., а в Нидерландах того времени отмеченный индикатор был, пожалуй, на 30-40% выше английского (исчислено по табл. II, 16, а также [506, р.276-277]).
Со второй половины XV в. Европа стала догонять страны Востока, в том числе Китай, который тоже не все время пребывал в состоянии застоя, хотя его технические и социально-экономи ческие структуры изменялись сравнительно медленно. Паритет в уровнях подушевого национального продукта Китая и стран Запада был достигнут, вероятно, во второй половине XVI в. [125, с.68]. Наши расчеты подтверждают гипотезу Ж. Абу-Лугод, которая счи тает, что Запад начал обгонять Восток по относительным уровням развития вскоре после того, как Венецианская республика при поддержке испанского флота разбила турок в битве у Лепанто (1571) (210, Р.201.
В дальнейшем разрыв в уровнях дохода, скорее всего, волнооб разно увеличивался, и к концу XVIII в. страны Запада по показа телю подушевого национального продукта в среднем превосходили страны Востока и Юга уже примерно в 1,6-1,8 раза (табл.Н). Речь идет не только об экономическом, но и о возросшем технологи ческом, военном и организационно-институциональном превос ходстве западноевропейских стран, имевших менее иерархизиро-ванные структуры общества, способные более быстро и гибко реагировать на изменение внутренней и внешней конъюнктуры.
Итак, в доиндустриальный период (XI-XVIII в.) совокупный экономический потенциал (ВВП) крупных стран Запада увеличил ся весьма значительно — более чем в 15 раз. Чтобы оценить реальный масштаб "европейского чуда", подчеркнем, что в Китае этот показатель вырос в 3,5-4 раза, в Индии — вдвое, а на Ближнем Востоке он, возможно, сократился примерно на 1/3 [исчислено по данным и источникам к табл.II, 12].
Однако и к началу XIX в. суммарный производительный и потребительный потенциал Востока оставался по-прежнему весьма
внушительным по мировым меркам. По экономической мощи Китай вдвое превосходил страны Запада, которые в совокупности уступали также и Индии.
Если же учесть иные, качественные составляющие роста, то можно обнаружить, что в этом измерении Запад добился сравни тельно крупных успехов еще до начала так называемого современ ного экономического роста. По нашим подсчетам, в XI-XVIII вв. относительный индекс развития (среднее геометрическое индика торов роста подушевого ВВП, средней продолжительности жизни и грамотности населения) увеличился там примерно в 4 раза, тогда как в странах Востока он в лучшем случае не изменился (а, возможно, и снизился в среднем на 1/6). Отставая по общему уровню развития от азиатских государств на рубеже первого и второго тысячелетий в 2,4-2,6 раза, западноевропейские страны к началу промышленного переворота превзошли их по этому инди катору уже почти вдвое (табл.Н).
И дело не только в относительно медленном историческом развитии стран Востока, которое многие исследователи рассмат ривают чуть ли не как аномалию. В конце концов такова была парадигма, свойственная большинству традиционных обществ (за исключением, пожалуй, Китая 1Х-Х1 вв.) до начала "ненормаль ного" роста стран Запада. В отличие от первого тысячелетия, которое в целом было в Европе периодом упадка и стагнации (с последующим восстановлением), первые 7-8 столетий нынешнего тысячелетия были эпохой экспансии, мутаций, периодом не со всем медленного и кое в чем не совсем традиционного роста.
Опыт долговременного развития стран Запада и Японии (ПрилЛ) показывает, что их мощный экономический рывок в Х1Х-ХХ вв. явился естественным результатом напряженной, твор ческой работы многих предыдущих поколений людей, создавших еще в доиндустриальную эпоху значительный экономический и культурный потенциал путем наращиванияяинвестиций не только в физический, но и в человеческий капитал, а также совершенст вования системы разнообразных коммуникаций и постепенной трансформации организационно-институциональных структур своих обществ.
7-^7fi7