Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
1.2. Густав фон Шмоллер и его «Grundriss». Густав фон Шмоллер (1838—1917) при виде чисто теоретических трактатов терял хладнокровие. Когда в свое время известный австрийский теоретик Карл Менгер заявил, что исторический метод приводит лишь к поверхностным обобщениям, в которых стираются различия между экономической наукой, правом и политикой, Шмоллер с горячностью возразил, что абстрактные догмы не открывают путей для плодотворного развития экономической науки: достичь этой высокой цели можно лишь на основе тщательного использования описательного материала, исторических фактов и статистических данных. Полемика вскоре выродилась в пресловутый и бесплодный Methodenstreit (спор по методологическим вопросам).
Вместе с тем следует признать, что Шмоллер является одним из великих немецких экономистов. В течение недолгого времени он преподавал в Берлинском университете, куда приезжали, для того чтобы продолжать учебу, многие американцы, окончившие высшие учебные заведения. Он способствовал основанию «Verein für Sozialpolitik» (союз социальной политики), союза, ставившего своей целью социальные реформы. Шмоллер издавал «Jahrbuch für Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft» (Ежегодник законодательства, государственного управления и народного хозяйства), получивший широкую известность как «Schmoller’s Jahrbuch» (Ежегодник Шмоллера). После ряда важных исследований, посвященных мелким промышленным предприятиям в Германии и промышленной политике, он написал объемистый труд «Grundriss der Allgemeinen Volkswirtschaftslehre» (Основы общего учения о народном хозяйстве) (1900 — 1914). Уже на ранних стадиях деятельности Шмоллера его скептическое отношение к классической доктрине быстро обнаружилось в утверждении, что аргументация, развиваемая на основе немногих предпосылок, нереалистична. Любимым его замечанием, обращенным к студентам, было: «Но, господа, ведь все это настолько сложно...». Однако методы его предшественников — представителей исторической школы, как он отмечал, в равной мере нереалистичны, так как обычные попытки вывести единообразные последствия из тех или иных изменений в экономике не могут быть обоснованы при помощи нагромождения эмпирических данных. Теория должна вытекать из исторических и статистических исследований, и он полагал, что в книге «Grundriss» ему наконец удалось развить подлинно генетический подход, который позволит в конечном итоге найти адекватное объяснение хозяйственной структуре общества и функционированию экономики.
В соответствии с этим методом следовало сопоставлять и тщательно изучать меняющийся образ действий различных групп. При этом нужно было учитывать экологические и географические различия, а также принимать во внимание этнические особенности каждой группы. При рассмотрении экономических и социальных проблем Шмоллер обнаружил исключительную способность сочетать сведения из области психологии, этнографии, антропологии, биологии и геологии, хотя трудно предположить, что он был специалистом во всех этих областях. Содержание его работы обнаруживает поразительное сходство с критикой экономической теории, которая получила распространение в последующий период, особенно поскольку речь идет о его интересе к развитию общественных институтов, его концепции относительности научных представлений, подчеркивании им роли изменений в общественной жизни, требовании реалистичности и страстной критике абстрактных, дедуктивных методов исследования. Шмоллер питал сильную неприязнь к представителям австрийской школы, а работа Маршалла, по его мнению, хотя и написана хорошо, но все же совершенно неудовлетворительна. Шмоллер подчеркивал, что в общественных науках нет места для математики, потому что реакции человеческой психики представляют слишком сложную задачу для дифференциального исчисления. Статистические данные, конечно, могут быть использованы, но и к ним он относился с известной сдержанностью.
Если политическая экономия успешно установит необходимые научные связи с этикой, историей, социологией и политической наукой, тогда она действительно превратится в доминирующую общественную науку. Когда ее исследования приобретут нормативный характер, или, другими словами, когда они позволят давать определенные предписания, политическая экономия сможет иметь дело не просто с отношением людей к вещам, а и с отношениями между самими людьми. Но путь к тому, чтобы из этих отношений вывести объяснение причинных связей, лежит, как говорил Шмоллер, через наблюдение, определение, классификацию и анализ. Казалось, что такой подход содержал определенные преимущества: по крайней мере, стали собирать более обширный фактический материал относительно экономической политики, хозяйственной жизни средневековья, роста городов и распространения промышленности, хотя в результате этого экономист и превращался в историка. Однако, оглядываясь назад, следует отметить, что представители исторической школы, по-видимому, все же не были твердо уверены, что они вели исследования в нужном направлении. И после двух десятилетий усердных изысканий, реформы, обещанные ими экономической науке, едва были сформулированы. А основы экономической теории, которую представители исторической школы так презирали, необходимо было преподавать даже с университетских кафедр, так как на них лежала ответственность за подготовку студентов к экзаменам.
Шмоллер и другие представители исторической школы питали глубокий интерес к социальным проблемам. Они способствовали созданию в 1872 г. «Verein für Sozialpolitik» (Союз социальной политики) — ассоциации, члены которой лелеяли мысль об участии экономистов в подготовке программы реформ. Большинство членов «Verein» было настроено довольно консервативно, и все они сходились на том, что проекты решения текущих экономических проблем с либеральных или социалистических позиций содержали рационалистические упрощения и носили утопический характер. Члены «Verein» полагали, что их собственные проекты обладают несравненно большей ценностью. Представителей таких взглядов иронически стали называть «катедер-социалистами»— сардонический намек на их принадлежность к академическим кругам. Они выступали в защиту практических реформ с целью укрепить монархию, ибо императорская власть всегда для них стояла выше мирских классовых интересов. Речь шла не о простом оправдании государственного вмешательства — они считали его единственным условием эффективного функционирования экономики.
И все же можно провести некоторую параллель между положениями Шмоллера и Маркса. Он допускал существование классового конфликта и признавал, что в определенных случаях государство в действительности поступает таким образом, как будто оно является защитником интересов правящего класса. Такие случаи Шмоллер осуждал, поскольку они неизбежно ведут к злоупотреблениям и, по существу, означают вырождение принципов использования суверенной власти. В действительности же, говорил он, интересам государства соответствует защита низших классов. Эту задачу может выполнить гражданское учреждение, осуществляющее бдительный контроль и проникнутое столь сильным чувством ответственности перед обществом, которое позволяет возвыситься над борьбой классов. Социальное законодательство и гарантирование коллективных договоров с предпринимателями в такой обстановке смогут отучить рабочих от революционных идей. На основе сказанного легко понять, почему Бисмарк воспользовался программой, разработанной «Verein für Sozialpolitik». Хотя Шмоллер и отвергал экономический диагноз капитализма, поставленный Марксом, он соглашался с выводом о неизбежности социализма. Однако социализм должен возникнуть, по Шмоллеру, не в результате пролетарской революции, а на основе совместных действий монархии и более образованных рабочих.
«Grundriss» явился кульминационным пунктом творчества Шмоллера. Писал он эту книгу с некоторой неохотой, так как чувствовал, что она содержала лишь предварительный синтез всей массы фактических, исторических данных, которую накопили Шмоллер и его коллеги. И хотя книга основывается на записях его лекций и ранее опубликованных статьях, во многих отношениях она продолжает служить изумительным памятником в честь искусства собирания фактов. Среди исследований в области всеобщей экономической истории у этой книги был ряд прославленных предшественников — исторические исследования Адама Смита и Томаса Мальтуса. Однако у последних теоретическая часть перевешивала исторический и эмпирический материал. Работа Ричарда Джонса фактически не произвела никакого впечатления. Шмоллер не был чрезмерно опечален указанным обстоятельством. Он был убежден в том, что политическая экономия может без труда пустить корни на благодатной почве исторического опыта. Но его представление о политической экономии было совершенно обыденным: по его словам, она является наукой, которая изучает деятельность человека, направленную на удовлетворение его потребностей. По Шмоллеру, существует различие между свободными благами и экономическими благами, и он сформулировал поразительно банальный тезис о предпочтительности изобилия экономических благ. При всех рассуждениях Шмоллера о целостности экономики, о ее интегрированном и взаимосвязанном характере в его работе весьма мало рассуждений, которые можно назвать анализом.
«Grundriss» открывается исследованием психологических, этических и правовых основ общности людей. Затем прослеживаются истоки собственно экономики и описываются взаимоотношения между понятиями семьи, социальной группы и общества и понятиями собственности, класса и различных форм предпринимательской деятельности. После обширных исторических и социологических экскурсов автор наконец переходит к рассмотрению более привычного круга вопросов: рынка, торговли, стоимости, ренты, кредита, труда и экономических кризисов. Столь широкие рамки исследования практически делали невозможным глубокий научный анализ. В силу своих философских убеждений Шмоллер сосредоточивал основное внимание на понятии социального организма и на моральных и этических аспектах хозяйственной жизни общества, а не на исследовании экономических операций. Цели, преследуемые людьми, представлялись ему в плане брачных уз и общности интересов. Сквозь такую призму он рассматривал обычаи, религию, моральные и правовые нормы. Вслед за сознанием людей и их общностью Шмоллер переходит к анализу тех склонностей человека, которые определяют его место в обществе и «инстинкт конкуренции». В результате развития этих склонностей важную роль в эволюции общественных институтов стало играть стремление к обогащению. Такие устремления, если их не ограничивать, могут вести к подрыву всего механизма функционирования общества; ограничивать и контролировать их необходимо с помощью этических норм. Если же эффективно очищать человеческие побуждения, то их можно превратить в предприимчивость и бережливость. На протяжении всех этих рассуждений, занимающих первые две части книги «Grundriss», основное внимание уделяется этической оценке поступков. Развитие человека, по мнению Шмоллера, в принципе происходит в направлении лучшей жизни и более возвышенного образа мыслей, хотя, как он признавал, имеются многочисленные свидетельства того, что соперничество и враждебность суть основные мотивы человеческих поступков. Предприятие рассматривалось как живой организм: оно само по себе (а не те, кто организовал его и управляет им) ведет борьбу за обеспечение господствующего положения на рынке. Предприятие получало независимое существование, а рост его Шмоллер связывал с унаследованными способами образования социальных групп. Что же касается вопроса об использовании обществом имеющихся в его распоряжении материальных ресурсов, то оно определяется духом времени.
Говоря о естественных факторах как об элементах, определяющих экономический порядок, Шмоллер не подразумевал ни крайние материалистические взгляды, которые основное значение придают географическим, топографическим и технологическим факторам, ни идеалистический подход, при котором отрицается наличие какой-либо ощутимой связи между сознанием и окружающей действительностью. Он скорее имел в виду такую систему, внутри которой определенную роль играют и сложные взаимосвязи между людьми и взаимозависимость между человеком и природой. Шмоллер говорил, что человек не может отделять себя от сил природы, напротив, он объединяется с ними для того, чтобы изменить облик нашей планеты. Однако повсюду, где речь заходила о теоретических вопросах, как, например, в главе, посвященной технологии, Шмоллер спотыкался в своих рассуждениях и должен был прибегать к методам анализа, предлагавшимся австрийской школой. В стремлении к равноправию и устранению классовых различий Шмоллер не хотел видеть важные рычаги подлинного социального прогресса. Уменьшить напряженность в общественных отношениях могла опять-таки лишь монархическая власть. В представлениях Шмоллера можно обнаружить разновидность гегелевского саморазвития духа. Экономические факторы — основа для понимания изменений в культурной жизни, и изучение этих факторов способно помочь проникновению в глубь явлений для понимания будущего. В тех случаях, когда Шмоллер выдвигал те или иные рекомендации или защищал изменения в описываемых им институтах, он выступал с позиций того, как, по его мнению, «должно быть». Когда же читатель описание новейших изменений, невозможно избавиться от впечатления о том, что он неизменно считал их наилучшими. А как еще бороться за прогресс? Такие вульгаризированные гегельянские представления не были неожиданностью: ведь они принадлежали теоретикам, убежденным в некой миссии, возложенной на Германию.
Психологический аспект концепции не представляет особого интереса с точки зрения современной науки. Он базируется на чувствах наслаждения или страдания и мало чем отличается от бентамовского гедонизма. Шмоллер пытался обрисовать теорию инстинктов или побуждений человека, эти попытки обладали по крайней мере тем достоинством, что автор ставил вопрос о том, какова должна быть психология, соответствующая требованиям экономической теории. И другие рассуждения в книге «Grundriss» по зрелом размышлении также представляются не очень-то плодотворными. Понимание проблемы использования ресурсов требует знания технологии. Ценообразование основано на обычном механизме спроса и предложения; исключением являются 'получаемое от правительства жалованье и прочие регулируемые выплаты, они должны основываться, как в период средневековья, на справедливой цене. Каждая проблема изучается генетически, статистически и теоретически, вместе с тем делается попытка рассмотреть ее с точки зрения экономической политики. Другими словами, он был заинтересован также и в извлечении практических рекомендаций. Шмоллер выступал в защиту программы социального законодательства германского рейха, считая ее существенным условием стабильности. К магнатам промышленности он мог проявлять столь же жесткое отношение, как и к профсоюзам: чтобы стать сильным, общество всегда нуждается главным образом в могущественном правительстве.
Книга «Grundriss» свидетельствует об энциклопедических познаниях автора. Шмоллер хотел видеть экономическое исследование во всей его полноте и завершенности, для этого он привлекал относящиеся к делу исторические и статистические материалы, а также сведения из области всех остальных общественных и естественных наук. Попытки объединения знаний из всех этих областей носят, к сожалению, довольно примитивный характер, но внимание к широте перспективы является сильной стороной его работы. То, что Шмоллер не оказал того влияния, которое мог бы оказать, объясняется, по-видимому, его непрестанной поддержкой монархии. После I мировой войны подобные взгляды не могли снискать широкой популярности.
Индивидуалистический подход у Шмоллера был сведен к минимуму; например, он настаивал на том, что «проблема труда» может быть терпена только в социально-этическом плане. Шмоллер утверждал, что традиционная доктрина в своих теоретических построениях вообще исключала этот вопрос, а между тем проблема не утратила своей остроты, и общество должно обратиться к ее решению. Для того чтобы общество не потерпело крушения, следует предоставить низшим классам большую долю в результатах прогресса. Он надеялся на то, что доходы удастся распределять лучше, чем это делалось в то время. Такие представления подверглись критике со стороны историка Генриха фон Трейчке1; в ходе этой получившей известность дискуссии Шмоллер вновь подчеркнул свой тезис о том, что психологические и этические факторы играют не меньшую роль, чем экономические. Теоретики, придерживавшиеся чисто экономического подхода, не могли простить Шмоллеру его исторического метода и участия в движении за проведение общественных реформ. Но когда Шмоллер говорил о возможности создания всеобщей экономической теории на основе исторического исследования, он сам вторгался в сферу теоретической деятельности. Оба направления видели свою цель в том, чтобы вывести чисто экономические обобщения, и единственное различие между ними сводилось к вопросу о том, каким путем достигнуть этого. Следует отметить, однако, что представители исторической школы действительно утвердили широкий подход к изучению экономической и социальной жизни, тогда как экономисты, придерживавшиеся более теоретического образа мышления, часто упускали из виду такой подход.
Тезисом об отсутствии проверенных универсальных правил экономической политики подчеркивалось значение принципа относительности, выдвинутого представителями исторической школы. Поскольку мотивы человеческой деятельности, говорили они, обусловлены разнообразными причинами, чисто логический подход не может служить единственным орудием исследования. Теория не может совершенно отвлекаться от мотивов человеческих поступков. А если согласиться с такой предпосылкой, то сам процесс эволюции стимулов, характерных для каждой ступени общественного развития, может продемонстрировать внутреннее единство общественных наук. Общество представляет собой единое целое, поэтому изолированное явление может внушить лишь неполное представление о характере экономики. Понимание взаимоотношений между явлениями должно быть подкреплено генетическим анализом причинных связей.
Сам Шмоллер не был, однако, таким уж крайним поборником исторического метода, как некоторые другие представители этой школы. У него часто можно встретить ссылки не на «законы», а на «регулярно повторяющиеся процессы». Наиболее выдающийся вклад в исследование таких процессов внес его лучший ученик Артур Шпитгоф, автор известных работ, посвященных экономическому циклу. Политическая экономия, как полагал Шмоллер, еще не достигла уровня, когда можно сформулировать «законы». Хотя сам Шмоллер стремился кропотливо собирать все факты, которые требовались для экономической теории, он считался с ортодоксальными взглядами и даже с некоторыми более новыми концепциями австрийской школы. Он никогда не уставал повторять: точно так же, как для уверенной походки нужны две сильные ноги, для исследования требуются как дедуктивный, так и индуктивный методы. Многие монографии и статистические исследования представителей исторической школы практически послужили основой для принятых в Германии законодательных актов. Вместе с тем бесконечные проповеди часто мешали Шмоллеру развить некоторые глубокие мысли, например при трактовке труда и коммерческого предприятия.
Энциклопедические работы, такие как «Grundriss», легко уязвимы. И, несмотря на то, что Шмоллер действительно располагал обширными познаниями, специалисты могли обнаружить в них немало пробелов. Теоретический материал осмыслен плохо; предложение, например, определялось как поток товаров, то есть выражалось в объективных категориях, тогда как спрос трактовался исключительно в субъективном плане. Создается впечатление, что подбор большой части статистических и социологических материалов носил до известной степени случайный характер. На протяжении всей работы можно проследить тенденцию подменить эмпирическое объяснение реальных событий стремлением к конечной цели в духе концепции Гегеля. Научный анализ смешивался с соображениями, носившими этический и политический характер. Более того, неспособность автора отыскать модель изменений практически лишала смысла накопление столь обширного материала. Скудный теоретический аппарат исторической школы вскоре деградировал. Кнут Викселль однажды заметил, что эти экономисты полагали, что сущность экономического исследования состоит в описании торговой практики в промышленности, занимавшейся изготовлением деревянных сапожных гвоздей, в XVI в. Действительно, запрет теоретического исследования, на чем настаивали представители исторической школы, превращал экономиста в некоего историка-социолога, который опасается каких-либо общих суждений, поскольку в отдельных случаях это может ослабить связь с действительностью. Многочисленные пласты описательного материала с каждой новой монографией нагромождались друг на друга. Однако весь этот материал едва выходил за рамки сведений, нужных для построения предварительной гипотезы, которая могла бы послужить введением в экономическое исследование. В последующий период влияние исторической школы стремительно уменьшалось, вероятно даже не вполне оправданно, и в 1920 гг. уже de rigeur (общепринято) считалось подшучивать над ее претензиями.
Историческая школа не смогла заменить теоретическую экономию. В лучшем случае она могла просто создать некоторый противовес преувеличениям, которые встречались и у представителей последней. И все же рост богатства корпораций, национализма, осознание различными слоями своего общественного положения и возникновению новых эволюционных концепций — все это послужило достаточным основанием для существования исторической школы. Однако и теоретики-экономисты недолго ограничивались кругом проблем, которые рассматривал еще Рикардо. В то время как историческая школа могла предложить лишь немногочисленные исторические описания узкого круга второстепенных отраслей хозяйства, теоретическая экономия развернула исследования в новых, неизведанных областях.
1 Г. фон Трейчке (1834—1896) — немецкий историк и публицист.