миф философское мышление

Работа добавлена на сайт samzan.net:

1 вопрос

Миф как наиболее ранняя форма духовной культуры. Мифология и философия. Истоки философии.

Истоки философии

Проблема зарождения философии. Основные возникающие при этом вопросы: 1.Когда и где? 2.Из чего? 3. Почему?

1.   Когда и где? Приблизительно в 8 в до н.э. 3 центра древней цивилизации: Индия, Китай, Древняя Греция. (были и другие цивилизации, но философская мысль там не прослеживалась). Разногласия во времени( проблема различия «миф- философское мышление»). Предфилософия–совокупность дискурсивных мыслей–каждая последующая мысль вытекает из предыдущей, что обуславливает последовательность, системность. Наиболее теоретична в этом смысле Д.Греция, философия Востока менее теоретична.

Приблизительно в 6 в до н.э.–бытовые, семейные вопросы, 10 ,11–16 в до н.э.–вопросы мироздания. С европейской точки зрения установлено, что философия начинается с 6 века до н.э. одновременно в Др.Греции, Индии и Китае.

2.    Из чего? К источникам философии можно отнести:

·        народное творчество в целом(мифы и т.д.)

·        накапливающийся опыт

«Философия наблюдается в момент разложения мифологического мировоззрения»(Гегель)

В основе философии–понятийно–логический язык в отличие от мифов(образный). Ф. Проявляет себя в литературных произведениях(Гомер)–вначале были древние летописи.

Основные концепции происхождения Ф.:1. Мифогенная. 2.Гносеогенная. 3.Теологическая.–ряд разногласий между философами.

§         Мифогенная. Философия возникает путем закономерного внутреннего развития мифа. Содержание остается, форма изложения меняется. Персональная философия становится общей. Философия–рационализация мифа(Гегель, Лосев, Коннфорд)

§         Гносеогенная. Философия возникла в результате обобщения знаний(космогонии, медицины и т.д.)(Богданов)

§         Теологическая. Концепция прослеживается с момента зарождения богословной традиции. Философия–реализация человеком дара божьего.

Каждая концепция имеет «за» и «против».

Синтетический подход–философия возникла из мифологии, накопления знаний, науки.

3.   Почему? Необходимо теоретическое понимание действительности.

§         Разделение труда(отделение умствен. от физического).

§         Присущее человеку творчество духа(Эдман Гусман считал, что причина появления философии «страсть человека к познанию и созерцанию мира, свободная от всякого практического интереса»).

§         Пифагор: «Жизнь подобна игрищам: Иные приходят состязаться, иные–торговать, а самые счастливые- смотреть».

Миф — зародыш всей духовной культуры. Миф продолжает жить в культуре на протяжении всей ее истории вплоть до нашего времени — рядом с другими ее формами. Слово «миф» буквально означает сказание, предание.

Под мифологией же понимается совокупность мифов, созданных каким - либо народом (или разными народами).

Миф — сказание, предание особого рода. В самом кратком виде его главная особенность выражается в таком определении: миф — это вымысел, принимаемый за правду. Люди, принимающие миф за правду, не могут видеть в нем вымысла; а те, кто считает миф вымыслом, не могут принимать его за правду. Значит, миф есть правда для одних людей и вымысел — для других.

Мифология выступает не просто как собрание мифов, но и как культурная форма («форма общественного сознания»), в которой люди воспринимают и осознают окружающий мир, запечатлевают накопленный ими жизненный опыт, сохраняют и передают его из поколения в поколение.

Для древних людей их мифы были само собой разумеющейся, очевидной и не нуждающейся ни в каких доказательствах достоверностью. Поэтому мир, в котором они жили, значительно отличался от нашего: он был устроен иначе, наполнен вещами и процессами, которых в нашем мире нет, населен существами, способными существовать, по нашим понятиям, только в воображении. Составить некоторое представление об этом мире можно, опираясь на изучение следов первобытной мифологии в фольклоре современных народов, а также в архаических культурах, сохранившихся у африканских племен, у обитателей островов Океании, аборигенов Австралии, Америки, у некоторых северных народов. Анализ древних мифов показывает, что между мифами разных народов существует значительное тематическое сходство. В различных вариациях они повествуют об одном и том же: о происхождении и устройстве мироздания, небесных тел, земли, растений, животных, человека и его образа жизни — охоты, земледелия, ремесел, обрядов и ритуалов. В них неизменно, так или иначе, присутствуют фантастические описания богов, необычайных животных, загробного царства и пр. Мир древних людей, отраженный в их мифологии, был, с одной стороны, загадочным и непонятным. В нем какими-то неведомыми способами совершались необыкновенные чудеса. Возьмем, например, проблему происхождения мира. В разных мифах она решается несколько по- разному, но всегда предельно просто. Согласно одним мифам, мир вылупился из гигантского яйца; по другим — он появился из воды, или из воздуха, или из небесного огня; по третьим — родился от брака Дня и Ночи, и т. д. Древние мифы рисуют образы духов, управляющих различными явлениями и процессами. Наиболее могущественные, духи со временем становятся богами, которым люди поклоняются. Духи и боги в чем-то похожи на людей, но не обязательно существуют лишь в человеческом облике. В мифах живыми, одушевленными, разумными существами могут оказаться животные, растения и любые вещи и явления природы — камни, реки, горы, ветры, Солнце, Луна, звезды. Как с невидимыми духами, так и с одушевленными предметами люди общаются: просят о помощи, хвалят, ругают, наказывают, награждают жертвоприношениями.

Миф изображает человека в неразрывной связи с окружающей природой. Чаще всего люди оказываются потомками первой человеческой пары — мужчины и женщины, сотворенных богами из глины, земли, камня или песка. Разница между людьми и богами относительна. Люди, поднабравшись силы и мудрости от богов, тоже могут вершить необычайные дела.

Мифология и философия. Мифология в истории культуры человечества и при становлении отдельной личности возникает и существует гораздо раньше философии, расцветает накануне неё, остаётся наряду с ней. Философия свойст- венна сравнительно развитому, к тому же, надо признать, элитарному сознанию. Большинство людей во все времена ничего не слышали о философии как тако- вой и прекрасно без неё обходятся. А вот мифология буквально вездесуща, при- нудительна, общечеловечна. Это своеобразная философия для бедных. Именно к ним применимы слова Германа Мелвилла (1819–1891) из его знаменитого ро- мана о Белом Ките: «...Вероятно, мы, смертные, только тогда можем быть ис- тинными философами, когда сознательно к этому не стремимся». Образованные же представители любого общества, интеллектуалы, не только возвышаются над частью традиционных мифологем, но и разделяют другие из них, а, кроме того, выдумывают и тиражируют свои собственные. Мифология играет роль своего рода предфилософии на заре человеческой истории. А затем сплошь и рядом становится своего рода парафилософией, то есть духовным суррогатом

— упрощённым заменителем настоящей философии. Дело в том, что у них во многом общие темы — мир, человек, человек в мире. Однако способ решения этих масштабных и вечных проблем у философии и мифологии разный. Поэто- му различаются ответы и, главное, системы жизненных ценностей, способы практик, предлагаемые той и другой.

Необходимо различать основные значения термина «мифология».

Прежде чем их назвать, сделаю общую оговорку на будущее чтение этих лекций. При- ступая к изучению философии, стоит сразу привыкнуть к такой, на поверхностный взгляд странной особенности, как многозначность базовых понятий этой отрасли знания. В кон- трасте с однозначными терминами естествознания и технологии, философские категории совмещают в себе сразу по нескольку значений, поворачиваясь к читателю, собеседнику то одним, то другим из них. Это связано с особой противоречивостью и динамизмом мира че- ловеческой истории и культуры, их негомогенностью (неоднородностью) по сравнению с мирами природы и техники. Более того, каждый человек вправе придавать тому или иному гуманитарному выражению свой, сугубо личностный смысл и им довольствоваться. Но в этом случае ему лучше не ходить на занятия, а особенно на экзамен по философии. В каче- стве учебного предмета, а тем более области научных исследований, своего рода духовной практики анализа неких универсалий и самоанализа качеств личности, философия предпола- гает уяснение и согласование исходных для всей культуры смыслов и значений.

2 вопрос

Диалектический и исторический материализм К. Маркса и Ф. Энгельса.

Марксистская философия была создана совместно двумя немецкими учеными К.Марксом и Ф. Энгельсом в середине Х1Х века.

Характерные черты:

Диалектический метод рассматривается в неразрывной связи с материалистическим принципом;

Исторический процесс понимается с материалистических позиций как естественный, закономерный и прогрессивный процесс; 3. Мир не только объясняется, но и разрабатываются общеметодологические основы его преобразования.

Марксистская философия состоит из двух частей: диалектического материализма и исторического материализма.

Согласно диалектическому материализму, основной вопрос философии решается в пользу бытия (бытие первично, сознание вторично); сознание не существует как самостоятельная реальность, это свойство материи отражать саму себя (существование бога отрицается); материя находится в постоянном движении и саморазвитии, она вечна и бесконечна; ее развитие происходит по законам диалектики

единства и борьбы противоположностей, перехода количественных изменений в качественные, отрицания отрицания.

В историческом материализме ключевыми понятиями являются экономический базис и политическая надстройка. Базис - это совокупность производственных отношений (отношений по поводу производства, распределения, обмена материальных благ). Надстройка

это идеологические отношения, связанные с ними взгляды и теории, а также организации (государство, партии и т.д.). Надстройка закрепляет и поддерживает интересы господствующего класса в обществе. Экономический базис определяет надстройку, в тоже время она тоже оказывает большое влияние на него. Общество развивается естественным и закономерным путем от одной общественно-экономической формации к другой. В основе оэф лежит определенный уровень производительных сил (средства производства+люди) и производственных отношений. Рост уровня производительных сил приводит к изменению производственных отношений и смене общественно-экономических формаций и общественно-политического строя (через революцию). К.Маркс выделяет пять общественно- экономических формаций:

первобытнообщинная - крайне низкий уровень производительных сил, рабовладельческая - экономика основана на рабстве,

феодальная - экономика основана на крупной земельной собственности и труде зависимых крестьян,

капиталистическая - промышленное производство, основанное на труде свободных, но не являющихся собственниками средств производства наемных рабочих

коммунистическая - общество будущего, основанное на свободном труде равных людей при государственной (общественной) собственности на средства производства. К.Маркс, продолжая традицию социального утопизма, верил в

возможность переустройства несправедливого, простроенного на господстве частной собственности и эксплуатации человеком человека, капиталистического общества. С помощью пролетариата (могильщика капитализма) и пролетарской революции (пролетариат - рабочий класс, наиболее активен, ему нечего терять, по сравнению с крестьянством) возможно построение бесклассового общества, основанного на общественной собственности, всеобщем равенстве и принципе «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

3 вопрос

Философское познание и его проблематика.  Предмет философии.

Любое знание – это знание о том, что исследователем, познающим индивидом выделено как нечто конечное и обладающее собственными свойствами, и тогда познающий есть субъект, а познаваемое для него – это объект. Специфика объекта философии в том, что де-факто он не имеет ни чувственно воспринимаемых границ, ни ощущаемой формы, ни чувственно воспринимаемых своих частей, элементов в отличие от объектов природы. Объект философии – это бесконечный Мир (природа, вселенная, космос) и Общество как их единство и особая целостность. И поскольку познание «неоформленного» невозможно, то объект философии, так или иначе, но всегда авторами конституируется как определенная реальность в форме Действительности (естественной и социальной).

Предметом философии называют круг вопросов, которые она изучает.

Что именно является предметом философии, зависит от эпохи и интеллектуальной позиции мыслителя. Споры, что такое предмет философии продолжаются.

Свои варианты ответа на вопрос о предмете философии предлагали разные школы. Один из наиболее значимых вариантов принадлежит Иммануилу Канту. В марксизме-ленинизме также предлагалась своя формулировка «основного вопроса философии».

Марксизм-ленинизм относил к числу важнейших вопросов два:

«Что первично: дух или материя?» Этот вопрос, впервые в таком виде сформулированный Энгельсом[источник не указан 70 дней], в марксистско-ленинской философии официально назывался «основным вопросом философии», поскольку утверждалось, что с самого начала развития философии произошло деление на идеализм и материализм, в основе которого лежало суждение о главенстве духовного мира над материальным, либо наоборот.

Вопрос о познаваемости мира, который был в нём главным вопросом эпистемологии.

Философия пытается ответить на вопросы, на которые пока не существует способа получения ответа, типа «Для чего?» (напр., «Для чего существует человек?»). В то же время наука пытается ответить на вопросы, на которые существуют инструменты получения ответа, типа «Как?», «Каким образом?», «Почему?», «Что?» (напр., «Как появился человек?», «Почему человек не может дышать азотом?»)

4 вопрос

Иррационализм XIX века (Шопенгауэра, Ницше).

Иррационализм --- философское учение, настаивающее на ограниченности познавательных возможностей разума и мышления, признающее основным родом познания чувство, интуицию, инстинкт и т. д. Действительность считается хаотичной, подверженной игре случая. На рубеже 19-20вв. это философия жизни, пытавшаяся преодолеть ограниченность механистического материализма с идеалистических позиций. В центре лежало понятие жизни как абсолютного, универсального,бесконечно уникального начала жизни, которое, в отличие от материи и сознания, активно, многообразно, вечно движется. жизнь нельзя познать чувством или разумом, постигается только интуитивно, доступна лишь переживанию.

Артур Шопенгауэр(1788--1860) последователь Канта, особенно его учения об априорных формах чувственности. выделял два аспекта постигания субъекта или Я: тот, который дан в качестве объекта восприятия, и ото, который сам по себе, то есть проявлением воли. Мир обусловлен субъектом и ограничен сферой видимости. Сторонник волюнтаризма, Сознательная воля у него подчинена слепой, неразумной, бесцельно действующей мировой воле.Критика кантовской вещи в себе трансформировалась в утверждении воли к жизни в качестве основного движущего фактора развития и безусловного первоначала мира.Все явления суть разные ступени объективации воли. Познание, в т.ч. научное, имеет приспособительный характер. Воля, будучи темной и таинственной силой, крайне эгоцентрична, что означает для людей беспокойство, конфликты и тд.Этический идеал Ш - нирвана, полный аскетизм, умерщвление воли.Другой путь освобождения от страданий --- искусство, художник созерцает саму сущность воли и ее адекватные вечные объективации (идеи), что позволяет умиротворить неистовство воли.

Ницше Фридрих (1844-1900).Претерпел эволюцию от

романтической эстетизации опыта культуры через "переоценку всех ценностей" и критику европейского нигилизма к всеобъемлющей концепции волюнтаризма. Основные положения:

1) все существующее есть воля к власти и могуществу;

2) перспективизм --- сам мир есть множество борющихся друг с другом картин мира (перспектив), исходящих из центров власти(силы).

Противник противопоставления истинному миру мира эмпирического.В основе морали он видит желание (зачастую, бессознательное) физиологически слабых индивидов господствовать над сильными и здоровыми. Апелляция к разуму и правде есть замена физического насилия, способ одной воли доминировать над другой. В том же смысле значима и любая рациональная аргументация. В любой фил полемике речь идет не о поиске истины, а о жизнеутверждении одной стороны за счет противоборствующей. Аналогично наука, ценности. все это суть субъективные интерпретации внешнего мира, за которыми стоит цель сохранять некие формы жизни..

Увязывает критику метафизики с критикой ее языка.Подчерк несоизмеримость категориальной схемы описания мира реальному положению дел, отсюда неспособность языка, следовательно, и мышления представить какие-либо знания независимо от языка или мышления. Убеждения в фальсифицирующей природе языка и мышления приводит его к мысли о доминирующей роли действия и воли. Все всеобщие и необходимые истины и тд. всего лишь удачные находки в борьбе за жизнь и власть, в тоже время он не совсем произвольны, так как определяются органическими чертами человека как вида и его ресурсами, причем они постоянны. Всякие понятия определены полезностью в рамках трансцендентального жизненного процесса.

Вводится понятие "родового субъекта", цели и интересы которого скрыты от отдельного индивидуума. Для него предрассудки разума и формы жизни являются априорными и принудительными, он не может не следовать им. Отсюда фаталистическая идея о вечном возвращении одних и тех же заблуждений, войн, иллюзий, Противостоит этому идея сверхчеловека, необходимость( в тч и через воспитание, и через селекцию) преодоления свойств человеческой природы, например, структуры чувственности.

5 вопрос

Структура философского знания. Функции философии.

Философия, в отличие от конкретных наук, изучает всеобщее в системе отношений «человек-мир». Но эти отношения — многообразны, поэтому в зависимости от того, какие именно отношения мы выделяем, и какие вопросы считаем главными — выделяют разделы философии, или разделы философского знания:

фундаментальные (Что есть мир?) — онтология

познавательные (Как познается мир?) — теория познания (гносеология)

ценностные (Что такое хорошо и что такое плохо?) — аксиология

этические (Что такое добро и зло?) — этика

эстетические (Что такое красивое, безобразное?) — эстетика

Практические (Как с этим миром взаимодействовать?) — праксеология

Ширится разворот философии к другим составляющим духовной культуры, возникают бинарные концептуальные образования: социальная философия, философия техники, философия искусства, философия истории, философия права, философия собственности и пр. То есть наряду с упрочением целостности в ней нарастает и многослойность.

Наш курс включает в себя лишь изучение онтологии и гносеологии, как разделов философского знания. Другие разделы могут затрагиваться в курсах социологии, культурологи, политологии и пр.

Особое внимание будет уделяться философии науки, философии техники и инженерного знания. Но изучение этих частных «философий» требует обязательного предварительного освоения общефилософского категориального аппарата, методов ведения философских рассуждений, дискуссий. Таким образом, наш курс, в целом, построен на дедуктивном принципе «от общего к частному»: Что есть мир? — Как мы его постигаем? — Как осваивается мир в науке и технике?

Мировоззренческая функция

Мировоззренческая функция философии считается одной из важнейших. В ней проявляется способность философии выступать основой мировоззрения, которое представляет собой целостную устойчивую систему взглядов о мире и закономерностях его существования, о явлениях и процессах природы и общества, имеющих значение для поддержания жизни общества и человека. Мировоззрение личности выступает в виде совокупности чувств, знаний и убеждений. Особую роль в мировоззрении человека играют представления о принципах, которые определяют его отношения к миру, обществу и самому себе.

Мировоззрение по своей форме может быть:

мифологическим

религиозным

философским.

Это зависит от того, на каком основании оно базируется — на мифологических, религиозных или философских представлениях. Основу мифологического мировоззрения составляют мифы, т. е. фантастические повествования о мироустройстве и о месте человека в системе мироздания. Такое мировоззрение исходит из художественно-эмоционального переживания мира или из общественных иллюзий. Религиозное мировоззрение является следующим этапом развития взглядов людей на мир, в отличие от мифа, религия не смешивает земное и сакральное. Обладатели такого мировоззрения полагают, что творческая всемогущая сила — Бог находится над природой и вне природы. В центре любого религиозного мировоззрения находятся представления о высших ценностях и путях их обретения. Оно базируется на не терпящей сомнения вере и ставит воззрения человека в зависимость от религиозных догматов. В отличие от него, философское мировоззрение в состоянии основываться на результатах познавательной и практической деятельности людей. Важную роль в системе современного философского мировоззрения играют данные науки, синтезируемые в представлениях о научной картине мира.

Нередко в современных условиях в мировоззрении отдельных людей одновременно сочетаются мифологические, религиозные и научные представления. Эти представления придают мировоззрениям конкретных людей специфику.

Мироощущение мировосприятие и миропонимание

В различающихся по форме и по характеру мировоззрениях интеллектуальный и эмоционально-психологический опыт людей сочетается особым образом, по-разному в них отражается мироощущение, мировосприятие и миропонимание людей.

Мироощущение составляет эмоционально-психологическую сторону мировоззрения. В нем находят выражение ощущения, восприятия, переживания людей.

В мировосприятии, основывающемся на наглядных представлениях, мир предстает в его реальности, образы которой опосредованы сочетанием эмоционально-психологического и познавательного опыта людей.

Миропонимание складывается на основе мироощущения и мировосприятия. На характер миропонимания по мере развития науки все большее влияние оказывают добытые ею знания. Значение миропонимания заключается в том, что оно является основой формирования потребностей и интересов человека, его представлений о нормах и ценностях, а значит и мотивов деятельности. Развитие и совершенствование мироощущения, мировосприятия и миропонимания приводит к повышению качества содержания мировоззрения и росту силы воздействия его на живую жизнь.

Как система взглядов мировоззрение людей формируется на основе самых разных знаний, но завершающий вид ему придает философия, которая, как отмечалось ранее, обобщает содержащиеся в нем установки и вырабатывает предельно общие принципы как познания, понимания, так и преобразования мира. В качестве фундамента мировоззрения выступают сведения о нормативных образованиях, опосредующих его направленность и придающих ему действенность. Философия является средством формирования и обоснования содержания наиболее общих, основополагающих и потому существенных нормативных образований мировоззрения, опосредующих всю систему жизнеобеспечения людей. В этом смысле ее оправданно рассматривать как основу мировоззрения, которую использует человек в своих взаимодействиях с миром и наделять ее мировоззренческой функцией.

Гносеологическая функция

С названной функцией связана гносеологическая или теоретико-познавательная. Сущность этой функции заключается в способности философии осуществлять теоретическое исследование познавательной деятельности человека с целью выявления механизмов, приемов и методов познания. Иными словами, теория познания, вырабатывая принципы и нормы познания, снабжает человека средствами, с помощью которых люди получают возможность постигать мир, т. е. получать о нем истинные знания и тем самым иметь правильное, отвечающее требованиям современности мировоззрение, на базе которого возможна эффективная практика.

Методологическая функция

Философия, будучи средством выработки принципов человеческого отношения к миру и хранителем знаний об этих принципах, в состоянии выступать в качестве методологии, т. е. в роли учения о методах познания и преобразования действительности. Это означает, что философия обладает методологической функцией. Термин “методология” используется в научной литературе в двух смыслах: во-первых, словом “методология” обозначается учение о нормах, правилах человеческой деятельности; во-вторых, под методологией понимается совокупность определенных норм, опосредующих познавательные и практические действия с целью их оптимизации. Можно утверждать, что методология как совокупность принципов и норм деятельности выступает как проявление мировоззрения в действии. Выполнение философией методологической функции зависит от качества выработанных в ее рамках общих принципов познавательной и практической деятельности людей, а также от глубины усвоения знаний этих принципов применяющими их людьми.

Информационно-коммуникативная функция

Характер усвоения философских знаний зависит от способности философии как системы знаний передаваться от одних людей к другим и информировать последних о ее содержании. В этом проявляется информационно-коммуникативная функция философии.

Ценностно-ориентирующая функция

Философия как совокупность знаний о наиболее общих принципах отношения человека к миру представляет собой в то же время систему критериев оценочной деятельности, в роли которых выступают эти принципы. Оценочная деятельность, возможная на основе осведомленности людей о предлагаемых философией критериях оптимальности, полезности той или иной совокупности явлений и действий, выступает в качестве средства ориентации этих людей в мире. Философия как средство выработки знаний о ценностях и носитель этих знаний, с точки зрения аксиологии, или теории ценностей, способна выполнять ценностно-ориентирующую функцию.

Критическая функция

С таким направлением реализации одного из назначений философии связано проявление другого ее назначения, выражающегося в выполнении критической функции. В рамках философии осуществляется оценка происходящего в мире на основе содержащихся в философии общих представлений о норме и патологии явлений и процессов действительности, окружающей человека. Критическое отношение философии к негативно оцениваемому в духовной и материальной жизни содействует выработке мер, направленных на преодоление того, что не устраивает человека, представляется ему патологическим и потому достойным преобразования. Критическая функция философии может проявляться не только в отношениях людей к миру, но и реализовываться в ходе самооценки специалистами ее собственного содержания. Таким образом, критическая функция философии в состоянии реализоваться как в плане стимуляции развития знаний о мире и обновления мира в целом, так и в плане совершенствования содержания самой философии.

Интегрирующая функция

Как известно, философия обобщает накапливаемое человечеством знание, систематизирует и интегрирует его в единую систему, вырабатывает критерии его соподчиненности. Это позволяет говорить об интегративной функции философии по отношению к знанию.

Кроме того, философия формулирует предельно общие принципы мироустройства, а также требования к отношениям человека к миру, обществу и самому себе. Будучи усвоенными в ходе воспитания, став достоянием разных людей, такие принципы обеспечивают у них формирование близких по содержанию позиций, что содействует интеграции социальной общности в единое целое. В этом проявляется другой план реализации интегрирующей функции философии.

Идеологическая функция

В тесной связи с указанными функциями философия способна фиксировать и пропагандировать интересы социальных слоев и групп общества, т. е. выступать в роли идеологии, выполнять идеологическую функцию. Эта функция может обладать спецификой в зависимости от того, интересы каких социальных групп данная философия выражает. Как известно, интересы групп могут быть прогрессивными или реакционными. В зависимости от этого находится направленность реализации идеологической функции, которая способна оказывать большое влияние на проявление других функций философии. Реакционные идеологии в состоянии тормозить развитие философии, деформировать и искажать ее содержание, снижать ее социальную ценность, сокращать масштабы применения на практике.

Воспитательная функция

Важную роль играет воспитательная функция философии, которая вытекает из способности этой дисциплины оказывать, по мере усвоения знаний о ней, формирующее воздействие на интеллект человека. Овладение личностью знанием философии, формирование соответствующих ей убеждений и навыков деятельности в состоянии побуждать человека к активной, творческой и полезной для людей результативной деятельности. В том случае, если человек овладевает реакционной философией, то это может породить у него пассивное отношение к делам, отчуждение от людей, от достижений культуры, или обернуться активностью направленной против общества или его части.

Прогностическая функция

Наряду с вышеназванными функциями философия занимается прогнозированием, выполняет прогностическую функцию. Многие философы прошлого выступали как пророки, предсказывая грядущее. Некоторые из прогнозов были утопическими, далекими от реальности, но иногда пророчества отдельных выдающихся мыслителей достигали большой адекватности. Конечно, предвидеть будущее трудно, но ценность предостережений философов о грозящих опасностях, например, порождаемых бездумным и хищническим потреблением природных ресурсов, в рамках тех правил, которыми сегодня пользуется мировая экономика, чрезвычайно высока. Ибо это ставит задачу совершенствования норм, регулирующих связи общества и природы с целью обеспечения выживания людей.

Проектировочная функция

С рассмотренными функциями философии связана еще одна — проектировочная. Ввиду того, что философия выявляет механизмы и наиболее общие тенденции развития природы, общества и мышления, раскрывает требования, соблюдение которых обеспечивает действие этих механизмов и тенденций, она в состоянии стать основой для воздействия на природные и социальные процессы. Такое воздействие для обеспечения его четкой направленности и получения определенных результатов должно быть организованным. Предварительное проектирование социальной среды, например, в условиях освоения территорий, градостроительства, строительства заводов и фабрик требует участия философии, которая совместно с другими науками призвана разрабатывать наиболее общие принципы и нормы, составляющие нормативный каркас создания и функционирования объектов, используемых для организации жизнедеятельности людей в урбанизированной и иной среде. Такую же роль призвана играть философия и при организации экономического пространства. В более узком плане проектировочная функция философии реализуется в формировании образцов познавательной и практической деятельности. Рассмотрение функций философии является иллюстрацией ее масштабной роли в общественной жизни, в организации деятельности людей, направленной на познание и преобразование мира.

В деятельности экономиста функции усвоенной философии реализуются не только в содержании его профессиональной практической и теоретической деятельности. Воплощение мировоззренческой, гносеологической, методологической и других функций философии осуществляется как в плане осознания макроэкономических проблем, так и в их реализации на уровне микроэкономических отношений. При этом становится возможным как генерирование новаторских идей, принятие обоснованных решений по их реализации, успешное воплощение их в экономической деятельности, так и безупречное следование принимаемым к исполнению, действующим в обществе требованиям экономических отношений. Иными словами, философия, став достоянием экономиста как составляющая его профессиональной подготовки способна выступить в качестве фундамента его практической деятельности. Успешность этой деятельности будет наряду с прочим зависеть и от того, какую философию экономист усвоил, и как умело он может применять ее на практике.

6 вопрос

Антропологическое направление в философии ХХ века: психоанализ,  экзистенциализм.

Антропологическое направление

Это направление философии оформилось в трех основных школах: философия жизни, экзистенциализм и философская антропология.

Будучи нацелено на экзистенцию человека, его бессознательное начало, это направление методологии классического рационализма предпочитает иррационализм. Иррационализм существенно ограничивает возможности разума, делает ставку на бессознательные процессы человеческого «Я». Процессы проявления воли, интуиции, воображения и т. д. не поддаются рациональному познанию и невыразимы в средствах логики. Если позитивизм, ориентируясь на науку, превращал философию в теорию познания, оторванную от объективной действительности, то философия жизни стремится сохранить мировоззренческую функцию философии, но ценой отказа от научности.

I. Тенденции иррационализма наиболее сильно проявились в философии жизни. Ее представители: Ф. Ницше (1844-1900), В. Дильтей (1839-1911), Г. Зиммель (1858-1918) и А. Бергсон (1859-1941).

На формировании философии жизни сказалось влияние философии Артура Шопенгауэра (1788-1860). В его основном сочинении «Мир как воля и представление» мир предстает как «слепая воля к жизни». Только воля обладает объективностью, что и обеспечивает ее примат над разумом. Мышление, как производное воли, способно быть лишь системой ее обеспечения, выполнять служебную функцию.

Самоценность мышления, а тем более его первичность сомнительны. Что касается воли, то это особое состояние индивида, несводимое ни к сознанию, ни к деятельности. Благодаря мышлению человек познает мир как волю, прошедшую в своем развитии состояние самой природы и нашедшую себя в человеке. Посему мир, в котором пребывает человек, есть одновременно и воля и представление.

Каждый человек, утверждая свою волю, рассматривает всех других либо как средство, либо как препятствие на пути к цели. Поскольку каждый стремится к абсолютному господству, не прекращается «борьба всех против всех». Социальное устройство (государство) не в состоянии блокировать, а тем более уничтожить эгоизм. Будучи системой сбалансированных, частных воль, государство только отчасти снимает напряженность средствами права, морали и искусства.

Подчеркивая иллюзорность счастья и неотвратимость страдания, корни которого уходят в «волю к жизни» с ее бессмысленностью и вечной неудовлетворенностью, Шопенгауэр называет существующий мир «наихудшим из возможных».

А. Шопенгауэр отличается от представителей классической философии тем, что уходит от онтологических проблем, полагая, что никакой объективной истины и справедливости нет, а есть лишь страх перед смертью. И в этом смысле жизнь не столько подарок Судьбы, сколько великое несчастье. И единственное, что заставляет людей жить, так это воля. Когда исчезает воля, исчезает и сам человек. Но воля — это не разумное, а нечто бессознательное. Сохраняя свою загадку, она является мощным фактором формирования поступков человека.

После знакомства с иррационалистическим и пессимистическим учением А. Шопенгауэра Ф. Ницше уточняет его концептуальную идею. По Ницше, доминантой общества является не столько «слепая воля к жизни», сколько «сознательная воля к власти» в условиях борьбы за выживаемость. Пытаясь обосновать «естественный, ничем не сдерживаемый поток жизни», Ф. Ницше предпринимает критику всех общечеловеческих ценностей. По Ницше, мир имеет нулевую ценность, а жизнь — это специфическая воля к аккумуляции власти, жестокая игра, где выигрывает посредственность, ибо «наиболее сильные оказываются наиболее слабыми, когда им противостоят организованные стадные инстинкты, боязливость слабых, численное их превосходство».

Ф. Ницше отвергает рациональность в философии, не приемлет христианскую религию и связанную с ней традиционную мораль, ибо они якобы защищают слабых и делают сильных ничтожеством. В истории нет цели, нет прогресса, а есть «вечное возвращение, вечная борьба сильных и слабых». Отсюда отрицание всяких принципов. «Жить — это значит быть жестоким и беспощадным ко всему, что становится слабым в нас и не только в нас» (Ницше Ф. Соч. В 2-х томах. Т. 1. С. 535).

И. Кант и И. Фихте, Ф. Шеллинг и Г. Гегель, жившие под знаком Великой французской революции 1789-1793 гг., верили, что история человечества имеет свой смысл, свою справедливость.

Что касается Ф. Ницше, то он современник эпохи, где успеха добиваются не самые умные и справедливые, а самые жестокие и коварные. Ницше один из первых предвосхитил приближение XX в., как эпохи тотального наступления усредненных людей с их неукротимой жаждой к власти.

В 1878 г. выходит в свет его «Человечество слишком человеческое», где он осуществляет инвентаризацию т. н. общечеловеческих ценностей, демонстрируя их инверсию. В условиях подготовки к переделу мира идеи любви, братства, равенства, справедливости всего лишь пустые слова. Феномены-перевертыши скорее обманывают, чем поддерживают и обнадеживают.

И в 1884 г. Ницше публикует «Так говорил Зарату-стра», где он пытается обосновать реальные нравы, указать сильным на их долг, а подчиненным — на их обязанности, ибо в условиях, где нет правды, где все дозволено, там нет выбора — кроме повелевать или подчиняться.

Такой духовной атмосферы Ницше не выносит. Он в прямом смысле сходит с ума, диагностировав своей судьбой состояние XX в.

Академический характер философии жизни придают работы Вильгельма Дильтея и Георга Зиммеля. Они задают философии жизни мировоззренческую и методологическую направленность.

По мнению Дильтея, претензия философии жизни быть мировоззрением имеет основание, ибо это учение игнорирует «абстракции» и тяготеет к «живому опыту», к самой жизни.

Мировоззрение выступает орудием жизни, средством понимания жизни. Но такое мировоззрение, миросозерцание и миропонимание может обеспечить не всякая философия, а только философия жизни, имеющая вне-рациональное основание.

Попытка свести все проблемные ситуации к живому опыту и понять их в соотнесении с жизнью казалась многообещающей, но само понятие жизни, его неопределенность снижали эвристический потенциал такого подхода.

Поставив задачу понять жизнь из нее самой, представители философии жизни выразили предчувствие общего кризиса своего общества. Но поскольку это предчувствие невозможно выразить «рациональными средствами, ибо жизнь нельзя поставить перед лицом разума», то в рамках философии жизни идет поиск и оформление особой методологии, закладываются основания метода «понимания» — герменевтики.

Метод герменевтики ориентирован на непосредственное постижение целостности исследуемого феномена либо путем самонаблюдения, либо путем «вживания, сопереживания, вчувствования».

Несмотря на свою субъективность, концепция «переживания, понимания и истолкования» в 50-х годах XX века обретает особую актуальность. Она заложила основание «философии герменевтики». (См.: Гадамер X. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988).

Внерациональному восприятию мира отдает предпочтение и французский мыслитель Анри Бергсон. Основание мира он видит не «в слепой воле к жизни» и не «в осознанной воле к власти», а в «жизненном порыве», обеспечивающем эволюцию мира. Жизненный порыв это потенциал космоса, реализующего себя через творчество человека. Именно через человека проходит путь «жизненного порыва», и через человека жизнь постигает саму себя возможностями инсайта (интуиции).

Познание, как самопознание, подтверждает, что жизнь — это метафизическо-космический процесс, поток творчества во времени. По мере ослабления «жизненного порыва» происходит распад жизни. Она превращается в материю, некую неодушевленную массу, в вещество.

II. Наиболее влиятельной школой антропологического направления в философии является экзистенциализм. Его основные представители: Ф. М. Достоевский (1821-1881), Л. И. Шестов (1866-1938) в России; М. Хайдеггер (1889-1976), К. Ясперс (1883-1969) в Германии; Г. Марсель (1889-1973), Ж.-П. Сартр (1905-1980) и А. Камю (1913-1960) во Франции.

Предтечей экзистенциализма является датский философ-теолог С. Кьеркегор (1813-1855). У Кьеркегора было три врага: коррумпированная церковь, самодовольный буржуа и рациональная философия Гегеля.

Сам по себе С. Кьеркегор — одинокий человек, несчастный в личной жизни, но не утративший бескорыстной любви к людям. Его личная нравственность и сила духа положили начало философии экзистенциализма. Воззрения датского мыслителя сложились под влиянием немецкого романтизма и как следствие антирационалистической реакции на гегелевскую философию. Кьеркегор критикует Гегеля за потерю индивидуальности человека, за приоритет общего над единичным.

Экзистенциализм исходит из того, что для каждого человека главным в его жизни являются не абстрактные идеи, а конкретные проблемы его существования в условиях, когда бал правит зло и несправедливость. Единственным ориентиром в «театре абсурда» является не разум, а вера, ибо «вера начинается как раз там, где прекращается мышление» (Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993. С. 52).

Социально-психологическим источником экзистенциального философствования явилась социально-экономическая и социально-политическая обстановка в Европе, воплотившаяся в различных формах отчуждения. Отчуждение человека от всего, от всех и от самого себя приводит к тому, что человек выступает носителем «джентльменского набора» от ощущения бессилия и бессмысленности до состояния агрессивности и использования социально неодобряемых средств при решении проблем витального характера.

Гносеологическим источником экзистенциализма является проблема не сущности, а существования человека; проблема соотношения рациональных и иррациональных форм постижения «самости» человека.

Экзистенция человека связана с Богом. Без этой связи она была бы «слепой волей к жизни» или «осознанной волей к власти», тогда как она не антиразумна, а сверхразумна.

Благодаря тому, что экзистенция человека замыкается на Бога, она свободна как суверенная единица мира. Без этого «замыкания» человек выступает как «бесплодное, лишенное любви демоническое упрямство». Но человек выступает не только носителем экзистенции как внерациональности, но и разума, олицетворяющего его рациональность.

Экзистенция обеспечивает свободу, разум, коммуникацию. Только через коммуникацию экзистенция может общаться с другими экзистенциями и проявлять ту степень свободы, которая отличается от своеволия и произвола. Через «другого» экзистенция выступает уже не как субъективная иллюзия, а как объективная реальность. Таким образом, коммуникация — это условие диалога экзистенций, их взаимодействия.

Поскольку экзистенция замыкается на божественное, то она полагает не массовое, а единичное общение с ориентиром на истину. Содержанием истины является синтез экзистенции и трансценденции (божественного). Привычное понимание истины как соответствия объекту Ясперс отвергает, ибо считает, что экзистенция принципиально не объективируется. И в этом вопросе науке делать нечего. Несмотря на релятивистский характер понимания истины, содержание экзистенции не игра светотеней, а то, что составляет регламент жизни человека, за что он готов умереть.

Психоанализ.

Психоаналитическая философия            (З. Фрейд, Э. Фромм, А. Адлер, К. Юнг) была основана З. Фрейдом, который обратился к  исследованию явлений бессознательного, их природы и форм проявления. Ключевой для философии З. Фрейда становится идея о том, что поведением людей управляют иррациональные психические силы, а не законы общественного развития.

З. Фрейд вводит новое понятие «либидо». В последних работах понятием «либидо» он охватывал не только сексуальное влечение, но всю сферу человеческой любви, в том числе дружбу, родительскую любовь и т.д.

З. Фрейд открывает огромную роль инстинктов в жизни человека. Он выделяет два основных инстинкта – «Эрос» и «Танатос». Причем эти инстинкты взаимосвязаны и косвенно борятся между собой.

Изучая психику человека Фрейд говорит о трех уровнях психики: «Оно» - мир бессознательного, где хранятся вытесненные желания человека, «Оно» является посредником между всеми компонентами психики; «Я» - сознание человека; «сверх-Я» - «высшая цензура»: законы, запреты, мораль, культура, традиции и т.д. Это предсознательный уровень.

Бессознательный уровень подавляется человеком, но иногда он прорывается наружу в форме сновидений, в оговорках, описках, непроизвольных движениях и т.д.

З. Фрейд вводит понятие сублимация, т.е. превращение, Фрейд утверждая, что половой энергией можно управлять с помощью сублимации, т.е. превращения сексуальной энергии в творческую.

К. Юнг положил начало трансперсональной психологии, которая рассматривает человека как космическое и духовное существо, неразрывно связанное со всем человечеством и Вселенной, обладающее возможностью доступа к общемировому информационному полю. К. Юнг еще в 30 – 40-е годы ХХ века пришел к выводу, что в психике человека помимо сознания и индивидуального бессознательного компонента существует еще коллективное, расовое бессознательное, общее для всего человечества.

К. Юнг считал коллективное бессознательное творческим принципом, связывающим человека со всем человечеством, с природой, с космосом и Вселенной. Философ выдвинул теорию архетипов,  согласно которой коллективное бессознательное как общая душа, представляет собой совокупность архетипов.

Архетип – это универсальные образы, высшие истины, «зашифрованная» история человечества, которая передается по наследству вместе со структурой мозга. Задача человека – «расшифровать» архетипы, понять их смысл, а через них себя и окружающую действительность.

7 вопрос

Специфика философского знания. Место философии в системе культуры

Основная специфика философского знания заключается в его двойственности, так как оно:

имеет очень много общего с научным знанием – предмет, методы, логико-понятийный аппарат;

однако не является научным знанием в чистом виде.

Главное отличие философии от всех других наук заключается в том, что философия является теоретическим мировоззрением, предельным обобщением ранее накопленных человечеством знаний.

Предмет философии шире предмета исследования любой отдельной науки, философия обобщает, интегрирует иные науки, но не поглощает их, не включает в себя все научное знание, не стоит над ним.

Философские проблемы могут успешно решаться, обсуждающиеся только в том обществе, где допускается критика любой точки зрения, несогласие с любым человеком, признание различных позиций по одному и тому же вопросу.

Можно выделить также следующие особенности философского знания:

имеет сложную структуру (включает онтологию, гносеологию, логику и т.д.);

носит предельно общий, теоретический характер;

содержит базовые, основополагающие идеи и понятия, которые лежат в основе иных наук;

во многом субъективно – несёт отпечаток личности и мировоззрения отдельных философов;

Философское знание, будучи знанием научным, вместе с тем нередко выступает и как знание художественное, как знание религиозное, как знание интуитивное.

является совокупностью объективного знания и ценностей, нравственных идеалов своего времени, испытывает на себе влияние эпохи;

изучает не только предмет познания, но и механизм самого познания

имеет качество рефлексии – обращенности мысли на саму себя, то есть знание обращено как на мир предметов, так и само на себя;

испытывает на себе сильное влияние доктрин, вырабатываемых прежними философами;

в то же время динамично – постоянно развивается и обновляется;

опирается на категории – предельно общие понятия;

неисчерпаемо по своей сути;

ограничено познавательными способностями человека (познающего субъекта), имеет неразрешимые, «извечные» проблемы (происхождение бытия, первичность материи или сознания, происхождение жизни, бессмертие души, наличие либо отсутствие Бога, его влияние на мир), которые на сегодняшний день не могут быть достоверно разрешены логическим путём. Философские проблемы находят своё решение для данных людей и в данное время, но потом приходят другие люди, другое поколение и опять сталкиваются с этими же вопросами.

Философия – это знание личностное, так как идеи, которые высказывает мыслитель нельзя отделить от его личности.

Философия является сложным и многомерным явлением. Поэтому необходимо учитывать всю систему связей, в которой она проявляет себя в духовной жизни общества. Такой подход соответствует реальной сути философии и вместе с тем отвечает острой современной потребности в широком современном миропонимании.

Рассмотрение философии как культурно-исторического явления позволяет охватить весь динамический комплекс ее проблем, взаимосвязей, функций. Общественная жизнь людей при ее культурологическом рассмотрении предстает как единый, целостный процесс, связанный с формированием, функционированием, хранением, передачей культурно-исторических ценностей; с критическим преодолением устаревших и становлением новых форм опыта. Будучи эффективным методом исторических исследований, культурологический подход способен играть существенную роль и при разработке теории тех или иных социальных явлений, поскольку теория выступает как обобщение их реальной истории.

К моменту возникновения философии человечеством были накоплены различные навыки действий, сопутствующие им знания и другой опыт. Появление философии было рождением особого, вторичного типа общественного сознания, направленного на осмысление уже сложившихся форм культуры. Поэтому воплощенный в философии способ мышления, обращенный ко всему полю культуры, называется критически-рефлексивным.

Место и роль философии в системе культуры

Для определения места философии в системе культуры и установления ее соотношения с другими формами культуры необходимо охарактеризовать культуру как способ и результат человеческой деятельности с точки зрения ее оснований.

Фундамент культуры как феномена:

знания, сформулированные в понятиях и зафиксированные в языке;

ценности, удовлетворяющие потребности людей, определяющие их интересы.

Философия представляет собой одновременно и знания, и ценности, поэтому ее часто называют рефлексией над основаниями культуры, квинтэссенцией самосознания исторической эпохи. Философия имеет дело с постоянно меняющейся реальностью, формирует общезначимые и непреходящие смыслы в этой реальности, в рациональной форме транслируя их будущим поколениям. Ядро философии составляют экзистенциальные или смысложизненные ценности: добро и зло, истина и заблуждение, красота и уродство, свобода и зависимость, жизнь и смерть, смысл и цель жизни и т. д. В рамках философии обсуждаются и другие проблемы, однако она акцентирует свое внимание на группе экзистенциальных ценностей, которые и определяют мировоззренческую природу философского знания.

Человеческая культура включает в себя всю совокупность материальных и духовных благ, создаваемых конкретными личностями на протяжении истории человечества. В силу этого культура изначально связана с определённым типом человеческой деятельности, при котором значение имеет не только то, что сделано, но как именно, с какой целью и какую ценность имеет это для жизни человека и общества. А сама культурно-историческая деятельность человека в обществе является специфическим способом познания и освоения мира, что во многом роднит её с философией, делая её центральным элементом и творческой основой жизнедеятельности общества. Именно благодаря творчеству и осуществляется прогресс в науке, технике, искусстве, политике и во всех сферах общественной жизни.

В общественной практике философия связана со многими ведущими областями духовной культуры и типами человеческой деятельности. Все виды духовной деятельности осуществляются благодаря функционированию различных форм общественного сознания, к которым относятся: мораль, искусство, политическое и правовое сознания, религия, философия, естественнонаучное сознание. Отсюда и возникает многочисленное структурное подразделение философских дисциплин в их отношении к различным формам сознания и проявлениям человеческой деятельности. Философия перестаёт быть просто абстрактной в общественной жизни людей и подразделяется на ряд более узких и конкретных дисциплин: философия морали, философия религии, философия истории, философия права, философия науки и техники, философия культуры и т. д. О глубоком сближении философии и искусства писали многие великие философы, такие, как Платон, Кант, Шопенгауэр, В. Соловьёв. Г. Гегель отмечал, что философ должен быть эстетически развит не меньше, чем поэт. Свои суждения он основывал на историческом опыте мировой культуры, и главным образом, - культуры античной. Европейское Возрождение (XIV - XVI вв.) было возрождением прежде всего художественно-философского духа древних эллинов. «Красота спасёт мир» - знаменитые слова русского классика обращены в равной мере и к философии и к искусству. Исходя из выше-изложенного, можно сделать следующий вывод: главная роль философии в истории культуры - одухотворение, оразумливание человеческого рода, наполнение жизни человека высшим смыслом, высшими идеями и непреходящими ценностями.

8 вопрос

Современная философия: проблемы языка – аналитическая философия; проблемы сознания – феноменология; критика оснований культуры – постмодерн.

Совреме́нная европе́йская филосо́фия (философия современности европейской культурной традиции) — философия XX века.

Аналити́ческая филосо́фия (англосаксонская философия, англо-американская философия) — направление в философской мысли XX века, развивающееся преимущественно в англоязычных странах и объединяющее большое количество разнообразных концепций и школ.

Общими для аналитической философии являются следующие моменты:

лингвистический поворот — философские проблемы определяются как лежащие в области языка, поэтому их решение связано с анализом языковых выражений;

семантический акцент — сосредоточение внимания на проблемах значения;

аналитический метод — предпочтение анализа всем остальным видам философской рефлексии.

Основателями аналитической философии являются Готлоб Фреге, Джордж Мур, Бертран Рассел и Людвиг Витгенштейн. Кроме того, сходная проблематика разрабатывалась в неопозитивизме Венского кружка и в немецкой критике языка.

Идеи. Есть некоторое число суждений, истинность которых известна каждому. Например: «Существует много людей», «Существует много материальных предметов». По мнению Д. Э. Мура, задача философа состоит не в том, чтобы пытаться доказать эти суждения, и не в том, чтобы ставить под вопрос их истинность, а в том, чтобы анализировать их значение настолько ясно и точно, насколько это возможно. От Мура аналитическое движение в британской философии получило значительный импульс.[1]

Континента́льная филосо́фия — термин, используемый для определения одной из двух главных традиций современной западной философии. Такое название было использовано, чтобы отличить эту традицию от англо-американской или аналитической философии, потому что, в то время, когда различие было впервые отмечено (в середине двадцатого столетия), континентальная философия была доминирующим стилем философии в континентальной Европе, в то время как аналитическая философия была преобладающим стилем в англоговорящем мире.

Современная социальная философия

Успехи научно-технического прогресса, вкупе с возведением разума в ранг абсолюта (процесс, кульминацией которого становится эпоха просвещения) при его тотальной инструментализации[2], имел своим последствием тоталитаризм, ответом на вызовы которого и является современная социальная философия. При этом под тоталитаризмом в этом смысле стоит понимать не только оный в СССР, но и фашизм Гитлера, и «тоталитаризм потребления»[3] западной Европы и ерная черта современной философии — отсутствие ярко выраженного господствующего направления (в отличие, например, от XVIII—XIX вв.), многообразие (плюрализм) конкурирующих философских школ и направлений. Наиболее влиятельные среди них — экзистенциализм, неопозитивизм, философия жизни, постмодернизм и синергетика.

Экзистенциализм

«Экзистенциализм» (от лат. «existencio» — существование) — философия существования. Представители: датский философ С. Кьеркегор (1813—1855), Ф. М. Достоевский, французские писатели Ж. П. Сартр и А. Камю, немецкие философы М. Хайдеггер, К. Ясперс, испанский философ Х. Ортега-и-Гасет. Для экзистенциалистов центральный вопрос философии связан с существованием человека. Они считают, что в целом окружающий мир абсурден и враждебен человеку, который всю жизнь вынужден бороться за своё существование. Отдельно взятый человек бесконечно одинок и чаще испытывает страдания от нереализованности своих желаний. Глубинный смысл человеческой жизни раскрывается в «пограничных» кризисных ситуациях (опасность, тяжёлая болезнь и т. д.), когда человек, с одной стороны, наиболее остро осознает неустойчивость и трагедийность своей жизни, а с другой — вынужден делать выбор. Свобода выбора (причём выбора сознательного) — это и есть смысл человеческой жизни; если есть возможность выбора, значит, есть и свобода. Таким образом, сторонники этого направления являются продолжателями идей И. Канта, основной упор делают на решение этических проблем и, несмотря на некоторый пессимизм, призывают человека к активной жизненной позиции, самостоятельному выбору своего жизненного пути, самосозиданию. В этом и заключается основной вклад экзистенциалистов в развитие современной философии.

«Неопозитивизм» (20—60-е гг. ХХ в.). Представители — участники так называемого Венского кружка: М. Шлик (1882—1936), Р. Карнап (1891—1970), О. Нейрат (1882—1945). Они развивали следующие идеи: предметом философии должны быть не абстрактные рассуждения, а проблемы, связанные с позитивным знанием, т. е. наукой, прежде всего, это анализ фундаментальных основ науки, разработка её методологии и универсального научного языка. Проблемы, не связанные с точным научным знанием, неопозитивисты считали ложными и недостойными для изучения философией. По сути, все многообразие философских знаний и проблематики они сводили к философии науки, что было крайне односторонним подходом. Во второй половине ХХ в. идеи неопозитивистов получили развитие в работах постпозитивистов (К. Поппер (1902—1994), Т. Кун (род. в 1922), И. Лакатос (1922—1974). Свои исследования они сосредоточили на решении проблемы установления истинности той или иной научной концепции, а также проблемы научных революций и развития науки в целом. Ими было предложено три принципа проверки ценности научных знаний:

«принцип верификации» (в пер. с лат. — «выявление истины») означает, что научные знания являются истинными, только если подкреплены чувственным опытом;

«принцип фальсификации» (введён К. Поппером) предполагает, что у подлинно научной теории всегда должны быть факты, которые ставят её под сомнение; теория, не допускающая критики, является ложной;

«принцип конвенции» (обоснован Т. Куном) объясняет, почему некоторые теории доминируют в науке длительное время: эти теории поддерживают сообщества учёных, состоящих в соглашении (конвенции) друг с другом, они используют сходные методы исследования и разделяют общую научную парадигму (наиболее общий подход к изучению окружающего мира). Исходя из этих принципов, постпозитивисты объясняют и само развитие науки как этапы последовательной смены парадигм мышления (Т. Кун), как непрерывный процесс обновления научных знаний (К. Поппер), как конкуренцию различных научно исследовательских программ (И. Лакатос).

[редактировать]

Иррационалистическая философия

«Иррационалистическая философия». К ней относятся прежде всего «философия жизни» и психоаналитическая философия.

«Философия жизни» как концепция разрабатывалась в трудах немецких философов XIX в. А. Шопенгауэра (1788—1860) и Ф. Ницше (1844—1900). Они выступили с критикой рационализма классической европейской философии и ценностей западноевропейской цивилизации. В центр внимания философии они предлагали поставить вместо разума так называемую волю к жизни, которая, по их мнению, и определяет развитие человечества. Окружающий мир рациональным путём познать невозможно, основным методом познания должно стать мистическое озарение, интуиция и т. д. В вопросах онтологии и гносеологии философы этого направления стояли на позициях крайнего субъективного идеализма, агностицизма и индивидуализма. В ХХ в. идеи Шопенгауэра и Ницше развивали немецкие философы В. Дильтей (1833—1911), О. Шпенглер (1880—1936), французский философ А. Бергсон (1859—1941).

Другим ответвлением иррационализма является «психоаналитическая философия». Её родоначальником является автор теории психоанализа австрийский учёный 3. Фрейд (1856—1939), который впервые выделил в структуре человеческой психики, помимо сознания, «сферу бессознательного». По мнению Фрейда, именно бессознательное во многом определяет поведение человека. Подобный подход позволил по-иному взглянуть на саму сущность человека. Психоаналитическая философия получила своё дальнейшее развитие в трудах швейцарского учёного К. Юнга (1875—1961) и американского психолога и социолога Э. Фромма (1900—1980), разработавших «теорию архетипов», т. е. врождённых психических структур, которые лежат в основе общечеловеческой символики и находят своё выражение в мифологии, религии и искусстве.

Постмодернизм

«Постмодернизм». Представители: французские философы П. Рикёр (род. в 1913), Ж. Деррида (род. в 1930), русский философ-эмигрант Г. Шпет (1879—1940). Основные идеи: стремление создать интегративную философскую систему, которая включала бы лучшие достижения всех философских направлений; признание многообразия реальности — она может выступать в материалистической, идеалистической, мистической и эзотерической формах; стремление обобщить выводы предшествующих философских течений, искать в них общий, глубинный смысл; гносеологический плюрализм (признается множественность точек зрения, каждая из которых по-своему верно может

Современная философия чрезвычайно многообразна. Вместе с тем, в ней есть свои центры притяжения в виде относительно самостоятельных направлений или течений. Их тоже много, но в плане самой общей картины можно ограничиться тремя, достаточно, как представляется, репрезентативными: аналитическим, феноменологическим и постмодернистским.

Аналитическая философия обязана своим существованием "лингвистическому повороту" как отличительной черте современного философствования. В ней язык рассматривается как вполне самостоятельная и важнейшая область философского исследования. На сегодняшний день она наиболее полно выражает рационалистический дух философствования.

Так же, как и "рациональность", понятие "аналитическая философия" употребляется в двух смыслах. Аналитическая философия в узком смысле - это доминирующее направление в англоязычной философии ХХ века, представленное такими именами (теперь уже классиками), как Бертран Рассел, Джордж Эдвард Мур, Людвиг Витгенштейн. В широком смысле "аналитическую философию" можно трактовать как определенный стиль философствования. Он характеризуется строгостью и точностью используемой терминологии, вниманием к нюансам, или тончайшим оттенкам, мысли, недоверием к широким обобщениям и умозрительным построениям, к "доводам сердца", поэтической непричесанности мысли, вкусовым предпочтениям и эмоциональным мнениям. Для него важно не только (а иногда и не столько)"что", но и "как" - с помощью каких аргументов и корректно ли получен тот или иной результат. Аналитический стиль философствования, далее, отличается высокой рефлексивной ("самоотчетной") культурой, сознательной ориентацией на факты и данные передовой науки, стремлением к структурной продуманности и пуританской последовательности развиваемых мыслей. Вернемся, однако, к аналитической философии как мировоззренческо-методологическому направлению или течению.

Аналитики полны уверенности в возможности разрешения сложнейших философских и научных проблем с помощью строгих логико-семантических методов. Более того, они считают, что многие из этих проблем и возникли по причине неправильного использования языка, небрежного обращения со словами. Витгенштейн прямо заявляет: "Большинство предложений и вопросов философа коренится в нашем непонимании логики языка.". И еще: "Философские проблемы возникают, когда язык на каникулах". Отсюда и главная задача аналитической философии - борьба против языковой засоренности мышления, против "зачаровывания нашего интеллекта средствами нашего языка". Философия тем самым перестает быть теорией и превращается в аналитическую деятельность по лингвистическому прояснению мыслей, устранению неточностей в обозначении, по исправлению, как полагал Рассел, поверхностной грамматики глубинной логикой, переводу фраз с неясным, вводящим в заблуждение смыслом в логически корректные утверждения. Отсюда, кстати, понятно, почему Рассел видел в логике сущность философии. Таким образом, аналитически ориентированная философия должна ставить диагноз и врачевать "языковые болезни", оказывать терапевтическую логико-лингвистическую помощь культуре.

Для аналитической философии границы языка являются одновременно и онтологическими границами, границами бытия. Для Витгенштейна, к примеру, мир - это "совокупность фактов", а факты - "элементарные утверждения", представляющие единицы или элементы реального мира. Сам язык для него есть комплекс лингвистических игр, связанных друг с другом самыми различными способами. "Не ищите смысл, ищите употребление", - любил повторять Витгенштейн. Смысл этого выражения-призыва прост: значение слова задается его употреблением в языке; смыслы порождаются реальным функционированием слов и выражений. Дальше описания функций слов, правил языковых игр философия не может и не должна идти.

В отличие от аналитической традиции, ориентированной на факты (эмпирические и языково-лингвистические) сами по себе, феноменология обращает наше внимание на "человеческий фактор" как ключ к тому, что реально существует. Феноменологическая установка - это убеждение, что мы никогда не доберемся до реальности, если будем объяснять жизнь и людей - ее конкретных носителей, объективно (как объект-вещь, наряду с другими вещами или телами), извне, естественнонаучными и традиционно-психологическими средствами. Цель феноменологии - описание того, как мы изучаем опыт в терминах "сущностей" и "резонов". Сознание - реальнейшая из реальностей. Мы можем отказаться от всех наших мыслей, но нам не освободиться от самой мысли об этом отказе. Предельная и абсолютно определенная для нас реальность - это чистое сознание, к которому мы выходим, вынося "за скобки" все его содержательное (специфически-предметное) наполнение.

Феноменология как философское направление связано с именем Эдмунда Гуссерля (1859 - 1938). Девиз феноменологии как метода, в понимании Гуссерля, - назад к вещам Только это не реализм, не здравый смысл. Вещи здесь совершенно особые - так называемые феномены. Опять же феномены - не явления, хотя обычно мы их отождествляем, рассматриваем как синонимы. Явление есть проявление чего-то иного, какого-то объекта, явление (в смысле - обнаружение) предмета нашему сознанию. Феномен же есть то, что само себя обнаруживает, предмет, непосредственно явленный сознанию. Не объект, как он отражается в сознании, а как он дан и непосредственно существует в сознании - сам факт явленности, само явленное. Для феноменолога важно описать то, что действительно явлено сознанию, и пределы такой явленности. Феномен, по-другому, - это идеальная сущность, идеальный смысл, обладающий непосредственной достоверностью, неопровержимой данностью, стабильной очевидностью. Феноменология, таким образом, работает не с вещами, а с их смысловыми эквивалентами, содержательно-познавательными сущностями. Феномены предстают перед нашим сознанием после "эпохе" - специальной процедуры "заключения в скобки" схем и автоматизмов, предубеждений и банальностей нашего повседневного существования, наших привычных воззрений и убеждений, нашей естественной веры в существование внешнего мира. При этом феномены - не фантомы, они чужды произволу, кажимости, фантазийному манипулированию. Они интенциональны, т.е. являются всегда знанием о чем-то, отсылают к некоему другому. Но под этим другим понимается здесь не психологически привычный нам предмет, не естественнонаучная направленность на объект, а то, благодаря чему появляется и раскрывается предметный смысл. Обратимся за помощью к конкретному примеру: мы ведь воспринимаем не как музыка звучит, т.е. не сами по себе звуки, из которых она физически состоит, - мы воспринимаем, или слышим, саму музыку, т.е. сущность, заключенную в факте звучания. Ну а восприятие сущности - дело интуиции, вернее эйдетической интуиции, в которой Гуссерль видел начало всех начал. "Всякая интуиция, изначально конкретизированная, - писал он, - по праву является источником познания. Все, что предлагается нам в интуиции первичным образом (так сказать, во плоти и крови), должно принять таким, как есть, даже если только в границах предлагаемого". Интуиции следует доверять больше, чем дискурсам философов и свидетельствам ученых.

9 вопрос

Основной вопрос философии:материализм, идеализм.

Так, Ф. Бэкон выделял в философии как основной - вопрос о расширении могущества человека над природой, благодаря познанию явлений окружающего мира и внедрению знания в практику.

Р. Декарт и Б. Спиноза в качестве основного вопроса философии выделяли вопрос о завоевании господства над внешней природой и совершенствования человеческой природы.

К. А. Гельвеций основным вопросом считал вопрос о сущности человеческого счастья.

Ж.-Ж. Руссо такой вопрос сводил к вопросу о социальном неравенстве и путях его преодоления.

И. Кант считал основным в философии вопрос о том, как возможно априорное знание, т. е. такое знание, которое добывается доопытным путем, а И. Г. Фихте данный вопрос сводил к вопросу об основоположениях всякого знания.

Для известного российского философа С. Л. Франка такой вопрос звучал так: что такое человек и каково его истинное назначение, а известный представитель французского экзистенциализма А. Камю считал, что в этом качестве выступает вопрос о том, стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой?

В современной отечественной философской мысли многими специалистами основным считается вопрос об отношении мышления к бытию, сознания к материи. Такая постановка основного вопроса философии отражена в работе Ф. Энгельса “Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии”. В ней отмечено: “Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей философии есть вопрос об отношении мышления к бытию” [12. С. 282], и далее “философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечают они на этот вопрос” [12. С. 283], т. е. на материалистов и идеалистов. Принято считать, что основной вопрос в такой постановке имеет две стороны. Первая — связана с ответом на вопрос о том, что первично — материя или сознание, а вторая сторона сопряжена с ответом на вопрос о познаваемости мира.

Идеалисты

Что касается идеалистов, то они признают первичным идею, дух, сознание. Они считают материальное продуктом духовного. Однако соотношение сознания и материи представителями объективного и субъективного идеализма понимается не одинаково. Объективный и субъективный идеализм — это две разновидности идеализма. Представители объективного идеализма (Платон, В. Г. Лейбниц, Г. В. Ф. Гегель и др.), признавая реальность существования мира, полагают, что помимо сознания человеческого существует “мир идей”, “мировой разум”, т. е. нечто такое, что определяет все материальные процессы. В отличие от этого взгляда, представители субъективного идеализма (Д. Беркли, Д. Юм, И. Кант и др.) полагают, что предметы, которые мы видим, осязаем и обоняем, выступают комбинациями наших ощущений. Последовательное проведение такого взгляда приводит к солипсизму, т. е. к признанию реально существующим лишь познающего субъекта, который как бы примысливает реальность.

Материалисты

Материалисты, напротив, отстаивают мысль о том, что мир представляет собой объективно существующую реальность. Сознание же считается производным, вторичным по отношению к материи. Материалисты стоят на позициях материалистического монизма (от греческого монос — один). Это означает, что единственным началом, основой всего сущего признается материя. Сознание считается продуктом высокоорганизованной материи — мозга.

Однако существуют и другие философские воззрения на соотношение материи и сознания. Некоторые философы рассматривают материю и сознание как два равнозначных основания всего сущего, независимых друг от друга. Таких воззрений придерживались Р. Декарт, Ф. Вольтер, И. Ньютон и другие. Их называют дуалистами (от латинского dualis — двойственный) за признание в качестве равноправных материю и сознание (дух).

Теперь выясним, как материалисты и идеалисты решают вопрос, относящийся ко второй стороне основного вопроса философии.

Материалисты исходят из того, что мир познаваем, наши знания о нем, проверенные практикой, в состоянии быть достоверными, и служат основой для эффективной, целесообразной деятельности людей.

Идеалисты в решении вопроса о познаваемости мира разделились на две группы. Субъективные идеалисты сомневаются в том, что познание объективного мира возможно, а объективные идеалисты, хотя и признают возможность познания мира, но ставят познавательные способности человека в зависимость от Бога или потусторонних сил.

Философов, отрицающих возможность познания мира, называют агностиками. Уступки агностицизму делают представители субъективного идеализма, которые сомневаются в возможностях познания мира или объявляют некоторые области действительности принципиально непознаваемыми.

Существование двух главных направлений в философии имеет социальные основания или источники и гносеологические корни.

Социальным основанием материализма можно считать потребность некоторых слоев общества в том, чтобы при организации и ведении практической деятельности исходить из опыта или опираться на достижения науки, а в качестве гносеологических его корней выступают претензии на возможность получения достоверных знаний об изучаемых явлениях мира.

К социальным основаниям идеализма можно отнести неразвитость науки, неверие в ее возможности, незаинтересованность в ее развитии и использовании результатов научных исследований определенных социальных слоев. К гносеологическим корням идеализма — сложности процесса познания, его противоречия, возможность отрыва наших понятий от реальной действительности, возведения их в абсолют. В. И. Ленин писал: “Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота... (вот) гносеологические корни идеализма” [12. С. 322]. Главный источник идеализма заключается в преувеличении значения идеального и в преуменьшении роли материального в жизни людей. Идеализм развивался в истории философии в тесной связи с религией. Однако философский идеализм отличается от религии тем, что облекает свои доказательства в форму теоретизирования, а религия, как отмечалось ранее, базируется на признании непререкаемого авторитета веры в Бога.

Материализм и идеализм представляют собой два течения в мировой философии. Они выражаются в двух различающихся типах философствования. Каждый из этих типов философствования имеет подтипы. Например, материализм выступает в форме стихийного материализма древних (Гераклит, Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар), механического материализма (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Д. Локк, Ж. О. Ламетри, К. А. Гельвеций, П. А. Гольбах) и диалектического материализма (К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин, Г. В. Плеханов и др.). Идеализм также заключает в себе два подтипа философствования в форме объективного идеализма (Платон, Аристотель, В. Г. Лейбниц, Г. В. Ф. Гегель) и субъективного идеализма (Д. Беркли, Д. Юм, И. Кант). Кроме того, в рамках названных подтипов философствования можно выделить особые школы с присущими им особенностями философствования. Материализм и идеализм в философии находятся в непрерывном развитии. Между представителями того и другого идет полемика, способствующая развитию философствования и философского знания.

10 вопрос

Проблема субстанции и ее решение в классической метафизике Нового времени (Р. Декарт, Б. Спиноза, Г.В. Лейбниц).

Начинается метафизика нового времени с Рене Декарта (1596-1650). Сама философская система Декарта представляет собой яркий образец рационалистического метода познания, поскольку все философские утверждения выводятся им рационально - дедуктивным путем из единственного основоположения, из мыслящего субъекта. Центральным понятием рационалистической метафизики является понятие субстанции (лат. substantia - сущность, нечто, лежащее в основе). Положение "мыслю, следовательно, существую" представляет собой соединение двух соответствующих идей: "Я мыслю" и "Я существую". Из положения "Я мыслю" следует, что "Я" есть нечто мыслящее, нечто духовное, или душа в терминологии Р. Декарта. Душа представляет собой некую непротяженную сущность или субстанцию Собственная душа человека является первым предметом его познания. В душе содержатся идеи, одни из которых приобретены человеком в ходе его жизни, другие же являются врожденными. Декарт считает, что основные разумные идеи души, главная из которых - идея Бога (другие - идеи чисел и фигур), не приобретенные, а врожденные. А поскольку человек обладает идеей Бога, то предмет этой идеи существует.

Философия Р. Декарта получила название дуалистической, так как в ней постулируется существование двух субстанций - материальной, которая обладает протяженностью (делимостью до бесконечности), но не обладает мышлением, и духовной, которая обладает мышлением, но не обладает протяженностью. Эти две независимые друг от друга субстанции, будучи продуктом деятельности Бога, соединяются в человеке, который может познать и Бога, и созданный им мир. определяет субстанцию как вещь, которая не нуждается для свое го существования ни в чем, кроме самой себя.

Материальную субстанции, главным атрибутом которой является протяжение Декарт отождествляет с природой, а потому с полным основанием заявляет, что все в природе подчиняется чисто механическим законам, которые могут быть открыты с помощью математической науки механики. Из природы Декарт, так же как и Галилеи, полностью изгоняет понятие цели, на котором основывалась аристотелевская физика, а также космология и соответственно понятия души и жизни, центральные в натурфилософии эпохи Возрождения. Именно в XVII веке формируется та механистическая картина мира, которая составляла основу естествознания и философии вплоть до начала XIX века.

Дуализм субстанций позволяет, таким образом, Декарту создать материалистическую физику как учение о протяженной субстанции и идеалистическую психологию как учение о субстанции мыслящей. Связующим звеном между ними оказывается у Декарта бог, который вносит в природу движение. До Декарта никто не отважился отождествить природу с протяжением, то есть с чистым количеством. Не случайно именно Декартом в наиболее чистом виде было создано представление о природе как о гигантской механической системе, приводимой в движение божественным "толчком".

В противоположность рационалистической метафизике Декарта принципы эмпиризма (в основе знания и познания - опыт), провозглашенные Ф. Бэконом, получили свое дальнейшее развитие у английского материалиста Томаса Гоббса (1588-1679). Гоббс - классический представитель номинализма; согласно его учению, реально существуют только единичные вещи, а общие понятия суть лишь имена вещей. Всякое знание потому имеет своим источником опыт; только один род опыта, по Гоббсу, есть восприятие, или первичное знание, а другой - знание об именах вещей. Источник этого второго опыта - ум, который сводится, таким образом, к способности именования вещей и связывания имен, то есть правильною употребления слов. Предметом философии Гоббс считает тело, возникновение которого мы можем постичь с помощью научных: понятии. Что же касается духовных субстанции, то, даже если бы они и существовали, они были бы непознаваемы. Но и само существование их Гоббс отрицает, поскольку не признает бестелесных духов. "Под словом дух мы понимаем естественное тело, до того тонкое, что оно не действует на наши чувства, но заполняющее пространство... ".

Критикуя учение Декарта о врожденных идеях, Гоббс в то же время не принимал и понятие субстанции - не только духовной, но и материальной: таков логичный вывод из предпосылок номинализма, оказавшегося одним из источников механистического материализма XVIII века.

В отличие от дуалистической философии Р. Декарта, философия Б. Спинозы (1632 - 1677) носит монистический (объединяющий) характер, являясь учением о единой всеобъемлющей субстанции, которая есть всё, как и все есть субстанция. Субстанция для Б. Спинозы - непосредственно данное, сущность которого заключает в себе необходимое существование. Субстанция для своего существования не нуждается ни в чем ином, она есть причина самой себя. Определив субстанцию как причину самой себя и исходя из этого основного критерия, Б. Спиноза выводит и все остальные свойства субстанции: вечность во времени и ее бесконечность в пространстве.

Так понятая субстанция есть то, что называют природой или Богом. Б Спиноза отходит от ортодоксальных религиозных взглядов. Его мировоззрение носит пантеистический характер, то есть Бог как бы растворяется в природе, которая есть вечное творческое начало. Только природа в целом, или субстанция, существует необходимо, только ее сущность включает в себя существование. Представление о слиянии бога и природы, которое лежит в основе учения Спинозы, является продолжением той традиции, которая была намечена у Николая Кузанского и развернута у Джордано Бруно.

Заключая причину своего бытия в себе, субстанция обладает бесконечным множеством атрибутов или сущностных свойств. Субстанция одна, но атрибуты, качества, выражающие ее сущность, и способы, посредством которых она выражает свое бытие, бесчисленны. Человек познает субстанцию через два ее атрибута - протяженность и мышление. Он может только постигнуть, но не изменить, ход мирового процесса, чтобы сообразовать с ним свою жизнь и свои желания ("свобода есть познанная необходимость"). В этом - известная близость спинозовского миросозерцания учению стоиков. "Не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать", - вот максима спинозовской этики.

Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716) отверг как дуалистическую трактовку бытия Р. Декарта, так и монистическое учение о субстанции Б. Спинозы. Он противопоставил им плюралистическую концепцию бытия как совокупности множества субстанций - монад (от греч. монас - единица, единое). Тем самым Лейбниц попытался провести в рационалистической метафизике XVII века восходящее к Аристотелю номиналистическое представление о реальности только единичного. Согласно Лейбницу, субстанция как исходное начало всего сущего должна обладать абсолютной простотой и неделимостью, а посему не может быть сложной, так как сложная субстанция зависела бы от простых; субстанция не может быть и протяженной по причине бесконечной делимости пространства.

Философ приходит к выводу о существовании множества простых субстанций. Монады, в представлении Лейбница, - это и есть простые неделимые субстанции, "истинные атомы природы", которые в отличие от атомов древнегреческих мыслителей обладают не телесной, а духовной природой.

Из простоты монад вытекает то обстоятельство, что они не изменяются без своей внутренней необходимости под влиянием других монад. Каждая монада представляет собой некий замкнутый мир, отражая при этом в себе весь мировой порядок. Для преодоления изолированности монад Лейбниц вводит принцип предустановленной гармонии, исходящий от Бога, который обеспечивает внутренний порядок всего мира монад. Монады как субстанции вечны и неуничтожимы, они не могут возникнуть или погибнуть естественным путем. Возникают монады из непрерывных излучений божества и могут быть уничтожены лишь сверхъестественным путем. Являясь духовными сущностями, находящимися в деятельном состоянии, монады имеют собственную определенность, отличающую их друг от друга. Рационализм в учении Г. Лейбница о монадах выразился в том, что постичь монады можно только разумом.

Деятельность монад, по Лейбницу, выражается в непрерывной смене внутренних состояний, которое мы можем наблюдать, созерцая жизнь собственной души. Наделяя монады влечением и восприятием, Лейбниц мыслит их по аналогии с человеческой душой. Если Декарт жестко противопоставил ум как неделимое всей остальной природе, то Лейбниц, напротив, считает, что неделимые монады составляют сущность всей природы. Монады по своему рангу различаются в зависимости от того, в какой мере их деятельность становится ясной и отчетливой, то есть переходит на уровень осознанной. В этом смысле монады составляют как бы единую лестницу живых существ, низшие ступеньки которых образуют минералы, затем - растения, животные, наконец, человек; на вершине лестницы Лейбниц помещает высшую монаду - бога. Возрастание степени сознательности или разумности - вот Лейбницев критерий для определения степени развитости монады.

Лейбниц является также одним из первых философов Нового времени, который разделял принципы деизма (от лат. deus - бог). Деизм отвергает идею повсеместного и повседневного вмешательства бога в жизнь природы и общества, не отрицая существования самого бога. Бог рассматривается лишь как первопричина, как творец мира, сообщивший миру законы, действующие в последующем времени самостоятельно. По Лейбницу, Бог, сотворив наилучший из всех возможных миров, и установив в нем изначально гармонию между множеством существующих субстанций - монад, более не вмешивается в дела этого мира, который от этого не становится менее совершенным.

11 вопрос

Философия Древнего Китая: конфуцианство, даосизм.

Конфуций прокомментировал книгу перемен, его трактат «десять крыльев». Основная направленность – в прошлое, внимание уделяется практическим проблемам – управление государством. Характеристика благородного мужчины, который должен обладать человеколюбием, соблюдать этикет ( нормы поведения). Знание сопоставляется с знанием древних текстов. Ценится верность, каждый должен знать свое место.

Конфуций уделал большое внимание проблемам этики и политики.

Основными категориями конфуцианства являются понятия благородного мужа, человеколюбия и правил ритуала.

Управлять государством, согласно Конфуцию, призваны благородные мужи во главе с государем — «сыном неба». Благородный муж — это образец нравственного совершенства, человек, который всем своим поведением утверждает нормы морали.

Воспитание подданных — важнейшее государственное дело, и осуществлять его надо силой личного примера. «Управлять — значит поступать правильно». В свою очередь, народ обязан проявлять сыновнюю почтительность к правителям, беспрекословно им повиноваться. Прообразом организации государственной власти для Конфуция служило управление в семейных кланах и родовых общинах (патронимиях).

Конфуций был решительным противником управления на основе законов. Он осуждал правителей, делавших ставку на устрашающие правовые запреты, и выступал за сохранение традиционных религиозно-моральных методов воздействия на поведение китайцев.

Даосизм – трактат « Книга о Дао и Дэ». Основателем течения является Лао Дзы – архивариус. Главная категория – Дао (путь). Под дао понимается универсальный закон мира, который является движущей силой всего.

Основы даосизма, философии Лао-цзы излагаются в трактате «Дао Дэ цзин» (IV—III вв. до н. э.). В центре доктрины — учение о великом Дао, всеобщем Законе и Абсолюте. Дао многозначно, это бесконечное движение. Дао — своего рода закон бытия, космоса, универсальное единство мира. Дао господствует везде и во всем, всегда и безгранично. Его никто не создал, но всё происходит от него, чтобы затем, совершив кругооборот, снова в него вернуться. Невидимое и неслышимое, недоступное органам чувств, постоянное и неисчерпаемое, безымянное и бесформенное, оно даёт начало, имя и форму всему на свете. Даже великое Небо следует Дао.

Каждый человек, чтобы стать счастливым, должен встать на этот путь, попытаться познать Дао и слиться с ним. Согласно учению даосизма, человек—микрокосм вечен так же, как и универсум—макрокосм. Физическая смерть означает только то, что дух отделяется от человека и растворяется в макрокосме. Задача человека в своей жизни добиться, чтобы произошло слияние его души с мировым порядком Дао. Нравственный идеал даосизма — это отшельник, который с помощью религиозной медитации, дыхательных и гимнастических упражнений добивается высокого духовного состояния, позволяющего ему преодолеть все страсти и желания, погрузиться в общение с божественным Дао.

Китайский буддизм. Буддизм стал проникать в Китай на рубеже н. э. Существовали предания о появлении там буддистских проповедников ещё в III веке до н. э., однако они не могут считаться достоверными.

Первоначально буддизм воспринимался в Китае как одна из форм национальной китайской религии — даосизма

12 вопрос

Научная, религиозная и философская картина мира.

Картина мира — система интуитивных представлений о реальности. К.м. можно выделить, описать или реконструировать у любой социопсихологической единицы — от нации или этноса до какой-либо социальной или профессиональной группы или отдельной личности. Каждому отрезку исторического времени соответствует своя К.м. К.м. древних индийцев не похожа на К.м. средневековых рыцарей, а К.м. рыцарей не похожа на К.м. их современников-монахов.

Философская картина мира осмысливает мироздание в плане взаимоотношений человека и мира во всех ракурсах  онтологическом, познавательном, ценностном и деятельностном. Вот почему философские картины мира не похожи одна на другую. Их объединяет и отличает от религиозной и мифологической картин мира, то, что философия относится к теоретическому способу освоения мира. Этот способ характеризуется тем, что человек познает мир в понятиях, умозрительно (в мысли, в слове). Философское знание, это знание или взгляд живого человека. Поэтому наряду со знанием о мире философия формирует и ценностное отношение к нему.

Философия отдает отчет в том, что мир бесконечно сложен, необъятен и бесконечен. Для философии остается один путь - понять мир не «вширь», а»вглубь», не в многообразии его явлений, а в единстве его сущности. Тогда философская картина мира осмысливается как системно-рационализированную совокупность представлений о мире в целом, включая в него и самого человека. Системообразующим принципом философской картины мира вступает понятие бытия. В этой категории фиксируется убеждение человека в существовании окружающего его мира и самого человека с его сознанием.

Отдельные вещи, процессы, явления возникают и исчезают, а мир в целом существует и сохраняется. Понятие бытия отвлекается от всех конкретных различий вещей, предметов и процессов, кроме одной их черты – их существования, что задает миру исходную целостность и гарантирует миру устойчивое существование.

Признанием бытия, как сущего, неизменного и единого делает мир серьезным и ответственным, предсказуемым. Воздерживаясь от темы бытия, или отрицая ее, философия порождает нигилистическое мировоззрение. Действительно, если нет бытийной опоры, то все теряет надежду, все «суета сует». Потеря веры в вечный и неизменный абсолют приводит к тому, что человек начинает действовать по собственному произволу.

Религиозная картина мира обобщает религиозный опыт людей и делает главным предметом своего внимания соотношение повседневной эмпирии и потустороннего. Земное и небесное, человеческое и божественное – предмет религиозных размышлений. Причем тот мир, мир божественного определяет людей и в их физическом бытии, и в бытии духовном. Центральный пункт религиозной картины мира – образ Бога (богов) как высшей истинной реальности. Она выражает иерархическую упорядоченность сотворенного Богом мира и место человека в нем, в зависимости от его отношения к Богу.

Научная картина мира складывается в результате синтеза знаний, получаемых в различных науках, и содержит общие представления о мире, вырабатываемые на соответствующих стадиях исторического развития науки. В этом значении ее именуют общей научной картиной мира, которая включает представления как о природе, так и о жизни общества. Аспект общей научной картины мира, который соответствует представлениям о структуре и развитии природы, принято называть естественно-научной картиной мира.

Научная картина мира (НКМ) — целостная система представлений об общих свойствах и закономерностях действительности, построенная в результате обобщения и синтеза фундаментальных научных понятий и принципов, а также методология получения научного знания.

В процессе развития науки происходит постоянное обновление идей и концепций, более ранние представления становятся частными случаями новых теорий. Таким образом, научная картина мира — не догма и не абсолютная истина. В то же время, научные представления приближены к истине, так как основаны на всей совокупности доказанных фактов и установленных причинно-следственных связей. В результате научные знания позволяют делать верные предсказания о свойствах нашего мира и способствуют развитию человеческой цивилизации. Противоречия между научными концепциями преодолеваются путём выявления новых фактов и сравнения их с предсказаниями различных теорий. В таком развитии — суть научного метода.

Научная картина мира существенно отличается от религиозных представлений о мире, которые основаны не столько на доказанных фактах, сколько на авторитете пророков и религиозной традиции. Религиозные интерпретации концепции мироздания постоянно изменяются, чтобы приблизить их к современным научным трактовкам. Догмы разных религий, как правило, противоречат друг другу, и эти противоречия весьма трудно преодолеть (в отличие от научных противоречий, которые преодолеваются экспериментальным путём).

13 вопрос

Философия Древней Индии: философия Упанишад, буддизм.

Мировая философия возникает в Древней Индии в середине первого тысячелетия. Первые философские тексты, известные человечеству - упанишады - возникают в рамках так называемой ведической литературы и являются её наиболее поздней (по времени создания), заключительной частью.

Веды - первые известные человечеству книги, создателями которых считаются древние арии - кочевые племена, пришедшие на территорию современной Индии с северо-запада и основавшие свою культуру. Чтобы не смешаться с местным населением, арии основали кастовый строй.

В переводе с санскрита «веда» означает знание, ведение. От этого слова происходит и название той духовной деятельности, которую греки назвали «философией». Философия в Древней Индии обозначалась словом «атмавидья», что можно перевести с санскрита как «видение первоосновы» (либо - другой вариант перевода - «знание о Душе»).

Ведические книги составлялись в течение приблизительно девяти столетий (1500-600 лет до н. э.). Этот исторический период начинается с прихода ариев в Индию, которые постепенно заселяли страну, подчиняя себе местное население - дравидов и мундов, и завершается возникновением первых государственных образований. Кочевые и пастушеские племена ариев трансформируются в социально дифференцированное общество с развитым земледелием, ремеслами и торговлей. Общество разделилось на четыре основные варны (сословия): брахманы (жрецы), кшатрии (правители, воины), вайшьи (земледельцы, ремесленники, торговцы). Эти три высшие варны состояли из арийцев и были отделены широкой пропастью от побеждённых рас, сгруппированных в варне шудр (работников). Эта социальная структура образует основу позднейшей чрезвычайно сложной системы каст индийского общества.

Общепринятой датой для ранних упанишад являются 1000-3000 гг. до н. э. Поздние упанишады создаются уже в буддийскую эпоху. Насчитывается 108 упанишад, созданных примерно 18 авторами разных эпох.

Философия Упанишад возникает на основе рационализации мифологических образов и представлений. Она содержит в себе еще много черт мифологического мышления и воспроизводит основные представления мифологической картины мира. Полуфилософские, полупоэтические тексты представлены в основном в виде диалогов. Образность, метафоричность языка упанишад оставляет поле для множества толкований и возможностей дальнейшего развития изложенных представлений. Поэтому упанишады являются фундаментом, на котором покоится большинство позднейших философий и религий Индии.

Авторы упанишад пытались придать религии вед моральный характер, не разрушая её форм. Развитие упанишад по сравнению с ведами состоит в усиленном подчеркивании монистических толкований ведийских гимнов, в перемещении центра от внешнего мира к внутреннему, в протесте против внешней обрядовости ведийской практики

Если ведические гимны воспевают различных богов (наиболее почитаемые - Индра, Сома, Агни), то упанишады утверждают, что бог один, так все боги - это только лишь проявления высшего, бессмертного, бестелесного Брахмана. То, из чего все существа рождены, то, в чем они живут после рождения, и то, куда они уходят после своей смерти, - это и есть Брахман. Он есть то неизменное, что лежит в основе мира меняющихся вещей. Таким образом, брахман - это объективное сверхличное духовное начало космоса, универсум, абсолют, первооснова (субстанция).

Брахман являет собой наиболее полное и наиболее реальное бытие. Это живой динамический дух, источник и вместилище безгранично разнообразных форм реальности. Различия, вместо того чтобы исчезнуть как иллюзорные, преобразуются в высшую реальность.

Брахман является бесконечным не в том смысле, что он исключает конечное, а в том, что он представляет собой основу всего конечного. Он есть также вечная реальность всех вещей во времени.

Упанишады приходят к понятию первичной реальности, которая обнаруживает себя во всем многообразии существования, обращаясь не только к внешнему миру, но и к внутреннему миру человека.

Упанишады доказывают, что из всех конечных объектов индивидуальное «Я» обладает высшей реальностью. Оно наиболее приближается к природе абсолюта, хотя и не является абсолютом. Весь мир - это процесс стремления конечного стать бесконечным, и эта тенденция обнаруживается в индивидуальном «Я».

Карма имеет как космический, так и психологический аспекты. Каждый поступок должен иметь в мире своё естественное следствие; в то же время он оставляет определённый отпечаток на душе человека или вызывает в ней определенную тенденцию. Все поступки имеют свои плоды в мире и воздействуют на дух. Человек таит в себе все возможности. Посредством самодисциплины он может укрепить хорошие побуждения и ослабить дурные.

Наивысшей целью человека является не новое рождение, а мокша - избавление души от круга перерождений, растворение Атмана в Брахмане, сверхличностное бессмертие. «Как текущие реки исчезают в море, теряя свое наименование и форму, так и мудрый человек, освободившийся от имени и формы, идёт к божеству, которое находится за пределами всего». Пребывание брахмана в конечной форме - теле - связано со страданием, поэтому лучше не рождаться вновь и вновь, а слиться с универсумом. Уничтожение причин, которые ведут к конечному существованию, является подлинной целью человека. Возврат от многообразия к единству - идеальная цель, высшая ценность.

Достигается мокша только после смерти тела и только представителями высшей касты (жрецами). Остальные люди могут надеяться на достижении мокши только через ряд перерождений.

Все вышеобозначенные понятия философии упанишад были использованы в дальнейшем развитии индийской философии, получив многообразные интерпретации.

Буддийская философия.

Основатель буддизма - Сиддхартха Гаутама (583-483 гг. до н. э.), он же - Шакья Муни (мудрец из царства Шакья). Будучи наследным принцем царства Шакья, в возрасте 29 лет он ушел из дворца и занялся аскетической практикой (нарушив тем самым законы кастового деления общества, перейдя из кшатриев - в брамины). Согласно легенде, этот поступок был вызван осознанием того, что жизнь людей полна страданий и желанием найти путь к избавлению от них. После нескольких лет занятий аскезой, завершившимся 40-дневной медитацией, Сиддхартха Гаутама достиг просветления, то есть стал «буддой» (пробужденный, просветленный). У Будды было много учеников, но сам он ничего не писал, поэтому у историков философии есть проблемы с определением исходного содержания учения Будды.

Общепризнанной основой его учения считаются четыре «благородные истины», изложенные Буддой в его первой (Бенарезской) проповеди. Суть этих истин состоит в следующем:

- жизнь есть страдание (дукха);

- причина страданий - желания (тршна): жажда жизни, жажда смерти, жажда удовольствий;

- чтобы избавиться от страданий, надо избавиться от желаний (жажды);

- чтобы избавиться от желаний надо следовать путём Будды.

Свой путь Будда назвал «срединным», то есть отличным как от пути аскета, так и от пути обыкновенного человека. Истина не в жадном наслаждении жизнью и ее удовольствиями, но и не в полном отказе от жизни. Путь Будды - это путь совершенствования своей человеческой природы, вплоть до её преодоления и раскрытия в себе абсолютного, божественного начала. Достижение этого происходит в нирване.

Нирвана (дословно - угасание, затухание) - это чистое, безобъектное состояние сознания, полное преодоление страдания. Нирвана достигается при жизни, а не после смерти (в отличие от мокши), точнее, нирвана есть выход «по ту сторону» жизни и смерти, обретение бытия.

Нирвана - это и психическое состояние и, одновременно, высшая реальность. В ней происходит снятие противоположности объективного и субъективного, духа и материи. Нирвана может быть достигнута представителем любой касты. Это положение, как и предыдущее, противоречит учению Вед и делает буддийскую философию неортодоксальной.

Достижение нирваны - длительный труд, предполагающий последовательное прохождение по всем ступеням так называемого «восмеричного пути», предусматривающего: правильное суждение, правильное решение, правильную речь, правильную жизнь, правильное стремление, правильное внимание и правильное сосредоточение.

Таким образом, философия раннего буддизма есть, прежде всего, этическое учение. О многих философских проблемах Будда, как свидетельствуют его ученики, принципиально не хотел высказываться. Он настаивал на практическом значении своего учения, скептически относился к абстрактному теоретизированию, трактующему далекие от жизни вопросы.

14 вопрос

Материя: философские линии осмысления – субстратная и континуальная.

В конце XIX в. атомистическая концепция строения материи перешла границы своего механического толкования: выяснилось, что атом делим и состоит из более элементарных электрически заряженных частиц - ядер, электронов.

За этими открытиями последовали другие. Все это подтолкнуло философию и естествознание к решению сложных вопросов определения дальнейших путей познания структуры материи.

Некоторые философы считали, что материально лишь то, что вещественно, что можно непосредственно видеть, осязать, обонять. Но микроявления недоступны непосредственному восприятию органами чувств. В этом странном для обычных представлений мире материя предстала в новом свете - без цвета, запаха, твердости, без тех свойств, с которыми люди привыкли связывать понятие материального. На основании новых данных науки создавались новые концепции, противоречившие "очевидным" результатам наблюдений, но отвечавшие более точным экспериментам и более изощренному ходу научной мысли. Из факта непосредственной не воспринимаемости микроявлений делался вывод о нематериальном характере этих явлений. Материя стала представляться кому как совокупность электронов, кому как энергия, а кому и как устойчивый комплекс ощущений.

У всех предметов и процессов внешнего мира есть такой общий признак: они существуют вне и независимо от сознания, отражаясь прямо или косвенно в наших ощущениях. Другими словами, они объективны. Прежде всего, по этому признаку философия объединяет и обобщает их в одном понятии материи. Когда говорится о том, что материя дана нам в ощущениях, то имеется в виду не только прямое восприятие предметов, но и косвенное. Мы не можем видеть, осязать, например, отдельных атомов. Но мы ощущаем действие тел, состоящих из атомов.

Материю нельзя противопоставлять отдельным вещам как нечто неизменное - изменчивому. Материю вообще нельзя видеть, осязать, пробовать на вкус. То, что видят, осязают, есть определенный вид материи. Материя не есть одна из вещей, существующих наряду с другими, внутри или в основе их. Все существующие конкретные материальные образования и есть материя в различных ее формах, видах, свойствах и отношениях. Не существует "безликой" материи. Материя - это не реальная возможность всех форм, а действительное их бытие. Единственным, относительно отличным от материи свойством является лишь сознание, дух.

Одним из атрибутов материи является ее неуничтожаемость, которая проявляется в совокупности конкретных законов сохранения устойчивости материи в процессе ее изменения. Исследуя фундамент материи, современная физика открыла всеобщую превращаемость элементарных частиц. В непрерывном процессе взаимных превращений материя сохраняется как субстанция, т.е. как основа всех изменений. Превращение механистического движения вследствие трения приводит к накоплению внутренней энергии тела, к усилению теплового движения его молекул. Тепловое движение в свою очередь может превратиться в излучение. Закон сохранения и превращения энергии гласит: какие бы процессы ни происходили в мире, общее количество массы и энергии остается неизменным.

Принцип неуничтожаемости и несотворимости материи имеет большое методологическое значение. Руководствуясь им, наука открыла такие фундаментальные законы, как закон сохранения массы, энергии, заряда, четности и многие другие, позволившие глубже и полнее понять процессы, которые происходят в различных областях природы.

Материя лежит в основе деления философов на материалистов и идеалистов, ведь каждое сколько-нибудь последовательное философское мышление может выводить единство мира либо из материи, либо из духовного начала. В первом случае это материалистический монизм, во втором - идеалистический монизи. Существуют также философские учения, которые стоят на позициях дуализма. Материалистический монизм отвергает воззрения, выделяющие сознание, разум, в особую, противостоящую природе и обществу субстанцию. Сознание, считают материалисты, принадлежит не к какому - то потустороннему миру, а к материальному миру, оно является естественным свойством высокоорганизованной материи.

Материя как субстрат: субстратное основание единства мира

естественнонаучный материальный субстрат субстанция

Характерной чертой античной эпохи познания является первоначальное исследование качественной и количественной определённостей бытия. Не случайно основными структурными элементами мышления древних философов выступили представления о качестве и количестве. На первом этапе научного познания иначе и не могло быть. В.И. Ленин отмечал: «Сначала мелькают впечатления, затем выделяется нечто, - потом развиваются понятия качества (определения вещи или явления) и количества» Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 29: Философские тетради. - М.: Политиздат, 1980. - 782 с..

Будучи основной характеристикой вещей, качество стало исходным пунктом и вместе с тем определяющей логической формой, использовавшейся философами античности при рассмотрении ими реальной действительности. Изучение качества как стабильно данной характеристики конкретного бытия, стремление объяснить многообразие качества приводило мыслителей к поиску его причины, скрытой за внешностью вещей основы их существования.

Такой причиной и основой считались некоторые первоначала (вода, воздух, огонь, земля и т.п.), заключавшие в себе, по мнению древних, источник порождения качественно различающихся вещей. Примечательно то, что сами первоначала античных натурфилософов являлись также некими вещами. Процедура объяснения многообразия качества сводилась в конечном итоге к мысленной редукции многого к единому, но в пределах одной и той же всеобщей формы - качественной определённости. Вещи объяснялись через вещи.

Выдвинутые мыслителями античности такие первоначала, как вода, воздух, огонь, земля, по отношению ко всем другим предметам природы имеют то же самое особенное существование. Они в своём бытии не отличаются от бытия всего остального, что имеется в природе. Этот факт лучше всего свидетельствует о том, что сущность мира, материя, осмысливалась натурфилософами в форме вещи. Древние, ведя речь о чувственном, не сомневались в достоверности и реальности ощущений и восприятий, поэтому рассматривали их больше не как образы, а как сами явления внешней действительности.

Понимание материи как вещи - ведущий способ осмысления реальной действительности - в эпоху античности у разных философов имело свои оттенки и особенности. Так, представление атомистов о материи существенно отличалось от представления о ней милетцев. Это отличие выявляется в двух отношениях: в понимании качественной определенности первоначала и в мере противопоставления чувственного и рационального в осмыслении этого первоначала.

Развитие философской мысли в Новое время привело и к новому исследованию проблемы материи. При этом понимание материи как конкретно взятой вещи окончательно не теряет свою роль в философском объяснении реальной действительности, но заметно приглушается, как бы снимается с первого плана философских рассуждений о природе бытия. Не случайно у материалистов этой эпохи можно встретить высказывания, направленные против признания существования неких исходных начал бытия. Ф. Бэкон, например, критикует прежних философов за то, что они «направляют усилия на исследование начал вещей и последних оснований природы», за сведение природы к «потенциальной, бесформенной материи» Бэкон Ф. Сочинения: В 2-х т. Т. 2. М., 1978.. Согласно Гоббсу, «первая материя есть лишь… имя, имеющее полезное употребление, а именно обозначающее представление тела независимо от любой его формы и любых акциденций» Гоббс Т. Избранные произведения: В 2-х т. Т. 1. М., 1940. Гольбах, осознавая ограниченность понимания материи как первоначала вещей, писал: «Найти присущий материи принцип действия и начала вещей - это значит лишь отодвигать трудность и абсолютно отказаться от исследования ее нашими чувствами». В определении материи, данном Гольбахом, акцент ставится на том, что она есть некое многообразие присущих природному веществу свойств. Не обладая этими свойствами, материя не могла бы воздействовать на наши органы чувств. «Предмет, качеств которых мы совсем не знаем, - писал Гольбах, - являются ничем или не существуют для нас» Гольбах П. Система природы. М., 1940..

Материя понималась лишь как осязаемая и весомая физическая реальность, что не позволяло материалистически решить, в частности, вопрос о соотношении общественного бытия и общественного сознания. Общественное бытие оказывалось за пределами определения материи как совокупности отдельных качеств, и этим закрывался путь к его научному анализу. А без этого, в свою очередь, невозможно научно решить основанной вопрос философии и тем самым определить материю как сущность бытия.

Определение материи в рамках метафизического материализма осуществлялось не столько по линии ее соотнесения с сознанием, сколько в плане констатации и раскрытия свойств, присущих материи самой по себе, и ее соотношения с конкретным многообразием бытия. Нашим чувствам материя потому и дана, что она обладает некоторыми свойствами. О последних мы судим по различным впечатлениям и изменениям, производимым в наших органах чувств воздействием природных веществ.

В отличие от субъективных идеалистов, материалисты XVII-XVIII вв. при рассмотрении материи ее свойства связывали с существованием определенного субстрата, вещественного их носителя. Атрибутивный подход в рамках метафизического материализма, являвшийся ведущим в осмыслении материи как сущности бытия, дополнялся рассмотрением последней как вещи. Было бы существенной ошибкой упускать из виду данный аспект их учения о материи. Другой важный момент их учения о материи заключался в проблеме соотношения вещи и свойства. Рассматривая материю как совокупность свойств, материалисты Нового времени, как правило, полностью не сводили ее к ним. У свойств не мог не быть соответствующий носитель. Материя поэтому бралась в этих двух моментах: свойствах и их носителе, субстрате.

Проблема соотношения вещи и свойства была одной из основных в философии Нового времени.  различение и противопоставление свойств вещи самой вещи только намечалось, то в эпоху Нового времени в познании приобрели самостоятельное значение такие вопросы, как: тождественно ли изучение свойств познанию вещей? Может ли существовать вещь в себе, полностью свободная от всяких определений и свойств? Что более существенно для реализации бытия - вещь или свойство?

Для метафизических материалистов единство мира заключается во всеобщности присущих материи свойств. Но этим, однако, снимался вопрос о возникновении качеств. Последние фиксировались мыслью, словно фотоаппаратом, в одном и том же количественном составе, в раз и навсегда заданном состоянии, поскольку только при таком условии можно выставлять соответствующие универсальные свойства в качестве основы единства многообразия форм внешнего мира.

При рассмотрении природы материи в то время в центре научного познания находилось механическое движение, при анализе которого необходимо было отвлекаться от качественных изменений объектов, постольку качество вещей представало некоей неизменной, раз и навсегда данной сущностью последних. Поэтому единство мира понималось как простое тождество вещей по их общим свойствам, отражающимся в понятии материи. В этом, собственно, и заключался шаг вперед в развитии философского учения о материи.

15 вопрос

Понятие «историческая эпоха». Исторические эпохи в развитии европейской философии.

Историческая эпоха - своеобразная веха или рубеж в историческом процессе, воплощающая в себе важные, переломные в его ходе события, определяющие последующее развитие общества. Это понятие было введено в употребление французскими просветителями и первоначально использовалось для обозначения последовательных ступеней социального прогресса. Так, Ж. А. Кондорсе выделял десять следующих друг за другом эпох в истории человечества: от первой - соединений людей в племена до девятой - Французской республики и предстоящей десятой эпохи грядущего расцвета человеческого разума. Однако в XIX и XX веках возобладала иная трактовка понятия исторической эпохи. В отличие от философско-социологической периодизации общественного прогресса (стадий интеллектуального прогресса О. Конта, общественно-экономических формаций у марксистов, стадий экономического роста У. Ростоу или уровней технологического развития и т.п.) понятие исторической эпохи приобрело значение преимущественно конкретно-исторического, хронологически определенного отрезка всемирной истории. Это было вызвано тем, что отдельные регионы, страны и народы вследствие неравномерности общественного развития проходят одинаковые ступени социального прогресса в масштабе всемирной истории не одновременно, а в разное время. Вследствие подобной неравномерности в один и тот же хронологический период могли существовать и взаимодействовать страны и народы, находившиеся на разных уровнях экономического, социального и культурного развития. Поэтому в хронологии всемирной истории и было принято выделение отдельных эпох, более кратковременных по сравнению с ее членением на древний мир, средние века и Новое время, но более длительных, чем исторический период.

Исторические эпохи насыщены важными событиями всемирного значения, представляют собой переломные этапы в поступательном развитии, как правило, человечества в целом; они могут быть отделены друг от друга более или менее продолжительными периодами стационарного состояния, застоя или даже попятного движения, могут непосредственно примыкать друг к другу и даже накладываться друг на друга.

Яркими примерами исторических эпох являются неолитическая революция в VII-IV тысячелетиях до н.э., приведшая к переходу человечества к земледелию и скотоводству и образованию первых цивилизаций; эпоха эллинизма, которая трансформировала социально-политические и культурные основания важнейших регионов Европы, Азии и Африки; Великое переселение народов в начале новой эры, охватившее эти же континенты и сопровождавшееся упадком и гибелью Западной Римской империи, династии Хань в Китае, парфянского и сасанидского царств на Ближнем Востоке; эпоха крестовых походов XI-XV веков; эпоха Возрождения, Реформации и религиозных войн в Европе в XV- XVII веках, заложивших основы протестантской этики и капиталистического предпринимательства; эпоха Великих географических открытий XV-XVIII веков, вовлекших во взаимодействие все континенты нашей планеты и положивших начало созданию европейских колониальных империй, просуществовавших почти пять веков; эпоха становления индустриального общества, демократических революций и национальной консолидации европейских государств конца XVIII - начала XX века; современная эпоха мировых войн, социальных потрясений, возникновения и распада тоталитарных систем, национально-освободительных движений, а также стремительного научно-технического прогресса.

В отличие от философско-социологической периодизации истории человечества, обычно придающей ей одномерный характер, ее восприятие как определенной последовательности своеобразных конкретно-исторических эпох носит многомерный характер, благодаря чему она предстает во всем многообразии и различии судеб отдельных стран и народов. Понятие исторической эпохи подвержено весьма различным идеологическим интерпретациям. Особенно наглядно это демонстрируется разнообразными определениями современной эпохи: это эпоха империализма, пролетарских революций и перехода от капитализма к социализму (марксисты); эпоха национально-освободительного движения и краха колониальной системы империализма (националисты); эпоха преимущественно научно-технической революции и ее последствий (технократы); информационная, компьютерная и т.д. эпоха (футурологи). Поэтому для обозначения каждой исторической эпохи важно ее объективное, нередко комплексное определение с точки зрения значения данного переломного этапа всемирной истории для последующего социального прогресса человечества в целом.

16 вопрос

Принцип детерминизма и индетерминизма. Специфика причинной связи.

Детерминизм называют учением о том, что все происходящие в мире события, включая ход человеческой жизни, определены Богом (теологический детерминизм, или учение о предопределении) или явлениями природы (космологический детерминизм) или специально человеческой[уточнить] волей (антропологическо-этический детерминизм), для свободы которой, как и для ответственности, не остаётся места. В таком свете детерминизм может быть также определен как тезис, утверждающий, что имеется только одно, точно заданное, возможное будущее. Детерминизм может перейти, при неполном истолковании, в фатализм, а противоположностью детерминизма является индетерминизм[2].

Пьер-Симон Лаплас был приверженцем абсолютного детерминизма. Он постулировал, что если бы какое-нибудь разумное существо смогло узнать положения и скорости всех частиц в мире в некий момент, оно могло бы совершенно точно предсказать все события Вселенной. Такое гипотетическое существо впоследствии было названо демоном Лапласа.Между детерминизмом и индетерминизмом имеются также переходы, например в учениях Лютера, Цвингли и Канта: так, если учение детерминизма распространяется на эмпирическую (естественную) природу человека, то его моральная сторона становится объектом разновидности индетерминизма.

17 вопрос

Натурфилософские идеи и космологический характер ранней греческой философии.

Филосо́фия (от лат. natura — природа) — исторический термин, обозначавший (примерно до XVIII века) философию природы, понимаемую как целостную систему самых общих законов естествознания[1].

Первая страница трактата Аристотеля О Небе — одного из влиятельнейших сочинений по натуральной философии в истории

Натурфилософия возникла в античную эпоху как попытка найти «конечные причины» и фундаментальные закономерности природных явлений. Натурфилософы старались свести все доступные им естественнонаучные знания в единую систему, основанную на некоторых исходных принципах. В круг интересов натурфилософов попадали вопросы космологии, космогонии, строения вещества, сущности движения. Предложенные тогда и позднее натурфилософские системы включали такие важнейшие естественнонаучные понятия, как субстанция, материя, пространство, время, движение, закон природы и др. Впервые термин «philosophia naturalis» встречается у Сенеки. Яркими представителями натурфилософии в cредние века являлись схоласты. Большинство натурфилософских систем до XVIII века были чисто умозрительными; с появлением классической физики натурфилософия быстро вытесняется более аргументированной философией науки. Однако различные натурфилософские системы появлялись даже в XIX и XX веках.

Ранний период (V — XI века) [править]

Главным источником знаний по натурфилософии и светским наукам в Европе V — XI веков были сочинения древнеримских популяризаторов — Плиния, Марциана Капеллы, Макробия, Халкидия. Некоторые европейские авторы (преимущественно представители католической Церкви) создают и свои собственные сочинения энциклопедического характера, затрагивающие вопросы натурфилософии: Этимологии и О природе вещей Исидора Севильского (ок. 560—636), О природе вещей Беды Достопочтенного (ок. 672—735), О природе вещей Рабана Мавра (822—842). Эти сочинения не содержали каких-либо новых идей, но сыграли большую роль в знакомстве европейцев с основами естественнонаучных знаний Древней Греции.

В этот период возникла схоластика — своеобразная область мысли, пытавшееся гармонически сочетать христианское богословие с античным наследием — логикой, метафизикой, натурфилософией. Ранними представителями этого направления были Иоанн Скот Эриугена (ок. 810—878), Ансельм Кентерберийский (1033—1109), Беренгар Турский (ок. 1000—1088), Иоанн Росцелин (ок. 1050—1122), Пьер Абеляр (1079—1142).

Перелом в европейской науке наступил в XII столетии. Этот период часто называется Ренессансом XII века. В этом столетии впервые возникла научная литература на латыни — языке образованных слоев европейского населения. Первоначально это были труды древнегреческих и арабских авторов, переведённые на латинский язык с арабского. Так, итальянец Герардо Кремонский (ок. 1114—1187) перевел с арабского на латынь более 70 книг по математике, астрономии, оптике, философии, медицине, в том числе натурфилософские труды Аристотеля — Физику и О Небе.

Вскоре появились и оригинальные труды европейских авторов. Английский философ Аделард из Бата в сочинии Естественные вопросы выражал точку зрения, что природа развивается по своим собственным законам и человек в состоянии познать эти законы с помощью своего разума[2][3]. Эта точка зрения получила наглядное воплощение в трудах группы натурфилософов Шартрской школы — Гильома из Конша, Тьерри Шартрского (англ.)русск. и Бернара Сильвестра (англ.)русск.[4][5]. Шартрские натурфилософы развивали натуралистические концепции, в которых развитие мира не предполагает прямого божественного вмешательства.

Так, по мнению Гильома из Конша[6], Бог создал четыре вида атомов, характеризовавшимися четырьмя качествами: влажностью, сухостью, холодностью и теплотой. Между атомами действуют некоторые физические силы, благодаря которым они могут комбинироваться между собой, образуя элементы земли, воды, воздуха и огня. Под воздействием звездного тепла вещество Земли высыхает и при выделении из нее тех или иных элементов образуются различные живые существа, включая человека. Прямое вмешательство Творца при этом заключалось только в том, что он дал человеку душу: его тело возникло естественным образом. В космогонической схеме Тьерри из Шартра[7][8] делом Бога также было только создание материи, состоящей из четырех элементов: огня, воздуха, воды и земли. Чем тяжелее элемент, тем ближе к центру мира он оказался. Самый легкий из элементов, огонь, оказался при этом на периферии Космоса, ближе к центру мира воздух, далее вода и, наконец, земля. Жар, исходящий от огня, испарял воду, и часть поверхности земли обнажалась; так посреди мирового океана появлялись острова.

Важнейшим достижением науки XIV века была попытка математизации натурфилософии, предпринятая Оксфордскими калькуляторами — группой английских философов, связанных с Оксфордским университетом (Томас Брадвардин, Уильям Хейтсбери, Ричард Суайнсхед, Джон Дамблтон). Фактически они положили начало кинематике. Они ввели понятия равномерного и равноускоренного движения, сформулировали теорему, согласно которой путь, проходимый телом за некоторое время при равнопеременном движении, равен пути, проходимому телом за то же время при равномерном движении со скоростью, равной среднему арифметическому максимального и минимального значений скорости в равнопеременном движении[16]. Идеи Оксфордских калькуляторов получили своё развитие в работах Николая Орема и Джованни ди Казали, которые впервые представили графический анализ движения тел с переменной скоростью. Однако работы этих учёных не были применены к реальному движению земных тел и остались в области чистой абстракции[17].

Необходимо отметить, что для ряда натурфилософов этой эпохи (Буридана, Орема, Альберта Саксонского и других) характерен натуралистический подход: они полагали, что при объяснении какого-либо явления природы следует избегать предположения о непосредственном вмешательстве Бога[18]. Примером использования такого подхода является правильное объяснение Буриданом пепельного света Луны[19], попытки объяснения геологических процессов Буриданом и Альбертом Саксонским несовпадением центра тяжести твердой земли и воды[20][21].

Выдающимся натурфилософом раннего Возрождения был Николай Кузанский. Хотя у него сохраняются многие элементы средневековой космологии (в том числе вера в существование небесных сфер, включая внешнюю из них — сферу неподвижных звёзд), в целом его космология носит новаторский характер. Небесные «сферы» не являются абсолютно круглыми, их вращение не является равномерным, оси вращения не занимают фиксированного положения в пространстве. Вследствие этого у мира нет абсолютного центра и чёткой границы (вероятно, именно в этом смысле нужно понимать тезис Кузанца о безграничности Вселенной)[26]. Кузанец предполагал материальное единство Вселенной и считал Землю одной из планет, также совершающей движение; небесные тела населены, как и наша Земля, причём житель любого тела во Вселенной с равным основанием может считать себя неподвижным.

Первая половина XVI века отмечена появлением новой, гелиоцентрической системы мира Николая Коперника. В центр мира Коперник поместил Солнце, вокруг которого вращались планеты (в числе которых и Земля, совершавшая к тому же ещё и вращение вокруг оси). Коперник осознавал, что его теория противоречит основным положениям натурфилософии Аристотеля, но он надеялся, что для их согласования в последнюю достаточно будет внести только небольшие изменения. В частности, он предположил, что тяготением обладает не только Земля, а все небесные тела

18 вопрос

Проблема существования. Основные онтологические проекты.

Многие сложнейшие философские вопросы так или иначе приводят к проблеме существования. Что существует? Почему люди так часто пересматривают свое мнение относительно того, что именно действительно существует?

Лишь на первый взгляд вопрос о существовании кажется чрезвычайно простым: существует, мол, все то, что я вижу и слышу. Увы, философия не сводится к очевидностям, более того, она постоянно лишает их ореола самодостаточности. Солнце кажется нам по своим размерам небольшим, а оно огромное. Из физики известно, что на Солнце происходят ядерные реакции, но знаем мы об этом в первую очередь благодаря не глазам, а теориям.

Итак, о существующем человек способен судить лишь благодаря своим познаниям, которые выступают как те или иные теории, способы интерпретации, более или менее удачные. Таким образом, всякая теория выступает как учение о бытии, онтология (греч. ontos — сущее + logos — учение); любая онтология есть теория. Отсюда следует весьма значимый вывод: что именно существует и каким образом, выясняется на основе теорий.

Из предыдущего следует, что свое исчерпывающее обоснование проблема существования получает в науках (в том числе в философии). Обратившись к ним, мы встречаемся с различными видами бытия, число которых в точности соответствует числу наук. В данном случае предполагается, что все виды бытия так или иначе попали в сферу внимания современных наук.

Согласно физике, существуют элементарные частицы, вакуум, атомы и молекулы. Согласно астрономии, существуют звезды, планеты, диффузная материя. Согласно биологии, существуют ДНК, РНК, белок, клетка, различные биоособи. Согласно общественным наукам, существуют экономические, политические и социальные отношения между людьми. Согласно психологии, существуют чувства, эмоции, мысли людей. Согласно информатике, существует информация. Согласно математике, существуют числа, геометрические фигуры, функции, кольца, поля. Согласно философии, существуют идеи (Платон), формы (Аристотель), Бог (Христос), априорные принципы (Кант), эксплуатация одних людей другими (Маркс), переживания и их сущности (Гуссерль), понимание (Гадамер), дискурсы (Фуко). Во всех случаях существование не есть отдельное свойство вещей, нечто подобное цвету, массе или запаху. Существовать — значит иметь определенность, выражаемую концептами (в том числе понятиями и ценностями) теории. Человек обладает знаниями о существовании лишь того, о чем толкует теория. Сведения, в чем-то противоречащие теории либо вообще не представленные в ней, считаются несостоятельными. Нечто признается существующим лишь в том случае, если сведения о нем удовлетворяют критериям науки, в том числе таким, как непротиворечивость положений теории и их подтверждаемость фактами. Рассмотрим в качестве иллюстрации к сказанному вопрос о существовании кентавров, мифологических образов полулюдей-полулошадей.

Согласно нашим знаниям существуют чувства, эмоции, мысли, высказывания, мифы о кентаврах, но сами они как таковые не существуют, ибо в противном случае их давно уже представили бы взору любопытных. Подобно кентаврам не существуют лешие, домовые, сказочные герои и многие другие выдуманные существа.

Итак, разновидностей существования, видов бытия достаточно много. В этом смысле не будет преувеличением утверждать, что восторжествовали плюралистические (лат. pluralis — множественный) концепции бытия, мир не единообразен, а многообразен. Наряду с плюралистическими в ходу также монистические и дуалистические концепции бытия. Монизм (греч. monos — один) признает один тип реальности, например материю, дух, Бога. Дуализм (лат. dualis — двойственный) толкует о двух реальностях, избирая в качестве таковых чаще всего материальное и идеальное. По сравнению с плюралистическими монистические и дуалистические концепции бытия представляются весьма обыденными, не лишенными наивного желания свести многообразие всего существующего к одному или двум определениям.

19 вопрос

Софисты о человеке

Софисты: человек - мера всех вещей

Человек и сознание — вот тема, которая входит в греческую философию вместо с софистами (софисты — учителя мудрости). Наиболее известными среди них были Протагор (490--420 годы до и. э.) и Горгий (ок. 480—ок. 380 годы до н. э.).

Эти философы углубляют критическое отношение ко всему. что для человека выступает как непосредственно данное, как предмет подражания или веры. Они требуют проверки на прочность всякого утверждения, бессознательно приобретенного убеждения. некритически принятого мнения. Софистика воевала против всего того. что жило в сознании люден без удостоверения его закон нести. Софисты выступили с критикой основании старой цивилнзации. Они видели порок зтих оснований — нравов, обычаев-устоев - н их непосредственности, которая составляет неотъемлемый элемент традиции. Отныне право на существование получало только такое содержание сознания, которое было допущено самим этим сознанием, тоесть обосновано, доказано им. Тем самым индивид становился судьей над всем тем. что раньше индивидуального суда не допускало.

Софистов справедливо называют представителями греческого Просвещения: они не столько углубляли философские учения прошлого, сколько популяризировали знание, распространяя в широких кругах своих многочисленных учеников то. что уже было приобретено к тому времени философией и наукой. Софисты были первыми среди философов, кто стал получать гонорары за обучение. В V веке в большинстве греческих городов-государств был демократический строй, а потому влияние человека на государственные дела, как судебные, так и политические, в большой степени от его красноречия, его ораторского искусства, умения находить аргументы в пользу своей точки зрения и таким обазом склонять на свою сторону большинство сограждан. Софисты как раз и предлагали свои услуги тем, кто стремился участвовать в политической жизни своего города: обучали грамматике, стилистике, риторике, умению вести полемику, а также давали общее образование. Главным их искусством было искусство слова, и не случайно именно они выработали нормы литературного греческого языка.

Исходный принцип софистов, сформулированный Протагором, таков: “Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют”. То, что доставляет человеку удовольствие, хорошо, а то, что причиняет страдания, плохо. Критерием оценки хорошего и дурного становятся здесь чувственные склонности отдельного индивида.

Аналогично и в теории познания софисты ориентируются на отдельного индивида, объявляя его — со всеми его особенностями — субъектом познания. Все, что мы знаем о предметах, рассуждают они, мы получаем через органы чувств; все же чувственные восприятия субъективны: то, что здоровому человеку

кажется сладким, больному покажется горьким. Значит, всякое человеческое знание только относительно. Объективное, истинное познание, с точки зрения софистов, недостижимо. Такая позиция в теории познания получила название  субъективного идеализма.

Как видим, если критерием истины объявить отдельного индивида, а точнее, даже его органы чувств, то последним словом теории познания будет субъективизм, релятивизм и скептицизм, считающий объективную истину невозможной.

Обратим внимание, что принципу, провозглашенному элеатами — мир мнения реально не существует,— софисты противопоставляли обратный: только мир мнения и существует, бытие -это не что иное, как изменчивый чувственный мир, каким он явлен индивидуальному восприятию. Произвол индивида становится здесь руководящим принципом.

20 вопрос

Структура сознания.Основные философские концепции сознания.

Сознание человека – это сформированная в процессе общественной жизни высшая форма психического отражения действительности в виде обобщенной и субъективной модели окружающего мира в форме словесных понятий и чувственных образов.

К неотъемлемым признакам сознания относятся: речь, мышление и способность создавать обобщенную модель окружающего мира в виде совокупности образов и понятий.

В структуру сознания входят ряд элементов, каждый из которых отвечает за определенную функцию сознания:

1. Познавательные процессы (ощущение, восприятие, мышление, память). На их основе формируется совокупность знаний об окружающем мире.

2. Различение субъекта и объекта (противопоставление себя окружающему миру, различение "Я" и "не Я"). Сюда входят самосознание, самопознание и самооценка.

3. Отношения человеку к себе и окружающему миру (его чувства, эмоции, переживания).

4. Креативная (творческая) составляющая (сознание формирует новые образы и понятия, которых ранее не было в нем с помощью воображения, мышления и интуиции).

5. Формирование временной картины мира (память хранит образы прошлого, воображение формирует модели будущего).

6. Формирование целей деятельности (исходя из потребностей человека, сознание формирует цели деятельности и направляет человека на их достижение).

Структура сознания

Сознание, его структура и источники. История психики. Эволюционно-биологические, культурно-исторические и социальные предпосылки развития психики. Проблема сознания и бессознательного. Принцип антропологического рационализма. Сознание, воля и личность.

сознания и языка. Язык как средство общения и взаимного понимания людей. Единство языка и сознания, знаковые системы.

контрольная работа

Человеческое сознание является сложным феноменом; оно многомерно, многоаспектно. Представления о нем весьма различны, зависят от разнообразия жизненного опыта людей, формирующего далеко не тождественные между собой его трактовки; понимание сознания, его сути, содержания, масштабов проявления определяется во многом культурными традициями людей, их религиозной, общественной ориентацией. Многогранность сознания делает его объектом изучения множества наук, среди которых философия, психология, биофизика, информатика, кибернетика, юриспруденция, психиатрия. Вследствие объективной своей многосистемности сознание с большим трудом поддается общесистемному определению и любое его определение, если не оговарить специального назначения этого определения, оказывается неполным, односторонним, вызывающим к себе скептическое отношение, ведущее к попыткам его заменить или дополнить.

Под сознанием, по А. Г. Спиркину, имеется в виду способность идеального (психического) отражения действительности, превращения объективного содержания предмета в субъективное содержание душевной жизни человека, а также специфические социально-психологические механизмы и формы такого отражения на разных его уровнях. Именно в субъективном мире сознания осуществляется воспроизведение объективной реальности и мысленная подготовка к преобразующей практической деятельности, ее планирование, акт выбора и целепола-гание. Под сознанием понимается не просто психическое отражение, а высшая форма психического отражения действительности общественно развитым человеком. Оно представляет собой такую функцию человеческого мозга, сущность которой заключается в адекватном, обобщенном, целенаправленном и осуществляющемся в речевой (или вообще в символической) форме активном отражении и конструктивно-творческой переделке внешнего мира, в связывании вновь поступающих впечатлений с прежним опытом, в выделении человеком себя из окружающей среды и противопоставлении себя ей как субъекта объекту. Сознание заключается в эмоциональной оценке действительности, в обеспечении целеполагающей деятельности - в предварительном мысленном построении разумно мотивированных действий и предусмотрений их личных и социальных последствий, в способности личности отдавать себе отчет как в том, что происходит в окружающем материальном мире, так и в своем собственном мире духовном. Таким образом, сознание - не просто образ, а идеальная (психическая) форма деятельности, ориентированная на отражение и преобразование действительности. Из отмеченных А. Г. Спиркиным характерных признаков сознания вытекает следующее определение сознания: "Сознание - это высшая, свойственная только человеку и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в обобщенном, оценочном и целенаправленном отражении и конструктивно-творческом преобразовании действительности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения человека"

СТРУКТУРА.

Сектор (I) является сферой телесно-рецептивных способностей и получаемого на их основе знания. К этим способностям относятся ощущения, восприятия и конкретные представления, с помощью которых человек получает первичную информацию о внешнем мире, о своем собственном теле и о его взаимоотношениях с другими телами. Главной целью и регулятивом бытия этой сферы сознания является полезность и целесообразность поведения человеческого тела в мире окружающих его природных, социальных и человеческих тел.

С сектором II соотносятся логико-понятийные компоненты сознания. С помощью мышления человек выходит за пределы непосредственно чувственно данного в сущностные уровни объектов; это сфера общих понятий, аналитико-синтетических мыслительных операций и жестких логических доказательств. Главной целью и регулятивом логико-понятийной сферы сознания является истина.

I и II сектора образуют внешне познавательную (или внешнепредметную) составляющую сознания, где субъективно-личностные и ценностно-смысловые компоненты психического мира находятся как бы в снятом, латентном состоянии. Они образуют "левую половинку" нашего сознания.

Сектор III можно связать с эмоциональной компонентой сознания. Она лишена непосредственной связи с внешним предметным миром. Это скорее сфера личностных, субъективно-психологических переживаний, воспоминаний, предчувствий по поводу ситуаций и событий, с которыми сталкивался, сталкивается или может столкнуться человек. Сюда относятся:

1) инстинктивно-эффектные состояния (неотчетливые переживания, предчувствия, смутные видения, галлюцинации, стрессы);

2) эмоции (гнев, страх, восторг и т.д.);

3) чувства, отличающиеся большей отчетливостью, осознанностью и наличием образно-визуальной составляющей (наслаждение, отвращение, любовь, ненависть, симпатия, антипатия и т.д.).

Главным регулятивом и целью "жизнедеятельности" этой сферы сознания будет то, что 3. Фрейд в свое время назвал "принципом удовольствия".

И наконец, сектор IV может быть соотнесен с ценностно-мотивационной (или ценностно-смысловой) компонентой единого "поля" нашего сознания. Здесь укоренены высшие мотивы деятельности и духовные идеалы личности, а также способности к их формированию и творческому пониманию в виде фантазии, продуктивного воображения, интуиции различных видов. Целью и регулятивом бытия этой сферы сознания выступают красота, правда и справедливость, т.е. не истина как форма согласования мысли с предметной действительностью, а ценности как формы согласования предметной действительности с нашими духовными целями и смыслами. III и IV сектора образуют ценностно-эмоциональную (гуманитарную в самом широком смысле) составляющую нашего сознания, где в качестве предмета познания выступают собственное "я", другие "я", а также продукты их творческой самореализации в виде гуманитарно-символических образований (художественных и философско-религиозных текстов, произведений музыки, живописи, архитектуры). При этом внешнепознавательная составляющая сознания оказывается здесь редуцированной и подчиненной его "правой половинке".

Предложенную схему сознания можно, при желании, соотнести с фактом межполушарной асимметрии мозга, где внешнепознавательной составляющей сознания будет соответствовать деятельность левого, "языкового", аналитико-дискурсивного полушария, а ценностно-эмоциональной компоненте сознания - интегративно-интуитивная "работа" правого полушария.

Эта схема сознания конкретизируется в ряде отношений. В поле сознания (в круге) могут быть выделены два сегмента: нижний, которому будет соответствовать бессознательное, и верхний сегмент - сверхсознание.

Сознание – высшая, свойственная человеку форма обобщенного отражения объективных устойчивых свойств и закономерностей окружающего мира, формирования у человека внутренней модели внешнего мира, в результате чего достигается познание и преобразование окружающей действительности.

Функция сознания заключается в формировании целей деятельности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, что обеспечивает разумное регулирование поведения и деятельности человека. В сознание человека включено определенное отношение к окружающей среде, к другим людям.

Выделяют следующие свойства сознания: построение отношений, познание и переживание . Отсюда непосредственно следует включение мышления и эмоций в процессы сознания. Действительно, основной функцией мышления является выявление объективных отношений между явлениями внешнего мира, а основной функцией эмоции – формирование субъективного отношения человека к предметам, явлениям, людям. В структурах сознания синтезируются эти формы и виды отношений, и они определяют как организацию поведения, так и глубинные процессы самооценки и самосознания. Реально существуя в едином потоке сознания, образ и мысль могут, окрашиваясь эмоциями, становиться переживанием.

Сознание развивается у человека только в социальных контактах. В филогенезе сознание человека развивалось и становится возможным лишь в условиях активного воздействия на природу, в условиях трудовой деятельности. Сознание возможно лишь в условиях существования языка, речи, возникающей одновременно с сознанием в процессе труда.

И первичным актом сознания является акт идентификации с символами культуры, организующий человеческое сознание, делающий человека человеком. За вычленением смысла, символа и идентификацией с ним следует выполнение, активная деятельность ребенка по воспроизведению образцов человеческого поведения, речи, мышления, сознания, активная деятельность ребенка по отражению окружающего мира и регуляции своего поведения.

Выделяют два слоя сознания (В. П. Зинченко).

I. Бытийное сознание  (сознание для бытия), включающее в себя: 1) биодинамические свойства движений, опыт действий; 2) чувственные образы.

II. Рефлективное сознание  (сознание для сознания), включающее в себя: 1) значение; 2) смысл.

Значение  – содержание общественного сознания, усваиваемое человеком. Это могут быть операционные значения, предметные, вербальные значения, житейские и научные значения – понятия.

Смысл  – субъективное понимание и отношение к ситуации, информации. Непонимание связано с трудностями осмысления значений. Процессы взаимной трансформации значений и смыслов (осмысление значений и означение смыслов) выступают средством диалога и взаимопонимания.

На бытийном слое сознания решаются очень сложные задачи, так как для эффективного в той или иной ситуации поведения необходима актуализация нужного в данный момент образа и нужной двигательной программы, т.е. образ действия должен вписываться в образ мира. Мир идей, понятий, житейских и научных знаний соотносится со значением (рефлективного сознания).

Мир производственной, предметно-практической деятельности соотносится с биодинамической тканью движения и действия (бытийного слоя сознания). Мир представлений, воображений, культурных символов и знаков соотносится с чувственной тканью (бытийного сознания). Сознание рождается и присутствует во всех этих мирах. Эпицентром сознания является сознание собственного "Я" .

Сознание: 1) рождается в бытии, 2) отражает бытие, 3) творит бытие.

Функции сознания :

отражательная,

порождающая (творчески-креативная),

регулятивно-оценочная,

рефлексивная функция – основная функция, характеризует сущность сознания.

В качестве объекта рефлексии могут выступать:

отражение мира,

мышление о нем,

способы регуляции человеком своего поведения,

сами процессы рефлексии,

свое личное сознание.

Бытийный слой содержит в себе истоки и начала рефлективного слоя, поскольку значения и смыслы рождаются в бытийном слое. Выраженное в слове значение содержит: 1) образ, 2) операционное и предметное значение, 3) осмысленное и предметное действие. Слова, язык не существуют только как язык, в них объективировались формы мышления, которые нами и овладевают через использование языка.

21 вопрос

Философия Сократа.

У Сократа был своеобразный подход к общению с людьми. Сократ выбирал известного политического деятеля или просто известного человека, после того, как тот прочитал свою речь, и Сократ начинал задавать свои знаменитые вопросы. Причем вначале Сократ безудержно хвалил своего собеседника, говорил, что он такой умный, известный человек в городе, и что ему не составит труда ответить на такой элементарный вопрос. Сократ задавал свой действительно элементарный вопрос (но только на первый взгляд). Собеседник дерзко и нехотя отвечал на него, Сократ в свою очередь задавал очередной вопрос, касающийся все того же вопроса, собеседник опять отвечал, Сократ спрашивал и это доходило до того, что собеседник, в конце-концов, своим последним ответом противоречил своему первому ответу. Тогда взбешенный собеседник спрашивал Сократа, а сам то он знает ответ на этот вопрос, Сократ же совершенно спокойно отвечал, что не знает и спокойно удалялся. И этой своей исключительностью, гениальностью, избранностью Сократ нам понравился.

Сократ при этом пользуется грозным и непобедимым оружием-иронией. Cократовская ирония выступает в качестве диалектической ловушки, при посредстве которой обыденный здоровый смысл оказывается вынужденным выйти из всяческого своего окостенения и дойти - не до самодовольного всезнайства, а до имманентной ему самому истины,-эта ирония есть не что иное, как форма, свойственная философии в ее субъективном отношении к обыденному сознанию.

Эта ирония казалась идущей от какой-то загадочной, демонической силы Сократа, ставящей его над людьми, как бы талантливы и умны они ни были.

Разгадка этого внутреннего превосходства, этой силы, скрытой за добродушной ухмылкой, в том, что сам Сократ неуязвим. В его сбивающих с толку речах все время чувствуется некая уверенность и основательность человека, который хотя и не имеет готового ответа на свои вопросы, но знает нечто большее, а именно: во имя чего идет поиск и как именно его надо вести, что придает его иронии необоримую силу Антея. Эта внутренняя основательность Сократа исходит также из его убеждения о возможности (именно возможности!) рационального осмысления и постижения жизни во всех своих проявлениях, во всех, даже темных и мистических, сторонах и тончайших движениях человеческой души и интеллекта. Сократ убежден, что во всей пестроте жизненных переживаний есть нечто объединяющее, некий общий смысл, который может быть выражен единой идеей, понятием.

Испытывая других на мудрость, Сократ сам отнюдь не претендует на звание мудреца, оно, по его мнению, приличествует богу. Если человек самодовольно полагает, что на все он знает готовые ответы, то такой человек для философии фии погибший, ему незачем ломать голову в поисках наиболее верных понятий, незачем двигаться дальше по бесконечным лабиринтам мысли. Он почиет на лаврах истинах, которые на поверку оказываются собранием самых убогих, плоских представлений обывательской премудрости. Так почитающий себя мудрецом оказывается всего лишь премудрым пескарем.

' Я знаю только то, что ничего не знаю'. Это излюбленное выражение, кредо сократовской собственной позиции. ' Я ничего не знаю' - это значит, что как бы далеко я ни продвинулся в одиссеях мысли, я не успокаиваюсь на достигнутом, не обманываю себя иллюзией, что поймал жар-птицу истины. Не будем забывать, что Сократа сопровождали не только восторженные взгляды, но и взгляды, полные ненависти. Особенно возненавидели Сократа те из софистов, которые сделали искусство доказывать правое и неправое своей профессией. Кто покушается на самодовольство темных и пустых людей, тот сначала человек беспокойный, потом нестерпимый, и наконец, преступник, заслуживающий смерти. Первым полушутливым, полусерьезным обвинением против Сократа явилась постановка в 423 году комедии Аристофана 'Облака'. В которой Сократ изображается мастером 'кривых речей'. В один из дней 399 года до н.э. жители Афин читали выставленный для всеобщего обсуждения текст:

' Это обвинение написал и клятвенно засвидетельствовал Мелет, сын Мелета, пифеец, против Сократа, сына Софраникса из дома Алопеки. Сократ обвиняется в том, что он не признает богов, которых признает город, и вводит других, новых богов. Обвиняется он и в развращении молодежи. Требуемое наказание - смерть'. Мошенники мысли не простили Сократу его иронии, слишком разорительной для них. В речах Сократа на суде, с большой художественной силой переданных Платоном, поражает то, что он сам сознательно и решительно отрицает себе все пути к спасению, он сам идет навстречу смертному приговору. В его рассуждениях подспудно бьется мысль: раз уж, афиняне, вы дошли до такого позора, что судите мудрейшего из эллинов, то испейте чашу позора до дна. Не меня, Сократа, судите вы, а самих себя, не мне выносите приговор, а себе, на вас ложиться несмываемое клеймо. Лишая жизни мудрого и благородного человека, общество себя лишает мудрости и благородства, себя лишает стимулирующей силы, ищущей, критической, беспокоящей мысли. И вот меня, человека медлительного и старого( Сократу было тогда 70 лет ), догнала нала та, что настигает не так стремительно,- смерть, а моих обвинителей, людей сильных и проворных,- та, что бежит быстрее,- испорченнсть. Я ухожу отсюда, приговоренный вами к смерти, а мои обвинители уходят, уличенные правдою в злодействе и несправедливости. У порога смерти Сократ пророчествует, что тотчас после его гибели постигнет афинян кара более тяжелая, чем та, которой его покарали. Сократ сам осудил себя на смерть, и, уже осужденный, твердо отказался от реальной возможности бежать из тюрьмы и уйти в изгнание. Он добровольно дал распять себя на кресте ' отеческих законов ' и поступил весьма хитроумно и дальновидно, лучшим образом продемонстрировав неистинность этих законов всему миру. Пророчество Сократа сбылось: позор пал на головы его судей, и прежде всего на головы обвинителей. Они, так же как тиран, судивший Зенона Элейского, были побиты каменьями и, как сообщает Плутарх, повесились, так как не вынесли презрения афинян, лишивших их 'огня и воды'.

Сокра́т (др.-греч. Σωκράτης, ок. 469 г. до н. э., Афины — 399 г. до н. э., там же) — древнегреческий философ, учение которого знаменует поворот в философии — от рассмотрения природы и мира к рассмотрению человека. Его деятельность — поворотный момент античной философии. Своим методом анализа понятий (майевтика, диалектика) и отождествлением положительных качеств человека с его знаниями он направил внимание философов на важное значение человеческой личности. Сократа называют первым философом в собственном смысле этого слова. В лице Сократа философствующее мышление впервые обращается к себе самому, исследуя собственные принципы и приёмы. Представители греческой ветви патристики проводили прямые аналогии между Сократом и Христом.

Сократ был сыном каменотёса (скульптора) Софрониска[1] и повитухи Фенареты, у него был брат по матери Патрокл[1]. Был женат на женщине по имени Ксантиппа.

«Собеседники Сократа искали его общества не с тем, чтобы сделаться ораторами…, но чтобы стать благородными людьми и хорошо исполнять свои обязанности по отношению к семье, слугам (слугами были рабы), родным, друзьям, Отечеству, согражданам» (Ксенофонт, «Воспоминания о Сократе»).

Сократ считал, что благородные люди смогут управлять государством без участия философов, но, защищая истину, часто вынужден был принимать активное участие в общественной жизни Афин. Участвовал в Пелопоннесской войне — сражался под Потидеей, при Делии, при Амфиполе.

Был наставником афинского политика и полководца Алкивиада, воспитанника его друга Перикла, спас его жизнь в бою, но отказался принять в благодарность любовь Алкивиада, поскольку считал телесную любовь лишь следствием неспособности сдерживать порывы низменной стороны человеческой души[2].

После установления в результате деятельности Алкивиада диктатуры, Сократ осуждал тиранов и саботировал мероприятия диктатуры. После свержения диктатуры граждане, обозлённые тем, что, когда афинское войско бросило раненого главнокомандующего и разбежалось, Сократ спас жизнь Алкивиада (если бы Алкивиад погиб, он не смог бы вредить Афинам), в 399 г. до н. э. предъявили Сократу обвинение в том, что «он не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество». Как свободный афинский гражданин, Сократ не был подвергнут казни палачом, а сам принял яд[3] (по распространённой легенде, настой цикуты, однако, судя по симптомам, это мог быть болиголов).

22 вопрос

Фундаментализм и функционализм как основные течения в теории познания. Отношения познания и опыта.

ПОЗНАНИЕ

— категория, описывающая процесс получения любых знаний путем повторения идеальных планов деятельности и общения, создания знаково-символических систем, опосредующих взаимодействие человека с миром и др. людьми. Филос. концепции П. чрезвычайно разнообразны. Существуют аналитическое, феноменологическое, герменевтическое, психоаналитическое, трансценденталистское, марксистское, эволюционное, социально-антроплогическое и др. понимания П. Помимо филос. имеют место и специально-научные концепции П. — психологическая, нейрофизиологическая, лингвистическая, социологическая, логическая, информационная, синергетическая, часто выступающие в единстве с некоторыми филос. учениями. За пределами науки и философии не заканчивается рефлексия о П. Повседневное словоупотребление стихийно формирует обыденное понимание П.; в религии и теологии идет речь о способах и формах П. Бога; магия и оккультные науки стремятся разработать методы П. таинственных субстанций, астральных влияний, демонических сил. В кон. 20 в. гносеологическая проблематика в ряде филос. учений отходит на второй план, утрачивается уверенность в специфике филос. эпистемологии и тем самым — интерес к проблеме филос. обоснования П. Однако претензии ряда наук на исчерпывающее понимание П. сталкиваются с теми же проблемами, над которыми давно работают философы (реализм — инструментализм, фундаментализм — феноменализм, субстанциализм — функционализм, догматизм — релятивизм).

В целом большинство различий в истолковании и обосновании П. можно свести к двум основным позициям: фундаментализму (эссенциализму) и функционализму (феноменализму), каждая из которых схватывает одну из существенных сторон познавательного процесса. Водораздел между ними образуется разным пониманием человеческого опыта: в первом случае как деятельности, руководимой рефлексией и ищущей своего рационального объяснения в ходе бесконечного регресса оснований, во втором случае как деятельности, стихийно порождающей рефлексию по мере необходимости и подчиняющей ее своим потребностям и задачам. Наиболее полный образ П. предполагает поиск и нахождение баланса между рядом противоречиво дополняющих друг друга позиций.

Так, с одной стороны, П. в его специфичности требует для своего понимания чего-то принципиально и субстанционально иного — «реальности», «объекта», «материи»; с др. — П. может быть понято как самостоятельная идеальная реальность, обладающая внутренней динамикой и источниками развития (трансцендентализм). Однако, будучи самостоятельной реальностью, П. вместе с тем пронизывает все аспекты человеческого мира и лишь в абстракции может быть выделено из него. В таком случае П. следует понимать как процесс, сопровождающий деятельность и общение людей и выполняющий функцию их обеспечения идеальными образами. П. осуществляется поэтому не неким «гносеологическим субъектом», но целостным индивидом, как правило, даже не ставящим себе специальных познавательных задач. Понятое таким образом П. не является «отражением реальности вне человека и человечества», но имеет дело лишь с содержанием коллективной деятельности и общения, поскольку последние нуждаются для своей организации в идеальных, т.е. возможных, пробных, приблизительных, вариативных моделях и перспективах. В данном процессе знание как результат П. в прямом смысле возникает из не-знания, т.е. из иных контекстов опыта, нуждающихся в знании. Динамика процесса порождения знания, векторность, интенциональность П., связанная с исследовательской, поисковой установкой на расширение сферы идеальных конструктов, есть то, что отличает его от сознания. Поэтому функциональный и эпифеноменальный генезис П. не означает, что П. лишено собственного, не сводимого к деятельности и общению содержания. Его служебная роль отходит на второй план с дифференциацией познавательных задач, в контексте которых идеальные объекты выступают в качестве не только целей, но средств и даже специфических предметных содержаний познавательных процедур.

В этом случае основным содержанием П. в его относительной самостоятельности становится создание и замена одних идеальных образов и объектов другими в форме процедуры обозначения, отождествления ранее не отождествляемого, создания аналоговых моделей. Тем самым обеспечивается возможность обмена между разными контекстами опыта: между объективным и субъективным, бытийственным и мыслимым; чувственной информации предпосылаются понятийные схемы, на последние накладывается чувственное содержание, эмоции взаимодействуют с рассудком, аналитическая рефлексия — со стихийным и неосознаваемым опытом; прошлое соотносится с настоящим и будущим, близкое — с далеким, известное — с неизвестным, упорядоченное — с хаотичным. Взаимодействие контекстов опыта позволяет отличить их друг от друга, внести в каждый из них внешнюю и внутреннюю структурность, придать смысл тому, что понимается под «опытом», «мышлением», «чувственностью». В основе взаимодействия контекстов лежит практика человеческого общения и деятельности, в ходе которых происходит замена одних предметов другими, призванными выполнять аналогичную функцию, и обмен опытом по этому поводу. Поэтому в центре познавательного процесса находится проблема взаимоотношения смысла и значения — именно они образуют его структуру как единство стабильного и изменчивого.

Понимание П. как деятельности обозначения при взаимодействии контекстов опыта означает отказ от формулы «от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него — к практике». Путь П. — это движение от локальных и стандартных контекстов опыта ко все более разнообразным и универсальным, причем чувственные и рассудочные элементы присутствуют на каждом этапе. Познавательный процесс не означает развития абстрактно-понятийного содержания за счет сворачивания чувственно-образного; гармоническое развитие знания в целом предполагает увеличение разнообразия всех типов содержаний и прогрессивную дифференциацию типов познавательного отношения к миру. Функция П. состоит в накладывании на мир сети обозначений — научных формул, нравственных норм, художественных образов, магических символов, позволяющих человеку упорядочить свое бытие в нем и так структурировать свою психику, чтобы придать ей мобильность и вариабельность, обеспечивая тем самым возможность продуктивной деятельности и понимающего общения.

Конструктивность — едва ли не главное отличие человеческого П. от аналогичной психической деятельности животных. Знаково-символические системы, стихийно возникая как эпифеномен деятельности и общения, приобретают затем относительную самостоятельность, и мыслительная работа с ними не только сопровождает все проявления человеческой активности, но и является условием ее возможности. П. не есть копирование некоторой внешней познаваемой реальности, но внесение смысла в реальность, создание идеальных моделей, позволяющих направлять деятельность и общение и приводить в систему состояния сознания. Рационализация и конструктивная перестройка познавательных структур и процедур позволяют не только выстраивать деятельность и общение по некоторому образцу (норме), но и осуществлять произвольный переход от одних образцов, стандартов к др., придает динамичность познавательному процессу, обеспечивает его творческий характер, приводит к расширению горизонта сознания, что является предпосылкой порождения всякого объекта культуры.

Эволюция П. является нелинейным процессом, который не может быть описан лишь как движение от дорационального к рациональному, от мифа к логосу, от мнения к знанию. Ступенями эволюции П. в филогенетичном смысле являются целостные когнитивно-культурные системы, обладающие специфическим социально-историческим содержанием. Таковы повседневный опыт, магия, миф, искусство, религия, право, философия, мораль, идеология, наука. Возникая в процессе дифференциации познавательного отношения к миру как разные типы П., они приобретают автономные функции и обогащаются содержанием в ходе взаимодействия между собой. В одних типах познания рельефно выступает накопление, сохранение и воспроизводство опыта, в др. — его развитие и обновление. Примерами первого рода является П. в рамках мифа, религии, морали, права, примерами второго — магия, искусство, философия, наука. Поскольку в любых типах знания присутствует элемент динамики, творчества и элемент статики, систематизации, то данное различие не имеет абсолютного характера. Оно вытекает из неравномерности развития знания, из перехода от генезиса к зрелому состоянию и от него — к стагнации. Тип познавательного отношения определяется пропорциональным сочетанием в нем практически-целевых, нормативно-регулятивных, конструктивно-созерцательных, аналитико-критических и поисково-исследовательских контекстов.

ПОЗНАНИЕ

       высшая форма отражения объективной действительности. Марксистсколенинская философия исходит из признания единства отражения, продметно-практич. деятельности и коммуникации, из понимания П. как социально-опосредованной, исторически развивающейся деятельности отражения. П. не существует вне познават. деятельности отд. индивидов, однако последние могут познавать лишь постольку, поскольку овладевают коллективно выработанной, объективированной системой знаний, передаваемых от одного поколения к другому. В П. существуют разные уровни: чувств. П., мышление, эмпирич. и теоретич. П. Наряду с этим выделяют различные формы П.: П., направленное на получение знания, неотделимого от индивидуального субъекта (восприятие, представление), и П., направленное на получение объективированного знания, существующего вне отд. индивида (напр., в виде науч. текстов или в форме созданных человеком вещей, несущих в себе социально-культурный смысл). Объективированное П. осуществляется коллективным субъектом по законам, несводимым к индивидуальному процессу П., и выступает как часть духовного производства. Различают также такие типы П., как обыденное, художественное и научное, а внутри науки — естеств.-науч. и обществ.-науч. П. Различные стороны процесса П. исследуются рядом специальных наук (когнитивная психология, науковедение, история науки, социология науки и др.). Функционирование и историческое развитие эталонов и норм П. изучает теория познания как философская дисциплина.

ПОЗНАНИЕ

усвоение чувственного содержания переживаемого, или испытываемого, положения вещей, состояний, процессов с целью нахождения истины. Познанием называют как (неточно) процесс, который правильнее было бы обозначить словом «познавание», так и результат этого процесса. В философском смысле познание всегда есть акт, в котором «нечто познается как нечто»; напр., говорят: «Он познал его как лжеца». В познании, т. о., содержится оценка, которая опирается на опыт. Кто не знает, что есть лжец и что лжец есть, тот никогда не сможет познать человека как лжеца. В познании всегда содержится также узнавание. Новое, не зависящее от внутреннего и внешнего опыта познание может возникнуть только как следствие творческой фантазии. Познание исследуется со времен греч. философии, оно изучается с точки зрения (объективного) источника, или происхождения (субъективной), способности, т.е. возможностей к познанию, с точки зрения цели, характерных черт и силы, а также с точки зрения границ и препятствий (апории и антиномии). Это исследование познания составляет предмет учения о познании, которое только с Канта определилось в качестве особой области философии, получив название «теория познания», и которое в 19 в., а также в нач. 20 в. порой заглушало почти все прочие направления философии. Внутри познания проводят различие между (неподлинным) формальным, или абстрактным, познанием и (подлинным) содержательным, или конкретным, познанием; в свою очередь внутри этого деления происходит членение на многие виды познания в соответствии с наиболее важными предметными областями. В познании субъект  и объект  противостоят друг другу как познающее и познаваемое. Субъект постигает, а объект постигаем. Понимание происходит в силу того, что субъект вторгается как раз в сферу объекта и переносит его в свою собственную орбиту, поскольку определенные моменты объекта отображаются в субъекте, в возникающих в нем отображениях (см. Явление). Это отражение также объективно, т.е. субъект отличает отражение, в образовании которого он даже принимал участие, от самого себя как противостоящего отражению. Отражение неидентично объекту, хотя ему подобает быть «объективным». Объект независим от субъекта. Он более чем просто предмет познания, и в этом «более чем быть просто объектом» объект выступает как «трансобъективное». Наряду с бытием объекта в качестве предмета он обладает и бытием-в-себе. Если объект мыслится независимо от отношения познания, то он становится вещью. Но субъект также может быть субъектом для самого себя, т.е. он может сознавать свою способность познания; помимо свойства быть познающим он обладает еще и бытием-для-себя. Бытие-в-себе объекта означает, что наряду с познаваемым в объекте остается еще не познанный остаток. Тот факт, что мы никогда не можем полностью и без остатка охватить предмет познания, постичь во всей полноте его определенность, отражается в несовпадении объекта и образа. Поскольку субъект знает об этом различии, появляется такой феномен, как проблема, который порождает напряжение в процессе дальнейшего познания и требует все больших усилий познания. Смягчение такого напряжения надо искать в направлении прогресса познания, благодаря которому граница между тем, что уже познано, и тем, что должно быть познано, передвигается в трансобъективное. Деятельность сознания приводит к прогрессу познания; стремление сознания к познанию есть прогрессирующее «предрасположение себя" к определенностям объекта. То, что должно быть познано, является для стремящегося к познанию сознания неисчерпаемым, т.е. бесконечным. Прогресс познания находит свой окончательный предел в границе познаваемости. За этой границей начинается непознаваемое, трансинтеллигибельное (часто ошибочно называемое иррациональным). «Как трансобъективное надо искать в направлении познанного (причем оно все более отодвигается в этом направлении), так трансинтеллигибельное надо искать внутри трансобъективного (причем оно все более отодвигается в направлении познаваемого)» (Н. Гартман). Существование трансинтеллигибельного – это такое существование, которое не дает прекратиться процессу познания. Область трансинтеллигибельного, к которой принадлежат бытие-в-себе (см. также Реальность) и 6ытие-для-себя, является медиумом, осуществляющим действенную связь между объектом и субъектом. Каким образом происходит перенос определенных моментов объекта на субъект, по сути дела, неизвестно. Но если исходить из того, что все сущее, поскольку оно принадлежит к общей сфере непознаваемого, всесторонне как-то обусловлено, определено, если, далее, полагать, что субъект является наиболее способным среди всего сущего к реагированию и чувствованию, то из этого следует, что вся система сущего должна из трансобъективного через объект и отражение предстать перед субъектом в явлении. С этой точки зрения познание есть постижение прежде всего соответствующих субъекту членов отношений между объектом и субъектом. Принципы познания, т.е. способ, каким совершается познание, должны быть, т. о., одинаковыми для всех субъектов. С др. стороны, напр. из исчисляемости физических процессов (возможностей с учетом известных погрешностей), следует, что границы математической логики (и тем самым значимость, законность априорного взгляда) находятся за сферой. Применение положений математики к природным явлениям означает распространение логической сферы на реальную. Имеются логические связи и отношения, которые согласуются со связями и отношениями реального. В соответствии с этим логическая сфера является посредником между миром отражения и миром реального. Следовательно, принципы познания не только одинаковы для всех субъектов, но они выступают также и в мире объективного – как категории. Познание возможно, потому что категории познания идентичны категориям бытия. Однако как неверно говорить, что все категории познания являются категориями бытия, так неправильно доказывать, что все категории бытия представляют собой одновременно и категории познания. Если бы было действительно первое, то всякое познание содержало бы чистую истину; если бы было действительно второе, то все сущее было бы познаваемо без остатка. Область категорий бытия и категорий познания совпадает частично, и только этим можно объяснить, что процессы природы кажутся совершающимися по математическим законам: напр., орбиты движения планет фактически являются «эллиптическими».

Познание

— общественно-исторический процесс творческой деятельности людей, формирующий их знания, на основе к-рых возникают цели и мотивы человеческие действий. В истории классовых формаций, где существует противоположность между умственным и физическим трудом, где творческая, открывающая и созидающая новое деятельность социально противопоставлена деятельности исполнительской, рутинной, П. выступало, как правило, особой функцией тех, кто профессионально осуществлял тот или иной вид духовного производства (научную, эстетическую, этическую, религиозно-нравственную и др. виды деятельности). Поэтому теория П. разрабатывалась как теория особенной, собственно духовной деятельности, обособившейся от практики (Теория и практика), что порождало агностицизм и идеализм в понимании П. Диалектико-материалистическая теория П. рассматривает практическую деятельность как основание П. и критерий истинности знания. У истоков П. находится активное воздействие людей на природу, переработка вещества природы, производственное использование свойств вещей. Тот или иной способ практической деятельности есть одновременно и способ общения людей, хранящий и представляющий им во всеобщей форме предметы их деятельности. В трудовых процессах обработки камня, металлов и т. п. отражались и закреплялись существенные свойства этих объектов. Поэтому камень или металл представали перед человеком не просто в виде комбинации внешних, чувственно воспринимаемых качеств. Созерцая объект, человек как бы “накладывает” на него исторически сформировавшиеся навыки его переработки и использования, а тем самым этот объект предстает перед человеком и как цель его действия. Чувственный образ имеет в себе черты объективно всеобщего, отраженного навыками практической деятельности. В этом смысле Маркс писал, что “чувства непосредственно в своей практике стали теоретиками” (Т. 42. С. 120), и особо подчеркивал, что “.образование пяти внешних чувств — это работа всей предшествующей всемирной истории” (там: же. С. 122). Живое созерцание объектив является, т. обр., моментом чувственно-практической деятельности. Оно осуществляется в таких формах, как ощущение, восприятие, представление и т. п. Свойства, функции вещей, их объективное значение, закрепляясь в сигнально-речевой деятельности людей, становятся значением и смыслом слов, с помощью к-рых человек посредством абстрагирующей деятельности мышления создает свои представления о вещах, об их свойствах и проявлениях. Логическая деятельность мышления осуществляется в таких формах, как понятие, суждение, умозаключение, индукция и дедукция, анализ и синтез и т. п., в создании идей, гипотез. Однако только тогда, когда общественно-производственная практика подтверждает совпадение идей, гипотез с действительностью, только тогда можно говорить об их истинности. Ленин писал: “От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности” (Т. 29. С. 152—153). Истины П. практически проверяются не только в каком-то одном изолированном, специально проводимом эксперименте (опыте). Вся общественно-производственная материальная деятельность, все бытие об-ва на протяжении всей его истории конкретизируют и углубляют, проверяют знания”. Будучи настолько определенной, чтобы отличить объективную истину от заблуждения, подтвердить истинность наших знаний, практика вместе с тем сама является развивающимся процессом, к-рый ограничен на каждом данном его этапе возможностями производства, его техническим уровнем и т. д. Это значит, что она также относительна, в силу чего ее развитие не дает истине превращаться в догму, в неизменный абсолют (Абсолютная и относительная истина). Революционное преобразование старого об-ва, практическое строительство нового — социалистического об-ва — возможны только при истинном П. объективных законов.

Таковы повседневный опыт, магия, миф, искусство, религия, право, философия, мораль, идеология, наука. Возникая в процессе дифференциации познавательного отношения к миру как разные типы познания, они приобретают автономные функции и обогащаются содержанием в ходе взаимодействия между собой. В одних типах познания наиболее рельефно выступает накопление, сохранение и воспроизводство опыта, в других — его развитие и обновление. Примерами первого рода является познание в рамках мифа, религии, морали, права, примерами второго — магия, искусство, философия, наука. Поскольку в любых типах познания присутствует элемент динамики,творчества и элемент статики, систематизации, то данное различие не имеет абсолютного характера. Оно вытекает из неравномерности развития знания, из перехода от генезиса к зрелому состоянию. Тип познавательного отношения определяется пропорциональным сочетанием в нем практически-целевых, нормативно-регулятивных, конструктивно-созерцательных, аналитико-критических и поисково-исследовательских контекстов.

Институализация познавательного отношения связана с возникновением в первобытном обществе эпистемических сообществ вождей и старейшин, накапливавших и транслировавших повседневный опыт в наиболее простых, стандартных, повторяющихся ситуациях. Параллельно этому шаманы приобретали и накапливали опыт выхода из сложных, уникальных и экстремальных ситуаций, который требует не только применения готового знания, но и оперативной реакции на изменение обстановки в форме изобретении нового решения. Этим способом творческого познания стала первобытная магия, органически дополнявшая повседневный опыт широким и вариативным набором образов и поведенческих схем, позитивной сакрализацией успешньи решений, безусловным табу на опасные для племени действия. Выражением магического творчества является перенос значений в ходе смещенного поведения. Он выступает как взаимозамена природных ситуаций социальными и, наоборот, интерпретация социальных проблем как причин природных событий и понимание природных процессов в терминах социальных взаимосвязей. Комбинаторика природного и социального позволяла каждый раз находить решение проблемы в той сфере, в которой она имеет реальное решение, формируя тем самым социальные структуры и способы отношения к природе. Магия как ритуализация человеческого оптимизма дала первое объяснение познавательного процесса в форме пророчества и гадания, а также понимание окружающего мира в образе архаической онтологии. Миф оформил последнюю в целостную систему сакрального сознания, обозначив именами природные стихии, небо и ландшафт, героев и династии, человеческие аффекты и гражданские добродетели. Он завершил деление мира на профанный и сакральный и стал первым длинным интерсубъекгивным текстом — источником языка, хранителем обычаев, справочником морехода, скотовода и землепашца, всеобъемлющим ресурсом культуры. Два типа лидеров — светских и духовных — легли в основу классификации эпистемических сообществ: мудрецов и жрецов, ученых и пророков, идеологов и мистиков. Религия в своем развитии систематизировала, упрощала и канонизировала элементы магического опыта и мифического предания, постепенно избавляя их от всего, что не имеет прямого отношения к духовной жизни, к возвышению человека над повседневностью, к поиску в себе сверхчеловеческого, трансцендентного, божественного начала. Руководителем нравственного поиска в профанном мире стала отделившаяся от религии мораль, давая человеку знание различия между сущим и должным и убеждая в необходимости добровольного отчета человека перед обществом и самим собой.

Для мифа, религии и морали как форм сознания познавательные задачи не являются основными, а познание осуществляется в виде усвоения индивидом коллективных представлений или духовного роста. При этом свойственная магии когнитивно-исследовательская установка отходит на второй план и воспроизводится только с возникновением философского и научного познания.

Философское познание родилось из критико-рефлексивной оценки мифа и раннерелигиозных культов и одновременно как обобщение повседневного, мифического и ранненаучного опыта, как стремление к созданию единой рациональной космологии (древнегреческая натурфилософия). Оно также восприняло магическую интенцию на трансцендирование за пределы наличного бытия и положило в основу учения о природе ненаблюдаемые, идеальные сущности (атомы, эйдосы, формы, стихии). В дальнейшем когнитивная функция философии претерпела изменение. Философия трансформировалась в систему социально-гуманитарного познания, с дифференциацией последнего она свелась к обоснованию силы человеческого разума, к анализу, критике и обоснованию знания и сознания, к формулировке критериев рациональности опыта.

Социально-гуманитарное познание оформилось в систему задолго до естественных наук, как скоро оно должно было регулировать политические, правовые, экономические, личностные отношения. Именно ему обязаны фундаментальные понятия порядка и закона, первоначально имевшие чисто социальный смысл. При этом статус научности оно приобрело позже естествознания, оставаясь в состоянии сакральной социальной магии или профанной социальной технологии — познания, ориентированного на непосредственное практическое применение.

Естествознание, впитав в себя достижения донаучного и философско-гуманитарного познания, развило другую сторону натурмагического отношения к миру — поиск и использование скрытых сил природы. Противоположность небесного (регулярного, совершенного, самодостаточного) и земного (стихийного, ущербного, зависимого) миров легла в основу противоположностей порядка и хаоса, причины и следствия, сущности и видимости, закона и факта, истины и заблуждения, точного и приблизительного. Небо с совершенными движениями светил стало онтологическим прообразом научной теории, к возникновению которой привела философско-научная ориентация на рационализацию познавательного процесса. Земля с ее многообразием и несовершенством послужила прообразом эмпирического познания. Гносеологическим прототипом соотношения теории и эмпирии в познании явилось все то же соотношение сакрального и профанного. Именно длительное доминирование сакральной познавательной установки в рамках сакрально-когнитивных комплексов донаучного естествознания и сформировало такие общеобязательные для науки нормы и идеалы, как истина, простота, точность и объективность, которые в дальнейшем были дополнены эмпирическими стандартами (проверяемость, воспроизводимость, наблюдаемость). Наложение небесных законов на земные события заложило основы математизированного естествознания — революции в науке. Изобретение книгопечатания, великие географические открытия, профессионализация и институциализация науки, введение научного образования стали сначала условиями ее ускоренного развития, а затем и широкого практического применения научного знания.

Современное научное сообщество  — ведущий элемент социальной системы, катализатор ее прогрессивного развития. Но общество в целом не является коллективным субъектом познания, а развитие познания не реализует собой общественный прогресс. Субъектами познания являются, с одной стороны, отдельные индивиды, а с другой — эпистемические сообщества, которые создают институциональные условия познания,  используя наличные социальные ресурсы. Историческое развитие разных видов и способов познания является ферментом социального развития, который существенным образом определяет этапы этого развития, историко-культурные эпохи.

Процесс познания в целом, в своих наиболее общих характеристиках, может быть описан с помощью типологии ситуаций социального производства знания как обмен смыслами между разными типами эпистемических сообществ (вождями и шаманами, царями и жрецами, ремесленниками и алхимиками, врачами и астрологами, инженерами и учеными, политиками и идеологами, практиками и теоретиками). В одних ситуациях смыслы в основном репродукгивно используются для решения непознавательных задач, в других ситуациях же использование и трансформация смыслов ведет преимущественно к продуктивному созданию новых смысловых образований. Понятое т. о. взаимодействие теории и практики (умозрения и исследования, фантазии и опыта, программирования и проектирования, гипотезы и ее проверки) исчерпывает собой объективную социокультурную динамику познавательного процесса.

Параллельно этому взаимодействию разных познавательных традиций располагается область субъективной социокультурной динамики познания — взаимодействие между индивидуальным производством знания и его усвоением социумом, т. е. противоречие творческого акта и традиции. Вне биографического анализа индивидуальной креативности социокультурная история познания превращается в музей познавательных достижений, смысл которых исчерпывается их социально-культурной функцией. Реабилитация контекста открытия— условие возврата интереса к исследованию познавательного процесса. Это не означает психологизации теоретико-познавательного исследования; контекст открытия  — это условия возможности, локальные социокультурные предпосылки динамики познания, реконструкция индивидуальной (специфической, особой) культурной лаборатории творческого субъекта.

Одновременно всякое описание познания как возникновения и развития знания возможно лишь исходя из статических и динамических характеристик познавательного процесса. Это требует в свою очередь исследования специфических пространственно-временных измерений его субъектов —эпистемического сообщества и познающего индивида. Теоретико-познавательное осмысление категорий пространства и времени применительно к индивиду и социуму — необходимое условие  философского исследования познания.

Теоретико-познавательное исследование исторических типов сознания и знания представляет собой вместе с тем синхронное рассмотрение основных логически возможных типов духовного освоения мира. Раз возникнув, тип знания или форма культуры не исчезают бесследно в глубине веков, но отныне образуют возможные варианты духовного развития. Теория познания ищет в исторической действительности знания условия его возможности, а возможные исторические формы культуры рассматривает как предпосылки познавательного процесса. Процедура обозначения и придания смысла становится, т. о., не столько логико-лингвистической процедурой, сколько историческим актом, создающим объективные идеальные формы, или исторические априори. Это устойчивые способы обозначения когнитивно-культурных ситуаций, многообразие которых образует историю познания.

Онтогенетически эволюция познавательного отношения идет параллельно процессу социализации индивида, с одной стороны, и его духовному росту — с другой, при этом фазы данных процессов могут не совпадать. Социализация познавательного отношения есть организация его по типу оседлого, повседневного опыта группы. Духовный рост индивида придает его познавательной активности форму миграционного экстраординарного опыта. Соответственно индивидуальному познанию сообщаются его два измерения: внешнее, статическое, нормативное, с одной стороны, и внутреннее, динамическое, отклоняющееся — с другой. Приобретение индивидуального опыта есть внесение порядка и смысла во взаимоотношение индивида с окружающим миром, обозначение биологических реакций социальными терминами. Индивидуальная ориентация в многообразии порядков и смыслов, нахождение связей в системе социальных значении составляют суть приобретения социального опыта. Опыт является основой познания, определяет его содержание, но сам становится возможным благодаря познавательной (креативной) установке — пониманию неполноты, ограниченности реального опыта, с одной стороны, и его возможного многообразия, побуждающего к его расширению, — с другой. Однако из самого содержания опыта не следует его ограниченность, наличие иного — пределы опыта являются внеопытным знанием. Столкновение со виеопытным заставляет обнаруживать в познании два несводимых друг к другу измерения — конкретно-эмпирическое и трансцендентальное.

23 вопрос

Идеализм Платона. Учение  Платона о  государстве.

Заслуга Платона в том, что он в отличие от своих предшественников обратил особое внимание на недостатки чувственного восприятия .По Платону, восприятие представляет нам вещи не такими, какими они есть “на самом деле”, а такими, какими они кажутся нам . Платон показывает различие между самим предметом и нашим чувственным представлением о нем. Но, выявив недостаточность чувственного восприятия, Платон пошел не по пути установления диалектической связи ощущений (чувств) и теоретического мышления (разума), а по пути их противопоставления, утверждая, что чувства не могут быть источником истинного знания, но лишь побудителем, способствующим тому, что разум обращается к познанию истины. При этом впервые (и это тоже заслуга Платона) было подчеркнуто не только несовпадение знания о мире с самим миром, но и несовпадение понятия о предмете с самим предметом: ведь одно понятие может обозначать многие предметы, но ни один из них не выражает полностью сути этого понятия. Следовательно, делает вывод Платон, основание понятия не в предмете, а в чем-то другом, что не является ни предметом, ни понятием. И этим “другим”, согласно Платону, является идея. Идея - это первопричина всего сущего. Идеи вечны, неподвижны и неизменны. Признав идею первопричиной всего сущего, Платон тем самым определил и основную задачу философии, и предмет науки как познание мира идей, которое возможно лишь посредством диалектического процесса мышления как процесса образования и разделения понятий, и выявление их совместимости (или несовместимости) с предметным миром. Таким образом, Платон признает два метода познания: чувственный (неподлинный) и понятийно-мысленный (подлинный). Но поскольку  всякое познание всегда направлено ни какой-либо объект, то он должен присутствовать и здесь. У Платона этот объект распадается на два: мир изменчивых и конечных во времени предметов и мир вечных неизменных идеальных сущностей - идей. Происходит как бы удвоение мира.Платон выходит из положения, предположив, что:1) предметный мир есть мир теней, отражение подлинного, идеального;2) душа человека вечна и бессмертна.До вселения в человека она пребывает в мире идей, где и познает мир истин. Вселившись же в человека, она привносит в него все наличное знание. Таким образом, процесс познания по Платону есть процесс припоминания, когда мы посредством анализа понятий заставляем душу человека припоминать имеющиеся в ней знания: “раз душа бессмертна, часто рождается и видела все и здесь, и в Аиде, то нет ничего такого, чтобы она не познала. Поэтому ничего удивительного нет в том, что и насчет добродетели, и насчет всего прочего она способна вспомнить все, что ей было известно.» В момент акта познания у человека возникает воспоминание об идее. Но, поскольку идея не может полностью присутствовать в предмете, то между идеей и ее чувственным образом устанавливается не отношение сходства, а отношение подражания: чувственный образ подражает идее (прообразу), являясь как бы копией ее (т.е. прообраза), но копией неполной и несовершенной. Онтология, космология и теория познания в учении Платона носят подчиненный вспомогательный характер. Они выступают в качестве методологической и мировоззренческой базы для обоснования главной части этого учения — нравственно-этической. Платон считает, что условием нравственных поступков является истинное знание. Этим истинным знанием обладает душа. По учению Платона, душа состоит из трех частей:1) разумной; 2) волевой; 3) чувственной. Разумная часть — основа добродетели мужества, преодоления чувственности — это добродетель умеренности, благополучия. Гармоническое сочетание всех этих трех частей души, под руководством разума, дает начало добродетели справедливости. Платоновская этика ориентирована на самосовершенствование личности, на создание совершенного общества — государства. Платон общественное, государственное начало ставит над индивидуальным, личным. Поэтому этика Платона органически сочетается с концепцией государства. В соответствии с тремя частями души, Платон делит людей на три типа: носители добродетели мудрости — философы должны стоять во главе государства, управлять им. Мужество — добродетель стражей, задача которых защита государства от внешних и внутренних врагов. Добродетелью третьего сословия должно быть благоразумие, т. е. добросовестное выполнение своих производственных функций. Справедливость не относится Платоном к какомуто одному из сословий, а характеризуется им как некая общегосударственная добродетель.Помимо этих четырех добродстелеи Платон особо подчеркивает значение благочестия — религиозности, почитания божеств. Идеальное государство

Платона должно всемерно покровительствовать религии, воспитывать в гражданах благочестие, бороться против неверия и безбожия. Укреплению идеального государства, по Платону,должна служить строгая система воспитания и образования.Платон предложил систему образования и твоспитания, которая обеспечивает достаточную профессиональную и физическую подготовку всех сословий.Каждому сословию соответствует свой уровень образования. Например, совокупность гимнастики, музыки и математики — это обязательный круг образования, достаточный для стражей. Наиболее способные могли, кроме того, обучиться диалектике. Но после овладения диалектикой они переходят в другую профессиона льную группу—философов-правителей.

К IV в. до н.э. было накоплено достаточно понятийных средств и сформулирован ряд проблем, который позволил Платону синтезировать достижения предыдущих философов в целостную систему. Идеализм Платона охватил широкий круг вопросов: о познании, об общественно - политическом строе, о языке, о воспитании, об искусстве и так далее.

Центральным понятием идеализма Платона была идея. Платон вносит принципиальную перемену в применении термина «идея». У него слово «идея» и близкое к нему слово «эйдос» («вид») также применяется для обозначения сущности предмета равно как и для обозначения «формы», «фигуры», «облика», «вида». Эйдос - это сущность, образец. Идеи Платона, как и идеи Демокрита, постигаются не чувствами, а умом. Однако если в материалистическом учении атомы-идеи недоступны чувствам из - за малой величины, то у Платона идеи-формы недоступны чувствам потому, что сама природа их не та, что природа вещей чувственного мира. Демокритовские идеи-формы телесны, платоновские идеи-формы - бестелесны.

В целостной идеалистической системе Платона центральное место занимает учение о двух видах бытия - об умопостигаемом мире идей (эйдосов) и о чувственно воспринимаемом многообразии конкретных вещей. Первый мир - это вечный и неизменный мир идей, которые представляют собой подлинные сущности. Это истинное бытие, первичный мир, существующий объективно, независимо от материального мира.

Платон также выделяет мир чувственных вещей - второй вид бытия. Этот мир не есть ни область «идей», ни область - «материи». Он есть нечто среднее между этими мирами. Идеи существуют сами по себе, независимо от вещей, а вещи являются несовершенными копиями идей, их тенями. Чувственный мир является порождением мира идей и материи.

Платон не развивает свое учение об идеях в полном, систематическом виде. Представление о мире идей мы можем почерпнуть из целого ряда его произведений: «Гипий Больший», «Пир», «Федон», «Государство» и др. Из них мы заключаем, что идеи представляют собой упорядоченное множество. Идеи делятся на высшие и низшие. Мир идей можно уподобить пирамиде. На вершине её царит высшая идея Блага, от которой зависят другие, более частные, подчиненные ей идеи. Благо - своего рода Солнце мира идей. Платон убежден, что его надо ставить выше всего, выше всех идей. Так, Знание и Истина - высокие идеи, но они все же располагаются ниже Блага. Подобно тому, как свет и зрение солнце подобны, но самим солнцем не являются, так Знание может быть «благовидным», но оно еще не само Благо. Благо выше пределов сущности: оно придает познаваемым предметам способность быть познаваемыми и способность существовать. Благо особенно ясно символизирует то, что мир идей есть мир бытия как такового, подлинного, вечного, неизменного.

Рассуждение Платона о Благе строятся в связи с анализом вполне человеческих проблем, когда сами эти проблемы поднимаются до высоты «чистых» идеалов и образцов, устремлений людей к совершенству. Идея Блага сообразуется с человеческими поступками и устремлениями. В повседневной жизни люди считают благом те удовольствия, которые они испытывают. Соответственно, злом считается то, что связано с неудовольствием. Для Платона неприемлемо связывать Благо с переходящими, субъективными и относительными удовольствиями. Все, что смертно, множественно, не может именоваться Благом.

Наряду с идеей Блага к высшим по ценности категориям бытия принадлежат и идеи Истины, Прекрасного, Справедливого. Следующий класс идей составляют идеи чисел и геометрических объектов. Далее в иерархии идей располагаются идеи единичных вещей, создаваемых естественным, природным образом (например, идея лошади, идея человека и т.д.) В диалогах сократического периода к миру идей отнесены также идеи вещей, создаваемых человеком (например, идея стола, идея кубка и т.д.). В более поздних диалогах Платон, однако, не считает, что идеи присущи вещам, создаваемым в результате практически - творческой деятельности человека

3.«Государство» как одно из произведений отражающих идеализм Платона.

Проблема государственного устройства была, есть и будет одной из самых сложных и противоречивых проблем, стоящих перед человечеством. Множество людей уже тысячи лет пытаются понять, каким государство должно быть "в идеале". При этом некоторые люди считают лучшим сильное, боеспособное государство с хорошей экономикой, другие - государство, в котором каждый человек ощущает себя вполне свободным и счастливым. Так проблема общественного, государственного устройства перерастает в проблему понимания блага, человеческих ценностей и свободы личности. Этим вопросам и посвящен трактат Платона "Государство".

Интерес к древнегреческому философу Платону, к его творчеству не ослабевает, быть может, даже усиливается в наше время. Во-первых, мнение даже самого обыкновенного человека, жившего две с половиной тысячи лет назад, интересно само по себе.

Конечно, интерес многократно усиливается, если этот человек - Платон. "Платон - один из учителей человечества. Не будь его книг, мы не только хуже понимали бы, кем были древние греки, что они дали миру, - мы хуже понимали бы самих себя, хуже понимали бы, что такое философия, наука, искусство, поэзия, вдохновение, что такое человек, в чем трудности его исканий и свершений" - писал В.Ф. Асмус. Итак, значение мнения гениальнейшего афинского философа о важнейших человеческих проблемах очевидно.

Социально-политическим вопросам посвящены несколько произведений Платона: трактат "Государство", диалоги "Законы", "Политик". Все они написаны в довольно необычном жанре - жанре диалога между Сократом и менее известными греческими философами, например, Главконом, Адимантом, Кефалом. В своих произведениях Платон говорит о модели "идеального", лучшего государства. Эта модель не есть описание какого-либо существующего строя, системы, а, напротив, модель такого государства, которого нигде и никогда не было, но которое должно возникнуть, то есть Платон говорит об идее государства, создает проект, утопию. Это не значит, что автор не пробовал повлиять на государственное управление. В то время на Сицилии, в Сиракузах, было правление тиранов, и Платон не раз пытался образумить развращенного Дионисия, остановить деспотию и кровопролитие на Сицилии, что закончилось весьма плачевно: афинского философа был не раз изгнан из города, а один раз чуть было не продан в рабство. Так бесславно закончилась попытка устроить государственное управление на основах разума.

Идеальное государство трактуется Платоном как реализация идей и максимально возможное воплощение мира идей в земной общественно-политической жизни – в полисе.

Конструируя идеальное общество, Платон проводит аналогию между справедливым человеком и справедливым государством. Так, трем началам (частям) человеческой души – разумному, яростному и вожделеющему –аналогичны в государстве три схожих начала – совещательное, защитное и деловое, а им соответствуют три сословия – правителей, воинов и производителей (ремесленников и земледельцев).

Справедливость состоит в том, чтобы каждое начало занималось своим делом и не вмешивалось в чужие дела. Кроме того, справедливость требует соответствующей иерархической соподчиненности этих начал во имя целого: способности рассуждать (т.е. философам, носителям этой способности) подобает господствовать; яростному началу (т.е. воинам) – быть вооруженной защитой, подчиняясь первому началу; оба этих начала управляют началом вожделеющих (ремесленниками, земледельцами и другими производителями), которое «по своей природе жаждет богатства».

Идеальное государство Платона – справедливое правление лучших и благородных. Таким образом, лучший тип государственного устройства – если среди правителей выделится кто-нибудь один – монархия, если несколько правителей – аристократия.

Идеальному (аристократическому) государственному устройству Платон противопоставляет четыре других. В трактате "Государство" Платон пишет о том, что главная причина порчи обществ и государств (которые когда-то, во времена "золотого века" имели "совершенный" строй) заключена в "господстве корыстных «интересов", обуславливающих поступки и поведение людей.

Отрицательные формы государственной власти Платон противопоставляет своему видению "идеального" общественного устройства. Огромное внимание автор уделяет определению в государстве места правящего класса. По его мнению, правителями "идеального" государства должны быть исключительно философы, для того чтобы в государстве властвовали рассудительность, разум. Именно философы обуславливают благосостояние, справедливость государства Платона, ведь им свойственны "правдивость, решительное неприятие какой бы то ни было лжи, ненависть к ней и любовь к истине". Платон считает, что любое новшество в идеальном государстве неизбежно ухудшит его (нельзя улучшить "идеальное"). Очевидно, что именно философы будут охранять "идеальный" строй, законы от всяческих нововведений, ведь они обладают "всеми качествами правителей и стражей идеального государства". Именно поэтому деятельность философов обуславливает существование "идеального" государства, его неизменность. По существу, философы охраняют остальных людей от порока, каким является любое нововведение в государстве Платона. Не менее важно и то, что благодаря философам правление и вся жизнь "идеального" государства будет построена по законам разума, мудрости, там не будет места порывам души и чувствам.

Если в государстве Платона существуют люди, которые занимаются законами и устройством государства, то естественно предположить, что в нем существуют и люди, занимающиеся исключительно земледелием, ремеслом. Действительно, основной закон существования "идеального" государства состоит в том, что каждый член общества обязан выполнять только то дело, к которому он пригоден.

Всех жителей "идеального" государства автор разделяет на три класса. Низший класс объединяет людей, которые производят необходимые для

государства вещи или способствуют этому; в него входят самые разные люди, связанные с ремеслом, земледелием, рыночными операциями, деньгами, торговлей и перепродажей - это земледельцы, ремесленники, торговцы. Несмотря на то, что торговцами и земледельцами могут быть совершенно различные люди, все они, по Платону, стоят приблизительно на одной ступени нравственного развития. Внутри этого низшего класса также существует четкое разделение труда: кузнец не может заняться торговлей, а торговец по собственной прихоти не может стать земледельцем.

Принадлежность человека ко второму и третьему классам, а это классы воинов-стражей и правителей-философов, определяется уже не по профессиональным, а по нравственным критериям. Нравственные качества этих людей Платон ставит гораздо выше нравственных качеств первого класса.

В трактате "Государство" Платон пишет о том, что "идеальное" государство должно обладать, по меньшей мере, четырьмя главными добродетелями:

1. Мудростью,

2. Мужеством,

3. Рассудительностью,

4. Справедливостью.

Мудростью не могут обладать все жители государства, но правители- философы, избранные люди, безусловно, мудры и принимают мудрые решения. Мужеством обладает большее количество людей, это не только правители - философы, но и воины-стражи. Если первые две добродетели были характерны только для определенных классов людей, то рассудительность должна быть присуща всем жителям, она "подобна некой гармонии", она "настраивает на свой лад решительно все целиком". Под четвертой добродетелью - справедливостью - автор понимает уже рассмотренное деление людей на разряды, касты: ".заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие - это есть справедливость". Следовательно, разделение людей на классы имеет для Платона огромное значение, определяет существование "идеального" государства (ведь оно не может быть несправедливым), и тогда неудивительно, что нарушение кастового строя считается высшим преступлением. Так государство Платона незаметно, ради лучшей цели, приобретает те недостатки, которые рассматривал сам автор, описывая "порочные" государства (например, расслоение общества в олигархическом государстве).

24 вопрос

Принцип детерминизма и индетерминизма. Специфика причинной связи

ДЕТЕРМИНИЗМ И ИНДЕТЕРМИНИЗМ

(от лат. determino — определяю, in — не) — две противоположные позиции по вопросу о взаимосвязи и взаимообусловленности явлений. Детерминизм (Д.) утверждает определяемость одних событий или состояний другими, Индетерминизм (И.) является отрицанием Д. Каузальная детерминация рассматривается обычно как частный случай детерминированности, а именно как определяемость событий их причинами или следствиями.

Многие события или состояния таковы, что в одно время является детерминированным их наличие, а в другое — отсутствие. Наступление некоторого события или состояния может быть детерминировано в одно время и не детерминировано в другое. Можно утверждать, напр., что выпадение дождя сегодня детерминировано, а выпадение его послезавтра — нет; можно, сверх того, заявлять, что сегодняшний дождь был детерминирован событиями, имевшими место еще неделю назад, но не был детерминирован событиями годичной давности. Вневременная детерминация может считаться с известным приближением частным случаем временной. Выражение «детерминировано А» истолковывается при этом как означающее «во всякое время /детерминировано наступление A во всякое время t'».

В выражении «в t' детерминировано, что в t имеет место событие A время детерминации и время наступления события могут совпадать (одновременная детерминация) или различаться. Случай, когда время детерминации предшествует времени наступления события, называется преддетерминацией; если момент детерминации расположен позднее момента, в который происходит детерминированное событие, говорят о постдетерминации. В случае каузальной детерминации речь идет соответственно о причинной детерминации и следственной детерминации. Часто детерминированность неявно отождествляется с преддетерминацией. Во многих контекстах — и в особенности в случае каузальной детерминации — сосредоточение внимания исключительно на определенности последующего предшествующим оправданно. Вместе с тем понятие постдетерминации (которая может быть названа также телеологической, или целевой, детерминацией) необходимо для обеспечения ясности в постановке и обсуждении целого ряда важных проблем, и прежде всего проблем, касающихся человеческой деятельности.

Можно выделить два основных типа определенности последующих событий предшествующими: каузальную детерминацию и вызревание предпосылок для последующего наступления конкретного события. Напр., в 15 в. в Зап. Европе созрели предпосылки для модернизации и перехода от традиционного общества к индустриальному; в 17 в. появились предпосылки для создания классической механики, в 19 в. — предпосылки для формулировки развитой теории социализма, и т.п. Как говорил П. Рикёр, прошлое воздействует на настоящее и будущее не только каузально: оно открывает определенные возможности, что, собственно, и заставляет постоянно обращаться к нему. Формирование предпосылок вряд ли можно отождествить с каузальной детерминацией: причина с необходимостью влечет наступление следствия, в то время как предпосылки не связаны со следующим за ними событием отношением необходимости.

Аналогично выделяются два основных типа постдетерминации: телеологический (целевой) Д. и постепенное вызревание целей. Напр., можно сказать, что многие действия человека предопределены тем, что в конце концов он должен умереть; что к осени 1917 Россия постепенно созрела для социалистической революции, и т.п. Судя по всему, важное для гуманитарных рассуждений понятие судьбы должно быть отнесено не к преддетерминизму, а к постдетерминизму, причем именно к случаю вызревания целей.

Каузальная детерминированность не единственный, но, по-видимому, наиболее интересный случай детерминированности. Введение представления о следственной детерминации не означает отрицания односторонней направленности (асимметрии) причинной связи, активности и производительности причин и пассивности их следствий. Оно не ведет также с необходимостью к растворению причинности в универсальном взаимодействии и к отказу от принципа, утверждающего одностороннюю зависимость следствий от причин. Для получения всех этих нежелательных заключений требуется вполне определенное понимание каузального постдетерминизма, предполагающее производительность следствий и возможность обратного воздействия следствий на вызвавшие их явления, в т.ч. и на явления, переставшие уже существовать.

Имеется большое число различающихся по своей силе «принципов Д.». Удобнее всего рассмотреть их применительно к каузальной детерминации, рассуждения о которой можно распространить на детерминацию любого вида.

Согласно принципу строгого Д., всякое событие, когда бы оно ни происходило, каузально детерминировано в каждый момент времени. Два частных случая этого принципа, касающиеся причинной и следственной детерминации, таковы: «каким бы ни было событие и в какой бы момент времени оно ни происходило, причина этого события существует во всякий предшествующий его наступлению момент» (или, короче, «причины всех событий уходят бесконечно в прошлое»); «следствия каждого события существуют в сколь угодно отдаленный момент будущего».

Более слабой версией принципа Д. является положение: «существуют такие события, что, независимо от того, в какое время они происходят, их наличие в это время каузально детерминировано во всякое время». Частными случаями последнего принципа являются утверждения: «существуют события, причины которых простираются бесконечно в прошлое» и «следствия некоторых событий могут быть обнаружены в сколь угодно отдаленном будущем».

Др. версиями принципа Д. являются утверждения: «всякое событие, когда бы оно ни происходило, каузально детерминировано в определенный момент времени» и «некоторые события каузально детерминированы в определенные моменты времени». Частными случаями первого утверждения являются положения: «всякое событие имеет причину в некоторый предшествующий ему момент времени» и «все события имеют следствия». Первое из этих положений иногда именуется «принципом причинности».

Существование многих версий принципа Д. означает, что понятие «детерминистическая позиция» является многозначным.

Граница между Д. и И. не является четкой. Нередко одна и та же т.зр. одними авторами оценивается как детерминистическая, а другими — как индетерминистическая. Если под И. понимается позиция, находящаяся в противоречии с некоторой детерминистической позицией и возможны несколько версий принципа каузального Д., то нужно признать, что существует несколько версий принципа каузального И. Наиболее сильная формулировка принципа Д. постулирует каузальную детерминированность всякого явления во всякое время. Соответствующая ей формулировка принципа И. утверждает существование событий, наличие которых в определенное по меньшей мере время не является каузально детерминированным в то или иное время. Наиболее слабая версия принципа Д. постулирует существование событий, отдельные случаи наступления которых каузально детерминированы в некоторые моменты времени. Связанная с ней наиболее сильная формулировка И. отрицает наличие моментов времени, в которые было бы каузально детерминировано то или иное событие.

Различию между причинным и следственным Д. соответствует различие между причинным и следственным И. Напр., принцип И., утверждающий, что всякое явление независимо от того, когда оно происходит, не является каузально детерминированным в некоторое время, имеет следующие два частных случая: 1) для всякого события существуют моменты времени, в которые оно еще не имеет причины; 2) нет событий с бесконечно протяженными во времени следствиями. Первый из этих случаев является одной из версий причинного И., второй — следственного.

Особый интерес представляет возможность комбинации принципов Д. с теми или иными принципами И. Существование комбинированных позиций, объединяющих детерминистические утверждения с индетерминистическими, является, по-видимому, основной причиной разногласий по поводу различения Д. и И. и последующей квалификации той или иной конкретной позиции.

Наиболее сильная версия Д. несовместима ни с одним из вариантов И. Сходным образом, наиболее сильная формулировка И. не может быть дополнена без противоречия тем или иным утверждением о существовании причин или следствий. Но имеются неполные детерминистические и индетерминистические позиции, оставляющие открытым вопрос о детерминированности или недетерминированности некоторых явлений в отдельные периоды времени. Примерами их могут служить следующие две: 1) некоторые события детерминированы во все моменты времени; 2) неверно, что каждое событие детерминировано во всякое предшествующее его наступлению время. Первую из них можно расширить до полной детерминистической позиции, вторую — до полной индетерминистической. Но можно также объединить приведенные два утверждения и получить комбинированную позицию, согласно которой существуют как всегда детерминированные события, так и события, не определенные в некоторые по меньшей мере моменты, предшествующие их наступлению.

Комбинированные позиции в вопросе Д. и И. достаточно часто встречаются в истории философии. Одна из первых таких позиций обосновывалась Аристотелем, который был убежден в однозначной определенности прошлого («прошлое не может не быть») и неполной определенности будущего. Утверждение Аристотеля о необходимости прошлого активно отстаивалось стоиками и считалось самоочевидным в Средние века.

Обычно принципам Д. и И. и их комбинациям дается онтологическая интерпретация: они истолковываются как утверждения о структуре действительности, о реально существующих или несуществующих причинах и следствиях. Этим же принципам может быть дана также эпистемологическая интерпретация, в которой они говорят о возможности определенных описаний действительности. Напр., онтологическому утверждению «причины некоторых событий не уходят бесконечно в прошлое» можно поставить в соответствие эпистемологическое утверждение «невозможна теория, позволяющая указать причину всякого события в сколь угодно отдаленном прошлом».

Понятия Д. и И. относятся к абсолютным категориям, понятие причинности — к сравнительным категориям. В общем случае абсолютные категории не определимы через сравнительные, и наоборот. Соответственно, все определения Д. через причинность и причинности через Д. не являются универсальными: их область приложения всегда ограничена (см. АБСОЛЮТНЫЕ КАТЕГОРИИ И СРАВНИТЕЛЬНЫЕ КАТЕГОРИИ ).

Методологический  принцип   детерминизма   является   одновременно   и

основополагающим  принципом  философского  учения  о   бытии.   Сам   термин

"детерминация" происходит от латинского determine (определяю) и  может  быть

расшифрован как обязательная определяемость всех  вещей  и  явлений  в  мире

другими вещами и явлениями. Зачастую  вместо  предиката  "определяемость"  в эту формулировку подставляют предикат "обусловленность", что  придает  самойформулировке    двусмысленность,    ибо    создается    впечатление,     что

детерминирующие факторы таким  образом  сводятся  только  к  условиям,  хотя

последние при всей своей значимости являются лишь одним из этих факторов.

     Детерминизм в своем историческом развитии прошел два основных этапа -

этап классического (метафизического, механистического) детерминизма  и  этап

детерминизма постклассического, диалектического по своей сущности.

     В  истоках  метафизической  трактовки  детерминизма  мы   обнаруживаем

атомистическую  концепцию  Демокрита,  которая  (в  отличие   от   концепции

Эпикура)  отрицала  случайность,   принимая   ее   просто   за   непознанную

необходимость. Такой детерминизм в дальнейшем  развивается  Ф.  Бэконом,  Т.

Гоббсом, Б. Спинозой, Р.  Декартом,  Ж.  Ламетри,  П.  Гольбахом  и  другими

философами Нового времени. Опираясь на труды  своих  предшественников  и  на

основополагающие идеи естествознания И. Ньютона  и  К.  Линнея,  французский

астроном  и  математик  П.  Лаплас   в   работе   "Опыт   философии   теории

вероятностей"   (1814)   довел   идеи   механистического   детерминизма   до

логического конца: он исходит из  постулата,  согласно  которому  из  знания

начальных причин можно всегда однозначно вывести следствия.

     Интересно отметить, что уже к началу  того  же  самого  XIX  века  под

влиянием  развития  теории  вероятностей  (которой  занимался  П.   Лаплас),

социальной статистики и т.д. возник целый  ряд  вопросов,  не  разрешимых  с

позиций лапласовского детерминизма:

     1.  Как  совместить  его  концепцию  с   эмпирическими   наблюдениями,

выявляющими отклонения от  необходимости,  отсутствие  "чистого"  проявления

закона во всех его конкретных воплощениях?

     2.  Как  совместить  механизм  лапласовского  детерминизма  с  теорией

вероятностей, оперирующей понятием "случайность"?

     В трудах Лапласа здесь  противоречия  не  было,  ибо  он  истолковывал

субъективистски  и  случайность,  отождествляя  ее  с  незнанием  причин,  и

вероятность, относя ее к нашему знанию о процессе (объекте), но не к  самому

процессу  (объекту)[1].  В  действительности   же   вероятность,   как   уже

говорилось, определяет степень возможности проявления объективного по  своей

природе случайного явления.

     Размышления  над   этими   вопросами   исподволь   подтачивали   устои

лапласовского  детерминизма,  но   прорыв   к   более   широкому   пониманию

определенности в мире был осуществлен благодаря двум эпохальным  событиям  в

естествознании — дарвиновской теории происхождения  видов  и  в  особенности

появлению квантовой механики. Выяснилось,  что  многие  законы,  объясняющие

мир,  носят  статистический  характер,  то  есть  не  допускают  однозначной

предсказуемости и, следовательно, являются законами вероятными.

     Говоря об  этом  постклассическом,  диалектическом  этапе  в  развитии

детерминизма, мы  не  можем  не  вспомнить  Эпикура,  в  учении  которого  о

самопроизвольном  отклонении  атома  от  прямой   линии   в   зародыше   уже

содержалось современное понимание детерминизма.

     1.2. Индетерминизм

     Но  поскольку  сама  случайность  у  Эпикура  ничем  не   определяется

(беспричинна), то без особых погрешностей  можно  сказать,  что  от  Эпикура

прослеживается   начало   и   противостоящего    детерминизму    учения    —

индетерминизма.

     В истории философии известны два вида индетерминизма:

     1. Так  называемый  "объективный"  индетерминизм,  начисто  отрицающий

причинность  как  таковую,  не  только  ее  объективную   данность,   но   и

возможность ее субъективистского истолкования.

     2.  Идеалистический  индетерминизм,   который,   отрицая   объективный

характер  отношений  детерминации,  объявляет  причинность,   необходимость,

закономерность продуктами субъективности, а не атрибутами самого  мира.  Это

значит (у Юма, Канта, многих других философов),  что  причина  и  следствие,

подобно иным категориям детерминации, суть лишь априорные,  т.е.  полученные

не  из  практики,  формы  нашего  мышления.  Многие  субъективные  идеалисты

объявляют употребление этих категорий "психологической  привычкой"  человека

наблюдать одно явление  следующим  за  другим  и  объявлять  первое  явление

причиной, а второе  следствием.  Разумеется,  подобная  "привычка"  (ошибка)

нередко встречается, на что  обращает  наше  внимание  элементарная  логика,

именуя эту ошибку следующим образом: Post hoc  ergo  propter  hoc  —  "после

этого значит по причине этого". Но ведь дело не в ошибках  отдельных  людей.

Дело в том, что наши понятия "причина", "следствие"  и  т.п.  почерпнуты  из

познания   самой   объективной   действительности,   в   которой   причинно-

следственные связи и другие виды детерминации реально существуют.

     Вполне   понятно,   что    открытие    статистических  (вероятностных)

законов   было    использовано    индетерминистами    для    новых,    более

аргументированных  попыток  опровержения  детерминизма.  Здесь   происходило

примерно то же, что отмечалось и на других участках  философского  фронта  в

связи  с  проникновением  в  этот  странный,  необычный  внутриатомный  мир:

подобно тому обнаружение непонятных и необъяснимых  с  позиций  классической

науки черт этого мира породило  и  тезис  об  исчезновении  причинности.  На

самом же деле исчезли не материя и причинность, а тот  предел,  до  которого

мы знали их, наши  представления  о  материи  и  причинности  стали  шире  и

глубже.

     2. Причина и следствие

     2.1. Причинность как "частичка" всемирной связи

     Причинно-следственная связь явлений выражается в том, что одно явление

(причина) при определенных условиях  обязательно  вызывает  к  жизни  другое

явление  (следствие).  Соответственно  можно  дать  и  рабочие   определения

причины и следствия. Причина есть  явление,  действие  которого  вызывает  к

жизни, определяет последующее  развитие  другого  явления.  Тогда  следствие

есть результат действия определенной причины.

     В детерминацию явлений, в систему их определенности наряду с  причиной

входят и условия  —  те  факторы,  без  наличия  которых  причина  не  может

породить следствие. Это означает, что причина сама по  себе  срабатывает  не

во  всяких  условиях,  а  только  в  определенных.  В  медицине,   например,

существует такое  выражение:  "Каждый  человек  инфицирован,  но  далеко  не

каждый является инфекционным больным". Действительно, в каждом из нас  могут

быть обнаружены те или иные инфекционные агенты (палочка Коха  и  т.п.),  но

соответствующей болезнью (в данном случае туберкулезом)  человек  заболевает

только в определенных условиях — хроническое переохлаждение  или  пребывание

в сырости, истощение организма в результате недоедания, недосыпания и т.д.

     Среди условий встречаются более существенные и менее существенные. При этом иногда удельный вес условия в общей детерминации настолько  велик,  что

дает повод для смешения его с самой причиной. Чтобы избежать этого  в  своей

практической и научной деятельности, нужно  всегда  помнить,  что  при  всей

схожести условий и причины между ними есть принципиальное различие,  причина

и следствие связаны между  собой  генетически,  то  есть  причина  порождает

следствие, в то время как условие ни в коем  случае  не  порождает,  а  лишь

способствует ее порождению. Различают условия необходимые и достаточные. Совокупность  необходимых

условий определяет реальную возможность  порождения  данного  следствия,  но эти условия должны быть не только необходимы, но и достаточны, ибо только  в

этом случае возможность может  превратиться  в  действительность.  Категории

"возможность" и "действительность" будут нами рассмотрены несколько позже.

     В систему детерминации явлений (в особенности  общественных)  зачастую

входит повод — тот или  иной  фактор,  обуславливающий  лишь  момент,  время возникновения следствия. Как правило, в  качестве  повода  выступает  фактор несущественный, случайный  по  отношению  к  основным  причинно-следственным связям, поэтому он не  может  оказать  и  существенного  воздействия  ни  на причину, ни на следствие. Так обстоит дело с поводами, приводящими к  началу

войн, революций, других  исторических  событий.  Вспомним  в  связи  с  этим

расстрел  демонстрации  9  января  1905  года  и  начало  первой  революции,

убийство австрийского эрцгерцога в Сараеве  в  1914  году  и  начало  первой

мировой войны и т.д. Во всех подобных случаях повод  играет  роль  пускового

механизма, спускового крючка, заставляющего причину срабатывать.  Идентичную

роль повод выполняет и в других сферах,  в  частности  в  развитии  научного

познания. Однажды Н.И.  Лобачевскому  поручили  прочитать  курс  лекций  для

казанских чиновников, не имевших среднего  образования.  По  ходу  одной  из

лекций он  несколько  раз  вынужден  был  возвращаться  к  пятому  постулату

Эвклида  (о  параллельности  прямых),  но  каждый  раз  обнаруживал   полное

непонимание его чиновниками. Тогда  Лобачевский  решил:  "Если  постулат  не

понимают, может  быть  он  не  верен?"  Повод  этот  привел  Лобачевского  к

глубоким  раздумьям,  в  результате  которых   появилась   его   неэвклидова

геометрия.  Причиной  же  ее  появления,  разумеется,  были  явления   более

существенные: противоречия, накопившиеся в самой геометрии.

     Практика  убеждает,  что  между  причинами  и  следствиями  существует

многообразная взаимообусловленность. Одно  и  то  же  следствие  может  быть

порождено многими причинами. Так,  миграция  сельского  населения  в  города

порождается таким  комплексом  причин,  как  неудовлетворенность  бытовым  и

культурным  обслуживанием,  жилищными  условиями,  содержанием  и  условиями

труда и т.д., целый  комплекс  причин  действует  в  процессе  усиливающейся

сейчас  миграции   из   города   в   деревню   (безработица,   невозможность

прокормиться на пенсию или низкую зарплату и т. д.). В свою очередь, одна  и

та  же  причина  может  вызывать  целый  комплекс   следствий.   Переход   к

информационно-компьютерному   технико-технологическому   базису,   например,

порождает  необходимость  в  новом  типе  труженика,  качественно   изменяет

условия  реализации  хозяйственной  функции  семьи,  обеспечивает   общество

надежными    средствами    коммуникации,    делает    возможным    всемирное

информационное пространство.

     Как соотносятся между собой причина и следствие во времени? Существуют

три типа временной направленности причинно-следственных связей[3]:

     1) детерминация  прошлым.  Такая  детерминация  по  существу  является

всеобщей, ибо отражает объективную закономерность, согласно которой  причина

в конечном счете всегда предшествует  следствию.  Эту  закономерность  очень

тонко подметил Лейбниц, давший следующее определение причины: "Причина  есть

то, что заставляет какую-нибудь вещь начать существовать"[4];

     2) детерминация настоящим.  Познавая  природу,  общество,  собственное

мышление,   мы   неизменно   обнаруживаем,   что   многие    вещи,    будучи

детерминированными прошлым, находятся и в детерминирующем  взаимодействии  с

вещами, сосуществующими одновременно с ними. Не  случайно  представление  об

одновременной детерминирующей связи мы встречаем в разных областях знания  —

физике,  химии  (при  анализе  равновесных  процессов),  в   биологии   (при

рассмотрении  гомеостазиса)  и  т.д.  Детерминированность  настоящим   имеет

прямое отношение и  к  тем  парным  категориям  диалектики,  между  которыми

существует причинно-следственная связь. Как известно, форма  любого  явления

находится  под  определяющим  воздействием  содержания,  но  это  отнюдь  не

означает, что содержание предшествует форме вообще и в своей  первоначальной

точке может быть бесформенно;

     3) детерминация будущим. Такая детерминация, как подчеркивается в ряде

исследований,  хотя  и  занимает   более   ограниченное   по   сравнению   с

рассмотренными выше типами место среди детерминирующих  факторов,  вместе  с

тем играет заметную роль. К  тому  же  надо  учитывать  всю  относительность

термина "детерминация будущим":  будущие  события  еще  отсутствуют,  об  их

реальности можно говорить только в том  смысле,  что  они  с  необходимостью

наличествуют в качестве тенденций в настоящем (и наличествовали в  прошлом).

И все же роль этого вида детерминации весьма существенна. Обратимся  к  двум

примерам, связанным с сюжетами, о которых уже шла речь,

     Детерминация будущим лежит в основе  объяснения  открытого  академиком

П.К. Анохиным опережающего отражения  действительности  живыми  организмами.

Смысл такого опережения, как подчеркивалось в главе,  посвященной  сознанию,

в способности живого реагировать  не  только  на  предметы,  которые  сейчас

непосредственно  воздействуют  на  него,  но  и  на  изменения,   вроде   бы

безразличные для него в данный  момент,  но  в  действительности  являющиеся

сигналами о вероятных будущих воздействиях. Причина здесь как  бы  действует

из будущего.

     Другой пример связан с причинами перехода  от  рабовладения  к  новой,

феодальной,  общественно-экономической  формации.  Попытки  объяснить   этот

переход предшествующей ему технической  революцией  или,  по  крайней  мере,

новым  техническим  уровнем  производства  оказались  неудачными.  Положение

проясняется   только    при    учете    двух    обстоятельств.    Во-первых,

производительные силы общества включают в  себя  не  только  технику,  но  и

человека, причем в качестве главной производительной силы,  и  во-вторых,  в

понятие "ступень  развития  производительных  сил"  наряду  с  характером  и

уровнем, как мы видели, входят также и потребности их  развития.  Переход  к

феодализму  стал  необходимостью,   потому   что   раб   как   производитель

материальных благ уже  не  отвечал  потребностям  развития  производительных

сил. Таким образом, в данной исторической ситуации принципиальное  изменение

статуса работника являлось первейшей  предпосылкой  качественного  изменения

технического уровня производства, а не наоборот. Причина  здесь  действовала

из будущего.

     Детерминация будущим  имеет  прямое  отношение  ко  всей  человеческой

деятельности, если вспомнить ту известную нам цепочку деятельности,  которая

начинается потребностями индивида и общества и обязательно включает  в  себя

цель. В аристотелевской классификации причин  цель  выступает  как  конечная

причина (causa finalis)[5]: все, что мы делаем осознанно, мы делаем  в  силу

(а значит — по причине) своей целевой установки.

     В последнее время делаются попытки представлять цель более  широко,  в

кибернетическом, обобщенном виде. И тогда  цель  предстает  перед  нами  как

некоторое конечное состояние, к которому стремится  система.  Разумеется,  в

такой постановке вопроса много дискуссионного, но содержится и  рациональное

зерно. Основоположник системного подхода  Людвиг  Берталанфи  называл  живые

системы  "эквифинальными"  именно  в  связи  с  их  способностью   достигать

одинакового  результата,  в  известном  смысле,  независимо   от   начальных

условий.

25 вопрос

Систематизация знания в философии Аристотеля. Учение о четырех причинах.

СИСТЕМА НАУК АРИСТОТЕЛЯ

Общефилософские представления Аристотеля позволили ему создать своеобразную систему наук, в которую входили метафизика, физика, психология, логика. Кроме того, в эту систему включаются и так называемые практические науки, которым Аристотель также посвятил ряд своих сочинений — этика ("Никомахова этика", "Эвдемова этика", "Большая этика"), эстетика ("Поэтика", "Риторика"), история ("Афинская полития"), политика ("Политика"), биология ("О частях животных", "История животных", "О происхождении животных").

Аристотелю принадлежит трактат "О душе", в котором он рассматривает свойства и виды души, а также проблему человека. По его мнению, душой обладает любое естественное тело. В соответствии со своими общефилософскими представлениями, он считал душу сущностью тела (формой), а само тело — материей, возможностью осуществления формы. В этом случае, любое реальное тело — это результат единства формы и материи, овеществленная возможность.

С этой точки зрения, Аристотель первый в истории европейской философии взялся за разработку законов логики — законов правильного, систематизированного мышления, и по праву считается создателем логики, как науки.

Систематизированное мышление невозможно без специфического языка, ибо любая мысль должна быть выражена в словах. Следовательно, для правильного познания необходимы понятия, которые и могут выражать ту или иную мысль. Именно Аристотель обратил внимание на эту важнейшую черту всякого познания и разработал основные понятия логики, которые стали называть "категориями". Категории, по Аристотелю, — это наиболее общие роды высказываний, такие как "сущность", "количество", "качество", "отношение", "место", "время" и др. Знание категорий, как наиболее общих родов высказываний, необходимо для составления более частных высказываний. И в этом случае, категории являются главными условиями познания, без владения которыми, невозможно познание вообще.

После Аристотеля философских систем подобного рода и такого уровня обобщения античными мыслителями создано уже не было. Систематизированное знание, к которому стремился великий античный мыслитель, легло в основу всего здания дальнейшего европейского знания — и научного, и религиозного. Более того, аналитический, систематизированный стиль мышления и изложения, характерный для Аристотеля, стал одним из главных, если не самым главным, в западноевропейской общественной и научной мысли вообще. При этом Аристотель не просто систематизировал уже имеющееся философское знание, не только превратил философию в науку, но и в процессе этой работы создал свое, крайне интересное и оригинальное философское учение.

Систематизация знания и учение о причинах бытия вещей в философии Аристотеля. Этика Аристотеля

Аристотель - величайший древнегреческий философ и ученый-энциклопедист ( 384-322 гг. до н.э.). Родина Аристотеля - полис Стагира (Македония) на северо-западном побережье Эгейского моря, рядом с Македонией. Отец Аристотеля Никомах - был придворным врачом македонского царя Аминты II, а сам Аристотель - сверстником его сына, будущего македонского царя Филиппа II. Позже Аристотель был приглашен Филиппом на роль воспитателя своего сына - тринадцатилетнего Александра. И хотя воспитание продолжалось около четырех лет, отношения между учителем и учеником не стали дружескими. И как только Александр стал царем Македонии, он постарался освободиться от учителя, тем более что Аристотель не одобрил его завоевательную политику. Впоследствии Александр Македонский все-таки скажет: "Я чту Аристотеля наравне со своим отцом, так как если отцу я обязан жизнью, то Аристотелю тем, что дает ей цену". Из этих слов, также как и из самой жизни великого завоевателя видно, что Аристотель, в отличие от Платона, не пытался сделать из Александра философа. Но Александр чтил своего учителя и помогал ему. Так, рассказывают, что Александр Македонский вручил Аристотелю сумму в 800000 талантов, что была по тем временам огромная сумма, и отдал в полное его распоряжение несколько тысяч человек для поиска и описания образцов животных. Так ли это было на самом деле или нет, сказать невозможно.

Наследие Аристотеля велико. Он - создатель самой обширной научной системы, опирающейся на значительный эмпирический материал. В Ликее были написаны собственные произведения Аристотеля, а кроме того, созданы коллективные труды, выполненные под его руководством. Его деятельность была большим вкладом практически во все области античной науки, кроме того, были созданы новые научные направления. Вместе с учениками он систематизировал науки, определял их предмет и методы, написал более 150 научных трудов и трактатов. В 1 в. н.э., в большинстве своем, они были собраны, классифицированы и изданы последователем Аристотелевой философии Андроником Родосским.

Аристотель понимает, что в основе познания лежит сравнение вещей друг с другом, каждая вещь обозначается по отношению к каждой, как то же самое, либо другое. Поэтому следует найти основные роды различий, которые и будут началами бытия. "Так что, сколько есть видов единого,- заключает свою мысль Аристотель, - столько же и видов сущего, и одна и та же по роду наука исследует их суть, я имею в виду, например, исследование тождественного, сходного и другого такого рода, причем почти все противоположности сводятся к этому началу...".

В отличие от Сократа и Платона, Аристотель не пытается исключить из своего поля зрения сравнительные понятия, использование которых приводит к появлению относительности в познании бытия. Напротив, систематизируя различия, Аристотель многократно возвращается к осмыслению четырех видов противолежания: противоречащему, противоположному, соотнесенному, лишенности и обладанию, а также к последнему "откуда" и к последнему "куда", которые обусловлены разного рода возникновением и уничтожением. Фактически, мы уже с ними были знакомы, когда изучали ранних греческих философов. Но в отличие от Аристотеля эти отношения мы называли не видами противолежания, а сравнительными понятиями.

Прежде всего, Аристотель отмечает коренное различие между противоречащим и противоположным, поскольку у противоречия нет ничего промежуточного, тогда как между противоположностями оно обязательно существует, ибо противоположности представляют собой избыток и недостаток того или иного субстрата относительно промежуточного. Они тождественны по роду, но различны по виду. Причем и промежуточное принадлежит к тому же роду, что и противоположности.

Продолжая классифицировать различия, Аристотель, выделяет "соотнесенное", как такое отношение, о котором говорят, "что то, что оно есть, оно есть в связи с другим". В "Категориях" философ отмечает обоюдность и субстанциальное тождество соотнесенного, так как под большим, например, понимается "большее по отношению к меньшему, а под меньшим - меньшее по отношению к большему", "под рабом подразумевается раб господина, а под господином - господин раба". Поэтому соотнесенные между собой стороны всегда находятся вместе, а также в случае необходимости и устраняются вместе. Ведь если нет господина, то, естественно, нет и раба.

Сравнивая соотнесенное с противоположным, Аристотель убеждается в том, что по определению эти два рода противопоставления отличаются друг от друга. Так, если противоположности рассматриваются как избыток и недостаток относительно промежуточного, то соотнесенное имеет смысл только по отношению друг к другу.

Последний признак характерен также и для четвертого вида противолежания - "лишенности и обладания", которые противостоят друг другу отсутствием и наличием одного и того же свойства. Например, как слепота противостоит зрению. Но поскольку между ними Аристотель не сумел выявить числового отношения, он допустил, что они не противолежат друг другу как соотнесенное. Не являются они и противоположностями, "так как между ними нет ничего промежуточного". Причем, если противоположности при определенных условиях переходят друг в друга, то в отношении лишенности и обладания такой "переход друг в друга невозможен".

Нам же представляется, что лишенность и обладание - это предельный случай соотнесенного, когда друг другу противостоят максимальное и минимальное, т.е. нулевое значение соотносящихся сторон. Кроме того, все три вида противолежания: соотнесенное, лишенность и обладание, противоположное - могут быть одного и того же рода, поэтому они не отделены друг от друга непроходимыми преградами. В связи с чем, каждый из них может быть описан через каждый другой.

Наконец, Аристотель сравнивает эти три вида противолежания с "противоречащим" и убеждает своих читателей в том, что "утверждение и отрицание, явно не противолежат ни одним из указанных выше способов, ибо всегда только одно из них необходимо истинно, другое ложно. В самом деле, ни при противоположностях, ни при соотнесенном, ни при лишенности и обладании свойством не необходимо, чтобы одно всегда было истинно, другое - ложно".

В другом месте "Метафизики" Аристотель излагает четыре высшие причины любой вещи или первоначала. Одной такой причиной он считает сущность или суть бытия вещи. Другой причиной он считает материю или субстрат. Третье первоначало или причина касается движения. Четвертое первоначало подразумевает цель движения - специфическую категорию, которая не есть ни её форма, ни её материя, ни её причина. Поэтому каждая вещь представляет собой единство материи, формы, действующей причины и определенной целесообразности, то есть каждая вещь есть овеществленная форма с причинно-целевым назначением.

Все четыре причины вечны. Но если материальная причина несводима к другим причинам, то все оставшиеся - могут быть сведены к одной. Поэтому причины распадаются как бы на две: на материю и формально-целевое движение и вторую причину, которой согласно Аристотелю, оказывается бог.

Основная мысль Аристотеля заключается в том, что любое соотнесенное, подчиняющееся логическому закону противоречия, может быть преобразовано в отношение противоположных тенденций, если будет найдена соответствующая середина. У философа речь идет двух видах "середины": объективной середине, которая проявляется в вещах таким образом, что она равно удалена от краев, "причем эта (середина) одна и для всех одинаковая" и субъективной середине, которая проявляется по отношению к каждому конкретному человеку "и такая середина не одна и не одинакова для всех".

26 вопрос

Формы чувственного и рационального познания. Сенсуализм, рационализм.

Специфика и основные формы чувственного и рационального познания

Познание — это многостадийный, многоаспектный, детерминированный различными причинами и условиями, разворачивающийся в пространстве и во времени акт.

Противоречивость познания проявляется уже в том, что оно переводит материальное в свою противоположность — идеальное. В процессе отражения физическое (внешний мир, его действительные свойства и отношения) преобразуется в физиологическое (работа нервной системы, мозга) и, наконец, в психическое — в факт сознания, мысленные образы вещей, событий, процессов. Противоречивость познания проявляется также в специфике его форм, в характере связей этих форм между собой.

^  Цель познания — знани��. Они нужны для: ориентации человека в окружающем мире; объяснения и предвидения событий; планирования и реализации деятельности. Знание - средство преобразования действительности и это система. Знание возникает в процессе познания, а он состоит из форм, этапов, уровней. В теории познания выделяют, как правило, чувственное и рациональное познание, а также рассматривают интуицию как особый момент связи чувственного и рационального.

Характеристику процесса познания следует начать с чувственной ступени, потому что она:

• исторически начальная ступень;

• начальная в том смысле, что без чувственности первоначального контакта с миром не возникает.

Чувственное познани�� осуществляется посредством органов чувств (зрение, слух, обоняние, осязание, вкус). Для него характерны: - непосредственность (прямое воспроизведение объекта); - наглядность и предметность возникающих образов; - воспроизведение объектов на уровне явления, т.е. их внешних сторон и свойств.

^ Основные формы чувственного отражения: ощущения, восприятия, представления. Ощущения отражают отдельные свойства и стороны объекта (цвет, запах и т.д.) и сами по себе не дают цельной картины объекта познания. Восприятия - синтез ощущений, при котором формируется целостный образ предмета в единстве его сторон и свойств. И, наконец, наглядное воспроизведение прошлых восприятий с помощью памяти и воображения рождает такую форму образа, как представление. По сравнению с восприятием оно является более обобщенным образом действительности, служит ступенькой, позволяющей перейти к рациональному отражению действительности. Но не следует представлять дело так, что чувственное познание — это пассивный этап передачи информации от объекта к субъекту. Чувственное отражение активно, во-первых, а во-вторых, социально обусловлено (речь идет о человеческом чувственном отражении).

Говоря о чувственном познании, следует заметить, что социальная детерминация чувственного отражения человека составляет его специфику по сравнению с чувственным отражением у животных. Эту специфику можно выразить в следующих положениях.

• Выделяется влияние социальных отношений, общественной и индивидуальной практики на выбор объектов отражения в окружающей действительности.

• Происходит формирование (под воздействием практики, социально-культурных условий и ценностей) перцептивных установок и ожиданий, регулирующих в ходе восприятия взаимодействие текущих сенсорных данных и прошлого опыта субъекта.

• Осуществляется взаимодействие прошлой, а также текущей сенсорной информации и культурных наслоений. Исходя из этого можно говорить о том, что непосредственность чувственного отражения - вещь относительная и что необходимо учитывать эту относительность в познавательной и практической деятельности. Таковы в общих чертах формы, особенности и специфика чувственного познания человека.

^ Рациональное познание — более сложный, присущий человеку способ отражения действительности посредством мышления. Мышление может быть представлено тремя основными уровнями, которые соответствуют в общем истории его развития: сенсорно-перцептивным; уровнем представлений; вербально-логическим уровнем (уровнем понятийного мышления). Для него характерны : - опора на результаты чувственного отражения, опосредованность чувствами; - абстрактность и обобщенность возникающих образов; - воспроизведение объектов на уровне сущностей, внутренних закономерных связей и отношений. К основным формам рационального познания можно отнести: понятия, суждения, умозаключения, законы, гипотезы, теории.

Понятие – логический образ, воспроизводящий существенные свойства и отношения вещей. С него начинается и им завершается любой цикл осмысления действительности. Возникновение понятия – это всегда скачок от единичного к всеобщему, от конкретного к абстрактному, от явления к сущности.

Суждение – это мысль, связывающая несколько понятий и благодаря этому отражающая отношения между различными вещами и их свойствами. С помощью суждений строятся определения науки, все ее утверждения и отрицания.

Умозаключение представляет собой вывод из нескольких взаимосвязанных суждений нового суждения, нового утверждения или отрицания, нового определения науки. С помощью понятий, суждений и умозаключений выдвигаются и обосновываются гипотезы, формулируются законы, строятся целостные теории – наиболее развитые и глубокие логические образы действительности.

И еще одно важное положение, которое желательно сформулировать при характеристике рационального познания. Необходимо различать понятия “мышление” и “интеллект”. Интеллект следует рассматривать как интегральную и высокодифференцированную способность к мышлению, как универсальную тренированность мозга. Это своего рода духовный потенциал личности, где функциональное раскрытие порождает все богатство оттенков и форм человеческого мышления. Под мышлением (умственной активностью), напротив, понимается та конкретная деятельность, которая производится носителем интеллекта.

Умственная работа не сводится к механическому усвоению способов деятельности. Человек овладевает не набором понятий, суждений и умозаключений, а принципами, структурой для их обработки. Как интеллект (умственная способность), так и мышление (умственная активность) не являются изолированными формами. Между ними постоянно осуществляется взаимосвязь, взаимопереход. По-видимому, сам интеллект есть результат функционирования многоаспектного, напряженного мозга: только через мыслительную деятельность происходит его формирование. Такова характеристика рациональной ступени познания. Но чувственное и рациональное познание как формы не исчерпывают процесс познания. Познание осуществляется и с помощью интуиции, на природе которой и ее познавательных возможностях следует остановиться подробнее.

Формы чувственного и рационального познания.

Процесс познания включает получение информации через органы чувств (чувственное познание), переработку данной информации мышлением (рациональное познание) и материальное освоение познаваемых фрагментов действительности (общественная практика). Существует тесная связь познания с практикой, в ходе которой происходит материализация (опредмечивание) творческих устремлений людей, превращение их субъективных замыслов, идей, целей в объективно существующие предметы, процессы.

Чувственное и рациональное познание тесно связаны между собой и являются двумя основными сторонами познавательного процесса. При этом указанные стороны познания не существуют изолированно ни от практики, ни друг от друга. Деятельность органов чувств всегда контролируется разумом; разум же функционирует на основе той исходной информации, которую поставляют ему органы чувств. Поскольку чувственное познание предшествует рациональному, то можно в известном смысле говорить о них как о ступенях, этапах процесса познания.

Чувственное позвание реализуется в виде непосредственного получения информации с помощью органов чувств, которые прямо связывают нас с внешним миром. Заметим, что такое познание может осуществляться и с использованием специальных технических средств (приборов), расширяющих возможности органов чувств человека. Основными формами чувственного познания являются: ощущение, восприятие и представление.

Ощущения возникают в мозгу человека в результате воздействия факторов окружающего мира на его органы чувств. Каждый орган чувств представляет собой сложный нервный механизм, состоящий из воспринимающих рецепторов, передающих нервов-проводников и соответствующего отдела мозга, который управляет периферийными рецепторами. Например, орган зрения — это не только глаз, но и нервы, ведущие от него в мозг, и соответствующий отдел в центральной нервной системе.

Для первой формы чувственного познания (ощущений) характерен анализ окружающего: органы чувств как бы выбирают из бесчисленного множества факторов окружающей среды вполне определенные. Но чувственное познание включает в себя не только анализ, но и синтез, осуществляющийся в последующей форме чувственного познания — в восприятии.

Восприятие — это целостный чувственный образ предмета, формируемый мозгом из ощущений, непосредственно получаемых от этого предмета. В основе восприятия лежат сочетания различных видов ощущений. Но это не просто механическая их сумма. Ощущения, которые получаются от различных органов чувств, в восприятии сливаются в единое целое, образуя чувственный образ предмета. Так, если мы держим в руке яблоко, то зрительно мы получаем информацию о его форме и цвете, через осязание узнаем о его весе и температуре, обоняние доносит его запах; а если мы попробуем его на вкус, то узнаем кислое оно или сладкое. В восприятии уже проявляется целенаправленность познания. Мы можем сконцентрировать внимание на какой-то стороне предмета и она будет «выпячена» в восприятии.

Восприятия человека развивались в процессе его общественно-трудовой деятельности. Последняя ведет к созданию все новых и новых вещей, увеличивая тем самым количество воспринимаемых предметов и совершенствуя сами восприятия. Поэтому восприятия человека более развиты и совершенны, чем восприятия животных. Как заметил Ф. Энгельс, орел видит значительно дальше, чем человек, но человеческий глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз орла.

Рациональное познание (от лат. ratio — разум) — это мышление человека, являющееся средством проникновения во внутреннюю сущность вещей, средством познания закономерностей, определяющих их бытие. Дело в том, что сущность вещей, их закономерные связи недоступны чувственному познанию. Они постигаются только с помощью мыслительной деятельности человека.

Именно «мышление осуществляет упорядочение данных чувственного восприятия, но отнюдь не сводится к этому, а рождает нечто новое — то, что не дано в чувственности. Этот переход суть скачок, перерыв постепенности. Он имеет свое объективное основание в «раздвоении» объекта на внутреннее и внешнее, сущность и проявление ее, на отдельное и общее. Внешние стороны вещей, явлений отражаются прежде всего с помощью живого созерцания, а сущность, общее в них постигается с помощью мышления. В этом процессе перехода осуществляется то, что именуется пониманием. Понять — это значит выявить существенное в предмете. Мы можем понимать и то, что не в состоянии воспринимать… Мышление соотносит показания органов чувств со всеми уже имеющимися знаниями индивида, более того — со всем совокупным опытом, знаниями человечества в той мере, в какой они стали достоянием данного субъекта.»

Формами рационального познания (мышления человека) являются: понятие, суждение и умозаключение. Это наиболее широкие и общие формы мышления, которые лежат в основе всего неисчислимого богатства знаний, которое накопило человечество.

Исходной формой рационального познания является понятие. «Понятия - это воплощенные в словах продукты социально-исторического процесса познания, которые выделяют и фиксируют общие существенные свойства; отношения предметов и явлений, а благодаря этому одновременно суммируют важнейшие свойства о способах действия с данными группами предметов и явлений». Понятие в своем логическом содержании воспроизводит диалектическую закономерность познания, диалектическую связь единичного, особенного и всеобщего. В понятиях могут фиксироваться существенные и несущественные признаки объектов, необходимые и случайные, качественные и количественные и т. п. Возникновение понятий — это важнейшая закономерность становления и развития человеческого мышления. Объективная возможность возникновения и существования понятий в нашем мышлении заключается в предметном характере окружающего нас мира, т. е. наличие в нем множества отдельных предметов, обладающих качественной определенностью. Образование понятия — это сложный диалектический процесс, включающий: сравнение (мысленное сопоставление одного предмета с другим, выявление признаков сходства и различия между ними), обобщение (мысленное объединение однородных предметов на основе тех или иных общих признаков), абстрагирование (выделение в предмете одних признаков, наиболее существенных, и отвлечение от других, второстепенных, несущественных). Все эти логические приемы тесно связаны между собой в едином процессе образования понятия.

27 вопрос

Этическая ориентация в эллинистической философии: эпикуреизм, стоицизм.

Так наступила эллинистическая эпоха, которая совпала с концом классической античной философии, вершину и конец которой представляет собой философия Аристотеля. Эта эпоха условно продолжалась до 529 года уже новой эры, когда была закрыта последняя языческая философская школа. Дальнейшая судьба философии будет связана уже с христианством. Философия из теоретической системы в эллинистическую эпоху превращается в умонастроение и выражает, прежде всего, самоощущение человека, потерявшего себя в мире. Хотя в философии Эпикура и стоиков мы находим также и «физику», последняя уже не имеет в их системах самодовлеющего и самоценного характера, а подчинена этике, которая перемещается в самый центр их философии. Этическая направленность эллинистической философии проявляется и в том, что результатом поисков философов становится образ мудреца, воплощающего идеал достойного поведения.

Знание причин происходящего, а также природы богов, считает Эпикур, способно освободить нас от страхов. Но счастье, как уже говорилось, это не только отсутствие страха, но и отсутствие страдания. Понятно, что телесных страданий полностью избежать нельзя. Однако, как замечает Эпикур, телесные страдания у человека куда менее интенсивны, чем душевные страдания, с этим связанные. А над своими душевными состояниями человек властен, и поэтому он может их избежать. Кроме того, Эпикур понимает телесные страдания как результат неумеренности в телесных радостях. Поэтому удовольствие как принцип этики у Эпикура выражается не в пьянстве, или обжорстве, а в умеренности. Страх перед смертью, согласно Эпикуру, также связан с «фальшивым мнением» о ней. Бояться смерти, учил Эпикур, нет никаких оснований. Ведь со смертью мы практически не встречаемся: когда мы есть, ее еще нет, а когда она есть, нас уже нет.

Таковы основные черты этики Эпикура. Ее отличие от этики античной классики, от этики Сократа, Платона и Аристотеля, заключается опять же в том, что это этика не гражданина, а частного лица. Что касается общественной и политической жизни, то Эпикур считает в соответствии с его делением человеческих потребностей на «естественные» и «неестественные», что такая потребность у человека является «неестественной». А потому индивид должен по возможности от этого участия уклоняться. Здесь Эпикур следует принципу «Живи незаметно!».

Основные идеи стоицизма

Основоположником стоицизма был Зенон из Китиона (333/32--262 до н.э.), родом с острова Кипр. Зенон как человек, не имевший афинского гражданства, не мог арендовать помещение для занятий, и потому он читал свои лекции в портике. По-гречески портик -- «стоя», отсюда название школы стоиков. Хотя, перейдя в русский язык, это название стало ассоциироваться с глаголом «стоять», а стоицизм стали связывать со стойкостью духа. Принято выделять три периода в развитии стоической философии. Первый период «Древней Стои» (конец IV--III вв. до н. э.) представлен фигурами самого Зенона и его сподвижников Клеанфа и Хризиппа, написавшего более семисот книг, позднее утраченных. Второй период называют «Средней Стоей» (II--I вв. до н. э.), где главные фигуры Панэций и Посидоний, в учениях которых уже присутствуют эклектические идеи. Третий период -- это «Поздняя Стоя», которая развивалась в Древнем Риме и представлена в лице Марка Аврелия, Сенеки, Эпиктета. Она совпала с периодом становления христианства, одним из «теоретических источников» которого явилась именно философия стоицизма.

Зенон попытался создать учение, которое давало бы основу внутренней независимости человека. Его философское учение включало три части. Первую часть составляла логика, затем шли физика и этика. Но по сути самым ценным у стоиков оказалось их этическое учение. Кстати, Зенон сравнивал свою систему философии с садом, где ограда -- это логика, фруктовые деревья -- это физика, а плоды, которые вырастают на деревьях, -- этика. В стоицизме мы находим логическое, космологическое, физическое и этическое «оправдание» зла и страданий в этом мире. Во-первых, доказывали стоики, ничто не существует без своей противоположности, а потому добро в совершенном мире логично дополнено злом. Во-вторых, то, что для человека является злом и несчастьем, то для космоса в целом оказывается благом. В-третьих, на низших уровнях бытия слепая необходимость природы противится божественному разуму, и из этого сопротивления материальной стороны мира его духовной сути тоже вырастает зло. И, наконец, последнее этическое объяснение природы зла, смысл которого в том, что у зла по отношению к человеку есть свое высшее назначение. Зло существует в мире для того, чтобы люди, претерпевая невзгоды, совершенствовали свою пневму, становясь все добродетельнее и одухотвореннее. К слову сказать, именно пневма у стоиков соединяет воедино составные части души. Поскольку несчастья людей имеют свой космический смысл, то важно выработать соответствующий этому замыслу образ жизни и поведения. Мудрец -- это тот, кто достиг бесстрастия, которое у греков именовалось «апатией», и невозмутимости, что по-гречески звучит как «атараксия». Причем стоическое претерпевание невзгод дается мудрецу путем высшего напряжения пневмы. Помимо этого, мудрец гармонично сочетает «автаркию», т.е. самодостаточность, с подчинением благу. И надо сказать, пафос невозмутимого следования долгу будет пользоваться популярностью, особенно у граждан Рима. Именно в исторических условиях Рима в стоицизме будет преобладать нота героического пессимизма. В мире, в котором каждодневно убывает смысл и гармония, единственной опорой оказывается следование долгу. Стоик -- это тот, кто держится за эту опору и исполняет долг до конца, хотя бы и рушилось все вокруг. Причем это долг не столько перед другими, сколько перед самим собой. Ведь добродетель, считали стоики, сама себе награда. И в такой трансформации чувства долга из чисто внешнего во внутреннее -- одно из величайших завоеваний античного сознания.

Но вернемся к принципу смирения, который именно из стоицизма перейдет в христианскую этику. Суть его в том, чтобы принять неизбежное со спокойствием духа и без экзальтации, не оказывая судьбе бесполезного и суетного сопротивления. Но в стоицизме мудрость еще не стала антиподом разума. Поэтому стоический идеал, в отличие от христианского, заключается в том, чтобы не плакать, не смеяться, а понимать. Этика стоиков глубоко индивидуалистична, несмотря на идею подчинения целому, мировому Логосу, а ближе -- обществу, государству. Они пренебрегают этническими и социальными различиями. Человек, считали они, принадлежит целому, он -- космополит. Иначе говоря, стоики первыми объявили себя «гражданами вселенной». И, вместе с тем, будучи гражданином мира, человек эпохи эллинизма одинок в этом мире. Та ближайшая ячейка -- античный полис, в котором индивид был укоренен в качестве гражданина, разрушилась, и человек оказался, с одной стороны, наедине с самим собой, а с другой -- наедине с вечным и бесконечным космосом. Но ни в том, ни в другом случае человек не находится у себя дома: дом слишком тесен, а мир слишком просторен. Из этого противоречия и родится впоследствии христианская община как та форма коллективности, в которой человек попытается по-новому обрести себя.

Итог эллинистических философских учений один - крушение культуры и философии, основанных на рационализме и рациональных правовых и онтологических системах, на личностных интуициях, обосновывающих единство и гармонию человека с природой и космосом. На смену обозримым и рационально осмысливаемым социальным, политическим и онтологическим нормативам приходят надличностные и надрациональные регулятивы

Необходимо человека довести до уровня понимания природы - понимания цивилизованности. Эпикур: "Проживи незаметно". На первый план выдвигается проблема личного счастья, тогда можно достигнуть атараксии (невозмутимости духа) - это естественное состояние человека, которое позволяет ему перенести удары судьбы. Но система обоснования в разных школах была разная.

Государство в период социальных неурядиц - это образ корабля в момент шторма. Эпикур предложил такой способ обоснования личного счастья: счастье - это удовольствие. Удовольствие - это способность довольствоваться тем, что имеешь. Стоики понимали личное счастье иначе: "Подчиняйся судьбе!" Разумного, считали они, судьбы ведут, а неразумного тащат. Эпикур, обращаясь к человеку, не уронил человека и человеческое достоинство. Он не предлагал активной модели социального поведения, он предлагал избавить человека от предрассудков и страха. Главная задача философии по Эпикуру - обоснование и достижение счастья человека. Скептицизм предлагает следующий выход - воздержание от суждений. Необходимо отказаться от убеждений в том, что человеку доступна истина. Никакое суждение не может быть истинным. Скептики используют аргументацию: от субъекта, от объекта, от соотношения субъекта и объекта. Единственное, что вытекает для человека - это запрет на суждения и достижение атараксии, невозмутимости. Стоики предлагают иную позицию. Это философия долга, философия судьбы.

Эпоха эллинизма.

Эпоха эллинизма – эпоха крушения полисной социальности. Социальная структура – полис, город-государство был ограничен, замкнут. Главная задача состояла в том, чтобы обеспечить политическую самостоятельность этой замкнутости. Главная задача полиса – воспитание лучших граждан для государства, обеспечение духовных запросов личности. Путь духовной жизни – это путь поиска, отрицания традиций, путь обновления. Направленность на воспитание граждан – это не только основная направленность полиса. Обращенность к гражданину порождает новые типы обоснования, она позволила грекам создать систему обоснований – чем и была философия. Способность творить существует постольку, поскольку существует греческий полис. Античный полис разрушился. Теперь верховная власть принадлежала монарху.

Эпикуреизм.

  Основателем       эпикуреизма     является     Эпикур (341-270 гг. до н.э.) - греческий философ-материалист и атеист эпохи эллинизма. Он отрицал вмешательство богов в дела мира и исходил из признания вечности материи, обладающей внутренним источником движения. Эпикур вносит оригинальные изменения в атомизм Левкита-Демокрита: для объяснения возможности столкновения атомов, движущихся в пустом пространстве с одинаковой скоростью, он вводит понятие спонтанного «отклонения» атома от прямой линии. Это основа более глубокого взгляда на соотношение необходимости и случайности, некий такой шаг вперед.

Эпикур, выступивший в борьбу с Аристотелем, создал в свое время школу «Сад Эпикура», где он учил философии на равных правах даже женщин и рабов, чего не могло быть у Платона и Аристотеля. Другими словами, он основал общество друзей-единомышленников, которое просуществовало 600 лет.

Главным для Эпикура было практическое значение философии - прикладная философия. Он считал, что атомы различаются не только по величине и форме, но и по весу, а также имеют части, но не делимы из-за абсолютной непроницаемости. Также полагал, что бесконечно лишь количество атомов, а не форм.

Эпикур, сохранив основную предпосылку киренаиков, что главная цель человека - наслаждение, существенно преобразовал их систему. Если те понимали наслаждение как деятельность, то он отдал предпочтение наслаждению покоем, так как считал, что динамические наслаждения предварительно несут страдания от предшествующего желания, а статические удовольствия - нет (они некое состояние равновесия). Считая, что стимулом динамических удовольствий является желания, делил желания на естественные (необходимее и не необходимые) и вздорные. И задавался при этом вопросом, а все ли желания следует исполнять… Для него чувства - источник счастья. При оценке удовольствия он отказался от критерия интенсивности и предпочел в качестве такового длительность. При этом душевные критерии удовольствия и страдания оказываются большими, чем телесные, а следовательно стремиться надо именно к душевным удовольствиям, избегая душевных страданий.

Принцип удовольствия, по нему, заложен в самой основе жизни, и ему нужно соответствовать. У Эпикура разум подчинен телу, а не наоборот, как у Сократа, Платона, Аристотеля. В этом его главное отличие от них, но при этом, он все же считал (в соответствии с общегреческим представлением о человеке), что наибольшие удовольствия человеку доставляет то, что оправдано разумом.

Принципом свободы воли Эпикур обосновал возможность независимости человека от общественных связей, его лозунгом было жить незаметно, не по законам общества, а по природе.

утверждать».

Стоицизм.

В конце 4 в до н. э. в Греции формируется стоицизм, который в эллинистическом, а также в более позднем римском периоде становится одним из самых распространенных философских течений. Его основателем был Зенон из Китая (336-264 до н. э.).

Зенон первый провозгласил в трактате «О человеческой природе», что основная цель – «жить согласно с природой, и это то же самое, что жить согласно с добродетелью». Этим самым он дал стоической философии основную ориентацию на этику и ее разработку. Выдвинутый идеал он сам реализовал в своей жизни. От Зенона исходит также усилие соединить три части философии (логику, физику и этику) в одну цельную систему. Стоики часто сравнивали философию с человеческим организмом. Логику они считали скелетом, этику – мышцами, а физику – душой.

Стоицизм – это философия долга, философия судьбы. Видные ее представители – Сенека, учитель Нерона, император Марк Аврелий. Позиции этой философии противоположны Эпикуру: доверься судьбе, покорного судьба ведет, а непокорного тащит.

Поскольку отпала необходимость обоснования полисных гражданских добродетелей и интересы сконцентрировались на спасении личности, то этические добродетели стали космополитическими. Стоики развивали онтологические идеи космического логоса, но преобразовывали это гераклитовое учение как учение о всеобщем законе, провидении и Боге.

Стоики характеризовали философию как «упражнение в мудрости». Орудием философии, ее основной частью они считали логику. Она учит обращаться с понятиями, образовывать суждения и умозаключения. Без нее нельзя понять ни физику, ни этику, которая является центральной частью стоической философии. Физику, т. е. философию природы, они, однако, не переоценивали. Это вытекает из их главного этического требования «жить в согласии с естеством», т. е. с природой и порядком мира – логосом. Однако в принципе они не внесли в эту область ничего нового.

В онтологии (которую они помещали в «философию природы») стоики признают два основных принципа: материальный принцип (материал), который считается основой, и духовный принцип – логос (бог), который проникает через всю материю и образует конкретные единичные вещи. Это определенно дуализм, который встречается и в философии Аристотеля. Однако если Аристотель видел «первую сущность» в единичном, которое является единством материи и формы, и возвышал форму как активное начало материи, то стоики, наоборот, сущностью считали материальный принцип (хотя, так же как и он, признавали материю пассивным, а логос(бог) – активным принципом).

Понятие бога в стоической философии можно охарактеризовать как пантеистическое. Логос, согласно их взглядам, пропитывает всю природу, проявляется везде в мире. Он является законом необходимости, провидением. Понятие бога сообщает всей их концепции бытия детерминистский, вплоть до фатализма, характер, который пронизывает и их этику.

В области теории познания стоики представляют по преимуществу античную форму сенсуализма. Основой познания, согласно их взглядам, выступает чувственное восприятие, которое вызывается конкретными, единичными вещами. Общее существует лишь посредством единичного. Здесь заметно влияние учения Аристотеля о взаимоотношении общего и единичного, которое проецируется и на их понимание категорий. Стоики, однако, значительно упрощают аристотелевскую систему категорий. Они ограничили ее лишь четырьмя основными категориями: субстанция (сущность, количество, определенное качество и отношение, согласно определенному качеству. С помощью данных категорий постигается действительность.

Большое внимание стоики уделяют проблеме истины. Центральным понятием и определенным критерием истинности познания является, по их мнению, учение о так называемом схватывающем представлении, которое возникает под воздействием воспринимаемого предмета при активном участии субъекта восприятия. Каталептическое представление непосредственно ясно «захватывает» воспринимаемый предмет. Только это ясное и очевидное восприятие необходимо вызывает согласие разума и с необходимостью становится пониманием (каталепсис). Как таковое понимание является основой понятийного мышления.

Центром и носителем познания, согласно стоической философии, является душа. Она понимается как нечто телесное, материальное. Иногда ее обозначают как пневма (соединение воздуха и огня). Ее центральную часть, в которой локализуется способность к мышлению и вообще все то, что можно определить в нынешних терминах как психическую деятельность, стоики называют разумом (гегемоником). Разум связывает человека со всем миром. Индивидуальный разум является частью мирового разума.

Хотя стоики считают основой всякого познания чувства, большое внимание они уделяют и проблемам мышления. Стоическая логика тесно связана с основным принципом стоической философии – логосом. «… Так как они (стоики) возвели в принцип абстрактное мышление, то они разработали формальную логику. Логика поэтому является у них логикой в том смысле, что она выражает деятельность рассудка как сознательного рассудка». Большое внимание они уделяли умозаключению, в частности проблемам импликации. Стоики выработали античную форму логики высказываний.

Стоическая этика выдвигает на вершину человеческих усилий добродетель Добродетель, по их представлениям, единственное благо. Добродетель означает жить в согласии с разумом. Стоики признают четыре основные добродетели: разумность, граничащую с силой воли, умеренность, справедливость и доблесть. К четырем основным добродетелям прибавляются четыре противоположности: разумности противостоит неразумность, умеренности – распущенность, справедливости – несправедливость и доблести – трусость, малодушие. Между добром и злом, между добродетелью и грехом четкое, категорическое различие, переходных состояний между ними нет.

Стоическая мораль была полной противоположностью эпикурейской морали.

Общество, по представлениям стоиков, возникает естественным образом, а не путем конвенции, как у эпикурейцев. Все люди, независимо от пола, социального положения или этнического происхождения, равны самым естественным образом. Стоическая философия лучше всего отражает развивающийся кризис духовной жизни греческого общества, который явился следствием экономического и политического разложения.

28 вопрос

Истина как когнитивный регулятив. Место и роль проблемы истины в философии.

Истина: понятие и основные концепции. Объективность, относительность и абсолютность истины. Истина, заблуждение и ложь. Критерии истины

Как в прошлом, так и в современных условиях три великих ценности остаются высоким мерилом деяний и самой жизни человека – его служение истине, добру и красоте. Первая олицетворяет ценность знания, вторая – нравственные устои жизни и третья - служение ценностям искусства. При этом истина, если хотите, есть тот фокус, в котором соединяются добро и красота.

Истина - это цель, к которой устремлено познание, ибо, как справедливо писал Ф. Бекон, знание - сила, но лишь при том непременном условии, что оно истинно. Истина есть знание. Но всякое ли знание есть истина? Знание о мире и даже об отдельных его фрагментах в силу ряда причин может включать в себя заблуждения,, а порой и сознательное искажение истины, хотя ядро знаний и составляет, как уже отмечалось выше, адекватное отражение действительности в сознании человека в виде представлений, понятий, суждений, теорий.

Но что такое истина, истинное знание? На протяжении всего развития философии предлагается целый ряд вариантов ответа на этот важнейший вопрос теории познания. Еще Аристотель предложил его решение, в основе которого лежит принцип корреспонденции: истина - это соответствие знания объекту, действительности.

Р. Декарт предложил свое решение: важнейший признак истинного знания - ясность. Для Платона и Гегеля истина выступает как согласие разума с самим собой, поскольку познание является с их точки зрения раскрытием духовной, разумной первоосновы мира.

Д. Беркли, а позднее Мах и Авенариус рассматривали истину как результат совпадения восприятий большинства. Конвенциональная концепция истины считает истинное знание (или его логические основания) результатом конвенции, соглашения. Наконец, отдельными гносеологами как истинное рассматривается знание, которое вписывается в ту или иную систему знаний. Иными словами, в основу этой концепции положен принцип когерентности, т.е. сводимости положений либо к определенным логическим установкам, либо к данным опыта.

Наконец, позиция прагматизма сводится к тому, что истина состоит в полезности знания, его эффективности. Разброс мнений достаточно велик, однако наибольшим авторитетом и самым широким распространением пользовалась и пользуется классическая концепция истины, берущая свое начало от Аристотеля и сводящаяся к корреспонденции, соответствию знания объекту.

Что касается других позиций, то при наличии и в них определенных положительных моментов они содержат в себе коренные слабости, позволяющие не согласиться с ними и в лучшем случае признать их применимость лишь в ограниченных масштабах. Что же касается этих слабостей, то их влияние - задача, которую предлагается решить самим студентам. Классическая концепция истины хорошо согласуется с исходным гносеологическим тезисом диалектико-материалистической философии о том, что познание есть отражение действительности в сознании человека. Истина с этих позиций есть адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека, его сознания.

Существует ряд форм истины: обыденная или житейская, научная истина, художественная истина и истина нравственная. В целом же форм истины почти столько, сколько видов занятий. Особое место среди них занимает научная истина, характеризующаяся рядом специфических признаков. Прежде всего это направленность на раскрытие сущности в отличие от обыденной истины. Кроме того, научную истину отличает системность, упорядоченность знания в ее рамках и обоснованность, доказательность знания. Наконец, научную истину отличает повторяемость и общезначимость, интерсубъективность.

А теперь обратимся к главным характеристикам истинного знания. Ключевой характеристикой истины, ее главным признаком является ее объективность.

^ Объективная истина - это такое содержание наших знаний, которое не зависит ни от человека, ни от человечества. Если наше знание - это субъективный образ объективного мира, то объективное в этом образе и есть объективная истина.

^ Вопрос о соотношении истины абсолютной и относительной выражает диалектику познания в его движении к истине, о чем уже шла речь выше, в движении от незнания к знанию, от знания менее полного к знанию более полному. Постижение истины, - а объясняется это бесконечной сложностью мира, его неисчерпаемостью и в большом, и в малом, - не может быть достигнуто в одном акте познания, оно есть процесс. Этот процесс идет через относительные истины, относительно верные отражения независимого от человека объекта, к истине абсолютной, точному и полному, исчерпывающему отражению этого же объекта.

^ Можно сказать, что относительная истина - это ступень на пути к истине абсолютной. Относительная истина содержит в себе зерна истины абсолютной, и каждый шаг познания вперед добавляет в знание об объекте новые зерна истины абсолютной, приближая к полному овладению ею.

Итак, истина одна - она объективна, поскольку содержит знание, не зависящее ни от человека, ни от человечества, но она в то же время и относительна, т.к. не дает исчерпывающего знания об объекте. Больше того, будучи истиной объективной, она содержит в себе и частицы, зерна истины абсолютной, является ступенью на пути к ней.

И в то же время истина конкретна, поскольку сохраняет свое значение лишь для определенных условий времени и места, а с их изменением может превратиться в свою противоположность. Благотворен ли дождь? Однозначного ответа быть не может, он зависит от условий. Истина конкретна. Та истина, что вода кипит при 100 5о 0 С, сохраняет свое значение лишь при строго определенных условиях. Но путь к истине отнюдь не усеян розами, познание постоянно развивается в противоречиях и через противоречия между истиной и заблуждением.

29 вопрос

Особенности Средневековой философии. Религиозная картина мира.

Особенности эпохи средневековья и ее философских размышлений

Средние века называют «темными», «мрачными». Отношение к средневековой культуре амбивалентно: от признания ее грубой и бесчеловечной до прославления за ее религиозно-мистические порывы. «Могло ли средневековье вообще быть сплошным адом, в котором человечество пробыло тысячу лет и из которого это бедное человечество извлек Ренессанс?» — задавался вопросом академик Н. И. Конрад. И отвечал: «Думать так — значит прежде всего недооценивать человека. Готическая архитектура, лучезарная поэзия трубадуров, рыцарский роман, жизнерадостные народные фарсы, захватывающие зрелища — мистерии и миракли… Средневековье — одна из великих эпох в истории человечества».

В исторической науке период средневековья в Западной Европе датируют V–ХV вв. Однако по отношению к философии такая датировка не совсем корректна. Средневековая европейская философия — это христианская философия. Христианская же философия начала складываться гораздо раньше. Первые христианские философы разрабатывали свои идеи во II в. н. э. Философия раннего христианства называлась апологетикой, а ее представители — апологетами, поскольку их сочинения были направлены на защиту и оправдание христианского вероучения.[1]

Границы между античностью и средними веками размыты и нечетки. Поэтому, как это ни парадоксально, средневековая философия началась раньше, чем завершилась античная. Несколько веков параллельно существовали два способа философствования, взаимно влиявшие друг на друга.

Особенности стиля философского мышления средневековья:

1. Если античное мировоззрение было космоцентричным, то средневековое — теоцентрично. Реальностью, определяющей все сущее в мире, для христианства является не природа, космос, а Бог. Бог является личностью, которая существует над этим миром.

2. Своеобразие философского мышления средневековья заключалось в его тесной связи с религией. Церковная догма являлась исходным пунктом и основой философского мышления. Содержание философской мысли приобрело религиозную форму.

3. Представление о реальном существовании сверхъестественного начала (Бога) заставляет смотреть под особым углом зрения на мир, смысл истории, человеческие цели и ценности. В основе средневекового миросозерцания лежит идея творения (учение о сотворении мира Богом из ничего — креационизм).

Христианство принесло в философскую среду идею линейности истории. История движется вперед к Судному Дню. История понимается как проявление воли Бога, как осуществление заранее предусмотренного божественного плана спасения человека (провиденциализм).

Христианская философия стремится осмыслить внутренние личностные механизмы оценки — совесть, религиозный мотив, самосознание. Ориентация всей жизни человека на спасение души — это новая, проповедуемая христианством ценность.

4. Философское мышление средних веков было ретроспективным, обращенным в прошлое. Для средневекового сознания «чем древнее, тем подлиннее, чем подлиннее, тем истиннее».

5. Стиль философского мышления средневековья отличался традиционализмом. Для средневекового философа любая форма новаторства считалась признаком гордыни, поэтому, максимально исключая субъективность из творческого процесса, он должен был придерживаться установленного образца, канона, традиции. Ценилось не творчество и оригинальность мысли, а эрудиция и приверженность традициям.

6. Философское мышление средневековья было авторитарным, полагалось на авторитеты. Самый авторитетный источник — Библия. Средневековый философ обращается за подтверждением своего мнения к библейскому авторитету.

7. Философия средневековья — комментаторская философия. В форме комментария написана значительная часть средневековых сочинений. Комментировалось главным образом Священное Писание. Предпочтение, отдаваемое в религии авторитету, высказыванию, освященному традицией, перед мнением, изложенным от своего лица, побуждало к аналогичному поведению и в сфере философского творчества. Ведущим жанром философской литературы в средние века был жанр комментариев.

8. Как особенность следует отметить экзегетический характер средневекового философствования. Для средневекового мыслителя исходным пунктом теоретизирования становится текст Священного Писания. Этот текст является источником истины и конечной объяснительной инстанцией. Мыслитель ставит своей задачей не анализ и критику текста, а только его истолкование. Текст, освященный традицией, в котором нельзя изменить ни слова, деспотически правит мыслью философа, устанавливает ей предел и меру. Поэтому христианское философствование может быть понято как философская экзегеза (толкование) священного текста. Философия средних веков — это философия текста.

9. Стиль философского мышления средневековья отличает стремление к безличности. Многие произведения этой эпохи дошли до нас анонимными. Средневековый философ не говорит от собственного имени, он рассуждает от имени «христианской философии».

10. Философскому мышлению средневековья был присущ дидактизм (учительство, назидательность). Почти все известные мыслители того времени были либо проповедниками, либо преподавателями богословских школ. Отсюда, как правило, «учительский», назидательный характер философских систем.

11. Средневековая философия, в отличие от античной, выделяет:

— бытие (существование) — экзистенцию;

— сущность — эссенцию. [2]

Религиозная Картина Мира

- совокупность наиболее общих религ. представлений о мире, его происхождении, строении и будущем, важный элемент рслиг. мировоззрения. Р. к. м. в определенной форме присуща всем религиям, детально разработана в развитых рслиг. системах. Гл. признак Р. к. м. — разделение мира на сверхъестественный и естественный, при абсолют, господстве первого над вторым. Для Р. к. м. иудаизма, христианства, ислама, ряда др. религий характерны трехъярусное строение мира (небеса, Земля, преисподняя), противопоставление небесного (совершеннейшего) земному (бренному), ей присущи гео- и антропоцентризм. Важнейшие элементы Р. к. м. – креационизм и эсхатология. Р. к. м. содержится в «св. книгах» (Веды, Библия, Коран). Христ. картина мира сформировалась путем синтеза библ. идей творения и божьего промысла, космологич. элементов греч. философии и ряда естеств.-науч. представлений древности, вошедших в геоцентрич. систему Пто-лемея. Традиц. Р. к. м. была разрушена созданной естествознанием науч. картиной мира.

Религиозная картина мира представляет собой целостную систему представлений об общих свойствах и закономерностях природы, возникающих в результате обобщения и синтеза религиозного опыта людей.

Религиозная картина мира исходит из различения бытия самого по себе и существования, т.е. мира, обладающего бытием в силу его сотворенности. Различие это имеет первостепенное значение для понимания этого подхода. Дело в том, что религиозная концепция бытия дуалистична, поскольку она противопоставляет абсолютное, сверхъестественное бытие, тождественное с Богом, всему многообразию естественных вещей, наделенных бытием. По сути дела, эта картина предусматривает две, коренным образом отличные одна от другой онтологии: онтологию несотворенного бытия и онтологию бытия сотворенного. Абсолютное бытие не может быть познано рациональным путем. Человек, осмысливающий мир как нечто самодостаточное, верит в возможности разума. Иное дело религиозное представление о мире. Единственное на что способен человеческий разум, – подчинить себя вере в существование Абсолюта, а каков Абсолют — это не дело разума. Отсюда следует и смысловое содержание мира. Он приобретает смысл не в силу того, как к нему относится человек, а в силу того, как в нем реализована воля Бога. Этим предопределяется и стратегия поведения человека. Исходя из особенностей религиозной картины мира, рассмотрим ее применительно к трем мировым религиям: буддизму, христианству и исламу.

30 вопрос

Корреспондентная, когерентная, прагматистская и дефляционная теория истины.

КОРРЕСПОНДЕНТНАЯ ТЕОРИЯ ИСТИНЫ — совокупность методологических направлений, определяющих истинность некоторого фрагмента знания (высказывания, теории) через соответствие (лат. correspondentia) объекту этого знания; основным вариантом корреспондентной теории истины является “классическая” концепция истины (Платон, Аристотель, Фома Аквинский), согласно которой истина есть соответствие мыслей действительности. Все три термина, входящие в это определение, проблематичны. Варианты корреспондентной теории истины различаются по характеру постановки и решений этих проблем. Первая группа проблем связана с формулировкой ограничений, указывающих, какие именно мысли могут характеризоваться как истинные. Напр., истинными могут считаться высказывания, описывающие некоторое положение дел (“Кошка сидит на ковре”), но высказывания, выражающие приказ (“Руки вверх!”) или не имеющие определенного значения (“х - у= ^”), не имеют значения истинности; высказывания, претендующие на истинность, должны удовлетворять синтаксическим и семантическим правилам языка (напр., высказывание “Этот квадрат круглый” не истинно и не ложно, а бессмысленно). Вторая группа проблем связана с тем, что именно может полагаться действительностью, которой соответствуют мысли. Согласно логическому атомизму (Рассел, ВитгенштейнЛ высказывания истинны, если они соответствуют “фактам”; однако “факты” являются определенными познавательными конструкциями, зависимыми от чувственных восприятий и концептуальных интерпретаций, следовательно, сопоставляя высказывания с фактами, мы сопоставляем одни мысли с другими.

  КОГЕРЕНТНАЯ ТЕОРИЯ ИСТИНЫ — концепция, сводящая проблему истинности к критерию когерентности (coherence) — самосогласованности, непротиворечивости: напр., предложение истинно, если оно является элементом логически взаимосвязанной и когерентной системы. В основании когерентной теории истины лежит восходящая к Античности (Парменид, элеаты, Аристотель) философская идея о том, что только непротиворечивое и согласованное знание может быть знанием о реальности, противоречивое же знание ничего не описывает и не объясняет. Поэтому истинность каждого отдельного фрагмента знания (предложения, теории, гипотезы и т. п.) может быть удостоверена его принадлежностью к непротиворечивой и согласованной системе. Эта идея была реставрирована в дискуссиях о применении принципа верификации: первоначальный вариант верификационизма, связанный с тезисом о конечном обосновании научного знания через редукцию к “протокольным предложениям” о наблюдениях (Карнап), был отвергнут, поскольку была показана невозможность такой редукции (см. Верификацаонизм); взамен был предложен вариант, предполагающий верификацию как способ установления непротиворечивости и согласованности системы предложений (Нейрат). В качестве методологического образца применения критерия когерентности были взяты логические и математические теории, допускающие высокую степень формализации.

Дефляционная теория истины

Блинов А.К.

В рамках концепции значения как условий истинности может предполагаться, что T -теории трактуются дефляционным способом — так, чтобы они не отсылали к объекту (предмету) или состоянию дел. Дефляционные теории (или теории избыточности — redundancy ) истины основаны на следующем допущении: утверждать, что предложение истинно, значит просто утверждать само это предложение (' p ' истинно = p ), а утверждать, что оно не истинно, значит просто отрицать его (' p ' ложно = ~ p ). Тезис эквивалентности — р истинно тогда и только тогда когда р — валиден для дефляционного понятия истины настолько же, насколько для корреспондентного, но здесь он превращен в определение истинности – "истинно, что р" не содержит ничего, кроме утверждения р. Истина, с такой точки зрения, состоит не более, чем в соблюдении тезиса эквивалентности, т.е. сказать "истинно, что р" — не сказать ничего больше, чем просто утверждать р; понятие истинности само по себе избыточно. "Истинно, что р" значит р, "ложно, что р" – не-р. Концепция "избыточности" была явно сформулирована Ф.Рамсеем[21] и часто, но не всегда обоснованно атрибутируется позднему Витгенштейну: согласно интерпретаторам последнего, "р истинно" эквивалентно "р утверждаемо", а "р ложно" — "р отрицаемо". Это снимает, например, проблемы, связанные в корреспондентной теории с применением предиката "истинно" прямо (т.е. так, чтобы им можно было прямо пренебречь) к модальным высказываниям, контрфактуалам и т.д., а не только к высказываниям определенной формы — повествовательным предложениям изъявительного наклонения.

Дефляционизм оказался чрезвычайно популярен в последние десятилетия в силу своей подчеркнутой антиметафизичности и сравнительно простого объяснения истины как семантического понятия.  выражением 'является истинным', является эквивалентным данному предложению[24] .

Дефляционные теории не преодолевают основной трудности на пути отображения значения в концепции значения как условий истинности. Фундаментальная проблема здесь состоит в следующем: при использовании языкового выражения (например, русского языка) с правой стороны T -предложения то, что утверждается с правой стороны, не может быть ни больше ни меньше (в том числе по объему), чем то, что утверждается этим языковым выражением. Поэтому эта проблема свойственна не исключительно определенным видам T -теорий, в которых полагается, что правая сторона T -предложений отсылает к определенному состоянию дел; скорее она вытекает из того факта, что для установления истинностных условий используется некоторый язык, и поэтому T -теория может отображать не более, чем то, что сообщается выражением этого языка, используемым для установления истинностных условий.

Прагматическая теория истины

Блинов А.К.

В классическом прагматизме Ч.С.Пирса и его последователей носителем истины признается идея — термин, свободно используемый этими философами для обозначения мнений, полаганий, утверждений и тому подобных сущностей (когда Пирс ставит вопрос о носителях истины явно, он признает ими пропозиции[32] ; в остальных случаях это полагания и т.п) — прежде всего ментальных, хотя не только. Таким образом, в прагматической теории истины изначально присутствует допущение об интенсиональной эквивалентности.

Идея здесь — инструмент со специфической функцией; истинная идея — та, которая выполняет свою функцию, которая работает; ложная идея — та, которая этого не делает. Универсальность истины состоит именно в ее универсальной достижимости:

Дайте любому человеку достаточно информации и возможность достаточно размышлять над любым вопросом, и результатом будет то, что он достигнет некоторого определенного заключения — того же самого, которого достигнет любое другое сознание[33] .

Трудность и в понимании, и в критике прагматической теории истины состоит в том, чтобы выявить это разностороннее понятие функционирования или работы идеи. По мнению прагматистов, они не разделяют обычное представление, что функция идеи — "обнаруживать действительность" и что истинная идея поэтому — та, которая преуспевает в выполнении этой задачи. Истина, с прагматической точки зрения, в самом деле может быть соглашением идеи с действительностью; в такой трактовке идея — ментальный образ, буквально копирующий некоторые признаки мира. Однако недостатком этого определения для прагматистов была его очевидная неспособность полностью охватить все разнообразные виды вещей, которые мы говорим и думаем и которые прагматисты называли идеями. Прагматистское определение идей функционально, а не сущностно. Так, функция гипотезы в науке состоит не в сообщении нам, чем является действительность, а в создании предсказаний и предложений для исследования, которые являются приемлемыми, пока они работают. В повседневной жизни идея обычно принимает форму п лана действия, например, для решения проблемы, а ее истинность состоит в ее успехе в выполнении потребности. Функция идей в системах чистой математики — избежать противоречий, а не копировать мир. Религиозные и метафизические утверждения и системы должны быть оценены не в соответствии с какими бы то ни было критериями копирования действительности или отсутствия формального противоречия, но в соответствии с их способностью дать удовлетворение их сторонникам. Поэтому "истинный" является оценочным словом, которое нужно использовать в том случае и постольку, поскольку утверждение удовлетворяет цели исследования, которому оно обязано своим существованием (или выдвигает эту цель).

31 вопрос

Теология и философия истории Августина Блаженного.

ПАТРИ́СТИКА (ср.-лат. patristica, от греч., лат. pater — "отец") — учения Отцов Церкви. Совокупность философских, теологических и апологетических сочинений ранних христианских писателей. "К патристике современная наука относит огромный пласт литературного наследия греческих и латинских христианских мыслителей и церковных писателей II—VIII вв. Завершителем патристики и предтечей схоластики традиционно считается Иоанн Дамаскин (ок. 675 — ок. 749). Однако, как известно, у византийских Отцов Церкви схоластика не получила столь широкого развития, как на Западе, и Иоанн Дамаскин фактически не имел продолжателей в Византии до самого конца ее истории"1. Поэтому применительно к греческим Отцам Церкви патристический период завершается IX в. Составной частью патристики является эстетика Отцов Церкви (лат. aesthetica patrum) (см. Византии искусство; средневековое искусство; схоластика; символизм).

Выделяют римское и греческое направления патристики. Исторически традиционно проводят следующее деление:

Апостолические мужи, примыкающие непосредственно к апостолам.

Апологетические (защищающие) отцы II в., пытавшиеся, в частности, доказать совместимость христианского учения с греческой философией, причём иногда они представляли христианство в виде новой философии (Юстин, 100—167, затем Афинагор, вторая пол. II в.). Ко II в. относится спор с гностиками, на позиции которых переходит Тациан (вторая пол. II в.). Завершает этот период Тертуллиан.

III в. и нач. IV в. характеризуются первыми попытками систематизации в области теологии и выдвижением вопроса о Христе, породившего многочисленные попытки его решения. Противоречащие друг другу положения воплотились, с одной стороны, в тезисе Афанасия (295—378), утверждавшего, что Христос божествен, а с другой — в отрицании Арием его божественности. В то время как философия Климента Александрийского была ещё не систематизированной, Ориген, заимствовавший из греч. философии её понятия и в значительной мере соглашавшийся с идеями неоплатоников, создал первую теологическую систему христианства (см. Александрийская философия).

В IV в. и нач. V в. христианство впервые начинает исследовать свою историю. Догмат о Троице получает вскоре свою окончательную формулировку. Евсевий Кесарийский, склонявшийся к арианизму, написал первую историю церкви и её догм; он утверждал, что Платон и вообще греческая философия оказали влияние — через Ветхий Завет, в частности, — на Моисея. Три Великих каппадокийца занимались систематизацией теологии в противовес арианизму.

С кон. IV в., т. е. с завершением процесса формулирования догм и с усилением церкви, особенно после её признания в 313 г. императором Константином Великим, уже резко бросается в глаза церковно-политический характер патристики. После Илария Пиктавийского, «Афанасия Запада» (310—367), и Амвросия Медиоланского, «латинского Филона» (340—397), Августин Блаженный ставит на первое место практическую церковную теологию и её претензии на руководство душами и святое посредничество. Своим учением о божественном государстве («граде Божием») он закладывает фундамент исторической метафизики. Против этого учения, как полагают, боролся Пелагий (см. Пелагианизм).

На Руси были известны и пользовались высоким авторитетом произведения «отцов церкви», богословов и проповедников: Иоанна Златоуста, Григория Назианзина, Василия Великого, Григория Нисского, Афанасия Александрийского и др. Высоко ценились на протяжении всего русского средневековья писатели-гомилеты (авторы поучений и проповедей). Наибольшим авторитетом пользовался Иоанн Златоуст (ум. в 407 г.).

Патристика – совокупность философско-теологических учений христианских мыслителей 2-8 вв. (т.н. «святых отцов церкви» – Филон Александрийский, Юстин, Титиан, Теофил, Климент Александрийский, Ориген Александрийский, Тертуллиан), имевших гл. целью защиту и теоретическое обоснование христианской религии. На этапе патристики происходит разработка и оформление основного содержания христианской философии на основе учения Иисуса Христа и философской системы Платона.

Основные идеи патристики: теоцентризм (источником всякого бытия и блага является Бог); троичность, т.е. учение о единстве Бога в трех лицах – Бог-отец, Бог-сын, Бог-дух святой; учение о сочетании во Христе божественной и человеческой природ; креационизм (мир сотворен Богом из ничего); персонализм – человек создан по образу и подобию Бога); провиденционализм (Бог правит сотворенным им миром и человеческой историей); сотериологизм – цель жизни человека суть спасение души; ревеляционизм – познание истины достигается постижение смысла Священного Писания.

Крупнейший мыслитель этого периода – Августин Аврелий (Блаженный), причисленный католической церковью к лику святых. Он был священником, а позже епископом. Он разработал теологию христианства (работы «Исповедь», «О граде Божьем»). В онтологии Августин обосновывал догмат о сотворении мира Богом «из ничего». Бог не только упорядочил, организовал мир из вечной первичной материи, но и создал саму субстанцию, из которой мир состоит. Бог сотворил не только мир, но и его свойства (в т.ч. время). С идеей времени связана концепция исторического прогресса – постоянное изменение и развитие (и материальное, и духовное) общества от низшего к высшему, от града земного к граду Божьему.

Мир, созданный Богом, представлял навсегда установленную им иерархическую структуру. Ее подножие составляет неодушевленные тела, которые просто существуют. Над ними возвышаются растения, которые не только существуют, но и живут. Далее следуют животные, у которых к этим функциям прибавляется еще и функция ощущения. Душой, по Августину, обладает только человек, ибо только он изо всех земных существ в какой-то степени напоминает Бога.

В обществе, как и во всем мире, наличествует строгая иерархия, в которой высшее место он отводил церкви (“Граду Божьему”), а подчиненное – светской власти (“граду земному”). До тех пор, пока она соблюдается, в государстве царит мир и гармония, но стоит только ее нарушить, начинаются беды и смуты, ведущие к падению государства. “Град земной” и “Град Божий” – не просто два уровня власти в государстве, это два антагонистических начала, постоянная борьба которых определяет весь ход всемирной истории. Смысл же истории Августин видит в окончательной победе “Града Божия”, то есть распространения христианства по всему миру.

Антропология: Августин считал природу человека двойственной, сочетающей духовное и телесное начала. Главная способность человеческого духа – способность верить в Бога. Другая человеческая способность – разум, с помощью которого человек познает природу и общество. Разум подкрепляет положения веры, но сам истину найти не может. Лишь сочетание этих способностей дает человеку возможность отказаться от зла, направить жизнь к добру. Любой человек способен сделать этот свободный выбор. Ценность антропологической концепции Августина в том, что в ней четко сказано о равенстве людей и их ответственности перед Богом за свои дела. Эти идеи стали основой христианской доктрины.

32 вопрос

эмпирическое и теоретическое в научном познании

       ЭМПИРИЧЕСКОЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ В НАУЧНОМ ПОЗНАНИИ — два вида научного знания, различение которых базируется, прежде всего, на выделении Э. и т. исследования как двух основных направленностей, «векторов» научно-познавательной деятельности.

       Эмпирическое исследование направлено непосредственно на реальный объект, как он дан в наблюдении и эксперименте. Теоретическое же исследование специфично тем, что в нем ведущей является деятельность по совершенствованию и развитию понятийного аппарата науки, работа с концептуальными системами и моделями различного рода. Оба этих вида исследования органически взаимосвязаны и предполагают друг друга в целостной структуре научного познания. Эмпирическое исследование, выявляя новые данные наблюдения и эксперимента, стимулирует развитие теоретических исследований, ставит перед ними новые задачи. С др. стороны, теоретическое исследование, совершенствуя и развивая понятийный аппарат науки, открывает новые перспективы объяснения и предвидения фактов, ориентирует и направляет эмпирическое исследование.

       Истоки различения Э. и т. как двух видов научного исследования и возникающих в связи с ними типов знания лежат в самой природе науки как виде рационально-рефлексивного сознания. Формирование рационально-рефлексивного сознания в философии и науке предполагает процессы семиозиса, в результате которых глубокое изменение претерпевает исходная семантика донаучного языка. Последняя характеризуется синкретическим единством фиксации «смыслового ядра» элементов языка с функцией его применения в конкретных ситуациях. Рационально-рефлексивное сознание реализует установку на расщепление этого синкретического единства, на выделение в актах рефлексии над стихийным «естественным» языковым поведением этого «смыслового ядра» в явном, артикулируемом и сознательно контролируемом виде, что позволяет также рефлексивно контролировать функцию применения этого «смыслового ядра». Если в обыденном словоупотреблении мы специально не контролируем смысл употребляемых слов, то научный подход связан с требованием рефлексивного контроля над таким употреблением. В этом смысле А. Эйнштейн говорил, что «вся наука является не чем иным, как усовершенствованием повседневного мышления» (Эйнштейн А. Физика и реальность // Собрание научных трудов. Т. 4. М., 1967. С. 200). Такое усовершенствование можно понимать, прежде всего, как специализированную деятельность по разработке смыслов применяемых терминов, в результате которой возникают специфические «конструкты» языка науки. Работа по выработке подобных «конструктов» и дальнейшему их развитию и дифференциации в контексте языковых каркасов науки (см. Концептуальные структуры) и образуют основу теоретического или, точнее, концептуально-теоретического «измерения» научного познания. Вместе с тем создаваемое таким образом концептульно-теоретическое «тело» науки должно быть применяемо к реально данным в опыте объектам науки. Этот процесс выкристаллизовывания научных конструктов носит естественноисторический, эволюционный характер. Теоретичность науки тем самым пропорциональна уровню развитости ее понятийного аппарата и представляет собой не какую-то абсолютную, а степенную генетическую характеристику. Противопоставленная в таком аспекте теоретичности эмпиричность означает, по существу, нетеоретичность, недостаточность развития концептуального аппарата. В этом смысле и употребляется термин «эмпирическая стадия науки» или просто «эмпирическая наука», что противопоставляется «теоретической стадии науки», «теоретической науке». Иными словами, термины «эмпиричность» и «теоретичность» применяются здесь для выражения различия уровней науки в эволюционном, генетическом плане в соответствии со степенью развитости научного концептуального аппарата. От этого генетически-эволюционного смысла различения эмпиричности и теоретичности в истории науки следует отличать отношение Э. и т. как двух необходимых уровней развитых систем научного знания. Наличие этих двух уровней обусловливается дифференциацией, фиксацией смысла научных понятий. Они заключают в себе потенциал развития сложных концептуально-теоретических систем и функции применения аппарата научных понятий, что обеспечивает открытость этого аппарата для ассимиляции внешней по отношению к нему информации.

       На эмпирической стадии науки (ее классический пример — опытное естествознание 17—18 вв., а отчасти и 19 в.) решающим средством формирования и развития научного знания являются эмпирическое исследование и последующая логическая обработка его результатов, порождающая эмпирические законы, обобщения, классификации и т.д. Однако уже на этих ранних фазах истории науки всегда осуществляется определенная концептуальная деятельность, направленная на совершенствование и развитие исходной системы научных абстракций. Дальнейшее развитие концептуального аппарата науки приводит к появлению таких концептуальных форм, как типологии, первичные объяснительные схемы, модели и т.д., содержание которых выходит за рамки обобщения и сопоставления эмпирически данного, и в этом смысле оно выходит за рамки чисто эмпирической науки. Но оно еще не развернуто во внутренне дифференцированные и в то же время целостные теоретические системы. Переход науки на собственно теоретическую стадию в ее эволюции и связан с появлением такого рода систем. Он предполагает формирование особых теоретических моделей реальности типа, напр., молекулярно-кинетической модели газа, с которыми можно работать как с идеализированными объектами. Появление таких объектов обеспечивает возможность относительно самостоятельного от эмпирии движения мысли в слое теоретических понятий; в частности, установления путем мысленного эксперимента зависимостей между элементами теоретического идеализированного объекта — теоретических законов. По способу своего происхождения и своей отнесенности к идеализированному объекту, они отличаются от законов, устанавливаемых на эмпирической стадии науки. Построение идеализированного объекта теории — необходимый этап создания любой теории, осуществляемой в специфических для разных областей знания формах. Идеализированный объект теории может предполагать или не предполагать математическое описание, содержать или не содержать в тот или иной момент наглядность, но при всех условиях он должен выступать как конструктивное средство развертывания всей системы теоретического знания. Иначе говоря, он выступает не только как теоретическая модель реальности, но вместе с тем содержит в себе определенную программу исследования, реализуемую в процессе построения систем теоретического знания. Законы, формулируемые в рамках теоретических систем, относятся не к эмпирически данной реальности, а к реальности, как она представлена идеализированным объектом, и поэтому они должны быть конкретизированы при их применении к изучению реальной действительности. Это и создает проблему эмпирической интерпретации теоретического знания.

       Развертывание теоретических систем предполагает построение новых уровней и слоев их содержания на основе конкретизации теоретического знания о реальном предмете. Это связано с включением в состав теоретических систем новых допущений, с построением более содержательных идеализированных объектов, что напоминает процесс восхождения от абстрактного к конкретному, как он был описан в диалектической традиции исследования познания. Как всякая типология, различение Э. и т. в научном познании является некоторой схематизацией и идеализацией, так что попытки провести его на конкретном материале науки бывают сопряжены с определенными трудностями. В качестве методологического ориентира, однако, это различение имеет немаловажное значение для анализа науки.

33 вопрос

Спор номиналистов и реалистов об универсалиях.

Одна из основных проблем, рассматриваемая в период схоластики: об отношении общего к единичному или спор об «универсалиях» (общих понятиях). Вопрос ставился так: существует ли общее вне человеческого ума само по себе или нет? Этот вопрос имеет отношение прежде всего к обоснованию существования бога в трех Лицах - Бога-отца, Бога-Сына и Бога- Духа Святого и вообще доказательства бытия Божия.

Ансельм Кентерберийский настаивал на том, что то, что есть в мысли, есть и в действительности. Есть понятие Бога в мысли - он есть и в реальности. Направление, придерживающееся такого решения называется «реализмом». Общие понятия существуют сами по себе, независимо от человеческой мысли и речи. Второе, противоположное первому решение вопроса состояло в утверждении того, что понятия не существуют реально независимо от человека. Это лишь слова и даже «звуки голоса» - «ноумены». Отсюда название этого направления

«номинализм». Нет «общего», есть только «единичное», реально существующее. Нет «человека вообще», только конкретные люди. «человек» есть общее имя, которым называется каждый единичный человек. Общее - отвлечение, абстракция (если есть только «единичное», то Троица либо состоит из трех Лиц, либо речь идет о трех названиях одного реального существующего Лица). Церковь официально осудила и признала еретическими как «номинализм», так и «так и «концептуализм» (Пьер Абеляр), пытавшийся примирить реализм и номинализм. Согласно Абеляру общее существует реально, но только в уме человека (тогда получается, что триединый Бог - общее

существует только в уме!). Ожесточенные споры по этому вопросу продолжались довольно долго и только Форма Аквинский предложил решение, принятое Церковью. Общее существует вполне реально, не в уме, и не в виде «идей» Платона. «Общее» - в Боге. Бог есть общая полнота бытия - общее в чистом виде.

34 вопрос

Критерии научности (верификация и фальсификация). Структура науки.

Наука изучает только то, что существует само по себе и независимо от субъекта. Её не интересует, почему это есть, что могло бы быть, что должно быть и насколько это хорошо или плохо. В принципе, наука может ответить на эти вопросы, но игнорирует их. Она не стремится обрести абсолютную истину, ответив на все возможные вопросы. Относиться к самоограничению можно по-разному, но научное сообщество считает, что такой стиль позволяет добиваться наиболее значимых результатов.

Наука базируется на доказательстве, поэтому для неё имеет смысл только то, что можно подтвердить или опровергнуть. Подтверждение и опровержение – это две разновидности доказательства. Подтверждением доказывается истинность, а опровержением – ложность. Наука стремится к общеобязательности и общепризнанности степени точности и объективности своих утверждений. Выводы и положения должны быть одинаково убедительными для всех.

Философские идеи, в отличие от научных знаний, тесно связаны с субъективными предпочтениями. Материалист считает первоначалом вечную и бесконечную материю, а идеалист считает первоначалом идеальное, духовное (Бог, Мировой разум, Абсолютную идею и т.п.). Эти противоположные идеи нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, поэтому остаётся верить одной или другой. В целом же, это вопрос отношения сознания к бытию.

На сегодняшний день научным сообществом признаются два критерия, на основе которых оно отличает научное знание от псевдонаучного:

Принцип верификации – (от лат. verus – истинный и facere - делать), в силу которого только то знание является научным, которое можно подтвердить (так или иначе, прямо или косвенно, раньше или позже). Этот принцип был предложен Бертраном Расселом.

Принцип фальсификации – (от лат. false – ложь и facere - делать), в силу которого только то знание является научным, которое можно (так или иначе, прямо или косвенно, раньше или позже) опровергнуть. Этот принцип предложен Карлом Поппером.

Если первый критерий вопросов не вызывает, то бесспорность второго под сомнением. Его практическое применение в отношении науки обернётся для последней катастрофой и кто может гарантировать, что однажды это не будет сделано? Критерий надо признать неестественным и самоубийственным. Если принцип верификации направлен на укрепление системы научных знаний, то принцип фальсификации направлен на её разрушение. В природе система, основанная на таких принципах, была бы обречена на уничтожение.

Принцип фальсификации нарушает логику, поэтому должен быть заменён более адекватным: «Только то знание является научным, которое можно изменить, т.е., или опровергнуть, или дополнить». Необходимость дополнения следует из единства определённости и неопределённости. Научное знание не может быть абсолютным. Пусть наука и не стремится к абсолютной истине (т.е., к полной определённости), но как поступать, если знание потребовалось уточнить? В предлагаемой трактовке критерии научности становятся противоположностями и одно это делает их естественными и неуязвимыми. Они выдержат самую пристрастную критику.

Гелиоцентрическая система в своё время основывалась на научных фактах и её опровержимость бесспорна. С одной стороны, критерии неспособны её забраковать и по этой причине она считалась научной, а с другой стороны, она была ложью и эту ложь дозволялось считать научным знанием. Это означает, что система, состоящая из двух противоположных критериев, не может считаться полноценной. С одной стороны, она обеспечивает лжи беспрепятственный доступ в науку, а с другой - позволяет обвинить в ненаучности любое знание. Поневоле приходишь к выводу, что критерии существуют только для того, чтобы «свои» могли поступать с «чужими» так, как вздумается. А чем объяснить сосуществование разных научных школ и как разобраться, какая из них «чужая», а какая «своя»? Обе не могут быть правы одновременно, т.к. истина только одна. Вот, например, один академик демонстрирует другому способ получения графена из графита, а другой не понимает сути метода и говорит первому, что его знание ненаучно. Стало быть, засекреченные знания тоже ненаучны? Существующие критерии научности размыты, т.к. в них не определены границы их применимости. На самом деле они являются застывшими персональными мнениями, т.е., догматами. На свете существует много общепризнанных глупостей, к которым следует отнести и систему критериев научности. Они являются абсолютами, изолированными друг от друга и не привязанными к Среде, в роли которой должно выступать научное сообщество. Необходимость увязки со Средой показывает, что одной пары противоположных утверждений недостаточно. Поскольку знание (информация) всегда облекается в определённую форму, то необходимо определить в дополнительных утверждениях и эту форму, и основной принцип организации научного знания. Например, в природе таким всеобщим принципом является фрактал. Зная о существовании системы основных измерений (СОИ), можно утверждать, что надо иметь, как минимум, шесть критериев научности.

Теперь попытаемся на основе СОИ построить систему критериев, которая включала бы три основных процесса: «существование», «организацию» и «взаимодействие». Предложения по совершенствованию процесса «существование» высказывались выше. Данным термином обозначается «пространство - время», в основе которого лежат абстрактные категории «движение» и «неподвижность». Данную пару лучше обозначать, как «структура - процесс» или «система - процесс». В таких обозначениях больше смысла. Жаль, что пока не всеми осознаны необходимость и актуальность такой замены.

Процесс «организация» тоже должен включать два противоположных критерия. Первый должен обеспечивать связность (системность) научного знания, а второй – необходимую изменчивость его составных частей. Системность научного знания нельзя понимать, как разделение знаний на физику, химию, геометрию и т.д. Основа для систематизации должна быть естественной и объективной. Она не вправе отражать политические амбиции, особенности общественного строя или интересы отдельно взятого ведомства. Такой объективной основой может быть только СОИ. Она естественна уже по той простой причине, что «зашита» в структуре электрона и протона. Возможность изменения (развития) составных частей СОИ допускает. Допускает она и усложнение системности до любой необходимой степени.  

Процесс «взаимодействие» тоже должен включать два противоположных критерия. Заранее известно, что первый является свойством научного знания, а второй - свойством Среды, представляемой в данном случае в виде научного сообщества. Известно также, что научное знание является неотъемлемой частью этой Среды. Оба критерия в равной степени отвечают за возможность взаимодействия научного сообщества с имеющимся научным знанием. Друг без друга они теряют всякий смысл. Свойством научного знания, обеспечивающим возможность рассматриваемого взаимодействия, является принципиальная читаемость. Например, предоставляемая библиотекой информация не должна быть зашифрованной или преднамеренно искажённой. В случае, если информация зашифрована (например, закодирована на цифровом носителе), должна существовать техническая возможность её прочтения. Свойством научного сообщества (и, соответственного, его отдельных представителей) следует объявить свободу доступа к имеющимся научным знаниям.

Хотелось бы также заменить специфический термин «знание» общим термином «информация». Это придаст критериям практическую ценность. К тому же, предлагаемый термин подразумевает существование определённого языка представления информации. Теперь можно посмотреть, что получилось в итоге:

1. Принцип верификации: только та информация является научной, которую можно подтвердить (так или иначе, прямо или косвенно, раньше или позже).

2. Принцип фальсификации: только та информация является научной, которую можно (так или иначе, прямо или косвенно, раньше или позже) изменить, т.е., опровергнуть или дополнить.

3. Принцип системности: только та информация является научной, которая должным образом структурирована. Структуризация позволит легко определять её роль и место в общей системе знаний, т.е., обеспечивает возможность поиска нужной информации.

4. Принцип изменяемости частей: только та информация является научной, составные части которой можно (так или иначе, прямо или косвенно, раньше или позже) изменить, т.е., опровергнуть или дополнить.

5. Принцип читаемости: только та информация является научной, которую можно без особых сложностей прочитать, прослушать, просмотреть.

6. Принцип доступности – только та информация является научной, к которой обеспечен свободный доступ всех, без исключения, членов научного сообщества.

В общем и целом, критерии научности получились естественным, простыми и понятными. Они предупреждают появление спорных вопросов или неоднозначного толкования. Могут быть только вопросы к природе – почему она всё организовала именно так, а не иначе? Теперь ограничение доступа к информации, вне зависимости от причин, будет делать её ненаучной. Получается, что засекреченные знания тоже следует считать ненаучными и тогда возникает необходимость отслеживать процесс обретения ими противоположного статуса. Во всяком случае, не будет создаваться такого положения, когда информация засекречивается и о её существовании забывают.

35вопрос

Философия Нового времени. Механистическая картина мира.

Понятие научной картины мира

Научную картину мира можно определить как компонент в структуре научного познания мира. Данный термин ввел Генрих Герц применительно к физике. Он понимал под картиной мира некий внутренний его образ, который складывается у ученого при исследовании объективного внешнего мира. Образ должен адекватно отображать закономерности и реальные связи внешнего мира, тогда и логические связи, возникающие между понятиями и суждениями о научной картине, будут соответствовать всем объективным закономерностям мира внешнего.

Механическая картина мира по Ньютону

Механическая научная картина мира складывалась постепенно, в ходе научной революции 17-18 веков. Развитие ее строилось на основании работ Г. Галилея и П. Гассенди. Ученые восстановили атомизм, отраженный в трудах древних философов, на основании исследований Ньютона и Декарта. Последние сформулировали основные принципы, идеи и понятия, которые легли в основы механической картины мира, завершив при этом построение новой картины мира.

Основой механической картины мира явился атомизм. Он превратил понимание мира и самого человека в совокупность огромного числа неделимых частиц, называемых атомами, которые перемещаются в пространстве и времени.

Основным понятием механической картины мира Ньютона стало понятие движения. Законы движения Ньютон утвердил как фундаментальные законы всего мироздания. По его теории все тела имеют внутреннее врожденное свойство равномерного и прямолинейного движения. Любые отклонения от этого движения имеют причиной действие на тело инерции - внешней силы. Масса является мерой инертности, другого, очень важного понятия механики классической.

Ньютон предложил принцип дальнодействия, который возник в результате решения проблемы взаимодействия тел. В основе этого принципа лежит взаимодействие между телами, которое происходит мгновенно при разном расстоянии и при отсутствии материальных посредников.

Концепция дальнодействия тесно связана с пониманием пространства и времени как особых сред, вмещающих взаимодействующие тела. В рамках механической картины мира Ньютон предложил концепцию абсолютного времени и пространства. Пространство при этом представлялось неким «черным ящиком», который вмещает тела всего мира. Исчезни все тела, пространство все равно продолжало бы существовать. Аналогично, в образе текущей реки, представлялось и время, также существующее абсолютно независимо от материи.

Механическая научная картина мира породила законы механики, которые жестко предопределяли любые события. Из них совершенно исключалась случайность. Присутствие человека в действующем мире ничего не меняло. Согласно теории механической картины мира Ньютона, исчезновение человека с лица земли никак не повлияло бы на существование мира: он продолжил бы свое существование, как прежде. Такая теория стала приниматься как универсальная.

В физике, тем не менее, уже накапливались эмпирические данные, которые серьезно противоречили существующей механической картине мира. Параллельно системе материальных точек существовало понятие сплошной среды, которое было связано уже не с корпускулярными представлениями о материи, а с континуальными.

Зарождение новых представлений о мире. Появление квантовой теории

Механический подход ко многим явлениям стал очевидно неприемлемым, но факты, получаемые опытным путем, продолжали искусственно подгонять под механическую картину мира. Так продолжалось до начала 20 века, когда результаты опытов перестали укладываться в положения механической картины мира. Они свидетельствовали о противоречиях между системой взглядов и результатами научных экспериментов. Физика к этому моменту уже нуждалась в серьезном изменении представлений о материи. Необходимо было менять физическую картину мира. Требовалось другое решение проблемы взаимодействия.

Механическая картина мира Ньютона, принцип дальнодействия, замещалась принципом близкодействия Фарадея, который утверждал, что все взаимодействия передаются полем непрерывно, от точки к точке, с конечной скоростью.

36вопрос

Динамика науки. Понятие научной революции и научно-исследовательской программы. Исторические типы научной рациональности.

Наука — специфическая форма познавательной деятельности, направленная на достижение нового знания, осуществляемая научным сообществом в конкретных социокультурных условиях. Наука является феноменом культуры и предстает как явление социальное. В общественной жизни наука актуализируется в качестве социальной инфраструктуры, основанной на воплощении гражданско-нравственных, политико-юридических, когнитивно-методологических императивов.

Взаимодействие науки и общества предполагает рассмотрение ее как социального института. Институализация науки связана с появлением системы ее учреждений, а также научных сообществ, внутри которых существуют различные формы социальных связей, утверждаются этические правила, регулирующие научный поиск; кроме того, функционирование науки как социального института связано с организацией научных исследований и со способом воспроизводства субъекта научной деятельности. Наука как социальный институт объединена моральными нормами (этические нормы научного знания), кодексом (этос науки), резюмирующими ценности и консолидирующими ученых в относительно замкнутую, непроницаемую для непосвященных профессиональную страту с цельными интересами, а также ресурсами, финансами, инструментарием, формальной и неформальной системой коммуникации и т. д. В развитии науки как социального института можно выделить несколько этапов. Начало процессов ее институализации — XVII в., когда появляются первые сообщества ученых и оформляется статус науки. Второй этап институализации науки — XIX – начало XX в., когда происходит соединение науки и образования, обществом осознается экономическая эффективность науки, а прогресс общества связывается с внедрением научных знаний в производство. Начало третьего этапа в функционировании науки относится к середине ХХ в.: в связи с развитием высоких технологий изменяются формы трансляции знания, а предвидение последствий внедрения научных результатов становится социально необходимым.

Взаимоотношения науки как социального института и общества имеют двусторонний характер: наука получает поддержку со стороны общества и, в свою очередь, дает обществу то, что необходимо для прогрессивного развития последнего

Отражая мир в его материальности и развитии, наука образует единую, взаимосвязанную, развивающуюся систему знаний о его законах. Вместе с тем наука разделяется на множество отраслей знания (частных наук), которые различаются между собой тем, какую сторону действительности они изучают. По предмету и методам познания можно выделить науки о природе (естествознание — химия, физика, биология и др.), науки об обществе (история, социология, политология и др.), отдельную группу составляют технические науки. В зависимости от специфики изучаемого объекта принято подразделять науки на естественные, социально-гуманитарные и технические. Естественные науки отражают природу, социально-гуманитарные — жизнедеятельность человека, а технические — «искусственный мир» как специфический результат воздействия человека на природу. Возможно применение и других критериев для классификации науки (например, по своей «удаленности» от практической деятельности науки разделяют на фундаментальные, где нет прямой ориентации на практику, и прикладные, непосредственно применяющие результаты научного познания для решения производственных и социально-практических проблем)94. Вместе с тем, границы между отдельными науками и научными дисциплинами условны и подвижны.

Как вид деятельности и социальный институт наука сама себя изучает с помощью комплекса дисциплин (таких, как история и логика науки, психология научного творчества, социология знания и т. д.). В настоящее время активно развивается философия науки, исследующая общие характеристики научно-познавательной деятельности, структуру и динамику знания, его социокультурную детерминацию, логико-методологические аспекты и т. п.

Специфические особенности научного познания обусловлены теми целями, которые наука ставит перед собой (эти цели связаны прежде всего с производством нового истинного знания). К особенностям научного познания можно отнести объективную истинность, логическую обоснованность, системность, эссенциальность (т. е. направленность на постижение сущности изучаемого объекта), опережение практики95, общезначимость (для научного знания не существует национальных, сословных, конфессиональных границ), а также наличие специфического языка науки и научных средств (приборы, инструменты и т. д.). С развитием науки формируется её язык, отражающий сущность и динамику научных истин. Так, с помощью разговорного языка, выражения которого зачастую неточны, метафоричны и нечетки, невозможно решать задачи, связанные с открытием истинных положений и их обоснованием, к тому же распознание вновь открываемых истин и отделение их от уже известных требует новых знаковых средств фиксации и сообщения этих истин, что и породило в совокупности потребность в специфическом языке науки.

^Динамика науки и феномен научной революции

Научное знание возникает на базе жизненно важных представлений, сложившихся в процессе длительных наблюдений и практического опыта многих поколений людей, т. е. на базе так называемого «житейского опыта». Решающее значение в процессе возникновения научных знаний имело осознание реальности того, что предпосылкой и гарантом успешных действий в окружающем мире является объективная истинность и логическая обоснованность обыденного (житейского) знания. Стремление людей свои представления о мире привести в соответствие с реальностью, сделать их как можно более истинными и обоснованными в конечном счете и привело к возникновению науки.

В формировании и последующей динамике науки выделяют две длительные стадии — зарождающаяся наука (преднаука) и собственно наука (научно-теоретическое знание). Для возникновения науки необходимы предпосылки рационального познания действительности, что связано изначально со стремлением общества к новациям, дискуссионности и с установкой на доказательность высказываемых мнений. Такие условия не характерны для древних цивилизаций Востока, где царила традиционность, знания носили рецептурный характер, что ограничивало прогностические возможности получения новых знаний. Иные социокультурные условия изначально сложились в древнегреческой культуре, поэтому именно античность сформировала предпосылки для перехода от мифологического к научному знанию96. Открыв способность мышления работать с идеальными объектами (т. е. объектами, сконструированными мыслью и приспособленными ею же для своей специфической деятельности), античность тем самым пришла к рациональности. Античная рациональность — это открытие способности мышления свободно, не испытывая ограничений, осмысливать окружающий (ближний и дальний) мир. Однако рациональность ничем не ограниченная, рациональность, не опирающаяся на эксперимент и теоретическое естествознание, еще не может быть названа научным знанием. Становление теоретического естествознания (XVI–XVII вв). и развитие экспериментального метода становятся важным этапом на пути к формированию науки. Собственно наука как феномен и ценность культуры оформляется к XVII в.

В исторической динамике науки, начиная с XVII в., последовательно складываются 3 типа научной рациональности, и, соответственно, можно выделить 3 этапа эволюции науки, характеризующих ее преемственное развитие:

1. Классическая наука (в двух ее состояниях — додисциплинарная и дисциплинарно организованная наука) охватывает период, ограниченный двумя научными революциями — с начала XVII и до середины XIX в. Классический тип рациональности центрирует внимание только на объекте исследования и «выносит за скобки» все, что относится к субъекту и средствам познания. Характеризует этот этап механистическая картина мира и преимущественное рассмотрение изучаемых объектов как малых систем (механических устройств), где свойства целого полностью определяются состоянием и свойствами его частей.

2. Неклассическая наука развивается с конца XIX в. (ее становление связано с третьей глобальной научной революцией конца XIX в.) вплоть до середины XX в. Для этого этапа характерна «цепная реакция» революционных перемен в различных областях знания (в физике — открытие делимости атома, становление релятивистской и квантовой теории, в космологии — концепция нестационарной Вселенной, в химии — квантовая химия, в биологии — становление генетики и т. д.). Создаются кибернетика и теория систем, сыгравшие важнейшую роль в развитии современной научной картины мира. Неклассической рациональности свойственна идея взаимосвязи (относительности) объекта исследования и средств и операций исследования97. Идея исторической изменчивости научного знания, относительной истинности, вырабатываемых в науке онтологических принципов соединяется в этот период с новыми представлениями об активности субъекта познания. Возникает понимание того обстоятельства, что ответы природы на наши вопросы определяются не только устройством самой природы, но и способом постановки наших вопросов, который зависит от исторического развития средств и методов познавательной деятельности. В противовес идеалу единственно истинной теории, «фотографирующей» исследуемые объекты, в неклассической науке допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждой из них может содержаться момент объективного знания.

3. Постнеклассическая наука начала формироваться уже в середине

XX в., развитие этого этапа продолжается и сегодня. В современную эпоху (последнюю треть XX в.) происходят новые глобальные изменения в основаниях научного знания, которые можно охарактеризовать как четвертую глобальную научную революцию, в ходе которой рождается новая постнеклассическая наука. Интенсивное применение научных знаний практически во всех сферах социальной жизни, революция в средствах хранения и получения знаний (компьютеризация, дорогостоящие приборные комплексы) меняют характер научной деятельности. Специфику постнеклассической науки определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знаний. Объектами современных междисциплинарных исследований становятся уникальные системы, характеризующиеся открытостью и саморазвитием. Постнеклассическая рациональность учитывает соотнесенность знаний об объекте не только со средствами, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности. В целом, постнеклассическое научное познание рассматривается в контексте его социального бытия как особая часть жизни общества, детерминируемая на каждом этапе своего развития общим состоянием культуры данной исторической эпохи, ее ценностными ориентациями и мировоззренческими установками

В целом, развитие науки происходит остенсивным (постепенное накопление знаний) и интенсивным (научная революция) путем, причем последний играет в науке решающую роль, т. к. смена исследовательских установок, программ приводит к качественному изменению научного знания. Таким образом, развитие науки представляет собой единство поступательного и скачкообразного процессов (постепенное накопление фактов, научных знаний и «скачки», связанные с новыми открытиями, производящими существенные изменения и даже переломы в системе научных знаний). В результате научных революций происходит коренная ломка устаревших идей, целостных теоретических систем и предлагаются новые гипотезы и теории, формирующие парадигмальные установки научного развития. По мнению Т. Куна, научная революция представляет собой период распада господствующей парадигмы98, конкуренцию между альтернативными парадигмами и, наконец, победу одной из них, т. е. переход к новому периоду «нормальной науки» (период спокойного, остенсивного развития научного знания, когда безраздельно господствует установившаяся научная парадигма).

37вопрос

Биологизаторский и социологизаторский подходы к человеку

В ходе дискуссий о соотношении биологического и социального в человеке высказывается широкий спектр мнений, заключенных между двумя полюсами: концепциями человека, которые принято называть биологизаторскими или натуралистическими, сторонники которых абсолютизируют роль естественных, биологических начал в человеке, и социологизаторскими концепциями, в которых человек представлен как всего лишь слепок с окружающих его социальных отношений, их пассивное порождение. Конечно, в законченном виде такие полярные точки зрения высказываются нечасто, однако многие трактовки человека при рассмотрении соотношения в нем биологического и социального тяготеют к одному из этих полюсов.

К биологизаторским концепциям относится расизм, который, как уже говорилось, исходит из того, что в главном, существенном природа человека определяется его расовой принадлежностью. Подобно расизму, дискредитировало себя другое биологизаторское течение — социал-дарвинизм, довольно влиятельный в конце XIX и начале XX века. Его сторонники пытались объяснить явления общественной жизни (такие, например, как борьба классов), опираясь на учение Дарвина о естественном отборе и эволюции (так, они делали вывод о том, что представители высших классов занимают ведущее место в обществе, поскольку наиболее высокоразвиты).

Вопрос о характере биологизаторских концепций должен рассматриваться в плане претензий не только на описание того, что есть человек, но и на обоснование определенной программы социальных действий — будь то оправдание и защита существующих в данном обществе порядков либо подчинение и даже истребление «менее приспособленных» представителей человечества и т. п.

В полной мере это требование относится и к концепциям, тяготеющим к другому полюсу, то есть концепциям социологизаторским. Все то, что относится к биологии человека, к естественным предпосылкам его существования, наконец, к человеческой индивидуальности в ее многообразнейших проявлениях, в рамках этих концепций воспринимается как нечто второстепенное, от чего можно отвлекаться при изучении человека, и более того, как сырой материал, обладающий бесконечной пластичностью, коим можно безгранично манипулировать во имя достижения того или иного социального идеала.

Для философского осмысления тех опасностей, которые таят в себе социологизаторские трактовки человека, очень многое дает популярный в прошлом столетии жанр антиутопий — литературы, описывающий вымышленное общество, в котором господствует примитивный, одномерный социальный идеал. Ярким примером антиутопии может служить роман английского писателя О. Хаксли «О, дивный новый мир» (1932), повествующий о стране, в которой искусственным путем воссоздаются разные типы человеческих существ, заранее приспособленных к тем или иным видам труда, но ограниченных во всех других отношениях. Впрочем, систематическое истребление миллионов людей, своего рода выбраковка «неполноценного человеческого материала», проводившаяся, например, гитлеровцами, — это, увы, не вымысел, а реальность XX столетия.

38вопрос

Разработка методологии науки. Ф. Бэкон, Р. Декарт.

Родоначальником нового подхода к науке является знаменитый английский политический деятель и фило- соф Фрэнсис Бэкон (1561-—1626). В своей работе «Новый Органон» (1620 г.) Бэкон дал философское обоснование но- вого взгляда на цель и предназначение науки, разработал

основные принципы индуктивного метода исследования. Бэконовский афоризм «Знание — сила» в течение трех ве- ков является символом науки.

Наука, по мнению Бэкона, не может служить только целям обоснования Бога, а также быть знанием ради зна- ния. Конечная цель науки — изобретения и открытия. Цель же изобретений и открытий — человеческая польза: удов- летворение потребностей и улучшение жизни людей, по- вышение потенциала ее энергии, умножение власти чело- века над природой. Но наука, по Бэкону, в современном ви- де не способна решать позитивные задачи, необходимо перестроить здание науки. Для этого, по его мнению, следу- ет проделать два вида работ: критическую и позитивную.

Критическая, разрушающая часть философской си- стемы Бэкона направлена на выявление причин человече- ских заблуждений и на выработку рекомендаций по их преодолению. Здесь можно выделить два основных на- правления: учение об идолах или призраках и критику схоластического метода познания.

Главным препятствием на пути познания природы Бэкон считал засоренность сознания людей так называе- мыми идолами — искаженными образами действительно- сти, ложными представлениями и понятиями. Он разли- чал четыре вида идолов, с которыми человечеству следует бороться: 1) идолы рода; 2) идолы пещеры; 3) идолы рынка; 4) идолы театра.

Идолами рода Бэкон считал ложные представления о мире, которые присущи всему человеческому роду и яв- ляются результатом ограниченности человеческого ума и органов чувств. Эта ограниченность чаще всего проявля- ется в антропоморфизации вещей, то есть наделении при- родных явлений человеческими характеристиками, при- мешивание к естественной природе своей собственной че- ловеческой природы. Чтобы уменьшить вред, наносимый познанию идолами рода, людям необходимо сопоставлять показания органов чувств с предметами окружающего ми- ра и тем самым проверять их правильность.

Идолами пещеры Бэкон называл искаженные пред- ставления о действительности, связанные с субъективно- стью восприятия окружающего мира. У каждого челове- ка, считает Бэкон, есть своя пещера, свой субъективный

Разработка метода научного исследования в философии XVII века 101

внутренний мир, что накладывает отпечаток на все его суждения о вещах и процессах действительности. Неспо- собность человека выйти за пределы своей субъективнос- ти и есть причина данного вида заблуждений.

К идолам рынка или площади Бэкон относит лож- ные представления людей, порожденные неправильным употреблением слов. Люди в одни и те же слова часто вкла- дывают различный смысл, и это ведет к пустым бесплод- ным спорам из-за слов, увлечении словопрениями, что в, конечном счете, отвлекает людей от изучения явлений природы и правильного их понимания. Идолами рынка или площади Бэкон их называет потому, что в средневековых городах и во времена Бэкона схоластические словопрения по поводу таких проблем как, например, сколько чертей может разместиться на конце иглы, происходили в местах скопления людей — рынках и площадях.

В категорию идолов театра Бэкон включает ложные представления о мире, некритически заимствованные людьми из различных философских систем. Каждая фи- лософская система, по Бэкону, это сыгранная перед людь- ми драма или комедия. Сколько было создано в истории философских систем, столько было поставлено и сыграно драм и комедий, изображающих вымышленные, искусст- венные миры. Люди же эти постановки воспринимали «за чистую монету», ссылались на них в рассуждениях, брали их идеи в качестве руководящих правил для своей жизни. Идолы рода и пещеры относятся к естественным свойствам индивида, и их преодоление возможно на пути самообразования и самовоспитания.

Идолы рынка и теат- ра приобретены умом. Они являются следствием господст- ва над человеком прошлого опыта: авторитета церкви, мыслителей и т. д. Поэтому борьба с ними должна прохо- дить через преобразования общественного сознания.

В связи с этим важное место в философской системе Бэкона занимает критика господствующей в средние ве- ка схоластической философии, которую он считал глав- ным препятствием на пути изучения природы. Бэкон гово- рил, что схоластическая философия плодотворна на сло- вах, но бесплодна в делах и не дала миру ничего, кроме споров и препирательств. Коренной порок схоластики Бэ- кон усматривал в ее абстрактности, выразившейся, по его

мнению, в сосредоточенности всей мыслительной деятель- ности на силлогизмах, на выведении из общих положений соответствующих частных следствий. Бэкон доказывал, что пользуясь только силлогизмами, нельзя достичь под- линного познания вещей и законов природы. Схоластичес- кой теории силлогизма, как основной формы познания, Бэ- кон противопоставил индуктивный метод (особенности ко- торого мы рассмотрим немного позже).

Для того, чтобы оторвать философию от бесплодных богословских споров и дать философии возможность само- стоятельного развития, Бэкон выдвинул теорию двойст- венной истины. В этой теории он проводил строгое разгра- ничение предмета, функций и способов познания в теоло- гии и философии. Теология изучает Бога — богопознание. Ее функция — обоснование и защита религиозного веро- учения. Предмет философии — природа; цель философии — изучение законов природы, разработка метода позна- ния природы. Поэтому методы у них различны: теология опирается на сверхъестественное откровение — автори- тет Священного писания и церкви, а философия — на сов- падение мысли с действительностью, на истину.

Центральная часть философии Бэкона — учение о методе. Метод для Бэкона имеет глубокое практическое и соци- альное значение. Он — величайшая преобразующая сила, поскольку правильно ориентирует теоретическую и прак- тическую деятельность человека, максимально поднима- ет ее эффективность. Указывая кратчайший путь к позна- нию, к новым открытиям и изобретениям, метод увеличи- вает власть человека над силами природы, содействует человеческому счастью.

Бэкон был родоначальником английского эмпириз- ма. Его метод основывался на признании ведущей роли в познании опыта. Познание, по Бэкону, является ничем иным, как изображением внешнего мира в сознании чело- века. Оно начинается с чувственных познаний, с восприя- тий внешнего мира, но последние, в свою очередь, нужда- Разработка метода научного исследования в философии XVII века 1

Но Бэкон не был сторонником крайнего эмпиризма. Об этом свидетельствует проведенное им разграничение опыта на опыт плодоносный и опыт светоносный. Он при- дает большое значение плодоносным опытам, практичес- кой пользе исследования. «Среди указанных им (то есть опытом) признаков нет более верного и заслуживающего внимания, чем принесенные плоды. Ибо плоды и практи- ческие изобретения суть как бы поручителем и свидете- лем истинности философии», — пишет он в «Новом Орга- ноне». Бэкон не абсолютизирует роль практической поль- зы. В связи с этим он указывает на важность светоносных опытов, непосредственных теоретических исследований в целях более глубокого познания предмета. «Развитию на- уки, — пишет Бэкон, — способствуют только те опыты, ко- торые сами по себе не приносят пользы, но содействуют открытию причин и аксиом. Следует заботиться о большом запасе данных опытов» (Там же. — С. 37).

Опыты, по Бэкону, должны ставиться по определен- ному методу. Таким методом в философии Бэкона высту- пает индукция. Бэкон учил, что индукция — это необходи- мая для наук, опирающаяся на показания органов чувств, единственно истинная форма доказательства и метод по- знания природы. Если в дедукции порядок движения мыс- ли от общего к частному, то в индукции — от частного к об- щему.

Предложенный Бэконом метод, предусматривает последовательное прохождение пяти этапов исследова- ния, каждый из которых фиксируется в соответствующей таблице. Таким образом, весь объем эмпирического ин- дуктивного исследования, по Бэкону, включает в себя пять таблиц. Среди них: 1) Таблица присутствия (перечисле- ние всех случаев встречающегося явления); 2) Таблица отклонения или отсутствия (сюда заносятся все случаи

отсутствия того или иного признака, показателя в пред- ставленных предметах); 3).Таблица сравнения или степе- ней (сопоставление увеличения или уменьшения данного признака в одном и том же предмете); 4) Таблица отбра- сывания (исключение отдельных случаев, которые не встречаются в данном явлении, не типично для него); 5) Таблица «сбора плодов» (формирование вывода на ос- нове того общего, что имеется во всех таблицах).

Бэкон иллюстрирует действенность индуктивного метода на примере анализа тепла. Но этот метод применим ко всему эмпирическому научному исследованию, и с тех пор конкретные науки, прежде всего, науки, опирающиеся на непосредственные эмпирические исследования, широ- ко используют индуктивный метод, разработанный Ф. Бэконом.

Рационализм Р. Декарта. Основные правила дедуктивного метода Иным, отличным от Бэкона, путем в разработке проблем методологии научного исследования пошел великий фран- цузский мыслитель, ученый и философ Р. Декарт (1596 — 1650). Но поскольку Бэкон и Декарт были людьми одной эпохи, их философские системы имели и много общего. Главное, что сближало Бэкона и Декарта, — это разработ- ка проблем методологии научного исследования. Как и у Бэкона методология Декарта носила антисхоластическую аправленность. Эта направленность проявлялась, преж- де всего, в стремлении к достижению таких знаний, кото- ' рые усиливали бы власть человека над природой, а не яв- лились бы самоцелью или средством доказательства ре- I лигиозных истин. Другой важной чертой декартовской "методологии, также сближающей ее с бэконовской, явля- этся критика схоластической силлогистики. Схоластика, как известно, считала силлогизм главным орудием позна- вательных усилий человека. И Бэкон, и Декарт стреми- пись доказать несостоятельность такого подхода. Оба они отказывались от применения силлогизма как способа эассуждения, средства сообщения уже открытых истин. Г1о нового знания, по их мнению, силлогизм дать не может.

Учение Декарта об интеллектуальной интуиции Рационализм Декарта основывается на том, что он попы- тался применить ко всем наукам особенности математи- ческого метода познания. Бэкон прошел мимо такого эф- фективного и могучего способа осмысления опытных дан- ных, каким в его эпоху становилась математика. Декарт же, будучи одним из великих математиков своего времени, выдвинул идею всеобщей математизации научного зна- ния. Французский философ при этом истолковывал мате- матику не просто как науку о величинах, но и как науку о порядке и мере, царящей во всей природе. В математике Декарт более всего ценил то, что с ее помощью можно прий- ти к твердым, точным, достоверным выводам. К таким вы- водам, по его мнению, не может привести опыт. Рациона- листический метод Декарта и представляет собой, прежде всего, философское осмысление и обобщение тех приемов открытия истин, которыми оперировала математика.

Суть рационалистического метода Декарта сводится к двум основным положениям. Во-первых, в познании сле- дует отталкиваться от некоторых интуитивно ясных, фун- даментальных истин, или, иначе говоря, в основе позна- ния, по Декарту, должна лежать интеллектуальная инту- иция. Интеллектуальная интуиция, по Декарту, — это твердое и отчетливое представление, рождающееся в здо- ровом уме посредством воззрения самого ума, настолько простое и отчетливое, что оно не вызывает никакого сомне- ния. Во-вторых, разум должен из этих интуитивных воз- зрений на основе дедукции вывести все необходимые след- ствия. Дедукция — это такое действие ума, посредством которого мы из определенных предпосылок делаем ка- кие-то заключения, получаем определенные следствия. Дедукция, по Декарту, необходима потому, что вывод не всегда может представляться ясно и отчетливо. К нему можно прийти лишь через постепенное движение мысли при ясном и отчетливом осознании каждого шага. С помо- щью дедукции мы неизвестное делаем известным.

Декарт сформулировал следующие три основных правила дедуктивного метода.

1. Во всяком вопросе должно содержаться неизвест- ное.

2. Это неизвестное должно иметь какие-то характер- ные особенности, чтобы исследование было направлено на постижение именно этого неизвестного.

3. В вопросе также должно содержаться нечто изве- стное.

Таким образом, дедукция — это определение неиз- вестного через ранее познанное и известное.

После определения основных положений метода пе- ред Декартом встала задача сформировать такой исход- ный достоверный принцип, из которого, руководствуясь правилами дедукции, можно было бы логически вывести все остальные понятия философской системы, то есть Де- карт должен был осуществить интеллектуальную интуи- цию. Интеллектуальная интуиция у Декарта начинается с сомнения. Декарт подверг сомнению истинность всех зна- ний, которыми располагало человечество. Провозгласив сомнения в качестве исходного пункта всякого исследова- ния, Декарт ставил цель — помочь человечеству избавить- ся от всех предрассудков (или идолов, как их называл Бэ- кон), от всех фантастических и ложных представлений, принятых на веру, и таким образом расчистить путь для подлинного научного знания, и вместе с тем, найти иско- мый, исходный принцип, отчетливое ясное представление, которое уже нельзя подвергнуть сомнению. Поставив под

Бэкон и Декарт положили начало раскола всей дей- ствительности на субъект и объект. Субъект — это носи- тель познавательного действия, объект — это то, на что на- правлено это действие. Субъектом в системе Декарта яв- ляется мыслящая субстанция — мыслящее «Я». Однако Декарт сознавал, что «Я» как особой мыслящей субстан- ции надо найти выход к объективному миру. Иначе говоря, гносеология должна опираться на учение о бытии — онто- логию. Декарт решает эту проблему на основе введения в свою метафизику идеи Бога. Бог является творцом объек- тивного мира. Он же — создатель человека. Истинность исходного принципа как знания ясного и отчетливого га- рантирована у Декарта существованием Бога—совершен- ного и всемогущего, вложившего в человека естественный свет разума. Таким образом, самосознание субъекта у Де- карта не замкнуто на себе, а разомкнуто, открыто Богу, вы- ступающему источником объективной значимости чело- веческого мышления. С признанием Бога в качестве источ- ника и гаранта человеческого самосознания, разума связано учение Декарта о врожденных идеях. К ним Де- карт относил идею Бога как существа всесовершенного, идеи чисел и фигур, а также некоторые наиболее общие понятия, как например, «из ничего ничего не происходит». В учении о врожденных идеях по-новому было развито

39вопрос

Философские идеи эпохи Просвещения. Философия французских просветителей.

Проблематика философии Просвещения в воззрениях Ф. Вольтера и Ж.-Ж. Руссо.Несомненно виднейшим мыслителем французского Просвещения является Франсуа Мари Аруэ Вольтер (1694--1778). Он был типичным представителем высших слоев «третьего сословия» — рождающейся буржуазии. Как мыслитель и идеолог этого класса, он резко -критически выступал против надстройки феодального общества — феодальной идеологии, интегральным элементом которой была религия. Четкая антиклерикальная направленность пронизывает все творчество Вольтера. Однако его антирелигиозная ориентация не выливается в отрицание религии как таковой. Вольтер не приходит к идее о необходимости ликвидации религии, он требует лишь религиозной свободы. И в этом отношении он был последовательным представителем своего класса.Атеистические и антирелигиозные идеи Вольтера не достигают такой глубины, как идеи Ламетри.Гольбаха или Дидро. Выраженные живым и художественным образом, они в свое время распространились очень быстро. Однако оценка источников религии у Вольтера не переступает рамок общего просветительского подхода. Источниками религии являются, по его представлениям, невежество, фанатизм и обман. Весьма популярной в свое время была идея Вольтера о том, что религия возникла тогда, когда встретились мошенник и глупец. Вольтер не вскрыл, и в то время не мог полностью вскрыть, гносеологических и социальных корней возникновения религии. Человечество пришло к этому позже. Однако его критика клерикализма и религии сыграла выдающуюся роль.Вольтер находился под сильным влиянием идей Локка, Ньютона, Бейля. Органическую часть его философских воззрений образует, однако, и критическая переоценка философии Декарта и Лейбница. Философия представляется ему не только собранием поучений, догм, взглядов или логически строгой системой, она является прежде всего великим орудием разума в борьбе против неразумного, отживающего устройства общества. Этот момент во многом определяет и характер философской мысли Вольтера.

Никто до него — а из его современников лишь Руссо — не выступает в философии так открыто и партийно.Вольтер весьма высоко оценивает заслуги английских философов, в частности Бэкона и Гоббса. «Новый Органон» Бэкона он определяет как труд, который можно использовать в качестве лесов при строительстве новой философии. Эмпиризм английской философии настолько повлиял на Вольтера, что на переломе 20--30-х годов (в то время, когда он пишет первую серию философских работ: «Философские письма», «Трактат о метафизике» и «Основы философии Ньютона») считает его единственным методом познания, при помощи которого можно достичь истины. С этих позиций он некоторое время недооценивает декартовский рационализм, отвергает, в частности, Декартову теорию врожденных идей, противопоставляя ей тезис Локка о том, что человеческая душа — это неисписанный лист.Однако критическое отрицание спекулятивного характера философии Лейбница и Декарта не было исходным пунктом собственного философского мышления Вольтера. Он отвергал также и субъективно-идеалистическую интерпретацию английского сенсуализма.  Вольтер стремится к разрешению проблемы познавательного значения опыта и его отношения к теоретическому мышлению на более или менее материалистических основах.В философии Вольтера большую роль играет вопрос активности субъекта. Подчеркивание Вольтером динамичности и активности поведения субъекта значительно обогатило философию Нового времени. «Пусть уж как будет, здесь моя цель — изучить человека, живущего в обществе; не могу в нем жить, если не существует общество вне нас. Скептики-пирронисты должны мне позволить начать с того, что существуют тела, во что я твердо верю, ибо в противном случае я должен был бы отрицать существование этих господ» 8. Из этого тезиса Вольтера ясно вытекает не только очевидное отвержение субъективно-идеалистического подхода к проблематике познания и бытия, но и его однозначное подчеркивание «общественности человека» как предмета собственно философских интересов.Этим он во многом предвосхищает проблематику, которая становится такой важной для немецкой классической философии.Его интерес к «общественному человеку» определяется трудами английских мыслителей, в частности концепцией естественного права Локка. В философских заметках об обществе, человеке и свободе он исходит из практических потребностей тогдашней буржуазии. Вольтер понимал человека как существо общественное, общественность которого состоит в том, что он живет среди других общественных людей.В философских трудах Вольтер выражает и одно из основных требований восходящей буржуазии — равенство людей. Однако в отличие, например, от Руссо он понимает равенство людей лишь как равенство политическое, равенство перед законом и правом. Социальное и имущественное неравенство он считал предпосылкой сохранения общественного равновесия и нормального развития общества. Если Руссо в работе «О причинах неравенства» выступил против частной собственности и требовал ее уничтожения, то Вольтер это требование с присущей ему иронией высмеял.Свободу человека Вольтер также понимал лишь в чисто абстрактном правовом и политическом смысле.

Свобода является, по его представлениям, прежде всего свободой воли, и эту свободу воли он понимает чисто индетерминистски. В позднейших философских трудах («Философском словаре») Вольтер, однако, видимо под влиянием ньютоновского понятия детерминизма, отходит от индетерминистских взглядов.Вопрос о понимании Вольтером детерминизма заслуживает специального анализа. Его детерминизм решительно нельзя отождествлять с детерминизмом механистических материалистов. Человек, отвергающий всеобщую закономерность, индетерминистски понимающий свободу воли, слишком бы отклонился вт порядка целесообразно устроенного мира, и поэтому Вольтер ограничивает свободу человеческой воли определяющим принципом этого мирового порядка. Тем самым, однако, он весьма близко подходит к теологии, против которой в стихотворении «О гибели Лиссабона» он так решительно выступает.Человек, его свобода, свобода человеческой воли, устройство общества — это те вопросы, которые в то время обсуждались не только в философских дискуссиях, но и в практической каждодневной политике. И Вольтер в своих заметках о реформе общества склоняется к иллюзии об «образованном правителе». Однако в более позднее время он от этого идеала отходит.Все творчество Вольтера — философское, публицистическое, художественное (следует оценить также его заслуги в области историографии, в частности в истории культуры) — является предвестием острых социальных конфликтов, которые через несколько лет после его смерти выливаются в Великую французскую буржуазную революцию. Прогрессивность философии Вольтера обусловлена и ограничена прогрессивностью общественного класса — буржуазии, представителем которой он был.Если Вольтер был представителем высших слоев «третьего сословия», то Жан Жал Руссо (1712-- 1778) — представителем самых низших слоев.Творчество Руссо весьма богато, и, если его оценивать по названиям отдельных работ, оно может показаться весьма пестрым. Помимо театрального творчества Руссо занимался в специальных работах целым рядом проблем: критикой науки и цивилизации («О влиянии наук на нравы»), экономической проблематикой («Рассуждения о политической экономии»), социально-политическими вопросами («Рассуждения о происхождении и причинах неравенства между людьми»), критикой основ государства и права («Об общественном договоре»). Следует упомянуть и о его обширном педагогическом трактате «Эмиль, или О воспитании», и о романе «Новая Элоиза», который является проектом лучшей, естественной морали. Несмотря на кажущуюся тематическую разбросанность, творчество Руссо имеет, однако, один центральный мотив. Этим мотивом выступает проблема неравенства между людьми и путей его преодоления.Социальное неравенство становится предметом рассмотрения уже в первой его значительной работе — «О влиянии наук на нравы». В ней он критикует современную цивилизацию как  

 цивилизацию неравенства и отстаивает тезис о том, что развитие науки никоим образом не способствует совершенствованию нравов. Это, однако, не значит, что он отвергал науку и культуру как таковые. Во введении к работе он говорит: «Не совершаю нападение на науку, но отстаиваю добродетель».В первой части работы «О влиянии наук на нравы» Руссо подчеркивает, что основы общественной жизни составляют «телесные потребности», тогда как духовные потребности являются их украшением.

Его подход к общественным проблемам, таким образом, по сути материалистический. Тем, что основу жизни он видит в сфере «телесных потребностей», т. е. в материальной сфере, Руссо создает определенную основу для понимания всех, говоря нынешним языком, надстроечных явлений. Руссо, возможно, не понял, но, однако, определенно угадал социальную обусловленность науки и культуры. Он одним из первых обнаружил, что развитие культуры создает «искусственные потребности», удовлетворение которых имеет весьма спорный характер. Человек стремится «казаться» иным, чем он есть в действительности. Развитие науки и искусства все более заметно ведет, согласно Руссо, к тому, что человек стремится «казаться», а не «быть». Одновременно с этим он полагал, что культура и искусство — принадлежность господствующих социальных слоев. Нигде в его творчестве мы не находим оценки исторической функции культуры и искусства.Хотя Руссо и отстаивал тезис о том, что наука и культура не принесли человечеству ничего хорошего, корни общественных проблем и бесправия он видел совсем в другой сфере — в области общественного развития. Главный источник социального зла он усматривал в социальном неравенстве, которое он понимал прежде всего как неравенство имущественное.Вопрос социального неравенства является главной темой и другой его работы — «Рассуждение о происхождении и причинах неравенства между людьми». В этой связи следует напомнить философские предпосылки его подхода к этим вопросам. Руссо приходит к убеждению, что неравенство между людь-ми не существует изначально. «Какими могут быть путы зависимости между людьми без имущества?» Этим вопросом он обосновывает точку зрения на то, что неравенство тесно связано с имуществом, как сейчас говорится — с частной собственностью.Имущественное неравенство, расслоение на бедных и богатых, является, по Руссо, первой ступенью общественного неравенства. Вторая ступень неравенства связана с возникновением государства. Согласно Руссо, богатые и бедные заключили договор, ведущий к образованию государственной власти, которая должна быть гарантом справедливости и мира. Таким образом неравенство между бедными и богатыми поднимается на следующую ступень и превращается в неравенство между властвующими и подвластными. Третья ступень неравенства в обществе появляется с превращением законной власти в деспотизм. Если раньше народ был обманут государством и законами, то деспот обманывает законы и народ. Эта ступень неравенства образует, однако, и новое понятие равенства — по отношению к деспоту все люди в своем бесправии равны 9. Такое понимание ступеней неравенства позволяет Руссо морально и юридически обосновать право народа на бунт против деспота.Таким образом, причину неравенства Руссо видит, с одной стороны, в имущественном неравенстве, с другой — во взаимной зависимости людей друг от друга Эта зависимость, по его мнению, вызвана развитием разделения труда и цивилизации. Поэтому острие своей критики он обращает против цивилизации. В 50-х годах XVIII в., когда идеологи французской буржуазии еще только рассуждали об осуществлении своих идеалов с помощью образованного правителя (Вольтер), весьма сложно было выступать за установление имущественного равенства (или ликвидацию частной собственности) путем насильственного изменения общественных отношений. Низшие слои «третьегосословия», т. е. редкие ремесленники, торговцы и городская беднота, еще не осознали, что именно они являются той общественной силой, которая в перспективе может изменить отношения  

 в обществе.Естественное состояние человеческого общества — это такое состояние, когда человек является в сущности самодостаточным, когда он не зависит от других людей ни как производитель, ни как потребитель. Такое общество представляется Руссо идеалом, к которому прийти в перспективе нельзя, но к которому можно вновь вернуться.

В этом естественном состоянии вое были равны, никто не возвышался над другими, люди не знали, что такое имущество, частная собственность. Основной чертой этого естественного состояния была нравственная неиспорченность. Там, где нет собственности, не может быть и несправедливости. Эта «идиллия» первобытного общества, однако, закончилась, когда появилась собственность. «Тот человек, который заселил определенный клочок земли, провозгласил: «Это мое!» — и нашел достаточно простодушных людей, которые ему поверили, был действительным основателем гражданского общества. Сколько преступлений, войн, убийств и ужасов не коснулось бы человечества, если бы некто вырвал колья, засыпал рвы и обратился к своим друзьям: «Опасайтесь слушать этого мошенника. Вы погибли, если забудете, что плоды принадлежат всем, а земля никому». Но кажется, что отношения уже достигли той ступени, что не могут оставаться в естественном состоянии»Руссо считает, что прямым следствием возникновения частной собственности являются противоречивость человеческих интересов, конкуренция и жажда обогащения за счет других. Естественное состояние общества сменилось, таким образом,

«ужаснейшим состоянием вражды».На идеи, содержащиеся в трактате «О происхождении и. причинах неравенства между людьми», Руссо ссылается и в наиболее значительной работе — «Об общественном договоре». Общие социально-философские рамки его рассуждений здесь выстроены по естественно-правовой теории Руссо. Он доводит идеи Локка, Гоббса и других мыслителей до социально-политических следствий и откровенно и четко формулирует свои собственные. «Сувереном», единственным правителем общества, возникающего на основе «общественного договора», Руссо считает «объединенный народ». Только такой суверен выгоден всем, он является гарантом правильного и полезного развития всех членов общества. Верховная власть «объединенного народа» не нуждается, согласно Руссо, ни в каких гарантиях, так как «невозможно, чтобы тело желало вредить всем своим членам».Важную роль в рассуждениях Руссо играет понятие «воля». Он говорит, что «силами государства, согласно цели его образования, которой является общественное благо, может руководить лишь общая воля» п. Общественные путы образуют то, что является общим и в противоречивых интересах индивидов. Поэтому Руссо не ставит знака равенства между «общей волей» и «волей всех»: «Между волей всех и общей волей часто существуют большие различия. Общая воля принимает во внимание лишь общие интересы. Воля всех принимает во внимание частные интересы и является совокупностью индивидуальных воль, если вычтем от этих воль плюс и минус, которые взаимно противоположны, остается как итог различий общая воля». Гегель подчеркивал, что у Руссо «общая воля должна быть скорее разумной волей». Это понимание воли является, по Гегелю, переходом к философии Канта. В общественном договоре Руссо ищет также и реализацию свободы: «С общественным договором теряет человек свою собственную свободу и неограниченное право на все, что его искушает и чего он может достичь. Обретает он, однако, гражданскую свободу и право собственности на все, что он имеет». Гражданская свобода, которую человек обретает посредством общественного договора, является, по Руссо, свободой высшего типа по сравнению.Руссо, как и другие рационалисты Просвещения, свой идеал государства понимал как реализацию царства разума. Это царство, однако, было не чем иным, как идеализированным царством буржуазии.Что касается социально-политических воззрений, то со своим радикализмом Руссо принадлежит к представителям наиболее прогрессивного течения социальной мысли своего времени. Однако с его социально-политическим радикализмом в значительной мере контрастирует его общефилософский подход к миру. Руссо, хотя и находился во многом под влиянием французского механистического материализма, в частности Дидро и Д'Аламбера, сам не подошел ни к механистическому, ни к какому другому материализму. В его воззрениях на общество проявляются признаки материализма, но это всегда скорее отдельные моменты, которые в рамках общего идеалистического подхода остаются одиночными.Определенные элементы дуализма можно найти у Руссо и в понимании сущности человека. Человек заключает в себе материальный и духовный принципы, тело и душу.В вопросах теории познания Руссо был сторонником сенсуализма, однако не считал разум определенным корректором чувственных данных (как, например, Лейбниц), таким корректором он считал чувство. В его несколько нигилистическом отношении к разуму и в подчеркивании роли чувства проявляются и элементы определенной субъективной ориентации, которая достигает вершины в последних, автобиографических работах («Исповедь», «Думы одинокого путника»).Видимо, Руссо первым постиг противоречивые стороны цивилизации и пришел к выводу, что развитие производства, культуры и науки приносит и нечто иное, чем выгода и польза. Эти важные наблюдения были импульсом для дальнейшего развития социальной мысли.Значение Руссо состоит в его социально-политическом радикализме. Именно это провозглашали самые прогрессивные и радикальные течения Великой французской революции. Для Робеспьера «Общественный договор» Руссо становится библией. Воззрения Руссо стали официально признанной идеологией якобинцев. Его радикализм импонировал всем прогрессивным мыслителям последующих поколений. Философские и социальные воззрения Руссо значительно повлияли на утопических социалистов XIX столетия (в частности, его суждения о равенстве людей).Французское Просвещение, подчеркивая момент активности человека, обращало внимание на анализ социальной практики того времени и тем самым в немалой степени способствовало познанию действительных закономерностей развития общества. 3. Французский материализм: учение о природе, теория познания и атеистические взглядыXVIII век, в отличие от XVII-го, вошел в историю как ВЕК ПРОСВЕЩЕНИЯ, век французского механистического материализма. Дух Просвещения особенно ярко проявил себя во Франции, где мыслители-просветители подготовили революцию.Философия французского механистического материализма слагается из материалистического учения о природе и учения о человеке и обществе.Пематериализма дал ЖЮЛЬЕН ОФРЕ ДЕ ЛАМЕТРИ (1709-1751). Основные его труды: "Трактат о душе" (1745), "Человек-машина" (1747), "Человек-растение" (1748) и др. В своих произведениях он, в частности, доказывал, что существует лишь единая материальная субстанция; присущие ей способности ощущать и мыслить обнаруживаются в "организованных телах"; эти способности проявляются при воздействии внешних тел на мозг. Все наши ощущения, считал он, обусловлены связью  

 чувства - с помощью нервов - с материальным веществом мозга.Человек, по мнению Ламетри, отличается от животного лишь большим количеством потребностей и, следовательно большим количеством ума. Потребности тела он признавал "мерилом ума". А сам человеческий организм Ламетри уподоблял часовому механизму: рассматривал его как самозаводящуюся машину.В теории познания Ламетри - сенсуалист: внешний мир отражается на "мозговом экране".Развитие общества, по Ламетри, определяется деятельностью выдающихся людей и успехами просвещения. Он был сторонником просвещенного абсолютизма.Философские идеи Ламетри оказали значительное влияние на Гольбаха, Дидро,рвым во Франции последовательное изложение системы механистического Гельвеция и других материалистов.Наиболее систематическим пропагандистом философских идей французского механистического материализма стал ПОЛЬ АНРИ ГОЛЬБАХ (1723-1789).В основном философском сочинении "Система природы, или О законах мира физического и мира духовного" (1770) Гольбах утверждал вечность и несотворенность материи, которая в процессе постепенного развития и изменения порождает все многообразие реального мира.Вселенная, по Гольбаху, представляет собой движущуюся материю, движение необходимо вытекает из ее сущности и является способом существования материи. Однако, говоря о единстве материи и движения, он движение понимал механистически.В теории познания Гольбах отвергал агностицизм, картезианскую (от латинизир, имени Декарта - Картезиус) концепцию врожденных идей, последовательно развивал основные положения материалистического сенсуализма, отстаивал способность человеческого разума познавать мир и его законы. То, что для наших дедов было удивительным, писал он, чудесным и сверхъестественным явлением, становится для нас простым и естественным фактом, механизм и причины которого мы знаем.Человек как разумное существо, по мнению Гольбаха, призван стать властителем мира, перестроить общественные отношения на разумных основаниях. Этим обусловливались права человека: быть равным другому, быть свободным в своих решениях и действиях. Гражданские и политические свободы Гольбах рассматривал "как неотъемлемое право всякой нации и всякого общества, в виду того, что они существенно необходимы для сохранения и процветания общественных союзов".Учение Гольбаха о природе свое дальнейшее развитие получило в работах самого выдающегося представителя французского материализма ДЕНИ ДИДРО (1713-1784). В своих многочисленных сочинениях он отстаивал идеи о материальности мира. Дидро отвергал дуализм, считал материю единственной субстанцией, а причину ее существования видел в ней самой. Она едина, вечна, несотворена и независима от человеческого сознания. Все явления природы - это конкретные формы ее существования.Дидро обосновывал единство материи и движения. Вся природа, согласно его учению,

находится в вечном движении и развитии, сущее погибает в одной форме и возникает в другой. Он отвергал существование абсолютного покоя, стремился преодолеть механицизм: возражал против сведения движения к пространственному перемещению тел и утверждал, что и неподвижное тело находится в движении, т.е. развивается, изменяется. При этом Дидро высказал ряд глубоких диалектических догадок: в частности, активность материи, ее самодвижение он пытался объяснить внутренней противоречивостью и разнородностью материи.Распространение принципа непрерывности развития и изменения на природу позволило Дидро предвосхитить некоторые положения эволюционного учения: он писал, что человек как биологический вид подобно всем другим живым существам имеет свою историю становления.Дидро выступил против утверждения о божественном происхождении сознания. Он высказал мысль, что потенциально ощущение свойственно всей материи, сознание же есть свойство ее высокоорганизованной органической части.В гносеологии Дидро следовал за Локком и исходил из сенсуализма, критиковал агностицизм и утверждал познаваемость мира. Причиной ощущений он считал материю.Социально-политические взгляды Дидро базировались на теории "общественного договора". Возникновение государственной власти она объясняла соглашением между людьми, вынужденными перейти от необеспеченного защитой естественного состояния к состоянию гражданскому. Опираясь на нее, Дидро разоблачал вымыслы о божественном происхождении королевской власти и феодального сословного неравенства. Он решительно выступал против деспотических форм правления, ратовал за конституционную монархию и, как все просветители, надеялся на появление "просвещенного государя".Английский философ ДЭЙВИД ЮМ (1711-1776), в отличие от французских материалистов, задачу знания видел не в постижении бытия, а в его способности воздействовать на практическую жизнь. Вопрос о существовании объективного мира он считал неразрешимым. Действительность, по его мнению, - лишь поток "впечатлений", причины которых неизвестны и непостижимы. Юм - агностик.Философия трансцендентального идеализма И. КантаАгностицизм Юма разбудил от "догматической спячки" родоначальника немецкой классической философии ИММАНУИЛА КАНТА (1724-1804). В его интеллектуальном развитии выделяют два периода: докритический и критический.В ДОКРИТИЧЕСКИЙ ПЕРИОД (до 1770 г.) он выступал как глубокий, проницательный ученый, стихийный материалист и диалектик, обосновывавший идею саморазвития природы.В КРИТИЧЕСКИЙ ПЕРИОД Кант сформулировал философию, как он сам ее называл, трансцендентального идеализма в трех основных трудах: "Критика чистого разума" (1781), "Критика практического разума" (1788) и "Критика способности суждения" (1790).В центре философской системы Канта - проблема объективности, истинности познания. Постановка такой проблемы, как вамуже известно по прошлым лекциям, не нова. Принципиально новым был подход немецкого мыслителя к ее решению. Если его предшественники главным образом рассматривали характер и структуру познаваемого объекта, то Кант приоритет отдавал познающим структурам самого человека. Человек, по Канту, располагает двумя такими структурами:· эмпирической (опытной);· трансцендентальной (доопытной, присущей человеку от рождения и состоящей из всеобщих определений, категорий).Основу научного знания составляет именно трансцендентальное познание, которое деятельно конструирует в голове познающего субъекта идеализированные объекты.В кантовской философской системе выделяются три ступени познания:· чувственное или опытное;· мышление категориями, т.е. общими понятиями;· ступень чисто разума.В книге "Критика практического разума" Кант утверждал, что объектом познания является материальная вещь вне человека, вне его сознания. Мысль, с материалистической точки зрения, верная. Однако органы чувств человека, пишет далее Кант, дают знание лишь внешней стороны предметов, внутренняя их сущность недоступна. Она не открывается человеку. Поэтому возникает кантовская "вещь в себе", которая скрывает сущность, не делает ее "вещью для нас". "Вещь в себе" для нас только ноумен (от греч. ноуменон - умопостигаемое, подразумевается нечто умопостигаемое в противоположность феномену, данному в опыте и постигаемому чувствами), т.е. умопостигаемая, но не данная в опыте сущность.Так уже на первой ступени познания Кант метафизически противопоставлял явление и сущность, в то время как сущность является внутренним содержанием предмета, а явление - внешней формой его существования. Поэтому анализирующий рассудок через явление идет к внутренней сущности предметов.В работе "Критика способности суждения" Кант анализирует вторую ступень познания. На этой ступени, по его мнению, абстрактное мышление категориями (общими понятиями) только прилагается к единичным вещам, к индивидуальной сущности предметов. Следовательно, эта сущность, как и на первой ступени, оказывается непознаваемой. Здесь ограничение познания миром явлений Кант объяснял тем, что общие понятия возникли в сознании субъекта априори (от лат. априори - из предшествующего, подразумевается знание, предшествующее опыту и независимое от него) и не имеют связи с объективной реальностью.Как видите, Кант ошибочно оценил

 и вторую ступень познания. Общие понятия отражают общие

свойства предметов. Значит, сущность ближе к общему, а не к индивидуальному. Поэтому общие понятия раскрывают и обозначают сущность вещей. Они познаваемы.Третью ступень познания Кант рассматривает в книге "Критика чистого разума", где способность человека к философскому, а не обыденному мышлению признается только за людьми с высшими, философскими наклонностями. И здесь, согласно его учению, чистый разум, решая общие проблемы мироздания (конечен или бесконечен мир в пространстве и во времени и др.), запутывается в неразрешимых противоречиях, и Кант ставит знак равенства между неразрешимостью и непознаваемостью. Ошибочным оказывается и этот вывод мыслителя. Обнаружение разумом противоречивости мира свидетельствует не о его бессилии, наоборот, о его торжестве."Прогулка" по кантовским ступеням показывает, что их создателю была неведома диалектика процесса познания. Непознаваемую "вещь в себе", последовательный агностицизм Канта впоследствии справедлива критиковали многие философы. Споры вокруг него не утихают до сих пор.АТЕИСТИЧЕСКИЕ ИДЕИ ФРАНЦУЗСКИХ ФИЛОСОФОВАтеистические идеи нового времени -одна из главных особенностей духовного климата всей эпохи, поскольку ведущий принцип - союз с философией (наукой). Задачи, которые ставили перед собой французские материалисты:1. Показать, что религиозные догматы находятся в непримиримом противоречии с разумом, опытом и наукой. Они были солидарны с Юмом, нельзя ссылаться на Бога как на источник ощущений, так как никакой человеческий опыт не может доказать существование божества. Каждый человек, который подвергнет суду разума рассуждения теологов, придёт к выводу, что они противоречат науке и разуму.2. Найти гносеологические корни религии. Что отражает религиозное познание? Это постановка вопроса вслед за Ксенофаном. Человек сотворил Бога по образу и подобию себя. Небесный мир сотворён воображением по образу земного мира.3. Антиклерикализм - критика Церкви. Французские философы подвергают Церковь уничтожающей критике. Вольтер: история Церкви - надувательство... Он призывает: раздавите гадину (церковь, священнослужителей). Согласно Вольтеру, Бог - первый двигатель Вселенной, высший законодатель, религия необходима для умиротворения общества, гарантия типичного порядка. “Если бы Бога не было, то его сле довало бы изобрести”.Вопрос о причинах возникновения религии. Древние атеисты считают, что страх создал богов. Согласно Вольтеру, историей религий являются: невежество, фанатизм и обман. Христианство - это сеть, с помощью которой мошенники в течение веков опутывают глупцов. Вольбах: религия - тиранический обман, плод воображения темноты людей, которые позволяют себя морочить. Выводы: язвительная талантливая критика религии оказывается не в состоянии ответить на вопрос о глубинных причинах религии, не проникла глубже духовных её причин. Если религия-следствие невежества, то путь борьбы с религией - просвещение. Критика религии и церкви сыграла большую роль в подготовке великой французской буржуазной революции. ЗаключениеФилософия XVIII века ушла в прошлое. Высшее её достижение - просветительский материализм - был “снят” идеалистической диалектикой начала XIX века, с тем чтобы затем быть восстановленным в своих правах уже в новой форме и совсем в иных условиях социально - классовой борьбы. К этому добавляют, что с не меньшим правом XVIII столетие должно носить имя века Разума, века Просвещения.Французские просветители подняли престиж философии на небывалую прежде высоту и утвердили взгляд на философский разум как высшую инстанцию при решении всех вопросов, волнующих человечество. С позиции разработанной ими новой философии они произвели громадное переосмысление мировоззренческой проблематики и принципов социальной жизни людей. Свободомыслие в самом широком значении этого слова приобрело у просветителей поистине революционный размах и революционную остроту.В лоне французского Просвещения произошло эпохальное изменение  

 социальной ориентированности новоевропейского материализма, английские основоположники которого были сторонниками королевского абсолютизма, идеологами аристократии. Во Франции материализм был преобразован так, что стал служить обоснованию решительной борьбы с феодализмом, и его революционный характер вскоре выступил наружу.

40вопрос

Структура общества: основные элементы и принципы построения.

 Структура общества включает в себя не только отдельные элементы, части в виде отдельных людей и их объединений, но также их свойства и отношения, позволяющие нам отделить одни социальные объекты от других. Нет, и не может быть общества без тех или иных групп, объединений людей, также как и без отдельных индивидов, выступающих в качестве далее неделимых «социальных атомов», «первокирпичиков» социального бытия. Человек обрел свои основные родовые качества как существо коллективное. Поэтому человек и общество всегда были и будут находиться в неразрывной связи друг с другом подобно двум сторонам одной медали. Но все же человек и общество — явления разные, они далеко не тождественны друг другу. Точно так же как живой организм обладает свойствами, которых нет ни у одной из составляющих его многочисленных клеток, так и общество представляет собой не только нечто большее, чем отдельный индивид, но также и нечто более сложное, чем простая сумма всех составляющих его индивидов. Каждая социальная общность поэтому представляет собой не только совокупность индивидуальных качеств составляющих ее людей, но и совокупность некоторых собственных качеств, которых нет ни у одного из составляющих ее индивидов и которые придают данной общности ее своеобразие, уникальность.

И это своеобразие любой социальной общности, семьи, рода, племени, народности, нации, человеческого общества в целом, их отличие от составляющих их отдельных людей объясняются тем, что все указанные общности включают в себя еще один важнейший компонент — социальные связи, взаимодействия, отношения между людьми. В русской философской традиции эта составляющая общественной жизни обозначалась термином соборность, коллективизм. Именно эти взаимодействия как внутри групп, так и между ними, их бесконечное многообразие и специфичность придают каждой из общностей неповторимый колорит и позволяют нам различать счастливые и несчастные семьи, великие и малые народы, стабильные, прогрессивные государства и нестабильные, клонящиеся к упадку.

Таким образом, социальная структура общества представляет собой неразрывное единство двух основных составляющих:

1) это совокупность индивидов, людей, их объединений,

2) совокупность взаимодействий, связей, отношений между людьми и социальными группами.

Следует отметить, что исследование социальных взаимоотношений оказалось для социологов делом гораздо более сложным, нежели изучение отдельных людей, их организаций и объединений, обнаружить и исследовать которые было не столь трудно. Дело в том, что связи и взаимоотношения между людьми носят незримый, бесплотный, невещественный характер. Вот почему значение этих незримых связей и отношений в общественной жизни было понято далеко не сразу. Хотя можно предполагать, что их значительная роль давно ощущалась людьми на интуитивном уровне, о чем свидетельствует тот факт, что один из самых значимых социальных институтов, возникший на основе духовной связи между людьми, обозначается термином религия, восходящему к латинскому слову religare, означающему отношение, связь

Понятие «структура» как раз и отражает степень цивилизованности общества, сложившуюся в нем систему устойчивых связей, отношений, а также совокупность возникших на их основе социальных групп и институтов, призванных обеспечивать целостность общества, сохранность его свойств при различных внутренних и внешних воздействиях.

Структура, таким образом, может быть определена как исторически сложившаяся форма организации общества, внутренняя упорядоченность, согласованность его различных частей.

При характеристике социальной жизни часто используются и парные категории «субъект» и «объект». Они тесно связаны между собой, хотя и противоположны по смыслу.

Под субъектом в социальной философии понимается человек или группа, выступающие в качестве носителя активности, направленной на объект, представляющий собой более пассивное явление.

Структура общества, как и всякая природная структура, включает в себя не только отдельные объекты, но также и их свойства. Общество есть нечто большее, чем просто сумма индивидов, ибо наряду с ними оно включает в себя реальные отношения, которые и объединяют людей. Поэтому в качестве простейшего приемлемо определение общества как совокупности людей и их взаимоотношений.

Если первый из указанных разрезов социальной структуры — отдельных людей и их разнообразные объединения — обнаружить нетрудно, то второй — связи и отношения между людьми — увидеть сложнее, поскольку они носят как бы бесплотный, скрытый характер. Именно поэтому огромная роль в общественной жизни этих незримых отношений была понята не сразу. В оценке их роли немало предрассудков сохраняется и сегодня. Из них наиболее распространены крайний индивидуализм (или социальный нигилизм) и воинствующий коллективизм.

Представление об обществе как едином организме явилось результатом длительного развития философской мысли. Представление о системности в природе и в обществе возникло еще в античной философии в виде обшей концепции об упорядоченности, целостности бытия. Проблему системности общественной жизни наиболее активно разрабатывали такие крупнейшие мыслители XIX—XX вв., как О. Конт, Г. Спенсер, К. Маркс, Э. Дюркгейм, М. Вебер, П. Сорокин, Т. Парсонс. Ими было определено содержание основных для решения дан ной проблемы понятий и категорий. Под «элементом» или «частью» общества понимается мельчайшая частица системы или их совокупность; в качестве элементов и частей общества могут выступать те или иные социальные субъекты, отношения, институты. Составляющие общество элементы, части, подсистемы весьма многообразны, многокачественны, иерархичны.

Понятие «структура» отражает определенную форму устойчивых связей, отношений, совокупность сложившихся на их основе социальных групп и институтов, обеспечивающих целостность общества и сохранность его свойств при различных внутренних и внешних изменениях.

        Общество – группа людей, создавшаяся благодаря целенаправленной и разумно организованной совместной деятельности, причём члены такой группы не объединены столь глубоким принципом, как в случае подлинной общности. Общество покоится на конвенции, договоре, одинаковой направленности интересов. Индивидуальность отдельного человека гораздо меньше изменяется под воздействием его включённости в общество, чем в зависимости от включённости в общность. Часто под обществом подразумевают сферу, лежащую между индивидом и государством.

        В самом широком понимании общество изучаемое социальной философией, выступает как социальность вообще, как социум, или особый род бытия в мире.

        Существуют различные толкования общества: субъектное, которое рассматривает общество как особый самодеятельный коллектив людей;

деятельное, которое полагает, что обществом следует считать не столько сам коллектив, сколько процесс коллективного бытия людей; организационное, которое рассматривает общество как институциональную систему устойчивых связей между взаимодействующими людьми и социальными группами.

Общество как предельно широкое понятие для обозначения той части материального мира, которая обособилась от природы и определённым образом взаимодействует с нею. Это обособление состоит в следующем: в отличие от стихийных природных сил в центре общественного развития стоит человек, обладающий сознанием и волей. Природа же существует и развивается по своим собственным, не зависящим от человека и общества законам. В этом смысле обществом называют совокупность всех форм объединения и способов взаимодействия людей как между собой, так и с природным окружающим их миром.

Понятие структуры употребляется и в ином, более широком смысле как совокупность элементов и их взаимосвязей. В этом случае понятие структуры, по существу, отождествляется с понятием целого, так как, например, «элементарные» частицы и атомы, молекулы и другие предметы и явления, будучи целостными образованиями, именуются как материальные структуры.

Структура — это упорядоченность, организованность системы. Естественно поэтому, что существенной характеристикой структуры является мера упорядоченности, которая в самой общей форме, в кибернетическом смысле, выступает как степень отклонения от состояния ее термодинамического равновесия. Социальные системы стремятся повышать степень упорядоченности, используя содержащиеся во внешней среде вещество, энергию и информацию для собственного функционирования и развития.

В применении к обществу как системе структура выступает как внутренняя организация общества или его отдельных звеньев. Структура общества — это совокупность общественных отношений. Структурой обладают обшество в целом и любая конкретная подсистема в его рамках. Причем всякая конкретная система в рамках «глобального» целого — общества — обладает своей специфической структурой, организацией, которая является конкретизацией более общей структуры, структуры, господствующей в обществе.

Поскольку главным компонентом любой общественной системы являются люди, то основным элементом ее структуры, если можно так выразиться, ее центральным звеном являются отношения людей, прежде всего производственные отношения. Люди, однако, действуют в различных сферах общественной жизни — экономической, социально-политической, духовной, семейно-бытовой. Отсюда наличие специфических структур для конкретных сфер целостного общества — экономической структуры, социально-политической структуры, структуры духовной жизни, структуры быта и семенной жизни. Каждая из них обладает своими особенностями, которые несут печать качественной природы общества и определяются прежде всего господствующими в нем формами собственности.

  Структура общественной системы выступает но только как отношения людей друг к другу. Отношения различных сфер общественной жизни — экономической и социально-политической, экономической и духовной, отношения других общественных сфер — это тоже элементы структуры.

Элементами структуры могут быть и отношения вещей. При этом нельзя забывать, конечно, что вещи имеют социальную природу. Структура, например, такой системы, как предприятие, заключает в себе и определенную связь, порядок расположения машин, механизмов, взаимосвязь технологических процессов и т. д.

Понятие общества

Общество - такой тип социальной системы, который обладает наивысшей степенью самодостаточности относительно своей среды, включающей и другие социальные системы. Полная самодостаточность, однако, была бы несовместима со статусом общества как подсистемы системы действия. Любое общество для сохранения себя в качестве системы зависит от того, что оно получает в порядке взаимообмена с окружающими системами. И, значит, самодостаточность в отношении среды означает стабильность отношений взаимообмена и способность контролировать взаимообмен в интересах своего функционирования.

Физическая среда имеет для общества адаптивное значение в  том смысле, что она является непосредственным источником материальных ресурсов, которые используются обществом посредством своих производственных, технологических и экономических механизмов. Распределение доступа к материальным ресурсам, будучи связано с системой разделения труда через экологический аспект жизни общества, требует решения вопросов территориального размещения различных подгрупп населения, а также закрепления за ними различных экономических интересов. У физической среды есть и второй значимый для общества аспект (ввиду важности физической силы для сдерживания нежелательных действий), в соответствии с которым эффективное социетальное целедостижение нуждается в контроле за действиями в пределах определенной территории. Поэтому мы имеем дело с двумя проявлениями самодостаточности общества, которые относятся, соответственно, к экономическому и политическому функционированию в отношениях с физическим окружением — через технологию и организованное использование силы при исполнении военных и полицейских функций.

41. вопрос

1.  Формационный и цивилизационный подходы: сравнительный анализ динамики общества.

Формационный и цивилизационный подходы к изучению истории часто противопос-тавляют друг другу. В действительности, акцентируя различные составляющие историческо-го процесса, они соотносятся не как взаимоотрицающие, а как взаимодополняющие. Так, рассмотренные нами периодизации истории на основе формационного и стадиально-цивилизационного подходов не противоречат друг другу, что хорошо иллюстрирует таблица.

Сопоставляя формационный и локально-цивилизационный подходы к изучению исто-рии, необходимо, прежде всего, уяснить, насколько по-разному ими решаются ключевые во-просы методологического характера. Так, различное решение получает вопрос о соотноше-нии объективных и субъективных факторов общественно-исторического развития. Со-гласно формационному подходу, объективные законы общественно-исторического развития, хотя и прокладывают путь через сознательную деятельность людей, носят всеобщий харак-тер, непреложны и очищены от исторических случайностей и фиксируют абстрактно-теоретическую модель формации. Отражение реальности происходит на уровне сущности, в обобщенной теоретической форме, которая не учитывает специфику истории того или иного народа. В рамках же цивилизационного подхода считается, что единственным субъектом ис-тории является человек. Именно его живое социально-историческое творчество в виде мно-гообразных форм и продуктов трудовой, социальной и политической деятельности составля-ет содержание исторического процесса.

По разному осмысливается и соотношение роли материальных и духовных факто-ров общественно-исторического развития Согласно формационному подходу, решающую роль в развитии общества играют материальные (экономические) факторы, так как в соот-ветствии с принципом экономического детерминизма устанавливается причинная обуслов-ленность всех явлений, в конечном счете, уровнем развития производительных сил. Сторон-никами же цивилизационного подхода все факторы общественно-исторического развития признаются равнозначными, но с приматом духовных ценностей, которые, в ряде случаев, даже определяют материальные условия жизни.

Принципиально различается понимание направленности исторического развития. В формационном подходе – это так называемое линейное построение, в соответствии с кото-рым движение истории происходит поступательно от низшей формации к высшей. В цивили-зационном подходе абсолютизация линейности неприемлема, здесь история развивается по линейно-концентрическим циклам.

Формационный и цивилизационный подходы несут в себе различные трактовки по-нятия «прогресс». С формационной точки зрения, прогресс определяется материальным производством, в связи с чем главным критерием прогресса считается степень развития про-изводительных сил и экономического строя. При этом прогресс абсолютизируется, так как его развитие считается необратимым, а сфера его проявления – неограниченной, включаю-щей в себя не только экономику, но и науку, культуру, личность. С цивилизационной точки зрения, основой прогресса является развитие духовной сферы, формирующих ее общечело-веческих ценностей, критерием прогресса – степень духовной свободы человека. Прогресс рассматривается как относительное явление, периодически сменяющееся регрессом.

Достоинства и недостатки формационного и цивилизационного подходов к изучению истории лучше всего выявляются в ходе той взаимной критики, которая нередко происходит между сторонниками этих подходов. Так, по мнению сторонников формационного подхода, его преимущества заключаются в том, что он позволяет:

- увидеть то общее, что было в историческом развитии различных народов;

- представить историю человеческого общества как единый процесс;

- установить определённые закономерности исторического развития общества;

- предложить определенную периодизацию всемирной истории и истории отдельных стран.

Напротив, цивилизационный подход, по их мнению, имеет следующие недостатки:

- при своем последовательном применении ведёт к тому, что становится невозможным взгляд на всемирную историю как единый процесс исторического развития человечества в целом;

- создает возможность полного отрицания единства человеческой истории, изоляции целых народов и обществ;

- сводит к минимуму возможности исследования закономерностей исторического развития человеческого общества.

В свою очередь, сторонники цивилизационного подхода видят его преимущества в том, что он дает возможность решить следующие проблемы:

- позволяет глубоко изучать историю конкретных обществ и народов во всем их мно-гообразии и специфике;

- ориентирует на изучение тех сторон общественной жизни которые обычно выпада-ют из поля зрения сторонников формационного подхода (ценности, национальные особенно-сти, духовная жизнь, психология и др.);

- ставит в центр исследования человеческую деятельность и человека.

По мнению сторонников цивилизационного подхода, недостатки формационного подхода заключаются в следующем:

- многие народы не проходили в своем развитии через все и даже через большинство формаций;

- большинство процессов политического, духовного, идейного, культурного порядка не могут быть без искажений и упрощений объяснены с чисто экономических позиций;

- последовательное применение формационного подхода неизбежно отодвигает на задний план роль человеческого фактора, человеческого фактора, человеческую деятель-ность;

- недостаточное внимание уделяется своеобразию, уникальности, неповторимости отдельных обществ и народов.

Таким образом, аргументы и контраргументы, выдвигаемые в споре между сторонни-ками формационного и цивилизационного подходов, лишний раз доказывают то, что пре-имущества того и другого подхода носят взаимодополняющий характер, ибо именно их со-четание будет способствовать более глубокому и всестороннему пониманию истории.

42 вопрос

Гносеологические и этические воззрения И. Канта.

Для этики Канта характерно учение о независимости, или «автономии», морали. Предшественники Канта и современные ему философы-идеалисты в Германии полагали, будто основа этики в религии: нравственный закон дан или сообщен людям самим богом. Утверждая это положение, моралисты — христианские и нехристианские — ссылались на учение религии и на священные книги. Так, в Библии излагается миф о божественном законодательстве — о даровании моральных заповедей богом через пророка Моисея.

В отличие от этого взгляда Кант провозглашает мораль независимой от религии, а нравственный закон — невыводимым из религиозных заповедей. По Канту, то, что возникает не из самой морали и не из ее свободы, не может заменить отсутствие моральности. Для себя самой мораль «отнюдь не нуждается в религии, но в силу чистого практического разума довлеет сама себе»51(51). Законы морали обязывают благодаря простой форме всеобщей законосообразности правил. Поэтому мораль не нуждается «ни в какой цели ни для того, чтобы знать, что такое долг, ни для того, чтобы побуждать к его исполнению»52(52).

Но хотя мораль не нуждается для своего оправдания ни в какой цели, предписанной божественным законодателем, и хотя для нее вполне достаточно того закона, который заключает в себе условие применения свободы, из самой морали все же возникает цель. Это идея высшего блага в мире, а для возможности этого блага необходимо признать высшее моральное всемогущее существо. Идея эта возникает, исходит из морали и потому не есть ее основа.

Таким образом, Кант перевернул признанное в его время не только богословами, но и многими философами отношение между моралью и религией. Он признал мораль $ автономной, независимой $ от религии. Больше того, он поставил самое веру в бога в зависимость от морали. Человек морален не потому, что бог предписал ему мораль. Наоборот, человек верит в существование бога потому, что этой веры, по утверждению Канта, требует мораль. «Практический» разум главенствует над «теоретическим».

Поскольку Кант отрицал необходимость религиозного оправдания морали, его этика оказалась одним из этапов в развитии свободомыслия XVIII в. Принцип автономии этики Канта — продолжение просветительской критики религии, начатой Юмом. За несколько десятилетий до появления «Критики практического разума» Юм выступил с утверждением, согласно которому этика не нуждается в религиозной санкции. Однако, провозгласив мораль автономной по отношению к религии, Кант не смог провести эту точку зрения последовательно. В его взглядах на отношение морали к религии обнаруживаются две тенденции: то Кант подчеркивает полную автономию морали, независимость ее обоснования от веры и вероучений; то он. напротив, выдвигает необходимость веры в бога — правда, не для обоснования самой морали, ее законов и велений, а для утверждения и обоснования веры в существование морального порядка в мире.

Итак, Кант не довел свой замысел автономной этики до конца. Он только ограничил авторитет религии, но отнюдь не отказался от религиозной веры. Бог Канта уже не законодатель нравственности, не источник нравственного закона, не возвещает этот закон непосредственно. Но он — причина нравственного порядка в мире. Без этого порядка моральный образ действий и блаженство остались бы несогласованными. Даже постулат бессмертия, сам по себе взятый, еще не всецело гарантирует, по Канту, реальность нравственного миропорядка. Бессмертие открывает лишь возможность гармонии между нравственным достоинством и соответствующим ему благом, но никак не необходимость этой гармонии. Теоретически возможно представить и такой мир, в котором души людей бессмертны, но тем не менее даже в загробном существовании не достигают соответствия между склонностью и моральным законом, между высокоэтическим образом действий и блаженством. Действительной полной гарантией реальности нравственного миропорядка может быть, по Канту, лишь бог, устроивший мир таким образом, что в конечном счете поступки окажутся в гармонии с нравственным законом и необходимо получат воздаяние в загробном мире. Не доказуемое никакими аргументами $ теоретического $ разума существование бога есть необходимый постулат практического разума.

Учение Канта о человеке окрашено в мрачные, пессимистические тона — совсем в духе идеологии протестантизма, наложившей печать на воззрения Канта. Одно из главных положений этой идеологии — тезис об «изначально злом», которое будто бы присуще природе человека. Первая часть книги Канта «Религия в пределах одного только разума» посвящена как раз вопросу об «изначально злом» в человеческой природе. Кант отмечает глубокую древность мнения о подверженности человеческого рода злу. То, что мир во зле лежит,— это, по Канту, жалоба, которая так же стара, как история, «и даже как самая старая среди всех видов поэтического искусства—религия жрецов»53(53). И хотя люди все хотели бы начинать историю человечества с доброго — с золотого века, с жизни в раю или с еще более счастливой жизни в общении с небесными существами, это счастье вскоре исчезает и падение—моральное и физическое — «непрестанно ведет к худшему»54(54).

Правда, существует наряду с этим мнением противоположное. Согласно этому мнению, мир в моральном отношении непрерывно (хотя и едва заметно) идет от худого к лучшему. Однако, по Канту, мнение это не имеет опоры в опыте: история всех времен слишком сильно говорит против такого порядка вещей. Это, скорое, только добродушное предположение моралистов от Сенеки до Руссо.

В пессимизме воззрения Канта на человека следует различать его реальную — социальную — основу и то особое содержание, какое этот пессимизм принял, преломившись в философском сознании Канта.

Социальную основу его пессимистического взгляда на человека образует отсталость и обусловленная ею слабость немецкого бюргерства. В свою очередь эта отсталость была результатом и выражением отсталости всего хозяйства и общественного строя феодальной Германии. Здесь отсутствовал общественный класс, который был бы способен стать представителем угнетенного феодализмом и абсолютизмом немецкого народа, объединить его вокруг себя и повести на борьбу с крепко державшимися еще учреждениями и отношениями феодального общества.

Исследуя высший принцип моральности, Кант опирается как на центральное на понятие «доброй воли». Именно в значении, какое Кант приписал этому понятию, сказалась отсталость и слабость немецкого буржуазного класса. «...Бессильные немецкие бюргеры,— писали Маркс и Энгельс,— дошли только до «доброй воли»»58(58). И действительно, согласно Канту, доброта волн измеряется не тем, что ею реально производится или исполняется; она добра «не в силу своей пригодности к достижению какой-нибудь поставленной цели, а только благодаря волению, т.е. сама по себе» (229). Если бы эта воля была даже совершенно не в состоянии доводить до конца свое намерение; если бы ею ничего не было бы использовано и оставалась бы одна только добрая воля, то все же, по словам Канта, она «сверкала бы подобно драгоценному камню сама по себе как нечто такое, что имеет в самом себе свою полную ценность» (229).

Нравственный закон, как его понимает Кант, совершенно формален. Он ничего не говорит и не может говорить о том, какими содержательными принципами должно руководствоваться поведение. Всякая попытка использовать нравственный закон как предписывающий некоторое определение нравственного поступка по его содержанию кажется Канту несовместимой с самими основами нравственного закона: с его безусловной всеобщностью, с его полной независимостью от каких бы то ни было эмпирических обстоятельств и условий, с его автономией, т. е. независимостью от всякого интереса.

По убеждению Канта, никогда нельзя относить к нравственному закону такое практическое предписание, которое заключало бы «материальное» (т. е. содержательное), а следовательно, эмпирическое условие. Всякая «материя» практических правил всегда основывается на субъективных условиях. Но субъективные условия не могут дать ей другой общезначимости для разумных существ, кроме только обусловленной. Поэтому необходимость, которую выражает закон нравственности, не должна быть естественной необходимостью, она может состоять «только в формальных условиях возможности закона вообще» (351).

Для достижения истинной моральности необходимо, чтобы образ мыслей людей основывался на моральном принуждении, а не на добровольной готовности, иначе говоря, на уважении, которое требует исполнения закона, хотя бы это делалось неохотно. Моральное состояние, в котором человек всегда должен находиться, есть «$ добродетель $, т. е. моральный образ мыслей $ в борьбе $» (411). Это иллюзия, говорит Кант, будто не долг, т. е. уважение к закону, служит определяющим основанием моральных поступков людей. Хвалить самоотверженные поступки как благородные можно лишь постольку, поскольку «имеются следы, дающие возможность предполагать, что они совершены только из уважения к своему долгу, а не в душевном порыве» (412).

Так как, по Канту, достоинство морального закона в нем самом, т. е. в безусловном и не зависящем ни от какого эмпирического содержания подчинении человека велению категорического императива, то никакой поступок, совершенный только на основе склонности нашей эмпирической природы, не может быть моральным.

43 вопрос

Философия истории и концепция диалектики Г. Гегеля.

Таким образом, в истории философии существовала тенденция, которая позднее, в марксистской философии, получила название метафизики. Это либо отрицание движения, либо признание его, но отрицание развития, либо признание развития, но как повторения прошлого. В то же время идеи вечного изменения, перехода противоположностей друг в друга формировали представления о развитии всего мира в целом, о наличии в нем прогресса, т.е. движения по восходящей линии, движения от простого к сложному. В XVII в. Декарт выдвинул гипотезу об образовании звезд, Солнца и Земли в результате вихреобразного движения частиц материи. В XVIII в. Кант поддержал эту идею. Наука подтверждала, что Земля пережила ряд стадий своего развития, что на Земле сменилось много видов растений и животных. Эмбриология установила порядок этой смены. Наконец, Ч. Дарвин доказал, что все виды, в том числе и человек, - это результат длившегося миллионы лет процесса. Такие взгляды на развитие получили название диалектических или просто диалектики. «Философия» Учебник, П. Г. Кабанов.-Томск. издательство ТГУ,2003.-203 c

Принцип развития - это исходная диалектическая идея, с осознания которой началась разработка диалектики. Принятие данной идеи позволяет представить мир в постоянном движении, увидеть, что он находится в развитии, то есть претерпевает качественные изменения различной (прогрессивной или регрессивной) направленности. Принцип материального единства мира, осмысленный применительно к раскрытию сущности движения, приводит познающего мир человека к убеждению в том, что всеобщее развитие есть результат движения материи. Последовательное развитие данной идеи позволяет заключить, что “в мире нет ничего, кроме движущейся материи”. Ленин В.И. Полн. собр. соч. - Т.18. - С.181.

Диалектика (греч.) - искусство вести беседу, спор. Главным в споре считалось умение подвести соперника под противоречие, поэтому впоследствии диалектикой стали называть сами противоречия. Гегель назвал свою философию диалектикой, так как у него структура изложения всех философских проблем представляла собой разрешение противоречия: сначала следовало утверждение, затем опровержение и, наконец, синтез. Предшествующая философия для Гегеля оставалась метафизикой.

Диалектикой он называл и умение отыскивать противоположности в самой действительности, поэтому свой метод он назвал диалектическим.

Понятие "развитие" в настоящее время определяется по-разному:

Диалектика дает разные ответы об источнике развития. Идеалистическая диалектика объясняла появление нового вхождением в косную материю различных, находящихся в развитии, духовных форм, идей. Так, по Гегелю, развитие природы есть саморазвитие абсолютной идеи, ее противоречивость. Материалистическая диалектика (Маркс, Энгельс) источником развития признала внутренние противоречия материального мира.

Диалектика и метафизика различно описывают не только развитие, но и связи предметов и явлений, возникающие и существующие в развитии. Диалектика считает, что в мире все взаимосвязано и взаимообусловлено. Метафизика либо отрицает связи, либо считает их случайными, внешними.

Закон - это наиболее повторяющиеся, существенные, необходимые, устойчивые связи. (Философское понимание закона отличается от его обыденного понимания. То, что мы называем законом, в диалектике не будет таковым, если нет устойчивых, повторяющихся связей. Например, юридический закон если не соблюдается, то в диалектике это уже не закон.)

Почему-то в философии Гегеля и Маркса не нашлось парной категории для категории "закон", но логично предположить, что на эту роль подходит категория "хаос". Закон - это порядок, хаос - беспорядок. Чем больше порядка, тем меньше беспорядка.

б) Принцип детерминизма раскрывается категориями: причина и следствие.

Действительную причину явлений установить трудно, так как все явления взаимосвязаны. Диалектика утверждает лишь то, что следствие всегда имеет причину, что причина предшествует следствию, что причина порождает следствие, в отличие от повода, который является случайной связью. Все связи, кроме причинной, называются условиями. (Философское учение, отрицающее причинные связи, называется индетерминизмом.)

Сформулированный Гегелем закон единства и борьбы противоположностей указывает на источник развития. Таким источником являются внутренние противоречия, которые есть результат раздвоения единого на противоположности и борьбы между ними. Всякое развитие есть разрешение противоречия и в то же время возникновения новых противоположностей, нового противоречия. (В истории философии представление о борьбе противоположностей мы встречаем у Гераклита, Николая Кузанского и т.д.)

Так как познание человека раскрывает диалектику изучаемого объекта, то познание тоже должно следовать этой диалектике. То есть логика человека должна быть тождественна диалектике объекта, она должна быть диалектической логикой. В то же время эта диалектическая логика является теорией познания, то есть теорией, описывающей механизм познания. Поэтому диалектика, логика и теория познания составляют единство, это одно и то же

3. Отличие диалектики марксизма от диалектики Г. Гегеля

Мировоззрение марксистско-ленинской партии есть диалектический материализм. Оно называется диалектическим материализмом потому, что его подход к явлениям природы, его метод изучения явлений природы, его метод познания этих явлений является диалектическим, а его истолкование явлений природы, его понимание явлений природы, его теория - материалистической.

Исторический материализм есть распространение положения диалектического материализма на изучение общественной жизни, применение положений диалектического материализма к явлениям жизни общества, к изучению общества, к изучению истории общества.

Характеризуя свой диалектический метод, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Гегеля, как на философа, сформулировавшего основные черты диалектики. Это, однако, не означает, что диалектика Маркса и Энгельса тождественна диалектике Гегеля. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из диалектики Гегеля лишь ее "рациональное зерно", отбросив гегелевскую идеалистическую шелуху и развив диалектику дальше, с тем, чтобы придать ей современный научный вид.

"Мой диалектический метод, говорит Маркс, в основе своей не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он под названием идеи превращает даже в самостоятельный субъект, есть демиург (творец) действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. Для меня, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней" (К. Маркс, Послесловие ко второму немецкому изданию 1-го тома "Капитала").

Характеризуя свой материализм, Маркс и Энгельс ссылаются обычно на Фейербаха, как на философа, восстановившего материализм в его правах. Однако это не означает, что материализм Маркса и Энгельса тождественен материализму Фейербаха. На самом деле Маркс и Энгельс взяли из материализма Фейербаха его "основное зерно", развив его дальше в научно-философскую теорию материализма и отбросив прочь его идеалистические и религиозно-этические наслоения. Известно, что Фейербах, будучи в основном материалистом, восставал против названия - материализм. Энгельс не раз заявлял, что Фейербах "несмотря на материалистическую основу, еще не освободился от старых идеалистических пут", что "действительный идеализм Фейербаха выступает наружу тотчас же, как мы подходим к его этике и философии религии" (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр.652-654).

Марксистский диалектический метод характеризуется следующими основными чертами:

а) В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга и не зависимых друг от друга, - а как связное, единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга.

Поэтому диалектический метод считает, что ни одно явление в природе не может быть понято, если взять его в изолированном виде, вне связи с окружающими явлениями, ибо любое явление в любой области природы может быть превращено в бессмыслицу, если его рассматривать вне связи с окружающими условиями, в отрыве от них, и, наоборот, любое явление может быть понято и обосновано, если оно рассматривается в его неразрывной связи с окружающими явлениями, в его обусловленности от окружающих его явлений.

б) В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как состояние покоя и неподвижности, застоя и неизменяемости, а как состояние непрерывного движения и изменения, непрерывного обновления и развития, где всегда что-то возникает и развивается, что-то разрушается и отживает свой век.

Поэтому диалектический метод требует, чтобы явления рассматривались не только с точки зрения их взаимной связи и обусловленности, но и с точки зрения их движения, их изменения, их развития, с точки зрения их возникновения и отмирания.

Для диалектического метода важно прежде всего не то, что кажется в данный момент прочным, но начинает уже отмирать, а то, что возникает и развивается, если даже выглядит оно в данный момент непрочным, ибо для него неодолимо только то, что возникает и развивается. "Вся природа, говорит Энгельс, начиная от мельчайших частиц ее до величайших тел, начиная от песчинки и кончая солнцем, начиная от протиста (первичная живая клеточка. - авт.) и кончая человеком, находится в вечном возникновении и уничтожении, в течении, в неустанном движении и изменении" (там же, стр.484). Поэтому, говорит Энгельс, диалектика "берет вещи и их умственные отражения главным образом в их взаимной связи, в их сцеплении, в их движении, в их возникновении и исчезновении" (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр.23).

в) В противоположность метафизике диалектика рассматривает процесс развития, не как простой процесс роста, где количественные изменения не ведут к качественным изменениям, - а как такое развитие, которое переходит от незначительных и скрытых количественных изменений к изменениям открытым, коренным, к изменениям качественным, где качественные изменения наступают не постепенно, а быстро, внезапно, в виде скачкообразного перехода от одного состояния к другому состоянию, наступают не случайно, а закономерно, наступают в результате накопления незаметных и постепенных количественных изменений. Поэтому диалектический метод считает, что процесс развития следует понимать не как движение по кругу, не как простое повторение пройденного, а как движение поступательное, как движение по восходящей линии, как переход от старого качественного состояния к новому качественному состоянию, как развитие от простого к сложному, от низшего к высшему. "Природа, говорит Энгельс, есть пробный камень диалектики, и современное естествознание, представившее для этой пробы чрезвычайно богатый, с каждым днем увеличивающийся материал, тем самым доказало, что в природе, в конце концов, все совершается диалектически, а не метафизически, что она движется не в вечно однородном, постоянно сызнова повторяющемся круге, а переживает действительную историю. Здесь прежде всего следует указать на Дарвина, который нанес сильнейший удар метафизическому взгляду на природу, доказав, что весь современный органический мир, растения и животные, а следовательно также и человек, есть продукт процесса развития, длившегося миллионы лет" (там же, стр.23). Характеризуя диалектическое развитие, как переход от количественных изменений к качественным изменениям, Энгельс говорит: "В физике… каждое изменение есть переход количества в качество - следствие количественного изменения присущего телу или сообщенного ему количества движения какой-нибудь формы. Так, например, температура воды не имеет на первых порах никакого значения по отношению к ее жидкому состоянию; но при увеличении или уменьшении температуры жидкой воды наступает момент, когда это состояние сцепления изменяется и вода превращается - в одном случае в пар, в другом - в лед… Так, необходим определенный минимум силы тока, чтобы платиновая проволока стала давать свет: так у каждого металла имеется своя теплота плавления; так, у каждой жидкости имеется своя определенная, при данном давлении, точка замерзания и кипения - поскольку мы в состоянии при наших средствах добиться соответствующей температуры; так, наконец, у каждого газа имеется критическая точка, при которой соответствующим давлением и охлаждением можно превратить его в жидкое состояние… Так называемые константы физики (точки перехода от одного состояния в другое состояние. - Ред.) суть большею частью не что иное, как название узловых точек, где количественное (изменение) прибавление или убавление движения вызывает качественное изменение в состоянии соответствующего тела, - где, следовательно, количество переходит в качество" (там же, стр.527-528). Переходя, далее, к химии, Энгельс продолжает:

Г) В противоположность метафизике диалектика исходит из того, что предметам природы, явлениям природы свойственны внутренние противоречия, ибо все они имеют свою отрицательную и положительную сторону, свое прошлое и будущее, свое отживающее и развивающееся, что борьба этих противоположностей, борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся, между отживающим и развивающимся, составляет внутреннее содержание процесса развития, внутреннее содержание превращения количественных изменений в качественные. Поэтому диалектический метод считает, что процесс развития от низшего к высшему протекает не в порядке гармонического развертывания явлений, а в порядке раскрытия противоречий, свойственных предметам, явлениям, в порядке "борьбы" противоположных тенденций, действующих на основе этих противоречий. "В собственном смысле диалектика, говорит Ленин, есть изучение противоречия в самой сущности предметов" (Ленин, "Философские тетради", стр.263). И дальше: "Развитие есть "борьба" противоположностей" (Ленин, т. XIII, стр.301). Таковы коротко основные черты марксистского диалектического метода.

Не трудно понять, какое громадное значение имеет распространение положений диалектического метода на изучение общественной жизни, на изучение истории общества, какое громадное значение имеет применение этих положений к истории общества, к практической деятельности партии пролетариата. Если нет в мире изолированных явлений, если все явления связаны между собой и обусловливают друг друга, то ясно, что каждый общественный строй и каждое общественное движение в истории надо расценивать не с точки зрения "вечной справедливости" или другой какой-либо предвзятой идеи, как это делают нередко историки, а с точки зрения тех условий, которые породили этот строй и это общественное движение и с которыми они связаны. Рабовладельческий строй для современных условий есть бессмыслица, противоестественная глупость. Рабовладельческий строй в условиях разлагающегося первобытно-общинного строя есть вполне понятное и закономерное явление, так как он означает шаг вперед в сравнении с первобытнообщинным строем.

44 вопрос

Теории политогенеза. Государство и общество.

Политогенез – понятие, предложенное Л.Е.Куббелем и обозначающее генезис и развитие политической подсистемы общества, которая может трансформироваться в государство или его аналог. В результате политогенеза (и в особенности в результате формирования государства) в управлении обществом все бóльшую роль начинают играть административные, силовые и правовые методы.

Классические теории политогенеза объясняют появление первых государств в догосударственном мире. Однако при изучении истории интересно не только возникновение первых государственных или полугосударственных образований в данном регионе, но и распространение государственности. Согласно [1] существует два пути распространения государственности.

Первичные государства (политии) образуются при сложении соответствующих условий (понимаемых по-разному разными авторами), но в отличие от самых первых государств с той или иной степенью заимствования институтов у уже существующих государств. Вторичные государства образуются при неготовности к государственности (формированию большой политии), их образование вызвано главным образом необходимостью противостоять более развитым соседям или желанием поживиться накопленными ими богатствам (самым наглядным примером являются огромные кочевые империи). Как правило, такие государства менее устойчивы, чем первичные.

45 вопрос

Концепции общественного развития. Основные программы исследования эволюции общественных структур.

Концепции общественного развития

Этот вопрос является основным для уяснения сущности исторического процесса. Чтобы в нем разобраться, необходимо вновь обратиться к понятию общественного производства.

При всем огромном разнообразии природно-климатических условий, в которых протекала деятельность первобытных сообществ (равно как и современных примитивных общин, сохранившихся еще в ряде регионов), основным «двигателем» истории было разделение труда. Вначале оно носило характер полового и возрастного, а затем непрерывно усложнялось. Благодаря разделению и специализации трудовых операций люди смогли обеспечить выживаемость первобытной общины и каждого ее члена, превзойти в этом отношении сообщество животных. Развивая производство, человек все более и более воздействовал на окружающую среду, изменяя тем самым и свою собственную природу. Это было бы невозможно при примитивных формах общения; поэтому уровень v степень системной организации человеческих сообществ стали превосходить соответствующие структуры животного стада. Человеческий труд, как фактор, не только удовлетворяющий телесные потребности (пища, одежда, жилище и пр.), но и формирующий человеческое общество через систему общественных связей и отношений, выступает как основа всей истории. Развитие и усложнение трудовой деятельности людей сопровождалось эволюцией семейно-брачного поведения. Поэтому формы воспроизводства человека (деторождение, воспитание, социализация, инициации и пр.) неотделимы от собственно производства материальных благ, тем более на ранних стадиях развития общества, когда от физических возможностей человека, его здоровья и работоспособности зависело само существование общины.

Первым этапом взаимодействия становящегося человека и природы было присвоение готовых продуктов, когда орудия служат вспомогательными средствами для обеспечения жизнедеятельности. Эта присваивающая или «подбирающая» экономика заняла, видимо, не одно тысячелетие и сменилась производящей экономикой, прежде всего,, в формах земледелия и скотоводства. В этот период происходит первое крупное разделение труда -- отделение земледелия от скотоводства. Далее последовали еще два разделения труда -- отделение ремесла от земледелия и выделение торговли в самостоятельную сферу.

Для философского анализа центральным вопросом является анализ мотивов и побуждений к труду и деятельности, поскольку это во многом определяет отношение человека к миру и другому человеку. Выделяют несколько ведущих мотивов и стимулов деятельности.

Во-первых, это поддержание собственного существования, на выживание индивида. Вспомним ситуацию, которая складывается у героев различных «робинзонад», оставшихся один на один с природой.

Во-вторых, это продолжение жизни рода (особенно труд родителей ради поддержания жизни детей). В любом обществе есть немало людей, работающих и живущих ради семьи и детей, рода и клана. В периоды бурных социальных потрясений семья, родные и близкие зачастую оказываются единственной надеждой и опорой человека, смыслом его жизни и деятельности. Невнимание к проблемам семьи со стороны государства оборачивается, как правило, разрушением социальных связей и деградацией общества.

В-третьих, это необходимость удовлетворения самой потребности в труде, труд ради творчества, приносящий радость и ощущение полноты бытия. Такой труд перестает быть необходимостью, а является свободной игрой творческих сил человека. Разумеется, это возможно при удовлетворении определенного (и исторически изменчивого) уровня биологических потребностей человека.

В-четвертых, это борьба с другими людьми за присвоение продуктов труда или ради помощи людям. Соотношение этих двух компонентов -- борьбы и помощи"-- меняется в зависимости от этапа развития общества. Однако в любом обществе можно увидеть и острую непримиримую борьбу людей за удовлетворение своих потребностей за счет других и примеры бескорыстного служения людям вопреки даже собственным потребностям. Антагонизм и сотрудничество -- два полюса взаимодействия людей в обществе, а между ними находится основная масса человеческих взаимоотношений по поводу труда и распределения его плодов.

Рассмотрение этого вопроса приводит к анализу понятий собственности и эксплуатации, труда и капитала. Нет той или иной религиозной системы, этического учения, социальной доктрины, которая бы не высказывала своего отношения к этим проблемам. Еще апостол Павел учил: «Не трудящийся" пусть не ест», Сен-Симон выдвинул девиз социализма: «От каждого по способности, каждому по труду», а Э. Кабе -- лозунг коммунизма: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». Благородный призыв «Манифеста Коммунистической партии» к построению ассоциации, «в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех», на практике часто оборачивался своей противоположностью.

Под собственностью понимается способ присвоения людьми продуктов материального и духовного производства, а также природных объектов. Собственность имеет вещное воплощение, но суть ее в общественных отношениях людей по поводу вещей. Понятие «собственность» возникает тогда, когда у человека появляется право распоряжаться принадлежащими ему вещами, включая и продукты духовною производства. Собственность распространяется и на личную жизнь человека, его телесные и духовные силы. Когда же человек, опираясь на силу, подкрепленную или законом, или беззаконным насилием, распоряжается другими людьми, возникает феномен власти. Очевидно, что соотношение власти и собственности представляет собой важнейшую характеристику общества, имеющую прямое отношение к каждому человеку. Через эти социальные институты (власть и собственность) так или иначе реализуется принцип справедливости, исторические модификации которого отражают эволюцию взглядов на соотношение общества и человека. Так, в разные эпохи считалось . справедливым распределение по статусу рождения (аристократия), по положению в обществе (бюрократия), по имущественному положению, по труду или его результатам, по едокам в семье и т. д. В реальном обществе, как правило, сосуществуют все или почти все виды распределения, хотя один из них занимает доминирующее положение.

История учений о собственности показывает, что почти у всех народов существовали мифы и утопии о золотом веке, когда ни у кого не было частной собственности, имущество считалось общим и это порождало мир и согласие, добрые нравы и уверенность в будущем. Наиболее характерной чертой мифов и утопий является идеализация примитивной общины, которая, как правило, отгорожена от других общин и внешнего мира (остров, горное ущелье и т. д.). При таком способе организации общества справедлива формула: «Всякий собственник есть либо вор, либо наследник вора», которую в XIX в. выразил Прудон в знаменитой фразе: «Собственность есть кража».

При общинном типе устройства и таком же отношении к собственности вполне оправдано стремление к максимальной замкнутости этого мира (отсюда образ «железного занавеса»), к постоянной переделке природы и человека и их «покорению». Человеку позволено делать то, что приказано и одобряется официально, и запрещено все то, что не приказано. Это общество жестко детерминировано и по сути дела исключает или сводит к минимуму случайность и свободную волю человека. Понятие производства вытесняется понятием распределения и присвоения, а произведенный прибавочный продукт рассматривается как источник потенциального зла (обогащения) и последующей эксплуатации человека человеком.

Тем не менее, властвующая в таком обществе элита (либо единоличный деспот, либо класс «номенклатуры») отчуждает в свою пользу этот прибавочный продукт, беря на себя роль «справедливого» распределителя. Очевидно, что такое положение долго существовать не может, поэтому вполне резонно, что общество сотрясают революционные потрясения, сопровождающиеся переделом собственности. Источником зла является не столько несправедливое распределение последней, сколько само богатство, порождающее жадность, роскошь, лень. Государства гибнут от «процветания», ибо, как писал еще Платон, «стать же очень богатыми, оставаясь добродетельными, невозможно». Всякий обогащающийся человек делает это за счет других. Цицерон в этом смысле сравнивал мир с театром, который принадлежит всем, а место в нем -- каждому. Всякий, кто сидит более чем на одном месте, -- захватчик, ибо нельзя поставить лишний стул, можно только отнять чужой. У человека практически так отбивается стремление к расширению производства, ибо главное -- как распределить.

Эти идеи восходят к идеалу «божьей справедливости», так как создавая Вселенную и человека, творя день и ночь, солнце и воздух, землю и воду, Бог предусмотрел, что если все разделить поровну, то у каждого будет все необходимое, и ни у кого не будет излишка. Если же человек приобрел богатство, он обязан поделиться им, так как он делится не своим собственным имуществом, а принадлежащим всем людям и в конечном итоге Богу. Религия ислама вообще запрещает ростовщичество, а в христианстве оно сурово осуждается. В многочисленных (особенно в эпоху средневековья) коммунах имущество было общим, вводился всеобщий обязательный физический труд.

Следствием такого отношения к собственности является разделение общества на два антагонистических класса, борьба между которыми и является движущей силой исторических процессов. Отсюда выводится концепция уничтожения частной собственности, которая порабощает и закабаляет человека, допускает эксплуатацию в массовых масштабах.

В узком смысле слова эксплуатацию можно определить как форму социального паразитизма, когда человек (или группа людей) живет за счет другого (других). Следует различать экономическую форму эксплуатации и ее неэкономические формы. К последним могут быть отнесены такие явления, как расизм, национализм, т. е. то или иное ущемление прав людей другой расы, нации и пола. Можно говорить и о том, что нынешнее поколение людей эксплуатирует ресурсы Земли, загрязняя среду обитания будущих поколений (жизнь за счет детей и внуков). Однако основная форма эксплуатации складывалась в деятельности людей по поводу производства материальных благ. Она построена на той или иной форме присвоения прибавочного труда, т. е. труда избыточного, направленного не только на удовлетворение элементарных физиологических потребностей организма. Он появился при выходе общества из первобытного состояния, когда обмен товарами стал не эпизодическим, а постоянным феноменом. В определенном смысле размер и масштабы прибавочного труда характеризуют прогресс общества, ибо только он позволил создать элементы материальной и духовной цивилизации. На предшествующих этапах развития человечества преобладала самоэксплуатация по принципу: «Человек -- раб своего желудка».

Развитие рыночного хозяйства позволило расширить производство, создать новые общественные отношения. Ф. Энгельс в свое время отметил, что без античного рабства как классической формы эксплуатации не было бы современной Европы и социализма. Рыночная экономика, развиваясь в течение ряда столетий, проходя различные фазы, приобрела в конечном итоге форму классического капитализма с высоким уровнем эксплуатации человека человеком. Однако уже в XIX в. эта форма эксплуатации стала постепенно вытесняться другой формой -- эксплуатацией человека не другим человеком, а государством и обществом.

Государственный монополизм и опирающаяся на него мощная система бюрократического аппарата («номенклатура*) становится основным эксплуататором миллионов людей, отчуждая их и от собственности, и от власти. Разрешить это противоречие в принципе можно двумя основными путями: либо путем создания мощной системы социальных гарантий, пособий, выплат и т. д. с ростом «среднего класса», владеющего собственностью, либо путем, по которому пошли страны, пытавшиеся воплотить идеалы социализма в жизнь. В первом случае в обществе существует сравнительно небольшая группа крупных собственников, равно как и беднейший слой населения, но большинство людей находится в «золотой середине». Далеко не все из них владеют средствами производства, но многие становятся либо их совладельцами, либо имеют недвижимое имущество. За счет налогов, взимаемых с этой массы, государство осуществляет не только общенациональные проекты, но и оказывает помощь бедным, пенсионерам, больным, безработным, беженцам и т. д. Далеко не всегда при этом складывается «общество всеобщего благоденствия», но эта форма общественного устройства в основном гарантирует соблюдение прав человека и имеет разветвленную систему государственной и общественной помощи в случае ее необходимости.

Во втором случае экономическая модель основывается на сверхэксплуатации миллионов людей, плоды труда которых отчуждаются в пользу государства («общий котел», «закрома Родины» и т. д.). Затем государство перераспределяет эти фонды через систему социального обеспечения, дотаций нерентабельным предприятиям, искусственно занижает цены на ряд товаров и услуг. Внешне все выглядит достаточно справедливо и гуманно, и пока хватает природных ресурсов и «работает» трудовая этика стимулов к труду, такие общества еще могут развиваться. Вместе с тем набирают силу и такие критерии распределения и перераспределения, как должностной (распределители для номенклатуры), имущественный (теневая экономика, проценты по вкладам)," кровнородственный (в семейных кланах) и т. д. В этих условиях государство не может осуществлять справедливый контроль за мерой труда и мерой потребления, а резкое падение стимулов к труду и уравниловка в оплате приводят к закономерному финалу.

Как показало время, тоталитарные государства оказались неспособными удержаться на передовых рубежах мировой цивилизации и стали испытывать серьезные экономические трудности. Установка миллионов людей на то, что «власть должна кормить страну», оказалась пагубной и привела к массовому иждивенчеству. Миллионы людей оказались отчужденными от собственности и власти, а их роль свелась к функции исправного «винтика» в огромной государственной машине. Попытка преодолеть капиталистическую эксплуатацию этим путем привела к еще более примитивной, архаичной и антигуманной форме эксплуатации

В этой связи возникает вопрос -- искоренима ли эксплуатация в принципе, или человечество может стремиться только к смене одних форм эксплуатации другими, более гуманными? Веками социалисты-утописты, а позже социалисты, апеллирующие к науке, пытались построить каркас будущего общества без эксплуатации, где были бы реализованы идеалы свободы, равенства и братства. У всех трех мировых религий (буддизм, христианство и ислам) есть свой духовный путь достижения тех же благородных целей.  входящей как фрагмент в еще более сложную систему Космоса. Рассмотренные вопросы позволяют подойти к проблеме общественно-экономической формации.

Впервые термин «общественно-экономическая формация» появился в работе Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта* в декабре 1851 г. Впоследствии в работах Маркса и Энгельса он фигурирует более 40 раз; его многократно использовал В. И. Ленин. Кратко понятие формации определяется так: «Производственные отношения в своей совокупности образуют то, что называют общественными отношениями, обществом, и притом образуют общество, находящееся на определенной ступени исторического развития, общество со своеобразным отличительным характером. Античное общество, феодальное общество, буржуазное общество представляют собой такие совокупности производственных отношений, из которых каждая вместе с тем знаменует собой особую ступень в историческом развитии человечества».

Можно сделать вывод, что формация -- это исторически конкретный тип общества и этап всемирной истории, представляющий собой социальную систему, детерминированную способом производства. Структура общественно-экономической формации понимается в марксизме как совокупность сущностных сторон общественной жизни, определяющую роль в которой играют производственные отношения, соответствующие наличному уровню производительных сил. "На основе разделения всех общественных отношений на материальные и идеологические можно выделить два крупных структурных образования -- базис и надстройку.

Развитие истории, равно как и обществоведческой мысли в XX в. выявило определенную ограниченность формационного подхода. Во-первых, достаточно очевидно, что во всемирной истории можно выделить по крайней мере 3 основные формации: примитивные общества с добывающей экономикой, традиционные аграрные и индустриальные общества. С другой стороны, не менее очевидно, что традиционная пятичленная схема (первобытность, рабовладение, феодализм, капитализм, социализм) непри-ложима ко многим обществам, в связи с чем обсуждался т. н. «азиатский» способ производства. Развитие послевоенной Японии дало пример рывка по преодолению по крайней мере двух этапов индустриальной формации и переходу в постиндустриальное общество.

Формационный подход

Категория общественно-экономическая формация - это категория философии, истории, а специфика философских категорий состоит в том, что, будучи абстракциями самого высокого уровня, они отражают наиболее общие, сущностные черты объективной действительности. Формация имеет дело с общей логикой развития человеческого общества, абстрагируясь от частных явлений и случайностей. Ее философское понимание нельзя путать с интерпретацией в исторической науке. Такая путаница часто приводит к недоразумениям, когда историки берут понятие формации в чистом виде и накладывают его на реальный исторический процесс и когда не находят полного тождества формации и действительности, первая объявляется фикцией. Конечно, реальный процесс неизмеримо богаче и содержательнее, чем любая философская категория, феодализм, по выражению Энгельса, никогда не соответствовал своему понятию. То же самое можно сказать и о капитализме, и о рабстве и т. д.

Многие ученые отмечают ограниченность применения формационного подхода в вопросах развития общества. Основными «недостатками» формационного подхода ряд ученых считают: 1) схематизм, 2) утопичность понимания коммунистической формации,. 3) навязывание единого линейного пути развития. Утверждение, что мировая история начинается лишь с капиталистического рынка, спорно. Нам представляется, что довод явно неубедительный, ибо Александрия, Египет в целом, Греция, Индия и Китай НИКОГДА не пребывали в глухой изоляции. А. Македонский с целой армией бывал там. Естественно, купцы, мореходы, путешественники, монахи, ученые поддерживали эти общемировые контакты. Другое дело, что они были прерывисты, не всегда интенсивны, но рынок всегда был интегрирующим фактором.

5. Формационный подход не может быть использован для планирования и прогнозирования развития конкретных социальных организмов, на нем нельзя основывать тактику и стратегию политической деятельности и т. д. Ряд авторов говорят о том, что социализм нельзя трактовать как некую квазикультуру, входящую в историю, идущую своим путем, т. е. подготовленную не материально, а идеологически.

 

Единой цивилизационной теории не существует, как не существует единого понятия «цивилизация». Этот термин весьма многозначен. В настоящее время цивилизация рассматривается в трех аспектах. Во-первых, понятия «культура» и «цивилизация» трактуются как синонимы. Во-вторых, цивилизация определяется как овеществление вещественно-технических и социально-организационных инструментов, обеспечивающих людям достойную их социально-экономическую организацию общественной жизни, относительно высокий уровень потребления комфорта.  В-третьих, цивилизация рассматривается как историческая ступень развития человечества, следующая за варварством.

На основании цивилизационного подхода выделяется множество концепций, построенных на разных основаниях, почему его и называют плюралистическим.

История – нелинейный процесс. Это процесс зарождения, жизни, гибели не связанных друг с другом цивилизаций в различных уголках Земли.

Согласно Тойнби, цивилизации могут быть основными и локальными. Основные цивилизации оставляют яркий след в истории человечества, косвенно влияют на другие цивилизации (шумерская, вавилонская, минойская, эллинская/греческая, китайская, индусская, исламская, христианская). Локальные цивилизации замыкаются в национальных рамках (их количество около 30: американская, германская, русская и др.).

Движущими силами истории, согласно Тойнби, являются: вызов, брошенный цивилизации извне (невыгодное географическое положение, отставание от других цивилизаций, военная агрессия); ответ цивилизации в целом на вызов; деятельность талантливых, богоизбранных личностей (великих людей).

По своей внутренней структуре цивилизация состоит из творческого меньшинства и инертного большинства.

Цивилизации конечны в своем существовании. Подобно людям, они рождаются, растут, живут и умирают. Каждая цивилизация в своей судьбе проходит четыре стадии: зарождение, рост, надлом, дезинтеграция (смерть и полное исчезновение).

Центральное понятие концепции О.Шпенглера – культура. Культура – совокупность религий, традиций, материальное и духовной жизни. Культура – автономная, замкнутая, обособленная реальность. Цивилизация – высший уровень развития культуры, завершающий период развития культуры, предшествующий ее смерти. Всего О.Шпенглер выделил восемь культур: индийская, китайская, вавилонская, египетская, античная, арабская, русская, западноевропейская.

Позитивисты (О.Конт) выделяли следующие стадии развития общества: традиционную, доиндустриальную, индустриальную

На сегодняшний день получила широкое распространение точка зрения о том, что человечество в своем историческом развитии прошло четыре стадии: традиционное, доиндустриальное (аграрное), индустриальное, постиндустриальное общества.

Концепцию индустриального общества выдвинул Жан Фурастье. Он выделил две основные стадии: период традиционного общества (от неолита до 1750-1800гг.) и период индустриального общества (ок. 1750-1800 гг. до 20 века). Индустриальное общества – динамично развивающееся, прогрессирующее общество. Источник его развития – технический прогресс.  Он обеспечивает не только значительно общее повышение уровня жизни, но и выравнивание доходов всех слоев общества. В результате в индустриальном обществе исчезают неимущие классы.

Р.Арон выделял два основных стадиальных типа человеческого общества: традиционное (аграрное) и индустриальное (рациональное). Для первого из них характерно доминирование земледелия и животноводства, натуральное хозяйство, существование сословий, авторитарный способ правления, для второго – господство промышленного производства, рынок, равенство граждан перед законом и демократия. Техника должна обеспечить решение всех социальных проблем.

Взгляды различных поборников концепции постиндустриального общества значительно отличаются друг от друга. Они даже именуют его по-разному: супеиндустриальное (сверхиндустриальное), технотронное, сервисное, информационное, программируемое и т.д. Однако все постиндустриалисты принимают подразделения экономики на три сектора: первичный (сельское хозяйство), вторичный (обрабатывающая промышленность) и третичный (сфера услуг). Исходя из этого выделяются три сменяющих друг друга типа общества:

- аграрное (традиционное, доиндустриальное), в котором господствует сельское хозяйство;

- индустриальное, в котором ведущая роль переходит к обрабатывающей промышленности;

- постиндустриальное, в котором на первый план выходит сфера услуг, а среди услуг ведущее место занимает обработка информации, создание, распространение и применение знаний, прежде всего научных.

46 вопрос

Антропологический материализма Л. Фейербаха.

Тем не менее материализм Фейербаха нельзя понять вне связи с предшествующим развитием классической немецкой философии.

Революционная ситуация, которая уже назревала в Германии в 30—40-х годах XIX в., с неизбежностью вела к усилению идеологической борьбы между буржуазией и феодальной реакцией. Правда, Германия все еще оставалась экономически и политически раздробленной страной, а немецкая буржуазия не была объединена в национальном масштабе. Тем не менее усиление противоречий между развивающимся капитализмом и устаревшими феодальными общественными отношениями оживляло буржуазную оппозицию феодальному режиму, абсолютизму. Этому же способствовало влияние на Германию соседних, более развитых в экономическом и политическом отношении стран, в особенности Франции, французского Просвещения. Буржуазное развитие Германии требовало ликвидации многочисленных королевств, княжеств, создания единого немецкого государства. Идеологи немецкой буржуазии, как глашатаи объединения Германии, были, таким образом, выразителями общенациональных интересов. Однако немецкие буржуазные идеологи, как правило, не отваживались на прямые выступления против феодального государства и его реакционных учреждений. Оппозиция абсолютизму выражалась главным образом в форме философской критики ортодоксального христианства. Но критика христианства означала, по существу, критику политической реакции, поскольку религия была господствующей идеологией, а феодальное государство официально именовалось христианским.

Углубление противоречий между буржуазией и господствовавшими феодальными сословиями нашло свое отражение в разложении гегелевской философской школы.

Противоречие между методом и системой в философии Гегеля имело глубокие социально-экономические корни. Не удивительно поэтому, что вскоре после смерти Гегеля выявился конфликт между консервативными и радикальными сторонниками его философии.

Правые представители гегелевской школы, так называемые старогегельянцы (Габлер, Гинрихс, Гёшель, Дауб), отстаивали гегелевскую консервативную систему. Левые представители его школы (Д. Штраус, Б. Бауэр, М. Штирнер и др.), так называемые младогегельянцы, отстаивали преимущественно гегелевский диалектический метод.

Младогегельянцы стремились делать из философии Гегеля атеистические и революционные выводы. Исходя из положения Гегеля о том, что философия в отличие от религии выражает истину в форме понятия, т. е. научно, и образует поэтому высшую форму самосознания абсолютного духа, младогегельянцы выступили с систематической критикой христианского вероучения. В отличие от Гегеля младогегельянцы выдвигали на первый план имеющуюся в философии Гегеля фихтеанскую идею о всемогуществе самосознания, преобразующего действительность. В этом смысле они определяли свое учение как «философию действия». Вскоре, однако, обнаружилось, что младогегельянский призыв к действию обращен не к народным массам, которые рассматривались как пассивный элемент истории, а к государственной власти, от которой младогегельянцы ожидали исторической инициативы в деле осуществления буржуазно-демократических преобразований.

Начало раскола в гегелевской школе связано с выступлением Д. Штрауса, опубликовавшего книгу «Жизнь Иисуса» (1835—1836). В ней Штраус критически исследует происхождение евангельских легенд и отвергает догмат об их сверхъестественном первоисточнике (откровение божье). Однако Штраус не рассматривает христианские легенды как простые выдумки, возникшие вне связи с исторической необходимостью и действительными потребностями общества. Евангельские чудеса представляют собой, с его точки зрения, мифы, бессознательное народное творчество, фольклорные произведения первых христианских общин, возникших в условиях глубочайшего кризиса и распада рабовладельческого общества. Эти мифы, писал Штраус, не сознательное и намеренное измышление отдельного лица, а продукт общего сознания, коллективного творчества целого народа или религиозной общины.

В объяснении религиозного мифотворчества Штраус исходил цз гегелевского понимания исторически развивающейся субстанции, проявляющей себя в виде народного духа. Та или иная форма религиозного сознания связана с определенной стадией развития народного духа и, следовательно, объективно обусловлена. Несмотря на то что Штраус не отрицал исторического существования Иисуса и считал христианство тождественным по своему внутреннему смыслу с высшей философской истиной, его книга способствовала активизации идейной борьбы в предреволюционной Германии.

Гораздо дальше Штрауса в критике христианской религии пошел Б. Бауэр, который вскоре стал признанным лидером мла-догегельянского движения. В качестве исходного пункта Бауэр взял не учение Гегеля о субстанции народного духа, а его учение о самосознании. Самосознание всесильно, утверждал Б. Бауэр, вся история человечества есть проявление его творческой деятельности, а все преграды на пути человечестра существуют не сами по себе, а лишь постольку, поскольку самосознание не осознало своей бесконечной мощи. Самосознание создает духовную действительность, соответствующую уровню его собственного развития, а затем уничтожает ее, подымаясь на новую, более высокую ступень. Эта фихтеанская субъективно-идеалистическая концепция применяется Бауэром для критики религии. В трудах «Критика евангельской истории Иоанна» (1840) и «Критика евангельской истории синоптиков» (1841 — 1842) Бауэр отрицал историческое существование Христа и рассматривал христианство как исторически изжившую себя форму «отчуждения» самосознания. Подобно Штраусу Бауэр полагал, что христианство (и религия вообще) есть необходимое порождение духовного развития человечества. Однако христианские легенды Бауэр считал не бессознательными мифами, а сознательными вымыслами, необходимость которых на определенной ступени развития самосознания вытекала из него самого.

Бауэр и его сторонники видели в религии главную угнетающую человека силу. Из религиозного гнета они выводили экономическое и политическое порабощение, феодальное право и нравственность. Поэтому младогегельянцы все социальные преобразования сводили к религиозной эмансипации, к отделению церкви от государства, к преодолению религиозного сознания, к критике религии и религиозных предрассудков. Младогегельянское движение, которое в 30-х годах играло прогрессивную роль, в первой половине 40-х годов стало постепенно сходить на нет.

Фейербах рассматривал свою философию как завершение и вместе с тем преодоление учения Гегеля и его предшественников. Если Гегель отрывал разум, мышление от человека, от его чувственной деятельности и потребностей, то «новая философия», или «философия будущего» — так называет Фейербах свое учение, — исходит из того, что реальным субъектом разума является человек, и только человек. Человек же в свою очередь продукт природы.

Отвергая противопоставление умозрительной философии эмпирическим наукам, Фейербах настаивает на том, чтобы философия также исходила из чувственных данных. Органы чувств — органы философии. Философия должна заключить союз с естествознанием; этот брак по любви будет плодотворнее, чем мезальянс между философией и теологией, существовавший на

Осуждая идеалистическое толкование мышления как внеприродной и сверхчеловеческой сущности, Фейербах приходит к выводу, что вопрос об отношении мышления к бытию есть вопрос о сущности человека, ибо мыслит лишь человек. Следовательно, философия, поскольку она решает вопрос об отношении мышления к бытию, должна быть антропологией, т. е. учение о человеке, в существовании, в деятельности которого этот вопрос находит свое фактическое, реальное разрешение. «Единство бытия и мышления истинно и имеет смысл лишь тогда, — пишет Фейербах,— когда основанием, субъектом этого единства берется человек» К Науки, изучающие деятельность человека, позволяют полностью вскрыть несостоятельность спекулятивно-идеалистического представления о мышлении и духовном вообще. Эти науки, в особенности физиология, выявляют неразрывную связь мышления с материальными процессами, совершающимися в человеческом организме, с чувственным восприятием внешнего мира и т. д. Человек неотделим от природы, следовательно, и духовное не должно противопоставляться природе как возвышающаяся над ней действительность. «Новая философия, — пишет Фейербах, — превращает человека, включая и природу как базис человека, в единственный, универсальный и высший предмет философии, превращая, следовательно, антропологию, в том числе и физиологию, в универсальную науку».

Таким образом, Фейербах стремится разработать материалистическую систему взглядов на базе научной физиологии и психологии человека. Конечно, такое понимание предмета материалистической философии носит односторонний характер, но в борьбе против идеалистического гегелевского учения о божественности мышления оно сыграло прогрессивную роль.

Фейербах возражал против характеристики своего учения как материалистического, в особенности потому, что в 50—60-х годах XIX в. в немецкой буржуазной философии подвизались так называемые вульгарные материалисты (Л. Бюхнер, К. Фогт, Я Молешотт), которые рассматривали мышление как особого рода вещество, выделяемое мозгом. Отмежевываясь от этих вульгаризаторов материалистической философии, Фейербах отказывался и от самого названия «материализм», что свидетельствовало о его непоследовательности в борьбе против идеализма. Однако он подчеркивал, что его учение опирается на предшествующую материалистическую философию.

Характерную особенность антропологического материализма Фейербаха составляет отрицание дуализма тела и души, признание и обоснование материалистического положения о единстве духовного и телесного, субъективного и объективного, психического и физического, мышления и бытия.

Антропологизм Фейербаха не сводится лишь к определенной постановке и решению основного вопроса философии. Существенным содержанием и назначением антропологического принципа является, по мысли Фейербаха, научное истолкование общественного сознания, в котором он видит отражение сущности человека. Но что такое эта сущность? Это, по Фейербаху, прежде всего чувственность, жизнь ума и сердца, многообразие переживаний индивида, который любит, страдает, стремится к счастью и т. д. Речь идет, следовательно, о том, чтобы рассматривать различные формы общественного сознания, в первую очередь религию, с точки зрения заключающегося в них жизненного содержания. В этом отношении Фейербах идет дальше предшествующих материалистов, которые утверждали, что религия, поскольку она совокупность фантастических представлений, лишена реального содержания. Фейербах же сводит сверхъестественное к естественному, фантастическое — к реальному, сверхчувственное — к чувственному; в этом основная черта его антропологического метода.

Антропологизм Фейербаха заключает в себе зачатки материалистического понимания истории, попытки материалистического истолкования религии как отражения реальной жизни людей. Однако эту реальную жизнь людей, сущность человека Фейербах понимает абстрактно, вне связи с определенными историческими общественными отношениями, классовым делением общества и т. Д. Поэтому он обычно ограничивается указанием на чувственную природу человека, чувственный характер человеческой деятельности, антропологическое единство всех людей.

Фейербах — блестящий критик идеалистической философии. Он убедительно опровергает выдвинутое против материализма обвинение в «некритическом», догматическом отношении к показаниям органов чувств, которое выдвинули и пытались обосновать представители идеалистической философии. Фейербах показывает, что требование идеалистов логически вывести (дедуцировать) существование внешнего мира, природы из мышления, сознания и т. д. проистекает из некритического идеалистически-религиозного представления о существовании сверхприродного первоначала. Таким образом, выходит, что спекулятивный идеализм отрицает независимое от сознания существование природы, поскольку он ставит над природой сверхприродный дух. Догматизмом, следовательно, оказывается не материалистическое признание внешнего мира, а идеалистическое решение основного вопроса философии, перелагающее с помощью теоретических аргументов религиозные воззрения на мир.

Фейербах доказывает, что идеализм исходит не из реальной действительности, а безосновательно отвлекается от чувственных данных и, следовательно, от действительных предметов, воспринимаемых органами чувств. Фейербах здесь выступает не против абстракции вообще, а лишь против идеалистического злоупотребления абстрагированием.

Критикуя положение Канта о существовании принципиально непознаваемых «вещей в себе», Фейербах отмечает, что этот агностический вывод имеет в своей основе ту же идеалистическую абстракцию, т. е. спекулятивное отвлечение от всего чувственно воспринимаемого.

Из своей критики идеализма Фейербах делает вывод о том, что идеалистическая философия представляет собой рационализированную, или спекулятивную, теологию. Философ, рассуждающий об абсолютном разуме, якобы образующем скрытую основу всего существующего, по сути дела, лишь утонченным образом излагает религиозные представления о боге и сотворении мира. Однако Фейербах вовсе не ставит знак равенства между спекулятивной идеалистической философией и религией. Он правильно указывает, что рационалистическое истолкование религии идеализмом ведет к противоречию с религиозными догматами, которые по самой своей сути непримиримы с наукой, разумом, логикой. Теизм понимает бога как чувственное существо, личность, находящуюся вне мира; спекулятивная же философия превращает бога в безличный дух, рассматриваемый как внутренняя сущность самой действительности. Таким образом, спекулятивная философия расчищает путь пантеизму, т. е. отождествлению бога с природой и, следовательно, отрицанию теизма.

Неисторическое понимание человеческой жизни мешает Фейербаху до конца понять исторически преходящий характер религии, так же как и действительные пути ее преодоления. Он часто говорит о том, что религиозно-фантастическое представление о мире неизбежно исчезнет, человек отвергнет мистическое представление о своей сущности, добьется на земле того, что религия обещает ему в мифическом, загробном мире. Но поскольку религия, по мнению Фейербаха, отражает, хотя и в извращенной форме, нечто извечно присущее человеку, постольку религиозное чувство непреодолимо, и Фейербах провозглашает, что любовь человека к человеку, в особенности же половая любовь, есть религиозное чувство. И поскольку любовь объявляется истинной сущностью религии, атеизм рассматривается как истинная религия, религия без бога. Это крайне расширительное понимание религии — наиболее слабый пункт фейербаховского антропологизма; оно смазывает роль религии как средства духовного порабощения масс, ведет к своеобразному оправданию религиозного чувства, к переоценке исторической роли религии, которая выступает в работах Фейербаха чуть ли не как главная форма духовной жизни людей. Атеист Фейербах провозглашает себя, таким образом, реформатором религии; в переходе от фантастически-религиозного сознания к религии без бога, обожествляющей высшие человеческие потенции, он видит путь обновления, демократизации общества, преодоления нищеты масс и т. д.

Если в анализе реального содержания религии Фейербах делает шаг вперед по сравнению с французскими материалистами, то в оценке общественной роли религии, в попытке создания новой религии Фейербах стоит ниже своих выдающихся предшественников. Он не понял, что научная критика религии не исчерпывается сведением религиозных представлений к их земному содержанию. Важнейшая задача научной критики религии состоит в анализе материальных причин религиозного удвоения мира, ибо только такого рода анализ обнаруживает социальную сущность религии и помогает открыть действительные исторические пути ее преодоления.

Основа философской антропологии Фейербаха — материалистическое учение о природе. В противоположность идеализму и религии Фейербах учит, что природа есть единственная реальность, а человек — ее высший продукт, выражение, завершение. В человеке и благодаря ему природа ощущает себя, созерцает себя, мыслит о себе. Выступая против идеалистически-религиозного принижения природы, Фейербах утверждает, что нет ничего выше природы, так же как нет ничего ниже ее. «Созерцайте же природу, созерцайте человека! Здесь перед вашими глазами вы имеете мистерии философии».

Понятия «бытие», «природа», «материя», «действительность», «реальность», с точки зрения Фейербаха, представляют собой обозначение одного и того же.

Опираясь на достижения предшествующего материализма, Фейербах отстаивает положение о неразрывной связи материи и движения. Однако у него нет ясного представления о качественном многообразии форм движения материи, об их переходе друг в друга, ввиду чего тезис о самодвижении материи, который Фейербах поддерживает вслед за французскими материалистами, представляет собой лишь вывод из отрицания божественного первоначала. Если такая постановка вопроса была неизбежна в XVIII в., когда естествознание не давало еще необходимых данных о немеханических формах движения материи, то в середине XIX в. это положение, высказанное в столь общей форме, уже не продвигало вперед материалистическую теорию.

Фейербах, правда, не ограничивается одним лишь признанием всеобщности движения, он говорит также и о развитии. «Земля, — указывает он, — не всегда была такой, какова она в настоящее время; скорее она достигла своего теперешнего состояния в результате развития и ряда революций». Фейербах считает, что все живое возникло из неживого, и если в настоящее время не происходит возникновения примитивных живых существ из неживой материи, то это свидетельствует лишь о том, что теперь на Земле нет тех объективных условий, которые имели место миллионы лет тому назад. Тем не менее в целом Фейербах стоит на позициях метафизического понимания процесса развития, поскольку он отвергает объективность диалектических противоречий, единство и борьбу противоположностей как внутренний источник развития.

В отличие от материалистов XVIII в. Фейербаха уже не удовлетворяет механистическое понимание природы. Он делает некоторые попытки его преодоления. Так, он выступает против сведения высших форм существования материи к низшим. Зрение и слух не могут быть сведены к одним лишь оптическим и акустическим закономерностям, психические акты существенно отличаются от их физиологической основы. Единство субъективного и объективного, психического и физического не устраняет внутреннего различия между ними. Хотя в своем первоначальном виде живое не может возникнуть из иного источника, чем неживое, это не дает оснований для отрицания качественного своеобразия жизни.

Отвергая механистическое понимание жизни, Фейербах решительно отвергает и витализм. Его понимание жизни как высшей формы бытия природы направлено главным образом против вульгарного материализма, который фактически отрицает существование сознания. Сознание во всех его формах рассматривается Фейербахом как непосредственное выражение единства субъекта и объекта.

Материалистически решая вопрос о соотношении живой и неживой природы, Фейербах подвергает критике идеалистическую телеологическую концепцию, согласно которой вся природа в целом представляет собой предустановленную (установленную богом) гармонию. Фейербах разъясняет, что целесообразность в животном и растительном мире не есть результат реализации внутренне присущей явлениям цели, а есть закономерное следствие единства материального мира. В отличие от материалистов XVII—XVIII вв. Фейербах не отрицает объективной целесообразности в живой природе. Он правильно указывает на относительный характер этой целесообразности, но не может объяснить этот факт, так как почти не обращается к данным естествознания, в частности к учению Ч. Дарвина.

Таким образом, фейербаховское учение о природе, несмотря на отдельные диалектические догадки и более глубокое, чем у предшествующих материалистов, понимание единствами многообразия природы, в целом не выходит за пределы метафизического материализма. Это сказывается, например, в фейер-баховском определении природы: «Я понимаю под природой совокупность всех чувственных сил, вещей и существ, которые человек отличает от себя как нечеловеческое... Или, беря слово практически, природа есть все то, что для человека — независимо от сверхъестественных внушений теистической веры — представляется непосредственно, чувственно, как основа и предмет его жизни. Природа есть свет, электричество, магнетизм, воздух, вода, огонь, земля, животное, растение, человек, поскольку он является существом, непроизвольно и бессознательно действующим. Под словом «природа» я не разумею ничего более, ничего мистического, ничего туманного, ничего теологического». Приводя эти слова Фейербаха, В. И. Ленин в своем конспекте «Лекций о сущности религии» отмечает: «Выходит, что природа = все кроме сверхприродного. Фейербах ярок, но не глубок. Энгельс глубже определяет отличие материализма от идеализма».

Продолжая материалистические традиции XVIII в., Фейербах внес значительный вклад в разработку материалистически-сенсуалистической теории познания. Прежде всего он решительно выступает против идеалистического третирования чувственного созерцания как чего-то низшего, поверхностного, далекого от истины. Реальный мир есть чувственно воспринимаемая действительность, следовательно, лишь благодаря чувственным восприятиям возможно его познание.

Фейербах категорически отрицает существование принципиально невоспринимаемых чувствами объектов. Чувственное восприятие, непосредственное по своей природе, может быть также опосредствованным, т. е. давать косвенные свидетельства того, чего мы не видим, не слышим, не осязаем. «Итак, не только внешнее, но и внутреннее, не только тело, но и дух, не только вещь, но и я составляют предметы чувств. Поэтому все является чувственно воспринимаемым, если не непосредственно, то опосредствованно, если не обычными, грубыми чувствами, то изощренными, если не глазами анатома или химика, то глазами философа, поэтому совершенно законно эмпиризм усматривает источник наших идей в чувствах». Фейербах выступает также против скептической, агностической критики чувственных восприятий, утверждая, что последние в силу своей непосредственной связи с вещами никогда нас не обманывают.

47 вопрос

Проблема субстанции и ее решение в классической метафизике Нового времени (Р. Декарт, Б. Спиноза, Г.В. Лейбниц).

Начинается метафизика нового времени с Рене Декарта (1596-1650).\ Центральным понятием рационалистической метафизики является понятие субстанции (лат. substantia - сущность, нечто, лежащее в основе). Положение "мыслю, следовательно, существую" представляет собой соединение двух соответствующих идей: "Я мыслю" и "Я существую". Из положения "Я мыслю" следует, что "Я" есть нечто мыслящее, нечто духовное, или душа в терминологии Р. Декарта. Душа представляет собой некую непротяженную сущность или субстанцию Собственная душа человека является первым предметом его познания. В душе содержатся идеи, одни из которых приобретены человеком в ходе его жизни, другие же являются врожденными. Декарт считает, что основные разумные идеи души, главная из которых - идея Бога (другие - идеи чисел и фигур), не приобретенные, а врожденные. А поскольку человек обладает идеей Бога, то предмет этой идеи существует.

Философия Р. Декарта получила название дуалистической, так как в ней постулируется существование двух субстанций - материальной, которая обладает протяженностью (делимостью до бесконечности), но не обладает мышлением, и духовной, которая обладает мышлением, но не обладает протяженностью. Эти две независимые друг от друга субстанции, будучи продуктом деятельности Бога, соединяются в человеке, который может познать и Бога, и созданный им мир. определяет субстанцию как вещь, которая не нуждается для свое го существования ни в чем, кроме самой себя.

Материальную субстанции, главным атрибутом которой является протяжение Декарт отождествляет с природой, а потому с полным основанием заявляет, что все в природе подчиняется чисто механическим законам, которые могут быть открыты с помощью математической науки механики. Из природы Декарт, так же как и Галилеи, полностью изгоняет понятие цели, на котором основывалась аристотелевская физика, а также космология и соответственно понятия души и жизни, центральные в натурфилософии эпохи Возрождения. Именно в XVII веке формируется та механистическая картина мира, которая составляла основу естествознания и философии вплоть до начала XIX века.

Дуализм субстанций позволяет, таким образом, Декарту создать материалистическую физику как учение о протяженной субстанции и идеалистическую психологию как учение о субстанции мыслящей. Связующим звеном между ними оказывается у Декарта бог, который вносит в природу движение. До Декарта никто не отважился отождествить природу с протяжением, то есть с чистым количеством. Не случайно именно Декартом в наиболее чистом виде было создано представление о природе как о гигантской механической системе, приводимой в движение божественным "толчком".

В отличие от дуалистической философии Р. Декарта, философия Б. Спинозы (1632 - 1677) носит монистический (объединяющий) характер, являясь учением о единой всеобъемлющей субстанции, которая есть всё, как и все есть субстанция. Субстанция для Б. Спинозы - непосредственно данное, сущность которого заключает в себе необходимое существование. Субстанция для своего существования не нуждается ни в чем ином, она есть причина самой себя. Определив субстанцию как причину самой себя и исходя из этого основного критерия, Б. Спиноза выводит и все остальные свойства субстанции: вечность во времени и ее бесконечность в пространстве.

Так понятая субстанция есть то, что называют природой или Богом. Б Спиноза отходит от ортодоксальных религиозных взглядов. Его мировоззрение носит пантеистический характер, то есть Бог как бы растворяется в природе, которая есть вечное творческое начало. Только природа в целом, или субстанция, существует необходимо, только ее сущность включает в себя существование. Представление о слиянии бога и природы, которое лежит в основе учения Спинозы, является продолжением той традиции, которая была намечена у Николая Кузанского и развернута у Джордано Бруно.

Заключая причину своего бытия в себе, субстанция обладает бесконечным множеством атрибутов или сущностных свойств. Субстанция одна, но атрибуты, качества, выражающие ее сущность, и способы, посредством которых она выражает свое бытие, бесчисленны. Человек познает субстанцию через два ее атрибута - протяженность и мышление. Он может только постигнуть, но не изменить, ход мирового процесса, чтобы сообразовать с ним свою жизнь и свои желания ("свобода есть познанная необходимость"). В этом - известная близость спинозовского миросозерцания учению стоиков. "Не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать", - вот максима спинозовской этики.

Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716) отверг как дуалистическую трактовку бытия Р. Декарта, так и монистическое учение о субстанции Б. Спинозы. Он противопоставил им плюралистическую концепцию бытия как совокупности множества субстанций - монад (от греч. монас - единица, единое). Тем самым Лейбниц попытался провести в рационалистической метафизике XVII века восходящее к Аристотелю номиналистическое представление о реальности только единичного. Согласно Лейбницу, субстанция как исходное начало всего сущего должна обладать абсолютной простотой и неделимостью, а посему не может быть сложной, так как сложная субстанция зависела бы от простых; субстанция не может быть и протяженной по причине бесконечной делимости пространства.

Философ приходит к выводу о существовании множества простых субстанций. Монады, в представлении Лейбница, - это и есть простые неделимые субстанции, "истинные атомы природы", которые в отличие от атомов древнегреческих мыслителей обладают не телесной, а духовной природой.

Из простоты монад вытекает то обстоятельство, что они не изменяются без своей внутренней необходимости под влиянием других монад. Каждая монада представляет собой некий замкнутый мир, отражая при этом в себе весь мировой порядок. Для преодоления изолированности монад Лейбниц вводит принцип предустановленной гармонии, исходящий от Бога, который обеспечивает внутренний порядок всего мира монад. Монады как субстанции вечны и неуничтожимы, они не могут возникнуть или погибнуть естественным путем. Возникают монады из непрерывных излучений божества и могут быть уничтожены лишь сверхъестественным путем. Являясь духовными сущностями, находящимися в деятельном состоянии, монады имеют собственную определенность, отличающую их друг от друга. Рационализм в учении Г. Лейбница о монадах выразился в том, что постичь монады можно только разумом.

Деятельность монад, по Лейбницу, выражается в непрерывной смене внутренних состояний, которое мы можем наблюдать, созерцая жизнь собственной души. Наделяя монады влечением и восприятием, Лейбниц мыслит их по аналогии с человеческой душой. Если Декарт жестко противопоставил ум как неделимое всей остальной природе, то Лейбниц, напротив, считает, что неделимые монады составляют сущность всей природы. Монады по своему рангу различаются в зависимости от того, в какой мере их деятельность становится ясной и отчетливой, то есть переходит на уровень осознанной. В этом смысле монады составляют как бы единую лестницу живых существ, низшие ступеньки которых образуют минералы, затем - растения, животные, наконец, человек; на вершине лестницы Лейбниц помещает высшую монаду - бога. Возрастание степени сознательности или разумности - вот Лейбницев критерий для определения степени развитости монады.

Лейбниц является также одним из первых философов Нового времени, который разделял принципы деизма (от лат. deus - бог). Деизм отвергает идею повсеместного и повседневного вмешательства бога в жизнь природы и общества, не отрицая существования самого бога. Бог рассматривается лишь как первопричина, как творец мира, сообщивший миру законы, действующие в последующем времени самостоятельно. По Лейбницу, Бог, сотворив наилучший из всех возможных миров, и установив в нем изначально гармонию между множеством существующих субстанций - монад, более не вмешивается в дела этого мира, который от этого не становится менее совершенным.

48вопрос

Этика: ключевые проблемы. Понятие высшего блага и всеобщей нормы  

В Живой Этике, в частности, утверждается, что существует особый сверхчувственный Надземный мир наряду с нашим, земным, данным в чувственном опыте. Этот Надземный мир представляет собой многоуровневую реальность мыслей, чувств и психических переживаний с возможностью непосредственного сознательного бытия в нём. Он специфически физичен и материален, но только материальность этого мира «тонкая», а не плотная, как в нашем физическом мире. Иногда Надземный мир называют также «субъективным» в противовес нашему как бы «объективному» миру, ибо там реальными и объективными становятся все наши казавшиеся на Земле субъективными и эфемерными мысли и чувства; а так называемые объективные материальные свойства вещей (плотность, масса, протяженность), напротив, обнаруживают свою относительность и несущественность. На этом моменте я подробнее остановлюсь чуть ниже.

Живя в плотном теле на Земле и находясь под воздействием майи, чувственного образа мира [11], мы не замечаем (разве что в исключительных случаях), что всегда причастны и к миру Надземному, находясь с ним в непрерывном психофизическом взаимодействии, черпая оттуда образы и идеи и, в свою очередь, оказывая на него обратное мощное влияние актами своей внутренней психической жизни. Иными словами, человек ― это многомерное существо, одновременно живущее и творящее сразу по крайней мере в двух мирах ― земном и Надземном.

В «субъективном» Надземном мире есть свой строгий порядок распределения на слои и сферы (высшие и низшие), а также строгая логика движения по этим слоям с возможностью многообразного бытия в них, начиная с «мучительного горения» в огне своих тёмных страстей и желаний (низшие слои Тонкого мира) и кончая возможностью сознательного и радостного творчества в высших его слоях, когда человек получает ответы на мучившие его на Земле вопросы и реализует самые свои сокровенные познавательные и созидательные чаяния. Многое из того, что было на Земле догадкой и смутной интуицией ― действие кармических законов, идеальные основы формообразования, наличие в Космосе духовной Иерархии, ― получает в мире Надземном наглядное подтверждение; а то, что так ценилось в плотном мире ― богатство, власть, слава, чувственные удовольствия, ― напротив, совершенно десубстанциализируются и обесцениваются. Мир Надземный (и особенно Тонкий мир) ― это область пожинаемых человеком следствий от причин, заложенных им в мире плотном; но он же ― сфера проектирования своих будущих земных жизней в свете знания, полученного в надземных сферах.

Онтологию Живой Этики вполне можно назвать монодуалистической, по удачной терминологии русских мыслителей Н.Я.Грота, С.Л.Франка и С.Н.Булгакова. В этом неудобоваримом, на первый взгляд, термине ― «монодуализм» ― присутствуют два очень важных и принципиальных аспекта: 1) в основе бытия лежат два противоположных, относительно независимых друг от друга начала (дуализм); 2) эти начала друг от друга неотделимы и нуждаются во взаимном опосредствовании для проявления своих внутренних конструктивных потенций (монизм).

Так, Живая Этика (или Агни Йога) монодуалистически принимает и духовное (идеальное), и физическое (материальное) Начала бытия, а если использовать классическую религиозно-философскую терминологию ― Божественный Абсолют и Великую Мать-Материю. Безматериальный смысловой Абсолют и лишённая смысла, воплощающая энергийное начало мироздания Первоматерия, по-видимому, навсегда останутся для нас исключительно гипотетическими богословско-философскими концептуальными конструктами, образуя «верхнюю» и «нижнюю» границы реально существующего и, соответственно, реально умопостигаемого человеком бытия. Живая Этика прямо говорит о непознаваемости Высшего и Непроявленного, предостерегая от метафизических спекулятивных игр, на которые так падок самодовлеющий разум, лишённый дара благоговейного молчания перед неизречёнными тайнами мироздания Бытия.

Единственное, что по-настоящему есть для нас в проявленном, т.е. в перешедшем в процесс психофизического развертывания и творческого обогащения, Космосе, ― это различные проявления единой идеально-материальной (или духоматериальной, или энерго-смысловой) субстанции как результата взаимоопосредствования исходных Начал. Эту порождающую субстанцию русская религиозно-философская мысль, начиная с В.С.Соловьёва, называла Софией-Премудростью Божией. Е.И.Рерих писала: «Элемент Дух-Материя <…> содержит в себе всю проявленную Вселенную, потому нельзя говорить, что на одной стороне находится дух, а на другой первичная материя. Истинно, они едины, и лишь различные степени дифференциации этого элемента при своих сочетаниях могут и дают всё разнообразие проявленного и видимого Космоса» [12, с. 357].

Этика (от греч. ήθος — нрав) или мораль (от лат. mos — нрав) в узком смысле слова значит учение о нравственном. Так как все стимулы, определяющие нравственные проявления человека, выводятся из тех или иных общих причин, то этика является учением об основных принципах нравственности. Поскольку эти принципы открываются в самом человеческом духе, этическое исследование имеет характер психологической дисциплины. С этой точки зрения мораль сводится к учению о так называемых добродетелях, о совести или сознании долга. Поскольку же моральное определяется теми или иными положениями, имеющими характер правил, с которыми должны сообразоваться человеческие действия, Э. превращается в нормативную науку о законах или нормах человеческого поведения. Область Э. этим не ограничивается. Стремление рационально обосновать человеческую мораль и вывести ее из какого-либо единого безусловного принципа приводит этическое исследование к установлению и определению самых общих этических категорий, обозначаемых обыкновенно терминами: "высшее благо", "добро", "долженствующее быть". Так как категории эти ставятся в то же время конечными целями человеческого или даже мирового развития, то Э. получает при этом характер учения о конечных целях. Наряду с исследованием положительных моральных ценностей, в содержание этических систем входит обыкновенно определение отрицательных принципов морали, объединяемых в общем понятии зла. Находясь в неразрывной связи с основными гносеологическими и общефилософскими проблемами и восходя в своем исследовании к самым высшим философским обобщениям, Э. входит в состав человеческого знания как одна из философских дисциплин.

Все этические построения, по содержанию избранных принципов, сводятся к нескольким основным типам или направлениям. Такие типы могут быть установлены с различных точек зрения. Этические системы называются автономными, если они выводят нравственный закон из природы самого нравственно-действующего субъекта, причем этот закон обладает одной лишь внутренней санкцией и вполне свободен от какого-либо внешнего авторитета. В противоположность этому, гетерономной моралью признается та, в которой нравственные нормы оказываются по отношению к действующему субъекту чисто внешними установлениями, обоснованными на каком-либо внешнем авторитете (например, законы государства или заповеди религии). Признание нравственных норм прирожденными человеческому сознанию или вытекающими из первичных и независимых от опыта свойств человеческой природы характеризует так называемую априорную Э. Ей противополагается эмпирическая Э., утверждающая, что все формы и проявления нравственности возникают путем эволюции, на почве пережитого опыта. Столь же основным является различие между системами индивидуализма, полагающего моральные ценности в отдельных индивидуумах, и универсализма, ставящего целью морального поведения ту или иную общественную организацию или мировое целое. С психологической точки зрения может быть различаема мораль рефлексии или рассудочности и мораль чувства.

Везде и во все времена воля человека, живущего в обществе себе подобных, связывалась нравственными нормами самого разнообразного содержания, имеющими вид обычаев, религиозных или государственных установлений. В этом смысле мораль предшествует познанию и часто является даже могущественным стимулом его развития: по преимуществу в области морали зарождается философская мысль. Моральное, сознаваемое сначала как безотчетно-должное, требует с течением времени своего обоснования, как необходимого для достижения открывающихся разуму целей. При этом моральная телеология неизбежно приводит к философской онтологии: "должное" выясняется при помощи философского познания "сущего". Несмотря на этот приоритет морали в развитии общественного и индивидуального человеческого сознания, первые исторически известные попытки научной этики возникают сравнительно поздно, уже на почве вполне ясно обозначившейся философской космологии. Если мораль, как житейскую мудрость общественных законодателей, следует признать существовавшей в самой глубокой древности, то мораль, как философскую теорию, можно констатировать только после Сократа. Было бы, однако, несправедливо совсем отрицать существование философской этики у философов досократовского периода. Она несомненно существовала у пифагорейцев, у Гераклита и Демокрита, если не в виде законченной системы, то как ряд обобщений, находящихся в логической связи с их метафизическими воззрениями. У них же мы впервые находим те общие этические принципы, которые были положены в основание теорий позднейших моралистов. Пифагорейцы, в согласии со своей метафизикой чисел, ставили такими принципами гармонию, порядок и меру. На них основывали они как физическое, так и моральное устройство вселенной.   Быть нравственным — значит, для Гераклита, быть причастным единому вселенскому разуму. Нравственно-должное заключается в исполнении общего закона. Все индивидуальное, оторванное от всеобщего, обречено на гибель и разложение. В воззрениях Демокрита обнаруживается сродство материализма с эвдемонизмом. Высшим благом, по мнению Демокрита, является счастье. Но истинное и прочное счастье дается только духовными радостями. Это мнение дает основание видеть в Демокрите провозвестника позднейшего эпикурейства. Деятельность софистов дала отрицательные результаты для развития Э. Выставляя своим девизом условность и субъективизм в сфере познания и практики, софисты отвергли основные этические принципы безусловно-должного или ценного и превратили нравственное в пригодное или желательное для тех или иных условных целей. В лучшем случае, мораль их принимала характер тривиального благонравия, как, например, в известной аллегории Продика "Геркулес на распутье". Борцом против этой беспринципности явился Сократ. Как в области теоретического познания, так и в области морали, значение Сократа заключается не столько в содержании и систематизации высказанных им идей, сколько в том методе, которым они вырабатывались. Метод этот состоял в восхождении от частного к общему. Сократ обладал искусством образовывать в умах своих собеседников общие понятия. Для морали это значило создавать более общие моральные ценности. В противоположность софистам, разменявшим объективные нормы нравственности на мелкую монету условных потребностей и личного произвола, Сократ воспитывал у своих современников убеждение в существовании безусловного морального блага. Нравственную деятельность Сократ рассматривал с точки зрения целесообразности. Мы действуем правильно, когда наши действия достигают поставленной цели. Из этого следует, что для правильного действия необходимо знать соотношение между целями и средствами их достижения. Кроме того, все наши действия только тогда являются нравственно ценными, когда мы имеем правильное познание о благе. Отсюда вытекает, что все хорошие поступки обуславливаются знанием или мудростью — и наоборот, знающий благо, по мнению Сократа, неизбежно к нему стремится и его достигает. Зло может происходить только от неведения блага и пути к нему. Это установление неразрывной связи между знанием добра и добрыми поступками приводит Сократа к отождествлению мудрости с добродетелью, разумности — с добром, отождествлению весьма характерному для всей греческой философии и проводимому в том или ином смысле во всей истории Э. до наших дней. Признавая существование безусловных моральных принципов, Сократ не дал, однако, ясного и определенного содержания этих принципов. Все виды морального блага, бывшие предметом рассмотрения Сократа, тяготеют, главным образом, к двум конечным инстанциям: пользе и законам. Вообще философия Сократа вращалась, по-видимому, преимущественно в области житейских и политических интересов, не дающей почвы для обоснования чего-либо безусловного. В этом отношении Цицерон был прав, говоря, что Сократ свел философию с неба на землю. Однако реализм Сократа имел весьма условное значение: если он, в противоположность своим предшественникам, начинавшим свою философию с астрономических теорий, занялся делами земли и обратил все свое внимание на человеческую деятельность и человеческие отношения, то было бы ошибочно думать, что в них он не находил ничего более высокого и ценного, чем польза и положительное право. Весьма важным для всей морали Сократа является его различение законов писаных или законов государства и законов неписаных или божественных. В этих-то последних и следует видеть центр тяжести его философии; в них же находит объяснение его личная жизнь, совершенно не соответствовавшая принципам утилитарной морали. Под божественными законами Сократ разумел, прежде всего, те универсальные требования морали, которые присущи всем людям без исключения и нарушение которых неизбежно влечет за собой возмездие. Существование таких законов (богопочитание, повиновение родителям) служило для Сократа указанием на то, что человеческому сознанию присуща какая-то высшая и всеобщая разумность, велениям которой человек безусловно обязан повиноваться. В сущности, и писаные законы государства являются отражением этих безусловных божественных законов, почему и должны быть исполняемы, независимо от того, насколько они справедливы. Таким образом, и в сфере эмпирического и условного Сократ умел найти непреложные указания на нечто безусловное. В результате Э. Сократа несомненно имела религиозный характер. Он был убежден в существовании Бога, как мирового разума, и в воздействии Бога на все живущее. Мало этого, Сократ не только был убежден в существовании Бога: он ясно сознавал в самом себе голос Божественного разума и повиновался ему с безусловной уверенностью и спокойствием. Это сознание и составляло сущность философского и в то же время морального пафоса Сократа; оно же сделало неизбежной величественную смерть его. Основоположения Сократа получили у его учеников дальнейшее развитие в двух направлениях: у Платона — в духе крайнего идеализма, у Антисфена и Аристиппа — в духе реализма. Платон целиком воспринял и детально разработал основное положение Сократа о тождестве знания и добродетели. В воззрениях Платона на понятие блага можно отметить несколько переходных стадий. Реалистическое понимание блага, присущее в значительной степени Сократу, не осталось чуждым и Платону. В этом отношении особенно резко выделяется диалог "Протагор", где в уста Сократа Платон вкладывает гедоническую теорию блага, основанную на понятии удовольствия. Насколько, однако, резко противоречит этот взгляд остальным воззрениям Платона и всему духу его философии, можно видеть из того, что объяснение самого факта его существования в творениях Платона всегда представляло для историков древней философии большое затруднение. Некоторые, как, например, Штейнгарт и Шлейермахер, объясняли этот пункт иронией Сократа, издевающегося над знаменитым софистом. Целлер утверждал, что Сократ высказывал здесь гедонические положения хотя и серьезно, но не в качестве своих действительных убеждений, а лишь гипотетически, опираясь для целей аргументации на мнение толпы (τών πολλών). Штрюмпель делает ответственным одного лишь Сократа, отводя в этом месте для Платона лишь роль историка. Наиболее смелое, хотя и наиболее спорное разрешение вопроса принадлежит Владимиру Соловьеву: по его мнению, диалог "Протагор" написан не Платоном, а Аристиппом, основателем школы киренаиков. Во всяком случае, гедонизм может быть признан в мировоззрении Платона лишь переходным моментом; средоточием его является идеалистическое понимание блага. Это понимание предуказанно было уже учением Сократа, с особенной же ясностью и определенностью — самой его личностью и смертью. Высказанное Сократом в темнице положение, что лучше потерпеть несправедливость, чем сделать несправедливость, глубоко запало в ум Платона. Он подробно обсуждает его в двух диалогах: "Критоне" и "Горгии". В последнем он приходит к признанию самой справедливости душевным благом, а несправедливость признает своего рода болезнью, т. е. злом. Таким образом, в понятии справедливости, отождествленной с благом, это последнее понятие приобретает ясный идеалистический смысл. Поскольку в благе признается еще гедоническое содержание, оно принимает трансцендентный характер загробного блаженства. Здесь уже ясно намечается переход этического принципа в потусторонний

идеальный мир. По мнению Целлера, вся философия Платона по существу представляет Э. Это мнение в особенности применимо к Платоновской теории идей. Идеи — это тот мир, который с неизбежностью возникал в уме Платона в его неустанном искании высшего морального принципа. Смерть Сократа с наглядностью показала, что в этом мире тщетно было бы искать высшей правды и высшего блага, правда всегда обречена на поругание и на жертву. Раз что существует абсолютное высшее благо, его место не здесь, а в мире идей. Идеи — это первообразы вещей; в них скрыта истинная сущность вещей, их истинное благо и красота. Отвлекаясь от чувственности и приходя к познанию идей, мы вместе с тем приходим к познанию истинного, не призрачного блага и красоты. И здесь, на почве идеологии, познание является средством достижения блага. Философский эрос есть та универсальная добродетель, которая одновременно приводит и к истинному познанию, и к истинному благу, и к бесконечному блаженству. Человеческая душа связана с миром идей своим происхождением из него. В этой же связи следует видеть залог ее возможного возврата в этот мир. Психологически эта связь понимается Платоном в понятии о воспоминании и в учении о трех частях души (μέρη). Главенствующая разумная часть обращена к миру идей. Ей противоположна по своим стремлениям чувственно-похотливая, направленная на призрачное, т. е. чувственное, бытие вещей. Промежуточное положение между ними занимает третья часть, более благородная, чем последняя, но тоже чувственного характера, способная склоняться на ту или на другую из противоположных сторон. Это деление души служит основанием более специального учения Платона о добродетели. Каждой части соответствует особая добродетель: уму — мудрость, чувству — мужество, вожделению — самообладание. Правомерное или справедливое участие всех этих частей в жизни души составляет четвертую, главную добродетель. Эту теорию добродетелей, в которой вожделение получает свое правомерное участие, следует рассматривать как некоторую уступку человеческому несовершенству, объясняемую и тем обстоятельством, что, развивая это учение, Платон имел собственно в виду обоснование своей социальной теории. Государство, наподобие души, состоит из трех классов: ремесленников, воинов и правителей. Ремесленникам принадлежит та государственная функция, которая относится к области низшей чувственности, т. е. всякого рода промышленность. Воины должны направлять свои силы на то, чтобы мужественно отражать внешних врагов и приводить в действие законы. Роль правителей принадлежит лучшим и мудрейшим людям государства: они олицетворяют его разум. Их функция — руководить государственной жизнью, создавая законодательство и направляя развитие общества к высшему, идеальному благу. В политике Платон проводит самый строгий аристократизм и универсализм. Все важнейшие функции общественной жизни находятся в зависимости от правителей, которые, как мудрецы и люди знания, одни только могут дать правильное направление общественной жизни. Все индивидуальные стремления должны быть согласованы с благом целого. Устройство браков, от которых, главным образом, зависит качество будущего поколения, не может быть предоставлено произволу отдельных личностей, но должно регулироваться правителями. Частная собственность в таком государстве является допустимой только для низшего класса. Государство, в котором должно потонуть все индивидуальное, не является, однако, самоцелью, а лишь средством для достижения высшего, для осуществления идеи Блага. Благо — высшее начало в мире идей. Оно является первоисточником всех остальных идей, а через них — и всего существующего. Оно же является и конечной целью всего бытия. Оно — солнце, дающее всему жизнь и обратно притягивающее к себе все живое. Благо и Бог — понятия равнозначащие. В понятии Бога Э. Платона получает свое конечное завершение. Вообще, понятие Бога является самым общим и самым абсолютным этическим принципом как древней языческой, так и новой христианской Э. Можно сказать без преувеличения, что философия Платона, восходящая от реальных и частных принципов к самому общему идеальному, служит историческим прологом всего дальнейшего развития Э., по крайней мере, в основных его моментах.. Возникшее на почве философии Сократа реалистическое направление Э. можно подразделить на два основных направления: одно — которое можно назвать положительным эвдемонизмом — полагает конечной целью существования и человеческого поведения удовольствие в той или иной форме; в другом — отрицательном эвдемонизме — такой же целью ставится отсутствие страдания. Несмотря на тождество основного принципа — удовольствия в форме положительной или отрицательной величины, — оба эти направления, по своим жизненным результатам и отношению к другим этическим принципам, существенно различны. Положительный эвдемонизм представлен гедонической школой киренаиков и эпикурейцами. Аристипп, основатель киренейской школы, ставил конечной целью удовольствие, независимо от его специфического качества. Самой ценной стороной удовольствия он считал его интенсивность, отсюда вытекало предпочтение удовольствий тела, как наиболее сильных. Удовольствие настоящего ценилось выше, чем удовольствие будущего, находящегося в руках неверной судьбы. У одного из последователей Аристиппа, Гегесия, гедонизм превратился в крайний пессимизм: находя, что жизнь неизбежно дает больше страданий, чем наслаждений, он пришел к заключению, что смерть есть самый логический вывод из правильно сделанного гедонического расчета. Теория Гегесия создала среди его современников много самоубийств, а ему дала мрачное прозвище "внушителя смерти" (πεισιθάνατος). В этом историческом эпизоде иногда усматривают доказательство внутренней несостоятельности гедонизма, приходящего путем естественной эволюции к отрицанию жизни. Едва ли это верно. Гедонизм сам по себе совершенно чужд пессимизму; в противном случае их связь сказывалась бы на каждом отдельном представителе этого направления. Пессимизм Гегесия естественнее всего объяснить психологически: ему не давались удовольствия жизни, тогда как находчивый и жизнерадостный Аристипп умел ими пользоваться. Правда, этого факта достаточно, чтобы отвергнуть удовольствие в качестве всеобщего, для всех годного принципа; но гедоники и не претендовали на такую всеобщность, так как ставили своим принципом отнюдь не общее, но личное удовольствие. Отличие эпикурейцев от гедоников состоит лишь в развитии и более детальной разработке основного принципа. Эпикурейцы считались с причинами удовольствия, с его длительностью, с возможностью последующего страдания. В результате у них выработалась более осторожная и смягченная форма эвдемонизма. Идеалом эпикурейства является особого рода блаженная невозмутимость (άταραξία), имеющая не одну отрицательную ценность отсутствия страданий, но также и положительный смысл полной удовлетворенности. Времяпрепровождение своих богов они представляли именно в форме безмятежного dolce far niente. Насколько облагороженными по сравнению с гедонизмом являются воззрения эпикурейцев, ясно видно из их предпочтения духовных удовольствий телесным, а также из той высокой оценки, которую они придавали удовольствию дружбы. Отрицательный эвдемонизм имеет представителями киников и отчасти стоиков. Подобно взаимоотношению двух предшествовавших учений, стоицизм можно назвать усовершенствованным кинизмом. Основным принципом киников является абсолютная свобода от влияний окружающей жизни, приводящая к отсутствию всяких страданий. Киники, бывшие больше людьми практики, чем теории, проводили этот принцип весьма односторонне, устремляя всю силу своего презрения на внешнюю материальную обстановку и в открытом попирании всех требований культурности испытывая некоторое своеобразное наслаждение. Этим, быть может, естественнее всего объяснить те, в сущности ненужные, крайности, в которые они впадали в своем образе жизни. Проповедуя безразличие ко всему, что не есть добродетель, киники в действительности не оставались на точке безразличия, но со страстью искореняли то, что, по их мнению, мешало добродетели и независимости мудреца. Стоическая апатия проявлялась равномернее и спокойнее: однако не только в практическом применении основного принципа следует видеть разницу кинической и стоической школ, но главным образом в теоретических воззрениях последней, дающих место ясной универсальной тенденции. Эта тенденция выражалась в понятии мирового закона, в признании существования универсальных норм бытия. В постижении и осуществлении этих норм и заключается обязанность стоического мудреца. Эти нормы имели, в воззрениях стоиков, главным образом натуралистическое и политическое значение. Стоицизм порывает с эвдемонистической точкой зрения и становится на почву объективного обоснования морали. На этой именно почве стоицизм разросся в сложную моральную систему, имевшую весьма большое историческое значение. В связи с эклектическими философскими учениями, распространившимися во II в. до Р. Х., стоицизм был перенесен в Рим и там послужил основанием государственного законодательства. Стоическая идея универсальных разумных норм человеческой природы, стоящих над всеми национальными и индивидуальными различиями, легла в основу римского права. Исходя из одного и того же эвдемонистического принципа, эпикуреизм и стоицизм оказали весьма различное влияние на общественные нравы и настроение. Имея своей целью положительное удовольствие, эпикурейство лишено было того дисциплинирующего влияния на человеческую волю, которым, несомненно, обладал стоицизм. Поставленный своим основателем на довольно значительную моральную высоту, эпикуреизм имел все-таки перед собой вниз направленную плоскость, по которой, под флагом разумного пользования благами жизни, неудержимо влекли его низшие инстинкты человеческой природы. Его падение наиболее резко обнаружилось на римской почве. Но и в лучших своих проявлениях эпикурейство не пошло далее личного душевного благоустройства.

В общественной жизни эпикурейцы руководились девизом "проживи незаметно" (λάθε βιώσας), возводя таким образом в принцип себялюбивое обособление и равнодушие к общественным интересам. Виндельбанд совершенно правильно отмечает, что это эгоистическое удаление в частную жизнь сделало эпикуреизм реальной философией всемирной римской монархии, ибо самой твердой основой деспотизма была та страсть к наслаждению, в силу которой каждый, среди общей путаницы, старался спасти в тишине своей частной жизни возможно больше личного довольства. Совершенно иную роль сыграл в языческом мире стоицизм. Его аскетический характер имел нравственно-воспитательное значение и подготовлял к восприятию высших этических норм, требующих для осуществления своих идеалов личного самоотречения. Для стоического мудреца, освобожденного от всех личных потребностей и стремлений, открывались гораздо более широкие моральные горизонты. Стоицизм, по самой сущности своих принципов, должен был иметь восходящее направление. И та высота, которой он достиг в своем развитии, обнаружилась на той же римской почве. Если греческие стоики за свой замкнутый, нетерпимый ригоризм по достоинству могли быть названы "фарисеями язычества", то римские стоики, дошедшие, в лице Эпиктета, Сенеки и Марка Аврелия, до ясного понимания всеобщего братства людей, составляющих элементы единого божественного целого, до проповеди любви к ближнему, могли быть названы христианами в язычестве. Насколько, однако, эти принципы христианской морали в стоической Э. были затеряны в отвлеченной рассудочности и потому безжизненны — показывает отношение Марка Аврелия к христианам, в которых он не узнал своих "братьев".

В лице Аристотеля общественное моральное самосознание Греции имело своего наиболее характерного представителя и систематизатора. Признавая методом практической морали избрание середины между крайностями, Аристотель вполне осуществил это правило в построении своей теоретической Э. Благо, как чисто идеальная трансцендентная цель, было чуждо эмпирическому складу его ума. С другой стороны, удовольствие, лишенное всякого идейного содержания, было слишком низменно и неразумно для его рационалистического мировоззрения. Избранный Аристотелем руководящий этический принцип — блаженство — был именно золотой серединой между этическим идеализмом Платона и конкретностью эвдемонизма. Сущностью этого блаженства является, по Аристотелю, не какое-нибудь неподвижное душевное содержание, но деятельность, и именно деятельность того, что является в человеческой душе самым важным, т. е. разума. В этой же деятельности разума, подчиняющего себе все остальные душевные функции, заключается высшая добродетель. Поскольку в разуме заключена способность к раскрытию чисто идейного морального содержания, он обладает высшими добродетелями, называемыми дианотическими. Но этих добродетелей мало для морального поведения; необходимо еще, чтобы человек подчинял все остальные свои стремления велениям разума. В этом подчинении, зависящем от волевой деятельности, заключаются, по Аристотелю, этические добродетели. В понятие этических добродетелей Аристотель вносит весьма существенное дополнение к крайнему этическому интеллектуализму своих предшественников. В соответствии с основными принципами его Э., политика Аристотеля носит такой же характер умеренности. В противоположность крайнему универсализму Платона, Аристотель допускает в своем идеальном государстве частную собственность, свободный брак, вообще индивидуальную семью. Из возможных государственных форм наилучшими он считает аристократию, т. е. господство лучших, и монархию, т. е. господство лучшего. Эта последняя заслуживала бы предпочтения, если бы были какие-либо гарантии в том, что правитель будет действительно соответствовать понятию лучшего. Тирания является наиболее гнусной формой правления. Целью государства должно быть воспитание высшей формы общественного и индивидуального существования. Незаконченность политического трактата Аристотеля не дает возможности обсуждать его как целое, а равно оставляет не вполне ясным его идеал совершеннейшего государства и человека. В общем этические воззрения Аристотеля являются более стройными в отдельных частях, чем в целом, и гораздо более обоснованными в деталях, чем в основных принципах.

Переходную ступень от Э. язычества к Э. христианства представляет александрийская школа Филона, сочетавшая греческую философию с иудейством. Важнейшими принципами ее являются противоположение материального и духовного мира, как зла и добра, аскетизм и мистическое соединение с Богом. Вообще резкий моральный дуализм чувственного и сверхчувственного составляет характерную черту всего переходного периода и с одинаковой настойчивостью подчеркивается также в позднейших учениях новопифагорейцев и неоплатоников.

Христианство полагает в истории Э. новую эру. Если рассматривать отдельные положения христианской морали, то мы не найдем в них каких-либо совершенно новых, ранее не обозначавшихся моральных принципов. Основные заповеди христианства — любовь к Богу и к ближнему — высказывались уже в той или иной форме, с большим или меньшим сознанием их значения, высшими моральными учениями философии и религий Востока. Тонкий и наблюдательный ум мог придти к этим заповедям путем глубокого изучения общественной жизни, основанной на взаимном сочувствии, стремлении к высшему и в том или ином смысле божественному. Но христианство, бывшее делом не одного только тонкого и наблюдательного ума, но гораздо более могущественного исторического фактора, явилось совершенно новым этическим учением и новой моральной силой. Новизна христианства, поразившая древний мир, пробудившая в нем энтузиазм беспримерной любви и столь же беспримерной злобы, заключалась не в отдельных его принципах, но в их общей связи и соотношении, а главное — в их жизненной искренности и силе. То, что в древней ветхозаветной морали высказывалось "между прочим", как побочная мысль, вызывая уважение своей недосягаемой возвышенностью и не вызывая никакого сочувствия по своей безжизненности, — в христианстве делается краеугольным камнем всей морали, входит в кровь и плоть человеческих поступков, вдохновляет и объединяет массы. Этот краеугольный камень христианской морали — любовь к Богу и ближнему, не похожая на ту, которой жило человечество до христианства. Это не любовь мужа и жены, родителей и детей, брата и сестры, вообще не та любовь, которая непринужденно диктуется природными инстинктами человека, но любовь высшая, обусловленная ясным сознанием братства всех людей, как детей единого Бога, любовь, воспитываемая признанием собственного ничтожества перед Богом и остальным миром, словом, любовь, вытекающая из совершенно нового взгляда на мир, как на единое целое, имеющее бесконечно большую ценность, чем ничтожное человеческое "я". Соответственно этому основному принципу христианской морали изменяется понятие о человеческой добродетели, преображается весь нравственный кодекс. Отныне вся добродетель заключается в одной только этой всепоглощающей любви. Разумность, столь высоко ценимая греческой Э., отходит на второй план. В любви указывается новый источник живой безошибочной разумности, перед которой все бытие становится прозрачным, доступным и понятным. Все внешнее, формальное, связанное буквой закона теряет свою ценность и заменяется одним только требованием искренней любви и смирения. Все то, что с точки зрения прежних принципов морали оказывалось ненужным, презренным или слабым, оказывается в христианстве высоким и чреватым будущей мощью. Алчущие, жаждущие, плачущие, кроткие, избиваемые и презираемые возводятся на нравственный пьедестал, поскольку их приниженный облик обусловлен стремлением к правде и страданием за эту правду. Столь же коренное изменение мы видим в идеалах христианства. Не земная жизнь, с теми или иными благами, ставится целью человеческого существования, но бесконечно более высокий и отдаленный идеал Царства Божия, царства бесконечной блаженной жизни, наступающего после всеобщей жатвы добра, когда все плевелы будут отобраны от пшеницы, т. е. все доброе будет всецело очищено от злого. С точки зрения этого идеала, все установленные жизнью ценности переоцениваются и получают совершенно другое значение. Страдание, бедность, физическая слабость в этом мире становятся залогом блаженства и духовной силы в Царстве Божием. Наоборот, счастье, богатство и сила являются препятствием к достижению вечной жизни, в которой первые мира сего делаются последними. Наконец, столь же коренное различие между христианством и всеми прежними этическими воззрениями коренится в идее величайшего морального подвига, состоящего в пожертвовании всем личным и самой жизнью за высшую правду. Распятие есть символ высшего призвания христианина на земле. Христианская мораль целиком определяется религиозным миросозерцанием и вытекает из него как неизбежное следствие. Христианская этика и соответствующее ей религиозное миросозерцание, изложенное в книгах Св. Писания, представляют одно органическое целое. Основанием этого целого является идея свободного отпадения человека от жизни в Боге и возможности вторичного приобщения человека к божественной жизни через посредство Иисуса Христа. Вся этика христианства есть не что иное, как указание пути возвращения к Богу. Путь этот состоит в подготовлении себя и своих ближних к иной жизни в Царстве Божием. Так как основой этой жизни является абсолютная гармония с волей Бога и с тем высшим миропорядком, в который предстоит перейти человеку, то и подготовление к этому переходу ни в чем ином и не может состоять, как в подчинении своей воли принципам божественного миропорядка. Эти принципы — Бог и те индивидуальные существа, которые входят в божественное целое. Отсюда, как прямое следствие, вытекает христианское служение Богу и ближним. Но так как божественный миропорядок представляет из себя идеальную гармонию, то он не может быть основан на чисто внешнем, насильственном соотношении частей, а, как всякое идеальное целое, требует свободного единения объединяемых. Такое единение может обуславливаться не каким-нибудь внешним законом, но исключительно внутренней природой существ, внутренним их влечением к Богу и друг к другу, — а такое влечение и есть любовь. Лишь там может быть полная гармония интересов, где все внутренние перемены каждого существа дают мгновенный и верный отзвук во всех остальных. Любовь есть нравственный закон христианства именно потому, что она в то же время космический закон для христианского космоса совершеннейших существ. Любовь только и может дать реальное и непоколебимое единство той Христовой церкви, которую врата адовы не одолеют вовеки. Весьма понятно, поэтому, что именно любовь будил в сердцах людей Тот, Кто провидел создание из этих людей единого и вечного Царства благодати. Христианская мораль зиждется не на понимании, а на том, что глубже, первичнее и проще всякого понимания: на влечении людей к высшему и себе подобному. Все формальное и основанное на внешнем исполнении закона отходит перед этим основным принципом христианства на второй план и даже обличается христианством как фальшивая фарисейская мораль.

Христианство от начала своего возникновения и до наших дней не переставало оказывать весьма сильное влияние на все последующие этические построения, исходившие даже из самых противоположных точек зрения. Это влияние наиболее резко обнаружилось в средние века. В период распространения и утверждения христианства как господствующей религии в области философской мысли мы встречаемся с мировоззрением, во многих отношениях весьма родственным христианству — с неоплатонизмом. В лице его главного представителя, Плотина, в последний раз проявил себя греческий философский гений. В неоплатонизме Э. прямо вытекает из метафизики. Мир представляет эманацию единого Бога. Последней и самой низшей ступенью этой эманации является материя. Метафизически материя есть нечто, обладающее наименьшей реальностью; этически — материя есть абсолютное зло. Отсюда основное требование морали неоплатонизма: освобождение от потребностей тела. Это освобождение достигается путем аскетизма. Высшую добродетель Плотин называет очищением. Насколько низменным признавалось в неоплатонизме все телесное, видно из того, что, по свидетельству своего биографа, Плотин стыдился собственного тела. Кроме аскетизма, человека ведет к высшему миру красота. Красота есть чувственная оболочка духа и добра, влечение к красоте неизбежно связано с влечением к добру; поэтому поклонники красоты во всех ее проявлениях находятся, по мнению Плотина, на таком же верном пути, как и философы. Конечной целью нравственного усовершенствования является мистическое соединение с Богом — соединение, которое невыразимо и несравнимо по своему блаженству ни с какими другими человеческими радостями. Весьма характерной чертой Э. Плотина является перемещение центра тяжести морального в чисто внутреннюю жизнь, в область помышлений, чувств и стремлений. Действия и поступки имеют мало цены в Э. Плотина. Мечтой его было основать для себя и своих учеников особый город философов, в котором, вдали от внешней сутолоки мира, можно было бы беспрепятственно подготовлять душу к слиянию с Единым, Высшим и Неизреченным. Дальнейшие трансформации неоплатонизма, то вступающие в более тесную связь с язычеством, то приближающиеся к христианству, не представляют ничего существенно нового. Эта трансцендентная мораль, ведущая свое начало от Платона, представляла по существу не что иное, как языческое подготовление к христианству.

Христианская Э. первых веков вполне совпадает с евангельской. Следование заветам Христа никогда не было проводимо с такою безусловностью, как в первые века. Не монастырское уединение и не забота о личном спасении были задачей первоначального христианства, а самое деятельное взаимодействие с миром. Это взаимодействие было в то же время непрестанной и трагической борьбой. Служить закваской духовного возрождения всего человечества можно было лишь жертвуя собой до конца. Характерной чертой этого периода является также полная отчужденность христианства от интересов политической и общественной жизни. Служить Распятому и сильным мира сего — представлялось несовместимым для первых христиан. С особенной силой проявился протест против сближения церкви и государства у Тертуллиана, признававшего государство дьявольским порождением. За первой эпохой мученичества следовала эпоха монашества и церкви. Особое этическое значение получает церковь у блаженного Августина, мировоззрение которого вообще является основой всего средневекового христианства. В противоположность Пелагию, отрицавшему в человеке наследственность греха и необходимость Божественной помощи для спасения, центральной идеей Августина является прирожденная греховность человека. После грехопадения первого человека человеческая природа потеряла возможность самоопределения в сторону добра. Для нравственного совершенства и спасения человека необходима благодать. Но благодать даруется Богом только членам церкви; поэтому только крещение дает спасение. Человек, не принадлежащий к церкви, не может быть нравственным в истинном смысле слова. Добродетели язычников — это, в сущности, пороки, имеющие только блестящую внешность. Но и принадлежность к церкви не служит гарантией спасения: лишь избранные Богом получают благодать и спасаются. Благодать — это дар Бога оскверненному грехом человечеству. Но так как предопределение Бога составляет абсолютную тайну, то никто не должен терять надежду на спасение; напротив, каждый должен стараться быть достойным Божественной благодати. Поэтому надежда присоединяется к вере и любви как одна из основных христианских добродетелей. Признание греха прирожденным человеку не мешало Августину признавать греховность и вообще зло не самостоятельным принципом, но лишь отсутствием добра, от него ведет свое начало схоластическое положение: "Malum causam habet non efficientem sed, deficientem", которое впоследствии защищал в особенности Лейбниц. В борьбе с донатистами, отвергавшими церковь как объективное, не связанное с личными качествами ее представителей установление, Августин защищает принцип единства церкви и ее объективного значения, независимо от субъективного совершенства священнодействующих. У Августина намечается идея будущей инквизиции. Действие Бога на человеческую извращенную природу неизбежно должно быть насильственным. Что Бог употребляет принуждение, видно, по мнению Августина, из примера апостола Павла, который "был вынужден к познанию и обладанию истиной великим насилием Христа". Из того, что Бог устрашает и наказывает, следует, что и государство, и церковь должны карать и насильственно обращать еретиков. Идея высшего блага совпадает у Августина с понятием града Божия (Civitas Dei), как высшей божественной мировой организации, имеющей провиденциальное осуществление в мире. Вообще вся Э. Августина проникнута крайним супранатурализмом. Человек является у него лишь материалом нравственного совершенствования, истинным источником которого можно признать только Бога, а необходимым посредником — церковь; получаемая свыше благодать становится эквивалентом добродетели.

В лице Абеляра в религиозные воззрения средневековья врывается сильная струя этического натурализма. Еще резче, чем Пелагий, Абеляр подчеркивает естественную способность человека к нравственному совершенствованию. Искупление Христа понимается им психологически: представление страданий Христа обуславливает перемену в нравственном сознании человека. Э. Абеляра можно определить как Э. настроения; лишь внутренние стимулы действий имеют у него нравственную цену. Этот принцип интенционализма ставит Абеляра в резкую противоположность к церковному благочестию, основанному на внешности. Вообще Абеляр во многом является предтечей Лютера, появившимся, однако, слишком рано и потому непонятым.

Схоластическая Э. не содержит в себе каких-либо новых принципов, а представляет систематизацию и сложное переплетение предыдущих учений. Применяясь к жизни и стремясь разрешить с точки зрения христианства множество частных вопросов общественной жизни, схоластика порождает обширную литературу особой казуистической Э., разрабатываемой в так называемых "summæ" (наиболее известные: Astesana, Rosella, Angelica). Как в области теоретической философии вся средневековая схоластика представляет непрестанное колебание между различными противоположными принципами, так и в схоластической Э. мы встречаемся с несколькими противоположными направлениями, то резко сталкивающимися, то соединяющимися в примирительные концепции. Такими направлениями являются этический интеллектуализм и универсализм Фомы Аквинского, приспособляющего Аристотелеву и стоическую Э. к христианству, и противоположный ему волюнтаризм и индивидуализм Дунса Скота. По мнению последнего, Бог хочет блага не потому, что он признает его таковым, а совершенно обратно: то, чего хочет Бог, должно быть признаваемо благом. Не менее основным является противоположение этического супранатурализма, связанного с клерикализмом, и натурализма, приводящего к принципу свободной от церковного авторитета совести. Примирение этих направлений порождает специфическое понятие схоластики — Synderesis, имеющее значение присущего падшему человеку остатка добра. Совесть, как отдельное проявление Synderesis, сохраняя свою субъективность, подпадает в то же время под власть объективного религиозного закона. У немецкого мистика Мейстера Экгарта Synderesis обозначает ту имеющуюся в человеке искру божества, которая делает возможным приближение к Богу. Этот философ, возродивший на немецкой почве неоплатонизм, также является одним из провозвестников реформации. По его мнению, "не дела делают нас святыми, но святость освящает наши дела". Несмотря на свой мистицизм, Экгарт настаивает на необходимости активного проявления святости. То высшее, чего достигает человек в мистическом созерцании, должно быть проведено в жизнь через любовь и действия. Мистицизм Экгарта принимает поэтический и эстетический характер у его ученика, религиозного мечтателя Генриха Сузо. Таулер и автор "Немецкой теологии" переносят центр тяжести мистицизма на отречение от своей индивидуальности. Сущность греха заключается в утверждении своего "я", в своеволии; поэтому нравственное очищение основывается на сознании своей духовной нищеты и скромности. То же перенесение религиозности в глубину человеческого духа проводится автором знаменитого "Подражания Христу", призывающего главным образом подражать любви и страданиям Христа: "in cruce salus et vita, in cruce summa virtutis, in cruce perfectio sanctitatis". Вообще, мистическое настроение, охватившее Германию в XIII и XIV веках, несмотря на монашеский характер своей религиозности, явилось резким протестом против средневекового клерикализма, с его внешней моральностью, потерявшей всякое жизненное значение и исказившей до неузнаваемости основные принципы христианства. К этому же восстановлению истинного первоначального христианства сводилось этическое стремление Лютера и порожденной им реформации. Мораль иезуитизма представляет возврат к средневековой католической морали, с ее основным принципом единой церкви как заместительницы индивидуальной совести и высшего нравственного авторитета. Такая замена внутреннего нравственного самоопределения внешним послушанием ясно обнаруживается в иезуитской теории пробабилизма, согласно которой всякое сомнение в нравственных вопросах должно быть разрешаемо духовником или вообще авторитетом церкви. Весьма важное значение получает в теории и практике иезуитов телеологический и в то же время психологический принцип цели и намерения: "media honestantur a fine" (цель оправдывает средства). В сущности мы встречаемся здесь с несколько видоизмененным интенционализмом Абеляра и реформации. Разница только в том, что с точки зрения Абеляра и представителей реформации поступки и побуждения, имея обоюдную моральную ценность, должны были согласоваться друг с другом, в иезуитизме же поступки рассматривались как безразличные в моральном отношении "media", могущие получать существенно различные значения исключительно в зависимости от той цели, к которой они ведут.

Если начало новой философии характеризуется освобождением от подчинения теологии, то и новая Э. возникает впервые на почве естественного разума, признавшего себя независимым от требований религиозности. Родоначальником этой новой Э. следует признать Шаррона, который в сочинении своем "De la sagesse", вышедшем в 1610 г., высказывает мысли, удивительно напоминающие новейших моралистов от Канта и до наших дней. "Нравственность есть первое, религия же — второе, ибо религия есть нечто заученное, извне нам приходящее, усвоенное из учения и откровения и не могущее, поэтому, создать нравственность. Она скорее есть порождение этой последней, ибо нравственность первична, стало быть, старее и естественнее, и ставить ее после религии — значит извращать всякий порядок". Дальнейшее развитие теория естественной нравственности получает в Англии, в исследованиях Бэкона и Гоббса. Являясь отчасти восстановителем стоического принципа естественного закона (lex naturalis), Бэкон придает ему социально-психологический оттенок. Гоббс выводит всю нравственность из эгоизма, т. е. из естественного стремления людей к обособленности и отчужденности: "война всех против всех" — вот тот первоначальный этический факт, из которого развивается с неизбежной последовательностью положительное право и нравственность. Человек делается общественным животным по необходимости. Только страх людей друг перед другом принуждает их отказываться от природной склонности к насилию и порабощению и устанавливать нормы общежития. Кембриджская школа (Кэдворт, Мор), соединяя религиозность с полным свободомыслием, развивает, главным образом в антагонизме с Гоббсом, теорию априорной морали, отчасти предвосхищающую Э. Канта. Еще более резким протестом против теории Гоббса является мораль Кумберленда, отстаивающего общественность человека как первичное свойство его природы. В Э. Локка соединяется религиозное и эмпирическое обоснование морали. Мы познаем Божественный закон из Откровения и в то же время путем опыта приходим к познанию естественного закона. В "Reasonableness of Christianity" обстоятельно рассматривается взаимоотношение этих двух источников нравственного. Естественный закон совпадает с божественным и его подтверждает. То, что дается в откровении сразу, достигается через естественный опыт длинным и окольным путем. Стимулом естественного развития нравственности является стремление к счастью. Богатая глубокими мыслями оптимистическая Э. Шэфтсбери, с ее центральным принципом гармонии, во многих отношениях примиряет эгоизм и альтруизм; вместе с тем его мораль еще более теряет интеллектуальный характер, получая свое обоснование в сфере иррационального, а именно в чувствах и стремлениях. В природе нравственного есть нечто субстанциальное и непосредственно данное, интуитивное, обуславливающее гармонию между социальными и эгоистическими побуждениями. В самих вещах заключается регулирующий принцип, какое-то внутреннее тяготение или таинственная сила природы, которая и побуждает добровольно или не добровольно способствовать благу рода, наказывает и мучит того, кто этого не делает. То смущение сознания, которое проявляется, например, в чувстве стыда, может происходить только от деяния по существу постыдного, а не от вредных его последствий. Величайшая опасность в мире — точно так же, как и общественное мнение — не в состоянии вызвать это смущение, пока в этом не примет участие наше собственное чувство. Вообще в человеке заложены, в общем, добрые начала, которые являются злом только в силу своего негармонического развития. Душевное здоровье, как и телесное, основано исключительно на равномерном сочетании элементарных функций. Гармония души ведет, в то же время, к счастью. "Таким образом, — заключает Шэфтсбери свое исследование о добродетели, — для каждого добродетель является добром, а порок злом". Интуитивизм (теория непосредственного нравственного созерцания) Шэфтсбери получает свое дальнейшее развитие в Шотландской школе, главным образом у Гутчесона и Рида. Основным положением этого направления является непосредственная очевидность нравственного, не выводимая ни из каких соображений разума. Подобно тому как нам непосредственно ясно высшее достоинство эстетических или интеллектуальных наслаждений сравнительно, например, с наслаждениями вкуса, точно так же отличаем мы непосредственно нравственно доброе от всех прочих восприятий. К Шэфтсбери примыкают также Юм и Адам Смит, обосновывающие нравственность на психологической основе симпатии. С чрезвычайным остроумием выводит Смит из симпатии такое на первый взгляд чуждое ей явление нравственной жизни, как голос совести. Мы судим о нашем собственном поведении, ставя себя в положение другого и оценивая себя с точки зрения этого другого. Этот воображаемый другой или, как выражается Смит, "беспристрастный зритель внутри нас", чувства которого мы переживаем, и есть голос нашей совести.

На континенте Э. значительно уступает по оригинальности и богатству идей этике, возникшей на английской почве. Картезианство всецело тяготеет еще к теологической Э. средневековья. Весьма характерен в этом отношении схоластический спор Фенелона и Боссюэ о бескорыстной любви к Богу. Сущность спора, освобожденная от богословского элемента, сводится к той, не лишенной и современного интереса дилемме: является ли блаженство, представляющее результат нравственного совершенства, одним из нравственных стимулов или же нравственные идеалы имеют цену совершенно бескорыстно, сами по себе. Э. французского Просвещения, воспринимающая частью идеи Гоббса, Локка, Юма (у Гельвеция), частью Шэфтсбери (у Руссо), отличается чрезвычайной конкретностью. Ее конечной целью является устроение идеальной общественной организации. Мораль Гельвеция, определяемая им как физика нравов, носит сенсуалистический характер. Ее основной принцип — эгоистическое стремление к счастью. Общественное целое должно опираться на искусное объединение интересов. Если частные лица не будут в состоянии достигать своего личного счастья, не увеличивая в то же время и счастья общественного, тогда порочными останутся только безумцы; все люди будут вынуждены быть добродетельными. Э. Руссо можно назвать волюнтаристической. Основа нравственности — в первоначальных, не испорченных культурой стремлениях человека. Тот же волюнтаризм проникает его теорию общественного устройства, основанием которого является свободная воля всех, составляющих общественную организацию. В Э. Спинозы возрождается и получает систематическое завершение этический рационализм древности. В более смягченной форме этот же рационализм присущ Э. Лейбница, признавшего, вместе с тем, свое близкое родство с Шэфтсбери.

Совершенно новую постановку получают этические проблемы у Канта. Если гносеология Канта зависит от философии Юма, то в области морали духовным отцом Канта несомненно был Руссо. "Что нравственная ценность человека вытекает из природного источника, который ни от какого облагораживания, ни от какого успеха в науках и в развитии ума не зависит, что можно в низком и невежественном состоянии обладать тем, чего не может дать даже высоко развитая наука и познание" — вот чему Кант, по его собственному признанию, научился у Руссо и что вошло в основание его собственной Э. Вся моральность заключается в доброй воле исполнить нравственный закон. Сам закон должен отличаться абсолютной всеобщностью. "Поступай так, чтобы правило твоей воли всегда могло быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства" — гласит нравственный закон Канта. Эта формула коренным образом отличает его мораль от всех существовавших до него этических построений, опиравшихся всегда на какое-нибудь эмпирически определенное содержание. Всякое такое содержание принципиально исключается Кантом. В сфере должного не может быть никаких условностей, ничего зависящего от тех или иных конкретных целей и причин. Безусловность морального самоопределения неизбежно приводит к самой общей форме морального закона, в котором нравственно ценным является только его же собственное общее и безусловное содержание. Представляя нечто абсолютно ценное, нравственный закон делает столь же ценным и то существо, которое является его носителем и исполнителем, т. е. человека. Таким образом у Канта получается вторая абсолютная моральная ценность — человеческая личность, входящая в содержание второй, более конкретной формулы нравственного закона: "поступай так, чтобы ты пользовался человечеством, как в твоем лице, так и в лице всякого другого, не как средством только, но в то же время и всегда как целью". Несмотря на всю остроумную и замысловатую архитектонику Кантовой Э., соединяющей в одно целое требование абсолютной чистоты нравственного самоопределения с эвдемонистическим идеалом высшего блага — главная ценность и значение ее не как системы, а как совершенно новой этической точки зрения. Новизна этой точки зрения состоит в решительном провозглашении полной автономии нравственного закона, т. е. независимости его от тех или иных психологических и внешних условий и целей. Вполне оригинально также своеобразное гносеологическое значение этого закона у Канта, делающее его базисом идеалистического мировоззрения. До Канта должное определялось из познания сущего и возможного; Кант первый попытался обосновать онтологические идеи на сознании должного. Эта попытка имеет глубокое психологическое значение. Что мировоззрение каждого человека обуславливается в значительной мере его стремлениями и нравственным сознанием — это несомненный факт. Превращая этот факт в философскую теорию, Кант установил принципиальный приоритет нравственной воли (практического разума) над теоретическим разумом. Безусловность нравственного долга превращает его, вместе с тем, в новый метафизический принцип. Для теоретического разума вся действительность сводилась к феноменальному бытию, связанному законом причинности; в нравственном самоопределении открывается новый вид бытия, обладающего свободой от причинности. Метафизическое значение этого принципа раскрыто было более подробно только у Фихте. Для Фихте нравственная воля является в то же время разумной волей; в ней побеждается противоположная "я", им же созданная неразумная природа. Согласно этому, нравственное существование является непрерывным законодательством разумного существа по отношению к самому себе. Высший критерий этого законодательства — индивидуальная совесть. Цель нравственности — полная свобода от всего того, что не есть разум, т. е. полное преодоление неразумной природы. Так как цель эта недостижима, то нравственная деятельность есть бесконечное стремление к идеалу абсолютной свободы.

Прямой противоположностью Кантово-Фихтеанской Э. абсолютного долга является почти одновременно возникший утилитаризм. Утилитаризм представляет конечное завершение и усовершенствование эвдемонизма. Польза, выставляемая Миллем как конечная цель нравственного поведения, есть в сущности не что иное, как приведенное к объективной норме и универсально понятое удовольствие и благосостояние всех людей. Правда, эта абстрактность и чрезвычайная общность понятия пользы превращает ее зачастую уже в нечто чуждое эвдемонизму; но в этом обнаруживается лишь неустойчивость самого принципа. Наиболее последовательным проведением эвдемонистической точки зрения отличается утилитаризм Бентама, представляющий своего рода арифметику человеческого счастья и несчастья. С этой последовательностью связана его неполнота, не дающая места в системе высшим нравственным проявлениям, связанным с не окупаемым никаким счастьем страданием. Эта неполнота отчасти сглаживается Дж. С. Миллем, выводящим нравственное бескорыстие из эвдемонистического принципа при помощи психологического понятия ассоциации. Эволюционная мораль Спенсера является во многих отношениях примирением противоположных направлений морального эмпиризма и априоризма на той же эвдемонистической почве. В основе нравственного лежит у него стремление к счастью и отсутствие страданий. Путем сложного эволюционного процесса из этого первоначального стимула развиваются разнообразные моральные инстинкты. Главной задачей Спенсера, как и утилитаристов, было показать, каким образом эгоизм превращается в альтруизм. Утилитаристы хотели обосновать это превращение в индивидуальном сознании; Спенсер с гораздо большим успехом разрешил задачу, став на биологическую эволюционную точку зрения. Таким образом, при помощи наследственности объясняется существование в человеческом сознании всех тех нравственных стимулов, которые не могут быть выведены из личного стремления к счастью. Эвдемонистический принцип переносится с индивида на род. То поведение нравственно, которое ведет к благу рода. Это же поведение в общем и целом совпадает с личным благополучием отдельных людей. Совесть и вообще все так называемые прирожденные и интуитивные нравственные принципы обладают только индивидуальной априорностью; действительное их основание — в родовом опыте. Не лишена интереса попытка Сэджвика в его "Methods of Ethics" обосновать утилитаризм чисто логически при помощи отвлечения понятий счастья и пользы от их альтруистической или эгоистической почвы. При этом антагонизм между "я" и "ты" совершенно уничтожается, так как счастье того и другого является абстрактно равноценным. Отчасти примыкает к Спенсеру, по своему чисто биологическому обоснованию, Э. Гюйо. Общность исходной точки зрения не уничтожает, однако, полную оригинальность и самобытность морали Гюйо. Основным понятием ее является "жизнь". Правильное развертывание жизненных сил лежит в основе всякого нравственного поведения. Удовольствие только сопровождает жизненные проявления, но не составляет их истинной цели и причины. Напротив, первичной причиной всякого поведения является всегда избыток жизненной энергии, конечная же цель состоит в освобождении этой энергии, в создании все новых и новых форм жизненности. Из этого общего принципа выводятся как эгоистическая, так и альтруистическая нравственность. Эгоизм — это естественное самосохранение и самоутверждение всякой индивидуальной жизни. Сущность жизни заключается, однако, не только в самоутверждении, но также и даже главным образом в расширении и распространении. Эта экспансивность жизни и составляет сущность того, что Гюйо остроумно и метко называет нравственным плодородием (fécondité morale). Нужно, чтобы жизнь индивидуальная расходовалась для других и в случае нужды отдавала бы себя. Жизнь экспансивна для других, потому что она плодородна, а плодородна она именно потому, что она — жизнь. Это плодородие жизни обнаруживается не только физически, но также в области интеллекта, чувствования и воли. Индивидуальность человеческая недостаточна для обнаружения ее собственного жизненного богатства. Мы имеем больше слез, чем нам необходимо для наших собственных страданий, больше радостей, чем сколько их нужно для нашего собственного счастья. Необходимо идти к другим и умножать самих себя посредством общения мыслей и чувств. Вообще, нравственность и бескорыстие — цвет человеческой жизни. Жизненность — а соответственно этому, и нравственность — выражается в энергии и разнообразии жизненных проявлений, бьющих через край индивидуального существования. Из принципа жизненности Гюйо выводит еще третье, весьма важное требование морали: внутреннюю согласованность или гармонию жизненных проявлений. Внутреннее противоречие не соответствует принципу жизненной экономии, в которой вся энергия должна иметь свое обнаружение, отнюдь не пропадая во внутренних столкновениях. Поэтому нравственность есть в то же время единство существа, безнравственность — раздвоение. Весьма интересно у Гюйо обоснование бескорыстной жертвы, как высшего проявления жизненной мощи. Жизненность, как внутренняя энергия, выражается не в одной только продолжительности человеческой жизни. Интенсивность некоторых наслаждений может оказаться ценнее всей продолжительности жизни. Существуют кратковременные действия, включающие в себя гораздо больше жизненной энергии, чем долгое человеческое существование. Поэтому можно иной раз, не будучи неразумным, принести в жертву всю целость существования за один из его моментов, как можно иногда предпочесть один стих целой поэме. Таким моментом именно и является нравственный подвиг самоотвержения. В нем концентрируется вся жизненная ценность индивидуальной личности, а потому вполне естественно, что ради этой ценности отдается вся жизнь, особенно в тех случаях, когда отказ от морального подвига низводит жизнь на степень ничтожного прозябания. Э. Гюйо близко стоит к так называемой "независимой морали", главным представителем которой был Вашеро. Эта мораль стремилась создать учение о нравах, независимое ни от какой метафизики или религии. Конечная цель и благо выводятся из природы человека, понимаемой психологически. Цель всякого существа состоит в развитии его природы. Природа, цель, благо — эти три понятия вытекают одно из другого логически: благо определяется целью, а цель природой. Таким образом все сводится к познанию человека.

Э. Гюйо есть последнее и наилучше сказанное слово морального натурализма; остается только удивляться, что его глубоко продуманное и стройное этическое миросозерцание совершенно скрылось с философского горизонта за хаотическими, хотя более красивыми афоризмами Ницше. Ницшеанство — не что иное, как проповедь жизни во имя жизни. Жизненная мощь, свобода жизненных проявлений и их внутренняя гармония составляют основные принципы как Э. Гюйо, так и Ницше. Выдающееся значение Ницше в истории новейшей Э., разделяемое им с Достоевским, состоят в необычайной смелости его морального скепсиса. [Конечно, близость Ницше и Достоевского относится к одному только пункту их мировоззрений, имевших в целом диаметрально противоположное развитие.] Вся новая Э., несмотря на чрезвычайное разнообразие ее принципов, тяготела все-таки к христианскому миросозерцанию, с его альтруистическим и универсальным кодексом. Задачей почти всех моралистов было во что бы то ни стало вывести из своих основоположений требование любви к ближнему и личного самоотречения. В сущности это требование было априорной, хотя и не всегда сознаваемой предпосылкой почти всех этических систем. Став на точку зрения радикального сомнения, Ницше отринул это требование общепринятой Э., как совершенно недоказанный моральный предрассудок. Подобно Декарту, усомнившемуся во всех признанных до него очевидных истинах, и Ницше захотел начать с самого начала в области этики. Независимо от ценности его положительных этических воззрений, в его моральном скепсисе нельзя не признать оздоровляющий момент в истории этических учений. После Ницше нельзя уже отделываться психологическими теориями, показывающими, как из эгоизма или из других внутренних стимулов возникают справедливость, сочувствие, любовь к ближнему, самопожертвование и другие теоретически общепринятые принципы, а необходимо оправдать их по существу, дать рациональное обоснование их обязательности и преимущества перед противоположными им человеческими стремлениями. Сам Ницше разрешал поставленную им моральную проблему в духе ниспровержения традиционной морали. Во имя чего совершил Ницше это ниспровержение — остается, в сущности, загадкой. Идеал сверхчеловека не определен им столь ясными чертами, чтобы противоречие его принципам христианской морали представлялось вполне очевидным. Если сверхчеловек есть идеал жизненной мощи, полноты и гармонии, то этот идеал не может исключать ничего жизненного, богатого духовной силой. Не видеть этой силы в христианской любви и самоотречении можно только из неистребимого желания сделать переоценку всех моральных ценностей и во что бы то ни стало переместить моральные полюсы один на место другого. В этом отношении Гюйо, опиравшийся, по существу, на тот же принцип, остается вполне свободен от суетной оригинальности своего единомышленника. Впрочем, этика Ницше не остается верной даже своей вражде к христианству. Достаточно вспомнить его полный силы и красоты гимн погибающим ("я люблю тех, кто не умеет жить, не погибая: ибо гибель их есть переход к высшему" — "я учу вас созидающей смерти, которая становится напоминанием и обетом"), чтобы признать известную долю справедливости в данной ему одним из новейших писателей характеристик "тайного ученика Христа". Этика Ницше есть мораль неопределенного грядущего и, как таковая, может быть поставлена в некоторое родство со всяким моральным учением, отвергающим зло настоящего ради высшего идеала будущего. Вся слабость этики Ницше — в неясности идеала. С некоторым вероятием этот идеал может быть, однако, конструирован из симпатий и антипатий Ницше в сфере настоящего. Скоре всего, это идеал свободной красоты, как внутреннего единства богато одаренной индивидуальности. Ницше чужд всяким универсалистическим тенденциями. Для него индивидуум есть нечто самодовлеющее, самоценное. Индивидуум должен быть свободен от всякого подчинения чему-либо для него внешнему. Вот это именно требование и ставит мораль Ницше в резкий антагонизм со всякой религиозной моралью. Вражда с Богом есть, быть может, самый искренний и страстный призыв, лежащий в глубине всех этических взглядов Ницше. Интересную противоположность Ницше представляет индивидуализм Лютославского, развитый им в сочинении "Seelenmacht" и довольно необычно соединяющийся с ярко выраженными альтруистическими тенденциями. Своеобразное соединение эволюционной и утилитарной морали представляет и этика Гефдинга, стремящаяся освободиться от всякой связи с метафизическими и религиозными проблемами. В сущности Гефдинг возвращается к эвдемонистическому обоснованию Э. Ее основным принципом он ставит благополучие (Wohlfart), настаивая, однако, на отличии этого принципа от всеобщего счастья и пользы утилитаристов. Под благополучием следует разуметь все то, что служит удовлетворению человеческой природы в ее целом. Благополучие обозначает именно состояние цельности. Мгновенные чувства страдания и удовольствия не дают критерия для оценки цельного состояния. Благополучие, как индивидуальное, так и общественное, не есть также нечто стойкое и неподвижное: оно изменяется вместе с развитием и состоит в деятельности. Понимая благополучие как изменчивый и развивающийся идеал, Гефдинг устраняет из своего эвдемонизма возможность гедонической сытости и косности. Напротив, всякое данное нравственное равновесие может быть нарушено во имя высшей формы благополучия, которая может быть куплена даже ценой страдания. Несмотря на условность основного принципа, этика Гефдинга представляет весьма ценное исследование, анализирующее все важнейшие вопросы общественной и индивидуальной жизни и дающее если не всегда глубокое, то во всяком случае ясное и психологически тонкое разрешение.

Самой значительной по ширине плана и глубине анализа является среди новейших систем этика Паульсена ("System der Ethik"). В этом капитальном труде приведены к гармоничному единству все важнейшие черты новейшей этики. Паульсен называет свое этическое мировоззрение телеологическим энергетизмом. Под телеологией в этике Паульсен разумеет точку зрения, оценивающую поступки как дурные или хорошие на основании тех результатов или целей, к которым они тяготеют по самой своей природе. Эту точку зрения Паульсен противополагает формально-интуитивной, оценивающей действия безотносительно к их результатам, на основании чисто формального требования чистоты нравственного побуждения. С чрезвычайной ясностью показывает Паульсен полную недостаточность такой формальной Э., не имеющей для оценки действий никакой точки опоры. Несомненно, говорит Паульсен, что акт благожелательства получает положительную моральную оценку именно потому, что он направлен к определенному факту, а именно ко благу нашего ближнего. Напротив, если наши действия клонятся к результатам, в том или ином смысле гибельным для жизни, то они именно в силу этого обстоятельства получают другую оценку. Итак, только реальное значение наших поступков для нашей собственной жизни и для наших окружающих является той почвой, на которой могут создаваться моральные ценности. Однако если таким путем определяются общие нормы нравственности, то из этого еще не следует, что каждый отдельный поступок оценивается исключительно по его результатам. Каждое деяние, относясь к тому или иному моральному типу, может иметь в каждом отдельном случае различное индивидуальное значение. Кража для себя и кража ради спасения своего ближнего получают различную оценку в зависимости от внутреннего стимула деяния. Вообще, Паульсен различает в поступках, а в зависимости от того — и в их оценке, две стороны: субъективную и объективную. Поступки, имеющие объективно отрицательные последствия, являются всегда дурными; но если они совершены, кроме того, с желанием этих последствий, они характеризуются как злые. Хорошими поступками Паульсен называет те, которые направлены к жизненному благу как субъективно, так и объективно. Этический энергетизм Паульсена состоит в понимании блага как известного объективного содержания бытия и жизнедеятельности. Здесь Паульсен противополагает свою точку зрения гедонизму, признающему высшим благом удовольствие. Моральное благо есть всегда определенное жизненное содержание, к которому удовольствие или неудовольствие присоединяется как вторичное и с моральной точки зрения несущественное обстоятельство. Вообще, несогласно с психологией утверждать, что нормальная деятельность человека определяется стремлением к удовольствию или избавлению от страданий. Человек прежде всего стремится к осуществлению тех действий, которые соответствуют его природе. Он ест не ради удовольствия еды, а для поддержания своего существования. Вообще всякая жизненная сила и потребность стремится осуществить то или иное жизненное содержание, не спрашивая, к чему приведет это стремление — к удовольствию или страданию. Если нормальные функции жизни превращаются иногда в средства достижения наслаждения, то сама природа жестоко наказывает за такое извращение ее действительных целей. Итак, только жизнь с ее объективными отношениями, с ее разнообразным материальным и идейным содержанием есть то, что может быть названо благом. Благо жизни состоит именно в ее полноте и свободном раскрытии всех функций. Однако идеал морального блага имеет различное содержание в зависимости от тех жизненных форм, к которым он относится: надо различать благо индивидуума, благо нации, государства, человечества. Благо человечества есть высшая идея эмпирической Э. Ей подчинены частные виды блага индивидуумов и народов, но подчинены не как безразличные средства, а как органические части. Но и на этой идее жизненной полноты и внутреннего совершенства общечеловеческой жизни не может остановиться человеческая Э. За этим эмпирически определенным моральным горизонтом намечаются более отдаленные, но вместе с тем и более высокие моральные цели. Человечество есть лишь одно звено всемирной жизни: она тяготеет к высшему моральному благу, которому имя Бог. Только в религии Э. получает свое завершение. Впрочем, та религиозность, которая должна быть связана с истинным этическим настроением, определяется Паульсеном чрезвычайно широко. Религиозность — говорит он, примыкая к Шлейермахеру — есть чувство благоговения перед Бесконечным, а также уверенность в том, что основой и конечной целью мира является абсолютное благо. Представление и понятие, в которые облекаются эти чувства, являются второстепенным и преходящим содержанием религиозности. Одним из блестящих пунктов этики Паульсена является разъяснение иезуитского принципа "цель оправдывает средства". Этот принцип ложен, если под целью разумеют не высшее моральное благо, а ту или иную частную цель. Его ошибочность состоит также и в том внутреннем противоречии, которое он обыкновенно получает на практике. Дело в том, что ничто в жизни, а в особенности в человеческих отношениях, не является только средством, но всегда оказывается в той или иной мере и целью. Поэтому, например, убийство человека ради спасения своих ближних непозволительно, так как этим действием осуществляется, между прочим, безнравственная цель, а именно гибель человека, которая лишь софистически подводилась под понятие средства. При правильном понимании этого положения никогда не может быть, чтобы средство, которое само по себе дурно, служило для высшей моральной цели. Высшее моральное благо достижимо только хорошими средствами — и если под целью разуметь именно это благо, то иезуитская формула получает значение бесспорной истины. Конечно, иезуитская практика была далека от такого понимания по существу верного принципа. В сфере социальных вопросов Паульсен обнаруживает примирительную тенденцию. И здесь он оценивает возможные решения с точки зрения общей целесообразности. Скорее относясь отрицательно к социал-демократическому движению, он признает правильность поставленного им требования более справедливого распределения жизненных ценностей. Однако такое распределение не требует тех коренных реформ, которые постулируются социал-демократией. Проведение в жизнь социал-демократической программы представило бы, по мнению Паульсена, чрезвычайные затруднения и могло бы оказаться крайне гибельным историческим экспериментом, имеющим своим результатом крушение тех самых идеалов, к которым стремится социал-демократическая партия (развитие культуры и индивидуальная свобода). Вообще социальный вопрос не есть только вопрос политики и государственной жизни, но главным образом вопрос морали, частной хозяйственной жизни и индивидуальных отношений. Универсальных средств для его разрешения нет. Он должен быть разрешаем в каждом частном хозяйстве. Каждый работодатель должен сознавать свои обязанности по отношению к своему рабочему или слуге. Идея справедливости и ее общественной целесообразности должна быть внутренне усвоена всем общественным организмом — а это достигается, во всяком случае, не путем одних только внешних реформ.

Несмотря на то что интерес к философии обнаруживался в русском обществе главным образом в связи с практическими вопросами общественной жизни, русская философская мысль не богата самобытными и глубокими этическими построениями. Такие литературные течения, как западничество, славянофильство, социологический субъективизм, хотя и были близки области Э. и даже входили в эту область, не создали, однако, цельных этических миросозерцаний, а ограничились разработкой тех или иных отдельных проблем. Из попыток систематического обоснования Э. прежде всего следует отметить в русской литературе исследование Дебольского "О высшем благе". Под высшим благом понимается здесь конечная цель человеческой деятельности, долженствующая объединять все частные блага или цели в одну гармоническую систему. Такой конечной целью не может быть ни какое-нибудь субъективное состояние, ни человеческая индивидуальность, а только некоторое верховное неделимое. В самосохранении этого неделимого зиждется самосохранение и наибольшее счастье подчиненных неделимых, т. е. людей. Таким верховным неделимым Дебольский признает народность, т. е. всесторонний и сознательный общественный союз. Народность не есть ни порода, ни язык, ни государство, но тот дух, который их скрепляет и оживляет.

Этические воззрения Л. Толстого, завладевшие вниманием всего общества, не содержат по существу каких-нибудь новых этических принципов. Их чрезвычайное влияние на интеллигентное общество России и других государств обуславливается главным образом художественным талантом великого писателя, а также той безыскусственной простотой и прямотой, с которой они высказываются. В общем этика Толстого есть попытка восстановления евангельской морали, несколько аналогичная той, которая была предпринята еще Лютером. Чрезвычайная сила морального настроения Толстого обуславливается не только его содержанием, но также мастерским изображением его психологического развития. Почти во всех своих позднейших произведениях Толстой не только излагает свои моральные убеждения, но стремится также воочию показать их возникновение в человеческом сознании. Переход от мрака к нравственному просветлению, уразумение евангельских заповедей во всей их простоте описывается всегда Толстым с чрезвычайной искренностью и привлекательной правдивостью. Но, обосновывая свою мораль на евангельских принципах любви к ближнему и непротивления злу, Л. Толстой в то же время в понятии высшего блага разрывает с христианством. Конечной целью морали Толстого является устроение царства Божия здесь, на земле. Вообще под царством Божиим разумеется общественное устройство людей, основанное исключительно на доброжелательстве и любви. В этом пункте этические идеалы Толстого приближаются к идеалам эвдемонистического утилитаризма и эволюционизма. Впрочем, реалистическое завершение Э. Толстого существенно отличается от типичных форм позитивной Э. различной оценкой человеческой культуры, с ее техникой и государственностью. В этой области Толстой видит едва ли не главное проявление зла. Чтобы достигнуть прочного счастья, человечеству нужно отказаться от ложных и безнравственных условий современной культурности, с ее неравенством в распределении физического труда, с ее милитаризмом и всяческими видами насилия и принуждения. Для нравственной и счастливой жизни человечеству нужно опроститься, т. е. перейти к более скромным и несложным условиям общественной жизни. Государство должно превратиться в общество мирно настроенных людей без всякой иерархии, правительственных учреждений и сословных различий. В критике современного общественного устройства моральный пафос Толстого достигает наибольшей силы. Никто со времени Руссо не обнаруживал с такой ясностью и прямодушием тот конфликт, который существует между основными, всеми признаваемыми требованиями морали и тем порядком вещей, который связан с развитием культуры. Толстой категорически ставит современному моральному сознанию дилемму: или отказаться от основных принципов морали, до сих пор признаваемых истинными, или признать весь общественный строй в основных его чертах безнравственным. Отвергнуть эту дилемму можно только доказав, что конфликт между этими основными принципами и установившимися формами общественных отношений — не такой коренной, что зло, неизбежно связанное с современной культурой, не есть абсолютное зло, но имеет в себе некоторую моральную необходимость и во всяком случае получает нравственное оправдание, как единственно возможный переход к высшим стадиям добра. Такое разрешение вопроса дается отчасти в этике Вл. Соловьева, представляющей весьма своеобразное и во всяком случае глубокое разрешение этических вопросов с точки зрения евангельской морали. Основой нравственности Соловьев признает три чувства: стыд, жалость и благоговение. Этими чувствами исчерпываются возможные нравственные отношения человека к тому, что ниже его, что равно ему и что выше его — отношения, состоящие в господстве над низшей материальной природой, в солидарности с живыми существами и в подчинении сверхчеловеческому началу. Все человеческие добродетели представляют лишь видоизменение этих трех основ. Исторической целью нравственного усовершенствования является царство Божие, которое составляется из людей, перестающих быть только людьми и входящих в новый высший план существования, где их человеческие задачи становятся средствами и орудиями другой, окончательной цели. Действительное осуществление этого идеала не может быть достигнуто одним человечеством, но необходимо предполагает привхождение высшего безусловного добра, в лице Богочеловека, Иисуса Христа. Действительное основание совершенного нравственного порядка есть универсальность Духа Христова, способного все обнять и переродить. Для этого перерождения необходимо также, чтобы человечество добровольно приняло в себя этот дух и пожелало духовно переродиться. В обширной заключительной части "Оправдания добра" Соловьев обращается к весьма трудной задаче примирения современных условий культурной жизни с основными принципами добра. Эту часть можно было бы с полным основанием назвать "оправданием относительного зла", поскольку некоторые его формы исторически неизбежны и служат в конце концов целям добра. Здесь доказывается, что для нравственного сознания необходимо активно и притом физически противодействовать проявлениям злой воли, угрожающей жизни и нравственному достоинству ближних, что право, как определенный минимум нравственности и устранение известной доли зла, требует для своей объективной реализации принудительных мер. Эти воззрения развиты в прямом антагонизме с учением Толстого. В исследовании всех этих вопросов Соловьев обнаруживает удивительную силу и ясность анализа, расчленяя чрезвычайно сложные по своей нравственной природе явления общественной жизни на их этические элементы. Чрезвычайно блестящей является у него этическая оценка войны. Вся неясность и запутанность этого вопроса в сознании большинства людей зависит, по мнению Соловьева, от беспорядочного смешения трех точек зрения: общенравственной, исторической и личнонравственной. С первой точки зрения, война есть несомненное зло и аномалия. С исторической точки зрения, война есть относительное зло, а иногда и наименьшее зло, т. е. относительное благо. В истории война была прямым средством для внешнего и косвенным средством для внутреннего объединения человечества; разум запрещает бросать это орудие пока оно нужно, хотя совесть обязывает стараться, чтобы оно перестало быть нужным. С личнонравственной точки зрения совершенно ложно отождествление военной службы с личным убийством.

III. Непосредственная связь Э. с философией определяется постановкой самых основных этических проблем. Первой такой проблемой является вопрос о свободе воли, представляющий как бы пограничную черту между метафизикой и Э. Сущность этого вопроса сводится к тому, существует ли полное причинное предопределение каждого состояния или действия человека предыдущими внутренними и внешними условиями. Если такая предопределенность существует, то каждое состояние сознания и каждый акт человека всецело зависят от предыдущих, и свободной воли нет. Воля не может быть названа свободной, если она в каждый данный момент всецело обусловлена предыдущим и может остановиться только на одном предопределенном решении. Человеческое сознание и обусловленные им поступки развиваются тогда с необходимостью, присущей ходу сложной машины, и лишь незнание этого хода и внутреннего сцепления элементов создает иллюзию свободы. Решение вопроса не изменяется от того часто приводимого соображения, что воля, как один из элементов внутреннего бытия, тоже участвует в определении события и творит его отчасти от себя. Дело не в том, участвует ли воля или другое какое-либо состояние сознания, а в том, свободны ли они сами в этом своем участии, хоть до некоторой степени, от предыдущих причин. Если не свободны, то их участие можно уподобить лишь роли передаточного колеса в машине, которое, получая свой импульс целиком от других частей, по существу ничего от себя не привносит. В последнее время нередко высказывается мнение, что вопрос о свободе воли — наполовину чисто словесное недоразумение; достаточно точно установить, что следует разуметь под свободной или несвободной волей, чтобы вопрос решился сам собой. Не отрицая важности ясной постановки вопроса, необходимо, однако, признать, что и само решение ясно поставленного вопроса представляет большие трудности и является чрезвычайно спорным. Вся спорность его зависит от неопределенности понятия причины. Если причинами могут быть только отдельные феномены внешнего и внутреннего (духовного) мира, всецело определяемые друг другом, то не только свободы воли нет, но и вся эволюция мира от века предопределена. Другое решение получает вопрос, если истинной причиной признать лишь субстанциальную основу вещей, представляющую в каждом индивидуальном случае нечто самобытное, лишь отчасти определяющееся другим. Если в основе человеческого сознания есть такое субстанциальное начало, то именно оно и может быть названо свободным, поскольку оно в каждый данный момент участвует в решениях и поступках, не обусловливаясь всецело своими предыдущими актами, а только сообразуясь с ними. При таком понимании человеческого сознания каждый данный его момент есть нечто ничем посторонним не обусловленное, но начинающее причинное воздействие из себя. В этом случае, однако, правильнее говорить не про свободу воли, которая есть всегда производный акт, а про свободу человеческого существа или субстанциального единства сознания, представляющего нечто непроизводное, а, напротив, производящее. Эта дилемма субстанциального единства сознания или его феноменальной, по существу пассивной множественности, еще не решена в современной философии, а вместе с ней не решены вопросы о сущности причинной связи и о свободе воли. Являясь чрезвычайно важным вопросом теоретической Э., проблема свободы воли, к счастью, имеет весьма ничтожное практическое значение. Происходит это в силу той счастливой непоследовательности, что все детерминисты в действительности поступают все-таки так, как если бы они были индетерминистами, т. е. с сознанием своей свободной воли. Второй основной проблемой Э., имеющей как теоретический, так и в особенности практический интерес, является вопрос о высшем моральном благе. В сущности, от этого вопроса зависит все построение Э. Все этические категории определяются в своем содержании именно в зависимости от понятия высшего блага, т. е. конечной цели морального поведения. И в этом вопросе Э. находится в самой тесной связи с общефилософским миросозерцанием. Пренебрежение этой связью есть одна из самых роковых и непростительных ошибок новейшей Э. "Независимый" моралист, намеревающийся определить конечную цель морального поведения без философского познания действительности, подобен путешественнику, собирающемуся в далекие края без знания географии. Со времени Канта очень часто повторяется мнение, что "бытие" и "долженствование" являются совершенно чуждыми друг другу категориями, что должное никогда не может быть определено из сущего и потому познание должного независимо от познания сущего. Это мнение является лишь весьма условной истиной. Действительно, из знания сущего не определяется должное, как из знания географии не определяется цель путешествия; но для определения должного необходимо знать сущее и возможное. В самом деле, ведь должным может быть лишь то, что возможно, а о возможном мы судим лишь по знанию действительного. Ставить эту зависимость обратной и пробавляться Кантовским парадоксом: "ты должен, стало быть, ты можешь" — едва ли допустимо в современной Э. Впрочем, и приверженцы Канта, кажется, никогда не забывают, прежде чем говорить о морально должном, навести справку о его возможности. Только поэтому, думается, они не заставят слепого стеречь чужое имущество или калеку быть бравым солдатом. Таким образом Э. необходимо нуждается в некотором общефилософском базисе и обосновании. Это обоснование не может заключаться ни в чем другом, как в раскрытии наиболее широких моральных перспектив: избрать ту или иную из возможных целей — уже не дело философской мысли. В этом пункте между возможным и должным действительно существует непроходимая с логической точки зрения пропасть. Высшая категория должного и безусловно желательного хотя и создается необходимо на почве познания возможного, но создается уже не актом познания или мышления, а актом воли, вообще, актом иррационального самоопределения человеческого сознания. Никакие логические аргументы не могут принудить человека стремиться к тому, чего он не хочет. И если логические аргументы имеют силу в области нравственности, то лишь постольку, поскольку ими уясняется истинный и конечный результат того или иного способа действий. Кто вполне уже ориентировался во всех моральных альтернативах и избрал себе определенный путь, тот делается глух к аргументам разума и может поколебаться только под влиянием вновь возникших чувств и стремлений. Этическое исследование о высшем благе открывается вопросом о том, где вообще следует искать это благо: во внутренней ли жизни сознания (удовольствие или повиновение голосу совести), в объективном ли содержании жизни вообще или, наоборот, в небытии. На последнее решение не следует смотреть как на одну только теоретическую возможность: небытие есть единственно возможная цель для всякого радикального философского пессимизма. Если мир есть трагический конфликт разрозненных сил, исключающий возможность какого-нибудь положительного блага, то наибольшим благом для такого дурно устроенного мира должно быть его небытие. Такой этикой небытия является, в сущности, Э. Шопенгауэра. Все остальные философские мировоззрения, оптимистические или так или иначе примиряющиеся с жизнью, ищут высшего блага в самой жизни. При этом возможно двоякое решение вопроса. Прежде всего, высшим благом может быть признаваемо то или иное жизненное содержание исключительно по его значению в сознании действующего субъекта. К такому типу этического субъективизма принадлежат все виды эвдемонизма. К нему же относится Э. формального долга или Э. совести, по которой высшим моральным благом признается не удовольствие, а удовлетворение голоса совести или требования долга, т. е. также известное субъективное состояние сознания. И кантовская Э., несмотря на весь ее антагонизм к эвдемонизму, является по существу родственной в этом отношении своему главному противнику. Правда, это родство простирается только на исходный пункт кантовской морали, перешедшей затем к объективному принципу всеобщности нравственного долга, к положению о безусловном достоинстве человеческой личности и даже к трансцендентному идеалу вечной и блаженной жизни. Субъективизм является в современной Э. уже отживающим типом. Его несостоятельность обнаруживается яснее всего в самих системах субъективизма, бессильных удержаться в пределах избранного принципа и переходящих в конце концов к объективным моральным ценностям. В самом деле, ставить высшим благом счастье или внутреннее удовлетворение — значит, гнаться за неуловимым призраком. Счастье как отдельных индивидуумов, так и общественных организаций постоянно меняется с развитием, с накоплением опыта и под влиянием других условий. Кто раньше стремился к физическим радостям жизни, тот по прошествии некоторого времени ищет возвышенного страдания, тяжелого подвига или самопожертвования и в них видит свое счастье. Относить все эти виды самоудовлетворения на счет одного и того же субъективного принципа счастья совершенно невозможно. Очевидно, что раз счастье есть благо абсолютно изменчивое по условиям своего возникновения и к тому же неотличимое иногда от своей противоположности — страдания, то в нем мы имеем дело не с путеводной звездой морального странствования, а с блуждающим огоньком. Только в объективном содержании данной или предполагаемой действительности можно найти что-либо определенное и стойкое, могущее стать конечной целью или высшим благом. В области объективной Э. могут быть намечаемы различные цели, в зависимости от ширины философского горизонта и от различного истолкования открывающихся перспектив. Идеалы позитивной или эмпирической этики не идут дальше построения типа нормальной индивидуальной или общественной человеческой организации. Раскрытие всех способностей индивидуума или общественного сознания — вот та по справедливости достойная цель, к которой стремится позитивная Э. Ее конечная формула — расцвет жизненных сил, расцвет наиболее полный и гармоничный. Этой формулой одновременно

устраняется, как зло, все то в человеческой природе, что является задержкой и служит внутренним противоречием человеческой организации. Эволюционная Э. и этика Гюйо являются типичными представителями такой позитивной Э. жизни. Однако идеал позитивной Э. остается самой стойкой конечной целью человеческого поведения лишь до той поры, пока философские горизонты не простираются далее эмпирически данного бытия. Коль скоро идет речь об иных формах жизни, по отношению к которым человечество представляет не более как одну из переходных стадий, в Э. возникают совершенно новые и, быть может, более коренные вопросы. Идеал высшего блага, оставаясь объективным, получает при этом трансцендентный или метафизический характер. Трансцендентное высшее благо может пониматься как высшая форма индивидуального или общественного бытия. Необходимо, однако, иметь в виду, что осуществление позитивного идеала нельзя рассматривать как подготовление этой высшей формы. Напротив, быть может совершенный тип человека, как он определяется условиями земной жизни и анатомической организации, есть еще большее уклонение в сторону от той высшей формы, от которой человек должен перейти. Вообще путь, при посредстве которого достигается высшее благо, всецело зависит от того, как оно понимается в своем содержании. Рассматривая этот вопрос с логической и исторической точек зрения, следует признать, что трансцендентная Э. тяготеет к двум моральным полюсам. Индивидуалистическая Э. утверждает возможность бесконечного и безграничного развития каждой индивидуальности независимо от других, причем в этом самобытном росте индивидуумов и заключается их высшее благо. Ближайшим образом оно определяется как непрерывно растущая мощь бесконечно усложняющейся и внутренне свободной духовной организации. Свобода и независимость — самое дорогое для этого типа воззрений. На этом пути стоит Ницше. Это мировоззрение имеет светлый и радужный характер, поскольку теоретическая мысль не противопоставляет ему вторую альтернативу, состоящую в признании высшего всеобъединяющего разума или Бога, по отношению к которому каждая мировая индивидуальность должна находиться в подчиненном положении, служа общемировым целям, устанавливаемым самим Богом. По отношению к этой перспективе, поскольку она признается теоретически, индивидуализм принимает характер мрачного упорства и самоутверждения индивидуальной абсолютности. Его высшим благом является отречение от воли Бога, несмотря ни на какие внешние поражения и неудачи. Быть Богом, хотя бы и побежденным — вот девиз этого сатанического индивидуализма. В философии нет чистых представителей этого мировоззрения; однако оно имеет весьма яркое художественное выражение в творениях Байрона и его последователей. Противоположная индивидуализму религиозная Э. признает высшим благом высшую форму бытия, подчиненную божественному миропорядку. В христианстве эта форма выражается в понятии Царства Божия. В понятии Царства Божия мыслится совершенное и гармоничное общение высших духовных существ друг с другом, с Богом и с целым миром. В нем, как и во всех объективных идеалах, мыслится наибольшая полнота жизненных проявлений, но только под непременным условием подчинения ее сверхиндивидуальным целям. Христианский идеал вовсе не исключает полной внутренней свободы; напротив, им предполагается только свободное присоединение к Божественной воле. Точно так же идеал Царства Божия не предполагает полного исчезновения индивидуальности, поскольку под индивидуальностью не разумеется абсолютная самостоятельность и независимость от всего другого. Царство Божие понимается как общение индивидуумов и ничто не мешает предполагать, что каждая индивидуальная своеобразность получит должную функцию и значение в этой совершеннейшей форме общения. Конкретная неуловимость этого идеала не мешает ему быть путеводной звездой исторического процесса. Ведущий к нему путь, одинаково указываемый и религией, и философской мыслью, состоит в утверждении ясного сознания общей солидарности и общего единства в Боге. В возвышении этого сознания на степень активной любви и заключается весь нравственный подвиг человечества. Все остальные эмпирические цели (культура, наука, определенные формы общественной жизни) получают при этом лишь условную ценность вспомогательных средств к уяснению и достижению высшего идеала. В царстве Божием не нужны ни техники, ни ученые, ни политики, ни все то, что "от мира сего", поскольку все это необходимо лишь для слабой человеческой природы и организации; высшая организация дана будет силой Высшего.

49 вопрос

Удовольствие и польза как высшее благо. Гедонизм, эпикурейство, эвдемонизм, стоицизм и кинизм о высшем благе.

Удовольствие и польза как нравственные нормы

Иногда эти силы действуют сообща, когда удовольствие и польза совпадают. Иногда противодействуют друг другу, когда … «Никаких высших благ – действуй по обстановке!» – таково последнее слово в развитии этических теорий, акцентирующих наше внимание на «пользе дел

Которая тоже развивалась в Древней Греции, а потом в Риме и оставившая по сию пору глубокий след в этическом мышлении, была школа стоиков. Основателями ее считают Зенона, жившего в IV и III веках до нашего летосчисления (род. в 340, умер в 208 или 204), а затем в Римской империи те же учения развивали Сенека (с 54 до Р. X. по 36 после Р. X.), особенно же Эпиктет (конец I и начало II века) и Марк Аврелий (121 – 180 гг. после Р. Х.). Стоическая философия возникает в сложный общественный период – период образования Римской империи, сопровождавшийся глубоким обеднением и обнищанием населения, которое стало испытывать тягу к спасению. Свою форму спасения предложила человеку философия стоиков, сформулировав и обосновав основной принцип поведения личности: осознать господствующую в мире необходимость, подчиниться ей, не утратив при этом чувства собственного достоинства и обретя состояние внутренней свободы, которая связана с отрешенностью от страстей и внешних благ (состояние апатии). Мудрец, достигший состояния бесстрастия, становится умеренным, мужественным, рассудительным и справедливым (обладание этими добродетелями является свидетельством свободы человека по отношению к миру и показателем его достоинства). В настоящее время рассматривается как строгая система (окончательно оформленная Хрисиппом) стоицизм (подобно кинизму, эпикуреизму и скептицизму) – практически ориентированная философия, целью которой является обоснование «мудрости» как этического идеала .

Итак, философия эллинизма (стоицизм, кинизм, скептицизм, эпикурейство) имела не метафизический, а преимущественно этический характер. В рамках этой философии впервые возникла идея «универсальной религии». Сама идея универсализма империи уходит корнями в эпоху эллинизма. Греческие философы, особенно стоики, делали акцент на понятии человеческой общности, причастной к всемирному разуму. Для стоицизма с его доктриной универсальной системы природы второстепенные различия между людьми представлялись не имеющими значения. Под впечатлением от завоеваний Александра Македонского стоики подчеркивали всемирную миссию греческой цивилизации, являвшейся, по их представлению, воплощением человеческой цивилизации вообще и занимавшей территорию цивилизованного мира, за пределами которой царит варварство.

В период эллинизма этическое начало возобладало над физикой и метафизикой, именно его голос громче других звучал в философии. Политические вопросы действительно утратили свою актуальность, потому что свободе слова препятствовали присутствие и память о царских гарнизонах, и само собой разумелось, что национальная свобода зависит от бездействия. Славные дни афинского государства остались в прошлом, и философии пришлось столкнуться с невиданным прежде Грецией разрывом между политикой и этикой. Ей предстояло найти образ жизни, одновременно не роняющий достоинство философии и совместимый с политическим бессилием. Поэтому она осознала, что ее задача состоит теперь не в построении справедливого государства, но в воспитании самодостаточного и удовлетворенного индивидуума. Развитие этики протекало теперь в двух противоположных направлениях. Первое следовало примеру Гераклита, Сократа, Антисфена и Диогена и преобразовало кинизм в стоицизм; другое восходило к Демокриту, во многом опиралось на Аристиппа и трансформировало учение киренаиков в школу эпикуреизма. Обе философские попытки преодолеть религиозный и политический упадок брали свое начало в Азии: стоицизм был развитием семитического пантеизма, фатализма и смирения, начало эпикуреизму положили любившие негу греки азиатского побережья. Две наиболее популярные философские системы этого времени – стоицизм и кинизм были по своей сути чужды республиканским идеям. Христианская идеология была подготовлена развитием стоицизма и платоновской философии, греческой мифологии и литературных традиций. То, что в Римской империи утвердилось христианство новая религия, отрицавшая старую полисную мифологию, было закономерным и необходимым явлением.

Родоначальник стоицизма Зенон говорил просто о согласной жизни, имея в виду отсутствие в душе добродетельного человека разногласий, его согласие с самим собой, т. е. со своим разумом. Ученик Зенона Клеанф добавил к «согласной жизни» слова «с природой» (φύσει), имея в виду жизнь, согласную с общим законом, управляющим Вселенной. Хрисипп примирил эти два подхода, понимая «природу» и как общий закон, и как естество каждого человека. Поскольку природа каждого из нас является частью мировой природы, то между этими смыслами нет противоречия. В соответствии с таким учением о цели жизни стоики определяли добродетель как «согласное с собой состояние души» (Диоген Лаэртский, VII 89) , как «состояние души, благодаря разуму согласное касательно всей жизни» (Климент Александрийский, Педагог, I 13) , или как «состояние души, находящейся в согласии с самой собой касательно всей жизни». Таким образом, совершенная жизнь заключается в согласии с самим собой и общим законом, пронизывающим все, в согласии нашей разумной части и мирового разума. Это и будет добродетелью счастливца и благим течением его жизни. Добродетель определялась стоиками как «некое совершенство всякого существа» (Диоген Лаэртский, VII 90). Всякий человек от природы имеет предрасположенность к добродетели или, как выражается Цицерон, «врожденные семена добродетелей» (Цицерон, Tusc. disp. III 1,2) . Итак, добродетель врождена нам и существует от природы, тогда как порок и зло могут прийти только извне и представляют собой извращение (perversio) природы.

Общее положение стоической философии, касающееся этики, состояло всегда в практическом требовании жить соответственно природе. Под природой имеется в виду и природа внешняя, и природа внутренняя – природа человека и его души. В этом принципе нетрудно узнать знакомое начало – это ни что иное, как требование киников: киники тоже предлагали жить в соответствии с естественными потребностями; Диогеном Синопским это было доведено до карикатуры, но принцип остается. Это значит то, что нужно наблюдать за природой, в ней усматривать какие-то закономерности, и в соответствии с естественным ходом вещей в природе располагать свою жизнь. Ты – часть природы, поэтому ты должен жить как часть природы, человек – такая же часть природы, как и остальные предметы, поэтому он должен подчиниться этому естественному ходу вещей («естественный ход вещей» – есть выражение у китайцев; существует глубокое родство между греческим стоицизмом и китайским: единственное различие между ними в том, что первый явился порождением хорошо развитого логического мышления, а второй – интуитивного мышления, еще недостаточно развитого и тем не менее удивительно глубокого ). В природе всё размеренно, всё тихо, за исключением катаклизмов, потому что катаклизмы – это смущения естественного хода природы и это нельзя считать естественным, это какая-то болезнь. Итак, за вычетом ненормальных явлений природы, надо подчиняться естественному ходу природы, её мирному течению и тому, что природа всё дает для человека: воздух, воду, дары земли для еды. В позднем стоицизме Эпиктета и Марка Аврелия, в рационализме XVIII столетия, а также в рационализме Конфуция, Мэн-цзы, Мо-цзы и других китайских мыслителей философия, которая начинается с элементарной проблемы отношения человека к миру, достигает этического миро- и жизнеутверждения, прослеживая ход мировых событий до его первопричины – мировой воли, имеющей этические цели, и требуя от человека, чтобы он служил этой воле.

Стоики хотели предложить детали: что понимать под природой более конкретно? Естественный ход вещей они отождествляли с разумным ходом: отождествляли «фюзис» и «логос». Такое отождествление станет потом типичным в истории европейской философии – отождествление «естественного» и «разумного». Подлинная свобода – только внутри человека, действующего по велениям Рока. Решения Рока раскрываются в человеке, доходят до его самосознания, и человек чувствует себя тождественным с этими велениями. Иногда эти вещи противопоставляется, потому что разум считается чисто человеческой функцией, и человек противопоставляется природе. А философское отождествление у стоиков было принципиально. Оно любопытно: все наши разумные рассуждения совпадают с естественным ходом вещей. Это, по сути дела, уже метафизика – подчинение естественному ходу вещей, а он же – разумный. Потом это понятие о Логосе перешло к христианам именно от стоиков (в Евангелии от Иоанна).

 решение; свободным может быть только мудрец. Проще говоря, свободен лишь тот, чье идеально-нравственное состояние души позволяет видеть в сцеплении причин благой промысел.

Стоицизм был благородной философией и оказался более жизнеспособным, чем склонны предполагать современные циники. Он свел воедино все элементы греческой мысли и стал последней попыткой языческого духа создать систему нравственности, приемлемой для тех классов, которые отреклись от древней веры; и хотя высоте его требований отвечало лишь незначительное меньшинство, и это меньшинство повсюду состояло из лучших. Как и его христианские двойники – кальвинизм и пуританство, он призвал к жизни самые могучие характеры своего времени. С теоретической точки зрения, стоицизм представлял собой монструозное учение об изолированном и беспощадном совершенстве. В действительности он создал людей отважных, святых, исполненных доброй воли – таких, как Катон Младший, Эпиктет и Марк Аврелий; он повлиял на римскую юриспруденцию. При построении права народов для не римлян; наконец, он помог сплотить древнее общество до прихода новой веры. Стоики оказали моральную поддержку суеверию и отрицательно повлияли на науку, но они ясно видели коренную проблему своего времени – крушение теологического обоснования морали – и предприняли честную попытку преодолеть разрыв между религией и философией. Эпикур покорил греков, Зенон – римскую аристократию, и до конца языческой истории стоики правили эпикурейцами, как, впрочем, было и будет всегда. Когда из интеллектуального и нравственного хаоса умирающего эллинистического мира возникла новая религия, путь для нее был приготовлен философией, которая признавала необходимость веры, проповедовала аскетическое учение простоты и самоограничения и созерцала все вещи в Боге.

Стоики ставили себе целью дать человеку счастье, развивая в нем добродетель, которая состоит в жизни, согласной с природой и одновременно с развитием разума и с познанием жизни вселенной. Они не искали происхождения нравственных понятий и стремлений человека в какой-либо сверхъестественной силе, а утверждали, напротив, что сама природа содержит в себе правила, а следовательно, и образцы нравственного – то, что люди называют нравственным законом, вытекает из мировых законов, управляющих жизнью природы, утверждали они. Их воззрения сходились, стало быть, с теми, которые пробиваются в современной этике со времен Бэкона, Спинозы, Огюста Конта и Дарвина. Надо только заметить, что, когда стоики говорили о первоосновах нравственного и о жизни Природы вообще, они все еще нередко облекали свои воззрения в слова, свойственные метафизикам. Таким образом, они учили, что Разум, или «Слово» («Логос»), проникает весь мир как Всеобщий Мировой Разум и что то, что люди называют нравственным законом, вытекает из мировых законов, управляющих жизнью Природы. Разум человека, говорили стоики, а следовательно, и наши понятия о нравственности – не что иное, как одно из проявлений сил природы; что, конечно, не мешало им понимать, что зло в природе и в человеке, как физическое, так и нравственное, - такое же естественное последствие жизни природы, как и добро. Все их учение направлялось, следовательно, к тому, чтобы помочь человеку развить в себе добро и бороться со злом и тем самым достигать наибольшего счастья.

ГЕДОНИЗМ

(от греч. — наслаждение), этич. позиция, утверждающая наслаждение как высшее благо и критерий человеч. поведения и сводящая к нему всё многообразие моральных требований. Стремление к наслаждению в Г. рассматривается как осн. движущее начало человека, заложенное в нём от природы и предопределяющее все его действия, что делает Г. разновидностью антропологич. натурализма. Как нормативный принцип Г. противоположен аскетизму.

Эвдемонизм

(rpeч.eudaimonia— блаженство, счастье) — методологический принцип этики, близкий гедонизму. Наиболее полно проявился еще в этических теориях античного мира (Демокрит, Сократ, Аристотель). Гл. критерием нравственности и основой морального поведения человека Э. считает стремление к счастью: личному — индивидуалистический, общественному — социальный Э.были и фр. материалисты 18 в. (Гельвеций, Дидро), объявившие счастье человека конечной целью всякого об-ва и всякой полезной человеческой деятельности. Э. придает понятию счастья общечеловеческий, надысторический смысл, в то время как в об-ве с антагонистическими классами нет и не может быть единого представления о назначении человека.назначении человека. Последнее всегда социально обусловлено.

схожие:

Эпикуреи́зм — философское учение, исходящее из идей Эпикура и его последователей. Эпикуреизм был одним из наиболее влиятельных философских течений в Античности.[источник не указан 89 дней]

Эпикур основывает свою школу в 310 г. до н. э. сначала в Колофоне, а затем, в 306 г. до н. э., переносит её в Афины. Школа находилась в саду философа, по этой причине она получила название «Сад», а последователи Эпикура стали именоваться «философами из садов». В школу принимались женщины и рабы, причем отказываться от своего имущества не требовалось. На воротах школы была надпись: «Гость, тебе здесь будет хорошо; здесь удовольствие — высшее благо».

50 вопрос

Глобальные проблемы современности: классификация и пути их решения.

Под глобальными проблемами современности следует понимать совокупность проблем, от решения которых зависит дальнейшее существование цивилизации.

Глобальные проблемы порождаются неравномерностью развития разных областей жизни современного человечества и противоречиями порождаемыми в социально-экономических, политико-идеологических, социо-природных и других отношениях людей. Эти проблемы затрагивают жизнь человечества в целом.

Глобальные проблемы человечества — это проблемы, которые затрагивают жизненные интересы всего населения планеты и требуют для своего решения совместных усилий всех государств мира.

К глобальным проблемам современности относятся:

проблема Север-Юг;

проблема бедности;

продовольственная проблема;

энергетическая проблема;

проблема экологии и устойчивого развития;

демографическая проблема;

[[проблема развития человеческою потенциала];

проблема освоения Мирового океана.

Этот набор не является постоянным и по мере развития человеческой цивилизации меняется понимание существующих глобальных проблем, корректируется их приоритетность, а также зарождаются новые глобальные проблемы (освоения космического пространства, управления погодой и климатом и др.).

Проблема Север-Юг — это проблема экономических отношений развитых стран с развивающимися. Ее суть состоит в том, что для преодоления разрыва в уровнях социально-экономического развития между развитыми и развивающимися странами последние требуют or развитых стран различных уступок, в частности, расширения доступа своих товаров на рынки развитых стран, усиления притока знаний и капитала (особенно в форме помощи), списания долгов и других мер по отношению к ним.

Одной из главных глобальных проблем является проблема бедности. Под бедностью понимается невозможность обеспечивать простейшие и доступные для большинства людей в данной стране условия жизни. Большие масштабы бедности, особенно в развивающихся странах, представляют серьезную опасность не только для национального, но и для мирового устойчивого развития.

Мировая продовольственная проблема заключается в неспособности человечества до настоящего времени полностью обеспечить себя жизненно важными продуктами питания. Данная проблема выступает на практике как проблема абсолютной нехватки продовольствия (недоедания и голода) в наименее развитых странах, а также несбалансированности питания в развитых. Ее решение будет во многом зависеть от эффективного использования природных ресурсов, научно-технического прогресса в сфере сельского хозяйства и от уровня государственной поддержки.

Глобальная энергетическая проблема — это проблема обеспечения человечества топливом и энергией в настоящее время и в обозримом будущем. Главной причиной возникновения глобальной энергетической проблемы следует считать быстрый рост потребления минерального топлива в XX в. Если развитые страны решают эту проблему сейчас прежде всего за счет замедления роста своего спроса путем снижения энергоемкости, то в остальных странах идет сравнительно быстрый рост энергопотребления. К этому может добавиться растущая конкуренция на мировом рынке энергоресурсов между развитыми странами и новыми крупными индустриальными странами (Китай, Индия, Бразилия). Все эти обстоятельства в сочетании с военно-политической нестабильностью в некоторых регионах могут обусловливать значительные колебания в уровне мировых цен на энергоресурсы и серьезно влиять на динамику спроса и предложения, а также производства и потребления энергетических товаров, создавая подчас кризисные ситуации.

Экологический потенциал мировой экономики все больше подрывается хозяйственной деятельностью человечества. Ответом на это стала концепция экологически устойчивого развития. Она предполагает развитие всех стран мира с учетом настоящих потребностей, но не подрывающее интересы будущих поколений.

Защита окружающей среды является важной частью развития. В 70-х гг. 20 века экономисты осознали важное значение проблем окружающей среды для экономического развития. Процессы деградации окружающей среды могут иметь самовоспроизводящийся характер, что грозит обществу необратимым разрушение и исчерпанием ресурсов.

Глобальная демографическая проблема распадается на два аспекта: демографический взрыв в ряде стран и регионов развивающегося мира и демографическое старение населения развитых и переходных стран. Для первых решением является повышение темпов экономического роста и снижение темпов роста населения. Для вторых — эмиграция и реформирование пенсионной системы.

Взаимосвязь роста населения и экономического роста длительное время является предметом исследования экономистов. В результате исследований выработалось два подхода к оценке влияния роста населения на экономическое развитие. Первый подход в той или иной степени связан с теорией Мальтуса, который полагал, что рост населения опережает рост продовольствия и поэтому население мира неизбежно беднеет. Современный подход к оценке роли народонаселения на экономику является комплексным и выявляет как положительные, так и негативные факторы влияния роста населения на экономический рост.

Многие специалисты считают, что действительная проблема — не рост населения сам по себе, а следующие проблемы:

слаборазвитость — отсталость в развитии;

истощение мировых ресурсов и разрушение окружающей среды.

Проблема развития человеческого потенциала — это проблема соответствия качественных характеристик рабочей силы характеру современной экономики. В условиях постиндустриализации возрастают требования к физическим качествам и особенно к образованию работника, включая его способности к постоянному повышению квалификации. Однако развитие качественных характеристик рабочей силы в мировом хозяйстве происходит крайне неравномерно. Наихудшие показатели в этом плане демонстрируют развивающиеся страны, которые, однако, выступают основным источником пополнения мировых трудовых ресурсов. Именно это обусловливает глобальный характер проблемы развития человеческого потенциала.

Нарастающая глобализация, взаимозависимость и сокращение временных и пространственных барьеров создают ситуацию коллективной незащищенности oт различных угроз, от которой человека не всегда может спасти его государство. Это требует создания условий, усиливающих способность человека самостоятельно противостоять рискам и угрозам.

Проблема Мирового океана — это проблема сохранения и рационального использования его пространств и ресурсов. В настоящее время Мировой океан как замкнутая экологическая система с трудом выдерживает во много раз усилившуюся антропогенную нагрузку, и создается реальная угроза его гибели. Поэтому глобальная проблема Мирового океана — это прежде всего проблема его выживания и, следовательно, выживания современного человека.

Пути решения глобальных проблем современности

Решение названных проблем является сегодня актуальной задачей для всего человечества. От того когда и как они начнут решаться зависит выживание людей. Выделяют следующие пути решения глобальных проблем современности.

Предотвращение мировой войны с применением термоядерного оружия и других средств массового уничтожения, грозящих гибелью цивилизации. Это предполагает обуздание гонки вооружений, запрещение создания и применения систем вооружения массового уничтожения, людских и материальных ресурсов, ликвидацию ядерного оружия и т.д.;

Преодоление экономического и культурного неравенства между народами населяющими индустриально развитые страны Запада и Востока и развивающимися странами Азии, Африки и Латинской Америки;

Преодоление кризисного состояния взаимодействия человечества и природы, которое характеризуется катастрофическими последствиями в виде беспрецедентного загрязнения окружающей среды и истощения природных ресурсов. Это делает необходимым выработку мер, направленных на экономное использование природных ресурсов и снижение загрязнений отходами материального производства почвы, воды и воздуха;

Снижение темпов роста народонаселения в развивающихся странах и преодоление демографического кризиса в развитых капиталистических странах;

Предотвращение негативных последствий современной научно-технической революции;

Преодоление тенденции к снижению социального здоровья, что предполагает борьбу с алкоголизмом, нарком.

Глобальные проблемы человеческой цивилизации, их истоки и формы появления

Во второй половине XX столетия современная цивилизация, достигнув немалых высот в различных сферах общественной жизни — науке, технике, культуре — столкнулась лицом к лицу, с казалось бы, неразрешимыми глобальными проблемами. Их круг достаточно хорошо известен сегодня. Это военно-политические, ресурсно-экономические, демографические, мирохозяйственные проблемы, которые проявляются, в частности, через кризисы в области здравоохранения, образования, культуры, растущую преступность.

Угроза термоядерной войны

Среди глобальных проблем наиболее важной остается задача предотвращения мировой термоядерной войны. Несмотря на серьезные достижения последних двух десятилетий в области ослабления блокового, военно-политического противостояния в мире, военно-политическая конфронтация остается серьезнейшим фактором, влияющим на развитие глобального кризиса. Сама по себе конфронтация существенно сдерживает интеграционные тенденции, мешает осознанию глобальности кризисных явлений. Не говоря уж о том, что в результате ее отвлекаются колоссальные ресурсы, которые могли бы быть направлены на устранение голода и недоедания, на экологические программы и т.д. Кроме того, накопленные арсеналы вооружений способны по-своему (например в результате какого-либо природного катаклизма и т. п.) окончательно решить проблему существования человечества в целом. Осознание опасности и бесперспективности дальнейшего военно-политического противостояния распространяется в мире, хотя скорость этого движения вызывает обоснованные опасения.

^ Ресурсное истощение планеты и экология

Не менее важным фактором глобального кризиса является процесс ресурсного истощения планеты. К концу XX столетия человечество столкнулось с энергетическим, продовольственным кризисом, тенденцией резкого сокращения запасов не возобновляемых и нарастающей непригодностью и даже опасностью для жизни возобновляемых ресурсов. Безусловно, ресурсный кризис нельзя рассматривать вне связи с проблемами экологии и демографии. Было бы неверно утверждать, что в мире нет осознания угрозы ресурсной и экономической катастроф. Научные круги, общественность способствует принятию различных нормативных актов, достаточно широких национальных и межнациональных программ в области защиты окружающей среды и рационального использования природных ресурсов. Однако в целом проблема едва ли разрешима с помощью этих мероприятий. Ее кардинальное решение не может состояться в рамках индустриальной цивилизации, человечеству необходим переход к новым нормам поведения, ценностным ориентирам в рамках нового постиндустриального общества.

^ Демографический фактор

Демографический фактор глобального кризиса наиболее ярко проявляется в странах Третьего мира. Освободившись от колониальной зависимости, через три-четыре десятилетия свободного развития население большинства этих стран оказалось перед лицом нищеты, голода и эпидемий. Наиболее рельефно страдания огромной части человечества выглядят на фоне успехов НТР в передовых странах. Плачевное состояние стран Третьего мира обусловлено не только историческими особенностями их развития, но и исключительно высокими темпами роста населения. Так, за последние 30 лет численность населения экономически развитых 39 стран увеличилась всего на 43%, в то время как население развивающихся 170 государств — в 2,2 раза. Демографы прогнозируют в недалеком будущем демографическую стабилизацию и даже депопуляцию в развитых странах, темпы роста населения в странах Третьего мира будут чрезвычайно высокими, а следовательно, будут усугубляться проблемы занятости, бедности, нищеты, голода и т. п.

Чрезвычайно опасным является то, что страны Третьего мира становятся очагом нестабильности для всего мира. Не решив их проблемы, невозможно успешно решать и остальные глобальные противоречия.

Для решения проблем стран Третьего мира зачастую предлагается западный рецепт. Одним из аргументов является пример немногочисленных преуспевающих бывших колониальных стран, идущих по пути развития рыночных отношений, демократических форм общественного устройства и т. п. Однако нельзя забывать, что глобальные проблемы, с которыми столкнулось человечество в XX в., порождены техногенной западной цивилизацией, западными ориентирами деятельности и представлениями о ценностях бытия. Это формулирует еще одну немаловажную глобальную проблему — своевременного предвидения и предотвращения отрицательных последствий самой научно-технической революции.

Ведущей тенденцией мирового экономического развития в период после Второй мировой войны стала интернационализация производства, которая осуществляется как на частно хозяйственном (международные монополии), так и на межгосударственном уровне (интеграционные процессы).

Процессы интеграции раньше всего возникли в Западной Европе. где достигли наиболее развитой формы. В настоящее время они отчетливо наметились в других регионах и на континентах Планеты.

В конце XX в. ведущую роль в мировом хозяйстве играют три главных центра — США. Западная Европа, Япония, где по темпам развития США несколько отстают, что вызывает острую конкуренцию этих лидеров.

Завершая XX столетие, современная цивилизация, достигнувшая высот в различных сферах общественной жизни, науке, технике, культуре, оказалась перед лицом глобальных проблем, для решения которых необходим переход к новым формам социальной жизни и формированию общечеловеческой цивилизации.

1. Тема- Спорт Підтема- Олімпійські ігри
2. Нотариальное удостоверение и государственная регистрация сделок
3. Ситуационная уместность- ожидается что участники взаимодействия знают как вести себя в конкретных социал
4. х годах Оказал влияние на развитие семиотики
5. Исполнение наказания в виде ограничения свободы
6.  гад подвел всех с день рождением Сашки и Светки т
7. Промышленное строительство
8. і Муссолини режиміні~ да~дарысы
9.  Представление об экологии человека как о самостоятельном междисциплинарном направлении ее предмет цели
10. Оптимизация минерального питания подвоев зелёных черенков косточковых культур
11. Бюджетная система Государственный долг
12. х pp XVIII ст Щоправда тоді здійсненню таких намірів перешкоджали невизначеність у російськотурецьких віднос
13. Проведение монтажно-сборочных работ основных узлов оборудования
14. Пояснительная записка1
15. Лекция 1 16021996 МЕЖДУНАРОДНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ Сущность формы и роль в современных МЭО
16.  Деловое поведение работников- творческая самореализация личности в деловом поведении
17. Функции местного самоуправления
18. Голеностопный сустав- строение форма движения; мышцы действующие на этот сустав их кровоснабжение и инн.html
19. Экономика и управление на предприятии городское хозяйство
20. ТЕМА- ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЕ РОДЫ

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе