Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
http://edu.dvgups.ru/METDOC/CGU/FILOSOF/FILOSOF/METOD/K_L/WEBUMK/frame/3.htm
Платон (427-347 до н.э.) — великий мыслитель,п ронизывающий своими тончайшими духовными нитями всю мировую философскую культуру.
Сущность учения об идеях
* Идеи есть абсолютные, всеобщие духовные сущности вещей.
* Каждой чувственной вещи или родам вещей соответствует своя идея.
* Идеи объединены в мир идей, который образует истинное бытие.
* Вторичным, производным от мира идей, является мир чувственных вещей.
* Мир идей иерархичен, на вершине его Платон поместил идею Блага .
* Отношения между миром идей и миром чувственных вещей строятся по принципу того, что вещи подражают идеям, или идеи присутствуют в вещах.
Согласно Платону, в основе чувственно воспринимаемого мира, т. е. мира вещей, который текучий и изменчивый, находятся бестелесные идеи. Идеи – это вечные, неизменные, умопостигаемые прообразы вещей, которые и являются единственной подлинной реальностью (бытием). Только мир идей обладает действительным существованием. А чувственный мир оказывается при этом производным, вторичным. Идеальный мир Платона напоминает умопостигаемое Единое Парменида, но отличается от последнего многообразием форм. Идеи, обладая творческой активностью, воплощаются в материи, которую в силу ее неопределенности и инертности Платон характеризовал как небытие. Результатом этого и является «рождение» вещей, постоянно стремящихся к сопричастным им идеям. Этот мир вещей Платон называл «миром становления». В мире идей, не обладающих телесностью и находящихся вне времени и пространства, есть своя иерархия, которая завершается высшей идеей – идеей Блага как высшего совершенства, нередко понимаемого Платоном как Бог, к которому стремятся все другие идеи.
Иерархия идей
Область идей для Платона не представлялась однородной, она образовывала своего рода иерархию. Ряд идей принадлежали к идеям высшего порядка, это идеи блага, истины, прекрасного, справедливого. Затем идут идеи, выражающие физические явления и процессы, к ним относятся огонь, покой, движение, цвет, звук. Третий ряд идей отражает отдельные разряды существ, например животных и человека. Потом идут идеи для предметов, отношений и т.д.
Идея Блага сообразуется с человеческими поступками и устремлениями. В повседневной жизни люди считают благом те удовольствия, которые они испытывают. Соответственно, злом считается то, что связано с неудовольствием. Для Платона неприемлемо связывать Благо с переходящими, субъективными и относительными удовольствиями. Все, что смертно, множественно, не может именоваться Благом.
Четыре значения мифа о пещере
Онтологическая градация бытия: чувственное и сверхчувственное, где тени на стенах — простая видимость вещей; статуи — вещи которые чувственно воспринимаются; каменная стена — линия, разделяющая два рода бытия; предметы и люди вне пещеры — это истинное бытие, ведущее к идеям; солнце — Идея Блага.
Ступени познания: созерцание теней — воображение (eikasia), видение статуй — (pistis), т.е. верования, от которых мы переходим к пониманию предметов как таковых и к образу солнца, сначала опосредованно, потом непосредственно, — это фазы диалектики с различными ступенями, последняя из которых — чистое созерцание, интуитивное умопостижение.
Качество жизни человека: аскетическое, мистическое и теологическое. Человек, который руководствуется только чувствами — живет исключительно в пещере, жить в духе — руководствоваться чистым светом правды. Движение от чувственного мира к миру идеального через философию это "освобождение от оков", т.е. преображение. И, наконец, Солнце-Благо есть высшая ступень познания и означает созерцание божественного.
Политический аспект: для тех кто познал Солнце-Баго возможно возвращении в пещеру, чтобы освободить и вывести к свету истины тех, с которыми он провел долгие годы рабства.
Миф о Пещере
—Ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении просвещенности и непросвещенности вот какому состоянию… посмотри-ка: ведь люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная — глянь-ка — невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.
— Это я себе представляю.
— Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат.
— Странный ты рисуешь образ и странных узников!
— Подобных нам. Прежде всего разве ты думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, свое ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры?
— Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они вынуждены держать голову неподвижно?
— А предметы, которые проносят там, за стеной; Не то же ли самое происходит и с ними?
— То есть?
— Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?
— Непременно так.
—Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх — в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. И как ты думаешь, что он скажет, когда ему начнут говорить, что раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию и обратившись к более подлинному, он мог бы обрести правильный взгляд? Да еще если станут указывать на ту или иную мелькающую перед ним вещь и задавать вопрос, что это такое, и вдобавок заставят его отвечать! Не считаешь ли ты, что это крайне его затруднит и он подумает, будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь?
— Конечно, он так подумает.
— А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не заболят у него глаза, и не вернется он бегом к тому, что он в силах видеть, считая, что это действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают?
— Да, это так.