Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Попов Г. О Модели будущего России. / Вопросы экономики, 2000, № 12. – С. 107-119.
Одна из фундаментальных черт русской нации - острый интерес к перспективе, способность думать о будущем и готовность действо вать сегодня с учетом глобальных оценок. Видимо, здесь сказалось влияние разного рода факторов, прежде всего - пространственного. Если вся страна равна городу, как было в средневековой Европе, то, например, вопрос о посадке деревьев вдоль улицы может стать стерж нем общественной жизни. Если страна живет возле реки, то возникает интерес к более широким проблемам. Если же в сферу проживания нации попадают целая система рек и несколько морей, в которые они впадают, то концепция пути "из варяг в греки" становится естествен ной для народа. Следовательно, сами масштабы России веками учи ли думать глобально, перспективно. К тому же восточные славяне впитали менталитет многих кочевых народов: скифов, печенегов, по ловцев, монголов. А кочевник привык думать не только о той долине, где он сейчас пасет скот, но и о том, что ждет его за горизонтом.
Православие с его постоянными призывами готовиться к веч ной жизни, в свою очередь, подпитывало у русских склонность думать о будущем. Опыт народа в ходе многовековой истории тоже "рабо тал" на перспективное мышление. Столетия ушли на завоевание неза висимости от Орды. Столетия ушли на освоение Сибири. Не менее сотни лет длилась эпоха воссоединения с Украиной.
И далеко не случайно, что в 1917 г. власть в конце концов до сталась той партии, которая сама была убеждена и убедила страну в том, что у нее есть перспективный план преодоления всех бед Рос сии. В. Ленин, как известно, выдвинул долгосрочный план ГОЭЛРО. И. Сталин во всех внутрипартийных спорах 20-х годов одерживал победу во многом благодаря его упорному стремлению ставить на первый план перспективу развития страны. Хорошо понимал осо бенности своей страны и Н. Хрущев, выдвигая концепцию двадцати летнего перехода к коммунизму.
Разрабатывались и утопические планы с печальными послед ствиями, а неоправданные жертвы при этом обосновывались инте ресами светлого будущего. Сопутствующие же ошибки объясняли благим желанием ускорить приход будущего. В последние десяти летия бюрократические разговоры о светлом будущем - по поводу и без повода - вызывали и подпитывали аллергию к разглагольствованиям о перспективе.
Однако в душе большинства русских и сегодня живет воспитан ное веками желание, говоря словами популярной песенки Анюты из "Веселых ребят", "знать, что ждет впереди". Но именно эта фундаментальная черта русской нации не находит отклика в действиях руково дителей современного российского государства. Говорильня о "пер вых 100 днях власти", ажиотаж вокруг программы "500 дней" - все это слишком далеко от желания рядовых граждан "знать, что ждет впереди", к тому же отдаляет от народа и власть, и политиков.
Нерешенность фундаментальных проблем концепции будущего России является одной из главных причин многих трудностей, с которы ми мы сталкиваемся в последнее десятилетие. Ведь еще Сенека когда-то говорил, что если не знаешь, куда плыть, то никакой ветер не будет попутным. В большинстве наших действий я вижу именно такую ситуа цию, когда какой бы ветер ни дул, всегда плохо. Опыт десяти лет преобразований все-таки должен чему-то пас научить. Один из главных уроков - необходимо заняться проблемами глобального характера.
Практически получилось так, что мы начали в стране преобра зования, не проведя широкую дискуссию о том, какой должна быть будущая Россия. Все наши силы были направлены на критику суще ствовавшего строя государственного социализма. Критика эта длилась десятилетиями с позиций многих слоев общества: и экономистов, и юристов, и писателей, и колхозников, и рабочих. Критика звучала как внутри страны, так и за рубежом. А вопрос о том, "как нам обустро ить Россию", говоря словами А. Солженицына, автоматически счи тался ясным. Вроде бы само собой придет процветание, стоит только устранить существовавший в СССР строй.
В романе Чернышевского "Что делать?" Вера Павловна при вся кой проблеме, которая возникала, напевала песенку времен француз ской революции: "Это все устроится, устроится, устроится - стоит лишь повесить аристократов". Теперь, условно говоря, аристократов в виде диктатуры КПСС устранили в том варианте, какой приемлем для XX века, то есть без виселиц. А вот насчет все "устроится" вопрос остался открытым. Более того, он обострился и обостряется тем силь нее, чем больше уходит в прошлое момент "изгнания аристократов".
В общем плане задачу, стоящую перед Россией, можно сформули ровать так: надо сохраниться в качестве великой державы и стать современной страной, способной жить в XXI веке. Это двуединая задача - нельзя быть великой, не будучи современной. Но что такое современная страна?
Современная - это, прежде всего, страна постиндустриального строя. Это не капитализм - ни в классическом варианте, ни в вари анте империализма. Это и не государственный социализм - ни в его интернациональном советском варианте, ни в националистском ва рианте гитлеровской Германии. Постиндустриализм - это тот строй, в который вступило человечество в XX веке. Это - строй организо ванного общества, где господствуют организация и главные силы всякой социальной организации - аппарат и бюрократия. В гени альном озарении этот строй предсказал еще Фурье, назвав его строем "гарантизма". В постиндустриальном обществе господствуют не собственники, а бюрократия. Но это не тотальная власть бюрокра тии эпохи государственного социализма.
Господство бюрократии в постиндустриальном строе существен но ограничено. Власть бюрократии в этом обществе ограничена экономически. Ограничена тем, что государственный и муниципальный сектора, которыми командует бюрократия, занимают в развитых стра нах примерно только треть экономики. Вторая треть - разные формы коллективной (прежде всего, акционерной и кооперативной) собствен ности. И еще одна треть экономики - в частных руках. Такое распре деление собственности создает конкуренцию и рынок - важнейшие инструменты развития, средства защиты от застоя. Такое распределе ние собственности лишает бюрократию монополии на деньги, позво ляет давить на бюрократию деньгами извне - и по законным кана лам, и подпольно - через взятки, и т.п.
Следствием такого распределения собственности является де мократическое устройство государства. Демократия - обязательная надстройка над плюрализмом форм собственности. Демократия огра ничивает власть бюрократии политически. Во-первых, дележ власти между различными бюрократическими группировками осуществля ется публично и при участии в той или иной форме населения (преж де всего, через выборы). Во-вторых, бюрократия ограничена рамками законов и контролем средств информации. Раз есть демократия, вы боры, голосование - неизбежно внимание к воле избирателя и неиз бежна социальная ориентация рынка.
Социальная ориентация рынка - это не только производство нужных населению товаров и не только контроль за деньгами. Это -дотации на развитие бесплатной системы образования и здравоохра нения, регулируемое государственное пенсионное обеспечение, забота об экологии, о "слабых" группах населения - инвалидах, больных и беззащитных, многодетных и т.д. Как иногда иронизируют - это все то, что обещал государственный социализм, но давал на очень нищен ском уровне или практически вообще не давал.
В постиндустриальном обществе господствующим классом, как отмечалось выше, становится бюрократия. Но это - принципиально новый тип господствующего класса. Феодализм и капитализм с их господством собственности, вещей создавали наследующий класс. А наследственные господа больны "наследственными болезнями" и главной из них - вырождением. Капитализм, придав собственно сти текучий характер, повысил динамизм господствующего класса. Но только в постиндустриальном обществе при полной открытос ти бюрократических структур формируется господствующий класс, в котором никому на всю жизнь не забронировано его место в аппа рате и в который открыты двери для всех граждан. Бюрократия как господствующий класс постиндустриального общества переменна и текуча по составу. Бюрократия постиндустриального общества массова: численность ее достигает в развитых странах одной пятой, а то и одной четверти всего населения, и в этом одна из причин влиятельности нового класса.
В то же время массовый господствующий класс, который крайне неоднороден, делится на высший слой (своего рода аристократию), средние слои и низшие слои, весьма близкие к небюрократической массе трудящихся. В бюрократии есть отряды бюрократии научной, вузовской, школьной, медицинской и, что очень важно, хозяйственной. Такие "сословные" бюрократии нередко конфликтуют с традицион ными, исконными формами бюрократии - государственной, военной, финансово-экономической. Все это радикально осложняет бюрокра тии перспективу захвата тотального господства.
Основным противоречием постиндустриального общества явля ется стремление бюрократии, с одной стороны, к сращиванию с соб ственниками (что ведет к вырождению постиндустриального строя в капиталистический), с другой - к лишению основной массы бюрок ратии сколько-нибудь существенной собственности. Делается это под флагом борьбы с коррупцией, но главная задача - превратить ос новную массу бюрократии в послушную и зависимую от своих вер хов. Однако полная изоляция бюрократии от собственности ведет к вырождению постиндустриального общества в строй тоталитарного государственного социализма.
Говоря о постиндустриальном обществе в целом, необходимо отме тить, что оно преодолевает как присущее капитализму господство част ного интереса, первенство критерия прибыли, ориентацию на эксплуата цию работников, тяготение к монополизму и диктатуре и т.д., так и принцип государственного монополизма собственности и всевластия распоряжающейся этой госсобственностью бюрократии с логическим следствием в виде тоталитаризма и подавления прав и свобод личности.
Возможно, в перспективе, по мере развития производительных сил и самого человека, на нашей планете будут созданы условия для другого строя (в том числе - при наличии указанных Марксом ус ловий - и для коммунизма). Но сейчас человечество дозрело именно до постиндустриального строя.
Для исследования интересующей нас проблемы будущего Рос сии общий анализ недостаточен. Необходимо определить, какой имен но вариант постиндустриального строя подойдет России.
Модели постиндустриализма
В последнее время проходит много семинаров, посвященных про блемам рыночной экономики в России. Но ни на одном из них, в том числе и на Гарвардском (2000 г.), даже не ставился вопрос: к какой именно рыночной экономике собирается перейти Россия? В мире нет единого варианта постиндустриального строя, а существуют как минимум три модели.
Первая из них включает группу стран, называемых метрополия ми. Это - семь стран, которые практически держат в руках весь ос тальной мир и на данном этапе представляют собой достаточно замк нутый круг договорившихся между собой партнеров. Может быть, в дальнейшем что-то изменится, так как нынешняя их договоренность - следствие существовавшего Советского Союза и задачи борьбы с ним. Но на данном этапе "семерка" выступает все еще солидарно, хотя цементирующего ее фактора как такового уже нет.
Вторая модель - для стран-сателлитов, процветающих стран, ко торые нашли удачное место в общей системе мира и потому довольны жизнью. Это страны типа Швеции, Австрии и т.д. В данную группу входят и новые постиндустриальные страны, например, Испания.
Третья модель - для стран третьего мира, которые остаются при датками метрополий и сателлитов. Эти страны тоже улучшают свое положение, поскольку получили возможность развивать здравоохра нение и систему образования, повышать жизненный уровень населе ния и т.д. Но страны третьего мира живут тем, что им дозволено и позволено странами-метрополиями. Они развивают те отрасли, кото рые по каким-то причинам страны-метрополии развивать не хотят (или по экономическим соображениям, или по экологическим, или по ка ким-то другим). Они выполняют такие функции, которые на заводе выполняют вспомогательные производства, призванные обслуживать работу завода, и жизнь которых целиком задается жизнью завода.
Какая из трех моделей постипдустриализма подходит России? Конечно, мы хотели бы быть одной из стран-метрополий. Но никто из стран-метрополий не собирается поднимать Россию до своего уровня, пускать ее в свой "клуб" и уступать ей привилегии и доходы. В самой же России никто не хочет видеть ее в третьей группе стран.
Наши либералы - теоретики и практики открытого рынка, шоковой терапии и т.д. - практически исходят из идеи, что Россию устроила бы вторая модель. Достойная жизнь без претензий... Но вто рая модель, которая в принципе могла бы устроить любую страну Прибалтики, Закавказья, любую из бывших среднеазиатских респуб лик и даже Украину, для России не подходит.
Перестройка в СССР - вовсе не результат происков Запада или усилий наших диссидентов. Перестройку начали "верхи" бюрокра тии и та часть интеллигенции, которых пугало растущее отставание страны, усиливающаяся угроза утратить роль великой державы. Следовательно, основной причиной отказа от государственного социа лизма была угроза потерять лидерство, которую многократно усилил кризис великорусской нации. Без понимания данного кризиса вообще невозможно объяснить процессы последнего десятилетия.
Россия формировалась как страна, в которой хребтом, основой, ба зой были великороссы. Именно они присоединяли, объединяли, защи щали страну. Если взглянуть на титул русского царя, то первая строч ка в нем начинается с Руси Великой, а потом перечисляются все остальные части страны. Если взять гимн бывшего СССР, там опять -"...сплотила Великая Русь". В общем-то подспудно прекрасно осозна валось, что есть государство великороссов - когда-то государство россий ское, а затем советское. И ничье другое. Все остальные - соучаствуют.
Начиная примерно с конца 1960-х годов самые базисные осно вы великорусского государства стали подрываться. Великороссы потеряли большинство в численности Советского Союза. Будучи студентом, я участвовал в переписи 1959 г. Профессор А. Боярский был одним из руководителей переписи, которая показала, что рус ских в стране менее 50%. Политбюро же требовало, чтобы русских было большинство. И Боярский придумал систему: по анкетным данным о родителях записывать принудительно человека русским, если отец или мать у него русские (как бы он сам себя ни записал в анкете). И вот после такого пересчета русских оказалось более 50%, а Боярский получил орден Ленина.
Еще более критическое соотношение сложилось в среде интелли генции. В свое время циркулировали цифры: 60-70% интеллигенции. особенно ее высших слоев, составляют нерусские.
Но в этот же период произошли и другие важные перемены. Когда-то Украина была житницей России, но уже последние 30 лет Россия жила своим хлебом, потому что продавала нефть и покупала зерно. Украина (особенно в свете проблем закрытия Донбасса) пре вращалась из подпитывающего Россию региона в подпитываемый или в лучшем случае - в нейтральный. От мусульманских респуб лик большой пользы Россия тоже не получила, хотя немало ресур сов вкладывалось в их развитие.
Я бы еще сказал о "знаменитых" криминальных процессах. Ка кую идею воспитывали у русских тогдашние процессы? Что все взя точники сосредоточены в национальных республиках, что все укра денное у России собирается там?
Великорусская нация, оставаясь в Советском Союзе, чувствова ла себя все более неуютно, оказавшись перед угрозой распада. Ее могла ждать судьба римлян в Римской империи, которые в конечном счете исчезли. Начало усиливаться настроение - выйти из СССР. Формировалась идея, что Россия сможет лучше и легче провести реформы, если она останется одна, без союзных республик. Это яви лось главной идеей бюрократов-великороссов, прежде всего из Моск вы, областей Владимиро-Суздалской Руси, Поволжья и Урала. За суверенитет России российский парламент проголосовал не в 1991 г., а в 1990 г., еще при М. Горбачеве. И в первую очередь проголосова ли депутаты-аппаратчики из самой КПСС.
Свой выход из СССР Россия опять-таки начала до 1991 г. Выде лили государственное руководство России, избрав свой Съезд. Затем выделили российскую компартию, отделив ее от КПСС. Путч только завершил этот процесс.
Нетрудно понять, что в ходе перестройки и реформ задача со хранить великую страну, а для этого сначала спасти Россию и рус скую нацию - главная.
Прошедшие десять лет показали, что основная масса русских прекрасно понимают: сохраниться как единая нация русские могут только тогда, когда будет сохранена Россия как великая держава. И готовы ради этого идти на большие жертвы, что является естествен ным историческим результатом развития народа, который только благодаря своей "великости" и выживал.
Таким образом, все, что знает мир в данный момент о вариантах постиндустриального общества, к России неприложимо. Вторая и тре тья модели не устраивают нас, а к первой нас не допускают.
Каких-то других вариантов, помимо этих трех, российская интел лигенция своему народу не предложила. Это я считаю самой серьезной, самой сложной проблемой, потому что никто, кроме интеллигенции -мозга нации, предложить стране модель ее будущего не может. С неба модель будущего не упадет. В российской истории были очень труд ные времена, но интеллигенция всегда определяла для своего народа, за что следует бороться и чего следует держаться. Это спасало страну. Основной задачей современного этапа развития России я считаю раз вертывание общенациональной дискуссии по выработке модели буду щего страны - и в плане экономическом, и в плане политическом.
То, что существующие в мире модели не устраивают пас, впол не понятно. Но должен сказать, что они не устраивают и большую группу стран, без которых нельзя себе представить современный мир. Все три модели не устраивают Китай. Все три модели не устраивают и Индию. Эти модели не устраивают и формирую щийся исламский блок. Получается, что, по крайней мере, три круп нейшие зоны планеты (помимо нас) не могут вписаться в тот мир, который им предлагают. Они тоже будут искать какие-то другие варианты решений. И с этой точки зрения наши поиски могут пред ставить большой интерес не только для нас, но и для них. Как, кста ти, в свое время, в 20-е-ЗО-е годы, наши эксперименты в сфере госу дарственного социализма (планирование, индустриализация, соци альная сфера) представляли интерес для всего мира.
Попробую изложить свои размышления о том, каким может быть постиндустриализм в России. Речь идет о новой, русской модели постиндустриализма. Она должна сохранить все базисные идеи прогрес сивного для нынешнего этапа развития человечества строя и учесть специфику России. Это должен быть европейский костюм, но сшитый по русским меркам. Экономическую модель для будущей России я бы назвал экономикой ограниченной (регулируемой) открытости. А политическую модель российского постиндустриализма, используя идею А Солженицина. - соборной, земской демократией.
Не вызывает сомнения, что экономика России, как и любая пост индустриальная экономика, будет экономикой многосекторной с плю рализмом форм собственности и социально ориентированным рын ком. О чертах такой экономики написано много. О чем же спор? Спор о другом - о степени рыночной открытости страны.
Классическая трактовка "рыночности" исходит из идеи, что в постиндустриальном обществе нужно реализовать полную рыночную открытость страны. Если рынок открыт, то есть и база для свобод ной конкуренции. Выживают в стране только те отрасли, которые кон курентоспособны по мировым стандартам. Погибают и идут в рас продажу отрасли неконкурентоспособные. Есть лекарство от застоя и есть стимул к росту. Такая модель полной рыночной открытости оказалась малопригодной для условий нашей страны. Впрочем, это можно было предсказать и теоретически.
Основная часть предприятий отраслей тяжелой промышленно сти, малоэффективных из-за их ориентации преимущественно на во енную продукцию и развивавшихся в условиях полной закрытости страны, не могла не быть обречена при первых же достаточно силь ных "порывах рыночных ветров". Для этих предприятий открытый рынок означает в основном разорение и распродажу. Отрасли легкой промышленности, десятилетиями лишенные нормальных инвестиций, находились на уровне, не позволявшем участвовать в конкурентной борьбе. И, наконец, у сельского хозяйства, находившегося в колхозно-совхозных оковах, никаких перспектив в условиях открытого рынка тоже не было. Лишь часть сырьевых отраслей, в основном нефтяная и газовая, может конкурировать на открытом мировом рынке.
Только люди, или не знавшие систему советской экономики, или сознательно желавшие ее разорения (то ли ради благородных интере сов ускорения процесса рождения новой, конкурентоспособной экономи ки, то ли ради желания побольше "нахватать" на экспорте сырья или на распродаже иностранным "денежным мешкам" разоренных заводов), могли отстаивать идею полностью открытого рынка. Вполне логично, что Запад и его сторонники внутри России были именно за такой рынок.
Полная открытость для России означала или сдачу "без боя" за бесценок всего, что было создано в советские годы, или грандиозный социальный взрыв. Скорее всего - и то, и другое. В любом случае Россия как огромная страна сохраниться не могла. Поэтому неудиви тельна реакция страны на Е. Гайдара и его партию. Обо всем этом я не раз уже писал и в книге "Снова в оппозиции", и в книге «"От" и "До" (Россия, путь к социал-демократии)». Приемлемой для нас моделью могла бы быть не полная открытость, а модель ограниченной откры тости, точнее, - модель регулируемой рыночной открытости.
В этом случае условно можно говорить о трех секторах экономи ки: первый - конкурентоспособный на внутреннем рынке по меркам мировых цен; второй - поддерживаемый, дотируемый страной, так как цены на его продукцию выше мировых; третий - сектор экспорт ной активности, который в состоянии осуществлять агрессивную кон куренцию на мировых рынках.
Я думаю, что отраслей, входящих в первый сектор, может быть достаточно. Например, авиационная промышленность могла бы орга низовать производство индивидуальных ветряных двигателей. В США это довольно распространенная продукция. Учитывая климатические условия всей степной или лесостепной зоны России, где живут около 20 млн. человек (Астраханская область, Ставропольский и Красно дарский края), где ветры дуют и зимой, и летом, создание отрасли по получению электричества от ветра могло бы дать огромную экономию, избавив нас от необходимости строить сельские линии электропере дач, налаживать обслуживание этих сетей. "Ветряк" позволил бы даже зимой отапливать дома электричеством. Случаи с отключаемыми от электричества селами и потухшими телеэкранами стали бы исто рическими воспоминаниями.
Следует отметить, что в бывшем СССР были разработки по воп росам того, как совместить ветряные двигатели, работающие в период ветров, с накоплением энергии за периоды затишья. Еще в начале 30-х годов высказывалась очень интересная идея. Иметь скважину в каждом хозяйстве глубиной в десятки метров с резервуарами для воды вверху и внизу. Когда есть ветер и лишнее электричество, воду поднимают наверх, а когда ветра нет, то спускают ее вниз и она крутит турбину, давая ток. Такую отрасль мы вполне могли бы создать. В нашей стране для ее продукции существовал бы нормальный рынок.
Для второго сектора - поддерживаемого - типичным примером является наше сельское хозяйство. Если взять мировые цены на кар тофель, то, предположим, килограмм стоит на мировом рынке 22 цента. Наша продукция - 25 центов. С точки зрения классической экономи ческой теории открытой конкуренции надо пустить на внутренний рынок импортный картофель, который дешевле на 3 цента. Это удеше вит все показатели экономики, прежде всего, стоимость рабочей силы, а низкая зарплата - база низких цен во всех отраслях.
Но это очень школьные, поверхностные рассуждения. Во-первых, сами цены на картофель колеблются, они не являются устойчивыми. И если наше "отставание" от мировых цен укладывается в 10-20%, а цены колеблются по годам в этом же диапазоне и к тому же заметна тенденция роста цен, то надо быть очень осторожными в выводах. Что значит, например, упразднить в наших условиях всю отрасль произ водства картофеля? Надо переориентировать сотни, если не тысячи сел. Жителей необходимо переучивать, переводить в другие отрасли, перевозить и т.д. Вся сумма сопряженных расходов на эту операцию может в десятки раз превысить выигрыш в 3 цента, который можно получить при реализации идеи открытого рынка.
Конечно, если бы с картофелем была такая ситуация, как с наши ми автомобилями, цены на которые вдвое превышают мировые, то рассуждать пришлось бы иначе: автомобили с такой ценой никакая "подкормка" не спасет. Но если речь идет об отраслях, на продукцию которых разница между внутренними и внешними ценами колеб лется в пределах 10, 15, 20%, то напрашивается вывод: необходимо эти отрасли модернизировать, сделать эффективнее, то есть исходить из того, что их надо сохранить и поддерживать.
По моим представлениям, Россия может взять курс па то, чтобы обеспечивать себя основными продуктами питания: картофелем, ово щами, мясом, молоком, яйцами, маслом. Но надо составить график: через два года мы прекращаем импорт картофеля, через 5 лет - зерна и т.д.
В третий сектор входят отрасли экспортной экономики, кото рые должны дать стране валюту для закупки всего того, чего в ней нет. Сейчас эту роль выполняют добывающие отрасли, в основном газовая и нефтяная. Конечно, можно и нужно совершенствовать структуру экспорта энергетического сырья. Можно найти и новые виды сырья для экспорта. Например, в стране есть гигантские запа сы пресной воды в Байкале, которая становится самым дефицитным ресурсом в мире. Вода тоже могла бы быть одной из экспортных отраслей. Но все это исчерпываемые источники. Действительный крупный успех могут обеспечить отрасли таких новых технологий, в которых мы должны быть конкурентоспособными или даже вне конкуренции на мировом рынке. Эти технологии необходимо от крывать и развивать, не жалея никаких денег. Надо не вообще тра тить деньги на науку, а на группу отраслей, способных лидировать на мировом рынке техники и технологии.
Мне представляется, что одна из причин технического и в целом экономического подъема Японии в том, что страна нашла отрасль со временной экспортной технологии, своего рода техническую нишу, как бы "золотой ключик" - полупроводники. И на этой отрасли сделала "экономическую карьеру", как в свое время Англия - на текстиле и на паровых машинах, а США - на моторах и электричестве.
Мне трудно ответить на вопрос, какие отрасли могут быть у нас такими экономическими лидерами. Это должны сказать ученые, специалисты, разработав прогнозы и сделав оценки. Но ряд идей хотелось бы высказать. Зачем при масштабах нашей страны стро ить тысячи километров телефонных линий связи, если можно вкла дывать ресурсы в спутниковые системы? Последние у нас достаточ но развиты, что позволит создать глобальную систему связи над всей страной, которая в конце концов сделает ненужными даже внут ригородские кабельные сети.
Гигантские массивы лесов и ежегодно обеспечиваемый прирост продукции деревообрабатывающего производства порядка сотен мил лионов тонн при правильной эксплуатации можно изымать и пус кать в оборот без ущерба для наших лесов. На базе такого количеств.1 биомассы можно создать отрасли биотехнологии, которые перераба тывали бы ее или в горючее, или в химические заготовки и др. Этот участок мог бы иметь большое будущее.
Волею судеб продукция нашего сельского хозяйства в данный момент практически полностью экологически чистая, то есть химических удобрений земля не видела уже 5-8 лет. А на мировых рынках экологически чистая продукция на 30-40%, а то и в два раза стоит дороже, чем обычная. Если принять, что российское сельское хозяй ство развивается по экологически чистому варианту, то этими про дуктами можно не только насытить внутренний рынок, но и выво зить их, конкурируя в рамках мировых цен. В странах Западной Ев ропы какие-либо экологически чистые производства па селе уже не возможны в принципе. И рынок для "чистых", пусть более дорогих продуктов, там есть. Поэтому для меня экологически чистое сельское хозяйство России как раз пример той группы отраслей, которые могут давать конкурентоспособную продукцию.
Очень много участков, где мы могли бы создавать конкурентоспо собные по мировым меркам отрасли техники и технологии, которые позволят иметь свою нишу на мировом рынке и получать устойчивый доход, достаточный для закупок того, что лучше делают другие страны. Я не ставлю перед собой задачу рассмотреть все блоки экономической системы постиндустриализма России. Но из сказанного ясно, что речь идет о новом, пока что в целом виде не существующем в мире варианте экономики постиндустриализма - о российской модели.
Наиболее массовой, наиболее типичной формой постиндустриаль ной демократии стала популистская демократия. Суть ее в том, что каждый гражданин имеет право избирать и быть избранным. Нет огра ничений по возрасту до конца жизни, по полу, вероисповеданию и т.д.
Популистская демократия утвердилась не сразу. Например, в ряде стран долгое время не имели права голоса женщины. Граница возраст ного ценза тяготела к 21-22 годам. Широко был распространен имуще ственный ценз. Ценз налогоплательщика предполагал, что голосует только тот, кто платит налоги (логика тут такая; государство живет на налоги с граждан и право формировать государство имеют только те, кто пла тит налоги). Был ценз на время проживания в данной местности. До сих пор в США есть ценз, разрешающий баллотироваться на пост пре зидента только тем, кто родился на территории страны.
Эти и другие цензы постепенно отпадали и утверждался популизм - право всех граждан участвовать в выборах. Популизм утверж дался в результате ряда процессов. Повышение среднего уровня бла госостояния в постиндустриальных странах и гарантии прав и сво бод человека обеспечивали лояльность поведения подавляющего числа граждан. Этому же служило преодоление расовых и национальных барьеров. Особо важную роль сыграли революция в средствах массо вой информации и появление телевидения, сделавшего доступными для пропаганды любой уголок планеты - комнату, дом, село и город.
Не менее важным было и то, что подавляющее большинство постиндустриальных стран мононационально. В них 90% и более составляют граждане одной национальности: французы, немцы, япон цы и т.д. Значительную роль сыграл период конфронтации с лаге рем государственного социализма, когда постиндустриальным стра нам необходимы были активная гражданская позиция и поддержка буквально каждого гражданина.
Анализ опыта движения к популистской демократии давал не мало примеров, требовал осмысления, например, запреты в ФРГ в от ношении нацистов и коммунистов. Но мы в России решили взять за исходную точку нашего государственного устройства именно то, что в других странах было итогом десятилетий сложного развития.
Практика показала, что популистская демократия в России не об легчила, а осложнила процесс переходного периода к постиндустриа лизму. Более того, нам становится все более ясным, что для России не только сейчас, по и в будущем популистская демократия - возможный, но не лучший вариант. Дальновидные аналитики (достаточно назвать Александра Исаевича Солженицына) не раз говорили о том, что Рос сии нужна своя, отвечающая ее особенностям модель демократическо го устройства государства. Эту модель я бы назвал, опираясь на доводы Александра Исаевича, - земской, соборной демократией.
Что нас не устраивает в популистском механизме? Прежде всего, он нс решает проблему национальностей в составе России. США, как известно, в основном игнорировали данный аспект, "выварив" в об щем "котле" ряд разных национальностей до тех кондиций, которые требуются для популистской демократии, и оставив от национально сти то, что этой демократии нс мешает. Но США имели дело с людьми, покинувшими прежнюю родину и уже этим шагом порвавшими пуповину связи с нацией-матерью.
Население нашей страны веками обустраивало регион своего проживания. Более того, за границей на всей планете вообще больше нет базы для многих наций России. Поэтому уничтожение у нас "такого национального" было бы как минимум обеднением генофонда человечества на планете.
Нетрудно сделать вывод, что демократия по схеме: "один чело век - голос" и "большинство голосов - это уже решение" для много национальной России не подходит. Ну что даст для решения проблем Чечни голосование по всей России? Большинство будет подавляю щим, а на практике реализация его воли означала бы уничтожение целого народа. Но если голосованием большинства национальные вопросы не решаются, то остается искать другие пути, другие формы демократии, где целью становится не получение большинства голосов, а консенсус, согласие всех. Этот принцип важен для России потому, что на его основе можно не только обеспечить мирное сосуществова ние наций и народов, но и создать в разных по своему характеру российских регионах условия, в которых они нс будут чувствовать себя обиженными и тяготеть к обособлению.
И еще об одной черте, столь необходимой для будущей модели государственного устройства постиндустриальной России, нельзя не сказать. Это - представительство не только по схеме "гражданин -голос", но и представление в выборных органах всех сословий, всех социальных блоков российского общества. Если, например, интелли генция как слой не чувствует себя обозначенной в государстве (имен но такая ситуация сложилась сегодня), то два следствия очевидны. Первое - забастовки учителей, врачей, студентов. Второе - "утечка мозгов" из России, а точнее, всякого рода талантов.
Один знакомый говорил мне: "Хорошо, сейчас демократия. Но при КПСС, когда Горбачев созвал первый (и последний) Съезд, я видел среди депутатов "своих" - ученых, инженеров, писателей и т.д. И я знал: раз они там, мои проблемы будут хотя бы. изложены. А сейчас, глядя на палаты Федерального собрания, я не вижу никого, кто донесет до верхов мои проблемы. Я оказался как-то на обочине -и это при переходе к более развитой демократии..."
А. Солженицын считает, что земства и тем более верхний уровень власти надо формировать по схеме не большинства голосов, а отбора достойных представителей из каждого сословия. Это очень ценная мысль, хотя, скорее всего, надо иметь две палаты: и представляющую волю большинства, и представляющую интересы сословий, групп, со циальных сообществ и т.д.
Еще одна проблема государственного устройства будущего Рос сии - вопрос о четвертой власти, о средствах массовой информации, прежде всего электронных. Теоретически повсеместно принято, что к классической схеме трех властей (законодательная, исполнительная, судебная) постиндустриальный строй добавил четвертую власть - власть средств информации. Это - в теории. А на практике идет борь ба за захват средств информации то законодательной, то исполни тельной властью. Я помню, с каким трудом удалось добиться, чтобы учреждаемые Моссоветом новые московские органы - газеты, радио, журналы - были бы не зависимыми и от меня, тогдашнего мэра, и от Моссовета. Должен сказать, что нигде в мире проблема четвертой власти по-настоящему до сих пор не решена.
Я думаю, что надо разделить средства информации на государ ственные и частные. Первые не должны иметь никакого доступа к коммерческим деньгам, а вторые обязаны жить только на свои дохо ды и не иметь никакого доступа к государственной казне. Работникам государственных СМИ надо платить по стандартам коммерческого телевидения, но сами они никаких денег ни от кого, кроме государ ства, не должны получать. Иное противоречит смыслу демократии. Любая власть, в том числе и четвертая, должна иметь один источник -народ. Почему вызывают протест любые попытки давать деньги де путату, но допускаются доплаты сотрудникам газет или радио? Одна из властей - четвертая - начинает зависеть от владельцев денег.
Пусть в России останется только один государственный теле канал, пусть будет одна правительственная газета, но они должны быть полностью на содержании у государства, и никто не должен влиять на них своими деньгами. Здесь требуются радикальные пе ремены. Четвертая власть должна стать именно властью. А вот как ато сделать, надо думать.
Итак, модель постиндустриального государства для России дол жна не только учитывать схему популистской демократии, но и обес печивать представительство наций и регионов, сословий, классов и т.д. в органах управления. В такой схеме на первое место следует поставить задачу общего согласия, договоренности, а не победы боль шинства над меньшинством. России предстоит дать миру образец но вой, более развитой демократии.