Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
В 1922 г. здоровье Ленина стало быстро ухудшаться. 25 мая, во время отдыха в подмосковном имении Горки, у него произошел тяжелый приступ, приведший к частичному параличу и нарушению речи1. Больному требовался абсолютный покой. Только во второй половине июня он смог беседовать на политические темы, а месяц спустя начал писать записки. По-настоящему приступить к работе врачи разрешили ему лишь в конце сентября. 2 октября Ленин вернулся в Москву. Однако присутствовать на Пленуме ЦК, обсуждавшем проекты объединения советских республик, он не смог.
В конце ноября самочувствие Ленина вновь ухудшилось, а 13 декабря произошли два приступа, после которых врачи потребовали полностью прекратить работу. 22 декабря в результате паралича правой половины тела Ленин потерял способность писать.
Проконсультировавшись с врачами, ЦК разрешил Ленину диктовать не более 5–10 минут в день, с тем, чтобы это «не носило характера переписки». Свидания запрещались. Больного не разрешалось информировать о политических событиях.
Ленин тяжело переживал вынужденную изоляцию. Однажды он даже раздраженно заметил, что «не врачи диктуют ЦК режим, а ЦК диктует врачам», не без основания подозревая, что соратники предпочитают лишить его реальной политической роли.
Отстранение от текущих дел побудило Ленина задуматься над судьбой российской революции. Поводом к таким раздумьям стала, в частности, вышедшая в Берлине книга известного меньшевика Н.Н. Суханова «Записки о революции». По мнению автора «Россия не достигла такой высоты развития производительных сил, при которой возможен социализм».
Ленин называл это утверждение бесспорным. Но вывод Суханова о преждевременности Октябрьской революции он считал шаблонным, а Суханова и его единомышленников клеймил «мещанами», «трусливыми реформистами» и «просто дураками». Возражая Суханову, Ленин писал: «Россия, стоящая на границе стран цивилизованных и стран, впервые этой войной втягиваемых в цивилизацию… могла и должна была явить некоторые своеобразия, лежащие, конечно, на общей линии мирового развития, но отличающие ее революцию от всех предыдущих западноевропейских стран и вносящие некоторые частичные новшества при переходе к странам восточным…
Для создания социализма, говорите вы, требуется цивилизованность. Очень хорошо. Ну, а почему мы не могли сначала создать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание помещиков и изгнание российских капиталистов, а потом уже начать движение к социализму?»
Но как быть с принципиальным положением марксизма о том, что новый строй возникает тогда, когда уровень развитие производительных сил требует смены производственных отношений? Идею целенаправленного ускорения общественного развития исповедовали когда-то русские народники. Ленин в свое время отдал немало сил опровержению народнических взглядов и, вероятно, был бы удивлен и оскорблен, если бы их приписали ему самому. Но не случайно знаменитый русский философ Н.А. Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма» писал о большевизме как о синтезе марксизма и народничества.
Одну из своих последних работ Ленин назвал «О кооперации». В этой статье вождь большевиков сформулировал те основные задачи, решение которых, по его мнению, позволяло добиться построения социализма в отсталой крестьянской стране.
«Перед нами являются две главные задачи, составляющие эпоху. Это — задача переделки нашего аппарата, который ровно никуда не годится… Вторая наша задача состоит в культурной работе для крестьянства. А эта культурная работа в крестьянстве, как экономическая цель, преследует именно кооперирование. При условии полного кооперирования мы бы уже стояли обеими ногами на социалистической почве».
Ленин утверждал: «Раз государственная власть в руках рабочего класса, раз этой государственной власти принадлежат все средства производства… задачей осталось только кооперирование населения…
Строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией — это есть строй социализма».
В связи с этим Ленин предложил «признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм». В чем же состояла эта «коренная перемена»? Действительно ли речь шла, как полагают некоторые исследователи, о создании принципиально новой «модели движения к социализму через нэп», отличной от «ортодоксальной Марксовой концепции»? По мнению сторонников данной точки зрения, Ленин понял: при социализме, как и при капитализме, возможны различные формы собственности, рынок, денежное обращение. Главное — в чьих руках (буржуазии или пролетариата) находится власть.
Думается, преувеличивать глубину предложенной Лениным «перемены» не стоит. В работе «О кооперации» ее пределы обозначены конкретно: «Эта коренная перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т.д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную «культурную» работу».
Ленин по-прежнему рассматривал частный капитал как противника, а восстановление рынка — как вынужденный и временный компромисс с крестьянством. В кооперации (при условии, что в ней «действительно участвуют действительные массы населения») Ленин видел союзника против частника и предлагал предоставить ей экономические льготы. Говоря о кооперации, он фактически продолжал спор с Сухановым: «Наши противники не раз говорили, что мы предпринимаем безрассудное дело насаждения социализма в недостаточно культурной стране. Но они ошиблись… У нас политический и социальный переворот оказался предшественником тому культурному перевороту, той культурной революции, перед лицом которой мы все-таки теперь стоим.
Для нас достаточно теперь этой культурной революции для того, чтобы оказаться вполне социалистической страной».
Представляется, что Ленин, возражая Суханову, стремился убедить прежде всего самого себя. К этому времени вождю большевиков стало очевидно, что события развиваются отнюдь не так, как планировалось в канун революции. Правда, Ленин ссылался на слова Наполеона: «Сначала надо ввязаться в серьезный бой, а там уже видно будет». Он писал: «Вот и мы ввязались в октябре 1917 года в серьезный бой, а там уже увидели такие детали развития (с точки зрения мировой истории это, несомненно, детали), как Брестский мир или нэп и т.п. И в настоящее время уже нет сомнений, что в основном мы одержали победу».
Но, несмотря на победу «в основном» Ленина многое беспокоило. Прежде всего — растущее засилье аппарата, который он предлагал «свести до максимальной экономии». В «Письме к съезду», продиктованном 26 декабря 1922 г., Ленин утверждал, что советский аппарат «из рук вон плох» и объяснял это тем, что «мы аппарат, в сущности, взяли старый от царя и от буржуазии». В связи с этим он предлагал увеличить численность ЦК РКП(б) до 50–100 чел. за счет привлечения в его состав рабочих, которые должны были «заняться проверкой, улучшением и пересозданием нашего аппарата». При этом Ленин подчеркивал:
«Рабочие, входящие в ЦК, должны быть, по моему мнению, не из тех рабочих, которые прошли длинную советскую службу…, потому что в этих рабочих уже создались известные традиции и известные предубеждения, с которыми именно желательно бороться.
В число рабочих членов ЦК должны войти преимущественно рабочие, стоящие ниже того слоя, который выдвинулся у нас за пять лет в число советских служащих…».
Таким образом, бюрократизацию должно было предотвратить привлечение в состав партийного руководства рабочих «от станка». Но, став членами ЦК, они сами рисковали оказаться под влиянием тех «традиций и предубеждений», которым должны были противостоять. В последующие десятилетия среди членов разросшегося ЦК и делегатов партийных съездов было немало рабочих и хлеборобов. Увы, аппарат всегда умел ограничить их роль послушным единогласным голосованием и произнесением не ими написанных речей. Но Ленин, еще в 1918 г. писавший: «социализм — это учет», не мог признать, что безудержное разрастание аппарата было вызвано не наследием царизма, а сосредоточением всей собственности в руках государства.
Поэтому предложенные им меры сводились к перестановкам внутри аппарата. Так, для того, чтобы улучшить работу РКИ (Рабоче-крестьянской инспекции)2, Ленин предложил объединить ее с ЦКК (Центральной Контрольной комиссией) РКП(б), члены которой «должны будут работать систематически над просмотром всех бумаг и документов Политбюро», а также контролировать работу всех государственных учреждений «начиная от самых низших и кончая высшими». В связи с этим в статье «Лучше меньше да лучше» Ленин сформулировал проблему намного шире: «Как можно соединить учреждения партийные с советскими? Нет ли тут чего либо недопустимого?… Я бы не видел в этом никаких препятствий. Более того, я думаю, что такое соединение является единственным залогом успешной работы».
Результат осуществленного по замыслу Ленина слияния советского и партийного аппарата оказался, однако, совсем не таким, как мыслилось вождю. Всевластие партийной бюрократии лишь усилилось. Избежать этого можно было лишь ценой отказа от диктатуры партии.
Пленум ЦК, проведенный в апреле 1922 г., после XI съезда РКП(б), избрал новый состав руководящих органов партии.
Высшие партийные органы после XI съезда РКП(б)
|
Политбюро ЦК |
Оргбюро ЦК |
Секретариат ЦК |
|
Г.Е. Зиновьев |
А.А. Андреев |
И.В. Сталин (Генеральный секретарь) |
|
Л.Б. Каменев |
Ф.Э. Дзержинский |
В.В. Куйбышев |
|
В.И. Ленин |
В.В. Куйбышев |
В.М. Молотов |
|
А.И. Рыков |
В.М. Молотов |
|
|
И.В. Сталин |
А.И. Рыков |
|
|
М.П. Томский |
И.В. Сталин |
|
|
Л.Б. Троцкий |
М.П. Томский |
|
|
Кандидаты |
Кандидаты |
|
|
Н.И. Бухарин |
И.А. Зеленский |
|
|
М.И. Калинин |
М.И. Калинин |
|
|
В.М. Молотов |
Я.Э. Рудзутак |
Вместо трех равноправных секретарей появился Генеральный секретарь, имеющий двух помощников. Должность эта в то время не была в партии руководящей. Секретариат занимался организационной работой, на которую известные партийные «вожди» и теоретики — Зиновьев, Каменев, Троцкий — смотрели свысока. А практик Сталин, далекий от теоретических изысканий, казалось, подходил как нельзя лучше.
В качестве кандидата на пост Генерального секретаря рассматривался также близкий к Троцкому И.Н. Смирнов. Но кандидатуру Сталина поддержали другие члены Политбюро, опасавшиеся честолюбивого и высокомерного председателя Реввоенсовета. В конце концов склонился к этому выбору и Ленин3.
Фактически в руках Сталина оказался и контроль над Оргбюро. Б. Бажанов, работавший в секретариате Сталина, а позднее бежавший из СССР, свидетельствует: «Оргбюро выполняет работу колоссальной важности для Сталина: оно подбирает и распределяет партийных работников: во-первых, вообще для всех ведомств, что сравнительно неважно, и во-вторых, всех работников партаппарата — секретарей и главных работников губернских, областных и краевых партийных организаций, что чрезвычайно важно, так как завтра обеспечит Сталину большинство на съезде партии, а это основное условие для завоевания власти. Работа эта идет самым энергичным темпом; удивительным образом Троцкий, Зиновьев и Каменев, плавающие в облаках высшей политики, не обращают на это особенного внимания. Важность сего поймут тогда, когда уж будет поздно».
Ленин, несмотря на болезнь, раньше других осознал опасность, исходящую от Сталина. Возможно, этому способствовало нарастание разногласий со Сталиным по ряду важных вопросов. Помимо принципиального спора об объединении республик и конфликта из-за «грузинского дела», Ленин и Сталин разошлись в вопросе о монополии внешней торговли4. Дискуссия по этой проблеме привела к сближению Ленина с Троцким, столь же решительным сторонником незыблемой государственной монополии. Между тем, Сталин и Троцкий ненавидели друг друга еще с Гражданской войны.
Ситуация, складывающаяся в Политбюро, крайне беспокоила Ленина. Еще в марте 1922 г. он писал Молотову: «Если не закрывать себе глаза на действительность, то надо признать, что в настоящее время пролетарская политика партии определяется не ее составом, а громадным, безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией5. Достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет если не подорван, то во всяком случае ослаблен настолько, что решение уже будет зависеть не от него».
23–26 декабря 1922 г. Ленин продиктовал «Письмо к съезду», в котором говорил об опасности раскола в ЦК и отмечал, что «основными с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий». Понимая, что сам он уже сходит с политической сцены, Ленин постарался дать характеристики тем, кому предстояло возглавить партию.
Иç пèñüìà
«Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий… отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.
Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно.
Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не является случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому.
Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине… Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики) …»
Странные характеристики. Кажется, Ленин специально пишет так, чтобы его слова допускали разные толкования. Особенно противоречиво сказанное о Бухарине. «Крупнейший и ценнейший теоретик» марксистской партии, оказывается, исповедует не «вполне марксистские» теоретические взгляды! Крупнейшим теоретиком является человек, который никогда не учился и не понимал основ марксистского учения — диалектики!
Остается лишь догадываться, высказывал ли Ленин давно выношенные сомнения относительно соратников или стремился исключить чьи-либо претензии на то место единственного и безоговорочного лидера, которое занимал сам.
Через несколько дней Ленин сделал дополнение к письму, уже на рассуждая, а рекомендуя: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общении между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно: более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д.».
Таким образом Ленин предлагал лишить Сталина поста, дававшего ему «необъятную власть» посредством контроля над аппаратом. Будь эта рекомендация выполнена, она означала бы политическую смерть человека, который спустя несколько лет стал преемником Ленина.
«Письмо к съезду» было секретным. Допуская, что он не сможет выступить на XII съезде, Ленин приказал запечатать его в конверт, который надлежало вскрыть после его смерти. О содержании письма знали только Н.К. Крупская и дежурные секретари Ленина М. Володичева и Л. Фотиева6. Однако Ленин не упускал и других возможностей ослабить влияние Генерального секретаря. В статье «Как нам реорганизовать Рабкрин» он предлагал: «Члены ЦКК, обязанные присутствовать в известном числе на каждом заседании Политбюро, должны составить сплоченную группу, которая, «не взирая на лица», должна будет следить за тем, чтобы ничей авторитет, ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК, не мог помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленности и строжайшей правильности дел».
Лидеры партии долго обсуждали, публиковать ли эту статью. Куйбышев даже предложил, пользуясь изоляцией Ленина, изготовить специально для него единственный экземпляр «Правды», в котором и напечатать статью, а в настоящем тираже исключить ее. В конце концов такой вариант был все же отвергнут и статья «Как нам реорганизовать Рабкрин» была напечатана, но без выделенных слов. К тому же в местные партийные организации была направлена директива относиться к статьям Ленина как к его личному мнению, объясняющемуся болезнью и отходом от дел, а не как к позиции руководства.
Ленин умел добиваться своего. Даже парализованный, он был опасен для Сталина. Поэтому генеральный секретарь, пользуясь тем, что ЦК возложил на него персональную ответственность за соблюдение режима, установленного для Ленина врачами, особенно тщательно следил, чтобы больного не информировали о текущих делах. 22 декабря он даже накричал по телефону на Крупскую, узнав, что она информировала Ленина о ходе обсуждения вопроса о монополии внешней торговли.
В ответ Крупская обратилась с письмом к Каменеву: «Лев Борисович, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, т.к. знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам и к Григорию [Зиновьеву], как более близким товарищам В.И. и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В единогласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до крайности».
Ленин, по-видимому, узнал о происшедшем лишь в начале марта. 5 марта он продиктовал записку Сталину:
«Уважаемый т. Сталин!
Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения.
С уважением Ленин».
Крупская, прочитав записку, сказала Каменеву по телефону: «Он бы никогда не пошел на разрыв личных отношений, если бы не считал необходимым разгромить Сталина политически».
Последними документами Ленина стали короткие записки, направленные Троцкому и грузинским коммунистам (см. §22). 6 марта произошел новый приступ, а 10 марта вождь большевиков окончательно лишился речи. С этого дня и до смерти, наступившей 21 января 1924 г., он уже не мог сообщить свои мысли окружающим. Как политический деятель, Ленин умер в марте 1923 года. Символично, что последние его записки были посвящены подготовке к решительному бою со Сталиным.
Выскажите свое мнение по поводу спора Ленина и Суханова о возможности построения социализма в России.
Подтвердите или опровергните утверждение Ленина о том, что изгнание помещиков и капиталистов являлось «предпосылкой цивилизованности».
Как вы относитесь к предложенному Лениным сравнению государственно-преобразовательной деятельности и военного искусства?
Почему Ленин придавал большое значение с точки зрения построения социализма кооперации?
Как вы думаете, что вкладывал Ленин в понятие «культурная революция»?
Почему Ленин считал важнейшей задачей партии «переделку аппарата»? Какие препятствия должны встретиться в реализации этой задачи?
Каковы были преимущества и недостатки предложенного Лениным объединения партийного и государственного аппарата?
Проанализируйте характеристики, данные Лениным своим соратникам.
Охарактеризуйте отношения, сложившиеся между Лениным и Сталиным на рубеже 1922–1923 гг.
1 Ленин страдал склеротическим поражением сосудов головного мозга. Возможно, болезнь была наследственной, поскольку от сходного заболевания умер его отец И.Н. Ульянов. Вероятно, сказалось также постоянное перенапряжение в течение последних пяти лет.
2 По словам Ленина, «Наркомат Рабкрина не пользуется сейчас и тенью авторитета. Все знают о том, что хуже поставленных учреждений, чем учреждения нашего Рабкрина, нет и что при современных условиях с этого наркомата нечего и спрашивать». Наркомом РКИ и одновременно наркомом национальностей был Сталин.
3 Впоследствии среди старых большевиков передавалось из уст в уста замечание Ленина, брошенное им, когда Зиновьев настаивал на избрании Сталина генсеком: «Сей повар будет готовить только острые блюда».
4 Этот вопрос был поднят наркомом финансов Г.Я. Сокольниковым и Н.И. Бухариным, которые, понимая необходимость расширения внешней торговли, в то же время полагали, что «мы сами не состоянии (и долгое время не будем в состоянии) мобилизовать крестьянский товарный фонд и пустить его в международный товарный оборот». В связи с этим они предлагали допустить к участию в экспортно-импортных операциях государственные тресты и кооперацию. Ленин категорически возражал, считая, что «“мобилизация крестьянского товарного фонда” даст доход целиком и исключительно в руки нэпманов». К тому же, по его мнению, предложение Бухарина заменить монополию таможенными мерами было нереально и означало «полнейшую беззащитность русской промышленности». Сталин в целом поддерживал Бухарина и Сокольникова.
5 Слой «старой гвардии» действительно был тонок. В 1922 г. среди членов РКП(б) насчитывалось лишь 2,7% вступивших в партию до 1917 г.
6 Впоследствии стало известно, что Фотиева информировала Сталина о секретных распоряжениях Ленина.