Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН
Казахский национальный технический университет имени К.И.Сатпаева
Естественно-гуманитарный институт им. Аль-Машани
Кафедра общественных дисциплин
Курсовая работа
на тему: «Политико-правовое учение Ж.Ж. Руссо»
№ Качество выполнения работ Диапазон оценки Получено % 1 Не выполнено. Отсутствие на занятиях без уважительных причин. 0% 2 Выполнение и активность обучающегося 0-50% 3 Оформление работы. 0-20% 4 Умение пользоваться справочниками, технической литературой, учебно-методическим комплексом дисциплины, конспектами лекции. 0-5% 5 Умение пользоваться техническими средствами 0-5% 6 Защита работы. 0-20% Итого: 100%Проверил:
ст. преподаватель: Абдиева Г.И.
Выполнил:
Студент: Ковбаско Д.В.
группа ВПб-06-3р
Алматы 2009
План Введение Глава 1 Политико-правовое учение Руссо 1.1 Политический радикализм 1.2 Теория естественного права 1.3 Понятие общественного договора Глава 2 Социально-политическая философия 2.1 Происхождение неравенства 2.2 Религиозное мировоззрение Заключение Список использованных источников Введение
Эпоху Просвещения в Западной Европе предваряет широко развернувшийся в XVII веке общественный прогресс реальных знаний, необходимых для нужд материального производства, торговли, мореплавания. Научная деятельность Г.Гоббса, Р.Декарта, Г.В.Лейбница, И.Ньютона, Б.Спинозы и голландских картезианцев знаменовала новый этап в освобождении науки от духовной власти религии, буржуазный рост точных и естественных наук - физики, математики, механики, астрономии, становления материализма Нового времени.
Возникнув в XVII веке в Англии (Локк), просветительская идеология получает широкое распространение во Франции XVIII века (Монтескье, Гельвеций, Вольтер, Гольбах, Руссо).
Составной частью Просвещения была передовая буржуазная философия XVIII века - начала XIX века, теоретически обосновавшая необходимость буржуазно-демократических социальных преобразований.
Просвещения явилась "деистская форма материализма"[1],представители которой исходили из метафизической онтологии конечного мира, абсолютного дуализма причины и следствия, материи и движения, эволюции и целесообразности. В гносеологии деисты, как правило, разделяли идеалистическую теорию врожденных идей, рационалистическую концепцию совпадения логического и реального следования, идеи субстанциональности души и некоторые положения агностицизма. Деисты рассматривали бога в качестве разумной первопричины мира, а "естественную религию" в качестве социального регулятора исторического процесса. Критика феодализма привела деистов к отрицанию теологического объяснения исторического процесса и утверждению рационалистической теории общественного договора (Руссо, Джефферсон, В.В. Попугаев).
По мере приближения революции росло влияние произведений, содержащих более радикальную критику феодального строя. Это, прежде всего, трактат Ж.Ж.Руссо "Об общественном договоре" (1762).
Важнейшие идеи Просвещения - идея знания, просвещения и идея здравого смысла. С культом здравого смысла, разума связано стремление просветителей подчинить идеальному началу и общественный строй, государственные учреждения, которым, по их словам, надлежало заботиться об "общем благе". Против феодально-абсолютистского государства была направлена теория общественного договора, согласно которой государство представляло собой институт, возникший путем заключения договора между людьми; эта теория давала право народу лишить власти государя, нарушившего условия договора.
Некоторые из просветителей возлагали надежды на "просвещенного монарха", рассчитывая в дальнейшем на проведение необходимых реформ, - так возникла идея повещенного абсолютизма.
Оружием борьбы с феодальным мировоззрением была для просветителей и история, которую они рассматривали как «школу морали и политики». Для просветительских взглядов на историю наиболее характерно следующее: изгнание теологии из объяснения исторического процесса, резко отрицательное отношение к средним векам, преклонение перед античностью, вера в прогресс, признание закономерного характера развития, подчиненного определенным «естественным законам».В области экономики большинство просветителей считали нормальным соревнование частных интересов, требовали введения свободы торговли, правовых гарантий частной собственности от феодальных ограничений и произвола.
В соответствии со всей системой взглядов просветителей, с верой в великую преобразующую силу разума находилось и их особое понимание проблем воспитания. Они не только беспощадно критиковали пережитки средневековой системы воспитания, но и внесли новые принципы в педагогическую науку (Локк, Гельвеций, Дидро, Руссо и другие) - идеи решающего влияния среды на воспитание, природного равенства способностей, необходимости соответствия воспитания человеческой природе, естественным способностям ребенка, выдвигали требования реального образования.
Деятели Просвещения противопоставляли христианско-религиозной морали с присущей ей идеей отрешения от мирских благ идеи эмансипации личности, индивидуалистические теории "разумного эгоизма", мораль, основанную на здравом смысле. Но в эту же эпоху, особенно накануне Великой Французской революции, получили развитие и иные принципы - возникла идея новой гражданственности, требовавшей самоограничения личности. Благо государства, республики ставится выше блага отдельного человека[2].
Идеология Просвещения находила выражение и в разных художественных направлениях литературы, изобразительного искусства: просветительском классицизме, просветительском реализме, сентиментализме. Для писателей эпохи Просвещения характерно стремление приблизить литературу к жизни, превратить ее в действенный фактор, преобразующий общественные права. Литературу Просвещения отличало ярко выраженное публицистическое пропагандистское начало; она несла высокие гражданские идеалы, пафос утверждения положительного героя и т.д.
Яркие образы художественной просветительской литературы дали Вольтер, Руссо, Дидро, Бомарше во Франции; Г.Месинг, И.Гете, Ф.Шиллер в Германии; С.Ричардсон, Г.Филдинг, Т.Смоллетт, Р.Шеридан в Англии и другие.
Глава 1 Политико-правовое учение Руссо
Его социальные и политико-правовые взгляды изложены в таких произведениях, как: «Рассуждение по вопросу: способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?» (1750), «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1754), «О политической экономии» (1755), «Суждение о вечном мире» (впервые опубликовано после смерти, в 1782 г.), «Об общественном договоре, или Принципы политического права» (1762).
Проблемы общества, государства и права освещаются в учении Руссо с позиций обоснования и защиты принципа и идей народного суверенитета. Распространенные в то время представления о естественном состоянии Руссо использует как гипотезу для изложения своих, во многом новых, взглядов на весь процесс становления и развития духовной, социальной и политико-правовой жизни человечества.
В естественном состоянии, по Руссо, нет частной собственности, все свободны и равны. Неравенство здесь вначале лишь физическое, обусловленное природными различиями людей. Однако с появлением частной собственности и социального неравенства, противоречивших естественному равенству, начинается борьба между бедными и богатыми. Вслед за уничтожением равенства последовали, по словам Руссо, «ужаснейшие смуты, несправедливые захваты богатых, разбои бедных», «постоянные столкновения права сильного с правом того, кто пришел первым». Характеризуя это предгосударственное состояние, Руссо пишет: «Нарождающееся общество пришло в состояние самой страшной войны: человеческий род, погрязший в пороках и отчаявшийся, не мог уже ни вернуться назад, ни отказаться от злосчастных приобретений, им сделанных».
Выход из таких условий, инспирированный «хитроумными» доводами богатых и вместе с тем обусловленный жизненными интересами всех, состоял в соглашении о создании государственной власти и законов, которым будут подчиняться все. Однако, потеряв свою естественную свободу, бедные не обрели свободы политической. Созданные путем договора государство и законы «наложили новые путы на слабого и придали новые силы богатому, безвозвратно уничтожили естественную свободу, навсегда установили закон собственности и неравенства, превратили ловкую узурпацию в незыблемое право и ради выгоды нескольких честолюбцев обрекли с тех пор весь человеческий род на труд, рабство и нищету».
Неравенство частной собственности, дополненное политическим неравенством, привело, согласно Руссо, в конечном счете к абсолютному неравенству при деспотизме, когда по отношению к деспоту все равны в своем рабстве и бесправии[3].
В противовес такому ложному, порочному и пагубному для человечества направлению развития общества и государства Руссо развивает свою концепцию «создания Политического организма как подлинного договора между народами и правителями».
При этом основную задачу подлинного общественного договора, кладущего начало обществу и государству и знаменующего превращение скопления людей в суверенный народ, а каждого человека — в гражданина, он видит в создании «такой формы ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде».
Каждый, передавая в общее достояние и ставя под единое высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, превращается в нераздельную часть целого. Последствия общественного договора, по Руссо, таковы: «Немедленно вместо отдельных лиц, вступающих в договорные отношения, этот акт ассоциации создает условное коллективное Целое, состоящее из стольких членов, сколько голосов насчитывает общее собрание. Это Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое[4], образующееся, следовательно, в результате объединения всех других, некогда именовалось Гражданскою общиной, ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом: его члены называют этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державою — при сопоставлении его с ему подобными. Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа, а в отдельности называются гражданами как участвующие в верховной власти и подданными как подчиняющиеся законам Государства».
Обосновываемая Руссо концепция общественного договора выражает в целом идеальные его представления о государстве и праве. Основная мысль Руссо состоит в том, что только установление государства, политических отношений и законов, соответствующих его концепции общественного договора, может оправдать — с точки зрения разума, справедливости и права — переход от естественного состояния в гражданское. Подобные идеальные представления Руссо находятся в очевидном противоречии с его же догадками о роли частной собственности и неравенства в общественных отношениях и обусловленной этим объективной необходимости перехода к государству.
Уже первое предложение «Общественного договора» — «Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах» — нацеливает на поиски путей разрешения этого противоречия с ориентацией на идеализированные черты «золотого века» естественного состояния (свобода, равенство и т. д.). Подобная идеализация естественного состояния диктуется идеальными требованиями Руссо к гражданскому состоянию, которое должно в новой (политической) форме возместить людям то, что они якобы уже имели до образования государства и чего они, следовательно, несправедливо лишены в условиях сложившейся неправильной государственности. Таким образом, завышение достоинств прошлого дает руссоистской доктрине надлежащие высокие критерии и масштаб для критики современности и требований к будущему. Кстати говоря, по той же самой логике, но с противоположными целями сторонники абсолютной монархии, напротив, утверждали, что человек рождается бесправным подданным.
Вместе с тем суверен, согласно Руссо, не связан собственными законами. Если бы суверен предписал сам себе такой закон, от которого он не мог бы себя освободить, это, по мысли Руссо, противоречило бы самой природе политического организма: «Нет и не может быть никакого основного закона, обязательного для Народа в целом, для него не обязателен даже Общественный договор».
Суверен «стоит выше и судьи, и Закона». Именно с таким пониманием роли суверена Руссо связывает представление о его праве помилования или освобождения виновного от наказания, предусмотренного законом и определенного судом.Власть суверена, по Руссо, включает в себя его безусловное право на жизнь и смерть подданных. «Итак,— пишет он,— гражданину уже не приходится судить об опасности, которой Закону угодно его подвергнуть, и когда государь говорит ему: «Государству необходимо, чтобы ты умер», то он должен умереть, потому что только при этом условии он жил до сих пор в безопасности и потому что его жизнь не только благодеяние природы, но и дар, полученный им на определенных условиях от Государства».Такой антииндивидуалистической формулировки нет даже у этатиста Гоббса.
В своей идеализированной конструкции народного суверенитета Руссо отвергает требования каких-либо гарантий защиты прав индивидов в их взаимоотношениях с государственной властью. «Итак,— утверждает он,— поскольку суверен образуется лишь из частных лиц, у него нет и не может быть таких интересов, которые противоречили бы интересам этих лиц; следовательно, верховная власть суверена нисколько не нуждается в поручителе перед подданными, ибо невозможно, чтобы организм захотел вредить всем своим членам». Соответствующие гарантии, согласно Руссо, нужны против подданных, чтобы обеспечить выполнение ими своих обязательств перед сувереном. Отсюда, по мысли Руссо, и проистекает необходимость принудительного момента во взаимоотношениях между государством и гражданином. «Итак,— отмечает он,— чтобы общественное соглашение не стало пустою формальностью, оно молчаливо включает в себя такое обязательство, которое одно только может дать силу другим обязательствам: если кто-либо откажется подчиниться общей воле, то он будет к этому принужден всем Организмом, а это означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным».
В целом общественное соглашение, по словам Руссо, дает политическому организму (государству) неограниченную власть над всеми его членами. Эту власть, направляемую общей волей, он и именует суверенитетом. По смыслу концепции Руссо, суверенитет един, и речь вообще может и должна идти об одном-единственном суверенитете — суверенитете народа. При этом под «народом» как единственным сувереном у Руссо имеются в виду все участники общественного соглашения (т. е. взрослая мужская часть всего населения, всей нации), а не какой-то особый социальный слой общества (низы общества, бедные, «третье сословие», «трудящиеся» и т. д.), как это стали трактовать впоследствии радикальные сторонники его концепции народного суверенитета (якобинцы, марксисты и т. д.).
С пониманием суверенитета как общей воли народа связаны и утверждения Руссо о том, что суверенитет неотчуждаем и неделим. Как отчуждение суверенитета от народа в пользу тех или иных лиц или органов, так и его деление между различными частями народа, по логике учения Руссо, означали бы отрицание суверенитета как общей воли всего народа.
Народ как суверен, как носитель и выразитель общей воли, по Руссо, «может быть представляем только самим собою». «Передаваться,— подчеркивает он,— может власть, но никак не воля»[5]. Законодательная власть как собственно суверенная, государственная власть может и должна, по Руссо, осуществляться только самим народом-сувереном непосредственно. Что же касается исполнительной власти, то она, «напротив, не может принадлежать всей массе народа как законодательнице или суверену, так как эта власть выражается лишь в актах частного характера, которые вообще не относятся к области Закона, ни, следовательно, к компетенции суверена, все акты которого только и могут быть, что законами».
Исполнительная власть (правительство) создается не на основе общественного договора, а по решению суверена в качестве посредствующего организма для сношений между подданными и сувереном.
Поясняя соотношение законодательной и исполнительной властей, Руссо отмечает, что всякое свободное действие имеет две причины, которые сообща производят его: одна из них - моральная, другая— физическая. Первая— это воля, определяющая акт; вторая — сила, его исполняющая. «У Политического организма — те же движители; в нем также различают силу и волю: эту последнюю под названием законодательной власти, первую— под названием власти исполнительной».
Исполнительная власть уполномочена сувереном приводить в исполнение законы и поддерживать политическую и гражданскую свободу. Устройство исполнительной власти в целом должно быть таково, чтобы «оно всегда было готово жертвовать Правительством для народа, а не народом для Правительства».
В зависимости от того, кому вручена исполнительная власть (всем, некоторым, одному), Руссо различает такие формы правления, как демократия, аристократия, монархия. Эти различия в учении Руссо играют подчиненную роль, поскольку предполагается, что во всех формах правления суверенитет и законодательная власть принадлежат всему народу. В общем виде Руссо отмечает, что «демократическое Правление наиболее пригодно для малых Государств, аристократическое— для средних, а монархическое — для больших».При этом всякое правление посредством законов Руссо считает республиканским правлением. «Таким образом,— подчеркивает он,— я называю Республикой всякое Государство, управляемое посредством законов, каков бы ни был при этом образ управления им».
Для поддержания положений общественного договора и контроля за деятельностью исполнительной власти, по мысли Руссо, периодически должны созываться народные собрания, на которых следует ставить на голосование в отдельности два вопроса: «Первое: угодно ли суверену сохранить настоящую форму Правления. Второе: угодно ли народу оставить управление в руках тех, на кого оно в настоящее время возложено». Народ, по Руссо, имеет право не только изменить форму правления, но и вообще расторгнуть само общественное соглашение и вновь возвратить себе естественную свободу.
Руссо различает четыре рода законов: политические, гражданские, уголовные и законы четвертого рода, «наиболее важные из всех», — «нравы, обычаи и особенно мнение общественное». При этом он подчеркивает, что к его теме общественного договора относятся только политические законы. Применительно к этим политическим (основным) законам Руссо отмечает, что в них всеобщий характер воли сочетается с всеобщностью предмета, поэтому такой закон рассматривает подданных как целое (а не как индивидов), а действия как отвлеченные (но не как отдельные поступки).
Цель всякой системы законов — свобода и равенство. Свобода, подчеркивает Руссо, вообще не может существовать без равенства. «Именно потому, что сила вещей всегда стремится уничтожить равенство, сила законов всегда и должна стремиться сохранять его».
В духе Монтескье и других авторов Руссо говорит о необходимости учета в законах своеобразия географических факторов страны, занятий и нравов народа и т. д. «Кроме правил, общих для всех, каждый народ в себе самом заключает некое начало, которое располагает их особым образом и делает его законы пригодными для него одного». И следует дождаться поры зрелости народа, прежде чем подчинять его законам: «Если же ввести законы преждевременно, то весь труд пропал». С этих позиций он критикует Петра I за то, что он подверг свой народ «цивилизации чересчур рано», когда тот «еще не созрел для уставов гражданского общества»; Петр «хотел сначала создать немцев, англичан, когда надо было начать с того, чтобы создавать русских».
Законы — необходимые условия гражданской ассоциации и общежития. Но создание системы законов— дело великое и трудное, требующее больших знаний и проницательности для достижения союза разума и воли в общественном организме. Это «порождает нужду в Законодателе», под которым имеются в виду учредители государств, реформаторы в области политики, права и морали[6].
Великого законодателя Руссо сравнивает с механиком-изобретателем машины и создателем образца, а великого правителя — с рабочим, который лишь собирает и пускает в ход машину. «Тот, кто берет на себя смелость дать установления какому-либо народу,— поясняет Руссо задачи и роль великого законодателя,— должен чувствовать себя способным изменить, так сказать, человеческую природу, превратить каждого индивидуума, который сам по себе есть некое замкнутое и изолированное целое, в часть более крупного целого, от которого этот индивидуум в известном смысле получает свою жизнь и свое бытие; переиначить организм человека, дабы его укрепить; Должен поставить на место физического и самостоятельного существования, которое нам всем дано природой, существование частичное и моральное».
Но такой великий законодатель, поясняет Руссо, это учредитель государства, а не магистратура или суверен. Деятельность такого необыкновенного законодателя просвещает народ и подготавливает необходимую почву для его собственного выступления в качестве законодателя.
Законодательную власть Руссо характеризует как «сердце Государства». «Не законами живо Государство,— пишет он,— а законодательной властью. Закон, принятый вчера, не имеет обязательной силы сегодня; но молчание подразумевает молчаливое согласие, и считается что суверен непрестанно подтверждает законы, если он их не отменяет, имея возможность это сделать». В случаях крайней опасности, когда речь идет о спасении государственного строя и отечества, «можно приостанавливать священную силу законов» и особым актом возложить заботу об общественной безопасности на «достойнейшего», т. е. учредить диктатуру и избрать диктатора. При этом Руссо подчеркивал краткосрочный характер такой диктатуры, которая ни в коем случае не должна быть продлена. Своим учением о законе как выражении общей воли и о законодательной власти как прерогативе неотчуждаемого народного суверенитета, своей концепцией общественного договора и принципов организации государства Руссо оказал огромное воздействие на последующее развитие государственно-правовой мысли и социально-политической практики. Его доктрина стала одним из основных идейных источников в процессе подготовки и проведения французской буржуазной революции, особенно на ее якобинском этапе[7].
1.1 Политический радикализм
Личность и творчество Жан Жака Руссо (1712-1778) принадлежат к тем явлениям французкой культуры XVIII века, которые оказали наиболее длительное и глубокое влияние на идейную жизнь современников, он принадлежит к кругу людей, которые во Франции «просвещали головы для приближающейся революции». Участвуя в общей всем просветителям борьбе, Руссо ведет ее с позиции, на которой никогда не стояли ни Вольтер, ни Дидро, ни Гольбах, ни Гримм, ни Гальвеций. В любом из произведений Руссо непрестанно звучат четыре лейтмотива: культ личности, чувствительность, культ природы и ощущение социальной несправедливости. Этими мотивами, в основном, характеризуется и философское мировоззрение Руссо, и его непосредственное жизнеощущение, и все его художественное творчество.
Сознание Руссо формировалось в крайне противоречивых условиях. Чувствительность его натуры сталкивались с привитой ему еще в молодые годы пуританской строгостью, упорством и даже упрямством мысли. Отсутствие интереса к общественной деятельности в собственном смысле этого слова уравновешивалось обостренным и глубоким интересом Руссо к основным проблемам общественного существования человека.
В своих писаниях Руссо проявлял не только крепкую логику аргументации (хотя в этой области у него и наблюдаются иногда срывы), но и особенную способность внушения, таившуюся и в самой природе его мысли и в способе ее литературного оформления, т.е. в природе его стиля. Доктрина Руссо распространялась и завоевывала умы не только путем убеждения и доказательства, но и путем зарождающегося эмоционального воздействия. Развивая в своих трудах теорию чувствительности, как метод познания мира и человека, Руссо усиливал эту чувствительность у своих третьесословных читателей. Чувствительность становилась в это время стилем не только литературы, но и жизни. Она была одной из наиболее примечательных сторон общественной психологии XVIII в. и особенно ярко выступила впоследствии в идейно-психологических переживаниях революционных лет.
Социально-политические воззрения Жан-Жака Руссо (1712—1778 гг.), выдающегося философа, писателя и теоретика педагогики, положили начало новому направлению общественной мысли — политическому радикализму. Выдвинутая им программа коренных преобразований общественного строя соответствовала интересам и требованиям крестьянских масс, радикально настроенной бедноты.
Литературную известность Руссо принесла работа "Рассуждение о науках и искусствах", которую он написал, узнав о том, что Дижонская академия проводит конкурс сочинений на тему: "Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов?" На заданный вопрос Руссо ответил — наперекор всем традициям Просвещения — отрицательно. В "Рассуждении" было поставлено под сомнение положение о том, что распространение знаний способно усовершенствовать нравы общества. "Прогресс наук и искусств, ничего не прибавив к нашему благополучию, только испортил нравы", — утверждал мыслитель. Распространение ненужных человеку знаний порождает роскошь, которая в свою очередь приводит к обогащению одних за счет других, к отчуждению богатых и бедных. Работа вызвала горячие споры (содержащиеся в ней выпады против развития знаний стали называть "парадоксами Руссо") и принесла ему широкую известность.
В последующих трудах Руссо приступает к созданию целостной социально-политической доктрины. Наиболее полное обоснование она получила в трактате "Об общественном договоре, или Принципы политического права"[8]
и в историческом очерке "Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми".
В своем социально-политическом учении Руссо исходил, как и многие другие философы XVIII в., из представлений о естественном (догосударственном) состоянии. Его трактовка естественного состояния, однако, существенно отличалась от предшествующих. Ошибка философов, писал Руссо, имея в виду Гоббса и Локка, заключалась в том, что "они говорили о диком человеке, а изображали человека в гражданском состоянии". Было бы также ошибкой предполагать, что естественное состояние когда-то существовало на самом деле. Мы должны принимать его лишь в качестве гипотезы, способствующей лучшему пониманию человека, указывал мыслитель. Впоследствии такая трактовка начального этапа человеческой истории получила название гипотетического естественного состояния.
По описанию Руссо, сначала люди жили, как звери. У них не было ничего общественного, даже речи, не говоря уже о собственности или морали. Они были равны между собой и свободны. Руссо показывает, как по мере совершенствования навыков и знаний человека, орудий его труда складывались общественные связи, как постепенно зарождались социальные формирования — семья, народность. Период выхода из состояния дикости, когда человек становится общественным, продолжая оставаться свободным, представлялся Руссо "самой счастливой эпохой".
Дальнейшее развитие цивилизации, по его взглядам, было сопряжено с появлением и ростом общественного неравенства, или с регрессом свободы.
Первым по времени возникает имущественное неравенство. Согласно учению, оно явилось неизбежным следствием установления частной собственности на землю. На смену естественному состоянию с этого времени приходит гражданское общество. "Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: "Это мое!" и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества". С возникновением частной собственности происходит деление общества на богатых и бедных, между ними разгорается ожесточенная борьба. Богатые, едва успев насладиться своим положением собственников, начинают помышлять о "порабощении своих соседей".
На следующей ступени в общественной жизни появляется неравенство политическое. Для того чтобы обезопасить себя и свое имущество, кто-то из богатых составил хитроумный план. Он предложил якобы для защиты всех членов общества от взаимных раздоров и посягательств принять судебные уставы и создать мировые суды, т.е. учредить публичную власть. Все согласились, думая обрести свободу, и "бросились прямо в оковы". Так было образовано государство. На данной ступени имущественное неравенство дополняется новым — делением общества на правящих и подвластных. Принятые законы, по словам Руссо, безвозвратно уничтожили естественную свободу, окончательно закрепили собственность, превратив "ловкую узурпацию в незыблемое право", и ради выгоды немногих "обрекли с тех пор весь человеческий род на труд, рабство и нищету".
Наконец, последний предел неравенства наступает с перерождением государства в деспотию. В таком государстве нет больше ни правителей, ни законов — там только одни тираны. Отдельные лица теперь вновь становятся равными между собой, ибо перед деспотом они — ничто. Круг замыкается, говорил Руссо, народ вступает в новое естественное состояние, которое отличается от прежнего тем, что представляет собой плод крайнего разложения.
Если же деспота свергают, рассуждал философ, то он не может пожаловаться на насилие. В естественном состоянии все держится на силе, на законе сильнейшего. Восстание против тирании является поэтому настолько же правомерным актом, как и те распоряжения, посредством которых деспот управлял своими подданными. "Насилие его поддерживало, насилие и свергает: все идет своим естественным путем". Пока народ вынужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо, писал мыслитель. Но если народ, получив возможность сбросить с себя ярмо, низвергает тиранию, он поступает еще лучше. Приведенные высказывания содержали оправдание революционного (насильственного) ниспровержения абсолютизма.
1.2 Теория естественного права
Учение Руссо о происхождении неравенства не имело аналогов в предшествующей литературе. Используя терминологию и общую схему теории естественного права (естественное состояние, переход к гражданскому обществу и государству), Руссо разрабатывает совершенно иную доктрину. Абстрактные построения философии рационализма он наполняет историческим содержанием. Руссо стремится проследить возникновение и развитие общества, объяснить внутреннюю динамику этого процесса. Рассуждения мыслителя о поступательном развитии общества за счет углубления социального неравенства содержат элементы исторической диалектики.
Согласно взглядам Руссо, в естественном состоянии (как в первом, так и во втором) права не существует. Применительно к изначальному состоянию им была отвергнута идея естественных прав человека. На самых ранних этапах человеческой истории у людей, по мнению философа, вообще не было представлений о праве и морали. В своем описании "самой счастливой эпохи", предшествующей возникновению собственности, Руссо использует термин "естественное право", но употребляет его в специфическом смысле — для обозначения свободы морального выбора, которой люди наделены от природы, и возникающего на этой почве чувства естественной (общей) для всего человеческого рода справедливости. Понятия естественного права и естественного закона утрачивают у него юридическое значение и становятся исключительно моральными категориями.
Что касается деспотии, или второго естественного состояния, то в нем все действия определяются силой, и, следовательно, тут тоже нет права. "Слово право ничего не прибавляет к силе. Оно здесь просто ничего не значит", — указывал Руссо. Восстание против деспота точно так же правомерно лишь по законам деспотии, но само по себе оно не приводит к образованию законной власти. Основанием права, по словам мыслителя, могут служить только договоры и соглашения. В противовес естественному праву им была выдвинута идея права политического, т.е. основанного на договорах.
1.3 Понятие общественного договора
Аналогичным образом Руссо подходил к определению понятия общественного договора. Образование государства, как оно описано в "Рассуждении о происхождении и основаниях неравенства...", представляет собой договор лишь с внешней стороны (один предложил учредить публичную власть — другие согласились). Руссо убежден, что по сути своей тот договор был уловкой богатых для закабаления бедных. Подобное соглашение как раз и создает такую ситуацию, когда в обществе есть правительство и законы, но отсутствуют право, юридические отношения между людьми. Руссо не случайно подчеркивал, что право собственности, закрепленное существующими законами, является всего лишь "ловкой узурпацией". Представления о договорном происхождении власти в теории Руссо соотнесены не с прошлым, а с будущим, с политическим идеалом.
Руссо клеймит частную собственность, порождающую роскошь и нищету, обличает "избыток праздности у одних, избыток работы у других". Его критика была направлена при этом не только против феодальных порядков, но и против растущего промышленного капитализма. Отражая настроения крестьян, которым развитие капитализма несло разорение, Руссо противопоставил промышленной цивилизации (городской культуре) простоту нравов и образа жизни свободных земледельцев.
Переход в состояние свободы предполагает, по Руссо, заключение подлинного общественного договора. Для этого необходимо, чтобы каждый из индивидов отказался от ранее принадлежавших ему прав на защиту своего имущества и своей личности. Взамен этих мнимых прав, основанных на силе, он приобретает гражданские права и свободы, в том числе право собственности. Его имущество и личность поступают теперь под защиту сообщества. Индивидуальные права тем самым приобретают юридический характер, ибо они обеспечены взаимным согласием и совокупной силой всех граждан.
В результате общественного договора образуется ассоциация равных и свободных индивидов, или республика. Руссо отвергает учения, определявшие договор как соглашение между подданными и правителями. С его точки зрения, договор является соглашением равных между собой субъектов. Подчиняясь сообществу, индивид не подчиняет себя никому в отдельности и, значит, остается "таким же свободным, каким он был раньше". Свобода и равенство участников договора обеспечивают объединение народа в неразрывное целое (коллективную личность), интересы которого не могут противоречить интересам частных лиц.
По условиям общественного договора суверенитет принадлежит народу. Смысл всех предшествующих рассуждений Руссо о договоре заключался именно в том, чтобы обосновать народный суверенитет как основополагающий принцип республиканского строя. Эта идея вместе с принципами равенства и свободы составляет ядро его политической программы.
Суверенитет народа проявляется в осуществлении им законодательной власти. Вступая в полемику с идеологами либеральной буржуазии, Руссо доказывал, что политическая свобода возможна лишь в том государстве, где законодательствует народ. Свобода, по определению Руссо, состоит в том, чтобы граждане находились под защитой законов и сами их принимали. Исходя из этого, он формулирует и определение закона. "Всякий закон, если народ не утвердил его непосредственно сам, недействителен; это вообще не закон".
Механизм выявления интересов суверенного народа Руссо раскрывает с помощью понятия общей воли. В связи с этим он проводит различие между общей волей (volonte generate) и волей всех (volonte de tous). Согласно разъяснениям мыслителя, воля всех представляет собой лишь простую сумму частных интересов, тогда как общая воля образуется путем вычитания из этой суммы тех интересов, которые уничтожают друг друга. Иными словами, общая воля — это своеобразный центр (точка) пересечения волеизъявлений граждан.
За арифметическими расчетами у Руссо стоит кардинальная политическая проблема, а именно, проблема согласования противоречащих между собой интересов (индивидов, сословий и общества в целом). В "Общественном договоре" предложено следующее решение этой проблемы: если законы будут выражением общей воли, то правительственным органам не придется согласовывать частные и общественные интересы. Участие всех граждан в законодательной власти исключает принятие решений, которые нанесли бы ущерб отдельным лицам. "Подданные не нуждаются в гарантии против суверенной власти, ибо невозможно предположить, чтобы организм захотел вредить всем своим членам". При народном суверенитете" соответственно отпадает необходимость в том, чтобы верховная власть была ограничена естественными правами индивида. Ее границами служит общее соглашение граждан.
Руссо отказывает философам в праве диктовать народу, что есть благо. Общее благо как цель государства, по его убеждению, может быть выявлено только большинством голосов. "Общая воля всегда права", - утверждал мыслитель. Народ не ошибается относительно своих интересов, он просто не умеет их правильно выразить, сопоставить различные мнения и т.п. Задача политики, следовательно, состоит не в том, чтобы просвещать народ, а в том, чтобы научить граждан ясно и точно излагать свою мысль. В связи с этим на первых порах, при переходе к новому строю, потребуется мудрый законодатель, которому предстоит раскрыть народу его же собственные интересы и подготовить граждан к осуществлению суверенной власти.
Народный суверенитет имеет, согласно учению Руссо, два признака — он неотчуждаем и неделим. Провозглашая неотчуждаемость суверенитета, автор "Общественного договора" отрицает представительную форму правления и высказывается за осуществление законодательных полномочий самим народом, всем взрослым мужским населением государства. Верховенство народа проявляется также в том, что он не связан предшествующими законами и в любой момент вправе изменить даже условия первоначального договора. Подчеркивая неделимость суверенитета, Руссо выступил против доктрины разделения властей. Народоправство, считал он, исключает необходимость в разделении государственной власти как гарантии политической свободы. Для того чтобы избежать произвола и беззакония, достаточно, во-первых, разграничить компетенцию законодательных и исполнительных органов (законодатель не должен, например, выносить решения в отношении отдельных граждан, как в Древних Афинах, поскольку это компетенция правительства) и, во-вторых, подчинить исполнительную власть суверену. Системе разделения властей Руссо противопоставил идею разграничения функций органов государства. При народовластии возможна только одна форма правления — республика, тогда как форма организации правительства может быть различной — монархией, аристократией или демократией, в зависимости от числа лиц, участвующих в управлении. Как отмечал Руссо, в условиях народовластия "даже монархия становится республикой". В "Общественном договоре", таким образом, прерогативы монарха сведены к обязанностям главы кабинета.
Разделяя мнение большинства философов XVIII в., Руссо полагал, что республиканский строй возможен лишь в государствах с небольшой территорией. Прообразом народовластия для него служили плебисциты в Римской республике, а также коммунальное самоуправление в кантонах Швейцарии.
К числу ближайших предшественников Руссо в области общественно-политической мысли следует отнести Гуго Гроция (1583-1645), Томаса Гоббса (1588-1679), Джона Локка (1632-1704), Ш.-Л. Монтескье (1689-1755).Кратко рассмотрим суть учений каждого из мыслителей.
Гуго Гроций, крупнейший ирландский ученый-юрист, в 1625 году выпустил в свет свое главное сочинение – «О праве войны и мира», в котором утверждал, что в условиях первобытных отношений стихийно господствовало естественное право, коренящееся в самой природе человека, и, что нормы его неизменны и вечны. Затем главную роль в этих отношениях, по мнению Гроция, стала играть абсолютная верховная власть, возникшая якобы в результате добровольного отказа людей от своей естественной первобытной свободы. Отсюда следовало, что верховная власть представляла собой не продукт естественного права, а некий исторический факт.
Соглашаясь с некоторыми выводами Гроция, Руссо вместе с тем подвергал критическому разбору его учение о происхождении верховной власти, подчеркивая враждебность этого учения интересам народа[9].
В «Общественном договоре» Руссо довольно часто упоминает о политическом учении Т.Гоббса. Руссо резко критиковал антидемократические тенденции во взглядах Гоббса, его «презрение к свободе и равенству». Но это не мешало ему видеть сильные стороны учения английского философа-материалиста, а именно его антифеодальные взгляды на церковную гегемонию. Руссо писал, что Гоббс впервые «…осмелился предложить соединить обе головы орла (т.е. церковь и государство) и привести все к политическому единству, без которого ни Государство, ни Правление никогда не будут иметь хорошего устройства».
В «Общественном договоре» и других сочинениях Руссо часто встречаются ссылки и на другого английского философа-материалиста – Джона Локка. Согласно системе обучения и воспитания Локка, изложенной в трактате «Несколько мыслей о воспитании», на детей следует воздействовать главным образом убеждением, обращаясь к их разуму. В этом вопросе Руссо расходился не только с Локком, но и со всеми предшествующими ему авторитетами – Монтеем, Лабрюйером и др. В соответствии со своими морально-педагогическими взглядами он утверждал, что самая важная и первоначальная задача воспитания – сделать детей восприимчивыми к тому, что им внушают. «Сам Локк, мудрый Локк, - писал Руссо в романе «Новая Элоиза», - позабыл сию основу; он больше говорит о том, что следует требовать от детей, нежели о том, как этого от них добиться».
Большое влияние на Руссо оказал выдающийся французский социолог Ш.-Л.Монтескье . Главное произведение Монтескье – «О духе законов» (1748) – представляет собой капитальное исследование об основных условиях и гарантиях политической свободы. Лучшей гарантией политической свободы Монтескье считал разделение и уравновешивание властей: законодательной, исполнительной и судебной. Он утверждал, что подобное разделение явится не только гарантией полного осуществления политической свободы, но и решающим условием успешного устранения всевозможных государственных злоупотреблений.
Центр тяжести в политической доктрине Руссо перенесен на проблемы социальной природы власти и ее принадлежности народу. С этим связана и другая особенность его теории: в ней нет детального проекта организации идеального строя. В "Общественном договоре" Руссо стремился обосновать лишь общие начала "свободной республики". Он подчеркивал, что конкретные формы и методы осуществления власти следует определять применительно к каждой отдельной стране, с учетом ее размеров, прошлого и т.п. Принципы такого подхода он изложил в проектах конституции для Польши и Корсики.
Глава 2 Социально-политическая философия
Мысль, что государство возникает на добровольном союзе, отмеченная в «Рассуждении о неравенстве», более подробно описана в «Политической экономии» и позднее в «Общественном договоре» (1762).
Ж.-Ж.Руссо выступил для своего времени с радикальной политической программой, лейтмотивом которой была идея демократической организации государственной жизни посредством «общественного договора», утверждающего «царство разума» и обеспечивающая народный суверенитет. Общественный договор появляется тогда когда «человеческий род погиб бы не измени он своего образа жизни». В его основу положена общая воля, в результате которой «каждый член превращается в неразделимую часть целого».
Переход от «естественного состояния» к гражданскому изменяет человека; но при этом награждает его многими преимуществами: а, именно, создает из «ограниченного животного разумное существо – человека». Человек же в гражданском состоянии приобретает моральную свободу, «ибо поступать лишь под воздействием своего желания есть рабство, а подчиняться закону, который ты сам для себя установил, есть свобода».
И в связи с этим нужно отметить, что Руссо делает теперь ударение на «праве», которого он не признавал ни за тем, кто совершил первую заимку – без согласия остальных людей, ни за тем, кто опирался впоследствии на так называемое право сильного. «Общественный договор, - поясняет Руссо, - устанавливает между гражданами такое равенство, в силу которого все они, принимая на себя обязательства, подчинены одинаковым условиям и все должны пользоваться равными правами»[10].
Любое правление, которое следует общей воле, должно быть основано на законах. «Общественным соглашением, - пишет Руссо, - мы дали Политическому организму существование и жизнь; речь идет о том, чтобы при помощи законодательства сообщить ему движение и наделить волей».
По мнению Руссо, суверенитет неотчуждаем, един и неделим. Исходя из этого, он критикует идею разделения властей Монтескье, а также тех политиков, которые «разделяют суверенитет в его проявлениях». Они, как отмечает Руссо, разделяют его на силу и на волю, на власть законодательную и на власть исполнительную; на право облагать налогами, отправлять правосудие, вести войну, на управление внутренними делами и на полномочия вести внешние сношения; они то смешивают все эти части, то отделяют их друг от друга; они делают из суверена какое-то фантастическое существо, сложенное из частей, взятых с разных мест. С точки зрения Руссо, те права, которые нередко принимают за части суверена, на самом деле все ему подчинены и всегда предполагают наличие единой высшей воли, гегемонию верховной власти, которую нельзя разделить, не уничтожив. «Если вся власть оказывается в руках одного человека, - пишет Руссо, - тогда частная воля и воля корпоративная полностью соединены и, следовательно, последняя достигает той наивысшей степени силы, какую она только может иметь… Наиболее активным из Правительств является правление единоличное.»
В идее Монтескье о взаимном сдерживании обособленных и противопоставленных друг другу властей Руссо видел нежелательные крайности, которые ведут к их враждебным отношениям, дают силу частным влияниям или ведут даже к раздроблению государства. Отвергая идею разделения властей в трактовке Монтескье, автор «Общественного договора» вместе с тем признает необходимость разделения государственных функций и разграничения органов, представляющих в пределах своей компетенции государственную власть. Руссо видит принципиальное различие между законодательной и исполнительной властью.
Законодательная власть у него тесно связана с суверенитетом. Это – воля всего суверенного народа и потому должна регулировать вопросы общего характера, касающиеся всех. Народ, повинующийся законом становиться их творцом. Но «как может слепая толпа, которая часто не знает, чего она хочет, ибо редко знает, что ей на пользу, сама совершить столь великое и столь трудное дело, как создание системы законов?» Для того, чтобы законы согласовывали в себе волю и разум, были мудрыми, нужен «поводырь», т.е. законодатель, являющийся лишь агентом воли и придающий ей законченную юридическую силу. «Законодатель – во всех отношениях человек необыкновенный в государстве… Это – не магистратура; это не – суверенитет… Это – должность особая и высшая, не имеющая ничего общего с властью человеческой. Ибо если тот, кто повелевает людьми, не должен властвовать над законами, то и тот, кто властвует над законами, также не должен повиливать людьми. Иначе его законы орудия его страстей, часто лишь увеличивали бы совершенные им несправедливости; он никогда не мог бы избежать того, чтобы частные интересы не искажали святости его сознания». Руссо признает, что тот, кто формулирует закон, знает лучше всех, как этот закон должен приводиться в исполнение и истолковываться. Казалось бы, поэтому не может быть лучшего государственного устройства, чем то, в котором власть исполнительная соединена с законодательной. Тем не менее, автор делает вывод, что во избежания влияния частных интересов на общественные дела необходимо, чтобы превращением закона, как общего правила, в акты индивидуального характера занималась особая правительственная (или исполнительная) власть. Исполнительная власть «как сила политического организма» устанавливается решением суверенного народа, а потому выступает только в качестве его доверенного слуги. Народ поручает осуществление этой власти конкретным уполномоченным лицам, которые должны действовать в строгих рамках закона и подлежат неусыпному контролю со стороны верховной законодательной власти. Более того, полномочия исполнительной власти исчезают сами собой, как только народ на законном основании собрался в качестве суверена для ведения своих дел.
Отсюда видно, что, проводя различие между законодательной и исполнительной властью, Руссо ни в коем случае не допускает независимость правительства от народа-законодателя. Что касается судебной власти, то Руссо уделяет ей значительно меньше внимания, но подчеркивает неукоснительную связанность ее законами, в то же время подчеркивая ее необходимую организационную самостоятельность по отношению, как к законодателю, так и к правительству.
Руссо исходит из того, что равновесие сфер власти в государстве, их согласованная деятельность должны обеспечиваться не обособлением или противопоставлением их друг другу, не с помощью взаимных сдержек и противовесов, как это предлагал Монтескье, а благодаря преобладанию верховной законодательной власти, воплощающей суверенитет народа[11].
Любая власть, любая система законов должна обеспечивать гражданам максимум свободы и равноправия. «К свободе, – поскольку всякая зависимость от частного лица настолько же уменьшает силу Государства; к равенству, потому что свобода не может существовать без него». Руссо не настаивает на той или иной форме государственного правления. Он считает, например: республиканско-демократическое устройство годным исключительно для маленьких национальных территорий, вроде его родной Женевы; для средних по величине государств он предпочитает аристократическую республику, а для государств больших и могущественных – монархию. Во всех этих случаях для Руссо важна не форма, а существо власти, ее природа и характер ее отношений с населением. Уже в 1755 г. в статье «О политической экономии» Руссо пишет: «Разве не принадлежат все выгоды общества одним лишь могущественным и богатым? Разве не им одним достаются все доходные места, все преимущества и льготы податей? Разве знатный человек не остается почти всегда безнаказанным, когда он обманывает своих кредиторов или совершает другие мошенничества? Разве палочные удары… разве совершаемые им насилия, даже самые преступления и убийства, - разве все это такие вещи, которые прикрываются покрывалом христианской любви и о которых через полгода больше не говорят? … Попадется ему на дороге телега – слуги готовы избить мужика до полусмерти, и пятьдесят почтенных пешеходов, идущих по своим делам, скорее должны позволить переехать себя, чем задержать экипаж гнусного ленивца. Как не сходно с этим положение бедняка! Чем больше человечество должно ему, тем меньше оно дает ему прав. Перед ним заперты все двери, даже тогда, когда он имеет право отворить их; и если он просит иногда справедливости, то это стоит ему большего труда, чем если бы кто другой добивался себе милости. О, конечно, ему всегда дают первое место, когда речь идет о барщине или поставке рекрутов. Кроме своего собственного бремени он несет еще и бремя своего соседа. Если тот достаточно знатен и богат, чтобы отделаться от этого бремени, В каждом несчастье, которое с ним случается. Он остается одиноким… Но я считаю погибшим бедняка, если он так несчастен, что у него есть честное сердце, красивая дочь и еще могущественный сосед!»
Всем господствующим классам Руссо противоставляет как лучший и достойнейший класс общества – класс крестьянства. В земледелии он видит «естественный род труда, единственный действительно необходимый и наиболее полезный». «Сочинители, литераторы, философы непрестанно кричат, будто исполнять долг гражданина и служить близким можно, лишь живя в больших городах; по их мнению, не любить Париж - значит, ненавидеть человеческий род; в их глазах деревенский люд – ничто».
Правительство, какое бы оно ни было по своей форме – демократическое, аристократическое или монархическое должно находиться под постоянным и непрестанным надзором народа. Всякое правительство временно и может быть отменено народом, поручения которого оно выполняет. «…Блюстители исполнительной власти, - говорит Руссо, - отнюдь не господа народа, а его чиновники; что он может их назначать и смещать, когда это ему угодно, что для них речь идет …о том, чтобы повиноваться; и что, беря на себя должностные обязанности, которые Государство возлагает на них, они лишь исполняют свой долг гражданина, не имея никоим образом права обсуждать условия.» Чтобы предотвратить возможность захвата правительством верховной власти Руссо рекомендует часто созывать народные собрания и ставить перед ними вопрос: желает ли народ сохранить данную форму правления и данных лиц, стоящих во главе государства, народ может в любой момент отменить даже самый договор, на котором основано государство: «не существует в Государстве никакого основного закона, который не может быть отменен, не исключая даже и общественного соглашения. Ибо если бы все граждане собрались, чтобы расторгнуть это соглашение с общего согласия, то можно не сомневаться, что оно было бы вполне законным образом расторгнуть… Каждый может отречься от Государства, членом которого он является, и вновь возвратить себе естественную свободу и свое имущество, если покинет страну. Но было бы нелепо, чтобы все граждане, собравшись вместе, не могли сделать то, что может сделать каждый из них в отдельности».
Но, обладая суверенными правами в государстве, народ, со своей стороны обязуется уважать принадлежащие ему права и, вместе с тем, быть преданным известным установленным принципам религии, морали и быта; сомнения в этих принципах или нарушение их является преступлением против общественного блага. Те из граждан, которые отказываются повиноваться общей воле и не исполняют своих гражданских обязанностей, могут и должны принуждаться обществом к повиновению. Общество «принуждает их быть свободными», хотя бы при помощи смертной казни.
А отсюда появляется еще один довод в пользу собственности: только имущество дает надежное поручительство в выполнении гражданами их обязательств по общественному договору, т.е. в выполнении ими законов.
Необходимо отметить, что Руссо придавал большое значение размерам государства и численности населения. Он считал, что малое государство относительно сильнее большого, так как при больших расстояниях управление становиться затруднительным и обременительным из-за увеличения ступеней власти; одни и те же законы не могут быть одинаково пригодными для его различных частей, например, из-за совершенно противоположных климатических условий. «Народ уже в меньшей мере, - далее пояснял Руссо, - сможет испытывать привязанность к своим правителям, которых он никогда не видит, к отечеству, которое в его глазах столь же необъятно, как весь мир, и к согражданам своим, большинство из которых для него чужие люди.»
Соотношение между размерами государства и численностью должно быть таким, чтобы земли было достаточно для пропитания жителей, а их столько, сколько земля может прокормить. «Ибо если земли слишком много, то охрана ее тягостна, обработка – недостаточна, продуктов избыток; в этом причина будущих оборонительных войн. Если же земли недостаточно, то Государство, дабы сие восполнить, оказывается в полнейшей зависимости от своих соседей; в этом – причина будущих наступательных войн. Всякий народ, который по своему положению может выбирать лишь между торговлей и войною, сам по себе – слабый народ; он зависит от соседей, он зависит от событий; его существование всегда необеспеченно и кратковременно. Он покоряет – и меняет свое положение, или же покоряется – и превращается в ничто. Он может сохранить свободу лишь благодаря незначительности своей или величию своему».
Общественно-политическая концепция Руссо, изложенная им в «Общественном договоре», в основном своем содержании восходит к тем идеям о народоправстве, которые мы встречаем у ряда французских и английских мыслителей XVIII века. Так же, как эти идеи, она является идеальной проекцией в будущее буржуазно-демократического государства, основанного на идеальном равенстве. Руссоистскую концепцию Гегель в своих «Лекциях по философии истории» объявлял наивысшим выражением принципа суверенной власти общественной воли[12].
Однако в то же время Руссо является первым критиком буржуазно-парламентского государства с его представительным строем. Он видит в народных представителях конституционных государств возможных узурпаторов народной воли, мешающих осуществлению последовательной демократии, т.е. непосредственного народоправства. Справедливо было замечено, что теория государства у Руссо, по существу, является теорией революции. И, действительно, «Общественный договор» имел огромное революционизирующие значение и остался едва ли не самым крупным памятником политической мысли французской буржуазии на путях ее к революции и к якобинской диктатуре 1793-1794 г.г. Якобинцы нашли здесь сформулированными все основные принципы своей политики, вплоть до теоретического обоснования революционного террора. «Общественный договор» был назван «евангелием революции», сделавшись настольной книгой Робеспьера. Это произведение впоследствии оказало существенное влияние на Конституцию Соединенных Штатов Америки.
Таким образом, «Общественный договор» явился наиболее полным изложением социально-политической и государственно-правовой доктрины Руссо. С наибольшей силой в этом произведении проявилась тенденция руссоистской мысли выйти за пределы норм буржуазного мышления. С наибольшей силой Руссо поставил здесь ряд вопросов, правильное разрешение которых вело к отрицанию классового общества и к созданию общества социалистического.
2.1 Происхождение неравенства
Одним из центральных вопросов в проблеме свободы человека и социальных взаимоотношений Руссо считает вопрос о происхождении неравенства. Появление собственности заставляет человека расставаться со своей свободой, которая по самой своей природе, и солгасно своему понятию, неотчуждаема. Все дело в том, что в самой человеческой природе уже произошел перелом. Неравенство людей - продукт целого ряда переворотов, преобразовавших человеческую природу, "подобно тому, как, чтобы установить рабство, пришлось совершить насилие над природой, так и для того, чтобы увековечить право рабовладения, нужно было изменить природу" (Руссо Ж.-Ж.,Трактаты,с.45).
Руссо устанавливает прямую связь появления самолюбивого рассудочного Я, страстно отстаивающего свою обособленность, с возникновением частной собственности. В обществе, которое подвергается автором " Рассуждения о неравенстве" уничтожающей критике, личное Я несет в себе чуждые человечности характеристики, свойственные его субстракту - собственности.
Для Руссо очевидно, что современный человек находится в интенсивном разладе с собой, что в своем действительном существовании он не является тем, чем должен быть по своей сущности; он не равен самому себе, потому что существует неравенство между людьми. Необходимость установления равенства Руссо выдвигает как политическое требование времени и обосновывает его результатами исследования происхождения и ступеней углубления неравенства, раскрытием закономерностей его развития и исторических тенденций к самоуправлению.
Философ различает природное и социальное неравенство: природа создает людей различными, но не эти различия обуславливают социальное неравенство - его причиной является частная собственность. Руссо видит три причины неравенства: во-первых, это неравенство общественное; во-вторых, оно возникло исторически; в-третьих, оно связано с появлением частной собственности. Частная собственность возникает при переходе человечества от естественного состояния к общественному, т.е. является продуктом цивилизации.
С точки зрения Руссо, существовавшее до сих пор политическое устройство не отвечало требованию правосообразности, оно основывалось не на договоре свободных и равных, а на насилии и угнетении, поэтому, несмотря на все труды мудрейших законодателей, оставалось несовершенным,- оно было плохим с самого начала.
Формирование ассоциации, называемой общественным договором, предполагает свободное вступление в договорные отношения, равенство всех отдельных лиц и принятие ими основных законов, которые выражали бы общие интересы. Общность интересов - это, согласно Руссо, вполне реальная предпосылка. Каждый из членов ассоциации добровольно отдает себя - свою личность и все свои силы в пользу коллективного целого. Условия равны для всех, каждый, подчиняя себя всем, не подчиняет себя каждому в отдельности. Каждый становится неотъемлемой частью целого. Появляется некоторое общее Я, получающее посредством акта объедине-
ния свое единство, свою жизнь и волю.
Для Руссо, в отличие, например от Гольбаха, субстратом общей воли является народ. Народ решает вопрос о полезности законов, о соответствии их общей воле, решает голосованием, быть или не быть этим законам. Особенность взгляда Руссо, с которой не соглашается потом никто из просветителей, состояла в том, что всякое постановление, хотя бы самое полезное и разумное, предписывающее что бы то ни было населению, не участвующему в его обсуждении и голосовании, будет не законом, а лишь приказом. Для того, чтобы общая воля стала законом, нет необходимости в единогласии, но необходимо, чтобы все граждане имели возможность подать свои голоса. С другой стороны, Руссо неизменно придерживается понимания общей воли как неразрывного единства, целостности, отличной от суммы нескольких воль:
"Часто существует немалое различие между волею всех и общей волею. Эта вторая блюдет только общие интересы, первая - интересы частные" (Руссо Ж.-Ж.,Трактаты,с.170). Сферы действия той или другой строго разграничены:"Подобно этому,как частная воля не может представлять волю общую, так и общая воля, в свою очередь, изменяет свою природу, если она направлена к частной цели, и не может как общая выносить решение ни в отношении какого-нибудь человека, ни в отношении какого-нибудь факта" (Руссо Ж.-Ж.,Трактаты,с.173).
Политическая жизнь конституируется у Руссо в обособленную, абстрагирующую себя от частной жизни индивидов самостоятельную сферу. Для человека как политического существа голос частного интереса в общественной жизни должен умолкнуть. Разрешение проблемы без внешнего принуждения должно заключаться в преодолении раздора в душе каждого индивида через победу одной из сторон личности над другой ее стороной - победу общественного над партикулярным в каждом сознании. Лишь забыв о себе, человек обретает себя, обретает как общественное существо свое общественное Я, противоположное частному Я.
Принятие общественного договора означает и принятие суровой школы воспитания свободных граждан. Бытие свободным гражданином предполагает, что гражданин дает согласие на все законы, даже на те, которые принимаются вопреки его желанию, и даже на те, которые карают его, если он осмеливается нарушить их.
То, что данные положения не являются утопией подтверждается опытом Великой французской революции, освободившей политический дух от оков, от смешения его с гражданской, т.е. частной, жизнью и выделившей его как сферу общности, всеобщего народного дела, как нечто, существующее независимо от специфических элементов частной жизни.
2.2 Религиозное мировоззрение
В восьмой главе четвертой книги «Общественного договора» Руссо кратко изложил свое отношение к религии. Он был далек от мнения, что религия – «опиум для народа». И все же в этой главе содержатся острые выпады против официальной феодально-клерикальной идеологии.
Во-первых, Руссо резко осуждает христианство за связи с существующими политическими организациями. Он часто критиковал христианство и за то, что оно слишком мало ценит земную, гражданскую жизнь и вопреки здравому смыслу занято почти исключительно «небесными помыслами».
Во-вторых, в христианских государствах, продолжал Руссо, никогда нельзя с точностью узнать, кому следует повиноваться – светскому повелителю или священнику. И вообще христианская религия учит главным образом повиновению и смирению. Христианин с глубоким безразличием выполняет свой гражданский долг; для него не важно и то, кто и как управляет людьми.
Свои религиозные воззрения Руссо с достаточной полнотой изложил в работе «Исповедании веры савойского викария».
Рассуждая о мироздании, единстве целого, активности бытия, об установленном порядке во Вселенной, Руссо не деист, как Вольтер, он исповедует теизм, т.е. не только признает бога как первопричину, определяющую весь мировой порядок, но и предполагает, что бог присутствует в любом творении, постоянно вмешиваясь в той или иной степени в ход событий.
Религиозность в понимании Руссо имеет два истока – культ природы и культ человеческого сердца. В этом заключен принципиальный отказ от рационалистического подхода к проблеме религии. Руссо имеет в виду религиозность наивную, внецерковную, тем сам входящую в качестве необходимейшей части в его целостную философско-моральную систему. Еще в «Рассуждении о науках и искусствах» Руссо писал: «Когда люди были невинны и добродетельны, они хотели, чтобы боги были свидетелями их поступков, и они жили с богами под одной и тою же крышею; но вскоре, когда люди стали недобрыми, им наскучили эти неудобные свидетели и они удалили их в великолепные храмы. В конце концов, они изгнали богов и оттуда, чтобы обосноваться в этих храмах самим, или, по меньшей мере, храмы богов уже перестали отличаться от домов людей.»
Корни идеи «естественной религии» савойского викария следует искать отчасти в осмыслении Руссо некоторых догматов кальвинистского вероучения, отчасти в некоторых сентиментально-мистических религиозных учениях XVII-XVIII вв., вроде религии любви и экстаза Франциска Сальского или «квиетизма», проповедавшего мадам Гюйон[13].
Руссо пытается построить «идеальную религию». Он принимает веру в некоторое верховное существо, создавшее мир, природу и человека и наделившее человека сердцем и совестью. Религия этого человека должна быть религией сердца и чистой совести. Храмом этой религии является вся природа и сам человек. Этой религии чужды всякие искусственные культовые формы, и она является религией «естественной», свободной и глубоко индивидуальной по характеру чувств верующих. Она не знает никакой догмы и является религией глубоко интимных переживаний совести и «сердечного воображения». Она требует лишь искренности чувств, прямодушия и добрых дел. Вместе с тем , она является мощной силой, противостоящей дурным влияниям искаженной цивилизации.
Решая вопрос о природе души, Руссо в духе христианского богословия признавал, что душа бессмертна, что в загробном мире ее ждет другая жизнь и, чтобы заслужить счастливую загробную жизнь, люди должны вести добродетельный и честный образ жизни. Именно этот образ жизни Руссо и возводит в ранг религии: «Вот истинная религия, единственная, не допускающая ни злоупотреблений, ни нечестия, ни фатализма… Пусть себе проповедуют еще более возвышенные религии, - я не признаю никакой другой».
Но для истинной религии, считает мыслитель, нет необходимости верить, что человек испорчен от рождения, что на нем якобы лежит проклятие первородного греха. Поэтому человек от природы должен быть добр и совершенен.
«Догматы гражданской религии, - писал Руссо, - должны быть просты, немногочисленны, выражены точно, без разъяснений и комментариев. Существование божества могущественного, разумного, благодетельного, предусмотрительного и заботливого; загробная жизнь, счастье праведных, наказание злых, святость общественного договора и законов – вот догмы положительные». Не быть фанатиком, не требовать от других беспрекословного соблюдения нелепых обрядов, а реально творить добро – вот что должно быть смыслом деятельности верующего человека.
К догмам «гражданской религии» Руссо сделал следующие дополнения: нет религии одного народа, которая исключает все остальные религии, следует терпеть все религии, которые не противоречат долгу гражданина.
Такова, в основном, религиозная программа Руссо, закономерно дополняющая его морально-философское учение о природе и человеке. Эта религиозная программа требовала все того же возврата к природе, возрождения чувства непосредственного, интуитивного ее переживания, растворения себя в ней и растворения ее в своем собственном существе. Эта программа в значительной степени стала достоянием французской буржуазной революции. Якобинцы с их культом «верховного существа», противопоставлявшимся культу разума и атеистическим тенденциям «бешенных», явились во главе с Робеспьером, верными учениками Руссо с его религией добродетели и чувствительного сердца.
Религиозность воззрения Руссо, однако, не были вполне определенными: он, то отходил от протестантанизма к католичеству, то возвращался к отвергнутому вероучению, что не способствовало повышению доверия к его идеям.
Заключение
Эгалитаристский характер воззрений Руссо наиболее ярко проявился в требовании имущественного равенства. Руссо осознавал, что политическое равенство граждан нельзя обеспечить, пока сохраняется общественное неравенство. Однако как идеолог крестьянства он был противником обобществления частной собственности. Решение проблемы философ видел в том, чтобы уравнять имущественное положение граждан. Последние, как ему представлялось, должны обладать более или менее равным достатком. Руссо считал, что такой порядок вполне осуществим при сохранении частной собственности мелких размеров, основанной на индивидуальном труде.
Политическая концепция Руссо оказала громадное воздействие как на общественное сознание, так и на развитие событий в период Великой французской революции. Авторитет Руссо был настолько высок, что к его идеям обращались представители самых разных течений, начиная от умеренных конституционалистов вплоть до сторонников коммунизма.
Идеи Руссо сыграли также важную роль в последующем развитии теоретических представлений о государстве и праве. Его социальная доктрина, по признанию И. Канта и Г. Гегеля, послужила одним из главных теоретических источников немецкой философии конца XVIII — начала XIX в. Разработанная им программа перехода к справедливому обществу путем коренной перестройки государственной власти легла в основу идеологии политического радикализма. Оформление взглядов Руссо в теоретическую доктрину явилось, с этой точки зрения, поворотным событием в истории общественно политической мысли XVIII в[14].
Противопоставив себя коллективной, объединенной общностью основных установок и основных интересов работе группы просветителей XVIII в., воплощений живой, протестующей, разрушающей и созидающей мысли XVIII столетия. Он сыграл огромную прогрессивную роль в общем идейном движении своего века. В этом смысле его можно назвать «зеркалом» французской революции. Он был выразителем тех мыслей и чувств, которые нашли свое законченное выражение в якобинстве с его плебейскими способами расправы со старым порядком, с его культом спартанской добродетели, с его «чувствительной» фразеологией.
Революция признала Руссо одним из своих предтеч. Бюсты его, наравне с бюстами героев древности, украшали революционные клубы и залы официальных собраний законодательных органов. Прах его был перенесен в Пантеон, отдельные эпизоды его жизни изображались на революционной сцене. Чувствительная фразеология Руссо придала оттенок «сентиментализма» речам революционных ораторов и, в частности, Робеспьера и Сен-Жюста, которые считали себя и действительно являлись его идейными учениками. Многие социально-политические концепции Руссо составляли основные пункты якобинской политической программы. В «Гимне Жан-Жаку Руссо» Мари-Жозефа Шенье, написанном в честь перенесения праха великого писателя в Пантеон, весьма полно отражено восприятие и понимание творчества Руссо якобинской революцией. Руссо, «друг Эмиля и свободы», прославляется революцией потому, что он «с земли, давно порабощенной… снял оковы злобных сил, и вольности перворожденной права от пут освободил». Франция чтит его память за то, что он «нес рабам дары свободы… гнал тиранов, королей», за то, что он – «всех мудрых назиданье, друг человечества прямой». В честь этого «друга человечества» революционные власти и якобинские клубы устраивали общественные празднества, самый замысел которых был заимствован у Руссо.
Своими трудами он на несколько десятилетий предвосхитил те передовые демократические преобразования, которые произошли в Европе в конце XVIII – начале XIX вв. и продолжают развиваться до сих пор.
Огромен вклад этого величайшего мыслителя французского Просвещения в разработку и исследование идей социального равенства, народного суверенитета и хотя в своих работах он не находит разрешений многих противоречий, уже то, что он поднимает эти вопросы подчеркивает глубину мысли философа.
Список использованных источников
1. История политических и правовых учений, под общей редакцией В.С. Нерсесянца, М., 2002 г.
2. История политических и правовых учений, под общей редакцией Лейста Н.И., М., 2000 г.
3. История диалектики XIV – XVIII вв. под редакцией Каменского З.А., М., Мысль, 1989, 355 с.
4. Асмус В.Ф. Историко-философские этюды. М., Мысль, 1991, 318 с.
5. Культурология. История мировой культуры: Учеб. пособие для вузов/ А.Н. Маркова, Л.А. Никитич, Н.С. Кривцова и др.; Под ред. проф. А.Н. Марковой. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1995. – 224 с.
[3] История политических и правовых учений, под общей редакцией В.С. Нерсесянца, М., 2002 г., стр.21
[7]
[12] Асмус В.Ф. Историко-философские этюды. М., Мысль, 1991, 318 с.
[13] История политических и правовых учений, под общей редакцией Лейста Н.И., М., 2000 г., стр. 41