Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
В.Б. Ельяшевич
Купля-продажа
в рассрочку
Санкт-Петербург
Типография т-ва «Общественная польза», Б. Подъяческая, № 39.
1913
Едва ли в истории русского гражданского законодательства найдется второй закон с которым было бы связано столько недоразумений и недоумений, как с законом 9 февр. 1904 г. о купле-продаже в рассрочку. Поистине, какой-то недоуменный закон!
Уже самое рождение его было связано с недоразумением. Задуман он был по образцу западно-европейских законов, которые были изданы, в результате долгой борьбы, с совершенно определенной целью — оградить покупате лей в рассрочку от эксплуатации продавцов (германский закон 16 мая 1894 г. и австрийский 27 апреля 1896 г.). Первоначальный проект министра финансов 1899 г. тесно примыкал к германскому образцу. Проект 1900 г. держался более или менее еще той же точки зрения. Но проект министерства юстиции, превратившийся в закон 1904 г., уже окончательно сошел с этого пути. Центр тяжести был со вершенно передвинут. От прежних социально-политических тенденций осталось очень немного — лишь одна статья, да и то в ослабленном виде. Все остальное было отброшено, «дабы, как мотивировал Государственный Совет, излишней строгостью не стеснить свободу соглашения сторон и тем не задержать развития полезных в экономическом отношении сделок купли-продажи в рассрочку». Государственный Совет выражает опасение, что стеснительные правила могут крайне вредно отразиться на интересах продавцов и вызвать стре-
Купля-продажа в рассрочку. 5
мление избегать сделок купли-продажи в рассрочку, весьма желательных и полезных в интересах как промышлен ности, так и населения». Поэтому Гос. Совет приходит к выводу, что необходимо «предоставить надлежащий простор сделкам о продаже в рассрочку, дать им время окрепнуть и утвердиться в нашем быту и не стеснять свободы соглашения сторон преждевременною законодательною нормировкою». Главную цель закона видят теперь в другом: в создании формы, в которую могли бы облечься отношения по покупке в рассрочку. Наше прежнее право, утверждает министр юстиции в своем отношении от 14 февр. 1902 г., такой формы, которая соответствовала бы внутреннему содержанию сделки, не дает, в силу чего продавцы и прибегали к невыгодной для покупателя форме договора, так наз. прокатной расписке. Это указывает, формулировал Гос. Совет, «на необходимость законодатель ной нормировки порождаемых сделками купли-продажи в рассрочку правоотношений, хотя бы с целью устранения необходимости прибегать при заключении этих сделок к составлению притворных (фиктивных) и не соответствующих намерению сторон договоров».
Мне пришлось уже по выходе закона указывать, что весь этот исходный пункт есть сплошное недоразумение 1). Прокатные расписки практиковались у нас не потому, что других форм, соответствующих «внутреннему содержанию» сделки, не было. Такая продажа, при которой собствен ность сохранялась бы за продавцом до уплаты всей цены, по нашему праву была вполне возможна. Это признавала вся наша теория, это неуклонно принималось и нашей прак тикой. Прокатные же расписки господствовали по тем же основаниям, почему они господствовали на Западе—потому, что они были удобнее, выгоднее для продавцов. Прежде всего, они давали им возможность, в случае неуплаты хотя бы одного взноса, отнять вещь, при чем о возврате прежде уплаченных взносов, конечно, и речи быть не могло.
Это недоразумение дало авторам закона 1904 г. возмож-
1) Право 1904 г., стр. 1826—1837.
В. Б. Ельяшевич.
ность ограничиться установлением и описанием договора купли-продажи в рассрочку, сведя защитные по отношению к покупателю нормы до минимума. Таким образом, наш закон оказался очень мало похожим на своих однофамильцев на Западе. Это закон не социально-политический, а, если можно так выразиться, по преимуществу догматический — он регулирует один из видов купли-продажи. В русское право он вводить новый вид, вернее, новую разновидность договора.
Нашей теории и практике и предстояло воспринять эту новую форму, наполнить ее живым содержанием, указать ее место в системе нашего права.
Первыми выполнили свою задачу наши кодификационные учреждения. Они указали новому институту место в Своде Законов. Но и здесь дело не обошлось без недоразумения. Закон о купле-продаже движимого имущества с рассрочкой платежа помещен в отделении «о приобретении имуществ куплей с публичных торгов» и именно недвижимых имуществ, и примыкает непосредственно к ст. 1509, говорящей о данной или купчей на недвижимое имение.
Но кодификационные учреждения все-таки свою задачу выполнили. Более несостоятельной оказалась наша теория, а за ней и практика.
По отношению к рассматриваемому закону мы находимся в исключительно счастливом положении. Пересмотр про екта обязательственного права побудил министерство юстиции предпринять в прошлом году опрос судебных установлений и некоторых торгово-промышленных организаций о недостатках и неудобствах закона 9 февраля 1904 г. Свод отзывов, полученных министерством, позволяет нам с большей обстоятельностью, чем в каких-либо других вопросах, судить, как восприняла этот закон наша прак тика, как отнеслась к нему, что взяла из него.
При обозрении этих отзывов сразу лее бросается в глаза необыкновенная противоречивость в суждениях о законе. По мнению одних, «никаких неудобств и недостатков этого закона не обнаружено». Таково, между прочим, мнение 32 председателей окружных судов и 25 председателей съездов мировых судей (стр. 127). «Оставление этого закона и на будущее время в силе представляется жела-
Купля-продажа в рассрочку. 7
тельным и необходимым»,—пишет один из председателей (с. 1). Этот закон «составляет одну из могущественных опор общественного благосостояния и необходимость сохранения его не подлежит сомнению»,—пишет другой (с. 8) 1). В то же время один из председателей «считает ст. 15091—15096 не только излишним плеоназмом в X т. ч. 1, и без того страдающем от казуистики,—но законом положительно вредным» (с. 10). Другой желает «если не отмены, то изменения действующего закона» (с. 17). Третий категорически утверждает, что все эти постановления «должны бы подлежать отмене, так как пользу эти законы приносят только спекулянтам в ущерб справедливости и народному благу» (с. 13) 2).—Одни придают закону боль шое практическое значение, считают, что он бесспорно послужил толчком к развитию подобных сделок (с. 113, сн. 9). Совет Общества заводчиков и фабрикантов московского промышленного района и Совет Съезда русских фабрикантов земледельческих машин и орудий приписывают даже влиянию этого закона увеличение с 1900-х г. оборотов многих промышленных фирм вдвое, а у некоторых — даже втрое (с. 28). Напротив, другие утверждают, что «народ закон 9 февраля не знает, может быть, к лучшему» (с. 13), что в нем заключаются «некоторые условия, лишающие его практического значения, и притом в значительной мере» (с. 2).
И эти противоположный суждения исходят не от так или иначе заинтересованных сторон, а от беспартийной пнстапции—от судов, которым проходится этот закон применять.
Удивительнее всего, что противоположные отзывы мы имеем не только по поводу общей характеристики закона, но и по отношению к чисто фактическими обстоятельствам. Получил ли закон применение на практики? Рядом с категорическими утвердительными ответами па этот вопрос, подтверждаемыми иногда статистическими данными 3), имеются утверждения, что закон «на практике применяется
1) Статистически это мнение преобладает—ср. также стр. 44, 84 и 105, 108.
2) Ср. стр. 19, 24, 100.
3) Стр. 10, 11, 17, 14, 38, 40.
В. Б. Ельяшевич
Купля-продажа в рассрочку.
9
крайне редко, в единичных случаях» (с. 19), получает «сравнительно незначительное применению» (с. 21). И эти последние отзывы идут не из каких-нибудь захолустных мест, а из Киевской, Подольской, Волынской губерний (ср. с. 54). Даже по вопросу о том, что является предметом иска, вышли разногласия. Большинство утверждает, что иски сводятся исключительно к взысканию просроченных плате жей (с. 19, 20, 122), отобрания же имущества истцы ни когда не требуют или требуют крайне редко (с. 100); председатель одесского городского мирового съезда пишет, наоборот, что «на практике продавец... ограничивается лишь требованием об уничтожении договора и о возврате вещи» (с. 116). Всякое практическое значение уголовно-пра вовой охраны прав продавца подавляющее большинство ответов отвергает, председатель же одного из окружных судов требует, напротив, расширения сферы ее применения.
Если присмотреться ближе ко всем этим разногласиям, мы увидим, что в основе их лежит полное различие в представлениях о законе. В чем сущность закона, какие отношения он обнимает, не говоря уже о связанных с ним догматических вопросах — по поводу всего этого мнения диаметрально расходятся.
Насколько неясны представления о том, что дает закон, особенно ярко сказывается в одном пункте. В то время как одни убеждены, что закон существует «для ограждения интересов продавцов» (с. 70) и «оставляет интересы покупщиков без достаточной охраны» (с. 4), вообще, страдает «чрезмерно усилен ной охраной интересов продавца в ущерб интересам по купщика» (с. 90), другие, напротив, находят в законе «отсутствие у продавца серьезных гарантий» (с. 55) и предлагают эти гарантии усилить (с. 53, 92, 117).
Обязанность выяснить все эти вопросы, по крайней мере, помочь практике разобраться в них лежала на русской теории. Но ничего в этом направлении сделано не было, хотя — или, может быть, именно потому, что — эти вопросы связаны с различными общими проблемами нашего права. Даже решение сената, подымающее здесь принципиальный вопрос—1910/13,—не нашло отклика в нашей печати, не
считая одной работы, вопроса не только не разъясняющей, но и не поставившей.
В нижеследующем сделана попытка подойти к вопросам, связанным с законом 1904 г., поскольку они наметились в практике.
II.
Одно из основных недоумений, определивших разнообразное применение закона и вызвавших в связи с этим столь различные ответы даже по поводу чисто фактических данных, касается вопроса; какой круг отношений обнимает ст. 15091 сл., другими словами, наличность какого фактического состава предполагает этот закон для своего применения?
Когда я ставлю этот вопрос, я имею в виду не об ъективный состав в буквальном смысле этого слова. Каких вещей должна касаться сделка, чтобы можно было го ворить о купле-продаже в рассрочку в смысле закона 1904 г.,—это с достаточной ясностью определено в ст. 15091 и на практике недоразумений не вызвало. Сомнение возникло только по поводу книг, купленных в рассрочку, и вполне удовлетворительно было разрешено в реш. сената 1911/82. Сенат, исходя из общей идеи закона, нашел, что Государственный Совет «под предметами домашней обстановки разумел все вообще вещи, употребляемые в домашнем обиходе», поскольку они не предназначаются для уничтожения; поэтому Сенат относит закон 1904 г. не только к продаже ковров и портьер, но и к меховой одежде, не только к продаже картин и художественных произведений, но и к продаже книг.
Меня интересует в настоящую минуту другая сторона отношения, вопрос, касающийся характера самой сделки. Какова должна быть сделка, чтобы удовлетворять условиям ст. 15091 сл.?
В ряде ответов мы находим утверждение, что закон не получил широкого примвнения потому, что продажа с рассрочкой платежа облекается на практике в иную форму, чем предусмотренная в законе, главным образом, в
10
В. Б. Ельяшевич.
форму прокатных договоров (с. 54 ср. 305). Один из председателей дает даже и обоснование этого: закон 1904 г. «не отверг возможности заключать сделки с рассрочкой платежа в формах иных, чем в нем указано» (с. 64). В этом обстоятельстве некоторые из отвечавших видят причину, почему число исков, возникающих на почве применения означенного закона, крайне незначительно (с. 54). «Иски основываются на общих положениях о купле-продаже, а не на положениях закона 9 февр. 1904 г.», пишет один из председателей (с. 21—22 ср. 20). Мнение это было поддержано и в литературе 1).
В основе этих утверждений лежит непонимание не только сущности закона 1904 г., но и природы юридического отношения вообще. Это шаг назад по сравнению даже с практикой судов до издания закона 1904 г. Как видно из поступивших еще в 1895 г. от председателей съездов мировых судей отзывов, уже тогда наши суды знали, что прокатными расписками прикрывается в действительности купля-продажа в рассрочку. Многие из них делали отсюда надлежащий вывод и признавали эти сделки недействительными, в качестве фиктивных. Практика эта была санкционирована сенатом (указ 24 янв. 1895 г. по делу Зотовского).
Закон 1904 г. создавал для подобной практики твер дую почву. В ст. 15091 он устанавливает понятие купли-продажи в рассрочку, указывая ее фактические предположения. Для этого понятия необходима наличность двух моментов: 1) отчуждение известной движимой вещи (ст. 15091) с передачей ее покупщику (ст. 15093) и 2) рассрочка пла тежа (ст. 15092). В качестве отрицательного условия закон присоединяет тробование, чтобы вещь не предназначалась для уничтожения или продажи 2). Где налицо имеются эти мо менты, там, по смыслу закона, наступают указанные им посдедствия, и наступают независимо от того, в какую форму вылили стороны свое соглашение—в форму ли, предусмотренную ст. 15091 сл., или в какую-либо иную. Важна не квалификация фактического состава, сделанная сторо-
1) A. Бутовский, «Право> 1911 г., стр. 858.
2) Субъективное ограничение, выставленное ст. 15095, меня здесь не интересует.
11
Купля-продажа в рассрочку.
нами, а самый фактический состав. Если налицо намерение сторон отчудить вещь, и отчудить именно с рассроч кой платежа, это будет купля-продажа в смысле закона 1904 г., как бы ни характеризовали сами стороны свое соглашение. Прокатный договор, в котором с объективностью может быть констатировано намерение сторон предоставить не только пользование, но и перенести собственность, мы не можем рассматривать как договор найма, а должны, при налич ности указанных в законе условий, подвести под закон о купле-продаже в рассрочку 1).
Любопытно, что к подобной точке зрения склоняются и представители немецкой теории, хотя там легального определения купли-продажи в рассрочку не имеется 2). Напротив, и германский, и австрийский законы, принимающее в силу своих социально-политических задач это понятие как данное, могли бы даже вызвать представление,что прокатные договоры, ведущие в копечном результате к приобретению собственности, ииеют самостоятельное существованио рядом с куплей-прода жей в рассрочку. И тот, и другой закон прямо проводят различие между продажей в рассрочку и другими договорами, направленными на ту же цель, в особенности прокатными (ст. 6-ая герм. зак. и 9-ая австр.). Несмотря на это, и здесь теория видит в таких прокатных договорах настоящую куплю-продажу в рассрочку, исходя из совершенно правильного соображения, что эти законы не ставили своей целью и не могли дать конструкцию прокатных договоров, а же лали лишь захватить в сферу своего действия все сделки известного типа, для чего и применили техническое средство перечисления всех употребительных в практике форм сделок в рассрочку 3).
Тем более оснований у нас, где законом фиксирован самый тип договора, подвести под этот тип все сделки, выполняющие указанный в законе фактический состав 4). Практикующиеся у нас прокатные расписки со-
1) Я имею здесь в виду исключительно вопрос о подведения той или иной сделки под закон 1905 г., не касаясь вопроса о природе самой купли-продажи в рассрочку—есть ли это чистая купля-продажа, или договор смешанный.
2) См., напр., Staub, Jur. Wochenschrift, 1888. стр. 301 сл.
3) Lazarus, D. Recht des Abzahlungsgeschäftes, стр. 95.
4) Такое же положение создалось и на почве нового швейцарского Code des obligations 1911 г., ст. 226—228.
12
В. Б. Ельяшевич.
Купля-продажа в рассрочку.
13
вершенно в такой же мере подойдут под действие ст. 15091 сл., как договоры, прямо на эти статьи ссылающиеся. Мыслимы, конечно, случаи, где стороны так построят свои отношения, что для применения закона 1904 г. не будет налицо законных предположений. Пример: земледелец берет напрокат машину за известную помесячную плату с условием, что он может по окончании сельскохозяйственных работ вернуть ее, но может и оставить за собой, и в последнем случае уплаченные им взносы за считываются в покупную цену. Здесь мы имеем комбинацию двух договоров: найма движимого имущества и купли-продажи с facultas alternativa в пользу нанимателя. Нет пока безусловного намерения отчудить вещь, нет и рассрочки платежа в настоящем смысле этого слова. Закон 1904 г. поэтому места не имеет.
Если в отмеченных явлениях мы наблюдали тенденцию некоторых наших судов не применять закон 1904 г. там, где он должен быть применен, то имеются случаи, где суды впали в противоположную ошибку, распространяя его на явления, под закон 190-4 г. не подпадающие. Это именно случаи, когда в обеспечение рассроченных платежей покупщик выдает векселя.
Изменяет ли подобная выдача векселей характер сделки? Некоторые сомневаются в этом и желали бы получить разъяснение в законе (с. 10). Другие, нисколько не сомневаясь, видят в этом законом дозволенное» осложнение договора (с. 11). Но так как это ведет к несправедли вости, то они требуют специального постановления, что подобные сделки не пользуются защитой закона о купле-продаже в рассрочку (с. 103). А заинтересованные Совет общества заводчиков и Совет съезда довольствуются категорическим утверждением, что «выдача покупателями в рассрочку век селей на рассроченные им продавцами суммы нисколько не должна колебать силы и значения закона 9 февр. 1904 г.»
(с. 123).
Вопрос, однако, должен быть решен в прямо противоположном смысле 1). Необходимым условием применения закона 1904г. является кредитование продавцом покуп-
1) Так и ответили двое из опроипениых—стр. 100 и 101,
шика, выражающееся в рассрочке платежа. Между тем ст. 1521 зак. гражд. не оставляет сомнения, что по нашему праву уплата векселями равнозначна и равносильна уплате наличными деньгами. Кредитования по купле-продаже в тесном смысле этого слова мы, таким образом, в подоб ной сделке не находим. С момента принятия векселей обя зательства, возникшие из купли-продажи, ликвидируются, и между сторонами устанавливаются новые отношения по век сельному обязательству. Тем самым отпадает существеннейшее условие применения закона о купли-продаже в рассрочку.
III.
Вопрос, острее всего выдвинувшийся в практике, да и для догмы русского гражданского права представляющий наибольший интерес, это вопрос об отношениях, возникающих между сторонами после передачи вещи покупщику, прежде всего, вопрос, кто является собственником вещи, ибо к нему, как основному, сводится конструкция всего отношения, как оно вылилось в законе 1904 г.
Мнения здесь резко разошлись. Одни с чрезвычайной категоричностью и без всяких колебаний утверждают, что право собственности принадлежит покупщику. Они говорят о «ясном для юриста тексте закона> (с. 65—67), обратное
мнение считают «превратным» (с. 46), заблуждением, ко торое должно рассеяться, так как «анализ закона 9 февр. 1904 г. не оставил сомнения в том, что право собственности переходить к покупщику со времени передачи ему
имущества (с. 65, ср. 48). Другие, не высказываясь с
такой категоричностью, считают все-таки это мнение более
правильным (с. 44, 67, 68). Но нет недостатка и в лицах, держащихся противоположного мнения, принимающих
сохранение собственности за продавцом. Покупщик для
них только «фактически держатель вещи, но не юридический собственник», и в представляемом продавцу в ст. 15094 праве требовать возврата вещи они видят виндикацию (с. 39, ср. 37 и 45). Это мнение кажется некоторым настолько обоснованным, что они приводят его без всяких аргументов (с. 96). У очень многих вопрос вызывает
14 В. Б. Ельяшевич.
только сомнения, и они ждут авторитетного разъяснения вопроса (с. 38, 41, 43, 45/48,60).
Текст закона 1904 г. вполне обясняет разноречия и оправдывает сомнения. С одной стороны, ст. 15093 ограничивает покупщика в праве распоряжения купленным имуществом—он не может продавать и закладывать его. Нарушение этого постановления карается на тех же основаниях, что и присвоение или растрата чужого движимого имущества (разд. II закона). Ст. 15094 дает продавцу, при наличности известных условий, право требовать возвращения имущества. Все это как будто бы говорить за сохранение собственности у продавца.
С другой стороны, проданное в рассрочку имущество характеризуется в ст. 15093 как имущество, которое «слу жит обеспечением требований продавца, истекающих из договора продажи оного в рассрочку, преимущественно перед другими, обращенными к покупщику, требованиями». Злосчастная фраза, как бы рассчитанная на то, чтобы вво дить в заблуждение! При недостаточно критическом отношении она легко—слишком легко!—вызывает представление. что дело идет о залоговом праве. Мы привыкли, что требования обеспечиваются залогом. При этом забывают только, что залог далеко не единственная форма обеспечения требований. Сохранение собственности за продавцом—pactum reservati dominii—есть также обеспечение требований. Столь модная теперь в германской литературе Siehernngsübereignung тоже обеспечивает требование. Не говорю уже о многообразии исторических форм обеспечения требований. В нашем праве слово обеспечение отнюдь не есть terminus technicus для обозначения залога. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в ст. 1554, где говорится об «укреплении и обеспечении» обязательств, и дается под этим обозначением целый ассортимент средств обеспечения. И о каком бы юридическом средстве обеспечения ни шла речь в данном случае, одинаково можно было бы гово рить, что имущество «служит обеспечением требований про давца, истекающих из договора продажи оного в рассрочку». В Германии проданная в рассрочку вещь также служить обеспечением требований продавца, когда она нормально—§ 455—остается в собственности продавца, и
15
Купля-продажа в рассрочку.
именно благодаря этому. И точно так же, как у нас, эта вещь служить там обеспечением требований продавца «преимущественно перед другими, обращенными к покупщику, требованиями».
Нельзя с достаточной силой протестовать против употребления в законе таких фраз, не имеющих абсолютно никакого юридического содержания. Говорю это особенно потому, что проект новых правил о продаже в рассрочку, исправленный особым совещанием, в общем значительно более совершенный, чем ныне действующий закон, эту фразу сохраняет в неприкосновенности.
Не может дать каких-нибудь опорных точек для рассуждения и ст. 15095. Она возлагает риск за гибель вещи на покупщика. Но умозаключать отсюда, что покупщик собственник вещи по принципу casum sentit domiinis никоим образом нельзя. Как раз при купле-продаже этот принцип исторически не имеет места. Не применяло его римское право, возлагая риск на покупщика еще до передачи ему вещи; следовательно до перехода собственности. На эту же точку зрения стало и новейшее законодательство— швейцарское обязательственное право 1911 г. (ст. 185). Особенно опасно умозаключение от подобного постановления у нас в русском праве, где самый вопрос о моменте перехода риска довольно спорен 1).
Отказываюсь я—по крайней мере, в этой стадии рассуждения—и от доводов, которые можно извлечь из уголовно-правовых постановлений закона, из того обстоятель ства, что продажа купленной в рассрочку вещи карается, как растрата чужого имущества. Для цивилиста это было бы petitio principii. Правильно или нет отнесение в законе продажа и заклада купленных в рассрочку вещей к присвоению или растрате чужого имущества, с нашей точки зрения мы сможем ответить лишь тогда, когда на основании чисто цивилистических соображений установим, кому принадлежит собственность.
Таким образом, в самом законе мы не находим
1) Любопытно, что в Германии покупщик в рассрочку нередко по договору принимают на себя риск гибели вещи, собственность на которую остается у продавца—см. Lazarus. Das Recht des Abzahlungsgeschäftes, стр. 74.
16
В. Б. Ельяшевич.
абсолютно никаких данных, которые позволили бы с определенностью решить вопрос, кому принадлежит собственность на проданную в рассрочку вещь.
Позволительно усомниться, была ли вообще у авторов закона 1904 г. какая-либо ясная конструкция. Судя потому, что в своей объяснительной записке министерство юстиции главной причиной неудовлетворительной постановки у нас купли-продажи в рассрочку и необходимости прибегать к прокатным распискам видело именно в невозможности по нашему праву продавать вещь с удержанием собственности до полной уплаты цены (под отлагательным условием), можно было бы предположить, что они в законе хотят устранить этот дефект и создать эту возможность. Но в законе они этого, во всяком случае, не выразили и, может быть, цитированная выше сакраментальная фраза об обеспечении была только средством скрыть отсутствие какой-либо определенной точки зрения.
При таких условиях единственно правильный путь— это, взяв все отношение в целом, подвергнуть его анализу на основании общих начал русского гражданского права.
Соображения, отправляющиеся от природы нашей купли-продажи вообще, могут при этом помочь очень мало. И не только потому, что по закону 1904 г. купля-продажа в рассрочку есть самостоятельный тип сделки, могущий в том или ином пункте расходиться с общей куплей-продажей. Главное основание другое. Не подлежит никакому сомнению, что соглашение, по которому продавец сохраняет за собой право собственности впредь до уплаты цены, по нашему праву вполне действительно. Это признает почти вся теория1), на этой же точке зрения стоит и практика. Только на этом основании и могли наши суды признавать недействитель ными прокатные договоры, как прикрывающие куплю-про дажу, ибо прикрытые сделки только тогда могут быть при знаны действительными, когда налицо все условия их действительности2). И вот, можно принять, что в договорах купли-продажи в рассрочку всегда предполагается
') Победоносцев, 4-е изд., I, 350, Анненков, Система, 3-е изд. I76 и 2-е изд., II. 275; Цитович, Учебн. Торг. права. I, 219 Шершеневич, Учебн. гражд'. прав., 10-е изд. 531; Курс торг, прав 2-е изд, 430. См. об этом подробнее мою статью в «Праве» 1904.
Купля-продажа в рассрочку. 17
такое соглашение, тем более, что, как свидетельствуют отзывы, прямое упоминание его в договор явление на практике чрезвычайно распространенное. Тем самым теряет всякое значение ссылка на общую природу купли-продажи, ибо при ней возможны у нас как немедленный переход собственности к покупщику, так и сохранение ее за продавцом.
Приходится, взяв за исходный момент особенности в юридическом положении, установленные законом 1904 г. для покупщиков и для продавцов в рассрочку, искать такой формулировки этого юридического положения, кото рая охватила бы все эти особенности, не приводя нас в то же время в конфликт с основными началами рус ского гражданского права. Из нескольких представляющихся конструкций наиболее приемлемой явится та, которая будет наиболее соответствовать всей системе нашего права, наименее приемлемой—конструкция, которая окажется в противоречии с принципами этого права.
Казалось бы, это трюизм, положение самоочевидное, на которое не стоит тратить слов. Но в ослеплении отдель ными выражениями закона, имеющими якобы определенный юридический смысл, его слишком часто игнорируют. И, прежде всего, его проигнорировал сенат в своем решении по делу Эденберга (1910/13). В этом решении сенат впервые развил свою точку зрения на природу рассматриваемого отношения. По его мнению, «взаимные отношения продавца и покупщика движимого имущества в розницу с рассрочкою платежа стоимости оного предопределены прави лами 15091 и 15098 ст. зак. гр. По силе этих правил, проданная вещь делается собственностью, хотя и неполною, до окончательной уплаты ее стоимости, покупщика с мо мента передачи ему оной продавцом, а продавец в то же время приобретает на нее вещное право обеспечения неупла ченной еще ему части покупной цены». Таким образом, по формулировке сената, отношения между сторонами сводятся к тому, что собственность на вещь принадлежит покупщику, а у продавца имеется «вещное право обеспечения». Что это за «вещное право», сенат избегает тут определить точнее. В позднейшем решении, посвященном другому вопросу (1911/82), Сенат passim прямо говорит, что сущность пра-
18
В. Б. Ельяшевич.
Купля-продажа в рассрочку.
19
вил «заключается в предоставлении продавцу впредь до пол ной уплаты цены проданного в рассрочку имущества зало гового на него права». В подтверждение своего взгляда сенат в первом из цитированных решений ссылается на словесный смысл приведенных статей закона, а также и на цель, в видах достижевия которой постановлены правила о купле-продаже в рассрочку.
Итак, сообразно воззрению сената, у продавца здесь залоговое право на проданные им движимые вещи. Тем самым в систему нашего права вводится фигура, не только неведомая нашему праву, но ему прямо противоречащая. Наше право тайных ипотек не знало и не знает. Оно обеспечивает публичность залогового права всеми находящи мися в его распоряжении средствами. Для недвижимого иму щества—это крепостная система и, прежде всего, запрещение. Для движимых имений—это передача вещи заклада держателю. Правило ст. 1671 есть правило в этом отношении абсолют ное, имеющее целью обеспечит публичность заклада, довести о нем до сведения третьих лиц. Это вытекает и из источников этой статьи (ст. 9 ч. II Банкр. Уст. J800 г.), это признает и объяснительная записка к Пр. Гр. Ул. (Вотчинное право, т. II, стр. 544); за это и господствующее мнение 1). Сенатская практика в этом положении ничего не колеблет, ибо и она условием действительности заклада для третьих лиц считает соблюдение всех установленных законом правил, в том числе и ст. 1671 2).
Наше законодательство знает случай оставления заложенного движимого имущества у закладодателя. Это ст. 8 Уст гос. банка (Уст. кред., разд. 4). Но именно это постановления и показывает, что публичность заклада является основной идеей нашего законодательства. Ст. 8 устанавливает особую форму подобного заклада с составлением описи и с наложением «видимых знаков». При несоблюдении этих условий
1) Анненков, Система III 354 сл., Васковский, Учебник II 186, Шершеневич, Учебн. 10-ое изд. 36. Ср. Победоносцев, 4-ое изд. I 617.
2) 1872/891. Единственное изъятие, действительно допущенное сенатом (1901/6), касается здания на чужой земле. Это логический вывод из того положения, к которому должен был прийти сенат, создавая у нас, без легальной основы, право собственности на строения на чужой земле. Он должен признать их движимым имуществом и сделать отсюда все выводы, т.е. отвергнуть необходимость крепостной формы. Но это все-таки не давало ему повода допускать нарушение ст. 1671.
закладное право банка не имеет силы по отношению к третьим лицам (ср. реш. 1907/99).
Мне известно, что судебный департамент сената в реш. от 9 марта 1909 г. признал существование у нас торгового обычая, допускающего заклад без передачи движимой вещи, и принял этот обычай на основании ст. 1 уст. Торг., к руководству. Это решение судебного департамента встретило отрицательную критику, на мой взгляд, вполне основатель ную 1). Но я могу оставить в стороне вопрос, действительно ли у нас существует такой торговый обычай, и на сколько его признание по нашему праву возможно. Во всяком случае, мы имели бы здесь дело с такой же особенностью торгового оборота, какой является наприм. бодмерея 2). В сфере гражданского права и гражданского оборота принцип публичности заклада остается незыблемым.
И вот, теперь сенат предлагает нам признать существование у нас тайной ипотеки, и предлагает признать не на основании определенного постановления закона, а в силу толкования ничего не говорящих слов закона!
Этим несовершенства сенатской конструкции, однако, отнюдь не исчерпываются. В сущности, эта конструкция сейчас же приводит нас в конфликта с текстом закона. Для сената вся характеристика отношений между продавцом и покупщиком сводится к формуле: покупщик—собственник, у про давца—залоговое право. Но куда же тогда отнести постановление ст. 15094, предоставляющей продавцу право при известных условиях требовать возвращения ему имущества? Как известно, наш русский залог никогда таких прав залогодержателю не дает. Что же, надо принять здесь lex commissoria, по совре менному праву не допустимую и противоречащую самой сущ ности современного залога? Не буду ссылаться на слово «возвращение», которое мало похоже на передачу продавцу чужой вещи, a скорее указывает на возврата ему его собственной. Слова в этом законе подбирались не с особенной тщатель ностью. Если мы хотим остаться при залоговом праве про давца, мы должны сенатскую конструкций усложнить и, не до вольствуясь залоговым правом, о котором говорит сенат, присоединить сюда еще перенесение собственности на покуп-
1) Каминка, „Право" 1909 г. стр., 2228 сл.
2) Уст. торг., ст. 429—433.
20
В. В. Ельяшевич.
Купля-продажа в рассрочку.
21
щика под отменителным условием. Получается конструкция, так сказать, двухэтажная. Продавец переносит собственность под отменительным условием и, сверх того, получает закладное право на вещь.
Но эта неуклюжая конструкция опять-таки поставит нас в новое противоречие с нашим правом. Самая возможность перенесения собственности под резолютивным условием у нас более сомнительна, чем возможность перенесения под суспензивным условием, которую отрицали министерство юстиции и Совет, создавая закон 1). Во всяком случае, если признать возможность резолютивного условия—что мне лично пред ставляется правильным,—то в высокой мере сомнительно, можем ли мы по русскому праву приписывать ему вещно-правовое, а не обязательственно-правовое действие — обязательственный иск о выдаче вещи. Между тем несомненно, что ст. 15094 имеет в виду именно вещное право продавца на выдачу ему вещи.
Все эти затруднения—и громоздкая двухэтажная конструкция, и необходимость признания, вопреки несомненному началу нашего права, тайной ипотеки на движимые вещи, и чрезвычайно сомнительное признание вещно-правового действия резолютивного условия при перенесении собственности— все это отпадает, если мы станем на противоположную точку зрения и примем, что собственность на проданную в рассрочку вещь остается пока у продавца. Вещь передается под отлагательным условием. Переход собственности отклады вается до полной оплаты вещи. Полная допустимость подобного отношения с точки зрения нашего права, как было указано, вне всякого сомнения. И в то же время с этой точки зрения все постановления закона получают наилучшее обяснение. Собственность остается у продавца. Поэтому покупатель не может пи продать, ни заложить вещь (15093). Нарушение этого карается, как растрата или присвоение чужой вещи (ст. II закона). При наличности установленных в законе условий (невзноса двух срочных платежей) продавец может требовать возвращения ему его имущества (ст. 15094).
Никаких принудительных, лежащих в законе, осно-
1) См., наприм., Анненкое, 3-ье изд. I, 178. Шершеневич, Курс торг. права, 2-ое изд., стр. 436.
ваний за принятие первой—сенатской—конструкции не имеется. При таких условиях выбор между двумя конструкциями не труден.
Таким образом, с моей точки зрения, отношения при купле-продаже в рассрочку складываются нормально так: собственность на проданную вещь остается у продавца, по купщику она передается под отлагательным условием уплаты всех денег, при исполнении этого условия покупщик ста новится ео ipso собственником вещи со всеми последствиями, свойственными наступлению отлагательного условия 1).
Могут ли контрагенты придать этой стороне своих отношений другой характер, другими словами, возможно ли, чтобы продавец уже при передаче вещи перенес на покупщика собственность? Вопрос этот, конечно, более академический. Едва ли в природе вещей найдутся продавцы в рассрочку, к тому очень склонные. Но теоретически вопрос не представляет, мне кажется, больших затруднений. Стороны вовсе не обязаны выполнять фактический состав, установленный законом для того или иного типа сделки. Ни одна норма нашего права не возбраняет про давцу, хотя бы при купле-продаже в рассрочку, перенести собственность на продаваемую вещь на покупщика уже в момент передачи вещи и рассрочить при этом платеж. Вопрос лишь в том, насколько подобный фактически состав подпадет под действие закона 1904 г. На этот вопрос я склонен ответить отрицательно. Действительно, постановления этого закона связаны с предположением, что у продавца имеется вещное право. Только этим объясняется запрещение отчуждения, объясняются уголовно-правовые последствия и право требовать возврата вещи. Но при предположенном мною фактическом составе такого вещного права у продавца быть не может. Собственность он уже перенес, а закладное право вне форм ст. 1667 — 1671 не может возникнуть. Не будет вещного права, не могут
1) Как надо формулировать право покупщика на вещь до перехода к нему собственности, другими словами, вопрос о природе всего отношения купли-продажи в рассрочку, вопрос, общий для на шего и западно-европейского права, где сохранение собственности за продавцом является нормальным случаем—лежит вне поставленной мною себе задачи. Ответа, как мне представляется, надо искать в категории «смешанных» договоров.
2 2 В. Б. Ельяшевич.
иметь места и те последствия, которые с ним связаны. Падает одно из основных предположений прпменения за кона 1904 г., и в силу вступают общие нормы о купле-продаже.
В этом проявляется основное, принципиальное различие нашего закона о купле-продаже в рассрочку от западно-европейских. Германский и австрийский законы не имеют в виду тот или иной догматический тип сделки. Как социально-политические законы, они охватывают все сделки, где только налицо имеются отчуждение вещи и рассрочка платежа. Вопросы догматического характера они предоставляют общим нормам, которые в одинаковой мере допускают как немедленную передачу собственности покупщику, так и сохранение собственности за продавцом, при чем гер манское право выставляет только презумпцию в пользу сохранения собственности за продавцом (§ 455). Новейшее швей царское обязательственное право 1911 г., нормирующее куплю-продажу в рассрочку в ст. 226—228 и также вы ставляющее защитные нормы для покупщика, приурочивает эту защиту к одному моменту — рассрочке платежа. Все остальное нормируется соглашением сторон, при чем pactum reservati dominii требует особой публичной формы (ст. 715 швейц. улож.).
Наш закон создает особый тип сделки, он исходит при этом из определенного фактического состава и потому может применяться только при наличности этого состава.
IV.
Совсем иной вопрос, выдвинувшийся на практике и представляющий большую принципиальную важность, это—могут ли стороны при наличности данного фактического состава, удовлетворяющего требованиям закона 1904 г., воспрепятствовать своим соглашением наступлению тех или иных последствий, законом предусмотренных.
Ст. 15094 устанавливает последствия, которые должны иметь место «в случае невзноса покупщиком последовательно двух срочных платежей». Она предоставляет про давцу, если последний не пожелает ограничиться взысканием
Купля-продажа в рассрочку. 23
просроченных платежей, требовать уничтожения договора, возвращения вещи и вознаграждения. При этом, по словам закона, «в следующую на сем основании продавцу общую сумму засчитывают произведенные покупщиком до уничтожения договора платежи, а если они превышают ту сумму, то излишек возвращается продавцом покупщику».
По отношению к этим-то последствиям и наметилась в практике тенденция изменять их путем соглашений. Чаще всего в формулярах сделок предусматривается отобрание имущества без возврата уже уплаченных денег 1). Рядом с этим, как можно усмотреть из приводимого в примечании формуляра, вместо предусмотренной в законе ди леммы—или уплата просроченных взносов, или возврата вещи—в договоры включается условие о возврате вещи на ряду с уплатой просроченных взносов. Наконец, на практике попадаются случаи, когда стороны оговаривают на ступление всех этих последствий уже в случае просрочки одного платежа, тогда как закон говорит о двух.
Действительны ли все эти соглашения?
Практика колеблется. Но подавляющее большинство считает подобные соглашения вполне действительными на общем основании ст. 1530 (стр. 83, 87, 94, 103, 114, 115). Один из судей даже «находит законы эти излишними, так как стороны всегда могут означать в договоре о купле-продаже в рассрочку всякого рода условия, охраняющие права и обя занности покупщика» (стр. 19).
Здесь сказывается глубоко коренящаяся в юристах склон ность признавать гражданско-правовые нормы по принципу диспозитивными, подлежащими отмене сторонами, по крайней мере, несколько тому не препятствует прямая оговорка в законе. Новая редакция будущих правил о купле-продаже в рассрочку и вносит такую оговорку в постановления, соответствующие нынешней ст. 15094. Это, конечно, хорошо, ибо уничтожает всякие сомнения и колебания. Но я думаю,
1) Вот образец такого формуляра; «в случае невзноса 2-х последовательных платежей, фирма... в праве предмет покупки отобрать без суда и без возврата покупщику уже уплаченных денег, при чем покупщик должен возвратить фирме все уплачен ные платежи, сроки коим истекут ко дню фактического отобрания предмета покупки, как заранее условленную плату за пользование последним, и уплатить за обратную доставку отбираемого предмета» (стр. 85. ср. другие формуляры, приведенные на стр. 85—87, 82, 94).
В. Б. Ельяшевич
Купля-продажа в рассрочку.
25
что и без подобной оговорки соглашения сторон, идущие вразрез с ст. 15094, должны быть признаны недействительными.
Учение, что диспозитивный характер есть нечто лежащее в самой природе гражданско-правовой нормы, должно быть признано давно устаревшим предрассудком. Все системы права, в том числе и наша, давным-давно, чуть ли не с самого начала, знают постановления, регулирующия отношения сторон, но воздействию их не подлежащие. И такими неподатливыми нормами являются не только те, в которых это прямо оговорено. Если ясна цель закона дать определенный характер той или иной стороне отношения, если в норме явно выражено стремление вылить отношение именно в дан ную форму, норма будет неподатливой, хотя бы оговорки о неподатливости не было. Норма ст. 95 Уст. о промышленности— чтобы ограничиться одним примером из числа очень многих—определяющей двухнедельный срок предупреждения при расторжении договора найма фабричного рабочего, не может быть, по общему мнению, отменена соглашением сто рон, несмотря на отсутствие подобной оговорки в законе. По отношению к каждой отдельной норме мы должны уста новить анализом, является ли она в смысле закона подат ливой, или нет. Эта идее и лежит, в сущности, в основе ст. 19 швейцарского закона об обязательствах 1911 г. Закон исключает соглашение сторон там, где он сам придает своему постановлению абсолютное значение или где уклонение от его содержания противоречило бы добрым нравам, общественному порядку или правам личности. Пусть эта формула будет неудачна, пусть она благодаря привлечению «добрых нравов и общественного порядка» страдает крайней неопределенностью! Самая идея обратить суд к анализу каждой отдельной нормы с целью выяснения, подлежит ли она изменению соглашением сторон, есть идея безусловно правильная и заслуживающая со стороны теории самого внимательного исследования.
С удовольтвием могу констатировать, что эта идее не чужда и нашему сенату. Под выражением «условия закону противные», говорит сенат (1910/13), подразумеваются не только те, включение которых в договоры прямо и положи тельно воспрещено законом, но и те, которые противны преду-
становленным законом на случаи, когда он находит необходимым ограничить в известном направлении волю до говаривающихся лиц, для чего сам указывает те условия, коими должны определяться и регулироваться их взаимные отношения». Применение, которое дает сенат этой идее в данном конкретном случае, правда, неудачно. Он применяет ее не к определенному постановлению закона, а к конструкции, навязываемой им закону. Но это не мешает основной мысли сената быть совершенно правильной.
К числу таких неподатливых норм принадлежит и ст. 15094. Это как раз единственное постановление, сохранившееся от первоначального проекта и преследующее совер шенно определенные цели защитного характера. Укрепив положение продавца, предоставив ему уголовно-правовую защиту, закон с другой стороны хотел обеспечить до некоторой степени и покупателя. Для этого он и ввел постановление, обязывающее продавца к возврату полученных платежей в случае требования об уничтожении договора; для этого он устанавливает по отношению к продавцу дилемму: требование уплаты просроченных платежей или требование расторжения договора; для этого он и ограничивает наступление этих последствий случаями, когда последовательно не внесены два срочных платежа. Все эти последствия закон мыслит, как наступающие безусловно и непременно при наличности определенного фактического состава, того, который предусмотренг в ст. 15091 сл. Поэтому постановления ст. 15094 суть постановления неподатливые, a отменяющие их соглашения сторон— недействительны.
По отношению к праву продавца требовать или уплаты взноса, или возврата вещи—это признает и сенат в своем решении 1911/82. Он говорит, что закон предоставляет продавцу право «заявить два существенно различных и, притом, взаимно исключающих друг друга требования». Сенат идет здесь так далеко, что не допускает даже альтернативного заявления в одном исковом прошении обоих этих требований.
V.
До сих пор я совершенно обходил в своих рассуждениях вопрос о практических выводах, которые мо-
26 В. Б. Ельяшевич.
гут быть сделаны из той или другой конструкции. Для меня важно было установить, что представляется бодее правильным, независимо от того, к каким результатам на практике это приведет 1), Решающим было не то, какая конструкция выгоднее, целесообразнее, а какая правильнее.
В дальнейшем я попытаюсь очень коротко обозреть, что дают в практическом приложении выводы, к которым я пришел в своих рассуждениях.
Наиболее существенный пункт касается как раз во проса, поставленного в основном решении сената 1910/13: каково положение продавца в случае обращения на вещь, проданную в рассрочку, взыскания со стороны третьих лиц? Может ли продавец просить об освобождении вещи от описи и продажи? Окружный суд ответил на вопрос утвердительно, судебная палата, обратно, в иске продавцу отказала. Сенат, исходя из своей, изложенной выше конструкции, присоединился к мнению палаты. Собственником становится, с момента поступления к нему вещи, покупщик. Продавцу принадлежит лишь право преимущественного удовлетворения, противное сему соглашение сторон должно почитаться недействительным, и потому, даже при наличности такового, продавец не имеет права в качестве собственника проданной им вещи требовать освобождения ее от описи и продажи.
В этом решении сенат затронул больной пункт и, да позволено будет так выразиться, еще больше разбередил его. Ряд председателей, дававших ответы и стоявших на той же точке зрения, что сенат, указывал на необеспеченность продавца в случае обращения взыскания третьими лицами на вещь, проданную в рассрочку, как на один из важнейших пробелов закона (стр. 37, 46, 58, 66). В последние же годы, по свидетельствам, идущим с разных сторон, фиктивные сделки с целью обращения взыскания на проданную в рассрочку вещь и лишения этим путем обеспечения продавца, чрезвычайно участились (стр. 78, ср. 56, 60). Решение сената для подобной практики дает чрезвычайно благоприятную почву.
С моей точки зрения, вопрос должен быть решен как раз в противоположном смысле. Так как соб ственность остается за продавцом, то, в случае обращения
Купля-продажа в рассрочку. 27
третьими лицами взыскания на вещь, продавцу вполне открыта защита ст. 1092 уст. гражд. суд. В силу этой статьи, он может просить об освобождения вещи от описи и про дажи. Большая часть злоупотреблений, на которые указывают отвечавшие, тем самым отпадает.
Если, таким образом, моя точка зрения улучшает в этом пункте положение продавцов, то и отягчение покупщиков она никоим образом не ведет. При поверхностном рассмотрении может показаться, что для покупщиков существенно, чтобы за ними было признано право соб ственности. Но реально это никакого значения не имеет. Количество правомочий покупщика от этого ни на йоту не увеличится и не уменьшится. Все равно, в силу ст. 15093 он не будет иметь права распоряжения вещью, все равно, неуплата двух срочных платежей будет влечь за собой те же последствия. Мало того, можно даже, не впадая в парадоксальность, утверждать, что оставление собственности за продавцом, как норма, лежит в интересах покупщиков. Всякое постановление, представляющее действительную опасность для продавцов, увеличивающее их риск, тотчас же отражается на покупщиках, ибо продавцы тотчас же перекладывают этот риск на покупщиков в рассрочку в виде прибавки соответствующей или даже большей страховой премии к покупной цене. В интересах покуп щиков столь же, сколь и в интересах продавцов, чтобы продавец не был поставлен в положение, вынуждающее его страховать себя экстраординарными ценами. Плохо рассчитанные защитные мероприятия в этом, как и в других случаях, очень легко могут обратиться против защищаемых. Для добросовестных покупателей довольно безразлично, будут ли их считать собственниками до окон чательной оплаты купленной вещи: все равно, закон лишает их права распоряжения вещью, и это их связывает. Вы году путем нарушения постановлений закона или обхода их фиктивными сделками смогут извлечь отсюда только недобросовестные приобретатели. Но за них заплатят добросовестные, так как продавцы покроют себя против возможной недобросовестности повышением цены. Недаром западно-европейские законы о купле-продаже в рассрочку. преследующие действительно социально-политические цели
29
28 В. Б. Ельяшевич.
охраны покупщиков, этого пункта совсем не коснулись, предоставив его общему праву, по которому собственность нормально остается за продавцом.
Действительное, реальное значение имеют для покупщиков нормы, регулирующие их отношения с продавцами в случае их несостоятельности, при невзносе ими срочных платежей. Вот здесь действительно можно и должно защитить покупщиков против возможной эксплуатации, не давая продавцам обогащаться без основания на их счет. В этом отношении изложенные выше постановления ст. 10594 имеют некоторое практическое значение: имеет значение в связи с этим и признание этих норм неподатливыми. Но, при всей принципиальной важности вопроса о неподатливости норм, практическое значение как раз этих норм до вольно ограниченное. Как показывает опыт, центр тя жести для покупщиков лежит не в том, имеют ли они, или нет, право на возврат уплаченных сумм, а в том, что плата за воспользование, предусматриваемая нашим законом на случай возвращения вещи, определяется обыкно венно в договоре непомерно высокая. Нередки случаи, как указывают наши суды, когда плата за пользование выше, чем обусловленный платеж в рассрочку. В таких случаях продавец не только не обязан ничего возвращать покупающему, но может даже требовать с него. Пример: машина в 60 руб. продается с рассрочкой на 20 месяцев по 3 рубля в месяц, а плата за пользование выговаривается полтора рубля за каждую неделю. По истечении года, в случае невзноса двух платежей, продавец может требовать возврата машины и 78 руб. платы за пользование ею в течение 14 месяцев или, за вычетом внесенных уже 36 р., еще 42 руб. Он получает назад ма шину и сумму, превышающую ее стоимость.
Наш закон никаких средств борьбы с этим не дает, и, отмечая это зло, суды требуют установления в законе каких-либо ограничений для определения платы за пользование вещью, напр., указания, что она должна быть не выше нормальной, или прямо определения ее соотношения с покупной ценой; некоторые считают целесообразным предоставить определение суду (стр. 88, 95, 96, 103, 109, 115). Западно-европейские законы не оста-
Купля-продажа в рассрочку.
вляют в этом пункте места для свободного соглашения сторон, a новейшее швейцарское обязательственное право прямо говорит о справедливой плате (ст. 227). На этот же путь становится и наш проект, выработанный особым совещанием. В ст. 1770 он постановляет, что «размер суммы за пользование проданным имуществом определяется судом соответственно ценности, свойству и качествам сего имущества, а также способу и продолжительности его употребления». Здесь, как и в некоторых других пунктах, этот проект предоставляет покупщику действительную охрану, которую наш действующий закон дает ему в весьма малой степени.
Заканчивая, я не могу не указать на один вывод, который может быть сделан из развитого выше взгляда на созданное законом 1904 г. юридическое положение, по отношению к вопросу, для русского гражданского права столь же важному, сколь и трудному, почти неразрешимому. Знает ли наше право защиту добросовестного приобретателя? Другими словами: можно ли отыскивать свою движимую вещь от лица, которое приобрело эту вещь от третьего лица, не зная, что это последнее не собственник? Ни одно из постановлений нашего общего права не дает ответа на этот вопрос. Не говоря уже о 534 ст.1), этот ответ не может быть выведен ни из ст. 1512, ни из ст. 1301. Не дает никаких указаний и Уст. гражд. суд. 2). Един ственно определенное в этом отношении постановление это— ст. 476 Уст. торг. суд. Она, действительно, дает защиту добросовестному приобретателю, делая его собственником товаров, купленных от несостоятельного комиссионера, хотя эти товары были проданы последним без согласия собственника. Однако, делать какия-либо умозаключения от этого постановления было трудно, именно потому, что оно относилось к торговому праву. Как известно, торговое право в этой области, как и во многих других, было пионером. Защита добросовестного приобретателя появилась в новом западно-европейском законодательстве прежде всего здесь, и отсюда уже перешла в гражданский оборот вместе с коммерциализацией последнего. Поэтому всегда
1) Еще меньше может быть речь о ст. 529 и 609.
2) В частности, ст. 1061.
30 В. Б. Ельяшевич.
можно было предположить, что ст. 476 Уст. торг. суд. есть только первый шаг, сделанный законодателем в области торгового оборота, и распространять его на общегражданский оборота—значит выходить за пределы намерений законодателя.
Закон 1904 г. дает новый материал для решения
этого вопроса. Здесь мы видим защиту добросовестного приобретателя уже в сфере общегражданских сделок (ст. 15093).
Для добросовестного прюбретателя право продавца на проданную последним в рассрочку вещь, как бы мы это право ни конструировали, не является препятствием для приобретения собственности. Если принять то положение, которое я защи щаю—что вещь остается в собственности продавца—окажется, что добросовестный приобретатель становится собственником, хотя продавец не собственник. Мы будем иметь в составе общегражданских русских законов институт, который знают все новейшие законодательства: приобртение собствен ности от несобственника.
В. Ельяшевич.