Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Пределы современного синтаксиса
М.П. Одинцова
Настоящая статья представляет собою краткое изложение темы “Введение в синтаксис” из спецкурса “Актуальные проблемы синтаксиса русского языка”, читаемого автором в течение нескольких последних лет для аспирантов-языковедов ОмГУ.
В современном теоретическом языкознании и, в частности, в справочных лингвистических изданиях, в вузовских учебниках (по русскому, английскому, немецкому и другим языкам), в монографических исследованиях нет единого по концептуальной базе синтаксиса. Обобщая множество имеющихся характеристик предмета, объектов (единиц), проблематики, аспектов синтаксиса, можно, на наш взгляд, свести это множество к двум принципиально различающимся синтаксисам – “узкому” и “широкому”.
Один, узкий, хронологически первый – классический, от античности (конкретно – от Аполлония Дискола) до наших дней определяется как часть грамматики или даже вся грамматика (минус или плюс морфология). Его предмет – “грамматическая структура связной речи” [1]. Центральная единица – предложение-конструкция – с ее грамматическими значениями (категориями), компонентами (членами предложения или частями-блоками), классификационными грамматическими признаками в системе типов простых, сложных, осложненных, односоставных, двусоставных построений. В рамках этого синтаксиса как особые объекты рассматриваются модели (схемы) построения простых предложений (“минимальные структурные схемы”), словосочетаний, текстов (“сверхфразовые единства”, “сложные синтаксические целые”). В качестве первоэлемента (“элементарной синтаксической единицы” – “синтаксемы” – по Г.А. Золотовой) всех названных объектов, в том числе предложения-конструкции, в сферу классического синтаксиса включается словоформа [2].
Один из разделов этого синтаксиса – “синтактика частей речи”, т.е. типичная грамматическая сочетаемость и типичные синтаксические функции (“позиции”) частей речи (и их формальных подклассов), прежде всего знаменательных; не исключаются из “репертуара” синтаксических объектов служебные и модальные слова (см., например, разделы “синтаксические связи”, “синтаксические отношения”); междометия; специально исследуются интонационные правила и средства связной речи, интонационно-смысловое членение речи и его единицы – синтагмы и фразы; нормы словопорядка и “линейно-динамические структуры” (П. Адамец), оформляющие “актуальное членение”, или “коммуникативную перспективу”, предложения (В. Матезиус, И.П. Распопов).
Второй – широкий, неклассический, новейший синтаксис (его примерный возраст 40 лет) не ограничивается грамматикой речи (в строгом смысле термина) и вообще собственно языковыми характеристиками связной речи. Его предмет – фундаментальные языковые и внеязыковые законы, правила связной речи в их функциональном (коммуникативном) единстве, обеспечивающем главное качество и назначение речи – ее способность формировать, выражать, передавать – от говорящего (пишущего) к адресату (слушателю, читателю, собеседнику) сообщение (информацию), будь то мысль, чувство, состояние, воля человека или их сочетание, синтез.
Комплекс законов и правил, обеспечивающих “связность”, осмысленность, коммуникативную эффективность (“успешность”) речи, состоит из трех блоков (сложных механизмов): законы правильного (логического) мышления, “отвечающие” за отображение и оценку (интерпретацию) действительности в содержании речевого произведения, законы и нормы коммуникативного поведения людей, владение которыми позволяет говорящему достичь оптимального речевого воздействия на адресата – в любых речевых ситуациях, “канонических” или “неканонических” [3]; законы языка, обеспечивающие формирование, выражение и сообщение информации. Центральная единица широкого синтаксиса – минимальный фрагмент связной речи – высказывание, взятое и рассмотренное не только как “реализация” предложения-конструкции, но и как речевое воплощение (“непосредственная действительность”) мысли, воли, состояния, чувства, как продукт и как отдельный завершенный акт коммуникативного поведения людей, прежде всего самих участников, исполнителей этого акта коммуникации [4].
Законы коммуникации в названном единстве – движущая сила, своего рода “включающий” и все подчиняющий механизм (вершина обозначенного синтаксического “треугольника” – “мышление – коммуникация – язык”). В самом деле, и коммуникативный мотив, замысел, и его развертывание, воплощение в речи имеют место благодаря сознательной (или бессознательной) ориентации говорящего на адресата, благодаря самой потребности и необходимости общения, сотрудничества людей.
Второй синтаксис имеет дело с такими характеристиками высказывания, как его целостное (“глобальное”) содержание и его целостная – интонационно-звуковая (или графическая), лексическая, грамматическая форма. В устной речи, в “канонической” ситуации непосредственного контакта людей, к названному перечню аспектов целостной формы высказывания присоединяются так называемые паралингвистические средства: элементы “языка тела” (мимика, жесты, голос), отдельные предметно-ситуативные реалии. С позиций семиотики соотношение (связь) между содержанием и формой высказывания интерпретируется как “вторичное означивание” (“первичное” означивание дано в коде – в словаре и грамматике языка, то есть до коммуникации). Назвав это “означивание” “семантическим способом” – в отличие от “первичного означивания” – “семиотического способа”, Э. Бенвенист отмечает: “…мы имеем в виду специфический способ означивания, который порождается речью. Возникающие здесь проблемы связаны с ролью языка как производителя сообщений. Сообщение не сводится к простой последовательности единиц, которые допускали бы идентификацию каждая в отдельности; смысл не появляется в результате сложения знаков, а как раз наоборот, смысл (“речевое намерение”) реализуется как целое и разделяется на отдельные “знаки”, какими являются слова. Кроме того, семантическое означивание основано на всех референтных связях, в то время как означивание семиотическое в принципе свободно и независимо от всякой референции. Семантический аспект принадлежит сфере высказывания и миру речи” [5].
Типичное (но не абсолютно каждое) высказывание содержит образ-концепт (“пропозицию”) отображаемой в нем объективной ситуации (“события”, “положения дел”) – главный объект семантического синтаксиса, одного из разделов широкого синтаксиса. Основная особенность этого содержательного объекта синтаксиса – его отвлеченность от условий коммуникации. Разумеется, эта “отвлеченность” – следствие аналитического экспериментального приема, посредством которого из целостного смысла высказывания образ-концепт ситуации и оказывается извлеченным: “пропозиция сводится к обобщенной объективированной схеме отношений в синтаксической единице на уровне классов аргументов и предикатов, не ограниченных в пространстве и времени. В конечном счете она представляет собой понятие о классе ситуаций с обобщением по всем составляющим ситуации”. “Пропозиция образует глубинную структуру ситуаций и основу для равнозначных трансформаций и перефразирований синтаксических структур с заполненными позициями; ср.: (он) переводит текст – текст переводится (им) – переводимый (им) текст – перевод текста (но не “текст перевода”)” [6]. Добавим: пропозиция – понятийно-логический инвариант такого рода преобразований.
Введение в аналитический аппарат синтаксиса понятия инвариантной “глубинной” (“пропозициональной”) структуры позволило разработать основы системного описания семантических (логико-психологических, функциональных) сходств и различий основных разновидностей предложений различных языков (в синхронии и диахронии), конкретно: отношений типа деривации (синтаксической производности), синонимии, поля, вариантности, полисемии, антонимии, омонимии. Иначе говоря, интерпретация соотношения формы и содержания высказывания с позиций знаковой теории, в частности и с позиции закона асимметричного дуализма знака (в синтаксисе – знакового выражения), открыла перед исследователями соотносительных построений (с одной и той же глубинной семантической структурой) перспективы использования в семантико-синтаксических описаниях тех же методов анализа (парадигматического, синтагматического, эпидигматического), которые первоначально были разработаны и эффективно применялись в лексической семантике 60-70-х годов ХХ столетия (применяются и сейчас) [7].
В высказывании образ-концепт ситуации и отдельные его составляющие актуализируются в момент речи, то есть соотносятся с конкретными внеязыковыми параметрами коммуникативного акта “я”, “здесь”, “сейчас” - с точки зрения говорящего – и получают ту или иную референциально-дейктическую интерпретацию относительно обозначаемого в речи “кусочка действительности”. Эксплицитное содержание высказывания, благодаря его непосредственной включенности в дискурс, в ситуацию реального социально-психологического взаимодействия коммуникантов, обогащается, сопровождается актуальными “презумптивными” смыслами, разного рода импликациями, семантическими следствиями, которые вместе с дейктическими смыслами составляют еще один, причем специфический именно для высказывания, объект семантического синтаксиса – референциально презумптивное содержание [8].
В высказывании говорящий выражает разнообразные оценки, интерпретации пропозитивного содержания: модальные, эмоциональные, этические, эстетические и другие, но прежде всего и обязательно – целевую (интенциональную) интерпретацию объективного содержания сообщаемого, что в единстве с этим содержанием формирует “иллокутивную силу”, коммуникативное намерение, направленное говорящим на адресата. Субъективно-оценочные и модально-целевые смыслы составляют еще один объект семантического синтаксиса, называемый – вслед за Балли – модусом (объективный смысл – “диктум”, равный “пропозиции”, инвариантной глубинной структуре – образу-концепту ситуации). Модус, кроме того, рассматривается как один из объектов так называемого “прагматического” синтаксиса, в сферу внимания которого обоснованно и естественно включаются и проблематика стилистики речи, и риторика; но главный объект синтаксической прагматики – жанрология высказываний (“речевой жанр” – по Бахтину и Остину). (Жанровая характеристика приложима именно к высказыванию (не к слову или словосочетанию) [9].
Высказывание имеет, как уже отмечено, комплексную форму, эксплицирующую и отчасти имплицирующую “глобальное” содержание сообщения. Форма высказывания составляет объект формального (лингвистического) синтаксиса (в рамках рассматриваемого “широкого” синтаксиса). Она соотносится со всеми условно разграниченными объектами (или аспектами) содержательного (внелингвистического) синтаксиса. Форма сообщения исследуется с точки зрения вклада, участия средств разных языковых подсистем (уровней) – фонетики, лексики, грамматики – в выражении тех или иных содержательных компонентов высказывания. Синтаксист изучает соотношение содержания и формы речи, понимая, что в экстралингвистическом содержании (объективном и субъективном, внеситуативном и ситуативном) все языки имеют много общего (универсального), а в плане выражения, особенно в плане “внутренней” – языковой – семантической формы, избираемой говорящим для тех или иных смыслов, преимущественно (по большей части) своеобразны, национально специфичны [10]. При этом лингвист может отталкиваться либо от формы речи, либо от содержания, он может заниматься либо “пассивным” синтаксисом – синтаксисом слушающего, либо “активным” – синтаксисом говорящего. (Слушающий, воспринимая и анализируя языковую форму адресованного ему сообщения, извлекает из нее (или отвлекает от нее) содержание – продукт и цель активного, инициативного коммуникативного действия говорящего: говорящий – творец высказывания, слушающий – интерпретатор; с лингвокреативной точки зрения первый – активный участник коммуникации, второй – пассивный). Пассивный синтаксис иначе может быть назван структурно-семантическим, активный – функциональным, ономасиологическим [11]. Эти синтаксисы в принципе взаимно обратимы, как обратимы правила кодирования и декодирования в любых информационных системах. Правда, верифицировать данное утверждение, убедительно иллюстрировав его наблюдениями над естественными языками, пока никому не удавалось.
Отношение между кратко охарактеризованными “узким” (“грамматическим”) и “широким” (“коммуникативно-логическим”) синтаксисами в лингвистике наших дней либо осознанно интегративное [12]: первый включается во второй как один из его механизмов – в плане формы, либо осознанно оппозитивное, критическое, главным образом со стороны представителей традиционного синтаксиса [13], либо нейтральное: сторонники тех или иных “версий” синтаксиса как бы не замечают друг друга, не придают значения отсутствию в современном языкознании концептуально единого синтаксиса [14]. Иначе говоря, мы живем в атмосфере синтаксического плюрализма. (Для науки это норма).
Широкий синтаксис по своей проблематике, аспектам может быть образно ассоциирован с расширяющейся Вселенной, ибо речевую коммуникацию, даже отдельные коммуникативные акты, трудно познать и описать исчерпывающе [15]. Может быть, предмет этого синтаксиса окажется в ведении дисциплины под другим названием, например, “речеведение” (предложение синтаксистов А.П. Сковородникова, Т.В. Шмелевой и некоторых других).
Но, заметим в заключение, современное языкознание стремится (“дрейфует”) в речевую бесконечность, ибо сам язык – по своим базовым функциям не что иное, как средство выражения мысли (воли, чувства) и, главное, реальность человеческой коммуникации [16].
_________________________________
[1] Скобликова Е.С. Современный русский язык. Синтаксис простого предложения. М., 1979. С. 3. История формирования идей традиционного (“грамматического”) синтаксиса в русистике детально описывается в следующих фундаментальных работах: В.В. Виноградов. Из истории изучения русского синтаксиса (От Ломоносова до Потебни и Фортунатова). М., 1958; Вопросы синтаксиса современного русского языка / Под ред. акад. В.В. Виноградова. М., 1950; Грамматические концепции в языкознании XIX века. Л., 1985.
[2] Шведова Н.Ю. Об основных синтаксических единицах и аспектах их изучения // Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. Л., 1975. С. 123-129; Золотова Г.А. Синтаксический словарь. Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М., 1988.
[3] Падучева Е.В. Семантические исследования. М., 1996. С. 258-260.
[4] Высказывание. Речевой акт // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1990; Высказывание как объект лингвистической семантики и теории коммуникации. Ч. 1-2. Омск, 1992.
[5] Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С. 88. См. также другие версии знаковой (семиотической) трактовки высказывания: Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Л., 1977; Гак В.Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики. 1972. М., 1973; Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. М., 1981.
[6] Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М., 1988. С. 120.
[7] Храковский В.С. Деривационные отношения в синтаксисе // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения. М., 1969; Мурзин Л.Н. Синтаксическая деривация. Пермь, 1974; Деривация в речевой деятельности / Под ред. Л.Н. Мурзина. Пермь, 1990; Одинцова М.П. Вопросы теории и методики описания синтаксических синонимов. М., 1973; Кононенко В.И. Системно-синтаксические связи в синтаксисе русского и украинского языков. Киев, 1976.
[8] Проблемы референции и прагматики высказывания детально исследуются в работах: Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976; Она же. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., 1988; Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 1985; Она же. Семантические исследования. М., 1996; Шатуновский И.Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М., 1996.
[9] Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955; Шмелева Т.В. Субъективные аспекты русского высказывания. Диссертация в виде научного доклада на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 1995; Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 17. Теория речевых актов. М., 1986. С. 22-131; Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 237-280.
[10] Проблема языкового семантического аспекта в грамматическом описании предложения обсуждается в разделе “Место семантики в грамматическом описании” // Грамматическое описание славянских языков. М., 1974.
[11] Смысловое восприятие речевого сообщения. М., 1976; Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973; Она же. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1982; Слесарева Н.А. Проблемы функционального синтаксиса современного английского языка. М., 1981; Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л., 1983.
[12] Алисова Т.Б. Очерки синтаксиса итальянского языка. М., 1971; Ломтев Т.П. Структура предложения в современном русском языке. М., 1979; Москальская О.И. Проблемы системного описания синтаксиса. М., 1974; Степанов Ю.С. Индоевропейское предложение. М., 1989; Черемисина М.И., Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск, 1987; Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. М., 1981; Синтаксис // Современный русский язык / Под ред. В.А. Белошапковой. М., 1989; Синтаксис // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1990; Ломов А.М. Типология русского предложения. Воронеж, 1994.
[13] Распопов И.П. Спорные вопросы синтаксиса. Ростов-на-Дону, 1981; Фоменко Ю.В. Трудные и спорные вопросы синтаксиса современного русского языка. Новосибирск, 1997.
[14] Синтаксис // Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред. П.А. Леканта. М., 1995.
[15] Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М., 1982. С. 151.
[16] Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984; Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М., 1990.