Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
16
§ 2.6. Процессуальные тайны
Системы ограничения в доступе к информации, которые предлагается условно именовать процессуальными тайнами, достаточно давно известны как отечественному, так и зарубежному праву, и представляют собой три самостоятельных правовых института – институт тайны предварительного расследования, институт ограничения гласности судебного разбирательства и институт тайны совещания судей.
Объединительными признаками для них являются общая направленность на защиту требований по объективному расследованию и вынесению объективного решения по делу, а также, как правило, формулирование соответствующих норм в рамках процессуальных отраслей права.
Данный правовой институт в настоящее время образуют нормы ст. ст. 42, 44, 53, 54, 56-60, 161 УПК РФ и ст. 310 УК РФ. В большинстве из указанных норм содержится запрет различным участникам уголовного судопроизводства на стадии предварительного расследования разглашать информацию, образующуюся в этот период уголовного судопроизводства. К таким субъектам относятся: потерпевший, гражданский истец, защитник, гражданский ответчик, свидетель, эксперт, специалист, переводчик и понятой.
Из числа участников уголовного судопроизводства, обязанных сохранять в тайне эту информацию, исключены частный обвинитель, представители потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя, подозреваемый, обвиняемый, законные представители несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого.
Ст. 161 УПК определяет полномочия лиц, проводящих предварительное расследование по установлению ограничений на распространение сведений, являющихся данными предварительного расследования.
Ст. 310 УК РФ содержит диспозицию и санкцию уголовно-правовой нормы, предусматривающей наказание за разглашение данных предварительного расследования без согласия соответствующего должностного лица.
В определенной мере также к правовому институту тайны предварительного расследования можно отнести норму, содержащуюся в ст. 311 УК "Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса", т.к. такого рода информация, если она касается потерпевшего, свидетеля, эксперта, специалиста и т.п., по мнению автора, является частным случаем данных предварительного расследования.
Приведем содержание ст. 161 УПК полностью:
"1. Данные предварительного расследования не подлежат разглашению, за исключением случаев, предусмотренных частью третьей настоящей статьи.
2. Прокурор, следователь или дознаватель предупреждает участников уголовного судопроизводства о недопустимости разглашения без соответствующего разрешения ставших им известными данных предварительного расследования, о чем у них берется подписка с предупреждением об ответственности в соответствии со ст. 310 Уголовного кодекса Российской Федерации.
3. Данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения прокурора, следователя, дознавателя и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства не допускается".
Теперь, чтобы более глубоко уяснить себе смысл данного правового института, попробуем вкратце взглянуть на природу отношений, возникающих при проведении предварительного расследования по уголовному делу.
Предварительное расследование преследует несколько основных целей:
Представим себе модель предварительного расследования, состоящую из двух стадий. На первой стадии лицо, совершившее преступление, остается неизвестным, но имеется некоторый круг подозреваемых. В данном случае значение обеспечения тайны предварительного расследования, т.е. недопустимости распространения имеющейся в распоряжении следствия информации о доказательствах, осуществляемых мероприятиях и намерениях весьма велико. Преступник на данной стадии пытается выяснить, попал ли он в круг подозреваемых, уничтожить улики и т.п. В данный период расследования, по сути, идет соревнование между органом государства и индивидом с не определенным заранее результатом. Если же представить себе, что соревнование идет не с одним человеком, а с преступной группировкой, способной уничтожить свидетелей, то картина еще более усугубляется.
Возможность для лица, проводящего расследование (далее, для краткости, - следователь), сделать какую-то информацию доступной одному или нескольким подозреваемым, либо неограниченному кругу лиц (что, собственно, наиболее точно подходит под понятие "предание гласности"), можно представить в качестве одного из тактических приемов, используемых для изобличения преступника. Поэтому следователь должен максимально ограничить возможность получения кем-либо информации о ходе расследования и дозировать ее сообщение любым лицам в том объеме, в каком он сочтет необходимым. Вышеприведенные нормы УПК такие правомочия ему предоставляют. На данной стадии у следователя, кстати говоря, и не возникает обязанности сообщать какой-либо информации участникам процесса, за исключением той, какая определена УПК для обязательного сообщения лицу, привлеченному в установленном законом порядке в качестве подозреваемого. В соответствии с нормами ч. 4 ст. 46 подозреваемый вправе знать, в чем он подозревается, и получить копию постановления о возбуждении против него уголовного дела, в котором содержатся следующие сведения:
Помимо указанного, на данной стадии подозреваемый вправе знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с его участием, и подавать на них замечания. Иcходя из этого, все остальные протоколы следственных действий и иные материалы могут сохраняться от подозреваемого в тайне. Аналогичные полномочия возникают и у защитника, если он вступает в дело на данной стадии. Отсюда следует, что вышеуказанные сведения не могут быть предметом для требования об ограничении в их распространении со стороны следователя.
Вместе с тем¸ привлечение в качестве подозреваемого совершенно не обязательно должно иметь последствия в виде предъявления обвинения, либо предания суду, т.е. подозрения могут оказаться ошибочными. Однако сам факт привлечения лица в качестве подозреваемого может стать пятном на биографии человека. К сожалению, УПК не защищает от этого, хотя можно было бы вменить лицам, проводящим предварительное расследование, в обязанность ограничить публичное раскрытие информации о личности подозреваемого.
Рассмотрим вторую стадию предложенной модели расследования: в отношении подозреваемого получены определенные доказательства совершения им преступления, ему предъявлено обвинение, процессуальные возможности по получению информации о существе предъявляемого ему обвинения у данного лица расширяются, что ведет к сужению ареала сведений, которые могут сохраняться от него в тайне. В частности, чтобы предъявлять доказательства своей невиновности, обвиняемый и его защитник должны знать, на каких фактах основывается обвинение. На данной стадии у обвиняемого возникает правомочие знакомиться с постановлениям о назначении судебных экспертиз, ставить вопросы эксперту и знакомиться с заключением эксперта. Однако существо, сроки и порядок проведения различных следственных действий, проводимых в рамках данного дела, могут быть скрыты как от обвиняемого, так и от его защитника.
В соответствии с ч. 3 ст. 53 УПК, определяющей полномочия защитника, устанавливается, что "защитник не вправе разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с осуществлением защиты, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном ст. 161 настоящего Кодекса. За разглашение данных предварительного расследования защитник несет ответственность в соответствии со ст. 310 Уголовного кодекса Российской Федерации".
В связи с наличием такой нормы возникает следующий вопрос: возможно ли на защитника распространять такую обязанность? Для ответа на этот вопрос следует обратиться к сущности деятельности защитника: его основная и главная задача – защищать интересы подозреваемого (обвиняемого) всеми доступными ему средствами, имея целью снятие с него обвинения. Из смысла норм, изложенных в ст. 161 УПК, следует, что запрет разглашать данные предварительного расследования со стороны обязанного лица возникает по отношению ко всем иным лицам. Вместе с тем, такой обязанности не предусмотрено по отношению к самому подозреваемому (обвиняемому), что выглядело бы нонсенсом.
Сопоставление процессуального положения подозреваемого (обвиняемого) и его защитника по данному вопросу ставит их в неравные условия. Одни из них вправе подвергать огласке любую информацию, образовавшуюся в ходе предварительного расследования, другой – нет. Более того, неопределенность в объекте ("данные предварительного расследования" как юридическая категория весьма расплывчата), так и в адресате сведений (ст. 161 УПК не определяет, кто безусловно может быть ознакомлен с данными предварительного расследования), позволяет прийти к выводу, что не исключается ситуация, при которой защитник будет обязан следователем не сообщать ставшей ему известной информации своему клиенту, т.е. подозреваемому (обвиняемому).
Указанная неопределенность позволяет некоторым авторам утверждать, что "поскольку ни ст. 310 УК, ни уголовно-процессуальный закон не определяют перечень данных, которые не могут быть разглашены, к ним следует относить все без исключения сведения, имеющие отношение к расследованию конкретного дела. То есть не имеют значения для квалификации преступления такие обстоятельства, как то, что указанная информация была в той или иной мере общедоступна или полностью "закрыта", составляла или нет государственную или иную охраняемую законом тайну, могла или не могла быть получена из других источников, помимо предварительного расследования (адресное бюро, история болезни из лечебного учреждения и т.п.), находится ли дело в досудебной (судебной) стадии или уже полностью закончено производством. Необходимо лишь доказать, что разглашенная без разрешения информация была получена субъектом именно в результате его участия в предварительном расследовании"1.
При очевидной абсурдности ряда сентенций вышеприведенной работы, следует однако констатировать, что Ю.П. Гармаев совершенно прав: конструкция ст. 161 УПК позволяет именно таким образом воспринимать объективную сторону состава преступления, предусмотренного ст. 310 УК. Действительно, законодатель не разграничил в ней стадии уголовного процесса, хотя это является очевидно необходимым, т.к. рассмотрение дела в суде в условиях гласного судебного разбирательства должно исключать возможность действия запрета на распространение данных предварительного расследования, ибо они оглашаются в судебном заседании. И вообще следует установить предельный срок, в течение которого возможно ограничивать распространение такой информации. В существующей системе правового регулирования данный срок не определен, что делает действие запрета практически бесконечным.
Ключевой категорией, которая лежит в основе норм ст. 161 УПК и, соответственно, ст. 310 УК, является понятие "данные предварительного расследования". Определив в ст. 5 УПК шестьдесят различных понятий, законодатель не счел необходимым установить его в качестве дефиниции, хотя, если исходить из природы этих отношений, речь идет о сведениях, полученных в ходе предварительного расследования (процессуально закрепленных) и имеющих отношение к делу, но отнюдь не об информации, которую Ю.П. Гармаев пытается в таком качестве представить, а именно: "преступлением следует признать разглашение без разрешения защитником данных о том, кто участвовал в проверке показаний на месте, как выглядели участники, о чем говорили, что делали, даже если эти беседы и действия не были зафиксированы в протоколе следственного действия"2. Если следовать данной логике, то лицо, проводящее расследование, вправе запретить защитнику разглашать анекдоты, рассказанные друг другу работниками следственной группы, проводящими, например, обыск.
Для рассматриваемых отношений важное значение имеет правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, высказанная им в постановлении от 18.02.2000 № 3-П3. В указанном акте делается акцент на том, что "Конституция Российской Федерации предусматривает разные уровни гарантий и разную степень возможных ограничений права на информацию, исходя из защиты частных и публичных интересов. Однако согласно статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации данное право может быть ограничено исключительно федеральным законом. Причем законодатель обязан гарантировать соразмерность такого ограничения конституционно признаваемым целям его введения (выделено – А.Ф.). Из этого требования вытекает, что в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может использовать способы регулирования, которые посягали бы на само существо того или иного права, ставили бы его реализацию в зависимость от решения правоприменителя, допуская тем самым произвол органов власти и должностных лиц, и, наконец, исключали бы его судебную защиту (выделено – А.Ф.)".
Применительно к институтам защитника и гражданского ответчика в уголовном процессе возможность установления запрета на распространение данных предварительного расследования выглядит именно таким образом – она посягает на само существо их прав как участников процесса: для защитника может существенно сузить возможности защиты, для гражданского ответчика – обеспечить защиту своих правомерных интересов. Более того, у обоих субъектов отсутствует возможность судебной защиты своего права, если со стороны лица, проводящего расследование, допущен явный произвол.
Существо защиты в уголовном процессе – восполнение ограниченных возможностей подозреваемого (обвиняемого) по защите своих интересов а также по противостоянию государственному обвинению путем оказания квалифицированной юридической помощи, собирания и представления доказательств и т.п.
Отсюда следует, что подозреваемый (обвиняемый) и его защитник должны быть полностью уравнены в своих процессуальных правах, однако возможность реализации прав последним должна быть поставлена в зависимость от желания первого. Отсюда следует, что с защитника однозначно должна быть снята потенциальная обязанность не разглашать данные предварительного расследования, однако распространение им такой информации должно быть поставлено в зависимость от волеизъявления самого подозреваемого (обвиняемого). Распространение информации без разрешения или против воли данного лица следует квалифицировать как нарушение адвокатской этики, выразившейся в распространении сведений, составляющих адвокатскую тайну.
Однако в совокупности сведений, которые охватываются неопределенно широкой категорией "данные предварительного расследования", могут находиться и более конкретизированные категории информации, доступ к которым ограничен в соответствии с законодательством. Речь идет об информации ограниченного доступа (сведений, составляющих государственную тайну, и конфиденциальных сведений). В связи с отсутствием на законодательном уровне перечня конфиденциальных сведений, легальную совокупность их состава определил Конституционный суд Российской Федерации в своем Определении от 12.05.03 № 173-О4. Очерчивая сферу информации, затрагивающей права и свободы человека, которая должна быть ему доступна, он исключил из данной сферы конфиденциальные сведения, связанные со служебной, коммерческой, профессиональной и изобретательской деятельностью.
Таким образом, просматривается следующая правовая логика в отношениях, возникающих в связи с определением круга участников уголовного процесса, обязанных сохранять в тайне данные предварительного расследования, если такая обязанность возлагается на них лицом, его проводящим;
защитник, а равно гражданский ответчик или его представитель должны быть исключена из числа субъектов, на которых может быть распространена обязанность сохранять в тайне известные им "данные предварительного расследования";
для всех иных участников уголовного процесса (за исключением лиц, проводящих расследование, и прокурора) должна быть обеспечена судебная защита их прав, если они нарушаются введением вышеуказанного ограничения;
ответственность у участников уголовного процесса, связанная с распространением сведений ограниченного доступа, которые стали им известны в ходе предварительного расследования, должна наступать в соответствии с составами правонарушений, предусматривающими ответственность за такие противоправные действия;
необходимо должным образом объективировать (определить) перечень сведений, относимых к "данным предварительного расследования", а также установить предельные сроки либо события, по истечении (при наступлении) которых обязанность не распространять указанную информацию прекращается. По мнению автора, основным событием, наступление которого прекращает отношения в рассматриваемой сфере, является утверждение прокурором обвинительного заключения (обвинительного акта).
Следующим немаловажным моментом для исследования существа рассматриваемых отношений является то, что права лиц, проводящих расследование, а также прокурора на распоряжение сведениями, полученными ими в рамках предварительного расследования, не являются абсолютными. Особенно актуально данное утверждение для сведений конфиденциального характера, т.е. персональных данных, информации, составляющей служебную, коммерческую, банковскую тайну. Распространение такой информации, пусть даже под предлогом "интересов дела", недопустимо. И речь здесь идет не только о защите интересов подозреваемого (обвиняемого), но и о соблюдении интересов других участников процесса (свидетелей, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и т.п.). Комплекс норм, которые еще предстоит сформировать для обеспечения защиты данной информации, должен быть солидаризован с нормами, объединенными в институт ограничения гласности судебного разбирательства.
Еще одной проблемой, имеющей определенное значение для упорядочения отношений в части ограничений в доступе к информации, образующейся в процессе предварительного расследования, является разграничение полномочий между лицом, проводящим предварительное расследование, и прокурором на дачу разрешения на распространение таких сведений.
Согласно действующей совокупности норм, устанавливающей взаимоотношения указанных лиц (п. 3 ч. 1 ст. 37 УПК и ряд иных норм), прокурор вправе возглавить расследование, имеет правомочия вступления в него на любом этапе и в любом объеме. Не будем ставить под сомнение обоснованность такого статуса прокурора, но отметим, что в соответствии с нормами ст. 161 УПК лицо, проводящее предварительное расследование и прокурор независимо друг от друга вправе принимать решения о распространении сведений, полученных в процессе предварительного расследования. Как представляется, в том случае, если расследование проводит не сам прокурор, то он вправе лишь на дачу письменных указаний о распространении информации.
Помимо вышеуказанного, в уголовно-процессуальный закон должна быть включена норма, обязывающая лицо, проводящее предварительное расследование, оформлять свое решение о сообщении "данных предварительного расследования" субъектам, на которых он не может возложить обязанность по неразглашению этой информации, отдельным постановлением. Реализация данного подхода позволит существенным образом сократить возможность "утечек" в средства массовой информации различного рода компрометирующих материалов из уголовных дел.
К частным случаям тайны предварительного расследования можно отнести систему ограничения в доступе к информации, именуемую оперативной (розыскной) тайной. Дело в том, что определенная работа по раскрытию преступлений может проводиться до возбуждения уголовного дела, на основании правомочий, предоставляемых законодательством, регулирующим оперативно-розыскную деятельность. В этом комплексе мероприятий в режиме государственной тайны возможно защищать лишь ту часть информации, которая затрагивает осуществление деятельности с использованием лиц, сотрудничающих с субъектами ОРД на конфиденциальной основе и ряда других специфических мер и приемов данной деятельности. Для всех остальных сведений приемлемого режима защиты пока не имеется. К этому разряду следует также отнести информацию, накапливаемую в период рассмотрения заявлений и сообщений о совершенном или подготавливаемом преступлении (статья 109 УПК).
Примерный перечень видов ущерба от несанкционированного распространения сведений, составляющих тайну предварительного расследования, представляется следующим:
В связи с тем, что, с одной стороны, в сферу предварительного расследования может быть вовлечено определенное число органов государственной власти, организаций и учреждений, которые представляют органу предварительного расследования материалы, проводят ревизии, экспертизы и т.п., а с другой стороны – современные преступные группировки имеют достаточно широкий спектр возможностей по получению информации из органов государственной власти, целесообразно рассмотреть вопрос об установлении определенного режима при обороте такой информации, наиболее приемлемым для данных целей является режим служебной тайны.
Несанкционированное распространение сведений, полученных при проведении предварительного расследования, образует состав уголовного преступления, предусмотренный статьей 310 УК РФ. Диспозиция данной уголовно-правовой нормы представлена в законе следующим образом: "Разглашение данных предварительного расследования лицом, предупрежденным в установленном законом порядке о недопустимости их разглашения, если оно совершено без согласия прокурора, следователя или лица, производящего дознание".
Анализ диспозиции статьи 310 УК также показывает нам, что взятие от лица подписки о неразглашении каких-либо сведений не является окончательным вердиктом органа предварительного расследования для их нераспространения. Впоследствии они могут санкционировать предание их гласности.
Важным моментом, влияющим на квалификацию указанного выше деяния как преступного, является процедура предупреждения об ответственности за разглашение сведений. Логика подсказывает, что в подписке должны быть конкретно указаны категории информации, распространение которых запрещается.
Субъективную сторону данного преступления характеризует прямой или косвенный умысел. Факультативные признаки (цель и мотив) на квалификацию не влияют. Оконченным данное преступление следует считать с момента сообщения сведений неуполномоченному лицу, то есть лицу, не имеющему властных полномочий по отношению к прокурору, следователю, либо лицу, проводящему дознание.
Завершая рассмотрение данного вопроса, мы можем констатировать, что при сложившейся к настоящему времени правовой реальности институт тайны предварительного расследования требует своего дальнейшего нормативного развития в соответствующих отраслях материального и процессуального права.
Если проведение предварительного расследования на условиях полной открытости выглядит как нонсенс, т.к. это сделает практически невозможным изобличение преступника, а также достижение истины по делу, то для судебного разбирательства конфиденциальность процедуры является нарушением принципов, лежащих в основе обеспечения прав и свобод человека и гражданина.
Основной нормой в отечественной системе права, на которой базируется требование открытости любого судебного разбирательства, является ч. 1 ст. 123 Конституции Российской Федерации, устанавливающей, что разбирательство во всех судах открытое, слушание дела в закрытом судебном заседании допускается в случаях, предусмотренных федеральным законом.
Открытое судебное разбирательство, допускающее присутствие во время слушания любых лиц, имеет на судебный процесс многоаспектное позитивное воздействие: является одной из существенных гарантий соблюдения должной судебной процедуры; стимулирует суд более ответственно относиться к решению возникающих вопросов; оказывает профилактическое воздействие на иных участников процесса, граждан и т.п.
Реализация принципа открытости судебного разбирательства должна рассматриваться в двух аспектах:
Действующее процессуальное законодательство содержит довольно ограниченное число норм, содержащих исключения из реализации принципа гласности судебного разбирательства. В УПК данные нормы объединены в ст. 241 "Гласность":
"1. Разбирательство уголовных дел во всех судах открытое, за исключением случаев, предусмотренных настоящей статьей.
2. Закрытое судебное разбирательство допускается на основании определения или постановления суда в случаях, когда:
1) разбирательство уголовного дела в суде может привести к разглашению государственной или иной охраняемой федеральным законом тайны;
2) рассматриваются уголовные дела о преступлениях, совершенных лицами, не достигшими возраста шестнадцати лет;
3) рассмотрение уголовных дел о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности и других преступлениях может привести к разглашению сведений об интимных сторонах жизни участников уголовного судопроизводства либо сведений, унижающих их честь и достоинство;
4) этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц.
2.1. В определении или постановлении суда о проведении закрытого разбирательства должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых суд принял данное решение.
3. Уголовное дело рассматривается в закрытом судебном заседании с соблюдением всех норм уголовного судопроизводства. Определение или постановление суда о рассмотрении уголовного дела в закрытом судебном заседании может быть вынесено в отношении всего судебного разбирательства либо соответствующей его части.
4. Переписка, запись телефонных и иных переговоров, телеграфные, почтовые и иные сообщения лиц могут быть оглашены в открытом судебном заседании только с их согласия. В противном случае указанные материалы оглашаются и исследуются в закрытом судебном заседании. Данные требования применяются и при исследовании материалов фотографирования, аудио- и (или) видеозаписей, киносъемки, носящих личный характер.
5. Лица, присутствующие в открытом судебном заседании, вправе вести аудиозапись и письменную запись. Проведение фотографирования, видеозаписи и (или) киносъемки допускается с разрешения председательствующего в судебном заседании.
6. Лицо в возрасте до шестнадцати лет, если оно не является участником уголовного судопроизводства, допускается в зал судебного заседания с разрешения председательствующего.
7. Приговор суда провозглашается в открытом судебном заседании. В случае рассмотрения уголовного дела в закрытом судебном заседании на основании определения или постановления суда могут оглашаться только вводная и резолютивная части приговора".
Анализ вышеприведенных положений показывает прежде всего то, что закрытое судебное разбирательство воспринимается законодателем лишь как исключение из общего правила. Отсюда исключение дискреционных полномочий суда в части собственно определения оснований. При этом суд не обязывается проводить закрытые слушания даже при наличии тех оснований, которые перечислены в УПК. Все они должны быть признаны объективными, т.к.:
Следует также отметить, что разрабатывая конструкцию обеспечения защиты информации в процессе судебного разбирательства, нынешний законодатель пошел значительно дальше, чем его предшественники. Совершенно естественным с точки зрения обеспечения неприкосновенности частной жизни выглядит норма о том, что частные сообщения граждан могут быть оглашены в судебном заседании только с их согласия. Аналогичное правило действует и по отношению к видеоматериалам и фотографиям, если они носят личный характер. Тем самым с судей снимается неблагодарная задача самим искать выход из пикантных ситуаций, в которые могут быть поставлены участники разбирательства.
Продуманной и обоснованной также представляется норма о том, что в случае рассмотрения дела в закрытом судебном заседании, в открытом судебном заседании, в котором во всех случаях оглашается приговор, чтобы избежать инквизиционности уголовного процесса, могут оглашаться только вводная и резолютивная части приговора. Такое правило избавляет судей от необходимости подыскивания "округлых" формулировок, позволяющих избежать распространения сведений о частной жизни подсудимого либо потерпевшего.
Вместе с тем, в УПК отсутствует норма, воспрещающая излагать в описательно-мотивировочной части приговора сведения конфиденциального характера, в т.ч. составляющие коммерческую, банковскую или служебную тайну. В отношении государственной тайны такой запрет подразумевается, т.к. законодательно определенный режим ее защиты является абсолютным в той части, что любое перенесение данных сведений на материальный носитель порождает у всех без исключения субъектов обязанность простановки и введения ограничений в доступе. С учетом того, что копия приговора в обязательном порядке должна выдаваться на руки осужденному или оправданному лицу, а также его защитнику, изложение в приговоре сведений, составляющих государственную тайну, является невозможным. По отношению к информации конфиденциального характера такого жесткого режима обращения существовать не может, в силу чего запрет на перенос подобного рода информации в содержание приговора должен быть установлен нормами УПК, иначе система регулирования отношений по обеспечению защиты данных сведений в рамках уголовного процесса выглядит незавершенной.
В действующем ГПК РФ нормы, регулирующие отношения в сфере обеспечения гласности судебного разбирательства, объединены в ст. 10:
"1. Разбирательство дел во всех судах открытое.
2. Разбирательство в закрытых судебных заседаниях осуществляется по делам, содержащим сведения, составляющие государственную тайну, тайну усыновления (удочерения) ребенка, а также по другим делам, если это предусмотрено федеральным законом. Разбирательство в закрытых судебных заседаниях допускается и при удовлетворении ходатайства лица, участвующего в деле и ссылающегося на необходимость сохранения коммерческой или иной охраняемой законом тайны, неприкосновенность частной жизни граждан или иные обстоятельства, гласное обсуждение которых способно помешать правильному разбирательству дела либо повлечь за собой разглашение указанных тайн или нарушение прав и законных интересов гражданина.
3. Лица, участвующие в деле, иные лица, присутствующие при совершении процессуального действия, в ходе которого могут быть выявлены сведения, указанные в части второй настоящей статьи, предупреждаются судом об ответственности за их разглашение.
4. О разбирательстве дела в закрытом судебном заседании в отношении всего или части судебного разбирательства суд выносит мотивированное определение.
5. При рассмотрении дела в закрытом судебном заседании присутствуют лица, участвующие в деле, их представители, а в необходимых случаях также свидетели, эксперты, специалисты, переводчики.
6. Дело в закрытом судебном заседании рассматривается и разрешается с соблюдением всех правил гражданского судопроизводства.
7. Лица, участвующие в деле, и граждане, присутствующие в открытом судебном заседании, имеют право в письменной форме, а также с помощью средств аудиозаписи фиксировать ход судебного разбирательства. Фотосъемка, видеозапись, трансляция судебного заседания по радио и телевидению допускаются с разрешения суда.
8. Решения судов объявляются публично, за исключением случаев, если такое объявление решений затрагивает права и законные интересы несовершеннолетних".
Анализ вышеприведенных норм показывает, что законодатель при регулировании рассматриваемых правоотношений придерживается такой же правовой логики, что и в уголовном процессе, за исключением случаев, когда такое решение судья вправе принять самостоятельно (фигурирование в разбирательстве сведений, составляющих государственную тайну, а также сведений, составляющих тайну усыновления (удочерения)). Во всех иных случаях рассмотрение дела в закрытом судебном заседании допускается только по ходатайству сторон. Решения судов объявляются публично, за исключением случаев, если при этом не затрагиваются интересы несовершеннолетних. Следует полагать, что законодатель исключает возможность попадания в тексты судебных решений сведений, составляющих государственную тайну, либо конфиденциальной информации.
Интересным моментом в данной системе правового регулирования является то, что на суд возлагается обязанность предупреждать участников процесса и иных лиц, присутствующих при совершении процессуальных действий, об ответственности за разглашение информации ограниченного доступа. В рамках уголовного процесса связанный с этим комплекс действий, по логике, должен осуществляться на этапе предварительного расследования, а для арбитражного процесса такой подход не менее актуален.
В действующем АПК РФ нормы, регулирующие отношения в сфере обеспечения гласности судебного разбирательства, объединены в ст. 11:
"1. Разбирательство дел в арбитражных судах открытое.
2. Разбирательство дела в закрытом судебном заседании допускается в случаях, если открытое разбирательство дела может привести к разглашению государственной тайны, в иных случаях, предусмотренных федеральным законом, а также при удовлетворении ходатайства лица, участвующего в деле и ссылающегося на необходимость сохранения коммерческой, служебной или иной охраняемой законом тайны.
3. Разглашение сведений, составляющих государственную, коммерческую, служебную или иную охраняемую законом тайну, влечет за собой ответственность, установленную федеральным законом.
4. О разбирательстве дела в закрытом судебном заседании выносится определение. Определение выносится в отношении всего судебного разбирательства или его части.
5. При разбирательстве дела в закрытом судебном заседании присутствуют лица, участвующие в деле, их представители, а в необходимых случаях и в порядке, которые установлены настоящим Кодексом, присутствуют также эксперты, свидетели и переводчики.
6. Разбирательство дела в закрытом судебном заседании осуществляется с соблюдением правил судопроизводства в арбитражных судах.
7. Лица, присутствующие в открытом судебном заседании, имеют право делать заметки по ходу судебного заседания, фиксировать его с помощью средств звукозаписи. Кино- и фотосъемка, видеозапись, а также трансляция судебного заседания арбитражного суда по радио и телевидению допускается с разрешения судьи - председательствующего в судебном заседании.
8. Судебные акты арбитражным судом объявляются публично".
Анализ вышеприведенных норм показывает, что общая логика подхода к регулированию данных отношений совпадает с теми, которые были рассмотрены применительно к уголовному и гражданскому процессам Исключение составляют лишь нормы о том, что разбирательство дела в закрытом судебном заседании допускается "… в иных случаях, предусмотренным федеральным законом". Следует полагать, что подобная неопределенная формулировка оставляет возможность для расширения перечня оснований по ограничению гласности судебного разбирательства в рамках арбитражного процесса иными законами, помимо АПК. По мнению автора, какие-либо доктринальные основания к реализации данного подхода отсутствуют.
Не слишком правильной представляется и формулировка ч. 3 рассматриваемой статьи, так как с лингвистической точки зрения это является лишь констатацией факта, причем данные запреты содержатся в иных, специализированных законодательных актах и не требуют дополнительного повторения в АПК. Если же законодатель имел в виду реализацию подхода, аналогичного рассмотренному выше применительно к гражданскому процессу, то он свою волю должен был бы выразить более конкретно.
Тайна совещания судей
Собственно о каком-либо институте тайны как и при рассмотрении предыдущего вопроса, в данном случае речи не идет, хотя понятие "тайна" в отношении данной системы ограничений в доступе к информации стало общеупотребительным – под тайной совещания судей понимается определенная процессуальная процедура, обеспечивающая независимость и объективность вынесения судебного решения по делу, подкрепленная в ряде случаев уголовно-правовой защитой.
Любой человек знает, что в случае, когда он колеблется в принятии окончательного решения, какая-то деталь, фраза, всплывающие в последний момент, могут склонить чашу весов мнения в ту или иную сторону и отрицательно повлиять на объективность и взвешенность решения. Именно от этого, с одной стороны, и защищает тайна совещания судей.
Другим аспектом является запрет на разглашение информации о ходе дискуссии при вынесении решения, суждениях и ходе голосования, которые имели место во время совещания судей. Причина исключения огласки данной информации в том, что решение выносится от имени государства и, хотя оно оспоримо в вышестоящих судебных инстанциях, тем не менее должно выглядеть перед всеми остальными участниками процесса целостным, не содержать двусмысленности и дискуссионности, так как представляет собой акт волеизъявления органа государственной власти.
Еще одним характерным моментом, присутствующим во всех видах судебных процессов, являются правовые последствия несоблюдения процедуры обеспечения независимости принятия решения. Как правило, выявление факта, подтверждающего отступление от правила обеспечения тайны совещания судей, влечет за собой отмену решения суда.
При наличии общих черт, в каждом из существующих в отечественном праве видов судопроизводств имеются на сей предмет свои особенности и исключения.
В соответствии со ст. 298 УПК "приговор постановляется судом в совещательной комнате. Во время постановления приговора в этой комнате могут находиться лишь судьи, входящие в состав суда по данному уголовному делу. По окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты. Судьи не вправе разглашать суждения, имевшие место при обсуждении и постановлении приговора".
В сравнении с ранее действовавшим УПК налицо явные послабления режима тайны совещания судей, т.к. согласно нормам УПК РСФСР 1960 г. судьи были вправе прерывать совещание для отдыха только с наступлением ночного времени.
Действующие правила поведения судей в период постановления приговора, с одной стороны, следует признать нормальными, т.к. изолировать людей от внешнего мира на длительный период (а судьи по поводу постановления приговора иногда могут совещаться не один день) вряд ли целесообразно, однако возложить на судей обязанность исключения в этот период общения с любыми лицами по поводу существа принимаемого решения все же следовало бы, т.к. институт тайны совещания судей направлен прежде всего на исключение такого постороннего влияния, способного исказить объективное суждение судьи. Отсутствие данной обязанности практически сводит к нулю возможность отмены судебного решения по основанию существенного нарушения уголовно-процессуального закона, выразившегося в нарушении тайны совещания судей при постановлении приговора (ст. 345 УПК).
Следует также отметить, что правовой режим тайны совещания профессиональных судей и тайны совещания присяжных заседателей существенным образом отличается. По отношению к последним сохраняется правило прерывания заседания для отдыха только с наступлением ночного времени. либо (по разрешению председательствующего) по окончании рабочего времени (ст. 452 УПК). Перерывы заседания в течение рабочего времени, таким образом, не допускаются.
Является очевидным, что самоорганизоваться одному судье, либо трем судьям в сравнении с двенадцатью присяжными заседателями, в случае введения для последних возможности прерывать заседание для отдыха в рабочее время, значительно проще. Однако правовой режим для обеих категорий лиц, выносящих основное в рамках уголовного процесса решение, должен быть единым и автор склонен предположить, что ужесточение режима в сторону исключения возможности прерывания совещания профессиональных судей для отдыха в течение рабочего времени является необходимым условием обеспечения тайны совещания судей.
Действующий ГПК РФ вообще не содержит ограничений по общению судей с посторонними лицами во время подготовки решения по делу. В ст. 192 лишь устанавливается, что "после судебных прений суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения, о чем председательствующий объявляет присутствующим в зале судебного заседания". В то же время при рассмотрении дела в суде кассационной инстанции решение суда первой инстанции подлежит отмене независимо от доводов кассационной жалобы, представления, если при принятии решения суда были нарушены правила о тайне совещания судей (п. 8 ч. 2 ст. 364).
Автор полагает, что в рассматриваемом смысле, т.е. с точки зрения законодательного ограничения возможности общения с судьей (судьями) в период подготовки ими решения, уголовный и гражданский процессы мало чем отличаются, т.к. и в том, и в другом случаях речь, по большому счету, может идти о судьбе людей, поэтому отсутствие специального акцента в ГПК на содержание тайны совещания судей при регулировании процедуры рассмотрения дела в суде первой инстанции следует признать не обоснованным, т.к. слишком расплывчатая регламентация не позволяет в данном случае говорить о наличии прямых запретов для судьи.
Практически такой же подход избран законодателем и в отношении арбитражного процесса (ст. 166 АПК). Более того, в соответствии с п. 42 постановления Пленума ВАС РФ от 30.12.02 № 12 "О внесении изменений и дополнений в Регламент арбитражных судов Российской Федерации" при отсутствии совещательной комнаты арбитражный суд для обсуждения и принятия решения остается в помещении, в котором рассматривается дело. На время совещания судей лица, участвующие в деле, и иные лица, присутствующие в заседании суда, удаляются из помещения.
Вместе с тем, равно как и в ГПК, в арбитражном процессуальном законе сохраняется норма, в соответствии с которой нарушение правила о тайне совещания судей при принятии решения, постановления является безусловным основанием для его отмены (п. 7 ч. 4 ст. 288).
Таким образом, можно констатировать, что регулирование отношений по обеспечению независимости принятия судом первой инстанции решений по делу в части исключения воздействия кого бы то ни было на судей в период вынесения решения в действующих ГПК и АПК стали менее конкретными, чем в ранее действовавших кодексах.
Несколько иной подход предложен законодателем для производства в Конституционном суде. В соответствии со ст. 70 Федерального конституционного закона "О Конституционном суде Российской Федерации"5 решение по делу в данном виде процесса принимается в закрытом совещании. В совещательной комнате могут присутствовать сотрудники Конституционного суда, обеспечивающие протоколирование и нормальный ход совещания. Протокол заседания, в котором фиксируются вопросы, поставленные на голосование, и результаты голосования оглашению не подлежат. Судьи и другие лица, присутствующие на заседании, не вправе разглашать содержание дискуссии и результаты голосования. Однако в соответствии со ст. 76 указанного акта особое мнение судьи, не согласного с решением суда, может быть изложено им письменно, приобщается к материалам дела и подлежит опубликованию вместе с решением суда.
В этой связи выглядит уместным вопрос о необходимости установления ограничений на оборот носителей информации, где фиксируются данные дискуссии судей Конституционного суда и результаты голосования.
Представленные различия в вопросах, связанных с защитой независимости и объективности принятия судебного решения прежде всего обусловлены правовыми последствиями, которые вытекают из судебных актов. Сохраняющийся относительно жесткий подход к регулированию отношений в уголовном процессе связан прежде всего с тем, что в нем решается судьба человека, а само совещание в связи с этим зачастую бывает продолжительным по времени. Решения иных судов, за исключением Конституционного Суда, требуют взвешивания меньшего числа обстоятельств и фактов, в силу чего на их вынесение уходит меньшее время.
Важным вопросом, который также необходимо рассмотреть в рамках данной темы, является ограничение на распространение информации о ходе дискуссии во время совещания судей и высказанных суждениях. Такие нормы содержатся во всех законодательных актах, регулирующих процессы.
В соответствии с нормами ч. 5 ст. 301 УПК при коллегиальном рассмотрении уголовного дела судья, оставшийся при особом мнении по существу постановленного приговора, вправе письменно изложить его в совещательной комнате. Особое мнение приобщается к приговору и оглашению в зале судебного заседания не подлежит.
Применительно к гражданскому, арбитражному процессам, а также процессу рассмотрения дела Конституционным Судом, как говорилось выше, существует ограничение на распространение сведений о ходе дискуссии. Автор полагает, что такое единодушие законодательных норм призвано подчеркнуть целостность позиции соответствующего суда. Исключение составляют особые мнения судей Конституционного Суда, которые подлежат опубликованию вместе с решениями. Указанные особенности связаны, во-первых, со статусом судей в Конституционном Суде; во-вторых, с тем, что во всех случаях добиться от коллегии из 19 человек единообразного подхода к многочисленным и разнородным правовым проблемам, рассматриваемым данным судом, крайне затруднительно; в-третьих, со значимостью вопросов, рассматриваемых в суде, не только для конкретных лиц, но и для всего общества в целом.
Вместе с тем, устанавливая ограничения на распространение информации о ходе дискуссии, законодатель не счет необходимым установить предельный срок для действия таких ограничений. Исходя из существующего регулирования, он является практически пожизненным, хотя вряд ли это целесообразно – вполне достаточным был бы срок, ограниченный вступлением судебного решения в законную силу либо, максимум, его исполнением. Существующий подход, к тому же, отрицательно сказывается на проведении научных исследований, в том числе представителями судейского сообщества.
Важность рассмотренных правоотношений для осуществления правосудия подчеркивается также тем, что их нарушение при возникновении ряда обстоятельств образует состав преступления, установленного ч. 1 ст. 294 УК, объективная сторона которого характеризуется запретом на "вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия".
1 См.: Гармаев Ю.П. "Преступления, совершаемые недобросовестными адвокатами в сфере уголовного судопроизводства: комментарий законодательства и правоприменительная практика. Консультант плюс. 26.02.03.
2 Там же.
3 СЗ РФ. 2000. № 9. Ст. 1066.
4 СЗ РФ. 2003. № 27. (ч. 2). Ст. 2872.
5 СЗ РФ. 1994. № 13. Ст. 1447.