Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Введение
терроризм этнотеррор организация общество
Проявления терроризма влекут за собой массовые человеческие жертвы, разрушаются духовные, материальные, культурные ценности, которые невозможно воссоздать веками. Он порождает ненависть и недоверие между социальными и национальными группами. Террористические акты привели к необходимости создания международной системы борьбы с ним. Для многих людей, групп и организаций терроризм стал способом решения проблем: политических, религиозных, национальных. Терроризм относится к тем видам преступного насилия, жертвами которого могут стать невинные люди, не имеющие никакого отношения к конфликту.
Масштабность и жестокость проявления современного терроризма, необходимость непрерывной борьбы с ним прежде всего правовыми методиками, подтверждает актуальность выбранной темы.
Терроризм как глобальная проблема требует постоянного внимания и изучения и поэтому представляет широкое поле для исследований с последующим их практическим применением.
В своей работе я бы хотела изучить развитие терроризма, его причины и проявление терроризма в мировом сообществе.
Терроризм в России в конце 19-начале 20 века
Озабоченный угрозой со стороны международного терроризма - чумы нашего времени - цивилизованный мир в поисках эффективных путей его сдерживания и пресечения обращается к прошлому, пытаясь проследить аналогии, извлечь уроки. Значительный интерес представляет феномен российского политического терроризма, наложившего отпечаток на социально-политические процессы страны последней трети XIX и начала XX столетия к повлиявшего на дальнейшие судьбы страны.
С помощью насилия, политических убийств, нагнетания страха экстремистские силы стремились дестабилизировать внутриполитическую жизнь, запугать правительственный лагерь, революционизировать оппозицию, чтобы захватить власть или добиться радикальных уступок для осуществления своих целей.
Политический терроризм был присущ не только российской истории, но проявлялся и той или иной степени в других странах. Жертвами его были государственные и общественные деятели, в том числе коронованные особы, президенты, премьеры и министры. По подсчетам специалистов, на земном шаре насильственной смертью погибло более 500 первых лиц государств. При этом в нашей стране, начиная с Киевской Руси уровень насильственной смерти правителей составил 28 процентов.
На общемировом фоне российская разновидность терроризма рассматриваемого периода отличалась некоторыми особенностями, обусловленными социально-политической структурой, менталитетом и историческими традициями общества. Среди них углубление конфликта и противостояния между самодержавным строем и радикальными оппозиционными слоями общества. Начатый с реформ 1860-х годов процесс перехода к конституционной монархии оказался нерешительным и замедленным, провоцируя общественное недовольство. Ряд непродуманных действий, стесняющих свободу университетской жизни, вызывали вспышки студенческих волнений. Вместо компромиссных форм взаимодействия укоренялись жесткие, антагонистические формы противостояния и борьбы.
В такой обстановке, не имея других механизмов влияния на судьбу страны, оппозиционные элементы стали чаще прибегать к исключительным, преступным действиям, в том числе к таким, как политический террор.
В программных документах многих террористических кружков и сообществ указывалось на применение террора, как ответной меры на репрессии правительства. Этим же оправдывали участие в терроре привлеченные к суду террористы.
Террористические настроения в условиях абсолютной самодержавной власти подогревались иллюзиями быстрого и сравнительно легкого, с «малой кровью» обновления страны с помощью физического устранения самодержца, его окружения, дестабилизации этим системы государственного управления. Это тем более казалось привлекательным на фоне провала «хождения в народ» и развеявшейся мечты о близкой крестьянской революции. Отсюда ориентация лишь на узкий круг заговорщиков и использование террора как детонатора к революционному возбуждению народа.
Одной из причин распространения экстремизма и терроризма в российском обществе надо считать укоренившийся и поддерживаемый среди населения, особенно среди интеллигенции, нигилистический взгляд на Россию, ее социально-политический строй, исторические традиции, культуру, экономику и т.д. При этом все увязывалось, обычно, с якобы никуда не годным государственным руководством, начиная от императора, министров, губернаторов и кончая полицейскими службами, судебными органами, различными ведомствами.
Бывший в прошлом одним из вожаков народовольцев, а потом порвавший с заблуждениями молодости Л.А. Тихомиров в зрелые годы писал, что на путь террора его бывших сподвижников вело убеждение, что якобы в России «ничего нельзя делать», что «Россия находится на краю гибели и погибнет чуть не завтра, если не будет спасена чрезвычайными революционными мерами». И.С. Аксаков отмечал:»… В молодежи неведомо откуда появилась злая струя, нам совершенно чуждая… вдруг появилась яркая ненависть ко всему русскому, а из этой молодежи анархисты формировали динамитчиков…».
На формирование крайне оппозиционных настроений в российском обществе заметное влияние оказали революционные события в ряде стран Европы, упразднение феодальных режимов, демократические свободы и институты. Вокруг этого в мире поднялась мощная, в большей части неоправданная реклама революционного романтизма. Влияние Запада на развитие политического терроризма проявлялось и в том, что революции там сопровождались массовым террором: во время якобинской диктатуры во Франции (май 1793 - июль 1794 гг.) было отправлено на гильотину 2663 человека. «Культ Французской революции, - писал А.И. Герцен -, первая религия молодого русского; и кто из нас не хранил портреты Робеспьера и Дантона».
При выяснении истоков российского политического терроризма нельзя сбрасывать со счета и влияния традиций отечественной истории - многочисленные дворцовые перевороты, крутые меры в отношении оппозиции Ивана Грозного и Петра I, разинщину и пугачевщину, что сопровождалось грубым произволом и насилием, большой кровью и нагнетанием страха.
Необходимо отметить и национальный аспект проблемы. История Российской империи в рассматриваемый период отмечена противостоянием с некоторыми национальными окраинами вплоть до крупных восстаний в Польше и длительных войн на Кавказе, что сопровождалось грубым насилием и вспышками кровавого террора. Порождали недовольство и проявления национальной дискриминации со стороны государственных органон. На распространении терроризма в определенной мере сказалось ослабление среди русского народа влияния нравственных норм православия. На это обратил, например, внимание Белинский в известном письме к Гоголю. Многие террористы объявляли себя на суде и даже перед казнью атеистами, оправдывая мнение Достоевского, что человек, утрачивая веру в бога, способен на самые низкие поступки вплоть до убийства.
Указанные социально-политические особенности России служили питательной средой для эскалации терроризма, формировали благоприятную нравственную атмосферу в обществе для его распространения. Ряды террористов пополнялись, их «подвиги» прославлялись. Они получали моральную и материальную поддержку состоятельных либералов.
О настроениях студенчества того времени философ И.А. Ильин писал: «В дореволюционное время среди русского студенчества считалось, что тот, кто все время отдает науке или искусству и, в сущности говоря, накапливает и бережет духовный и жизненно-реальный опыт, а от «общественности» и «политики» сторонится, тот «академист», «карьерист», «шкурник» и «реакционер». (…) «Настоящий» студент призван прежде всего желать и требовать политического и социального «обновления». Он должен иметь «идеал» и содействовать какой-нибудь определенной партии, но идеал «один», другого нет. Это «социализм». Что такое «социализм», из чего он исходит, к чему ведет, как осуществляется - этого не знал никто».
Атмосфера ослепления российского общества в отношении террора к концу 70-х годов высветилась в связи с процессом над террористкой В. Засулич. Вынесение оправдательного приговора за явно умышленное покушение на убийство петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова было встречено, по словам председательствующего на суде А.Ф. Кони, невиданным восторгом и ликованием не только в зале суда, но и за его пределами. Даже находившийся в зале суда Ф.М. Достоевский, до этого обличивший в романс «Бесы» терроризм в форме нечаевщины, высказался, по словам публициста Г.К. Градовского, за оправдание преступницы, при этом заметил: «чего доброго ее теперь возведут и героини». В последнем великий писатель оказался прав: террористку поставили на пьедестал. Голоса таких мыслителей, как К.Н. Леонтьев и Л.Н. Толстой, о пагубных последствиях приговора по сути не были услышаны обществом. Зато резонанс того, что произошло в петербургской судебной палате, был велик в России и за ее пределами, послужим импульсом и началом массового российского политического терроризма. Нельзя не согласиться с профессором Ю.Р. Носовым, который пишет: «Никаких случайностей не произошло, все дело в том, что общество хотело, точнее сказать, общество жаждало пришествия терроризма. Можно воспринимать это как коллективное ослепление, временное умопомрачение, синдром самоуничтожения, садомазохизм, наконец, но факт остается фактом: общество само накликало на себя терроризм, благословило его (потом спохватилось - да поздно)».
Террор второй волны отличался не только большей массовостью, но и неразборчивостью в выборе жертв: мишенью мог стать любой служащий, каким-либо образом связанный с правительственными структурами, любой человек в униформе.
Жертвами террора стали тысячи государственных и общественных деятелей, служащих и простых граждан. В официальных сообщениях и исследовательской литературе содержатся разноречивые сведения о числе этих жертв, но они поражают своими масштабами. Выступая на заседании Государственной думы, П.А. Столыпин сообщил, что только с октября 1905 г. по апрель 1906 года по политическим мотивам в стране убито 288 государственных служащих, 383 ранено. По подсчетам правоведа профессора Н.С. Таганцева в 1905-1908 гг. убито 2563 должностных лица и 3616 частных лиц. Американский профессор А. Гейфман приводит данные о 17 тысячах жертв политического терроризма в России за 1901-1911 гг. От рук террористов второй волны пали премьер П.А. Столыпин, министры Н.П. Боголепов, Д.С. Сипягин, В.К. Плеве, главный военный прокурор В.П. Павлов, начальник Главного тюремного управления A.M. Максимовский, десятки губернаторов, руководители многих жандармских и полицейских служб. Государству и частным предпринимателям был нанесен громадный ущерб от так называемых революционных экспроприации («эксов»): с января 1905 но июль 1906 г. было зарегистрировано 1951 крупное ограбление по политическим мотивам.
Власть не оставалась в долгу. Впрочем, это еще вопрос, кто кому возвращал «долги». Общество ли власти за каторгу Чернышевского и Николая Серно-Соловьевича, высылки без суда, смертные приговоры по оговору провокаторов или власть обществу за чрезмерный радикализм требований, действий?
Насилие было, взаимным, и кровавую спираль раскручивали обе стороны. Это было, в известном смысле, самоистребление. Ведь подобную власть породило само российское общество, не нашедшее впоследствии иных форм ее ограничения, чем убийства. И кто более виноват в умножении насилия в стране полубезумный Каракозов, наслушавшийся кровавоинфантильных разговоров в кружке своего двоюродного брата Н.А. Ишутина, или император Александр II, утвердивший смертный приговор этому не вполне вменяемому человеку? Кто знает, как пошла бы дальше история России, если бы Александр III прислушался к призыву Владимира Соловьева и помиловал убийц своего отца, морально разоружим (пожалуй, даже, морально уничтожив) революционеров, а не создал бы своей волей и руками палача мучеников революции и предмет подражания для тысяч неофитов! Ведь что ни говори, а Софья Перовская и Андрей Желябов (точнее, их образы) были самыми вдохновляющими и бесспорными фигурами русской революции.
Возникает естественный вопрос: почему? Почему именно к России терроризм принял столь широкие масштабы и достиг столь совершенных организационных форм. Все-таки именно «Народная воля» стала прообразом для последующих (и не только российских) террористических организаций. Вопрос имеет не только историографический характер. Терроризм остается одной из главных «болячек» человечества в настоящее время; в последние годы темпы роста террористических действий на территории бывшего СССР заставляют вспомнить о русской смуте начала века.
Еще одна проблема, неизбежно встающая перед исследователем терроризма в России - почему русские революционеры столь упорно возвращались к этому способу борьбы, несмотря на его кажущуюся неэффективность. Тем более что террористическая тактика подверглась, на первый взгляд, весьма убедительной и логичной критике на страницах социал-демократической печати. Наряду с тем, о чем говорилось выше, нежеланием власти вести диалог с обществом, подталкивавшим наиболее радикальную его часть к силовым методам (а такие условия к неизменном виде сохранялись вплоть до октября 1905 г.), и чисто психологическими моментами - нетерпением и жаждой мести, надо, по-видимому, задуматься о самом понятии эффективности и рациональности применительно к террору.
Во первых тepрор действительно заставлял правительство идти на уступки. Достаточно вспомнить «диктатуру сердца» М.Т. Лорис-Меликова и разрабатывавшиеся под его руководством проекты преобразования государственного строя России - несомненно, решающим толчком к изменению курса был взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г. Убийство министра внутренних дел И.К. Плеве 15 июля 1904 г. привело к «либеральной весне» при его преемнике П.Д. Святополк-Мирском. Любопытные данные содержатся в мемуарах бывшего директора Департамента полиции А.А. Лопухина, утверждавшего, что поворот Николая II в сторону «конституции» (рескрипт на имя министра внутренних дел А.Г. Булыгина) был вызван не событиями 9 января 1905 г., когда войска доказали свою верность режиму, а убийством его дяди великого князя Сергея Александровича, в чем император увидел приближение опасности для себя лично
«Классическим» аргументом критиков терроризма является то, что убийство народовольцами Александра II остановило «конституционный» процесс - Александр III отказался подписать проект Лорис-Меликова. Критики словно забывают, что на «конституционный» путь правительство заставили вступить именно террористы. К тому же, кто может быть уверенным, что Александр и подписал бы проект, останься он жив? Вполне вероятно, что полиция арестовала бы заговорщиков и в случае неудачного покушения. Где гарантии, что, умри Александр II естественной смертью, его преемник не поступил бы точно так же, как и после цареубийства? Наконец, кто может с уверенностью прогнозировать поведение нового императора, соверши оставшиеся на свободе народовольцы попытку нового покушения? Существует точка зрения, что террор оказался наиболее эффективным средством борьбы при ограниченности сил революционеров. Терроризм, по совершенно справедливому замечанию П.Н. Дурново, «это очень ядовитая идея, очень страшная, которая создала силу из бессилия».
В 1905 г. революционные идеи овладели массами. Идея построения общества справедливости, царства трудящихся, была весьма привлекательна, пути ее реализации просты и понятны уничтожить эксплуататоров, перестрелять, в конце концов, всю эту «сволочь» жандармов, директоров заводов, шпиков, производственных мастеров, не дававших житья «простому человеку». Идея революционного насилия попала на благоприятную почву нищеты, озлобленности, примитивного мышления и воплотилась в такие формы, с которыми, вероятно, не ожидали столкнуться ее пропагандисты.
Террор, бывший уделом избранных, героических личностей, стал явлением массовым. На смену Желябову и Перовской, Сазонову и Каляеву, задававшимися вопросами о целесообразности насилия, о личной ответственности, о жертве и искуплении, пришли люди, стрелявшие без особых раздумий - и не обязательно в министров, прославившихся жестокостью, или военных карателей, - а в тех, кто подвернулся под руку не вовремя, - обычного городового, или конторщика, на свою беду сопровождавшего крупную сумму денег, потребовавшуюся на революционные нужды. Впрочем, сумма могла быть и не очень крупной, могла быть не казенной, а частной - не все ли равно, если деньги в чужих руках - следствие эксплуатации, а революционерам, к примеру» не хватает средств на трамвайные билеты, чтобы поехать за город для упражнений в стрельбе. Тексты воспоминаний этих «новых людей» временами кажутся пародией («у меня был наган, и я чувствовал, что сейчас же с оружием в руках можно начать борьбу за социализм»), а их авторы - персонажами Андрея Платонова, Однако это не пародия. Таков был образ мыслей - и действий.
Подрастало поколение, для которого насилие становилось нормой, а человеческая жизнь вовсе не казалась высшей ценностью. Многим боевикам, в сущности, не важно было, от имени какой партии они стреляют или «экспроприируют». Нередки были случаи перехода из одной партии в другую - если там было больше простора для «боевой» деятельности. Да что говорить о «малых сих», лишь вчера услышавших о «социализации» или о Марксе, если сам Борис Савинков предлагал лидеру максималистов Михаилу Соколову сотрудничество, так как оба они - террористы, а расхождение партийных программ - дело второстепенное.
Терроризм «слева» имел зеркальное отражение «справа», в виде черносотенного террора, что хорошо показано в книге С.А. Степанова. Столыпинское кровопускание, или, по терминологии премьера, врачебные меры, наряду с умиротворением страны увеличивали, если можно так выразиться, сумму насилия в обществе. Возможно, легкое отношение к человеческой жизни, столь поражающее в истории России с 1917 г., сформировалось именно тогда, когда массовый терроризм снизу столкнулся с террором сверху.
Таким образом, жертвы с той и другой стороны острого противоборства. А во имя чего? «Манифест 17 октября 1905 г. вырван у царя террористами» - утверждаю адвокаты Гершуни-Савинкова. Однако эту «победу» едва ли можно считать адекватной понесенным жертвам. И, кроме того, свободы народ мог бы получить на четверть века раньше, если бы не 1 марта 1881 г. Была прервана и многообещающая реформаторская деятельность П.А. Столыпина. Разгул терроризма спровоцировал «кровавое воскресенье» и втянул страну в полосу массовых убийств, грабежей и разбоя 1905-1907 гг. Россия лишилась многих выдающихся государственных деятелей, выполнявших свой служебный долг. Велики негативные идеологические последствия террора. Глубоко безнравственная, антигуманная его сущность тлетворно влияла на самих преступников, на окружающих, особенно на молодежь. Террористы несли в общественную жизнь зловещий дух насилия, прививали бациллу привыкания к жестокости и убийствам, грабежам и разрушениям. Отзвуки терроризма болезненно отразились на судьбах страны: способствовали утверждению режима, основанного на страхе и насилии, сказались на кровопролитной гражданской войне. Большевистские лидеры, высказывавшие свое духовное родство с революционными террористами, придя к власти, далеко превзошли в терроре своих предшественников. И в наше время нетрудно увидеть в современном всплеске терроризма определенные генетические корни из прошлого. Исследование этого зловещего явления в его прошлом и настоящем может сослужить полезную службу в его сдерживании, нейтрализации и пресечении на современном этапе.
Россия является страной, не просто пережившей в конце XIX - начале XX века беспрецедентную по своим масштабам и продолжительности волну революционного терроризма, но и органически принявшей в свою культуру целый пантеон «героев-террористов» ранее, чем она стала жертвой «самой прогрессивной в истории человечества» идеологии.
Механизм «включения» в отечественную культуру террора и терроризма можно проследить через процесс рождения и развития в ней образа террориста. Основными вехами в нем стали крупнейшие «террористические» судебные процессы конца XIX - начала XX века, каждый из которых соединял в себе конкретное политическом действие и его образное представление и интерпретацию.
Впервые революционный терроризм предстал перед русским обществом как порождение и доведение до логического предела «нигилистического» культурного бунт конца 50-60-х годов XIX века. Радикалов этого времени объединяла не столько общая идеология, сколько общее резко отрицательное отношение к современном миру и его культуре. Порывая с «этим» обществом, отказываясь принимать его традиционный образ жизни и соответствовать общепринятым нравственным норма, нигилисты состоялись как «бунтари», еще толком не определив основных черт своей идеальной цели.
Все основные черты, свойственные «нигилистической» среде, - ярко выражены догматический материализм, презрение к обывателю и полное отсутствие желании ему понравиться, ненависть к современному обществу, его культуре, морали - характерны для всех основных фигур, с именами которых связано начало террористической кампании. Это П. Зайчневский (автор первой «террористической прокламации «Молодая Россия»), первый террорист-неудачник Д. Каракозов, первый теоретик русского революционного терроризма Ткачев и, наконец, первый действительно состоявшийся террорист Нечаев.
Первое знакомство русского общества с революционным терроризмом явило перед ним кровавый образ человека, не знающего моральных преград и стремящегося к уничтожению всего и вся во имя малопонятной цели. Это знакомство вызвало отношению к террористам резкую реакцию отторжения.
Но через некоторое время оказалось, что точку в этом вопросе ставить рано. Покушение В. Засулич на Трепова и, особенно, интерпретация этого события в суда над ней показали революционному лагерю, как должен выглядеть террористический акт, чтобы он поставил общество в тупик, и каким должен быть образ террориста, чтобы совершенный им акт насилия из действия, безусловно осуждаемого превратился в проблему, не поддающуюся однозначному истолкованию.
Фактически в ходе процесса над Засулич русское либеральное общество нашло достаточно убедительные аргументы того, что Трепов наказан по заслуге состоялось первое представление образа террориста-мученика, стремление к новому воспроизведению которого определит впоследствии характер террористической деятельности как «Народной воли», так и ее наследников из партии социалистов-революционеров (далее П.СР.).
В террористическую деятельность были вовлечены тысячи лиц, выходцев из различных социальных слоев общества, представителей многих национальностей, разных возрастных групп, мужчин и женщин. О преобладании среди них выходцев из интеллигенции свидетельствует социальная принадлежность террористов. Известна приводимая Лениным статистика привлеченных к судебной ответственности за политические преступления: за 1884-1890 гг. крестьяне составляли 7,1%, рабочие 15,1%, интеллигенты - 73,2%.
В возрастном составе среди террористов преобладали молодые люди в возрасте до 30 лет. Романтика революционной борьбы при скептическом отношении к прошлому, таинственный образ «борцов за свободу и счастье народа», раздуваемый нелегальной печатью, будоражил воображение, вызывал стремление к подражанию. «Многие из нас, - писал впоследствии Ленин, - начинали революционно мыслить как народовольцы, почти все в ранней юности преклонялись перед героями террора». По данным III Отделения его Императорского Величества канцелярии к 1878 г. из привлеченных к дознаниям по политическим делам более 60% составляли лица моложе 25 лет.
Пополнение террористам давала студенческая среда, податливая революционной пропаганде и нигилистическим настроениям. К 1907 г. число студентов вузов в стране по сравнению с 1897 г. выросло почти в три раза, главным образом за счет выходцев из низших сословий. Репрессивные меры в отношении студенческих волнений подогревали экстремистские настроения. Следует согласиться с американским историком Р. Пайпсом. который пишет: «Последние полвека своего существования старый режим находился в состоянии перманентной войны со своим студенчеством». Среди лиц, привлекавшихся по народовольческим процессам в 1880-х годах, студенты составляли 38,3%. В орбиту террористических организаций попадали молодые люди, исключенные из вузов. Из них вышло немало активных боевиков и крупных организаторов террора: А. Желябов, Д. Каракозов. А. Соловьев, А. Михайлов, П. Карпович, С. Балмашев, Б. Савинков, И. Каляев, Е. Сазонов, М. Швейцер и другие.
Характерной особенностью терроризма в России является большой удельный вес среди его участников женщин, - следствие их правовой дискриминации и своеобразное проявление феминизма. Расширение доступа женщин к образованию повышало их самосознание и активизировало участие в политической жизни. Высшие женские курсы в 1870-х годах были учреждены в Петербурге, Москве, Казани, Киеве. В 1906 г. в университетах России училось 2130 женщин. На I Всероссийском женском съезде (декабрь 1908 г.) отмечалось, что «в деле высшего женского образования мы далеко опередили Запад», и делался вывод. «Массовое возбуждение умов не осталось без влияния на женскую психику; оно бросает ее и русло бурной политической жизни; благородный и безудержный энтузиазм вовлекает женщин в ряды поборников нового права и приводит многих из них к подножию эшафота».
Женщины вызывали меньшее подозрение у полицейско-сыскных органов, полому руководство террористических организаций стремилось вербовать их и привлекать к участию к ответственных терактах. Среди наиболее активных террористок-народовольцев выделялись С. Перовская, Г. Гельфман, В. Фигнер, С. Лешерн, О. Любатович, А. Якимова,. Корба, С. Гинсбург, Л. Волкенштейн, Т. Лебедева, П. Ивановская и другие; среди эсеров - Е. Брешко-Брешковская, М. Спиридонова, Т. Леонтьева, Д. Бриллиант, З. Коноплянникова, Ф. Фрумкина, Е. Рогозинникова, Е. Ковальская, М. Школьник и другие. По подсчетам американской исследовательницы Эми Найт, в 1902-1910 гг. в боевой организации эсеров женщины составляли около 1/3 состава. В составе Северного летучего отряда эсеров их насчитывалось до половины.
Одной из особенностей российского политического терроризма является его многонациональный состав, отражающий этническую специфику Российской империи. Наряду с русскими в терроре активно участвовали представители национальных окраин, особенно Польши. Прибалтики, Украины, Кавказа. Здесь террористическая деятельность носила в значительной степени националистический и сепаратистский характер. Большой удельный вес среди террористов составляли евреи. Об их оппозиционности в рассматриваемые годы свидетельствует интенсивная эмиграция. Среди народовольцев выделялись такие активисты еврейского происхождения, как Г. Гольденберг, Л. Дейч, А. Зунделевич, Л. Шишко, Г. Гельфман, С. Гинсбург, Л. Гартман. Евреи составляли прочное большинство в руководстве и среди боевиков-эсеров: Г. Гершуни, А. Гоц,. Чернов, Л. Зильберберг, X. Левит, М. Швейцер, С. Виттенберг, Д, Бриллиант, Ш. Сикорский и др. По подсчетам Р.А. Городницкого, в Боевой организации эсеров в 1907-1908 голах евреи составляли до половины состава. Такой же, примерно, удельный вес они составляли в боевых группах анархистов.
Активность евреев в революционном движении, в том числе и в террористической деятельности, связана с еврейскими погромами, с дискриминационной политикой правительства в отношении них, с антисемитскими настроениями, в стране. Видимо, какая-то часть из них была заражена сионистскими идеями об избранности и особой миссии еврейской нации.
Особенностью политического терроризма в России также была высокая степень его организации. Если в других странах в этот период он был делом одиночек и выражался преимущественно в стихийных выступлениях, то в России террористы, как правило, были организованы, их действия планировались и направлялись партиями, тайными обществами, кружками, боевыми отрядами и группами. «Народная воля» и боевая организация эсеров по дисциплине, отработанной системе конспирации, технической оснащенности и эффективности не имели себе равных в мировой практике. Руководящие органы террористических организаций намечали объекты покушений, выделяли исполнителей, решали вопросы финансирования и вооружения, содержали типографии, конспиративные квартиры, мастерские по изготовлению оружия и боеприпасов, фальшивых документов.
Указанные особенности делали политический терроризм в России опасным для общества, требовали напряженной, длительной, бескомпромиссной борьбы и немалых жертв для его сдерживания и преодолений
Значительную часть среди террористов составляли убежденные последователи, твердо верившие в благородную преобразующую силу террора. Из них выходили стойкие, фанатичные боевики, готовые на самопожертвование во имя, по их мнению, великой цели (Д. Каракозов, А. Соловьев, Б. Савинков, И. Каляев, Е. Сазонов, А. Покотилов, Д. Бриллиант, З. Кононлянникова, М. Спиридонова и другие). Немалую часть составляли «рыцари на час»: молодые люди, увлеченные романтикой революционного подвига, любители острых ощущений, или попавшие в сети, расставленные опытными «ловцами человеческих душ».
Многие не выдерживали напряжения, разочаровывались, а будучи арестованными, каялись и выдавали сообщников (Н. Рысаков. Г. Гольденберг, И. Окладский, А. Квятковский, Я. Стефанович, П. Елько., Н. Стародворский, Ф. Качура и другие).
Большой слой террористов составляли лица без определенных занятий, выбитые из нормальной жизненной колеи. Выполняя террористические задания, они получали не только средства для жизни, но нередко могли совершать путешествия по стране и зарубежью. Большой наплыв таких лиц наблюдался на этапе, когда широкий размах приобрели революционные эксы. Произошло заметное разбавление политического террора уголовниками, любителями ловить рыбу в мутной воде. По словам П.Б. Струве, произошло «слияние «революционера» с «разбойником». «…В революцию ворвалась струя прожигания жизни и погони за наслаждениями…». В наибольшей степени это выявилось у анархистов Жандармский генерал А.В. Герасимов в показаниях следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. отмечал, что «многие организации, действовавшие под анархистским флагом, по своей идеологии не были революционными, а просто пользовались анархической риторикой для оправдания обычного бандитизма».
Нельзя сбрасывать со счета вступление в террор лиц с неуравновешенной психикой, с личной жизненной драмой. Некоторых из них привлекала слава Герострата, для других это был нестандартный способ ухода из жизни с громким хлопаньем дверей. Психопатология в сочетании с постоянными стрессовыми перегрузками и шаткостью идейных позиций порождали среди этих революционеров большое число самоубийц и клиентов психиатрических лечебниц. Покончили жизнь самоубийством такие активные террористы, как Е. Сазонов, Г. Гольденсберг. Н. Саблин, М. Грачевский, М. Клименко, И. Баринов, П. Поливанов, И. Коморский, С. Гинсбург, Р. Лурье, М. Канчер, С. Ильинский, Э. Лапина, М. Калюжная и другие. После ареста оказались в психиатрических лечебницах Д. Бриллиант, Е. Дулебов. А. Емельянов. А. Арончик, А. Буцевич, В. Андрианов, Н. Щедрин, Л. Руднева. Фанатичная террористка, дочь якутского вице-губернатора Татьяна Леонтьева, готовившая покушение на Николая II, а затем застрелившая в Швейцарии француза Ш. Мюллера, приняв его за российского министра П.Н. Дурново, в заключении предпринимала две попытки самоубийства, закончила жизнь в больнице для душевнобольных. В парижской психиатрической лечебнице умер 40-летний приверженец и теоретик революционного террора Петр Ткачев.
Этнотеррор в 20 веке
Отличительная особенность терроризма конца XX в. - его выраженная этноконфессиональная природа. И если вплоть до начала 1990-х годов исламский фундаментализм и тем более исламский терроризм были для большинства российских граждан скорее абстракцией, не оказывающей серьезного влияния на происходящие в стране процессы, то события, разворачивающиеся на Северном Кавказе и вдоль южных границ России, потребовали пересмотра подходов к исламу не только как к мировой религии, последователи которой в самой России составляют (по разным подсчетам) от 15 до 18% населения, но и как к мощному политическому фактору.
Амплитуда оценок исламского фундаментализма в России чрезвычайно велика - от представления его в качестве чуть ли не самой главной угрозы национальной безопасности страны до едва ли не полного игнорирования исходящей от него опасности. Однако разница в подходах к данному феномену отнюдь не мешает почти всем заинтересованным сторонам использовать ислам как политический рычаг для достижения конкретных стратегических целей.
Следует отметить, что Россия, для которой проблема исламского фундаментализма является в принципе новой, оказалась в очень непростой ситуации. Дело в том, что в ней развиваются, причем параллельно, несколько разнонаправленных процессов: с одной стороны, в ряде мусульманских республик происходит усиление позиции исламского фундаментализма, с другой - совершающиеся на территории России террористические акты общественное мнение все определеннее связывает с исламистами. Колее того, военные действия российской армии на территории Дагестана и Чечни преподносятся - и на государственном уровне, и в СМИ - как «борьба с исламскими фундаменталистами», «с бандформированиями» и «международным терроризмом». Отсутствие четких дефиниций, свидетельствующее об известном непонимании и, возможно, недооценке сути происходящего в мусульманских регионах страны, в свою очередь провоцирует рост антиисламских настроений в российском обществе. Между тем для России исламофобия чревата резким обострением внутриполитической обстановки и потенциальной утратой территорий, где влиятелен ислам.
Акцентирование исламского фактора как неотъемлемой характеристики тех или иных террористических действий приводит к тому, что между терроризмом, исламским фундаментализмом и исламом как религиозным направлением ставится знак равенства, что абсолютно недопустимо, особенно в мультиконфессиональном государстве, каковым является Россия.
Как известно, принцип «всякое действие рождает противодействие» срабатывает и в политике. Здесь мне кажется целесообразным хотя бы схематично рассмотреть направленность действий участников конфликта. Напомню в связи с этим: когда к политике устрашения или подавления противника насильственными методами прибегают оппозиционные организации, группировки или индивиды, их акции принято обозначать понятием «терроризм», когда же подобные методы использует государство против оппозиционных сил, обычно говорят о «государственном терроре».
И политический терроризм, и государственный террор, бесспорно, обусловлены борьбой за власть, в первом случае - за ее приобретение, во втором - за ее сохранение. Конечно, характер оппозиционного терроризма зависит, в частности, от идейно-политических позиций группировки или организации и ее конкретных политических целей на стадии обращения к террору. В то же время необходимо учитывать, что государственный террор и оппозиционный терроризм связаны друг с другом симбиотически и стимулируют друг друга. Прибегая к репрессиям и террору, государство провоцирует ответные действия в форме оппозиционного терроризма, а затем жестко подавляет их.
В целом анализ феномена терроризма позволяет сформулировать несколько общих выводов.
К террору как к средству достижения конкретных целей прибегают и отдельные организации, и государство. При этом терроризм первых менее разрушителен, чем государственный террор.
Террористические группы неспособны, существовать без государственной поддержки, которая может поступать не только извне, но и (в ряде случаев) со стороны собственного государства.
Наличие в стране террористических организаций зачастую позволяет государству - под предлогом защиты безопасности и интересов населения - решать проблему своей легитимности.
Отличительными чертами современного терроризма являются его этносепаратистская природа и этнонационалистические цели.
В идеологии терроризма конца XX в. заметно усиливается влияние религиозного фактора. Его использование увеличивает число сторонников террористических организаций и сочувствующих, а следовательно, затрудняет борьбу с ними
Религиозный фактор нивелирует этнические различия, и национальное по типу государство напрямую сталкивается с феноменом международной солидарности террористов - религиозных фанатиков.
Между различными террористическими организациями, практически вне зависимости от их конкретных этнонациональных целей, существуют тесные экономические и военные связи, действует механизм взаимовыручки и взаимопомощи.
Все типы сепаратистов, в т.ч. исламские радикалы, имеют ограниченные, в основном локальные, цели.
Террористы способны добиваться некоторых успехов на локальном уровне, что создает иллюзию допустимости и эффективности террористических методов борьбы.
На этапе борьбы за власть возможен отказ той или иной террористической организации от насилия и ее присоединение к политическому процессу. Не исключена трансформация нелегитимной террористической организации в правящую и легитимную группировку. Это, в свою очередь, может спровоцировать возникновение новых террористических формирований.
Содержание крупных террористических объединений становится все более невыгодным даже для сверхдержав.
Прослеживается явная тенденция к появлению - наряду с отлично организованными крупными террористическими структурами - более мелких, зачастую «одномоментных», террористических групп. Все большее распространение получает практика проведения террористических акций фанатиками-одиночками.
Терроризм нередко приводит к экономическому спаду и дестабилизации в стране, однако в ряде случаев этого не происходит.
Хотя общественность, политические деятели и СМИ склонны преувеличивать значение терроризма и перспективы его роста, тем не менее его деструктивный потенциал действительно возрастает. Одновременно увеличивается и трудность борьбы с терроризмом.
В России, имеющей значительную долю мусульманского населения и граничащей с мусульманскими государствами, решение проблемы исламского фундаментализма, сопряженного с терроризмом, требует особой аккуратности и осторожности. Для того чтобы избежать широкомасштабной конфронтации с миром ислама не только в рамках самой страны, но и за ее пределами, необходимы взвешенная оценка происходящего и сотрудничество с теми силами мусульманского общества, которые стоят на позициях ортодоксального ислама. В любом случае очевидно, что урегулирование конфликта на Северном Кавказе вряд ли возможно исключительно насильственными методами.
Справедливо предположить, что государственный террор, унесший с 1917 г. миллионы жизней, имеет генетическую связь с террором дореволюционным - как лево- и правоэкстремистским, так и правительственным. И если мы хотим понять, каким образом политические убийства (по суду или без оного) государством своих граждан стали нормой на десятилетия, необходимо обратиться к истокам политического экстремизма в истории России. Волна терроризма, захлестнувшая нашу страну в последние годы, заставляет еще раз заглянуть и это универсальное зеркало, каким является история. История, как известно, имеет свойство повторяться. В случае с терроризмом повторяется она чаще как трагедия, а не как фарс. Тем важнее усвоить ее уроки.
Организация Абу Нидала (ОАН)
Организация «Абу Нидал» (ОАН), также известная как «Черный сентябрь», Революционный совет Фатах, Арабский революционный совет, Арабские революционные бригады, Революционная организация социалистических мусульман.
Группа Абу Сайфа (ГАС)
Группа «Абу Сайяф» (ГАС), также известная как «Аль харакат аль исламийя».
Вооруженная исламская группа (ВИГ). Также известная как «Групман исламик арм», АИГ, «Аль-джама, а аль-исламия аль-мусалла».
Аум Синрике
«Аум синрике», также известная как «Высшая истина Аум».
Организация басков за родину и свободу (ЭТА)
«Отечество и свобода басков» (ЭТА), также известная как «Эускади та аскатасуна».
Гама а эль-Исламийя (Исламская группа, ИГ)
«Гама а аль-исламийя» («Исламская группа», ИГ), также известная как «Аль-гама ат».
ХАМАС (Движение исламского сопротивления)
ХАМАС (Исламское движение сопротивления), также известное как «Харакат аль-мухавама аль-исламия», «Студенты Айяш», «Студенты инженерного профиля», подразделения «Яхья Айяш», бригады «Изз аль-дин аль-хассим», силы «Изз аль-дин аль-хассим», батальоны «Изз аль-дин аль-хассим», бригады «Изз аль-дин аль хассам», силы «Изз аль-дин аль хассам», батальоны «Изз аль-дин аль хассам».
Харакат эль-Моджахедин (ХЭМ)
«Харакат уль-муджахидин» (ХУМ), также известный как «Харакат уль-ансар», ХУА, «Аль-хадид», «Аль-хадит», «Аль-фаран».
Хезболла (партия Всевышнего)
«Хесболла» («Партия Бога»). Другие названия: «Исламский джихад», «Организация исламского джихада», Организация революционного правосудия, «Организация угнетенных на Земле», «Исламский джихад за освобождение Палестины», «Организация правоверных против неверных», «Ансар аллах», «Последователи пророка Мухаммеда».
Японская Красная армия (ЯКА)
«Японская Красная армия» (ЯКА). Другие названия: «Антиимпериалистическая интернациональная бригада» (АИИБ), «Ниппон секигун», «Нихон секигун», «Святая военная бригада», «Антивоенный демократический фронт».
Эль-Джихад
«Аль-Джихад». Другие названия: «Египетский аль-Джихад», «Новый джихад», «Египетский исламский джихад», «Группа джихада».
Ках
«Ках». Другие названия: «Подавление предателей», «Дикуй Богдим».
Рабочая партия Курдистана (РПК)
Курдская рабочая партия (КРП). Другое название: «Партия Каркеран Курдистан»
Тигры освобождения Тамиль Элама (ТОТЭ)
«Тигры освобождения Тамил Илама» (ТОТИ). Другие названия: «Тамильские тигры», «Группа Эллалан». Действует под прикрытием таких организаций, как «Всемирная тамильская ассоциация» (ВТА), «Всемирное тамильское движение» (ВТД), «Федерация ассоциаций канадских тамилов» (ФАКТ), «Группа Сангиллан»
Организация Моджахедин-е Хальк (ОМЕ, ОМХ, НССИ и многие другие)
Другие названия: «Моджахедин-э Кхальк», Национальная освободительная армия Ирана» (НОА, воинственное крыло МЭК), «Народная моджахедская организация Ирана» (НМОИ), «Национальный совет сопротивления» (НСС), «Организация народных священных воинов Ирана»,
Национальная освободительная армия (НОА)
«Национальная освободительная армия» (ЭЛН). Другое название: «Эхерсито либерасьон насиональ»
Группа Шакаки Палестинского исламского джихада (ПИД)
«Палестинский исламский джихад» - группа «Шакаки». Другие названия: «ПИД» - группировка «Шакаки», «Палестинский исламский джихад» (ПИД), «Исламский джихад Палестины», «Исламский джихад в Палестине», «Отряд абу-Гхунайма» в составе организации «Хесболла Байт аль-Макдис»
Группа «Фронт освобождения Палестины - Абу Аббас»
Группа «Фронт освобождения Палестины - Абу Аббас». Другие названия: «Фронт освобождения Палестины» (ФОП), «ФОП-Абу Аббас».
Народный фронт за освобождение Палестины (НФОП)
Народный фронт освобождения Палестины (НФОП), также известный как Красные орлы, Группа Красные орлы, Группа Красные орлы, Группа Халхул, Команда Халхул. Главное командование Народного фронта за освобождение Палестины (ГК-НФОП). Народный фронт освобождения Палестины - Главное командование (НФОП - ГК).
Революционные вооруженные силы Колумбии (РВСК)
Революционные вооруженные силы Колумбии (ФАРК), также известная как Фуэрсас Армадас Революционариас де Коломбия.
Революционная организация 17 ноября (17 ноября)
Революционная организация 17 ноября (17 ноября), известная также как Эпанастатики Органоси 17 ноември.
Революционная народно-освободительная армия / фронт (РНОА/Ф)
Революционная народно-освободительная партия / фронт, также известная как Девримчи Сол (Революционные левые), Девримчи Халк Куртулус Партиси-Сефеси (ДХКП/С), Дев Сол Силахли Бирликлери, Дев Сол СДБ, Дев Сол вооруженные революционные группы.
Революционная народная борьба (ЭЛА)
Революционная борьба народа (ЭЛА), также известная как Эпанастатикос Лайкос Агонас, Революционная народная борьба, Июнь 1978 г., Организация революционной международной солидарности, Революционное ядро, Революционные ячейки, Освободительная борьба.
Сияющий путь (Сендеро Люминосо, СП)
«Сияющий путь» (Сендеро Люминосо), также известная как Партидо Комуниста дель Перу эн эль Сендеро Люминосо де Хосе Карлос Мариатеги (Коммунистическая партия Перу на сияющем пути Хосе Карлоса Мариатеги), Партидо Комуниста дель Перу (Коммунистическая партия Перу), ПКП, Сокорро Популар дель Перу (Народная помощь Перу), СПП, Эхерсито Герильеро Популар (Народная повстанческая армия), ЭГП, Эхерсито Популар де Либерасьон (Народно-освободительная армия), ЭПЛ.
Революционное движение Тупак Амару (РДТА)
Революционное движение Тупак Амару (МРТА), также известная как Мовимьенто Революцинарио Тупак Амару.
Аль-Кайда
Также известная как Каеда, «База», Исламская армия, Всемирный исламский фронт джихада против евреев и крестоносцев, Исламская армия за освобождение святых мест, Система Усамы бин Ладена, Организация Усамы бин Ладена, Фонд исламского спасения, Группа по защите святых мест.
Основана
Усамой бин Ладеном примерно в 1990 г. с целью объединения арабов, которые боролись в Афганистане против советского вторжения. Оказывала финансовую помощь, комплектовала и обучала экстремистов из числа мусульман-суннитов для афганского сопротивления. В настоящее время преследует цель «восстановления мусульманского государства» во всем мире. Сотрудничает с объединенными исламскими группами экстремистов в целях свержения режимов, которые она считает «неисламистскими», и удаления из мусульманских стран представителей запада. В феврале 1998 г. выпустила заявление под шапкой «Всемирного исламского фронта джихада против евреев и крестоносцев», где утверждала, что все мусульмане обязаны повсеместно убивать американских граждан, как невоенных, так и военных, и их союзников.
Деятельность.
августа произвела взрывы в американских посольствах в Найроби, Кения, и Дар-эс-Саламе, Танзания, в результате которых были убиты не менее 301 человека и ранены еще более 5000 человек. Заявляет о том, что в 1993 г. в Сомали сбивала американские вертолеты и убивала американских военнослужащих, а также произвела три взрыва, направленных против присутствия войск США в Адене, Йемен, в декабре 1992 г.
Организация связана с планами попыток совершения террористических операций, включая план убийства Папы в ходе его визита в Манилу в конце 1994 г., одновременные взрывы в американском и израильском посольствах в Маниле и других азиатских столицах в конце 1994 г., взрывы в воздухе десятка самолетов, совершавших рейсы из США над Тихим океаном, в 1995 г. и план убийства Президента Клинтона в ходе его визита на Филиппины в начале 1995 г., взрыв Торгового центра в Нью-Йорке и здания Пентагона в Вашингтоне 11 сентября 2001 г.
Организация продолжает обучать, финансировать и оказывать материально-техническую поддержку террористическим группам, которые разделяют указанные цели.
Внутренние вооруженные конфликты перестанут быть опасными для стран и народов только тогда, когда будет покончено с практикой использования этих конфликтов третьими странами для решения своих крупных геополитических и иных задач.
Заключение
терроризм этнотеррор организация общество
Таким образом, в социологии насилие определяется как действие чрезвычайного характера, наносящее серьезный вред жизни и достоинству людей или условиям их существования.
Терроризм как разновидность социального насилия стал общечеловеческой бедой, и борьба с ним должна вестись сообща. Правительствам и народам нужно навсегда выучить важнейший урок: нельзя опираться на террор и беззаконие ради достижения политических целей, нельзя оправдывать и поддерживать преступные силы рассуждениями о человеческих правах тех, кто не только не уважает права и свободы других, но сеет вокруг себя смерть и разрушение. Исполнение преступной воли должно быть пресечено или наказано самым строгим образом.
Сегодня мир стал иным. Мы со всей ужасающей ясностью видим призрак войны ХХ века, ибо столкнулись с еще одной, особенно дерзкой попыткой насильственно навязать другим свое видение мирового порядка, опираясь на собственные мировоззренческие или религиозные убеждения, абсолютизируя свою культуру и свой образ жизни. Пусть эти трагические дни побудят нас переосмыслить современное мироустройство и начать созидать его так, чтобы народы мира могли жить согласно своим традициям и устремлениям, без эксплуатации и подавления, но в гармонии друг с другом. Только так мы сможем избежать развития мировой истории по самым пессимистическим сценариям, которые вспоминаются сегодня.
Список литературы
1. А.С. Баранов Образ террориста в русской культуре конца XIX - начала XX века (С. Нечаев, В. Засулич, И. Каляев, Б. Савинков) Общественные науки и современность 1998 №2.
. О.В. Будницкий «Кровь по совести»: Терроризм в России (вторая половина XIX - начало XX)
. Г.В. Новикова Сильная стратегия слабых Террор в конце XX века
. А.И. Суворов Политический терроризм России XIX XX веков. Истоки, структура, особенности Историческая социология 2002 г.