Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Оглавление
Может ли нравственная война вестись безнравственно?
Война и сообщество в защиту прав человека
Что сказало международное сообщество в защиту прав человека о вмешательстве НАТО?
Что сообщество в защиту прав человека не сказало о вмешательстве НАТО?
Что открывает косовская война в нынешнем статусе международного сообщества в защиту прав человека?
Димитрина Петрова
Я рассмотрю три вопроса: (1) Как отреагировало международное сообщество в защиту прав человека на войну в Косово и, в частности, на натовские бомбардировки Югославии? (2) О чем это сообщество не сказало? (3) Что выявила война в Косово в отношении нынешнего статуса международного сообщества в защиту прав человека?
Что сказало международное сообщество в защиту прав человека о вмешательстве НАТО?
Значительная часть мирового сообщества в защиту прав человека, пребывая в замешательстве, хранила молчание и не способна была оказать влияние на публичное обсуждение событий в Косово - в той мере, в какой обсуждение вообще велось. Когда бы правозащитные организации и активисты ни принимали участия в публичных дебатах, их мышлению недоставало строгости. Надо признать, что это сообщество выработало широкоразделяемый консенсус в отношении принципа гуманитарного вмешательства и недопустимости того, чтобы грубейшие нарушения прав человека совершались безнаказанно. И это его историческое достижение. Но оно не сумело закрепить это достижение таким образом, который соответствовал бы принципам и ценностям системы прав человека.
Эта неудача приняла различные формы, от полного отказа от принципа силового гуманитарного вмешательства во имя радикального пацифизма до абсолютной поддержки интервенционизма и натовских бомбардировок. Принцип гуманитарного вмешательства основан на посылке, что, когда правительство начинает совершать грубые и систематические нарушения прав человека, международное сообщество обязано вмешаться - если необходимо, то и военным путем. Выдвигалось возражение о том, что удары с воздуха составляли нарушение действующего международного права и противоречили Уставу ООН. Но права человека как нравственная система имеют приоритет перед позитивным правом: законодательство не создает права человека; права человека создают законодательство. С этой точки зрения обсуждение правомерности натовских бомбардировок, разумеется важное для будущего международно-правового режима прав человека, не было и не должно было бы быть решающим фактором в формировании мнения об измерении прав человека в косовской войне. Заботам о защите прав человека не должно препятствовать неоправданно строгое следование писанному праву.
Большинство правозащитников признают, что права человека являются предметом международной заботы и, если совершаются грубые и систематические нарушения прав человека внутри границ суверенного государства, независимо от того, выборное ли его правительство или нет, международное сообщество должно вмешаться, даже если для этого нет достаточных юридических оснований. Более того, если окажется, что мирное вмешательство невозможно, военное вмешательство является оправданным. Если мы не будем действовать своевременно и решительно в защиту жертв, мы тем самым потворствуем убийцам. Сообщество в защиту прав человека, или, по крайней мере, его большинств о на Западе, следует этой логике. Это стало особенно очевидным после трагических уроков Боснии и Руанды, когда множество жизней могло бы быть спасено, если бы международное сообщество действовало быстро, направив военные силы для защиты гражданского населения. Оставаться пассивными в то время, когда убивают, пытают, изгоняют из домов и унижают тысячи людей, - означает демонстриро вать не только слабость, но и безответственность.
К моменту, когда правительство Милошевича отказалось подписать соглашение в Рамбуйе, потребовалось сочетание силы и ответственности, направляемое единой политической волей к действию во имя прав человека. НАТО было единственным международным субъектом, отвечающим этому требованию, и была, следовательно, призвана действовать. У международного сообщества в защиту прав человека была причина для торжества. Если бы мир остановился в тот момент, когда было принято решение начать военную кампанию, все могло бы показаться простым и ясным. 24 марта 1999 года могло бы оказаться подходящим днем для ортодоксального правозащитника, дабы умереть счастливым, почти примирившись с этим миром, в предвкушении светлого будущего прав человека на Земле.
Мы упустили этот шанс. Мы явились свидетелями того, как вслед за 24 марта натовские бомбардировки привели к еще большим человеческим жертвам и еще более грубым нарушениям прав человека, чем до этого. Было ли НАТО причиной, двигателем или лишь одним из факторов среди прочих? Чтобы выдвинуть обвинение против НАТО, не так уж обязательно отвечать на эти вопросы. Рассматривайте это как хотите, согласно вашей собственной исторической метафизике. НАТО в значительной степени ответственно за судьбы сотен тысяч людей. Наряду с властями Белграда оно ответственно за страдания и гибель людей на территории Союзной Республики Югославия. Отрицание этой ответственности - дешевая военно-пропагандистская стратегия, и я не стану рассматривать ее в настоящей статье. Мой аргумент имеет смысл лишь для тех, кто разделяет идею об ответственности НАТО за гибель и страдания людей. Но быть ответственным не означает автоматически быть виновным. Утверждать, что НАТО несет ответственность, - не значит требовать его осуждения, поношения или принижения. Можно оказаться причиной гибели и жестоких страданий людей и в то же время оставаться правым, иными словами, действовать в соответствии с принципами и ценностями системы прав человека. Выдвигая возражения против кампании натовских бомбардировок с учетом всего сказанного, я задаюсь вопросом: была ли кампания НАТО, исходя из всех вышеизложенных предположений, неправомерной с точки зрения морали, как неотъемлемого элемента парадигмы прав человека.
Что сообщество в защиту прав человека
не сказало о вмешательстве НАТО?
Нравственная целостность невозможна без способности выстроить иерархию системы ценностей и принципов, а не просто иметь эти ценности, разложенными вокруг себя, под рукой, чтобы обратиться к ним при случае, как это характерно для "идеологий".
Право на жизнь является фундаментом иерархии прав человека. Оно лежит в основании всех других прав и основных международных и внутригосударственных документов. В соответствии с моральной нормой, которая лежит в основе этого права, убийство противоправно. На этом этапе необходимо понять, что экстремальные пацифисты и радикальные оппоненты насилия не соглашаются, или даже не допускают самой мысли о том, что принцип силового гуманитарного вмешательства не только не противоречит императиву "не убий", но, наоборот, логически вытекает из него. Если для кого-либо наивысшей ценностью является человеческая жизнь, то от него ожидается и определенное поведение. Он должен убивать, если, убивая, он непосредственно спасает больше жизней, чем губит.
Следующее и наиболее важное значение нравственности, защищающей права человека, либо игнорируется, либо неверно трактуется сторонниками силового вмешательства, которые хотели, чтобы НАТО продолжало бомбардировки "так долго, как потребуется" для низвержения Милошевича. Принцип "убий, если", а следовательно, и принцип силового вмешательства производен и вторичен. Он ограничен действием более основополагающего принципа - защиты жизни, из которого он следует и чьим инструментом претворения в жизнь является. Он приемлем лишь в той мере, в какой он остается таким инструментом. Поэтому подобно тому, как мы оставляем транспортное средство, находящееся на пути к крушению, мы должны отказаться от вторичного принципа вмешательства и вернуться к твердым основам первичной ценности - праву на жизнь, как только становится ясно, что инструмент не работает или дает обратный эффект. Если это так, то нашу позицию по отношению к бомбардировкам НАТО следует оценивать с точки зрения способности кампании воздушных налетов защитить человеческую жизнь.
Вскоре после начала бомбардировок многие обозреватели забили тревогу: положение с правами человека ухудшалось с каждым днем. Обеспокоенные движением военной машины, некоторые "интервенционисты" (в том числе и автор настоящей статьи) призвали к прекращению бомбардировок и немедленному началу переговоров по поиску мирных путей разрешения конфликта. Иные члены сообщества в защиту прав человека отреагировали заявлением, что прекращение натовских бомбардировок будет означать дарование победы Милошевичу и сохранение установлен ного им status quo, а именно продолжение этнических чисток в Косово. Я разделяла эти опасения, но, несмотря на них, настаивала на том, что, если бомбардировки будут продолжаться и даже если в конце концов НАТО достигнет своей цели положить конец этническим чисткам, цена такой победы может оказаться неоправданно высокой: еще сотни, а возможно, и тысячи смертей и разбитых судеб. Продолжение военных действий, следовательно, не могло быть оправдано на основании защиты прав человека. То, о чем говорили противники воздушных налетов вскоре после начала бомбардировок в будущем времени, теперь может быть лишь печальной констатацией в прошлом и настоящем совершенном времени.
События подтвердили, что одержать быструю и бескровную победу над Милошевичем не удалось. Цена поддержки бомбардировок во имя спасения принципа гуманитарного вмешательства на самом деле оказалась чрезмерно высока. Бомбардировки продолжались, а между тем нарушения прав человека (и прежде всего косовских албанцев) приобретали все больший размах, значительно превосходящий масштаб преступлений, которые планировалось предотвратить либо наказать бомбардировками. Этого бы не случилось, реши НАТО вместо "безопасной" кампании ударов с воздуха ввести наземные войска. Так или иначе, но призрачно быстрого и чрезвычайно эффективного блиц-наступления, на которое многие надеялись, не произошло. Время работало против гражданского населения как Косово, так и Сербии. Сумело ли НАТО в действительности предотвратить репрессии против косовских албанцев? Вовсе нет. Иными словами, НАТО не удалось реализовать наиболее значимую часть своей задачи, суть своей акции, которая единственная могла служить оправданием развернутой им кампании. Жертвой этой акции стало также и сербское и черногорское население. Целые сообщества, в том числе и цыгане по всей Югославии, потеряли десятую часть своих представителей в этой войне. А можно ли поразить военную мощь государства, не разрушая общество в целом? Почему не бомбить пекарни, ведь в них пекут хлеб для солдат? С течением времени, когда все чаще стали появляться картины нескончаемых верениц беженцев из Косово, мы становились свидетелями того, как, с трагической неизбежностью, менялась суть игры. Кампания в защиту жизни и прав косовских албанцев переродилась в нечто иное: чудовище набирающей обороты войны.
Из выступлений представителей НАТО и ведущих средств массовой информации, поддерживавших действия НАТО, становилось очевидным, что они оказались в плену военного стандарта оценки событий, который имеет мало что общего с любыми стандартами прав человека. Эксперты НАТО - что не трудно было предсказать - выработали собственную стратегию войны до победного конца. Императиву военной победы всегда сопутствует его теневая сторона - безжалост ная пропагандистская война. В этой невидимой войне все мы оказываемся мишенями. Западная общественность была лишена особых возможностей выражать сочувствие населению Сербии, доведенного бомбежками, отсутствием электричества, воды, транспорта, медицинской помощи и еды до грани полномасштабной гуманитарной катастрофы. Обозревателям "Си-Эн-Эн", которым на утро сообщалось, что "это была еще одна напряженная ночь для наших летчиков", навязывалось такое видение событий, которое оставляло их глухими к страданиям сербов. Население Балкан недоумевало, неужели граждане западных демократических государств не осознают весь цинизм выступления представителя НАТО в Брюсселе, комментирующего очередной день бомбежек в духе комментатора теннисного матча: "Мы выиграли игру, мы вот-вот выиграем в сете, и, конечно же, мы выиграем матч".
НАТО не является мировой полицейской силой. Такая мысль неизменно вызывает раздражение у стран-членов НАТО. И тем не менее, по существу, именно таковой была роль, которую НАТО призвано было сыграть в Косово. Увы, НАТО это не удалось. Оно вело себя так, как ему и положено, - как армия. В отличие от полиции, задача армии заключается не в защите прав слабых и обеспечении закона и порядка, а в одержании военных побед. Лишь одержание победы - единственная действительная цель военного мышления. Или, используя слова известной песни из советского кинофильма "Белорусский вокзал": "и нам теперь нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим". Со временем миссия НАТО в Югославии приобрела иной характер: полицейская кампания в защиту жизни и прав косоваров переросла в войну, в которой сами причины, определившие ее начало, все больше утрачивали всякое значение. Единственное, что отныне имело смысл, - это то, как она завершится, то есть как завоевать и объявить победу ценой любых человеческих жертв.
Вмешательство мировых полицейских сил могло бы быть ограничено целями защиты жизни людей, сокращения нарушений прав человека, а также арестами виновных в нарушении прав человека при неизменном соблюдении условия о соразмерном применении силы. Полицейские воспитываются с сознанием, что чрезмерное и неоправданное применение силы является преступлением. Полиция научена тому, что следует воздерживаться от стрельбы по толпе. Иному учат солдат: "Сражаться и побеждать!". Если честный высокопоставленный полицейский терпит неудачу, то он уходит в отставку. Если же генерал терпит поражение, то он совершает самоубийство. Этот неписаный, древний кодекс чести подразумевает бескомпромиссность военного мышления, поскольку любая война для генерала - это война между добром и злом. И людские потери имеют значение для генерала, лишь когда речь идет о своей стороне. Несмотря на все существующие законы войны, для военного враг должен быть раздавлен и уничтожен, а гражданское население вражеского лагеря - это лишь часть условий боевой обстановки, которое, как правило, не принимается в особый расчет при выработке стратегических решений. Потери среди гражданского населения во вражеском лагере - это всего лишь "побочный ущерб".
С точки зрения полицейской функции кампания натовских бомбардировок явилась полным и абсолютно неприемлемым поражением. А с точки зрения военной функции "победа" над Милошевичем доказывает лишь то, что в военной силе НАТО превосходит Сербию. Что ж, приятно было узнать.
Нередко замыслы, в основу которых заложены достойные принципы, при практической реализации начинают воплощаться согласно собственной, не всегда предвидимой приверженцами этих принципов, логике. "Дорога в Ад вымощена благими намерениями". Претворение в жизнь морально оправданного принципа может неожиданно привести к обратным результатам и окончательно подорвать сам принцип. В этом суть человеческого бытия: наша подверженность заблуждениям. Необходимы истинная смелость, открытость и смирение, чтобы суметь признать провал действий, предпринятых во имя претворения в жизнь принципа, в который искренне веришь, и суметь принять действительность такой, как она есть. Человеческая жизнь и ее подверженность ошибкам являются частью действительности до того, как она оказывается захваченной каким-либо принципом, пусть даже самым гуманным.
Если бы мы признали ошибочность действия, призванного претворить в жизнь моральный принцип, то мы, быть может, сохранили бы этот принцип незапятнанным и пригодным для использования в ситуациях, которые могут возникнуть в будущем. Отказ признать ошибочность действия компрометирует данный принцип на долгое время. Силовое гуманитарное вмешательство во имя защиты прав человека на этот раз оказало правам человека медвежью услугу. О чем защитники прав человека также забыли, так это о том, что силовое гуманитарное вмешательство вторично, тогда как защита человеческой жизни первична.
Что открывает косовская война в нынешнем статусе международного сообщества в защиту прав человека?
Я ограничусь в своих замечаниях только этим вопросом, не затрагивая проблемы того ущерба, который был нанесен вмешательством НАТО демократическим процессам и движениям в защиту прав человека в Югославии, на Балканах и в Европе.
Сообщество в защиту прав человека на Балканах, как, впрочем, и во всем восточноевропейском регионе, находится в замешательстве. Изо дня в день на всем протяжении натовской интервенции, читая и распространяя между собой десятки сообщений о ситуации в Косово, защитники прав человека тем не менее старались не отступать от своей традиционной политики нейтралитета, диктуемой определенными стандартами профессионализма. В первые недели, вслед за началом бомбардировок, они ограничивались заявлениями о нарушении прав человека. У них не было никакой твердой позиции в отношении того, что следует предпринять западному блоку в качестве следующего шага. Они фактически самоустранились от участия в выработке позиции и высказывания суждений по поводу принимаемых решений, оставив все на откуп военно-политической элиты западного блока. Хранимое ими молчание относительно политических и военных аспектов войны было широко истолковано как поддержка бомбардировок.
Наряду с политическим нейтралитетом, как минимум, три фактора играли определяющую роль при формировании позиции правозащитных организаций в Восточной Европе, России и на Балканах. Прежде всего, опасение, что жесткая критика в адрес НАТО, исходящая от демократических сил, поддержавших идею вступления своих стран в альянс, может снизить шансы этих государств быть принятыми в НАТО. Во-вторых, само существование и деятельность правозащит ных организаций в восточноевропейском регионе в значительной степени зависело от финансовой помощи Запада, и особенно США. Без их постоянной поддержки становится неопределенным будущее не только движения в защиту прав человека в регионе, но и самого "гражданского общества" , лишь при наличии которого могут развиваться участие граждан и гражданские свободы. Наконец, сообщество в защиту прав человека довольно быстро оказалось в плену логики идущего ко дну корабля холодной войны. Правозащитники опасались того, что любое их высказывание могло означать, что их незамедлительно причислят к одному из двух лагерей - за или против НАТО. Если ты против НАТО, ты друг Милошевича и враг демократии. Превалировала черно-белая схема, а оттенки допускались лишь в отношении деталей. Политическая корректность диктовала ужасающий выбор.
Правительства стран-членов НАТО, впрочем, могли бы и спросить мнения сообщества в защиту прав человека этого региона, но они этого не сделали. Я очень сомневаюсь, что кого-либо из тех, кто ответственен за принятие решений на Западе, посещала мысль проконсультироваться с активиста ми правозащитного движения или деятелями неправитель ственного сектора в Восточной Европе по поводу стратегий вмешательства. С нами постоянно консультируются, когда возникает проблема ущербности нашей демократии и необходимость оказания давления на посткоммунистические правительства с целью проведения демократических реформ. Как это ни странно, но подобных консультаций не проводилось, когда была развязана война в регионе во имя прав человека.
Если так обстоит дело с восточноевропейским сообществом в защиту прав человека, то что же тогда до западной, как утверждают, более зрелой части этого сообщества? Вызывает беспокойство то, что в ведущих средствах массовой информации Великобритании и США не слышно было голосов защитников прав человека по вопросу косовского кризиса. Для поколения западных левых, которые сейчас находятся у власти, "сербы - моральные изгои, стоящие за чертой разума и жалости". Западное сообщество в защиту прав человека не сделало практически ничего для того, чтобы отреагировать на такое отношение. Оно не сумело противостоять упрощенческим шовинистским разглагольствова ниям о нацистах, фашистах и империях зла и больше заботилось не об изложении целостного и убедительного перечня принципов, лежащих в основе защиты прав человека, а о том, каким образом НАТО сумеет, сохранив лицо, выбраться из трясины, в которой оказалось по собственной вине. Удели оно основное внимание именно правам человека, оно, скорее всего, предпочло бы отмежеваться от натовских бомбардировок. К сожалению, критика в адрес НАТО от ведущих правозащитных организаций была весьма умеренной и далекой от призывов прекратить бомбардировки. Многие из тех, кто понимал катастрофическую неэффективность бомбардировок, задавали удобный вопрос: "Что если после прекращения ударов с воздуха ситуация ухудшится?" Они полагали, что подобная постановка вопроса является демонстрацией их понимания ответственности. Тем не менее они не могли изложить хоть какого-либо правдоподобного сценария такого ухудшения. А главное, они не могли объяснить, как прекращение бомбардировок увеличит людские потери. Кроме того, нерационально откладывать прекращение явно порочной практики лишь потому, что не знаешь, что может за этим последовать.
Поскольку признание международным сообществом основных принципов в области прав человека, таких как принцип силового гуманитарного вмешательства, имеет важные политические последствия, сообщество в защиту прав человека несет колоссальную ответственность в мировой политике. Чем больше поддержка идеалов прав человека среди правящих политических кругов западных демократи ческих государств, тем больше эта ответственность. Но то, как повело себя сообщество в защиту прав человека во время косовской войны, показывает, что оно не способно нести или даже осознавать все бремя этой ответственности.
Реакция международного сообщества в защиту прав человека на бомбардировки НАТО в Югославии не обеспечила должного уважения и осознания значимости прав человека. Оно не обеспечило морального лидерства, которое от него ожидалось. Подобное бездействие обусловлено не организационной слабостью, концептуальными сложностями или пробелами в праве, а является подтверждением процесса трансформации политической функции данного сообщества. Права человека продолжают оставаться мобилизующей парадигмой, направляющей движения против режимов угнетения во многих регионах мира. Но в западных демократиях права человека перестают отличать от официальной политической идеологии. Мы являемся свидетелями постепенной узурпации культуры прав человека доминирующими державами, и сам аргумент в защиту прав человека превращается в апологию существующего в мире положения вещей - все в интересах этих же держав.
Либеральная и гуманитарная война, которую ведет НАТО против Югославии, - это лишь иллюстрация меняющейся политической функции прав человека. Иллюстрация не является доказательством. Мы "иллюстрируем" существовавший ранее "текст". В настоящей работе я представила иллюстрацию, но не текст, применение теории, но не саму теорию. На теорию содержится лишь намек в предыдущем абзаце; ее разработка находится за пределами объема настоящей статьи.
Димитрина Петрова - исполнительный директор Европейского центра по правам цыган, Будапешт.
Оглавление | В начало статьи