Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Масштабы трагедии
человеческой культуры, разыгравшейся в начале XX века, первым шагом
которой стала Первая мировая война, требовали не только традиционного
критического переосмысления, в котором литература XIX века, безусловно,
достигла высот, но и понимания породивших ее причин. Это и обусловило
обращение художников нового поколения к анализу онтологических проблем
универсума и микрокосма – отдельной личности. Философское начало входит
в литературу как смыслопорождающий аналитический механизм, подвергая
специфическим трансформациям традиционные элементы поэтической
системы. Это определяет творческое развитие Ф. Кафки, Р. Роллана,
Л. Арагаона, Т. Манна, М, Пруста, Д. Джойса, Г. Гессе, А. Деблина и многих
других. При этом большинство значительных представителей литературы XX
века создают свои поэтические системы в контексте обращения к
философским идеям эпохи (так М. Пруст изучал философские идеи
А. Бретона, а А. Камю принадлежит значительная роль в развитии философии
экзистенциализма во Франции).
Постепенно форма философского романа начинает доминировать среди
прочих жанровых форм в литературе ХХ века, но это доминирование особого
рода, не количественное, а качественное. Он сочетается с разнообразными
традиционными романными жанрами, становясь философской доминантой,
основой синтеза, без которой в культурном сознании ХХ века «большая
литература» уже не мыслит себя.
Одним из самых устойчивых приемов философизации, онтологизации
проблематики художественного произведения становится в литературе ХХ
века миф, обращение к целому мифу или использованию отдельных
мифологем. По сравнению с традицией обращения к мифологии,
существующей в культуре прошлых веков, это новый подход, который не предполагает повторения смыслов, а трактует древнюю структуру по-
новому, раскрывая не осмысленную ранее грань, символические аспекты
смысла или вовсе оставляет прежнюю форму, наполняя ее новым
содержанием (как делает Ф. Кафка в притче «Прометей»). Интерес к мифу
как одной из авторитетных кодирующих и декодирующих систем,
безусловно, связан с научным обращением к мифологии, с работами
З. Фрейда («Тотем и табу») и К. Г. Юнга («Роман и мифология»), в которых
миф связан с опытом коллективного бессознательного и субъективного
подсознания. С некоторой однобокостью трактовок психоаналитического
обращения к мифу, часто приводящего к абсолютизации патологических
комплексов, связана и критика мифологизации литературы и искусства. С
другой стороны, этому способствовал факт использования мифа как модели
сознания и средства зомбирования масс в тоталитарных системах (нацисты
активно использовали мифологию для обоснования превосходства арийской
расы). При этом внутренняя сущность мифа, его синкретизм и способность
подняться над временем и обобщенно осмыслить большие промежутки
времени, сопоставить разные эпохи, реабилитируют его в культуре,
возвращают к нему интерес. Т. Манн, как никто другой знакомый со
страшной сущностью нацистской мифологии, размышляя о путях развития
искусства, утверждал, что «за мифом не только прошлое, но и будущее».
Правомерность этого утверждения подтверждается опытом развития
мировой литературы второй половины ХХ века, для которой миф, соседствуя
с развернутой метафорой, становится одним из первоэлементов
архитектоники художественного произведения. Актуальность мифа связана с
его первобытным синкретизмом, с тем, что философичность, глубина
постановки онтологических проблем для него органичное, имманентное
свойство.
Особая роль в развитии формы философского романа и
интеллектуальной прозы в целом в первой половине ХХ века принадлежит
немецкой литературе. Термин «интеллектуальный роман» был впервые
предложен в 1924 году Т. Манном в статье «Об учении Шпенглера», где он
утверждал, что «исторический и мировой перелом» 1914–1923 годов в
сознании мыслящих современников выдвигает на передний план потребность
постижения происходящего в его онтологической сущности. Это не могло не
определить необходимость перемен в поэтике художественных
произведений. Т. Манн утверждал, что «процесс этот стирает границы между
наукой и искусством, вливает живую, пульсирующую кровь в отвлеченную
мысль, одухотворяет патетический образ, и создает тот тип книги, который
<…> может быть назван «интеллектуальным романом». Такое понимание в
сознании Манна связывало более-менее традиционную форму
художественного произведения и работы Ф. Ницше и реализовывалось в
характерной новой особенности реализма ХХ века – в его потребности к
истолкованию жизни, которая стала во много раз превосходить потребность
в рассказывании о жизни, в передаче ее в художественных образах.