Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Глава 2 КЛАССИФИКАЦИЯ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ
2.1. ФОРМЫ ОПИСАНИЯ ИНСТИТУТОВ И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ
Как было показано в предыдущей главе, одной из базовых функций любой теории является описание феноменов, составля ющих ее предмет. Для экономической теории институциональных изменений таковыми, очевидно, выступают институциональные изменения. Однако, поскольку само понятие институционального изменения является производным от понятия института, для кор ректного понимания разнообразия ИИ важно ввести достаточно четкое и строгое представление о способах описания самих инсти тутов.
Все множество форм описания институтов можно подразделить на два типа — явные и неявные. Описания первого типа характе ризуют с той или иной степенью полноты все компоненты, в един стве образующие (экономический) институт, описания второго типа отражают последствия функционирования или использования института.
Явные описания институтов. Исторически и логически первой формой явного описания институтов выступает их словесное, ка чественное описание. Например, правила принятия решений у древних персов были описаны Геродотом так: «За вином они обыч но обсуждают самые важные дела. Решение, принятое на таком совещании, на следующий день хозяин дома, где они находятся, еще раз предлагает [на утверждение] гостям уже в трезвом виде.
18
Если они и трезвыми одобряют это решение, то выполняют. И на оборот: решение, принятое трезвыми, они еще раз обсуждают в< хмелю» [Геродот, I, 133]. Им же описан и институт «бесконтактно го» обмена карфагенских купцов с обитателями восточного побе режья Африки: «Всякий раз, когда карфагеняне прибывают к та мошним людям, они выгружают свои товары на берег и складыва ют в ряд. Потом опять садятся на корабли и разводят сигнальные дым. Местные же жители, завидев дым, приходят к морю, кладу! золото за товары и затем уходят. Тогда карфагеняне опять высажи ваются на берег для проверки: если они решат, что количество зо лота равноценно товарам, то берут золото и уезжают. Если же зо лота, по их мнению, недостаточно, то купцы опять садятся на ко рабли и ожидают. Туземцы тогда вновь выходят на берег и прибавляют золота, пока купцы не удовлетворятся. При этом они не обманывают друг друга: купцы не прикасаются к золоту, пока оно не равноценно товарам, так же как и туземцы не уносят това ров, пока те не возьмут золота» [Геродот, IV, 196].
Приведенные примеры описаний институтов, несмотря на свой более чем двухтысячелетний возраст, позволяют современному читателю достаточно ясно представить существо описываемого обычая или правила: содержание и характер предпринимаемых действий, ситуацию, в которой последние осуществляются, а также субъектов подобных действий. Вместе с тем в описаниях опущены явные упоминания о санкции за неисполнение нормативных дей ствий, об условиях применения санкций и об их субъектах (испол нителях). Разумеется, исходя из контекста, отсутствующие данные, равно как и гипотетические объяснения существования этих ин ститутов, можно реконструировать, однако исходное описание все равно окажется неполным по отношению к разделяемому нами определению института. Кроме того, явные словесные описания институтов редко ^содержат количественные характеристики его структуры и параметров функционирования. Далее, различные словесные описания институтов могут выделять в их структуре и процессе функционирования несовпадающие компоненты, что затрудняет сопоставление соответствующих норм и механизмов принуждения к их исполнению, их сравнительный анализ.
Таким образом, в целом по данному типу описаний институтов можно заключить, что, будучи важнейшим источником информа ции о существе социально одобряемого или допустимого порядка действий, он нуждается в определенном упорядочении и стандар тизации. Как представляется, достаточно эффективным средством
19
для этого может служить формальная логика, точнее — такой е$ раздел, каклогика норм. Соответствующую форму описания инстит тута можно назвать логической формой.
В основу логического описания института могут быть положе ны представления о том, что разнообразие норм определяется «сле дующими четырьмя «элементами» или «частями» нормы: содержа нием, условиями приложения, адресатом и характером. Содержани ем нормы является действие, которое может, должно или не должно быть выполнено; условия приложения — это указанная в норме ситуация, с наступлением которой следует или допустимо реализовать предусмотренное данной нормой действие; субъект — это лицо или группа лиц, которым адресована норма. Характер нормы определяется тем, обязывает она, разрешает или запрещает выполнить некоторое действие» [Ивин, 1973, с. 22—23].
Такой набор элементов, составляющих норму, вероятно, впол не достаточен для ее характеристики внутри логики (что подтверж дает, например, опыт формирования многообразных логических исчислений норм в упомянутой книге А.А. Ивина и в других пуб ликациях по этой тематике), однако не полностью соответствует нуждам экономического анализа институтов. Действительно, сопос тавляя приведенный перечень с определением института, мы ви дим, что в нем отсутствуют какие-либо параметры для описания механизма санкционирования (принуждения к исполнению) пре дусматриваемых нормой действий. Следовательно, принимая саму идею формально-логического описания норм, для целей изучения институтов мы должны дополнить указанные элементы нормы компонентами механизма ее санкционирования.
Как представляется, такими минимально необходимыми до полнительными элементами могут выступать перечень санкций и гарант норм. Перечень санкций представляет собой набор дей ствий, предпринимаемых в отношении субъекта нормы ее гаран том в случае выявления последним отклонений в действиях субъ екта в соответствующих условиях приложения от предписываемо го содержания нормы. Гарант нормы — индивид, определенная группа индивидов, специализированная организация или группа организаций, либо все множество индивидов, применяющие санк ции к субъектам нормы, отклоняющимся в своих действиях от ее содержания.
Итак, полная (стандартизированная) логическая структура ин ститута включает описания:
=> содержания (А);
20
=> условий приложения (С); г
=> субъекта (S); о;,
=> характера (М);
=> перечня санкций (Р) и
=> гаранта нормы (G).
Введенные символические обозначения элементов института вместе со стандартными средствами формальной логики (кванто рами, квалификаторами, предикатами и пропозициональными связками) позволяют реконструировать следующее логическое определение института, уточняющее его качественное определе ние, которое было приведено выше:
{(А, С, S, M, P, G) =df 1} s V(x e S) & V t {[C(x, t) =*
=> M(A(x, t))] и [C(x, t) & 1 M(A(x, t)) =*
=> G(P(x, t +At))]}. (2.1.1)
Эта логическая формула может быть прочитана следующим образом: набор (А, С, S, M, P, G) является институтом, т.е. (А, С, S, M, P, G) =df I, тогда и только тогда, когда любой индивид, яв ляющийся субъектом нормы (V(x e S)), в любой момент времени (Vt), оказавшись в условиях приложения нормы (С(х, t)), выпол няет предписываемые ею действия соответствующего характера (М(А(х, t))), т.е. С(х, t) =s> M(A(x, t)), либо, если он находится в ситуации приложения нормы и не действует предусматриваемым способом (С(х, t) & 1 М(А(х, t)), где 1 — знак логического отрица ния), то гарант нормы некоторое время спустя (t + At, At > 0) при меняет к индивиду соответствующие санкции G(P(x, t + At)), т.е. С(х, t) & 1 М(А(х, t)) => G(P(x, t + At)).
Предложенная логическая формула является, как легко видеть, весьма громоздкой, однако ее достоинством представляется явное выражение всех существенных элементов, из которых складывает ся функционирующий институт, а также логических, временных и причинных связей между этими элементами. Тем самым эта фор мула характеризует экономические институты как особые системы действий. Если опираться в исследованиях на эту формулу, то стан дартизировано описать любой институт — значит заменить исполь зованные в ней символические обозначения конкретными, качес твенными и/или количественными, описаниями элементов нормы, включая характеристику времени задержки при применении санк ций (At), т.е. специфицировать все переменные и константы, вхо дящие в запись формулы (2.1.1).
21
Формула (2.1.1) предоставляет также богатые «изобразительные возможности» для описания институциональных изменений.
Действительно, изменением какого-либо института, описан ного в соответствии с нею, будет изменение в спецификации лю бого из его компонентов — содержания (А), условий приложе ния (С), субъекта (S), характера (М), перечня санкций (Р), гаранта нормы (G) либо времени задержки применения санкции (At), а также различных сочетаний всех перечисленных компонентов. Соответственно, все они могут быть положены в качестве основы в одну из возможных классификаций ИИ (см. § 2.2).
Логическое описание институтов, очерченное выше, можно рассматривать как основу для построения еще одного типа их яв ных описаний — алгоритмических*.
Алгоритмом, как известно, принято называть упорядоченную последовательность инструкций или команд, выполнение которых приводит к получению определенного результата. Другими слова ми, алгоритм определяет последовательность действий индивида, переводящих его из одного состояния в другое или позволяющих изменить ситуацию, в которой он пребывает, на некоторую другую ситуацию. Легко видеть, что те же функции по отношению к ин дивиду выполняет и норма (институт): последовательность преди катов и логических связок, входящих в определение института (2.1.1), обусловливает последовательность операций или действий, которые должен выполнить индивид для того, чтобы вести себя в соответствии с нормой.
Для общего случая произвольного института эта последова тельность операций (точнее, предписаний или инструкций по вы полнению операций) для некоторого субъекта может быть реконс труирована следующим образом:
иначе
Д**Д;
3 Алгоритмический характер социальных норм отмечался в книге [Клаус, 1967, с. 38] и был достаточно подробно обсужден в книге [Плахов, 1985, с. 41-50].
22
для этого оцени риск обнаружения нарушения гаран том G;
оцени последствия применения санкции Р;
сопоставь последствия выполнения Д и Д*;
прими решение.
При анализе предписаний, входящих в этот алгоритм, необхо димо обратить внимание по меньшей мере на два обстоятельства. Во-первых, разные субъекты, оказавшись в одной и той же реаль ной ситуации, в силу несовпадающих ограничений своей рацио нальности могут приходить к разным выводам относительного следования или не следования норме. Напомним, что ограничен ность рациональности, согласно [Саймон, 1993], проявляется в двух основных направлениях — это неполнота информации, которой располагает индивид при принятии решений, ограниченные воз можности ее восприятия и запоминания, и ограниченные вычисли тельные возможности, т.е. неспособность полностью учитывать значительное число факторов, проводить долгие и сложные вычис ления и т.п. Оба эти аспекта могут по-разному проявляться для индивидов при исполнении ими приведенных предписаний: кто-то может неверно идентифицировать ситуацию S*, кто-то — непра вильно оценить последствия выполнения Д* или способности G обнаружить нарушение и т.п. Таким образом, действуя по одному алгоритму, разные индивиды могут несхожим образом вести себя в ситуациях, регулируемых тем или иным институтом, что мы и на блюдаем в реальности, исследуя экономическое поведение.
Во-вторых, инструкции приведенного алгоритма неоднознач но определяют конкретные действия, которые надлежит выпол нить индивиду. Другими словами, они образуют нечеткий алго ритм: «По своей сути нечеткий алгоритм представляет собой упо рядоченную последовательность инструкций (подобно программе для вычислительной машины), некоторые из которых могут содер жать символы нечетких множеств, например: если у велико, то не много уменьшить х.. То, что в алгоритме допускаются инструкции подобного типа, позволяет приближенно описывать с его помощью самые разнообразные сложные явления. Важно то, что будучи не четкими по своей природе, такие описания могут быть полностью адекватны целям поставленной задачи. Нечеткие алгоритмы тако го рода могут дать эффективные способы приближенного описа ния целевых функций, ограничений, функционирования системы, стратегий и т.д.» [Заде, 1974, с. 11]. Очевидно, нечеткие алгоритмы
23
вполне пригодны и для описания экономических (и шире — со циальных) институтов.
Приведенное выше алгоритмическое описание произвольного института характеризует действия отдельного индивида в «норми руемой» ситуации. Вместе с тем подавляющее большинство правил поведения, являющихся институтами, относятся не к действиям индивида, а к взаимодействию двух или большего их числа. Этот факт может быть отражен в рамках обсуждаемого описания через рас крытие содержания блока А.
Как представляется, таким уточнением будут служить два или более «подалгоритмов» индивидуальных действий каждого из ин дивидов, решивших следовать норме, регулирующей их поведение в ситуации S*.
Такие частичные алгоритмы должны быть, очевидно, согласо ваны и синхронизированы друг с другом, т.е. в ответ на «правильное» действие одного субъекта другой, в соответствии со своим частич ным алгоритмом, должен предпринимать свое «правильное» дей ствие, и т.п. Свой частичный алгоритм действий должен существо вать также и для гаранта нормы. Таким образом, полное алгорит мическое описание какого-то конкретного экономического института будет представлять собой согласованную совокупность частичных алгоритмов действий для каждого из индивидов, нахо дящихся (оказавшихся) в регламентируемой этим институтом си туации. В символическом виде это утверждение можно отразить следующим образом:
I =df {а,,.., ак; а }, где oclv.,akcyTb алгоритмы действий инди видов 1,.., к, а a — алгоритм действий гаранта нормы.
Алгоритмическое описание институтов позволяет ставить от носительно них целый ряд важных аналитических исследователь ских задач:
определить для индивидов издержки идентификации условий применения нормы; очевидно, они могут существенно разли чаться для неформальных и формальных институтов, скажем, для обычаев и законов; для последних такие издержки будут существенно зависеть от того, как сформулирован закон, на сколько детально и однозначно «прописаны» его положения, в какой степени закон соответствует принципам институцио нального проектирования (см.: [Тамбовцев, 1996]) и т.п.;
определить для гарантов нормы издержки идентификации си туации нарушения нормы; как и для первой задачи, такие из держки существенно разнятся для формальных и неформаль-
24■ ных норм, причем для первых они демонстрируют зависимость at J от тех же факторов, а также от формата системы мониторинга н ■ поведения субъектов нормы, включая стимулы для ее работни-<« ков по выявлению нарушений и доведению информации до ч исполнительных звеньев, осуществляющих наказание;
3) оценить действенность встроенных в институт санкций, их влияние на поведение индивидов, соответствие порождаемых сан кциями издержек с потенциальными выгодами нарушения нор мы и т.д.
Решение перечисленных (и других, связанных с ними) задач позволит как объяснить поведение индивидов, так и предсказать его, исходя из принципа ограниченной рациональности. Анало гично объяснения и предсказания могут быть также даны и по от ношению к изменениям различных компонентов институтов, если считать, что движущие силы таких изменений имеют экономиче ский характер.
Очевидно, что знания, полученные в ходе решения этих задач, являются исходными данными для постановки и решения сопря-. женных с ними «проектно-конструкторских» задач для совершен ствования формальных институтов:
как обеспечить однозначность идентификации нормируемой ситуации?
как оптимизировать исполняемость нормы?
как оптимизировать систему контроля выполнения нор мы и т.п.?
Характеризуя в целом явные способы описания институтов, можно, исходя из сказанного, сделать вывод о том, что словесное описание позволяет получить общее представление о том или ином институте, базируясь на простом наблюдении человеческого пове дения, в то время как логическое и алгоритмическое описания в своем полном виде требуют не только наблюдения «невооружен ным глазом», но и применения целого набора специальных анали тических методов. Однако, в отличие от словесного, такие описа ния будут содержать не только качественную, но и количественную информацию о функционировании института, что чрезвычайно важно для его экономического анализа, и прежде всего — для эко номического анализа институциональных изменений.
Вместе с тем нужно отметить, что подробные описания кон кретных экономических институтов, приближающиеся к модели полного логического или алгоритмического описания, нам не из вестны. О причинах их отсутствия в доступной литературе можно
только догадываться. Вероятно, здесь действует известный прин цип рационального невежества (или незнания), в соответствии с которым издержки на получение некоторого знания оправданы лишь в той мере, в какой они позволяют ощутимо лучше решить имеющуюся задачу, т.е. процесс получения знаний продолжается до тех пор, пока предельные издержки их приращения не сравня ются с предельной отдачей от их использования. Во всяком случае наиболее распространенными в экономических исследованиях по, проблематике институтов и институциональных изменений явля ются неявные способы их описания.
Неявные описания институтов. Общей «формулой» неявного описания института можно считать следующую:
I = {N; CI, С2,.. , Cm, Bl, B2,.. , Вп}, (2.1.2)
где N — словесное наименование обсуждаемого института, С1, С2,.., Cm — количественно выраженные издержки различных видов, связанные с функционированием института, a Bl, B2, .. , Вп — количественные оценки различных выгод, порожда емых его действием.
Неявные описания институтов являются типичными при ис следовании их методами микроэкономического анализа. При этом естественно выделяются две их разновидности: характеристика количественных последствий функционирования института (1) в терминах аналитического или графического описания и (2) в тер минах теории игр.
Микроэкономические описания. Данный способ косвенного опи сания экономических институтов использует стандартную графи ческую технику представления последствий введения нового ин ститута, сопоставляя их с ранее существовавшей ситуацией, либо реально существующую ситуацию, где действует некоторый инс титут в сопоставлении с гипотетической, в которой описываемый институт отсутствует. Иного пути, кроме как характеризовать эко номические параметры рассматриваемого института в сравнении с той или иной другой институциональной структурой при исполь зовании графического (или соответствующего аналитического) формализма, просто нет. Дело в том, что любые характеристики затрат и результатов экономического действия или процесса «впе чатаны» в некоторую институциональную структуру. Следова тельно, чтобы отразить ее влияние, нужно реально или в вообра жении изменить хотя бы какой-то ее компонент. Именно поэтому графики, иллюстрирующие действие изучаемого института, всегда
26
включают элементы сравнительного анализа экономических по следствий разных институтов.
В качестве примера приведем описание действия вводимого института ответственности работодателя за несчастные случаи на производстве, разобранного Д. Бромли [Bromley, 1989, р. 111—115] (рис. 2.1.1). Пусть в существующей институциональной структуре владелец шахты не несет ответственности за происшествия, случа ющиеся с рабочими. В этом предположении относительная цена труда и капитала выражается линией PL0, что обусловливает их эффективное использование в количествах L0 и КО, соответ ственно. Пусть теперь рабочим предоставлено защищенное право собственности на их будущую рабочую силу, т.е. ответственность за ее утрату возложена (если потеря произошла не вследствие на рушения правил самим работником) на работодателя. Это застав ляет его осуществлять дополнительные инвестиции в мероприятия по технике безопасности, что сдвигает относительные цены капи тала и труда. Пусть новая линия относительных цен будет PL1. Эффективная комбинация используемых объемов труда и капита ла в этих условиях, как легко видеть, изменится.
Одновременно при новых относительных ценах изменится и выпуск продукции шахты: он уменьшится с Q0 до Q1. При введен ном институциональном изменении для того, чтобы восстановить
выпуск в прежнем объеме, т.е. вернуться на прежнюю линию уров ня производственной функции в точке Q0', нужно использовать труд и капитал в объемах L1 и К1, соответственно.
Итак, приведенный пример микроэкономического описания достаточно ясно показывает, что в его рамках собственно институт характеризуется чисто словесно, фактически только называется, а предметом анализа оказываются количественные и качественные экономические последствия его функционирования или введения для сторон (экономических агентов), строящих свое поведение в соответствии с ним.
Преимущества (сильные стороны) такого описания заключа ются в том, что при характеристике упомянутых последствий ис следователь может опереться на известные микроэкономические модели, такие, как производственная функция, функция полез ности, модели поведения потребителя и производителя на рынках различных типов и т.п. Безусловно, это дает весьма широкие воз можности для объяснения наблюдаемого поведения индивидов, затрагиваемых институтом (или его изменением), и оценки (пред сказания) будущих изменений в их поведении. Другими словами, здесь в полной мере проявляется познавательная функция моде лей как заместителей изучаемого объекта в процессе его исследо вания.
Вместе с тем, хотя микроэкономические описания институтов весьма эффективно объясняют действия агентов под влиянием пра вил, исходя из предпосылки их максимизирующего поведения, однако, как нетрудно убедиться, обсуждаемый формализм прак тически ничего не дает для предсказания институциональных из менений. Точнее говоря, с его помощью может быть реализована разве что лишь слабая постановка задачи предсказания, а имен но — можно получить ответ на вопрос о том, какая из уже описан ных дискретных институциональных альтернатив окажется преоб ладающей в конкретных условиях экономической и институцио нальной среды, исходя из ожидаемых (предвидимых) соотношений затрат и выгод для ее участников (см. главу 1).
Теоретико-игровые описания. В их рамках институт отобража ется как одна из возможных стратегий действий игроков наряду с другими стратегиями, соответствующими действиям «не по пра вилам». Такой способ описания и анализа институтов получил широкое распространение после выхода в свет книги Э. Шоттера «Экономическая теория социальных институтов» [Schotter, 1981]. В отличие от других ученых, применявших теорию игр в экономи-
28
ческих и социальных исследованиях (см., например, обобщающую монографию [Shubik, 1982]), рассматривавших правила фиксиро ванными, он трактует правила (институты) как равновесия повто ряющихся игр, т.е. как стратегии, доказавшие в ходе истории свою способность обеспечивать успех тем экономическим агентам, ко торые им следуют. По его мнению, «в повторяющихся играх игро ки развивают определенные социетальные соглашения — решаю щие правила (rules of thumb), нормы, конвенции и институты, ко торые передаются последующим поколениям игроков» [Schotter, 1981, р. 12].
Поскольку в рамках описания игры в нормальной форме любая стратегия описывается ее номером (или словесным наименовани ем) и вектором выигрышей и проигрышей (строкой или столбцом платежной матрицы), нетрудно убедиться, что такое сочетание в точности соответствует формуле (2.1.2). То или иное изменение института, отражаемого подобным образом, фиксируется, во-пер вых, изменениями в словесном описании соответствующей стра тегии (как правило, при этом говорится об изменениях в содержа нии нормы и в составе ее санкций), а во-вторых, — изменениями в компонентах платежной матрицы.
Концентрация внимания именно на этих компонентах инсти тутов при теоретико-игровом описании последних неудивительна: ведь в рамках языка теории игр затруднительно найти изобрази тельные средства для описания остальных компонентов нормы. Если, скажем, для правил, регулирующих взаимодействие несколь ких индивидов, моделью может быть соответствующая игра N лиц (что, впрочем, сразу делает практически невозможным наглядное описание такого института), а в качестве модели гаранта нормы может выступить «дополнительный» игрок, то для отображения характера нормы обсуждаемый язык просто не содержит каких-либо знаковых возможностей.
Вместе с тем формализм теории игр весьма удобен для иссле дования взаимодействия индивидов, находящихся в ситуации вза имозависимого выбора из нескольких дискретных вариантов дей ствий, характеризующихся наборами издержек и выгод. Он позво ляет изучать подобный выбор как в статике, так и в динамике (повторяющиеся игры), находить и исследовать точки равновесия, в том числе множественного, и т.п.
Критика теоретико-игрового описания институтов связана прежде всего с тем, что данный формализм приводит к «дурной бесконечности» при его использовании в решении задачи объяс-
нения происхождения институтов. Ведь в игре полагается задан ным не только набор стратегий, но и правила самой игры. Конечно, последние также можно рассматривать как устойчивую стратегию, выработанную в рамках еще более общей (мета)игры, но у той так же должны быть свои правила, и т.д. Тем самым, отмечает А. Филд [Field, 1979], комментируя попытку теоретико-игрового подхода к объяснению возникновения норм, предпринятую Э. Уллман-Мар-голит [Ullman-Margolit, 1977], мы оказываемся неспособными до стичь исходного, свободного от институтов, состояния общества, с которого в принципе должно начинаться объяснение их проис хождения.
Таким образом, эта критика обращает внимание на ограничен ные объяснительные возможности данной формы описания ин ститутов. Что же касается возможностей предсказывать ИИ, то теоретико-игровое описание позволяет определить, какое из из вестных изменений, представляемых в нем как новые стратегии, скорее всего окажется равновесным (или одним из равновесных), т.е. допускает лишь слабую форму постановки задачи предсказания (см. главу 1). В связи с этим трудно согласиться с суждением о том, что «математический аппарат, традиционно используемый эконо мистами (дифференциальное исчисление), вряд ли приемлем в качестве базового метода в анализе взаимодействий», вследствие чего «формальные модели в институциональной экономике стро ятся с помощью теории игр» [Олейник, 2000, с.75]: как было пока зано, оба эти способа описания институтов имеют практически одинаковые возможности постановки и решения задач, объясне ния и предсказания институциональных изменений.
2.2. КЛАССИФИКАЦИИ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ
Проведенное обсуждение понятия институциональных изме нений позволяет проанализировать их многообразие более деталь но, исходя из выделения в нем различных групп и видов ИИ. Важ ность такой множественной классификации определяется тем, что теория, претендующая на роль синтетической экономической тео рии институциональных изменений должна охватывать по возмож ности всю совокупность возможных институциональных измене ний или хотя бы намечать пути для их объяснения и предсказа ния.
30
Можно выделить три основные группы классификационных признаков, позволяющих охарактеризовать ИИ:
локализация институционального изменения в системе инсти тутов экономики — общие классификации;
характер влияния ИИ на поведение экономических агентов или экономическую систему — функциональные, или внешние клас сификации;
характер изменения института — морфологические, или внут ренние классификации.
Первые две группы классификаций характеризуют ИИ как эле менты процессов функционирования и развития экономики, по следняя — как элементы относительно обособленной системы, отдельного экономического института. Тем самым, в совокупнос ти эти группы классификаций позволяют описать институциональ ные изменения в соответствии с принципом двойственного рас смотрения систем [Майминас, 1967], позволяющим получить до статочно полное и целостное представление об отдельном объекте, изучаемом как система.
Общие классификации институциональных изменений
О 1. Масштаб изменения. Прежде всего, с нашей точки зрения, говоря об институциональных изменениях, следует различать из менения, произошедшие или происходящие внутри отдельного ин ститута, и изменения, касающиеся совокупности институтов, . опосредующих функционирование экономики. Первые, есте ственно, назвать элементарными, вторые — системными. В случае элементарного ИИ изменения касаются лишь одного или несколь ких компонентов института — круга затрагиваемых им индивидов, характера применяемых санкций, гаранта нормы и т.п., в то время как системные ИИ связаны с исчезновением какого-то института, появлением новой нормы, действующей наряду и одновременно со старой и выполняющей ту же функцию, что и последняя, или же с заменой одного института другим. Можно сказать, что элементар ные ИИ не меняют сложившийся на определенный момент време ни перечень институтов, действующих в рассматриваемой эконо мике, в то время как системные ИИ этот перечень изменяют.
О 1.1. Размер изменения. Характеристика ИИ, с точки зрения его масштаба, затрагивает и еще один аспект изменений — количе ственный. Речь идет о числе хозяйствующих субъектов, «пользую щихся» на определенный момент времени (или в течение какого-то его периода) тем или иным институтом. Разумеется, такая оценка
31
может быть лишь приблизительной и вообще с трудом претендует на роль основания для классификации, однако представляется весьма важной для характеристики динамики ИИ, процессов ста новления какого-то института, замены одних институтов други ми и т.п. Чисто условно здесь можно разграничить малые и крупные ИИ. Мы будем относить к малым те элементарные институцио нальные изменения, при которых сдвиги в каком-то из компонен тов института реально охватывают сравнительно небольшое число индивидов, потенциально относимых к субъектам соответству ющей нормы. Соответственно, крупными являются те элементар ные ИИ, которые распространяются на большинство индивидов — субъектов нормы.
Например, если произошло такое изменение условий прило жения норм тарифного регулирования импорта, как распростра нение тех или иных льгот на новую экзотическую товарную группу, то оно скорее всего будет относиться к числу малых изменений; если же будет изменен общий уровень таможенных тарифов, — на лицо крупное изменение, затрагивающее всех импортеров.
О 1.1.1. Количественные изменения институтов, охарактери зованные здесь, полезно также делить на реальные, уже произошед шие, и потенциальные — те, которые только могут произойти. Та кая вспомогательная классификация малых и крупных ИИ важна с точки зрения прежде всего нормативной теории институциональ-. ных изменений, т.е. теории институционального проектирова ния.
О 2. Локализация изменений. Основанием для данной класси фикации служит введенное Л. Дэвисом и Д. Нортом разделение всей совокупности институтов, функционирующих в экономике, на институциональную среду и институциональные соглашения. На помним, что институциональная среда — это множество «фунда ментальных политических, социальных и юридических основопо лагающих правил, которые регулируют экономическую и полити ческую деятельность (правила проведения выборов, права собственности и контрактное право суть примеры таких осново полагающих правил)» [Davis, North, 1970, p. 133], а институцио нальные соглашения суть «соглашения между экономическими единицами, которые регулируют способы кооперации или конку ренции этих единиц» [там же].
Примером изменений в институциональной среде может слу жить принятие в РФ в 1995 г. Гражданского кодекса, изменение в институциональных соглашениях — заключение контракта между
32
предприятиями и банком о создании какой-либо новой финансо во-промышленной группы.
Разграничение институциональных изменений по их локали зации важно с точки зрения их последующего анализа: при иссле довании ИИ в институциональной среде в поле внимания обяза тельно должны находиться такие феномены, как социальные силы (группы, движения, классы), политические партии и движения, государство и т.п., в то время как при изучении ИИ в сфере инсти туциональных соглашений в поле внимания включаются конкрет ные условия хозяйствования индивидов (хозяйственных единиц), включая и те параметры институциональной среды, которые обу словливают то или иное распределение выгод и издержек между этими единицами.
Близко к этой классификации деление правил на правила кол лективного действия и операциональные правила, введенные Э. Ост-ромом [Ostrom, 1990]. Если вторые регулируют взаимодействия индивидов по поводу использования ограниченных ресурсов, то первые определяют порядок изменения и применения операцио нальных правил.
О 3. Объект изменения. Одним из основных делений экономи ческих институтов является, как известно, разграничение их на формальные и неформальные. Первые отличаются тем, что соот ветствующее правило или норма признано властью и зафиксиро вано в знаковой форме вне памяти людей. В роли властного субъ екта при этом может выступать как государство, так и орган управ ления какой-либо организацией. Неформальное правило или норма признаются и разделяются только индивидами, следующими им в своем поведении, и, как правило, не существуют в виде какой-либо записи (за исключением случая, когда некоторый наблюда тель или исследователь зафиксировал факт существования данно го неформального института; в этом случае можно говорить о фор мализованном институте).
В соответствии с этим делением институтов можно различать и их изменения, т.е. формальные и неформальные ИИ. Однако более точно было бы использовать эти термины для характеристики ин ституциональных изменений по их происхождению: формальные ИИ санкционируемы государством, неформальные ИИ происходят спонтанно (см. также классификацию О 6).
В рамках же классификации ИИ по объектам изменений кор ректнее использовать термины «изменения формальных институ тов» и «изменения неформальных институтов». Очевидно, данная
33
классификация не совпадает с классификацией О 2, поскольку и в составе институциональной среды, и среди институциональных соглашений присутствуют как формачьные, так и неформальные институты.
О 4. Характер изменения. Здесь речь пойдет о введенном Д. Нортом разделении ИИ на дискретные и инкрементные4: «Под дискретными изменениями я понимаю радикальные изменения в формальных правилах. Обычно они происходят в результате заво еваний или революции. Инкрементные изменения означают, что участники акта обмена пересматривают свои контрактные отно шения с тем, чтобы получить некоторый потенциальный выигрыш от торговли (по крайней мере, для одной из сторон обмена)» [Норт, 1997, с. 116]. Поясняя последнее из этих понятий, Норт пишет: «..необходимо отметить важную особенность институциональных изменений. Она состоит в том, что эти изменения имеют почти исключительно инкрементный характер. Так, рассматривая арен дное право эпохи феодализма и майората, мы видим, что оно раз вивалось путем постепенного изменения рамок, заключавших в себе взаимодействие меняющихся в течение веков формальных и неформальных ограничений и механизмов, обеспечивающих со блюдение правил. Соглашение между землевладельцем и крепост ным отражало почти полное господство первого над вторым; но периферийные изменения в институциональной системе вслед ствие сокращения численности населения в XIV веке изменили соотношение сил в пользу крепостных. Это постепенно привело к тому, что землевладельцы стали сдавать крепостным участки в аренду, появились копихолды (арендные права, зафиксированные в копии протокола феодального суда. {Прим. перев.) И в конце кон цов — обычная аренда за плату» [там же, с. 115—116]. «Хотя фор мальные правила можно изменить за одну ночь путем принятия политических или юридических решений, неформальные ограни чения, воплощенные в обычаях, традициях и кодексах поведения, гораздо менее восприимчивы к сознательным человеческим уси лиям» [там же, с. 21]
Как следует из приведенных определений и комментария к ним, Д. Норт сближает дискретные ИИ с изменениями в формаль ных нормах и правилах, а инкрементные — с изменениями нефор мальных норм и правил. Иными словами, классификация О 4 ока-
4 Increment (англ.) —добавка, прирост. 34
зывается, если следовать в трактовке дискретных и йнкрементных ИИ Д. Норту, близкой к классификации О 3.
Между тем, с нашей точки зрения, упомянутые классификации I различаются не только формально, по конституирующему их при-I знаку, но и по существу. Дело в том, что постепенно, малыми от-I клонениями и «приращениями», могут изменяться не только не-I формальные, но также и формальные правила. Примером может I служить изменение ставки налогообложения или таможенного та рифа — скажем, на 0,5%. С другой стороны, дискретным измене нием можно считать заимствование некоторого нового обычая, ведущее к определенным экономическим последствиям. Для Рос сии в качестве такового может выступать вхождение в обиход Дня святого Валентина, что обусловило производство отечественными предпринимателями соответствующих атрибутов.
В этой связи нужно обратить внимание на некоторую неотчет ливость, расплывчатость самого разграничения дискретных и йн крементных ИИ. Ведь в строгом смысле слова постепенно могут меняться только некоторые количественные (измеримые) свойства, качественные же параметры меняются дискретно, скачками. Пос тепенность качественных изменений — типа тех, что приведены в примере Д. Норта относительно формирования арендных отноше ний, — будет действительно постепенностью лишь при некотором «огрубленном» видении процесса. Как только мы увеличим наши различительные способности, то сразу увидим, что непрерывный, инкрементный процесс изменений разбивается на отдельные дис кретные сделки, каждая из которых по какому-то параметру будет отличаться от другой, сходной по ее объекту, сделки или догово ренности.
Следовательно, инкрементные институциональные изменения суть в терминах введенных нами классификаций, либо элементар ные, либо малые (либо, разумеется, и те и другие одновременно). Другими Словами, если внутри определенного института — неваж но, формального или неформального — меняется только какой-то его элемент, причем так, что нет оснований говорить о возникно-' вении нового института, либо меняется охват субъектов без изме нения какого-то элемента института, мы можем сказать, что про изошло инкрементное ИИ.
О 5. Непосредственность изменения. Поскольку совокупность институтов, «обслуживающих» функционирование и развитие эко номики, представляет собой субординированную, иерархическую систему, изменение в одном из них может породить изменения в
35
других. Соответственно, следует различать первичные и индуциро ванные ИИ. Между первыми и вторыми прослеживаются как при чинно-следственные, так и чисто логические связи. Если, напри мер, массовое уклонение от выполнения какого-либо формально го правила (ИИ,) заставляет его гаранта резко усилить контроль за поведением индивидов в соответствующей области, отвлекая ре сурсы от мониторинга исполнения некоторого другого правила (ведь мониторинг, как и всякая деятельность, связан с расходова нием ограниченных ресурсов), что влечет за собой эрозию послед него (ИИ2), то ИИ, можно рассматривать как первичное институ циональное изменение, а ИИ2 — как индуцированное, причинно-следственно связанное с первым. В случае же, скажем, придания формального статуса той или иной неформальной норме (первич ное ИИ,), если предписываемые ею действия не соответствуют содержанию какой-то другой формальной нормы, то возникшее индуцированное изменение в самой подсистеме формальных ин ститутов — из состояния непротиворечивости она перешла в со стояние противоречивости (ИИ2) — связано с соответствующим первичным чисто логически. Заметим, что в данной ситуации воз можно возникновение и еще одного индуцированного ИИ, кото рое будет следствием, порожденным ИИ, как реальной, «физиче ской» причиной — устранение тем или иным способом противо речия в совокупности формальных институтов, ИИ3.
О 6. Субъект изменения. Функционирование любого института предполагает взаимодействие индивидов, принадлежащих двум различным типам — субъекты нормы и ее гаранты. Соответ ственно, представители обоих этих типов могут выступать в роли субъектов изменения нормы. ИИ, порождаемые субъектами нормы и заключающиеся в изменениях в их действиях, мы будем называть спонтанными, в то время как осуществляемые ее гарантом — целе направленными. Спонтанные и целенаправленные институциональ ные изменения могут взаимно обусловливать друг друга, образуя контуры положительной и отрицательной обратной связи. Так, продуктивные (увеличивающие стоимость) спонтанные изменения в поведении субъектов нормы, связанные с отступлениями от ее предписаний, могут породить целенаправленные изменения в со ставе санкций нормы, введенные ее гарантом, которые повлекут возврат субъектов к «правильным» действиям и, следовательно, к восстановлению нарушенного ими равновесия; тем самым, реали зуется отрицательная обратная связь. Те же действия субъектов нормы, в случае если они, по мнению гаранта нормы, будут при-
36
носить пользу не только нарушителям, но и экономике в целом (или по каким-то другим причинам), могут быть включены в состав санкционированных, т.е. введены им в содержание нормы; тем самым целенаправленное ИИ приведет к формированию новой нормы и реализуется контур положительной обратной связи.
Функциональные (внешние) классификации
Ф 1. Экономические последствия ИИ. С точки зрения тех эконо мических последствий, которые могут быть вызваны ИИ, послед ние наиболее часто подразделяют на (а) повышающие эффектив ность использования ресурсов и (б) имеющие чисто перераспреде лительную природу (см., например, [Davis, North, 1970], [Davis, North, 1971] и др.). Оценивая эту функциональную классификацию как слишком упрощенную, Д. Бромли ввел и проанализировал до полнительные градации институциональных изменений (институ циональных трансакций5) с точки зрения их влияния на процессы принятия индивидуальных экономических решений [Bromley, 1989, р. 130]:
1) повышающие производственную эффективность;
| 2) перераспределяющие доходы;
перераспределяющие экономические возможности;
перераспределяющие экономические преимущества. Рассмотрим каждый из этих типов более подробно, поскольку
именно функциональные особенности институциональных изме нений являются основным объясняющим фактором их динамики в существующих теориях ИИ (см. гл. 3).
Институциональные трансакции, повышающие производственную эффективность. Их суть, согласно позиции Бромли, состоит в та ком изменении множества альтернатив индивидуального выбора, которое бесспорно увеличивает денежные чистые доходы общества. Примером может служить повышение уровня спецификации прав собственности,»переход от режима общего доступа к исключитель ным правам: введение защиты имущества от несанкционированно го доступа делает осмысленными долгосрочные инвестиции, повы шающие отдачу от использованных ресурсов, что приводит к росту создаваемой стоимости.
5 Понятие институциональной трансакции, введенное Д. Бромли, обозначает «экономическое поведение в связи с институциональными соглашениями — и тем самым в связи со множествами альтернатив, — которое определяет эти множества для агентов, максимизирующих индивидуальные функции полезности» [Bromley, 1989, р. 6].
37
Институциональные трансакции, перераспределяющие доход. Очевидным примером может служить изменение ставок налогооб ложения индивидуальных доходов, например, переход от прогрес сивной к регрессивной шкале или наоборот. Если общая сумма собираемых налогов при этом не меняется, налицо чистое пере распределение дохода от одних групп населения к другим. Если подобные изменения инициируются группами, стремящимися к максимизации своих доходов и осуществляющими соответству ющие издержки для достижения этой цели, мы имеем дело с фе номеном так называемого прямого непродуктивного поведения, ориентированного на получение прибыли {direct unproductive profit-seeking behavior, или DUP behavior) со стороны таких групп, по скольку ресурсы, используемые ими на эту деятельность, не повы шают общий объем стоимости, создаваемой в обществе. Разумеет ся, соответствующие изменения могут иметь в качестве непрямых последствий и изменения в величине создаваемой стоимости (так, высокий уровень налоговых изъятий у групп населения, демонс трирующих высокую производительность и соответствующие до ходы, может снизить у них стимулы к повышению производитель ности и наоборот), однако не эти последствия выступают стимулом для инициаторов соответствующих ИИ (хотя такие последствия могут выступать в роли «пропагандистского прикрытия» или пуб личного оправдания DUP, если речь идет о протаскивании чисто перераспределительного законодательного решения через парла мент).
Институциональные трансакции, перераспределяющие экономи ческие возможности. Характеризуя такие изменения, Д. Бромли напоминает, что «граница производственных возможностей полу чает свою определенность вследствие распределения в экономике состояний ресурсной обеспеченности индивидов и доступных тех нологий; эта граница определяется также преобладающей инсти туциональной структурой, поскольку институциональные согла шения определяют состояния ресурсной обеспеченности отдель ных агентов. В любой экономике существует бесконечно много вариантов границы производственных возможностей, каждая из которых очерчивается различными структурами ресурсов, техно логическими возможностями и действующими институциональ ными соглашениями. Например, в мусульманских обществах, где женщины обычно не участвуют в функционировании торгового сектора, граница производственньгх возможностей будет отличать ся от тех обществ, где участие женщин в экономике более полно.
38
Институциональные соглашения, которые определяют состав и размеры рабочей силы, будут, ipso facto, определять положение и форму границы производственных возможностей» [Bromley, 1989, р. 134—135]. Более близким к нам примером влияния существу ющих институтов на экономические возможности, т.е. на состав и распределение ресурсов, которые могут вовлекаться в хозяйствен ный оборот, может служить существующий в России до сих пор официальный запрет на куплю-продажу земель сельскохозяйствен ного назначения, а примером ИИ, расширяющего, при прочих равных условиях, упомянутые возможности, — введение разреше ния на эти операции в рамках отдельных субъектов РФ. Здесь важ но подчеркнуть сделанную оговорку — при прочих равных условиях, поскольку предоставление возможности вовсе не означает ее авто матическую реализацию, автоматическое продуктивное использо вание новых возможностей для производства дополнительной стоимости. Ведь граница производственных возможностей фор мируется множеством институциональных соглашений, и ее сдвиг вправо-вверх, обусловливаемый одним ИИ, может вполне «ком пенсироваться» другими ИИ, возвращающими ее в исходное по ложение или даже сдвигающими влево-вниз. В целом, институци ональные изменения, перераспределяющие экономические воз можности, по мнению Д. Бромли, являются следствием изменений в природе установок и предпочтений общества, а не изменений в положении отдельных групп.
Институциональные трансакции, перераспределяющие экономи ческие преимущества. Типичный пример подобных изменений — введение таможенных пошлин (или иных ограничений) на импор тную продукцию, позволяющее отечественным производителям стать (или остаться) конкурентоспособными на внутреннем рын ке. Данное изменение, в отличие, скажем, от снижения налогооб ложения соответствующих производителей, не перераспределяет напрямую Доходы: ведь для того, чтобы получить дополнительную прибыль от возросших конкурентных преимуществ, отечествен ный товаропроизводитель должен продать произведенную про дукцию. Если же покупатели будут по-прежнему предпочитать аналогичную (но повысившуюся в цене) импортную продукцию, произойдет лишь снижение их благосостояния, а предоставленные преимущества не реализуются. Тем самым «различие между инс титуциональными трансакциями, которые перераспределяют эко номические преимущества, и теми, что перераспределяют эконо мические возможности, могут быть обнаружены в природе обще-
ственной функции полезности» [Bromley, 1989, р. 142]. В первом случае изменения в этой функции и соответствующих предпочте ниях не происходят, а создаваемая в обществе стоимость может даже уменьшиться, в то время как во втором случае (разрешение использовать новые ресурсы, которые ранее под влиянием идео логических установок были вне экономического оборота) изме нения в предпочтениях происходят, а общая сумма общественной полезности возрастает.
Ф 2. Социальное измерение ИИ. Данная классификация имеет социологический характер и приводится здесь потому, что позво ляет увязать изменения экономических институтов с объемлющей их социальной средой.
Как отмечает П. Штомпка, «изменение норм предполагает в качестве своего рода прелюдии нормативные отклонения.. Эта важная категория «отклонение» требует точного определения, и здесь уместно обратиться к Роберту Мертону. Он предлагает сле дующую концепцию отклонения. «Адаптация описывается как отклоняющаяся (но не обязательно болезненная), когда поведение отдаляется от того, что требуют культурные цели, институциональ ные нормы, либо те и другие» [Merton, 1938, р. 178]. Мертон пре достерегает от того, чтобы смешивать отклонения со своеобразием поведения; надо «различать новые формы поведения, которые еще находятся в рамках институционально предписываемых или до пускаемых, и новые формы, которые выходят за эти рамки. По терминологии Флоренс Клакхон, первые представляют собой «ва риантное» поведение, вторые — «девиантное» [Merton, 1938, р. 181], [Штомпка, 1996, с. 313].
Разграничение отклонений от предписываемого образца пове дения на вариантные и девиантные весьма важно прежде всего с точки зрения экономического анализа формальных норм. В нашей терминологии вариантные отклонения поведения индивидов не различимы с точки зрения гаранта нормы, т.е. либо его возможно сти измерения параметров поведения не позволяют ему отграни чить некоторое подмножество конкретных форм последнего от более широкого множества, либо сами градации допустимых форм поведения определяются правилом столь широко, что включают в себя достаточное их разнообразие; иными словами, норма очерчи вает границы, внутри которых любые формы поведения тождест венны с точки зрения ее гаранта.
Соответственно, девиантные отклонения — те, которые либо охватываются измерительными способностями гаранта, либо вы-
40
ходят за упомянутые границы. При этом изменения в содержании нормы или в формулировках этого содержания способны сделать вариантные отклонения девиантными, т.е. подлежащими санкци онированию.
Р. Мертону принадлежит также разграничение нонконфор мистского поведения, предполагающего принципиальное откло нение от нормы, и аберрантного поведения, в рамках которого I отклонения целесообразны. Он выделяет следующие параметры, отличающие эти формы:
1. «Нонконформисты объявляют о своем несогласии с соци-
I альными нормами публично и не стараются скрыть это. Полити
ческие или религиозные раскольники настаивают на том, чтобы
об их расхождениях с социальными нормами узнали все; аберран
тные преступники стремятся избежать публичного осуждения»;
«Нонконформисты бросают вызов законности социальных норм, которые они отрицают, или по крайней мере противостоят их применению в определенных ситуациях. Аберранты, напротив, осознают законность норм, которые они нарушают, но считают такое нарушение приемлемым для себя»;
«Нонконформисты стремятся заменить морально подозри тельные, с их точки зрения, нормы теми, которые кажутся им мо рально обоснованными. Аберранты стараются в первую очередь избежать наказующего воздействия существующих норм, не пред лагая им замены» {[Merton, 1982, р. 72—73], цит. по: [Штомпка, 1996, с. 314]).
Приведенное разграничение фактически означает деление ИИ по источникам возникновения их идей (или характеру норматив ного морфогенеза, по терминологии П. Штомпки): нонконформист ское поведение обусловливает институциональные инновации (целенаправленное проектирование), аберрантное — спонтанные отклонения ох нормы6. Это деление одновременно, как мы увидим в главе 3, достаточно близко к классификации ИИ по механизмам их распространения («внедрения») — через политический рынок и через рынок институциональный.
6 Однако спонтанные отклонения от нормы, с нашей точки зрения, также могут иметь характер институциональных инноваций, если осуществляются в форме реализации сознательно спроектированных, хотя и не афиширу емых (не нонконформистских), новых форм поведения. Примером могут служить различные целенаправленно созданные схемы ухода от налогов, некоторые из которых, кстати, не подпадают под категорию нарушения формальной нормы (закона), например, применявшиеся некоторое время в РФ «страховые» формы выплаты заработной платы.
41
Дело в том, что нонконформистское поведение становится со циальной нормой вследствие дискретного ИИ, посредством рево люции или «бунта»: «Люди выходят за рамки окружающей их со циальной структуры в поисках способов создания новой, радикаль но измененной. Это предполагает отчуждение от господствующих целей и стандартов. Противостоящие нормы таковы, что из нельзя принять за неузаконенные, но и законными также считать невоз можно и наоборот. Бунт ведет к полной переоценке всего и вся, когда прямой или заимствованный опыт фрустраций влечет за со бой полнейшую дискредитацию ранее принятых ценностей» ([Merton, 1968, р. 209-210], цит. по: [Штомпка, 1996, с. 317]). Тем самым революция или бунт вводят новую норму «сверху», делая ее формальной (т.е. законной, по терминологии Р. Мертона) через политическое изменение, ведущее к резкому перераспределению сил на политическом рынке, хотя идея (и, возможно, эксперимен тальная практика применения) такой нормы возникает, как пра вило, «снизу», в малой нонконформистской группе (которая может быть, разумеется, составленной и из числа политиков, «политиче ских предпринимателей»).
Напротив, аберрантное поведение, оцениваемое большинством населения (или какой-то группы, например работниками органи зации) как успешное, становится «законной» нормой путем ее ин-ституционализации: «Институционализация отклонений включает в себя четыре момента: во-первых, они имеют определенный, ре гулярный характер; во-вторых, принимаются большинством, т.е. из частной сферы переходят в общественную; в-третьих, органи зованы в виде хорошо отработанной «социальной механики»; и в-четвертых, редко наказываются, а если и подвергаются санк циям, то обычно в символической форме, чтобы подтвердить свя щенность правил» ([Merton, 1982, р. 76], цит. по: [Штомпка, 1996, с. 316]). Такие ситуации возникают тогда, когда формальная норма (закон) «отстает от жизни», т.е. от практически применяемой но вой неформальной нормы, в массовом порядке выбираемой на институциональном рынке, и придание ей статуса формальной становится акцией на политическом рынке, осуществляемой при существующей структуре политических сил, не приводящей к рез кому перераспределению последних.
Таким образом, нонконформизм и аберрантность представля ют собой некоторые типологические (комплексные), а не класси фикационные (частные) градации, обращающие внимание на сложный характер поведения, множественность оснований, по
42
которым можно выделять различные его признаки. Это лишний раз напоминает о том, что любой анализ поведения всегда упроща ет реальные формы последнего, хотя и необходим для того, чтобы их объяснять и предсказывать.
Морфологическая (внутренняя) классификация
В соответствии с ней, институциональные изменения подраз деляются на типы, различающиеся тем, какой (или какие) именно компонент правила претерпел изменения — изменилось ли (А) со держание нормы, т.е. то действие, которое может, должно или не должно быть выполнено; (С) условия приложения, т.е. указанная в норме ситуация, с наступлением которой следует или допустимо реализовать предусмотренное данной нормой действие; (S) субъект нормы, т.е. лицо или группа лиц, которым адресована норма; (М) характер нормы, т.е. ее модальность, — обязывает она, разрешает или запрещает выполнить некоторое действие; (Р) перечень санк ций; (G) гарант нормы; (At) время задержки применения санкции. Поскольку наряду с перечисленными элементарными внутренни ми изменениями института вполне возможны и возникновения различных сочетаний всех перечисленных компонентов, общее число градаций в этой классификации достигает величины 2 в сте пени 7, т.е. 128. Очевидно, полное перечисление и детальное опи сание всех этих возможностей не имеет существенного значения, важно лишь отметить, что среди них нет логически запрещенных, т.е. реально неосуществимых.
Вопросы для самопроверки
Ш
Каковы разновидности явных описаний институтов?
ПО Каковы разновидности неявных описаний институтов?
J 3. j Какие компоненты в составе нормы выделяет логика норм? Достаточны ли они для полного описания экономических ин ститутов?
ПО Какие компоненты включает полная (стандартизированная) логическая структура института?
Ш
Можно ли сказать, что логическое описание института ха-рактеризует его структуру, а алгоритмическое — процесс его функционирования?
43
[6J Характерно ли для экономического института наличие одного или нескольких взаимосвязанных алгоритмов действий аген тов?
Ш
В чем суть неявных описаний экономических институтов?
j_8j Насколько сильно различаются микроэкономические и теоре тико-игровые описания институтов с точки зрения их влияния на трудность решения задач объяснения и предсказания?
ПО Каковы основные типы классификаций институциональных изменений?
10. В чем суть классификации ИИ по масштабу изменений?
pll Как делятся ИИ по признаку локализации изменений?
[12J Как делятся ИИ по объекту изменений?
|13J Как делятся ИИ по характеру изменений?
14. Как делятся ИИ по признаку непосредственности измене ний?
Шу Как делятся ИИ по субъекту изменений?
Как классифицируются ИИ с точки зрения их экономических последствий?
Каково содержание социального измерения ИИ?
шГ] В чем суть морфологической классификации ИИ и каково число ее градаций?
Основные понятия главы
Явные описания институтов Неявные описания институтов
Словесные описания институтов
Логические описания институтов
Алгоритмические описания институтов
Микроэкономические описания институтов
Теоретико-игровые описания институтов
Логическая структура нормы
Логическая структура института
Институциональное изменение
44
Функциональные классификации институциональных измене ний
Морфологическая классификация институциональных измене ний
Институциональная трансакция