Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ТК «Улей» От догм к жизни
От догматичных истин
к непрактичной жизни
Постановка вопроса
Какие отношения связывают многознание и понимание? Какими навыками должен обладать тот, кто хочет преуспеть на философском поприще? Как связаны философия и конкретные науки?
Филосо́фия (φιλία — любовь, стремление, жажда + σοφία — мудрость → др.-греч. φιλοσοφία (дословно: любовь к мудрости)) — дисциплина, изучающая наиболее общие существенные характеристики и фундаментальные принципы реальности (бытия) и познания, бытия человека, отношения человека и мира. К задачам философии на протяжении её истории относились как изучение всеобщих законов развития мира и общества, так и изучение самого процесса познания и мышления, а также изучение нравственных категорий и ценностей. К числу основных философских вопросов, например, относятся вопросы «Познаваем ли мир?», «Существует ли Бог?», «Что такое истина?», «Что такое хорошо?», «Что первично — материя или сознание?» и другие.
Википедия.
Многознание уму не научает.
Гераклит. V век до н.э.
1.
Ворвался, чтобы реализовать себя и развернуть в мир свой особенный смысл, выполнить одному ему известное, заархивированное в глубине сознания задание, забыв все то, что было, не зная всего того, что будет. Ворвался, выкатившись в это конкретное тело, в этой конкретной семье, в этой конкретной среде, культуре, времени, чтобы уже через каких-то пять — семь лет вдруг резко осознать себя как отдельность, воспринять идентичность и отличие между ним и другими, между ним и миром. Ворвался, чтобы суметь не только вспомнить, но еще сохранить, развить и получить возможность реализовать свое внутреннее знание, развернуть его в мир. Все случится несколько позже, когда нереализованный новорожденный философ сумеет организовать первые защитные мероприятия для сохранения своего особенного интуитивного чувствования окружающего пространства и времени и сумеет выйти за пределы семейной системы, активно побуждающей его воспользоваться предложенными костылями, вместо реального обучения внутренней опоре. Как сладок соблазн. Как слабы кости и невинны мысли. Как тонко еще не до конца ушедшее в глубины чувствование и еле осознаваемое понимание смысла.
2.
В первое время после самоосознания возникает трудность с самоопределением, нахождением позиции и способа поведения в толком неизученном мире, но уже в тот момент абсолютно неприемлемыми активно навязываемыми чужими правилами игры; трудность, вызванная отсутствием жизненного опыта, необходимого для генерации верного решения, зрелого соотнесения реально происходящей ситуации со своим внутренним несформированным миром и структурами сознания. Внешнее вмешательство во внутренние интимные пространства на тот момент расценивается как попытка психологического уничтожения, побуждая выстраивать защитные механизмы, формируя ярко выраженный эгоцентризм, как единственно известное на тот момент средство охранения зерна своего врожденного таланта от затаптывания внешней средой. Такой ярко выраженный эгоцентризм может продолжаться довольно долгое время, до тех пор пока жизненный опыт не предложит более мудрого решения.
Необходимость сохранения интуитивного чувствования индивидуального пути, идущего в явный разлад с попыткой навязывания социально оправдываемой доктрины, в попытках избежать опечатывания собственного сознания чем-то неестественным для него, со временем побуждает такого человека входить в пространство игры и внешнего имитирования. Эта идея возникает как естественное следствие глубокого намерения во что бы то ни стало сохранить себя и свою жизнь от агрессивного переделывания под стандарт социальной среды, системы семейных и культурных обусловленностей. Необходимость имитирования с целью обхода назревающего конфликта с неравным распределением сил, на одной половине которого неокрепшее еле осознаваемое интуитивное чувствование своего особенного отдельного пути, а на другой — огромный по силе социальный эгрегор с бесчисленным количеством последователей, самым ближайшим представителем которого является система семьи. Такой резкий скачок происходит тогда, когда «трудный ребенок» вдруг становится очень послушным, податливым и условно нормальным — в этот момент он разделил себя на истинного себя и того себя, которого он показывает миру.
Вероятно, подобный конфликт поколения чувствовали такие гении, как Леонардо Да Винчи, или Стив Джобс, или Альберт Эйнштейн, или Никола Тесла, для которого вообще не было никакой разницы, в какой атмосфере создавать свои приборы; для которого не было никакой разницы между реальными людьми и персонажами, с которыми он встречался в своих сновидениях; который всю свою жизнь провел в уединении, переезжая из одной гостиницы в другую. Вероятно, о таком виде уединения писал психиатр Карл Густав Юнг (в переводе): «…одиночество обусловлено не отсутствием людей вокруг, а невозможностью говорить с людьми о том, что кажется тебе существенным, или неприемлемостью твоих воззрений для других…».
В каких слоях сознания обитали эти выдернутые из собственного поколения и обыденной жизни люди? Какими смыслами были пропитаны их целеустремленные, служащие великой цели жизни? Какими ценностями они руководствовались, и какими вообще должны быть ценности, чтобы убирать на второй план ценности дома, семьи, личного обогащения и даже физического здоровья? Какие задачи должны стоять на повестке дня, когда на протяжении десятков лет человек уделяет работе по двадцать часов в сутки? В каком особенном состоянии, поглощенный каким особенным пониманием? Ради какой цели? Во имя чего?
В стремлении понять свой особенный главный опыт, опыт переживания чистой бытийности, собственной индивидуальности, в попытках определить и раскрыть для самого себя свое собственное предназначение, свою собственную миссию, объяснить природу и причину появления в этом конкретном мире в это конкретное время, организовать все свои личностные системы в едином направлении к единственно известной цели, решению одной единственной задачи — такими словами можно выразить страстную увлеченность и маниакальный интерес всех тех, кто по каким-то неведомым причинам за ограниченное и относительно короткое время менял естественный ход развития отдельно взятой страны или всего мира в целом, дополнял его особенными ранее неизвестными красками, создавал механизмы, внедрял технологии, оперировал неописуемыми словами смыслами, декларировал и реализовывал совершенно фантастические идеи. Такие люди, без доли сомнения, понимали о себе и о мире, в котором они живут, что-то такое чего не понимали окружающие их люди. Это ярко выраженные одиночки, сумевшие в обход всем существующим образовательным системам и естественно движущимся ходом времени; в обход многознания, накопления информационных знаний, прийти к осознанию своей особенной глубоко индивидуальной миссии, и с помощью внутренней активности не только утвердить, но и культивировать ее, реализовать в мире, возвести в статус объективной реальности.
3.
О чем может знать человек, ни разу не получавший по лицу; ни разу не сталкивающийся с безысходностью и отчаянием; ни разу не перегоравший от ревности и безразличия; ни разу не испытавшего это особенное неописуемое словами переживание действия вопреки всем сложившимся обстоятельствам, когда весь мир словно настроен против тебя, и ты действительно веришь, что можешь прогнуть его под себя; ни разу не прыгавшего со второго этажа в снежный сугроб; ни разу не перебегающим железнодорожные пути за три секунды до проезжающего по ним поезда, всем своим существом впитывая мощный рев этой многотонной машины, проносящейся уже за спиной? О чем может рассказать человек, живущий в тотальной контрацепции чужих описаний и чужих истин, если в последний раз он сталкивался с жизнью напрямую лет в пять или в лучшем случае в семь? С трудом могу представить себе этот невероятный шок Гаутамы Будды, в один замечательный момент выйдя за пределы «золотой иллюзии», в которую его поверг собственный отец — иллюзии вечно молодой, роскошной, красивой, здоровой и сытой жизни. Тут и в самом деле либо ехать с собственной «крышей» на ПМЖ к психиатру Юнгу, либо отвечать на извечный и главный вопрос жизни: «Что же Я, черт возьми, такое?». Вероятно, выбор у Будды был довольно условный, потому что психиатра Юнга в то время еще не было, как, собственно, и поездов.
На примере Будды появляется возможность увидеть, что никогда не поздно начать все сначала, никогда не поздно отказаться от условного и комфортного существования в пользу свободной, а потому интенсивно реальной и отнюдь некомфортной жизни. В некоторых источниках подобный переход именуется как «прыжок веры» — действие, совершаемое вопреки всем имеющимся на тот момент алгоритмам поведения, вопреки жизненному опыту и представлениям, вопреки всему естественному. Однако для подобного «прыжка» в действительности потребуется неслабый внутренний стимул, когда окружающая действительность буквально начнет рассыпаться на глазах, показывая свою иллюзорность; когда вся выстроенная с годами система взглядов, мировоззрение, концепции о себе и о мире, в котором ты живешь, начнут растворяться словно мираж. На примере Будды появляется возможность увидеть, насколько ирреальны навязанные извне представления о жизни, пусть и сопровождавшиеся тягой к конкретным наукам и спорту. Контрацепция ума с помощью многознания даже в самой райской жизни неминуемо приводит к жажде понимания, размышлениям о смысле собственного существования и разрушению внедренных насильно иллюзий.
Многознание не стыкуется с пониманием так же, как учебник по маркетингу не стыкуется с самим маркетингом; так же, как учебник по стрельбе не стыкуется с самой стрельбой, — это две различных по своей природе формы выражения знания: знания воображаемого, иллюзорного, контрацептивного, не способного найти применение в актуально происходящей отдельно взятой жизни, и знания опытного, пережитого непосредственно. Так, дорога многознания, в конечном счете, либо упирается в интеллектуальный предел (когда количество потребленной информации перерастает в качество, приводя к внутренним вопросам и возможности понимания), либо переходит незримый рубеж, за которым информационная стена, окружающая конкретного человека, окончательно замуровывает его внутри потребленной ментальной каши в ожидании жизни, которая обязательно придет и прошибет эту стену. Рано или поздно жизнь приходит и разбивает вдребезги все наши иллюзии. Кто знает, какими будут для нас «четыре зрелища», разрушившими мираж Будды? Кто даст гарантию, что когда это случится, мы не отправимся к психиатру (благо в наш ядерный век их хватит на всех) и вообще сможем ли адекватно пережить этот опыт?
В этом контексте становится очевидным метафоричное различие между желудком, переваривающим пищу, и умом, переваривающим информацию — первого, в отличие от второго, в необходимой ситуации может затошнить. Второй же с аппетитами роты новобранцев после двух недель службы будет продолжать есть до тех пор, пока его не разорвет на части от огромного количества противоречий, формирующихся внутри него, но почему-то природа не предусмотрела подобного срыва ума сродни желудку. То ли это слишком простое решение для природы, то ли она пока не желает населять планету одними психами. Хотя, кто знает, какие муки уже сейчас испытывает перекаченный информацией коллективный ум, и не следствия ли подобного обжорства мы видим, когда сталкиваемся с таким огромным количеством извращенных смыслов и идеологий. Может, это и есть естественная реакция организма ума на ментальное переедание и предохранение от жизни? Может, это и есть расплата с реальным опытом в угоду представлениям и виртуальности?
Одни считают, что вся пищеварительная система человека была развернута природой, как необходимая структура для вывода из организма тела вредоносных веществ. То есть основная ее функция — утилизация; переработка случайно попадающих в организм ядов с дальнейшим выведением из организма всем известным способом. И по аналогии с неправильным использованием этой структуры нашей биологической оболочки, мы можем неправильно использовать свой собственный ум, развивая его с помощью потребления информации посредством чтения линейных текстов, заучиваний, представлений и дальнейшего соотнесения с ранее прочитанным, вместо того чтобы испытывать жизнь и искать внутри себя свой особенный индивидуальный смысл. Внутренний монолог и ментальная болтовня, мешающие нам регулярно контактировать со слоями смыслов, могут быть такими же неестественными следствиями, побочными продуктами перекачки ума, как испражнение в случае перекачки пищеварительной системы излишним количеством еды.
В наш ум путем агрессивного впихивания методом примитивного заучивания поместили некоторые догматичные истины касательно математики, истории, физики, химии, фундаментальные представления о том, что такое Я, что такое Мир, назвав этот процесс образованием, и на какое-то время у нас возникла иллюзия знания, иллюзия развития, роста. Но стоило нам столкнуться с жизнью непосредственно, напрямую, фильтр ума, через который мы привыкли просеивать приходящую к нам реальность, перегрелся и перестал адекватно функционировать, приведя нас в ступор и замешательство. Контрацепция ума сорвалась в самый неподходящий момент, и жизнь сбила нас с ног, поставив немыслимые, неожиданные задачи, под которые не существует и не может существовать заготовленных ответов внутри непостоянного, метущегося ума, и мы потеряли всяческие ориентиры. На мгновение, на несколько мгновений, получив возможность увидеть и понять этот огромный путь длинною в шаг; самый простой в исполнении, но невероятно сложный в понимании — шаг от догматичных истин к непрактичной жизни, шаг от условности и схем к внутреннему поиску.
Экхарт Толле (не дословно):
«Ум, способный мыслить, — это полезный и мощный инструмент, но он же и очень сильный ограничитель. Если ты не понимаешь, что он — всего лишь крошечный аспект того сознания, которым ты являешься, тогда он всецело управляет твоей жизнью.
Осознание жизни — это не результат думанья. Осознание жизни — это глубокое понимание, которое приходит через очень простое действие — полное отдавание кому-то или чему-то всего своего внимания. Внимание — это изначальный, исконный аспект, само сознание. Оно устраняет преграды, созданные концептуальным мышлением, а с ним приходит понимание того, что ничто не существует в себе или само по себе. Внимание соединяет наблюдающего и наблюдаемое в единое поле осознанности. Оно исцеляет от разделенности».
Реализованный философ — это человек, способный декларировать и переживать иной взгляд на вещи, находиться за рамками концептуального ума, воспринимать жизнь непосредственно, минуя фильтрацию, минуя оценки и интерпретацию актуально происходящего опыта. Реализованный философ — это тот, кто занимается с жизнью любовью, наслаждаясь при этом не ожиданием оргазма, но самим ощущением, чувствованием партнерства, чувством сопричастности и неделимости со всеми ее проявлениями. Философ всегда в начале любовного акта. Философ еще не понимает, что между ним и жизнью нет никакой границы, и что в сущности они являются одним и тем же, и отсюда задаваемые философом первоочередные извечные вопросы о жизни и смерти, существовании или несуществовании Бога, Мире и месте Человека в Мире. Философ танцует с Миром, но не понимает, что танцует сам с собой. Тогда приходят просветленные и говорят очень странные, непонятные философам слова: «Ты есть сама жизнь, — говорят они. — Ты есть сама любовь. Ты есть все, что есть», и уходят, целые тысячелетия звуча отголосками эха на страницах книг и портретах на стенах домов, в виде скульптур или яркого образа в воображениях миллионов людей.
Омар Хайям (недословный перевод):
Кто понял жизнь, тот больше не спешит,
Смакует каждый миг и наблюдает,
Как спит ребенок, молится старик,
Как дождь идет, и как снежинки тают.
В обыкновенном видит красоту,
В запутанном простейшее решенье,
Он знает, как осуществить мечту,
Он любит жизнь и верит в воскресенье,
Он понял то, что счастье не в деньгах,
И их количество от горя не спасет.
Но кто живет с синицею в руках,
Свою жар-птицу точно не найдет.
Кто понял жизнь, тот понял суть вещей,
Что совершенней жизни только смерть,
Что знать, не удивляясь, пострашней,
Чем что-нибудь не знать и не уметь.
Возвращаясь к попытке описать словами этот «самый главный», особенный опыт глубинного понимания, мы сталкиваемся с недостатком инструментария для конструирования описания. Нет ни единого способа описать это элементарной сцепкой слов. Три четверти отсутствия, на четверть заполненное необходимостью продолжаться. Когда прикасаешься к жизни, за два мгновения до соприкосновения понимая мимолетность чувства соприкосновения, очевидность согласия на это соприкосновение все равно неоспорима — как бы ни была коротка встреча с любимым человеком, ее трепетное ожидание всегда греет в разлуке. Возможно ли отказаться от слышимости звука, когда ты глух — утолить аудиальный голод, длящийся годами? Возвращаясь из переживания чистой бытийности в движение привычной инерции, становится не просто жутко — невыносимо. Какими чувствами пропитываются долгие двадцать часов бодрствования, приправленные двумя мыслями и половиной воспоминания, с каждой минутой становящимся все более далеким, фантазийным, если ты не размазываешь по ним свою глубинную индивидуальность и особенный смысл? Маниакальную депрессию и безысходность описать много проще — это ярко выраженное отсутствие стремления продолжать биологическое существование. Сложнее описывать озарение, понимание присутствия и тотальности, сопричастности, ощущение собственного пути. Буквы бессильны в передаче подобных смыслов. Куда поместиться словам, когда пробуешь на вкус коньяк «Hardy Perfection» 100-а лет выдержки, или когда испытываешь состояние свободного полета, или воочию созерцаешь зарождение сверхновой? Куда поместиться словам?
Мудр не знающий многое, но понимающий главное, и от этого главного понимания зависит очень многое. В такой простой мудрости заключается суть пути реализации философа и качественное различие между пониманием и многознанием, между философией и конкретной наукой, между реальным опытом и интерпретацией его описания посредством линейного текста.
http://alfa.psyhonetika.org — 10 —