Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
«Рождественские загары»
(по мотивам одноименной повести Геннадия Рязанцева)
«Праздник»
У нас праздник. В избе пахнет вымытыми полами и чистыми полотенцами. Расшитые полотенца на образах, на ходиках, на зеркале и в раме с фотографиями. На столе новая льняная скатерть с тканной посередине дорожкой, с кружевами и лентами по краям: нижняя красная, средняя зелёная, верхняя голубая лента, а кромка скатерти кружевная зубчиком…
За столом три кума. В вышках кум Иван, на одном углу кум Пётр, а на другом мой отец Яков, - они взяли себе в жёны трёх сестёр, девок из одного гнезда…
Открывается дверь, и входит тётка Фекола. Она, приплясывая, идёт по избе, глаза живые, восторженные, блестят.
Оха, оха,
Без гармошки плоха,
Куда ни повернися,
Везде кричат подвинься.
С лавки вскакивает дядя Пётр и идёт, растопырив руки, большие, кряжистые, будто хочет поймать тётку:
Ходи, ходи, похаживай
И что есть показывай.
У меня есть галка,
Показать жалко.
У меня есть сорока,
за ней лезть далёка…
тётка подходит к нам с Сашкой.
- Ну что, ребята, похристосуемся? – она подаёт нам крашеные тёплые от её мягких рук яички и говорит, целуя сперва меня, а потом Сашку: - Христос воскрес.
И Сашка твёрдо отвечает:
- Воинственно воскрес!
Все в избе смеются, а он берёт яички и опускает голову, а потом бежит к двери…
- Держи его, - нарочито строго кричит дядя Пётр. И опять все весело смеются…
НОМЕР
Отец подаёт нам с Сашкой стёклышки. Он вчера затемнил их сажей и теперь показывает, как смотреть на солнце. Утро тихое, небо чистое, с земли едва заметной дымкой поднимается пар. Мы смотрим за плант Василия Давыдовича на лес. Он голубой, холодный. Из-за него огромным шаром медленно восходит солнце. Мы, удивлённые, смотрим. Оно переливается от ярко-красной окалины до оранжевого отлива, а к краям радужно колеблется. Оно поднимается выше, разгорается ярче, а мы глядим на него через стёклышки, как сквозь туманные облака, и не слепнем…Потом мы бежим рассказать свою радость…
НОМЕР (дети)
В избе жарко, полно народу. Играет гармошка. Поют и пляшут мужики, бабы и девки. Дядя Иван, весь красный и мокрый, ничему улыбаясь, растягивает огромными руками с толстыми пальцами на колене маленькую, точно игрушечную, гармошку.
Мать стоит в дверях.
- Ну пустите, тётя Настя, поплясать охота, - уговаривают мать девки, все румяные, праздничные.
- Некуда, девоньки, изба полна.
Но девки напирают, и мать не сдерживает натиска. Они с визгом и смехом вваливаются в сенцы и бегут в избу на голос гармошки…
Много людей, много еды, много всего, и так радостно от этого, что дух захватывает. Бегу во всю мочь до молодых посадок, сам не знаю зачем, кричу во весь голос матерную частушку, которую только что подслушал, и бегу назад…
Эти первые, ничего не значащие события отпечатались в моей памяти поразительно яркими ведениями. Они живут во мне с такой непосредственной жизненной силой, что их невозможно ни замутить или истребить совсем никакими страданиями…
НОМЕР
«Балайка»
На дворе ночь. В избе полутемно. Я с Сашкой на печи. Он спит, а я изо всех сил стараюсь заснуть. Мать, прибираясь, ходит по избе. Потом наконец задувает лампу, ложится на кровать и сразу затихает. Она засыпает быстро от усталости. Я крадучись, чтобы не разбудить ни её, ни Сашку, слезаю с печи и иду в сенцы. Дверь заунывно скрепит. Прислушиваюсь. Из сеней выхожу в дверь на улицу, на крыльцо. У дома Дуни Воробьихи играют на балалайке. Она страсть любит её слушать. Белеют в темноте под густой берёзой платья девок. Они запевают частушки и выплясывают. Я сажусь в угол крыльца на дубовую лавку и замираю. Они не догадываются, что я их всех уже знаю по именам и по уличному и какой парень с какой девкой залётится. А балалаечника Васю Кота как увижу на улице, не могу глаза отвести: нос прямой, глаза тёмные, на всех сверху глядит, белая рубаха, серый шевиотовый костюм и брюки навыпуск, на сапоги, как у цыгана.
Говорят, я боевая,
Я, конечно, атаман,
На горячий камень встану
А залётку не отдам
Это Васькина Ленка заплясала перед ним. Я его не вижу, а страсть как охота поглядеть, но девки всё время заслоняют его.
А я милую свою
Узнаю по платию,
На ней бела платия,
Вот моя симпатия.