Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ УССР
ОДЕССКИЙ ИНСТИТУТ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
МЕТОДИЧЕСКИЕ УКАЗАНИЯ
По спецкурсу «Проблемы товарно-денежных
отношений при социализме»
для студентов ІІІ курса заочной формы обучения
всех специальностей
ОДЕССА ОИНХ 1984
Составитель: К.В.Лыков, ст. преподаватель
Рецензенты: В.В. Заинчковский, канд. Экон. Наук, доцент
С.А. Иньшакова, канд. Экон. Наук, доцент
Н.А. Уперенко, канд. Экон. Наук, доцент
Место и роль товарно-денежных отношений при социализме является важнейшей проблемой политической экономии социализма. Для ее более глубокого усвоения и предлагается спецкурс: « Проблемы товарно-денежных отношений при социализме».
В данном спецкурсе отношения товарного производства при социализме рассматриваются с точки зрения их диалектического снятия. Социализм, как первая фаза коммунистического общества, представляет собой результат развития мировой истории, следовательно, снятия всех предшествующих общественно-экономических формаций. Товарно-денежные отношения при социализме не могут рассматриваться вне этого процесса, их отрицание сохраняет в снятом виде все положительное, что есть в товарной форме.
* * *
Анализ этапов развития товарного производства следует начать с их появления. Возникают они в эпоху общинного строя. Каким образом? Отвечая на данный вопрос, следует остановиться на самой характеристике общинного строя. Здесь важно учесть, что все экономические процессы в общине, учитывая слабость развития производительных сил труда, регулируются как окружающей природой, так и природой самого человека. В общине с момента ее появления господствует естественно-половое разделение труда. Каждый член общины в зависимости от пола, возраста, особенностей физического развития выполняет ту или другую работу. В свою очередь, набор тех или других работ регулируется и окружающей природой. Смена сезонов, погодные условия «заставляют» членов общины выполнять определенные работы. Таким образом, в общине трудовые процессы регулируются естественно-природными предпосылками, что и составляет ее специфику. Здесь надо учесть, что с одной стороны, трудовые процессы, чисто общественные функции, а с другой - их регулирование реализуется через естественно-природное «начало» общины.
Специфика общины объясняет целый ряд ее экономических процессов. Здесь надо разобраться, прежде всего в вопросе как специфика общины воздействует на взаимосвязь между различными работами. Для полного разбора данного вопроса следует воспользоваться работой К.Маркса «Экономические рукописи 1857-1859 гг. Формы Предшествующие капиталистическому производству» (см., К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.46, ч.I, с. 461-504). Там, в частности, надо обратить внимание на положение, что «… в общине природная общность выступает не как результат, а как предпосылка совместного присвоения…».1 Данное положение объясняет, почему в общине труд каждого члена общества с самого начала заранее был определен как нужный для других членов общины. Такая определенность как раз вытекла из того, что при слабости развития производительных сил труда природа заставляла жить отдельных людей сообща, причем, совместное проживание. В свою очередь, проистекало из биологической природы индивидуумов (кровнородственные связи, взаимоотношения между полами). Трудовые функции целиком зависели в таких условиях от природы. Поэтому природная общность между индивидами не только регулировала количество труда, натуральную форму продукта, но и его потребление. Мать, уже в силу инстинкта, продолжение рода, должна была накормить ребенка. В силу того же инстинкта мужчины выполняли посильную им работу, обеспечивали жизнь женщин.
Следует учесть, что понятие специфики общины находится в непосредственной связи с таким понятием, как прочность ее экономического строя. В зависимости тех или других географо-климатических зон, природа различным образом воздействовала на сам технологический способ труда. В общине, обитающей в лесу, способ труда будет совершенно другой, чем у общины, расположенной в степи. Различные технологические способы труда, вытекающие из различных, прежде всего внешних, природных условий являлись одним из важнейших критериев типизации общинной собственности. В связи с этим К.Маркс, например, выделял славянскую, азиатскую, германскую, перуанскую и др. формы общинной собственности. Многообразие форм собственности общин приводило к различной реализации ее специфики. В тех формах, где способ труда жестоко зависел от природы, а сама эта природа характеризовалась постоянством, такая специфика приводила к чрезвычайно высокой прочности общинного строя. Такие общины не изменялись в течение многих веков. По-иному выражалась специфика общины в тех ее формах, где труд недостаточно жестко зависел от природных условий. Недостаточно высокая зависимость труда от природных условий, прежде всего, проистекла из изменчивости климата и других природных факторов (например, полное или частичное отмирание крупных и наиболее удобных для охоты животных). В таких условиях специфика общины реализовалась при постоянном усовершенствовании способов труда, следовательно, с накоплением различного опыта, совершенствованием орудий и приемов труда. В свою очередь, развитие трудовых процессов воздействовало как на внутреннюю природу человека, так и на внешнюю окружающую среду. Прочность общинного строя была тут чрезвычайно относительна – развитие трудовых функций, воздействуя на природные начала общины, тем самым вело ее к самоуничтожению.
В этом пункте и наблюдается первопоявление товарных отношений.
Самоуничтожение общины нельзя понимать в упрощенном смысле как единовременный акт в результате, которого погибает община и её члены. Речь идет о другом. Во-первых, о том, что развитие трудовых функций, воздействуя на природные процессы, стимулировало дальнейшее развитие труда. Тем самым возникла цепь постоянного совершенствования труда и его отрыв от древних инстинктивных форм. Во-вторых, о том. Что в этой цепи совершенствования природное начало, регулирующее труд и затраты каждого члена общества и тем самым совокупный труд, начало давать сбои. В результате этого в такой общине появляется целый ряд несоответствий и диспропорций. Несомненно, что определенные сбои возникли на самых ранних стадиях развития общины, но они тут же ликвидировались различными мерами, либо регулированием численности членов общества( например, древнейшим «изобретением» войной, где община победитель захватила необходимые для нее, например, количество женщин), либо перемешиванием общины в удобные для нее географические зоны и т.д. Однако, В условиях развития труда те или другие традиционные способы регулирования соответствия и пропорциональности уже не давали желаемого результата. Развитие труда вело к повышению его производительности, значит и к увеличению количества какого-то продукта рано или поздно превышающего потребности общины. Так появился продукт излишний с точки зрения потребления – излишек. Община стремилась найти те или другие способы потребления излишка, в частности, сохранить или переработать продукт. Однако, не смотря на это, в конечном итоге действует общее правило. Излишек одной общины начинает обмениваться на излишек другой. Излишек - просто продукт, начинает превращаться через обмен в товар.
Первоначальное превращение продукта в товар еще не знаменовало появления товарных отношений во всем их разнообразии. Здесь появился лишь их зародыш. Обмен излишками между общинами проводился в начале случайно. Но случайный характер обмена вовсе не исключал его необходимости. «В историческом развитии,- писал Ф. Энгельс,- случайность играет свою роль, которая в диалектическом мышлении, как и в развитии зародыша, резюмируется в необходимости».2 Необходимость дальнейшего развития обмена всецело вытекает из внутренних процессов общины. Наличие какого-то излишка свидетельствовало о достаточно устойчивом нарушении различных взаимосвязей и пропорций в общине. В каждом отдельном случае такие нарушения или сбои выступали конкретно самым различным образом. Но факт оставался фактом. Наличие излишка свидетельствовало о том, что труд затрачен, имеется на лицо его продукт, однако, продукт употребиться не может. Излишний продукт означал излишне затраченный труд. В результате обмена излишками продукт становился нужным общине, а труд, затраченный на его изготовление общественно необходимым. И так, развитие товарных отношений в общине диктовалось необходимостью ее внутреннего развития. Вместе с тем, появление товарного обмена предполагало дальнейшее развитие производительных сил труда, что в свою очередь подрывало природное регулирующее общинный строй начало. Отсюда следует важный вывод. Товарные отношения появляются как закономерный результат исторического развития общинного строя и материализуют собой ее самоотрицание.
В силу таких причин последующее разворачивание товарного обмена, формирование всеобщего эквивалента и за тем денег всецело зависели от реализации специфики общины, значит преобладающего способа труда и прочности ее экономического строя. Но в связи с этим сама община получила новый облик, который был важным для развития товарных отношений. Последнее, вполне определенно можно было проследить на примере первого общественного разделения труда между скотоводческими земледельческими общинами. К первому общественному разделению труда вели постоянно закрепляющиеся диспропорции между природно-естественным регулирующим начало и трудом все повышающейся производительной силы, а так же возможность устранения таких закрепляющихся диспропорций посредством обмена. В конечном итоге это означало. Что в тех природно-географических зонах, где существовали предпосылки для повышения производительных сил труда, например, в области скотоводчества, такая производительная сила труда и развивалась. Но ее развитие в условиях, когда средство труда по преимуществу ограничивались руками человека и использованием окружающей среды, означало, что земледелие отодвигалось на задний план. Аналогично складывалась ситуация и в земледельческой общине, где скотоводство, требующее больших земельных площадей, заменялось (на плодородных, но ограниченных землях) земледелием. В результате каждая из общин (земледельческая или скотоводческая) была ориентирована на обмен. Сама же такая ориентация вытекала из того, что природно-регулирующее начало общины воспроизводило ее при постоянной диспропорции между нехваткой продуктов земледелия (при избытке продуктов скотоводства) в скотоводческих общинах и наоборот.
Особенности первого общественного разделения труда всецело воздействовали на обмен излишками между общинами. Обмен ими становился достаточно регулярным, что привело к появлению всеобщего эквивалента. В свою очередь, природа всеобщего эквивалента всецело вытекала из сложившихся обстоятельств. Историческое развитие в эпоху общественного разделения труда между скотоводческими и земледельческими общинами приводит к тому, что главным средством труда становиться скот, причем, как для земледельческих, так и для скотоводческих общин. В земледелии скот становиться необходимым для обработки земли. В скотоводстве – как средство увеличения численности стада (скот, в данном случае, выступает как средство труда) для последующего обмена. Постепенно происходит превращение скота во всеобщий эквивалент. В таких условиях он является главнейшим признаком богатства. Обладание скотом означало обладание всеми продуктами не только встречающимися в обмене, но, через его использование в реальном процессе труда, и всеми производимыми продуктами.
Рассмотрение последующего исторического движения может только подтвердить, что развитие обмена диктуется и всецело зависит, вплоть до самого внешнего облика. От процессов, происходящих внутри общинного строя. Справедливость данного принципа каждый студент может проверить и в самостоятельном анализе причин появления и в отдельных регионах всеобщего эквивалента различной натуральной формы и его перехода в законченную форму всеобщего эквивалента, т. е. в форму собственно денег. Здесь надо только учесть, что становление всеобщего эквивалента лишь до определенной черты непосредственно зависит от наиболее важного средства в общине. Переход к законченной форме всеобщего эквивалента к серебру и золоту вытекает из их натуральных особенностей. «По мере того - писал К.Маркс,- как обмен товаров развивает свои узколокальные границы и поэтому товарная стоимость вырастает в материализацию человеческого труда вообще, форма денег переходит к тем товарам, которые по самой своей природе особенно пригодны для выполнения общественной функции всеобщего эквивалента, а именно благородным металлам».3
Однако появление денег как таковых, вовсе не означало, что товарные отношения стали чем-то самостоятельным и независимым от внутриобщинного процесса производства. Их развитие лишь свидетельствовало о дальнейших этапах самоотрицания общины. Поэтому развитие торговли, ведущейся с помощью денег. Как правило, связано с дальнейшими видоизменениями общины. В зависимости от своего типа община могла разрушаться путем проникновения товарных отношений в ее внутренний процесс производства. Говоря о развитии обмена, Ф. Энгельс подчеркивал: «Даже тем предметам, которые раньше производились непосредственно для собственного потребления, деньги навязывают товарную форму и вовлекают их в обмен. Тем самым товарная форма и деньги проникают во внутрихозяйственную жизнь общин, связанных непосредственно общественным производством: они рвут общинные связи одну за другой и разлагают общину на множество частных производителей».4 Разрыв внутриобщинных связей, опять таки. В зависимости от типа общин происходит различным образом. Община могла принимать вид соседской общины, когда отдельные патриархальные семьи (включающие родственников двух или трех поколений) сохраняют часть средств производства как общих для семей (Выпасы для скота, часть дикорастущих растений для совместного збора плодов и т.д.). В тех случаях, когда обмен вовлекал в свою сферу появляющийся прибавочный продукт, «распорядители» прибавочного продукта в общине (вождь, глава племени) присваивали его и обменивая на другие продукты начинали относиться к своим соплеменникам как к средству для удовлетворения своих потребностей. Так появляется (в зависимости от типа общин) либо рабство, либо крепостничество, которое К.Маркс классифицировал как «вторичные формы общинного строя». 5
Какое же имеет значение анализ появления и развития товарных отношений в зависимости от типов участвующих в обмене общин? На этот вопрос следует дать вполне определенный ответ. Появляющиеся и развивающиеся товарные отношения (всегда выполняя ту или иную роль, вытекающие из потребностей агентов обмена – общин) находится не в их чистом виде как товарные отношения вообще. А в их модифицированном виде. Такая их модификация всецело вытекает из внутренних процессов, происходящих в общинах.
Последнее уже имеет непосредственное отношение к марксистско-ленинской теории и практике переходного периода перехода от капитализма к социализму.
Патриархальный уклад, встречающийся в этот период, является живым обломком первобытной общины разрушенной в той или иной степени. В тех случаях, когда товарный обмен еще в недостаточной степени создал внутри общины частную собственность, такая община могла стать (в обстановке достаточно развитого социалистического уклада) основой для организации коллективного хозяйства, колхозов. При этом использовались закономерности и традиции совместного, коллективного труда и возможности его преобразования на основе новейшей техники. Наиболее четко такой переход от патриархального уклада к социалистическому обозначился на северной и северо-восточной части нашей страны, где на территории 9 млн. кв. км. И численности населения 160 000 человек, так называемых в царское время «малых народов», был совершен переход от патриархального уклада на базе общинно-родовых отношений к социалистическому укладу.6
Торжество марксистско-ленинских выводов о первичном этапе развития товарных отношений воплотились в теории перехода, к социализму минуя капитализм. Наконец, выводы об экономической структуре общины и ее склонности (или несклонности) к саморазрушению актуальны и в настоящее время для развивающихся стран, ведь там до 80% населения живет в условиях пережитков общинного строя.
Правда, и студенты должны это твердо усвоить, что было бы неправильно крайне прямолинейно заявлять, что патриархальный уклад обязательно должен стать базисом для образования предприятий социалистического уклада. Речь идет о том, что такое преобразование каждый раз должно исходить из конкретных обстоятельств – наличия в той или другой степени развитого социалистического уклада и степени разрушенности патриархального уклада. Здесь надо учесть. Что при высокой степени разрушения общинных пережитков патриархальный уклад мог стать основой для широкого развития мелкотоварного уклада. Для выяснения политико-экономических закономерностей превращения патриархального уклада в мелкотоварный проследим дальнейшее развитие товарных отношений в их всемирно-историческом масштабе.
В связи с этим. Следует задуматься над вопросом: имел ли место мелкотоварный уклад в докапиталистических формах? Заметим, что данный вопрос не такой простой, как может показаться на первый взгляд. Следует учесть, что товарные отношения в этих формах выступали в модифицированном виде, то есть с теми или другими «наслоениями», вытекающими из специфики господствующих общинных отношений. Поэтому, несмотря на встречающиеся в докапиталистических формациях широкое распространение товарных отношений, они не выступали в чистом виде. Даже в том случае, когда община превращалась в деревню частных собственников, мелкотоварного уклада, как такового, еще не было. Производство, да и вся жизнь в такой деревне в значительной мере опиралась на те или другие элементы общинной собственности. Поэтому товар, производившийся отдельной семьей, по существу представлял излишек, производимый на основе совместного для всей деревни использования пастбищ, совместной обработки земли, строительства различного рода и т.д. Продажа в таких условиях, например, продуктов животноводства, просто была бы невозможной без совместного использования общинных средств производства. Еще в большей степени модифицированность товарных отношений выступала в тех случаях, когда общинный строй стимулировал большой объем товарооборота.
Возьмем, к примеру, древний Рим Высокая степень торговли пронизывала в определенные периоды всю его экономику. Достаточно сказать, что именно торговля стимулировала постройку огромной флотилии кораблей высокой грузоподъемности (до 500 т.). В связи с торговлей прокладывались благоустроенные сухопутные пути. Многие дороги начинались от Рима и тянулись на многие сотни и тысячи километров, опоясывая не только всю нынешнюю Италию, но и многие провинции. Отсюда и идет афоризм: «Все дороги ведут в Рим». Более 150000 км благоустроенных дорог было проложено в римских провинциях. О степени самой же торговли можно судить по тому, что годовой оборот одной из важных для Рима восточной торговли достигал 100 млн. сестерциев в год.7 Торговля пронизывала такие важнейшие отрасли римской экономики как сельское хозяйство, ремесла. В этой связи известны целые труды посвященные тому, как выгодно вести хозяйство. Чисто внешне, эмпирически расширение торговли можно было воспринять как развитие не только мелкотоварного уклада, но и даже капитализма. Такую трактовку мы находим у ряда буржуазных историков. Их можно понять. Ведь в древнем мире порой создавались целые торговые по типу торговых домов. Характерный, в связи с этим, является некий финансовый делец Гай Рабирий Постум. Будучи главой откупной компании, он брал на себя выгодные подряды и аренды, содержал на свои средства торговый флот, широко давал деньги в рост. О его финансовых возможностях можно судить по такому факту. Он долго субсидировал изгнанного из соседнего Египта царя. Когда царь возвратился на престол, оказалось, что его долг Рабирию превышает годовой доход государства. Чтобы как-то расплатиться с кредитором царь сделал Рабирия своим министром финансов.8
Однако, развитие торговых отношений всецело определялось условиями господствующего строя. Рабовладельческий строй повысил производительные силы труда и тем самым объем производимого прибавочного продукта. Возросшие же его объем требовал, для его поглощения господствующими классами, разнообразия в его потребительской структуре. Торговля и выполняла такую функцию, стимулируя производство прибавочного продукта и разнообразие его натурального состава. Прибавочный продукт увеличивался за счет усиления эксплуатации, в первую очередь, рабов.
Ввиду сложных диалектических процессов развитие товарных отношений в докапиталистических период, на появление мелкотоварного уклада нельзя смотреть упрощенно. Он появляется на этапе разложения феодального общества, но фиксирование этих сроков еще далеко не исчерпывает характеристику его появления. Мелкотоварный уклад мог появиться с преодолением модификации товарных форм, что само по себе было далеко не простым процессом. Ведь точно также как и при рабстве, так и феодализме товарные отношения реализовывались в далеко не чистом виде. При феодализме они существовали и развивались, как неоднократно писали классики марксизма-ленинизма, в феодальном облике. В частности, их развитие питалось распространением натуральной ренты и ее переходом в денежную ренту. В таких условиях «отчленение» феодального облика от торговых отношений могло проходить посредством тех особых модификаций, в наименьшей мере зависели от господствующих производственных отношений. А такие модификации во всемирно историческом становлении товарного производства имелись. Это так называемые допотопные капитала - купеческий и ростовщический капитал.
Данные формы становящегося товарного производства сложились еще на первых этапах его появления. Суть их состояла в особом опосредствовании обмена, причем, как правило, в тех случаях, когда торговля была развита еще слабо. Купец покупал товар в одной местности и продавал в другой и делал это не даром, а с целью получения барыша. Ростовщиками были первоначально рыночные менялы, которые за известную плату меняли монеты одного государства на монеты другого. С накоплением известных сумм они давали деньги в займы под процент. Отметим, что развитие купечества и ростовщичества в общем-то несли на себе признаки модификации товарных отношений. Купечество и ростовщичество вырастали и развивались на почве обмена прибавочного продукта, а сам обмен, который они опосредствовали, всецело вытекал из особенностей господствующих отношений. Однако, купеческий капитал и ростовщический капитал были и особенным образованием. Они разрывали локальную торговлю и связывали самые отдаленные рынки в один всемирный. Последнее проистекало из самой природы допотопных форм капитала.
Барыш купца, проистекающий из различия цен на локальных рынках, постоянно заставлял его осваивать новые рынки. На развитие мировой торговли с ее разнообразием потребительных стоимостей и высоких цен паразитировал и ростовщик. Развитие мировой торговли, купля заморских продуктов требовало значительных богатств. И в том и в другом случае мог «выручить» ростовщик. Барыш купца и процент ростовщика являлись ничем иным, как частью продукта полученного представителями господствующих классов перераспределенного через обмен в пользу купца и ростовщика. Отсюда и вытекают особенности допотопных форма капитала. Такие формы движутся с целью получения денег как самоцели, а развивая мировую торговлю они, тем самым обладают способностью вовлекать в товарный оборот самые различные общества и тем самым делают товарный обмен и обращение независимыми от производственных отношений, реализующих в тех или других локальных границах.
Последнее сыграло определяющую роль в появлении мелкотоварного уклада. Феодализм характеризовался тем, что в сферу товарного обращения вовлекался и необходимый продукт (что не всегда было в эпоху рабовладельческого строя). Поэтому, если крестьяне и ремесленники попадали в зависимость от купца или ростовщика, их хозяйства, всецело ориентировались на рынок. Товарный обмен охватывал в таком случае как необходимый, так и прибавочный продукт. Так «очищаясь от наслоений» господствующих феодальных отношений появлялся мелкотоварный уклад, который в небольшой степени соответствует абстракции простого товарного производства. Вместе с тем, такое «очищение» имеет и другой смысл. Оно показывает, что вся логика докапиталистического развития товарных отношений, раз они проистекают из самоотрицания господствующих отношений, в конечном счете, приводят к развитию капитализма. В этом случае, товарные отношения являются генетической (рождающей) предпосылкой капитала. Мелкотоварный уклад, которому соответствуют хозяйства во всех отношениях, ориентированные на рынок, расширяя торговлю, ведет к более полному действию закона стоимости. Цены на товары будут в более полной мере определяться стоимостью товара (что, между прочим, не всегда имело место при слабом развитии товарного производства), закон стоимости начинает властно заявлять о себе как стимулятор развития производительных сил и фактор дифференциации товаропроизводителей.
Итак, историческое появление мелкотоварного производства знаменует начало логики перехода от простого товарного производства к капиталистическому. Последнее, имело решающее значение для понимания логики развития мелкотоварного уклада в условиях переходного периода от капитализма к социализму. В частности, с учетом этой логики строилась политика относительно довольно распространенных в России, крестьян-середняков. Их хозяйство всецело основывалось на личном труде. Поэтому крестьяне-середняки были тружениками, значит и союзниками рабочего класса. Вместе с тем их хозяйство не могло быть не ориентировано на рынок, следовательно, постоянно порождало частнокапиталистический уклад. Поэтому, преобразование мелкотоварного в социалистический уклад можно было совершить с помощью таких мер, которые бы не ущемили крестьянина-середняка как трудящегося. Такие меры должны были вытекать из объективных процессов. В чем состоит их суть, станет понятно с рассмотрением дальнейшего, капиталистического этапа развития товарных отношений.
В связи с этим более подробно рассмотрим роль товарных отношений в появлении капитализма. Данный момент нельзя ни в коем случае упрощать. Понятие простого товарного производства будет научным лишь только в том случае, когда будут налицо все те процессы, которые вызывают к жизни эту абстракцию, в частности, процессы «возбуждающие» обмен товарами, скрытые в допотопных формах капитала. Им то и принадлежит при мелкотоварном производстве и разрушении феодализма важнейшая роль в собственно появлении капитала. Посредством данных форм концентрируется денежное богатство в руках отдельных лиц. На практике, такая концентрация денежного богатства может принимать самые различные формы, а внутри каждой большое разнообразие оттенков. Но важно здесь следующее: так или иначе накопление денежного богатства за счет прибавочного и необходимого продукта купцом или ростовщиком делает от них зависимыми производителей. Купец олицетворяет собой процесс, где деньги являются самоцелью. Рано или поздно купеческий капитал лишая возможностей расширенного воспроизводства таких хозяйств за счет собственного прибавочного продукта, начнет снабжать их уже своими средствами производства. Средства производства вначале номинально, затем и реально будут принадлежать купцу. Так купец превращается в промышленника, капиталиста. Процесс становления капитала может выступать еще осязательней, если ремесленники или крестьяне попадают в кабалу к ростовщику.
Появление капитала может проходить иными путями. Но общим правилом здесь будет следующее. Капитал всегда может появляться в том случае, когда будет реализовываться обращение по типу его допотопных форм, то есть когда один будет покупать у многих и продавать многим. Такое обращение К.Маркс называл концентрацией обмена. Такая концентрация обмена, уже фиксирующаяся в допотопных формах капитала при соответствующих условиях (разложения феодализма и развитие простого товарного производства) становиться переходной формой появления собственного капитала. Концентрирующий обмен, предполагая особую форму обращения, где деньги авансируются на покупку для того, чтобы продавать с выгодой, приводит к подчинению процесса труда капитала. Здесь стоимостные формы подчиняют свой источник – процесс труда. Сама же стоимость получает в таком случае свойство самовыдвижения и самовозрастания, то есть является капиталом. Вместе с тем было бы неправильным думать, что капитал появляется сразу в своём зрелом виде. Капитал в первопоявлении еще слаб и для своего успешного движения использует всё то, что «дает» ему все предшествующее историческое развитие. Правда, и это чрезвычайно важно, капитал, используя старые формы, так или иначе, их преобразовывает или подчиняет их. В противном случае принципиальное различие между капитализмом и феодализмом не было бы. К.Маркс подчеркивал, что развитие капитала как системы производственных отношений «… состоит именно в том, чтобы подчинить себе элементы общества или создать из него недостающие ей органы».9
Суть этого подчинения в момент появления и развития капитала состоит в том, что все имеющиеся процессы подчиняются самовыдвижению и самовозрастанию стоимости, но само производство стоимости происходит при тех предпосылках, которые капитал унаследовал, т. е. в обстановке мелкотоварного производства. Капитал с этим мириться не может. Поэтому подчинение и преобразование старых форм касается исключительно преобразования условий производства стоимости и мелкотоварном укладе. Развитие капитала от простой кооперации к мануфактуре, а затем крупному машинному производству тому доказательство. Простая кооперация базировалась на руде каждого производителя, но их труд совершался сам по себе, вне всякой взаимосвязи, каждый производитель сам изготавливал продукт. В мануфактуре наблюдался процесс специализации рабочих и инструмента, так, что отдельный продукт изготавливают многие, трудовые функции каждого рабочего находились в тесной взаимосвязи с трудовыми функциями других рабочих. Наконец, на фабрике, труд рабочих регулируется и диктуется машинами. Таким образом, капитал в ходе развития условий производства стоимости, которые он унаследовал от товарных отношений как своей генетической предпосылки, устраняет их путем создания и формирования совокупного труда многим. Таким образом, капитал повышает производительные силы труда, отделяет отдельного производителя от своих средств производства и делает невозможным его труд вне капиталистических предприятий, следовательно, развивает наемный труд. Товарное производство становиться всеобщим и пронизывает все стороны и процессы движения капитала. Такие условия производства стоимости уже не соответствуют товарным отношениям как генетической предпосылки капитала. Воспроизводство капитала каждый раз начинается с товара, созданного в обстановке развитого капитализма. Так, товар превращается в форму экономической клеточки капитала. Становление товара как формы экономической клеточки капитала означает высшее развитие товарного производства. Но следует учесть, что одновременно с этим начинает действовать неумолимая диалектика. Товарное производство, достигая своего высшего развития, вместе с тем, подвергается в рамках капитализма отрицанию. Характерно, что это отрицание уже содержится в сути капитала. Об этом со всей очевидностью свидетельствуют этапы его движения. Начиная с простой кооперации и заканчивая крупным машинным производством. Простая кооперация начиналась из акта концентрации обмена со стороны капитала. Но концентрация обмена, опосредствуя обращение, уже, так или иначе, исключает куплю - продажу между отдельными товаропроизводителями. И когда, например, купец становился промышленником и тем самым попавшие от него в зависимость производители трудились вместе, то уже взаимоотношения между ними вовсе не опосредствуются куплей – продажей товара. Последнее со своей очевидностью фиксируется уже в мануфактуре. Появление фабрик в полной мере показывает, что взаимный обмен деятельностью между рабочими внутри каждого отдельного капитала выступает как непосредственно - общественный труд, вытекающий и движущийся самой природой применяемых машин. В этой связи К.Маркс специально подчеркивал, что «… на каждой фабрике труд систематически разделен, но это разделение осуществляется не таким способом, что рабочие обмениваются продуктами своего индивидуального труда». 10
Было бы неправильно делать вывод о том, что категория непосредственно – общественного труда и вытекающая из него планомерность внутри капитала являются производственными отношениями. Данные категорически чисто отражают чисто технические и технологические особенности капиталистического производства. К.Маркс их фиксировал и изучал лишь только как своеобразную материализацию и опредмечивание противоречивого развития буржуазных и производственных отношений. Тем более, что такое опредмечивание не стоит вне системы производственных отношений, оно является своеобразным показателем её развития и вместе с тем выступает как мощный фактор повышения производительной силы труда. Однако, повышение производительной силы труда за счет форм совместного, непосредственно – общественного труда, устраняющего внутри капиталистических предприятий товарные отношения, имеет для капитализма далеко идущие последствия. Формы совместного труда, реализующиеся внутри капитала, являясь показателем противоречивого развития капитала, становятся материальными предпосылками социализма.
Понятия «материальные предпосылки социализма» хорошо известны студенту из курса политической экономии, в частности, из изучения вопроса об исторической тенденции капиталистического накопления. К.Маркс. рассматривая историческую тенденцию капиталистического накопления наиболее полно и вместе с тем емко выражает его суть диалектическим законам отрицания отрицания. Остановимся вкратце на характеристике процессов, выражающихся через этот закон. Закон отрицания отрицания состоит как бы из двух взаимно связанных этапов отрицания. Применительно к капитализму первый этап состоит в появлении капитализма в результате отрицания предыдущих эпох. Характеристику такого отрицания мы уже знаем. Развитие предыдущих эпох приводило их к самоуничтожению и выражалось это самоуничтожение развитием товарных отношений. Капитал появился из товарных отношений как своей генетической предпосылки.
Но раз капитал вырастает из товарных отношений, то тем самым он «вбирает» в себя уничтожение или отрицание предыдущих эпох. Важно здесь понимать, что такое отрицание уже фиксировано самовозрастанием и самодвижением стоимости. Ведь развитие товарных отношений есть развитие стоимости процессов. Отсюда, вовсе не случайно, что капитал с самого начала своего появления делает всё возможное для устранения унаследованных от феодализма старых форм. Как происходит это устранение унаследованных форм, и приобретение себе адекватных мы тоже знаем - путем развития совместного труда. Но, развив совместный труд таким, какой он есть уже в крупном машинном производстве, капитал не прекращает своего самодвижения и самовозрастания. И тут мы подходим к сути второго отрицания капитализма. Оно так же всецело вытекает из процессов появления и развития капитализма, но приводит к совершенно иным результатам.
Экспроприация у отдельных товаропроизводителей их средств производства, происходящее в условиях первого отрицания, при становлении крупного машинного производства касается уже не производителей, а капиталистов. Совместный труд начинает выполнять функцию прямо противоположную капиталу, он соединяет и организовывает рабочий класс в борьбе с капиталистами. Наконец, сама по себе борьба рабочих не остается вне функционирования системы производства. Она заставляет капиталистов применять новейшие средства труда, позволяющие высвободить часть рабочих из фабрики и снизить накал забастовок. Однако, такое снижение накала забастовок через некоторое время лишь только усиливает мощность и развивает формы борьбы рабочих. В рамках такой постоянно усиливающейся борьбы рабочих ее результаты, достижения рабочими своих прав, фиксируются воздействием на весь ход капиталистического процесса производства. В этом смысле, К.Маркс, исследуя фабричное законодательство, достигнутое в поистине гражданской войне с предпринимателями, пишет: «… это первое сознательное и планомерное воздействие общества на стихийно сложившийся строй, его процесса производства, представляет собой…столь же необходимый продукт крупной промышленности, как хлопчатобумажная пряжа, сельфакторы и электрический телеграф».11
Итак, переход товарных отношений из генетической предпосылки капитала в товар как форму его экономической клеточки подводит к тому, что система отношений буржуазного общества приходит ко второму этапу своего отрицания или самоотрицания.
Противоречивость такого самоотрицания можно обнаружить уже в самом определении той или другой категории капитализма. Например, рабочая сила как товар. Здесь абстрактный труд воплощен не в продукте труда, а в живом организме самого рабочего. Другой пример, производство и обмен товара при капитализме сопровождается производством и присвоение прибавочной стоимости. Тем самым закономерности простого товарного производства, предполагающие обмен эквивалентами, превращается в законы капиталистического присвоения. Капиталист получает часть стоимости(прибавочную стоимость) без эквивалента. Еще пример. Принятие средствами производства формы основного капитала означает, между прочим, что как создание стоимости, так и последующее обращение созданных товаров зависит от потребительной стоимости основного капитала. Так, в зависимости от технических параметров, определяющих длительность эксплуатации той или иной части основного капитала, формируются в обращение фонды, идущие на амортизацию.
Понятно, что примеры противоречивой реализации экономических форм развитию капитализма можно продолжить. К.Маркс подчеркивал «подобно тому, как система буржуазной экономики развертывается перед нами лишь шаг за шагом, так же обстоит дело и с ее самоотрицанием, которое является ее конечным результатом».12 Такую противоречивость не следует воспринимать как некие парадоксы. Всё дело в том, что противоречивость самоотрицания каждой экономической формы капитализма в целом свидетельствует в конфликте между материальным развитием производства и его общественной формой. Важной особенностью данного конфликта является то, что он получает свое законченное выражение в классовой борьбе. Поэтому процессы самоотрицания капитализма выражаются не в том, что он гибнет автоматически в результате своего развития. Эти процессы выражаются, в конечном счете, в постоянно расширяющейся и углубляющейся классовой борьбе. Отсюда следует, что уничтожение капитализма возможно лишь с утверждением диктатуры пролетариата, а значит полного, сознательного, планомерного воздействия со стороны пролетариата на стихийно сложившийся строй процесса производства.
Данный вывод чрезвычайно важен для переходного периода от капитализма к социализму. Он показывает, что частнокапиталистический уклад может превратиться в социалистический лишь в условиях господства диктатуры пролетариата. Последовательное изучение совокупности процессов самоотрицания капитализма может показать и само объективное содержание такого превращения. Здесь нельзя забывать, что К.Маркс. говоря о противоречивом и антагонистическом развитии капитализма, подчеркивал, что оно приводит к созреванию «элементов для образования нового и моментов переворота старого общества».13 Но, что же собой представляют эти «моменты переворота старого», т.е. капиталистического общества?
Ответ на этот вопрос позволит нам уяснить, каким образом развитие капитализма приводит к социалистической революции и затем в условиях переходного периода к уничтожению обломков частнокапиталистического уклада.
Характерно, что проблема моментов переворота старого общества находится в тесной связи с проблемой развития товарных отношений при капитализме. Превращений товаров в форму экономической клеточки, т.е. всеобщее развития товарных отношений, происходит с достижением развитых технологических и организационных моментов в способах производства товаров. Капитализм достигает действительно массового производства товаров. Однако, в связи с массовостью производства, начинают постепенно складываться чисто технические взаимосвязи между различными капиталистическими предприятиями. Уже с исследованием мануфактурного развития капитализма К.Маркс показывает четко фиксирующуюся закономерность: появление мануфактуры в одних отраслях требует и приводит к появлению мануфактуры в других смежных отраслях. Такая закономерность укрепляется и действует еще в большей степени в условиях крупного машинного производства. Появление фабрик в одной отрасли приводит к необходимости массовой переработки сырья в других отраслях, следовательно, к появлению в них фабричного производства.
Наконец вся важность технических связей между капиталистическими предприятиями может быть прослежена в условиях воспроизводства своего совокупного общественного капитала. Здесь технические связи и зависимость охватывает не только отдельные предприятия. Но и целый отрасли и подразделения капиталистического производства. Наличие таких связей в условиях воспроизводства своего совокупного общественного капитала приводит к очень важному для капитализма явлению, названному К.Марксом непрерывностью и параллельностью производства. Непрерывность процесса производства состоит в необходимости для успешного функционирования той или другой отрасли бесперебойного производства в других отраслях. Непрерывность производства какой- либо машины возможно, лишь в случае, когда обеспечивается непрерывность производства сырья, материалов и т.д. В свою очередь сама такая непрерывность производства может быть обеспечена, когда производство самых различных товаров будет проходить одновременно. Ведь даже временная приостановка производства какого-то сырья сразу же вызывает целую цепь нарушения воспроизводства во всех других отраслях и предприятиях. Необходимо такого одновременного производства самых различных товаров К.Маркс и назвал параллелизмом процесса производства.
Значение явлений непрерывности и параллельности производства для капитализма двояко. Оно пронизывает всю структуру производственных отношений капитализма и свидетельствует о его росте, создании форм присущих развитому капитализму. Таким образом, формируется, например, свободная конкуренция. Свободное, ничем не сдерживающееся движение капиталов в конкуренции свидетельствует о достаточно высокой степени развития капитала. Вместе с тем, конкуренция капиталов как раз-то опосредствует непрерывность и параллельность процесса производства в масштабе всего капиталистического общества. Это важно и для развития кредитной системы (банков) при капитализме. Кредитная система при капитализме возникает как та необходимая форма, которая облегчает перелив капиталов из отрасли в отрасль. Следствием такого перемещения и является установление непрерывного и параллельного процесса производства.
Однако, было бы неправильным видеть только положительную для капитализма роль непрерывного и параллельного производства
Непрерывность и параллельность производства, являясь техническим и технологическим параметром взаимосвязи между различными капиталистическими предприятиями, стремиться оказать воздействие и на экономические процессы. Такое стремление наблюдается, прежде всего, как результат массового производства товаров и фиксируется особым регулированием затрат рабочего времени по принципу равенства текущего труда. Такой принцип легче всего понять на следующем специально упрощенном примере. Допустим, мы имеем перед собой два капиталистических предприятия, связанных между собой взаимными поставками. Их товары овеществляют равные общественно необходимые затраты, т.е обмен идет по равным величинам стоимости. В условиях непрерывного производства товары одного предприятия идут сплошным потоком на другое и наоборот. Для обеспечения такой бесперебойности необходимо, чтобы соблюдалось равенство текущих затрат на каждом предприятии. Приостановка производства на одном предприятии (в случае необходимости ремонта) может быть, и не скажется на действии закона стоимости, однако тут же скажется на бесперебойной работе другого предприятия. Но нарушение бесперебойности на этом предприятии, в свою очередь, скажется на работе первого предприятия.
Данный пример показывает, насколько важен принцип непрерывности и параллельности производства. Всё дело в том, что капитал не может существовать не двигаясь. Любая его приостановка движения подобна смерти. Беспрерывность процесса производства сырья, добычи топлива и т.д. становится важнейшей и необходимой для нормального течения процесса производства. Отсюда следовал вывод К.Маркса: «Таким образом, товар является продуктом предшествовавшего труда, лишь постольку, поскольку он выступает и как продукт одновременного, живого труда».14 Разумеется, что характеристики одновременности и параллельности процесса производства при капитализме не выходят за пределы технических и технологических взаимосвязей между отдельными предприятиями. Именно эти характеристики обусловили появление и развитие целого ряда средств труда, так называемого, коллективного употребления (например, средство транспорта, различные типы коммуникаций и связей), которые еще более связывают различные процессы производства в единый совокупный процесс производства. Однако, что и важно, одновременность и параллельность процессов производства является в тоже время свидетельством самоотрицания капитализма. Здесь следует учесть, что стоимостные процессы (характеризующиеся прежде всего реализацией равенства овеществленных затрат труда15) являются для капитала диалектической мерой, определяющей как простор, так и границы его функционирования. Поэтому как только процессы непрерывности и параллельности производства (а следовательно регулирование по принципу равенства текущих затрат) стремятся стать преобладающими – тут же такому стремлению кладет конец кризис перепроизводства. Не случайно К.Маркс назвал кризис перепроизводства выходом капиталистического производства за пределы своей меры. Каждый же цикл кризиса несет всё большее ужесточение взаимосвязей между различными процессами производства. Всё это не может не сказаться на характеристиках кредитной системы банков. Кредитная система, а затем и банковская система в опосредствовании закономерностей единовременности и параллельности процесса производства не может не отражать стремление данных закономерностей стать социально значимыми. Иными словами, кредит и банки, выполняя положительную функцию для капитализма, в то же время несут в себе возможность опосредствования производства на основе равенства текущих, а не овеществленных затрат труда. Так, самоотрицание капитализма, фиксируясь в банковской системе, приводит к ее особенной характеристике как переходной форме к новому строю, к социализму.
Банковская система как переходная форма к новому строю характеризуется, прежде всего, специфичностью обращения. Оно обладает качествами концентрированного в масштабе общества обмена. Здесь обращение осуществляется из центра (банка) к периферии и, наоборот, от периферии к центру. В рамках такого движения происходит как кредитование, так и оплата кредита. Важно учесть, что процесс кредитования банком непосредственно связывается с применением тех или иных средств производства на кредитуемом предприятии. В свою очередь, применяемые средства производства в зависимости от своих технических параметров, влияют и определяют то или другое течение живого труда. Поэтому банковская система несет возможность так обслуживать производство на каждом предприятии, чтобы обмен между ними проходил по принципу равенства текущих затрат труда.
Рассматривая банковскую систему как переходную форму к социализму, было бы неправильным видеть такую переходность, как нечто стоящее вне системы производственных отношений капитализма. Банковская система используется капиталистами. Поэтому сами по себе взятые преобразования в области кредита или банков никогда не вызовут уничтожения капитализма. Последующее развитие капитализма и переход его во вторую стадию – империализм, тому доказательство. Появление финансового капитала, хотя и фиксировало преобразование в банковском деле, но вовсе не привело к революционному преобразованию капитализма.
В чем же тогда состоит это таинственное свойство переходности, сокрытой в банковской системе? В том, что банки являются формой, несущей возможность концентрации обмена в масштабе всего общества. Поэтому, при вполне определенных условиях (а именно, диктатуры пролетариата, то есть в условиях сознательного и планомерного воздействия на процесс производства революционными методами) банковская система, несущая концентрацию обмена, действительно становится важным рычагом социалистических преобразований. Концентрация обмена в масштабе общества со стороны органов государства диктатуры пролетариата становится формой, реализующей совместный, непосредственно общественный труд в масштабе общества. Банковская система несла уже такие симптомы при капитализме не только в опосредствовании технологической связанности различных процессов производства, но и в том, что такое связывание осуществлялось в капиталистической форме, в форме акционерных обществ и кооперативных предприятий рабочих (что и дало повод К.Марксу рассматривать их как переходные формы). Наконец, важнейшим моментом развития концентрации обмена в условиях империализма является государственно – монополистический капитализм, который, согласно ленинской характеристике, - есть преддверие социализма.
Однако, было бы неправильным сводить использование диктатуры пролетариата концентрированного обмена лишь только для того, чтобы перевести переходные формы в социалистические. Вопрос стоял немного сложнее.
* * *
Надо учесть, что при переходном периоде от капитализма к социализму в условиях многоукладности экономики и разрухи, функционирование хозяйств различных укладов возможно лишь с использованием экономической связи, объединяющей такие хозяйства в одно совокупное переходное хозяйство. Носителем такой связи по существу и могли быть формы концентрированного обмена. Возможность их применения вытекала, прежде всего, из того, что накануне Великой Октябрьской социалистической революции роль и влияние банков в России были значительны. Сращивание банков с промышленными предприятиями привело сосредоточению в руках банков 85,7% всей русской металлургии, 76,9% каменно – угольных копей, 80% нефтяных предприятий. Банки владели 35% хлебного экспорта, 2/3 торговли хлопком.16 Кроме того, формы концентрированного обмена, в масштабе общества вырастая как результат высшего развития торговых отношений могли ассимилировать в себе движение продуктов от мелкотоварного до государственного капиталистического уклада. При строгой же централизации концентрированного обмена со стороны органов диктатуры пролетариата такая связь развивала бы социалистический уклад. Примерно на таких предпосылках базировался первоначально ленинский план строительства социализма в России. Именно тогда В.И.Лениным было выдвинуто положение о том, что развитие банков и превращение их в социалистические давало бы 9/10 государственного аппарата в условиях диктатуры пролетариата.
Однако, жизнь в этот первоначальный план внесла коррективы. Стране была навязана гражданская война, началась интервенция. В таких условиях, когда молодая советская республика была, словно осажденная крепость надо было не только выжить, но и сохранить завоевание рабочего класса. В связи с военным положением в стране вводится система мер, которая вошла в историю под названием политики «военного коммунизма». Изучение политики «военного коммунизма» может показать, что вся суть ее мер базировалась на примирении принципов жестко концентрированного обмена. Такая жесткая концентрация ставила вполне определенную цель не допустить развитие товарных отношений как фактора появления и развития капитализма. Развитие частнокапиталистического уклада в условиях гражданской войны и интервенции только укрепили бы классового врага. Отсюда, всякие попытки развивать такого рода товарные отношения В.И.Ленин называл вполне определенно: «колчаковщина». Движение продукта труда в условиях «военного коммунизма» было жестко централизованно. Именно так можно было создать и пополнить продовольственный и топливный фонд, обеспечить воюющую Красную Армию. Движение продукта от периферии к центру проходило внешне практически безвозмездным путем (например, путем продразверстки). Однако оно обеспечивалось рядом моментов, которые являлись ничем иным как авансирование, исходящим со стороны центра. Советское правительство аннулировало долги иностранным государствам, составляющие 18 млрд. довоенных рублей. Выплата таких долгов означала, что семья с одним работником должна затратить сумму равную средней заработной плате рабочего почти за два года.17 К 1918 году крестьянство безвозмездно получило 71% казенной, частновладельческой и т.д. земли. Крестьянство было освобождено от уплаты долгов за ранее купленную землю. А долги эти были значительными, они составляли только одному Крестьянскому Поземельному банку (в довоенных рублях) более миллиарда с третью рублей. Крестьянство было освобождено от вненадельной арендной платы, которая составляла в предвоенные годы ежегодно 289.771 тыс. руб. Наконец, крестьянство было избавлено от такой огромной массы натуральных повинностей, которые были связаны господством помещичьего землевладения.18
В полной мере формы концентрированного обмена со стороны органов диктатуры пролетариата были использованы на следующем этапе перехода к социализму – в рамках новой экономической политики. Стояла задача восстановить крупную промышленность, а для этого были необходимы государственные централизованные фонды. Их можно было получить лишь с развитием всех типов хозяйств, следовательно, налаживанием форм торговли, четко обеспечивающих перераспределение в государственные фонды части прибавочного продукта. Различные уклады при этом не разрушались, а вовлекались в торговлю, но само по себе вовлечение в такую торговлю ассимилировало различные уклады и постепенно превращало их в социалистический. В этом состояли экономические процессы превращения мелкотоварного уклада в социалистические. Его ассимиляция проходила в условиях концентрирующего обмена в масштабе общества постепенно через потребительскую кооперацию, товарищество по совместной обработке земли и т.д. Все это привело позднее к образованию коллективного хозяйства (колхоза).
По мере накопления централизованных фондов восстанавливается и развивается тяжелая индустрия. С этого момента концентрированный обмен в масштабе общества начинает получать адекватную себе материальную основу. Социалистический уклад дает начало охвата всего общества. Вот достаточно красноречивые показатели оборотов 61 товарной биржи за 1925 – 1926 гг.19
|
Размер сделок (в тыс. руб.) |
в том числе в % |
||||
|
Госор- ганы |
Копе- рация |
Частные лица |
|||
|
Московская товарная биржа 60 провинциальных товарных бирж |
3,801,096 4,714,156 |
По продаже По покупке По продаже По покупке |
88,0 61,3 81,6 49,2 |
6,1 32,7 9,6 37,0 |
4,3 4,3 6,0 10,2 |
Возникает вопрос: почему и как развитие процессов концентрации (и строго говоря, централизации) обмена со стороны органов государства диктатуры пролетариата приводит к развитию социалистического уклада, его превращению в господствующую систему производственных отношений?
Ответ на данный вопрос станет понятным с анализом внутренних процессов, складывающихся в концентрированном и централизованном в масштабе общества обмене. В становлении экономических закономерностей социализма такой обмен представляет собой переходную форму имеющую способность ассимилировать в себя всякий товарообмен. Ассимилирование же приводило не только к зрелым и полным формам концентрированного обмена, но и стимулировало развитие крупного машинного производства. Как только закономерности крупного машинного производства начинали давать о себе знать, концентрированный обмен начинал опосредствовать их развитие и реализацию в масштабе всего общества. Так появляется наиболее существенная для системы производственных отношений социализма (как впрочем, и для каждой системы производственных отношений) – её самодвижение и ее саморазвитие. Самодвижение системы производственных отношений социализма заключено в постоянном развертывании процессов, заключенных в крупной машинной индустрии, то есть закономерностей совместного, непосредственно общественного труда, планомерности. В таком самодвижении закономерностей, реализуемое в рамках предприятия как технические и технологические начинают охватывать всё общество и реализовываться по существу и по форме как экономические процессы.
Разумеется, самодвижение системы производственных отношений как развертывание закономерностей крупного машинного производства в масштабе общества не такое уже простое понятие. Но нетрудно убедиться, что здесь имеется некая аналогия с самодвижением системы производственных отношений буржуазного общества. Там товарные отношения как генетическая предпосылка развили стоимость до такого момента, когда она начала охватывать труд как свой источник и поэтому становилась самодвижущейся субстанцией, то есть капиталом. Социализм, как первая фаза коммунистической формации появляется, когда закономерности, сокрытые в его материальных предпосылках (в частности непосредственно общественный труд) становится самодвижущейся субстанцией. Такое самодвижение происходит посредством и с помощью концентрированного и централизованного обмена. Ведь именно посредством его государство как единый экономический орган общества координирует и ставит во взаимосвязь работу различных предприятий. Если, допустим, всем предприятиям страны необходимо определенное количество электроэнергии, то государство будет авансировать средства производства на производство такого необходимого количества электроэнергии. Но это как раз и означает, что совместный непосредственно общественный труд, реализуемый чисто технологически на электростанциях будет приведен в соответствие с работами, выполняемыми на каждом другом предприятии. Труд энергетиков, таким образом, сольется воедино со всем трудом, выполняемым в масштабе общества. Примеры можно продолжать, но ясно одно. Постоянное движение от центра (государства) посредством авансирования необходимых средств производства к периферии (предприятиям) имеющее место в концентрированном и централизованном обмене, включает работу каждого отдельного предприятия в совокупный труд общества. Так, непосредственно общественный труд, характеризующийся чисто техническими и технологическими параметрами на каждом социалистическом предприятии становится вместе с тем непосредственно общественным, реализуемым экономически в масштабе общества.
Таким образом, концентрированный и централизованный в масштабе общества обмен несет с собой механизм процессов «когда мой труд вливается в труд моей республике». Но в этом как раз и состоит «механика» самодвижения и саморазвития системы производственных отношений социализма.
Данная «механика» и открывает путь к познанию сути тех явлений, которые как в теории, так и в практике объединены общим понятием товарно-денежные отношения при социализме.
Всё дело в том, что концентрированный и централизованный в масштабе общества обмен включает в себя «старые» для социализма формы, то есть формы унаследованные. Однако здесь неизбежно одно: количественное развитие унаследованных форм закономерно приводит к переходу их в новое качество. Так они становятся пригодным к использованию и дают новое качество – развитие и функционирование производственных отношений социализма. Однако, сами по себе взятые формы концентрированного обмена в своей реализации включают старые способы движения. Но это не является каким-то их «недостатком». Социализм есть лишь первая фаза коммунистической формации, он не может сразу же во всех своих моментах достичь чисто коммунистических параметров в производственной структуре общества. Поэтому наряду с полностью автоматизированными предприятиями при социализме имеется необходимый для общества, но ручной труд. Причем, доля такого труда только в промышленности достигает почти половины. Нельзя забывать, что при социализме существует целая сфера, так называемой необобществленной экономики, включающей домашнее хозяйство, приусадебное хозяйство, личное строительство жилых домов и т.д. По оценкам экономистов трудовые затраты в этой сфере чуть ли не в полтора раза больше чем в сфере обобществленной экономики. В таких условиях и должна быть использована связь, объединяющая самые различные по технологическому способу работы.
Но это далеко не единственное, так сказать, достоинство использования форм концентрированного и централизованного обмена. Такой обмен всецело основывается на закономерностях крупного машинного производства. Поэтому, если в него попадают товарные отношения еще не достигшие концентрирующего обмена, то он их постепенно концентрирует и дает возможность управлять ими из единого центра. Показательна с этой позиции тенденция развития личного приусадебного хозяйства (ЛПХ). В экономической литературе имеются самые различные точки зрения относительно социально – экономической природы ЛПХ при социализме. Есть даже такая, где утверждается «…что оно является гибридом личного и мелкочастного хозяйства…».20 Спору нет, действительно ЛПХ может нести в себе элементы нетрудового распределения. Однако, это лишь одна его грань, да и та вытекает из слабого развития ЛПХ. Партия и правительство приняло меры по широкому развитию ЛПХ, что дало мощный импульс его дальнейшего укрепления. Доказательством этому могут быть следующие цифры. С 1970 по 1980 гг. количество крупного рогатого скота реализованного населению выросло в 3,2 раза, поросят, овец и коз на 40-50%, молодняка птицы на 70%.21 Государство и колхозы выделяют в настоящее время корм для скота для скота и птицы, отводят участки для выпаса, сенокоса. Какие же результаты этого авансирования? Казалось, что следует ожидать массовой продажи излишков ЛПХ на рынках. Действительно, торговля на рынках оживилась, снизились цены, но наряду с этим появилось большое количество форм концентрированного обмена. Это и закупка (государством) продукции ЛПХ по ценам согласно договоренности, обмен продукции ЛПХ на дефицитные товары промышленности, откорм скота и птицы по договору с колхозами и совхозами, развивается кооперативная торговля и т.д. Характерно, что формы концентрированного обмена формируются на самих колхозных рынках в виде бюро торговых услуг. Несмотря на то, что они появились совсем недавно, к 1983 году на колхозных рынках страны их насчитывалось уже 1100. В 1980 году к их помощи обращались 348 тыс.чел.22 Цифра в общем-то не малая, если учесть разнообразие других форм концентрированного обмена продукции ЛПХ.
Итак, тенденция развития ЛПХ налицо. Обмен их продукции требует форм концентрированного обмена. Последовательное использование таких форм может действительно много дать для развития ЛПХ. С одной стороны, при умелой заинтересованности, ЛПХ может производить целый ряд продуктов не только высокой диетической ценности, но и с лечебными свойствами (артишок, спаржа и др.). С другой стороны, встречная торговля (или организация пунктов проката) средствами производства для ЛПХ может превратить это хозяйство в увлекательное и, во всех отношениях, полезное занятие.
Но возвратимся к характеристике концентрированного и централизованного в масштабе общества обмена. Его различные формы и виды выступают как совокупность товарно-денежных форм, что, однако, не является поводом для рассмотрения социализма как разновидности товарного производства. Формы концентрированного и централизованного обмена в масштабе общества действительно принимают вид «старых» стоимостных форм. Но все дело в том, что это принятие вида опосредствует движение непосредственно общественного труда. В этом как раз и скрыта вся диалектика явлений товарного производства при социализме. Участвующие в таком опосредствовании формы концентрирующего обмена со стороны своих функций (то есть участия в самодвижении системы производственных отношения социализма) являются непосредственно общественными. Именно поэтому уже в условиях переходного периода появлялась необходимость в централизации обмена со стороны общества. Эта необходимость каждый раз вытекает и воспроизводится на почве самодвижения системы производственных отношений. Итак, формы концентрированного обмена, вытекая из сущности системы производственных отношения являются непосредственно – общественными. Но все дело в том, что само по себе опосредствование и будет возможно в том случае, когда эти непосрдственно-общественные формы примут вид «старых», стоимостных. Причем, примут не только какой-то внешний вид стоимостных, но и в какой-то мере (в зависимости от «требования» самодвижения системы производственных отношений) сущность стоимостных форм.
Указание на то, что непосредственно-общественные формы принимают вид стоимостных форм, может показаться крайне противоречивым. Однако, это противоречие самой действительности. Ведь таким образом устанавливается непосредственно-общественная связь между самыми различными видами трудовой деятельности в масштабе общества. Каждый раз она предполагает куплю-продажу, следовательно, развертывание в определенной мере стоимостных категорий. Но благодаря этому существует «механика» процесса «мой труд вливается в труд всей республики». Поэтому данную точку зрения нельзя путать, например, с той, уже имеющейся в экономической литературе позицией, что за товарными отношениями при социализме скрываются непосредственно-общественные отношения. Наша точка зрения утверждает нечто другое, даже противоположное: непосредственно-общественные отношения принимают «старый» вид и благодаря этому могут существовать в своем самодвижении и развитии. Фиксирование же этих процессов со стороны «старого» вида, то есть явлений товарного производства, покажет известную их пульсацию: тут они, в известной мере, стоимостные процессы, но в дальнейшем своем функционировании они же есть непосредственно- общественные. Такие процессы объективно выражаются экономической связью при социализме. Причем данная связь, как более широкая и исторически прогрессивная, в отличие от локальных связей досоциалистических обществ, способна использовать все лучшее, что было накоплено на протяжении предыдущей общемировой истории.
Последнее, как раз, воочию показывает, в чем же состоит снятость товарно-денежных отношений при социализме. В диалектическом смысле снятие означает устранение чего- либо с удержанием каких-то моментов. В данном конкретном случае снятие товарно-денежных отношений при социализме состоит в том, что они теряют значимость господствующих и определяющих сущность системы производственных отношений социализма. Удержание состоит в том, что формы товарного производства объективно опосредствуют самодвижение системы отношений социализма.
МЕТОДИЧЕСКИЕ УКАЗАНИЯ ПО СПЕЦКУРСУ
«ПРОБЛЕМЫ ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЙ ПРИ СОЦИАЛИЗМЕ»
Для студентов ІІІ курса заочной формы обучения всех специальностей
Составитель: Константин Васильевич Лыков
1 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.46 ч.1, с.462.
2 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.20, с.537.
3 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.23, с.99.
4 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.20, с.322-323.
5 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.46 ч.1, с.485-486.
6 См. более подробно. Первобытное общество (основные проблемы развития), М., 1975, с. 234-261.
7 См. более подробно. «Античная цивилизация», М., 1973, с. 183-199.
8 См. более подробно. «Античная цивилизация», М., 1973, с. 186.
9 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.46 ч.1, с.229.
10 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.23, с. 51.
11 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.23, с.492.
12 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.46 ч .2, с.222..
13 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.23, с.512.
14 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.26 ч .2, с.290.
15 К.Маркс и Ф .Энгельс. Соч. , т.23, с.228-229.
16 Данные приведены из справочного аппарата изд. Ленин. «Избранные произведения». Т.IV, партиздат ЦК ВКП(б), 1936, с. 633, пр. 122.
17 См. Г.Андреев «Экспорт американского капитала». М., 1957, с. 112-113.
18 Данные приведены из издания «Аграрная революция», т.2 (под ред. Милютина В.П.) М., 1928, с. 229.
19 Управление народным хозяйством СССР 1917-1949 гг. (Сб. докум, ) 1968, с.124.
20 В.Н.Староверов. «Интенсификация социально-экономических процессов в советской деревне». М., 1975, с.27.
21 Г.И.Шмелев. «Личное подсобное хозяйство: возможности и перспективы». М., 1983, с.13.
22 Там же, с.87.
PAGE 7