Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Автор не питает иллюзий по поводу возможности реализовать эти и любые иные меры превенции коррупционной деятельности в современной России (как на федеральном, так и на региональном уровнях), ибо “борьба с коррупцией” относится к компетенции наиболее коррумпированных властных и “правоохранительных” структур…
Я. Гилинский
Do ut facias
Взятки… разрушают всю
правовую систему.
Э. Росс
Взяточничество губительно для
государства, в котором я хотел
бы жить.
В. Рейсмен
Коррупция, равно как организованная преступность, наркотизм, терроризм, - сложные социальные явления, вокруг которых сложилось множество мифов, популистских политических игр, а потому нуждающихся в объективном (насколько это возможно) исследовании.
Понятие коррупции
Коррупция сопровождает человечество с древнейших времен. Наказание за взяточничество (подкуп) предусматривалось законами Хаммураби (четыре тысячи лет назад), устанавливалось египетскими фараонами.
Имеется множество определений коррупции (Волженкин, 1998; Friedrich, 1972; Heidenheimer, Johnston, Le Vine, 1989; Meny, 1996; Nye, 1967; Palmier, 1985; Rose-Ackerman, 1978; Wewer, 1994 и др.). Возможно, наиболее краткое (и точное) из них: “злоупотребление публичной властью ради частной выгоды” (Joseph Senturia). Аналогичные определения встречаются в документах ООН. Более полное из них содержится в документах 34-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН (1979): “Выполнение должностным лицом каких-либо действий или бездействие в сфере его должностных полномочий за вознаграждение в любой форме в интересах дающего такое вознаграждение, как с нарушением должностных инструкций, так и без их нарушения”. Приведем также отечественное доктринальное определение: “использование государственными служащими и представителями органов государственной власти занимаемого ими положения, служебных прав и властных полномочий для незаконного обогащения, получения материальных и иных благ и преимуществ, как в личных, так и групповых целях”.
Существует множество форм (проявлений) коррупции: взяточничество, фаворитизм, непотизм (кумовство), протекционизм, лоббизм, незаконное распределение и перераспределение общественных ресурсов и фондов, незаконное присвоение общественных ресурсов в личных целях, незаконная приватизация, незаконная поддержка и финансирование политических структур (партий и др.), вымогательство, предоставление льготных кредитов, заказов, знаменитый русский “блат” (использование личных контактов для получения доступа к общественным ресурсам – товарам, услугам, источникам доходов, привилегиям, оказание различных услуг родственникам, друзьям, знакомым) и др. Соответственно приводятся различные классификации коррупции и коррупционной деятельности (Быстрова, Сильвестрос, 2000; Кузнецов, 2000; Johnston, 1982; и др.). J. Coleman различает коммерческое взяточничество и политическую коррупцию. Однако, исчерпывающий перечень коррупционных видов деятельности невозможен. Хорошо известно, что в России легально существовало “кормление”, переросшее затем в мздоимство и лихоимство. Может быть, российское кормление служит первым проявлением того, что В. Клэверен, с экономической (рыночной) точки зрения, оценивает коррупционную деятельность как бизнес: коррупционер относится к своей должности как бизнесу, пытаясь максимизировать “доход”.
Важно понимание социальной природы (сущности) коррупции. Это позволит избежать излишней политизации, “юридизации” и, в конечном счете, мифологизации проблемы.
Коррупция – сложный социальный феномен, порождение общества и общественных отношений, одно из проявлений продажности. Социальный феномен продажности (от коррупции должностных лиц до брачных аферистов и проституции – в сфере политики, науки, искусства, журналистики или же – сексуальных отношений) возможен в обществе развитых товарно-денежных отношений, когда “способность всех продуктов, деятельностей, отношений к обмену на нечто третье, вещное, на нечто такое, что в свою очередь может быть обменено на все без разбора, т.е. развитие меновых стоимостей (и денежных отношений) - тождественно всеобщей продажности, коррупции”. Денежная (товарно-денежная) сущность проституции как продажности обосновывалась Г. Зиммелем. Он отмечал, что природа проституции и природа денег аналогичны, что в условиях товарно-денежных, вещных, отчужденных отношений проституция становится символом межчеловеческих отношений. Деньги губят природу вещей одним своим прикосновением.
Тот или иной вид продажности, осознаваемый как проблема, представляет собой социальную конструкцию: общество определяет, что именно, где, когда, при каких условиях и с какими последствиями рассматривается как коррупция, проституция и др. Процесс социального конструирования коррупции включает:
В современном обществе, включая российское, коррупция – социальный институт, элемент системы управления, тесно взаимосвязанный с другими социальными институтами – политическими, экономическими, культурологическими. Социальный институт характеризуется наличием регулярных и долговременных социальных практик, поддерживаемых с помощью социальных норм, имеющих важное значение в структуре общества, наличием множества ролей.
Об институционализации (процессе становления социальных практик регулярными и долговременными) коррупции свидетельствуют:
Институционализация коррупции в развитых странах Запада рассмотрена В. Рейсменом еще в 1979 г. (русский перевод 1988 г.), в отечественной литературе этому посвящены, прежде всего, книги В. Радаева и Л. Тимофеева, а также диссертационное исследование И. Кузнецова.
Исследования И. Клямкина, А. Олейника, В. Радаева, Л. Тимофеева, Т. Шанина и др., позволяют утверждать, что коррупция, наряду с теневой экономикой, теневой политикой, теневым правом и т.п., сформировавшимися в России еще в годы советской власти и сохраняющимися по сей день (пусть иногда в измененном обличии), образуют институционализированную теневую реальность, не считаться с которой, значит не понимать реальную социальную действительность, происходящие в обществе процессы, а, следовательно, находиться в плену прекраснодушных и сладкозвучных иллюзий… “Оказалось, что теневая реальность – это не только "вторая экономика" или коррупция, но охватывающая все общество в целом, законченная институциональная система (экономика, право, административные отношения и т.д.), - вся целиком вне сферы юридического закона”. И коррупция – лишь элемент (пусть один из важнейших, быть может – самый главный) этой теневой реальности нашего бытия.
История коррупции в России
История отечественной коррупции изложена в ряде солидных публикаций. Здесь остановимся лишь на некоторых “узловых” моментах.
Зарождение “легальной” коррупции относится к 1Х-Х вв., когда возникает, по примеру Византии, институт “кормления” - древнерусский институт направления главой государства (князем) своих представителей (воевод, наместников) в провинцию без денежного вознаграждения. Предполагалось, что население региона будет “кормить” наместника. Последний обладал огромными полномочиями, и ясно, что население не скупилось на подношения… “Откормленные” воеводы, возвращаясь в столицу – Москву, везли с собой накопленное добро, “подарки”, “излишки” которых изымались еще при въезде в “златоглавую” в пользу казны… Так возникала круговая порука взяточников провинциальных и столичных. Кормление было официально отменено в 1556 г., но традиция жить и богатеть за счет подданных фактически сохранилась надолго, быть может – до сих пор. Чем иначе можно объяснить размер заработной платы – нередко ниже прожиточного минимума, установленный в современной России сотрудникам милиции, таможенной службы, государственной санитарно-эпидемиологической службы и др.? Не было недостатка в моральном и государевом осуждении взяточничества (в Х111 в. митрополит Кирилл, затем цари Иван 111, Иван 1V Грозный, при котором состоялась первая известная казнь за взятку), но – “Коррупция хроническая и неизлечимая болезнь любого государственного аппарата всех времен и всех народов”.
Кормление трансформировалось в лихоимство (подкуп за действия, нарушающие действующее законодательство) и мздоимство (за действия без нарушения закона). К ХV в. лихоимство и мздоимство уже образовывали систему взяточничества, коррупции. Первым законом, определившим наказание за взятку судей явился “Судебник” 1497 г. Новое проявление взяточничества – вымогательство известно с ХV1 в. С этого же времени возникает практика “взятки за лицензию”, начатая царским тестем боярином Ильей Милославским. А глава Земского приказа Леонтий Плещеев превратил суд в инструмент беспредельного вымогательства. Шурин Плещеева – Петр Траханиотов, ведавший Пушкарским приказом, месяцами не выплачивал жалованье стрельцам, оружейникам и иным подчиненным, присваивая деньги. Доведенный до отчаяния народ 25 мая 1648 г. учинил в Москве бунт, требуя выдачи и казни Плещеева, Траханиотова, Морозова. Поскольку мятеж не удавалось пресечь, царь (Алексей Михайлович) был вынужден выдать сперва Плещеева, забитого насмерть толпой, а затем и Траханиотова, казненного “по правилам”. Московский бунт 1648 г. оказался единственным (и в какой-то степени успешным!) в российской истории выступлением против взяточников и коррупционеров.
Коррупция в России становится массовым, тотальным злом к ХV111 в. Петр 1 был потрясен ее масштабами. Он пытался с ней бороться привычными репрессивными мерами вплоть до смертной казни (Указы 23 августа 1713 г., 24 декабря 1714 г., 5 февраля 1724 г.). Были казнены за взяточничество сибирский губернатор князь Матвей Гагарин, обер-фискал (Главный прокурор) Алексей Нестеров и др. Но все было тщетно (напомним, что ближайший сподвижник Петра – князь А. Меньшиков был и крупнейшим коррупционером…).
Безмерная коррупция царствовала в стране и при наследниках Петра – Екатерине 1, Елизавете, Екатерине 11 и др. К ХХ в. в России “взяточничество неразрывно сплелось и срослось со всем строем и укладом политической жизни”.
Прошли века, менялся общественно-политический строй, но коррупция в России оставалась бессмертной. Так, “Коррупция поселилась в Советах еще до прихода их к власти… Коррупция пронзила структуры советской власти с первых же минут ее реального владычества”. И советское государство с первых дней своего существования предпринимало попытки жесточайшими мерами, включая смертную казнь, бороться со взяточничеством и столь же тщетно. К 70-м годам ХХ в. советская номенклатура и бюрократия вплоть до руководителей государства и Коммунистической партии были тотально развращены и коррумпированы (достаточно вспомнить “хлопковые”, “фруктовые”, “рыбные”, они же - “узбекские”, “казахские”, “молдавские”, “московские”, “одесские” и прочие дела и процессы, отразившие лишь видимую, поверхностную часть явления).
Реальная, не идеализированная и не мифологизированная история государства Российского свидетельствует о том, что коррупция, наряду с другими социальными недугами (воровством, пьянством, беззаконием и др.), нищетой и бесправием большинства населения, всегда были чрезвычайно распространены в стране. И “Россия, которую мы потеряли” (С. Говорухин), ничуть не лучше той, которую приобрели…
Современная российская реальность
Экономические, социальные, политические последствия коррупции хорошо известны и не нуждаются в комментариях. Коррупция существует во всех современных государствах. Другой вопрос – масштабы коррупции. По данным международной организации Transparency International, последние годы Россия прочно входит в десятку наиболее коррумпированных стран мира наряду с некоторыми государствами бывшего СССР, Пакистаном, Танзанией, Индонезией и Нигерией. Наименее коррумпированные страны - Дания, Финляндия, Швеция, Канада, Новая Зеландия.
Ежегодные убытки от коррупции в стране составляют $20-25 миллиардов. Экспорт капитала за границу достигает $15-20 миллиардов в год, а всего за 1988-1999 гг. - $300-350 миллиардов. Ежедневно российские и зарубежные средства массовой информации публикуют факты коррупции в России. Доклад Конгресса США “Российский путь к коррупции” (“Russia’s Road to Corruption”, сентябрь 2000 г.) также содержит соответствующие сведения.
Сектор социологии девиантности и социального контроля (Центр девиантологии) Санкт-Петербургского Социологического института РАН проводит (под руководством автора) систематические исследования организованной преступности и связанной с ней коррупции. Наши респонденты из числа предпринимателей и руководителей подразделений правоохранительных органов Санкт-Петербурга отмечали: “Давать надо за все… Налоговой инспекции баланса так просто не сдать… Без взятки в сфере предпринимательства невозможно работать… Налоговая инспекция крайне коррумпирована”. Взятки приходится давать при регистрации (лицензировании) своего бизнеса; при аренде помещения под предприятие или офис; при получении разрешения на предпринимательскую деятельность от санитарно-эпидемиологической службы, от пожарной инспекции и др. (при этом “тариф” пожарной инспекции выше, чем санитарной инспекции); для получения банковского кредита; при отчете налоговой инспекции; при взаимоотношениях с таможенной службой (таксы максимальные!) и т.п.
Представители петербургских преступных группировок рассказывают (интервьюер – научный сотрудник Центра Я. Костюковский): “Занимались недвижимостью… В нашей конторе все повязано было – эксплуатационные правления, нотариусы, парочка участковых /милиционеров – Я.Г./ прикармливались”; “Мы еще когда на рынке работали, все время за место платили. Ну, и ментам /милиционерам – Я.Г./ конечно надо было отстегивать”. На вопрос интервьюера “А как же налоговая?”: “Да ну, брось ты. Что ты думаешь, в Большом доме не знают о том, как я работаю? Просто со всеми дружить надо…” (надо ли пояснять, что “дружба” дорого стоит?). Существуют нестандартные формы взятки. Так, один из респондентов - член преступного сообщества - рассказывает: “Я могу пригласить в казино интересного для меня человека, и он будет выигрывать. Он сможет выиграть столько, сколько я захочу. Это ситуация простая и прекрасная: нет взятки, нет коррупции. Человек доволен, нет проблем…”.
Центр девиантологии в течение 1999-2002 гг. совместно с Санкт-Петербургским Университетом экономики и финансов проводит исследование “Население и милиция в большом городе”. Жителям Санкт-Петербурга, а в отношении 2000 г. также жителям Волгограда и Боровичей задавался, в частности, вопрос: является ли проблемой получение взяток сотрудниками милиции? Результаты ответов (в процентах от числа опрошенных) представлены в табл. 1.
Табл.1
|
ПОЛУЧЕНИЕ ВЗЯТОК |
Петербург |
Волгоград |
Боровичи |
||
|
1998 |
1999 |
2000 |
2000 |
2000 |
|
|
Не проблема |
4,6 |
2,6 |
3,2 |
4,8 |
1,6 |
|
Малозначительная проблема |
4,7 |
6,8 |
6,6 |
6,3 |
12,7 |
|
Серьезная проблема |
36,5 |
41,9 |
39,8 |
45,0 |
13,1 |
|
Затрудняюсь ответить |
54,2 |
48,8 |
50,4 |
44,0 |
72,5 |
Исследование региональной элиты Северо-Запада России, осуществленное группой политической социологии Санкт-Петербургского Социологического института РАН (руководитель А.В. Дука), затрагивало и проблему коррупции. Результаты этого эмпирического исследования показали, в частности, что “среди представителей региональной элиты Санкт-Петербурга и Ленинградской области преобладает уверенность в широком распространении коррупции и взяточничества в России. Эта уверенность коррелирует с убеждением в нечестном происхождении больших денег в стране и выраженностью негативной оценки ситуации в России”.
Многочисленные факты петербургской коррупции от А. Курбатова (эпоха Петра 1) до середины 90-х гг. ушедшего века описаны – при характерном посвящении: “300-летию петербургской коррупции посвящается…” - в книге А. Константинова.
Официальные данные о взяточничестве в России приводятся в табл. 2, но это лишь верхушка айсберга. Латентность коррупционных преступлений чрезвычайно высока. Достаточно оценить тот факт, что уровень зарегистрированных коррупционных преступлений (взяточничество, присвоение и растрата) в 1999 г. оказался самым низким … в Москве (11,8 на 100 тысяч населения) и Санкт-Петербурге (11,2), тогда как наиболее высоким – в Коми (78,7), Курганской (75,6) и Костромской (70,9) областях. Очевидно, этого не может быть, потому что не может быть никогда… Из табл. 3 мы видим, что даже с учетом высочайшего уровня латентности взяточничества, реально раскрывается лишь половина из зарегистрированных преступлений, а осуждается половина выявленных лиц, обвиняемых во взяточничестве. Наконец, данные табл. 4 показывают, что осуждаются за взяточничество нередко молодежь (17-30%), рабочие (13-38%), лица, не имеющие постоянного источника доходов (2-14%) и даже учащиеся, т.е. взяткодатели или же “мелкая рыбешка”, а отнюдь не солидные коррупционеры.
Между тем, именно коррупция, с нашей точки зрения, является сегодня в России проблемой номер один, главной угрозой обществу. В условиях тотальной коррумпированности всех ветвей власти на всех уровнях принципиально невозможно решить ни одной иной социальной, экономической, политической проблемы. Ибо все упирается в вопрос: кому и сколько надо заплатить?
О масштабах и всевластии коррупции, помимо бесчисленных фактов, которые можно множить до бесконечности, свидетельствует формирование в России коррупционных сетей. Позволю себе длинную цитату: “От единичных разрозненных сделок коррупционеры переходят к организованным и скоординированным действиям, объединяясь в преступные сообщества, образующие коррупционные сети… В последние годы наметился переход коррупции на более высокий уровень, когда именно коррупционные сети и являются основой и наиболее сильным инструментом коррупционных сделок. Деятельность коррупционных сетей проявляется в формировании взаимосвязей и взаимозависимостей между чиновниками по вертикали управления,… а также по горизонтали на различных уровнях управления между разными ведомствами и структурами. Эти взаимосвязи и взаимозависимости направлены на систематическое совершение коррупционных сделок, как правило, с целью личного обогащения, распределения бюджетных средств в пользу структур, входящих в коррупционную сеть, повышения прибылей, их максимизации, или получения конкурентных преимуществ финансово-кредитными и коммерческими структурами, входящими в коррупционную сеть”. В коррупционную сеть входят чиновники, бизнесмены, финансисты. “Руководителями коррупционных сетей часто являются самые высокопоставленные российские чиновники и политики”.
Коррупционные сети тесно связаны с организованной преступностью. Так, на Урале хорошо известно мощное криминальное сообщество “Уралмаш”, зарегистрированное органами юстиции как “общественная организация”. Эта группировка контролирует одноименное крупнейшее в Свердловской области машиностроительное предприятие региона. Так вот, “вокруг этих структур и формируются коррупционные сети”.
Средства, получаемые в результате экспорта нефти, газа, металлов, функционирования транспорта, связи, энергетики, лесного хозяйства, от оптовой торговли и финансирования оборонных заказов и Вооруженных Сил и т.п., - распределяются по коррупционным сетям.
В состав коррупционных сетей входят:
И еще одна длинная цитата: “Крупнейшие российские коррупционные сети выстраиваются вокруг Центрального банка РФ и некоммерческих банков, таких как Сбербанк РФ, Внешэкономбанк РФ… Крупнейшая коррупционная сеть сформировалась в системе силовых органов, включая ФСБ, МВД и Государственный таможенный комитет. Это, по-видимому, и наиболее развитая коррупционная сеть. В нее включены чиновники федерального и регионального уровней, работники таможен, складов, перевозчики, репортеры средств массовой информации и многие другие. На высшем уровне разрабатываются схемы проведения крупных операций, для чего проводятся совместные совещания, причем как полулегальные, так и нелегальные… Все российские министерства и ведомости поражены коррупцией. Крупнейшие коррупционные сети выстроены вокруг Министерства финансов РФ, Министерства экономики РФ, Мингосимущества РФ… Очень сильно коррумпированы суды, в которых можно за взятку получить любое желательное решение или не допустить нежелательного решения. В судах всех уровней, уголовных и общей юрисдикции, действуют стандартные и всем известные расценки на выполнение тех или иных действий /некоторые из этих расценок приводились выше – Я.Г./. Особенно коррумпированы арбитражные суды, в которые по этой причине предприниматели предпочитают не обращаться вообще… Коррупционные сети выстраиваются в России вокруг частной зарубежной финансовой и материальной помощи, строительства и реконструкции зданий и сооружений… Сети выстроены вокруг всех российских естественных монополий, таких как РАО ЕЭС и Министерство путей сообщения”.
Что касается упомянутых в цитате арбитражных судов, то добавим от себя: по нашим источникам, в Санкт-Петербурге, например, действует посредническая организация, официально зарегистрированная как консультационная, которая “регулирует” взаимоотношения между сторонами в арбитражном процессе и коррумпированными судьями. “Если у меня слушается дело в арбитраже, - рассказывает наш респондент, - то я обращаюсь в эту организацию, называю дело, и мне сообщают, сколько будет стоить решение в мою пользу. Однажды мне назвали сумму, а потом, извинившись, сказали, что другая сторона уже проплатила ее, и если я хочу выиграть дело, то должен перекупить судью, предложив сумму на $3000 больше ранее названной, поскольку судья вынужден будет возвратить другой стороне полученное от нее”.
В результате построения мощных коррупционных сетей на высоком и “самом высоком” уровнях “низовая коррупция” оказалась оторванной от них и продолжает существовать за счет поборов с населения.
Известно, что различают “белую” (общепринятую), “серую” (отчасти осуждаемую) и “черную” (осуждаемую и законом, и обществом) коррупцию. Российская коррупция все больше и больше “светлеет”, т.е. становится повседневной, обычной. Возрастает толерантность по отношению к ней. Лишь немногим более половины (55%) наших респондентов (Санкт-Петербург, 1993 г.) оценивали коррупцию как негативное явление, при этом готовы были сами давать или брать взятки около половины (45%) опрошенных. 37% респондентов общероссийского репрезентативного опроса (1999 г.) указали на то, что они были участниками коррупционной активности (из числа предпринимателей – 65%), 50% ответили, что им приходилось делать “подарки” в медицинских учреждениях (из числа предпринимателей – 62%). По данным другого опроса, проведенного в 2001 г. газетой “Экономика и жизнь”, респондентам в течение последних перед опросом лет приходилось давать взятки (если были соответствующие случаи): при устройстве на работу – 63% бизнесменов, 40% служащих; при устройстве ребенка в школу – 58% бизнесменов, 50% служащих; при поступлении в институт – соответственно 85 и 73%; находясь в больнице – 82 и 75%; в военкомате по поводу призыва в армию – 100 и 70% (!); в случае привлечения к уголовной ответственности – 100 и 100% (!!); при получении квартиры, жилья – 58 и 59%; при регистрации или продлении регистрации фирмы – 88 и 46%; при подаче налоговой декларации – 70 и 44%; при растаможивании грузов – 97 и 42%; при получении водительских прав, регистрации автомобиля, прохождении техосмотра – 81 и 66%; при нарушении правил дорожного движения и задержании сотрудниками ГАИ – 100 и 87% (!).
Сегодня каждый школьник, каждый студент в России знает, что все продается и все покупается. Толерантность по отношению к коррупционной деятельности сама становится злом. Чиновники и “правоохранители” могут спать спокойно – бунт (подобный 1648 г.) им не грозит.
Каковы факторы (“причины”), обусловливающие массовость коррупции в современной России? Возможно, что основными из них являются:
Что делать?
Ясно, что общество заинтересовано в сокращении коррупции, ограничении коррупционного беспредела чиновников всех уровней и рангов. Сложнее отношение государства: популистские призывы к “усилению борьбы” и обещания “покончить” сочетаются с отсутствием реальных шагов по ограничению коррумпированности “слуг народа”. Это просматривается как на федеральном уровне (нет ни антикоррупционного закона, ни уголовных дел по фактам взяточничества чиновников федерального уровня), так и на региональном (в Санкт-Петербурге, например, где взятки – повседневная практика, количество зарегистрированных фактов взяточничество за последние 10 лет колебалось от 82 случаев в 1991 г. до 135 в 2000 г., при этом большинство дел не дошло до суда…). Видимость “борьбы” легко создается не только путем постоянных деклараций с экранов телевизоров, по радио, в прессе. Обычным средством “успокоить” массы служит криминализация коррупционных видов деятельности и “усиление ответственности” (например, увеличение предусмотренных законом сроков лишения свободы, а то и призывы к возврату смертной казни). А то, что отвечать никому не придется (разве что отдельным “стрелочникам”, не угодившим властям), - другой вопрос. Впрочем, это отмечали еще Т. Арнольд (1937), В. Оберт (1962), В. Рейсмен (1979): “За этим скрывается намеренное использование неэффективного законодательства в качестве орудия умиротворения классового недовольства… Если /государство/ не заинтересовано в пресечении нарушений закона, криминализация венчает "борьбу" и все успокаиваются”. Практика последних лет в России свидетельствует о некоторых “новшествах”: с шумом и демонстрацией по телевидению “возбуждают дела”, производят обыски и выемки, устраивая “маски-шоу”, берут под стражу, а затем без всякого шума дела разваливаются, прекращаются, а “фигуранты” исчезают в неизвестном направлении. Очень эффектно также возбуждение уголовных дел против лиц, находящихся за рубежом и явно не испытывающих желания возвратиться…
Проблема коррупции не столько правовая (уголовно-правовая), сколько социально-политическая. Ясно, что и стратегия превенции должна ориентироваться на меры экономические, социальные, политические. При этом следует отчетливо понимать, что “ликвидировать” коррупцию, как и любое иное социальное зло, имеющее прочные основы в экономическом, политическом, социальном устройстве общества, – невозможно. Речь должна идти лишь о значительном ограничении масштабов явления, введении его в “цивилизованные рамки”, защите массы населения от тотальных поборов на всех уровнях – от рядового работника жилищной конторы и милиционера до представителей высших эшелонов власти.
С нашей точки зрения, к числу антикоррупционных мер можно отнести следующие:
Разумеется, это лишь примерный, далеко не полный перечень некоторых антикоррупционых мер. Важно подчеркнуть, что они не должны сводиться к “борьбе” силами правоохранительных органов.
Автор не питает иллюзий по поводу возможности реализовать эти и любые иные меры превенции коррупционной деятельности в современной России (как на федеральном, так и на региональном уровнях), ибо “борьба с коррупцией” относится к компетенции наиболее коррумпированных властных и “правоохранительных” структур…
Табл. 2
Взяточничество в России (1986 -2001)
|
Год |
Количество зарегистрированных преступлений |
Уровень (на 100000 жителей с 16 лет) |
|
1986 |
6562 |
5.9 |
|
1987 |
4155 |
3.8 |
|
1988 |
2462 |
2.2 |
|
1989 |
2195 |
2.0 |
|
1990 |
2691 |
2.4 |
|
1991 |
2534 |
2.3 |
|
1992 |
3331 |
2.9 |
|
1993 |
4497 |
3.9 |
|
1994 |
4921 |
4.3 |
|
1995 |
4889 |
4.3 |
|
1996 |
5453 |
4.8 |
|
1997 |
5608 |
4.9 |
|
1998 |
5804 |
5.0 |
|
1999 |
6871 |
5.9 |
|
2000 |
7047 |
6.0 |
|
2001 |
7909 |
* |
* Нет данных
Источники: Преступность и правонарушения в СССР. М., 1991. С. 83-84;
Преступность и правонарушения. М., 1999. С. 117, 122; Состояние преступности в России. М., 2000. С. 7 .
Табл. 3
Некоторые данные о взяточничестве в России (1987 -2000)
|
Год |
Зарегистрированные преступления |
Выявленные лица |
Осужденные |
|
1987 |
4155 |
2836 |
2008 |
|
1988 |
2462 |
1994 |
812 |
|
1989 |
2195 |
1306 |
451 |
|
1990 |
2691 |
1510 |
649 |
|
1991 |
2534 |
1266 |
612 |
|
1992 |
3331 |
1537 |
686 |
|
1993 |
4497 |
2279 |
843 |
|
1994 |
4921 |
2727 |
1114 |
|
1995 |
4889 |
2342 |
1071 |
|
1996 |
5453 |
2692 |
1243 |
|
1997 |
5608 |
2320 |
1381 |
|
1998 |
5804 |
2803 |
1314 |
|
1999 |
6823 |
2921 |
1515 |
|
2000 |
7047 |
3481 |
1529 |
Источники: Преступность и правонарушения. М., 1992. С. 97, 146;
Преступность и правонарушения. М., 1995. С. 117, 154; Преступность и правонарушения. М., 2001. С. 118, 172.
Табл.4
Социально-демографический состав лиц, обвиняемых в получении или даче взятки (%) (1987 -1998)
|
1987 |
1988 |
1989 |
1990 |
1991 |
1992 |
1993 |
1994 |
1995 |
1996 |
1997 |
1998 |
|
|
Всего |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
100.0 |
|
Пол: |
58.7 |
48.7 |
59.7 |
69.0 |
66.3 |
70.1 |
75.2 |
77.3 |
77.5 |
77.4 |
73.7 |
75.4 |
|
- жен |
41.3 |
51.3 |
40.3 |
31.0 |
33.7 |
29.9 |
24.8 |
22.7 |
22.5 |
22.6 |
26.3 |
24.6 |
|
Возраст: |
0.3 |
0.4 |
0.1 |
0.0 |
0.2 |
0.2 |
0.3 |
0.1 |
* |
* |
* |
* |
|
- 18-29 |
17.8 |
19.3 |
20.5 |
25.4 |
19.6 |
28.6 |
27.2 |
30.7 |
29.8 |
28.8 |
27.1 |
26.4 |
|
- 30 и старше |
81.9 |
80.3 |
79.4 |
74.6 |
80.2 |
71.2 |
72.2 |
69.2 |
70.2 |
71.2 |
72.9 |
73.4 |
|
Социальное положение: - рабочие |
33.2 |
38.4 |
37.7 |
37.9 |
34.0 |
33.8 |
16.4 |
18.5 |
19.3 |
21.3 |
13.7 |
15.0 |
|
- служащие |
58.3 |
50.8 |
51.2 |
50.0 |
53.9 |
51.3 |
43.9 |
46.4 |
50.9 |
48.8 |
46.3 |
48.6 |
|
- крестьяне |
1.7 |
1.8 |
1.8 |
1.2 |
0.6 |
1.1 |
1.5 |
1.4 |
0.2 |
0.3 |
0.6 |
0.5 |
|
- студенты |
0.7 |
1.4 |
0.6 |
2.9 |
0.7 |
0.2 |
2.2 |
0.3 |
0.5 |
0.6 |
1.7 |
0.8 |
|
- без постоянного источника доходов |
1.7 |
2.0 |
3.1 |
3.0 |
3.9 |
6.5 |
6.8 |
3.6 |
12.6 |
13.1 |
14.2 |
12.9 |
* Нет данных
Источники: Преступность и правонарушения. М., 1992. С. 97; Преступность и правонарушения. М., 1995. С. 117; Преступность и правонарушения. М., 1999. С.118.
Библиография