Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
I часть. Цвет глаз.
Глава 1. В который раз начало. 1 июня 1631 год.
Сегодня снова необычайно скучная учеба. Я не любила свою жизнь, она мне казалась настолько скучной, что после пяти лет перестала ощущать мир: перестала радоваться и огорчаться, смеяться и плакать.
Мать говорит, что если не буду учиться, то не смогу выйти в свет. Хотя я и так не испытывала сильного желания показываться на людях. Я считаю, что они надменны и глупы, раз думают, что сильнее других живых существ. Никто им не давал право распоряжаться их жизнями ради забавы, прикрываясь словом "инстинкт", которое сами же отвергли. Люди вправе выживать, но не вправе убивать. И они не только убивают животных, люди устраивают войны, убивая самих себя… ради денег и земли. Я считаю, что земля не принадлежит никому, и никто не вправе ее делить на куски. Никто не вправе распоряжаться своими жизнями, тем более ради денег. Война - это самое бессмысленное уничтожение людей, где государство не считается с потерянными жизнями, где смерть становится нормальным явлением, и страна может вести войну только из-за принципов короля. Хотя в любом плохом, есть и хорошее: во время войны раса людей хоть и немного по сравнению с нынешнем положением, но сокращается.
Уроки французского и танцев прошли как обычно. Следующее по расписанию полуторачасовая конная прогулка. Это единственное, что скрашивало мое существование среди людей. Лошади для меня символизировали свободу. На конной прогулке со мной всегда был сопровождающий: так хотели родители. Я не была против. Мне всегда было весело от него убегать. Родителям это не нравилось. Девять лет назад моего старшего брата Энтони загрызло какое-то животное, вероятно выживший волк. Хотя точного подтверждения нет, он пропал в лесу: ушел гулять, и не вернулся. Тогда для родителей я была единственным смыслом жизни, они жили ради меня. Когда Энтони было 10 лет, родители выкупили меня за 3 шиллинга у, родившей меня женщины. Мне тогда было 2 месяца и 15 дней.
Прогулка прошла спокойно. Я не стала убегать от моего сопровождающего, поскольку не хотела портить родителям настроение перед балом.
Далее по расписанию уроки этики. На мой взгляд, самый важный урок, если речь идет о жизни среди людей. Учитель по этому предмету весьма забавный человек. Он хорошо знал этот предмет только в теории. Я слушала и записывала, а он объяснял. В этом предмете тоже не было особой ценности для меня.
Урок, длившийся полтора часа, прошел быстро. Было уже 5 часов, бал начинался в 8: полтора часа на сборы и примерно столько же на дорогу. Собиралась я довольно быстро, поэтому позволила себе такую вольность, как отдых перед очередным скучнейшим мероприятием. Мне редко снятся сны, но не в этот раз... К моему удивлению, мне удалось его запомнить. Это происходило в лесу.
Я бежала от чего-то. Ничего кроме холодного ночного леса для меня не существовало. Весь мой мир окутала ночь. И внезапно я очутилась перед каким-то селением. Солнце пекло в глаза. Зной окутал мое тело, мне даже дышать стало тяжелее. Я осмотрелась. Леса нигде не было, хотя я точно знала, что была только что там. Деревня была довольно бедна: все дома сделаны из дерева, а крыши из сена. Село явно находилось в пустыне, потому что под ногами был истоптанный кем-то песок. Я уже спокойно шла по улице и ни одного жителя не видела... Деревня была будто вымершая. Я повернула за угол и увидела, стоявшую примерно в трехстах ярдах от меня, девочку. Она приветливо улыбалась и махала мне рукой. Дальше сон просто обрывался…
Оказавшись в своей постели, я проснулась в холодном поту. Образ девочки все еще мелькал у меня перед глазами. Я встала и отправилась мыться. Было очевидно, что мне приснился кошмар. Дойдя до ванны, я встала перед зеркалом. В нем отражалась красивая девушка пятнадцати лет, но она была вся в поту. Эта девочка невероятно похожа на ту, что была во сне только гораздо взрослее. Невероятно пугающее сходство… Во сне была я...
В возрасте шести лет, когда умер Энтони…
Глаза были красными и опухшими, под ними были синяки. Я вымыла лицо холодной водой, и оно пришло в норму. Припудрив его, я пошла одеваться. Это обычно занимало у меня не больше часа. Собравшись и надев бальное платье, я надушилась своими любимыми духами. Юбка у платья была пышная красная с черными кружевами, пришитыми поверх нее. Еще на мне должен быть корсет, сама я не могла его одеть, поэтому мне помогала служанка. Корсет был черным с красной шнуровкой на спине. Верхняя часть платья такого же цвета как и юбка, с пришитыми на овальном декольте, позволяющим немного приоткрывать плечи и грудь, красными кружевами. Вырез на спине полностью открывал шнуровку моего корсета, позволяя узреть другим людям форму моей спины. Вместе с платьем я надела красные перчатки, обтянутые кружевами и доходящие мне до плеча. Завершающим штрихом моего образа был парик. У меня волосы были рыжего цвета, поэтому приходилось прикрывать его черным париком, но я давно привыкла к нему, и мне не составляло труда надеть его в перчатках.
Я позвала Рудольфа оценить мой внешний вид:
- Как я выгляжу? - Обратилась я к Рудольфу.
- Вам весьма к лицу красный цвет, - недолго размышляя, ответил гость, и как мне показалось, многозначно улыбнулся, а я редко ошибаюсь.
Одевшись, я отправилась вниз дожидаться родителей, но они уже были собраны.
Лакей нас уже ждал. Ничего не скажешь, хороший человек, знающий свое дело. Мы сели в карету. Родители ехали, мирно разговаривая между собой. Они знали, что я больше люблю молчать, и поэтому почти ничего мне не говорили. Я ехала, смотря вглубь леса. На улице было еще светло, но несмотря на это лес был темный и мрачный. Я подумала, как хорошо в нем живется его обитателям, а особенно хищникам, убивающим лишь для того чтобы выжить.
Через сорок пять минут пейзаж сменился. Мы въехали в город. Там было очень много людей. Смотреть на их лица для меня было не менее интересным, чем на лес, хоть они и убийцы. Смотреть на выражения лиц, повадки, поступки, поведение. Еще я любила смотреть человеку в глаза. В них видно, как живет человек, какой он, как он к тебе относится, если взгляд обращен на тебя. Доехали мы примерно за полтора часа. Поместье семьи Барнс примерно таких же размеров как наше. Дом состоял из трех этажей. Его площадь примерно составляла три тысячи ярд и это только первый этаж. Здание построили в четырнадцатом веке, это было видно по его архитектуре. Мы вошли в него, нас поприветствовал один из слуг семьи Барнс. Войдя в бальный зал, я сказала родителям, что буду танцевать и, чтобы меня не тревожили.
- Да будет так, Налуа, - мать ехидно улыбнулась и произнесла, - не забудьте, юная леди, вам скоро венчаться.
Я повернулась и зашагала в шумную компанию ровесников. Мама знала, что этого я меньше всего хочу, мне казалась, что еще рано об этом думать, к тому же я не хотела связывать свою жизнь с неотесанным Барнсом младшим. Мы часто ругались по этому поводу. Мама говорила, что нам нужно как-то связать себя с этой семьей. Кстати, она меня предупреждала, что он заболел, и сегодня его не будет. Для меня это самое лучшее, что могло произойти. Не то чтобы я его не выносила, просто не хотела, что бы нас сводил кто-то. Сойтись самим куда легче, чем когда тебя заставляют это делать, здесь дело в психологии человека. Я не так часто об этом думала, просто не готова была кого-то любить и тем более выносить как какую-то пытку.
Я отвлеклась от скучных речей собеседников и посмотрела вокруг. Было немало людей. На таких балах всегда было много светских лиц. Дамы были обеты в прекрасные бальные платья. А я общалась с ровесниками, имея на лице мнимую маску заинтересованности, обсуждала совсем не интересную мне тему и смеялась над бессмысленными шутками. Сейчас мне было скучнее обычного. Я смотрела, как ровесники общаются, произнося слово за словом. Тут заиграла моя любимая музыка. Это был Иоганн Кристоф Пецель. Я поспешно распрощалась с собеседниками и отправилась в угол зала, там, где меня никто не тронет. Скрестив руки, я опустила голову и слушала, как играет его музыка. Инструменты, переливались из одного в другой. Но тут ко мне подошел мужчина примерно на четыре года или пять лет старше меня. Его волосы были черного, как смоль, цвета. Глаза были голубыми, как глубь чистейшего моря. Он поклонился и с нахальной улыбкой, протягивая мне руку, спросил:
- Можно ли у милой леди попросить танец?
Я обычно отказывала, но мне стало интересно, и я подала ему руку, не сказав ни слова. Взяв ее, он нежно коснулся губами моей перчатки и, не сильно потянув за руку, отвел меня почти в центр зала. Мы закружились в танце. Я почувствовала себя неловко и смущенно опустела голову. Он, усмехнувшись, спросил:
- Неужели леди смутилась?
Мои щеки запылали. Я была готова сделать весьма неприятное для него движение, это был удар под ребра, для того чтобы дать этому нахальному юноше понять, что со мной так шутить не стоит.
Он приподнял мою голову за подбородок. Мы кружились в танце, и у меня было ощущение, что прошла уже вечность, а музыка Иоганна Кристофа Пецель еще играла.
- Могу ли я задать вам вопрос? - не дожидаясь моего, ответа он спросил - Есть ли у вас имя?
Он ждал ответа минуты две, не более.
- Неужели вы проглотили язык? - было весьма странно слышать из уст таких высокопоставленных людей как этот юноша, такую небрежную речь. На таких балах были люди не ниже графского статуса.
Для меня было странно не то, что он позволил себе такую вольность, как нахальство, а то, что такие люди вообще еще есть. Обычно люби добровольно одевают маску, так же как и жизнь, навязанную обществом, как будто все должны проживать жизнь не как они хотят, а как им сказано, но я хочу выбирать… и выберу то, что нравится мне. Моя жизнь будет зависеть лишь от меня, может, я буду путешествовать, может, буду стоять в строю вопреки законам, а может управлять им, может, стану музыкантом, о котором будут знать все… а может, никто так и не узнает. Но это будет моя ошибка, а не чья-то. Я буду сожалеть меньше о том, что выбрала сама.
Я молчала.
- Хотя нет ничего плохого, если вы останетесь… незнакомкой.
Юноша снова приподнял мою опустившуюся голову за подбородок и приблизил свое лицо к моему, настолько близко, насколько это было возможно.
Музыка перестала играть. И я хотела вернуться на то место, где стояла раньше ,и продолжить слушать музыку, хоть это было и скучно, за то чувствовала себя уютней. Но незнакомец, схватив мою руку, произнес:
- Не желаете ли вы скрасить этот скучный вечер своим присутствием?
Посмотрев на часы, я подумала, что ничего страшного не произойдет, если я проведу с ним оставшийся час, к тому же глупо стоять, ничего не делая, я не сильно хотела, поэтому решила, что согласиться на это предложение будет разумно.
- Я согласна, но отлучусь ненадолго.
- Где желаете встретиться? - его ухмылка не сходила с лица.
- Сер, если ищите, то всегда найдете, - я ответила с несколько нахальной улыбкой.
- А вы романтик.
- Ничуть, - усмехнулась я.
Я повернулась, спокойно вздохнув, зашагала вперед. Найдя родителей, я уточнила насчет пребывания здесь. Взглянув на время, они отметили, что примерно через час полтора мы поедем домой.
Я вернулась на то место, где стояла прежде и уже не ждала его, а как обычно смотрела на танцующие пары.
Все было как раньше. И вдруг…
- Я нашел вас, - от неожиданности я вздрогнула. – Извините за то, что напугал вас, - в его голосе были слышны извиняющиеся нотки.
Я смерила его злобным взглядом, но его, видимо, это ни сколько не смутило. Склонившись, нахал протянул руку ожидая в ответ того же. Взглянув ему в глаза, я церемонно подала ему руку. Он вновь нежно коснулся губами моей перчатки и произнес:
- Не желаете ли скрасить этот вечер увлекательной прогулкой по лесу? Я вам покажу много троп, ведущих к самым прекрасным уголкам леса, – незнакомец широко улыбнулся.
Как будто он живет в нем. …
Мы поспешили к выходу из бального зала, как вдруг я увидела своих родителей, они разговаривали с членами семьи Барнс. Мама, улыбаясь, что-то быстро говорила. Я надеялась, что она меня не заметит, но надежда оказались напрасна. Мамин взгляд пал на меня. Почувствовав себя неловко, я отпрянула от спутника, что бы потом она не задавала лишних вопросов. Мама вопросительно вскинула брови, но я решила к ней не подходить, наивно надеясь, что она забудет про меня и, опустив голову, зашагала быстрей.
Когда мы вышли из дома, я почувствовала себя комфортней, но у меня возникло чувство, что я не могу идти на прогулку ночью по лесу рядом с тем, чьего имя я даже не знаю.
- Один вопрос.
Мы были уже на окраине леса. Несмотря на то, что уже было около десяти часов вечера, закат был в самом разгаре, и хоть облака заслоняли солнце, от этого заход солнца был еще прекрасней. Было довольно-таки тепло. Запах деревьев был слабым, но я его чувствовала, он нежно обволакивал мои легкие. Я шагнула в лес, и незнакомец последовал за мной.
- Да, – по его лицу было видно, что он заинтересовался.
- Если я с вами буду проводить время, мне хотелось бы знать, с кем я его провожу.
- Юлиан Гилмор, - улыбка стала еще шире.
Я не смогла вымолвить и слова… Никогда прежде не встречала таких имен, учитывая, что родители часто меня возят на множество балов и много с кем знакомят.
- Можете ничего не говорить, что бы вы ни сказали, я уже это не однократно слышал, - он смотрел мне в глаза, будто пытался в них, что то увидеть, но в них вряд ли что-то видно.
Я не знала, как мне реагировать. Смутившись, я опустила голову. В нее пришла одна мысль: на всей планете было много разных людей, они мирно общались между собой. И я стала их частью, но все равно не была, как все… и об этом мало кто знал, точнее никто… Мне захотелось иметь друга, который никогда не предаст, который будет все обо мне знать и не считать меня странной… Даже мои родители иногда смотрят на меня икоса. Иногда ночью мне кажется, что я одна такая на всей планете, как вымирающий вид, и осталось только одно животное. Оно бродит по лесу в поисках себе подобного, но никогда не найдет, потому что родственных душ не осталось, все умерли…. Обычно я плакала только когда одна, но слезы сами навернулись на моих глазах, они были совсем некстати. Я не привыкла плакать на людях. Юлиан встал передо мной и приподнял голову за подбородок.
- Ну и ну, - он был явно удивлен, - леди совсем не украшают слезы. – Юлиан смахнул их с моего лица, - неужели я вас чем-то обидел?
Я помотала головой, и он обнял меня. Я чувствовала себя маленькой девочкой которую какой-то обидел, и храбрый юноша пытался меня защитить, но это было так странно, ни один человек не может дать другому то, чего он так сильно хочет - это его мечту. Хотя, наверное, есть люди, которые ни о чем не мечтают, но у них уже все есть. Хотя маловероятно, что такие люди вообще существуют. И когда я говорю «маловероятно», это примерно значит, что такого может даже и не быть, вероятность существования того очень мала.
Таких честных и добрых людей как Юлиан не существует, это шло в разрез всему, что я видела и о чем когда-либо думала, это либо очередное исключение из правил, либо я в нем жестоко ошиблась. Но два исключения точно есть - это я и Энтони.
Я была благодарна за сочувствие, но все же ненавидела себя за то, что позволила такую слабость как слезы. Юлиан, положив руки на мои плечи, отстранился от меня:
- Ну а как же мне называть вас? - Он вновь одел свою нахальную ухмылку.
- Решите сами, я не могу вам назвать мое имя, - я высвободилась и шагнула дальше по тропе. Я знала, что моим родителям не по душе будет весть о том, что я с кем-то, помимо членов семьи Бернсов, проводила время наедине. К тому же мама меня и так видела с Юлианом, мне не стоило усугублять ситуацию, поскольку я не любила лгать, и не стала бы без причины так поступать.
Мы вновь шли по тропе.
- Очень интересно… - он улыбнулся, - хотя если быть точным… я уже много слышал о юных девушек, которым запрещали поступать, так как она считает нужным.
Мы все дальше и дальше углублялись в лес. Мне здесь нравилось. Вид сосен, растущих в этом лесу тысячи сотни лет, уханье ночных сов, шелест листьев от дуновения ветра. Все, что окружало меня, было прекрасно. Запах леса медленно окутывал мои ноздри, забираясь глубоко в легкие.
- Любите леса? – нахальной ухмылки на лице уже не было, оно стало серьезным.
- Одним словом не выразить, как я люблю в них находиться, - я знала, что, такой, как Юлиан вряд ли меня поймет, - запах сосен, уханье сов, шелест листьев- это ничем не заменить, но почему-то говорила открыто.
- Хотите ли вы, чтобы я показал вам мое самое любимое место? - в глазах Юлиана появились озорные огоньки, - оно близко.
Я не знала, могу ли я ему доверять, но все же Юлиан меня заинтересовал, к тому же жизнь была настолько скучна, что мне было все равно, что будет со мной через минуту, день или даже неделю.
- Не откажусь.
- Жарковато сейчас на улице, - произнес Юлиан.
Но все же я была удивлена. Что скучного в том, что меня венчают с не любимым мною человеком? Он понятия не имел в чем здесь дело.
- Почему это скучно? – я не знала, как реагировать на слова Юлиана. Как будто он понимал, о чем идет речь.
- Я уже не много раз встречал такое, - он опустил голову, будто расстроился, - но разве жизнь не принадлежит нам самим?
Это было невероятно, как он догадался? Я не знала, что мне сказать. Я вспомнила детство. Я вспомнила Энтони. Мать с отцом подарили мне детство, смех, радость, счастье… любовь, и я должна была дать что-то взамен. Да что он понимает? Что он о себе возомнил, чтобы мне указывать, что делать и как поступать?
- Прошу вас извинить меня, но я пойду, - нельзя было с ним оставаться, зря я согласилась на прогулку.
Повернувшись к Юлиану спиной, я пустилась бежать. Глаза стали мокрыми. Я теперь не могла остановиться. Если он увидит слезы, то я провалюсь сквозь землю. Я побежала быстрее к поместью, там, где находились мои родители. Там где мать и отец… Но меня что-то остановило. Я сразу поняла, что Юлиан, обняв меня сзади, не дал бежать. Его руки были горячими, как солнце двадцать первого июня. Я содрогнулась, от прикосновения мурашки побежали по моему телу. Он крепко сжимал мои плечи, а слезы так и не останавливались. Юлиан положил голову мне на плечо:
- Я понимаю, что тебе неприятно, но разумные существа принадлежат только самим себе… И никакая привязанность или же долг не должны отнимать твою свободу. Вы принадлежите исключительно себе! – он прижал меня к себе сильней.
Его шея была горячей, чем руки. Я чувствовала себя неловко. В таком положении, да и навернувшиеся на глазах слезы были низостью...
- Я видел вас здесь, в этом поместье, довольно часто. Я наблюдал за вами. И вы совсем не такая как все, - Юлиан говорил спокойно, - Внешний вид, взгляд, привычки - все говорит о том, что вы единственная в своем роде, но очень похожи на меня, - он нежно повернул меня к себе. Я опустила голову, что бы слез ни было видно. Но все было напрасно… он приподнял ее за подбородок, нежно смахнул слезинки с моего лица и аккуратно завел рыжую прядь за ухо.
- Вам идет цвет ваших волос.
Я не обратила внимание на его слова, но страх быть сожженной на костре остался. (Некоторые люди еще верили в колдовство.) Но жить по чьему-то сценарию мне тоже не хотелось.
- Вы вероятно знаете, как меня зовут, - я была уверенна, что Юлиану было известно мое имя.
- Нет… Вы же не сказали ваше имя, а я хотел его услышать из ваших уст - он приблизил свое лицо.
Положив руки на спину там, где находились мои лопатки, Юлиан притянул меня к себе. Его губы нежно коснулись моих. Они были теплые. Я почувствовала впервые в жизни, что я не одна, со мной по жизни рядом кто-то идет. Я положила руки на его грудь. Его губы мягко прижимались к моим. По телу начало разливаться тепло, которое впоследствии обжигало его. Ноги вдруг отказали, и я ухватилась за его плечи. Он крепко обнял меня, прижимая к себе. Юлиан положил свою голову на мое плечо. Я понимала, что так быть не должно, что если еще на минуту задержусь, то привычный мир дрогнет, и разорвется на кусочки. Но я не могу просто уйти, слишком трудно, но и оставаться нельзя.
- Простите.
Я оттолкнула Юлиана и, отвернувшись от него, побежала по тропе к поместью. Отдалившись от своего спутника примерно на тридцать ярдов, я, остановившись, обернулась. Юлиан все еще там стоял и смотрел на меня, но не сдвинулся с места. Сердце начало разрываться надвое. Одна половина желала остаться в этом месте, а другая - с моими родителями. Я не могла остаться и понимала это. «Разве жизнь не принадлежит нам самим». Я развернулась и побежала по тропе так быстро, как могла. Слезы потекли из глаз, я бежала к поместью, все лицо уже было мокрым. «Ну и ну, леди совсем не украшают слезы». Я остановилась, втерла лицо тыльной стороной ладони, дождалась, пока оно высохнет, но не прошеные слезы не останавливались, пришлось успокаиваться. Спустя некоторое время я пришла в норму, и двинулась спокойным шагом к поместью.
Дойдя до поместья, я узнала у гостей этого бала время. Было уже двенадцать часов ночи. Я решила, что если я останусь, то Юлиан непременно меня найдет. Я не хотела этого, не хотела передумывать, я выросла с этими людьми, они были отцом и матерью моего «папочки», по которому я так скучаю. Я нашла родителей, они мирно разговаривали с гостями. Я прервала их, напомнив о времени.
Они распрощались с собеседниками и отправились в нашу карету. Мама ничего мне не сказала о том, что видела меня с незнакомцем. Сев в карету, я уснула и больше в этот день не просыпалась.