Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
ВВЕДЕНИЕ
Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным
дисциплинам www.vusnet.ru\biblio
Мы приглашаем Вас активно пользоваться Эл. библиотекой РГИУ. В Вашем распоряжении более 4000 полновесных текстов книг и статей, более 70 словарей. Любую книгу библиотеки вы можете свободно скачать и сохранить у себя на ПК.
Об учебном портале РГИУ. www.vusnet.ru
Если вы хотите получить первое или второе высшее образование, мы рекомендуем поступить учиться в РГИУ. Вы получите хорошее образование, гос.диплом аккредитованного Московский вуза, сэкономите временя и деньги.
Обучение проходит в Интернете, где Вам доступны учебники, специально подготовленные для чтения на ПК и тесты. К каждому учебнику прилагаются: хрестоматия, библиография, Интернет-ресурсы, специальные статьи, словари. Инвалидам скидка - 20%.
В учебном Портале РГИУ имеется 100 общеобразовательных и профессиональных курсов. Они в вашем распоряжении. www.vusnet.ru
Если у Вас возникли вопросы, постараемся на них ответить. Если есть пожелания – непременно сообщите.
Пожалуйста, пишите на: elena@vusnet.ru, anna@vusnet.ru Или звоните: (905) 7211213 (Елена).
WALL
STREET
STORIES
EDWIN LEFEVRE
Introduction by Jack Schwager
McGraw-Hill
New York Chicago San Francisco Lisbon
London Madrid Mexico City Milan New Delhi
San Juan Seoul Singapore Sydney Toronto
Эдвин Лефевр
Автор бестселлера «Воспоминания биржевого спекулянта»
Истории
Уолл-стрит
С^ППТЕР
Москва ■ Санкт-Петербург • Нижний Новгород • Воронеж
Ростов-на-Дону ■ Екатеринбург • Самара • Новосибирск
Киев • Харьков • Минск
2009
Эдвин Лефевр
Истории Уолл-стрит
Перевел с английского Д. Козловский
Заведующий редакцией
Руководитель проекта
Ведущий редактор
Научный редактор
Литературный редактор
Художественный редактор
Корректор
Верстка
С. Жильцов
Ю. Бахтина
Ю. Сергиенко
В. Ильин
Л. Иеволайнен
А. Татарко
О. Мазалова, Т. Ни ко нова
Е. Иеволайнен
ББК 65.262.29
УДК 336.764
Лефевр Э.
Л53 Истории Уолл-стрит. — СПб.: Питер, 2009. — 304 с: ил. — (Серия
«Трейдинг & инвестиции»).
ISBN 978-5-388-00495-6
«Истории Уолл-стрит» — книга, с которой началась литературная карьера Эд-
вина Лефевра. автора всемирно известных книг о бирже и биржевых спекуляциях.
В «Историях», впервые опубликованных в начале XX века, предельно наглядно
и достоверно — как всегда у Лефевра — отражены обычаи и нравы биржевых иг-
роков Уолл-стрит. В основе каждого рассказа лежат реальные события и факты,
к которым Лефевр, будучи финансовым журналистом и успешным инвестором,
имел самое непосредственное отношение. А за вымышленными персонажами без-
ошибочно угадываются тонко скрытые портреты таких известных биржевых дея-
телей, как Джеймс Кин. Элвертон Чепмен, Дэниэл Дрюнзймс. в свое время ничуть
не менее известных, чем Уоррен Баффетт, Джордж Сорос и Джулиан Робертсон
в наши дни.
Но истинный шарм восьми историй Уолл-стрит кроется не только в передаче
духа того времени. Он в том. что остается актуальным во все времена: в описании
природы поступков и эмоций человека, попадающего в горнило биржевого рынка.
Каждый из остроумно закрученных сюжетов Эдвина Лефевра сегодня, как и сто
лет назад, увлечет всех, кто связан с биржевыми операциями.
Права на издание полумены по соглашению с McGraw-Hill.
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы
то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
ISBN 978-0-07-154484-9 (англ.)
ISBN 978-5-388-00495-6
© Edwin Lefevre, 2008.
© Перевод на русский язык ООО «Питер Пресс». 2009
© Издание на русском языке, оформление
ООО «Питер Пресс», 2009
Подписано в печать 26.01.09. Формат 84x108/32. Усл. п. л. 16,8. Тираж 3000. Заказ 13467.
ООО «Питер Пресс». 198206, Санкт-Петербург. Петергофское шоссе, д. 73, лит. А29.
Налоговая льгота — общероссийский классификатор продукции ОК 005-93.
том 2: 95 3005 — литература учебная.
Отпечатано по технологии CtP
в ОАО «Печатный двор» им. А. М. Горького
197110. Санкт-Петербург, Чкаловский пр.. д. 15.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 7
ЖЕНЩИНА И ЕЕ ОБЛИГАЦИИ 23
ССОРА ИЗ-ЗА СКИПИДАРА 65
СОВЕТЧИК 123
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ ПОДСКАЗКА 167
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПОБЕДИЛ 185
УПУЩЕННАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ 225
ПАН ИЛИ ПРОПАЛ 241
ТЕОЛОГИЧЕСКИЙ СОВЕТЧИК 283
Введение
Эдвин Лефевр известен сегодня прежде
всего благодаря своей работе «Воспоминания
биржевого спекулянта», ставшей классиче-
ской. «Воспоминания...» оказались одной из
последних работ писателя. Они были опубли-
кованы в 1923 году. «Истории Уолл-стрит» —
первая книга мастера — опередила «Воспоми-
нания...» на 22 года. Уже в этом дебютном
произведении чувствуются мастерство вла-
дения словом и проницательность в вопросах
психологии трейдинга, которые сделали «Вос-
поминания...» бессмертным трудом в сфере
финансов. В обзоре New York Sun их харак-
теризуют следующим образом:
Это единственная книга об Уолл-стрит,
которая попадает прямо в яблочко...
Для любознательных сообщим, что пер-
воначальная цена книги составляла всего
1,25 доллара.
Несмотря на то что все книги Лефевра
о финансах были художественными, они
7
практически всегда основаны на реальных че-
ловеческих историях, зачастую весьма тонко
замаскированных под вымысел. В свое время
профессионалы Уолл-стрит развлекали себя
такой игрой — угадывали прототипов героев
Лефевра. «Воспоминания...» считаются худо-
жественной биографией Джесси Ливермора.
Лефевр блестяще справился с отображением
склада мышления профессионального трей-
дера и вечных истин трейдерства. Помню,
25 лет назад (когда я впервые прочитал эту
книгу) многие читатели ошибочно полага-
ли, что Лефевр — псевдоним Ливермора. Не
исключаю, кто-то думает так и теперь. Не-
трудно догадаться, почему возникла эта идея.
Для меня же Лефевр оказался своего рода
ориентиром, когда я писал первую книгу
«Биржевые маги». Я помню, как сравнивал
свою работу с «Воспоминаниями...»: «Этому
произведению уже 60 лет, и оно все еще ак-
туально». Моей целью и надеждой было на-
писать книгу, которая была бы близка рабо-
те Лефевра по духу и осталась бы актуальной
и значимой на долгие годы. В этом смысле
я чувствовал себя обязанным по отношению
к этому финансовому писателю прошлых лет,
ставшему для меня источником вдохновения.
Поэтому я очень рад содействовать публика-
ции забытой книги Лефевра — «Истории Уолл-
стрит», — чтобы открыть ее для современных
читателей.
Как это осуществилось
Редактор McGraw-Hill Джинн Глассер на-
стойчиво приглашала меня встретиться
за обедом и обсудить мою будущую книгу.
Мой рабочий график, впрочем, не позволял
мне даже задуматься о ее написании. Однако
после нескольких вежливых отказов я все же
был вынужден сдаться под напором Джинн.
Во время обеда мы заговорили о вели-
ких книгах. Неожиданно я вспомнил о той
огромной роли, которую сыграли «Воспоми-
нания...» в моей прежней работе. «Знаете, —
сказал я тогда Джинн, — Лефевр ведь писал
и другие книги. Между прочим, я читал одну
из них, „Истории Уолл-стрит"». Это было не-
сколько лет назад. Припоминаю, что она была
очень даже хороша. Возможно, вы захотите
ее переиздать». Этого оказалось достаточно
для того, чтобы Джинн навела справки. Она
выяснила, что книга давно не издавалась,
и запустила этот проект.
Карьера Лефевра стала воплощением его
давней мечты — уже в подростковом возрас-
те он решил, что хочет стать писателем. Он
никогда не менял своего решения. И все же
в роли одного из главных хроникеров бирж
будущий писатель оказался случайно.
Его отец считал, что Эдвин всегда сможет
удовлетворить свои писательские амбиции,
если у него будет занятие, приносящее деньги.
Так что горную инженерию в Университете
Лихай молодой Лефевр стал изучать лишь для
того, чтобы порадовать родителя. Безусловно,
он мало интересовался инженерным делом.
Поэтому не удивительно, что через три года
Лефевр бросил учебу и стал репортером в New
York Sun. Спустя семь лет, пытаясь продать
нью-йоркские рассказы и стать писателем,
он случайно зашел к одному другу, редакто-
ру отдела финансов. Так в результате этой
судьбоносной встречи началась его карьера
на поприще биржевых сводок и финансовых
новостей.
По иронии судьбы за несколько лет до это-
го Лефевр написал рассказ об Уолл-стрит.
Он показал его другу, знакомому с миром
финансов. Тот заявил, что рассказ хорош,
но ему не хватает достоверности. Поработав
несколько лет на Уолл-стрит, Лефевр признал
справедливость этой критики. Комментируя
свой ранний рассказ, написанный без знания
специфики биржевого дела, он подтвердил:
«Мой друг оказался прав. Тот рассказ был
лишен внутреннего наполнения. Но с тех пор
я постоянно нахожусь в гуще событий»1.
«Истории Уолл-стрит» родились уже «на ме-
сте событий». Способность Лефевра раскапы-
вать правду о биржах и торговле — качество,
сделавшее его «Воспоминания...» библией для
многих современных трейдеров, — заметна
уже в его первой книге, написанной двумя
десятилетиями ранее. В качестве единствен-
ного примера приведу отрывок из рассказа
«Советчик». В нем показан образ мышления
трейдера-неудачника и объясняется, почему
люди не хотят уменьшать свои убытки:
New York Times. Субботний обзор книг Отиса
Нотмана. 9 марта 1907 г. (Saturday Review of
Books by Otis Notman, March, 9, 1907.)
Со всеми происходило одно и то же. Ни-
кто не желал принять на себя маленький
убыток. Все продолжали держать активы
в надежде на восстановление, которое «вы-
ведет их в ноль». А цены все падали и пада-
ли. И вот уже убыток становился настоль-
ко большим, что, казалось, единственно
верным будет продолжать держать ак-
ции — если потребуется, то и целый год,
пока рано или поздно цена не восстановит-
ся. Но падение просто «выбрасывало их».
А цены падали так низко потому, что мно-
гим приходилось продавать — хотели они
того или нет.
Мой любимый рассказ в книге — «Женщина
и ее облигации». Несомненно, он нашел отклик
в сердцах многих читателей того времени.
Статья 1915 года в The Bookman, An Illustrated
Magazine of Literature And Life отмечает его
как «наиболее успешный и убедительный»1.
«The New York of the Novelists, A New Pilgrimage*
by Arthur Bartlett Maurice, Part 2: The Canons of
the Money Grubbers, The Bookman, An Illustrated
Magazine of Literature And Life, Volatility. XLII,
Рассказ нетипичен для Лефевра, поскольку
раскрывает его чувство юмора, которое прак-
тически не проявляется в других частях книги
(возможно, за исключением «Теологического
советчика») и в «Воспоминаниях...».
Его главный герой — мистер Колвелл, парт-
нер крупной фирмы на Уолл-стрит и дирек-
тор полдюжины компаний. Отказываясь от
вознаграждения, он бескорыстно посвящает
свое драгоценное время приведению в по-
рядок запутанных финансовых дел своего
покойного друга. Колвелл избавляет его от
долгов и оставляет вдове этого легкомыслен-
ного человека приличную сумму в трастовой
компании. Вскоре после этого вышеуказан-
ная вдова навещает его в офисе. Дама не в со-
стоянии прожить на ежемесячный доход от
трастовой компании, ведь ее муж был «таким
снисходительным», а дети «привыкли иметь
многое». Она пришла узнать, существует ли
способ инвестирования, который приносил
бы ей больше денег? Мистер Колвелл полагает,
что может приобрести для нее высокодоход-
September 1915 — February 1916, copyright 1916,
Dodd Mead and C°.
ные облигации. Они на 30 процентов увели-
чат ее доход.
Ответ женщины задает тон всему буду-
щему действию: «И я всегда смогу забрать
свои деньги обратно, если вдруг „устану* от
облигаций?» Мистер Колвелл уверяет ее: «Вы
всегда сможете продать их немного дороже
или немного дешевле, чем купили». Дама тут
же реагирует: «Мне не понравилась бы идея
продавать их дешевле, чем я их купила. Ка-
кой в этом смысл?» Заверив вдову друга, что
облигации являются безопасным вложением,
хотя никто и не может гарантировать их рост,
мистер Колвелл покупает их с ее согласия.
Было бы нечестно раскрывать перед чита-
телями все подробности этой замечательной
истории. Достаточно сказать, что наивность
женщины относительно инвестиций вкупе
с вредными советами родственника, который
только и знает, что инвестирование — вещь
опасная, приводят к серии событий, которые
являются живым воплощением изречения
«Ничто хорошее не может оставаться безна-
казанным».
Герой «Советчика» Джилмартин — нови-
чок в биржевом деле. Однако он убежден,
что лишь паузы и заминки, свойственные
его профессии, являются причиной убытков
и упущенных выгод. Этот игрок верит, что за
короткое время мог бы сколотить состояние
на Уолл-стрит. Джилмартин бросает надеж-
ную работу, чтобы начать карьеру биржевого
трейдера. И попадается в ловушку, расстав-
ленную Полом Рубином: «Никогда не путай та-
лант трейдера с последствиями „бычьего" рын-
ка». Лефевр раскрывает эту тему в рассказе:
Все выигрывали, поскольку покупали ра-
стущие активы на растущих рынках... Они
были новичками в большой игре — словно
ягнята, которые радостно блеяли на весь
мир о том, какими мудрыми и грозными
волками они стали... Когда пришло резкое
падение, все оказались заложниками своей
игры на повышение.
Никто не ожидал, что падение акций будет
таким серьезным. Большинство брокерских
клиентов, которые, как и Джилмартин, поки-
нули свои прежние рабочие места в поисках
легкого заработка на Уолл-стрит, возврати-
лись к своим профессиям. Однако Джил-
мартин был не готов признать свое пора-
жение — ведь оно случилось так быстро. Он
продолжает подсчитывать, сколько смог бы
заработать, если бы покупал или продавал
в нужное время. О реальных потерях своего
счета Джилмартин предпочитает не вспо-
минать.
Однако в одном деле он все же достигает
успеха. Этот легкомысленный человек всегда
готов продать «дельный совет». Он уверяет
окружающих в том, что его советы сработа-
ют. И получает вознаграждение от половины
своих клиентов. Дело в том, что Джилмартин
делит их на две группы — и каждой он дает
противоположные советы. Справедливость,
однако, торжествует: «советчик» сам прого-
рает, прислушавшись к плохому биржевому
совету. И все же читатель не может побороть
чувство симпатии к Джилмартину, несмотря
на весь его обман.
«Советчик» — это история падения успеш-
ного бизнесмена Уолл-стрит, ставшего жертвой
азарта и собственного обмана. «Вершина или
дно» показывает ту же историю, но только
через призму жизни брокера Уиллиса Хайуар-
да. В семнадцать лет он начинал телефонным
секретарем, а затем поднялся до огромных
вершин. Однако этот еще совсем молодой
человек погряз в коррупции и разрушил свою
карьеру бездумными спекуляциями. В этом
рассказе Лефевр наглядно показывает, как
рынок вводит людей в заблуждение, убеждая
в том, что трейдерство — это простой способ
получения быстрых денег:
Но деньги к Хайуарду «приходили легко».
Именно поэтому состояния, сколачиваемые
биржевыми игроками, так быстро и нелепо
спускаются.
Хотя описываемые события и происходи-
ли сто лет назад, хорошо заметны аналогии
с сегодняшними биржами и трейдерами.
В контексте безумия вокруг доткомов в конце
1990-х годов стоит привести такую цитату:
Его девизом было: «Покупайте АСЕ. Это
точно будет расти!» Аббревиатура рас-
шифровывалась как «Любая Старая Вещь».
Сквозь все «Истории Уолл-стрит» прохо-
дит одна тема: на бирже профессионалы
преумножают свое богатство, а аферисты,
жадины, советчики и их слушатели лишь
теряют капиталы. Иногда профаны добива-
ются успеха благодаря удачному инвестиро-
ванию в растущие рынки или следованию
правильному совету. Они начинают думать,
что рынки являются легкой дорогой к богат-
ству, и в конечном счете терпят финансовый
крах.
В своих рассказах, а также в устных вы-
сказываниях, Лефевр четко разграничивает
профессионалов и аферистов Уолл-стрит. Он
ярко выписывает их характеры и судьбы.
Главный герой его последнего романа «Ста-
новление биржевого брокера» говорит:
Я прожил на Уолл-стрит 25 из 45 лет моей
жизни. Более-менее близко я знал практи-
чески всех финансистов и индустриальных
магнатов того поколения. И могу утверж-
дать: желание заработать деньги не было
главным побуждающим мотивом для этих
людей. Только любимое ими дело — дости-
жения, успехи — сделали их такими, каки-
ми они стали.
Об авантюристах Уолл-стрит тот же пер-
сонаж (выражая мнение самого Лефевра) го-
ворит обратное:
[Уолл-cmpumj — это место, где авантюри-
сты пытаются получить что-нибудь из
ничего, совершая тем самым финансовое
самоубийство.
Похожую точку зрения Лефевр высказал
в интервью New York Times 1907 года после
публикации своего очередного романа «Скала
Самсона»:
1 New York Times, Saturday Review of Books by Otis
Notman. March 9, 1907.
Я сделал Уолл-стрит основой своей книги. По-
тому что это место встречи больных жад-
ностью... Большая часть американцев же-
лают стать не просто богатыми, но стать
богатыми быстро. Но на это способны лишь
единицы... Как научить людей не быть про-
стофилями? Я не знаю. Возможно, «Скала
Самсона» поможет некоторым понять, на-
сколько ум и знания — а также смелость —
важны в этой игре на Уолл-стрит1.
Послание, которое раз за разом отправляет
нам Лефевр, прозрачно: жадины и авантю-
ристы желают быстро разбогатеть на бирже,
но своими неверными поступками лишь обо-
гащают профессионалов. Побуждаемые день-
гами авантюристы заканчивают их потерей,
в то время как те, чьи намерения с деньгами
не связаны — профессионалы, — накаплива-
ют свои богатства. Хотя книга «Истории Уолл-
стрит» написана столетие тому назад, она не
утратила и частички своей актуальности.
Джек Швагер
Саму элю Хъюзу Уоттсу
посвящается
ЖЕНЩИНА И ЕЕ
ОБЛИГАЦИИ
Казалось, для своего друга Гарри Ханта
мистер Фуллертон Ф. Колвелл, один из парт-
неров знаменитого биржевого дома Wilson
& Graves, сделал все, что было под силу столь
влиятельному и притом великодушному че-
ловеку.
Он возглавлял десяток компаний — тех
неопытных дебютантов, что ему удалось «вы-
тащить» из финансовой ямы и поставить на
ноги. Для своих партнеров он был гарантом
их безоблачного будущего, и даже рядовые
секретари в его офисе признавали, что ми-
стер Колвелл — «самый трудолюбивый че-
ловек» (а такое признание лестно для тех,
кто понимает, что вся его прибыль и слава
зависят как раз от усердия бумагомарателей
низшего звена).
Правда, не исключено, что клерков, тру-
дившихся на потогонной фабрике финан-
сового счастья Wilson & Graves, подкупали
и безупречные манеры мистера Колвелла.
Ведь он не ленился осведомиться о том объеме
работы, который ежедневно обрушивался
на каждого подчиненного, и тем самым тон-
ко намекал на то, что трудолюбие — залог
успеха. Конечно, мистера Колвелла делала
популярным и его специфическая профессио-
нальная обязанность — именно он поднимал
размер заработной платы, а следовательно,
был самым уважаемым начальником.
Его партнеры, пожалуй, не вызывали
у подчиненных столь же приятных эмоций.
Джон Дж. Уилсон славился своей расточи-
тельностью. Он без конца мотался из одной
здравницы в другую, швыряя миллионы на
ветер в стараниях обогнать смерть. Скупер-
дяй Джордж Б. Грейвз страдал диспепсией
и к тому же отличался нервным и раздражи-
тельным нравом. Впрочем, надо признать,
что именно на его плечи легла вся грязная
работа в то время, когда Уилсон основывал
фирму. Фредерик Р. Дентон день-деньской
пропадал в зале фондовой биржи. Помимо
исполнения разного рода приказов и веде-
ния активов, с которыми фирма имела дело,
он по долгу службы и, возможно, по душев-
ной склонности вызнавал вещи, касаемые
Wilson & Graves и вовсе не предназначав-
шиеся для его ушей.
Лишь Фуллертон Ф. Колвелл был вездесущ —
царил и на бирже, и в офисе. Манипулиро-
вал акциями Wilson & Graves, контролировал
львиную долю различных пулов, сформиро-
ванных клиентами фирмы, держал руку на
пульсе управления различными корпорация-
ми. Ежедневно он вел переговоры с дюжиной
людей — с «большими парнями», готовыми
провернуть несколько биржевых сделок.
И этот весьма влиятельный человек, чье
время стоило тысячи долларов, а ум и по-
давно миллионы, занялся распутыванием
связей своего беспечного друга, который не
утруждал себя подсчетом долгов. Как все-
гда, он блестяще справился с этим нелегким
делом, а в финале даже отказался от пола-
гавшегося ему вознаграждения. Когда все
претензии были урегулированы, оказалось,
что имущество бедного Гарри Ханта не толь-
ко освобождено от долгов, но и составляет
38 тысяч долларов наличными. Они были
вложены в трастовую компанию Trolleyman's
в интересах миссис Хант с годовой став-
кой в 2,5 процента. Вдобавок к наличности
безутешная вдова получила необремененный
долгами дом, который Гарри отдал ей еще
при жизни.
Вскоре после урегулирования имущест-
венных споров миссис Хант зашла к нему
в офис. День выдался нелегким. Враз в чаще
биржевого заповедника проснулись все «мед-
веди», и с полоборота озверели. Alabama Coal
& Iron — лакомый кусочек Wilson & Graves —
попал под обстрел как со стороны Long Tom
Сэма Шарпа, так и трейдерской компании
Mazims. Все, что Колвелл мог сделать, — это
проконсультировать Дентона, который нахо-
дился на передовой, по мере сил «поддержи-
вать» акции Ala. С. & I., чтобы внушить врагу
неуверенность в себе, но не скупать при этом
все находящиеся в биржевом обороте акции
компании. В ту пору он оттачивал особую
технику финансовой спекуляции, состоящую
в том, чтобы покупать в момент, когда ваш
тутой денежный мешок расцарапан когтями
«медведей», и монеты так и сыпятся наружу.
Любая информация, малейший нюанс были
тогда на вес золота, а каждые полдюйма теле-
графной ленты для профессионала по накалу
драматизма не уступали шедеврам мировой
драматургии. Не заметить сейчас хотя бы
один из печатных знаков было бы непрости-
тельной беспечностью.
— Доброе утро, мистер Колвелл.
Его пальцы, пропускавшие ленту, на се-
кунду замерли. Он повернулся быстро, почти
нерешительно. В пору напряженной бирже-
вой схватки отвлечься на женский голос было
совсем некстати и даже слегка неприятно.
— А, миссис Хант, доброе утро, — произнес
он в высшей степени вежливо. — Очень рад
вас видеть. Как вы поживаете?
Он пожал протянутую руку и с великими по-
честями усадил нежданную гостью в огромное
кресло. Его манеры подкупали даже бесцере-
монных воротил Уолл-стрит, чьим вниманием
можно было завладеть лишь отточенными
речами биржевого корифея.
Смею надеяться, что у вас все прекрас-
но, миссис Хант. Ведь это так, не правда ли?
Да-а, — с сомнением в голосе промям-
лила она. — Насколько это возможно с того
времени, как...
очень сильной. Не сомневаюсь, что сам Гарри
пожелал бы этого.
— Да, я знаю, — вздохнула она. — Конеч-
но, сейчас мне нужно быть сильной.
В офисе воцарилось тягостное молчание.
Всем своим видом Колвелл выражал почти-
тельное сочувствие.
«Тикки-тикки-тикки-тик», — напомнил
о себе телеграф.
Что эти звуки означали для профессио-
нала? Что сулили скупые телеграфные трели
в переводе на доллары и центы? Возмож-
но, «медведи» бросились на штурм Alabama
Coal & Iron и завязали жестокий бой? А мо-
жет, доверенный помощник Колвелла, Фред
Дентон, дал врагу отпор? Решалась ли судьба
биржевой игры в эти минуты? На словно вы-
сеченном из гранита лице мистера Фуллерто-
на Ф. Колвелла предательски дрогнул мускул.
Однако, мгновенно овладев собой и даже буд-
то извиняясь за то, что посмел отвлечься на
биржевые котировки в ее присутствии, он
прочувствованно произнес:
— Вы не имеете права постоянно думать
о своих проблемах, миссис Хант. Вы знаете,
как я относился к Гарри. Думаю, мне не нуж-
но напоминать вам, как я рад был сделать
для него хоть что-нибудь. И для вас, миссис
Хант, также.
«Тикки-тикки-тикки-тик», — вмешался
в этот великолепный монолог биржевой ин-
форматор.
Будто пытаясь заткнуть своим красноре-
чием говорливый аппарат, он с ходу продол-
жил:
Поверьте мне, миссис Хант, я буду рад
быть вам полезным.
Вы так добры, мистер Колвелл, — про-
бормотала вдова.
Сделав длинную паузу, она продолжила:
Я пришла поговорить насчет тех денег.
Вот как?
В трастовой компании мне сказали, что
если я оставлю их на постоянном счете, то
буду получать ежемесячно 79 долларов.
Давайте взглянем. Да, именно на такую
сумму вы можете рассчитывать.
Что ж, мистер Колвелл. Прожить на эти
деньги немыслимо. Школа Уилли стоит 50 дол-
ларов, а Эдит постоянно нужны платья, — не
спеша, объяснила она.
Всем своим кротким видом гостья на-
мекала на то, что дело, увы, не только в ее
прихотях. Да разве стала бы она сейчас го-
ворить об этом, беспокоиться о себе?! Но
дети...
Понимаете, Гарри постоянно им по-
такал. А они так быстро разбаловались. Ко-
нечно, слава богу, у нас есть дом. Но налоги
просто бесчеловечны! Может, есть какой-то
способ инвестирования денег, чтобы они при-
носили больше?
Я мог бы купить для вас облигации. Но
для меня главное — ваша безопасность, су-
дарыня. Поэтому вкладывать деньги стоит
лишь в гарантированные ценные бумаги. Они
обеспечат вам 3,5 процента прибыли. По-
смотрим, сколько в результате выйдет... Все
верно, 110 долларов в месяц.
А Гарри тратил по 10 тысяч в год, —
пробормотала она с нескрываемой носталь-
гией.
Гарри всегда был э-э-э... весьма экстра-
вагантным.
Это ведь прекрасно, что он наслаждался
жизнью, — беззаботно парировала она. И по-
сле многозначительной паузы добавила: — Но,
мистер Колвелл, если я устану от облигаций,
смогу ли я в любой момент получить деньги
обратно?
Уверен, вы всегда сможете изъять свои
деньги, продав облигации немного дороже
или чуть дешевле, чем купили.
Но продавать их дешевле, чем они были
куплены, не лучшая идея, — произнесла она
с видом прожженного дельца. — Какой тогда
в этом смысл?
Вы, безусловно, правы, миссис Хант, —
сказал он ободряюще. — Ведь это не было бы
прибыльно, не так ли?
«Тикки-тикки-тикки-тик», — затараторил
биржевой информатор. Он не умолкал ни на
секунду. Можно было вообразить, о каких
страстях повествовала телеграфная лента!
А Колвелл не мог взглянуть на нее вот уже
пять минут.
— А способны ли вы, мистер Колвелл, ку-
пить для меня то, что при продаже (коли я на
нее решусь!) стоило бы больше, чем при по-
купке?
Я не в восторге от идеи потерять то ма-
лое, что я имею! — горячо воскликнула она.
Об этом просто не идет речь! Если вы
дадите мне чек на 35 тысяч долларов, оста-
вив три из них трастовой компании на случай
форс-мажора, я куплю вам облигации. Не
сомневаюсь, они имеют все шансы вырасти
в цене через несколько месяцев.
«Тикки-тикки-тикки-тик»> — вновь пре-
рвал высокопарную руладу телеграф.
В этих привычных звуках Колвеллу почу-
дилось что-то зловещее. Однако, собрав волю
в кулак, он продолжил:
Но вы должны прямо сказать мне, что
решились, миссис Хант. Видите ли, биржа —
совсем не благотворительное учреждение. Ей
нет дела ни до чего, даже ваш пол не имеет
здесь особого значения.
Милостивый государь, я что же, должна
сегодня забрать деньги из банка и принести
их вам?
Меня вполне устроит чек.
Его пальцы автоматически отстучали по
столу какой-то нервный мотив. Заметив это,
Колвелл пресек случайный жест нетерпе-
ния.
Отлично. Вы получите его сегодня же.
Полагаю, вы очень заняты, так что не буду
вас задерживать. Но ведь вы купите для меня
хорошие, недорогие облигации?
Конечно, миссис Хант.
И опасность потерять их исключена, не
так ли, мистер Колвелл?
Безусловно. Я даже купил несколько для
миссис Колвелл. Разумеется, я не собираюсь
идти ни на малейший риск. Вам не стоит бес-
покоиться.
Это так любезно с вашей стороны, ми-
стер Колвелл. Не могу даже выразить словами
свою благодарность. Я... я...
Лучший способ отблагодарить меня —
просто не упоминать об этом, миссис Хант.
Я попробую заработать для вас немного де-
нег, чтобы вы хотя бы удвоили доход от трас-
товой компании.
Огромное вам спасибо. Я ни минуты
в вас не сомневалась. Конечно, ведь вы пре-
красно осведомлены о таких вещах. Просто
я много слышала о том, как люди теряют
деньги на Уолл-стрит, и чуть было не ис-
пугалась.
С хорошими облигациями этого не слу-
чится, миссис Хант.
Всего доброго, мистер Колвелл.
Удачи вам, миссис Хант. И помните: как
только я вам понадоблюсь, немедленно дайте
об этом знать.
О, большое спасибо, мистер Колвелл.
Премного вам благодарна.
И миссис Хант действительно выслала ему
чек на 35 тысяч долларов. Колвелл незамед-
лительно приобрел 100 пятипроцентных золо-
тых облигаций компании Manhattan Electric
Light, Heat & Power Company. Они обошлись
ему в 96 тысяч.
«Эти облигации, — писал он ей, — имеют
прекрасные шансы подняться в цене. Ко-
гда ставки вырастут, я продам часть из них,
оставив другую в качестве инвестиций. Хотя
всякая биржевая операция имеет спекуля-
тивный характер, я уверен в безопасности
этих вложений. Мы увеличим ваш первона-
чальный капитал, а затем все активы вновь
вложим в те же облигации — пятипроцент-
ные Manhattan Electric. Конечно, настолько,
насколько позволят ваши средства. Надеюсь,
что за полгода ваш доход увеличится вдвое по
сравнению с тем, что вы получали от трасто-
вой компании».
Следующим утром он вновь обнаружил ее
в офисе.
Здравствуйте, миссис Хант. Полагаю,
у вас все в порядке.
Доброе утро, мистер Колвелл. Понимаю,
что ужасно вам досаждаю, однако...
Нисколько, миссис Хант.
Вы так добры. Видите ли, я толком не
разобралась с этими облигациями. Вы ведь
сможете немного прояснить ситуацию, да?
Я такая невежда в финансах... — немного
кокетливо заключила она.
Полно на себя наговаривать, миссис
Хант. Но давайте разберемся: вы передали
мне 35 тысяч.
Верно. — По голосу чувствовалось, что
эта сумма как живая возникла на ее мыслен-
ном экране.
— Великолепно. Так вот, я открыл для
вас счет. Наша компания предоставила вам
кредит. Благодаря этому я заказал для вас
100 облигаций по тысяче долларов каждая.
И заплатил за них 96 тысяч.
Ох, никак не могу понять, мистер Кол-
велл. Говорю же вам, — в ее голосе вновь заи-
грали жеманные нотки, — я такая глупая!
Это всего лишь означает, что за каж-
дую облигацию ценой в тысячу долларов мы
заплатили 960. Так и возникла эта цифра —
96 тысяч.
Однако вначале у меня было лишь
35 тысяч, — не уступала она в своем твердо-
лобстве. — Вы же не хотите сказать, что я так
много заработала...
Пока нет, миссис Хант. Разумеется, вы
вложили 35 тысяч. Именно таков был ваш
взнос. Наша компания, в свою очередь, внес-
ла за вас еще 61 тысячу и взяла ваши облига-
ции в качестве гарантии. Мы должны вам 35,
а вы нам — 61 тысячу долларов и...
Постойте... Прошу вас, мистер Колвелл,
не смейтесь над несчастной неразумной вдо-
вой. Но как же в самом деле я могу не ду-
мать о том, что вся эта история похожа на
тысячи других, что происходят с бедными
людьми, о которых я читаю в газетах. Они
закладывают свои дома и другое имуще-
ство. А однажды в их дверь стучится агент
по недвижимости и выгоняет их на улицу —
бедняжки остаются ни с чем! Моя подруга,
миссис Стилвелл таким образом потеряла
свой дом! — с жаром закончила она свою
обличительную речь.
На самом деле ваш, случай совсем дру-
гой. Просто с помощью залога вы сможете
получить большую прибыль, чем если бы по-
купали облигации без кредитного плеча. За-
лог защищает вашего брокера от падения
цены купленного имущества. Вы должны нам
61 тысячу долларов просто теоретически, на
бумаге. Облигации оформлены на ваше имя,
и стоят они 96 тысяч. Поэтому, если вы за-
хотите рассчитаться с нами, все будет проще
простого. Вам необходимо лишь дать нам ука-
зание продать облигации и вернуть деньги,
которые мы вложили. Так вы получите вло-
женную вами сумму, иными словами, — свой
первоначальный вклад.
Однако я не понимаю, с какой стати
я должна занимать у фирмы? — заупрями-
лась его собеседница. — Разумеется, я увере-
на, что могу не беспокоиться по поводу долга
вам. Ведь вы никогда не воспользовались бы
моим невежеством в финансовых делах...
Но я ни разу не встречалась ни с мистером
Уилсоном, ни с мистером Грейвзом. Я даже
в глаза их не видела!
Но вы же знаете меня, — ответствовал
Колвелл с ангельским терпением.
О мистер Колвелл, — молвила она, и в ее
голосе зазвучали обнадеживающие интона-
ции. — О нет, я не боюсь быть обманутой,
разве ж в этом дело... Я лишь стараюсь не
иметь обязательств по отношению к кому-
либо. Тем более по отношению к незнакомым
мне людям. Хотя, конечно, если вы говорите,
что все в порядке... то я спокойна.
Дорогая миссис Хант! Поверьте, не сто-
ит волноваться по этому поводу. Мы купили
облигации за 96. Но я ожидаю, что их цена
вырастет до 110. Тогда вы сможете продать
три пятых из них за 66 тысяч долларов. За-
тем вернуть нам 61 и оставить 5 на непред-
виденный случай в сберегательном банке под
4 процента. Более того, у вас сохранится еще
40 облигаций, которые обеспечат вам 2 тыся-
чи долларов в год.
Это было бы просто чудесно. И они сто-
ят сейчас 96?
Именно так. И кстати, — вы всегда може-
те найти цену в газетах в разделе «Облигации».
Ищите Man. Elec. 5s. — И он указал ей нуж-
ное место.
Огромное спасибо. Мне так жаль, что
я отвлекла вас от дел...
Отнюдь, миссис Хант. Я всегда рад быть
вам хоть чуточку полезным.
Будучи разрываемым на части неотлож-
ными финансовыми делами, мистер Колвелл
посвящал далеко не все свое свободное время
отслеживанию колебаний цен пятипроцент-
ных облигаций Manhattan Electric Light, Heat
& Power Company. Впрочем, он мог не волно-
ваться по этому поводу — факты малейших
изменений доносила до него миссис Хант. Она
вновь почтила Колвелла визитом всего че-
рез несколько дней после их первой встречи.
И не надо было быть опытным физиономи-
стом, чтобы прочесть гамму чувств, полыхав-
ших на ее лице. Дама пребывала в смятении.
Однако видно было, что эта мужественная
женщина нашла в себе силы прийти и даже
способна пойти навстречу бессовестному фи-
нансовому воротиле и выслушать неуместные
извинения.
Как поживаете, миссис Хант? Надеюсь,
хорошо.
О, я в полном порядке. То же самое я хо-
тела бы сказать и о состоянии моих финан-
сов.
Эту глубокомысленную фразу она почерп-
нула из финансовых сводок, которые взяла
себе за правило ежедневно прочитывать от
корки до корки.
Что-то случилось?
Они теперь на отметке 95, — сказала
она с легким укором.
Кто — они? — спросил он удивленно. —
Умоляю вас, миссис Хант!
Облигации. Я видела во вчерашней га-
зете.
Мистер Колвелл улыбнулся. Подобное лег-
комыслие покоробило даже эту героическую
женщину.
Пусть это вас не волнует, миссис Хант.
Облигации в порядке. Рынок играет в свои
игры, вот и все.
Друг мой, — произнесла она с расста-
новкой, словно бы желая придать весу своим
словам, — кое-кто, разбирающийся в делах
Уолл-стрит, сказал мне вчера, что для меня
это означает потерю тысячи долларов!
В определенном смысле так оно и есть.
Вернее, так было бы, если бы вы пожелали
срочно продать свои облигации. Но поскольку
вы не собираетесь этого делать до тех пор,
пока они не обеспечат вам серьезную при-
быль, беспокоиться не о чем. Умоляю, не тре-
вожьтесь из-за этого. Когда придет время
продавать ваши облигации, я дам об этом
знать. Не стоит волноваться, если цена падает
на один-два пункта. Вы надежно защищены.
Даже если бы вокруг них возникла паника,
не было бы причин распродавать все — не-
зависимо от того, как низко упадет цена. Су-
дарыня, вам просто не стоит тратить на эти
страхи свое драгоценное время.
О мистер Колвелл, огромное спасибо.
Всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Но я зна-
ла...
Вошел секретарь с сертификатами акций
и тактично остановился в дверях. Подпись
мистера Колвелла требовалась сию же минуту.
В то же время он не решался прервать при-
ватный разговор. Его спасло только то, что
миссис Хант все же встала и произнесла:
Что ж, не буду отнимать у вас больше
времени. Всего доброго, мистер Колвелл.
И еще раз огромное спасибо.
Не за что, миссис Хант. Всего хорошего.
Запаситесь терпением, и вам удастся хорошо
заработать на этих облигациях.
Теперь, когда я во всем разобралась,
я буду терпелива. Поверьте мне. И я так на-
деюсь, что ваше предсказание сбудется. Про-
щайте, мистер Колвелл.
Между тем, как назло, облигации продол-
жали свое позорное падение. Являвшийся ди-
лером этих бумаг синдикат Wilson & Graves,
был не в силах противостоять этому процессу.
На беду, в дело вмешался анонимный друг
миссис Хант, муж ее кузины Эмили, который
работал в одном банке и, конечно, не знал
всех деталей сделки. С делами, творящими-
ся на Уолл-стрит, он был знаком в основном
понаслышке, что не помешало ему посеять
семена тревоги и бессонницы в душе своей
дальней родственницы. Этот доброхот по-
чел своим долгом отслеживать падение цен
вышеозначенных облигаций и вносить по-
сильную лепту сомнений при каждом удобном
случае. Его зловещие намеки, скорбное вы-
ражение лица, тревожное покачивание го-
ловы и многозначительные фразы заставили
затрепетать сердце миссис Хант. Медленно,
но верно он готовил ее к самому худшему.
Проведя три дня в ужасной агонии, миссис
Хант направила свои стопы в офис Колвелла.
Она была бледна, а на лице застыл отпечаток
невероятных страданий. В груди мистера
Колвелла кольнуло недоброе предчувствие.
Но манеры не изменили ему в эту трудную
минуту. Он вежливо поздоровался с неждан-
ной гостьей.
Она горестно кивнула и произнесла лишь
одно слово: Облигации!
Да? Что с ними?
Б-б-бумаги! — простонала страдалица.
Но что вы имеете в виду, миссис Хант?
Она в отчаянии рухнула в кресло. С трудом
найдя в себе силы, она воскликнула:
— Это во всех газетах! Я думала, что Herald
ошибаются. Поэтому купила Tribune, Times
и Sun. Но нет! Во всех — одно и то же. 93! —
трагически пояснила она.
Однако улыбка ничуть ее не успокоила.
Даже наоборот — возмутила. В миссис Хант
проснулись былые подозрения. От человека,
ответственного за ее бессонницу, она не ожи-
дала такого равнодушия!
Разве это не означает потери трех ты-
сяч долларов? — Ее голос предательски дрог-
нул. В облике посетительницы читался немой
укор. «Опровергни, если сможешь», — будто
говорила она. Да, муж ее кузины поработал
на славу.
Нет. Потому что вы не собираетесь про-
давать свои облигации за 93 доллара, ведь
так? Вы продадите их за 110 или больше.
Однако если бы я решила продать их
сейчас, то потеряла бы 3 тысячи? — с вы-
зовом спросила она. И сама поспешила от-
ветить: — Безусловно, потеряла бы, мистер
Колвелл. Даже для меня это очевидно.
Вы, несомненно, потеряли бы, миссис
Хант, но...
Я знала, что права! — возликовала его
собеседница.
Но вы не собираетесь продавать обли-
гации.
— Конечно, я не хочу этого. Я просто не
могу позволить себе потерять даже меньшую
сумму, не то что 3 тысячи долларов. Но я не
вижу: как я могу предотвратить их утрату?!
А ведь меня с самого начала предупрежда-
ли... — Последняя фраза окончательно убеди-
ла ее в правильности своих подозрений. — Ах,
мне не следовало всем рисковать! — причи-
тая, миссис Хант немного отклонилась от
темы, заодно припомнив все другие беды,
обрушившиеся на нее в течение жизни.
Однако ее пламенная речь в защиту всего
справедливого и законного на земле произвела
впечатление на Колвелла. От неожиданности
он даже утратил на секунду свои профессио-
нальные навыки и опрометчиво предложил:
Вы можете получить свои деньги обрат-
но, миссис Хант. Конечно, если вы захотите.
Эта сделка причиняет вам слишком большое
беспокойство.
О, дело вовсе не в моем душевном спо-
койствии. Но как бы я хотела, чтобы всего
этого не было! Я не могу не думать о том, что
деньги в трастовой компании Trolleyman's
были в безопасности, хотя и не приносили мне
больших прибылей. Конечно, если вы хотите,
чтобы я оставила их здесь, — произнесла она
с расстановкой, будто давая ему время опро-
вергнуть эти великодушные слова, — я сде-
лаю так, как вы скажете.
Моя дорогая миссис Хант, — вежли-
вость Колвелла вновь вернулась к своему хо-
зяину, — моим единственным побуждением
было лишь желание порадовать вас и помочь
вам. Покупая облигации, следует запастись
терпением. Минуют месяцы, прежде чем вы
сможете продать их с прибылью, даже если
за это время цена будет иногда падать. Никто
не может предсказать вам, как будут разво-
рачиваться события на бирже. Впрочем, для
вас не должно быть никакой разницы в том,
вырастут облигации или упадут до 90 или
даже 85, что, однако, маловероятно.
Да как вы можете так говорить, ми-
стер Колвелл?! Если облигации упадут до 90,
я потеряю 6 тысяч долларов. Да-да, мой друг
объяснил мне, что я теряю тысячу на каждом
пункте падения. А при 85 это составит, — она
судорожно подсчитала на пальцах, — 11 ты-
сяч долларов!
— Да как у вас язык поворачивается гово-
рить мне, что нет никакой разницы, мистер
Колвелл?
Будь неизвестный друг миссис Хант, пове-
давший ей так мало и притом предостаточно,
где-нибудь поблизости, мистер Колвелл с удо-
вольствием его придушил бы. Охватившее бе-
шенство не помешало ему, впрочем, спокойно
произнести:
Мне казалось, что я все вам уже разъ-
яснил. Падение облигаций на десять пунктов
может навредить разве что спекулянту, на-
целенному на недельную сделку. Хотя и та-
кой поворот событий маловероятен. Но это
ни в коей мере не может затронуть вас. Ведь
даже если облигации резко упадут в цене,
вы не обязаны их продавать. Разумеется, вы
придержите их до тех пор, пока они снова не
вырастут. Позвольте, для наглядности я при-
веду такой пример. Предположим, что ваш
дом стоит 10 тысяч долларов...
Гарри заплатил за него 32 тысячи, —
не удержалась миссис Хант. Впрочем, не-
дюжинный ум подсказал ей, что этот факт
несущественен. Она мило улыбнулась, как бы
извиняясь на свой поспешный выпад. В конце
концов, Колвелл и сам должен был знать ре-
альную стоимость недвижимости.
Отлично, — поддакнул Колвелл, не терм
самообладания, — скажем, 32 тысячи долла-
ров. Это вполне соответствует ценам на дома
в вашем квартале. Предположим, что из-за
какого-то происшествия или по любой другой
причине вашим соседям не удается продать
свой дом больше, чем за 25 тысяч долларов.
И трое из них все же продают свои жилища
по заниженной цене. Но вам-то не обязатель-
но этого делать. Вы ведь понимаете, что в ко-
нечном счете со временем вы сможете найти
множество людей, готовых заплатить за ваш
дом 50 тысяч. Вы не станете продавать дом
за 25, и поэтому вам нет смысла волновать-
ся. Так стоит ли переживать теперь, можно
сказать, в аналогичном случае? — радостно
заключил он.
Нет, — будто прозрев, отвечала миссис
Хант, — мне действительно не о чем трево-
житься. Впрочем, — сомнения вновь закра-
лись к ней в душу, — мне было бы спокойнее
иметь деньги вместо облигаций. — И, словно
объясняя и без того уже очевидную мысль,
прибавила: — Из-за них мои ночи преврати-
лись в ад.
Надежда на досрочное освобождение от
общества миссис Хант окрылила Колвелла.
— Ваше желание будет исполнено, — тот-
час отозвался он. — Почему же вы не сказали
мне об этом раньше, если это причиняло вам
столько хлопот?
И финансист немедленно вызвал клерка.
— Выпишите чек на 35 тысяч долларов на
имя миссис Роуз Хант, — распорядился Кол-
велл. — И перепишите 100 пятипроцентных
облигаций Manhattan Electric Light на мой
личный счет.
Передавая ей чек, он с теплотой в голосе
произнес:
— Вот ваши деньги, миссис Хант. Мне
очень жаль, что я невольно стал причиной
вашего беспокойства. Но все хорошо, что хо-
рошо кончается. Всегда буду рад вам помочь.
Пожалуйста, не благодарите меня, не стоит.
И всего вам доброго.
Он не сказал ей, что, переводя на себя ее
счет, вынужден был заплатить 96 тысяч долла-
ров за облигации, которые в открытом рынке
можно было купить лишь за 93 тысячи. Кол-
велл был самым любезным человеком на Уолл-
стрит и, кроме того, много лет знал Ханта.
Через неделю пятипроцентные облигации
Manhattan Electric Light вновь продавались
по 96 тысяч долларов. Миссис Хант не за-
медлила переслупить порог Wilson & Graves.
Ее очередной визит пришелся на обеденное
время. Видимо, все утро она готовила себя
к встрече с Колвеллом. Они поприветствовали
друг друга как обычно: она — чуть смущенно,
он — вежливо и с добротой.
Мистер Колвелл, у вас есть еще те об-
лигации, не так ли?
Да, но зачем это вам?
Я... я хотела бы забрать их обратно.
Конечно, миссис Хант. Сейчас узнаю,
сколько есть в продаже.
Он тут же озадачил клерка вопросом рас-
ценок пятипроцентных облигаций Manhattan
Electric Light. Наведя нужные справки, тот
выяснил, что бумаги можно купить за 96,5,
о чем и доложил мистеру Колвеллу. Последний
незамедлительно порадовал миссис Хант, до-
бавив при этом:
— Вот видите: они практически на том
же месте, где и были, когда вы покупали их
в первый раз.
На лицо дамы легло облачко сомнения:
А... а разве вы покупали их у меня не за
93? По этой цене я и хотела бы их выкупить.
Нет, миссис Хант, — уверил ее Кол-
велл, — я покупал их по 96.
Но цена на них была 93! — упорствовала
она. И в подтверждение своих слов заяви-
ла: — Разве вы не помните, это было во всех
газетах?!
Да, но я вернул вам сумму, которую по-
лучил от вас. И перевел облигации на свой
счет. В наших книгах они зафиксированы,
как стоившие мне 96.
Но вы могли бы уступить их мне за
93, — настаивала она.
Мне очень жаль, миссис Хант. Для этого
нет никакой возможности. Если вы будете
покупать их сейчас на открытом рынке, то
окажетесь в том же положении, как и до того,
как их продали. Но вы сможете неплохо за-
работать, поскольку в данный момент они
идут вверх. Позвольте мне купить их для вас
за 96,5.
Вы имеете в виду за 93? — спросила она
с понимающей улыбкой.
По той цене, которую за них просят про-
давцы, — терпеливо поправил ее он.
Ах, зачем вы позволили мне продать их,
мистер Колвелл? — с легкой досадой на по-
пустительство Колвелла спросила она.
Но, моя дорогая мадам, если вы купите
их сейчас, то ничего не потеряете. Наоборот,
это даже лучше, чем если бы вы продолжали
держать первоначальную долю.
Хорошо. Но я не понимаю: почему
я должна платить 96,5 за те облигации, кото-
рые в прошлый вторник продала за 93? Если
бы это были другие облигации, — пояснила
она, — я бы так не беспокоилась.
Дорогая миссис Хант! Уверяю вас, нет
никакой разницы, какие облигации вы дер-
жите. Они все выросли в цене: и ваши, и мои,
и чьи-то другие. Ваша доля — ровно такая
же, как и все прочие. Ведь это очевидно, не
так ли?
Д-да, но...
Отлично. В таком случае вы находитесь
в том же положении, в котором были, если бы
ничего не покупали. У вас нет потерь, потому
что вы получили свои деньги назад в целости
и сохранности.
красивые речи, сказала его посетительни-
ца — за 93!
Миссис Хант! Я бы с радостью купил их
для вас по такой цене. Но в продаже нет ни
одной облигации дешевле, чем за 96,5.
Боже, зачем я заставила вас продать
мои облигации?! — с надрывом воскликнула
она.
Вы слишком волновались из-за того, что
они упали в цене, и...
Да, но я ничего не смыслю в бизнесе.
И вы это знали, мистер Колвелл! — осуждаю-
ще припечатала финансиста клиентка Wilson
& Graves.
Он по-доброму улыбнулся ей в свойствен-
ной ему манере.
— Купить вам облигации? — спросил он.
Он был осведомлен о планах своей ком-
пании. И был уверен в том, что облигации
пойдут в рост. Колвелл подумал, что миссис
Хант даже смогла бы поучаствовать в распре-
делении прибыли. В душе ему было жаль ее.
— Да, — будто уловив его мысли, отвечала
вдова его друга, — за 93.
Она не сомневалась в своей правоте. Да
и как было можно думать иначе, если еще
несколько дней назад цена облигаций равня-
лась 93?! Мыслимо ли было выкладывать за
них сегодня 96,5?
— Мистер Колвелл, даю 93 или ничего.
Как истинная женщина, она доверяла сво-
ей интуиции и чувствовала, что торг здесь
уместен. Напряженная схватка и собственная
дерзость почти лишили ее сил. Но в таких во-
просах надо было проявить выдержку. Всем
своим видом она показывала, что принципи-
ально не пойдет на уступки.
— Тогда, боюсь, все закончится ничем.
— Э-э-э, всего доброго, мистер Колвелл, —
обескураженно промямлила она, едва не за-
плакав.
— Всего доброго, миссис Хант.
Секундой позже он уже с головой ушел
в решение рабочих проблем. Впрочем, напо-
следок все же сказал своей посетительнице:
Если вдруг измените свое мнение, я буду
рад...
Я не дала бы вам больше 93, и не из-
меню своего решения даже через тысячу
лет. — Она выжидающе посмотрела на него,
проверяя, не раскаивается ли он в том, что
заставил ее поволноваться. А затем послала
ему одну из тех улыбок, к которым женщины
прибегают как к последнему средству. Она
будто говорила: «Конечно, я знаю, что ты все
равно это сделаешь. Так стоит ли это обсуж-
дать? Мой вопрос — всего лишь формаль-
ность. Я уповаю на твое великодушие, и мне
нечего опасаться».
Но Колвелл только вежливо откланялся.
Цена на пятипроцентные облигации Man.
Elec. L. Н. & Р. росла на бирже неприличны-
ми темпами. Снедаемая противоречивыми
чувствами, пылая гневом и одновременно
пребывая в печали, миссис Хант обсудила
этот вопрос с кузиной Эмили и ее мужем.
Родственники проявили редкую заинтересо-
ванность в делах безутешной вдовы. В ходе
долгих совместных размышлений дамы скло-
нились к довольно странным выводам, к ко-
торым даже супруг Эмили отнесся с извест-
ным недоверием. Однако кузины уверили
Друг друга в том, что со стороны мистера
Колвелла было бы как минимум щедрым по-
зволить вдове его бывшего друга купить об-
лигации за 93. Более того, он будет просто
обязан позволить ей купить их за 96,5. Когда
эта нетривиальная идея вызрела в их умах,
миссис Хант поняла, что ей следует делать.
Чем больше она размышляла, тем сильнее
разгорался в ней огонь справедливости. И вот
одним прекрасным утром она вновь явилась
к другу и душеприказчику своего умершего
мужа.
С ее лица любой скульптор почел бы за
счастье вылепить маску попранной добро-
детели. Прекрасные черты миссис Хант ясно
отражали тот факт, что ее лучшие чувства
были растоптаны ногами тирана, а священ-
ные и неотъемлемые права попраны. Но час
расплаты пробил!
— Доброе утро, мистер Колвелл. Я здесь,
чтобы выяснить, что вы можете предложить
мне по моим облигациям?
По ее голосу чувствовалось, что женщина
готова вынести все испытания, уготованные
судьбой, отразить яростное сопротивление
или, по крайней мере, услышать нелицепри-
ятные вещи в свой адрес.
— Доброе утро, миссис Хант. А что вы,
собственно, имеете в виду?
Думаю, вы должны знать, мистер Кол-
велл, — многозначительно ответствовала вдо-
ва.
Что ж, на самом деле я не знаю. На-
сколько я помню, в прошлый раз вы проиг-
норировали мой совет. Я рекомендовал вам
не продавать облигации, а позже — выкупить
их обратно.
Да, но по 96,5! — воскликнула она
яростно.
Конечно, и если бы вы поступили так, то
на сегодня имели бы прибыль более 7 тысяч
долларов.
— И чья вина в том, что я так не сделала?
Она ждала ответа. Не получив такового,
миссис Хант продолжила:
— Но не волнуйтесь, я решила принять
ваше предложение. — Эти интонации долж-
ны были подсказать ему, что он-таки припер
несчастную женщину к стенке! — Я возьму
эти облигации. — И добавила с придыхани-
ем: — Хотя на самом деле они должны были
стоить мне 93.
миссис Хант поняла, что ей следует делать.
Чем больше она размышляла, тем сильнее
разгорался в ней огонь справедливости. И вот
одним прекрасным утром она вновь явилась
к другу и душеприказчику своего умершего
мужа.
С ее лица любой скульптор почел бы за
счастье вылепить маску попранной добро-
детели. Прекрасные черты миссис Хант ясно
отражали тот факт, что ее лучшие чувства
были растоптаны ногами тирана, а священ-
ные и неотъемлемые права попраны. Но час
расплаты пробил!
— Доброе утро, мистер Колвелл. Я здесь,
чтобы выяснить, что вы можете предложить
мне по моим облигациям?
По ее голосу чувствовалось, что женщина
готова вынести все испытания, уготованные
судьбой, отразить яростное сопротивление
или, по крайней мере, услышать нелицепри-
ятные вещи в свой адрес.
— Доброе утро, миссис Хант. А что вы,
собственно, имеете в виду?
Думаю, вы должны знать, мистер Кол-
велл, — многозначительно ответствовала вдо-
ва.
Что ж, на самом деле я не знаю. На-
сколько я помню, в прошлый раз вы проиг-
норировали мой совет. Я рекомендовал вам
не продавать облигации, а позже — выкупить
их обратно.
Да, но по 96,5! — воскликнула она
яростно.
Конечно, и если бы вы поступили так, то
на сегодня имели бы прибыль более 7 тысяч
долларов.
— И чья вина в том, что я так не сделала?
Она ждала ответа. Не получив такового,
миссис Хант продолжила:
— Но не волнуйтесь, я решила принять
ваше предложение. — Эти интонации долж-
ны были подсказать ему, что он-таки припер
несчастную женщину к стенке! — Я возьму
эти облигации. — И добавила с придыхани-
ем: — Хотя на самом деле они должны были
стоить мне 93.
миссис Хант поняла, что ей следует делать.
Чем больше она размышляла, тем сильнее
разгорался в ней огонь справедливости. И вот
одним прекрасным утром она вновь явилась
к другу и душеприказчику своего умершего
мужа.
С ее лица любой скульптор почел бы за
счастье вылепить маску попранной добро-
детели. Прекрасные черты миссис Хант ясно
отражали тот факт, что ее лучшие чувства
были растоптаны ногами тирана, а священ-
ные и неотъемлемые права попраны. Но час
расплаты пробил!
— Доброе утро, мистер Колвелл. Я здесь,
чтобы выяснить, что вы можете предложить
мне по моим облигациям?
По ее голосу чувствовалось, что женщина
готова вынести все испытания, уготованные
судьбой, отразить яростное сопротивление
или, по крайней мере, услышать нелицепри-
ятные вещи в свой адрес.
— Доброе утро, миссис Хант. А что вы,
собственно, имеете в виду?
Думаю, вы должны знать, мистер Кол-
велл, — многозначительно ответствовала вдо-
ва.
Что ж, на самом деле я не знаю. На-
сколько я помню, в прошлый раз вы проиг-
норировали мой совет. Я рекомендовал вам
не продавать облигации, а позже — выкупить
их обратно.
Да, но по 96,5! — воскликнула она
яростно.
Конечно, и если бы вы поступили так, то
на сегодня имели бы прибыль более 7 тысяч
долларов.
— И чья вина в том, что я так не сделала?
Она ждала ответа. Не получив такового,
миссис Хант продолжила:
— Но не волнуйтесь, я решила принять
ваше предложение. — Эти интонации долж-
ны были подсказать ему, что он-таки припер
несчастную женщину к стенке! — Я возьму
эти облигации. — И добавила с придыхани-
ем: — Хотя на самом деле они должны были
стоить мне 93.
предлагал. А теперь я не в состоянии при-
обрести их для вас за 96,5... Вы должны это
понимать.
Предыдущим вечером вместе с кузиной
Эмили они проиграли дюжину воображае-
мых вариантов беседы с мистером Колвел-
лом — различного градуса и остроты. И хотя
такого поворота событий в действительности
они не ожидали, несчастная вдова не потеря-
ла присутствия духа. Благодаря тщательной
проработке различных сценариев рокового
диалога миссис Хант поняла, как ей следу-
ет поступить. И она показала Колвеллу, что
знает свои моральные и юридические права
и готова сопротивляться любой попытке их
игнорировать. Голосом, спокойным настоль-
ко, что он усовестил бы даже отъявленного
негодяя, она сказала:
Мистер Колвелл, ответьте на один во-
прос.
На тысячу вопросов, миссис Хант.
И с удовольствием.
Нет-нет. Только на один! Вы сохранили
облигации, которые я покупала или нет?
А какая, собственно, разница, миссис
Хант?
Он избежал ответа!
Только «да» или «нет» — пожалуйста. Вы
сохранили их?
Да, сохранил. Но...
И кому принадлежат эти облигации по
праву? — Она была бледна, но решительна.
Мне, разумеется.
Вам, мистер Колвелл? — улыбнулась она.
В этой умной улыбке читались тысячи чувств,
не было в ней лишь радости.
Да, миссис Хант, мне.
И вы собираетесь их себе оставить?
Безусловно.
Даже если я заплачу 96,5, вы не отда-
дите их мне?
Миссис Хант, — с теплотой в голосе, но
без всякого упрека произнес Колвелл, — когда
я выкупил их у вас за 96, на бумаге это озна-
чало для меня потерю в 3 тысячи долларов.
Она улыбнулась с сожалением — сожале-
нием оттого, что он находил ее такой безна-
дежно глупой.
— Когда вы захотели, чтобы я продал вам
их обратно по 93, цена облигаций поднялась
уже до 96,5. Поступи я так, для меня это был
бы уже не бумажный, а реальный убыток
в 3 тысячи долларов.
Она снова улыбнулась — но в этой улыбке
уже не было былого понимания: к сожалению
примешивалось нарастающее негодование.
В память о Гарри я согласился принять
на себя первоначальные убытки. Просто что-
бы вы не волновались. Но я не вижу причины,
почему я должен делать вам подарок в 3 ты-
сячи долларов, — произнес он очень тихо.
Я никогда не просила вас этого делать, —
с досадой возразила она.
Если бы вы потеряли деньги по моей
вине — все было бы иначе. Но ваш первона-
чальный капитал остался при вас в целости
и сохранности. Вы ни в чем не прогадали бы,
если бы выкупили облигации обратно практи-
чески по той же цене. А теперь вы приходите
ко мне и просите продать их за 96,5? Однако
сейчас на рынке они стоят 104. Видимо, вы
считаете, что я должен так поступить, по-
скольку виноват в том, что вы не воспользо-
вались моим советом?
Мистер Колвелл, вы злоупотребляете
моим положением, чтобы нападать на меня!
А Гарри так вам доверял! Но позвольте мне
сказать: я не дам вам возможности поступать
так, как вы хотите. Без сомнений, вас устро-
ит, если я пойду домой и забуду о том, как
вы со мной обошлись. Однако я собираюсь
проконсультироваться с юристом и убедить-
ся, может ли друг моего мужа позволять себе
такие вещи! Вы совершили ошибку, мистер
Колвелл!
Да, мадам. Я действительно ее совер-
шил. И чтобы я смог оградить себя от про-
счетов в будущем, окажите мне услугу: пожа-
луйста, никогда больше не появляйтесь в этом
офисе. Да, и непременно проконсультируй-
тесь с юристом. Всего доброго, мадам, — ска-
зал самый вежливый человек на Уолл-стрит.
Посмотрим... — Это все, что произнесла
миссис Хант, покидая комнату.
Колвелл нервно расхаживал по офису. Он
редко позволял себе терять самообладание.
Теперешнее состояние совсем ему не нрави-
лось. Внезапно прожужжал биржевой инфор-
матор. Финансист взглянул на него рассеянно
и почти с досадой. «Пятипроцентные облига-
ции Man. Elec. — 106,5», — прочитал он на
телеграфной ленте.
Ссора из-за
скипидара
Конкуренция в скипидарной промышлен-
ности дошла в какой-то момент до точки ки-
пения. В отрасли царил полный раздор. Затем
дело приняло совсем дурной оборот — воца-
рилось молчание. Никто уже не тратил время
на пустые слова, и это было страшнее всего.
Деньги теряли все. Однако каждый надеялся,
что другие теряют больше, и тем самым бы-
стрее пойдут ко дну. Выжившие надеялись,
что смогут и дальше держаться на плаву. Ведь
если двенадцать человек умерли с голоду, то
четверо оставшихся могут пировать.
В Соединенных Штатах такое случалось,
и не раз: временами одну из отраслей начи-
нала трясти суицидальная истерия. На самом
деле она непонятна и необъяснима. Однако
всегда находится какая-нибудь посредствен-
ность, которая начинает бормотать: «Перепро-
изводство!» и самодовольно качать головой,
будто ей удалось установить реальную при-
чину кризиса. Однажды это случилось и со
скипидарным бизнесом, некогда великим
67
и прибыльным, а теперь производящим одни
убытки. Еще недавно он гарантировал до-
стойное жалованье тысячам, а теперь давал
лишь скромные заработки небольшой горстке
людей.
Мистер Альфред Нойштадт, банкир круп-
ного центра скипидарного промысла, как-
то обратил внимание своего шурина на эту
жалкую картину. От красочного описания
Нойштадта душа мистера Якоба Гринбаума
встрепенулась. Он предвкушал уже золотые
перспективы. Действительно, они были про-
сто ослепительны. Гринбаум задумал создать
Скипидарный траст.
Сначала он скупил за гроши все обанкро-
тившиеся заводы — точнее, семь из них. По
его задумке эти самостоятельные перегон-
ные предприятия превращались в единый
центр — нечто вроде «осьминога» с прият-
ными толстыми очертаниями. Именно так
окрыленный Гринбаум описывал идею своему
прозорливому родственнику. Затем будущий
монополист получил контроль над девятью
другими, истощенными до крайности завода-
ми. Теперь он мог контролировать «огромные
производственные мощности». Расходы же
были просто изумительны — а именно необы-
чайно малы. Номинально дело принадлежало
и его зятю, Нойштадту.
И вот на рынок вышел банковский дом
Greenbaum, Lazarus & С°. Обманом и принуж-
дением Гринбаум побуждал заинтересованных
игроков продавать ему свои предприятия. Не
гнушаясь средствами во имя будущего успе-
ха, он вводил в заблуждение упрямых и под-
лизывался к доверчивым. Это позволило ему
стремительно проникнуть в отрасль и собрать
предприятия в единую структуру. Так была
сформирована Американская Скипидарная
Компания с рыночным капиталом в 30 мил-
лионов долларов (или в 300 тысяч акций по
100 долларов каждая). Сумма, необходимая
для расчетов с Гринбаумом и Нойштадтом, ко-
торые продали свои заводы по схеме «часть —
деньгами, часть — акциями», была собрана бла-
годаря выпуску шестипроцентных облигаций.
Их общая стоимость составляла 25 миллионов
долларов. Бумаги были подписаны синдикатом,
в который вошли Greenbaum, Lazarus & С°,
I. & S. Wechsler, Morris Steinfelder's Sons, Reis &
Stern, Kohn, Fischel & C°, Silberman & Lindheim,
Rosenthal, Shaffran & С0 и Zeman Bros.
Раньше эти господа никогда не занимались
спекуляциями. Время от времени они просто
«совершали финансовые операции».
Новоявленный «Траст» выпустил красоч-
ный рекламный проспект. То был шедевр
словесной убедительности и недосказанно-
сти. Он состоял из скудной статистики и при-
влекательных, но весьма общих перспектив.
В надлежащий срок общественность подпи-
салась на большую часть облигаций на сумму
в 25 миллионов долларов. Ценные бумаги (как
облигации, так и акции) были размещены
на Нью-йоркской фондовой бирже. Иными
словами, они оказались в списке активов,
которые любой член биржи мог приобрести
или продать на торговой площадке.
В сводной таблице операции синдиката
выглядели следующим образом:
Акционерный капитал $ 30 ООО ООО
Облигации 25 ООО ООО
Всего $55 000 000
Реальная стоимость имущества 12 800 000
Aqua Рига $ 42 200 000
Выплаты собственникам 41 очистительных за-
водов (90% производства скипидара и 121% по-
требления!) в Соединенных Штатах:
Наличные от продажи облигаций .... $8 975 983
Облигации 12 ООО ООО
Акции 18 249 800
Всего $39 225 783
Комиссия синдиката, акции 12 988 500
Нераспределенный доход 2 000 000
Расходы и дисконты на выпуск
7о5 717
облигаций и др
Всего $ 55 000 000
Для публикации эти данные предназна-
чены не были. Но они-то как раз в точности
отражали положение дел.
О действительной работоспособности ком-
пании общественность не информировали. Ей
было предложено лишь несколько красивых
цифр из проспекта, этого финансового еванге-
лия от Гринбаума, которое нашло фанатичных
последователей среди инвесторов. Однако
выпущенные акции не представляли пока
никакой ценности. Они не были проверены
рынком, не прошли рыночных испытаний.
Никто не знал, можно ли на них положиться.
Поэтому банки остерегались принимать их
в качестве обеспечения залога. «Спекулятив-
ное сообщество» (как называли в прессе бир-
жевых игроков) тоже не имело с ними дел —
в трудную минуту бумаги могли оказаться
неликвидными. Синдикату до зарезу нужно
было «сделать для них рынок». Требовалось
создать такую ситуацию, при которой в лю-
бое время кто угодно мог бы без лишних про-
блем и порождения сверхвысоких колебаний
продать акции Американской Скипидарной
Компании. Лишь в таком случае синдикат по-
лучил бы прибыль, на которую рассчитывали
его члены.
Мистер Гринбаум делал все, что мог. Он
настойчиво рекомендовал всем производите-
лям, получившим акции в качестве частичной
оплаты, ни в коем случае не продавать свои
доли по цене ниже 75 долларов за акцию. Бу-
дучи малоосведомленными о личности этого
воротилы, они с готовностью соглашались.
После разговора у них даже возникла иллю-
зия: однажды они смогут получить за свои
доли по 80 долларов на каждую акцию. Этот
хорошо продуманный ход предотвратил воз-
можность несвоевременного «сброса» активов
собственниками акций Turpentine, не входя-
щими в синдикат.
Управление биржевыми активами Тигр,
как называли акции Американской Скипи-
дарной Компании, мистер Гринбаум взял
на себя. Старт оказался хорошим. Вначале
цена росла из-за совершения двойных сде-
лок — заранее спланированных и, разумеет-
ся, недобросовестных операций. Например,
Гринбаум велел одному из своих брокеров
продать тысячу акций третьему лицу по
особой схеме. В результате на регистраторе
отобразились сделки с 2 тысячами акций.
Это был так называемый процесс балан-
сирования. Поэтому на протяжении опре-
деленного времени читатели телеграфной
ленты легко могли вообразить, что акции
действительно стали активными и сильны-
ми. В свою очередь, эти два фактора должны
были подогревать покупательский аппетит.
«Разогрев» рынка акций велся против правил
фондовой биржи. Но можно ли было упо-
вать на справедливость, если на кону были
большие деньги?
Акции Тигр стартовали с 25 долларов.
Благодаря тому, что синдикат владел всеми
акциями на рынке, они были искусственно
подняты до 35. Согласно официальным дан-
ным фондовой биржи, каждый день мно-
гие тысячи акций меняли своих владельцев.
На деле же они переходили из правой руки
Гринбаума в левую, и наоборот. А стоимость
постоянно росла.
И все же чего-то не хватало. Продажи не
выглядели убедительными. Увы, они не вызы-
вали всеобщего ажиотажа. Единственными
покупателями были «комнатные трейдеры» —
профессиональные биржевые спекулянты,
члены биржи, торговавшие исключительно
на себя. Кроме них, акции покупали лишь
клиенты брокерских компаний — ну, эти
были готовы торговать до потери сознания.
За то, что они прилежно изучали бирже-
вые ленты, их прозвали «ленточными чер-
вями». Внутри и вне фондовой биржи этот
народ обеспечивал, говоря языком ленты,
прогнозируемый подъем. Они готовы были
покупать, что угодно: от Back Cay Gas, чья
реальная собственность была нулевой, а ры-
ночная капитализация составляла 100 мил-
лионов долларов, до правительственных об-
лигаций.
«Комнатные трейдеры» и «ленточные черви»
не без оснований полагали, что «банда Грин-
баума» владела всеми акциями и не имела
рынка. В силу этого соответствующий рынок
необходимо было найти. Здесь мог помочь
лишь благоприятный «бычий тренд» — движе-
ние рынков вверх. Если биржа растет, растет
и растет, газетчики трубят об этом на каж-
дом шагу. Пресса полна красивых историй
о сверхприбылях. Простодушные клиенты
легко попадаются на эту удочку. Они верят
печатному слову и не уходят — они покупа-
ют. Ведь если акции поднялись уже на десять
пунктов, они могут подняться еще на десять!
Именно эти впечатлительные клиенты прино-
сят такие прибыли завсегдатаям Уолл-стрит.
Гринбаум и его партнеры были исклю-
чительно проницательными бизнесменами.
Они прекрасно знали Уолл-стрит и владели
ее методами. Были осторожными, но и от-
важными, дальновидными и ежедневно вни-
мательными. То были весьма практичные фи-
нансисты. Они подняли цену Тигр на десять
пунктов, но не могли пробудить всеобщий
интерес к ним. Люди по-прежнему не по-
купали.
Три недели Уолл-стрит бурлила и была
переполнена впечатляющими устными или
письменными советами покупать, потому что
цена поднималась вверх. Но все, что приобре-
ли от этого Гринбаум и компания, — это еще
больше акций. А именно 6 тысяч от Айра Д.
Кипа, скипидарного промышленника, кото-
рый продал их по 38, потому что ему срочно
нужны были деньги.
Кроме того, Гринбаум был вынужден выку-
пать у «комнатных трейдеров» за 35, 36 и до-
роже те акции, которые его «банда» продала
за 30 или 34. Требовалось «поддерживать»
акции на более высоком уровне. Во что бы
то ни стало их необходимо было уберечь от
падения. А сделать это можно было, лишь по-
стоянно покупая.
Эти действия должны были убедить публи-
ку в действительной ценности акций. Ведь
создавалось впечатление, что бумаги приоб-
ретают посвященные инвесторы, невзирая
на уже состоявшийся солидный рост цены.
Если кто-либо желает покупать Тигр, почему
бы публике не желать того же? Как правило,
люди задаются таким вопросом. Такова при-
рода массового клева, и это так радует сердца
финансовых рыболовов.
Но все попытки «расторговать» Тигр тер-
пели неудачу. В результате было принято
решение позволить цене опуститься до «со-
блазнительно низкого» уровня. Это было лов-
ко проделано. Но публика «не клевала» и по-
прежнему отказывалась покупать.
Попытка пробудить «короткие» продажи,
чтобы привести активы в «сжатое» состоя-
ние, также провалилась. Дело в том, что Уолл-
стрит боялась открывать «короткие» позиции
по акциям, принадлежащим узкому кругу
лиц.
Философия коротких продаж предельно
проста. На деле она сводится к ожиданию
падения котировок. Тот, кто «шортит», — про-
дает то, чем не владеет, но надеется купить
впоследствии по более низкой цене. Если ему
требуется предоставить то, что он прода-
ет, спекулянт одалживает это у кого-нибудь
другого, предлагая кредитору достаточное
обеспечение. Чтобы «покрыть» или «выкупить»
актив, ему нужно приобрести акции, ранее
проданные «в шорт».
Понятно, что открывать «короткие» по-
зиции на рынке, который удерживается не-
большим числом людей, мягко говоря, не-
благоразумно. Ведь впоследствии могут
возникнуть трудности с заимствованием
актива. «Сжать» короткую позицию — зна-
чит увеличить цену с целью инициировать
срочное «покрытие». Такое происходит, когда
сумма коротких позиций достаточно велика,
чтобы компенсировать стоимость затрачен-
ных ресурсов.
На протяжении следующих нескольких
месяцев из-за серии необдуманных коле-
баний акции Тигр обросли дурной славой
и некоторые известные операторы с Уолл-
стрит принципиально не рассматривали
эти акции, несмотря на блестящее отчеты.
Было распространено менее 35 тысяч акций.
Члены «Скипидарного шкурдиката» (как их
часто называли) с сожалением признали —
да, они искусно сотворили траст и хорошо
провернули дела с облигациями, но успе-
ха в качестве манипуляторов не достигли.
Следующие восемь месяцев они придержи-
вались той же политики и продали часть
акций. Но ничего на этом не заработали-
в финале у них не оказалось ни вершков, ни
корешков. Они «кинули» даже своих близких
друзей, поскольку продали им то, что ничего
не стоило.
Биржевыми спекулянтами рождаются,
а не становятся. Это великое искусство. Суть
его состоит в том, чтобы манипулировать, но
при этом не выглядеть манипулятором. Поку-
пать или продавать акции может каждый. Но
далеко не каждый способен продать акции
и одновременно не создать впечатление, что
сам же их покупает (в результате чего цены
должны неизбежно пойти вверх). Это требует
смелости и отменного ума, знания техниче-
ских условий фондового рынка, невероятной
изобретательности и быстроты мышления.
А также понимания человеческой природы
и психологического феномена спекуляций.
Необходимы огромный опыт работы в ат-
мосфере Уолл-стрит и знание американского
образа мыслей. Конечно, важно понимать
и тех, с кем работаешь, — рядовых брокеров.
Уметь оценивать их способности и качества,
а также предел их возможностей.
Ценный механизм манипулирования со-
вершенствуется тяжким трудом, терпением
и большими денежными вложениями. Любой
профессионал Уолл-стрит скажет вам, что
«лента рассказывает всю историю целиком».
Маленькая бумажная тесьма будто создана
для того, чтобы излагать историю так, как
манипулятор желает подать ее публике. Он
устраивает определенные эффекты, чтобы
предотвратить ненужные последствия. Избе-
гает всего закономерного и прямолинейного.
Он должен быть великим художником лице-
мерия и в то же время обладать отменной
уверенностью в себе.
Члены синдиката обладали некоторыми
из этих качеств. Но никто из них не вопло-
щал их в себе полностью — они отдавали себе
в этом отчет. И тогда решено было передать
акции Тигр в руки Сэмюэля Уимблтона Шар-
па — величайшего манипулятора Уолл-стрит
всех времен. Джеки Гринбаум вызвался вести
переговоры. Он подготовился самым тщатель-
ным образом.
Шарп был независимым финансистом,
свободным разбойником и вольнодумцем.
Он заработал свое состояние на рудниках
Аризоны. Сочтя данную сферу деятельно-
сти слишком узкой для себя, он перебрался
в Нью-Йорк, где мог развернуться на полную
катушку.
Шарп обладал всеми необходимыми ка-
чествами идеального манипулятора. И даже
больше. Он приехал в Нью-Йорк с ухмылкой
на лице и не скрывал своих воинственных на-
мерений. «Крупные операторы» смотрели на
него с обиженным недоумением. «Я открыто
ношу оружие, — говорил им Шарп, — а вы
прячете свои кинжалы. Как бы не навредить
себе, стараясь выглядеть честным. Я никогда
не побегу от таких, как вы».
Неудивительно, что между ними сразу за-
родилась враждебность. С годами она никуда
не делась.
У Шарпа не было ничего своего, что он мог
бы продать другим. Никакого имущества, ко-
торое стоило бы переоценить, а затем сбыть
ничего не подозревающей толпе путем краси-
вого обмана, как это часто делали его враги.
Поэтому они злобно величали его аферистом,
а он весело называл их филантропами. Если
Шарп считал, что акции чрезмерно переоце-
нены, то продавал их уверенно и агрессивно.
Если полагал, что они недооценены, то по-
купал смело, с готовностью принять любые
предложения и взять еще больше. Ввязав-
шись в игру, находясь «на дистанции» он не-
редко брал паузу. Шарп мог остановиться на
день, неделю или даже месяц. Но он всегда
приходил к финишу. И всегда это был велико-
лепный финиш!
Как манипулятору ему не было равных.
На «бычьей» стороне он проталкивал рынок
вверх настолько стремительно, отважно и
непреклонно, что мелким игрокам редко уда-
валось вырвать контроль из его рук, когда
цены вырастали до небес. Мастерски управ-
ляя «медвежьей» кампанией, он так «сбивал»
рынок, что цены на бумаги таяли волшебным
образом, — под воздействием злой магии, как
считали несчастные ягнята.
Акции выглядели «тяжелобольными». Каза-
лось, что цены неминуемо упадут. В воздухе
витали ужасные догадки — ситуация была
неопределенной и в то же время угрожаю-
щей. Уолл-стрит чувствовала приближение
опасности. Черная тень паники нависала над
фондовой биржей, заставляя сердца мелких
игроков содрогаться, а их самих расставаться
с остатками прибылей. И даже президенты
солидных консервативных банков с трево-
гой смотрели на ленту информатора в своих
офисах.
Гринбаум был сразу же принят в офисе
Шарпа. В комнате царил полумрак. Окна зи-
мой и летом закрывала сетка, чтобы любопыт-
ные глаза с улицы не могли рассмотреть его
клиентов или тайных брокеров. Их причаст-
ность к делам Шарпа лучше было держать от
Уолл-стрит в секрете.
Сам генерал фондовой биржи рассекал
комнату широкими шагами, останавливаясь
лишь для того, чтобы взглянуть на ленту. Бир-
жевой информатор был его единственным
окном в мир. Он сообщал о том, что предпри-
нимают союзники и как враг встречает его
атаки. Каждый дюйм ленты был огромной
территорией сражения, каждая котировка —
залпом многих орудий.
В глазах же, когда они смотрели на мистера
Якоба Гринбаума, проскальзывало нечто тиг-
риное — в них было холодное любопытство.
Скипидарный король даже спросил себя, не
стучит ли сердце Шарпа в унисон с информа-
тором, безмятежно отбивая ритм биржевых
сводок.
Привет, Гринбаум.
Как поживаете, мистер Шарп? — вежли-
во осведомился миллионер, главный партнер
фирмы Greenbaum, Lazarus & С0. — Надеюсь,
дела идут прекрасно?
Он немного по-птичьи склонил голову
набок. С подчеркнутой внимательностью,
будто собирался вынести вердикт о состоя-
нии здоровья своего собеседника, он про-
должил:
Вижу, что все в порядке. Давно не видел
вас в таком добром здравии.
Вы же пришли сюда не для того, чтобы
сказать мне это, Гринбаум? Как там ваш Ски-
пидар? О! — вдруг присвистнул он, будто до-
гадавшись. — Понимаю. Хотите, чтобы я им
занялся, да?
Гринбаум в восхищении взглянул на него.
И чуть игриво произнес:
— Я рассекречен!
На поле юмора все американцы равны.
Это одна из главных черт нации. И в бизнесе
юмор почти всегда сопутствует успеху опера-
ции. Даже если бы Шарп отказался от участия
в деле, Гринбаум мог расценить весь процесс
переговоров — предложение и отказ — как
шутку, пусть и не лучшую.
Итак? — Шарп стал серьезен.
Как насчет вхождения в долю?
Насколько крупную?
В пределах разумного, — ответил Грин-
баум холодно.
Надеюсь, у вас не весь основной капи-
тал?
Ну, скажем, 100 тысяч акций, — сказал
Гринбаум, уже менее уверенно.
Кого хотите привлечь?
Ну, все ту же старую добрую толпу.
— О, понимаю, — передразнил его
Шарп, — старая добрая толпа. Вам следо-
вало прийти ко мне пораньше. У вас плохая
репутация. Потребуется время, чтобы о ней
забыли. И сколько получит каждый?
Мы определим это, как только вы возь-
метесь за дело, — рассмеялся Гринбаум. —
У нас больше 100 тысяч акций. И мы не
против поделиться с кем-нибудь. Мы же не
жулики, ха-ха!
А что думают сами скипидаропромыш-
ленники?
Они уже в доле. Большинство их акций
у меня в офисе. Они ничего с ними не сдела-
ют, пока я не скажу.
Повисла пауза. Между бровями Шарпа по-
явился замысловатый узор, свидетельствовав-
ший о серьезных раздумьях. В конце концов
он сказал:
Приходи сегодня днем с друзьями. До
свидания, Гринбаум. И вот еще что...
Да?
Никаких фокусов во время игры.
Что вы такое говорите, мистер Шарп? —
Гринбаум нахмурил брови.
Даже не пытайся выкинуть какой-нибудь
фортель без моего ведома. Приходи в четыре. —
И мистер Шарп вновь зашагал по комнате.
Гринбаум заколебался: его одолели сомне-
ния. Однако он покинул офис, не сказав ни
слова.
Шарп взглянул на ленту. Акции Тигр на-
ходились на отметке 29,5.
Он продолжил свою неспортивную ходьбу.
Мистер Шарп не мерил комнату шагами как
автомат, глядя вокруг ничего не видящими
глазами, только когда рынок «работал против
него». Если случалось нечто неожиданное, он
неподвижно стоял у информатора. Его нер-
вы были напряжены — как у тигра, в чью
клетку случайно зашел странный, но вполне
съедобный зверь.
В четыре часа к мистеру Шарпу пожало-
вали главные партнеры фирм Greenbaum,
Lazarus & С0, I. & S. Wechsler, Morris
Steinfelder's Sons, Reis & Stern, Kohn, Fischel
& C°, Silberman & Lindheim, Rosenthal,
Shaffran & С0 и Zeman Bros.
Их провели не в личный офис, а в роскош-
но меблированную комнату. Ее стены укра-
шала великолепная живопись. На картинах
были изображены лошади и сцены скачек.
Гости расположились за длинным дубовым
столом.
Мистер Шарп показался на пороге.
— Как ваши дела, джентльмены? Не вста-
вайте, пожалуйста, не вставайте.
Он не потрудился пожать им руки. Одна-
ко Гринбаум подошел к нему и решительно
протянул свою толстую правую руку. Шарп
пожал ее.
— Итак, мы здесь. — Гринбаум вежливо
улыбнулся.
Шарп стоял во главе шикарного, сверкаю-
щего полировкой стола под прицелом множе-
ства внимательных глаз. Он удостоил своим
взглядом каждого из присутствующих. Его
острый, почти пренебрежительный и угро-
жающий взгляд заставлял пожилых людей
чувствовать себя неуютно, а тех, кто помоло-
же, — обиженными.
— Гринбаум сказал, что вы хотите объеди-
нить ваши скипидарные акции и передать их
мне в управление на бирже.
Все дружно закивали. Кто-то сказал: «Да-
да». А двадцатисемилетний Линдхейм дерзко
отчеканил: «Вот именно».
— У меня есть список, Шарп, — вступил
в разговор Гринбаум. Он намеренно опустил
слово «мистер», чтобы присутствующие по-
няли, что они на короткой ноге.
Шарп заметил это, но не подал виду.
Взяв бумагу, он прочел вслух:
Greenbaum, Lazarus & С0 38 ООО акций.
I. & S. Wechsler 14 ООО
Morris Steinfelder's Sons 14 ООО
Reis & Stern 11 ООО
Kohn, Fischel & C° 10 000
Silberman & Lindheim 9000
Rosenthal, Shaffran & C° 9800
Zeman Bros 8600
Итого: 114 400 акций
— Все правильно, джентльмены? — спро-
сил Шарп.
Гринбаум кивнул и учтиво улыбнулся, как
подобает держателю самого крупного пакета
акций. Послышались утвердительные репли-
ки: «Все правильно». Молодой Линдхейм опять
не удержался: «Вот именно». Основатели ком-
пании — его отец и дядя — уже умерли, и он
унаследовал весь их бизнес. Однако его дер-
зость была его собственным приобретением,
а не наследством.
— Понятно, — медленно произнес Шарп. —
Значит, я должен управлять всем пакетом
и проводить операции так, как считаю нуж-
ным. Я не хочу слышать никаких вопросов или
советов. Если мне нужно будет что-то спро-
сить, я так и сделаю. Если мои методы вам не
подходят, мы расторгнем соглашение прямо
здесь и сейчас. Это единственное, что я могу
вам предложить. Я знаю свое дело. Если вы
знаете свое, то будете держать рты на замке.
Как в этом офисе, так и за его пределами.
Никто не издал ни звука, даже Линдхейм.
— Каждый из вас по-прежнему будет вла-
деть той долей общего фонда, на которую он
согласился. Эти акции были у вас на протя-
жении года, но вы не смогли их продать. Так
что подержите еще пару недель, прежде чем
я продам их для вас. Все будет зависеть от
моего звонка. Я взглянул на дела компании.
И думаю, что акции можно будет с легкостью
продать за 75 или 80.
«Вздох облегчения как будто пронесся по
комнате. На лицах восьми грубых спекулян-
тов проступило нечто вроде радостного удив-
ления. Гринбаум снисходительно улыбнулся,
будто все шло по его плану», — вспоминал
позднее Шарп.
— Разумеется, — спокойно продолжил
Шарп, — никто из вас не должен продавать
не входящие в этот пул акции по любой цене.
А акции из пула, понятное дело, не должны
продаваться никем, кроме меня.
Никто не возражал. Биржевой король про-
должил:
Мой заработок составит 25 процентов
от прибыли фонда, исходя из первоначальной
котировки акций в 29 долларов. Оставшиеся
прибыли будут поделены пропорционально
вашим долям. Расходы будут распределены
соответствующим образом. Думаю, это все.
И, джентльмены, никаких тайных продаж —
ни единой акции!
Я хочу, чтобы вы поняли, мистер Шарп.
Мы не имеем такой привычки, — начал было
Гринбаум с достоинством. Он чувствовал
себе обязанным высказывать возражения
коллег.
— Да ладно, Гринбаум. Я вас знаю. И хочу
лишь, чтобы вы об этом помнили. Все мы
работаем на Уолл-стрит не месяц и не два.
Я просто говорю: «Никаких интриг». И, Грин-
баум, — предельно четко произнес он, а взгляд
его стал острым и жестким, — я не шучу,
я абсолютно серьезен. Мне нужны номера
всех ваших сертификатов на акции. Прошу
прощения, джентльмены, но я очень занят.
Всего хорошего.
Вот как случился знаменитый «бычий»
подъем скипидарных акций.
Многие потом говорили, что он мог быть
полюбезнее и, так сказать, дипломатичнее.
Но это он был им нужен, а не они ему. Так что
все вынуждены были смириться с его стран-
ностями. В конце концов, у каждого управ-
ляющего фондами свой стиль ведения дел.
— Сэм вовсе не плохой парень, — гово-
рил Гринбаум, будто извиняясь за поведение
близкого друга. — Он просто любит выглядеть
циничным дьяволом, но на деле он отличный
парень. К нему стоит приноровиться. Ведь он
может сделать для вас все, что угодно. Я все-
гда позволял ему идти своим путем.
А на следующий день начался истори-
ческий подъем скипидарных бумаг. Акции
стартовали с отметки 30 долларов. Специали-
сты — брокеры, которые занимались этим ак-
тивом — приобрели 16 тысяч акций, заставив
котировку подняться до 32,5. Те, кто раньше
закупился этими акциями по более высокой
цене и горько сожалели об этом, теперь обре-
ли надежду. Настало время жестких и хитрых
манипуляций, о которых позже сложат леген-
ды. Командовал парадом Шарп. Телеграфная
лента сообщала о невероятных вещах, и все
они были чистой воды вымыслом.
Таким образом, в одночасье ведущие бро-
керские компании Уолл-стрит стали покупате-
лями. Моментально на бирже пошли разгово-
ры о «важных событиях». А на следующий день
брокеры, работавшие на известных финанси-
стов, спокойно, невозмутимо и осознанно при-
няли предложения о покупке. Иными словами,
вышеупомянутые финансисты приняли на
себя контрольный пакет — большинство акций
Американской Скипидарной Компании.
Днем позже состоялась целая серия поку-
пок неполных пакетов акций, количеством ме-
нее 100 штук. Их сделали брокеры, связанные
с синдикатом Гринбаума. А для сторонних на-
блюдателей это означало, что друзья синдиката
получили инсайдерскую информацию и поку-
пали с целью долгосрочного инвестирования.
В другой прекрасный солнечный день,
когда все шло своим путем и основной ры-
нок твердо стоял на ногах, говорливая лента
принесла внимательными профессиональным
игрокам Уолл-стрит еще одну новость. Им
буквально по слогам объяснили, что началась
скупка бумаг людьми, хорошо знакомыми
с внутренними делами компании. Шарп про-
давал просто взахлеб, с истинно детской не-
посредственностью. Во время своих «бычьих»
манипуляций ему пришлось аккумулировать
большое количество акций, чтобы задрать
их цену, Шарпу пришлось много покупать —
но при этом он не был заинтересован в том,
чтобы об этом стало известно. Ведь это, не-
сомненно, привело бы к преждевременному
росту «коротких» продаж, в которых Шарп не
был заинтересован.
Результаты продаж Шарпа не замедлили
сказаться. Профессиональные игроки сказали
себе: «Ага! Ребята закончили скупку. Движе-
ние завершилось!» И стали «шортить» Тигр.
Брокеры были уверены, что эти никчемные
акции не могут долго продаваться по 46 дол-
ларов за штуку. Цена поддалась, а на следую-
щий день продажи увеличились еще больше.
Однако затем рыночных игроков поджи-
дал сюрприз. Следующим утром член прав-
ления старой и надежной брокерской фирмы
пришел к посту, где торговались бумаги Тигр,
и начал покупать. Причем он не пытался тор-
говаться, а просто покупал и покупал, пока не
собрал 20 тысяч акций.
«Медведей» охватила паника. На бирже тут
же распространился слух о дополнительных
дивидендах. И «медведи» были вынуждены
закрыть свои «короткие» позиции с убытками.
Теперь они перевернулись и открыли «длин-
ные» позиции — купили в надежде на буду-
щий подъем. Торги закрылись на отметке
52 долларов.
И это при том, что Шарп существенно со-
кратил количество акций Тигр, которые ему
пришлось приобрести в процессе своих ма-
нипуляций. До этого он покупал больше, чем
продавал. Вскоре он станет поступать с точ-
ностью до наоборот. Когда спрос превышает
товарное предложение, понятно, что цена
повышается. Когда же предложение превы-
шает спрос, случается падение. Но средняя
цена огромной партии может быть достаточ-
но большой для того, чтобы сделать операцию
выгодной даже при наблюдающемся сниже-
нии цены.
Целую неделю акции Тигр отдыхали. Затем
они снова пошли в рост. На отметке 56 и 58
они вышли в лидеры биржи по торговому
обороту. О них говорили все. Газеты публико-
вали статьи о прекрасных доходах компании.
А на Уолл-стрит уже поговаривали, что вместе
с другими трастами Американская Скипи-
дарная Компания может стать процветаю-
щим концерном. Сама же компания, как бы
подтверждая слухи о «буме» в скипидарной
отрасли, стала еженедельно повышать цену
на долю цента за галлон продукции.
На отметке в 60 долларов за акцию Уолл-
стрит задумалась. Всем было понятно: за
этим движением что-то стоит. Ведь простая
манипуляция не может поднять котировки
на тридцать пунктов в течение одного ме-
сяца. Это лишь подтверждало, что как ре-
жиссер Шарп был просто великолепен. Мно-
гие с любопытством, восхищением, завистью
стали поглядывать на Джеки Гринбаума и его
компаньонов. Их даже обвиняли в умышлен-
ном занижении цены акций на протяжении
года — конечно, с целью «заморозить» бедных,
неосведомленных держателей акций и «по-
мучить» первых смелых покупателей. Обще-
ственное мнение склонялось к тому, что, по
всей видимости, акции Тигр являлись хоро-
шим активом, а Гринбаум и компания не
хотели ими делиться.
Гринбаум и компания виновато улыбались,
но помалкивали. Иногда Джеки не мог удер-
жаться и лукаво подмигивал, когда эта тема
поднималась в разговоре. Старый Айсидор
Вехслер бросал вокруг проницательные взгля-
ды, он был просто копией Наполеона III. Боб
Линдхейм сделался важной птицей. Близору-
кий Моррис Штайнфельдер набрал 15 фун-
тов. Даже Розенталь оставил свою привычку
хлопать всех по плечу — всем своим видом он
будто призывал хлопнуть по плечу его самого.
Вскоре Шарп вызвал Джеки к себе. На
следующий день молодой Эдди Лазарус вы-
зывающе дерзко предложил пари (10 против
5 тысяч долларов). Смысл его утверждения
заключался в том, что на протяжении года на
акции Тигр будут начислены дивиденды. Га-
зеты, каждая на свой лад, принялись гадать:
насколько крупные дивиденды будут выпла-
чены и когда это произойдет. В брокерских
конторах звучали противоречивые цифры
(брокеры, конечно, уверяли своих клиентов,
что «узнали обо всем из первых рук»).
Спустя всего два дня не вызывающие по-
дозрений брокеры Шарпа предположили, что
в течение 60 дней будет объявлено о выплате
1,75 процента дивидендов на 100 тысяч ак-
ций компании. И акции выросли до 66,75.
Теперь они нужны были просто всем.
Так возник огромный, широкий рынок,
на котором каждый мог с легкостью продать
или купить десятки тысяч акций. В нача-
ле движения 144 400 акций по неходовой
цене в 30 долларов теоретически оценивались
в 3 432 000 долларов. Теперь они преврати-
лись в продаваемые по 65 долларов акции
суммарной стоимостью 7 422 000. Совсем не-
плохо для пары недель усилий.
А Шарп держался потрясающе. Он ни разу
не намекнул на то, что собирается распрода-
вать. Другие члены фонда даже начали опа-
саться его жадности. По их словам, они были
уже не прочь выйти из игры. Наличие акций
фонда в их офисах стало их немного раздра-
жать. Конечно, они знали о превратностях
судьбы, непредсказуемости политики и фон-
дового рынка. А вдруг завтра какой-нибудь
сумасшедший анархист взорвет президента
Соединенных Штатов или случится что-то не
менее ужасное?! Ведь рынок может момен-
тально развалиться на кусочки, и их 4 миллио-
на бумажной прибыли просто исчезнут.
Вместе и поодиночке они умоляли мистера
Якоба Гринбаума обратиться к Шарпу. Внут-
ренний голос предостерегал Гринбаума. Но
тот, игнорируя тихий голосок, предупреждав-
ший его не делать этого, пошел в офис Шарпа.
Через две минуты он вышел к своим коллегам
повеселевшим. И убедил их одного за другим
в том, что Шарп в полном порядке и знает,
что делает. Он сказал также, что финансист
был в тот день сердит. «Он всегда такой, — до-
бавил Гринбаум, как бы извиняясь, — когда
одна из его лошадей проигрывает гонку».
Котировки колебались между 60 и 65.
Вновь возникла пауза. Но брокеры уже при-
выкли к таким передышкам. За время подъ-
ема их было три — на отметках 40, 48 и 56.
Так что толпа выражала еще большую готов-
ность покупать акции. Независимо от того,
насколько они упали — до 60 или 59. Ведь на
Уолл-стрит считали, что Тигр должны вернуть-
ся к достигнутому уровню. Спекулятивный
настрой публики и хорошая работа Шарпа
сделали свое дело. Сторонние наблюдатели
были убеждены, что акции как минимум до-
стигнут отметки в 90 долларов. Мистер Шарп
все еще покупал и продавал, но продавал он
вдвое больше, чем покупал. И по ходу манипу-
ляций огромная позиция, которую он собрал в
своем портфеле, постепенно разгружалась. На
следующий день финансовый гений надеялся
начать продавать акции фонда.
В тот самый день мистер Гринбаум чув-
ствовал себя как нельзя лучше. Он вернулся
в свой офис после обеда и испытывал глубо-
кое удовлетворение — обедом, собой и, как
следствие, — вообще всем. Он просмотрел
данные ленты и улыбнулся. Акции Тигр были
активны и очень сильны.
«На таком рынке, — подумал Гринбаум, —
Шарп просто не сможет отследить, что я про-
дал акции. Я позволю себе продать пару тысяч,
чтобы подстраховаться и обогнать толпу».
Айк! — позвал он клерка.
Да, сэр.
Продайте две... Подождите, пусть будет
3 тысячи акций. О нет, забудьте. Позовите
мистера Эда Лазараса.
Почти повизгивая от удовольствия, он бор-
мотал себе под нос: «Я ведь могу с легкостью
слить и 5 тысяч акций».
Эдди, — сказал он сыну своего партне-
ра, — сделайте заказ кому-нибудь из трейде-
ров, скажем, Уилли Шиффу, продать пять...
э-э-э... шесть... нет, семь тысяч скипидарных
акций «в шорт». Нет-нет, я не продаю свою
долю, вы же видите. — И он лукаво подмиг-
нул. — Я просто совершаю «короткую» про-
дажу, понимаете?
Конечно-конечно. Я все понимаю, сэр.
Отлично, я зарегистрирую это, — подобо-
страстно произнес молодой Лазарас.
А сам подумал о том, что сможет скрыть
сделки Гринбаума так, что никто об этом не
догадается. Даже самая опасная персона —
Сэмюэль Уимблтон Шарп. Этот молодой че-
ловек был настолько уверен в себе, настоль-
ко воодушевлен, что, отдавая заказ своему
ДРУгу и приятелю по клубу Уилли Шиффу, он
поднял ставку до 10 тысяч акций. Таким об-
разом, решившись нарушить уговор на 2 ты-
сячи акций, Гринбаум незаметно увеличил
объем нарушения в пять раз. По всем призна-
кам это выглядело как «короткая» продажа.
И она надлежащим образом была «проведе-
на» молодым Шиффом. Подкопаться было
не к чему. Никто из членов пула не мог про-
давать принадлежащие ему акции. Если бы
это случилось, Шарп обязательно заметил бы,
ведь у него были номера сертификатов всех
их акций. Кроме того, если акции продаются
«в шорт», очевидно, что рано или поздно про-
давец должен будет выкупить их назад. Тем
самым, «короткие» продажи инициировали
будущий спрос на акции.
В тот самый день, когда Гринбаума ни-
что не тревожило, даже его совесть, Айсидор
Вехслер, державший 14 тысяч акций, страдал
от боли в печени. Мучило его и другое. На сле-
дующей неделе с аукциона должна была быть
продана знаменитая коллекция произведений
искусства. Он был уверен, что пренеприят-
ный Эйб Вольф купит пару прекрасных работ
Тройона и всемирно известного Коро. Хотя бы
ради того, чтобы увидеть свое имя в газетах!
— Тигр, 62,7/8, — уведомил его племян-
ник, стоявший у информатора.
И тогда у старого Вехслера родилась идея.
Если он продаст 2 тысячи скипидарных ак-
ций по 62 или 63 доллара, у него появятся
средства, чтобы купить десяток лучших хол-
стов из коллекции. Его имя — и выплаченные
суммы — украсят заголовки газет. Что такое
3 или даже 4 тысячи, когда Шарп организо-
вал для их бумаг такой шикарный рост?
«А ведь с таким же успехом я могу про-
дать 5 тысяч акций. Почему, собственно, не
сделать этого? Тем более что Шарп засиделся
на своем рынке. Я же смогу построить новую
конюшню на Уайлдхерст — это была его де-
ревня — и назову ее Скипидарный Отель для
Лошадей. В честь Шарпа». Так сказал себе
старый Вехслер, обладавший весьма свое-
образным чувством юмора, о чем хорошо зна-
ли на Уолл-стрит.
И вот 5 тысяч его акций были проданы
Э. Халфордом, который получил приказ от
Herzog, Wertheim & С0, в свою очередь полу-
чившим его от Вехслера. Безусловно, это тоже
было оформлено, как «короткая» продажа.
В результате суммарное нарушение угово-
ра составило уже 15 тысяч акций.
В тот самый злополучный вечер прекрас-
ная жена Боба Линдхейма пожелала иметь
новое ожерелье. Конечно, она желала полу-
чить его немедленно. Красавица полагала,
что в нем должны быть бриллианты размером
с фундук.
Дама слышала о том, как высоко ее муж
отзывался о мастерских манипуляциях Сэма
Шарпа со скипидарными акциями. И знала,
что ее муж «в доле». Время от времени она
читала газеты. И всегда прилежно следила за
фондовыми рынками, поскольку Боб, будучи
молодым и влюбленным, иногда выделял ей
долю в биржевых сделках. Эта умница научи-
лась вычислять собственные «бумажные» или
теоретические прибыли, — чтобы Боб не смог
«надуть» ее, если вдруг захочет.
В тот самый вечер она подготовила для
него статистику, которая показывала, как
много он заработал. И она хотела «то оже-
релье». Она ждала его долгие месяцы! Оно
стоило всего 17 тысяч долларов. Конечно, был
еще миленький браслетик, с бриллиантами
и рубинами и...
Надо отдать Линдхейму должное — он не
поддался на уговоры и возразил жене:
Подожди, пока пул будет распродан,
милая. Я пока не знаю, по какой цене это
случится. Ведь Шарп ничего не объясняет.
Но уверен, что мы все получим хорошую при-
быль. Точно так же, как и ты. Я отдам тебе
прибыль с 500 акций. Вот так-то!
Но я хочу его сейчас! — захныкала она,
надувая губки. Без сомнения, она была про-
сто великолепна. Особенно, когда дулась на
своего мужа.
Подожди недельку, дорогая, — убеждал
ее он.
Просто одолжи мне сейчас деньги. А я вер-
ну их тебе, когда сама заработаю на сделке, —
умоляла она. И, видя сомнения на лице Боба,
серьезно добавила: — Честно, отдам, Боб. Вер-
ну все до последнего цента. На этот раз.
Я подумаю, — промямлил Боб. Он все-
гда говорил так, когда сдавался.
Она знала это и поэтому великодушно от-
ветила:
— Очень хорошо, дорогой.
Линдхейм решил, что тысячи акций будет
вполне достаточно. Но медлить с продажами
не стоило, ведь никогда не знаешь, что может
случиться дальше. Он размышлял об этом,
сидя в своем офисе, спокойно и осознанно.
Здесь супруга уже не могла оказывать на него
давление. Постепенно он пришел к мысли, что
продажа тысячи скипидарных акций — не-
верный ход. Ведь с большим успехом он может
продать 2,5 тысячи. Так он и сделал. Все же он
был скромным парнем и очень молодым.
Кузина его жены оформила для него «ко-
роткую» продажу.
В итоге объем нарушений по договору со-
ставил 17,5 тысяч акций. Рынок выдержал
это спокойно. Шарп, безусловно, был удиви-
тельным человеком.
К сожалению, Моррис Штайнфельдер-
младший, в свою очередь, решил продать
1500 акций Тигр, и сделал это. Между прочим,
после его продажи акции выросли на полтора
пункта. Поэтому он продал еще 1500 акций.
А затем, в качестве контрольного выстрела,
еще 500. Все операции были проведены через
неизвестного брокера.
Затем Луис Рейс из Reis & Stern, Энди
Фишель из Kohn, Fischel & С°, Уго Земан
из Zeman Bros, и Джо Шафран из Rosental,
Schaffran & С° совершили свои продажи. Они
просто хотели чувствовать себя в безопасно-
сти и поэтому безнаказанно нарушили данное
Шарпу обещание. Последние продажи были
следующими:
|
Компаньоны |
Перво- |
Период раз- |
Реально |
|
Луис Рейс |
1500 |
3 |
2600 |
В итоге они обманули Шарпа на 31 400 ак-
ций. Рынку такой объем продаж не понра-
вился.
ружил, что «кто-то побывал на грядках до
него».
Ежедневно он получал от помощников пол-
ный список покупателей и продавцов. Про-
верить его было нетрудно. Все операторы,
кроме самых искусных, выдают себя, стара-
ясь продать крупный пакет акций.
На этот раз Шарп просмотрел список очень
внимательно и сложил два и два. Затем на-
вел определенные справки и сложил четыре
и четыре. В итоге в его распоряжении ока-
зались восемь имен. Старый механизм фик-
тивных «коротких» продаж финансист видел
насквозь. Он понимал, что единственными
людьми, способными продать такое большое
количество акций, были его партнеры. Он
также заметил, что нарушение уговора не
произошло сообща. Ведь если бы они обсу-
дили эту операцию, то продали бы меньше.
Он знал, где находится практически каждая
акция. Знать все об этом было его работой.
— Что ж, я тоже приму участие в этой
игре, — сказал он секретарю.
И он начал играть.
поднимать акции — 63, 64, 65, 66. Четыре
пункта за какие-то минуты! Площадка фондо-
вой биржи превратилась в место неконтроли-
руемых страстей. Весь рынок стал скипидар-
ным! Все покупали его. Всех интересовало,
как высоко он поднимется, — включая Грин-
баума и остальных семерых членов пула. Все
выглядело так, будто рынок продолжил свой
триумфальный подъем к заданной отметке.
Затем Шарп затребовал назад все акции,
которые его брокеры давали взаймы. И сам
начал занимать. Наряду с естественным суще-
ствованием большого объема коротких пози-
ций это создало огромный спрос. Он настоль-
ко превышал предложение, что скипидарные
акции уже стали одалживать под проценты.
Сначала они составляли одну шестьдесят чет-
вертую, затем — одну тридцать вторую, одну
восьмую и в конце концов одну четвертую от
премии за сутки. Это означало, что «короткие»
позиции должны были быть закрыты, или
их владельцам приходилось выплачивать по
25 долларов в день на каждые 100 одолжен-
ных акций. Для тех 31 400 акций, которые
одолжили для продажи члены синдиката, это
означало расходы в размере примерно 8 ты-
сяч долларов в день. К тому же акции росли
в цене. «Короткие» продавцы теряли тысячи
долларов в минуту. Никто не мог узнать, что
стоит за такой тенденцией. Несомненно, это
выглядело ужасающе. Как для реальных, так
и для мнимых «коротких» продавцов.
Наконец, мистер Шарп послал записку
с приказом на адрес Greenbaum, Lazarus
& С0,1. & S. Wechsler, Morris Steinfelder's Sons,
Reis & Stern, Kohn, Fischel & C°, Silberman &
Lindheim, Rosenthal, Shaffran & С0 и Zeman
Bros. Ее текст для всех партнеров компа-
нии был одинаков: «Быстро вышлите мне все
ваши скипидарные акции!»
В офисах воцарились ужас и смятение.
На смену им, впрочем, быстро пришло лико-
вание — победа была не за горами. Однако
клиенты Шарпа должны были выкупить на
открытом рынке акции, которые они продали
несколько дней назад. Изменнические дей-
ствия обернулись для них убытками в разме-
ре четверти миллиона. Но если Шарп сделает
свое дело, то фонд получит просто ошелом-
ляющие прибыли.
На рынке было лишь несколько крупных
пакетов акций, которые продавались за 66.
Но брокеры Шарпа резким рывком расчис-
тили ценам дорогу вверх. Их крики застави-
ли коротких продавцов удариться в панику.
Сверх того, на них посыпались заказы на
покупку для закрытия «коротких» позиций
31 400 акций — от господ Гринбаума, Вех-
слера, Линдхейма, Штайнфельдера, Рейса,
Фишеля, Шафрана и Земана. Закономерно,
что цены сильно выросли: 4000 акций за 66;
2200 — за 66,375; 700 — за 67,525; 1200 —
за 68; 3200 — за 69,5; 2000 — за 70; 5700 —
за 70,5; 1200 — за 72.
Это были те же самые 31 400 акций, не-
давно проданные, а теперь вновь приобре-
тенные «Шкурдикатом». Сэмюэль Уимблтон
Шарп сбыл их своим же партнерам по ве-
ликому Скипидарному фонду. В тот день он
нашел покупателей для 41 700 своих акций,
21 100 из которых он приобрел днем ранее
для того, чтобы обратить в бегство «шорти-
стов», а еще 17 800 акций скопилось у него
ранее в процессе проведения «бычьей» ма-
нипуляции, от которой он просто не мог от-
казаться после того, как узнал о нарушении
уговора. В итоге при закрытии торгового дня
обнаружилось, что Шарп избавился от всех
купленных им акций. И кроме того, он сам
со своего личного счета открыл «короткую»
позицию на 2800 акций.
Газеты напечатали красноречивые отчеты
о «Великого Дне Скипидара». «Могущественная
группа, — писали они, — приобрела так много
акций (по спекулятивным ценам), что это мог-
ло поднять цену до любой отметки. Они назва-
ли это событие „незабываемым сквизом"»1.
Намекали и на то, что мистер Шарп ока-
зался не на той стороне рынка. А одна из
газет, приведя множество деталей и стати-
стики, горячо и ошибочно утверждала, что лу-
кавый мастер «медвежьих» сделок попался на
удержании «короткой» позиции в 75 ООО ак-
ций. Это, подчеркивала пресса, принесло ему
убытки в 1 500 ООО долларов. Газетчик, быв-
ший с Шарпом на короткой ноге, деликатно
поинтересовался: «Что же повлекло такой рост
скипидарных акций?» Шарп ответил: «Точно
Сквиз — ситуация, возникающая вследствие рез-
кого подъема цены, когда держатели «коротких»
позиций вынуждены закрывать их и выкупать
проданные «в шорт» акции, тем самым поднимая
цену еще выше. — Прим. науч. ред.
не знаю. Но предполагаю, что это была вну-
трикорпоративная скупка!»
На следующий день началась новая глава
в истории «Операции Скипидар». Получив
в свое распоряжение все 114 400 акций фон-
да, мистер Шарп разделил их на три доли:
в 40000, 50000 и 24 400 акций. Рынок дер-
жался достаточно прочно. Но дальновидные
«комнатные» трейдеры не видели оснований
для поддержки Тигр. Для уверенности в за-
втрашнем дне они начали продавать акции.
Брокерских контор, которые покупали, или
покрывали неудачный «шорт», было предоста-
точно. Так что «комнатные» трейдеры стали
продавать акции с удвоенной силой. Они про-
давали больше, чем требовалось, или дешевле
реального спроса на бирже. Это был их люби-
мый трюк — предложить продать тысячи ак-
ций дешевле, чем люди готовы были платить.
Это пугало держателей и заставляло их прода-
вать. В свою очередь, это влияло и на других
продавцов. И так до тех пор, пока движение
на понижение не делалось устойчивым.
Медленно, но верно цена начала падать.
И туг на арену вышел лидер. Мистер Шарп взял
первую долю — 40 тысяч акций — и выбросил
ее на рынок. Результат был ужасающим. Рынок
завертелся, как сумасшедший. Акции, которые
после продаж за 72,75 закрылись на отметке
71,875, упали до 54. Газеты писали, что скупка
провалилась: «сквиз» закончился. Той ночью
сотни людей видели страшные сны. Многие не
спали вообще.
На следующий день Шарп пачками вбро-
сил на рынок еще 50 тысяч бумаг. Котировки
упали до 41,25 доллара. Такой обвал был бес-
прецедентным! Уолл-стрит задрожала. Бир-
жа будто спрашивала себя: не находится ли
она на грани обвала, которому суждено стать
историческим?
Гринбаум бросился в офис Шарпа. Ката-
строфа придала ему смелости, он был готов
на все. Червяк с Уолл-стрит всегда извивает-
ся, если рынок ведет себя плохо.
— Что случилось? — злобно прокричал
он. — Что ты делаешь со скипидарными?
Шарп посмотрел ему прямо в глаза. Его
голос не дрогнул.
— Кто-то нас распродает. Кто именно,
я пока не знаю, но хотел бы знать. Я побоял-
ся, что мне придется купить более 100 тысяч
акций. Поэтому и продал столько, сколько
смог. Я выбросил на рынок большинство ак-
ций пула. Если бы не тот дополнительный
груз, который мне пришлось принять в райо-
не 60-62 доллара, скипидарные были бы сей-
час на отметке 85 или 90 доллара. Приходи на
следующей неделе, Гринбаум. И будь спокоен.
Ты помнишь, чтобы я когда-нибудь прова-
лился? Так что до свидания. И не повышай
на меня голос.
— Это зашло слишком далеко, — горячился
Гринбаум. — Ты должен за все ответить. Ей-
богу, я...
— Не заводись, — отчеканил мистер
Шарп. — И до свидания, Гринбаум. Побереги
свои нервы.
Шарп вновь забегал по офису, словно тигр
в клетке. Его личный секретарь, весьма креп-
кий мужчина, появился как по мановению
волшебной палочки. Он мягко, но настойчиво
сказал: «Вот сюда, мистер Гринбаум», а выпро-
водил онемевшего создателя трастов из офиса.
Когда секретарь вернулся, Шарп сказал ему:
«Нет смысла обвинять этих ребят в нарушении
уговора. Они все будут отрицать».
На следующий день недрогнувший рукой
Шарп просто вылил оставшиеся 25 тысяч
акций на биржу — как воду из кувшина
выливают в чашку. «Медведи» поняли это
по-своему. Телеграфная лента была прямо-
линейна: «Это не что иное, как экстренная
внутрикорпоративная распродажа, прини-
мающая все более опасный и угрожающий ха-
рактер по мере понижения цены. Только Богу
известно, когда это закончится. К сожалению,
телефонной связи с Создателем у нас нет».
Все начали продавать. К тому же пошел
слух, будто суд арестовал компанию за грубое
нарушение антитрастового закона и назначил
временного управляющего. Продав последние
акции фонда, мистер Шарп выкупил 2800 ак-
ций, которые он продал на уровне 72 долларов,
по 22 доллара за штуку. Прибыль за эту малень-
кую «сделку» составила 140 тысяч долларов.
За пятнадцать торговых часов скипидар-
ные акции упали в цене на 15 долларов. Это
означало падение рыночной капитализации
компании на 15 миллионов долларов. Само-
уважение некоторых из членов пула несло
еще большие убытки.
Шарп уведомил своих партнеров о том, что
пул полностью реализован — иными словами,
продан. Он пригласил их в свой офис в поне-
дельник (а дело было в четверг) к одиннадца-
ти часам утра. В этот день, пояснил он, у него
будут все чеки и бухгалтерские расчеты. Он
отказался встречаться с Гринбаумом, Вех-
слером, Земаном, Шафраном и другими, кто
искал способ спасти свою репутацию после
крушения скипидарных акций ранее назна-
ченного срока. Плечистый личный секретарь
сказал им, что мистер Шарп уехал из города.
Он был очень вежливым человеком, этот се-
кретарь. А кроме того, боксером-любителем
высокого класса.
После неудачных попыток отыскать Шар-
па в порядке самозащиты они поспешно ор-
ганизовали новый пул и начали размещать
поддерживающие цену заказы. В тот и сле-
дующий день членам «Шкурдиката» пришлось
принять на себя огромное количество акций,
чтобы предотвратить еще больший крах. На
руках у них оказалось более 50 тысяч ак-
ций. Однако цена на них составляла около
26-28 долларов. Малейшая попытка продать
их привела бы к очередной панике вокруг
скипидарных.
продолжительной. Заранее он прислал каждо-
му из них конверт, содержавший чек и отчет.
А теперь серьезным тоном произнес:
— Джентльмены и Гринбаум! Все вы знае-
те, что я сделал для поднятия цены скипи-
дарных акций. Однако в районе 62 долларов
за штуку я начал сталкиваться с продажами
акций, которые я не контролировал.
Я знал, что ни у кого из вас, конечно, не
было акций для продажи. Все вы торже-
ственно пообещали мне не продавать ничего
сами — только через меня. Но акции продол-
жали откуда-то вытекать. Даже при том, что
продавцы вынуждены были одалживать их,
чтобы оформить «короткие» продажи.
Я заподозрил, что столкнулся с серьезным
рыночным предложением. В таких случаях
всегда лучше действовать быстро. Поэтому
после того, как биржевые игроки закрыли
свои реальные «короткие» позиции, я про-
дал наши акции. Средняя цена продажи со-
ставила 40 долларов. Если бы не было этих
таинственных продаж, я мог бы выручить за
каждую акцию по 80 долларов. После вычета
комиссий и других накладных расходов на со-
держание пула я обнаружил, что наш чистый
доход составил 9 пунктов — 1 029 600 дол-
ларов. Из них 25 процентов — 250 тысяч —
переходят ко мне в соответствии с нашим
соглашением.
Прискорбно, что мне не удалось довести
акции до 90 долларов. Однако Уолл-стрит
полна неожиданностей — вокруг столько
глупости. Я надеюсь, что вы удовлетворены.
Принимая во внимание обстоятельства, могу
сказать, что я удовлетворен также. Да-да,
на самом деле. Всего доброго, джентльмены.
И вам также, Гринбаум.
Шарп не был агрессивен. Он был вежлив
и блестящ. Все заметили, что магнат был до
мурлыканья доволен. Он кивнул им и вышел
из офиса.
Члены синдиката были в бешенстве. Они
разругались друг с другом, а потом принялись
ломиться в дверь Шарпа. Та оказалась запер-
та. На их стук появился вездесущий секре-
тарь и проинформировал собравшихся, что
у мистера Шарпа назначена важная встреча.
Беспокоить его нельзя.
Поэтому раздраженные господа ретирова-
лись, побоявшись выразить свое мнение
о секретаре и его начальнике.
Выйдя за дверь, они в порыве искренно-
сти признались друг другу в нарушении уго-
вора. И в результате, что совсем нелогично,
прокляли Шарпа. Скипидарные акции пере-
стали пользоваться популярностью. А запас
бумаг в их руках был настолько большим, что
их вполне оправданно можно было назвать
крупными неудачниками!
Время шло. Партнерам «Шкурдиката» прихо-
дилось покупать все больше и больше. В какой-
то момент они посчитали, что смогут спра-
виться со своей проблемой не хуже Шарпа.
И решили скопировать его прием — разогнать
цену до высокого уровня, вплоть до 50. Для
этого они даже объявляли дивиденды в 2 про-
цента на акцию. Но так и не смогли продать
свои бумаги. Они пытались снова и снова,
и раз за разом терпели неудачи. И каждая
последующая была все серьезнее, ведь для
поддержания цены им приходилось покупать
все больше акций.
этой цене. На самом деле, их вообще нельзя
продать. Конкуренция растет, во всех скипи-
дарных регионах появляются новые лидеры,
и перспективы продаж мрачны. А главным
собственником акций Американской Ски-
пидарной Компании, держащим не менее
140 тысяч непродаваемых акций из всего
выпуска в 300 тысяч, является печально из-
вестный «Шкурдикат Гринбаума».
СОВЕТЧИК
Когда на его столе зазвонил телефон, Джил-
мартин профессионально смеялся над шуткой
своего будущего клиента.
Прошу меня простить, — извинился он
перед собеседником, предпринимателем Хоп-
кинсом из Коннектикута.
Алло, кто это? — Он поднес трубку
к уху. — О, как поживаешь? Да, я выходил.
Это правда? Очень плохо, действительно пло-
хо. Да, не повезло, что я не был дома. Я так
и знал! Ты так думаешь? Что ж, тогда продай
двести обыкновенных Occidental. Тебе лучше
знать... А что с Trolley? Держать? Хорошо,
как скажешь. Конечно, я надеюсь. Я не лю-
блю проигрывать! Ха-ха!.. Думаю, да. Всего
доброго.
Это мои брокеры, — пояснил Джилмар-
тин, повесив трубку. — Я мог бы сэкономить
пятьсот долларов, если был бы здесь в пол-
одиннадцатого! Они звонили мне, чтобы по-
советовать продать — цена ухудшилась более
чем на три пункта. Утром я еще мог выйти
с прибылью. Но нет, сэр, не я. Ведь я вышел
купить камфары.
125
Хопкинс был впечатлен. Джилмартин по-
нял это. Он продолжил, демонстрируя коми-
ческую ярость, которая, как он считал, была
уместней безразличия.
Важны не столько деньги, сколько удач-
ливость в них. В конце концов, я не совершил
сегодня сделку на камфаре и потерял на ак-
циях. Хотя если бы просто пробыл в офисе на
пять минут дольше, то получил бы сообщение
от брокеров и сэкономил бы пятьсот долла-
ров. Не дешево мое время, а? — произнес он,
покачивая головой.
Но вы ведь все равно в прибыли, не так
ли? — с любопытством предположил его кли-
ент.
Думаю, да. Примерно на двенадцать
ты сет.
На самом деле он преувеличивал. Джил-
мартин заработал намного меньше. Однако
это «невинная» ложь тут же подняла его на-
строение. Он немедленно почувствовал рас-
положение к своему гостю из Коннектикута.
— Ух ты! — присвистнул Хопкинс с вос-
хищением.
доверчивость клиента обезвредила его ложь.
Джилмартин спокойно улыбнулся. У него было
славное лицо и приятный голос. Ему было
тридцать три года. Джилмартин излучал здо-
ровье, удовлетворенность и порядочность.
И выглядел очень опрятным.
В его глазах читались честность и добро-
душие. Люди с уважением пожимали ему
руку. Это заставляло друзей говорить о его
счастливой звезде. В глубине души они ему
завидовали.
— Вчера я купил это для своей жены благо-
даря небольшой сделке с акциями Trolley, —
пояснил он Хопкинсу, вынимая маленькую
коробочку из ящика стола. В ней лежало
бриллиантовое кольцо. Немного безвкусное,
но, безусловно, достаточно дорогое. Слегка
завистливое восхищение Хопкинса заставило
Джилмартина добродушно добавить: — Так
что вы желаете на ланч? Я настроен на бокал
шипучки — чтобы забыть о неудаче сегод-
няшнего утра. — Будто извиняющимся тоном
Джилмартин продолжил: — Кому же понра-
вится потерять пятьсот долларов на голодный
желудок!
Безусловно, она будет восхищена, —
проговорил Хопкинс, думая о миссис Джил-
мартин. Миссис Хопкинс тоже нравились
украшения.
Это самая прекрасная маленькая жен-
щина из когда-либо живших на Земле. Все,
что есть у меня, — есть у нее. А все, что есть
у нее, — принадлежит ей. Ха-ха! Да, именно
так, — произнес Джилмартин, становясь оча-
ровательно серьезным. — Все, что я получу на
фондовой бирже, я собираюсь отдать ей. Все
это посвящено ей. Она лучше позаботится об
этом, чем я. И кроме этого, она имеет на это
право — она так мила со мной.
Джилмартин был доволен нарисованной
им картиной семейного счастья и собствен-
ным портретом прекрасного мужа. С легким
сожалением он продолжил:
— Она навещает друзей в Пенсильвании,
иначе я пригласил бы ее пообедать с нами.
И собеседники отправились в модный ре-
сторан.
День за днем Джилмартин а мучила мысль
о том, что его фирма на Мейден-Лейн была
расположена слишком далеко от Уолл-стрит.
Порой он мог бы зарабатывать по четыре
«куска», если бы находился в брокерской кон-
торе. Но ему нужно было ездить по делам
фирмы. Когда же он возвращался, то возмож-
ность ускользала, оставляя после себя лишь
мечты, а также убеждение, что время, подъ-
емная волна и информатор не ждут никого.
Ему поднадоело покупать и продавать хи-
нин, бальзамы и эфирные масла для Maxwell
& Kip, лекарственных дилеров и импортеров.
И Джилмартин выбрал делом своей жизни по-
купку и продажу акций и облигаций. Работа
была простой, прибыли — огромными. Он
вполне мог заработать на достойную жизнь.
Джилмартин не позволил бы Уолл-стрит за-
брать то, что она ему подарила. Он знал глав-
ный секрет: выйти из игры нужно вовремя!
Он довольствовался бы умеренными прибы-
лями, мудро инвестируя в первоклассные об-
лигации. А затем он сказал бы Уолл-стрит:
«Прощай навсегда!»
Привычка к бизнесу и неописуемый страх
перед рисками некоторое время успешно бо-
ролись в его душе с тягой к биржевому ин-
форматору. Но в дело вмешался случай. Как
всегда, его вовремя не оказалось у телефо-
на. В тот момент брокеры хотели экстренно
предупредить его о необходимости продать
все активы. Они заблаговременно получили
новости от клиента из Вашингтона, сообщав-
шего об эпохальном решении Конгресса. Но
нельзя было терять ни минуты, ведь их кол-
леги тоже имели связи в Капитолии. Брокеры
не взяли на себя ответственность за прода-
жу без его ведома. Пять минут — целая веч-
ность! — прошли, пока они смогли поговорить
с ним по телефону. Но когда Джилмартин
дал свое согласие, рынок уже упал на пять
или шесть пунктов. Новости устарели. Они
уже достигли брокерских контор, и половина
Уолл-стрит знала о случившемся. Вместо того
чтобы оказаться в первой десятке продавцов,
Джилмартин был во второй сотне. Это и стало
последней каплей, переполнившей его чашу
терпения.
и
В его честь был устроен прощальный ужин.
Все были там, даже посыльный мальчишка
из главного офиса, которому двухдолларовый
взнос не казался мелочью. Дженкинс, пре-
тендовавший на менеджерское место Джил-
мартина, был назначен тамадой. Он произ-
нес остроумную речь, которая заканчивалась
умело сделанным комплиментом. Более того,
он выглядел искренне сожалеющим о расста-
вании с человеком, чей уход означал для него
продвижение по службе. И это было лучшим
комплиментом.
Здесь присутствовали и другие клерки —
старый Уильямсон, работавший со времен
проверки мотивации, и юный Харди, по-
стоянно страдавший из-за нее, немолодой
Джеймсон, который считал, что может вести
дела куда лучше, чем Джилмартин, и Бол-
дуин, который вообще о делах не думал: ни
в офисе, ни вне его.
Все хвалили своего бывшего товарища.
Рассказывали о нем анекдоты, которые за-
ставляли Джилмартина краснеть, а других —
веселиться. Выражали сожаление об его ухо-
де. И в то же время — надежду на то, что на
новом месте ему будет лучше. Коллеги под-
трунивали над Джилмартином и, упреждая
события, просили, чтобы он не прятал от них
глаза при встрече, когда станет миллионером.
Сердце Джилмартина приятно сжималось,
однако порой в него даже закрадывалась
грусть.
В разгар вечеринки поднялся Дэнни, стар-
ший среди офисных мальчиков, чья фами-
лия была известна только кассиру. С тоскою,
будто провожая дорогого друга, мальчишка
произнес:
— Он был здесь лучшим. Он всегда был
в порядке.
Все засмеялись.
Вызывающе оглядев окружающих, Дэнни
продолжил:
— Я бы работал на него бесплатно, если
был бы ему нужен — вместо того, чтобы по-
лучать десятку в неделю от кого-нибудь дру-
гого.
Когда смех заполнил весь офис, мальчик
чуть ли не крикнул:
— Да! Я так бы и сделал! — Его глаза на-
полнились слезами. От страдал от их недове-
рия и боялся, что оно могло передаться Джил-
мартину.
Поднялся тамада и серьезно вопросил:
И все прокричали в унисон:
— С ним все в порядке!
Это было сказано с таким радушием, что
Дэнни улыбнулся и присел, счастливо крас-
нея.
Тут поднялся грубый Джеймсон, считав-
ший, что может вести дела намного лучше
Джилмартина. Он оказался последним вы-
ступающим.
— За десять лет, что мы проработали вме-
сте, у нас были свои разногласия и... э-э-э...
о черт! — Он быстро пошел к Джилмартину
и почти целую минуту сильно жал его руку,
пока остальные смотрели на это в полном
молчании.
Джилмартин страстно мечтал об Уолл-
стрит. Но прощание его опечалило. Старо-
го Джилмартина, который работал с этими
людьми, уже не было, а новый Джилмартин
чувствовал сожаление. Он проникся тем, как
сильно они о нем заботились. И он понимал,
что и сам питал к ним ответные чувства.
Джилмартин сказал им — очень просто, —
что вряд ли найдет на новой работе столь дру-
желюбных коллег. А что касается его присту-
пов брюзгливости — продолжил он, — их не
следовало поощрять. Он знал, что часто бывал
несдержан. И смиренно покаялся в этом, на-
деясь, что его простят.
Если бы он мог прожить свою жизнь за-
ново, то постарался бы следовать тому, что
высказал в тот вечер. Джилмартину было
страшно жаль покидать их.
— Очень жаль, парни, очень жаль. Действи-
тельно жаль! — нескладно закончил он с то-
скливой улыбкой. И пожал каждому руку —
таким сильным рукопожатием, будто уходил
в путешествие, из которого мог не вернуться.
А в самой глубине его сердца забрезжило со-
мнение в мудрости принятого решения. Но
отступать было уже поздно.
Коллеги проводили его до дома. Они не хо-
тели упустить ни единой возможности побыть
с ним чуть дольше.
ш
Все работники фармацевтической компа-
нии были убеждены в том, что Джилмартину
открыт путь к несметному богатству. Старые
знакомые по бизнесу и бывшие конкуренты,
которых ему случалось встречать в трамвае
или театре, говорили с ним, как с будущим
миллионером. Они пытались общаться с ним
«на языке Уолл-стрит», который считали про-
фессиональным жаргоном, показывая, что
и они тоже кое-что знают о большой игре. Но
их старания заставляли Джилмартина лишь
улыбаться с чувством превосходства. В то же
время их восхищение и добродушная зависть
приятно его будоражили.
Массу приятного Джилмартин обнаружил
и у своих новых друзей с Уолл-стрит. Клиен-
ты (а некоторые из них были очень богатыми
людьми) слушали его комментарии относи-
тельно рынков так же внимательно, как он,
позднее, был вынужден выслушивать их мне-
ния. Брокеры обращались с ним, как с «хо-
рошим парнем». Нередко лестью они замани-
вали его в торговые операции. Ведь каждые
сто акций, которые он продавал или покупал,
приносили им 12,5 доллара. Когда он был
в выигрыше, они хвалили его безошибочное
чутье. Когда же Джилмартин терял, брокеры
утешали его, ругая за безрассудство, — пря-
мо как добрая мама, которая превращает
падение трехлетнего сына в шутку, чтобы
заставить ребенка смеяться над своей не-
удачей. Это был обычный офис с обычными
клиентами.
С 10 утра до 3 часов дня они стояли перед
котировочным табло. Сотня глаз следила за
тем, как смышленый мальчишка мелом ри-
совал на нем разные цифры, которые зачи-
тывались с ленты информатора. Чем выше
поднимались акции, тем больше становилось
клиентов. Зачарованные рассказами друзей,
получавших сверхприбыли благодаря росту
котировок, толпы устремлялись на Уолл-стрит.
Все выигрывали, поскольку покупали расту-
щие акции на «бычьем» рынке.
Они удивительно походили друг на дру-
га, эти люди, столь не похожие по характеру,
внешним данным и возрасту. Их жизнь была
полна радости. День за днем биржевой ин-
форматор пел для них веселые песни, осыпал
всех золотыми шутками. Джилмартин и другие
клиенты были готовы хохотать над самыми не-
винными историями, не дожидаясь кульмина-
ции анекдота. Иногда их пальцы будто шарили
по воздуху, как если бы ощущали те большие
деньги, которые приносил им информатор.
Они были новичками в большой игре —
словно ягнята, которые радостно блеяли на
весь мир о том, какими мудрыми и грозными
волками они стали. Время от времени кто-то
нес убытки, но это было мелочью по сравне-
нию с общей прибылью.
Когда пришло резкое падение, все оказа-
лись заложниками своих открытых «бычьих»
позиций. Падение оказалось ужасным. Оно
было настолько неожиданным — для этих
ягнят, — что все рассудительно сказали: это
было как гром среди ясного неба.
Пока падение длилось, пока велась стриж-
ка этого стада, всем было очень некомфорт-
но. В тот день, который они впоследствии
назвали днем паники, лица большинства
брокеров были бледны. Вчерашние радост-
ные биржевые спекулянты-победители пре-
вратились в охваченных страхом биржевых
спекулянтов-неудачников.
На самом деле это падение было лишь не-
много сильнее обычного. Слишком много яг-
нят увлеклось спекуляциями.
ли выкупить обратно — по меньшей цене.
Взгляды клиентов, как и в счастливые дни,
были прикованы к котировочному табло. Их
мечты были жестоко разрушены. Лошади,
которых кое-кто успел-таки прикупить, при-
соединились к яхтам, теперь зафрахтован-
ным. Красивые дома, которые они строили,
были снесены в мгновение ока. А разруши-
телем их мечтаний и жилищ был все тот же
биржевой информатор, который вместо зо-
лотых шуток выщелкивал теперь их финан-
совую смерть.
Никто не мог оторвать взгляда от табло.
Личный крах, прописанный угрюмыми циф-
рами, как будто зачаровывал ягнят. Еще не
убежденный, что все так плохо, Джилмартин
сказал: «Я изменил свое мнение насчет Нью-
Порта. Думаю, я проведу лето в моем личном
отеле на крыше!» И он ухмыльнулся. Но никто
не поддержал его шутку. Мануфактурщик
Уилсон, еще недавно готовый смеяться надо
всем, чем угодно, теперь, как загипнотизиро-
ванный, смотрел на человека, который сидел
на высоком стуле позади информатора и на-
зывал цены. Губы Уилсона скривились, будто
он разговаривал сам с собой.
Снаружи, по холлу, вышагивал Браун,
стройный и бледный мужчина. Для него все
было потеряно, включая честь. Он боялся
смотреть на информатор, не хотел слышать
выкрикиваемые цены. Но этот ягненок все
еще надеялся на чудо.
Джилмартин вышел из офиса, увидел Бра-
уна и сказал с нездоровой бравадой: «Я дер-
жался так долго, как только мог. Но они все-
таки получили мои деньги!»
Однако Браун не обратил на него внима-
ния. Джилмартин нажал на кнопку лифта
и проклял его медлительность. Он потерял не
только «бумажные» прибыли, которые обрел
за время «бычьего» рынка. В тот день все его
сбережения за долгие годы рассыпались под
стук информатора. У всех остальных было то
же.
Они не смирились с первоначальными
убытками — совсем еще незначительными.
Эти неудачливые игроки продолжали держать
бумаги в надежде на восстановление, которое
позволило бы им отыграться. А цены все па-
дали и падали. И вот уже убыток становился
настолько большим, что, казалось, един-
ственно верным будет продолжать держать
акции — если потребуется, то и целый год,
пока рано или поздно цена не восстановится.
Но падение просто «выбрасывало их». А цены
падали так низко, потому что многим при-
ходилось продавать — хотели они того или
нет.
IV
После падения большинство разорившихся
клиентов вернулись к своим первоначаль-
ным профессиям. Они выглядели печальны-
ми, но — увы — не слишком умудренными
опытом. Пережив первый шок, Джилмартин
постарался разузнать о новых возможностях
в фармацевтическом бизнесе. Но сердце его
к этому не лежало. Он чувствовал стыд от по-
ражения на Уолл-стрит, полученного вскоре
после ухода из Мейден-Лейн. И в его душу
проник яд азарта.
Начинать с более низких позиций в Maxwell
& Kip было плохо. Еще хуже казалось приго-
ворить себя к долгим, утомительным годам
в фармацевтическом бизнесе. Даже если бы
все пошло хорошо, он сколотил бы весьма
скромное состояние. А несколько удачливых
недель на фондовой бирже могли бы вернуть
ему все, что он потерял. И даже больше!
Пожалуй, пока он учился играть на бир-
же, ему стоило начинать с малого. Теперь
Джилмартин понимал это предельно ясно. Все
допущенные ошибки были вызваны неопыт-
ностью. Он лишь воображал, что знает биржу.
Но только сейчас он действительно все понял.
И поэтому только сейчас, после того как паде-
ние научило его многому, он мог обоснованно
надеяться на успех.
Размышляя над своими ошибками, Джил-
мартин однозначно отверг возможность воз-
вращения в сферу покупок и продаж лекарств
как бессмысленную затею. Он уповал теперь
на быстрое приобретение навыков торговли
на бирже. Именно на них наш герой и сделал
ставку.
Пару недель спустя Джилмартин снова
проводил свое время у котировочного табло,
болтая с теми трейдерами, которым удалось
выжить, давая и получая советы. С течением
времени хватка Уолл-стрит становилась все
сильнее. Вскоре она подавила все его другие
желания. Он не мог уже говорить, думать
и мечтать о чем-либо, кроме биржи.
Отныне Джилмартин не способен был чи-
тать газеты, не думая о том, как воспримет
новости рынок. Если сгорал огромный нефте-
перерабатывающий завод, с убытками для тра-
ста в 4 миллиона долларов, он горестно взды-
хал. Ведь он не смог предугадать катастрофу
и «шортил» сахар. Если забастовка рабочих
Suburban Trolley Company приводила к безра-
ботице сотен людей, Джилмартин проклинал
безжалостную судьбу, поскольку не додумался
вовремя продать тысячу акций Trolley.
До последней копейки он подсчитывал,
сколько денег заработал бы, если перед ката-
строфой открыл «короткую» позицию по са-
мой высокой цене, а выкупил акции по самой
низкой. Если бы только знать!..
Аромат торговли Уолл-стрит окутывал его,
словно туман. Из-за него все вокруг казалось
будто покрытым пеленой. Джилмартин суще-
ствовал в месте, в котором люди при встрече
не говорили друг другу «Доброе утро», но лишь
«Как рынок?» А когда кто-то спрашивал: «Как
ты себя чувствуешь?», то получал в ответ: «По-
бычьи!» или «По-медвежьи!»
Сразу после фатального падения Джил-
мартин принялся надоедать своим брокерам,
чтобы те, по крайней мере, позволили ему
торговать в кредит. И они пошли на это. Это
были неплохие люди, искренне желавшие ему
помочь.
Но удача отвернулась от Джилмартина.
С настойчивостью безрассудного игрока он на-
стоял на сражении с судьбой. Он был «быком»
на «медвежьем» рынке. Чем больше Джилмар-
тин терял, тем сильнее верил в «неизбежный
подъем». Он покупал на своих ожиданиях, те-
рял снова и снова, пока не задолжал брокерам
большую сумму денег, чем мог им вернуть.
Поэтому не удивительно, что в какой-то
момент они отказались предоставить ему оче-
редной кредит. Брокеры проигнорировали его
убедительные просьбы купить хоть последние
сто акций. Дать ему всего один шанс! Послед-
ний шанс, ведь он был уверен в победе.
Конечно, долгожданное событие все же
произошло. Рынки стремительно пошли
вверх, заставив Уолл-стрит содрогнуться.
бы еще 2950 долларов. Ведь во время дви-
жения вверх он «построил бы пирамиду»1.
Джилмартин показал брокерам свои обвини-
тельные расчеты, а они сказали ему в ответ
пару ласковых. Незадачливый игрок покинул
офис, решив подать на компанию в суд за
преступный сговор с целью обмана. Впрочем,
подумав, он смирился. Он посчитал, это был
«очередной удар со стороны удачи». И пустил
все на самотек, как в игре.
1 «Строить пирамиду» — очень рискованный
спекулятивный метод биржевой игры, при сле-
довании которому под залог уже имеющихся
у трейдера акций докупаются новые. — Прим.
науч. ред.
На следующий день Джилмартин вернул-
ся в брокерскую контору. Все, что он теперь
мог, — лишь говорить за других. Например,
Смит держал 500 акций St. Paul по цене 125.
Однако он хуже ориентировался в их поло-
жении на рынке, чем Джилмартин, который
с этого времени усердно изучал новостные
сводки и собирал информацию о St. Paul по
всей Уолл-стрит. Наш герой с волнением выслу-
шивал советы и слухи, касавшиеся акций, стра-
дая, когда цена падала, и радостно смеясь, если
котировки росли. Казалось, речь шла о его
собственных бумагах. В определенном смыс-
ле, это стало лекарством от страха перед ин-
форматором. Порой его интерес был настоль-
ко острым, а советы — удачными (причем
он говорил о нашей сделке), что счастливый
победитель давал ему небольшую часть при-
были. Джилмартин принимал ее без сомне-
ний. В тот момент ему было не до гордости.
Он моментально проворачивал собственные
миниатюрные сделки на Объединенной бир-
же. Или в Percy's — мелких фирмах, где при-
нимались ставки на изменение цены акций
под покрытие в один процент. Здесь можно
было сыграть, имея всего два доллара.
Иной раз, когда клиенты бездействовали,
Джилмартин брал у них взаймы пару дол-
ларов. Количество обретенных таким путем
денег уменьшалось по мере того, как росло
число отказов. В конце концов его попросили
держаться от офиса подальше. А ведь еще не-
давно он считался здесь почетным клиентом.
Для Уолл-стрит Джилмартин стал фигурой
из прошлого. Ежедневно он появлялся на Нью-
стрит, за зданием Объединенной биржи, где
собирались брокеры, торгующие опционами.
Голод этих игроков утоляли биржевые инфор-
маторы в барах. Время от времени случайные
счастливчики звали Джилмартина в такие за-
ведения. Здесь он бесплатно обедал, пил пиво
и говорил об акциях. А также слушал расска-
зы удачливых игроков, всегда готовый во-
время поддакнуть в ответ. Временами в нем
просыпался биржевик, и он гневно вещал
окружающим об акциях, которые он хотел,
но не мог купить на прошлой неделе. Теперь
же они выросли на 18 пунктов! Однако эти
запуганные информатором людишки лишь
рассеянно кивали, а в их душах рождались
будущие котировки. Иногда они даже не ки-
вали — мысленно они пребывали у ленты, от
которой оторвались на пару долгих минут.
Они оставляли Джилмартина без слова утеше-
ния и уходили, даже не попрощавшись.
v
Однажды на Нью-стрит он подслушал по-
разительную новость. Один известный брокер
говорил другому о том, что мистер Шарп «со-
бирается немедленно поднимать Pennsylvania
Central*. Узнать такое было редкой удачей.
Это вылечило Джилмартина от апатии и за-
ставило поторопиться к своему шурину, дер-
жавшему бакалейный магазин в Бруклине.
Он умолял Григгза пойти к брокеру и купить
столько акций Pennsylvania Central, сколько
тот сможет. Это обеспечит ему безбедное бу-
дущее — ведь Сэм Шарп собирался поднять
их! Кроме того, Джилмартин одолжил у шури-
на десять долларов.
Григгз поддался искушению. Долгие часы
он спорил сам с собой и наконец с опаской
согласился. Взял свои сбережения и купил сто
акций Pennsylvania Central за 64. Постепенно,
отслеживая финансовые сводки на страницах
газет, Григгз начал забывать про свой бизнес.
Мало-помалу, внутри у него заработал меха-
низм информатора, а каждодневные мечта-
ния окрасились в зеленый цвет доллара. Видя
его озабоченность, жена Григгза решила, что
дела в бизнесе идут неважно. Однако муж
отрицал это, подтверждая ее худшие опасе-
ния. В конце концов он поставил в своем ма-
леньком магазине телефон, чтобы постоянно
общаться со своими брокерами.
Джилмартин быстро купил на одолжен-
ные десять долларов десять акций в мелкой
брокерской конторе за 63,875. Акции момен-
тально упали до 62,875 — он был раздавлен.
Впрочем, вскоре они поднялись до 64,5.
На следующий день старый приятель
и бывший клиент Джилмартина пригласил
его выпить. Очевидное богатство товарища
возмущало Джилмартина. Его оскорбляла
возможностью других людей покупать сотни
акций. Но выпивка привела его в чувство.
В порыве искренности, озабоченно погляды-
вая по сторонам и опасаясь чужих ушей, он
сказал Смитерсу:
Я кое-что тебе расскажу. Но об этом
нельзя болтать — для твоего же блага.
Ну, валяй!
Pa. Cent пойдет вверх.
Да? — спокойно уточнил Смитерс.
Именно. Они однозначно превзойдут
максимум.
У-ух! — произнес тот, похрустывая крен-
дельком.
Сэм сказал мне купить Pa. Cent. Он собрал
огромный пакет и хочет поднять их вверх.
Ты ведь знаешь, кто такой Шарп, — закончил
он, будто подчеркивая, что уж Смитерс-то
знаком с могуществом Шарпа.
Это точно? — засомневался Смитерс.
Если Шарп решил поднять какие-то ак-
ции, как это будет в случае с Pa. Cent, ничто
на земле его не остановит. Он сказал мне,
что поднимет их выше максимума на про-
тяжении шестидесяти дней. Это не слух и не
подсказка. Это голые факты. Я не просто
слышал, что они пойдут вверх. И не просто
думаю, что случится именно так. Я это точно
знаю. Понимаешь? — И он выразительно по-
махал указательным пальцем правой руки.
Смитерса охватило волнение. Через пять
минут он уже купил 500 акций. И свято по-
клялся «не забирать своей прибыли», то есть
не продавать, пока Джилмартин ему не посо-
ветует. Они еще выпили и еще раз взглянули
на информатора.
— Будь со мной на связи, — сказал Джил-
мартин на прощание. — Я передам тебе то,
что мне расскажет Шарп. Но об этом стоит
помалкивать, — произнес он, значительно
покачивая головой, будто посвящая Смитер-
са в почетную тайну.
Если бы Джилмартин встретился с Шар-
пом лицом к лицу, то не знал бы, кто перед
ним стоит.
Вскоре после разговора со Смитерсом, он
беседовал с другим знакомым — молодым че-
ловеком, который считал, что знает об Уолл-
стрит все, и поэтому имел одно хобби — ма-
нипуляции. Он никогда не поддавался на
уговоры. И не покупал акции, если кто-то
пел ему о том, как хорошо идут дела у некоей
компании. Это была приманка для «сосунков»,
а не для умных биржевых операторов. Другое
дело, когда на арене были «они» — загадочные
«большие парни», могущественные «манипуля-
торы», чья жизнь была бесконечным сговором
с целью втирать очки окружающим. «Им» наш
игрок всегда был солидарен. Молодой Фри-
ман не верил ни во что, кроме «их» злобности
и «их» могущества, «их» стремления подни-
мать или топить любые акции. Его позиция
постоянно вызывала насмешки.
— Ты — именно тот человек, которого я ис-
кал, — сказал Джилмартин, который вообще
не думал о парне.
Ты — помощник шерифа?
Нет. — Он сделал короткую паузу для
пущего эффекта. — Сегодня у меня был дол-
гий разговор с Сэмом.
С каким Сэмом?
Шарпом. Старик вызвал меня. Он пре-
бывал в хорошем настроении. Его защекотали
до смерти. А если говорить по делу, то у него
60 тысяч акций Pennsylvania Central. И они
могут принести от 50 до 60 пунктов прибыли.
Хм... — скептически засопел Фриман.
Однако он был впечатлен переменой, про-
изошедшей с Джилмартином. Еще неделю
назад тот хотел одолжить денег, а сегодня
говорил тоном уверенного в себе человека.
Шарп, без сомнений, был его старинным при-
ятелем — или новым.
— Я был там, когда подписывались бу-
маги, — горячо продолжил Джилмартин. —
Собирался выйти из комнаты, но Сэм меня
остановил. Я не могу раскрыть все детали.
Правда, не могу. Очевидно одно — он собира-
ется поднять акции выше максимума. Сейчас
они на отметке 64,5. К тому времени, когда
они дойдут до 75, газеты начнут говорить
о внутрикорпоративной скупке. А при 85 все
захотят купить их в расчете на сильное про-
движение. При 95 появятся миллионы «бы-
чьих» советов относительно этих акций и мол-
ва о высоких дивидендах. Ты понимаешь это
не хуже меня. Люди, которые не обратили
бы на них внимания при цене на 30 пунктов
ниже, кинутся скупать их в огромных коли-
чествах. Здесь важно только понимать, кто
манипулирует рынком. Прибыль зависит от
этого. В этих ребятах я не сомневаюсь, —
закончил он с решительным кивком, будто
говорил чистейшую правду.
— И я тоже, — искренне согласился Фри-
ман. Он был атакован в больное место.
Странные вещи происходят на Уолл-стрит.
Иногда даже безосновательные прогнозы сбы-
ваются. Так произошло и на этот раз.
Шарп начал поднимать акции — это ве-
ликолепное движение стало для Уолл-стрит
историческим. Pa. Cent головокружительно
взмыли вверх. Все газеты заговорили о них,
а публика просто сошла с ума. Бумаги прош-
ли отметки в 80, 85 и 88 долларов и подня-
лись даже выше.
и Фриман. Их прибыли были следующими:
Григгз — 3000 долларов; Смитерс — 15 100 дол-
ларов; Фриман — 2750 долларов. Джилмартин
заставил их заплатить ему хорошие проценты.
С шурином проблем не возникло. Он просто
сказал ему, что такова нерушимая традиция
Уолл-стрит. И Григгз заплатил с таким видом,
как будто в таких делах у него был огром-
ный опыт. Фриман был более-менее благода-
рен. Но осчастливленный Смитерс, встретив
Джилмартина, повторил ему то, что сказал за
последний час доброй дюжине знакомых:
— На днях я совершил прекрасный ход.
Pa. Cent показались мне недооцененными.
Я купил их немного. И получил приличную
сумму.
Он выглядел гордым своей проницательно-
стью. Он и вправду забыл, что этот совет дал
ему Джилмартин. Однако последний ничего
не забыл и жестко возразил ему:
— Я часто слышал о таких вещах. Ты даешь
людям дельные советы, они зарабатывают на
этом деньги, а после приходят к тебе и гово-
рят, как чертовски были умны и додумались
поставить на нужную лошадь. Но у тебя это
не пройдет. У меня есть свидетели.
Свидетели? — недостойно передразнил
Смитерс. Он вспомнил.
Да, сви-де-те-ли, — отлаял Джилмар-
тин, — мне пришлось буквально умолять тебя
купить их. И именно я сказал тебе, когда их
следует продавать. Информация пришла ко
мне прямо из офиса, а ты ее использовал.
Теперь ты должен мне как минимум две с по-
ловиной тысячи долларов.
В конце концов Джилмартин согласился
на 800. А общим друзьям сказал, что Смитерс
его обманул.
VI
Казалось, что Джилмартин восстал из пеп-
ла как птица Феникс. Поношенную одежду
он сменил на дорогую. Заплатил брокерам
по счетам и переехал в лучшую квартиру.
Он тратил свои деньги так, будто получил
миллионы. Через неделю после той удачной
сделки его друзья готовы были поклясться,
что Джилмартин всегда был состоятельным
человеком. Но это была внешняя сторона его
жизни. Внутри он оставался все тем же —
игроком. Он снова занялся спекуляциями,
теперь в офисе брокеров Фримана.
Через два месяца Джилмартин потерял
1200 долларов, которые имел на счету в фир-
ме. И даже те 250 долларов, которые он давал
жене, теперь он был вынужден «одолжить»
обратно, несмотря на ее уверения, что он их
потеряет.
На этот раз падения не ожидал никто. Даже
магнаты — загадочные и могущественные
«они», как называл их Фриман. Поэтому потеря
капиталов отразилась не на деловой репутации
Джилмартина, а на вере в его удачливость.
Фактически сейчас он был слишком осторожен.
Ко второму серьезному финансовому краху его
привела робость, а не безрассудность.
В результате долгих раздумий о своих по-
ражениях Джилмартин превратился в про-
фессионального советчика. Позволить другим
спекулировать вместо него он счел единствен-
но разумным способом победить.
Джилмартин начал с десяти жертв — он
вовремя научился называть их клиентами.
Новоявленный консультант рекомендовал им
продавать привилегированные акции Steel
Rod — каждому по 100 акций. Другой де-
сятке жертв он посоветовал купить такое же
количество тех же акций. И тех, и других он
призвал забирать прибыль после изменения
цены на четыре пункта.
Не все следовали его советам. Но семь че-
ловек, которые продали акции, заработали
почти 3 тысячи долларов за ночь. Его процент
составил 287,5 долларов. Шестеро купили
и потеряли свои деньги. По секрету Джилмар-
тин рассказал им о том, как предательство
внутри компании заставило менеджеров вре-
менно отказаться от поддержки акций. От-
сюда и падение котировок.
Они начали ворчать. Но болтливый кон-
сультант заверил их, что и сам потерял около
1600 долларов из-за выходки предателя.
На протяжении нескольких месяцев Джил-
мартин жил красивой жизнью. Но его бизнес
дал сбой. Люди научились избегать его сове-
тов. Убедительность «инсайда», тайных под-
сказок Шарпа и увиденных его собственными
глазами подписаний эпохальных докумен-
тов сошла на нет. Если бы Джилмартин мог
сделать так, чтобы его клиенты выигрывали
и теряли поочередно, возможно, он смог бы
сохранить свой бизнес. Но так получалось не
всегда. Например, Дейв Росситер из компании
Stuart & Stern получил неправильные советы
шесть раз подряд. Однако это была не ошибка
Джилмартина, а всего лишь неудачливость
Росситера.
В конце концов, потеряв способность при-
влекать клиентов, Джилмартин был вынужден
давать объявления в газеты — шесть раз в не-
делю (а также в воскресный выпуск одной из
крупных ежедневных газет). Писалось там
нечто вроде:
МЫ ДЕЛАЕМ ДЕНЬГИ
для наших инвесторов, следуя лучшей системе,
которая когда-либо была разработала. Работайте
с гениальными экспертами! Есть два метода дей-
ствий: один — спекулятивный, другой — абсолют-
но верный.
СЕЙЧАС
пришло время вкладывать деньги в определенные
акции ради гарантированной прибыли в десять
пунктов. Вспомните, насколько успешно мы дей-
ствовали на других рынках. Воспользуйтесь этой
возможностью.
IOWA MIDLAND
Эти акции ожидает сильное движение. Оно уже
близко. Ежедневно жду сигнала. Получу его вовре-
мя. Прекрасная возможность заработать серьезную
сумму. Письмо ко мне обойдется вам лишь в одну
двухцентовую почтовую марку.
КОНФИДЕНЦИАЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Личный секретарь банкира и биржевого опера-
тора со всемирно известной репутацией обладает
важной информацией. Мне не нужны ваши день-
ги. Воспользуйтесь собственным брокером. Меня
устроит лишь небольшая часть того, что вы зара-
ботаете, последовав моему совету.
ВЫРАСТЕТ НА 40 ДОЛЛАРОВ ЗА АКЦИЮ!
Феноменальное богатство на быстрорастущей
бирже. Планируется сделка, которая за три ме-
сяца поднимет цену акций на 40 долларов. Ин-
формирую об изменениях и операциях группы
с места событий. Лица, которые выкупят для
меня 100 акций на Нью-Йоркской фондовой бир-
же, получат реальный выигрыш. Инвестиции
безопасны и надежны. Предоставляется полная
информация.
Он вновь разбогател. Ответы приходили
к нему от продавцов мебели с Четвертой
авеню и сельских молочников, плодоводов
из Делавэра и рабочих с завода в Массачу-
сетсе, электриков из Нью-Джерси и шахте-
ров из Пенсильвании. А также от врачей,
водопроводчиков, владельцев похоронных
бюро из крупных и мелких городов по всей
стране. Каждое утро Джилмартин телегра-
фировал огромному количеству людей —
за их счет — чтобы продать, и огромному
количеству других людей — чтобы купить
одни и те же акции. И брал комиссионные
с победителей.
Мало-помалу его накопления росли. А вме-
сте с ними росло желание торговать собствен-
ными деньгами. Это его раздражало — не
торговать.
Однажды он встретил Фримана, который
был в неважном настроении. Из вежливости
он задал молодому цинику дежурный вопрос
об Уолл-стрит:
— Что ты думаешь о «них»? — Он имел
в виду акции.
Но выглядел он так, будто мог себе позво-
лить самоиронию.
Что ты знаешь? — спокойно поинтере-
совался Джилмартин.
Достаточно для того, чтобы быть «бы-
ком» по Gotham Gas. Я только что купил ты-
сячу акций за 180.
На самом деле он купил только сто.
— На каких основаниях?
— Есть информация. Я получил ее непо-
средственно от директора компании. Видишь
ли, Джилмартин, я посвящен в тайну. И не
могу ничего сказать. Но ради твоего же блага
посоветую тебе купить столько акций Gas,
сколько только сможешь. Дела идут прекрасно.
Некие бумаги были подписаны вчера вечером,
и «они» почти готовы выбросить их на рынок.
Однако у «них» нет еще всех акций. Когда они
соберут их, готовься к фейерверку.
Джилмартин относился к советам Фримана
более критично, чем к своим. Весь в сомнени-
ях, он проговорил:
— Акции, кажется, и так высоко оценены.
Идут за 180.
слышал эту новость. Я не просто так думаю —
я знаю.
— Идет, я в игре, — живо ответил Джил-
мартин. Он вновь почувствовал себя свобод-
ным, когда решился вновь сыграть на бирже.
Так что он забрал 900 долларов — все, до по-
следнего цента, — которые заработал, говоря
людям приблизительно то же, что только что
сказал ему Фриман. И купил сотню акций
Gotham Gas по 185 долларов за штуку. А так-
же телеграфировал всем своим клиентам,
чтобы те последовали его примеру.
На протяжении двух недель акции коле-
бались между 184 и 186. Фриман ежедневно
подтверждал, что «они» собирают акции. Но
в один прекрасный день директора встрети-
лись, решили, что дела идут неважно и про-
дали большинство своих пакетов. Это умень-
шило дивиденды с 8 до 6 процентов.
Gotham Gas потерял семнадцать пунктов
за десять коротких минут. Джилмартин по-
терял все, что у него было. Теперь у него не
было даже возможности платить за газетные
объявления. Телеграфные компании отказа-
лись принимать сообщения «за счет получа-
теля». И это лишило Джилмартина его дохода
в качестве советчика.
Григгз продолжал спекулировать. Он по-
терял все свои деньги и деньги своей жены
на маленькой сделке с Iowa Midland. Все, что
мог получить от него Джилмартин, — это слу-
чайное приглашение на ужин. После того как
его лишили собственности на дом за неуплату
ренты, миссис Джилмартин оставила мужа
и переехала жить в Ньюарк к сестре, которая
не любила своего тестя.
Его одежда стала потрепанной, а пита-
ние — нерегулярным. Но в терпеливом сердце
по-прежнему тлела надежда на то, что когда-
то неким чудесным образом он «сорвет куш»
на бирже.
Однажды Джилмартин одолжил пять дол-
ларов у человека, который заработал пять
тысяч на Cosmopolitan Traction. «Акции, —
сказал счастливчик, — только начали подни-
маться». Джилмартин поверил и купил пять
штук в Percy's, его любимой мелкой брокер-
ской конторе. Акции росли медленно, но ста-
бильно. Однако на следующий день Percy's
ограбили, поскольку собственник поскупился
заплатить полиции за охрану.
Джилмартин прогуливался по Нью-стрит,
беседуя с другими клиентами разоренной
брокерской конторы. Все обсуждали, не было
ли это подстроено самим Перси, который,
как известно, неделями терял деньги. Один
за другим жертвы расходились. В конце кон-
цов и Джилмартин покинул район биржевых
информаторов.
Он медленно шел по Уолл-стрит, затем по-
вернул на Уильям-стрит, думая о своей удаче.
Cosmopolitan Traction, безусловно, имели все
шансы вырасти. Казалось, он слышит, как
акции кричат ему: «Мы поднимаемся, сейчас,
тотчас же!» Вот если бы кто-то купил тысячу
акций и согласился отдать ему прибыль за сто
из них... Или десять... Или хотя бы одну!
Но у него не хватало даже на проезд
в трамвае. Вдруг Джилмартин вспомнил, что
с утра ничего не ел. Подумать об этом сейчас
было неприятно. Видимо, следовало бы пойти
на ужин к Григгзу в Бруклин.
«Да почему же, — сказал себе Джилмартин
в порыве самобичевания, — я не могу купить
себе даже чашки кофе?!»
Он поднял голову и осмотрелся, чтобы вы-
яснить, насколько незначительным оказался
ресторан, в котором он не мог купить даже
чашки кофе. Джилмартин дошел до Мейден-
Лейн. Его взгляд скользил по вывескам се-
верной части улицы и задержался на одной
из них:
MAXWELL & KIP
Сперва он даже не понял, что она означа-
ла. После долгой разлуки эта надпись ни о чем
не говорила.
Из конторы выходили клерки. Джеймсон,
выглядевший особенно грубым, будто он по-
стоянно думал, что справится с делами лучше
Дженкинса. Дэнни, подросший на несколько
дюймов. Он уже не был офисным мальчиш-
кой. Он стал парнем, облаченным в голубой
костюм с иголочки и модный галстук, излу-
чавшим здоровье и добрый нрав. Уильямсон
стал каким-то серым, а на его лице отпечата-
лись тридцать лет рутинной работы. Болдуин,
как и раньше, радовался окончанию рабоче-
го дня. Этот весельчак заулыбался, услышав
слова Дженкинса — преемника Джилмарти-
на, — который выглядел авторитетно, как
серьезный руководитель. В прежние времена
он таким не был.
Внезапно Джилмартин окунулся в свою
прошлую жизнь. Он ясно увидел, каким он
был и каким мог бы стать. И он был потрясен.
Ему хотелось броситься к бывшим товарищам,
поговорить с ними, пожать им руки, стать
старым добрым Джилмартином. Он уже соби-
рался подойти к Дженкинсу, но внезапно оста-
новился. Его одежда была потрепана, и ему
стало неловко. Он мог бы рассказать им, как
заработал сотни тысяч и потерял их. И даже
одолжить пару долларов у Дженкинса...
Джилмартин резко развернулся и быстро
пошел прочь с Мейден-Лейн. Он не хотел,
чтобы все увидели его в таком состоянии.
Джилмартин будто только сейчас заметил по-
ношенность своей одежды. Он шел и ощущал
сильный приступ одиночества.
И он вернулся на Уолл-стрит. В начале
улицы стояла церковь Святой Троицы, спра-
ва — филиал казначейства, слева — фондо-
вая биржа.
От Мейден-Лейн до Лейн-ов-зе-тикер —
таков был его жизненный путь.
«Если бы я только мог купить несколько
акций Cosmopolitan Traction!» — сказал он
себе. И одиноко пошел на север в Бруклин,
к огромному мосту, чтобы поужинать с Григ-
гзом, разоренным бакалейщиком.
Благотворительная
подсказка
Разными были манеры крупных биржевых
спекулянтов — лидеров Уолл-стрит. Лидеров
воспитанных и прекрасно образованных, по-
ражающих своими оборотами речи. И лиде-
ров с дурной репутацией, слабо владеющих
речью и не обремененных хорошими мане-
рами. Лидеров, для которых фондовая биржа
была чем-то вроде Монте-Карло с биржевой
лентой. И лидеров, для которых она являлась
средством существования. Холодных, расчет-
ливых лидеров со стальными нервами. И ли-
деров суетливых, импульсивных и постоянно
возбужденных. Лидеров, считавшихся опорой
церкви, лидеров-абсентеистов и тех, чьим
богом был биржевой информатор.
Однако никогда в долгой истории Уолл-
стрит не было другого такого лидера, за кото-
рым следовали бы тысячи. Причем не только
мелкие спекулянты, но и самая верхушка фи-
нансового айсберга! Еще не было лидера, чьи
случайные высказывания заменяли статисти-
ческую информацию. А простое «Я покупаю
это!» порождало бы больше заявок на покупку
акций, чем яркие проспекты, прогнозы бух-
галтеров и заверения банкиров.
Каких только объяснений ни находили на
Уолл-стрит этому явлению. Сначала говорили,
что у биржевой толпы просто началась эпи-
демия спекулятивного безумия, затем появи-
лись слухи, что полковник Тридуэлл — просто
смелый трейдер, действующий при поддерж-
ке группы американских финансовых тузов.
Потом объяснение подъему акций, в которые
вкладывался полковник, нашли в том, что
грубой силой покупки огромных пакетов цен-
ных бумаг он заставляет акции расти, а тол-
па, понятное дело, всегда готова подхватить
на свои плечи «горячие» акции.
Успех полковника объясняли и другими
причинами. В конце концов, Уолл-стрит на-
шла действительное объяснение тому воз-
действию, которое полковник оказывал на
рыночную толпу. Бросая вызов традициям,
переворачивая все с ног на голову, нарушая
правила, доводя «ветеранов» биржи до ис-
терики и банкротства, полковник Джосия
Т. Тридуэлл открыл новый метод управления
активами: он всегда говорил правду.
Полковник пребывал в офисе наедине со
своими мыслями. Его дверь была открыта —
она была открыта всегда. Снующие туда-сюда
клерки и клиенты Treadwell fib С0 нередко ло-
вили на себе взгляд широкого, доброго лица
великого лидера — взгляд его проницатель-
ных, маленьких, мигающих глазок. Казалось,
он им улыбался.
Все мечтали угадать, какое новое «дело»
замышляет полковник. Все надеялись узнать
название акций — хотя бы их название, —
чтобы иметь возможность «войти в лифт на
первом этаже».
Знаменитый трейдер сидел у рабоче-
го стола. Отвернувшись от накопившейся
корреспонденции, он медленно и методично
крутился в своем шикарном вращающемся
кресле. Кончики его туфлей — он был малень-
кого роста — не доставали до пола на дюйм
или два. Так что полковник весело болтал
ногами.
Время от времени жужжал биржевой ин-
форматор. Тридуэлл переставал вертеться
и живо интересовался лентой. Из своего окна
он мог видеть улицу, полную людей или не-
большую частичку летнего неба над Нью-
Йорком. Но его уставшие глаза шарили во-
круг в поисках чего-то другого.
Клерки и клиенты были заинтригованы:
пойдет ли рынок по запланированному пол-
ковником пути? Информатор беспристрастно
отстукивал данные, а полковник выглядел за-
думчивым. Что же задумывал этот господин?
«Медведям» стоило быть настороже!
На самом деле Тридуэлл думал о том,
что его брат Уилсон, недавно вышедший из
его кабинета, начал лысеть. Он размышлял
и о том, являются ли все эти «восстановите-
ли» и «кормители энергией» теми, за кого себя
выдают? Или они такие же спекулянты, как
и игроки на Уолл-стрит?
У дверей офиса полковника остановился
молодой человек. Тридуэлл видел его впервые.
Тот смотрел на лидера фондовой биржи с со-
мнением.
Входите, входите, — окликнул его пол-
ковник. — Вы войдете или нет?
Доброе утро, полковник Тридуэлл, —
неуверенно произнес юноша.
Кто вы такой? И чем я могу вам по-
мочь? — поинтересовался магнат, протягивая
свою руку.
Его собеседник не обратил на эту пухлую
руку никакого внимания.
Меня зовут, — с ноткой официоза пред-
ставился он, — Кэри. Мой отец знал вас в быт-
ность редактором Blankburg Herald.
Отлично, — ободряюще проговорил пол-
ковник, — но руку все же можете мне по-
жать.
Кэри ответил на рукопожатие, его неуве-
ренность исчезла. Тридуэлл подумал, что
у него симпатичное лицо и приятный голос.
А Кэри подумал, что Тридуэлл — приветливый
и веселый пожилой человек. Совсем не такой,
каким он представлял себе лидера фондовой
биржи.
— Я хорошо помню вашего отца, — про-
должил полковник. — Я не забываю старых
знакомых и всегда рад видеть их сыновей.
Когда я баллотировался в Конгресс, Билл Кэри
горячо поддержал меня в своих статьях. Од-
нако тогда я пролетел — большинство по-
шло не за мной. Я не видел твоего отца более
двадцати лет — со времен, когда он сбился
с пути и пошел в политику.
мало — все, что мог. А если верить тому, что
пишут в газетах, то с вашими деньгами место
в Конгрессе вам было не очень-то и нужно.
Могло показаться, что они давно знали
друг друга.
Вот что я скажу; я выполнял свой
долг, — с усмешкой сказал Тридуэлл.
Полковник, — решился наконец моло-
дой человек, — я пришел просить у вас со-
вета.
Большинству не приходится спраши-
вать дважды. Так что будь осторожен.
Следуя им, они становятся настолько
богаты, что не нуждаются в повторном ви-
зите к вам?
Вы — политик, молодой человек. Однаж-
ды вы проснетесь членом Конгресса. Конечно,
если только ваш отец не вернется к работе
в газете и не напишет пару колонок в вашу
поддержку.
«У парня приятная улыбка», — подумалось
полковнику.
Я собрал немного денег, полковник.
Сохраните их. Это лучший совет, кото-
рый я могу дать. И немедленно уходите — во
имя всего святого, молодой человек. Вы на-
ходитесь на Уолл-стрит.
— Думаю, в этом офисе я в безопасно-
сти, — ответил Кэри.
Знаменитый лидер фондовой биржи серь-
езно посмотрел на него. Мальчишка был не-
возмутим. Полковник рассмеялся, и Кэри рас-
смеялся ему в ответ.
Чем ты занимаешься? — спросил Три-
дуэлл.
Работаю клерком в офисе Federal Pump
Company. Наверху, на третьем этаже. Я со-
брал немного денег и хотел бы знать, что мне
с ними делать. На днях я прочел статью в The
Sun. В ней вы советовали вкладывать деньги
в Suburban Trolley и утверждали, что это при-
несет прибыль.
Это было год назад. С тех пор Trolley
поднялись на 50 пунктов.
Это лишь доказывает, что совет был хо-
рош. Также вы заявили, что молодым людям
следует вкладывать сбережения, не позволять
им лежать без дела.
Юноша прямо смотрел в маленькие, мигаю-
щие, добрые глазки лидера фондового рынка.
— Сколько у вас денег?
Двести десять долларов, — ответил его
собеседник, неуверенно улыбаясь. Здесь он
почувствовал гордость за размер своих сбе-
режений — в своем офисе он стеснялся этой
суммы.
Дорогой мой, — сказал спекулянт-
миллионер очень серьезно, — это хорошие
деньги. Стыдно признаться, но это больше,
чем было у меня, когда я открывал свое дело.
Они у вас с собой?
Да, сэр.
Что ж, представлю вас моему брату Уил-
сону. Он отвечает за наших клиентов. Войди-
те, Джон.
Появился Джон. Другое его имя было Мел-
лен. Это был стройный, тихий парень лет
двадцати пяти. Недоброжелатели говорили,
что количество заработанных им миллионов
соответствовало числу лет.
— Присаживайтесь, — сказал Тридуэлл,
пожимая руку мистеру Меллену, — я буду
через минуту.
У двери он поздоровался с двумя посети-
телями. Пожал руку высокому краснощекому
мужчине со светлыми волосами и бакенбар-
дами — мистеру Милтону Стирсу, известному
застольному остряку, заодно являющемуся
президентом железнодорожной компании.
И мистеру Д. М. Огдену, который выглядел
как английский священник, однако был соб-
ственником огромных зданий Огден на Уолл-
стрит. Они пришли, чтобы обсудить нюансы
новой сделки по Trolley. Совместно с компань-
онами эти люди предлагали 500 миллионов
долларов. Но полковник Тридуэлл просил их
подождать — он вел нового знакомого в офис
своего брата.
— Уилс, — сказал он, — я привел тебе но-
вого клиента. Мистера Кэри.
Уилсон П. Тридуэлл вежливо улыбнулся. Он
был высоким, стройным и очень серьезным
человеком. Компания не собиралась откры-
вать новые счета. Дел и так было больше, чем
они могли справиться. Это были самые заня-
тые и самые известные биржевые брокеры
Соединенных Штатов. Но друзьям полковни-
ка здесь всегда были рады.
— Очень рад познакомиться с вами, ми-
стер Кэри, — произнес Уилсон Тридуэлл.
У его компании было несколько молодых
клиентов. Однако их состояния были обратно
пропорциональны возрасту.
— Думаю, — сказал полковник, — нам
стоит купить для него акции Easton &
Allentown.
Он улыбался, он делал так всегда. Более
того, он понимал, как его брат ошибается
в отношении нового клиента.
Отличная идея, — согласился Уилсон. —
Вам стоит немедленно разместить ваш заказ.
Акции быстро идут вверх, мистер Кэри.
Что ж, молодой человек, предоставьте
ему свой взнос. И позвольте купить столько
акций, сколько он считает нужным, — сказал
полковник.
Пять тысяч акций? — предположил Уил-
сон Тридуэлл.
Полковник захихикал:
Пять тысяч? Боюсь, ты не прав.
Ну, хорошо, пятьдесят тысяч. А ты
гарантируешь его платежеспособность, —
с улыбкой подтвердил Уилсон.
Думаю, — медленно произнес лидер
фондовой биржи, — стоит начать со ста ак-
ций.
клерку купить сто акций железной дороги
Easton & Allentown — на рынке по лучшей
цене. Затем с серьезным видом взял у парня
210 десять долларов. Даже самая маленькая
биржевая фирма не приняла бы такой ни-
чтожный счет. Но Treadwell & С°., будучи са-
мой крупной из них, могла себе это позволить
и сделала это.
Полковник пожал руку молодому Кэри,
отец которого некогда редактировал местную
газету, но не был ему близким другом. Он ска-
зал: «Приходи еще, в любое время» и вернулся
к своим партнерам.
В ближайшую и последующую недели
акции Easton & Allentown пользовались на
бирже огромным спросом. Через десять дней
после того, как Кэри купил их за 94, они про-
давались по 106.
На одиннадцатый день молодой человек
отправился в офис Treadwell & С0. Он пони-
мал, что заработал большие деньги — больше,
чем предполагал иметь в своем возрасте. Но
не знал, что делать теперь. Парень слышал,
как один человек говорил другому: «Забрать
прибыль? Не при такой цене. Е. & А. одно-
значно дойдут до 115».
Кэри подсчитал: если он подождет, пока
акции поднимутся до 115, то сможет зарабо-
тать на тысячу долларов больше. «Ни к чему
становиться жадной свиньей, — вырази-
тельно заключил неизвестный. — Но какой
к черту смысл выбрасывать такие деньги,
продавая слишком рано? Поставь „стоп-лосс"
и просто позволь прибыли расти».
Выйдя в коридор из офиса полковника,
Кэри очутился в толпе. У дверей Тридуэлла
стояли клиенты Treadwell & С° и газетчики,
пришедшие ради ежедневного интервью со
знаменитым лидером фондового рынка. Здесь
были два сенатора Соединенных Штатов
и бывший конгрессмен. Множество людей,
которые унаследовали состояния и хотели
удвоить их на бирже. Три или четыре седо-
власых капиталиста с бледными лицами, чьи
имена регулярно упоминались на финансовых
страницах газет. Чертова дюжина известных
муниципальных политиков и президент За-
падной железной дороги с румяным лицом
и белоснежной бородой. Два знаменитых
врача, вице-президент страховой компании
и десяток дилеров. А также маленький, не-
заметный человек с низким голосом и скром-
ным внешним видом. Последний мало гово-
рил и никогда не улыбался, но, без сомнения,
был в этом офисе самым тяжелым «кавалери-
стом», стоящим сразу за самим полковником
Тридуэллом.
Полковник направлялся в комнату своего
брата, где вокруг длинного отполированного
стола уже расположились несколько дирек-
торов Suburban Trolley Company. Это были
люди, на которых газеты всегда ссылались
не по имени, а как на «известных лиц ком-
пании».
Собрание это было судьбоносным. Пере-
говоры шли относительно великого «фонда
Trolley», чьи операции впоследствии станут
для Уолл-стрит историческими. Это было, как
выразился один известный спекулянт, «пре-
цедентом раскрытия карт» — удостоверения
денежных ресурсов, доступных для целей
фонда. Каждый присутствующий заявлял
свою долю в 100 тысячах акций, которую он
хотел «тянуть».
Кэри стоял у двери офиса Уилсона Триду-
элла. Среди такого количества взрослых и, не-
сомненно, богатых людей он чувствовал себя
некомфортно. Проходящий мимо полковник
остановился и спросил его тихим голосом: «Ты
уже продал акции?»
Клиенты, которые по совету Тридуэлла
«держали» от 500 до 1000 акций Easton &
Allentown, будто подались вперед. Эти люди
никогда в жизни не наклонялись для того,
чтобы подслушать чужой разговор, — даже
если бы от этого зависели их жизни. В бро-
керском офисе, в присутствии лидера фондо-
вой биржи, такие жесты были нелепыми, не-
допустимыми. Но в тот момент двадцать пар
глаз не отрываясь смотрели на мэтра рынка
акций и молодого клерка.
Полковник интуитивно это почувствовал.
И убедился в этом, коротко взглянув на окру-
жающих. Он не продал все свои акции Easton
& Allentown, но собирался сделать это, как
только рынок за них «ухватится». Непохоже
было, что акции сильно вырастут в цене.
Уолл-стрит, скептично относящаяся к любому
биржевому оператору, насмешливо утверж-
дала: мир много слышал о том, как «Тридуэлл
покупает», и почти ничего не знает о том, как
«Тридуэлл продает».
акций сильно упасть. Он уже советовал им
продавать акции за 90 и за 95 — а сейчас они
шли по 105. Так что он сделал больше, чем
мог. Если они не продадут, надеясь получить
еще больше, это станет их ошибкой.
Но был еще парень с сотней акций, прият-
ный маленький клерк из глубинки, который
вложил в акции весь свой капитал, сбереже-
ния в 210 долларов. На Уолл-стрит он был чу-
жим. Но вдруг он проговорится, что получил
совет продавать? Что ж, придется продавать
собственную душу!
Полковник оценил шансы. Одним уголком
рта, даже не поворачивая головы в сторо-
ну парня, дабы внимательные клиенты не
могли понять, что он делает, он быстро про-
шептал — неуклюжим, благородным жестом:
«Вспомни о своих деньгах, малыш! Забирай
прибыль и ничего не говори!» И он прошел
в офис, где его с нетерпением ждали магнаты
Suburban Trolley.
Немного напуганный и молчаливый, Кэри
отдал приказ продать принадлежащие ему
акции Easton & Allentown, никому ничего
не рассказав. Их удалось реализовать по
105,125 доллара за штуку. За вычетом комис-
сий и процентных платежей подсказка пол-
ковника положила в карман молодого клерка
1050 долларов.
Чуть позже акции немного поднялись,
а затем медленно опустились до 99. Клиенты
полковника неплохо заработали на сделке
с Easton & Allentown. Но все же не так бас-
нословно, как если бы им удалось подслушать
благотворительную подсказку Тридуэлла!
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ
ПОБЕДИЛ
Браун, — произнес мистер Джон Ф. Гри-
нер, на минуту отвлекшись от чтения сводок
биржевого информатора, стоявшего в углу. —
Вы не могли бы посетить биржу и выяснить,
какова ситуация на рынке для Iowa Midland?
Мне нужно знать, сколько акций сейчас в про-
даже и у кого они находятся. Думаю, на Уолл-
стрит они должны недурно расходиться.
А что с ними такое? — полюбопытство-
вал его партнер.
Пока — ничего, — меланхолично конста-
тировал Гринер.
Он вернулся к свому рабочему столу. В его
руках оказалось письмо, озаглавленное:
«В офис президента железнодорожной компа-
нии Keokuk & Northern, Кеокук, штат Айова».
Дотошно проштудировав все шестнадцать
страниц, исписанных мелким почерком, он
встал и принялся мерить шагами офис.
Ростом Гринер был невелик, а телосложе-
нием скорее тщедушен. Желтоватое лицо это-
го стройного, как тростник, шатена венчал
высокий, или, как обычно говорят, широкий,
лоб. Несмотря на невзрачную внешность, этот
ловкий делец притягивал к себе внимание.
А его орехового цвета глаза выдавали осо-
бенный ум.
Дни напролет Гринер пребывал в размыш-
лениях. Даже не зная этого гиганта мысли
лично, а просто глядя на него со стороны,
можно было предположить, что грезит он не
о пустяках, а о великих делах. Именно такое
впечатление производил его выдающийся
лоб. Глаза же заставляли подумать о том, что
пути, которыми этот человек пойдет к своим
великим целям, будут не просто замысловаты,
но скорее всего не вполне добропорядочны.
Да-да, они наводили на мысли о чем-то ка-
верзном, весьма ловком и притом жестком
и хладнокровном.
Наконец морщины на его лбу разглади-
лись. Гринер чуть слышно пробурчал: «Мне
нужна эта компания. Ее необходимо объеди-
нить с Keokuk & Northern. Это будет новая
система железных дорог, которая охватит
всю страну!»
для продажи было немного — имелось лишь
несколько незначительных пакетов, удержи-
ваемых средними комиссионными домами.
Более крупные пакеты продавались по 44 дол-
лара за акцию. А при цене в 46 долларов,
смело пророчествовал Браун, на рынок могут
выплыть внутрикорпоративные акции.
В переводе это означало, что как только
цена на Iowa Midland Railway Company вы-
растет до 46 долларов за акцию, директо-
рат компании или его окружение наверняка
решат скинуть часть ценных бумаг. Иными
словами, было очевидно, что Iowa Midland
неплохо держится на плаву. В спекулятив-
ном обороте было слишком мало акций для
того, чтобы мистер Гринер смог заполучить
контроль над компанией настолько задешево,
как ему хотелось бы. Однако зачем это было
нужно? Дело в том, что этот ловкий делец де-
факто являлся президентом конкурирующей
компании Keokuk & Northern Railway. Прав-
да, такое положение дел тщательно скрыва-
лось от широкой публики.
— Известно ли что-нибудь о приказах на
поддержку? — напрягся Гринер. Акции «под-
держивают» (то есть покупают при пониже-
нии) для того, чтобы цена на них не упала
слишком низко и, что еще важнее, — слиш-
ком стремительно.
— Багли будет покупать по 300 акций че-
рез каждые четверть пункта удешевления.
И так до тех пор, пока не будет достигнута
отметка в 37. Тогда он купит 5 тысяч акций
по этой цене. Это распоряжение он получил
непосредственно от самого Уиллеттса.
Багли являлся брокером, специализиро-
вавшимся на сделках по Iowa Midland, а сам
Уиллеттс — президентом компании.
— Уиллеттс будет сегодня утром в Каунсил-
Блафс, — процедил сквозь зубы Гринер. — Он,
видите ли, принимает участие в церемонии
открытия одного монумента, посвященного
военным победам. А она начинается в час —
то есть через двадцать минут, учитывая раз-
ницу во времени. Так что сегодня днем Уил-
леттс будет вне досягаемости средств связи.
Его собеседник понимающе улыбнулся:
Неудивительно, что все вас так боятся.
Вот что, Браун, — распорядился мистер
Гринер, — начните-ка с продажи 10 тысяч
акций Iowa Midland. Распределите их среди
наших ребят на площадке. Будет неплохо,
если из-за этой выходки директорат слегка
перетрусит. Нам сейчас важно сбить цену,
а не просто выгадать на продаже акций. Так
что я хочу, чтобы цены на них упали.
Если бы Гринер желал путем «коротких»
продаж скинуть акции, он действовал бы
осторожнее. Он не стал бы нарочно трево-
жить осиное гнездо.
— Ну, если уж вы этого хотите, я думаю, вы
это получите, — оптимистично отвечал Браун.
Когда он покидал офис, Гринер пробормо-
тал ему вслед:
— Заставьте их помучиться, Браун. Пусть
теряются в догадках.
Оставшись один, мистер Джон Ф. Гринер
впал в глубокую задумчивость. «Это должно
привести к падению Iowa Midland как мини-
мум на три или четыре пункта. Не исключено,
что мы сможем подобраться к порогу в 37.
Что ж, посмотрим».
Под «порогом» он имел в виду цифру,
провоцирующую самые серьезные приказы
о поддержке акций.
более-менее спокойных брокеров. А спустя
несколько минут биржевая площадка превра-
тилась в бурлящий водоворот человеческих
страстей. Вся эта толпа нервно жестикулиру-
ющих, кричащих, рвущих одежду, дерущихся,
снующих туда-сюда брокеров моментально
сделала биржу ареной военных действий. Все
их манеры как ветром сдуло. Так что сегодня
до боли знакомая картина торгов выглядела
весьма пугающе.
Смешно сказать, что привело всех в такое
замешательство. Сначала чьи-то внимательные
глаза подметили, как мистер Браун что-то на-
шептывал Гари Уилсону. Последний без колеба-
ний направился в толпу Iowa Midland и продал
тысячу акций за 42,125 и 42 доллара.
Чуть позже мистер Браун был замечен бе-
седующим с В. Г. Карлтоном. По свидетель-
ствам очевидцев, их беседа проходила в до-
статочно взволнованной атмосфере. После
этого Карлтон как бы просто так заглянул
на территорию, где торговались бумаги Iowa
Midland. Демонстрируя полное безразличие ко
всему на свете в целом и к рыночной судьбе
Iowa Midland в частности, он продал Багли
1500 акций за 41,75, 41,675 и 41,5.
Неудивительно, что теперь за мистером
Брауном следило несколько десятков острых
глаз, в которых читался один и тот же немой
вопрос.
Так что все заметили, как сей источник
всеобщих волнений осмотрелся по сторонам
и выбрал себе в собеседники Фрэнка Дж.
Пратта. Результатом их обмена мнениями
стал поспешный, насколько позволяли его
толстые ноги, визит Пратта к стойке Iowa
Midland, где он продал 2000 акций по сред-
ней цене в 41 доллар.
Теперь глазам изумленных зрителей пред-
стала новая картина — она свидетельствовала
о мнимой нерешительности Брауна. Впрочем,
вскоре он подозвал к себе «особого» друга,
Дэна Симпсона. Его стремительный рывок
во все увеличивающуюся толпу у стойки Iowa
Midland закончился тем, что Симпсон продал
сразу 5000 акций, по-видимому даже не об-
ратив внимания на цену.
В этот критический момент глаза наблюда-
телей потеряли Брауна из виду. Медлить было
нельзя. Едва сдерживаемые эмоции вдруг наш-
ли выход в брокерских глотках. В биржевом
гуле отчетливо послышались ноты опасности.
Ситуация накалялась из-за того, что «дове-
рители» Брауна действовали будто от своего
имени, в то время как было совершенно ясно,
что за ними стоят другие фигуры. Симпсон
и иже с ним не выдавали имен реальных про-
давцов, Брауна и Гринера. Однако каждый
находившийся на площадке брокер понимал,
что началась большая игра. Кто-то сделал уве-
ренный, но весьма сложный ход. Это еще
более запутывало дело.
Ситуация вышла из-под контроля тогда,
когда в игру вступили брокеры, которых
молва связывала с внутрикорпоративными
структурами. После того как они начали про-
давать акции, паника охватила всю биржу.
От акций Iowa Midland избавлялись все, кто
только мог. На брокерских лицах был напи-
сан один вопрос: «Что случилось?» Конечно,
со всех сторон они получали противоречивые
ответы, в большинстве своем неблагопри-
ятные сведения. Кто-то предположил, что
все дело в неурожае. Другое «осведомленное»
лицо упомянуло о нашествии жучков. Тре-
тий знаток дела утверждал, что бедой все-
му — разрушительные оползни. Ну или атаки
законодательных властей. В конце концов,
панику могло породить предполагаемое на-
значение временного управляющего компа-
нии.
Разумеется, по любой из этих причин ак-
ции Iowa Midland срочно следовало прода-
вать. Увы, такой вывод был закономерен.
Паника на Уолл-стрит сродни природному
катаклизму. Как ни банально это сравнение,
но нарастание неблагоприятных слухов на
бирже напоминает снежный ком. И в любой
момент эта лавина грозит самыми неблаго-
приятными последствиями.
Из-за Iowa Midland биржа потеряла голову.
Ведь спекулянты страдают стадным рефлек-
сом — точно так же, как и все другие живот-
ные. Никакие акции не могут устоять перед их
рвением продавать, будь они как угодно «за-
щищены» или «поддерживаемы» дилерами. Тем
более что, на беду, акциям Iowa Midland их ры-
ночный покровитель в это время находился за
пределами города, вне доступа к телеграфу.
Постепенно к Брауну, который спокойно
сидел у поста Erie, премило беседуя со своим
другом, стали стекаться толпы заинтересо-
ванных лиц.
— Что случилось с Iowa Midland? — воз-
бужденно спросил один брокер.
Другие навострили уши.
Браун мог бы равнодушно ответить: «Я не
знаю» и бросить их на произвол судьбы. Но
он этого не сделал. Ловкий делец вздумал по-
шутить:
— Кажется, они упали примерно на три
пункта. Ха-ха!
Всем стало очевидно: раз уж Браун не захо-
тел говорить, случилось что-то серьезное — дей-
ствительно серьезное. А сам Браун продолжал
продавать акции через других брокеров. Плохие
новости он пока держал при себе. Ведь «гра-
ница» еще не была пройдена. Лишь немногим
позже он станет на удивление разговорчивым.
Хотя ситуация была совершенно не ясна,
брокеры стали наперебой советовать своим
уважаемым фирмам избавиться от акций
Iowa Midland. Конечно, беда могла обойти
их стороной. Но они чувствовали, что у дела
может быть и дурной исход. А тем временем
акции быстро падали в цене.
Мистер Гринер находился в своем офисе.
Он смотрел, как на телеграфной ленте появ-
лялись обнадеживающие цифры.
Человечек с желтоватым лицом позволил
себе немного, совсем немного — чуть улыб-
нуться. Лента свидетельствовала: «IA. MID.,
1000. 39; 300. 38,75; 500. 0,625; 300. 0,5; 200.
375; 300. 38».
Повернувшись, он позвал клерка:
— Мистер Рок, пожалуйста, отправьте это
мистеру Кулиджу. И поторопитесь.
— Слушаюсь, сэр.
В этот момент в кабинет бесцеремонно
ворвался представительный светловолосый
человек с аккуратными бакенбардами.
Как ваши дела, мистер Ормистон? —
радушно проворковал Гринер.
Гринер, — задыхаясь, вымолвил пред-
ставительный мужчина, — что случилось
с Iowa Midland?
Откуда я могу знать? — обидчиво про-
бурчал махинатор.
Браун начал продавать. Я видел это сво-
ими глазами. Гринер, я помог тебе однажды
с Central District Telegraph! А у меня 6000 ак-
ций Iowa Midland. Ради бога, если ты что-либо
знаешь...
— Все данные о прибыльности Iowa я полу-
чил из моих конфиденциальных источников.
Согласно анализу Keokuk & Northern, их при-
были не соответствуют моим ожиданиям. —
И он горестно покачал головой.
«Тикки-тикки-тикки-тик», — проговорил
биржевой информатор в гробовой тишине.
Представительный мужчина приблизился
к зловещей машинке.
— Тридцать семь и одна восьмая. Тридцать
семь! — прокричал он. — Святые угодники!
Они падают, как...
Так и не подобрав достаточно красочно-
го сравнения и даже не прощаясь, он сло-
мя голову бросился из офиса. В час дня его
6000 акций по цене 42,5 составляли 255 ты-
сяч долларов. Час спустя по цене 37 долла-
ров они принесли бы ему 222 тысячи. Потеря
33 тысяч долларов за столь короткое время
выбила бы из колеи любого. Так что о любез-
ностях немудрено было и позабыть. Хуже все-
го было то, что попытка продажи 600 акций
на падающем рынке неизменно привела бы
к дальнейшему падению котировок. Поэтому
поведение мистера Ормистона можно было
простить.
Гринер вновь вызвал личного клерка.
Мистер Рок, — в своей обычной манере
пропищал он, — позвоните мистеру Брау-
ну. Скажите ему, что мистер Ормистон из
Monkhouse & С0 собирается продать 6000 ак-
ций Iowa Midland. Причем мистер Кулидж не
должен платить за них более 35.
Мистер Кулидж сейчас в вашем личном
кабинете, сэр, — доложил клерк.
Умные глаза финансиста пронзили взгля-
дом его главного личного брокера. Об их отно-
шениях на Уолл-стрит не знали. Кулидж умело
поддерживал репутацию доброжелательного
и приятного человека.
Немедля отправляйтесь на биржу, Ку-
лидж. Ормистон собирается продавать
6000 акций Iowa Midland. Купите их как мож-
но дешевле. Однако не торопитесь.
Сколько нужно купить? — поинтересо-
вался брокер, делая пометки в своей книжке
заказов.
Сколько сможете. Теперь они продаются
менее, чем за 37, — сообщил Наполеон с Уолл-
стрит. Таков был его монарший приказ.
И, Кулидж... об этом никто не должен
знать. Выкупите акции самостоятельно.
дей, зарабатывающих себе на жизнь (и, меж-
ду прочим, очень хорошо зарабатывающих)
умением вовремя подмечать определенные
вещи, непросто.
Сперва один нюанс, потом другой незна-
чительный факт указывали на то, что какой-
то могущественный человек или группа фи-
нансистов пачками скупают Iowa Midland,
методично поглощая все выброшенные из-за
вынужденных колебаний рынка за послед-
нюю пару месяцев акции. Вся эта возня во-
круг Iowa Midland породила сильный рост
цены акций этой компании. Но никто не по-
дозревал маленького Наполеона с хитрыми
глазками, писклявым голосом и неафиши-
руемым финансовым талантом. Никто не по-
дозревал его в том, что именно он скупал ак-
ции на открытом рынке благодаря надежным
брокерам, в Айове — у местных владельцев,
а также привлекая секретных агентов. Никто
ничего не знал до тех пор, пока он не собрал
78 600 акций.
Однажды Браун поделился с Гринером
своими сомнениями:
— Предположим, больше акций достать мы
не сможем. Что же мы будем делать с имею-
щимися? Попытки продать их, пусть даже
осторожно, непременно приведут к обвалу
рынка.
Браун, — печально отозвался маленький
человечек, — я пришел к выводу, что если не
смогу получить достаточное количество ак-
ций, чтобы заставить Уиллеттса и его толпу
плясать под мою дудку, лучше всего будет
предложить продать пакет этих акций ком-
пании Keokuk & Northern Railway Company.
Причем по рыночной цене в 68 долларов за
штуку. Возможно, удастся поднять их не-
много выше. В среднем акции обошлись нам
51 доллару за каждую. Половину заберем
деньгами, остальные — первыми закладными
облигациями с неплохой скидкой. Для Keokuk
& Northern Company сделка будет очень при-
быльной. Имея такой запас акций конкурента,
им не придется больше бороться и снижать
тарифы. Наша компания станет серьезной
силой, поскольку мы сможем иметь двух или
трех директоров в совете Iowa Midland.
Гринер, — сказал Браун, — это потря-
сающе!
О нет. Пока еще нет, — предостерегаю-
ще изрек маленький человечек.
Вскоре против менеджеров Iowa Midland
Railway Company вообще и президента Уил-
леттса в частности была развернута вре-
дительская кампания. Это была кампания
острой клеветы, изобретательных обвинений
и настораживающих предсказаний. Падкая
на «жареные» факты пресса взялась за люби-
мое дело. Все газеты, серьезные и не очень,
подкупленные и вполне добросовестные,
принялись печатать двусмысленные статьи.
Железная дорога, утверждалось в них, избе-
жала назначения временного управляющего
лишь благодаря чуду. А некомпетентность
президента Уиллеттса просто поражала во-
ображение!
По правде говоря, для недовольства были
некоторые основания. Многие держатели ак-
ций, без сомнений, не были удовлетворенны
политикой Уиллеттса. Но, конечно, дело не
приняло бы такой оборот, не дергай финан-
совый гений за невидимые нити, опутавшие
прессу.
Акции вновь упали в цене. Не зная, кто
затеял эту игру, президент Уиллеттс не мог
найти эффективную тактику защиты. На-
пуганные или разочарованные владельцы
продавали свои доли. Мистер Гринер же не
подавал признаков жизни. А его брокеры по-
купали акции, выставленные на продажу.
В конце концов один известный и не
в меру болтливый брокер по секрету поведал
тайну своему другу. Тот раскрыл ситуацию
своему очень близкому другу. Последний,
в свою очередь, рассказал обо всем прияте-
лю, который сказал об этом другому и т. д.
Так и выяснилось, что мистер Джон Ф. Гри-
нер инициировал падение и рост акций Iowa
Midland, на протяжении месяцев покупал
их на бирже и незаметно собрал несколько
крупных пакетов в Айове. Все эти печаль-
ные подробности были чистейшей правдой.
Итак, дело было предано огласке. Стало из-
вестно и то, что мистер Гринер теперь вла-
деет 182 300 акциями. Надо сказать, что эти
ужасающие подробности правдой не были.
Все это было проделано чрезвычайно изо-
бретательно. До ежегодного собрания акцио-
неров компании оставалось шесть недель.
Репортеры ринулись в офис мистера Гри-
нера. Маленький финансист умело отнеки-
вался. Наконец он неохотно согласился на ин-
тервью. После ловко разыгранного спектакля
Гринер будто под напором прессы признал,
что купил акции Iowa Midland. Однако об их
количестве говорить не хотел. Это вряд ли
представляет интерес для широкой публи-
ки — объяснял он. В конце концов репортеры
загнали его в угол. Смущенно улыбаясь, он
раскрыл карты: «Да, речь идет о более чем
100 тысячах акций». Больше газетчики не
вытянули из него ни словечка.
Будучи умным человеком, Гринер никогда
не врал публично. Однако каждый репортер,
оценивший эту улыбку и хитроватый взгляд,
ушел из офиса абсолютно убежденным, что
мистер Джон Ф. Гринер полностью контроли-
ровал Iowa Midland. Эта информация тут же
просочилась в прессу.
Президента Уиллеттса хватил апоплекси-
ческий удар. А на Уолл-стрит с отвращением
констатировали: «Очередной успешный план
подлеца Гринера!» Репутация пожирателя
корпораций была такой, что за два дня ак-
ции упали еще на десять пунктов. Инвес-
торы и спекулянты в равной степени пока-
зали свое явное нежелание быть каким-то
образом связанными с собственностью этого
махинатора.
Маленький финансист не ошибся. Его по-
следним козырем стала собственная дурная
репутация! В атмосфере всеобщей паранойи,
быстро распространившейся среди брокеров,
он собрал дополнительные 32 тысячи акций
по низким ценам. Такова была цена его ужас-
ного имени!
Теперь Гринер обладал 110 600 акций или
одной третью всего акционерного капитала
Iowa Midland Railway Company. Этого было
достаточно для того, чтобы заставить Уил-
леттса пойти на выгодные сделки с Keokuk
& Northern Railway Company. Конечно, жела-
тельно было иметь полный контроль над Iowa
Midland. Но можно ли было этого добиться?
Маленький желтолицый человек с широким
лбом и хитрыми глазами сомневался. Как-то
он признался в этом Брауну. «Однако немного
жаль, — подытожил он. — Я мог бы так много
сделать с такой собственностью!»
Гринер все подсчитал (эта конфиденци-
альная информация обошлась ему в 11 ты-
сяч долларов). Уиллеттс и его группа держали
105 тысяч акций. Таким образом, было еще
122 тысячи акций, находящиеся в свобод-
ном плавании. Они были разбросаны по всей
стране и находились в собственности мел-
ких инвесторов, которых не волновало, кто
управлял дорогой, пока их кошельки исправ-
но пополнялись дивидендами. Часть ценных
бумаг принадлежала банковским группам
и противникам нашего финансового гения.
Последние хоть и не одобряли политику Уил-
леттса, но еще сильнее ненавидели Гринера
и его методы.
Однако если он и не мог купить сами ак-
ции, то должен был хотя бы постараться обе-
спечить подходы к ним.
Гринер знал, что некоторые трастовые
компании держали нужные ему акции на
долгосрочную перспективу. Они-то и были
им атакованы. Финансист забрасывал их
обещаниями и обстреливал поручительства-
ми, такими заманчивыми, такими красно-
речивыми и притом сугубо деловыми, что
броня недоверия дала трещину. В конце
концов все уверовали, что, обещая Гринеру
свою поддержку, они поступают мудро. Его
гарантии выглядели незыблемыми. И ука-
занные компании согласились предоставить
ему свои доверенности по первому требова-
нию.
Выиграв эту партию, Гринер позвал своего
клерка Рока.
— Отправляйтесь в Rural Trust Company
и Commercial Loan & Trust Company. Встреть-
тесь с мистером Робертсом и мистером Мор-
ганом. Они дадут вам доверенности на акции
Iowa Midland, выписанные на имя Фредерика
Рока или Джона Ф. Гринера.
Рок был славным тихим парнем с правиль-
ными чертами лица и твердым подбородком.
Его манеры подкупали окружающих. У него
была привычка смотреть людям прямо в гла-
за. Однако Рок не оставлял о себе впечат-
ление открытого человека. Впрочем, он, без
сомнения, выглядел проницательным и ре-
шительным.
Коллеги-клерки болтали, что Рок все свое
свободное время отдает изучению финансо-
вых операций маленького Наполеона с Уолл-
стрит. Он относился к этим сделкам с таким
же вниманием, как студенты военных учеб-
ных заведений — к сражениям Наполеона
Бонапарта. И это было правдой.
Э-э? — безобидно пропищал Гринер.
Я сам вычислил эту сумму, несмотря
на то что ряд операций вы совершили вне
офиса. Теперь вам необходимы доверенности
еще на 50 тысяч. Для того чтобы получить
полный контроль, избрать собственный совет
директоров и реализовать ваши планы насчет
слияния с Iowa Midland.
Лишь моргание глаз выдавало интерес ма-
ленького человека к словам Рока. Конечно,
такие познания клерка в делах фирмы не
могли не заинтересовать его.
Мистер Гринер, — вложив в эти слова
всю свою убежденность, сказал Рок. — Я хочу
попробовать добыть их для вас.
Да? — пропищал тот безучастно.
Именно так, сэр, — ответил Рок.
Тогда вперед! — как ни в чем не бывало,
заявил мистер Гринер. — И дайте мне знать
на следующей неделе, как у вас дела.
Тень разочарования легла на лицо Рока.
Гринер тут же добавил:
Конечно, если вы преуспеете, я отблаго-
дарю вас.
Каким образом, мистер Гринер? — спро-
сил клерк, не сводя с него глаз.
Я дам вам, — ободряюще пропищал
тот, — десять тысяч долларов.
Разве это достойная плата за такую ра-
боту, мистер Гринер? Ведь я могу провернуть
великолепную сделку, — прибавил молодой
клерк с легкой горечью.
Это все, что я могу предложить, мистер
Рок. И думаю, что это совсем недурно. Я под-
ниму вашу зарплату с тысячи шестисот до
двух тысяч в год. А это куда большие деньги,
чем я имел в вашем возрасте.
Отлично, — тихо произнес Рок. — Я сде-
лаю все, что смогу.
На его лице проступили досада и разоча-
рование: десять тысяч долларов за то, что
я принесу ему десять миллионов!
Однако Рок уже два года изучал напо-
леоновские методы Гринера. За это время
он научился терпению и ждал лишь своего
часа. Наконец он настал. Рок чувствовал
это.
Человека делают его поступки. Рок гото-
вился к делу продуманно и, главное, хладно-
кровно. Он все спланировал. И это был хоро-
ший план. Это был его шанс, и Рок никому не
дал бы его расстроить. Даже непредсказуемым
членам правления. Впрочем, даже странно,
что такой план не пришел в гениальную го-
лову мистера Джона Ф. Гринера. Бесприн-
ципность собственной затеи не пугала клер-
ка. У него был инстинкт финансиста школы
Гринера.
Всю следующую неделю Рок посвятил сбо-
ру доверенностей от услужливых трастовых
компаний. В сумме это составило 21 200 ак-
ций. Щедрыми посулами и красивыми обеща-
ниями он выманил у известных брокерских
контор еще 7100 акций. Таким образом, об-
щее их число равнялось 28 300. Это означало,
что на приближающемся собрании акционе-
ров его гениальный шеф сможет получить
138 900 голосов из возможных 320 000. И вы-
боры, несомненно, пройдут «по сценарию ми-
стера Гринера», если, конечно, его оппоненты
не смогут объединиться.
Время от времени маленький Наполеон
интересовался у Рока о том, как продвига-
ются его дела. Клерк уверял в успехе своего
предприятия. Впрочем, мистеру Гринеру он
сказал лишь, что трастовые компании дали
только 14 000 акций. И вообще не упомянул
о 7100 акциях, которые получил у друже-
ственных брокеров. Скрывать это было делом
рискованным. Но пока все шло так, как он
рассчитывал. Что ни говори, а Рок оказался
отважным парнем.
Когда Рок убедился в том, что больше го-
лосов за Гринера ему не собрать, он пред-
принял рискованный шаг. Он задался целью
собрать голоса или же акции против Грине-
ра. И Рок привел свой план в действие. Идея
этого крепкого клерка с проницательными
глазами и твердым подбородком вполне со-
ответствовала финансовым ходам желтолице-
го человечка с хитрым взглядом и широким
лбом.
— Или я выиграю, или ты проиграешь —
одно из двух, — торжествующе бормотал про
себя Рок.
Молодой человек немедленно отправился в
офис Weddell, Hopkins & С0. Это были извест-
ные банкиры и к тому же давние враги ми-
стера Джона Ф. Гринера. Они знали Рока как
одного из личных клерков Brown & Greener.
Так что тому не составило особого труда по-
пасть на прием к мистеру Уэдделлу.
— Доброе утро, мистер Уэдделл.
Доброе утро, сэр, — холодно поздоро-
вался банкир. — Должен сказать, что даже
удивлен самонадеянностью людей, послав-
ших вас ко мне.
Мистер Уэдделл, — заявил Рок с неко-
торой горячностью, которую он счел сейчас
уместной. — Я покинул Brown & Greener.
В моем понимании они были, — залихватски
добавил он, — не слишком чисты на руку.
Лицо мистера Уэдделла окаменело. «Рок
будет проситься на работу», — подумал он.
Д-да? — сказал он. Его голос был холо-
ден, как и весь его вид.
Мистер Уэдделл, — произнес молодой
клерк, устремив открытый взгляд на старого
банкира, — возможно, вместе с другими чест-
ными людьми вы хотели бы предотвратить
крушение мистером Гринером компании Iowa
Midland. Я, мистер Уэдделл, — энергично про-
должил он, поскольку его буквально распирал
восторг от разыгрываемой комбинации, —
полностью осведомлен о планах и возможно-
стях мистера Гринера. Я прошу вас помочь
мне в борьбе с ним. С вашей помощью мы
точно победим.
— Что вы собираетесь делать? — уклончиво
поинтересовался старый банкир. Он вовсе не
был уверен в том, что это не очередной трюк
изворотливого мистера Джона Ф. Гринера.
Мистер Гринер, — раскрыл карты
Рок, — не имеет контрольного пакета. У него
только 110 600 акций. А я имею доступ не
только к записям, но и к самим акциям.
Я не хочу, чтобы вы выдавали секреты
вашего шефа. Даже если он — мой враг. От-
казываюсь об этом слышать. — Он был старо-
модным банкиром, этот мистер Уэдделл.
Я не выдаю никаких секретов. Да он
сам сказал репортерам, что у него есть бо-
лее 100 тысяч акций. И те посчитали их за
контрольный пакет. Однако Гринер получит
все, если только вы мне не поможете! У меня
есть голоса на 28 300 акций трастовых ком-
паний и комиссионных домов. Мой план со-
стоит в том, чтобы собрать все возможные
голоса собственников, настроенных против
Гринера, а также собственников, ратующих
против Уиллеттса. Так мы сможем заставить
мистера Уиллеттса дать нам письменное обе-
щание провести необходимые реформы, пре-
кратить свою рискованную политику и не-
нужные дорогостоящие мероприятия. Он
сделает это, чтобы спасти себя и железную
дорогу от Гринера. Но нельзя терять ни ми-
нуты, мистер Уэдделл.
Партия, которую Рок разыгрывал, захва-
тывала и пьянила его как вино.
А вы? — многозначительно осведомился
старый банкир. — Какую роль вы отводите
в этом себе? — Намеки были его последним
оружием. План молодого человека уже казал-
ся ему единственным реальным выходом из
ситуации.
Я? Мистер Уэдделл, после выборов
я мог бы стать помощником директора ком-
пании и таким образом гарантировать доб-
росовестность нового менеджмента. Я мог
бы также представлять интересы Weddell-
Hopkins. Меня бы устроила, — добавил он
важно, — зарплата в 5 тысяч долларов в год.
До этого я получал ровно половину этой сум-
мы.
На самом деле, его зарплата составляла
ровно 1600 долларов. Но стоило ли сейчас
преуменьшать свою значимость?
Что ж, сэр, у вас будут мои голоса, — на-
конец решился мистер Уэдделл.
Только мистеру Гринеру пока не нужно
знать об этом, — намекнул ему Рок.
С этим нельзя было не согласиться.
Weddell, Hopkins & С0 владели 14 ООО ак-
ций Iowa Midland. На следующий день Рок
получил их доверенности. Бумаги такой из-
вестной, в том числе своей настроенностью
против Гринера, фирмы послужили для хит-
рого клерка прекрасным рекомендательным
письмом. Теперь ему было чем убедить со-
мневающихся. Он заполучил акции практи-
чески у всех настроенных против Гринера
акционеров в городе, а также в Филадельфии
и Бостоне.
Его постоянное отсутствие в офисе не по-
родило никаких подозрений. Все, включая
Гринера и Брауна, считали, что он работа-
ет в интересах Brown & Greener. И действи-
тельно, за короткий срок он получил у друзей
и врагов мистера Гринера доверенности на
представление 61 830 акций. Такими резуль-
татами мало кто мог бы похвастаться. Рок
очень гордился этим.
Рассчитал он и все свои последующие дей-
ствия, взвесил все «за» и «против». Клерк рабо-
тал сейчас на самого себя, на мистера Фреде-
рика Рока. Он был обречен на победу, какой
бы стороной ни упала монетка.
И вот Гринер вызвал его в свой кабинет.
Ну, мистер Рок, как обстоят дела с до-
веренностями на управление акциями Iowa
Midland?
Они у меня, — довольно дерзко отвечал
тот.
Сколько?
Рок вытащил листок бумаги, хотя прекрас-
но знал все цифры на память. Безразличным
голосом он изрек:
У меня ровно 61 830 акций.
Что-что? — Наполеон не смог скрыть
удивления.
Рок посмотрел прямо в хитрые карие глаза
Гринера.
— Я сказал, — подтвердил он, — что у меня
есть доверенности на 61 830 акций.
Гринер уже овладел собой.
— Поздравляю вас, мистер Рок. Вы сдер-
жали свое слово. И убедитесь в том, что я точно
так же сдержу свое, — проговорил он обыч-
ным писклявым голосом.
— Думаю, мы с вами хорошо понимаем
друг друга, мистер Гринер. — Рок не отрывал
взгляда от желтоватого лица великого граби-
теля железных дорог.
Он знал, что перешел Рубикон. Он боролся
за свое будущее, за исполнение своих жела-
ний. Он схватился с титаном из титанов. Это
все, о чем в тот момент клерк мог подумать.
На удивление, эти мысли придали ему смело-
сти. Сейчас нельзя было делать поспешные
шаги. Рок почувствовал внутренне спокой-
ствие — из жалкой тени Наполеона в эту ми-
нуту он был готов превратиться в великого
полководца.
— Что вы имеете в виду? — с наигранной
беззаботностью произнес мистер Гринер.
Присутствовавший здесь же Браун вдруг
обо всем догадался. Он вспомнил, как Рок
говорил: «У вас есть 110 тысяч акций Iowa
Midland. Президент Уиллеттс и его группа кон-
тролируют примерно такое же количество».
— Да... — медленно произнес маленький
человечек.
Его лоб покрылся испариной, но лицо по-
прежнему ничего не выражало. Только глаза
утеряли долю былой хитринки, вот и все. Те-
перь он внимательно смотрел на клерка. Он
все понял.
— Что ж, некоторые доверенности выпи-
саны на имя Джона Ф. Гринера. Но большин-
ство — на мое имя. Этой долей я могу голо-
совать по своему усмотрению. И та сторона,
за которую я проголосую, получит абсолютное
большинство. Мистер Гринер, я контроли-
рую назначение директоров, а следовательно,
и президента Iowa Midland. Вы не можете по-
мешать мне. Вы не способны ничего сделать,
тем более навредить мне! — дерзко закончил
он.
Все это было излишне и вовсе не так эф-
фектно, как задумывалось. Но молодость — это
болезнь, которая проходит лишь с годами.
Вы — проклятый мерзавец! — прокри-
чал Браун. Его толстая короткая шея побагро-
вела, пурпурное лицо исказила злоба.
Я получил большинство доверенно-
стей, — продолжил Рок, как будто оправды-
ваясь, — заверив Weddell, Hopkins & С0 и их
друзей, что я проголосую против мистера Гри-
нера. — Он замолк, будто силы его оставили.
Продолжайте, мистер Рок, — пропищал
Гринер, — мы вас внимательно слушаем. —
Бледный маленький человечек с черной бо-
родой и высоким лбом имел не только финан-
совый талант, но и прекрасные нервы. Его
писклявый голос никак этому не соответство-
вал. Но этот недостаток хоть немного сближал
его с простыми смертными.
Вы предложили мне 10 тысяч долларов
наличными и зарплату в 2 тысячи в месяц.
Да, — безропотно подтвердил Гринер.
Сколько вы хотите? — Его взгляд снова стал
хитрым. Огромный груз будто упал с его плеч.
Рок заметил это и ощутил в себе утерянную
было смелость.
— Weddell, Hopkins & С0 и их друзья хотят,
чтобы я проголосовал за Уиллеттса. Конеч-
но, если тот пообещает провести важные ре-
формы. В качестве вознаграждения я получу
должность помощника директора с офисом
в Нью-Йорке. А также зарплату в 5 тысяч дол-
ларов в год, не говоря уже о месте в Weddell,
Hopkins & С0.
Я дам вам все то же. И вдобавок 20 ты-
сяч долларов наличными, — тихо предложил
Гринер.
Мне нужно не это. Я хочу стать членом
Нью-Йоркской биржи. Мне нужно, чтобы вы
выкупили мне место и отдали часть вашего
бизнеса. И одолжили 50 тысяч долларов на
мой трейдерский счет.
Вот как?
Мистер Гринер, вы же знаете, что я могу
сделать. И я понимаю, что означает для вас
абсолютный контроль над Iowa Midland. Это
приведет компанию к слиянию с Keokuk &
Northern. Я хочу быть вашим брокером. Я буду
преданно служить вам, мистер Гринер.
Что ж, Рок, — пропищал мистер Гри-
нер, — по рукам. Теперь я понял ваши сооб-
ражения. Я куплю вам место и дам вам любой
бизнес, который я только смогу раздобыть.
И одолжу вам 100 тысяч долларов без вся-
кой расписки. Думаю, что теперь я вас знаю.
Место вы получите так быстро, как только
возможно. А в будущем мои интересы станут
вашими интересами.
хотя его сердце дико билось. — Оно будет
стоить 23 тысячи долларов.
Скажите мистеру Симпмону, чтобы вы-
писал чек от моего имени на 25 тысяч долла-
ров, — благосклонно распорядился Наполеон
с Уолл-стрит.
С-спасибо вам, мистер Гринер, — заика-
ясь, проговорил храбрый клерк. — Доверен-
ности...
О, все в порядке, — перебил его Джон
Ф. Гринер. — Вы поедете вместе с нами в Де
Мойн. Теперь вы — один из нас. Я давно ис-
кал такого человека, как вы. Но знаете, Рок,
сегодняшние молодые люди — все либо мо-
шенники, либо дураки, — завершил он своим
обычным писклявым голосом.
Неделю спустя мистер Гринер был избрав
президентом Iowa Midland Railway Company.
А мистер Рок стал членом Нью-Йоркской фон-
довой биржи.
Упущенная
возможность
Сокрушить Джона Ф. Гринера было давней
мечтой Даниэля Диттенхоффера. Голландец
Дэн, как называли Диттенхоффера на Уолл-
стрит, был светловолосым мужчиной креп-
кого телосложения. Зычный голос и красный
нос выделяли его в толпе брокеров. Внешне
Гринер был его полной противоположностью.
Его отличали нездоровая желтоватость лица
и писклявый голос. В глазах маленького На-
полеона с Уолл-стрит таилась хитринка, а вы-
сокий лоб выдавал недюжинный ум. Голу-
бые глаза Диттенхоффера смотрели прямо
и открыто, подбородок всегда был задран,
а в осанке чувствовалась удаль настоящего
борца за удачу.
Соперники были членами Нью-Йоркской
фондовой биржи. Однако Гринера уже давно
не видели на площадке. Он исчез с передовой
после того, как некая жертва махинаций схва-
тила его за воротник и бросила на пятнадцать
футов в дальний угол биржи. Гринер был изве-
стен своими грандиозными планами крушения
железнодорожных компаний. Таким образом
он готовил их к последующему поглощению.
Он действовал как питон, который превраща-
ет жертву в мягкую массу, чтобы потом проще
было ее заглотить. Годы, проведенные на бир-
же, сделали его нервным и неспокойным.
Дэн все свои рабочие дни с 10 утра до 3 ча-
сов пополудни проводил на фондовой бирже.
А его ночи были отданы другой игре — игро-
вым столам с рулеткой или «Фараону». Бес-
покойный, как бурное море, страдающий от
хронической бессонницы, он волей-неволей
вынужден был поддерживать себя мощными
стимуляторами. Но алкоголь Дэн ненавидел
всеми фибрами души. Поэтому игра стала
для него выходом из положения — ведь это
«вино» будоражит не хуже, чем выдержанный
виски.
Регулярно Голландец покупал и продавал
по 50 тысяч акций. Он мог с легкостью поста-
вить на карту 50 тысяч долларов. Однажды
он поспорил на все свое состояние — Дэн со-
бирался угадать, какая из двух мух, сидевших
на столе, улетит первой.
он совершил несметное число покупок и про-
даж, однако никакого восторга перед бир-
жевой игрой не испытывал. Он ее отнюдь не
идеализировал. Диттенхоффер же считал, что
фондовая биржа является судом последней
инстанции. Именно сюда могут обратить-
ся финансисты, считающие себя правыми,
чтобы получить по заслугам. Если же они не
правы, то биржа избавит их от недостатков
грубой силой доллара.
Совершенно естественно, что и в своих
биржевых операциях эти два человека не
были похожи. Они не сходились ни в чем. По
своим моральным качествам это были совре-
менные Макиавелли и Ричард Львиное Сердце.
Почему между Гринером и Диттенхоффе-
ром началась вражда и когда это случилось,
никто доподлинно не знал. Скрытую враждеб-
ность по отношению к Голландцу маленький
Наполеон железных дорог испытывал из-за
его вмешательства в различные биржевые
сделки. Дэн же до сумасшествия ненавидел
Гринера, наверное, по той же причине, по
которой ястреб терпеть не может змей. Это
была инстинктивная антипатия крайне раз-
личных существ.
Не один Дэн жаждал обанкротить Грине-
ра. Множество людей предпринимали такие
же попытки. Однако по мере их стараний
Гринер становился все богаче. Рост его со-
стояния был пропорционален уменьшению
их капиталов.
Сэм Шарп приехал из Аризоны с 12 мил-
лионов долларов. Он хотел показать изба-
лованному Востоку, как надо сокрушать
«финансовых скунсов вроде Гринера». Но
финансовый скунс не вынес для себя новый
урок. А Шарпу, в свою очередь, этот замысел
ежемесячно обходился в полмиллиона долла-
ров на протяжении года. Когда аризонский
спекулянт лучше узнал эту игру — и Грине-
ра, — он объединил усилия с Диттенхоффе-
ром. И они ударили вместе.
Это были искусные биржевые трейдеры,
очень богатые и практически не имевшие
финансового страха. И они пылали ненави-
стью к Гринеру. Живи эти варвары в другие
времена, они с удовольствием разрезали бы
Маленького Наполеона на кусочки и пронес-
ли бы его сердце на блюде по веселящейся
бирже. Но в безликом XIX столетии Шарп
с Диттенхоффером довольствовались лишь
попытками лишить Гринера пропитанных
слезами его жертв миллионов. Семи или вось-
ми из них.
Они открыли огонь. Их общее состояние
было разделено на десять снарядов. Один за
другим, они были выпущены в писклявого
маленького человечка. От первого, второго
и третьего Наполеон увернулся. Однако чет-
вертый сломал ему ногу, а пятый выпустил
из него дух.
Уолл-стрит ликовала. Она поддерживала
артиллеристов, продавая активы, по кото-
рым у Гринера были открыты «длинные» по-
зиции. Но непосредственно перед шестым
выстрелом Гринер призвал к себе на помощь
старого Уилбура Уайза — скупого человека
с 30 миллионами наличности. Над почти раз-
давленным Наполеоном были воздвигнуты
защитные бастионы в человеческий рост.
Составляли их в основном государственные
облигации. Финансовые артиллеристы вновь
открыли огонь снарядами из ценных бумаг.
Но крепость была неприступна, и они это зна-
ли. Поэтому довольствовались захватом одной
или двух мелких железных дорог, брошенных
Гринером в спешке.
Затем Шарп уехал в Англию для участия
в ежегодных скачках. А Диттенхоффер от-
правился в Лонг Бранч, чтобы немного от-
влечься. Игра в «Фараона» обходилась ему
ежедневно примерно в 10 тысяч долларов
в течение месяца.
После первого столкновения Наполеона
с Голландцем Дэном на Уолл-стрит воцари-
лось затишье. Но через пару месяцев бит-
ва возобновилась. Гринер страстно желал
поднять цену своих акций вообще и своего
любимчика — Federal Telegraph Company —
в частности. В ответ Дэн открывал «короткие»
позиции всякий раз, когда Гринер старался
поднять цену. Просто для того, чтобы пока-
зать, что никаких оснований для подъема
цены нет. Гринер сделал четыре попытки.
И все четыре раза Диттенхоффер продавал
ему несколько тысяч акций. Этого было до-
статочно для того, чтобы ограничить рост.
До определенного момента такое манипули-
рование приносит свои плоды. Но неконтроли-
руемый момент в «бычьем» движении заключа-
ется в том, чтобы покупать больше, чем другие
могут или хотят продать. Гринер хотел поку-
пать, но Дэн еще больше желал продавать.
Гринер оказался в отчаянном положении.
Он был вовлечен во множество важных сде-
лок. Чтобы довести их до конца, требовались
деньги. Но банки, напуганные событиями на
бирже, отказывались одалживать ему их в до-
статочном количестве. Кроме того, некоторые
директора банков почуяли добычу. Они жела-
ли получить неплохую прибыль в случае, если
их отказ в предоставлении денег заставит
Гринера выбросить за борт большую часть его
груза. Своей ужасной стратегией поглощения
железных дорог Гринер обескровил бесчис-
ленное множество вдов и сирот. Заимодавцы
желали за них отомстить. Это было их доб-
рым делом. Так что сомнения не посещали
банкиров.
Акции Federal Telegraph, в которые Гринер
вложился больше других, медленно опуска-
лись. Получив прибыль на других сделках,
Дэн Диттенхоффер решил «покончить с бес-
конечными днями Fed. Tel.*. Он приступил
к этой задаче, словно играя в рулетку. Голлан-
дец продавал их, методично и непрерывно.
Цена дрогнула.
Биржевые неудачи подстерегали Гринера
на каждом шагу. Он решил, что ему пора
позаботиться о собственном спасении. Напо-
леону нужно было всего 5 миллионов долла-
ров. На худой конец хватило бы и трех. Даже
2 миллиона были бы кстати. Но деньги тре-
бовались ему немедленно. Сейчас задержка
означала одно — опасность, опасность озна-
чала Диттенхоффер, а Диттенхоффер симво-
лизировал смерть.
На Уолл-стрит тем временем вдруг как буд-
то из ниоткуда возник слух о том, что Гринер
испытывает проблемы. Финансовые вампиры
бросились в банки и стали пытать президен-
тов. Они не задавали прямых вопросов, чтобы
не получить лживых ответов. А говорили так,
будто бы знали: «Гринер уже на небесах».
Президенты банков снисходительно, почти
с сожалением, улыбались: «Вы только сейчас
это поняли? А мы знали уже шесть недель
назад!»
Вампиры рванули назад — на Уолл-стрит.
Они принялись продавать акции Гринера.
Не акции Federal Telegraph, которые всегда
были хорошей собственностью, но реоргани-
зованные им железные дороги. Ведь их воз-
рождение только началось, они еще не успели
встать на ноги. Цены падали вниз, а вверх
ползли слухи: «Диттенхоффер в конце концов
достал Гринера!»
Тысяча брокеров ринулись искать своего
дорогого друга Дэна. Чтобы поздравить его —
этого сокрушителя Наполеона, героя дня и бу-
дущего раздатчика щедрых комиссионных
выплат. Но дорогого Дэна было не найти. Его
не было ни на площадке биржи, ни в офисе.
Просто кое-кто нашел Диттенхоффера еще
до того, как началась брокерская эйфория.
Этот «кое-кто» был величайшим игроком, бо-
лее значительной персоной, чем сам Голландец
Дэн. Это был маленький человечек с хитрыми
карими глазками, писклявым голосом и вели-
колепным лбом — мистер Джон Ф. Гринер.
— Мистер Диттенхоффер, я послал за
вами, чтобы задать вам вопрос, — пропищал
он спокойно.
Гринер стоял позади говорливого инфор-
матора.
— Конечно, мистер Гринер. —Дело в том,
что Диттенхоффер был готов к униженным
призывам «ослабить хватку». Он сформули-
ровал практически каждое слово возможного
отказа.
— Вы исполните заказ от меня?
Конечно, мистер Гринер. Я выполняю
любые заказы. Я — брокер.
Прекрасно. Продайте для меня 50 тысяч
акций Federal Telegraph.
По какой цене? — записывая данные,
автоматически спросил Диттенхоффер, по-
скольку мозг его был парализован.
По самой лучшей, какую только найде-
те. Акции сейчас стоят, — произнес Гринер,
глядя на ленту информатора, — 91 доллар.
Очень хорошо.
Два человека смотрели друг на друга. Гол-
ландец Дэн — угрожающе, Гринер — спо-
койно и буднично, чуть ли не искренними
глазами.
Диттенхоффер заторопился на биржу.
У входа он встретил своего партнера из
Dittenhoeffer & С°, — Смита.
Билл, я только что получил заказ от
Гринера продать 50 тысяч акций Federal
Telegraph.
Что-что? — задыхаясь, переспросил
Смит.
Ты поймал его, Дэн. Ты поймал его! —
торжествующе воскликнул Смит.
Я собираюсь покрыть свои 20 тысяч ак-
ций при помощи первой части заказа. И про-
дать остальное по лучшей цене, которую толь-
ко найду.
Вот это да! Это твой шанс! Ты не ви-
дишь, что поймал его? Смайли из Eastern
National Bank сказал, что ни один банк в го-
роде не одалживает Гринеру денег. А средства
нужны ему позарез. Он должен 10 миллио-
нов долларов держателям облигаций Indian
Pacific. Он откусил больше, чем может про-
жевать, черт бы его побрал!
Хорошо, Билл. Мы обслужим мистера
Гринера, как обслуживаем любого другого
клиента, — подытожил Диттенхоффер.
Но... — начал было Смит с нескрывае-
мым испугом; вне Уолл-стрит он был порядоч-
ным человеком.
Тем не менее я сделаю это. Это его не
спасет. Я обслужу его, — произнес Дэн, уве-
ренно улыбаясь.
Для Диттенхоффера не составило бы труда
воспользоваться заказом Гринера, чтобы зара-
ботать целое состояние. Он держал «короткую»
позицию в 20 тысяч акций, которые продал
по средней цене в 93 доллара. Голландец мог
взять 50 тысяч акций Гринера и лично выбро-
сить их на рынок. Даже первоклассные акции
не выдержали бы такого ужасающего движе-
ния. Без сомнения, цена на Federal Telegraph
упала бы на 15 или более пунктов. Так что
Дэн с легкостью мог выкупить свою «корот-
кую» позицию за 75 или даже за 70 долларов.
Он получил бы полмиллиона долларов, а его
заклятый враг Гринер потерял бы миллион.
А если бы Дэн позволил своему партнеру по
секрету шепнуть какому-нибудь другу, что
продает большой пакет Telegraph для Грине-
ра, то биржевая площадка сошла бы с ума.
Все бросились бы продавать, и это падение
навсегда искалечило бы маленького Напо-
леона. Не сделал ли Гринер самую большую
ошибку в своей жизни, отдав заказ врагу?
Дэн отправился на пост Federal Telegraph,
где толпы безумцев во весь голос выкрикива-
ли цены, которые готовы были заплатить или
принять. Двадцати брокерам он сделал заказы
на продажу тысячи акций по самой лучшей
цене. А сам, через другого человека, приобрел
соответствующее их количество. На следую-
щий день он лично продал 20 тысяч акций,
а на третий день — последние 10 тысяч из
заказа Гринера. Уолл-стрит посчитала, что
продажа совершалась для его личного счета.
Все это были «короткие» позиции. Поэтому
коллеги решили, что он продавал акции, ко-
торыми не владел, надеясь впоследствии вы-
купить их подешевле. В отличие от «длинной»,
такая продажа никогда не производит сокру-
шительного эффекта. Всем ясно, что «зашор-
тивший» продавец рано или поздно должен
будет выкупить акции, обеспечивая будущий
спрос, который повысит цены. Ведь «Тот, кто
продает ему не принадлежащее, должен это
выкупить или попадет в тюрьму».
В среднем Диттенхоффер смог получить
86 долларов за каждую из 50 тысяч акций
Federal Telegraph Company. Уолл-стрит со-
гласилась, пусть и неодобрительно покачивая
головой, что Дэн становился слишком без-
рассудным, а Гринер — скользким малым.
«Короткие» позиции становились огромными,
и опасность принудительного закрытия уве-
личивалась неимоверно. Из-за этого трейдеры
предпочитали воздерживаться от «удара» по
Telegraph. На самом деле многие проница-
тельные трейдеры усматривали в кажущейся
слабости этих акций ловушку маленького На-
полеона. И они «обманывали» его, хитроумно
покупая акции Federal Telegraph!
Получив 3 400 ООО долларов от продажи
крупного пакета акций, Гринер преодолел
свои трудности. Это был смелый ход — до-
вериться своему противнику. Рискованный
шаг сделал его владельцем крупной желез-
нодорожной системы. Последующие атаки
Голландца Дэна не причинили ему никакого
вреда. Гринер предоставил ему возможность
одним ударом завершить в свою пользу их
противостояние, но Диттенхоффер ее упу-
стил.
ПАН ИЛИ ПРОПАЛ
Ему было всего семнадцать, этому розо-
вощекому всеобщему любимцу с невинными
голубыми глазами, когда он подал заявку на
вакансию в офисе Tracy & Middleton, Bankers
& Brokers. Его звали Уиллис Н. Хайуард. И он
был горд собой. Ведь его выбрали из двадцати
претендентов, мечтающих о должности теле-
фонного клерка фирмы.
С 10 утра до 3 часов дня Хайуард сто-
ял у телефона брокерской точки Tracy
& Middleton на биржевой площадке. Он по-
лучал сообщения из офиса — главным обра-
зом, заказы на покупку или продажу акций
для клиентов. Передавал все те же послания
члену совета фирмы, мистеру Миддлтону.
А потом информировал офис о действиях по-
следнего.
Голос его был мягок и приятен. А в глазах
лучились остроумие и смех. Это сразу выде-
ляло его среди прочих телефонных мальчиков
из соседних кабинок. Они, конечно, стали
дразнить его, называя девчонкой Сэлли. Это
прозвище закрепилось за ним надолго.
Для молодого Хайуарда, который только
что покинул школу-интернат, биржа казалась
чудесным местом. Пару месяцев он просто
открыв рот следил за тем, как вокруг снова-
ли взбудораженные, ошалевшие мужчины,
получившие заказы. Неистовые взмахи рук,
маниакальные крики брокеров производили
большое впечатление. Внезапно дельцы успо-
каивались и обретали нормальное человече-
ское состояние. Эта метаморфоза случалось,
когда они записывали цены, по которым про-
давали или покупали акции. Неудивитель-
но, что поначалу Сэлли не мог разобраться
в специфике их работы.
Разумеется, больше всего юнца впечат-
лял тот факт (и это подтверждали его кол-
леги), что самые известные трейдеры за-
шибали огромные деньги. Он слышал
о прибылях Сэма Шарпа — 100 тысяч дол-
ларов на Suburban Trolley. И о знаменитой
миллионной сделке Блэка с акциями «Parson»,
которую он провернул в Западном Делавэ-
ре. Этого маленького незаметного человечка
Сэлли даже как-то показали в толпе. Все эти
рассказы были похожи на сказки о чудесном
обогащении.
Вникать в суть биржевого дела Хайуар-
ду, как и другим мальчишкам с Уолл-стрит,
пришлось самому, жадно впитывая любую
информацию. До его обучения здесь никому
не было дела. Однако брокеры охотно отве-
чали на задаваемые вопросы. К тому же без
этих знаний ему было просто не обойтись. На
бирже невозможно продержаться просто по
наитию.
Сэлли был вынужден внимательно на-
блюдать за действиями окружающих и под-
мечать, к чему это приводило. Все, что он
здесь видел и слышал, сводилось к одному
призыву: «Спекулируй! Спекулируй!» Смысл
заключался в выгодной покупке или про-
даже акций — почти реальной возможно-
сти заработать много денег за одно мгно-
вение. Ни о чем другом никто на бирже не
заговаривал. При открытии торгов старые
друзья не приветствовали друг друга сло-
вами «Доброе утро». Без лишней болтовни
и церемоний они погружались в единствен-
ное на Земле дело — торги. И если кто-то
из них приходил позже, его интересовало
одно: «Как рынок?» Брокер спрашивал об
этом страстно, тревожно, как будто рынок
только и ждал случая воспользовался его от-
сутствием, чтобы подстроить какую-нибудь
пакость. От всевозможных советов покупать
и продавать бумаги здесь было просто не
продохнуть. Брокеры, клиенты, клерки, от-
крывающие двери биржи швейцары — вся
Уолл-стрит читала утренние газеты не для
того, чтобы узнать новости. А лишь для того,
чтобы вовремя ухватить суть вещей, которые
могут или должны повлиять на биржевые по-
казатели. Биржевой информатор был богом,
а брокеры — его пророками!
Вокруг Сэлли сновали сотни людей. Они
выглядели практически одинаково. Как будто
свои мысли об акциях они забирали с собой
домой, ужинали с ними, спали с ними и ви-
дели о них сны. Это просто отпечаталось на
их лицах. Об этом свидетельствовали непри-
ятные складки, что залегли у них над глазами
и губами.
Сэлли видел, как игра завладевала этими
людьми. Постепенно атмосфера места по-
влияла и на него, окрасила его мысли в свои
цвета, породила соответствующие галлюци-
нации. Когда он немного вник в технику ве-
дения бизнеса, то начал верить (как и тысячи
молодых и поверхностных наблюдателей), что
в движение рынки приводит слепой случай.
Это можно было сравнить только с враще-
нием шарика из слоновой кости по колесу
рулетки.
Бесчисленные трюки, манипулирование
информацией, рациональность биржевых
спекуляций были для Сэлли тайной за се-
мью печатями. Он слышал только, что его
восемнадцатилетний сосед заработал 60 дол-
ларов — купив 20 акций Blue Belt Line в чет-
верг и продав их в субботу на 3,375 пунктов
дороже. Или что Микки Уэлч, телефонный
мальчик из Stuart & Stern, получил «совет»
от одного из крупных трейдеров. Он сильно
рисковал, играя по этой наводке, и получил
125 долларов менее чем за неделю. А «двух-
долларовый» брокер1 Уотсон сделал «хороший
ход», продав Southern Shore.
Еще малыш Хайуард слышал, как Чарли
Миллер, один из работающих на Нью-стрит
швейцаров, потерял 230 долларов, купив
Брокер, выполняющий случайные заказы, полу-
чая 2 доллара за каждые 100 акций, участвую-
щие в сделке. — Прим. науч. ред.
Pennsylvania Central. Этот недотепа нечаянно
подслушал, как Арчи Чейз — личный брокер
Сэма Шарпа — поведал другу о том, что ска-
зал «старик»: «Ра. Cent, должны подняться на
десять пунктов». Однако вместо этого произо-
шло падение на семь пунктов. Отовсюду до
Сэлли доходили сведения об организованных
«пузырях» и «проливах», о выигрышах людей,
которым удалось правильно угадать, и по-
терях тех, кто не сумел «попасть в струю».
Даже воздух был здесь пропитан флюидами
игорного дома.
С течением времени чары игры померк-
ли — как и сомнения юного Хайуарда. Его
наниматели и их клиенты были людьми в выс-
шей степени интеллигентными и приятными.
Бессмысленно было подозревать их во всех
грехах. Они проводили в торгах целые дни,
но это был обычный бизнес. И вот, в один
«хороший момент» Сэлли вложил один доллар
в «фонд» знакомого телефонного мальчика,
который позже через маленькую брокерскую
контору на Нью-стрит разросся до десяти
акций. При зарплате в 8 долларов в неде-
лю его возможности были невелики. Нередко
Сэлли размышлял о том, что если бы денег
было немного больше, он ставил бы активнее
и оставался бы в выигрыше. Если бы каждый
раз вместо одной акции он покупал двадцать,
то заработал бы не менее чем 400 долларов за
три месяца.
Незаметно его образ мышления поменялся.
Торги стали для него нормой. Теперь вопрос
«Плохо ли спекулировать?» перестал быть ак-
туальным. Вместо него родился другой: «Что
сделать, чтобы получить деньги для спекуля-
ций?» Почти четыре месяца ушло на то, чтобы
он начал думать подобным образом. У других
мальчишек этот вопрос вставал уже через
три недели, и тогда же они находили на него
ответ. Но Хайуард был чертовски хорошим
парнем.
Работа телефонного мальчика была отнюдь
не пустяковым делом. Она требовала не толь-
ко находчивого, но еще и достойного доверия
исполнителя. В первую очередь, парень дол-
жен знать, покупает или продает его фирма
определенные акции. А если случится так,
что члена биржи от фирмы не будет рядом,
когда мальчик получит приказ, то надо будет
выполнить его самому. Для этого требовалась
решительность.
Как это происходило? Например, акции
International Pipe продаются по 108 долларов.
Человек из офиса Tracy & Middle ton, который
ранее купил 500 акций по 104 за штуку, ре-
шил зафиксировать свою прибыль. Он распо-
рядился продать акции, скажем, «по рынку»
(то есть по текущей рыночной цене). Броке-
ры Tracy & Middleton немедленно звонят по
своим каналам на площадку своему члену
биржи, чтобы передать ему приказ «продать
500 акций International Pipe „по рынку"».
Телефонный мальчик получает сообщение
и вызывает мистера Миддлтона — его номер,
«611», появляется на настенном электриче-
ском табло. В момент, когда мистер Миддлтон
замечает, что его номер вызван, он бросается
к телефонной точке, чтобы выяснить, что от
него хотят.
Однако если он не реагирует на появле-
ние своего номера на табло, телефонный
мальчик может передать полученный при-
каз «двухдолларовому» брокеру. Такому, как
мистер Браунинг или мистер Уотсон, что
всегда бродят среди постов в поисках зака-
зов. Мальчик сделал бы то же самое, если бы
знал, что мистер Миддлтон слишком занят
выполнением другого заказа или если, по его
мнению, заказ требовал немедленного ис-
полнения. Так что «двухдолларовый» брокер
продал 500 акций International Pipe компа-
нии Allen & Smith и сообщил об операции
в Tracy & Middleton — иными словами, дал
знать покупателю, что действовал в интере-
сах Т. & М. Теперь Allen & Smith следовало
обратиться к реальным продавцам для за-
вершения сделки по покупке акций. За эти
услуги брокер, нанятый Tracy & Middleton,
получил бы 2 доллара с каждых 100 акций.
Понятно, что Tracy & Middleton берут со сво-
их клиентов другую комиссию — в размере
одной восьмой процента, или 12,5 долларов
за каждые 100 акций.
Молодой Хайуард относился к своему делу
весьма ответственно. Когда мистера Миддлто-
на не было на площадке или он был занят,
Сэлли беспристрастно передавал телефонные
заказы на покупки или продажи для своей
фирмы «двухдолларовым» брокерам. Ведь
Tracy & Middleton делали неплохой бизнес на
комиссиях. Вежливый и дружелюбный парень
вызывал симпатию. Он имел приятную внеш-
ность и обладал хорошими манерами, этот
Хайуард, и поэтому нравился брокерам. Они
даже вспомнили о нем на Рождество. Самая
хорошая память оказалась у Джо Джейкобса,
который дал Сэлли 25 долларов. И намекнул
при этом, что хотел бы делать для Tracy &
Middleton больше, чем получалось ранее.
Но, — засомневался Сэлли, — в фирме
считают, что я должен передавать заказы
первому попавшемуся на глаза брокеру.
Конечно, — вкрадчиво заметил Джей-
кобе. — Но ведь я никогда не бываю слишком
занят для того, чтобы принять заказ у такого
приятного молодого человека, как ты. Если
только ты потрудишься меня найти. А уж я не
останусь в долгу. Ну, подумай, — понизил
он голос. — Если ты будешь передавать мне
много заказов, я буду платить тебе 5 долларов
в неделю.
И он нырнул в уже охрипшую толпу возле
поста Gotham Gas.
Первым желанием Хайуарда было расска-
зать обо всем в фирме. Однако по размыш-
лении он решил, что Джейкобе не предложил
бы ему 5 долларов в неделю, если бы ожи-
дал получить в ответ какую-нибудь подлость.
Впрочем, перед закрытием рынка Сэлли все
же поговорил с Уилли Симпсоном, мальчиком
из Mac Duff & Wilkinson, чей телефон стоял
рядом с Tracy & Middleton. Уилли с жаром вы-
разил негодование выходкой Джейкобса.
— Да он просто старый скунс, — заявил
Уилли. — Пять долларов в неделю, когда он
может заработать 100 долларов за счет за-
казов фирмы! Не делай этого, Сэлли. Джим
Барр, который работал здесь до тебя, полу-
чал 20 долларов в неделю от старика Гранта
и 50 — от Вольфа. Но надо еще уметь себя так
поставить. А эти решили давать тебе 50 цен-
тов с сотни?!
Уилли был в бизнесе уже два года. Этот
парнишка очень хорошо одевался. И теперь
Сэлли понял, как ему это удается при зарпла-
те в 12 долларов в неделю.
Ни в тот, ни в другой день он ничего не
сказал своей фирме. Но не ответил и Джей-
кобсу. Он последовал мудрому совету Уил-
ли и решил просто игнорировать «скользкие»
предложения. Он выжидал.
И вот мистер Джейкобе снова принялся его
уговаривать. Однако за неделю, под умелым
руководством Уилли, Сэлли научился много-
му. Ему не составило труда равнодушно от-
ветить: «Дела идут неважно. Фирма практи-
чески все делает сама».
Но Уотсон сказал мне, — зло проворчал
Джейкобе, — что провернул огромную сделку
для Tracy & Middleton. Я требую, чтобы ты
дал мне мою долю заказов. Иначе я поговорю
с Миддлтоном и узнаю, в чем дело.
Правда? — спокойно среагировал на это
Сэлли. — А заодно можете рассказать мистеру
Миддлтону, что предложили мне 5 долларов
в неделю. За то, чтобы я передавал вам наши
заказы.
Одним из самых строгих правил биржи
является правило о разделе комиссий. Ни-
кто из членов биржи не должен был получать
со стороны более установленного количества
заказов. В противном случае его ждало су-
ровое наказание. Даже скромное пятидеся-
тицентовое предложение «двухдолларового»
брокера, которое он сделал телефонному
мальчику, являлось серьезным нарушением
правил. И он это прекрасно понимал.
Оценив осведомленность Сэлли, Джейкобе
немедленно перешел к делу.
— Джим Барр, который занимал это место
до меня, — с негодованием возразил Сэлли, —
сказал мне, что получал 25 долларов в неделю
от мистера Гранта. Причем с периодической
прибавкой в 10 долларов, когда мистер Грант
совершал удачные сделки. И это не говоря
уже о других его клиентах.
Три месяца назад он не посмел бы разго-
варивать таким тоном. Даже если бы от этого
зависела его жизнь. Такое стремительно воз-
мужание было возможно, наверное, только
в жесткой и деловой атмосфере биржи.
Ты, должно быть, сошел с ума! — в бе-
шенстве заявил Джейкобе. — Я никогда не
получал от Tracy & Middleton заказов более
чем на тысячу акций в неделю, обычно мень-
ше. Знаешь, что я тебе скажу: тебе бы нужно
работать на площадке. В телефонном бизнесе
тебе не место. Ты теряешь здесь свой талант.
Может, поменяемся местами?
Согласно нашим книгам, — отвечал Сэл-
ли раздраженному брокеру, будучи отлично
натасканным мистером Уильямом Симпсо-
ном, — на прошлой неделе вы провели для
нашей компании сделки с 3800 акциями и за-
работали 76 долларов.
Это была исключительная неделя! Хоро-
шо, даю 10 долларов, — не сдавался Джей-
кобе.
Двадцать пять, — набравшись смелости,
вымолвил Сэлли.
Может, остановимся на золотой середи-
не? — рассерженно проговорил Джейкобе. —
Я дам тебе 15 долларов, но ты должен следить,
чтобы я получал как минимум 2500 акций
в неделю.
— Хорошо. Я сделаю для вас все, что
в моих силах, мистер Джейкобе.
И он был верен своему слову. Тем более что
другие брокеры давали ему только двадцать
пять или максимум пятьдесят центов за каж-
дые сто акций. В течение месяца или двух
Сэлли зарабатывал 40 долларов в неделю.
А ведь ему было всего восемнадцать.
п
Между тем время шло. И с Сэлли произо-
шло то же, что случилось и с его предше-
ственником. Он начал торговать. Сначала
с безрассудной смелостью, затем более осто-
рожно. Конечно, новичок Хайуард стол-
кнулся с различными неудачами, но сделал
и несколько действительно удачных ходов.
Случалось ему выступать и в «лидерах» игры.
Причем с приличным результатом — сум-
мой, безусловно намного превышающей ту,
которую трудолюбивый клерк мог накопить
за пять лет, и даже большей, чем некото-
рые наемные работники сколачивали за всю
жизнь.
Из мелких маклерских контор он перешел
на объединенную биржу. Позже Сэлли попро-
сил Джейкобса и других «двухдолларовых»
брокеров позволить ему совершать через них
мелкие сделки. Те пошли ему навстречу из
личной симпатии. А вскоре у него появилось
три счета, и Хайуард уже мог держать пози-
цию в несколько сотен акций. Он стал одним
из 10 тысяч мелких дельцов с Уолл-стрит —
движимых одинаковыми порывами, побуж-
даемых теми же чувствами, переживавших
сходные эмоции, имевших похожие мысли
и взгляды на то, что они с радостью называли
своим «бизнесом».
Наконец грянула беда, которой Сэлли дав-
но боялся, — его «продвинули» в клерки офиса
Tracy & Middleton. Формально это означало,
что фирма вознаграждает его за преданность
работе, деловые способности и расторопность.
С 15 долларов в неделю его зарплата вырос-
ла до 25. Как считали в офисе, это было до-
вольно щедро, принимая во внимание его
молодость, а также то, что три года назад он
начинал с 8 долларов в неделю. Теперь ему
было двадцать. Однако Сэлли, понимая, что
это означает прекращение его прибыльных
приработков в качестве телефонного мальчи-
ка, оплакивал свою ужасную судьбу.
Он принес заработанные деньги мистеру
Трейси и рассказал красивую историю о бо-
гатой тете и доставшемся ему наследстве.
А затем попросил позволить открыть счет
в офисе. Трейси поздравил везучего молодо-
го клерка и взял его 6500 долларов. Так Сэлли
одновременно стал и работником, и клиентом
Tracy & Middleton.
Хотя мистер Трейси и был приверженцем
строгих правил и большим любителем комис-
сий, он тем не менее старался обуздать юно-
шеское стремление Сэлли к «азартным играм».
Это было великодушно и весьма нетипично
для биржевого брокера. Но деньги Хайуарду
достались легко. А именно это является при-
чиной того, почему состояния, сколачиваемые
биржевыми игроками, так быстро и нелепо
спускаются.
Сэлли торговал с переменным успехом,
доводя свои прибыли до 10 тысяч долларов
и философски созерцая, как они уменьшают-
ся до 6 тысяч. Впрочем, он стал не только за-
коренелым спекулянтом, но приобрел и много
ценного опыта. Постепенно он научился трей-
дерским трюкам, оторвался от бухгалтерских
книг и обрел свободу в комнате для клиен-
тов. Здесь Сэлли принимал заказы, заряжал
своих посетителей хорошим настроением,
рассказывал им свежие сплетни, нашепты-
вал весьма разумные советы и «посвящал» их
в дела фирмы. Хайуард убеждал их торговать
активнее, а в результате фирма получала при-
личные комиссионные. Для многих клиентов
Tracy & Middleton он стал хорошим прияте-
лем. А среди них были и очень состоятельные
люди, ведь офис биржевого брокера — очень
демократичное место. Здесь люди называли
друг друга по имени — даже тех, кого вы не
стали бы приводить домой или в свои клубы
по миллиону причин.
Сэлли и вправду был славным парнем,
к тому же весьма услужливым — фирма пла-
тила ему за это. Он постепенно оттачивал
свое мастерство. Хайуард нравился клиентам,
и те с уважением относились к его рассуди-
тельным и мудрым высказываниям.
Однажды В. Бейзил Торнтон, один из са-
мых богатых и активных клиентов фирмы,
посетовал на то, что из-за крупной брокер-
ской комиссии выиграть в «большую игру»
довольно сложно. В шутку, однако с надеж-
дой быть понятым всерьез, Сэлли предложил:
«Станьте членом Нью-Йоркской фондовой
биржи. Или купите мне место и учредите
фирму Thornton & Hayward. Только поду-
майте, полковник: вы могли бы пригласить
несколько друзей, а я привлек бы своих. Ду-
маю, многие из них, — он кивнул в сторону
клиентов Tracy & Middleton, — перешли бы к
нам. Ведь они очень высокого мнения о ва-
ших взглядах на рынок», — дипломатично
добавил он.
для того, чтобы завоевать доверие полковни-
ка. Именно он первым намекнул на бедствен-
ное положение Tracy & Middleton, что привело
к выводу счета Торнтона — и его собственно-
го — из фирмы. С точки зрения деловой этики
это был не самый красивый ход. Однако спу-
стя два месяца Tracy & Middleton обанкроти-
лась при пренеприятных обстоятельствах, ко-
торые еще долго обсуждались на Уолл-стрит.
И полковник Торнтон был очень признателен
Сэлли за своевременный совет. Он доказал
свою благодарность, добавив кругленькую
сумму к имевшимся у Хайуарда 11 500 дол-
ларам. Так Уиллис Н. Хайуард стал членом
Нью-Йоркской фондовой биржи. Вскоре по-
сле этого была основана фирма Thornton &
Hayward, Bankers & Brokers. В свои двадцать
пять лет Сэлли заслуженно считался опытным
бойцом Уолл-стрит.
ш
бирже исполнением заказов, вполне хватало
полковника Торнтона и двух-трех его дру-
зей, азартных игроков, которые последовали
за ним из Tracy & Middleton. Со временем
появились и новые клиенты. Таким началом
Сэлли был вполне доволен. Чтобы обеспечить
себе безбедное будущее, нужно было лишь
позволить времени делать свое дело. Но он
начал торговать для себя. А любой уважаемый
комиссионер скажет вам, что это «связывает»
деньги фирмы. Ни один человек не может
«торговать» — спекулировать — на свой страх
и риск и сохранять непредвзятое и справед-
ливое отношение к клиентам.
Торнтон был человеком состоятельным. И ко-
нечно, он не шел на риск ради сомнительных
сделок. Все его торговые операции были не-
плохо защищены. Он заметил в своем молодом
партнере склонность к спекуляциям и старался
его образумить — по-доброму и по-отечески.
Сэлли поклялся, что прекратит играть
в эти игры.
Но менее чем за три месяца он дважды
нарушил свою клятву. Его безрассудные опе-
рации с Alabama Coal мгновенно поставили
фирму под удар.
И все же полковник Торнтон пришел ему
на помощь.
Однако страх со временем улетучивается,
а человеческая память недолговечна. На Уолл-
стрит не задерживаются люди робкие или силь-
но задумчивые. Сэлли занимался торгами и до
того, как стал членом Нью-Йоркской фондовой
биржи. «В конце концов, если бы спекуляция
была преступлением, которое каралось бы в пя-
тидесяти случаях из ста, то половина мужского
населения Соединенных Штатов волей-неволей
состояла бы из тюремных охранников, заня-
тых слежкой за второй половиной», — сказал
однажды Сэлли своему клиенту.
Конечно, Уиллис Н. Хайуард, член совета
компании Thornton & Hayward, сильно от-
личался от Сэлли, милого телефонного маль-
чика из Tracy & Middleton. Его щеки не были
теперь розовыми; они покрылись пятнами.
Глаза утеряли ясный блеск, сделались водя-
нистыми и настороженными.
Хайуард провел на Уолл-стрит восемь или
десять лет. С 10 утра до 3 часов дня он под-
рывал свою нервную систему на фондовой
бирже. А с 5 вечера и до полуночи просижи-
вал в кафе в большом отеле в центре города,
где люди с Уолл-стрит собирались поговорить
на узкопрофессиональные темы. Для того что-
бы постоянно быть в форме, ему требовались
стимуляторы. Торговля и алкоголь были самы-
ми сильными из тех, что он знал.
Через три года фирма перестала процве-
тать, и полковник Торнтон вышел из дела.
Он устал от фокусов Хайуарда, с него было
достаточно. Но к тому времени Сэлли стал
проницательным трейдером, и, кроме того,
во время большого «бычьего бума» ему уда-
лось заработать 75 тысяч долларов. Но дело
было не столько в деньгах. По натуре он был
скорее трейдером, спекулянтом акций, а не
страстным комиссионером.
Окрыленный успехом на «бычьем подъеме»,
Сэлли не испугался, когда Торнтон отказался
продолжить партнерство. Его девизом было:
«Покупайте ЛСВ. Это точно будет расти!» Аб-
бревиатура расшифровывалась как Любая
Старая Вещь. Самый благополучный период
в деловой истории Соединенных Штатов поро-
дил эпидемию спекулятивного сумасшествия.
Такой, что не знали до сих пор и, возможно, не
узнают в будущем. Люди купались в деньгах
и желали спекулировать ради сверхприбыли.
Сэлли немедленно основал новую фирму —
Hayward & С° — пригласив в партнеры своего
кассира.
IV
Все на Земле когда-нибудь заканчивается.
Даже «бычьи» и «медвежьи» рынки. Бычий
рынок подарил Hayward & С° и многим дру-
гим рисковым предприятиям Уолл-стрит
успех и процветание. Но вот он закончился.
Клиенты фирмы, после нескольких «паде-
ний» цен, переквалифицировались в «мед-
ведей», чтобы отыграть свои потери. «Мед-
веди» считают, что цены слишком высоки
и должны пойти вниз. Оптимисты «быки»
верят в обратное. Но и у желания продавать
есть предел. Поэтому, через какое-то время
клиенты Хайуарда вовсе перестали заклю-
чать сделки.
Хайуард «засиделся» на «бычьем» рынке,
хотя и не превратился в его фанатика. Ины-
ми словами, он ошибался относительно воз-
можностей и продолжительности восходя-
где го движения цен. Те же ошибки он стал
совершать и перейдя на «медвежью» сторону.
Рынок не всегда подчиняется человеческой
логике. Он способен на то, что финансисты
называют «тяжелым падением», а для спеку-
лянтов означает потерю миллионов долларов.
Панику почти удалось предотвратить благо-
даря проведению политики своевременных
«крупных капиталовложений». Так рынок об-
ретал профессионализм. В отсутствие вежли-
вых простаков, биржевые людоеды неделями
рвали друг друга на части, стараясь завладеть
преимуществом за счет мелких колебаний ко-
тировок вместо игры на сильных движениях.
Клиенты Хайуарда, как и клиенты любо-
го другого брокера, не играли в рискован-
ные игры. Поэтому он использовал их деньги,
чтобы защитить собственные спекуляции.
Расходы офиса были огромными, а получать
комиссии удавалось редко, и они были не-
значительными .
Хайуард вел «медвежью» игру. Он продавал
акции, разделяя веру большинства своих кол-
лег в то, что «дно» рынка еще не достигнуто.
В результате его короткие позиции оказались
слишком большими. Сэлли не смог закрыть их
с прибылью. А цены медленно, но стабильно
поднимались.
Однажды крупный игрок из Чикаго, ока-
завшийся смелее или проницательнее своих
восточных коллег, решил, что пришло вре-
мя для «бычьего» или восходящего движения
в целом — и для акций Consolidated Steel Rod
Company в частности. Он являлся предсе-
дателем совета директоров. Мистер Уильям
Г. Дорр сыграл на человеческих слабостях.
Он сделал свои бумаги привлекательными
для спекулятивных инвесторов, любивших
покупать акции, которые создавали иллю-
зию сверхприбылей для своих владельцев.
Свою стратегию мистер Дорр держал в сек-
рете. В первую очередь известным брокерам
были отправлены крупные заказы на покуп-
ку. Одновременно в прессе была развернута
широкая кампания, направленная на попу-
ляризацию Consolidated Steel Rod Company.
Ежедневно стали появляться публикации,
повествующие об огромных богатствах ре-
кламируемой компании и ее феноменальных
прибылях. Их авторы подчеркивали неве-
роятную дешевизну акций при покупке по
рыночной цене.
Разумеется, мистер Дорр и его партнеры
своевременно воспользовались сильным па-
дением цен, чтобы выкупить по 35 долларов
акции, которые неделями ранее продавались
за 70. Эта операция позволила им в дальней-
шем выгодно спекулировать ценой, продавая
акции с прибылью.
Прежде чем сообщения о баснословных
дивидендах в Con. Steel Rod были опроверг-
нуты с молчаливого одобрения Дорра, она
принесла убытки доверчивым покупателям
и прибыли осведомленным, которые успели
под завязку набрать «коротких» позиций. Это
был типичный пример некрасивой биржевой
спекуляции, и многие крупные брокеры вы-
разили свое негодование. Вместо того чтобы
поддержать цену акций дивидендами, ди-
ректора в последний момент решили, что это
будет небезопасно. И акции упали на семна-
дцать пунктов. Простаки потеряли сотни ты-
сяч долларов, а «знающие» люди их получили.
Это был «хороший ход».
Хайуард помнил об этой истории. Ког-
да акции после нескольких дней заметной
активности и стабильного роста поднялись
до 52 долларов, он быстро продал «в шорт»
5 тысяч штук. Он свято верил в то, что лов-
кие спекулянты не поднимут акции выше
данной отметки и что перед повышением
они должны упасть. Всего за месяц до этого
они продавались по 35 и никому не были
нужны.
Сэлли был твердо уверен в том, что цены
достигли «вершины». К тому же мистер Дорр
заявил в чикагской газете, что держатели
акций, возможно, получат годовые дивиден-
ды за счет беспрецедентно высокой прибыли
в сталелитейной отрасли. Об этом говорилось
и не раз в связи с другими акциями. Но все-
гда обещания оказывались ложными. Разве
могло это быть правдой сейчас?
Хорошо зная о лицемерии Дорра, Хайуард
трактовал «бычьи» рекомендации Дорра по сво-
ему и открыл «короткие» позиции. Но мистер
Уильям Г. Дорр, проницательный и смелый
биржевой игрок, обманул всех. Он говорил
правду! Все случилось так, как он предсказал,
причем буквально на той же неделе.
Когда спекулянт такого масштаба врет, он
обманывает только одну половину — доверчи-
вых клиентов Уолл-стрит. Когда же он гово-
рит правду, то обманывает всех. Прежде чем
Уолл-стрит смогла оправиться от шока, рост
акций составил 5 пунктов. Для Хайуарда это
означало потерю 25 тысяч долларов только
на этой сделке. Более того, весь список акций
стремительно пошел вверх.
Оценив успешный исход маневров чикаг-
ского спекулянта с Consolidated Steel Rod,
еще недавно парализованные «быки» вновь
обрели уверенность в себе. Торговые пози-
ции и надежды «медведей» рухнули, а цены
акций и отвага «быков» выросли до небес!
Хайуард попытался «закрыть» позицию по
Steel Rod. Он «выкупил» 5 тысяч акций. Но,
закончив эту операцию, потерял 26 750 дол-
ларов. У Сэлли оставалась лишь «короткая»
позиция в 12 тысяч других акций. Согласно
последним ценам, его «бумажные» убытки по
ним превышали 35 тысяч долларов. Попытка
выкупить столько акций на рынке, чувстви-
тельном к любому «бычьему» импульсу, мгно-
венно подняла бы цены вверх, существенно
увеличив его убытки.
В то утро по дороге в офис его била дрожь.
Он поговорил с кассиром и выяснил, что
в банке у него всего 52 тысячи долларов.
Две трети из них составляли деньги клиен-
тов. С моральной точки зрения он мог уже
считаться растратчиком. Если он не сможет
покрыть позиции, его ждет крах — банкрот-
ство.
Его «место» на фондовой бирже стоило
примерно 40 тысяч долларов и ни цента боль-
ше. А поскольку долги по его загородной не-
движимости составляли 38 тысяч, крах был
неминуем. Более того, это банкротство не
назвали бы случайно допущенной ошибкой.
В глубине души он с горечью признавал, что
«я не имел права спекулировать на свой страх
и риск чужими деньгами».
Хайуард не столько видел приметы краха,
сколько предчувствовал его неизбежность.
Как настоящий игрок он спрятал голову в пе-
сок, доверившись удаче, которая должна была
спасти его от возмездия. Но сейчас перед ним
встал вопрос, который пугает каждого спе-
кулянта: «Если я буду на грани того, чтобы
потерять все, на что я пойду, чтобы отыграть-
ся?» Ответ на этот вопрос всегда раскрывает
воровскую психологию. Многие спекулян-
ты гонят его от себя прочь. Но в трудный
час он неумолимо встает перед ними вновь
и вновь.
Сэлли задал его себе, покинув офис и на-
правляясь в брокерский зал. Но не нашел
на него ответа, пока не остановился возле
Fred's, официального бара фондовой биржи.
Здесь Хайуард принял хорошую порцию не-
разбавленного виски. И ответ сам родился
в его голове.
Он терпел крах при любых обстоятель-
ствах. Он будет проклят двадцатью пятью
своими клиентами. А также пятнадцатью
коллегами-брокерами, которые «одолжили»
ему акции. Только последняя отчаянная по-
пытка давала ему шанс выбраться из ямы.
Правда, в худшем случае число проклинающих
клиентов осталось бы неизменным, а количе-
ство коллег-брокеров возросло до двадцати
или тридцати.
Сэлли дал бармену знак повторить. Без со-
мнения, рынок стал «бычьим». «Медведи» все
еще сражались с ростом котировок. Уровень
упрямых «коротких» продаж по определенным
акциям оставался прежним. Как, например,
в случае с акциями American Sugar Company.
Если эти «короткие» позиции будут закрыты,
это приведет к росту на восемь или даже де-
сять пунктов. И если он купит 10 или 15 ты-
сяч акций и продаст их со средней прибылью
в четыре или пять пунктов, то предотвратит
свою персональную катастрофу. Если же за-
работает десять пунктов, то станет великим
биржевым оператором.
Конечно, Сэлли не следовало бы покупать
и тысячи акций Sugar. С другой стороны,
ему не следовало бы и находиться на грани
банкротства.
Напиток был ядерным. Сэлли с горечью
подумал: «Я должен хвататься за соломинку,
как тот утопающий».
Неуверенной походкой он вышел из Fred's
и направился по Нью-стрит к зданию фон-
довой биржи. У входа Хайуард остановился.
Другого пути не было. Или он рискнет всем,
или бесславно погибнет.
Пан или пропал! — сказал он себе и во-
шел в просторный зал биржи.
Доброе утро, мистер Хайуард, — попри-
ветствовал его швейцар.
Сэлли автоматически кивнул. Он поймал
себя на том, что выражение «пан или пропал»
застряло у него в голове, и пошел прямо к по-
сту, где торговались бумаги Sugar.
Хайуард вступил в торг. Одна тысяча за
116 долларов — и акции были у него. Вторая
тысяча оказалась у него в кармане по цене
116,125 долларов. Дело было за третьей. Кто-
то рад был избавиться от нее за 116,5.
Дальше пошло хуже. Сэлли предложил
117 за 2500 акций, и они были быстро про-
даны. Но на предложение «117 за 5 тысяч
акций!» толпа не откликнулась. Брокеры не
были уверены, что Хайуард способен опла-
тить такую покупку. Его платежеспособ-
ность уже вызывала сомнения. Поэтому,
Сэлли предложил 117,25и117,5за5 тысяч
акций Sugar. «Билли» Тэтчер продал их ему
по этой цене.
В итоге Хайуард купил 10 500 акций.
Однако при этом они поднялись всего на
1,5 пункта! Это не слишком напугало владель-
цев «коротких» позиций. Но Сэлли не опус-
кал руки. На глазах всей толпы он метнулся
к своему телефону и демонстративно сообщил
в свой офис о заключенных сделках (как он
сделал бы, если бы это означало совершение
очень выгодного приобретения). За ним сле-
дила сотня проворных — и весьма любопыт-
ных — глаз. Все видели, что в телефонном
разговоре он выражал крайнюю заинтере-
сованность, будто речь шла о чем-то очень
важном. Сэлли, в свою очередь, слышал лишь
собственное сердцебиение, которое, казалось,
говорило ему: «Ты сыграл — и проиграл. Ты
сыграл — и проиграл. Ты сделал только хуже.
Ты должен сыграть еще раз — и выиграть!»
Оторвавшись от телефона, Сэлли вновь
рванул в толпу возле Sugar. Он уже не был
так возбужден, так опьянен недавней пер-
спективой. Лицо его, казалось, утеряло все
краски, стало бледным как полотно. А в голо-
ве опять вспыхнула роковая фраза: «Пан или
пропал!». Но возможность победы таяла во мгле,
в то время как ее альтернатива переливалась
всеми цветами радуги. Хайуард часто замор-
гал и сделал нетерпеливое движение рукой,
будто отгоняя назойливое насекомое.
А затем отдал приказ о покупке 5 тысяч
акций Sugar своему другу, Ньютону Хартли.
Это для тебя, Сэлли? — засомневался
Хартли.
Нет. Это для одного из величайших лю-
дей на Уолл-стрит, Ньют! Все в порядке. Все
в полном порядке.
Это убедило Хартли, и тот совершил покуп-
ку. Цена была уже 118. Если бы после этого
Хайуард отказался платить, ему лично ничего
не угрожало бы — вся ответственность за со-
вершение сделки лежала теперь на Ньютоне
Хартли.
Без всякой необходимости Сэлли дважды
вытер лоб. Держатели «коротких» позиций не
отступали. Любая попытка продать 15 тысяч
акций, которые он купил, привела бы только
к уменьшению цены как минимум на 5 пун-
ктов. Это было даже хуже, чем просто плохо.
Конечно, в его ситуации.
Хайуард отдал следующий приказ на по-
купку 5 ООО акций Билли Лансингу, старо-
му и надежному «двухдолларовому» брокеру.
Однако Лансинг отказался. Сэлли попробовал
обратиться к кому-то еще, но заказ вновь не
был принят. Брокеры потеряли к нему до-
верие. Но возмущаться было бессмысленно,
ведь они могли сослаться на другие важные
заказы. Он был вынужден просить о помощи
своего друга, Дж. Г. Томпсона.
— Джо, купишь 5 тысяч акций Sugar?
Да ты подумай сам! — Сэлли наигранно
рассмеялся. Он нервничал: — Старик, у меня
крупный заказ от одного из сильнейших лю-
дей на Уолл-стрит. Ожидаются важные рас-
ширения.
Сэлли, ты уверен, что у тебя заказ от
кого-то другого? — Брокера это не убедило.
Слышать такое было обидно. Но понять
недоверие Томсона было можно — слишком
многое стояло на кону.
— Джо, пойдем в офис, и я тебе все по-
кажу. Правда, говорить сейчас я не могу.
Но хочу посоветовать тебе покупать столько
акций Sugar, сколько сможешь.
Он врал и смотрел Томсону прямо в глаза.
— Хайуард, ты уверен? Ты точно не оши-
баешься?
Конечно, Томпсон хотел получить комис-
сию в 100 долларов. Но сомнения не остав-
ляли его.
— Да нет же, черт возьми! Я сам купил
намного больше. Все в порядке. Давай, Джо.
И Джо дал. Он купил 5 ты сет акций, цена
которых выросла после этого до 119,5 дол-
ларов. Хайуард, еле избежавший провала
в разговоре с Хартли и Томпсоном, теперь
не стал просить ни друзей, ни врагов по-
купать сразу 5 тысяч акций. Вместо этого
Сэлли распределил заказ на покупку 10 ты-
сяч акций на небольшие доли по 500 штук.
Теперь брокеры брали его заказы, поскольку
те были не настолько велики, чтобы казать-
ся опасными. Акции выросли до 122,75 дол-
ларов. Некоторые владельцы «коротких» по-
зиций оказались напутаны. Хайуард все еще
мог выиграть и оказаться со щитом, а не на
щите.
Он начал поднимать цену. И даже стал по-
купать «наличные» акции, то есть те, которые
надо было оплачивались наличными на месте.
При этом Сэлли немедленно получал сертифи-
каты на акции, которые предположительно
должен был передать какому-то мифическому
инвестору-миллионеру. Вся «площадка» заго-
ворила о Хайуарде. Интерес к Sugar рос.
Но цена в 124 доллара казалась пределом,
за которым могли последовать только про-
дажи. Сэлли перестал покупать. Чтобы за-
платить за акции, требовалось более шести
с половиной миллионов! Однако если бы Сэл-
ли удалось распродать все по средней цене
в 122 доллара, он смог бы покрыть убытки,
накопленные по другим сделкам.
И Хайуард отдал приказ продать 10 ты-
сяч акций брокеру, который всегда был ему
хорошим другом. Это оказалось фатальной
ошибкой. Ранее Луис В. Вехслер уже продал
Сэлли 1000 акций за наличные по 122. Он до-
гадывался о том, что теперь должно произой-
ти. Почуяв неладное, брокер отменил приказ,
пошел в офис Хайуарда и потребовал чек.
Кассир постарался отделаться от него вежли-
выми извинениями. Теперь Вехслер был уве-
рен в реальном положении дел. Он вернулся
на биржу и начал продавать «в шорт» акции
Sugar со своего счета. Так он страховался от
возможного падения — сейчас он еще мог за-
работать вместо того, чтобы потерять.
Хайуарда ждал неминуемый крах. А Вехслер
был единственным, кто выиграл бы на этом.
И он решил не упускать такую возможность.
Между тем Сэлли продал 10 тысяч акций
через другого брокера. Цена упала до 121,75.
В этот момент 5 тысяч акций Вехслера опусти-
ли цену до 120,5. Кто-то подыграл ему, продав
еще один пакет акций. Обладатели «коротких»
позиций почти оправились от ужаса.
Приближался роковой час расплаты.
Тюрьма уже почти стала для Хайуарда ре-
альностью. Пан или пропал! Теперь Сэлли по-
надобилась бы целая гора долларов, чтобы
расплатиться за 28 тысяч акций Sugar, кото-
рые были у него на руках. Он провалился.
Хайуард поднял руки. В глубине души он
признал свое поражение. Напряжение вдруг
исчезло, волнение оставило его. Сэлли был
спокоен, цинично хладнокровен. На малень-
ком клочке бумаги, на котором брокеры запи-
сывают свои операции, графитовым каран-
дашом он нацарапал сообщение. Это была его
последняя официальная ложь. И она стоила
Хартли, Томпсону и прочим его друзьям, не
говоря уже о клиентах, многих тысяч долла-
ров. Он написал следующее:
«Ввиду отказа обслуживающего банка
увеличить кредит, компания Hayward & С°
вынуждена объявить о приостановке своей
деятельности».
— Мальчик! — крикнул он. И передал кло-
чок бумаги одному из посыльных мальчишек,
работавших на бирже. — Отдай это пред-
седателю.
Медленно, неторопливо и почти гордо Хай-
уард пошел прочь от Нью-Йоркской фондо-
вой биржи. Он вышел из нее в последний раз,
когда председатель ударил своим молотком, а
собравшаяся возле трибуны толпа услышала
объявление о крахе Сэлли Хайуарда, который
начинал как милый телефонный мальчик,
а закончил, как прожженный биржевой спе-
кулянт.
Теологический
советчик
На религиозность Силаса Шоу на Уолл-
стрит смотрели косо. Все думали, что его
глубокая вера, безусловно, была показной.
Однако при этом никто не мог сказать, с ка-
кой целью старик вводил всех в заблужде-
ние и в чем заключался его расчет. Бирже-
вые остряки выдвигали массу оригинальных
теорий. Некоторые из них даже наводили
на мысль о покаянии. Впрочем, коллеги-
брокеры, немногочисленные друзья и даже
жертвы его махинаций были стопроцентно
уверены в том, что каким-то неизвестным им
способом старик Шоу извлекал практическую
пользу из своего показного энтузиазма к цер-
ковным делам. Точно так же, как политики
прибегают к подобным высокоморальным
выкрутасам, чтобы «собрать немецкие голоса»
или «ублажить ирландский элемент»1.
Имеется в виду желание политиков привлечь
голоса избирателей, являющихся выходцами из
Германии и Ирландии. — Прим. науч. ред.
В один прекрасный для Шоу день, когда
после серии стычек он одержал окончатель-
ную победу над «медведями» в акциях South
Shore и в результате прибавил к своему бан-
ковскому счету почти полмиллиона долларов,
лучшие головы методистской епископальной
церкви были созваны на совещание. Было ли
совпадение этих событий во времени простой
случайностью — судить не нам. Так или иначе
церковь нуждалась в крупных пожертвовани-
ях, и Силас Шоу стал объектом богословского
красноречия. Он выслушал достаточно много
бесполезных и совершенно неуместных про-
поведей. Его юристы, в свою очередь, при-
бегли к своей казуистике. Прения не утихали,
речи лились рекой. Священники не сдава-
лись, юристы не уступали. Эти разговоры,
наверное, никогда бы не закончились, не
сделай Шоу широкого жеста. Как всегда бы-
вает в таких случаях, один чек быстро всех
успокоил.
На следующий день в газетах появилось
объявление. В нем говорилось о том, что мис-
тер Силас Шоу основал и профинансировал
Теологическую семинарию Шоу. Произвело
ли это впечатление на Уолл-стрит? Вовсе нет.
Даже после того, как старик пожертвовал
заработанную на поражении «медведей» при-
быль на благие дела, биржа скептически оста-
валась при своем мнении.
И все же Уолл-стрит ошибалась. В отно-
шении своих же лидеров она нередко оказы-
валась слепа. Силас Шоу действительно имел
слабость к церковным делам в своем испы-
танном биржевым информатором сердце.
По душе ему были не только силовые методы
Уолл-стрит. На самом деле он предпочитал,
чтобы о нем вспоминали, как об одном из
столпов церкви. В рабочие дни Шоу с удо-
вольствием внимал отрывистым сигналам ин-
форматора. Однако по воскресеньям наслаж-
дался другими звуками — успокаивающими
ритмами знакомых церковных гимнов. Так
что одни его знакомые могли высказываться
о нем крайне нелицеприятно, а другие — вос-
торженно. В последнем случае обычно имело
место какое-нибудь крупное пожертвование
в ответ на горячий призыв к благочестию,
в результате чего некий отдаленный регион
обретал множество маленьких церквей.
Среди священнослужителей щедрость Шоу
была притчей во языцех. Так что его пре-
подобие доктор Рамсделл, пастор методист-
ской епископальной церкви на «Энной»-стрит
и распорядитель имущества Теологической
семинарии Шоу, не стеснялся обращаться
к нему за помощью. Конечно, у этого служи-
теля церкви были на примете и другие дари-
тели — один или два банкира, известных на
Уолл-стрит, и несколько членов Нью-Йоркской
фондовой биржи. Однако его преподобию
казалось, что имя Силаса Шоу должно было
возглавлять список пожертвователей. Доктор
Рамсделл мечтал воздвигнуть протестантскую
капеллу в Оруро, что в Боливии, — в этой са-
мой нецивилизованной южноамериканской
республике.
Доброе утро, брат Шоу. Надеюсь, что
застал вас в добром здравии.
Не жалуюсь. Спасибо на добром сло-
ве, — ответил старый спекулянт. — Что же
привело вас в наш грешный район? Не иначе,
как миссионерская деятельность, а? Может,
желаете пробудить сердца этих на... наряд-
ных молодых «медведей»?
Да-да, — энергично произнес доктор
Рамсделл. — В некотором роде речь идет
именно о миссионерской деятельности.
И он поведал Силасу Шоу о своем плане
распространения светлых идей в Боливии
путем строительства единственной в Оруро
протестантской капеллы.
Да, этот регион остро нуждался в под-
держке. Здесь все было чрезвычайно мрач-
но — хуже, чем в самой мрачной части Аф-
рики. Преподобный доктор надеялся... нет,
он знал, что брат Шоу захочет содействовать
славному делу освобождения боливийских
братьев из оков невежества. Он был уверен,
что может на него рассчитывать. И его пре-
подобие протянул Шоу список пожертвова-
ний.
Но мой дорогой доктор Рамсделл, — пе-
ребил его благочестивый спекулянт, — я ни-
когда не подписываю списки пожертвований.
Если я даю, то даю. Но я не хочу, чтобы все
знали, сколько я дал.
Что ж, брат Шоу. Вам не нужно вписы-
вать свое имя. Я впишу вас просто как X. Y.
Z., — с пониманием улыбнулся его собесед-
ник.
— Нет, нет. Не вписывайте меня вообще.
Добрый доктор выглядел удивленным и пе-
чальным. Шоу даже рассмеялся.
Веселее, доктор. Я поступлю немного
иначе. Просто куплю для вас определенное
количество акций Erie. Да-да, сэр, — это луч-
шее, что я могу для вас сделать. Что вы на это
скажете? — И он торжествующе посмотрел на
святого отца.
Э-э... я не... Вы уверены, что это окажет-
ся... э-э... превосходной инвестицией? Видите
ли, я совсем ничего не знаю об Уолл-стрит.
Да я тоже не знаю. И поверьте: чем
старше становлюсь, тем меньше знаю.
Преподобный доктор отважился на любез-
ную, но все еще недоверчивую улыбку.
Ничего страшного, доктор. Я просто
сделаю это для вас. То есть для цветущих бо-
гемцев.
Э-э... боливийцев, брат Шоу.
Да-да, боливийцев. Их-то я и имел
в виду. Что ж, они имеют право обрести свои
души. Джон, — сказал он клерку, — купите
500 акций Erie по рынку.
Да, сэр, — отвечал Джон, исчезая в теле-
фонной будке.
Брат Шоу, я бесконечно вам благодарен.
Уверяю вас, вы поступаете правильно. Это
важное дело, и оно принесет свои плоды. Но
когда... э-э... когда я буду знать, станет ли
вложение прибыльным?
О, на этот счет не беспокойтесь. Я при-
ложу усилия к тому, чтобы фондовый рынок
сделал вклад в ваш миссионерский фонд.
Все, что от вас требуется, — это просматри-
вать финансовые страницы газет и вести
счет.
Боюсь, брат Шоу, — с сомнением в голо-
се произнес Рамсделл, — что в ведении счета
у меня могут возникнуть небольшие слож-
ности...
Вовсе нет. Вот, взгляните. — Шоу взял
газету и открыл на странице с биржевыми
таблицами. — Подвиньте свое кресло ближе,
доктор. Видите: вот Erie. Вчера при операци-
ях с 18 230 акциями Erie Railroad продава-
лись максимум за 64,75 и минимум за 63,25.
Последняя цена (то есть цена закрытия)
установилась на 64,5. Эти цифры всего лишь
означают количество долларов за акцию. Как
видите, они очень сильны. Есть ли отчет о тех
500 акциях Erie, Джон?
Да, сэр, — отвечал тот, — шестьдесят
пять и одна восьмая.
Как видите, доктор, акции по-прежнему
растут. Итак, ежедневно по таблице вы смо-
жете оценить, по какой цене они продаются.
Если они стоят больше, чем 65,125, — значит,
вы зарабатываете деньги. С каждым пунктом
подъема ваш фонд станет богаче на 500 дол-
ларов.
Но брат Шоу... А если они будут... кхе-
кхе... опускаться?
Стоит ли думать о таких вещах, доктор
Рамсделл? Все, что вам нужно помнить, —
это то, что я собираюсь заработать для вас
немного денег. А также то, что я заплатил за
каждую акцию 65,125.
Вы и вправду полагаете...
Ни о чем не беспокойтесь, дорогой док-
тор. Но вы, конечно, понимаете, что о таких
вещах лучше никому не говорить.
Конечно, конечно. Я понимаю, — под-
твердил святой отец, хотя совсем не понимал.
Что-то еще, доктор?
Ну что вы... Огромное вам спасибо, брат
Шоу. Я... искренне надеюсь, что мои, то есть
ваши — а лучше сказать наши — инвестиции
принесут лишь благо нашему Боливийскому
миссионерскому фонду. Еще раз благодарю
вас.
— Забудьте об этом, доктор. И не волнуй-
тесь. Все будет хорошо. Я подтвержу это че-
рез неделю или две. Всего доброго.
Выйдя от Шоу, преподобный доктор на-
правился в офис одного из своих прихожан —
Уолтера X. Кренстона, биржевого брокера.
Мистер Кренстон пребывал в кризисе. Он
оплакивал ужасную ситуацию, сложившуюся
в его бизнесе. И размышлял о том, как по-
влиять на своих робких клиентов, чтобы за-
ставить их «торговать». Только в этом случае
комиссии нашли бы дорогу в его офис. В эту
тяжелую годину к нему и явился святой про-
ситель.
«Черт бы его побрал... Зачем, интересно,
пожаловал? Все бы этим святошам беспоко-
ить занятых людей», — мелькнуло в его голо-
ве. Однако вслух он произнес:
Проведите его, Уильям.
Доброе утро, брат Кренстон.
Здравствуйте, доктор Рамсделл. Чем
обязан? Вы так неожиданно порадовали меня
своим визитом...
Як вам по поводу нашего миссионер-
ского фонда. Дело это безотлагательное. Как
вы, наверное, слышали, мы хотим постро-
ить капеллу в Боливии. Этот регион взыскует
просвещения, брат Кренстон, не менее чем
Китай. Могу вас в этом заверить. Причем он
намного ближе к нашему дому...
Доктор, в самом деле я... — начал было
Кренстон.
Я хотел бы получить ваш ценный ав-
тограф во главе списка пожертвований, —
произнес священник глубоким и проникно-
венным голосом, в котором в то же время
слышались лукавые интонации. — Не отка-
жите мне.
Почему бы вам не обратиться к более
известным персонам? — потупившись, пред-
ложил Кренстон.
По правде говоря, брат Кренстон, я уже
обращался к Силасу Шоу. — И он поспешно
добавил: — Но для меня вы — не менее зна-
чимая личность.
И что сказал старый мош... старик?
Увы, он сказал, что никогда не подпи-
сывает списки пожертвований.
— О да... э-э... он кое-что для меня сде-
лал, — отвечал доктор уклончиво.
Глаза Кренстона загорелись.
И что же это было? — поинтересовался
он.
Ну-у, — промямлил священник, пребы-
вая в сомнениях, — он сказал, что все у нас
будет хорошо. Это его слова, брат Кренстон.
Да? — На лице Кренстона все еще не
было написано, что он встал на путь просве-
щения Боливии.
Да. Он... э-э... сказал мне, что мы
заставим фондовую биржу сделать вклад
в фонд.
Правда?! — проявил живой интерес его
собеседник.
Именно так. Полагаю, раз уж вы в одном
бизнесе, не будет вреда, если я скажу вам, что
он купил для меня акции. Пятьсот акций. Как
вы думаете, брат Кренстон, это много? Види-
те ли, фонд очень дорог моему сердцу...
Все зависит, — беспечно ответил Крен-
стон, — от того, какие акции он купил для
вас.
Это были акции Erie Railroad.
А кроме того, доктор Рамсделл, важно,
по какой цене вы купили акции. — Это было
сказано с видом полного безразличия.
Заплатил, конечно, брат Шоу. А цена
была 65,125.
Ага! — проговорил Кренстон. — Иными
словами, старик Шоу настроен относительно
Erie «по-бычьи», так ведь?
Не совсем понимаю, что вы имеете
в виду. Он лишь сказал, что мне следует каж-
дый день читать газету и смотреть, насколько
цена ушла вверх от границы в 65,125.
Я искренне надеюсь, что так оно и бу-
дет, доктор. Устроит ли вас 100 долларов?
Очень хорошо, я выпишу чек. Вот он. А сей-
час, доктор, вы меня извините?.. Мы действи-
тельно очень заняты. Всего доброго, доктор
Рамсделл. Заходите снова, как только будете
рядом.
И он практически вытолкал доброго чело-
века за дверь.
Но раньше, чем потертая дверь захлопну-
лась перед носом преподобного доктора Рам-
сделла, Кренстон уже бежал к телефону. Он
сделал заказ на покупку тысячи акций Erie
по как можно более выгодной цене. Прежде
чем оповестить своих друзей, он еще раз удо-
стоверился в позиции Erie на рынке. Теперь,
когда он совершил покупку, можно было
и предупредить остальных.
Кренстон бросился в комнату для клиентов
и закричал:
— Эй, там! Все покупайте Erie! Силас Шоу
взялся за них, словно дьявол. Он ведет себя
как «бык». Я получил эти новости из первых
рук. Я подозревал, что старый мошенник со-
бирает их. Теперь мои подозрения подтверди-
лись! Они вырастут на десять пунктов, если
вы купите их сейчас.
Фирма Cranston & Melville выкупила все —
для себя и своих клиентов. Ей досталось
6200 акций Erie. Больше, чем кто-либо, она
сделала для того, чтобы цены достигли уровня
66,5.
Всю неделю преподобный доктор был за-
нят сбором пожертвований для Боливийско-
го миссионерского фонда. Он был доброй
душой и энтузиастом, когда дело касалось
конкретного списка пожертвований. Он рас-
сказал своим прихожанам, что брат Кренстон
дал ему 100 долларов, а брат Бейкер, другой
человек с Уолл-стрит, — 250. «А брат Шоу
пообещал, — разглагольствовал его преподо-
бие с веселой улыбкой, будто подчеркивая ее
несоответствие сказанному, — что заставит
биржу сделать вклад в наш фонд! Брат Шоу
купил акции и уверил меня в своей непере-
даваемой манере, что все будет хорошо через
неделю или две».
Все, кому он рассказывал об этом, сгорали
от любопытства. Всех мучил один вопрос —
что за акции это были? Одни спрашивали об
этом прямо, другие — завуалированно, испод-
тишка. Поскольку он уже рассказал об этом
многим, было бы несправедливо скрывать это
от остальных. Так что он спокойно оповестил
всех о назывании акций. «Это не повредит
брату Шоу», — предполагал он. И предполагал
правильно. К тому же это было так просто
и приятно — дать хороший совет хорошим
людям. Он чувствовал по отношению к Уолл-
стрит даже некоторую признательность.
И Боливийский миссионерский фонд пре-
взошел самые оптимистичные ожидания это-
го доброго человека.
Но случилась странная, очень странная
вещь. Согласно финансовым сводкам газет,
сначала акции Erie колебались в пределах от
65 до 67. Но в следующий вторник, к глубо-
кому удивлению преподобного отца, табли-
ца котировок показала: «Максимум 65,75,
минимум 62,5, закрытие 62,625». В среду
таблица сообщила: «Максимум 62,5, мини-
мум 58, закрытие 58». В четверг забрезжил
лучик надежды: акции продавались по мак-
симуму в 60 и закрылись на отметке 59,5.
Но в пятницу случился ужасный спад. Erie
достигли уровня в 54,125. Это было на 11,125
ниже, чем та цена, по которой акции доста-
лись Боливийскому миссионерскому фонду.
А в субботу они упали до 50, закрывшись на
отметке 51,25.
В то воскресенье преподобный доктор
Генри В. Рамсделл проповедовал перед свои-
ми опечаленными прихожанами в Готэме.
Куда бы ни устремлял он свой пристальный
взор, везде он натыкался на укоризненные
взгляды. Отовсюду на него смотрели глаза,
полные горечи, злобы или печали. Исключе-
ние составлял мистер Силас Шоу. Как всегда
в воскресенье, он пришел послушать про-
поведь своего друга доктора Рамсделла. На
протяжении всей долгой церемонии его глаза
по-доброму следили за пастором. Он выглядел
так, подумал святой отец, будто был абсо-
лютно удовлетворен. Не забыл ли он своего
обещания — обещания, от которого зависела
ситуация в дикой Боливии?
Мужчины встретились после службы. Док-
тор Рамсделл держался скованно, мистер
Шоу — вежливо.
— Доброе утро, доктор, — произнес седею-
щий биржевой оператор. — Вот уже несколь-
ко дней я ношу в кармане маленький клочок
бумаги, надеясь вас встретить.
И он вручил священнику чек на 5 тысяч
долларов.
Как?! Разве акции... э-э... не упали?
Ну, конечно.
Тогда как получилось, что...
— О, все в порядке. Вышло так, как я ожи-
дал. Вот почему вы и получили чек.
— Но... разве вы не купили для меня
500 акций?
— Да, но когда вы ушли, я продал 10 тысяч
акций по цене от 65 до 67. Ваши прихожане,
доктор, развили вокруг акций Erie кипучую
деятельность. — Он не смог удержаться от
смеха. — Именно им я и продал акции!
Но, кажется, вы сказали мне, что акции
пойдут вверх?!
Вовсе нет. Я никогда этого не говорил.
Я просто сказал, что все у нас получится.
И, думаю, получилось.
Он довольно рассмеялся.
Все правильно, доктор. Просвещение
коснется ваших боливийцев, можете не со-
мневаться.
Но... — лицо доктора стало красным, —
я не знаю, могу ли я принять чек...
Меня вы не ограбите, — довольно заве-
рил его старый биржевой оператор, — я не-
плохо преуспел. Уверяю вас, совсем неплохо,
спасибо вам.
Я имею в виду, — все еще переживал
священник, — будет ли это правильным...
Шоу нахмурился.
— Положите чек себе в карман, — реши-
тельно сказал он, — вы его заработали.
КОНЕЦ
?