Версия для печати.
Опубликовано на сайте Портал-Credo.Ru
17-09-2003 17:31

C. Бурьянов. Системная коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями. Подходы к определению понятия, форм и основных характеристик (окончание)[религиоведение] 

Начало - здесь...

Системная коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями имеет значительные деструктивные последствия для Российской Федерации и мирового сообщества в целом, поскольку представляет угрозу демократическим механизмам осуществления власти. Ее многогранное деструктивное влияние оказывается как непосредственно, так и опосредованно - через подавление свободы мировоззренческого выбора и других принципов, составляющих основу конституционного строя.
Последствия коррупции в настоящее время проявляются во всех сферах деятельности государства, что практически сводит на нет усилия, направленные на построение правового государства и формирование гражданского общества, создание конкурентоспособной экономики, благоприятного инвестиционного климата, а также идет вразрез со стремлением России занять достойное место в мировом сообществе.
В результате влияния системной коррупции в области отношений государства и религиозных объединений в современной России принцип светскости и другие конституционные принципы - свободы совести (ст. 28), равенства религиозных объединений перед законом (ст.14), равенства прав и свобод гражданина независимо от отношения к религии, убеждений (ст. 19), идеологического многообразия (ст.13) и др. (а они имеют смысл и работают только во взаимной связи), - эти принципы стали жертвой на алтаре сакрализации власти, в том числе в форме клерикализации органов власти и государственного управления.
Клерикализация "особо уважаемыми" конфессиями (в основном это касается Русской православной церкви Московского патриархата, а в ряде субъектов федерации - мусульманских организаций) органов власти, школы, культуры, армии носит массовый характер. Информация, использованная автором, содержится в "Белой книге", выпущенной в 1997 г. Общественным комитетом защиты свободы совести, в Докладе "О нарушениях прав человека в сфере свободы совести в Российской Федерации", подготовленном Региональной общественной организацией содействия утверждению в обществе свободы совести в конце 1998 г., в материалах периодической печати и сети "Интернет".
С середины 90-х годов преподавание конфессионально ориентированных дисциплин введено в некоторых государственных учебных заведениях, что противоречит Конституции РФ и Федеральному закону "Об образовании", предусматривающим светский характер учебного процесса в государственных образовательных структурах.
10 - 11 октября 2002 г. на федеральном уровне состоялась научно-практическая конференция "Взаимодействие государства и религиозных объединений в сфере образования", на которой власть фактически дала добро массовой клерикализации государственной системы образования. Ее организаторами выступили полномочные представители Президента Российской Федерации в Центральном, Приволжском и Южном федеральных округах, Министерство образования, Комитет по делам общественных объединений и религиозных организаций Государственной Думы, Межрелигиозный Совет России.
Приказом Министерства образования № 686 от 2 марта 2000 г. в государственный классификатор образовательных направлений и специальностей внесен стандарт по специальности "теология", разработанный при участии Свято-Тихоновского богословского института. Направление теологии было утверждено приказом заместителя министра образования еще в 1993 г. Следует особо отметить, что в России никогда ранее не было дисциплины с таким названием. В переводе с греческого "теология" - это и есть богословие. Очевидно, что это новое название ввели, чтобы скрыть от широкой общественности явно антиконституционный характер введения богословия в государственную систему вузовского образования. В то же время введение стандарта "теология" только для конфессиональных учебных заведений позволило бы поднять в них уровень образования, который, по утверждению самих богословов, оставляет желать лучшего.
Без каких-либо стандартов в государственных вузах некоторых регионов (например, в Алтайском крае, Омской, Тверской, Ивановской областях) много лет действуют кафедры и факультеты богословия на основе местных епархий РПЦ. Первым стал Омский университет, в котором еще летом 1994 г. на специальность "теология" было набрано 25 человек. Несмотря на то что в вышеупомянутом стандарте лукаво говорится о светском характере подготовки специалистов теологии, она носит ярко выраженный конфессиональный характер: теологии вообще не бывает. А без конфессионального выбора студента процесс обучения теологии просто не имеет смысла. Очевидно, что стандарт "теология" должен иметь отношение только к конфессиональному образованию.
Как гласит текст стандарта, "предметом теологии являются накопленные в течение длительного исторического срока религиозный опыт, памятники религиозной культуры, а также интеллектуальное и духовное богатство". Специалисты-теологи должны будут осуществлять свою профессиональную деятельность в государственных и муниципальных образовательных учреждениях как преподаватели, в воспитательной работе с детьми и молодежью и в группах социальной адаптации и реабилитации, в составе экспертных комиссий и в качестве независимых экспертов.
Удивительно, но факт - под светским характером чиновники Минобразования полагают отсутствие культовых обрядов в процессе обучения и то, что "образование специалистов теологии не преследует цели подготовки священнослужителей", и говорят о "светском религиозном образовании" (!), подразумевая "изучение религии и религиозной культуры в образовательных учреждениях разных типов".
С юридической точки зрения максимально корректным является определение светского характера как мировоззренчески нейтрального, равноудаленного, безоценочного, то есть не отдающего предпочтения вообще никакому мировоззрению: религиозному, атеистическому, иному. В данном контексте следует отметить, что исторически сложившееся разделение мировоззрений на религиозное и антирелигиозное и, соответственно, людей, их разделяющих, на верующих и неверующих, в принципе не корректно при применении в современной правовой системе.
Подготовку теологов в государственных вузах предполагается проводить за государственный счет. Они нужны для преподавания конфессионально ориентированных предметов в государственной общеобразовательной школе, также за счет государства. Налицо вопиющая подмена. Законодательно закрепленное право каждого на религиозное образование подменяется некой антиконституционной обязанностью государства финансировать конфессиональное образование для избранных религиозных организаций, и к тому же в рамках государственной системы.
Указанные тенденции ведут к тому, что "нетрадиционно" верующих не только ограничат в правах на религиозное образование, но и вместе с остальными инакомыслящими налогоплательщиками фактически заставят оплачивать конфессиональное образование, а фактически в конечном итоге - сакрализацию власти. Нечто подобное было до 1917 г., но уроки истории, похоже, на пользу не пошли и Россия опять наступает на старые конфессиональные грабли.
Анализ российской истории конца ХIX - начала ХХ веков позволяет говорить об упадке религиозного образования в общеобразовательной школе, обусловленном во многом его обязательностью. А в российских университетах никогда не было богословских факультетов, т. е. в структуру высшей школы богословское образование вообще никогда не входило. Очевидно, что навязывание конфессионального образования государственной школе не станет благом ни для церкви, ни для общества.
Клерикализации армии в значительной мере способствовало подписание в 1994 году Совместного заявления о сотрудничестве Российских Вооруженных Сил и Русской Православной Церкви. [1]В условиях военной дисциплины строятся храмы, проводятся религиозные церемонии в воинских частях (освящение знамен, ракет, подводных лодок и т. д.), что противоречит Конституции РФ и Федеральному закону "О статусе военнослужащих", запрещающему организованную религиозную деятельность в воинских частях. [2]
30 августа 1996 г. министр внутренних дел А. Куликов и патриарх РПЦ Алексий II подписали Соглашение о сотрудничестве МВД и РПЦ. В нем есть такие слова: "Появилась настоятельная необходимость в защите граждан от духовной агрессии". Такого вида правонарушения нет ни в Конституции, ни в Уголовном кодексе. Значит, речь идет о законной деятельности граждан, которых от "духовной агрессии" должны защищать общество, милиция. Таковыми, по логике документа, оказываются все "неправославные", поскольку в нем далее говорится: "История свидетельствует, что Россия всегда была страной великой культуры и высокой духовности, в которой православие являлось духовной основой уникального Российского многонационального государства. Возвращение российских граждан к исконным духовным ценностям нашло понимание и поддержку в органах внутренних дел".
Договор о сотрудничестве с РПЦ подписали также Федеральная Погранслужба, Федеральное агентство правительственной связи и информации (ФАПСИ), Федеральная Служба Безопасности, Минатом РФ, Министерство здравоохранения, Министерство культуры и многие др.
Конфессиональные предпочтения власти, в том числе и в форме клерикализации государственных структур, сводят на нет конституционный принцип светскости государства и ряд других взаимозависимых с ним принципов, составляющих основу конституционного строя.
Сакрализация в виде возведения властных групп в ранг "священных", путем вовлечения в сферу религиозного (или идеологического) санкционирования общественного, группового и индивидуального сознания является традиционной исторической особенностью России. Властные группы всегда устанавливали свои критерии "равенства", основываясь на "полезности" конфессий для удержания власти. Не является исключением и нынешняя российская власть. Разница заключается лишь в том, что сегодня эти явления противоречат Конституции РФ и должны квалифицироваться как коррупционные.

Особого внимания заслуживает исследование деструктивного влияния коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями на реализацию конституционных принципов, составляющих основу конституционного строя России, и особенно свободы совести (юридического измерения свободы мировоззренческого выбора, системообразующего права в системе прав человека). Указанное влияние затрагивает все уровни, связанные с реализацией свободы совести: науку и образование, законотворчество, правоприменение. В свою очередь, уровень науки и образования является в значительной мере определяющим для законотворчества, а тот - для правоприменения. Научная неразработанность данной проблематики является одной из главных причин системной коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями, а последняя, в свою очередь, оказывает деструктивное влияние на развитие науки в данной области.
Если судить по уровню научных форумов, есть все основания говорить о ее деградации. Среди самых грандиозных за прошедший период можно назвать Международную конференцию Международной ассоциации религиозной свободы (МАРС) 19 - 20 июня 2001 г., Научно-практический семинар Института религии и права (ИРП) "10 лет на пути свободы совести" 15 ноября 2001 г. Особенностью указанных мероприятий является стремление свести тему свободы совести исключительно к правоприменительным вопросам деятельности религиозных организаций. В основе указанных мероприятий лежит тезис, определяющий в качестве причины нарушений свободы совести в России некомпетентность региональных чиновников. Поэтому вся борьба с нарушениями ограничивается их просвещением и вообще уровнем правоприменения - судебной защитой.
Апогеем "цеховой" борьбы за свободу совести стала Международная научно-практическая конференция "Религия, политика и права человека", состоявшаяся 18 - 20 марта 2002 г., при совместной организации Российской академии государственной службы (РАГС) при Президенте РФ, Центра по изучению религии и права университета им. Бригама Янга, Института "Открытое общество", Славянского правового центра (СПЦ), Международной академии свободы религий и вероисповеданий и др. Конференция избегала самых острых концептуальных проблем, связанных с антиконституционными тенденциями трансформации законодательства о свободе совести, использованием религии в политических целях и др. Более того, подвергались цензуре критические выступления и публикации, была сделана попытка создания информационного вакуума, замалчивания научных оппонентов и даже прямого административного произвола, которые проявились в действиях сотрудников ИРП, кафедры религиоведения РАГС при Президенте РФ. Речь идет о действиях в отношении инициаторов создания Института свободы совести, которые публично выступили с критикой концепций государственно-церковных отношений, а затем и идеи введения термина "традиционные религиозные организации".[3]
16 января 2002 г. инициаторы создания Института свободы совести выступили соорганизаторами "круглого стола": "Свобода вероисповедания, государственно-конфессиональные отношения и протестантизм в России", который был проведен совместно с Объединением исследователей религии, Военно-христианским Союзом России, Советом христианских евангельских церквей в России и др. Главной идеей "круглого стола" была открытая дискуссия о перспективах введения в правовое поле России критериев и термина "традиционные религиозные организации".[4] Показательно то, что ни авторы проектов концепций государственно-конфессиональных отношений, провозгласившие идею введения "традиционности", ни их "поддержанты" оказались не готовы в открытой дискуссии отстоять свою позицию и пытались сорвать проведение "круглого стола". Затем, когда ситуация и результаты были обнародованы в научной печати и сборнике Института свободы совести "Свобода вероисповедания, государственно-конфессиональные отношения и протестантизм в России", заместитель директора Института религии и права по науке (?!) пытался предотвратить раздачу материалов на Международной научно-практической конференции "Религия, политика и права человека".[5] По злой иронии, события развивались на глазах у руководителей программы "Право" Института "Открытое общество" и Центра по изучению религии и права университета им. Бригама Янга, которые "ничего не заметили".
Описанные события являются лишь наглядной иллюстрацией общей ситуации, когда любые попытки конструктивной дискуссии в обществе об антиконституционных тенденциях в области отношений государства с религиозными объединениями блокируются и замалчиваются как "официальной" наукой, так и негосударственными структурами, обслуживающими корпоративные интересы.
Недобрые традиции замалчивания оппонентов продолжаются. 4 июня 2003 г. в РАГСе при Президенте РФ состоялась научно-практическая конференция "Социальное служение религиозных организаций в пенитенциарной системе России: проблемы и перспективы развития". Объявленная в программе "открытая трибуна" оказалась закрытой: никому выступить не дали. Наводит на грустные размышления то, что цензором выступил начальник Отдела по религиозным вопросам и культурным правам Аппарата Уполномоченного по правам человека РФ.
Фактически в теме свободы совести и отношений государства с религиозными объединениями доминируют официальные государственные религиоведы и адвокаты.[6] Первые, выполняя госзаказ власти, занимаются обоснованием самодовлеющих государственно-конфессиональных отношений. Вторые, занимаясь судебной защитой "солидных" религиозных объединений, возводят в абсолют правоприменительную практику. Ни первые, ни вторые не заинтересованы в продвижении даже идеалов религиозной свободы для всех религиозных объединений, не говоря уже о свободе совести для каждого.
В указанном контексте показательна поддержка вышеупомянутого проекта "Концепции государственной политики в сфере отношений с религиозными объединениями в Российской Федерации",[7] предполагающего введение в правовое поле России заведомо неправового понятия "традиционная религиозная организация", с наделением последних значительными экономическими льготами за счет налогоплательщиков.
На международном уровне большинство структур, функционирующих в данной сфере, являются конфессионально ориентированными. Это соответствующие центры при конфессиональных учебных заведениях, или финансируемые конфессиями, или ассоциации конфессий. Естественно, эти структуры направлены на реализацию своих корпоративных интересов, а не религиозной свободы для всех религиозных организаций, и тем более не свободы совести для каждого. Поэтому их влияние и научная разработанность ограничивается областью правоприменения. По принципиальным вопросам законодательного уровня упомянутые структуры, очевидно, не хотят ссориться с властью, и, в общем, не их дело воевать в правовом поле. Тем не менее упомянутые структуры позиционируют себя научными, правозащитными и фактически имеют значительное влияние на национальном и международном уровнях. В реальности они, будучи ориентированы на конфессиональные доктрины, в настоящее время не готовы к конструктивным подходам в области свободы совести и свободы вероисповеданий.
Так, 26 - 27 ноября 2002 года в Москве прошла юбилейная конференция "Свобода совести - важное условие гражданского мира и межконфессионального согласия", приуроченная к 10-летию Российского отделения Международной ассоциации религиозной свободы (МАРС).[8]
Характерно, что принятие итогового документа прошло без обсуждения, в связи с чем в нем так и не нашли адекватного отражения значительное ухудшение ситуации с религиозной свободой и усиление антиконституционных тенденций в области свободы совести в России (особенно в связи с идеей "специального" юридического выделения "традиционных религиозных организаций" с наделением их льготами и привилегиями в обмен на политическую поддержку власти), отмеченные некоторыми участниками.
В заявлении, распространенном Институтом свободы совести в связи с результатами конференции, говорится, что МАРС ориентирован на решение корпоративных интересов, даже в ущерб свободе совести каждого человека и общества в целом, и вообще не способен иметь и выражать принципиальную позицию в связи с вышеупомянутыми антиконституционными тенденциями.
19 января 2003 г. Президент Евразийского отделения Международной ассоциации религиозной свободы (ЕО МАРС) встретился с членами Американской комиссии по международной религиозной свободе,[9] посетившей Россию с 17 по 25 января 2003 г. Члены делегации проявили интерес к соблюдению ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" 1997 года. Президент ЕО МАРС с оптимизмом сообщил членам комиссии, что статьи Закона, которые раньше вызывали неприятие многих верующих, получили корректную интерпретацию в четырех постановлениях Конституционного суда РФ. "Попытки провести массовую чистку религиозных объединений провалились, - сообщил Анатолий Красиков. - До принятия закона в России было 16 тысяч религиозных объединений, а в 2002 году их насчитывалось 20 тысяч".[10] Характерно, что наибольший прирост, несмотря на репрессивное законодательство, продемонстрировали протестантские организации, составляющие ядро ЕО МАРС.
"Общероссийской сенсацией стал выход протестантов на второе место в масштабах всей страны. Обойдя всех на Дальнем Востоке, они следуют за РПЦ в четырех из семи Федеральных округах и уступают исламу лишь в двух: Приволжском и Южном, - то есть в зонах исторического расселения мусульман. Как известно, до последнего времени второе место среди религий россиян прочно удерживал ислам. Внутри протестантского мира наибольшего успеха, как следует из обобщенных статистических данных Министерства юстиции по религиозным объединениям, добились христиане веры евангельской - пятидесятники (1355 зарегистрированных объединений). За ними следуют баптисты (976 объединений), евангельские христиане (612 объединений), адвентисты седьмого дня (611 объединений) и большое число других самостоятельных организаций".[11]
Впрочем, некоторые протестантские лидеры не скрывают, что сегодня для них наступили "золотые" времена. Действительно, репрессивные нормы ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" (например, 15-летний "испытательный срок" для новичков в религиозном поле России) "загоняют" самостоятельные религиозные организации под "зонтик" крупных союзов. "Для многих религиозных организаций единственный способ государственного признания - вхождение в централизованную организацию с вытекающими отсюда взаимными обязательствами и зависимостью: политической, юридической, финансовой и т. д.".[12] По словам чиновника из Хакасии, в его регионе Российский Объединенный Союз христиан веры евангельской (С.В. Ряховского) даже взял под "зонтик" мормонов. Очевидно, на взаимовыгодных условиях.
Таким образом, еще одним последствием системной коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями явилось усиление неравенства и, вследствие этого, снижение роли религиозных организаций как институтов гражданского общества. О каком равенстве может идти речь, когда государство законодательно и практически формирует "дифференцированные" (в зависимости от полезности) условия существования для одних религиозных объединений и преследует других? В качестве примера, наглядно характеризующего реалии российской правоприменительной практики, можно привести процесс против московской религиозной общины "Свидетели Иеговы", продолжающийся уже почти пять лет.
Отдельного рассмотрения заслуживает принципиальный вопрос о влиянии системной коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями на религиоведческую науку и об использовании религиоведческих познаний в юриспруденции. Дело в том, что в Российской Федерации наметились тревожные тенденции привлечения властью религиоведов для решения вопросов идеологического характера, что позволяет говорить о формировании некоего политического религиоведения. Наглядным примером является реализация "госзаказа" по "научному" обоснованию терминов "религиозный экстремизм" и "духовная безопасность".
20 декабря 2003 г. в рамках научно-практического семинара "Северная столица - перекресток духовных традиций" прозвучало заявление о работе кафедры религиоведения Российской академии государственной службы (РАГС) при Президенте РФ над новым проектом концепции государственно-конфессиональных отношений с уклоном борьбы с "религиозным экстремизмом". [13]
Курс кафедры на борьбу с "религиозным экстремизмом" был подтвержден и научно легитимизирован в рамках международной конференции "Религия и национальные отношения в России: история, современность, перспективы развития", состоявшейся в РАГСе 28 февраля - 1 марта 2003 г. и организованной Институтом российской истории РАН, Институтом востоковедения РАН, Институтом этнологии и антропологии РАН, Институтом религии и права, Институтом религии и общественной политики (Вашингтон, Брюссель), Университетом имени Бригама Янга (Прово, Юта), Международной академией по свободе религии и вероисповеданий (Вашингтон).
В частности, в тексте итогового документа, который на конференции не принимался и до сведения участников не доводился,[14] говорится о необходимости "координировать сотрудничество между государственными органами, международными и национальными организациями, включая религиозные объединения, в деле противодействия религиозному экстремизму в любых его проявлениях". Кроме того, несмотря на заявления большинства экспертов о принципиальной некорректности термина "религиозный экстремизм", в указанном документе "было признано необходимым осуществить научную разработку понятия "религиозный экстремизм" с учетом национальных законодательных актов, международно-правовых норм и политической практики в разных государствах".
Очевидно, что любые дискуссии о необходимости разработки понятия "религиозный экстремизм" находятся вне правового поля. В то же время, если вышеупомянутая концепция государственно-конфессиональных отношений будет создана и принята, она составит основу научного обоснования политики государства в данной сфере и, возможно, сформирует базу для изменения законодательства о свободе совести.[15]
Следует особо отметить, что термин "экстремизм" признается многими экспертами очень широким и юридически некорректным.[16] Поскольку правовое определение религии отсутствует, применение "безразмерного" термина "религиозный экстремизм" несет угрозы правам человека и основам конституционного строя.
В то же время само состояние религиоведения как науки можно охарактеризовать в лучшем случае как неопределенное. "Сейчас идут напряженные поиски философской парадигмы, способной объединить усилия представителей разных подходов к изучению религии и дать некую перспективу религиоведческим исследованиям… Еще одной чертой современного религиоведения является повышенное внимание к уточнению религиоведческой терминологии и упорядочению многочисленных определений религии… Очень многие понятия, образы, символы, ритуалы "мертвых" и "живых" религий не описываются при помощи сложившегося в современном религиоведении категориально-понятийного аппарата. Например, христианские понятия греха и спасения, которые широко используются в религиоведении, явно неприложимы к анализу восточных религий, ибо буддийские дуккха и нирвана неэквивалентны представлениям христианской сотериологии, а религиоведческое понятие "секуляризация" не работает в мире ислама или индуизма".[17]
В более узком смысле любое, в том числе религиоведческое, и особенно правовое, обсуждение религии сталкивается с серьезными терминологическими трудностями. По словам Э. Фромма, "понятие "религия" ассоциируется с некой системой, в центре которой находится бог и сверхъестественные силы. Поэтому становится сомнительным, могут ли религии без бога, такие, как буддизм, даосизм, конфуцианство, называться религиями. Такие светские системы, как современный авторитаризм, вообще не называют религиями, хотя психологически они заслуживают такого названия. У нас просто нет слова для обозначения религии как феномена, которое не было бы связано с каким-то специфическим типом религии и не несло бы на себе ее отпечатка".[18]
По словам академика Л.Н. Митрохина, "наука о религии находится на распутье, барахтаясь в двух противоположных потоках. С одной стороны, это слегка осовремененные теологические соображения, подкрепляемые ссылками на выдающихся мыслителей ранга Владимира Соловьева и Павла Флоренского. С другой - невольно или намеренно воспроизводятся расхожие штампы прежних времен. Даже серьезные авторы отождествляют "атеизм", который сформировался в мировой культуре как символ вольнодумия, свободомыслия, скептицизма, вольного человеческого духа, с большевистским, или "воинствующим", безбожием".[19]
Так как "религиоведение сегодня не представляет собой точной науки, характеризующейся единством и располагающей строгими и общепринятыми принципами, изобилует множеством школ, многие из которых трактуют одни и те же феномены диаметрально противоположным образом и не скрывают своей конфессиональной или идеологической ангажированности",[20] то применение в юриспруденции религиоведческих познаний, не говоря уже о теологических, несет в себе значительный коррупциогенный потенциал и изначально создает предпосылки для нарушения декларируемых принципов свободы совести. А соответствующие государственные структуры, выполняющие функции религиоведческой экспертизы, тяготеют к превращению или в рассадник коррупции, или в некий светский аналог "святой" инквизиции.
Как известно, Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" в п. 1 ст. 6 дает определение и признаки религиозного объединения, а ст. 12 определяет непризнание создаваемой организации в качестве религиозной как основание для отказа в государственной регистрации. Соответствующими идентификационными полномочиями наделены чиновники Минюста. Для определения религиозного характера объединений был создан также Экспертный совет для проведения государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации, Положение о деятельности которого утверждено приказом МЮ от 8 октября 1998 г. № 140. Большинство религиоведческих экспертиз приходится на экспертные советы при органах исполнительной власти в субъектах Федерации, которые образуются в соответствии с инструкцией Правительства РФ от 3 июня 1998 г.
Главный парадокс заключается в том, что единого правового, и даже религиоведческого (их более 200) определения религии не существует, а значит, эксперты фактически определяют внешние проявления "религиозности" объединений на предмет соответствия собственным представлениям о религии. Кроме того, как показывает анализ функционирования экспертных советов при органах исполнительной власти в субъектах Федерации, решающее влияние на конечный результат их работы оказывают принцип формирования и персональный состав. Например, "формирование экспертных органов в Костромской, Воронежской, Орловской и Липецкой областях осуществлялись по "идеологическому признаку". Судите сами, в двух из четырех изученных нами экспертных советах - в Воронеже и Костроме - в числе членов экспертных советов оказались штатные сотрудники епархий РПЦ и православные активисты из числа мирян, а в Воронеже членом экспертного совета является епархиальный эксперт-сектовед".[21]
Любопытно, что проблемы возникают у религиозных объединений, которые пытаются зарегистрировать свои уставы и получить статус юридического лица как общественные организации в обход репрессивного законодательства. Например, после того как Администрация Приморского края провела тринадцать заседаний экспертно-консультативного совета, на которых были рассмотрены уставы и деятельность пятнадцати религиозных организаций, из них десять не были рекомендованы для регистрации уставов в краевом Управлении юстиции, некоторые же попытались зарегистрироваться как общественные. Им было отказано, "намечена религиоведческая экспертиза с целью определения общественного или религиозного характера данных организаций".[22]
Напрашивается вывод, что само использование религиоведческих познаний в юриспруденции (не говоря уже о теологических) является фактором коррупции, а политизация и идеологизация религиоведения способствует его деградации.
В подобном контексте перспективы развития религиоведения связаны только с возрастанием плюрализма методологических подходов и дистанцированием не только от теологии, но и от политических заказов государства. Вышесказанное также относится к ряду наук, соприкасающихся с религиоведением, и в первую очередь к социологии религии. Применение социологического инструментария и социологических методов для изучения религии как социальной подсистемы, безусловно, оказалось эффективным и оправданным, чего нельзя сказать о применении результатов социологических исследований в юриспруденции. Данные социологических исследований, как правило, противоречивы, слишком велик разброс результатов, получаемых различными исследовательскими центрами.[23]
Коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями оказывает прямое или косвенное влияние на деятельность благотворительных фондов. С одной стороны, это проблема экспертов и руководства некоторых российских отделений, ориентированных на старые научные подходы или конфессиональные доктрины, с другой стороны, было отмечено коррупционное сращивание некоторых сотрудников фондов с организациями, обслуживающими корпоративные интересы. Впрочем, например, Дж. Сорос, наверное, не очень удивится, если узнает, что финансировал не религиозную свободу, а системную коррупцию. Коррупция - общая проблема, и, вероятно, она явилась одной из причин сворачивания деятельности "Открытого общества" в России. Результаты хорошо известны: несмотря на "успешно" реализуемые проекты, проведенные научные форумы и мероприятия "в защиту свободы совести и толерантности", углубляется системный кризис реализации свободы совести при отсутствии даже адекватной постановки проблемы.
Очевидно, сведение темы свободы совести к теме религии и права позволяет власти использовать религиозные конфессии для политических нужд (посредством системы самодовлеющих государственно-конфессиональных отношений) и лежит в основе кризиса свободы совести. Следовательно, системная коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями - символ (надгробие) свободы совести в современной России и мире.
Уровень законотворчества зависит от политических интересов различных групп, но всегда упирается в необходимость научного обоснования (т. е. уровень науки и образования). Неадекватная научная разработанность проблематики свободы совести и отношений государства с религиозными объединениями, в том числе и вследствие влияния коррупции, в значительной мере предопределяет формирование неадекватного, в том числе коррупциогенного, законодательства.
В 1997 г. кампания, инициированная "традиционными" религиями против "нетрадиционных" религий и активно поддержанная заинтересованными политическими группами, завершилась принятием закона о свободе совести, содержащего важные ограничительные нормы. [24]
Новый ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях", в отличие от ранее действовавшего Закона РСФСР "О свободе вероисповеданий" 1990 года, закрепил конфессиональные предпочтения государства (преамбула), существенным образом ужесточил порядок создания религиозных организаций (ст. 9 - 12), ограничил деятельность "нетрадиционных" и особенно иностранных религиозных организаций (ст. 13). Значительно расширены основания для принятия судебного решения о ликвидации религиозного объединения (ст. 14). Репрессивной новацией ФЗ является введение института запрещения деятельности религиозной организации (ст. 14).
В целом в законотворчестве сложилась ситуация, в результате которой законодательство, по логике направленное на реализацию прав и свобод человека в сфере свободы совести, превратилось в "специальное" религиозное, регламентирующее не столько деятельность религиозных институтов как юридических лиц (этому посвящено гражданское законодательство) и не столько пресекающее злоупотребления в этой сфере (этому посвящено уголовное законодательство), а фактически позволяющее контролировать и ограничивать свободу мировоззренческого выбора, использовать религию в политических целях.
Современный характер развития отношений России и религиозных объединений выявил наличие новых, противоречащих Конституции РФ попыток трансформации законодательства о свободе совести посредством введения в него понятия "традиционные религиозные организации", подразумевающего их "специальное" выделение и наделение "специальными" льготами. [25] Несмотря на многочисленные протесты ученых и общественности, заинтересованные стороны не прекращают попыток найти некие критерии и ввести термин "традиционная религиозная организация" в правовое поле России.
Кроме того, при одобрении и участии федеральной власти параллельно с формированием системы "специальных" государственных льгот и привилегий (в том числе прямое государственное финансирование в целом ряде областей, включая образование) для "традиционных религиозных организаций" готовится некая наукообразная база для репрессий в отношении "нетрадиционных".
В настоящее время в Государственной Думе имеется целый пакет соответствующих антиконституционных законопроектов, позволяющих говорить о наличии системы антиконституционного лоббизма, связанного с государственной политической коррупцией в области отношений государства и религиозных объединений.
Очевидно, для "продвижения" пакета противоречащих Конституции РФ изменений законодательства о свободе совести 24 декабря 2002 г. было объявлено о создании Общественно-депутатской Комиссии "В поддержку традиционных духовно-нравственных ценностей" (ОДК), а 18 марта 2003 г. в Государственной Думе состоялось ее учредительное заседание. В пресс-релизе, посвященном заседанию, в качестве главных целей деятельности Комиссии названы "возрождение традиций российской духовности, сохранение самобытности народов России, содействие миссии традиционных религий в стране". Далее говорится, что "Комиссия сформирована из представителей традиционных религий (Президиум Межрелигиозного Совета России) и представителей традиционных религиозных общественных объединений, чья деятельность укрепляет российскую духовность".
А в проекте итогового документа учредительного заседания от имени представителей православных христиан, мусульман, иудеев, буддистов высказывается "обеспокоенность бесконтрольностью электронных и печатных СМИ, открыто проповедующих безнравственность, культ насилия и жестокости".
Каким образом предполагается бороться за духовность, говорится в Положении об Общественно-депутатской Комиссия "В поддержку традиционных духовно-нравственных ценностей":
- организация парламентских слушаний по вопросам, относящихся к сфере деятельности ОДК;
- экспертиза и разработка законопроектов, ориентированных на поддержку традиционных духовно-нравственных ценностей, духовных устоев общества и государства;
- содействие прохождению в ГД соответствующих законопроектов, в том числе путем организации их общественной поддержки;
- продвижение проблематики традиционных духовно-нравственных ценностей, духовных устоев общества и государства в общественном сознании, инициация и организация публичных обсуждений, относящихся к соответствующей проблематике вопросов, взаимодействие в этих целях со СМИ;
- лоббирование (!) в органах исполнительной власти проблематики традиционных духовно-нравственных ценностей, духовных устоев общества и государства;
- вовлечение творческой интеллигенции в обсуждение проблематики традиционных духовно-нравственных ценностей, духовных устоев общества и государства;
- оказание консультативной методологической и методической помощи депутатам Государственной Думы и депутатам законодательных органов власти субъектов РФ по вопросам, относящимся к деятельности ОДК.
Очевидно, что ОДК является не чем иным, как "традиционно-религиозным" лобби, призванным "продвигать", с одной стороны, законодательное закрепление государственных вероисповедных предпочтений для "традиционных религий", с другой - ужесточение действующего законодательства по отношению к "нетрадиционным".
6 июня 2003 г. в Государственной Думе прошло расширенное заседание межфракционного депутатского объединения "В поддержку традиционных духовно-нравственных ценностей в России" (МДО), на котором избран совет. В рамках совета образован костяк лобби - межрелигиозная согласительная комиссия, куда вошли депутаты, представляющие четыре "традиционные" религии России. РПЦ МП представляет депутат С. Глазьев (КПРФ), мусульман - Г. Махачев ("Народный депутат"), иудеев - Г. Мирзоев ("Единство"), буддистов - Б. Семенов (ОВР).
Отвечая на вопрос корреспондента "Независимой газеты", С.Ю. Глазьев сказал: "Основная цель создания МДО и межрелигиозной комиссии заключается в том, чтобы встать на защиту морально-нравственных устоев нашего общества. Я убежден в том, что если мы эту задачу не решим, то все наши предложения по экономической программе, направленные на стимулирование роста производства и подъем благосостояния населения, упрутся в неразрешимые проблемы деморализации населения, деградации общества. Общество, у которого нет принципов, в котором идет война всех против всех, обречено на саморазложение и мучительную смерть. Для того чтобы Россия успешно развивалась, помимо чисто экономических факторов, необходимо сохранение наших традиционных нравственных устоев. И здесь наш главный союзник - традиционные религии, с которыми государство, по моему мнению, должно выстраивать отношения социального партнерства. Государство и традиционные религии имеют не только общее поле деятельности, но и несут в какой-то степени общую ответственность за нравственный климат в обществе". [26]
Иными словами, депутат-коммунист предлагает узаконить коррупцию в области отношений государства с религиозными объединениями и пустить дополнительные ресурсы на нужды избранных конфессий в обмен на политическую поддержку властных групп, а в конечном итоге на сакрализацию и абсолютизацию власти. Исторический опыт, в том числе кровавый опыт ХХ-го, просвещенного века, свидетельствует, что неограниченная власть характеризуется самой вопиющей безнравственностью и бездуховностью. Непонятно, почему депутат, озаботившись деградацией российского общества, ничего не говорит о деградации власти, погрязшей в коррупции, и о конфессиональной бюрократии, демонстрирующей неуклонное повышение благосостояния, в то время как паства буквально вымирает.
Комитет Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций, являющийся давним партнером МП РПЦ и возглавляемый В.И. Зоркальцевым, играет ключевую роль в законодательном оформлении антиконституционных процессов, а значит, и системной коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями. Это касается "протаскивания" ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" в 1997 г., сериала законопроектов, предполагающих законодательное закрепление льгот для "традиционных религиозных организаций", в 2001 - 2003 гг. В настоящее время комитет сосредоточил усилия на формировании и продвижении через ГД базы ограничений для "нетрадиционных" религий в форме обеспечения "духовной безопасности".
18 июня 2003 г. В.И. Зоркальцев в своем выступлении на семинаре-совещании председателей комитетов законодательных органов и руководителей подразделений исполнительных органов государственной власти субъектов РФ по делам общественных объединений и религиозных организаций "Проблемы развития законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях" признал, что "законотворческой деятельностью в основном занимается Русская Православная Церковь...", лукаво призвав все конфессии "к активному участию в этом чрезвычайно важном деле - создании правовой базы деятельности религиозных организаций". Очевидно, что в качестве экспертов совета при данном комитете допускаются только представители "определенных" конфессий, в основном МП РПЦ. Представители "нетрадиционных" религий, "неверующей" части общества, независимые эксперты не имеют никаких шансов на то, чтобы их позиция хотя бы стала предметом обсуждения в Комитете Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций. Все "дискуссии" проходят по заранее утвержденному сценарию, что вполне соответствует "законам" сложившейся коррупционной системы.
Коррупциогенность норм, возможность произвольного толкования законодательства в сфере свободы совести в соответствии с личными интересами и корпоративными идеологическими предпочтениями государственных чиновников во многом предопределяет многочисленные нарушения прав и свобод человека. Нетерпимость, ксенофобия, национализм, нарушения прав религиозных организаций стали в России обыденным явлением.
В правах ущемляются не только новые религиозные движения и маргинальные группы. Католики и протестанты также почти повсеместно подвергаются дискриминации. Например, Римско-католическая церковь многие годы добивается возвращения костелов. Баптисты, христиане веры евангельской, адвентисты постоянно наталкиваются на сопротивление, ходатайствуя о продаже или сдаче им в аренду земли и зданий.
Нередки случаи, когда с религиозными организациями расторгаются или не продлеваются договоры аренды помещений, в отношении их отменяются ранее принятые решения о предоставлении земельных участков под строительство культовых зданий. В ряде регионов и сотрудники милиции, и неформальные национал-патриотические группировки препятствуют проведению богослужений, применяют угрозы и насилие в отношении верующих. Власти на местах провоцируют пропагандистские "антисектантские" кампании. Возврат к карательной психиатрии, использование медицины для борьбы с инаковерием тоже стало реальностью.
Практически повсеместно в России имели место необоснованные отказы в перерегистрации, незаконные требования перерегистрации, притеснения иностранных миссионеров начиная от визовых ограничений и заканчивая их высылкой. Российские законодатели и государственные служащие оказались не в состоянии отличить культурную жизнь от культовой, непрестанно пытаясь создать цензурные комитеты и усиливая давление на средства массовой информации. Отмечены попытки введения цензуры средств массовой информации путем создания новых общественно-государственных структур с участием представителей Московской Патриархии и других "традиционных" религиозных организаций.
Политизированные религиозные организации демонстрируют единство в выступлениях по поводу культурных событий. В ряде выступлений церковных и общественных деятелей содержатся угрозы в адрес журналистов и сотрудников средств массовой информации.
Неправовой характер принципов и неоднозначность многих формулировок ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях", его региональных аналогов, а также их подзаконной базы во многом предопределили нарушения прав и свобод человека в сфере правоприменения этого Закона. Так или иначе, все факты связаны с системной коррупцией в области отношений государства с религиозными объединениями - с верхушечной или низовой ее составляющими.
Коррупция в сфере правоприменения законодательства о свободе совести предопределена коррупциогенностью его норм. На основании опросов представителей религиозных объединений, проведенных автором, есть основания предполагать массовый характер вышеупомянутого вида коррупции.
Показательна история религиозной организации "Московское отделение Армии Спасения", дошедшая до Конституционного Суда РФ.[27] "С гордостью говорят, что попранная было справедливость была восстановлена вмешательством Конституционного Суда. Но ведь суть дела, если верить сообщениям Армии Спасения в Интернете, заключается в том, что московский чиновник вымогал у них взятку за регистрацию, спасенцы дать ее отказались, за что и подверглись дискриминации...".[28]
Кроме рассмотрения жалобы "Армии Спасения", за истекший период Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" неоднократно был предметом рассмотрения в Конституционном Суде Российской Федерации.
В своих определениях и постановлениях Конституционный Суд РФ избежал признания неконституционными норм, фигурирующих в жалобах. Фактически он не препятствует религиозной дискриминации, но формально удовлетворяет конкретных заявителей. Выявленный Конституционным Судом "конституционно-правовой смысл" заменяет буквальное толкование ФЗ, не изменяя его антиконституционной сути. Более того, некоторые из вышеупомянутых решений Конституционного Суда на самом деле окончательно сводят на нет либеральные завоевания в сфере свободы совести, связанные с ее правовым регулированием. В частности, Постановлением КС РФ от 23 ноября 1999 года,[29] в отличие от закона, не подлежащим обжалованию и отмене, в российское правовое пространство введен ряд неправовых понятий "секта", "миссионерская деятельность", "прозелитизм", "вербовка".
На основании данного постановления "государство вправе предусмотреть определенные преграды, с тем чтобы не предоставлять статус религиозной организации автоматически, не допускать легализации сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности (в том числе в связи с проблемой прозелитизма), если она не совместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т. п.". [30]
В связи с вышеизложенным автор не соглашается с мнением подателя жалоб в КС А.В. Пчелинцева, который утверждает, что "Конституционный Суд РФ, пусть с некоторой осторожностью и дипломатичностью, уделил достаточно серьезное внимание вопросам реализации гражданами права на свободу совести и вероисповедания".[31] Своими решениями КС РФ фактически подтвердил принципы, лежащие в основе ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" и позволяющие властным группам контролировать религиозную сферу на предмет соответствия собственным о ней представлениям. Как говорится, и власть сыта, и конфессии пока целы.
Совершенно очевидно, что реальный механизм улучшения ситуации в области свободы совести путем обжалования и отмены отдельных положений ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" Конституционным Судом РФ или в результате иных юридических процедур отсутствует.
Есть все основания говорить о деструктивном влиянии системной коррупции на защиту свободы совести. Подмена свободы совести свободой вероисповеданий на уровне науки и законотворчества приводит к подмене защиты свободы совести борьбой за корпоративные интересы. Вольно или невольно государственные и негосударственные правозащитные структуры также оказываются "винтиками" этой борьбы, реально защищаются только права "солидных" религиозных объединений, до остальных вообще никому дела нет. Например, последователи учения Рерихов из Екатеринбурга М.Д. Шумова и М.В. Назарова с 2000 года подвергаются массированной и безнаказанной травле со стороны Миссионерского отдела Екатеринбургской епархии Русской Православной Церкви и СМИ. За защитой своих прав они неоднократно, но безуспешно обращались в различные инстанции, включая Уполномоченного по правам человека в Свердловской области и Уполномоченного по правам человека РФ. Заместитель Главы Администрации города по вопросам правопорядка В.В. Тунгусов только развел руками: "Ну, вы же историю знаете: Православная Церковь всегда была государством в государстве. Поэтому с ними никто ничего поделать не может". Ничего не дали также обращения в Московскую Хельсинкскую Группу, Славянский правовой центр. Более того, Уполномоченный по правам человека в Свердловской области Т.Г. Мерзлякова активно и последовательно поддерживает "антисектантские" акции Екатеринбургской Епархии. Выступая на Международной научно-практической конференции "Тоталитарные секты - угроза религиозного экстремизма",[32] она заявила: "Сегодня мы должны законодательно закрепить две позиции… Во-первых, определить отношение к собственным корням, традиционным православным истокам и культуре. А мы почему-то стесняемся этого. Ненужную шумиху подняли даже вокруг рекомендательного письма, разрешающего преподавание в школах на добровольной основе православной культуры. А ведь ничего страшного в этом нет! От нашего разброда и метаний теряет позиции не Православие, а государство…И второе. Нужно законодательно определить понятие сектантства, только тогда можно будет действенно противостоять ему. Пока же, прикрываясь свободой вероисповедания, правом на собственный выбор каждого человека в свободе совести, секты вырывают из наших рядов молодых, не определившихся в своей жизненной позиции людей".[33]
Уполномоченный по правам человека в РФ О.О. Миронов, к счастью, в "антисектантских" акциях и риторике замечен не был. Об эффективности защиты свободы совести Уполномоченным судите сами. 25 марта 1999 г. О.О. Миронов подписал Заключение о проверке соответствия Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" международно-правовым обязательствам Российской Федерации, по существу подвергающее названный Закон довольно жесткой критике. [34]
По словам начальника Отдела совершенствования законодательства аппарата Уполномоченного по правам человека в РФ, "Государственная Дума никак не отреагировала на эти рекомендации и необходимых изменений и дополнений в Законе сделано не было. Уполномоченный по правам человека в РФ намерен вновь внести в высший законодательный орган свое заключение и предложить конкретные коррективы в Законе".[35] К моменту написания статьи повторно свое заключение Уполномоченный не внес и, вероятно, никогда не внесет.
Более того, "Доклад о деятельности уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2000 году" не содержит даже упоминания о правах и свободах человека в сфере свободы совести.[36] А в "Докладе о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2001 году", наряду с мягкой критикой, отмечено: "Есть все основания утверждать, что в РФ созданы правовые и организационные условия для осуществления гражданами прав в области свободы совести и вероисповедания".[37]
В 2002 г. из 287 жалоб, поступивших в Отдел по религиозным вопросам и культурным правам Аппарата Уполномоченного по правам человека, удалось добиться положительного разрешения лишь по 18 жалобам.[38]
Правозащитное движение играет важную роль в защите и общественном контроле над соблюдением государством прав и свобод человека. Но, к сожалению, сегодня этот контроль поверхностно проявляет себя или вовсе отсутствует в сфере свободы совести. Например, 20 - 21 января 2001 г. в Москве состоялся Всероссийский чрезвычайный съезд в защиту прав человека, собравший представителей 250 неправительственных организаций из 64 регионов России. В Общей резолюции съезда говорится: "Ситуация с демократическими правами и свободами и правами человека в стране стала чрезвычайной: на наших глазах идет эрозия демократических основ Конституции, в последние месяцы можно говорить о ползучем конституционном перевороте. Ограничения и нарушения прав и свобод человека и гражданина в самых различных областях формируют отчетливую тенденцию к авторитаризму. Исторический опыт свидетельствует, что такого рода режимы ведут к массовым репрессиям и провоцируют широкомасштабные военные действия". [39]
В то же время антиконституционная государственная политика в сфере свободы совести как представляющая особую опасность правам и свободам человека и гражданина в РФ не получила должной оценки. Всероссийский чрезвычайный съезд в защиту прав человека принял резолюции и постановил сформировать постоянно действующие рабочие группы по многим направлениям, но не по свободе совести.
Практически не нашла своего адекватного отражения тема свободы совести и в рамках комплекса мероприятий, посвященных 25-летию Московской Хельсинкской группы. Проблема реализации прав и свобод в сфере свободы совести в документах конференции упоминается вскользь в виде ее отдельных аспектов.[40] Но даже отдельные аспекты крайне слабо освещены в докладах о программах мониторинга. Например, в региональном сборнике докладов о положении с правами человека в России за 1999 год имеется информация о положении с правами на свободу убеждений, совести и религии только в 29 регионах (общее число - 60), а из представленных 29 более или менее полная информация содержится только в 16 докладах. [41]
По мнению правозащитника А.О. Смирнова, "становится выгодным заниматься тем, что интересует Запад, но вовсе не так важно для России. Например, западные фонды вдруг объявляют о намерении помочь правам женщин, а не их детям, отправленным воевать в Чечню. И тут же возникают соответствующие организации, проекты, выстраивается очередь невесть откуда взявшихся поборников женских прав. Или приоритетными объявляются права ребенка. Святое дело, но опять же знаю случай, когда некто тут же сказал, что теперь надо заниматься правами детей. Правозащитная работа становится рынком подрядчиков, ищущих выгодные заказы".[42]
Показательна история правозащитной "борьбы за свободу совести" в форме борьбы с учебником "Основы православной культуры" и поддержки дела о хиджабе (платке). Никто не спорит - дело нужное, вышеуказанному учебнику, как, впрочем, и другим пособиям, предметам и образовательным стандартам, утверждающим конфессиональное превосходство, не место в государственной школе, и каждый человек может, например, одеваться и фотографироваться в соответствии со своими мировоззренческими (религиозными и/или иными) убеждениями. Но "смещение акцента с конкретного вопроса государственно-религиозных отношений на критику православия в учебнике Бородиной не только совершенно абсурдно, но и чревато некоторыми опасностями".[43] Тем более, что данный учебник лишь частный случай в коррупционной системе, направленной против гражданского общества в России. И данный, несомненно, актуальный случай необходимо рассматривать в общем контексте, чтобы оказывать влияние на причины, а не тратить впустую ресурсы на следствия.
А в деле о жиджабе при имевшей место постановке вопроса оказались учтены убеждения только "религиозные" [44] (которые еще необходимо доказать), создан опасный прецедент смешения конфессиональных и светских норм права. Более того, "представители мусульманок в суде заявляют, что они обязаны носить платок в силу предписаний Корана. Однако это требование достаточно общее, оно предписывает взрослой женщине быть скромно одетой перед посторонними мужчинами, и не более того. При этом Коран не учитывает и не может учитывать особенностей одежды, климата и традиций каждой страны. Если же исходить из религиозных традиций и обычаев некоторых стран арабского Востока, то там женщины покрывают платком не только голову, но и само лицо: носят паранджу или чадру, а иногда даже металлическую маску. Мусульманки Российской империи не имели обычая носить паранджу или чадру. Только с присоединением Средней Азии мы столкнулись с таким жестким требованием и полным социальным бесправием женщин". [45]
На международном уровне борьба за религиозную свободу, по словам бывшего руководителя Кестонского института, а ныне независимого журналиста Лоуренса Юззела, также носит избирательный характер. "В течение последних четырех лет Госдепартамент США публиковал ежегодные доклады по религиозной свободе во всем мире, с разделами по почти 200 странам. Квазинезависимая консультативная комиссия, состоящая из религиозных и правозащитных лидеров, публикует свой собственный обзор этого труда Госдепартамента - самый последний такой обзор вышел в прошлом месяце. В целом эти доклады представляют собой превосходные исследования угроз свободе совести в отношении определенных религиозных меньшинств в России, в особенности тех, у кого есть политическое влияние в Вашингтоне, таких, как протестанты, римо-католики, мормоны и иудеи. По поводу угроз в адрес религиозных групп, менее известных на Западе, доклады сообщают расплывчато или вообще умалчивают... Обращение внимания на такие проблемы помогло бы западным правительственным чиновникам показать, что они не просто лоббируют интересы западных деноминаций. К сожалению, даже тогда, когда они говорят о российских протестантах, они сосредоточивают внимание на группах, имеющих хорошие связи на Западе. Однако Госдепартамент США и его консультативный комитет должны, как предполагается, отслеживать нарушения прав всех верующих, включая малых и слабых. Они на самом деле должны изменить свою деятельность в пользу малых и слабых, в особенности тех, кто стал объектом интереса нынешней российской политики из-за нежелания сотрудничать с советским государством...".[46]
Системная коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями приводит к деградации борьбы за свободу совести - ее вырождению в борьбу за корпоративные интересы, бизнес, инструмент влияния и политики. "Отметим, что борьба за религиозную свободу в России, как, впрочем, и в ряде других стран мира, осуществляется посредством создания самодостаточной системы государственно-конфессиональных отношений, предусматривающей политические игры с властью по ее особым бюрократическим и негласным правилам игры. Существует и система поощрений: в виде участия в Консультативных комитетах, рабочих группах, Советах и Комиссиях на самом высоком уровне. Не случайно ряд религиозных лидеров были награждены государственными и ведомственными наградами в ознаменование 2000-летия Рождества Христова и в память 200-летия Минюста России и включены в Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте РФ".[47]
А соответствующие структуры постепенно превращаются в сетевые коррупционные сообщества, формирующие мощный средний уровень "купли-продажи" влияния.[48] Наличие мощного среднего уровня (между верхушечной и низовой коррупцией), состоящего из чиновников, адвокатов, идеологизированных религиоведов, конфессионально ориентированных структур, является особенностью системной коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями.
Благородное дело обучения государственных чиновников, "ведающих" религиозными делами, если оно организовано идеологизированными религиоведами, адвокатами, их клиентами из числа солидных религиозных организаций, способствует формированию некоего рынка коррупционных услуг в рамках купли-продажи влияния.
Естественно, что религиозные организации, решая свои проблемы с помощью адвокатов и коррупции, не заинтересованы в равенстве и свободе совести. Поэтому они, с одной стороны, стремятся приблизиться к власти и получить материальные ресурсы от государства, а с другой - не возражают против дискриминационного законодательства, "специальных" ограничений для "нетрадиционных" собратьев. В результате при поддержке "традиционных" религиозных организаций (и кандидатов в "традиционные") множатся нарушения в области свободы совести со стороны власти, усиливаются антиконституционные тенденции в области трансформации законодательства о свободе совести.
"Обучение" государственных чиновников в условиях неадекватной науки и законотворчества является весомым фактором системной коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями. Негативные последствия этой коррупции не ограничиваются причинением ущерба внутригосударственным интересам, но могут иметь серьезное международное значение, особенно в контексте глобализации. Коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями, нося транснациональный характер, способствует использованию религии в политических целях и оказывает деструктивное влияние на процессы мирового развития.
Религиозные объединения являются объектом политических интересов со стороны власти не только в России, но и во многих государствах мира. Это приводит не только к нарушению прав религиозных меньшинств, размыву целого ряда демократических принципов, подавлению свободы мировоззренческого выбора, но и, вероятно, к упущению шанса отдельными государствами и мировым сообществом в полной мере использовать возможности глобализации и найти достойный ответ ее вызовам.
Проблема терроризма заслуживает отдельного упоминания. Международный терроризм - явление, во многом порожденное тенденциями монополизации власти, как на глобальном, так и на национальных уровнях. Использование религии в политических целях, сакрализация власти и клерикализация государства формирует некое поле единомыслия, на котором основана неограниченная власть, воспроизводящая "изгоев" и провоцирующая на себя реакцию, в том числе в такой крайней форме, как терроризм. Сама неограниченная власть сродни терроризму: она его катализатор. Она так же аморальна, криминальна и преступна, как и терроризм, ибо монополия на власть оснастила его мотивом, основанным на безысходности и отчаянии. В реалиях ХХI века использование религии в политических целях, сакрализация власти, основанные на коррупции в отношениях государства с религиозными объединениями, аморальна и преступна, потому что служит превращению демократических выборов в фарс и воспроизводству авторитаризма.
Взаимосвязанный, взаимозависимый характер современного мира выступает как противоречие между объективной необходимостью и субъективной неготовностью различных государств, народов и регионов сотрудничать друг с другом, в силу имеющихся цивилизационных, этно-конфессиональных, идеологических барьеров.
Несмотря на то что современная политическая система на базе национальных государств в значительной мере становится анахронизмом, не успевающим отвечать вызовам времени, именно национальные государства объективно являются отправной точкой для формирования единой мировой системы, призванной на новом уровне решать глобальные проблемы, стоящие перед человечеством.
В указанном контексте наиболее остро встает вопрос формирования правовых механизмов преодоления этно-конфессиональных факторов, противоречащих глобальным тенденциям. В решении этой проблемы особую роль играет необходимость формирования эффективного правового механизма для реализации права каждого индивида на свободу совести в качестве средства защиты человека и общества от идеологического господства любых доктрин и структур, важнейшего фактора преодоления этно-конфессиональных разделительных принципов, являющихся основой существования традиционных политических структур.
Сегодня реализация права на свободу совести - одно из важнейших условий формирования политического руководства национальных государств, способного эффективно осуществлять интеграцию в мировое сообщество. Реальное обеспечение свободы совести будет определять как саму возможность интеграции, так и принципы, на которых она будет базироваться: равноправия и партнерства или доминирования "великих держав", основанного на силе и гегемонии, достойной жизни для каждого человека планеты или только для некоего "золотого миллиарда".
Системная коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями препятствует реализации свободы совести, способствует использованию религии в качестве инструмента политики, а значит, определяет существующий миропорядок и его тенденции формирования системы "глобального апартеида". Если религию и политику не удастся разграничить, то столкновение цивилизаций вполне вероятно.
Оправдывать исторически сложившиеся государственно-конфессиональные отношения с элементами государственных конфессиональных предпочтений, несмотря на конституционные принципы светскости государства и равенства религиозных объединений (а фактически системную коррупцию в области отношений государства с религиозными объединениями), позволяет наличие в некоторых демократических государствах "лукавой" переходной модели вышеупомянутых отношений (ее еще называют кооперационной, или нейтралитета). Эти модели конфессиональных предпочтений позволяют в очень значительной мере использовать конфессии в политических целях, что отнюдь не прибавляет легитимности демократическим процедурам смены власти и вследствие чего Европа была и остается театром политических войн, с ярко выраженным этно-конфессиональным характером (Ольстер, Балканы и др.).
Таким образом, системная коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями является проблемой мирового сообщества. Эта тема, безусловно, требует серьезных исследований на международном уровне, но предварительный вывод таков: союз религии и политики ведет к вырождению первой в идеологию, а второй в коррупцию и фактически губит человеческую цивилизацию.
Среди деструктивных политических, экономических и социальных последствий системной коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями наиболее опасными представляются следующие:
- способствование использованию религии в политических целях и вследствие этого значительное деструктивное влияние на процессы мирового развития;
- доминирование деструктивного тупикового сценария глобализации ("глобального апартеида"), подразумевающего процветание только для "золотого миллиарда" при игнорировании интересов остальной части человечества;
- смещение целей политики от развития к обеспечению властвования олигархических группировок;
- перерождение государственных органов в корыстно-бюрократические структуры с целью преступной эксплуатации гражданского общества;
- отвлечение колоссальных средств от целей общественного развития;
- стимулирование перераспределения средств в пользу узких олигархических групп за счет наиболее уязвимых слоев населения;
- перерождение государства в авторитарное и тоталитарное;
- угроза экономической и политической изоляции России;
- стимулирование сакрализации (освящения) власти, в том числе и в форме клерикализации органов власти и государственного управления, "силовых" структур, системы государственного образования, культуры;
- снижение политической конкуренции;
- способствование криминализации власти;
- разложение демократических институтов и крушение нарождающейся демократии;
- дискредитация права как инструмента регулирования жизни государства и общества;
- нарушения прав человека (в том числе в области свободы совести);
- стимулирование нетерпимости, ксенофобии, национализма;
- сведение на нет усилий, направленных на формирование толерантности в обществе;
- нарушение конституционных принципов, составляющих основу конституционного строя: свободы совести (ст. 28), светскости государства и равенства религиозных объединений перед законом (ст. 14), равенства прав и свобод гражданина независимо от отношения к религии, убеждений (ст. 19), идеологического многообразия (ст. 13);
- формирование в общественном сознании негативного образа "нетрадиционных" религиозных объединений (и особенно "новых"), что способствует усилению этно-конфессиональной напряженности, расслоению людей по мировоззренческим основаниям;
- расслоение внутри религиозных организаций;
- снижение роли религиозных объединений как институтов гражданского общества, способности выполнять свое предназначение в обществе (в том числе социальное служение);
- стимулирование сепаратизма, чреватого распадом федеральной системы.
На современном этапе борьба с коррупцией становится одной из главных проблем, стоящих перед мировым сообществом и Россией, поскольку без каких-либо позитивных изменений в данной области уже в ближайшее время общество может столкнуться с необратимыми разрушениями и дезорганизацией системы управления.
Выявленные подходы к предпосылкам возникновения, формам, содержанию и последствиям коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями позволяют определить приоритетные направления борьбы с данным феноменом.[49] Абсолютным приоритетом является необходимость научно-теоретической и методологической разработки проблематики свободы совести и отношений государства с религиозными объединениями
Анализ факторов, предопределяющих системную коррупцию в области отношений государства с религиозными объединениями и состояние (кризис) свободы совести, выявил, что в основе лежит старая парадигма, основанная на разделении "верующий-неверующий", некорректная при применении в системе права и подразумевающая следующее:
1. Противопоставление науки и религии в обществе, знания и веры каждого человека.
2. Противопоставление индивидуального и коллективного.
3. Использование религиозных объединений в политических целях.
4. Зависимость реализации конституционных прав от "исторических" отношений государства с религиозными организациями и некой, по усмотрению чиновников, вероисповедной политики.
5. Противопоставление национальных интересов и глобальных тенденций, национальных государств и международного сообщества.
6. Применение некорректных с юридической точки зрения принципов и понятийного аппарата, не имеющих четких правовых критериев.
Вследствие этого в данной области сформировалась тупиковая, но самовоспроизводящаяся наукообразная система, основанная на доминировании "официальной науки", выполняющей идеологический "госзаказ", и неких научно-образовательных структур, принадлежащих к тем или иным религиозным конфессиям и ориентированных на решение сугубо корпоративных интересов. Конфессионально ориентированные структуры, как правило, не способны иметь принципиальную научную позицию, направленную на реализацию свободы мировоззренческого выбора каждому, а государственные научные учреждения и вовсе выполняют заказ на обоснование антиконституционных государственно-конфессиональных отношений и вероисповедной политики.
Принципы и понятийный аппарат, применяемые сегодня в сфере свободы совести, не позволяют создать нормативно-правовую базу для полной реализации этого основного системообразующего права. Определение и сущностное содержание свободы совести как правовой категории фактически искажено, изначально создает непреодолимые препятствия на пути реализации декларируемых принципов.
Позитивные изменения связаны с необходимостью комплексной научно-теоретической разработки широкой концепции свободы совести на основе перехода к новой парадигме правового регулирования свободы совести, без применения некорректных разделительных принципов и подразумевающей:
1. Отказ от противопоставления знания и веры, переход к концепции признания многообразия и уважения к соотношению знания и веры у разных людей в обществе.
2. Отказ от противопоставления индивидуального и коллективного. Коллективные интересы являются производными от индивидуальных.
3. Формирование правовой базы для разграничения религиозных объединений и политики в правовом поле.
4. Ограничение "специальной" (по сути, неправовой) регламентации мировоззренческой сферы, независимость реализации конституционных прав от отношений государства с религиозными организациями и вероисповедной политики.
5. Отказ от противопоставления национальных интересов и глобальных тенденций.
Использование властными группами религии в политических целях посредством самодовлеющих по отношению к принципам, составляющим основу конституционного строя (в том числе к правам человека), государственно-конфессиональных отношений и вероисповедной политики должно квалифицироваться как политическая коррупция с целью удержания власти.
Коренное изменение сложившегося порядка вещей в области свободы совести необходимо не только на национальном, российском, но и на международном уровне, так как политические войны с ярко выраженным этноконфессиональным характером полыхают по всему миру. Создание эффективной системы правовых гарантий свободы совести на мировом уровне призвано ограничить использование религии в качестве идеологии для нужд политики, подорвать саму основу тоталитаризма - возможность "специальных" ограничений, контроля, подавления мировоззренческой сферы.
Общим знаменателем искоренения коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями является необходимость междисциплинарного целостного (как предотвращение коррупции, так и ее пресечение) подхода при доминировании превентивных мер с целью изменения сложившейся системы, борьба не с "низовой" коррупцией, а с верхушечной, в высших эшелонах государственной власти, являющейся системообразующей. Именно элитно-властная коррупция влечет масштабное расхищение государственных средств и формирует негативный образ органов государственного управления в глазах российского населения и в мировом общественном мнении, в международных отношениях в целом.
Автор солидаризируется с мнением старшего научного сотрудника Института государства и права РАН Г. Мишина, который считает, что предмет правового регулирования будущего специального антикоррупционного закона следует сузить - целесообразно сконцентрировать усилия на подготовке проекта федерального закона с условным названием "О противодействии коррупции на высшем уровне управления государством".[50] В качестве целей данного федерального закона он определяет предупреждение, выявление и пресечение злоупотребления властью и должностными полномочиями со стороны лиц, занимающих ответственное положение в системе управления государством (чиновников категории "А"), а также наказание виновных в соответствующем противоправном поведении и устранение его последствий.
В целом необходима борьба с коррупцией в области отношений государства с религиозными объединениями как с явлением, а не коррупционерами, борьба, чреватая дополнительными ограничением прав и свобод.
Выработка эффективной антикоррупционной стратегии предполагает необходимость комплексного междисциплинарного системного подхода:
1) научно-теоретическую и методологическую разработку проблематики свободы совести и отношений государства с религиозными объединениями;
2) совершенствование нормативно-правовой базы законодательства о свободе совести на основе максимально широкой концепции свободы совести;
3) совершенствование правоприменительной практики;
4) мониторинг и анализ ситуации в области свободы совести и области отношений государства с религиозными объединениями, включая тенденции к трансформации законодательства;
5) контроль гражданского общества (независимый от власти и конфессиональной бюрократии, подразумевающий автономность лиц и структур, осуществляющих контроль);
6) прозрачность, публичность, информированность общественности относительно области отношений государства с религиозными объединениями;
7) наличие независимых СМИ и возможность получения ими информации;
8) сочетание и даже приоритет превентивных подходов над карательными; сфера деликатная, и предлог борьбы с коррупцией может стать фактором нарушений прав;
9) научная разработка темы квалификации и процедуры привлечения к ответственности чиновников категории "А" за коррупцию в области отношений государства с религиозными объединениями;
10) реформирование системы государственной службы, связанной с отношениями государства с религиозными объединениями;
11) международное сотрудничество с целью формирования всеобъемлющей антикоррупционной политики и с учетом обозначенных приоритетов;
12) развитие системы гражданского образования и вовлечение в нее как НКО, так и представителей органов власти всех уровней.

Данная статья является маленьким шагом на пути к реализации антикоррупционной стратегии, шагом, направленным на информирование общественности относительно системной коррупции в отношениях государства с религиозными объединениями, она (статья) содержит некоторые научно-теоретические и методологические подходы в области проблематики свободы совести и отношений государства с религиозными объединениями. Автор надеется, что постановка и подходы окажутся адекватными и помогут сдвинуть проблему реализации свободы совести каждому с "мертвой точки".
Хотелось бы закончить статью на оптимистической ноте. Но, увы. Очевидно, что реализации антикоррупционных мер, если таковые будут приняты к масштабной реализации, неизбежно встретит противодействие со стороны властных групп, а возможно, и со стороны других субъектов коррупционных отношений, не желающих терять влияние и доходы.
Слова директора Московского исследовательского центра по проблемам организованной преступности и коррупции, заведующего сектором уголовного права и криминологии В.В. Лунеева в полной мере относятся к проблеме системной коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями: "Для нашей страны, где "власть-деньги-власть-собственность" завязаны в один порочный узел, политическая коррупция имеет чрезвычайную актуальность и опасность. Однако наша правящая политическая и экономическая элита пока озабочена не борьбой с этим всеразрушающим явлением, а изобретением все новых и новых изощренных коррупционных технологий, используемых для достижения политических целей".[51]

Ссылки:

[1] 4 апреля 1997 г. министр обороны и Патриарх Московский и Всея Руси подписали новый документ - Соглашение о сотрудничестве... По непонятным для широкой общественности причинам сам факт подписания документа и его содержание долгое время замалчивались, и только 26 апреля на страницах газеты "Красная звезда" было дано сообщение с комментариями генерал-майора А. Черкесова. В нем, в частности, отмечалось, что взаимодействие с другими религиозными объединениями будет осуществляться только через РПЦ. См.: Мозговой С.А. Актуальные проблемы взаимоотношений вооруженных сил и религиозных организаций России//Диа-Логос: религия и общество 2000 - 01. 2001. С.180 - 199.
[2] Более подробно о тенденциях клерикализации армии и иных "силовых" структур см.: Мозговой С.А. Силовики благочестия//Отечественные записки. 2003. № 1.
[3] Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Некоторые тенденции современных государственно-религиозных отношений в Российской Федерации//Право и политика. 2003. № 1. С. 73.
[4] Практически все выступавшие высказались против введения "традиционности" в правовое поле России. В частности, во многих выступлениях было отмечено, что имеющие место антиконституционные тенденции изменения законодательства связаны с интересами власти и конфессиональной бюрократии, слабой освещенностью темы государственно-конфессиональных отношений, некомпетентностью чиновников и депутатов, "принимающих законы, мягко говоря, странные". Полномочный представитель Правительства РФ в Федеральном Собрании А.Е. Себенцов сказал, что "в законодательстве России отсутствует понятие "традиционная религиозная организация" и, надеюсь, никогда там не появится".
[5] Это не укладывается в представления о допустимых рамках поведения в обществе, но, вероятно, соответствует неким "законам" сложившейся системы: имели место попытки "не пустить" на территорию РАГС, психологическое давление, физические угрозы.
[6] Как правило, по крайней мере в России, государственные научные структуры в области свободы совести или вообще не занимаются данной темой (например, Институт государства и права РАН), или направлены на обоснование самодовлеющей государственной вероисповедной политики (кафедра религиоведения РАГС при Президенте РФ).
[7] Проект и, соответственно, идею введения "традиционности" письменно поддержали К. Гундяев (от Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата РПЦ), В. Пудов (от Евангелическо-Лютеранской Церкви), С.В. Ряховский (от Российского Объединенного Союза христиан веры евангельской), Т. Таджуддин (от Центрального Духовного управления мусульман России), А.В. Пчелинцев (от Института религии и права), М.Н. Кузнецов (от кафедры государственного строительства и права РАГС), З. Коган (от Конгресса еврейских религиозных организаций и объединений в России) и др.
[8] МАРС учреждена в США в 1893 году лидерами Церкви Христиан Адвентистов седьмого дня. Зарегистрирована в США как некоммерческая неправительственная общественная организация (International Religious Liberty Association). Евразийское отделение (до 2002 г. Российское) было учреждено в июле 1992 года и зарегистрировано как общественная некоммерческая организация. При создании РО МАРС в него вошли РПЦ (с 1997 г. - в статусе наблюдателя), Русская православная старообрядческая церковь, Духовное управление мусульман, Католическая церковь в России, Церковь христиан адвентистов седьмого дня, Союз церквей евангельских христиан-баптистов, Евангельско-лютеранская церковь, Союз христиан веры евангельской - пятидесятников, Конгресс еврейских религиозных организаций России (КЕРООР), буддисты России. Позднее в РО МАРС вошли Российский объединенный союз христиан веры евангельской, Ассоциация христианских церквей "Союз христиан", Федерация еврейских общин России (ФЕОР), некоторые другие религиозные организации.
[9] Федеральная правительственная Комиссия США по международной религиозной свободе создана в 1998 г. Осуществляет мониторинг в области свободы совести и религии во всем мире, предоставляет практические рекомендации президенту, госсекретарю и конгрессу США. В Россию Комиссия приезжает с 1999 г. и уже опубликовала несколько обзорных документов, последний из которых вышел в мае 2003 г.
[10] По сообщению информационного агентства "Благовест-инфо".
[11] См.: "Свобода совести - важное условие гражданского мира и межнационального согласия". Доклад президента Евразийского отделения Международной ассоциации религиозной свободы Анатолия Красикова на юбилейной конференции ЕО МАРС в Москве 27 ноября 2002 года.
[12] Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Указ. соч. С. 75.
[13] По сообщению информационного агентства "Благовест-инфо".
[14] Документ был размещен 5 марта на Интернет-сайте "Религия и СМИ" со ссылкой на православный сайт "Седмица. Ру".
[15] В рекомендациях научно-практической конференции "Государство и традиционные религиозные объединения. Концептуальные основы взаимоотношений на примере Центрального федерального округа", состоявшейся 25 января 2002 года под эгидой Полномочного представителя Президента РФ в Центральном федеральном округе Г.С. Полтавченко, прямо говорится, что совершенствование российского законодательства о религиозных объединениях и гарантиях реализации свободы совести и свободы вероисповедания должно развиваться в направлении выработки законодательной базы для широкого партнерства между государством и религиозными объединениями. См.: Государство и религиозные объединения. Материалы научно-практической конференции (25 января 2002 года). М., 2002. С. 132.
[16] Некоторые эксперты говорят также о том, что "экстремизм - не научное и не правовое понятие, а маркер и идеологическое клеймо... идеологическое оружие власти в борьбе с оппозицией". См.: Семенов И.А. Воля к идентичности: сопротивление и информационные технологии//Интернет и российское общество. М., 2002. С. 62.
[17] Красников А.Н. Тенденции современного религиоведения//Свобода совести в правовом государстве: юридический и информационный аспекты. Материалы семинара. М., 2000 С. 97.
[18] Фромм Э. Психоанализ и религия. Иметь или быть? М., 1990. С. 236.
[19] См.: НГ-Религии. 2002. 20 ноября.
[20] Тихонравов Ю.В. Судебное религиоведение. М., 1998. С. 204.
[21] Жеребятьев М.А. Практическое религиоведение. Государственная религиоведческая экспертиза в субъектах РФ//Религия и право. 2001. № 3. С. 5.
[22] Фадеев П.Г. О реализации Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" в Приморском крае. Российское законодательство о свободе совести в 80 - 90-х гг. ХХ в.: теоретические споры, реформирование правовых основ, практическая реализация законодательных актов. М., 1999. С. 143.
[23] См.: Гараджа В.И. Социология религии. М., 1996. С. 226.
[24] В то время много говорилось о том, что принятый закон нанес тяжелый удар по демократии в России, что в процессе его принятия нарушен регламент Государственной Думы, а также о грубых нарушениях норм профессиональной этики.
[25] Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Государственно-конфессиональные отношения и тенденции трансформации законодательства о свободе совести//Общеправовой журнал "Юридический мир". 2001. № 12.
[26] Недумов О. Дума не даст Церковь в обиду. Государство и традиционные религии несут общую ответственность за духовно-нравственный климат в обществе, считает депутат Сергей Глазьев//НГ-Религии. 2003. 18 июня.
[27] 7 февраля 2002 года Конституционным Судом РФ заслушано в пленарном заседании заключение судьи В.Д. Зорькина по жалобе религиозного объединения "Московское отделение Армии Спасения" на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 4 статьи 27 ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" и вынесено определение.
[28] Подберезский И.В. Есть ли в России религиозная дискриминация?//Религия и право. 2003. № 1. С. 12.
[29] 23 ноября 1999 года Конституционным Судом РФ рассмотрено дело о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" в связи с жалобами Религиозного общества в городе Ярославле и религиозного объединения "Христианская церковь Прославления" и вынесено постановление.
[30] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" в связи с жалобами Религиозного общества в городе Ярославле и религиозного объединения "Христианская церковь Прославления"//Судебная практика по делам, связанным с реализацией права на свободу совести и деятельностью религиозных организаций. М., 2000. С. 21.
[31] Пчелинцев А.В. Вопросы свободы совести и вероисповедания в практике Конституционного Суда Российской Федерации//Десять лет по пути свободы совести. Проблемы реализации конституционного права на свободу совести и деятельность религиозных объединений. М., 2002. С. 180.
[32] Конференция состоялась 9 - 11 декабря 2002 г. в Уральской академии государственной службы (Екатеринбург) под эгидой Полномочного представителя Президента РФ в Уральском федеральном круге П.М. Латышева. В итоговом документе конференция констатирует, что "бесконтрольная деятельность тоталитарных сект (деструктивных культов), имеет характер неприкрытой экспансии, наносящей непоправимый вред здоровью людей, попирающей фундаментальные права человека, создает угрозу семье, обществу и государству", и единогласно "обращается к государственным властям России и других стран Восточной Европы с предложением о принятии жестких мер (в том числе законодательных) по ограничению деструктивной деятельности сект", список которых (более 300) из числа действующих в Российской Федерации был представлен в приложении.
[33] Уполномоченный по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова: "Почему мы стесняемся собственных корней и боимся слова "секты"?"//Православная газета. 2002. № 46 (223).
[34] См.: Защита прав человека. Сборник документов 1998 - 2000. М., 2001. С. 419 - 423. [35] Лебедев А. Закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" в свете международных обязательств Российской Федерации"//Диа-Логос: религия и общество 2000 - 01. 2001. С. 161 - 162.
[36] См.: Доклад о деятельности уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2000 году. М., 2001.
[37] Доклад о деятельности уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2001 году//Российская газета. 2002. 18 июля.
[38] Информация о работе Отдела по религиозным вопросам и культурным правам Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2002 году//www.religare.ru. 2003. 8 мая.
[39] Всероссийский чрезвычайный съезд в защиту прав человека, 20 - 21 января 2001 года//Правозащитник. 2001. № 1. С. 7.
[40] См.: 25 лет Московской Хельсинкской группе. М., 2001.
[41] См.: Права человека в регионах Российской Федерации. Сборник докладов о положении с правами человека в РФ за 1999 год. В четырех томах. М., 2000.
[42] Смирнов А.О. Развитие правозащитного движения в России. Полемические заметки//Правозащитник. 2001. № 1. С. 47.
[43] См.: Табак Ю.М. Правозащитники изгоняют бесов. Борясь против учебника "Основы православной культуры", его критики рискуют объявить войну всякой религии//НГ-Религии. 2003. 18 июня.
[44] "Допускается предоставление фотографий в головных уборах, не скрывающих овал лица, гражданами, религиозные убеждения которых не позволяют показываться перед посторонними лицами без головных уборов". См.: Приказ МВД РФ от 31 мая 2003 г. № 368 "О внесении изменения в Инструкцию, утвержденную приказом МВД России от 16 сентября 1997 г. № 605"//Российская газета. 2003. № 107 (3221).
[45] Туймазы Р. Назад в Средневековье. Верховный Суд России узаконил право мусульманок фотографироваться на документы в платках//НГ-Религии. 2003. 21 мая.
[46] Уззелл Л. Свободу совести для всех!//MoscowTimes. 2003. 5 июня. См.: www.portal-credo.ru.
[47] Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Некоторые тенденции современных государственно-религиозных отношений в Российской Федерации//Право и политика. 2003. № 1. С. 75.
[48] "Торговля влиянием" связана с формированием коррупционного сообщества, замыкающего на себя интересы и связанного со всеми субъектами отношений в данной области на всех ее уровнях, т. е. науки, законотворчества и правоприменения.
[49] Следует особо отметить, что указанный феномен является крайне сложным и имеет причины различных уровней. Важно не ограничивать сферу борьбы с коррупцией лишь одним из них.
[50] См.: Мишин Г. Необходим закон о борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти//Уголовное право. 2002. № 7.
[51] Тогонидзе Н.В. Политическая коррупция в России (Материалы "круглого стола")//Государство и право. 2003. № 3. C. 105.

© Портал-Credo.Ru, 2002-2009. При полном или частичном использовании материалов ссылка на portal-credo.ru обязательна.
Пишите нам: editor@portal-credo.ru