Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Вопросы психологии. – 1987. - №2.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ ПОЛОРОЛЕВЫХ СТЕРЕОТИПОВ
В.С. АГЕЕВ
В последние годы в зарубежной психологии резко усилился интерес к социальным стереотипам вообще и к полоролевым стереотипам в частности. Увеличивается количество исследований и публикаций, организуются специальные конференции и симпозиумы. Между тем подавляющее большинство зарубежных исследований, посвященных природе и функциям полоролевойстереотипизации, остается практически неизвестным для советского читателя. Имеющиеся же обзоры, посвященные смежным проблемам ([2], [3] и др.), не дают (да и не ставят это своей целью) целостного впечатления об этом очень важном направлении психологических исследований. Ведь изучение широкого круга вопросов, связанных с различными аспектами полоролевыхстереотипов имеет, несомненно, не только теоретическое, но и огромное практическое значение: достаточно назвать в этой связи лишь две сферы — семейные отношения и воспитание подрастающего поколения в школе. В настоящем обзоре предпринята попытка суммировать основные направления в исследовании социальных и психологических функций полоролевыхстереотипов за рубежом и при этом по возможности воссоздать саму логику развития всех исследований и очертить главные тенденции в теоретическом анализе проблемы.
1
Первые исследования полоролевой стереотипизации были связаны с попытками вычленить типичные различия, относящиеся к представлениям женщин и мужчин друг о друге и о себе. Подытоживая эти исследования, в 1957 г. Дж. МакКи и А. Шеррифс [27] заключили, во-первых, что типично мужской образ — это набор черт, связанный с социально неограничивающимстилем поведения, компетенцией и рациональными способностями, активностью и эффективностью. Типично женский образ, напротив, включает социальные и коммуникативные умения, теплоту и эмоциональную поддержку. При этом чрезмерная акцентуация как типично маскулинных, так и типично феминных черт приобретает уже негативную оценочную окраску: типично отрицательными качествами мужчины признаются грубость, авторитаризм, излишний рационализм и т.п., женщин — формализм, пассивность, излишняя эмоциональность и т.п. Во-вторых, Дж. МакКи и А. Шеррифс пришли к выводу о том, что в целом мужчинам приписывается больше положительных качеств, чем женщинам. И наконец, эти авторы обнаружили, что мужчины демонстрируют гораздо большую согласованность в отношении типично мужских качеств, чем женщины — женских.
Начиная с 60-х гг. большую популярность приобретают исследования стереотипных представлений о способностях мужчин и женщин, их компетентности в различных сферах деятельности и причинах их профессиональных успехов. Так, П. Голдберг [13] обнаружила известную долю предубежденности женщин против самих себя в сфере научной деятельности; студентки колледжей более высоко оценивают статьи, написанные мужчинами, чем женщинами. Приблизительно такие же данные были получены и в эксперименте, где испытуемые обоего пола должны были оценить предлагаемые им на обозрение картины, одни из которых были якобы написаны мужчинами, а другие — женщинами [30]. Еще одной независимой переменной в этом исследовании был статус художников: в одном случае авторы картин — и мужчины и женщины — представлялись испытуемым как начинающие художники, а в другом — как победители конкурсов. Здесь также имела место переоценка картин, написанных мужчинами, но это было справедливо только по отношению к условиям первой серии, когда художники представлялись новичками. Авторы считают, что сам факт победы на конкурсе как бы уравнивал в глазах испытуемых профессиональное мастерство художников, независимо от их половой принадлежности, и это действовало в противовес стереотипу о заведомо меньших способностях женщин в области живописи.
Получив сходные с предыдущими результаты, К. Доу [11] попыталась интерпретировать их с помощью теории каузальной атрибуции, в соответствии с которой успех или неудача в какой-либо деятельности объясняются по-разному в зависимости от того, являются ли они неожиданными или, напротив, ожидаемыми, вероятными. Ожидаемому поведению обычно приписываются так называемые стабильные причины, а неожиданному — нестабильные. Поэтому в соответствии с полоролевыми стереотипами хорошее выполнение задачи, высокий результат в чем-либо, достигнутый мужчиной, чаще всего объясняются его способностями (пример стабильной причины), а точно такой же результат, достигнутый женщиной, объясняется ее усилиями, случайной удачей или другими нестабильными причинами. Более того, сама типология стабильных и нестабильных причин оказывается неодинаковой в зависимости от того, чье поведение объясняется — женщины или мужчины [25]. В частности, С. Кислер установила, что и «способности», и «усилия» могут иметь различные оценочные коннотации при объяснении поведения женщин и мужчин.Так, например, при объяснении успеха женщины фактор усилий рассматривается чаще всего как нестабильный и в целом имеет некоторую отрицательную оценочную окраску, а применительно к профессиональным успехам мужчины этот фактор интерпретируется как стабильный и имеющий положительную оценочную валентность, как необходимое условие «естественной мужской потребности в достижении», как средство преодоления барьеров и трудностей, возникающих на пути к цели.
В реальном межличностном взаимодействии и в чисто личностном плане компетентность оказывается для женщин скорее отрицательным, чем положительным фактором: высококомпетентные женщины не пользуются расположением ни мужчин, ни женщин. Такой вывод логически следует из экспериментального исследования, в котором было показано, что в целом и мужчины, и женщины стремятся исключить из своей группы компетентных женщин, причем эта тенденция наблюдается в условиях и кооперативного, и соревновательного взаимодействия [14]. Авторы интерпретируют полученные ими данные так: высокая компетентность женщины опровергает существующие стереотипы. При этом возникает несколько способов отреагировать на это противоречие: 1) изменить стереотип; 2) опровергнуть факт наличия компетентности; 3) вообще устранить противоречие путем фактического устранения, исключения компетентной женщины из группы. Два последние используются чаще всего, причем не только в экспериментальной ситуации, но и в реальной жизни. Проигрыш женщине в соревновании, считают Р. Хаген и А. Кан, особенно для мужчины с консервативными, традиционными установками на взаимоотношение полов, почти всегда означает снижение самооценки, поскольку в соответствии с неписанными нормами, существующими в традиционной западной культуре, «настоящий мужчина превосходит женщину и всегда должен ее обыгрывать».
2
Последнее из приведенных исследований — пример попыток объяснить существующие полоролевые стереотипы, апеллируя к более широкому социальному контексту. Исследования этого рода ставят своей задачей не просто описать содержание полоролевых стереотипов, но и выяснить их функции. Наиболее важными из таких функций большинство исследователей считают оправдание и защиту существующего положения вещей, в том числе фактического неравенства между полами. Так, например, О. Лири [28] прямо пишет о существовании в американском обществе норм предубежденности против женщин, имеющих какой-либо приоритет над мужчинами того же возраста и социального положения. Она исследовала связь между полоролевымистереотипами и оправданием задержки продвижения женщин по служебной лестнице в промышленности. По мнению автора, без каких бы то ни было объективных оснований женщинам приписываются следующие установки на работу: они работают только ради «булавочных» денег; в работе их больше интересуют чисто коммуникативные и эмоциональные моменты; женщинам больше нравится работа, не требующая интеллектуальных усилий; они ценят самоактуализацию и продвижение по службе меньше, чем мужчины. Основа всех этих, по мнению автора, абсолютно необоснованных взглядов — расхожие полоролевые стереотипы, согласно которым у женщин отсутствуют черты, связанные с компетенцией, независимостью, соревновательностью, логикой, притязаниями и т.д., и которые, напротив, постулируют у них подчеркнутую выраженность эмоциональных коммуникативных характеристик
Нередко для обоснования оправдательной функции полоролевых стереотипов обращаются к далекому прошлому, пытаясь понять существующую асимметрию на основе культурно-исторического опыта. Так, например, анализируя образ женщины в истории, Дж. Хантер [20] пришла к выводу, что в целом это образ неполноценности, а процесс женской эмансипации с глубокой античности однозначно и прямо связывался с деструктивными социальными последствиями, с распадом морали и разрушением семьи. Например, одна из главных причин падения Римской империи связывалась именно с далеко зашедшим процессом женской эмансипации. Дж. Хантер считает также, что большое влияние на содержание современных полоролевыхстереотипов оказала христианская традиция, рассматривающая женщину как источник зла, не случайно именно женщины и составили основной контингент жертв инквизиции. Эти и другие факторы культурно-исторического порядка, по мнению ряда исследователей, повлияли на то, что С. и Д. Бемы [5] назвали «бессознательной идеологией» о естественном месте женщины в обществе, а также на связанные с этой идеологией тонкие, закамуфлированные формы неравенства и дискриминации на Западе. Полоролевые стереотипы призваны оправдать и эту идеологию, и эту практику, что и определяет их смысловое и оценочное содержание.
Специальная область исследований, где, по убеждению специалистов, с особой наглядностью демонстрируется защитная и. оправдательная функция полоролевых стереотипов,— это исследования изнасилований [7], [8], [9], [21], [33]. Широкое изучение этой проблемы началось с середины 70-х гг., за очень короткое время проведено три сотни исследований, расширился и спектр изучаемых аспектов. Так, например, Г. Филд установила, что в целом мужчины по сравнению с женщинами приписывают гораздо большую ответственность за случившееся самой жертве[12]. При этом мужчины с консервативными взглядами склонны интерпретировать изнасилование как прежде всего «промах» самой жертвы и при этом считают, что изнасилованная женщина теряет свою привлекательность. Мужчины же с более либеральными взглядами приписывают жертве приблизительно такую же степень ответственности, но не отказывают ей в известной привлекательности. Интересно, что мнения широкой публики и полицейских по поводу ответственности за изнасилование оказались более сходными с точкой зрения самих насильников, чем адвокатов. По мнению автора, суть полученных данных сводится к тому, что в целом мужчины демонстрируют более снисходительное отношение к сексуальному насилию, чем женщины, а полицейские, естественно, разделяют стереотипы, превалирующие в «маскулинной культуре». Однако в ряде других работ ([6], [33]) было показано, что женщины приписывают жертве большую ответственность, чем мужчины, хотя в большей степени, чем мужчины, склонны считать жертву заслуживающей уважения, снисхождения и сострадания. Фактор привлекательности жертвы также оказался далеко не однозначным. Разноречивость данных С. Канекар и сотр.( [22], [23], [24]) объясняет различной модальностью понятия ответственности, которое нередко обозначает два различных аспекта: вероятность самого факта насилия (каузальный аспект) и вину за случившееся (моральный аспект). Результаты исследования [24] показали следующее: 1) соблазнительность жертвы (в одежде и манере поведения) увеличивает приписываемую ей вину и воспринимаемую вероятность изнасилования (т.е. и моральную, и каузальную ответственность жертвы); 2) замужним женщинам по сравнению с незамужними приписываются большая вина, но не более высокая вероятность быть изнасилованной; 3) привлекательность жертвы увеличивает вероятность изнасилования, но не вину за него; 4) в целом женщины рекомендуют более длительные сроки заключения для насильников, чем мужчины.
Авторская интерпретация полученных данных сводится к констатации закономерной и естественной асимметричности в позициях женщин и мужчин по отношению к ситуации изнасилования: женщины вынуждены идентифицироваться с жертвой, а мужчины — с насильником. Поэтому применительно к данной ситуации полоролевые стереотипы выполняют одновременно защитную функцию для женщин и оправдательную — для мужчин. Защитная функция представлений, типичных для женского контингента испытуемых по сравнению с мужчинами, заключается не только в снижении моральной ответственности (вины) и преувеличения каузальной ответственности (вероятности), приписываемой жертве, но и в стремлении как можно сильнее отличаться от жертвы по используемым в эксперименте критериям: привлекательности, провокационности поведения и одежды; социальному статусу. Соответственно, оправдательная функция представлений, свойственных мужскому контингенту испытуемых, напротив, проявляется не только в преувеличении по сравнению с женщинами моральной и каузальной ответственности, приписываемой жертве, но и в более снисходительном отношении к преступнику.
3
В последнее время анализу подвергается ряд других функций полоролевых стереотипов, например регулятивная, объяснительная, трансляционная и др. Кратко проиллюстрируем некоторые, наиболее интересные из них.
Ряд авторов полагает, что понятие поло-ролевых стереотипов может быть применено не только к описанию когнитивно-эмоциональной сферы человека, но и к непосредственно наблюдаемому поведению людей. В качестве важной задачи при этом выдвигается изучение типичных различий между мужчинами и женщинами в манере поведения, в «проигрывании» половых ролей и ритуалов [15], [31]. Например, методом естественного эксперимента изучались различия в манере женщин и мужчин переходить улицу на красный свет в нарушение правил уличного движения [29]. Было установлено, что женщины реже, чем мужчины, переходят улицу на красный свет первыми, но чаще нарушают правила вслед за более решительным нарушителем. Главный вывод автора сводится к тому, что, по-видимому, женщины более податливы к требованиям, запрещающим нарушения правил, но одновременно и более конформны к групповому давлению в подобной ситуации. Другим примером исследования регулятивной функции полоролевых стереотипов является изучение влияния этнической и половой принадлежности человека на помогающее поведение [32]. Четверо белых англичан (двое мужчин и две женщины) и четыре гражданина Великобритании — выходцы из Латинской Америки (двое мужчин и две женщины) просили белых англичан разменять монету для телефона-автомата. Результаты показали, что и женщины, и мужчины демонстрируют расовую дискриминацию, однако только по отношению к представителям своего пола, но не противоположного.
Все более популярными становятся также исследования ретрансляционной функции полоролевой стереотипизации. В частности, обсуждаются очень важные вопросы о том, каким образом различные социальные институты, литература, искусство, средства массовой информации и т.д. способствуют (или препятствуют) формированию и распространению полоролевых стереотипов[10], [17], [18]. Так, например, для выяснения того, существуют ли различия в изображении потребителей и потребительниц, и если да, то в чем они заключаются, изучались образы мужчин и женщин в рекламных программах Британского телевидения [26]. В целом суть обнаруженных различий совпадала с традиционными линиями полоролевой стереотипизации. Мужчины чаще всего изображаются как рассуждающие и оценивающие товар, понимающие объективные причины его покупки, занимающие автономные роли и связанные с практическим использованием приобретаемых предметов; женщины, напротив,— не как обсуждающие и оценивающие достоинства приобретаемого товара, а как движимые субъективными причинами в его приобретении (эмоциями и желаниями), занимающие дополнительные и зависимые роли (жены, любовницы, подруги) и связанные с социально престижным и символическим значением покупаемых предметов. К сожалению, в работах подобного рода недостаточно эвристичны ответы на главный вопрос: что же в конечном счете является причиной, а что — следствием? Выводы авторов чаще всего сводятся к констатации того, что, с одной стороны, средства массовой информации черпают свои образы из существующих стереотипов, а с другой — что последние подкрепляются и распространяются средствами массовой информации.
Другое, очень важное направление в изучении ретрансляционной функции полоролевой стереотипизации связано с генетическими, возрастными аспектами проблемы. Анализируется рольполоролевых стереотипов в формировании и развитии половой идентичности в детском и подростковом возрасте (на русском языке см. [2], [3]). Например, изучая, как мальчики и девочки оценивают поведение в школе представителей собственного и противоположного пола, Д. Хартли [16] обнаружил, что мальчики оценивают поведение девочек только в положительных тонах, а свое собственное — и в положительных, и в отрицательных, в то время как девочки определяют свое собственное поведение как хорошее, а поведение мальчиков — как плохое. Авторская интерпретация полученных данных сводится к тому, что роль школьника и школьниц по-разному соотносится с полоролевыми стереотипами. По мнению Д. Хартли, быть «хорошей» школьницей и «настоящей» женщиной — в общем не противоречит одно другому; но быть хорошим (прилежным) школьником и в то же время чувствовать себя «настоящим» мужчиной - это вещи в определенном смысле противоположные.
В самое последнее время предпринимаются попытки применить теорию социальной идентичности, разработанную Г. Тэжфелом и Дж. Тернером ([34], [35]), к объяснению процессаполоролевой стереотипизации. Большое внимание в этой теории отводится дифференцирующей функции социальных стереотипов, заключающейся в тенденции минимизировать различия между членами, входящими в одну и ту же группу, и максимизировать различия между членами противоположных групп (см. [1]). Важным пунктом теории социальной идентичности является также описание тех потенциальных стратегий, которые могут быть использованы во взаимодействии групп, обладающих различным социальным статусом. Основываясь на этой теории, К.Гуичи [19] считает, что мужчины и женщины могут быть рассмотрены в целом как социальные группы, обладающие различным социальным статусом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Высокостатусные группы чаще всего оцениваются в терминах компетентности и экономического успеха, а низкостатусные — в терминах теплоты, добросердечия, гуманности и т.п. По мнению автора, все позитивные черты женского стереотипа (теплота, эмоциональная поддержка, уступчивость и т.п.) — лишь типичная компенсация за отсутствие достижений в «силовой позиции». Обнаруженные в ряде исследований данные о том, что женщины разделяют с мужчинами тенденцию переоценивать мужские достижения и достоинства и недооценивать свои собственные, также интерпретируются К. Гуичи как прямое следствие различий в социальном статусе: женщины как бы перенимают точку зрения более высокостатусной группы — мужчин. Как у членов низкостатусной группы, и именно поэтому, у женщин по сравнению с мужчинами меньше развито чувство идентификации со своей группой, чем и объясняются многие содержательные и структурные характеристики полоролевых стереотипов, в том числе меньшая согласованность представлений женщин о самих себе, менее высокая самооценка и т. д.
Подведем итоги этого краткого обзора в форме постановки ряда дискуссионных проблем.
1. За последние 30 лет изучение полоролевых стереотипов в зарубежной психологии не только резко интенсифицировалось, но и качественно изменилось. Если первые исследования ограничивались лишь описанием главных содержательных особенностей стереотипа, то в дальнейшем на первый план выступает стремление объяснить природу и функции полоролевойстереотипизации как таковой. Однако из-за ограниченности общих методологических принципов предложенные на Западе объяснительные модели оказываются во многом односторонними и частичными. В одних моделях единственными детерминантами полоролевой стереотипизации выступают чисто когнитивные факторы, в других — все дело сводится к упрощенно понятым социальным факторам. Мы полагаем, что ни психологический, ни социологический редукционизм не являются убедительной методологической платформой для научно-психологического анализа закономерностей полоролевых стереотипов, для выяснения их психологических и социальных функций.
2. В зарубежных работах, посвященных полоролевым стереотипам, почти совершенно не затрагивается проблема объективно существующих половых различий, обусловленных половым диморфизмом, биологической целесообразностью специализации полов в процессе репродуктивной деятельности. Речь постоянно идет о воспринимаемых, а не о действительно существующих различиях между полами. Между тем одна из главных задач заключается как раз в том, чтобы выяснить, насколько стереотипы соответствуют действительности, в какой мере они ошибочны или верны. Подлинно научное исследование полоролевой стереотипизации требует интеграции, по крайней мере, трех уровней объяснения — биологического, психологического и социального.Полоролевые стереотипы должны быть поняты одновременно как следствие полового диморфизма, соответствующих психологических различий и социальных и культурно-исторических факторов.
3. Социальный контекст накладывает отпечаток не только на содержание полоролевых стереотипов, но и на общий пафос и характер посвященных им исследований. Большинство исследователей этой проблемы на Западе — женщины. Во многих работах явственно ощущается дух протеста против продолжающего существовать в западном обществе социально-экономического и правового неравенства между женщинами и мужчинами. Во многих работах отчетливо проявляется влияние феминистской идеологии, причем нередко в ее крайних формах, когда отрицаются какие бы то ни было различия и выдвигаются требования абсолютного равенства и полной симметрии в отношениях между полами. Для доказательства подобных крайностей многие идеологи феминистского движения апеллируют к психологическим фактам и закономерностям, пытаясь с помощью науки обосновать правоту своих взглядов и целей. Данный обзор не предполагает специальное обсуждение этой проблемы, приведем лишь точку зрения психолога и этнографа И.Эйбл-Эйбесфельдта, с которой мы полностью солидарны: «Отрицать наличие врожденных различий между мужчиной и женщиной очень модно, это отвечает стремлению человека освободиться от всех ограничений, избавиться от своего биологического наследия. Но свобода не достигается путем игнорирования истины...» [4; 11].
4. Особая область исследований, которую мы не затронули в данном обзоре, но которая заслуживает самого пристального внимания,— это сравнительно-культурные исследованияполоролевой стереотипизации. Мы вправе ожидать качественно иного содержания полоролевых стереотипов и иного сочетания их функций в обществах различного типа. Накопленного фактического материала, к сожалению, недостаточно для того, чтобы подготовить основу для научно обоснованных выводов. В этой области нужны теоретические и практические исследования.