Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Леонгард ФРАНК
ПОВОРОТ
Пьеса в трех действиях
|
[0.1] Действие первое [0.1.1] Сцена первая [0.1.2] Сцена вторая [0.1.3] Сцена третья [0.1.4] Сцена четвертая [0.1.5] Сцена пятая [0.1.6] Сцена шестая [0.1.7] Сцена седьмая [0.2] ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ [0.2.1] Сцена первая [0.2.2] Сцена вторая [0.2.3] Сцена третья [0.2.4] Сцена четвертая [0.2.5] Сцена пятая [0.2.6] Сцена шестая [0.3] ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ [0.3.1] Сцена первая [0.3.2] Сцена вторая [0.3.3] Сцена третья [0.3.4] Сцена четвертая [0.3.5] Сцена пятая [0.3.6] Сцена шестая [0.3.7] Сцена седьмая |
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Муж.
Жена.
Бухгалтер.
Директор.
Шофер.
Инспектор полиции.
Мать.
Спортсмен-автомобилист.
Покупатель.
Одинокий кирпичный домик у шоссе, состоящий из двух частей. Слева — авторемонтная мастерская, справа в низенькой пристройке высотой около двух с половиной метров — небольшая, но чисто прибранная комната. На плоской крыше пристройки — труба; позади, вдалеке,— холмистый ландшафт. В комнате у правой стены наискосок — кушетка. Слева на авансцене — узкий накрытый стол и два стула, у левой стены — шкаф. В задней стене — два окошка, под ними — кровать. Справа — входная дверь, слева — дверь из комнаты в мастерскую — помещение с очень высоким потолком, почти во всю высоту сцены; над ним — только полоска стены и карниз окна, срезанного рамкой сцены. В мастерской — наковальня, высокая стойка с инструментами, сверлильный станок, тиски на верстаке, изношенные автопокрышки, детали от старых машин. Под потолком — зажженная электрическая лампочка. Телефон. Два стула. Слева, впереди, на стене,— раковина. В задней стене — ворота во всю ширину мастерской. Перед домом — посыпанная песком площадка. Летний вечер.
На всем протяжении пьесы слышны то близкие, то далекие автомобильные гудки, постепенно усиливающийся и потом затихающий шум проносящихся машин.
Муж (лет сорока, волосы с проседью, большие темные усы. Проверяя камеру, подкачивает еще немного, отвинчивает шланг насоса, проверяет еще раз, бросает камеру у стены). Ну, на сегодня хватит! (Моет руки под краном, снимает спецовку.)
Жена — двадцати пяти лет, в хорошеньком, чистеньком ситцевом платьице, привлекательная, с чертами лица, выдающими энергичный характер, и с самоуверенными манерами; входит в ворота мастерской и хочет, не поздоровавшись, пройти в комнату.
Муж (робко, как человек, не привыкший к приветливому обращению). Где ты была, Марта?
Жена (не оглядываясь). А тебе какое дело?
Муж (примирительно). Ну как же... Скажи мне — где?
Жена (идет в комнату и берегся за стол). А ну-ка помоги мне!
Выносят стол из комнаты на самый край посыпанной песком площадки и садятся лицом к зрителю.
(Смотрит в сберкнижку.) Я была в сберкассе. Теперь с процентами — четыреста марок.
Муж. Уже четыреста?
Жена. Сегодня я положила на книжку тридцать... Кассир сказал: «В этом году у вас дело подвигается. Медленно, но верно!..» Слишком медленно, говорю я.
Муж. Да-да, тебе все мало.
Жена. А тебе не мало? (Показывает сберкнижку.) Тебе этого хватит? За год отложили четыреста марок. За целый год!.. Если повезет, то за двадцать лет мы накопим восемь тысяч. Глядишь, в старости будет чем оплатить богадельню. (Начинает есть.)
Муж. Нынче надо радоваться уже тому, что зарабатываешь на хлеб.
Жена (после паузы). Вот ты сидишь в чистом поле, где никакого заработка! Вместо того чтобы обзавестись мастерской в городе, где дельный мастер имеет постоянных клиентов.
Муж. Я рассчитывал, что на проезжей дороге у меня будет больше работы, ведь тут никакой конкуренции.
Жена. То-то и оно, что ты плохо рассчитал. В лучшем случае заклеишь две покрышки в день. А в первый год и того не было. Вообще ни одного клиента.
Муж. Ну чего ты волнуешься, Марта, ведь в этом году дела шли у нас неплохо.
Жена. Знаю я твой расчет и почему ты засел в этой дыре. Тут мужчин не увидишь! Ты думал: в городе я не один, там есть другие мужчины. Вот и весь твой расчет.
Муж. Ну если даже и так, Марта? Если даже и так?.. Сколько лет я дожидался, пока ты подрастешь, а потом еще сколько лет надрывался, копил, пока смог зажить своим домом... Ты же для меня дороже всего на свете, Марта! Без тебя я бы вообще не знал, для чего живу.
Жена. Слыхала я все это!
Муж. Но ведь так оно и есть, Марта, так оно и есть!
Жена. А по душе ли мне такая жизнь, ты и не спрашиваешь.
Муж. Ты меня не любишь?
Жена. Не задавай глупых вопросов! Разве я не пошла за тебя?
Муж. Это верно! Но тогда ты еще плохо разбиралась в жизни.
Жена. Я давно уже разбираюсь не меньше тебя.
Муж. Так чего же тебе не хватает?! Голодать ты у меня никогда не голодала.
Жена. Только этого еще недоставало. Терпеть нужду, как в первый год, да еще голодать! Мы залезли в долги и чуть было не потеряли дом, и тогда оказались бы на улице — ни денег, ни крыши над головой.
Муж. То было в первый год. Но ведь в нынешнем году дела наши поправились. (Медленно и отчетливо) А теперь я скажу тебе истинную причину.
Жена. А мне неинтересно.
Муж (подавленно). Ну что ж, могу и не говорить... Как и до сих пор!
Жена. Что ты на меня уставился?.. Ладно, говори! Представляю, какое это важное сообщение...
Муж. Так или иначе, меня это гложет... Ты ни разу не задумывалась, почему нам в этом году жить стало легче?
Жена. Над этим тоже я должна ломать себе голову?.. Времени у меня тут хватает.
Муж. Почему год назад, а именно с двадцатого июля, когда мне нечем было уплатить проценты по закладной, дела у нас пошли на лад?
Жена. Двадцатого июля — день, когда булочник в городе перестал давать мне хлеб в долг. Мне пришлось вернуться с пустой корзиной. Этого, во всяком случае, я тебе не прощу.
Муж. Да, ты мне этого не простила. Ты мне вообще ничего не прощаешь.
Жена. Так в чем дело?
Муж. Двадцатого июля, ровно год назад, я в первый раз вышел под вечер и разбросал гвозди по шоссе.
Жена. Что-что? Какие гвозди?
Муж. Старые, гнутые подковные гвозди! У меня их был целый ящик. Начиная оттуда, где стоит наш рекламный щит, на повороте, по обе стороны от него, я шел по дороге и бросал гвозди в пыль.
Жена (начиная понимать). Ну? Ну и что?
Муж. С этого и начались проколы покрышек. По нескольку на день! У нас была хорошая выручка, и вот мне удалось сохранить тебе дом, Марта.
Жена. Значит, ты сделал это ради меня?
Муж. Видит бог, Марта, так оно и есть.
Жена. Выходит, я виновата, да?
Муж. Нет-нет! Виноват только я. Ведь я не хотел тебя потерять, Марта. Я бы такого не пережил.
Жена. И зачем вообще ты мне это рассказываешь? Мне-то что! До сих пор ты про свои темные делишки помалкивал. Зачем же ты рассказываешь мне про них сейчас?
Муж. Потому что не хочу я больше этим заниматься. Хватит. Вчера я сделал это в последний раз. Я дал себе зарок этой ночью. Долгов у нас теперь пет, и, если жить скромнее, как-нибудь проживем.
Жена. Скромнее! Да нам и так едва хватает на еду. Значит, скоро снова придется кланяться лавочнику в городе, чтобы давал продукты в долг. К этому уже идет. Но на меня можешь не рассчитывать, скажу тебе заранее.
Муж. Сегодня вечером схожу к директору цементного завода. Пойду к нему домой. Если он распорядится ремонтировать заводские грузовики и тягачи у нас в мастерской, все наши заботы кончатся. Тогда работы нам будет хватать, и бесперебойно. Хватать с лихвой.
Жена. Ступай, директор ждет тебя не дождется!.. Да у тебя нет даже токарного станка, чтобы выточить болт!.. Сколько раз ты уже к нему бегал! И он тебя ни разу не принял. Он не желает с тобой даже разговаривать.
Муж. Может быть, на этот раз он меня все-таки примет, Марта. Я скажу ему, что буду брать за работу дешевле других, ведь у меня издержек меньше... А токарный станок мы можем приобрести из отложенных четырехсот марок.
Жена. Их тебе не видать. Четыреста марок останутся на книжке, так и знай...
Муж. Ну, хорошо... Во всяком случае, сегодня вечером я еще раз схожу к директору.
Жена (подумав). А если всплывет это дело с гвоздями?.. Ты подумал, что будет тогда?
Муж. Я думал об этом день и ночь. Тюрьма — это еще не самое страшное. А вот если бы мне пришлось с тобой расстаться, Марта... (Берет ее за руку.)
Она не отталкивает его, но холодно отворачивается с выражением отвращения.
(Подавленно и безнадежно.) Почему у нас с тобой так, Марта, почему?
Жена (пожимая плечами). Мы друг друга не понимаем. Когда ты ко мне подходишь, меня что-то сковывает.
Муж. А я па всем белом свете никого, кроме тебя, не вижу.
Жена, не глядя на него, проводит рукой по его волосам. Звонок.
Жена. Наверно, бухгалтер Эмиль с цементного завода. Это его время.
Муж. Сиди-сиди. Я открою. (Проходит через мастерскую к воротам и открывает их.)
Жена начинает убирать со стола.
В мастерскую входят Муж и бухгалтер.
Муж. Посидите немножко с нами, господин бухгалтер.
Бухгалтер (тридцати лет, хорошо выглядит). Если позволите!
Муж. Вы всегда так шикарно одеты и такой у вас вид, господин Эмиль, словно собрались на смотрины.
Бухгалтер. Хороши смотрины! В этих краях — одна пыль да цемент, а невест что-то не видать.
Из комнаты выходит жена.
Муж. Разве на цементном заводе мало девушек? Выйти за бухгалтера много желающих!
Бухгалтер. Да вот я-то не желаю.
Жена. Фабричные девушки для вас недостаточно благородны?
Бухгалтер. Дело не в этом. Благородная мне и не нужна, но мне не нужна и такая, с которой переспал директор.
Жена. Вон он какой, ваш директор?! Да ведь он спит не с каждой.
Бухгалтер. Не с каждой! Но с каждой смазливенькой! Кому-кому, а мне это доподлинно известно. Стоит только заглянуть в расчетную книжку. Раз выписано денег больше положенного — значит, побывала у директора дома.
Муж. Что правда, то правда. Вечно все вокруг денег вертится.
Бухгалтер. Фабричные называют директора не иначе как сверлильщиком.
Жена. В каком смысле прикажете это понимать?
Бухгалтер. А в том, что он портит всех смазливеньких девчонок подряд.
Муж. Вы не должны рассказывать такие вещи при моей жене.
Жена. Пусть рассказывает! Он не имеет в виду ничего дурного.
Муж (жене). Что ж, я сейчас попытаю счастья у директора. (Встает.) Поеду-ка я на велосипеде. Три минуты — и на месте. До свиданья, господин Эмиль. (Уходит.)
Бухгалтер протягивает руки.
Жена. Ведь он еще не ушел.
Бухгалтер. Пойди, пойди ко мне!
Жена садится к бухгалтеру на колени, сразу обмякнув, не в силах сопротивляться. Целуются.
Жена. Ну а на мне ты бы женился?
Бухгалтер (все время с оттенком иронии). Само собой. На тебе я бы женился не раздумывая.
Жена. А я за тебя не пошла бы.
Бухгалтер. Хотел бы я посмотреть. (Крепко обнимает ее.)
Она замирает у него в объятьях.
И почему бы это ты за меня не пошла? Скажите па милость!
Жена. Потому что ты такая же свинья, как и твой директор.
Бухгалтер (смеясь). Ого! Но, похоже, тебе это нравится? (Показывая головой.) Куда это он отправился?
Жена. Да к твоему директору.
Бухгалтер. Директор уехал на машине. Вряд ли он уже вернулся.
Жена. Как ты считаешь, станет он отдавать нам в ремонт заводские грузовики и тягачи?
Бухгалтер. Об этом и думать нечего. Уже много лет машины ремонтируются в городе, всегда в одной и той же мастерской.
Жена. А если ремонт у нас будет обходиться ему дешевле?
Бухгалтер. Для вас-то это было бы здорово. За ремонт платят еженедельно в среднем самое малое пятьдесят марок только за одну работу. И еще на материале можно подзаработать.
Жена. Куча денег! (Помолчав.) Почему ты не показывался чуть ли не две недели? Ты ведь знаешь, как я переживала.
Бухгалтер. Мне пришлось работать сверхурочно над финансовым отчетом... Ну и как?
Жена. Обошлось. Десять дней назад! Но страху я натерпелась... Ну что если ребенок?
Бухгалтер. Подумаешь. Ведь твой муж всегда мечтал иметь ребенка. Он наверняка считал бы себя отцом.
Жена. Навряд ли. Ему легко было высчитать.
Бухгалтер. Когда же ты изменила мне с ним последний раз?
Жена. Да какое это имеет значение! С ним я ничего не чувствую. (Задумчиво.) Хотя я и знаю, что и тебе и всем другим далеко до этого человека. Иногда я думаю, что жизнь с ним могла бы быть хорошей. Но когда он до меня дотрагивается, я становлюсь деревянной. Ну прямо как заколдованная.
Бухгалтер. Зато со мной!.. (Обнимает ее; обмякнув, она прижимается к его губам.) Звонок.
Жена. Неужели уже вернулся?
Бухгалтер. Ничего удивительного! На велосипеде-то! Директора наверняка не было дома... Ну, я пошел. (Весело машет рукой.) До свиданья! (Идет через комнату и выходит в дверь справа.)
Жена открывает ворота мастерской.
Жена. Добрый вечер, господин директор.
Директор (пухленький человек небольшого роста. Проходя с ней на авансцену). Мастер дома?
Жена. Нет, господин директор.
Директор. Так вот, когда он придет, передайте, что па повороте, у рекламного щита, я проколол камеру. Пусть сразу сменит ее... Наверно, вы его жена?
Жена. Да, господин директор. Мой муж сделает это, как только вернется.
Директор. Два дня назад я тоже проколол камеру. На том же самом месте. И тоже подковным гвоздем!
Жена. Это случается, господин директор.
Директор. Обычно у меня это случается раз в два года.
Жена. Значит, вам везет, господин директор.
Директор. А вы хорошенькая!
Жена. Что вы, что вы, господин директор!
Директор. Вот не знал, что в этом медвежьем углу есть такие женщины. Соблазнительна!
Жена. Неужели? Вы, наверно, шутите.
Директор. Вы бы не заглянули как-нибудь ко мне домой?
Жена. Но, господин директор, я же замужняя женщина.
Директор. Это еще никому не мешало. Наоборот!
Жена. Не может быть.
Директор. И вам тоже это не помешает.
Жена. Вы так думаете?.. Я верная жена... Правда, правда, господин Директор.
Директор. Тогда я должен рассмотреть вас получше. Это редкое явление.
Жена. Пожалуйста, господин директор!
Директор. Подойди-ка поближе! (Хочет привлечь ее к себе.)
Жена. Ну нет, это уж слишком близко. (Отступает.)
Директор. Ну так как же? А?
Жена (улыбается, затем отрицательно качает головой). Господин директор!..
Директор. Ну!
Жена. Почему вы не хотите ремонтировать заводские грузовики и тягачи у нас в мастерской?
Директор (улыбаясь). Так ведь я не знал, что у мастера такая хорошенькая жена.
Жена. Но теперь-то вы знаете... Нужный инструмент у нас уже есть. Скоро мы получим новый токарный станок. Мой Муж может выполнить любой ремонт. Он толковый автослесарь.
Директор. Во всяком случае, у него хорошенькая жена. (Деловито.) Ладно, давай договоримся: твой муж получает заказ на текущий ремонт, а ты приносишь мне счета за неделю.
Жена. С удовольствием, господин директор! Почему бы мне не приносить счета?
Директор. Не строй из себя дурочку! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Каждое воскресенье после ужина ты приносишь мне счета за неделю!.. Что ты скажешь на это?
Жена (после паузы). Хорошо, я приношу счета... Ну а если кто-нибудь увидит?
Директор. Ты будешь приходить ко мне домой.
Жена. Именно поэтому!
Директор. Дома у меня только служанка, она держит язык за зубами... Значит, когда мастер придет, пусть сменит камеру, а машину тут же пригонит ко мне.
Жена. Я ему передам.
Директор. И я сразу же поговорю с ним относительно ремонта.
Жена. Вот уж он обрадуется, господин директор!
Директор. Значит, до воскресенья! До свиданья! Я тороплюсь. (Шлепает ее по заду и уходит.)
Она провожает его до ворот.
Из дверей справа опять входит в комнату бухгалтер и направляется в мастерскую к жене.
Бухгалтер. Только я собрался выйти из дома, вижу, мой патрон. Так и простоял за дверью. Не хотел здороваться с этой свиньей... Что ему тут нужно было?
Жена. Неполадка с машиной, напоролся па гвоздь.
Бухгалтер. Жаль, что он не напоролся на гвоздь задним мостом.
Жена. Главное, что я его обкрутила вокруг пальца. Теперь он будет отдавать грузовики и тягачи в ремонт к нам.
Бухгалтер (смотрит на нее раскрыв рот; улыбается ядовито). Даром он это делать не станет.
Жена. Полегче. Не расходись.
Бухгалтер (улыбаясь). Я говорю только, что он сделает это не за здорово живешь. Я его знаю.
Жена. Но ты не знаешь меня.
Бухгалтер (улыбаясь). Ну, кое-что о тебе я знаю, Марта. Этого ты отрицать не можешь. Ни слова не говоря, жена дает ему звонкую пощечину.
(Разражается истерическим хохотом.) Вот как ты теперь со мной обращаешься?! Хороша, нечего сказать.
Жена. Теперь ты знаешь обо мне кое-что еще.
Входит муж. Быстро проходит на авансцену.
Муж (сияя от радости). Я встретил директора на улице. Я уже все знаю. Какое счастье, Марта, какое счастье!
Бухгалтер (с едва заметной иронией). Вас можно поздравить, мастер.
Муж. Большое спасибо, господин Эмиль, большое спасибо. Марта, теперь наши заботы позади. Заказ сразу на целые годы. Это все равно что рента... И все благодаря тебе. Как только ты этого добилась?
Жена (пожимая плечами). Очень просто. Я его попросила, и все.
Бухгалтер. Ваша жена влепила мне сейчас пощечину. И какую! Что вы на это скажете, мастер?
Жена. Потому что он говорил мне гадости. Если опять станет говорить гадости — получит вторую.
Муж. Наверно, не так уж это крепко, господин Эмиль. Не говорите гадостей моей жене. Я уже не раз просил вас.
Бухгалтер. О-о, теперь я буду помалкивать... До свиданья, мастер!
Муж. Мне надо побыстрее сменить колесо на директорской машине. (Пауза.) И как только ты этого добилась?!.. (Идет в мастерскую и натягивает спецовку.)
Бухгалтер весело кивает жене и выходит вслед за ним.
Муж (входит в комнату и направляется к жене, которая стелет постель на кушетке). Теперь расскажи мне! Расскажи!
Жена. Рассказывать особенно нечего. Я его спросила, почему он не дает заработать на ремонте заводских машин кому-нибудь из местных. Он понял намек. Ему безразлично, в чей карман идут деньги.
Муж. А для нас, Марта, для нас это спасение... Господи, если бы мы добились этого на год раньше! На один год! Тогда мне не пришлось бы пускаться во все тяжкие и разбрасывать гвозди.
Жена. Директор тоже напоролся на один из твоих гвоздей.
Муж. Да. Я просто не мог смотреть ему в глаза. И так получалось с каждым, кто являлся ко мне в мастерскую с проколом. Это было невыносимо. Я так переживал...
Жена. Теперь нам нужен подмастерье.
Муж. Ну нет, Марта. Посторонний мужчина в доме — это ни к чему.
Жена. Ты уже ревнуешь, хотя еще никто у нас не появился...
Муж. Я справлюсь сам, Марта, даже если придется работать по восемнадцать часов в сутки. Сил у меня хватает... Как я рад! Как я рад!..
Звонок.
Должно быть, еще один пострадавший. Завтра пойду и соберу гвозди. (Открывает ворота.)
Шатаясь, входит шофер. Его костюм испачкан сверху донизу так, словно он вывалялся в грязи. Он бледен, на лбу кровоточащая рана.
Муж (испуганно). Что случилось?
Шофер, шатаясь, подходит к наковальне, опускается на нее.
Шофер. Домкрат! Скорей домкрат! (Чуть не падает.)
Муж (поддерживает его). Да вы весь в крови! Боже мой! Что случилось? Что случилось? (Подбегает к крану и смачивает платок.)
Жена (входит из комнаты в мастерскую). Что случилось?
Шофер. Машина опрокинулась и свалилась с откоса в поле.
Жена (отбирает у мужа платок). Дай сюда! (Вытирает кровь.) Да ничего страшного.
Шофер. Но под машиной ребенок. Ребенок!
Муж. Господи боже!
Шофер. Совсем рядом с вашим домом, на повороте, у рекламного щита. (Хочет встать, но со стоном снова садится.) Домкрат!
Жена. У вас болит где-нибудь еще?
Шофер (ощупывая ребра). Похоже, сломано ребро.
Жена (подхватывая его под мышки). Заходите, прилягте на кровать. (Ведет шофера в комнату; с ее помощью он ложится на кровать.) Теперь лежите спокойно. (Спешит в мастерскую к мужу; сердито.) Вот он, домкрат! (Вполголоса.) Если прокол, сразу смени покрышку. Ее надо сразу же убрать, слышишь? А я пока задержу шофера, чтобы он ничего не заметил.
Муж. Вот и пришла беда!
Жена. Заткнись! Возьми домкрат и проваливай!
Муж. Теперь все кончено.
Жена. Делай, что я тебе говорю! Слышишь? Покрышку надо немедленно сменить!
Муж. Да, Марта, да.
Жена. У вас осталась водка?
Муж. В шкафу. (Тащит домкрат за собой к воротам. Уходит.)
Жена (идет в комнату). Как это случилось?
Шофер (снимая с ее помощью пиджак). Я и сам не знаю. Возможно, что-то с покрышкой. Но я еще не успел посмотреть. Я бросился сюда, потому что под машиной лежит ребенок... Вероятно, что-то с покрышкой.
Жена. Может быть. Но не обязательно. С машиной чего только не случается.
Шофер. Мне надо туда... Ребенок! Ребенок!.. (Силится встать, стонет.)
Жена. Да вы не в состоянии идти. Полежите еще. Мой муж пошел к машине. Он все сделает. Снимите рубашку, я посмотрю, что там с вами. (Помогая ему снять рубашку.) Ну и грудь у вас, однако! Могучая... (Вынимает из шкафа бутылку с водкой и рюмки.) Так, а теперь выпейте водки.
Шофер. Водки я совершенно не выношу. (Пьет.)
Жена (наливает снова). Еще одну. Хорошо помогает от перепуга!
Шофер (пьет). Я сразу же пьянею...
Жена. Выпью-ка и я. (Наливает до краев обе рюмки.) Я тоже до смерти перепугалась. (Чокается с ним. Пьют.)
Шофер. Не выношу водки. Я вообще ничего не пью... Но мне и вправду уже лучше.
Жена (наливает снова, чокается с ним). Вот видите! Тогда еще по одной!
Шофер. Только ради вас! (Пьет.) Скверное дело. Ведь я вез ребенка с дачи. (Заплетающимся языком.) И должен был отвезти его на городскую квартиру. А теперь такая беда! Моя хозяйка, она меня вышвырнет.
Жена. Ну, до этого не дойдет! (Подливает ему, он пьет.) Мальчик?
Шофер. Нет, девочка. Семи лет... Теперь уже все равно. (Наливает себе сам, пьет.)
Жена. Вы автослесарь?
Шофер. Да, квалифицированный автослесарь.
Жена. Тогда, если вас уволят, вы сможете сразу поступить к нам.
Шофер (заплетающимся языком). Это было бы неплохо. Это было бы здорово. (Стонет от боли.)
Жена (ощупывая его). Тут болит?
Шофер. Когда вы до меня дотрагиваетесь, я становлюсь сам не свой. (Запускает ей руку под кофточку. Пьяно лопочет.) У тебя мягкая кожа. Мягкая-мягкая...
Жена. А ну убери лапу. (Отшвыривает его руку.)
Шофер (обнимает женщину, та отодвигается). Ну, иди же сюда! (Голова его падает на плечо. Засыпая.) Ну, все. Я готов.
Жена. Спи, спи. Это лучше всего.
Шофер (сонный и пьяный). Но завтра... завтра... ты ко мне придешь.
Жена. Да, завтра. (Выключает в комнате свет, тихонько прикрывает дверь, крадучись проходит в мастерскую, задумчиво и напряженно стоит. Бросается на цыпочках к воротам, выходит, оглядывается, потом усиленно машет приближающемуся мужу, снова бросается в дом, прислушивается у двери в комнату.) Храпит.
Входит муж, медленно, через силу идет вперед, пристально смотрит на жену, его ослабевшие руки роняют гаечный ключ.
(Злобно.) Тсс... (Показывает.) Этот спит.
Оба до конца сцены говорят шепотом.
Муж. Ребенок...
Жена (прерывая). Покрышка?
Муж. Марта, ребенок...
Жена. Я спрашиваю — покрышка?
Муж. Прокол правой передней. Один из моих гвоздей.
Жена (энергично). Смени со сейчас же. Немедленно.
Муж. Марта, послушай же!
Жена (раздраженно). Ну, говори, говори. В чем дело?
Муж. Ребенок погиб.
Жена. Что ты?!
Муж (в отчаянии). Головка раздавлена!..
В ужасе смотрят друг на друга.
Занавес
Неделю спустя. Обстановка первого действия. Солнце проникает в комнату и мастерскую через окна в задней стене. Шофер с пластырем на лбу (из-под пластыря горчит вата) работает у верстака. Ходит, прижав руки к бокам. Делая шаг, вытягивает голову вперед, кап курица. Ступает на пятки, но двигается неслышно. Хотя никого нет, он время от времени лукаво посмеивается, покусывая усы.
Жена (входит с полной сумкой в мастерскую, осматривается). Где он? Где муж?
Шофер (улыбаясь, указывает рукой на ворота). Только что вышел.
Жена (идет в комнату, шофер следует за ней, садится на кушетку). Сегодня утром я убирала в твоей комнате и сняла со стены картинки с голыми бабами... Если муж их увидит, он разозлится.
Шофер. У меня еще есть. Хочешь посмотреть?
Жена. На что они мне сдались.
Шофер (выбрасывает руку и сразу прячет за спину от боли). А прошлой ночью тебе эти картиночки понравились. (Обнимает ее.)
Целуясь, она обвивает руками его шею. Когда раздаются шаги, они отскакивают друг от друга.
Муж проходит в ворота, садится на верстак, уставившись в одну точку перед собой.
Шофер. Явился. (Медленно выходит в дверь направо.)
Жена (входит в мастерскую и останавливается перед мужем). Что это ты так сидишь, Мартин? Ломать себе голову бесполезно... Послушай-ка меня. Дело обстоит так: даже если они и разнюхают, что несчастный случай произошел из-за прокола, они не узнают, что ты разбросал гвозди и виноват во всем. Ни черта они не будут знать! Проколы бывают сплошь и рядом. Только они ни в коем случае не должны узнать, что это был прокол. А не то начнут копаться дальше и, в конце концов, докопаются. Ты должен себе внушить — никакого прокола но было... Так что возьми себя в руки, когда приедут из полиции и станут тебя допрашивать. Это сейчас главное. Ты должен держать себя в руках. А если допрос будет позади, мы спасены.
Муж (про себя). С тех пор — всю эту неделю — я не спал. Как закрою глаза, смотрит на меня ребенок. Он мертвый, а все-таки смотрит на меня.
Жена (ласково). Ребенок похоронен, Мартин. Ребенок уже ни па кого не смотрит.
Муж. Гвозди стали нашим несчастьем. Гвозди доведут меня до тюрьмы.
Жена. Я дала тебе хороший совет. Если бы ты тогда, вечером, тут же не сменил колесо, ты уже сидел бы за решеткой.
Муж. Мне было бы легче.
Жена. А что сталось бы со мной, об этом ты не думаешь?
Муж. Я всегда думал только о тебе. Даже сейчас, когда я в такой беде, я думаю только о тебе, о том, что будет с тобой, когда все всплывет наружу.
Жена. Ничего не всплывет, если только ты будешь держать себя в руках. Ты не попадешь в тюрьму. И понемногу успокоишься.
Муж. Нет, Марта, нет. (Постукивает себя по груди.) Это сидит тут. Это сильнее меня.
Жена (заклиная). Если ты не возьмешь себя в руки, мы оба пропали... Говори как можно меньше, когда придут из полиции. Придет Франц. Я уже разузнала. Франц давно уже за мной волочится. И еще как он за мной волочится... Франца я обойду... Так или иначе, ты ничего не знаешь! Ты знаешь только, что все четыре покрышки были в полном порядке... Слышишь?
Муж (безразлично). Да-да. Но ничего хорошего ждать не приходится. Никогда больше. Это точно. Я это чувствую.
Жена. Теперь ступай работать. Работа тебя отвлечет.
Муж. Меня уже ничто не отвлечет. (С трудом встает, выходит из ворот, провожаемый озабоченным взглядом жены.)
В дверь справа в комнату входит бухгалтер.
Жена (входит в комнату; холодно, бухгалтеру). Что вам, собственно, тут угодно?
Бухгалтер. Ты говоришь мне «вы», Марта? Но почему?
Жена (резко). А потому, что мне так нравится! (Уходит в мастерскую, бухгалтер идет вслед за ней.)
Бухгалтер (улыбаясь). Оказывается, у меня уже преемник объявился. Однако же ты быстро действуешь... Значит, со мной все покончено?
Жена. Я спрашиваю: что вам угодно?
Бухгалтер. Я хотел только сказать вам, что полицейский Франц уже идет сюда. Он должен быть здесь с минуты на минуту. Это я и хотел сказать вам, чтобы ваш муж был поосторожней и лишнего не болтал. Полицейские любят задавать вопросы. Пусть будет начеку, ведь как-никак человек погиб.
Жена (скрывая страх, уклончиво). Кто не должен болтать лишнего? Кому надо быть начеку?
Бухгалтер. Кто? Кому? Моему преемнику, шоферу! (Указывает на дверь.) Вот идет Франц. Я сматываюсь. (Улыбаясь.) А любопытно узнать... Шоферу следовало бы просто сказать, что у него отказали тормоза. Тогда все и уладилось бы. Потому что проверить было бы невозможно — машина совершенно разбита.
Жена. Это уж дело шофера, что он скажет.
Бухгалтер. Это тоже правильно. (Уходит через ворота мастерской.)
Несколько секунд жена стоит задумавшись, потом идет в комнату и уходит через дверь справа.
Через ворота в мастерскую входят шофер, инспектор полиции в форме и бухгалтер.
Инспектор полиции (разворачивает на наковальне чертеж, наклоняется к нему, рассматривает, качает головой, выпрямляется; шоферу). У меня по-прежнему никакой ясности. При нормальной езде несчастного случая быть не могло.
Шофер (без всякой опаски, все время улыбаясь). Мне самому неясно. (Выбрасывает руку вперед, но от боли сразу снова прячет ее за спину.) Я вожу машину восемь лет. И ничего подобного со мной не случалось.
В мастерскую входит жена и незаметно за всем наблюдает.
Инспектор полиции. Если только вы не заснули за рулем.
Шофер. Какое там!
Инспектор полиции. Потому что дорога неплохая. Правда, па повороте ее наклон к кювету увеличивается. Но я не думаю, чтобы машину могло из-за этого занести... Вот если лопнула камера правого переднего колеса! Тогда еще можно предположить, что машина резко подастся вправо и вследствие наклона опрокинется на повороте.
Шофер (выбрасывает руку вперед, но вновь прячет ее за спину). Точно так оно и получилось! Машину вдруг рвануло вправо, как при проколе. Потом она тут же опрокинулась и свалилась в кювет.
Инспектор полиции. Но ведь вы сами утверждали, что все камеры были целы.
Жена. Я могу это подтвердить.
Шофер. Вечером я выйти к машине не смог. (Показывает па лоб.) Из-за рапы! Но на следующее утро мастер сказал мне, что все покрышки целы, и я убедился в этом сам.
Инспектор полиции. Может быть, отказали тормоза?
Шофер. Нет-нет, это я почувствовал бы. Тормоза были в порядке.
Жена. А не нужно ли было бы все же сделать на покатом повороте небольшую засыпку? Во всяком случае, это не повредило бы.
Инспектор полиции. Я сообщу это в дорожное управление, хотя, как было сказано, состояние дороги на повороте тут ни при чем... Мастер дома?
Жена. Я за ним схожу. (Услужливо.) Я схожу за мужем. (Выходит в ворота.)
Инспектор полиции. Вы теперь работаете здесь, в мастерской?
Шофер. Мастер взял меня к себе. Это единственное, в чем мне еще повезло. А не то при такой безработице пришлось бы ждать годы... Ведь прежняя хозяйка меня сразу уволила. После этого несчастного случая она вообще уже не ездит. У нее нет теперь машины.
Инспектор полиции. Это понятно... похоже, бедняжка с той поры потеряла рассудок.
Бухгалтер. Она живет теперь вон там, наверху, у леса. Говорят, сняла комнату на целый год. Каждый день спускается к тому месту, где случилось несчастье. Стоит там и смотрит. И если по дороге кто-нибудь едет, она подходит и заглядывает в лицо... Совсем еще молодая женщина!
Шофер. Я тоже ее вчера встретил. Она не поздоровалась и не попрощалась. Только посмотрела на меня. У меня мурашки побежали по телу. Она меня не узнала. А ведь я работал у нее три года.
Бухгалтер. Да-да, после несчастного случая она не в своем уме. Ее надо поместить в сумасшедший дом.
Инспектор полиции (шоферу). Вы мне пока что не нужны.
Бухгалтер (отходя с шофером). Нда, кажется, у вас все обошлось... Вообще везет вам. Сразу же опять нашли работу! И так хорошо устроились. (Многозначительно.) Ведь для вас это идеальное место. Какие удобства! Все под рукой!
Оба уходят. Муж и жена входят в дверь справа и идут из комнаты в мастерскую.
Инспектор полиции (мужу). Значит, сразу поело несчастного случая вы пошли осматривать машину?
Муж. Да, господин Франц.
Инспектор полиции. И вы смогли сами перевернуть и снова поставить машину на колеса?
Муж. С домкратом это нетрудно, ведь машина скатилась под откос.
Инспектор полиции. Выходит, вам никто при этом не помогал?
Жена. Подмастерье не смог с ним пойти. У него были такие боли, что он прямо не стоял на йогах... Мне пришлось дать ему водки.
Инспектор полиции. А покрышки были целы?
Муж (опускает голову). Когда я стал поднимать машину, я увидел на земле ребенка... головка была раздавлена.
Жена. Мартин, об этом господин Франц сейчас не спрашивает.
Муж (ни к кому не обращаясь). Покрышки были целы.
Инспектор полиции. И правая передняя?
Муж опускает голову и кивает.
Жена (извиняющимся голосом). Понимаете, господин Франц, вся эта история произвела на мужа тяжелое впечатление. Ведь он вытащил ребенка из-под машины.
Инспектор полиции. Это понятно... Непонятно только, как уцелели покрышки при том, что вся машина, вплоть до кузова и мотора, была покалечена. Такое редко случается.
Жена. Но все, же случается. Тому мы живые свидетели... А дальнейшее нас вообще не касается. Нам даже не отдали ремонтировать машину.
Инспектор полиции. Удивительно и то, что на этом повороте нет-нет да что-нибудь стрясется, особенно в последний год. Правда, до сих пор ничего серьезного, большей частью проколы камер. И у директора цементного завода был прокол на этом повороте и даже в тот же самый день, когда произошел несчастный случай.
Жена. Совпадение!
Инспектор полиции. Конечно.
Жена. От прокола вообще не застрахован ни один водитель.
Инспектор полиции. Верно. Если я не ошибаюсь, господин Директор напоролся на подковный гвоздь. Не так ли?
Муж. Да, это был подковный гвоздь.
Инспектор полиции (прячет чертеж; собирается уходить). Я упоминаю об этом только потому, что прокол, конечно, был бы удовлетворительным объяснением аварии. Но поскольку вы говорите, что покрышки были целы... Ну, мы проверим.
Жена (провожая инспектора). Заходите к нам как-нибудь на чашечку кофе, господин Франц. Ведь мы все трое понимаем в машинах. Может быть, мы еще и разберемся, в чем причина катастрофы.
Инспектор полиции. Я совершенно убежден, что отыщу причину. Ведь это моя профессия. Я еще раз тщательно осмотрю машину. (Оборачивается.) До свиданья, мастер.
Муж (в замешательстве). Прощайте.
Инспектор полиции. Охотно приду к вам выпить кофейку. К вам я всегда прихожу охотно. Вы это прекрасно знаете, Марта.
Жена. Вот как? Правда? Ну тогда непременно приходите. Может быть, в следующее воскресенье? А после кофе мы могли бы сходить в город на танцы.
Инспектор полиции. Да, это было бы неплохо.
Оба уходят. Муж садится, удрученно смотрит перед собой.
В мастерскую входит мать, лет тридцати, в черном платье, черных туфлях, черных чулках, черной шляпе с длинной траурной вуалью. Она идет, как человек, который старается избегать малейшего неловкого движения, чтобы не упасть.
Мать (полувопросительно). Вы видели мою дочурку, когда она лежала под колесами?
Муж (вставая). Да, мадам.
Мать. Она еще дышала?
Муж (растерянно). Ваш ребенок был мертв.
Мать. Но ее глаза? Глаза ее были открыты? Мое дитя смотрело на вас? Вы должны это знать. Вы подняли ее, вы держали ее на руках... Или вы закрыли ее глаза?
Муж (потрясенный): Глаза были открыты.
Мать. И вы их закрыли?
Муж. Нет, мадам.
Мать. Никто не закрыл ей глаза? Никто? (Как помешанная.) Ведь она научилась плавать! На животике. Что, она лежала на животике?
Муж (потрясенный, готов показать, как лежал ребенок, но не может). Да, на животе! Руки были вытянуты так. А головка... Головка... (Потирает ладонями виски.) Тут, на виске, головка была...
Мать. Что?
Муж. Здесь она была раздавлена.
Мать. Кровь?
Муж (про себя). А тельце — оно еще не остыло.
Мать (роется в сумочке). Это письмо я получила от своей девочки накануне. (Находит письмо.) Оно пришло накануне. (Читает.) «Милая мама, я научилась плавать. Сегодня мы пили молоко на мельнице. Фрейлейн говорит, что в Англии все дети учатся плавать...». (Заплакав.) «Занятия в школе начинаются в понедельник, а мое синее платье разорвано. Я тебя целую. А платье уже зашили...». (Заливаясь слезами.) «Я все время смотрю на деревья. Какие они красивые. Здесь их так много, когда не идет дождь. Как ты поживаешь? Я живу хорошо. Фрейлейн говорит, что я очень загорела. И я научилась плавать. В понедельник снова увидимся...». (Вдруг, как помешанная, улыбаясь.) В понедельник я ее увижу. (Блаженно улыбаясь, уходит.)
Муж остается стоять как вкопанный. Потрясенный, он смотрит вниз.
Жена (входит в комнату через дверь справа, проходит в мастерскую; предостерегающе). Господин Франц что-то почувствовал. Даже если он ничего определенного и не знает. Но я боюсь, что он разнюхает что-нибудь еще. Ты должен быть осторожен и не болтать никаких глупостей.
Муж (со спокойствием, какое дает окончательное решение). Здесь была мать, мать того ребенка... Я должен пойти в полицию и во всем признаться.
Жена (пораженная). Что ты сказал?
Муж (самому себе). Я убил ребенка, у которого была впереди целая жизнь. Я должен искупить свою вину. (Поднимает голову.) Будет лучше, если я не стану дольше откладывать и сегодня же пойду в полицию.
Жена (взволнованно). Из этого ничего хорошего не получится, говорю тебе. Я этого не допущу, слышишь, я этого не допущу!
Муж (решив искупить свою вину, впервые чувствует свое превосходство над ней; спокойно). Этому ты помешать не можешь. Тут ты бессильна. Больше власти у тебя надо мной нет.
Жена (удивленно). Что это вдруг с тобой? Какой ты стал! (Пауза.) Ну кому от этого польза, если ты заявишь на себя в полицию? Ребенок от этого не оживет. Какой в этом прок?
Муж. Не в проке дело. (Стучит себе в грудь.) А вот в чем. В том, что я чувствую! Я знаю, что я виноват! Не будет мне больше покоя. (Опускает голову.) Ты была мною недовольна, потому что я в первый год ничего не зарабатывал и бакалейщик перестал отпускать тебе продукты в долг. И вот я разбросал гвозди, потому что не хотел тебя потерять. (Пауза.) Не задалась наша жизнь... Девушкой ты была милая и ласковая, простая, как листок зеленый. А после свадьбы, с первых же дней, стала как деревянная.
Жена. Знаю, знаю! (Пауза.) В душе я тебя всегда любила. В душе! Но остальное — ты знаешь, о чем я думаю,— с остальным не получалось. Что-то нам мешало. Словно кто-то нас сглазил... И поэтому я стала жестокой к тебе... Я виновата.
Муж. Виновата? Кто может обвинить тебя в этом запутанном деле?
Жена. А гвозди? Гвозди?.. Теперь ты из-за меня попал в такую беду. Что же мне делать? Если бы я только могла тебе помочь!
Муж. Но ты не можешь. (Пауза.) На прошлой неделе, когда я был в городе, я перевел дом и мастерскую, весь участок на твое имя. Сейчас пришли по почте документы. (Показывает.) Они лежат там, в шкафчике. Мне остается только подписаться. И если предъявят иск за убытки, конфисковать у тебя имущество они не смогут. Гвоздей ты не разбрасывала и ничего об этом не знала... Дело ты сможешь легко продолжать одна с добросовестным подмастерьем. Так что на хлеб у тебя всегда будет.
Жена (как потерянная). А ты?.. А ты?..
Шофер (просовывая голову в дверь). Тут пришли. Прокол. На повороте машина напоролась на подковный гвоздь.
Муж. Вот иди сразу к машине, Марта. Ведь отныне дело придется вести тебе. Начинай теперь же.
С опаской взглянув на мужа, жена выходит из ворот. Муж берет с полки электрический карманный фонарик; проверяя его работу, несколько раз зажигает и гасит, кладет на стол; снимает ботинки и носки.
Жена (возвращаясь). Шофер говорит, что обойдется без меня... Что это ты делаешь, Мартин? Ты хочешь уже ложиться?
Муж (посмотрев на жену). Здесь, в доме, я уже больше не лягу... Я хочу сходить на шоссе и собрать гвозди, чтоб не случилось еще какого-нибудь несчастья. Босиком мне легче отыскать гвозди в пыли. (Бесшумно проходит через мастерскую, провожаемый взглядом растерянной жены; натыкается на входящего шофера.)
Удивленно посмотрев на его босые ноги, шофер направляется в комнату к жене, неподвижно сидящей на кушетке. Машинально она несколько раз зажигает и гасит карманный фонарик, забытый мужем, при этом смотрит отсутствующим взглядом в другую сторону.
Шофер. Куда это он отправился, твой муж? Он был похож на паломника. (Усаживается и кладет ноги на другой стул, как мужчина, имеющий права в этом доме.)
Жена (встает, про себя). Такой человек! Такой человек!..
Шофер (ухмыляясь). Кто? Он?
Жена. Я искалечила ему всю жизнь. Да еще втоптала его в грязь. С другими мужчинами.
Шофер. Он пошел проветрить своп рога?
Жена (резко оборачиваясь, в ярости). Советую тебе ничего плохого о нем не говорить.
Шофер. Скажите на милость! Какая муха тебя укусила? (Протягивает руки.) Иди-ка сюда!
Жена (не обращая внимания). С протянутой рукой пошла бы ради него. .....
Шофер. Почему ты не идешь ко мне, ведь твой олух ушел.
Жена (резко). А ну, собирай манатки. И убирайся! Сейчас же убирайся!
Шофер. Ого! Что это ты вдруг? Скажите, пожалуйста!
Жена. Поразмыслишь над этим, когда уберешься.
Шофер. Но сначала я скажу твоему рогачу пару слов про нас с тобой... Что ты будешь тогда делать?
Жена (про себя). Я сама скажу ему, какой потаскухой была.
Шофер. В таком случае, можешь собирать манатки сама.
Жена. Я ему все скажу. Все! Тогда ему, по крайней мере, легче будет со мной расставаться... Это единственное, что я еще могу для него сделать. (Внезапно, словно что-то в ней сломалось, рыдая, падает на кушетку.)
Шофер (берет со стола карманный фонарик, зажигает и гасит его, направляя луч ей в лицо). Ты ему все расскажешь? А как на это посмотрят Директор цементного завода и господин бухгалтер? (Садится рядом и обнимает ее.)
Жена (в ярости). Оставь меня!
Роясь в карманах брюк и пиджака в поисках фонарика, Муж неслышно подходит к двери в комнату. Шофер борется с женщиной, опрокидывает ее на кушетку и наваливается на нее. Та отчаянно сопротивляется.
(Обессилев.) Оставь меня! Оставь меня!
Шофер зажимает ей рот своими губами. Обессилевшие руки женщины обвивают его шею, словно она готова сдаться. Входит Муж и застывает на месте. Шофер вскакивает. Жена тоже встает. Несколько мгновений все трое молчат.
Муж (хрипло). Вот оно что!.. Вот оно что!.. (Смотрит широко открытыми глазами на шофера, потом на жену. Медленно, с нарастающей яростью.) Ты спуталась с ним?
Жена (в отчаянии). Мартин!
Муж (шоферу). Чего доброго, все это время? И здесь, прямо в доме?..
Шофер (ухмыляясь). Спросите свою жену. Может, она вам скажет.
Муж. Я тебя спрашиваю!
Шофер (все так же ухмыляясь). Я ничего не скажу.
Муж (идет на него, сжав кулаки). Ничего не скажешь, собака? Ничего не скажешь? (Оттесняет его к стене.) Кобель! (Бьет его кулаком по физиономии.) Подлец! (Выталкивает за дверь и поворачивается к жене. Орет.) Убирайся отсюда! А не то тебе конец! Вон, шлюха!
Жена (беззвучно). Я с ним спала.
Муж (цедит сквозь зубы). Ты спала с ним... А еще с кем?
Жена. Со всеми!
Муж. Вот оно что... Вот оно что... А я ради такой потаскухи убил ребенка да еще собираюсь в тюрьму. Но теперь какой смысл идти мне в тюрьму? Теперь все равно. (Выбегает из комнаты.)
Жена (беззвучно). Теперь я покончу с собой.
Занавес
Летний день. Муж стоит в воскресном костюме перед верстаком и один за одним снимает с него инструменты и вешает на место, помечая в описи, которую держит в руке. По-видимому, проверяет наличие.
Бухгалтер (не спеша входит в ворота; разодетый, в соломенной шляпе, в новом костюме, с туго скатанным зонтиком-тростью в руке.) Отдыхаем, мастер? (Осматривается.) А где же Марта?
Муж (на протяжении всей сцены говорит, превозмогая страдание, с притворным безразличием). Пошла к вашему директору.
Бухгалтер. Сегодня, в воскресенье?
Муж. Она пошла к нему домой.
Бухгалтер. Вот оно что! Скажите, пожалуйста, наш Директор так трудолюбив, что работает даже по воскресеньям!
Муж. Она пошла к нему в два, сразу после обеда, а сейчас пять... Сколько времени требуется ему на проверку счетов?
Бухгалтер (смущенно). А может быть, она уже давно от него ушла... Может быть, она гуляет — сегодня хорошая погода.
Муж. Или, может быть, он показывает ей свою квартиру.
Бухгалтер. И это возможно.
Муж. У него наверняка очень хорошая квартира с отдельной спальней.
Бухгалтер. Вы это как-то странно говорите. Так, будто в чем-то сомневаетесь.
Муж. Как же мне еще говорить? Вам лучше знать, что представляет собой ваш директор.
Бухгалтер. Директор-то? Он козел, тут уж ничего другого не скажешь. Но с Мартой... он не на ту напал... Почему же вы не посылаете со счетами помощника, если вам дело кажется нечистым?
Муж. А почему это моей жене не следует к нему ходить? Думаете, если придет помощник, то директор не продержит его три часа? Что поделаешь! Должно быть, договор предусматривал, чтобы моя жена каждое воскресенье носила ему счета на дом. Не иначе как они так договорились, а тут уж ничего не поделаешь.
Бухгалтер. Смеетесь вы надо мной, что ли? Таким я вас никогда не видел. Что это с вами сегодня? А все-таки послали бы лучше помощника, раз у вас есть какие-то подозрения.
Муж. Ну, нет! Уговор есть уговор. Его надо выполнять! Тут ничего не поделаешь. А помощник... Помощнику уже не придется получать мои деньги по счетам, я его прогнал. Он тоже таскался за моей женой... Или она за ним!
Бухгалтер. Что вы говорите? Марта вовсе не из таких. Это совершенно исключено. В этом отношении я хорошо знаю Марту.
Муж. Охотно вам верю. Еще бы не хорошо! И, наверное, давно. Тут вы хоть раз не слукавили... Но я вовсе не желаю знать, как давно вы знакомы с моей женой в этом отношении и сколько мужчин — с вами их уже трое — с ней переспало. Одним больше, одним меньше — теперь это уже совершенно несущественно.
Бухгалтер. Что вы, что вы! По крайней мере, я с ней... с замужней женщиной!.. Я не сделал бы такого. Из этого ничего хорошего не выйдет.
Муж (сверкнув глазами). Вы бы раньше подумали, господин Эмиль, что из этого ничего хорошего не выйдет.
В мастерскую вводит жена в красивом летнем платье.
Бухгалтер. А вот и фрау Марта. (Собирается уходить.)
Муж. Почему вы сразу же убегаете?
Бухгалтер (смущенно). Пожалуй, мне лучше уйти... Прощайте, фрау Марта.
Жена не смотрит в его сторону и не отвечает ему. Она смотрит только на мужа, растерянно и боязливо. Бухгалтер уходит.
Жена (кладет деньги на верстак). Пятьдесят марок, Мартин!
Муж (внешне совершенно спокойный). Бери себе, ты эти деньги наверняка заработала в поте лица.
Жена (умоляя). К деньгам грязь не липнет. (Сжав кулаки, старается убедить его.) На коленях я валялась перед директором. Между нами ничего такого не было, Мартин. Теперь он будет давать тебе работу без всякого.
Муж (не реагируя на ее слова, вынимает из внутреннего кармана документы о переводе имущества на ее имя, кладет на стол и показывает на них). Что касается бумаги о передаче имущества, я ее не подписал.
Жена (вспыхивая). Не надо мне твоей мастерской! (Рвет документы.) Мне ничего не надо! (Упавшим голосом.) Без тебя...
Муж (спокойно). Ты опоздала. Пора готовить кофе. Воду я уже поставил. Господин Франц может быть здесь с минуты на минуту.
Жена (в отчаянии умоляет). Я не сделаю того, что ты от меня требуешь, не сделаю!
Муж. Если до тебя еще не все дошло, пойми, наконец. Ради тебя я убил ребенка, и теперь ты должна использовать свою власть над мужчинами, разок использовать ее для меня, и добиться у господина Франца, чтобы он не засадил твоего мужа в тюрьму. Потому что, какой теперь для меня смысл попадать за решетку? Словом, знай: ты должна добиться, чтобы он на меня не доносил. Это единственное, что важно.
Жена (беззвучно). Что я буду с ним спать, тебя не волнует?
В ворота мастерской входит спортсмен-автомобилист в спортивном костюме и спортивной фуражке.
Муж. Думай как хочешь... А я заварю кофе. (Идет в комнату и закрывает дверь.)
Спортсмен-автомобилист. Привет, Марта... Ты меня вроде бы и не узнаешь?
Жена. Почем я знаю, кто вы.
Спортсмен-автомобилист. Погоди, я тебе сейчас напомню... По дороге из Берлина в Вену я напоролся на подковный гвоздь. В тот день это и случилось. Пока твой муж был на шоссе и менял колесо, мы с тобой (улыбаясь, показывает) были там в комнате... Потом я прожил здесь, в гостинице у опушки леса, три дня. Три славных дня!.. Теперь вспоминаешь?
Жена. Вспоминаю.
Спортсмен-автомобилист. Ну вот видишь!.. Теперь послушай-ка! Я собственными руками выдернул провод зажигания, понимаешь? Пока он разберется, в чем дело... (Кивает головой на комнату.)
Входит Муж с подносом для кофе.
Добрый день, мастер.
Муж. Добрый день.
Спортсмен-автомобилист. Послушайте, мастер, моя машина застряла примерно в пяти минутах отсюда. На повороте! Сходите-ка, пожалуйста, туда и посмотрите, в чем там, собственно, дело. А я обожду здесь.
Жена (как на исповеди). С машиной все в порядке. Этот господин сам выдернул провод зажигания. Пока ты будешь возиться с машиной, он хочет провести время со мной там, в комнате.
Спортсмен-автомобилист (перепугавшись). Но... что вы говорите?
Жена (в том же тоне). Этот господин уже был здесь с полгода назад. Пока ты на шоссе менял покрышку, я с ним здесь переспала. Потом он находился тут три дня, и мы провели их вместе.
Муж (помолчав, превозмогая волнение). Значит, я должен пойти сейчас на шоссе и снова повозиться с машиной? (Переводя взгляд с гостя на жену, с нее на гостя.)
Спортсмен-автомобилист (пораженный). Нет-нет! Я... Уж я сам. До свиданья. (Спешит уйти.)
Муж (словно ничего не произошло). Раньше ты путалась с каждым, кто тебе попадался под руку. Я не желаю знать, со сколькими ты путалась, пока я на дороге, у поворота, менял покрышки. Возможно, с каждым, кто хотел! А теперь, когда ты можешь мне помочь, когда ты можешь спасти меня от тюрьмы, ты отказываешься? Ты не хочешь только с инспектором? Как это объяснить? Почему ты вдруг не хочешь делать то, что раньше делала со всяким и каждым? Ведь тебе ничего не стоит, да в придачу получишь удовольствие, а я спасусь от тюрьмы.
Жена (умоляюще). А если мне это стоит всего, Мартин, всего? Потому что ты один нужен мне в жизни!
Муж. С чего это вдруг я один?
Жена. Разве ты не чувствуешь, Мартин, как я изменилась? Разве ты не чувствуешь?
Муж (хрипло). Надо было тебе измениться чуть пораньше.
Жена (вкладывая в свои слова последнюю надежду). Я скажу, что это я разбросала гвозди. Ты об этом совершенно ничего не знал, я все сделала тайком.
Муж. Какой смысл? Если кому-то надо искупать вину, так это мне!
Жена. Но ты сделал это только ради меня! Я и виновата во всех несчастьях, одна я!
Муж. Когда я думаю об этом, я прихожу к другому выводу. Не надо было мне привязываться к тебе настолько, чтобы идти на преступление... В конце концов, ты гвозди не разбрасывала. В этом-то и все дело.
Звонок.
Муж. Это господин Франц... Теперь все зависит от тебя. Если ты будешь ему покорна, господин Франц наверняка сделает все, что ты захочешь. Он давно уже за тобой увивается. Про это знает весь город. Болтать он наверняка не станет хотя бы ради собственного блага, чтобы потом не иметь неприятностей.
Снова звонок.
Жена. А что будет со мной?
Муж (крайне удрученно). Не знаю, Марта. (Открывает ворота мастерской.)
Жена, как приговоренная к смерти, уходит в комнату через дверь справа.
Входит покупатель.
Муж. Ах, это вы! Заходите, заходите. (Идет впереди.) Сядем-ка вот тут.
Покупатель, с интересом оглядывая мастерскую, садится за стол. Муж тоже садится.
Покупатель. Я приехал ранним поездом, чтобы сегодня же успеть на обратный.
Муж. Чашечку кофе?
Покупатель. Нет-нет. Я спешу!
Муж. Ну, тогда мы сразу можем завершить сделку. Договор уже составлен и подписан. (Вынимает из внутреннего кармана инвентарную опись и протягивает покупателю.) Вот опись. Вы все уже тщательно осмотрели: и дом, и комнату, и мастерскую, и весь инструмент. Я с собой ничего не беру.
Покупатель. Так мы и договаривались... Теперь о главном.
Муж. А именно?
Покупатель. Если вы мне уступите тысячу марок, я кладу вам деньги на стол.
Муж. Это уже разговор.
Покупатель. Деньги у меня при себе.
Муж. Что ж, ладно, по рукам.
Обмениваются рукопожатием.
Раз в жизни удачная сделка.
Покупатель. Получайте денежки. (Кладет на стол пачку купюр по сто марок.) Одиннадцать тысяч!
Муж. Одиннадцать тысяч. (Прячет деньги в боковой карман.) Покупатель (прячет договор). Когда можно мне переезжать?
Муж (обдумывает). Скажем... Скажем, через месяц. Сначала моя Жена должна подыскать другую квартиру в городе.
Покупатель. Ах, так!.. Ну, хорошо — через месяц! (Заводит часы.) Я еще поспею на поезд. (Подает руку.) Значит, вы собрались в Южную Америку? Далековато.
Муж. Да, далеко.
Покупатель. Ну, тогда до свиданья.
Муж. До свиданья!
Покупатель уходит. Несколько мгновений Муж стоит не двигаясь, затем накидывает пальто, надевает уже упакованный рюкзак, садится в шляпе и пальто к верстаку, пишет прощальную записку. Вытаскивает бумажник, педантично отсчитывает пять пачек сотенных купюр, кладет их на верстак, а сверху — прощальную записку; подумав, добавляет еще пачку. Встает, невесело еще раз осматривает мастерскую, идет в комнату, видит висящую на спинке стула косынку Марты, берет ее, едва преодолевая волнение, рассматривает; колеблясь, вешает на прежнее место и уходит в дверь направо.
Несколько мгновений сцена пуста.
Жена (вбегает через ворота мастерской; жалобно). Я не сделаю этого, Мартин, не сделаю! Не могу! (Опускается на стул около верстака, замечает прощальную записку, читает. Застонав, роняет голову на скрещенные руки.)
Инспектор полиции (в воротах мастерской). Ну и прыткая же у вас жена... Как школьница! За ней не угнаться. (Входит, садится к верстаку.) Его нет дома?
Жена (выпрямляется). Мы одни.
Инспектор полиции (откидываясь на стуле). Вчера вечером иду это я опять на место, где произошел несчастный случай, к повороту, и ломаю себе голову — чем же он был вызван? И вижу, является туда босиком ваш Муж. Шарил он, шарил ногой в пыли и несколько раз наклонялся... Что это он поднимает? — думаю я. Тут он наклонился снова... Ну, потом я догадался, что он выуживал там из пыли. (Улыбаясь.) Автослесарь, который подбирает с дороги гвозди, чтобы не пострадали чьи-нибудь покрышки, хотя это сулит ему работу и заработок? Такого еще свет не видывал. Вот если бы он делал наоборот — разбрасывал гвозди,— его было бы легче понять. Во всяком случае, это к добру не приведет. Из-за такого маленького гвоздика на повороте может стрястись большое несчастье. Как по-вашему?.. Как по-твоему?..
Жена (машинально вертевшая в руках прощальную записку, смотрит на инспектора). Да, он разбрасывал гвозди. Он делал это ради меня. Боялся, что я убегу от него из-за бедности. Вот так и погиб ребенок. (Протягивает ему прощальную записку). А теперь он скрылся.
Инспектор полиции (читает). «Участок я продал. Прощай». (Смотрит на жену.) Далеко уйти он еще не успел... Стоит мне только позвонить — полицейский участок распорядится начать розыски, и через час он будет у нас в руках.
Жена (беззвучно). Делайте со мной что хотите. (Встает, идет, шатаясь, в комнату и садится на кушетку.)
Инспектор, улыбаясь, глядит ей вслед, потом идет за ней и закрывает ставни на окнах. Снимает пиджак. Жена расстегивает блузку. Несколько мгновений спустя в воротах появляется Муж. Слышит крик Марты.
Муж (бросается через всю мастерскую, распахивает дверь в комнату, подбегает к кушетке). Марта!
Инспектор вскакивает и испуганно отступает.
(Выводит из комнаты едва стоящую на ногах жену.) Пошли, Марта. Брось тут весь свой хлам. Я тебе все куплю в Гамбурге. В Гамбург!
Жена (словно возвращенная к жизни). Ты берешь меня с собой? Берешь меня с собой!
Муж. Пошли, Марта! (Берет с верстака деньги и уводит жену через мастерскую в ворота.)
Ворота захлопываются.
Инспектор полиции (надевая пиджак, выходит из комнаты в мастерскую, оглядывается). Ушли. (Поразмыслив, идет к телефону, снимает трубку, набирает номер.) Полицейский участок? (Услышав голос из трубки, кладет трубку обратно на рычаг, делает отрицательный жест рукой.) Я слишком глубоко увяз в этом деле. Это чревато для меня последствиями. Лучше притвориться, что я ничего не знаю, и дать ему убежать. (Идет в комнату, берет фуражку и выходит через дверь направо.)
Несколько мгновений спустя в ворота мастерской медленно входят жена и муж. Он снимает рюкзак, садится и смотрит в одну точку перед собой.
Муж. Я не должен отсюда убегать, Марта, не должен.
Жена. Но разве ты не веришь, что если в Южной Америке мы будем жить, как порядочные люди, то ты искупишь свою вину за несчастье с ребенком? Ты не веришь, что тогда с тобой все снова будет хорошо?
Муж. Я должен тебе объяснить. Тогда, может, мне и самому станет яснее. Головой я тоже этого не понимаю. В голове у меня страшная путаница. (Постукивает себя в грудь.) Я это только чувствую. Тяжелую вину! (Пауза.) Дело не в законе, а во мне самом, в том, что я чувствую. Это внутри. Гнетет и гнетет. (Пауза.) Я почти непрерывно вижу убитого мною ребенка. Ребенок мертв. А я поеду с тобой в Южную Америку и буду жить там да поживать? Мне совесть это не позволяет, Марта. Я чувствую, что она мне не позволит. Такую тяжелую вину надо искупить!
Жена (твердо). Я толкнула тебя на преступление. Я хотела убежать от тебя из-за бедности, и поэтому ты разбрасывал гвозди. Меня нужно убить. Меня! Я виновата. А ты хочешь теперь в тюрьму? Ты ее не переживешь. Тогда я тоже умру.
Инспектор полиции (входит через ворота в мастерскую улыбаясь). Ага, уже вернулись из Гамбурга? Надо было вам сначала все хорошенько продумать. Это может для вас плохо кончиться. (Пауза.) Я уже собрался уходить и вижу, вы опять тут.
Муж. Для вас тоже это может плохо кончиться.
Инспектор полиции. Для меня? Мне стоит только подойти к телефону и вызвать полицейский участок. Тогда считайте, что вы уже в тюрьме.
Муж. Чего же вы не идете? Почему вы до сих пор еще не позвонили?.. Я знаю почему. И вы тоже это знаете.
Инспектор полиции. А ну послушайте, что я вам скажу. Какой вам смысл навлекать беду на свою жену? Это совершенно бесполезно.
Жена. Со мной беда уже стряслась.
Инспектор полиции. Я отпустил ее из сочувствия. Из одного лишь сочувствия.
Муж. Это вы сможете рассказать на суде. Да только судья вам не поверит. А вот мне и моей жене судья поверит, когда мы ему скажем, почему вы хотели дать мне убежать.
Инспектор полиции. Чтобы человек пошел в тюрьму, если у него есть возможность оставаться на свободе,— такого еще не бывало. Кто это поймет?
Муж (постучал рукой по его груди). Такому, как вы, этого, во всяком случае, не понять.
Инспектор полиции (подумав). Я мог бы достать паспорта на другое имя для вас и вашей жены. Тогда вы без затруднений проедете границу раньше, чем будет установлено, что гвозди разбрасывали вы.
Муж. И о том, что вы хотели достать поддельные документы, вы тоже могли бы сказать, когда мы предстанем перед судом?
Инспектор полиции (впадая в ярость). Меня вы в свои махинации не вовлечете! Я знаю, как мне себя обезопасить! (Быстро идет в комнату и выходит через дверь справа.)
Жена (плача). Неужели ты не можешь забыть этот несчастный случай с ребенком? Неужели ты не можешь?
Муж (не слушая ее). У тебя одиннадцать тысяч марок. На эти деньги ты можешь открыть в городе магазин.
Жена (плача). А ты? А ты?.. Не нужно мне магазина. Мне нужен только ты.
В ворота мастерской входит мать в траурной одежде и с цветами в руке. Муж встает.
Мать (протягивая мужу цветы). Эти цветы выросли на могиле моего ребенка. Я слышала ее милый голосок. Моя девочка сказала: «В могиле хорошо. Черви меня щекочут. И я смеюсь. А мои глаза стали уже двумя голубыми цветками». (Поворачивается и уходит через ворота мастерской.)
Муж (смотрит ей вслед, цветы падают из его обессилевшей руки, он медленно идет к телефону, снимает трубку, набирает номер). Полицейский участок?
Голос в телефонной трубке.
Жена (закрывая лицо руками; в ужасе). Мартин!
Муж. Говорит Мартин, автослесарь...
Голос в трубке.
Я убил ребенка. Теперь вам это известно.
Занавес медленно опускается.
Я подожду, пока вы за мной приедете.
Занавес