Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Тема 11-а:Кризис современного техногенного общества и его осмысления в философии XX- начале XXIвв.
1.Исторические этапы, характерные черты и глубинные причины кризиса современного техногенного общества (39 вопрос)
2. Направления и особенности развития философии XXв (Вопрос 14)
3. Философские идеи постмодернизма как завершение истории философии XXв (Вопрос 14)
4. Идейные источники и характерные черты формирующейся эколого-футорологической парадигмы социального знания. (Вопрос 41.)
5. Философия и будущее человечества (40 вопрос)
Вопрос 1: Исторические этапы, характерные черты и глубинные причины кризиса современного техногенного общества:
Авторский текст// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.363-397.
1) Почему техногенное общество в XX – начале XXIвв. Переживает глубокий кризис? Чем грозит этот кризис всему человечеству:
подавляющее большинство современных философов и обществоведов-теоретиков сходятся в том, что техногенное общество переживает в начале XXI в. серьезнейший кризис. Симптомы этого кризиса проявляются в так называемых глобальных проблемах современности. К этим проблемам большинство современных исследователей относят: экологический кризис, демографический взрыв, растущее социально-экономическое неравенство между развитыми и развивающимися странами, распространение ядерного оружия и сохраняющуюся вследствие этого угрозу широкомасштабной ядерной войны, наконец, кризис культуры техногенного общества. По мнению многих влиятельных современных мыслителей, углубление этих глобальных проблем современности грозит человечеству невиданными катастрофами, а возможно, и гибелью всего сообщества. Глобальные проблемы современности являются следствием процесса развития противоречий техногенного общества в XX в.
2)Каковы этапы развития этого кризиса:
Уже Первая мировая война показала, что упование либеральных теоретиков XIX в. на развитие научно-технического прогресса как основного средства решения проблем западного общества не имеют под собой оснований, поскольку этот прогресс ведет не только к росту промышленного развития, удовлетворению растущих потребностей человечества, но и к совершенствованию уже известных видов оружия (артиллерия, военная авиация, танки, химическое оружие и т.д.), изобретению новых, все более разрушительных и опасных. Вторая мировая война, приведшая к столь многочисленным жертвам среди гражданского населения воюющих стран, показала, что научный и технический прогресс отнюдь не обязательно связан с нравственным и культурным развитием человечества. Самая образованная и технически развитая страна Европы первой половины XX в., Германия, продемонстрировала всему миру, до какого нравственного падения может дойти человек, рационально и планомерно организующий ликвидацию целых народов и наций. Ни одному кровавому завоевателю и владыке прошлых столетий (Чингисхану, Тамерлану и т.д.) не могла бы и в голову прийти идея Освенцима. Изобретение и применение ядерного оружия, последующая затем холодная война впервые в истории человечества сделали актуальной проблему самого существования человеческого рода на Земле. Наконец, к середине 70-х годов XX в., после знаменитых докладов Римского клуба, в которых аккумулировались факты экстенсивного использования природных ресурсов для развития производства и увеличения загрязнения окружающей среды в результате этого развития, выяснилось, что даже, если человечество сумеет предотвратить войну с использованием ядерного оружия (быстрый способ самоубийства), ему при современной системе международных и внутринациональных социальных отношений не удастся в долгосрочной перспективе предотвратить постепенную социально-экологическую деградацию и опять-таки катастрофическую гибель. Серьезным вызовом тому социальному порядку, который привел к двум мировым войнам и экологическому кризису, поставившему человечество на грань выживания, была Великая Октябрьская революция, образование СССР и революционное движение в колониальных и зависимых от Запада странах после Второй мировой войны. Эти события во многом повлияли на характер международных и внутригосударственных социальных отношений в направлении их гуманизации. Но в силу ряда объективных и субъективных причин они не смогли радикально изменить эти отношения. После 1991 г., который многие мыслители называют историческим окончанием XX в., распада СССР и гибели так называемого реального социализма в странах Восточной Европы, не только Европа, но фактически и все мировое сообщество возвратились в своих основных социальных характеристиках к тому положению, которое существовало до 1914 г. Это обстоятельство отмечает в своих работах видный английский историк Э. Хобсбаум.
3)Каковы характерные черты техногенной цивилизации на современном этапе:
Во-первых, с одной стороны, современное человечество действительно превратилось, как это предсказывал еще в начале XX в. В.И. Вернадский, в космическую силу природы. Человек поставил себе на службу, социализировал, превратил в силы самого общества колоссальные силы природы. Достаточно сказать, что синтез ядер водорода, который возникает при взрыве водородной бомбы, невозможен в естественных условиях Земли. Этот синтез осуществляется без участия человека только в недрах звезд при гигантском давлении и высокой температуре, достигающей миллионов градусов по Цельсию. Именно в результате такого синтеза и происходит мощный выброс энергии, который в условиях Солнечной системы позволяет существовать всемуживому на Земле. С другой стороны, человечество остается разделенным как сто, двести и т.д. лет назад на Запад и Восток, Север и Юг, развитых и развивающихся, богатых и бедных, угнетающих и угнетенных, взаимно ненавидящих и страшащихся друг друга. Таким образом, чем интенсивнее человечество превращается в космическую силу природы, чем больших успехов достигает научно-технический прогресс при сохраняющихся социальных отношениях, тем ужаснее становятся опасности, грозящие его собственному существованию. Во-вторых, с одной стороны процесс экономической глобализации превратил фактически весь земной шар в общую сферу хозяйственной деятельности людей. Процесс обобществления труда фактически достиг глобальных масштабов. С другой стороны, плодами этого глобального обобществления труда монопольно распоряжается и пользуется все более сокращающаяся часть населения земного шара. Тем самым углубляется социальное неравенство, а следовательно, и разделенность человечества, о которых говорилось выше. В-третьих, с одной стороны, процесс глобализации ведет к превращению человечества в единое сообщество. Точно также, как в период формирования традиционно-аграрного общества из разрозненных первобытных общин, формирующихся на основе кровного родства, создавались первые народности, а в период формирования техногенного общества - первые нации, объединяющие разные народы, так и в наше время процесс превращения человечества в космическую силу природы ведет к формированию единого сообщества. Однако, с другой стороны, существующее социально-экономическое неравенство между различными регионами земного шара, нациями и классами внутри самих наций приводит к все более кровавым конфликтам между различными конфессиями, культурами, нациями, когда формируется так называемый Новый порядок, когда за счет периферии благоденствует лишь центр современной капиталистической мир-экономики. В-четвертых, с одной стороны превращение все более мощных космических сил природы в социальные силы человечества ведет к необходимости установления демократии в межгосударственных отношениях, соблюдения экономических, социальных и личных прав человека для каждого члена мирового сообщества. Это необходимо, поскольку только в условиях такой демократизации общественной жизни можно решить глобальные проблемы встающие перед человечеством, если оно хочет стать разумной космической силой природы, а не слепой и хаотически развивающейся, что может привести к внезапной и полномасштабной катастрофе. С другой стороны, наблюдается стремление современного Запада к установлению своего мирового господства под эгидой военного могущества США. В результате даже международные организации (в частности ООН) становятся лишь орудием этого стремления к мировому господству и преследованию своих узкокорыстных интересов за счет интересов подавляющего большинства жителей Земли. Поэтому крайне лицемерными являются обвинения со стороны современного Запада в адрес отдельных государств об отсутствии демократических процедур обсуждения тех или иных вопросов и принятия решений. Элементы авторитаризма, свойственные политическим режимам отдельных незападных стран, особенно так называемых стран-изгоев, являются ничем иным как попыткой защитить национальные интересы этих стран от неприкрытого идеологического, политического и военного давления современной «империи зла».Только установление демократии во всемирном масштабе, которое предполагает ликвидацию экономического, социального и национального неравенства между отдельными государствами, обуздание экономического всевластия современных транснациональных корпораций, могут сделать нелицемерными требования установления демократии и в отдельных странах. Наконец, с одной стороны, информационная революция, стремительная глобализация всех сторон социальной жизни человечества под влиянием превращения все более мощных космических сил природы в силы мирового сообщества требуют в духовной жизни общества диалога культур современного человечества, на основе которого может произойти синтез всех его высших культурных достижений. Однако, с другой стороны, культурный империализм современного Запада ведет к насаждению продуктов распада его деградирующей духовности в виде так называемой - «массовой культуры» в качестве образца культурного развития для всех народов земного шара.
4)В чём заключается глубинные причины глобальных проблем современности:
глобальные проблемы современности являются следствием процесса развития противоречий техногенного общества в XX в. Основные характеристики глобальных проблем достаточно хорошо изучены в современной философии и социологии. Глобальный экологический кризис явился следствием развития всей европейской цивилизации, направленной на господство над природой. Об этом в своей работе «Слова Ницше "Богмертв"» говорит М. Хайдеггер. Растущее социальное неравенство в условиях современ ного техногенного общества неизбежно ведет к международной напряженности и росту военной угрозы, которая может превратиться в широкомасштабную ядерную войну, а следовательно, в быстрое самоубийство всего человечества. Угроза ядерной войны отнюдь не исчезла с распадом Советского Союза и превращением США в единственную сверхдержаву, военная мощь которой превосходит военные ресурсы всего остального мира. Наоборот, ядерное оружие как единственное средство против возможной военной интервенции США начинают приобретать и изготавливать все большее число стран, опасающихся экспансионистской и империалистической политики мирового жандарма. По сути дела, главной причиной как современного терроризма, так и распространения ядерного оружия, наряду с растущим социально-экономическим неравенством является политика США, преследующих по всему миру свои сугубо своекорыстные интересы. Свою лепту в системный кризис современной техногенной цивилизации вносят демографические проблемы человечества, обозначенные емким и пугающим термином «демографический взрыв».Как известно, в начале XX в. на земном шаре проживало около двух миллиардов человек, а уже к концу столетия — шесть миллиардов. При этомболее 90 % прироста народонаселения на земном шаре приходится на долю так называемых развивающихся стран, что усугубляет их общее отставание от «золотого миллиарда». Кроме того, демографический взрыв увеличивает антропогенную нагрузку на биосферу Земли и усугубляет экологический кризис современного человечества.
5)Почему в рамках доминирующей в настоящее время культурно-исторической парадигмы социального знания невозможно создание программы преодоления кризиса современной техногенной цивилизации:
адекватные ответы на эти вопросы, которые необходимы для создания программы преодоления кризиса современной техногенной цивилизации и выживания человечества, невозможно получить в рамках доминирующей в настоящее время в массовом социально-политическом мышлении и в обществоведении парадигмы социального знания. Данная парадигма характеризуется: антропоцентризмом в системе отношений общество-природа (в этом случае неживая и живая природа рассматривается лишь как объект культурно-производстве иной деятельности человека). Такому типу мышления присущ принцип максимальной экономической эффективности и игнорирование экологического императива; историцизмом, когда развитие общества понимается как линейный процесс экономического, технологического и т.д. роста. Историцизм исключает возможность анализа опасных для существования человечества тенденций глобального развития Нового мирового порядка; европоцентризмом, заставляющим видеть только в нормах политической, правовой и социально-экономической жизни современного Запада «общечеловеческие ценности». Тем самым игнорируются культурные достижения других народов и, прежде всего, великих цивилизаций Востока, особенно тех, которые являются альтернативными по отношению к современным тенденциям развития западной цивилизации, заведшей человечество в тупик глобального экологического кризиса. Поскольку в настоящее время в Европе повсеместно господствуют социально-экономические отношения, присущие позднему капитализму, то европоцентризм непосредственно связан с апологетикой капитализма. Капиталистические рыночные отношения объявляются «естественными», присущими так называемой «природе» человека или «природе» самого общества. Поэтому отклонения от буржуазного социального порядка объявляются противоречащими этим «природам»; лого центризмом, при котором социальный теоретик ставится в такое положение, когда в своих теоретических изысканиях он якобы способен говорить от имени Бога, Разума, Истории, Прав человека, Демократии и т.д. Логоцентризм исключает возможность любых дискуссий и сомнений в отношении идейных основ современной мир-экономической системы и «позднего капитализма»; сциентизмом, тесно связанным с технократизмом, в котором образцы методологии классического естествознания с ее идеями суверенности познающего субъекта, занимающего якобы абсолютное положение в отношении познаваемого объекта, неизменных идеалов и норм науки и создания единой картины мира получают статус единственно научных и в области обществознания. Тем самым игнорируются достижения методологии неклассической и постнеклассической науки, а возможные альтернативы современным тенденциям глобализации объявляются произвольными и утопическими. Однако в философии XX в. постепенно формировались новые принципы социального знания, на основе которых можно получить адекватные ответы на «вечные» философские вопросы в их современной формулировке.
В. Хёсле// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.366-367.
1)Как Витторио Хёсле представляет развитие современной западной цивилизации:
Современное развитие вовсе не определяется свободными волевыми решениями — в его движении присутствует нечто принудительное, что, кажется, не поддается никакому контролю. Западная цивилизация подчас кажется мне столь же беспомощной, как и героиня фильма Н. Михалкова «Раба любви». Героиня эта сидит в конце вагона трамвая, который, оставшись без водителя, быстро удаляется от зрителей и, наконец, исчезает в тумане. экономика, мотор которой, ее движущее начало суть популяризованные ценности и категории философии нового времени - иллюзия изготовимости, желание перейти любую количественную границу, беспощадность по отношению к природе. Итак, философия, для которой слово «ответственность» не остается бессодержательным понятием, должна, во-первых, разработать новые ценности и, во-вторых, передать их руководящим силам экономики - причем по возможности скорее.
2)В чём он видит путь возможного спасения современного человечества:
Но как раз в этом принуждении и скрыто зерно надежды. Если абсолютное бытие выразило само себя в субъективности нового времени, если — чего не понял Хайдеггер - только рефлексивное самодостижение придает теории последовательность, тогда мы вправе надеяться на то, что страшные судороги представшей в качестве техники субъективности (их свидетелем оказалось наше поколение) все-таки не являются ни конечным пунктом развития, ни доказательством тупикового характера самой субъективности. Ведь в таком случае наша теория, будучи продуктом современной эпохи, не могла бы претендовать на достижение истины. Мы вправе питать надежду, что находимся ныне на поворотном пункте человеческой истории, и даже самого бытия, что моральная автономия (контроль ведь также является продуктом субъективности нового времени) позволит нам вовремя остановить Голема современной техники. Мы вправе надеяться, что благодаря коллективным усилиям всех людей доброй воли удастся создать такой мир, в котором свобода индивида будет согласовываться не только с правом интерсубъективной общности, но и с природой, причем последнюю более не станут понимать и воспринимать как простую res extensa. Одним словом, развитие различных выработанных человеком понятий природы, сделав разворот, возвратится в конце концов к первоначальному понятию и сольется с ним в синтетическое единство.
М. Хайдеггер// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.378-380.
1)Почему нигилизм является исторической судьбой развития культуры Запада:
Для Ницше христианство - это феномен церкви с ее притязаниями на власть, феномен исторический, феномен светской политики в рамках складывания западного человечества и культуры нового времени. В этом смысле так понимаемое христианство и христианский дух новозаветной веры - не одно и то же. И жизнь далеко не христианская может утверждать христианство, пользуясь им как фактором силы, и, наоборот, христианская жизнь отнюдь не непременно нуждается в христианстве. Поэтому спор с христианством отнюдь не обязательно должен повлечь за собой борьбу с христианским духом, - ведь и критика богословия не означает еще критики веры, истолкованием которой призвано служить богословие. Пока пренебрегают этими существенными различениями, остаются на уровне низкопробной борьбы мировоззрений.
2)Что означают слова Ницше «Бог мертв»:
«Бог» в словах «Бог мертв», если продумывать его по его сущности, замещает сверхчувственный мир идеалов, заключающих в себе цель жизни, что возвышается над самой же земной жизнью, и тем самым определяющих ее сверху и в известном смысле извне. Когда же начинает исчезать незамутненная, определяемая церковью вера в Бога, а в особенности ограничивается и оттесняется на задний план вероучение, богословие в его роли задающего меру объяснения сущего в целом, то в результате этого отнюдь не разрушается еще основополагающий строй, согласно которому земная, чувственная жизнь управляется целеполаганием, заходящим в сферу сверхчувственного. Авторитет Бога, авторитет церкви с ее учительной миссией исчезает, но на его место заступает авторитет совести, авторитет рвущегося сюда же разума. Против них восстает социальный инстинкт. Бегство от мира в сферу сверхчувственного заменяется историческим прогрессом. Потусторонняя цель вечного блаженства преобразуется в земное счастье для большинства. Попечение о религиозном культе сменяется вдохновенным созиданием культуры или распространением цивилизации. Творческое начало, что было прежде отличительной чертой библейского Бога, отмечает теперь человеческую деятельность. Людское творчество переходит наконец в бизнес и гешефт.
3)Какой смысл вкладывает Ницше в понятия «воля к власти» и «сверхчеловек»:
То человечество, которое свое собственное человеческое бытие волит как волю к власти, постигая такое человеческое как действительность, во всем целом определенную волей к власти,— это человечество определяется таким сущностным обликом человека, который поднимается над прежним человеком. Есть наименование такого сущностного облика поднимающегося над прежним людским складом человечества, - это «сверхчеловек». Под таковым Ницше разумеет не какую-то отдельную человеческую особь, в которой способности и намерения всем известного обычного человека гигантски умножены и возвышены. «Сверхчеловек» — это и не та людская разновидность, что возникает лишь на путях приложения философии Ницше кжизни. Слово «сверхчеловек» наименовывает сущность человечества, которое, будучи человечеством ново го времени, начинает входить в завершение сущности его эпохи. «Сверхчеловек» — это человек, который есть на основе действительности, определенной волей к власти, и для нее.
4)Какие следствия в отношении взаимосвязи природы и общества вытесняют из идей Ницше о воле к власти:
Все сущее отныне — это либо действительное как предмет, либо действующее как опредмечивание, в каком складывается предметность предмета. Опредмечивание, пред-ставляя, на-ставляет предмет на ego cogito. Так на-ставляя, ego оказывается тем самым, что лежит в основе его собственного действия (то есть пред-ставляющего настав-ливания), — субъектом, subiectum. Субъект - субъект для себя самого. Сущность сознания - самосознание. Поэтому все сущее - это либо объект субъекта, либо субъект субъекта. Бытие сущего повсюду покоится в поставлении себя перед ним же самим и, стало быть, в поставлении себя на себя же, в вос-ставлении себя. В пределах субъектности сущего человек восставляется вовнутрь субъективности своего бытийствования. Человек входит в свое восставление. Мир становится предметом, пред-стоянием. В таком восставляющем опредмечивании всего сущего то, что прежде всего должно быть приведено в распоряжение представления и составления, — земля, — вдвигается в самое средоточие человеческого полагания и рас-полагания. Сама земля может являть себя лишь как предмет нападения, атаки, которая устрояется в волении человека как безусловность опред-мечивания. Природа повсюду выступает — ибо повсюду водится изнутри сущности бытия — как предмет техники. в борьбе за неограниченное использование земных недр, месторождений сырья, за чуждое любых иллюзий использование «людского материала» — на службе безусловного уполномочивания воли к власти вступать в свою сущность — будут прибегать к прямым ссылкам на такую-то философию. Напротив, можно предполагать, что философия как учение, как культурное образование исчезнет, да она и может исчезать в своем нынешнем облике, потому что она — в той мере, в какой была она подлинной,- уже заявила на своем языке о действительности действительного, а тем самым уже ввела сущее как таковое в историческое совершение его бытия. «Фундаментальные философские учения» подразумевают не доктрины ученых, а язык истины сущего как такового,— эта истина и есть сама же метафизика в ее облике метафизики безусловной субъектности воли к власти.
Мир и Россия на пороге XX века. Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.384-387.
1)Предотвращают ли угрозу военных катастроф их предсказаниях:
к концу XIX века в Европе сложилась ситуация, позволившая наиболее дальновидным исследователям говорить об иррациональности любого крупномасштабного военного конфликта в Европе. Например, в 1898 году российский исследователь Иван Станиславович Блиох опубликовал многотомное исследование «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях», главный вывод которого заключался в том, что экономическая взаимозависимость Европы, развитие сети железных дорог, повышение поражающей силы вооружений делали войну катастрофической. В том плане, что потери и разрушения не только побежденных, но и победителей превзойдут любые мыслимые плоды победы. Больше того, Блиох предсказал, что результатом будущей войны может стать саморазрушение социальных основ государственности, то есть революции. Но и это знание не предотвратило Великую войну в Европе. Сила по-прежнему остается инструментом установления, осуществления и перераспределения власти, причем не только в национальном, но и в международном масштабе, а военная сила по-прежнему является ее неизменным компонентом. Революция в военном деле, происходящая на рубеже II и III тысячелетий, не принесла по сути (а не по техническим, тактическим и другим технологическим характеристикам) ничего нового. Хотя, конечно, уже достигнутые и достижимые в ближайшем будущем размеры людских и материальных потерь не идут ни в какое сравнение с предшествующими революциями в совершенствовании вооружения и средств поражения. В условиях глобализированного мира участники международных отношений к военной силе прибегают практически ежедневно. Среди них такие «новые», но давно известные акторы, как радикал-сепаратисты разных стран, боевики, представляющие различные религиозные и политические течения, да и сами государства — держатели монополии на легитимное использование насилия.
2) В чём заключается рост насилия в мире со стороны западных держав:
формы применения насилия сегодня уже далеко не те, что 5000, 500 или даже 50 лет назад. На смену бронетанковым колонам, при помощи которых отбивались атаки империалистов, коммунистов, оппортунистов на «самый лучший общественный строй», приходят информационные войны/гуманитарные интервенции и экономические блокады, призванные демократизировать общество и реализовать права человека. Тем не менее, находится место и высокотехнологическому вооруженному насилию, прямому и открытому вооруженному противоборству с теми, кто не хочет - а чаще не может, жить по стандартам зарубежных демократизаторов. Именно к этой форме применения насилия, как свидетельствует последнее десятилетие уходящего века, США все охотнее прибегают для обеспечения принуждения к миру, демократии и прогрессу. Попытки построения мирового политического порядка на демократических Ценностях, воплощенных в «униполе», оборачиваются войной, ведущейся как новыми, так и традиционно-кровопролитными средствами, против тех, кто не согласен жить по чуждым законам, обычаям и порядкам. И хотя их сопротивление часто не более эффективно, чем борьба коренных жителей Америки против пришельцев из «старого света», оно идет постоянно. Противоборство ведется не только в сфере межгосударственных отношений, но и в форме политических-конфликтов, «дурной» стороной которых являются национальные, этнические, религиозные и многие другие движения, а также объединения разного рода радикалов, осуществляющих групповой или индивидуальный террор. Даже тратя на военные цели 32 % от совокупных военных расходов всего мира, США не могут обеспечить «окончательного замирения» не только в глобальном масштабе, но и в ядре униполя, сталкиваясь с противоборством тех, кто руководствуется собственными государственным или национальными интересами, ставит целью развитие и рост конкурентоспособности собственных производительных сил, стремится не к подчинению (пусть и в условиях процветания), а к самостоятельности и независимости в определении своего настоящего и будущего.
А.И. Уткин// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.388-390.
1)Как изменялся рост населения в мире с 1950 по 2000 гг. 2)Каковы прогнозы роста народонаселения в 21в.:
изменяет картину мира весьма радикально. Между 1950 и 2000 гг. население Земли увеличилось с 2,5 до 6 млрд. человек. Проекции на будущее разняться довольно радикально, хотя едины в главном — население Земли будет расти быстрыми темпами. По прогнозам ООН это население составите 2030 г. 8,5 млрд. человек, а в 2100 г. - до 14,4 млрд. человек. По оценке Международного института исследований проблем продовольствия, прирост мирового населения между 1995 и 2020 годами составит 73 миллиона в год — до 7,5 млрд. человек.
Несмотря на ряд широкомасштабных кампаний по снижению темпа рождаемости, рассчитывать на замедление этого роста нереально. Футурологи приходят к выводу, что «никакая внутренняя организация, никакая внешняя помощь не может преодолеть высокий процент роста населения... Большие разрывы в доходах возникнут не только между третьим и первым миром, но и между теми частями третьего мира, которые сумеют контролировать свое население, и теми, которые не сумеют».
3) За счёт каких стран будет расти население Земли:
Изменяется и демографическая география. Основной прирост придется на бедные страны, где дневной заработок составляет менее 2 долл. в день на человека. В 1950 г. в развитых индустриальных странах проживала треть человечества, в 2000 г.— меньше четверти, а в 2020 г.— будет менее одной пятой. В Азии в 2020 г. будет проживать более половины (значительно увеличившегося) человечества. Быстрее всего вырастет доля Африки в мировом населении —с 12 % в 2000 г. до 15 % в 2020 г. Позитивных (в смысле сдерживания рождаемости) факторов не так много. Позитивным в зоне максимального прироста видится пока лишь опыт Китая, стимулирующего ситуацию «один ребенок в семье». Но и здесь в самое последнее время обнаруживается ограниченность целенаправленной политики сдержанности.В развитом западном мире демографическая ситуация будет очень неоднозначной. Напомним, что в последние десятилетия среди развитых стран быстрее всего росли Соединенные Штаты (140 млн. человек в 1950 году, более 270 млн. в 2000 году). Население Соединенных Штатов будет относительно молодым, а в Японии, Германии, Франции и Италии оно будет весьма пожилым. «Германия и Япония, — пишет X. Макрэй,— не будут бедными странами, стоящими на грани катаклизмов, они будут богатыми странами, но начинающими глобальное отступление». Во всех развитых странах увеличится численность работающих женщин. (Заметим, что самой крупной сферой экономики станет туризм.) Но во всех развитых странах — в отличие от развивающихся — численность пожилых людей вырастет в двадцать первом веке очень значительно. Большинство живущих сегодня в этих странах будут активными участниками событий двадцать первого века. Половина женщин, рождающихся сегодня в этих странах, встретит двадцать второй век; половина мужчин доживет до 95 лет. Половина населения Японии, Германии, Италии будет в 2050 году старше 50 лет.
4)К каким социально-экономическим последствиям приведет рост населения земли в 21 веке:
Быстрое увеличение населения нашей планеты обостряет проблему массовой бедности. Чтобы прокормить увеличивающееся население Планеты, необходимо к 2020 году увеличить производство зерна на 40 %. Однако современные темпы прироста позволяют рассчитывать лишь на одну пятую необходимого прироста. Если развивающиеся страны не смогут сами произвести необходимое зерно, тогда их импорт из развитой части мира должен к 2020 году удвоиться (до минимума в 200 млн. тонн), а импорт мяса должен увеличиться в шесть раз. Практически определенно можно сказать, что 135 млн. детей до 5 лет станут в 2020 жертвами голода. Африка встретит первой проблему массового голода — ресурсы продовольствия здесьболее всего отстают от роста рождаемости, а численность голодных детей к 2020 году увеличится на 30 %. «Возникнет мальтузианская угроза совмещения быстрого роста населения и резко сокращающихся запасов продуктов питания». (Америка в 2020 году будет продолжать оставаться главной кладовой пищевых запасов мира — 60 % зерна будет поступать из США.) Самым важным демографическим обстоятельством, которое в решающей степени повлияет на мир XXI века, будет противостояние умиротворенного и постаревшего мира развитых стран бушующему океану молодого, возмущенного бедного развивающегося мира. На границах богатого западного мира будут стоять огромные мегаполисы, населенные неудовлетворенной молодежью, одним из главных раздражителей которой будет глобализация коммуникаций. Телевизионный мир богатых стран будет генерировать острое классовое чутье обездоленной части мирового населения. И анклавы процветания посреди бедных стран в этом случае не помогут. Эта дорога, предполагающая сосуществование богатых и бедных, поведет систему международных отношений к хаосу. Вопрос остается открытым. Эгоизм наций, отсутствие планетарного гуманистического видения, узкокорыстные предвыборные интересы, игнорирование подлинной демографической революции способны уничтожить элементы позитивного, наблюдающиеся в свете нужды «золотого миллиарда» в умеренном иммиграционном потоке, в приливе квалифицированной рабочей силы и в понимании опасности ожесточения остальных пяти миллиардов бедной части планеты.
А. Кинг и Б. Шнайдер // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007.С. 393-394.
1)Какие глобальные проблемы, вставшие перед человечеством в конце XXв., выделяет А. Кинг и Б. Шнайдер:
увеличилось количество проблем, актуальны, в частности, проблемы загрязнения окружающей среды, крайней степени бедности и экономической отсталости стран Юга. Средства массовой информации зачастую неадекватно отражают происходящие события и заражают других духом пессимизма. Не вдаваясь в детальный анализ, отметим ряд признаков, различных по своей природе и последствиям, но относящихся к категории глобальных: вспышки насилия, особенно частые в крупных городах; постоянная угроза международного терроризма; деятельность мафиозных группировок в отдельных странах, стремительно принимающая международные масштабы; рост употребления наркотиков и связанных с этим преступлений; агрессивное сексуальное поведение и различные отклонения, активно демонстрируемые в печати, по телевидению и в сфере рекламы. Необходимо подчеркнуть, что различные элементы современной мировой проблематики неодинаково воздействуют на сознание людей. Так, считается, что угроза состоянию окружающей среды затрагивает интересы всего человечества. Другие проблемы, например, чрезмерный рост населения в странах Южного полушария, казалось бы, должны волновать жителей только части стран. Но в действительности любой элемент мировой проблематики с различной степенью интенсивности влияет на все без исключения страны мира. В результате на рубеже столетия на человечество со всех сторон обрушился поток разноплановых феноменов и, можно сказать, сокрушил его, поскольку традиционные структуры управления - правительства и ведомства, оказались неспособны справиться с таким нагромождением проблем. Более того, архаичные и неприспособленные управленческие структуры находятся сейчас в состоянии глубокого морального кризиса. Утрата существовавшей ранее системы ценностей, разрушение традиций, крах идеологий, отсутствие глобального видения проблем, ограниченные результаты демократических методов управления — все это является свидетельством того, в каком вакууме оказалось общество. Люди чувствуют свою беспомощность, так как, с одной стороны, их всюду подстерегают неведомые раньше опасности, а с другой — проявилась полная неспособность общества своевременно реагировать на комплексные проблемы и искоренять не следствия, а причины зла. США с их законами и конституционными правами посягают на международное право всякий раз, когда серьезно задеваются их национальные интересы. В действительности это не является чем-то новым, однако, огромное значение последствий любого шага во взаимозависимом мире представляет собой совершенно новый феномен, глобальный характер которого очевиден.
2) Можно ли эти проблемы решить старым способом, т.е. поочередно, друг за другом:
Каждая из мириадов разнообразных перемен, которые составляют в целом глобальную революцию, должна быть всесторонне рассмотрена, понята, соотнесена с другими явлениями и, в результате, поддержана или отклонена. Для сложного переплетения разнородных проблем не может существовать простого решения или пакета решений. Поэтому мы предлагаем оригинальную идею решения мировой проблематики, новый подход, который требует одновременного и всестороннего воздействия на все проблемы на всех уровнях, а также предполагает попытки оценить влияние возможных решений отдельных элементов проблематики на все остальные элементы или, по крайней мере, на большинство из них. Для такого подхода не существует всесторонне разработанной методологии, он противоречит традиционным методам планирования, а существующие государственные и прочие структуры управления совершенно к нему не подготовлены. Однако у нас нет альтернативы. Попытки разрешить глобальные проблемы одну за другой и на уровне отдельных государств могут лишь ухудшить положение. Поэтому перед нами стоит задача решительно взяться за тысячу дел одновременно.
Вопрос 2: Основные направления и особенности развития философии XXв.:
Авторский текст// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007.С.398-401.
1)В чём заключаются особенности развития основных направлений философской мысли 20 века.
Все основные направления философской мысли этого столетия, которые зародились еще во второй половине XIXв. и получили наименование неклассической философии, в процессе своего развития в XX столетии перешли как бы в свою противоположность. Позитивизм, начавший свое развитие с жесткого противопоставления науки всем остальным сферам духовной жизни человеческого общества и провозгласивший позитивную (т.е. научную) стадию развития человеческого духа высшей и последней стадией этого развития, пройдя через неопозитивистский анализ языка науки, вылился во второй половине XX в. в постпозитивизм. Представители постпозитивизма выявили социокультурную обусловленность научного знания, а П. Фейерабенд вообще уравнял познавательно духовную значимость науки со значимостью мифологического мышления. Аналогичные процессы наблюдаются в тесно связанной с историей позитивизма аналитической философии, господствующей в современной англо-американской философской мысли. Феноменолого-экзистенциальное направление философской мысли XX в., начав в своем развитии с попытки определить фундаментальные феномены сознания и экзистенциалы человеческого бытия, вылилось в позднем творчестве своих главных представителей Э. Гуссерля и М. Хай-деггера в острую критику оснований европейской культуры и техногенной цивилизации. Фрейдизм, который начался с попытки определения источника бессознательного в биопсихической природе человека, трансформировался в постфрейдизм Ж. Лакана, увидевшего источник бессознательного в социальной жизни человека. Структурализм в своем начале, пытавшийся определить некие постоянные структуры культуры, затем трансформировался в постструктурализм, отрицающий любые постоянные структуры в истории развития культуры. Религиозная философия, которая в лице С. Кьеркегора пыталась найти основу христианства в самой сути бытия человека, трансформировалась в постхристианство теологии «мертвого Бога». Марксизм, начавшийся с критики раннего капитализма, пройдя стадию апологетики наличной социальной действительности в качестве официальной идеологии в странах «реального социализма» и стадию неомарксизма в Западной Европе, вылился в постмарксизм, который имеет несколько направлений. Одно направление постмарксизма слилось с технологическим детерминизмом современной концепции постиндустриального общества, в которой оправдывается социально-экономическая система позднего капитализма. В лице других представителей постмарксизм выступает как критика онтологии общественного бытия К. Маркса. В конце XX в. все эти постнаправления неклассической философии выливаются в постмодернизм, доминировавший в западной философской мысли последние два десятилетия. На наш взгляд, парадоксальность развития основных направлений неклассической философии в XX в. объясняется тем обстоятельством, что в процессе осмысления углубляющегося в этом столетии кризиса техногенной цивилизации в философской мысли шел процесс переосмысления и критики тех принципов культуре-исторической парадигмы социального знания, которые были заложены именно неклассической философией еще во второй половине XIX в.
Неомарксизм:
А.Г. Мысливченко, М.А. Хевеши// Практикум по философии: В 2-х ч. Ч.1.- Мн., 2004. С.308-311.
1)Чем обусловлено движение ортодоксальных марксистов к «подлинному Марксу» в 20-е годы XX в.? Какие направления возникли в эти годы?
Характерной чертой многих работ деятелей II Интернационала было сползание на позиции объективистского экономического детерминизма. Тем самым марксизм интерпретировался в позитивистском духе. Необоснованное упование на некий «автоматический крах» капитализма привело ортодоксов к недооценке не только роли субъективного фактора в истории, но и всей проблематики, связанной с познанием человека как действующего существа, творца культуры, роли культуры в формировании личности. Все сказанное выше обусловило выступление в 20-х годах XX века ряда марксистских теоретиков за возврат к «подлинному Марксу». Однако это не было простым возвращением. По ряду позиций работы новых марксистов выходили за рамки классического марксизма. Они положили начало развитию течений, которые позже получили название «западного марксизма» и «неомарксизма». Первое направление — историцистское. Его основоположником выступил Аи гонио Грамши, внесший оригинальный вклад в марксистскую теорию. Новаторский подход Грамши к решению социальных проблем проявился прежде всего втом, что огромное значение он придавал роли культурных, интеллектуальных и моральных факторов как в рабочем движении, так и общественном развитии в целом. Он считал несостоятельными попытки ортодоксов «выводить» всеобщие законы диалектики из природы, а затем «распространять» их на общество и историю. Ибо философия практики — это теория диалектики истории, политики и экономики, взятых в их органическом единстве. Второе направление — онтологистское, связанное с творческой деятельностью Дьердя Лукача. Важнейшее место в его наследии занимает новаторская разработка проблем онтологии. Выбор этой тематики был тем более актуальным, что в XIX—XX вв. многие философы по сути дела сводили предмет философии к познанию, гносеологии, логике и методологии. Лукач подверг критике попытки редукции марксистской философии к теории познания и выдвинул задачу недогматической реконструкции онтологических взглядов Маркса, их систематического изложения. Предмет онтологии он понимал как объективную диалектику бытия. Онтологически трактуемая диалектика должна быть универсальной, охватывая неорганическую, органическую и социальную сферы бытия. Лукач делал вывод, что сознание и субъективность не являются просто чем-то вторичным по отношению к общественному бытию. Они как бы встроены в это бытие, являются его необходимой частью. Третье направление — методологистское. Наиболее видный его представитель итальянский философ Г. Делла Вольпе, призывая отказаться от попыток выводить конкретные явления и действия из всеобщих философских законов, считал, что задача марксистской философии — разработать метод движения от конкретного к абстрактному и обратно.
2) Какие философские школы можно отнести к неомарксизму? Назовите причины их упадка в 80-е годы XX в.?
Неомарксизм развивается вне рамок традиционного марксизма, он тесно связан с особенностями умонастроения западноевропейской левонастроенной интеллигенции послевоенных лет, со всей исторической ситуацией этого времени, которая характеризовалась победой антифашистских, демократических сил в войне, широкой верой в общественный прогресс, гуманизм, свободу, равенство. Именно эта духовная атмосфера привела к обращению к Марксу как к философу. что же было столь привлекательно в философии Маркса в те годы? Это прежде всего критическая направленность его философии, его критика капиталистической цивилизации и ее культуры, критика отчуждения, овеществления, сочетание научного анализа с нравственно-мировоззренческими установками. Неомарксизм обращал особое внимание на утверждение в философии Маркса новых, более совершенных форм жизни, когда условием развития всех выступает развитие каждого, когда основой развития является формирование свободной личности и все богатство культуры может найти свое проявление. Определенное воздействие на интерес к марксизму оказывали и события, происходившие в те годы в Советском Союзе. Они дали толчок силам, стремившимся преодолеть догматизированный, вульгаризированный марксизм в его советском варианте и творчески подойти к его истолкованию. Неомарксизм отражал поиск «третьего пути», свободного от буржуазности, отчуждения, манипуляций общественным сознанием и от тоталитаризма советского образца с его засильем бюрократии и государственной идеологии. В 70-е годы на смену левому радикализму с его увлечением Марксом пришел неоконсерватизм, пытавшийся в условиях экономического кризиса тех лет удержать прежние ценности. Разочарование в идеях прогресса, гуманизма приводит к отказу от увлечения идеями Маркса. Развивавшаяся в рамках марксизма теория переставала давать ответы на вопросы, выдвинутые приходом постиндустриального общества. Потребовалась смена координат, многие прежние представления о ходе развития общественного процесса утрачивали смысл. Новые исторические реалии, особенно связанные с формированием единой цивилизации, требовали нового осмысления. Это не значит, что у Маркса нельзя ничего найти в этой связи. Но Маркс перестал быть вдохновителем душ, и неомарксизму как философскому направлению, стремившемуся при помощи Маркса осознать общественную ситуацию, пришел конец.
Ж.-П. Сартр// Практикум по философии: В 2-х ч. Ч.1.- Мн., 2004. С.311-313.
1) Какие основные недостатки неомарксизма выделяет Ж. П. Сартр? Насколько они обусловлены философскими основаниями аутентичного учения:
Не подлежит сомнению, что Валери — мелкобуржуазный интеллигент. Но не всякий мелкобуржуазный интеллигент — Валери. В этих двух фразах выражена вся эвристическая ущербность современного марксизма. Чтобы понять процесс, порождающий личность и ее продукт внутри данного класса и данного общества в данный исторический момент, марксизму недостает иерархии посредствующих звеньев. Квалифицируя Валери как мелкого буржуа, а его творчество — как идеалистическое, он находит в поэте и в его творчестве только то, что измыслил сам. Мы упрекаем современный марксизм в том, что он относит к случайностям все конкретные детерминации человеческой жизни и ничего не оставляет от исторической тотализации, разве что ее абстрактный остов всеобщности. В результате он совершенно утратил понимание того, что такое человек: для заполнения своих пробелов он не располагает ничем, кроме абсурдной Павловской психологии. В противовес идеализации философии и дегуманизации человека мы утверждаем, что доля случая может и должна быть сведена к минимуму. Когда говорят: «Наполеон как индивидуум был лишь случайностью; необходимостью же была военная диктатура как образ правления, призванный положить конец революции», это нам неинтересно — мы всегда это знали. Мы хотим показать другое: что был необходим именно этот Наполеон, что развитие революции не только вызвало необходимость в диктатуре, но и сформировало личность того, кто должен был ее установить; что исторический процесс дал лично Бонапарту предварительные полномочия и предоставил случаи, позволившие ему — и только ему одному — ускорить конец революции.
2) С какими возможностями марксистской рефлексии над универсалиями культуры и общества связывает Сартр перспективы развития своего учения?:
они играют двумя представлениями, желая сохранить преимущества телеологического подхода и при этом скрыть широко применяемое ими неявное объяснение через конечную цель. Используя второе представление, они демонстрируют всем механистическое истолкование истории: цели исчезают. В то же время они пользуются первым представлением, чтобы незаметно превратить в реальные цели человеческой деятельности неизбежные, но непредвиденные последствия, к которым эта деятельность приводит. Что это — противоречие? Нет, недобросовестность: нельзя смешивать мелькание понятий с Диалектикой. Для большинства современных марксистов мыслить — это значит пытаться тотализировать и под этим предлогом подменять частное всеобщим; это значит пытаться привести нас к конкретному и представить нам в качестве такового фундаментальные, но абстрактные определения. Гегель, по крайней мере, признавал существование частного в виде снятой частности — марксист решил бы, что он тратит время зря, стараясь, к примеру, понять буржуазное мышление в его своеобразии. Для него важно показать, это мышление является одним из модусов идеализма. Но эта система соответствий между абстрактными всеобщностями построена специально затем, чтобы обратить в ничто социальную группу или человека, которых берутся рассматривать.
Прагматизм и неопрагматизм:
У. Джемс// Практикум по философии: В 2-х ч. Ч.1.- Мн., 2004. С.314-315.
1) Назовите причины появления философии прагматизма и ее основные проблемы. Каких мыслителей можно рассматривать в качестве предтечи прагматизма:
В прагматическом методе нет ничего абсолютно нового.
Сократ был приверженцем его. Аристотель методически пользовался им. С помощью его Локк, Беркли и Юм сделали многие ценные приобретения для истины. Но все эти предшественники прагматизма пользовалось им случайно, урывками: это была как бы прелюдия. Только в наше время метод прагматизма приобрел всеобщий характер, осознал лежащую на нем мировую миссию и заявил о своих правах. Прагматизм не имеет никаких предубеждений, никаких стесняющих свободное исследование догматов, неизменных канонов и критериев. Прагматизм свободен, открыт. Он считается со всякой гипотезой, прислушивается ко всяким аргументам. Отсюда, он имеет огромное преимущество как перед позитивистическим эмпиризмом с его антирелигиозной тенденцией, так и перед религиозным рационализмом с его исключительным тяготением к отчужденному от мира, простому, абстрактному.
2) Назовите отличия прагматизма от других философских школ. Почему ошибочно смешивать прагматизм и релятивизм, прагматизм и иррационализм:
Прагматизм представляет собой эмпирическое направление, но в более радикальной форме, менее доступной возражениям, чем те, в которых выступал эмпиризм. Прагматист отворачивается от абстракций и недоступных вещей, от словесных решений, от скверных априорных аргументов, от твердых, неизменных принципов, от замкнутых систем, от мнимых абсолютов и начал. Он обращается к конкретному, к доступному, к фактам, к действую, к власти. Это означает искренний отказ от рационалистического метода и признание господства метода эмпирического. Это означает противопоставление догматизму, искусственности, притязаниям на законченную истину. Так, например, с номинализмом он сходится в том, что постоянно обращается к частному индивидуальному; вместе с утилитаризмом он подчеркивает практической момент действительности; с позитивизмом он разделяет презрение к словесным решениям, к бесполезным вопросам и метафизическим абстракциям. Все это антиинтеллектуалистические тенденции. Против притязаний и метода рационализма прагматизм и выступает в полном вооружении. Таким образом, прагматический метод не означает каких-нибудь определенных результатов, он представляет собой только известное отношение к вещам, известную точку зрения. Прагматизм, какой не привержен к фактам, отличается, однако, тем от обычного эмпиризма, что не тяготеет, подобно ему, к материализму. Так как он принимает лишь такие выводы, которые вырабатываются совместно нашим духом и нашим опытом, то он не имеет априорных предубеждений против религии. Если религиозные идеи имеют ценность для действительной жизни, то с точки зрения прагматизма, они будут истинны в меру своей пригодности для этого.
Р. Рорти// Практикум по философии: В 2-х ч. Ч.1.- Мн., 2004. С.315-317.
1)Каковы основные принципы прагматизма:
Первая характерная черта прагматизма — это антиэссенциалистский подход к таким понятиям, как «истина», «знание», «язык», «мораль». Вот почему вторая характеристика прагматизма будет примерно такой: нет никакого эпистемологического различия между истиной о том, что должно быть, и истиной о том, что есть, нет метафизической разницы между фактами и ценностями, также, как нет никакого методологического различия между моралью и наукой.
Переходя к третьей, последней характеристике прагматизма, я подведу итог: прагматизм — это учение о том, что не существует глобальных принуждений, исходящих из природы объектов или из природы разума, языка.
2)Убедительна ли попытка Рорти доказать нетождественность прагматизма и релятивизма:
Прагматик попытается убедить нас отказаться от мысли о том, что понятия Бога, или эволюции, или другие из числа тех, на которых держится наша современная картина мира, — программируют нас, превращают в своего рода машины для точного словесного изображения, и что философия ведет нас к самопознанию — тем, что дает нам возможность прочитать программы, в соответствии с которыми мы действуем. «Релятивизм» — такой взгляд на вещи, при котором всякое убеждение в чем-либо — или даже в чем угодно — столь же приемлемо, как и всякое другое. Отождествление прагматизма с релятивизмом — результат смешения прагматизма как установки по отношению к философским теориям с прагматизмом как установкой по отношению к реальным теориям.
Феноменология, экзистенциализм, герменевтика:
Э. Гуссерль// Практикум по философии: В 2-х ч. Ч.1.- Мн., 2004. С.319-321
1)В чем заключается недостатки историзма и натурализма:
Натурализм есть явление, возникшее как следствие открытия природы, — природы в смысле единства пространственно-временного бытия по точным законам природы. Совершенно сходным образом вырос позднее и историцизм, как следствие «открытия истории» и обоснования все новых и новых наук о духе. Соответственно господствующим привычкам в понимании естествоиспытатель склоняется к тому, чтобы все рассматривать как природу, а представитель наук о духе — как дух, как историческое образование, и сообразно этому пренебрегать всем, что не может быть так рассматриваемо. Итак, натуралист не видит вообще ничего, кроме природы, и прежде всего физической природы. Все, что есть, либо само физично, т. е. относится к проникнутой единством связи физической природы, либо, может быть, психично, но в таком случав оказывается просто зависимою от физического переменной, в лучшем случае вторичным «параллельным сопровождающим фактом». То, что является характерным для всех форм крайнего и последовательного натурализма, начиная с популярного материализма и кончая новейшим монизмом ощущений и энергетизмом, — есть, с одной стороны, натурализованное сознание, включая сюда и все интенционально-имманентные данности сознания, а с другой — натурализована идей, а с ними вместе и всех абсолютных идеалов и норм.
2)Каковы особенности феноменологического анализа сознания:
Всякий род предметов, которому предстоит быть объектом разумной речи, донаучного, а потом и научного познания, должен сам появиться в познании, т. е. в сознании и, сообразно смыслу всякого познания, сделаться данностью. А для этого необходимо изучение всего сознания, так как оно во всех своих образованиях переходит в возможные функции познания. Поскольку же всякое сознание есть «сознание-до», постольку изучение сущности сознания включает в себя изучение смысла сознания и предметности сознания, как таковой. Изучать какой-нибудь род предметности в его общей сущности (изучение, которое должно преследовать интересы, лежащие далеко от теории познания и исследования сознания) значит проследить способы его данности и исчерпать его существенное содержание в соответствующих процессах «приведения к ясности». Если здесь еще исследование и не направлено на формы сознания и их сущность, то все же метод приведения к ясности влечет за собою то, что и при этом нельзя избавиться от рефлексии, направляемой на способы общности и данности. Равным образом и наоборот, приведение к ясности всех основных родов предметности неизбежно для анализа сущности сознания и, согласно с этим, заключается в нем; а еще необходимее оно в гносеологическом анализе, который видит свою задачу как раз в исследовании соотношений. Поэтому все такого рода изыскания, хоть между собой они и должны быть разделяемы, мы объединяем под именем «феноменологических». феноменология и психология должны находиться в очень близких отношениях, поскольку обе они имеют дело с сознанием, хотя и различным образом, психология должна оперировать с «эмпирическим сознанием», с сознанием в его опытной постановке, как с существующим в общей связи Природы; напротив, феноменология должна иметь дело с «чистым» сознанием.
М. Хайдеггер// Практикум по философии: в 2-х ч. Ч.1. –Мн., 2004 С.321-322
1)Почему экзистенция является «сущностью» человека:
Сущее, существующее способом экзистенции, это человек. Только человек экзистирует. Скала существует, но она не экзистирует. Дерево существует, но оно не экзистирует. Лошадь существует, но она не экзистирует. Ангел существует, но он не экзистирует. Бог существует, но он не экзистирует. Предложение: «Только человек экзистирует» никоим образом не значит, что только человек оказывается действительно сущим, а все прочее сущее недействительно и только кажимость или представление. Предложение «Человек экзистирует» означает: человек есть то сущее, чье бытие отмечено открытым стоянием внутри непостоянности бытия, отличительно благодаря бытию, отмечено в бытии. Экзистенциальное существо человека есть основание того, что человек умеет представить сущее как таковое и иметь сознание о представленном. Всякое сознание заранее предполагает экстатически понятую экзистенцию в качестве essentia человека, причем essentia означает то, в качестве чего человек существует, пока он человек. Сознание, наоборот, и не создает впервые открытость сущего, и не представляет впервые человеку открытость для сущего. Куда и откуда и в каком свободном измерениидолжнабылабы двигаться всякая интенциональность сознания, если бы человек не имел уже в том выстаивании своего существа? На что еще другое, если всерьез о том задуматься, должна указывать приставка со- в именах «сознание» и «самосознание», кроме как на экзистенциальное существо того, что существует, поскольку экзистирует? Быть самостью — конечно, характеристика существа того сущего, которое экзистирует, однако экзистенция и не заключается в самости, и не определяется из нее. Но поскольку метафизическая мысль выводит человеческую самость из субстанции или, что в основе то же, из субъекта, постольку первый путь, ведущий от метафизики к экстатически-экзистенциальному существу человека, должен проходить через метафизическое определение человеческой самости.
П. Тиллих// Практикум по философии: в 2-х ч. Ч.1. –Мн., 2004 С.322-324.
1) Какие положения философии Кьеркегора восприняты экзистенциалистами:
Старое схоластическое различие между тем «что есть» и тем «чем это является», другими словами — между сущностью и существованием, составляет основу такого особого использования слова «существование». В Боге, считали схоласты, в отличие от всех конечных существ, нет различия между сущностью и существованием. Когда Гегель превратил мир в самораскрытие Бога, он отказался от различения сущности и существования и для конечного бытия: конечное находится в диалектическом тождестве с бесконечным, а сотво-ренность человека преодолевается в совершенной философии. На такое метафизическое высокомерие, которое стало глубочайшим выражением рационального гуманизма, ополчилось целое поколение мыслителей. Упомяну лишь Шеллинга в поздний период его жизни, Фейербаха, Маркса и Кьеркегора. Они и многие другие настаивали на существовании разрыва между сущностной природой человека и его действительной ситуацией. Они нанесли удар по предполагаемому единству между бесконечным и конечным со всех сторон: Фейербах — с антропологической, Маркс — с социологической, Кьеркегор — с этической позиции. Таким образом, экзистенциальное мышление — это мышление, которое сознает конечность и трагедию всякого человеческого существования, втом числе и человеческой мысли. Слово «экзистенциальный», таким образом, обозначает мышление в сфере этических решений, политического радикализма, предельного интереса, т. е. обозначает мышление, происходящее со страстью и захваченностью. Я приведу высказывание Фейербаха, которое выражает общую позицию экзистенциальных мыслителей: «Не стремись быть философом в противовес своему бытию человека — не думай как мыслитель — думай как живое, реальное существо—думай в существовании».
2) В каких формах выступил экзистенциализм как реакция на происшедшие исторические изменения в жизни людей в начале XX века:
В окружающем мире произошло нечто такое, что вызвало протест экзистенциального мышления, направленный против как идеалистического, так и натуралистического идеализма: победа подавляющего механизма технического производства и то дегуманизирующее воздействие, которое это оказало на все индустриальное общество. Наиболее важным последствием этого стало то, что Ницше назвал «смертью Бога», а именно исчезновение христианского опыта и христианских символов из массового сознания западной цивилизации. Утрата «объективного» мира как осмысленной реальности предполагает возникновение «экзистенциальной» субъективности. Экзистенциальная позиция могла проявиться как попытка изменить невыносимый объективный мир с помощью Революционной трансформации, основанной на страстной субъективности его главных жертв, — таков путь Маркса. Либо она могла проявиться как попытка избавиться от гнета рациональной объективности с помощью страстной воли высших человеческих существ, — таков путь Ницше. Либо она могла проявиться как уединение страстного религиозного индивида в своем духовном центре с целью обнаружить там то, что невозможно обнаружить где-либо в объективном мире: предельный смысл жизни, Бога, — таков Кьеркегор.
Ж.-П. Сарт// Практикум по философии: в 2-х ч. Ч.1. –Мн., 2004 С.326-327.
1)В чем заключается основной принцип экзистенциализма:
Для экзистенциалиста человек потому не поддается определению, что первоначально ничего из себя не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам. Таким образом, нет никакой природы человека, как нет и бога, который бы ее задумал. Человек просто существует, и он не только такой, каким себя представляет, но такой, каким он хочет стать. И поскольку он представляет себя уже после того, как начинает существовать, и проявляет волю уже после того, как начинает существовать, и после этого порыва к существованию, то он есть лишь то, что сам из себя делает. Таков первый принцип экзистенциализма.
2)Как соединены в бытии человека свобода и ответственность:
Но если существование действительно предшествует сущности, то человек ответственен зато, что он есть. Таким образом, первым делом экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование. Но когда мы говорим, что человек ответственен, то это не означает, что он ответственен только за свою индивидуальность. Он отвечает за всех людей. Когда мы говорим, что человек сам себя выбирает, мы имеем в виду, что каждый из нас выбирает себя, но тем самым мы также хотим сказать, что, выбирая себя, мы выбираем всех людей. Выбрать себя так или иначе означает одновременно утверждать ценность того, что мы выбираем, так как мы ни в коем случае не можем выбирать зло. То, что мы выбираем, —- всегда благо. Но ничто не может быть благом для нас, не являясь благом для всех. Если, с другой стороны, существование предшествует сущности и если мы хотим существовать, творя одновременно наш образ, то этот образ значим для всей нашей эпохи в целом. Таким образом, наша ответственность гораздо больше, чем мы могли бы предполагать, так как распространяется на все человечество. Достоевский как-то писал, что «если Бога нет, то все дозволено». Это — исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего, у него нет оправданий. Действительно, если существование предшествует сущности, то ссылкой на человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, нет детерминизма, человек свободен, человек — это свобода. С другой стороны, если бога нет, мы не имеем перед собой никаких моральных ценностей или предписаний, которые бы оправдывали наши поступки. Таким образом, ни за собой, ни перед собой — в светлом царстве ценностей — у нас не имеется ни оправданий, ни извинений. Мы одиноки, и нам нет извинений. Это и есть то, что я выражаю словами: человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-таки свободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает. Это гуманизм, поскольку мы напоминаем человеку, что нет другого законодателя, кроме него самого, в заброшенности он будет решать свою судьбу; поскольку мы показываем, что реализовать себя по-человечески человек может не путем погружения в самого себя, но в поиске цели вовне, которой может быть освобождение или еще какое-нибудь конкретное самоосуществление.
Х.-Г. Гадамер// Практикум по философии: в 2-х ч. Ч.1. –Мн., 2004 С.336-337
1) Какие задачи философии в области научного познания:
Философская герменевтика включает философское движение нашего столетия, преодолевшее одностороннюю ориентировку на факт науки. Однако герменевтика занимает соответствующее ей место и в теории науки, если она открывает внутри науки — с помощью герменевтической рефлексии — условия истины, которые не лежат в логике исследования, а предшествуют ей. В т. н. гуманитарных науках в некоторой степени обнаруживается, что их предметом является нечто, к чему принадлежит с необходимостью и сам познающий.
2) Назовите особенности герменевтического метода:
тот, кто хочет понять текст, должен, спрашивая, обратиться к чему-то лежащему за сказанным. Он должен понять текст как ответ с точки зрения этого вопроса, ответом на который он является. Но обратившись к тому, что лежит за пределами сказанного, мы неизбежно выходим за эти пределы. Мы понимаем смысл текста лишь в том случае, если обретаем горизонт вопроса, который в качестве такового необходимым образом охватывает также и другие возможные ответы. И тогда смысл какого-либо предложения коррелирует с тем вопросом, ответом на который он является; это значит, однако, что он неизбежно выходит за пределы того, что, собственно, сказано в данном предложении. Логика наук о духе является логикой вопроса.
Религиозная философия XXв.:
Э. Мунье// Практикум по философии: в 2-х ч. Ч.1. –Мн., 2004 С. 324-325.
1) На какую мощную традицию опирается философия экзистенциализма? В чем заключается ее главная идея
не существует философии, которая не была бы экзистенциалистской. Наука приводит в порядок внешнее бытие. Индустрия занята утилитарным. Возникает вопрос — что делала бы философия, если бы не эксплуатировала существование и существующее.
Однако более охотно с именем экзистенциализма напрямую связывают течение современного мышления. Это мышление наиболее общим образом можно было бы охарактеризовать как реакцию философии человека против крайностей философии идей и философии вещей. Для нее (философии человека) главной проблемой является не существование как таковое, а существование человека. В этом смысле экзистенциализм опирается на мощную традицию. История мышления отмечена вехами экзистенциальных откровений, которые в то же время были для мышления поворотом к самому себе, возвращением к своей первоначальной миссии. Это призыв Сократа, противостоящий космологическим грезам ионийских физиков своим призывом: «Познай самого себя». Это обращение стоиков, призывающих к господству над собой и противостоянию судьбе. Это греки, увлекающиеся легковесными играми софистики и диалектики. Это и святой Бернар [Клервосский], направляющийся в крестовый поход от имени христианства для обращения и спасения против математизации веры Абеляром. Это и Паскаль, с самого начала поднявшийся на борьбу против картезианской авантюры, которая была нацелена на развитие науки и подчинение ей всего человека, его жизнь и смерть. Но с Паскаля собственно и начинается современный экзистенциализм. Он пресекает все пути, он касается всех тем.
2) Назовите основные ветви экзистенциализма:
ствол экзистенциализма расщепляется на две ветви. Одна произрастает от старого христианского ствола. Возвышение над природой значения образа Бога [в человеке], искупленного через воплощенного Христа. Провозглашен примат спасения над активностями знания и пользы; имеется ли онтологический климат наилучшим образом удовлетворяющей экзистенциалистским требованиям? Экзистенциализм снискал наибольшие лавры в феноменологической школе. Его ветвь, питающаяся христианским соком, не была порождена уверенностью и безмятежностью христианского учения в его докт-риальном оформлении. Наоборот, эта уверенность и безмятежность противоречили его мышлению. Наилучшим образом переход от ортодоксии вероучения к независимости осуществил Макс Шеллер. Русская ветвь проходит через Соловьева, Шестова и Бердяева. В начале второго течения находится другая изолированная величина — Ницше. Симметрично Иоанну Крестителю он хотел возвысить конец евангельской эры, провозгласив смерть Бога для людей, которые не осмеливаются брать на себя его роль. Этот призыв прозвучал в обстановке безраздельного оптимизма, царившего в конце века. Ницше какудар молнии осветил непристойность в пустом небе счастья, разрушающее осень Запада и открывающееся грозами равно действия, которые балансировали между нашими крышами и нашими садами. Ницше, так же как и Кьеркегор, ждал, что его голос будет услышан, когда отчаяние проникнет в сердце отделенных от божественного присутствия и разочаровавшихся в созерцании миров. Из этого течения в силу обстоятельств сформировался новый стоицизм, в котором человек вдохновлялся на борьбу в своем фундаментальном одиночестве. Эта философия сталкивает нас непосредственно с ничто, не давая этому достаточно обоснования в глубинном опыте. Эта линия атеистического экзистенциализма, которая идет от Хайдеггера и Сартра и которую ошибочно принимают за весь экзистенциализм. Простой взгляд убеждает нас, что первая экзистенциальная традиция не уступает второй ни в полноте, ни во влиянии, но связь между этими традициями так незаметна, что забывают их общий источник.
Ж. Маритен// Практикум по философии: в 2-х ч. Ч.1. –Мн., 2004 С.328-330.
1) Каковы философские истоки неотомизма? Назовите его основных представителей.
Необходимость «антропологического поворота» философии XX в. приветствовал и неотомизм (его теоретический фундамент составляет учение Фомы Аквинского), видя в философии человека наилучший способ «модернизации» религиозной философии. Католический философ М. Шелер (1874—1928) писал: «В известном смысле все центральные проблемы философии можно свести к вопросу: что есть человек и каково его метафизическое местоположение в общей целостности бытия, мира и бога». Человек в понимании неотомистов— основной элемент бытия, через него проходит история, ведущая к высшему состоянию развития общества — «граду божьему». История имеет гуманный смысл и назначение. Общество может прийти к состоянию, не похожему на все известные. То будет общество, основанное на высших религиозно-нравственных ценностях. Так ставится вопрос в произведениях Этьена Жильсона (1884-1978), Жака Маритена (1882-1973), Тейяра де Шарде-на (1881-1955). Что касается именно томизма, то, с одной стороны, следует сказать, что томистская философия является философией потому, что она рациональна, а не потому, что она христианская; с другой же стороны, если встать наточку зрения не формальной причинности, а исторического развития, то надо сказать, что томистская философия должна быть признана настоящей философией в силу не только названного соображения, но и ввиду вспомоществования свыше оттого, кто, если следовать «Евдемовой этике», есть не только основа разума, но и лучше, чем разум. Как бы то ни было, в философии нам важно не то, что она христианская, а то, что она истинная. Скажем еще раз, каковы бы ни были условия формирования философии и ее работы в душе, она обращается именно к разуму, и чем более она истинна, тем строже ее верность собственной природе философии и, если можно так сказать, тем более она связана этой природой.
2) Что Маритен старается доказать, обращаясь к философии искусства? Есть ли связь между моралью и искусством:
Искусство и поэзия стремятся к абсолюту, который есть красота, достижимая в произведении, но не есть сам Бог, или сущая через себя Красота. Абсолют, к которому устремлены искусство и поэзия, есть высшее благо и последняя цель данной иерархии, в иерархии духовного творчества, но это не абсолютно последняя цель. То, что художник в качестве художника любит превыше всего, есть красота, в которой должно быть рождено произведение, а не Бог в качестве высшего Упорядочивателя человеческой жизни или в качестве самосущей Любви, изливающей на нас свое благоволение. Если художник любит Бога превыше всего, он делает это постольку, поскольку он — человек, а не поскольку он—художник. Моральное обстоятельство — не следствие социальных табу. Моральное обязательство есть принуждение, оказываемое интеллектом на волю. Представление об убийстве как зле меня связывает. Я «связан совестью». Таково моральное обязательство на уровне абстрактного созерцания моральных сущностей как таковых. Но есть и другой уровень: уровень действительного выбора, акта свободы. Здесь в моей власти сделать выбор, противоположный моей совести и моральному обязательству. То, что верно относительно моральной совести человека как человека, в точности соответствует тому, что верно относительно художнической совести художника, или врачебной совести врача, или научной совести ученого. Чтобы прокормить свою семью, художник можетоказать-ся вынужден даже отречься от искусства. Он никогда не пойдет на то, чтобы стать плохим художником и портить свои вещи. Мы обнаруживаем неизбежный конфликт между двумя автономными мирами, каждый из которых суверенен в пределах своей сферы. Мораль не может ничего сказать нам о том, что есть причина и благо произведения, — о Красоте. Искусство ничего не может сказать нам о том, что есть причина и благо человеческой жизни. В то же время человеческая жизнь не может обойтись без самой этой Красоты и без этого интеллектуального творческого начал, а где Последнее слово принадлежит Искусству. Искусство же реализует себя в самом средоточии этой человеческой жизни, человеческих нужд и человеческих целей, где последнее слово принадлежит Морали. Иначе говоря, если верно, что Искусство и Мораль образуют два автономных мира, каждый из которых суверенен в пределах своей сферы, они все же не могут взаимно игнорировать друг друга; ибо человек присутствует в обоих этих мирах одновременно как интеллектуальный творец и как моральный действователь, субъект актов, в которых решается его судьба. И поскольку художник есть человек, прежде чем быть художником, автономный мир морали безусловно выше (и обширнее), чем автономный мир Искусства. Иначе говоря, Искусство косвенным и внешним образом подчинено Морали.
Неофрейдизм.
К.Г. Юнг// Практикум по философии: в 2-х ч. Ч.1. –Мн., 2004 С.330-332
1)Что такое коллективное бессознательное:
У Фрейда бессознательное выступает — по крайней мере метафорически, в качестве действующего субъекта, по сути оно остается не чем иным, как местом скопления именно вытесненных содержаний; и только потому за ним признается практическое значение. Ясно, что с этой точки зрения бессознательное имеет исключительно личностную природу, хотя с другой стороны, уже Фрейд понимал архаико-мифологический характер бессознательного способа мышления. Конечно, поверхностный слой бессознательного является в известной степени личностным. Мы называли его личностным бессознательным. Однако этот слой покоится на другом, более глубоком, ведущем свое происхождение и приобретаемом уже не из личного опыта. Этот врожденный более глубокий слой и является так называемым коллективным бессознательным. Я выбрал термин «коллективное», поскольку речь идет о бессознательном, имеющем не индивидуальную, а всеобщую природу. Это означает, что оно включает в себя, в противоположность личностной душе, содержания и образы поведения, которые являются повсюду и у всех индивидов одними и теми же. Другими словами, коллективное бессознательное идентично у всех людей и образует тем самым всеобщее основание душевной жизни каждого, будучи по природе сверхличным.
Э. Фромм// Практикум по философии: в 2-х ч. Ч.1. –Мн., 2004 С.332-333.
1)Чем отличается подлинное и неподлинное мышление:
исследование процесса рационализации, возможно, является самым важным вкладом психоанализа в развитие человеческой культуры. Оно открыло новое измерение истины и показало, что того факта, что кто-то верит во что-то, еще недостаточно, чтобы судить о его искренности, что только поняв, какие бессознательные процессы происходят в человеке, можно узнать, рационализирует он или говорит правду. Психоанализ мыслительных процессов имеет дело не только с теми рационализациями, которые призваны исказить или скрыть истинную мотивацию, но также и с теми мыслями, которые неистинны в другом смысле, в смысле отсутствия у них важности и значения, которые придаются им теми, кто их проповедует. Мысль может быть пустой оболочкой, ничем иным, как мнением, которого придерживаются лишь постольку, поскольку оно является широко распространенным в данной культуре словесным стереотипом. С другой стороны, мысль может быть выражением подлинных чувств человека и его истинных убеждений. В последнем случае она коренится в самой личности и имеет эмоциональную основу. Только мысли, укорененные подобным образом, эффективно определяют поступки человека.
2) Каковы старые и новые «враги» человеческой свободы:
Понимание всей проблемы свободы зиждется на способности видеть обе стороны этого процесса. Это трудно, потому что обычно мы мыслим не диалектически и склонны сомневаться в том, что одна и та же причина может одновременно вызвать два противоположных следствия. Происходит это потому, что в борьбе за свободу внимание всегда было сконцентрировано на ликвидации старых форм власти и принуждения; в результате естественно появление такого чувства, что чем больше традиционных форм принуждения уничтожено, тем свободнее стал человек. При этом мы не в состоянии увидеть, что, хотя человек избавился от многих старых врагов свободы, в то же время появились новые враги; причем этими врагами становятся не столько разного рода внешние препоны, сколько внутренние факторы, блокирующие полную реализацию свободы личности. Мы полагаем, например, что свобода вероисповедания — это одна из решающих побед свободы. Но при этом не осознаем, что, хотя это на самом деле победа над теми силами церкви и государства, которые не позволяли человеку исповедовать религию в соответствии с его убеждениями, современный человек в значительной степени вообще утратил способность верить во что бы то ни было, не доказуемое методами точных наук. Или возьмем другой пример. Мы полагаем, что свобода слова — это последний шаг в победном шествии свободы. Но забываем при этом, что, хотя свобода слова действительно является важной победой над старыми ограничениями, современный человек не приобрел способности мыслить оригинально, то есть самостоятельн. Или еще: мы гордимся тем, что в своем образе жизни человек теперь не зависит от внешних властей, уже не диктующих ему, что делать и чего не делать. Но не замечаем роли таких анонимных авторитетов, как общественное мнение и «здравый смысл», которые так сильны потому, что мы внутренне боимся как-то отличиться от них. Иными словами, мы зачарованы ростом свободы, и, как слепые, не видим тех внутренних препон, принуждений и страхов, которые готовы лишить всякого смысла все победы, одержанные свободой над традиционными ее врагами. Мы забываем, что проблема свободы является не только количественной, но и качественной.
Аналитическая философия, неопозитивизм и постпозитивизм:
Л. Витгенштейн// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.55-56.
1) Имеют ли какой-нибудь смысл вечные философские вопросы:
период второй половины XIX — начала XX в., когда техногенная цивилизация находилась на подъеме, характеризуется доминированием в философской мысли гносеолого-методологического направления. Опираясь на критическую философию И. Канта, с одной стороны, и идеи позитивной философии О. Конта, с другой, представители этого направления видели главную задачу философии в решении проблем теории познания, которая должна была стать основой развития методологии науки. С их точки зрения, само развитие науки и базирующиеся на научном познании технология и экономика должны были решить все социальные проблемы их собственной эпохи. Развитие науки должно было привести общество если и не к раю на Земле, то, по крайней мере, к достижению всеобщего благосостояния и индивидуального развития каждого человека. Наиболее радикальные последователи этого направления отказывались от самой постановки так называемых вечных философских вопросов, объявляя эти вопросы псевдопроблемами, пережитками господства метафизики в теоретическом мышлении.
Ярким примером такого типа философского мышления был ранний период философской деятельности Л. Витгенштейна, пожалуй, наиболее выдающегося представителя неопозитивистской и аналитической философии XX в. Большинство предложений и вопросов, трактуемых как философские, не ложны, а бессмысленны. Вот почему на вопросы такого рода вообще невозможно давать ответы, а можно лишь устанавливать их бессмысленность. Большинство предложений и вопросов философов коренится в непонимании логики языка.
2) В чем причина бессмысленности этих вопросов:
Большинство предложений и вопросов философов коренится в непонимании логики языка
(Это вопросы такого типа, как тождественно ли добро в большей или меньшей степени, чем прекрасное.)
И неудивительно, что самые глубокие проблемы — это, по сути, не проблемы. Вся философия — это «критика языка»... Заслуга Рассела в том, что он показал видимая логическая форма предложения не обязательно является его действительной логической формой. Предложение — картина действительности ибо, если я понимаю предложение, то знаю изображаемую им возможную ситуацию. Предложение представляет существование и не-сушествование событий [элементарных ситуаций].
Целокупность истинных предложений — наука в ее полном охвате (или Целокупность наук). Философия не является одной из наук. (Слово «философия» должно обозначать нечто, стоящее над или под, но не рядом с науками.) Цель философии — логическое прояснение мыслей. Философия - не учение, а деятельность. Философская работа, по существу, состоит из разъяснений. Результат философии не «философские предложения», адостигнутая ясность предложений.
Мысли, обычно как бы туманные и расплывчатые, философия призвана делать ясными и отчетливыми.
Психология не более родственна философии, чем какая-нибудь иная наука. Теория познания — это философия психологии. Разве мое изучение знакового языка не соответствует изучению мыслительного процесса, которое философы считали столь существенным для философии логики? Только в большинстве случаев они впутывались в несущественные психологические исследования, и для моего метода существует подобная опасность. Дарвиновская теория имеет не большее отношение к философии, чем любая иная научная гипотеза.
3) Как должны быть взаимосвязаны философия и наука? В чем заключается истинный метод философского исследования:
Философия ограничивает спорную территорию науки. Она призвана определить границы мыслимого и тем самым немыслимого. Немыслимое она должна ограничить изнутри через мыслимое. Она дает понять, что не может быть сказано, ясно представляя то, что может быть сказано. Правильный метод философии, собственно, состоял бы в следующем: ничего не говорить, кроме того, что может быть сказано, т.е. кроме высказываний науки, - следовательно, чего-то такого, что не имеет ничего общего с философией. — А всякий раз, когда кто-то захотел бы высказать нечто метафизическое, доказывать ему, что он не наделил значением определенные знаки своих предложений. Этот метод не приносил бы удовлетворения собеседнику — он не чувствовал бы, что его обучают философии, — но лишь такой метод был бы безупречно правильным.
Х. Патнэм, Р. Нозик.// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.398-400
1)Что не удовлетворяло американских философов Р. НозикаиХ. Патнэма в аналитической философии, которая на сегодняшний день является господствующим философским направлением в Англии и США:
Патнэм X.: «Так получилось, что меня, как и многих других молодых американских философов, в университете прежде всего учили тому, что не нужно любить и что не нужно считать философией. Из нас готовили тех, кто будет опровергать авторов и критиковать тексты. По-моему, это ужасно, и следует прекратить эту практику на всех философских факультетах, во всех школах и направлениях. В колледже я обожал Кьеркегора, но меня учили, что он в большей степени поэт, чем философ. Затем шел Маркс, к которому я питал интерес почти всю свою жизнь, но опять меня учили, что Маркса следует считать социальным теоретиком, а не философом. Мне нравился Фрейд, но и здесь мне объяснили, что психология — это вовсе не философия. Этот процесс сужения кругозора происходил, и когда я учился в университете, и когда начал работать преподавателем. Боюсь, что, только достигнув сорока лет, я стал сопротивляться этой привычке считать философией исключительно аналитическую философию».
2) Какие события личной жизни заставили обоих авторов отойти от принципов аналитической философии:
Патнэм X.: «Это связано с событиями шестидесятых годов, когда я был политически очень активен. Я курировал на факультете сторонников движения «Студенты за демократическое общество». Я собирал повестки в армию, что было уголовным преступлением, но меня не посадили за это в тюрьму. Я был связан с маоистской группой. Теперь я уже не маоист и даже не марксист, но оттого времени я, среди прочего, унаследовал убеждение в том, что философия не является, не может и не должна быть только академической дисциплиной. Думаю, я обязан этой идеей шестидесятым годам, которые во многих отношениях изменили мою жизнь».
Нозик Р.: «Безусловно, будучи студентом, я считал себя аналитическим философом, однако это никогда не было тем направлением, к которому я хотел бы принадлежать. Просто я хотел размышлять о некоторых проблемах, а аналитическая философия располагала средствами, которые я мог использовать в своих размышлениях. Я никогда не считал, что аналитическая философия включает в себя все, о чем мне хотелось бы сказать. Как философ, я хотел опираться на аналитическую философию и на все то, что способствует достижению понимания. Что же касается разногласий с другими философами... Ну, вы можете спросить об этом других философов».
П. Фейерабенд// Практикум по философии: в 2-х ч. Ч.1. –Мн., 2004 С.334-336.
1) Что есть наука, как она действует, каковы ее результаты? Можно ли обосновать ценность науки ссылками на ее результаты:
существует особый научный метод, т. е. совокупность правил, управляющих деятельностью науки. Процедура, осуществляемая в соответствии с правилами, является научной; процедура, нарушающая эти правила, ненаучна. Эти правила не всегда формулируются явно, поэтому существует мнение, что в своем исследовании ученый руководствуется правилами скорее интуитивно, чем сознательно. Кроме того, утверждается неизменность этих правил. Однако тот факт, что эти правила существуют, что наука своими успехами обязана применению этих правил и что эти правила «рациональны» в некотором, хотя и расплывчатом смысле, — этот факт не подвергается ни малейшему сомнению. Второй вопрос в наши дни почти не ставится. Здесь ученые и теоретики науки выступают единым фронтом, как до них это делали представители единственно дарующей блаженство церкви: истинно только учение церкви, все остальное — языческая бессмыслица. В самом деле: определенные методы дискуссии или внушения, некогда служившие сиянию церковной мудрости, ныне нашли себе новое прибежище в науке. Однако, разве нет громадного различия между наукой, с одной стороны, и религией, идеологией, мифом — с другой? Это различие настолько велико и очевидно, что указывать на него излишне, а оспаривать смешно. Тогда, быть может, не только оправданно, но даже желательно устранить религию и мифы из центра духовной жизни современного общества и на их место поставить науку?!
2) Назовите политические и практические аргументы против расширения сферы авторитета науки
Специальные вопросы, говорят нам ученые, должны обсуждаться специалистами и с помощью методов, принятых в той или иной области науки. <...> Обсуждение всех этих проблем нужно передать ученым. Такой способ действий был бы не совсем демократичным, но не очень вредным, если бы ученый знал, о чем идет речь. Но этого как раз и не бывает. Если в своей собственной области ученый долгое время колеблется и сомневается, прежде чем решится опубликовать некоторое открытие или выступить с критикой важного принципа, то для того, чтобы разделаться с мифом или ненаучной космологией, хватает самых смехотворных аргументов и минимума знаний. Такие аргументы бывают либо общими, либо специальными. Общие аргументы сводятся к указанию на то, что критикуемые идеи были получены ненаучным путем и поэтому неприемлемы. При этом предполагается, что имеется некий «метод науки» и только этот метод приводит к приемлемым результатам. Если спросить ученого, в чем состоит этот мнимый метод, мы получим самые различные ответы, которые показывают, что ученые весьма редко знают, что именно они делают в процессе своих собственных исследований. Почему же мы должны им верить, когда они берутся судить о том, чем занимаются другие? Вторая же часть предположения, утверждающая, что только наука получает приемлемые результаты, очевидно ложна. какова ценность науки? Ответ ясен. Мы обязаны науке невероятными открытиями. Научные идеи проясняют наш дух и улучшают нашу жизнь. В то же время наука вытесняет позитивные достижения более ранних эпох и вследствие этого лишает нашу жизнь многих возможностей. Сказанное о науке справедливо и в отношении известных нам сегодня мифов, религий, магических учений. В свое время они также приводили к невероятным открытиям, решали проблемы и улучшали жизнь людей. Нельзя забывать, сколькими изобретениями мы обязаны мифам! В сравнении с этими достижениями наука и связанная с ней рационалистическая философия сильно отстают, однако мы этого не замечаем. Запомним хотя бы то, что имеется много способов бытия-в-мире, каждый из которых имеет свои преимущества и недостатки, и что все они нужны для того, чтобы сделать нас людьми и решить проблемы нашего совместного существования в этом мире.
Вопрос 3: Философские идеи постмодернизма как завершение истории философии XXв.
Авторский текст // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.401-412
1) Почему постмодернизм является закономерным итогом развития философии 20 века:
В конце XX в. все эти постнаправления неклассической философии выливаются в постмодернизм, доминировавший в западной философской мысли последние два десятилетия. На наш взгляд, парадоксальность развития основных направлений неклассической философии в XX в. объясняется тем обстоятельством, что в процессе осмысления углубляющегося в этом столетии кризиса техногенной цивилизации в философской мысли шел процесс переосмысления и критики тех принципов культуре-исторической парадигмы социального знания, которые были заложены именно неклассической философией еще во второй половине XIX в. В процессе этого переосмысления и критики постепенно начали формироваться основные принципы новой эколого-футурологической парадигмы социального знания. Поскольку философия постмодернизма как бы завершает этот процесс, то уместно более подробно остановиться на основных характерных чертах этого философского направления. В текстах одного из ведущих представителей философии постмодернизма Ф. Лиотара и, пожалуй, одного из самых острых критиков этого направления Ф. Джеймисона выявлены как бесспорные заслуги философии постмодернизма, так и наиболее существенные недостатки этого философского направления.
2)В чём заключаются достижения, и противоречия философской мысли постмодернизма:
Подытоживая анализ достижений и недостатков постмодернистской философской мысли, следует отметить, что несомненной заслугой постмодернистов была их принципиальная критика тех противоречий, которые обнаруживались во всех великих проектах модерна в процессе их осуществления, а именно - логоцентризма, сциентизма и европоцентризма. Недаром и Ф. Джеймисон, и Ю. Хабермас, и другие оппоненты постмодернистов, остро и порой даже беспощадно критикуя постмодернистский тип мышления, отмечают необходимость учитывать в новых обществоведческих теориях ту критическую работу, которую проделали постмодернисты, анализируя великие проекты модерна и их философские основания. В то же время следует указать и на бесспорные недостатки философии постмодернизма. Справедливо критикуя историцизм общественной мысли XIX - начала XX в., в котором развитие общества рассматривалось как некий запрограммированный автоматический процесс от низших стадий к высшим, постмодернисты неправомерно отказывают философской и обществоведческой мысли в праве обсуждать проблемы будущего человечества, прогнозировать различные пути развития общества и заниматься проектированием этого будущего. Тем самым у философии отнимается важная функция создания новых смыслов универсалий культуры. Но в наше время - время растущей неопределенности и риска общественного развития - отказ от этой функции философии оборачивается общественной слепотой в отношении возможных глобальных катастроф, способных поставить человечество на край гибели. Постмодернисты, правомерно критикуя европоцентризм великих проектов модерна и настаивая на равноценности иных культур в отношении ценностей европейской цивилизации, отказываются, на наш взгляд, от идеи синтеза культурных достижений всех народов земного шара. Но преодоление глобальных кризисов современности требует единства человечества. В свою очередь, это единство может быть достигнуто только на основе признания всеми определенных базовых ценностей и при учете того, что по другим проблемам можно расходиться во мнениях. Эти базовые ценности могут быть достигнуты через синтез культурных достижений Востока и Запада, Севера и Юга. Сам же синтез может быть осуществлен только в процессе диалога культур на равноправной и взаимоблагожелательной основе. Подвергая справедливой критике логоцентризм великих проектов модерна, постмодернисты также отказываются от критериев истинности, которые определяют различия в ценности тех или иных теоретических концепций и идей. Этот релятивизм приводит к тому, что равноценными можно объявить диаметрально противоположные идеи и концепции. Тем самым как бы уравниваются в правах и гуманистические идеи братства и солидарности человечества, и антигуманистические идеи расизма, нацизма, классового неравенства, сексизмаит.л. Конечно, постмодернисты, большинство которых составляют люди левых и либеральных политических взглядов, делают определенные оговорки. Но, тем не менее, принципиальный релятивизм постмодернистов не дает им возможности установить критерии, определяющие ценности тех или иных идей и концепций. Этот релятивизм постмодернистов, с нашей точки зрения, обусловлен тем, что они во многом разделяют антропоцентрическую установку культуро-исторической парадигмы социального знания. Согласно этой установке, истинной ценностью и смыслом обладает только культура, производящая новые идеи и концепции, а природа составляет лишьфон или материал для культуротворческой деятельности человека. В этом случае из виду упускается то обстоятельство, что культура может создать такие идеи и развить такую деятельность, которые приведут к разрушению экологических условий самого существования человечества. Поэтому, в конечном счете все ценности культуры могут и должны оцениваться с точки зрения экологического императива.
Ф.Лиотар// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.401-404
1) Ф. Лиотар понимает под термином «постмодернизм»?
Упрощая до предела, можно определить «постмодернизм» как недоверие к метаповествованиям. Что, без сомнения, является результатом прогресса наук; но этот прогресс, в свою очередь, предполагает такое недоверие... Постмодернистское знание не является просто инструментом властей. Оно совершенствует нашу чувствительность к различиям и укрепляет нашу способность существовать в несоразмерном. Его принцип заключается не в единообразном заключении экспертов, но в паралогизме изобретателей. Вопрос заключается в следующем; может ли легитимация социальных связей, справедливое общество функционировать по аналогии с парадоксом свойственным научной деятельности? Какую форму тогда мог бы принять этот парадокс?
2) Как взаимосвязаны знание и власть:
Возьмем любой гражданский закон, он гласит: данная категория граждан должна совершать особые виды поступков. Легитимация есть процесс, посредством которого законодатель наделяется правом оглашать данный закон в качестве нормы. Еще с Платона вопрос легитимности науки, неразрывно связывается с легитимностью законодательства... Когда мы исследуем современный статус научного знания — во времена, когда наука, вместе с новыми технологиями кажется более подчиненной господствующим властям, чем когда-быто ни было и рискует стать одной из главных ставок в их противостоянии — проблема двойной легитимации, отнюдь не сглаживаясь, с необходимостью выходит на первый план. Здесь она ставится в своей наиболее завершенной форме обращения к тому, что делает очевидным, что знание и власть являются двумя аспектами одного вопроса: кто решает, что есть знание, и кто знает, что нужно решать? Проблема знания в век информатики более, чем когда бы то ни было является проблемой правления.
3)В чем заключаются преимущества постмодернистской методологии в области естествознания и обществознания
научное знание находится в поиске «путей выхода из кризиса» — кризиса детерминизма. Детерминизм есть гипотеза, на которой основывается легитимация через производительность: поскольку последняя определяется соотношением «на входе»/«на выходе», нужно предположить, что система, в которую вводится имеющееся «на входе», стабильна; что она функционирует по обычному «графику», нормальный режим и отклонения от которого можно установить, что позволяет достаточно точно предсказать «выход». Такова позитивистская «философия» эффективности... Развитие науки идет не по пути позитивизма производительности. Напротив, работать над доказательством, значит искать и «изобретать» контрпримеры; разрабатывать аргументацию, значит искать «парадокс» и легитимировать ею посредством новых правил игры умозаключения. В обоих случаях эффективность преследуется не ради нее самой, она достигается, иногда не сразу, как нечто добавочное, когда распорядителиденежныхфондов, в конце концов, заинтересовываются тем или иным случаем. Постмодернистская наука — проявляя интерес к таким феноменам как неразрешимость, пределы жесткого контроля, кванты, противоречия из-за неполной информации, частицы, катастрофы, прагматические парадоксы - создает теорию собственной эволюции как прерывного, катастрофического, не проясняемого до конца, парадоксального процесса. Она изменяет значение слова «знание», объясняя, как это изменение может иметь место. Она продуцирует не известное, а неизвестное. И ею предлагается такая модель легитимации, которая не имеет ничего общего с большей производительностью, но является моделью различия, понятого как паралогизм
4) Какова роль постмодернистской философии в области политики и социальных отношений:
Социальная прагматика не содержит в себе «упрощение» прагматики научной. Это монстр, образуемый переплетением различных сетей разнородных классов высказываний (денотативных, предписывающих, перформативных, технических, оценочных и т.д.). Нет никакого основания полагать, что возможно определить метапредписания, общие для всех этих языковых игр, или что временный консенсус, подобный тому, который в силе в настоящий момент в научном сообществе, может охватить все метапредписания, регулирующие всю совокупность высказываний, циркулирующих в человеческом коллективе. По существу, наблюдаемый сегодня закат повествований легитимации - будь то традиционных или «современных» (освобождение человечества, осуществление Идеи) — связан с отказом от этой веры. Именно это отсутствие, которое идеология «системы,» с ее притязаниями на всеобщность пытается компенсировать, и которое она выражает в цинизме своего критерия производительности. По этой причине представляется как невозможным, так и неблагоразумным следовать Хабермасу, ориентируя наше исследование проблемы легитимации в направлении поиска всеобщего консенсуса посредством того, что тот называет дискурсо
Ф. Джеймисон// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.405-408.
1)Каковы основные характеристики постмодернизма как направления в современной западной философии
Эстетика когнитивной картографии - педагогической политической культуры, которая стремится наделить индивидуального субъекта новым, укрепленным ощущением своего места в глобальной системе - с необходимостью должна будет учитывать эту, в настоящее время чудовищно сложную диалектику репрезентации и изобретать принци пиально новые способы, чтобы должным образом ее оценить. Ясно, что это не призыв к возвращению к какой-либо разновидности старого устройства, прежнему, более упорядоченному национальному пространству, более традиционной, стабильной перспективе или миметическому принципу: новое политическое искусство (если таковое вообще возможно) должно будет придерживаться истины постмодернизма, так сказать, его базисного объекта — мирового пространства многонационального капитала — и, в то же время, совершить прорыв к некоторому пока непредставимому типу репрезентации последнего, через который мы снова начнем схватывать нашу диспозицию как индивидуальных и коллективных субъектов и восстановим способность действовать и бороться, нейтрализованную в настоящее время как нашим пространственным, так и социальным замешательством. Политическая форма постмодернизма, если подобная когда-либо появится, будет иметь в качестве своей задачи разработку и воплощение глобального когнитивного картографирования как в социальном, так и в пространственном измерении.
2) Почему Ф. Джеймисон считает отель Бонавентура символом буржуазного общества и культуры эпохи постмодерна
Бонавентура стремится к статусу целого пространства, завершенного универсума, своего рода города в миниатюре, вто же время, этому новому автономному пространству соответствует новая коллективная практика, новый способ, каким отдельные люди передвигаются и объединяются, нечто вроде нового, исторически самобытного типа сверхтолпы. В этом смысле в идеале мини-город портмановского Бонавентуры не должен бы был вообще иметь входов, но, скорее, их эквиваленты, замещения, субституты, поскольку вход всегда служит спайкой, соединяющей здание со всем городом. Однако, очевидно, что это невозможно и неосуществимо, отсюда - намеренное сведение, редукция функций входа к самому минимуму. Но такое отделение от городского окружения весьма отлично от подобного феномена в интернациональном стиле, где акт разрыва был насильственным, видимым и имел очень действенное символическое значение - как в случае огромных железобетонных конструкций у Корбюзье, чей жест радикально разделял новое утопическое модернистское пространство от выродившейся и пришедшей в упадок организации города, которая посредством этого открыто отвергалась (хотя ставка модернизма делалась на то, что новое утопическое пространство, в наступательности своей новизны, распространится повсюду и, в конце концов, трансформирует свое окружение самой энергией нового пространственного языка). Отель же Бонавентура не имеет ничего против, чтобы «позволить пришедшей в упадок организации города продолжать бытийствовать своим способом» (пародируя Хайдеггера), любые новые эффекты любые более масштабные, политические, утопические изменения не ожидаются и не замышляются.
Это заключение подтверждается огромной отражающей зеркальной оболочкой Бонавентуры, чью функцию я сейчас истолкую несколько иначе, чем ранее, когда я рассматривал феномен отражения в целом как развитие проблематики репродуктивной технологии (оба прочтения не являются, однако несовместимыми). В данном случае возникает, скорее, желание акцентировать способ, каким зеркальная оболочка отталкивает внешний город, то отталкивание, аналогом которому служат зеркальные солнцезащитные очки, которые не позволяют вашему собеседнику увидеть ваши собственные глаза и, таким образом, добиваются известной агрессивности и власти по отношению к Другому. Сходным путем зеркальная обол очка достигает особенного, нелокализуемого отделения Бонавентуры от своего окружения. Оно [выносит здание] даже не во вне — когда вы стараетесь рассмотреть стены внешнего фасада, вы не в состоянии увидеть сам отель, но лишь искаженные отражения всего того, что его окружает.
Теперь рассмотрим эскалаторы и лифты... Мы знаем, что теория архитектуры последнего времени начинает заимствовать методы нарративного анализа в других областях [гуманитарного знания] и пробует рассматривать наши физические траектории в подобных строениях как настоящие повествования или истории как динамические линии и нарративные парадигмы, которые мы как посетители, призваны выполнять и завершать своими собственными телами и движениями. В Бонавентуре же мы обнаруживаем диалектическое развитие этого процесса: мне кажется, что эскалаторы и лифты здесь замещают отныне движение, но также и, прежде всего, проявляют себя как новые рефлексивные знаки и символы собственно движения (что станет очевидным, когда мы подойдем к вопросу о том, что же остается от прежних форм движения в этом сооружении, главным образом от самого пешего передвижения). В данном случае нарративная прогулка подчеркивается, символизируется, материализуется и замещается транспортировочным механизмом, который становится аллегорическим означающим того прежнего прогуливания, который нам не позволено более совершать по нашему усмотрению: и эта диалектическая интенсификация автореференциальности свойственна всей сегодняшней культуре, которая имеет тенденцию оборачивания на саму себя и выдавания собственного культурного производства за свое содержание.
3) Каковы современные проблемы философии как критической теории общества:
Если идеи правящего класса были некогда доминирующей (или господствующей) идеологией буржуазного общества, в настоящий момент развитые капиталистические страны представляют собой поле лингвистической и дискурсивной разнородности без какой-либо нормы. Безличные правители продолжают модифицировать экономические стратегии, предписывающие границы нашему существованию, но они не нуждаются более в том, чтобы навязывать свой язык (или отныне не в состоянии делать это); постграмотность мира позднего капитала отражает не только отсутствие какого-бы то ни было коллективного проекта, но также и непригодность прежнего национального языка самого по себе.
В этой ситуации пародия обнаруживает собственную ненужность: она отжила свое, и этот странный новый феномен пастиша постепенно занимает ее место. Пастиш, подобно пародии, является подражанием особенному, уникальному, специфическому стилю, пользованием лингвистической маской, речью мертвого языка. Но это нейтральная практика такого подражания без каких-либо скрытых пародийных намерений, с ампутированным сатирическим началом, лишенная смеха и уверенности в том, что наряду с аномальным языком, который вы на время переняли, все еще существует некоторая здоровая лингвистическая норма...
Эта ситуация очевидным образом определяет то, что историки архитектуры называют «историцизмом», то есть неупорядоченное поглощение всех стилей прошлого, игра случайными стилистическими аллюзиями и, в целом, то, что Анри Лефевр называл возрастающим главенством «нео». Эта вездесущность пастиша не является, однако, несовместимой с определенным темпераментом или свободной от всех эмоций: она, как минимум, согласуется с пристрастием, с всецело исторического происхождения потребительским влечением к миру, превращенному в чистые образы самого себя, к псевдособытиям и «зрелищам» (термин ситуацией истов). Именно для таких объектов мы можем зарезервировать платоновскую концепцию «симулякрума» — точной копии, оригинал которой никогда не существовал.
И.А. Гобозов// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.408-409
1) Каковы причины появления постмодернизма и характерные особенности постмодернистского стиля мышления:
Многие исследователи на Западе появление постмодернизма связывают с тем, что общественные науки переживают глубокий кризис. Французский историк структурализма Ф. Досс пишет, что в XX веке Европа потеряла свою былую привлекательность и больше не является моделью для остального мира. В прошлом веке общественные науки, восприняв идеи Просвещения, процветали в атмосфере всеобщего оптимизма и веры в будущее. Но в XX веке две мировые войны похоронили надежды людей на стабильность и благополучие. Кроме того, в XX веке не были решены ни проблемы социального равенства, ни проблемы социальной справедливости. Прошлое не может быть использовано как переходная ступень к более совершенному обществу. Разум потерял свою былую мощь в познании природной и социальной действительности. Понятие «прошлое», «настоящее» и «будущее» невозможно различать. «Отсюда следует расширение понятия настоящего, презантификация (осовременивание) прошлого и новая форма отношения к историчности, где настоящее мыслится больше не как антиципация будущего, а как поле возможной рециркуляции прошлого в генеалогическом плане. Будущее растворяется, а неподвижное настоящее больше не удаляется от прошлого».
2)Как относятся постмодернисты к историческому развитию человечества и к человеческой рациональности
«...Постмодернистская парадигма, которая прежде всего захватила господствуюшие позиции в современном литературоведении, распространив свое влияние на все сферы гуманитарного знания, поставила под сомнение «священных коров» историографии: I) само понятие об исторической реальности, а с ним и собственную идентичность историка, его профессиональный суверенитет (стерев казавшуюся нерушимой грань между историей и литературой); 2) критерий достоверности источника (размыв границу между фактом и вымыслом) и, наконец, 3) веру в возможности исторического познания и стремление к объективной истине...».
3) Уничтожив» прошлое, постмодернисты тем самым уничтожили историческое сознание. Но они этим не ограничились. Они подвергли резкой критике философию Просвещения, прославлявшего и придававшего исключительно важное значение Разуму. Они взялись за разрушение Разума, заявив, что разочаровались в западном рационализме прошлых веков, который проповедовал исторический оптимизм. Разум теперь мыслится не как отражение, а как последовательные и прерывистые фигуры различных структур. Поэтому он оказывается, так сказать, ненужным. Разочарование в разуме приводит к нигилизму, к отрицанию возможности с его помощью познавать и улучшать жизнь людей.
Вопрос 4: Идейные источники и характерные черты формирующейся эколого-футорологической парадигмы социального знания.
Авторский текст// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.412-438
1)Каковы идейные источники формирующейся эколого-футорологической парадигмы социального знания:
В XX веке выдающуюся роль в анализе развития техногенного общества и намечающихся тенденций его кризиса сыграла критическая теория общества франкфуртской школы и всего западного марксизма, представленная именами Г. Маркузе, Т. Адорно, Э. Фромма, М. Хоркхаймера, Ж.-П. Сартра и многих других.
В конце XX — начале XXI в. кризис техногенного общества, симптомами которого явились глобальные проблемы современности, стал предметом изучения большинства западных и отечественных философов и социологов. В работах современных философов-постмодернистов Ж. Дерриды, Ф. Лисп ара. Ж. Делёэа дана критика логоцентризма, историцизма, европоцентризма и сциентизма, присущих доминирующей парадигме социального мышления и познания. В работах У. Бека, 3. Баумана, И. Валлерстайна, А. Зиновьева отвергается европоцентризм современной парадигмы социального мышления и анализируются опасные тенденции того типа глобализации, который характерен для современного «позднего капитализма». А. Печчеи, А. Кинг, другие представители радикального крыла Римского клуба и социально-политического движения «зеленых» критикуют антропоцентризм и технологический детерминизм, присущий всем типам мировоззрения техногенного общества и ставят вопрос о формировании нового экологического мышления, необходимого для решения глобальных проблем. Роли философии в создании новой парадигмы социального мышления и знания посвящены работы Ю. Хабермаса, А. Бадью, В. Стелима. В работах И. Пригожи на, К. Хакена, Н. Моисеева, А. Назаретяна рассматриваются вопросы нелинейности исторического процесса и разрабатывается концепция коэволюции природы и общества. С. Жиже к, Ф. Джеймисон, С. Бак-Морс, А. Каллиникос, Н. Хомский, субкоманданте Маркое анализируют проблемы современной критической теории и выдвигают вопрос об альтернативах современному «новому мировому порядку». Таким образом, современная философская и социальная мысль выработала подходы и к критике техногенного общества, и к разработке новых социальных идеалов, выходящих за пределы основных типов мировоззрения этого общества. Задача заключается в том, чтобы, опираясь на работы данных авторов, сформулировать основные принципы новой парадигмы социального знания, которую условно можно назвать эколого-футуроло-гической.
2) Охарактеризуйте основные принципы эколого-футорологической парадигмы социального знания: философия как критическая рефлексия над универсалиями культуры техногенного общества, антропокосмизм как новая концепция бытия, футуросинергетика как методология социального познания, диалог культур и глобальная социальная демократия как принципы духовной и социальной жизни совремнного общества:
процесс формирования новой, эколого-футурологической, парадигмы социального знания связан с изменением статуса самой философии.
Как уже отмечалось, возникновение неклассической философии в середине XIX в. означало отказ философского мышления от создания Фундаментальной метафизики, основывающейся на неких рационально постигаемых основаниях - Боге, Природе, априорных формах мышления, абсолютном духе и т.д. Тем не менее, философская мысль того времени не отказалась от фундаментального принципа, на котором и была построена метафизика, - логоцентризма. Даже отрицая основания старой метафизики, мыслители той эпохи пытались найти некие внерациональные основания, из которых затем выводились бы основные положения определенной философской концепции.Согласно идеям современного антропокосмизма, общество является также частью природы, но особой частью, которая для своего существования и развития должна гармонизировать стихийные силы природных процессов. По образному выражению Н.Ф.Фёдорова, общество должно стать коллективным разумом Космоса. Вследствие этого экологические проблемы человечества вытекают из его собственной разделенности, поскольку техногенное общество представляет собой арену борьбы разных интересов, целей, ценностных ориентации и т.п. Поэтому человечество как коллективный разум природы болеет шизофренией позднего капитализма и не способно выработать общую программу своего отношения к природе. Антропокосмическая ориентация в отношении взаимосвязи общества и природы предполагает изменение ценностных ориентации в отношении взаимосвязи самих социальных процессов. С точки зрения антропокосмиз-ма, история человечества может рассматриваться как постепенный процесс освоения стихийных сил природы, их социализации, превращения этих сил в производительные силы самого общества. Но этот процесс предполагает постоянную перестройку социальных институтов и отношений, взаимосвязей личности и общества. В свою очередь, изменение социальных отношений позволяет обществу сделать новый рывок в процессе социализации сил природы.
Таким образом, из антропокосмнческого подхода и ориентации вытекают следующие идеи — коэволюции природы и общества; третьего (экологического) поколения прав человека; экологического императива в отношениях общества и природы, согласно которому экономическая целесообразность должна быть подчинена требованиям экологической безопасности человечества.
Синергетика как метод познания социальных явлений предполагает рассмотрение общества как открытой, неравновесной, динамически развивающейся системы, включенной в более широкую систему взаимосвязи общества и природы. С точки зрения синергетического подхода, такие неравновесные и динамичные системы — к числу которых относится и современное техногенное общество — на определенной стадии своего развития (вблизи так называемой точки бифуркации), испытывая определенные импульсы извне, могут выйти как на более высокий уровень своей организации, так и на более низкий. При этом переход на более низкий уровень чреват распадом данной системы и включением ее элементов в состав других систем, более устойчивых, но в то же время обладающих меньшей степенью организованности. Именно вблизи такой точки бифуркации находится современное человечество. Как никогда остро перед ним стоит дилемма: или радикальная перестройка всех современных социальных отношений и институтов в соответствии с принципом антропокоемизма и экологического императива, или внезапная широкомасштабная катастрофа, последствием которой будет существенная деградация социальных отношений, а возможно, и гибель самого человечества. Синергетика и футурология преодолевают историцизм, присущий куль-туро-исторической парадигме социального знания, который блокирует осознание обществом возможных опасностей его стихийного развития. Однако для того, чтобы общество могло осознать и оценить возможные угрозы и перспективы своего дальнейшего развития, необходим диалог народов, наций, региональных национальных объединений. Без этого диалога невозможен выбор реалистического и вто же время благоприятного сценария дальнейшего развития человечества. В противном случае нас ожидает рост национализма, ксенофобии, религиозной и социальной вражды, который в условиях современного глобализирующегося и высокотехнологического мира неизбежно приведет к катастрофе. Диалог культур, стремление к пониманию Другого ведут к освобождению массового сознания от агрессивности по отношению к носителям иной культуры, к освоению тех смыслов и символов, которые отсутствуют в родной культуре. Именно через диалог культур возможно лучшее понимание собственных культурных символов и традиций и даже переоценка ценностей своей культуры. Только в процессе равного и благожелательного отношения к Другому, диалога культур возможны синтезы культурных традиций, например, динамичности, присущей культуре Запада, и экологичности, присущей культуре Востока. Именно этот синтез и позволит выработать те единые гуманистические ценности культуры, без которых, несмотря на экономическую, технологическую и информационную глобализацию, человечество никогда не станет единым сообществом, а следовательно, не сумеет решить глобальные проблемы своего собственного развития.
З. Бауман// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.414-417
1)Что такое «мир как объект администрирования» и каковы основные черты его самосознания:
С огромным упрощением (но таким, что позволяет обнажить суть дела) можно сказать, что современная гума-нистика моделировала мир в первую очередь как объект администрирования. Это был мир, обозреваемый с высоты стола генерального директора. Это был мир, в котором ставились и реализовывались цели, а общую цель расщепляли на подпроблемы для исполнения, мир, в котором сегодняшнее состояние оценивалось по тому, приближается оно или отдаляется от запланированного на завтра, и в котором главным условием достижения целей (и уже поставленных и еще непридуманных) была сплоченность рядов исполнителей. Из того, что мир рассматривается в административной перспективе, что на него проецируется способ бытия и мышления «администрации», вытекают три следствия. Во-первых, моделируемый мир целостен, а это значит, что он содержит все существенное для продолжения своего бытия. Говоря точнее, все, чего он не содержит, несущественно и может не приниматься в расчет. Во-вторых, рассматриваемый мир есть целостность сплоченная, слаженная по образу и подобию механизма. В-третьих, мир —это проект-в-процессе-реализации, т.е. проект, который существует во времени кумулятивном и целенаправленном — ведь только в таком времени и мыслимы проектирование и проекты.
2) Каковы причины и характерные черты кризиса самосознания «мира как проекта»:
Во-первых, всеобщность, универсальность проекта требует власти с универсальными претензиями. Такой власти пока что-то не видно. Эрозия и ослабление государственной власти, когда-то увлекшейся миротворческой миссией, углубляются изо дня вдень. ...Вместо нормативного регулирования поведения обывателя — соблазнение потребителя; вместо насаждения идеологии - реклама; вместо легитимации власти пресс-центры и пресс-бюро. Во-вторых, все мы на собственном опыте имели множество поводов, чтобы утратить уважение к проектам совершенного общества. Полякам выпало, вероятно, даже больше чем другим возможностей близко познакомиться с двумя наиболее амбициозными воплощениями такой проектантской мании: тысячелетним Рейхом и райским садом коммунизма. Мы знаем теперь по результатам посмертного вскрытия, к чему приводит Проект проектов, если сломать общественные тормоза и поддержать его всей мощью государственной машины. Знаем, какживет-ся в обществе-саду с государством в роли садовника, решающего, каким растениям в нем есть место, а какие портят вид, какие полезны, а какие подлежат прополке... Не то или другое конкретное государство потеряло авторитет, но государство как таковое, власть как таковая, а главное потерял силу любимый призыв всякого государства с инженерными претензиями: терпеть сегодня во имя счастливого будущего. В-третьих, современную цивилизацию одолели внутренние противоречия, с которыми она родилась и от которых не могла избавиться.
3) В чем заключаются особенности современного социального познания:
Главное сегодня — не столько отказ от некоторых центральных Для ценной социологии категорий (это самое легкое), сколько освобождение навыков мышления, связанных с использованием этих категорий. Речь идет главным образом о виденьи действительности человеческого общежития не как объекта административного воздействия, нормативного регулирования и функциональной координации, но как области самопроизвольных и слабо скоординированных процессов; а также об избавлении такой трактовки теории, согласно которой она должна заранее определять то, что могут определить только человеческие действия.
4) Какова роль социальной философии на современном этапе исторического развития:
Призвание философов и социологов — в оглашении, выговари-вании умолчаний, в том, чтобы выявить неочевидное, уловить то, что выскальзывает, либо до чего руки не доходят или чего не хотят трогать. На долю философов и социологов выпало разоблачать ложь обещаний успокоительной уверенности и навсегда устроенного порядка, которыми заманивают в тоталитарные ямы миражом освобождения от груза проблем высмеивать чванство продавцов единственного патентованного смысла, похваляющихся так, будто они побывали во дворце абсолютной истины и вкусили со стола конечной мудрости, отсеивать здоровые зерна опознания (которое всегда должно оставаться знанием о том, что человеком можно быть на разный лад и множеством способов) от плевел тоталитарного мечтания о всеобщем согласии во имя единой и неделимой правды или ценности, бить тревогу, а не усыплять, но при этом укрощать страсти, вместо того, чтобы их подстрекать, и как удачно написал недавно Тадэуш Школут рушить всякие «священные истины», разоблачать их репрессивный характер и тем минимизировать несправедливость по отношению к тем, кто отказывается участвовать в «языковой игре», навязанной господствующим большинством.
Н.Ф. Федоров// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.621-623.
1) Почему человек является соработником Бога:
природа создала не только механизм, но и механика; нужно сознаться, что Бог воспитывает человека собственным его опытом; Он - Царь, который делает все не только лишь для человека, но и чрез человека; потому-то и нет в природе целесообразности, что ее должен внести сам человек, и в этом заключается высшая целесообразность. Творец чрез нас воссоздает мир, воскрешает все погибшее; вот почему природа и была оставлена своей слепоте, а человек - своим похотям. Через труд воскрешения человек, как самобытное, самосозданное, свободное существо, свободно привязывается к Богу любовью. Поэтому же человечество должно быть не праздным пассажиром, а прислугою, экипажем нашего земного, неизвестно еще, какою силою приводимого в движение, корабля —есть ли он фото-, термо- или электроход. Да мы и знать не будем достоверно, какою силою движется наша земля, пока не будем управлять ее ходом. Во втором же случае, т.е. если знание о конечной судьбе земли неестественно, чуждо, бесполезно для нее, тогда остается сложить руки и застыть в страдательном (в полном смысле этого слова) созерцании постепенного разрушения нашего жилища и кладбища, т.е. погубить не себя только, не живущее лишь поколение, но лишить будущего и все прошедшее, совершить грех, преступление не против братьев только, но и против отцов. Естественно ли это?! Такое положение может быть нормальным только для кабинетного ученого, который и сам есть величайшая аномалия, неестественность...
2) Почему природа одновременно друг и враг человечества:
Этот враг — природа. Она — сила, пока мы бессильны, пока мы не стали ее волей. Сила эта слепа, пока мы неразумны, пока мы не составляем ее разума. Занятые постоянной враждой и взаимным истреблением, исполняя враждебную нам волю, мы не замечаем этого общего врага и даже преклоняемся пред враждебной нам силой, благосклонность которой так же для нас вредна, как и вражда. Природа нам враг, временный, а друг вечный потому, что нет вражды вечной, а устранение временной есть наша задача, задача существ, наделенных чувством и разумом.
3) Каким образом возможно преодолеть враждебность природы по отношению к человеку:
природа нам — враг лишь временный, другом же нашим она будет вечным. Разум человеческий раскрывается вместе с сознанием своей зависимости от силы, без обладания которой человек существовать не может, без овладения которой он должен был признать себя существом смертным и нести постоянные утраты. По мере истощения человеком средств для ограниченного существования и соответственно увеличения населения земли этот враг, тайный и явный, все более обнаруживается и человеку приходится бороться усиленно и даже непрерывно с этой враждоносною и смертоносною силою. Но борьба с нею не под силу отдельным лицам; она должна расшириться и сорганизоваться в борьбу общественную, государственную и международную, то есть всенародную. Здесь единственный истинный и плодотворный коллективизм, единственная естественная, целесообразная солидарность. И здесь же, на этом поприще всем необходимой, единственной спасительной самозащиты и взаимозащиты, здесь и возможность замены братоубийственной вражды братским и сыновним единением; и здесь же, наконец, возможность и твердая надежда на исполнение общего дела и долга сынов человеческих перед их отцами и перед Богом отцов, победа жизни над смертью во всеобщем воскрешении...
А.П. Назаретян// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.639-643.
1) Каковы научные предпосылки становления концепции коэволюции природы и общества:
Концепция всемирной истории изначально носила евроцентричный характер, за что в XIX и особенно в XX в. подверглась острой критике сторонниками «цивилизационного» подхода (Н.Я.Данилевский, О. Шпенглер, ранний А. Тойнбиидр.),азатем «исторического партикуляризма», «постмодернизма», национального и религиозного фундаментализма. Вместе с евроцентричной идеологией была отвергнута сама идея общечеловеческой истории, вплоть до того, что Шпенглер предложил сохранить за понятием человечество исключительно «зоологическое» значение. в первой половине XX в. было установлено глубокое взаимовлияние геологических, биотических и социальных процессов; в результате оформилось новое направление междисциплинарных исследований эволюции — глобальная история (от лат. globus — шар). Это история Земли, рассматриваемая как последовательное образование, развитие и взаимодействие планетарных сфер, в процессе которых биота, а затем общество становились ведущими агентами преобразований.
Основоположниками глобальной истории стали советский биохимик В.И. Вернадский, а также французские антрополог П. Тейяр де Шарден и философ Э. Леруа, доказавшие, что история человечества представляет собой фазу эволюции земного шара, которая завершается созданием ноосферы. Такой подход остается влиятельным и в современной науке
2) Что такое Универсальная (Большая) история:
Концепция Универсальной (Большой) истории как цельной картины эволюционных процессов от Большого Взрыва до современного общества оформилась в 1980-90-х годах. Ее предпосылками послужили два ключевыхдостижения в науке XX в. Во-первых, релятивистские модели эволюционной космологии получили косвенные подтверждения (эффект красного смещения, реликтовое излучение и т.д.) и широкое признание. Идея историзма глубоко проникла в физику и химию: все объекты материального мира, от нуклонов до галактик, стали рассматриваться как временные продукты определенной эволюционной стадии, имеющие свою историю, предысторию и конечную перспективу. Во-вторых, был выявлен ряд механизмов, посредством которых открытые физические системы способны спонтанно удаляться от равновесия с внешней средой и, используя ее ресурсы, стабилизировать неравновесное состояние. Модели самоорганизации сделались предметом интереса едва ли не во всех научных дисциплинах. В итоге обнаружилось, что социальная (в том числе духовная), биологическая, геологическая и космофизическая истории представляют собой стадии единого эволюционного процесса, пронизанного сквозными векторами, или мегатенденциями. При этом, хотя универсальные тенденции реализовались без нарушения физических законов необратимости (прежде всего, второго начала термодинамики), их направление не укладывается в парадигму классического естествознания.
3) Какова природа эндоэкзогенных кризисов:
Еще в 1947г. Э. Шредингер показал, что работа против энтропии не может производиться иначе, как за счет «потребления упорядоченности», т.е. ценой роста энтропии других систем. При внешнем изобилии открытые неравновесные системы наращивают объем антиэнтропийной работы, захватывая в меру возможностей пространство жизнедеятельности. Рано или поздно экстенсивный рост приводит к исчерпанию доступных ресурсов — и в результате обостряется специфический кризис в отношениях между неравновесной системой и средой. Кризисы такого типа экологи назвали эндоэкзогенными: система (организм, биологическая популяция, общество) сталкивается с неблагоприятными изменениями среды, вызванными ее собственной активностью. Эндоэкзогенные кризисы, к числу которых относятся, конечно, и все кризисы антропогенного (техногенного) происхождения, играют особую роль в эволюции. Когда наработанные механизмы антиэнтропийной активности становятся контрпродуктивными, чреватыми катастрофическим ростом энтропии, наступает бифуркационная фаза. Если невозможно сменить среду обитания, то дальнейшие события сводятся, в конечном счете, к двум сценариям.
4) Каким образом человечество выходит из этих кризисов:
Сценарий выхода из кризиса за счет повышения уровня неравновесности называется странным аттрактором. Это уже «квазицелевая» ситуация — в том смысле, что актуальная задача сохранения оборачивается устремленностью системы к качественно новому состоянию. В развитом обществе эта общеэволюционная закономерность принимает форму сознательных проектов по переустройству технологической базы, организационных и психологических основ. Применение синергетической модели в культурной антропологии позволило включить в Универсально-исторический контекст генезис и эволюцию духовной культуры, также опосредованные антропогенными кризисами. Показано, в частности, что инструментальный интеллект, как всякий орган антиэнтропийной активности, при определенном уровне развития обернулся смертельной опасностью для ранних гоминид: был нарушен этологический баланс между природной вооруженностью животных и прочностью инстинктивного торможения внутривидовой агрессии. В новых противоестественных условиях выжить смогли лишь немногие стада Homo habilis, в которых сформировались специфические фобии, искусственно ограничившие агрессию против сородичей и выразившиеся заботой о мертвых, а также о больных и раненых. Такие стада стали первыми носителями протокультуры и зачинателями качественно нового витка эволюции. В последующем социальные организмы оставались жизнеспособными постольку, поскольку качество культурной регуляции уравновешивало их технологический потенциал. Периодически образовывающиеся диспропорции в развитии инструментальной и гуманитарной культуры влекли за собой всплеск экологической и (или) геополитической агрессии, за которым чаще всего следовал обвал: общество подрывало природные и организационные основы собственного существования. Такой механизм отбора и отбраковки внутренне разбалансированных социумов обеспечивал до сих пор сохранение человечества: при исторически последовательном росте убойной силы оружия и демографической плотности процент жертв социального насилия от общей численности населения на протяжении тысячелетий не только не увеличивался, но и, в долгосрочной тенденции, сокращался. конструктивное разрешение каждого антропогенного кризиса сопровождалось очередным повышением неравновесности социальной системы, усилением искусственной опосредованности со-циоприродных и внутрисоциальных отношений и в целом - удалением общества вместе с природной средой от естественного (дикого) состояния. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить собирательство и охоту с земледелием и скотоводством (неолитическая революция), сельское хозяйство с промышленностью (индустриальная революция) или промышленное производство с компьютерным (информационная революция).
Л.В. Лесков// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.423-428.
1) В чем заключается принципиальный недостаток современного обществознания:
На рубеже XX и XXI вв. человечество оказалось перед очередным выбором. Возникла новая спасительная вера — на этот раз в постиндустриальную трансформацию общества. По свидетельству большинства авторитетных ученых, опирающихся на рекомендации современной науки, это именно тот путь, который ведет человечество — или, по крайней мере, его лучшую, избранную часть — к светлым горизонтам устойчивого развития. Но так ли это? Не повторяются лив очередной раз ошибки абсолютизации научно обоснованных идеальных схем? Способна ли постиндустриальная трансформация сыграть в истории человечества столь же знаковую и масштабную роль, как совершенный в предшествующие эпохи переход сначала к аграрно-ремесленнической, а затем к индустриальной цивилизации? Главное возражение, которое не позволяет дать на эти вопросы однозначно положительного ответа, состоит в том, что ни одна из глобальных проблем, порожденных эпохой индустриализма, так и не нашла решения. Более того, на наших глазах происходит ускоренное обострение этих проблем и противоречий.
2) Каковы основные понятия и концепции социосинергетики:
Возникновение синергетики как нового общенаучного направления, имеющего дело с коллективными, кооперативными эффектами в процессах самоорганизации, относится ко второй половине 70-х годов XX в. Основополагающую роль в становлении этого научного направления сыграли труды Ильи Пригожина и Германа Хакена, которому принадлежит сам термин «синергетика». Первоначально методы синергетики нашли применение при исследовании неравновесных фазовых переходов и процессов самоорганизации в физических, химических и биологических системах. Позднее, однако, стало ясно, что круг научных проблем, для исследования которых можно использовать методы синергетики, значительно более широк. В самое последнее время идеи синергетики начали активно использоваться в области гуманитарных и социальных научных дисциплин. Категории самоорганизации нашли применение в трудах Э. Ласло, Дж. Форрестера, Д. Медоуза, Э. Тоффлера, а в России — Н.Н. Моисеева, С. В. Курдюмова, Ю.Л. Климентовича, А.А. Самарского и др. При моделировании динамики сложных систем перспективными оказываются математические методы теории катастроф (работы Р. Тома, К. Зимана, А.А. Андронова, В.И. Арнольда и др.). Г. Хакену принадлежит простое и наиболее общее определение синергетики: она образует мост между одним и другим. Быть может, более точно следовало бы сказать: и всем прочим. Потому что основным принципом синергетики является требование не разбирать систему на части, а рассматривать ее в ее целостности, понять взаимодействия на уровне ее структурных подсистем, а также особенности выхода на систему в целом. По этому поводу уместно вспомнить одно буквально провидческое замечание Гёте: когда целое вполне обнаруживает себя, оно указывает на все остальное. Уместно вспомнить и афоризм Гермеса Трисмегиста: «Все в одном и одно во всем».
3) Каково значение синергетики для анализа развития общества:
Благодаря понятиям, которые вводит синергетика появляется возможность комплексного изучения социокультурного развития. Если исследуемый объект нельзя рассматривать в отрыве от других объектов, поскольку связи с этими объектами влияют на его поведение, то надо исследовать всю совокупность этих объектов, или систему. Система называется динамической, если ее характеристики изменяются со временем. Для такой системы вводится понятие состояния как описание ее в некоторый момент. Изменение системы проявляется в смене ее состояний вследствие внешних воздействий и внутренних свойств самой системы. Если совокупное действие внешних и внутренних факторов взаимно уравновешено, то система находится в стационарном состоянии. Становятся ясными такие свойства саморазвивающихся систем, как необратимость и многовариантность альтернативных путей их эволюции. Если развитие системы происходит по установившемуся режиму, то такой тип ее эволюции называют аттрактором. Отличительное свойство аттрактора состоит в том, что он способен притягивать соседние режимы (аттракция означает притяжение).
Эту способность аттрактора автоматически подавлять в процессе своего самодвижения флуктуации, малые возмущения можно интерпретировать как влияние будущего на настоящее. Таким образом, самоорганизующаяся система способна вести себя совсем не так, как того требует классический принцип лапласовско-го детерминизма, согласно которому поведение системы целиком и полностью определяется ее предшествующей историей. Для систем с нелинейными обратными связями не менее значительное воздействие на их поведение может оказывать также будущее. Следующее принципиально важное отличительное свойство динамики самоорганизующихся систем состоит в том, что на фоне монотонного увеличения или уменьшения параметров системы может наступить внезапное изменение ее состояния. Это явление, также обусловленное нелинейными обратными связями, называется катастрофой. Хорошо известный пример такой катастрофы - закипание воды, когда ее температура достигает ста градусов по Цельсию. Но для открытых систем с нелинейными обратными связями этот катастрофический процесс оказывается, как правило, значительно сложнее, чем в случае воды. После прохождения этой точки дальнейшая эволюция системы перестает быть однозначной, она будет происходить по одному из альтернативных, значительно различающихся сценариев. Поэтому такие точки разрыва и ветвления эволюционного процесса называют бифуркациями (строго говоря, бифуркация означает раздвоение).
Появление системы в окрестности точки бифуркации становится парадоксальным: фундаментальную роль начинают играть случайности, второстепенные факторы. Именно такой фактор способен сыграть в этих условиях главную рол ь и оказать решающее воздействие на переход системы на тот или иной эволюционный сценарий. Происходит это потому, что в области бифуркации случайным процессам ничто не противостоит — система утратила устойчивость, вышла из режима аттрактора.
4) В чем заключается роль философии в формировании нелинейного мышления?
Огромное большинство людей, — не спеша ответил Рассел, — сейчас совершенно запутались, как им следует вести себя. По моему мнению, никому не следует быть уверенным в чем-либо. Если у вас нет сомнений, вы, несомненно, ошибаетесь, так как ничто не заслуживает полной уверенности, а следовательно, всегда все свои убеждения нужно подвергать Некоторой доле сомнения и, несмотря на сомнения, действовать решительно. В практической жизни приходится действовать, основываясь на вероятностях, и я жду от философии, что она поошрит людей действовать решительно, хоть и без абсолютной уверенности. Так мало слов и столько ценных советов! Во-первых, оценка вероятностей — это ведь именно то, что делает футуросинергетика. А там, где ей трудно будет справиться с задачей, на помощь ей должна прийти философия — это во-вторых. Но это и есть следующая задача философии нестабильности — работать в тесном союзе с футуросинергетикой над общими проблемами. И третья подсказка мудрого философа — выход на живого человека, на его действия. А это уже вопрос этики. И следовательно, третья проблема, над разработкой которой должна трудиться философия нестабильности, — это вопросы морали в условиях Мегакризиса и переходных процессов к альтернативным сценариям грядущего. Тут, правда, похоже, Рассел противоречит самому себе: дело философии, говорит он, познавать «мир, а не изменять его. Это у Маркса сказано: философы различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». И если говорить о преодолении Мегабифуркации, то прав Маркс, а не Рассел. Однако и Рассел, словно забыв свои предыдущие слова, дает людям совет действовать решительно. Причем с помощью именно философии.
В.С. Библер// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.429-431
1) Что понимает под термином «диалог культур» B.C. Библер:
исходное определение культуры (как я ее понимаю) входит некий логический круг: культура есть форма общения (диалога) культур. Культура есть там, где есть две культуры (это — минимум, достижимый в итоге некоего логического «эпохе», некой предельной идеализации...). Культура - это грань культур, момент их взаимоначинания и взаимостановления как культуры... Но такое определение возможно не за счет некоего обобщения одинаковых признаков различных (раздельно существующих) культур, но только в контексте их реального общения, взаимовопрошания, взаимоответственности (...ответственности), снимающего временную стрелу — прошлое — настоящее — будущее... И - формирующего некую континуальность настоящего, когда все культуры одновременны, могут слышать друг друга и отвечать друг другу. Причем, культура тем более культура, чем в большем числе диалогов (одновременностей) она соучаствует, чем более (!) она одновременна или, точнее, со-временна,
2) Почему в XX в. культура может существовать и развиваться только как диалог культур:
Мировые войны, тоталитарные диктатуры, всеобщее беженство, социальные и колониальные перевороты, дикое убыстрение научно-технического прогресса (прогресса?) сдирают с человека все защитные «опалубки», «огородки», всю защитную скорлупу. Государственная защита оборачивается государственным насилием. Социальные лузы и прочные «меловые круги» разрушаются, индивид выбрасывается из дома, квартиры, семьи, «своего класса», «своей страны» — на улицу, в окопы, на нары концлагерей, в бездомье беженства и изгнания. Эти предельные экстремальные ситуации создают совершенно новый тип детерминации человеческого сознания и поведения (новый — или все же что-то напоминающий?): наше сознание и наши поступки определяются (именно - определяют себя) изменением бытия, но не его стабильными формами. В XX веке (это — уже горячо! ближе к обычному пониманию культуры!) сближаются и встречаются и уничтожают временной разрыв— различные ценностные и интеллектуальные спектры разных культур. Причем встреча эта происходит - и мучительно происходит — в сознании, в повседневном быту каждого человека - жителя Европы, Азии, Африки.
А.А Галкин// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.434-437
1) Каковы ценностные ориентации современных левых партий и общественных движений:
На уровне обыденного сознания такое стремление реализуется в виде мечты о лучшей организации общества, лучшей жизни, лучшем будущем, если не для себя лично, то, по меньшей мере, для потомков. Левые ценности представляют собой своеобразную форму реакции на это стремление, его конкретизацию в виде системы целей и предположительных способов ихдостижения. В этом смысле они выполняют функции, аналогичные тем, которые свойственны религиозным системам — за тем исключением, что не относят реализацию целей за пределы физического существования. Из сказанного следует, что левые ценности вечны — настолько, насколько вечно человеческое сообщество. Данное обстоятельство может нравиться или не нравиться, вызывать негодование или порождать надежды. Но оно представляет собой реальность, которую надлежит учитывать, если есть желание всерьез оценить происходящее.
2) Каков вклад левых идеологических направлений в развитии культуры XX века?
В экономической области внедрение левых ценностей и борьба ориентированных на них общественных организаций за нормальное воспроизводство рабочей силы не только предотвратили демографическую катастрофу, нависшую над многими странами на ранней стадии развития капитализма, но и обеспечили резкое повышение качества живого труда, как важнейшего условия быстрого поступательного роста общественного производства. В социальной области было ограничено нетерпимое неравенство между верхами и низами в области потребления, жилищных условий, здравоохранения и образования. И хотя это неравенство в различных формах не только сохраняется, но и в ряде случаев возрастает, оно, в том, что касается, по меньшей мере, экономически развитых стран, на протяжении многих десятилетий не угрожает общественным устоям.
Левые ценности и левые политические движения сыграли важнейшую роль в преобразовании урезанной элитарной, цензовой демократии, маскировавшей господство немногих, в современную массовую демократию, основанную на всеобщем, равном и тайном избирательном праве. И при всех недостатках, которые характерны для сложившейся на базе этого права политической системы, она пока что представляет собой наиболее приемлемую из испробованных на практике форм государственного правления, обеспечивающую вовлечение населения в политический процесс и относительную социально-политическую стабильность.
Важнейшие элементы современной культуры, образующие ее апеллирующие к высшей нравственности лучшие стороны, сформировались под воздействием не столько либеральной (тем более — праволибераль-ной) мысли, сколько левых ценностей. Это же самое можно сказать о современной трактовке прав человека, ссылкой на которые нередко злоупотребляют либералы.
3) Какие новые проблемы встали перед левыми в начале XXI в.:
1. Ограниченность естественных ресурсов и ставшая очевидной уязвимость окружающей среды придали особую значимость рациональному подходу к отношениям человека и природы, и прежде всего к формам и масштабам производства и потребления. Им предстоит придать такой характер, который бы не подрывал основ существования человеческого сообщества. Такой подход не может быть реализован на базе чисто стихийного развития. 2. Глобализация важных форм человеческой деятельности (и, прежде всего, экономических отношений и потоков информации), а также резкое возрастание численности субъектов международных отношений при наличии крайне разрушительных средств массового уничтожения потребовали координации, а в ряде случаев и прямого регулирования процессов, вышедших на над государственный уровень. Соответственно, возникла нужда в международных институтах, как и в упорядочении отношений между ними и страновыми государственными системами. 3. Действенного реагирования требует также обострение социальных проблем, обусловленное их выходом на наднациональный уровень. До сих пор они решались в основном на внутристрановом плацдарме.
Вопрос 5:Философия и будущее человечества
Авторский текст// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.781-829.
1)Как в исторических типах парадигм социального знания решалась задача взаимосвязи между прошлым, настоящим и будущим:
в мифологической, космоцентрической и теоцентрической парадигмах социального знания, присущих архаическому и традицией но-аграрному обществу, представление о будущем определялосьтем, что человек знал о прошлом. «Хочешь знать о будущем, посмотри назад в прошлое», — этот афоризм, приписываемый Конфуцию, хорошо отражает действительное понимание взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего в этих парадигмах социального знания. Поскольку в процессе обеспечения своей жизнедеятельности человек и общество были включены в повторяющиеся циклы функционирования живой природы, то все представления о будущем, а следовательно, и схемы своей настоящей и будущей деятельности выводились из прошлого, ибо будущее было практически повторением прошлого. Иная взаимосвязь между прошлым, настоящим и будущим складывается в естественно-правовой и культуро-историческои парадигмах социального знания. Эти парадигмы формируются или в процессе перехода от традиционно-аграрного к техногенному типу общества (естественно-правовая), или на ранних этапах достаточно устойчивого развития техногенного общества (культуро-историческая), когда человек, постепенно овладевая космическими силами природы, перестает быть зависимым от повторяющихся циклов функционирования биосферы Земли. В этих условиях ни заветы предков, ни священные писания, ни традиции и обычаи прошлого не могут дать человеку руководство для его настоящей деятельности. в эпоху Просвещения при повсеместном господстве естественно-правовой парадигмы социального знания вся предшествующая история объявлялась цепью заблуждений, ошибочных действий и произвола правителей. Поскольку познающий Разум с математической точностью и ясностью открыл истинные законы функционирования общества, то будущее развитие человечества определяется или будет определяться воплощением этих законов (через просвещение всех членов общества) в социальную реальность. Именно этим объясняется взрыв интереса к утопическим описаниям этого будущего в XVII — первой половине XIX в. история в работах представителей немецкой классической философии и ранних позитивистов рассматривается уже не как описание «золотого века» человечества, а как процесс, приводящий к современному состоянию общества. История начинает рассматриваться как ряд стадий развития человечества, в котором каждая последующая стадия является или должна являться более высокой в социально-культурном отношении, нежели предыдущая. Последующее развитие человечества, будущее будут определяться достижениями и противоречиями современного этапа развития человечества. Если, с точки зрения раннего позитивизма, будущее будет определяться скорее достижениями настоящего, поскольку человечество ко второй половине XIX в. достигло позитивной стадии своего развития, и его будущее является процессом постепенной эволюции настоящего, то, с точки зрения марксизма, будущее будет определяться скорее противоречиями настоящего и представлять собой разрешение этих противоречий. Поэтому общество будущего (коммунизм) будет являться принципиально иным, нежели современное. Однако К. Маркс крайне осторожен в прогнозах относительно конкретных деталей этого будущего. Однако и естественно-правовую, и культуро-историческую парадигму социального знания в отношении будущего объединяет:
1) идея приоритета настоящего перед прошлым и будущим, поскольку прошлое лишь подготовка этого настоящего, а будущее или воплощение в социальную реальность законов разума, открытых в настоящем, или разрешение противоречий данного настоящего;
2) оптимизм в отношении будущего, которое при всех условиях будет высшей ступенью развития общества по отношению к настоящему.
Этот оптимизм в отношении будущего, как уже отмечал ось, присущий как естественно-правовой, так и культуро-историческои парадигмам социального знания, являлся отражением устойчивого процесса развития техногенного общества. Хотя Маркс и вскрыл противоречия буржуазного общества, но, с его точки зрения, дальнейшее развитие производительных сил неизбежно создает предпосылки для разрешения этих противоречий.
2) Почему проблема определения возможных путей развития человечества является в настоящее время основной задачей философии:
Как уже отмечалось, к середине XX в. оптимизм в отношении будущего развития человечества, который высказывали социальные мыслители второй половины ХІХ-ХХв., был окончательно подорван. Кризис техногенной цивилизации после Второй мировой войны {изобретение и применение ядерного оружия) стал очевиден не только для философов и представителей обществоведческих дисциплин, но и для большинства мыслящих членов общества. Стало ясно, что в результате широкомасштабной ядерной войны или/и экологического кризиса человечество будет поставлено на край глобальной катастрофы, грозящей ему гибелью. В этих условиях изучение возможных тенденций развития общества, анализ возможных вариантов будущего, возникающих в результате этих тенденций, является не предметом досужих фантазий отдельных мыслителей - социальных утопистов - и не проблемой, которую будут решать сами члены этого общества будущего, а насущной задачей современного человечества. Ибо от того, как будет решаться или не решаться эта задача в настоящее время, зависит существование и самого будущего. Человечество, наращивая темпы овладения космическими силами, впервые за тысячелетия своего развития способно сознательно уничтожить самого себя, возможно даже вместе со всей биосферой Земли. Именно с этим обстоятельством связано появление в начале 60-х годов прошлого века новой обществоведческой дисциплины - футурологии.
3)Почему в рамках культурно-исторической парадигмы социального знания эту задачу нельзя решить:
Прежде всего, различия культуро-исторической и эколого-футурологической парадигм социального знания заключаются в следующем:
- в культуро-исторической парадигме анализ настоящего приводит к выработке концепции будущего, а в системе эколого-футурологической парадигмы именно анализ возможного будущего может помочь нам в постановке и решении проблем современности;
— в культуро-исторической парадигме настоящее определяет будущее и является закономерным итогом развития прошлого, а в рамках эколого-футурологической парадигмы анализ возможного будущего определяет наши задачи в настоящем и позволяет дать более полную картину прошлого.
4)Каковы альтернативы развития человечества в 21 веке:
1. Диалог культур различных регионов и отдельных народов и на его основе синтез культурных ценностей и достижений или «столкновение цивилизаций».
2. Глобальная демократия, при которой решения по глобальным социально-экономическим проблемам принимаются большинством членов всего человеческого сообщества при учете интересов различных меньшинств или «глобальная империя Зла», где решения принимаются все сокращающимся меньшинством при игнорировании интересов большинства.
3. Формирование единого социума всего человечества - как в свое время сформировалисьотдельные народы и нации — или человечество, раздираемое социальными, национальными и расовыми противоречиями.
4. Решение глобальных проблем развития производства с участием всех членов сообщества, ограничение потребления в развитых и его подъем в развивающихся странах или частная собственность на средства производства, ведущая к игнорированию интересов большинства человечества.
5. Превращение человечества в коллективный космический разум (ноосферу Земли), гармонизирующий стихийные природные процессы и превращающий космические силы природы в социальные силы ради будущего и жизни на Земле, или шизофреническое отношение к природе борющихся за свои эгоистические интересы индивидов, наций, региональных экономических объединений, чреватое подлинным «концом истории» и гибелью человечества.
5)Как взаимосвязаны стороны этих альтернатив:
С одной стороны, решение глобальных проблем современности, углубление которых угрожает самому существованию человечества, невозможно без его единства. Но все призывы к единству останутся пустыми благими пожеланиями без контроля над глобальным производством со стороны всего мирового сообщества. Без постановки под вопрос частной собственности как «священной коровы», без учета материальных и духовных интересов подавляющего большинства населения земного шара невозможно формирование единого сообщества. Однако его формирование предполагает демократизацию не только внутригосударственной жизни отдельных стран, но и демократизацию всей международной жизни, при которой были бы учтены требования и интересы всех. И, наконец, эта демократизация международных отношений невозможна без глубокого доверия представителей различных культурных традиций друг к другу. Но это доверие может возникнуть только на базе широкого диалога культур, мировоззренческих позиций и духовных традиций, в рамках которого возможен синтез в виде действительно подлинных общечеловеческих ценностей. С другой стороны, столкновение цивилизаций, растущее недоверие между представителями различных религиозных конфессий, мировоззренческих позиций и духовных традиций ведет к свертыванию всякой демократии в международных делах, к тому, что на мировой арене будет господствовать не сила права, а право силы. Это способствует как возникновению Империи, которая будет опираться на голую военную мощь, так и усилению мирового терроризма. Разрыв между богатством и нищетой будет возрастать не только в мировом сообществе, но и внутри отдельных государств. В этих условиях возможны хаос социальной жизни, «война всех против всех», которые чреваты широкомасштабной ядерной войной и подлинным «концом истории».
6) Почему несостоятельно большинство планов по разрешению глобальных проблем современности:
Острота глобальных проблем современности на сегодняшний день такова, что не позволяет даже тем силам, которые не заинтересованы в сколько-нибудь значительных преобразованиях в мире, отмахнуться от этих проблем как от пустых «страшилок свихнувшихся интеллектуалов». Однако выдвигаемые этими силами планы по решению глобальных проблем носят паллиативный характер. Во-первых, они нацелены на решение какой-либо отдельной проблемы: защита окружающей среды, помошь странам «третьего мира», нераспространение ядерного оружия и т.д. В планах не просматривается понимание их авторами тесной взаимосвязи между этими глобальными проблемами. Во-вторых, эти планы нацелены на сохранение социального статус-кво и не предполагают каких-либо серьезных изменений в мир-экономической системе позднего капитализма, а поэтому не могут изменить инерционное экстенсивное развитие техногенного общества. Наконец, большинство из них построены на фундаментальных принципах культуре-исторической парадигмы социального знания, поэтому им присущи все вышеупомянутые недостатки этой парадигмы. Об этом свидетельствует хотя бы упование авторов этих планов и проектов на чисто технологическое решение глобальных проблем,
7)Почему в начале 21 века возник вопрос о новом проекте модерна:
перед современным человечеством, находящимся вблизи точки бифуркации своего дальнейшего развития, стоит дилемма: или продолжать инерционный путь экстенсивного развития техногенного общества, который породил глобальные проблемы современности и способен привести к деградации социальные отношения, а возможно, даже и к гибели человечества, или, осуществив радикальную социальную перестройку, выйти к новым горизонтам своего дальнейшего развития. Но, как уже отмечалось, общество не просто сложная, открытая и динамически развивающаяся система, а система, способная рефлексировать над своим способом развития и, следовательно, предвидеть негативные последствия своего инерционного развития. Поэтому общество способно создавать идеальную схему своего собственного преобразования и осуществлять ее на практике. Такая схема может изменить как процессы функционирования самого общества, так и процессы его взаимосвязи с природой. Именно вследствие осознания глубины глобальных проблем современности и опасности инерционного пути развития техногенного общества в современной социальной философии и обществоведческих дисциплинах все чаще слышны призывы ксозданию нового проекта модерна - плана радикальных социальных преобразований.
8) Почему этот проект модерна может быть построен только на основе теоретических постулатов эколого-футорологической парадигмы социального знания:
большинство из современных проектов переустройства цивилизации построены на фундаментальных принципах культуре-исторической парадигмы социального знания, поэтому им присущи все вышеупомянутые недостатки этой парадигмы. Об этом свидетельствует хотя бы упование авторов этих планов и проектов на чисто технологическое решение глобальных проблем, Поэтому вряд ли об этих планах можно говорить как о новом проекте модерна, подобном Реформации, Просвещению или марксизму. Новый проект модерна - если он в действительности претендует на некую принципиальную новизну и будет направлен на подлинное решение глобальных проблем современности — прежде всего, должен быть, построен на новой теоретической основе, т.е- на основе формирующейся эколого-футурологической парадигмы социального знания. Как показывают исторический опыт развития человечества и история обществознания, всякий новый проект модерна (будь-то Просвещение или марксизм) создается на основе уже сформировавшейся или еще формирующейся парадигмы социального знания (естественно-правовой или культуро-исторической). Не является исключением из правил и создание Нового проекта.
9)Какими должны быть основные принципы этого проекта модерна:
принципы эколого-футурологической парадигмы, как антропокосмизм, футуросинергеткка, философия как рефлексия и критика культурных оснований техногенного общества, диалог культур и идеи нового социализма должны лежать в основе будущего проекта модерна. Если эколого-футурологическая парадигма связана с формированием нового типа мировоззрения (мировоззрения эпохи обострения кризиса техногенной цивилизации), то Новый проект модерна предполагает систему практических преобразований социальной реальности, необходимых для того, чтобы вывести человечество из этого кризиса, угрожающего его существованию. Новый проект модерна должен усилить рефлексивную функцию общества в отношении его собственного развития. В этой связи глобальные проблемы современности должны рассматриваться не в отрыве друг от друга, а как взаимосвязанные симптомы нарастающих противоречий техногенного общества. Поэтому цели, задачи и их конкретные решения, которые должен определить Новый проект модерна, обязаны относиться не столько к решению конкретных глобальных проблем современности, сколько к анализу противоречий техногенного общества, которые в своей совокупности порождают эти проблемы. Уже само название глобальны* проблем современности говорит о том, что это проблемы всего человечества и, естественно, их решение возможно только на основе единства и солидарности всего мирового сообщества. В свою очередь, это единство и солидарность возможны только, когда цели и средства решения глобальных проблем будут отвечать интересам большинства членов человеческого сообщества при необходимом учете интересов социальных меньшинств, к которым, кстати сказать, относится группа стран Запада. Однако современное человечество представляет собой арену борьбы противоположных интересов отдельных стран и регионов земного шара, в котором меньшинство (Запад) играет доминирующую роль, отстаивая всеми правдами и неправдами свои узкокорыстные интересы. Поэтому Новый проект модерна должен быть направлен, прежде всего, на установление такого социально-экономического и политического мирового порядка, который отвечал бы интересам подавляющего большинства населения Земли. Вместе с тем такой мировой порядок предполагает распространение демократических институтов на область международных экономических и политических отношений. Наиболее влиятельные западные футурологи также приходят к подобным выводам.
10)Кто является субъектом социальных изменений, предусмотренных новым проектом модерна, а кто – их противник:
Каждый проект модерна ставит вопрос о субъекте социальных изменений в обществе и связывает проблему своего осуществления в социальной реальности непосредственно с деятельностью этого субъекта. Так, Реформация как великий проект модерна видит этого субъекта в верующих мирянах, деятельность которых после сокрушения сопротивления церковной иерархии должна заключаться в реформировании и церкви, и самого религиозного вероучения. Просвещение указывает на третье сословие, которое своей деятельностью должно упразднить феодально-сословную иерархию и уничтожить абсолютизм. Как известно, в марксизме таким субъектом социальных преобразований является пролетариат, который своей революционной борьбой упраздняет классовое буржуазное общество, а тем самым свое угнетенное положение в классовой структуре этого общества. Своеобразие Нового проекта модерна состоит в том, что субъектом социальных изменений в нем будет являться все человечество.
Реформация, Просвещение и марксизм являлись проектами ранних этапов формирования и развития техногенного общества, когда требовалось убрать препятствия на пути его становления в виде централизованной католической церкви, сословного строя и абсолютной монархии, узкокорыстной буржуазии. Новый же проект модерна связан с углубляющимся кризисом техногенного общества и тем обстоятел ьством, что инерционно-экстенсивное развитие этого общества ставит на повестку дня само существован ие человечества на Земле. Глобальная экологическая катастрофа, широкомасштабная ядерная война не пощадят ни богатые, ни бедные страны. Вместе с тем это не означает, что в Новом проекте модерна могут быть проигнорированы противники социальных изменений, которые предполагаются этим проектом. Кого же можно отнести к этим противникам? Прежде всего, тех, кто ставит свои партикулярные интересы выше интересов человеческого рода в целом, тех, чей лозунг — «после нас хоть потоп». К таким противникам можно отнести и тех ныне живущих людей, которые своей так называемой хозяйственной деятельностью превращают биосферу Земли в экологическую среду, непригодную для существования будущих поколений, и замкнутые региональные экономические и политические группировки, которые, пользуясь разнообразными рычагами экономического и военного могущества, отстаивают свои узкокорыстные интересы, расходящиеся с интересами подавляющего большинства населения Земли, и национальные государства, озабоченные лишь своими национальными интересами и игнорирующими все остальное, и социальные группы в отдельных странах, чье привилегированное имущественное и социальное положение определяется существованием современного несправедливого мирового порядка, и, наконец, отдельных человеческих индивидов, замкнутых в узкие горизонты своих личных эгоистических интересов.
В то же время к сторонникам Нового проекта модерна можно отнести всех тех, кто вышел за узкие горизонты поколенческого, регионального, национального, социального и индивидуального эгоизма, кто задумался о совсем не радужных перспективах инерционно-экстенсивного развития техногенного общества, кто борется за национальную и социальную справедливость во всем мире. К их числу относятся представители и антиглобалистского движения, и движения зеленых, и левых политических партий на Западе, и национально-освободительных движений на Юге и Востоке. Но пока эти движения и политические партии действуют разрозненно, часто видят друг в друге не союзников, а соперников.
11)Каковы задачи организации сторонников осуществления нового проекта модерна:
Главная задача сторонников нового проекта модерна это создание организации, которая координировала бы их деятельность. Организации похожей на интарнационал. Новые организационные формы, по-видимому, будут мало напоминать политические партии, действующие в отдельных национальных государствах. Вероятно, такие организации и движения за спасение человечества будут представлять собой некий синтез просветительского учреждения (типа народного университета), дискуссионного интернет-клуба, школы восточных единоборств, коммуналистской общины и политической партии в современном понимании этого слова.
12)Существует ли весомые шансы осуществления нового проекта модерна:
современное человечество в начале XXI в. стоит на развилке своего исторического развития. И хотя события начавшегося века внушают мало оп -тимизма в его благополучный исход для мирового сообщества, тем не менее, как показывает история, в решающие моменты своего развития человечество через философскую мысль, через деятельность лучших представителей рода человеческого находило выход из казалось бы безнадежного тупика социальных обстоятельств и путь движения к новым горизонтам. Поэтому, отвечая на последний «вечный» вопрос философии, сформулированный Кантом, мы можем сказать: Нет, человек — не раковая опухоль биосферы Земли, и его великое предназначение — стать разумом Вселенной — только сейчас начинает осуществляться.
Дж. Форрестер// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.787-788.
1) Какие проблемы волнуют современное человечество:
Мировая система сталкивается с новыми трудностями. Под «мировой системой» мы понимаем человека, его социальные системы, технологию и естественную окружающую среду. Взаимодействие этих элементов определяет рост, изменения и напряженность. Существование серьезных проблем в социально-экономико-природной среде не является новостью. Но только совсем недавно человечество начало осознавать силу этих противоречий, которые не могут быть разрешены исторически сложившимися путями — миграцией, экспансией, экономическим ростом, технологическими преобразованиями.
Явным выражением напряженности в мировой системе являются рост населения, возрастающее загрязнение и различие в уровнях жизни. Однако растущее население, загрязнение и экономическое неравенство— это симптомы или причины. Можно ли на них воздействовать с целью улучшения ситуации непосредственно, или причины стресса нужно искать в другом месте мировой системы?
2) Какие параметры динамического развития общества принимает Дж. Форрестер за основные характеристики модели этого развития:
В настоящий момент все более осознается тот факт, что попытки, направленные на ослабление стрессовых ситуаций в наших социальных системах, часто предпринимались ретроспективно, подавляя только симптомы и не затрагивая основных причин. Элементы мировой системы становятся все более тесно взаимосвязанными. Воздействие на один сектор системы может вызвать последствия в другом. И часто последствия непредвиденные и неприятные. Если мы хотим быть уверены, что наши действия будут приводить скорее к улучшению, чем к ухудшению ситуации, то нам нужно понять связи, посредством которых основные факторы влияют друг на друга в планетарном масштабе.
Наши знания и предположения относительно компонент систем (даже таких сложных, как наша социальная система) могут быть проверены на основе методов, развитых в течение нескольких последних десятилетий. Это достигается посредством организации индивидуальных концепций в некоторую модель, что позволяет раскрыть и внутреннюю противоречивость наших предположений, и фрагментарность наших знаний. Такая проверка может способствовать улучшению понимания мировой системы, одним из элементов которой мы являемся
3) К каким последствиям приводит экспоненциальный рост мировой системы:
Растущее население вызывает рост индустриализации, рост потребности в продуктах питания и распространение населения по все большей территории. Но рост производства продуктов питания, промышленных товаров и занимаемой территории способствует не только поддержанию, но и увеличению количества населения. Рост населения с сопровождающими его индустриализацией и загрязнением является следствием циклических процессов, в которых каждый сектор способствует росту других секторов и обеспечивает свое развитие за их счет. Но со временем рост наталкивается на пределы, налагаемые природой. Почва и природные ресурсы истощаются, а способность биосферы Земли разлагать загрязнения не беспредельна. Дремлющие до поры до времени в мировой системе силы на протяжении жизни одного поколения могут проявиться и начать регулирование процесса. Падающая обеспеченность продуктами питания, возрастающее загрязнение и уменьшающееся жизненное пространство — все эти причины в их тесной взаимосвязи вызывают давления, достаточные для того, чтобы понизить коэффициент рождаемости и повысить коэффициент смертности. По мере приближения к окончательным пределам негативные силы в системе накапливаются до тех пор, пока их не окажется достаточно, чтобы остановить процессы роста. В одно мгновение выясняется, что строгий закон экспоненциального роста слабеет в силу взаимосвязанности природных процессов.
4) В чем заключается необходимость создания машинной модели развития социальных систем:
Мысленная модель — не строгая, а «размытая». Она несовершенна. Она неточно формулируется. Более того, даже у одной и той же личности мысленная модель изменяется со временем, например в течение беседы. Компьютер «инструктируется» заданной ему моделью. Модель -это набор предписаний, которые сообщают вычислительной машине о том, как функционирует каждая часть системы. Это и делает возможным создание реалистичных «лабораторных» моделей социальных систем. Такая модель, конечно, есть упрощение действительно существующей социальной системы, но она может быть значительно более детальной, чем мысленные модели, которые мы обычно используем как основу для обсуждений социальной политики.
И. Ютанов, С. Пересленгин// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.791-792.
1) В чем заключаются достоинства и принципиальные недостатки концепции Дж. Форрестера и его сотрудников:
Они несут ответственность за природоохранительную истерию газет, парламентов и лабораторий. Именно «Римский клуб» построил и «зажег» информационную голограмму экологической катастрофы.
Основные претензии к принятой тогда «Римским клубом» схеме моделирования сводятся к следующему:
• отсутствует определение и формальное описание исследуемой системы;
• выбранное число параметров недостаточно для содержательного анализа этой системы;
• обратные связи между параметрами и потоками (уровнями и темпами) задаются искусственно и не отражают ни общесистемных закономерностей, ни свойств конкретной исследуемой системы.
Как результат, границы применимости глобальных системных моделей не определены, статус возникающих в них расходимостей совершенно неясен, а прогнозы и рекомендации к действиям носят все черты «подгонки» под заранее заданный ответ.
Э. Ласло// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.793-797
1) В чем заключаются принципиальные недостатки современных прогнозов будущего развития человечества:
Простейший и самый распространенный ответ состоит в том, что будущее следует из настоящего и не может радикально отличаться от него. Как говорят французы, plus ca change, (чем больше меняется, тем больше остается тем же самым). В конечном счете мы имеем дело с людьми и природой человека, и завтра они очень и очень во многом останутся такими же, как сегодня. В более изощренном варианте этого широко распространенного взгляда добавляют, что происходящие ныне долговременные процессы вызовут некую толику изменений и породят некоторые различия завтра. Такие процессы обычно принято рассматривать как тренды, тенденции, Тренды локальные или глобальные, микро- или мега- вводят некую долю различия: по мере развертывания трендов одних вещей становится больше, других — меньше. Мир остается прежним, только одни люди становятся лучше, а другие хуже. Такой точки зрения обычно придерживаются футурологи, предсказатели и вообще те, кто занимается анализом трендов. Хорошим тому примером служит широко известный доклад Национального совета разведок США «Глобальные тренды 2015: диалог о будущем с неправительственными экспертами». Тренды развиваются во времени, но они могут также разрушаться и порождать новые тренды и новые процессы. Но в конце концов ни один тренд не действует бесконечно долго, его развитие имеет свои пределы. Эти пределы могут быть естественными, обусловленными ис-черпаемостью ресурсов и запасов, или человеческими и социальными, обусловленными насилием и войной, созданием иных систем ценностей, новой морали и новых ожиданий. Когда большой тренд достигает таких пределов, мир изменяется, и новая динамика вступает в игру. Экстраполяция существующих трендов не помогает нам определить момент, когда наступает это изменение. Нам необходимо точно знать, что происходит, когда тренд нарушается. Для этого требуется более глубокое постижение истины. Нам необходимо выйти за рамки наблюдаемых трендов и проследить за их ожидаемым путем. Нам необходимо узнать нечто о динамике развития системы, в которой тренд появляется и затем исчезает. Такое знание носит теоретический характер, но оно убедительно и находится в нашем распоряжении. Источником этого знания служит теория сложных систем, широко известная как «теория хаоса».
2) Каковы основные характеристики технократического стиля мышления:
Первый миф: «Природа неисчерпаема».
В индустриальной цивилизации, распространившейся по всей Земле, использующей мощные технологии, вера в неисчерпаемость природы не только заведомо ложна, но и чрезвычайно опасна. Она открывает широкий простор для нанесения чрезмерного ущерба природным ресурсам планеты и безумной чрезмерной нагрузки на способности биосферы к самовосстановлению. Если мы будем упорствовать в этом заблуждении, то наш коллективный «экологический след» будет по-прежнему превосходить биологическую продуктивность планеты и ее способность поглощать загрязнения. В это случае нас ожидает жалкий конец: деградирующая окружающая сред не способная удовлетворять потребности все возрастающего населения. Второй миф: «Природа устроена, как механизм». Второй вредный миф ведет свое начало с первых лет Нового времени, проходит через галилеевско-ньютоновское мировоззрение, согласно которому простые причины обусловливают непосредственные и простые следствия.
Однако индустриальная цивилизация XX века — цивилизация современного Логоса — упорно настаивает на рассмотрении ее технологий и окружающей природной среды как своего рода механизма, управляемого людьми или природой, но механизма, который может быть спроектирован и перепроектирован. Результат — быстрая и во многом непредвиденная деградация воды, воздуха и почвы и прогрессирующее ухудшение локальной и континентальной экосистем. Миф о природе как механизме, существует всего лишь столетия, а не тысячелетия, но он уже устарел и стал явно контр продуктивен. Третий миф: «Жизнь — это борьба за выживание». Этот миф родился в XIX веке как отголосок популярности теории естественного отбора Дарвина. Он утверждает, что в обществе, как и в природе, «выживает наиболее приспособленный». Это утверждение надлежит понимать в том смысле, что если мы хотим выжить, то должны быть более приспособленными, чем те, кто нас окружает. Применительно к человеческому обществу это означает, что жизнь должна быть острой конкурентной борьбой за драгоценные и иногда скудные ресурсы. Государства и целые народы низведены до роли клиентов и потребителей, и если они оказываются бедными, то их «сбрасывают со счетов», как бесконечно малые величины в уравнениях, определяющих успех в борьбе за место на мировом рынке. Во взаимосвязанном и взаимозависимом мире социал-дарвинизм — не меньшая опасность, чем попытка покорить «отсталые» народы. Четвертый миф: «Рынок выравнивает прибыли». Этот вредный миф непосредственно связан с третьим, которому он в действительности служит своего рода моральным оправданием. К сожалению, этот миф не учитывает положение, уже отмеченное классическими экономистами: рынок распределяет прибыли только при условиях совершенной конкуренции, когда все игроки начинают с более или менее равного «числа фишек». Никто и никогда не наблюдал «совершенного рынка» — в отличие от теории в реальном мире игровое поле никогда не бывает равным для всех игроков и дает преимущество победителям за счет проигравших. Это отчетливо видно по распределению доходов в современном мире, где на долю 40 процентов беднейшего населения приходятся 3 процента мирового богатства, тогда как несколько сотен миллиардеров имеют годовой доход, равный годовому доходу половины населения земного шара.
Пятый миф: «Чем больше вы потребляете, тем лучше живете». Чрезмерное потребление отрицательно сказывается на физическом здоровье и на душевном равновесии людей. Тем не менее миф о том, что тот, кто большим владеет и больше потребляет, — лучше других (а в действительности — так даже превосходит), сохраняется.
3) Каковы основные противоречия либеральной морали:
В современном мире классический либерализм выступаете роли искаженной формы толерантности. Разрешая каждому жить, как ему заблагорассудится, лишь бы он держался в рамках закона и не вторгался «на чужой задний двор», либеральная мораль приводит к серьезному риску. Мы не можем более держать других подальше от нашего «заднего двора» — мы живем в перенаселенном и взаимозависимом мире. Предоставлять каждому возможность жить, как ему угодно, становится опасным. Богатые и сильные могут потреблять непропорционально большую долю ресурсов, на которые мы также имеем вполне законные притязания, к тому же богатые и бедные могут причинять невосполнимый вред окружающей среде, который нам придется разделять с ними. Кроме того, либеральная этика не столь либеральна на практике. Она делает маргиналами тех, кто не может или не будет конкурировать за место на рынке, и способствует установлению «двухъярусного» мира, в котором «современные» люди занимают верхний ярус, а «отсталые» люди располагаются в нижнем ярусе.
Нам необходима не столько этика, основанная на принципе «живи и давай жить другим», сколько планетарная этика, столь же интуитивно осмысленная и инстинктивно привлекательная, как этика либерализма, но лучше приспособленная для обеспечения мира и справедливости на нашей планете. Такая этика заменила бы этический принцип либерализма «Живи и давай жить другим» на этический принцип Махатмы Ганди «Живи проще, чтобы другие могли жить просто». Что касается последней идеи, то она требует уточнения, поскольку речь идет не о внутренней простоте образа жизни, а о влиянии образа жизни на общество и природу. Образ жизни людей должен быть таким, чтобы его потребности не превышали способностей нашей планеты доставлять необходимое для всех ее обитателей. Следовательно, мы можем заключить планетарную этику в следующий принцип: «Живи так, чтобы все другие могли жить столь же хорошо».
С.805-811
1) Каковы основные принципы современной социосинергетики? Что такое макросдвиг:
Макросдвиг — это процесс социальной эволюции, в котором достижение пределов стабильности системы инициирует бифуркацию: открывает эру трансформации. Это эра беспрецедентной свободы для решающего выбора будущего системы. Исход «хаотического скачка» бифуркации первоначально не предрешен. Выбор из широкого ассортимента возможных альтернатив в конечном счете решается природой «флуктуации», происходящих либо внутри системы, либо в окружающей ее среде. В человеческих обществах такими флуктуациями можно сознательно управлять. В качестве потребителей и клиентов, налогоплательщиков и избирателей, носителей общественного мнения мы создаем флуктуации особого рода, которые решают исход макросдвига в нашем обществе. Если мы осознаем эту власть в своих руках, если мы обладаем волей и мудростью, чтобы воспользоваться этой властью, то становимся сознательными агентами бифуркации нашего общества, хозяевами нашей собственной судьбы. Макросдвиг завершается благополучно в том и только в том случае, если умонастроение критической массы людей в обществе эволюционирует. Люди, составляющие критическую массу в обществе, должны усвоить новую систему ценностей и генерировать взгляды на мир и этику, сообразные новым объективным условиям, созданным технологическими инновациями предшествующих поколений. Как быстро эволюционируют и эволюционируют ли вообще система ценностей, взгляды на мир, этика и сознание критической массы людей, зависит не от расположения звезд, а от созидательной деятельности людей и гибкости главенствующих институций. И то, и другое варьирует от века к веку, от культуры к культуре и от общества к обществу...
2) Каковы альтернативные пути развития современной техногенной цивилизации:
Сценарий крушения
Непрестанная погоня за материальными благами и роскошным образом жизни приводит к чрезмерной эксплуатации ресурсов и обеднению окружающей среды. Неблагоприятные изменения климата снижают урожаи, и производство продовольствия падает; из-за нехватки чистой воды голод и болезни распространяются среди двух миллиардов беднейших из бедных. Борьба с международным терроризмом принимает форму вооруженных репрессий и провоцирует массовые миграции: люди бегут из «горячих точек», где разворачиваются настоящие боевые действия, в еще относительно спокойные и благополучные области. Правительства оказываются под всевозрастающим давлением; одно за другим они вынуждены прибегать к военным мерам, чтобы бороться с насилием, подпирать «осыпающиеся» границы, обеспечивать «своему» населению доступ к основным ресурсам и «очищать» свои территории от нежелательных пришельцев.
Рост военных расходов отвлекает финансы от нужд здравоохранения и охраны окружающей среды. Это усугубляет и без того тяжелое положение бедного населения и ухудшает экологические условия. Создается порочный круг, который питает сам себя: экологическое неблагополучие приводит к падению производства, еще большим лишениям и увеличивает потенциал конфликта, усиливая потребность в военных мерах.
Непрекращающаяся череда чрезвычайных положений концентрирует власть в руках националистических политиков и военных хунт, а в коммуникациях доминирующее положение занимает все сокращающееся меньшинство, имеющее средства отстаивать свои интересы. Сам Интернет напоминает гигантскую торговую ярмарку и форум для групп, преследующих особые интересы. С его помощью навязывается модель потребительства, внушается, что истинная цель жизни заключается в том, чтобы зарабатывать деньги и вести ничем не стесняемое свободное существование.
Международное сообщество поляризуется все сильнее, все больше становится разрыв и глубже разочарование между теми, кто выигрывает от глобализации мировой экономической, финансовой и информационной систем, и теми, кто оказался выброшенным за борт. Маргинальные государства, этнические группы и организации испытывают все более глубокую фрустрацию. Пользуясь преимуществами современных быстродействующих средств коммуникации, они входят в контакт друг с другом и начинают кооперироваться. Образуются стратегические альянсы, направленные против глобализации и власти богатых государств и транснациональных компаний.
Террористические группы, распространители ядерного оружия, наркоторговцы и организованная преступность находят питательную среду для осуществления своих целей. Они вступают в альянсы с не очень щепетильными предпринимателями и расширяют масштаб и круг своей активности, коррумпируя лидеров маргинальных государств, проникая в администрацию банков и предприятий, переживающих трудности, кооперируются с повстанцами и мятежниками, чтобы взять под контроль все большую территорию. Наркоторговля, современная работорговля (в том числе для нужд женской и детской проституции), контрабанда опасных отходов и токсичных материалов в купе с незаконной торговлей биологическим, химическим и ядерным оружием охватывают весь мир. В этом хаосе, в этом расколотом мире международное сотрудничество становится все более и более затруднительным и, наконец, невозможным. По мере того как кризис следует за кризисом, все явственнее различаются черты мировой катастрофы...
Сценарий прорыва Необходимость жить и действовать так, чтобы не нанести ущерба шести миллиардам человек, живущим в уже деградировавшей окружающей среде, будет стимулировать принятие нового кодекса поведения. Лозунг «Попытаемся жить так, чтобы и другие могли жить!» начинает постепенно отодвигать на второй план старые лозунги — «Живи и давай жить другим (пока они не мешают жить мне)!» состоятельных людей и «Дайте мне жить, как живут богатые!» — людей бедных. Новое видение себя, других и природы находит наглядное проявление в Интернете, на телевидении, в коммуникационных сетях предприятий, сообществ и этнических групп. Транснациональные корпорации обрели чувствительность к изменяющимся ценностям своих клиентов и потребителей и реагируют на них, выпуская товары и предоставляя услуги, потребности в которых соответствуют макросдвигу. СМИ всего мира отслеживают свежие перспективы и социально-культурные инновации, и в соответствии с ними выстраивают новостные и развлекательные передачи. Цели и амбиции публики переориентируются на «хорошую жизнь», под которой понимается не безостановочная трата больших денег и огромного количества материальных ресурсов, а поиск осмысленных личных взаимоотношений и забота о других людях и о природе. Широко распространившееся стремление к миру способствует сплочению людей, уменьшая их разобщенность. Растет поддержка населения проводимой политики и корпоративных стратегий, что свидетельствует о более высоком уровне социальной и экологической ответственности последних. Материальные средства и капиталы изымаются из расходов на военные нужды и оборону и направляются на обслуживание нужд людей, составляющих большинство общества, а не сверхзапросов состоятельного меньшинства. Принимаются меры для охраны окружающей среды, создается эффективная система распределения товаров и ресурсов, разрабатываются и вводятся в действие экологичные энергетические, транспортные и сельскохозяйственные технологии. Все больше людей получают доступ к доброкачественному питанию, работе и образованию. Все больше людей пользуются Интернетом и другими коммуникациями как активные партнеры в диалоге. Такое общение укрепляет солидарность между людьми и открывает новые области общих интересов.
К концу первого десятилетия XXI века мировое сообщество готово провести в жизнь ряд системообразующих мер в сочетании с радикальными реформами системы. Когда новые институты обретут реальность, национальное, международное и межкультурное недоверие, этнические конфликты, расовое угнетение, экономическое неравенство и неравенство полов начнут уступать место взаимному доверию и уважению, готовности к партнерству и сотрудничеству. Опора на самодостаточность и автономию будет сочетаться с заботой о природе и о других. Вместо сползания к краху в водовороте конфликтов и войн человечество готовится к прорыву ко всеобщему и устойчивому миру взаимосвязанных, но опирающихся на собственные силы сообществ.
3) Каковы принципы холистического мировоззрения и холистического общества:
Мир Холоса представляет собой единое целое, но это единство разнообразного. Суверенные нации-государства, наследие текущего века, уступили место межнациональному миру. Он организован, как китайский шарик, из административных и принимающих решения форумов, и каждый форум имеет свою собственную сферу, на которую распространяется его власть и его ответственность. Новый мир не образует глобальной иерархии, ибо форумы на различных уровнях обладают автономией и не подчинены форумам более высоких уровней. Принятие решений в областях торговли и финансов, информации и коммуникации, мира и безопасности, а также зашиты окружающей среды — в глобальной компетенции. Но политический мир глобально не монолитен: он позволяет и действительно обеспечивает значительную автономию на локальном и региональном уровнях. Все общество образует «иерархию»: многослойная, последовательно интегрированная структура распределенного принятия решений с целью достижения глобальной координации в сочетании с региональной, национальной и локальной автономией.Образ жизни. Не все люди богаты, но все ведут простой образ жизни — более простой, чем типичный образ жизни богачей в XX веке и тех, кто тогда стремился стать богатым. Образ жизни становится экологичным. По мере того как люди отказываются от установок на покорение природы и потребительство, предпочитая развивать структуры личных и социальных отношений, стремясь к более высокому уровню личного развития, их энергетические и материальные потребности становятся более скромными, а использование энергии и материалов - более эффективным. Мировоззрение. Взгляды людей на себя, природу и Вселенную культурно окрашены и, следовательно, локально разнообразны, но и в них имеется некоторый элемент единства. Холистическое мировоззрение возникает из всех сфер и измерений опыта: науки и искусства, воцер-ковленной религиозности и собственного духовного мира человека, а также духовной жизни общества. На всех уровнях этой огромной и сложной системы, в которой участвуют и люди, опора на собственные силы — цель, а добровольное сотрудничество — средство достижения этой цели. Осознав свое единство при всем социально-культурном разнообразии, люди становятся сознательными архитекторами своей судьбы.
Ж. Даррида// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. С.823-826.
1) Что вызывает, с точки зрения Ж. Дерриды, необходимость создания «Нового Интернационала»:
«Новый Интернационал» — не только тот, что — сквозь упомянутые преступления — стремится к новому международному праву. Это узы сродства, страдания и упования, узы, пока еще незаметные и почти тайные (как около 1848 г.), но становящиеся все более зримыми — тому существует не один знак. Это узы несвоевременные, без статуса, прав и имени, едва ли даже публичные, если не подпольные; действующие без договора, «out of joint», нескоординированные, беспартийные, без родины, без национального сообщества (Интернационал — впереди, сквозь и по ту сторону всякой национальной принадлежности), без со-гражданства, без общей сопричастности к определенному классу. Новым Интернационалом здесь называется то, что напоминает об объединившейся в союз и не имеющей институционального закрепления дружбе между теми, кто — даже если они отныне не верят или никогда не верили в какой-то социалистический марксистский интернационал, в диктатуру пролетариата, в мессиано-эсхатологическую роль всемирного союза пролетариев всех стран — продолжают вдохновляться, по меньшей
мере, одним из духов Маркса или марксизма (отныне они знают, что духов больше одного) для того, чтобы объединиться на новый — конкретный и реальный — лад, даже если такой альянс уже принимает форму не партии или рабочего интернационала, но своего рода контрзаговора [centre-conjuration) с целью (теоретической и практической) критики современного состояния международного права, концепций государства и нации и т.д., одним словом: чтобы обновить такую критику, и особенно чтобы радикализировать ее.
2) Какое содержание вкладывает французский философ в понятие «Новый Интернационал»:
Новый Интернационал» ищет себя, проходя через кризисы международного права; он уже изобличает пределы дискурса о правах человека, который останется неадекватным, иногда лицемерным и во всяком случае — формальным и непоследовательным в самом себе, пока законы рынка, «внешний долг», неравенство научно-технического, военного и экономического развития будут сохранять фактическое неравенство — столь же чудовищное, как то, что преобладает сегодня больше, чем когда бы то ни было в истории человечества. Ведь теперь, когда кое-кто осмеливается проповедовать новое Евангелие во имя идеала либеральной демократии, наконец-то пришедшей к самой себе как к идеалу человеческой истории, надо кричать: никогда в истории земли и человечества насилие, неравенство, социальное исключение, голод, а следовательно, экономическое угнетение до такой степени не затрагивали людей. Вместо того, чтобы в восторге перед концом истории воспевать пришествие идеала либеральной демократии и капиталистического рынка; вместо того, чтобы торжествовать по поводу «конца идеологий» и конца великих освободительных дискурсов, не будем пренебрегать этими подавляющими данными, составленными из бесчисленных индивидуальных страданий: никакой прогресс не позволяет игнорировать того, что — в абсолютных цифрах — никогда на земле такое большое количество мужчин, женщин и детей не находилось в рабском положении, не голодало и не истреблялось. (И на время, но с сожалением нам приходится оставить здесь этот вопрос, все-таки неразрывно связанный с тем, чем становится так называемая «животная» жизнь, жизнь и существование «животных» в этой истории. Такой вопрос всегда был серьезным, но станет абсолютно неотвратимым.)
3) В чем он усматривает актуальность наследия марксизма в современную эпоху?
Продолжать вдохновляться определенным духом марксизма означает сохранять верность тому, что всегда превращало марксизм — в принципе и прежде всего — в радикальную критику, т.е. в доктрину, готовую к собственной самокритике. Такая критика стремится быть принципиально и явно открытой в сторону собственной трансформации, переоценки и само-переинтерпретации. Такая «само»-критичность с необходимостью укоренена и углублена в почву, которая пока не является критической, хотя и не является до критической. Этот дух — более, чем стиль, хотя и стиль тоже. Он многое наследует у духа Просвещения, от которого не надо Отказываться. Мы отличаем такой дух от других духов марксизма — тех, что приковывают его к телу марксистской доктрины, ее мнимой системной - метафизической или онтологической — тотальности (особенно к «диалектическому методу» или к «марксистской диалектике»); к его основополагающим понятиям труда, способа производства, общественного класса и, следовательно, всей истории его органов (мыслимых или реальных: Интернационалов рабочего движения, диктатуры пролетариата, единственной партии, государства и, наконец, ужасов тоталитаризма). Ибо деконструкция марксистской онтологии - скажу как «хороший марксист» - зависит не только от некоего теоретике-спекулятивного слоя марксистского корпуса, но от всего, что привязывает его к в высшей степени конкретной истории органов и стратегий мирового рабочего движения. Критиковать, взывать к нескончаемой самокритике означает еще и различать между всем и почти всем. Но ведь если это и есть дух марксизма, от которого я никогда не буду готов отказаться, то это не только критическая идея или вопрошающая поза (последовательная деконструкция должна их придерживаться, даже если она узнает, что вопрос не является ни первым, ни последним словом). Скорее, это определенное освободительное и мессианское утверждение, известный опыт обетования, которое можно попытаться избавить от всякой догматики и даже от всякой метафизически-религиозной обусловленности, от всякого мессианизма. И притом обетование должно обещать, что оно будет сдержано, т.е. не будет оставаться «духовным» или «абстрактным», но произведет события, новые формы действия, практики, организации и т.д.