Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Аристотел ь
ОБ ИСКУССТВЕ ПОЭЗИИ
<...>
Эпическая и трагическая поэзия, а также комедия и поэзия дифи-
рамбическая, большая часть авлетики и кифаристики1 — все это, во-
обще говоря, искусства подражательные; различаются они друг от
друга в трех отношениях: или тем, в чем совершается подражание, или
тем, чему подражают, или тем, как подражают, — что не всегда оди-
наково. <...> Подражание происходит в ритме, слове и гармонии, от-
дельно или вместе...
<...>
Атак как все подражатели подражают действующим [лицам], по-
следние же необходимо бывают или хорошими, или дурными (ибо ха-
рактер почти всегда следует только этому, так как по отношению к ха-
рактеру все различаются или порочностью, ил и добродетелью), — то,
конечно, подражать приходится или лучшим, чем мы, или худшим, или
даже таким, как мы... <...> Такое же различие и между трагедией и ко-
медией: последняя стремится изображать худших, а первая — луч-
ших людей, нежели ныне существующие.
<...>
К этому присоединяется еще третье различие, заключающееся в
том, как подражать в каждом из этих случаев. Именно, подражать в
одном и том же и одному и тому же можно, рассказывая о событии, как
о чем-то отдельном от себя, как это делает Гомер, или же так, что под-
ражающий остается сам собою, не изменяя своего лица, или пред-
ставляя всех изображаемых лиц как действующих и деятельных. Вот в
каких трех различиях заключается всякое подражание, как мы сказали
с самого начала, именно в средстве, <предмете> и способе, так что в
одном отношении Софокл мог бы быть тождествен с Гомером, ибо они
оба воспроизводят людей достойных, а в другом — с Аристофаном,
ибо они оба представляют людей действующими и притом драматиче-
ски действующими.
<...>
<...> Возникши с самого начала путем импровизации, и сама она
(трагедия. — Сост.) и комедия (первая — от зачинателей дифирам-
ба, а вторая — от зачинателей фаллических песен, употребительных
1 Авлетика и кифаристика — искусства игры на авлах и кифарах (музыкальных
инструментах).
356 еще и ныне во многих городах) разрослись понемногу путем постепен-
ного развития того, что составляет их особенность. Испытав много
перемен, трагедия остановилась, приобретя достодолжную и вполне
присущую ей форму. Что касается числа актеров, то Эсхил первый
ввел двух вместо одного; он же уменьшил партии хора и на первое
место поставил диалог, а Софокл ввел трех актеров и декорации. <...>
Комедия, как мы сказали, есть воспроизведение худших людей, од-
нако не в смысле полной порочности, но поскольку смешное есть
часть безобразного: смешное — это некоторая ошибка и безобразие,
никому не причиняющее страдания и ни для кого не пагубное; так, что-
бы не далеко ходить за примером, комическая маска есть нечто без-
образное, но без [выражения] страдания.
<...>
Эпическая поэзия, за исключением только своего важного разме-
ра, следовала трагедии, как подражание серьезному; она отличается
от трагедии тем, что имеет простой размер и представляет собою по-
вествование, а кроме того, они различаются по объему: трагедия ста-
рается, насколько возможно, вместить свое действие в круг одного
дня или лишь немного выйти из этих границ, а эпос не ограничен вре-
менем, чем и отличается от трагедии. Но, впрочем, сперва в трагедиях
поступали точно так же, как и в эпических поэмах.
<...> Итак, трагедия есть подражание действию важному и закон-
ченному, имеющему определенный объем, [подражание] при помощи
речи, в каждой из своих частей различно украшенной; посредством
действия, а не рассказа, совершающее путем сострадания и страха
очищение подобных аффектов.
<...>
Итак, необходимо, чтобы в каждой трагедии было шесть частей,
на основании чего трагедия бывает какою-нибудь. Части эти суть: фа-
була, характеры, разумность, сценическая обстановка, словесное вы-
ражение и музыкальная композиция. К средствам подражания отно-
сятся две части, к способу — одна и к предмету — три; помимо же
этих, других частей нет. <...>
Но самое важное в этом — состав происшествий, так как траге-
дия есть подражание не людям, но действию и жизни, счастью и зло-
счастью, а счастье и злосчастье заключается в действии; и цель [траге-
дии — изобразить] какое-нибудь действие, а не качество; люди же
бывают какими-нибудь по своему характеру, а по действиям — счаст-
ливыми или наоборот. Итак, поэты выводят действующих лиц не для
того, чтобы изобразить их характеры, но благодаря этим действиям
они захватывают и характеры; следовательно, действия и фабула со-
357 ставляют цель трагедии, а цель важнее всего. Кроме того, бездейст-
вия не могла бы существовать трагедия, а без характеров могла бы.
<...>
<...>
<...> Так как состав лучшей трагедии должен быть не простым, а
сплетенным, и притом она должна подражать страшному и жалкому
(ибо это составляет особенность подобного художественного изобра-
жения), то прежде всего ясно, что не следует изображать достойных
людей переходящими от счастья к несчастью, так как это не страшно и
не жалко, но отвратительно, ни порочных [переходящими] от несча-
стья к счастью, ибо это всего более чуждо трагедии, так как не заклю-
чает в себе ничего, что необходимо, то есть не возбуждает ни челове-
колюбия, ни сострадания, ни страха; наконец, вполне негодный чело-
век не должен впадать из счастья в несчастье, так как подобное стече-
ние [событий] возбуждало бы человеколюбие, но не сострадание и
страх: ведь сострадание возникает к безвинно несчастному, а страх —
перед несчастьем нам подобного; следовательно, [в последнем случае]
происшествия не возбудят в нас ни злости, ни страха.
Итак, остается [человек], находящийся в середине между этими.
Таков тот, кто не отличается [особенной] добродетелью и справедли-
востью и впадает в несчастье не по своей негодности и порочности, но
по какой-нибудь ошибке, тогда как прежде был в большой чести и сча-
стии, каковы, например, Эдип, Фиест1 и выдающиеся лица из подоб-
ных родов.
<...>
<...> А так как поэт должен доставлять с помощью художествен-
ного изображения удовольствие, вытекающее из сострадания и стра-
ха, то ясно, что именно это должно заключаться в самих событиях. По-
этому исследуем, какие из событий оказываются страшными и ка-
кие — жалкими. Необходимо, чтобы подобные действия совершались
или друзьями между собой, или врагами, или людьми, относящимися
друг к другу безразлично. Но когда эти страдания возникают среди дру-
зей, например, если брат убивает брата, или сын — отца, или мать —
сына, или сын — мать, или же намеревается убить, или делает что-ли-
бо другое в этом роде, вот чего следует искать поэту.
<...>
Далее надлежит помнить то, о чем неоднократно было сказано, и
не сочинять трагедии с эпическим составом. А под эпическим я разу-
1 Эдип — герой трагедий Софокла «Эдип-царь», «Эдип в Колоне», «Электра»,
Фиест (Тиест) — герой трагедий Софокла, Эврипида, Сенеки.
358 мею содержащий в себе много фабул, например, если бы кто сделал
одну трагедию из целой «Илиады». <...>
<...>
<...> По отношению же к растяжимости объема эпопея обладает
некоторым важным свойством, так как в трагедии невозможно изо-
бражать многие события, происходящие одновременно, но только
часть их, являющуюся на сцене и исполняемую актерами, а в эпопее
благодаря тому, что она представляет собою рассказ, можно сразу
изобразить совершение многих событий, относящихся к делу, благо-
даря которым увеличивается объем поэмы. Следовательно, она имеет
[особое] преимущество, способствующее ее возвышенности: она мо-
жет изменять настроение слушателя и разнообразиться различными
эпизодами; однообразие же, скоро пресыщающее, бывает причиной
неудачи трагедий.
<...>
Затем, трагедия имеет все, что есть у эпопеи: она может пользо-
ваться [ее] метром, и сверх того немалую долю ее составляет музыка и
театральная обстановка, благодаря чему наслаждение чувствуется
особенно живо. Далее, она обладает жизненностью и при чтении и в
развитии действия, а также благодаря тому, что цель подражания дос-
тигается в ней при ее небольшом сравнительно объеме, ибо все сгруп-
пированное воедино производит более приятное впечатление, чем
растянутое на долгое время; представляю себе, например, если бы
кто-нибудь сложил «Эдипа» Софокла в стольких же песнях, как
«Илиада». Наконец, единства изображения в эпопее меньше; доказа-
тельством этому служит то, что из любой поэмы образуется несколько
трагедий, так что, если создают одну фабулу, то или при кратком выра-
жении [поэма] кажется кургузой, или благодаря длине метра — водя-
нистой... Если же [поэма] сложена из нескольких действий, как
«Илиада» и «Одиссея», то она заключает в себе много таких частей,
которые и сами по себе имеют [достаточный] объем. Но эти поэмы со-
ставлены насколько возможно прекрасно и служат отличным изобра-
жением единого действия.
Итак, если трагедия отличается всем только что сказанным и
сверх того действием своего искусства, — ведь должно, чтобы и тра-
гедия и поэма доставляли не какое придется удовольствие, но [только]
вышесказанное, — то ясно, что трагедия стоит выше, достигая своей
цели лучше эпопеи.
<...>
359