Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
1. Объективный взгляд
Следует посмотреть на нынешнее положение России по-новому, здраво и объективно. Без обид, эмоций, ностальгии, озлобления.
В каком мире мы оказались? Какие угрозы над нами нависли? Какова конфигурация современной карты мира с точки зрения стратегии? Что мы в такой ситуации должны сделать? А что — из того, что должны — можем? Как осознается нами самими наше место, и как его видят вне России те силы, от которых, действительно, многое зависит?
Мало кто в нашем сегодняшнем обществе способен спокойно и бесстрастно не только ответить на эти вопросы, но хотя бы задать их. Однако ситуация меняется к лучшему: еще вчера каждая посредственность толкалась локтями, рвалась к микрофону и трибуне, будучи искренне уверенной, что ей есть, что сказать по любому поводу, что она знает ответы на все вопросы. Слава Богу, этот нездоровый ажиотаж улетучивается. Все больше на лицах реальной озабоченности, вопросительности, интереса. Время болтовни (как либеральной, так и патриотической) безвозвратно уходит. Пора менять тональность.
2. Тезис Запада — однополярный мир
На заре третьего тысячелетия сложился однополярный мир. Его единственным актуальным полюсом является Запад — США и их союзники по НАТО (с разной степенью интегрированности).
Этот однополярный мир имеет отчетливый, ясно различимый идеологический облик: это тоталитарно навязываемая космополитическая либерал-капиталистическая модель. На стратегическом уровне однополярный мир опирается на военную мощь США. В общем плане это неразделимые вещи: стратегический потенциал США (и специфика его конфигурации) и либерал-капиталистическая система в политике, экономике, социальном аспекте.
Однополярность подтверждается на обоих уровнях (стратегическом и идеологическом) тем, что в настоящий момент на земле нет ни одного военного образования, симметрично сопоставимого с военной мощью США, и нет единой идеологической конструкции, столь же универсальной, распространенной, общепризнанной и общепринятой, как либерал-капиталистическая (иногда с натяжкой называемой "либерал-демократической" — с натяжкой, так как реальной демократии там мало).
Однополярный мир — данность. Если мы не будем признавать этой данности, любые наши построения останутся вне сферы реальности. Признание этого свершившегося факта есть стартовая черта любого ответственного размышления о том состоянии, в котором находится человечество на рубеже тысячелетий.
Эта констатация, однако, сама по себе не несет никакой этической оценки. Утверждение о том, что нечто есть, еще не означает, что это нечто есть благо.
Однополярный мир — это обобщающий стратегический, геополитический и мировоззренческий тезис. "Тезис Запада", имеющий свою генеалогию, свою историю, свои этапы. Однополярный мир возник отнюдь не случайно и не вдруг. Это результат становления "тезиса Запада" универсальной категорией, победившей исторические цивилизационные альтернативы.
Тезис Запада воплотился в однополярный мир как раз через процесс преодоления всевозможных исторических альтернатив, которые на разных этапах выступали то, как традиционное общество, то, как националистические режимы, то, как социалистическая система.
До самого последнего времени у "тезиса Запада" существовала формальная альтернатива и на стратегическом и на мировоззренческом уровнях. Противоречивые планетарные интересы великих держав в первой половине ХХ века, двухполярный мир (социалистический Восток — капиталистический Запад) во второй половине ХХ века — выстраивались в системы противовесов и противостояний, готовые в любой момент вылиться в прямой мировой конфликт с неопределенным исходом, так как силовой потенциал различных полюсов был в целом сопоставимым.
Однополярный мир есть такая реальность, где превосходство тезиса Запада над возможными альтернативными моделями развития цивилизации становится закрепленным и очевидным.
Это означает де-факто установление стратегической и идеологической гегемонии со стороны США. Осознание этого выразилось в новом стратегическом термине: "гипердержава". "Великих держав" (до конца Второй мировой войны) существовало несколько, "сверхдержав" — только две, а "гипердержава" — одна.
Такое положение дел закреплено документально в основополагающих документах американской политики: в частности, в докладе президента США Уильяма Клинтона от 1997 г. "Стратегические перспективы США в ХХI веке".
Президент США справедливо утверждает, что США на данном этапе (и в их лице весь цивилизационный "тезис Запада") справилось со всеми формальными противниками, со всеми симметричными угрозами и традиционными преградами и вызовами.
"Новый мировой порядок" установился, все формальные препятствия его глобализации сняты.
И здесь начинается самое интересное: в этом документе президент США говорит о том, что отныне основные виды угроз такому устройству мира могут проистекать из "новых вызовов", которые заведомо будут асимметричными.
Это положение фиксирует объективную реальность: отныне любая стратегическая или идеологическая альтернатива "новому мировому порядку" будет с необходимостью "асимметрична", диспропорциональна сложившейся планетарной системе. Это будет не формальное противостояние двух или нескольких сопоставимых планетарных организаций, но более сложные процессы, когда однозначное и неоспоримое лидерство "тезиса Запада" будет иметь дело с непредсказуемой, пока далеко не очевидной, трудно схватываемой реальностью. Условно в данном документе и на современном политологическом языке она называется "асимметрией" или "новым вызовом".
Еще один приблизительный термин для обозначения этой потенциальной реальности — Евразия.
3. Однополярность со знаком плюс или минус?
Выше мы сказали, что признание факта однополярности не означает признание его правомочности, положительного содержания, позитивности. Человеческая свобода позволяет нам интерпретировать любой факт в дуальной системе этике. Если мы оцениваем его как добро, мы поддерживаем его фактичность нашей моральной силой. Но мы можем признать этот вполне реально существующий факт и злом, несправедливостью, негативным явлением. Тогда — не отрицая его наличия — мы будем искать способы, как его искоренить, исправить, преобразить или уничтожить.
В этой этической свободе от диктатуры наличного бытия проявляется высшее достоинство человеческого существа.
Однополярный мир — факт. Но для огромного сектора современного человечества — это факт целиком и полностью негативный, трагический, отрицательный. И если формальной альтернативы такому миру сегодня нет, это еще отнюдь не означает, что ее не может или не должно быть.
В земном мире не может существовать какого-то абсолютного единства, и любой тезис, каким бы глобальным и универсальным он ни был, может и должен столкнуться с антитезисом.
Для нас сейчас самое важное заключается в том, чтобы ясно понять: альтернатива однополярному миру, антитезис в отношении "тезиса Запада", ставшего глобальным и претендующим на универсальность, отныне и на определенный срок переместились из области формальной и симметричной в область неформальную и асимметричную, в область "нового", "неочевидного", еще только долженствующего обрести ясно различимые черты.
Антитезис однополярности лежит в сфере асимметрии.
И это точно такой же неоспоримый факт, как факт превращения США в "гипердержаву".
Ответственный поиск альтернативы однополярности должен лежать в новых стратегически-идеологических областях. Это не значит, что предыдущие альтернативы "тезису Запада" целиком и полностью утрачивают свое значение. Нет, они сохраняют его, но в снятом виде, в новом контекстуальном пространстве с необходимой коррекцией. Самое главное, что в этом новом пространстве асимметрии прежние альтернативы складываются в новую комбинацию, и часто периферийные их элементы выступают вперед, а то, что казалось магистральным, напротив, отходит на задний план.
4. Многополярность
Концепция многополярности, заложенная в такие серьезные стратегические документы нынешней Россия, как "Концепция Национальной Безопасности", имеет в общепланетарном контексте вполне революционное содержание. Первое и главное значение тезиса многополярности — это отрицание сложившейся однополярности, признание ее негативным цивилизационным явлением.
Несмотря на видимую расплывчатость и налет отвлеченной "гуманитарности", это очень суровый и серьезный тезис, особенно если осознать стратегический контекст и значение документа, где он фигурирует.
Это, кстати, ясно осознают американские стратегические центры и их российские информаторы, проводники американской однополярной идеи. Показательна в этом отношении открытая критика концепции "многополярности" Сергеем Карагановым, кадровым советником американского Совета по Международным Отношениям (Council on Foreign Relations) и члена Трехсторонней комиссии (несколько странно, что у "патриота" Примакова главным советником выступает прямой атлантист).
Многополярность есть одна из версий противопоставления однополярному миру асимметричной конструкции, где роль второго уравновешивающего полюса призвана играть не какая-то отдельная "сверхдержава", но стратегический блок довольно разнородных (политически, культурно, расово и национально) геополитических образований. Например, альянс России, Китая, Индии и Ирана.
Иная модель многополярности предполагает дробление и самого натовского стратегического пространства, вывода Европы и Тихоокеанского региона из-под прямого американского контроля. Эти две версии могут рассматриваться параллельно.
Есть и еще одна — самая вызывающая — версия многополярности, основанная на концепции стратегического вхождения России в клуб стран-парий — Ирак, Северная Корея, Ливия, Туркменистан и т.д.
В любом случае — и в самом умеренном и в самом жестком — тезис многополярности имеет ярко выраженный антиамериканский подтекст. Его основная направленность заключается в стремлении на новом уровне и на новом этапе сформулировать стратегическую и концептуальную альтернативу однополярности и "новому мировому порядку".
Причем в основе всех версий многополярности лежит идея асимметричности. Речь идет не о создании прямого и открыто симметричного второго полюса, но о стремлении самыми разными путями оттенить или ограничить, деконструировать сложившуюся однополярность, не входя с ней в прямое формальное противостояние (которое, помимо всего прочего, еще и невозможно).
5. Россия как ядро потенциальной альтернативы
Какой бы ни была возможная асимметричная альтернатива однополярному миру, Россия по геополитическим, культурным, историческим и, главное, стратегическим соображениям с необходмостью должна стать не просто ее участником, но ее ядром. Это соображение почти не зависит от субъективного настроя конкретных политических ее руководителей — даже самые "прозападные" правители России логикой геополитических процессов будут вынуждены двигаться только в этом направлении. Это прекрасно понимают ответственные американские стратеги — такие, как Збигнев Бжезинский, утверждающие, что залогом укрепления американской доминации является не просто ослабленная, но расчлененная Россия, не способная ни при каких обстоятельствах сплотить вокруг себя другие державы.
По этой причине Евразия как потенциальный плацдарм для организации грядущей альтернативы американской глобальной доминации лежит в центре интересов американской стратегии. Бывшие советологические центры времен “холодной войны” сегодня переименовываются в центры "Евразийских исследований".
Евразия и есть общее название для всей совокупности "новых вызовов" на стратегическом уровне, ядро вероятной асимметрии.
Параллельно этому "евразийство" (или, в некоторых редакциях, "неоевразийство") выступает как мировоззренческий, идеологический коррелят стратегического фактора, претендует на роль "философии многополярности".
6. Реальное содержание СНВ-2 и договора по ПРО
Именно в таком контексте следует рассматривать недавние события по ратификации Думой третьего созыва Договора по СНВ-2, стремление США выйти из договора по ПРО и ответные инициативы российского руководства и некоторых европейских стран.
Договор СНВ-2 является концептуальным документом, который подтверждает, что формальное и относительно симметричное противостояние двух вчерашних сверхдержав заканчивается. Нынешняя Россия не способна поддерживать ядерный паритет на уровне стандартов холодной войны и отказывается от продолжения такой симметричной линии. При этом Договор по СНВ-2 сопровождается внешней демагогической риторикой "о мире и дружбе", которая, похоже, не действует больше даже на самые наивные и деполитизированные слои.
Но здесь стратегический диктат США ослабшему вчерашнему противнику, продолжающему представлять собой потенциальную угрозу и в новом асимметричном качестве, не заканчивается. Не считаясь более с позицией Россией формально, Сенат США настаивает на одностороннем выходе США из договора по ПРО. Президента РФ не просто просят согласиться на это (визит Клинтона в Москву), его скорее информируют по факту. США намерено выйти из Договора по ПРО в одностороннем порядке, так как второй субъект этого договора утратил стратегические позиции, которые наличествовали в то время, когда договор был заключен.
Теперь самое главное: против кого направлена система противоракетной обороны, которую в ХХI веке намерены создавать США в ситуации, когда формального противника в лице социалистического лагеря нет? Против Евразии, против асимметричного вызова, против многополярной модели, против тех, кто мог бы захотеть оспорить однополярную реальность. Иными словами, создание ПРО направлено против России и остальных возможных соучастников потенциального многополярного ансамбля.
Европейские державы, которые не оставляют попыток мирно и тихо выползти из-под стратегической диктатуры США, на основании формальных факторов недоумевают, зачем ПРО нужно США? И видят, справедливо, в этом угрозу собственно европейским интересам. Отныне если Европа только решит сделать шаг в сторону Евразии, она сама попадает под угрозу со стороны заокеанского партнера. Об этом задумываться пока рано, но все же, все же… И поэтому европейцы осторожно выступили против этой американской инициативы.
Теперь две ответные инициативы президента Путина. Первая: предложение американцам создавать совместную ПРО. Это можно считать светской остротой. Создание ПРО направлено, в сознании американских стратегов, против Евразии и возможной многополярности, а тут сама Евразия, потенциальное ядро этой многополярности, заявляет, что непротив присоединиться к этому проекту против "общего врага". Такого "общего врага" не существует в природе, понятие "международного терроризма" — эвфемизм, служащий для того, чтобы дипломатично не называть своими именами наиболее острые эпизоды столкновений важнейших геополитических сил. ПРО делается против реальных ядерных сил. Они есть у России, немного у Европы. У Северной Кореи, Индии и Китая несущественный мизер. Поэтому общая с американцами ПРО — из разряда черного армейского юмора. Несколько лет назад в "Красной Звезде" была напечатана моя статья с тезисом "войти в НАТО, чтобы разрушить НАТО". Предложение Путина из того же разряда.
Второе предложение Путина о совместной системе ПРО с Европой совершенно иного сорта. Это авангардный стратегический проект революционно-евразийского содержания. Он настолько серьезен и важен, что подробнее его импликации лучше не развивать. Это как раз пример организации нового асимметричного вызова.
Едва ли пока это получит серьезную поддержку в Европе, но сам факт такой инициативы — "крепость Европа", неоголлизм — обязательно значительно аффектирует стратегическое сознание ответственных европейских кругов. Разработчику этой концепции для президента РФ в Евразии надо будет в свое время поставить памятник.
7. Различные аспекты асимметрии
Вышеприведенный пример стратегической линии Москвы в отношении Европы подводит к важному обобщению: авангардные геополитические ходы становятся важнейшим фактором для создания серьезной стратегической альтернативы. Россия сегодня находится в уникальном положении: фактическая деполитизация власти открывает необозримые возможности для самой рискованной и дерзкой геополитической игры. Ирак, Китай, Германия, Япония, Франция, Италия, Индия, Туркмения, Белоруссия, Югославия, Израиль — любые геополитические партнеры сегодня возможны в том или ином конкретном случае. Геополитика асимметрии, неожиданное выстраивание самых причудливых комбинаций для выхода на реальные горизонты многополярности сегодня не сдерживается в случае Кремля никакими идеологическими, конфессиональными, политическими или социальными критериями.
Молодой энергичный президент с навыками спецслужб и огромной поддержкой как народа, так и всего политического класса, оказывается в исторически беспрецедентном положении для глобальной планетарной игры в асимметрию.
Простое выстраивание той или иной геополитической конфигурации уже может стать неотразимым вызовом однополярности. Недостающие компоненты для формального симметричного паритета могут быть извлечены из сложной и многоплановой геополитической комбинаторики.
Но это не единственный стратегический компонент асимметрии. В арсенале потенциальной многополярности есть и еще определенные средства. Во-первых, это сохранение в России достаточного количества ядерного потенциала, способного в крайнем случае остановить любые попытки США силой навязать свою волю России или нашим основным стратегическим партнерам по многополярности, а такими потенциально являются не только Китай, Индия и Иран, но и сама Европа и Тихоокеанский регион, в частности Япония. Стратегический потенциал России — это на некоторое время силовая ось многополярности, а значит важнейший фактор безопасности для народов и стран всего мира. Относительная, асимметричная, урезанная, но гарантия соблюдения хотя бы минимального паритета.
Не случайно США так озабочены уничтожением остатков нашего ракетно-ядерного потенциала. Активная асимметрия предполагает, что мы сохраним его как можно дольше, а при выходе США из Договора по ПРО, мы и вовсе откажемся от соблюдения ратифицированного договора по СНВ-2. Об этом говорилось.
И наконец, не следует забывать о новейших российских военных разработках. Современная структура мира в постиндустриальном информационном пространстве становится весьма уязвимой. Поэтому разработка новых видов вооружений — при правильной конфигурации инновационного процесса — может переместиться в самом ближайшем будущем от массивных, требующих гигантских экономических и индустриальных ресурсов технологий, к точечным высокотехнологическим модулям, чья разработка требует не столько капитальных вложений, сколько творческой гибкости и авангардного подхода.
И эта сторона стратегической асимметрии должна развиваться у нас приоритетно. Более подробного освещения этой темы я предпочитаю избегать по вполне понятным соображениям. Строители однополярного мира очень опасаются именно такого поворота дел, именно такого "нового вызова" со стороны Евразии.
И совершенно правильно опасаются.
8. Евразийство: асимметричная философия
Важнейшим компонентом многополярности на мировоззренческом уровне является поиск доктрины асимметрии. Речь идет о своего рода "философии многополярности". Как и в случае со стратегическими аспектами, ядром такой философии может выступать только Россия. Однако очевидно, что ни возврат к советской социалистической идеологии, ни тем более узко национальная модель России как регионального, национального Государства не могут соответствовать поставленной задаче, так как ни то, ни другое не обладает должным уровнем универсальности, требующейся на новом этапе.
"Философия многополярности" или "идеология асимметрии" могут сложиться только по совершенно новым концептуальным выкройкам, на основании особой исторической рефлексии, которая должна быть по определению новаторской, авангардной, оригинальной. Скорее всего не какое-то одно догматическое направление, антитетичное "тезису Запада", может претендовать на эту роль, но целый спектр традиционных или новаторских доктрин, позиций, идеологий, синтезированных в общем русле, но в равной степени отрицающих по самым разным причинам идеологическую надстройку "нового мирового порядка". Уже сейчас можно предвидеть, что в этой потенциальной "философии асимметрии" могут быть задействованы как мягкие социал-демократические формы, так и национальные учения, как прагматические и светские элементы, как интегрирующие факторы конфессионального и этнического характера, так и стратегические интересы практического уровня. Общим знаменателем такой "идеологии многополярности" может стать на первом этапе отрицание крайнего либерал-капиталистического догматизма, сопряженного с "новым мировым порядком", отрицание ameriсan way of life.
Возможным критикам построения новой идеологии по признаку общего отрицания сразу можно указать на небывалое значение, которое либерал-капитализм как общая надстройка однополярности приобрел в нашей исключительной исторической ситуации. Когда у либерал-капитализма ("тезиса Запада") существовали формальные альтернативы, общего отрицания было явно не достаточно, так как противоречия имелись и между самими этими догматическими альтернативами, обладавшими всеми основными признаками геополитического суверенитета. Сегодня же ситуация радикально иная, и "тезис Запада" является безальтернативным с точки зрения его геополитической поддержки. Сегодня только либерал-капиталистическая идеология опирается на реальную базу актуального стратегического суверенитета — на США. Поэтому любые альтернативные мировоззренческие проекты по объективной логике смещены на противоположный полюс.
Этот полюс можно рассмотреть двояко: либо как "свалку идеологий", отыгравших свое (и это верно, если мы будем рассматривать судьбу этих идеологий с точки зрения их исторических претензий на универсализм и финальный триумф), либо как хаотическую закваску новой, еще не родившейся "философии асимметрии" (и это верно, если учесть сущностную, а не формальную сторону этих идеологий — отрицательная, антилиберал-капиталистичсекая сторона их признается верной и важной, внешнее же оформление этого импульса рассматривается как нечто спорное и второстепенное).
Синонимом такой "философии асимметрии" или "идеологии многополярности" является новое издание евразийства или неоевразийство. Неоевразийство есть динамично развивающийся (еще незаконченный) продукт универсализации, глобализации тех идей, подходов и методов, которые в зародышевом, интуитивном состоянии были намечены исторической школой русских евразийцев 20-х — 30-х годов.