Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Тема 1. Субъект преступления
§ 1. Понятие и признаки субъекта преступления
Необходимым признаком любого состава преступления в отечественном уголовном праве признается субъект преступления, то есть лицо, способное нести уголовную ответственность за совершенное им преступление. Отсутствие субъекта преступления означает отсутствие состава преступления, а, следовательно, и самого преступления. Законодатель не употребляет термин «субъект преступления», а лишь говорит о «лицах, подлежащих уголовной ответственности» (глава 4 УК РФ) и тех условиях (признаках), позволяющих считать то или иное лицо субъектом преступления. В соответствии со ст.19 УК РФ субъектом преступления может быть только лицо, обладающее следующими признаками: а) быть физическим лицом, б) вменяемым и в) достигшим определенного возраста.
По действующему уголовному законодательству Российской Федерации таким образом субъектом преступления может быть лицо физическое лицо, т.е. человек. Не могут быть субъектами преступления неодушевленные предметы, животные, а также юридические лица (организации, учреждения, предприятия и т.п.).1 Вторым признаком субъекта преступления является его вменяемость. Вменяемость означает такое состояние психики лица, при котором он способен осознавать фактический характер и общественную опасность своего деяния и руководить своим поведением. Вменяемость служит предпосылкой признания лица виновным в совершении умышленного или неосторожного преступления, на чем и основывается его обязанность нести уголовную ответственность и подвергаться наказанию.
Не является субъектом преступления лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости. Статья 21 УК РФ дает законодательное описание понятия невменяемости: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики». Из этого определения следует, что само понятие невменяемости характеризуется двумя критериями: медицинским (биологическим) и юридическим (психологическим). Медицинский (биологический) критерий представлен наличием четырех групп психических заболеваний, а именно:
Для наличия медицинского критерия невменяемости достаточно установить один вид расстройства психической деятельности человека из любой группы указанных психических заболеваний.
Однако наличие медицинского критерия еще не дает основание говорить о состоянии невменяемости.. Для признания лица, совершившего преступление, невменяемым требуется еще и юридический критерий. Юридический критерий заключатся в отсутствии у лица во время совершения преступления возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своего поведения (интеллектуальный признак) или руководить им (волевой признак).
Лишь при наличии совокупности одного из перечисленных в законе психических расстройств медицинского критерия и хотя бы одного из признаков юридического критерия лицо признается в судебном порядке невменяемым. В силу закона (ст.21 УК РФ) такие лица не подлежат уголовной ответственности и наказанию, а, следовательно, не являются субъектами преступления.
Следует подчеркнуть, что во всех случаях, когда у следователя или суда возникают сомнения относительно психической полноценности обвиняемого или подсудимого, они обязаны получить заключение судебно-психиатрической экспертизы, которая бывает амбулаторной, стационарной и комплексной. Само же заключение судебно-психиатрической экспертизы всегда выступает в качестве одного из доказательств и подлежит оценке судом.
Согласно ч.2 ст.21 УК РФ к лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмотренные ст.ст.97-104 УК РФ.
Субъектами преступления могут быть и лица, имеющие уменьшенную (ограниченную) вменяемость в связи с психическим расстройством (ст.22 УК РФ).
К наиболее распространенным психическим расстройствам, не исключающим вменяемость, судебная психиатрия относит олигофрению легкой степени, различные формы неврозов (неврастению, истерию, психастению), психозы (в том числе алкогольные), психопатии, органическое поражение центральной нервной системы и ряд других психических аномалий. Они значительно уменьшают способность лица контролировать свое поведение, ведут к снижению общего интеллекта и волевой сферы, а также затрудняют мыслительный процесс и волевой поведение лица во время совершения им преступления. Вместе с тем такое лицо способно, хотя и не в полной мере, осознавать и понимать характер своих действий и конкретную ситуацию, в которой оно находится, а также контролировать свое преступное поведение, а потому подлежит уголовной ответственности.
Результаты, проведенные рядом ученых (Кузнецова Н.Ф., Лейкина Н.С., Голумб Ц.А., Иванов Н.Г., Гомонов Н.Д.. Павлов В.Г.) исследований и судебно-медицинская практика показывает, что среди лиц, совершивших различные преступления и привлеченных к уголовной ответственности, значительный процент составляют лица, страдающие указанными психическими расстройствами.
Так, по данным Н.Г.Иванова те или иные психические аномалии имелись у 11% лиц, совершивших умышленное причинение тяжких телесных повреждений; у 19% - совершивших хулиганство, у 9% - совершивших изнасилование. 60-65% тяжких и особо тяжких преступлений против личности совершаются лицами, страдающими психическими расстройствами.2
В научной отечественной литературе проблема уменьшенной (ограниченной) вменяемости давно и активно обсуждалась; вносились предложения о ее законодательном решении либо учета этого состояния в уголовно-правовой практике.3
Наконец, в УК РФ 1996г. это проблема была решена путем введения ст.22 УК. Введение в уголовное законодательство института уменьшенной (ограниченной) вменяемости в качестве юридически значимого – это реальное отражение принципов справедливости и гуманизма, закрепленных в ст. ст. 6,7 УК РФ 1996г. Как указывает закон, вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере сознавать фактический характер и общественную опасность своего деяния либо руководить им, подлежит уголовной ответственности и наказанию и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера.
Следует отметить, что институт уменьшенной (ограниченной) вменяемости давно имел место в уголовном законодательстве таких стран как Австрия, Дания, Франция, Германия, Польша, Италия, Япония. Введен он и в ныне действующие уголовные кодексы Грузии (ст.35), Республики Беларусь (ст.29), Украины (ст.20), Латвийской республики (ст.14).
Однако последствия признания лица совершившего преступление, ограничено вменяемым в зарубежном законодательстве далеко не одинаковы (от смягчения наказания и установления особого режима его отбывания до освобождения от уголовной ответственности или наказания). Кроме уменьшенной (ограниченной) вменяемости законодатель для несовершеннолетних (14-16 лет), совершивших преступления, в ч.3 ст.20 УК РФ вводит институт так называемой «возрастной невменяемости», установление которой исключает уголовную ответственность последних. Она характеризуется следующими признаками: а) отставанием в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, что может быть вызвано социальной запущенностью и неправильным воспитанием, соматическим заболеванием и травмами головы, полученными в детстве и др.; б) невозможностью в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Для установления «возрастной невменяемости» суд назначает комплексную психолого-психиатрическую экспертизу, результаты которой, наряду с другими обстоятельствами конкретного дела, служат основанием для признания несовершеннолетнего, совершившего преступления, не подлежащих уголовной ответственности. В УК РФ не предусмотрены какие-либо меры уголовно-правового характера, могущие быть примененные к несовершеннолетним, отстающим в психическом развитии.
Следующим важным и обязательным признаком субъекта преступления является возраст физического и вменяемого лица. Уголовный закон не содержит специальной нормы, предусматривающей понятие возраста, он только указывает на минимальные возрастные границы наступления уголовной ответственности при совершении лицом какого-либо преступления.
В соответствии с ч.1 с.20 УК РФ уголовной ответственности подлежит лицо, достигшее ко времени совершения преступления 16-летнего возраста, а за совершение некоторых видов преступлений, указанных в ч.2 ст.20 УК РФ, с 14 лет.4 С 14 лет, в частности, наступает уголовная ответственность за 6 видов преступлений против личности (например, убийство – ст.105 УК, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью – ст. 111 УК и др.),за 6 видов преступлений против собственности (например, кража – ст.158 УК, грабеж – ст.161 УК, разбой – ст.162 УК и др.), за 8 видов преступлений против общественной безопасности и общественного порядка (например, терроризм – ст.205 УК, захват заложника – ст.206 УК, хищение или вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств – ст.226 УК и др.).
В основу определения возраста, по достижению которого лицо, совершившее общественно опасное деяние, может быть привлечено к уголовной ответственности, лежит уровень сознания этого лица, его способность осознавать происходящее, понимать опасность совершаемого деяния и руководить своими действиями. При этом, устанавливая возраст уголовной ответственности, законодатель учитывает данные медицины, психологии, педагогики и других наук, а также национально-культурные традиции, исторический опыт уголовно-правового регулирования, распространенность тех или иных преступлений в среде несовершеннолетних, меры социальной терпимости к правонарушающему поведению подростков, типичные для большинства несовершеннолетних условия их развития в стране.
Если подросток достиг возраста 14-16 лет, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он, в соответствии с ч.3 ст.20 УК, не подлежит уголовной ответственности.
Ряд составов преступлений в Особенной части УК РФ сконструированы так, что фактически их субъектами (исполнителями) могут быть лишь лица более старшего возраста, нежели 14-16 лет. Так, только с 18 лет могут нести уголовную ответственность лица за половое сношение, мужеложство или лесбиянство с лицом, заведомо не достигшим 16 лет (ст.134 УК), за совершение преступлений против воинской службы 5(ст. ст. 331-352 УК); с 25 лет – за посягательства на интересы правосудия со стороны судей (ст.305 УК).6
При решении вопроса о признании конкретного лица субъектом преступления его возраст должен быть установлен точно – число, месяц, год рождения. Оно считается достигшим возраста наступления уголовной ответственности, начиная с ноля часов суток, следующих за днем рождения.
Исходя из имеющей место устойчивой тенденции омоложения преступности,7 ряд ученых предлагают установить уголовную ответственность за совершение некоторых тяжких и особо тяжких преступлений с 12-13-летнего возраста.8
Вместе с тем в литературе высказывается и позиция о том, что целесообразно установить уголовную ответственность за все виды преступлений с 20 лет. 9
Проблема понижения или повышения возраста уголовной ответственности за совершение преступлений заслуживает внимания, но бесспорно требует более глубокого и тщательного изучения в свете состояния преступности в стране и уголовной политике государства в современный период времени.
§ 2. Специальный субъект преступления
Для того, чтобы быть субъектом преступления при совершении некоторых, указанных в Особенной части УК РФ преступлений, недостаточно обладать только такими признаками как вменяемость и достижение указанного в законе возраста, а требуется установление еще и других дополнительных признаков. В теории уголовного права таких лиц, совершающих преступления, принято называть специальными субъектами преступления.
Действующее уголовное законодательство России не дает определения понятия специального субъекта преступления. В то же время в уголовно-правовой литературе имеются самые разнообразные определения этого понятия, но, несмотря на неоднозначный подход к определению понятия специального субъекта преступления, большинство авторов солидарны в том, что кроме общих признаков, предусмотренных в законе (возраст, вменяемость) лицо, совершившее преступление, должно еще обладать и дополнительными, характерными только ему, признаками, чтобы нести уголовную ответственность в качестве исполнителя преступления.
По данным исследований, проведенным рядом ученых, количество статей Особенной части УК РФ 1996г. со специальным субъектом преступления составляет от 40% до 43%.10
Дополнительные признаки, характеризующие специального субъекта преступления, могут относится к личности преступника, к занимаемому положению по службе или работе, должности, профессии, к семейному положению, к военной обязанности, состоянию здоровья и т.п.
Так субъектом (исполнителем) преступления, предусмотренного ст.202 УК РФ, может быть не любое лицо, а лишь частный нотариус или частный аудитор; субъектом преступления, предусмотренного ст.305 УК РФ, устанавливающей ответственность за вынесение заведомо неправосудного приговора, решения или иного судебного акта, может быть только судья (судьи); субъектом воинских преступлений, указанных в главе 33 УК РФ могут являться лишь военнослужащие, проходящие военную службу по призыву либо по контракту в Вооруженных силах Российской Федерации, военнообязанные, пребывающие в запасе, во время прохождения ими военных сборов, а также военные строители военно-строительных отрядов или частей.
Дополнительные признаки специального субъекта либо прямо описываются законодателями в диспозиции соответствующей нормы (например, неоказание капитаном судна помощи терпящим бедствие – ст.270 УК РФ), либо эти признаки субъекта устанавливаются путем логического и грамматического толкования нормы. Кроме того, дополнительные признаки могут быть включены в состав преступления с отягчающими обстоятельствами (ч.3 ст.290 УК РФ). Признаки специального субъекта, по существу, имеют следующее уголовно-правовое значение: 1) если они входят в конструкцию основного состава преступления, они являются обязательными для правильной квалификации преступления; 2) если они входят в конструкцию состава с отягчающими обстоятельствами, они являются обязательными для квалификации преступления, совершенного при отягчающих обстоятельствах и, наконец, 3) когда дополнительные признаки субъекта не имеют конструктивного значения, они являются факультативными и могут быть учтены судом при назначении вида и размера наказания.
Признаки, характеризующие специальных субъектов весьма многочисленны и неоднородны. В целях их систематизации и более углубленного познания в юридической литературе предлагаются различные классификации указанных признаков.11 Нам представляется приемлемой следующая классификация признаков специальных субъектов:
Несоответствие признаков, характеризующих субъекта преступления, признакам специального субъекта, указанного в диспозиции статьи, исключает уголовную ответственность по этой статье либо требует квалификации содеянного по иным нормам уголовного закона.
§ 3. Субъект преступления и личность преступника
Понятия «субъект преступления» и «личность преступника» хотя и взаимосвязаны друг с другом, но далеко не тождественны. Субъект преступления как уголовно-правовое понятие ограничено только определенными признаками (физическое лицо, возраст и вменяемость), которые необходимы для наступления уголовной ответственности в отношении лица, совершившего преступление. В ряде случаев, как указывалось выше, субъект преступления наделен дополнительными признаками, когда речь идет о специальном субъекте преступления. Но и это понятие носит правовой характер, поскольку дополнительные признаки вытекают из уголовного закона (военнослужащий, должностное лицо, эксперт и т.д.).
Личность преступника, будучи более широким понятием, включает в себя, помимо признаков субъекта преступления (вменяемости и возраста), еще и другие, самые различные характеристики, которые находятся за пределами состава преступления и, следовательно, за пределами оснований уголовной ответственности.
Права Н.С.Лейкина указывающая, что лицо, совершившее преступление, является преступником, а личность преступника, как и любая личность вообще, представляет собой совокупность свойств, которые присущи человеку и составляют его индивидуальность.12 К совокупности же свойств, составляющих индивидуальность преступника, относятся социально-демографические, нравственно-психические, физические и правовые черты и характеристики личности человека. Учету этих черт и характеристик уголовное право придает весьма важное значение для определения целесообразного метода воздействия и избрания вида и срока наказания лицу, совершившему преступление (его возраст, состояние здоровья, поведения в быту, отношение к труду, поведение после совершения преступления и т.п.). Характеристика личности преступника является одним из оснований для решения судом вопроса об освобождении лица от уголовной ответственности (ст.ст. 75, 76 УК РФ), о применении условного освобождения (ст.73 УК РФ), об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания (ст.79 УК РФ), об освобождении от наказания (ст.80.1 и ст.92 УК РФ).
Положительные и отрицательные характеристики личности конкретного преступника, согласно ч.3 ст.60 УК РФ, с также ст.ст. 61, 63 УК РФ должны учитываться при назначении того или иного вида и срока наказания.
§ 4. Уголовная ответственность лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения
Уголовная статистика и судебно-следственная практика свидетельствуют, что за последние годы в стране и на региональных уровнях количество совершенных преступлений в состоянии опьянения алкоголем, наркотическими средствами и другими одурманивающими веществами из года в год остается достаточно высоким; растет количество лиц, употребляющих одурманивающие вещества.
Так, доля зарегистрированных преступлений, совершенных в состоянии алкогольного опьянения в 1997г. составила 33,8%, в 1998г. – 29,6%, в 1999г. – 25,8%, в 2001г. – 22,6%. В таком состоянии совершается 4 и 5 умышленных убийств и телесных повреждений, 3 из 4 изнасилований и 7 из 10 хулиганств. В состоянии наркотического и токсического опьянения в 1996 г. в стране было совершено 11,3 тыс. преступлений, в 1998г. – 12,5 тыс., в 2001г. – 12,67 тыс.13 Несовершеннолетними в таком состоянии в 1996г. было совершено 1124 преступлений, в 1997г. – 1321. 14
По данным международных аналитических служб, число потребителей психоактивных (наркоманов) в России увеличивается в последнее время на 17,5% ежегодно и приближается к 7,5 млн. человек. 15
Данная ситуация представляет собой серьезную угрозу для нашего общества, государства и для всех граждан страны.
Следовательно, важным звеном борьбы с преступностью является борьба с алкоголизмом, потреблением наркотических средств и других одурманивающих веществ.
Отечественное уголовное право традиционно исходит из того, что совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения не исключает уголовную ответственность. УК РФ 1996 года (ст.23) вносит определенные коррективы в это положение, указывая, что подлежит уголовной ответственности не только лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, вызванного употреблением алкоголя, но и наркотических средств и других одурманивающих веществ.
Решая вопрос об уголовной ответственности за преступления, совершаемые в состоянии опьянения, необходимо исходить из воздействия опьянения, вызванного употреблением одурманивающих веществ, на общее состояние и психику лица, их употребившего.Оно, воздействуя на организм человека, поражает в той или иной степени его сознание и волю.
Медицина и судебная практика различают физиологическое и патологическое опьянение. В состоянии физиологического опьянения, хотя и проявляются временно некоторые нарушения психики, но они не влекут утрату способности понимать совершаемые деяния и руководить ими не только в повседневном поведении, но и в момент совершения преступления.16
В отличие от физиологического опьянения патологическое опьянение является временным психическим расстройством, возникшим на почве употребления одурманивающих веществ, и, прежде всего, алкоголя.
Оно возникает в результате приема не только значительных, но и малых доз одурманивающих веществ и характеризуется внезапным помрачением сознания, в результате которого возникает искаженное восприятие реальной действительности. Лица, совершившие общественно опасное деяние в состоянии патологического опьянения, признаются невменяемыми, если имеет место совокупность медицинского и юридического критериев. Уголовная ответственность лиц в этих случаях исключается, но к ним могут быть применены принудительные меры медицинского характера (ст. 97 УК РФ).
Действующий уголовный закон (ст.63 УК РФ) не включил совершение преступления в состоянии опьянения в перечень обстоятельств, отягчающих наказание. Однако, как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ от 11 июня 1999г. (пункт 6-ой), этот факт, при наличии к тому оснований, может в силу ч.3 ст.60 УК РФ учитываться при оценке данных, характеризующих личность виновного.17
Обстоятельством, отягчающим наказание, признается привлечение к совершению преступления лиц, находящихся в состоянии опьянения (п.«д» ч.1 ст.63 УК РФ).
Тема 2. Назначение наказания
§ 1. Общие начала назначения наказания
Под общими началами назначения наказания понимаются правила (требования, положения), которыми обязан руководствоваться суд при назначении наказания в каждом конкретном случае. Уже само название — общие начала — свидетельствует о том, что «они дают предписания, пригодные для всех типичных случаев»2.
Согласно ст. 60 УК лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается наказание:
Перечисленные требования (правила) применяются в совокупности и позволяют индивидуализировать наказание на практике, поскольку дают суду возможность учесть при его назначении все обстоятельства совершения преступления, личность виновного и вместе с тем ограничивают судейское усмотрение разумными пределами.
Все правила общих начал назначения наказания объединены в конечном счете требованиями его справедливости. Справедливое наказание — это прежде всего наказание законное и соразмерное преступлению, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ст. 6 УК). Несправедливое наказание вследствие суровости или мягкости, как подчеркивается в Постановлении Пленума ВС РФ от 11 июня 1999 г. «О практике назначения судами уголовного наказания», не способствует решению задач и осуществлению целей, указанных в ст. 2 и 43 УК.3
1. Требование назначения наказания в пределах санкции статьи Особенной части УК означает, что суд, признав подсудимого виновным в совершении преступления, обязан назначить ему наказание в пределах, установленных санкцией статьи Уголовного кодекса, по которой квалифицировано его преступление. Однако это общее правило не является безусловным. opentest1На основе положений Общей части возможно назначение более строгого наказания, чем предусмотрено соответствующими статьями Особенной части, при совокупности преступлений и совокупности приговоров (ст. 69, 70 УК).
Менее строгое наказание, нежели указанное в санкции статьи Особенной части, суд может назначить в соответствии со ст. 64 УК. opentest2Поскольку большинство санкций в статьях Особенной части являются альтернативными, ч. 1 ст. 60 УК закрепляет правило, согласно которому более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается лишь в случаях, если менее строгий его вид не сможет обеспечить достижение целей наказания. Не могут применяться смертная казнь и пожизненное лишение свободы, установленные санкцией конкретной статьи Особенной части, когда в Общей части установлен запрет на их применение (ч. 1 ст. 65, ч. 4 ст. 78, ч. 2 ст. 57, ч. 2 ст. 59, ч. 4 ст. 66 УК).
opentest3Лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, а также лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина или государственных наград могут назначаться и в случаях, когда эти виды наказания не предусмотрены соответствующей санкцией статьи Особенной части УК.
2. При назначении наказания должны учитываться характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного. Они служат важнейшими критериями выбора судом меры воздействия виновному. Их содержание непосредственно в законе не раскрывается.
quest1Верховный Суд РФ, проанализировав судебную практику, в своем Постановлении «О практике назначения судами уголовного наказания» указал, что характер общественной опасности преступления зависит от объекта посягательства, формы вины и отнесения Уголовным кодексом преступного деяния к той или иной категории преступлений (ст. 15 УК)4.
В характере общественной опасности деяния отражается его качественное своеобразие, в силу чего, отвлекаясь от конкретных обстоятельств дела, суды ориентируются на принципиально различный подход к назначению наказания лицам, совершившим преступления разной категории.
Степень общественной опасности — это признак, характеризующий конкретное преступное деяние. Одинаковые по характеру общественной опасности преступления могут отличаться по степени опасности, которая зависит от размера и характера ущерба, причиненного объекту посягательства, от способа совершения преступления, от характера и степени вины, мотивов преступления и т. д. Например, кража имущества в крупном размере менее опасна, чем кража в особо крупном размере; убийство, совершенное общеопасным способом, более опасно, чем убийство, в котором такой способ отсутствует, хотя по характеру общественной опасности эти преступления одинаковы, что и должен учесть суд при назначении наказания.
При избрании конкретной меры наказания суд учитывает личность виновного — совокупность социально-демографических, нравственно-психологических, физических и правовых свойств человека, совершившего преступление. При назначении наказания, определяя его вид и размер, суд должен принять во внимание не только пол, возраст, образование и семейное положение лица, совершившего преступление, но и его отношение к труду, обучению, общественному долгу, поведение в быту и в обществе, его интересы, состояние здоровья, сведения о судимости и т. д. Учету подлежат как положительные, так и отрицательные свойства личности виновного.
При назначении наказания некоторым субъектам преступления могут учитываться и другие личностные свойства (например, согласно ст. 89 УК суд должен принять во внимание уровень психического развития и иные особенности личности несовершеннолетнего подсудимого).
3. При назначении наказания наряду с характером и степенью общественной опасности совершенного преступления и личностью виновного судами в обязательном порядке должны учитываться смягчающие и отягчающие обстоятельства.
Смягчающие обстоятельства — это различного рода факторы, относящиеся к учиненному деянию и личности виновного, которые уменьшают общественную опасность преступления и тем самым смягчают ответственность преступника.
Отягчающие обстоятельства — это также различного рода факторы, свидетельствующие о повышенной общественной опасности конкретного преступления или лица, его совершившего.
Перечень смягчающих обстоятельств дан в 10 пунктах ст. 61, перечень отягчающих — в 13 пунктах ст. 63 УК. Вместе с тем следует иметь в виду, что в отдельных пунктах ст. 61 и 63 содержится по два-три вида смягчающих или отягчающих обстоятельств.
В связи с наличием значительного числа указанных обстоятельств, несхожих по содержанию и в различной степени влияющих на назначение наказания, в теории уголовного права предпринимаются попытки их классификации. Отдельными авторами (Н. Ф. Кузнецова, Б. А. Куринов) предложено делить их на две группы: а) характеризующие деяние и б) характеризующие личность преступника. Однако такая классификация не учитывает, что имеется ряд смягчающих и отягчающих обстоятельств, характеризующих одновременно и преступление, и его тяжесть, и личность виновного.
Некоторые ученые (М. М. Бабаев, Г. С. Гаверов) выделяют три группы смягчающих и отягчающих обстоятельств: а) относящиеся к объективным и субъективным свойствам совершенного общественно опасного деяния, б) относящиеся к личности и в) характеризующие причины и условия совершения преступления. Данная классификация основана на разных классификационных критериях и потому не может быть признана обоснованной. Имеются и иные классификации указанных обстоятельств. Представляется, что наиболее удачной и научно обоснованной является классификация смягчающих и отягчающих обстоятельств на а) обстоятельства, характеризующие степень общественной опасности преступления и личность виновного, б) обстоятельства, характеризующие только личность.
К первым можно отнести, например, такие смягчающие обстоятельства, как совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств либо по мотиву сострадания; совершение впервые преступления небольшой тяжести вследствие случайного стечения обстоятельств; — и такие отягчающие обстоятельства, как совершение преступления в условиях чрезвычайного положения, стихийного или иного общественного бедствия, а также при массовых беспорядках; совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного, и др.
Ко вторым надлежит отнести следующие смягчающие обстоятельства: несовершеннолетие виновного, беременность, наличие у него малолетних детей и др.; и отягчающие: рецидив преступлений, особо активная роль в совершении преступления, совершение преступления с использованием доверия, оказанного виновному в силу его служебного положения, и др.
Перечислять и раскрывать содержание всех видов смягчающих и отягчающих обстоятельств представляется нецелесообразным, поскольку они перечислены в названных статьях Уголовного кодекса и не требуют детального исследования. Остановимся лишь на тех обстоятельствах, которые появились в российском законодательстве недавно либо требуют дополнительного разъяснения.
Новеллой среди обстоятельств, смягчающих наказание, является «противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления» (п. «з» ч. 1 ст. 61 УК). Данное обстоятельство смягчает наказание потому, что подобное поведение потерпевшего провоцирует совершение преступления виновным. В соответствии с законом это поведение должно быть противоправным, т. е. связанным с совершением проступка или преступления, либо аморальным, т. е. противоречащим нравственным нормам, общепринятым правилам поведения в обществе.
Впервые особую значимость, о чем свидетельствует специальная ст. 62, законодатель придает смягчающим обстоятельствам, предусмотренным п. «и» и «к» ч. 1 ст. 61 УК. В соответствии со ст. 62, если лицо, совершившее преступление, явилось с повинной, активно способствовало раскрытию преступления, изобличению других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления (п. «и» ч. 1 ст. 61), либо оказало медицинскую и иную помощь потерпевшему непосредственно после совершения преступления, добровольно возместило имущественный ущерб и моральный вред, причиненные в результате преступления, или произвело иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему (п. «к» ч. 1 ст. 61), и отсутствуют отягчающие обстоятельства, то срок или размер наказания не могут превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК. Эти правила, как разъяснил Пленум ВС РФ в п. 5 Постановления от 11 июня 1999 г., могут применяться судами при наличии хотя бы одного из перечисленных в пунктах «и» и «к» ст. 61 смягчающих обстоятельств, если отсутствуют отягчающие обстоятельства. Не исключается в этих случаях и назначение наказания ниже низшего предела, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части, либо более мягкого вида наказания, чем предусмотрено этой статьей (ст. 64 УК). opentest4Применение ст. 62 на практике исключается при установлении хотя бы одного отягчающего обстоятельства. Так, по делу Ш. Верховный Суд РФ признал невозможным применение этой статьи из-за наличия как раз одного отягчающего обстоятельства5.
closetest4Перечень смягчающих наказание обстоятельств в соответствии с ч. 2 ст. 61 УК и п. 4 Постановления Пленума ВС РФ от 11 июня 1999 г. является открытым, т. е. при назначении наказания суд может признать смягчающими и такие обстоятельства, которые не указаны в законе. Как показывает анализ судебной практики, суды нередко учитывают в качестве таковых участие в защите Отечества, отсутствие судимости, неопытность в работе, преклонный возраст, отсутствие или незначительный размер вреда, наличие иждивенцев, положительную характеристику лица до и после совершения преступления и т. д. Признание определенного обстоятельства в качестве смягчающего наказание должно быть мотивировано в приговоре. Среди обстоятельств, отягчающих наказание, обращают на себя внимание такие, как «совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды» и «совершение преступления с использованием форменной одежды или документов представителя власти» (п. «е» и «н» ч. 1 ст. 63 УК).
Первое из указанных обстоятельств характеризуется специальным мотивом. Усиление наказания за совершение преступления по данному мотиву связано с обеспечением требований ст. 20 Международного пакта о гражданских и политических правах, гласящей, что «всякое выступление в пользу национальной, расовой и религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом». Эта же идея находит свое отражение в ч. 2 ст. 29 Конституции РФ, согласно которой в Российской Федерации запрещается пропаганда, возбуждающая расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Совершая преступление, демонстрирующее ненависть или вражду к той или иной национальности, расе или религии, виновный тем самым сознательно и грубо попирает основы нормального функционирования государства и общества, равенство прав и свобод человека и гражданина.
Второе отягчающее обстоятельство введено в перечень ст. 63 УК в связи с тем, что такой способ совершения преступлений получил в последнее время относительно широкое распространение, в частности при совершении краж с проникновением в помещение или жилище, завладении автотранспортным средством, вымогательстве и т. д. Использование форменной одежды или документов представителей власти (особенно работников милиции) облегчает совершение преступления и серьезно подрывает авторитет соответствующих властных органов. Факт использования форменной одежды и документов не зависит от того, на законном или незаконном основании они принадлежат виновному.
closetest5В отличие от УК РСФСР 1960 г., который совершение преступления в состоянии опьянения признавал отягчающим обстоятельством, в УК 1996 г. подобная норма отсутствует. Но в связи с тем, что судебная практика по-разному оценивала указанное обстоятельство, Пленум ВС РФ в Постановлении от 11 июня 1999 г. дал разъяснение, согласно которому «совершение лицом преступления в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств, психотропных или других одурманивающих веществ, законом не отнесено к обстоятельствам, отягчающим наказание. В силу части третьей статьи 60 УК РФ эти сведения, при наличии к тому оснований, могут учитываться при оценке данных, характеризующих личность»6. Вместе с тем закон (п. «д» ч. 1 ст. 63 УК) признает обстоятельством, отягчающим наказание, привлечение к совершению преступления лиц, находящихся в состоянии опьянения. В ст. 63 не содержится прямого указания на то, что суд может признавать иные, не названные в перечне обстоятельства отягчающими. Это послужило Пленуму ВС РФ достаточным основанием для вывода, что перечень отягчающих обстоятельств является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит7.
Судебная же практика на протяжении длительного времени и довольно широко использует для усиления наказания обстоятельства, отсутствующие в перечне отягчающих. Так, по данным С. С. Гаскина, в каждом третьем изученном им деле (33,4 %) суды учитывали обстоятельства, не предусмотренные этим перечнем, а в 6,1 % случаев усиление наказания мотивировалось исключительно не названными в перечне отягчающими обстоятельствами8. В связи с этим, а также с тем, что невозможно предусмотреть в исчерпывающем перечне все мыслимые отягчающие обстоятельства и наличествует явное противоречие между закрытостью перечня и необходимостью учета всех существенных обстоятельств при назначении наказания, в литературе вполне обоснованно предлагается сделать перечень отягчающих обстоятельств открытым9.
Смягчающие и отягчающие обстоятельства нередко включаются законодателем в число обязательных признаков конкретного состава преступления, предусмотренного статьей Особенной части УК, и потому не требуют повторного учета при назначении наказания. Так, если виновный осужден за совершение убийства с особой жестокостью по п. «д» ч. 2 ст. 105, то в числе обстоятельств, отягчающих наказание, «совершение преступления с особой жестокостью» (п. «и» ч. 1 ст. 63 УК) учитываться уже не может.
Это правило законодательно закреплено в ч. 3 ст. 61 и ч. 2 ст. 63 УК, гласящих, что, если смягчающие или отягчающие обстоятельства предусмотрены соответствующими статьями Особенной части в качестве признака преступления, они сами по себе не могут повторно учитываться при назначении наказания.
Одной из новаций в действующем уголовном законодательстве, сформулированной в ч. 3 ст. 60 УК, является требование учета влияния назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.
В данном случае суд должен выполнить прогностическую функцию, соотнеся избираемую меру воздействия с одной из целей наказания. Спрогнозировать, как избранное судом наказание скажется на исправлении осужденного и на условиях жизни его семьи, когда судьи не вооружены соответствующими методиками, вряд ли возможно. Некоторые авторы считают, что выполнить это требование закона абсолютно нереально10.
Правда, Пленум ВС РФ в своем Постановлении от 11 июня 1999 г. для такого прогноза предлагает выяснять, «является ли подсудимый единственным кормильцем в семье, находятся ли на его иждивении несовершеннолетние дети, престарелые родители, а также имелись ли факты, свидетельствующие о его отрицательном поведении в семье (пьянство, жестокое обращение с членами семьи, отрицательное влияние на воспитание детей и др.)»11.
§ 2. Назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление
Общие начала назначения наказания устанавливают правила, которыми должен руководствоваться суд при его назначении, и предписывают избрать наказание в пределах, предусмотренных санкцией статьиОсобенной части УК РФ, по которой суд квалифицировал преступление. Из этих общих правил уголовный закон предусмотрел исключение, допустив возможность назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление. Согласно ст. 64 УК «при наличии исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами преступления, ролью виновного, его поведением во время или после совершения преступления, и других обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления, а равно при активном содействии участника группового преступления раскрытию этого преступления наказание может быть назначено ниже низшего предела, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса, или суд может назначить более мягкий вид наказания, чем предусмотрен этой статьей, или не применить дополнительный вид наказания, предусмотренный в качестве обязательного».
Из содержания данной уголовно-правовой нормы следует, что необходимым условием назначения наказания по предусмотренным в ней правилам является наличие в уголовном деле исключительных обстоятельств. При этом законодатель не раскрывает понятие исключительности и не приводит перечня исключительных обстоятельств, а лишь связывает их с такими факторами, как:
Цели и мотивы виновного должны свидетельствовать о том, что преступление совершено им при наличии обстоятельств, которые уголовный закон (ст. 61) признает смягчающими наказание. Это мотивы и цели, порожденные стечением тяжелых жизненных обстоятельств, противоправным или аморальным поведением потерпевшего, явившимся поводом для преступления; мотив сострадания; мотивы преступления, совершенного в результате физического или психического принуждения либо в силу материальной, служебной или иной зависимости; мотивы и цели совершения преступления при нарушении условий правомерности необходимой обороны, задержания лица, совершившего преступление, крайней необходимости, обоснованного риска, исполнения приказа или распоряжения.
Роль и поведение виновного во время совершения преступления могут служить основанием применения ст. 64 УК, если эта роль характеризует его как второстепенного участника преступления, а поведение внесло минимальный вклад в достижение преступного результата. Поведение виновного после совершения преступление предполагает такие действия, которые в соответствии со ст. 61 УК являются обстоятельствами, смягчающими наказание: 1) явка с повинной; 2) активное способствование раскрытию преступления, изобличению других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления; 3) оказание медицинской и иной помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления; 4) добровольное возмещение имущественного ущерба или морального вреда, причиненных в результате преступления; 5) иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему.
В литературе в разное время высказывались различные суждения по поводу правовой природы исключительных обстоятельств, позволяющих суду назначить более мягкое наказание, чем предусмотрено законом за соответствующее преступление. Одни авторы полагали, что исключительными следует считать такие обстоятельства, которые не включены в законодательный перечень обстоятельств, смягчающих наказание13. Другие же считали, что исключительными могут быть и те обстоятельства, которые входят в данный перечень, и те, которые не включены в него, но признаются судом смягчающими наказание14. Судебная практика последних десятилетий поддерживает последнюю точку зрения, признавая в качестве исключительных обстоятельств, не указанных в законе, раскаяние в содеянном, положительную характеристику, отсутствие судимостей, нахождение у виновного на иждивении родственника, наличие у виновного тяжелого заболевания и др15. В настоящее время эта точка зрения является общепризнанной в теории уголовного права.16
Исключительные обстоятельства, которые дают основание для применения ст. 64 УК, определяются исходя не из общей характеристики общественной опасности деяния, а с учетом конкретных обстоятельств, специфичных для данного уголовного дела и являющихся в каждом случае предметом индивидуальной оценки. Отнесение общественно опасного деяния к категории тяжких или особо тяжких преступлений само по себе не исключает возможности назначения виновному более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление. Более того, анализ судебной практики показывает, что необходимость использования ст. 64 чаще всего возникает при назначении наказания именно за такие преступления, поскольку санкции статей, предусматривающих ответственность за эти деяния, содержат достаточно высокий нижний предел наказания. Согласно ч. 2 ст. 64 «исключительными могут быть признаны как отдельные смягчающие обстоятельства, так и совокупность таких обстоятельств».
closetest1При констатации наличия в деле исключительных обстоятельств суд вправе применить один из следующих вариантов назначения более мягкого наказания:
opentest5По смыслу ст. 64 УК суд, назначая наказание за отдельное преступление, не вправе одновременно использовать несколько вариантов, например назначить более мягкий вид наказания и не применить дополнительный вид наказания, предусмотренный в качестве обязательного. Нельзя согласиться с авторами, допускающими такую возможность,17 так как указанные варианты разделены в тексте закона союзом или.
Назначение наказания ниже низшего предела состоит в том, что назначается наказание того же вида, который определен в санкции статьи Особенной части УК, но ниже его минимума, установленного данной санкцией. Например, санкция ст. 300 (незаконное освобождение от уголовной ответственности) предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от двух до семи лет. Если за это преступление суд решит назначить наказание ниже низшего предела, то он может выйти за низший предел вплоть до минимального срока лишения свободы, установленного в ч. 2 ст. 56 УК, т. е. назначить лишение свободы от двух месяцев до двух лет. Выйти же за пределы указанного минимального срока лишения свободы суд не вправе. Это положение относится ко всем видам наказаний. Поэтому при назначении наказания ниже низшего предела, предусмотренного в санкции статьи Особенной части УК, необходимо учитывать, что в Общей части законодатель установил минимальный предел для каждого вида наказания, ниже которого суд не может назначить наказание даже с применением ст. 64 УК.
Согласно разъяснению Пленума ВС РФ, изложенному в Постановлении от 11 июня 1999 г. № 40 «О практике назначения судами уголовного наказания», назначению наказания ниже низшего предела, указанного в санкции статьи Особенной части УК, не препятствует наличие в санкции этой же статьи альтернативных более мягких видов наказаний.18 Например, санкция ч. 2 ст. 176 предусматривает за незаконное получение государственного целевого кредита наказание в виде штрафа в соответствующих размерах или лишения свободы на срок от двух до пяти лет. Если суд решит назначить виновному лишение свободы, то при наличии исключительных обстоятельств он вправе определить срок такового менее двух лет независимо от наличия в санкции ч. 2 ст. 176 более мягкого наказания — штрафа.
Второй вариант применения ст. 64 УК предполагает назначение виновному более мягкого вида наказания, чем предусмотрен статьей Особенной части. В связи с этим Пленум ВС РФ разъяснил, что «с учетом правил, содержащихся в статье 64 УК РФ, может быть назначен любой, более мягкий вид основного наказания, не указанный в санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ, в том числе штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, исправительные работы, с соблюдением положений статьи 44 и частей первой и второй статьи 45 УК РФ не ниже размеров или сроков, указанных в соответствующих статьях Общей части УК РФ применительно к каждому из видов наказания».19
При решении вопроса о назначении более мягкого вида наказания, чем предусмотрен статьей Особенной части, необходимо учитывать положения ст. 44 УК, где все виды наказаний расположены по принципу: от менее строгого к более строгому. Исходя из этого, если, например, санкция статьи Особенной части в качестве наказания предусматривает только лишение свободы на определенный срок, суд вправе с применением ст. 64 УК назначить виновному любое основное наказание, расположенное в ст. 44 до лишения свободы. Если же, например, помимо лишения свободы санкция предусматривает наказание в виде штрафа, то рассматриваемый вариант назначения более мягкого наказания не может быть использован, поскольку штраф является самым мягким видом в системе наказаний. Кроме того, при выборе более мягкого наказания необходимо учитывать предусмотренные законом ограничения для применения некоторых наказаний. Например, исправительные работы — более мягкое наказание, чем содержание в дисциплинарной воинской части. Однако согласно ч. 5 ст. 50 УК исправительные работы не назначаются военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, а также военнослужащим, проходящим военную службу по контракту на воинских должностях рядового и сержантского состава, если они на момент вынесения судом приговора не отслужили установленного законом срока службы по призыву. Поэтому содержание в дисциплинарной воинской части не может быть заменено на исправительные работы.
Третьим вариантом назначения более мягкого наказания по правилам ст. 64 УК является неприменение дополнительного вида наказания, предусмотренного в качестве обязательного. Например, санкция ч. 3 ст. 286 УК предусматривает за превышение должностных полномочий при особо отягчающих обстоятельствах наказание в виде лишения свободы на срок от трех до десяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. Если суд установит по делу наличие исключительных обстоятельств и при назначении наказания придет к выводу о нецелесообразности назначения виновному лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, то он вправе не применить это дополнительное наказание, которое предусмотрено в данном случае в качестве обязательного. Однако это правило не может быть использовано применительно к тем статьям Особенной части УК, где дополнительное наказание указано в качестве альтернативного. Так, санкция ч. 4 ст. 159 предусматривает за мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере, наказание в виде лишения свободы от пяти до десяти лет со штрафом в определенном размере либо без такового. В этом случае суд, применяя правила ст. 64 УК, может лишь назначить наказание ниже низшего предела либо более мягкий вид наказания.
При назначении лицу более мягкого наказания, чем предусмотрено за конкретное преступление, суд во всех изложенных выше вариантах, помимо обоснования исключительных обстоятельств в описательно-мотивировочной части приговора, обязан указать в его резолютивной части, что такое наказание определяется по соответствующей статье (части статьи) Особенной части УК с применением ст. 64. При этом следует иметь в виду, что правила ст. 64 распространяются лишь на случаи назначения наказания за отдельные преступления и не могут применяться при назначении окончательного наказания по совокупности преступлений и совокупности приговоров.20 В целом же, множественность преступлений не исключает применения ст. 64 как за одно, так и за несколько или все образующие ее преступления.
Судебная практика показывает, что основанием для назначения более мягкого наказания признается, как правило, совокупность смягчающих обстоятельств при отсутствии обстоятельств отягчающих. В любом случае суды признают исключительными только такие обстоятельства, которые значительно уменьшают степень общественной опасности конкретного преступления и лица, его совершившего (например, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью в экстремальных условиях, которые вызвали нервно-психические перегрузки у виновного лица).
§ 3. Назначение наказания при вердикте присяжных заседателей о снисхождении
Статья 123 Конституции РФ гласит: «В случаях, предусмотренных федеральным законом, судопроизводство осуществляется с участием присяжных заседателей». Производство в суде с участием присяжных заседателей рассматривается как важнейшая конституционная гарантия прав человека, в первую очередь на доступ к справедливому правосудию, так как условия для состязания сторон и установления истины по делу обеспечиваются в данном случае более полным и справедливым образом.
Коллегии присяжных заседателей формируются при Верховном суде республики в составе РФ, краевом или областном суде, суде города федерального значения, суде автономной области и суде автономного округа для рассмотрения уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 126, ч. 3 ст. 131, ст. 205, ч. 2 и 3 ст. 206, ч. 1 ст. 208, ст. 209–211, ч. 1 ст. 212, ст. 227, ч. 3 ст. 263, ч. 3 ст. 267, ч. 3 ст. 269, ст. 275–279, 281, ч. 3 и 4 ст. 290, ст. 294–302, ч. 2 и 3 ст. 303, 304, 305, 317, ч. 3 ст. 321, ч. 2 ст. 322, ст. 353–358, ч. 1 и 2 ст. 359, 360 УК РФ, а также уголовных дел, переданных в данные суды в соответствии со ст. 34 и 35 УПК РФ.
Обвинительный вердикт, выносимый коллегией присяжных заседателей, может содержать указание на то, что подсудимый, признанный виновным, заслуживает снисхождения, либо не содержать этого указания. Согласно ч. 2 ст. 349 УПК РФ, «если подсудимый признан заслуживающим снисхождения, то председательствующий назначает ему наказание с применением положений статьи 64 и части первой статьи 65 Уголовного кодекса Российской Федерации. Если коллегией присяжных заседателей подсудимый не был признан заслуживающим снисхождения, то председательствующий с учетом обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, и личности виновного вправе назначить подсудимому наказание не только в пределах, установленных соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, но и с применением положений статьи 64 Уголовного кодекса Российской Федерации».
opentest6В соответствии с ч. 1 ст. 65 УК срок или размер наказания лицу, признанному коллегией присяжных заседателей виновным в совершении преступления, но заслуживающим снисхождения, не может превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление. Например, санкция ч. 3 ст. 131 УК предусматривает за изнасилование при особо отягчающих обстоятельствах наказание в виде лишения свободы на срок от восьми до пятнадцати лет. Следовательно, если присяжные в своем вердикте укажут, что виновный заслуживает снисхождения, то назначенное ему наказание не может превышать десяти лет лишения свободы.
Если присяжные участвуют в рассмотрении уголовного дела о преступлении, за которое в соответствующей статье Особенной части УК предусмотрены смертная казнь или пожизненное лишение свободы, и выносят вердикт о снисхождении, то эти виды наказаний не применяются, а наказание назначается в пределах санкции, предусмотренной соответствующей статьей Особенной части. Например, санкция ч. 2 ст. 105 устанавливает за убийство при отягчающих обстоятельствах наказание в виде лишения свободы на срок от восьми до двадцати лет либо смертной казни или пожизненного лишения свободы. Если коллегия присяжных заседателей укажет в вердикте, что виновный заслуживает снисхождения, то председательствующий назначает ему наказание в пределах от восьми до двадцати лет лишения свободы.
Санкции большинства статей Особенной части УК предусматривают не одно, а несколько основных наказаний. В этом случае вынесение коллегией присяжных вердикта о снисхождении дает возможность председательствующему назначить менее строгий вид наказания в пределах сроков и размеров, указанных в соответствующей статье Особенной части, без каких-либо ограничений. Например, санкция ч. 1 ст. 294 предусматривает за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия следующие наказания:
В некоторых статьях Особенной части санкция содержит не только основные, но и дополнительные наказания. В связи с этим в судебной практике возник вопрос: влияет ли вердикт о снисхождении на назначение дополнительных наказаний? Отвечая на него, Пленум ВС РФ дал следующее разъяснение: «Если отдельные виды наказаний могут назначаться в качестве дополнительных с указанием срока или размера (например, штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью), то при вердикте присяжных заседателей о снисхождении размер или срок дополнительного наказания не может превышать двух третей их максимального размера, если в санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ предусмотрено обязательное его применение»21. Это разъяснение вызвало справедливую критику в юридической литературе потому, что в ч. 1 ст. 65 УК речь идет о двух третях максимального срока или размера наиболее строгого вида основного наказания и распространять это положение на дополнительные наказания представляется необоснованным22.
Что же касается дополнительного наказания в виде лишения специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград, то ст. 65 не устанавливает специальных правил его применения. Следовательно, при вынесении коллегией присяжных заседателей вердикта о снисхождении данное наказание назначается в общем порядке.
Коллегия присяжных может участвовать также в рассмотрении уголовных дел о преступлениях, которые не были доведены до конца по не зависящим от виновного обстоятельствам, т. е. были прерваны на стадии приготовления к преступлению или покушения на преступление. В этом случае при вынесении присяжными вердикта о снисхождении наказание исчисляется исходя из максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за неоконченное преступление (т. е. две трети от одной второй — за приготовление к преступлению и две трети от трех четвертей — за покушение на преступление). Например, санкция ч. 2 ст. 281 УК предусматривает наказание за диверсию, совершенную организованной группой, в виде лишения свободы на срок от двенадцати до двадцати лет. Если это преступление было прервано на стадии приготовления, то при вынесении вердикта о снисхождении председательствующий может назначить лишение свободы на срок не выше шести лет и восьми месяцев. Если же данное преступление было прервано на стадии покушения, то при вердикте о снисхождении председательствующий может назначить лишение свободы на срок не выше десяти лет.
Нередко коллегия присяжных заседателей участвует в рассмотрении уголовных дел по обвинению лиц в совершении нескольких преступлений до осуждения либо в совершении нового преступления во время отбывания наказания за ранее совершенное. Если присяжные признают таких лиц виновными в совершении этих преступлений, но заслуживающими снисхождения, то председательствующий, учитывая положения ч. 1 ст. 65 УК, назначает им наказание по совокупности преступлений или совокупности приговоров. При этом окончательный вид, срок или размер наказания назначается по правилам, предусмотренным ст. 69 и 70 УК.
Имеет свои особенности и индивидуализация наказания при вынесении коллегией присяжных вердикта о снисхождении. Согласно ч. 4 ст. 65 УК «при назначении наказания лицу, признанному вердиктом присяжных заседателей виновным в совершении преступления, но заслуживающим снисхождения, обстоятельства, отягчающие наказание, не учитываются».
§ 4. Назначение наказания за неоконченное преступление
opentest7Уголовное законодательство различает два вида неоконченного преступления: приготовление к преступлению и покушение на преступление23 (ст. 29 и 30 УК).
Порядок назначения наказания за неоконченное преступление определяется ст. 66 УК. Так, согласно ч. 2 данной статьи срок или размер наказания за приготовление к преступлению не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК за оконченное преступление. Например, неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (угон), совершенное группой лиц по предварительному сговору (п. «а» ч. 2 ст. 166), наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев либо лишением свободы на срок до семи лет. В случае осуждения виновных за приготовление к данному преступлению суд вправе назначить им наказание в виде лишения свободы на срок не выше трех лет и шести месяцев.
В соответствии с ч. 3 ст. 66 УК срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК за оконченное преступление. В приведенном выше примере за покушение на неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения суд вправе назначить виновным наказание в виде лишения свободы на срок не выше пяти лет и трех месяцев.
При осуждении лица за приготовление к преступлению либо покушение на преступление, за которое санкцией статьи Особенной части предусмотрено наказание в виде смертной казни или пожизненного лишения свободы, суд согласно ч. 4 ст. 66 УК не может применить эти наказания, а должен назначить лишение свободы на определенный срок в пределах, указанных в ч. 2 и 3 названной статьи.
Если за приготовление к преступлению или покушение на преступление осуждается лицо, не достигшее восемнадцати лет, то необходимо учитывать особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних, регламентированные главой 14 УК. В частности, суд должен исходить из того, что срок или размер наказания за оконченное преступление не может превышать максимальных сроков или размеров, установленных ст. 88 УК, и исходя из этих сроков или размеров назначать несовершеннолетнему наказание за приготовление к преступлению и покушение на преступление.
Назначая виновному наказание за неоконченное преступление, суд должен руководствоваться правилами ч. 2 и 3 ст. 66 УК, имея
в виду, что они применяются и в случаях, когда исчисленный срок будет ниже низшего предела санкции соответствующей статьи Особенной части УК. Например, санкция ч. 3 ст. 132 предусматривает наказание за насильственные действия сексуального характера при особо отягчающих обстоятельствах в виде лишения свободы на срок от восьми до пятнадцати лет. В случае приготовления к совершению данного преступления суд согласно ч. 2 ст. 66 может назначить виновному не более семи лет и шести месяцев лишения свободы. При этом не требуется, чтобы имелись основания для назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление.
При назначении наказания за приготовление к преступлению или покушение на преступление при наличии оснований, указанных в ст. 62 УК, следует исчислять три четверти максимального наказания, предусмотренного за неоконченное преступление, т. е. три четверти от одной второй — за приготовление к преступлению и три четверти от трех четвертей — за покушение на преступление.
Если виновный совершил несколько неоконченных преступлений, то за каждое из них назначается наказание в соответствии со ст. 66, однако окончательное наказание по совокупности преступлений определяется по правилам ч. 2 и 3 ст. 69 УК. По тем же правилам назначается окончательное наказание и в случаях, когда за одно или несколько преступлений, входящих в совокупность, назначено наказание в соответствии со ст. 62 УК.
Установленные законом правила назначения наказания за неоконченное преступление должны соблюдаться во всех случаях независимо от категории преступления и наличия по делу отягчающих обстоятельств24. В то же время, назначая наказание, суд в соответствии с ч. 1 ст. 66 УК обязан учесть обстоятельства, в силу которых преступление не было доведено до конца. В теории уголовного права эти обстоятельства делятся на внешние (объективные) и личностные (субъективные)25. К внешним обстоятельствам относятся силы природы и прочие объективные закономерности, помешавшие завершению преступления. В основе личностных обстоятельств лежат субъективные моменты, которые, образно говоря, послужили камнем преткновения и не позволили довести преступление до конца. Поскольку обстоятельства, в силу которых преступление не было доведено до конца, существенно влияют на решение вопроса об опасности совершенного деяния и личности виновного, то следовало закрепить в законе хотя бы примерный их перечень.
§ 5. Назначение наказания за преступление, совершенное в соучастии
Проблема борьбы с организованными формами преступного поведения обусловила введение в УК совокупности норм, регламентирующих особенности уголовной ответственности соучастников преступления и критерии назначения им уголовного наказания. opentest8Согласно ч. 1 ст. 34«ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления». Это общее положение конкретизировано в ч. 1 ст. 67 следующим образом: «При назначении наказания за преступление, совершенное в соучастии, учитываются характер и степень фактического участия лица в его совершении, значение этого участия для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда». Из содержания данной нормы следует, что суд, назначая наказание за преступление, совершенное в соучастии, должен учитывать три группы обстоятельств, позволяющих индивидуализировать наказание каждому соучастнику.
Во-первых, суд должен определить характер и степень фактического участия каждого лица в совершении преступления. Под характером фактического участия понимается осуществляемая виновным роль, т.е. в качестве кого он выступает при совершении преступления: исполнителя, организатора или пособника. Поэтому учет характера фактического участия лица в совместно совершенном преступлении означает выяснение того, насколько выполняемая виновным роль повлияла на степень общественной опасности преступления. Анализ действующего законодательства и практики его применения дает основание утверждать, что типичная общественная опасность «вклада» соучастников в совершение преступления по убывающей определяется в следующей последовательности: исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник. Неслучайно именно в таком порядке дается их характеристика в ст. 33 УК.
Под степенью фактического участия в совершении преступления понимается мера активности виновного, проявляющаяся в конкретном виде поведения и его объеме при осуществлении определенной роли. Поэтому учет степени фактического участия лица в совместно совершенном преступлении означает выявление того, какую именно активность проявил виновный при его совершении, каков объем его «вклада» в достижение преступного результата.
Во-вторых, суд должен установить, какое значение имело участие лица для достижения цели преступления. Для этого необходимо определить характер совместности действий соучастников, т. е. принять во внимание, совершено ли преступление в соучастии с распределением ролей или в групповом соучастии. По общему правилу более опасно групповое соучастие, что подтверждается включением во многие статьи Особенной части УК в качестве квалифицирующего признака совершения преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой. Поэтому и наказание должно быть более строгим при групповом соучастии в сравнении с соучастием с распределением ролей (ч. 7 ст. 35 УК).
Кроме учета характера совместности действий соучастников по достижению цели преступления суд должен принять во внимание степень совместности участия виновных в совершении преступления. Таковая степень при соучастии с распределением ролей зависит от того, кто именно и сколько иных соучастников участвует в преступлении вместе с исполнителем.
Степень совместности при групповом соучастии зависит от того, сколько соисполнителей участвует в преступлении, каким образом согласовано их соучастие и как слаженно они преодолевают возникающие во время совершения преступления препятствия26.
В-третьих, суд должен определить, какое влияние оказало участие лица в совместно совершенном преступлении на характер и размер причиненного или возможного вреда, т. е. на то, что в теории уголовного права именуется преступным последствием. По справедливому замечанию Н. Ф. Кузнецовой, «преступное последствие наиболее полно и наглядно характеризует общественную опасность всякого преступления»27. При назначении наказания за преступление, совершенное в соучастии, необходимо устанавливать, какой именно вред был причинен каждым соучастником, и исходя из этого определять вид и размер наказания.
В ч. 2 ст. 67 УК закреплено положение о том, что «смягчающие или отягчающие обстоятельства, относящиеся к личности одного из соучастников, учитываются при назначении наказания только этому соучастнику». Обстоятельства, свидетельствующие о большей или меньшей степени общественной опасности личности виновного, не могут быть оставлены судом без внимания и должны учитываться при назначении наказания только этому лицу, но не остальным соучастникам.
Таким образом, правила назначения наказания лицам, совершившим преступление в соучастии, базируются на общем принципе индивидуализации наказания и дают суду возможность за одно и то же преступление избрать каждому из соучастников индивидуальное наказание.
§ 6. Назначение наказания при рецидиве преступлений
opentest9Статья 18 УК определяет три вида рецидива преступлений и в ч. 5 устанавливает, что «рецидив преступлений влечет более строгое наказание на основании и в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом». Согласно ч. 1 ст. 68 УК при назначении наказания при рецидиве, опасном или особо опасном рецидиве суд должен учесть три группы обстоятельств:
Учет этих групп обстоятельств позволяет суду индивидуализировать наказание при всех указанных видах рецидива. Число ранее совершенных преступлений есть количественная характеристика прежней преступной деятельности виновного. Она предполагает выяснение того, сколько раз лицо было судимо и за какое количество преступлений. Определяя характер и степень общественной опасности ранее совершенных преступлений, суд выясняет их категорию, виды и размеры наказаний, которые назначались виновному, исполнялись ли они реально или признавались условными либо по ним предоставлялась отсрочка исполнения приговора. Следует иметь в виду, что при признании рецидива преступлений не учитываются:
Выяснение обстоятельств, в силу которых исправительное воздействие предыдущего наказания оказалось недостаточным, важно в плане прогнозирования дальнейшего поведения виновного и определения соответствующего наказания, достаточного для достижения его целей, закрепленных в ч. 2 ст. 43 УК. Это предполагает получение из учреждения или органа, исполнявшего наказание, данных о применении к осужденному основных средств исправления28 и характере реагирования на эти средства с его стороны. Такие данные дают суду возможность в полной мере реализовать принцип индивидуализации наказания в отношении лиц, имеющих рецидив преступлений.
Учет характера и степени общественной опасности вновь совершенных преступлений необходим суду, во-первых, для назначения наказания за эти преступления, и во-вторых, для их соотнесения с характером и степенью общественной опасности ранее совершенных преступлений, чтобы определить вид рецидива, а также установить, являются ли преступления, образующие рецидив, тождественными, однородными или разнородными.
В ч. 2 ст. 68 УК закреплено правило, согласно которому «срок наказания при любом виде рецидива преступлений не может быть менее одной третьей части максимального срока наиболее строго вида наказания, предусмотренного за совершение преступление, но в пределах санкции соответствующей статьи Особенной части настоящего Кодекса». Рассмотрим применение этого правила на следующем примере. Виновный был осужден за тяжкое преступление к реальному лишению свободы и, имея непогашенную судимость за это преступление, вновь совершил тяжкое преступление, например хулиганство, связанное с сопротивлением представителю власти, за которое предусмотрено лишение свободы на срок до семи лет (ч. 2 ст. 213 УК). На основании п. «б» ч. 2 ст. 18 УК суд должен установить в содеянном опасный рецидив преступлений и назначить виновному лишение свободы на срок не менее двух лет и четырех месяцев и не более семи лет. Если же санкция статьи Особенной части предусматривает минимальный срок наиболее строгого вид наказания, превышающий одну третью часть его максимального срока (например, лишение свободы на срок от четырех до восьми лет), то суд, установив рецидив преступлений, должен назначать наказание в пределах санкции этой статьи.
Правило, закрепленное в ч. 2 ст. 68 УК, может не применяться судом в следующих двух случаях, изложенных в ч. 3 этой статьи: «При любом виде рецидива преступлений, если судом установлены смягчающие обстоятельства, предусмотренные статьей 61 настоящего Кодекса, срок наказания может быть назначен менее одной третьей части максимального срока наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление, но в пределах санкции соответствующей статьи Особенной части настоящего Кодекса, а при наличии исключительных обстоятельств, предусмотренных статьей 64 настоящего Кодекса, может быть назначено более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление».
При назначении наказания с учетом требований ч. 2 ст. 68 необходимо принимать во внимание следующие обстоятельства. Во-первых, если лицо осуждается за приготовление к преступлению либо за покушение на преступление или по делу имеются основания, предусмотренные ст. 62 УК, то при наличии рецидива преступлений наказание такому лицу должно определяться на основании ч. 2 ст. 68 исходя из максимального срока наказания, который может быть назначен с учетом требований ст. 62 и 66 УК.
Во-вторых, при назначении наказания лицу, совершившему несколько преступлений при рецидиве, опасном или особо опасном рецидиве, учитываются судимости, не погашенные или не снятые на момент совершения преступления. Наказание в этом случае назначается за каждое преступление с учетом правил, изложенных в ч. 2 ст. 68, если нет оснований для ее неприменения в силу ч. 3 той же статьи, а окончательное наказание по совокупности преступлений или совокупности приговоров — в соответствии со ст. 69 или 70 УК29. Рассмотрим эту ситуацию на следующим примере. Виновный был осужден за особо тяжкое преступление и через год после освобождения из исправительной колони, имея непогашенную судимость, совершил кражу в крупном размере (ч. 3 ст. 158) и убийство (ч. 1 ст. 105 УК). На основании п. «б» ч. 3 ст. 18 УК суд должен установить в содеянном особо опасный рецидив и назначить виновному за кражу в крупном размере не менее двух, а за убийство — не менее пяти лет лишения свободы. Предположим, что суд по ч. 3 ст. 158 назначил виновному пять лет лишения свободы, по ч. 1 ст. 105 — двенадцать лет лишения свободы и в соответствии с ч. 3 ст. 69 окончательное наказание назначил путем полного их сложения на срок семнадцать лет лишения свободы, что полностью соответствует ч. 4 ст. 56 УК.
7.1. Принципы назначения наказания по совокупности преступлений
opentest10В действующем уголовном законе термин совокупность преступлений означает совершение лицом двух или более преступлений, ни за одно из которых лицо не было осуждено и за каждое из которых подлежит ответственности по соответствующей статье или части статьи Уголовного кодекса, за исключением случаев, когда совершение двух или более преступлений предусмотрено статьями Особенной части УК в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание (ст. 17 УК).
Таким образом, для решения вопроса о наличии в действиях лица совокупности преступлений и, следовательно, правильного назначения наказания необходимо руководствоваться тремя правилами.
При этом виновный не должен быть осужден ни за одно из входящих в совокупность преступлений в момент совершения последнего по времени преступления.
Последний тезис имеет важнейшее практическое значение в связи с тем, что за совершенные преступления лицо в силу каких-либо обстоятельств может быть осуждено двумя и более приговорами, однако и в данном случае применимы правила назначения наказания по совокупности преступлений, а не приговоров. Фактически в ст. 69 УК речь и идет о порядке назначения наказания по совокупности преступлений
Идеальная и реальная совокупность в своем единстве составляют содержание совокупности преступлений, служа одновременно ее выражением, чем и обусловлен единый порядок назначения наказания для обеих форм совокупности.
К утрате преступлением свойства наказуемости можно отнести случаи:
Действующим УК предусмотрены те же принципы назначения наказания по совокупности преступлений, что и УК РСФСР 1960 г., но основания применения этих принципов и допустимая мера окончательного наказания существенно отличаются от существовавших как до 1997 г., так и с момента вступления УК РФ в силу и до внесения в него изменений Федеральными законами от 8 декабря 2003 г. и 21 июля 2004 г30.
Во-первых, применение того или иного принципа назначения наказания зависит от категории совершенных преступлений (ст. 15 УК РФ).
Во-вторых, максимально допустимый срок или размер окончательного наказания зависит от санкции наиболее тяжкого из входящих в совокупность преступлений.
Второй принцип — полного и частичного сложения наказаний, когда окончательное наказание не может превышать более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений (ч. 3 ст. 69 УК).
Помимо принципов закон предусматривает определенную последовательность назначения наказания по совокупности преступлений. Важнейшее значение имеет содержащееся в ч. 1 ст. 69 УК требование определять наказание отдельно за каждое из совершенных в совокупности преступлений, в ходе чего суд руководствуется общими началами назначения наказания (ст. 60 УК) и учитывает не только характер и степень общественной опасности совершенных деяний, но и личность виновного, а также обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, иные обстоятельства дела. Это требование основано на принципе индивидуализации наказания и дифференциации уголовной ответственности.
В частности, если содеянное квалифицировано как совокупность преступлений и одновременно имеются признаки того или иного рецидива, то суд должен вначале назначить наказание отдельно за каждое совершенное преступление с учетом предусмотренных ч. 2 ст. 68 УК правил назначения наказания при рецидиве, после чего назначить окончательное наказание по совокупности преступлений. При совокупности неоконченных преступлений за каждое из них назначается наказание в соответствии со ст. 66, однако окончательное наказание также определяется согласно правилам ч. 2 и 3 ст. 69 УК31.
Назначив определенную меру наказания за каждое из совершенных преступлений, суд определяет окончательное наказание, руководствуясь вышеозначенными принципами поглощения менее строго наказания более строгим либо полного или частичного сложений наказаний, назначенных за каждое из преступлений.
Эти правила не действуют, если совершение двух и более преступлений предусмотрено статьями Особенной части УК в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание.
Наиболее удобно рассматривать вопросы применения исследуемых принципов, исходя из категории преступлений, составляющих совокупность.
7.2. Совокупность преступлений небольшой и средней тяжести
Согласно действующей норме уголовного закона (ч. 2 ст. 69) принцип поглощения применим исключительно в том случае, когда совокупность преступлений включает в себя только преступления небольшой (ч. 2 ст. 15) и средней тяжести (ч. 3 ст. 15 УК).
Следует сразу отметить, что буквальное толкование редакции ч. 2 ст. 69, введенной в силу Федеральным законом от 8 декабря 2003 г., по сути возрождает проблему, существовавшую с первых дней действия статьи и до ее изменения Законом от 25 июня 1998 г. Использовав для соединения категорий входящих в совокупность преступлений союз и, законодатель оставил неразрешенным вопрос о том, каким путем (поглощения, сложения или и тем и другим) может назначаться наказание, когда совокупность преступлений образуют только преступления небольшой тяжести или только преступления средней тяжести. Однако с учетом того, что цель внесения изменений в ст. 69 — распространить принцип поглощения на преступления средней тяжести, а обязательное полное или частичное сложение наказаний оставить только для случаев, когда в совокупность входят тяжкие или особо тяжкие преступления, а также в связи с тем, что подобного рода ситуации не подпадают под действие ч. 3 ст. 69 УК, можно сделать правильный вывод: совокупность преступлений небольшой и (или) средней тяжести позволяет назначить окончательное наказание путем поглощения менее строгого наказания более строгим либопутем их частичного или полного сложения.
Например, лицо осуждается за злостное уклонение от уплаты средств на содержание ребенка (ч. 1 ст. 157 УК — преступление небольшой тяжести — наказывается обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев) и за незаконное хранение огнестрельного оружия (ч. 1 ст. 222 УК —преступление средней тяжести — наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до четырех лет со штрафом или без такового).
За первое преступление суд назначает наказание в виде исправительных работ сроком на девять месяцевс удержанием из заработка осужденного в доход государства в размере 10 %.
За второе — лишение свободы сроком на восемь месяцев.
Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 11 июня 1999 г. «О практике назначения судами уголовного наказания» указал следующее: «Исходя из того, что при назначении наказания по совокупности преступлений закон не исключает возможности сложения различных видов наказаний, судам следует руководствоваться правилами, предусмотренными ст. 71 УК РФ» (п. 14).
В соответствии со ст. 71 в случае сложения разнородных наказаний менее строгое наказание пересчитывается в более строгое;
в частности, три дня исправительных работ соответствуют одному дню лишения свободы. Следовательно, в рассматриваемом примере суд может наказание в виде восьми месяцев лишения свободы, назначенное за незаконное хранение огнестрельного оружия, сложить полностью или частично с наказанием в виде трех месяцев лишения свободы (пересчитанным из исправительных работ в лишение свободы), назначенным за преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 157 УК.
Суд вправе произвести полное сложение наказаний и назначить окончательное наказание в виде лишения свободы сроком на одиннадцать месяцев, так как окончательное наказание не превышает более чем наполовину максимальный срок наказания, предусмотренный за наиболее тяжкое из совершенных преступлений (по ч. 1 ст. 222 — четыре года лишения свободы; превышение максимального срока наполовину — шесть лет лишения свободы).
Окончательное наказание путем частичного сложения наказаний должно быть определено в виде лишения свободы на срок более восьми, но менее одиннадцати месяцев.
При этом следует помнить, что, несмотря на требование ч. 1 ст. 72 УК об исчислении сроков лишения свободы только в месяцах и годах, в случае пересчета по правилам ст. 71 менее строгого наказания в более строгое окончательное наказание может содержать исчисление в днях. Так, если бы в приведенном примере наказание по ч. 1 ст. 157 УК было назначено в виде исправительных работ сроком на два месяца, то при назначении окончательного наказания путем полного или частичного сложения оно ни при каких обстоятельствах не могло бы иметь размер, исчисляемый в целых месяцах лишения свободы.
Законом не установлено, в каких случаях при назначении окончательного наказания на основании ч. 2 ст. 69 УК следует пользоваться принципом поглощения, а в каких — правилом полного или частичного сложения наказаний. Этот вопрос оставлен законодателем на усмотрение суда, который должен основываться на всестороннем учете обстоятельств деяния, за которое лицо привлекается к ответственности. В научных работах предлагаются различные критерии выбора того или иного принципа назначения наказания.
Так, обращается внимание на необходимость выделения формы вины при совершении нескольких преступлений — это позволяет говорить о совокупности преступлений умышленных, неосторожных и с разными формами вины, — поскольку учет субъективного отношения виновного к совершенным деяниям дает возможность более точно определить степень его общественной опасности, что наряду с другими факторами должно способствовать правильному решению вопроса о применении того или иного принципа назначения совокупного наказания. Кроме того, проводятся различия между реальной и идеальной совокупностью: первая обладает более высокой степенью общественной опасности, поскольку в этом случае преступные деяния совершаются разновременно, последовательно и с вновь возникшим умыслом, чего нет при идеальной совокупности, которой свойственна одновременность совершения нескольких преступлений32.В реальной совокупности, определяя характер связи между совершенными деяниями, в свою очередь выделяют два вида — случайную и совершенную с единством намерений. Случайная реальная совокупность имеет место, когда одним лицом совершаются преступления, никак не связанные между собой, альтернативой чему является случай, когда преступления связаны «единством намерения виновного заниматься преступной деятельностью»33 (что, однако, следует отличать от случаев продолжаемого преступления).
Как показывает судебная практика, принцип поглощения чаще используется при наличии большой разницы в степени общественной опасности, а следовательно, и в наказуемости совершенных преступлений. Верховный Суд РФ неоднократно указывал, что суд обязан учитывать повышенную опасность лица, совершившего несколько преступлений, и назначать наказание по совокупности преступлений с применением принципа поглощения менее строгого наказания более строгим только тогда, когда это действительно обосновано личностью виновного и конкретными обстоятельствами совершения им преступлений.
Еще один не регламентированный законом вопрос — о возможности одновременного применения принципов поглощения и сложения наказаний, если в совокупность входят три и более преступления, относящиеся к категориям небольшой и средней тяжести.
В литературе и на практике этот вопрос решается по-разному. Так, авторы одного из комментариев к УК, анализируя ч. 2 ст. 69 УК, приходят к выводу о возможности одновременного сложения двух из назначенных наказаний и поглощения совокупным наказанием третьего34.
opentest11Однако согласно буквальному (грамматическому) толкованию ч. 2 ст. 69 такое объединение принципов определения окончательного наказания недопустимо. Законодатель, указывая на возможные пути назначения наказания по совокупности преступлений, противопоставил друг другу принципы сложения и поглощения наказаний, разделив из союзом либо, чем признал их взаимоисключающими (либо одно, либо другое). В противном случае норма ч. 2 ст. 69 гласила бы о назначении окончательного наказания«как путем поглощения менее строгого наказания, так и путем частичного или полного сложения назначенных наказаний».
Действующая редакция ч. 2 ст. 69 по-новому определяет границы максимально возможного по совокупности преступлений наказания, обусловленные единым результатом частичного или полного сложения назначенных наказаний: окончательное наказание не может превышать более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений.
Расширение Законом от 8 декабря 2003 г. круга входящих в совокупность преступлений, допускающих применение принципа поглощения наказаний, за счет преступлений средней тяжести безусловно согласуется с идеей гуманизации уголовного законодательства в части ответственности за преступления, не представляющие большой общественной опасности.
С другой стороны, если совокупность преступлений составляют только преступления небольшой тяжести, то ныне закрепленная в ч. 2 ст. 69 норма в полтора раза увеличивает максимально допустимый предел окончательного наказания по сравнению с действовавшей ранее, когда верхним пределом служил максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений (что, по сути, запрещало преступнику совершать лишь преступление более тяжкое, чем он уже совершил).
Последняя редакция исследуемой статьи породила еще один дискуссионный вопрос: максимальный размер окончательного наказания относится ко всем видам наказания, поэтому применительно к преступлениям небольшой тяжести возможна ситуация, когда наказание за наиболее тяжкое из совершенных преступлений не будет связано с лишением свободы.
Например, наиболее тяжким из входящих в совокупность является преступление, предусмотренное ст. 156 УК, — неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего родителем, соединенное с жестоким обращением с несовершеннолетним, — умышленное преступление небольшой тяжести, за которое предусмотрено максимальное наказание в виде ограничения свободы на срок до трех лет. Этот же срок в соответствии с п. «а» ч. 2 ст. 53 УК является максимальным для данного вида наказания. По правилам ч. 2 ст. 69 окончательное наказание по совокупности преступлений в данном случае может быть назначено вплоть до четырех с половиной лет ограничения свободы, т. е. более высокое, чем максимальный размер данного вида наказания. Правила назначения наказания по совокупности преступлений оказываются, таким образом, более суровыми, чем установленные для назначения наказания по совокупности приговоров (ч. 2 ст. 70 УК, о них речь пойдет ниже), что противоречит общим принципам назначения наказания.
Из сказанного можно сделать вывод, что окончательное наказание по совокупности преступлений, если оно является менее строгим, чем лишение свободы, может превышать не более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренный за наиболее тяжкое из совершенных преступлений санкцией соответствующей статьи Особенной части, но при этом не должно превышать максимального срока или размера, предусмотренного для данного вида наказания Общей частью УК.
Неопределенность с видами окончательных наказаний еще ярче проявляется в случае, когда совокупность включает в себя преступления, отнесенные к категории тяжких или особо тяжких.
7.3. Совокупность преступлений при наличии тяжкого и (или) особо тяжкого преступления
opentest13Если совокупность включает в себя хотя бы одно тяжкое (ч. 4 ст. 15 УК) или особо тяжкое преступление (ч. 5 ст. 15 УК), то в соответствии с ч. 3 ст. 69 УК окончательное наказание может быть назначено только путем частичного или полного сложения наказаний. При этом окончательное наказание в виде лишения свободы по общему правилу не может превышать более чем наполовину максимальный срок наказания в виде лишения свободы, предусмотренный за наиболее тяжкое из совершенных преступлений. Например, лицо признается виновным в вымогательстве, совершенном с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (п. «в» ч. 3 ст. 163 УК — наказывается лишением свободы на срокот семи до пятнадцати лет со штрафом либо без такового), а также в захвате заложника, повлекшем по неосторожности смерть человека (ч. 3 ст. 206 УК — наказывается лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет). За первое преступление суд назначает виновному наказание в виде двенадцати лет лишения свободы без штрафа, а за второе — в виде лишения свободы сроком на шестнадцать лет. Максимальный срок наказания в виде лишения свободы за наиболее тяжкое из совершенных преступлений в данном случае составляет двадцать лет. Окончательное наказание по совокупности преступлений не должно превышать его более чем наполовину, но в любом случае согласно ч. 4 ст. 56 УК максимальный срок лишения свободы не может быть более двадцати пяти лет. При полном сложении назначенных наказаний окончательное наказание будет превышать максимально допустимый срок (12+16=28), поэтому суд вправе назначить окончательное наказание лишь путем частичного сложения наказаний, назначенных за каждое из совершенных преступлений.
При назначении наказания в виде реального лишения свободы осужденному определяется режим исправительного учреждения. При совокупности преступлений, за каждое из которых назначается реальное лишение свободы, режим исправительного учреждения определяется при окончательном назначении наказания. Если же суд сочтет возможным считать назначенное осужденному наказание условным, то это обстоятельство указывается не при назначении наказания за каждое из преступлений в отдельности, а только при назначении окончательного наказания по совокупности.
В соответствии с п. 9, 12 и 15 Постановления Пленума ВС РФ от 11 июня 1999 г. наказание лицу, совершившему несколько преступлений при рецидиве, опасном или особо опасном рецидиве, назначается за каждое преступление с учетом правил, изложенных в ч. 2 ст. 68, если нет препятствий, указанных в ч. 3 ст. 68, а окончательное наказание по совокупности преступлений назначается по правилам ст. 69 УК. Назначение за отдельные преступления наказания по правилам, предусмотренным ст. 62, 64 и 66 УК, не препятствует назначению окончательного наказания по совокупности преступлений в максимальном размере, определяемом принципом сложения наказаний.
Следует обратить внимание, что закрепленная ст. 64 УК возможность назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление, относится к назначению наказания за конкретное преступление, но не к определению вида исправительного учреждения и тем более к избранию принципа назначения окончательного наказания по совокупности преступлений.
При назначении наказания в виде обязательных работ, исправительных работ, ограничения по военной службе срок, размер и процент удержаний должны указываться при назначении наказания как за отдельное преступление, так и по их совокупности. При этом правилами назначения наказания по совокупности, в которую входят тяжкие или особо тяжкие преступления, не установлен максимальный предел окончательного наказания, если оно оказывается менее строгим, чем лишение свободы.
Как уже было отмечено, окончательное наказание по совокупности преступлений, если оно является менее строгим, чем лишение свободы, не должно превышать максимального срока или размера, предусмотренного для данного вида наказания Общей частью УК, поскольку правила назначения наказания по совокупности преступлений не могут быть более суровыми, чем установленные для назначения наказания по совокупности приговоров. Все неустранимые сомнения при применении уголовного закона должны толковаться в пользу подсудимого35, что не исключает необходимости разрешения их на законодательном уровне.
Ограничение максимального предела наказания, не связанного с лишением свободы, максимальным сроком или размером, предусмотренным Общей частью УК, определенным образом корреспондирует с положениями ч. 4 ст. 69 УК, закрепляющей возможность присоединения дополнительных видов наказания.
7.4. Присоединение дополнительных видов наказания
Часть 4 ст. 69 УК регламентирует присоединение к основным видам наказания (но не сложение с ними) дополнительных наказаний при осуждении лица за совершение нескольких преступлений, а также максимальный размер дополнительного наказания: окончательное дополнительное наказание при частичном или полном сложении наказаний не может превышать максимального срока или размера, предусмотренного для данного вида наказания Общей частью УК.
В соответствии с ч. 2 и 3 ст. 45 УК дополнительными наказаниями могут быть штраф, лишение права занимать определенные должность или заниматься определенной деятельностью, лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград.
Следует иметь в виду, что дополнительные наказания могут быть назначены к любому основному наказанию, предусмотренному санкцией закона. Однако лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью не может быть применено в качестве дополнительного наказания, если оно предусмотрено санкцией статьи Особенной части УК как один из основных видов наказания.
Касательно применения дополнительного наказания по совокупности преступлений Пленум ВС РФ в п. 26 Постановления
«О практике назначения судами уголовного наказания» указал: «Признавая подсудимого виновным в совершении нескольких преступлений, надлежит в соответствии со статьей 69 УК РФ и пунктом четвертым статьи 315 УПК РСФСР (п. 8 ч. 1 ст. 308 УПК РФ. — Авт.) указывать в резолютивной части приговора вид и размер назначенного основного и дополнительного наказания отдельно за каждое преступление и окончательную меру наказания по совокупности преступлений. Дополнительное наказание не может быть определено по совокупности преступлений, если оно не назначено ни за одно из преступлений, входящих в совокупность.
Если за различные преступления, входящие в совокупность, судом назначены разные виды дополнительного наказания, то они с приведением соответствующих размеров и сроков должны быть указаны в приговоре и при назначении окончательного наказания по совокупности преступлений».
Также следует отметить, что при определении окончательного срока или размера дополнительного наказания по совокупности преступлений суд не связан принципом, выбранным для назначения окончательного основного наказания. Так, частичное сложение основных наказаний может сочетаться с полным сложением дополнительных наказаний, и наоборот36.
При этом как частичное, так и полное сложение дополнительных наказаний возможно только в том случае, если суд за преступления, входящие в совокупность, назначил несколько дополнительных наказаний одного и того же вида (однородных). При назначении за преступления, входящие в совокупность, разнородных дополнительных наказаний (за одно, например, штраф, а за другое — лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью) каждое из них присоединяется отдельно к основному наказанию и исполняется самостоятельно.
7.5. Назначение наказания по совокупности при разновременном осуждении
Рассматривая вопрос о возможности назначения по совокупности преступлений максимального окончательного наказания (как основного, так и дополнительного), необходимо учитывать, что после вынесения приговора может быть установлена виновность осужденного еще в одном преступлении, совершенном до вынесения приговора по первому делу. В этом, предусмотренном ч. 5 ст. 69 УК, случае при постановлении приговора по второму делу вопрос о назначении окончательного наказания будет разрешаться также на основе принципов назначения наказания по совокупности преступлений, т. е. путем поглощения либо полного или частичного сложения наказаний.
Здесь укажем на два важных обстоятельства:
В связи с этим необходимо отметить, что в п. 16 упомянутого Постановления Пленум ВС РФ указал следующее: «Решая вопрос
о назначении наказания в соответствии с частью пятой статьи 69 УК РФ лицу, совершившему другое преступление до вынесения приговора по первому делу, суд применяет правила, предусмотренные частями второй, третьей и четвертой данной статьи. При этом следует учитывать, что окончательное наказание во всяком случае должно быть строже более строгого наказания, назначенного за любое из преступлений, входящих в совокупность».
При кажущейся простоте применения уголовного закона в случае назначения наказания на основании ч. 5 ст. 69 УК, многолетняя практика свидетельствует о возникновении значительного числа спорных вопросов, ничтожно малая часть которых обусловлена недостаточным усвоением самого принципа назначения наказания по совокупности преступлений и его отграничения от принципа полного или частичного присоединения неотбытой части наказания, определяющего назначение окончательного наказания при совокупности приговоров.
Итак, правоприменитель сталкивается с различными вариантами назначения наказания по правилам ч. 5 ст. 69 УК, среди которых можно выделить следующие.
Прежде всего в соответствии с ч. 1 ст. 69 УК назначается наказание за каждое из преступлений, явившихся предметом рассмотрения в данном (последнем по времени) судебном заседании.
Вторая стадия представляет собой назначение наказания по совокупности рассмотренных преступлений, в ходе чего суд руководствуется правилами ч. 2–4 ст. 69 УК.
После этого, в ходе третьей стадии, на основании ч. 5 ст. 69 УК назначается окончательное наказание путем полного или частичного сложения наказаний, назначенных по первому и последнему приговорам, либо — если все преступления, за которые назначено наказание по обоим приговорам, являются преступлениями небольшой и средней тяжести — возможно применение принципа поглощения менее строгого наказания, назначенного одним приговором, более строгим наказанием, назначенным другим приговором.
В ходе четвертой стадии производится зачет в окончательное наказание времени содержания лица под стражей до вынесения последнего приговора (а также время пребывания в психиатрическом стационаре в связи с проведением судебно-психиатрической экспертизы и в медицинском учреждении на принудительном лечении, если психическое расстройство наступило после совершения преступления), после чего производится зачет того наказания, которое виновный отбыл по первому приговору суда.
Для усвоения базового случая приведем пример из научной литературы. Виновный был осужден за изнасилование к четырем годам лишения свободы. После отбытия им двух лет было обнаружено, что до изнасилования он совершил хулиганство, связанное с сопротивлением представителю власти, в связи с чем ему избирается мера пресечения в виде содержания под стражей. Суд, по прошествии полугода приговорив преступника за хулиганство к трем годам лишения свободы, применяет принцип полного сложения наказаний и определяет окончательную меру наказания в семь лет лишения свободы. В это наказание суд засчитывает два года лишения свободы, отбытые по первому приговору, а также время содержания под стражей по данному делу — шесть месяцев, и осужденному к отбытию остается четыре года шесть месяцев лишения свободы37.
Как представляется, правильное разрешение данного вопроса зависит от признания судом возможности назначения лицу условного наказания за преступления, рассмотренные по второму делу.
Здесь возможны две ситуации.
В этом случае наказания по каждому из приговоров должны исполняться самостоятельно, поскольку суд не вправе ухудшать положение виновного в связи с тем, что за ранее совершенное преступление он осуждается позднее38.По смыслу ч. 4 и 5 ст. 74 УК отменить условное осуждение можно лишь тогда, когда новое преступление совершено в период испытательного срока39.
В данной ситуации преступление совершено не в указанный период и условное осуждение отмене не подлежит, поэтому его невозможно обратить к исполнению и сложить с назначенным вторым приговором реальным наказанием.
Ситуация, когда реальное наказание назначено по первому приговору, а условное — по второму, может вызвать исключительно теоретический интерес, поскольку при условном осуждении назначенное наказание реально виновным не отбывается и он, являясь полноправным членом общества и не будучи изолированным от него, своим примерным поведением должен доказать свое исправление. Данный вариант парадоксален, так как получается, что условное наказание будет отбываться осужденным в местах лишения свободы.
Тем не менее в обоих случаях правила назначения наказания будут одинаковыми — наказания по каждому из приговоров должны исполняться самостоятельно.
Пленумом ВС РФ по данному вопросу дано четкое разъяснение: «Если в отношении условно осужденного лица будет установлено, что оно виновно еще и в другом преступлении, совершенном до вынесения приговора по первому делу, правила статьи 69 УК РФ применены быть не могут, поскольку в статье 74 УК РФ дан исчерпывающий перечень обстоятельств, на основании которых возможна отмена условного осуждения. В таких случаях приговоры по первому и второму делу исполняются самостоятельно»40.
В то же время в юридической литературе высказываются и отрицательные мнения по поводу ориентирования правоприменительной практики на самостоятельное исполнение приговоров в рассмотренных случаях. Основным аргументом противников самостоятельности исполнения приговоров является то, что нормы УК не допускают фактического неисполнения провозглашенных приговоров, что мы реально имеем при их «самостоятельном» исполнении41.
С учетом того, что назначенное первым приговором условное наказание ни при каких обстоятельствах не может быть обращено к исполнению по причине совершения лицом еще одного преступления до момента вынесения первого приговора, представляется, что разрешить возникшую коллизию без изменения закона невозможно.
Разъяснение, содержащееся в п. 29 вышеуказанного Постановления Пленума ВС РФ, не дает ответа на вопрос о возможности реального отбывания наказания, назначенного этому лицу вторым приговором.
Изучение опубликованной судебной практики показывает, что и в данном случае правоприменитель ориентирован на то, что при повторном условном осуждении за преступление, совершенное до вынесения первого приговора, правила ч. 5 ст. 69 УК не применяются и каждый приговор исполняется самостоятельно.
Так, Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ, изменяя приговор в отношении С. в части назначения ему наказания на основании ч. 5 ст. 69 УК, указала следующее. Как по первому, так и по второму приговору С. осужден к лишению свободы условно, при этом второе преступление совершено им до вынесения первого приговора. Вывод суда о возможности сложения условных наказаний является ошибочным, поскольку правила ч. 5 ст. 69 применяются при осуждении лица по обоим приговорам к реальному наказанию. Ссылаясь на п. 29 вышецитированного Постановления, Коллегия указала, что приговоры по первому и второму делу должны исполняться самостоятельно. Приговор в отношении С. был изменен, исключено указание о назначении ему наказания по совокупности преступлений по правилам ч. 5 ст. 69 УК, приговоры определено исполнять самостоятельно42.
Верховным Судом РФ в публикуемых обзорах судебной практики даются разъяснения, направленные на правильное и единообразное применение законодательства.
Вместе с тем анализ идей, сформированных и заложенных самим законодателем непосредственно в нормах уголовного закона, а также изучение совокупности оценок, данных Верховным Судом тому или иному положению УК, позволяют прийти к выводу, что в рассматриваемом случае обоснование неприменения при назначении окончательного наказания положений ч. 5 ст. 69 УК отнюдь не бесспорно.
Положения ст. 69 (в том числе ее ч. 5) не конкретизируют каким-либо образом применение принципа назначения наказания в зависимости от условий исполнения приговоров. Вопрос соотношения условного и реального наказания в виде лишения свободы неоднократно становился предметом обсуждения, в том числе в Верховном Суде, в связи с применением актов амнистии. Результаты данного обсуждения нашли однозначное и обоснованное отражение в судебных решениях, опубликованных в обзорах практики Верховного Суда: «Статья 44 УК РФ не предусматривает в качестве самостоятельного вида наказания условное лишение свободы. Условное осуждение в соответствии со статьей 73 УК РФ лишь предусматривает возможность неотбывания осужденными наказания в установленном законом порядке при определенных условиях»43.
Далее, лицо, осуждаемое по второму приговору к условной мере наказания, признается виновным в преступлении, совершенном до провозглашения первого приговора, которым также было назначено условное наказание. При назначении наказания за преступление, совершенное до условного осуждения, правила ст. 70 УК не применяются. Применение же правил ч. 5 ст. 69 не требует обсуждения вопроса об отмене условного осуждения по первому приговору, что прямо вытекает из ее положений, и в настоящем случае порядок исполнения приговора в отношении лица, осужденного по совокупности преступлений, остается прежним — условным. В связи с этим положения ст. 74 УК, устанавливающей правила отмены условного осуждения при наличии определенных правовых условий, к рассматриваемому случаю не имеют прямого отношения. Распространение положений одной нормы закона на другую, по общему правилу, противоречит одному из основных принципов уголовного права, а именно: каким бы органом ни применялся уголовный закон, он должен быть истолкован в точном соответствии с его смыслом и содержанием44.
Таким образом, становится очевидным, что первый приговор при его самостоятельном исполнении остается для осужденного просто провозглашенным, но — в отличие от случая назначения двумя приговорами реального и условного наказаний — при двух условных осуждениях это не продиктовано невозможностью ухудшения положения условно осужденного.
В связи с этим следует признать правильность позиции, согласно которой возможно сложение на основании ч. 5 ст. 69 УК условных наказаний, назначенных по двум приговорам. Время содержания лица под стражей до постановления первого приговора в окончательное условное наказание в данном случае зачету не подлежит, поскольку условное осуждение не отменялось, а в соответствии с п. 22 Постановления Пленума ВС РФ от 11 июня 1999 г. неотбытым является весь срок назначенного по первому приговору условного осуждения. Однако время содержания под стражей до постановления как первого, так и второго приговора будет учитываться, если лицо в период установленного вторым приговором испытательного срока даст своим поведением основания для обращения условного наказания к реальному исполнению (ст. 74 УК).
§ 8. Назначение наказания по совокупности приговоров
Уголовный закон устанавливает правила назначения наказания для случаев, когда до полного отбытия наказания по первому приговору осужденный совершает новое преступление. Порядок назначения наказания и применяемые при этом принципы определены в ст. 70 УК.
Многолетняя практика применения данной статьи позволяет судить о недостаточно четкой регламентации порядка назначения наказания по совокупности приговоров, что в первую очередь связано с отсутствием законодательного определения совокупности приговоров, а также разъяснений содержания данного уголовно-правового института в действующих и сохраняющих свою силу постановлениях Пленумов Верховного Суда РФ, РСФСР, СССР. С точки зрения содержания совокупность приговоров не охватывается ни совокупностью преступлений, ни рецидивом.
Несмотря на отсутствие точной дефиниции совокупности приговоров, в ст. 70 определен принцип, т. е. порядок и пределы, назначения наказания по совокупности приговоров.
Часть 1 ст. 70 гласит: «При назначении наказания по совокупности приговоров к наказанию, назначенному по последнему приговору суда, частично или полностью присоединяется неотбытая часть наказания по предыдущему приговору».
opentest12Прежде всего необходимо отметить, что закон требует частичного или полного присоединения неотбытой части наказания по предыдущему приговору к наказанию, назначенному по последнему приговору, а не наоборот. Президиумом ВС РФ неоднократно указывалось, что присоединение наказания по последнему приговору к наказанию, назначенному по предыдущему приговору, противоречит требованию закона. При этом подчеркивается, что в отличие от принципа сложения наказаний, определяющего порядок и пределы назначения наказания по совокупности преступлений, при совокупности приговоров предусмотрена возможность присоединения только неотбытого наказания по предыдущему приговору к наказанию, назначенному за новое преступление. В части применения принципа присоединения наказаний закон не претерпевал значительных изменений со времен Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., а потому означенные правила в основном хорошо усвоены и ошибки в правоприменительной практике допускаются относительно редко.
Особое же значение приобретает вопрос о том, что понимается законодателем под неотбытой частью наказания.
В данном случае следует руководствоваться разъяснениями, содержащимися в п. 22 и 23 Постановления Пленума ВС РФ от 11 июня 1999 г. Так, в п. 22 указывается, что неотбытым наказанием следует, в частности, считать:
Из п. 23 следует, что неотбытым наказанием считается:
Кроме того, неотбытым наказанием следует признавать:
Пленум ВС РФ рекомендует судам выяснять, какая часть основного и дополнительного наказания реально не отбыта лицом по предыдущему приговору, и указывать ее во вводной части приговора.
Наиболее часто судам приходится назначать наказание по совокупности приговоров в связи с отменой условного осуждения. Сложность здесь представляет определение срока неотбытой части наказания в виде лишения свободы при условном осуждении, подлежащей частичному или полному присоединению к наказанию, назначенному за вновь совершенное преступление, а также взаимосвязь закрепленного в ст. 70 принципа присоединения неотбытой части наказания с требованиями ч. 3 и 4 ст. 72 УК, касающимисязачета в срок лишения свободы времени содержания лица под стражей в качестве меры пресечения до судебного разбирательства, до вступления приговора в законную силу и времени отбытия лицом наказания за пределами Российской Федерации.
Исходя из вышеприведенного толкования данного вопроса Пленумом ВС РФ, а также мнения ряда ученых46, неотбытым является весь срок наказания, назначенный по предыдущему приговору, признанному судом условным. В этом случае после назначения лицу окончательного наказания на основании ст. 70 УК в срок отбытия им наказания в виде лишения свободы подлежит зачесть время его нахождения под стражей до вынесения первого приговора. Такую позицию занимает и Верховный Суд РФ, указывая в периодически публикуемых обзорах законодательства и судебной практики на ошибки, допущенные нижестоящими судами при исчислении срока наказания.
Представляется правильной точка зрения М. Н. Становского, что при условном осуждении (как и при отсрочке исполнения приговора) неотбытой частью наказания является весь срок наказания, за исключением времени содержания лица под стражей в порядке меры пресечения или задержания47.
Пункт 23 Постановления Пленума ВС РФ «О практике назначения судами уголовного наказания» гласит, что только при применении принципа полного присоединения наказания, назначенного по первому приговору и постановленного считать условным, к наказанию, назначенному по последнему приговору, суд должен зачесть в окончательный срок наказания по совокупности приговоров время нахождения лица под стражей в порядке меры пресечения или задержания.
Это указание Пленума позволяет утверждать, что в случае применения судом принципа частичного присоединения наказания по совокупности приговоров срок неотбытого наказания по предыдущему приговору подлежит определению до момента назначения окончательного наказания. Такой вывод не входит в противоречие с разъяснением, содержащимся в п. 22 того же Постановления, о том, что неотбытым наказанием следует считать весь срок назначенного по предыдущему приговору условного осуждения.
Правильность данной позиции основана на недопустимости соединения условного и реального наказаний, что отмечалось нами выше и на что неоднократно указывалось Верховным Судом РФ, — условное и реальное наказания могут исполняться только самостоятельно.
Изучение судебной практики показывает, что различия в подходах к определению неотбытой части наказания при отмене условного осуждения и назначении наказания по правилам ст. 70 УК можно обнаружить не только в научных работах, но и в практике разрешения конкретных уголовных дел Верховным Судом РФ.
Так, первым приговором осужденному Г. было назначено лишение свободы сроком на два года с двухлетней же отсрочкой исполнения приговора, после чего в период испытательного срока им было совершено новое преступление, за которое он был приговорен к одному году лишения свободы. На основании ч. 1 ст. 70 УК по совокупности приговоров к назначенному наказанию частично, в виде одного года лишения свободы, присоединено неотбытое наказание по предыдущему приговору и окончательно назначено наказание в виде лишения свободы сроком на два года. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отказывая в удовлетворении протеста прокурора, указала, что суд при назначении окончательного наказания по совокупности приговоров учел требование ч. 4 ст. 70 — о том, что окончательное наказание по совокупности приговоров должно быть больше как наказания, назначенного за вновь совершенное преступление, так и неотбытой части наказания по предыдущему приговору, — поскольку неотбытая часть наказания по первому приговору составляла не два года, а менее, так как осужденному зачтено в срок отбытия наказания содержание под стражей до первого приговора. Следовательно, суд был вправе по совокупности приговоров назначить наказание в виде лишения свободы сроком на два года, поскольку при отсрочке исполнения приговора неотбытой частью наказания признается весь срок наказания, за исключением времени содержания под стражей в порядке меры пресечения или задержания48.
При всех спорных моментах, в соответствии с ч. 4 ст. 70 УК окончательное наказание по совокупности приговоров должно быть больше как наказания, назначенного за вновь совершенное преступление, так и неотбытой части наказания по предыдущему приговору суда.
Избирая принцип присоединения неотбытой части наказания по совокупности приговоров (частичное или полное), необходимо учитывать характер и степень общественной опасности ранее и вновь совершенного преступления, личность виновного, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также другие обстоятельства дела.
Срок и размер окончательного наказания по совокупности приговоров в соответствии со ст. 70 УК определяются в зависимости от вида наказания:
В обоих случаях применяется лишь один принцип — полного или частичного присоединения наказания.
В связи с этим М. Н. Становский совершенно справедливо указывает на возможность возникновения неразрешимых ситуаций, обусловленных применением действующего принципа назначения наказания при совокупности приговоров.
Так, в судебной практике может встретиться ситуация, когда за последнее преступление судом назначается наказание менее строгое, чем лишение свободы, но на максимальный срок или в максимальном размере, которые установлены законом для данного вида наказания. Присоединить к такому наказанию назначенное по предыдущему приговору невозможно, так как согласно ч. 2 ст. 70 УК окончательное наказание по совокупности приговоров, менее строгое, чем лишение свободы, не может превышать максимального срока или размера, предусмотренного для данного вида наказания Общей частью УК.
Другим случаем является тот, когда за последнее преступление назначается наказание в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни. К этим наказаниям неотбытое по предыдущему приговору присоединено быть не может, в связи с чем подлежит поглощению, что ст. 70 УК не предусмотрено49.
При назначении наказания по совокупности приговоров может возникнуть вопрос о присоединении дополнительных видов наказания. В ч. 5 ст. 70 указано, что таковое присоединение производится по правилам ч. 4 ст. 69 УК. Кроме того, в п. 22 Постановления Пленума ВС РФ от 11 июня 1999 г. дается разъяснение, что неотбытое по предыдущему приговору дополнительное наказание может присоединяться к основному, назначенному по совокупности приговоров, только в этом своем качествелибо складываться с назначенным по новому приговору дополнительным наказанием того же вида. Согласно ч. 4 ст. 69 окончательное дополнительное наказание при частичном или полном сложении не может превышать максимального срока или размера, предусмотренного для данного вида наказания Общей частью УК.
В ч. 2 ст. 45 УК установлено, что штраф и лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью применяются в качестве как основных, так и дополнительных видов наказаний. Поэтому, если по первому приговору какое-либо из них назначено в качестве основного вида наказания, а по последнему — дополнительного, их сложение не допускается.
К наказанию по совокупности приговоров, как и в случае назначения наказания по совокупности преступлений, могут быть присоединены дополнительные виды наказания при условии, если они назначены хотя бы по одному из этих приговоров.
Преступления, составляющие множественность, на момент рассмотрения дела должны сохранять свои правовые свойства, т. е. в отношении каждого из преступлений не должно быть оснований, препятствующих его учету при назначении наказания. В противном случае совокупность приговоров невозможна.
Утрата преступлением правового свойства наказуемости предусмотрена рядом норм действующего уголовного закона, в частности регламентирующих освобождение лица от уголовной ответственности или от наказания с аннулированием последствий судимости в связи с применением акта амнистии или помилования (ст. 84, 85 УК). Это вопрос, порождающий, пожалуй, наибольшее количество ошибок в правоприменительной практике, на что неоднократно указывалось Верховным Судом РФ50.
Установление законом более строгих правил назначения наказания по совокупности приговоров по сравнению с совокупностью преступлений (к чему прежде всего относится невозможность применения принципа поглощения менее строгого наказания более строгим, а также повышенный максимальный предел окончательного наказания, не зависящий от санкции наиболее тяжкого преступления) вызывает дополнительные споры о хронологическом разграничении применения принципов назначения наказания по совокупности преступлений и совокупности приговоров.
Практический интерес имеет вопрос: образуется ли совокупность приговоров лишь совершением лицом нового преступления после вынесения приговора по первому делу и вступления его в законную силу, либо она имеет место и в случае совершения нового преступления после провозглашения, но до вступления приговора в законную силу?
Согласно сформировавшейся во времена УК РСФСР судебно-следственной практике, лицу, в отношении которого приговор провозглашен, но не вступил в законную силу, в случае совершения им нового преступления назначалось наказание по совокупности приговоров. Пленум ВС СССР в п. 9 Постановления от 31 июля 1981 г. «О практике назначения наказания при совершении нескольких преступлений и по нескольким приговорам»51 дал такое разъяснение: «Судам следует исходить из того, что, поскольку вынесение приговора завершается его публичным провозглашением, правила назначения наказания по совокупности приговоров, предусмотренные статьей 41 УК РСФСР... применяются в случаях совершения осужденным нового преступления после провозглашения первого приговора, но до полного отбытия назначенного по нему основного и дополнительного наказания»52.
Верховный Суд России пока не обращался к данному вопросу. В доктрине уголовного права и судебной практике считается, что разъяснения Пленума ВС СССР по рассматриваемому вопросу не утратили силы и продолжают действовать.
Однако, как правильно указывают В. П. Малков и Т. Г. Чернова53, в соответствии с Постановлением Пленума ВС РФ от 22 апреля 1992 г. № 8 «О применении судами Российской Федерации постановлений Пленума Верховного Суда Союза ССР»54 нормы бывшего Союза ССР и разъяснения по их применению, содержащиеся в постановлениях Пленума ВС СССР, могут применяться в части, не противоречащей Конституции РФ, российскому законодательству и Соглашению о создании Содружества Независимых Государств55.
Статья 74 УК связывает с правилами назначения наказания по совокупности приговоров совершение условно осужденным преступления в течение испытательного срока. Из положений ч. 1 ст. 189 Уголовно-исполнительного кодекса РФ следует, что испытательный срок при условном осуждении исчисляется с момента вступления приговора в законную силу.
Анализ указанных норм УИК и УК позволяет сделать вывод, что при совершении условно осужденным нового преступления правила назначения наказания по совокупности приговоров (ст. 70 УК) могут применяться только в том случае, если новое преступление совершено осужденным после вступления в законную силу приговора, которым ему назначено условное осуждение. Иными словами, наличие или отсутствие совокупности приговоров в случае совершения условно осужденным нового преступления до истечения испытательного срока связывается не с датой провозглашения обвинительного приговора в зале судебного заседания, а с моментом вступления его в законную силу.
Эту же позицию занимает М. Н. Становский56, который считает значимым момент обретения приговором законной силы, связанный с возникновением судимости и всего комплекса уголовно-правовых последствий совершения лицом преступления. В соответствии с ч. 1 ст. 86 УК лицо считается судимым со дня вступления приговора в законную силу, а до этого момента отягчение его участи путем применения более строгого порядка назначения наказания ученый считает неправомерным.
С тем, что правоприменитель имеет дело с проблемой, вызванной несогласованностью норм действующего уголовного и уголовно-исполнительного законодательства, согласны и В. П. Малков с Т. Г. Черновой57. Тем не менее они справедливо замечают, что предложенная их оппонентами трактовка времени начала действия принципа назначения наказания по совокупности приговоров сделала бы —
в условиях действующего уголовного законодательства — технически неразрешимыми ряд правоприменительных ситуаций, связанных с совершением условно осужденным нового преступления после провозглашения приговора, но до вступления его в законную силу.
С данной точкой зрения стоит согласиться. Действительно, согласно ч. 1 ст. 86 УК лицо, осужденное за совершение преступления, считается судимым со дня вступления обвинительного приговора в законную силу, т. е. по смыслу и букве закона признается существование временного интервала, в течение которого лицо является осужденным, но не является судимым.
Из этого следует, что установленные в ст. 69 УК порядок и пределы назначения наказания по совокупности преступлений вряд ли применимы к рассматриваемым случаям, поскольку согласно ч. 1 ст. 17 УК совокупностью преступлений признается совершение двух и более преступлений, предусмотренных различными статьями или частями статьи УК, ни за одно из которых лицо не было осуждено — именно осуждено, а не судимо.
Правила ч. 5 ст. 69 УК здесь также неприменимы ввиду прямого указания на то закона: а именно что ими следует руководствоваться при назначении окончательного наказания, если установлена виновность осужденного в другом преступлении, совершенном до вынесения приговора по первому делу — опять же, до вынесения приговора, а не вступления его в законную силу.
Не могут быть использованы и правила, предусмотренные как ранее действовавшей ст. 367 УПК РСФСР, так и действующей ныне главой 47 УПК РФ (ст. 396, п. 10 ст. 397, ст. 399), согласно которым в случае, когда в отношении осужденного имеется несколько не приведенных в исполнение приговоров, суд, постановивший последний по времени приговор, или суд того же уровня по месту исполнения приговора обязан вынести постановление о применении к осужденному наказания по всем состоявшимся приговорам, руководствуясь при этом правилами ст. 70 УК РФ. Причем и в этом случае законодатель связывает разрешение данного вопроса со временем вынесения приговора, а не вступления его в законную силу.
В. П. Малков твердо придерживается позиции, согласно которой совокупность приговоров образуется в случае совершения лицом нового преступления как до вступления обвинительного приговора в законную силу, так и после, но до полного отбытия назначенного по нему основного и дополнительного наказания. Раскрывая порядок и пределы назначения наказания по совокупности приговоров, автор разделяет ее на совмещенную с рецидивом преступлений и не совмещенную с ним58.
Как уже говорилось, согласно ч. 1 ст. 86 УК лицо считается судимым со дня вступления обвинительного приговора в законную силу и до момента погашения или снятия судимости. На основании ч. 1 ст. 18 УК рецидивом признается совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление. Не учитываются при признании рецидива судимости за умышленные преступления небольшой тяжести; за преступления, совершенные несовершеннолетними; за преступления, осуждение за которые было условным либо по которым применялась отсрочка исполнения приговора и лицо не направлялось в места лишения свободы; а также судимости, снятые или погашенные в порядке ст. 86 УК (ч. 4 ст. 18).
На основании этого В. П. Малковым обоснованно указывается, что если лицо совершило новое умышленное преступление, за которое оно осуждено к лишению свободы, после вынесения приговора, но до вступления его в законную силу, то назначение наказания производится по принципам совокупности приговоров.
Высший судебный орган Российской Федерации свое видение данной проблемы неоднократно излагал в решениях, периодически публикуемых обзорах судебной практики59, из которых следует, что при условном осуждении течение испытательного срока начинается с момента провозглашения приговора и с этим же моментом связано возникновение совокупности приговоров, причем независимо от отягчения этим участи привлеченного к уголовной ответственности лица.
Совершенно справедлив вывод обоих оппонентов (В. П. Малкова и М. Н. Становского): разрешение возникшей проблемы возможно исключительно путем четкого определения совокупности приговоров как вида множественности преступлений.
В частности, предлагается дополнить Постановление Пленума Верховного Суда РФ (который является органом, дающим в соответствии со ст. 126 Конституции России разъяснения по вопросам судебной практики) «О практике назначения судами уголовного наказания» абзацем 1 пункта 22: «Судам следует иметь в виду, что правила назначения наказания по совокупности приговоров могут применяться лишь в случае, когда лицо совершило новое преступление после вступления приговора в законную силу, но до полного отбытия наказания по первому делу (скорее всего, подразумевается отбытие наказания по предыдущему приговору. — Авт.)»60.
Очевидно, следует законодательно определить совокупность приговоров, дополнив главу 3 Общей части УК соответствующей статьей:
«Совокупностью приговоров признается совершение осужденным после вынесения приговора нового преступления, если основное и (или) дополнительное наказание по предыдущему приговору им не было отбыто полностью. Под вынесением приговора понимается его публичное провозглашение судом в зале судебного заседания в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации»61.
Позиция В. П. Малкова и тех, кто разделяет его точку зрения, соответствующая действующим разъяснениям Верховного Суда РФ, представляется предпочтительной потому, что, во-первых, она опирается на сложившуюся судебную практику, правильность которой подтверждена высшей судебной инстанцией страны, а во-вторых, Уголовный кодекс имеет приоритет в вопросах назначения и исполнения наказания (применительно к проблеме исчисления испытательного срока при условном осуждении) перед Уголовно-исполнительным кодексом.
§ 9. Порядок определения сроков наказаний при сложении наказаний
При применении принципа частичного или полного сложения наказаний по совокупности преступлений и совокупности приговоров нередко возникает необходимость сложения наказаний разных видов. Этот вопрос получил законодательную регламентацию в ст. 71 УК. В основу определения сроков окончательного наказания было положено лишение свободы. Так, согласно ч. 1 ст. 71 при частичном или полном сложении наказаний по совокупности преступлений и совокупности приговоров одному дню лишения свободы соответствуют:
closetest2Из содержания ч. 1 ст. 71 вытекает, что во всех случаях сложения указанных наказаний необходимо менее строгий вид наказания переводить в более строгий, а не наоборот, чтобы определение окончательного наказания не привело в итоге к его смягчению. Если означенные виды наказаний складываются с лишением свободы, то окончательное наказание не должно превышать пределов, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 69, ч. 2 и 3 ст. 70 УК. В случаях, когда складываются арест, содержание в дисциплинарной воинской части, ограничение свободы, исправительные работы, ограничение по военной службе, обязательные работы, окончательное наказание должно быть определено лишь в пределах самого строгого из этих наказаний. Например, за заражение венерической болезнью по ч. 1 ст. 121 суд назначил два года исправительных работ, а за угрозу убийством по ст. 119 УК — один год ограничения свободы. Решая вопрос о назначении окончательного наказания по совокупности этих преступлений по принципу полного сложения наказаний, суд, во-первых, должен учесть, что такое наказание не должно превышать максимального предела самого строгого вида, каким в данном случае является ограничение свободы, а во-вторых, произвести расчет эквивалентности исправительных работ и ограничения свободы. Если один день лишения свободы соответствует двум дням ограничения свободы или трем дням исправительных работ, то два дня ограничения свободы соответствуют трем дням исправительных работ. Поэтому в приведенном примере окончательное наказание по совокупности преступлений по принципу полного сложения — два года и четыре месяца ограничения свободы.
Таким же образом делается перерасчет и других видов наказаний, указанных в ч. 1 ст. 71 УК.
При этом следует иметь в виду, что если за отдельные преступления были назначены исправительные работы или ограничение по военной службе с разными размерами удержаний из заработка или денежного довольствия осужденного, то сложению подлежат лишь сроки этих видов наказаний, размеры же удержаний для каждого из сроков остаются неизменными.
В ч. 2 ст. 71 УК приведен перечень основных и дополнительных наказаний, которые при назначении наказания по совокупности преступлений либо приговоров не могут складываться с лишением свободы и иными видами срочных наказаний, перечисленными в части первой данной статьи, и исполняются самостоятельно.
К ним относятся:
Эти виды наказаний при сложении их с ограничением свободы, арестом, содержанием в дисциплинарной воинской части, лишением свободы исполняются самостоятельно. Следует подчеркнуть, что речь идет о самостоятельном исполнении таких наказаний, как штраф и лишение права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью, назначаемых в качестве основных наказаний, поскольку их назначение в качестве дополнительных наказаний само по себе предполагает самостоятельное их исполнение62.
В ст. 71 УК нет ответа на вопрос о том, как поступить, если за одно преступление назначено наказание в виде штрафа либо лишения права занимать определенные должности либо заниматься определенной деятельностью, а за другое — исправительные работы, ограничение по военной службе либо обязательные работы. Для преодоления этого законодательного пробела в юридической литературе предложено обращаться к ч. 2 ст. 71, т. е. при сложении определять самостоятельное исполнение этих видов наказаний63.
Исходя из смысла закона сложению подлежат дополнительные наказания одного и того же вида. При этом, как разъяснил Пленум ВС РФ в Постановлении от 11 июня 1999 г. «О практике назначения судами уголовного наказания», если наряду с основным наказанием назначается один и тот же вид дополнительного наказания, окончательный его срок или размер при частичном или полном сложении наказаний не может превышать максимального срока или размера, предусмотренного для данного вида наказания Общей частью УК. Если же за различные преступления, входящие в совокупность, судом назначены разные виды дополнительного наказания, то они исполняются самостоятельно64. Следует также иметь в виду, что дополнительные наказания превращаться в основные не могут.
В судебной практике имеют место случаи, когда лицо совершает новое преступление при отбытии им основного наказания по предыдущему приговору, но при частично неотбытом дополнительном наказании. В такой ситуации к вновь назначенному наказанию присоединяется только неотбытая часть дополнительного наказания65.
Порядок определения сроков при сложении наказаний следует отличать от замены одних наказаний другими при злостном уклонении от их отбывания осужденным. Согласно ч. 5 ст. 46 УК злостное уклонение от уплаты штрафа, назначенного в качестве основного наказания, влечет его замену в пределах санкции, предусмотренной соответствующей статьей Особенной части.
В случае злостного уклонения осужденного от отбывания обязательных работ они заменяются ограничением свободы, арестом или лишением свободы. Время, в течение которого осужденный отбывал обязательные работы, учитывается при определении срока ограничения свободы, ареста или лишения свободы из расчета один день ограничения свободы, ареста или лишения свободы за восемь часов обязательных работ (ч. 3 ст. 49 УК).
В соответствии с ч. 4 ст. 50 УК при злостном уклонении от отбывания исправительных работ суд может заменить неотбытое наказание ограничением свободы, арестом или лишением свободы из расчета один день ограничения свободы за один день исправительных работ, один день ареста за два дня исправительных работ или один день лишения свободы за три дня исправительных работ.
Если осужденный злостно уклоняется от отбывания ограничения свободы, оно заменяется лишением свободы на срок ограничения свободы, назначенного приговором суда. Время отбытия ограничения свободы засчитывается в срок лишения свободы из расчета один день лишения свободы за один день ограничения свободы (ч. 4 ст. 53 УК).
Таким образом, содержание приведенных выше законоположений наглядно показывает их качественное отличие от положений ст. 71 УК.
§ 10. Исчисление сроков наказаний и зачет наказаний
При назначении наказания, сложении назначенных наказаний, при замене, а также зачете наказаний большое значение имеет вопрос об исчислении их сроков. Из двенадцати видов наказаний, перечисленных в ст. 44 УК, восемь имеют количественное исчисление и определяются конкретными сроками. Так, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью может назначаться на срок от одного года до пяти лет в качестве основного и от шести месяцев до трех лет в качестве дополнительного наказания (ч. 2 ст. 47 УК); обязательные работы — от шестидесяти до двухсот сорока часов (ч. 2 ст. 49); исправительные работы — от двух месяцев до двух лет (ч. 2 ст. 50); ограничение по военной службе — от трех месяцев до двух лет (ч. 1 ст. 51); ограничение свободы: за умышленные преступления — от одного года до трех лет, за неосторожные — от одного года до пяти лет (ч. 2 ст. 53); арест — от одного до шести месяцев (ч. 1 ст. 54); содержание в дисциплинарной воинской части — от трех месяцев до двух лет (ч. 1 ст. 55); лишение свободы на определенный срок — от двух месяцев до двадцати лет (ч. 2 ст. 56). Кроме того, имеют свои сроки виды наказаний, назначаемых несовершеннолетним (ст. 88 УК). Однако в перечисленных нормах не определено, в каких единицах времени следует назначать данные наказания, складывать назначенные наказания, осуществлять их замену и зачет. Этот вопрос регламентируется ст. 72 УК. Согласно ее ч. 1 сроки лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, исправительных работ, ограничения по военной службе, ограничения свободы, ареста, содержания в дисциплинарной воинской части, лишения свободы исчисляются в месяцах и годах, а обязательные работы — в часах.
Постановляя приговор, суд вправе назначить наказание целыми годами (например, пять лет лишения свободы), годами и месяцами (например, один год и шесть месяцев исправительных работ) либо месяцами (например, восемь месяцев содержания в дисциплинарной воинской части). Суд назначает наказание в месяцах, если оно составляет менее одного календарного года. Назначение указанных наказаний в днях законом не предусмотрено.
closetest3В то же время согласно ч. 2 ст. 72 УК исчисление сроков наказаний в днях допускается в следующих случаях:
В соответствии с УПК РФ лицо, подозреваемое в совершении преступления, может быть подвергнуто задержанию, а в отношении обвиняемого в преступлении может быть избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Эти лица содержатся в изоляторах временного содержания (ИВС) и следственных изоляторах (СИЗО), т. е. фактически в условиях лишения свободы. Поэтому если в результате судебного разбирательства суд признал лицо виновным в совершении преступления и назначил наказание, то время нахождения данного лица под стражей должно быть зачтено в счет этого наказания. Согласно ч. 3 ст. 72 УК время содержания лица под стражей до судебного разбирательства засчитывается в сроки лишения свободы, содержания в дисциплинарной воинской части и ареста из расчета один день за один день. Если же суд назначает наказание в виде ограничения свободы, исправительных работ, ограничения по военной службе, обязательных работ, то один день содержания под стражей засчитывается за два дня ограничения свободы, за три дня исправительных работ и ограничения по военной службе, за восемь часов обязательных работ. Кроме того, ст. 103 УК предусматривает зачет времени принудительного лечения в психиатрическом стационаре в срок наказания из расчета один день пребывания в психиатрическом стационаре за один день лишения свободы.
Следует также отметить, что судебная практика идет по пути зачета времени нахождения лица в других местах, содержание в которых по своим условиям аналогично содержанию под стражей. В частности, к заключению под стражей приравнивается:
Необходимо отметить, что в ст. 72 не совсем четко регламентирован вопрос о зачете времени содержания под стражей. В законе говорится о времени содержания под стражей «до судебного разбирательства». Однако по сложным делам (многоэпизодным, групповым и т. д.) судебное разбирательство может длиться месяцами. Поэтому более точной была бы формулировка «до окончания судебного разбирательства и вынесения приговора»67.
Статья 72 УК определяет также порядок зачета времени содержания под стражей и отбытия лишения свободы в иностранном государстве. В ч. 4 статьи указано: «Время содержания лица под стражей до вступления приговора суда в законную силу и время отбытия лишения свободы, назначенного приговором суда за преступление, совершенное вне пределов Российской Федерации, в случае выдачи лица на основании статьи 13 настоящего Кодекса засчитываются из расчета один день за один день». Здесь имеется в виду выдача осужденного в иностранном государстве для отбывания наказания в Российской Федерации. Поэтому представляется очевидной ошибкой ссылка в ч. 4 ст. 72 на ст. 13 УК, которая регулирует другой вопрос: выдачу Россией преступников иностранным государствам, на что справедливо обращалось внимание в юридической литературе68.
Вопрос о выдаче лиц, совершивших преступление вне пределов Российской Федерации и осужденных в других государствах, решается на основании международных договоров и соглашений. Для стран СНГ это Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, принятая 22 января 1993 г. в Минске и вступившая в действие для России с 10 декабря 1994 г.69
В соответствии с ч. 5 ст. 72 УК РФ «при назначении осужденному, содержавшемуся под стражей до судебного разбирательства, в качестве основного вида наказания штрафа, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью суд, учитывая срок содержания под стражей, смягчает назначенное наказание или полностью освобождает его от отбывания этого наказания».
Из содержания этой нормы следует, что смягчение назначенного наказания вплоть до полного освобождения от него является обязанностью суда. В то же время статья не дает конкретных указаний относительно зачета лицу времени содержания его под стражей до судебного разбирательства. Вопрос о том, в какой степени смягчить наказание или же полностью освободить от него, суд решает по своему усмотрению, но он должен учесть основной критерий — длительность содержания под стражей.
В связи с увеличением числа преступлений, за которые может назначаться штраф, ч. 5 ст. 72 УК должна получить более конкретную правовую регламентацию, например путем установления коэффициента зачета дней содержания под стражей и размера штрафа, назначаемого за конкретные категории преступлений. В пользу такого решения свидетельствует тот факт, что законность принимаемых решений во многом зависит от четких законодательных положений, исключающих неограниченную широту судебного усмотрения. Такое решение, сузив пределы судейского усмотрения, способствовало бы постановлению судами более справедливых и обоснованных приговоров.
Тема 3. Особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних
§ 1. Общие положения
Выделение возрастной группы лиц, в отношении которой предусмотрены особенности уголовно-правового воздействия, известны отечественному законодательству еще с 18 века. (Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т.– М.: Наука, 1994. Т.1.С. 159.
На различных исторических этапах круг норм, устанавливающих особенности ответственности и наказания лиц юного возраста, расширялся или сужался; изменялось, и не всегда последовательно, законодательное определение возраста уголовной ответственности, круга деяний, за совершение которых отвечают подростки, характера и видов мер воздействия, применяемых к ним. Неизменным оставалось лишь само существование норм об особенностях ответственности и наказания не достигших совершеннолетия лиц.
quest1Специфика норм УК РФ об уголовной ответственности несовершеннолетних базируется на признании социальных и психологических особенностей, характерных для юного возраста. Повышенная эмоциональность, неустойчивость характера, неполная сформированность волевых качеств, стремление к самоутверждению, неокончательная оформленность собственной системы ценностей и связанная с ней повышенная зависимость поступков от влияния примеров поведения других лиц характерны для старшего подросткового и юношеского возраста и учитываются законодателем.
Идя по пути гуманизации мер ответственности и наказания, отдавая возможный приоритет мерам, направленным на исправление, имеющим перевоспитывающий и социально-реабилитирующий потенциал, закон базируется и на особой социальной ценности молодого поколения как естественного резерва развития общества. Содержание норм об особенностях уголовно-правового регулирования ответственности несовершеннолетних учитывает и международно-правовые принципы и правила, разделяемые и воспринятые отечественным законодательством. (Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила).;Руководящие принципы ООН для предупреждения преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядские принципы), // Международные акты о правах человека. Сб. документов. – М., 1999.
Таким образом, нормы, устанавливающие особенности ответственности и наказания несовершеннолетних, дифференцируют применение средств уголовно-правового воздействия в отношении нарушивших уголовный закон субъектов на основании возрастного критерия. Такая дифференциация основывается на признании законодателем специфики несовершеннолетия как психологического и социального возрастного этапа в развитии и становлении личности.
Однако сущность специальных правил, устанавливаемых в законе для не достигших совершеннолетия лиц, не сводится к смягчению ответственности и наказания. Скорее в качестве особых, распространяющих свое действие на возрастную группу несовершеннолетних, избираются (или во всяком случае должны избираться) средства уголовно-правового реагирования, имеющие максимально-возможный, применительно к современным условиям, воспитательный и социально-реабилитирующий потенциал, способные минимизировать карательное воздействие.
Ранее нормы об особенностях ответственности несовершеннолетних по традиции располагались в законе разобщенно. УК РСФСР 1960 г., например, помимо ст. 10, определявшей важнейшие специфические черты ответственности и освобождения от нее для несовершеннолетних, и ст. 63, регулировавшей применение принудительных мер воспитательного характера, включал среди общих норм целый ряд специальных, предназначенных для регулирования ответственности несовершеннолетних или отражающих ее специфику. Так, ст.55 УК РСФСР посвящалась условно-досрочному освобождении от наказания и замене наказания более мягким в отношении лиц, совершивших преступление в возрасте до 18 лет. Особенности действия уголовно-правовых норм в отношении несовершеннолетних предусматривали например, ч.2 ст.23 УК РСФСР (неприменение смертной казни к лицам в возрасте до 18 лет); ч.2,6 ст.24 (особенности лишения свободы для лиц, не достигших 18 лет); ч.6 ст.44 (условное осуждение), п.4 ч.3 ст.50 (особенности освобождения несовершеннолетних от уголовной ответственности и наказания).
Таким образом, положения закона, касающиеся специфики ответственности не достигших совершеннолетия лиц, не носили систематизированного характера. С ”разбросанностью” норм этой группы исследователи связывали повышенную вероятность судебных ошибок, выражающихся то в необоснованно существенных скидках на юный возраст, то в отказе от учета особенностей ответственности и наказания несовершеннолетних, разрешенного или предписываемого законом. Необходимость обособления норм об ответственности несовершеннолетних в рамках уголовного закона многократно доказывалась специалистами, в том числе и более 40 лет назад, при обсуждении проекта УК РСФСР 1960 г. (См., напр.,М.А. Гельфер Каким должно быть законодательство об ответственности несовершеннолетних? / Сов.юстиция, 1958, № 4, с.33; Уголовный закон: Опыт теоретического моделирования / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев, С.Г. Келина. М, 1987. С.225.)
Традиционная рассредоточенность норм, устанавливающих особенности регулирования ответственности несовершеннолетних, среди иных норм Общей части, была прервана лишь с принятием УК РФ 1996 г. Ныне действующий уголовный кодекс впервые включает самостоятельный раздел V “Уголовная ответственность несовершеннолетних”; составляющая его гл.14 «Особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» в статьях 87-95 содержит нормы, определяющие возраст несовершеннолетия, виды наказаний, назначаемых несовершеннолетним, и особенности назначения наказания, принудительные меры воспитательного характера, назначаемые при освобождении несовершеннолетних от уголовной ответственности и наказания, специфику условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, сроки давности и погашения судимости для несовершеннолетних. Завершает главу ст.96, содержащая новую для отечественного законодательства норму о возможности применения положений главы, касающихся несовершеннолетних, к лицам, совершившим преступления в возрасте от18 до 20 лет.
quest2Первая из законодательных новелл гл.14 УК РФ состоит в прямом определении возрастных границ несовершеннолетия. УК РСФСР 1960 года его не содержал, воля законодателя уяснялась путем толкования, основанного на анализе содержания нормы о возрасте уголовной ответственности и его сопоставления с другими нормами Общей части. В соответствии с ч.1 ст.87 УК РФ несовершеннолетними признаются лица, которым на момент совершения преступления уже исполнилось 14 лет, но не исполнилось 18 лет.
Вопрос о достижении субъектом определенного возраста имеет в уголовном праве исключительно важное значение. Формальные возрастные границы определяют саму возможность постановки вопроса об обязанности нести ответственность по уголовному закону. С достижением восемнадцати лет исчерпывается, по общему правилу, действие в отношении субъекта преступления норм главы 14 УК РФ, устанавливающих особенности ответственности и наказания несовершеннолетних, которые обычно являются привилегирующими по сравнению с нормами Общей части, применимыми к старшим по возрасту лицам.
Вопрос о достижении определенного возраста закон обоснованно связывает со временем совершения преступления: именно с недостижением совершеннолетия на момент совершения деяния связана специфика регулирования ответственности лиц юного возраста. Время применения уголовно-правовой нормы при этом значения не имеет (разумеется, в пределах давностных сроков), оно может и существенно отстоять от факта нарушения уголовного: лицо, совершившее преступление в возрасте до восемнадцати лет, будет сохранять статус несовершеннолетнего, то есть на него, по общему правилу, будут распространяться нормы главы 14 УК РФ.
По делам о преступлениях несовершеннолетних установление возраста подлежит доказыванию. Лицо считается достигшим определенного возраста не в день рождения, а с ноля часов следующих за днем рождения суток. Если установить дату рождения не представляется возможным, суд основывается на экспертной оценке. При установлении экспертизой возраста в годах днем рождения несовершеннолетнего считается последний день года, названного экспертами. Нередко установить возраст точно не представляется возможным; эксперты приблизительно определяют его, указывая минимальное и максимальное возможное количество полных лет. В этом случае Пленум Верховного Суда РФ предлагает судам исходить из предполагаемого минимального возраста. (О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних. Постановление Пленума ВС РФ от14.02.2000 г.№ 7, п.7. //Бюллетень Верховного Суда РФ, 2001, № 4. С.9.
Таким образом, все сомнения в вопросе о достижении лицом возраста, достаточного для привлечения к уголовной ответственности, либо возраста, позволяющего применить нормы об особенностях ответственности несовершеннолетних, трактуются в пользу обвиняемого. Например, если преступление небольшой тяжести впервые совершено лицом, которому по заключению экспертизы от 17 до 19 лет, при наличии предусмотренных законом оснований, оно может быть освобождено от уголовной ответственности с применением принудительных мер воспитательного воздействия (ст.90 УК), поскольку его минимально- возможный возраст (17 лет) находится в рамках границ несовершеннолетия: более14 и менее 18 лет.
Выделение в УК РФ специальной главы, посвященной особенностям ответственности и наказания несовершеннолетних, как уже отмечалось, является первым отечественным законодательным опытом. Поэтому пока далеко не все нормы, предназначенные для регулирования ответственности несовершеннолетних, сосредоточены в гл. 14 УК РФ. Целый ряд статей за ее пределами посвящен несовершеннолетним, либо содержит в одной из частей специальные правила регулирования их ответственности. Так, не только устанавливающая объем уголовной ответственности лиц с14 до 16 лет ст.20 УК, но и нормы о неназначении смертной казни несовершеннолетним (ч.2 ст59 УК), о признании несовершеннолетия смягчающим наказание обстоятельством (п.»б»ч.1ст.61 УК), расположены в традиционной для ранее действовавшего законодательства последовательности, за пределами главы об особенностях регулирования ответственности и наказания несовершеннолетних, хотя по содержанию образуют именно специальные правила, касающиеся ответственности лиц несовершеннолетнего возраста.
Возраст, с наступлением которого закон связывает обязанность нести уголовную ответственность, определен в ч.1 ст.20 УК. По общему правилу, ответственности за уголовно-противоправные деяния подлежат лица ,достигшие 16 лет.
Однако законом предусмотрены и исключения из этого правила: установление более высокого или более низкого возраста уголовной ответственности. Более высокую возрастную планку определяют отдельные статьи Особенной части. Так, согласно ст.150 УК, ответственности за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления подлежит лицо, достигшее 18 лет; повышенный до границы совершеннолетия возраст уголовной ответственности предусматривают также ст.151,134 УК.
Часть 2 ст.20 содержит перечень деяний, ответственность за которые наступает с 14-летнего возраста. Это исчерпывающий (закрытый) перечень. За единственным исключением (ст.267) он включает в настоящее время умышленные преступные деяния, среди них убийство (ст.105), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст.111), кража (ст.158), грабеж (ст.161), разбой (ст.162), вымогательство (ст.163), терроризм (ст.205), хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ (ст.299) и другие. Этот перечень составляют преступления, при совершении которых общественная опасность деяний и предвидение их последствий, по мнению законодателя, доступно в нормотипе осознанию лиц 14-летнего возраста.
Если же достигший возраста уголовной ответственности несовершеннолетний во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность деяния или руководить им вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, в соответствии с ч.3 ст.20 УК уголовной ответственности он не подлежит. Включение этой нормы в УК 1996 г. имеет существенное значение для индивидуализации ответственности, т.к. именно для старшего подросткового и младшего юношеского возраста характерно неравномерное развитие психики на индивидуальном уровне (Л.И. Божович Личность и ее формирование в детском возрасте М., 1968), в силу чего доступное пониманию большинства сверстников для отдельных подростков может быть не столь очевидным.
Вопрос о неполной способности осознания фактического характера, общественной опасности действий или руководства ими решается применительно к конкретному деянию, на основе заключения психологической или комплексной психолого-психиатрической экспертизы.(О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних. Постановление Пленума ВС РФ от14.02.2000 г.№ 7, п. 7. // Бюллетень Верховного Суда РФ, 2001, № 4. С. 9.)
При бесспорной прогрессивности самой идеи этой нормы, отражающей неравномерность достижения социальной зрелости на индивидуальном уровне, ее небезупречность уже отмечена в теории и на практике. Конечно, справедливо, чтобы обязанность отвечать по уголовному закону не распространялась на тех, кому не вполне доступно понимание содеянного и его последствий из-за отставания в психическом развитии от нормы. Однако различие подхода к несовершеннолетним, отстающим в развитии в связи с психическим заболеванием и по иным причинам, к тому же ставящее страдающих заболеванием психики в дискриминирующее положение, вряд ли обоснованно: согласно ч.3 ст.20 УК РФ уголовной ответственности не подлежат только те несовершеннолетние, чья неспособность к полному осознанию фактического характера деяния и его общественной опасности или неполная способность руководить своими действиями не связана с психическим расстройством. Поэтому в случае, если подросток отстает в психическом развитии от сверстников из-за заболевания психики, не исключающего вменяемости, он оказывается в неблагоприятном правовом положении по сравнению с лицами того же возраста, чье отставание в психическом развитии не связано с болезнью. В отношении такого несовершеннолетнего будет применима лишь общая норма ст.22 УК об ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, т.е. он подлежит уголовной ответственности, а болезненное состояние психики лишь учитывается при назначении наказания и может быть принято во внимание при решении вопроса о применении принудительных мер медицинского характера. Как недостаточно четкая вызывает нарекания и формулировка “отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством”.( И. Кудрявцев, М. Морозова Ответственность несовершеннолетних: некоторые парадоксы нового УК // Российская юстиция, 1997, 8. С.29.)
Сама же дифференциация несовершеннолетних, совершивших уголовно-противоправные деяния, по индивидуальной способности осознания фактического характера, общественной опасности деяний и их последствий имеет и научное обоснование, и исторические традиции в российском уголовном праве. Согласно Уложению 1845 года, при привлечении к уголовной ответственности несовершеннолетних младшей возрастной группы (10-14 лет), в каждом случае индивидуально должен был быть решен вопрос о наличии или отсутствии у них “разумения”.(Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Ст. 143 // Российское законодательство Х-ХХ в. в 9 томах. – М., 1988. Т.6. С. 202-203) При совершении деяния “без разумения” они не подвергались уголовному наказанию. Думается, и в современных условиях неполная сформированность у подростка адекватных возрасту интеллектуальных или волевых свойств, вне зависимости от детерминирующих эту неполноту факторов, должна иметь тождественное правовое значение.
Анализируя содержание гл.14 «Особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних», других норм, отражающих специфику ответственности не достигших совершеннолетия лиц, некоторые авторы исходят из существования особых оснований уголовной ответственности несовершеннолетних, связывая их с возрастом наступления ответственности за преступления различных видов, объемом уголовной ответственности несовершеннолетних младшего возраста, «уголовной безответственностью», предусмотренной ч.3 ст.20 УК. (См., напр.,: Уголовная ответственность несовершеннолетних: Научно-практическое пособие / Отв. ред. В.П. Кашепов.-М, 1999. С. 15-26; Уголовное право России. Учебник для вузов. Т.1. Общая часть. / Отв. ред. А.Н. Игнатов, Ю.А. Красиков –М., 1998. С. 522-228).1 Представляется, что нормы, регулирующие особенности ответственности несовершеннолетних, не создают в этом смысле ничего оригинального, да и не могут создавать в принципе: основание уголовной ответственности едино для всех, - это совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления (ст.8 УК РФ). Безусловно, для признания субъектом преступления лицо должно достичь определенного возраста и адекватного ему уровня развития, однако основания ответственности эти качества изменить не могут. Специфика объема ответственности несовершеннолетних, возрастные ограничения в применении ряда норм Общей и Особенной части, как и многие другие специальные нормы кодекса, касающиеся группы несовершеннолетних, лишь представляют собой особые, отличительные черты, характеризующие своеобразие реализации уголовной ответственности лиц несовершеннолетнего возраста в рамках единственного и единого для всех основания.
Специальные нормы, регулирующие уголовную ответственность несовершеннолетних, никаким образом не охватывают всего комплекса проблем, связанных с применением уголовного закона в отношении лиц этой возрастной группы, они не являются «уголовным кодексом для несовершеннолетних». Общие нормы сохраняют свое основополагающее значение. В отношении несовершеннолетних действует абсолютное большинство норм кодекса, и применяются они, как правило, без какой-либо возрастной специфики. Принципы уголовного законодательства, основание уголовной ответственности, нормы Общей части о категориях преступлений, формах вины, характеризующие институты соучастия, обстоятельств, исключающих преступность деяния и другие в полной мере распространяют свое действие и на несовершеннолетних. Неизменным остается и содержание составов преступлений, предусмотренных Особенной частью: кража понимается как тайное хищение чужого имущества, а убийство – как умышленное причинение смерти другому человеку безотносительно возраста субъекта, подлежащего ответственности (другое дело, что не за все виды преступных деяний несовершеннолетние подлежат уголовной ответственности, существует и ряд особенностей квалификации преступлений несовершеннолетних).
Что касается специальных норм, регулирующих ответственность несовершеннолетних, то, независимо от того, включены ли они в гл.14 «Особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» либо находятся среди общих норм, они могут выполнять одну из двух функций:
во-первых, ориентированные на применение к несовершеннолетним нормы могут дополнять общие, расширяя возможности уголовно-правового регулирования ответственности лиц данной возрастной группы в рамках отдельных институтов. Так, ст. 92 УК предусматривает такой вид освобождения от наказания как освобождение от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия, применимый лишь к совершившим преступление в несовершеннолетнем возрасте. Однако наличие специальной нормы не исключает применения к несовершеннолетним, при наличии законных оснований, и иных видов освобождения от наказания, предусмотренных законом, например, освобождения от наказания в связи с болезнью (ст.81 УК) или в связи с амнистией (ст.84 УК).
Видимо, именно идея об установлении дополнительных средств уголовно-правового регулирования ответственности несовершеннолетних заложена в содержании ч.2 ст.87 УК: «К несовершеннолетним, совершившим преступления, могут быть применены принудительные меры воспитательного воздействия либо им может быть назначено наказание…». Нужно отметить, что несмотря на небезупречность формулировки нормы, она никогда не трактовалась практикой как исключающая возможность применения в отношении лиц несовершеннолетнего возраста общих оснований освобождения от уголовной ответственности и наказания. Однако предпочтительным, конечно, было бы прямое соответствующее указание закона. Такой подход был предложен Модельным кодексом для государств – участников СНГ, где раздел, посвященный ответственности несовершеннолетних, открывает норма следующего содержания: «Уголовная ответственность несовершеннолетних наступает в соответствии с положениями настоящего кодекса с учетом правил, предусмотренных настоящим разделом».(Модельный кодекс для государств – участников СНГ, ч.1 ст.87).
Во-вторых, нормы, регулирующие ответственность несовершеннолетних, могут выступать как замена общих, образуя классический вариант конкуренции общей и специальной нормы, требующий применения специального правила (lex speciales derogat legi generali). (См., напр.,: В.Н.Кудрявцев Общая теория квалификации преступлений - М. 1999. С. 220; Е.В. Благов Квалификация преступлений (теория и практика) –Ярославль, 2003. С. 54).
Конкуренцию общим нормам могут составлять как нормы, регулирующие ответственность несовершеннолетних в целом, так и распространяющие свое действие лишь на часть лиц этой группы, выделенную по указанным в законе признакам. Так, сроки погашения судимости, установленные ст.86 УК, в отношении преступлений несовершеннолетних не действуют, поскольку ст.95 УК предусматривает для всех лиц, совершивших преступления до достижения восемнадцати лет, иные, сокращенные сроки судимости. В отличие от этого, норма ч.3 ст.88 УК предусматривает, что ежедневная продолжительность исполнения обязательных работ для лиц в возрасте до пятнадцати лет не может превышать двух часов, а для лиц от пятнадцати до шестнадцати лет – трех часов; следовательно, несовершеннолетними старше этого возраста обязательные работы отбываются в рамках общей для всех субъектов ежедневной продолжительности, которая составляет, согласно ч.2 ст.49 УК, не более четырех часов в день.
В техническом смысле конкурентные общим нормы, касающиеся ответственности и наказания несовершеннолетних, представлены в законе различно. Обычно закон содержит прямое указание, ограничивающее действие общих норм в отношении несовершеннолетних. Так, согласно ст.88 УК, к несовершеннолетним применяются наказания только указанных в ней видов; по прямому указанию закона (ст.94 УК) давностные сроки для несовершеннолетних отличны от общих; в соответствии со ст.151 УК ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий лица, не достигшие 18 лет, не несут и т.д. Возможен и вариант указания распространения действия нормы лишь на несовершеннолетних. Например, согласно ч.3 ст.58 УК, осужденным к лишению свободы, не достигшим к моменту вынесения приговора 18 лет, отбывание наказания назначается в воспитательных колониях.
Однако в ряде случаев конкурентные нормы требуют выявления, а их сопоставление - толкования. Так, ч.6 ст.88 УК определяет максимальные сроки лишения свободы для несовершеннолетних, дифференцируя их в зависимости от возраста лица и тяжести совершенного преступления. Поскольку пределы наказания в виде лишения свободы для несовершеннолетних при совокупности преступлений и при совокупности приговоров отдельно в законе не определены, в литературе по этому вопросу были высказаны различные мнения. (Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой. - М. 1998.С.190. Комментарий к Уголовному кодексу РФ. Общая часть / Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. - М. 1996. С. 255.)
Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О практике назначения судами Российской федерации уголовного наказания» содержит указание о том, что положение закона о максимальном сроке лишения свободы для несовершеннолетних, следует относить как к отдельным преступлениям, так и к совокупности преступлений и совокупности приговоров. ст.88 УК), диктующей применения специальной нормы. (О практике назначения судами РФ уголовного наказания. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007г. № 2 .П.21)
Таким образом, комплексный анализ содержания раздела У «Уголовная ответственность несовершеннолетних», других норм УК, регулирующих ответственность лиц в возрасте от 14 до18 лет, в том числе и определяющих ее содержательную специфику, выявляет следующие особенности уголовно-правового регулирования ответственности несовершеннолетних по УК РФ:
§ 2. Особенности освобождения несовершеннолетних от уголовной ответственности
Все виды освобождения от уголовной ответственности, предусмотренные как Общей, так и Особенной частями уголовного кодекса, распространяют свое действие и на несовершеннолетних. При этом абсолютное большинство норм, регулирующих освобождение от ответственности, не имеет правовой специфики при применении к лицам от 14 до 18 лет. Так, в связи с деятельным раскаянием лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности вне зависимости от возраста (ст.75 УК); подлежит освобождению от уголовной ответственности любое лицо, добровольно сдавшее наркотические средства или психотропные вещества при условиях, указанных в примечании 1 к ст.228 УК и т.д.
Лишь при освобождении от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности в части, касающейся сроков, действует не общая норма статьи 78 УК, а специальное правило, предусмотренное ст.94 УК: сроки давности при освобождении от уголовной ответственности лица, совершившего преступление в несовершеннолетнем возрасте, сокращаются наполовину. Например, если преступление средней тяжести совершено взрослым, он может быть привлечен к уголовной ответственности в период до истечения 6-летнего срока со дня его совершения, если же аналогичное нарушение уголовного закона допущено несовершеннолетним, в соответствии с п.»б» ч.1 ст.78 и ст.94 УК, давностный срок составит 3 года. Достижение субъектом преступления совершеннолетия в течение этого периода не отразится на продолжительности давностного срока, поскольку уголовно-правовой статус «несовершеннолетний», как отмечалось выше, определяется, согласно ч.1 ст.87 УК, возрастом времени совершения преступного деяния.
Хотя прямого указания на правомерность применения к несовершеннолетним всех предусмотренных законом оснований освобождения от уголовной ответственности закон не содержит, из его толкования это следует с очевидностью: общие нормы распространяют свое действие на весь круг субъектов при отсутствии иных правил или прямых исключающих указаний закона. Поэтому Пленум Верховного Суда РФ также обращает внимание судов на необходимость тщательного изучения возможности применения к несовершеннолетним освобождения от уголовной ответственности по общим основаниям (ныне сохраняют силу нормы об освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием – ст75 УК и в связи с примирением с потерпевшим – ст.76 УК) (О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от14 02.2000 г.№ 7, п.12. // Бюллетень Верховного Суда РФ, 2000г., № 4. С.10.)
quest3Уголовный закон устанавливает и самостоятельный вид освобождения от уголовной ответственности, применимый только к несовершеннолетним – освобождение от уголовной ответственности с применением принудительных мер воспитательного воздействия. Принудительные меры воспитательного воздействия – это комплекс мер, имеющих самостоятельную правовую природу и характеристики:
Принудительные воспитательные меры как альтернатива другим средствам уголовно-правового воздействия в отношении несовершеннолетних были известны законодательству и ранее. В период действия УК 1960 года они применялись чрезвычайно широко. С применением воспитательных мер на досудебной стадии от ответственности освобождалось более половины несовершеннолетних, совершивших преступления, (Правонарушения несовершеннолетних и их предупреждение // научн. ред. Б.С. Волков, М.Д. Лыков; Казань, 1983г. С.137.). Однако нередко ожидаемого воздействия эти меры не достигали.
Низкая эффективность принудительных воспитательных мер обоснованно связывалась с недостаточной четкостью нормы, порождающей субъективный подход к ее применению, значительным кругом мер низкой воспитательной результативности, исчерпывающихся разовым применением, таких как возложение обязанности извиниться перед потерпевшим, выговор, строгий выговор. ( Правонарушения несовершеннолетних и их предупреждение // Э.Я. Стумбина, А.Е. Жупик и др. – Рига, 1985. С. 102; (Уголовная ответственность несовершеннолетних // отв. ред. В.П. Кашепов, С. 41.)
Нередко данный вид освобождения от ответственности применялся в отношении совершивших тяжкие преступления, к совершившим на момент решения вопроса о привлечении к ответственности целый ряд преступных деяний. (А.А.Примаченок Проблемы борьбы с преступностью несовершеннолетних. -Минск, 1980. С. 127)
При разработке действующего уголовного кодекса указанные проблемы в значительной мере были учтены.
Применение мер, призванных оказывать позитивное формирующее воздействие на личность и поведение, в качестве альтернативы наказанию за преступление соответствует и общемировой тенденции приоритетавоспитательного воздействия в отношении правонарушителей юного возраста. Исходя из того, что формирование личности в несовершеннолетнем возрасте не завершено, исправление может быть достигнуто посредством воспитательных мер, многие документы ООН и, в первую очередь, Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила), ориентируют национальные законодательные системы на предоставление субъектам правоприменения широких полномочий по прекращению дел в отношении несовершеннолетних с применением мер, не являющихся уголовным наказанием – дискреционных полномочий . (Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила). п.6, п.11.)
quest8Согласно ч.1 ст.90 УК РФ, несовершеннолетний, совершивший преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобожден от уголовной ответственности, если будет признано, что его исправление может быть достигнуто путем применения этих мер. Освобождение несовершеннолетнего от уголовной ответственности с применением принудительных мер воспитательного воздействия возможно, таким образом, лишь при наличии следующих обстоятельств: а) совершенные преступления относятся к категориям небольшой или средней тяжести; б) исправление несовершеннолетнего может быть достигнуто путем применения этих мер.
Изменения, внесенные в УК РФ законом от 8.12.2003 г., коснулись и нормы ст.90 УК. Если ранее освобождение от уголовной ответственности с применением принудительных мер воспитательного воздействия закон допускал лишь в отношении несовершеннолетних, впервые совершивших преступление, ныне его применение, при наличии предусмотренных законом оснований, возможно и в отношении лиц, совершивших несколько преступных деяний.
Возможность применения мер воспитательного воздействия закон связывает с тяжестью совершенных несовершеннолетним преступных деяний. Субъект может быть освобожден от уголовной ответственности на основании ст. 90 УК, только если каждое из деяний, совершенных в несовершеннолетнем возрасте, является преступлением небольшой или средней тяжести, т.е. неосторожным, либо умышленным преступлением, за которое максимальное наказание, предусмотренное законом, не превышает 5 лет лишения свободы (ч.2,3 ст.15 УК).
Обязательным условием применения данной нормы является возможность исправления подростка посредством мер воспитательного воздействия. Ориентация мер, предусмотренных ст.90 УК, на достижение исправления позволяет сделать вывод, что именно оно и является целью применения принудительных воспитательных мер. Закон не дает оснований для отождествления целей применения принудительных мер воспитательного воздействия с целями наказания: принудительные воспитательные меры не направлены на восстановление социальной справедливости, предупреждение преступлений в широком смысле (общая превенция), да и вряд ли могут выполнить эти функции в силу своих содержательных характеристик, хотя на этот счет высказывается и противоположное мнение. (Меркушев А.Е. О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях несовершеннолетних. // Бюллетень Верховного Суда РФ, 2000 г., № 4. с. 22.)
Вопрос о том, что же следует понимать под исправлением как желаемым результатом применения принудительных воспитательных мер чрезвычайно важен, поскольку возможность достижения этой цели обусловливает само избрание данного основания освобождения от уголовной ответственности. Видимо, здесь следует исходить из традиционного понимания исправления в рамках уголовного права как несовершения лицом нового преступления, «недопущение криминального рецидива» (Курс уголовного права. Общая часть. Том 2: Учение о наказании. –М. с. 23)
В целом воспитательные меры обычно направлены на решение более широких социальных задач: на формирование социально-позитивной личностной позиции воспитуемого, выработку у него навыков законопослушного поведения, основанного на внутренней убежденности в необходимости следовать нормам человеческого общежития, уважения к окружающим. Однако они вряд ли могут рассматриваться в качестве целей, достижимых в рамках уголовно-правового воздействия.
В процессе обсуждения проекта действующего уголовного кодекса вносились предложения о конкретизации положения ст.90 УК, касающегося оснований, формирующих убежденность субъектов правоприменения в достижимости цели исправления. Действительно, при неопределенной формулировке как минимум возможны затруднения в обеспечении единообразия ее трактовки, в соблюдении принципа справедливости: обстоятельства, оцененные как свидетельствующие о возможности исправления в одном случае, могут не получить тождественной оценки в другом. Однако ввиду многообразия личностных особенностей, жизненных ситуаций, семейной обстановки и других обстоятельств каждого конкретного подростка, видимо, и невозможно исчерпывающее установление всех этих признаков. Вывод субъектов правоприменения о возможности исправления несовершеннолетнего должен основываться на оценке комплекса факторов, характеризующих обстоятельства совершения преступления, данные о личности и поведении подростка, об осознании им вины и раскаянии в содеянном, об условиях его жизни ивоспитания, о сохранении позитивного влияния на него со стороны родителей, педагогов, т.е. на установлении воспитуемости несовершеннолетнего. Верховный Суд РФ указывает на недопустимость применения уголовного наказания в отношении несовершеннолетних, чье исправление и перевоспитание может быть достигнуто посредством применения принудительных мер воспитательного воздействия, предусмотренных ст.90 УК. (О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних. -Постановление Пленума Верховного Суда РФ от14 02.2000 г., № 7, п.13 // Бюллетень Верховного Суда РФ, 2000г., № 4. с. 10.)
Решение об освобождении несовершеннолетнего от уголовной ответственности, прекращении уголовного дела, применении к нему принудительных мер воспитательного воздействия на досудебной стадии принимается прокурором или следователем с согласия прокурора, а на стадии судебного рассмотрения дела – судом. Назначение конкретной меры (или нескольких мер) производится в судебном порядке.
Ранее, в период действия УК РСФСР 1960г., применение принудительных воспитательных мер носило безусловный характер: даже в случае невыполнения возложенных на подростка обязанностей вопрос о привлечении его к ответственности не мог быть поставлен вновь. Не случайно исследователи и практики связывали низкую эффективность таких мер, наряду с другими обстоятельствами, и с типичностью представления несовершеннолетних, совершивших преступления, и их сверстников, будто привлеченные к ответственности «прощены».
Поэтому важнейшей особенностью освобождения несовершеннолетнего от уголовной ответственности с применением принудительных мер воспитательного воздействия по действующему уголовному законодательству является его условный характер. В соответствии с ч.4 ст.90 УК, при систематическом неисполнении несовершеннолетним принудительной меры воспитательного воздействия эта мера отменяется и уголовное преследование в отношении него может быть возобновлено.
Характерно, что в действующем уголовном законодательстве это единственное основание освобождения от уголовной ответственности, носящее условный характер, т.е. не исключающее возможности возобновления уголовного преследования при ненадлежащем поведении освобожденного от ответственности субъекта. Оно предусмотрено ст.90 УК, распространяющей свое действие лишь на несовершеннолетних. Все иные основания освобождения от ответственности, включенные в Общую и Особенную части уголовного кодекса, являются безусловными, а освобождение по ним – окончательным вне зависимости от последующего поведения совершившего преступление лица. Думается, что уже в силу одного этого (и не единственного) обстоятельства сведение всей специфики норм, регулирующих ответственность и наказание несовершеннолетних, к их смягчению, небесспорно.
Законом не урегулирован вопрос о сроке, в течение которого возможно привлечение к уголовной ответственности в связи с неисполнением несовершеннолетним возложенных на него обязанностей и требований. Исходя из содержательных характеристик мер, предусмотренных ч.2 ст.90, неисполнение, основанное на субъективном нежелании, отказе от выполнения требований, пренебрежении предъявляемыми условиями, возможно применительно к передаче под надзор родителей или лиц, их заменяющих, либо специализированного государственного органа (п. »б» ч.2 ст.90), и ограничению досуга и установлению особых требований к поведению несовершеннолетнего (п.»г» ч.2 ст.90). Поскольку эти меры имеют срочный характер, срок на который они назначены, видимо, и должен определять продолжительность периода возможной отмены принудительных воспитательных мер. Такой вывод не устраняет, конечно, предпочтительности прямого указания в законе на сроки возможной отмены освобождения от уголовной ответственности с применением принудительных мер воспитания.
В соответствии с ч.2 ст.90 УК, несовершеннолетним могут быть назначены следующие принудительные меры воспитательного воздействия:
По сравнению с предусмотренными ранее, в УК РСФСР 1960 г., перечень видов принудительных воспитательных мер в ныне действующей норме выгодно отличает исключение значительной части мер, исчерпывающихся разовым применением (таких как выговор, возложение обязанности принести извинение потерпевшему и т.п.), а также включение мер, связанных с предъявлением требований к поведению и имеющих срочный характер (установление особых требований к поведению, ограничение досуга), что может способствовать большей эффективности применения данного института.
Содержание принудительных мер воспитательного воздействия, предусмотренных ст.90, раскрывается в ст. 91 УК.
Предупреждение – состоит в разъяснении несовершеннолетнему социального и правового значения совершенного им деяния и его последствий, в указании на необходимость воздерживаться от противоправных поступков в будущем, в разъяснении правовых последствий возможных нарушений уголовного закона и мер воздействия в случае их допущения.
Передача под надзор родителей или лиц, их заменяющих, либо специализированного государственного органа - это мера, которая предполагает контроль за поведением несовершеннолетнего со стороны указанных лиц и органов, оказание ими воспитательного и перевоспитывающего воздействия на подростка. Передача под надзор родителей целесообразна в случае, если они являются лицами социально-позитивного поведения, не утратили эмоционального контакта с несовершеннолетним, пользуются у него авторитетом. Хотя закон не требует при этом согласия родителей или заменяющих их лиц (опекунов, попечителей), очевидно, что должный надзор и положительное воспитательное воздействие могут осуществляться лишь добровольно. Поэтому Верховный Суд ориентирует судебные органы на необходимость получения согласия лиц, на которых возлагается обязанность по надзору за несовершеннолетним. (О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних. -Постановление Пленума Верховного Суда РФ от14 02.2000 г., № 7, п.13 // Бюллетень Верховного Суда РФ, 2000г., № 4. с. 11.)
Законодательное указание о возможной передаче несовершеннолетнего под надзор родителей, по-видимому, не исключает возможности и возложения соответствующей обязанности на одного из родителей несовершеннолетнего, прежде всего – в случаях, когда второй родитель не может выступать в качестве надлежащего воспитателя в силу своих личностных характеристик, а также, если лишь один из родителей участвует в воспитании или готов принять на себя функции по надзору за несовершеннолетним, хотя в литературе на этот счет высказывается и противоположное мнение. (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред.Н.Ф.Кузнецовой. –М., 1998. С.196.)
Федеральный закон «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» от 24 июня 1999г. определил систему органов и учреждений профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. (Закон РФ от 24 июня 1999 г. «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних»)
Ее составляют комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, образуемые в порядке, установленном законодательством Российской Федерации и законодательством субъектов федерации, органы управления социальной защитой населения, органы управления образованием, органы опеки и попечительства, органы по делам молодежи, органы управления здравоохранением, органы службы занятости, органы внутренних дел. В установленном законодательством порядке они могут создавать в своем составе учреждения, осуществляющие отдельные функции по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. В связи с принятием этого закона меры социальной помощи, воспитания, контроля за несовершеннолетними, находящимися в социально опасном положении, безнадзорными, беспризорными детьми и подростками, будут преобразовываться в единую систему, индивидуальная предупредительная работа с несовершеннолетними будет осуществляться на основе взаимодействия и взаимодополнения деятельности субъектов профилактики.
В настоящее время на практике мера, предусмотренная п. «б» ч.2 ст.90 УК, применяется в форме передачи под надзор родителей или заменяющих их лиц. Согласно ч.3 ст.91 УК, эта мера является срочной, т.е. устанавливается на определенный временной период. Первоначально продолжительности срока передачи несовершеннолетнего под надзор УК 1996 г. не предусматривал; вопрос получил законодательное разрешение лишь при внесении изменений и дополнений в УК РФ 08.12.03г. При совершении преступления небольшой тяжести эта мера назначается на срок от одного месяца до двух лет, при совершении преступления средней тяжести – от шести месяцев до трех лет.
Однако субъект, совершивший преступление в возрасте до 18 лет, может достичь совершеннолетия к моменту освобождения от уголовной ответственности, либо стать совершеннолетним до истечения срока действия назначенной меры. Вопрос о возможности применения этой меры в отношении молодых взрослых, совершивших преступление до достижения совершеннолетия, законом пока не урегулирован. Видимо, продолжительности периода, на который эта мера может быть назначена, должна исчерпываться достижением совершеннолетия – возрастной границы, определяющей специфику правового статуса субъекта, кроме случаев принятия судом решения о распространении на лиц в возрасте от 18 до 20 лет положений об уголовной ответственности несовершеннолетних (ст.96 УК РФ).
Возложение обязанности загладить причиненный вред состоит в возмещении причиненного ущерба или в устранении причиненного вреда собственными силами. Целесообразность применения этой меры зависит от имущественного положения несовершеннолетнего, либо от наличия у него необходимых трудовых навыков. Возложение такой обязанности преследует прежде всего воспитательные цели, ориентировано на более глубокое осознание несовершеннолетним последствий допущенного нарушения закона.
Возложение обязанности загладить ущерб путем денежной компенсации возлагается в случае наличия у несовершеннолетнего самостоятельного заработка или стипендии, либо при наличии принадлежащего ему имущества. Обязанность устранить ущерб своим трудом может быть возложена в случае причинения несовершеннолетним имущественного ущерба, устранение которого доступно на уровне навыков и умений конкретного подростка с соблюдением положений ст.265 ТК РФ, запрещающей труд несовершеннолетних на работах с вредными и опасными условиями.
В законе отсутствует указание на сроки, в течение которых возложенная обязанность должна быть исполнена. Однако очевидно, что воспитательные цели требуют его определения в момент назначения принудительной меры воздействия. Представляется, что только в случае, когда срок исполнения обязанности по заглаживанию вреда определен, ее умышленное невыполнение без уважительной причины может служить основанием для постановки вопроса об отмене принудительной воспитательной меры и привлечении несовершеннолетнего к уголовной ответственности. Поэтому соответствующее законодательное предписание способствовало бы повышению эффективности принудительной меры воспитательного воздействия, предусмотренной п. «в» ч.2 ст.90.
Ограничение досуга и установление особых требований к поведениюнесовершеннолетнего преследует цель ограничить контакты несовершеннолетнего со средой, оказывавшей на него отрицательное воздействие, способствовать изменению его поведения, сузить возможность развития негативных черт личности, стимулировать подростка к учебной, трудовой, иной социально-позитивной деятельности.
На несовершеннолетнего могут быть возложены как один, так и несколько видов ограничений досуга, предъявлено несколько требований к поведению. Закон содержит их примерный, ориентировочный перечень (ч.4 ст.91 УК): запрет посещения определенных мест, использования определенных форм досуга, в том числе связанных с управлением механическим транспортным средством, ограничение пребывания вне дома после определенного времени, выезда в другие местности. Это могут быть также требования завершить обучение, не менять места работы или учебы, посещать массовые мероприятия только в сопровождении взрослых, прекратить контакты с определенными лицами и другие, способные оказать положительное влияние не формирование личности несовершеннолетнего правонарушителя и его поведение.
Предъявляемые требования должны быть реальными, а их выполнение – зависеть от несовершеннолетнего. Например, исполнение требований находиться дома после 22 часов, не употреблять алкогольные напитки исполнимо для любого подростка, а возложение обязанности поступить на работу, возвратиться в образовательное учреждение для продолжения обучения выполнимы лишь при объективном наличии соответствующей возможности.
В соответствии с ч.3 ст.90 УК, возлагаемые ограничения и особые требования к поведению устанавливаются на определенный срок, продолжительность которого устанавливается при назначении принудительных мер воспитательного воздействия в пределах от одного месяца до двух лет при совершении преступления небольшой тяжести и от шести месяцев до трех лет – при совершении преступления средней тяжести. Достижение восемнадцатилетнего возраста в период выполнения возложенных требований и ограничений не отменяет обязанности их исполнения и не влияет на установленные сроки.
Как отмечалось выше, освобождение несовершеннолетнего от уголовной ответственности с применением принудительных мер воспитательного воздействия носит условный характер. Если подросток систематически не исполняет их, принудительные меры воспитательного воздействия могут быть отменены и в отношении него возобновляется уголовное преследование. В соответствии с ч.4 ст.90 УК привлечение несовершеннолетнего к уголовной ответственности с предшествующей отменой принудительных воспитательных мер возможно лишь в случае систематического неисполнения им воспитательных мер, по представлению специализированного государственного органа. Однократное невыполнение возложенных обязанностей не может быть основанием для отмены воспитательных мер. Видимо, систематичность допущенных нарушений будет устанавливаться органом, осуществляющим контроль за исполнением воспитательных мер, и предполагать предупреждение несовершеннолетнего о правовых последствиях нарушения при его однократном допущении.
В отличие от наказаний, принудительные меры воспитательного воздействия не дифференцируются на основные и дополнительные. Для достижения целей исправления закон допускает одновременное назначение нескольких воспитательных мер (ч.3 ст.90 УК). С точки зрения воспитательного воздействия, их сочетание нередко является предпочтительным, т.к. содержание указанных в ст.90 УК РФ мер разносторонне. Одни, как возложение обязанности загладить причиненный вред, ориентированы на осознание последствий нарушения закона, определенную компенсацию причиненного вреда; другие, как ограничение досуга, призваны способствовать коррекции личности и поведения, удержанию от неправомерных действий. Цели исправления конкретного подростка может соответствовать сочетание нескольких мер, указанных в ст.90 УК, избираемых индивидуально, с учетом комплекса особенностей, характеризующих личность, условия воспитания, других обстоятельств.
§ 3. Виды наказаний для несовершеннолетних и их назначение
quest4УК РФ 1996 г. впервые определяет собственный перечень видов наказаний, назначаемых несовершеннолетним. Однако он не является оригинальным, применимым только в отношении этой возрастной группы, а представляет собой часть общей системы видов наказаний, определенной в ст.44 УК РФ. Согласно ч.1 ст.88 УК, видами наказаний, назначаемых несовершеннолетним, являются:
Таким образом, из общей системы наказаний в отношении несовершеннолетних неприменимы самые суровые – пожизненное лишение свободы и смертная казнь. Исключение из числа наказаний, назначаемых несовершеннолетним, таких как лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград, содержание в дисциплинарной воинской части и других обусловлено прежде всего их неприменимостью к подросткам по возрасту и социальному статусу.
Характеристика содержательных особенностей каждого из видов наказаний для несовершеннолетних содержится в ч.2-6 ст.88 УК, Они состоят прежде всего в сокращении сроков и размеров наказаний по сравнению с предусмотренными законом для взрослых. В статье отражены именно особенности отдельных видов наказаний для лиц, совершивших преступления в возрасте до 18 лет; вне рамок этой специфики в отношении несовершеннолетних действуют общие нормы, раскрывающие содержание наказаний отдельных видов.
quest5Штраф. Лицам, совершившим преступление в возрасте до 18 лет, штраф назначается в существенно меньшем размере, чем взрослым, – от одной тысячи до пятидесяти тысяч рублей, либо в размере заработной платы или дохода несовершеннолетнего осужденного за период от двух недель до 6 месяцев.
Федеральный Закон от 8.12.2003 г. внес в ч.2 ст.88 УК, определяющую особенности штрафа для несовершеннолетних, столь существенное изменение, что оно едва ли не является самым принципиальным из всех законодательных новелл последнего времени: для несовершеннолетних наказание в виде штрафа утратило личный характер.
Ныне штраф назначается несовершеннолетним как при наличии у них самостоятельного заработка или имущества, на которое может быть обращено взыскание, так и при их отсутствии. С согласия родителей или иных законных представителей несовершеннолетнего, назначенный несовершеннолетнему штраф может по решению суда взыскиваться с них. При этом, исходя из содержания ч.2 ст.88 УК, возможность взыскания штрафа с родителей или иных законных представителей при их согласии не исключается и при наличии у несовершеннолетнего собственных средств.
Ранее наказание в виде штрафа применялось к несовершеннолетним достаточно редко ввиду типичности отсутствия у них собственных доходов и имущества и личного характера наказания в отечественном уголовном законодательстве. ( Курс уголовного права. Общая часть. Том 2: Учение о наказании. –М, 2002 С. 320) Практика применения новой редакции нормы пока не сложилась. Представляется, что ее содержание вступает в противоречие с рядом основополагающих норм уголовного права.
Личный характер наказания до сих пор рассматривался законом, практикой и наукой в качестве его неотъемлемого свойства, отступление от такого подхода вряд ли окажется плодотворным. В соответствии с ч.1 ст.43 УК, наказание применяется к лицу, виновному в совершении преступления, а не к другим субъектам. Фактическое наказание других лиц вместо совершившего преступление вряд ли может рассматриваться как способствующее исправлению – одной из целей наказания, имеющей, как представляется, приоритетное значение в применении мер уголовно-правового характера к несовершеннолетним. Думается, что принципы справедливости и равенства перед законом здесь также будут нарушены. Возможность назначения наказания в виде штрафа, согласно современной редакции ч.2 ст.88 УК, может зависеть и от согласия родителей или законных представителей несовершеннолетнего на взыскание штрафа с них. Соответственно, если у несовершеннолетнего нет самостоятельного дохода или принадлежащего ему имущества, при отсутствии согласия родителей или иных законных представителей в переложении на них обязанности по уплате штрафа, суд должен будет избрать иной вид наказания для несовершеннолетнего. А поскольку штраф, как известно,– самое мягкое из наказаний, мера уголовно-правового воздействия будет усилена, причем фактически вне зависимости от судебного усмотрения. При этом в дискриминирующем положении окажутся подростки из неблагополучных семей, характеризующихся низким уровнем материального достатка, безразличным отношением родителей к их судьбам. Видимо, в неравном положении с другими оказываются и несовершеннолетние, в качестве законных представителей которых на момент рассмотрения дела выступают органы опеки и попечительства.
Избирая штраф в качестве наказания несовершеннолетнему, имеющему самостоятельный заработок или имущество, определяя размер штрафа, суд обязан учесть не только непосредственно размер заработка или дохода, но и руководствоваться сведениями о его имущественном положении в целом, как это предписывается ч.3 ст.46 УК. Учету подлежит, например, наличие доходов от работ по договорам подряда, наличие иждивенцев, нетрудоспособных членов семьи, в том числе и родительской. (Становский М.Н. Назначение наказания. –СПб, 1999. С.38-39)
Лишение права заниматься определенной деятельностью. Определяя данный вид наказания в качестве применимого к несовершеннолетним, закон не устанавливает в ст.88 УК каких-либо особенностей его реализации в отношении подростков. По сравнению с общей нормой (ст.47 УК), в отношении совершивших преступление в возрасте до восемнадцати лет, применимо лишь наказание в виде лишения права заниматься определенной деятельностью. Лишения права занимать определенные должности в качестве вида наказания для несовершеннолетних закон не предусматривает, исходя, из того, что лица в возрасте до 18 лет фактически не могут занимать каких-либо должностей на государственной службе или в органах местного самоуправления в силу законодательных ограничений.
В качестве дополнительного наказания лишение права заниматься определенной деятельностью может быть назначено судом независимо от наличия данного наказания в санкции статей Особенной части. В отношении несовершеннолетних в настоящее время этот вид наказания применяется достаточно редко и назначается обычно не за совершение преступлений, связанных с выполнением трудовых функций, а в связи с преступным поведением в досуговой сфере, например, в связи с неправомерным завладением транспортным средством, нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспорта.
Обязательные работы. Этот вид наказания до последнего времени не применялся, т.к. необходимые для его исполнения условия не были созданы. Согласно новейшим изменениям, внесенным в УК РФ законом от 22.12.04 г., норма о наказании в виде обязательных работ вводится в действие.
Продолжительность обязательных работ для несовершеннолетних снижена. Согласно ч.3 ст.88 УК, она может составлять от 40 до 160 часов (против 60-240 часов для взрослых). Обязательные работы для несовершеннолетних должны заключаться в выполнении в свободное от учебы и/или основной работы время посильных для них общественно-полезных работ. Исполнение этого вида наказания законом дифференцировано: пределы ежедневного времени выполнения работ зависят от возраста несовершеннолетних. Для лиц до 15 лет они не могут превышать двух часов в день; для не достигших 16 лет – трех часов в день; в отношении несовершеннолетних старше 16 лет действует общий порядок, предусмотренный ч.2 ст.49 УК – не свыше четырех часов ежедневных работ.
Общественно-полезные работы должны быть посильны для несовершеннолетнего, т.е. их выполнение должно быть доступно конкретному подростку с точки зрения его навыков и умений. Кроме того, установления ст.265 ТК РФ о запрете использования труда лиц моложе 18 лет на опасных, вредных, связанных с переноской тяжестей работах действуют и применительно к лицам отбывающим любой, в том числе и этот вид наказания. Видимо, доступными для несовершеннолетних общественно-полезными работами могут стать связанные с благоустройством и уборкой территорий в населенных пунктах, уходом за больными и престарелыми, сезонные сельскохозяйственные работы и т.п.
В случае злостного уклонения от выполнения обязательных работ ч.3 ст. 49 УК предписывает их замену не ограничение свободы, арест или лишение свободы. Здесь действие нормы в отношении несовершеннолетних приобретает специфику: ограничение свободы к ним неприменимо, следовательно при злостном уклонении альтернативой обязательным работам могут быть только арест или лишение свободы. Однако арест– это наказание, применимое лишь к достигшим 16-летнего возраста. Следовательно, замена обязательных работ при злостном уклонении от них несовершеннолетним младшей возрастной группы (от 14 до16 лет), возможна лишь на лишение свободы. При этом ограничения в применении лишения свободы к лицам, совершившим преступления в возрасте до 16 лет, предусмотренные ч.6 ст.88 УК, ограничивают круг лиц, в отношении которых оно применимо, подросткам, совершившими тяжкие и особо тяжкие преступления. Таким образом, вопрос о замене обязательных работ при уклонении от них несовершеннолетних от14 до16 лет, в настоящее время законодательно не урегулирован.
Исправительные работы. Специфика исправительных работ как вида наказания для несовершеннолетних состоит в сокращении верхнего предела срока их продолжительности: согласно ч.4 ст.88 УК, исправительные работы назначаются несовершеннолетним на срок до одного года (взрослым – от 2 месяцев до 2 лет). Однако сопоставление этого положения с нормой ст.50 УК, регулирующей данный вид наказания, а также с рядом других, позволяет шире охарактеризовать особенности исправительных работ как вида наказания для несовершеннолетних.
В соответствии с изменениями, внесенными в УК РФ ФЗ от 8.12.2003 г., исправительные работы назначаются осужденным, которые не имеют основного места работы. По-видимому, установление исправительных работ в качестве наказания, применяемого к социально-незанятым лицам, может положительно сказаться на практике назначения наказания несовершеннолетним. Отечественное уголовное законодательство, международно-правовые акты ориентируют судебные органы на преимущественное применение в отношении не достигших совершеннолетия лиц видов наказаний, не связанных с лишением свободы. Однако возможность выбора таких наказаний существенно сужена: наказания не всех видов могут быть назначены несовершеннолетним, некоторые (из числа применимых в принципе) пока в целом не назначаются из-за отсутствия условий для их применения, а ряд из включенных в перечень ст.88 УК РФ могут применяться только в отношении части несовершеннолетних в силу законодательных ограничений. К их числу относились до последнего времени и исправительные работы, поскольку могли быть назначены только работающим лицам, которых сравнительно немного среди совершивших преступления подростков. В настоящее время среди несовершеннолетних, совершающих преступления, преобладают не занятые работой или учебой, их доля доходит до 60%, причем абсолютное большинство из них – лица старше 16-летнего возраста. (Криминология: Учебник. Под ред. В.Н.Бурлакова,Н.М.Кропачева. – СПб.2005. С.449) Ранее отсутствие у несовершеннолетних постоянной работы препятствовало назначению им наказания в виде исправительных работ. В настоящее время, в силу изменений, внесенных в ст.50 УК, исправительные работы к не имеющим основного места работы применяются, это, в частности, нередко может определять и возможность избрания судом для несовершеннолетнего наказания, альтернативного лишению свободы.
Уголовный закон не содержит возрастных ограничений для назначения исправительных работ. Однако трудовое законодательство (ст.63 ТК РФ), допускает заключение трудового договора, как правило, с лицами, достигшими шестнадцати лет; лица старше пятнадцати лет могут заключать трудовой договор лишь в предусмотренных законом случаях. Поскольку данное наказание предполагает трудоустройство, оно применимо лишь к лицам, достигшим трудоспособного возраста.
Практика применения закона в новой редакции пока не сложилась; видимо, однако, что нецелесообразно назначение исправительных работ учащимся несовершеннолетним. Хотя формально они и не являются работающими, сохранение типичного для возраста варианта социальной занятости, при добросовестном отношении несовершеннолетнего к общеобразовательному или профессиональному обучению, в большей степени может способствовать достижению исправления лица, совершившего преступление.
На период до достижения 18 лет на лиц, отбывающих наказание в виде исправительных работ, в полном объеме распространяется действие норм гл.42 ТК РФ Особенности регулирования труда работников в возрасте до восемнадцати лет: ежедневная продолжительность рабочего времени сокращается, продолжительность ежегодного оплачиваемого отпуска увеличивается до 31 календарного дня, запрещается их привлечение к сверхурочным, ночным работам; сохраняется запрет на использование труда несовершеннолетних на работах с вредными, опасными условиями, с переносом тяжестей свыше определенных нормативами и т.д. Поскольку специфика правового регулирования трудовой деятельности несовершеннолетних связана с их возрастом, по достижении совершеннолетия труд лиц, отбывающих исправительные работы за преступление, совершенное до 18 лет, регулируется на основании общих норм трудового и уголовно-исполнительного законодательства.
Удержание из заработка осужденного к исправительным работам несовершеннолетнего производится в общих, установленных ст.50 УК, размерах: от 5 до 20%.
В период отбытия несовершеннолетними исправительных работ на них в полном объеме распространяется действие ст.41 УИК РФ; уголовно-исполнительной инспекцией на подростков могут быть возложены обязанности и запреты, направленные на предупреждение совершения новых правонарушений: запрет пребывания вне дома в определенное время суток, запрет на пребывание в определенных местах, обязанность являться в уголовно-исполнительную инспекцию для регистрации и т.д. В качестве меры поощрения, как и для взрослых, сроки и объем обязанностей или запретов могут быть сокращены. Как и другим осужденным, исправительные работы несовершеннолетним могут быть назначены и условно.
Специфику для несовершеннолетних имеет замена неотбытой части исправительных работ другим наказанием в случае злостного уклонения от их отбытия. Для лиц, не достигших совершеннолетия на момент замены неотбытой части наказания другим, в качестве альтернативы могут выступать лишь наказания тех видов, которые применимы к несовершеннолетним и только в пределах сроков, установленных для несовершеннолетних ст.88 УК РФ. Исчисление срока наказания в случае замены производится по общим правилам ст.50 УК (один день ареста за два дня исправительных работ, один день лишения свободы за три дня исправительных работ). Например, в случае злостного уклонения несовершеннолетним в возрасте 17 лет от отбытия исправительных работ неотбытый срок продолжительностью 8 месяцев может быть заменен судом на арест сроком на 4 месяца, а если неотбытая часть исправительных работ составит 10 месяцев, арест может быть назначен также только на четырехмесячный срок, поскольку он является предельным для несовершеннолетних применительно к аресту (ч.5 ст.88 УК).
Если же к моменту замены неотбытой части наказания в связи со злостным уклонением от его отбытия лицо достигло восемнадцати лет, неотбытая часть исправительных работ может быть заменена любым из наказаний, предусмотренных ч.4 ст.50 УК РФ.
Арест. Этот вид наказания относится к числу новых для уголовного законодательства современной России. Арест должен был назначаться при создании условий для его отбытия, но не позднее 2006 г. (Федеральный закон «О введении в действие уголовного кодекса РФ» в ред. от 27.12.96 и от 10.01.02., 8.12.03 ст.4.) Однако до настоящего времени практика назначения наказания данного вида отсутствует.
Согласно ч.5 ст.88 УК, арест применим только к несовершеннолетним, достигшим к моменту вынесения приговора 16 лет. Для несовершеннолетих сокращена предельная продолжительность срока ареста: он применим к подросткам на срок от1 до 4 месяцев (ко взрослым – от 1 до 6 месяцев). Отбытие наказания в виде ареста будет организовано в специальных исправительных учреждениях - арестных домах, в них должны быть обеспечены условия строгой изоляции осужденных; раздельное содержание несовершеннолетних и взрослых; лиц, осужденных впервые, и ранее отбывавших наказание в исправительных учреждениях.
Нормами гл.10 УИК РФ предусматривается ряд льготных условий отбытия ареста для несовершеннолетних по сравнению со взрослыми: увеличенная продолжительность ежедневных прогулок, улучшенное материально-бытовое обеспечение; только для несовершеннолетних предусматривается предоставление ежемесячных краткосрочных свиданий с родителями или заменяющими их лицами. В остальном условия содержания несовершеннолетних в арестных домах будут соответствовать общим: получение посылок, бандеролей, передач не разрешается (кроме предметов первой необходимости и одежды по сезону), общеобразовательное и профессиональное обучение, профессиональная подготовка не проводятся, передвижение без конвоя не разрешено, возможность участия в труде ограничивается работами по обслуживанию арестного дома в объеме не более 4 часов в неделю. Согласно ч.2 ст.69 УИК РФ, на всех осужденных к аресту (без возрастных исключений) распространяются условия отбывания наказания, установленные для общего режима в тюрьме.
Включение в число применяемых к несовершеннолетним видов наказания ареста, сущность которого отражают жесткость условий содержания и устрашение, представляется проблематичным как с позиций оценки исправительного, перевоспитывающего потенциала этой меры, так и в смысле следования международно-правовым обязательствам России в части содержания наказаний и условий их отбытия несовершеннолетними. Так, Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, (Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила), ст.26.) как неотъемлемые рассматривают право подростка на продолжение образования, профессиональную подготовку, посильный труд при любом виде изоляции несовершеннолетнего от общества по приговору суда, а лишение свободы лиц в возрасте до 18 лет в какой- либо форме - как исключительную меру обеспечения безопасности общества, которая, очевидно, достигается и без установления тюремных условий содержания. Вряд ли можно представить благоприятным воздействие на формирующуюся личность бездеятельности в кругу сверстников, в принципе лишенных возможности какой-либо позитивной занятости: учебной, познавательной, трудовой. С учетом специфики возраста многообразны, по-видимому, могут быть и индивидуальные психологические, психолого-психиатрические противопоказания для отбытия наказания этого вида. Во всех случаях выводы об эффективности применения ареста к несовершеннолетним могут быть сделаны лишь на основе анализа будущей практики.
quest6Лишение свободы. Особенности этого вида наказания для несовершеннолетних многообразны. Лишение свободы является самым строгим из наказаний, применимых к совершившим преступление в возрасте до 18 лет, причем к несовершеннолетним применимо лишь лишение свободы на определенный срок. Наказание в виде лишения свободы назначается обычно несовершеннолетним, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления, широко распространено на практике назначение несовершеннолетним лишения свободы условно.
ФЗ от 8.12.03. внес существенные изменения в норму, регулирующую применение лишения свободы к лицам, совершившим преступление в несовершеннолетнем возрасте. Их сущность состоит в большем, чем ранее, ограничении применения этого наказания к несовершеннолетним и сокращении сроков пребывания несовершеннолетних в условиях изоляции от общества. Следует отметить, что пока такой подход не всеми специалистами воспринимается как однозначно бесспорный. Однако он определенно основан на признании сомнительной эффективности исправительного воздействия на несовершеннолетних наказаний, связанных с разрывом семейных, учебно-воспитательных, других возможных позитивных социальных связей.
Приоритет мер, не связанных с лишением свободы, признается мировым сообществом одним из руководящих принципов для выбора мер в отношении правонарушителей юного возраста “…несовершеннолетнего правонарушителя не следует лишать личной свободы, если только он не признан виновным в совершении серьезного деяния с применением насилия против другого лица или в неоднократном совершении других серьезных правонарушений…”. (Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила), ст.17.1.)
На желательную исключительность применения лишения свободы к несовершеннолетним неоднократно обращал внимание судов Пленум Верховного Суда РФ. Так п.12 Постановления от 14 февраля 2000 года “О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних” указывается, что при решении вопроса о назначении наказания несовершеннолетним суду следует обсуждать, прежде всего, возможность применения наказания, не связанного с лишением свободы; назначая наказание, суды должны исходить из того, что лишение свободы может назначаться несовершеннолетнему лишь в случае, если его исправление невозможно без изоляции от общества. Обязательной является также мотивировка избрания данного вида наказания. (О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от14 02.2000 г.№ 7, п.12.)
Ограничения в применении лишения свободы закон дифференцирует по комплексу признаков: по возрастным группам несовершеннолетних (14-15 и 16-17 лет), в зависимости от категорий совершенных преступлений а также в отношении впервые совершивших преступления и ранее допускавших нарушение уголовного закона.
Согласно ч.6 ст.88 УК, в отношении лиц, совершивших преступление в возрасте до 16 лет, предусмотрены следующие особенности назначения наказания в виде лишения свободы:
Для несовершеннолетних старше шестнадцати лет особенности лишения свободы являются следующими:
Преступление признается совершенным впервые не только в случае, если несовершеннолетний ранее не нарушал уголовный закон, но и при предшествующем совершении деяния, содержащего признаки состава преступления, до достижения возраста уголовной ответственности, либо, если было признано, что в момент ранее совершенного общественно опасного деяния несовершеннолетний не подлежал уголовной ответственности как неспособный в полной мере сознавать фактический характер своих действий или руководить ими (ч.3 ст.20 УК), а также в случаях если лицо ранее было освобождено от уголовной ответственности, если истекли давностные сроки привлечения к ответственности, при снятии или погашении судимости за ранее совершенное преступление.
Кроме того, новейшими изменениями законодательства предусматривается дополнительная возможность сокращения срока лишения свободы для несовершеннолетних: согласно ч.6.1 ст.88 УК, при назначении несовершеннолетнему лишения свободы за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, низший предел наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части, сокращается наполовину. То есть закон не связывает судейское усмотрение обязательным снижением срока лишения свободы в пределах, установленных законом для несовершеннолетних. Однако он ориентирует практику, предоставляя такую возможность без применения нормы ст.64 УК, то есть и при отсутствии каких либо исключительных обстоятельств дела. Например, назначая наказание лицу, совершившему в возрасте 17 лет преступление, предусмотренное ч.1 ст.126 УК, санкция которой предполагает наказание в виде лишения свободы на срок от 4 до 8 лет, суд должен исходить не только из общей нормы, но и учитывать положение ч.6.1 ст.88 УК, определяя наказание в пределах от 2 до 8 лет.
Минимальный срок наказания в виде лишения свободы для несовершеннолетних, как и для взрослых, составляет, согласно ч.2 ст.56 УК два месяца. О максимальном сроке лишения свободы при совершении несовершеннолетним нескольких преступлений закон прямых указаний не содержит. По мнению большинства специалистов сроки, указанные в ч.6 ст.88 УК следует рассматривать как максимально возможные и в случае сложения наказаний при совокупности преступлений и приговоров. Такой же позиции придерживается и Пленум Верховного Суда РФ, указывая в п.21 Постановления “О практике назначения судами РФ уголовного наказания”, что при назначении наказания по совокупности преступлений или приговоров, окончательное наказание лицам, совершившим тяжкие преступления в возрасте до 16 лет, может быть назначено на срок не свыше шести лет, а совершившим особо тяжкие преступления в этом возрасте, как и несовершеннолетним, достигшим шестнадцати лет на момент совершения преступления, - не может превышать десяти лет как за одно, так и за несколько преступлений, в тм числе и при совокупности приговоров. (О практике назначения судами РФ уголовного наказания. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007г. № 2)
Несовершеннолетние отбывают лишение свободы в воспитательных колониях. Следуя исторической традициии и в соответствии с международными стандартами, гл.17 УИК «Особенности исполнения наказания в виде лишения свободы в воспитательных колониях», устанавливает для несовершеннолетних привилегированные условия содержания по сравнению с исправительными учреждениями для взрослых: увеличены число и продолжительность свиданий с родственниками, суммы, которые подростки могут расходовать на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости, смягчены меры дисциплинарного воздейстия. В воспитательных колониях в обязательном порядке организуется общеобразовательное и профессиональное обучение несовершеннолетних, причем применение мер поощрения, перевода на более легкие условия содержания, представление к условно-досрочному освобождения ставятся в зависимость и от добросовестности и успешности в обучении.
В настоящее время для несовершеннолетних, отбывающих лишение свободы, в воспитательных колониях установлен единый режим содержания. Однако уголовно-исполнительным законодательством предусмотрены четыре вида условий отбывания наказания: обычные, облегченные, льготные и строгие. В строгих условиях содержатся, например, осужденные, ранее отбывавшие лишение свободы и осужденные за умышленные преступления, совершенные в период отбывания лишения свободы; в обычных – все осужденные, поступившие в воспитательные колонии; при отсутствии взысканий, добросовестном отношении к учебе и труду они могут быть переведены на облегченные условия; на льготные условия несовершеннолетние преводятся для подготовки к условно-досрочному освобождению. Различие условий содержания, регламентируемое уголовно-исполнительным законодательством, состоит в разной степени ограничения прав и свобод. Так, если находящимся в обычных условиях разрешено иметь 6 краткосрочных и 2 длительных свидания в течение года, то отбывающим наказание в облегченных условиях – соответственно 12 и 4 свиданий, а отбывающие наказание в строгих условиях имеют право только на 4 краткосрочных свидания. Несовершеннолетние женского пола содержатся отдельно, в воспитательных колониях для несовершеннолетних женского пола. (Уголовно-исполнительный кодекс РФ. Гл.17)
Воспитательные колонии – это исправительные учреждения, предназначенные для несовершеннолетних, в них направляются только лица, не достигшие восемнадцати лет. Если на момент вынесения приговора лицо, совершившее преступление в несовершеннолетнем возрасте, достигло совершеннолетия, оно подлежит направлению в исправительное учреждение для взрослых: в колонию-поселение или колонию общего режима, ("О практике назначения судами видов исправительных учреждений. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от11 04.2000 г.№ 14, п.14.) туда же, по общему правилу, направляются и лица, достигшие восемнадцати лет в период отбытия наказания в воспитательной колонии. Однако, согласно ст.139 УИК, достигшие 18 лет осужденные могут быть оставлены в воспитательной колонии, но не более, чем до достижения ими 21 года.
§ 4. Особенности назначения наказания несовершеннолетним
Норма ст.89 УК РФ предусматривает особенности назначения наказания для несовершеннолетних. Прежде всего, согласно ч.1 ст.89 УК, при назначении наказания несовершеннолетнему учитываются все обстоятельства, предусмотренные ст.60 УК. Наряду с ними учету подлежат условия жизни и воспитаниянесовершеннолетнего, уровень его психического развития, иные особенности личности, а также влияние на него старших по возрасту лиц.
Учет особенностей условий жизни и воспитания несовершеннолетнего предполагает прежде всего установление и оценку семейной обстановки, в которой воспитывался подросток, наличия негативного влияния и отрицательных примеров поведения в семейной среде и ближайшем окружении. Особенности условий жизни несовершеннолетнего, предшествовавших совершению преступления могут состоять и в отсутствии родительской семьи; тогда особое значение приобретают характер и степень участия в воспитательном процессе других субъектов (например, педагогического коллектива учебного заведения). Важную роль в формировании личности и в поведении подростка может играть ближайшее окружение сверстников (в трудовом, учебном коллективе, дружеской компании), содержание и направленность влияния которых также подлежит оценке и принимается во внимание при назначении наказания. Специфика жизненных условий и воспитательной обстановки, предшествовавших совершению преступления, могут выполнять функцию обстоятельств, смягчающих наказание: если формирование личности несовершеннолетнего происходило, например, при длительном негативном воздействии со стороны родителей, других членов семьи, суд может учесть это при назначении наказания. В литературе было высказано мнение, что при назначении наказания несовершеннолетним учету подлежат не любые, а только имеющие негативную направленность обстоятельства, перечисленные в ч.1 ст.89 УК: ведь если подросток воспитывался в благоприятных условиях, это не требует повышения ему наказания. (Благов Е.В. Назначение наказания (теория и практика) – Ярославль. 2002. С.131). Однако своеобразие обстоятельств жизни и воспитания конкретного подростка может определить не только размер, но и вид назначенного наказания: отношение родителей или заменяющих их лиц к воспитанию, возможность их положительного влияния и контроля за несовершеннолетним должны оцениваться судом при назначении наказания, не связанного с изоляцией от общества.
Уровень психического развития несовершеннолетнего при назначении наказания имеет двоякое значение: если несовершеннолетний (как и прочие субъекты) в момент совершения преступления в силу психического расстройства не мог в полной мере сознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими, в соответствии со ст.22 УК, помимо наказания ему могут быть назначены принудительные меры медицинского характера. В этом случае недостижение в силу психического расстройства, не исключающего вменяемости, уровня развития, характерного для нормотипа, может свидетельствовать о меньшей общественной опасности несовершеннолетнего из-за неполного осознания им социального содержания содеянного и возможных последствий поступка, что учитывается судом при назначении наказания, определении его вида и размера.
При отставании в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, но не дающем возможности полного осознания фактического характера и общественной опасности своего деяния, несовершеннолетний, согласно ч.3 ст.20 УК, освобождается от уголовной ответственности.
Закон дополнительно обращает внимание правоприменения на необходимость учета личностных особенностей несовершеннолетнего при назначении наказания. Наряду с индивидуальными, учету подлежат и типичные возрастные особенности несовершеннолетних: без принятия их во внимание достижение таких целей наказания, как исправление, частное предупреждение вряд ли возможно. К характерным для возраста относятся импульсивность поведения, неполная сформированность собственной иерархической системы ценностей, зависимость поведения подростков от групповых норм, склонность к подражанию. Типичный для возраста уровень сформированности личностных качеств и свойств дифференцируется в психологии и педагогике применительно к отдельным возрастным группам в рамках, определяемых законом как несовершеннолетие (14-15 и 16-17 лет). Не случайно Пленум Верховного Суда обращает внимание на необходимость обеспечения профессиональной компетентности судей, специализирующихся на рассмотрении дел в отношении несовершеннолетних, путем обучения и повышения квалификации не только по вопросам права, но и педагогики, социологии, психологии. (О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от14 02.2000 г.№ 7, п.11.)
Многообразны индивидуальные особенности личности, подлежащие учету при назначении наказания несовершеннолетнему. Пол, возраст, состояние здоровья, круг интересов и потребностей, характеристики отношения к учебе и труду не исчерпывают их. (М.Н. Становский, например, в целях правоприменения предлагает выделять 4 блока характеристик: физическое, психическое состояние лица, совершившего преступление, его социальный и правовой статус) (Становский М.Н. Указ. работа, с.157) Обязательной оценке подлежат также наличие (или отсутствие) и степень выраженности негативных качеств и свойств: употребление наркотиков, алкоголизм, привычка к употреблению спиртного и т.п.
Поведение несовершеннолетних, в том числе и противоправное, нередко детерминируется влиянием старших по возрасту лиц, что особенно характерно для несовершеннолетних младшей возрастной группы, 14-15-летних. При подстрекательстве к совершению преступления, вовлечении в преступное и иное антиобщественное поведение со стороны взрослых из-за отсутствия жизненного опыта, эмоциональной неустойчивости, социальной незрелости, неумения оценивать собственные действия и поступки окружающих в правовых категориях, подростку сложнее противостоять негативным влияниям, особенно исходящим от лиц, связанных с несовершеннолетним родством, дружескими отношениями, от пользующихя авторитетом в их глазах. В таких случаях применение мер уголовно-правового воздействия к несовершеннолетним должно сочетаться с мерами по коррекции микросреды, а также с применением к взрослым, оказавшим отрицательное влияние, адекватных правовых средств воздействия. На последнее обстоятельство Верховный суд РФ постоянно обращает внимание практики. (О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 02.00 г.№ 7, п.8 – 10.)
Несовершеннолетие лица в момент совершения преступления относится к числу смягчающих наказание обстоятельств (п.»б».ч.1, ст.61). Однако, как следует из ч.2 ст.89 УК, при назначении наказания это обстоятельство подлежит учету в совокупности с другими смягчающими и отягчающими обстоятельствами. То есть несовершеннолетие совершившего преступление не только не исключает необходимости установления и оценки при назначении наказания прочих смягчающих и отягчающих обстоятельств, но и не имеет исключительного значения, не умаляет роли иных обстоятельств, влияющих на назначение наказания. Например, при совершении лицом в возрасте до 18 лет преступления с использованием оружия, взрывчатых веществ или в группе лиц по предварительному сговору (п.»д»,»к» ст.63 УК) при определении вида и размера наказания комплекс отягчающих обстоятельств будет учитываться судом наряду с несовершеннолетием совершившего преступление субъекта и другими смягчающими обстоятельствами, установленными по делу.
Особенности назначения наказания несовершеннолетним не ограничиваются указанными в ст.89 УК. Более полное представление о них может быть сформировано при сопоставлении норм гл. Х УК РФ «Назначение наказания» и гл.Х1У «Особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних», поскольку особенности действия общих норм в отношении лиц, совершивших преступление в возрасте до 18 лет, зачастую требуют выявления, а не предусматриваются прямым указанием закона.
Так, существенная особенность назначения наказания несовершеннолетним состоит в ограничении наказаний пределами, определяемыми в гл.14 УК. Прежде всего, несовершеннолетним может быть назначено только наказание тех видов, которые перечислены в ст.88 УК. Например, назначая наказание несовершеннолетнему, совершившему преступление, предусмотренное ч.1 ст.166 УК (неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения), суд может избрать наказание только в виде ареста или лишения свободы. Ограничение свободы, также предусмотренное санкцией этой нормы, неприменимо, поскольку не входит в круг наказаний, назначаемых несовершеннолетним.
Максимальные сроки и размеры наказания для несовершеннолетних также определяются в ст.88УК. Так, назначая несовершеннолетнему наказание в виде штрафа за преступление, предусмотренного ч.1 ст.158 УК, суд ограничен пределами, предусмотренными ч.2 ст.88 УК (от одной тысячи до пятидесяти тысяч рублей), а не установленными санкцией соответствующей нормы Особенной части, где в рублевом эквиваленте штраф предусматривается до 80 тысяч рублей.
Поскольку виды наказаний, применимые к несовершеннолетним, их предельные размеры и сроки определены в ст.88 УК, ее положения должны учитываться и при назначении наказания несовершеннолетним при особых условиях, предусмотренных ст.64-67, 69,70 УК. Например, назначая несовершеннолетнему наказание за преступление, предусмотренное п. «ж» ч.2 ст.105 УК , по правилам ст.65 (назначение наказания при вердикте присяжных заседателей о снисхождении), следует исходить из того, что максимально возможный срок лишения свободы будет составлять 6 лет и 6 месяцев, а не 13 лет и 3 месяца (т.е. две трети от верхнего предела срока лишения свободы, установленного для совершивших преступление в возрасте до 18 лет, а не от предусмотренного санкцией ч.2 ст.105 УК). При этом возможный низший предел наказания, согласно ч.6.1 ст.88 УК, составит не 8 лет, а 4 года лишения свободы. Таким образом, в рассмативаемом примере, назначая наказание за преступление, совершенное в несовершеннолетнем возрасте, суд вправе определить его размер в пределах от 4 лет до 6 лет и 6 месяцев, а не от 8 до 13 лет и 3 месяцев.
Хотя в законе отсутствует соответствующее указание, представляется, что такой подход соответствует общим началам назначения наказания и основывается на соблюдении правил коллизии общих и специальных норм. Именно таким подходом обоснованно руководствовался и Верховный Суд РФ, давая пояснение, касающееся предельных сроков наказания для несовершеннолетних при совокупности преступлений и совокупности приговоров. (О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от14 02.2000 г.№ 7, п.11.)
Таким образом, во всех случаях, когда необходимо установить предельные сроки и размеры наказания конкретного вида, предусмотренные Общей частью для назначения лицам, не достигшим к моменту совершения преступления 18 лет, либо максимально возможные для несовершеннолетних санкции за совершение отдельных преступлений, предусмотренных Особенной частью, необходимо обращение к нормам ст.88 УК.
Своеобразие в уголовно-правовое регулирование назначения наказания несовершеннолетним вносит и вопрос о наказании лиц, достигших восемнадцати лет, за преступления, совершенные в несовершеннолетнем возрасте. Нельзя согласиться с утверждением, будто особенности назначения наказания, отраженные в гл.14 УК РФ, за исключением ст.96, на них уже не распространяются. (Благов Е.В. Назначение наказания (теория и практика). – Ярославль. 2002. С.134.) Согласно ч.1 ст.87 УК, несовершеннолетними признаются лица, которым ко времени совершения преступления не исполнилось 18 лет. Соответственно особенности ответственности, наказания, включая его назначение, закон связывает с социальным статусом, типичным уровнем сформированности личности субъекта на момент совершения преступления. Именно в силу совершения преступления в юном (несовершеннолетнем) возрасте предусматривается ряд привилегирующих норм регулирования ответственности и наказания. Достижение определенных возрастных границ в посткриминальный период, по общему правилу, ничего в этом смысле не изменяет. Такой же позиции придерживается и Верховный Суд РФ, указывая, в частности, что наказание за тяжкое преступление, совершенное в возрасте до шестнадцати лет, назначается в пределах шестилетнего срока, независимо от времени постановления приговора (О практике назначения судами РФ уголовного наказания. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007г. № 2, п.21)
В тех же случаях, когда законодатель считает необходимым ограничить действие отдельных правил иными возрастными рамками, закон содержит соответствующие указания, либо они могут быть выявлены аналитически. Так, арест может быть назначен лишь несовершеннолетним, достигшим к моменту вынесения приговора шестнадцати лет (ч.5 ст.88 УК); лицам, не достигшим к моменту вынесения судом приговора восемнадцатилетнего возраста, отбывание лишения свободы назначается в воспитательных колониях (ч.3 ст.58 УК); исправительные работы, исходя их из содержательной характеристики, применимы лишь к лицам, достигшим трудоспособного возраста (хотя непосредственно в УК РФ соответствующее указание отсутствует).
quest7Условное осуждение. Наказание несовершеннолетним, как и другим совершившим преступление лицам, может быть назначено условно. За преступление, совершенное до наступления совершеннолетия, условно могут быть назначены только исправительные работы или лишение свободы, т.к. наказания других видов, перечисленных в ст.73 УК, к несовершеннолетним не применяются.
Специфика условного осуждения несовершеннолетних обычно касается прежде всего содержательной части обязанностей, возлагаемых на осужденного. Как известно, ч.5 ст.73 УК содержит примерный, перечень таких обязанностей, не исключая возможности возложения на осужденного условно и других, способствующих его исправлению. С учетом возраста и социального статуса несовершеннолетних, помимо указанных в ч.5 ст.73 УК, суды обычно возлагают на них обязанности завершить общее или профессиональное обучение, прекратить общение с определенными лицами, не появляться на улице в ночное время без сопровождения взрослых и т.п.
Пленум Верховного Суда РФ обращает внимание судебных органов, что помимо обязанностей, предусмотренных ст.73 УК, согласно Закону РФ от 24 июня 1999 г. «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», суд вправе при наличии к тому оснований обязать несовершеннолетнего осужденного пройти курс социально-педагогической реабилитации (психолого-педагогической коррекции) в образовательных учреждениях, оказывающих педагогическую и психологическую помощь несовершеннолетним, имеющим отклонения в развитии. (О практике назначения судами РФ уголовного наказания. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007г. № 2, п.25)
Испытательный срок, определяемый судом, рамками несовершеннолетия не ограничен и устанавливается на общих основаниях, исходя из указанных в ч.2 ст.73 обстоятельств (характер и степень общественной опасности преступления, личность виновного, смягчающие и отягчающие обстоятельства). На практике по достижении совершеннолетия круг возлагаемых обязанностей нередко бывает изменен, за счет исключения тех, которые определялись возрастной спецификой (например, отменяется запрет на появление в определенных общественных местах без сопровождения взрослых). Поскольку особенности действия уголовно-правовых норм в отношении несовершеннолетнего связаны с возрастом, которого субъект достиг на момент совершения преступления, и наказание за него назначается в размерах, предусмотренных для лиц, не достигших 18 лет, то и в случае отмены условного осуждения за систематическое или злостное нарушение возложенных обязанностей (ч.3 ст.74 УК) наказание, определенное судом, не изменяется и для достигшего к этому моменту совершеннолетия субъекта; изменения коснутся лишь условий его отбытия. Например, для лица, достигшего совершеннолетия в период условного осуждения, вид исправительного учреждения для отбывания лишения свободы будет определяться по правилам ст.58 УК РФ.
В соответствии с изменениями, внесенными в УК РФ ФЗ от 8.12.03г., в отношении условно осужденных несовершеннолетних допускается льготный порядок назначения наказания при совершении ими нового преступления в период испытательного срока. Если несовершеннолетний осужденный, которому наказание назначено условно, совершил в течение испытательного срока новое преступление, не являющееся особо тяжким, суд с учетом обстоятельств дела и личности виновного может повторно принять решение об условном осуждении, установив новый испытательный срок и возложив на условно осужденного исполнение определенных обязанностей, предусмотренных ч.5 ст.73 УК РФ.
Таким образом, если для других лиц, осужденных условно, и совершивших в течение испытательного срока новое умышленное преступление средней тяжести, тяжкое или особо тяжкое преступление, условное осуждение отменяется (ч.5 ст.74 УК), для несовершеннолетних закон требует такой отмены в обязательном порядке только при совершении особо тяжкого преступления.
Условное осуждение по каждому из приговоров исполняется самостоятельно; самостоятельно исчисляются и испытательные сроки. Так ориентирует практику Верховный Суд РФ (О практике назначения судами РФ уголовного наказания. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007г. № 2, п.26). Можно согласиться с тем, что такой подход является наиболее преемлемым для правоприменения. Однако проблематичным представляется его соответствие закону, предписывающему в ч.6.2 ст.88 установление «нового испытательного срока» и возложения на осужденного определенных обязанностей.
Законодательная новелла ч.6.2 ст.88 УК изменения максимальных пределов испытательного срока не предусматривает, они тождественны общим, установленным в ч.3 ст.73 УК, и составляют не менее шести месяцев и не более трех лет при назначении лишения свободы на срок до одного года или более мягкого наказания, а в случае назначения лишения свободы на срок свыше одного года – не менее шести месяцев и не более пяти лет.
Решение о повторном условном осуждении за преступление, совершенное в несовершеннолетнем возрасте, является правом суда, принимается с учетом обстоятельств дела и личности виновного. То есть в случае, если суд не посчитает необходимым применить эту норму, действует общий порядок, предусмотренный ст.73 УК.
§ 5. Особенности освобождения несовершеннолетних от наказания
Прежде всего, к лицам, совершившим преступление в возрасте до восемнадцати лет, применимы общие основания освобождения от наказания, предусмотренные в гл.12 УК РФ. Применение одних из этих норм никакой специфики в отношении несовершеннолетних не имеет. Это, например, нормы ст.81 УК - освобождение от наказания в связи с болезнью; ст.82 УК – отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей. Особенности применения ряда других следуют из содержания правил, предусмотренных гл.14 УК.
Особенность замены неотбытой части наказания более мягким (ст.80 УК) для несовершеннолетних состоит в том, что избирая более мягкий вид наказания для лица, не достигшего 18 лет, суд руководствуется не общим перечнем видов наказаний (ст.44 УК), а предусмотренным ч.1 ст.88 УК, исходя из предельных сроков и размеров наказаний, указанных в этой статье.
При освобождении от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности (ст.83 УК) исчисление давностных сроков при осуждении за преступление, совершенное в несовершеннолетнем возрасте, производится с учетом нормы ст.94 УК, согласно которой они сокращаются наполовину по сравнению с общими сроками, указанными в ст.83 УК. Например, при совершении преступления небольшой тяжести, несовершеннолетний освобождается от отбывания наказания, если обвинительный приговор не был приведен в исполнение в течение одного года со дня его вступления в законную силу, при совершении особо тяжкого преступления – если приговор не был приведен в исполнение в течение семи лет и шести месяцев (общие сроки составляют соответственно 2 года и 15 лет). Поскольку сокращение давностных сроков представляет собой льготную меру, связанную с несовершеннолетием субъекта в момент совершения преступления, оно применяется и к лицам, достигшим совершеннолетия в период до истечения срока давности исполнения приговора.
quest10Условно-досрочное освобождение несовершеннолетних возможно только применительно к лишению свободы. В течение длительного периода российское уголовное законодательство предусматривало для несовершеннолетних, совершивших преступления различных категорий, сокращение доли наказания, обязательной к отбытию при условно-досрочном освобождении. Хотя специальная норма об особенностях условно-досрочного освобождения несовершеннолетних сохранена в законе и в настоящее время, ФЗ от 8.12.03 г. существенно сократил специфику ее действия: в отличие от совершивших преступление по достижении восемнадцати лет, сокращенный срок наказания, обязательного для отбытия, предусмотрен лишь для совершивших тяжкие преступления. Ныне для отбывающих лишение свободы за тяжкое преступление, совершенное в возрасте до восемнадцати лет, условно-досрочное освобождение возможно по отбытии не менее одной трети срока наказания (а не по отбытии половины срока наказания, как для взрослых), как и при совершении преступлений небольшой и средней тяжести.
При отбытии наказания за совершение особо тяжкого преступления обязательный для фактического отбытия срок для несовершеннолетних специфики не имеет, он составляет не менее двух третей срока наказания, как и для других субъектов. Однако норма п. «в» ч.3 ст.79 УК об увеличении до двух третей срока наказания, обязательного для отбытия лицу, ранее освобождавшемуся условно-досрочно, если условно-досрочное освобождение отменялось в связи с совершением преступлений или правонарушения, указанных в ч.7 ст.79 УК, в отношении лиц, совершивших преступление в возрасте до восемнадцати лет, не действует, т.к. ст.93 она не предусмотрена.
Применяя условно-досрочное освобождение к несовершеннолетним, суд также может возлагать на них обязанности, предусмотренные ч.5 ст.73 УК (не менять места жительства, работы, учебы, не посещать определенные места и другие). Содержание возлагаемых обязанностей, как и при условном осуждении, практика обычно связывает с закреплением исправительного воздействия в отношении несовершеннолетнего, контролем за его поведением, трудоустройством.
Существенную специфику в освобождение несовершеннолетних от наказания вносит освобождение от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия (ст.92 УК). Это основание освобождения от наказания специфично, оно установлено, согласно закону, исключительно для совершивших преступление в несовершеннолетнем возрасте. Принудительные меры воспитательного воздействия применяются к несовершеннолетним и при освобождении от уголовной ответственности. Однако эти меры не тождественны по видам, основаниям применения и ряду других признаков. Сходство состоит в следующем:
Отличия в применении принудительных мер воспитательного воздействия при освобождении от уголовной ответственности и освобождении от наказания состоят в следующем:
quest9В соответствии с ч.1 ст.92 УК, при освобождении от наказания несовершеннолетнего, осужденного за преступление небольшой или средней тяжести, к нему могут быть применены принудительные меры воспитательного воздействия, предусмотренные ст.90 УК: предупреждение; передача под надзор родителей или лиц, их заменяющих, либо специализированного государственного органа; возложение обязанности загладить причиненный вред; ограничение досуга и установление особых требований к поведению. Если суд посчитает, что исправление несовершеннолетнего может быть достигнуто посредством применения воспитательных мер, он вправе, освободив несовершеннолетнего от отбытия назначенного ему наказания любого вида, назначить ему одну или несколько принудительных воспитательных мер.
Применение принудительной меры воспитательного воздействия а виде помещения несовершеннолетнего в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа регулируется ч.2-4 ст.92 УК. По сравнению с другими принудительными воспитательными мерами она является значительно более жесткой, связана с весьма существенными правоограничениями и имеет в силу этого сферу применения, ограниченную законом по кругу лиц.
Помещение в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа применяется только при освобождении несовершеннолетних от наказания в виде лишения свободы и только к лицам, совершившим тяжкие преступления и преступления средней тяжести. Федеральным Законом от 8.12.03 г. установлено дополнительное ограничение в применении освобождения от наказания с помещением в учебно-воспитательное учреждение закрытого типа: к несовершеннолетним, осужденным к лишению свободы за совершение преступлений, указанных в ч.5 ст.92 УК, эта мера неприменима. Перечень ч.5 ст.92 УК является закрытым; он содержит 21 состав преступлений против личности, собственности, общественной безопасности, здоровья населения. Среди них, например, предусмотренные ч.1, 2 ст.111 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, ч.2 ст.117 (истязание), ст.126 (похищение человека), ч.4 ст.158 (кража), ч.2 ст.161 (грабеж), ч.1,2 ст.162 (разбой), ч.1, 2 ст. ст.226 (хищение или вымогательство оружия или боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств) и другие. Все включенные в этот перечень преступления относятся к категории тяжких, наказание за которые, согласно нормам Особенной части, не предусматривает альтернатив лишению свободы. Таким образом, в отношении несовершеннолетних, совершивших преступления, предусмотренные в ч.5 ст.92 УК, освобождение от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия невозможно. Видимо, в основу такого законодательного решения была положена повышенная общественная опасность указанных деяний.
Помещение в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа применяется к несовершеннолетнему, если суд придет к выводу о возможности его исправления без изоляции от общества, в особых условиях воспитания и обучения и специальном педагогическом подходе (ч.2 ст.92 УК). Исходя из формулировки закона, применение других принудительных воспитательных мер в отношении этой категории несовершеннолетних осужденных не предполагается, в том числе и одновременно с помещением в специальное учебно-воспитательное учреждение.
В соответствии с законом РФ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (ФЗ Об основах системы предупреждения безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних) специальные воспитательные и лечебно-воспитательные учреждения, в которые направляются несовершеннолетние, осужденные за совершение тяжких преступлений и преступлений средней тяжести и освобожденные судом от наказания в порядке, предусмотренном ст.92 УК, относятся к специальным учебно-воспитательным учреждениям закрытого типа (ст.15). Это специальные профессиональные училища закрытого типа и специальные (коррекционные) образовательные учреждения закрытого типа. В последние направляются несовершеннолетние, имеющие отклонения в развитии или страдающие заболеваниями, требующими их отдельного содержания и лечения. Направление несовершеннолетних, освобождаемых от наказания в порядке ст.92 УК, в другие воспитательные учреждения законом не предусмотрено.2 Специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа относятся к ведению органов управления образованием. Права несовершеннолетних, гарантии соблюдения их прав, порядок контроля и надзора за деятельностью воспитательных учреждений закрытого типа, обязанности администрации и ее правомочия в установлении правоограничений воспитанникам определяются Законом РФ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних».
Срок, на который несовершеннолетний направляется в учебно-воспитательное учреждение закрытого типа, определяется судом при принятии решения о помещении подростка в это учреждение. Устанавливая продолжительность пребывания в нем несовершеннолетнего, суд должен определить срок, достаточный, по его мнению, для достижения цели исправления подростка. Однако закон связывает судебное усмотрение и формальными критериями: этот срок не может превышать трех лет, а несовершеннолетний может находиться в воспитательном учреждении только до достижения восемнадцатилетнего возраста.
Пребывание несовершеннолетнего в специальном учебно-воспитательном учреждении закрытого типа может быть прекращено и до установленного срока, если судом будет признано, что несовершеннолетний не нуждается более в применении данной меры (ч.3 ст.92 УК). Решение об этом может быть принято судом на основании представления администрации воспитательного учреждения и комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав. (п.4 ст.9 ФЗ Об основах системы предупреждения безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних)
Продление срока пребывания несовершеннолетнего в воспитательном учреждении закрытого типа из-за недостижения исправления невозможно; оно может быть продлено в судебном порядке только по ходатайству самого несовершеннолетнего в случае необходимости завершения им образовательной или профессиональной подготовки, причем только в пределах несовершеннолетнего возраста (ч.4 ст.92 УК).
Освобождение несовершеннолетнего от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия является окончательным. В отличие от применения принудительных воспитательных мер при освобождении несовершеннолетнего от уголовной ответственности, при освобождении от наказания эти меры не могут быть отменены при систематическом неисполнении их несовершеннолетним. Такой вывод следует из содержания закона: ст.92 УК, регулирующая применение принудительных мер воспитательного воздействия при освобождении несовершеннолетних от наказания, содержит в ч.1 ссылку на перечень мер, предусмотренных ч.2 ст.90 УК. Ссылки на ч.4 ст.90, предусматривающую возможность отмены принудительных мер воспитательного воздействия с привлечением несовершеннолетнего к уголовной ответственности, она не содержит. Соответственно, и норма ч.4 ст.90 УК на освобождение несовершеннолетнего от наказания не распространяется. Поэтому мнение о возможности отмены принудительных мер воспитательного воздействия, назначенных несовершеннолетнему при освобождении его от наказания, представляется не основанным на законе.3 Вместе с тем, именно такой подход был бы более логичен, чем действующая законодательная конструкция. Если при освобождении от уголовной ответственности, применимом при совершении преступлений меньшей общественной опасности, возможность отмены принудительных воспитательных мер при систематическом их неисполнении несовершеннолетним предусмотрена, обоснованной была бы возможность их отмены и при освобождении от наказания, применяемого к лицам, совершившим более тяжкие преступления.
На практике действующая норма может склонить суд к предпочтению мер уголовного наказания, а не освобождения от него несовершеннолетних с применением принудительных воспитательных мер: если неисполнение возложенных обязанностей и правоограничений не влечет негативных правовых последствий для допустившего нарушение лица, очевидно, что эффективность их назначения снижается; более целесообразным становится обращение к уголовному наказанию. Поэтому корректировка рассматриваемого положения закона была бы обоснованной.
§ 6. Применение положений главы об ответственности несовершеннолетних к лицам старшего возраста
Завершает гл.14 законодательная новелла, непосредственно к несовершеннолетним не относящаяся: ст.96 УК устанавливает, что в исключительных случаях, с учетом характера деяния и личности суд может применить нормы об ответственности несовершеннолетних и к лицам в возрасте от 18 до 20 лет.
Понятие «исключительные случаи» – оценочная категория, поэтому возможность распространения действия норм гл.14 УК на лиц старше 18 лет зависит от судебного усмотрения. Устойчивая практика применения этой нормы пока не сложилась, поэтому нельзя проанализировать, какие случаи чаще оцениваются судами как исключительные. По-видимому, применение положений об ответственности несовершеннолетних будет обоснованным применительно к лицам, недавно перешагнувших возрастную границу 18-летия, к тем, кто по уровню социальной зрелости, индивидуальной сформированности личностных качеств близок к несовершеннолетним, в отношении лиц, совершивших преступления сравнительно невысокой общественной опасности либо выполнявших второстепенную роль в совершении преступления.
Видимо, появление этой нормы можно рассматривать и как свидетельство признания уголовным законодательством неравномерности индивидуального развития личности в юном возрасте в целом. Педагогика и психология рассматривают юность как период интенсивного формирования личности, с завершением которого связывается достаточно устойчивая сформированность внутренней сферы личности, в том числе ее взглядов, установок, собственной иерархии системы жизненных ценностей. Такой уровень социальной зрелости достигается обычно к 16 - 18 годам, однако в силу действия комплекса внутренних и внешних факторов развития личности возможны и более существенные индивидуальные возрастные различия. (Кон И.С. Психология ранней юности – М., 1989. с. 79) Таким образом, если ч.3 ст.20 УК предусматривает по сути возможность индивидуального «повышения» возраста уголовной ответственности в связи с недостижением конкретным подростком уровня развития, типичного для возраста наступления уголовной ответственности, ст.96 УК распространяет в исключительных случаях возможность применения норм об особенностях ответственности несовершеннолетних на лиц, достигших 18 лет, включая случаи недостижения лицом адекватного возрасту уровня развития.
Согласно ст.96 УК, к лицам в возрасте от 18 до 20 лет не может быть применено освобождение от наказания с помещением в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение и помещение в воспитательную колонию. Установленное законом ограничение вполне объяснимо, поскольку в соответствии с уголовным законодательством и законом «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», эти учреждения предназначены для лиц в возрасте до восемнадцати лет.
В целом появление в уголовном кодексе нормы, позволяющей индивидуализировать ответственности лиц молодежной возрастной группы, в основу которой, видимо, положено признание неравномерности развития и социализации личности на индивидуальном уровне - явление положительное.
Тема 4. Уголовная ответственность, ее основание и механизм уголовно-правового регулирования
Уголовная ответственность, ее основание и механизм уголовно-правового регулирования
В государственно-организованном обществе возникновение любого правового установления предопределяет наличие ответственности. Ответственность можно рассматривать как существующее в сознании индивида понимание необходимости соблюдения правил общественного поведения. В то же время нарушение предписания, запрета или дозволения вызывает к жизни другую форму ответственности, связанную с осуждением такого поведения.
Таким образом, ответственность нельзя рассматривать в отрыве от таких уголовно-правовых категорий, как норма и правоотношение. Все эти три составляющие и образуют механизм уголовно-правового регулирования.
§ 1. Норма и правоотношение в механизме уголовно-правового регулирования
Уголовно-правовая норма — первое звено в механизме собственно уголовно-правового регулирования. Вместе с тем появлению норм уголовного права исторически и логически предшествует возникновение потребностей в урегулировании поведения людей в том или ином направлении. Когда потребности институируются или, по крайней мере, выявляются, они оформляются как норма права и в случае осознания и официального признания государственно-организованным обществом становятся уголовным законом. quest1Как и всякая юридическая норма, норма уголовного права — формальное правило поведения, которое устанавливает конкретные права и обязанности участников общественных отношений, образующих предмет уголовно-правового регулирования - индивида (законопослушного или совершившего преступление) и государства.
В современном обществе норма уголовного права адресована и физическим лицам, и государству. Причем оба эти адресата ощущают ее воздействие не только после совершения преступления, но и в обычной «нормальной» жизни.
Нормы права реализуются в правоотношениях. Тем самым уголовно-правовое отношение и юридические факты, с которыми норма права связывает его возникновение, изменение или прекращение, выступают как второй элемент уголовно-правового регулирования.
Реализация уголовно-правовых норм проводится в жизнь через индивидуальные правовые отношения сторон, обладающих корреспондирующими правами и обязанностями, цель которых в современном обществе в обеспечении неприкосновенности, чести, достоинства, имущественного благополучия личности от безосновательного вмешательства государства посредством угрозы использования или фактического применения мер уголовно-правового воздействия. Кроме того, уголовное право способствует предупреждению, сдерживанию и пресечению посягательств на различные виды общественных отношений, а в случае совершения преступления обеспечивает восстановление структуры нарушенного общественного отношения (правопорядка). Развитие предупредительной, сдерживающей функции уголовного права длительное время было приоритетным в советском уголовном праве. Принятие нового УК России, безусловно, свидетельствует о значительном повышении восстановительной (реституционной) функции (ч. 2 ст. 43, 75, 76 УК РФ). Функция обеспечения неприкосновенности личности от безосновательного уголовно-правового воздействия присуща и регулятивным, и охранительнымуголовно-правовым отношениям.
Юридические формы всегда имеют под собой социальную основу, и quest2регулятивные уголовно-правовые отношения не составляют исключения из этого правила. В современном обществе ее образует объективная потребность определить границы использования обществом (и его членами) мер, ограничивающих свободу, ущемляющих имущественные интересы, умаляющих честь и достоинство, нарушающих неприкосновенность личности.
Возникновение регулятивных уголовно-правовых отношений основано на уголовном законе, но не происходит непосредственно в момент вступления его в силу. Необходимо различать действие уголовного закона во времени и реализацию закона в правоотношении.
В современном уголовном праве обязанность соблюдать уголовно-правовые запреты должна быть производной от субъективного права на свободу и неприкосновенность от незаконного применения мер уголовно-правового воздействия. Указанное обстоятельство следует учитывать, определяя момент возникновения регулятивного правового отношения. В связи с этим представляется, что лица, невиновные в совершении преступления, не достигшие возраста уголовной ответственности, невменяемые становятся субъектами уголовно-правовых отношений и наделяются правом на неприкосновенность от незаконного применения мер уголовно-правового воздействия с того момента, когда они подпадают под юрисдикцию соответствующего государства (например, с момента рождения), а вовсе не с момента незаконного привлечения к уголовной ответственности или незаконного осуждения (например, лица, не достигшего возраста уголовной ответственности).
Субъектами регулятивного уголовного правоотношения выступают участники общественных отношений, охраняемых нормами уголовного права. Признаки субъектов очерчены в гипотезах этих норм.
Таким образом, первым субъектом уголовного права (а значит, и регулятивного правоотношения), наделенным правом на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия, является любое физическое лицо, находящееся в пределах юрисдикции Российского государства. При этом деликтоспособные субъекты, обязанные выполнять требования уголовно-правовых запретов, должны как минимум обладать признаками вменяемости и достижения определенного возраста. В то же время особенности фактических отношений, образующих предмет уголовно-правового регулирования, диктуют в целом ряде случаев необходимость дополнительных условий, относящихся к этим субъектам, например, их пол, гражданство, должностное положение.quest3Поэтому деликтоспособными субъектами уголовного права являются физические, вменяемые, достигшие установленного законом возраста и обладающие в необходимых случаях другими специальными качествами лица — потенциальные носители прав и обязанностей субъекта уголовно-правовых отношений.
Вторым субъектом уголовного права — и соответственно регулятивного правового отношения — всегда выступает государство. quest4Именно оно посредством издания уголовно-правовых норм предписывает желательный вариант поведения другого субъекта — гражданина, возлагая на него обязанности совершать активные действия, запрещая общественно опасное поведение и дозволяя общественно полезное. В то же время, являясь субъектом регулятивных уголовно-правовых отношений, государство само выступает в качестве носителя соответствующих прав и обязанностей, корреспондирующих правам и обязанностям другого субъекта правоотношения.
quest5Содержанием уголовно-правовых норм является требование определенного правомерного поведения. Выполнение этих требований субъектами правоотношений гарантирует осуществление задач, закрепленных в ст. 2 УК РФ. Тем самым права и обязанности субъектов уголовных правоотношений выступают в качестве одного из средств осуществления механизма уголовно-правового регулирования общественных отношений.
Необходимо отметить, что регулятивные правоотношения имеют ярко выраженную социальную направленность, поскольку основным элементом правового статуса его субъектов является право человека и гражданина, находящегося в пределах юрисдикции Российской Федерации, на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия.
Любое лицо, действуя на территории России, выступает потребителем определенного набора социальных благ, среди которых можно выделить наиболее значимое. Таким социальным благом (интересом) в современном обществе является личная и имущественная свобода человека от преступных посягательств, в том числе в результате обеспечения неприкосновенности от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия. Граждане имеют право требовать от государства соблюдения паритета прав, в том числе путем использования целого ряда процессуальных прав. В этих же целях любому, находящемуся под юрисдикцией РФ, гарантируется возможность прибегнуть к принудительной силе государства даже в отношении лиц, обязанных обеспечивать личную и имущественную неприкосновенность от преступных посягательств, но не выполняющих эти задачи.
quest6Охранительное правоотношение возникает вследствие нарушения субъектом регулятивного отношения — будь то гражданин или лицо, представляющее государство, — своих субъективных обязанностей. Эти деяния причиняют вред общественным отношениям, нарушают их нормальное функционирование. В результате нарушения субъективных прав участников регулятивного уголовного правоотношения или неисполнения ими своих обязанностей приводится в действие юридический механизм восстановления правопорядка: у субъектов уголовного правоотношения возникают новые права и обязанности. В регулятивном правоотношении эти «новые» права и обязанности в потенциальном виде уже существуют. В качестве их первичных образов выступают возможность прибегнуть к государственному принуждению в случае неисполнения противостоящей стороной своей обязанности, с одной стороны, и необходимость нести ответственность за неисполнение требования управомоченного — с другой. Появление «новых» прав и обязанностей вовсе не отменяет «старых». Государство и преступник и после совершения преступления продолжают обладать взаимными правами и обязанностями, возникшими с того момента, когда лицо подпадает под юрисдикцию государства. Однако для субъекта регулятивного правоотношения, нарушившего запрет, соблюдение предусмотренных уголовным законом обязанностей обеспечивается теперь возложением, а на определенных этапах развития охранительного правоотношения — и реальным применением к нему принудительных мер уголовно-правового воздействия. Независимо от того, сколько раз стороны регулятивного правоотношения не выполняли ту или иную конкретную обязанность, они продолжают быть связанными этой конкретной обязанностью до тех пор, пока она существует.
Наибольшее количество научных дискуссий в связи с охранительными уголовно-правовыми отношениями вызвано вопросом о моменте их возникновения. Представляется неверной позиция ученых, связывающих этот момент с различными стадиями процессуальной деятельности. В этом случае смешиваются два различных и самостоятельных вида правоотношений: уголовно-правовые и уголовно-процессуальные. Также, по нашему мнению, неверно утверждать, что при осуждении невиновного возникают охранительные уголовные правоотношения; что осужденный невиновно несет уголовную ответственность в принудительном порядке. Охранительные правоотношения не могут возникнуть исключительно в результате оценки одного из субъектов регулятивного правоотношения. Их возникновение должно носить объективный характер, а их основанием должен выступать определенный юридический факт.
quest7Признание преступления юридическим фактом, влекущим трансформацию регулятивного правоотношения в охранительное, дает возможность более точно определить их содержание. С точки зрения общей теории права содержание как охранительного, так и регулятивного уголовного правоотношения образуют субъективные права и обязанности его участников. Однако порожденные различными правовыми нормами и юридическими фактами, эти субъективные права и обязанности имеют и различное социальное содержание. Смысл регулятивного правоотношения заключен в предотвращении общественно опасных противоправных виновных деяний; охранительного — в восстановлении нарушенного правопорядка и предупреждении новых посягательств на него. Содержанием охранительного правоотношения будут выступать обязанность лица, виновного в совершении преступления, быть подвергнутым уголовной ответственности и право требовать применения принудительной силы государства только по основаниям и в объеме, которые установлены уголовным законом, с одной стороны, а также право государства привлекать упомянутое лицо к уголовной ответственности (или иным образом использовать свою принудительную силу), но только по соответствующим основаниям и в соответствующем объеме — с другой стороны.
Охранительное уголовное правоотношение может прекращаться в различные моменты и по различным основаниям. Например, прекращение возможно при освобождении от уголовной ответственности, погашении или снятии судимости, амнистии или помиловании, декриминализации деяния и пр. Современное уголовное право исходит из того, что судьба преступника должна зависеть и от него самого. Не только государство, не только потерпевший, но и тот, кто причинил «ущерб общественным отношениям», может своим активным поведением изменить характер уголовного правоотношения.
Нарушитель нормы уголовного права не может возложить на себя наказание, равно как не может и определить, какому именно взысканию он должен быть подвергнут в пределах санкции нарушенной нормы. Однако, во-первых, уголовно-правовые последствия преступления вовсе не сводятся только к принудительным мерам уголовно-правового воздействия; во-вторых, причиненный преступлением вред может быть возмещен, а правопорядок может быть восстановлен не только в принудительном, но и в инициативном порядке, под угрозой принуждения. Общество, безусловно, заинтересовано именно в такой процедуре разрешения конфликта. Наиболее же типичным для уголовного права является полное использование своих прав и обязанностей субъектами правоотношений, что со стороны государства проявляется в использовании принудительной силы.
§ 2. Уголовная ответственность в механизме уголовно-правового регулирования
Когда права и обязанности субъектов уголовного правоотношения воплощаются в их поведении, вступает в действие следующее звено механизма уголовно-правового регулирования — уголовная ответственность (позитивная и негативная). В качестве отправного, исходного положения выступает признание ответственности социальным институтом. В свою очередь юридическая ответственность рассматривается как разновидность ответственности социальной, а уголовная — как частный случай юридической.
Уголовная ответственность — одна из фундаментальных категорий уголовного права. С точки зрения социальной практики она представляет собой естественную реакцию общества на попытки отдельных его членов причинить ему вред, нарушив социальные отношения между людьми, связывающие «орду одиночек» в целостный общественный организм, и потому выступает необходимым средством обеспечения условий для нормальной жизнедеятельности индивидов.
Вызывают критическую оценку попытки противопоставления позитивной и ретроспективной ответственности как принципиально различных, почти противоположных явлений (В. А. Кучинский, В. М. Хомич, Б. Т. Разгильдиев). Позиции указанных авторов объединяет то, что все они рассматривают позитивную уголовную ответственность вне механизма уголовно-правового регулирования общественных отношений, в результате чего она и оказывается искусственно отделенной от ответственности ретроспективной. Функции позитивной ответственности состоят не в совершенствовании ретроспективной ответственности, и тем более не в замене ее собой, а в том, чтобы выявить реальный общественный феномен влияния уголовно-правовой нормы на формирование законопослушного поведения и, зафиксировав его в виде регулятивных отношений и связанной с ними позитивной ответственности, исследовать их в качестве звена целостного механизма уголовно-правового регулирования, показать их значение для конечного социального эффекта правовой нормы.
quest8Позитивная ответственность. Одним из первых идею позитивной ответственности высказал З. А. Астемиров. (Астемиров З. А. Уголовная ответственность и наказание несовершеннолетних. М., 1970.) Однако, по его мнению, содержанием позитивной ответственности выступают требования необходимого поведения, заложенные в гипотезах и диспозициях правовых норм, т. е. в самих уголовно-правовых запретах. Фактически, сторонники этой позиции (И. Я. Козаченко, Б. С. Волков, П. С. Дагель, В. А. Номоконов и др.) отождествляют позитивную ответственность с обязанностью как элементом уголовно-правового отношения.
Очевидно, позитивная уголовно-правовая ответственность не может быть сведена к юридической обязанности соблюдать закон или к реальному правомерному поведению субъектов. Следует признать правильной позицию тех ученых, которые считают, что позитивная ответственность — результат правового урегулирования деятельности людей, а в ней следует различать ее объективные и субъективные предпосылки, определяющие объективную и субъективную стороны. Первая обусловлена социальной позицией личности в системе общественного разделения деятельности, регулируемой правом, а вторая — отношением субъекта к социально-правовой действительности, основанным на свободе воли. Естественно, что воля человека социальна, а, следовательно, и юридически значима только тогда, когда она проявляется в поступках, правомерных и неправомерных.
Право, запрещая, дозволяя и предписывая, закрепляет, регулирует и охраняет условия нормальной жизнедеятельности людей, и в своих каждодневных поступках они руководствуются прежде всего теми возможностями (социальными средствами), которые содержатся в данных объективных общественных условиях и которые регулируются правом. И если правовая норма и общественная закономерность, обобщающая названные условия, совпадают, юридически выраженное правило поведения эффективно. Оно воплощается в поступки людей. При этом субъект правового поведения может и не знать о наличии той или иной нормы права. Правомерное с точки зрения уголовного права поведение может являться результатом вообще не уголовно-правового воздействия, а, например, религиозных заповедей или моральных норм, таких как «не убий», «не укради». За таким поведением тем не менее нет оснований отрицать свойства быть уголовно-правовым. (Подробнее см.: Кудрявцев В. Н. Правовое поведение. Норма и патология. М., 1982. С. 115; Кропачев Н. М., Прохоров В. С. Механизм уголовно-правового регулирования: уголовная ответственность: Учеб. пособие. СПб., 2000. С. 14; и др.)
Взаимные обязанности сторон регулятивного правового отношения создают возможность позитивной уголовной ответственности, но не саму ответственность. Для того чтобы возможная ответственность стала действительной ответственностью, необходимо, чтобы указанные лица в своей деятельности соблюдали уголовно-правовые запреты, чтобы предписание закона воплотилось в реальную деятельность, в правомерное поведение соответствующих субъектов. Определение круга наказуемых деяний — это объективная предпосылка позитивной уголовно-правовой ответственности.
Негативная (ретроспективная) ответственность — quest9результат основанного на уголовном законе порицания (отрицательной оценки) совершенного общественно опасного деяния и лица, его совершившего, со стороны государства, выраженного в обвинительном приговоре суда. Юридическая ответственность, понимаемая традиционно как ответственность негативная (ретроспективная), это — официальная правовая реакция общества на совершенное преступление, суть которой заключается в наступлении для виновного неблагоприятных последствий личного или имущественного характера.
Необходимо отметить, что до начала 60-х годов проблема уголовной ответственности (разумеется, негативной, поскольку о позитивной в то время вообще речь не шла) как отдельной уголовно-правовой категории вообще не ставилась. В качестве основания ответственности за нарушение норм социалистического уголовного права указывалось то, что правонарушитель избрал «такой вариант волевого поведения, который является вредным для советского общества и противоречит воле советского народа, возведенной в закон». (Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955. С. 86–87) Несмотря на устарелость терминологии, легко читается мысль о природе и основаниях юридической ответственности. Это и было положено в основу всех дальнейших изысканий теории в этой области.
Следующий крупный вклад в развитие теории внесли О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский, счастливо сочетавшие в себе фундаментальное знание общей теории с глубоким владением науками гражданского (О. С. Иоффе) и уголовного (М. Д. Шаргородский) права. В результате коллективных изысканий большинство теоретиков пришли к выводу, что юридическая ответственность есть прежде всего санкция за правонарушение, предусмотренная нормой права за случай ее несоблюдения. Эта санкция выступает как применение мер принуждения к правонарушителю, осуществляемое органами государственной власти. Вместе с тем было установлено, что далеко не всегда применяемая органами государства принудительная мера представляет собой меру уголовной ответственности. В частности, предусматриваемое уголовным законодательством применение принудительных мер медицинского характера к лицам, совершившим общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, нельзя относить к мерам юридической ответственности. (Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 312–328)
Эти обстоятельства заставили теорию права сделать следующий логический шаг и начать относить к юридической ответственности лишь такие меры государственного принуждения, которые основаны на осуждении деяния правонарушителя, тогда как поступки, например, невменяемого не могут быть осуждены.
Наконец, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский выделили и третье свойство юридической ответственности. По их мнению, а также по мнению большинства теоретиков права, помимо государственного принуждения и общественного (и притом официального) осуждения юридическая ответственность всегда связана с тем, что она необходимо выражается в определенных отрицательных последствиях для виновного по сравнению с тем состоянием, в котором он находился до совершения правонарушения. После сведения воедино всех сформулированных выше признаков было получено определение юридической ответственности как меры государственного принуждения, основанной на юридическом и общественном осуждении поведения правонарушителя и выражающейся в установлении для него определенных последствий в форме ограничений личного и имущественного порядка. (Иоффе О. С., Шаргородский М. Д.Вопросы теории права. М., 1961. С. 318)
Имея в виду, что правонарушение — юридический факт, с которым источник права связывает возникновение правоотношения, а следовательно, и субъективные права и обязанности, образующие его содержание, юридическую ответственность стали рассматривать как обязанность лица претерпевать определенные лишения государственно-властного характера за совершенное правонарушение. Эта концепция поддерживается и некоторыми современными авторами.
Формирование концепции ответственности в науке уголовного права в целом повторило путь, пройденный общей теорией права. Исторически первым является то направление, представители которого (А. Б. Сахаров, А. А. Пионтковский, Л. В. Багрий-Шахматов, Е. Я. Мотовиловкер) отождествляли уголовную ответственность и санкцию уголовно-правовой нормы, видя содержание последней в наказании.
Ретроспективная уголовная ответственность не может быть отождествлена ни с наказанием, ни с иными мерами уголовно-правового воздействия (как это, например, предлагает А. В. Наумов). Уголовная ответственность, как правило, сопровождается мерами уголовно-правового воздействия — особенными мерами государственного принуждения, содержащими определенные правоограничения для осужденного, однако она может существовать и относительно самостоятельно.
В 60-е годы прошлого века в теории советского уголовного права сложилось определенное научное направление, представители которого (И. С. Ной, К. Ф. Тихонов) с той или иной степенью последовательности защищают положение, что ретроспективная уголовная ответственность — последствие совершенного преступления, которое связано прежде всего с государственным осуждением. В настоящее время указанная концепция развивается в трудах многих авторов (А. И. Бойцов, Н. А. Беляев, А. Н. Тарбагаев, И. Э. Звечаровский, В. В. Похмелкин и др.). Значительное большинство сторонников этой концепции вполне обоснованно считают, что, возлагая уголовную ответственность, государство дает оценку как факту преступного деяния, так и личности правонарушителя. Первична здесь, конечно, оценка деяния, квалификация которого дана законодателем как деяния общественно опасного и поэтому противоправного. Но поскольку законодатель использует обобщенное понятие общественной опасности всех преступлений определенного вида, такая оценка имеет лишь типовой характер. В процессе применения уголовно-правовых норм она находит свое проявление в квалификации преступления. Задача индивидуализации уголовной ответственности предполагает тщательную оценку каждого конкретного случая, т. е. вынесение суждения о характере и степени общественной опасности преступления в его конкретно-индивидуальном проявлении. Оценка личности правонарушителя следует за оценкой деяния, обусловливается ею, хотя, естественно, определяется и другими обстоятельствами, имеющими уголовно-правовое значение. Не вызывает сомнения, что судебная оценка должна всегда основываться на законодательной оценке: то, что признано законом как преступление, судом не может оцениваться иначе.
Опираясь на государственно-правовую оценку преступления, уголовная ответственность в конечном счете адресуется преступнику. В ней заключена не только констатация противоправности поведения, но и осуждение лица, совершившего преступление. Такое публично провозглашенное государственным органом (судом) осуждение, как справедливо отмечал П. П. Осипов, независимо от назначения и исполнения наказания опорочивает соответствующего гражданина, снижает его социальный престиж, влияет на его положение в обществе. В результате оно само по себе способно производить положительные сдвиги в правосознании осужденного, оказывать предупредительное воздействие на лиц, дорожащих своим социальным престижем, удовлетворять общественное правосознание, возмущенное фактом совершения преступления. (Осипов П. П. Теоретические основы построения и применения уголовно-правовых санкций. Л., 1976. С. 53–54.)
Как отмечалось в литературе, уголовная ответственность — результат основанного на уголовном законе порицания (отрицательной оценки) совершенного общественно опасного деяния и лица, его совершившего, со стороны государства, выраженного в обвинительном приговоре суда. Суд возлагает на осужденного ответственность и освобождает от наказания, если, например, будет установлено, что истекли сроки давности обвинительного приговора суда (ст. 83 УК РФ), или наказание не может быть применено в силу акта амнистии (ч. 2 ст. 84 УК РФ), или у лица после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими (ч. 1 ст. 81 УК РФ). В указанных случаях уголовная ответственность выступает как таковая и не сопровождается назначением каких-либо мер государственного принуждения за совершенное преступление.
Уголовная ответственность может сопровождаться, во-первых, назначением не наказания, а принудительных мер воспитательного воздействия, применяемых к несовершеннолетним (ст. 90–92 УК РФ); во-вторых, условно назначенным наказанием (ст. 73 УК РФ); в-третьих, назначенным, но отсроченным наказанием (ст. 82 УК РФ). В этих ситуациях очевидно несовпадение понятий «уголовная ответственность» и «меры уголовно-правового воздействия». Уголовная ответственность существует без реального исполнения наказания и в тот период, когда назначенное наказание уже отбыто, но лицо продолжает нести уголовную ответственность, содержание которой в этом случае образуют правоограничения, вытекающие из института судимости.
С содержательной стороны меры ответственности должны быть общественно полезными. Общественная значимость ответственности зависит от того, способна ли она обеспечивать общественно полезные цели, стоящие перед уголовным законом. В современном обществе это в первую очередь — охрана прав и свобод человека и гражданина.
Как законодатель может признать преступлением деяния, не являющиеся по своей природе общественно опасными, так и к числу мер ответственности может отнести такие, которые не способны вообще или в данный конкретный исторический период обеспечивать достижение общественно полезных целей. К сожалению, возможна и другая ситуация, когда государство использует для достижения своих целей меры ответственности, не предусмотренные в уголовном законе. Нормой, ограничивающей такое своевластие государства, является правило «нет наказания без указания на то в законе».
Если сущность ретроспективной уголовной ответственности заключена в государственном осуждении лица, совершившего преступление, в порицании как его самого, так и совершенного им деяния, то наказание и иные меры уголовно-правового воздействия — особые меры государственного принуждения, применяемые судом от имени государства к преступнику, признанному виновным в совершении преступления, возлагающие на него определенные правоограничения личного или имущественного характера для восстановления справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений.
quest10Уголовная ответственность всегда связана с принципом справедливости. Этот принцип получил законодательное закрепление в ч. 1 ст. 6, ч. 2 ст. 43, ст. 60 УК РФ. Более того, ст. 6 УК РФ пытается раскрыть его содержание, определяя справедливость как соответствие наказания и иных уголовно-правовых мер характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.
Итак, уголовно-правовая ответственность за преступление есть не что иное, как основанное на уголовно-правовых нормах осуждение государством общественно опасного виновного деяния и лица, его совершившего, выраженное в приговоре суда и сопряженное с наказанием или иными мерами уголовно-правового воздействия. Осуждение либо имеет границы, либо существует пожизненно. Например, Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. предусматривали, что судимость лиц, осужденных к лишению свободы на срок свыше трех лет, вообще не погашалась и сохранялась пожизненно. Современное уголовное право исходит из того, что осуждение, «клеймение» преступника, как правило, не может быть пожизненным. Исключение имеет место при назначении наказания в виде пожизненного лишения свободы (ст. 57 УК РФ) и смертной казни (ст. 59 УК РФ). Во всех других случаях осуждение имеет свои временные рамки. На наш взгляд, именно эту задачу выполняет в уголовном праве институт судимости. Судимость является не каким-то отдельным элементом уголовной ответственности, и тем более не правовым последствием уголовной ответственности, — судимость определяет объем и продолжительность осуждения. Эта функция судимости четко зафиксирована в ч. 1 ст. 86 УК РФ.
Уголовная ответственность непосредственно связана с уголовно-правовыми отношениями и является, по существу, их важнейшей составной частью. Поэтому именно в рамках теории правоотношений и происходит в настоящее время в науке уголовного права развитие концепций уголовной ответственности.
Наиболее распространено мнение, согласно которому уголовная ответственность — это элемент охранительного уголовно-правового отношения, а именно определенного рода правовая обязанность ответить за совершенное преступление, обязанность претерпеть (нести) последствия, возлагаемые уголовным правом на лицо, совершившее преступление. Авторы, видящие суть уголовной ответственности в правовой обязанности, или сводят ее к обязанности нести лишь бремя наказания, или определяют ее либо как основанную на нормах уголовного права обязанность подлежать действию уголовного закона, либо как обязанность отвечать за поведение, рассматриваемое уголовным законом в качестве преступления, либо как обязанность дать отчет в своих действиях, либо как обязанность реально претерпеть последствия преступления.
Иное направление представлено позицией, согласно которой определение уголовной ответственности лишь как правовой обязанности лица, виновного в совершении преступления, отвечать перед государством является односторонним и поэтому должно быть дополнено указанием на соответствующие полномочия, имеющиеся на стороне другого участника правоотношения — государства. При этом, как правило, отмечается также, что лицо, виновное в совершении преступления, выступает в качестве носителя не только обязанностей, но и соответствующих прав, поскольку оно — субъект уголовных правоотношений, а не только объект возможного воздействия со стороны государства. Такое понимание уголовной ответственности обосновывается в работах Н. .И. Загородникова, Ю. Б. Мельниковой, И. Я. Козаченко, С. Г. Келиной, Н. А. Стручкова.
Отождествление уголовной ответственности с обязанностью отвечать (элементом уголовно-правового отношения) приводит сторонников рассматриваемой позиции к естественному выводу о совпадении момента наступления уголовной ответственности с моментом возникновения самого уголовно-правового отношения. Для значительного большинства авторов это — момент совершения преступления, другие сторонники рассматриваемой позиции (А. И. Марцев, Я. М. Брайнин и др.) полагают, что только момент привлечения виновного в качестве обвиняемого превращает его в субъекта уголовно-правового отношения и, следовательно, свидетельствует о возникновении уголовной ответственности.
Такое понимание природы уголовной ответственности противоречит, на наш взгляд, действующему законодательству и не имеет теоретических оснований. Разумеется, обязанность отвечать, нести тяжесть осуждения и применения мер государственного принуждения возникает «автоматически» в момент совершения преступления. Это происходит потому, что уголовно-правовая оценка общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом в качестве преступления, в общем виде уже дана в конкретной уголовно-правовой норме, а также потому, что норма связывает свои требования, адресованные как преступнику, так и государству, именно с тем юридическим фактом, который включает охранительный механизм действия нормы, — с фактом совершения преступления. Таким образом, в момент совершения преступления возникает не уголовная ответственность, а обязанность ее понести (на стороне виновного) и право ее возложить (на стороне государства). Эта обязанность создает возможность действительной уголовной ответственности, но не саму ответственность.
Для того чтобы возможная ответственность (обязанность) стала действительной ответственностью, необходима воплощенная в процессуальную форму деятельность государственных органов, уполномоченных устанавливать факт совершения преступления (основание уголовной ответственности), оценивать (квалифицировать) его, сначала предварительно, а затем и окончательно, и наконец, главное — применять санкцию нарушенной уголовно-правовой нормы. Иначе говоря, в рассматриваемом случае, как и всегда, норма и юридический факт порождают уголовно-правовое отношение, и в частности обязанность виновного отвечать. Но только новый юридический факт — акт применения санкции уголовно-правовой нормы — превращает обязанность отвечать в действительную ответственность. Таким актом в правовом государстве является приговор суда.
Наиболее неприемлемым, по нашему мнению, положением сторонников критикуемой выше концепции является утверждение, что реализация уголовной ответственности начинается «значительно ранее привлечения конкретного лица к ответственности» (Л. В. Багрий-Шахматов) или «с момента привлечения в качестве обвиняемого» (М. П. Карпушин, В. И. Курляндский, А. Н. Игнатов, Т. А. Лесниевски-Костарева, В. А. Якушин) — словом, что в содержание уголовной ответственности входят меры процессуального принуждения. Никакие теоретические конструкции не могут поколебать принцип «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда» (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ — принцип презумпции невиновности). Приведение уголовного законодательства в соответствие с Конституцией РФ еще раз подчеркнуло, что только обвинительный приговор суда, вступивший в законную силу, возлагает уголовную ответственность на лицо, действительно совершившее преступление. Так, в ст. 5 УК РФ указывается, что «лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина».
Отступление от конституционного принципа ответственности только в судебном порядке, по приговору суда, в любой теоретической концепции уголовной ответственности неизбежно переносит ее начало (или начало ее реализации) на ту или иную досудебную стадию уголовного процесса, что придает последнему совершенно несвойственную ему в правовом государстве функцию — выступать в качестве орудия карательного воздействия, а на органы дознания и следствия возлагает не принадлежащую им функцию осуществления правосудия. Это действительно так, поскольку сторонники концепции «ответственность — обязанность» видят, как правило, начало реализации уголовной ответственности в привлечении лица в качестве обвиняемого и в применении вслед за тем таких принудительных мер, как отстранение от должности, заключение под стражу и т. п.
И наконец, следует отметить, что освобождение от уголовной ответственности (без замены ее другими видами юридической ответственности) означает полный и окончательный отказ государства от осуждения деяния и лица, его совершившего. Освобождение от уголовной ответственности не порождает состояния опороченности лица в глазах государства, хотя и не исключает осуждения социального, т. е. со стороны общества и/или отдельных его членов.
|
Тема 5. Освобождение от уголовной ответственности |
§ 1. Институт освобождения от уголовной ответственности
Институт освобождения от уголовной ответственности сложился только в рамках советской уголовно-правовой теории, несмотря на то, что отдельные виды освобождения существовали в российском законодательстве со времен первых уголовно-правовых актов. Впервые в законодательстве институт освобождения от уголовной ответственности появился в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. (Научно-практический комментарий к Основам уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик /Авт. кол. :Н. Д. Дурманов, П. С. Ромашкин, Г. А. Кригер и др. ; Отв.ред. В. Д. Меньшагин, П.С.Ромашкин; Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова. Юридический факультет. -М. :Госюриздат,1961. -204 с.), откуда он был инкорпорирован в уголовные кодексы республик, принятые в период с 1959 по 1961 гг.
Уголовный кодекс РФ 1996 г. весьма детально регламентирует вопросы, связанные с освобождением от уголовной ответственности, чему способствует закрепление за данным институтом отдельной главы кодекса (глава 11).1
Уголовное законодательство в современных условиях интенсивно развивается, отражая изменения в социальной и правовой структуре общества. Как следствие, эволюционируют и нормы, регламентирующие вопросы освобождения от уголовной ответственности. Исчезли типичные для советского государства формы участия общественности в реализации уголовной политики - освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд (ст. 51 УК РСФСР)(Уголовный кодекс РСФСР от 27.10.60), освобождение от уголовной ответственности с передачей лица на поруки (ст.52 УК РСФСР) (Уголовный кодекс РСФСР от 27.10.60) и другие. Их место заняли обстоятельства, даже упоминание которых в законодательных актах советского периода невозможно себе представить (например, освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ)). Прогресс связан с тем, что институт освобождения от уголовной ответственности, характеризующий некарательные способы устранения вызванного совершением преступления социального конфликта (уголовно-правовой реституции), находится в авангарде реформируемого уголовного законодательства и большей частью представляет собой, так называемый, "частный сектор" в этой публичной отрасли права.
Несмотря на то, что институт освобождения от уголовной ответственности является достаточно традиционным для России, вопросы природы, оснований и условий освобождения остаются одними из наиболее дискуссионных в современной российской уголовно-правовой науке. В первую очередь, это связано с отсутствием среди ученых единства мнений относительно того, что представляет собой уголовная ответственность.
Поскольку основная полемика относительно природы уголовной ответственности развернулась в научной литературе лишь с 60-х годов прошлого века, теоретические баталии по вопросу природы и оснований освобождения от нее происходили в 70-е - 80-е годы. Понимание института освобождения от уголовной ответственности строится на концепции ретроспективной (негативной) юридической ответственности, разработанной в рамках общей теории права. Весьма популярным в теории права было и остается использование следующей формулы: юридическая ответственность - это мера государственного принуждения, основанная на юридическом и общественном осуждении поведения правонарушителя и выражающаяся в установлении для него определенных последствий в форме ограничений личного или имущественного порядка. (Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. - М., 1961. С.318)
Различные концепции юридической и уголовной ответственности вызывали к жизни органичное для них понимание освобождения от уголовной ответственности. Так, например, одним из первых родилось направление, представители которого (А.Б. Сахаров, А.А.Пионтковский, Л.В.Багрий-Шахматов и другие) отождествляли уголовную ответственность и санкцию уголовно-правовой нормы, содержание которой сводили к наказанию. Таким образом, согласно их позиции освобождение от наказания есть освобождение от уголовной ответственности. Эта и многие другие подобные теории позднее весьма аргументировано критиковались отечественными учеными (Бойцов А.И. Теоретические вопросы уголовной ответственности и освобождения от нее. Автореферат дисс… канд.юрид.наук. - Л., 1982).2
Современный уголовный закон четко разделил освобождение от уголовной ответственности и освобождение от наказания. Кроме того, ч. 1 ст.3 УК РФ устанавливает, что за совершенное общественно опасное деяние к лицу, наравне с наказанием, могут применяться и иные уголовно-правовые меры. Следовательно, наказание - лишь одно из проявлений уголовной ответственности, меньшее как понятие по своему объему. Более эффективно позволяет раскрыть содержательные характеристики института освобождения от уголовной ответственности определение, предложенное В.С.Прохоровым (Прохоров В.С. Преступление и ответственность. - Л., 1984). Он понимает уголовную ответственность как основанное на уголовно-правовых нормах осуждение государством общественно опасного виновного деяния и лица, его совершившего, выраженное в приговоре и сопряженное с наказанием или иными мерами уголовно-правового воздействия. quest1Таким образом, освобождение от уголовной ответственности следует понимать, как отказ от государственного осуждения преступника и его общественно-опасного деяния с сохранением общественного (социального) его осуждения.
Анализируя природу освобождения от уголовной ответственности, можно выстроить определенный алгоритм развития событий после совершения преступления. 1) В результате совершения преступления возникает охранительно уголовно-правовое отношение. 2) После установления в деянии виновного лица признаков состава преступления выявляется основание уголовной ответственности. 3) Судебным решением уголовная ответственность может реализовываться по одному из двух направлений в зависимости от формы: а) уголовная ответственность (без назначения наказания, с назначением наказания и последующим освобождением от отбывания наказания, с назначением и последующим исполнением наказания); б) освобождение от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям (в этом случае возможно принятие соответствующего акта и на досудебных стадиях) с применением иной формы реализации ответственности (например, принудительных мер воспитательного воздействия - ст. 90 УК РФ) или без таковой.
Этимологический анализ термина "освобождение" предполагает, что ответственность потенциально существует на момент принятия решения об освобождении (наличествует ее основание), но не реализовывается и не замещается другой. Можно предположить, что в результате определенных событий после установления в действиях лица признаков состава преступления уголовная ответственность в отношении него так и остается нереализованной. При этом, существует отличие и от обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, перечисленных в главе 8 УК РФ. Упомянутые обстоятельства делают деяние непреступным, поэтому вопрос об уголовной ответственности ставиться не может.
Необходимо определить, чего именно избегает лицо, освободившееся от уголовной ответственности. Очевидно, что освобождение от ответственности означает, что лицу не будет назначено наказание. Во-вторых, отсутствие наказания подразумевает и отсутствие судимости. Все эти характеристики роднят институт освобождения от уголовной ответственности с институтом освобождения от наказания. Однако существуют и значительные отличия. Наиболее существенным из них является то, что освобождение от уголовной ответственности исключает любые негативные правовые последствия для виновного. Отсутствие государственного осуждения, как присущий всем случаям освобождения от уголовной ответственности признак, состоит в том, что в отношении лица не выносится обвинительный приговор, а судебное разбирательство может вообще не состояться. Уголовно-процессуальный закон наделяет полномочиями по освобождению от уголовной ответственности не только суд, но и прокурора, а также следователя и дознавателя с согласия прокурора. Кроме того, лицо, освобожденное от уголовной ответственности, считается ранее не совершавшим преступления.
quest2В связи с изложенным, требует пояснения, почему, не предполагая никаких правовых последствий и изъятий в уголовно-правовом статусе лица, предусмотренные главой 11 УК РФ обстоятельства относятся к категории не реабилитирующих. Более того, прекращение уголовного дела по основаниям, предусмотренным корреспондирующими статьями УПК РФ (Глава 4 Уголовно-процессуального кодекса РФ), возможно исключительно при получении согласия подозреваемого или обвиняемого. Причина такого правового решения кроется в том, что государственное осуждение при освобождении от уголовной ответственности заменяется на общественное. От уголовной ответственности может быть освобождено лишь лицо, виновное в совершении преступления, невменяемые, малолетние и добросовестные лица, а также лица, совершившие малозначительные деяния, не могут освобождаться от уголовной ответственности. Освобождаясь от уголовной ответственности, лицо признает себя виновным, что должно подтверждаться и фактическими обстоятельствами дела. Таким образом, в глазах всего общества, это лицо будет рассматриваться как виновное, а его деяние считаться общественно-опасным. В сознании людей останется, что в силу определенных причин, государство лишь сочло нецелесообразным возложить на виновное лицо бремя уголовной ответственности.
Ключом к пониманию сущности института освобождения от уголовной ответственности является установление причин, по которым государство принимает упомянутое выше решение. Очевидно, что в определенной степени им движут гуманистические побуждения, однако, как видно из содержания норм, этот фактор не является определяющим. В основе решения об освобождении от уголовной ответственности лежат определенные юридические факты, возникшие после совершения преступления, но до момента освобождения.3 При этом, в определенном смысле институт освобождения от уголовной ответственности находится в противоречии с теоретическим уголовно-правовым принципом неотвратимости уголовной ответственности. Однако неотвратимость ответственности не означает обязательности карательных методов урегулирования криминального конфликта. Конфликт, возникший в обществе в результате совершения преступления, может быть погашен и в результате совершения определенных действий или наступления определенных событий. Следует отметить, что вред, причиненный преступлением, шире описанного в диспозиции статьи Особенной части Уголовного кодекса. В.С.Прохоровым была предложена исчерпывающая классификация этого вреда (Прохоров В.С. Преступление и ответственность. - Л., 1984 С. 62-63.).
Однако необходимо понимать, что полностью устранить вред, причиненный общественным отношениям, невозможно. Виновному по силам лишь предотвратить дальнейшее разрастание конфликта. Из всех видов вреда полностью ликвидированы могут быть только отдельные разновидности материального и физического вреда, а вред, причиненный общественным отношениям и морали, в полной мере, в принципе невосполним.
quest3Государство обязано всеми силами препятствовать дальнейшему распространению конфликта, учитывая, что в некоторых случаях использование мощи уголовной репрессии, способно только усугубить положение. Уголовное правоотношение содержит программы восстановления социальной справедливости и нарушенного правопорядка. При том, очевидно, что выбор конкретной программы зависит не только от позиции государства или преступника, но иногда и от внешних обстоятельств. Восстановление нарушенного правопорядка возможно не только применением принудительных мер уголовно-правового воздействия, но и вследствие активных действий преступника, разумеется, совершенных под угрозой принуждения (Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. - СПб. 1999. С. 237). Восстановление социальной справедливости некарательными методами - называют уголовно-правовой реституцией. Однако, использование реституции не всегда возможно, эффективно и целесообразно. Для освобождения от уголовной ответственности необходимо, чтобы в результате посткриминальных юридических событий и фактов уменьшалась общественная опасность виновного лица и нивелировалась обстановка, сложившаяся после совершения преступления.
Зарубежному уголовному праву давно известно понятие восстановительного правосудия. К примеру, Комитет министров Совета Европы принял целый ряд рекомендательных актов, касающихся проблем применения восстановительных процедур и их интегрировании в национальные системы уголовной юстиции. Наиболее значимыми среди них можно считать: Рекомендацию № R (99) 19 о посредничестве в уголовных делах, Рекомендацию № R (85) 11 о позиции жертвы в рамках уголовного права и процесса, Рекомендацию № R (87) 18, касающуюся упрощения уголовного правосудия, Рекомендацию № R (95) 12 о системе управления уголовного правосудия и Рекомендацию № R (98) 1 о семейном посредничестве. Национальное законодательство множества европейских стран также содержит различные схемы некарательного реагирования на совершенное преступление.4
В отличие от зарубежного опыта, в России механизм восстановительного правосудия лишь проходит этап своего зарождения.5 Для советской уголовно-правовой науки более органичной являлась концепция поощрительного метода регулирования. В 70-е - 90-е гг. сложились теории позитивного постпреступного поведения и поощрительного правоотношения.6 Содержание этой научной концепции образуют следующие постулаты: 1) после совершения преступления виновный может добровольно совершать ряд предусмотренных уголовно-правовой нормой социально одобряемых, свидетельствующих о существенном уменьшении его общественной опасности, действий, которые нуждаются в определенной уголовно-правовой оценке; 2) эти юридически значимые действия образуют "заслугу", которая предполагает обязательную "награду" со стороны государства; 3) объем "награды" напрямую зависит от характера "заслуги". С теоретической точки зрения, это означает, что в рамках охранительного (генерального) правоотношения может сложиться поощрительное (субсидиарное, секундарное) правоотношение, которое будет влиять на судьбу основного.
Таким образом, можно утверждать, что освобождающие от уголовной ответственности обстоятельства, предусмотренные статьями 75-78 УК РФ, а также целый ряд других норм Общей и Особенной части УК, регламентирующих вопросы освобождения от ответственности, являются проявлением поощрительного метода уголовно-правового регулирования. Однако поощряемое поведение по своей природе различно. Уголовное право поощряет два основных вида общественно-полезного поведения: а) добросовестное выполнение (перевыполнение) лицом юридических или общественных обязанностей, б) активное использование лицом своих субъективных прав в рамках дозволенного поведения (Коробеев А.И., Усс А.В., Голик Ю.В. Уголовно-правовая политика: тенденции и перспективы. - Красноярск, 1991. С. 189). В зависимости от того, какая модель поведения использовалась, разнится и роль государства. Кроме того, во втором случае, действия преступника направлены на непосредственное восстановление нарушенного правопорядка, что предполагает взаимодействие с тем, кому был причинен вред.
Примером вышесказанного может служить сравнение двух норм, предусмотренных ст.ст. 75 и 78 Уголовного кодекса РФ. Несмотря на то, что уголовно-правовые последствия позитивного постпреступного поведения в обоих случаях идентичны - лицо подлежит освобождению от уголовной ответственности, взаимоотношения преступника и государства складываются по-разному. В случае течения сроков давности привлечения к уголовной ответственности для лица, совершившего преступление, существует одна обязанность - не уклоняться от уголовного преследования, т.е. не затруднять работу правоохранительных органов и не увеличивать тем самым затраты государства. Этим фактом лицо подтверждает свое нейтральное отношение к общественному порядку. Однако если речь заходит о деятельном раскаянии, то для преступника существует законодательно закрепленное дозволениеоказывать помощь государству, оптимизируя его затраты на правоохранительную деятельность посредством явки с повинной, способствования раскрытию преступления и возмещения ущерба.
Таким образом, если в первом случае, государству лишь необходимо оценить, имели ли место определенные юридические факты (было ли совершено преступление и какое, не уклонялось ли лицо, его совершившее, от преследования), то во втором, помимо оценки оснований и условий освобождения от уголовной ответственности, государство выступает в качестве активной стороны, сотрудничающей с преступником и побуждающей его совершать указанные действия. Одновременно в такие отношения вовлекается и пострадавшая от преступления сторона - потерпевший.7
Следовательно, из числа поощрительных (государство/преступник) отношений можно выделить специфическую группу трехсторонних (государство/преступник/потерпевший) отношений. Эти отношения можно назвать медиационными (от лат. medium - посредничество), поскольку государство в лице соответствующих правоохранительных органов выступает в виде движущей силы мирного устранения социальной деформации. Медиация - это специфический уголовно-правовой механизм урегулирования конфликта, возникшего в обществе, в результате совершения преступления, реализуемый в виде совокупности взаимонаправленных юридически значимых действий участников конфликта при активной посреднической роли государства. К институту медиации можно отнести два более мелких уголовно-правовых института - деятельное раскаяние и примирение с потерпевшим.
В период реформирования уголовного законодательства и переоценки роли и места уголовной репрессии в уголовной политике нашего государства, происходивших в конце 80-х и начале 90-х годов XX века, предпринимались попытки переосмыслить систему поощрительных мер и разработать новою концепцию, отражающую изменения в общественном строе государства. Примером таких теорий может служить созданная и разработанная Х.Д.Аликперовым идея компромисса в борьбе с преступностью (Аликперов Х.Д. Проблемы допустимости компромисса в борьбе с преступностью. Автореферат дисс. … доктора юрид. наук. - М., 1991.). Существенным недостатком этой, безусловно, оригинальной концепции является то, что ее сторонники полагают, что закрепление института компромисса в Уголовном кодексе 1996 г. стало возможным вследствие отказа государства от идеи бескомпромиссной борьбы с преступностью и принципа неотвратимости уголовной ответственности (Аликперов Х.Д., Зейналов М.А. Компромисс в борьбе с преступностью. - М., 1999. С. 5 и след). На наш взгляд, такой подход представляется неверным по целому ряду причин. Борьба с преступностью как социальным явлением не может не быть бескомпромиссной. Признавая тот факт, что преступность – явление неискоренимое в современном обществе, также необходимо понимать, что борьба с ней должна вестись постоянно и не допускать изъятий. Бескомпромиссность борьбы не означает отказа от применения поощрительных норм, формирующих институт компромисса. Выбор того или иного вида уголовно-правового реагирования обусловлен, в первую очередь, специфическими характеристиками личности преступника, а также обстоятельствами, характеризующими само преступление, а не теми или иными установками в обществе. Сам Х.Д.Аликперов, например, совершенно справедливо полагает, что «компромисс – оптимальный метод правового регулирования при ситуативно совершенных преступлениях" (Аликперов Х.Д., Зейналов М.А. Компромисс в борьбе с преступностью. М. 1999 г. С. 11). Таким образом, можно сказать, что компромисс является лишь одним из методов реализации основных задач уголовно-правовой политики.
Представляется, что компромисс, в силу своей природы, никак не может противоречить принципу неотвратимости уголовной ответственности (Кузнецова Н.Ф. Профилактическая функция уголовного закона.// Уголовное право. 1998. № 1. С. 11-20). Недаром, говоря о компромиссе, мы, прежде всего, подразумеваем освобождение от уголовной ответственности по тем или иным основаниям (ст. 75-78 УК РФ) или смягчение наказания (ст.61 УК РФ), также под компромиссом может пониматься и норма о добровольном отказе от преступления (ст. 32 УК РФ). Объединяющим все эти нормы признаком является либо потенциальная, либо реальная возможность применения уголовной ответственности или наказания. Компромисс предполагает взаимные уступки сторон, что, со стороны государства, подразумевает полный или частичный отказ от использования своей принудительной силы.
Как можно заметить, позитивное постпреступное поведение существенно изменяет развитие охранительного правоотношения. Возможность освобождения лица от уголовной ответственности - одно из наиболее благоприятных уголовно-правовых последствий. В основе освобождения от уголовной ответственности лежит соответствующая совокупность юридических фактов, т.е. фактический состав освобождения. Однако роль и значение фактов в фактическом составе освобождения от уголовной ответственности различны по своей природе. Одни из них обосновывают (основания), а другие - обусловливают (условия) освобождения.8 Ни при каких условиях основанием освобождения не может считаться мнение правоохранительных органов о совершенном деянии. Следует согласиться с точкой зрения А.С.Молодцова и Е.В.Благова, которые справедливо полагают, что «поскольку основание входит в фактический состав освобождения от уголовной ответственности и является юридическим фактом, то есть конкретным жизненным обстоятельством, постольку оно должно относиться к фактической стороне дела. Отсюда никакие оценочные суждения правоприменительных органов не могут выступать таким основанием. Возможность освобождения от уголовной ответственности существует объективно, независимо от решения соответствующего органа об этом. Последний вправе признать, или не признать наличие данной возможности» (Молодцов А.С., Благов Е.В. Понятие и основные направления уголовной политики и участие общественности в борьбе с преступностью. - Ярославль, 1987. С. 24).9 Кроме того, одного внутреннего переживания виновного лица явно недостаточно для признания его в качестве юридического основания, влекущего какие-либо уголовно-правовые последствия. Мысли, психические состояния и свойства человека, если они не выразились вовне в форме конкретных физических действий (бездействия), не являются объектом уголовно-правовой оценки (Сабитов Р. А. Посткриминальное поведение. - Томск, 1985. С. 22).
Уголовный кодекс РФ предусматривает возможность освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст.75 УК РФ), примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ) и истечением сроков давности (ст. 78 УК РФ). Освободить от уголовной ответственности можно и несовершеннолетнего с применением к нему принудительных мер воспитательного воздействия (ст.90 УК РФ), а также любое лицо совершившее преступление до принятия акта амнистии и подпадающее под его действие (ст.84 УК РФ). Однако данные нормы входят в систему других институтов уголовного права и будут проанализированы отдельно. Кроме того, в Особенной части УК РФ, в примечаниях к отдельным статьям, сформулированы специальные виды освобождения от ответственности в связи с деятельным раскаянием (например, примечания к ст.ст. 126, 205, 228 и др. УК РФ). 10
§ 2. Освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 75 УК РФ)
Большинство народов, населявших нашу планету, с древнейших времен - времен появления первичных социальных институтов и зарождения общины - независимо от своей культурной и религиозной специфики особое значение придавали устранению социального ущерба лицом, нарушившим общественные устои.
Еще языческие обряды несли в себе начало «нивелирования» причиненного или планируемого зла некими положительными действиями, угодными высшим силам. В эпоху античности эти идеи закрепились в мифологических сюжетах. Так, например, известные всем двенадцать подвигов Геракла были совершены во искупление злодеяния - убийства семьи. Какой бы эпос ни привлек наше внимание, в каждом мы встречаемся с «покаянием», общеупотребимым эквивалентом деятельного раскаяния, понятием, соединившем в себе два основных момента: осознание преступившим черту неправомерности совершаемых или совершенных действий и осуществление им каких-либо мероприятий по устранению негативных последствий этих действий.
Деятельное раскаяние в той или иной форме не только институт уголовного права, но и один из основополагающих принципов регулирования жизни индивидуума в обществе; то, что все мы воспринимаем на подсознательном уровне в качестве бесспорно разумной модели разрешения конфликтных ситуаций в социуме.
Крупнейшие мировые религии, чьи догмы на протяжении многих веков являлись практически единственным мерилом справедливости рожденных обществом норм поведения, ставят покаяние в основание пирамиды своих ценностей. Ветхий и Новый заветы предлагают путь искупления грехов как единственно верный для истинного христианина. Коран говорит правоверным о смирении и раскаянии.
Однако здесь необходимо отметить, что деятельное раскаяние, перекочевав из сферы бытовой в правовую, изменило свои основные параметры. Такая ситуация и вызывает наиболее существенные разночтения в трактовке учеными этого понятия. Дело в том, что все религиозные и квазирелигиозные течения во главу угла ставят субъективную сторону деятельного раскаяния, а именно полное и искреннее раскаяние преступника в содеянном, в то время как исторически законодатель видел в нем лишь стимул к скорейшему раскрытию конкретного преступления.
Понятие деятельного раскаяния практически не используется в иностранной литературе. Тем не менее, сейчас на Западе активно используются различные схемы, позволяющие достигнуть цели уголовной юстиции «нетрадиционным» путем. В российском законодательстве понятие «деятельное раскаяние» впервые получило закрепление в ст. 75 УК РФ 1996 г. в качестве обстоятельства, освобождающего от уголовной ответственности.
Однако представляется неверным связывать институт деятельного раскаяния только со ст. 75 УК РФ. Ст. 61 УК РФ среди смягчающих обстоятельств предусматривает различные формы деятельного раскаяния (см. п. «и» и «к»), ст. 62 УК РФ регулирует назначение наказания при наличии этих смягчающих обстоятельств; в Особенной части УК предусмотрена возможность освобождения от уголовной ответственности на основании специальных видов деятельного раскаяния и т. д.
В условиях ориентирования уголовного процесса на интересы личности и правовую реституцию институт деятельного раскаяния приобретает огромное значение. Поскольку деятельное раскаяние является одним из видов правомерного посткриминального поведения - предусмотренного уголовным законом постпреступного, общественно полезного, сознательного, волевого проявления активности лицом после совершения им преступления, влекущего благоприятные уголовно-правовые последствия, оно отвечает всем его признакам. Поэтому, рассматривая состав посткриминального поведения, предусмотренный ст. 75 УК РФ, можно выделить объект, объективную сторону, субъект и субъективную сторону деятельного раскаяния.
О деятельном раскаянии можно говорить в двух аспектах: с одной стороны, как об одном из оснований освобождения от уголовной ответственности или смягчения наказания; с другой - как об институте уголовного права, имеющем свою собственную подсистему. Для более четкого понимания внутренней структуры института деятельного раскаяния и его взаимодействием с другими правовыми категориями, рассмотрим некоторые основные проблемы:
Указанными тремя формами исчерпывается возможность реализации деятельного раскаяния в уголовном праве на сегодняшний день. Эти формы могут наполняться отдельными признаками, чертами и условиями в зависимости от основных разновидностей преступного поведения, однако суть их остается неизменной.
Говоря об основаниях освобождения от уголовной ответственности нельзя согласиться с мнением отдельных ученых о том, что только два или несколько совершенных преступником действий и их единстве и взаимосвязи, могут рассматриваться как деятельное раскаяние; а наличие лишь одного из них должно пониматься не как деятельное раскаяние, а как отдельное смягчающее обстоятельство. Наличие запятой в тексте статьи указывает на перечисление равнозначных условий освобождения; кроме того, в случае, если бы для освобождения от уголовной ответственности требовалась совокупность условий, оставался бы неясным порядок применения статей Особенной части УК, касающихся преступлений небольшой или средней тяжести, в которых неприменимы те или иные формы деятельного раскаяния. Не всегда, например, есть возможность возместить причиненный ущерб и т. п. Наиболее распространенной в науке является позиция, согласно которой решение вопроса об освобождении от уголовной ответственности ставится в зависимость от совершения всех доступных виновному позитивных постпреступных поступков. Такой подход представляется уместным. Ключевым аргументом является то, что лицо не отказалось выполнять те или иные действия, а не имело возможности их совершить в силу объективных причин. Указание на объективное свойство последних носит принципиальный характер, так как нельзя признавать обоснованным отказ загладить причиненный ущерб по причине отсутствия средств и неспособности сделать это своим трудом или несогласие сообщить о соучастниках преступления по соображениям родства, чести и т.п.
Поскольку преступление нарушает нормальное течение общественных отношений, то положительное посткриминальное поведение должно носить характер реституции и восстанавливать нарушенные общественные отношения. Таким образом, непосредственным объектом13деятельного раскаяния будут являться конкретные общественные отношения, нарушенные данным преступлением. (Сабитов Р.А. Посткриминальное поведение. - Томск, 1985. С. 12.) Для характеристики же различного поведения, направленного на предотвращение всех видов причиненного общественным отношениям вреда, представляется наиболее целесообразным использовать иное понятие - объективный признак деятельного раскаяния. (Сафронов А. Д. Добровольный отказ от совершения преступления и деятельное раскаяние преступника. Автореферат диссертации на соискание ученой степени к.ю.н. - М., 1977. С.12.)
Необходимо подчеркнуть, что условия освобождения от уголовной ответственности, предусмотренные ст. 75 УК РФ (совершение впервые преступления небольшой или средней тяжести), не относятся ни к объективной стороне деятельного раскаяния, ни к характеристикам его субъекта. quest6Указание на совершение преступления впервые означает то, что лицо не только ранее не совершало никаких криминальных поступков, но и освобождалось от уголовной ответственности, либо его судимость снята или погашена.
Одним из наиболее спорных вопросов, связанных с институтом деятельного раскаяния, является проблема субъективной стороны деятельного раскаяния. По мнению многих ученых, в основе деятельного раскаяния должны лежать такие социально-нравственные побуждения как: чувство вины и сожаление о случившемся, внутреннее осуждение своих неправомерных деяний, желание искупить вину. Р.А.Сабитов, один из основателей теории посткриминального поведения, пишет: «Установление мотивов и целей имеет важное значение для уголовно-правовой оценки посткриминальных действий (бездействия) и для их разграничения. Например, при явке с повинной необходимо обращать внимание на цель действия виновного. Практика сталкивалась со случаями, когда явившийся с повинной преследовал цель попасть в исправительно-трудовую колонию, чтобы скрыться от розыска за другое, более тяжкое преступление. Такие действия субъекта не образуют состава явки с повинной вследствие своей фиктивности, ложности» (Сабитов Р.А. Посткриминальное поведение. - Томск, 1985 . С. 17.).14 Все различия в подходах к решению этой проблемы объясняются рядом глубинных причин. Как уже отмечалось ранее, деятельное раскаяния имеет глубокие исторические корни. В первую очередь, его источником являлось церковное право, в котором субъективная сторона раскаяния, переживания, имела главенствующее значение. Позднее, при советской власти, как это ни странно, такой подход пришелся ко двору и в официальной линии уголовно-правовой политики. По всей видимости, такое удивительное единодушие объясняется тем, что Россия всегда тяготела к имперской идеологии и стояла на началах примата государственных интересов над личностью в уголовном процессе. Поэтому на обвинение и суд возлагались обязанности проводить некоторые «воспитательные» мероприятия, которые должны были завершиться духовным перерождением личности преступника.
В советский период, УК РСФСР 1960 г. поставил в один ряд с явкой с повинной и способствованием раскрытию преступления чистосердечное раскаяние (п.9, ст. 38 УК РСФСР) - оценочную категорию, которая также могла выступать в качестве смягчающего обстоятельства. Впрочем, в жестких идеологических рамках, этот институт, нежизнеспособный сейчас предоставлял определенную законодательную лазейку для применения «сделок» между обвинением и защитой. Чистосердечное раскаяние является прародителем института деятельного раскаяния с точки зрения истории, и как ни что другое показывает основное различие между этими двумя понятиями. Наличие таких родственных понятий, да еще и их тесная связь с признанием собственной вины и является основной причиной различной оценки субъективной стороны деятельного раскаяния.
В сознании многих ученых происходит подмена понятий «раскаяние» и «признание собственной вины», которая и порождает, не имеющие под собой легальных оснований, теории о наличии особой психологической стороны деятельного раскаяния. Так, С.П.Щерба и А.В.Савкин, призывая практических работников определять глубину раскаяния, дают специфическую оценку соотношению раскаяния и признания вины: «Раскаяние тесно связано с признанием вины в совершении преступления. Но следует отметить, что признание вины и раскаяние не однозначны и не тождественны. Раскаяние - понятие более широкое, оно может выражаться не только в словах, но и в определенных действиях, помогающих органам правосудия» (Щерба С.П., Савкин А.В. Деятельное раскаяние в совершенном преступлении. - М., 1997. С. 16). По мнению Р.А.Сабитова, «если преступник ввел в заблуждение суд, искусно изобразивчистосердечное раскаяние, то тогда отсутствует сам факт правомерного поведения» (Сабитов Р. А. Там же. С. 85). С.Н.Сабанин считает, что одним из обязательных условий применения данного вида освобождения от уголовной ответственности является полное признание лицом своей вины в содеянном, социальной вредности преступления и сожаление о случившемся. (Уголовное право. Часть общая. В 4-х томах. Том 4. Освобождение от уголовной ответственности и наказания: основание, виды и последствия. - Екатеринбург, 1995. С. 28 ). В данном высказывании спорной является последняя фраза. Признание собственной вины, с уголовно-правовой точки зрения, может выражаться, как и форме слов, так и в форме действий. Уголовно-процессуальное законодательство в обязательном порядке требует задать обвиняемому вопрос, признает ли он себя виновным.15 В этом случае признание вины может носить, исключительно вербальный характер. В случае с деятельным раскаянием, у следственных органов или суда нет никакой необходимости выяснять устно или письменно виновно ли лицо, так как, осуществляя деятельное раскаяние в той или иной форме, оно этими действиями de jure признает себя виновным в совершении преступления. В основе любой из форм деятельного раскаяния лежит признание собственной вины в совершенном преступлении в строго формальном уголовно-процессуальном смысле этого выражения. Явившись с повинной, способствуя раскрытию преступления, возмещая причиненный ущерб или иным образом заглаживая вред, лицо прежде всего признается в том, что именно оно совершило данное преступление. Любое из вышеперечисленных действий имеет в своей основе подтверждение этого факта. Лицо может сожалеть о совершенном преступлении, а может и нисколько не раскаиваться и содеянном - это не имеет никакого значения. Для государства важно то, что преступник признает факт совершения преступления, его направленность против интересов личности, общества, государства, независимо от его внутренней моральной оценки своего поступка. Формально, его деятельное раскаяние, подтверждает готовность претерпевать наказание, исходящее от государства, а как следствие, является доказательством признания им законов жизни в обществе, подчинение государственным устоям. Несомненно, с точки зрения частной превенции, предпочтительнее, чтобы лицо действительно раскаивалось в совершенных действиях. Однако закон не ставит такого условия для освобождения лица от уголовной ответственности и наступления для него других положительных последствий в результате его положительного посткриминального поведения. Мотивы у раскаивающегося лица могут быть самыми различными: от чувства стыда за совершенное деяние, сочувствия к потерпевшему, до желания избежать более тяжкого наказания и т.д. Эти показатели должны влиять на криминологические характеристики совершенного преступления, а не на его уголовно-правовые последствия.
С вопросами оснований освобождения от уголовной ответственности связан спор об императивности/диспозитивности нормы, содержащейся в ст.75 УК РФ. Среди ученых нет единого мнения на этот счет. Сама по себе проблема «абсолютности и относительности субъективного уголовного права» (Огурцов Н.А. Правоотношения и ответственность в советском уголовном праве. - Рязань. 1976. С. 123) преступника быть освобожденным по соответствующим статьям вызывала и продолжает вызывать жаркие споры среди ученых-юристов. К сожалению, появление института деятельного раскаяния в новом УК не только не помогло разрешению этой запутанной теоретической проблемы, но и усугубило ее невнятными законодательными дефинициями. Обратимся к тексту закона.
Ч. 1, ст. 75 УК РФ предполагает, что «лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести может быть освобождено от уголовной ответственности». Ч.2 этой же статьи говорит о том, что «лицо, совершившее преступление иной категории,..., может быть освобождено от уголовной ответственности, только в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части...». Казалось бы, с точки зрения законодательного закрепления вопрос решен, и этот вид освобождения является по своей природе относительным (факультативным). Однако все упомянутые в ч.2 ст.75 УК РФ примечания к статьям Особенной части содержат иную формулировку «лицо освобождаетсяот уголовной ответственности». Следствием чего является тот факт, что при буквальном толковании ч.1 и ч.2 ст. 75 возникает парадоксальная ситуация, когда возможность освобождения от уголовной ответственности при совершении преступления небольшой или средней тяжести (ч.1 ст. 75), решается представителями правоохранительных органов или судом по их усмотрению; а при совершении тяжких и особо тяжких преступлений, освобождение происходит в императивном порядке. К сожалению, результатом этого является тот факт, что практические работники и некоторые ученые усматривают в тексте ст. 75 УК лишь возможность освобождения от уголовной ответственности, что ведет к достаточно плачевным последствиям. Ст. 28 УПК РФ предоставляет возможность освободить лицо от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием на любой стадии уголовного процесса, что должно было бы существенно сократить расходы государства и упростить процедуру. Однако вследствие таких размытых формулировок практические работники подчас не берут на себя ответственность воспользоваться до суда этим «правом». Нет нужды говорить и о том, что упомянутый порядок создает почву для злоупотреблений со стороны недобросовестных сотрудников правоохранительных органов.
Как известно, юридический язык существенно отличается от литературного или бытового русского. Как уже отмечалось, не может являться основанием освобождения от уголовной ответственности оценочное суждение правоприменителя любого уровня. Таким образом, нельзя ставить освобождение от уголовной ответственности в зависимость от решения какого-либо органа (Келина С.Г. Теоретические вопросы освобождения от уголовнойответственности. - М, 1974 . С.19). Следовательно, решение об освобождении должно приниматься исключительно на основе анализа фактического состава освобождения - позитивного посткриминального поведения. Представляется правильной точка зрения тех ученых, которые считают, что «наступление предусмотренных уголовным законом формальных и материальных оснований (юридических фактов) означает появление у субъекта охранительного уголовно-правового отношения субъективного права, например, на освобождение от уголовной ответственности, а у государства, соответственно, - юридической обязанности освободить гражданина от уголовной ответственности»(Прохоров В.С., Кропачев Н.М.. Тарбагаев А.Н. Механизм уголовно-правового регулирования. -Красноярск, 1989. С.138). Усмотрение правоприменителя может лежать только в области оценки обстоятельств, образующих объективную сторону деятельного раскаяния, т.е. сотрудник правоохранительных органов или судья имеет право оценивать, все ли доступные действия совершил правонарушитель. Подчеркнем, что новая редакция ст. 75 УК РФ, прямо указывает, что существенное снижение степени общественной опасности лица должно происходить в результате совершения позитивных постпреступных действий, образующих состав деятельного раскаяния.
Одним из важнейших вопросов является отграничение деятельного раскаяния от наиболее близких к нему институтов, в частности института добровольного отказа от совершения преступления (ст. 31 УК РФ). Закон признаёт добровольным отказом прекращение лицом приготовления к преступлению, либо прекращение действия (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если оно осознавало возможность доведения преступления до конца.
quest5Исходя из легального определения добровольного отказа можно сделать ряд выводов, касающихся его природы:
Тот факт, что деятельное раскаяние является не реабилитирующим обстоятельством, порождает и иные сложности. Лицо, освобожденное от уголовной ответственности на основании ст.75 УК РФ, признается совершившим преступление, что влечет за собой полный спектр негативных социальных последствий. К таким последствиям могут быть отнесены: создание у других членов общества негативного социального образа такого лица, личные конфликты, увольнение с места работы, как несоответствующего занимаемой должности и проч. В то же время, никаких юридических последствий освобождение от уголовной ответственности не порождает. Лицо считается несудимым, а также в случае совершения преступления в дальнейшем сохраняет возможность освобождения от уголовной ответственности по тем же основаниям (как впервые совершившее преступление).
Наибольшее внимание в работах, посвященных явке с повинной, уделяется характеру субъективной стороны в явке с повинной. Еще в начале XX века М.Г. Флеер писал: «...вся ценность явки с повинной заключается именно в перевороте в душе совершившего преступное деяние, в раскаянии его, ибо только оно способно поднять павшего человека» (Флеер М.Г. Явка с повинной. - Петроград. 1916 . С. 10.). Как уже упоминалось выше, сегодняшний законодатель не требует наступления нравственного перерождения личности преступника и, как следствие, его явка лишь подтверждает факт осознания им уголовной противоправности совершенного деяния.
К сожалению, за прошедшее столетие юридическая техника российских законотворцев в области формулирования норм института деятельного раскаяния не намного ушла вперед. Подтверждение этим неутешительным выводам можно найти, например, в тексте ст. 61 и 75 Уголовного кодекса РФ. Так, статья 75 УК РФ требует от преступника «добровольно явиться с повинной». Отсутствию принуждения придается большое значение в уголовно-правовой литературе, посвященной этим проблемам. В частности, А.И. Рарог в комментарии к этой статье пишет: «...добровольная явка с повинной, заключающаяся в том, что лицо, совершившее преступление, по собственной воле обращается в орган дознания, следствия, в прокуратуру или в суд с заявлением о совершенном им преступлении» (Комментарий к Уголовному Кодексу РФ./ Под ред. В.М.Лебедева и Ю.И.Скуратова. - М.,1996 . С. 210.). По мнению С.Н.Сабанина, «явка с повинной означает добровольное изъявление субъектом своей воли, т.е. он делает выбор из двух вариантов поведения (заявлять о случившемся или нет) и сознательно передает себя органам правосудия». (Уголовное право. Часть общая. В 4-х томах. Том 4. Освобождение от уголовной ответственности и наказания: основание, виды и последствия. -Екатеринбург. 1995 . С. 27).
Уголовно-процессуальный кодекс РФ также не содержит подробного описания явки с повинной, лишь указывая в ч.1 ст. 142, что «заявление о явке с повинной - добровольное сообщение лица о совершенном им преступлении». Далее следует указание на то, что явка с повинной допускается как в устной, так и в письменной форме.
Г.Н.Борзенков в комментарии к п. «и» ст. 61 УК РФ определяет явку с повинной как «добровольное обращение лица в правоохранительные органы с устным или письменным заявлением о совершенном им преступлении. Не имеют значения мотивы явки с повинной и время, прошедшее с момента совершения преступления, а также то, что о совершенном преступлении известно правоохранительным органам. Важно, чтобы сообщение о преступлении было сделано добровольно, а не под давлением улик во время допроса в качестве обвиняемого». ( Комментарий к Уголовному кодексу РФ./ Под ред. Н.Ф.Кузнецовой. - М. 1998. С. 143)
Однако существует и другая точка зрения. Согласно ей «нельзя признать смягчающим обстоятельством явку с повинной в тех случаях, когда виновный заявляет о совершенном преступлении, заведомо зная о своем разоблачении» (Комментарий к Уголовному кодексу РФ./ Под ред. В.М.Лебедева и Ю.И.Скуратова. - М. 1996. С. 162). Так, например, Б.Т. Безлепкин в комментарии к УПК РФ пишет: «Явкой с повинной можно считать лишь такое заявление гражданина, которое касается преступления, вообще неизвестного правоохранительным органам, иначе говоря, незарегистрированного, или же преступления известного, но не раскрытого, когда лицо, его совершившее, не установлено следственным путем… и в деле не было ни подозреваемого, ни обвиняемого, а заявление о явке с повинной сделано исключительно на добровольных началах. Поэтому нет явки с повинной, когда с заявлением о том, что он совершил преступление, в милицию явился находящийся в розыске обвиняемый, который знал, что его разыскивают. Не может называться явкой с повинной и заявление о совершенном преступлении, с которым обратился гражданин, еще не привлеченный в качестве обвиняемого, но уже допрошенный по делу в изобличающем стиле и сознавшийся под давлением улик» (Безлепкин Б.Т. Комментарий у Уголовно-процессуальному кодексу РФ (постатейный). – М., 2002 . С.178-179). Эти позиции представляются не совсем удачными по двум основным причинам. Во-первых, явка в любом случае смягчает наказание или освобождает от уголовной ответственности, в противном случае, речь не может идти о явке с повинной. Во-вторых, основное социальное и юридическое значение явки с повинной состоит в облегчении работы следственных органов. Исходя из этого, нельзя не согласиться с мнением С.А.Разумова, который видит существо этого действия в том, что «заявитель по собственной воле, без принуждения сообщает о преступлении, о котором органам власти еще неизвестно, и сам отдает себя в руки властей…». (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации, под ред. Ю.И.Скуратова и В.М.Лебедева. М. 1996 г. С.210) Однако в этой позиции сомнение вызывает тот факт, что власти должны до этого момента не иметь сведений о том, кто совершил это преступление. Несомненно, имеющее теоретический смысл, это положение, применительно к российским реалиям, существенно сузило бы область применения этой важнейшей нормы. В ситуации, когда отсутствие налаженной системы обмена информацией между регионами, сводит федеральный розыск преступников к случайному выявлению их в рамках локальных рейдов, представляется столь важным предоставить лицу, находящемуся в розыске, возможность претерпеть наказание в смягченной форме. Здесь можно разделить деятельное раскаяние при совершении преступлений небольшой или средней тяжести, попадающих под действие ч. 1 ст. 75 УК РФ и тяжких а также особо тяжких преступлений, упомянутых в ч.2 ст.75 УК РФ. Очевидно, что ценность явки с повинной, несмотря на наличие у правоохранительных органов информации о лице, совершившем преступление, увеличивается прямо пропорционально усилению степени тяжести преступления. Более тяжкие преступления обычно влекут за собой более тщательно сокрытие улик, характеризуются повышенной латентностью и, как следствие, оказывается существенно затрудненным дальнейшее следствие и доказывание в ходе уголовного процесса.
Одним из наиболее сложных применительно к явке с повинной является вопрос о сроках, в течение которых такая возможность предоставляется лицу, совершившему преступление. Ни Уголовный, ни, что было бы более правильно, Уголовно-процессуальный кодексы РФ не дают никаких разъяснений по этому поводу. УПК РФ в ст. 142, не содержит указания на какие-либо сроки. Вследствие этого разумными представляются следующие выводы: поскольку институт явки тесно связан с уголовной ответственностью и направлен на ее понижение, а уголовная ответственность ограничивается только истечением сроков давности за совершение данного преступления, то и явка с повинной может быть ограничена этим сроком. В этом случае вопросы освобождения от уголовной ответственности будут решаться в соответствии с положениями ст. 78 действующего Уголовного кодекса.
Следует также согласиться с С.А. Разумовым, который пишет: «органы следствия предлагают оформить явку с повинной и в тех случаях, когда им уже известны обстоятельства совершенного преступления и лицо задержано именно в качестве подозреваемого. Однако в этом случае такой документ не может быть признан явкой с повинной, поскольку подозреваемый не добровольно, а под определенным принуждением и давлением имеющихся и известных улик подтверждает свое участие в совершении преступления» (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации, под ред. Ю.И.Скуратова и В.М.Лебедева. М. 1996 г. С.162). Здесь необходимо оговориться, что в том случае, если лицо, подозреваемое в совершении преступления и задержанное на этом основании, даст полные и всеобъемлющие показания относительно фактов неизвестных правоохранительным органам (например, сообщит о роли своих соучастников и выдаст и местонахождение), то такие действия должны расцениваться как «способоствование раскрытию преступления» и могут выступать в качестве самостоятельного основания освобождения от уголовной ответственности.
Таким образом, наиболее целесообразным представляется следующее определение явки с повинной:
Явка с повинной – это письменное или устное сообщение лица в правоохранительные органы о преступлении, совершенном им единолично или в соучастии, содержащее исчерпывающую и достоверную информацию относительно всех обстоятельств, подлежащих доказыванию по данному делу.
quest7Необходимо также отметить, что способствование раскрытию преступлений тесно связано с явкой с повинной. Поясним это положение. В том случае, если лицо совершило преступление единолично, его содействие органам власти должно рассматриваться как явка с повинной; и наоборот, явка с повинной в случае совершения преступления в соучастии состоит из собственно явки и способствования раскрытию преступления.17 Разумеется, в последнем случае подразумеваются ситуации, когда преступник сообщает информацию о всех известных ему соучастниках. Таким образом, можно сделать вывод, что о способствовании в чистом виде можно говорить, как правило, в случае, когда преступление совершено в соучастии. Способствование как форма деятельного раскаяния имеет место тогда, когда содействие раскрытию преступления уже не может рассматриваться как явка с повинной. Совершение преступления в группе влечет за собой существенные изменения в квалификации, направлении расследования, тактике допросов и других процессуальных действий. В этом смысле способствование в расследовании преступлений особенно ценно.
Другой вопрос связан с тем, представление каких сведений может рассматриваться как вид способствования раскрытию преступления. Здесь необходимо отметить, что уголовно-процессуальная наука знает два основных вида информации, предоставляемой обвиняемым в процессе допроса: показания и объяснения. Показания содержат информацию относительно фактических обстоятельств дела, а также иных фактов, характеризующих, например, личность виновного. Оценка преступником совершенного деяния, своего последующего поведения относится к объяснениям и не может рассматриваться как показания, при этом только последние могут быть расценены как способствование раскрытию преступления.
Способствование раскрытию преступления – это предоставление виновным информации правоохранительным органам или содействие, оказанное в иной форме, результатом чего является выяснение ранее неизвестных обстоятельств дела, что ведет к полному или частичному раскрытию преступления.
При определении понятия «вред» применительно к деятельному раскаянию необходимо помнить, что любое преступление есть посягательство на уголовно-охраняемый объект – общественные отношения. Соответственно, при совершении преступления ущерб причиняется не только какому-либо конкретному лицу или группе лиц, но и всей сложившейся системе общественных отношений. В случае расширительного толкования термина «вред/ущерб» в ст. 75 УК РФ становится ясным, что это понятие будет включать в себя:
Понятие «ущерб» в этой норме необходимо заменить на более общий термин «вред» и понимать под ним все те отрицательные изменения, которые произошли в моральном, физическом и имущественном проявлении общественных отношений, пострадавших в результате совершенного преступления или при покушении на него.
На наш взгляд, институт возмещения вреда незаслуженно используется современным законодательством не в полную силу. Возмещение вреда - очень гибкий институт, и при эффективном использовании может служить прекрасным механизмом устранения различных трудностей в работе правоохранительных органов. Возмещение вреда, в широком смысле этого слова, применимо и по отношению к государству. В основе назначаемого судом за содеянное преступление наказания и лежит та оценка вреда, причиненного охраняемым уголовным законом общественным отношениям. Если лицо добровольно возлагает на себя обязанность претерпеть максимальное, предусмотренное за совершение данного преступления, наказание, то встает вопрос, а целесообразно ли проводить дорогостоящую судебную процедуру, если лицо свою вину признало и готово нести ответственность? Разумеется, такая схема действий возможна лишь в том случае, когда речь идет о впервые совершенном преступлении, не являющемся профессиональным занятием преступника, максимальным наказанием за которое является штраф. Российское уголовное законодательство знало примеры такого добровольного исполнения наказания. Так, например, ст. 171 Правил о производстве дел у земских начальников и городских судей содержала следующее основание прекращения уголовного преследования за преступления, влекущие за собой только денежное взыскание: уголовное дело не возбуждается, а возбужденное дело подлежит прекращению, в случае если преступник внес упомянутое взыскание в максимальном размере земскому начальнику или городскому судье, или если они получили сообщение о том, что указанная сумма внесена потерпевшему лицу, «если притом в обоих случаях удовлетворено требование о вознаграждении за вред и убытки или за утраченное по вине обвиняемого имущество» (Викторский С.И. Русский уголовный процесс. Учебное пособие. - М., 1997. С. 258).
Большую сложность применительно к данному институту представляет проблема временных рамок, предоставляемых преступнику на заглаживание причиненного вреда. Следует сразу оговориться, что есть существенные различия в решении этого вопроса в случаях возмещения материального ущерба и морального вреда, с одной стороны, и предотвращением наступления вредных последствий19, с другой стороны. Начнем с последнего: действия, направленные на предотвращение вредных последствий должны быть совершены до наступления вредных последствий преступления, что наводит на мысль о двух моментах, характеризующих заглаживание причиненного вреда:
Обычно устраняется лишь основной причиненный преступлением вред и лишь частично, поскольку охраняемые законом интересы понесли реальный урон, который восполнить уже невозможно. Необходимо еще раз подчеркнуть, что ни при каких обстоятельствах невозможно устранить весь вред, причиненный общественным отношениям.
Нельзя не согласиться с мнением тех ученых, которые считают, что вред, причиняемый преступлением, имеет огромное количество проявлений.20 Очевидно, далеко не все последствия устранимы даже при наличии примирения с потерпевшим. Несомненно, заглаживание вреда благотворно скажется на всех этих последствиях. Однако загладить полностью возможно только материальный вред, т.е. ущерб. Вред, причиненный общественным отношениям и общественной морали в полной мере невосполним, хотя тот факт, что преступник был вынужден предпринять какие-либо действия по возмещению материальных потерь, не может в определенных случаях не выполнять восстанавливающую функцию.
Гораздо сложнее ситуация с моральным и физическим вредом. Неизвестно, как и чем можно измерить моральное и физическое здоровье человека. Кроме того, вред причиняется, например, не только моральному здоровью потерпевшего, но и его окружению. Следовательно, должен устанавливаться и круг лиц, имеющих право на возмещение, если вообще кто-либо из них имеет такое право. По этому вопросу нельзя согласиться с мнением Е.Н.Худжаевой, которая полагает: «Как для самого потерпевшего и его близких родственников, так и для всего государства в целом (в правовом государстве) одним из главных вопросов должен быть вопрос полного возмещения вреда потерпевшему от преступления, причем, мы исходим из того, что каждый из трех видов вреда, причиненного потерпевшему, должен получить свое возмещение в материальном выражении» (Худжаева Е.Н. О проблеме возмещения морального и физического вреда потерпевшему от преступления// Теория и практика борьбы с преступностью и правонарушениями в современных условиях. - Екатеринбург. 1994. С.35) .
В гражданском праве возмещение морального вреда связано, в первую очередь, с ущербом, нанесенным репутации человека или его психическому состоянию. Этот институт характеризуется тем, что лицо вынуждено было затратить определенные усилия на возвращение к нормальной жизни. Все эти положения можно перенести и в сферу действия уголовного права. Представляется, однако, что, главным образом, возмещать моральный вред можно тому лицу, которое является потерпевшим. Устранить моральный вред возможно двумя основными способами:
Согласно нормам гражданского права размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещение вреда. При определении размеров компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред и индивидуальных особенностей потерпевшего. Эти положения должны приниматься во внимание и при применении ст.ст. 75, 76 УК РФ.
Отдельно должно рассматриваться возмещение морального вреда в тех случаях, когда причиняется вред чести и достоинству личности (ст.129, 130 УК РФ). В этих случаях возможно возмещение вреда в нематериальной форме, хотя получение денежных компенсаций не может возбраняться. При этом, необходимо учитывать, повлияли ли преступные деяния на материальное благосостояние лица. Как правило, определенные последствия в материальной сфере действительно имеют место. В таком случае, целесообразно возмещение вреда в денежной или иной материальной форме.
Иная ситуация складывается с возмещением физического вреда. Большинство ученых сходятся на том, что под возмещением физического вреда следует понимать некую оплату потерпевшему расходов на лечение, восстановление здоровья и т.п. К списку этих довольно очевидных оснований, по всей видимости, следует отнести также и возмещение ущерба, связанного с временной утратой трудоспособности (оплата больничного и санаторного лечения).
Тем не менее, существуют и иные точки зрения на эту проблему, с которыми трудно согласиться. В частности, представляется неверной позиция, состоящая в том, что возмещению должны подлежать все документально подтвержденные расходы потерпевшего и его близких, как по восстановлению его здоровья, так и связанные с уменьшением его физических страданий независимо от размера затраченных средств (например, потерпевший может воспользоваться услугами как государственных медицинских учреждений, так и частных платных; к расходам, связанным с уменьшением физических страданий ребенку, относятся приобретение игрушек ребенку, магнитофона с музыкальными записями и проч.) Как мы видим, в данном случае уменьшение физических страданий ставится в зависимость от материальных благ. Такое расширительное толкование этого института дает широкие возможности для специфического вида вымогательства – «трабл мэйкинга» (“trouble making”). Этот вид вымогательства, распространенный в гражданско-правовой сфере, заключается в том, что лицо сознательно доводит до максимума риск подвергнуться какому-либо правонарушению, сознательно провоцирует правонарушителя, в результате чего получает легальную возможность вымогать с преступника деньги и иные блага материального характера. В первую очередь, используются случаи возмещения морального и физического вреда.
Что касается временных характеристик, то предотвращение вредных последствий может иметь место, только если между совершенным преступлением и общественно-опасными последствиями существовал промежуток времени, в течение которого у преступника была возможность осознать наличие перспективы наступления вредных последствий и предпринять какие-либо действия, направленные на их предотвращение.21
Временные рамки для возмещения ущерба, морального и физического вреда определить четко практически невозможно. Очевидно, что ограничениями являются только два обстоятельства: возмещение вреда должно производиться после наступления общественно-опасных последствий и до вынесения приговора судом.
Под возмещением причиненного вреда следует понимать любые действия, направленные на уменьшение степени общественной опасности различных последствий, и выражающиеся в предотвращении дальнейшего распространения вредных последствий совершаемого преступления, возмещении причиненного материального ущерба, морального и физического вреда.
§ 3. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ)
Российское уголовное законодательство в процессе реформирования в середине 90-х гг. претерпело ряд изменений, которые можно с уверенностью относить к числу революционных. В частности, упомянутые изменения сводятся и к включению в новый Уголовный кодекс ст. 76. Тот факт, что потерпевшему сегодня предоставлены не только процессуальные, но и материальные права, а поощрительные правоотношения стали фактически трехсторонними, свидетельствует о смещении акцентов в сторону примата защиты интересов правомерно действующей личности.
Примирение с потерпевшим в уголовном праве можно понимать как широко, так и узко. В широком смысле слова, весь институт медиации следует считать примирением с потерпевшим, поскольку все входящие в него нормы предполагают восстановление путем взаимных уступок нормального течения общественной жизни и сглаживание социального конфликта.
В узком же смысле слова примирение с потерпевшим следует свести к положениям ст. 76 УК РФ, поскольку уголовный закон именно так называет специальный механизм взаимодействия преступника и такой процессуальной фигуры как потерпевший.
Уголовно-правовой статус правонарушителя (виновного) как стороны примирения складывается из многих составляющих. Исходя из общих требований, правонарушителем считается любое лицо, причинившее вред или создавшее угрозу причинения вреда другому лицу, обществу или государству. Тем не менее, поскольку ст. 76 УК РФ говорит о совершении преступления, то мы можем сделать вывод, что этот субъект примирения должен одновременно отвечать и всем признакам субъекта преступления, т.е. являться лицом, причинившим вред или создавшим угрозу причинения вреда потерпевшему. Последнее, главным образом, характеризует составы, сводящиеся к угрозе (ст. 119 УК РФ), и покушения на преступления.
В качестве правонарушителя (виновного) могут оказаться и несовершеннолетние лица. В этих случаях, в соответствии с положениями ст. 48 УПК РФ в процедуре примирения могут принимать участие законные представители несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого. Участие законных представителей несовершеннолетнего преступника в процедуре примирения не имеет уголовно-правового значения, выступая лишь одним из процессуальных условий. Однако их участие в этой процедуре обязательно, поскольку несовершеннолетнее лицо в большинстве случаев принимает на себя обязательства финансового характера.
quest8Другим субъектом примирения является потерпевший.22 Уголовно-правовой статус потерпевшего, особенно применительно к данному институту, крайне противоречив. Статусом потерпевшего в уголовном праве обладает любое лицо (физическое, юридическое и даже государство), пострадавшее от преступления. Однако по смыслу ст. 76 УК РФ понятно, что речь идет о процессуальной фигуре потерпевшего. Ст. 42 УПК РФ определяет потерпевшего как физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации. Решение о признании потерпевшим оформляется постановлением дознавателя, следователя, прокурора или суда.
Таким образом, в первую очередь, субъектом примирения может являться любое физическое лицо, пострадавшее в результате совершения преступления.23 "Терпеть" от преступления может каждый, вне зависимости от возраста и вменяемости. Другое дело, что самостоятельно отстаивать свои принадлежащие от рождения права такое лицо до достижения определенного возраста не может (Давыдова Е.В., Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Примирение с потерпевшим в уголовном праве. - Ставрополь, 2002. С. 8). В этом случае мы сталкиваемся с коллизией общей и отраслевой правосубъектности. Ч.2 ст. 17 ГК РФ устанавливает, что общая правоспособность лица "возникает в момент его рождения и прекращается смертью". Гражданская дееспособность физического лица по общему правилу в полном объеме возникает по достижении восемнадцатилетнего возраста (ст. 21 ГК РФ). С совершеннолетием связывается способность лица являться полноценным участником практически всех общественных отношений, поэтому этот возраст и считается возрастом общегражданской дееспособности. Однако гражданское право наделяет определенной мерой дееспособности и несовершеннолетних. Так же поступает и российский уголовный закон в отношении субъекта преступления. Тем не менее, ни одна отрасль российского права не устанавливает минимальный возраст потерпевшего. По нашему мнению, необходимо определиться с возрастом уголовной дееспособности и выработать единый подход к этому понятию. Поскольку речь идет о сложных юридических процедурах, имеющих огромное значение для дальнейшей судьбы несовершеннолетнего, что и подчеркивает уголовно-процессуальный закон, закрепляя в пп. 2,3 ст.45 УПК РФ обязательность привлечения законных представителей несовершеннолетнего или недееспособного потерпевшего, то необходимо признать, что его участие в примирении должно осуществляться совместно с законными представителями. Что же касается непосредственно примирения, то представляется разумным такое решение проблемы: несовершеннолетние лица принимают решение о примирении самостоятельно (законные представители лишь следят за тем, чтобы несовершеннолетний понимал суть и последствия происходящего), а за малолетних детей решение принимает их законный представитель (при этом, если малолетнее лицо может самостоятельно и осознанно выразить свое отношение к вопросу, то его мнение должно учитываться).24Аналогия с возрастом субъекта преступления в этом вопросе представляется неуместной, поскольку при определении возрастных границ субъекта преступления законодатель исходит из установления способности человека познавать явления окружающего мира, обнаруживать их внутреннюю связь, оценивать, делать выбор между различными побуждениями, а также определенного уровня правового сознания. В отличие от упомянутых категорий, примирение с потерпевшим представляет собой сложную процедуру, как правило, состоящую из оценки как финансовых, так и нравственных потерь. Едва ли шестнадцатилетнее лицо можно оставить один на один с такими проблемами. Исключение должны составлять лишь случаи, когда несовершеннолетний обладает полной дееспособностью.
Иначе решается вопрос с представителями юридических лиц. Ч.1 ст. 48 ГК РФ юридическим лицом признает организацию, которая имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечает по своим обязательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом или ответчиком в суде. Правоспособность юридического лица связана с моментом его создания и прекращения, что требует государственной регистрации (ст. 49-51 ГК РФ).
Разумеется, самостоятельно отстаивать свои права в рамках уголовного процесса юридическое лицо не может. Однако оно обладает самостоятельной правосубъектностью, отличной от правосубъектности своих учредителей. Ч. 1 ст. 53 ГК РФ устанавливает, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Более того, часть третья указанной статьи обязывает лицо, выступающее от имени юридического лица, действовать разумно и добросовестно. Неверно считать, что в таких случаях субъектом примирения будет представитель соответствующего юридического лица. Этим подрывается сама гражданско-правовая концепция юридического лица, а также идеи представительства. Как известно, права и обязанности после совершения юридически значимых действий должны возникать непосредственно у представляемого. Таким образом, субъектом примирения может быть юридическое лицо, осуществляющее свои права через представителя.
Представитель юридического лица действует на основании доверенности. При этом, представителем юридического лица может быть как орган юридического лица, так и его коммерческий представитель. Крайне интересен случай, когда представитель юридического лица в ходе процедуры примирения действует в нарушение ч. 3 ст. 53 ГК РФ, т.е. недобросовестно или неразумно (например, примиряется на кабальных для организации условиях). Думается, что юридическое лицо вправе требовать возмещения убытков своим представителем (в силу прямого указания данной нормы), но никаких уголовно-правовых последствий для преступника это иметь не может, в связи с безусловным характером освобождения от уголовной ответственности.
Государство является третьей стороной примирения. Представляется не совсем корректным употреблять термин "субъект" применительно к государству. Государство непосредственно не участвует в примирении и не может влиять ни на кого из его субъектов. Однако так как роль соответствующих органов является весьма активной, более правильным, по нашему мнению, было бы охарактеризовать государство как "сторону", участвующую в примирении. Государство принимает участие в процедуре примирения посредством различных органов, выбор которых зависит как от подведомственности, так и от стадии уголовного процесса, на которой происходит примирение.
Как устанавливает ст. 25 УПК РФ, суд, прокурор, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело вследствие примирения с подозреваемым или обвиняемым. Таким образом, можно выделить четыре группы государственных органов, которые могут являться стороной в примирении.
Ст. 40 УПК РФ содержит перечень лиц, которые вправе осуществлять дознание. Для процедуры примирения с потерпевшим не имеет значения, какой орган непосредственно выступает в качестве дознавателя. Наиболее дискуссионным моментом применительно к данной ситуации является крайняя скудность доказательственной базы, имеющаяся на досудебных стадия, а в особенности - на момент осуществления дознания. Для освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим (а равно и в связи с деятельным раскаянием) необходимо участие в процедуре надлежащих субъектов, т.е. повышенные требования предъявляются к установлению истины. Только в этом случае общество может быть уверено, что эти благие начинания не превратятся в подкуп преступниками жертв, не будет возведена в абсолют идея сокращения расходов на правоохранительную деятельность государства и попраны идеи правосудия. Очевидно, что возможен такой поворот событий, когда примирение преступника с потерпевшим будет лишь фарсом, маскирующим более тяжкое преступление. При осуществлении, например, дознания, правоохранительные органы имеют дело лишь с подозреваемым в преступлении, т.е. юридически значимые действия осуществляются практически в отсутствие доказательств, дающих основание для предъявления обвинения. Этот момент крайне важен, поскольку при освобождении от уголовной ответственности на досудебных стадиях, на первое место выходит "царица доказательств" - признание преступника.25 Мы сталкиваемся с определенной нравственной и правовой дилеммой - должен ли сотрудник того или иного правоохранительного органа проверять показания обвиняемого, если они устраивают потерпевшего? На этот вопрос не существует однозначного ответа. Очевидно, если существуют какие-либо доказательства, противоречащие или ставящие под сомнения признательные показания того или иного лица, их следует проверить. Вести речь о примирении в таком случае невозможно, поскольку одной из уголовно-правовых обязанностей, лежащих на государстве в связи с примирением сторон, является установление и проверка субъектного состава примирения. Государство обязано следить за тем, чтобы в примирении участвовали надлежащие лица, в противном случае отсутствуют основания примирения, и акт не имеет юридической силы. Сложнее разрешить проблему, если отсутствуют видимые препятствия для подтверждения признательных показаний. Вероятно, в данном случае нельзя обязывать правоприменителя вопреки пожеланиям подозреваемого и потерпевшего осуществлять дальнейшие проверки и собирать доказательства по делу. Единственной гарантией в этом случае являются определенные требования, которые процессуальный закон должен предъявлять к законности и обоснованности таких решений.
Из существующих сегодня таких гарантий можно выделить две. В первую очередь, нельзя не приветствовать включение в новый УПК п. 7 ч.1 ст. 73, вводящего в предмет доказывания по уголовным делам обстоятельства, влияющие на освобождение от уголовной ответственности и наказания. Косвенно это подтверждает необходимость предварительного доказывания факта виновности конкретного лица в совершении конкретного преступления. Второй гарантией является необходимость получения согласия прокурора при освобождении от уголовной ответственности лицом, осуществляющим дознание или предварительное расследование. Следовательно, при освобождении от уголовной ответственности на стадии дознания или предварительного расследования на стороне государства выступает сдвоенный субъект - соответствующий орган и контролирующий его прокурор, выполняющие разные функции. Также прокурор имеет право самостоятельно освободить правонарушителя от уголовной ответственности в связи с его примирением с потерпевшим (п.16 ч.2.ст.37 УПК РФ). Выступать стороной в процедуре примирения также могут как мировые судьи, так и суды первой инстанции.
Разрешения требует вопрос об инициативе примирения. Действительно, закон на сегодняшний момент не отдает решающего права инициативы ни одной из сторон, что, впрочем, абсолютно верно. Однако, думается, что инициатива государства в данном вопросе выглядит предпочтительней, и возложение такой обязанности на независимого арбитра привело бы к более широкому использованию данной процедуры. На сегодняшний день этот вопрос поднимается по личной инициативе дознавателя, следователя, прокурора или судьи. Вероятно, предложенный порядок инициирования процедуры примирения (разумеется, не ущемляющий права потерпевшего или обвиняемого) будет тем более востребован, чем активнее российское правосудие будет смещаться в сторону посреднической процедуры примирения.
Сложной для разрешения является проблема множественности лиц при примирении с потерпевшим. Гражданско-правовые обязательства в таком случае исполняются в соответствии с обычным порядком, предусмотренным ст.ст.1080 и 1081 ГК РФ. С точки зрения уголовного права, это означает, что правонарушители могут действовать солидарно. При этом, каждый может возмещать определенную часть причиненного ущерба (ст. 1081 ГК РФ), но акт примирения должен быть строго индивидуальным. Думается, если один из соучастников выразил желание примириться с потерпевшим и загладить причиненный вред, сотрудник правоохранительных органов должен быть обязан уголовно-процессуальным законом предложить принять участие в примирении остальным соучастникам.
В свою очередь, множественность лиц на стороне потерпевшего порождает необходимость для правонарушителя загладить вред, причиненный всем потерпевшим, признанным таковыми до момента примирения.
Отдельного рассмотрения требует проблема содержания и уголовно-правового значения примирения. По своим уголовно-правовым последствиям факт примирения ровно настолько yже деятельного раскаяния, насколько многообразнее по процессуальной форме. С точки зрения правовых последствий, правонарушитель, примирившийся с потерпевшим, подлежит освобождению от уголовной ответственности (ст. 76 УК РФ). Уголовный закон выдвигает ряд требований, делающих этот механизм легитимным. Все эти требования, по аналогии с механизмом освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, являются неравнозначными. Условиями освобождения от уголовной ответственности в соответствии со ст. 76 УК РФ выступает совершение впервые преступления небольшой или средней тяжести, а основаниями – примирение с потерпевшим и заглаживание причиненного вреда.
Норма, закрепленная в ст. 76 УК РФ, нуждается в доработке. Вероятно, должны быть законодательно устранены положения, дающие основания для расхождения в толковании, в первую очередь, касающиеся вопросов императивности и диспозитивности освобождения. Было бы правильно, как уже предлагалось в отношении деятельного раскаяния, считать норму о примирении императивной.
Уголовный закон, сформулировав два основания освобождения от уголовной ответственности - примирение с потерпевшим и заглаживание причиненного вреда - не установил их соотношение, создав почву для разнообразных толкований. На первый взгляд, предпочтительнее, с точки зрения императивности исполнения, выглядит заглаживание причиненного вреда, поскольку в случаях освобождения от уголовной ответственности на основании ст. 76 УК РФ оно наиболее часто происходит в гражданско-правовой форме возмещения вреда (а значит, лучше поддается оценке и учету) и позитивно характеризует личность виновного. В связи с этим, некоторые авторы указывают на обязательность полного заглаживания причиненного вреда, подчеркивая, что без такого акта применение ст. 76 УК РФ невозможно. Однако систематическое толкование данной нормы не дает достаточных оснований считать таким образом. Как уже упоминалось выше, наиболее часто правонарушители в рамках медиационных процедур прибегают к гражданско-правовым способам заглаживания вреда. Как следствие, мы распространяем положения ГК РФ на обязательственные отношения, возникшие между потерпевшим (кредитором) и преступником (должником). Глава 26 ГК РФ устанавливает перечень способов прекращения обязательств. Не анализируя все способы, отметим, что в нашем случае прекращение обязательства возможно исполнением (ст.408 ГК РФ), отступным (ст.409 ГК РФ), прощением долга (ст.415 ГК РФ) и смертью гражданина (ст.418 ГК РФ). Если первый и последний способы сомнений не вызывают, то отступное может с уголовно-правовых позиций представлять собой частичное заглаживание вреда.26 Еще более интересным выглядит институт прощения долга, рецепиированный из дореволюционного законодательством Гражданским кодексом РФ. Здесь возможен полный отказ от каких-либо возмещений со стороны кредитора. Такие ситуации возможны из-за родственных или близких отношений потерпевшего с обвиняемым или в случае противоправного поведения самого пострадавшего. Последний вариант удачно иллюстрирует пример из опубликованной практики Верховного суда РФ. Определением Кассационной палаты ВС РФ от 16.03.00 была подтверждена законность прекращения уголовного дела в отношении М., который, действуя умышленно при превышении пределов необходимой обороны, причинил тяжкий вред здоровью К., в результате чего последний скончался при доставлении в больницу. Органами следствия М. было предъявлено обвинение по ч.1 ст. 114 УК РФ, которое в соответствии с требованиями ст. 15 УК РФ относится к категории преступлений небольшой тяжести. Кассационная палата ВС РФ свое решение аргументировала тем, что органы предварительного следствия признали потерпевшей К. - жену погибшего, которая в судебном заседании заявила ходатайство о прекращении дела в отношении М. в связи с примирением, указав, что не желает привлекать его к уголовной ответственности, никаких претензий к нему не имеет, от исков о возмещении ущерба отказывается. Примечательно, что данное решение было вынесено, несмотря на то, что у погибшего были живы мать и сестры, и прокуратура настаивала на их признании потерпевшими по делу в связи с тем, что признанная потерпевшей жена примирилась с обвиняемым.
Необходимо отметить, что прощение долга в таких случаях, как справедливо отмечает Л.В.Головко (Головко Л.В. Прощение долга при прекращении уголовных дел по не реабилитирующим основаниям.//Законодательство. 2000, № 5. С.20) , необходимо отличать от простого отказа от осуществления гражданских прав (ч.2 ст.9 ГК РФ). Таким образом, можно сделать вывод о том, что определяющим является именно факт примирения с потерпевшим, а не объем заглаживания вреда. Разумеется, как уже отмечалось выше, правоохранительные органы обязаны удостовериться, что интересы потерпевшего не ущемлены, он не действует под влиянием заблуждения или принуждения, условия сделки не носят кабальный характер, представитель потерпевшего действует в его интересе и т.п.
Эти соображения будут играть определяющую роль и в случаях, когда обвиняемый добровольно и полностью возместил потерпевшему весь причиненный вред, но потерпевший, выдвигая явно завышенные требования, отказывается примириться. Решающим в таком случае будет именно факт отсутствия примирения с потерпевшим. Описанная ситуация, кроме всего, является дополнительным аргументом в пользу императивности нормы о примирении. Очевидно, что в этой ситуации государство не имеет право насильно примирить стороны. Почему же тогда, когда стороны примирились самостоятельно, отдавая отчет в происходящем, государство имеет право отказать им в этом?
Представляется, что в принципе неудачной является конструкция ст. 76 УК РФ формулирующая два основания для освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим. Еще более неудачным видится использование в упомянутой статье союза "и", уравнивающего эти основания. Существующее сегодня определение наводит на мысль о необходимости какого-то "братания" потерпевшего с преступником после возмещения последним вреда. Кроме того, у правоприменителя создается неверная точка зрения, согласно которой его усмотрение лежит в плоскости морально-нравственной оценки самого примирения сторон. Более взвешенной видится следующая законодательная формула - "… если оно примирилось с потерпевшим. Примирение основывается на заглаживании физического, имущественного, морального вреда и вреда деловой репутации потерпевшего, осуществленного в любой не запрещенной законом форме".27
Заглаживание вреда собственным трудом также относится к гражданско-правовому способу, поскольку такой труд является волонтерским (безвозмездным) и трудовым правом не регулируется. Уголовное право допускает нематериальное возмещение вреда. Однако правоприменитель, выступая от имени государства, должен убедиться в том, что возмещение соответствует причиненному вреду. Расхождение не должно выражаться, используя терминологию уголовного закона, в "явном несоответствии" причиненного вреда характеру его возмещения. Публичные извинения, например, допустимы по делам, не связанным с причинением значительного имущественного ущерба. Несмотря на то, что в этих вопросах решающее слово принадлежит потерпевшему, отказ от предъявления претензий со стороны потерпевшего должен служить поводом для сотрудника правоохранительных органов или судьи к особенно тщательной проверке обстоятельств примирения, дабы исключить возможность давления на потерпевшую сторону.
Крайне интересной представляется проблема примирения в случаях, если у правонарушителя отсутствует возможность возместить причиненный вред единовременно (к примеру, в случаях заглаживания вреда собственным трудом или деньгами, но в рассрочку и проч.). Кроме этого, сами обстоятельства дела могут предполагать отсылку к будущему. Так, в случае, если потерпевшему требуется длительное лечение, возмещение расходов на лечение может потребоваться за пределами всех процессуальных сроков. Думается, что разумно было бы придать примирению с потерпевшим консенсуальный, а не реальный статус. Речь, по сути, идет о предоставлении правонарушителю определенного срока на заглаживание причиненного вреда. Уголовное дело в таком случае не прекращается, а приостанавливается. Если потерпевший по истечении установленного в соглашении срока не заявил в правоохранительные органы о том, что обязательства перед ним не были исполнены в том объеме, который был закреплен в соглашении, то уголовное дело подлежит прекращению с момента подписания соглашения, а преступник считается освобожденным от уголовной ответственности. Если же обязательства не были исполнены, то уголовное дело подлежит дальнейшему рассмотрению.
quest9Наконец, последним вопросом, требующим рассмотрения, является определенная коллизия, возникающая в процессе освобождения от уголовной ответственности между двумя формами медиации - деятельным раскаянием и примирением с потерпевшим. Статьи 75 и 76 УК РФ направлены на лиц, совершивших преступления одной и той же степени тяжести, а также имеющих близкий состав позитивного постпреступного поведения. Это создает ситуацию, когда лицо, которому потерпевшим было отказано в примирении, имеет возможность быть освобожденным от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. У потерпевшего лишь сохраняется процессуальное право обжаловать прекращение дела на основании ст.28 УПК РФ в установленном законом порядке. Тот факт, что уголовный закон не содержит никаких гарантий прав потерпевшего, представляется серьезным упущением. Ст. 76 УК РФ нуждается в дополнении положением о том, что если лицо, признанное потерпевшим от преступления в порядке, установленном ст. 42 УПК РФ, отказывается от примирения с подозреваемым (обвиняемым), последний не может быть освобожден от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием на основании ст. 75 УК РФ.
§ 4. Освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности (ст. 78 УК РФ)
Наиболее пассивной из всех социально одобряемых форм позитивного посткриминального поведения, является непрепятствование преступником производству дознания, расследования или судебного разбирательства по возбужденному в результате совершения им преступления уголовному делу.
Очевидно, что далеко не каждое преступление по тем или иным причинам выявляется правоохранительными органами. Общество, сталкиваясь с таким явлением, как латентная преступность, вынуждено искать адекватные формы реагирования на поздно выявленные преступления (О порядке прекращения по истечении сроков давности уголовных дел, приостановленных за неустановлением лиц, совершивших преступления. приказ Генеральной прокуратуры РФ от 5 мая 2004 г. N 12). В основе рассматриваемого института давности лежит идея об эффективности назначаемого за преступление наказания.
Российский законодатель давно задумывался о временных пределах применимости кары, поэтому неудивительно, что свое строго регламентированное законодательное закрепление институт давности в уголовном праве получил раньше многих других поощрительных норм - еще в конце XVIII века.
Необходимо уяснить, какие факторы формируют правовую и социальную потребность в освобождении от уголовной ответственности преступника по прошествии определенного периода времени с момента совершения преступления.
Несмотря на то, что в литературе часто указывается на тот факт, что со временем затрудняется расследование преступления, безвозвратно утрачиваются некоторые доказательства и т.д. (См., например: Аликперов Х. Освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности.// Законность. 1999, № 8. С.12-13), думается, что это нельзя рассматривать в качестве сколь-нибудь серьезного довода в пользу существования рассматриваемой нормы. Истории известны случаи, когда самые громкие, жестокие и тяжкие преступления так и не были раскрыты в силу их тщательной спланированности. Это не означает, что расследования по таким делам не должны проводиться, даже если с самого начала становится ясно, что раскрыть такое преступление будет крайне сложно.
Нельзя признать верной и точку зрения тех ученых (В.Е.Смольников, А.Н.Трайнин, П.А.Фефелов), которые полагали, что в основе освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности лежит утрата деянием общественной опасности. Отпадение общественной опасности деяния должно вызывать его декриминализацию. В частности, в связи с этим в науке не утихают дискуссии относительно возможности существования нормы об изменении обстановки (ст. 80? УК РФ). Такое деяние не может считаться преступлением. Если из уголовного закона тот или иной состав не был исключен, это априори означает, что содержащее его признаки деяние не перестало быть общественно опасным. Истечение же тех или иных сроков не может менять юридическую природу деяния.
Существенным аргументом в пользу существования освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности является то, что само по себе запоздалое правосудие, означающее применение дорогостоящих процедур, а также несвоевременное принуждение и осуждение крайне неэффективны. Можно даже сказать, что, в определенной степени, их использование может причинить обществу больший вред, чем само преступление. Пословица "время лечит" применима не только к человеческой душе, но и к обществу. Социальные конфликты, вызванные совершением большинства преступлений, со временем естественным образом минимизируются. И пострадавшая сторона, и преступник, и общество в целом по истечении какого-то времени начинают существовать в нормальном для себя режиме, а поэтому любое повторное обращение к деталям произошедшего лишь будоражит успевшие устояться общественные связи. Разумеется, такая логика имеет право на жизнь лишь с большими оговорками. Некоторые преступления, посягающие на наиболее значимые для общества ценности, порождают конфликты, неустранимые бездействием. Как следствие этого, УК РФ содержит определенные ограничения применения сроков давности в отношении наиболее тяжких преступлений.
Наиболее точной выглядит концепция, согласно которой главное основание освобождения от ответственности в случае, предусмотренном рассматриваемой нормой, сводится к существенному снижению (утрате) общественной опасности лицом, совершившим преступление. Эта позиция разделяется большинством ученых. Важно, что в силу утраты со временем лицом общественной опасности, применение уголовной ответственности не соответствует более целям, которые ставит перед собой уголовное право: восстановлению социальной справедливости, общей и частной превенции. Обществом, к примеру, не может быть адекватно расценены действия государства по привлечению к ответственности за совершенное когда-то преступление лица, в течение долгих лет живущего в социуме, успевшего устроиться на работу, создавшего семью. Общепредупредительные цели также становятся все менее достижимыми по прошествию большого отрезка времени. Как справедливо отмечают многие ученые (Н.Д.Дурманов, Ю.М.Ткачевский, Б.С.Утевский и др.), несвоевременное наказание не способно оказать воспитательного воздействия на остальных членов общества. Напротив, неотвратимость ответственности, как уже отмечалось выше, здесь весьма эффективно заменяется неотвратимостью раскрытия преступления. Частная превенция в случае истечения сроков давности также достигается посредством иных механизмов. Помещение лица, не уклонявшегося от преследования, по истечении определенного времени в сферу действия криминальной субкультуры не только излишне жестоко, но и крайне нежелательно. Кроме того, длительный срок, во время которого лицо живет под угрозой разоблачения, сам по себе справляется с функцией наказания.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что существование освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности с правовой точки зрения обосновано. Важно, чтобы сами сроки, установленные законом, адекватно отражали процессы по переоценке совершенного преступления и личности преступника, происходящие в общественном сознании.
Ч.1 ст. 78 УК РФ содержит указание на следующие сроки давности, истечение которых дает основание освободить лицо от уголовной ответственности:
Нельзя не признать верным выбор критерия исчисления сроков давности - соотнесение ее с категориями преступлений. Однако трудно расценить как верное решение об установлении пятнадцатилетнего срока давности по отношению к особо тяжким преступлениям. Пункты "а" и "в" в соответствии с категоризацией преступлений, предложенной в ст. 15 УК РФ, соотносят сроки давности с максимальными сроками наказания, предусмотренного за преступление данной категории. Неясным остается, почему в п. "б" ч.1 ст. 78 УК РФ законодатель добавил один год к максимальному сроку возможного наказания. И, наконец, самым неудачным можно считать срок давности, установленный для особо тяжких преступлений. Ведь максимальный срок лишения свободы за такие преступления составляет в соответствии с ч. 2 ст. 56 УК РФ двадцать лет. Было бы гораздо логичнее, если бы уголовный закон в отношении сроков давности сохранял бы ту же пропорцию, что и при оценке общественной опасности преступлений, отражением которой является их категоризация.
В отличие от ранее действовавшего законодательства28 в соответствии с ч. 2 ст. 78 УК при повторном совершении преступления течение сроков давности не прерывается, они текут самостоятельно по каждому из совершенных преступлений. В научной литературе высказывались предложения для повышения эффективности применения нормы, ввести определенную дифференциацию сроков при повторности, добавляя определенные коэффициенты. (См., например: Сверчков В.В. Освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности.// Журнал российского права. 2000, № 2. С. 87). Представляется, что такие изменения противоречили бы духу современного уголовного закона, поскольку предполагают ухудшение положения виновного лица на основании оценки нового юридического факта, порождающего новое охранительное правоотношение - совершения нового преступления. Это недопустимо. На объем негативных для преступника последствий могут влиять лишь факты и события, происходящие в развитие основного охранительного правоотношения.
Необходимо отметить, что освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности, по общему правилу, является императивным. Исключение составляют случаи, когда совершено преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы. Как устанавливает ч. 4 ст. 78 УК РФ, освобождение в таких ситуациях носит диспозитивно-императивный характер. Суд по своему усмотрению принимает решение о применении освобождения от ответственности, но закон при этом однозначно (императивно) запрещает применение сметной казни или пожизненного лишения свободы.
quest10Для исчисления срока давности важно определять момент начала и окончания его течения. Началом течения срока давности является момент совершения преступления. Ранее в науке велись дискуссии относительного момента начала течение сроков давности, которые были связаны с отсутствием единства мнений по вопросу о времени совершения преступления. Поскольку сегодня уголовный закон определенно установил в ч.2 ст. 9 УК РФ, что временем совершения преступления считается время совершения деяния, независимо от времени наступления последствий, то и сроки давности начинают течь с момента совершения последнего действия, входящего в объективную сторону преступления. Это в полной мере характеризует как простые, так и сложные составные и продолжаемые единичные преступления. Определенную сложность, с точки зрения определения момента начала течения сроков давности, представляют длящие преступления.( См. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 04.03.29 "Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям" (в ред. Постановления Пленума ВС СССР от 14.03.63 № 1). Так, Н.Д. Дурманов, полагал, что сроки давности необходимо исчислять с момента начала акта преступного поведения. (Дурманов Н.Д. Давность и погашение судимости. М., 1939. С. 8 и след.). Такая позиция критиковалась и продолжает критиковаться в науке. Здесь необходимо руководствоваться общей логикой и соотноситься с моментом окончания длящихся преступлений, которые связываются с явкой с повинной, задержанием лица и отпадением неисполняемой обязанности.
Определенную сложность представляет собой определение момента начала течения сроков давности при совершении преступления в соучастии. Необходимо обратить внимание на тот факт, что состав преступления каждого из соучастников индивидуален, несмотря на совместность их действий. Таким образом, срок давности в отношении любого соучастника будет исчисляться с момента совершения последнего действия из формирующих объективную сторону его преступного поведения. К примеру, поскольку само по себе заранее данное обещание укрыть преступника образует состав пособничества, сроки давности в данном случае будут течь не с момента укрывательства, а именно с момента дачи такого обещания.
Что более важно, Уголовный кодекс РФ определил момент истечения сроков давности, связав его исключительно с моментом вступления приговора в законную силу, чем существенно отличается от предыдущего законодательства. Высказываются опасения, что теперь у обвиняемого и стороны защиты появилась возможность затягивать процесс, принося многочисленные ходатайства, жалобы и проч. Вероятно, это не совсем верно, потому что суд имеет возможность отклонить безосновательное ходатайство, а принесение обоснованных жалоб необходимо рассматривать как естественную и неотъемлемую часть судебного разбирательства.
Единственным обстоятельством, приостанавливающим течение сроков давности, в соответствии с ч. 3 ст. 78 УК РФ является уклонение лица от следствия и суда. Понятие "уклонение" является одним из наиболее дискуссионных моментов, поскольку трудно определить, кто и с какого момента может уклоняться от преследования. Поскольку уголовный закон содержит указание на возможность уклонения от следствия или суда, то речь идет о двух уголовно-процессуальных фигурах - подозреваемом или обвиняемом (подсудимом). Крайне сложен вопрос о том, можно ли говорить об уклонении от следствия подозреваемого, поскольку в отношении этого лица еще не собраны достаточные доказательства его причастности к совершенному преступлению. Представляется, что, невзирая на возможность применения к подозреваемым мер процессуального принуждения, нельзя говорить об уклонении подозреваемого. Все возможные ограничения прав подозреваемого жестко регламентированы УПК РФ по основаниям возникновения. Только обвиняемое лицо ограничивается в своих правах в связи с совершенным им преступлением. Ст. 171 УПК РФ требует наличия достаточных доказательств, дающих основание для предъявления обвинения. Именно факт предъявления обвинения формализован, что дает возможность исчислять сроки уклонения. Ст. 172 УПК РФ регламентирует порядок предъявления обвинения, который обязательно включает в себя вручение копии постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Умышленные действия лица с целью избежать предъявления ему обвинения можно считать уклонением. Однако срок уклонения, по всей видимости, необходимо исчислять с того момента, когда правоохранительные органы должны были предъявлять обвинение. Представляется, что бездействие не может образовывать уклонение, поскольку не характеризуется направленностью на избежание ответственности. Любое умышленное действие обвиняемого (подсудимого), направленное на самосокрытие от следствия или суда, считается уклонением. Уклонение считается оконченным в момент задержания лица или его явки с повинной. Таким образом, можно сказать, что в случае уклонения лица, течение сроков давности приостанавливается на неопределенный срок.
В случае совершения преступления, наказуемого пожизненным лишением свободы или смертной казни, вопрос о возможности освобождения за истечением сроков давности оставлен Уголовным кодексом на усмотрение суда. Очевидно, что срок давности в этом случае не может быть меньше 15 лет. При этом, даже если суд не освобождает подсудимого, в качестве наказания может быть назначено только лишение свободы на определенный срок. При вынесении такого решения суду необходимо убедиться, что смертная казнь или пожизненное лишение свободы не просто предусмотрены санкцией соответствующей статьи Особенной части, но и могли быть применены к данному лицу. Так, Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ отменила приговор в отношении П., Б. и Г., которые не были освобождены от уголовной ответственности, несмотря на истечение сроков давности. Нижестоящий суд аргументировал свое решение тем, что за совершенное ими преступление могли быть назначены смертная казнь и пожизненное лишение свободы. Верховный суд обратил внимание на тот факт, что подсудимые совершили преступление в несовершеннолетнем возрасте, а, следовательно, им не могли быть назначены упомянутые виды наказаний. Определением Судебной коллегии ВС РФ все перечисленные лица были освобождены от уголовной ответственности на основании ст. 78 УК РФ. (Определение № 48-001-195 по делу Подзолко и др. БВС. 2002, № 11)
В качестве единственного императивного исключения из общего правила Уголовный кодекс РФ запрещает освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности при совершении следующих преступлений против мира и безопасности человечества:
Последнее правило является ретрансляцией в действующее уголовное законодательство ратифицированной СССР в 1969 г. Конвенции ООН "О неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества" (от 26.11.68. Ведомости ВС СССР. 13 января 1971 г. N 2. Ст. 18) .
Тема 6. Принципы уголовного права
§ 1. Понятие и значение принципов уголовного права
Правовые принципы (от лат. principium — начало, основа) — это обусловленные закономерностями данного общества отправные, исходные идеи, определяющие характер, основания, объем и пределы правового регулирования общественных отношений.
quest1Соответственно уголовно-правовые принципы — это прямо закрепленные в нормах уголовного права или выводимые из смысла этих норм основные руководящие идеи, характеризующие общую направленность и наиболее существенные черты борьбы с преступностью средствами уголовного права.
Поступенчатое приближение к пониманию уголовно-правовых принципов основано на принятом в юридической науке разделении принципов на общеправовые (общеотраслевые), межотраслевые и специальные (отраслевые).1 Однако немалое число сторонников имеет и иная точка зрения, в соответствии с которой общеправовые принципы действуют через отраслевые, а те, в свою очередь, являются своеобразным преломлением общеотраслевых, с которыми они соотносятся как категории общего и особенного.2 Отсюда следует, что не существует каких-то специфических уголовно-правовых принципов, а есть лишь особенности модификации общеправовых принципов в такой отрасли, как уголовное право.
closetest3Принципы уголовного права проистекают из экономических, политических, социальных и прочих особенностей эпохи и отражают важнейшие представления относительно оснований, содержания, форм, методов и пределов уголовно-правового вмешательства. Выражая в концентрированном виде существо уголовного законодательства, они содержат в себе весомый законотворческий, идеологический, воспитательный и познавательный потенциал, обеспечивающий соответствие правотворческой деятельности исходным требованиям уголовно-правового регулирования на данном этапе общественного развития, должное понимание и применение норм уголовного права работниками правоохранительных органов, формирование у граждан уважения к уголовному закону и чувства ответственности.
Необходимость учета уголовно-правовых принципов в законотворческом процессе несомненна, хотя уголовный закон и не обращен прямо к законодателю. Принципы интегрируются в систему законодательства не столько в виде автономных нормативных образований, сколько в качестве исходных, пронизывающих содержание всей правовой системы начал, по которым законодатель обязан выверять и вновь принимаемые нормы в ходе криминализации и декриминализации, пенализации и депенализации.3
closetest4Воспитательное воздействие уголовно-правовых принципов на граждан заключается в том, что они влияют на формирование правосознания, а через него — и на поведение. Известно, что законопослушные граждане обычно лучше знают не конкретные нормы и институты уголовного права, а его общие положения и принципы. Как заметил французский мыслитель Гельвеций, знание некоторых принципов легко возмещает незнание некоторых фактов.4 Социологические «замеры» правовой осведомленности населения также свидетельствуют об относительно слабом знании конкретных уголовно-правовых предписаний и довольно прочном — правовых принципов, которые вошли в сознание в качестве социальных ценностей в силу «лозунговой», «эмоционально насыщенной» формы их выражения, подкрепленной к тому же глубокими традициями. Именно поэтому решающая роль в ценностно-ориентационном и информационном воздействии права принадлежит прежде всего его принципам.5Следовательно, и в обучении праву нужно двигаться не от юридических институтов и норм, регулирующих множество конкретных отношений, к принципам, а, напротив, от овладения исходными положениями — к частным явлениям правовой действительности, т. е. «от правовой аксиоматики к правовой догматике и правовой прагматике».6 К законодателю же предъявляется требование максимальной ясности при переводе принципов с языка научных рассуждений на точный язык правовых формул.
Еще одним адресатом принципов являются должностные лица правоохранительных органов. Смысл этого «послания» — обеспечить правильное применение уголовного закона, соблюдение прав и интересов граждан, стабильность уголовной политики государства.
Таким образом, функционирование уголовно-правовых принципов многоаспектно. Они воздействуют на отбор криминализируемых деяний, установление в законе санкций за их совершение, определение объема ответственности конкретного лица в случае нарушения им закона. В этой связи уголовно-правовые принципы следует рассматривать в качестве таких основополагающих идей, которые, отражая закономерности борьбы с преступностью, пронизывают правосознание и право, правотворчество и правоприменение.
closetest5Будучи продуктом общественного сознания, правовые принципы имеют объективное содержание, обусловленное конкретно-историческими условиями развития того или иного социума. При этом принципы существуют независимо от того, объективированы ли они в специальных статьях уголовного закона (как это сделано в действующем УК) или не закреплены законодательно (как это имело место ранее). Регулятивное воздействие могут оказывать и те правовые идеи, которые не выражены в законе непосредственно, но «растворены» в его конкретных предписаниях, нарушение которых с неизбежностью влечет и отступление от соответствующих принципов. Ведь то обстоятельство, что человек, пьющий соленую воду, не видит в ней соли, не означает, что ее там нет. При желании в этом можно убедиться и визуально, выпарив воду. Принципы — та же «соль» уголовного права. Предстают ли они «в растворе» или «в сухом остатке» — не столь уж важно. Поэтому отсутствие в УК РСФСР 1960 г. специальных предписаний, посвященных его принципам, вовсе не означает, что данный УК можно считать «беспринципным».
Впрочем, говорить о незакрепленности уголовно-правовых принципов (если иметь в виду, что они представляют собой те же общеправовые принципы, только имеющие свое специфическое проявление в уголовном праве) давно уже не приходится, ибо многие принципы права, в том числе и в их уголовно-правовом своеобразии, давно уже зафиксированы как в национальных конституциях, так в международно-правовых документах, подписав которые государство обязалось соблюдать сформулированные в них принципы.
И все же прямое закрепление принципов в специально посвященных им статьях уголовного закона следует приветствовать. Для достижения этой цели необходимо было, во-первых, установить содержание каждого из них (задача политико-правовая), во-вторых, выразить это содержание в кратких и в то же время достаточно емких, адекватных их сущности формулировках, обращенных к известным адресатам и пригодных к правильному усвоению последними (задача юридико-техническая).
Решение этих задач связано с известным упрощением содержания принципов и неизбежным обеднением лежащих в их основе идей. Это объясняется регулятивным предназначением уголовного закона и вытекающим отсюда «правом» на существование в нем лишь тех положений, которые являются сугубо нормативно-прикладными, в то время как положения, содержащие принципиальные уголовно-правовые идеи, носят по преимуществу теоретический, философский характер и, далеко выходя за рамки уголовно-правовых отношений, не могут быть целиком вмещены в сухие формулировки уголовного закона.7
§ 2. Система принципов уголовного права
quest2Переходя к рассмотрению системы принципов, отметим, что действующий УК включает лишь пять из них — законности, равенства граждан перед законом, вины, справедливости и гуманизма (ст. 3–7 УК).
Однако наукой выработаны и другие исходные положения, на которых должно базироваться уголовное право: личная ответственность виновных, неотвратимость ответственности, ее дифференциация и индивидуализация, экономия мер уголовно-правового воздействия. Хотя законодатель не счел необходимым сформулировать их в отдельных статьях соответствующей главы УК, они сохраняют значение и для него, и для правоприменителя.
Будучи положенными в основание всей системы уголовно-правовых норм, принципы сами образуют внутренне взаимосвязанную совокупность, достигающую уровня целостной системы. Например, принцип равенства перед законом естественным образом вытекает из принципа законности, который не допускает отклонения от закона ни по каким основаниям, подтверждая в этом смысле основополагающее право граждан на равенство перед государственной властью. В свою очередь, на принципе равенства основан принцип неотвратимости ответственности.
Системная взаимосвязь принципов означает, что «исключение одного из них ведет к нарушению функционирования всей правовой системы»,8 поскольку каждый значим и незаменим именно в своей функциональной роли. «Принцип законности, — пишет, например, Н. М. Кропачев, — не предопределяет содержания уголовно-правового регулирования, а лишь требует облекать те или иные правила в юридическую форму. Поэтому законность — это формальный принцип (принцип организации деятельности). Напротив, справедливость — это содержательный принцип (принцип деятельности), поскольку он определяет само содержание правовой нормы».9 Данное значение последнего ярко охарактеризовал А. М. Яковлев, подчеркнув, что без принуждения уголовное правосудие было бы бессильным, без воспитания — бесчеловечным, а без справедливости вообще перестало бы существовать.10 Заметим, однако, что и без законности справедливость рискует вылиться в произвол, а без равенства — в дискриминацию.
Констатируя взаимосвязь между различными принципами, отметим и их противоречивость. Совершенно естественно, что в законотворческой и правоприменительной деятельности принципы переплетаются и даже конкурируют друг с другом, так что решение практической задачи зачастую представляет собой определенный компромисс между различными принципами. Скажем, иногда неприменение уголовной ответственности более справедливо, чем применение. Освобождение от ответственности в таких случаях помогает найти выход из, казалось бы, тупиковой ситуации: реагировать надо, а возлагать уголовную ответственность и несправедливо, и негуманно.
Отсюда вытекает, что каждый принцип имеет самостоятельное значение, в связи с чем уголовное право не может следовать лишь одному из них, сколь бы важен он ни был, так как оно выполняет не одну, а ряд различных функций, одинаково значимых для осуществления уголовной политики.11 Например, непреложное следование принципу равенства при назначении наказания сделало бы излишними относительно определенные санкции и привело бы к формализму. Поэтому дискуссия о том, что является «большим идеалом» в уголовном праве, — допустим, равенство или индивидуальный подход, — не имеет смысла. Одно без другого невозможно, что, однако, не снимает с нас обязанности раскрыть содержание каждого принципа уголовного права в отдельности.
§ 3. Принцип законности
Принцип законности quest3проявляется в том, что преступность и наказуемость деяния, а также иные уголовно-правовые последствия его совершения, права и обязанности сторон уголовно-правового отношения определяются только уголовным законом, понимаемым и применяемым в точном соответствии с его текстом (ст. 3 УК).
Данный принцип положен в основу той концепции права, которая была предложена просветителями и нашла развитие в трудах представителей классической школы уголовного права.
В период просвещенного абсолютизма принцип законности стал восприниматься в качестве первой предпосылки разумного уголовно-правового режима, служа гражданину оплотом от притязаний всемогущей государственной власти. Требование письменно зафиксированного права исключает применение «неписаных законов», образуя юридическую преграду для злоупотребления властью. Распространенный в Средние века судебный прецедент постепенно утрачивает свое значение и в Новое время продолжает играть важную роль лишь в странах, в которых получило развитие общее право. В большинстве же европейских государств его место занимает закон, как более совершенная форма институционализации права.
Дальнейшее развитие принципа законности связано со стремлением растущей буржуазии ограничить королевскую власть посредством разделения государственных функций между законодательной, исполнительной и судебной властью. В этих условиях основным способом возведения государственной воли в общеобязательные предписания становится нормативный правовой акт, представляющий собой императивный (властно-предписывающий) письменный документ, который одновременно служит и формой объективации этой воли, и способом придания ей общеобязательного характера, и средством официального ее доведения до адресатов. При такой «расстановке сил» судебному законотворчеству не нашлось места в новой системе источников права. На судей стали смотреть как на служителей короля, имеющих полномочия лишь толковать, но не изменять или создавать закон.
В области уголовной юстиции требование разделения властей предопределяет зависимость судьи от уголовного закона, с одной стороны, и независимость от исполнительной власти, с другой. Это требование находит выражение в принципе независимости судей и подчинения их только закону. Конституция РФ прямо предусматривает его в следующей формулировке: «Судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону» (ч. 1 ст. 120).
Законность обязывает, таким образом, к соблюдению именно уголовного закона, а не подзаконных актов. Последние, как уже отмечалось, также включаются иногда в «широкое» понятие законодательства.12Однако подобное уравнивание подзаконных актов с законами не только принижает роль последних, но и таит опасность чрезвычайной юстиции.
opentest5В действующем УК принцип законности закреплен в ст. 3, согласно которой преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия «определяются только настоящим Кодексом». Это требование адресовано как законодателю, призванному помнить, что новые предписания, устанавливающие уголовную ответственность, подлежат обязательному включению в Уголовный кодекс (ч. 1 ст. 1 УК), так и суду, обязанному выносить приговор не иначе как на основании этого Кодекса.
Но прежде чем говорить об УК, напомним, что его основой служит Конституция России (ч. 2 ст. 1 УК), обладающая высшей юридической силой. Поэтому одним из первых требований законности в уголовном праве является соответствие уголовного закона Основному закону. Вывод суда о противоречии уголовного закона Конституции лишает его права применить данный закон в конкретном деле, но вместе с тем обязывает обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке его конституционности.13
При неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции примененный или подлежащий применению по конкретному уголовному делу закон, Конституционный Суд проверяет его конституционность не только по запросам судов, но и по жалобам граждан на нарушение их конституционных прав и свобод (ч. 4 ст. 125 Конституции).
Кроме того, Верховный Суд РФ может обратиться с запросом о проверке конституционности уголовного закона, не только примененного или подлежащего применению в конкретном деле, но и вне связи с рассмотрением такого дела, т. е. в порядке абстрактного нормоконтроля (ч. 2 ст. 125 Конституции).
Если решением Конституционного Суда уголовный закон признан не соответствующим Конституции полностью или в части, данный закон или его отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают юридическую силу (ч. 6 ст. 125 Конституции), а Государственная Дума рассматривает вопрос о принятии нового закона, который должен содержать положения об отмене неконституционного закона либо о внесении в него необходимых изменений и дополнений.14
Одним из основных юридических свойств Конституции является ее верховенство на всей территории Российской Федерации (ч. 2 ст. 4), что имеет следствием всеобщность и единство законности на всей территории страны.
А теперь собственно об уголовном законе. Заключенный в выразительную латинскую формулу nullum crimen, nulla poena sine lege (без закона нет ни преступления, ни наказания), принцип законности предстает в бинарном виде, включая в себя два относительно самостоятельных положения: nullum crimen sine lege иnulla poena sine lege.
Принцип nullum crimen sine lege означает, что уголовная ответственность может быть возложена лишь за совершение запрещенного уголовным законом общественно опасного деяния.
Данное требование предполагает прежде всего ясное и точное указание в уголовном законе на признаки каждого преступного деяния, призванное исключить судейский произвол. Это не представляется в полной мере возможным там, где закон ссылается на нормы, не принадлежащие уголовному праву (бланкетные диспозиции), или отдает оценку тех или иных признаков на усмотрение суда (оценочные признаки). Но все же неопределенность такого рода «открытых составов» относительна.
Абсолютно же неопределенным было бы, например, такое предписание: «Совершение деяния, представляющего значительную угрозу для общественной безопасности, наказывается лишением свободы на срок до пяти лет». Столь абстрактное выражение признака общественной опасности преступления, когда только судья должен определять, какое поведение в значительной степени угрожает безопасности общества, совершенно неприемлемо.
opentest11Принцип nulla poena sine lege требует применения к виновному в совершении преступления лицу только того наказания, которое определено уголовным законом за это преступление. Эту часть принципа законности можно было бы назвать принципом определенности наказания, означающим, что система наказаний должна быть «закрытой», т. е. содержать точный и исчерпывающий перечень элементов, дабы к виновному могли быть применены только те наказания, которые указаны в этом перечне.
Следовательно, сколь недопустимым является абсолютно неопределенный подход к формулированию нормативных признаков преступления, столь же неприемлемой была бы норма, гласящая: «Терроризм, то есть совершение взрыва, поджога или иных действий, угрожающих общественной безопасности, наказывается соответствующим образом». Ибо такая норма не позволяет установить, какое наказание и в каком размере может быть назначено за совершение деяния.15
Итак, только уголовный закон может определять, какие деяния являются преступлениями и какие правовые последствия влечет их совершение. Это положение имеет значение и для законодателя, обязывая его максимально точно формулировать признаки отдельных преступлений, а также их правовые последствия, и для правоохранительных органов, требуя от них строгого соблюдения закона при возложении уголовной ответственности. Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут наказанию иначе как за деяние, содержащее состав преступления, предусмотренный уголовным законом и установленный приговором суда.
closetest8Принципиальное требование о закреплении в законе преступления и наказания исключает не только применение «неписаных законов» (обычного права), но и аналогию права или закона, а также обратимость усугубляющих законов. Таким образом, помимо запрета неопределенных предписаний и наказаний, назначением принципа законности является также реализация запрета на обратное действие закона, его аналогию и расширительное толкование.
opentest1Запрет обратного действия закона напрямую связан с принципом nullum crimen, nulla poena sine lege. Из положения nullum crimen sine lege следует, что деяние признается преступлением лишь в том случае, если на момент совершения оно было запрещено уголовным законом. Положение nulla poena sine lege исключает обратимость законов, устанавливающих более строгий вид наказания или повышающих его размер, не позволяя ужесточать наказание задним числом.16
Исключение усугубляющих законов позволяет в то же время рассматривать правосознание в качестве предпосылки виновности, невозможной без презумпции правознакомства в той мере, в какой наличие вины предполагает, что преступник до совершения деяния знал или должен был и мог знать, что его поведение является противоправным (запрещенным).
closetest1Запрет аналогии, выводимый из принципа законности, исключает возможность привлечения к уголовной ответственности за сходные, но не предусмотренные законом деяния.17
В некоторых отраслях аналогия относится к важнейшим средствам разрешения конкретных дел при наличии пробела в праве, когда определенный вопрос должен решаться юридическими средствами, но его решение не предусмотрено законом.18
opentest12Возможность применения закона по аналогии была закреплена УК РСФСР 1922 г. (ст. 10) и УК 1926 г., ст. 16 которого гласила: «Если то или иное общественно опасное действие прямо не предусмотрено настоящим Кодексом, то основание и пределы ответственности за него определяются применительно к тем статьям Кодекса, которые предусматривают наиболее сходные по роду преступления».19
В доктрине «историческая неизбежность» аналогии оправдывалась обычно невозможностью предвидеть и заранее предусмотреть в законе все разнообразие вероятных форм преступной деятельности. Так, при обсуждении проекта УК 1922 г. Д. И. Курский, характеризуя аналогию как «безусловно необходимую», говорил: «Ни один Уголовный кодекс не в состоянии объять все многообразие уголовных деяний, которые могут совершаться и совершаются в действительности, — и если мы хотим создать кодекс, с помощью которого можно было бы наиболее успешно бороться с опасными для советского строя явлениями, то мы должны иметь статьи, дающие судье возможность руководствоваться социалистическим правосознанием, чтобы найти выход из положения».20
Учитывая сложности переломного этапа, на котором находилась в тот момент Россия, действительно, можно прийти к мысли, что аналогия служила главным образом для восполнения пробелов в недостаточно проработанном УК.
Однако и далее власть не спешит отказываться от правотворчества судей. Объясняя сохранение аналогии в УК 1926 г., Н. В. Крыленко писал: «Мы исходим в данном случае из того соображения, что суд как орган охраны общественного порядка, орган охраны советского правопорядка, не может полагать, что все до одного преступления предусмотрены действующим законом. Это было бы фетишизмом, это было бы самообманом, это было бы ничем не оправданной самовлюбленностью... Суд не вправе пройти мимо того или иного действия, если он признает его опасным, хотя бы оно и не было формально предусмотрено законом... Отказаться от этого права самоохраны мы не хотим».21
Не как временную меру, рассчитанную «лишь на облегчение перехода от права, творимого по... социалистическому правосознанию, к праву, проводимому организованной волей законодательных органов», а как институт, имеющий историческую перспективу, возрастающую по мере того как в «будущем праве... компетенция суда будет еще шире, а... определения закона будут носить еще более общий характер», рассматривали аналогию в то время и многие другие авторы.22 М. А. Чельцов-Бебутов, например, утверждал, что «введение аналогии вполне оправдывается социалистическим правосознанием... Если видеть в обществе… трудовое единство, определяющееся общей верховной целью, то «падает» понятие об уголовном кодексе как хартии свободы отдельной личности. Общее благо — общий закон, который должен быть понятен и близок каждому. Всякое же вредоносное деяние, препятствующее прогрессу, есть преступление».23
closetest9В таком виде аналогия официально просуществовала до принятия Основ уголовного законодательства 1958 г., включивших в понятие преступления признак противоправности (ст. 7) и исключивших тем самым возможность применения уголовного закона по аналогии. Отдельная же статья, запретившая аналогию, появилась лишь в УК 1996 г., ч. 2 ст. 3 которого гласит: «Применение уголовного закона по аналогии не допускается».
Таким образом, для всякого, кто желает оставаться на позициях законности, наличие даже очевидного пробела в уголовном законе не дает оснований квалифицировать деяние по аналогии, т. е. путем заключения о его схожести с другим деянием, предусмотренным уголовным законом, и последующего переноса установленного правила на неурегулированный законом случай. УК не признает аналогию в качестве средства восполнения пробельности закона. Только законодатель вправе восполнить пробел в определении преступности и наказуемости посредством создания соответствующего состава преступления. Если же правоприменитель «подправляет» закон, то сколь бы убедительной ни выглядела ссылка на благие намерения такой акции, она не может трактоваться иначе, чем беззаконие.
Запрет аналогии в этом смысле призван исключить произвол в уголовном праве, предполагая ограничение государственной власти в выборе средств и методов реагирования на социально опасное поведение путем установления исчерпывающего перечня преступлений и наказаний.
Далее, из принципа законности вытекает, что права и обязанности сторон уголовно-правового отношения определяются исключительно уголовным законом. Даже если некое преступление расценивается в качестве «ужасного злодеяния», недопустимой является посылка, что, совершая его, виновный ставит себя «вне закона». Это может послужить оправданием любых бесчеловечных методов борьбы с преступностью. Ни один человек, вступивший в конфликт с законом, не должен «выпадать» из его сферы, сколь бы тяжким ни было его преступление и сколь бы суровым — осуждение. Под сенью закона должен пребывать даже преступник, в отношении которого вынесен смертный приговор.
Обоснованная нами связь позитивно-ретроспективной природы уголовной ответственности с «двойной» структурой уголовно-правовой нормы и наличием регулятивных и охранительных уголовно-правовых отношений24 обязывает обратиться к законности и в контексте соблюдения позитивных велений уголовного права, реализуемых в рамках регулятивных правоотношений.
Казалось бы, эта концепция вполне согласуется с традиционным определением законности как точного и неуклонного соблюдения уголовного закона не только должностными лицами правоохранительных органов, но и гражданами.25 Представление о том, что субъектами законности являются все субъекты права — как граждане, так и должностные лица — доминирует в литературе по общей теории права. Однако имеется и иная точка зрения. «Нарушения законов, совершенные гражданами и другими лицами, —пишет Н. В. Витрук, — не выступают в качестве нарушений законности, они суть нарушения правопорядка в обществе».26 Из этого следует, что законность имеет место не в том государстве, где не совершаются преступления, а в том, должностные лица которого неукоснительно следуют требованиям уголовного закона, регламентирующим формы реагирования на эти преступления.
Устранение граждан из числа субъектов законности, разумеется, не освобождает их от ответственности за преступление. Напротив, законность характеризуется наличием действенного механизма восстановления нарушенного права путем привлечения виновных к ответственности, но исключительно в рамках уголовного закона, связывающего правоохранительный аппарат необходимостью строгого его соблюдения.
Самообязывание государственной власти собственными законодательными установлениями, исключающее произвол в ее действиях, и означает утверждение режима уголовно-правовой законности. Тем самым обеспечивается правовая безопасность не только от преступников, но и от необоснованного зачисления в таковые, а уголовное право становится, подобно Великой хартии вольностей, «великой хартией для преступника» (Ф. Лист).
Особое значение законности в деятельности правоохранительных органов обусловливается и тем, что именно они призваны оказывать на правонарушителей воспитательное воздействие. Надо ли доказывать, что воспитатель сам должен быть воспитан, что взыскующий за нарушение уголовного закона сам должен следовать ему. Обладая немалыми полномочиями в применении мер принуждения к лицам, совершившим преступление, органы власти обязаны оставаться в рамках закона. Представление же о том, будто можно что-то выиграть, нарушив закон, обманчиво. Игнорирование права со стороны власти рано или поздно разрушительно скажется на всем государственном механизме. Когда власть сама санкционирует произвол, она не вправе рассчитывать на то, что рядовые граждане будут более законопослушны.
Добавим к сказанному, что требование законности исходит прежде всего из стремления устранить произвол. Если уголовный закон разрешает суду принимать произвольные решения, то опровергнуть их можно разве что с помощью другого произвольного решения. Опровергнуть же произвол отдельного индивида, выразившийся в нарушении уголовного закона, только на основе этого закона и возможно.
opentest13В этом смысле законность противостоит не только беззаконию, основанному на произвольных критериях, но и произволу, покоящемуся на «разумных» и «рациональных» основаниях. Оправдываемый благими целями победы над преступностью «произвол целесообразности» ничуть не лучше произвола в его «чистом» виде.
Отчетливое отражение концепция целесообразности нашла в советском уголовном праве первых лет его существования, когда лишь в ограниченной степени допускалось применение уголовного законодательства, унаследованного от «старого режима», а в случае пробелов в определении наказуемости судьи должны были опираться на «социалистическое правосознание» как «единственное средство правильного подхода к событию или закону» (Первый декрет о суде от 22 ноября 1917 г.).
Принципиальный поворот к праву, основанному на целесообразности, сделан в УК 1926 г., который, будучи спроектирован под влиянием социологической школы, предусматривал применение некоторых мер социальной защиты при наличии одного лишь «опасного состояния» (ст. 7, 43). Но несмотря на наличие такого рода «общей превенции», основным мерилом, как и прежде, оставались конкретные статьи Особенной части, в соответствии с которыми и должны были определяться размеры наказаний.
Одним из важнейших инструментов уголовного права, базирующегося на принципе целесообразности, служила в то время и аналогия. Хотя многое в УК 1926 г. было заимствовано из классического уголовного права, в котором преступление обусловливало рамки уголовного преследования, советский законодатель — в отличие от буржуазно-формальной дефиниции преступления как деяния, запрещенного под страхом наказания, — определил его материально, подчеркнув не только его противоречие установленному правопорядку, но и направленность против советского строя (ст. 6).
В итоге основополагающим критерием преступности деяния стала его общественная опасность. Признак же уголовной противоправности приобрел относительное значение для применения санкции, так как, с одной стороны, действие, формально подпадающее под признаки какой-либо статьи Особенной части, можно было не рассматривать в качестве преступного, если оно признавалось лишенным общественно опасного характера в силу явной малозначительности (примечание к ст. 6), а с другой — общественно опасное действие, прямо не предусмотренное УК, можно было считать преступлением на основании сходства его с предусмотренными деяниями (ст. 16).
Завершение данного периода и начало возрождения принципа законности связывается с принятием Основ уголовного законодательства Союза ССР 1958 г. и УК РСФСР 1960 г., закрепивших положение о том, что уголовной ответственности и наказанию подлежат только лица, совершившие общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом. Установленному им составу преступления было придано тем самым абсолютное значение предпосылки применения санкции, что исключило (в известной мере) возможность отступления от уголовного закона в угоду целесообразности.
Однако из этого не следует, что тем самым был положен конец противостоянию законности и целесообразности. Сторонники последней делают ставку на наделение правоохранительных органов дискреционной властью в уголовном судопроизводстве.27 Ряд уголовно-правовых и процессуальных предписаний освобождают указанные органы от обязанности преследования (принцип законности), передавая вопрос о возбуждении уголовного дела на их усмотрение (принцип целесообразности).
Особый интерес в этой связи представляет появление в законодательстве института освобождения от уголовной ответственности, породившее проблему юридической оценки деяний, влекущих такое освобождение. Весьма широкое распространение среди криминалистов получила точка зрения, согласно которой указанные деяния являются не преступлениями, а антиобщественными проступками или административными деликтами, поскольку степень их опасности не достигает уровня, влекущего уголовную ответственность (А. А. Пионтковский, М. Д. Шаргородский, В. И. Курляндский, И. И. Карпец, М. Л. Якуб и др.).
Почему же в таком случае законодатель не исключил их из Уголовного кодекса? Потому, сочли некоторые исследователи, что декриминализация может носить не только «императивный» характер, что имеет место при прямом исключении деяния из УК, но и «факультативный», когда право окончательного решения вопроса о том, влечет ли данное деяние уголовную или иную (например, административную) ответственность, предоставляется правоприменительным органам, которые тем самым решают и вопрос о том, является ли это деяние преступлением либо административным деликтом или антиобщественным проступком.28
Криминализация представляет собой процесс закрепления в уголовном законе таких правил поведения, несоблюдение которых объявляется преступным и уголовно наказуемым. Если согласиться с тем, что это прерогатива законодателя, то нельзя отрицать, что его же компетенции принадлежит и функция декриминализации. Если же согласиться с авторами, исходящими из того, что функция непризнания тех или иных деяний преступными может осуществляться судебно-следственными органами, то неизбежно возникает вопрос о возвращении им и полномочий на признание преступными деяний, не предусмотренных в качестве таковых уголовным законом, т. е. права на аналогию.
Аналогия в уголовном праве есть не что иное, как судебная криминализация. Ее оборотная сторона — судебная декриминализация. Яркой иллюстрацией их взаимообусловленности служит УК 1926 г., который, с одной стороны, закреплял возможность возложения ответственности за прямо не предусмотренное им общественно опасное действие (ст. 16), а с другой — позволял избавлять от ответственности лицо, если его действие, являющееся в момент совершения преступлением, к моменту расследования или рассмотрения в суде потеряло характер общественно опасного вследствие изменившейся социально-политической обстановки (ст. 8).
Включение в УК 1926 г. ст. 8 объясняется переходом к фиксированному перечню преступлений с сохранением тем не менее аналогии. Если суд вправе признать преступным какое-либо деяние, прямо не предусмотренное уголовным законом, то естественно, что он наделен и правом не признавать преступным и наказуемым деяние, прямо предусмотренное таковым.29
В настоящее время, пожалуй, ни у кого не возникает сомнений в том, что аналогия образца 1917–1958 гг. — пройденный этап. Чем же объяснить приверженность «аналогии наоборот», позаимствованной из арсенала той же эпохи? Ведь судебная декриминализация — та же судебная криминализация (аналогия), только «со знаком минус». Будучи противоположными по направленности, они в единстве своем определяют границу между сферой преступного и непреступного. Разрывать это единство — значит привносить в уголовное право такую внутреннюю несогласованность, при которой указанная граница устанавливается законодательной властью, но в то же время в любой момент может быть передвинута представителем власти исполнительной или судебной.
На наш взгляд, объяснение кроется в продолжающемся противостоянии классического и социологического направлений в уголовном праве. В рассматриваемом контексте основное различие между ними заключается в предлагаемых ими алгоритмах правоприменения, названных нами «прямым» и «обратным».30 Если с классических позиций природа общественно опасного деяния определяет характер применяемых мер, то с социологических, наоборот, — характер приемлемой меры воздействия на личность деятеля обусловливает природу содеянного. В первом случае правоприменитель должен идти от юридических свойств деяния, выраженных в предусмотренных законом признаках, к избранию санкции в отношении деятеля, а во втором — от избрания целесообразной санкции в отношении конкретного правонарушителя к определению характера правонарушения: если последовала уголовная ответственность, то это преступление, если применены другие меры — правонарушение иного вида.
Стало быть, в классическом представлении деяние, которое было преступным на момент совершения, остается таковым вне зависимости от вида реакции на него, тогда как при социологическом подходе о характере предъявляемых законом требований становится известно после применения санкции. Такая нормативная инверсия, когда правоприменительный процесс меняет направление движения на обратное (не от гипотезы к санкции, а от санкции к гипотезе), ведет к неясности, размытости границ между преступным и непреступным поведением, существенному расширению дискреционных полномочий исполнительной и судебной власти за счет ограничения законодательной, к фактическому признанию характеристики личности одним из оснований уголовной ответственности и к отходу от конституционного принципа равенства перед законом. Вот почему декриминализация «снизу», «по ходу судопроизводства», «от санкции» не оправдывает себя.31
closetest10Иное дело депенализация, посредством которой на практике выверяется интенсивность реакции на преступление и осуществляется ее последующая коррекция в зависимости от личности преступника, его постпреступного поведения и некоторых других обстоятельств. Свое выражение депенализация находит в закреплении различных форм и видов освобождения от уголовной ответственности (ст. 75–78, 84, 90 УК) и наказания (ст. 73, 79–85, 92–93 УК), а также в наделении судебных органов дискреционной властью по их применению в установленных законом пределах.
В отличие от декриминализации, являющейся исключительной прерогативой законодателя, депенализация не касается вопросов определения преступности. Представляя собой лишь установление рамок целесообразной реакции на преступление, она не имеет задачей отмену закона, предусматривающего уголовную ответственность за те или иные преступления. Не происходит при ней и индивидуального исключения деяния из числа преступных, ибо характер избранной меры воздействия не может изменить характера содеянного, не в состоянии обратить преступное в непреступное.
Вместе с тем содержанием освобождения от уголовной ответственности выступает полное и безусловное освобождение от всех негативных последствий, которые на основании уголовного закона могли бы наступить в случае вынесения обвинительного приговора. В этом смысле, аннулируя порождаемое фактом совершения преступления уголовно-правовое отношение между виновным и государством, прекращение производства по делу в связи с освобождением от уголовной ответственности является «деюрисдикционным» (внесудебным) способом реагирования на преступление.
Для характеристики такого рода альтернативных способов разрешения уголовно-правовых конфликтов в западной юриспруденции используется термин diversion (отклонение, отход), ибо суть альтернативных мер, как правило, заключается «в попытке разрешения уголовно-правового конфликта вне рамок классической уголовной юстиции, минуя соответственно такие юридические последствия преступления, как уголовное преследование, уголовная ответственность и наказание».32
Частное проявление альтернативы уголовному преследованию находят в таких формах, как полицейское предупреждение (caution), известное английскому праву; полицейская или судебная медиация (mediation), практикуемые Австралией, Англией, Бельгией, Канадой, США и Францией;33 прокурорская медиация и трансакция (transaction), применяемые в Бельгии и Нидерландах;34 ювенальные альтернативы в виде так называемых «молодежных судов» в Германии и «ювенальной медиации» в Австрии и Канаде.
Но как бы ни назывались новые формы реакции на совершение преступления (а единого устоявшегося термина для обозначения этого феномена в науке еще нет) альтернатива уголовному преследованию по определению возможна лишь при условии, что существуют основания для такового преследования — наличие в содеянном всех признаков состава преступления.
В связи с этим нельзя согласиться с исследователями, использующими понятие «альтернатива» в таком контексте, который позволяет говорить об «альтернативах уголовной юстиции» и даже об «альтернативах уголовно-правовой системе». Германский профессор К. Сесар, например, пришел к выводу, что отдельные альтернативные формы реакции общества на преступление, обобщенные им в понятии «восстановительная юстиция», вовсе не следует включать в систему уголовной юстиции, иначе они потеряют всякий смысл и будут применяться исключительно в декоративных целях.35
Оценивая эти взгляды как слишком радикальные, Л. В. Головко справедливо замечает, что все-таки «речь идет о реакции на такой феномен, как преступление, что по определению происходит в рамках уголовной юстиции или уголовно-правовой системы... пусть и несколько модифицированной по сравнению с ее классическими образцами». 36
Разделяя это мнение, мы полагаем, что альтернатива уголовному преследованию означает (в переводе с уголовно-процессуального языка на уголовно-материальный) альтернативу уголовной ответственности, т. е. освобождение от таковой, которое возможно только после констатации в содеянном всех признаков состава преступления как основания ответственности, но до момента ее возложения обвинительным приговором суда.
Согласно же принципу законности основание уголовной ответственности должно быть четко указано в уголовном законе. Столь же определенно должны быть прописаны в нем и альтернативы этой ответственности. Стало быть, освобождение от уголовной ответственности возможно только при наличии оснований и условий, указанных в законе.
Правда, уголовный процесс многих западных стран позволяет отказаться от уголовного преследования ввиду целесообразности применяемых взамен мер. Однако, будучи закрепленной в уголовном законе, такого рода целесообразность становится не менее «законной». Ведь если компетентное лицо оценивает наличие оснований для освобождения от уголовной ответственности в рамках полномочий, предоставленных ему законом (т. е. отнюдь не произвольно), оно столь же неуклонно соблюдает закон, что и субъект другой уголовно-правовой системы, обязываемый в сходной ситуации к возложению уголовной ответственности. Отличие только в том, что эти лица руководствуются разными законами. У одного есть право выбора (освобождать или не освобождать), подчиненное установленным критериям, а у другого подобного права нет (есть только обязанность возложить уголовную ответственность).37
Что предпочтительнее для современного уголовного права России: преобладание индивидуальной декриминализации («деюридизации») на судебно-следственном уровне с сохранением неких формальных, но не обязательных законодательных рамок — либо установление четкой границы между преступным и непреступным поведением на уровне закона с сохранением индивидуального освобождения от уголовной ответственности в точно определенных законом рамках? Очевидно, что второе.
Таким образом, наделение следственно-судебных органов дискреционной властью само по себе не противоречит принципу законности. Важно лишь, чтобы эта власть была ограничена уголовным законом (во избежание попрания компетенции законодателя), а также сохранялись юрисдикционные гарантии контроля за реализацией делегированных полномочий (дабы не допустить произвола в правоприменительной сфере).
Известные дискреционные полномочия по борьбе с преступностью делегируются и гражданам, которые также становятся субъектами обеспечения безопасности. Реализация такого рода полномочий происходит при правомерном причинении вреда в процессе необходимой обороны, задержания преступника и т. п.
Возвращаясь в связи с этим к вопросу о субъектах законности, мы должны все же признать, что взгляд на проблему законности в уголовном праве не может быть лишен стереоскопичности. Иначе говоря, законность предполагает строгое и точное соблюдение уголовно-правовых требований как должностными лицами правоохранительных органов, так и гражданами, причастными к обеспечению безопасности в рамках делегированных им полномочий. Строгая зависимость этих полномочий от уголовного закона направлена на ограничение «частного принуждения», призвана исключить скатывание к произволу самосуда.
quest4Итак, основными положениями, детализирующими принцип законности в российском уголовном праве, являются:
§ 4. Принцип равенства
Принцип равенства quest5в уголовном праве выражается в следующей формуле: лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств (ст. 4 УК).
Данный принцип вытекает из требований российской Конституции, провозгласившей, что все равны перед законом и судом (ч. 1 ст. 19), и Конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации», установившего, что суды «не отдают предпочтения каким-либо органам, лицам, участвующим в процессе сторонам по признакам их государственной, социальной, половой, расовой, национальной, языковой или политической принадлежности либо в зависимости от их происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, места рождения, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а равно и по другим не предусмотренным федеральным законом основаниям» (ч. 2 ст. 7).38
Юридической гарантией равенства перед уголовным законом является сам уголовный закон, который предусматривает ответственность за нарушение равноправия граждан в зависимости от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям или каким-либо социальным группам, причинившее вред правам и законным интересам граждан (ст. 136 УК).
quest6Означая отсутствие у кого бы то ни было оснований уклониться от предписаний уголовного закона ввиду исключительности своего положения, принцип равенства противостоит принципам кастовости и классовости.
Примеры, иллюстрирующие сословно-кастовый характер уголовного права в его историческом прошлом, хорошо известны. Дифференциация ответственности для низших и высших сословий, сопровождающаяся установлением жестоких санкций для первых (квалифицированная смертная казнь, телесные наказания) и более «цивилизованных» наказаний для вторых, характерна для многих источников уголовного права Древнего мира и Средних веков.
Задаваясь вопросом, каким наказаниям подвергать дворян за совершенные ими преступления с учетом того, что их привилегии составляют значительную часть законов различных наций, представитель «реформаторского» течения просветительской мысли Чезаре Беккариа (1738–1794) настаивал на том, что «наказания должны быть одинаковы как для первого, так и для последнего из граждан. Всякое различие по сословному признаку или по богатству предполагает для своего узаконения существование предварительного равенства, основанного на законах, одинаковых для всех подданных». Тому же, кто мог бы сказать, что равное наказание для дворянина и простолюдина в действительности не является таковым, как по причине различий в воспитании, так и в связи с бесчестием, бросающим тень на знатную семью, Беккариа отвечал, что «не утонченность виновного, а ущерб, нанесенный им обществу, служит критерием для наказания. Причем ущерб, нанесенный обществу, значительнее, если он нанесен лицом более привилегированным».39
Принцип классовости открыто провозглашался на первых этапах существования Советского государства. Так, согласно п. «б» ч. 2 ст. 47 УК 1926 г. отягчающим обстоятельством считалась «возможность нанесения совершением преступления ущерба интересам государства или трудящихся, хотя бы преступление и не было направлено непосредственно против интересов государства или трудящихся».
opentest6Сегодня, напротив, подчеркивается, что перед уголовным законом «ни у кого нет привилегий. Если имеется факт преступления, уголовная ответственность наступает вне зависимости от должности, партийной принадлежности, национальности и других характеристик виновного».40 «Следование принципу равенства законодателем, — указывает Н. Ф. Кузнецова, — означает такую криминализацию деяний, которая не ставила бы вне ответственности какие-либо категории правонарушителей».41
В связи с этим многие современные криминалисты, обращаясь к содержательной характеристике принципа равенства, делают упор на «одинаковые», «единые», «равные» основания уголовной ответственности.42Поскольку же возможно только одно основание уголовной ответственности — наличие в содеянном всех признаков состава преступления, предусмотренного уголовных законом, генетическая связь принципа равенства с принципом законности несомненна.
Законность состоит в недопустимости не только произвольной, но и «целесообразной» дискриминации.43Принцип равенства также исключает любую дискриминацию, т. е. такие различия, которые ставят одну категорию граждан в менее благоприятные условия по сравнению с другой. Как сказал однажды Шарль де Голль, «желание заполучить привилегию плохо сочетается со вкусом к равенству. Однако эти противоречивые страсти обуревали французами во все времена».44
В известной мере отмеченное противоречие задается самой природой равенства, имеющего две ипостаси — формальное (юридическое) и фактическое (социальное). Учет этого обстоятельства неизбежно приводит к мысли, что зачастую требование формального равенства обращено к фактически неравным людям.45 Стало быть, уголовный закон, предоставляющий некие преференции той или иной категории лиц, вошел бы в противоречие с принципом равенства в его формальном аспекте. Однако в аспекте материальном принцип равенства должен сопрягаться с «социальным» характером уголовного права, компенсирующим фактическое неравенство при посредстве закрепляющих привилегии норм.
Принимая во внимание нахождение субъектов уголовного права в неодинаковом положении и подвергая их формальное равноправие ряду ограничений, уголовный закон не обязательно вступает в противоречие с принципом равенства. Вопрос в том, какие различия могут учитываться, а какие не должны стать исключением.
quest7Недопустимыми являются прежде всего различия, связанные с происхождением, национальностью или вероисповеданием. Различия же, обусловленные возрастом и состоянием здоровья, напротив, не исключаются уголовным правом. К изъятиям из принципа равенства, продиктованным вполне рациональными соображениями, относятся следующие положения УК:
Таким образом, принцип равенства не препятствует тому, чтобы уголовный закон устанавливал неодинаковые нормы в отношении лиц, находящихся в разном положении. Но так дело может обстоять лишь при условии, что это оправдано действительным различием в положении и не является несовместимым с законностью. Фактическое неравенство несовершеннолетних и взрослых — реальность, заданная природой. Не учитывать этого — значит идти против природы. Но если закон учитывает данную реальность, то принцип равенства служит препятствием тому, чтобы лица, находящиеся в одинаковом возрасте и привлекаемые за одинаковые преступления, подвергались бы уголовной ответственности на основе разных норм и процедур.
Некоторые авторы акцентируют внимание на противоречии равенству иммунитета некоторых категорий граждан — депутатов, судей, сотрудников прокуратуры и т. д.46 Однако, верно формулируя посылку, что особый правовой статус субъекта должен регламентироваться «применительно и в рамках конкретных отраслей права», И. Э. Звечаровский делает на ее основе неправильный вывод о целесообразности того, «чтобы и уголовный закон в отношении неприкосновенности, предусмотренной Конституцией РФ, содержал изъятия при регламентации принципа равенства».47
На наш взгляд, нормы об иммунитете от уголовного преследования должны быть закреплены не в уголовном, а в уголовно-процессуальном законодательстве. Ибо с точки зрения современного уголовного права ни один человек не может быть освобожден от исполнения законов того государства, на территории которого он находится, что полностью соответствует принципу равенства перед уголовным законом. Даже лица, осуществляющие представительские функции в сфере международных отношений, не изымаются из сферы действия национального правопорядка, а освобождаются лишь от предусмотренных за его нарушение мер принуждения в случае отсутствия согласия международной организации или аккредитующего государства на применение данных мер.
С тем большим основанием вывод об отсутствии юрисдикционных изъятий применим к тем категориям лиц, в отношении которых главой 52 УПК установлен особый порядок производства по уголовным делам. Ни о каком «отступлении» от принципа равенства перед уголовным законом, а тем более, ни о какой «правовой неприкосновенности» (И. Э. Звечаровский) указанных в данной главе лиц, говорить не приходится. Их иммунитет не является личной привилегией, а призван служить публичным интересам, обеспечивая беспрепятственность, самостоятельность, беспристрастность и независимость социально значимой деятельности.48
Юридический аспект равенства покоится на таком качестве права, которое характеризует последнее как «одинаковый масштаб», применяемый к различным людям; а его уголовно-правовой аспект наиболее полно проявляется при установлении основания уголовной ответственности. Однако на стадии определения меры ответственности за совершенное преступление принцип равенства дополняется другими принципами, в частности справедливости и гуманизма, ориентирующими на максимальный учет индивидуальных особенностей личности.
Видимо, это обстоятельство натолкнуло некоторых ученых на мысль, что перед законом все равны, но «сам закон... не равен по отношению ко всем».49 Разгадка кажущегося парадокса кроется в том, что равенство в уголовном праве выражается в обязанности всех лиц равным образом, т. е. одинаковоподлежать уголовной ответственности, но вовсе не означает равных пределов и содержания этой ответственности. Иными словами, принцип равенства обязывает принимать меры по отношению к любому преступлению, вне зависимости от личности преступника, но не исключает учета личности виновного при назначении наказания (ч. 3 ст. 60 УК).
Наделение суда дискреционными полномочиями по индивидуализации ответственности и наказания с учетом всевозможных обстоятельств, характеризующих содеянное и виновного, не посягает на принцип равенства. Серьезную опасность для него таит лишь предоставление ничем не ограниченной дискреционной власти. Закон же, позволяющий индивидуализировать меру уголовно-правового воздействия лишь постольку, поскольку установлены рамки реализации указанных полномочий, не попирает принцип равенства.
Двуаспектность равенства перед законом проявляется и в том, что, с одной стороны, оно предполагает равную ответственность за совершение преступлений, а с другой — равное право на защиту от преступлений независимо от национального или социального происхождения, языка, пола, политических и иных убеждений, религии, места жительства, имущественного положения или иных обстоятельств, характеризующих жертву преступления.
Данный аспект равенства отражен, в частности, во Всеобщей декларации прав человека 1948 г., ст. 7 которой гласит: «Все люди равны перед законом и имею право, без всякого различия, на равную защиту закона. Все люди имею право на равную защиту от какой бы то ни было дискриминации, нарушающей настоящую Декларацию, и от какого бы то ни было подстрекательства к такой дискриминации».
Вместе с тем равная правовая защищенность всех граждан не исключает неравной ответственности за посягательства на различные категории лиц, находящихся под уголовно-правовой охраной. Например, за совершение преступления в отношении беременной женщины, а также малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного, уголовный закон предусматривает более строгие меры ответственности, нежели за аналогичное преступление в отношении иных лиц (п. «з» ч. 1 ст. 63, п. «г» ч. 2 ст. 105, п. «д» ч. 2 ст. 126 УК и др.). Дифференциация уголовной ответственности осуществляется, таким образом, в зависимости от статуса не только виновных, но и потерпевших.
§ 5. Принцип справедливости
Идея справедливости оказывает влияние на все стороны социальной жизни. Мало найдется политических движений, на знаменах которых не был бы начертан лозунг борьбы за справедливость. Нет, пожалуй, человека, который хотя бы однажды не апеллировал к справедливости. Ибо «ничто не возмущает нас больше, чем несправедливость; все другие виды зла, которые нам приходится терпеть, ничто по сравнению с ней».50 Так что же такое справедливость?
quest8В одном из своих значений справедливость выступает в качестве синонима истины. С этой точки зрения несправедливым будет такой приговор, который не соответствует объективным обстоятельствам дела. В данном случае справедливость связана с правом каждого на разбирательство его дела компетентным, независимым и беспристрастным судом.
В другом значении справедливость имеет глубокую связь с равноправием и находит свое воплощение в равенстве граждан перед законом, в юридически равном для всех масштабе поведения (так называемаяуравнивающая справедливость). В этом смысле несправедливым будет «неравенство, которое не способствует пользе всех».51
Вместе с тем само по себе неравенство не является несправедливым, если оно задано изначально и естественно. Поэтому в третьем значении справедливость выступает критерием «соизмерения» человеческого поступка с ответной реакцией государства в виде соответствия наказания и иных мер уголовно-правового воздействия тяжести содеянного, степени вины лица, особенностям его личности и другим обстоятельствам совершения преступления (ч. 1 ст. 6 УК). Здесь справедливость, напротив, предполагает неравное отношение к разным людям, основанное на дифференциации мер уголовно-правового характера (распределяющая справедливость).
Руководствуясь такого рода соразмерностью, законодатель:
Итак, принцип справедливости определяет, в чем люди должны выступать как равные друг другу, а в чем они могут различаться. В самом общем виде можно сказать, что справедливо то неравенство, которое способствует установлению привилегий для слабых, и несправедливо то равенство, которое игнорирует различия между слабыми и сильными. Как отмечается в литературе, уравнивающий аспект справедливости находит свое выражение в признании основанием уголовной ответственности деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом (равное отношение к равным), а распределяющий аспект — в дифференциации и индивидуализации мер уголовно-правового характера (неравное отношение к неравным).52 Благодаря этому справедливость может рассматриваться как обобщающий принцип уголовного права, который корректирует взаимодействие других принципов в случае их коллизии (например, равенства и индивидуализации ответственности, законности и гуманизма), выступая в роли системообразующего требования к мерам уголовно-правового воздействия.
Обращенная к законодателю, справедливость предъявляет определенные требования к процессу создания уголовно-правовых норм; адресованная гражданам — к их соблюдению; правоохранительным органам — к процессу их применения.
Дихотомичность уголовного права, функционирующего в режиме «прямой» и «обратной» связи, требует справедливости как его позитивных велений, так и ретроспективной реакции на их нарушение. Следовательно, принцип справедливости должен соблюдаться законодателем и при установлении круга уголовно наказуемых деяний, а не только при конструировании санкций за их совершение.
opentest7Справедливость криминализации предполагает, во-первых, социальную, криминологическую и этическую обоснованность уголовно-правовых запретов и обязанностей,53 а во-вторых — категоризацию преступных деяний в зависимости от их социальной опасности.
Справедливость ретроспективной реакции на нарушение позитивных требований уголовного права ставит задачу преодоления наличной несправедливости. Преступление — социальное зло, суть которого в попрании справедливости. Противодействие этому злу есть борьба за утверждение справедливости. Данная функция уголовного права отражена в формулировке одной из целей наказания, каковой признается восстановление социальной справедливости (ч. 2 ст. 43 УК).
Однако борьба за справедливость рискует выродиться в несправедливость, если она ведется неадекватными средствами. Стало быть, признавая деяние преступлением, законодатель «должен также установить соразмерные этому преступлению вид и объем уголовно-правовых последствий, могущих наступить в случае его совершения, т. е. определить справедливую санкцию».54
Свое выражение данный процесс находит в установлении различных карательных мер, образующих так называемую «лестницу наказаний», и в градации наказаний по размеру, обеспечивающей их «делимость», т. е. в справедливости пенализации преступлений, достигаемой посредством установления оптимальных рамок их наказуемости.
Справедливой может быть признана такая санкция, которая:
closetest11Однако справедливость санкции еще не гарантирует справедливости ее применения. Решению последней задачи служит принцип индивидуализации наказания, выражающий справедливостьназначения наказания. Его основное требование состоит в индивидуализации наказания на основе характера и степени общественной опасности содеянного, смягчающих и отягчающих обстоятельств, данных о личности виновного и прогноза о влиянии назначенного наказания на его исправление (ч. 3 ст. 60 УК). Исходя из указанных критериев, несправедливо назначенной может быть признана как чрезмерно мягкая, так и чрезмерно суровая мера наказания, даже если она не выходит за пределы санкции.
quest9Таким образом, справедливость уголовного права означает:
Говоря о средствах, нельзя обойти вниманием несправедливость многократного реагирования на отдельное преступное деяние.
opentest2Допустимость лишь однократного применения уголовно-правовых мер за преступление является одним из важнейших положений, отражающих справедливость уголовного права. Русскому народному правосознанию оно известно по выражению «с одного вола двух шкур не дерут». Будучи облеченным в формулу nemo bis punitur pro codem delicto, nemo debet bis punisi pro uno delicto (никто не должен дважды наказываться за одно и то же преступление), данное положение первоначально было призвано регулировать сугубо внутренние отношения, не допуская повторного наказания в рамках одной судебной системы.
В quest10российском УК принцип non bis in idem (не дважды за одно и то же) означает невозможность повторного несения уголовной ответственности за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 6 УК). Кроме того, недопустимость двойного осуждения за одно преступление исключает: а) одновременное применение к лицу двух уголовно-правовых норм, одна из которых устанавливает ответственность за учиненное им посягательство в целом, а другая — лишь за отдельную его часть,56 и б) повторный учет при назначении наказания отягчающих обстоятельств, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части УК в качестве признака преступления (ч. 2 ст. 63 УК).
Со временем запрет повторного осуждения приобретает важное значение и в сфере межгосударственных отношений, блокируя возможность выдачи лиц, в отношении которых на территории запрашиваемой стороны вынесен приговор за то же самое деяние или принято иное окончательное решение по делу. Данное правило закреплено почти во всех конвенциях и двусторонних договорах о выдаче.57
§ 6. Принцип виновной ответственности
Принцип ответственности только при наличии вины quest11заключается в том, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ч. 1 ст. 5 УК).
Современное уголовное право немыслимо без категории вины. Между тем его развитие начинается с доминирования принципа объективного вменения (imputatio facti), следуя которому «преступника наказывает его же деяние». Этот принцип основывается на идее versari in re illicita. В соответствии с ней действующему противозаконно преступнику инкриминируются все последствия его поведения независимо от субъективного отношения к содеянному.
closetest6Однако со временем приходит понимание того, что подобное вменение сводит на нет попытки хоть сколько-нибудь разумного обоснования наказания, не отвечает стремлениям к переводу карательной политики государства на рациональные рельсы, необходимости создания возможностей для раскаяния преступника путем переосмысления отношения к своему поведению. Так на место принципа ответственности за фактический ущерб приходит принцип субъективного вменения, заложивший в основание уголовной ответственности определенные личностные детерминанты. Свое выражение он нашел в постулате nullum crimen, nulla poena sine culpa (нет преступления и наказания без вины).
Формирование основ субъективного вменения (imputatio iuris) предопределяется как изменением экономических и политических отношений в социуме, так и развитием наук о человеке (философии, медицины и др.). Особо важное значение для понимания основ вменения приобретают принципы детерминизма и индетерминизма, уходящие корнями в одноименные школы философии права.
Перемене взглядов на соотношение между совершением объективно противоправных действий и возможностью поставления их в вину мы обязаны представителям Просвещения, отправной точкой рассуждений которых стало признание свободы воли человека, основанное на индетерминистическом учении. Как следствие, в центр естественно-правовых теорий Нового времени ставится человек как существо, наделенное сознанием, разумное и социальное, стремящееся к рациональному поведению и способное к свободному принятию решения. На идее свободы и равенства, возникших, как утверждалось, еще в естественном состоянии человека, и начинает формироваться теория уголовного права, основанного на принципе вины.
Развитое просветителями индетерминистское обоснование обвинения базируется на концепции абсолютной свободы воли индивидов, которые в одинаковых условиях могут принимать различные решения. Поэтому уголовно ответственным индивид становится лишь в том случае, если он по своей воле принял решение совершить запрещенное уголовным законом деяние, хотя мог поступить и иначе. Чисто объективное вменение тем самым исключается. Ибо, если у человека не было выбора, если он не обладал возможностью сознательно и свободно принять решение о совершении противоправного деяния, в его действиях нет вины. А стало быть, отпадает и наказание — nulla poena sine culpa.
Убежденность в свободе воли продолжает служить основой концепции вины в классической школе права. Однако со второй половины XIX в. начинает распространяться детерминизм — учение об объективной взаимосвязи и закономерной взаимообусловленности явлений материального мира, возникшее под влиянием, среди прочего, теории эволюции Дарвина. Предполагая наличие объективно существующих форм взаимосвязи явлений, детерминизм основан на постулатах генетичности (ничто не может возникнуть из ничего) и закономерности (ничто не происходит произвольным образом).58
Принципиально отрицая свободу воли, детерминисты исходили из того, что человеческое поведение предопределяется известными факторами (окружающей средой, инстинктами, эмоциями и пр.), в силу которых в реальной ситуации человек просто не может действовать иначе, чем он действует.
Проникновение детерминистских воззрений в криминологическую теорию приводит к идее антропологизма (биологического детерминизма), согласно которой преступление представляет собой патологическое явление, а преступник — психически неполноценное существо. Очевидно, что понятие вины такого рода субъекта становится беспредметным.
Западная детерминистическая традиция представлена работами Д. Юма, Д. С. Милля, А. Фейербаха, Г. Гейба и других авторов, утверждавших, что вменение не зависит от свободы воли, а определяется той или иной веской причиной. В России к этому учению примкнули Н. Д. Сергиевский, П. П. Пусторослев, Г. С. Фельдштейн, Ф. В. Григорович, Г. Е. Колоколов.59
Послеоктябрьский переход на позиции социологической школы, которая усматривала основание уголовной ответственности в «опасном состоянии лица», предопределил прохладное (если не отрицательное) отношение законодателя к категории вины, вместо, а точнее, наряду с которой вводятся такие понятия, как «социально опасный элемент», «уголовная неблагонадежность» и др.
В дальнейшем российская школа права отказывается как от индетерминистической концепции, так и от крайнего детерминизма. Методологический изъян индетерминизма усматривается в ошибочности представлений о полной независимости человеческой воли от каких бы то ни было факторов. Основной же недостаток радикального детерминизма видится в стремлении рассматривать человека в качестве глубоко зависимого существа, не обладающего возможностью выбора поведения. Определяемая этим трактовка преступления представляет его как результат такого воздействия, при котором формула человеческого поведения упрощена до схемы «стимул — реакция».
В итоге отечественная доктрина приходит к концепции относительности свободы воли, которая хотя и учитывает факторы внешней среды, воздействующие на человека, но исходит из того, что в генезисе преступного деяния участвует и личность действующего субъекта, наделенного сознанием и волей, достаточными для того, что самоопределиться по отношению к внешним факторам.
Вина в этом смысле выступает как воплощение личных признаков, которые должны присутствовать, чтобы человека можно было обвинить в уголовно противоправном деянии (таких, например, как способность осознавать социальное значение и запрещенность своего деяния, отсутствие вынужденности поведения, предопределенной безвыходностью ситуации).
quest12Последовательное проведение принципа вины в российском УК находит выражение в следующих его положениях:
quest13Основные положения характеризующие принцип вины, суть следующие:
quest14Исследование принципа виновной ответственности не должно замыкаться рамками какого-либо одного аспекта вины. Теоретический анализ вины во всем многообразии ее проявлений, во всей ее сложности и многогранности предопределяет осмысление принципа вины в различных ракурсах, каждый из которых высвечивает определенную его грань.
Философская проблематика вины охватывает вопросы свободы воли, ее относительности, которая, с одной стороны, предполагает способность человека к сознательному, волевому, т. е. субъективно детерминированному акту, а с другой — не отрицает определенной обусловленности этого акта внешними детерминантами. Признание зависимости человеческого поведения от окружающей среды, обстоятельств жизни и воспитания не исключает активной роли индивида в собственном преступлении. Как разумное существо, наделенное интеллектом и волей, он в состоянии совладать с обстоятельствами и с самим собой, дабы воздержаться от его совершения.
Тем самым отрицается как абсолютная свобода, которая служит предпосылкой для обоснования «злой воли» преступника, так и абсолютная несвобода (механистический, «вульгарный» детерминизм), при которой вина перестает существовать как таковая. Отсюда, любая мера уголовной ответственности признается способной к рациональному воздействию на поведение человека лишь постольку, поскольку это поведение было подконтрольно его сознанию и воле. В противном случае уголовная ответственность беспредметна, бессмысленна и безнравственна.
На этой основе формируется психологический аспект вины, отражающий внутреннюю связь лица с совершаемым преступлением, его субъективное отношение к общественно опасному деянию и его последствиям, обусловливаемое сознанием и волей. Данный срез включает в себя такие проблемы, как установление содержания интеллектуальных и волевых признаков вины, а также выделение форм и видов вины, раскрывающих связь интеллектуальных и волевых процессов с деянием и являющихся в силу этого основанием для субъективного вменения, квалификации содеянного и определения пределов ответственности.
При такого рода субъективном вменении любые объективные обстоятельства преступления могут влиять на ответственность субъекта лишь в том случае, если они охватывались умыслом или неосторожностью виновного. Это означает, что какие бы тяжкие последствия не повлекло деяние, оно не может рассматриваться в качестве преступления, если не будет доказано, что человек действовал виновно. «Без умысла либо неосторожности, — отмечает Н. Ф. Кузнецова, — объективно вредное поведение человека оказывается сродни действию природных сил либо агрессии животных. Минуя виновную осознанность лица, детерминантами ущерба становятся внешние силы».61
В психологических критериях сокрыт и социальный аспект вины, выражающей отрицательное, пренебрежительное или недостаточно внимательное отношение лица, совершающего преступление, к важнейшим социальным ценностям, охраняемым уголовным правом.62 В этом смысле асоциальная составляющая вины являет такие качества преступного поведения, как его упречность и предосудительность, заслуживающие порицания со стороны общества и осуждения со стороны государства.
Признание за сознанием и волей функции регулирования деятельности позволяет считать эти субъективные детерминанты поведения человека показателем его отношения к социальным ценностям и нормам. Объективное же вменение предполагает учет лишь внешних признаков деятельности, которые, будучи оторванными от субъективных устремлений, лишаются своей внутренней определенности, а вместе с тем и качества упречности.
Нормативно-догматический анализ вины важен для понимания того, что умысел и неосторожность приобретают юридическое значение, только становясь признаком субъективной стороны того или иного состава преступления. В этом смысле вина как абстрактное понятие наполняется вполне предметным содержанием, связанным с совершением конкретного уголовно противоправного деяния. Иными словами, лицо признается не вообще виновным, а виновным в совершении убийства, грабежа, хулиганства или какого-то другого преступления. При таком рассмотрении вины снижается риск вынесения приговора не только за мысли и убеждения, но и за деяния, хотя объективно и вредоносные, но не противоправные, т. е. не признанные преступными уголовным законом.
§ 7. Принцип гуманизма
Физические наказания были типичными для единовластной монархии, где они выступали в качестве мести за преступление, которое рассматривалось как покушение на власть. Калечение тела являлось неотъемлемой частью такой практики, ибо наказание должно было быть очевидным, заметным, чтобы изувеченный преступник служил средством создания представления о беспощадности власти, а публичный характер нанесения ему увечий — средством устрашения остальных. Этим же целям служило и широкое применение смертной казни (причем в квалифицированных ее видах).
К концу XVIII в. происходит смена перспективы в уголовном праве. Появляется институт тюрьмы, который с его сосредоточенностью на заключении, дисциплинировании и покаянии резко контрастирует с публичными телесными и членовредительскими наказаниями. Первичным объектом наказания становится душа (совесть), а не тело.
quest15Становление новой системы наказаний предопределили многие факторы. Известную роль в постепенном отказе от уничтожения и калечения преступников сыграл процесс осмысления природы преступности, приведший к пониманию того, сколь ограничены возможности репрессии в воздействии на нее. Гуманное отношение к виновному требует признания в нем достоинства человеческой личности, что исключает жестокие, бесчеловечные или унижающие человеческое достоинство виды наказания.
opentest4Запрет на бесчеловечное обращение с преступниками находит выражение в международных актах о правах человека и национальном уголовном законодательстве.63 Однако лапидарность содержащихся в них формулировок оставляет открытым вопрос о том, какое обращение следует полагать бесчеловечным или унижающим достоинство. Наиболее сложным в установлении его признаков является, с одной стороны, отграничение такого обращения от страданий, возникающих в силу самого наказания, а с другой — проведение той черты, за которой грубость и плохое обхождение с наказанным становятся бесчеловечным обращением, а то и пыткой. Ясно лишь, что степень запрещенных терзаний и мучений должна в любом случае быть выше степени страдания как неизбежного элемента наказания.64
opentest3С осознанием уголовного права как вспомогательного средства противодействия преступности, способного лишь купировать симптомы данной социальной патологии, приходит понимание бессмысленности не только жестоких, но и жестких (суровых) наказаний. С этого времени гуманизация уголовного права связывается с минимизацией мер, применяемых к преступникам.65 Трактуемый таким образом гуманизм выражается через требование назначения лицу, совершившему преступление, минимальной меры воздействия, необходимой и достаточной для его исправления и предупреждения новых преступлений.
Данный аспект гуманизма именуется принципом экономии репрессии. С точки зрения уголовно-политической он заключается в обеспечении наибольшей безопасности общества с наименьшими социальными издержками; на законодательном уровне — в криминализации минимума деяний, реальная опасность которых оправдывает использование в качестве «последнего довода» уголовной репрессии; в сфере правоприменения — в избрании мер воздействия, необходимых и достаточных для целей частной превенции.
opentest9Основное требование, обязывающее суд к экономии репрессии, выражено в ч. 1 ст. 60 УК, которая гласит: «Более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания».
quest16Конкретно-юридические основания минимизации репрессии весьма разнообразны:
На фоне озабоченности вопросами гуманизации обращения с правонарушителями долгое время оставалась в тени проблема уголовно-правовой защиты законных интересов правопослушных граждан. Между тем широкое понимание гуманизма включает в себя не только различные аспекты отношения к преступнику, но и отношение к потерпевшему от преступления, к обществу, защищаемому силой уголовного закона. Ибо, охраняя права, интересы и блага людей, уголовное право вносит свой вклад в утверждение начал гуманизма в человеческом общежитии. В этом смысле принцип гуманизма — этоминимум и мягкость репрессии, совестимые с задачами охраны личности и общества от преступных посягательств.
closetest2Глубинный смысл гуманизма заключается, таким образом, в отношении к человеческой личности как к объекту не только уголовно-правового воздействия, но и уголовно-правовой охраны.66 Данному положению вполне адекватна формулировка рассматриваемого принципа в ст. 7 УК, ч. 1 которой говорит о том, что уголовное законодательство «обеспечивает безопасность человека», и только ч. 2 — о гуманном отношении к преступнику. В чем-то мы обязаны этим движению в защиту прав потерпевших.
Двусторонняя направленность гуманизма уголовного права признается в настоящее время всеми исследователями.67 При этом некоторые делают акцент на гуманности в отношении потерпевшего,68 в то время как другие — на защите прав и законных интересов всех лиц.69 Считая правильным вывод об отсутствии оснований для противопоставления этих позиций, подчеркнем, что уголовная ответственность, влекущая существенное ограничение прав и свобод, оправданна постольку, поскольку она преследует цель оградить права и свободы других людей от преступных посягательств. Однако защита прав потерпевших не обязательно должна быть связана с ужесточением положения виновных.
Описанная двойственность гуманизма отражает действие основных тенденций развития уголовного права, сформулированных Л. И. Петражицким в виде закона восходящей прогрессии требований социально полезного поведения и закона «нисходящей прогрессии мотивационного давления кар, который приводит как к сокращению лиц, подвергаемых наказанию, так и к уменьшению жестокости наказаний».70
Еще один аспект рассматриваемого принципа заключает в себе проблему приемлемого соотношения уголовно-правового принуждения в защиту личности и в защиту государства. Бессмысленно рассуждать о гуманности санкции, если антигуманен сам запрет, лежащий в ее основании. А насколько гуманны позитивные предписания уголовного закона? Ответ на этот вопрос зависит и от того, насколько жестко государство в отношениях с собственными гражданами при определении сферы недозволенного, как оно при этом выстраивает приоритеты, достойно ли представлены интересы личности в иерархии охраняемых законом интересов.
Наконец, гуманистические идеи всегда несли в себе мощный объединительный потенциал. Стремление к статусу ассоциированного с мировым сообществом государства, включенности в общий поток мировой цивилизации предполагает использование уголовного права и для решения таких задач, как выживание человечества, укрепление мира и обеспечение безопасности народов, защита общечеловеческих ценностей. Данный аспект гуманизма отражает ч. 2 ст. 1 УК, которая декларирует, чтобы Кодекс был основан на общепризнанных принципах и нормах международного права, что означает приоритет последних над национальным уголовным законодательством.
quest17Итак, принцип гуманизма в уголовном праве имеет весьма широкое содержание. Гуманизм проявляется в характере социальных ценностей, охраняемых уголовным правом, в способах этой охраны, в видах и размерах санкций, предусмотренных за совершение преступлений, и т. д. Основное воплощение принцип гуманизма находит в таких требованиях, как:
§ 8. Принцип личной ответственности
Принцип личной ответственности quest18требует возложения уголовной ответственности на совершившее преступление лицо лишь за то, что было совершено им персонально.
В российском УК данный принцип не получил прямого закрепления, как это имеет место, например, в УК Таджикистана, в ч. 1 ст. 7 которого говорится: «Никто не может нести уголовную ответственность иначе, как за свои собственные деяния, действие или бездействие». Однако уголовно-правовой доктрине он хорошо известен.
quest19С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев вкладывают в него следующее содержание:
Отсутствие данного принципа в тексте российского УК объясняется, видимо, тем, что на стадии его проектирования предлагалось установить уголовную ответственность юридических лиц — несовместимую, как могло показаться проектантам, с постулатом личной ответственности. Однако это предложение не нашло поддержки, а принцип личной ответственности «забыли» вернуть на его «законное место».72
Окончательное формулирование рассматриваемого принципа является итогом развития понятия о преступном в направлении «от деяния — к деятелю». По мере обретения закрепленным в законе составом преступления субъективных признаков, характер последнего начинает определяться не только его объективной вредоносностью (деяния или результата), но и негативностью субъекта, доказательством асоциальности которого становится его вина как личная предосудительность, выражающаяся в соответствующем отношении к собственному деянию и его последствиям. В конце концов преступление обретает вид индивидуального деяния преступника, субъективным основанием ответственности которого выступает либо умысел (как прямое несоответствие его личных побуждений и устремлений уголовно-правовым требованиям), либо неосторожность (как нарушение личной обязанности проявлять внимательность и предусмотрительность в известных случаях).
Близость исследуемого принципа категории вины предопределяет то обстоятельство, что многие криминалисты включают требование личной ответственности в характеристику принципа виновности.73 Нам же представляется, что содержание принципа личной ответственности не может быть ограничено только вопросами виновной ответственности.
Базируясь на идее персональной ответственности индивида за свои поступки, анализируемый принцип фиксирует, во-первых, принципиальную недопустимость возложения уголовной ответственности на кого бы то ни было за действия, совершенные другими лицами, что возможно в других отраслях права (например, в гражданском), во-вторых, традиционное для отечественного уголовного права исключение уголовной ответственности юридических лиц.
Так, в соответствии с законодательством о здравоохранении в случае причинения вреда здоровью виновные обязаны возместить ущерб. При этом лица, совместно причинившие вред, несут солидарную ответственность по возмещению затрат на оказание медицинской помощи потерпевшим от противоправных действий. В случае же причинения вреда несовершеннолетними возмещение ущерба осуществляют их родители или лица, их заменяющие, а при причинении вреда лицами, признанными недееспособными, ущерб возмещается за счет государства.74
В уголовно-правовой сфере такой порядок недопустим. Даже если вред причинен несколькими совместно действующими соучастниками, каждый из них несет персональную уголовную ответственность за содеянное. Солидарной ответственности в уголовном праве не существует. Не дозволяется и перекладывание бремени уголовной ответственности за деяния, учиненные несовершеннолетними, на их родителей или заменяющих их лиц.
Объяснение тому кроется в различии функций гражданской и уголовной ответственности, первая из которых преследует цель компенсировать ущерб, причиненный потерпевшему, а вторая — наказать причинителя. Именно поэтому одним из непременных условий применения к несовершеннолетним штрафа как вида уголовного наказания являлось до недавних пор наличие у них самостоятельного заработка или имущества, на которое может быть обращено взыскание (ч. 2 ст. 88 УК). В противном случае уголовно ответственными оказались бы родители или иные лица, выплатившие за несовершеннолетнего штраф. Еще более абсурдным было бы возложение ответственности за общественно опасные деяния, совершенные несовершеннолетними, на государство, которое в таком случае выплачивало бы штрафные суммы самому себе.
В этой связи трудно согласиться с новой редакцией ч. 2 ст. 88 УК, введенной Федеральным законом от 8 декабря 2003 г., согласно которой штраф назначается «как при наличии у несовершеннолетнего осужденного самостоятельного заработка или имущества, на которое может быть обращено взыскание, так и при отсутствии таковых», и может по решению суда «взыскиваться с его родителей или иных законных представителей с их согласия».75
Даже гражданское законодательство считает общим правилом самостоятельную ответственность за вред, причиненный несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет (ст. 1074 ГК РФ). И лишь при отсутствии у них средств (доходов или имущества), достаточных для возмещения вреда, к дополнительной (субсидиарной) ответственности привлекаются их родители, усыновители или попечители, которые должны возместить вред полностью или в недостающей части, если они не докажут, что вред возник не по их вине (т. е. не по причине ненадлежащего воспитания, неосуществления должного надзора за детьми и т. п.).
В новой же редакции ч. 2 ст. 88 УК вопрос вины родителей вообще не затрагивается. Поэтому следует осторожно относиться к предоставленной ею возможности уплаты штрафа за виновных в преступлениях несовершеннолетних их родителями или законными представителями даже при наличии сомнений относительно исполнимости данного наказания ввиду материальной несостоятельности несовершеннолетнего. Взыскание же штрафа с родителей несовершеннолетнего при наличии у последнего необходимых средств вступает в прямое противоречие с принципом личной ответственности.
Указанный принцип предопределяет и подход к ответственности лиц, совершивших преступление в соучастии. Каждый из них несет персональную ответственность, мера которой определяется личным вкладом в совместную преступную деятельность. Это требование отражено, например, в ст. 25 УК Грузии, которая определяет, что исполнители и соучастники преступления подлежат уголовной ответственности на основании их собственной вины в совместном противоправном деянии, с учетом характера и степени участия каждого в совершении преступления.76 Такой подход согласуется как с принципом личной ответственности, так и с принципом индивидуализации таковой.
§ 9. Принцип неотвратимости
Принцип неотвратимости quest20выражает идею о том, что всякое лицо, совершившее преступление, должно нести за него ответственность, подлежать наказанию или иным мерам уголовно-правового воздействия.
closetest7Принцип неотвратимости противостоит принципу выборочного (показательного) привлечения к уголовной ответственности. Истории отечественного права такой подход известен. Так, предписание о казни определенного процента из числа виновных содержится в царском указе от 24 марта 1655 г., гласящем о том, что «которые боярские холопи начали бегать от бояр своих, и которага двора приведут боярских холопей человек двадцать или тридцать, и из того двора велено повесить человек шесть, или пять, или четыре... а из которога двора побегут человек десять или пять, и тем велено чинить наказанье, смотря по тамошнему делу, а чтобы без трех, или без двух человек, или одного не повеся не было».77 Широкое применение имела децимация78 и при Петре I.
Одним из первых обосновал принцип неотвратимости Ч. Беккариа в своей книге «О преступлениях и наказаниях» (1764 г.). «Не в жестокости, а в неизбежности наказания заключается один из наиболее эффективных способов предупредить преступления, — размышляет он. — А как следствие этого, и в бдительности властей, и в строгости неумолимых судей, которая, однако, лишь при мягком законодательстве становится полезной добродетелью. Неизбежность наказания, даже умеренного, всегда производит более сильное впечатление, чем страх подвергнуться самому суровому наказанию, если при этом существует надежда на безнаказанность. Даже самые незначительные страдания, если они неизбежны, заставляют трепетать от страха человеческую душу, тогда как надежда, этот дар небес, часто заменяет нам и всегда отодвигает на задний план мысль о суровости наказания, особенно если корыстолюбие и порочные слабости укрепляют нашу веру в то, что надежда на безнаказанность может сбыться».79
По всей видимости, достаточно хорошо с этой работой был знаком В. И. Ленин, который писал: «Давно уже сказано, что предупредительное значение наказания обусловливается вовсе не его жестокостью, а его неотвратимостью».80 Однако он шел далее Беккариа, требуя выносить определенные дела «на публичный суд, не столько ради строгого наказания (может быть достаточно будет выговора), но ради публичной огласки и разрушения всеобщего убеждения в ненаказуемости виновных».81 Ленинская идея состояла, таким образом, в неотвратимости не столько наказания, сколько ответственности (в самом широком смысле этого слова).
Между тем жестокие реалии карательной практики, доведенные до абсолюта в правление И. В. Сталина, надолго предопределили восприятие принципа неотвратимости только в виде неизбежности наказания. И лишь с появлением в уголовном праве в конце 1950-х годов категории «уголовная ответственность» на роль самостоятельного принципа выдвигается ее неотвратимость.82
quest21С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев излагают его следующим образом: «1) Всякое лицо, в действиях или бездействии которого установлен состав преступления, подлежит наказанию или иным мерам воздействия, предусмотренным уголовным законом. 2) Освобождение от уголовной ответственности и наказания возможно только при наличии оснований и условий, предусмотренных законом».83
Примерно в таком же виде формулируют анализируемый принцип Модельный Уголовный кодекс СНГ 1996 г. (ст. 7), а вслед за ним УК Таджикистана 1998 г. (ст. 6), УК Республики Беларусь 1999 г. (ч. 4 ст. 3) и др.84
Тем не менее некоторыми учеными ставится под сомнение самостоятельность данного принципа. Одни предлагают рассматривать требование неотвратимости ответственности в качестве составляющей принципа равенства (В. В. Мальцев, И. Э. Звечаровский), другие — принципов законности и равенства (Н. Ф. Кузнецова), третьи — принципа справедливости (Г. З. Анашкин, Ю. Е. Пудовочкин, С. С. Пирвагидов).
Отрицать «переплетение» принципов права не приходится. Основной вопрос «селективного правосудия» — кого «выдернуть» и для острастки наказать — не может быть решен правовым путем. Ибо право предполагает равенство. Точно так же как «дозирование» правды есть худший род лжи, избирательное применение закона — худший род беззакония. В этом смысле неотвратимость ответственности содержательно связана и с равенством всех перед законом, и с законностью.
Однако не стоит умалять значение и отрицать самостоятельность принципа неотвратимости. Старый миф — чем мягче наказание, тем больше беспорядка в жизни, — несмотря на многочисленные попытки его развенчания, по-прежнему пользуется популярностью, и не только среди работников правоохранительных органов. Многие горячо настаивают на усилении репрессивности закона. В живучести, укорененности в общественном сознании — особая опасность этого мифа. Вытеснение его оттуда возможно и путем противопоставления ему понятного любому принципа неотвратимости уголовно-правового реагирования на каждое преступление.
Криминогенное значение безнаказанности очевидно. Преступники, вовремя не привлекаемые к ответственности, продолжают свою преступную деятельность, которая может длиться годами. Неустойчивые в нравственном отношении лица, которых от совершения преступлений удерживает в основном боязнь наказания, созерцая безнаказанность, воспринимают ее как весомый аргумент в пользу того, чтобы встать на преступный путь.
Речь идет именно о неотвратимости реагирования на каждое преступление в любой из предусмотренных уголовным правом форм, не обязательно предполагающей возложение уголовной ответственности. Существование и дальнейшее развитие в законе института освобождения от уголовной ответственности — проявление общемировых тенденций, связанных с отказом от уголовного преследования и наказания в качестве неотвратимых последствий всякого преступления. При этом в отечественной доктрине для характеристики правовой роли означенного института как российского варианта внесудебного урегулирования «уголовно-правовых споров» все чаще используются те же термины, что и на Западе, а именно: «альтернативные меры», «меры компромисса в борьбе с преступностью», «альтернативы уголовному преследованию», «медиация» и т. д.85
§ 1. Уголовное законодательство России
Уголовный закон — quest1это принятый в особом порядке нормативный правовой акт высшего органа представительной власти, регулирующий охрану личности, общества и государства от общественно опасных посягательств путем признания их преступными и санкционирования на этой основе норм уголовно ответственного поведения.
quest2Отрасль уголовного законодательства образует система законов, регулирующих общественные отношения, относящиеся к ее предмету. Из предписания, содержащегося в ст. 1 УК РФ, можно извлечь следующие выводы относительно построения отечественного уголовного законодательства, которое должно быть:
Исходя из конституционного разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти и органами власти субъектов Федерации, уголовное законодательство находится в исключительном ведении Российской Федерации (п. «о» ст. 71 Конституции РФ).1 Обретая, таким образом, статус федерального закона, Уголовный кодекс имеет прямое действие на всей территории Российской Федерации, субъекты которой не вправе принимать какие бы то ни было законы уголовно-правового характера.
quest3Требование кодифицированности российского уголовного права означает, что соответствующие положения вновь принимаемых законодательных актов, содержащих уголовно-правовые вкрапления, должны в обязательном порядке включаться в УК и не могут применяться самостоятельно. Это требование не только отражает сложившиеся отечественные тради ции и накопленный правовой опыт, но и затрагивает само существо структуроформирования уголовно-правовой нормы. Ведь ни один из законов, включающих уголовно-правовые фрагменты, сколь бы они обширны ни были, не может действовать отдельно от тех нормообразующих компонентов, которые содержатся в УК, и прежде всего в его Общей части. Если же мы не соединим документально положения означенных законов и Уголовного кодекса, нам все равно придется мысленно связывать их друг с другом.
Вместе с тем кодифицированность российского уголовного права не означает, что его структура идентична структуре УК. Составляя ядро уголовного законодательства, кодификационный акт служит объединяющим началом и формирующим фактором (можно сказать — стержнем) его структуры. Однако в сферу притяжения УК попадают и другие акты, обеспечивающие правотворческую и правоприменительную функции: а) акты, санкционирующие уголовный закон и определяющие порядок введения его в действие или устанавливающие перечень актов, утративших силу; б) акты, дополняющие или изменяющие уголовный закон; в) интерпретационные акты нормативного характера (например, акты аутентического толкования). Фактически примыкая к УК, данные акты остаются, тем не менее, относительно самостоятельными элементами системы уголовного законодательства.
Еще одним свидетельством того, что рассматриваемая отрасль состоит не только из Уголовного кодекса, как утверждают некоторые авторы,2 служит возможность существования чрезвычайного уголовного законодательства. Так, согласно ч. 3 ст. 331 УК уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством военного времени.
Принятие уголовного закона высшим законодательным органом предполагает наделение его высшей юридической силой, суть которой выражается в том, что ни один другой орган (будь то орган исполнительной или судебной власти) не вправе отменять или изменять уголовный закон. Любые законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации также не могут противоречить уголовному законодательству. В случае противоречия между федеральным уголовным законом и иным актом, изданным в Российской Федерации, приоритет должен принадлежать уголовному закону (ч. 5 ст. 76 Конституции РФ)
В то же время и сам уголовный закон не должен противоречить федеральным конституционным законам и Конституции России. Нарушение законом конституционных прав и свобод служит основанием для обращения за их защитой в Конституционный Суд РФ.
Вопрос о соотношении и взаимосвязи российского уголовного законодательства с международно-правовыми актами впервые нашел законодательное решение в ч. 2 ст. 1 УК, согласно которой настоящий Кодекс «основывается на... общепризнанных принципах и нормах международного права».
Но данное положение еще не предопределяет признание международного договора, участником которого является Россия, в качестве формального источника ее уголовного права. Дискуссионность этого вопроса с очевидностью вытекает из явной коллизии между положениями, сформулированными на этот счет в Конституции и УК РФ.
С одной стороны, ч. 4 ст. 15 Конституции провозглашает, что общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры России «являются составной частью ее правовой системы», а с другой — ч. 2 ст. 1 УК закрепляет, что Кодекс лишь «основывается» на общепризнанных принципах и нормах международного права, признавая тем самым приоритет последних над уголовным законодательством, но не включая таковые в состав его формальных источников.
Далее, ч. 4 ст. 15 Конституции гласит, что в случае установления международным договором правил, отличных от предусмотренных законом, «применяются правила международного договора», а ч. 1 ст. 1 УК признает единственным источником уголовного права только настоящий Кодекс, требуя непременного включения в него всех новых законов, предусматривающих уголовную ответственность, вынося, таким образом, международные договоры за скобки прямой правореализации.
Наконец, по смыслу озвученной конституционной нормы международные договоры непосредственно порождают права и обязанности для субъектов российского права, а ч. 1 ст. 3 УК прямо говорит о том, что преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия «определяются только настоящим Кодексом».
Указанные расхождения предопределили появление в литературе целого спектра мнений по рассматриваемой проблеме. Одни авторы, опираясь на положения Конституции, утвердительно отвечают на вопрос о возможности признания международного договора формальным источником уголовного права;3 другие, черпая аргументацию в изложенных положениях УК, дают отрицательный ответ,4 не исключая, однако, способности норм международного права служить «материальным источником», из которого нормы национального уголовного права черпают свое содержание.5 Компромиссный вариант ответа на исследуемый вопрос сводится к признанию за международными договорами роли источников национального уголовного права, но не всех его норм, а относящихся только к его Общей части6 либо к правам человека.7
Международные соглашения о правах и свободах действительно занимают особое место в международном договорном праве. Наряду с положениями общего характера, многие из них содержат и требования, непосредственно затрагивающие права осужденных и правила обращения с ними. К числу таких актов следует прежде всего отнести Всеобщую декларацию прав человека, принятую Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. В ней содержится немало положений, которые служат общим ориентиром как для определения круга преступных деяний (подчинение устанавливаемых ограничений целям обеспечения должного признания и уважения прав и удовлетворения справедливых требований морали), так и для установления мер наказания за их совершение (запрет на применение пыток и жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения и наказания). Аналогичное требование сформулировано в ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г.: «Все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности» (п. 1 ст. 10).8
Кроме этого в международном праве имеется ряд специализированных актов, непосредственно значимых для исполнения наказаний и обращения с осужденными. Основными из них являются: Меры, гарантирующие защиту прав тех, кто приговорен к смертной казни;9 Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г.;10 Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме от 9 декабря 1989 г.;11 Основные принципы обращения с заключенными 1990 г.;12 Правила ООН, касающиеся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы, 1990 г. и др. Строго формально перечисленные документы относятся к пенитенциарной сфере. По существу же, подчиненность процесса исполнения наказания тому или иному порядку определяет смысл самого наказания.
Изложенный список необходимо дополнить соответствующими актами Совета Европы, среди которых нужно назвать Европейскую конвенцию о защите прав человека и Европейскую конвенцию по предупреждению пыток.
Подчиненность российского УК общепризнанным принципам и нормам, сформулированным в названных актах, означает, что устранение противоречий между ними предполагается за счет приведения УК в соответствие с указанными принципами и нормами.
В ряду международно-правовых актов следует также выделить блок документов (договоров и конвенций), направленных на установление уголовной ответственности за преступления против мира и безопасности человечества (международные преступления). К их числу относятся, в частности, Женевские конвенции о защите жертв войны от 12 августа 1949 г.13 и Римский статут международного уголовного суда 1998 г.14
Несмотря на опережающую законотворческую практику отдельных государств, включивших в национальные кодексы нормы об ответственности за данные преступления, именно на международном уровне должен быть доработан кодекс о такого рода преступлениях и создан жизнеспособный механизм его реализации — постоянно функционирующий международный уголовный суд.
Что касается несамоисполняемой части международного уголовного права, подлежащей инкорпорации в национальное законодательство, то в сфере уголовно-материальной соответствующая нормативная база служит для объединения усилий и сотрудничества в борьбе с преступлениями международного характера. Речь идет, в частности, о таких договорах, как: Международная конвенция по борьбе с подделкой денежных знаков от 20 апреля 1929 г.;15 Единая конвенция о наркотических средствах от 30 марта 1961 г.;16Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов от 16 декабря 1970 г.;17 Международная конвенция о борьбе с захватом заложников от 17 декабря 1979 г.;18 Конвенция ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ от 20 декабря 1988 г.;19Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г.;20 Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г.;21 Конвенция ООН против коррупции от 31 октября 2003 г.;22 Европейская конвенция о пресечении терроризма от 27 января 1977 г.; Конвенция Совета Европы об «отмывании», выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 г.; Европейская конвенция о преступности в сфере компьютерной информации от 23 ноября 2001 г.
Положения такого рода конвенций определяют сектор совместного участия их сторон в борьбе с преступностью. Те же вопросы, по которым стороны не сочли необходимым или не нашли возможным сотрудничать, остаются в компетенции каждой из них. Поэтому указанные конвенции не затрагивают принцип, согласно которому предусмотренные ими действия должны быть в каждой стране квалифицируемы, преследуемы и судимы по внутреннему законодательству. Никакого ущерба не наносят они и праву договаривающихся сторон самостоятельно устанавливать режим смягчения наказания, а также порядок помилования и амнистирования.
Согласно ч. 3 ст. 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации»положения официально опубликованных международных договоров, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют непосредственно. Для осуществления иных норм международных договоров принимаются соответствующие правовые акты.
К признакам, свидетельствующим о невозможности непосредственного применения положений международного договора в Российской Федерации, относятся, в частности, содержащиеся в нем указания на обязательства государств-участников по внесению изменений во внутреннее законодательство. В связи с этим Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими соглашениями прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом.23
Таким образом, несмотря на то, что положения конвенций о борьбе с преступлениями международного характера оказывают непосредственное воздействие на национальный процесс криминализации, это обстоятельство не ставит под сомнение правило, согласно которому единственным источником уголовного права России остается национальный уголовный закон.
Исключительное положение УК в качестве системообразующего источника уголовного права означает, что все положения, регламентирующие преступность и наказуемость деяний, права и обязанности сторон уголовно-правового отношения, должны быть сформулированы в уголовном законе как высшем акте государственной власти, который непосредственно или опосредованно отражает волю большей части населения, направлен на регулирование наиболее типических и устойчивых отношений в обществе, первичен по отношению к подзаконным актам, а также имеет особый порядок принятия, изменения и отмены.
Таким образом, источник, особая процедура принятия, специфическое содержание и высшая юридическая сила объясняют исключительное положение закона как единственно приемлемой формы институционализации уголовного права, вполне отвечающей важности регулируемых им отношений.
§ 2. Структура Уголовного кодекса
Самая элементарная форма систематизации уголовно-правового материала — нумерация статей, служащая облегчению пользования законом. Это первый, чисто технический, прием систематики, еще не имеющий прямого отношения к кодификации. Последняя предполагает систематизирование статей на основе некоторых существенных признаков.
quest4Структура данной системы может быть рассмотрена в трех аспектах, первый из которых отражает ее деление на основные составные части — Общую и Особенную, второй предполагает анализ построения указанных частей, а третий раскрывает строение первичного элемента — статьи уголовного закона. Последовательность рассмотрения, ставящая обозревателя перед выбором метода восхождения или снисхождения, не столь уж важна. Мы полагаем предпочтительным сначала дать общий обзор системы уголовного законодательства, как бы обрисовав его «с высоты птичьего полета», а затем спуститься с «вершины» к образующим ее «подножие» первичным структурным единицам — отдельным статьям уголовного закона.
Изначально уголовно-правовые акты не содержали ни Общей, ни Особенной частей в современном их понимании, а состояли главным образом из статей, устанавливающих наказание за конкретные виды поведения. Следовательно, исторически раньше появились законы, составившие в дальнейшем Особенную часть УК, и значительно позже стали формироваться некие обобщения, которые сегодня образуют Общую часть.
В кодифицированном законодательстве зарубежных стран указанные части носят различные названия. Но в целом необходимость их выделения общепризнана. Такое построение УК является безусловным достижением уголовно-правовой науки и законотворческой практики.
Каждая из частей УК РФ 1996 г. состоит из разделов, которые распадаются на главы, а далее — на статьи, большинство из которых также делятся на части, а те, в свою очередь, — на пункты.
Общая часть УК представляет собой совокупность законодательно сформулированных понятий, категорий и институтов, имеющих равно необходимое значение для всех или многих подразделений Особенной части.
quest5Подсистема Общей части включает в себя ряд разделов и глав, которые объединяют комплекс статей, направленных на регламентацию отправных и идентично решаемых вопросов уголовного права. Ее построение не сразу выкристаллизовалось в том виде, какой оно имеет в настоящее время. Можно выделить ряд вопросов, которые обычно находят свое отражение в Общей части. Прежде всего в ней выделяется группа статей, формулирующих задачи и принципы отрасли. Далее следует блок статей, определяющих пространственно-временные пределы действия уголовного закона. Затем располагается группа статей, описывающих преступление, и замыкают Общую часть статьи, посвященные институту наказания.
opentest10В последнем УК Общая часть претерпела существенные изменения. В целом ее структура усложнена, детализирована и насчитывает 16 глав и 106 статей против 6 глав и 63 статей УК РСФСР 1960 г. Усложнение структуры произошло также за счет объединения отдельных глав в более крупные образования, именуемые разделами, число которых равняется шести. Впервые в истории российского уголовного законодательства в самостоятельные разделы выделены статьи, регламентирующие обстоятельства, исключающие преступность деяния, и особенности уголовной ответственности несовершеннолетних. Вновь образованный раздел посвящен принудительным мерам медицинского характера.
quest6Формирование Общей части предопределяется тем, что концентрация правового материала ведет к его уплотнению за счет вычленения, выталкивания общих положений с последующей их формализацией и структурным обособлением посредством «вынесения за скобки», что значительно облегчает пользование уголовным законом.
Например, чтобы не загромождать текст излишними повторениями, такого рода требования, как возраст, при котором лицо приобретает уголовную правосубъектность, минимальные пределы наказания и т. п., формулируются в виде единого предписаний и сосредоточиваются соответственно в Общей части. Ее системообразующая функция состоит в том, что она позволяет сформировать положения, которые единообразны для любой статьи Особенной части.
Вместе с тем значение Общей части не сводится лишь к обеспечению экономии в изложении материала. Являясь высшим видом правотворчества, кодификация вносит в правовую материю новые содержательные обобщения. Помимо интегративных частиц, Общая часть содержит предписания-метачастицы, к которым можно отнести аксиомы, принципы (ст. 3–7 УК), дефиниции (например, ст. 14, 43 УК) и презумпции (например, знания закона). Таким образом, Общая часть позволяет закрепить в уголовном законе некие отправные, основополагающие начала, т. е. тот «фундамент», на который будет опираться все «здание» уголовного права.24 Кроме того, кодификация придает правовому материалу стройность и обеспечивает устранение противоречий, создавая тем самым препятствия для произвола в применении уголовно-правового принуждения.
Особенная часть УК quest7представляет совокупность статей, определяющих специфические признаки конкретных составов преступных деяний и устанавливающих меры наказания за их совершение.
Система Особенной части уголовного закона — это порядок объединения юридических предписаний, содержащих признаки конкретных составов преступлений, в группы (разделы и главы) по признакам общности их родового объекта и последовательное расположение этих групп, а также конкретных составов внутри них относительно друг друга в зависимости от социальной значимости объекта преступного посягательства.
Число глав Особенной части исторически меняется, но их формирование так или иначе происходит с учетом основных объектов уголовно-правовой охраны — личности, общества и государства. В структурированной таким образом Особенной части обращает на себя внимание:
Расположение глав внутри разделов также отражает иерархическую ценность объектов посягательства. В частности, в разделе, посвященном преступлениям против личности, на первом месте стоят посягательства на такую основополагающую ценность, как жизнь, и лишь затем на здоровье, личную свободу, честь и достоинство, ибо совершенно очевидно, что, не обеспечив неприкосновенность жизни, бессмысленно говорить о других ценностях, являющихся таковыми только для живого человека.
Точно так же раздел, посвященный экономическим преступлениям, открывают посягательства на собственность, поскольку, не обеспечив сохранность собственности, бесполезно рассуждать о гарантиях экономической деятельности.
Сообразно основному критерию — важности охраняемого объекта, который положен в основу систематизации Особенной части, структурируются и соответствующие подгруппы преступлений в рамках главы. Например, подобно тому как в гражданском праве классификация вещных прав в зависимости от полноты их содержания начинается с самого объемного, каковым является право собственности, предоставляющее управомоченному лицу максимально возможное господство над вещью, а далее — по убывающей, так и в уголовном праве основным видом имущественных преступлений являются хищения, посягающие именно на право собственности. Существование же других видов имущественных преступлений основано на юридико-техническом приеме расчленения права собственности, выделения из него тех или иных правомочий и поставления их под специальную защиту уголовного закона.
Ранжирование статей внутри указанных подгрупп подчинено тому же критерию иерархии ценностей. Так, глава «Преступления против жизни» открывается статьей об убийстве, а глава «Преступления против собственности» начинает изложение способов обогащения за счет чужого имущества, не связанных с его хищением, с наиболее опасной формы посягательства — вымогательства (ст. 163). Не столь очевиден этот критерий только в ряду хищений, открывающемся отнюдь не самой опасной формой хищения — кражей, но и здесь он присутствует.25
§ 3. Структура статей уголовного закона
quest8Статья УК представляет собой его основную структурную единицу. Каждый абзац статьи является относительно самостоятельной частью с соответствующим порядковым номером, который указывается в правоприменительных документах и уголовно-правовой литературе, например, таким образом: ч. 1 ст. 213 УК и т. п.
Части статей могут включать в себя пункты, обозначаемые строчными буквами. Так, ч. 2 ст. 105 содержит 12 пунктов, поименованных последовательно от литеры «а» до литеры «м».
Некоторые статьи снабжены примечанием, а отдельные из них — целым «шлейфом» таковых, получающих в этом случае соответствующий порядковый номер. В частности, ст. 158 сопровождена четырьмя примечаниями, в первом из которых дается законодательное понятие хищения, во втором — критерии значительности ущерба, причиненного хищением гражданину, в третьем определяются помещение и хранилище, а в четвертом — критерии крупного и особо крупного размера хищения.26
Вопреки распространенному мнению, ни одна из статей УК не содержит в себе самостоятельной нормы уголовного права. Подобно тому как не тождественны право и закон, столь же различны норма права и статья закона.
Пренебрежение этим различием порождало и продолжает порождать немало ошибочных суждений относительно структуры уголовно-правовой нормы. Одни являются сторонниками трехэлементного ее строения, другие придерживаются двучленной схемы. При этом роль отсутствующего элемента чаще всего отводится гипотезе,27 иногда — диспозиции28 и лишь изредка — санкции.29 Некоторые, признавая трехчленную структуру правовой нормы, считают в то же время, что в силу особенностей текстуального построения гипотеза и диспозиция сливаются в уголовно-правовой норме в одном и том же словесном выражении.30 Так, в одной из последних работ, посвященных уголовному закону, указывается на две особенности уголовно-правовых норм: слияние гипотезы с диспозицией и наличие санкций только у тех из них, которые расположены в Особенной части УК.31
Между тем отдельно взятые статьи Общей или Особенной части сами по себе структурно завершенных норм не образуют. Содержание последних выявляется при анализе уголовного законодательства в целом. При этом интегративные связи между предписаниями Общей и Особенной частей столь обширны и многообразны, что для полного изложения нормы уголовного права к каждому положению Особенной части пришлось бы приписать почти всю Общую часть. Но такая формула на языке, которым пользуется вынужденно фрагментарный и неизбежно лапидарный закон, оказалась бы чрезвычайно громоздкой.
В структурном же отношении уголовно-правовая норма ничем не отличается от норм иных отраслей права. Гипотеза указывает на условия действия данной нормы, определяя прежде всего его сферу — пространственно-временную, субъектную и ситуационную (действие во времени и пространстве, по кругу лиц и ситуаций), диспозиция содержит модель запрещаемого, предписываемого, дозволяемого или поощряемого поведения, а санкция указывает на способ принуждения к правомерному поведению.
quest9Основанием классификации элементов статьи на виды является форма их выражения в нормативном акте. Диспозитивная часть уголовно-правовой нормы, содержащая описание признаков юридически значимого поведения, может быть выражена в законе по-разному в силу разнообразия используемых технико-юридических приемов. В одних статьях Особенной части законодатель может изложить все основные, характерные для данного типа общественно опасного поведения признаки или только некоторые из них, в других — ограничиться лишь наименованием преступления или же отослать к деянию, признаки которого уже даны в другой статье или части статьи уголовного закона, а иногда — и в нормативном акте других отраслей законодательства. В зависимости от этого диспозиции статей Особенной части УК принято подразделять на простые, описательные, отсылочные, бланкетные и альтернативные.
Простая диспозиция только именует преступление каким-либо одним определенным словом или словосочетанием, но не дает его описания и не раскрывает его признаков.
Лаконичность таких диспозиций объясняется обычно тем, что употребляемые в них термины столь известны, что не нуждаются в пояснении. С точки зрения компактности изложения нормативного материала такой прием весьма эффективен, но не лишен изъянов, поскольку общеизвестность еще не гарантирует общепонятности. Сам факт существования ошибок в квалификации преступлений, предусмотренных простыми диспозициями, как и наличие дискуссий по вопросам толкования последних, позволяет, по справедливому замечанию А. В. Наумова, «усомниться в простоте простых диспозиций. Простыми диспозиции бывают лишь по форме, но вовсе не по содержанию».32
opentest5Скажем, диспозиция ст. 126 УК, которая может быть отнесена к числу простых в силу того, что ее описание сводится к словосочетанию «похищение человека», покажется не столь простой, если потребовать четкого ответа на то, чем похищение человека отличается от незаконного лишения свободы (ст. 127), торговли людьми (ст. 127.1) и захвата заложника (ст. 206 УК).
При желании можно привести и другие примеры, когда понятные в общежитейском восприятии юридические термины обнаруживают при глубоком профессиональном анализе «богатую смысловую пластику» (И. Я. Козаченко), порождающую разночтения.
Поэтому простые диспозиции не имеют сколько-нибудь широкого распространения. Чаще законодатель не ограничивается названием преступления, не найдя подходящего лапидарного выражения или считая его малопонятным.
Описательная диспозиция opentest12не только называет преступление определенным термином, но и объясняет этот термин, указывая на характерные для него признаки, либо вообще не содержит односложного наименования преступления, заменяя его перечислением отличительных признаков деяния.В действующем УК диспозиции описательного характера являются самыми распространенными, что вполне оправданно, так как от полноты законодательной конструкции уголовно-правовой нормы зависит установление основания уголовной ответственности за конкретное преступление. Например, ч. 1 ст. 158 УКне только именует предусмотренное ею преступление кражей, но и поясняет, что таковой считается «тайное хищение чужого имущества».
Описательность кражи усиливается к тому же за счет примечания 1 к ст. 158 УК, в котором дается общее понятие хищения, указывающее на те его существенные признаки, которые свойственны и такой его разновидности, как кража. Данное понятие играет роль родового по отношению к видовым понятиям кражи, грабежа и других преступлений против собственности, имеющих ряд характерных признаков, объединяющих определенную группу имущественных посягательств под рубрикой «хищение». Поэтому оно может быть мысленно дописано в диспозиции всех статей УК, в которых речь идет о хищении имущества.
Отсылочная диспозиция называет преступление, однако для установления его признаков отсылает к другой статье УК.
quest10Чаще всего отсылочные диспозиции применяются во избежание неоправданных повторов и в целях сокращения текста закона при проведении разграничения между смежными составами преступлений. Такого рода отсылки, на наш взгляд, могут быть как положительными (позитивными), так иотрицательными (негативными).
Позитивные отсылки содержат указание на источник, где могут быть обнаружены недостающие признаки состава данного преступления. В этом смысле отсылочными являются практически все диспозиции, содержащие описание квалифицированных и особо квалифицированных составов, поскольку формулировки вторых и третьих частей соответствующих статей обычно начинаются со слов «то же деяние» (т. е. указанное в части первой) или «деяние, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи».
Например, для установления состава квалифицированного вида присвоения необходимо дополнить ч. 2 ст. 160 УК такими признаком, как «хищение чужого имущества, вверенного виновному» (ч. 1 ст. 160). В свою очередь, уяснение состава присвоения, совершенного в крупном размере (ч. 3 ст. 160), в известных случаях требует обращения не только к ч. 1, но и к ч. 2 настоящей статьи.
Негативная ссылка указывает на признаки состава, которых не должно быть в диспозиции данной нормы. Так, ст. 179 УК устанавливает преступность принуждения к совершению сделки «при отсутствии признаков вымогательства». Это означает, что для определения состава этого преступления необходимо обратиться к ст. 163 УК, с тем чтобы исключить перечисленные в ней признаки вымогательства из понятия принуждения к сделке.
Аналогичным образом отыскиваются признаки таких составов, как незаконное лишения человека свободы, «не связанное с его похищением» (ст. 127 ст. 126 УК), умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, «не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий, указанных в статье 111 настоящего Кодекса» (ст. 112 ст. 111 УК) и др.
Бланкетная диспозиция, opentest6определяя признаки преступления лишь общим образом, отсылает для установления их конкретного содержания к нормативному материалу других отраслей или систем права.
quest11Наиболее типичен бланкетный способ формулирования для диспозиций тех статей уголовного закона, которые предусматривают ответственность за нарушение а) правил производства определенных видов работ и видов деятельности (см., например, ст. 143 УК) и б) правил безопасного обращения с различного рода веществами и предметами (ст. 218 УК и др.). Сами эти правила в уголовном законе не излагаются, поэтому для ознакомления с ними и установления всех признаков искомого состава преступления приходится обращаться к неуголовным законам, правительственным постановлениям, министерским инструкциям и к другим нормативным актам иноотраслевой принадлежности. Подвижность и обширность подобных правил, усугубляемые к тому же их региональными особенностями, исключают возможность конструирования описательной диспозиции, ибо их воспроизведение в уголовном законе сделало бы его чрезвычайно громоздким и неудобным для пользования. Другое преимущество такого рода диспозиций заключается в том, что с изменением определительной нормы уголовный закон остается неизменным.
Бланкетность диспозиции, выражающаяся в ссылке на нарушение национальных правил, предопределяет необходимость точного установления характера нарушенных правил, а также указания формулирующих таковые нормативных актов.
Наряду с отсылками к нормам национального права, в российском УК имеются отсылки и к нормам международного права. К примеру, ст. 355 УК устанавливает уголовную ответственность за разработку, производство, накопление, приобретение или сбыт химического, биологического, токсинного, а также другого вида оружия массового поражения, «запрещенного международным договором Российской Федерации». В силу ст. 356 УК уголовно наказуемо применение в вооруженном конфликте средств и методов, «запрещенных международным договором Российской Федерации».
При рассмотрении дел по обвинению лиц в совершении указанных преступлений суд обязан изучить содержание соответствующих международных соглашений. Правильное применение уголовно-правовых норм, принятых во исполнение международных конвенций о преступлениях международного характера, также неотделимо от уяснения содержания каждой отдельной конвенции в ее связи с национальным законодательством.33
quest12Следовательно, бланкетность уголовного закона может быть как нисходящей, т. е. обращенной к внутренним актам подзаконного (подчиненного) уровня, так и восходящей — обращенной к международно-правовым актам надзаконного (приоритетного) характера. Если первая, как правило, локализует сферу действия национального уголовного закона, то вторая раздвигает ее до планетарных масштабов; если одна направлена на учет прежде всего местных условий его применения, то другая — на универсальные способы защиты общечеловеческих ценностей. Представляя собой противоположные стороны законодательства отдельного государства, нисходящая и восходящая бланкетность так же взаимообусловливают друг друга, как особенное и общее, фиксируя раздельность и связь с миром правовой системы каждого государства.34
Одностороннее придание одной страной юридического значения нормам права других стран при регулировании соприкасающихся отношений порождает еще одну разновидность бланкетности —одноранговую бланкетность, при которой функцию юридического регулятора выполняют обе национально-правовые системы.35
Примером тому служат нормы, согласно которым непременными условиями, определяющими основание и объем уголовной ответственности гражданина данного государства, совершившего преступление за границей, являются признание учиненного им деяния преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено, и непревышение назначаемым ему наказанием верхнего предела санкции, предусмотренной законом указанного государства. Таким образом, для определения содержания уголовной ответственности граждан той или иной страны за совершенные ими вне ее пределов преступления УК отсылает к источникам уголовного права иностранного государства, на территории которого было совершено преступление, тем самым односторонним образом устанавливая собственную бланкетность.
Альтернативная диспозиция opentest13предусматривает в одной статье несколько различных действий либо несколько различных последствий.Например, ст. 222 УК предусматривает на альтернативной основе шесть форм оборота оружия (приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка и ношение), каждая из которых образует самостоятельный состав преступления. Их объединение в рамках одной статьи объясняется тем, что на практике отдельные преступные действия в отношении предметов вооружения редко бывают обособленными, а чаще всего находятся во взаимосвязи, продолжая и дополняя друг друга: приобретение оружия, как правило, сопровождается последующим его хранением или ношением и т. д.
Юридическое значение такой конструкции состоит в следующем. С одной стороны, указанные деяния, несмотря на тесную взаимосвязь, все же различаются по своему характеру, и, стало быть, учинения любого из них достаточно для признания преступления совершенным в той же мере, в какой оно считалось бы таковым, будь эти деяния разнесены по шести отдельным статьям. В то же время, последовательно совершая все перечисленные в диспозиции ст. 222 действия, лицо не совершает при этом шесть самостоятельных преступлений, поскольку все эти действия предусмотрены одной статьей.
quest13Под санкцией статьи Особенной части УК понимается та ее часть, которая указывает на меру наказания за преступление, предусмотренное диспозицией данной статьи.
quest14Санкционирующая часть уголовно-правовой нормы также может быть представлена (в зависимости от способа выражения в уголовном законе) несколькими разновидностями: абсолютно неопределенной, абсолютно определенной, относительно определенной, альтернативной и отсылочной.
Абсолютно неопределенная санкция вовсе не определяет меру наказания, полностью отдавая ее установление на усмотрение суда. В отечественном законодательстве подобные санкции уже давно не применяются.
Абсолютно определенная санкция устанавливает единственную меру наказания, указывая при этом его вид и точный размер, так что задача суда ограничивается лишь отысканием статьи, описывающей соответствующее деяние. В отличие от ранее действовавшего законодательства (см., например, ст. 187 УК РСФСР 1960 г.) нынешний УК таких санкций не содержит.
Относительно определенная санкция устанавливает вид наказания, а также пределы его размера, в которых суд может индивидуализировать меру наказания за конкретное преступление.
Занимая промежуточное положение между абсолютно неопределенными и абсолютно определенными, эти санкции доминируют в уголовном праве, поскольку, с одной стороны, они обеспечивают суду известный простор при назначении наказания с учетом индивидуальных особенностей преступления, а с другой — ограничивают такую самостоятельность указанными в законе пределами, предупреждая в известной мере судебный произвол. При этом в законе могут быть установлены а) минимальный и максимальный пределы наказания, выражаемые при посредстве предлогов «от» и «до», б) только максимальный предел наказания с использованием предлога «до».
В последнем случае минимальным пределом будет низший предел, установленный для данного вида наказания в статье Общей части, чем и достигается относительная определенность санкции. Например, согласно ст. 106 УК убийство матерью новорожденного ребенка наказывается лишением свободы на срок до пяти лет. Для определения низшего размера наказания по данной статье необходимо обратиться к ч. 2 ст. 56 УК, которая устанавливает минимально возможный срок лишения свободы, равный двум месяцам. Мысленно подставив этот срок в формулу нашей санкции «с одним неизвестным», мы получим предельно ясное представление о ней: лишение свободы на срок от двух месяцев до пяти лет.
Санкций, указывающих только на низший предел наказания, в действующем уголовном законодательстве России нет, хотя их относительная определенность могла бы быть обеспечена за счет максимально возможных пределов того или иного вида наказания, установленных статьями Общей части УК. Другое дело, что потенциальные ошибки суда, связанные с трактовкой санкции, не связывающей его максимальным пределом, чреваты куда более серьезными последствиями, чем аналогичные ошибки в отношении минимума.
В зависимости от числа основных наказаний, указываемых в санкциях, последние можно подразделить на безальтернативные36 и альтернативные.
Безальтернативная санкция предусматривает единственный вид наказания, должный быть назначенным за данное преступление, обычно она является одновременно относительно определенной.
В альтернативной санкции указан не один, а два или более вида наказания, что предоставляет суду возможность выбрать не только конкретный размер наказания, но и его вид. В отечественном УК такого рода санкции используются весьма часто, поскольку предоставляют возможность в наибольшей степени индивидуализировать наказание. При этом в законе могут быть указаны: а) два или более абсолютно определенных вида наказания; б) абсолютно определенный и относительно определенный виды наказания; в) два или более относительно определенных вида наказания.
В действующем законодательстве приоритет отдан альтернативным санкциям, сконструированным из двух или более относительно определенных наказаний. Например, ч. 1 ст. 201 УК за злоупотребление полномочиями лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой организации, предусматривает штраф в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо обязательные работы на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительные работы на срок от одного года до двух лет, либо арест на срок от трех до шести месяцев, либо лишение свободы на срок до трех лет.
В зависимости от того, ограничивается ли санкция только основным наказанием или включает в себя еще и дополнительное, можно выделить простые санкции, в которых речь идет только об основных наказаниях, и сложные санкции, которые содержат основное и дополнительное наказание.37
Отсылочная санкция не определяет ни вид, ни размер наказания, а лишь указывает на то, что за данное преступление нужно применять санкцию, содержащуюся в другой статье уголовного закона. В прежнем уголовном законодательстве такие санкции изредка встречались (см., например, ст. 101 УК РСФСР 1960 г.), а в нынешнем их вообще нет.
Бланкетная санкция, определяя признаки наказания лишь общим образом, отсылает для установления их конкретного содержания к нормативному материалу других отраслей права.
Несмотря на то, что такого рода санкции не фигурируют в доктрине, на наш взгляд, имеются все основания для их выделения, ибо далеко не всегда мы найдем в уголовном законе, например, ответ на то, каких именно свобод лишен человек, лишенный свободы, или в каких именно правах ограничено лицо, ограниченное в ней.38 Однако очевидно, что, рассматривая срок либо размер того или иного наказания как неотъемлемый компонент его содержания, нельзя абстрагироваться от их сочетания с условиями отбывания наказания и характером ограничений, которым подвергается осужденный в процессе его исполнения.
Более широкий взгляд на эту проблему позволяет обнаружить диалектическую взаимосвязь между материальным уголовным правом и процессуальными формами его реализации, одной из которых является уголовно-процессуальное право, а другой — уголовно-исполнительное. Ни государственное осуждение, ни государственное принуждение не могут быть правильно поняты вне указанных форм. Уяснение и того и другого возможно только на стыке взаимодействия всех трех отраслей права, ибо, с одной стороны, регламентация возложения и исполнения уголовно-правовых мер воздействия предопределяется их уголовно-правовым характером; с другой — процессуальная форма, как всякая форма, тяготеет к самостоятельности, организуя содержание и оказывая тем самым на него существенное обратное влияние. А это означает, что многие уголовно-правовые санкции являются в той или иной степени бланкетными, ибо уголовный закон не устанавливает в полной мере круг правоограничений, образующих их содержание. Презюмируется, что они содержатся в уголовно-исполнительном законе.
В заключение еще раз подчеркнем, что изложенная классификация имеет прямое отношение к статьям уголовного закона как к некой запечатленной на бумаге форме, но не к нормам уголовного права. Поэтому с точки зрения структурного анализа текста уголовного закона вполне уместной представляется ситуация, когда в одном его фрагменте имеются ссылки на другой. С точки же зрения структурного анализа уголовно-правовой нормы не имеет смысла говорить об отсылочных нормах, поскольку любая отсылочная статья закона может быть превращена в определенную норму права путем включения в ее текст содержания тех частей других статей, к которым делается отсылка. Именно таким образом и восстанавливается норма права в единстве всех ее элементов, вне которых ее существование немыслимо.
§ 4. Действие уголовного закона во времени
Процесс изменения законодательства имеет объективную природу. В его основе — динамизм социальной жизни, обусловливающий потребность уточнить, реконструировать старые или ввести новые признаки состава преступления, отразить в санкциях изменения общественной опасности отдельных видов деяний, восполнить появившиеся пробелы или устранить коллизии. Словом, закон незыблем, но не мертв.
Противоречие между стабильностью и изменчивостью законодательства, особенно характерное для переходного периода, несколько смягчается благодаря частичным его изменениям и дополнениям, а разрешается в период крупных реформ, когда обновляется практически весь массив законодательства. Разрешается, чтобы возникнуть снова, ибо проходит время и новые проблемы ставят перед необходимостью внесения новых поправок.
Так, в УК РФ, принятый Государственной Думой 24 мая, одобренный Советом Федерации 5 июня, подписанный Президентом России 13 июня 1996 г. и введенный в действие с 1 января 1997 г., в последующем вносились изменения федеральными законами от 27 мая и 25 июня 1998 г.; 9 февраля, 15, 18 марта и 9 июля 1999 г.; 9, 20 марта, 19 июня, 7 августа, 17 ноября и 29 декабря 2001 г.; 4, 14 марта, 7 мая, 25 июня, 24, 25 июля и 31 октября 2002 г.; 11 марта, 8 апреля, 4, 7 июля и 8 декабря 2003 г.; 21, 26 июля и 28 декабря 2004 г.39
Следовательно, перед правоприменителем вновь и вновь будет вставать вопрос о том, как действуют во времени вновь принятые, измененные или дополненные нормы. Качество законодательства в этой области в немалой степени предопределяет успешность уголовно-правового регулирования, ибо таковое всегда ограничено временными пределами.
quest15Действие закона во времени базируется на трех взаимодополняющих принципах, которые,отражая связь настоящего, прошлого и будущего, являются едиными для всех разновидностей норм классического уголовного права:
Перспективное действие уголовного закона — opentest1это распространение действующего закона на юридические факты и правоотношения, возникающие после его вступления в силу.
Установление закона, подлежащего перспективному применению, осуществляется путем сопоставления времени действия закона и времени возникновения нормируемых отношений.
Время действия закона характеризуют два момента: вступление в силу (начало действия) и утрата силы(прекращение действия). Первый момент символизирует как бы «рождение» закона, а второй — его «смерть».
Законодательная процедура, т. е. порядок принятия, изменения и дополнения законодательных актов, существует в каждом государстве, получая свое закрепление, как правило, в особых актах его высших органов власти. В России таковым является Федеральный закон от 14 июня 1994 г. (с изменениями, внесенными Федеральным законом от 22 октября 1999 г.) «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания».41
Обычно законы проходят через одни и те же стадии процесса правотворчества, начиная с реализации права на законодательную инициативу посредством внесения законопроекта в законодательный орган, через его последующее обсуждение, принятие, и заканчивая опубликованием принятого закона.
Опубликование закона состоит в подписании принятого закона главой государства и его последующем официальном обнародовании. Обнародование закона — чрезвычайно важная акция, ибо главное благо, которое несет правовое государство — упорядоченность и предсказуемость жизни. Одно из концептуальных положений теории правового государства как раз и заключается в том, что государство во всех своих действиях связано правилами, что позволяет предвидеть со значительной долей вероятности, как власть будет использовать силу принуждения в определенных обстоятельствах, и планировать свои действия на основе этих знаний. Тесная связь обнародования закона с презумпцией правознакомства и предопределяет правило, согласно которому любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения (ч. 3 ст. 15 Конституции РФ).42
quest16Вступление в силу уголовных законов осуществляется одним из следующих способов: а) через установление в тексте закона календарной даты, с которой начинается его действие; б) через указание в тексте на иные обстоятельства (например, на опубликование закона), с которыми связывается начало его действия; в) через применение правила о вступлении закона в действие по истечении определенного времени после его официального опубликования.
Нынешний УК, принятый 13 июня 1996 г., было предписано ввести в действие с 1 января 1997 г., за исключением положений, для которых были установлены иные сроки введения в действие.43 Так, первоначально положения о наказаниях в виде обязательных работ и ареста предполагалось ввести в действие «после вступления в силу Уголовно-исполнительного кодекса по мере создания необходимых условий для исполнения этих видов наказаний, но не позднее 2001 года». Позднее к ним добавилось ограничение свободы,44 а в 2002 г. было принято решение о перенесении указанных сроков на 2004 г. — для обязательных работ, 2005 — для ограничения свободы и 2006 г. — для ареста.45 При этом данные сроки устанавливают лишь те временные пределы, не позднее которых должны быть введены в действие положения УК о наказаниях в виде обязательных работ, ограничения свободы и ареста. Само же введение их в действие (после того, как будет констатировано создание необходимых условий для исполнения этих видов наказаний) требует издания отдельных федеральных законов. Первым из них явился Федеральный закон от 28 декабря 2004 г. «О введении в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде обязательных работ».
Основная же масса текущих изменений и дополнений в УК чаще всего вводится в действие с момента их официального опубликования. Сложившаяся практика экстраординарного введения законов в действие, при которой многие изменения и дополнения УК обретают силу с момента их опубликования (хорошо еще, что не с момента принятия), не может быть списана на динамизм и трудности переходного периода. В какой-то мере ее можно считать оправданной по отношению к уголовно-правовым нормам с административной преюдицией, когда возложение административной ответственности играет роль «прозвеневшего звонка», предупреждающего о необходимости ознакомиться с требованиями уголовного закона и предоставляющего некоторое время для того, чтобы откорректировать свое поведение. В остальных случаях поспешность во введении уголовного закона в действие не оставляет времени для усвоения его положений и уяснения пределов действия.
quest17Утрата законом силы может произойти в результате:
Применение закона времени преступления зависит от правильного установления времени совершения этого преступления. Как его определить и соотнести с временем действия закона?
Установление времени совершения одномоментных преступных деяний, продолжительность которых столь ничтожна, что всегда и полностью (за редчайшим исключением) укладывается во временные рамки действия одного и того же закона, не вызывает затруднений. Значительно сложнее соотнести с ним те формы преступного поведения, которое осуществляется в течение более длительного времени, «разрываемого» отменой одного и вступлением в силу другого закона так, что начало совершения преступления приходится на действие старого (утратившего силу) закона, а окончание происходит при новом (вступившем в силу) законе.
Объективная сторона такого рода преступлений усложнена характером влекущего ответственность поведения: непрерывная или дискретная протяженность деяния во времени (длящиеся и продолжаемые преступления), разрыв во времени между его составными частями (совокупность разномоментных деяний, лишь в своей целостности составляющих единое преступление), между деянием и наступившими от него последствиями (преступления с отдаленным результатом), между действиями соучастников.
Исследователями, касавшимися данной проблемы, высказаны различные суждения относительно ее разрешения. Одни считают, определяющим в таких случаях должен быть момент совершения деяния, поскольку человеческому сознанию только оно и подконтрольно, а то, что выходит за его рамки (последствия), человек не может ни изменить, ни предотвратить.46 Другие полагают, что время совершения преступлений зависит от времени наступления вредных последствий.47
На наш же взгляд, в каждом из рассмотренных случаев важно выяснить, предписания какого именно закона нарушены субъектом, знающим или должным знать о требуемом образе поведения, при действии какого закона фактически прекращена волевая деятельность, предполагающая необходимость ее сообразования с нормативными требованиями, безотносительно к тому, когда юридически преступление считается оконченным, ибо единым критерием его фактического окончания — одномоментным или разномоментным, длящимся или продолжаемым, единолично или в соучастии совершаемым является преступление — служит время завершения деяния.
quest18Применительно к отдельным формам преступной деятельности это правило конкретизируется следующим образом:
Следовательно, если протяженность преступления во времени окажется «длиннее» нескольких законов, уголовно-правовая оценка ему должна даваться по закону, действовавшему в момент его фактического окончания. С точки зрения хронологической новый закон в данной ситуации как бы «рассекает» преступление. Однако оценка всем образующим его содержание фактам, имевшим место как до введения нового закона в действие, так и после, дается как единому целому. Достигается это в одних случаях «переживанием» старого закона, т. е. применением его к фактам, наступившим после утраты им юридической силы (ультраактивность), в других — поворотом нового закона «назад» (ретроактивность).
quest19Ультраактивное действие уголовного opentest2закона. Парадоксальность действия закона сверх отведенного ему времени всегда была камнем преткновения в теории уголовного права. В самом деле, если с утратой законом силы он прекращает свое действие, то каким же образом он применяется?
Многие недоразумения, связанные с попытками объяснить принцип преступности и наказуемости деяния по закону времени его совершения, даже если этот закон утратил силу, проистекают из того, что его действие толкуется при посредстве формально-логических правил, применимых лишь к статье закона. Между тем закон есть закон, и время его «жизни» от момента «рождения» до момента «смерти» всегда имеет четко фиксированные календарные границы. Другое дело норма, которая, хотя и не является неким безначальным и бесконечным абсолютом, все же имеет иные точки отсчета во времени, нежели поддерживающий ее закон.
Коль скоро уголовное право имеет позитивно-ретроспективную природу, действие любой его нормы рассчитано как на возможные факты будущего, так и на действительные факты прошлого. Возможное преступление есть превентируемый факт, который заставляет работать норму в перспективно-регулятивном режиме, а действительное преступление — свершившийся факт, который переключает ее в ретроспективно-охранительный режим. Однако охранительный потенциал данной нормы может не успеть реализоваться, поскольку в промежутке времени между совершением преступления и вынесением приговора вступает в силу новый уголовный закон. Последний не может распространять свою власть на это преступление, но ее сохраняет норма в том легальном виде, в каком она существовала во время его совершения. А средством ее «удержания» во времени является новый закон, что вытекает из формулы «преступность и наказуемость деяния определяются законом, действовавшим во время совершения этого деяния», которая не только очерчивает пределы применимости новых предписаний, но и продлевает жизнь старым.
Стало быть, ультраактивное действие старого закона достигается благодаря тому, что он получает поддержку в лице нового закона. С момента вступления в силу последнего предшествующий закон перестает действовать на будущее лишь позитивным образом, не утрачивая охранительный потенциал в отношении прошлого поведения. Но эта власть над прошлым остается лишь постольку, поскольку ее поддерживает новый закон, сохраняя аналогичные позитивные веления в настоящем, ибо любая картина прошлого предполагает определенную современную перспективу. Иначе говоря, новый закон способен на пролонгацию ретроспективных предписаний старого лишь в той мере, в какой некогда обосновывающие их позитивные требования «получают прописку» и в нем.
Таким образом, не стоит забывать, что закон — только форма существования правовой нормы и если исчезает содержание последней (происходит декриминализация деяния), отпадает надобность и в форме; если же содержание сохраняется, то отмена одного и принятие другого закона лишь проводит черту во времени, за которой уголовно-правовая норма «сбрасывает» с себя одну форму и «одевает» другую. При этом норма может быть «скроена» так же, как она выглядела в старом законе, и тогда дело заключается только в том, чтобы соотнести ее со временем совершения преступления.50 Если она принимает новое обличье, утрачивая некоторые репрессивные аксессуары, то соответствующие детали старой «одежды» не нужны и в настоящем. Усиленная же новым законом ответственность, напротив, не может быть «пристегнута» к старым позитивным требованиям, обладавшим своими, соразмерными им ретроспективными стимулами, которые и подлежат реализации.
Ретроактивное действие, или обратная сила, уголовного закона — quest20это распространениеего действия на деяния и порожденные ими уголовно-правовые последствия, совершенные или возникшие до его вступления в силу.
На первый взгляд, обратное действие закона может показаться нелепостью, ибо воздействовать на прошлые отношения невозможно. Однако конфликт между старым и новым законом возникает лишь тогда, когда триада «позитивные уголовно-правовые веления — преступление — ретроспективная уголовная ответственность» распадается во времени на две пары, одна из которых (позитивные веления — преступление) принадлежит старому закону, а другая (преступление — ретроспективная ответственность) тяготеет к новому. Нет сомнений в том, что последний не может устанавливать позитивные предписания для прошлого, над которым уже ничто не властно, но может постановлять для будущего, в котором предстоит «держать ответ» за содеянное.
Наиболее приемлемым способом придания обратной силы в таком случае является коллизионная норма общего характера, действующая в отношении всех законов, которые отвечают предусмотренным ею основаниям. Такой нормой в российском УК является ч. 1 ст. 10, посвященной обратной силе уголовного закона, которая устанавливает следующее правило: «Уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость».
quest21Таким образом, имеющими обратную силу признаются уголовные законы:
Законом, устраняющим преступность, quest22считается закон, декриминализирующий, т. е. исключающий те или иные виды поведения из числа преступных посредством отмены уголовной ответственности за них.
Одной из разновидностей декриминализации является невключение одноименных статей предшествующего УК в заменяющий его новый уголовный кодекс.
Однако далеко не всегда такое невключение означает утрату соответствующими видами деяний признака уголовной противоправности. Так, отсутствие в действующем уголовном законодательстве отдельной статьи, предусматривающей ответственность за посредничество во взяточничестве, прежде установленнуюст. 1741 УК РСФСР 1960 г., означает не исключение уголовной ответственности за посреднические действия при даче-получении взятки, а необходимость их квалификации как соучастия в преступлениях, предусмотренных ст. 290 и 291 УК РФ 1996 г.
Следующая разновидность декриминализации состоит в исключении из действующего УК статьи, предусматривающей уголовную ответственность за то или иное деяние.
В некоторых случаях декриминализация проводится за счет сужения признаков преступления, т. е. посредством не исключения статьи, а изменения ее редакции. При этом в одних случаях к сужению уголовной ответственности приводит включение в диспозицию новых признаков, в другом — исключение прежних, в третьем — их количественное преобразование.
Например, частичная декриминализация осуществлена в отношении хулиганства за счет исключения уголовной ответственности за таковое, если оно не связано с насилием в отношении личности, а также с уничтожением или повреждением чужого имущества (ср. ч. 1 ст. 206 УК 1960 г. и ч. 1 ст. 213 УК 1996 г.).Позднее законодатель еще более сузил сферу криминального хулиганства, включив в его исходный состав в качестве обязательного признака применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия, тогда как прежде данный признак образовывал особо квалифицированный состав хулиганства.
Примером количественного видоизменения отдельных признаков состава в направлении уменьшения объема уголовной ответственности может служить тот факт, что первоначально криминообразующим признаком ст. 134 УК являлся 16-летний возраст потерпевшего, однако спустя непродолжительное время он был понижен до 14 лет.51
Поэтому в определении по делу И. и Ф. Верховный Суд РФ, указав, что после принятия упомянутого закона преступление образует половое сношение с лицом, заведомо не достигшим 14-летнего возраста, резонно обратил внимание нижестоящей инстанции на то, что, когда осужденные вступали с потерпевшей Ф. в половые сношения, ей уже было 14 лет, в связи с чем в настоящее время в их действиях нет состава преступления, предусмотренного ст. 134, и в соответствии со ст. 10 УК уголовное дело в этой части подлежит прекращению.52
Возможны и комбинированные приемы декриминализации, когда в отношении деяний, описываемых при посредстве нескольких статей, она осуществляется за счет исключения (или невключения в новый нормативный акт) одних статей и редакционных изменений, вносимых в другие. В частности, в УК 1960 г.ответственность за неправомерное завладение чужим имуществом без цели хищения была разнесена пост. 1481 (неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом) ист. 1482 (неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом). В новом УК норма, аналогичная ст. 1481, трансформировалась в неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством, а ст. 1482 вообще не нашла места.
Законом, смягчающим наказание, является закон, не затрагивающий вопросов декриминализации, но решающий вопросы дифференциации наказания таким образом, что оно становится менее репрессивным.
quest23Типичными примерами такого рода смягчения отдельно взятой санкции служат:
Закон, иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, расширяет сферу действия условного осуждения или отсрочки исполнения приговора либо облегчает обязанности, возлагаемые на условно осужденных лиц; ослабляет элемент кары, содержащийся в том или ином виде наказания (например, смягчает режим отбывания лишения свободы53); расширяет перечень лиц, к которым не может быть применено данное наказание или сужает основания для его применения; предоставляет новые возможности для освобождения от уголовной ответственности или наказания; сокращает сроки погашения судимости и т. п.
Более жесткий закон, т. е. устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет (ч. 1 ст. 10 УК). Это означает, что он не может применяться к преступлениям, совершенным до его вступления в силу. Подобные преступления, согласно принципу ультраактивности, остаются под действием более благоприятного закона времени их совершения.
Устанавливающим преступность деяния является закон, криминализирующий, т. е. включающий соответствующие виды поведения в число преступных посредством установления за них уголовной ответственности.
closetest2Типичными примерами усиления наказания могут служить: замена одного вида наказания на другой, более строгий; замена аналогичным образом всех или нескольких наказаний, входящих в альтернативу; одновременное повышение минимального и максимального пределов наказания или хотя бы одного из них при неизменности другого; аналогичное изменение пределов всех или нескольких наказаний, входящих в альтернативу; трансформация санкции из определенной в альтернативную путем включения в альтернативу более строгого наказания либо превращение ее из альтернативной в определенную посредством исключения из альтернативы более мягкого наказания; исключение из альтернативы более мягкого вида наказания при сохранении самой альтернативности; подключение одного или нескольких дополнительных наказаний при неизменности пределов основного наказания; перевод дополнительного наказания из факультативного в разряд обязательного.
Наконец, ухудшающим положение лица является закон, вводящий новые обстоятельства, отягчающие ответственность, преобразующий в более неблагоприятную сторону положения, касающиеся условного осуждения или отсрочки исполнения приговора, режима отбывания наказания,54 возможности освобождения от него и других институтов, сосредоточенных главным образом в Общей части УК.
closetest1Структурная взаимосвязь статей Общей и Особенной части, лишь в совокупности образующих норму уголовного права, опровергает вывод некоторых криминалистов о том, что положения об обратной силе связаны только с «нормами» Особенной части, так как «нормы» Общей части «непосредственно не устанавливают преступность и наказуемость деяний, не формулируют признаки состава преступлений и не предусматривают санкций за их совершение».55
Напротив! Взять хотя бы такой элемент состава, как субъект, общие признаки которого изложены отнюдь не в Особенной части, или такой элемент санкции, как лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, которое как дополнительное наказание может назначаться со ссылкой на статью Общей части и в тех случаях, когда оно не предусмотрено санкцией статьи Особенной части либо названо в ней как одно из основных наказаний, но не избрано подсудимому в таком качестве. При этом вовсе не требуется прибегать к распространительному толкованию закона (как предлагал, например, М. И. Ковалев, считая, что дословная трактовка понятия «закон, смягчающий наказание» подразумевает «только законы Особенной части уголовного права, которые содержат санкции, и абсолютно не относится к постановлениям Общей»56), если иметь в виду, что уголовное право содержит не законы, а нормы, которые обретают обратную силу и вследствие изменений, вносимых в Общую часть, ибо уголовная ответственность устанавливается не отдельно взятыми статьями той или иной части закона, а уголовно-правовой нормой в единстве всех ее элементов, образуемых положениями как Особенной, так и Общей части УК.
Самое непосредственное отношение к установлению преступности имеют положения Общей части, определяющие критерии предварительной преступной деятельности и соучастия, содержание различных форм и разновидностей вины, круг обстоятельств, исключающих преступность содеянного, и т. д. В частности, за счет указания в ч. 2 ст. 30 УК на то, что «уголовная ответственность наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлениям» законодатель декриминализировал приготовление к преступлениям небольшой и средней тяжести.
При установлении наказуемости также необходимо принимать во внимание не только устанавливаемые статьями Особенной части нижний и верхний пределы основного и дополнительного наказаний, альтернативность основных наказаний, обязательность или факультативность дополнительных, — но и данную в Общей части систему наказаний (исчерпывающий перечень видов наказаний, изложенных в определенной последовательности с учетом сравнительной тяжести);57 их предельные размеры, в том числе при назначении наказания по совокупности преступлений и приговоров; перечень обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание, и другие факторы, совокупный учет которых влияет на правильную оценку сопоставляемых санкций.
Поскольку же трудно представить ситуацию, когда в процессе внесения изменений в текущее законодательство одна норма целиком бы заменялась другой, постольку требуется определить, в какой части новый акт отменяет прежний. Поэтому установление действующей на данный момент нормы уголовного права осуществляется пофрагментно.
В частности, именно так нужно решать вопрос при расширении пределов санкции, т. е. при повышении максимального размера наиболее строгого и снижении минимального размера наиболее мягкого наказания, образующих санкцию на альтернативной основе или в качестве основного и дополнительного. Один из ее пределов (максимум наиболее строгого наказания) устанавливается в данном случае в рамках старого закона, другой (минимум наиболее мягкого) — в рамках нового. Стало быть, закон, снижающий один из пределов санкции, но повышающий при этом другой, имеет обратную силу лишь в части снижения.58
Подобным же образом следует действовать в случае разнонаправленного изменения поля санкции. Если новый закон повышает пределы (один из пределов) одного вида наказания, одновременно устанавливая альтернативно менее строгие виды наказания, то он имеет обратную силу лишь в последней части; другое наказание определяется в рамках санкции старого закона. И наоборот, новый закон, который снижает пределы (один из пределов) наказания, исключая при этом менее строгие его виды, альтернативно предусматриваемые старым законом, имеет обратную силу лишь в первой части; альтернативные менее строгие виды наказания могут быть назначены в рамках санкции старого закона.
Рассмотренные варианты не являются самыми сложными, поскольку предполагают такие приемы изменения закона, как исключение статьи целиком или изложение ее в новой редакции. Однако исключение или включение нового состава отнюдь не всегда означает отмену либо установление преступности соответствующего деяния, ибо ранее действовавший закон, не содержавший специального состава, мог устанавливать ответственность за это деяние в норме общего характера, и наоборот. Более того, истории российского законотворчества известны случаи, когда из УК исчезали целы главы (например, глава о посягательствах против государственной и общественной собственности), что, однако, не означало декриминализации предусмотренных ими деяний. Подобного рода ситуации следует рассматривать в контексте процессов обобщения и казуистического дробления закона.59
quest24Признание относительной перманентности уголовно-правовой нормы при дискретности во времени ее «материального носителя» помогает разобраться и в проблеме действия промежуточного закона, возникающей всякий раз, когда после совершения преступления, еще не успевшего стать предметом приговора или полного его исполнения, принимаются не один, а два следующих друг за другом закона, иначе решающих вопрос о преступности и наказуемости одного и того же деяния. Проблемы не возникает, если оба закона модифицируют ответственность в одном направлении, последовательно смягчая или усиливая ее. Но как быть при разной их направленности, когда, например, промежуточный закон смягчил ответственность по сравнению с ранее действовавшим, а последний закон вновь усилил ее?
В литературе на этот счет существуют разные мнения, но чаще всего выбор предлагается делать между законом времени преступления и законом времени суда. Но чем один «мертвый» закон (закон времени преступления) предпочтительнее другого «мертвого» (промежуточного) закона?
В действительности есть промежуточный закон как промежуточная форма существования уголовно-правовой нормы, но нет «промежуточной» нормы уголовного права. Применяемая в данный момент норма наследует предписания промежуточного закона, отбросить которые мы уже не вправе. Если промежуточный закон, отменивший преступность деяния, устранил действие предыдущего закона, то новый, более суровый закон не может восстановить его действие без специального наделения его обратной силой, а это недопустимо. Поэтому нельзя привлечь лицо к ответственности за содеянное им во время действия первого закона, если она была отменена вторым законом, хотя впоследствии и восстановлена третьим. Сказанное справедливо и для промежуточного закона, смягчившего ответственность: назначенное наказание не должно превышать максимума его санкции.
Дабы проиллюстрировать данный тезис, вернемся к приведенному выше примеру с количественным видоизменением одного из признаков состава в направлении частичной декриминализации, которая имела место вследствие снижения возраста потерпевшего в ст. 134 УК с 16 до 14 лет, произведенного Федеральным законом от 25 июня 1998 г. В дальнейшем указанный возраст был вновь повышен до 16 лет.60 Тем самым предшествующий Федеральный закон, который действовал с 28 июня 1998 г. по 11 декабря 2003 г., стал промежуточным. Однако его ретроактивную силу, исключившую преступность соответствующих действий в отношении подростков от 14 до 16 лет, совершенных до 28 июня 1998 г., невозможно игнорировать и в том случае, если вопрос об уголовной ответственности учинивших эти деяния лиц возник после 11 декабря 2003 г., когда произошел возврат к прежнему возрасту потерпевшего. Такого рода новелла является возвратом лишь к закрепленному прошлым законом возрасту, но не возвращением в прошлое. Поэтому данная новелла имеет только перспективную, но никак не ретроактивную силу, т. е. рассчитана только на будущее, но не прошлое, даже если в этом прошлом когда-то уже имела место аналогичная норма.
Изменение уголовно-правовой нормы в сторону смягчения или усиления ответственности может произойти и вследствие изменений, вносимых не в сам уголовный закон, а в системно связанные с ним одноуровневые по юридической силе кодифицированные акты. Скажем, общность границы уголовного и административного кодексов предопределяет то обстоятельство, что с какой бы стороны не была изменена эта граница, это с неизбежностью скажется на объеме другой стороны. Поэтому увеличение объема (денежного выражения) мелкого хищения в административном законодательстве неизбежно влечет декриминализацию соотносимых с ним деяний в уголовном праве со всеми вытекающими отсюда последствиями относительно обратимости уголовного закона, устраняющего преступность деяния.61
Итак, сегодня сложность определения сравнительной строгости законов, порождаемая все увеличивающейся многофакторностью вносимых изменений, такова, что некоторые правоведы, констатируя неудовлетворенность современной практики теоретическими разработками в этой области, требуют в каждом случае законодательной оценки репрессивности законов, словно законодатель исходит не из тех же теоретических посылок, а черпает свои знания из какого-то неведомого нам источника высшей мудрости. Но мыслимо ли сопровождать каждую законодательную новеллу постановлением, очерчивающим пределы ее действия во времени, особенно во время широкомасштабной реформы? Столь же невозможно заранее разработать исчерпывающий перечень ситуаций обратимости и необратимости закона, так как практика намного богаче теоретических конструкций.
Практические трудности отнюдь не довод при решении теоретических вопросов, но правильное научное решение рассматриваемой проблемы было бы неплохо подкрепить нахождением простого и единого критерия, немаловажного и для правоприменительной деятельности. Таковым является право человека на применение к нему наиболее благоприятного закона, именно оно позволяет сориентироваться в любой ситуации, сколь бы сложна она ни была.
Конечно, эта формула носит слишком общий характер, чтобы гарантировать повсеместное принятие правильных решений. Но невозможно найти такой ее аналог для «пользователей», который навсегда избавил бы всех от кропотливой аналитической работы по установлению соотносительной тяжести законов, включающей в себя:
quest25Касаясь в заключение вопроса о пределах обратимости более мягкого закона, заметим, что российскому уголовному праву известна не только простая обратная сила закона, предполагающая его распространение на те преступления, по которым приговор суда еще не вступил в законную силу, но иревизионная, предполагающая распространение нового, более мягкого закона на преступления, по которым приговор вступил в законную силу. В последнем случае, когда лицо уже отбывает назначенное по приговору наказание или даже отбыло его, но имеет еще непогашенную судимость, вступление в силу нового закона, смягчающего наказание или снижающего сроки погашения судимости, требует сокращения соответствующих сроков до вновь установленных, сниженных пределов (ч. 2 ст. 10 УК), а вступление в силу нового закона, исключающего преступность и наказуемость деяния, — освобождения осужденных от дальнейшего отбывания наказания с вытекающей отсюда обязанностью считать их впредь несудимыми.
Соответственно указанным разновидностям обратимости уголовного закона очерчивается и круг применяющих его органов. Если момент декриминализации деяния, смягчения наказания или иного улучшения положения лица, совершившего преступление, застает это лицо на стадии предварительного расследования, то ведущие его органы обязаны прекратить возбужденное уголовное дело или дать юридическую оценку содеянного в соответствии с новым, более мягким законом, если на стадии судебного разбирательства — то суд обязан вынести приговор согласно новому закону. Приговоры, вступившие в силу, подлежат пересмотру судом, вынесшим приговор, или судом по месту отбывания осужденным наказания.
§ 5. Действие уголовного закона в пространстве
quest26Осуществление уголовной юрисдикции внутригосударственными органами покоится на некоторых принципах, главенствующими из которых являются: территориальный принцип, определяющий ответственность за преступления, совершенные в пределах территории государства; принцип гражданства, устанавливающий ответственность граждан государства за преступления, совершенные за его пределами;реальный принцип, устанавливающий ответственность неграждан за преступления, совершенные за пределами государства, но против интересов этого государства или его граждан; универсальный принцип, регулирующий борьбу с преступлениями, посягающими на интересы нескольких государств или всего международного сообщества.62
Названные юрисдикционные критерии служат базой для организации социального пространства различных типов: геополитического (территориальная и реальная юрисдикция), социально-политического (юрисдикция, основанная на принципе гражданства), космополитического (универсальная юрисдикция). Следовательно, подобно тому как различные принципы действия уголовного закона во времени отражают бытие уголовно-правовой нормы в различных временах — в прошлом, настоящем и будущем, так и принципы его действия в пространстве выражают бытие той же нормы в различных социальных пространствах — в геополитическом, социально-политическом и космополитическом.
Принцип ответственности по закону места совершения преступления, получивший названиетерриториального, гласит: все лица, совершившие преступление на территории данного государства, подлежат ответственности по его законам. Он выражает территориальный по своему существу характер государственного суверенитета, в соответствии с которым юрисдикция государства распространяется на всех находящихся на его территории лиц, и покоится на презумпции, что преступление затрагивает интересы того государства, где оно совершено.
В ч. 1 ст. 11 УК РФ данный принцип сформулирован в следующем виде: «Лицо, совершившее преступление на территории Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности по настоящему Кодексу». А в ч. 2 статьи особо подчеркивается: «Преступления, совершенные в пределах территориальных вод или воздушного пространства Российской Федерации, признаются совершенными на территории Российской Федерации».
Для правильного понимания настоящего принципа важно уяснить, на чем основана территориальная юрисдикция, а для правильного его применения необходимо ответить еще на два вопроса — что включает в себя государственная территория и что считать местом совершения преступления?
quest27Понятие государственной территории определяют два основных признака —принадлежность государству и его верховенство: государственной является такая территория, которая находится под суверенитетом определенного государства, т. е. принадлежит государству, осуществляющему в ее пределах полную и исключительную власть, обеспеченную всеми предусмотренными законодательством средствами принуждения, что предполагает, помимо прочего, установление и поддержание правопорядка в пределах своей территории, а также использование ее согласно своим законам и правилам, исключающим деятельность на данной территории публичной власти другого государства. Суверенитет России также распространяется на всю ее территорию, на которой имеют верховенство ее Конституция и федеральные законы (ст. 4 Конституции РФ).
Пространственный предел действия государственного суверенитета России очерчивается ее государственной границей, представляющей собой линию и проходящую по этой линии вертикальную поверхность, которые определяют пределы государственной территории (суши, вод, недр и воздушного пространства) Российской Федерации.63 В настоящее время таковой является граница РСФСР, закрепленная действующими международными договорами и законодательными актами бывшего СССР.64
quest28В состав государственной территории closetest6входят:
Сухопутная территория включает в себя всю сушу в пределах государственной границы, складывающуюся из материковой части и островов.
Прохождение указанной границы на суше устанавливается по характерным точкам, линиям рельефа или ясно видимым ориентирам, если иное не предусмотрено международными договорами.
Внутренние воды включают в себя прежде всего воды рек, озер и иных водоемов, находящихся в пределах, очерченных государственной границей. Ее прохождение устанавливается:
Внутренние морские воды, являющиеся составной частью территории РФ, — это воды, расположенные в сторону берега от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря Российской Федерации. К ним относятся воды: 1) портов, ограниченные линией, проходящей через наиболее удаленные в сторону моря точки гидротехнических и других постоянных сооружений портов; 2) заливов, бухт, губ и лиманов, берега которых полностью принадлежат РФ, до прямой линии, проведенной от берега к берегу в месте наибольшего отлива, где со стороны моря впервые образуется один или несколько проходов, если ширина каждого из них не превышает 24 морские мили; 3) заливов, бухт, губ, лиманов, морей и проливов с шириной входа в них более 24 морских миль, но исторически принадлежащих РФ.66
Однако, несмотря на то что внутренние воды, включая воды портов, — составная часть государственной территории, правовой режим которой каждая страна вправе устанавливать по своему усмотрению, согласно сложившейся практике государства нередко ограничивают осуществление своей юрисдикции в отношении преступлений, совершенных на борту находящихся в их водах невоенных иностранных судов, путем заключения двусторонних соглашений о морском судоходстве, в которых стороны обязуются воздерживаться от вмешательства в дела такого род судов за исключением оговоренных случаев.
Попытки единообразить подобную практику пока успеха не имели, хотя унификация позволила бы каждому государству имплементировать во внутреннее право норму о пределах применения национального закона в отношении иностранных судов. Пока же вопрос о вмешательстве должен решаться с учетом конкретных положений соглашения, имеющегося со страной флага судна.67
Анализ такого рода документов позволяет вычленить факторы, имеющие решающее значение для осуществления юрисдикции страны пребывания: объект преступления (граждане, юридические лица или власти государства порта; лица, не принадлежащие к составу судового экипажа; государственная или общественная безопасность), опасность посягательства (тяжкие преступления против жизни, здоровья и тому подобные деяния, хотя бы они и были совершены одним членом экипажа против другого члена экипажа того же судна), ареал последствий (спокойствие и общественный порядок на территории или в порту), гражданская принадлежность виновного государству, на территории которого находится судно, или наличие у него местожительства в этом государстве, а равно невхождение в состав экипажа.
Если же преступление, совершенное на борту судна, не носит тяжкого характера, последствия его не распространяются на территорию государства пребывания и не затрагивают интересов этого государства либо его физических или юридических лиц, а также не имеется просьбы о вмешательстве капитана судна или консула государства его флага, то такое преступление остается в юрисдикции страны национальной принадлежности судна.
Территориальное море России образует примыкающий к ее сухопутной территории или к внутренним морским водам морской пояс шириной 12 морских миль, отмеряемых от исходных линий, каковыми для разных ситуаций являются:
opentest3По внешней границе территориального моря России проходит и ее государственная граница. Однако распространение суверенитета прибрежного государства на территориальное море, воздушное пространство над ним, а также на дно территориального моря и его недра не отрицает международно признанного права мирного прохода иностранных судов через территориальное море.69 Отсюда объем юрисдикции в отношении преступлений, совершенных на борту иностранного невоенного судна во время нахождения его в территориальных водах (территориальном море), меняется в зависимости от того, делает ли судно заход во внутренние воды, выходит из них в открытое море, а равно делает стоянку в территориальных водах, либо осуществляет мирный проход, не заходя во внутренние воды и порты.
В первом случае уголовная юрисдикция прибрежного государства действует в полном объеме,70 а во втором она ограничена лишь такими ситуациями, при которых: а) последствия преступления распространяются на прибрежное государство; b) преступление нарушает спокойствие в стране или добрый порядок в территориальном море; c) капитан судна или консул страны его флага обращается к местным властям с просьбой об оказании помощи; d) имеется необходимость в пресечении незаконной торговли наркотическими средствами.
Недра являются частью находящейся в пределах российской территории земной коры, расположенной ниже почвенного слоя, а при его отсутствии — ниже земной поверхности и дна водоемов и водотоков, простирающейся до глубин, доступных для геологического изучения и освоения.71
Воздушное пространство. Высотным пределом распространения государственного суверенитета служит граница между национальным воздушным пространством и открытым космосом. До недавних пор эта проблема имела практическое отношение применительно лишь к нижним слоям атмосферы, поскольку ее значимость целиком диктовалась возможностями авиационной техники. В связи с появлением таких космических аппаратов нового класса, как американский Space Shuttle и российский Буран, способных маневрировать как в космосе, так и в прилегающем воздушном пространстве (а на очереди создание воздушно-космических транспортных систем, обладающих еще большей свободой маневрирования в полете и при выборе места приземления), этот вопрос утратил чисто академический интерес. Попытки его решения в позитивном международном праве пока успеха не имели. В межгосударственной же практике сложился обычай, в соответствии с которым искомая граница проходит на высоте технически возможных в настоящее время минимальных перигеев искусственных спутников Земли в свободном полете: 100–110 км над уровнем моря.72
Определенные ограничения в осуществлении юрисдикции имеются и в отношении преступлений, совершенных на борту зарегистрированного в каком-либо государстве воздушного судна (за исключением судов, используемых на военной, таможенной и полицейской службах) во время нахождения его в полете. Они вытекают из Токийской конвенции о преступлениях и некоторых других действиях, совершаемых на борту воздушного судна, 1963 г., установившей, что «государство регистрации воздушного судна правомочно осуществлять юрисдикцию в отношении преступлений и действий, совершенных на борту» (ст. 3).
quest29Другой проблемой, органически связанной с применением закона места совершения преступления, является проблема территориальной «привязки» преступного поведения. В большинстве случаев она не вызывает трудностей, приобретая остроту лишь в отношении тех преступлений, отдельные акты которых либо деяние и его последствия, а равно деятельность сопричинителей так пространственно разнесены, что одну часть преступления можно считать осуществленной на территории одного государства, а другую — вне его пределов (например, на территории сопредельного государства). Юрисдикция какого из государств распространяется на такого рода преступления?
closetest3Отечественный УК не дает прямого ответа на этот вопрос. В доктрине же он решается с позиции максимальной охраны интересов государства: совершенным в России признается как учиненное на ее территории деяние, последствия которого должны были наступить или наступили за границей, так и преступление, хотя бы и начатое за границей, но оконченное (результат наступил или должен был наступить) на ее территории. Такое же решение предлагается и относительно преступлений, совершаемых в соучастии: для признания совместно совершенного преступления содеянным в России достаточно, чтобы исполнитель действовал на ее территории; если же он действовал за границей, а остальные соучастники — в России, то действия последних также признаются совершенными на ее территории.73
Но ведь другие страны могут придерживаться тех же правил и запретить им считать подобные преступления совершенными «у себя», естественно, нельзя. Это нереально фактически и неправомерно юридически. Считать же их совершенными на своей территории вполне допустимо. Правда, какой в этом прок, если преступник находится в пределах юрисдикции иностранного государства.
На практике подобные юрисдикционные притязания государств на преступления, имеющие хоть какое-то касательство к их территориальному верховенству, нежелание «поступиться» юрисдикцией, неизбежно порождают коллизии, которые разрешаются в каждом конкретном случае по-разному, вызывая сомнение в самой возможности существования общего правила на этот счет. Тем не менее, оно может быть выработано, сформулировано и закреплено. Это легко осуществимо на внутригосударственном уровне в виде закрепления соответствующей коллизионной отсылки. Более сложным, но все же возможным представляется закрепление подобного правила в конфедеративном образовании. Менее вероятной, но тем более необходимой является выработка такого рода правила региональной ассоциацией государств. И уж совсем непреодолимой представляется «нестыковка» пространственных критериев на глобальном уровне, что не исключает целесообразности включения этой проблемы в орбиту унификационного движения.74 Вопрос лишь в наличии политической воли и определенных теоретических предпосылок.
В этом отношении нельзя не обратить внимание на то, как эту проблему предлагается решить вМодельном уголовном кодексе — рекомендательном законодательном акте для стран — участниц Содружества Независимых Государств, принятом на заседании Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ 17 февраля 1996 г.75 В его ч. 2 ст. 13 говорится, что преступлением, совершенным на территории государства СНГ, следует признавать преступление, которое: а) начато, или продолжилось, или было окончено на территории этого государства; б) совершено в соучастии с лицами, осуществившими преступную деятельность на территории другого государства. А в ч. 3 данной статьи содержится рекомендация по разрешению возникающей при этом юрисдикционной коллизии: в случае совершения лицом преступления на территории нескольких государств СНГ его ответственность в соответствии с договорами между этими государствами наступает по законодательству страны, где лицо привлечено к уголовной ответственности.
В соответствии же с Конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенной государствами СНГ в Минске 22 января 1993 г., при обвинении одного лица или группы лиц в совершении нескольких преступлений, дела о которых подсудны судам двух или более договаривающихся сторон рассматривать их компетентен суд той стороны, на территории которой закончено предварительное расследование (ст. 77).76
quest30Принцип экстерриториальности. Территориальное верховенство государства не исключает (постольку и в той мере, в какой государство на это согласно) некоторых изъятий из действия уголовного законодательства по отношению к определенной категории иностранных лиц на всей государственной территории или в отдельных ее районах. Такое согласие государства может быть выражено в его законах или в заключенных им международных договорах. С этой точки зрения всех иностранных граждан можно разделить на три категории:
Юридическая обязательность предоставления известным лицам иммунитета от уголовной юрисдикции или возможность пользования таковым на основе взаимности вытекает из Конвенции о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций 1946 г.;77 Генерального соглашения о привилегиях и иммунитетах Совета Европы (Париж, 2 сентября 1949 г.);78 Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г.,79Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г.,80 Венской конвенции о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера 1975 г.,81 из многочисленных консульских конвенций и межгосударственных соглашений о правовом статусе торговых представительств, а также из внутригосударственного законодательства.82
К лицам, пользующимся дипломатическим иммунитетом от уголовной юрисдикции государства пребывания, т. е. неподсудным местному суду по всем видам преступлений независимо от того, действовали они при исполнении служебных обязанностей или в качестве частных лиц, относятся:
По традиции иммунитет от территориальной юрисдикции именуется правом экстерриториальности, характеризующим состояние лица, которое хотя и пребывает физически в другом государстве, в юридическом смысле рассматривается как продолжающее находиться на территории своего суверена и, следовательно, как бы вне территории (extra territorium) государства, где оно выполняет свои функции. Именно на означенной конструкции базируется утверждение некоторых авторов о том, что дипломатические агенты не только не подлежат ответственности по законам страны пребывания, но и сами эти законы на них не распространяются. На языке разделяемой нами теории уголовной ответственности это означало бы, что обладающие иммунитетом лица не могут нести ретроспективной ответственности по данному законам, поскольку не являются адресатами его позитивных велений.
Однако провозглашаемая теорией внеземельности свобода дипломатических представительств от законов и правил страны пребывания противоречит ст. 41 Венской конвенции о дипломатических сношениях, прямо предусматривающей обязанность всех лиц, пользующихся иммунитетами, уважать законы и постановления государства пребывания. В консульские конвенции также включается статья, согласно которой консульское должностное лицо вправе выполнять свои функции, если они не противоречат законодательству государства пребывания.
Стало быть, изъятие из юрисдикции страны пребывания не бывает полным: любой уровень иммунизации предполагает освобождение лишь от исполнительной юрисдикции, т. е. от применения мер принуждения, могущих послужить препятствием для выполнения каких-либо функций в этом государстве, но не от его предписательной юрисдикции. Иное положение несовместимо с суверенностью государства.
Таким образом, дипломатический иммунитет носит не столько материально-правовой, сколько процессуальный характер, исключая не противоправность и наказуемость содеянного, а возможность рассмотрения дела местным судом без ясно выраженного на то согласия международной организации или аккредитующего государства. Вот почему УК не провозглашает полную безответственность дипломатических представителей иностранных государств и иных граждан, которые пользуются иммунитетом, а говорит лишь о том, что вопрос об ответственности этих лиц в случае совершения ими преступления на территории России разрешается в соответствии с нормами международного права (ч. 4 ст. 11).
Следовательно, и понятие иммунитета от уголовного преследования должно содержаться не в уголовном, а в уголовно-процессуальном законодательстве. Однако российский УПК, ст. 5 которого специально посвящена определению используемых в нем понятий, содержит на этот счет пробел, указывая лишь на свидетельский иммунитет. Правда, УПК включает в себя целый раздел XVII об особенностях производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц, к числу которых относятся и лица, пользующиеся внутренним иммунитетом. В этом разделе могла бы найти свое место и глава, посвященная особенностям производства по делам в отношении лиц, обладающих иммунитетами, предоставляемыми в соответствии с международным правом.
Если же следовать логике уголовно-правовой принадлежности иммунитета, то именно в уголовном законе должна быть сформулирована норма о всех видах иммунитета: дипломатическом, служебном и внутреннем. Почему же в ч. 4 ст. 11 УК упомянута только такая разновидность дипломатического иммунитета, как иммунитет дипломатического агента, а в ч. 2 ст. 12 — лишь такая разновидность служебного иммунитета, как иммунитет военнослужащих, но не нашлось места для консульского, иного служебного, а также внутреннего иммунитета (депутатского, судейского и пр.)?
Да потому, что по своей природе это — не материальные, а процессуальные вопросы. Сохраняя же норму о дипломатическом иммунитете в уголовном законе, мы не только не желаем знать о существовании других видов иммунитета и считаться с этим, но продолжаем с упорством, достойным лучшего применения, поддерживать архаичную, искусственную, почти единодушно отвергнутую современной доктриной международного права юридико-фиктивную конструкцию внеземельности дипломатического представительства и экстерриториальности дипломатического агента, освобождая себя от бремени тягостных раздумий о местопребывании иных иммунизированных лиц.
Служебный иммунитет — это освобождение от юрисдикции государства пребывания в отношении действий, совершенных при исполнении служебных обязанностей. Таковым обладают:
Перечисленные субъекты, как и лица, обладающие дипломатическим иммунитетом, обязаны уважать законы государства, на территории которого они находятся. Следовательно, они точно так же не изымаются из предписательной юрисдикции страны пребывания, а пользуются лишь иммунитетом от личного ареста или задержания, неприкосновенностью служебной корреспонденции и документов, освобождением от таможенного досмотра личного багажа (если нет серьезных оснований предполагать, что багаж содержит предметы, ввоз или вывоз которых запрещен или регулируется карантинными правилами), а также от юрисдикции судебных учреждений и только в отношении действий, которые совершены ими в качестве должностных лиц.
Стало быть, иммунитеты предоставляются данным лицам исключительно в служебных интересах, т. е. в интересах представляемых ими организаций и независимого выполнения этими лицами своих функций. При этом соответствующая организация или государство не только имеют право, но и обязаны отказаться от иммунитета своего представителя во всех случаях, когда, по их мнению, иммунитет препятствует осуществлению правосудия и от него можно отказаться без ущерба для целей, в связи с которыми он был предоставлен.
Таким образом, пользование известными лицами служебным иммунитетом от определенных форм судебно-процессуального вмешательства сохраняется до тех пор, пока компетентными органами они не будут лишены его. К тому же само предоставление иммунитета в некоторых случаях ограничивается определенными условиями. В частности, положения Генерального соглашения о привилегиях и иммунитетах Совета Европы распространяются на определенных представителей и их заместителей, присутствующих на созываемых Советом Европы совещаниях, но лишь при условии, что они не освобождаются от ареста и судебного преследования, будучи застигнутыми при совершении или попытке совершения преступления либо сразу же после его совершения.
К иностранцам, хотя и не обладающим какими-либо иммунитетами и привилегиями в том смысле, в каком обладают ими лица предшествующих категорий, но, тем не менее, частично (т. е. в ограниченных случаях и при наличии определенных условий) освобожденным от местной уголовной юрисдикции на основе сложившейся международной практики или двусторонних договоров, относятся:87
opentest4Принцип экстратерриториальности. Экстерриториальные ограничения в действии уголовного закона необходимо предполагают в качестве зеркального отражения экстратерриториальное его действие: те лица, которые не подвергаются ответственности по праву страны пребывания, несут ее в соответствии с отечественным законом.
Вместе с тем, экстратерриториальная юрисдикция государства связана не только с правовой властью в отношении собственных граждан, совершивших преступление в другой стране, но избежавших там ответственности в силу обладания иммунитетом или по другим причинам, но и с ответственностью иных лиц, совершивших преступления за пределами его границ.
quest31Речь идет о деяниях, совершенных на объектах и в зонах, не относящихся к территории данного государства, но во многом сходных с ней в том, что касается территориального действия закона. К таковым относятся:
Прилежащая зона Российской Федерации — это расположенный за пределами территориального моря, но прилегающий к нему морской пояс, внешняя граница которого находится на расстоянии 24 морских миль, отмеряемых от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря (т. е., по общему правилу, от береговой линии наибольшего отлива), либо проходит по линии размежевания между смежными с побережьем или противолежащими побережью России государствами, устанавливаемой в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами.88
В этой зоне Россия осуществляет контроль, необходимый для предотвращения нарушений таможенных, фискальных, иммиграционных или санитарных правил, установленных ее нормативными актами и действующих на ее территории. Для наказания за нарушения указанных правил, допущенные на российской территории (включая территориальное море), Российская Федерация в соответствии со своим законодательством и нормами международного права принимает в прилежащей зоне меры, необходимые для задержания виновных, в том числе преследование по горячим следам, остановку, осмотр и задержание иностранных судов-нарушителей (за исключением военных кораблей и других государственных судов, эксплуатируемых в некоммерческих целях).
Континентальный шельф включает в себя морское дно и недра подводных районов, находящиеся за пределами территориального моря РФ на всем протяжении естественного продолжения ее сухопутной территории до внешней границы подводной окраины материка. При этом подводной окраиной материка является продолжение континентального массива РФ, включающего в себя поверхность и недра континентального шельфа, склона и подъема.89
С точки зрения геологии континентальный шельф представляет собой материковую отмель, в пределах которой развита земная кора материкового типа, т. е. является частью подводной окраины материка, примыкающей к суше и характеризующейся общим с ней геологическим строением. Геоморфологическая общность прибрежной суши и шельфа объясняется обычно возникновением последнего в основном в результате затопления окраины континентов при подъеме уровня Мирового океана как в послеледниковое время, так и вследствие новейших тектонических погружений земной поверхности. Таким образом, то, что ныне мы называем шельфом, в историческом прошлом являлось частью материка. Быть может, поэтому он и сейчас считается этой частью, только подводной, а стало быть, условно говоря, как бы «потерянной территорией» прибрежного государства.
Это обстоятельство имеет далеко не условное значение для использования шельфа в целях промысла морских организмов, который ведется издавна, а с недавних пор — и для работ по освоению полезных ископаемых, в особенности нефти и газа. Претензии прибрежных государств на исключительную или приоритетную эксплуатацию биологических и минеральных ресурсов прилегающего к их суше шельфа носят безусловный характер.
Так, ст. 5 российского Закона о континентальном шельфе закрепляет в отношении данного пространства следующие полномочия государства: 1) суверенные права в целях разведки и разработки минеральных и живых ресурсов; 2) исключительное право разрешать и регулировать буровые работы для любых целей; 3) исключительное право сооружать, а также разрешать и регулировать создание, эксплуатацию и использование искусственных островов, установок и сооружений; 4) осуществление юрисдикции в отношении научных исследований, защиты и сохранения морской среды в связи с разведкой и разработкой минеральных ресурсов, промыслом живых ресурсов, захоронением отходов и других материалов, а также в отношении прокладки и эксплуатации подводных кабелей и трубопроводов.
Руководствуясь своими экономическими, торговыми, научными и иными интересами, Россия осуществляет указанные суверенные права на континентальном шельфе в порядке, определяемом своим законодательством и нормами международного права. При этом данные права являются исключительными в том смысле, что, если Российская Федерация не производит разведки континентального шельфа или не разрабатывает его естественных богатств, никто другой не может делать этого или притязать на ее континентальный шельф без ее прямого согласия. Отсюда, к ответственности по российскому законодательству (административной или уголовной — в зависимости от характера правонарушения и тяжести его последствий) привлекаются лица, виновные в нарушении указанных требований.
Примерно так же обстоит дело и со статусом исключительной экономической зоны России, юрисдикция в отношении которой определяется Федеральным законом от 17 декабря 1998 г. «Об исключительной экономической зоне Российской Федерации».90
В соответствии с п. 1 ст. 1 Закона исключительная экономическая зона России — это морской район, находящийся за пределами ее территориального моря и прилегающий к нему, отличающийся особым правовым режимом, установленным настоящим Законом, международными договорами РФ и нормами международного права. Определение исключительной экономической зоны применяется также ко всем российским островам, за исключением скал, которые не пригодны для поддержания жизни человека или для осуществления самостоятельной хозяйственной деятельности.
К ответственности по законодательству РФ нарушители привлекаются за незаконные разведку и промысел природных ресурсов исключительной экономической зоны, т. е. живых и неживых ресурсов, находящихся в водах, покрывающих морское дно, на морском дне и в его недрах; передачу указанных ресурсов иностранным государствам, гражданам или юридическим лицам, если это не отражено в лицензии, и т. п. (ч. 2 ст. 40).
В остальном в указанных районах действуют международно-правовые принципы и нормы. Так, права России на континентальный шельф не затрагивают ни правового статуса покрывающих его вод как открытого моря, ни правового статуса воздушного пространства над этими водами. При том, что живые и неживые ресурсы исключительной экономической зоны находятся в ведении российского государства, все другие страны пользуются здесь свободой судоходства и полетов, прокладки или поддержания в исправности подводных кабелей и трубопроводов, а также осуществляют другое правомерное с точки зрения международного права использование открытого моря.
Естественно, что все эти свободы должны осуществляться с соблюдением российского законодательства и международных договоров, а также при условии обеспечения защиты и сохранения морской среды и ее ресурсов. Но столь же естественно, что и Россия в процессе реализации своих суверенных прав и юрисдикции на континентальном шельфе и в экономической зоне не должна препятствовать или создавать неоправданные помехи другим государствам в осуществлении судоходства, полетов, а также иных прав и свобод этих государств, признаваемых в соответствии с принципами и нормами международного права.
Таким образом, на территории, именуемые континентальным шельфом и исключительной экономической зоной, распространяется не только исполнительная, но и предписательная юрисдикция прибрежного государства, но в ограниченных пределах, продиктованных интересами эксплуатации и сохранения ресурсов указанных районов. Исходя из этого мы и формулировали в свое время ч. 4 ст. 13 Модельного УК СНГ: «Действие уголовного законодательства государства — участника Содружества Независимых Государств распространяется на преступления, совершенные на его континентальном шельфе или в его исключительной экономической зоне, в случаях, предусмотренных международными договорами».
Однако российский законодатель проигнорировал эти соображения и ограниченность юрисдикции прибрежного государства относительно данных районов не нашла должного отражения в национальном законодательстве, поскольку ч. 2 ст. 11 УК РФ сформулирована иначе: «Действие настоящего Кодекса распространяется также на преступления, совершенные на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации».
Помещение предписания о юрисдикции на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне вместе с предписанием о юрисдикции в пределах территориальных вод и воздушного пространства само по себе способно навести на мысль о том, что указанные пространства (с точки зрения их относимости к государственной территории) являются однопорядковыми. А отсутствие ограничительных оговорок относительно континентального шельфа и экономической зоны, подобных той, которая сделана в ч. 4 ст. 13 Модельного УК СНГ, способно еще более укрепить эту уверенность. Практическим подтверждением тому служит появившееся вскоре после принятия УК утверждение в учебной литературе, что под территорией РФ понимаются «находящиеся в пределах ее государственных границ: суша, т. е. сухопутная территория; водная территория; воздушное пространство; недра; континентальный шельф и исключительная экономическая зона Российской Федерации».91 В других изданиях континентальный шельф не включается столь прямолинейно в состав территории России, но перечисляется наряду с другими ее компонентами (сухопутной, водной территорией и воздушным пространством).92
Между тем изложенное предписание ч. 2 ст. 11 УК и вытекающий из него вывод о полной юрисдикции государства над рассматриваемыми районами противоречат не только международному праву, но иКонституции РФ, ст. 67 которой, очерчивая в ч. 1 территорию России территорией ее субъектов, внутренними водами, территориальным морем и воздушным пространством над ними, лишь в ч. 2 специально оговаривает обладание суверенными правами и осуществление юрисдикции на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне «в порядке, определяемом федеральным законом и нормами международного права».
Аналогичная ошибка относительно территориальной принадлежности и соответственно юрисдикционной компетенции государства может быть допущена и относительно объектов, возводимых на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне.
closetest8Искусственные острова, установки и сооружения на континентальном шельфе и в морской экономической зоне, необходимые для соответствующих видов деятельности в этих районах, действительно, находятся в исключительной юрисдикции прибрежного государства, в том числе в отношении таможенных, фискальных, санитарных и иммиграционных законов и правил, а также законов и правил, касающихся безопасности.
Не обладая статусом естественных островов, являющихся частью сухопутной территории государства, указанные объекты не имеют территориального моря и исключительной экономической зоны. Вокруг них могут устанавливаться лишь зоны безопасности, должные простираться на расстояние не более 500 метров, считая от каждой точки их внешнего (наружного) края.93 Над такого рода зонами, созданными в надлежащем порядке, также устанавливается исключительная юрисдикция прибрежного государства, в связи с чем иностранные суда обязаны соблюдать эти зоны безопасности.
Свою юрисдикцию государства сохраняют и в отношении так называемых «территорий мигрирующего характера» — морских и воздушных судов. В российском УК данное положение зафиксировано следующим образом: «Лицо, совершившее преступление на судне, приписанном к порту Российской Федерации, находящемся в открытом водном или воздушном пространстве вне пределов Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности по настоящему Кодексу, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации» (ч. 3 ст. 11).
Не ставя под сомнение необходимость подобного предписания, укажем на две неточности, допущенные в изложенной формулировке.
Во-первых, в международном праве для характеристики национальной принадлежности судна принято использовать не критерий порта приписки, а критерий флага, поскольку морские суда и летательные аппараты осуществляют свои функции под присвоенными им флагами, вымпелами и отличительными знаками.
clostest4Во-вторых, несмотря на то что в российском УК данное предписание помещено в статье под заголовком «Действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление на территории Российской Федерации», в строго юридическом смысле указанные объекты, конечно же, не являются частью государственной территории. Публично-правовая связь государства с воздушным или морским судном посредством национальной принадлежности не означает, что это судно является «летающей» или «плавающей» территорией соответствующего государства или приравнивается к ней. Встречающиеся иногда утверждения об обратном94 — своего рода дань архаизму, сохранившемуся в тех международно-правовых документах, в которых выражение «территория государства» синонимично понятию государственной собственности (в тех случаях, когда судно является таковой).
Впрочем, форма собственности на данные объекты и в настоящее время играет определенное значение для установления объема юрисдикции над ними. В связи с этим нельзя не отметить определенные изъяны и в отечественной уголовно-правовой доктрине, в которой все суда принято классифицировать на военные и гражданские и в зависимости от этого указывать на полную подчиненность первых российской юрисдикции, где бы они ни находились, и аналогичную подчиненность вторых лишь при нахождении их в открытом море или открытом воздушном пространстве.
В действительности соответствующие положения УК могут быть применимы не только к военным, но и к военно-вспомогательным или иным (пограничным, таможенным, полицейским и т. п.) судам, используемым государством для правительственной некоммерческой службы. Следовательно, при решении юрисдикционных вопросов правильнее было бы говорить о разделении судов на государственные (используемые для целей государственной службы) и частновладельческие (используемые в коммерческих, частных целях).
Итак, юридические явления, порождаемые правовой системой государства, происходят на строго определенном пространстве, ограниченном, как правило, его территорией. При этом связь правового пространства с государственным может быть рассмотрена как в положительном, так и в отрицательном аспекте.
Сфера действия полной юрисдикции совпадает со сферой исключительного суверенитета государства, каковой является его территория. Все находящиеся в ее пределах лица оказываются в сфере предписательной юрисдикции государства. Однако его территориальное верховенство не исключает, поскольку государство на это согласно, некоторых изъятий из сферы его исполнительной юрисдикции в отношении лиц, пользующихся иммунитетами на всей государственной территории или в определенных ее районах в силу установлений международного права.
В то же время юрисдикционная деятельность государства может распространяться в ряде случаев и за пределы его территории, вторгаясь на территории со смешанным правовым режимом (континентальный шельф, экономическая зона) и территории с международным режимом, т. е. пространства, которые не принадлежат какому-либо государству в отдельности, а находятся в общем пользовании всех стран (открытое море, воздушное пространство над ним, морское дно за пределами континентального шельфа и др.). Таким образом, пространственная компетенция государства, с одной стороны, претерпевает внутритерриториальные ограничения (экстерриториальная юрисдикция), а с другой — выходит за пределы его территории (экстратерриториальная юрисдикция), порождая юридико-фиктивную неравнозначность таких понятий, как «государственная территория» и «территориальная юрисдикция».
Несовпадение юрисдикции государства с его территорией становится еще более очевидным, если принять во внимание персональный, реальный и универсальный принципы действия уголовного закона в пространстве.
Принцип гражданства. В основе осуществления юрисдикции в отношении экстратерриториальных действий, совершенных гражданами государства, лежит принцип активного гражданства (персональная юрисдикция), который явился исторически первым дополнением территориального принципа в виде принципа личного (personal prinzip), подданства или национального. Он заключается в «обязанности и праве государства наказывать не только за преступления, совершенные на его территории, но и преступления своих подданных, совершенные за границей».95
quest32Персональная юрисдикция устанавливается государством над своими гражданами и постоянно проживающими в нем лицами без гражданства, имеющими устойчивую правовую связь с этим государством. Целостная совокупность этих связей образует правовое пространство, организованное на несколько иных критериях, чем государственно-правовое пространство. Конечно, его естественной базой является определенная территория, на которой происходят соответствующие события. Но не все, что естественно, всегда необходимо. Поэтому правовое пространство не должно быть непременно «прикрепленным к почве», ибо ubi societas, ibi jus (где общество, там и право). В одном и том же месте, на одной и той же географической почве может существовать несколько правовых пространств. Именно на этой посылке базируется концепция юридического плюрализма применительно к различиям негеографического порядка.
Вместе с тем идея юридического плюрализма в ее приложении к сфере действия современного национального права все же не может быть оторванной от геополитической почвы, так как речь идет о действии в пространстве закона, принятого и поддерживаемого властью того или иного государства. Именно поэтому указанный принцип применяется не по признаку национальности, как полагал А. А. Герцензон,96 а по признаку гражданства (государственной принадлежности), кем бы гражданин ни был по национальности. Так, ч. 1 ст. 12 отечественного УК гласит: «Граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу...»
Гражданство есть устойчивая правовая связь физического лица с государством, заключающаяся в совокупности их взаимных прав, обязанностей и ответственности, означающей подчинение этого лица суверенной власти государства. Устойчивость такой связи выражается в ее непрерывности во времени и пространстве.
Непрерывность гражданства во времени проявляется в его сохранении с момента приобретения вплоть до смерти, если закон не предусматривает те или иные случаи его утраты. Как гласит ч. 3 ст. 6 Конституции РФ, «гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства или права изменить его». При этом выход из гражданства не допускается, если ходатайствующий о выходе гражданин привлечен российскими компетентными органами в качестве обвиняемого по уголовному делу либо в отношении его имеется вступивший в законную силу и подлежащий исполнению обвинительный приговор.97
Устойчивость гражданства в пространстве означает, что оно сохраняется при выезде обладающего им лица за границу, не прерывается в случае длительного пребывания там и не утрачивается в силу самого факта проживания за рубежом. Это повсеместно распространенная точка зрения и практика, которые нашли отражение и в российском Законе о гражданстве (ч. 3 ст. 4).
Отмеченные признаки гражданства позволяют говорить о включенности индивида в определенным образом организованное социально-правовое пространство независимо от его физического местонахождения, что, с одной стороны, дает возможность гражданам Российской Федерации, находящимся за ее пределами, рассчитывать на предоставление гарантируемых отечественной Конституцией и Законом о гражданстве защиты и покровительства (в том числе от преступных посягательств), а с другой — предоставляет государству возможность претендовать на соблюдение его гражданами отечественных законов и претерпевание ответственности за их нарушение.
В настоящий момент гражданами Российской Федерации, где бы они ни находились, являются: а) лица, имеющие гражданство РФ на день вступления в силу Федерального закона от 31 мая 2002 г. «О гражданстве Российской Федерации», т. е. на 1 июля 2002 г., б) лица, которые приобрели гражданство РФ в соответствии с настоящим Федеральным законом.
Документом, удостоверяющим российское гражданство, является паспорт или иные содержащие указание на гражданство основные документы, виды которых определяются федеральным законом. Документы, выданные в соответствии с ранее действовавшим законодательством о гражданстве, сохраняют юридическую силу, если они оформлены надлежащим образом и считаются действительными на день вступления в силу указанного Федерального закона.
С точки зрения персональной юрисдикции к российским гражданам приравниваются лица без гражданства, постоянно проживающие в Российской Федерации, т. е. апатриды, получившие вид на жительство — документ установленной формы, выданный в подтверждение их права на постоянное проживание, а также на свободный выезд и возвращение в Россию, являющийся одновременно и документом, удостоверяющим личность.98
Установление персональных юрисдикционных оснований уголовной ответственности за учиненное лицом без гражданства преступление осуществляется путем сопоставления времени его совершения со сроком действия вида на жительство, что позволяет судить о включенности апатрида в качестве правосубъектного лица в систему отношений соответствующего государственно организованного общества.
quest33Совершенно очевидно, что одновременное действие двух основных принципов (территориального и гражданства) изначально содержит в себе коллизию, порождающую параллельную юрисдикцию и возможность двойной ответственности. Ведь только на первый взгляд установление ответственности своих граждан, совершивших преступление за границей, относится исключительно к внутренней компетенции государства, но когда дело доходит до того, чтобы заставить другие государства соблюдать установленный таким образом порядок, вопрос переносится в международно-правовую плоскость.
Сложность положения иностранца в том и заключается, что он одновременно находится под двумя юрисдикциями: территориальной, т. е. юрисдикцией государства пребывания, и национальной, т. е. юрисдикцией отечественного государства. В случае конкуренции юрисдикций или противоречия законов указанных государств неизбежно возникают вопросы: а) какой из юрисдикций отдать предпочтение в отношении деяний, преступность которых предусмотрена по законодательству обоих государств; б) как быть, если деяние, наказуемое в государстве гражданства виновного, ненаказуемо в государстве места его совершения; в) каким законом руководствоваться в тех ситуациях, когда санкции за данное преступление в стране, где оно совершено, и в стране, где рассматривается дело, различны; г) имеет ли право суд одного из государств вновь рассмотреть дело после вынесения судом другого приговора, а иногда и после отбытия виновным наказания?
Анализ практики позволяет сделать вывод о том, что фактическое преимущество имеет территориальная юрисдикция. Это положение является естественным следствием территориального верховенства как свойства или прерогативы государства осуществлять суверенные акты на своей территории безраздельно и исключительно, т. е. в качестве единственной власти, правомочной это делать в силу факта своего существования, — тогда как за гражданином государства, оказавшимся за границей, может следовать не суверенитет как таковой, а лишь юрисдикция государства, да и то в известных пределах.
Превосходство территориальной юрисдикции означает, что государство само наказывает находящихся в его власти лиц, включая апатридов и иностранцев, не обладающих дипломатическим иммунитетом. Следовательно, другое государство не может безоговорочно претендовать на то, чтобы его гражданин, совершивший преступление на территории иностранного государства, не был наказан последним, а передан ему для решения вопроса об ответственности.
Однако существуют договорная практика оказания правовой помощи по уголовным делам и экстрадиционная практика следования принципу взаимности, которые позволяют найти приемлемые механизмы разрешения возникающей в данном случае юрисдикционной коллизии, благодаря чему в отношении лиц, совершивших преступление за границей, может быть принято одно из следующих решений: 1) привлечение к ответственности с последующей ее реализацией по месту совершения преступления; 2) осуждение по месту совершения преступления с дальнейшей передачей осужденного в страну гражданства для исполнения приговора или для надзора за условно осужденным или условно освобожденным; 3) экстрадиция обвиняемого государству, гражданином которого он является, или передача преследования для привлечения к ответственности по национальному праву.
В последнем случае разрешение коллизии между уголовным законодательством запрашивающей и запрашиваемой сторон экстрадиционных отношений возможно путем: а) распространения персональной юрисдикции на строго ограниченный круг преступлений; б) ограничения ее условиями двойной преступности и отсутствия осуждения в иностранном государстве; в) блокирования назначения более тяжкого наказания, чем то, которое могло быть назначено по нормам иностранной правосистемы.
Примерно так был решен этот вопрос в ч. 1 ст. 12 УК РФ, согласно которой «Граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено, и если эти лица не были осуждены в иностранном государстве. При осуждении указанных лиц наказание не может превышать верхнего предела санкции, предусмотренной законом иностранного государства, на территории которого было совершено преступление».
Определение содержания генерируемой при такого рода условиях пространственной коллизионной нормы требует сопоставительного анализа уголовного законодательства России и соответствующих государств для установления как совпадения составов преступлений, так и сравнительной тяжести наказаний с тем, чтобы виновный не мог быть наказан строже, чем это допустимо в месте совершения преступления.
Изложенная формулировка вызвала неоднозначную реакцию в академической среде. Одни сетовали на серьезные затруднения, с которыми можно столкнуться при выяснении того, какой закон действует в иностранном государстве и наказуемо ли в нем совершенное российским гражданином деяние, а если наказуемо, то каковы пределы наказания. Другие выражали обеспокоенность «искусственным ограничением» юрисдикции, полагая, что норма, ставящая возможность уголовного преследования гражданина России за совершенные на территории другого государства деяния в зависимость от признания их преступными иностранным законодательством, выражает опаснейшую тенденцию умаления суверенитета российского государства, поскольку чрезвычайно облегчает или даже фактически легализует антироссийскую деятельность, не позволяя привлекать к ответственности российских граждан за особо опасные антигосударственные преступления (включая государственную измену), если таковые не являются преступлениями в государствах, на территории которых они совершены. Высказывалась также озабоченность отступлением от принципа равенства граждан перед законом и судом и принципа справедливости при назначении наказания вследствие утраты верховенства национального УК над уголовными законами любого иностранного государства и ограничения правомочий российского суда. Утверждалось, в частности, что возможность назначения наказания только в рамках, установленных иностранным законом, серьезно ущемляет интересы потерпевших — граждан России, которые и так не пользуются надлежащей правовой защитой за рубежом, в связи с чем прогнозировался «экспорт» потенциальных потерпевших за границу ввиду резкого усиления наказания за преступления против личности в новом УК РФ.99
Редакция принципа гражданства в ч. 1 ст. 12 УК действительно вызывает смешанные чувства, так как сама по себе содержательно верная идея не нашла вполне адекватной формы. Но чтобы должным образом ее оценить, необходимо отделить, как говорится, зерна от плевел.
С одной стороны, идея двойной преступности не может не импонировать в той мере, в какой она выражает благотворную тенденцию укрепления интегративных связей между уголовно-правовыми системами государств в регламентации соприкасающихся уголовно-правовых отношений, побуждая к унификации уголовного законодательства. При этом никакого «ограничения» суверенитета российского государства, конечно же, не происходит. Ибо в данном случае правильнее было бы говорить о «самоограничении». А это не одно и то же.
Сегодня ни одна страна не может игнорировать тот факт, что ее правосистема не является единственным в мире средоточием принудительных правил поведения, что рядом с ней существует столько правовых систем, сколько насчитывается на данный момент государств и государственно-подобных образований, имеющих свое внутреннее право, что наличествует, наконец, надгосударственная система права, выработанная международным сообществом государств. Причем по мере интернационализации общественной жизни проблема взаимодействия национальных правосистем друг с другом и с международным публичным правом усложняется, обретая новые черты, к каковым относится и подключение к регламентации соприкасающихся отношений норм иностранного права.
Это мировая практика. Поэтому ограничение ответственности российских граждан, учинивших общественно опасные деяния вне пределов России, условием их преступности и по законам тех государств, на территории которых они были совершены, представляется оправданным. В этом видится свидетельство выхода российской системы уголовного права из состояния изоляции. Теперь она стала открытой и интегрированной в мегасистему, состоящую из уголовно-правовых систем всех стран мира. И это нельзя не приветствовать.
С другой стороны, выход из состояния изоляции и почти абсолютной замкнутости отечественной уголовно-правовой системы, которая прежде базировалась на презумпции недоверия к юрисдикционной деятельности других государств, осуществлен столь размашисто и неосмотрительно, что порождает невольную тревогу об утрате возможности привлечения к ответственности за некоторые деяния, совершенные российскими гражданами за пределами России, например за антироссийские, антигосударственные акты, не образующие по вполне понятным причинам составов преступлений по законодательству других стран.
На деле эти опасения беспочвенны. Ибо привлечение к ответственности за преступления против основ конституционного строя и безопасности Российской Федерации, кем бы и где бы ни были совершены эти преступления, в любом случае возможно по российскому УК по той простой причине, что их всегда можно признать совершенными на территории российского государства, а стало быть, находящимися в пределах его территориальной юрисдикции. Во всяком случае, никто не может оспорить юридическую правомерность такого решения, в соответствии с которым совершенным в России признается как учиненное на ее территории деяние, последствия которого должны были наступить или наступили за границей, так и преступление, хотя бы и начатое за границей, но оконченное (результат наступил или должен был наступить) на ее территории.100
Для наглядности возьмем ст. 279 УК, предусматривающую ответственность за организацию вооруженного мятежа в целях нарушения территориальной целостности Российской Федерации. Естественно, что ни одно иностранное законодательство не содержит статьи, устанавливающей наказание за деятельность, направленную на нарушение территориальной целостности именно России. Означает ли это, что осуществление указанной деятельности за пределами ее территории не влечет ответственности по российскому УК?
Нет, конечно, ибо невозможно нарушить или поставить под угрозу территориальную целостность российского государства, не вторгаясь такого рода деятельностью на его территорию. Здесь необходимо просто четко различать внешний, операционный аспект преступного деяния (как элемента объективной стороны состава преступления) и его социальный смысл, определяемый общественно опасными последствиями для того или иного государства.
При таком понимании принципа территориальности отпадает требование двойного инкриминирования в отношении антироссийских преступлений. Следовательно, ч. 1 ст. 12 УК не имеет отношения к деяниям, ответственность за которые предусмотрена только российским УК. К таковым относится большинство преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства, а также ряд других преступлений, где речь идет о реальном или возможном нанесении ущерба России.
Формулировка статей, предусматривающих ответственность за такого рода преступления, содержащая указание на ущерб внешней безопасности Российской Федерации (ст. 275, 276 УК), ее конституционному строю (ст. 277–280 УК), экономической безопасности и обороноспособности (ст. 281 УК) и другим социальным ценностям, имеющим исключительно внутреннее значение, говорит о том, что такие преступления охватываются территориальной юрисдикцией. Ибо посягнуть на суверенитет России, не вторгаясь или не ожидая соответствующих результатов преступной деятельности на ее территории, невозможно. А коли так, любое подобное деяние находится в сфере территориального принципа действия уголовного закона в пространстве.
В ч. 1 ст. 12 УК речь идет о совершенно других деяниях, которые никоим образом не связаны с суверенитетом российского государства, т. е. об общеуголовных преступлениях, имеющих жесткую иностранную территориальную привязку и в операционном, и в социальном аспектах, в силу чего преступник оказывается не только включенным в социальные отношения своей страны (как ее гражданин), но и вовлеченным в иностранную систему общественных отношений. На этой почве и «вырастает» условие двойной преступности.
И все же есть в подобной трактовке территориального принципа некая неочевидность (особенно для правоприменителя), которая не позволяет признать ее безоговорочно. В связи с этим законодательное закрепление возможности уголовного преследования граждан России за совершенные ими на территории другого государства деяния лишь при условии признания их преступными в данном государстве было бы более удачным, если бы ч. 1 ст. 12 УК корреспондировала со статьей, которая закрепляла бы ответственность российских граждан за ряд преступлений независимо от права места совершения деяния.101
closetest9Однако законодатель поступил иначе, изложив ч. 1 ст. 12 УК в следующей редакции: «Граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совершившие вне пределов Российской Федерации преступление против интересов, охраняемых настоящим Кодексом, подлежат уголовной ответственности в соответствии с настоящим Кодексом, если в отношении этих лиц по данному преступлению не имеется решения суда иностранного государства».102
Пока же предлагаем к использованию то изложенное выше теоретическое обоснование территориальной юрисдикции в отношении антироссийских преступлений, совершенных российскими гражданами «за границей», согласно которому различается субъективная территориальность (когда деятель во время совершения деяния или хотя бы его части находится на территории государства) и объективная территориальность (когда на территории данного государства проявляются лишь последствия деяния).
Таким образом, ч. 1 ст. 12 УК не служит препятствием для уголовного преследования граждан России за совершенные на территории другого государства деяния, последствия которых наступили или должны были наступить на ее территории, поскольку в основе этого преследования лежит не предусмотренный данным законоположением принцип гражданства, а установленный ч. 1 ст. 11 территориальный принцип. А действие последнего не ограничено условием двойной преступности.
Реальный принцип состоит в экстратерриториальном действии уголовного закона в целях защиты интересов государства и его граждан от преступлений, совершаемых негражданами данного государства.
quest34Предоставляя более широкие пределы для действия национального закона в пространстве, указанный принцип исходит не из того, где совершено преступление и кто его совершил, а из того, против кого оно было направлено. Практически речь идет об угрожающих безопасности государства или наносящих ущерб его гражданам действиях, совершаемых вне территории государства лицами, не имеющими его гражданства, так как иначе были бы использованы либо территориальный, либо персональный критерии. Поэтому не случайно реальный принцип называют еще принципом защиты, охранительным или пассивным персональным, т. е. учитывающим гражданство потерпевшей стороны, хотя последний критерий является более узким, поскольку потерпевшими от преступления могут быть не только физические, но и юридические лица.
Однако в ч. 3 ст. 12 действующего УК пределы защитной юрисдикции сужены до интересов государства, поскольку в ней говорится: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации... если они не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».
Тем не менее некоторые авторы вопреки прямому указанию закона считают, что под интересами России должны пониматься не только государственные интересы, но и российских граждан,103 либо идут еще дальше, вообще не видя никаких ограничений в осуществлении реальной юрисдикции. Например, А. М. Медведев, исходя из положений ст. 2 УК, делает вывод, что «под интересами Российской Федерации в данном случае следует понимать охраняемые УК РФ интересы личности, общества или государства».104
Прежде всего, такая трактовка противоречит Закону РФ «О безопасности», который четко различает среди объектов безопасности личность, общество и государство (ч. 3 ст. 1).105
Хотя понятия «безопасность личности», «безопасность общества» и «безопасность государства» тесно связаны между собой (коль скоро, гарантируя права и свободы, необходимые для самореализации человека, государство тем самым гарантирует развитие общества в целом, а в конечном счете — и укрепление самого себя), все-таки они имеют разное содержательное наполнение.
Если личная безопасность человека включает в себя обеспечение его физической и психической неприкосновенности, а также гражданских, политических, экономических и других прав и свобод, то отношения общественной безопасности, имеющие своим предметом материальные и духовные ценности общества в целом, не являются арифметической суммой отношений, складывающихся по поводу обеспечения безопасности отдельных индивидов.
С тем большим основанием защита «суверенитета» личности или, скажем, целостности принадлежащего человеку на праве собственности земельного участка не может быть отождествлена с охраной суверенитета и территориальной целостности государства, гражданином которого он является.
Столь же определенно и УК РФ «разводит» преступления против личности (раздел VII), против общественной безопасности и общественного порядка (раздел IX) и преступления против государственной власти (раздел X). Последние главным образом и могут считаться направленными против интересов Российской Федерации. Хотя не только они. Скажем, бандитизм (ст. 209 УК) отнесен к числу преступлений против общественной безопасности, но в случае, если создание и руководство бандой или участие в ней сопряжены с планируемыми или реально совершенными нападениями не на отдельных граждан или коммерческие и общественные организации, а на государственные учреждения, имеются все основания рассматривать данное преступление в качестве направленного против интересов государства. Примером защиты такого рода интересов может служить следующее дело.
Воронежским областным судом И. осужден за хищение огнестрельного оружия и боевых припасов из хранилища воинской части, а также в других преступлениях, совершенных им в Эстонии.
В кассационной жалобе осужденный просил приговор в части бандитизма, а также незаконного приобретения, хранения и сбыта оружия и боеприпасов отменить и дело прекратить, поскольку, по его мнению, преступлений на территории России он не совершал.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила квалификацию без изменения, сославшись на то, что в соответствии с ч. 3 ст. 12 УК не проживающие постоянно в России лица без гражданства (каковым является осужденный) подлежат ответственности по российскому УК в случаях, если преступление, совершенное ими вне пределов России, направлено против ее интересов. Из материалов же дела следует, что хищение, хранение и сбыт оружия и боеприпасов были совершены И. против интересов России, под юрисдикцией которой находилась воинская часть.106
Аналогичной могла бы быть аргументация и в случае, если бы в процессе совершенного данной бандой нападения произошло хищение обычного (но государственного) имущества. Напротив, совершенное в подобной ситуации хищение имущества, направленное на причинение ущерба российскому гражданину, не может влечь ответственности по УК РФ, так как рассматриваемый принцип пространственного действия уголовного закона закреплен в нем как принцип защиты интересов государства (реальный принцип в собственном смысле), но не как принцип защиты интересов его граждан (пассивный персональный принцип).107
К такому пониманию защитной юрисдикции нас обязывает требование буквального толкования закона. Не случайно в тех УК, где охранительная юрисдикция распространяется и на граждан, это обстоятельство специально оговаривается.108 Российский же УК такой оговорки не содержал. И пока она не появилась, мы обязаны были применять действующую норму в строгом соответствии с ее текстом. Отсюда, реальная юрисдикция могла быть осуществлена только в связи с необходимостью защиты от преступлений, направленных против интересов Российской Федерации.
closetest10Данная оговорка появилась лишь с принятием Федерального закона от 27 июля 2006 г., который изложил ч. 3 ст. 12 УК в следующей редакции: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства, если иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».
Субъектами, посягающими на указанные интересы, признаются: а) иностранные граждане, т. е. физические лица, не являющиеся российскими гражданами, но имеющие гражданство (подданство) иностранного государства, доказательством чего могут служить удостоверяющие их личность документы, каковыми в нашем государстве признаются паспорт иностранного гражданина либо иной документ, установленный федеральным законом или признаваемый в соответствии с международным договором в качестве удостоверяющего личность иностранного гражданина; б) лица без гражданства, не проживающие постоянно в России, т. е. физические лица, не имеющее доказательств наличия гражданства (подданства) иностранного государства и в то же время не являющиеся российскими гражданами и не получившие в ней вид на жительство.109
Доктринальное толкование реального принципа не содержит рационально выводимых критериев того, на каком основании иностранные граждане связаны «долгом верности» российскому закону, каким образом граждане иных государств должны быть проинформированы о позитивной ответственности, возложенной на них российском уголовным законом, и какими условиями может быть ограничена вытекающая из его нарушения ретроспективная ответственность.
Можно, конечно, возразить на это, что каждое государство имеет право на самооборону от внешних угроз. Но последнее вытекает из международного права. В этом качестве реальный принцип явился, скорее, полумерой, не обеспечивающей полной универсализации, ибо подобные установления внутреннего права, расширяя территориальную сферу действия закона, не подкрепляют его применение необходимой связью нормоадресатов с данной правосистемой. Эти недостающие связи между правосистемами различных государств со временем стали восполнять международно-договорные механизмы, обеспечивающие включение индивида в правовые связи универсального характера посредством закрепления защитного критерия в ряде международных конвенций, посвященных борьбе с преступлениями международного характера.
Универсальная юрисдикция quest35заключается в применении национального уголовного закона к находящимся на территории государства иностранцам, совершившим за его пределами преступления, посягающие согласно межгосударственным соглашениям на международный правопорядок.
Данный принцип предоставляет возможность любому государству устанавливать юрисдикцию в отношении лиц, уголовно противоправные деяния которых, имея место за его пределами, не затрагивают прямо ни данное государство, ни его граждан.
Стандартизация и универсализация ответственности за посягательства, которые одни называют международными, хотя и не столь тяжкими, как преступления против мира и безопасности человечества, другие — преступлениями, посягающими на международный правопорядок, третьи — преступлениями международного характера, имеют основание в самом характере деяний, опасность которых выходит за рамки отдельного общества, приобретая статус транснациональной или общечеловеческой, в силу чего должного эффекта в борьбе с ними можно достигнуть лишь совместными усилиями, требующими адекватного правового обеспечения.
В последние десятилетия отмеченная опасность возрастает еще и потому, что транснациональная преступность приобретает все более организованный характер. Это относится не только к незаконному обороту наркотиков, оружия, контрабанде, но и к торговле людьми, мошенничеству, «отмыванию» преступных доходов, компьютерной преступности, терроризму и т. д. В борьбе с такого рода организованной преступностью находит выражение новое понимание задач уголовного права. Отныне оно служит не просто охране общества от отдельных преступных личностей, а, скорее, берет на себя функции управления общественными и экономическими процессами глобального характера.
Международное сотрудничество в борьбе с указанными преступлениями осуществляется в рамках международных организаций (как региональных, так и универсальных) и на основе межгосударственных соглашений (как двусторонних, так и многосторонних). В настоящее время правилом стало заключение многосторонних универсальных конвенций, каждая из которых посвящена отдельному преступлению или группе родственных преступлений, закрепляя право всех без исключения государств быть ее участниками.
Для выполнения обязательств, вытекающих из конвенции, каждое подписавшее ее государство принимает свои меры, определяемые особенностями национальной системы права. К таковым относится и создание внутренней нормы, предусматривающей ответственность за соответствующие преступления. Тем самым достигается согласованное регулирование их предупреждения и наказания на основе сочетания коллективных решений, принятых в рамках международного права, и национально-правовых средств и способов их реализации.
Значит, универсальная юрисдикция относительно преступлений международного характера не может быть осуществлена, не будучи опосредованной национальной правовой системой. Сказанное справедливо как для процесса нормообразования, так и для уяснения норм права их адресатами, а следовательно, и для распространения на последних презумпции правознакомства. Благодаря этому достигается взаимное «включение» граждан одного государства-участника в правовую систему другого государства-участника и приобретение в ней статуса правосубъектности, необходимого для применения универсального критерия.
В ч. 3 ст. 12 УК opentest8он сформулирован следующим образом: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу... в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации, если они не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».
Наибольшее развитие универсальный принцип получил применительно к преступлениям против мира и безопасности человечества, посягающим, независимо от географического места их совершения, на основополагающие ценности мирового сообщества в целом. Здесь же он приобретает и существенную специфику в качестве такой уголовной юрисдикции в отношении лиц, совершивших delicta juris gentium, которая позволяет назначить за них наказание не только национальным судебным органам, но и международному суду.
Итак, все преступления, могущие оказаться под юрисдикцией того или иного государства, можно разбить на три группы.
На группу преступлений общеуголовного характера распространяются территориальный, национальный и реальный принципы действия закона, ибо здесь речь идет о социальном пространстве, предстающем в виде государственно-организованного общества.
Для группы международных преступлений характерен универсальный критерий действия закона. Даже если в отдельном международно-правовом акте говорится о привлечении виновного в таком преступлении лица по месту его совершения, универсализм его ответственности вытекает из того, что своим источником она имеет согласованную волю международного сообщества. То обстоятельство, что по внутреннему праву не установлена ответственность за какое-то действие, признаваемое преступным по международному праву, не освобождает совершившее его лицо от ответственности. Таков непреложный общепризнанный принцип международного права.
Следовательно, здесь мы имеем дело с социальным пространством иного (международного) уровня, благодаря чему и универсальность приобретает иное значение: она предполагает не только (а в отдельных случаях — и не столько) внетерриториальность содеянного и внегражданство деятеля, сколько наднациональность оснований ответственности за содеянное. В этом смысле универсализм ответственности за международные преступления есть та же территориальность или гражданская принадлежность применительно к общеуголовным преступлениям, только под территорией здесь понимается все освоенное человечеством пространство, а под гражданством — принадлежность к человечеству.
В группе преступлений международного характера универсализм также приобретает двойной (хотя и отличный от универсализма международных преступлений) смысл. В одном аспекте он означает экстратерриториальность преступления и внегражданство его субъекта, в другом — унифицированность нормативной базы для ответственности за такого рода преступления.
Одновременное действие принципов, основанных на разных формах организации социального пространства, изначально содержит в себе коллизию, порождающую параллельную юрисдикцию и возможность двойной ответственности. Отсюда вытекает необходимость уяснения природы противоречий между параллельными правовыми мирами и взаимодействия между ними. Анализ же взаимодействия между правовыми пространствами различных типов требует, в свою очередь, уяснения необходимых для этого коллизионных норм.
Содержание указанных норм выявляется в ходе анализа как предписаний национального уголовного права, обеспечивающих его сопряженность с правосистемами других государств, так и предписаний права международного, при посредстве которых функционирует механизм перехода субъектов из одного правового пространства в другое при выдаче преступников и передаче осужденных. В праве убежища, напротив, наблюдается резкое размежевание уголовно-правовых систем различных государств.
§ 6. Выдача преступников
Выдача преступников (экстрадиция) — quest36это основанная на договоре, взаимности, международной вежливости или национальном праве передача обвиняемого в совершении преступления либо осужденного за его совершение лица государством, на территории которого это лицо находится, другому государству в целях его уголовного преследования по законам запрашивающего выдачи государства или по нормам международного уголовного права либо для приведения в исполнение приговора, вынесенного судом запрашивающего государства.
quest37Многогранность института выдачи предопределяет многочисленность критериев ее классификации. Одним из главных ее оснований служит функциональное назначение выдачи. Поскольку таковая осуществляется в целях уголовного преследования или приведения в исполнение приговора, постольку можно обозначить следующие ее виды: выдачу обвиняемого и выдачу осужденного.
С учетом известных принципов действия уголовного закона в пространстве считаем необходимым выделить в выдаче обвиняемого следующие подвиды:
Выдача осужденного возможна только в страну, судом которой вынесен приговор. В этом качестве ее следует отличать от передачи осужденного в страну его гражданской принадлежности.
Кроме того, как и всякое явление, представляющее собой достаточно сложный конгломерат составляющих, многообразие экстрадиционных актов может быть классифицировано по принципу дихотомии на следующие парные группы.
Принимая во внимание формы институализации экстрадиционных обязательств, можно выделитьдоговорную и бездоговорную выдачу. Первая имеет своим юридическим основанием межгосударственный договор, а вторая — внутригосударственную клаузулу о взаимности.
По методу правового воздействия экстрадицию можно подразделить на обязательную (императивную) идобровольную (диспозитивную).
С достижением целей экстрадиции связано деление выдачи на первичную и повторную. Надобность в последней возникает тогда, когда выданное лицо возвращается на территорию запрашиваемого государства, уклонившись от уголовного преследования или отбытия наказания в запрашивающем государстве.
Исходя из общетеоретических представлений о механизме экстрадиционного регулирования (юридические нормы — правоотношения — акты реализации прав и обязанностей), можно рассматривать экстрадицию как юридическую (абстрактную) возможность, конкретную (реальную) возможность и возможность, воплотившуюся в действительность. В соответствии с изложенным предлагается различать условную выдачу, когда последствия принятого решения выступают еще как возможные, и реальную выдачу.
В зависимости от срока, на которое выдается лицо, выдача преступников может быть подразделена насрочную и бессрочную. Первая предполагает возврат лица в выдавшее его государство не позже установленного в договоре срока, в договорной практике она именуется временной выдачей. Бессрочная же выдача, не предполагающая возврата лица в выдавшее его государство, не имеет специального названия по той, видимо, причине, что обыкновенная выдача всегда таковой и является. Но в противоположность временной выдаче ее можно назвать если не бессрочной, то окончательной.110
Юридическим основанием для выдачи служат как международно-правовые нормативные акты (двусторонние и многосторонние экстрадиционные соглашения, договоры о правовой помощи, конвенции о борьбе с преступлениями международного характера и преступлениями против мира и безопасности человечества), так и нормы национального права (конституции, уголовные и уголовно-процессуальные кодексы, экстрадиционные законы).
Уровень конституционного регулирования экстрадиции представлен ст. 61 Конституции РФ, запрещающей выдачу граждан России другому государству и гарантирующей им защиту и покровительство за ее пределами, а также ст. 63 Конституции, не допускающей выдачу иных лиц, преследуемых за политические убеждения либо за деяния, не признаваемые в России преступлением, и предписывающей выдачу лиц, обвиняемых в совершении преступления, на основе федерального закона или международного договора.
Положения ст. 13 УК едва ли не дословно воспроизводят предписания названных статей Конституции, не только не развивая их, но даже в чем-то обедняя. Так, ч. 1 ст. 61 Конституции запрещает какую бы то ни было выдачу российских граждан другому государству, тогда как ч. 1 ст. 13 УК — только выдачу для осуществления этим государством территориальной юрисдикции. Кроме того, ч. 2 ст. 63 Конституции допускает выдачу на основе как международного договора, так и федерального закона, в то время как ч. 2 ст. 13 УК называет в качестве такой основы только международный договор. Наконец, об исключающем выдачу политическом убежище, о котором говорится в ч. 1 ст. 63 Конституции, УК вообще умалчивает.
Таким образом, вопросы выдачи решены в действующем УК далеко не лучшим и весьма лапидарным образом. Стоит лишь, пожалуй, отметить, что косвенно эти вопросы связаны также со ст. 3 УК, провозглашающей принцип nullum crimen sine lege, со ст. 6 УК, закрепляющей принцип non bis in idem, а также со ст. 11 и 12 УК, устанавливающими пределы действия уголовного закона в пространстве, и с ч. 4 ст. 72 УК, далеко не безупречным образом регламентирующей исчисление сроков наказаний и зачет времени содержания под стражей за преступление, совершенное вне пределов Российской Федерации, в случае выдачи лица на основании ст. 13 УК. Но это далеко не все вопросы, которые нуждаются в уголовно-правовой регламентации.
Следующим шагом в регламентации экстрадиции стал УПК РФ, гл. 54 которого посвящена выдаче лица для уголовного преследования или исполнения приговора. В ней регулируются такие вопросы, как направление запроса о выдаче лица, находящегося на территории иностранного государства (ст. 460); пределы уголовной ответственности выданного России лица (ст. 461); исполнение запроса о выдаче лица, находящегося на российской территории (ст. 462); обжалование и судебная проверка законности и обоснованности решения о выдаче (ст. 463); отказ в выдаче (ст. 464); отсрочка в выдаче и выдача на время (ст. 465); избрание меры пресечения для обеспечения возможной выдачи (ст. 466); передача выдаваемого лица (ст. 467); передача предметов (ст. 468).111
Некоторые из перечисленных вопросов явно имеют не процессуальную, а материально-правовую природу. Поэтому при всей комплексности института экстрадиции, являющегося смежным для международного, уголовного и уголовно-процессуального права, важно видеть его уголовно-материальную составляющую, обеспечивающую функционирование механизма взаимодействия различных уголовно-правовых систем за счет комплекса коллизионных норм экстрадиционного права.
quest38К числу уголовно-правовых мы относим следующие правила:
Изложенные материальные основания выдачи должны найти закрепление в ст. 13 УК, могущей быть изложенной следующим образом:
Не менее важна роль данных правил в определении обстоятельств, исключающих выдачу. Последние легко выводятся по методу «от противного» из оснований выдачи, в соответствии с которыми экстрадиция становится невозможной ввиду: небольшой тяжести совершенного преступления; более мягкого, чем лишение свободы на годичный срок, наказания, применяемого за это преступление; а также возможности возложения уголовной ответственности за иное, нежели оговоренное в запросе о выдаче, преступление.
Однако, получая самостоятельную регламентацию в национальном и международном праве, вопрос об основаниях отказа в выдаче приобретает более широкое наполнение, поскольку препятствия для экстрадиции могут быть связаны также с характером преступления (например, политическое, воинское или финансовое правонарушение), с видом предусмотренного за его совершение наказания (например, смертная казнь), с конкретными условиями подсудности (например, истечение срока давности) и т. д.
Одни из этих оснований признаются обязательными (императивными), а другие — факультативными(диспозитивными). Первые категорически запрещают соответствующим органам выдачу, а вторые оставляют за ними возможность выбора, порождая не обязанность, а право отказать в выдаче. Терминологически это смысловое отличие передается через выражения «выдача не допускается» и «в выдаче может быть отказано».
quest39Обычно экстрадиция не допускается во исполнение принципа невыдачи собственных граждан; принципа невыдачи лиц, преследуемых по дискриминационным основаниям; принципа non bis in idem; в связи с амнистией; ввиду истечения сроков давности и в силу обладания затребованным к выдаче лицом иммунитетом от уголовной юрисдикции.
closetest13В выдаче может быть quest40отказано на основании территориального принципа, т. е. совершения преступления на территории данного государства; по принципу защиты, т. е. в силу совершения преступления против интересов этого государства; по универсальному принципу, базирующемуся на правиле aut dedere, aut judicare (либо выдай, либо осуди); по делам частного обвинения; по соображениям негуманности наказания; ввиду угрозы смертной казни, пожизненного или бессрочного лишения свободы либо пыток; по соображениям несправедливого правосудия; в связи с возрастом или состоянием здоровья; на основании оговорки о публичном порядке (ordre public).113
§ 7. Толкование уголовного закона
Под толкованием уголовного закона понимается определение его содержания и выявление его точного смысла, а также уяснение и объяснение терминов, употребленных законодателем.
Толкование закона подчинено главной задаче — соблюдению законности. Поэтому закон толкуются не только тогда, когда он неясен или неполон, а во всех случаях его применения. Ведь закон абстрактен, ибо содержит лишь общее правило поведения, а задача правоприменителя заключается в том, чтобы правильно применить его к конкретному случаю, т. е. «подвести единичное под всеобщее» (К. Маркс), что без уяснения смысла закона сделать немыслимо.
quest41С одной стороны, толкование представляет собой познавательный процесс, направленный на установление содержания уголовного закона (уяснение), а с другой — результат данного процесса, объективированный в той или иной форме (разъяснение). В зависимости от этого различаются две формы толкования: интровертивное (от лат. intro — внутрь и verto — поворачиваю, обращаю), т. е. уяснение, обращенное внутрь (для себя), и экстравертивное (от лат. extra — вне и verto), т. е. разъяснение, обращенное вовне (для других).114
Кроме того, толкование классифицируется по таким основаниям, как его субъекты, приемы и объем.
Субъекты толкования. Право толковать законы принадлежит всем лицам. Однако в зависимости от их статуса и вытекающей отсюда юридической силы толкования, оно подразделяется на официальное и неофициальное.
Неофициальное толкование дается любым не уполномоченным на то лицом и не является обязательным для других лиц. Оно подразделяется на:
а) обыденное толкование, осуществляемое, можно сказать, рядовым обывателем на уровне обыденного правосознания;
б) профессиональное толкование, осуществляемое специалистами по юриспруденции (следователями, судьями, государственными обвинителями и т. д.);
в) closetest11доктринальное, или научное, толкование, которое дается отдельными сотрудниками или коллективами научных и учебных учреждений, а также занимающимися научными изысканиями практическими работниками в монографиях, учебных пособиях, комментариях к УК, статьях, докладах и выступлениях.
Официальное толкование дается специально уполномоченными на то органами, наделенными правом толкования согласно Конституции и другим законам, и является обязательным для всех правоприменяющих субъектов. Оно делится на:
а) аутентическое, или, как иногда говорят, авторское, т. е. исходящее от органа, который издал толкуемый нормативный акт, и
б) делегированное, или легальное, т. е. осуществляемое официально уполномоченным на то органом, который сам данный акт не принимал.
Аутентическое толкование по существу означает принятие нового закона, имеющего столь же обязательную силу для всех и каждого, что и толкуемый закон. Внося свой вклад в разумную формализацию уголовного права, интерпретационные акты такого рода служат преградой для местнического произвола в применении уголовно-правовых норм, утверждая тем самым начала законности в пределах всей страны.
По сложившейся практике советского периода законодатель весьма редко пользуется привилегией аутентического толкования уголовного закона. Среди немногочисленных примеров можно назватьПостановление Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1980 г., разъяснившее, что под изнасилованием малолетней, ответственность за которое была установлена Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование», следует понимать изнасилование девочки, не достигшей 14 лет.115
Основными же поставщиками актов официального толкования стали высшие судебные органы, наделенные специальными полномочиями на интерпретацию правовых текстов. В свою очередь, судебное толкование подразделяется на:
а) казуальное, т. е. осуществляемое при рассмотрении конкретного дела и только для него обязательное;
б) нормативное, которое дается по материалам изучения и обобщения судебной практики о правильности применения закона по определенной категорий дел в виде постановлений Пленума Верховного Суда.
В постсоветской России в известной мере сохранилось сложившееся положение, однако нельзя не заметить, что последняя форма толкования модифицировалась таким образом, что возникли сомнения в сохранении ее былого значения.
В прежнем законодательстве о судоустройстве четко указывалось, что руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РСФСР по вопросам применения законодательства, возникающим при рассмотрении судебных дел, обязательны для всех должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение, в связи с чем отдельно оговаривалось полномочие Верховного Суда РСФСР на осуществление контроля за выполнением судами РСФСР руководящих разъяснений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР.116
Согласно же ст. 126 Конституции РФ и п. 5 ст. 19 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» 1996 г.117 Верховный Суд РФ, как высший судебный орган по уголовным делам, также наделен праворазъяснительными полномочиями, но его разъяснения, во-первых, не именуются более «руководящими», во-вторых, не сопровождаются указанием на их обязательность и, в-третьих, даются по вопросам судебной практики.
Все это порождает неопределенность относительно характера, круга подлежащих разъяснению вопросов и юридической силы разъяснений ВС РФ. Одни исследователи по-прежнему считают его разъяснения обязательными,118 другие, опираясь на изложенные новеллы, приходят к выводу об изменении их статуса на рекомендательные.119
Что касается юридической силы решений по конкретным делам, то в течение многих лет отечественная юридическая наука безоговорочно отрицала за ними способность служить источником права. Немногочисленные высказывания противоположного свойства поддержки не обрели.
В настоящее время активным сторонником прецедентного права является А. В. Наумов, который полагает назревшим вопрос о предоставлении судам права официально ссылаться в своих решениях на прецедент ВС РФ по конкретным делам наряду и после ссылки на применяемую уголовно-правовую норму.120
На важное значение прецедента обращает внимание и Н. М. Кропачев, отмечая, что «и ранее, и сейчас опубликованная судебная практика служит образцом для принятия аналогичных решений при описанных обстоятельствах всеми судами страны, поскольку в глазах судей ореол непогрешимости высших судебных инстанций в этих случаях застилает содержание уголовного закона». Поэтому «хотим мы того или нет судебный прецедент — фактический источник уголовного права, поскольку именно он предопределяет в сложных ситуациях решения правоприменительных органов».121
Однако в стремлении к официальному признанию судебного прецедента Н. М. Кропачев идет дальше А. В. Наумова, предлагая рассматривать предоставление возможности ссылаться на решения ВС РФ лишь в качестве первого этапа, за которым должны последовать предоставление возможности ссылаться на решения всех вышестоящих судов и, наконец, на решения любых судов. Необходимой предпосылкой эффективного функционирования этой системы должен служить «круговорот информации» между всеми субъектами, участвующими в правоприменительном процессе.122 Частью этого замысла является программа создания «открытого поля правовой информации» в Санкт-Петербурге, осуществляемая при посредстве юридического факультета СПбГУ.123
По приемам (способам) различают грамматическое, систематическое и историческое толкование уголовного закона.124
Грамматический способ толкования закона, называемый иногда филологическим, состоит в лексическом и синтаксическом разборе его текста, а также в уяснении значения и смысла употребляемых в законе слов, понятий и терминов.
Поскольку «с одной стороны, закон должен быть понимаем прежде всего так, как он написан, а с другой — мы всегда предполагаем, что законодатель знает язык, на котором он пишет, и что он пишет согласно с законами и правилами этого языка»,125 немаловажное значение для уяснения смысла написанного приобретает согласование слов в роде и падеже, употребление единственного или множественного числа, прошедшего или настоящего времени, используемая в законе пунктуация и т. п.
Например, элементарный прием грамматического толкования ч. 1 ст. 21 УК позволяет сделать вывод, что для признания лица невменяемым достаточно одного из двух указанных в ней критериев (невозможность осознавать должным образом свои действия, невозможность руководить ими), поскольку между ними стоит разделительный союз либо. Напротив, такая разновидность неосторожности, как небрежность, описана в ч. 3 ст. 26 УК таким образом, что для ее констатации необходима не только обязанность, но и возможность предвидеть общественно опасные последствия своих действий, коль скоро между этими признаками стоит соединительный союз и. Таким образом, представление о видах союзов помогает разрешить сомнения относительно того, требуются ли все признаки из числа указанных в законе или достаточно хотя бы одного из них.
Другая разновидность грамматического толкования заключается в уяснении и разъяснении значения употребляемых в тексте закона слов, понятий и терминов посредством их этимологического анализа. Для этого приходится прибегать ко всевозможным языковым словарям и даже капитальным филологическим трудам.
Обычно уяснению содержания и смысла какого-либо термина закона предшествует обращение к общеупотребительному значению слова «позаимствованного» для данного термина если конечно оно существует.
Однако пользоваться таким приемом толкования нужно с осторожностью. Хотя законодатель и берет необходимые слова из народного языка и, следовательно, придает им тот смысл, который они имеют в жизни, «это жизненное значение слов бывает иногда столь разнообразно и изменчиво, допускает столь различные оценки, что указание на то, что слова закона должны быть понимаемы в их житейском смысле, оказывается очень часто непригодным для строгого технического языка, каким должен быть язык закона».126 Поэтому многие уголовно-правовые термины вряд ли можно уяснить только путем ознакомления с их значением‚ изложенным в толковых словарях.
К тому же, имея в виду системно-правовую функцию уголовного права, не следует забывать, что в язык уголовного закона не могут не входить термины и выражения, содержание которых определено другими отраслями права. Потому более совершенным является систематическое толкование закона, для которого нужны не столько словари, сколько сборники нормативных актов различной отраслевой принадлежности.
Систематическое толкование — это уяснение смысла правовой нормы путем установления ее связей с другими нормами права. Данный способ основан на структурированности правовых текстов, благодаря которой смысл отдельной статьи правового акта может быть раскрыт только после обращения к системно связанным с нею другим статьям.
В зависимости от принадлежности сопоставляемых статей такое толкование может быть внутрисистемными межсистемным.
Предлагаемое деление условно, поскольку многое зависит от того, что рассматривается в качестве системы, а что считается ее подсистемами. Но если взять за систему уголовное законодательство, то толкование на внутрисистемном уровне состоит в сопоставлении между собой различных уголовно-правовых норм.
Прежде всего такое толкование необходимо для уяснения уголовно-правовых предписаний ссылочного характера. Например, анализ ст. 127 УК (незаконное лишение свободы) невозможен без учетаст. 126 (похищение человека), поскольку диспозиция ст. 127 сформулирована следующим образом: «Незаконное лишение человека свободы, не связанное с его похищением».
Не обойтись без систематического толкования и при уяснении тех статей уголовного закона, которые строго формально не относятся к числу ссылочных. В частности, для понимания признаков кражи, изложенных в ст. 158 УК, необходимо сопоставить эту статью со ст. 159 (для отграничения кражи с элементами обмана от мошенничества), ст. 160 (для отграничения кражи от присвоения или растраты по признаку отношения виновного к похищаемому имуществу), ст. 161 (для отграничения тайного изъятия имущества, характерного для кражи, от открытого завладения им при грабеже), ст. 164 (для отграничения кражи обычного имущества от кражи предметов, имеющих особую ценность), ст. 166 и 211 (для отграничения кражи автомобиля или иных транспортных средств от их угона без цели хищения), ст. 221 и226 (для отграничения кражи обычного имущества от кражи ядерных материалов, радиоактивных веществ, огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, ядерного, химического или других видов оружия массового поражения, а равно материалов или оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения) ст. 229 (для отграничения от кражи наркотических средств или психотропных веществ), ст. 253, 256, 258 и 260(для отграничения кражи от разработки естественных богатств континентального шельфа или исключительной экономической зоны, незаконной добычи водных животных и растений, незаконной охоты, а также незаконной порубки деревьев и кустарников), ст. 146, 147 и 272 (для отграничения кражи от посягательств на интеллектуальную собственность), ст. 276 (для отграничения кражи от похищения сведений, составляющих государственную тайну) и со ст. 325 (для отграничения кражи от похищения документов, штампов, печатей и бланков).
К системному толкованию на межотраслевом уровне приходится прибегать всякий раз, когда мы сталкиваемся с бланкетными диспозициями. Оно имеет целью сопоставление уголовно-правовых норм с нормами иных отраслей права и установление таким образом места толкуемой нормы в системе актов действующего законодательства применительно к данному времени, месту и условиям.
Например, толкование ст. 307 УК, устанавливающей ответственность за заведомо ложные показание либо заключение, а равно заведомо неправильный перевод, предполагает необходимость обращения к нормам УПК, чтобы уяснить, кто является свидетелем, потерпевшим, экспертом, специалистом или переводчиком, т. е. субъектом этого преступления.
Затруднения при решении указанных вопросов объясняются не только недостаточным знанием нормативных документов бланкетного характера, но и наличием в ряде случаев нескольких правовых актов, регулирующих одни и те же правоотношения, невысоким их качеством, а также возможным несоответствием указанных актов (особенно издаваемых региональными органами власти) Конституции и федеральным законам.
Заметим в этой связи, что согласно ст. 76 Конституции федеральные законы не могут противоречить федеральным конституционным законам, а законы и иные нормативные правовые акты субъектов РФ не могут противоречить федеральным законам. В случае противоречия между федеральным законом и иным подзаконным актом действует федеральный закон, а в случае противоречия между федеральным законом и нормативным правовым актом субъекта РФ, изданным вне пределов ведения Российской Федерации либо совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, действует нормативный правовой акт субъекта РФ.
Историческое толкование состоит в установлении содержания, смысла и назначения толкуемой нормы путем исследования конкретно-исторической обстановки ее принятия и выявления тех целей, ради которых она была принята.
Для этого необходимо ознакомиться с законопроектами, объяснительными записками их составителей, материалами их обсуждения в комиссиях, с докладами о проекте закона и другими документами, которые позволяют сделать вывод о том, какие случаи законодатель намеревался предусмотреть в данной норме, а какие исключить.
В повседневной практике правоохранительных органов этот прием применяется сравнительно редко, но он немаловажен для научного толкования и законотворческой деятельности. В идеале любому законопроекту обязательно должна предшествовать подробная справка, освещающая, так сказать, «историю вопроса». Одно из ее предназначений состоит в избавлении от привычки все возводить заново, словно на пустом месте. Ибо вряд ли мы отыщем много случаев того, чтобы тот или иной законопроект не имел исторических параллелей. И главное даже не в том, каким был предшествующий закон, а в том, чтобы приходящий ему на смену хотя бы формально опирался на определенную историческую традицию, обеспечивая преемственность в праве как признак «хорошего тона». В одних случаях достаточно, чтобы закон был не хуже прежнего, в других от прежних законоположений «отметается» лишь непригодное в современных условиях. Учет такого рода преемственности помогает понять и смысл новелл, ибо в каждом действующем нормативном образовании скрывается известный элемент прошлого.
Как справедливо заметил Н. С. Таганцев, изучение истории догмы есть средство понимания действующего права. Развивая этот тезис, он писал, что «всякое правовое положение, действующее в данном государстве, хотя бы оно непосредственно и не вытекало из самого народа, а из государственной власти, непременно коренится в прошлой истории этого народа... Если мы, например, желаем изучить какой-нибудь юридический институт, существующий в данное время, то для правильного его уяснения себе мы должны проследить историческую судьбу его, т. е. те поводы, в силу которых появилось данное учреждение, и те видоизменения, которым подверглось оно в своем историческом развитии».127
Иногда же полезно ознакомиться не только с тем, что сделано, но и с тем, что собирались сделать, поскольку намерения законодателя могут не совпадать с конечным продуктом. Для этих целей интерес представляет не только закон, но и прилагающиеся к нему исторические справки, пояснительные записки, статистические и прочие документы.
По объему, толкование может быть буквальным, ограничительным и распространительным. Первое соответствует точному тексту закона, второе — уже его, третье — шире.
В результате сужения или расширения толкуемых признаков закон применяется к более узкому или широкому кругу случаев и лиц, чем это явствует из его буквального текста. Следовательно, как ограничительное, так и расширительное толкование вносят изменения в смысл уголовного закона, корректируя его.
closetest12Примером расширительного толкования является содержавшееся в одном из постановлений Пленума ВС СССР указание о распространении правил о необходимой обороне на задержание преступника.128 Данное разъяснение настолько выходило за пределы буквального текста закона, что могло быть расценено в качестве указания о применении закона по аналогии. Последнюю, однако, следует все же отличать от распространительного толкования.
Примыкая к расширительному толкованию, аналогия не тождественна ему, ибо идет дальше, представляя собой применение к деянию, ответственность за которое прямо не предусмотрена, уголовного закона, устанавливающего ответственность за сходное преступление. Неправ был М. С. Строгович, когда писал, что «аналогия есть способ толкования закона, обеспечивающий устранение неизбежной неполноты закона при решении конкретных судебных дел».129 Толкованием неполноты не восполнишь, а аналогия — не толкование. При толковании закона судья стремится уяснить волю законодателя, в случае же обращения к аналогии он сознательно применяет закон к ситуациям, которые законодатель не имел в виду. Вот почему «аналогия обыкновенно выделяется из логического толкования, так как задача ее состоит собственно в установлении нового правового положения, а не в развитии содержания старого».130 Но расширительное толкование сохраняет лазейку для «ползучей» (скрытой, завуалированной) аналогии.
Ограничительное же толкование, возможно, оправданно как чрезвычайная и временная мера на переломном этапе развития, в сложных условиях переходного периода, когда идет борьба за определение пути дальнейшего развития общества, ломка устаревших форм общественной жизни и сложившихся стереотипов. Во времена перестройки консервативной, не отвечающей требованиям изменившейся жизни, нормативной системы неизбежно игнорирование отдельных ее элементов, сохраняющих формальную значимость, но потерявших социально-экономическое обоснование и противоречащих ведущей тенденции развития общества. В противном случае движение вперед зачастую просто невозможно.
§ 1. Понятие уголовного права
quest1В современной литературе термин «уголовное право» используется для обозначения 1) отрасли законодательства, 2) отрасли права и 3) отрасли знаний.
Уголовное право как отрасль законодательства quest2представляет собой систему принимаемых представительными органами власти предписаний, определяющих круг общественно опасных деяний, признаваемых преступлениями, и устанавливающих наказания и иные меры уголовно-правового воздействия, которые применяются за их совершение.
Понятие «законодательство» употребляется в правоведении в широком и узком смысле. В первом значении оно охватывает весь комплекс различных по юридической силе нормативных актов, регулирующих общественные отношения в той или иной сфере, а во втором — лишь совокупность регламентирующих данные отношения законов. Соответственно, под уголовным законодательством можно понимать только законы, издаваемые по вопросам преступности и наказуемости определенных видов общественно опасного поведения, но можно включать в него и подзаконные акты, имеющие отношение к этим вопросам.
closetest3Однако широкая трактовка игнорирует качественные различия между законами и иными нормативными актами и потому представляется неправильной. Более того, она противоречит Конституции России, установившей, что уголовное законодательство относится к исключительному ведению федеральных органов власти Российской Федерации в лице ее законодательного органа — Федерального Собрания (п. «о» ст. 71, ст. 94 Конституции РФ).
Уголовное право как отрасль права — более широкое, нежели уголовное законодательство, понятие, охватывающее собой всю совокупность уголовно-правовых норм, выраженных в законах и иных признаваемых государством источниках, образующих целостность вследствие качественной однородности регулируемых ими общественных отношений и единого метода регулирования.
Данное определение касается в первую очередь тех стран, где в число источников уголовного права включаются не только уголовные кодексы либо иные консолидированные или так называемые «дополнительные» уголовные законы, но и судебные прецеденты, подзаконные нормативные акты и пр.
closetest4Отечественный Уголовный кодекс гласит, что уголовное законодательство России состоит только из настоящего Кодекса, в силу чего даже иные законы, предусматривающие уголовную ответственность, не могут действовать, не будучи включенными в него (ч. 1 ст. 1 УК). С тем большим основанием не могут быть отнесены к уголовному законодательству подзаконные нормативные акты.
quest3Монопольное положение УК в качестве официально признаваемого источника российского уголовного права, с одной стороны, означает, что последнее в основном совпадает с уголовным законодательством, являющимся в этом смысле единственно доступной формой его объективации. С другой стороны, хотя понятия «система уголовного права» и «система уголовного законодательства» по своей сути близки, необходимо видеть и существующие между ними различия.
closetest1В отличие от системы уголовного законодательства, включающей в себя лишь «первичные», т. е. принятые высшим представительным органом власти и потому обладающие высшей юридической силой нормативные акты, «система уголовного права» является более широким понятием, охватывая собой всю совокупность уголовно-правовых норм (как установленных законодателем, так и вытекающих из иных источников, в том числе из судебных прецедентов, международных договоров и т. д.).
Констатация несовпадения отрасли уголовного права и отрасли уголовного законодательства позволяет рассмотреть в уголовном праве как целостном объекте исследования его диалектически противоположные стороны — содержание, представляющее собой систему уголовно-нормативных предписаний, и их юридическое оформление. Анализ взаимодействия этих сторон актуален для отечественной науки уголовного права уже потому, что некоторые ее представители не склонны удовлетворяться признанием УК в качестве единственного источника уголовного права, предлагая включать в число таковых нормы и принципы международного права,1 нормы Конституции РФ,2 отдельные законы, на которые сделаны ссылки в тексте УК,3 постановления Пленума Верховного Суда РФ,4 судебные прецеденты.5
Некоторые авторы считают возможным включать в понятие уголовно-правовой отрасли и уголовные правоотношения, связанные с законотворчеством и правоприменением.6 Скорее всего, это недоразумение, основанное на неоправданном отождествлении категорий «система права» и «правовая система». Если первая содержит лишь совокупность действующих в конкретном обществе правовых норм, обладающих собственным социальным бытием, то вторая охватывает более широкий круг правовых явлений, включая в себя не только собственно право, но и организационные, а также социально-культурные аспекты данного феномена.
quest4Системный подход к уголовному праву предполагает его характеристику не в качестве простой совокупности правовых норм, а в качестве сложной системы, состоящей из комплекса взаимосвязанных компонентов.
opentest1Элементами отрасли уголовного права являются подотрасли, институты, субинституты (подинституты) и уголовно-правовые нормы.
Что касается подотраслей, то в современном уголовном праве России их нет, хотя некогда его подотраслью считалось тюрьмоведение (пенитенциарное, исправительно-трудовое, а ныне уголовно-исполнительное право).
К числу институтов уголовного права могут быть отнесены, в частности, группы норм, описывающих стадии совершения преступления (ст. 29–31 УК), регламентирующих ответственность за соучастие в преступлении (ст. 32–36 УК), устанавливающих обстоятельства, исключающие преступность содеянного (ст. 37–42 УК) и т. д.
В институте составов преступлений, имплементированных в российское уголовное право из международного уголовного права, могут быть выделены подинституты собственно международных преступлений (против мира и безопасности человечества) и преступлений международного характера.
Уголовное право как отрасль знаний представлено наукой и одноименной учебной дисциплиной,выражающими теоретические взгляды, идеи и представления об уголовно-правовых явлениях.
quest5Наука уголовного права — одна из отраслей юридической науки, отличающаяся от других ее направлений предметом исследования, каковым служат уголовно-правовые явления во всем многообразии их становления, эволюции, современного состояния и перспектив развития. В содержание науки уголовного права входит не только комментирование текущего законодательства и практики его применения, но также:
Специфика вопросов, изучаемых в рамках вузовского курса уголовного права, находит выражение в том, что структура представляющих его учебников, как правило, не совпадает с оглавлением УК. Набор глав и тем может различаться в отдельных изданиях, но обычно в них рассматриваются: предмет и метод уголовно-правового регулирования, функции уголовного права, история развития уголовного законодательства и науки уголовного права, место уголовного права в системе права, уголовная ответственность и ее основание, уголовно-правовые нормы и правоотношения, толкование уголовного закона, состав преступления и его виды, квалификация и способы разрешения конкуренции уголовно-правовых норм и некоторые другие вопросы, не получившие прямого закрепления в тексте уголовного закона.
Наиболее приближено к структуре Особенной части УК изложение материала в посвященных ей учебниках, но и последние обращаются к проблемам, которые не имеют законодательных аналогов, например к истории уголовного права, систематизации уголовно-правовых норм внутри глав и т. д.
§ 2. Предмет уголовно-правового регулирования
Как известно, предмет правового регулирования составляют общественные отношения, требующие правового воздействия и подвергающиеся ему. Установление же специфического предмета конкретной отрасли права предполагает выделение качественно однородной группы отношений, организуемых именно ее нормами.
Решение этой проблемы, предопределяющее построение всей системы права, предуготовляет и место в этой системе, отводимое уголовному праву, трактовку его функций и задач, способов и принципов уголовно-правового регулирования. Обозначая некую целостность, выделенную из мира объектов в процессе познания, категория предмета не только характеризует уголовное право как специфическое социальное явление, но и объясняет общественную потребность в его существовании.
closetest5Тем не менее вопрос о предмете уголовного права, как ни парадоксально, долгое время оставался обделенным вниманием криминалистов. Более того, в науке широкое распространение получила точка зрения, в соответствии с которой уголовное право лишено самостоятельного предмета регулирования, выступая лишь в качестве средства охраны общественных отношений, регламентируемых другими отраслями права (государственным, гражданским и т. д.).7
Однако право, лишенное собственного предмета регулирования, теряет свое социальное предназначение — регулировать общественно значимое поведение — и, следовательно, не может считаться собственно правом. Чем же объяснить феномен существования уголовного права, «выпадающего» в силу своей «беспредметности» из общего ряда правовых отраслей, сформировавшихся на основе определенного, присущего только им предмета регулирования?
quest6В целях разрешения этого противоречия была предложена концепция широкого понимания правового регулирования, исходящая из посылки, что, охраняя общественные отношения, уголовно-правовые нормы таким образом регулируют их. Тем самым предмет уголовного права расширился до совершенно неоформленной, качественно не обособленной совокупности всех общественных отношений (отношений собственности, отношений в области культуры, здравоохранения и др.), которые охраняются от преступных посягательств.
Такая неопределенность породила необходимость внести уточнение в изложенную позицию, которое свелось к тому, что уголовно-правовые санкции призваны защищать не все, а наиболее важные общественные отношения. Но данная корректировка не ставила под сомнение исходный тезис о том, что уголовное право способно лишь опосредованным образом оказывать правовое воздействие на общественные отношения в самых различных сферах.
В настоящее время, пожалуй, нет авторов, которые утверждали бы, что уголовное право не имеет собственного предмета регулирования. Однако, признавая регулятивное начало уголовного права, многие все же ограничивают его сферу регламентацией отношений между совершившим преступление лицом и государством в лице уполномоченных им органов.8 Тот же факт, что основанием возникновения этих отношений служит преступление, закономерно приводит к выводу, что именно последнее и образует предмет уголовного права.9
Между тем деструктивные действия людей, именуемые в теории «социальной патологией»,10 представляя собой отклонение от нормы, по определению не подлежат нормированию. С этой точки зрения, преступления не могут являться предметом уголовно-правового регулирования точно так же как, например, инфекционные заболевания не могут быть предметом свода санитарно-гигиенических правил. Установление этих правил подчинено организации таких взаимоотношений между людьми, которые должны либо устранить (или хотя бы свести к минимуму) саму возможность появления инфекции, либо способствовать выздоровлению заболевших.
Хотят того или нет сторонники концепции «предмет — преступление», но отождествление общественно опасного деяния с общественным отношением неизбежно приводит к выводу, что уголовное право содержит нормы, устанавливающие правила совершения такого рода деяний. В действительности все обстоит с точностью до наоборот: основным содержанием данной отрасли являются правила поведения, повелительно запрещающие совершение преступлений. Если же таковые совершаются, уголовно-правовой регламентации подлежит деятельность государственных органов, уполномоченных на правоограничение преступника в целях предотвращения преступных проявлений с его стороны в будущем.
Отмеченными логическими изъянами страдает и компромиссная трактовка, объединяющая в себе «беспредметную» и «предметно-преступную» концепции. Одним из первых ее сформулировал Е. А. Фролов, выдвинувший идею, что уголовное право имеет два различных предмета: предмет уголовно-правовой охраны (общественные отношения, соответствующие интересам развития общества) и предмет уголовно-правового регулирования (конфликтные общественные отношения, чуждые обществу).11
В таком ракурсе значение уголовного права ограничивается исключительно реакцией на возникающие конфликтные отношения, а его функционирование до совершения преступления рассматривается сквозь призму общего предупреждения, что приводит к объединению в одном понятии воспитательного воздействия уголовного права и собственно уголовно-правового регулирования.
Отголоски этой концепции мы находим у авторов, которые и сегодня выделяют уголовно-правовые отношения в узком и широком смысле. Под первыми понимаются «традиционные» отношения между государством и преступником, а под вторыми — отношения, которые возникают со вступлением уголовного закона в силу, когда начинает действовать его превентивная функция, состоящая в удержании неустойчивых лиц от совершения преступления под угрозой применения наказания.12 Так, А. В. Наумов, понимая, что отрицать за уголовно-правовыми запретами «роль праворегулирующего начала — значит утверждать, что они не упорядочивают поведение людей в обществе», в конечном счете приходит все же к выводу, что они «фактически регулируют поведение не всех членов общества, а некоторой его части».13А на вопрос, о какой именно части идет речь, давно дал ответ М. Д. Шаргородский: «Угроза наказанием в уголовном законе направлена лишь к тем неустойчивым элементам, которые склонны к совершению преступлений».14
Изложенная позиция представляется ошибочной. Нравственные колебания, связанные с неприятием самой мысли, что возложение уголовным законом обязанности не убивать, не красть и не совершать других запретных действий ставит в оскорбительное положение «потенциальных преступников» тех добропорядочных граждан, которые не преступают этих запретов «не за страх, а за совесть», следует отбросить как излишние. Всякая правовая обязанность, какой бы отраслью права она ни была установлена, адресована отнюдь не только тем, кто склонен пренебрегать ею. Сходные уголовно-правовым требования содержат и такие социальные регуляторы, как мораль и религия, которые также не разделяют своих адресатов на высоконравственных и безнравственных, грешных и безгрешных, устойчивых и неустойчивых. Как ни парадоксально, но нравственный и праведный человек считает эти запреты более «своими», нежели тот, кто готов их преступить. Нельзя подменять вопрос о функции права — регулировать поведение людей — вопросом о реальной роли права в мотивации этого поведения.
closetest6Не случайно со временем все большее признание получает идея, что предмет регламентации уголовного права значительно шире: его образуют не только отношения, возникающие между государством и преступником в результате совершения преступления, но и отношения, возникающие в связи с запретом, содержащимся в нормах уголовного права.15 Подобная постановка вопроса позволяет взглянуть на уголовное право как на отрасль, призванную не только урегулировать уже возникший конфликт, но и упорядочить общественные отношения таким образом, чтобы предотвратить его возникновение.
С этой точки зрения наиболее плодотворной для установления предмета уголовного права является трактовка права как меры свободы. К ней обращались многие философы, но наиболее последовательно и всесторонне она была развита Гегелем, который писал: «Идея права есть свобода, и истинное ее понимание достигается лишь тогда, когда она познается в ее понятии и наличном бытие этого понятия».16
Однако если свободу трактовать как возможность выбора, признаваемую и за преступником, то свод уголовно-правовых запретов любых времен и народов предстает в виде ограничения свободы, права несвободы. Достаточно четко эта мысль выражена у Канта, определившего право как «совокупность условий, при которых произвол одного [лица] совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы».17
Не без его влияния дает определение права и Е. Н. Трубецкой, характеризуя таковое как «совокупность норм, с одной стороны, предоставляющих, а с другой стороны, ограничивающих внешнюю свободу лиц в их взаимных отношениях».18 При этом ученый не считает необходимым «вдаваться в сложный метафизический вопрос о свободе человеческой воли, т. е. об отношении человеческой воли к властвующей в мире необходимости», полагая достаточным для целей своего исследования констатировать, что «право предполагает свободу выбора в двояком смысле: во-первых, как способность нашей воли сознательно избирать то или другое поведение (свобода внутренняя) и, во-вторых, как возможность действовать вовне, преследовать и осуществлять какие-либо цели в мире внешнем (свобода внешняя)».19 В такой интерпретации уголовное право выглядит скорее инструментом реагирования на злоупотребление свободой (т. е. неким прейскурантом, определяющим цену свободного выбора), а не инструментом управления обществом.
Между тем именно философская традиция осмысления свободы как формы проявления необходимости устраняет непреодолимые, казалось бы, препятствия для приложения идеи права, как формы бытия свободы, к уголовному праву, как форме ее ограничения. Если речь идет о свободе, понимаемой не в бытовом, а в философском смысле, то очевидно, что исследование правового положения личности возможно лишь в ее неразрывной связи с обществом. А всякое общество нуждается в системе социальных запретов, направленных на защиту публичных интересов. Определяя рамки свободы, эти запреты не только не угрожают ей, но выступают необходимой предпосылкой ее осуществления, более того — необходимым условием существования самого общества.
Вполне недвусмысленно это положение сформулировано во Всеобщей декларации прав человека 1948 г., которая провозглашает: «Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности». Отсюда, при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться таким ограничениям, какие установлены законом «с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе» (ст. 29).
Наиболее острой формой ограничения являются уголовно-правовые запреты, которые по внешней видимости более, чем какие-либо другие, связаны с умалением свободы. Однако, устанавливая границу между правомерным и неправомерным поведением, уголовное право решает две противоположные и вместе с тем неразрывно связанные задачи: ограничение свободы и ее обеспечение. Ибо, если бы человек мог делать то, что уголовным законом запрещено, у него не было бы свободы, поскольку то же самое могли бы делать и другие, в силу чего в конечном счете осталась бы одна «свобода» — погибнуть.
Именно поэтому, с одной стороны, использование мер уголовно-правового воздействия жизненно необходимо в борьбе с опасными для общества явлениями, а с другой, влияние уголовного права должно быть лимитировано, так как безмерное увеличение числа уголовно-правовых запретов, гипертрофия уголовного права, действительно приводит к умалению свободы.
В соответствии с этим сформулирована и ч. 3 ст. 55 российской Конституции: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».
quest7Отличительным признаком общественного отношения, подлежащего уголовно-правовому регулированию, является общественная необходимость обеспечить общественную безопасность.20
Идея общественной необходимости носит в уголовном праве двоякий смысл. С одной стороны, она служит расширению сферы запретного, вовлекая в орбиту уголовно-правовой безопасности дополнительные нормы по мере того, как возникает необходимость в криминализации новых форм человеческого поведения. С другой стороны, она же дает возможность ограничивать применение уголовно-правового принуждения только теми мерами, которые действительно необходимы (только необходимое справедливо).
Таким образом, проблема предмета уголовного права, на наш взгляд, тесно связана с вопросом о понятии безопасности. Легальное ее определение дано в Законе РФ от 5 марта 1992 г. «О безопасности», в соответствии со ст. 1 которого безопасность есть «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз».21
Необходимость защиты указанных интересов обусловливается наличием угрожающих им факторов. Поэтому структурный подход к проблеме безопасности включает и анализ угроз, предотвращение, ликвидация или минимизация которых составляют существо данной проблемы.
Под угрозой понимается особое состояние, активность деформирующего, разрушительного характера по отношению к какому-либо объекту. Ее источниками могут выступать как природные явления (стихийные силы, эпидемии, эпизоотии и пр.), так и деструктивные действия индивидов и социальных групп (различного рода социальные отклонения, к которым относятся и преступления).
Характер угрозы предопределяет содержание деятельности по обеспечению безопасности, которая достигается системой мер физического, организационного, информационного, экономического, политического и иного характера. Не последнее место в этом ряду занимают и меры правового характера.
Очевидно, что право в состоянии противодействовать лишь социальным угрозам. Ибо существенной особенностью регулируемых им отношений является то, что они могут быть предметом правового воздействия лишь постольку, поскольку выступают в качестве волевых. Следовательно, правовой аспект безопасности охватывает довольно ограниченную область жизни общества, связанную с социально опасным поведением его членов. Только от подобного поведения, а не от каких-либо иных энтропийных явлений и может осуществляться правовая защита.
Уголовно-правовое обеспечение безопасности актуально для еще более узкой сферы, поскольку его необходимость объективно обусловлена существованием не любой «социальной патологии», а лишь такого феномена социально опасного поведения, как преступность. Противодействие ей в определенных правовых рамках и формирует особую сферу общественных отношений, обеспечивающих безопасность социосистемы от табуированных видов поведения.
Социальные свойства предмета уголовно-правового регулирования предопределяют характер адекватных им мер противодействия. В частности, процесс осознания природы преступности и способов воздействия на нее сопровождался постепенным выведением за пределы уголовной правосубъектности невменяемых, родственников преступника, невиновных лиц и т. п.
Круг интересов, реализацию которых обеспечивают отношения общественной безопасности, неопределенно широк. Одним из его формальных ограничений является указание Закона о безопасности на то, что таковыми могут быть лишь «жизненно важные» интересы. Стало быть, деяния, не затрагивающие непосредственно указанных интересов, не следует относить к категории угроз, требующих уголовно-правового реагирования.
Объективным критерием институирования требований безопасности в уголовно-правовые предписания является значение последних для целостности общества, его гомеостаза. Будучи направленными на снижение активности антисоциального поведения, они призваны вносить свой вклад в обеспечение стабильности социальной системы в условиях изменения внутренних и внешних факторов, влияющих на еесостояние безопасности.
По мере развития общества представление о его интересах меняется. Поэтому орбиту отношений общественной безопасности покидают одни преступления, а их место занимают другие. Каков же круг современных жизненно важных интересов общества? Установив это, мы определим и круг объектов, нуждающихся в обеспечении безопасности, т. е. в уголовно-правовой охране.
opentest2К основным объектам безопасности относятся: личность — ее права и свободы; общество —его материальные и духовные ценности; государство — его конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность (ч. 3 ст. 1 Закона о безопасности). Даже в тех национальных кодексах, которые ограничиваются систематизацией преступлений по главам, не подразделяя их на государственные, общественные и личные, за этой прямолинейной, на первый взгляд, схемой классификации можно рассмотреть подобие «родословного древа» с его могучими ответвлениями, представленными государством, обществом и личностью. Естественным основанием для построения такой системы являетсяразличие объектов, которые охраняются уголовным правом.
Конечно, залог эффективного функционирования государства видится в том, что оно подчиняет свою деятельность обеспечению безопасного существования своих граждан. В емком изречении, приписываемом Наполеону, этот вопрос выступает как наисущественнейший: «Я предпочел бы жить в лесу, чем в государстве, неспособном обеспечить мою безопасность!».22 Причем сказано это было, если достоверен источник, после возвращения полководца из египетского похода в 1799 г., во время разразившегося во Франции к концу режима Директории острого политического и экономического кризиса, сопровождавшегося разгулом преступности. Продолжая приведенную мысль, можно сказать, что человеку легче выжить в лесу среди зверей, чем среди озверевших людей.
Однако в понимании соотношения защиты государства и личности всегда должна присутствовать некая диалектичность. С одной стороны, попытка выстроить взаимоотношения в обществе исключительно по властной «вертикали» может привести к полному пренебрежению правами отдельно взятого человека, а с другой — только сильное государство способно обеспечить защиту индивидов, стать подлинным гарантом безопасности капитала и т. д. Плоды фундаментального непонимания этого пришлось вкусить многим политикам и бизнесменам, ратующим за сугубо «горизонтальные» отношения с властью.
После того как первым в Особенной части УК стал раздел «Преступления против личности», а раздел «Преступления против государственной власти» был задвинут почти в ее конец, мысль о том, что тем самым приоритет отдан защите личности, стала общим местом в публикациях, посвященных новому УК. Но если весь радикализм в новом понимании задач уголовного права только и ограничивать этой рокировкой, то вряд ли стоит уделять ей столько внимания.
Безусловно, приоритет человека и его прав — это первый приоритет. С этой точки зрения даже то обстоятельство, что человек живет в определенной социальной, экономической и политической среде, означает, что все это — экономика, власть и т. д. — должны «работать» на человека. Вместе с тем присутствующая в соотношении защиты государства и гражданина диалектичность позволяет понять, что не только уголовно-правовое обеспечение безопасности личности, но и аналогичное обеспечение безопасности государства имеет свою особую социальную ценность. Позволим себе в связи с этим следующую аналогию.
В первые годы рыночных преобразований в нашей стране, когда во имя первоначального накопления капитала в общество был вброшен лозунг «Обогащайтесь!», часто приходилось слышать в его обоснование, что государство богато благосостоянием своих граждан: если богаты граждане, богата и страна. Прошло время и материальное благополучие отдельных граждан выросло настолько, что они заняли достойные места в рейтингах богатейших людей мира, но страна почему-то не процветала. Напротив, капитал продолжал утекать из нее, активно работая на экономическое развитие других стран. А государство все более и более слабело, постепенно все ближе и ближе подходя к той черте, за которой его распад стал бы неизбежным. Поэтому наряду с формулой «богатые граждане — богатая страна» столь же верна и формула «богатая страна — богатые граждане», ибо только сильная власть способна создать условия, необходимые для процветания бизнеса, и в то же время обеспечить достойный уровень существования социально незащищенных слоев, у которых нет механизма лоббирования своих интересов. Вкладывая (или не вкладывая) финансовые ресурсы в те сферы общественной жизни, к которым бизнес не испытывает прямого интереса, государство поддерживает (или убивает) науку, образование, культуру, справедливость, демократию, без которых бизнес обречен.
Так же обстоит дело и с проблемой обеспечения безопасности различных объектов. Безусловно, понятия «безопасность личности», «безопасность общества» и «безопасность государства» тесно связаны между собой. Гарантируя свободу и надежность самореализации человека, государство гарантирует развитие общества в целом, а также и самого себя, поскольку фундаментом развития государства в конечном итоге является развитие человека и общества. Но существует и обратная связь: защищая и укрепляя государство, граждане в конечном счете обеспечивают собственную безопасность, ибо их может защитить только сильное государство. Государство, не способное защитить даже само себя, не в состоянии обеспечить безопасность собственных граждан. Граждане, надежно защищенные благодаря его усилиям, способны должным образом обеспечить и безопасность своего публично-правового союза, именуемого государством.
Думается, что именно эта идея выражена в ст. 5 Закона о безопасности, в которой среди основных принципов обеспечения безопасности фигурируют «соблюдение баланса жизненно важных интересов личности, общества и государства» и «взаимная ответственность личности, общества и государства по обеспечению безопасности» (принципы соблюдения баланса и взаимной ответственности).
Памятуя же о том, в генетической основе необходимости защиты государства и личности (публично-правового союза и гражданского общества) лежат так называемые «публичные» и «частные» преступления, можно констатировать, что отмеченная сбалансированность означает оптимальное соотношение частных и публичных начал единого уголовного права. Философское обоснование такого двуединства права, в котором каждое из его начал не только связано с другим, но внутренне им пропитано, мы находим, в частности, у С. Л. Франка: «Все попытки толковать и осуществлять право только как совокупность ничем не стесненных, определенных лишь произволом государственной власти норм, своевольно формирующих общественную скульптуру, как скульптор — глину, — т. е. утверждать абсолютный примат государства над обществом, — либо только как выражение свободного взаимодействия воль отдельных участников общества — т. е. утверждать обратный примат гражданского общества над государством — последовательно ведут либо к деспотизму, либо к анархии, т. е. к разрушению общества как органически целостного и расчлененно-упорядоченного единства».23
Угроза объектам безопасности может исходить как от внутренних, так и от внешних источников. Этот факт отражают понятия внутренней и внешней безопасности. Не случайно среди основных принципов обеспечения безопасности присутствует принцип интеграции с международными системами безопасности.24 Его реализация в сфере уголовного права достигается за счет объединения усилий в противодействии преступлениям международного характера и собственно международным (против мира и безопасности человечества) преступлениям.
Однако не стоит забывать об относительности указанных понятий. Так, преступные действия индивида, представляющие собой внешнюю угрозу другому лицу, одновременно являются внутренней угрозой по отношению к обществу. Точно так же деятельность одного государства может оказаться внешней угрозой по отношению к другому государству и внутренней — для международного сообщества. Таковой является, например, планирование агрессивной войны (ст. 353 УК РФ) против сопредельного государства, таящее угрозу не только для жертвы агрессии, но и для безопасности всего человечества.
closetest7Правовой характер мер безопасности предопределяет то, что основным субъектом ее обеспечения выступает государство, осуществляющее свои функции через органы законодательной, судебной и исполнительной власти. Первые для создания и поддержания необходимого уровня защищенности соответствующих объектов разрабатывают правовые нормы, устанавливающие круг оправданных социальной необходимостью уголовно-правовых запретов и правоограничений, вторые осуществляют правосудие по делам о преступлениях, третьи обеспечивают исполнение вынесенных судами приговоров.
Вместе с тем в систему субъектов безопасности входят и граждане, которые обладают правами и обязанностями по участию в ее обеспечении в соответствии с российским законодательством.25 Понятно, что уголовное право, как основной юридический инструмент безопасности, не может уклониться от регламентации этих отношений. И оно регламентирует их, закрепляя, например, право на необходимую оборону, предполагающее осуществление защиты охраняемых уголовным законом ценностей непосредственно гражданами,26 и определяя условия правомерного причинения вреда в процессе необходимой обороны от общественно опасных посягательств.
В итоге предмет уголовно-правового регулирования можно определить как социальные отношения, обеспечивающие состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества, государства и сообщества государств от преступных посягательств. Их главная отличительная особенность состоит в том, что они гарантируют устойчивое и беспрепятственное развитие иных отношений, которые сами по себе предметом уголовно-правовой регламентации не являются.
Более или менее конкретно круг вопросов, регулируемых рассматриваемой отраслью права, очерчен вч. 1 ст. 2 УК, в соответствии с которой задачами настоящего Кодекса являются: охрана от преступных посягательств прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.
quest9Уголовно-правовая урегулированность отношений, обеспечивающих предотвращение и устранение опасности означенным объектам, порождает феномен уголовной ответственности, которая выражается вподчиненности деликтоспособных лиц государству в лице законодательной власти, обладающей компетенцией по формулированию уголовно-правовых велений, и в подотчетности делинквентов судебной власти, наделенной полномочиями на применение мер принуждения в отношении субъектов, отступивших от указанных велений.
Исходя из этого, можно сказать, что уголовная ответственность как категория уголовного права выражает меру общественно необходимых требований, предъявляемых уголовным законом к правосубъектным лицам, и характер ответной реакции государства на их нарушение, имеющей целью обеспечение соответствия поведения лица, совершившего преступление, а также иных лиц указанным требованиям.
Процесс закрепления соответствующих требований находит свое воплощение в норме уголовного права, представляющей собой официально признанное и надлежащим образом зафиксированное государством общеобязательное позитивное правило поведения превентивного характера, соблюдение которого обеспечивается авторитетом государства и возможностью применения им предусмотренных уголовным правом мер воздействия ретроспективного характера.
В уголовном законодательстве отдельных стран отмечается «дуализм» системы правовых последствий, которые включают в себя не только наказания, но и меры безопасности (например, превентивное заключение, установление надзора и т. п.). Это обстоятельство служит еще одним доказательством того, что регулятивный потенциал уголовного права отнюдь не ограничивается только теми отношениями, которые порождаются преступлением. В этом смысле уголовное право — это не «право для преступников», точнее — не только и не столько для них, сколько для всех находящихся под юрисдикцией данного государства правосубъектных и деликтоспособных (т. е. обязанных соблюдать уголовно-правовые веления и способных отвечать за их нарушение) лиц.
Нацеленность на регулирование поведения людей есть то общее, что характеризует нормы уголовного права и ставит их, таким образом, в один ряд с нормами иных правовых отраслей. Специфика же уголовно-правовых норм заключается в следующем.
Во-первых, они регулируют вертикальные отношения между личностью и государственно-организованным обществом.
Во-вторых, они регулируют отношения, возникающие по поводу охраны особо значимых социальных ценностей (жизни, собственности и т. п.) от преступных посягательств.
opentest3В-третьих, по способам регулирования нормы уголовного права чаще всего являются запрещающими, реже — обязывающими, еще реже — поощрительными и уж совсем редко — управомочивающими.
В-четвертых, в качестве санкций они предусматривают применение особого, неизвестного иным отраслям права вида ответственности — уголовной, в основе которой лежит государственное осуждение, и особых мер государственного принуждения — наказания и иных мер уголовно-правового воздействия.
closetest8В этом отношении уголовная ответственность представляет собой совокупность установленных уголовным законом общественно необходимых запретов и велений (позитивный аспект), соблюдение которых обеспечивается предусмотренными этим же законом мерами воздействия в виде осуждения и наказания (ретроспективный аспект).
Из сказанного следует, что уголовно-правовая норма, как и любая другая норма, имеет двойную(билатеральную) структуру, т. е. структуру, рассчитанную на «прямую связь», и структуру, предусмотренную на случай неадекватной «обратной связи». Такое построение нормы обеспечивает ее работу в двух режимах: регулятивном и охранительном (ex ante и ex post — до и после совершения преступления). В первом варианте норма рассчитана на недопущение преступлений. В той мере, в какой ей это удается, она эффективна. Совершение же преступления свидетельствует о том, что норма не выполнила своего главного предназначения. И тогда она призвана ликвидировать (в пределах возможного) причиненный обществу вред, т. е. восстановить нарушенный правопорядок. Поэтому конкретное содержание трехчленной классической формулы «если — то —– иначе» меняется в зависимости от того, в каком аспекте рассматривается данная норма.
Так, в позитивном плане запрещающая и обязывающая норма уголовного права имеет следующую структуру: 1) гипотеза — часть нормы, указывающая на гражданство, возраст, вменяемость и другие признаки правосубъектности, а также на обстоятельства места, времени и обстановки, при которых к лицу предъявляются соответствующие требования, — словом, на те условия, при наличии которых правило поведения, сформулированное в диспозиции, подлежит соблюдению; 2) диспозиция — часть нормы, возлагающая на ее субъектов обязанность воздерживаться от определенных действий либо обязывающая их к активным действиям; 3) санкция — часть нормы, предусматривающая последствия несоблюдения диспозиционных требований.
Как изменяется содержание тех же структурных элементов нормы, если рассматривать ее в ретроспективном аспекте? В этом случае гипотезой будет описание состава преступления, т. е. юридического факта, с которым связывается действие диспозиции; диспозицией — указание на обязанность суда установить наличие данного факта и решить вопрос о применении к виновному соответствующих мер воздействия; санкцией — последствия вынесения неправосудного акта.
closetest9Понимаемая таким образом норма уголовного права порождает возможность возникновения двух типов уголовно-правовых отношений. Первые (регулятивные) возникают в связи с установленными нормой запретом или обязыванием, а вторые (охранительные) — в связи с нарушением этих запретов и обязанностей.
Сегодня факт существования уголовных правоотношений как самостоятельной группы правоотношений ни у кого из криминалистов не вызывает сомнений. Однако сведение проблемы уголовно-правовых отношений к исследованию лишь тех связей, которые возникают вследствие совершения преступления, по-прежнему доминирует в литературе.
В традиционном представлении, отрицающем за уголовно-правовыми запретами значение предпосылки регулятивных правоотношений и отводящем уголовному праву роль некоего придатка к другим отраслям права, в сфере действия которых якобы и формируются подобные правоотношения, механизм уголовно-правового регулирования «включается» лишь после совершения преступления и сводится к урегулированию отношений между преступником и государством. Время задействования регулятивного потенциала уголовного права привязывается тем самым к моменту его нарушения, т. е. за основу берется, говоря словами Б. Б. Черепахина, «болезненное состояние права», а не его нормальное функционирование.
Однако немало и тех, кто считает, что нормативные запреты также способны порождать правоотношения, в которых правам и обязанностям одного лица корреспондируют обязанности и права всех других. Возникающая при этом связь участников правоотношения в нормальных условиях как бы не видна. Но как только нарушено чье-то право, предшествующая тому обязанность нарушителя по отношению к правообладателю четко выявляется.
Эта обязанность адресована всем отвечающим признакам правосубъектности индивидам. В теории права такие отношения получили название общих, т. е. налагающих обязанности на всех и каждого, или абсолютных, т. е. таких, в которых правореализующий субъект состоит в правовой связи с неограниченным числом юридически обязанных лиц.27 Указанные связи и образуют позитивный аспект уголовных правоотношений, в рамках которых воплощается регулятивная функция уголовного права.
Уголовные правоотношения, взятые в регулятивном аспекте, характеризуются следующим.
closetest10Субъектами их являются, с одной стороны, государство, с другой — все подпадающие под его уголовную юрисдикцию лица, которые достигли определенного возраста, обладают способностью осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими, а в ряде случаев — и другими дополнительными качествами.
Объектами уголовного правоотношения выступают такие социальные блага, как неприкосновенность личности, безопасность материальных и духовных ценностей общества, нерушимость конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности государства.
Содержание уголовного правоотношения, вытекающего из запрещающих и обязывающих норм, состоит в обязанности правосубъектного лица воздерживаться от совершения определенного рода действий, а также в его праве требовать от всех других лиц не чинить препятствий к исполнению этой обязанности.
В этом смысле основными формами реализации уголовного права выступают соблюдение запретов (не убивать, не красть и т. д.) и исполнение обязанностей (например, оказать помощь больному). Реализуя указанные запреты и обязанности, вытекающие в наших примерах из ст. 105, 158 и 124 УК, лицо вправе рассчитывать на то, чтобы никто не принуждал его физически или психически к прямо противоположному поведению (ст. 40 УК).
Юридическим фактом, порождающим регулятивное правоотношение, являются такие конкретные жизненные обстоятельства, с которыми уголовный закон связывает приобретение общей уголовно-позитивной правосубъектности. Прежде всего речь идет о включенности индивида в данную социосистему, предопределяемой совокупностью таких событий и действий, как его состояние в гражданстве, пребывание на территории данного государства или другие обстоятельства, обусловливающие нахождение данного индивида под юрисдикцией этого государства.
В ряде случаев этого достаточно для уголовно-позитивной правосубъектности (например, для реализации права на необходимую оборону), но недостаточно для уголовно-правовой деликтоспособности. Для последней необходимы также достижение указанным лицом определенного возраста и вменяемость.
В других случаях облигатным условием возникновения регулятивного уголовного правоотношения служит обретение лицом специальной правосубъектности, означающей его способность быть участником определенных отношений (должностных, воинских и т. д.). И без того непростой фактический состав приобретает в этих ситуациях еще более сложный вид, включая в себя помимо возрастных и психологических критериев многообразные специфические признаки, характеризующие профессиональные, родственные и прочие особенности данной категории субъектов.
Результатом воплощения уголовно-правовых велений в поведении людей является правопорядок, существование которого означает, что запреты соблюдаются, а обязанности добросовестно выполняются.
Охранительная реакция государства на совершенное преступление, имеющая целью восстановление правопорядка, сама должна осуществляться в рамках правопорядка, т. е. нуждается в урегулированности, гарантирующей от случайностей и произвола. Такой гарантией является уголовно-правовое отношение в ретроспективном его аспекте, содержащее права и обязанности сторон возникшего конфликта. В этом плане преступление есть результат отрицания одного правоотношения и источник возникновения другого.
Субъектами уголовного правоотношения охранительного характера выступают государство в лице суда как носителя обязанности возложить ретроспективную уголовную ответственность и преступник как носитель обязанности понести эту ответственность и обладатель права требовать, чтобы она не превышала установленные уголовным законом пределы. В охранительных же правоотношениях, которые возникают вследствие совершения преступлений, преследуемых в порядке частного обвинения, субъектами являются и потерпевшие.
Юридическим фактом, вызывающим уголовно-охранительное правоотношение, является совершение преступления. Собственно, известная совокупность фактов, именуемая в уголовном праве составом преступления, и служит основанием возникновения такого правоотношения. Поэтому и моментом его возникновения следует считать время совершения преступления. Именно в этот момент у государства появляется право на наказание преступника, а у последнего — обязанность ответить за содеянное. При этом не имеет значения, известно ли о совершенном преступлении управомоченным государственным органам или нет. Просто в последнем случае существующее правоотношение остается фактически не реализованным. «Следует различать возникновение юридического факта и порожденного им правоотношения, с одной стороны, и признание этого юридического факта и соответствующего ему правоотношения компетентными органами власти, с другой».28 Ведь суд не создает уголовных правоотношений, а лишь констатирует их наличие.29 Подтверждение тому мы находим и в законодательстве. «Преступность и наказуемость деяния, — говорится в ч. 1 ст. 9 УК, — определяется уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния».
Таким образом, уголовная ответственность как категория права так или иначе связана со всеми элементами уголовно-правовой системы: содержание ее находит выражение в нормах уголовного права (собственно ответственность, точнее — модель позитивно ответственного поведения); формой субъективного отражения является правосознание (осознание или чувство ответственности); формой реализации служат регулятивные уголовные правоотношения (ответственное поведение); в результате реализации складывается правопорядок, т. е. порядок отношений, основанный на ответственном поведении, средством восстановления которого в случае нарушения служит все та же ответственность (в ретроспективном ее аспекте), реализующаяся в рамках охранительных уголовно-правовых отношений.
В результате создается впечатление, что уголовное право замкнуто само на себя. И это действительно так. Оно не было бы целостной управляющей системой, если бы, устанавливая определенный порядок отношений, не могло бы восстанавливать его в случае нарушения. Не случайно кибернетика как наука о законах управления рассматривает в качестве исходной и относительно простой структуры, положенной ею в основу анализа все более сложных структур управления, структуру замкнутой циклической связи четырех элементов: регулятора, управляющих сигналов, управляемого объекта и сигналов обратной связи.
В процессе взаимодействия права (регулятора) с управляемым объектом (физическим лицом) происходит передача информации от первого ко второму. Обратно поступает информация о выполнении регулятивных предписаний. Состояние этой системы определяется значениями переменных ее составных элементов, главным из которых и определяющим значение других является поведение управляемого лица, обладающего свободой реагирования на правовые веления (соблюдать, не соблюдать, соблюдать в какой-то части и т. д.), ибо жизненный путь личности — это история отклоненных альтернатив.
Информация о несоблюдении правовых предписаний переводит систему из одного состояния в другое: сохраняя основную программу позитивного функционирования, она приводит в соответствие с новыми условиями охранительную подсистему ретроактивного реагирования. Это свидетельствует о том, что основные элементы и основная структура процесса регулирования не только стремятся к сохранению, но и способны нейтрализовать дезорганизующие их факторы, имея внутри себя контрэлементы и контрзвенья по отношению к таковым.
Перевод системы в новое состояние путем воздействия на ее переменные — это и есть управление, алгоритм которого на языке уголовного права выглядит следующим образом: уголовно-правовая норма (информация о модели требуемого от лица поведения) уголовное правоотношение между правосубъектным лицом и государством правореализующий акт (соответствующее норме поведение лица) информация о юридически значимом поведении уголовно-правовая норма (информация о программе действий для суда) уголовное правоотношение между государством в лице суда и преступником правоприменительный акт (соответствующее норме действие суда).
quest8Такова уголовно-правовая система управления, состоящая из подсистем, их элементов и структурных взаимосвязей, системообразующим фактором которых является механизм уголовно-правового регулирования, характеризующий ее в функциональном ракурсе. Именно данное понятие позволяет раскрыть бытие уголовного права во взаимосвязи всех его элементов, в системе которых позитивно-ретроспективная природа уголовно-правовых мер воздействия сопрягается с дихотомической структурой уголовно-правовых норм и регулятивно-охранительным характером уголовных правоотношений. Все основные категории уголовного права объединяются тем самым в систему последовательно связанных элементов, позволяя на внутрисистемном уровне рассмотреть процесс его автономного функционирования.
§ 3. Методы уголовно-правового регулирования
В теории права господствует мнение, согласно которому отрасли права различаются также по методу регулирования общественных отношений, выступающих предметом такового. При этом предмет считается как бы первичным, а метод — вторичным, поскольку от содержания и характера регулируемых отношений во многом зависят и методы воздействия на них.
Будучи неразрывно связанными, предмет и метод различаются функционально. Если первый демонстрирует, какие общественные отношения должны регулироваться нормами уголовного права, то второй указывает на то, каким образом регулируются данные отношения.
quest10Отсюда, под методом уголовно-правового регулирования понимается способ правового воздействия со стороны государства на поведение участников общественных отношений в целях обеспечения состояния защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от преступных посягательств.
Сообразно делению права на публичное и частное выделяются два основных типа правового регулирования — публично-правовой и частноправовой.
Необходимость обеспечения общей безопасности объективно требует целенаправленной деятельности публичной власти. Принятие государством на себя этой важнейшей функции предопределяет и особенности возникающих между ним и частными лицами уголовно-правовых отношений, которые, в отличие от частных дел, реализуемых по воле и усмотрению отдельных индивидов, строятся на основе властеподчинения.
Следовательно, в противовес отраслям частного права, в которых правовая регламентация опирается на метод координации, т. е. носит децентрализованный, диспозитивный характер, уголовное право, будучи правом публичным, использует централизованное, императивное регламентирование, т. е. метод субординации, при котором регулирование сверху донизу осуществляется на властных началах.
Наибольшее значение это деление сохраняет в романо-германской правовой семье, хотя сложилось оно еще в античные времена, впитав в себя основные положения древнеримской правовой доктрины. Система частного права имеет в своей основе римское гражданское право, ставящее во главу угла индивида и признающее за ним наивозможно большую свободу, а система публичного права — господство государственной власти над людьми, создающее для них одностороннюю обязанность повиновения и превращающее свободное лицо частного права в подвластного подданного.30
Использование последнего метода в регулировании публично-правовых отношений между государством и гражданами проявляется в сфере уголовного права, во-первых, в том, что по источнику происхожденияего нормы являются централизованными, т. е. исходящими от публичной власти, но не из договоров между множеством отдельных лиц, принимающих юридические решения по собственной инициативе и разумению, что типично для децентрализованного правового регулирования.
Во-вторых, формулируемые с использованием данного метода уголовно-правовые правила, запрещающие или предписывающие своим адресатам определенные виды поведения, по способу выражения носят для них не просто повелительный, а однозначный, авторитарный характер, не допуская, как правило, договоренности об иных путях урегулирования их взаимоотношений.
В-третьих, по способу наделения субъектов соответствующими правами и обязанностями рассматриваемый метод отличается тем, что непосредственно устанавливает не только их объем, но и порядок возникновения, исключающий возможность субъектов по собственной воле и взаимному согласию, как это имеет место в частном праве, принимать на себя обязанности по отношению друг к другу.
В-четвертых, последствия отступления от указанных правил в виде уголовно-правовых санкций по степени предопределенности носят императивный характер, т. е. предрешаются самим фактом правонарушения (преступления), а не требованием заинтересованной стороны (потерпевшего от преступления), лишенной возможности действовать по своему усмотрению.
closetest2В категориях императивности и диспозитивности выражается, таким образом, соотношение общественных и личных интересов. Если публичное право имеет в виду интересы государства как целого, то частное — интересы индивида. Публичность — правовой принцип, в соответствии с которым должностные лица государства должны ex officio от его имени и в его интересах выступить на защиту нарушенного права, а диспозитивность как принцип права, наоборот, предоставляет самому заинтересованному лицу возможность по собственному усмотрению обратиться за защитой своего нарушенного права путем частноправового притязания.
Вместе с тем, насколько бы ясным ни казалось различие между публичным и частным правом, при определенном взгляде оно становится не столь очевидным. Поэтому следует иметь в виду, что не существует «чисто» публично-правовых или «чисто» частноправовых отраслей. Любая отрасль и любая норма права включают в себя в той или иной степени и момент «публичный», и момент «частный».31
Потому диспозитивный метод регулирования имеет определенную социальную ценность и для публичного права. Именно поэтому и «частные» преступления не исчезали из уголовного права на всем протяжении его развития при том, что границы, отделяющие их от «публичных» преступлений, не отличались устойчивостью.
По мере либерализации российского общества идет процесс «возвращения» и, как отмечает Н. М. Кропачев, все более глубокого проникновения частноправовых начал в публичное уголовное право, включая увеличение числа статей УК, по которым учет позиции потерпевшего влияет на решение вопроса об освобождении от уголовной ответственности.32
С принятием УК 1996 г. тенденция к расширению диспозитивности проявилась во введении еще одной категории преступлений, которые можно назвать публично-частными. Речь идет о деяниях небольшой и средней тяжести, дела по которым, будучи публичными по обвинению, тем не менее могут быть прекращены ввиду примирения потерпевшего с обвиняемым (ст. 76 УК).
Начала диспозитивности коснулись и лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих организациях, не являющихся государственным или муниципальным предприятием. Уголовное преследование этих лиц за преступления против интересов службы в таких организациях ставится в зависимость от заявления либо согласия последних, если вред причинен интересам исключительно «своей», но не другой организации, а тем более не интересам граждан, общества или государства (примечания 2 и 3 к ст. 201 УК).
Подобные подвижки наблюдаются и в других странах. Например, в ходе проводимой в Финляндии реформы правовых санкций за имущественные преступления было принято решение, что для привлечения к ответственности лиц, виновных в несанкционированном использовании имущества, а также в краже малоценных предметов, требуется заявление потерпевшего.33 Законодательные попытки уделять интересам потерпевшего от преступления больше внимания, чем это было прежде, предпринимаются и в других странах (например, в Германии). Резервы для расширения диспозитивности остаются и в российском уголовном праве (например, в части, касающейся внутрисемейных, «родственных» хищений).34
Вместе с тем не хочется думать, что неконтролируемое и безбрежное проникновение частноправовых начал в уголовное право станет магистральным путем его развития. Тот или иной человек может простить преступнику все. Но насколько благороден этот жест для отдельного человека, настолько он зачастую опасен для государства, которое устанавливает в интересах всего общества, какое поведение преступно и уголовно наказуемо.35
Поэтому ведущей в уголовном праве должна оставаться публичность, а более перспективным представляется реформирование уголовно-правовых санкций за некоторые преступления в сторону постепенного снижения сроков лишения свободы либо полного отказа от данного наказания с заменой его наказаниями имущественного характера (где это возможно). Там же, где такая замена недопустима, может быть использовано и освобождение от наказания при соответствующем посткриминальном поведении виновного (возмещение ущерба и т. п.).
§ 4. Способы уголовно-правового регулирования
Под способами уголовно-правового регулирования quest11понимаются конкретные приемы воздействия уголовно-правовых норм на поведение людей, определяемые характером сформулированных в этих нормах правил поведения.
quest12В зависимости от направленности норм уголовного права, стоящие перед ним задачи реализуются посредством использования таких способов, как запрещение, обязывание, управомочивание и поощрение.
opentest4Запрещение есть возложение обязанности воздерживаться от совершения определенного рода действий (пассивная обязанность). Как способ уголовно-правового регулирования общественных отношений запрет предполагает именно неразрешение совершения тех деяний, которые наказываются в уголовном порядке.
В силу специфики задач, стоящих перед уголовным законодательством, запрет занимает доминирующее место в уголовном праве. По существу, большая часть его норм говорит своим адресатам о том, что им запрещается делать.
Впрочем, некоторые авторы, не отрицая использования в уголовном праве данного способа регулирования, ограничивают его сферу предписаниями о недопустимости применения уголовного закона по аналогии, о недозволенности объективного вменения, о невозможности назначения смертной казни некоторым категориям лиц и т. п. Что же касается запретов не совершать определенные деяния, то, как рассуждает Г. П. Новоселов, для чего нужно при установлении уголовной ответственности запрещать деяния, которые и без того запрещены другими социальными регуляторами — нормами конституционного, гражданского и других отраслей права, нормами этики, морали и религии?36
Да, нормативность присуща не только праву. Но это не исключает ее особенностей применительно к различным видам социальных норм. Бесспорно, закон юридический немного стоит, если он не соотнесен с законом нравственным. Определенное «моральное» содержание является обычным компонентом норм уголовного права, поскольку именно нравственные начала отличают право от «просто законов», от произвола, возведенного в закон. Вместе с тем «если бы различные виды норм не имели бы своих специфических черт, объективно присущих им и отличающих друг от друга, то, придав им законную силу, можно было бы их все превратить в нормы действующего права. Очевидная абсурдность подобного подхода обусловлена, в частности, тем, что санкция, наделение нормы официальной силой и т. д., будучи существенными для норм законодательства и отличающими последние от других норм, сами по себе не создают правовых свойств и качеств нормы, а потому не могут служить критерием отличия правового от неправового (скажем, правовых норм от морали, эстетики, религии и т. д.). Иная позиция в этом вопросе по существу означала бы отрицание за наукой вообще (в том числе — за теорией права) способности выявлять специфические объективные черты и отличия права, морали и других видов социальных норм и в то же время наделение такой способностью исключительно лишь законодателя. Ведь если правовое свойство и качество нормы зависит лишь от эмпирического факта наделенности или ненаделенности ее официальной защитой, проблема лишается научного смысла».37
Нарушение позитивного запрета, одновременно выступающего в виде морального и правового требования, может повлечь за собой как моральную, так и юридическую ретроспективную ответственность, однако их «пересечение» способно привести не только к их взаимному усилению, но и к обоюдному ослаблению.
Так, спектр моральных оценок новых экономических отношений, получивших правовую поддержку в ходе российских рыночных реформ последнего десятилетия прошлого века, включил в себя множество позиций: от восторженного одобрения до полного неприятия, что лишний раз подтверждает возможность взаимодействия, но не слияния различных форм ответственности.
В этом плане ценность уголовного права в том и состоит, что, четко очерчивая круг запрещенных деяний, влекущих уголовную ответственность, оно тем самым обеспечивает свободу от этой ответственности за деяния, быть может, предосудительные с позиции других упомянутых Г. П. Новоселовым социальных регуляторов, но уголовно не запрещенные.
С неприятием запретов, якобы ограничивающих свободу, можно встретиться и в общественном мнении, особенно в ультралиберальной среде. Здесь любят поговорить о тщетности многовековых усилий по запрещению проституции и о целесообразности установления над ней легального (налогового, медицинского и пр.) контроля, о необходимости легализации наркотиков, о свободной продаже оружия и т. п. Хорошо, что не ставится вопрос о легализации убийства (столь же «безуспешно» запрещаемого на протяжении тысячелетий) и взятии под налоговый контроль наемных убийц. Хотя иногда бывает полезно довести ход рассуждений до того края, за которым становится очевидной абсурдность исходной посылки.
Глупа и вредна сентенция, навязываемая обществу, что запреты ничего не дают. Чем сложнее взаимоотношения в социуме, чем обширнее сношения человека с внешней средой, тем более многообразны угрозы его безопасности. Поэтому весь исторический опыт свидетельствует: чем сложнее культура, тем больше запретов. На основе анализа истории уголовного права Л. И. Петражицкий сформулировал в свое время несколько основных законов его развития, в том числе закон восходящей прогрессии требований социально полезного поведения, согласно которому «минимум социально полезного поведения, требуемый от индивида, не остается на одном уровне, а с ростом культуры все более и более повышается».38
opentest5Позитивное обязывание выражается в предписании совершить определенные действия (активная обязанность). Такого рода способ регулирования используется в уголовном праве реже, чем запрет, но все же встречается, когда невыполнение лицом социально значимых функций может повлечь вредные последствия.39 Например, обязанность к активному поведению вытекает из ст. 124 (неоказание помощи больному), 156 (неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего), 177 (злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности), 198 (уклонение от уплаты налогов и сборов), 328(уклонение от прохождения военной и альтернативной гражданской службы) и некоторых других статей УК.
opentest6Управомочивание состоит в предоставлении лицу определенных субъективных прав, например на необходимую оборону, задержание преступника и т. д.
opentest7Поощрение реализуется путем включения в уголовное законодательство норм, стимулирующих положительное посткриминальное поведение преступника, соответствующее как его объективным интересам, так интересам всего общества.
Теория стимулирования имеет глубокие исторические корни. С тех пор как в человеческом обществе появились понятия добра и зла, плохого и хорошего, абсолютно все социально значимые явления могли быть оценены с этих позиций как положительные или отрицательные. Поэтому поощрение как метод воздействия известно давно. Еще Чезаре Беккариа считал награждение «доброжелательных поступков одним из важных средств предупреждения преступлений».40
quest13Конечно, в уголовном праве поощрение имеет свою специфику. Обычно его связывают с посткриминальным (т. е. послепреступным) поведением, ибо там, где нет преступления, не может быть и речи о его последствиях, а стало быть, и об их смягчении или устранении.41
opentest8Следовательно, поощрительное воздействие начинает осуществляться с момента совершения преступления (на стадии допенитенциарного поведения), продолжается во время исполнения наказания (пенитенциарная стадия) и заканчивается в момент погашения или снятия судимости (постпенитенциарная стадия).
Посткриминальным поведением называется предусмотренное нормами уголовного права непреступное поведение лица после совершения им преступного посягательства. Оно может быть как положительным (правомерным), так и отрицательным (противоправным, но не преступным). Первое поощряется уголовным законом и влечет благоприятные для преступника последствия. Второе, напротив, запрещается и влечет нежелательные для него юридические последствия.
Преступление и наказание, положительное поведение после его совершения и смягчение участи подлежащего наказанию преступника — два полюса, характеризующие связь социально значимого поведения субъекта с ответной реакцией государства: наказание представляет собой неблагоприятные последствия отступления от требуемого поведения, поощрение — благоприятные последствияследования должному поведению; наказание есть мера принуждения к правомерному поведению, поощрение служит средством убеждения в выгодности законопослушного поведения; наказание предполагает пассивное претерпевание осужденным различного рода правоограничений, поощрение —активное его включение в процесс собственного исправления; наказание направлено на подавление нежелательных форм поведения, поощрение закрепляет желательные виды поведения.
Противоположность наказания и поощрения снимается родовым понятием «стимул», под которым подразумевается любое средство, побуждающее к заданному поведению. А это значит, что наказание и поощрение, будучи разнонаправленными средствами воздействия, в конечном счете нацелены на решение одной задачи — на обеспечение ответственного поведения в будущем, что позволяет рассматривать их в контексте стимулирования, которое имеет целью модификацию поведения личности в нужном для общества направлении. Только наказание создает отрицательный стимул к преступному поведению, а поощрение — положительный стимул к законопослушному поведению.
В нашей стране теория правового поощрения начала развиваться в 1980-е годы. Первоначально оно рассматривалось как дополнительное, далеко не генеральное направление в уголовно-правовой политике, как второстепенное средство в уголовном законодательстве и как относительно автономное явление в механизме уголовно-правового регулирования, не вполне характерное для него, несколько чужеродное, резко отличающееся по своим свойствам от собственно уголовно-правовых методов регулирования, и даже противоположное им. Однако со временем пришло понимание, что уголовно-правовое поощрение нуждается в системном исследовании в более широком контексте теории стимулирования.
Под стимулированием понимается способ управления поведением личности посредством воздействия на условия ее жизнедеятельности, порождающие определенные интересы и потребности.42 Стимулирование можно определить и как метод мотивации, при которой желательное поведение человека обеспечивается на основе стремления улучшить свое положение (в удовлетворении каких-либо потребностей, в правовом статусе и т. д.) или, как минимум, избежать его ухудшения.43
В сфере уголовного права под стимулами понимаются средства воздействия на человека в форме наказания или угрозы его применения либо в форме поощрения или обещания поощрения. Стимулирование, таким образом, существует в двух формах — негативное (основанное на наказании) и позитивное (основанное на поощрении). Соответственно содержанием стимулирования выступают ухудшение или улучшение положения субъекта в зависимости от результатов его деятельности.
Одним из наиболее спорных в теории стимулирования является вопрос о соотношении поощрения и наказания. Среди одних исследователей бытует представление о возможности, желательности и даже исторической перспективности исправления без наказания. Другим кажется нелепой сама постановка вопроса о поощрении преступника. Однако, как справедливо замечает Ю. В. Голик, поощрение и наказание так же органически связаны друг с другом, как взаимосвязаны процессы удовлетворения и неудовлетворения потребностей, понятия нормы и антинормы, факты позитивного и негативного поведения. «Негативное стимулирование и наказание становятся неэффективными там, где не применяются позитивное стимулирование и поощрения. И наоборот. Речь, таким образом, должна идти не об абсолютных достоинствах одного средства воздействия на человека и абсолютных недостатках другого, а об их комплексном применении. От этого оба средства выигрывают».44
Будучи противоположными по направленности, система наказаний и система поощрений в единстве своем входят в качестве подсистемных образований в систему стимулирования, тем самым придавая ей определенную симметричность. Это связано прежде всего с тем, что любому социально негативному поведению может быть противопоставлено такое же по значимости социально положительное поведение. Поэтому почти любое благо, которого лишен человек в связи с его преступным поведением, может быть ему возвращено. К слову сказать, отмеченная симметричность задает определенные требования, которым должно удовлетворять наказание: нельзя человека лишать того, чего нельзя ему вернуть (например, жизни).
На сегодня система наказаний разработана значительно лучше. Однако воздействие на поведение человека посредством не только негативных, но и позитивных стимулов предполагает, что системе наказаний должна противостоять столь же иерархически стройная система поощрений. Она должна быть «сквозной», т. е. пронизывать все стадии постпреступного развития событий вплоть до момента погашения судимости, чтобы постоянно поддерживать стремление виновного к позитивным шагам, чтобы всегда оставлять ему надежду на изменения к лучшему, чтобы не отнимать у него шанса добиться таких изменений. Причем система поощрений должна быть столь же гибкой, как и система наказаний, постоянно развиваться и совершенствоваться, следуя велениям времени. Наконец, она нуждается в особой, тщательно разработанной поощрительной процедуре.
В новом российском УК сфера поощрения существенно расширена за счет норм, стимулирующих вовлечение виновного в активное способствование раскрытию преступления, в предотвращение его последствий, заглаживание причиненного вреда, возмещение нанесенного ущерба и т. п.
§ 5. Функции и задачи уголовного права
Функции уголовного права quest14характеризуют ту роль, которую оно, как социальный институт, играет в удовлетворении потребностей общества, составляющих его социальных групп и индивидов.
Обращение к данной теме связано с поиском ответа на важнейшие вопросы — в чем социальный смысл уголовного права, какие задачи требуется решить с помощью данной отрасли, на достижение каких результатов могут (или должны) быть ориентированы применяемые в его рамках средства воздействия на поведение людей? Ответы на эти вопросы в значительной мере предопределяют видение содержания уголовного права и выбор средств для решения стоящих перед ним задач.
Между тем проблема уголовно-правовых функций исследована не столь глубоко, как хотелось бы. В одном из первых фундаментальных трудов, посвященных этой теме, констатировалось, что даже к раскрытию самого понятия «функция права» правоведы подходят по-разному, отождествляя ее либо с задачами права, либо с методами регулирования правом общественных отношений.45
quest15С тех пор мало что изменилось. Некоторые юристы по-прежнему полагают, что «задачи и функции отрасли права оказываются соотносительными и неразрывно связанными друг с другом, что дает основание с известными оговорками рассматривать их как совпадающие понятия».46 Другие усматривают взаимосвязь между функцией и задачей уголовного права в том, что первая определяется второй.47Наконец, третьи утверждают, что функции и задачи права — несовпадающие понятия, размежевание которых имеет «принципиальное значение как для законотворчества, так и для правоприменения», поскольку функция права служит признаком самого права, свойством его нормативных предписаний, которыми она и определяется, а задача является свойством общества, определяется им и находится вне уголовного права.48
Термин «функция» восходит к латинскому functio — исполнение. Если нечто имеет функцию, в социологии это означает, что оно выполняет задачу, выступающую необходимой частью более широкой связи явлений. Таким образом, понятие функции предполагает наличие упорядоченного целого, в которое входят эти функции, т. е. системы.
closetest11Далее, в социологии различаются явные функции, т. е. совпадающие с открыто провозглашаемыми намерениями действующих индивидов, и скрытые, латентные функции, обнаруживающие себя лишь с течением времени и отличающиеся от провозглашаемых целей и задач.49
opentest9Смысл функционального анализа состоит в предположении, что система функционирует независимо от устремлений отдельных индивидов, в силу чего научные объяснения ее функционирования следует искать на надындивидуальном уровне. Так, «танцы дождя» индейцев в действительности дождя не вызывают. Но зато они создают необходимое сплочение социальных связей, когда рассеянные семьи собираются для совместной ритуальной деятельности.
Так же и с функциями уголовного права. Реализация некоторых из них обеспечивается решением поставленных перед отраслью задач, нацеленных на ожидаемые последствия. Однако, реализуя эти задачи, уголовное право одновременно осуществляет и другие функции, присущие ему безотносительно к тому, осознаются ли они формулирующими его задачи субъектами или остаются за гранью их понимания.
Необходимость выделения явных и скрытых функций уголовного права, на наш взгляд, органично вписывается в отмечаемое многими теоретиками права различие между правовым регулированием и правовым воздействием. Формула этого различия такова: любое правовое регулирование является правовым воздействием, но не любое воздействие есть регулирование.50 Отсюда, помимо тех задач, на достижение которых законодательно ориентировано уголовное право, оно способно давать и «незапланированный эффект».
Функциональный анализ такого рода позволяет рассматривать уголовное право с точки зрения его «последствий» (благоприятных, неблагоприятных или нейтральных), взаимодействия с другими отраслями права и функционирования в рамках целостной правовой системы.
Явные функции уголовного права, соотносимые с намерениями его творцов, могут находить свое выражение в уголовном законе в виде сформулированных в нем задач. Решаются ли данные задачи — другой вопрос. Но несомненно то, что все целесообразные мероприятия уголовно-репрессивного свойства, начиная с конструирования уголовного закона, предпринимаются для решения известных задач.
Следовательно, задачами уголовного права можно считать его явные (формализованные в уголовном законе) функции, которые отражают понимание законодателем утилитарно-практического назначения уголовного права.
В ч. 1 ст. 2 quest16российского УК говорится о таких его задачах, как: а) охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, а также конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств; б) обеспечение мира и безопасности человечества; в) предупреждение преступлений.
opentest10Таким образом, если не придавать особо значения различию терминов «охрана» и «обеспечение», можно выделить две явные функции уголовного права: охранительную ипредупредительную.51
Если же исходить из того, что уголовному праву могут быть свойственны и латентные функции, обусловливающие его существование как такового, то стоит попытаться их выявить. И здесь уже нельзя рассчитывать только на известное нам целеполагание действующих субъектов. Представление об этих функциях может быть получено лишь посредством глубокого теоретического анализа функционирования уголовно-правовой системы в государственно-организованном обществе.
quest17Поэтому многие криминалисты не удовлетворяются, характеризуя функции уголовного права, только теми его задачами, которые сформулированы в законе. В частности, А. В. Наумов, называя в качестве основной охранительную задачу, признает, что могут быть сформулированы и другие задачи, например воспитательная.52 В. В. Мальцев выделяет (наряду с функциями охраны общественных отношений и регулирования ответственности правонарушителей) задачу обеспечения справедливости, связанную с поддержанием адекватности уголовного права социальной справедливости существующего общества.53 Н. А. Лопашенко наделяет уголовное право тремя функциями: предупредительной, охранительной и регулятивной.54 Три задачи видит и И. Э. Звечаровский: регулятивную, предупредительную и восстановительную.55 Ю. И. Ляпунов формулирует четыре функции: регулятивную, воспитательную, охранительную и предупредительную.56 Но, пожалуй, самый обширный перечень предложен Г. А. Злобиным, который обозначил социально-превентивную, ценностно-ориентационную, юридико-регулятивную, социально-интегративную, системно-правовую функции и функцию поддержания и укрепления престижа государственной власти.57
opentest11С учетом изложенных выше теоретических построений представляется возможным выделить семь основных функций уголовного права: превентивную, регулятивную, правовосстановительную, ценностно-ориентационную, социально-интегративную, системно-правовую и обеспечение легитимности государственной власти.
opentest12Регулятивная функция заключается в упорядочении общественных отношений, составляющих предмет регулирования уголовного права.
Указанная функция ставит уголовное право в единый ряд со всеми другими отраслями права в качестве отрасли, хотя и обладающей спецификой, но, тем не менее, в главном не отличающейся от своих «сестер».58 Это значит, что оно располагает самостоятельной нормативно-законодательной базой, имеет собственный механизм правового регулирования и другие атрибуты правовой отрасли, гарантирующие от произвола и обеспечивающие устойчивость функционирования регламентируемых ею отношений.
Когда же уголовно-нормативный механизм дает «сбой», ему на смену приходят «вторичные» нормы, регламентирующие такой порядок улаживания криминальных конфликтов, при котором граждане пытаются обеспечить свою безопасность собственными силами, прибегая к самочинной расправе или ничем не ограниченной мести. В результате берут верх произвол и «кулачное право», ведущие к дезорганизации сложившегося уклада общественных отношений и деградации общества.
Правовосстановительная функция уголовного права зачастую ставится под сомнение под тем предлогом, что она характерна для отраслей цивилистического цикла, либо потому, что она — атрибут уголовно-исполнительного права, коль скоро восстановление причиненного преступлением вреда осуществляется в процессе исполнения наказания.59
На наш взгляд, государство должно стремится к восстановлению нарушенного права во всех регулируемых им сферах, в том числе и в уголовно-правовой. Если важнейшим признаком преступления является его противоправность, то всякое преступное деяние есть «противоправо», «неправо», «неправда». Отсюда, всякая оправданная реакция на преступление должна утверждать право, правду, справедливость.
Принятие нового УК, безусловно, свидетельствует о повышении значения восстановительной функции. В частности, это нашло свое проявление во включении в число первоочередных целей наказания восстановления социальной справедливости (ч. 2 ст. 43 УК). Ее торжество жизненно необходимо для ощущения стабильности общества и силы существующей в нем власти, способности власти обеспечить общественный порядок. Понимание того, что зло не остается безнаказанным, является одним из слагаемых устойчивости жизнедеятельности, спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. В определенной части решение данной задачи призвано обеспечить и уголовное право.
В этом плане верна мысль Б. С. Никифорова относительно общественной пользы наказания: оно «нейтрализует воздействие преступления». Преступление — нарушение условий существования общества. Наказание призвано, насколько это возможно, восстановить их. Преступление дезорганизует общественные отношения, а наказание должно подтвердить незыблемость общественной системы. Общественно опасной деятельности преступников противостоит, таким образом, общественно полезная деятельность государства.
opentest13Превентивная функция связана с недопущением преступлений.60
closetest12Обычно в ней выделяются два аспекта: частная превенция, предполагающая удержание от совершения нового преступления лица, уже нарушившего уголовный закон, и общая превенция, состоящая в предупреждении совершения преступлений иными лицами.
Общая превенция осуществляется как посредством установления уголовно-правовых запретов и обязываний, сопровождаемых угрозой осуждения и применения наказания за их нарушение, так и путем управомочивания, например на необходимую оборону, что способно в известной мере удержать от посягательств потенциальных преступников.
Частная превенция реализуется посредством осуждения и применения наказания, во-первых, лишающего виновного физической (изоляция от общества) или юридической (лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью) возможности совершать преступления, а во-вторых, имеющего своей целью его социальную реабилитацию. Осуществлению этой превенции способствуют и поощрительные нормы, стимулирующие добровольный отказ от доведения преступления до конца и позитивное послепреступное поведение.
Таким образом, общепредупредительный эффект уголовного права вытекает из самого факта его существования и может лишь усиливаться или ослабляться практикой его применения к отдельным лицам, тогда как специально-предупредительное воздействие вне реализации уголовного права правоохранительными органами просто немыслимо.
Заметим в этой связи, что многие по привычке говорят о борьбе с преступностью, из чего следует, что последняя может быть побеждена. Другие предпочитают рассуждать о контроле над преступностью, о поддержании социального мира, полагая, что всякое государство как форма общественного объединения лишь тогда чего-нибудь стоит, когда способно нейтрализовать деструктивные для данного общества тенденции и явления либо удержать их на терпимом, приемлемом уровне.
Во всяком случае, при том, что уголовное право остается важным средством реагирования на преступные проявления, перед ним не может ставиться задача ликвидации преступности. Если бы ее причины коренились исключительно в самих преступниках, постановка подобной задачи была бы корректной. Если же преступник перестает рассматриваться как конечная причина преступления, если законодатель обращается к формирующим его поведение объективным обстоятельствам, то и само уголовное законодательство с его репрессивными институтами воспринимается как недостаточное и даже не основное средство противодействия преступности.
В контексте всей системы управления обществом и социального контроля за поведением его членов уголовно-репрессивная практика — важная, конечно, но не главная составляющая этого противодействия. Как отмечает В. Н. Кудрявцев, «уголовно-правовой запрет следует рассматривать как субсидиарный — в том смысле, что наказание надо устанавливать в качестве последнего средства».61
Тем не менее в обозримом будущем массовое назначение наказаний останется непременной составляющей процесса управления поведением людей. Оно необходимо уже потому, что человечество не выработало пока других, менее репрессивных, но не менее эффективных мер, способных обеспечить замедление темпов роста преступности, а затем — стабилизацию ее уровня и хотя бы некоторое ее сокращение. В этом смысле уголовное право лишь способствует предупреждению преступлений, но не в состоянии решить проблему преступности как таковую.
Впрочем, сегодня никто не сможет сказать наверняка, что есть преступность — исторически преходящее явление или вечный спутник цивилизации. Разумеется, хочется верить в прогресс, в том числе и в нравственной сфере. Но, может быть, прав Франц фон Лист, который писал: «Лучше смотреть в лицо фактам, что преступление не может быть уничтожено кроме как в несуществующей утопии. Преступление — вечное явление, как болезнь, как умопомешательство и смерть. Оно вечно цветет как весна и неизменно появляется как зима».62
Под этим углом зрения преступность можно представить в виде некой сорной поросли, столь же древней, сколь культивируется сад, в котором она произрастает. Сумма ее листьев представляет уровень преступности. Некоторые из них опадают, но взамен вырастают новые. Какие-то побеги жухнут и отмирают, но вокруг них уже шелестит молодая листва, образующая пышную крону. Бывает, что при смене «времен года» обновляется едва ли не вся листва. Но поросль в целом остается, осуществляя свои жизненные функции. И стоит садовнику отделить те или иные листочки, в лучшем случае — удалить отдельные ветви в одном месте, как новые побеги немедленно появляются в другом, питаемые разветвленной корневой системой, глубоко погруженной в «благодатную» почву. В состоянии ли мы подрыть эти корни? — вот вопрос, на который пока нет ответа. Значит ли это, что бороться с ростом «криминальных побегов» бессмысленно и надо предоставить им возможность расти как вздумается? Конечно, нет. Иначе они пойдут вширь и вглубь, вытесняя из «сада» все иные формы жизни.
Особенность противодействия преступности посредством уголовного права в том и состоит, что оно обеспечивает лишь такой уровень общественной безопасности, под которой понимается не отсутствие преступлений, а удержание преступности в контролируемых пределах, позволяющих достигнуть необходимой степени раскрываемости преступлений и неотвратимости уголовного преследования преступников. В этом смысле возможности уголовного права хоть и ограниченны, но востребованы в качестве «последнего довода».
Ценностно-ориентационная функция заключается в том, что уголовное право, устанавливая запреты и наказания за их нарушение, дает вместе с тем в негативной форме (методом «от противного») позитивную оценку тем общественным ценностям, которые ставятся под его охрану, т. е. устанавливает некие ориентиры, с которыми индивиды соотносят свои действия, поддерживает определенные социальные установки, которые формируют восприятие действительности и мотивацию поведения. Именно ценностные ориентации лежат в основе совершаемых человеком поступков, как социально позитивных, так и социально вредных.
Рассматриваемая функция осуществляется, следовательно, в силу самого факта существования законодательства, в котором дается отрицательная оценка общественно опасных деяний, признаваемых преступлениями. Способствуя воспитанию граждан в духе соблюдения Конституции, законов и норм общечеловеческой морали, уголовное право играет тем самым определенную роль в формировании у них должного правосознания.
Известно, что правовое сознание — сложная часть общественного сознания, включающая познавательные, оценочные и регулятивные функции. Познавательные функции правосознания обеспечиваются знанием права, оценочным функциям отвечает система мнений по юридическим вопросам (отношение к праву), а действие регулятивных функций проявляется в правовых ориентациях, установках и навыках правового поведения. При этом главную роль в мотивирующем воздействии права на поведение играет не знание норм, а отношение к ним, т. е. именно ценностный аспект правового сознания.
Ценностные ориентации тесно связаны с мировоззрением индивида, т. е. с системой его взглядов и убеждений. Мировоззрение определяет основную направленность личности и может подчинять все иные виды побуждений. В этом смысле уголовное право по-своему дает ответы на вечные вопросы: «Все ли дозволено?» и «Может ли человек перешагнуть черту?». И даже если спасение от вседозволенности и беспредельности человечество обретет в ином, цивилизаторская, гуманистическая ценность уголовного права, при всей его, как это ни парадоксально, жесткости, несомненна.
С ценностно-ориентационной связана социально-интегративная функция, которая выражается в том, что, порицая преступление от имени государства, уголовный закон и своим содержанием, и практикой применения сплачивает общество в борьбе против такого социального зла, как преступность, объединяя людей на основе идеалов добра и справедливости. Следовательно, право как воздействующая социальная сила является вместе с тем «интегрирующим, стабилизирующим и умиротворяющим фактором, вносящим в организацию общественной жизни высокоцивилизованные начала».63
Цивилизаторский потенциал уголовного права по определению не может замыкаться рамками одной страны. Скажем, убийство человека для его близких всегда есть зло, всегда личное горе, независимо от страны, где оно совершено. Поэтому борьба с преступностью, в том числе и уголовно-правовыми методами, должна, как правильно замечает А. В. Наумов, не разъединять, а объединять страны.64 И многое в этом направлении уже сделано. Международное сообщество смогло выработать общие подходы к преследованию преступлений международного характера, заложило основы для уголовной ответственности за преступления против мира и безопасности человечества. Но еще больше предстоит сделать. Перспективным представляется дальнейшее сотрудничество в борьбе с терроризмом, экологической и экономической преступностью.
Системно-правовая функция уголовного права состоит в том, что оно замыкает собой систему права в целом, охраняя от наиболее серьезных нарушений нормы практически всех его отраслей. В этом отношении уголовный закон – своего рода «сторожевой забор» вокруг строительной площадки, на которой идет созидательная работа. Следовательно, прежде чем его возводить, надо знать, что именно мы собираемся охранять. Поэтому в идеале УК должен приниматься тогда, когда есть определенная ясность с «созидательными» отраслями. Иначе получится, что, не зная общего замысла архитектора, мы начнем возводить одну из стен, построив которую, вынуждены будем либо приспосабливать к ней все здание (на что наивно рассчитывать), либо перестраивать поспешно построенное (что более вероятно).
Кроме того, осуществление данной функции связано с отграничением уголовного права от других смежных с ним сфер. Так, общность границы уголовного и административного кодексов означает, что с какой бы стороны не была пересмотрена эта граница, этот пересмотр неизбежно отразится на объеме другой стороны. Поэтому всякая «делимитация» границы между административно-противоправным и уголовно-наказуемым хищением неизбежно сказывается на объеме обоих: расширение рамок административно-наказуемого хищения автоматически влечет сужение пределов уголовно-наказуемого хищения, и наоборот.
Важное значение в этой связи приобретает «сквозное», т. е. межотраслевое (во взаимосвязи с правовыми нормами иных отраслей) видение процесса правового оформления той или иной группы смежных общественных отношений, обусловливающее понимание сферы действия опосредствующих их норм. Это предопределяется самой сущностью права, представляющего собой не механическую совокупность нормативных актов, а логично построенную систему, в которой акты каждого государственного органа занимают определенное место, дополняя и обусловливая друг друга, систему, в которой каждый нормативный акт значим не сам по себе, а «в той мере, в какой он содействует общей упорядоченности, вписывается во всю систему актов, прежде всего кодифицированных, которые обеспечивают эту общую упорядоченность».65
Говоря о «сквозном» регулировании, следует также затронуть вопрос о взаимодействии национального уголовного права с международным правом, общепризнанные принципы и нормы которого, а также международные договоры России «являются составной частью ее правовой системы» (ч. 4 ст. 15 Конституции).
Интернационализация различных областей жизни и глобализация ряда жизненно важных проблем приводят ко все более всесторонней взаимозависимости государств. Взять хотя бы экологические проблемы, которые либо будут решаться в глобальном масштабе, либо их не удастся решить по-настоящему, ибо государственные границы и границы экосистемы, как правило, не совпадают. Только понимание глобальности опасности и правовая регламентация, направленная на предотвращение вреда саморегуляции окружающей среды как целостной системы, позволят предотвратить планетарный экологический кризис. В равной мере это относится и к другим проблемам, которые не могут быть успешно решены в национальных рамках, требуя объединения усилий (система коллективной безопасности, терроризм, наркобизнес и т. п.), в силу чего можно говорить о функции интеграции с международными системами уголовно-правовой безопасности.
Изложенные обстоятельства нашли свое отражение и в формулировке задач уголовного законодательства, одной из каковых являются обеспечение мира и безопасности человечества (ст. 2 УК). Другое дело, что более корректной смотрелась бы формулировка указанной задачи в том ее виде, который она впервые обрела в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г., говорящих не об обеспечении, а о содействии охране мира и безопасности человечества. Очевидно, что безопасность на общечеловеческом уровне может быть обеспечена лишь усилиями всего человечества. Россия же может лишь способствовать решению этой задачи своим вкладом в ее достижение.
closetest13Функция обеспечения легитимности государства подчеркивает роль и значение государственной власти в формировании и проведении в жизнь уголовного законодательства. Уголовно-правовая охрана от преступных посягательств прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка, стабильности конституционного строя — важнейшая задача государства, по степени решения которой можно судить о жизнеспособности власти. Ведь государство существует не для того, чтобы создать на земле рай, а чтобы не допустить на ней ада. В этом отношении в конце 1990-х годов многими отечественными обществоведами высказывалась мысль, что провал борьбы с организованной преступностью означал бы окончательное падение престижа власти, апатию избирателей и новую волну криминального «беспредела».
Здесь нельзя не указать на сформулированное Х. Мюллер-Дитцем понятие предела моральной терпимости, выходя за который государство рискует породить среди населения представление о слабости уголовной юстиции.66 Граждане же, переставшие видеть в правоохранительных органах государства гарант безопасности, обращаются в поисках защиты к самосуду и другим неконституционным формам социального контроля. В итоге общество скатывается к хаосу.
В русло этих рассуждений вписывается и позиция В. Хассемера, который видит предназначение уголовного права прежде всего в сдерживании неконтролируемой борьбы с правонарушениями, приходящей на смену уголовной юстиции, когда механизм ее функционирования дает сбои.67 Чтобы не допустить этого, государство обязано заботиться о своем авторитете действенного и справедливого субъекта поддержания общественного порядка и обеспечения общественной безопасности.68
С феноменом доверия к государству, играющему роль организующего регулятора различных проявлений социальной активности, связана трактовка конечного смысла уголовного наказания как формы поддержания авторитета государственной власти. Предпосылки этой концепции кроются, видимо, в характерном для классической школы позитивистском понятии преступления как акта неповиновения закону.69 Если уголовное право защищает не общественные отношения, а авторитет законодателя, который упорядочивает и охраняет эти отношения в соответствии со своими представлениями, то оно действительно может рассматриваться в качестве гаранта законодательной власти.
Однако признание обусловленности правовой формы общественными реалиями позволяет заключить, что конечным результатом утраты государством стержневого положения в обеспечении общественной безопасности служит социальная дезинтеграция. В этом смысле уголовное право выступает гарантом незыблемости не только и не столько законодательной и всякой иной власти, сколько общественной системы в целом.
Тема 7. Понятие преступления и классификация преступлений.
§ 1. Социальная природа преступления
Человеческое общество – это люди в их связях по поводу социальных ценностей, созданных прежде всего трудом сменяющих друг друга поколений. Из множества человеческих поступков складывается жизнь общества. Связи, соединяющие людей в социум, образуют внутреннюю структуру общества, его «кристаллическую решетку», в рамках которой осуществляется сотрудничество людей во всех сферах общественной жизни. Порядок – внешнее проявление организации жизни общества. Право вообще, и уголовное право в частности – средство обеспечения порядка, т.е. нормального, соответствующего природе общества, поведения людей и ликвидации конфликта между человеком и обществом, если порядок был нарушен. Уголовное право берет под свою защиту наиболее важные социальные ценности. Его воздействие, таким образом, избирательно и лишь одно из средств – далеко не главное – социализация личности, т.е. достижения гармоничного сочетания интересов человека и общества. Социальный смысл преступления – нарушение лицом его естественной связи с другими людьми в определенной сфере общественной жизни. Преступление причиняет вред: материальный, нравственный и т.п., вред конкретным людям, их интересам, государству как особому аппарату управления делами общества и поэтому оно опасно для общества.
Состояние преступности в России – одна из острых социальных проблем, свидетельствующих об общественном неблагополучии. За последние десятилетия преступность возросла неоднократно. В 1999 году количество зарегистрированных преступлений превысило три миллиона, то есть почти в три раза уровень преступности превысил показатель 1980 года (1028284 преступлений). В 2000 году было зарегистрировано 2952365 преступлений, в том числе 1735198 тяжких и особо тяжких, включая 31829 убийств; в 2001 году – соответственно 2968255, 1769565 (то есть 60%) и 33583; в 2002 году – 2526305, 1347237 и 32285; в 2003 году – 2756398 и 31630.
Более 50% зарегистрированных преступлений – хищения. В 2003 году организованными группами или преступными сообществами было совершено 25671 официально зарегистрированное преступление1.
Латентная (скрытая), то есть не вошедшая в официальную статистику преступность, неоднократно, а по некоторым преступлениям в десятки раз, превышает официально зарегистрированную. Борьба с преступностью – общенациональная задача.
Конкретное преступление – частное проявление общего социального явления – преступности. Как часть целого каждый вид преступлений или его индивидуальное проявление – отдельный человеческий поступок – опасно еще и потому, что воспроизводит это целое. Преступность образует всю массу преступлений, совершаемых в обществе за определенный промежуток времени. Это явление имеет свои причины, не сводимые к причинам конкретного преступления, структуру, динамику развития и т.д. – факторы, изучаемые криминологией. Но причины конкретного преступления также социальны и при всем их многообразии не могут быть сведены к «злой воле», капризу, эгоизму, результатам дурного воспитания и т.п. Конфликт между человеком и обществом имеет в своей глубинной основе отчуждение человека от социальных ценностей: от собственности, власти, достижений культуры и бесчисленного множества других достижений цивилизации.
Уголовное законодательство – это система норм, устанавливающих запреты совершать наиболее опасные для общества деяния и меры ответственности за их нарушения. Понятие преступления выражает общее свойство всего массива преступлений: убийства и кражи, покушения на грабеж и организации террористического акта и т.п. Социальным свойством преступления, определяющим его природу качеством, является общественная опасность, - его единый материальный признак. Нарушение запрета означает и противоправность преступления. Преступление – деяние, опасное по содержанию и противоправное по форме.
quest1Социальная природа преступления проявляется в исторической изменчивости его содержания. Преступления возникают на определенном этапе развития этноса и изменяются вслед за переменами, происходящими в обществе. Эти изменения могут происходить эволюционно, откликаясь на текущие потребности жизни, либо взрывообразно, меняясь качественно при смене общественно-экономических формаций. Разумеется, запреты убивать и красть, например, с библейских времен переходят из одного судебника или кодекса в другой, но не было и нет Уголовного Закона с его центральным понятием – преступлением единым для всех времен и народов.
Вопрос о социальной природе преступления производен от социальной природы общества. Ответ на него означает определение того, где лежит граница между дозволенным и запрещенным, чьи потребности и интересы защищает закон. В обществе, разделенном на классы, понятие преступления было и остается классовым. В литературе недавнего прошлого положение о классовой природе понятия преступления не вызывало сомнения2. В рабовладельческом и феодальном уголовном законодательстве открыто устанавливалось система классового неравенства. Закон, устанавливал, что запрещено, а что можно совершать, выступая как средство насильственного подавления угнетенных, как прямое орудие власти. Буржуазные революции уничтожили феодализм. Новое уголовное право провозгласило принципы равенства всех граждан перед законом. Преступлением стало признаваться лишь деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания, а уголовный кодекс – хартией свободы.
Означает ли ликвидация системы открытого классового неравенства, установление капиталистических общественных отношений утрату классовой природы уголовного права и его центрального понятия – преступления? В литературе последних лет предприняты попытки ответить на этот вопрос. Хрест. 3. Нет, говорят, приход к власти буржуазии и реализация принципа равенства всех перед уголовным законом «не сразу устранили классовый подход», что произошло это событие в середине ХХ в. и что «современное российское уголовное право отказалось от классовых оценок преступления»3. Однако ни формальное провозглашение равенства, ни отказ от классовых оценок, ни дальнейшее развитие демократических институтов в современном мире, ни тем более курс на развитие капитализма в Россию ничего не изменили в определении природы преступления. Ушло в прошлое открытое неравенство людей перед законом, осталось и будет оставаться объективная необходимость охранять такие социальные ценности, регулировать такие общественные отношения, которые органически свойственны обществу на определенном этапе его развития. Отказ от социалистических принципов организации общественной жизни, переход на «рыночные отношения» неизбежно привели к исключению из числа общественно опасных таких, например деяний, как скупка и перепродажа товаров или иных предметов с целью наживы – спекуляции, частнопредпринимательской деятельности и коммерческого посредничества и ряда других преступлений. Столь же естественно в новом уголовном законодательстве в числе преступлений появилось уклонение от уплаты налогов, воспрепятствование законной предпринимательской деятельности, незаконная банковская деятельности и другие преступления, свойственные капиталистическому обществу. Разумеется, современное уголовное право охраняет общечеловеческие ценности, но столь же бесспорно, что современный мир еще далек от желаемого единства в понимании того, что к ним относится.
Уголовное законодательство многих государств, давая определение понятия преступления, обычно ограничивается указанием на его нормативный признак – запрещенность деяния законом. quest2«Преступным признается деяние, - говорилось, например, в русском Уголовном уложении 1903 года, - воспрещенное во время его учинения законом под страхом наказания» (Ст. 1 Уложения). Подобные определения в теории уголовного права называются формальными. В современном уголовном законодательстве также часто используется указанный способ определения понятия преступления. Например, УК ФРГ устанавливает, что «преступлениями являются противоправные деяния, за которые предусмотрено лишение свободы на срок не менее одного года или более строгое наказание»4, УК штата Колорадо (США) гласит: «преступление означает нарушение любого закона штата или описанное таким законом поведение, за которые могут быть назначены штраф или тюремное заключение»5. Если законодатель, определяя понятие преступления, не ограничивается указанием на его противоправность, но так или иначе объясняет, почему он запрещает те или иные деяния, то определение приобретает материальный характер. В науке уголовного права в отличие от законодательства, напротив, чаще утверждается, говоря словами известного русского криминалиста В.Д. Спасовича, что формальное определение преступления, «достаточное для гражданина и для юриста – практика недостаточно для науки»6. Материализация понятия преступления осуществляется путем указания на те или иные социальные последствия его совершения, т.е. на причиненный вред. Под вредом разные авторы понимали ущерб разнообразным ценностям: справедливости и общественному благу, правопорядку, общественной морали и т.п. В отечественной науке уголовного права конца XIX, начала ХХ века явно преобладало стремление раскрыть материальное содержание понятия преступления. «Если мы будем в преступлении видеть только посягательство на норму, на веления правопроизводящей авторитетной воли, создающей для одной стороны право требовать подчинения этим велениям, а для другой – обязанность такого подчинения, будем придавать исключительное значение моменту противоправности учиненного, то преступление сделается формальным, жизненепригодным понятием, напоминающим у нас воззрение эпохи Петра Великого, считавшего и мятеж, и убийство, и ношение бороды, и срубку заповедного дерева равно важными деяниями, достойными смертной казни, ибо все это виновный делал, одинаково не страшася царского гнева»7. Автор приходил к выводу, что «преступным признается деяние, посягающее на юридическую норму в ее реальном бытии; или выдвигая более содержание посягательства: деяние, посягающее на охраненный нормой интерес жизни»8.
В законодательных актах послеоктябрьского периода определение преступления всегда было подчинено стремлению показать его материальное содержание. Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. говорили о преступлении как о действии или бездействии, опасном для данной системы общественных отношений (ст. 6). УК РСФСР 1922 года устанавливал, что «преступлением признается всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядку, установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени». Это было первое развернутое определение понятия преступления. В нем указывался только один признак преступления – его общественная опасность. Кодекс разрешал применение аналогии, т.е. по существу предоставляя в виде исключения суду нормотворческие функции. В ст. 10 УК говорилось: «В случае отсутствия в уголовном кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений, наказание или мера социальной защиты применяется согласно статье уголовного кодекса, предусматривающей наиболее сходные по важности и роду преступления, с соблюдением правил общей части сего кодекса». УК РСФСР 1926 г. содержал определение преступления, указывающее лишь на материальный признак преступления, и сохранил аналогию. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. впервые дали определение преступления с использованием двух основных признаков: общественной опасности и уголовной противоправности. УК РСФСР 1960 г. воспроизвел содержание формулировки Основ: «Преступление признается предусмотренное Особенной частью настоящего Кодекса общественно опасное деяние (действие или бездействие), посягающее на советский общественный или государственный строй, социалистическую систему хозяйства, социалистическую собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права граждан, а равно иное, посягающее на социалистический правопорядок общественно опасное деяние, предусмотренное Особенной частью настоящего Кодекса».
В теории уголовного права понятие преступления определялось, как правило, более развернуто. Н.Д. Дурманов впервые в отечественной уголовно-правовой литературе рассмотрел преступление как «общественно опасное действие или бездействие, уголовно противоправное, вменяемое, виновное и наказуемое по закону»9. Некоторые вопросы общего понятия преступления оставались дискуссионными, господствующее мнение сходилось на том, что преступление характеризуют четыре признака: общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость. Эту позицию воспринял ныне действующий Кодекс Российской Федерации, установив в ст. 14, что «преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания».
§ 2. Преступное деяние
Понятие преступления – основная категория уголовного права, лежащая в фундаменте таких понятий как ответственность и наказание, основание уголовной ответственности, уголовно-правовое регулирование и др. Оно лежит в основе всех уголовно-правовых институтов: стадий развития преступной деятельности, соучастия в преступлении, освобождения от уголовной ответственности и наказания и индивидуализации наказания.
quest3Термин преступление используется в уголовном законодательстве неоднозначно. Преступление – это деяние, действие или бездействие человека. Преступление – это деяние, вызвавшее наступление определенных, указанных в законе последствий. Преступление – это создание условий (приготовление) для последующей умышленной деятельности. Преступление – это деяние, организующее преступную деятельность других людей (человека) или склоняющее к ней или ей содействующее, т.е. подстрекательство и пособничество.
Таким образом, преступление – это прежде всего поступок человека, говоря словами закона, деяние. В рассматриваемом отношении между подвигом и преступлением различия нет. Преступление – это акт поведения конкретного человека, осуществляемый под контролем его сознания и воли, имеющего свободу принятия решения, т.е. свободу выбора между, по крайней мере, двумя вариантами поведения. Это значит, во-первых, что за пределами деяния остаются мотивы, намерения, мысли и убеждения какими бы предосудительными они ни были бы, если они не были воплощены в поступке. Слово, как известно, это тоже дело. Высказанное намерение остается лишь обнаружением умысла, не образует преступления, если оно не посягает на охраняемые уголовным законом интересы. Намерение убить, например, высказанное в дневниковой записи или разговоре с приятелем, - преступления не образует, но то же намерение, высказанное в адрес предполагаемой жертвы, подкрепляющее какое либо требование – «угроза», т.е. уголовно-наказуемое деяние.
Во-вторых, за пределами деяния остаются все «действия» людей не контролируемые их сознанием: рефлекторные или судорожные движения, движения во сне, в том числе гипнотическом, перемещение человека, сбитого с ног в результате резкой и внезапной остановки транспортного средства и т.п.
В-третьих, за пределами деяния остаются все случаи, когда человек не осознает смысл и значение того, что он совершает, находясь в состоянии невменяемости (ст. 21 УК РФ) или результате отставания в психическом развитии (ст. 20 ч. 3 УК РФ).
В-четвертых, за пределами деяния остаются все случаи, когда смысл совершаемого понятен человеку, но оно не контролируется его волей. Воля – это решимость совершить деяние. Воля парализуется в результате душевного заболевания (лицо сознает характер своих действий, но не может руководить ими) или в результате физического принуждения, если лицо утратило возможность руководить своими действиями. Часть 1 ст. 40 УК РФ устанавливает: «Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате физического принуждения, если вследствие такого принуждения лицо не могло руководить своими действиями (бездействие)». Иное значение имеет психическое принуждение – требование совершить определенный поступок под угрозой лишить принуждаемого какого-либо принадлежащего ему блага. Психическое принуждение не нейтрализует волю человека, но лишь с разной степенью жесткости детерминирует ее, сохраняя возможность выбора. Ответственность при психическом принуждении исключается только тогда, когда принуждение поставило человека в состояние крайней необходимости и не были нарушены ее пределы (ст. 39 УК РФ, См. главу Обстоятельства, исключающие преступность деяния).
Итак, преступное деяние – это конкретный акт поведения человека, совершаемый под контролем сознания и воли. Каждое преступное деяние необходимо обладает указанными свойствами, но, разумеется, не каждый поступок является преступлением. Передвижение сейфа с одного места на другое, - поступок, но не преступление, похищение сейфа означает, что сознание и воля похитителя обрели конкретное содержание: сознание охватило общественную опасность деяния, воля – желание завладеть чужим имуществом.
Деяние проявляется в двух формах: действии и бездействии. Действие – активная форма поведения человека, бездействие – пассивная. Действие может заключаться в отдельном телодвижении, совокупности телодвижений и поступков или деятельности человека. Каждое действие начинается с определенного телодвижения, продолжается до тех пор, пока человек сохраняет контроль над используемыми им внешними закономерностями развития события и заканчивается тогда, когда с его последним телодвижением вступают в действие приведенные им в движение силы и закономерности, действующие объективно. Зажженная спичка брошена на подготовленный к поджогу материал – деяние завершено. Бездействие – невыполнение должного. Бездействие означает невыполнение определенных действий, которые лицо должно было и могло совершить. Обязанность действовать, как и обязанность не совершать общественно опасных действий, имеют общее основание – положение человека в системе общественных связей. Их социальная природа едина. Бездействие лишь тогда становится деянием, когда лицо имело возможность действовать. Врач должен оказать медицинскую помощь больному, больной врач не может выполнить эту обязанность10.
Утверждение, что «понятие «деяние» по УК РФ охватывает как действие (бездействие), так и причиненные им общественно опасные последствия»11, излишне категорично. В одних случаях закон понимает под деянием только действие или бездействие, в других – все преступление в целом, включая последствия. Так, в ст. 9 УК РФ, посвященной действию уголовного закона во времени, под деянием понимается собственно поступок, - временем его совершения независимо от времени наступления последствий определяется время совершения преступления. Напротив, в ч. 2 ст. 17 УК РФ о совокупности преступлений сказано, что «совокупностью преступлений признается и одно действие (бездействие), содержащее признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями настоящего Кодекса». Здесь, очевидно, имеется в виду все преступление в целом.
§ 3. Признаки преступления
quest4Статья 14 УК РФ в качестве признаков преступного деяния называет:
В определении понятия преступления – общественная опасность, - характеризующий его признак; в преступлении, как социальном явлении – неотъемлемое свойство, его определяющее качество. Преступление причиняет вред обществу, посягает на такие социальные ценности, как права и свободы человека и гражданина, общественный порядок, общественная безопасность и др., которые жизненно важны для его нормального существования. Общественная опасность, как и любое явление, имеет свою сущность и содержание. Сущность преступного посягательства заключается в том, что каждое преступление всегда нарушает естественный порядок отношений между людьми в обществе, иначе говоря, нарушает общественные отношения. Содержание общественной опасности воплощено во всем том вреде, который причиняется преступлением.
Именно в посягательстве человека на существующий в обществе порядок отношений между людьми, в нарушении этого порядка заключена социальная сущность преступления. Общественные отношения – это устойчивые связи между людьми, складывающиеся в масштабах общества в процессе их социальной деятельности. В литературе справедливо отмечалось, что «те, от кого охраняются общественные отношения, не являются каким-то посторонними для этих отношений лицами. Они являются носителями указанных общественных отношений, их творцами и участниками»12. quest5Действуя, человек включается в связи с другими людьми, действуя, он участвует в создании общественных отношений, укрепляет и развивает эти отношения и, только действуя, он вступает в конфликт с этими отношениями. Поэтому общественные отношения являются объектом преступления.
quest6Таким образом, следует сделать вывод, что неизбежным последствием каждого преступления является то, что лицо – участник определенной сферы общественной жизни – выходит за рамки нормального функционирования, разрывает общественно-необходимую связь, соединяющую его с другими людьми. Преступление – это конфликт между человеком и обществом. Общество представлено в этом конфликте общественными отношениями. В этом заключается сущность преступления, сущность его общественной опасности.
Содержание общественной опасности преступления складывается из многих компонентов. Прежде всего, в ее основании лежит объективное свойство причинять вред. Закон рассматривает общественную опасность преступления именно как объективную категорию, стоящую в одном ряду с виной, мотивами, вменяемостью и свойствами, характеризующими субъекта преступления. Вина – это психическое отношение субъекта к его общественно опасному деянию и наступившим последствиям. Невиновное причинение вреда (ст. 28 УК РФ) не исключает общественной опасности деяния, оно также остается общественно опасным, если совершено невменяемым лицом (ст. 21 УК РФ). Поэтому следует возразить против попытки связать общественную опасность только с виновной деятельностью деликтоспособного лица13. Общественная опасность – объективная категория, так как ее природа не зависит от произвольной оценки законодателя или суда. Законодатель не выдумывает преступление, а, исследуя жизнь общества, открывает общественную опасность тех или иных поступков людей как объективную реальность (или исходит из предположения, что она может возникнуть), оценивает ее характер и масштаб и, наконец, принимает решение о целесообразности борьбы с ними уголовно-правовыми средствами. Деяния запрещаются потому, что они общественно опасны, но не становятся опасными тогда, когда запрещаются. Оценка законодателя и его решение означают придание общественно опасному деянию качества запрещенного, а нарушению запрета – противоправности. Общественная опасность приобретает свою правовую форму и становится свойством преступления. «Преступление, писал Н.Д. Дурманов, - есть констатированное законодательством вредоносное посягательство на жизненные условия общества»14.Каждое преступление дезорганизует общественную жизнь и причиняет иной вред. Встречающееся в литературе утверждение, это преступление – это посягательство на его объект, которое либо причиняет ему ущерб, либо создает угрозу ущерба, не может быть признано правильным. Безвредных преступлений не существует. Тот, кто, желая убить, стрелял, но промахнулся, разумеется, создал лишь угрозу для жизни предполагаемой жертвы, но реально нарушил естественный для общества порядок отношений между людьми, устанавливающий, что жизнь каждого человека неприкосновенна. Он будет наказан не за то, что мог сделать, а за то, что сделал. Утверждение о существовании деяний, не причиняющих ущерба объекту посягательства, противоречит реальному отношению между деянием и его объектом и основывается на подмене понятия объекта преступления его предметом. Как бы ни был сконструирован состав соответствующего преступления (материальный, формальный, усеченный), его конструкция определяет лишь момент юридического окончания преступления. Свойство же преступления – нарушать определенную область общественных отношений – объединяет все формы преступной деятельности в единую социальную и правовую категорию.
Общественная опасность преступления определяется не только нарушением связей, объединяющих участников общественных отношений, но причинением и иного ущерба, лежащего в различных сферах общественной жизни. quest7В качестве компонентов, участвующих в формировании общественной опасности преступления, выступают все его элементы: объект и объективная сторона, субъект и субъективная сторона. Общественная опасность определяется, прежде всего, значением для общества тех объектов, на которые посягает преступник, - убийство, разумеется, опаснее кражи – посягательства на имущественные отношения. Общественная опасность зависит от особенностей объективной (внешней) стороны преступления: от формы преступного деяния, от характера и тяжести последствий и средств, употребленных при совершении преступления. Форма (способ) совершения преступления влияет на общественную опасность преступления в тех случаях, когда преступления, нарушающие одну и ту же область общественных отношений, различны по своим внешним признакам: грабеж – открытое завладение чужим имуществом, опаснее кражи – тайного завладения, умышленное уничтожение чужого имущества становится более опасным, если осуществлено путем поджога, взрыва или иными общеопасными способами, умышленное убийство – если оно совершено с особой жестокостью или общеопасным способом. Последствия преступления – этот тот чувственно воспринимаемый и, как правило, количественно определяемый, указанный в норме уголовного права ущерб, причиняемый охраняемым уголовным законом социальным ценностям. Это материальные, физические, нравственные и другие утраты, которые несут люди, общество и государство. В законе они определяются по-разному: либо путем однозначного указания, например, - «тяжкий вред здоровью, опасный для жизни человека», либо в виде общего указания на тяжкие последствия – «крупный ущерб», «тяжкие последствия», «существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства» (ст. 285 УК РФ), например.
Вопрос о влиянии личных качеств человека, совершившего преступление, на его общественную опасность дискуссионен. Хрест. 3. По мнению, например, Р.Р. Галиакбарова, мера общественной опасности деяния определяется «свойствами, характеризующими лиц, учиняющих опасные поступки»15. А.В. Корнеева полагает, что на общественную опасность преступления влияют признаки субъекта преступления16.
Н.Ф. Кузнецова отводит указанную роль только признакам специального субъекта преступления17. Прежде всего, следует различать личность преступника, с одной стороны, и субъект преступления, - с другой. Личность преступника – это человек во всем многообразии характеризующих его свойств, - социальных, нравственных и т.п. Преступник, совершая преступление, тем самым «декларирует» свою опасность, измеряемую тем, что он сделал и оцениваемую путем прогноза того, что он может сделать в будущем. Субъект преступления – это физическое лицо, вменяемое и достигшее установленного уголовным законом возраста, - таковы его общие признаки. Специальный субъект – это субъект, наделенный законом какими-либо дополнительными признаками. Это лицо, выполняющее особую роль в определенной области общественных отношений. Поэтому только такой субъект может непосредственно нарушать эти отношения. В этом заключается его отличие от общего субъекта.
Опасность личности преступника и опасность совершенного им преступления находятся в разных плоскостях, но взаимообуславливают друг друга. Человек проявляется в своих действиях. Криминалообразующими признаками преступления являются не только признаки, характеризующие специального субъекта. При решении вопроса, по достижении какого возраста – четырнадцати, шестнадцати или восемнадцати лет – должна наступать уголовная ответственность за совершение общественно опасных деяний, должны учитываться особенности субъекта преступления. Н.Ф. Кузнецова справедливо отмечает, что «специальный субъект включен в деяние, автором которого он является»18, однако, в свое деяние включен каждый субъект. Личные особенности специального субъекта могут выступать в качестве квалифицирующих обстоятельств, т.е. в силу прямого указания закона повышать общественную опасность совершенного деяния. Такими особенностями обладают, например, родители или педагоги, вовлекавшие несовершеннолетнего в совершение преступления или антиобщественных действий (ч. 2 ст. 150, ч. 2 ст. 151 УК РФ), или должностное лицо, занимающее государственную должность РФ, виновное в получении взятки (ч. 3 ст. 290 УК РФ).
Закон говорит о личности преступника в связи с индивидуализацией назначаемого наказания или освобождением от наказания (ст. 60, 61, 63, 811, 82 УК РФ). Социально-психологические особенности личности субъекта не оказывают влияния на наличие и степень общественной опасности деяния: характеристика личности – положительная или отрицательная не может проводить грань, отделяющую преступление от непреступного поведения, иное означало бы нарушение конституционного принципа равенства всех перед законом.
Общественная опасность преступления зависит, наконец, от его субъективной стороны, - внутренней, психической стороны деяния, складывающейся из вины, мотива и цели. Вина – умысел или неосторожность – характеризует психическое отношение лица к своему общественно опасному деянию и его общественно опасным последствиям. Именно вина, связывая поступок и его автора, обосновывает упречность деяния и осуждение субъекта преступления. Умышленные преступления опаснее аналогичных по наступившим последствиям неосторожных преступлений. На общественную опасность влияют мотивы преступлений – осознанные побуждения, вызывающие решимость действовать, и цели – субъективные представления о желаемых результатах деяния. Мотивы и цели могут быть обязательными признаками преступления (корысть при краже), либо квалифицирующими обстоятельствами (кровная месть при убийстве), либо обстоятельствами, смягчающими или отягчающими наказание (сострадание, желание скрыть другое преступление).
Законодательная оценка общественной опасности определенного вида преступлений – результат обобщения типичных свойств группы преступлений, судебная оценка распространяется на конкретный поступок человека. Они соотносятся как общее и частное. Конкретное преступление принадлежит этому цельному и не может не нести на себе проявления его свойств. Поэтому, решая вопрос о криминализации,т.е. о запрете определенных деяний под угрозой уголовного наказания, законодатель в числе многих факторов, определяющих целесообразность запрета и размера наказания, учитывает распространенность тех или иных общественно опасных деяний. Именно поэтому за кражу – одного из наиболее распространенных преступлений – уголовная ответственность установлена с четырнадцатилетнего возраста, и за ряд особо опасных преступлений, например, за бандитизм, - с шестнадцати лет. Произошедшее в последнее время увеличение числа преступлений террористической направленности потребовало повышения наказания за их совершение до пожизненного лишения свободы.
Общественная опасность преступления характеризуется с качественной и количественной стороны. Характер преступления определяет его качество. Преступления, посягающие на одну и ту же группу общественных отношений, тождественны или близки по своему характеру. Количественный признак характеризует степень общественной опасности преступления. Степень общественной опасности, оцениваемая законодателем, находит свое выражение в санкциях конкретных норм Особенной части Уголовного кодекса. Категоризация преступлений (ст. 15 УК РФ) осуществляется в зависимости от характера и степени их общественной опасности. Суд, назначая наказание, должен оценить конкретную опасность индивидуально определенного деяния. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О практике назначения судами уголовного наказания» от 11 июня 1999 г., разъясняя содержание ст. 6 УК РФ, указал, что «при учете характера и степени общественной опасности преступления надлежит исходить из того, что характер общественной опасности преступления зависит от установленных судом объекта посягательства, формы вины и отнесения Уголовным кодексом преступного деяния к соответствующей категории преступлений (статья 15 УК РФ), а степень общественной опасности преступления определяется обстоятельствами содеянного, например, степенью осуществления преступного намерения, способом совершения преступления, размерами вреда или тяжестью наступивших последствий, ролью подсудимого при совершении преступления в соучастии»19. Конкретное преступление всегда обладает многими индивидуализирующими его обстоятельствами. Закон требует учитывать эти обстоятельства при назначении наказания именно потому, что они не только характеризуют личность виновного, но и существенно влияют на общественную опасность совершенного им преступления, выступая в качестве смягчающих или отягчающих обстоятельств (ст.ст. 61 и 63 УК РФ). По мнению Н.Ф. Кузнецовой, «общественная опасность деяния формулируется из объективных и субъективных элементов его состава. Смягчающие же и отягчающие наказание обстоятельства не относятся к составу, лежат за его пределами, принадлежат институту наказания»20.
Состав преступления – это законодательное описание признаков преступления определенного вида, и чаще всего наряду с основным составом законодатель указывает также и на обстоятельства, повышающие его общественную опасность. Такие обстоятельства именуются квалифицирующими. Ответственность за хулиганство, например, установлено ст. 213 УК РФ. Часть вторая этой статьи содержит квалифицирующий признак – совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой и устанавливает более строгое наказание за его совершение. Статья 214 УК РФ – «вандализм» аналогичного, повышающего общественную опасность деяния, признака не содержит. Но, если акт вандализма совершен группой лиц, то п. «в» ст. 63 Ук РФ потребует усиление ответственности, т.к. в этом случае возрастает общественная опасность совершенного преступления, - изменение степени опасности требует усиления наказания.
Уголовная противоправность деяния означает нарушение требования уголовного закона. Уголовная противоправность – свойство преступления, его необходимое качество. Каким бы общественно опасным ни был поступок человека, он не может рассматриваться в качестве преступления, пока он не запрещен соответствующей нормой уголовного закона под страхом уголовного наказания.
Перечень общественно опасных деяний в действующем законодательстве имеет исчерпывающий характер, принцип nullum crimen sine lege положен в основу уголовного кодекса Российской Федерации.
quest8Как уже упоминалось, уголовные кодексы РСФСР 1922 и 1926 годов давали лишь материальное определение понятия преступления и разрешали применять уголовный закон по аналогии. Аналогияуголовного закона означала предоставление законодателем право суду выполнять по существу законодательные функции, восполняя пробелы в уголовном законодательстве. УК РСФСР 1926 г. например, содержал следующую формулировку: «Если то или иное общественно опасное действие прямо не предусмотрено настоящим кодексом, то основание и пределы ответственности за него определяются применительно к тем статьям кодекса, которые предусматривают наиболее сходные по виду преступления» (ст. 16). Необходимость аналогии мотивировалось обычно невозможностью создать беспробельный кодекс или необходимо быстро откликаться на происходящие изменения в общественной опасности тех или иных деяний. Так ст. 59-3-в УК РСФСР 1926 г. предусматривала уголовную ответственность за посягательства на работу железнодорожного, водного и воздушного транспорта. Судебная практика, а затем и Пленум Верховного Суда СССР в постановлении «О квалификации преступлений, связанных с нарушением правил движения на автотранспорте», восполняя пробел, распространяли действие указанной статьи на работников автотранспорта, если нарушение правил движения повлекло за собой «несчастные случат с людьми или иные тяжкие последствия». Применение аналогии открывало возможность произвола и поэтому оно не только защищалось, но и на протяжении всей ее истории отвергалось в теории уголовного права. Ее противники указывали, что аналогия подрывает стабильность законов, расшатывает единство законодательства, что при появлении новых форм преступлений законодатель всегда имеет возможность быстро реагировать изданием соответствующего уголовного закона21. Хотя применение аналогии требовало соблюдения жестокого правила: деяние должно отсутствовать в перечне преступлений, содержащемся в действующем уголовном законодательстве, сама возможность применения аналогии толкала на его нарушение под флагом поиска целесообразности в случаях так называемого «перерастания» общественной опасности за рамки имеющихся в законе статей. Чаще всего по аналогии без каких-либо оснований использовалась статья о бандитизме: при особо злостном хулиганстве, групповом изнасиловании, кражах, совершенных из квартир эвакуированных граждан, при так называемом «лагерном бандитизме». С принятием в 1958 г. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, определивших преступление как деяние не только общественно опасное, но и противоправное, аналогия ушла в прошлое (УК РСФСР 1960 г.).
В теории уголовного права вопрос о соотношении общественной опасности и уголовной противоправности преступления дискуссионен. Традиционный взгляд заключается в утверждении, что общественная опасность является материальной характеристикой (свойством), а уголовная противоправность – юридическим ее выражением. Итак, содержание и форма. Содержание преступления, его общественная опасность первично, противоправность, его правовая оболочка – вторична. Оба свойства преступления равно необходимы: преступление не существует вне правовой формы, так же как бессодержательная форма не образует преступления.
В последние годы традиционное преставление о соотношении и взаимосвязи признаков преступления некоторыми авторами подвергается сомнению. «Необходимо, - полагает А.В. Наумов, - отказаться от принятой трактовки взаимосвязи этих признаков, когда в основу определения кладется материальный признак (общественная опасность), а формальный признак… объявляется произвольным от него. Видимо, в правовом государстве первое место должен занять признак противоправности»22. По мнению Ю.А. Красикова, тезис о необходимости приоритета признака противоправности в определении понятия преступления более соответствовал бы правовому характеру государства, «чем современное определение понятия преступления»23. Правовая природа государства требует лишь одного: исключение из жизни общества любого произвола, защиты людей – членов общества, обеспечение социальной справедливости и равенства всех перед законом. Утверждение, что в понимании противоправности в уголовном праве отражаются две тенденции: отказа от признака противоправности и его признания, и, несмотря на их несовместимость, «такой подход к пониманию понятия преступления сохраняется в уголовном законодательстве, в полной мере он был отражен в ст. 14 УК»24 трудно признавать правильным. Порядок определения признаков преступления в ст. 14 УК РФ может быть изменен, но это ничего не изменит в его понятии и ни на шаг не приблизит нас к правовому государству.
Диалектика соотношения содержания и формы исключает рассмотрение уголовной противоправности как нечто внешнего, формального по отношению к общественной опасности. Общественная опасность вообще – объективна, она имеет социальную природу, и это ее свойство лежит «впереди» преступления. Она, естественно, всегда остается социальным явлением, но с признанием общественно опасного деяния преступлением становится правовым явлением и, следовательно, правовым признаком понятия преступления. Иначе говоря, только уголовная противоправность придает общественной опасности деяния свойство общественной опасности преступления. Поэтому преступление не только причиняет ущерб тем общественным отношениям, на которые посягает, и не только тем социальным ценностям, которые охраняет уголовный закон, - столь же естественным результатом преступления является нарушение режима законности. Таким образом, общественная опасность и уголовная противоправность – ровно необходимые признаки понятия преступления, они несамостоятельны по отношению друг к другу, их единство взаимообусловлено.
Формулируя задачи Уголовного кодекса Российской Федерации, законодатель, в частности, установил, что «настоящий Кодекс … определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями» (ч. 2 ст. 2 УК РФ). Запрет совершать общественно опасные деяния – преступления формулируется только в уголовно-правовых нормах. Диспозиция уголовно-правовой нормы содержит требование выполнить (или воздержаться) определенные действия; гипотеза определяет условия, при которых действует диспозиция; санкция содержит угрозу уголовной ответственностью и наказанием тем, кто нарушит требование нормы. Таким образом, уголовно-правовая норма содержит запрет совершать указанные в ней общественно опасные деяния под угрозой применения санкции. Норма уголовного права адресована всем: людям и государственным органам. Для человека норма – приказ, властно указывающий на то, что надлежит делать и что делать нельзя, для государственных органов – требование возлагать ответственность только на лиц, виновных в совершении преступления.
В теории уголовного права существует и иной взгляд на понятие противоправности преступления. Утверждается, что уголовно-правовая норма ничего сама по себе не запрещает, что запрет лежит в иных отраслях права, в нормах морали и т.д., а уголовное право, имея своим адресатом государственные органы, вступает в действие лишь с момента совершения преступления, как санкция за нарушение указанных запретов. В основе такой позиции лежит нормативная теория К. Биндинга, нашедшая своих сторонников и в дореволюционной России, и в настоящее время. «Уголовный закон, - писал, например, Н.Д. Сергеевский, - или правоположение, на основании которого преступник наказывается, существенно рознится от того правоположения, которое он, совершая преступное деяние, нарушает. Мы не может сказать, что преступник нарушает уголовный закон. Из текста статей Уложения ясно видно, что преступник, совершая убийство, кражу или поджог, этих статей вовсе не нарушает. Преступник нарушает известные запреты, на которые в уголовном законе заключается как бы ссылка, и которые являются для него необходимым предположением»25. Н.Д. Дурманов справедливо отметил, что ни К. Биндинг, ни его последователи не могли назвать таких норм в других отраслях права, которые предусматривали бы запрет множества деяний, наказуемых по уголовному закону26. Столь же бесспорно, что, как правило, многие области общественной жизни регулируются и охраняются комплексом норм, принадлежащих к разным отраслям права. Действует общий конституционный принцип: «Никто не может нести ответственности за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением» (ч. 2 ст. 54 Конституции РФ). Конституция гарантирует право собственности. Имущественные отношения – предмет регулирования не только гражданского, но и других отраслей права: трудового, семейного, административного и т.п., преступления в сфере экономики, как правило, предполагают совершения деяний, нарушающих предписания, регулирующие предпринимательскую, банковскую, налоговую и другие сферы деятельности. Регулирование осуществляется, разумеется, в рамках каждой отрасти права, в том числе путем применения санкций: недействительность сделки, пени, штрафные санкции и т.п. «Для чего, - спрашивает Г.П. Новоселов, - нужно при установлении уголовной ответственности запрещать деяния, которые уже были и без того запрещены?»27 «Наказуемое деяние, - продолжает автор должно считаться преступным не тогда, когда оно противоречит содержанию уголовного закона, а, наоборот, если оно находится в точном соответствии с ним»28. «Появление уголовно-правовой нормы – это возложение обязанности на правоприменителя, он должен уважать и чтить предписания закона, привлекая к ответственности виновного». По автору, например, «хищение не нарушает уголовно-правового запрета», и что, таким образом, «нельзя поддерживать позицию законодателя в той части УК РФ, в которой преступление, определяется как деяние «запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания»29. Отрицание существования запрета, содержащегося в уголовно правовой норме, его поиски в «запрещенности в широком смысле» нельзя признать обоснованными. Оно объясняется односторонним прочтением статей Особенной части уголовного законодательства, внешняя форма выражения которых традиционно заключается в требовании применить определенное наказание за совершение обрисованного в норме деяния. Уголовно-правовой запрет нужен для того, чтобы силой угрозы, заключенной именно в уголовно-правовой норме, добиться того, что не смогли обеспечить нормы иных отраслей права, нравственности и т.п. Любое хищение – кража, грабеж, и т.п. – разумеется, гражданско-правовой деликт и потерпевший имеет право на возмещение вреда. Но такой деликт одновременно является преступлением – нарушением уголовно-правовой нормы. Нормы уголовно права берут под свою охрану наиболее важные для общества социальные ценности. Особенная часть Уголовного кодекса в определенном смысле отображает структуру общественной жизни: каждый ее раздел и каждая глава дублирует отраслевое регулирование, иначе говоря, уголовно-правовой запрет включается в общую систему правового регулирования. Появление уголовно-правовой нормы – это действительно возложение обязанности на правоприменителя, - обязанности не привлекать лицо к уголовной ответственности, если им не совершено преступление, но это, разумеется, и возложение обязанности не совершать то, что объявляется противоправным уголовно-правовой нормой30.
Часть 2 ст. 1 УК РФ устанавливает, что «настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации и общепризнанных принципах и нормах международного права». Нормы конституционного права адресованы законодателю. Они, как и нормы международного права, инкорпорируются в уголовное законодательство Российской Федерации и в его рамках приобретают уголовно-правовое содержание. Таким образом, «преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом» - ст. 3 УК РФ, формулирующая принцип законности. Складывающиеся в практике применения уголовно-правовых норм прецеденты, разъяснения, содержащиеся в постановлениях Верховного Суда РФ, решения Конституционного Суда не создают новых уголовно-правовых норм, а лишь основываются на них. Обнаруживающиеся в правоприменительной деятельности недостатки и пробелы в условном законодательстве могут быть устранены только законодательным путём.
Преступление – это деяние, совершенное виновно. Принцип вины, сформулированный в ст. 5 УК РФ, гласит: Лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается.
quest9Вина – родовое понятие умысла и неосторожности, она заключается в психическом отношении лица к своему деянию и его последствиям. Любое деяние совершается под контролем сознания и воли, - преступное деяние виновно потому, что сознание и воля проецируются на общественно опасное деяние и его общественно опасные последствия. Вина обладает содержанием и формой. Формы вины – два вида умысла – прямой и косвенный (эвентуальный) и два вида неосторожности – легкомыслие и небрежность(ст. 24 УК РФ). Содержание вины образует осознание фактического характера и социальной природы (общественной опасности) того, что делает человек (при умысле и легкомыслии) и желании, допущении последствий или ошибочном расчете на их предотвращение. При небрежности лицо не проявляет необходимой внимательности и поэтому не предвидит возможность наступления общественно опасных последствий. Это означает, например, что вина при краже и убийстве из ревности тождественна по форме – прямой умысел, и различна по содержанию (Вина и ее формы см. в гл. Субъективная сторона преступления).
Закон называет вину в качестве одного из признаков понятия преступления наряду с его общественной опасностью, противоправностью и наказуемостью. В теории уголовного права вопрос о виновности как признаке преступления был и остается дискуссионным. Напомним, что УК РСФСР 1960 года в определении понятия преступления не использовал признак виновности. Некоторые авторы выступали против включения признака виновности в понятие преступления. Так, например, Н.Д. Дурманов писал: «Признак виновности содержится в признаке уголовной противоправности, находящий свое выражение в наказуемости. Иными словами наказуемость деяния предполагает его виновность… Таким образом, виновность при наличии других, более широких признаков, не является необходимым признаком общего понятия преступления»31. По мнению С.А. Домахина, «нет никаких оснований рассматривать виновность в качестве самостоятельного признака преступления. Уголовная противоправность включает в себя и виновность, ибо уголовный закон признает преступными только виновные деяния»32. Следует обратить внимание на то, что отрицание виновности как признака преступления никогда и никем не интерпретировалось как требование исключить вину из понятия преступления и обосновать возможность уголовной ответственности за невиновное причинение вреда. Речь шла о другом, - следует ли в определении преступления указывать на вину, или такое указание избыточно. Действительно, рассуждение, построено по схеме: вина – признак субъективной стороны преступления, отсутствие вины означает отсутствие необходимого элемента состава преступления, отсутствие состава преступления исключает противоправность, следовательно, всякое преступление предполагает виновность деяния. Таким образом, вполне обосновано доказывалось, что законодательное определение преступления путем указания лишь на общественную опасность и противоправность предполагает виновность. Вина – свойство преступления и именно поэтому в законодательном определении используется этот признак. Утверждение, что «виновность – необходимое свойство противоправности деяний, которые относятся к преступлениям, но это не самостоятельный признак преступления»33 алогично. Если противоправность свойство преступления, а виновность – свойство противоправности, то, очевидно, что деяние является и противоправным и виновным одновременно: оно противоправно потому, что виновно, и виновно потому, что противоправно. Следует обратить внимание и на то, что вина не просто пассивно отражает в сознании действующего лица общественную опасность как объективно существующую реальность, но и активно участвует в ее формировании: общественная опасность умышленного убийства и неосторожного лишения жизни человека различны и это различие задано именно характером вины. То же следует сказать и о таких неразрывно связанных с умышленной виной субъективных признаках преступления как мотивы и цели преступной деятельности. Неосторожность может быть грубой или напротив – приближаться к случайному (невиновному, - см. ст. 25 УК РФ) причинению вреда, что также скажется на степени общественной опасности совершенного преступления.
quest10Вина, таким образом, неотъемлемое свойство преступления, она органическая часть единого человеческого поступка, где все взаимосвязано в неразрывном единстве объективного и субъективного. Вина связывает человека и его дело. В той мере, в какой человек осознанно и волимо совершает свои поступки, заключена возможность внешней оценки этих поступков. Именно вина обосновывает осуждение и деяния, и его автора. Без вины уголовная ответственность и наказание бессмысленны и несправедливы.
Поскольку преступление – это деяние, запрещенное уголовно правовой нормой, сила запрета обеспечивается санкцией нормы. Санкция предупреждает, угрожая наказанием. Угроза наказания не равнозначна самому наказанию за то или иное преступление, наказание это реализованная угроза. Преступление не утрачивает свою природу, если оно остается нераскрытым, как и тогда, когда в соответствии с законом лицо, совершившее преступление, освобождается от уголовной ответственности или наказания. Это значит, что наказуемость деяния, установленную законом, нельзя рассматривать как субстанциональной признак – свойство преступления наряду с общественной опасностью, противоправностью и виновностью. Наказание – следствие совершения преступления. Преступление совершает преступник, наказывает – государство. Совершенное преступление порождает не ответственность и наказание, а основание ответственности и наказания, т.е. является юридическим фактом, порождающим уголовно-правовые отношения.
§ 4. Классификация преступлений
Классификация преступлений – это подразделение их на группы (классы) на основании какого либо существенного признака (критерия) для установления их общих свойств и различий, разделяющих классифицируемые деяния. В уголовном законодательстве используются разные критерии классификации. Вина подразделяет все преступления на умышленные и неосторожные, степень реализации умысла – на приготовление, покушение и оконченное преступление; характер общественной опасности положен в основание деления преступлений по их объектам: это, например, преступления, направленные против жизни, здоровья, половой неприкосновенности и половой свободы и т.п.; тяжесть преступления, иначе говоря, степень их общественной опасности, - характером вреда.
Статья 15 УК РФ подразделяет все преступления на четыре категории: небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие преступления. Цель классификации – связать каждую категорию преступлений с определенными уголовно-правовыми последствиями их совершения.
«Это деление, правильно писал А.Н. Кривоченко, - всех предусмотренных уголовным законом общественно опасных деяний в зависимости от характера и степени общественной опасности на отдельные категории, обладающие специфическими типовыми санкциями и влекущие строго определенные уголовно-правовые последствия»34. На наш взгляд, следует отметить: типологизация осуществляется только по степени общественной опасности, а не по ее характеру. Поэтому в одной классификационной группе (например, тяжкие преступления) находятся такие разнохарактерные преступления, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ч. 1 и 2 ст. 111 УК РФ), квалифицированная кража (ч. 3 и 4 ст. 158 УК РФ) и терроризм (ч. 1 ст. 205 УК РФ).
Классификация – инструмент законодательной техники, позволяющий вместо длинных перечислений, ограничиваться простым указанием на принадлежность преступления к той или иной классификационной группе. Если, например, законодатель решил декриминализировать приготовление к некоторым преступления, то это возможно, как путем составления списка таких преступлений, так и путем указания: это все преступления кроме тяжких и особо тяжких; решение вопроса об освобождении от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности возможно путем составления нового перечня или, что и позволяет действующий закон, сказать: если со дня совершения преступления небольшой тяжести прошло два года, лицо, совершившее преступление, освобождается от уголовной ответственности.
Типовые особенности преступлений лежат не только в основании законодательной, но и научной классификации преступлений. Так, способ описания преступлений в законе позволяет выделить преступления, составы которых, определяя момент юридического окончания преступления, подразделяются на материальные, формальные и усеченные. Эти же особенности лежат в основании криминологической классификации преступлений, что позволяет говорить о насильственной или корыстной преступности, о преступности несовершеннолетних и т.п.
История развития уголовного законодательства - это одновременно история поиска оптимального подразделения преступления на виды, подчиненного решению определенных практических задач. В развитом феодальном уголовном праве это была задача определения как тех преступлений, за совершение которых можно было не применять смертную казнь так и тех, за которые следовало четвертовать, залить горло расплавленным металлом или лишь отрубить голову. Специальных норм о классификации преступлений не было.
Лишь во второй половине 18 века, начиная с австрийского Уложения 1787 г. появляется целенаправленное двухчленное или трехчленное деление преступлений. Оно получило свое дальнейшее развитие в уголовных кодексах времен Великой французской революции (Кодексы 1791, 1795 и 1810 годов). Уголовный кодекс 1810 г. подразделял все свои предписания на три группы: нарушения (contraventions), проступки (delicts) и преступления (crimes). Подразделение было подчинено определению процессуальной подсудности, - дела рассматривал либо уголовный суд в присутствии жюри, либо исправительными трибуналами, либо полицией. Современное зарубежное законодательство, как правило, использует двух или трехчленную классификацию преступлений. Со временем менялась и цель классификации, - вместо процессуальных на передний край выдвинулись уголовно-правовые особенности деяний. Так, новый Уголовный кодекс Франции 1992 г. сохранил трехчленную классификацию, но в ее основание положен иной критерий – тяжесть деяния. «Тяжесть вреда, причиненного обществу, - говорилось при представлении проекта УК в Сенате Франции, - вот, что определяет юридическую сущность преступного деяния. Так, только посягательства на общественные ценности образуют преступления и проступки, а нарушения не что иное, как нарушения дисциплины общественной жизни»35.
Во времена Петра Великого в русское законодательство впервые вошли термины «преступление» и «проступок», но продолжали использоваться известные издревле: «вор» и «воровство», «злодейство», «лихое дело», но четкой грани между ними не проводилось. Впервые в законодательстве (XVтом Свода законов 1832 г.) было осуществлено разделение преступлений на уголовные и преступления маловажные – проступки. Маловажные преступления влекли за собой телесные наказания или меры полицейского исправления36. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных1845 г. (последняя редакция – 1885 г.) подразделило преступные деяния на преступления и проступки, но в отличие от прошлого в основание подразделения был положен иной критерий – объект преступления. Преступление – это «всякое нарушение закона, которое заключает в себе посягательство на неприкосновенность Власти Верховной и установленных его властей, или же на права и безопасность общества, или частных лиц». Проступок - «нарушение правил, предписанных для охранения определенных законом прав и общественной или же личной безопасности, или пользы»37. Современники отмечали нечеткость различия в Уложении преступления и проступка и приходили к выводу, что практического значения оно не имело. В издании 1866 г. «это деление было уничтожено»38. Можно отметить, что авторы Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 года, мотивировали необходимость «при определении самих поступков… как для полности Устава, так равно для краткости его и для легчайшего руководства мировых судей, означать не все встречающиеся до сих пор отдельные случаи, а напротив, по возможности, соединять их и подводить под общие правила, содержащие в себе взыскания за проступки однородные»39.
Уголовное Уложение 1903 г. должно было заменить собою Уложение о наказаниях уголовных и исправительных и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, но полностью так и не вступило в силу. Общая часть Уложения действовала только в отношении глав и статей, введенных в действие. Уложение подразделяло все деления на три категории: тяжкие преступления, - деяния, за которые в законе в качестве наиболее сурового наказания могли быть назначены смертная казнь, каторга или ссылка на поселение; преступления влекли за собой заключение в исправительном доме, крепости или тюрьме; проступки наказывались арестом или денежной пеней. Ст. 49 Уложения устанавливала, что «покушение на тяжкие преступления, а в случаях, особо законом указанных и на преступление – наказуемо; покушение на проступки не наказуемо». «Из соучастников проступка наказываются только непосредственно учинившие его или участвовавшие в выполнении оного. Подстрекатели и пособники подлежат наказанию только в случаях, особо законом указанных» - ст. 51. Категории преступлений имели значение также при определении рецидива и давности привлечения к уголовной ответственности.
В послеоктябрьский период впервые типологизация преступлений была осуществлена в УК РСФСР 1922 года. В статье 27 УК было сказано: «Устанавливая меру наказания, Уголовный кодекс различает две категории преступления: а) направленные против нового правопорядка или признаваемые ею наиболее опасными, по которым определенный Кодексом низший предел наказания не подлежит понижению судом и б) все остальные преступления, по которым установлен высший предел определяемого судом наказания». Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. сузили рамки первой категории, указав на деяния, «направленные против основ советского строя, установленного в Союзе ССР волею рабочих и крестьян, и поэтому признаваемые наиболее опасными», сохранив правило о назначении наказании: «не ниже» и «не выше». УК РСФСР 1926 г. сохранил ранее принятое деление. В Основах уголовного законодательства Союза СССР и союзных республик 1958 г. классификация преступлений отсутствовала. В 1972 г. Основы были дополнены ст. 71, содержащей перечень тяжких преступлений. Статья 71 Основ была инкорпорирована в УК РСФСР 1960 г. и оставалась все время действия кодекса единственной, дававшей четкое описание указанной категории преступлений. В связи с решением частных задач в кодексе использовались также понятия: особо тяжкое преступление, преступления, повлекшие тяжкие последствия; преступления не представляющие большой общественной опасности; малозначительные преступления; деяния, имеющие признаки преступления, не представляющего большой общественной опасности. Выражая господствующее мнение, Д.О. Хан-Магомедов писал, имея в виду УК 1960 г.: «В действующем уголовном законодательстве отсутствует классификация по степени их общественной опасности на основе какого-либо единого критерия, что вряд ли можно считать правильным»40.
Действующий Уголовный кодекс следующим образом определяет каждую из четырех категорий преступлений: преступления небольшой тяжести – умышленные и неосторожные преступления с максимальным наказанием два года лишения свободы, преступления средней тяжести – умышленные преступления с максимальным наказанием пять лет и неосторожные с наказанием более двух лет лишения свободы, тяжкие преступления – умышленные преступления с максимальным наказание десять лет лишения свободы и особо тяжкие преступления – те, за совершение которых кодексом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или более строгое наказание. Таким образом, в основу классификации преступлений положены форма вины и размер санкции. По мысли законодателя, различия в степени общественной опасности умышленных и неосторожных преступлений, если наказание по закону не превышает двух лет лишения свободы или является любым более мягким, чем лишение свободы, несущественно; тяжкие и особо тяжкие преступления могут быть совершены только умышленно, а средней тяжести – как умышленно, так и неосторожно (ст. 15 УК РФ).
Следует обратить внимание на то, что критерием подразделения преступлений является именно санкция статьи, а не фактический размер наказания, назначенного судом в том или ином конкретном случае, - четыре года лишения свободы, назначенные за тяжкое преступление, не превращают его в преступление средней тяжести.
В теории уголовного права предлагалось предоставить право суду при наличии указанных в законе смягчающих обстоятельствах признавать совершенное преступление на одну степень ниже41
Эта рекомендация не была воспринята законодателем.
Значение классификации преступлений по степени их общественной опасности заключается в том, что отнесение деяния, совершенного лицом, к той или иной категории, приводит к наступлению предусмотренных в уголовном законе последствиям. Их знание – необходимое условие правильного применения закона. Если совершено преступление небольшой тяжести, то:
Если совершено преступление средней тяжести, то:
Если совершено тяжкое преступление, то:
Если совершено особо тяжкое преступление, то:
Таким образом, следует подчеркнуть, что осуществленная Уголовным кодексом РФ 1996 г. классификация преступлений – безусловное достижение законодательной техники. Она способствует точному применению уголовного законодательства, вносит необходимую стройность и последовательность при определении правовых последствий совершения преступления.
§ 5. Малозначительность деяния. Преступление и другие правонарушения
Величина общественной опасности преступления может быть различной – большей или меньшей, может она быть и исчезающе малой. Формально запрещенные, такие деяния утрачивают свойства преступления. Поэтому ч. 2 ст. 14 УК РФ устанавливает: «Не является преступлением действие (бездействие) хотя формально и содержащие признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности». Итак, ч. 2 ст. 14 УК РФ позволяет провести грань, отделяющую преступление от непреступных деяний, в случаях, когда внешняя форма поступка утрачивает свое уголовно правовое содержание. Такое деяние не только лишается общественной опасности, но не может рассматриваться в качестве уголовно противоправного. Едва ли верно, что положения ч. 2 ст. 14 УК РФ «свидетельствуют о том, что возможна коллизия между формальным и материальным признаком преступления, т.е. между уголовной противоправностью и общественной опасностью»42. Общественная опасность – определяющее свойство преступления, то, что не общественно опасно, не обладает и уголовной противоправностью. Это значит, что признание деяния малозначительным, исключает возможность возбуждения уголовного дела, а возбужденное дело подлежит прекращению за отсутствием в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ).
Какое деяние малозначительно – это вопрос факта, решаемый всякий раз в рамках диспозиции той или иной статьи Особенной части Уголовного кодекса. Обычно для иллюстрации малозначительности деяния говорят о краже «на сумму в два – три рубля», коробка спичек и т.п. Это, конечно, так, но кража будет малозначительной, если сумма похищенного не превышает размер, причинение которого влечет за собой административную ответственность. Иначе говоря, такая кража не обладает необходимой для преступления степенью общественной опасности и, следовательно, не уголовно противоправна. То же имеет место во всех случаях, когда уголовная ответственность связывается законодателем, например, с причинением ущерба в крупном размере, тяжких последствий, существенного вреда и т.п.
Три подростка четырнадцати-пятнадцати лет были осуждены в 1995 года за кражу, совершенную по предварительному сговору группой лиц. Ими были похищены арбузы общей стоимостью 28400 (неденоминированных) рублей. Судебная коллегия Верховного суда РФ, рассмотрев дело в порядке надзора по протесту прокурора, отменила приговор и дело производством прекратила по п.2 ч.1 ст. 5 УПК РСФСР (п. 2 ч. 1 ст. 24 УК РФ – прекращение уголовного дела из-за отсутствия в деянии состава преступления), указав, что действия несовершеннолетних, хотя формально и содержат признаки преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 144 УК РСФСР, но в силу малозначительности не представляют общественной опасности»43.
Малозначительность деяния означает, что оно не только объективно не обладает минимальной для соответствующего преступления степенью общественной опасности, но и заведомо для лица, его совершившего, является малозначительным. Если лицо, имея умысел на совершение преступления, желало, например, похитить крупную сумму денег, но вынуждено было по не зависящим от него обстоятельствам довольствоваться малым (в сейфе оказалось лишь несколько рублей), то ответственность наступает за покушение, например, на кражу (ст.ст. 29, 30 УК РФ).
Деяние, не соответствующее составу преступления в силу своей малозначительности, может соответствовать составу иного деликта44. Ранее уже отмечалось, что уголовно-правовые запреты действуют во многих разнообразных областях общественной жизни, охраняя от посягательств имущественные, трудовые, финансовые, семейные и т.д. отношения. Непреступные правонарушения влекут за собой административную ответственность. Таким образом, осуществляется комплексная или многоступенчатая система защиты социальных ценностей. quest13Грань, разделяющая преступления и иные правонарушения, заключена в характере и степени общественной опасности: преступление причиняет больший вред, мотивы поведения действующих лиц более безнравственны, вина предосудительней. Различна и их противоправность. Запрет преступления заключен только в уголовном законе, только за преступления закон предусматривает особо суровые санкции – уголовное наказание и особые последствия его реализации – судимость.
Тема 8. Объект и предмет преступления
§ 1. Понятие объекта преступления
Объект преступления – это то, на что приходится удар, нанесенный субъектом преступления, то, чему причиняется вред его преступным деянием. Именно объект преступления определяет характер совершенного посягательства, его общественную опасность. Значение объекта преступления определяется и тем, что он очерчивает границы преступного, служит средством разграничения сходных между собой преступлений и их квалификации. Проблема объекта преступления сложна и дискуссионна. Сложность проблемы предопределена тем, что преступления вызывают целый комплекс социальных последствий: гибнут и страдают люди, огромны материальные потери, подрывается вера людей в справедливость, разрушается правопорядок, подрывается авторитет государственной власти и т.д. Каким общим интегративным качеством (свойством) должен обладать объект преступления, чтобы он вместил в себя все: и горе униженного преступлением отдельного человека, и суверенитет государства, и украденную пенсию, и обороноспособность страны? С кем вступает в конфликт преступник, кто ему противостоит в этом конфликте? Это главный вопрос в понимании объекта преступления. Производен от него и другой вопрос – каков механизм причинения вреда объекту преступления.
В общем виде объект преступления можно определить как сложившийся в обществе порядок отношения между людьми в различных сферах их жизнедеятельности. Иными словами, quest1 объект преступления – это общественные отношения. Общественные отношения – сложное образование – предмет исследования наук об обществе. Ограничимся констатацией тех свойств и качеств общественных отношений, которые достаточны для ответа на вопрос: могут ли они рассматриваться в качестве объекта преступления.
quest3Общественные отношения – это частное проявление общей взаимосвязи явлений окружающего нас мира. Общественные отношения – это человеческие отношения, отношения между людьми, в каких бы сложных и обезличенных на первый взгляд формах они ни проявлялись. Общественные отношения структуризируют общество, существуют в масштабах общества и выступают как связи между людьми, складывающиеся в процессе их деятельности.
Людьми в их практической деятельности движут интересы. Интерес выражает отношение личности к судьбе тех или иных ценностей или благ. Люди, объединенные интересами, вступают в разнообразные связи по поводу указанных ценностей. В рамках общественных отношений люди обретают качество субъектов отношений, интересы становятся общественными, ценности – социальными.
Таким образом, общественные отношения – это упорядоченная система связей между людьми по поводу социальных ценностей, определяющая их взаимное положение в обществе, выражающаяся в их действиях (деяниях) и проявляющаяся в качестве интересов.
Совместная деятельность людей – это деятельность упорядоченная, она объективно требует согласования усилий и поэтому сама по своей природе диктует то, что можно делать, а что – нельзя. Упорядоченность общественных отношений проявляется как тенденция, преодолевающая отклонения от должного в поведении отдельных людей – участников общественных отношений. Именно поэтому они поддаются нормативному регулированию, более того – требуют его. Порядок, в частности правопорядок, - форма существования общественных отношений.
Механизм причинения вреда объекту преступления предопределен структурой общественных отношений, взаимосвязью их элементов. Люди – субъекты отношений, их поведение образует субстанцию – ткань самих отношений. Это первый элемент общественных отношений. Взаимосвязь между субъектами образует само отношение (общественное отношение в собственном смысле). Это – второй элемент. Наконец, поскольку людям незачем вступать в пустые беспредметные отношения, общественные отношения всегда предполагают существование предмета (объекта) отношения – той социальной ценности, существование которой связывает людей друг с другом.
Совершить преступление может только человек – участник общественного отношения. Только действия людей воспроизводят общественные отношения и только действия (деяния, говоря уголовно-правовым языком) их могут нарушать. Именно на этом основано известное положение о том, что помимо своих действий человек не существует для закона, а намерения и помыслы какими бы предосудительными они ни были, не могут рассматриваться в качестве преступления. Люди становятся участниками общественных отношений либо в силу факта своего рождения, либо по достижению определенного возраста, либо в результате того, что занимают определенное место в общественной жизни, словом, тогда, когда включаются по любым причинам в силовое поле общественных отношений, тех отношений, которые оберегают их и обязывают не нарушать естественные связи с другими людьми. Это значит, что любое лицо, вменяемое и достигшее установленного в законе возраста (гражданин РФ, иностранец или лицо без гражданства), не должно красть или убивать, это значит, что иностранец, совершивший за границей деяние, направленное против интересов Российской Федерации, нарушает наши общественные отношения, это значит, что в силу международной солидарности, посягательство на интересы иностранного государства, когда речь идет о конвенционных преступлениях (универсальный принцип действия уголовного закона в пространстве), приравнивается по своему значению к посягательству, нарушающему отечественное законодательство.
quest4Действие человека лежит не вне общественных отношений, а принадлежит им, а сам человек, принадлежит к их субъектному составу. Поэтому только гражданин России может совершить государственную измену, только должностное лицо может получить взятку, только четырнадцатилетний украсть, - деяние органически связано с объектом.
Предмет (объект) общественных отношений – это социальная ценность, вокруг которой и по поводу которой устанавливаются сами отношения, т.е. связи между людьми. Из всего многообразия общественных отношений и, следовательно, социальных ценностей, под уголовно-правовую охрану берутся лишь те из них, которые жизненно важны для общества. quest2Запрет нарушать требования закона превращает их в объект уголовно-правовой охраны. Их обобщенный перечень дан в ч. 1 ст. 2 УК РФ, говорящей о задачах Уголовного кодекса Российской Федерации. Это: права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества. Исчерпывающий перечень социальных ценностей может быть составлен лишь путем анализа всего законодательного материала Особенной части Уголовного кодекса. Объект уголовно-правовой охраны, подвергшийся посягательству, становится объектом преступления.
Конкретное преступление предстает перед нами в своей непосредственно воспринимаемой внешней реальности: убит этот определенный человек, утрачено имущество, имеющее определенную стоимость, унижено достоинство индивидуально определенного лица и т.д. Что стоит всякий раз за этой картиной событий? Да, каждая утрата ценностей наносит вред, но сводится ли этот локальный ущерб к ущербу объекту преступления? Нет, есть и иное, скрытое за внешней картиной события, неизменно присутствующее, принадлежащее каждому посягательству свойство, - оно нарушает нормальное функционирование определенной области общественной жизни, разрывает, иначе говоря, живую связь субъекта преступления с другими людьми. Так происходит эрозия общественных отношений, и чем больше совершается преступлений, тем разрушительней она протекает. Говоря образно, конкретное преступление – песчинка в общественном механизме, но оно же и песок, разрушающий этот механизм. Если воспользоваться известной аналогией между обществом и организмом, то конкретное преступление можно сравнить с раковой клеткой, внедрившейся в живую ткань какого-либо органа, клеткой, некогда исправно выполнявшую свою роль, но «взбесившейся» и, если не остановить ее воспроизводство, способной разрушать организм.
quest5Не существует преступлений, не причиняющих ущерба своим объектам. Каждое преступление независимо от его законодательной конструкции, независимо от того, удалось ли преступнику довести его до конца или его деяние было прервано на предварительной стадии, заключалось ли оно в непосредственном исполнении запрещенных действий или было соучастием в преступлении, дезорганизует общественные отношения, разрывают связь его субъекта с людьми в конкретной области общественной жизни. Этот разрыв и есть нарушение порядка как способа существования людей в обществе. Именно в этом заключается универсальный механизм воздействия преступного деяния на его объект. Что совершает и за что, следовательно, отвечает тот, кто сделал все, чтобы достичь желаемого общественно опасного результата, если ему это не удалось? За то, что «взрастил в себе преступный умысел?» За то, что продемонстрировал свою опасность? За то, что вновь может совершить преступление? Он отвечает за то, что и в этом случае нарушил своими действиями естественный порядок отношений между людьми, ту универсальную связь, которая объединяет людей в гражданское общество.
Объект преступления – это общественные отношения. Только при таком понимании объекта преступления находят свое естественное место и человек, и интересы, и ценности, и правовые блага, и правопорядок.
В теории уголовного права концепция объект – общественные отношения, охраняемые уголовным законом, сложилась начиная с Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 г. Руководящие начала определяли преступление как «нарушение порядка общественных отношений, охраняемых уголовным законом». С тех пор такое понимание объекта преступления до недавнего времени не оспаривалось, хотя интерпретировалось разными авторами по-разному и не всегда последовательно.quest6В основе расхождения мнений лежало стремление найти и показать содержание первоначального, простого и понятного объекта преступления в отличие от «абстрактных» общественных отношений. Так,А.А. Пионтковский, хотя и утверждал, что объект – общественные отношения, подчеркивая, что такое понимание объекта тесно связано с материальным понятием преступления, но вместе с тем полагал, что непосредственным объектом преступления могут быть не сами общественные отношения, а их элементы, что непосредственный объект, и есть «тот предмет, на который воздействуют»1. В имущественных преступлениях на роль объекта предлагались вещи или материальные ценности. По мнению Е. Каиржанова, таким непосредственным объектом является даже не все имущество, а «драповое пальто, принадлежащее Иванову Ивану Ивановичу»2. Хрест. 8. Для Н.И. Коржанского, непосредственный объект преступления – «жизнь П.П. Данилова, здоровье И.С. Захарова, собственность колхоза им. Чапаева»3.Разумеется, нарушить отношения собственности можно похищая конкретную вещь, а нарушить неприкосновенность личности, посягая на индивидуально отдельного человека, но за этими благами и ценностями стоит общество с его порядком отношений между людьми. Преступление с его объектами, как его понимают названные авторы, сводится к нарушению отдельного, частного интереса, к локализации вреда таким образом понимаемому объекту. Этот же упрек может быть обращен к концепции, согласно которой общественным отношением признается – и, которое нарушается – конкретная взаимосвязь, по крайней мере, двух людей4.
Общественные отношения – массовые связи членов общества, функционирующие в масштабах общества. В конфликте с преступником они представляют общество. Поэтому чтобы ни предлагалось в качестве непосредственного объекта: индивидуальная связь, вещи, интересы конкретного лица или любые другие социальные ценности и т.п., ничто не может служить в качестве «раскрывающего» или «уточняющего» эту категорию понятия.
Существует и иное мнение. А.В. Наумов полагает, что «во многих случаях трактовка объекта преступления как определенных общественных отношений вполне справедлива, например, в случаях признания объектом преступления отношений собственности при краже, грабеже и других хищениях имущества … Однако в ряде других случаев, теория объекта преступления как общественного отношения «не срабатывает». Особенно это относится к преступлениям против личности, в первую очередь к убийству … Теория объекта преступления как общественных отношений, охраняемых уголовным законом, не может быть признана общей универсальной теорией. Представляется, - продолжает автор, - возможным возвращение к теории объекта как правового блага, созданной еще в конце прошлого века в рамках классической и социологической школ уголовного права»5. Предлагает вернуться назад и А.В. Пашковская, по мнению которой позиция Н.С. Таганцева о правовом благе как объекте преступления «представляется наиболее верной и сохраняющей свое значение»6. А.Н. Игнатов полагает, что «для отражения значимых в уголовном праве признаков объекта преступления разумнее использовать нейтральное понятие «правовое благо» либо «защищаемый интерес». Понятие правового блага, по автору, конкретно, «не несет в себе ложного идеологического заряда», характеризуется как объект права, обладает общественной ценностью и имеет «вещную, предметную материальную природу»7. Наконец, следует упомянуть о своеобразной попытке решить проблему объекта преступления, предпринятую Г.П. Новоселовым. Он полагает, что объект преступления – не само общественное отношение, а лишь одна его сторона. Сторона эта – «всегда люди (отдельное лицо или группа лиц), и только они»8, а именно «тот, против которого направлены действия активной стороны отношения, его субъекта». Эти лица (или лицо) – обладатели ценностей (материальных или нематериальных). На ценности осуществляется преступное воздействие, «в результате чего этим лицам причиняется вред или создается угроза причинении вреда9.
Итак, теория объекта преступления как общественных отношений отвергается в качестве общей универсальной теории в частности потому, что, якобы, принижает, а то и вообще теряет человека, выдвигая вместо него некую совокупность общественных отношений, которая и образует личность. Подобного рода опасения высказывались неоднократно. По мнению одних авторов, например, при убийстве, в качестве объекта преступления должны рассматриваться и общественные отношения, и «сам человек»10 по мнению других, тезисом, по «нормами уголовного права охраняется не сам человек, а общественные отношения»11, утверждалось, что жизнь человека ставится под охрану уголовного закона с позиций его социальных функций и как следствие – отрицание «абсолютной ценности» личности и утверждение оценочного отношения к личности в зависимости от ее социальной функции12.Наконец, нужно отметить мнение тех авторов, которые считают, что при убийстве объектом преступления выступают не общественные отношения, а «живой человек»: «закон ставит под уголовно-правовую защиту не общественные отношения, подвергшиеся посягательству, а жизнь и здоровье человека»13.
Для противопоставления общественных отношений и жизни человека как объекта преступления нет оснований. Каждый человек - это абсолютная ценность или, что то же самое - правовое благо. Трудно понять, почему это понятие нейтрально, а понятие общественных отношений имеет ложный идеологический заряд. Благо оценивается, а общественные отношения, возникающие как общественно-необходимые связи, были осознаны задолго до того, когда они стали «социалистическими общественными отношениями».
Обращение к авторитетам прошлого в поисках действительного объекта преступления показывает, что концепция объекта преступления развивалась в отечественной науке в направлении все более четкого понимания, что преступление – не только ущемление частного интереса, посягательство на то или иное благо и т.п., но, что за конкретным преступлением стоит нечто скрытое от чувственного восприятия – общество. Автор первого учебника русского уголовного права, заметим, учебника для своего времени замечательного, В.Д. Спасович писал: человек «не может быть выделен из общества; общество есть его естественное состояние … Внутри же общества каждый отдельный человек есть один из составных атомов общества, одна из рабочих сил в экономии общественной, один из членов общественному организму подчиненный, от него зависящий, для него действующий»14. Поэтому по В.Д. Спасовичу, «правонарушения затрагивают отдельные личности и целые группы в более важных их правах, при попрании коих не возможен никакой быть и порядок общественный. Это преступления общественные или уголовные»15. И далее: «Преступление несовместимо с общественным порядком»16, «характеристику уголовных преступлений составляет то, что содержат в себе посягательство на целый общественный порядок, они преследуются обществом независимо от воли пострадавших от них лиц»17. И, наконец: «Преступное деяние должно содержать в себе посягательство на известные общественные отношения»18. Преступление и общество в целом постоянно остаются в поле зрения исследователей и тогда, когда они говорят о посягательстве на личность, ее интересы, блага, о нарушении преступлением правовых запретов.
«Государство, - писал А. Лохвицкий, - требует от человека отказа от таких деяний, которые вредят правам других, следственно ведут к анархии, распадению общества»19. Поэтому и для него «закон под страхом наказания вообще воспрещает деяния, соединяющие два признака: безнравственность … и во-вторых, опасность действия для общества»20.
Н.С. Таганцев считал «неверным по форме и односторонним по существу» взгляд, согласно которому «преступное деяние заключается или в уничтожении чьего-либо права, или в препятствовании к использованию им или в не исполнении чьих либо законных требований»21, «посягательство насубъективное право составляет не сущность, а только средство», - продолжал автор. «Жизнь общественная в индивидуальных и общественных проявлениях творит интересы и вызывает их правоохрану, в силу чего эти интересы получают особое значение и структуру, облекаются в значение юридических благ и, как таковые, дают содержание юридическим нормам и в то же время служат их жизненным проявлениям, образуя своею совокупностью жизненное проявление правопорядка»22. Для Н.С. Таганцева, объект преступления не уголовно-правовая норма, а норма в ее реальном бытии. В каком правовом пространстве протекает это реальное бытие нормы? В масштабе общества. Что значит для нормы реальность ее бытия? В идеале – нерушимость, в реальности – соблюдение ее требований вопреки возможным нарушениям. «Реальное бытие нормы – это правоохраняемый интерес»23. «Правоохраняемый интерес и есть реальный объект преступного деяния, без которого немыслимо самое его бытие»24. На наш взгляд, вернуться к концепции Н.С. Таганцева, это значит не просто увидеть и назвать в качестве объектов интересы, блага и их владельцев, которые, конечно, существовали во все времена, а понять, говоря словами Н.С. Таганцева, что творит интересы общественная жизнь, что блага дают содержание юридическим нормам, что правопорядок – это норма в ее реальном бытие.
Эта же мысль еще более четко была выражена Н.Д. Сергеевским: «Всякое преступное деяние, являясь нарушением норм закона и, следовательно посягательством на интерес всего общежития,… в конкретной своей форме всегда заключает вред или опасность известным благам или интересам … Так, каждая из норм закона, охраняющих неприкосновенность жизни человека, может быть нарушена лишь в форме действия, посягающего на жизнь известного определенного лица»25. И вывод: «Таким образом, возникает как бы двойственность объекта преступных деяний: во-первых, в качестве объекта представляется, ближайшим образом, непосредственный объект посягательства, а затем, во-вторых, отвлеченный интерес всего общежития, нарушенный неисполнением соответствующего предписания закона. Только соединение обоих моментов образует понятие объекта»26. Во вступительном очерке к переизданной в 1994 году книге Н.С. Таганцева «Русское уголовное право»27 Н.И. Загородников верно отметил: «При анализе преступления, может быть и не совсем в точных выражениях, Таганцев подметил, что преступление – это нарушение уклада общественных отношений и что это определяющий его признак»28. Сказанное можно отнести и к трудам других наших соотечественников. Советская, а затем и российская наука уголовного права возникли не на пустом месте, а продолжили сложившиеся традиции, не пренебрегая богатством отечественной правовой мысли. Преступление было и остается посягательством на общество. Меняется общественное устройство, переоцениваются ценности, возникают новые блага и интересы, остается неизменной объективная необходимость сохранить общество как целое – упорядоченную систему связей между людьми.
Только такой взгляд обнаруживает действительную природу объекта преступления, т.е. показывает истинную ценность того, на что посягнул преступник. Действительно ли, что теория объекта – общественные отношения не срабатывает при решении традиционно дискуссионного вопроса – что является объектом при убийстве? Нет, это не так. Критический анализ имеющихся по этому поводу позиций обнаруживает лишь, что в решении проблемы: человек – общественные отношения были ошибки. Неверно, конечно, что коль скоро сущность человека составляют общественные отношения (именно сущность – В.П.), то личность человека само по себе якобы есть совокупность всех общественных отношений; неверно, что закон охраняет не самого человека, а его общественные отношения, и гибель человека иллюстрирует крах отношений, носителем которых он является29. Неверно, конечно, что человек охраняется законом в зависимости от его социальных функций. Социальные функции – государственный деятель, работник правоохранительных органов и т.п. -действительно имеют значение для определения объекта посягательства, но и полное отсутствие каких либо функций ничего не меняет в природе посягательства на его жизнь. Жизнь каждого человека священна и неприкосновенна. Не функции человека охраняет закон, а человека во всех его функциях. Кто бы ни был человек – новорожденный, делающим первый вздох, подающий большие надежды студент или смертельно больной человек, дни которого сочтены, - все они имеют равное право на жизнь, равную социальную ценностью.
Неверно, что при убийстве объектом преступления является «живой человек», «конкретная личность», «Иванов Иван Иванович». При всей внешней привлекательности требования рассматривать в качестве объекта преступления жизнь конкретного человека оно неверно, т.к. уводит от познания действительной сущности этого преступления. Эта суть заключается в том, что каждый из нас включен в защитную оболочку таких человеческих связей и отношений, для которых человек – абсолютная ценность именно потому, что он Человек. Поэтому закон охраняет жизнь каждого и всех, - и его нерушимость единственно возможный порядок жизни общества. Если объект преступления – конкретный человек, он и только он противостоит преступлению, ущерб, равен утрате одной человеческой жизни. Если объект преступления – такой порядок отношений между людьми, который обеспечивает каждому его право жить, если убийство совершено, то убит «один из нас». Помните, читатель, сказано: не спрашивай по кому звонит колокол, он звонит по тебе.
Поэтому формула: при убийстве объектом преступления являются общественные отношения, обеспечивающие и гарантирующие жизнь каждому человеку, не «теряет» человека, а показывает его действительную, измеренную в масштабах общества ценность. Если посягательство на указанный объект имело место, но смерть не наступила (промах, выстрел в труп), ответственность наступает потому, что для того, чтобы «добраться» до правового блага – жизни другого человека, преступник должен « протянуть руку» к этому благу и уже тем самым разорвать свою связь с нами. Если человек окажется или сам поставит себя вне круга отношений, обеспечивающих неприкосновенность его жизни, его умерщвление преступлением не является. Таково в современных условиях лишение жизни нападавшего при необходимой обороне. Такова помощь при определенных условиях самоубийце. Возможно, таковой станет эвтаназия. Таким образом, преступление всегда посягает на то или иное конкретное правовое благо, оцененное обществом и включенное в систему уголовно-правовой охраны. В упомянутой ранее конструкции объекта преступления, предлагаемой Г.П. Новоселовым, общество исчезает. Для него объект – это «тот, против кого оно совершается», в частности, отдельное лицо с принадлежащими ему материальными или нематериальными ценностями. При таком понимании объекта преступления вместо общества появляется хаотическое движение многих людей, и каждый из них остается один на один вместе со своими ценностями и посягающим на них преступником. Такая схема события едва ли может быть признанной правильной. Соглашаясь с пониманием структуры общественных отношений, но, отрицая за ним роль объекта преступления, автор стремится избежать, как он полагает, парадоксальный ситуации: субъект – как элемент состава преступления существует наряду с другим элементом – объектом, в рамках же объекта преступления – общественного отношения – он становится участником общественного отношения, его «внутренним образованием».
Парадокс, таким образом, заключается якобы в том, что субъект преступления оказывается то за пределами объекта, то внутри его. Парадокс исчезает, если четко представлять себе, что конкретный состав преступления – это законодательное описание преступления в законе, т.е. совокупность признаков, характеризующих все четыре элемента состава преступления: объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона. Состав преступления описывает преступление как определенный юридический факт, поэтому описание не сводится к характеристике преступления как деяния, обладающими указанными в ст. 14 УК РФ признаками, а используют и другие юридически значимые обстоятельства: те, что лежат за пределами деяния, но характеризует его. Субъект преступления – элемент состава, человек – участник общественных отношений.
Общественные отношения функционируют в качестве упорядоченной системы. Правовые нормы, и уголовно-правовые нормы в частности, охраняют, сохраняют, обеспечивают состояние порядка, упорядоченности общественных отношений. Порядок, закрепленный нормами права и поддерживаемый при их помощи, становится правопорядком – правовой формой общественных отношений. Посягательство на защищенные уголовным правом общественные отношения поэтому есть одновременно посягательство на правопорядок, а деяние не только общественно опасно, но и уголовно противоправно. Объект, таким образом, имеет свою правовую форму – по выражению, Н.В. Кудрявцева, - «правовую оболочку»30. Если видеть в правовой оболочке не нечто внешнее, механически одетое на общественные отношения, а их субстанционное проявление, то правонарушение и нарушение общественного отношения – синонимы. Не следует забывать только, что правопорядок как объект преступления, не второй, дополнительный объект, а внешнее проявление его собственного содержания. Возможное расхождение между содержанием и формой исключает преступность деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ).
Как известно, в 18 веке в период становления современного уголовного права ведущая позиция принадлежала нормативистской теории, согласно которой преступление - это нарушение уголовно-правовой нормы и, следовательно, норма права – ее объект. quest7Нормы уголовного права не могут быть признаны объектом преступления потому, что, как правильно отметил А.В. Наумов, рассматривать норму в качестве объекта, значит отвлекаться от реального содержания тех благ (интересов), которые охраняются уголовно-правовой нормой от преступных посягательств31. Однако господствующее мнение не ограничиваться констатацией указанного обстоятельства. Норма, как утверждается, «не терпит и не может терпеть ущерба от преступления»32 «она не испытывает какого либо вредоносного воздействия»33. «Наоборот, то обстоятельство, что преступник осуждается по определенной норме уголовного права, свидетельствует о незыблемости нормы»34. Более того, осуждение преступника свидетельствует о «победе» этой нормы под лицом, нарушившим уголовно-правовой запрет»35. Заметим, что прежде чем одержать указанную «победу», норма потерпела «поражение», ее требование не было выполнено, запрет нарушен, а осужденный – лишь один из многих, кто избежал ответственности. Если сказать, что нормативное требование: красть нельзя, остается неизменным, даже если кража совершена, незыблемость нормы очевидна. Но столь же очевидно, что каждое нарушение нормы (нормы, а не ее текста), и чем чаще оно совершается, тем в большей мере, разрушает ее нормативность: норма говорит: «нельзя», преступление – «можно». Преступление способно к воспроизведению, т.е. несет в себе то, что П.А. Фефелов назвал «антиобщественной ценностной ориентацией»36, иначе говоря, норме противоречит анти-норма. Практика показывает, что при определенных условиях «преступность начинает ходить с гордо поднятой головой», авторитет нормы умаляется, а то и вообще голос ее не слышен. Итак, нарушение уголовно-правового запрета – это и есть тот ущерб, который нанесен норме. Нарушение нормы – нарушение правопорядка. За правопорядком, как за щитом, находятся объекты уголовно-правовой защиты – общественные отношения. Преступление, разрывая защиту, нарушает нормальный естественный порядок отношений между людьми – действительный объект преступления.
§ 2. Классификация объектов преступления
Действующее уголовное законодательство подразделяет все объекты преступления на четыре группы. Критерием классификации является степень общности характера общественных отношений, взятых под уголовно-правовую охрану. Особенная часть Уголовного кодекса разделена на разделы, разделы на главы, главы на статьи. Соответственно, объекты преступления классифицируются на общий, родовой, видовой и непосредственный (классификация по вертикали).
Общим объектом преступления является вся совокупность охраняемых уголовным законом общественных отношений. Выделение общего объекта говорит о том, что уголовное право охраняет не все существующие в обществе общественные отношения, а лишь часть из них – наиболее ценные, и только они могут быть нарушены преступлением.
Уголовный кодекс, таким образом, содержит исчерпывающий перечень объектов, их совокупность – общий объект.
Родовой объект – часть общего объекта, объединяющая группу видовых объектов. Примером родового объекта могут служить все общественные отношения, обеспечивающие безопасность, свободу и достоинство личности, т.е. объекты преступлений против личности (раздел VII Уголовного кодекса).
Видовой объект – группа наиболее близких по содержанию непосредственных объектов. Он – часть более широкого по объему родового объекта. Каждая глава Уголовного кодекса объединяет преступления, имеющие общий видовой объект. Так, например, общий видовой объект в рамках раздела преступления против личности имеют все преступления против жизни и здоровья (гл. 16 УК РФ).
Непосредственный объект – это то конкретное общественное отношение, на которое осуществлено посягательство. Непосредственный объект в рамках видового объекта главы 16 УК РФ, например, имеют все преступления против жизни – все виды убийств (ст. ст. 105-108 УК РФ), причинение смерти по неосторожности,, доведение до самоубийства, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ).
Значение родового и видового объектов преступления заключается в том, что они отражают общие особенности характера общественной опасности преступлений, входящих в классификационные группы, и позволяют построить на этой основе систему Особенной части Уголовного кодекса.
Установление непосредственного объекта преступления имеет решающее значение для квалификации преступлений, т.е. установление соответствия признаков совершенного деяния с признаками состава преступления, предусмотренного в законе. Зачастую внешние картины события (объективная сторона) ряда преступлений схожи или тождественны. Гибель человека может быть результатом убийства (гл. 16 УК РФ), терроризма (гл. 24), нарушения санитарно-эпидемиологических правил (гл. 25), ряда экологических преступлений (гл. 26), преступлений против безопасности движения и эксплуатации транспорта (гл. 27), посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля (гл. 29) или сотрудника правоохранительного органа (гл. 32 УК РФ) и других преступлений. Похищены могут разные предметы: вещи, т.е. имущество (гл. 21 УК РФ), ядерные материалы или оружие (гл. 24), наркотические средства или психотропные вещества (гл. 25 УК РФ). Всякий раз посягательство осуществляется на разные объекты. Их установление требует по-существу производить анализ всех элементов и признаков преступления: предмета посягательства, формы и содержания вины и.т.д. Поэтому установление непосредственного объекта преступления всегда образует заключительный этап квалификации преступления.
Как правило, конкретное преступление наряду с его непосредственным объектом причиняет ущерб и другим социальным ценностям, - достаточно вспомнить, к каким далеко идущим последствиям приводит, например, убийство человека. Эти последствия не игнорируются законодателем, а как бы включаются в само понятие «убийство» или «кража». В отдельных случаях, конструируя составы преступления, законодатель специально указывает на способность деяния посягать одновременно на два непосредственных объекта. В этих случаях различают основной и дополнительный объект. (Классификация по горизонтали). В конкретном составе преступления оба объекта равно необходимы, дополнительный объект противополагается основному только потому, что именно основной объект, по мнению законодателя, определяет принадлежность преступления к определенному роду или виду. Разбой, например, - нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья человека, либо с угрозой применения такого насилия. При разбое, таким образом, посягательство осуществляется как на отношения собственности, так и личной безопасности человека. Состав разбоя помещен в главу преступления против собственности, - такова историческая традиция. Поэтому собственность – основной объект, личность – дополнительный. Дополнительный объект в ряде случаев может иметь факультативный характер. Так, загрязнение атмосферы – экологическое преступление, его основной объект – общественные отношения, обеспечивающие чистоту атмосферного воздуха. Причинение вреда здоровью человека возможные, т.е. факультативные его последствия, которых, следовательно, может и не быть, так же как факультативен и другой объект, связанный с причинением по неосторожности смерти человеку. В частях 2 и 3 ст. 251 УК РФ этим дополнительным объектам придан обязательный характер.
§ 3. Предмет преступления
Предмет преступления – это элемент объекта преступления, та социальная ценность, по поводу которой складываются общественные отношении. Дискуссионность проблемы объекта преступления, естественно, вызывает в теории уголовного права разногласия и по поводу предмета преступления. Все общественные отношения имеют свой объект – то по поводу чего люди вступают в связывающие их отношения. Поэтому последовательная защита концепции: объект преступления – общественные отношения приводит к выводу: объект общественного отношения – это предмет преступления.
Предмет преступления обретает свои свойства только в системе общественных отношений. Одна и та же вещь, переходя на протяжении веков вслед за сменой общественно-экономических формаций из одних общественных отношений в другие, меняет свою правовую природу И в повседневной жизни при внешней неизменности предмета происходит его перемещение из одной области общественной жизни в другую: украдены деньги – объект – отношения собственности, деньги легализированы («отмыты») – объект – сфера экономической деятельности, деньги использованы для финансирования терроризма – объект общественная безопасность.
Из взаимосвязи объекта и предмета преступления следует, что беспредметных преступлений не существует. Иное мнение основано на представлении, что предмет – это «овеществленный элемент материального мира», «всегда материальная субстанция»38, что в этом качестве выступают предметы внешнего мира»39, «материальные феномены»40. Отсюда же следует, что «предмет присутствует не в каждом преступлении …
Не имеют предмета преступления такие преступления, как изнасилование, оскорбление, дезертирство»41. С этим мнением нельзя согласиться. Предметом преступления может быть любая социальная ценность. При изнасиловании предметом преступления, надо полагать, будет половая свобода женщины, подвергшейся насилия, при оскорблении – достоинство человека, т.е., как и всегда, то конкретное благо (интерес), на которое осуществляется посягательство. Поэтому перечень нематериальных предметов преступления можно продолжать долго. Это такая нематериальная ценность, например, как душевное спокойствие человека, его уверенность в своей защищенности в случае угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ), сведения о частной жизни лица, составляющие его личную или семейную тайну (ст. 137), ложная информация (ст. 140), авторство (ст. 146 УК РФ) и многие другие.
Для обоснования утверждения, что предметы преступления – это предметы, обладающие материальной субстанцией, и, как следствие, положения о существовании беспредметных преступлений, говорится, что признавать предметом преступления действия, идеальные вещи и интересы нет оснований, поскольку на них не может быть оказано непосредственное воздействие. Хрест. 2. «Воздействуя, - полагает Т.В. Бушуева, - на предмет, преступник нарушает или пытается нарушить общественные отношения»42. Но, напротив, и это главное, механизм посягательства таков, что, нарушая общественные отношения, преступник воздействует или пытается воздействовать на предмет преступления; во-вторых, непосредственное воздействие на предмет преступления – возможный, но не единственный способ нарушения общественных отношений, и, в-третьих, нематериальные ценности также могут испытывать воздействие: нарушаться, искажаться, присваиваться и т.п.
Преступления может не только терпеть ущерб, но и, напротив, улучшаться: похищенная картина реставрирована, украденный автомобиль отремонтирован и т.п. Не терпит ущерба предмет преступления и при неоконченной преступной деятельности, т.е. при приготовлении и покушении, а также в случаях совершения преступлений, имеющих формальный или усеченный состав. Поэтому, таким образом, предметом преступления является не только то, на что воздействует деяние, а но и то, на что оно направлено.
Значение предмета преступления заключается в следующем: во-первых, предмет преступления может указывать на то, какие общественные отношения явились объектом посягательства; во-вторых, его индивидуальные особенности позволяют провести разграничение между сходными преступлениями, например, между кражей любого чужого имущества и кражей предметов, имеющих особую историческую, научную, художественную ценность (статьи 158 и 164 УК РФ); в-третьих, величина ущерба, причиненная предмету преступления, в каждом конкретном случае влияет на степень общественной опасности совершенного преступления.
Тема 9. История уголовного права России
§ 1. Уголовное законодательство России до 1917 года
История русского уголовного права восходит ко времени образования Киевского государства. Хотя уголовное право по своему содержанию шире, чем уголовное законодательство, история последнего дает достаточно точное представление и об истории русского уголовного права. В соответствии с этим при ознакомлении с основными чертами и особенностями истории отечественного уголовного права интерес представляют следующие его важнейшие памятники.
1. Русская Правда1
Эпоха Русской Правды охватывает время от начала ХI в. (Краткая Правда) до конца ХIII в. (Пространная Правда). Русская Правда содержит преимущественно нормы уголовного и процессуального характера, а также отдельные нормы гражданского права. Поэтому Русская Правда может быть названа своего рода первым кодексом уголовного и уголовно-процессуального права. Причем в первоначальном своем виде Русская Правда, составленная под руководством Ярослава Мудрого (1016 г.), вообще не включала статей, посвященных гражданскому праву, только праву уголовному и судопроизводству. Правда Ярослава делится на три отдела: 1) об убийстве; 2) о личных оскорблениях; 3) о нарушениях права собственности. Правда Ярославичей (1072 г.) также ограничивается лишь уголовно-правовыми и процессуальными нормами, она состоит из трех разделов: 1) о преступлениях против личности (11 статей); 2) о нарушениях права собственности (13 статей); 3) о суде и пошлинах (2 статьи). Пространную редакцию Русской Правды, в которой помимо норм уголовного права имелись и нормы права гражданского, можно разбить на четыре раздела: 1) о преступлениях против жизни; 2) о личных оскорблениях; 3) о нарушениях права собственности; 4) о займах.
Понятие преступления. quest1Термин «преступление» в Русской Правде не употребляется. То, что мы понимаем под преступлением, называлось «обидой». Перечень «обид» ограничивался деяниями, направленными против личных и имущественных прав частных лиц. Частноправовой характер и «обиды», и наказания за «обиду» проявлялся в том, что: 1) преследование «обидчика» — это право «обиженного» и его родственников; 2) дальние родственники убитого не имели ни права мстить, ни права требовать вознаграждения; 3) «обиженный» имел право выбора — отомстить обидчику или взыскать пеню. Поэтому и «наказание за обиду» — это видоизмененная, узаконенная месть, ограниченная по кругу лиц. Однако если Правда Ярослава лишь ограничила месть родственников за убитого, определяя, кто из них имеет право мстить, то уже Правда Ярославичей закрепила полную отмену мести за убийство и заменила ее денежными выкупами.
Субъект и субъективная сторона преступления. Преступником мог быть только свободный человек. Деяния, совершенные холопами, не считались преступлениями: «Аже будуть холопи татие... их же князь продажею не казнить, зане суть не свободни, то двоиче платить ко истьцю за обиду» (если ворами окажутся холопы, они не платят продажи [денежный штраф] князю, потому что не свободны; их господа должны возместить потерпевшему не одинарную, а двойную стоимость украденного).
Убийство господином своего раба, равно как и убийство «обиженным» раба, ударившего свободного человека, также не являлось преступлением. Увод или убийство чужого раба считались нарушениями права собственности.
В Русской Правде нет никаких упоминаний о влиянии возраста на уголовную ответственность. При определении преступности и наказуемости деяния закон исходил главным образом из объективного вменения. Лишь отдельные постановления показывают, что уголовное право Киевской Руси учитывало уже и субъективную сторону преступления. Правда Ярослава не различает, как действовал убийца или «обидчик», нанесший побои, — умышленно или нет. В любом случае преступник одинаково подвергался мести оскорбленного или его родственников. Правда Ярославичей и Пространная Правда различают умышленное убийство и убийство в драке, на пиру — явно, а не скрытно, каковое обстоятельство определенным образом извиняло убийцу, поэтому община помогала ему в уплате виры. Оскорбленный в драке, если он сам ее начал, лишался права на вознаграждение от «обидчика».
Необходимая оборона как самостоятельный институт еще отсутствует. Отдельные зачатки права на необходимую оборону содержатся в положениях, ограничивающих самовольную расправу и регламентирующих пределы мести за «обиду»: право убить вора, застигнутого в момент кражи; право ударить мечом в ответ на удар «ботогомь, любо чашею, любо рогом, любо тылеснию [тыльная сторона ладони; тупая сторона острого орудия]».
Соучастие. Из форм соучастия известно только преступное соисполнительство. Каждый соисполнитель нес равное наказание: «Аже крадеть кто скот в хлеве или клеть, то (о)же будеть один, то платити ему 3 гривны и 30 кун; будеть ли их много, всем по 3 гривны и по 30 кун платит(и)» (за кражу из хлева или клети [дом, хозяйственная постройка, кладовая], если один крал, платит 3 гривны и 30 кун; а если воров было много, каждый платит 3 гривны и 30 кун). Таким образом, с одной стороны, участники преступления наказывались одинаково, с другой — за преступление, совершенное несколькими лицами, в целом пеня была больше.
Стадии преступления. Русская Правда содержит отдельные постановления о наказуемости покушения. Так, «оже ли кто вынезь мечь, а не тнеть, то тъи гривну положить» (если кто на кого вынет меч, но не ударит, то платить за это одну гривну), а за преступление оконченное — удар мечом — 3 гривны.
Объект преступления. Перечень родовых объектов преступления ограничивался двумя: отношениями по поводу охраны личности и отношениями собственности. При этом Русская Правда исключала из сферы уголовно-правовой охраны интересы холопов и рабов: «а в холопе и в робе виры нетуть; но оже будеть без вины убиен, то за холоп (урок) платити или за робу, а князю 12 гривен продаже» (за холопа и за рабу виры нет; но если без вины убиты, то платить урок хозяину, а князю продажи 12 гривен), а также лиц, лишенных прав за преступление. По Правде Ярослава уголовно-правовой охраной жизни, здоровья и чести в равной мере пользовались как свободные люди, так и закупы (зависимые крестьяне), а также иностранцы («варяги» — западноевропейцы и «колбяги» — восточные инородцы). По мнению М. Ф. Владимирского-Буданова, таким же статусом обладали и иноземцы (свободные люди русских земель)2. Правда Ярославичей и Пространная Правда различают в качестве самостоятельных видов объектов посягательства общественные отношения по поводу охраны жизни, здоровья, чести, достоинства лица в зависимости от его общественного положения. За убийство управителей княжеского хозяйства и приближенных князя — княжа мужа, княжа тиуна, тиуна огнищного и конюшего — взыскивалось 80 гривен; за русина, гридина, купца, мечника, изгоя, словенина — 40 гривен, такая же вира и за убийство княжеского отрока (младший дружинник), конюха и повара; за сельского и ратайного старост (должностные лица, следящие за производством сельхозработ) — 12 гривен; за рядовича (зависимый крестьянин) — 5 гривен. Л. А. Стешенко и Т. М. Шамба3полагают, что Пространная Правда различает ответственность в зависимости от пола жертвы: «Аже кто убиеть жену, то тем же судом судити, яко же и мужа; аже будеть виноват, то пол виры 20 гривен». М. Ф. Владимирский-Буданов считает, что в данной статье речь идет о жене как супруге и убийстве ее мужем за преступление против семейных прав4.
Виды преступлений. Система преступлений ограничивалась деяниями, направленными против личности и собственности. Русская Правда знает следующие виды преступлений против личности: против жизни (убийство и увечье, повлекшее смерть), против здоровья (легкое увечье, побои и удары), против чести (удары, вырывание бороды и усов), против свободы (продажа свободного человека, лишение свободы по лживому обвинению). К нарушениям права собственности относятся татьба (кража), порча, поджог, незаконное пользование чужими вещами.
Наказание. Обобщающий термин «наказание» отсутствует. Наказание, как и в период до Русской Правды, остается делом частного характера. Наряду с местью Русская Правда упоминает следующие виды наказания: вира и головничество, продажа и урок, поток и разграбление.
Месть представляла собой возмездие за преступление, совершенное руками потерпевшего или его родственников. Правда Ярославичей полностью отменила месть и заменила ее денежными выкупами.
Вира и головничество. По Правде Ярослава вира за убийство взималась при отсутствии ближайших родственников (отца, сына, брата, племянника, дяди), т. е. тех, кто имел право мстить. По Правде Ярославичей вира взыскивалась как с самого преступника (головщина), так и с общины (дикая вира). Община платила виру в трех случаях: 1) за убийство в разбое, ссоре, на пиру явно; 2) когда убийца неизвестен; 3) когда община отказывалась выдать убийцу. Вира взималась в течение нескольких лет. Община платила лишь за тех членов общины, кто был связан порукой: «Аже кто не вложиться в дикую виру, тому людье не помагають, но сам платить».
Продажа и урок. Продажа взыскивалась в пользу князя или лиц, осуществляющих правосудие. Размеры продажи постоянны. Урок выплачивался в пользу потерпевшего за преступления против здоровья и чести.
Поток и разграбление. Поток и разграбление применялись за убийство, учиненное без ссоры, скрытно, с умыслом ограбить. Это вид наказания, крайне неопределенный по своему содержанию. Подвергаемым ему можно было сделать что угодно: убить, изгнать, обратить в рабство, разграбить имущество преступника и его семьи.
2. Двинская уставная грамота 1397 г.5
Уголовно-правовые нормы, устанавливающие систему преступлений и наказаний в Двинской уставной грамоте, весьма сходны с положениями Русской Правды. К числу преступлений против личности относятся душегубство, побои, нанесение ран, бесчестье. К преступлениям против собственности — порча межей, воровство. Основные виды наказаний — продажа и вира.
Вместе с тем Двинская уставная грамота включает ряд новых положений, принципиальных для развития уголовного права. Во-первых, положения, закрепляющие приоритет интересов государства в сфере уголовно-правового регулирования. Так, если Русская Правда лишь устанавливает ответственность за самовольное наказание вора, то Двинская уставная грамота содержит прямой запрет самовольно освобождать вора от наказания: «...а самосуд то: кто, изымав татя с поличным, да отпустит, а собе посул [т. е. сумму штрафа, причитающуюся наместнику] возмет, а наместники доведаются по заповеди, ино то самосуд, а опрочь того самосуда нет» (ст. 6). По Двинской уставной грамоте, если убийца найден, община должна выдать его князю, поэтому дикую виру община платила только в том случае, если убийцу не отыскали. При этом вира уплачивается не княжескому служителю — вирщику, а княжескому наместнику. Если Русская Правда за уничтожение межей и граней устанавливает единый размер штрафа независимо от того, кому принадлежит земля, то Двинская уставная грамота дифференцирует ответственность в зависимости от того, кто является собственником земли. Естественно, самое строгое наказание установлено за нарушение границ княжеских земель (ст. 4). Во-вторых, Двинская уставная грамота предусмотрела новые институты уголовного права. По мнению Н. П. Загоскина, именно она впервые закрепила применение смертной казни.6 В период Двинской уставной грамоты появился новый вид наказания — клеймение («татя всякого пятнити», ст. 5), а также положение о рецидиве как квалифицирующем обстоятельстве. За первую татьбу (кражу) вор платил цену украденной вещи, за вторую — татя передавали потерпевшему для отработки долга, за третью полагалась смертная казнь («а уличат втретьие, ино повесити», ст. 5).
3. Псковская судная грамота 1462 г.7
Псковская судная грамота состоит из двух частей, которые подразделяются на несколько отделов. Первый отдел второй части содержит уголовно-правовые нормы и, в свою очередь, делится на два подотдела: 1) законы о татьбе и грабеже; 2) законы об убийстве, побоях и поджогах.
Основным источником псковского права было право новгородское, а его главным источником — Русская Правда. Поэтому, несмотря на то что Псковская судная грамота представляет собой свод правил псковского обычного права и постановлений псковского вече, основные уголовно-правовые нормы Псковской судной грамоты весьма сходны с предписаниями Русской Правды. Вместе с тем уголовное право Псковской судной грамоты имеет существенные отличия по сравнению с уголовным правом Русской Правды и Двинской уставной грамоты. Во-первых, под преступлением понимается не только причинение физического, материального, морального вреда частным лицам, но и причинение вреда государству.closetest2В Псковской судной грамоте впервые в русском праве устанавливается уголовная ответственность за государственное преступление — измену (перевет) (ст. 7). Во-вторых, безусловно свидетельствует о стремлении усилить влияние государства в сфере управления, и особенно судопроизводства, введение уголовной ответственности за тайные посулы (взятку) князю и посаднику (ст. 4), а также за оскорбление в присутствии суда, насильственное вторжение посторонних лиц в помещение суда (судебницу) и нанесение побоев подвернику (специальное должностное лицо, следившее за порядком в помещении суда). В-третьих, в отличие от Русской Правды и Двинской уставной грамоты в Псковской судной грамоте нет упоминания о вирах, которые платит община, а говорится лишь о продаже, которую платит сам убийца. В-четвертых, Псковская судная грамота вводит в оборот целый ряд новых для русского уголовного права институтов и понятий: 1) освобождение от уголовной ответственности за невиновное причинение вреда (истец и пристав не отвечают в том случае, если их приход в дом вызвал выкидыш у испугавшейся жены ответчика); 2) в качестве особого преступления называется «наход», под которым большинство исследователей понимают разбой, совершенный группой лиц; 3) вводится новый вид наказания — дыба (за нарушение порядка в суде, ст. 58); 4) различаются квалифицированные виды татьбы — кража церковного имущества, конокрадство.
4. Судебник 1497 г.8
Источниками Судебника 1497 г. послужили положения Русской Правды, московских уставных грамот, Псковской судной грамоты, нормы обычного права. Однако более половины статей Судебника были новыми, а заимствованные нормы переработаны с учетом происходивших в русском обществе социально-экономических изменений (централизация государства, закрепощение крестьян). В результате уголовное право Судебника имеет определенную специфику, что свидетельствует о дальнейшем развитии правовых начал, заложенных в Русской Правде, Двинской уставной грамоте и Псковской судной грамоте.
Понятие преступления. Вслед за Псковской судной грамотой Судебник 1497 г. под преступлением понимает деяния, причиняющие вред не только частному лицу, но и государственной власти. При этом право потерпевшего и общины преследовать и наказывать виновного существенным образом ограничивается правом государственной власти. Так, Судебник запретил (ст. 8 и 11) выдавать приговоренного к смертной казни потерпевшему для отработки долга (если у преступника нет имущества, чтобы вознаградить потерпевшего). Интересы частного лица все же продолжают учитываться при расследовании преступлений против личности. Мировая возможна на всех стадиях обвинительного процесса. Судебник вводит новое понятие для обозначения преступления — «или иное какое лихое дело» (ст. 8).
Субъект преступления. В отличие от Русской Правды холоп признается способным самостоятельно отвечать за свои преступления. В трех статьях Судебника упоминается «лихой» — человек, систематически занимающийся татьбой, разбоем, душегубством, ябедничеством или иным «лихим делом». «Лихой» человек, как правило, подлежит смертной казни.
Виды преступлений. Помимо преступлений против личности и собственности Судебник выделяет преступления: 1) государственные — крамола (например, отъезд бояр к другому князю), подым (подымщики — люди, поднимающие народ на восстание); 2) преступления по службе — взятка, отказ от правосудия; 3) против судебной власти — ябедничество (ложный донос), лжесвидетельство. Общее число видов преступлений значительно увеличилось в сравнении с периодом Русской Правды и Псковской судной грамоты. Если иметь в виду, что понятие «иное какое лихое дело» Судебник не раскрывает, то перечень деяний, фактически признаваемых преступлениями («лихим делом»), даже невозможно представить. По мнению большинства исследователей, Судебник является первым светским памятником, установившим уголовную ответственность за преступление против церкви. Упоминаемый в Судебнике «церковный тать» — святотатец, совершивший кражу в церкви.
Наказание. Основные виды наказаний: смертная казнь, «торговая казнь» (битье кнутом), денежные взыскания. Три основных способа осуществления смертной казни: повешение, отсечение головы, сожжение.9 В целом ряде случаев, запрещая те или иные деяния (например, взяточничество), Судебник не предусматривает какого-либо конкретного наказания. Статьи 8 и 39 Судебника говорят о конфискации имущества. Этот вид наказания применялся как дополнительная мера к «лихим». Имущество казненного, оставшееся после выплаты требуемых сумм государству и потерпевшему, передавалось судье.
5. Судебник 1550 г.10
Главным источником Судебника 1550 г. явился Судебник 1497 г., существенным образом дополненный законодательством, созданным в период между этими Судебниками.
Судебник 1550 г. содержит ряд новых положений, неизвестных ранее.
Субъект преступления. Судебник закрепил обязательную смертную казнь «лихих».
Необходимая оборона. Впервые развернуто регламентируется ситуация необходимой обороны. Разрешается убить человека, засевшего в засаде, «от себя бороняся». Ответственность за убийство не наступает при условии, если обороняющийся до того с убитым «в поборанке» (ссоре) не был и сразу же известил воеводу о происшедшем.
Виды преступлений. Среди преступлений против государства впервые выделяется измена в виде сдачи города неприятелю (ст. 61). Устанавливается ответственность за подписку — подделку документов, подписей, печатей (ст. 59). Исправляя пробел Судебника 1497 г., Судебник 1550 г. не только подтвердил запрет получать взятку, но и установил ответственность за такие действия (за вынесение неправосудного решения за взятку — умышленное неправосудие). Кроме того, была введена уголовная ответственность за подлоги (ст. 4 и 5). Именно в Судебнике 1550 г. впервые упоминается мошенничество. Мошенника (обманщика) наказывали так же, как татя («та же казнь, что и татю»). Однако потерпевший не имел права требовать возмещения вреда. Объяснение этому правилу содержится в ст. 112 Судебника 1589 г.: «...один обманывает, а другой догадываисе, а не мечися на дешевое».
Наказание. closetest3Помимо уже известных видов наказания, в Судебнике 1550 г. впервые встречается наказание в виде тюремного заключения (ст. 6), отрешение от должности как дополнительный вид наказания и пеня, которая считается самостоятельным видом. Продажа перестает быть самостоятельным видом наказания и заменяется тюремным заключением или порукой (ст. 55). Срок тюремного заключения — пока найдется порука, а в ином случае — на всю жизнь (ст. 55). Вид наказания зависел от того, является ли преступник «вeдомым лихим человеком» или нет. «Вeдомый лихой человек» подлежал обязательной казни.
6. Соборное уложение 1649 г.11
Уложение состоит из 25 глав, содержащих 967 статей. Уголовному праву посвящены отдельные статьи глав I, II, IV–VII, IX, X, XIV, XIX, а также глава ХХI («О розбойных и о татиных делех») и ХХII («Указ за какие вины кому чинити смертная казнь, и за какие вины смертию не казнити, а чинити наказание»).
Соборное уложение способствовало дальнейшему развитию как Общей, так и Особенной части уголовного права.
Преступление. Преступление — не «обида» частного лица или государства, а «лихое дело», причиняющее вред интересам государства. Уложение отменяет выдачу преступника потерпевшему.
Соучастие в преступлении. Уложение различает «пущих» — главных виновников — и второстепенных. К «пущим» виновникам относились исполнители и подстрекатели. К второстепенным — пособники: «подводчики», укрывающие средства для совершения преступления, и «поноровщики», устраняющие препятствия при его совершении. Уложение предусматривало также ответственность за недонесение, укрывательство («стан» и «приезд»), попустительство.
Необходимая оборона. Уложение не требует соразмерности средств обороны и опасности нападения (ст. 105 главы X). Допускается лишение жизни при защите как жизни, так и собственности (ст. 88 и 89 главы XXI). Разрешается оборона ради защиты чужих прав. Для слуг и соседей такая оборона является обязанностью (ст. 16, 22 главы ХХII). Оборона, скорее даже задержание преступника, совершившего преступление против государства (измену), поощряется наградой (ст. 15 главы II). Наличие условий необходимой обороны устанавливается судом: кто при нападении на его дом убьет кого-либо из нападавших, «и привезет тех побитых к судьям, и сыщется про то допряма, что он то убийство учинил поневоле, от себя бороняся, и ему того в вину не ставить» (ст. 200 главы Х).
Крайняя необходимость. Освобождается от наказания тот, кто убьет напавших на него чужих животных: «А будет кто собаку убьет ручным боем не из ружья, бороняся от себя, и ему за ту собаку цены не платить, и в вину ему того не ставити» (ст. 283 главы Х).
Субъективная сторона преступления. В Уложении упоминаются деяния «бесхитростные» и «хитростные», однако эти понятия не раскрываются. Предпринята попытка законодательно разграничить понятия умышленного, неосторожного и случайного деяния. «А будет кто с похвалы, или с пьянства, или умыслом наскачет на лошади на чью жену, и лошадью ее стопчет и повалит, и тем ея обесчестит, или ея тем боем изувечит... велеть его бити кнутом нещадно...» (ст. 17 главы ХХII); в случае смерти потерпевшей виновный наказывался смертной казнью; но если «такое убийство учинится от кого без умышления, потому что лошадь... рознесет, и удержати ея будет не мощно, и того в убийство не ставити и наказания... не чинити» (ст. 18 главы ХХII).
Объект преступления. Впервые все преступления определенным образом классифицированы в зависимости от объекта посягательства. В главе I содержатся преступления против религии; главе II — против государства; главах IV–VII, IX — против порядка управления; главах X и XIV — против суда; главе XIX — против законов о состоянии; главах XXI и XXII — против прав частных лиц (против жизни, здоровья, нравственности, имущественные преступления).
Виды преступлений. Число видов преступлений значительно увеличилось. Это объясняется тем, что круг отношений, регулируемых (охраняемых) Уложением, существенно шире круга отношений, охваченных, например, Судебниками или Псковской судной грамотой, а также довольно высоким уровнем систематики содержащихся в Уложении правовых норм. Поэтому, к примеру, если Судебники 1497 и 1550 гг. знают лишь несколько видов преступлений против государства, то в Уложении 1649 г. «дана если не исчерпывающая, то все же относительно полная система государственных преступлений»12.
Наказания. Система наказаний стала более сложной. quest2Основными видами наказания являются: смертная казнь; телесные наказания — членовредительские (отсечение носа, уха, руки, глаза) и болезненные (битье кнутами, батогами и прутом — правеж); лишение свободы в виде заключения в тюрьму (на срок от трех дней либо «до государева указу») или ссылки; конфискация имущества; отстранение от должности; штраф. Уложение — первый законодательный акт, закрепивший использование заключенных в качестве рабочей силы: «...а из тюрьмы выимая его послать в кандалах работать на всякия изделья, где государь укажет» (ст. 9, 10, 16 главы XXI). Основные цели наказания — устрашение преступника, пополнение царской казны.
7. Артикул воинский Петра I13
Эпоха Петра I характеризуется интенсивной законодательной деятельностью в области уголовного права. В петровское время изданы Воинский (1716 г.) и Морской уставы (1720 г.), а также отдельные указы, касающиеся вопросов уголовного права. По подсчетам П. С. Ромашкина, было принято 392 указа уголовно-правового характера.14
Воинский и Морской уставы — кодифицированные законодательные акты, регламентирующие соответствующую область общественных отношений. Воинский устав состоит из трех частей: 1) Устав воинский в узком смысле (описание чинов, правил внутренней, гарнизонной, караульной и полевой службы); opentest12) «Артикул воинский с кратким толкованием», содержащий нормы военно-уголовного права; 3) «Краткое изображение процессов или судебных тяжб». Уголовные законы Воинского устава, как и положения Морского устава, в царствование Петра I получили общегражданское применение.
Уголовное право эпохи Петра I сделало значительный шаг вперед в разработке основных положений учения о преступлении и наказании. Кроме того, в это время оформилось более или менее развитое учение о законе в целом и уголовном законе в частности.
Уголовный закон. Петр I уделял особое внимание законотворчеству. За время его правления было издано около 3500 указов, регламентов и уставов. Несмотря на это, представление о преступлении как деянии, запрещенном законом, впервые закреплено только Екатериной II в Манифесте 1763 г. Воинский устав тоже говорил о преступлении как о нарушении закона и ослушании царской воли. Это, однако, не мешало, например, Указом от 24 марта 1714 г. предписать: «Многие, якобы оправляя себя, говорят, что сие не заказано было, не рассуждая того, что все то, что вред и убыток государству приключити может, суть преступления». В Морской устав впервые в русском праве включено положение о назначении наказания по аналогии.
В Артикуле воинском закреплен территориальный принцип действия закона, в основе которого лежит принцип верховенства государственной власти (суверенности). Положения Артикула воинского применялись не только к подданным Российской империи, но и к иностранцам, находящимся на службе царя.
В Воинском уставе формулировалось правило «никто не может отговариваться неведением закона», а положения воинской присяги предписывали доносить обо всем враждебном и предосудительном «против интереса государственного».
Понятие преступления. closetest1Термин «лихое дело», ранее используемый для обозначения уголовного правонарушения, вытесняется из законодательства современным термином «преступление». Материальная характеристика преступления является основной: под ним понимается не только ослушание царской воли, но и все то, что может нанести «вред и убыток» государству.
Субъект преступления. Артикул воинский никаких специальных характеристик возраста преступника не содержит. Младенчество рассматривается как смягчающее вину обстоятельство: «Наказание воровства обыкновенно умаляется, или весьма отставляется, ежели... вор будет младенец...» (толкование к арт. 195; Морской устав, кн. 5, ст. 131).
Душевная болезнь является обстоятельством, исключающим или смягчающим наказание (толкования к арт. 164, 195, 196).
Необходимая оборона — право «нужного оборонения живота своего», т. е. жизни (арт. 156, толкование к арт. 185). К числу условий правомерности необходимой обороны относятся: 1) соответствие обороны нападению — «таким же образом оборонятися, каким образом от кого кто нападен будет»; 2) опасность нападения должна быть подлинной; 3) опасность не должна миновать (запрещалось убивать убегающего). Несоблюдение этих условий влечет наказание «не животом [смертью], но по разсуждению судейскому» (толкование к арт. 157). Запрещалась оборона подчиненного против начальника (арт. 24 и толкование к нему).
Крайняя необходимость как обстоятельство, смягчающее наказание или освобождающее от него, упоминается в случаях сдачи крепости военными людьми из «крайнего голода», если не было указа «до последняго человека оборонятися» (арт. 123); кражи «из крайней голодной нужды» (толкование к арт. 195), повреждения чужого имущества «по необходимой нужде» (арт. 180).
Обстоятельства, освобождающие от наказания: неведение, давность, помилование, амнистия («генеральное прощение и отпущение вины во всем государстве»).
Обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Смягчающим обстоятельством является аффект (арт. 152). Смягчает наказание непривычка к службе (недавнее поступление солдата на службу, дезертирство молодого солдата — до года службы) (толкование к арт. 41; Морской устав, ст. 95). Ответственность начальника смягчается, если наказуемый им солдат засечен до смерти «в чиновной ревности» (толкование к арт. 154). Подчиненным запрещено исполнять противозаконные приказы начальников. К обстоятельствам, отягчающим вину, относятся опьянение и повторные преступления. Причем разграничение повторности и совокупности не проводится.
Субъективная сторона. Артикул воинский говорит о деяниях умышленных, неосторожных и случайных. Однако четкого разграничения этих понятий не проводится. Например, непредумышленное убийство также карается смертью: «Ежели кто кого с ненависти толкнет, или что с злости на него бросит... от чего умрет, то оный обыкновенной смертной казни подвержен» (толкование к арт. 158).
Соучастие. Как общее правило признается равенство ответственности всех соучастников (исполнителей, пособников, подстрекателей), а также лиц, прикосновенных к преступлению. Например, арт. 155 гласит, что «яко убийца сам, тако и протчие имеют быть наказаны, которые подлинно к смертному убийству вспомогали или советом или делом вступались». Указ от 30 октября 1719 г. определял, что «те люди, которые таких воров кроют, или пристани им держат, или об них такоже и о тех, у которых они пристают ведают, а не известят прежде времени, признаются за таких же воров».
Объективная сторона. Вслед за Именным указом 1682 г. Воинский устав предусматривает ответственность за голый умысел (наказание наступает, «хотя в действо не приведено, но только воля и хотение было»). Уставы включали постановления, содержащие решение вопроса о причинной связи. Так, втолковании к арт. 154 специально рассматривался вопрос о причинной связи между действиями виновного и смертью потерпевшего: «Но надлежит подлинно ведать, что смерть всеконечно ли от битья приключилась. А ежели сыщется, что убиенной был бит, а не от тех побоев, но от других случаев, которые к тому присовокупились, умре, то надлежит убийцу не животом, но по разсмотрению и по разсуждению судейскому наказать, или тюрмою, или денежным штрафом, шпицрутеном и протчая». Для установления причинной связи производилась судебно-медицинская экспертиза. Имелся перечень видов ран, какие следует считать смертельными.
Стадии преступления. Голый умысел рассматривался как оконченное преступление. Воинский устав различал оконченное и неоконченное покушение. Наказание за последнее в зависимости от причин, обусловивших недоведение деяния до конца, могло по усмотрению суда изменяться. Так, «начатое изнасилствие [изнасилование] женщины, а неокончанное наказуется по разсмотрению» (толкование к арт. 167); «ежели вор... поиман или отогнан, или помешает ему кто, что ничего с собою не унес, оного також шпицрутенами полегче наказать надлежит» (толкование к арт. 185). По общему правилу за покушения (особенно по делам политическим и за покушения нижестоящего в отношении вышестоящего) устанавливалось такое же наказание, как и за оконченное преступление.
Виды преступлений. В системе преступлений на первом месте по- прежнему стоят преступления против религии. Помимо них в Артикуле воинском содержится довольно развитая система преступлений против государства; порядка управления и суда; должностных преступлений; преступлений против общественного благоустройства, благочиния, порядка и спокойствия; преступлений против личности; против семьи и нравственности; против имущественных прав; воинских преступлений.
Наказание. Основными целями наказания являлись устрашение, возмездие, изоляция и истребление преступников. Дальнейшее развитие получила известная уже Уложению 1649 г. цель — использование труда осужденных для государственных нужд. Широкое распространение получает децимация — выборочное наказание («с жребия десятого человека» казнили рекрутов и рядовых). Для большего устрашения наказания приводились в исполнение публично и сопровождались осрамительными действиями. Наказание могло применяться к умершему (к убитому на поединке, к самоубийце).
Виды наказаний: смертная казнь, ссылка, телесные наказания, тюремное заключение, лишение чести и прав, денежные наказания, конфискация.
Смертная казнь — наиболее распространенный вид наказания, назначавшийся по Воинскому уставу в 122 случаях. Смертная казнь подразделялась на простую (повешение, отсечение головы и расстрел — аркебузирование) и квалифицированную (сожжение, четвертование, колесование, залитие горла расплавленным металлом, закапывание в землю, повешение за ребро).
Ссылка применялась как замена смертной казни за тяжкие преступления (лихоимство — взяточничество и тому подобные деяния; разбой, побег из армии, раскол и хуление государя) и как высшая мера наказания за неисполнение указов о неношении русского платья, бороды, усов, неправильное построение домов, за неуплату штрафов и т. д. Виды ссылки: на работу (на галеры или на каторгу) и на поселение (простая — от одного года до 15 лет — и на вечное поселение).
Телесные наказания подразделялись на членовредительские и болезненные. Первые применялись как возмездие по принципу талиона (или символического талиона, например отрезание языка за богохульство) и с целью опознания наиболее опасных преступников (отрезание ушей и носа, «вынимание ноздрей»). Болезненные наказания: битье кнутом и батогами, битье плетьми, розгами, шпицрутенами, кошками — четыреххвостными плетьми с узелками на концах, линьками.
Тюремное заключение. По Указу 1724 г. земляные тюрьмы были засыпаны. С 1662 г. для тюрем выделялось «государево жалование» или «кормовые деньги». Предусматривалось отдельное содержание осужденных мужчин и женщин.
Лишение чести. По мнению Петра I, «никакое воздаяние так людей не приводит к добру, как любление чести, равным же образом никакая так казнь не страшит, как лишение оной»15. Виды лишения чести: «легкия чести нарушимыя наказания» — преимущественно позорящие наказания, лишавшие человека его служебной или личной чести, и «тяжелое чести нарушение — шельмование» — прибитие имени дворянина к виселице, преломление шпаги над головой и объявление «шельмой».
Денежные наказания взимались в пользу государства (казны, Синода, госпиталей и т. д.), а также в пользу потерпевших. Штраф, наиболее распространенный вид наказания, применялся за ношение русского платья, усов, бороды, за неявку «без законных причин» на военную ассамблею. Мужчины, не уплатившие штраф, ссылались на галеры, верфи, женщины — на мануфактуры или прядильные дворы.
Конфискация применялась как дополнительное наказание за наиболее тяжкие преступления. Виды конфискации: полная (обычно при смертной казни или вечной ссылке) и частичная.
8. Уложение о наказаниях 1845 г.16
opentest4В 1832 г. был утвержден, а с 1835 г. введен в действие Свод законов Российской империи, состоящий из 15 томов. Свод включал в себя только законы и иные правовые акты, действующие на 1 января 1832 г., систематизированные по отраслевому (предметному) принципу. В томе 15 содержались уголовные и уголовно-процессуальные законы. В 1839 г. было систематизировано действующее военно-уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, которое составило отдельный том Свода под заглавием «Военно-уголовный устав».
Систематизация уголовного законодательства в Своде законов имела, безусловно, положительное значение. Во-первых, с введением в действие Свода были отменены устаревшие правовые акты, а разнородные постановления, изданные с 1649 г., приведены в известный порядок. Во-вторых, предпринята попытка отделить уголовное законодательство от процессуального: уголовные законы помещены в книге 1, а процессуальные — в книге 2 тома 15. В-третьих, впервые в истории русского уголовного права в Своде законов были выделены Общая и Особенная части. В-четвертых, в Своде довольно удачно сформулировано строго формальное понятие преступления: «Всякое деяние, запрещенное законом под страхом наказания, есть преступление», а также общие требования к назначаемому за преступление наказанию и правила действия закона в пространстве. В-пятых, прежним законам, по словам М. М. Сперанского, придана «новая форма». Так, ст. 3–6 Свода законов (том 15), посвященные формам вины, содержат ссылки и на Артикул воинский Петра I, и на Соборное уложение 1649 г.
Сразу же после издания Свода законов под руководством М. М. Сперанского начались работы по подготовке уголовного уложения. Разработанный во Втором отделении Собственной канцелярии императора, «Проект нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, с подробным обозначением оснований каждого из внесенных в сей проект постановлений» был передан в Государственный совет, а затем утвержден Указом императора от 15 августа 1845 г. Уложение введено в действие с 1 мая 1846 г.
opentest2Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. — первый отечественный уголовный кодекс.opentest3. Этот памятник русского уголовного права, претерпев известные изменения в связи с реформами 1860–1880-х годов (редакции 1857, 1866 и 1885 гг.), в большей своей части действовал вплоть до 1917 г.
Уложение состояло из 2224 статей. На первый раздел — Общую часть приходилась 181 статья. Общая часть подразделялась на 5 глав, те, в свою очередь, — на отделения.
Действие закона во времени и пространстве. «Закон действует токмо на будущее время. Никакой закон не имеет обратного действия и сила онаго не распространяется на деяния, совершенные прежде его обнародования» (ст. 60 тома I Свода законов). Исключение составляют только законы, подтверждающие или разъясняющие смысл ранее принятых. Никто не может отговариваться «неведением закона», если тот был в установленном порядке обнародован (ст. 61 и 62 тома I Свода законов). В Указе от 27 марта 1846 г. о порядке применения Уложения сформулировано правило об обратной силе уголовного закона: «Уложение о наказаниях должно восприять полную силу и действие с 1 мая 1846 г. С этого числа постановления нового уложения прилагать ко всем делам, не получившим до того числа окончательного решения, как в судах 1-й и 2-й степени, так и в Правительствующем Сенате, не распространяя сего лишь на те немногие случаи, где определяемые уложением наказания строже назначаемых действовавшими до сель законами. В сих случаях, приговоры о подсудимых постановлять на основании узаконений, существовавших во время учинения преступления или проступка» (ПСЗ, № 19880).
Уложение действовало на всей территории государства. Изъятия из этого правила устанавливались специальными актами. Уложение не действовало на некоторых частях территории Российской империи: 1) в Польше и Финляндии; 2) на территориях, населенных «инородцами»; 3) в домах дипломатических агентов.
На основании ст. 168 «действию сего уложения подлежат в равной мере российские подданные в пределах государства». Иностранцы, проживающие или временно пребывающие в России, подлежали ответственности по Уложению о наказаниях наравне с российскими подданными (ст. 170 Уложения). Однако Уложение так и не стало «кодексом для всех». Правила Уложения не действовали в отношении определенных групп населения: 1) духовных лиц, а также мирян в случае совершения ими деяний, за которые, согласно Уложению, налагается церковное взыскание (подсудных духовным судам); 2) военнослужащих (подсудных военным судебным органам); 3) каторжных и ссыльных на поселение в Сибирь (которые наказывались в соответствии с правилами Устава о ссыльных); 4) в отношении крепостных крестьян продолжала действовать «вотчинная юстиция»; 5) государственных крестьян (которые несли ответственность по правилам Сельско-судебного устава 1839 г.; с 18 февраля 1861 г. эти правила были распространены на всех лиц крестьянского сословия); 6) служащих иностранных вспомогательных войск, находящихся в России. С другой стороны, действие Уложения распространялось за пределы территории России в отношении: 1) русских дипломатических агентов; 2) военнослужащих русской армии; 3) русских, совершивших преступления в Турции, Персии, Китае, Японии, Корее; 4) русских подданных, совершивших преступления за границей и потом прибывших в Россию.
Понятие преступления. quest3Статья 1 Уложения гласит: «1. Всякое нарушение закона, через которое посягается на неприкосновенность прав власти верховной и установленных ею властей, или же на права или безопасность общества или частных лиц, есть преступление. 2. Нарушение правил, предписанных для охранения определенных законами прав и общественной или же личной безопасности или пользы, именуется проступком». Признаками преступления являются противоправность и наказуемость.
Авторы Уложения не смогли провести четкого разграничения между преступлениями и проступками. Если Свод законов устанавливал различие между преступлениями и проступками по тяжести наказания, то Уложение предлагало различать их в зависимости «от существа обязанностей, которые... нарушены».17Преступление предлагалось рассматривать как действие, наносящее реальный вред либо посягающее на реальные права. Поступок — как действие, предполагающее возможность наступления вреда, либо как посягательство не на сами права, а на «постановления, ограждающие права»18. Крайняя нечеткость деления уголовных правонарушений на преступления и проступки не позволила произвести соответствующее разграничение в Особенной части Уложения, что, безусловно, не могло не сказаться на практическом значении такой классификации. Статьи, подразделяющие правонарушения на преступления и проступки, не вошли в редакции Уложения 1866 и 1885 гг. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. восстановил единство преступлений и проступков. В Уставе (ст. 1) термин «проступок» употреблялся для обозначения всех «маловажных» преступных деяний.
Неудачной была и формулировка ст. 96 Уложения: хотя статья и устанавливала, что наказание должно быть определено «не иначе, как на точном основании постановлений закона», расплывчатость ее редакции позволяла Сенату обосновывать возможность применения наказания по аналогии.
Субъект преступления — только физическое лицо (ст. 3, 6, 7, 9). В то же время Уложение говорило об ответственности всей еврейской общины, если там укрывался военный беглец из евреев (ст. 530)19. Община отвечала и в том случае, если оно вторично отпустило лицо, изобличенное в попрошайничестве (ст. 985).
Уложение содержало правила, устанавливающие зависимость наказания от возраста. Малолетние до 7 лет не подлежали наказанию (ст. 94). opentest5Дети от 7 до 10 лет не подлежали наказанию, но передавались родителям или родственникам для домашнего воспитания (п. 1 ст. 137). Ответственность малолетнего в возрасте от 10 до 14 лет зависела от того, действовал он «с разумением» или нет. Если виновный действовал «без разумения», то последствия те же, что для малолетних в возрасте от 7 до 10 лет. Если «с разумением», то наказание назначается, но смягчается. Ответственность несовершеннолетних от 14 лет до 21 года зависела от того, действовал ли отрок с «полным разумением» или нет. Статья 146 Уложения предусматривала, что малолетние и несовершеннолетние в случае совершения ими нового преступления наказываются как совершеннолетние.
Уложение придает особое значение достижению лицом 70-летнего возраста: каторжные работы для таких лиц заменяются ссылкой на поселение (ст. 74); к ним не применяются телесные наказания.
Уложение исключало вменяемость и наказуемость в случае совершения преступления «сумасшедшим». Критерий невменяемости в ст. 95 определялся следующим образом: преступление или проступок, совершенные сумасшедшим, не могут вменяться ему в вину, если он «по состоянию своему в то время, не мог иметь понятия о противозаконности и о самом свойстве своего деяния». Не подлежали наказанию и лица, совершившие преступления или проступки «в точно доказанном припадке умоисступления или совершенного беспамятства» (ст. 96). По мнению Н. С. Таганцева, к наиболее часто встречающимся случаям подобного рода относятся: период полового созревания, беременность, роды и послеродовые состояния, нервные болезни.20 Статья 98 Уложения предусматривала освобождение от ответственности глухонемых.
Уложение различает опьянение преднамеренное, когда виновный привел себя в такое состояние именно с намерением совершить преступление, и непреднамеренное (ст. 106). В первом случае назначается высшая мера наказания, положенная за соответствующие преступление; во втором — наказание определяется «по другим, сопровождавшим преступление обстоятельствам». В Особенной части Уложения состояние опьянения, однако, упоминается и как смягчающее вину обстоятельство (при богохулении, разрытии могил, заочном оскорблении словами царской семьи и др.).
Субъективная сторона. Уложение различало умышленные и неумышленные преступления (ст. 3). В зависимости от времени возникновения умысла выделялись преднамеренное преступление и преступление без предумышления (ст. 4). Соответственно наказание зависело от меры «большей или меньшей умышленности преступления» (ст. 105–110). Неумышленные посягательства подразделялись на неосторожные и случайные. «Зло, сделанное случайно, не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности», наказанию не подлежало (ст. 5). «Если однако же деяние, от коего последовало сие зло, было само по себе противозаконное, то он [содеявший] подвергается наказанию, но лишь за то, что был намерен учинить» (ст. 93).
Необходимая оборона. Уложение устанавливало следующие условия правомерности обороны: 1) оборона допускается при посягательствах на жизнь, здоровье и свободу, при посягательствах с насилием на имущественные права, при защите жилища (ст. 101); 2) женщина может защищаться от насильственного посягательства на ее целомудрие и честь (ст. 102); 3) оборона возможна ради защиты интересов третьих лиц; 4) средства обороны не ограничиваются; 5) оборона правомерна только тогда, когда невозможно прибегнуть к помощи местного или ближайшего начальства; 6) оборонявшийся обязан немедленно сообщить об имевшем месте факте обороны соседям, а при первой возможности — ближайшему начальству (ст. 101). В случае нарушения пределов необходимой обороны назначалось более мягкое наказание.
Крайняя необходимость. В ст. 100 Уложения говорилось, что не вменяется в вину противоправное деяние, совершенное лицом вследствие «непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни в то самое время неотвратимой другими средствами опасности». Таким образом, крайняя необходимость исключала ответственность при условии, если: 1) принуждение происходит от превосходящей силы; 2) эта сила непреодолима; 3) опасность ничем неотвратима; 4) опасность угрожает жизни.
Стадии преступления. Уложение содержит обобщенные постановления о стадиях совершения преступления — приготовлении к преступлению и покушении на него (ст. 6–10). Кроме того, Уложениезнает несколько примеров наказуемости голого умысла: «словесное или письменное изъявление своих...мыслей и предположений» против жизни, здоровья и чести государя (ст. 241, 242, 244); «умысел ниспровергнуть правительство во всем государстве или в некоторой оного части» (ст. 249); умысел «предать государство или какую-либо часть оного другому государю или правительству» (ст. 253). За приготовление к преступлению («приискание или приобретение средств для совершения преступления»,ст. 8) виновный подвергался наказанию как в случаях, специально указанных в законе (за приготовление к убийству — ст. 1457; к поджогу — ст. 1611), так и в случаях, когда, во-первых, «употребленные им до сего средства были... противозаконные», во-вторых, само приобретение этих средств было «соединено с опасностью для какого-либо частного лица, или многих, или и всего общества» (ст. 112). Под покушением понималось «всякое действие, коим начинается или продолжается приведение злого намерения в исполнение» (ст. 9). Наказание за покушение обязательно смягчалось по сравнению с наказанием за оконченное преступление.
Соучастие. quest6Уложение различает два рода соучастия: 1) без предварительного соглашения и 2) по предварительному соглашению. В каждом роде выделяются: 1) лица, участвовавшие в самом совершении преступления; 2) участвовавшие после преступления. Первые назывались: в соучастии без предварительного соглашения — главными виновными и участниками; в преступлении с предварительным соглашением — зачинщиками, сообщниками, подговорщиками (подстрекателями), пособниками. Вторые в обеих формах соучастия именовались попустителями, укрывателями, недоносителями (ст. 117–128): «В преступлении, учиненном несколькими лицами без предварительного их на то согласия, признаются из участвовавших в оном: главными виновными: во-первых, распоряжавшие или управлявшие действиями других; во-вторых, приступившие к действиям прежде других при самом оных начале, или же непосредственно совершившие преступление; участниками: во-первых, те, которые непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления; во-вторых, те, которые доставляли средства для содеяния преступления, или же старались устранить препятствия...» (ст. 12). Главным виновным назначается высшая мера наказания из тех, что предусмотрены за преступление. Участники наказываются одной или двумя степенями ниже того наказания, «коему подвергаются главные виновные» по мере «оказанного ими участия». Преступление, совершенное по предварительному соглашению, необходимо отличать от деяния, учиненного шайкой — группой, организовавшейся для совершения не одного, а целого ряда преступлений.
Под укрывателями понимаются те, «которые не имев никакого участия в самом содеянии преступления, только по совершении уже оного заведомо участвовали в сокрытии или истреблении следов его, или же в сокрытии самих преступников, или также заведомо взяли к себе или приняли на сбережение, или же передали, или продали другим похищенные или отнятые у кого-либо или же иным противозаконным образом добытые вещи» (ст. 14). Укрывателям назначалось наказание двумя степенями ниже того, которое было предусмотрено за соответствующее преступление. Укрыватели политических преступников наказывались так же, как и главные виновники (ст. 243, 249, 254). Под попустителями понимались те, «которые имев власть или возможность предупредить преступление, с намерением или по крайней мере заведомо допустили содеяние оного» (ст. 14). Сообщение о государственных преступлениях являлось обязанностью всех подданных вследствие присяги подданства. Попустители подвергались тому же наказанию, что и укрыватели.
Классификация преступлений. Система преступлений включает: преступления против веры; государственные преступления; преступления против порядка управления; по службе государственной и общественной; против повинностей государственных и земских; против имущества и доходов казны; против общественного благоустройства и благочиния; против прав состояния; против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц; против прав семейственных; против собственности частных лиц.
Наказание. Виды наказаний: смертная казнь, каторжные работы, ссылка, арестантские роты, рабочий дом, заключение в крепость, смирительный дом, тюрьма, арест. В содержании наказания различают три основных фактора: степень поражения прав («лишение всех прав состояния», «лишение всех лично и по состоянию присвоенных особенных прав», «ограничение прав»); срок лишения свободы (вечное и срочное — от одного дня до двадцати лет и более); вид места заключения (в рудниках, в крепостях, на заводах) или принудительных работ (публичные работы, внутренние работы, работы более легкие, чем в рабочем доме). Из соединения различных родов и видов наказания и всех элементов его содержания Уложение составляет лестницу21 наказаний уголовных (смертная казнь, каторжные работы, ссылка) и исправительных (арестантские роты, рабочий дом, заключение в крепость, смирительный дом, тюрьма, арест), насчитывающую 43, а с параллельными наказаниями — 52 ступени. Все наказания подразделяются на два главных разряда: 1) уголовные — при которых бывает лишение всех прав состояния; 2) исправительные — при которых бывает лишение сословных прав, ограничение в пользовании некоторыми правами или вовсе нет никакого ограничения прав. И уголовные, и исправительные наказания имеют несколько родов, каждый из которых (кроме смертной казни) имеет несколько степеней (в зависимости от объема поражения в правах, срока лишения свободы, тяжести работ, места поселения — при ссылке). Наконец, в каждой степени есть высшая и низшая мера наказания, определяемая его сроком. Такой длинной лестницы наказаний не знает ни один другой кодекс.
9. Уголовное уложение 1903 г.
opentest6Последним крупным нормативным актом царской России в области уголовного права было Уголовное уложение 1903 г. Работа над его проектом продолжалась более двадцати лет. Уголовное уложение 1903 г. — выдающийся памятник уголовного права России, по глубине проработанности правовых институтов и качеству законодательной техники стоявший на уровне лучших мировых образцов законодательства того времени. closetest5В разработке Уголовного уложения самое непосредственное участие приняли известные ученые — профессора Н. С. Таганцев, И. Я. Фойницкий, Н. А. Неклюдов. Давая оценку Уголовному уложению с точки зрения остро соперничавших в тот период классической и социологической школ, можно сказать, что в этом нормативном акте преобладали идеи классического направления. В то же время влияние концепции социологической школы выразилось в статьях Уголовного уложения о возможности досрочного освобождения осужденных от отбытия наказания в случае «одобрительного их поведения», об усилении ответственности при совокупности преступлений и при совершении нескольких тождественных или однородных преступных деяний «по привычке к преступной деятельности или вследствие обращения такой деятельности в промысел» и в ряде других норм Уложения.
Уголовное уложение состояло из 687 статей, разделенных на 37 глав. Первая глава Уголовного уложения «О преступных деяниях и наказаниях вообще» (72 статьи) по существу представляла его общую часть. В ней выделялись отделения: Положения общие (I), О пространстве действия Уголовного уложения (II), О наказаниях (III), Об условиях вменения и преступности деяний (IV), О видах виновности (V), О смягчении и замене наказаний (VI), Об обстоятельствах, усиливающих ответственность (VII), Об обстоятельствах, устраняющих наказуемость (VIII).
quest4Преступное деяние opentest7определялось сугубо формально, как «деяние, воспрещенное, во время его учинения, законом под страхом наказания» (ст. 1). В зависимости от наказаний, которые могли быть назначены за соответствующие преступные деяния, они подразделялись на тяжкие преступления, преступления и проступки.
quest7Система наказаний, предусмотренных Уголовным уложением, включала следующие виды: смертную казнь, каторгу, ссылку на поселение, заключение в исправительном доме, заключение в крепости, заключение в тюрьме, арест, денежную пеню.
Назначение наказания в виде смертной казни, исполняемой непублично через повешение, допускалось лишь в случаях совершения наиболее тяжких государственных преступлений. Каторга могла быть назначена без срока или на срок от 4 до 15 лет; ссылка на поселение назначалась без срока, однако предусматривалась возможность по отбытии определенного срока перевода осужденных к каторге на поселение, а оттуда — досрочного освобождения. Заключение в исправительном доме назначалось на срок от 1 года 6 месяцев до 6 лет, заключение в крепости — от 2 недель до 6 лет, заключение в тюрьме — от 2 недель до 1 года, арест — на срок от 1 дня до 6 месяцев. В статьях Уложения регламентировались условия содержания в каждом из этих учреждений. Приговоренные к аресту на срок до 7 дней могли по определению суда отбывать арест в собственном месте жительства. Осуждение к некоторым видам наказания влекло за собой также лишение прав состояния и ряда других прав. Уложение не содержало ни определения понятия наказания, ни нормативного определения целей, которые преследует наказание.
Довольно обстоятельно в Уголовном уложении регламентированы вопросы действия данного уголовного закона в пространстве. Оно распространялось на преступные деяния, учиненные в пределах России как российскими подданными, так и иностранцами (территориальный принцип), за исключением: 1) деяний, наказуемых по законам церковным, воинскому и военно-морскому уставам о наказаниях, уставу дисциплинарному, уставу о ссыльных и уставу казенных и административных управлений; 2) деяний, наказуемых «по обычаям инородческих племен, в пределах, законом установленных»; 3) деяний, учиненных в Великом княжестве Финляндском, за исключением случаев, особо в законе указанных; 4) деяний иностранцев, пользующихся в России правом внеземельности. Предусматривалась также возможность ответственности российских подданных по Уголовному уложению за преступные деяния, совершенные в иностранных государствах (ст. 6–12), и ответственности иностранцев за деяния, совершенные вне пределов России, если 1) учиненное иностранцем деяние составляет тяжкое преступление или преступление, посягающее на права российских подданных или на имущество или доходы российской казны, и 2) если наказуемость преступного деяния, в случае учинения его в иностранном государстве или вообще вне пределов России, предусмотрена заключенным ею международным договором.
Уголовной ответственности подлежало лишь вменяемое лицо, способное понимать «свойства и значение им совершенного» и руководить своими поступками (ст. 39), достигшее как минимум десятилетнего возраста (ст. 40). В то же время согласно ст. 41 Уложения «не вменяется в вину преступное деяние, учиненное несовершеннолетним от десяти до семнадцати лет, который не мог понимать свойства им совершаемого или руководить своими поступками». Такие несовершеннолетние должны были отдаваться под ответственный надзор родителям или лицам, на попечении которых они состояли, или другим «благонадежным лицам, изъявившим на то свое согласие», а в случае совершения тяжких преступлений или преступлений могли быть помещены в воспитательно-исправительные заведения.
Несовершеннолетние от 14 до 17 лет, совершившие тяжкие преступления, должны были направляться в воспитательно-исправительные заведения, а при невозможности этого — в особо приспособленные для несовершеннолетних помещения при тюрьмах или арестных домах, а несовершеннолетние женского пола — в женские монастыри.
Ответственность наступала за деяния, совершенные только виновно-умышленно или по неосторожности. Согласно ст. 42 Уложения «не вменяется в вину преступное деяние, коего учинивший не мог предвидеть или предотвратить». quest9Впервые в российском уголовном законодательстве появилась норма, определявшая уголовно-правовое значение юридической и фактической ошибки: «Неведение обстоятельства, коим обусловливается преступность деяния или которое усиливает ответственность, устраняет вменение в вину самого деяния или усиливающего ответственность обстоятельства. При неосторожных деяниях правило сие не применяется, если самое неведение было последствием небрежности виновного» (ст. 48).
closetest4Также впервые Уголовное уложение давало легальные определения умышленной и неосторожной вины. Согласно ст. 48 различались два вида умышленной вины: 1) когда виновный желал учинения преступного деяния, 2) когда он сознательно допускал наступление последствия, обусловливающего преступность деяния. В неосторожной вине также выделялись два ее вида: 1) когда лицо не предвидело преступного деяния, хотя могло и должно было его предвидеть; 2) когда лицо предвидело последствия, обусловливающие преступность деяния, но легкомысленно предполагало такое последствие предотвратить.
Тяжкие преступления наказывались лишь при наличии умышленной вины; преступления — при наличии вины умышленной, closetest11а за неосторожные преступления уголовная ответственность наступала только в случаях, указанных в законе; проступки наказывались при наличии как умышленной, так и неосторожной вины, за исключением указанных в законе случаев.
Как и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уголовное уложение различало приготовление к преступлению и покушение на преступление.opentest8Приготовление к преступному деянию влекло наказание лишь в случаях, особо указанных в законе (ст. 50). Покушение на проступок было наказуемо, тогда как покушение на тяжкие преступления наказывалось всегда, а покушение на преступление — только в указанных в Уложении случаях, и наказание при этом подлежало смягчению (ст. 49).
Вопросам соучастия в преступлении была посвящена ст. 51 Уголовного уложения: «В преступном деянии, учиненном несколькими лицами, согласившимися на его совершение или действовавшими заведомо сообща, соучастниками признаются те, которые: 1) непосредственно учинили преступное деяние или участвовали в его выполнении; 2) подстрекнули другого к соучастию в преступном деянии; 3) были пособниками, доставлявшими средства или устранявшими препятствия или оказавшими помощь учинению преступного деяния советом, указанием или обещанием не препятствовать его учинению или скрыть оное». Подстрекатели и пособники при совершении проступка подлежали наказанию только в указанных в законе случаях. Соучастник, отказавшийся от участия в преступлении и принявший своевременно все зависящие от него меры для предотвращения преступления, освобождался от наказания.
Уголовное уложение предусматривало ответственность за участие в сообществе, созданном для совершения тяжкого преступления или преступления, а также в шайке, образовавшейся для совершения нескольких тяжких преступлений или преступлений.
К числу обстоятельств, исключающих преступность содеянного, Уголовное уложение относило исполнение закона, исполнение приказа по службе, «данного надлежащею властью в пределах ее ведомства с соблюдением установленных правил, если приказ не предписывал явно преступного» (ст. 44),необходимую оборону (ст. 45), крайнюю необходимость, хотя этот термин Уложение не использовало (ст. 46), негодность предмета, на который было совершено посягательство (ст. 47). В частности, необходимая оборона допускалась против незаконного посягательства на личные или имущественные блага самого защищающегося или другого лица. Превышение пределов обороны вследствие чрезмерности или несвоевременности защиты наказывалось только в предусмотренных законом случаях.
Значительное внимание в первой главе Уложения было уделено вопросам назначения наказания. Предусматривалась возможность смягчения наказания виновным, «заслуживающим снисхождения», «при наличности уменьшающих вину обстоятельств». В ст. 55–57 Уложения регламентировались особые правила назначения наказания несовершеннолетним. В седьмом отделении первой главы, посвященном обстоятельствам, усиливающим ответственность, содержались, в частности, нормы о порядке назначения наказания при совокупности преступлений и по совокупности приговоров.
Главы II–XXXVII Уголовного уложения содержали описание признаков конкретных преступлений. По сравнению с Уложением 1845 г. число составов преступлений сократилось в три раза. Система особенной части Уложения выглядела следующим образом: о нарушении ограждающих веру постановлений (глава II), о бунте против Верховной Власти и преступных деяниях против Священной Особы Императора и Членов Императорского Дома (глава III), о государственной измене (глава IV), о смуте (глава V), о неповиновении власти (глава VI), о противодействии правосудию (глава VII), о нарушении постановлений, ограждающих народное здравие (глава IX), о нарушении постановлений, ограждающих общественную и личную безопасность (глава Х), о нарушении постановлений, ограждающих народное благосостояние (глава ХI), о нарушении постановлений, отражающих общественное спокойствие (глава ХII), о нарушении постановлений о надзоре за общественной нравственностью (глава ХIII), о нарушении постановлений о надзоре за воспитанием юношества (глава ХIV), о нарушении постановлений о надзоре за печатью (глава ХV), о нарушении постановлений о надзоре за промыслами и торговлей (глава ХVI), о нарушении постановлений о личном найме (глава ХVII), о нарушении постановлений о производстве строительных работ и о пользовании путями сообщения и средствами сношения (глава ХVIII), о преступных деяниях против прав семейственных (глава ХIX), о подделке монеты, ценных бумаг и знаков (глава ХX), о подлоге (глава ХXI), о лишении жизни (глава ХXII), о телесном повреждении и насилии над личностью (глава ХXIII), о поединке (глава ХXIV), об оставлении в опасности (глава ХXV), о преступных деяниях против личной свободы (глава ХXVI), о непотребстве (глава ХXVII), об оскорблении (глава ХXVIII), об оглашении тайны (глава ХXIX), о повреждении имущества, путей сообщения, предостерегательных, граничных и тому подобных знаков или иных предметов (глава ХXХ), о необъявлении о находке, присвоении чужого имущества и злоупотреблении доверием (глава ХXХI), о воровстве, разбое и вымогательстве (глава ХXХII), о мошенничестве (глава ХXХIII), о банкротстве, ростовщичестве и иных случаях наказуемой недобросовестности по имуществу (глава ХXХIV), о преступных деяниях против прав авторских и привилегий на изобретения (глава ХXХV), о самовольном пользовании чужим имуществом (глава ХXХVI), о преступных деяниях по службе государственной и общественной (глава ХXХVII).
Введение в действие Уголовного уложения 1903 г. предполагалось поэтапным. К октябрю 1917 г. были введены в действие только 158 из 687 статей Уложения. Это глава первая, а также в основном нормы о религиозных, государственных и служебных преступлениях.
§ 2. Уголовное законодательство в советский период истории России
Крупнейшим событием в истории России, да и в мировой истории ХХ в., явилась Октябрьская социалистическая революция, приведшая к установлению на территории страны советской власти и определившая появление нового общественного, политического и государственного строя. Старая государственная машина была полностью сломана, действие прежнего права отменено.
В первые послереволюционные годы материальное уголовное право создавалось путем принятия декретов и постановлений Совета народных комиссаров (СНК), Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и других органов власти (например, Декрет второго Всероссийского съезда Советов от 26 октября 1917 г. «Об отмене смертной казни», Декрет СНК от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве», Декрет СНК от 22 июня 1918 г. «О спекуляции», Постановление Совета рабочей и крестьянской обороны от 25 декабря 1918 г. «О дезертирстве» и др.)22
Одной из характерных черт советского уголовного права, особенно в первые десятилетия, было открытое подчеркивание его классовой природы и назначения. Откр.тест 9. Об этом прямо говорилось вРуководящих началах по уголовному праву РСФСР (декабрь 1919 г.), где впервые в обобщенном и систематизированном виде были изложены основные положения формирующегося советского уголовного права. «Уголовное право, — говорилось в Руководящих началах, — имеет своим содержанием правовые нормы и другие правовые меры, которыми система общественных отношений данного классового общества охраняется от нарушений (преступлений) посредством репрессии (наказания)», и задача советского уголовного права виделась в охране посредством репрессий системы общественных отношений, соответствующей интересам трудящихся масс.
В документе выделялись следующие разделы: об уголовном праве, об уголовном правосудии, о преступлении и наказании, о стадиях осуществления преступления, о соучастии, виды наказания, об условном осуждении, о пространстве действия уголовного закона. Было предложено материальное определение понятия преступления как нарушение порядка общественных отношений, охраняемого уголовным правом, действия или бездействия, опасного для данной системы общественных отношений. Наказание же — это те меры принудительного воздействия, посредством которых власть обеспечивает данный порядок общественных отношений от нарушителей последнего (преступников); и задачей наказания является «охрана общественного порядка от совершившего преступление или покушавшегося на совершение такового и от будущих возможных преступлений, как данного лица, так и других лиц». При этом наказание не есть возмездие за «вину», но есть искупление вины. «Являясь мерой оборонительной, наказание должно быть целесообразно и в то же время совершенно лишено признаков мучительства и не должно причинять преступнику бесполезных и лишних страданий» (ст. 5–10).
Большое внимание уделялось индивидуализации наказания, причем особый акцент делался на личности преступника, его общественной опасности. «При определении меры воздействия на совершившего преступление, — указано в ст. 11 Руководящих начал, — суд оценивает степень и характер (свойство) опасности для общежития как самого преступника, так и совершенного им деяния. В этих целях суд, во-первых, не ограничиваясь изучением всей обстановки совершенного преступления, выясняет личность преступника, поскольку таковая выявилась в учиненном им деянии и его мотивах и поскольку возможно уяснить ее на основании образа его жизни и прошлого; во-вторых, устанавливает, насколько само деяние в данных условиях времени и места нарушает основы общественной безопасности». Степень опасности преступника являлась определяющим обстоятельством и при назначении наказания при неоконченном преступлении и в случаях соучастия (ст. 20 и 21).
Руководящие начала предлагали очень широкий перечень наказаний, которые должны «разнообразиться в зависимости от особенностей каждого отдельного случая и от личности преступника»:
Впервые в российском праве предусматривалась возможность условного осуждения. Закр.тест 12.Несовершеннолетние до 14 лет не подлежали суду и наказанию. К ним применялись лишь воспитательные меры (приспособления). Такие меры должны были применяться к лицам переходного возраста (14–18 лет), если в отношении их возможно медико-педагогическое воздействие.
Нужно отметить еще одно положение Руководящих начал (ст. 16), которое затем воспроизводилось во всех последующих советских уголовных кодексах: «с исчезновением условий, в которых определенное деяние или лицо, его совершившее, представлялись опасными для данного строя, совершивший его не подвергается наказанию».
closetest6Первый советский Уголовный кодекс РСФСР был введен в действие с 1 июня 1922 г., когда в стране практически была закончена гражданская война и начала осуществляться новая экономическая политика, допускавшая элементы капиталистических отношений в народном хозяйстве. В Кодексе имелась Общая часть и Особенная часть. В Общей части УК выделялось: «Пределы действия Уголовного кодекса», «Начала применения наказания», «Определение меры наказания», «Роды и виды наказаний и других мер социальной защиты», «Порядок отбывания наказания».
Задачей Уголовного кодекса была провозглашена правовая защита государства трудящихся от преступлений и от общественно опасных элементов путем применения к нарушителям революционного правопорядка наказания или других мер социальной защиты (ст. 5). Закр.тест 8.Таким образом, в законодательство вводились понятие общественно опасного элемента и мер социальной защиты. quest5При этом под преступлением понималось «всякое общественно-опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядку, установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени» (ст. 6). Для уяснения понятия «общественно опасный элемент» имела значение ст. 7 УК, согласно которой «опасность лица обнаруживается совершением действий, вредных для общества, или деятельностью, свидетельствующей о серьезной угрозе общественному правопорядку».
В определении понятия преступления не содержалось указания на признак противоправности, поскольку Уголовный кодекс (ст. 10) предусматривал возможность применения наказания и мер социальной защиты по аналогии: «В случае отсутствия в уголовном кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений наказания или меры социальной защиты применяются согласно статей Уголовного кодекса, предусматривающих наиболее сходные по важности и по роду преступления, с соблюдением правил общей части сего кодекса». Приготовление к преступлению каралось лишь в том случае, если оно само по себе являлось наказуемым деянием. Среди соучастников преступления ответственности подлежат исполнители, пособники и подстрекатели, хотя самого определения соучастия Кодекс не давал.
Наказание и другие меры социальной защиты должны были применяться с целью: а) общего предупреждения новых нарушений как со стороны нарушителя, так и со стороны других неустойчивых элементов общества; б) приспособления нарушителя к условиям общежития путем исправительно–трудового воздействия; в) лишения преступника возможности совершения дальнейших преступлений (ст. 8). quest8Кодекс предусматривал следующие виды наказаний:
При определении меры наказания предлагалось учитывать:
В первоначальной редакции УК 1922 г. предусматривались также «другие меры социальной защиты» (ст. 46), как-то: помещение в учреждение для умственно или морально дефективных; принудительное лечение; воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью или промыслом на срок не свыше 5 лет; удаление из определенной местности на срок не свыше 3. лет. Последняя из названных мер социальной защиты могла быть применена судом к социально опасным лицам не только по своей преступной деятельности, но и по связям с преступной средой данной местности (ст. 49). closetest13Следует отметить, что нормы УК РСФСР 1922 г. имели обратную силу (ст. 23).
Особенная часть Кодекса в его первой редакции включала 171 статью, из них 48 статей составляли первую главу «Государственные преступления», которые подразделялись на две группы: контререволюционные преступления и преступления против порядка управления. Кодекс содержал развернутые определения этих видов преступлений (ст. 57 и 74). Далее располагались главы о должностных (служебных) преступлениях, нарушении правил об отделении церкви от государства, преступлениях хозяйственных, преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, имущественных преступлениях, воинских преступлениях и нарушениях правил, охраняющих народное здоровье, общественную безопасность и публичный порядок.
Составы преступлений, сформулированные в УК 1922 г., отражали особенности существовавших в тот период времени общественных отношений. Прежде всего, это заметно в главе о хозяйственных преступлениях.
В главе «Имущественные преступления» еще не выделялись преступления против государственной (социалистической) собственности и преступления против частной (личной) собственности, но в случаях краж ответственность усиливалась при совершении их из государственных или общественных складов и учреждений (ст. 180).
Образование в конце 1922 г. СССР определило необходимость принятия в 1924 г. Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, а затем 22 ноября 1926 г. был принятУголовный кодекс РСФСР в новой редакции. Этот Кодекс стоял в целом на тех же позициях, что и УК 1922 г., поскольку социально-политическая обстановка в стране к моменту принятия Кодекса принципиально не изменилась.
В Общей части Кодекса выделялись следующие разделы: о задачах уголовного законодательства РСФСР; пределы действия Уголовного кодекса; общие начала уголовной политики РСФСР; о мерах социальной защиты, применяемой по Уголовному кодексу в отношении лиц, совершивших преступление; о порядке применения мер социальной защиты судебно-исправительного характера; об условном осуждения и условно-досрочном освобождении.
Задачей уголовного законодательства провозглашалась охрана социалистического государства рабочих и крестьян и установленного в нем правопорядка от общественно опасных действий (преступлений) путем применения к лицам, их совершившим, указанных в Кодексе мер социальной защиты (ст. 1). quest9Однаков ст. 7 УК, помещенной в разделе «Общие начала уголовной политики РСФСР», говорилось, что меры социальной защиты судебно-исправительного медицинского либо медико-педагогического характера применяются не только в отношении лиц, совершивших общественно опасные действия, но и лиц, представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей прошлой деятельности. Как пишет Н. Ф. Кузнецова, «тем самым была создана легальная основа для грядущих репрессий 30-х годов в отношении лиц, преступлений не совершавших, но общественно опасных по различным произвольным оценкам»24. В частности, согласно ст. 2 Основных начал ссылка и высылка могли назначаться судом по предложению органов прокуратуры в отношении лиц, признанных по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой в данной местности социально опасными, независимо от привлечения их к судебной ответственности за совершение определенного преступления, а также в случае, когда они, будучи привлечены по обвинению в совершении преступления, будут судом оправданы, но признаны социально опасными.
opentest10Основные начала 1924 г. а вслед за ними и УК 1926 г. отказались от использования термина «наказание», заменив его понятием мер социальной защиты, которые подразделялись на меры судебно-исправительного, медицинского и меры медико-педагогического характера. Последние применялись к малолетним до 14 лет, а также допускалось их применение к несовершеннолетним от 14 до 16 лет.
К мерам социальной защиты судебно-исправительного характера относились:
Для борьбы с наиболее тяжкими видами преступлений, угрожающим основам советской власти и советского строя, «впредь до отмены», в случаях, специально указанных в статьях УК, в качестве исключительной меры охраны государства трудящихся допускался расстрел (ст. 21).
Особенная часть УК 1926 г. делилась на главы: контрреволюционные преступления; преступления против порядка управления; должностные (служебные) преступления; нарушения правил отделения церкви от государства; преступления хозяйственные; преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности; имущественные преступления; нарушение правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и порядок; воинские преступления. В 1928 г. в УК была дополнительно включена глава о преступлениях, составляющих пережитки родового быта.
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. действовал более 30 лет, хотя по мере ликвидации нэпа, укрепления социалистического сектора экономики, установления командно-административной системы и всеобщего огосударствления, усиления репрессивной системы, проводимого под лозунгом ужесточения классовой борьбы, в уголовное законодательство вносились существенные новеллы как путем непосредственного изменения статей УК, так и путем принятия новых, самостоятельно действующих уголовных законов.
25 февраля 1927 г. принимается Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для СССР опасных преступлениях против порядка управления), нормы которого в том же году были включены в УК РСФСР. Согласно Постановлению Президиума ЦИК СССР от 21 ноября 1929 г. отказ гражданина СССР — должностного лица государственного учреждения или предприятия, действующего за границей, на предложение органов государственной власти вернуться в СССР следовало рассматривать как «перебежку» в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и квалифицировать как «измену», что влекло за собой объявление такого лица вне закона, конфискацию всего его имущества и расстрел через 24 часа после удостоверения его личности. Этому закону придавалась обратная сила. Постановлением ЦИК от 8 июня 1934 г. вводится понятие измены родине и устанавливаются ее формы: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или переход за границу, что наказывалось расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишением свободы на срок 10 лет с конфискацией всего имущества. Для военнослужащих, виновных в измене родине, предусматривалась безальтернативно высшая мера наказания — расстрел. Совместно проживавшие или находившиеся на иждивении изменника совершеннолетние члены семьи подлежали ссылке в отдаленные районы Сибири на 5 лет.
Тридцатые годы, особенно 1937–1938 гг., вошли в историю страны как период «большого террора». По данным В. В. Лунеева, за 1918–1958 гг. за так называемые контрреволюционные преступления были осуждены 4 806 427 человек, из них к высшей мере наказания — 837 772 человека, а к лишению свободы — 3 047 060 человек (в 1937–1938 гг. осуждены 1 344 923 человека, из них расстреляны — 681 692 человека).25
Принимаются меры к усилению ответственности за преступления против социалистической собственности и социалистической системы хозяйства. В Постановлении ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности» говорилось, что общественная собственность священна и неприкосновенна, а люди, покушающиеся на общественную собственность, должны рассматриваться как враги народа. За хищение колхозного и кооперативного имущества устанавливалось применение высшей меры социальной защиты — расстрела с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества. В этом законе ответственность не дифференцировалась в зависимости от размера хищения, и только в 1940 г. (10 августа) была установлена пониженная ответственность за мелкие кражи на производстве. Указ Президиума ВС СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» не предусматривал возможность применения смертной казни за это преступление, но квалифицированные случаи хищения государственного имущества (повторно, организованной группой, в крупных размерах) наказывались заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от 10 до 20 пяти лет с конфискацией имущества. Преступления против личной собственности граждан согласно Указу Президиума ВС СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан» наказывались менее строго, однако разбой, соединенный с насилием или угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, а равно совершенный шайкой или повторно, мог влечь наказание в виде заключения в исправительно-трудовом лагере на срок от 15 до 20 лет с конфискацией имущества.
Постановлением ЦИК И СНК СССР от 23 ноября 1929 г. была введена уголовная ответственность за массовый или систематический выпуск промышленными и торговыми предприятиями недоброкачественных изделий и за несоблюдение обязательных стандартов; в том же году устанавливается ответственность за учреждение, руководство и участие в деятельности лжекооперативов. Постановление ЦИК и СНК СССР от 22 августа 1932 г. «О борьбе со спекуляцией» обязывало применять к спекулянтам и перекупщикам заключение в концентрационный лагерь сроком от 5 до 10 лет. Спекуляция же была определена в ст. 107 УК как скупка и перепродажа частным лицам в целях наживы продуктов сельского хозяйства и предметов массового потребления.
Усиливалась уголовная ответственность и за некоторые преступления против личности. В 1943 г. была введена уголовная ответственность за добровольное мужеложство, а Указом Президиума ВС СССР от 4 января 1949 г. значительно повысилась ответственность за изнасилование (до 20 лет лишения свободы).
Следует особо отметить Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», которым «в целях быстрейшей ликвидации преступности несовершеннолетних» для последних уголовная ответственность за кражи, причинение насилия, тяжких повреждений, убийство и попытку убийства устанавливалась начиная с 12-летнего возраста «с применением всех мер наказания».
26 мая 1947 г. Президиум ВС СССР отменил применение смертной казни в мирное время за все преступления, которая заменялась заключением в исправительно-трудовом лагере сроком на 25 лет. В 1949 г. Советский Союз внес предложение об отмене смертной казни на расмотрение сессии Генеральной Ассамблеи ООН, однако это предложение не было поддержано мировым сообществом.
Уже в 1950 г. Президиум ВС СССР допускает применение смертной казни к изменникам родины, шпионам, подрывникам-диверсантам, а Указом от 30 апреля 1954 г. Президиум ВС СССР распространил применение смертной казни и на лиц, совершивших умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. В конце своего действия УК РСФСР 1926 г. насчитывал 42 состава преступлений, карающихся смертной казнью.26
Третий УК РСФСР был принят в 1960 г., чему предшествовали значительные изменения в жизни страны после смерти в 1953 г. И. В. Сталина. Хотя социально-экономический строй и политическая система остались прежними, некоторые изменения в политическом режиме вызвали существенное уменьшение репрессий и укрепление законности.
25 декабря 1958г. были утверждены Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, а также общесоюзные законы об уголовной ответственности за государственные и за воинские преступления.
quest10Задачи уголовного законодательства были определены как охрана советского общественного и государственного строя, социалистической собственности, личности и прав граждан и всего социалистического правопорядка от преступных посягательств. quest11Исключительно важное значение имела норма об основаниях уголовной ответственности (ст. 3), согласно которой «уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, т. е. умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние. Уголовное наказание применяется только по приговору суда». Соответственно преступление определялось как общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом (ст. 7). Откр.тест 11.Таким образом, отвергалась возможность применения внесудебной уголовной репрессии, привлечения к ответственности по аналогии закона и на основании исключительно социальной опасности личности. Личность преступника и ее общественная опасность могли и должны были учитываться только в случае совершения этим лицом преступления при решении вопроса об освобождении от уголовной ответственности и наказания (ст. 43) и при назначении наказания (ст. 32). Основы закрепили демократическое и гуманистическое положение, что закон, устраняющий наказуемость деяния или смягчающий наказание, имеет обратную силу, т. е. распространяется также на деяния, совершенные до его издания; напротив, закон, устанавливающий наказуемость деяния или усиливающий наказание, обратной силы не имеет (ст. 6)
Про наказание в Основах уголовного законодательства говорилось, что оно не только является карой за совершенное преступление, но и имеет целью исправление и перевоспитание осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития, а также предупреждения совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами (ст. 20).
Система основных наказаний включала:
В качестве дополнительных наказаний могли назначаться лишение воинского и специального звания и конфискация имущества (за государственные и тяжкие корыстные поступления).
Основы сохранили «в виде исключительной меры наказания, впредь до ее полной отмены» смертную казнь — расстрел за измену родине, шпионаж, диверсию, террористический акт, бандитизм, умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, а в военное время и в боевой обстановке — за другие особо тяжкие преступления (ст. 22). Смертная казнь не могла назначаться женщинам, находившимся в состоянии беременности во время совершения преступления или к моменту вынесения приговора, и лицам, не достигшим 18-летнего возраста. Лишение свободы, назначаемое последним, не могло превышать 10 лет.
Основы содержали развернутые нормы о действии Уголовного кодекса во времени и пространстве, об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, о соучастии и стадиях совершения преступления, назначении наказания и освобождении от наказания.
Основы 1958 г. повысили возраст уголовной ответственности до 16 лет, установив, что лица, совершившие преступление в возрасте от 14 до 16 лет, подлежат ответственности лишь за убийство, умышленное уничтожение или повреждение имущества граждан, повлекшее тяжкие последствия, и за умышленное совершение действий, могущих вызвать крушение поезда.
Общая часть Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. в основном воспроизводила Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик и состояла из шести глав: общие положения; пределы действия Уголовного кодекса; о преступлении; о наказании; о назначении наказания и об освобождении от наказания; о принудительных мерах медицинского и воспитательного характера.
closetest10В то же время Кодекс предусматривал новые основания освобождения от уголовной ответственности: с передачей дела на рассмотрение товарищеского суда в случае совершения малозначительных преступлений (ст. 51) и с передачей на поруки для исправления и перевоспитания общественной организации или коллективу трудящихся лица, совершившего преступление, не представляющего большой общественной опасности (ст. 52). В 1977 г. Кодекс был дополнен ст. 501 об освобождении от уголовной ответственности с привлечением к административной ответственности лица, совершившего деяние, содержащее признаки преступления, не представляющего большой общественной опасности.
Система наказаний, установленная Основами, была дополнена увольнением от должности и возложением обязанности загладить причиненный вред. В Кодексе были установлены основания для признания лица особо опасным рецидивистом, а также виды исправительно-трудовых учреждений, назначаемых для отбытия наказания лицам, осужденным к лишению свободы, в зависимости от характера преступления и данных о личности осужденного.
quest12Особенная часть УК 1960 г. в первоначальной редакции включала 206 статей, подразделенных на 12 глав: государственные преступления, среди которых выделялись особо опасные и иные государственные преступления; преступления против социалистической собственности; преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности; преступления против трудовых прав граждан; преступления против личной собственности граждан; хозяйственные преступления; должностные преступления; преступления против правосудия; преступления против порядка управления; преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения; преступления, составляющие пережитки местных обычаев, воинские преступления. Но уже с 1962 г. в Кодекс стали вноситься изменения и дополнения, приобретшие со временем едва ли не лавинообразный характер.
Значительная часть этих изменений и дополнений была направлена на ужесточение ответственности вследствие роста преступности. Кроме того, обостряющиеся противоречия социализма, особенно в сфере экономической деятельности, и неспособность разрешить их экономическими и иными неадминистративными мерами подталкивали власти к наиболее простому, как казалось, способу их решения — с помощью репрессивных методов, в том числе и уголовно-правовых.
Смертная казнь дополнительно вводится в случаях совершения при отягчающих обстоятельствах действий, дезорганизующих работу исправительно-трудовых учреждений, изготовления или сбыта поддельных денег или ценных бумаг, нарушения правил о валютных операциях и спекуляции валютными ценностями, хищения государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, изнасилования, получения взятки, посягательства на жизнь работника милиции или народного дружинника. Число составов преступлений, предусматривающих возможность применения смертной казни по УК РСФСР, в 80-е годы было более 30.
Устанавливается уголовная ответственность за преступно-небрежное использование или хранение сельскохозяйственной техники (1962 г.), приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов (1962 г.), скупку в государственных или кооперативных магазинах хлеба и других пищевых продуктов для скармливания скоту и птице (1963 г.), нарушение правил торговли спиртными напитками (1972 г.), нарушение правил торговли (1981 г.), получение незаконного вознаграждения от граждан за выполнение работ, связанных с обслуживанием населения (1981 г.), и многие другие преступления. Всего за 30 лет (с 1961 по 1990 г.) было криминализировано более 60 деяний.
opentest12В то же время было бы несправедливо не отметить ряд мер, направленных на гуманизацию ответственности, поиск новых средств обращения с преступниками. В Основах уголовного законодательства, а затем и в УК РСФСР появились такие институты, как условное осуждение с обязательным привлечением к труду, отсрочка исполнения приговора, условное освобождение из мест лишения свободы с обязательным привлечением к труду.
В целом же Уголовный кодекс 1960 г., несмотря на изменения, которые были внесены в него во второй половине 80-х годов, в период так называемой перестройки, — это кодекс общества, которое считалось социалистическим, общества тоталитарного, основанного на одной государственной идеологии, с абсолютным огосударствлением всех сфер экономической и общественно-политической жизни, где интересы и права личности подчас игнорировались и приносились в жертву интересам, считавшимся государственными.
quest13В начале 90-х годов в стране произошли революционные преобразования, коренным образом изменившие общественно-экономический строй и социально-политический облик общества. В силу этого, когда был провозглашен и начал реально осуществляться экономический и политический плюрализм, когда частная собственность стала полноправной, а экономика встала на рельсы рыночного развития, когда в Конституции России 1993 г. получило официальное закрепление положение, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанностью государства (ст. 2), тогда стала очевидна необходимость разработки нового уголовного закона, поскольку многие принципиальные положения УК РСФСР 1960 г. оказались в резком противоречии с реалиями современного общества.
Не отвечала новой ситуации и сама идеология Кодекса, заложенная в нем система приоритетов охраняемых ценностей и благ. Безусловно, печать тоталитаризма лежала на положениях УК об ответственности за должностные преступления. Появление различных коммерческих негосударственных структур, снятие налета государственности с профсоюзов, политических партий и других общественных объединений заставляло пересмотреть сложившееся в советском уголовном праве понимание должностного (служебного) преступления.
Совершенно архаичной выглядела глава, содержавшая нормы об ответственности за экономические преступления. В условиях абсолютного государственного управления экономикой, безраздельного господства социалистической собственности, централизованного планирования и ресурсораспределения, запрета на использование частного труда частными лицами, борьбы с нетрудовыми доходами естественно выглядели нормы об ответственности за частнопредпринимательскую деятельность и коммерческое посредничество, спекуляцию, приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов, сокрытие товаров от покупателя и т. д. С переходом общества на рельсы рыночной экономики, возникновением частной собственности и конкуренции, либерализацией цен и внешнеэкономической деятельности эти и подобные им деяния либо полностью утратили свою опасность, либо же она существенно уменьшилась. Напротив, возникли новые виды опасных для общества и граждан деяний, требовавших их криминализации: обманные действия по отношению к кредиторам, неправомерные действия при банкротстве, злоупотребление при выпуске ценных бумаг, отмывание «грязных» денег, незаконное предпринимательство, опасные появления недобросовестной конкуренции и монополистической деятельности, промышленный шпионаж, нарушение налогового законодательства и многие другие.
В Уголовном кодексе длительное время сохранялись и широко применялись противоречащие общепризнанным уголовно-правовым нормам статьи об ответственности за бродяжничество, попрошайничество и ведение иного паразитического образа жизни (так называемое тунеядство, проживание без прописки и т. п.) Отсутствовали нормы об уголовной ответственности за преступления против мира и безопасности человечества (планирование и ведение агрессивной войны, наемничество, геноцид, и т. п.)
Таким образом, первая и основная причина и предпосылка коренной уголовно-правовой реформы в России заключалась в том, что многие положения действовавшего законодательства не соответствовали общественно-политическому и экономическому состоянию общества и тем задачам, которые должно было решать уголовное право в новой России.
Еще одной серьезной причиной реформы уголовного законодательства являлась необходимость должного учета новых характеристик и тенденций преступности.
Преступность 60-х годов и преступность в России в начале 90-х годов XX в. — это далеко не одно и то же ни в количественном, ни в качественном отношении. С 1960 г. к середине 90-х годов показатели зарегистрированной преступности в целом возросли в четыре раза. Но самое главное — изменились качественные характеристики преступности.
Появились новые для нашего общества виды опасного преступного поведения, с которыми старое законодательство не обеспечивало надлежащей борьбы: терроризм, захват заложников, похищение людей, преступления с использованием компьютерной техники, мошеннические действия по отношению к кредиторам, умышленное банкротство, «отмывание» средств, приобретенных преступным путем, экологические преступления и др. Пышным цветом расцвела коррупция среди государственных и муниципальных служащих, в том числе и высокопоставленных представителей власти. Особую опасность приобрела организованная и профессиональная преступность.
Наконец, еще одной предпосылкой, определявшей необходимость реформы, являлось то, что законодательство не отражало в должной мере достижений уголовно-правовой науки, криминологии и других отраслей гуманитарных и точных наук, а также не учитывало мирового законодательного опыта борьбы с преступностью.
2 июля 1991 г. Верховный Совет СССР принял новые Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик, которые должны были вступить в действие 1 июля 1992 г. Основы уголовного законодательства 1991 г. — это крупный уголовно-правовой нормативный акт, в значительной степени вобравший в себя достижения советской науки уголовного права.27 Однако последовавшие вскоре события (августовский путч 1991 г., распад СССР, ломка системы командно-бюрократического социализма, экономическая реформа) привели к тому, что Основы уголовного законодательства так и не вступили в действие.
quest14Названные выше и некоторые другие причины и предпосылки уголовно-правовой реформы определили ее основные задачи. Сами разработчики проекта УК РФ формулировали эти задачи следующим образом:
opentest13Новый УК РФ был принят Государственной Думой Федерального Собрания РФ 24 мая 1996 г., подписан Президентом РФ 13 июля 1996 г. и введен в действие с 1 января 1997 г.
Тема 10. Российская наука уголовного права
§ 1. История развития российской уголовно – правовой науки до 1917 года
quest1Наука уголовного права – это система знания (взглядов, идей, представлений) об уголовном праве как явлении социальной жизни в его возникновении, развитии и выполняемой им роли в качестве регулятора общественных отношений.
В фундаментальном труде “Главные течения в истории науки уголовного права в России”, опубликованном в 1909 г., профессор Г. С. Фельдштейн выделял пять периодов в дореволюционной истории российской уголовно-правовой науки.1
В первый период, когда создавались такие законодательные акты древней и средневековой Руси, как Русская Правда, Псковская и Новгородская Судные Грамоты, Судебник 1497 г. и Царский судебник 1550 г., Уложение 1649 г., еще не существовали научные доктрины и научное творчество, которые определяли бы развитие уголовного законодательства. Оно прогрессировало прежде всего как реакция на возникающие в общественной жизни потребности.
Второй период начинается эпохой Петровских реформ и растягивается на целое столетие, до первых годов XIX в. Это время внешней рецепции западно-европейской науки и эпоха наибольшего распространения уголовно-правовых учений школы естественного права, особенно в период царствования Екатерины II.
На русский язык переводятся работы выдающихся западно-европейских философов и юристов Гуго Гроция, Самуила Пуффендорфа, Шарля Монтескье, Уильяма Блэкстона, Иеремия Бентама, Чезаре Беккариа, Ансельма Фейербаха и др. opentest1Прогрессивные идеи Чезаре Бекариа о преступлении и наказании нашли прямое отражение в Наказе императрицы Екатерины II, данном Комиссии о сочинении нового уложения.
В России начинает развиваться юридическое образование, первоначально в юнкерских школах при Сенате и коллегиях, затем в кадетских Сухопутном и Морском корпусах. В 1725 г. открывается Академия наук с Академическим университетом в Санкт-Петербурге, а в 1755 г. — Московский университет.
Первыми преподавателями права были иностранцы (Гросс, Бекенштейн, Дильтей, Лангер), а предметом преподавания — исключительно западно-европейское право и правовые идеи, но уже во второй половине XVIII в. исследованиями и преподаванием российского права стали заниматься отечественные ученые А. Я. Поленов, А. А. Артемьев и, главным образом, opentest2профессор Московского университета С. Е. Десницкий, которого Н. С. Таганцев называл “отцом русской юриспруденции”2 В конце XVIII в. прогрессивные гуманистические взгляды по вопросам уголовного права, природе преступления и целях наказания высказывались писателями-публицистами Ф. В. Ушаковым и А. Н. Радищевым,3 а также судебным деятелем и администратором И. В. Лопухиным.
Эпоха царствования Александра I в основном совпадает с третьим периодом в истории развития дореволюционной юридической науки, включая уголовное право. Расширяется юридическое образование, создаются новые университеты, где преподается право: Казань — 1804 г., Вильно — 1803 г., Дерпт (Юрьев) — 1802 г., Харьков — 1804 г., Санкт-Петербург — 1819 г., Демидовское училище в Ярославле — 1805 г., Царскосельский лицей — 1810 г. и др. Проводится серьезная работа по подготовке Полного собрания законов России и Свода законов, что способствовало научной обработке отечественного уголовного законодательства. “Период этот, — писал Г. С. Фельдштейн,— является временем упадка естественно-правовых учений в области уголовного права, на почве которых созревают постепенно более глубокие и соприкасающиеся с правовой действительностью философские конструкции... Созревают вместе с тем условия для обособления уголовно-правовой теории из общей теоретической системы юриспруденции... В этот период возникают, вместе с тем, такие труды по уголовному праву, которые носят следы научной догмы и не ограничиваются, как это было в прошлую эпоху, одной постановкой задачи, но дают наряду с зерном и корнем догмы и живые ростки — самостоятельные научные руководства по положительному уголовному праву”.4 Из достаточно большого числа работ, подготовленных в этот период, можно выделить: “Руководство к познанию российского законодательства” (М., 1811—1816) З. А. Горюшкина, “Опыт начертания российского уголовного права, ч. I, О преступлениях и наказаниях вообще” (СПб., 1815) О. Горегляда, “Российское уголовное право, составленное из российских государственных узаконений” (М., 1826) П. Н. Гуляева, “Начертание теории уголовных законов (М., 1825) Л. А. Цветаева, “Разделение преступлений против права гражданского и против права уголовного” (СПб., 1813) И. М. Наумова и др.
Особое место среди ученых этого периода занимает профессор Казанского университета Г. И. Солнцев (1786—1866 г.г.), хотя по ряду причин его труды в свое время не вышли за пределы круга непосредственных учеников. 5Основное сочинение Г. И. Солнцева “Российское уголовное право”, завершенное в 1820 г., было опубликовано только в 1907 г. Различая уголовное законодательство и уголовное право, Г. И. Солнцев трактует последнее как “систематическое начертание истин, из самих (уголовных) законов извлеченных”. Наука уголовного права изучает положительное право, используя исторический и, отчасти, сравнительный методы. К уголовному праву примыкает уголовная политика, как дисциплина, намечающая принципы de lege ferenda. opentest3Преступление определялось Г. И. Солнцевым как “внешнее, свободное, положительными законами воспрещаемое деяние, безопасность и благосостояние государства или частных его лиц посредственно или непосредственно нарушающее и правомерное наказание за собой для преступника влекущее”. Как видно, в данном определении отражены и формальный, и материальный признаки преступления. В работе Г. И. Солнцева рассмотрены проблемы субъекта преступления, вменяемости и вины, неоконченной преступной деятельности, соучастия, понятие наказания, его цели и свойства.
Говоря о развитии российской уголовно-правовой мысли в первой четверти XIX в., нельзя не упомянуть деятелей декабристского движения Н. И. Тургенева, П. Г. Каховского, Н. М. Муравьева, М. С. Лунина, В. И. Штейнгеля и особенно П. И. Пестеля, в программном сочинении которого “Русской правде”, наряду с вопросами будущего политического и экономического устройства России, были поставлены и вопросы уголовного законодательства.6
Эпоха Николая I, характеризующаяся наступлением реакции, усилением цензурного гнета, запретом критики существующего порядка, ограничением самостоятельности университетов, заставляет историков российского уголовного права выделить ее в особый период. В этот период завершилась кодификационная работа над созданием Свода законов, который был утвержден в 1832 г., а с 1 января 1835 г. вступил в силу. Основным творцом Свода законов был М. М. Сперанский. Свод законов состоял из 15 томов, причем в последнем томе содержались уголовные и уголовно-процессуальные законы. 15 августа 1845 г. Государственный совет утвердил Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, которое было введено в действие на территории Российской империи с 1 мая 1846 г. Это Уложение, насчитывавшее на момент его принятия 2224 статьи, действовало в последующих редакциях (наиболее существенные редакции были в 1866 г. и в 1885 г.) практически до Октябрьской революции 1917 г.
Криминалисты того времени находились под значительным влиянием идеалистической философии Гегеля. “В гегельянстве,— отмечал Г. С. Фельдштейн,— не могло не привлекать наших ученых и то, что оно обращалось прежде всего к исследованию развития существующего, отодвигая на задний план его критику и изменение, и провозглашало разумность действительного в ту пору, когда движение вперед было фактически невозможно”.7 Эту же особенность научных разработок данного периода подчеркивает проф. М. М. Исаев: “Убежденность николаевского правительства в том, что надо лишь приводить в порядок действующее, хотя бы и устарелое законодательство, а не исходить из “чистых умозрительных начал” (т. е. прогрессивных идей XVIII в.), находила поддержку и в теориях российских ученых-юристов-гегельянцев. Эти криминалисты-гегельянцы писали, что “истинная наука уголовного права” имеет единственной своей задачей “уразуметь действительность”.8 Наиболее авторитетными представителями этого направления были профессор Московского и Санкт-Петербургского университетов П. Г. Редькин и профессор Харьковского университета А. И. Палюмбецкий.
Развивается историко-философское направление в изучении уголовного права (И. Н. Данилович, Г. С. Гордеенко, Д. М. Семеновский, А. С. Жиряев, П. Д. Колосовский, А. П. Чебышев-Дмитриев) и историко-сравнительное направление (П. И. Дегай, А. Д. Любавский). Среди опубликованных научных трудов того времени можно выделить “Общие начала теории и законодательства о преступлениях и наказаниях” С. И. Баршева (М., 1841), “О преступном действии по русскому до-петровскому праву” А. П. Чебышева-Дмитриева (Ученые записки императорского Казанского университета. 1862. Т. 1), “closetest7О стечениинескольких преступников при одном и том же преступлении” А. С. Жиряева (Дерпт, 1850), “Прикосновенность к преступлению” Н. Полетаева (Журнал Министерства юстиции. 1862. Т. 14. Кн. 10), “О предумышленном и непредумышленном убийстве” К. К. Арсеньева (Журнал Министерства юстиции. 1861. Т. 10. Кн. 10. Отд. 1) и др.
opentest4Блестящим юристом проявил себя в конце 50-х — начале 60-х годов XIX в. профессор по кафедре уголовных и полицейских законов Санкт-Петербургского университета В. Д. Спасович (1829—1906 г.г.), 9 про которого было сказано, что только в его лице “русская криминалистика получает юриста, благодаря которому научная догма нашего уголовного права вступает в новый фазис ее более глубокого развития”.10 В. Д. Спасович призывал к критической оценке действующего права с точки зрения причин, его породивших, и возможности достижения намеченной цели. Наука уголовного права перерабатывает “сырой материал, кучу накопившихся в течении времени узаконений”, “подмечает общее и коренное и превращает в стройную систему понятий данного народа или всех народов о правосудии уголовном, образовавшуюся под влиянием всех условий исторического существования этих народов и отражающую все характеристические особенности их духа”.11
В этот же период появляются первые работы по тюрьмоведению и предпринимаются попытки статистического изучения преступности: Н. Ламанский. Практические основания тюремной реформы // Юридический вестник. 1862. Вып. 38, 39; П. Ткачев. Современное положение наших тюрем // Журнал Министерства юстиции. 1863. Т. 17. Кн. 2; Он же. Рабоче-воспитательные учреждения для несовершеннолетних преступников // Юридический вестник. 1864. Вып. 43; К. Яневич—Яневский “О порядке устройства военно-тюремного заключения, с точки зрения теории и практики // Журнал Министерства юстиции. 1864. Т. 19. Кн. 3 абз. 1; А. Забелин. По вопросу об улучшении тюрем // Русский вестник. 1863. Т. 44; А. Хвостов и И. Орлов. Материалы для уголовной статистики России // Журнал Министерства юстиции. 1860. Т. 6. Кн. 10. Отд. 1 и др.
Резкой критике и общественный строй Николаевской России в целом, и существовавшее законодательство, в том числе уголовное, подверглись в сочинениях революционных демократов А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, А. И. Добролюбова, где высказывались взгляды о сущности преступления, задачах и видах наказания, о причинах преступности и средствах борьбы с нею.12
quest2Наивысшего подъема и расцвета дореволюционная российская уголовно-правовая наука достигает в последней трети XIX в.— начале XX в., после проведения судебной реформы в 1864 г. и введения университетского устава 1863 г. В этот период учеными, работавшими в университетах, училищах правоведения и лицеях (Л.С.Белогриц-Котляревский, В.Будзинский, Л.Е.Владимиров, В.В.Есипов, П.Д.Калмыков, А.Ф.Кистяковский, А.В.Лохвицкий, Н.А.Неклюдов, В.Д.Набоков, С.В.Познышев, Н.Д.Сергеевский, Н.С.Таганцев, И.Я.Фойницкий, М.П.Чубинский и др.), было подготовлено и издано множество авторских учебников и курсов русского уголовного права.13
Ряд значительных трудов был опубликован по отдельным вопросам общей и особенной части уголовного права, а также проблемам преступности и ее причин. Среди них: Белогриц-Котляревский Л. С. Преступления государственные (политические, против порядка управления и по службе). Киев, 1904; Гернет М. Н. Детоубийство. М., 1911; Он же. Смертная казнь. М., 1913; opentest9Дриль Д. А. Учение о преступности и мерах борьбы с нею. СПб., 1912; closetest8Кистяковский А. Ф. Исследование о смертной казни. Киев, 1867; Круглевс-кий А. Н. Имущественные преступления. СПб., 1913; Колоколов Г. К учению о покушении. М., 1884; Сергеевский Н. Д. О значении причинной связи в уголовном праве. Ярославль, 1880; Мокринский С. П. Наказание, его цели и предположения. М., 1902; closetest9Фельдштейн Г. С. Учение о формах виновности. 1902; Чебышев-Дмитриев А. О покушении. СПб., 1866; Чубинский М. П. Мотив преступной деятельности и его значение в уголовном праве. Ярославль, 1900; closetest10Ширяев В. Н. Взяточничество и лиходательство в связи с общим учением о должностных преступлениях. Ярославль, 1916.
Эти и другие работы, написанные представителями различных школ и направлений в российской уголовно-правовой науке, характеризовались глубоким и тонким анализом юридического материала. Ученые широко пользовались историческим и сравнительным методами, анализировали не только отечественное, но и зарубежное законодательство, взгляды и концепции западноевропейских ученых. Написанные живым и образным русским языком эти работы легко читаются и представляют несомненный интерес и для современного читателя.14 Российская наука уголовного права вышла на международный уровень и заняла там достойное место.
В этот период времени в России издается множество юридических журналов и газет, в которых печатаются статьи по актуальным проблемам уголовного права: Журнал Министерства юстиции; Судебный вестник; Юридический вестник; Юридическая летопись; Журнал гражданского и уголовного права; Вестник права; Тюремный вестник; Право и др.
opentest5Взгляды отечественных юристов на систему уголовного законодательства, отдельные институты общей и особенной части уголовного права, виды и цели наказания нашли отражение в Уголовном уложении 1903 г., в комиссию по разработке проекта которого входили крупнейшие отечественные ученые Н. С. Таганцев, И. Я. Фойницкий, Н. А. Неклюдов. Работа над Уложением продолжалась более 20 лет. В 1897 г. был опубликован проект с подробнейшей объяснительной запиской в восьми томах, где скрупулезному анализу была подвергнута каждая статья проекта Уголовного уложения с подробным анализом всех аргументов за и против соответствующего законодательного решения, с обращением к историческому опыту и опыту зарубежного законодательства.
Из этой плеяды блестящих криминалистов последней трети XIX— начала XX вв. следует особо сказать о Н. С. Таганцеве и И. Я. Фойницком. Оба они внесли выдающийся вклад в науку, занимая подчас разные позиции по изучаемым вопросам.
opentest6Почетный академик Российской академии наук, член Государственного совета, первоприсутствующий кассационного департамента Правительствующего Сената, профессор Санкт-Петербургского университета и Императорского училища правоведения Николай Степанович Таганцев (1843—1923) несомненно являлся крупнейшим отечественным криминалистом.15 “Его творчество,— считает проф. А. В. Наумов,— выдающееся явление не только в отечественной юриспруденции, но и в целом в истории русской культуры”.16 Помимо уже упоминавшегося Курса лекций по российскому уголовному праву, перу Н. С. Таганцева принадлежат такие фундаментальные работы, как: “О повторении преступлений” (СПб., 1867), “О преступлениях против жизни по русскому уголовному праву” (СПб., 1870. Т. 1; 1871. Т. 2), “Исследование об ответственности малолетних преступников по русскому праву и Проект законоположений об этом вопросе” (СПб., 1871), “Смертная казнь. Сборник статей” (СПб., 1913). С 1873 г. по 1915 г. вышло 18 изданий Уложения о наказаниях уголовных и исправительных с приложением постатейных решений Уголовного кассационного департамента, других материалов и комментариев составителя, каковым был Н. С. Таганцев. По такой же схеме и методике 22 раза был издан Н. С. Таганцевым Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.
opentest8Заслуженный ординарный профессор Санкт-Петербургского университета сенатор Уголовного кассационного департамента Иван Яковлевич Фойницкий (1847—1913) являлся признанным лидером социологического направления в российской уголовно-правовой науке. Поражает широта научных интересов И. Я. Фойницкого. Им написан ряд уголовно-правовых работ, оставшихся, по словам современников, непревзойденными по полноте и точности догматической разработки: “Мошенничество по русскому праву” (1871), “Курс русского уголовного права. Часть Особенная”, опубликованный в 1890 г. и выдержавший семь изданий. Классическим сочинением является его фундаментальное исследование “Учение о наказании в связи с тюрьмоведением” (СПб., 1889). В то же время И. Я. Фойницкого интересуют социологические проблемы преступности, которым он посвящает исследование “Влияние времен года на распределение преступлений. Опыт социального диагноза преступлений” (Судебный журнал. 1873. № 1, 2, 3). Наконец выдающейся работой И. Я. Фойницкого, обессмертившей его имя, стал Курс уголовного судопроизводства, выдержавший четыре издания (СПб. 1884—1888, 1896—1899, 1902—1910, 1912—1915).17
Значительное внимание в исследованиях русских криминалистов этого периода уделялось вопросу опредмете уголовно-правовой науки и о применяемых ею методах исследования. Высказываемые при этом взгляды в значительной степени определялись принадлежностью автора к классическому или антрополого-социологическому направлениям в науке уголовного права. Здесь уместно кратко изложить основные, концептуальные идеи каждой из этих школ (направлений).18
Расцвет классического направления в уголовно-правовой науке приходится на первую половину XIX в., но идеи “классиков” оказали и продолжают оказывать влияние на последующее развитие уголовно-правовой науки и законодательства. Конечно, по многим частным вопросам взгляды ученых, относящихся к классическому направлению, существенно различались, однако принципиальные подходы к пониманию задач уголовного права, сущности преступления и наказания, значения уголовного закона в борьбе с преступностью у них совпадали, что и позволяет рассматривать сторонников этих взглядов как представителей одной школы.
quest3Классическая школа в уголовном праве была основана на философской концепции свободы воли и других постулатах идеалистической философии (Кант, Гегель), а также демократических идеях законности, равенства перед законом, соответствия наказания тяжести совершенного преступления, выдвинутых и обоснованных в трудах представителей просветительно-гуманистического направления Монтескье, Беккариа, Бентама и др. closetest1 Основные принципы классической школы были сформулированы в работах крупнейшего немецкого криминалиста Ансельма Фейербаха: nulla poеna sine lege — нет наказания без закона; nulla poena sine crimine — нет наказания без преступления; nullum crimen sine poena legali — нет преступления без законного наказания. К этим постулатам следует присоединить еще одно положение, отстаиваемое “классиками”,— nullum crimen sine сulpa — нет преступления без вины. Таким образом сформулировалась основная идея — nullum crimen, nulla poena sine culpa, sine lege — нет преступления, нет наказания без вины, без закона.
closetest3Ученые, представляющие классическое направление, выступали против применения уголовного закона по аналогии, утверждая, что основанием применения уголовной регрессии, наказания может быть только совершение преступления — деяния, предусмотренного уголовным законом. Соответственно, преступление рассматривалось как нарушение закона, как посягательство на правопорядок, а в наказании многие “классики” видели кару, возмездие, определяемое тяжестью совершенного преступления. Заслуга ученых-”классиков” состоит в глубокой разработке таких институтов уголовного права, как состав преступления, вина и ее виды, соучастие, покушение и др. Много внимания уделялось уголовной догматике — тщательной разработке и изучению признаков составов конкретных преступлений.
Идеи классической школы уголовного права легли в основу Уголовного кодекса Франции 1810 г., Баварского уголовного уложения 1813 г. и других кодексов, принятых в Европе в XIX веке, в том числе российского Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. closetest4Видными сторонниками идей классического направления были Биндинг, Белинг, Биркмайер, а в России — Н. С. Таганцев, Н. Д. Сергеевский, А. Ф. Кистяковский и др.
quest5В середине 70-х годов в Европе возникает новое направление в уголовно-правовой науке, получившее название “антропологической” школы. Сторонники этого направления (Ломброзо, Гарофало и др.), стоявшие на позициях вульгарного материализма, основную задачу уголовного права видели не в разработке юридических понятий, а в изучении преступности и прежде всего особенностей тех лиц, кто совершает преступления. closetest2Антропологи-ломброзианцы создали учение о прирожденном преступнике, стигматах (признаках) основных преступных типов и о превентивных мерах борьбы с ними. В России некоторое влияние идей антропологов заметно в работах Д. А. Дриля, П. Н. Тарновской, В. Ф. Чижа и ряда других исследователей, хотя в целом они не получили широкого распространения.
quest4Такого нельзя сказать о социологической школе уголовного права, многие идеи которой нашли отражение в уголовном законодательстве и продолжают влиять на его развитие. Примерно с середины XIX в. криминалисты стали ощущать, что им тесно в рамках сугубо юридической материи, что соответствующие уголовно-правовые решения не могут выводиться из “чистого разума”, требований “нравственного императива”, учения естественной школы права, а должны соответствовать потребностям реальной жизни. Так, еще в 1865 г. Н. А. Неклюдов подчеркивал, что уголовный закон должен быть, “по прекрасному выражению Цицерона, non lata, sed nata, т. е. не созданным искусственно, но выработанным жизнью, а жизнь не может противодействовать своим же собственным потребностям и благу”.19 В 1872 г. профессор М. Духовской отмечал, что наука уголовного права, не ограничиваясь строго юридической работой, должна приступить к широкому изучению причин преступности, обязана указывать государству средства борьбы с преступностью и для реорганизации карательных мер в духе отказа от теории возмездия, разрабатывать превентивные меры и не стесняться указывать на необходимые социальные реформы.20
Согласно учению социологической (или, как раньше называли, позитивной) школы уголовного права последнее в первую очередь должно заниматься причинами (факторами) преступлений, среди которых выделялись индивидуальные и социальные факторы. closetest6В отличие от “классиков” “социологи” центр своего внимания перемещали с деяния на личность, создав учение об опасном состоянии личности. Деяние, предусмотренное уголовным законом, утрачивает свое значение как единственное основание для применения мер уголовной репрессии. Наиболее последовательные представители социологического направления, вслед за антропологами, требовали признать “право вмешательства государства даже туда, где нет ни преступления, ни проступка”.21 Совершение преступления — лишь один из показателей опасности лица, о которой могут свидетельствовать и ряд других обстоятельств (психическая болезнь, образ жизни, связь с преступной средой).
Находясь в основном под влиянием философских идей позитивизма, многие социологи отрицали свободу воли, что влекло за собой отказ от понятий вины, вменяемости. Наказание рассматривалось как мера социальной защиты, преследующая исключительно утилитарные цели. Вместо наказания предлагались меры безопасности, особенности и тяжесть которых должны определяться не столько вредностью содеянного, сколько опасностью самой личности. “Социологи” выступали за широкое судебное усмотрение, применение аналогии, неопределенных приговоров, условное осуждение и условно-досрочное освобождение, применение принудительных мер медицинского и воспитательного характера. Виднейшими представителями социологического направления в уголовном праве были Франц Лист, Адольф Принс, Ван-Гамель, closetest5а в России некоторые идеи социологов проповедовали и развивали И. Я. Фойницкий, М. П. Чубинский, М. Н. Гернет и многие другие ученые конца XIX — начала XX в.в.
quest6Руководствуясь представлением об уголовном праве как о науке строго (или преимущественно) юридической, сторонники классического направления предметом уголовно-правовой науки рассматривали само право. “Наука уголовного права, — писал Н. Д. Сергеевский,— есть одна из наук юридических, имеющая своим предметом то явление государственной жизни, которое мы называем преступным деянием и наказанием. Исследуя юридическую природу преступного деяния и наказания и формулы права, эту природу определяющие, наука уголовного права служит практической цели — дать руководство к правильному пониманию и применению, критике и составлению уголовного закона. Этим определяется содержание уголовного права, как науки юридической...”.22 Примерно так же рассуждал В. Д. Набоков, по мнению которого в основе науки уголовного права лежит само уголовное право, то есть совокупность юридических норм, коими регулируются преступление и наказание как юридические отношения. Юрист может выходить из этой сферы для проверки насколько выработанные им теоретические понятия и определения соответствуют данным, добытым антропологическими и общественными науками.23 Для уголовного права преступление и наказание суть понятия, а для уголовной социологии — явление общественной жизни.24
Придерживаясь в целом такого же понимания предмета, целей и задач науки уголовного права, Н. С. Таганцев подчеркивал, что “уголовное право как одна из юридических наук должна, конечно, иметь своим предметом изучение преступных деяний как юридических отношений”.25 “Поэтому предметом курса уголовного права должно быть изучение юридической конструкции преступных деяний и вызываемой ими карательной деятельности государства, изучение совокупности норм, определяющих наказуемость преступных деяний, а предметом курса русского уголовного права — изучение действующих в России постановлений о преступных деяниях и их наказуемости как вообще, так и в отдельных родах и видах”.26 При этом Н. С. Таганцев особо отмечал, что положительное изучение права не может ограничиваться только изучением статей или отдельных фрагментов законов, сопоставлении отдельных положений, устранении противоречий; в это изучение должна быть введена и “критическая оценка действующего права и притом с двоякой точки зрения: его устойчивости и его жизнедеятельности”. Одним из первых приемов критического анализа права является историческая оценка нового закона, соответствие его условиям исторического развития. Другой критерий оценки правовых положений — их жизнепригодность. “Таким образом, задачей положительного изучения должно быть не только догматическое выяснение и изложение начал действующего права, но и критическая их оценка на основании данных практики и начал науки, на основании опыта других народов и отечественной истории права”.27
Противоречивые суждения по вопросу о предмете уголовно-правовой науки и ее задачах высказывал С. П. Мокринский. С одной стороны, он подчеркивал, что “не каузальная оценка права, как явления социальной жизни, но само право, как таковое, нормативная природа права составляет предмет юриспруденции. Юрист изучает право, не как элемент сущего, не как частицу реальной действительности, но как нечто, лежащее вне действительности, относящееся к совершенно иной сфере человеческого сознания,— как непосредственное выражение должного”.28 Уголовная социология и антропология как учения о биологических и социальных факторах преступности находятся вне сферы уголовного права, поскольку они исследуют не право, а лишь биологические и социальные факторы, лежащие в основе тех явлений, борьба с которыми составляет задачу права.29 В то же время, по мнению С. Мокринского, задачами науки уголовного права являются: 1) описание данного права (lex lata), т. е. права действующего, утратившего силу и проектируемого; 2) построение должного права (lex ferenda); 3) оценка данного права. В связи с этим он полагал, что наука уголовного права распадается на уголовную догматику, уголовную политику и уголовно-правовую этику. Догматическое описание права преследует цель его систематического изложения для более легкого и сознательного его усвоения и применения на практике. Уголовная политика представляет собой учение о целесообразной уголовной репрессии, а уголовная этика решает вопрос, в каких пределах наказание может быть оправдано нравственно.30
Подобное понимание предмета и задач науки уголовного права подверглось резкой критике со стороны представителей социологического направления в уголовно-правовой науке. “На входных дверях науки уголовного права,— писал в 1873 г. И. Я. Фойницкий,— мы читаем, что его предмет есть не преступление, а преступность, т. е. состояние лица, вызывающее нарушение юридических отношений, охраняемых карою, ... преступление же входит в уголовное право лишь потому, что оно составляет выражение преступности; в область уголовного права входят условия преступности, т. е. анализ разнообразных явлений, имеющих в своем результате юридическое состояние преступности, и, наконец, в область уголовного права входит и изучение преступления в его последствиях, т. е. анализ тех юридических отношений, которые наступают для лица вследствие преступности,— эти отношения известны под именем наказания”.31
Широкое понимание предмета и задач уголовно-правовой науки было сформулировано в программной работе А. А. Пионтковского (отца) “Наука уголовного права, ее предмет, задачи, содержание и значение”. Под наукой уголовного права, утверждал автор, “разумеется наука, занимающаяся изучением преступной деятельности, раскрытием естественных законов, обусловливающих собой эту деятельность и изучением и установлением средств и способов борьбы с этой деятельностью” .32 В связи с этим выделяются три тесно связанных друг с другом отрасли уголовно-правовой науки: криминология, уголовная политика и уголовная догматика. Криминология изучает преступную деятельность как явление социальное, устанавливает законы, обуславливающие образование и развитие этой деятельности. Уголовная политика имеет своим предметом изучение средств борьбы с преступностью, а задачей — целесообразное построение этих средств. “Уголовная догматика имеет предметом своего изучения те правовые нормы, в которые облекается борьба с преступностью, задачей — построение этих норм соответственно целям этой борьбы и потребностям защиты и охраны прав личности от возможного насилия и произвола”.33 А. А. Пионтковский резко критиковал взгляды известного немецкого криминалиста Биндинга и его сторонников, полагавших, что наука уголовного права изучает лишь положительное уголовное право, занимается только его уяснением, систематизацией и критической оценкой. В таком случае, считал А. А. Пионтковский, уголовное право перестает быть наукой, т. к. “наукой может быть названо лишь изучение, имеющее целью раскрытие естественных законов, управляющих изучаемыми явлениями, а не простое уяснение понятий, систематизация и критическая оценка”. Кроме того, критическая оценка не может выводиться из априорных понятий и требований чистого разума.34
Близкой к изложенной была точка зрения другого видного российского криминалиста М. П. Чубинского. Последний полагал, что “уголовное право есть наука, систематически изучающая как юридическую сторону отдельных проявлений преступности с их последствиями в виде наказания, так и генезис преступности в ее целом; освещая существующее законодательство и существующие способы борьбы с преступностью, она стремится к более успешной и целесообразной организации этой борьбы в будущем путем указания необходимых для этого социальных реформ и выработки на твердых основаниях лучшего законодательства”.35 “... Сведение жизненной науки уголовного права к конструкции юридических понятий влечет за собой то, что самые жгучие, самые трепещущие нужды, самые жизненные и серьезные вопросы оставляются без рассмотрения и приносятся в жертву неумолимому божку, именуемому строго юридической точкой зрения”.36 Поскольку уголовное право в его строго юридической обрисовке теряет характер науки, М. П. Чубинский полагал, что наука уголовного права состоит из: 1) уголовной догматики, предполагающей научное изучение законодательного материала, сведение его в стройную систему, изучение юридической оболочки явлений; 2) уголовной этиологии, занимающейся исследованием причин, которыми обуславливается возникновение, развитие и изменение преступности; 3) уголовной политики, дающей указания для надлежащей постановки дела борьбы с преступностью как путем социальных реформ, так и путем создания лучшего уголовного законодательства.37
Характерно, что российские криминалисты, даже являясь сторонниками социологической школы, в отличие от ряда зарубежных ученых (Э. Ферри, Дорадо), никогда не отрицали важность и необходимость изучения юридической стороны преступления и наказания. Тот же М. П. Чубинский подчеркивал, что такое изучение дает систематизацию материала, заключающегося в уголовном законодательстве, формулирует ряд вытекающих из него общих принципов, вырабатывает технические приемы, освещает современное состояние и историческую перспективу отдельных институтов и таким образом способствует укреплению правосудия и законности.38
§ 2. Советский период истории развития науки уголовного права
Октябрьская революция 1917 г., вопреки распространенному мнению, не прервала поступательного развития российской уголовно-правовой науки, хотя господство идеологии Коммунистической партии безусловно наложило на это развитие заметный отпечаток.
Профессор О. Ф. Шишов в 1989 г. выделил четыре периода в развитии науки советского уголовного права. Первый период (1917—1920 г.г.) характеризуется разработкой основных понятий и институтов уголовного права, началом борьбы за проникновение марксизма в науку уголовного права и упразднение буржуазного юридического мировоззрения. Второй этап, датируемый 1920—1936 г.г.,— это период творческих поисков, преодоления заблуждений и идеологической борьбы за марксистско-ленинскую методологию в науке. Стержневым вопросом всех происходивших в то время дискуссий был вопрос о принципах законодательного построения уголовной ответственности. Третий период (1936 г.— конец 50-х годов) знаменателен догматической разработкой основных проблем уголовного права. Несмотря на то, что творческая мысль советских криминалистов сильно сковывалась обстановкой культа личности, в это время был выработан понятийный аппарат с позиций марксистской методологии. Основное внимание уделялось теоретической разработке вопросов учения о преступлении, уголовном законе, основаниях ответственности, вине, квалификации преступлений и принципам назначения наказания. В последнем периоде, с конца 50-х годов серьезное внимание уделяется социологическим аспектам уголовного права; наука стала активно воздействовать на правотворчество и правоприменение.39
Изложенная периодизация истории советской уголовно-правовой науки вряд ли может быть признана удовлетворительной с современных позиций, хотя некоторые оценки и характеристики представляют интерес.
А. И. Бойко делит советский период развития уголовного права на три этапа: 1) 1917 г.— начало 30-х годов; 2) начало 30-х годов — начало 60-х годов; 3) 60-е г.г. — декабрь 1991 г. Соответственно, первый этап характеризуется им как время смелого поиска уголовно-правовых решений в новой обстановке, научной полемики “на грани фола”. Второй период — время силового законодательства, господство догматики и начетничества в науке; а третий период отмечен принятием Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, Уголовного кодекса РСФСР 1960 г., научными дискуссиями по различным актуальным проблемам теории и практики применения уголовного законодательства, улучшением юридического образования.40
quest7Всякая периодизация развития науки весьма условна. Однако юридические науки, в том числе уголовное право, относятся к числу общественных наук, состояние которых в значительной степени зависит от происходящих в обществе процессов, тем более что в условиях тоталитаризма и идеологической диктатуры общественные науки нередко выполняют своего рода “социальный заказ”. В связи с этим представляется возможным выделить следующие четыре периода в истории науки советского уголовного права: 1) 1917 г. — начало 30-х годов; 2) начало 30-х — 1956 г.; 3) 1956 г. — середина 60-х годов; 4) середина 60-х — конец 80-х годов.
В 20-е годы продолжают активно работать многие ученые, громко о себе заявившие еще в предреволюционный период: М. Н. Гернет, А. А. Жижиленко, М. М. Исаев, П. И. Люблинский, С. П. Мокринский, Э. Я. Немировский, С. В. Познышев, А. Н. Трайнин, В. Н. Ширяев, А. Я. Эстрин и др. В эти же годы научную деятельность начинает новое поколение российских ученых, которое в последующий период займет ведущее положение в отечественной уголовно-правовой науке, среди них А. А. Пионтковский (сын), Б. С. Утевский, М. Д. Шаргородский.
Научная жизнь в первый послереволюционный период течет весьма интенсивно, чему способствует создание ряда научно-исследовательских институтов в Москве, Ленинграде и других городах: Институт советского права Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук, Институт советского строительства и права Коммунистической академии, Государственный институт по изучению преступности и преступника при Народном комиссариате внутренних дел РСФСР, кабинеты по изучению преступника и преступности в Москве, Ленинграде, Одессе, Ростове-на-Дону и др. Издается несколько общесоюзных и региональных юридических журналов: “Пролетарская революция и право”, “Еженедельник советской юстиции”, “Советское право”, “Вестник советской юстиции”, “Рабочий суд”, “Право и жизнь”, “Революция права”, “Революционная законность” и др. Начиная с 1923 г., один за другим выходят первые послереволюционные учебники уголовного права, как правило, авторские, не похожие друг на друга, оригинальные по структуре, кругу рассматриваемых вопросов и предлагаемых решений.41
Анализируемый период характеризуется также созданием нового, советского уголовного законодательства, пришедшего на смену дореволюционному законодательству царской России. Были приняты Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г., Уголовный кодекс РСФСР 1922 г., Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г., Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. Государство рабочих и крестьян открыто подчеркивало классовый характер своего права. Как указывалось во введении к Руководящим началам по уголовному праву, сдав “в архив истории” буржуазные кодексы пережитой эпохи, пролетариат создает уголовное право, которое “имеет своей задачей борьбу с нарушителями складывающихся новых условий общежития в переходный период диктатуры пролетариата”.42 Классовый характер уголовного законодательства находил отражение в установлении его задач и в материальном определении понятия преступления как всякого общественно опасного действия или бездействия, направленного против советского строя или нарушающего правопорядок, установленный рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени (ст. 6 УК РСФСР 1922 г., ст. 6 УК РСФСР 1926 г.).
В теории уголовного права сильны были позиции сторонников социологического направления, которые нашли значительное отражение в самом законодательстве. В частности, Основные начала 1924 г. и УК РСФСР 1926 г. отказались от общего понятия вины и понятия наказания, заменив его термином “меры социальной защиты судебно-исправительного характера”, которые применялись наряду с мерами медицинского и медико-педагогического характера, не только к лицам, совершившим общественно опасное деяние, но и к лицам социально опасным “по своей связи с преступной средой или по своей прошлой деятельности”. Допускалось применение мер социальной защиты по аналогии (ст. 10 УК 1922 г., ст. 3 Основных начал 1924 г., ст. 16 УК 1926 г.). Велись горячие научные дискуссии о классовой природе советского уголовного права, по проблеме аналогии в уголовном праве, принципах построения уголовного законодательства и др. В частности, активно обсуждалась идея о создании Уголовного кодекса без описания признаков конкретных преступлений, а содержащего лишь изложение общих подходов и принципов уголовной политики.
Резким контрастом этому выглядит развитие уголовно-правовой науки во втором из обозначенных периодов. Этот период имеет продолжительность примерно в два с половиной десятилетия и включает в себя значительные события в истории страны. Установившееся политическое и идеологическое господство Коммунистической партии, массовые политические репрессии 30-х—40-х годов наложили серьезный отпечаток на уголовно-правовую науку. Как подчеркивалось в одном из учебников того времени по курсу уголовного права, “в развитии советской науки уголовного права огромную роль играют постановления съездов Коммунистической партии Советского Союза, партийных конференций и пленумов Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР”.43 Во исполнение установок партии велась “борьба за марксистско-ленинскую науку”, борьба с “вредительством на правовом фронте” во второй половине 30-х годов, “космополитизмом” и “низкопоклонством перед Западом” в конце 40-х — начале 50-х годов. Такая обстановка безусловно не способствовала творческой работе ученых, многие работы которых сводились к восхвалению политики партии в области борьбы с преступностью, оправданию и аргументации необходимости жестких репрессивных мер по отношению к “врагам народа” и уголовным преступникам. Были прекращены практически все исследования преступности и ее причин, поскольку сохранение преступности в социалистическом обществе объяснялось наличием пережитков прошлого в сознании людей и влиянием капиталистического окружения.
Руководствуясь формулой К. Маркса, что право есть возведенная в закон воля господствующего класса, советские исследователи всячески пытались подчеркивать классовую сущность уголовного права и уголовно-правовой науки буржуазных государств, классовую природу преступления и наказания и принципиальное отличие социалистического уголовного права от буржуазного. При этом игнорировалось общечеловеческое начало в праве, которое само по себе является достижением мировой цивилизации. Так, в учебнике, подготовленном коллективом ученых Всесоюзного института юридических наук, который в течение ряда лет был единственным учебником для всех, кто изучал уголовное право, утверждалось, что данная наука “имеет своим предметом изучение преступлений как действий, посягающих на интересы господствующего класса, и уголовных наказаний как особой формы классовой борьбы организованного в государство господствующего класса”.44
Однако и в этих условиях отечественным ученым удалось создать ряд работ, сохраняющих научную ценность и по настоящее время. closetest11Среди них монографии А. Н. Трайнина (“Учение о соучастии”. М., 1941; “Учение о составе преступления. М., 1946; “Состав преступления по советскому уголовному праву. М., 1951; “Общее учение о составе преступления”. М., 1957), Н. Д. Дурманова (“Понятие преступления”. М., 1948, “Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву”. М., 1955), Б. С. Маньковского (“Проблема ответственности в уголовном праве. М.—Л., 1949), Б. С. Утевского (“Вина в советском уголовном праве”. М., 1950), В. Ф. Кириченко (“Значение ошибки по советскому уголовному праву”. М., 1952), closetest12М. Д. Шаргородского (“Уголовный закон”. М., 1948) и др.
Из многочисленных работ по проблемам Особенной части уголовного права, которые носили в основном комментаторский характер, следует особо выделить монографию М. Д. Шаргородского “Преступления против жизни и здоровья” (М., 1947). Фундаментальность и глубина этой научной работы определялись использованием разнообразных методов исследования, в том числе сравнительно-правового, исторического и статистического. Автор проанализировал законодательство по вопросам уголовной ответственности за убийства и причинение вреда здоровью в тринадцати зарубежных государствах, работы дореволюционных русских криминалистов, советских и зарубежных ученых.
Следующий период, хронологически определяемый 1956—1963 г.г., вошел в историю страны под названием “оттепель”. Разоблачение культа личности И. В. Сталина, осуждение политики массовых репрессий, которые коснулись в том числе работников юстиции и юридической науки, определенная демократизация общественной жизни способствовали развитию социальных наук, включая и уголовное право. Усилиями ученых-криминалистов были разработаны проекты Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и Уголовного кодекса РСФСР 1960 г., в которых нашли воплощение теоретические разработки ученых по различным проблемам общей и особенной частей уголовного права и которые способствовали укреплению режима законности в стране. Среди криминалистов, опубликовавших в этот период значительные работы можно назвать имена Н. А. Беляева, Я. М. Брайнина, А. А. Герцензона, Н. И. Загородникова, И. И. Карпеца, В. Ф. Кириченко, М. И. Ковалева, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, Г. А. Кригера, В. Д. Меньшагина, Б. С. Никифорова, И. С. Ноя, Н. Н. Паше-Озерского, А. А. Пионтковского, А. Б. Сахарова, В. Г. Смирнова, Н. А. Стручкова, М. Д. Шаргородского и др.
Становится очевидной необходимость глубокого изучения причин преступности и личности преступника в социалистическом обществе. Об этом пишут А. А. Герцензон, В. Н. Кудрявцев, И. И. Карпец, Н. Ф. Кузнецова, В. И. Курляндский, С. С. Остроумов. А. А. Пионтковский, М. Д. Шаргородский и другие авторы. Особо следует отметить монографию А. Б. Сахарова “О личности преступника и причинах преступности в СССР” (М., 1961). В 1963 г. создается Всесоюзный научно-исследовательский институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности при Прокуратуре СССР. Криминология как наука о преступности, ее причинах и личности преступника постепенно выделяется из уголовного права в качестве самостоятельной научной и учебной дисциплины. Позднее, в 1984 г., пять выдающихся ученых (академик Кудрявцев В. Н., профессора Карпец И. И., Кузнецова Н. Ф., Сахаров А. Б. и Яковлев А. М.), внесших наибольший вклад в возрождение и становление отечественной криминологии, были удостоены звания лауреатов Государственной премии СССР.
Одновременно с этим самостоятельной научной дисциплиной становится исправительно-трудовое (уголовно-исполнительное) право. Большая заслуга в этом принадлежит Н. А. Беляеву, А. Л. Ременсону, Н. А. Стручкову, Б. С. Утевскому, Е. Г. Ширвиндту, И. В. Шмарову и другим ученым.
В ряде научных работ начала 60-х годов содержалась критика отдельных положений отечественного уголовного законодательства, проводилась идея необходимости социальной обусловленности законодательных положений и недопустимости волюнтаризма в уголовном праве. Эти идеи, в частности, высказывались на всесоюзной конференции по проблемам уголовного права, приходившей в мае 1963 г. на юридическом факультете Ленинградского государственного университета. Незамедлительно последовавшее за этим постановление ЦК КПСС “О мерах по дальнейшему развитию юридической науки и улучшению юридического образования в стране” пресекло подобные “вольности”.
Следующие два десятилетия в истории страны именуют периодом застоя. Определенный застой наблюдался и в общественных науках, в том числе юридических. Однако в исследованиях ряда уголовно-правовых проблем ученые стремились уйти от шаблона, выйти на новый теоретический уровень, раздвинуть привычные рамки, выработать рекомендации практике по применению законодательства, предложить законодателю новые решения традиционных вопросов. В центре внимания российских криминалистов в этот период были такие проблемы Общей части уголовного права, как: принципы уголовного права (Дагель П. С., Демидов Ю. А., Загородни-ков Н. И., Келина С. Г., Кудрявцев В. Н., Фефелов П. А. и др.), уголовная ответственность и ее основания (Астемиров З. А., Волков Б. С., Курляндский В. И., Огурцов Н. А., Прохоров В. С., Санталов А. И., Стручков Н. А. и др.), дифференциация ответственности (Кругликов Л. Л. и др.), личность преступника (Дагель П. С., Лейкина Н. С., Филимонов В. Д. и др.), уголовно-правовое понятие вины и ее виды (Волков Б. С., Гринберг М. С., Да-гель П. С., Михеев Р. И, Квашис В. Е., Рарог А. И., Тихонов К. Ф. и др.), соучастие в преступлении (Галиакбаров Р. Р., Тельнов П. Ф. и др.), множественность преступлений (Малков В. П., Красиков Ю. А. и др.), наказание и его эффективность (Гальперин И. М., Горелик А. С., Карпец И. И., Марцев А. И., Ной И. С., Осипов П. П., Шаргородский М. Д. и др.), применение уголовно-правовых норм (Наумов А. В.). Вопросы Особенной части уголовного права исследовались в работах Бородина С. В., Борзенкова Г. Н., Владимирова В. А., Гаухмана Л. Д., Загородникова Н. И., Ефимова М. А., Здравомыслова Б. В., Игнатова А. Н., Коробеева А. И., Кузнецова А. В., Куринова Б. А., Кригера Г. А., Леонтьева Б. М., Лысова М. Д., Ляпунова Ю. И., Побегайло Э. Ф., Ткаченко В. И., Тенчова Э. С. Трофимова П. И. и других криминалистов.
Интерес ученых привлекла и теоретическая разработка вопросов квалификации преступлений (В. Н. Кудрявцев, Б. А. Куринов, Г. А. Левицкий и др.).
Значительным достижением стало издание многотомных курсов уголовного права, подготовленных коллективами ученых Москвы (в шести томах, ред. коллегия А. А. Пионтковский, П. С. Ромашкин, В. М. Чхиквадзе. М., 1970—1971 г.г.) и Ленинграда (в пяти томах, отв. ред. Н. А. Беляев и М. Д. Шаргородский. М., 1968—1981 г.г.).
В этот же период времени резко возрастает интерес ученых к проблемам уголовной политики и уголовной социологии. Публикуется ряд значительных научных работ. Среди них монография А. А. Герцензона “Уголовное право и социология” (М., 1970); коллективные монографии “Основные направления борьбы с преступностью” (М., 1975), авторами которой были И. М. Гальперин, В. И. Курляндский, М. Д. Шаргородский, и “Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация (отв. ред. В. Н. Кудрявцев, А. М. Яковлев. М., 1982), книги Клочкова В. В. “Уголовная политика и основные тенденции наказания в виде лишения свободы в СССР” (М., 1977), Загородникова Н. И. “Советская уголовная политика в деятельности органов внутренних дел” (М., 1979), Владимирова В. А., Ляпунова Ю. И. “Советская уголовная политика и ее отражение в действующем законодательстве” (М., 1979), Ковалева М. И., Воронина Ю. А. “Криминология и уголовная политика” (Свердловск, 1980 г.), Дагеля П. С. “Проблемы советской уголовной политики” (Владивосток, 1982), Беляева Н. А. “Уголовно-правовая политика и пути ее реализации” (Л., 1986), Орехова В. В. “Социология в науке уголовного права” (Л., 1985) и др.
Помимо упомянутых исследований проблемы уголовной политики и уголовной социологии разрабатывались в трудах С. В. Бородина, С. Е. Вицина, А. Э. Жалинского, Г. А. Злобина, С. Г. Келиной, А. И. Коробеева, Н. Ф. Кузнецовой, И. И. Карпеца, В. М. Когана, Г. М. Миньковского, В. А. Номоконова, П. Н. Панченко, Л. И. Спиридонова, П. С. Тоболкина, А. С. Шляпочникова и других ученых.
Конечно, время и господствующая идеология накладывали свой отпечаток на эти исследования, которые носили преимущественно теоретический характер, в них в основном велась дискуссия о понятии уголовной политики и уголовной социологии, их соотношении с другими научными дисциплинами, о принципах и направлениях уголовной политики и т. п. Как правило, во всех работах подчеркивалась ведущая роль КПСС в осуществлении уголовной политики и отсутствовал критический анализ практики осуществления этой политики.
Завершая рассказ о советском периоде в истории российской уголовно-правовой науки, хотелось бы особо сказать о трех выдающихся криминалистах — А. Н. Трайнине, А. А. Пионтковском и М. Д. Шаргородском.
opentest10Член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР председатель Международной ассоциации юристов-демократов профессор Московского университета с 1921 г. Арон Наумович Трайнин (1883—1957) вошел в науку уголовного права еще до революции 1917 г., когда им были опубликованы такие заметные работы как “Новейшие течения классической школы уголовного права”, “Спор классической и социологической школ о системе наказания”, “Тресты, картели и уголовный закон”, “Хулиганство”, “Преступность города и деревни” и другие. После Октябрьской революции А. Н. Трайнин стал одним из основоположников советского уголовного права. Им созданы классические работы о соучастии и составе преступления, первый учебник Особенной части советского уголовного права. Особое внимание уделялось проблемам ответственности за хозяйственные и должностные преступления, а также преступлениям против порядка управления. Другая сфера научных интересов А. Н. Трайнина — уголовно-правовая защита мира и безопасности человечества. Еще в 1937 г. он опубликовал монографию “Защита мира и уголовный закон”, где, в частности, рассматривались вопросы о понятии международного преступления, соотношении национального и международного законодательства, об ответственности за интернациональные преступления, а в 1956 г. вышла книга А. Н. Трайнина “Защита мира и борьба с преступлениями против человечества”.45
opentest11Член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР, вице-президент Международной ассоциации уголовного права Андрей Андреевич Пионтковский (1898—1973) уже в 26 лет получил звание профессора. В 20-е годы им был подготовлен ряд авторских учебников уголовного права, а в последующие годы он — соавтор учебников по общей и особенной части. В соавторстве с В. Д. Меньшагиным и В. М. Чхиквадзе им был опубликован двухтомный Курс Особенной части советского уголовного права (1955—1958). А. А. Пионтковский был одном из основных авторов шеститомного Курса советского уголовного права (1970—1971). Непреходящую ценность представляет его фундаментальное исследование “Учение о преступлении” (1961 г.). Круг научных интересов А. А. Пионтковского был чрезвычайно широк. В 40-е годы он занимается исследованием уголовно-правовых взглядов Фихте, Канта, Гегеля и А. Фейербаха. В 1963 г. книга А. А. Пионтковского “Учение Гегеля о праве и государстве и его уголовно-правовая теория” выходит вторым изданием. Много внимания А. А. Пионтковский уделял методологическим проблемам уголовно-правовой науки. Среди учеников А. А. Пионтковского видные ученые криминалисты А. А. Герцензон, В. Д. Меньшагин, Н. Д. Дурманов, Б. С. Маньковский.46
opentest12 Профессор Ленинградского университета Михаил Давидович Шаргородский (1904—1973) не имел столь высоких званий, как упомянутые выше ученые, но его вклад в науку уголовного права не менее значителен. Перу М. Д. Шаргородского принадлежит более 230 научных работ, в том числе монографии “Уголовный закон”, “Преступления против жизни и здоровья”, “Вопросы общей части уголовного права (законодательство и судебная практика)”, “Наказание по уголовному праву эксплуататорского общества”, “Наказание по советскому уголовному праву”, “Современное буржуазное уголовное законодательство и право”, “Наказание, его цели и эффективность” и др. Двадцать семь его работ изданы в других странах. Многие исследования М. Д. Шаргородского носили пионерский характер. Почти двадцать лет он возглавлял кафедру уголовного права Ленинградского университета, ставшую одним из ведущих научных коллективов страны. М. Д. Шаргородский был первым редактором научно-теоретического журнала “Правоведение”. 45 его учеников защитили кандидатские диссертации, а более 10 — докторские диссертации.47
Таким образом, и в советский период истории России наука уголовного права добилась ряда существенных достижений в разработке доктрины борьбы с преступностью.48 Исследования отечественных криминалистов 60-х — 80-х годов подготовили теоретическую базу для новой реформы уголовного законодательства, имевшей место в середине 90-х годов XX века.
§ 3. Современная наука российского уголовного права
Последнее десятилетие ХХ века ознаменовало особый период в развитии отечественной уголовно-правовой науки. Усилиями ученых, подготовивших несколько проектов нового Уголовного кодекса, было обеспечено проведение реформы уголовного законодательства, нашедшей выражение в принятии в 1996 г. Уголовного кодекса Российской Федерации, построенного на принципиально иных концептуальных основах по сравнению с уголовным законодательством советского времени. Российские ученые внесли определяющий вклад и в разработку Модельного уголовного кодекса для государств — участников СНГ, принятого в качестве рекомендательного правового акта Межпарламентской ассамблеи государств — участников Содружества независимых государств 17 февраля 1996 г.49
Новое законодательство вызвало необходимость его научного комментирования и разъяснения в целях практического применения. За несколько лет вышло множество научно-практических комментариев, подготовленных различными авторскими коллективами, а также учебников общей и особенной частей уголовного права, в том числе и авторских (Н.И.Ветров, Н.Г.Иванов, Р.Р.Галиакбаров и др.). Однако эти учебники мало чем отличались друг от друга, что, в известной мере, определялось жесткими рамками программы учебного курса уголовного права, которой должны были следовать учебники. На этом фоне заметно выделяется авторский Курс лекций профессора А. В. Наумова по Общей части российского уголовного права, вышедший двумя изданиями в 1996 г. и в 1999 г. В 2004 г. А.В.Наумов опубликовал курс лекций по Общей и Особенной частям уголовного права в двух томах.
Оживлению научной жизни в стране способствовало и появление новых общероссийских юридических журналов. К традиционным изданиям (“Государство и право”, “Правоведение”, “Российская юстиция”, “Законность”) добавились такие журналы, как: “Журнал российского права”, “Российский юридический журнал”, “Юридический мир”, “Юрист”, “Следователь”, “Уголовное право” и др.
Глубокой научной разработке на современном уровне подверглись проблемы уголовной ответственности и механизма уголовно-правового регулирования (И. Э. Звечаровский, Козаченко И. Я., Н. М. Кропачев, В. В. Мальцев, В. С. Прохоров, А. И. Тарбагаев, А. В. Усс, Филимонов В.Д.), действия уголовного закона во времени и пространстве (А. И. Бойцов, Якубов А.Е.), конкуренции и коллизии уголовных законов (А. С. Горелик, Л. В. Иногамова-Хегай, З. А. Незнамова, Б. В. Яцеленко), дифференциации уголовной ответственности (Кругликов Л.Л., Т. А. Лесниевски-Костарева), принципы уголовного права (В.В.Мальцев, В.Д. Филимонов), объекта и объективной стороны преступления включая проблему причинной связи (А.А.Бойко, В.Б.Малинин, Г.П.Новоселов, А.А.Тер-Акопов), субъективного вменения и мотивов преступлений (В.В.Лунеев, А.И.Рарог, С.В.Скляров, В.А.Якушин), обстоятельств, исключающих преступность деяния (В.В.Орехов, С.В.Пархоменко), соотношения уголовного права с другими отраслями права (Н. И. Пикуров, А. Д. Прошляков), построения уголовно-правовых санкций и назначения наказания (В. К. Дуюнов, А. П. Козлов), криминологической обоснованности уголовного закона (С. Ф. Милюков) и др. Из разделов Особенной части внимание ученых привлекали, в первую очередь, проблемы квалификации и ответственности за преступления в сфере экономической деятельности (Волженкин Б. В., Гаухман Л. Д., Кучеров И. И., Лопашенко Н. А., Максимов С. В., Яни П. С., Клепицкий И.А., Шишко И.В. и др.), против личности (Бородин С. В., Красиков А. И., Кондрашова Т. В., Побегайло Э.Ф., Попов А.Н. и др.), против собственности (С. М. Кочои, Бойцов А.И., Лопашеко Н.А. и др.), против общественной безопасности (В. С. Комиссаров), экологические преступления (О. Л. Дубовик, Э. Н. Жевлаков). Значительно оживилась научная деятельность в области международного уголовного права и сравнительного правоведения (А. В. Наумов, А.Г.Кибальник, А.Э.Жалинский и др.). Изданы переводы уголовных кодексов Голландии, Испании, КНР, Польши, ФРГ, Франции, Швейцарии, Австрии, Дании, Швеции, Японии и ряда других государств.
Однако и в 90-е годы развитие уголовно-правовой науки в России шло преимущественно по экстенсивному пути. Освободившись от идеологических пут и отказавшись, во всяком случае, номинально, от марксистской методологии в исследовании уголовно-правовых проблем, российские криминалисты не смогли еще должным образом разработать методологические подходы в уголовно-правовых исследованиях, что является одной из актуальнейших задач современной науки.50
В связи с этим необходимо рассмотреть вопрос о предмете и методах современной науки уголовного права.
Как известно, функцией всякой науки является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности, а непосредственными целями — описание, объяснение и предсказание явлений действительности, составляющих предмет ее изучения. Понятие науки включает в себя и деятельность по получению нового знания о соответствующем предмете, и результат этой деятельности — сумму полученных к тому или иному моменту времени знаний о данном предмете в виде соответствующих взглядов, представлений, идей и теорий.
closetest13Предметом науки уголовного права является само уголовное право. Являясь наукой юридической, общественной, уголовно-правовая наука изучает право не просто как совокупность норм и уголовно-правовых понятий, а как явление социальной жизни, в его становлении, развитии, реальное функционирование действующего права как социального института, перспективы его развития, то есть, иначе говоря, прошлое, настоящее и будущее уголовного права.
quest8 Таким образом, в предмет науки уголовного права входят:
Сумма знаний, полученных (накопленных) по этим предметам, характеризует современное состояние уголовно-правовой науки.
Историческое изучение уголовного права включает в себя исследование проблем становления, реформирования, совершенствования уголовного законодательства, а также историю развития уголовно-правовой мысли, научных школ, теоретических представлений о преступлении и наказании, роли уголовного права в жизни общества. Ретроспективный взгляд необходим для лучшего уяснения настоящего.
Изучение действующего уголовного права предполагает прежде всего исследование уголовного законодательства, так называемой догмы права, различных уголовно-правовых понятий, институтов, юридических конструкций, признаков составов преступлений. Это доктринальное толкование уголовного закона, результатом которого является научная разработка как некоторых общих вопросов теории уголовного права (например, учение о составе преступления, уголовно-правовые теории вины, соучастия и т. п.), так и создание теоретических основ (правил) квалификации преступлений, уяснение юридических признаков соответствующих преступлений, критериев их разграничения. Научная разработка догмы уголовного права крайне необходима для его правильного применения. Особенно возрастает значимость подобных исследований после принятия новых уголовных законов.51
Научный анализ догмы уголовного права необходим и для выяснения пробелов и противоречий в законодательстве, для выработки предложений законодателю по их устранению в ходе последующего реформирования уголовного закона. Как писал Н. Д. Сергеевский, цель юридического исследования, “во-первых, дать руководство судебной практике для подведения частных, в жизни встречающихся случаев под общее положение, выраженное в законе, во-вторых, дать руководство законодателю для правильного построения закона, в-третьих, посредством изучения истории положительного уголовного права дать ключ к уразумению и оценке действующего права в его целом и частностях”.52
Однако изучение действующего права не может быть сведено только к исследованию его догмы. Право должно изучаться в его “жизни”, функционировании, в выполнении им своих охранительной и регулятивной функций. Механизм уголовно-правового регулирования исследуется наукой уголовного права как в своей теоретической модели, так и в реальном действии. “Жизнь” уголовного права — это реальные уголовно-правовые отношения, это реальные преступления и реальные меры уголовно-правового воздействия, применяемые к лицам. их совершивших. Все это также входит в предмет уголовно-правовой науки, различными методами изучающей эффективность уголовно-правовых норм. Большое значение в связи с этим имеет изучение судебной практики: практики квалификации преступлений, назначения наказания, освобождения от уголовной ответственности и наказания.
Подобного рода исследования — предпосылка для научного обоснования уголовной политики, что также является предметом уголовно-правовой науки. Понятие уголовной политики не получило пока еще однозначной трактовки в научной литературе.53 Можно согласиться с Н. А. Беляевым, что содержание уголовной политики составляют: “а) определение генеральной линии (главной цели) борьбы с преступностью на современном этапе развития общества; б) выявление основных принципов, которыми должны руководствоваться законодательные, правоохранительные органы и общественность при организации борьбы с преступностью; в) определение основных направлений в области борьбы с преступностью с применением уголовно-правовых средств воздействия на нее; г) направление деятельности законодательных органов по выражению и закреплению уголовной политики в нормах действующего уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права (критерии криминализации и декриминализации деяния, принципы и общие положения, разработка Общей и Особенной частей уголовного законодательства, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства); д) определение направления деятельности правоохранительных органов в процессе практического применения норм уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права на основе их строго применения с учетом имеющихся условий социальной жизни общества”.54
Конечно, уголовная политика является предметом изучения различных юридических и других социальных наук, но уголовное право занимает в этом комплексе ведущее место. Особо важным являются исследование наукой принципов уголовно-правового регулирования, критериев и основанийкриминализации и декриминализации деяний, новых видов и системы наказаний и разработка на этой основе предложений по совершенствованию уголовного законодательства.
В условиях, когда преступность все больше приобретает международный, транснациональный характер, особое значение имеет объединение усилий государств в борьбе с преступностью. Помимо чисто организационных решений, это ведет к выработке понятия международных преступлений, принятию целого ряда международных конвенций, содержащих уголовно-правовые, уголовно-процессуальные и иные положения применительно к потребностям мирового сообщества в борьбе с отдельными видами преступлений (терроризм, наемничество, коррупция, отмывание “грязных” денег, захват заложников, незаконный оборот наркотиков и психотропных веществ и т. д.). Немалую роль в разработке и изучении норм международного уголовного права играют ученые-криминалисты.55
Наконец, в сферу российской уголовно-правовой науки входит и изучение уголовного права зарубежных государств. Редкое и не всегда квалифицированное обращение советских исследователей к изучению зарубежного уголовного права (главным образом, США и государств Западной Европы) преследовало основную цель — показать “классовую, реакционную сущность буржуазного уголовного права”. Современные отечественные криминалисты признают значительные достижения зарубежной уголовно-правовой науки и считают необходимым знать и использовать опыт зарубежного законодательства. Конечно, речь не идет о буквальном заимствовании, поскольку каждая страна имеет свои особенности (экономические, политические, социально-психологические), в том числе и правовые традиции. Именно на таких позициях стояли классики российской уголовно-правовой мысли. “...Научное исследование,— утверждал Н. Д. Сергеевский,— не может ограничиться положительным правом одного какого либо народа (правом отечественным). В качестве необходимого материала должны быть привлекаемы определения права других государств... Вся задача, при пользовании чужеземным материалом, заключается в том, чтобы не дать ему того значения, которого он не имеет,— он должен служить средством для ознакомления с опытом других народов и запасом готовых знаний, но не предметом слепого подражания”.56 Примерно так же рассуждал М. П. Чубинский: “Применяя сравнительный метод, мы можем сказать, насколько та или иная норма нашего права лучше или хуже иностранной нормы, но даже при этом мы должны принимать в соображение социальные условия, потребности и особенности нашего и иноземного строя; иначе та норма, которую на основании сравнения мы рекомендуем, как лучшую, может оказаться неприменимой”.57
Многообъемность и многоаспектность предмета уголовно-правовой науки предопределяют множественность методов научного исследования данного предмета.
Под методом науки понимается способ получения научного результата, путь познания предмета, исследованием которого занимается соответствующая наука. Несмотря на отсутствие абсолютного единообразия в понимании методов, используемых российской уголовно-правовой наукой, можно назвать как безусловно применяемые следующие методы: философский, догматический, социологический,историко-правовой, сравнительно-правовой.58
quest10В качестве философской основы (метода) в своих исследованиях российские ученые продолжают использовать метод диалектического материализма, который, в частности, требует рассматривать уголовное право с его основными понятиями как явление общественной жизни, ею порождаемое (а не как результат чистого разума), органически связанное с конкретными условиями действительности, в его движении и развитии. Законы и категории материалистической диалектики необходимы и в познании конкретных уголовно-правовых проблем, таких как ответственность и вина, причинная связь в уголовном праве и др.
quest9Необходимым методом для познания самого уголовно-правового материала являетсядогматический (собственно юридический, формально-логический) метод. С помощью этого метода, применяя различные приемы толкования (грамматическое, систематическое), исследователь уясняет смысл уголовного закона. Данный метод служит основой для разработки юридических понятий, уголовно-правовых институтов, установления признаков составов преступлений и критериев отграничения их друг от друга. “Особое место,— пишет А. В. Наумов про догматический метод,— он занимает, например, в научном комментировании уголовного закона, что оказывает серьезное воздействие на судебную и прокурорско-следственную практику применения уголовно-правовых норм”.59
quest12Современное opentest13уголовно-правовое исследование не может обходиться без применениясоциологического метода, с помощью которого как раз и исследуется “жизнь” уголовного права, раскрывается взаимосвязь права с общественными отношениями, выполнение уголовным правом своих функций (эффективность норм уголовного права). Социологические исследования в уголовном праве (социология уголовного закона, социология преступления и наказания) дают богатейший материал исследователю для предложений о реформировании законодательства, определения направлений развития уголовной политики. Профессор В. В. Орехов, много сделавший в разработке проблематики социологии уголовного права, определяет ее как “учение о формировании уголовно-правовых норм и институтов и путях их оптимизации, приведении норм и институтов уголовного права в соответствие с реальными интересами и потребностями общества”60 и следующим образом детализирует предмет социологических исследований в уголовном праве: “а) социальная обусловленность и эффективность уголовного законодательства в целом, б) отдельных уголовно-правовых институтов (необходимая оборона, соучастие и др.), в) отдельных норм Общей и Особенной частей уголовных кодексов, г) уголовного наказания в целом, д) отдельных видов наказаний”.61
quest14При этом социологические исследования в уголовном праве нельзя смешивать скриминологией как самостоятельной наукой о преступности, ее причинах и личности преступника. Криминология зародилась внутри уголовного права и когда-то рассматривалась как его неотъемлемая часть. Впоследствии криминология выделилась из уголовного права в самостоятельную научную дисциплину, но еще в 70-е — 80-е годы в учебниках советского уголовного права утверждалось, что в предмет уголовного права входит и изучение причин преступности. Ныне нет никаких сомнений в различии предметов этих научных дисциплин: если криминология “нацелена на осмысление преступности в ее социальном аспекте”, рассматривает преступность “как некий общественный процесс, сопутствующий человеческой истории”,62 то уголовно-правовая наука, как уже подчеркивалось, изучает само уголовное право и его роль в борьбе с преступностью, используя при этом и социологический метод. К числу частных социологических методов, применяемых в уголовно-правовых исследованиях, можно назвать: статистический метод, метод опроса (анкетирование и интервьюирование), метод экспертных оценок, метод контрольной группы и др.
quest11Историко-правовой (исторический) метод предполагает исследование норм и институтов уголовного права в развитии. С его помощью можно уяснить, чем было вызвано в свое время появление того или иного законодательного решения, какова была его эффективность, что определило соответствующие изменения позиции законодателя, в чем они конкретно выразились и т. д. Подобный исторический анализ безусловно способствует лучшему пониманию и уяснению действующего законодательства. “Историческая оценка всякого нового закона является одним из первых приемов критического анализа права”,— утверждал Н. С. Таганцев.63
quest13Наконец, широкое распространение в исследованиях современных российских криминалистов закономерно получил метод сравнительно-правовой (компаративистский, метод сравнительного правоведения).64 Признавая за правом (в том числе уголовным) общечеловеческую ценность, нельзя не учитывать, анализируя и оценивая право своей страны, подходы и решения к аналогичным проблемам, имеющиеся в зарубежном законодательстве, научные концепции зарубежных ученых. Еще раз обратимся к Н. С. Таганцеву. “Конечно,— писал этот выдающийся ученый,— при подобной оценке на первом плане должно стоять национальное значение правовых положений: не для удивления или восхваления со стороны чужеземцев создаются законы, а для удовлетворения потребностей страны. Но и полное отчуждение от права других народов, от их исторического правового опыта, от вековой работы человечества было бы пагубно для национального развития права. Во всяком праве, а следовательно, и в нашем, рядом с моментом национальности существует и момент всеобщности; не может какой-либо обладающий зачатками дальнейшего развития жизни народ противоположить себя человечеству, такое отчуждение от живущего есть признак вымирания жизни”.65 Эти слова, написанные сто лет тому назад, звучат сейчас удивительно актуально.
Тема 11. Соучастие в преступлении
§ 1. Значение и природа соучастия
Действующее уголовное законодательство посвящает соучастию в преступлении 7 главу Уголовного Кодекса Российской Федерации. Закон дает определение понятия соучастия (ст. 32), очерчивает виды соучастников (ст. 33), устанавливает правила индивидуализации их ответственности и квалификации, совершаемых ими деяний (ст. 34) , характеризует каждую из преступных групп, известных уголовному законодательству и устанавливает правила ответственности участников организованной преступной деятельности (ст. 35) и. наконец, раскрывает содержание эксцесса исполнителя (36 УК).
Соучастие в преступлении – объективная реальность, представленная любой общественно опасной деятельностью в совместном совершении умышленных преступлений. Институт соучастия - система всех уголовно-правовых норм, устанавливающих уголовную ответственность за совместную преступную деятельность. Институт соучастия – уголовно-правовой инструмент борьбы с совместной преступной деятельностью и этим прежде всего определяется его практическое значение. Участие в преступлении двух или более лиц разнообразно и нередко сложно, различаясь, как по формам проявления, так и по степени общественной опасности: от отдельного эпизодического содействия конкретному преступлению до создание устойчивых преступных организаций и участия в совершаемых ими преступлениях. Институт соучастия должен поэтому быть построен так, чтобы все многообразие жизненных явлений нашло бы последовательное, лишенное внутренних противоречий правовое решение. С другой стороны, едва ли существует какой-либо другой институт уголовного права в теоретическом освещении, которого так тесно переплетались бы основные проблемы уголовного права: понятие преступления, основание уголовной ответственности, вины и многое другое. Недаром учение о соучастии издавна считается «венцом общего учения о преступлении». В рамках учения о соучастии общие нормы и институты уголовного права также должны взаимодействовать, как звенья единого механизма, исключив внутренние противоречия, с другой стороны, рассматриваемые сквозь призму института соучастия, эти нормы и институты обнаруживают свои новые грани. Поэтому учение о соучастии всегда привлекало к себе многочисленных исследователей, и по-прежнему остается основанием для научных дискуссий. В отечественной науке уголовного права под проблемой соучастия работали такие известные ученые, как О.С. Жиряев, Г.Е. Колоколов, Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий и многие другие.
Первым монографическим исследованием проблемы соучастия в послеоктябрьский период стала работа А.Н. Трайнина «Учение о соучастии», опубликованная в 1941г. В 1959г. была опубликована книга П.И. Гришаева и Г.А. Кригера «Соучастие по советскому уголовному праву», в 1960 и 1962 годах вышла в свет двухтомная монография М.И. Ковалева, по-прежнему остающееся наиболее обстоятельным исследованием института соучастия. В последующие годы вышли в свет монографические исследования П.Ф. Тельнова, Ф.Г. Бурчака, Р.Р. Галиакбарова, А.П. Козлова, Л.Д. Гаухмана, В.А. Григорьева, А.Ф. Зелинского, Н.Г. Иванова, новая монография М.И. Ковалева, вопросам соучастия многие авторы посвятили разделы курсов, учебников, учебных пособий, опубликованы сотни журнальных статей. Исследование соучастия, активизировавшееся в последние годы, не привело к унификации взглядов, напротив, разногласия относятся к пониманию самой природы совместной преступной деятельности, объема законодательного материала, образующего этот институт, влияния соучастия на степень общественной опасности совместной преступной деятельности, особенностей процесса причинения при соучастии, определения форм соучастия и многим другим проблемам.
История развития уголовного законодательства о соучастии показывает, что оно развивалось по пути от отдельных упоминаний главным образом об ответственности, говоря современным языком, за прикосновенность, т.е. за недонесение, укрывательство и т.п. в Судебниках 1497г., 1550г. к появлению специальных норм о соучастии. Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649г. хотя и не определяло в общей форме соучастие, но говорило наряду с исполнителями о подстрекателях и пособниках в некоторых преступлениях, употребляло понятие скопа, заговора. Как и всё предшествующее законодательство Уложение устанавливало принципиально равную (одинаковую) ответственность всех так или иначе участвующих в преступлении или причастных к преступлению лиц. Эта же тенденция к уравниванию сохранялась и в петровском уголовном законодательстве: любой соучастник, в т.ч. вспомогатель, зачинщик и т.п. рассматривался, как изменник и подвергался наказанию, установленному исполнителю.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845г. в редакции 1885г. действовало до Октябрьской революции. Уложение подразделяло соучастие на два вида. В соучастии без предварительного соглашения выделялись главные виновники – все те, кто распоряжались и управляли действиями других, и другие, в том числе пособники. В соучастии с предварительным соглашением (второй вид) выделялись зачинщики, сообщники, подговорщики или подстрекатели и пособники. Закон устанавливал, что при соучастии без предварительного соглашения главные виновники подлежали наиболее строгой ответственности, другие участники наказывались одной и двумя степенями ниже. В соучастии по предварительному соглашению для зачинщиков и подстрекателей была установлена наиболее строгая ответственность, пособники подразделялись на две категории: пособников, содействие которых было необходимо для совершения преступления, - они наказывались тем же наказанием, что и исполнители, и прочих пособников, которые наказывались одной степенью ниже.
В Уголовном уложении 1903г., так и не введенном полностью в действие, отсутствовало непосредственно сформулированное определение соучастия. Оно могло быть истолковано из слов закона: «В преступном деянии, учиненном несколькими лицами, согласившимися на его совершение или действовавшими заведомо сообща…» (ст. 51 Уложения) и содержало описание трех соучастников: исполнителей (соисполнителей), подстрекателей и пособников. Пособники любого преступления (закон различал тяжкие преступления, преступления и проступки) подразделялись на два вида, для тех, чья помощь была не существенна, наказание смягчалась в соответствии со ст.53 Уложение «О смягчении и замене наказаний». За проступки наказывались только исполнители, кроме случаев предусмотренных особо. Уложение устанавливало, что особые личные отношения и условия, определяющие, усиливающие или уменьшающие наказуемость кого-либо из соучастников, не влияют на ответственность других, предусматривало возможность добровольного отказа соучастников. Ст. 52 Уложения устанавливала, наконец, что лицо, согласившееся принять участие в сообществе для совершения преступления, отвечает, если не принимало участие в его совершении, только за участие в сообществе. Участие в сообществе или в шайке, «составившейся для учинения нескольких тяжких преступлений или преступлений» наказывалось «в случаях специально законом указанным».
Глава первая Уложения, к которой относились ст.ст.51 и52 о соучастии, действовала лишь в отношении глав (третья и четвертая) и ряда отдельных статей, введенных в действие.
Предусмотренные в Уложении предписания о соучастии были существенным шагом вперед в преодолении архаизмов старого законодательства и развитии законодательной техники.
После Октябрьской революции постановления об отдельных видах соучастия встречались в отдельных декретах, предусматривающих ответственность за некоторые конкретные преступления (декреты «О спекуляции», «О мерах борьбы с дезертирством», например, и другие).
12 декабря 1919г. были изданы «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР», согласно ст. 21 которых за деяния, совершенные сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники. Руководящие начала давали законодательное определение каждого из соучастников, относя к ним, как и Уложение 1903г., не только подстрекателей и пособников, но и исполнителей. Укрывательство и попустительство было отнесено к пособничеству. При назначении наказания предполагалось учитывать не степень участия лица в совершении преступления, а степень опасности преступника и совершенного им деяния. Последующее законодательство - УК РСФСР 1922г., Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924г., УК РСФСР 1926г. – не давало определения общего понятия соучастия, в Основных началах соучастию посвящалась лишь одна статья, устанавливающая, что ответственность («меры социальной защиты») возлагаются на соучастников «в зависимости, как от степени социальной опасности, так и от степени их участия в преступлении». УК РСФСР 1926г., Общая часть которого действовала до 1958г., относил к пособничеству любое укрывательство – заранее обещанное и не обещанное заранее. Последнее обстоятельство, как правило, подвергалось в науке уголовного права справедливой критике. Немногочисленные сторонники концепции, отрицающей необходимость положить в основу конструкции института соучастия причинную связь, во главе с А.Я. Вышинским, не нашли поддержки законодателя, в принятых в 1958г. Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, в качестве пособничества рассматривается только заранее обещанное укрывательство.
Основы (ст.17) дали определение соучастия, как «умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления», определили каждую из традиционных фигур соучастия: исполнителя, подстрекателя, пособника, ввели новое действующее лицо – организатора, ранее известного только теории и судебной практике; установили, что «степень и характер участия каждого из соучастников в совершении преступления должны быть учтены судом при назначении наказания». В 1960г. был принят новый Уголовный Кодекс РСФСР, в котором была воспроизведена ст. 17 Основ о соучастии, в 1994 г. был дополнен ст. 17' о групповом совершении преступления.
Действующее уголовное законодательство понимает под соучастием любое совместное умышленное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. В теории уголовного права предпринимались неоднократные попытки иначе решить вопрос об объеме деяний, охватываемых этим понятием. А.Н. Трайнин полагал, что соучастие должно охватывать не только совместную умышленную деятельность, но и совместное совершение неосторожных преступлений. За рамки института соучастия выводили случаи совместной преступной деятельности, предусмотренные нормами Особенной части, М.Д. Шаргородский, Ф.Г. Бурчак, Р.Р. Галиакбаров. По мнению М.И. Ковалева, «….Преступление может быть совершено при соисполнительстве, когда все его участники выступают в качестве лиц, непосредственно выполняющих объективную сторону преступления. Во-вторых, оно может быть совершено при соучастии, когда разделение ролей соучастников выходит за рамки преступления, точнее, его объективной стороны. Именно, последнее представляет собой подлинное соучастие в преступлении. В немецком законодательстве как раз такая форма совместности носит название соучастия преступлении… Я глубоко убежден, что точка зрения немецкого законодателя совершенно верна, к сожалению, её не придерживается наш законодатель».
Институт соучастия не может быть сведен лишь к предписаниям норм седьмой главы действующего УК РФ, так же, как он не сводился ранее к содержанию ст. 17 УК 1960 года. Действительно, законодатель предусматривает отдельные виды совместной преступной деятельности нескольких лиц в Особенной части уголовного законодательства, либо в виде самостоятельных преступлений, например, бандитизма (ст. 209 УК РФ) или организации преступного сообщества (ст. 210), либо – значительно чаще в качестве квалифицирующего обстоятельства, например, убийства, совершенного группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. «ж» ч.2 ст. 105 УК РФ), либо – во всех случаях группового совершения преступления – в качестве обстоятельства, отягчающего наказание. Такое законодательное решение необходимо для того, чтобы установить за ту или иную разновидность совместной деятельности особую – повышенную – уголовную ответственность. Так, само создание устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан или организации, признается оконченным преступлением, а не приготовлением к нападениям, кража, совершенная по предварительному сговору группой, влечет особую квалификацию и, следовательно, применение особой – более строгой – санкции (п. «а» ч.2 ст.158 УК РФ), групповой вандализм (ст. 214 УК РФ) для каждого его участника будет отягощающим обстоятельством, т.е. потребует усиление наказания в пределах санкции указанной статьи.
quest1Положения о соучастии, сформулированные в Общей части уголовного законодательства, и нормы Особенной части образуют не механическое соединение, а органическое единство, т.е. правовой институт. Формула: соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления, охватывает все без исключения случаи такого рода деятельности: в глазах закона соучастник и тот, кто дал совет, как совершить преступление, и тот, кто вместе с напарником непосредственно участвовал в его совершении, и тот, кто вошел в состав сплоченной преступной организации. Это единство заключается, далее, в том, что для правильного понимания, и, следовательно, применения норм Особенной части уголовного законодательства необходимо обращаться к предписаниям о соучастии Общей части: любая из этих норм предполагает признаки, указанные как в общем определении соучастия, так и в описаниях видов соучастников и характера их совместной деятельности. Например, п. «б» ч. 2 ст. 131 УК РФ устанавливает уголовную ответственность за изнасилование «совершенное группой лиц». Кто эти лица? Ответ на этот вопрос лежит исключительно в рамках института соучастия: «преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора» (п. 1 ст.35 УК РФ).
quest2Каково же назначение института соучастия в общей системе норм и институтов российского уголовного права, какова, иначе говоря, его служебная роль? В рамках указанной системы он участвует в решении общих задач уголовного законодательства по охране прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений (ч.1 ст.2 УК РФ), но при этом вместе с тем выполняет особую, специальную, только ему свойственную служебную роль.
Во-первых, законодатель, очерчивая рамки соучастия, оставляет за его пределами все случаи совершения двумя или более лицами неосторожных преступлений. Во-вторых, из определения понятия соучастия следует, что любая деятельность людей, так или иначе связанная с уже совершенным преступлением, но не являющаяся участием в нем (недонесение о преступлении органам власти, укрывательство преступника или преступления, пользование его плодами, одобрение и т.п.) не образует соучастие в преступлении. В-третьих, специальное назначение института соучастия заключается в том, что он определяет круг деяний, не предусмотренных Особенной частью уголовного законодательства, но тем не менее общественно опасных и требующих поэтому запрета и ответственности за их совершение. Речь, таким образом, идет о соучастии с таким распределением ролей между участниками совместной преступной деятельности, где наряду с лицом (или лицами), непосредственно выполняющими объективную сторону преступления, - убивающим, завладевающим чужим имуществом и т.п., появляются другие участники: склоняющие, организующие или помогающие. Диспозиция конкретной статьи Особенной части содержит исчерпывающее описание действий только одного из них – того, кто при совместной преступной деятельности называется исполнителем. Законодательство не может оставить вне закона запрета очевидно общественно опасную деятельность других соучастников и говорит: не только исполнение умышленного преступления, но и иное участие в нем общественно опасно, противоправно, виновно и наказуемо. Это значит, что при помощи института соучастия законодатель расширяет круг уголовно наказуемых деяний, деяний, которые нельзя было бы считать преступными, если бы не было норм о соучастии. В-четвертых, институт соучастия устанавливает принципы (основные положения), на которых строится ответственность соучастников преступления: равенства, самостоятельности и индивидуализации наказания.
В теории уголовного права был и остается спорным вопрос о роли института соучастия в оценке общественной опасности сообща совершаемых преступлений и его значении для ответственности соучастников. Одним из первых, кто предположил рассмотреть соучастие как обстоятельство, всегда и безусловно усиливающее ответственность, был М.А. Шнейдер, который полагал, что институт соучастия является «правовым средством усиления уголовной ответственности», что соучастие «всегда является обстоятельством, отягчающим общественную опасность всякого преступления и характеризующим более высокую ступень опасности самого преступника», что и определяет «необходимость установления специальных норм об ответственности лиц, совершивших преступление в соучастии». Далеко не всеми учеными эта позиция была поддержана, но и в настоящее время подчас утверждается, что «данная форма деятельности является при прочих равных условиях более опасной по сравнению с индивидуальными действиями отдельных лиц», оставаясь «явлением, всегда повышающим общественную опасность преступление». В обоснование такой позиции положены не вызывающие сомнений обстоятельства: в ряде случае только совместное участие делает возможным совершение преступлений, которые невозможно совершить в одиночку, взаимная поддержка укрепляет решимость, позволяет преодолеть страх, более изощренными становятся способы совершения преступлений, возрастает возможность сокрытия следов преступления и т.п. При криминологической оценке состояния преступности динамика удельного веса групповой преступности – очевидной показатель ее состояния. Однако, уголовно-правовая оценка каждого конкретного случая совместной преступной деятельности не тождественна уголовно-социологической (криминологической) оценке соучастия. Образно говоря, на весы правосудия кладут не социальное явление – преступность в целом или ее составную часть – совместную преступную деятельность, а конкретный поступок человека. Кто должен быть наказан более строго, тот, кто сам задумал и тщательно подготовил преступление, совершив его в одиночку, или тот, кто решился совершить его в результате жесткого давления подстрекателя? Или действия подстрекателя всегда ли опаснее действий того же преступника-одиночки? Очевидно, и судебная практика это подтверждает, что соучастие в преступлении не является обстоятельством, отягчающим ответственность соучастников всегда и безусловно. Квалифицирующим – в случаях, предусмотренных в ряде статей Особенной части – или отягчающим обстоятельством являются лишь совершение преступления в составе группы, т.е. соисполнителей преступления – частный случай совместной преступной деятельности. «Ответственность соучастников преступления, - говорит закон, - определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления» (ч. 1 ст.34 УК РФ). Это значит, что закон дает в руки суда необходимый при соучастии дополнительный критерий индивидуализации их ответственности.
Как уже было сказано, одна из задач, решаемых при помощи института соучастия, заключается в том, что он определяет круг деяний, не предусмотренных Особенной частью уголовного законодательства, запрещая этим самым подстрекательство, пособничество и организационную деятельность. Запрет деяния означает его противоправность. Противоправность выражается в соответствии признаков совершенного деяния его описанию в законе, т.е. составу преступления. Статьи Особенной части определяют общие признаки преступлений, необходимые и достаточные для отграничения от других составов преступлений. Установление соответствия между признаками совершенного преступления и его описания в законе означает его квалификацию. Всякий раз, когда деяние соучастников полностью соответствуют составу преступления, обрисованному в Особенной части, каждое из них образует тождество составов преступления. Квалификация этих действий, действий исполнителей, как и действий преступников, индивидуально совершающих преступление, заключается, поэтому в ссылке на статью (часть статьи) Особенной части УК. Можно, разумеется, сконструировать статьи, предусматривающие ответственность за умышленные преступления по схеме: «тайное завладение чужим имуществом, склонение к завладению, оказание содействия или организация…» но, очевидно, что такой прием лишь загромоздит закон ненужным повторениями и поэтому не применяется в настоящее время ни в одной законодательной системе. Поэтому закон обрисовывает деятельность организаторов подстрекателей и пособников в ст.33 УК РФ, вынося, по удачному выражению Ф.Г. Бурчака, «как бы за скобки», характеризующие ее признаки. Иначе говоря, состав преступления – это описание преступления в законе, и предписание о соучастии - тот же закон.
Поскольку при соучастии с распределением ролей между соучастниками каждый из них совершает разные действия, нет оснований отождествлять составы, соответствующие их деятельности: это разные составы преступления и у каждого соучастника «свой состав».
Вопрос об основании уголовной ответственности при соучастии определяется в зависимости от того, как тот или иной автор решает общий вопрос об основании уголовной ответственности. Не вызывает сомнения лишь положение, что соучастие не создает каких-либо особых оснований ответственности, - согласно ст. 8 УК РФ, основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом. Высказано мнение, что формула закона разрешила все разногласия в научной дискуссии об основании уголовной ответственности, подтвердив мнение А.А. Пионтковского, М.Д. Шаргородского и их последователей о том, что единственным основанием уголовной ответственности является состав преступления. Если принять эту точку зрения, то следует признать, что в действиях каждого из соучастников имеется свой состав преступления - свое основание уголовной ответственности и что это разные основания, - во всяком случае, при соучастии с разделением ролей. Поэтому можно усомниться в правильности утверждения П.Ф. Тельнова: «в связи с тем, что состав преступления имеется в действиях каждого из соучастников, мы можем сделать вывод о том, что соучастники несут ответственность на едином основании».
Поиски единого основания уголовной ответственности соучастников в рамках положения о составе преступления, как единственного основания уголовной ответственности приводят к выводу, «что состав преступления выполняет только исполнитель…, что ни пособник, ни подстрекатель и во многих случаях даже организатор преступления лично не выполняет того конкретного состава преступления, который им вменяется в вину, хотя и участвуют в преступном деянии», что «основанием уголовной ответственности за подстрекательство, пособничество является состав преступления, выполненный исполнителем». Тезис об ответственности соучастников, не имеющих своих собственных оснований ответственности, составляет сущность утверждения об акцессорной природе соучастия.
Как известно, совершение преступления является юридическим фактом, порождающим правоотношение между преступником и государством, один из элементов которого – обязанность понести ответственность. Обязанность, разумеется, это еще не ответственность, которая возлагается на виновного только обвинительным приговором суда, но то, что она основана на факте совершения преступления, не вызывает сомнения. Поэтому каждый субъект, действует ли он один или в соучастии с другими, совершая преступление, тем самым создает основание своей собственной уголовной ответственности. Совместное совершение соучастниками преступления и есть общее, единое основание их ответственности. Каждый соучастник – какую бы роль в совместной преступной деятельности ни выполнял, совершает деяние: общественно опасное, виновное, противоправное и наказуемое (ст. 14 УК РФ). Такова юридическая природа соучастия.
Иначе решают вопрос о природе совместной преступной деятельности сторонники акцессорной природы соучастия. В основе учения об акцессорности (от латинского accessorium – дополнительный, несамостоятельный) лежит положение, что подстрекательство и пособничество являются участием в чужом деянии – главном деянии – преступлении, совершенном исполнителем, и имеют по отношению к деянию исполнителя не самостоятельное, а лишь дополнительное значение. Последовательное проведение этого тезиса означает, что для ответственности подстрекателя или пособника необходимо, чтобы исполнитель либо полностью выполнил задуманное преступление, либо, по крайней мере, начал его выполнение. Из наказуемого деяния исполнителя «заимствуется» наказуемость других соучастников. Если же исполнитель отверг уговоры или не принял помощь, словом, не совершил преступления, ответственность соучастников исключается.
На позициях признания акцессорности стояло большинство криминалистов континентальной Европы. В России за акцессорность с большей или меньшей последовательностью высказывались В. Спасович, Н.С. Таганцев, Л.С. Белогриц-Котляровский, Я.М. Немировский и др. «Пособник, - писал, например, В. Спасович, - есть только спутник главного виновника, без которого он не мыслим, потому, что он лицо придаточное и наказание может поразить его, только отразившись от главного виновника».
Почему акцессорная теория соучастии заняла в определенное время господствующее положение в теории уголовного права, почему, развиваясь, она все больше сужалась, разрыхлялась, как заметил один немецкий автор, и целиком отвергалась едва ли ни с момента своего рождения? Акцессорная теория соучастия была прогрессивной, буржуазной в хорошем смысле этого слова, выступая против господствующего феодального произвола, против отождествления преступного и греховного, против наказания за опасные мысли или высказывания, словом, она ставила уголовную ответственность человека в четкие и жесткие рамки: наказан может быть тот, кто совершил преступление – деяние запрещенное законом, тот, кто украл или убил, - он нарушил норму. Но есть и другие – подстрекатели и пособники, те, кто не крадет и не убивает, они – соучаствуют в чужом для них деле и их судьба не просто зависит от того, что совершит исполнитель, она определяется им. Для акцессорной теории – это ее неотъемлемое проявление, соучастники – это подстрекатель и пособник, а соучастие – родовое понятие, объединяющее эти две формы преступной деятельности. Именно оно акцессорно. Таким образом, практический смысл акцессорной теории соучастия заключается в установлении границ, далее которых ответственность не может распространяться. Вскоре эти рамки оказались тесны и акцессорность стала, либо вообще отвергаться, например, представителями социологической школы уголовного права («преступление – проявление внутреннего состояния преступности каждого преступника и ни о каком совместном участии в преступлении речи быть не может»), либо вытесняется, во-первых, - путем введения в Особенную часть уголовного законодательства таких самостоятельных составов преступления, которые с позиций акцессорности ненаказуемы, например, призывы к незаконной забастовке, совершению террористических актов и т.п. и, во-вторых, устанавливая уголовную ответственность за безуспешное подстрекательство к любому умышленному преступлению, что и позволяет констатировать: пособничество акцессорно, а подстрекательство – нет.
Современное понимание акцессорной природы соучастия можно проиллюстрировать следующими высказываниями: «Наряду с исполнением закон знает соучастие. Формами соучастия являются подстрекательство и пособничество», «эти формы соучастия различаются согласно законодателю по различию степени интенсивности вклада в нарушении правового блага», «согласно своей сущности соучастие есть содействие в чужом нарушении правового блага…. Это понимание лежит в основе теории способствования (или причинения), согласно которой основание наказания соучастия лежит в том, что причинно связано с главным деянием… Из этого основного положения ясно, что соучастник сам не нарушает норму состава преступления, а его противоправность (Unrecht) состоит в том, что он содействует нарушению нормы исполнителем».
«Из сущности соучастия как содействия чужому осуществлению состава преступления следует его акцессорность, при этом мыслимо различать степень зависимости соучастия от главного деяния (строгая, лимитированная акцессорность)». Исполнение – «непосредственное, посредственное или совместное совершение собственного преступления; соучастие – описанное в §§ 26, 27 (УК ФРГ - авт.) участие в чужомдеянии».
«Согласно основе акцессорной теории подстрекательство и пособничество наказуемы только тогда, когда главное деяние окончено или, по крайней мере, достигло стадии наказуемого покушения».
Противники акцессорной природы соучастия неоднократно отмечали, что ее последовательное проведение в жизнь невозможно, поскольку порождает противоречия в рамках самой теории и предполагает целый ряд исключений: эксцесс исполнителя, влияние на ответственность участников преступления строго личных обстоятельств и т.д. Р. Хиппель, например, писал, что «фраза об акцессорной природе вырождает соучастие в суррогат юридического мышления».
По мнению Н.С. Тимашева, «теория акцессорной природы соучастия ставит ответственность одного лица в полную и неустранимую зависимость от того, что сделало другое, и таким образом, полностью противоречит современным взглядам на уголовную ответственность. Теория эта является одним из неудачнейших детищ классической школы уголовного права».
В послереволюционный период акцессорная природа соучастия скорее отвергалась, чем опровергалась. Возможно, как полагает М.И. Ковалев, этому способствовала её «буржуазность». Хотя такой упрек могли принять многие правовые институты нового уголовного права. Критическому разбору теория акцессорности не подвергалась, она объявлялась неприемлемой, - в том числе и в первой советской монографии, посвященной соучастию и принадлежащей перу А.Н. Трaйнина.
В 1960 г. появилась работа М.И. Ковалева, доселе остающаяся самым обстоятельным и дискуссионным сочинением на эту тему. М.И. Ковалев полагает, что советскому уголовному законодательству свойственно признание акцессорной природы соучастия, что сущность этой теории заключается в признании того очевидного факта, что без исполнителя нет и соучастии, что «основой общей ответственности соучастников является единство действий всех участвующих в преступлении лиц. Стержень этого единства – исполнитель. И если его нет, то соучастие рассыпается, как карточный домик». В своей последней работе М.И. Ковалев вновь подтвердил свою приверженность акцессорной теории соучастия, последовательно отстаивая мысль, что основание уголовной ответственности соучастников заключено в действиях исполнителя.. За признание акцессорности соучастия высказались А.С. Фролов, А.В. Наумов, чехословацкий ученый В. Солнарж, Б.А. Куринов, А.А. Арутюнов, А. Пушкин, А.П. Козлов. Правда, в отличие от М.И. Ковалева указанные авторы предпочитают говорить: одни об акцессорности с элементами самостоятельности, другие о самостоятельности с проявлениями акцессорности. Между тем, если речь идет об установлении правовой природы соучастия нужна четкость в решении основного вопроса: что совершает и, следовательно, за что отвечает каждый участник совместной преступной деятельности, - либо подстрекательство и пособничество – участие в чужом деянии, лишенное своего собственного основания уголовной ответственности и его наказуемость производна, либо и на соучастие распространяются общие принципы уголовного права. Иначе говоря, решение вопроса о том, акцессорно соучастие или нет, должно определяться не условиями и формами ответственности, а, напротив, сами условия и формы ответственности следует определить из правильного понимания природы соучастия.
Соучастие – участие в совершении преступления. Это значит, что каждый из соучастников участвует не в чужом для него преступлении исполнителя, а сам совершает его, что соучастники – это не только подстрекатели и пособники, а любые участники совместной преступной деятельности, что соучастие – не родовое понятие подстрекательства и пособничества, а любое совместное умышленное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления, что каждый соучастник вносит свой вклад в общее дело и лишь характер вклада различает их деяния, что, внося свой вклад, каждый из них сам посягает на охраняемые уголовным законом отношения между людьми. Каждое такое деяние общественно опасно, противоправно, виновно и наказуемо и, следовательно, не акцессорно по своей природе.
Кроме общих принципиальных соображений теория акцессорности может быть подвергнута критике с точки зрения тех требований, которые она выдвигает, определяя формы ответственности за совместную преступную деятельность. Смысл акцессорности, пишет М.И. Ковалев, в признании того очевидного факта, что без исполнителя нет и соучастия. Действительно, его нет, нет и акцессорности, но это утверждение останется истинным в рамках любого понимания природы соучастия – акцессорность могла бы быть обнаружена, если бы было соучастие.
Соучастники, - утверждает акцессорная теория соучастия, участвуют в совершении одного и того же преступления, «наказуемость соучастников определяется той статьей уголовного закона, по которой квалифицируются действия исполнителя». Соучастники действительно могут участвовать в совершении одного и того же преступления, но это положение не имеет никакого отношения к акцессорности, потому что столь же возможно их участие в совершении разных преступлений. То, что называется эксцессом исполнителя – совершение исполнителем при участии соучастников иного, не охватываемого их умыслом преступления - частный случай общего требования: каждый отвечает за причиненный им вред в пределах своего умысла. Эксцесс исполнителя – это скорее, эксцесс теории акцессорности, т.е. выход за ее пределы. А.В. Наумов называет четыре аспекта «самостоятельного характера ответственности соучастников (т.е. независимого от ответственности исполнителя)». Кроме упомянутого эксцесса исполнителя, это добровольный отказ соучастников от доведения преступления до конца, особенности их ответственности в случае безуспешности их действий, требование учитывать смягчающие или отягчающие обстоятельства относящиеся к личности каждого соучастника. Можно указать и на другие обстоятельства, рассматриваемые сторонниками акцессорности соучастия, как исключения из правил.
Уместно спросить, почему утверждение об акцессорности или наличии его элементов встречают поддержку в теории уголовного права? За акцессорность выдается фактическая зависимость между объемом ответственности соучастников – подстрекателей, пособников и организаторов с одной стороны, и исполнителя – с другой. Эта зависимость – частное проявление общей зависимости деяния человека от обстоятельств, лежащих за пределами его деяния. Лицо, действующее в одиночку, отвечает за покушение на убийство, если, выстрелив, промахнулось. Как далеко удалось продвинуться в своей деятельности всем соучастникам, зависит от того, до какой стадии развития преступления продвинулся исполнитель, промахнулся он, - промахнулись все. Поэтому местом совершения преступления будет место его окончания или пресечения, но временем совершения преступления организатором, quest3подстрекателеми пособником должно считаться время совершения деяния каждым из них.
§ 2. Признаки общего понятия соучастия
Соучастие в преступлении – это:
Эти признаки характеризуют общее понятие соучастия, т.е. свойственны всем его разновидностям и формам.
«Два или более лица» по смыслу закона – это лица, каждое из которых является субъектом преступления, и, следовательно, было способно в момент совершения преступления нести уголовную ответственность: достигнуть установленного в законе возраста (ч. 1 ст. 20 УК РФ) и быть вменяемым (ст. 21 УК РФ). Указанное положение практически общепризнано в теории уголовного права. Позиция Пленума Верховного Суда РСФСР, занятая им в Постановлениях от 22 марта 1966г. «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» и от 22 апреля 1992 г. «О судебной практике по делам об изнасиловании» допускала возможность соучастия в случаях совместной деятельности лиц, лишь один из которых обладает свойствами надлежащего субъекта. Так, в последнем говорилось, что «действия участника группового изнасилования подлежат квалификации по ч.3 ст. 117 УК РСФСР (п. «б» ч.2 ст. 131 УК РФ) независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости, либо в силу требований ст. 10 УК РСФСР (ст. 20 УК РФ), или по другим предусмотренным законом основаниям».
Р.Р. Галиакбаров, пытавшийся ранее обосновать такое решение, в настоящее время изменил свою позицию. Верховный Суд РФ также постепенно меняет её. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» сказано: «Необходимо иметь в виду, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (ст.20 УК РФ) или невменяемости (ст. 21 УК РФ), не создает соучастия». Аналогичный шаг сделан в Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 27 декабря 2002г. «О судебной практике по делам о кражах, грабежах и разбоях». «В случае совершения кражи несколькими лицами без предварительного сговора, их действия следует квалифицировать по пункту «а» части второй статьи 158 УК РФ по признаку «группа лиц», если в совершении этого преступления совместно участвовало два или более исполнителей, которые в силу статьи 19 УК РФ подлежат уголовной ответственности за содеянное».
Сознательное использование лица, не достигшего возраста уголовной ответственности или невменяемого, лицом, указанными свойствами обладающим, образует посредственное исполнение, где последний – единолично совершает преступление, а первый – орудие в его руках. Если соучастник не был осведомлен о действительном возрасте подростка или невменяемости лица, он подлежит ответственности за покушение на соответствующее преступление, например, на кражу, совершенное группой лиц.
За преступления, ответственность за которые установлена с 16 лет, соучастники также отвечают по достижению 16 лет, а в отношении преступлений, перечисленных в ч.2 ст. 20 УК РФ, - с 14 лет. В ряде случаев составы преступлений предполагают выполнение исполнителями функций (военнослужащие, должностные лица, судьи, например, и др.) по достижению более зрелого возраста. Их соучастниками (кроме соисполнителей) могут быть лица, достигшие 16-летнего возраста. По смыслу закона исключение составляет соучастие в вовлечении несовершеннолетнего в совершение преступления или в совершение иных антиобщественных действий – его участниками должны признаваться не только исполнители, но и другие соучастники, если они достигли совершеннолетия (см. ст. 150 и ст. 151 УК РФ).
Вторым обязательным признаком соучастия в преступлении является совместность действий соучастников. Совместность действий – результат их координации. Совместные действия соучастников образуют единую причину единого преступного результата. Действия каждого соучастника находятся в причинной связи с общественно опасными последствиями преступления.
Совместность действий соучастников, как и причинная связь, соединяющая совместные действия с общественно опасным результатом, - объективный признак соучастия. Действия нескольких лиц могут быть совершены в одном и том же месте, в одно и то же время, на глазах друг у друга, но не будут совместными, если естественным образом не связаны между собой. Судебной практике, например, известны случаи, когда из одного и того же источника (потерпевшего аварию грузовика) каждый из группы проходивших мимо людей похищал определенное имущество. Это пример механического соединения разделенных действий, не образующих соучастие. Совместность объективна, т.е. имеет место и тогда, когда нет вины и, следовательно, соучастия. Если человек умер и мы знаем, что смерти предшествовало ножевое ранение, что при перевязки раны была занесена инфекция, что воспалительный процесс не был своевременно диагностирован, что лечение было неквалифицированно, то, очевидно, что это – результат совместных действий многих людей, хотя такая объективно совместная деятельность лишена внутренней, осознанной связи. Однако известно, что в уголовном праве любое объективно существующее обстоятельство подлежит вменению только тогда, когда оно охватывается виной субъекта, - при соучастии умыслом. Именно поэтому совместность действий должна быть отражена в адекватном ей содержании сознания соучастника.
Соучастие возможно как путем совершения активных действий, так, при определенных обстоятельствах, и путем бездействия. Бездействовать может исполнитель, в этом отношении он ни чем не отличается от лица, совершающего преступление в одиночку. Поскольку пособничество возможно, в частности, путем устранения препятствий и таким препятствием могла оказаться обязанность лица выполнить определенное действие, бездействие образует соучастие. Подстрекательство – возбуждение у исполнителя намерения совершить преступление – возможно только путем активных действий. Организaционная деятельность, участие в организованных формах преступной деятельности также исключает пассивную форму поведения.
quest4К объективным признакам общего понятия соучастия, как внешнее выражение совместных действий соучастников, относятся единый преступный результат и причинная связь между действиями каждого из них и этим результатом. В материальных составах преступлений, где содержится указание на определенные общественно опасные последствия (смерть человека, уничтоженное имущество и т.п.), указанные последствия выступают в качестве результата, вменяемого каждому соучастнику в полном объеме, как результат его собственных действий. В преступлениях с формальным составом, где само деяние признается оконченным преступлением, именно оно и является для подстрекателей, организаторов и пособников результатом их действий. Достижение совместными действиями соучастников единого преступного результата свидетельствует, как правило, об юридической однородности их действий, т.е. единстве объекта преступления. Однако, совместно совершенное убийство, например, может посягать и на разные объекты: жизнь человека (ст. 105 УК РФ), порядок управления (ст. 317 УК РФ), правосудие (ст. 295 УК РФ) и др. Совместность действий не исключает расхождения в намерениях и мотивах соучастников. Ответственность в таких случаях может наступать за совершение разных преступлений.
Объективной предпосылкой ответственности за совместно совершенное преступление является причинная связь между действиями каждого соучастника и общественно опасными последствиями. Так построен институт соучастия, так общепризнано в современной теории уголовного прав. Иначе говоря, соучастие – сопричинение единого результата. Имевшаяся в прошлом попытка построить институт соучастия, игнорируя причинную связь (А.Я. Вышинский, П.Г. Мишунин, Ф.А. Хрулинский-Бурбо) была вызвана, в частности, желанием объяснить позицию УК РСФСР 1926г, относившего заранее не обещанное укрывательство к пособничеству в преступлении. После принятия Основ уголовного законодательства 1958г. такие попытки не предпринимались.
Проблема причинной связи в теории уголовного права дискуссионна: разные авторы по-разному определяют грань, отделяющую причинную связь от иных объективно существующих связей, не способных обосновать уголовную ответственность, при соучастии проблема не становится проще – если исполнитель непосредственно причиняет общественно опасный результат, то действия организатора, подстрекателя, пособника этим свойством не обладают. Если последовательно придерживаться теории, подразделяющей причинные связи на необходимые и случайные, из которой следует, что лишь необходимая, закономерная связь является причиной, а случайная – не может обосновать ответственности (или вообще не является причинной связью), то, очевидно, трудно назвать необходимой связью между действиями, например, пособника и результатом, непосредственно причиненным исполнителем. Если последовательно придерживаться попытки решить проблему причинной связи, противополагая причинам условия, то и тут следует прийти к выводу, что причинная связь имеется только на стороне исполнителя. Лишь теория condition sine qua non, которая провозглашала, что любое необходимое условие, есть причина результата, придавала действиям каждого соучастника причиняющее значение, однако, эта теория за редким исключениями сторонников не имеет, т.к. уводила установление причинных связей в «дурную бесконечность».
Решение проблемы находят либо, уравнивая причинную связь с «обуславливающей связью», либо, ограничиваясь утверждением, что причиной наступления преступных последствий при преступлениях, совершенных в соучастии, служит совместная деятельность всех соучастников, что, таким образом, не требует рассмотрения вопроса о том, как индивидуальный вклад каждого соучастника участвует в процессе причинения.
Совместная преступная деятельность соучастников является причиной единого, общего результата потому, что действия каждого из них причиняет этот результат, иначе говоря, находится с ним в причинной связи. Познание причинных связей в уголовном праве предполагает его движение от явления (общественно опасный результат) к истоку событий в поисках ответа на вопрос, говоря образно, кто это сделал? Возникновение каждого явления есть превращение его из возможности в действительность. Возможность выражает тенденцию развития. Философия различает абстрактные и реальные возможности. Абстрактная возможность пуста, она может повести развитие событий в любом логически возможном направлении. Реальная возможность – такая ступень в развитии действительности, когда она, созрев, приобретает четкую направленность. Она может быть почти неизбежной, но возможность - это еще не действительность. Для совместной преступной деятельности только действия исполнителя превращают реальную возможность наступления вреда в реально наступившей вред. Другие соучастники создают реальную возможность его наступления. От реальной возможности к действительности проходит процесс причинения. Значение действий каждого из тех, кто создает реальную возможность причинения вреда, различно, оно может быть большим или меньшим, не требуется, чтобы содействие, скажем, пособника было необходимым условием совершения исполнителем своего деяния, вполне достаточно, если в условиях конкретного преступления оно действительно было оказано и тем самым встало в общий причиняющий ряд.
Итак, при соучастии в преступлении причиной общественно опасных последствий является совместная преступная деятельность двух или более лиц. Действия каждого соучастника находятся в причинной связи с сообща достигнутым результатом.
quest5Из природы причинной связи следует, что, поскольку причина всегда предшествует следствию, соучастие в преступлении возможно только до его окончания. Если моменты юридического и фактического окончания не совпадают (разбой считается оконченным преступлением в момент нападения на потерпевшего, но помощь исполнителю может быть оказана и в ходе дальнейшего развития события), соучастие возможно вплоть до фактического прекращения посягательства на соответствующий объект. Возможно соучастие (участие в причинении) в начатых, но продолжаемых преступлениях и в преступлениях длящихся до момента их окончания. Вступление в уже действующую преступную организацию, детерминирует ее деятельность с момента вступления, преступная деятельность организации, предшествовавшая вступлению, напротив, вменению не подлежит.
Таковы объективные признаки общего понятия соучастия.
Законодательное определение соучастия, данное в ст.32 УК РФ, характеризует его как умышленное участие в совершении умышленного преступления. Совместное участие двух или более лиц в совершении неосторожного преступления соучастие, таким образом, исключает.
Соучастники выполняют различные роли в совместной преступной деятельности, иначе говоря, различна объективная сторона совершенных ими деяний. Поэтому наряду с общими чертами любой умышленной деятельности соучастника содержание умысла каждого соучастника приобретает специфические черты.
Умышленное участие означает, что каждый соучастник (кроме в одиночку действующего исполнителя) сознает общественно опасный характер своего деяния, предвидит, что его деяние присоединяется к действиям другого лица, сознает их общественную опасность, предвидит преступный результат объединяемых совместных действий и, наконец, желает или сознательно допускает наступление этого результата. Таким образом, если вина единолично действующего лица есть проекция его сознания и воли лишь на собственное деяние и его последствия, то при соучастии умысел организатора, подстрекателя и пособника шире, охватывая, как минимум, его готовность действовать сообща с исполнителем.quest6Исполнитель, разумеется, может знать каждого своего соучастника или кого либо из них, но такое знание не является необходимым элементом его умысла. Все субъективные признаки выполняемого им деяния исчерпывающе очерчены в конкретной статье Особенной части. Квалификация действий исполнителя в ссылке на ст. 33 УК РФ не нуждается. В теории соучастия существует разные взгляды на проблему субъективной связи между соучастниками. Ряд авторов полагал, что субъективная связь между соучастниками должна существовать в форме соглашения между ними. Н.С. Таганцев, например, писал: «Соучастием… может быть названо только такое совпадение нескольких лиц в преступлении, при котором, благодаря общности их вины, каждый отвечает за все деяние в полном объеме. Такая общая виновность предполагает не только наличность преступного умысла…, но и однородное направление воли. Внешним признаком, без которого немыслимо соучастие, является соглашение на преступление». Соглашение, таким образом, выступало в качестве обоснования требования относить к соучастию «лишь те совершенно своеобразные случаи стечения преступников, в коих является солидарная ответственность всех за каждого и каждого за всех», когда «каждый соучастник является не только индивидуально виновным, но и сообщником в виновности других лиц». Сторонниками соглашения как необходимого элемента субъективной стороны соучастия в последующем выступали А. Лаптев, А.А. Пионтковский, М.А. Шнейдер. Для Н.С. Таганцева соглашение выступало в качестве обоснования солидарной ответственности «всех за каждого», современное уголовное право не знает ни «общей вины», ни солидарной ответственности, вина каждого индивидуальна, ответственность имеет строго личный характер. Соглашение предполагает взаимное согласие (договоренность) на совместное совершение преступления, оно, разумеется , образует субъективную связь между соучастниками, но является ли эта связь единственно возможной?
Подстрекатель, организатор и пособник должны знать, что они участвуют в совершении преступления и какова роль их собственных действий. Судебная практика издавна исходит из того, что «лицо не может быть признано соучастником в совершении преступления, если оно не знало о преступных намерениях исполнителя преступления». Иные формы субъективной связи – соглашение, взаимная осведомленность являются лишь усложнением указанной связи. Исполнитель при определенных условиях может не знать об участии других лиц в совершаемом преступлении. В теории в таких случаях говорят о проблеме соучастия с односторонней субъективной связью. Бесспорно, что осведомленность каждого соучастника о каждом не требуется – подстрекатель может не знать о существовании пособника, пособник – организатора и т.п. При соисполнении, т.е. выполнении, по крайней мере, двумя исполнителями объективной стороны преступления непосредственно, отсутствие взаимной осведомленности означает утрату координации действий, т.е. объективной основы соучастия. Трудно представить себе ситуацию, когда организатор, непосредственно взаимодействуя с исполнителем, оставляет его в неведении о характере своих действий. Такое возможно только тогда, когда организатор занимает промежуточную позицию в цепи событий, приведших к совершению преступления. Одно из уголовных дел имело следующий сюжет. Некто «А» предложил крупную сумму денег «Б» за убийство жены первого, последний согласился «решить проблему», но при условии предоставления ему необходимых услуг: информации об образе жизни жертвы, транспорта и т.п. Условия были приняты. «Б» предложил совершить убийство «В», ограничившись обещанием заплатить. «В» убил. «Б» сообщил «заказчику» о выполненном обещании, получил деньги, часть из них передал «В». Организационные действия «А» не были известны исполнителю, однако все они соучастники преступления: организатор, подстрекатель, исполнитель. Теоретически возможно, но в судебной практике не встречается подстрекательство, которое осуществлено столь изощренно, что «исполнитель», совершив преступление, поступил так, не сознавая, что его решимость возбуждена другим человеком. Иное дело пособничество. Помочь исполнителю можно так, что он воспримет это как удачное стечение обстоятельств, не зная о вмешательстве пособника. Оставленная открытая дверь, уведенный под благовидным предлогом охранник и т.п. иллюстрируют то, что знают все: в любом деле можно помочь человеку так, что он об этом может не знать. Поэтому многие авторы разделяют концепцию односторонней субъективной связи (П.И. Гришаев, Г.А. Кригер, Ф.Г. Бурчак, А.Ф. Кузнецов, В.С. Комиссаров и др.). М.И. Ковалев казалось бы, также придерживается этой позиции поскольку пишет, что «отсутствие взаимной осведомленности не исключает соучастия лишь в том случае, когда не знающим о присоединяющейся деятельности соучастников является сам исполнитель. Он может не подозревать, что явился жертвой преступного подстрекательства или что орудие преступления тайно подложено ему пособником». Однако в последующем он пишет, что «если исполнитель не сознает преступной деятельности подстрекателя и оказывается лишь простым инструментом в его руках, то ни тот, ни другой не могут считаться соучастниками одного преступления. Независимо от ответственности исполнителя подстрекатель должен рассматриваться как посредственный исполнитель… То же самое можно сказать и о пособнике». Если исключить возможность соучастия с односторонней субъективной связью и быть последовательным, то соучастники (практически пособники), участвуя в причинении преступного результата и действуя при этом умышленно, не подлежат уголовной ответственности. Утверждение, что в подобных случаях появляются два исполнителя, один из которых посредственный исполнитель, противоречит понятию посредственного исполнения. Посредственный исполнитель становится исполнителем потому, что использует в качестве орудия совершения преступления лицо, не подлежащее уголовной ответственности в качестве исполнителя, - «тайное» пособничество, естественно, не может поставить действительного исполнителя в положение, аналогичное положению невменяемого или лица, не достигшего возраста уголовной ответственности.
Законодатель, давая определение соучастия, говорит об умышленном участии в умышленном преступлении, т.е. определяет психическое отношение виновных как по отношению к факту самого участия, так и к природе совершаемого преступления. В определении понятия соучастия нет указания на формы умысла. В теории уголовного права вопрос о возможности косвенного умысла при соучастии в преступлении дискуссионен: одни авторы исключают возможность косвенного умысла, другие, в общем виде признавая возможность лишь прямого умысла, находят – как исключение место и для косвенного умысла, третьи полагают, что соучастие совершается чаще всего с прямым умыслом, но он возможен при совершении тех преступлений, в которых допускается прямой и косвенный умысел (материальные составы, в которых цель не предусматривается в качестве обязательного элемента).
quest7 Вопрос о косвенном умысле при соучастии – это вопрос о том, можно ли участвовать в совершении преступлении, не желая, а лишь допуская (безразлично относясь) свое участие в нем и, во-вторых, - возможно ли, действуя совместно, не желать, а сознательно допускать возможность наступления преступных последствий. Ответ на второй вопрос не вызывает сомнений. Соисполнение – форма соучастия и соисполнители, разумеется , могут относиться к результату своих действий с косвенным умыслом. Двое избивали третьего, нанося удары ногами, обутыми в тяжелые сапоги, в жизненно важные части тела. Избиваемый умер. Пленум Верховного суда констатировал, что соучастники, если и не желали, то сознательно «допускали наступление смерти, то есть совершили убийство с косвенным умыслом». Допустим, что избиение началось по призыву еще одного участника событий, не принимавшего участия в исполнительских действиях, и продолжалось по совету «дать ему ещё», высказанному еще одним лицом. Тот и другой – соучастники (подстрекатель и пособник) в преступлении, совершенным с косвенным умыслом. Утверждение Ф.Г. Бурчака, что «соучастие возможно только в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом» неверно, но он прав, доказывая, что можно подстрекать и помогать в классическом примере развития событий при поджоге дома с находящимися там людьми, по отношению к возможной гибели которых в огне, - косвенный умысел. Он полагает, что указанная ситуация имеется при идеальной совокупности преступлений. Однако то лишь частный случай. Всякий раз, когда человек, желая достичь определенной цели, сознает, что в качестве побочного результата на пути к ней., возможно причинение общественно опасного результата и сознательно допускает его наступление, налицо косвенный умысел.
Более сложный вопрос, могут ли другие соучастники (кроме исполнителя) вносить свой вклад в общее дело, действуя с косвенным умыслом. Формальных препятствий для этого нет. Именно поэтому Г.А. Злобин и Б.С. Никифоров писали: «Так как закон… никак не ограничивает вид умысла при подстрекательстве, то, очевидно, следует прийти к выводу, что ответственность за подстрекательство, должна поступать и в тех случаях, когда он сознательно допускал, что в результате его действий исполнитель может решиться на совершение определенного умышленного преступления».
Подстрекатель – это лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом. Первые три конкретные способа подстрекательства предполагают желание подстрекателя возбудить у подстрекаемого намерение совершить преступление. Во всех случаях исполнитель сам принимает решение. Подстрекатель может подвести его к принятию решения, вызывая ненависть к кому-либо или убеждая в целесообразности совершения преступления, заявляя одновременно, что ему – подстрекателю – безразлично, какое решение примет подстрекаемый: « мне все равно, поступай, как хочешь…не плохо бы…». Это – склонение с косвенным умыслом. Пособничество с косвенным умыслом также возможно. Судебная практика обоснованно рассматривает систематическую скупку похищенного у одних и тех же лиц, как соучастие в хищении, где прямой умысел на скупку, - косвенный на содействие расхитителям. Характер организационной деятельности исключает косвенный умысел.
Соучастие возможно в силу прямого указания закона только в умышленных преступлениях. Ни неосторожность, проявленная при quest8содействии совершению преступления, ни непосредственное участие в совершении неосторожного преступления соучастия не образует. В теории уголовного права известны многочисленные попытки обосновать возможность соучастия в неосторожных преступлениях. В России эту позицию защищали Г.Е. Колоколов, Н.Д. Сергеевский и другие авторы. Так, Н.Д. Сергеевский видел соучастие и в тех случаях, когда соучастники «не предвидят последствия, но могут и должны его предвидеть». Его позиция, воспринятая впоследствии А.Н. Трайниным, иллюстрировалось следующим примером. Плотники работают на крыше дома: старший без достаточных предосторожностей приказывает сбросить бревно со стены: один из плотников исполняет приказание, пригласив себе на помощь другого, который подает ему рычаг, веревку и т.п. Бревно падает и убивает человека. Первый есть подстрекатель к неосторожному соучастию, второй – главный физический виновник, третий – физический пособник.
М.Д. Шаргородский видел соучастие в значительно более узкой сфере: там, где «действия совершаются умышленно, а результат наступает по неосторожности». Так, в известном деле Чиликова и Маслова, где один «предложил пострелять». Стреляли в мишень оба, но лишь выстрел одного из них причинил смерть. Возобладало мнение, что за неосторожное убийство должны непосредственно отвечать оба стрелка, М.Д. Шаргородский вполне обоснованно не нашел неосторожного соисполнения, т.е. квалификации «организатора стрельбы» непосредственно по статье закона, предусматривающей ответственность за неосторожное убийство, а предложил формулу, вводящую такого рода действия в рамки соучастия. Это решение не было верным, т.е. неосновательно отождествило сознательные и умышленные действия. В подобных случаях (пассажир просит шофера «проскочить» на красный свет и т.п.) нет ни непосредственного участия в совершении преступления, ни иного соучастия в неосторожном преступлении – уголовная ответственность исключена.
Можно простроить логически безупречную конструкцию ответственности за соучастие в неосторожном преступлении и, возможно, такие попытки будут предприниматься. Решение зависит от того, нужно ли это делать. По действующему закону те, кто непосредственно причинил общественно опасный результат, подлежат ответственности, - в примере Н.Д. Сергеевского – А.Н. Трайнина – это те два плотника, которые, охватив бревно за оба конца, сбросили его со стены дома. Установить ответственность тех, кто предложил или дал совет, как это лучше сделать, значит расширить круг уголовно наказуемых деяний. Законодатель этого не хочет, ограничивая соучастие формулой: умышленное в умышленном.
Статья 27 УК РФ говорит об ответственности за преступления., совершенные с двумя формами вины. Такая вина имеет место тогда, когда в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, вина в отношении которых характеризуется неосторожностью. В целом закон признает такое преступление умышленным. Было оно, естественно, умышленным и до принятия ныне действующего кодекса.
В вышедшем в 1968 году Курсе уголовного права была высказана позиция, согласно которой соучастие в сочетании с неосторожной виной возможно, но лишь в тех случаях, когда умышленные, согласованные с другими соучастниками преступные действия приводят к совершению таких умышленных преступлений, которые вызывают последствия, имеющие квалифицирующие значение, и причиняются по неосторожности. В качестве примера указывалась ч.2 ст. 108 УК РСФСР (ч. 4 ст. 111 УК РФ). Действующий УК насчитывает десятки статей, составы преступлений, предусмотренные в которых, построены по такой схеме. В случае, например, наступления смерти потерпевшего вопрос о вменении этого результата подстрекателю или пособнику, предлагалось решать по существу путем анализа неосторожной вины. Такое решение вызвало критику, которая представляет не только исторический интерес. Преступление с двойной формой вины, - утверждал П.Ф. Тельнов, - воздает лишь кажущую возможность соучастия и в квалифицированных составах таких преступлений. «Неосторожное причинение преступного результата выходит за пределы соучастия». В этих случаях за тяжкие последствия «ответственность должен нести только тот, кто непосредственно причинил указанные последствия». Почему? Потому, что они причиняются по неосторожности, а «границы предвиденья при неосторожности сужены. Посильно предвидеть общественно опасные последствия лишь собственной неосторожности. К чему могут привести внешне присоединяющиеся неосторожные деяния другого лица, человеку пока не дано постичь с достаточной для уголовного права определенностью при любом напряжении его сознания и воли». Если бы это было так, то, разумеется, тот, кто подговорил другого отсечь ударом топора руку потерпевшего, погибшего от кровопотери, не мог бы отвечать за подстрекательство к причинению тяжкого вреда здоровью, повлекшего за собой наступление смерти, но в данном случае, как и всегда, предвидение (при легкомыслии) или возможность предвидения последствий (при небрежности) зависит не от выполняемой лицом функции в совместной преступной деятельности, а от его жизненного опыта, профессиональной подготовки, от того, насколько человек ориентировался в обстановке совершения преступления. В судебной практике квалификация по ст. 17 и ч.2 ст. 108 УК РСФСР (ч. 4 ст. III) имеет место.
§ 3. Виды соучастников
quest9Статья 33 УК РФ называет и обрисовывает фигуры четверых соучастников преступления: исполнителей, организаторов, подстрекателей и пособников. Разграничение соучастников по их функциональной роли. проводится в рамках особой формы соучастия – соучастия с распределением ролей (соучастие в узком смысле слова). Правильное определение видов соучастников при осуществлении правосудия по уголовным делам является необходимым условием точной квалификации совершенного преступления, предпосылкой правильного решения вопроса о характере и степени участия каждого соучастника в преступлении, - в конечном итоге, - необходимым условием индивидуализации их ответственности. При назначении наказания каждому соучастнику требуется учитывать как общие начала назначения наказания (ст. 60 УК РФ), так и специальные требования института соучастия (ч.1 ст.34 УК РФ). Характер участия определяется выполненной ролью. Степень участия – величиной вклада. Подразделение соучастников по степени участия на главных и второстепенных вторично, т.к. ответ на вопрос, участвовал ли человек в совершении преступления, предполагает точное определение характера его действий.
В истории уголовного права многочисленные попытки классифицировать соучастников были подчинены задаче дать априорное (в теории или законе) решение – кто из участников главная – и соответственно – второстепенная фигура. Подразделение соучастников, писал, например, В.Д. Спасович, «не годится, коль скоро оно не ведет к установлению различия в наказаниях, постигающих соучастников». Уложение о наказаниях 1845г. подразделяло всех участников на главных виновников и других участников. Один из старейших Уголовных кодексов – УК Голландии 1886г. относит, например, к основным виновникам тех, «кто совершает уголовное правонарушение либо лично, либо с совместно с другим лицом или другими лицами, или кто заставляет невиновного совершить уголовное правонарушение», а также тех, «кто с помощью даров, обещаний, злоупотребления властью, использования насилия, угрозы или обмана... умышленно подстрекают к совершению преступления» (ст. 47 УК). «Как соучастники преступления» подлежат ответственности «те, кто умышленно оказывает помощь во время совершения преступления; те, кто умышленно предоставляет возможность, средства или информацию, необходимые, чтобы совершить преступление» (ст. 48 УК). Исполнитель при такой классификации – всегда главный виновник. Для определения исполнителя использовались главным образом два критерия: объективный и субъективный. Объективная теория проводила различие между соучастниками либо по характеру причинной связи: исполнитель тот, кто непосредственно причиняет преступный результат, действия соучастника - побочная, второстепенная причина, либо видела различие в характере совершаемых действий: исполнителя – соответствующих составу преступления, других соучастников – иных действий, связанных с совершенным преступлением. Сторонники субъективной теории клали в основу различия между соучастниками психическую сторону деяния. Для них главный виновник, т.е. исполнитель – тот, кто рассматривает себя в качестве «хозяина преступления». «Для субъективного учения, - писал, например, Ф. Новаковский, - исполнитель тот, кто должен отвечать за animus auctoris, хотя он и не производил выполняющего действия».
Отечественное законодательство всегда придерживалось объективного критерия классификации соучастников. Уголовное Уложение 1903г. выделяло исполнителей: те, которые «непосредственно учинили преступное деяние или участвовали в его исполнении»; подстрекателей: те, кто «подстрекнули другого к соучастию в преступном деянии» и пособников: те, которые «были пособниками, доставившими средства, или устранившими препятствия, оказавшими помощь учинению преступного деяния советом, указанием или обещанием не препятствовать его учинению или скрыть оное» (ст. 51 Уложения).
Послереволюционное законодательство в основном сохранило формулировки Уложения. В 1958г. перечень соучастников был дополнен фигурой организатора в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик.
Исполнитель преступления – это лицо непосредственно совершающее преступление. Часть 2 ст. 33 УК РФ в отличие от ранее действовавшего законодательства дала развернутое (ранее известное в теории уголовного права) определение понятия исполнителя: «Исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление, либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом». Итак, исполнитель, во-первых, в одиночку непосредственно выполняет действия, содержащие все признаки конкретного состава преступления, предусмотренного в норме Особенной части уголовного законодательства, либо, во-вторых, непосредственно участвует в выполнении указанных действий полностью или частично совместно с другими лицами, либо, в-третьих, совершает преступление, используя в качестве орудия в своих руках тех, кто уголовной ответственности не подлежит.
Таким образом, только обращение к конкретным нормам Особенной части и выяснение, из каких действий складывается объективная сторона соответствующего состава преступления, позволяет определить фигуру исполнителя. Так, если кража – тайное завладение чужим имуществом, то исполнитель (соисполнитель) лишь тот, кто «завладевает», если убийство – насильственное лишение жизни другого человека, то его исполнитель тот, кто так или иначе применяет насилие для лишения жизни. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» дал разъяснение, имеющее общее значение. Пленум указал, что убийства следует считать в соответствии со ст. 35 УК РФ групповыми, «когда два или более лица, действуя совместно с умыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие, причем необязательно, чтобы повреждения, повлекшие смерть, были причинены каждым из них (например, один подавлял сопротивление потерпевшего, лишал его возможности защищаться, а другой причинил ему смертельные повреждения)». Аналогичную позицию занял Верховный суд РФ по делам об изнасиловании, указав, что «действия лиц, лично не совершивших насильственного полового акта, но путем применения насилия к потерпевшей содействовали другим в её изнасиловании, должны квалифицироваться, как соисполнительство в групповом изнасиловании». Решение вопроса, какие действия образуют частичное выполнение объективной стороны состава преступления, обрисованного в конкретной норме Особенной части уголовного закона, и, следовательно, где находится грань, отделяющая соисполнение от пособничества, порой вызывает трудности. Так, Г.А. Кригер, например, четко сказав, что соисполнитель выполняет действия, предусмотренные составом преступления, одновременно пишет: «лица, которые выполнили часть действий, образующих состав данного преступления, или даже, не выполнив самостоятельных действий, входящих в состав, оказывали в момент совершения преступления ту или иную помощь также должны рассматриваться исполнителями преступления». Оказание помощи в момент совершения преступления не может трактоваться однозначно, - главное не время, а способ действия. Совет, поданный в любое время действий исполнителя, соисполнения никогда образовать не может, «стояние на страже» при убийстве – пособничество, т.е. устранение препятствий, но при краже – соисполнение, т.к. является действием по частичному выполнению объективной стороны – тайного завладения чужим имуществом.
Возможны случаи, когда один из соисполнителей не ограничивается непосредственным участием в совершении преступления, но и, например, вовлекает другое лицо в совместное непосредственное участие в преступлении. Такое лицо именуется инициатором преступления. Степень его участия в совершении преступления, естественно, возрастает, она должна быть указана в фабуле обвинения, но квалификации действий не изменяет, инициатор – соисполнитель преступления.
Исполнитель преступления должен соответствовать как общим требованиям уголовного закона – быть вменяемым и достигшим возраста, с наступлением которого возможна уголовная ответственность, так и специальным требованиям конкретных составов преступлений Особенной части, то есть в случаях, предусмотренных законом, иметь необходимые признаки специального субъекта преступления. Это же требование относится и к соисполнителям преступления. Участники группового преступления, например, получения взятки - должностные лица, но если в состав группы входили лица, не являющиеся должностными, они в соответствии с п.4 ст. 34 УК РФ несут уголовную ответственность в качестве его организатора, подстрекателя или пособника. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» специально обратил на это внимание.
Особой разновидностью исполнения является так называемое посредственное исполнение – совершение преступления руками лица, которое заведомо для того, кто стоит за его спиной, не может в силу определенных обстоятельств нести ответственность в качестве исполнителя.
Посредственное исполнение будет иметь место, во-первых, если лицо, выполняющее своими действиями признаки состава преступления, предусмотренного в Особенной части, не обладает общими свойствами субъекта преступления – вменяемостью или необходимым для уголовной ответственности возрастом. Лицо, побудившее душевнобольного убить человека или давшее ребенку спички, для того, чтобы тот поджег дом, является исполнителем преступления, ибо как душевнобольной, так и ребенок являются лишь орудиями совершения преступления.
Посредственное исполнение будет иметь место, во-вторых, в случаях, когда лицо, совершающее деяние, соответствующее признакам конкретного состава преступления, предусмотренного в Особенной части уголовного законодательства, действует в результате принуждения со стороны другого лица, находясь в состоянии крайней необходимости, например, выполняя приказ. Если принуждение не вызвало состояния крайней необходимости, посредственное исполнение исключается. Психическое принуждение в этом случае является подстрекательством, а принуждаемый – исполнителем соответствующего преступления.
В-третьих, посредственное исполнение имеет место, если лицо, непосредственно совершающие действия, соответствующие составу преступления, действует невиновно, или по неосторожности, а стоящий за его спиной, - умышленно.
В-четвертых, посредственное исполнение будет иметь место, если состав соответствующего преступления требует в качестве исполнителя специального субъекта, свойствами которого не обладает тот, кто его выполняет, и которые имеются на стороне лица, склоняющего или содействующего их совершению. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» говорится, что «должностное лицо, либо лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, предложившее подчиненному ему по службе работнику достижения желаемого действия (бездействия) в интересах своей организации дать взятку должностному лицу, несет ответственность по соответствующей части статьи 291 УК РФ, как исполнитель преступления, а работник, выполнивший его поручение, - как соучастник дачи взятки».
Строго говоря, два последних случая посредственного исполнения выходят за необоснованно узкие рамки формулировки ч. 2 ст.33 УК РФ, говорящей о лицах, «не подлежащих уголовной ответственности». Более точно было бы говорить о лицах, не подлежащих уголовной ответственности в качестве исполнителей. Посредственный исполнитель должен знать, что он использует в качестве орудия совершения преступления указанных лиц. Мнение Н.С. Таганцева, что для посредственного исполнения (причинения) не требуется, чтобы виновник знал об отсутствии условий вменения исполнителю преступления совершенных действий, ведет к объективному вменению. Прав Ф.Г. Бурчак: в данном случае имеет место ошибка, нет исполнителя, нет соучастия, «неудавшийся подстрекатель или пособник должны привлекаться к ответственности за покушение на подстрекательство на преступление или за покушение на пособничество преступлению».
Высказано мнение, что регулирование посредственного причинения в рамках института соучастия является необоснованным, что оно образует самостоятельный институт. Разумеется, если некто заставил другого, заведомо невменяемого или не достигшего возраста уголовной ответственности совершить общественно опасное деяние, то соучастия нет, т.к. нет совместного умышленного участия в совершении умышленного преступления двух или более лиц. Есть другое – появляется фигура исполнителя, занимающего свое естественное место при описании в законе всех возможных вариантов исполнительских действий. Нигде кроме института соучастия нет потребности в её существовании. Соучастие же , как и всегда, появится тогда, когда у посредственного исполнителя появится «свой» соучастник.
Итак, исполнитель - один из соучастников, но соучастник особого рода, он «приходит» в соучастие из Особенной части уголовного законодательства его действия и личные качества исчерпывающе обрисованы в её нормах. Поэтому действия исполнителя квалифицируются без ссылки на ст. 33 УК РФ. Если помощь исполнителю была оказана действиями, содержащими признак состава иного преступления (злоупотребление служебным положением, убийство с целью облегчить совершение другого преступления….), то указанное преступление должно быть вменено ему в ответственность только тогда, когда он выступал в качестве его организатора или подстрекателя к нему.
Организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию), либо руководившее ими (ч. 3 ст.33 УК РФ). Таким образом, закон различает, с одной стороны, организатора – соучастника конкретного преступления, с другой – организатора, действующего в рамках устойчивой группы, создаваемой, как правило, для определенной преступной деятельности.
Организатор конкретного преступления отличается от других соучастников характером совершаемых действий. Если подстрекатель «склоняет», пособник «помогает», то в отличие от них организатор – «организует» или «руководит». Едва ли прав М.И. Ковалев, полагая, что «характер участия… сам по себе недостаточен, чтобы с исчерпывающей полнотой обрисовать фигуру организатора». «Основным моментом характеристики организатора – пишет М. И. Ковалев - является именно наивысшая степень его участия в преступлении…», но именно характер участия, т.е. характер совершаемых действий дает основание для выделения фигуры организатора среди других соучастников, точной квалификации его действий и их оценки в сообща совершенном преступлении.
Организатор конкретного преступления выступает в качестве самостоятельной фигуры в одном ряду с подстрекателем и пособником тогда, когда он не совершает исполнительских действий. При квалификации его действий требуется ссылка на статьи закона, предусматривающие состав выполненного им преступления, при организации убийства, например, - ч. 3 ст.33, ч.1 ст. 105 УК РФ. Если же помимо выполнения организаторских действий лицо одновременно являлось соисполнителем преступления, ссылка на ст. 33 УК РФ не производится, ответственность наступает по конкретной статье Особенной части, все конкретные действия организационного характера, так же как и роль в непосредственном исполнении преступления, подлежат установлению и вменению в конечном итоге в обвинительном приговоре суда. Поскольку ответственность организатора – как и любого соучастника преступления – определяется характером и степенью фактического участия в совершении преступления, организатор по праву признается наиболее опасной фигурой среди соучастников, а его деятельность заслуживает наиболее сурового осуждения.
quest10Организация совершения преступления осуществляется на этапе его подготовки. Как правило, организатор является инициатором совместного совершения преступления, хотя не исключено, что идея совершения преступления может быть высказана и иным лицом – подстрекатели, подхваченная и организационно обеспеченная именно организатором. Непосредственно организация совершения преступления может выражаться в подборке и вербовке участников преступления, разработке его плана, объединении соучастников и постановке перед ними конкретных задач, определении способов их реализации, обеспечении соучастников средствами совершения преступления, обеспечении связей и т.п.
Руководство совершением конкретного преступления осуществляется непосредственно во время его реализации и может заключаться в обеспечении координации и слаженности действий участников преступления по ходу его совершения, в частности, в распределении (перераспределении) обязанностей, в контроле за их выполнением, даче указаний, обеспечении прикрытия и т.п.
Организация совершения преступления и руководство его совершением могут осуществляться как одним, так и разными лицами, для констатации организационной деятельности не требуется выполнения всего возможного комплекса указанных выше действий; одно лишь совмещение функций: подстрекательство плюс соисполнение, соисполнение плюс пособничество не образует организационную деятельность, как минимум, чтобы выполнить роль организатора, нужно объединить, по крайней мере, двух участников преступления или спланировать их деятельность, или координировать её. Если исполнитель преступления один, то, естественно, функции организатора сужаются: склонение к совершению преступления, сопровождающееся любыми другими действиями, направленные на достижение его результата – разработка плана, предоставление средств и орудий совершения и т.п. достаточны, на наш взгляд, для признания лица организатором преступления.
Второй разновидностью организатора является тот участник организованных форм совместной преступной деятельности, который создает организованную, т.е. устойчивую группу лиц, объединяет их заранее для совершения одного или нескольких преступлений, во-вторых, - создает преступное сообщество – особую разновидность организованной группы, отличающейся сплоченностью и создаваемой для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, и, в-третьих, тот, кто объединяет организованные группы для совместного совершения указанных преступлений. Организатором является также тот, кто руководит деятельностью любой из разновидностей преступных устойчивых образований.
Непосредственная деятельность организатора указанных образований аналогична деятельности организатора конкретного преступления, следует лишь подчеркнуть, что объектом приложения его усилий в данном случае выступает именно организованная группа лиц, и поэтому функции организатора усложняются: относительная длительность её существования (планируемая или фактически осуществляемая) предполагает разработку порой сложных организационных связей между участниками, поддержание определенной корпоративной дисциплины, создание системы укрытий, установление коррупционных связей и т.п.
Законодатель выделяет преступное сообщество (преступную организацию) как особую форму проявления организованной преступности, связывая её с совершением только тяжких или особо тяжких преступлений. Это не исключает возможности создания (и руководства) устойчивых, сплоченных групп для совершения и иных умышленных преступлений.
Организатор – участник группового преступления, при квалификации его действий ссылка на ст. 33 УК РФ не требуется. Попытки создания организованной группы (организации), не увенчавшиеся успехом, образуют приготовление к соответствующему преступлению. В ряде случаев закон рассматривает само создание (или руководство) преступной организации (незаконного вооруженного формирования – ст. 208 УК РФ, банды – ст. 209 УК РФ, преступного сообщества – ст. 210 УК РФ) в качестве самостоятельного оконченного преступления.
Выполняя свою роль, организатор всегда действует с прямым умыслом, - нельзя организовать совершение преступления, не желая его совершения. Однако при организации конкретного преступления организатор, как и исполнитель, может не желать, а лишь сознательно допускать возможность наступления дополнительных (побочных) последствий их совместных действий, - организатор поджога, например, может иметь косвенный умысел в отношении возможной гибели человека в огне горящего здания. Закон требует, чтобы лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество или руководившее ими, охватывало своим умыслом все совершенные ими преступления (ч.5 ст. 35 УК РФ). Это означает, что если группа или тот или иной её участник совершит преступление, выходящее за рамки, очерчивающие цели группы, то ответственность организатора за его совершение исключается (эксцесс), и, напротив, любой конкретный эпизод, даже если организатор не знал где, когда и кем он был осуществлен, входящий в общие намерения группы, подлежит вменению в ответственность.
Подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом. (ч. 4. ст. 33 УК РФ).
«Подстрекательство, - писал М.И. Ковалев, - представляет собой один из самых опасных видов соучастия в первую очередь потому, что подстрекатель является генератором идеи преступления. Он, сам оставаясь в стороне, перелагает непосредственное осуществление преступления на плечи других лиц. Он использует свое влияние, силу денег или обстоятельств, авторитет для вовлечения другого лица в преступную деятельность. Его можно с полным правом назвать развратителем человеческих душ, подлецом по натуре».
Подстрекатель склоняет другого человека к совершению преступления. Склонить – это значит возбудить решимость совершить преступление у того, кто такого намерения не имел. Подстрекатель может быть автором идеи преступления, может воспринять её у другого лица – соподстрекателя или организатора, идея, наконец, может быть высказана и отвергнута самим исполнителем, но тот, кто подхватил её и любым указанным в законе способом убедил его совершить преступление – подстрекатель. Возбудить решимость совершить преступление – это значит воздействовать на сознание и волю другого человека таким образом, что он сам в конечном итоге принимает решение, сохраняя свободу выбора. Средство воздействия при этом по своей интенсивности могут быть самыми различными: от мимоходом высказанного желания, до жесткой «обработки» путем угроз, шантажа и насилия. Утрата «подстрекаемым» свободы выбора превращает подстрекающего в посредственного исполнителя. Поэтому угрозы, насилие и т.п. действия являются средством подстрекательства лишь до тех пор, пока они не ставят лицо в состояние крайней необходимости.
Подстрекательство всегда заключено в активных действиях. Даже если за бездействием стоит молчаливое одобрение намерений исполнителя, оно при определенных условиях может образовать интеллектуальное пособничество, но не подстрекательство. По внешне форме своего проявления склонение к совершению преступления может быть словесным, письменным или заключаться в конклюдентных действиях: жест – призыв к расправе, одобрительная мимика, адресованная колеблющемуся в принятии решения исполнителю и т.п.
Подстрекательство предполагает склонение к определенному преступлению, еще чаще пишут о конкретном преступлении. Такое указание необходимо для того, чтобы провести грань между действительным подстрекательством и совершением действий, которые можно условно назвать общим развращением: отрицательное влияние одного лица на другое, возбуждение низменных чувств и стремлений, пропаганда «романтики» воровской жизни, враждебных государственному строю политических взглядов, вовлечение в преступную деятельность, скажем, предложение заняться воровством – не является подстрекательством, напротив, слова: «Укради, я куплю похищенное» образуют подстрекающее действие. Много лет назад некто Б. регулярно развлекался тем, что рассказывал любящей его женщине о своих действительных или выдуманных победах, в частности об отношениях с Р. Последняя была убита из ревности, а Б. осужден одним из областных судов за подстрекательство к убийству. Президиум суда удовлетворил протест прокурора, полагавшего, что если Б. действительно рассказывал о своих отношениях с Р., то это не дает никаких оснований для вывода о подстрекательстве.
Итак, подстрекательство предполагает склонение к определенному преступлению. Насколько же определенным должно быть это преступление? А.Н. Трайнин, например, полагал, что «подстрекательство должно быть признано склонением к совершению индивидуально определенного преступления». Однако даже описание преступления в законе (состав преступления) содержит набор не индивидуальных, а типовых признаков. Рекомендация А.Н. Трайнина требовала устанавливать склонение не к просто краже или уличному грабежу, а, например, к краже определенных вещей у определенного лица, т.е. приводила к неприемлемым выводам. Гораздо точнее было бы предложение под определенным преступлением понимать ту степень конкретизации, которая проводится составом соответствующего преступления. Но проблема этим не исчерпывается. Подстрекательство возможно с неопределенным умыслом, т.е. таким умыслом, когда желаемые последствия преступления предвидятся не индивидуально определенно, а в общих родовых чертах. Как и всегда при неопределенном умысле виновный должен нести ответственность за фактически наступивший результат. Тот, кто подговорил другого бросить камень, отвечает за подстрекательство к причинению той степени тяжести вреда здоровью потерпевшему, которая фактически поступила и которую, повторим, подстрекатель желал как одну из возможных. Подстрекатель, зачастую, сознательно предоставляет исполнителю «детализацию» преступления: «убей, любым способом», - и особая жестокость убийства должна быть вменена подстрекателю, если исполнитель избрал этот способ. Даже в казалось бы определенном предложении обокрасть определенную квартиру определенного лица имеются элементы неопределенности, влияющие на квалификацию совершенного преступления: наличие или отсутствие причинения значительного ущерба гражданину, наличие среди похищенного предметов и документов, имеющих особую историческую, научную, художественную или культурную ценность, предметов, изъятых из гражданского оборота и т.п.
УК РФ 1996г. впервые, после Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845г. (в ред. 1885г.), указал на возможные способы подстрекательства: уговор, подкуп, угроза, оставив перечень открытым, указав и на другие способы. Исследование, проводимое в последние годы , показало следующую картину распространенности способов подстрекательства: предложение – 48 %, убеждение – 24 %, подкуп – 15 %, просьба – 8%, угроза – 1%, на остальные способы приходится около 4 %.
Простое предложение совершить преступление, таким образом, наиболее распространенный способ подстрекательства, уговоры, иначе говоря, убеждения заключаются в своеобразном сочетании исходящей от подстрекателя просьбы совершить преступление со стремлением убедить исполнителя в его (исполнителя) заинтересованности в совершении преступления, породить нужные подстрекателю мотивы и парализовать контрмотивы действий исполнителя. Подкуп заключается в обещании или реальной передаче исполнителю в качестве платы за совершенное преступление любых материальных ценностей либо предоставление выгод или услуг имущественного характера. Подкуп должностного лица (даче взятки) или коммерческий подкуп в качестве способа склонения к совершению преступления образует совокупность преступлений, предусмотренных – соответственно – ч. 2 ст. 291 УК РФ, ст. 204 УК РФ и соучастия в соответствующем преступлении. Угроза заключается в высказывании намерения так или иначе нарушить интересы подстрекаемого: применить физическое насилие, расправиться с близкими людьми и т.п. Способы подстрекательства могут, разумеется, сочетаться. Установление способов подстрекательства – необходимое условие установления степени участия подстрекателя в совершении преступления и, таким образом, для индивидуализации ответственности.
Действия подстрекателя находятся в причинной связи с общественно опасным результатом совместной преступной деятельности участников преступления. Процесс причинения при этом проходит следующие этапы: подстрекающее действие, решимость исполнителя совершить преступление, деяние исполнителя и, наконец, при совершении преступлений, имеющих материальный состав, - указанные в составе преступления последствия. Местом совершения подстрекателем преступления является место его окончания, временем – время совершения (окончания) самого склонения к совершению преступления.
С субъективной стороны подстрекательство всегда характеризуется умыслом. Подстрекатель, как правило, желает склонить исполнителя к совершению умышленного преступления. Теоретически возможно представить себе ситуацию, когда лицо, не призывая прямо к совершению преступления, тем не менее сознает, что своими словами: «Не плохо бы…», «я на твоем месте подумал бы…» и т.п. может вызвать намерение совершить преступление и сознательно допускает (или безразлично относится) подобный результат. Конечный результат совместных действий может быть причинен как с прямым, так и с косвенным умыслом. «Подстрекательство к противоправному лишению жизни человека, - говорилось в одном из определений Судебной коллегии Верховного суда СССР, - представляет такую умышленную деятельность, при которой виновный предвидит все фактические обстоятельства преступления, совершенного исполнителем, и желает либо сознательно допускает наступление предвиденных им последствий».
Цели и мотивы действий подстрекателя не влияют на квалификацию его действий, - существенно лишь сознает ли подстрекатель цель и мотив действий исполнителя. Предложение убить за вознаграждение – соучастие в убийстве из корыстных побуждений, какими бы ни были личные побуждения подстрекателя. Мнение В.С. Комисарова, что подстрекатель, склонивший исполнителя по мотивам кровной мести к убийству за деньги, «отвечает по двум признакам ч.2 ст. 105 УК – п. «З» и «Л», а исполнитель – по признаку п. «3» той же статьи», трудно признать правильным. Напомним, что действия подстрекателя квалифицируются по п.4 ст. 33 УК РФ и соответствующей статье Особенной части, в данном случае это означало бы – по п.4 ст.33 и п. «З» ст. 105. Строго говоря, непосредственная цель действий подстрекателя одна – склонить исполнителя к совершению преступления. Мотивы его действий могут быть различны, что, в, частности, определяет решение вопроса об ответственности провокатора, лица, склоняющего к совершению преступления другое лицо для его последующего изобличения. Провокатор – обычный подстрекатель, «подстрекатель в обычном и прямом значении этого понятия, и его ответственность должна определяться общими началами ответственности за соучастие в совершенном преступлении». М.И. Ковалев очень противоречиво выразил свое отношение к проблеме ответственности за провокацию, говоря, что «в крайне редких случаях провокация преступления допустима, если нет других способов доказать виновность преступников», с чем, разумеется, нельзя согласиться, и одновременно – вполне справедливо – писал, что «когда подстрекательство к преступлению соединено с возбуждением решимости совершить преступление у лиц, которые сами по себе не собирались его совершить, то даже если подстрекатель действительно хотел разоблачения преступников, он должен отвечать за соучастие в полном объеме». Подстрекательства действительно нет, т.к. нет «возбуждения решимости на преступление среди членов преступной группировки», - она уже имеет место, - но есть необходимая оперативная работа. Статья 304 УК РФ предусматривает ответственность за особый случай провокации – провокацию взятки или коммерческого подкупа.
Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления, либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы (ч. 5 ст. 33 УК РФ).
Пособник помогает исполнителю в непосредственном выполнении преступления. Он не выполняет действий, образующих объективную сторону состава преступления, обрисованную в конкретной норме Особенной части, и этим отличается от соисполнителя. Он не возбуждает намерения исполнителя совершить преступления, а может лишь укреплять его и этим отличается от подстрекателя. Пособник словом или делом участвует в совершении преступления, его вклад в общее дело находится в причинной связи с результатом общих усилий и совершенное преступление, как и всегда при соучастии, вменяется ему в полном объеме.
Пособничество осуществляется при подготовке и совершению преступления или непосредственно в процессе его совершения. Как правило объективная сторона пособничества заключается в совершении активных действий, бездействие возможно лишь тогда, когда на бездействующем лежала специальная правовая (но не только нравственная) обязанность воспрепятствовать совершению преступления, о котором было достоверно известно и которому он умышленно содействовал, сознавая тем самым, что устраняет препятствие на пути его совершения.
Пособничество возможно лишь до момента окончания посягательства на его объект, т.е. до фактического, а не юридического окончания (если они не совпадают) преступления. Разбой (ст. 162 УК РФ) считается оконченным преступлением с момента нападения на потерпевшего в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Юридически разбой окончен в момент нападения. Фактически же оканчивается тогда, когда исполнитель завладеет имуществом. Помощь, оказанная исполнителю до фактического завладения имуществом (дача совета, предоставление оружия, например), - пособничество. Не совпадают моменты юридического и фактического окончания преступления и при совершении длящихся и продолжаемых преступлений. Пособничество незаконному лишению свободы, например, возможно на протяжении всего срока удержания потерпевшего как бы долго оно ни продолжалось.
Если преступление окончено, никакие действия, так или иначе с ним связанные, пособничества не образуют, если не находятся в причинной связи с ними: одобрение совершенного преступления, несообщение о нем государственным органам, простое присутствие на месте совершения преступления, пользование плодами преступления, укрывательство и т.п. могут при желании законодателя влечь уголовную ответственность в качестве самостоятельного преступления, но не за пособничество.
Пособничество принято подразделять на интеллектуальное и физическое в зависимости от способа содействия. Способы пособничества даны исчерпывающе.quest11Интеллектуальное пособничество заключается в укреплении решимости исполнителя совершить преступление. Оно возможно в следующих формах: советы, указания, предоставление информации, устранением препятствий, а также заранее данное обещание скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления, предметы, добытые преступным путем, приобрести или сбыть такие предметы. Физическое пособничество образуют все иные формы содействия исполнителю. Это – предоставление средств или орудий совершения преступлений либо устранение физических препятствий на пути его осуществления.
Между советом и указанием различия практически нет. Совет – пожелание как поступить, чтобы успешно совершить задуманное исполнителем преступление, может восприниматься как безусловное указание, если он исходит от человека, авторитет которого неколебим в глазах исполнителя. Советы и указания могут быть даны в любой возможной форме: устно, письменно, при помощи любых средств связи. Предоставление информации отличается от советов и указаний, хотя последние, конечно, несут определенную информацию, тем, что за советами и указаниями стоит некая заинтересованность при передаче сведений нужных исполнителю в последнем случае. Предоставление информации - пособничество, названное впервые в числе его способов в УК РФ 1996 года. Высказанное в свое время мнение Г.А. Кригера, что пассивное предоставление сведений исполнителю лицом, сознающим, что информация предназначена для совершения преступления, не может рассматриваться в качестве пособничества, поскольку не является дачей советов или указаний, не соответствует действующему законодательству.
Обещание скрыть преступника и иные обстоятельства, quest12 связанные с совершением преступления, является интеллектуальным пособничеством потому, что факт обещания укрепляет решимость исполнителя, включается в общий план его действий и может, порой, служить решающим фактором этого плана. Поэтому следует согласиться с мнением тех авторов, которые полагают, что к интеллектуальному пособничеству следует относить также и заранее обещанное попустительство и недоносительство. Единственный возможный аргумент против такого решения может заключаться в том, что перечень способов пособничества исчерпывающий и что заранее обещанное попустительство или недоносительство не названы в законе наряду с укрывательством и обещанием приобрести или сбыть предметы преступления. Этот аргумент не достигает своей цели. Устранение препятствий как способ пособничества заключается не только в физическом содействии, например, оставление незапертой двери, но и устранении любых помех на пути исполнения преступления. Заверение исполнителя, что он может действовать беспрепятственно, что ему не помешают, что никто не узнает о совершенном преступлении, порой гораздо значимее, чем обещание купить похищенное. Специальное указание в законе о заранее обещанном укрывательстве имеет историческое объяснение. До 1958 г. (год принятия Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик) законодательство не проводило различие между заранее обещанном и заранее не обещанном укрывательстве, что в теории уголовного права почти единодушно признавалось ошибкой. Новый закон, поэтому специально указывал, что лишь заранее обещанное укрывательство является пособничеством. Устранение препятствий, как было, так и осталось пособничеством.
Содействие совершению преступления заключено в самом факте обещания, а не в последующих действиях. Обещание, конечно, может быть взято обратно, но только до начала совершения преступления исполнителем. Невыполнение обещания, например, отказ укрыть исполнителя после того, как преступление уже совершено, не исключает соучастие в преступлении.
Физическое пособничество образуют предоставление средств или оружий совершения преступления, либо устранение препятствий. Предоставление средств образуют любые действия по оказанию помощи исполнителю при подготовке или в процессе совершения преступления: снабжение оружием убийцы или разбойника, изготовление отмычек или набора ключей для кражи, предоставление транспортных средств и т.п. Помощь во время совершения преступления никогда не должна заключаться в частичном выполнении объективной стороны состава преступления, предусмотренного в Особенной части, т.к. в подобных случаях, как уже отмечалось, имеет место соисполнение. Устранение препятствий также должно соответствовать этому требованию. Поэтому взлом двери одним из соучастников, «стояние на страже» другим при совершении квартирной кражи – соисполнение, но при убийстве – пособничество.
Пособничество может заключаться в совершении действий, образующих иной самостоятельный состав преступления, например, злоупотребление должностными полномочиями, приобретение оружия, убийство с целью скрыть другое (совершенное его исполнителем) преступление или облегчить его совершение. Оба преступления подлежит квалифицировать по совокупности.
Субъективная сторона деяния пособника характеризуется умыслом – прямым, как правило, или косвенным. Пособничество с косвенным умыслом возможно в тех редких случаях, когда лицо сознает, что его действия помогают исполнителю совершить (или совершать при длящихся и продолжаемых преступлениях) преступление и, прямо не желая этого, т.к. преследует другую цель, допускает, что помощь будет оказана. Так, при систематическом приобретении имущества, заведомо добытым преступным путем, ответственность наступает по ст. 175 УК РФ, но если оно проводится у одного и того же лица (или лиц) вина приобретателя усложняется, - при прямом умысле на приобретение имущества, возникает косвенный умысел на содействие исполнителю в продолжающихся хищениях. Так же как и при подстрекательстве возможно пособничество в преступлениях, совершаемых исполнителем с косвенным умыслом, возможен и неопределенный умысел в отношении фактически наступившего результата. Во время драки, между Ж.
и С.Д. передал последнему нож. От удара ножом Ж. погиб. Судебная коллегия Верховного суда РСФСР признала С. виновным в убийстве, а Д. в пособничестве в убийстве. Передавая нож, Д. одинаково желал (или допускал) наступления любых при этих условиях последствий. Неопределенный умысел пособника, предполагает его ответственность за фактически наступивший результат.
§ 4. Формы и виды соучастия
Классификация видов соучастников в качестве критерия имеет типовые особенности индивидуальной деятельности каждого из них. Соучастие – совместная преступная деятельность, что, естественно, выдвигает вопрос, какими типовыми особенностями эта совместная деятельность обладает. Поскольку в зависимости от цели исследования критерии классификации могут быть различными, теорией уголовного права были предложены самые различные и многочисленные системы форм и видов соучастия. Наибольшее число сторонников имеют две из них. Одна подразделяет соучастие по степени общественной опасности, видя различие в степени организованности (согласованности, субъективной связанности) совместной преступной деятельности, другая – в характере их совместной деятельности, т.е. в типовых особенностях выполнения соучастниками объективной стороны преступления. Система форм соучастия, согласно первой из названных классификаций (А.Н. Трайнин, А.А. Пионтковский, Г.А. Кригер, Ю.А. Красиков, А.П. Козлов и др.) наиболее полно выглядит так: соучастие без предварительного сговора, соучастие с предварительным сговором, организованная группа. Другие авторы (М.И.Ковалев, А.А. Герцензон, М.А. Шнейдер, Ф.Г. Бурчак, З.В. Лунев, Р.Р. Галиакбаров и др.) при расхождениях в частных вопросах выстраивают следующую систему форм соучастия: соисполнительство, сложное соучастие (с разделением ролей) и организованные формы совместной преступной деятельности – организованная группа и преступная организация. Вопрос усложняется еще и тем, что одни авторы называют одну систему формами соучастия, а другую видами и наоборот. А.В. Наумов избегает терминологических трудностей, констатируя, что существует два основания для деления соучастия на формы, и тем самым снимает вопрос о выделении видов соучастия.
Проблема определения форм соучастия остается по-прежнему вопросом теории. Мнение, что новый уголовный кодекс в ст. 35 дает исчерпывающий перечень форм соучастия в преступлении и тем самым решает проблему определения его форм, вызывает сомнение. Закон, как и раньше не пользуется понятием «форма соучастия», нормы, содержащиеся в пунктах 1-5 ст. 35, это нормы – дефиниции, разъясняющие, что следует понимать под той или иной группой, фигурирующей в качестве признака преступления в нормах Особенной части или обстоятельства, отягощающего наказание (п. «в» ст. 63 УК РФ).
Существует объективная зависимость между содержанием и формами соучастия. Соучастие – совместная преступная деятельность двух или более лиц, т.е. деятельность общественно опасная по содержанию и противоправная по форме. Формой любого преступного деяния является его состав. quest13Критериемклассификации соучастия на формы поэтому выступают типовые особенности совместной преступной деятельности по выполнению соучастниками состава преступления. Задача классификации – обеспечение правильной квалификации совместной преступной деятельности, т.е. определение характера не связей между соучастниками, а между их действиями. Соучастие с распределением ролей, называемое иначе сложным соучастием или соучастием в тесном смысле слова, - это такая форма соучастия, когда в совместной преступной деятельности наряду с исполнителем участвует по крайней мере один из других соучастников – организатор, подстрекатель или пособник. Исполнитель совершает деяние, предусмотренное составом, обрисованным в конкретной норме Особенной части, другие соучастники – составы, складывающиеся из признаков, указанных как в нормах Особенной части, так и в ст. 33 УК РФ. Вторая форма соучастия – соисполнение или совершение преступления группой лиц. Групповой способ совершения преступления означает, что каждый её участник либо полностью, либо частично выполняет объективную сторону состава преступления или действует в составе организованной группы (преступной организации). Соисполнение, группа лиц (ч. 1 ст. 35), группа лиц, действующая по предварительному сговору (ч. 2 ст. 35 УК РФ), ничем не отличаются друг от друга по характеру совершаемых действий. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» дал разъяснения, имеющие общий характер: группа – два или более лица, которые «непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего»; группа, действующая по предварительному сговору – лица, виновные в совершении «действий, непосредственно направленных на лишение жизни потерпевшего»; при совершении убийства, совершенного организованной группой, «действия всех участников независимо от их роли в преступлении следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ». Судебная коллегия Верховного суда РФ, изменяя приговор по делу С. и других, указала, что «само по себе наличие сговора на совершение убийства при осуществлении преступного замысла одним лицом нельзя признать достаточным для осуждения за убийство, как совершенное группой лиц».
Организованная группа и преступное сообщество (организация) две разновидности одной формы соучастия. Часть 5 ст. 35 УК РФ не проводит различия между ними в зависимости от характера действий их членов. Преступное сообщество создается в отличие от организованной группы для совершения только тяжких или особо тяжких преступлений и характеризуется более высоким уровнем организованности, оно не только устойчиво, но и сплочено, может выступать как объединение организованных групп.
quest14Организованная преступность – наиболее опасная форма проявления преступности. Количество совершаемых организованными преступными группировками преступлений растет. С 1990 по 1999 год их число увеличилось в десять раз.
Организованная преступная деятельность – это деятельность устойчивых преступных образований. Устойчивость выражается либо в фактическом осуществлении ряда преступлений на протяжении более или менее длительного времени, либо в длительной подготовке сложного по исполнению преступления, либо в осуществлении хотя и одного, но многоактного (контрабандистская деятельность, фальшивомонетничество, например) преступления, либо, наконец, в соглашении соучастников на неоднократные преступные действия. Организованность предполагает распределение функций между участниками преступной деятельности, разработку планов, координации действий со стороны организаторов.
Пленум Верховного Суда РФ неоднократно разъяснял понятие организованной группы. В постановлении от 25 апреля 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности» сказано, что « под организованной группой следует понимать устойчивую группу из двух или более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений. Такая группа характеризуется, как правило, высоким уровнем организованности, планированием и тщательной подготовкой преступления, распределением ролей между соучастниками». В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» все выше указанные признаки были повторены, однако слова о высоком уровне организованности опущены.Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» от 10 февраля 2000 г. организованная группа характеризуется как устойчивая, обладающая более высокой степенью организованности, распределяющая роли роли своих членов и, - особо выделено, - имеющая организатора и руководителя.
Между группой лиц, действующих по предварительному сговору, и организованной группой нет и не может быть четкой границы, если организованная группа создается для совершения одного преступления. В этом случае «устойчивость», «организованность» образуют признаки, которые могут истолковываться произвольно. Предпочтение, очевидно, следует отдать законам Украины и Беларусии. В УК Респубоики Беларусь, например, в ч. 1 ст. 18 сказано: «Преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено двумя или более лицами, предварительно объединившимися в управляемую устойчивую группу для совместной преступной деятельности».
Непосредственная деятельность членов организованных групп может быть самой разнообразной: они могут выполнять функции непосредственных исполнителей, информаторов, укрывать членов сообщества и т.п. Важно то, что, вступая в его ряды, каждый его участник предоставляет себя в его распоряжении, что он готов осуществлять отводимую ему роль на выполнение которой организованная группа (сообщество), таким образом, вправе рассчитывать.
§ 5. Ответственность соучастников
Ответственность соучастников основана на общих принципах уголовного права, сформулированных в статьях 3-8 УК РФ. Каждый соучастник подлежит ответственности только за лично им совершенное деяние и только в пределах своего умысла. Российское уголовное право не знает солидарной ответственности «всех за каждого и каждого за всех». Ответственность соучастников основывается на следующих принципиальных положениях: ответственность за соучастие в преступлении и за его совершение одним лицом равнозначна, она самостоятельна и индивидуальна.
Равенство уголовной ответственности означает, что: соучастники имеют то же основание уголовной ответственности, что и индивидуально действующие лица – виновное совершение преступления, т.е. предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния; совершенное преступление вменяется каждому соучастнику, как и индивидуально действующему лицу, в полном объеме – как результат его собственной умышленной деятельности; меры наказания соучастникам определяются в пределах санкций конкретных норм Особенной части, за соучастие в преступлении применяются те же виды наказания – как основные, так и дополнительные, общие начала назначения наказания (ст. 60 УК РФ) учитываются при назначении наказания соучастникам; соучастие в преступлении равнозначно его индивидуальному совершению, когда имеет значение совокупность преступлений и рецидив; общие правила освобождения от уголовной ответственности и наказания, погашения судимости и амнистии действуют в равной мере и в отношении соучастников.
Самостоятельность ответственности соучастников основана на том, что каждый из них отвечает за лично им совершенное преступление, посягающее на охраняемые законом общественные отношения, иначе говоря, каждый участник совместной преступной деятельности имеет индивидуальное основание уголовной ответственности. Самостоятельность ответственности проявляется в том, что: ответственность соучастников за совместно причиненный результат исключается при эксцессе исполнителя, при расхождении в содержании умысла ответственность наступает за совершение разных преступлений; безуспешность подстрекательства, пособничества или организованной деятельности не исключает уголовную ответственность; освобождение исполнителя от ответственности (помилование, деятельное раскаяние, примирение с потерпевшим) не исключает ответственности соучастников; добровольный отказ исполнителя означает, что другим соучастникам не удалось довести преступление до конца, но не исключает их ответственности.
Индивидуализация наказания за соучастие в преступлении основана на общих положениях уголовного законодательства (ст. 60 УК РФ) и специальных требованиях ч.1 ст.34 и ст. 67 УК РФ. При назначении наказания каждому соучастнику должны учитываться характер и степень общественной опасности преступления, личность виновного, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, влияние назначенного наказания на его исправление и на условия жизни его семьи, а также характер и степень участия в совершении преступления. Характер участия – качественная характеристика вклада каждого соучастника в совместно совершенное преступление - зависит от формы соучастия и от роли лица, выполненной при его совершении, степень участия определяется значением (большим или меньшим) сыгранной им роли для достижения преступного результата. Совершение преступления в составе любой из предусмотренных в законе групп - отягчающее обстоятельство (п. «в» ст. 63 УК РФ). Смягчающие или отягчающие наказание обстоятельства, относящиеся к личности одного из соучастников, учитываются при назначении наказания только этому соучастнику (ч. 2 ст. 67 УК РФ).
Преступление, сообща совершенное соучастниками, может обладать рядом обстоятельств, повышающих или уменьшающих его общественную опасность. Вопрос о значении указанных обстоятельств для ответственности соучастников решается следующим образом. Любое из них, имеющееся на стороне организатора, подстрекателя или пособника, оказывает влияние лишь на ответственность того, кто им обладает. Иное значение для ответственности соучастников имеют обстоятельства, характеризующие деяние исполнителя. Они подразделяются на объективные и субъективные. Объективные обстоятельства (способ – особая жестокость, например, размер похищенного и т.п.) вменяется в ответственность каждому соучастнику, если, разумеется, они охватывались его умыслом. Субъективные обстоятельства относятся к личности исполнителя и субъективной стороне его деяния (мотивы и цели). Ряд преступлений может быть совершен только исполнителем – специальным субъектом преступления, например, военнослужащим, судьей, капитаном судна и т.п. Соисполнителями таких преступлений могут быть только специальные субъекты. Другие соучастники, участвовавшие в совершении преступления, несут уголовную ответственность в качестве его организаторов, подстрекателей, либо пособников (ч. 4 ст. 34 УК РФ). Если мотив или цель действий исполнителя предусмотрены в качестве признака состава преступления, соучастник, осознающий данные мотив или цель, отвечает за соучастие в соответствующем преступлении. Подстрекатель, например, должен нести ответственность за соучастие в корыстном убийстве и в том случае, если он сам не имел корыстного мотива, но сознавал, что исполнитель совершает преступление из корысти. Не могут вменяться соучастникам строго личные обстоятельства, имеющиеся на стороне исполнителя, т.к. они характеризуют исключительно общественную опасность личности, а не деяния. Так, имеющаяся у лица судимость может отягощать ответственность лишь того, кто ранее отбывал наказание; убийство, как известно, может быть совершено любым субъектом, но убийство, предусмотренное ст. 106 УК РФ, только матерью новорожденного ребенка. Соучастники такого убийства совершают преступление, предусмотренное п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Часть 5 ст. 35 УК РФ определяет объем ответственности организаторов и других участников групп, образующих организованную преступность. «Лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими, подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части... Кодекса, а также за все совершенные организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией) преступления, если они охватывались его умыслом. Другие участники организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) несут уголовную ответственность за участие в них в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части... Кодекса, а также за преступления, в подготовке или совершении которых они участвовали». Само создание и участие в созданном преступном образовании в качестве оконченного преступления предусмотрено в ст. 208 (организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем), ст. 209 (бандитизм) и ст. 210 (организация преступного сообщества, преступной организации) УК РФ. Во всех других случаях, если группа создана, но каких-либо конкретных преступлений еще не совершила, ответственность должна наступать за приготовление к соответствующему преступлению. Как правило, организованные группы создаются для совершения не одного преступления, а для определенной преступной деятельности, т.е. совершения ряда преступлений. Закон прямо указывает: организаторы (руководители) отвечают «за все» преступления. Другие участники – за преступления, в которых они либо участвовали (совершали), либо участвовали в их подготовке. Участвовать в подготовке, значит совершать действия по приготовлению и совершению преступлений. Вступление в группу (организацию) означает предоставление себя в ее распоряжение, готовность выполнять действия, соответствующие целям организации. Неучастие участника в том или ином конкретном преступлении не означает, таким образом, что он не подлежит уголовной ответственности за эти частные проявления общей преступной деятельности. Завербованный участник организации может вообще не принимать участие в конкретных преступных акциях, а, получая «свою долю», ждать, когда понадобятся его услуги. Членство в организации само по себе детерминирует ее преступную деятельность. Подобно тому, как заранее данное обещание укрыть преступника превращает укрывателя в соучастника преступления, вступление в организованную группу означает сопричинение преступного результата деятельности всей группы. Если организация или какой-либо ее участник выйдут за пределы целей, принятых лицом, вступившим в ее ряды, то ответственность последнего исключается из-за отсутствия умысла.
Подобного рода случаи образуют эксцесс исполнителя. Эксцесс исполнителя возможен и при соучастии с распределением ролей, и при простом соисполнительстве. Ст. 36 УК РФ устанавливает, что эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. Эксцесс имеет место лишь тогда, когда преступление, совершенное исполнителем, объективно связано с действиями других соучастников. Если этой связи нет, т.е. исполнитель совершает качественно иное преступление, чем то участие, в котором охватывалось умыслом соучастников, эксцесс отсутствует. Подстрекатель к квартирной краже не несет ответственности за совершенный исполнитель грабеж, он для него – эксцесс, но отвечает за соучастие в краже. Тот же подстрекатель отвечает лишь за приготовление к краже, если тот, кого он склонил к ее совершению, совершил должностное злоупотребление, - эксцесса нет, если нет соучастия.
Таким образом, безуспешное подстрекательство, попытки организовать преступление или оказать исполнителю содействие в предполагаемом преступлении образуют приготовление к преступлению и влекут уголовную ответственность в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ, если это приготовление к тяжкому или особо тяжкому преступлению. Соучастие есть умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Если исполнитель не довел до конца начатое им преступление, то и его соучастникам не удалось это сделать. Каждый из них участвовал либо в приготовлении, либо в покушении и должен нести ответственность за соучастие в преступлении, достигшем соответствующей стадии. Добровольный отказ исполнителя, т.е. добровольный и окончательный отказ от доведения преступления до конца, освобождает исполнителя от уголовной ответственности за неоконченное преступление, другие соучастники также могут добровольно отказаться и избежать уголовной ответственности, но их отказ имеет определенные особенности.
quest15Для того, чтобы осуществить добровольный отказ соучастник должен так или иначе прервать развитие процесса причинения, составным моментом которого является его личная деятельность. Организатор или подстрекатель должны либо убедить исполнителя не совершать преступления, либо иным способом воспрепятствовать его совершению: связать, задержать в закрытом помещении и т.п., в крайнем случае – сообщить органам власти о готовности исполнителя совершить преступление. Аналогичные действия должен совершить и интеллектуальный пособник. Физическому пособнику для добровольного отказа достаточно лишить исполнителя, оказанного ранее содействия, отобрать, например, оружие, отказаться везти к месту предполагаемого преступления и т.п. Возможность добровольного отказа при соучастии предусмотрена ч.4 ст. 31 УК РФ.
Тема 12. Вопросы общей части уголовного права в законодательстве стран СНГ и Балтии.
Вопросы общей части уголовного права в законодательстве стран СНГ и Балтии
В течение нескольких лет после распада СССР и образования на его территорий 15 суверенных независимых государств в них продолжали действовать советские республиканские уголовные кодексы, в которые спешно вносились различные изменения и дополнения. Первой страной, принявшей новый уголовный кодекс, была Республика Узбекистан (1994 г.), а затем кодексы приняли: 1996 г. - Российская Федерация, 1997 г. - Республика Казахстан, Кыргызская Республика, Туркменистан, 1998 - Республика Таджикистан, Латвия, 1999 г. - Грузия, Азербайджанская Республика, Республика Беларусь, Литовская Республика, 2000 г. - Украина, 2001 г. - Эстония, 2002 г. - Республика Молдова, 2003 г. - Республика Армения.
В уголовном законодательстве постсоветских государств, особенно тех, кто вошел в состав Содружества Независимых Государств (СНГ), много схожих характеристик. Это объясняется целым рядом причин. При всех отличиях в уровне экономического развития, особенностях государственно-политической системы и т.д. каждой из стран, создавая национальное уголовное законодательство, необходимо было обеспечить решение задач, общих для всех постсоветских государств, а именно:
quest2Нужно подчеркнуть, что все постсоветские государства признали новую систему приоритетов, провозгласив в своих конституциях курс на создание демократического гражданского общества, в котором человек, его права и свободы являются высшими ценностями. Экономические системы этих государств основываются в настоящее время на признании равноправия всех форм собственности, свободы предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, поддержке конкуренции. Основные характеристики и тенденции преступности в государствах, образовавшихся на территории СССР, в целом совпадают. Кроме того, сохраняется принципиальное сходство уголовно-правовых систем постсоветских государств, единство правовых традиций, сформировавшихся за несколько десятилетий существования в одном государстве. closetest1Определенную роль в формировании уголовного законодательства новых государств сыграл Модельный уголовный кодекс для государств-участников Содружества Независимых Государств, принятый Межпарламентской Ассамблеей СНГ 17 февраля 1996 г. в качестве рекомендательного законодательного акта.
Весь законодательный материал Общей части уголовного права можно сгруппировать в три больших раздела: уголовный закон, преступление, наказание.
I. Уголовный закон
Уголовный кодексы всех постсоветских государств содержат соответствующие положения об уголовном законе, принципах и пределах его действия, однако структурное их размещение, а, главное, содержание далеко не всегда одинаковы.
Большинство государств предусмотрело, что уголовный кодекс является единственным законом, определяющим возможность применения мер уголовной ответственности к лицам, совершившим преступления, однако некоторые кодексы (УК Грузии, Латвии и др.) не исключают возможности существования и других законов, предусматривающих уголовную ответственность.
В кодексах государств, входящих в СНГ, как правило, имеется статья с развернутым описанием задач, решаемых кодексом, близким по содержанию к ст.2 УК РФ. Значительно короче эти задачи определены в УК Грузии (" предотвращение преступных посягательств и охрана правопорядка") и Литовской Республики
("средствами уголовного права защищать права и свободы человека и гражданина, интересы общества и государства от преступных посягательств"). В уголовных кодексах Узбекистана, Таджикистана и Беларуси отмечена и их воспитательная задача в духе соблюдения Конституции и уголовных законов. Ничего не говорится о задачах уголовного законодательства в кодексах Латвии и Эстонии.
Новеллой для уголовных кодексов большинства постсоветских государств является наличие в них статьи (статей) о принципах уголовного законодательства. При этом в кодексах Узбекистана, Беларуси, Таджикистана, Азербайджана, Молдовы и др. данные принципы не только называются, но и раскрывается их содержание. Это принципы законности, равенства граждан перед законом, вины, справедливости и гуманизма, которые определяются в кодексах примерно одинаково. quest3Кроме того, opentest1в уголовных кодексах Беларуси, Армении, Таджикистана и Узбекистана сформулирован принцип неотвратимости ответственности. Основная идея этого принципа состоит в том, что освобождение от уголовной ответственности и наказания возможно только при наличии оснований, предусмотренных законом. Данное положение прямо изложено в ч.4 ст. 3 УК Республики Беларусь. В кодексах Узбекистана и Таджикистана, упор при раскрытии содержания принципа неотвратимости ответственности сделан на то, что каждое лицо, совершившее преступление, подлежит уголовной ответственности. В ст. 7 УК Республики Армения отражены оба эти момента.
Законодатели Узбекистана и Таджикистана сочли необходимым сформулировать в кодексах своих государств также принцип демократизма, суть которого усматривается в возможности привлечения к исправлению лиц, совершивших преступления, общественных объединений, органов самоуправления граждан и их коллективов. Иначе понимает этот принцип УК Республики Молдова (ст. 5), отождествляя по существу его с принципом равенства перед законом и одновременно подчеркивая, что "защита прав и интересов личности не может быть осуществлена путем нарушения прав и интересов другого лица или сообщества". Молдавский УК и УК Республики Армения формулируют также принцип индивидуализации уголовной ответственности и уголовного наказания, содержание которого идентично принципу справедливости по УК РФ, правда УК Армении допускает возможность осуждения дважды за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 10).
Можно отметить и некоторые нюансы в изложении принципа законности, имеющиеся в ряде кодексов. Так, в ч.4 ст.4 УК Республики Таджикистан подчеркивается, что "содержание Уголовного кодекса следует понимать в точном соответствии с его текстом", а в ч. 2 ст.3 УК Республики Беларусь указывается, что "нормы Кодекса подлежат строгому толкованию". Представляется, что эти формулировки исключают расширительное (распространительное) и ограничительное толкование уголовного закона. Непосредственно запрещает расширительное толкование закона ч.2 ст.3 УК Молдовы. Интересное дополнение к традиционной трактовке принципа законности имеется в ст.4 УК Республики Узбекистан: "Лицо, признанное виновным в совершении преступления, пользуется правами и имеет обязанности, установленные законом".
Вообще отсутствует статья о принципах уголовного законодательства в кодексах Казахстана, Грузии, Латвии, Литвы и Эстонии, хотя отдельные положения, составляющие в кодексах других государств содержание принципов законности, вины и справедливости, в уголовных кодексах Украины, Литовской Республики, а также в Пенитенциарном кодексе Эстонии изложены.
Значительное внимание во всех уголовных кодексах уделено вопросам действия уголовного закона во времени и в пространстве.
Общее положение, что преступность деяния и наказуемость лица определяются законом, действовавшим во время совершения этого деяния, зафиксировано во всех уголовных кодексах. Временем же совершения преступления многие кодексы (Азербайджан, Беларусь, Грузия, Казахстан, Молдова, Эстония и др.) считают время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий. Напротив, в ст. 13 УК Республики Узбекистан решение этого вопроса дифференцируется в зависимости от конструкции состава преступления: "Временем совершения преступления признается время исполнения общественно опасного деяния, если статья настоящего Кодекса определяет момент окончания преступления моментом совершения действия или бездействия. Временем совершения преступления признается время наступления преступных последствий, если статья настоящего Кодекса определяет окончание преступления моментом наступления таких последствий". В ч.1ст.3 УК Литовской Республики устанавливается, что "временем совершения преступного деяния является время действия (бездействия) или время наступления последствий, предусмотренных уголовным законом, если лицо желало, чтобы последствия наступили в иное время".
Общепринятая международная уголовно-правовая норма об обратной силе более мягкого уголовного закона, чем закон, действовавший во время совершения преступления, и о необратимости более строгого закона нашла закрепление во всех национальных кодексах. Однако и здесь можно отметить ряд особенностей в законодательных установлениях.
В отличие от большинства других кодексов, УК Грузии не содержит положения, что обратную силу имеет уголовный закон, "иным образом улучшающий положение лица". Это не сказано также в УК Кыргызской республики, однако отмечено (ст.7), что закон, "иным образом ухудшающий положение лица", обратной силы не имеет.
УК Кыргызстана (ч.3 ст.5) и УК Армении (ч.3 ст.13) конкретизируют положение об обратной силе закона указанием на то, что закон частично смягчающий ответственность и одновременно частично ее усиливающий, имеет обратное действие во времени лишь в той части, которая смягчает ответственность.УК Грузии (ч.4 ст.3) счел необходимым оговорить, что "принудительные меры воспитательного воздействия и принудительные меры медицинского характера применяются только на основании закона, действующего во время разрешения дела в суде".
Поскольку уголовный закон, смягчающий наказание, имеет обратную силу и в отношении лиц, отбывающих наказание, встает вопрос о пределах такого смягчения. В УК РФ (ч.2 ст. 10), как и в большинстве других кодексов, фиксируется лишь общее положение, что это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных новым уголовным законом. Уголовный кодекс Республики Таджикистан (ч.2 ст. 13) решает этот вопрос более определенно: наказание подлежит сокращению в соответствии с верхним пределом санкции вновь изданного уголовного закона. Однако более справедливое решение предложено в УК Республики Беларусь (ч.2 ст.9): "Если новый уголовный законсмягчает наказуемость деяния, за которое лицо отбывает наказание, суд назначает наказание в соответствии с санкцией нового уголовного закона, руководствуясь ст.62 настоящего Кодекса", Таким образом, по белорусскому законодательству в подобных случаях дело направляется в суд, который, руководствуясь новой санкцией и исходя из принципа индивидуализации наказания, изложенного в ст.62 УК, назначает лицу новое наказание с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, мотивов и целей содеянного, личности виновного, характера нанесенного вреда и размера причиненного ущерба, обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность, мотивируя избранную меру наказания.
quest4В уголовных кодексах opentest2Республики Беларусь и Грузии решена проблема действия так называемого "промежуточного" уголовного закона. Более развернуто сформулировано положение по этому вопросу в белорусском УК (ч.4 ст.9): "Если действовавший во время совершения преступления уголовный закон был отменен или заменен уголовным законом, устраняющим преступность деяния, смягчающим наказание или иным образом улучшающим положение лица, совершившего преступление, но ко времени расследования уголовного дела или рассмотрения дела в суде вступил в силу иной, более строгий уголовный закон, применению подлежит наиболее мягкий промежуточный закон". Гораздо короче та же мысль изложена в УК Грузии (ч.3 ст.3): "Если со времени совершения преступления до времени вынесения приговора уголовный закон изменился неоднократно, применяется наиболее мягкий закон".
Особо следует отметить нормы уголовного законодательства прибалтийских государств, являющиеся отступлением от принципа необратимости более строгого уголовного закона и, напротив, обратимости более мягкого закона. Так, ч.3 ст.3 УК Литовской Республики устанавливает, что исключением из правила о необратимости более строгого закона является случаи совершения ряда преступлений против человечности и военные преступления (геноцид, запрещаемое международным правом обращение с людьми, убийство людей, охраняемых международным гуманитарным правом, депортация гражданских лиц оккупированного государства и др.). А в ч.2 ст.5 УК Латвийской Республики сделана оговорка, что закон, устраняющий наказуемость деяния, смягчающий наказание или иным образом благоприятствующий лицу, имеет обратную силу, если только в законе не определено иное.
В большинстве уголовных кодексов закреплены четыре принципа определения пределов действия уголовного закона в пространстве (территориальный, гражданства, реальный и универсальный), хотя и в этом вопросе можно отметить некоторые особенности национальных кодексов.
В частности, УК Кыргызской республики не предусматривает реального и универсального принципов действия уголовного закона, т.е. в нем не говорится об ответственности иностранцев и постоянно не проживающих в республике лиц без гражданства, совершивших преступление за пределами Кыргызской республики, за единственным исключением: при совершении преступления на территории другого государства ответственность наступает по УК Кыргызии, если преступление закончено или пресечено на территории Кыргызской республики (ч.2 ст.5). УК Республики Узбекистан не предусматривает реального принципа действия уголовного закона в пространстве.
В ряде кодексов содержится законодательное разъяснение, в каких случаях признавать преступление совершенным на территории соответствующего государства. Это разъяснение отвечает рекомендациям Модельного УК. Например, в ст.6 УК Украины говорится: "Преступление признается совершенным на территории Украины, если оно было начато, продолжено, окончено или прекращено на территории Украины. Преступление признается совершенным на территории Украины, если его исполнитель или хотя бы один из соучастников действовал на территории Украины". Положения, близкие по смыслу к изложенному, содержатся в уголовных кодексах Узбекистана (ст.11), Таджикистана (ст.14), Беларуси (ч.2 ст.5), Эстонии (ст.11), Азербайджана (ст. 11.1), Казахстана (ч.2 ст.6), Грузии (ч.2 ст.4), Кыргызии (ч.2 ст.5), правда, в четырех последних кодексах не говорится о деятельности соучастников.
Развернутые положения по этому вопросу изложены в ч.2 и 3 ст.4 УК Литовской Республики: "Местом совершения преступного деяния считается место, на котором лицо действовало, должно было или могло действовать, или же место, где появились последствия, предусмотренные уголовным законом. Местом совершения преступного деяния соучастников считается то место, на котором это деяние было совершено, а если один из соучастников действовал на ином месте, - место его действия. Если одно и то же преступное деяние было совершено на территории Литовского государства и на территории другого государства, считается, что это деяние было совершено на территории Литовского государства, если на этой территории оно было начато, окончено или прервано". Согласно ч.2 ст. 12 УК Республики Молдова"соучастие реализуется как в том месте, где было совершено деяние, так и в месте, где соучастник действовал или в случае бездействия должен был действовать, либо в месте, где, по его предположению, должно было быть совершено деяние. Если соучастник преступления, совершенного за рубежом, действовал на территории Республики Молдова, он подпадает под действие ее уголовного закона, даже если такое деяние в месте его совершения не подлежит наказанию".
Принцип гражданства, определяющий юрисдикцию государства в отношении своих граждан и постоянно проживающих на территории этого государства лиц без гражданства независимо от места совершения ими преступления, предусмотрен во всех проанализированных кодексах. Вместе с тем, в уголовных кодексах Узбекистана, Таджикистана, Кыргызии, Латвии, Молдовы и Украины не закреплено правило двойной криминализации, согласно которому граждане соответствующего государства и постоянно проживающие в нем лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов страны, подлежат уголовной ответственности, только если данное деяние признано преступлением по законодательству государства места совершения. Отсутствует в этих кодексах также указание, что при осуждении таких лиц наказание не может превышать верхнего предела санкции, предусмотренной законом иностранного государства, на территории которого было совершено преступление.
УК Грузии (ст. 5) не предусматривает правило "двойной криминализации" только в случаях, когда граждане Грузии и постоянно проживающие в республике лица без гражданства совершают за границей направленные против интересов Грузии тяжкие или особо тяжкие преступления либо если уголовная ответственность за эти преступления предусмотрена международным договором Грузии. В случае же совершения иных преступлений, для привлечения к ответственности по грузинскому УК требуется, чтобы эти деяния были уголовно наказуемы по закону страны места совершения, но при этом УК Грузии, равно как и УК Азербайджана, не содержит имеющейся в других кодексах оговорки, что наказание не может превышать верхнего предела санкции по законодательству государства, на территории которого было совершено преступление.
Удачным представляется содержащееся в некоторых кодексах решение вопроса о юрисдикции государства в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, не проживающих постоянно в этом государстве, совершивших преступление вне пределов страны (реальный принцип). В уголовных кодексах Таджикистана (ч.2 ст. 15), Азербайджана (ст. 12.2), Украины (ст. 8), Армении (ч.3 ст.15), Латвии (ст.4), подчеркивается, что эти лица могут быть привлечены к ответственности по национальному законодательству в случаях совершения преступлений против интересов не только соответствующего государства, но и его граждан. В некоторых УК оговорен характер преступлений: тяжкие и особо тяжкие (Грузия, Беларусь, Армения, Таджикистан); только особо тяжкие (Украина, Латвия). В УК Латвийской Республики (ч.3 ст.4) особо подчеркивается, что в таком случае для привлечения к уголовной ответственности не имеет значения, является ли преступным данное деяние по законодательству государства места его совершения. Согласно ст.9 Пенитенциарного кодекса Эстонии, независимо от юрисдикции, действовавшей в месте совершения деяния, эстонский уголовный закон действует в отношении совершенных за пределами территории Эстонии деяния, которые по эстонскому закону является преступлением первой степени и причиняет вред:
Особо важной в условиях интернационализации преступности и достаточной прозрачности границ между государствами, входящими в СНГ, является проблема преюдициального значения судебных решений по уголовным делам, вынесенных в государствах Содружества.
Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, 1993 года (Минская конвенция) предусмотрела довольно аморфное положение, что при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел судами каждая из Договаривающихся Сторон учитывает предусмотренные законодательством Договаривающихся Сторон смягчающие и отягчающие обстоятельства независимо от того, на территории какой стороны они возникли (ст.76). Нормы о преюдициальном значении совершения преступления на территории иностранного государства Конвенция не содержит.
quest5Ранее других к решению opentest3этой проблемы обратились законодатели Республики Узбекистан, указав в ст.34 Уголовного кодекса, что при рассмотрении вопроса о признании лица особо опасным рецидивистом могут учитываться судимости по приговорам других государств. О преюдициальном значении судебных решений по уголовным делам, состоявшихся за рубежом, в иных случаях УК Узбекистана умалчивает. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении № 5 от 25 апреля 1995 г. "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности" вообще указал, что судимости в других странах СНГ после прекращения существования СССР не должны приниматься во внимание при квалификации преступлений.
Модельный уголовный кодекс для государств-участников СНГ рекомендовал включить в национальные кодексы статью следующего содержания: "Судимость и иные уголовно-правовые последствия совершения лицом преступления на территории одного из государств-участников Содружества Независимых Государств имеют уголовно- правовое значение для решения вопроса об уголовной ответственности этого лица за преступление, совершенное на территории другого государства, в соответствии с договорами между государствами Содружества Независимых Государств". Данная рекомендация была воспринята вуголовных кодексах Республики Беларусь (ст.8) и Республики Казахстан (ч.2 ст.7) с более широким содержанием, имея в виде случаи совершения преступления и осуждения за него на территории любого иностранного государства, а не только входящего в СНГ.
Еще дальше пошли в решении этого вопроса законодатели Украины (ст. 9 УК), исключив необходимость международного договора для признания преюдиции приговора иностранного государства: "1. Приговор суда иностранного государства может быть учтен, если гражданин Украины, иностранец или лицо без гражданства были осуждены за преступление, совершенное вне пределов Украины, и снова совершили преступление на территории Украины. 2. В соответствии с частью первой настоящей статьи рецидив преступлений, не отбытое наказание или иные правовые последствия приговора суда иностранного государства учитываются при квалификации нового преступления, освобождении от уголовной ответственности или наказания". Аналогичное решение зафиксировано в ст. 17 УК Республики Армения.
В УК Кыргызской Республики включено положение (примечание к ст. 16), согласно которому судимость лица в иностранном государстве за деяние, признанное преступлением и в Кыргызской Республике, учитывается при установлении рецидива преступлений.
В соответствии с ч.7 ст. 11 УК Республики Молдова уголовные наказания и судимости за преступления, совершенные за рубежом, учитываются при индивидуализации наказания за новое преступление, совершенное на территории Молдовы, а также при решении вопросов об амнистии на условиях взаимности по решению судебной инстанции.
II. Преступление
Все институты Общей части уголовного права так или иначе связаны с понятием уголовной ответственности. opentest4Пожалуй, впервые в мировой законодательной практике это понятие получило легальное определение в Уголовном кодексе Республики Узбекистан: "Ответственность за преступление есть правовое последствие совершения общественно опасного деяния, выражающееся в осуждении, применении наказания или других мер правового воздействия судом к лицу, виновному в совершении преступлений" (ч.1 ст. 16). Примерно так же уголовная ответственность определена и в ч.1 ст.44 УК Республики Беларусь. Согласно УК Республики Молдова (ст. 50) " уголовная ответственность выражается в публичном осуждении именем закона преступных деяний и лиц, совершивших их".
quest6В большинстве национальных кодексов имеется специальная статья об основании уголовной ответственности, каковым признается совершение преступного деяния. Например, согласно ч.1 ст.1 УК Латвийской Республики, "уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступного деяния, то есть с умыслом (умышленно) или по неосторожности, совершившее предусмотренное настоящим законом деяние, имеющее все признаки состава преступного деяния". Близкие по содержанию нормы об основании уголовной ответственности имеются в уголовных кодексах Литовской Республики (ч.1 и 3 ст.2), Республики Казахстан (ст.3), Кыргызской Республики (ст.4), Республики Таджикистан (ст.4), Республики Узбекистан (ч.2 ст. 16), Азербайджанской Республик (ст..3), Республики Армения (ст. 3), Украины (ч.1 ст. 2), Туркменистана (ст.4), Эстонии (ст.2). Уголовный кодекс Грузии также считает основанием уголовной ответственности преступление (ч.1 ст.7), но ничего не говорит о составе преступления. Напротив, УК Республики Беларусь (ст. 10) уточняет, что основанием уголовной ответственности является совершение виновно запрещенного Кодексом деяния в виде: 1) оконченного преступления; 2) приготовления к совершению преступления; 3) покушения на совершение преступления; 4) соучастия в совершении преступления.
Уголовный кодекс Республики Молдова (ч.1 ст.51) говорит о реальном основании уголовной ответственности - совершенные вредные деяния и юридическом ее основании - признаки состава преступления, предусмотренные уголовным законом. При этом состав преступления определяется как " совокупность установленных законом объективных и субъективных признаков, квалифицирующих вредное деяние как конкретное преступление" (ч.1 ст.52). Понятие «состава виновного деяния» нашло разъяснение также в ст.12 Пенитенциарного кодекса Эстонии как «описание наказуемого деяния, предусмотренного Особенной частью настоящего Кодекса или иным законом». При этом «объективными признаками состава виновного деяния являются описанное в законе действие или бездействие и в предусмотренном законом случаях – последствия, находящиеся с ним в причинной связи», а субъективными признаками – умысел или неосторожность и в предусмотренных законом случаях – мотив, цель и иной субъективный признак.
Следуя традиции, сформировавшейся в течение предшествующих десятилетий, законодатели большинства постсоветских государств (Азербайджан, Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина) сохранили в определении понятия преступления указание на его материальный признак -общественную опасность. При этом в некоторых уголовных кодексах дается разъяснение этому понятию: причиняет ущерб или создает угрозу причинения ущерба объектам, охраняемым уголовным законом (ст. 10 УК Туркменистана, ст. 14 УК Республики Узбекистан). УК Литовской Республики (ч.1 ст.11) говорит о преступлении как об опасном деянии, а УК Республики Молдова (ст. 14) - о вредоносном деянии.
closetest2В определении преступления, содержащемся в ч.1 ст.7 УК Грузии, отражены только признаки противоправности и виновности такого деяния. Грузинское ученые отмечают, что вопрос о сохранении общественной опасности как признака, обозначающего социальное свойство преступления, остро обсуждался в процессе законопроектной работы. "В конечном итоге предпочтение было отдано противоправности, так как законодатель при криминализации деяния учитывает его противоречие правопорядку, который в широком плане подразумевает все моральные, культурные, социальные нормы, действующие в обществе. Иначе говоря, здесь имеется в виду материальная противоправность".1
Однако в ч.2 этой же статьи установлено, что "не является преступлением деяния, хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не причинившее вреда, который бы повлек необходимость уголовной ответственности лица, его совершившего, либо не создавшее угрозу причинения такого вреда". Близкие по содержанию положения о малозначительном деянии содержатся в уголовных кодексах государств, где общественная опасность (вредоносность) деяния рассматривается как признак преступления.
Пенитенциарный кодекс Эстонской Республики определяет противоправное деяние как соответствующее предусмотренному законом составу виновного деяния, противоправность которого не исключается Кодексом, иным законом международной конвенцией или международным обычаем (ст.27).2
В уголовных кодексах государств, проводится категоризация (классификация) уголовно наказуемых деяний.Вопрос 7. Откр. тест 5. quest7При этом законодательство opentest5Латвии, Литвы и Эстонии подразделяет их прежде всего на уголовные проступки и преступления. Так, литовский Кодекс (ст. 12) признает уголовным проступком опасное и запрещенное Кодексом деяние, за совершение которого предусмотрено наказание, не связанное с лишением свободы, за исключением ареста, эстонский Кодекс (ч.4 ст.3) – виновное деяние, за совершение которого в качестве основного наказания предусмотрен штраф или арест, а латвийский Кодекс (ч.2 ст.7) - деяние, за которое предусмотрено лишение свободы на срок не более двух лет или более мягкое наказание. Кроме того, УК Латвии подразделяет преступления на три категории (менее тяжкие, тяжкие и особо тяжкие преступления); УК Литвы делит только умышленные преступления на четыре категории (небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие); Пенитенциарный кодекс Эстонии – на две степени.
Уголовный кодекс Грузии также выделяет три категории преступлений, тогда как в других кодексах таких категорий четыре. В этих кодексах уголовные проступки как самостоятельная категория преступных деяний не выделяются. В УК Республики Молдовы (ст. 16) opentest6указывается пять категорий преступлений: незначительные, средней тяжести, тяжкие, особо тяжкие и чрезвычайно тяжкие преступления, наказуемые пожизненным заключением.
Следует отметить, что в кодексах некоторых государств дается легальное определение длящемуся ипродолжаемому преступлению с указанием момента окончания каждого из них. Так, по УК Грузии, длящимся является преступление, совершение которого начинается действием или бездействием и которое затем осуществляется непрерывно. Длящееся преступление является оконченным с момента прекращения деяния (ст. 13). Продолжаемое преступление включает два или более деяний, совершенных с единой целью и общим умыслом, и оканчивается с момента совершения последнего деяния (ст. 14). Близкие к этим определения длящемуся и продолжаемому преступлению даны в уголовных кодексах Латвии, Молдова, Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана, Украины и Казахстана (только продолжаемого преступления).
Своеобразие Уголовного кодекса Грузии opentest7состоит также и в том, что в разделе об основаниях уголовной ответственности этого кодекса помещена статья о причинной связи (ст.8),отражающая взгляды известного ученого Т. В. Церетели, внесшей значительный вклад в теорию причинной связи как объективного основания уголовной ответственности. Кодекс подчеркивает необходимость установления причинной связи между деянием и противоправными последствиями или опасностью наступления этих последствий в материальных по конструкции составах преступлений. Согласно ч.2 ст.8 УК причинная связь существует тогда, когда деяние являлось необходимым условием возникновения преступных последствий или конкретной опасности, без которого в данном случае последствия не были бы осуществлены или такая опасность не возникла бы. А в ч.3 той же статьи отражены особенности причинной связи при преступном бездействии: "Бездействие ... будет считаться необходимым условием осуществления предусмотренных соответствующей статьей настоящего Кодекса противоправных последствий или создания конкретной опасности, когда на лицо возлагалось специальная правовая обязанность действия, лицо имело возможность такого действия и в результате обязательного и возможного действия последствия были бы предотвращены».
Значительное внимание в уголовном законодательстве всех стран уделено вопросам вины. Большинством кодексов воспринята психологическая концепция вины и последняя трактуется как психическое отношение лица, совершающего преступное деяние, к его объективным признакам (ч.2 ст.8 УК Латвийской Республики, ч.1 ст.21 УК Республики Беларусь, ст.23 УК Украины, ст.5 УК Туркменистана), выраженное в форме умысла или неосторожности. При этом во многих кодексах закреплено положение, что деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части уголовного кодекса (ч.4 ст.19 УК Республики Казахстан, ч.2 ст.27 УК Республики Таджикистан, ст. 242 УК Азербайджанской Республики, ч.4 ст. 10 УК Грузии, ч.4 ст. 16 УК Литовской Республики, ст.15 УК Эстонской Республики, ст.26 УК Туркменистана, ч.2 ст.28 УК Республики Армения).
Содержащиеся в кодексах определения прямого и косвенного умыслов, а также легкомыслия(самонадеянности) и небрежности мало чем отличаются от аналогичных определений в российском УК. А вот Пенитенциарный кодекс Эстонской Республики (ст.16) разделяет умысел на три формы: намеренность, прямой умысел и косвенный умысел. Как полагают эстонские криминалисты, "понятия намеренности и прямого умысла являются подвидами той формы умысла, которая сегодня обозначается как прямой умысел. Выделение трех форм умысла дает возможность более дифференцированно и точно рассматривать вопросы умысла.3
Законодатели Узбекистана, Литвы, Армении и Беларуси сочли необходимым отразить в своих кодексах особенности прямого умысла при совершении преступлений с формальным и материальным составами, подчеркнув, что в случае совершения преступления с формальным составом интеллектуальный и волевой элементы умысла устанавливаются только по отношению к самому деянию. В белорусском УК подобная ситуация рассмотрена и применительно к неосторожным преступлениям: " 1. В преступлении, для наличия которого не требуется наступления общественно опасных последствий, форма вины устанавливается по отношению лица к общественно опасному деянию. 2. Преступление признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия и желало его совершить. 3. Преступление признается совершенным по неосторожности, если лицо, его совершившее, не сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, хотя должно было и могло это сознавать" (ст.24. Вина в преступлении, не связанном с наступлением последствий).
В уголовных кодексах Республики Казахстан (ст.22), Республики Узбекистан (ст.23), Республики Таджикистан (ст.30), Республики Беларусь (ст.25), Грузии (ст.11), Туркменистана (ст.28), Республики Молдова (ст. 19),Республики Армения (ст.32), Эстонской республики (ч.2 ст.15) оговорены особенности ответственности за преступления с двумя формами вины (сложная вина). В УК Грузии (ч. 2 ст. 11) и Армении (ч.5 ст.29)дополнительно указывается, что иной (кроме последствий) ^ признак, квалифицирующий умышленное преступление, вменяется в вину лицу только тогда, когда этот признак охватывался его умыслом.
В ч.2 ст.2 Литовской Республики закреплено положение, что незнание закона не освобождает от уголовной ответственности. Закр. тест 3. closetest3Иной подход установлен в ст.36 УК Грузии, которая называется "Ошибка": "1. Лицо, которому не известно, что совершенное им деяние является запретным, не наказывается только в том случае, когда ошибка простительна. 2. Ошибка является простительной, если лицу в создавшейся обстановке не было и не могло быть известно, что оно совершало запретное деяние. 3. Когда ошибка не является простительной, лицо может быть привлечено к ответственности только за неосторожность, если совершение этого деяния по неосторожности наказывается по настоящему Кодексу".
quest8Нормы о влиянии на уголовную ответственности ошибки юридической (ошибки о запрете) ифактической имеются также в кодексах Эстонской Республики и Туркменистана. Согласно ст.31 УК Туркменистана, если лицо, совершая предусмотренное уголовным законом деяние, не сознавало и не могло по обстоятельствам дела сознавать его противоправность, оно не подлежит уголовной ответственности. Если лицо, совершая преступление, предусмотренное уголовным законом, добросовестно заблуждалось относительно фактических обстоятельств, относящихся к составу данного преступления, то оно не может нести ответственности за умышленное совершение этого деяния. Если закон связывает более строгое наказание с наличием определенных фактических обстоятельств, а лицо, совершая преступление, добросовестно заблуждалось относительно этих обстоятельств, то оно не подлежит более строгой ответственности.4
Пенитенциарный кодекс Эстонии (ст.17) устанавливает, что лицо, которое при совершении деяния не знало об обстоятельстве, соответствующем составу виновного деяния, не считается совершившим деяние умышленно. В таком случае оно несет ответственность за виновное деяние, совершенное по неосторожности, если это предусмотрено законом. Лицо, которое при совершении деяния ошибочно исходило из обстоятельства, соответствующего составы виновного деяния, предусматривающему более мягкое наказание, несет ответственность за умышленное виновное деяние, на совершение которого был направлен его умысел и неосторожность. Последнее положение в значительной степени дезавуируется нормой, содержащейся в ст.39 эстонского Кодекса, что вина лица отсутствует, если оно не осознает недопустимость своих деяний и это заблуждение является для него неизбежным.
За небольшими исключениями уголовное законодательство постсоветских государств признает субъектом преступления и субъектом уголовной ответственности только физическое вменяемое лицо, достигшее к моменту совершения преступления установленного законом возраста. По законодательству Украины, Литвы, Азербайджана, Кыргызии, Таджикистана, Беларуси, Казахстана, Армении уголовной ответственности подлежат лица, которым до совершения преступления исполнилось шестнадцать лет. Лица, совершившие преступления в возрасте от 14 до 16 лет, подлежат уголовной ответственности лишь в строго перечисленных в УК этих стран случаях. Напротив, законодательство Латвии, Эстонии и Грузии установило единый возраст наступления уголовной ответственности - с четырнадцати лет. closetest4Уголовный кодексРеспублики Узбекистан, определив общий возраст уголовной ответственности физических лиц в 16 лет, одновременно предусмотрел ряд исключений: уголовная ответственность наступает с 13 лет при совершении умышленного убийства при отягчающих обстоятельствах; с 14 лет и с 18 лет - при совершении преступления, перечисленных в ст. 17 УК. Законодательство Республики Молдова дифференцирует возраст уголовной ответственности в зависимости от категории преступлений: за совершение незначительных преступлений и преступлений средней тяжести - с 16 лет, за тяжкие, особо тяжкие и чрезвычайно тяжкие преступления -с 14 лет (ст. 21 УК).
Кодексы некоторых стран (Казахстан, Беларусь, Азербайджан, Армения) предусматривают так называемую " возрастную невменяемость" (невменимость), и практически все кодексы (кроме УК Узбекистана и УК Молдовы) - ограниченную (уменьшенную) вменяемость, однако последствия признания лица, совершившего преступление, ограничено вменяемым не одинаковы. Если во многих уголовных кодексах говорится лишь, что ограниченно вменяемые подлежат уголовной ответственности, а их состояние учитывается судом при назначении наказания и может быть основанием для применения принудительных мер медицинского характера, то, например, УК Литовской Республики установил, что если лицо, признанное судом ограниченно вменяемым, совершило уголовный проступок, преступление по неосторожности или умышленное преступление небольшой или средней тяжести, то наказание ему может быть смягчено или оно может быть освобождено от уголовной ответственности и к нему могут быть применены меры карательного воздействия (запрещение пользоваться специальным правом; возмещение или заглаживание имущественного вреда; безвозмездные работы; взнос в фонд лиц, пострадавших от преступлений) либо принудительные медицинские меры. Наказание может быть смягчено лицу, совершившему тяжкое или особо тяжкое преступление и признанному судом ограниченно вменяемым (ст. 18). Согласно ст. 14 УК Латвийской Республики суд, безотносительно к категории преступления, может смягчить наказание ограниченно вменяемому или вообще освободить его от наказания, применив принудительные меры медицинского характера. УК Грузии (ч.3 ст.35) предусматривает возможность освобождения несовершеннолетнего от уголовной ответственности вследствие его ограниченной вменяемости.
quest9Вопрос о введении уголовной ответственности юридических лиц активно обсуждался при создании нового уголовного законодательства во всех постсоветских государствах. closetest5К положительному решению opentest8склонились только законодатели Литовской Республики, Эстонской Республики и Республики Молдова. Согласно ст.20 УК Литвы юридическое лицо несет ответственность в случаях, предусмотренных Специальной частью Кодекса (таких статей в УК Литвы более пятидесяти), за преступные деяния физического лица, если это лицо совершило их в пользу или в интересах юридического лица, действовавшего индивидуально или по поручению юридического лица, либо если это физическое лицо исполняло руководящие функции и, находясь на службе у юридического лица, имело право: 1) представлять юридическое лицо или 2) принимать решения от имени юридического лица, либо 3) контролировать деятельность юридического лица. Юридическое лицо может подлежать ответственности за преступные деяния и в том случае, если их в пользу данного юридического лица совершил сотрудник или уполномоченный представитель юридического лица вследствие недостаточного присмотра или контроля за действиями лиц, выступавших от имени или по поручению юридического лица. Уголовная ответственность юридического лица не устраняет уголовной ответственности физического лица, которое совершило, организовало, подстрекало или содействовало совершению преступного деяния. Уголовный кодекс Литвы оговаривает, что не подлежат уголовной ответственности государство, инстанция и учреждение государства или местного самоуправления, общественная международная организация.
Уголовный кодекс Латвийской Республики не предусматривает ответственности юридических лиц, но в ст. 12 счел необходимым установить, что "ответственность за преступное деяние в деле юридического лица несет физическое лицо, совершившее это деяние как представитель данного юридического лица или по его поручению, либо находясь на службе юридического лица, а также как соучастник такого физического лица".
По уголовному законодательству Республики Молдова (ст.21) юридическое лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, привлекается к уголовной ответственности за совершение ряда экономических преступлений, преступлений против общественного здоровья и общежития, экологических преступлений и преступлений в сфере информатики при наличии одного следующих условий: а) юридическое лицо виновно в невыполнении или ненадлежащем выполнении прямых предписаний закона, устанавливающих обязанности или запреты относительно осуществления определенной деятельности; б) юридическое лицо виновно в осуществлении деятельности, не соответствующей предусмотренной в учредительных документах или заявленным целям; в) деяние, причиняющее или содержащее реальную опасность причинения ущерба в значительных размерах личности, обществу или государству, было совершено в интересах этого юридического лица или было допущено, санкционировано, утверждено, использовано органом или лицом, наделенным функциями руководства данным юридическим лицом.
Согласно ст.14 Пенитенциарного кодекса Эстонии юридическое лицо несет в предусмотренных законом случаях ответственность за деяние, совершенное его органом или руководящим работником в интересах юридического лица.
Система и трактовка обстоятельств, исключающих преступность деяния, не одинаковы в анализируемых уголовных кодексах. Наиболее близкими и российскому УК в трактовке этих вопросов являются уголовные законы Таджикистана, Латвии, Азербайджана, Кыргызии, Молдовы, Армении. Однако и в кодексах этих государств есть некоторые особенности. Так, в уголовных кодексах Азербайджанской, Латвийской и Киргизской республик не предусматривается физическое или психическое принуждение как самостоятельное обстоятельство, исключающее преступность (общественную опасность) а в УК Молдовы - исполнение приказа. УК Латвии включил в данную главу норму о мнимой обороне (ст.30). УК Республики Таджикистан счел необходимым более подробно сформулировать критерии правомерности причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление (ч.4 ст.41), и в состоянии крайней необходимости. Так, согласно ч.3 ст.42 этого УК " при оценке правомерности деяния, совершенного в состоянии крайней необходимости, учитываются характер и степень предотвращаемой опасности, реальность и близость ее наступления, фактическая возможность лица по ее предотвращению, его душевное состояние в сложившейся ситуации и другие обстоятельства дела". В ч.5 ст.42 УК Республики Армения opentest9установлено, что «не признается превышением пределов необходимой обороны и не приводит к уголовной ответственности применение оружия или любых иных средств или предметов для защиты от нападения вооруженного лица или группы лиц, а также предотвращение незаконного насильственного вторжения в квартиру или иное помещение независимо от тяжести вреда, причиненного посягающему». В этом же кодексе (ч.3 ст.43) оговорено, что деяние с превышением мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, является преступлением, если оно специально предусмотрено Особенной частью Кодекса.
УК Республики Узбекистан в ст. 35 дает определение обстоятельствам, исключающим преступность деяния (это такие обстоятельства, "при которых действие или бездействие, содержащие предусмотренные настоящим Кодексом признаки, не являются преступлением ввиду отсутствия общественной опасности, противоправности или вины"), и относит к ним: малозначительность деяния, необходимую оборону, крайнюю необходимость, причинение вреда при задержании лица, совершившего общественно опасное деяние, исполнение приказа или иной обязанности, оправданный профессиональный или хозяйственный риск.
Украинский Уголовный кодекс также счел необходимым дать разъяснение понятию мнимой обороны и порядку ответственности при мнимой обороне (ст.37). Кроме того, применительно к традиционным обстоятельствам, исключающим преступность деяния (необходимая оборона, крайняя необходимость, исполнение приказа или распоряжения), УК Украины содержит ряд конкретных и важных положений, отсутствующих в УК РФ. Так, при необходимой обороне лицо не подлежит уголовной ответственности, если в силу сильного душевного волнения, вызванного общественно опасным посягательством, оно не могло оценить соответствие причиненного им вреда опасности обстановке защиты. Не является превышением пределов необходимой обороны применение оружия или любых других средств либо предметов для защиты от нападения вооруженного лица или нападения группой лиц, а также для предотвращения противоправного насильственного проникновения в жилище либо другое помещение, независимо от тяжести вреда, причиненного нападающему (ч.4 п.5 ст.36). Необходимость учета сильного душевного волнения лица для признания правомерности действий лица, оказавшегося в ситуации крайней необходимости, отражена в ч.3 ст.39 УК Украины. Не признается превышением пределов крайней необходимости причинение вреда правоохраняемым интересам, равного предотвращенному вреду (ч.2 ст.39).
quest10Особо следует отметить ст.43 УК Украины - "closetest6Выполнение специального задания по предупреждению или раскрытию преступной деятельности организованной группы или преступной организации". Согласно этому закону "не является преступлением вынужденное причинение вреда правоохраняемым интересам лицом, которое в соответствии с законом выполняло специальное задание, принимая участие в организованной группе либо преступной организации с целью предупреждения либо раскрытия их преступной деятельности". Такое лицо подлежит ответственности лишь за совершение в составе организованной группы или преступной организации особо тяжкого преступления, связанного с насилием, либо умышленного тяжкого преступления, связанного с причинением тяжкого телесного повреждения или наступлением иных тяжких или особо тяжких последствий. В таких случаях закон (ч.3 ст.43) предусматривает значительное смягчение наказания.
Нормы, подобные по своей направленности вышеприведенной, содержатся в УК Республики Беларусь (ст.38. Пребывание среди соучастников преступления по специальному заданию), УК Республики Казахстан (ст.34-1. Осуществление оперативно-розыскных мероприятий), УК Литовской Республики (ст.32. Исполнение задания правоохранительной инстанции), хотя каждый из этих кодексов содержит свои особенности в трактовке данного вопроса.
В белорусском УК более широко оговорена "ошибка в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния" (ст.37): если лицо вследствие добросовестного заблуждения считало, что находится в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости либо осуществляет задержание лица, совершившего преступление, его действия оцениваются соответственно по правилам, изложенным в статьях об этих обстоятельствах, исключающих преступность деяния. Если же в сложившейся обстановке лицо должно было и могло предвидеть отсутствие обстоятельств, исключающих преступность деяния, оно подлежит ответственности за причинение вреда по неосторожности.
В ряде кодексов более жестко, чем в УК РФ, сформулированы условия правомерности обоснованного риска. Согласно ст.39 УК Республики Беларусь риск признается обоснованным, если совершенное деяние соответствует современным научно-техническим знаниям и опыту, а поставленная цель не могла быть достигнута не связанным с риском действиями и лицо, допустившее риск, предприняло все возможныемеры для предотвращения вреда правоохраняемым интересам. Риск не признается обоснованным, если он заведомо был сопряжен с угрозой экологической катастрофы, общественного бедствия, наступления смерти или причинения тяжкого телесного повреждения лицу, не выразившему согласия на то, чтобы его жизнь или здоровье были поставлены в опасность.
Откр. тест 11. Уголовный кодекс Литовской Республики opentest11наряду с оправданнымпрофессиональным или хозяйственным риском (ст. 34), в качестве обстоятельства, исключающего уголовную ответственность, предусматривает и научный эксперимент (ст.35). Научный эксперимент запрещен при отсутствии свободного согласия участника в эксперименте, информированного о возможных последствиях. За исключением случаев, предусмотренных законами, запрещен научный эксперимент с беременной женщиной, ее плодом, несовершеннолетним, лицом с нарушенной психикой и лицом, лишенным свободы. В отличие от других, УК Литвы рассматривает как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность, также исполнение профессиональных обязанностей (ст.30).
Уголовный кодекс Грузии closetest7выделяет обстоятельства, исключающие противоправность деяния, и обстоятельства, исключающие вину. К числу первых относятся: необходимая оборона, задержание лица, совершившего преступление, крайняя необходимость, правомерный риск. Кроме того, в ст.32установлено, что "не являются противоправными действия лица, совершившего предусмотренное настоящим Кодексом деяние при наличии иных обстоятельств, которые хотя в настоящем Кодексе прямо не упоминаются, но вполне удовлетворяют условия правомерности этого деяния".
К обстоятельствам, исключающим вину, Кодекс относит: невменяемость в силу возраста; невменяемость в силу психического заболевания; ошибку; исполнение приказа или распоряжения; иные обстоятельства, " которые, хотя прямо и не упомянуты в настоящем Кодексе, но вполне удовлетворяют условия невиновности этого деяния".
Согласно Пенитенциарному кодексу Эстонской Республики обстоятельствами, исключающими правоправность деяния являются: необходимая оборона (ст.28), крайняя необходимость (ст.29) и коллизия обязательств (ст.30). В последнем случае деяние, совершением которого нарушается юридическая обязанность, не является противоправным, если лицо должно одновременно выполнять несколько юридических обязанностей и не имеет возможности выполнить все обязанности, но делает все от него зависящее для выполнения обязанности, которая является не менее существенной, чем нарушаемая обязанность.
Интересна и ст.31 Кодекса Эстонии, где говорится о влиянии на признание деяния противоправным заблуждения относительно обстоятельств, исключающих противоправность. Закон прежде всего устанавливает, что умышленное деяние не признается противоправным, если лицо, совершая деяние, ошибочно представляет себе обстоятельство, могущее исключить противоправность деяния. В таком случае лицо несет ответственность за виновное деяние, совершенное по неосторожности, если это предусмотрено Кодексом. Если же лицо, совершая деяние, наоборот, не знало об обстоятельствах, объективно исключающих в данном случае противоправность деяния, оно несет ответственность за покушение на виновное деяние, которая может быть смягчена.
Следует также отметить, что УК Республики Молдова не предусматривает понятий превышения пределов необходимой обороны и превышения мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.
Регламентация института неоконченной преступной деятельности в уголовных кодексах постсоветских государств принципиально одинакова, хотя и здесь можно констатировать ряд существенных особенностей.
Уголовная ответственность наступает за приготовление только к особо тяжкому преступлению (УК Грузии); к тяжкому или особо тяжкому преступлению (УК Кыргызии, Азербайджана, Армении, Латвии, Казахстана, Литвы); к преступлениям средней тяжести, тяжким и особо тяжким (УК Украины, Беларуси, Туркменистана, Таджикистана); к преступлению любой степени тяжести (УК Узбекистана). Кодексы Литовской Республики, Латвийской Республики, Эстонской республики не предусматривают ответственность за приготовление и покушение на уголовный проступок, УК Молдовы - за приготовление к незначительному преступлению,closetest8а УК Казахстана - за покушение на преступление небольшой тяжести.
В УК Украины и Армении законодательно регламентированы понятия оконченного и неоконченного покушения. В этих же кодексах подчеркивается, что покушение на преступление совершается только с прямым умыслом. О прямом умысле при приготовлении и покушении на преступление говорится и в УК Кыргызской Республики.
Если в большинстве кодексов покушение на преступление определяется как действие или бездействие, непосредственно направленное на совершение преступления, то УК Узбекистана (ст.25) уточняет, что это начало совершения умышленного преступления, не оконченного но не зависящим от лица обстоятельствам.
УК Литовской Республики специально оговаривает ситуации покушения на негодный объект и покушения с негодными средствами (ч.2 ст.22). Согласно ст.20 УК Грузии "лицо не подлежит уголовной ответственности за приготовление или покушение на преступление, если ввиду его невежества или иного личного недостатка при помощи средства, использованного для совершения преступления, не могли быть достигнуты соответствующие противоправные последствия".
Эстонский кодекс также регулирует негодное покушение (ст.26) как покушение, которое ввиду негодности предмета, субъекта, средства или способа совершения преступления невозможно довести до конца. Негодное покушение не наказуемо, когда лицо не понимает его негодность ввиду своей умственной неполноценности.
Особенность Пенитенциарного кодекса Эстонии состоит и в том, что он вообще отказался от наказуемости приготовления к преступлению за исключением тех случаев, когда определенные приготовительные действия криминализированы в качестве самостоятельных преступлений (delictum sui generis). Покушение же начинается с момента, когда лицо согласно своим представлениям о деянии непосредственно начинает совершение преступления (ч. 2 ст.25). Особо оговорена возможность покушения при бездействии (ч.5 ст.25).
Регламентация добровольного отказа от преступления, содержащаяся в кодексах Грузии, Узбекистана и Эстонии, допускает возможность подобного отказа и при оконченном покушении. Так, согласно ч.5 ст.21 УК Грузии уголовной ответственности не подлежат лица, которые хотя и сделали все от них зависящее для осуществления соответствующих последствий состава преступления, но затем своим добровольным деянием предотвратили эти последствия.
Вопросы ответственности при совместной преступной деятельности достаточно обстоятельно изложены в уголовном законодательстве государств-участников СНГ и Балтии: понятие соучастия, виды соучастников и их ответственность, эксцесс исполнителя, формы соучастия, особенности добровольного отказа соучастников и др. Соучастие в преступлении понимается как умышленное совместное участие двух и более лиц (субъектов преступления) в совершении умышленного преступления (в уголовных кодексах Узбекистана и Литвы нет уточнения, что соучастие возможно только в умышленных преступлениях). Уголовное законодательство Грузии, Латвии и Эстонии различают участие в преступлении (исполнительство, соисполнительство) и соучастие. При этом соучастниками преступления по законодательству Грузии и Латвии рассматриваются только организатор, подстрекатель и пособник, а Эстонии – подстрекатель и пособник.
Наиболее оригинальным в этом вопросе является законодательство Эстонской Республики. Если в определении соисполнительства подчеркиваются такие признаки, как совместное и согласованное участие двух и более лиц, то в определении соучастия, возможного в формах подстрекательства и пособничества, содержатся еще три общих признака: а) умышленность деяния; б) направленность деяния на умышленное деяние исполнителя и в) соучастие не в преступлении, а в противоправном деянии. Это означает, что соучастие налицо и в таких случаях, когда исполнительство соответствует составу преступления и является противоправным, но не обязательно должно быть виновным. Отсюда делается вывод, что соучастие не исключается и в случае, если фактическим исполнителем является душевнобольной или малолетний.5
В большинстве кодексов, как и в УК РФ, выделяются следующие формы соучастия: группа лиц; группа лиц, действующая по предварительному сговору; организованная группа; преступная организация (Азербайджан, Беларусь, Казахстан и др.). УК Кыргызской Республики в качестве форм соучастия называет: простое соучастие (соисполнительство) в двух разновидностях (совершенное группой лиц без предварительного сговора и группой лиц по предварительному сговору); сложное соучастие с распределением ролей; организованная группа; преступное сообщество (ст.31). Близким к этому является понимание форм соучастия в УК Молдовы. УК Грузии не выделяет такую форму соучастия, как преступная организация (преступное сообщество). Латвийский УК определяет только одну форму соучастия - организованную группу, понимая под ней устойчивое объединение, организованное более чем двумя лицами, которое создано с целью совместного совершения преступных деяний или тяжкого или особо тяжкого преступления, участники которого распределили обязанности в соответствии с предварительным соглашением (ч.1 ст.21). Пенитенциарный кодекс Эстонии вообще не рассматривает вопрос о формах соучастия.
Количественный признак (число соучастников) используется для характеристики организованных преступных групп и преступных организаций (сообществ) и в других кодексах. opentest12Так, согласно ст.28 УК Украины, преступление признается совершенным организованной группой, если в его подготовке или совершении участвовали несколько лиц (три и более), которые предварительно организовались в устойчивое объединение для совершения этого и иного (иных) преступлений, объединенных единым планом с распределением функций участников группы, направленных на достижение плана, известного всем участникам группы. Преступная организация по УК Украины - это устойчивое иерархическое объединение нескольких лиц (три и более), члены которого или структурные части которого по предварительному сговору организовались для совместного совершения тяжких или особо тяжких преступлений участниками этой организации, или руководства либо координации преступной деятельности других лиц, или обеспечения функционирования как самой преступной организации, так и других преступных групп. Три и более человека, имеющих постоянные связи между собой, распределенные обязанности или задания, составляют по УК Литвы преступное объединение - устойчивое объединение для совершения одного или нескольких тяжких или особо тяжких преступлений (ч.4 ст.25). УК Республики Молдова (ст.47) понимает под преступной организацией (преступным сообществом) только лишь объединение преступных групп в устойчивое сообщество, деятельность которого основана на разделении между членами организации и ее структурами функций управления, обеспечения и исполнения преступных замыслов с целью влияния на экономическую и другую деятельность физических и юридических или контроля за такой деятельностью в других формах для получения выгод и реализации экономических, финансовых или политических интересов.
В кодексах ряда государств закреплено положение, что участники организованной группы и преступной организации признаются исполнителями независимо от их роли в совершении преступления (Беларусь, Кыргызия и др.). Более того, в УК Кыргызской Республики (ч.2 ст.34) закреплено положение, что члены преступного сообщества, независимо от выполняемых в сообществе преступных обязанностей, отвечают за все преступления, совершенные сообществом, если они охватывались их умыслом и входили в круг целей создания преступного сообщества.
Как понимать совершение преступления преступной организацией (сообществом)? Ответ на этот вопрос дает, в частности УК Республики Беларусь - "если оно совершено участником такой организации во исполнение ее преступных целей либо по заданию преступной организации лицом, не являющимся участником данной организации".
Говоря об ответственности соучастников, кодексы некоторых государств (Украина, Грузия, Латвия, Эстония) подчеркивают, что признаки, характеризующие личность отдельного соучастника преступления (индивидуальные признаки), не влияют на ответственность других соучастников, тогда как другие обстоятельства, отягчающие ответственность и предусмотренные в статьях Особенной части соответствующего кодекса как признаки преступления, влияющие на квалификацию действий исполнителя, вменяются в вину соучастнику, осознававшему эти обстоятельства. В то же время УК Литовской Республики установил положение, что "если имеются обстоятельства, устраняющие, облегчающие или отягчающие уголовную ответственность одного из соучастников, они не учитываются при определении уголовной ответственности других соучастников" (ч.3 ст.26).
В регламентации института множественности преступлений можно отметить значительное совпадение позиций национальных законодательств. В большинстве кодексов указаны такие виды множественности, как неоднократность (повторность), совокупность и рецидив. При этом, как правило, выделяются три вида рецидива (по УК Литовской Республики - два вида рецидива). Уголовный кодекс Украины и Латвии не различает видов рецидива. Законодательство Узбекистана и Литвы сохранило понятие опасного (особо опасного) рецидивиста и определило условия признания виновного лица таковым. Совершение преступления особо опасным рецидивистом имеет квалифицирующее значение (УК Узбекистана) либо это обстоятельство учитывается при назначении наказания (УК Литвы).
В то же время Уголовный кодекс Литовской Республики отказался от понятия повторности (неоднократности) как обстоятельства, квалифицирующего преступления. Наказание и в случае совершения тождественных и однородных преступлений назначается по правилам совокупности (ст.63).
В Общей части Пенитенциарного кодекса Эстонии нет специальной статьи о множественности преступлений, хотя в главе о применении наказания говорится о совокупности виновных деяний, а в ряде статей Особенной части – о неоднократности совершения соответствующих деяний.
III. Наказание
quest11 По традиции, установившейся в советский период, многие новые национальные уголовные кодексы формулируют цели уголовного наказания. Таковыми определены:
Уголовный кодекс Республики Беларусь говорит о целях не наказания, а уголовной ответственности, которая реализуется в осуждении:
Целями уголовной ответственности являются исправление лица, совершившего преступление, и предупреждение совершения новых преступлений осужденным и иными лицами, а также восстановление социальной справедливости (ст.44).
Системы наказаний, установленные национальными уголовными кодексами государств-участников СНГ и Балтии, предусматривают, как правило, те же виды наказаний, что и уголовное законодательство РФ: общественные (обязательные) работы, штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, исправительные работы, конфискация имущества, арест, ограничение свободы, лишение свободы на определенный срок, пожизненное (бессрочное) лишение свободы и др.
quest12Смертная казнь как вид closetest10наказания предусмотрена в уголовных кодексах Узбекистана, Латвии, Казахстана, Таджикистана, Кыргызии, Беларуси. Это наказание может быть применено за особо тяжкие преступления, связанные с умышленным лишением жизни человека при отягчающих обстоятельствах. В то же время по УК Узбекистана смертная казнь может быть также применена за изнасилование малолетней, агрессию, геноцид, терроризм, измену государству, организацию преступного сообщества, незаконную продажу наркотических средств или психотропных веществ в крупных размерах, а по УК Таджикистана за насильственный захват власти или насильственное удержание власти, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, агрессивную войну, геноцид, биоцид, умышленное нарушение норм международного гуманитарного права, бандитизм, а также за совершенные при особо отягчающих обстоятельствах изнасилование, терроризм, угон или захват воздушного, водного судна либо железнодорожного состава, незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или прекурсоров с целью сбыта, незаконное культивирование запрещенных к возделыванию растений, содержащих наркотические вещества, разбой.
Закр. тест 11. closetest11Не предусматривают смертную казнь уголовные кодексы Азербайджана, Армении, Грузии, Литвы, Молдовы, Туркмении, Украины и Эстонии. Ряд кодексов не включает в систему наказаний пожизненное лишение свободы (Узбекистан, Таджикистан), конфискацию имущества (Грузия), исправительные работы (Молдова). Оригинальные виды наказаний, содержащиеся в отдельных УК: выдворение из страны (Латвия, Азербайджан), контроль полиции как дополнительное наказание (Латвия), тройной айып -взыскание, налагаемое судом в трехкратном размере причиненного ущерба в денежном или натуральном выражении; две части тройного айыпа взыскиваются в пользу потерпевшего, третья часть - в пользу государства (Кыргызия).
Пенитенциарный кодекс Эстонской Республики (ст.66) дает возможность отбывать арест или тюремное заключение до 6 месяцев по частям, причем одна часть отбываемого наказания не может быть менее двух дней. По существу здесь идет речь о лишении свободы на выходные дни. По этому же кодексу (ст.69) при согласии осужденного к тюремному заключению на срок до двух лет это наказание может быть заменено на общественно-полезные работы из расчета 2 часа работы за один день тюремного заключения.
Уголовный кодекс Литовской Республики closetest9(глава IX) наряду с наказанием предусматривает так называемые средства карательного воздействия, назначение которых, согласно ст.67 УК, помогать осуществить цель наказания. К средствам карательного воздействия относятся: запрещение пользования специальным правом, не связанным с профессиональной деятельностью лица, в тех случаях, когда, пользуясь этим правом, лицо совершило преступное деяние (например, правом управлять транспортным средством, правом носить и держать оружие, правом на охоту и т.п.); возмещение или заглаживание имущественного вреда; безвозмездные работы; взнос в фонд лиц, пострадавших от преступлений. Эти меры карательного воздействия могут быть применены к совершеннолетнему лицу, освобожденному от уголовной ответственности или наказания. Средством карательного воздействия, назначаемым наряду с наказанием, является и конфискация имущества. При этом конфискация подлежит лишь то имущество, которое явилось орудием, средством или результатом преступного деяния (ст.72).
Пенитенциарный кодекс Эстонии предусматривает систему дополнительных наказаний, применяемых к физическим лицам за преступления: запрещение деятельности, лишение права управления транспортными средствами, лишение права владения оружием и боеприпасами, лишение права охоты и рыбной ловли, имущественное наказание, выдворение иностранного гражданина. Особый интерес представляет имущественное наказание (ст.53), когда при назначении лицу за совершенное преступление наказания в виде тюремного заключения на срок более трех лет или пожизненного тюремного заключения суд может в предусмотренных законом случаях назначить в качестве дополнительного наказания уплату суммы, размер которой может достигать стоимости всего имущества осужденного.
Кроме этого дополнительного наказания, Пенитенциарный кодекс Эстонии в главе «Иные меры воздействия» предусматривает и конфискацию средств совершения умышленного преступления, имущества, добытого путем совершения виновного деяния, вещества или предмета, являющегося непосредственным объектом умышленного виновного деяния, предмета, использованного при приготовлению к виновному деянию (ст.83).
quest13 Кодексы тех государств, где установлена уголовная ответственность юридических лиц, регламентируют особые виды наказаний, применяемые к юридическим лицам. Так, по УК Литвы (ст.43) и УК Молдовы (ст.63) юридическому лицу могут быть назначены следующие наказания: штраф; ограничение деятельности юридического лица; ликвидация юридического лица; по Пенитенциарному кодексу Эстонии – денежное взыскание (ч.8 ст.44) и принудительное прекращение юридического лица (ст.46). Суд, назначивший наказание юридическому лицу, может принять решение оповестить общественность об этом через средства массовой информации.
В национальных уголовных кодексах сформулированы общие начала назначения наказания, приведены перечни смягчающих и отягчающих обстоятельств, определен порядок назначения наказания за преступления, совершенные в соучастии, за неоконченное преступление, при рецидиве преступлений, по совокупности преступлений и по совокупности приговоров. Молдавский УК (ст.80) особо оговаривает правила назначения наказания в случае заключения соглашения о признании вины.
Белорусский уголовный закон (ст. 71 УК) не признает совокупности преступлений в случаях, когда лицо совершает повторно преступления одного и того же вида, предусмотренные различными частями статьи Особенной части кодекса, или совершает в одном случае оконченное, а в другом - неоконченное такое же преступление, или в одном случае является исполнителем преступления, а в другом - иным соучастником такого же преступления. Наказание в этих случаях назначается отдельно за каждое преступление, а окончательное наказание определяется путем поглощения менее строгого наказания более строгим.
При назначении наказания по совокупности преступлений законодательство некоторых стран не допускает принцип поглощения менее строгого наказания более строгим (Узбекистан, Кыргызия). Уголовный кодекс Литвы (ст.55) установил, что лицу, впервые осужденному за преступление небольшой и средней тяжести, как правило, суд назначает наказания, не связанные с лишением свободы. closetest12Этот же кодексрегламентировал, что, если виновник добровольно признался в совершении преступления, чистосердечно раскаялся или активно содействовал раскрытию преступления, при отсутствии отягчающих обстоятельств суд назначает ему наказание, не связанное с лишением свободы, или лишение свободы на срок не выше среднего, предусмотренного в санкции соответствующей статьи Особенной части УК (ч.4 ст.61).
Много внимания в кодексах уделяется институту условного осуждения, а также обстоятельствам, влекущим освобождение от уголовной ответственности и от наказания. Целесообразно рассмотреть некоторые законодательные решения по этим вопросам, отличающиеся от решений российского законодателя.
Так, в некоторых кодексах (Узбекистан, Молдова, Таджикистан) установлены формальные ограничения для условного осуждения (условного неприменения наказания). Например, согласно ч.2 ст.71 УК Республики Таджикистан, условное неприменение наказания не допускается к лицу, ранее осуждавшемуся к лишению свободы за умышленное преступление, и к лицу, совершившему тяжкое или особо тяжкое преступление, а по ч.6 ст.73 Пенитенциарного кодекса Эстонии условное освобождение от наказания не применяется в отношении лица, совершившего умышленное преступление, которому ранее ьыло назначено наказание в виде тюремного заключения. Этот же Кодекс допускает возможность частичного условного неприменения к осужденному назначенного наказания в виде тюремного заключения на определенный срок или уплаты суммы денежного взыскания, т.е. не на весь назначенный срок (не на всю сумму)
Уголовный кодекс Литовской Республики вообще не предусматривает института условного осуждения, но вместо этого регламентирует отсрочку исполнения наказания в виде штрафа, ареста или лишения свободы (ст.75) - институт весьма близкий по своей сути к условному осуждению.
Среди обстоятельств, влекущих освобождение от уголовной ответственности по законодательству Литвы, следует обратить внимание на освобождение от уголовной ответственности в связи с наличием смягчающих обстоятельств (ст. 39) и на освобождение от уголовной ответственности по поручительству (ст.40). В первом случае от уголовной ответственности может быть по мотивированному решению суда освобождено лицо, совершившее уголовный проступок, преступление по неосторожности или преступление небольшой или средней тяжести, если: 1) преступное деяние совершено впервые и 2) имеется не менее двух смягчающих ответственность обстоятельств, и 3) отсутствуют отягчающие обстоятельства. При этом суд назначает освобожденному от уголовной ответственности лицу меры уголовно-правового воздействия, о которых говорилось выше. Освобождение по поручительству, с залогом или без него, осуществляется судом в отношении лиц, также совершивших уголовный проступок, неосторожное преступление либо преступление небольшой или средней тяжести, если имеется просьба родителей, близких родственников виновного или других лиц, заслуживающих доверие суда передать виновника на их ответственность по поручительству. Следует подчеркнуть, что освободить от уголовной ответственности по законодательству Литовской Республики может только суд.
По УК Украины право освобождения от уголовной ответственности в случаях, предусмотренных Кодексом, также осуществляет исключительно суд (ст.44). closetest13Украинский законодатель сохранил освобождение от уголовной ответственности лица, впервые совершившего преступление небольшой или средней тяжести и искренне раскаявшегося, с передачей его на поруки коллективу предприятия, учреждения или организации по их ходатайству (ст.47).
Согласно ч.2 ст.65 УК Республики Казахстан, может быть освобождено от уголовной ответственности лицо, совершившее преступление за исключением тяжкого или особо тяжкого преступления против личности, если оно активно способствовало предотвращению, раскрытию или расследованию преступлений, совершенных организованной группой или преступным сообществом, изобличению других соучастников преступлений, совершенных организованной группой или преступным сообществом. Близкое по содержанию положение изложено в ч.3 ст.58 УК Латвии.
УК Казахстана (ст. 66) допускает возможность освобождения судом от уголовной ответственности лица, превысившего пределы необходимой обороны вследствие страха, испуга или замешательства, вызванного общественно опасным посягательством. А УК Латвии (ч.2 ст.59) разрешает суду освободить от отбывания наказания лицо, совершившее уголовный проступок на почве алкоголизма, наркомании или токсикомании, если это лицо согласилось лечиться от таких болезней.
В молдавском УК, наряду с другими основаниями, предусмотрена возможность условного освобождения от уголовной ответственности (ст.59): в отношении лица, обвиняемого в совершении незначительного преступления или преступления средней тяжести, признавшего вину и не представляющего общественной опасности, может быть условно прекращено уголовное преследование с последующим освобождением его от уголовной ответственности в соответствии с уголовной процедурой, если исправление такого лица возможно без применения уголовного наказания.
Много оригинальных решений, касательно институтов освобождения от уголовной ответственности и наказания, содержит уголовное законодательство Республики Беларусь. Так, согласно ст.86 УК лицо, впервые совершившее преступление, не представляющее большой общественной опасности и возместившее ущерб либо иным образом загладившее нанесенный преступлением вред, может быть освобождено судом от уголовной ответственности с привлечением к административной ответственности, если будет признано, что его исправление возможно без применения наказания или иных мер уголовной ответственности.
Беларусский УК предусматривает возможность осуждения без назначения наказания (ст.79), если в процессе судебного рассмотрения уголовного дела в отношении лица, совершившего впервые преступление, не являющееся тяжким или особо тяжким, будет признано, что вследствие длительного безупречного поведения после преступления это лицо доказало свое стремление к законопослушному поведению и с учетом характера и степени общественной опасности преступления, личности виновного его дальнейшего исправление возможно без применения наказания, но в условиях осуществления за ним продолжительного наблюдения. Такое профилактическое наблюдение (ст.81 УК) устанавливается также в течение срока судимости за лицом, осужденным за тяжкое или особо тяжкое преступление, а равно за осужденными с отсрочкой исполнения наказания, с условным неприменением наказания и за несовершеннолетним, осужденным с применением мер воспитательного характера. В течение срока судимости такое лицо обязано предварительно уведомлять орган внутренних дел об изменении места жительства, о выезде по личным делам в другую местность на срок более одного месяца, являться в указанный орган по его вызову, но не чаще одного раза в два месяца и при необходимости давать пояснения относительно своего поведения и образа жизни. УК Беларуси предусматривает также возможность установления судом превентивного надзора за определенными категориями осужденных после отбытия ими наказания (ст.80).
Кодексы всех государств регулируют применение принудительных мер медицинского характера и особенности уголовной ответственности несовершеннолетних.
В кодексах некоторых государств, входящих в СНГ, содержатся специальные главы (разделы) или статьи с разъяснением терминов (Узбекистан, Беларусь, Молдова). Более того, глава XII Общей части УКРеспублики Молдова полностью посвящена вопросам квалификации преступлений. В ней дано определение понятия квалификации преступлений (ст. 113) и сформулированы правила квалификации при совокупности преступлений и при различных случаях конкуренции: общих и специальных норм, двух специальных норм, части и целого.
Тема 13. Неоконченное преступление
§ 1. Стадии совершения преступления. Оконченное и неоконченное преступления
Уголовный кодекс РФ 1996 г. содержит специальную главу «Неоконченное преступление» (глава 6), где регламентируются вопросы ответственности в тех случаях, когда лицо, задумавшее совершить преступление и приступившее к осуществлению своего намерения, по каким-либо причинам не реализует его до конца.
Эти вопросы затрагивались и в предыдущих уголовных уложениях (кодексах). Так, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в главе первой первого раздела «О преступлениях, проступках и наказаниях вообще» имелось отделение второе «Об умысле, о приготовлении к преступлению, о покушении на оное и о совершении преступления». Уголовное уложение 1903 г. посвящало данным вопросам ст. 49 и 50. Советские уголовные кодексы также содержали нормы об ответственности в случаях неоконченного преступления (ст. 12–14 УК РСФСР 1922 г., ст. 19 УК РСФСР 1926 г., ст. 15 и 16 УК РСФСР 1960 г.).
В дореволюционный период вопросы ответственности за неоконченную преступную деятельность исследовались в работах А. Чебышева-Дмитриева, Г. Колоколова, П. Лякуба, А. Н. Круглевского и других ученых,1 а в советское время этим проблемам посвятили свои исследования Н. Ф. Кузнецова, Н. Д. Дурманов, Гришанин П.Ф., Здравомыслов Б.В., И. С. Тишкевич, В. Д. Иванов, К. А. Панько, А. А. Тер-Акопов и др.
Поскольку всякое умышленное преступление в своем развитии проходит несколько этапов (стадий),2 то для уяснения понятий оконченного и неоконченного преступления, а также видов неоконченного преступления целесообразно рассмотреть стадии совершения преступления.
Умышленное преступление как осознанное волевое действие (бездействие) человека предполагает, что непосредственному акту поведения, выражающемуся в соответствующем действии или воздержании от него (бездействии), предшествует определенный более или менее продолжительный психологический процесс.
Суть его заключается в возникновении намерения совершить общественно опасное действие (бездействие) вследствие какого-либо осознанного или неосознанного побуждения, борьбе мотивов, целеполагании, принятии окончательного решения и т. п. Подобный процесс происходит даже при совершении преступлений с внезапно возникшим умыслом, хотя временная продолжительность его в таких случаях крайне не велика.
В теории уголовного права подобный психологический процесс называют формированием умысла. Пока намерение совершить преступление никак не проявилось, не объективировалось вовне, нормы уголовного права, естественно, никак не могут быть применимы к лицу. Известный постулат римского права гласил: «Cogitanionis poenam nemo patitur» (мысли не наказуемы). Это положение было развито в трудах представителей просветительно-гуманистического направления в уголовном праве (Ш. Монтескье и др.), в том числе и российскими юристами. Так, в начале XIX в. А. П. Куницын писал: «Одно намерение, за которым еще не последовало никакого вредного действия, не дает властителю права употреблять за оное наказание, ибо права других нарушает не помышление, а дела».3 В знаменитом «Наказе комиссии о составлении проекта нового Уложения» Екатерина II вслед за великими просветителями отмечала в ст. 477: «Человеку снилось, что он умертвил Царя. Сей Царь приказал казнить его смертию, говоря, что не приснилось бы ему сие ночью, если бы он о том днем наяву не думал. Сей поступок был важное тиранство; ибо если бы он то и думал, однако ж на исполнение мысли своей не поступил. Законы не обязаны наказывать никаких других кроме внешних или наружных действий».4
opentest1Субъект, помышляющий о совершении преступления, может поделиться с кем-либо своими мыслями, изложить их в письме, дневнике и т. д. В таких случаях происходит так называемое «обнаружение умысла», которое некоторые криминалисты рассматривают как первоначальную стадию совершения преступления.5 Большинство отечественных криминалистов справедливо не соглашаются с этой точкой зрения.
Действительно, мы рассматриваем стадии совершения преступления как понятие уголовного права. Сам процесс формирования умысла и даже случившееся его обнаружение (так называемый «голый умысел») не имеют никакого уголовно-правового значения.6 Здесь можно вспомнить известное высказывание К. Маркса: «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, — я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом».7
От обнаружения умысла необходимо отличать «словесные» преступления: различного рода угрозы, призывы и т. п. Так, УК РФ 1996 г. предусматривает ответственность за угрозу убийством или причинение тяжкого вреда здоровью, если имелись основания опасаться осуществления этой угрозы (ст. 119); угрозу убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества в отношении судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, а равно их близких в связи с рассмотрением дел или материалов в суде (ч. 1 ст. 296); публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280); публичные призывы к развязыванию агрессивной войны (ст. 354); возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282) и т. д. Однако во всех этих случаях имеет место не просто «обнаружение умысла», а совершение общественно опасных деяний, представляющих собой оконченные преступные посягательства на правоохраняемые объекты, реально нарушающих соответствующие общественные отношения (безопасность личности, интересы правосудия, безопасность государства и т. д.). Например, угроза совершения взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, высказанная в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями является оконченным террористическим актом (ч. 1 ст. 205 УК).
Приняв решение совершить то или иное общественно опасное деяние (преступление), субъект практически всегда должен подготовиться к исполнению преступления. В зависимости от вида и характера задуманного преступления подготовка может заключаться в приискании средств совершения преступления, подыскании соучастников, сговоре между ними и распределении ролей, устранении различных возможных препятствий передвижения к месту непосредственного совершения преступления, устройству засады и совершении ряда иных подобных действий, суть которых заключается в создании условий для исполнения преступления. Это первая, подготовительная стадия совершения преступления, которая имеет уголовно-правовое значение, поскольку на этой стадии уже осуществляется общественно опасная деятельность субъекта.8
За подготовительной стадией следует стадия исполнения преступления. Суть стадии исполнения преступления заключается в выполнении действий (бездействия), составляющих объективную сторону соответствующего преступления. Следовательно, началом стадии исполнения преступления является начало совершения действий (бездействия), входящих в объективную сторону преступления (убийства, изнасилования, кражи, разбоя, контрабанды, хулиганства и т. д.). Сложность в разграничении моментов окончания подготовительной стадии и начала стадии исполнения преступления связана в первую очередь с достаточно кратким изложением признаков объективной стороны преступления в диспозициях статей Особенной части УК РФ, особенно в так называемых простых диспозициях, где содержатся по существу только названия преступлений.
Продолжительность стадии исполнения преступления различна в зависимости от сложности объективной стороны соответствующего преступления: одномоментные преступления; преступления с отдаленными последствиями; преступления, объективная сторона которых состоит из нескольких действий;продолжаемые и длящиеся преступления. Например, весьма продолжительным по времени, включающим целую систему действий, может быть процесс выполнения объективной стороны таких преступлений в сфере экономической деятельности, как легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем (ст. 174, 174? УК), изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг (ст. 186 УК), контрабанда (ст. 188 УК) и др.
quest4В ч. 1 ст. 29 УК РФ установлено: «Преступление признается оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». Иначе говоря, преступление следует считать оконченным, если действием (бездействием) лица полностью выполнена объективная сторона данного преступного деяния, с учетом того, как признаки объективной стороны отражены в составе этого преступления.
Известно, что в зависимости от последнего обстоятельства составы преступлений по своей конструкции подразделяются на материальные, формальные и усеченные.
В материальных составах в число обязательных признаков состава, относящихся к характеристикеобъективной стороны преступления, включено то или иное последствие. Поэтому, если совершается преступление, состав которого сконструирован по типу материального, оно считается оконченным с момента наступления соответствующего, указанного в законе, последствия. Так, преступления, предусмотренные ст. 105–109 УК, являются оконченными с момента наступления смерти потерпевшего,ст. 111–115 УК — с момента причинения вреда здоровью различной степени тяжести, ст. 158–161 УК — с момента причинения ущерба собственнику или иному владельцу похищенного имущества, ст. 173, 176, 178,185 и др. — с момента причинения крупного ущерба, ст. 250 — с момента причинения существенного вреда животному или растительному миру, рыбным запасам, лесному или сельскому хозяйству, ст. 285 и286 — с момента существенного нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства и т. д. Так, в Постановлении Пленума ВС РФ № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже, и разбое» указывается, что «кража и грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью или иным образом)».9 Аналогично «оконченным хищением оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств следует понимать противоправное завладение ими любым способом с намерением лица присвоить похищенное либо передать его другому лицу, а равно распорядиться им по своему усмотрению иным образом» (п. 13 Постановления Пленума ВС РФ № 5 от 12 марта 2002 г. «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств»).10
closetest2Преступления, составы которых сконструированы по типу формального, не требуют для признания их оконченными наступления каких-либо определенных последствий. Уже сам факт совершения каких- либо указанных в законе действий (бездействия) рассматривается в таких случаях как оконченное преступление. Разъяснения по этому поводу содержатся во многих постановлениях Пленума ВС РФ. Так, говоря о моменте окончания вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150 УК) и вовлечения несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий (ст. 151 УК), Пленум подчеркнул, что «преступления, ответственность за которые предусмотрена ст. 150 и 151 УК РФ, являются оконченными с момента вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления либо антиобщественных действий независимо от того, совершил ли он какое-либо из указанных противоправных действий» (п. 8 Постановления Пленума ВС РФ № 7 от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних»).11 Аналогично для признания оконченным склонения к потреблению наркотических средств или психотропных веществ (ст. 230 УК) не требуется, чтобы склоняемое лицо фактически потребило наркотическое средство или психотропное вещество (п. 27 Постановления Пленума ВС РФ № 14 от 15 июня 2006 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами»).12
closetest8Особо следует сказать о моменте окончания преступлений с так называемыми «усеченными» составами, когда преступление юридически признается оконченным на ранних этапах развития преступной деятельности. Так, образование организованной устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан или организации (создание банды) является в соответствии с ч. 1 ст. 209 УК оконченным составом преступления независимо от того, были ли совершены планировавшиеся бандой преступления (п. 7 Постановления Пленума ВС РФ № 1 от 17 января 1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм»).13 closetest7По типу усеченного сконструирован и состав разбоя (ч. 1 ст. 162 УК), поэтому разбой считается оконченным преступлением с момента нападения в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия (п. 6 постановления Пленума ВС РФ № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»).14
Можно привести еще несколько разъяснений Пленума ВС РФ по вопросу о моменте окончания соответствующих преступлений. Изнасилование и совершение насильственных действий сексуального характера признаются оконченными с момента начала полового акта, акта мужеложства, лесбиянства и иных действий сексуального характера, предусмотренных объективной стороной данных составов преступлений, независимо от их завершения и наступивших последствий (п. 5 Постановления Пленума ВС РФ № 11 от 15 июня 2004 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации»).15 Незаконная добыча водных животных и растений (ст. 256 УК), а также незаконная охота (ст. 258 УК) считаются оконченными с момента начала добычи, выслеживания, преследования, ловли независимо от того, были ли фактически добыты водные животные и растения, рыба или иные животные. Однако, если криминообразующим признаком составов данных преступлений является причинение крупного ущерба (п. «а» ч. 1 ст. 256, п. «а» ч. 1 ст. 258 УК), преступление образует оконченный состав либо при наличии данного последствия (п. 17 Постановления Пленума ВС РФ № 14 от 5 ноября 1998 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения»).16 При уклонении от уплаты налогов и (или) сборов (ст. 198 и 199 УК) сказано, что моментом окончания преступления следует считать фактическую неуплату налогов (сборов) в срок, установленный налоговым законодательством (п. 3 Постановления Пленума ВС РФ от 28 декабря 2006 г. №64 «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления»). 17
В некоторых сравнительно немногих случаях закон, конструируя материальный состав преступления, в качестве своеобразного последствия указывает лишь создание опасности, реальной угрозы причинения того или иного вреда. Например, в соответствии с ч. 1 ст. 215 УК уголовно наказуемым является нарушение правил безопасности при размещении, проектировании, строительстве и эксплуатации объектов атомной энергетики, если это могло повлечь смерть человека или радиоактивное заражение окружающей среды. Подобные преступления иногда называют деликтами создания опасности. Они признаются оконченными с момента совершения деяния (действия или бездействия), создающего угрозу наступления предусмотренных уголовным законом последствий.
opentest2В связи с определением момента окончания преступления необходимо различать юридическое и фактическое окончание преступления. Преступление юридически может быть окончено, но фактически преступная деятельность может продолжаться. Разбой как преступление продолжается до момента фактического завладения чужим имуществом, хотя юридически он уже был окончен в момент нападения с этой целью, которое было сопряжено с насилием, опасным для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Преступное насильственное половое сношение, юридически законченное в момент начала полового акта, может продолжаться после этого какое-то время. Это важное обстоятельство должно учитываться, в частности, при решении вопроса о признании соучастниками лиц, которые присоединились к преступлению уже после его юридического окончания, но до фактического завершения.
Особо следует рассмотреть вопрос о моменте окончания продолжаемого и длящегося преступлений.
Длящееся преступление, как было сказано в действующем и поныне Постановлении Пленума ВС СССР от 4 марта 1929 г. (с изм. от 14 марта 1963 г.) «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям», характеризуется непрерывным осуществлением состава определенного преступного деяния. Оно начинается с какого-либо преступного действия (например, дезертирство, незаконное хранение оружия, укрывательство преступления и т. д.) или с акта преступного бездействия (злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей и т. п.), которые сопряжены с последующим длительным невыполнением обязанностей, возложенных на виновного законом под угрозой уголовного преследования.18closetest13Длящееся преступление юридически окончено с момента начала невыполнения лицом возложенной обязанности, но фактически оно может длиться весьма продолжительное время вплоть до наступления событий, препятствующих совершению преступления (например, вмешательство органов власти), либо прекращения преступного поведения самим виновным лицом, либо наступлением обстоятельств, освобождающих лицо от выполнения соответствующей обязанности (например, смерть нетрудоспособных родителей, от уплаты средств на содержание которых виновное лицо злостно уклонялось).
Продолжаемое преступление состоит из ряда тождественных преступных действий, направленных к общей цели, охватываемых единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое преступление. «Началом продолжаемого преступления, — указывается в названном выше Постановлении Пленума ВС СССР от 4 марта 1929 г., — надлежит считать совершение первого действия из числа нескольких тождественных действий, составляющих одно продолжаемое преступление, а концом — момент совершения последнего преступного действия».19 Например, единым продолжаемым преступлением будет дача (получение) взятки, когда заранее обговоренная сумма взятки передается (получается) в несколько приемов. Примером продолжаемого хищения чужого имущества будет случай, когда лицо по поддельному документу систематически незаконно получает пенсию, пособие и т. п.
Если объективная сторона преступления отражена в составе данного преступления альтернативными действиями (например, ст. 191, 222, 228 УК), преступление будет окончено при совершении хотя бы одного, любого из указанных действий.
quest2Уголовно-правовое значение имеет и неоконченная преступная деятельность. Преступление не окончено, если лицо либо еще не приступило к исполнению действия (бездействия), составляющего содержание его объективной стороны, либо не выполнило все действия или не наступили последствия, отнесенные законом к признакам состава, характеризующим объективную сторону соответствующего преступления.
Преступление может быть не окончено (не доведено до его юридического окончания) по различным причинам.opentest5Во-первых, это могло произойти по желанию самого правонарушителя, добровольно и окончательно прекратившего подготовительную деятельность или прекратившего действия по исполнению преступления. Подобная уголовно-правовая ситуация называется добровольным отказом от преступления (ст. 31 УК).
Во-вторых, преступление может быть не окончено вопреки желанию виновного лица по обстоятельствам, не зависящим от его воли.opentest3В случае прекращения преступной деятельности по не зависящим от воли лица обстоятельствам на подготовительной стадии совершения преступления, до начала исполнения объективной стороны преступления имеет место неоконченное преступление, называемоеприготовлением к преступлению (ч. 2 ст. 29, ч. 1 и 2 ст. 30 УК).opentest4Если преступная деятельность была прекращена по не зависящим от виновного лица обстоятельствам на стадии исполнения преступления либо не достигла желаемого лицом результата, имеет место неоконченное преступление, называемоепокушением на преступление (ч. 2 ст. 29, ч. 3 ст. 30 УК).20
quest1Таким образом, стадии совершения преступления — это имеющие уголовно-правовое значение этапы, которые проходит в своем развитии умышленное преступление от начала до конца.closetest12Такими стадиями являются: 1) подготовительная стадия (стадия создания условий совершения преступлений), 2) стадия исполнения преступления, 3) оконченное преступление.21
quest3Приготовление к преступлению и покушение на преступление — это виды неоконченного преступления.22
Согласно ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. closetest1Нормы УК РФ о неоконченном преступлении и его видах в сочетании с нормами Особенной части УК РФ формулируют составы неоконченных преступлений — приготовление и покушение на преступление, предусмотренное соответствующей статьей Особенной части УК РФ. Поэтому при неоконченной преступной деятельности, не завершенной по обстоятельствам, не зависящим от воли виновного лица, основанием уголовной ответственности будет совершение деяния, содержащего все признаки состава покушения (приготовления) на совершение какого-либо из преступлений, предусмотренных УК РФ. Уголовная ответственность за неоконченное преступление, как сказано в ч. 3 ст. 29 УК РФ, наступает по ст. УК РФ, предусматривающей ответственность за оконченное преступление, со ссылкой на ст. 30 УК РФ.
Учение о стадиях совершения преступления и о видах неоконченных преступлений было основательно разработано представителями классического направления в науке уголовного права, что нашло отражение и в законодательстве, поскольку установление стадии совершения преступления, на которой по не зависящим от воли лица причинам прекратилась преступная деятельность, имеет существенное значение для определения степени опасности содеянного и соответственно определения наказания виновному. Напротив, сторонники социологического направления, делавшие упор на опасности личности, не придавали данному обстоятельству серьезного значения. Так, Э. Ферри писал: «Что касается принципов позитивной школы по вопросу о покушении, то она, как известно, находит, что неудавшееся преступление и преступление, доведенное до конца, должны встретить одинаковую санкцию. В неудавшемся преступлении виновный сделал все необходимое и все от него зависевшее для доведения преступного деяния до конца. Но если основания социальной обороны и коренится во внешнем деянии человека… то характер социальной обороны все-таки определяется степенью опасности преступника, и поэтому ясно, что преступление, не удавшееся по простой случайности, обнаруживает ту же степень опасности преступника, как и преступление, доведенное до конца».23
Это положение нашло закрепление в первом советском уголовно-правовом акте общего характера —Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г., разработчики которого находились под значительным влиянием идей социологической школы уголовного права. В ст. 20 Руководящих начал говорилось: «Стадия осуществления намерения совершающего преступление сама по себе не влияет на меры репрессии, которая определяется степенью опасности преступника».
Современное российское уголовное право, оставаясь в целом на позициях классической школы и придавая решающее значение общественной опасности содеянного, признает важность определения стадии, на которой была прервана преступная деятельность виновного лица, и дифференцирует ответственность в зависимости от того, имело ли место лишь приготовление к преступлению либопокушение на преступление, или же преступление было окончено.
§ 2. Приготовление к преступлению
В истории российского уголовного права само понимание приготовления к преступлению и вопрос об уголовной ответственности за приготовление действия разрешались по-разному.
В ст. 10 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. говорилось: «Приискание или приобретение средств для совершения преступления признается лишь приготовлением к нему». Что же касается ответственности за приготовление действия, то согласно ст. 118 Уложения «за приготовление к совершению преступления виновный подвергается наказанию смотря по тому, во-первых, употребленные им до сего средства были ли противозаконные, во-вторых, самое ли приобретение сих средств не было ли соединено с опасностью для какого-либо частного лица, или многих, или и всего общества. Наказание за одно, без сих увеличивающих вину обстоятельств, приготовление к преступлению определяется лишь в особых, именно означенных законами случаях».
Статья 50 Уголовного уложения 1903 г. определяла приготовление как «приобретение или приспособление средства для приведения в исполнение умышленного преступного деяния». Приготовление наказывалось в случаях, особо указанных в законе, если при этом оно было остановлено по обстоятельству, от воли виновного не зависящему. К наказуемым относилось приготовление к государственным преступлениям, убийству и некоторым другим преступлениям.
Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. под приготовлением к преступлению понимали приискание, приобретение или приспособление лицом, подготавливающим преступление, средств, орудий и тому подобное для его совершения (ст. 19). Это определение было включено в ст. 12 УК РСФСР 1922 г. с добавлением еще одной разновидности приготовительных действий — создание условий для совершения преступления. Приготовление к преступлению каралось не как неоконченное преступление, а только лишь в случаях, когда оно само по себе являлось наказуемым деянием (ст. 12). В 1923 г. эта формулировка была уточнена следующим образом: «Приготовление не карается, если оно само по себе не составляет деяния, наказуемого согласно настоящему кодексу, но от суда зависит применять в отношении привлекаемых лиц, признаваемых им социально опасными, меры социальной защиты».
В УК РСФСР 1926 г. (ст. 19) устанавливалось, что приготовительные к преступлению действия, выражающие в приискании или приспособлении орудий, средств и создании условий преступления, преследуются так же, как и совершенное преступление, причем суд при выборе меры социальной защиты должен был руководствоваться степенью опасности лица, совершившего приготовление, подготовленности преступления и близостью наступления его последствий, а также учитывать причины, в силу которых преступление не было доведено до конца.
Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. давал в ст. 15 определение приготовления к преступлению как приискание или приспособление средств или орудий или иное умышленное создание условий для совершения преступления. Как и предыдущий УК РСФСР, данный закон допускал возможность привлечения к уголовной ответственности за приготовление к совершению любого умышленного преступления. При этом наказание назначалось по статье УК РСФСР, предусматривающей ответственность за это преступление, с учетом характера и степени общественной опасности действий, совершенных виновным, степени осуществления преступного намерения и причин, в силу которых преступление не было доведено до конца.
quest5Действующий УК РФ (ч. 1 ст. 30) предлагает более развернутое определение понятия приготовления к преступлению. Таковым признается приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам. quset9Уголовная ответственность closetest3наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлению (ч. 2 ст. 30). Приготовительные действия к совершению преступления небольшой тяжести или средней тяжести не влекут за собой уголовной ответственности за исключением случаев, когда эта приготовительная деятельность была связана с совершением какого-либо преступления. Например, лицо, готовясь уклониться от уплаты налога или сбора (ст. 198 УК РФ), подделывает какой-либо официальный документ в целях его использования. В случае пресечения его преступной деятельности на стадии подготовки к совершению преступления это лицо будет ответственно не за приготовление к уклонению от уплаты налогов и (или) сборов, а за подделку документов (ст. 327 УК РФ).
closetest5Закон формализовал назначение наказания за неоконченное преступление, установив, что срок или размер наказания за приготовление к преступлению не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ за оконченное преступление (ч. 2 ст. 66). Смертная казнь и пожизненное заключение за приготовление к преступлению не назначаются (ч. 3 ст. 66).
Таким образом, приготовление как разновидность неоконченного преступления — это подготовка к исполнению объективной стороны тяжкого или особо тяжкого преступления, которое не удалось даже начать в силу обстоятельств, не зависящих от виновного лица. Приготовление образуют любые действия (иногда бездействие), выполненные с целью последующего совершения преступления, до начала исполнения объективной стороны данного преступления. Иначе говоря, это еще не совершение самого преступления, а лишь создание условий для его совершения.24
Под приисканием орудий и средств совершения преступления понимается их приобретение любым способом (покупка, обмен, получение во временное пользование, кража и т. п.). Изготовление — это создание орудий или средств, необходимых, по мнению виновного, для совершения преступления как им самим, так по его просьбе или поручению и другими лицами (например, изготовление ключа или отмычки для проникновения в хранилище либо жилище; поддельных документов для совершения хищения, поддельного «антиквариата» изделия для совершения мошенничества; текстов, содержащих клеветнические измышления и т. п.). Приспособление орудий и средств совершения преступления обычно связано с какой-либо обработкой этих предметов с целью более удобного и эффективного использования непосредственно при совершении преступления (переделка ружья в обрез для использования его при разбойном нападении, заточка металлического предмета для нападения на сотрудника места лишения свободы и т. п.).
Приискание соучастников преступления означает совершение действий, направленных на вовлечение другого лица в готовящееся преступление в качестве исполнителя, пособника, а то и организатора. Способы приискания соучастников могут быть различны. Сговор на совершение преступления — это достижение соглашения на совершение преступления между «приисканными» соучастниками, распределение между ними ролей.
Весьма разнообразны приготовительные действия, охватываемые понятием «иное умышленное создание условий для совершения преступления». Таковыми могут быть признаны, например, разработка плана совершения преступления, изучение местности, где планируется совершение преступления, заблаговременное отключение охранной сигнализации или освещения, устройство засады, обеспечение алиби на момент совершения преступления, проработка каналов для последующего сбыта имущества, добытого преступным путем, или его легализация и т. д. В Постановлении Пленума ВС РФ № 2 от 28 апреля 1994 г. «О судебной практике по делам об изготовлении или сбыте поддельных денег или ценных бумаг» (в ред. от 17 апреля 2001 г.) разъясняется, что приобретение заведомо поддельных денег или ценных бумаг в целях их последующего сбыта в качестве подлинных следует квалифицировать по ст. 30 и 186 УК РФ (п. 5), т. е. как приготовление к сбыту поддельных денег или ценных бумаг.25 Судебная практика признает приготовлением к преступлению простое появление лица с соответствующей целью в месте планируемого совершения преступного деяния.26
Приготовительные действия к совершению тяжкого или особо тяжкого преступления могут сами по себе образовывать оконченный состав какого-либо преступления, например, хищения, изготовления, приобретения огнестрельного оружия с целью совершения убийства; создание банды для совершения разбойного нападения на банк; приобретение наркотических средств для контрабандного перемещения через таможенную границу и т. д. Во всех этих случаях необходима квалификация содеянного по совокупности преступлений как оконченное преступление и приготовление к соответствующему преступлению. Пленум ВС РФ в Постановлении № 5 от 12 марта 2002 г. «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» указал, что «в случаях хищения либо вымогательства огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, а также их ношения, хранения, приобретения и изготовления с целью совершения другого преступления содеянное должно квалифицироваться как совокупность оконченного хищения оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, незаконного их ношения, хранения, приобретения или изготовления и приготовления к совершению иного преступления, если ответственность за это предусмотрена законом» (п. 18).
Приготовление возможно к совершению преступлений, имеющих как материальный, так и формальный (усеченный) состав (похищение человека, торговля людьми, разбой, вымогательство, захват заложников, заведомо ложный донос и т. д.). Так, Судебная коллегия ВС РФ признала правильным осуждение Коскова за приготовление к разбойному нападению на Широкову. Имея денежные долги и узнав о наличии у частного предпринимателя Широковой крупных денежных сумм и банковского счета, Косков решил совершить разбойное нападение на Широкову с целью хищения ее имущества. Для участия в преступлении он намеревался привлечь К., работавшего сторожем в помещении, где находился офис Широковой. В течение нескольких дней Косков склонял К. к совершению преступления, рассказывал ему о плане насильственного завладения денежными средствами Широковой. Однако К. от участия в преступлении отказался и явился в милицию, в связи с чем Коскову не удалось совершить разбойное нападение по не зависящим от него причинам 27
Субъективная сторона приготовления к преступлению как неоконченного преступления характеризуетсяпрямым умыслом. Виновное лицо осознает общественную опасность совершения им действий, являющихся подготовкой к соответствующему преступлению, и желает их осуществить именно как этап для последующей реализации своего намерения совершить соответствующее тяжкое или особо тяжкое преступление. Однако по не зависящим от лица причинам ему либо не удается выполнить намеченные приготовительные действия (приобрести оружие или взрывчатые вещества, найти соучастника и т. д.), либо после осуществления намеченных действий его последующая преступная деятельность была прервана до начала исполнения преступления (например, лицо было задержано правоохранительными органами). В этих случаях действия лица, виновного в приготовлении к преступлению квалифицируются по части 1 ст. 30и соответствующей статья УК РФ, предусматривающей ответственность за преступление, к совершению которого готовилось данное лицо.
§ 3. Покушение на преступление
Уложение о наказания уголовных и исправительных 1845 г. определяло покушение на преступление как «всякое действие, коим начинается или продолжается приведение злого намерения в исполнение» (ст. 11). Ответственность за покушение на преступление зависит от степени его оконченности. Если покушение было прекращено по не зависящим от лица обстоятельствам, мера наказания определялась «по большей или меньшей близости сего покушения к совершенному преступлению, одной или двумя степенями ниже против наказания, поставленного за самое совершение преступления» (ст. 120). «Когда при покушении на преступление подсудимый сделал все, что он мог считать нужным для приведения своего намерения в действие, и только по особенным непредвиденным обстоятельствам преднамеренное им зло не совершилось, то он наказывается столь же строго, как и за совершенное вполне преступление» (ст. 121).
Любопытно определение покушения, содержавшегося в ст. 49 Уголовного уложения 1903 г.: «Действие, коим начинается приведение в исполнение преступного деяния, учинения коего желал виновный, не довершенного по обстоятельству, от воли виновного не зависевшему, почитается покушением». Здесь удачно подчеркивается, что покушение всегда связано с исполнением объективной стороны соответствующего преступления. Уголовное уложение подразделяло все преступные деяния на тяжкие преступления, преступления и проступки. Покушение на тяжкое преступление наказывалось всегда; покушение на преступление — только в указанных законом случаях; покушение на проступок — не наказывалось.
Согласно ст. 18 Руководящих начал по уголовному праву 1919 г. покушением на преступление считалось «действие, направленное на совершение преступления, когда совершивший выполнил все, что считал необходимым для приведения своего умысла в исполнение, но преступный результат не наступил по причинам, от него не зависящим». Недостаток этого определения прежде всего в том, что оно не охватывает случаев покушения, когда преступная деятельность была пресечена на ранних этапах исполнения преступления, еще до осуществления виновным всего им намеченного.
Этот недостаток был устранен в УК РСФСР 1922 г., предусмотревшем две разновидности покушения: 1) когда совершающий действие, направленное на исполнение преступления, не выполнил всего того, что было необходимо для приведения его намерения в исполнение, или 2) когда он выполнил все, что считал необходимым, но в обоих случаях преступный результат не наступил по причинам, от лица не зависящим (ст. 13). Покушение на преступление каралось как совершенное преступление, причем отсутствие или незначительность вредных последствий покушения могли быть приняты во внимание судом при назначении наказания (ст. 14).
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. не давал определения покушения, а говорил лишь о том, как наказывается покушение (ст. 19). Напротив, в УК РСФСР 1960 г. (ст. 15) содержалось развернутое определение данного понятия как умышленного действия, непосредственно направленного на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по причинам, не зависящим от воли виновного.
quest6Примерно так же сущность покушения раскрывается и в действующем УК РФ — умышленное действие (бездействие) лица, непосредственно направленное на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам (ч. 3 ст. 30).
Таким образом, состав покушения на преступление характеризуется следующими объективными признаками.
quest7Это действие (бездействие), «непосредственно направленное на совершение преступления». Иначе говоря, это уже посягательство на объект преступления, создающее опасность причинения вреда объекту посягательства, поскольку при покушении начинает исполняться объективная сторона соответствующего преступления.
Покушение — это неоконченное преступление. В содеянном содержатся не все признаки объективной стороны оконченного состава соответствующего преступления, либо потому, что деятельность лица была прервана вопреки его желанию, либо потому, что желаемый результат не наступил, хотя лицо совершило все то, что считало для этого необходимым. closetest4Покушение возможно при совершении любыхпреступлений с материальным составом, выполняемых путем как действия, так и бездействия. Однако покушение возможно и при преступлениях с формальным составом, когда объективная сторона осуществлена не полностью, поскольку она не одномоментна и может включать в себя совершение ряда действий, которые преступник не успел или не смог осуществить. Например, Пленум ВС РФ в Постановлении от 17 января 1997 г. № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» разъяснил, что в случаях, когда активные действия лица, направленные на создание устойчивой вооруженной группы (банды), в силу их своевременного пресечения правоохранительными органами либо по другим не зависящим от этого лица обстоятельствам не привели к возникновению банды, они должны быть квалифицированы как покушение на создание банды (п. 7).28 ВПостановлении Пленума ВС РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» рассмотрены ситуации покушения на дачу (получение) взятки или незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе (п. 11).29 В случаях, когда должностное лицо или лицо, осуществляющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, отказалось принять взятку или предмет коммерческого подкупа, взяткодатель или лицо, передающее предмет подкупа, несет ответственность за покушение на преступление, предусмотренное ст. 291 УК РФ или соответствующей части ст. 204 УК.
При покушении преступление не доводится до его юридического окончания вопреки желанию виновного лица, по причинам, не зависящим от его воли. Это могут быть как объективные причины (сопротивление потерпевших, вмешательство посторонних лиц — очевидцев преступления, либо сотрудников правоохранительных органов и т. п.), либо причины субъективного характера, связанные с личностью виновного (недостаток знаний, профессионального мастерства, умений, навыков, физической силы, состояния здоровья и т. п.), допущенными им ошибками и просчетами.
opentest7Субъективная сторона покушения на преступление характеризуется виной в виде прямого умысла. Лицо сознает общественную опасность совершаемого им деяния, предвидит его общественно опасные последствия, что необходимо для составов, материальных по своей конструкции, и желает совершить это деяние (причинить данные последствия). Только в этом случае, когда желаемое не осуществляется по не зависящим от лица обстоятельствам, можно говорить об имевшем место покушении, как действии (бездействии) лица, непосредственно направленном на совершение преступления.
При наличии косвенного умысла воля лица и его действие не направлены непосредственно на причинение соответствующего предвидимого общественно опасного последствия, наступление которого возможно, но субъект вовсе не желает данного последствия, а только лишь допускает его, либо безразлично относится к возможности его наступления. Поэтому, если подобное последствие не наступило, невозможно привлечение к уголовной ответственности за покушение на его причинение. Виновное лицо несет ответственность за содеянное, за те общественно опасные последствия, которые оно фактически причинило.30
quest10Судебная практика твердо стоит на позиции признания возможности покушения только при совершении преступления с прямым умыслом. «Если убийство, — указано в п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 27 января 1999 г. № 1 “О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)”», — может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, то покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, т. е. когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействий), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.)».31
Дискуссионным является вопрос о возможности привлечения лица к уголовной ответственности за покушение в случаях, когда он действовал с прямым, но не конкретизированным умыслом, т. е. когда он желал причинения вредных последствий, но объем их представлял неопределенно, неконкретно и равно желал наступления любого из возможных последствий. Так, если лицо избивает потерпевшего руками и ногами, то в большинстве случаев он предвидит и желает причинения последнему вреда здоровью, т. е. действует с прямым умыслом, но ему безразлично, какой именно по степени тяжести будет причинен вред. Точно так же с не конкретизированным умыслом на размер хищения чаще всего действует вор, совершающий карманную кражу. Представляется, что в таких случаях преступник должен нести ответственность за фактически содеянное. Если же преступный результат по каким-либо причинам, не зависящим от виновного лица, вообще не наступил, то правильным будет привлечение к ответственности за покушение на минимально возможное при данных обстоятельствах последствие. Такое решение будет соответствовать принципу толкования неустранимых сомнений в виновности лица в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 49 Конституции РФ). Напротив, если у лица был конкретизированный умысел совершить хищение в крупном (особо крупном размере), но ему не удалось реализовать умысел (например, не смог или не успел вскрыть сейф), виновный привлекается к ответственности за покушение на хищение в крупном (особо крупном) размере. Если при неудавшейся полной реализации конкретизированного умысла преступник все же успел причинить какие-либо общественно опасные последствия, охватываемые объективной стороной соответствующего деяния, то они не нуждаются в самостоятельной квалификации, а как бы «поглощаются» квалификацией покушения на более тяжкое преступление. Так, лицо, посягавшее на жизнь другого человека, но фактически причинившее ему лишь тяжкий вред здоровью, будет привлекаться к ответственности только за покушение на убийство, а преступник, пытавшийся совершить хищение в особо крупном размере, но фактически похитивший значительно меньшую сумму, — за покушение на хищение в особо крупном размере.
Определенные особенности имеет неоконченная преступная деятельность при совершении продолжаемых преступлений. Если при продолжаемом преступлении лицо действует с конкретизированным умыслом на совершение этого преступления в определенном размере (объеме), имеющем уголовно-правовое значение, и реализует данный умысел по частям, то при вынужденном прекращении преступления он должен нести ответственность за покушение на преступление в задуманном размере (объеме). Например, преступник приготовил к сбыту партию наркотических средств в особо крупном размере, но успел до задержания сбыть ее часть. Ответственность в этом случае должна наступить за покушение на сбыт наркотических средств в особо крупном размере.
Напротив, если лицо действует с единым, но неконкретизированным умыслом при совершении продолжаемого преступления, то оно может привлекаться к ответственности только за фактически содеянное. Так, лицо на основании подложных документов систематически получает надбавку к заработной плате, пособие, пенсию и т. п. Это единое продолжаемое хищение чужого имущества с неконкретизированным умыслом в отношении размера хищения. При вынужденном прекращении преступления лицу должно быть вменено оконченное преступление в размере суммы фактически похищенных денежных средств.
quest8В теории уголовного права различают оконченное и неоконченное покушения. Покушениеclosetest9признается opentest9оконченным, когда лицо совершило все действия (бездействия), которые оно считало необходимым для доведения преступления до конца и наступления желаемого результата (в материальных составах), однако этого не случилось по не зависящим от лица обстоятельствам. Например, преступник с целью убийства стреляет в потерпевшего, но последнего удалось спасти благодаря срочно оказанной медицинской помощи. Другой пример оконченного покушения: преступник с целью кражи вскрыл сейф, но ценностей там не оказалось. Оконченное покушение возможно и при совершении некоторых преступлений с формальным составом. Так, состав оконченного покушения будет в действиях лица, предложившего взятку должностному лицу, когда последний ее не принял.
opentest10При неоконченном покушении виновному по не зависящим от него обстоятельствам не удалось совершить все действия (бездействия), которые он считал необходимым для доведения преступления до конца. Например, лицо, пытавшееся совершить кражу, было задержано при попытке открыть замок или сразу же после проникновения в жилище (помещение, хранилище) либо вообще не смогло открыть замок и вынуждено было отказаться от преступления. Степень завершенности покушения должна учитываться судом при назначении наказания.
По степени «годности» покушения разделяют на годные и негодные покушения. Негодные покушения в свою очередь подразделяются на два вида: покушения на негодный объект 32 и покушение с негодными средствами.
Покушение на негодный объект (предмет) имеет место, когда лицо направляет свои действия на предмет, либо вообще отсутствующий в данное время в данном месте, либо не обладающий теми качествами, имеющими уголовно-правовое значение, которые определяли намерение лица совершить данное преступление. В действующих постановлениях Пленума ВС РФ содержится ряд рекомендаций относительно квалификации посягательств на негодный объект (предмет). Так, в п. 13 Постановления Пленума ВС РФ № 5 от 12 марта 2002 г. «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» указано: «Если лицо похитило непригодные к функциональному использованию огнестрельное оружие, комплектующие детали к нему, боеприпасы, взрывчатые вещества или взрывные устройства, заблуждаясь относительно их качества и полагая, что они исправны, содеянное следует квалифицировать как покушение на хищение огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств». Аналогично за покушение на незаконное приобретение наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также сильнодействующих или ядовитых веществ несет ответственность лицо, которое приобрело иные средства или вещества, принимая их за наркотические средства, психотропные, сильнодействующие или ядовитые вещества (см. п. 16 Постановления Пленума ВС РФ №14 от 15 июня 2006 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами»).33
opentest11Под покушением с негодными средствами понимается такое покушение, когда лицо, намеревающееся совершить преступление, ошибочно применяет средства, с помощью которых объективно невозможно довести преступление до конца (причинить преступный результат при материальных составах): использовал неисправное оружие при покушении на убийство либо яд, который в силу длительного хранения утратил свою силу, и т. п. Президиум ВС РСФСР в постановлении по делу Сучкова, который пытался убить Шевченко, но ружье во время выстрела дало осечку вследствие неисправности, отметил: «… покушение с неугодными средствами, по общему правилу, влечет за собой уголовную ответственность, так как негодное покушение свидетельствует об общественной опасности личности преступника. Только в тех случаях, когда негодное покушение по явному невежеству субъекта (например, колдовство) не представляет собой общественной опасности, оно не может влечь уголовной ответственности».34 Нужно заметить, что покушение с негодными средствами не только свидетельствует об общественной опасности лица, но является действием, непосредственно направленным на совершение преступления, которое не доводится до конца по обстоятельствам, не зависящим от виновного лица. Иначе говоря, подобное деяние содержит в себе признаки состава покушения на преступление.
Уголовная ответственность за покушение наступает по статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за соответствующее оконченное преступление, со ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК РФ.closetest6Согласно ст. 66 УК РФ срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого виды наказания, предусмотренного статьей Особенной части УК РФ за соответствующее оконченное преступление. Смертная казнь и пожизненное лишение свободы за покушение на преступление не назначается.
§ 4. Добровольный отказ от преступления
В действующем УК РФ впервые для отечественного законодательства дано определение добровольности отказа от преступления, хотя ситуация добровольного отказа и правовые его последствия так или иначе оговаривались в кодифицированных уголовно-правовых актах дореволюционной и советской России:ст. 119 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., ст. 14 УК РСФСР 1922 г., ст. 19 УК РСФСР 1926 г., ст. 16 УК РСФСР 1960 г.
quest11В ч. 1 ст. 31 УК РФ говорится что «добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца». Иначе говоря, добровольный отказ от преступления имеет место при прекращении начатой преступной деятельности при сознании лицом наличия фактической возможности продолжения преступления и доведения его до конца. Согласно ч. 2 ст. 31 УК РФ «лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения преступления до конца». Таким образом, закон как бы предлагает лицу, готовящемуся к совершению преступления или уже начавшему выполнять его объективную сторону, путь к отступлению: в случае добровольного и окончательного отказа от продолжения совершения преступления лицо не будет привлекаться к ответственности за приготовление к преступлению или за покушение на преступление, от завершения которого оно отказалось.
«Лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит иной состав преступления» (ч. 3 ст. 31 УК РФ). Так, лицо, готовившееся к убийству и приобретшее с этой целью огнестрельное оружие, а затем добровольно отказавшееся от убийства, подлежит уголовной ответственности только за приобретение оружия (ст. 222 УК РФ); лицо, покушавшееся на изнасилование и причинившее при этом потерпевшей телесные повреждения, в случае добровольного отказа от доведения изнасилования до момента его юридического окончания будет подлежать ответственности только за причинение вреда здоровью.
closetest11Нужно подчеркнуть, что при добровольном отказе от преступления лицо не освобождается от уголовной ответственности за приготовление к преступлению или за покушение на преступление, от доведения до конца которых он отказался, а именно не подлежит уголовной ответственности, поскольку в его действиях (бездействии) нет всех признаков состава неоконченного преступления (приготовления или покушения). Нельзя забывать, что приготовление к преступлению и покушение на преступление имеют место лишь тогда, когда преступление прервано, не доведено до конца по не зависящим от воли лица обстоятельствам. Данный признак является важнейшим для составов неоконченных преступлений. В случае же добровольного отказа этот момент отсутствует, поскольку преступная деятельность прекращается именно по воле лица, осознавшего фактическую возможность ее продолжения и доведения преступления до конца.
Признаки добровольного отказа от преступления: 1) преступная деятельность уже была начата лицом, но юридически еще не завершена; 2) лицо прекращает данную преступную деятельность добровольно; 3) лицо прекращает данную преступную деятельность окончательно.
Добровольный отказ от преступления — это не просто отказ от намерения совершить преступление. Если лицо только размышляло о преступлении и даже обдумывало план его совершения, но затем отказалось от намерения, то данная ситуация вообще не подлежит никакой уголовно-правовой оценке. Для добровольного отказа необходимо, чтобы общественно опасная деятельность уже началась. Иначе говоря, это прекращение подготовки к совершению преступления либо прекращение деятельности уже непосредственно по совершению преступления, выполнению его объективной стороны.quest12Таким closetest10образом, добровольный отказ от преступления возможен на подготовительной стадии и на стадии исполнения преступления вплоть до момента его (преступления) юридического окончания.35
Применительно к стадии исполнения преступления закон говорит о добровольном отказе путем прекращения действия (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, т. е. имеется в виду, что лицо еще не сделало всего, что оно считало необходимым для окончания преступления. Однако добровольный отказ от преступления представляется возможным и в ситуациях, когда лицо выполнило все необходимое для наступления результата, но между его действием (бездействием) и наступлением преступного результата проходит определенный период времени, в течение которого данное лицо, одумавшись (раскаявшись, испугавшись и т. д.), может прервать развитие причинной связи и не допустить наступления вредного последствия. Если лицо это сделает, имеет место добровольный отказ от преступления. Так, террорист, заложивший взрывное устройство с часовым механизмом, может до наступления урочного времени разрядить это устройство.
opentest10Добровольный отказ от преступления отсутствует, когда лицо, полностью совершив намеченные действия, не добивается желаемого результата, но отказывается от повторной попытки совершения преступления. Например, преступник с целью убийства стреляет в потерпевшего, но промахивается. Отсутствие результата в первоначальной попытке не является следствием усилий самого лица как при добровольном отказе, а имеет иную причину, не связанную с волей виновного лица. Поэтому в подобных случаях имеет место покушение на преступление. Отказ от повторной попытки может рассматриваться как обстоятельство, смягчающее наказание.
Добровольность отказа от преступления означает, что в соответствующем конкретном случае сохранялась объективная возможность продолжения преступной деятельности, в частности, и преодоления каких-либо возникших препятствий, что осознавалось лицом, но он тем не менее прекратил подготовку к преступлению либо действия (бездействие), непосредственно направленные на совершение преступления. Мотивы такого отказа могут быть любыми: раскаяние, чувство жалости к потерпевшему, сострадание, чувство стыда, страх перед возможной ответственностью за содеянное, осознание нецелесообразности совершения преступления и т. д. При добровольном отказе объективных обстоятельств, которые не могло бы преодолеть лицо, совершающее преступление, не имеется. Решение об отказе принимает само лицо (возможно, под влиянием потерпевшего, своих родственников или близких либо соучастников), выбирая один из двух имеющихся вариантов поведения: продолжить преступление или прекратить его.
Соколов, провожая П. с вечеринки, увлек ее в безлюдное место и там пытался изнасиловать. Потерпевшая оказала сопротивление, преодолевая которое Соколов нанес П. несколько ударов рукой по лицу и ножом ранил ладонь руки потерпевшей, причинив легкие телесные повреждения с кратковременным расстройством здоровья. Увидев на руке П. кровь, Соколов отказался от изнасилования потерпевшей, перевязал ей руку, проводил до дома и вызвал машину скорой помощи. При таких обстоятельствах Соколов был осужден только за причинение легкого вреда здоровью.36 По другому делу Смирнов завез на мотоцикле К. в безлюдное место, где попытался ее изнасиловать. К. оказала преступнику активное сопротивление: кричала, отталкивала его от себя, поцарапала ему лицо, борьба между ними продолжалась около двух часов, вследствие чего Смирнов преступление до конца совершать не стал. Суд не усмотрел в действиях Смирнова добровольного отказа от преступления.
Добровольный отказ от преступления должен быть окончательным. Это означает, что лицо не прерывает свое преступное посягательство на какое-то время, а прекращает начатое преступление полностью и окончательно.
quest13Добровольный opentest13отказ от преступления следует отличать от деятельного раскаяния — активного поведения лица после совершения им оконченного преступления, которое выражается в устранении причиненного вреда, возмещении ущерба, оказании активного содействия правоохранительным органам в раскрытии преступления и изобличении других участников преступления. Если при добровольном отказе лицо вообще не подлежит уголовной ответственности за преступление, от доведения до конца которого оно добровольно отказалось, то деятельное раскаяние может служить только основанием для освобождения от уголовной ответственности за совершенное преступление (ст. 75 УК РФ) либо обстоятельством, смягчающим наказание (п. «и» ч. 1 ст. 61УК РФ).
Тема 14. Амнистия, помилование, судимость
§ 1. Амнистия
В переводе с греческого, амнистия (amnestia) означает прощение или забвение. Принимая акт обамнистии, государство тем самым отказывается от уголовного преследования определенной категории лиц, освобождая их от ответственности или уголовного наказания.
В УК РФ 1996 г. впервые включена отдельная статья, посвященная порядку объявления и правовым последствиям акта амнистии (ст. 84). Правом издания такого акта согласно ст. 103 Конституции РФ 1993 г.обладает нижняя палата российского Парламента — Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации. Юридическим выражением акта амнистии является постановление Государственной Думы. Порядок принятия акта амнистии описывается в Регламенте Государственной Думы. Согласно ст. 181 и 182 Регламента, постановления об объявлении амнистии вносятся в Государственную Думу и рассматриваются в порядке, установленном для внесения и рассмотрения законопроектов. После принятия постановления Государственной Думы об амнистии оно подписывается Председателем Государственной Думы и в течение трех дней подлежит официальному опубликованию. Помимо акта амнистии Государственная Дума издает постановление о порядке применения quest1амнистии.
Согласно ч. 1 ст. 84 УК РФ амнистия объявляется в отношении индивидуально не определенного круга лиц. Это значит, что в постановлении об амнистии не дается указаний о ее применении к каким-либо конкретным физическим лицам. Акт амнистии рассчитан на применение к целым категориям лиц, совершивших преступления, например, к женщинам, имеющим несовершеннолетних детей, к мужчинам старше 60 лет, к инвалидам I или II quest2группы и т.д.
Согласно ч. 2 ст. 84 УК РФ правовые последствия амнистии могут быть различными:
В истории России амнистия применялась многократно. Еще Стоглавый собор в 1551 г. предложил ввести правило, согласно которому к Пасхе следует освобождать тех "тюремных сидельцев", которые осуждены за нетяжкие преступления. К последним не относились убийство, разбой, поджог. С этого времени на Руси становятся традиционными манифесты, издаваемые русскими царями по поводу самых разных событий: восшествия на престол, болезни царя или членов его семьи, по поводу окончания войн, годовщины царствования и т. п.
В советский период акты амнистии чаще всего издавались в ознаменование революционных праздников. Такой, например, была амнистия в связи с 50-летием Октябрьской социалистической революции (31 октября 1967 г.). Подобного рода амнистии имели ярко выраженный идеологический характер.
Издание "юбилейных" актов амнистии осуществляется и в настоящее время. Такой акт амнистии был принят 20 апреля 2005 г. в связи с 60-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941— 1945 гг.
Социальное предназначение применения амнистии объясняется стремлением государства предоставить еще один шанс лицу, совершившему преступление. Ему дается возможность вернуться в общество полноправным гражданином и пересмотреть сложившиеся антисоциальные взгляды и привычки.
Вторым обстоятельством, обуславливающим потребность в наличии акта амнистии, является необходимость «разгрузки» учреждений уголовно-исполнительной системы. «В последнее время,- пишет И.Л. Марагулова,- отдельные акты по амнистии носят откровенно «разгрузочный» характер и преследуют одну единственную цель – ввиду переполненности исправительных учреждений освободить из них как можно большее количество осужденных…Одним из основных доводов в пользу принятия постановлений об амнистии является то, что благодаря ей можно смягчить крайне напряженную обстановку, сложившуюся в местах лишения свободы, и привести условия содержания осужденных (арестованных ) в соответствие с общепринятыми стандартами.»
Необходимо также учитывать экономический фактор. В определенном смысле от объявленных в последние годы амнистий выиграло и государство,- потребовалось значительно меньше расходов на содержание и пропитание осужденных в местах лишения свободы. На некоторое время отпала необходимость строительства новых исправительно-трудовых колоний или выделения дополнительных ассигнований на их содержание.
Кроме того, в некоторых случаях применение акта амнистии способствует прекращению преступной деятельности лиц, совершающих продолжаемые или длящиеся преступления, побуждает их к общественно полезной деятельности. Так например, на основании постановления Государственной Думы Российской Федерации « Об объявлении амнистии в отношении лиц участвовавших в противоправных деяниях, связанных с вооруженными конфликтами на Северном Кавказе» от 13 декабря 1994г. от уголовной ответственности освобождались лица, совершившие преступления в связи с участием в вооруженных конфликтах на Северном Кавказе, но не причастные к тяжким преступлениям против жизни и здоровья, и при этом добровольно сложившие оружие. Следовательно, в рассмотренном случае применение амнистии способствовало прекращению преступной деятельности указанных лиц и совершению ими правомерных действий - сдаче оружия.
Применение акта амнистии является, кроме того, прямым проявлением гуманизма государства по отношению к лицам, совершившим преступное деяние. Поэтому неслучайно, в постановлении Государственной Думы Российской Федерации «Об объявлении амнистии в связи с принятием Конституции Чеченской Республики» от 6 июня 2003 г, прямо указывается, что данное Постановление Государственная Дума принимает, руководствуясь принципом гуманизма , в целях укрепления гражданского мира и согласия.
Рассмотрим основные особенности амнистии как правового явления.
Будучи актом высшего органа государственной власти, амнистии имеют нормативный характер. Их предписания обязательны для всех органов и должностных лиц, имеющих отношение к реализации уголовной ответственности. Эти предписания распространяются на индивидуально не определенный круг лиц.
Вместе с тем вопрос о правовой природе актов амнистии является дискуссионным. Так, И. Марогулова считает, что "правовая природа актов амнистии отличается от правовой природы нормативных актов", поскольку первые не отменяют и не изменяют норм права и даже их не корректируют, правила действия уголовного закона во времени не касаются амнистии ... По ее мнению, амнистия выступает в виде "государственного мероприятия, направленного на претворение в жизнь уголовной политики страны" Все это привело автора к выводу о ненормативном характере актов амнистии.
Безусловно, акт амнистии — специфический правовой документ. Его особенности, в первую очередь, связаны с порядком действия такого акта во времени. Действие акта амнистии распространяется на деяния, совершенные до его издания. Такой принцип действия, в общем-то, не свойствен уголовным законам. Более того, действие акта амнистии ограничено небольшими временными границами. Это, скорее, "разовый" акт. Вместе с тем такие черты акта амнистии непосредственно связаны с характером и целями самой амнистии, в основе которой лежит идея "прощения" уже совершенных преступлений.
В российской юридической литературе нет единодушия и по вопросу о том, к какой отрасли права следует относить институт амнистии. Ряд авторов относят его к сфере государственного права (Дурманов, Келина), другие считают ее относящейся к области уголовного права (Тищенко, Зельдов), третьи полагают, что не следует относить амнистию к какой-то одной отрасли права, поскольку она носит комплексный характер (Марогулова). Поскольку нормы об амнистии содержатся и в государственном, и в уголовном, и в уголовно-процесуальном, и в уголовно- исполнительном законодательствах последняя позиция представляется более правильной.
Круг принимаемых в амнистии мер, облегчающих участь лиц, осужденных за совершение преступления или освобожденных от уголовной ответственности за них, широк. Он реализуется в зависимости от ряда обстоятельств: характера и степени общественной опасности преступления, вида назначенного за него наказания и ряда различных обстоятельств, характеризующих личность виновного (участие в боях при защите Родины, пола, возраста, состояния здоровья, наличия прошлых осуждений к лишению свободы, наличия злостных нарушений правил отбывания наказания и т.п.). С учетом перечисленных и некоторых иных, приводимых в актах амнистии обстоятельств, лицо освобождается от уголовной ответственности или наказания либо отбываемое наказание заменяется другим, более мягким наказанием, снимается судимость и т.д. Так, актом амнистии от 30 ноября 2001 г. были освобождены от отбывания наказания в виде лишения свободы осужденные:
Амнистия прекратила уголовные дела, находившиеся в производстве органов дознания, предварительного следствия и судов, о преступлениях, совершенных до вступления в силу амнистии в отношении ряда категорий лиц (например, несовершеннолетних и женщин ).
Акт амнистии от 30 ноября 2001 г. сократил не отбытую часть срока лишения свободы некоторым категориям лиц, не подпадающим под освобождение от наказания, например, несовершеннолетним, совершившим преступления по неосторожности — на две трети срока наказания.
Вышеназванный акт амнистии освободил от дополнительных видов наказания, определенную категорию осужденных, не исполненных на день его вступления в силу.
Рассматриваемый акт амнистии не распространялся на широкий круг лиц, осужденных за ряд преступлений, таких, например, как измена Родине (ст. 64 УК РСФСР 1960 г.), шпионаж (ст. 65 УК РСФСР 1960 г.), террористический акт (ст. 67 УК РСФСР 1960 г.), бандитизм (ст. 77 УК РСФСР 1960 г.) и др. Не попали под амнистию и лица, осужденные более двух раз к лишению свободы за умышленные преступления, а также лица, ранее осуждавшиеся к лишению свободы за преступления, о перечне которых только что шла речь (измена Родине, шпионаж и др.).
Не подлежали амнистии лица, признанные особо опасными рецидивистами или совершившие преступления при особо опасном рецидиве; осужденные, ранее освободившиеся из мест лишения свободы в соответствии с актом амнистии или помилования и вновь совершившие умышленные преступления; лица, вновь совершившие умышленные преступления в местах лишения свободы, осужденные, являющиеся злостными нарушителями установленного порядка отбывания quest3наказания.
Акты амнистии можно условно разделить на акты широкого применения, относящиеся к значительному числу лиц, и акты, относящиеся к относительно узкому кругу лиц.
К первому виду относится, например, амнистия от 26 мая 2000г в связи 55-летием победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.
Ко второму виду можно отнести амнистию от 6 июня 2003 г. в связи с принятием Конституции Чеченской Республики, поскольку она распространялась только на лиц, совершивших общественно опасные деяния в ходе проведения вооруженного конфликта и контртеррористический операций в пределах границ бывшей Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики.
Акт амнистии распространяется на преступления, совершенные до его вступления в законную силу. Таким моментом является день его официального опубликования.
При совершении длящихся или продолжаемых преступлений, согласно постановлению Пленума Верховного Суда СССР « Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям» от 4 марта 1929г. амнистия применяется только к тем длящимся преступлениям, которые окончились до ее издания... Амнистия применяется к продолжаемым деяниям, вполне закончившимся до издания амнистии, и не применяется, если хотя бы одно из преступных действий, образующих продолжаемое деяние, совершено было после издания амнистии.
Следует, однако, учитывать, что в случаях специально оговариваемых в постановлениях Государственной Думы, действие амнистии может распространяться на длящиеся или продолжаемые преступления, которые продолжают совершаться после ее издания. Так, в соответствии с постановлением Государственной Думы Российской Федерации « Об объявлении амнистии в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния в связи с вооруженным конфликтом в Чеченской республике» от 12 марта 1997 г. его действие распространяется на преступления, совершенные в период с декабря 1994 г. по 31 декабря 1996 г. Однако, постановлением Государственной Думы Российской Федерации от 10 июня 1998 г. действие вышеназванного постановления распространено на лиц, преступления которых начаты до вступления его в силу и окончены не позднее шести месяцев с указанного дня, то есть с 10 июня 1998 г. В связи с этим обстоятельством определением Московского городского суда Сарычев был освобожден от уголовного наказания за деяние, предусмотренное ч.1 ст.328 УК РФ, которое он начал совершать 11 ноября 1997 г. и продолжал до 21 октября 1998 г.
Постановлением Государственной Думы Российской Федерации от 25 февраля 2000 г. действие постановления Государственной Думы Российской Федерации " Об объявлении амнистии в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния в ходе проведения антитеррорестической операции на Северном Кавказе» от 13 декабря 1999г. было продлено до 15 мая 2000г.
Следовательно, в указанных случаях акты об амнистии распространяются на преступные деяния, совершенные после вступления их в законную силу.
Амнистия распространяется на всех лиц, подпадающих под ее действие вне зависимости от того, согласны ли они с ней или же не согласны. Однако, если лицо, освобожденное от уголовной ответственности в соответствии с амнистией, считает себя невиновным в инкриминируемом ему деянии, оно может обратиться в суд с требованием рассмотрения дела. Однако если суд в подобном случае придет к выводу о виновности данного лица, оно все-таки освобождается от уголовной ответственности по акту амнистии. Вследствие этого, Президиум Краснодарского краевого суда отменил постановление судьи Северского районного суда Краснодарского края о прекращении уголовного дела по обвинению Фельдман (Закиевой) в преступлении предусмотренном ч.3 ст. 196 УК РСФСР. Поскольку дело было прекращено без согласия подсудимой. Кроме того, Фельдман (Закиева) не признавала себя виновной в совершении вмененного ей вину преступления.
Акты амнистии по состоявшейся многолетней традиции не применяются к лицам, злостно нарушающим установленный порядок отбывания наказания.
В постановлении Государственной Думы от 30 ноября 2001 г. о применении акта амнистии в отношении несовершеннолетних и женщин определено, что злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания следует считать:
Если лицо совершает несколько преступлений и к одному из преступлений, входящих в совокупность, акт об амнистии применению не полежит, то и к другим преступлениям, входящим в эту совокупность, применение акта об амнистии, по мнению Судебной коллегии по уголовным Верховного Суда РФ противоречит закону, поскольку при решении вопроса о возможности применения акта об амнистии следует принимать во внимание все преступления, входящие в совокупность по данному приговору, с учетом категории преступлений, наказания, назначенного за их совершение, а также данные о личности осужденного.
Сам по себе акт амнистии не освобождает от уголовной ответственности или наказания, не смягчает наказание и не снимает судимости. Он является нормативным основанием реализации предписаний акта амнистии, распространяясь на индивидуально неопределенный круг лиц.
Освобождение от уголовной ответственности в связи с актом амнистии возможно на досудебных стадиях производства по делу. В этом случае, если на то есть согласие виновного, прокурор, следователь, или дознаватель обязаны освободить лицо от ответственности. При этом производство по делу прекращается, оно не может быть передано в суд.
В том случае, если акт амнистии вступает в силу в процессе судебного разбирательства дела, оно доводиться до конца. При вынесении обвинительного приговора осужденный освобождается от отбывания наказания. Однако, если постановление об амнистии вступает в силу до начала судебного разбирательства, дело подлежит прекращению, а виновный освобождается от уголовной ответственности, а не от уголовного наказания.
Амнистия может быть реализована обвинительным приговором суда освобождением от наказания и судимости; постановлением начальника исправительного учреждения, санкционированным прокурором, или постановлением специальной комиссии по освобождению из мест лишения свободы.
Обращает на себя внимание то, что актами амнистии судимость снимается редко. Одним из таких исключений, например, явился акт амнистии от 6 июня 2003 г. "Об объявлении амнистии в связи с принятием Конституции Чеченской Республики.»,в соответствии с которым судимость снималась с лиц, освобожденных от отбывания наказания на основании пункта 3 указанного постановления.
Чаще всего применение амнистии носит безусловный характер. Однако, в ст. 4 акта амнистии в связи с 70-летием Великой Октябрьской социалистической революции (18 июня 1987 г.) предписывалось освобождение из мест лишения свободы условно с обязательным привлечением к труду осужденных к лишению свободы на срок до трех лет. Такого рода предписания встречаются исключительно редко. В случае совершения таким лицом в течение испытательного срока нового преступления применялись правила назначения наказания по совокупности приговоров.
§ 2. Помилование
В соответствии с п. «в» ст. 89 Конституции РФ только Президент РФ наделен правом осуществлять помилование. Данное положение закреплено и в ст. quest485 УК РФ.
В ч. 2 ст. 85 УК РФ указано, что актом помилования лицо, осужденное за преступление, может быть освобождено от дальнейшего отбывания наказания либо назначенное ему наказание может быть сокращено или заменено более мягким видом наказания. С лица, отбывшего наказание, актом помилования может быть снята судимость.
Акт помилования в отличие от акта амнистии не носит нормативного характера, а является актом применения права в конкретном случае.
Акт помилования имеет индивидуальный характер, так как в отличие от амнистии применяется к конкретному лицу или конкретным лицам.
Акт помилования является юридическим основанием для освобождения от наказания и т. д.
В Российской Федерации помилование применяется:
quest6Согласно п. 2. Положения о порядке рассмотрения ходатайства о помиловании в Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 28 декабря 2001 г., помилование, как правило, не применяется в отношении осужденных:
В целях совершенствования механизма реализации конституционных полномочий Президента Российской Федерации по осуществлению помилования, обеспечения участия органов государственной власти субъектов Российской Федерации и общественности в рассмотрении вопросов, связанных с помилованием, в 2002 г. на территориях субъектов Российской Федерации были созданы комиссии по вопросам помилования.
Основными задачами данных комиссий являются:
Осужденный обращается с ходатайством о помиловании к Президенту Российской Федерации в письменной форме. quest5Данное ходатайство регистрируется администрацией учреждения или органа, исполняющего наказание, а затем направляется в территориальный орган Министерства юстиции Российской Федерации в субъекте Российской Федерации. Следует отметить, что данный этап осуществления помилования рассчитан на деятельность учреждений и органов, исполняющих наказания в системе Министерства юстиции РФ. Вне поля зрения этого Положения оказалось исполнение наказаний военнослужащим. Представляется, что норму Положения о направлении осужденными ходатайств о помиловании через администрацию учреждения или органа, исполняющего наказание, следует толковать расширительно. В этом случае такими органами следует признать соответствующее командование воинской части.
К ходатайству о помиловании администрацией учреждения должны быть приложены следующие документы:
К ходатайству о помиловании могут быть приложены и другие документы, имеющие существенное значение для решения вопроса о помиловании.
Администрация учреждения обязана направить данные документы, отказ в направлении ходатайства о помиловании не допускается.
Ходатайство о помиловании в виде снятия судимости заявителем направляется самостоятельно в комиссию по вопросам помилования на территории субъекта Российской Федерации по месту жительства.
Территориальный орган юстиции передает ходатайство о помиловании в комиссию по вопросам помилования. Данная комиссия не позднее чем через 30 дней со дня получения ходатайства о помиловании представляет заключение о целесообразности применения акта помилования в отношении осужденного.
При решении данного вопроса учитываются:
Свое заключение комиссия по помилованию передает высшему должностному лицу субъекта Российской Федерации (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации). Вышеназванное должностное лицо вносит представление на имя Президента о целесообразности применения' акта помилования. К данному представлению прилагаются ходатайство о помиловании, заключение комиссии, а также иные документы, представленные с ходатайством.
В течение месяца со дня принятия высшим должностным лицом субъекта Федерации решения о поддержке ходатайств о помиловании их список должен быть опубликован в средствах массовой информации субъекта Федерации.
Окончательное решение о помиловании и его характере принимает Президент РФ. В случае отклонения ходатайства о помиловании повторное рассмотрение обращения осужденного допускается не ранее чем через год, за исключением случаев возникновения новых обстоятельств, имеющих существенное для применения акта помилования значение.
Некоторые юристы полагают, что помилование необходимо применять после отбытия осужденным определенной части срока наказания. Безусловно, в ст. 6 Постановления Президиума Верховного Совета СССР от 3 декабря 1961 г. «О порядке рассмотрения Президиумом Верховного Совета СССР ходатайств о помиловании» предписывалось применять помилование не ранее отбытия осужденным половины срока назначенного судом наказания. Однако, с нашей точки зрения, установление каких-либо сроков, по отбытии которых возможно применение помилования, противоречит природе этого института, его исключительному характеру, и по сути приближает его к разновидности условно-досрочного освобождения от наказания.
Практика применения помилования показывает, что 0,6 % помилованных отбыли до одного года лишения свободы включительно; 2,8 % — от 1 до 2 лет включительно; 16,2 % — от 2 до 3; 39,4 % — от 3 до 5; 25,1 % — от 5 до 8; 7,2 % — от 8 до 10; 5,5 % — от 10 до 15 включительно.
Практика применения данного института в 2003 г. показывает, что в основном актом помилования освобождаются от дальнейшего отбывания наказания 62 %, около 35 % лиц были снижены сроки наказания, освобождение от дополнительного наказания составило 2,3 % и 0,7 % — снятие судимости. Количество мужчин и женщин среди помилованных лиц в процентном отношении примерно одинаково. Несмотря на то, что акт о помиловании носит строго индивидуальный характер и в отличие от амнистии не связан с определенными датами, 8 марта 2003 г. Президент подписал Указ, которым освобождались от дальнейшего отбывания наказания 97 женщин.
По своей юридической природе помилование является не реабилитацией, а лишь освобождением от наказания. Оно не устраняет самого факта совершения преступления, если лицо после освобождения от наказания по помилованию вновь совершит новое преступление, то оно может служить основанием для признания рецидива. Помилование не освобождает от исполнения обязательств по гражданскому иску. Актом помилования нельзя восстановить лицо в его специальном, воинском или почетном звании, если это дополнительное наказание уже исполнено.
quest7В мировой практике помилование применяется значительно реже, чем в России. Например, в Великобритании помилование применяется чрезвычайно редко, а в Японии в последние тридцать лет к нему вовсе не обращались.
§ 3. Судимость
Определение судимости не содержится в уголовном законе. Оно сформулировано в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 19 марта 2003 г. №3-П. Где сказано: «Судимостьпредставляет собой правовое состояние лица, обусловленное фактом осуждения и назначения ему по приговору суда наказания за совершенное преступление и влекущее при повторном совершении этим лицом преступления установленные уголовном законодательством правовые последствия: имеющаяся у лица непогашенная или неснятая судимость порождает особые, складывающиеся на основе уголовно-правового регулирования публично- правовые отношения его с государством, которые при совершении этим лицом новых преступлений служат основанием для оценки его личности и совершенных им преступлений как обладающих повышенной общественной опасностью и потому предполагают применение к нему более строгих мер уголовной quest8ответственности.
Как это определено ч.1 ст. 86 УК РФ, лицо, осужденное за совершение преступления, считается судимым со дня вступления обвинительного приговора суда в законную силу до момента погашения или снятия судимости. Наличие судимости влечет за собой общеправовые и уголовно- правовые последствия.
Общеправовые последствия судимости могут заключаться в том, что лица имеющие судимость ограничиваются в замещение некоторых должностей, занятию определенной деятельностью. Так, например, согласно ч.2 ст.40/1 Федерального закона « О прокуратуре Российской Федерации» лицо не может быть принято на службу в органы и учреждения прокуратуры и находиться на указанной службе, если оно имело или имеет судимость. В соответствии с ч.2 ст. 5 Федерального закона об образовании к педагогической деятельности в образовательных учреждениях не допускаются лица, которым она запрещена приговором суда или по медицинским показаниям, а также лица, которые имели судимость за определенные преступления. Граждане, имеющие неснятую и непогашенную судимость за совершение преступления, согласно п. «б» ч. ст.23 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе»не подлежат призыву на военную службу.
За некоторыми категориями освобожденных из мест лишения свободы устанавливается административный надзор, существуют определенные ограничения для данной категории лиц при приобретении и хранении оружия. Ряд государств устанавливает ограничения для въезда на их территорию лиц, имеющих судимость за некоторые преступления (например, США).
Уголовно- правовые последствия судимости наступают при совершении лицом, имеющим судимость, нового преступления. Так согласно ч.1 ст. 86 УК судимость учитывается при рецидиве преступлений и при назначении наказания. Это означает, что судимость может:
quest9Как правило, лица, более двух раз осуждавшиеся к лишению свободы, под действие актов амнистии не подпадают. Обычно не подпадают под действие актов амнистии и лица, осужденные в прошлом за ряд тяжких преступлений и вновь осужденных за умышленное преступление. Точно так же акты амнистии не распространяются и на особо опасных рецидивистов и лиц, совершивших преступления при особо опасном рецидив.
Осужденные, ранее отбывавшие лишение свободы и имеющие судимость, содержаться отдельно от иных осужденных (ч. 5 ст. 50 УИК РФ), можно назвать и другие уголовно-исполнительные последствия судимости.
Судимость возникает при назначении любого вида наказания.
Несудимыми являются лица, освобожденные от уголовной ответственности вследствие деятельного раскаяния (ст. 75 УК РФ), в связи с примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ) и в связи с истечением сроков давности (ст. 78 УК РФ).
Как это определено в ч. 2 ст. 86 УК РФ, несудимыми являются и лица, освобожденные от наказания. Данное положение закона в теории уголовного права и в следственно-судебной практике получило неоднозначное понимание. Так, комментирую ч. 2 ст. 86 УК РФ, С.Ф. Келина утверждает, что по УК РФ это может в двух случаях- при освобождении от наказания военнослужащего в связи с заболеванием, препятствующим несению военной службы (ч.3 ст. 81 УК РФ) и при освобождении от отбывания наказания в связи с истечением срока давности обвинительного приговора (ст. 83 УК РФ). Во всех других случаях, по ее мнению, судимость может либо погашена, либо снята по истечении определенного срока.
А.И. Рарог пишет, что для признания лица несудимым не имеют значения основания освобождения от наказания (истечение сроков давности обвинительного приговора суда, болезнь лица, совершившего преступление, амнистия или помилование).
Ю.М. Ткачевский полагает, что вопрос об освобождении от наказания и судимости решается в зависимости от вида освобождения от наказания.
Разделяя данную позицию, проанализируем какие виды наказания влекут за собой признание лица не судимым в порядке ч.2 ст. 86 УК РФ, а какие такого правового последствия не влекут.
При освобождении от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора лицо следует считать не судимым, со дня вступления в законную силу постановления судьи об освобождении его от наказания на основании ч.1 ст. 83 УК РФ.
Военнослужащие, освобожденные от дальнейшего отбывания наказания в виде ареста или содержания в дисциплинарной воинской части в связи с заболеванием, делающим их негодными к военной службе (ч.3 ст.81) , являются судимыми. Поскольку в данном случае речь идет об освобождении от отбытия наказания, а не об освобождении от наказания. Срок погашения судимости составляет один год в соответствии с п. «б» ч. 3 ст. 86 УК РФ.
Аналогично должен решаться вопрос и в отношении других категорий лиц предусмотренных в ст. 81 УК РФ. Следовательно, если они освобождаются от наказания на основании ст.81 УК РФ, то их следует признать не судимыми. Но если речь идет об освобождении только от отбытия наказания, то судимость сохраняется.
Не вызывает сомнений в том, что лица освобожденные от наказания в связи с изменением обстановки, а также несовершеннолетние освобожденные от наказания на основании ч. 1 и 2 ст. 92 УК РФ следует считать несудимыми.
Осужденные беременные женщины и женщины, имеющие детей в возрасте до 14 лет, освобожденные от отбывания наказания на основании ч.1 ст.82 УК РФ, считаются несудимыми, если они на основании ч. 3 ст. 82 освобождаются от отбывания наказания и при этом после вступления приговора в законную силу не отбывали наказания. Осужденные женщины, к которым отсрочка исполнения приговора была применена во время отбывания наказания или которым на основании ч. 3 ст. 82 УК РФ оставшаяся часть наказания была заменена более мягким видом наказания, следует признать судимыми.
По смыслу ч. 2 ст. 85 УК РФ при освобождении от дальнейшего отбывания наказания актом помилования вопрос о снятии судимости с помилованного не решается. Судимость по акту помилования, как о том четко указывается в ч. 2 ст. 85 УК РФ, может сниматься только с лиц, отбывших наказание.
В случаях, когда суд, признав необходимым назначить наказание соответствующего вида и размера и при этом, применяя амнистию, освобождает осужденного от наказания, такое лицо считается не имеющим судимости. Однако, если осужденный был освобожден из мест лишения свободы по акту амнистии, он считается имеющим судимость, которая погашается по правилам ч. 3 ст. 86 или ст. 95 УК РФ.
В уголовно правовой литературе существует несколько точек зрения по поводу форм аннулирования судимости. Так. Шаутаева Г.Х. усматривает пять порядков аннулирования судимости по действующему УК:
В.Малков считает, что форм аннулирования судимости три:
Согласно третьей точки зрения, прекращение судимости возможно путем либо ее погашения, либо снятия.
Позиция В. П. Малкова является, с нашей точки зрения, более правильной, поскольку охватывает все способы прекращения судимости.
Погашение судимости означает автоматическое, по истечении установленных в законе сроков, исчисляемых после отбытия наказания, прекращение последствий судимости.
Сроки погашения судимости поставлены законодателем в зависимость от порядка отбывания наказания (условного или реального), от вида наказания и от категории совершенного преступления.
Как это прямо сказано в п. «а» ч. 3 ст. 86 УК РФ, в отношении лиц, условно осужденных, срок судимости равен продолжительности испытательного срока. Вместе с тем срок погашения судимости для лиц, в отношении которых суд по основаниям, предусмотренным в ст. 74 УК РФ, отменяет условное осуждение и выносит постановление об исполнении наказания, назначенного приговором, определяется по правилам, предусмотренным для осужденных, отбывающих реальное наказание.
В соответствии с п. «б» ч. 3 ст. 86 УК РФ у лиц, осужденных к наказанию более мягкому, чем лишение свободы, судимость автоматически погашается через год после отбытия или исполнения наказания. Категория совершенного преступления при этом не учитывается.
В отношении лиц, осужденных к лишению свободы за преступление небольшой или средней тяжести, судимость погашается по истечении трех лет после исполнения наказания (п. «в» ч. 3 ст. 86 УК РФ); в отношении лиц, осужденных к лишению свободы за совершение тяжкого преступления, — после истечения шести лет после исполнения наказания (п. «г» ч. 3 ст. 86 УК РФ); в отношении лиц, осужденных к лишению свободы за совершение особо тяжкого преступления, — после истечения восьми лет после отбытия наказания (п. «д» этой же статьи).
При осуждении лица по совокупности преступлений и по совокупности приговоров срок погашения судимости исчисляется за каждое из входящих в совокупность преступление самостоятельно. Однако следует иметь в виду, что в соответствии со ст. 86 УК РФ сроки погашения судимости исчисляются с момента отбытия осужденным назначенного ему наказания. А поэтому, если осужденный совершает новое преступление, не отбыв наказание за предыдущее, то срок погашения судимости за предыдущее будет исчисляться после отбытия наказания по совокупности приговоров, т. е. с того момента, когда лицо отбудет суммарное наказание за несколько преступлений. Если же лицо после отбытия наказания по первому преступлению, но до истечения срока погашения судимости совершает новое преступление, то оно не прерывает срок погашения судимости. И, таким образом, судимость за предыдущее преступление может быть погашена во время отбывания лицом наказания за последующие преступления.
Согласно ч. 4 ст. 86 УК РФ, если лицо в установленном законом порядке было досрочно освобождено от отбывания наказания, то срок погашения судимости исчисляется исходя из фактически отбытого наказания с момента освобождения от отбывания наказания, как основного, так и дополнительного. Данное правило распространяется и на лиц, которым неотбытая часть наказания заменяется более мягким видом наказания. Такая формулировка законодателя вызвала неоднозначную оценку. Например, появилось суждение, что законодатель увязал исчисление срока погашения судимости для лиц, освобожденных условно-досрочно от отбывания лишения свободы, не с категорией преступления, а со временем, в течение которого лицо отбывало наказание.
Эта позиция справедливо была подвергнута критике, поскольку при отбывании лишения свободы срок погашения судимости определяется категорией совершенного преступления, а она согласно ст. 15 УК РФопределяется верхним пределом санкции статьи и формой вины и, следовательно, не зависит ни от назначенного, ни от отбытого наказания. При условно-досрочном освобождении от отбывания наказания не исключена возможность принятия решения об исполнении неотбытой части наказания, поэтому сроки погашения судимости в таком случае будут исчисляться с момента отбытия оставшейся части наказания.
При злостном уклонении от отбывания ряда наказаний УК РФ предусматривает их замену другим, более тяжким. Так, при злостном уклонении от отбывания исправительных работ они могут быть заменены ограничением свободы (ч. 4 ст. 50 УК РФ). Срок судимости при назначении в порядке такой замены более мягкого наказания, чем лишение свободы, будет равен одному году (п. «б» ч. 3 ст. 86 УК РФ). Если же рассматриваемая замена осуществлена лишением свободы, то срок судимости зависит от категории совершенного преступления.
Закон предусматривает возможность досрочного снятия судимости судом по просьбе осужденного, если он вел себя безупречно, но не указывает при этом, после отбытия какой части судимости можно выступить с таким ходатайством перед судом. В Модельном уголовном кодексе такой срок установлен — половина срока судимости, такой же срок установлен и в УК Республики Таджикистан. Досрочное снятие судимости возможно также актом амнистии или помилования.
Таким образом, органами, правомочными аннулировать судимость, в соответствии с УК РФ являются:
quest10Погашение или снятие судимости прекращает действие всех правовых последствий, связанных с нею. Однако данное положение закона вызывает на практике и в теории справедливую критику.
Было бы желательно в УК РФ погашение и снятие судимости поставить в зависимость от возмещения вреда, причиняемого преступлением.
Снятие судимости не следует путать с реабилитацией. Реабилитация означает отрицание самого факта совершения преступления. Она влечет восстановление во всех прежних правах, выплату материального и морального ущерба, восстановление доброго имени и репутации; признание государством факта ошибочного привлечения невиновного к уголовной ответственности.
Тема 15. Субъективная сторона преступления
§ 1. Понятие и значение субъективной стороны преступления
Под субъективной стороной преступления в науке уголовного права принято понимать психическую деятельность лица, непосредственно связанную с совершением преступления. Образуя психологическое, т. е. субъективное, содержание общественно опасного деяния, субъективная сторона преступления выступает его внутренней стороной. Вопрос о содержании субъективной стороны, а именно о ее соотношении с виной, является дискуссионным в теории уголовного права. Здесь существуют три основные точки зрения.
Некоторые ученые отстаивают тезис, что вина и субъективная сторона преступления — понятия тождественные, поскольку интеллектуально-волевая деятельность человека неразрывно связана с мотивационной и эмоциональной деятельностью1. По мнению П. С. Дагеля, «вина представляет собой внутреннюю, субъективную сторону преступления, психическое отношение субъекта к своему общественно опасному деянию и его последствию, выраженное в преступлении»2. Однако данная дефиниция вступает в противоречие с законодательной характеристикой вины. Согласно ст. 24 УК РФ, лицо признается виновным в преступлении, если оно совершило деяние умышленно или по неосторожности. Следовательно, закон определяет вину как родовое понятие для умысла и неосторожности и иных психологических моментов в понятие вины не включает. Кроме того, законодатель относит к содержанию вины, т.е. к умыслу и неосторожности, лишь сознание и волю, не оставляя места для мотива, цели и эмоций, которые характеризуют психическую активность субъекта в связи с совершением преступления.
Другая группа авторов рассматривает вину как понятие более широкое, чем субъективная сторона преступления. Так, по мнению Ю.А. Демидова, вина «не может сводиться к какому-либо элементу преступления, хотя бы к умыслу и неосторожности, или деянию, взятому с его объективной стороны. Она равно выражается как в объективной, так и в субъективной склоне преступления»3. Ученые, разделяющие эту точку зрения, не считают вину одним из признаков субъективной стороны преступления, а, наоборот, полагают, что вина включает в себя субъективную и объективную стороны преступного деяния, а также все другие существенные для ответственности свойства совершенного преступления4. Такая позиция основана на смешении двух различных значений термина «вина», встречающихся в правоприменительной практике. Если в науке уголовного права вина связывается с наличием умысла или неосторожности, то на практике нередко говорят о вине как о доказанности самого факта совершения преступления данным лицом. Отождествление вины с фактом совершения преступления означает ее объективирование, лишение ее конкретной определенности элемента состава преступления.
Третья группа ученых, чье мнение нам представляется верным, считает, что психологическое содержание субъективной стороны преступления раскрывается с помощью таких юридических признаков, как вина, мотив, цель и эмоции, характеризующих различные формы психической активности человека5. Они органически связаны между собой и зависимы друг от друга, но, тем не менее, представляют самостоятельные психологические явления, ни одно из которых не может включать в себя другое в качестве составной части.
Для решения вопроса об уголовной ответственности юридическое значение имеют лишь те элементы психической деятельности, которые законодатель включил в состав преступления. В теории уголовного права их принято называть признаками субъективной стороны состава преступления. В зависимости от того, имеются ли эти признаки в каждом составе, они подразделяются на две группы: обязательные и факультативные. Вина является обязательным признаком субъективной стороны состава преступления, поскольку она присутствует в любом из них. Без вины нет и не может быть состава преступления.
Факультативными признаками служат мотив, цель и эмоции, так как они предусмотрены не всеми составами. Например, они не входят в субъективную сторону состава клеветы (ст. 129 УК).
Перечень признаков, которые являются обязательными для субъективной стороны конкретного состава преступления, зависит от диспозиции уголовно-правовой нормы.
Субъективная сторона преступления имеет важное юридическое значение. Как составная часть основания уголовной ответственности, она позволяет отграничить преступное поведение от непреступного, поскольку не является преступлением причинение общественно опасных последствий без вины, а также неосторожное совершение деяния, наказуемого лишь при наличии умысла, например умышленное причинение легкого вреда здоровью (ст. 115 УК). Кроме того, субъективная сторона преступления позволяет отграничить друг от друга составы, аналогичные по объективным признакам, например убийство (ст. 105 УК) и причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК). Фактическое содержание факультативных признаков субъективной стороны, если даже они не указаны в норме Особенной части УК, учитывается судом при назначении наказания. Следовательно, субъективная сторона преступления имеет важное значение, во-первых, для обоснования уголовной ответственности, во-вторых, для правильной квалификации преступления, и в-третьих, для назначения наказания.
§ 2. Понятие вины и ее основные характеристики
Виновным в преступлении признается лицо, совершившее общественно опасное деяние умышленно или по неосторожности (ч. 1 ст. 24 УК).
В действующем уголовном законе понятие вины не раскрывается, указывается лишь, что оно выступает родовым для умысла и неосторожности. В теории уголовного права большинство авторов выделяют две основных концепции вины: оценочную и психологическую6. Отдельные исследователи указывают также на теорию опасного состояния7. При этом единства мнений, что понимать под той или иной концепцией вины, нет.
Представления ученых об оценочной концепции вины можно разделить на две группы. В первом случае оценочная теория вины трактуется как оценка судом всех объективных и субъективных обстоятельств, связанных с преступлением8. Во втором — под виной понимается морально-политическая оценка действий преступника с классовых позиций9. Изложение оценочной концепции вины можно найти в трудах А. Я. Вышинского, Б. С. Маньковского, Б. С. Утевского и др. Следует отметить, что названные авторы рассматривали вину с классовых позиций, утверждая, что она имеет место только тогда, когда поведение лица заслуживает осуждения с точки зрения социалистического закона10.
Ученые, которые придерживаются психологической концепции, господствующей в современной теории уголовного права, также не едины в своих подходах к определению понятия вины.
Так, А. В. Наумов определяет вину как психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям в форме умысла или неосторожности11.
Авторы учебника по общей части уголовного права понимают под виной запрещенное уголовным законом психическое, в форме умысла или неосторожности, отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и его последствиям12. Как психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом, и его последствиям определяют вину авторы более современного учебника по уголовному праву13. В. В. Лунеев рассматривает вину как психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, его общественно опасным последствиям и другим юридически значимым обстоятельствам совершения преступления14.
Более сложное определение вины дает В. А. Якушин: вина есть психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному и уголовно противоправному деянию, выраженное в определенных законом формах, раскрывающих связь интеллектуальных, волевых и чувственных процессов психики лица с деянием и являющихся в силу этого основанием для субъективного вменения, квалификации содеянного и определения пределов уголовной ответственности15.
Анализ приведенных выше дефиниций позволяет выделить три объединяющих их момента: первый — вина представляет собой психическое отношение лица к определенным объективным деяниям;
второй — вина есть психическое отношение лица не только к совершаемому деянию, но и к его последствиям;
третий — лицо осознает общественную опасность совершаемого им деяния и его последствий.
Подводя итог изложенному, можно дать следующее определение вины.
Вина — это психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному действию или бездействию и к наступившим в результате этого общественно опасным последствиям.
Основными признаками психической деятельности человека являются сознание (интеллектуальный) и воля (волевой признак). Их различные сочетания, степень интенсивности и полноты отражаются законодателем в конструировании форм вины.
Форма вины — это установленное законом сочетание интеллектуального и волевого признаков, свидетельствующих об отношении виновного к совершаемому им действию (бездействию) и его последствиям.
Форма вины указывает на способ интеллектуального и волевого взаимодействия субъекта с объективными обстоятельствами, составляющими юридическую характеристику данного вида преступлений.
В уголовном законе содержится описание двух форм вины — умысла и неосторожности. Каждая из названных форм делится на виды: умысел— на прямой и косвенный, а неосторожность— на легкомыслие и небрежность. Данным модификациям вины свойственно определенное законом сочетание интеллектуальных и волевых процессов. Вместе с тем прямой и косвенный умысел не имеют значения самостоятельных форм вины, а являются видами одной и той же формы. Связывает их интеллектуальный признак, а именно осознание субъектом общественно опасного характера совершаемого деяния и предвидение его общественно опасных последствий. В отличие от умысла оба вида неосторожности характеризуются отсутствием осознания реальной опасности деяния и предвидения общественно опасных последствий в конкретном случае. Волевой элемент обоих видов умысла заключается в положительном отношении к общественно опасным последствиям, а волевой элемент обоих видов неосторожности состоит в отрицательном отношении к общественно опасным последствиям, наступления которых лицо старается избежать либо вообще не предвидит.
Деление вины на формы имеет большое практическое значение.
Во-первых, форма вины определяет степень общественной опасности деяния и позволяет отграничить преступное деяние от непреступного. Так, если законодатель предусматривает уголовную ответственность за какое-либо деяние только при наличии умышленной вины, то схожее по объективным признакам действие (бездействие), совершенное по неосторожности, преступлением не является, например убийство при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108 УК).
Во-вторых, иногда законодатель дифференцирует уголовную ответственность за совершение общественно опасного деяния в зависимости от формы вины, которая, таким образом, определяет квалификацию в такого рода случаях. Например, по форме вины разграничиваются умышленное (ст. 111 УК) и неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 112 УК). Определяя квалификацию, форма вины в то же время позволяет провести четкое разграничение общественно опасных деяний, сходных по объективным признакам.
В-третьих, форма вины учитывается законодателем при классификации преступлений. Так, неосторожные деяния ни при каких обстоятельствах не могут быть отнесены к категории тяжких или особо тяжких преступлений (ст. 15 УК).
В-четвертых, форма вины предопределяет условия отбывания наказания в виде лишения свободы: лица, осужденные за неосторожные преступления, по общему правилу отбывают лишение свободы в колониях-поселениях (ст. 58 УК).
В-пятых, некоторые институты уголовного права, а именно неоконченное преступление, соучастие, рецидив, связаны только с умышленной формой вины.
В-шестых, наличие умышленной формы вины обязывает суд исследовать вопрос о мотивах и целях преступления.
Верховный Суд требует наряду с установлением формы вины раскрывать в каждом конкретном случае содержание умысла и неосторожности. Так, в п. 3 Постановления Пленума ВС РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» говорится: «При решении вопроса о направленности умысла виновного следует исходить из всех обстоятельств содеянного...»16
Содержание интеллектуального элемента вины зависит от способа законодательного описания преступления. В данный элемент входит осознание характера объекта, фактического' содержания и социального значения совершаемого действия или бездействия. При совершении преступления с материальным составом в интеллектуальный элемент вины включается также предвидение либо возможность предвидения общественно опасных последствий. В тех случаях, когда законодатель вводит в число признаков состава преступления какие-либо дополнительные признаки, характеризующие предмет преступления, место, время, способ его совершения и т. д., осознание этих дополнительных признаков также входит в содержание интеллектуального элемента вины.
Волевой элемент вины также определяется конструкцией состава преступления. Предметом волевого отношения субъекта являются те же фактические обстоятельства, которые составляют предмет интеллектуального отношения. При этом необходимо выделить волевое отношение к главному объективному признаку состава преступления, в котором воплощается общественная опасность данного деяния. Отношение к этому признаку служит определяющим критерием при установлении формы вины17.
Помимо формы и содержания вины в уголовно-правовой литературе и правоприменительной практике употребляются и такие термины, как объем, сущность и степень вины. Под объемом вины в юридической литературе понимается совокупность психических отношений виновного ко всем юридически значимым объективным признакам, вменяемым субъекту, — следовательно, данный показатель отражает конкретные пределы содержания вины. Сущность вины составляет отрицательное (при умысле) либо пренебрежительное или недостаточно внимательное (при неосторожности) психическое отношение к основным социальным ценностям, проявившееся в конкретном преступлении. Степень вины является оценочной категорией и содержит психологическую и социальную характеристику вины в ее количественном аспекте, выражая меру отрицательного, пренебрежительного или недостаточно внимательного отношения лица, виновного в совершении преступления, к основным социальным ценностям18.
§ 3. Умысел и его виды
Действующее законодательство подразделяет умысел на два вида: прямой и косвенный. Согласно ч. 2 ст. 25 УК преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.
Все признаки, использованные законодателем, для уголовной ответственности равно необходимы. Признание деяния совершенным с прямым умыслом возможно только при наличии всех названных признаков.
Интеллектуальный элемент прямого умысла заключается в осознании общественной опасности деяния, предвидении возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий.
Поскольку главным социальным признаком преступления выступает общественная опасность, то в содержание умысла включено осознание общественно опасного характера деяния. Из этого следует, что предметом осознания при умысле являются: во-первых, фактическое содержание совершенного деяния, во-вторых, его социальная сущность.
Осознание общественной опасности деяния не следует смешивать с осознанием его противоправности. Здесь в полной мере действует правило: незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Противоправность есть юридическое выражение общественной опасности. Для признания лица виновным в совершении преступления не требуется, чтобы оно осознавало противоправность своего деяния. Однако в юридической литературе существует и противоположная точка зрения.
Так, А.И. Рарог считает, что поскольку противоправность является полноправным признаком преступления, то следует признать неотъемлемой чертой умышленной формы вины осознание противоправного характера совершаемого деяния.
Осознание общественной опасности деяния означает понимание виновным как фактического, так и социального его характера. Таковое осознание предопределяется субъективными качествами человека: жизненным опытом, уровнем образования, общей культуры и т. д.
Вторым интеллектуальным признаком прямого умысла в преступлениях с материальным составом является предвидение общественно опасных последствий совершаемого деяния. Под предвидением подразумевается отражение в сознании тех событий, которые произойдут, должны или могут произойти в будущем, т. е. мысленное представление виновного о вреде, который он своим деянием причинит или может причинить. Для наличия умысла необходимо предвидеть не любые последствия, а только те, которые входят в объективную сторону состава конкретного преступления.
При прямом умысле предвидение последствий может носить характер предвидения неизбежности или же реальной возможности их наступления. Лицо предвидит неизбежность последствия, когда между деянием и последствием имеется однозначная причинная связь, развитие которой осознает виновный, например предвидение неизбежности смерти при ножевом ранении в сердце. Безусловно, речь не идет о фактической неизбежности планируемых последствий, поскольку наступление или не наступление смерти зависит не только от желания и действий субъекта, но и от других обстоятельств. Имеется в виду мысленная модель причинно-следственной связи, в которой деяние обязательно порождает желаемый результат.
При предвидении реальной возможности наступления последствий субъект осознает, что своими действиями он создает такие условия, которые могут повлечь, но могут и не повлечь желаемые последствия. Эти последствия не порождены одним лишь деянием, а связаны с рядом дополнительных обстоятельств. Так, выталкивая жертву из тамбура движущегося поезда, лицо понимает, что и смерть, и вред здоровью потерпевшего той или иной степени тяжести будут — в зависимости от обстоятельств (скорости поезда, положения потерпевшего в момент толчка) — одинаково закономерным результатом его падения.
Предвидение последствий означает осознание субъектом, хотя бы в общих чертах, развития причинной связи между деянием и последствиями. Например, для признания убийства умышленным не требуется, чтобы убийца осознавал, производя выстрел в жизненно важный орган жертвы, какие конкретно возникнут повреждения и какие последствия наступят (внутреннее кровотечение, остановка сердца, прекращение дыхания и т. д.). Достаточно осознания того, что закономерным результатом выстрела станет смерть потерпевшего.
Если в диспозиции статьи в качестве обязательных признаков объективной стороны состава преступления оговорены какие-либо иные обстоятельства, кроме деяния и последствий, то они также должны осознаваться субъектом (в частности, особая жестокость как способ совершения убийства, тайность изъятия чужого имущества при краже и т. д.). Так, в упомянутом Постановлении Пленума ВС РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» сказано: «...для признания убийства совершенным с особой жестокостью необходимо установить, что умыслом виновного охватывалось совершение убийства с особой жестокостью... когда убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий...»20
Волевой элемент прямого умысла в преступлениях с материальным составом состоит в желании наступления общественно опасных последствий. Желание как элемент умысла заключается в стремлении к определенным последствиям, которые могут выступать в качестве:
Обобщая означенные выше оттенки волевого отношения виновного к результату при прямом умысле, можно сказать, что виновный в этом случае относится к результату как к нужному ему событию. В уголовно-правовой науке существует точка зрения, согласно которой представление о последствиях как о побочном, сопутствующем результате действий виновного характерно только для косвенного умысла21. Данную точку зрения вряд ли можно признать правильной. Поскольку, «как неизбежное сопутствующее обстоятельство единой преступной ситуации, они (последствия. — Авт.) с самого начала являются желаемыми в силу диалектики взаимной обусловленности сознания и воли: если желаемым является деяние, которое заведомо повлечет определенные вредные последствия, то желание распространяется и на эти последствия как необходимый элемент этого деяния»22.
Законодательное определение прямого умысла полностью применимо к преступлениям с материальными составами. В отношении же формальных составов в юридической литературе до сего времени нет единства мнений. Ряд ученых считают, что это определение должно быть распространено и на преступления с формальным составом. Большинство же ученых — справедливо, на наш взгляд — придерживаются мнения, что поскольку последствия не являются признаком формального состава преступления, то здесь в содержание прямого умысла не должны входить предвидение общественно опасных последствий и отношение к ним. Волевой элемент в таких преступлениях должен заключаться лишь в желании совершить общественно опасное деяние. Поэтому прямой умысел в формальном составе состоит в осознании общественной опасности деяния и желании его совершить23.
Конструкция умысла в преступлениях с формальным составом как сознательно-волевое отношение именно к деянию постепенно внедряется в уголовное законодательство некоторых стран. Так, в ст. 15 УК Литовской Республики закреплено, что преступление или уголовный проступок признаются совершенными с прямым умыслом, если при их совершении лицо осознавало опасный характер своего преступного деяния и желало так действовать24.
Согласно ч. 3 ст. 25 УК РФ преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.
В юридической литературе существует справедливое, на наш взгляд, мнение, что с косвенным умыслом могут быть совершены только преступления с материальным составом, так как лишь в этом случае возможно безразличное отношение к общественно опасным последствиям. Безразличное же отношение к своим действиям с одновременным их продолжением невозможно. Если лицо продолжает совершать какие-либо действия, значит, оно этого желает.
Интеллектуальный элемент косвенного умысла состоит в осознании общественной опасности совершаемого деяния и предвидении реальной возможности наступления последствий. Таковая возможность предвидится как реальная, если субъект считает общественно опасные последствия закономерным результатом развития причинной связи именно в данной конкретной ситуации. В отличие от прямого умысла при косвенном лицо не предвидит неизбежность наступления последствий.
Если в ходе предварительного и судебного следствия доказано, что виновный предвидел неизбежность наступления общественно опасных последствий в результате своих действий и все-таки продолжал совершать их, то это, несомненно, свидетельствует о его желании, чтобы такие последствия наступили, т. е. о наличии прямого умысла.
Например, с прямым умыслом на убийство действовал Е., который из неприязни облил свою знакомую С. легковоспламеняющимся нитролаком и поджег. От полученных ожогов потерпевшая скончалась. Е. осознавал общественно опасный характер своих действий, предвидел неизбежность наступления смерти и, следовательно, желал ЭТОГО25.
Волевой элемент косвенного умысла выражается в том, что лицо не желает наступления предвидимых им последствий, но сознательно допускает их наступление либо относится к ним безразлично. При сознательном допущении преступное последствие не является ни целью действий виновного, ни средством ее достижения, ни этапом на пути к цели. При косвенном умысле виновный не стремится причинить общественно опасные последствия, они ему не нужны, он их не желает, на что прямо указано в ч. 3 ст. 25 УК. Лицо, действующее с косвенным умыслом, не заинтересовано в наступлении этих последствий, хотя внутренне с ними соглашается, готово их принять ради достижения другой цели. Данные последствия как бы являются той ценой, которую виновный готов заплатить, дабы достигнуть своих целей.
Это можно проследить на примере. А. установил взрывное устройство в металлической трубе, служившей стойкой забора и калитки, с целью пресечь попытки проникновения на его земельный участок. Когда группа подростков пыталась проникнуть на участок, взрывное устройство сработало, трое были убиты. Калининградским областным судом А. был осужден за умышленное убийство трех лиц способом, опасным для жизни многих людей. Судебная коллегия отклонила доводы адвоката и осужденного о переквалификации умышленного убийства на неосторожное, указав, что А. «сознавал общественную опасность своих действий, предвидел их общественно опасные последствия и сознательно допускал наступление этих последствий»26.
Волевое содержание косвенного умысла может проявляться и в безразличном отношении к наступлению общественно опасных последствий. Безразличное отношение как проявление воли в косвенном умысле, по существу, мало чем отличается от сознательного допущения и означает отсутствие активных эмоциональных переживаний в связи с общественно опасными последствиями, реальная возможность наступления которых отражается сознанием виновного. В этом случае субъект причиняет вред, не задумываясь о вредных последствиях совершаемого деяния, возможность причинения которых представляется ему весьма реальной.
Содержание умысла определяется совокупностью фактических обстоятельств, которые охватывались сознанием виновного, мотивами и целью деяния. Оценка содержания, а затем и установление вида умысла, например, по делам об умышленных убийствах осуществляется исходя из совокупности всех обстоятельств совершенного преступления; при этом учитываются, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализация телесных повреждений (например, ранение жизненно важных органов человека), а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения27.
Прямой и косвенный умысел — разновидности одной и той же формы вины, поэтому между ними много общего. Интеллектуальный элемент обоих видов умысла характеризуется осознанием общественной опасности совершаемого деяния и предвидением его общественно опасных последствий. Для волевого элемента общим является положительное отношение к наступлению общественно опасных последствий. Тем не менее это разные виды умысла, имеющие свои особенности.
В интеллектуальном элементе различие между прямым и косвенным умыслом состоит в неодинаковом характере предвидения преступных последствий. Если прямой умысел предполагает предвидение чаще всего неизбежности, а иногда и реальной возможности наступления указанных последствий, то для косвенного умысла характерно предвидение только реальной возможности наступления преступных последствий. Главное отличие заключается в том, что волевое отношение лица к вредным последствиям проявляется в разных формах. Положительное отношение к ним при прямом умысле выражается в желании, а при косвенном — в сознательном допущении либо безразличном отношении.
Деление умысла на прямой и косвенный имеет не только теоретическое, но и важное практическое значение. Так, преступление с формальным составом может быть совершено только с прямым умыслом, и, следовательно, при отсутствии его признаков отсутствует состав такого преступления. Кроме того, предварительная преступная деятельность — приготовление и покушение (ст. 30 УК) — возможна только при наличии прямого умысла; действия организатора, подстрекателя также характеризуются прямым умыслом.
Деление умысла на прямой и косвенный имеет значение и для индивидуализации наказания, поскольку считается, что общественная опасность преступлений, совершенных с прямым умыслом, выше, чем совершенных с косвенным.
В действующем законодательстве содержатся определения лишь двух видов умысла, но в науке уголовного права выделяют и другие его разновидности. Рассмотренное нами подразделение на прямой и косвенный проводится по содержанию умысла, по различному сочетанию в нем интеллектуального и волевого элемента. По времени формирования в доктрине уголовного права различают умысел заранее обдуманный и внезапно возникший. Однако данная классификация носит условный характер. «Дело в том, что умысел является признаком состава преступления, т. е. возможен только в преступлении, только в связи с деянием. Помимо деяния нет и не может быть умысла. Когда говорят о заранее обдуманном умысле, то имеют в виду психическую деятельность до совершения преступления, а именно: возникновение побуждения, выработку цели и этапы воли, включая принятие решения»28.
Заранее обдуманный — это умысел на совершение преступления, реализованный через значительный промежуток времени после его возникновения. Чаще всего он свидетельствует о настойчивости субъекта в достижении преступных целей и, следовательно, его большей общественной опасности. Однако он может быть связан и с нерешительностью, колебаниями, опасениями виновного, заставляющими его откладывать совершение преступления. В этом случае такой умысел, напротив, служит доказательством меньшей степени общественной опасности лица.
Внезапно возникший — это умысел, сформировавшийся под провоцирующим влиянием жизненной ситуации (в криминологии подобные ситуации называются криминогенными) и реализованный немедленно или через незначительный промежуток времени после возникновения.
В качестве разновидности внезапно возникшего умысла выделяют так называемый аффектированный умысел. Его специфика — в психологическом механизме возникновения намерения совершить преступление. В уголовном праве поводом к его возникновению признается определенное, а именно неправомерное или аморальное, поведение самого потерпевшего по отношению к виновному или его близким (ст. 107, 113 УК). При аффектированном умысле сильное душевное волнение затрудняет, но не исключает сознательный контроль над волевыми процессами со стороны человека. Этим и объясняется смягчение наказания за преступления, совершенные с таким умыслом.
По своему психологическому содержанию и заранее обдуманный, и внезапно возникший умысел может быть как прямым, так и косвенным.
Критерий следующей классификации умысла на виды в литературе именуется по-разному: четкость предвидения общественно опасных последствии, направленность умысла, характер содержания умысла или же степень ясности сознания. По нашему мнению, наиболее точное название — направленность умысла на совершение конкретного преступления. В соответствии с данным критерием умысел делится на два вида: определенный и неопределенный (иногда их называют конкретизированным и неконкретизированным)29.
Умысел признается определенным либо неопределенным в зависимости от того, с большей или меньшей конкретностью отражен в сознании виновного какой-либо из существенных объективных признаков преступления, влияющий на квалификацию. Таким признаком может быть объект преступления, последствия, способ совершения деяния и т.п.
Определенный умысел характеризуется наличием четкого представления о качественных и количественных показателях названных объективных признаков.
При неопределенном умысле у субъекта имеется лишь общее представление об объективных свойствах совершаемого им деяния. Так, виновный, нанося потерпевшему сильные удары по голове, I животу и груди, предвидит, что в результате этого будет причинен I вред здоровью, но четко не осознает размера данного вреда. Здесь налицо неопределенный умысел на причинение вреда здоровью.
Определенный умысел, в свою очередь, подразделяется на простой и альтернативный. При простом умысле лицо предвидит только один конкретный, безальтернативный результат (например, причинение смерти потерпевшему). При альтернативном умысле виновный предвидит примерно одинаковую возможность наступления двух или более конкретно-определенных последствий. В частности, при длительном избиении субъект предвидит либо смерть потерпевшего, либо причинение тяжкого вреда его здоровью.
Действия виновного, совершенные с неопределенным или же альтернативным умыслом, должны квалифицироваться в зависимости от наступившего результата. Однако некоторые ученые предлагают квалифицировать данные преступления по наиболее тяжелым объективно возможным и отражавшимся в сознании субъекта последствиям30.
Следует иметь в виду, что вышеназванные разновидности умысла не составляют самостоятельных форм вины, не заменяют понятий прямого и косвенного умысла, а существуют лишь в их рамках.
В юридической литературе ведется дискуссия по вопросу о том, с каким видом умысла (прямым или косвенным) связаны указанные разновидности. Одни авторы считают, что любая из них требует только прямого умысла31; другие полагают возможным их существование и в рамках косвенного умысла32. С нашей точки зрения, наличие прямого умысла необходимо при совершении преступления с определенным умыслом, в остальных же случаях умысел может быть как прямым, так и косвенным.
§ 4. Неосторожность и ее виды
Неосторожность, наряду с умыслом, является основной формой вины в российском уголовном праве. Действующее законодательство предусматривает два вида неосторожности: легкомыслие и небрежность. quest5Согласно ч. 2 ст. 24 УК деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части, т. е. когда в статье прямо указывается на неосторожную вину. Так, ст. 109 УК устанавливает ответственность за причинение смерти по неосторожности. Следовательно, в тех случаях, когда диспозиция статьи Особенной части не конкретизирует форму вины, соответствующее преступление может быть как умышленным, так и неосторожным — например, предусмотренное ст. 110 доведение до самоубийства. Такая позиция законодателя вызывает серьезные возражения.
М. А. Кауфман, в частности, замечает: «Во-первых, совершенно необъяснимо, почему умышленные и неосторожные преступления наказываются одинаково (у них общая санкция). Во-вторых, непонятно, чем руководствовался законодатель, когда избирал непозволительно мягкое наказание за причинение умышленного вреда»33.
Поддерживая эти аргументы, добавим, что остается также неясным, к какой категории следует относить данные преступления, поскольку форма вины, наряду с размером санкции, является одним из формальных критериев деления преступлений на категории. Кроме того, означенная позиция законодателя приводит к противоречиям в судебной практике. Так, Санкт-Петербургский городской суд осудил X. за неосторожное доведения до самоубийства, указав в приговоре: «X. путем жестокого обращения довел С. до самоубийства... Субъективная сторона состава данного преступления характеризуется неосторожной формой вины в форме небрежности. X. не предвидел возможности наступления смерти, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен и мог предвидеть эти последствия»34. Президиум же Московского городского суда занял противоположную позицию. В приговоре по делу К. говорится: «Согласно закону уголовной ответственности за доведение до самоубийства подлежит лицо, совершившее это преступление с прямым или косвенным умыслом. Виновный сознает, что указанным в законе способом принуждает потерпевшего к самоубийству, предвидит возможность или неизбежность лишения им себя жизни и желает (прямой умысел) или сознательно допускает наступление этих последствий либо относится к ним безразлично (косвенный умысел)»35.
Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий (ч. 2 ст. 26 УК).
Интеллектуальный элемент преступного легкомыслия заключается в осознании общественной опасности своего деяния и предвидении абстрактной возможности наступления общественно опасных последствий.
Поскольку в ч. 2 ст. 26 не указано на отношение лица к своему деянию, в юридической литературе существует точка зрения, согласно которой осознание субъектом общественно опасного характера совершаемого им деяния не входит в содержание интеллектуального элемента легкомыслия36. С нашей точки зрения, более логичной и правильной является позиция авторов, полагающих, что предвидение опасности последствий невозможно без понимания опасности совершаемых действий37. Если бы лицо не осознавало опасного характера своих действий, оно бы и не пыталось каким-то образом нейтрализовать их возможные последствия.
Другие ученые возражают против того, что при наличии преступного легкомыслия субъект предвидит лишь абстрактную возможность наступления последствий, т. е. возможность наступления последствий не в данном случае, а в другом — аналогичном, но не идентичном этому. Так, П. С. Дагель пишет, что лицо потому и рассчитывает на определенные обстоятельства, которые, по его мнению, предотвратят последствия, что предвидит реальную возможность их наступления38. С подобным утверждением вряд ли можно согласиться по следующим соображениям. Самый верный способ избежать причинения вредных последствий — не совершать те действия, которые могут привести к их наступлению. Если же лицо все-таки совершает эти действия, активно не желая наступления вредных последствий, значит, оно не допускает возможности их причинения в данном конкретном случае. Поскольку при легкомыслии субъект рассчитывает на предотвращение последствий, стало быть, он полагает, что в данном случае — здесь и сейчас — они невозможны. Этот расчет делает возможность наступления последствий в сознании субъекта абстрактной.
Отдельные ученые относят к интеллектуальному элементу преступного легкомыслия, кроме прочего, осознание субъектом наличия факторов, сил или обстоятельств, способных, с его точки зрения, предотвратить наступление вредных последствий39.
Волевой элемент легкомыслия состоит в расчете на предотвращение преступных последствий при активном их нежелании. При косвенном умысле лицо также не желает наступления вредных последствий, но там это нежелание пассивно («хорошо, если бы они не наступили») и не подкреплено никакими объективными обстоятельствами. Для преступного легкомыслия, напротив, характерно нежелание последствий, основанное на оценке объективно существующих обстоятельств и сил. При этом виновный может рассчитывать как на собственные силы, так и на предполагаемое поведение потерпевшего, животных, на природные процессы, действие механизмов и т. п. Но его расчет оказывается самонадеянным. Из-за легкомысленного пренебрежения к государственным, общественным или личным интересам субъект не учитывает всех возможных вариантов развития событий, не оценивает значения всех факторов, которые могут повлиять на складывающуюся ситуацию. Иллюстрацией этого положения может служить дело по обвинению Т. в совершении преступления, предусмотренного ст. 106 УК РСФСР. Т. с целью охраны склада подключил колючую проволоку, которой был обнесен склад, к электросети напряжением 220 вольт и вывесил объявление: «Внимание, забор под напряжением, бьет, смерть». Гражданка К. дотронулась до забора руками и была убита электротоком40. В описанном случае Т. действовал с преступным легкомыслием. Он не желал наступления чьей-либо смерти и считал, что поскольку он вывесил объявление, предупреждающее об опасности, то подобные последствия наступить не могут. Но расчет его оказался неточным, так как он не учел, что объявление может не заметить рассеянный, не увидеть — слепой, не прочесть — маленький ребенок, душевнобольной или просто человек, не владеющий русским языком. В результате того, что расчет был самонадеянным, не учитывающим все возможные обстоятельства, наступила смерть потерпевшей.
Таким образом, как свидетельствует приведенный пример, расчет, хотя и самонадеянный, но основанный на конкретных, объективно существующих факторах, способных, по мнению виновного, предотвратить наступление общественно опасных последствий, принципиально отличает легкомыслие от косвенного умысла, при котором такой расчет отсутствует, а имеется лишь надежда на «авось», на то, что преступный результат не наступит.
Преступная небрежность — это вид неосторожности, при котором лицо не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно и может предвидеть эти последствия (ч. 3 ст. 26 УК).
Интеллектуальный элемент преступной небрежности характеризуется двумя признаками: отрицательным и положительным. Отрицательный признак означает, что лицо не осознавало общественно опасного характера своих действий и не предвидело возможности наступления вредных последствий.
В литературе описываются три возможных варианта рассматриваемого психического отношения:
Во всех описанных случаях субъект не осознает общественную опасность совершаемого деяния и не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий. Следовательно, здесь отсутствует позитивная психологическая связь между субъектом преступления и причиненными им преступными последствиями, что порождает у криминалистов сомнения, можно ли признать небрежность виной в уголовно-правовом смысле42.
Однако наличие положительного признака придает небрежности качество уголовно-правовой вины. Положительный признак интеллектуального элемента небрежности означает, что при надлежащей внимательности и предусмотрительности лицо должно было и могло предвидеть наступление преступных последствий. Для ответа на вопрос, должен и мог ли субъект их предвидеть, следует использовать объективный и субъективный критерии. Первый определяет обязанность, второй — возможность предвидения.
Объективный критерий — это мера предусмотрительности, присущая при данных обстоятельствах той группе людей, к которой принадлежит виновный, или же обязанность лица предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий при соблюдении обязательных для этого лица мер предосторожности.
Объективный критерий имеет нормативный характер, т. е. закреплен в тех или иных правилах, которых субъект должен придерживаться в своей деятельности. Обязанность предвидения может быть основана на прямом указании закона, содержаться в специальных правилах, вытекать из профессиональных, служебных или иных функций виновного, а также из общеобязательных правил общежития. Если описанная обязанность отсутствовала, то уголовная ответственность исключается. Но само по себе наличие данной обязанности не влечет автоматически уголовной ответственности. Необходимо выяснить, могло ли именно это лицо в сложившейся обстановке предвидеть наступление вредных последствий.
Субъективный критерий — это мера предусмотрительности, присущая при данных обстоятельствах конкретному лицу с его образованием, опытом, здоровьем или с его физиологическим состоянием в момент совершения преступления, т. е. персональная способность лица в конкретной ситуации и с учетом индивидуальных качеств предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий.
Отсутствие одного из названных критериев исключает уголовную ответственность за небрежность.
Волевой элемент преступной небрежности заключается в отсутствии со стороны виновного надлежащих волевых актов правильной оценки своих действий при наличии необходимости и объективной возможности дать такую оценку. Это можно проследить на следующем примере из судебной практики.
X., имея охотничье ружье 12-го калибра, решил похвастаться им перед гостями, которые находились у него дома и распивали спиртные напитки. С этой целью он достал и собрал его. Один из присутствующих сказал, что ружье есть, а патронов нет. Тогда X. взял два патрона 16-го калибра и зарядил ружье. Курки ружья взводятся автоматически. После этого X. стал демонстрировать ружье, водя горизонтально перед лицами гостей с целью пошутить, попугать их. Убивать кого-либо у него умысла не было. По его мнению, выстрела произойти не могло, поскольку патроны он «утопил» в стволы. Неожиданно для него произошел выстрел и заряд попал в Д. Возможно, он и нажал на курок, но как это было, не помнит. От полученного ранения Д. скончалась. Следствием установлено, что выстрел был для X. и всех присутствующих неожиданным. Тем не менее X., грубо нарушая правила обращения с оружием, мог и должен был предвидеть возможность выстрела и, как следствие, смерти кого-либо из присутствующих, а потому коллегия Верховного Суда правильно квалифицировала его действия как причинение смерти по неосторожности43.
Различие между двумя видами неосторожности — легкомыслием и преступной небрежностью сказывается на круге обстоятельств, которые необходимо выяснить в ходе рассмотрения дела. Так, при легкомыслии следует установить конкретные объективные обстоятельства, которые создали у лица уверенность в предотвращении вредных последствий. В случае преступной небрежности необходимо доказать обязанность и возможность виновного предвидеть общественно опасные последствия и не допустить (предотвратить) их наступление.
Законодательное описание неосторожности, так же как и умысла, ориентировано исключительно на преступления с материальным составом. В связи с этим возникает вопрос: возможно ли совершение по неосторожности преступлений с формальным составом? Легкомыслие по своей психологической сущности неразрывно связано с общественно опасными последствиями, без них невозможно сконструировать ни интеллектуальный, ни волевой элемент этого вида неосторожности. Следовательно, в формальных составах легкомыслие существовать не может, нельзя говорить о предвидении или о расчете на предотвращение своих действий, совершаемых сознательно и по собственной воле. Однако и теория уголовного права, и судебная практика признают возможность неосторожного совершения преступлений с формальным составом. Вероятно, речь может идти только о небрежности.
В формальных составах к признакам объективной стороны относятся лишь свойства деяния, т. е. действия или бездействия, поэтому именно они и должны составлять предметное содержание небрежности. Кроме того, социальные свойства совершаемого деяния могут быть предметом только сознания, но никак не предвидения. Следовательно, небрежность в формальных составах можно охарактеризовать как отсутствие осознания общественно опасного характера совершаемого деяния при наличии обязанности и возможности такого осознания. Именно эта дефиниция содержится в ч. 3 ст. 24 УК Республики Беларусь: «Преступление признается совершенным по неосторожности, если лицо, его совершившее, не сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, хотя должно было и могло это осознавать»44.
В теории уголовного права предлагалось выделять и иные виды неосторожной вины: правовую неосторожность, волевую неосторожность, волевую небрежность и преступное невежество45. Однако эти предложения не нашли широкой поддержки46.
§ 5. Невиновное причинение вреда
Действующий Уголовный кодекс впервые включил норму о невиновном причинении вреда, предусмотрев в ней три его разновидности, хотя статья содержит две части.
Согласно ч. 1 ст. 28 УК деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть.
quest7В теории такие разновидности невиновного причинения вреда именуются субъективным случаем или казусом. Первый вид невиновного причинения вреда предполагает, что лицо, совершившее деяние, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия). Например, сбыт при расчете за покупку фальшивой денежной купюры, полученной на сдачу в соседнем магазине, т. е. когда покупатель не знал о поддельности купюры и не имел оснований об этом догадываться. В уголовно-правовой литературе высказана точка зрения, согласно которой данный вид невиновного причинения вреда возможен только в деяниях, содержащих признаки преступлений с формальным составом47. Однако судебная практика стоит на иных позициях.
В состоянии алкогольного опьянения Ф. возвращался с полевых работ на управляемом комбайне вместе с находившимся на подножке Ж. Зная о неисправности тормозной системы, Ф. на спуске не выбрал скорость, обеспечивающую безопасность движения, не справился с управлением комбайном, в результате чего комбайн опрокинулся, придавил Ж. и тот от полученных повреждений скончался на месте происшествия.
Ф. признал вину в части допущенных им нарушений Правил дорожного движения, повлекших опрокидывание комбайна. Относительно смерти Ж. он пояснил, что не знал о нахождении на подножке комбайна потерпевшего, поскольку тот запрыгнул на нее без его ведома и ему это не было видно из кабины. Он следил за дорогой и все время смотрел вперед. Свидетель Г. показал в ходе предварительного следствия, что конструкция комбайна такова, что Ф. не располагал возможностью увидеть из кабины запрыгнувшего на подножку комбайна Ж. По словам свидетеля Ж-на, он ехал на машине за Ф. и видел, как тот перед спуском с плотины приостановил комбайн, «видимо переключал скорость», и как в это время на подножку сзади кабины прыгнул Ж. При съезде комбайн перевернулся.
Оценив данные обстоятельства, Президиум Липецкого областного суда постановил, что Ф. не осознавал и по обстоятельствам дела не мог осознавать общественной опасности своих действий, и поэтому исключил из обвинения нарушение п. 22.8 Правил дорожного движения, предусматривающего запрет на перевозку людей вне кабины автомобиля, трактора и других транспортных средств. Дело было прекращено за отсутствием состава преступления48.
Второй вид невиновного причинения вреда имеет место, когда лицо, совершившее общественно опасное деяние, не предвидело и по обстоятельствам дела не должно было или не могло предвидеть общественно опасные последствия, т. е. когда отсутствует объективный или субъективный критерий небрежности. Рассмотрим это на примере из судебной практики.
Д., встретив своего зятя М., находившегося в сильной степени алкогольного опьянения, попытался увести его домой. Однако М. стал сопротивляться, вырвался от тестя, затем споткнулся, стал падать и потянул Д. на себя. Оба упали. Д., падая, попал коленом в область
груди и живота М. Имея вес 123 кг, Д. причинил М. тяжкие телесные повреждения в виде перелома пятого ребра справа и массивного разрыва печени, от которых М. умер. Свидетели показали, что, находясь в районе автобусной остановки, обратили внимание на двух мужчин, один из которых, плотного телосложения (Д.), тащил за руку молодого парня (М.) щуплого телосложения, находившегося в состоянии алкогольного опьянения. М. оказывал Д. сопротивление — пытался вырваться от него. Свидетели видели, как М. стал падать на землю, увлекая за собой Д. Затем Д. и М. встали и пошли по направлению к дому М. Согласно заключению судебно-медицинского эксперта, смерть М. наступила от острого малокровия, развившегося вследствие разрыва ткани печени. Данное телесное повреждение возникло от воздействия с большой силой твердого тупого предмета.
Таким образом, как следует из материалов дела, Д. не предвидел возможности своего падения на М, попадания при этом коленом в область его живота и груди, наступления смерти потерпевшего в результате этого падения и по обстоятельствам дела не мог и не должен был предвидеть. Следовательно, Д. не может нести ответственность за причинение смерти по неосторожности, поскольку имел место несчастный случай49.
В ч. 2 ст. 28 УК закреплена новая, ранее неизвестная закону разновидность невиновного причинения вреда. Она характеризуется тем, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.
Невозможность предотвратить вредные последствия должна быть вызвана несоответствием психофизиологических качеств лица требованиям экстремальных условий, т. е. таким неожиданно возникшим или изменившимся ситуациям, к которым лицо не готово, когда по своим индивидуальным качествам оно неспособно принять адекватное решение и найти способ предотвращения вредных последствий (например, в обстановке стихийного бедствия, техногенной катастрофы и т. п.) Закон упоминает лишь психофизиологические качества, под которыми обычно понимается острота зрения, слуха, время двигательных реакций и т. д. Уровень «экстремальности» ситуации в рассматриваемом виде невиновного причинения должен быть выше способности лица преодолеть подобную ситуацию.
Другим вариантом невиновного причинения, предусмотренного ч. 2 ст. 28, являются случаи, когда лицо причиняет вред вследствие нервно-психических перегрузок, т. е. нахождения в состоянии глубокой усталости, под влиянием которой оно и не смогло предотвратить причинение вреда. Обязательным признаком таких перегрузок является их вынужденность.
С учетом приведенных признаков вред нельзя считать причиненным невиновно на основании ч. 2 ст. 28 в тех случаях, когда лицо:
При наличии любого из перечисленных обстоятельств вина лица не исключается50.
§ 6. Преступления с двумя формами вины
Понятие преступления с двумя формами вины нашло законодательное закрепление в ст. 27 УК, в которой говорится: «Если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно».
Причиной появления в Уголовном кодексе данной статьи послужила своеобразная законодательная конструкция некоторых преступлений: законодатель как бы объединяет юридически два самостоятельных преступления, одно из которых является умышленным, а другое неосторожным, причем оба могут существовать самостоятельно, но в сочетании друг с другом образуют качественно иное преступление со специфическим субъективным содержанием. «Составляющие части» такого преступления могут посягать как на различные непосредственные объекты, например причинение смерти при изнасиловании, так и на один объект, например незаконное производство аборта, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью. Каждая из составляющих подобной юридической конструкции не утрачивает своего преступного характера и при раздельном существовании.
Не вызывает сомнения тот факт, что при наступлении непредвиденных квалифицированных последствий основное деяние меняет характер и степень общественной опасности. Создается впечатление, что речь уже идет о другом составе преступления и соответственно вина приобретает иное содержание, отличное от законодательного определения умысла и в то же время не укладывающееся в определение неосторожности51.
Некоторые ученые искажают смысл законодательной характеристики преступлений с двумя формами вины. Так, В. Д. Иванов и С. X. Мазуков пишут: «Особенность рассматриваемых преступлений состоит в том, что при их совершении наблюдается неоднородное психическое отношение лица к совершаемым действиям (бездействию) и к наступившим последствиям в материальных составах преступлений, которые содержат последствия в качестве самостоятельного признака объективной стороны».Аналогичные высказывания встречаются и у других авторов52.
В ст. 27 УК речь идет вовсе не о неоднородности отношения к совершаемому действию (бездействию) и его общественно опасным последствиям как равноправным признакам объективной стороны состава преступления, а о различном психическом отношении к разным юридически значимым объективным признакам, один из которых является обязательным признаком основного состава преступления, а другой — квалифицирующим последствием.
Сосуществование двух различных форм вины в одном преступлении обусловлено наличием двух самостоятельных предметов виновного отношения субъекта: умысел (прямой или косвенный) является субъективным признаком основного состава преступления, а неосторожность (в виде легкомыслия или небрежности) характеризует психическое отношение к последствиям, играющим роль квалифицирующего признака. Следует отметить, что каждая из форм вины, сочетающихся в одном преступлении, полностью сохраняет свое качественное своеобразие. Этим и объясняется то, что подобные преступления характеризуются в законе как совершенные с двумя формами вины.
Все предусмотренные уголовным законом преступления с двумя формами вины можно разделить на две группы.
Первую группу образуют преступления с двумя указанными в законе и имеющими неодинаковое юридическое значение последствиями. Речь идет о квалифицированных видах преступлений, основной состав которых является материальным, а в роли квалифицирующего признака выступает более тяжкое последствие, чем последствие, служащее обязательным признаком основного состава. Например, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее причинение смерти по неосторожности (ч. 4 ст. 111 УК).
Ко второй группе относятся преступления, характеризующиеся неоднородным психическим отношением к действию или бездействию, являющемуся преступным независимо от последствий, и к квалифицирующему последствию. К данной группе принадлежат квалифицированные виды преступлений, основной состав которых является формальным, а квалифицированный состав включает определенные преступные последствия, т. е. является материальным. Например, насильственные действия сексуального характера, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего (п. «а» ч. 3 ст. 132 УК). В составах данной группы умысел в основном составе сочетается с неосторожным отношением к квалифицирующему последствию.
В преступлениях с двумя формами вины могут сочетаться только умысел и неосторожность. Сочетания прямого умысла с косвенным или легкомыслия с небрежностью не образуют двух форм вины. Две формы вины могут параллельно существовать только в квалифицированных составах. В преступлениях с двумя формами вины неосторожным может быть отношение только к квалифицирующим последствиям, т. е. основной состав совершается всегда умышленно.
Согласно ст. 27 УК в целом такое преступление признается умышленным. Это предопределяется умышленной формой вины в основном составе преступления.
Признание преступления в целом умышленным хотя и решает в какой-то мере проблему соотнесения преступлений с двумя формами вины с иными институтами уголовного права, однако ставит, в свою очередь, новые проблемы и противоречит принципу субъективного вменения. Поэтому в уголовно-правовой литературе звучат предложения исключить ст. 27 из Уголовного кодекса.
Противоречия между исследуемым и другими институтами уголовного права особенно ярко проявляются при решении вопроса о возрасте, с которого должна наступать уголовная ответственность за преступления с двумя формами вины: с 16 лет, как за причинение вреда по неосторожности, или с 14 лет, как за умышленное совершение преступления?
При сопоставлении санкций, предусмотренных за совершение преступления с двумя формами вины и за совершение образующих его деяний, выясняется, что в первом случае законодатель установил гораздо более строгие санкции. Например, незаконное производство аборта, повлекшее смерть потерпевшей (ч. 3 ст. 123), наказывается лишением свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового, а причинение смерти по неосторожности (ч. 1 ст. 109) — ограничением или лишением свободы на срок до двух лет, незаконное производство аборта (ч. 1 ст. 123)— исправительными работами на срок от одного года ' до двух лет. Таким образом, даже при полном сложении максимальных наказаний за два последних преступления максимальное наказание, предусмотренное ч. 3 ст. 123 УК, будет почти в два раза больше, что вряд ли можно признать обоснованным.
Остается открытым вопрос, возможно ли покушение (о приготовлении речь, понятно, не идет) и соучастие в преступлениях с двумя формами вины.
§ 7. Факультативные признаки субъективной стороны состава преступления
К факультативным признакам относятся мотив, цель и эмоции.
Мотив преступления есть обусловленное теми или иными потребностями и интересами побуждение, которым руководствуется лицо, совершая преступление. Это осознанное побуждение, обусловленное желанием достигнуть определенной цели. Во всех умышленных преступлениях всегда имеется мотив.
Спорным является вопрос о наличии мотива в неосторожных преступлениях. Одни ученые отрицают таковое, другие допускают возможность присутствия мотива преступления при неосторожной форме вины. На наш взгляд, здесь происходит смешение таких понятий, как мотив преступления и мотивированность поведения, в том числе общественно опасного. Например, в случае причинения смерти по неосторожности хвастовство может выступать мотивом, толкнувшим на определенное поведение, но не на преступление, так как виновный не допускал наступления преступного результата в своем сознании. Следовательно, необходимо различать мотивы преступления, которые могут быть лишь при умышленной форме вины, и мотивы общественно опасного поведения, которые имеются и в неосторожных преступлениях.
Рассматривая процесс формирования желания, ученые выделяют в нем несколько этапов:
Следовательно, мотив рождается из потребностей и в определенной мере способствует формированию цели, а цель вместе с мотивом порождает желание теми или иными способами добиться результата53.
В теории уголовного права существует точка зрения, согласно которой включение специального мотива в диспозицию уголовно-правовой нормы означает возможность совершения соответствующего преступления только с прямым умыслом54. Едва ли с этим утверждением можно согласиться, поскольку специальный мотив преступления указывает только на умышленную форму вины, но вида умысла не предопределяет. Вид умысла в данном составе будет зависеть от его конструкции: в материальном составе может быть как прямой, так и косвенный, в формальном — только прямой.
В литературе мотивы преступлений классифицируются по различным основаниям55. С нашей точки зрения, все мотивы можно разделить на две большие группы: низменные мотивы и мотивы, лишенные низменного содержания. Побуждения, которыми руководствовался виновный, следует считать низменными, если законодатель рассматривает их как повышающие общественную опасность деяния.
Мотив можно считать низменным, если законодатель придает ему значение квалифицирующего признака конкретного преступления, например корыстные, хулиганские побуждения являются низменными, поскольку они существенно повышают опасность убийства и усиливают наказание за него (п. «з», «и» ч. 2 ст. 105 УК).
Мотив также следует признать низменным, если он включен в число обстоятельств, отягчающих наказание, назначаемое за совершение любого преступления (п. «е», «ж» ч. 1 ст. 63 УК).
Анализ действующего законодательства позволяет назвать низменными следующие мотивы: корыстные, хулиганские, мотивы национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести, месть за осуществление потерпевшим служебной деятельности или общественного долга, месть за правомерные действия других лиц.
Мотивы, не предусмотренные в перечне обстоятельств, отягчающих наказание, а также не используемые в Особенной части УК для усиления наказания, не могут признаваться низменными. К ним относятся месть, ревность, карьеризм, личная неприязнь, сексуальная неудовлетворенность и т. д.
Совершая преступление, субъект может руководствоваться сразу несколькими мотивами, например убивая из мести при одновременном желании воспользоваться имуществом жертвы. Но эти мотивы не должны быть взаимоисключающими. Так, не может быть совершено убийство одного потерпевшего одним виновным одновременно и из корыстных, и из хулиганских побуждений, поскольку хулиганские побуждения — это стремление в вызывающей форме проявить себя, выразить нарочито пренебрежительное отношение к обществу, окружающим, о чем может свидетельствовать совершение деяния без повода либо с использованием незначительного повода как предлога для преступных действий. Корысть же, являясь антисоциальным низменным мотивом, в то же время никак не может быть отнесена к незначительному поводу.
Цель преступления — это мысленная модель желаемого результата, достигнуть которого лицо стремится посредством совершения преступления.
Включение специальной цели в субъективную сторону конкретного состава преступления указывает на прямой умысел, поскольку данная цель «свидетельствует о целенаправленном характере деяния, которое в этом случае служит не самоцелью, а способом достижения того конечного результата, который и является целью. Этот результат, а также само деяние и его общественно опасные последствия как способ достижения поставленной цели являются для субъекта преступления желаемыми»56.
Специальная цель, сформулированная законодателем, никогда не включается в составы неосторожных преступлений, преступлений с альтернативной формой вины, даже преступлений, совершение которых возможно с любым видом умысла.
В специальной литературе отмечается, что хотя мотив и цель имеют много общего, они не тождественны. Эту точку зрения разделяют все авторы без исключения. Однако при комментировании отдельных статей УК, в которых признаком состава выступает цель преступления, означенные понятия иногда отождествляются. Так, высказывается мысль о том, что хищение совершается с корыстным мотивом. В примечании к ст. 158 УК субъективная сторона кражи представлена корыстной целью.
Безусловно, в большинстве случаев мотив хищения корыстный. Но не следует исключать и иных мотивов. Если лицо действует из «благих» побуждений, но при этом преследует в том числе и цель незаконного обогащения третьих лиц, то, на наш взгляд, содеянное при наличии остальных признаков хищения следует квалифицировать по статьям УК, предусматривающим ответственность за преступления против собственности. Причем это правило подлежит распространению не только на соучастников преступления, но и на лиц, совершивших хищение единолично.
Представляется, что отождествление мотива и цели — двух разных элементов субъективной стороны преступления — недопустимо. Замена цели мотивом при толковании закона приводит к «декриминализации» деяний. Ведь если есть корыстный мотив, то обязательно присутствует и корыстная цель. Обратное, вообще говоря, неверно. Если лицо преследует корыстную цель, то это еще не значит, что оно действует из корыстных побуждений57.
Мотивы и цели, как любые факультативные признаки, могут выполнять в уголовном праве три основные функции.
Если мотив или цель указаны в статьях Особенной части в качестве обязательного или квалифицирующего признака преступления, то их нельзя повторно учитывать еще и как смягчающее или отягчающее обстоятельство. Так, в случае совершения убийства с целью скрыть другое преступление, квалифицируемого по п. «к» ст. 105, при назначении наказания уже нельзя ссылаться на п. «е» ст. 63 УК.
К факультативным признакам субъективной стороны помимо мотива и цели относятся и эмоциональные состояния
Эмоции — одна из существенных функций нервно-психической деятельности человека, субъективное переживание внешнего воздействия, связанное с познавательной функцией. Психологи и психиатры выделяют в эмоциональной сфере элементарные эмоции (голод, жажда, половое влечение и др.), чувства (горе, радость, любовь и т. п.), аффекты (ужас, ярость, гнев и т. д.), страсти, настроения.
Отечественный уголовный закон из всех эмоциональных состояний выделяет лишь состояние физиологического аффекта. В отличие от патологического, который является разновидностью душевной болезни — временным расстройством душевной деятельности, физиологический аффект не исключает вменяемости. Он предусмотрен ст. 107 и 113 УК в качестве обязательного признака состава преступления. Во всех остальных случаях аффект может учитываться как обстоятельство, смягчающее наказание.
Термин «аффект» появился лишь в УК РФ 1996 г., но и здесь состояние аффекта фактически приравнивается законодателем к состоянию сильного душевного волнения (последнее понятие, без упоминания термина «аффект», использовал УК РСФСР 19660г. в ст. 104 и 110). Поэтому необходимо определить соотношение указанных понятий.
Аффект представляет собой «исключительно сильное, быстро возникающее и бурно протекающее кратковременное эмоциональное состояние, существенно ограничивающее течение интеллектуальных и волевых процессов, нарушающее целостное восприятие окружающего и правильное понимание субъектом объективного значения вещей...Аффективная реакция вызывает "бунт подкорки", означающий приобретение последней той самостоятельности, при которой ослабевает контроль со стороны коры и выявляется бурное и резкое действие незаторможенных примитивных реакций»58.
Основой аффекта, как и состояния эмоциональной напряженности, выступает эмоция, но развивающаяся до аффективного состояния, «когда человек... говорит и делает то, чего он не позволяет себе в спокойном состоянии и о чем горько сожалеет, когда минует аффект».
Поэтому, по мнению ученых, состояние сильного душевного волнения по своей психологической природе и юридическому значению является более широким понятием, чем аффект.59 Для аффекта как обязательного признака преступления необходимо, чтобы он был вызван особым поведением потерпевшего — насилием, издевательством или тяжким оскорблением либо иными противоправными или аморальными действиями.
§ 8. Ошибка и ее уголовно-правовое значении
(автором данного параграфа является Б.В.Волженкин)
1. Уголовно-правовое понятие ошибки
В основе уголовно-правового учения об ошибке и ее правовых последствиях лежит принцип субъективного вменения.
Под ошибкой понимается неправильное представление (заблуждение) лица о каких-либо объективных обстоятельствах совершаемого им деяния (действия или бездействия) и его юридических признаках. Исследователей издавна интересовал вопрос об уголовно-правовом значении подобной ошибки. В дореволюционной литературе этому были посвящены специальные работы А. Ф. Кони, А. Верещагина, И. 3. Геллера, 68 главы и параграфы в курсах и учебниках русского уголовного права Н. С. Таганцева, Н. Д. Сергеевского, П. П. Пусторослева и других ученых.
В последующий период непосредственно по данной проблеме был опубликован ряд монографий, защищено несколько диссертаций (С. Е. Данилюк, А. А. Кочетков, М. Б. Фаткуллина, В. А. Якушин). Кроме того, практически во всех учебниках и курсах уголовного права, многих работах по проблемам вины, вменения и ответственности авторы рассматривали вопрос об уголовно-правовом значении ошибок, допускаемых лицами, совершающими преступления.
В теории уголовного права традиционно выделяют ошибку в факте (error facti) и ошибку в праве (error juris).
Под ошибкой в факте, иначе фактической ошибкой, понимается неправильное (ошибочное) представление лица о каких-либо фактических обстоятельствах совершаемого им действия (бездействия). Дело в том, что человек, как существо сознательное, всегда имеет какое-то представление о своих действиях, поступках. Естественно, и преступник (лицо, учиняющее общественно опасное деяние, предусмотренное уголовных законом), будучи вменяемым и достигнув, как минимум 14-16 лет, имеет определенное представление о своем деянии: как-то представляет себе сам характер этого деяния, против кого оно направлено, какие могут наступить последствия, как будет развиваться причинная связь, где, в какой обстановке он действует (бездействует), каким способом и т. д. Однако, во-первых, ни один человек не в состоянии охватить сознанием все без исключения фактические обстоятельства происходящего; во-вторых, некоторые из этих обстоятельств по разным причинам субъект осознает нечетко, приблизительно, не полностью, что объясняется не только недостаточно точным, неполным или неправильным знанием о них (ошибка в познании), но и логически неверными умозаключениями (ошибка в умозаключении). Иначе говоря, всегда, когда обнаруживается какое-то несоответствие между представлением о содеянном и реальностью, между тем, что фактически произошло, и тем, как это отразилось в сознании субъекта, имеет место так называемая фактическая ошибка.
Можно с уверенностью утверждать, что каждый акт человеческого поведения, в том числе общественно опасного, сопровождается большим или меньшим числом фактических ошибок. Однако далеко не каждая из них имеет уголовно-правовое значение. Любое деяние характеризуется огромным количеством разнообразных фактических обстоятельств, относящихся к обстановке и времени его совершения, самому деянию, способу его учинения, особенностям предмета посягательства, последствиям, развитию причинной связи и т. д. Описывая в законе признаки преступлений, конструируя их составы, законодатель отвлекается от частностей, деталей, отбирает некоторые типовые характеристики общественно опасных деяний, вводит их в ранг признаков состава преступления — основного, квалифицированного или привилегированного — и тем самым придает им юридическое значение. Следовательно, ошибка в одном и том же фактическом обстоятельстве может, в связи с особенностями различных составов преступлений, в одном случае быть юридически значимой (релевантной), а в другом — юридически безразличной (иррелевантной).
Представим, что преступник, убивая девушку, не знал, что она не достигла совершеннолетия, так как внешний вид, физическое развитие, поведение давали ему основание считать потерпевшую взрослой. Он, таким образом, допустил фактическую ошибку в обстоятельстве, характеризующем личность потерпевшей, — в ее возрасте, однако эта ошибка никакого влияния на уголовно-правовую оценку совершенного убийства не окажет, поскольку при убийстве возраст жертвы не является юридически значимым признаком, не включен законодателем в число признаков состава преступления, за исключением случаев, когда возраст определяет беспомощное состояние потерпевшего. Напротив, аналогичная ошибка в возрасте потерпевшей при изнасиловании должна заинтересовать правоприменителя, поскольку квалифицированным составом (п. «д» ч. 2 ст. 131 УК) является изнасилование заведомо несовершеннолетней, что может быть вменено преступнику только при осознании им несовершеннолетия жертвы. * Следовательно, как писал Н. С. Таганцев, «к каким бы элементам ни относилось неведение и заблуждение, значение этих ошибочно представляемых обстоятельств по отношению к существу вменяемого в вину деяния может быть троякое:
Таким образом, из трех вариантов фактическая ошибка имеет уголовно-правовое значение только в первых двух, когда она заключается в неправильном представлении об обстоятельствах, являющихся объективными признаками основного состава преступления либо признаками квалифицированного (привилегированного) состава, если таковой предусмотрен Уголовным кодексом.
Как же подобная ошибка может повлиять на уголовно-правовую оценку содеянного? Что должно быть положено в основу этой оценки: субъективное представление лица об обстоятельствах выполняемого им деяния или то, что фактически случилось, независимо от вины субъекта? В самом общем виде ответ на этот вопрос, основанный на закрепленном в российском уголовном законодательстве (ст. 5 УК) принципе вины, очевиден: лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина; объективное вменение не допускается. В основе уголовно-правовой оценки всегда лежит вина субъекта, его субъективное представление о содеянном.
Данное положение сравнительно просто применять в ситуациях, когда субъект не осознавал наличие обстоятельств, определяющих общественную опасность совершенного или повышенную степень этой опасности. Если неосознаваемое обстоятельство определяло преступность деяния, то ответственность возможна лишь за неосторожное преступление, конечно, при наличии и доказанности неосторожной вины. А если закон не предусматривает ответственности за подобные действия, совершенные по неосторожности, то уголовная ответственность исключается вообще. Если сознанием субъекта умышленного преступления не охватывается обстоятельство, усиливающее ответственность согласно диспозиции уголовного закона, данное обстоятельство не может быть вменено ему в вину. Имея в виду такого рода юридически значимые ошибки, профессор П. П. Пусторослев в свое время писал: «Ошибка относительно обстоятельства или факта, обусловливающего преступность или степень преступности деяния, устраняет возможность существования умысла относительно того факта, к которому относится. С устранением же умысла в этом отношении, на стороне ошибающегося лица может оказаться, соответственно постановлениям действующего угол(овного) права, одно из четырех, а именно: в одних случаях — полное отсутствие какой бы то ни было вины в каком бы то ни было преступном) деянии, в других — умышленная вина в однородном прест(упном) деянии, в третьих — неосторожная вина в преступном) деянии и в четвертых — стечение умышленной вины в одном прест(упном) деянии с неосторожной виной в другом»61.
Сложнее решается проблема влияния на уголовную ответственность фактической ошибки, когда она заключается в неправильном представлении лица о якобы имеющемся обстоятельстве, определяющем преступность деяния или обусловливающем более строгую ответственность за его совершение. В юридической литературе и судебной практике нет единства мнений по этому вопросу, хотя и здесь, безусловно, в основу решения должен быть положен принцип субъективного вменения (конкретные примеры будут рассмотрены ниже при анализе отдельных видов фактических ошибок).
В действующем российском законодательстве нет специальной нормы о фактической ошибке, хотя такой прецедент был. Так, ст. 43 Уголовного уложения 1903 г. гласила: «Неведение обстоятельства, коим обусловливается преступность деяния или которое усиливает ответственность, устраняет вменение в вину самого деяния или усиливающего ответственность обстоятельства. При неосторожных деяниях правило сие не применяется, если само поведение было последствием небрежности виновного».
Содержат положения об уголовно-правовом значении фактической ошибки и многие зарубежные уголовные кодексы. В качестве примера можно привести § 16 «Ошибка в фактических обстоятельствах дела» Уголовного кодекса Федеративной Республики Германии: «(1)Кто при совершении деяния не знает об обстоятельстве, которое относится к предусмотренному законом составу преступления,
тот действует неумышленно. Наказуемость за неосторожное совершение деяния остается при этом без изменений. (2) Кто при совершении деяния ошибочно воспринимает обстоятельства, которые могли бы осуществить состав преступления, предусмотренного более мягким законом, тот может наказываться за умышленное совершение деяния только по более мягкому закону»62.
Аналогичные по сути положения изложены в ст. 14 Уголовного кодекса Испании, ст. 28 и 29 Уголовного кодекса Республики Польша, ч. 2 ст. 38 Уголовного кодекса Японии, ст. 14 Уголовного кодекса Болгарии, § 8 Уголовного кодекса Австрии, ст. 19 Уголовного кодекса Швейцарии и др.
Итак, сделаем выводы:
2. Виды фактических ошибок
В юридической литературе предлагается множество классификаций фактических ошибок. Наиболее простым и логичным представляется подразделение фактических ошибок на виды по обстоятельствам, относящимся к объективной характеристике преступлений, включенным в число признаков состава преступления. Такими объективными признаками деяния являются: объект посягательства; предмет посягательства; само действие или бездействие с последствиями ближайшими и отдаленными и причинной связью, их соединяющей; тот или иной способ действия; обстановка совершения деяния (время, место, условия). Поскольку субъект может иметь неправильное представление относительно любого из этих обстоятельств, выделяются следующие виды фактических ошибок: ошибка в объекте общественно опасного деяния; ошибка в предмете посягательства; ошибка в характере деяния; ошибка в развитии причинной связи; ошибка в способе совершения деяния; ошибка в обстоятельствах, характеризующих время, место, условия совершения деяния.
Надо иметь в виду, что субъект, как правило, допускает несколько ошибок и неправильное представление о каком-либо одном объективном обстоятельстве деяния влечет за собой другую ошибку. Так, например, ошибка в развитии причинной связи предопределяет ошибку в последствиях деяния, ошибка в объекте и в предмете посягательства может быть порождена ошибкой в характере деяния, и наоборот, и т. д.
В учебной и научной литературе нередко выделяется ошибка в обстоятельствах, квалифицирующих преступление. Однако квалифицирующие обстоятельства относятся к характеристике тех или иных объективных признаков деяния: предмета посягательства, способа, последствий преступления и т. д. Поэтому предложенная выше классификация охватывает ошибки в квалифицирующих признаках и говорить о них как о самостоятельном виде нет оснований.
Некоторые дореволюционные российские криминалисты особо выделяли ошибку в мотивах преступления. С этим нельзя согласиться. Человек не может ошибиться в мотивах своего поведения. Конечно, тот или иной мотив (ревность, месть, обида и т. д.) может возникнуть и без достаточных на то оснований, но и в этом случае субъект будет руководствоваться именно данным, а не другим мотивом, что и подлежит учету при уголовно-правовой оценке содеянного. Ошибка же в предмете посягательства (личности потерпевшего) при действии по определенному мотиву ничем не отличается от иных подобных ошибок.
Ошибка в объекте преступления (error in objecto). Дореволюционные криминалисты не видели серьезных различий между ошибкой в объекте и ошибкой в предмете посягательства, объединяя обе понятием error in objecto. Современные правоведы, напротив, усматривают принципиальную разницу в содержании понятий «объект преступления» и «предмет преступного посягательства» и соответственно в уголовно-правовых последствиях при ошибке в объекте преступления и ошибке в предмете посягательства.
Объект, понимаемый как охраняемые уголовным законом общественные отношения, блага, ценности и интересы, является обязательным элементом состава любого преступления; поэтому неправильное представление лица о том объекте, на который оно фактически совершает посягательство (ошибка в объекте), должно быть обязательно учтено при уголовно-правовой оценке (квалификации) содеянного в отличие от ошибки в предмете посягательства.
Ошибку в объекте можно констатировать, когда преступник, совершая соответствующее действие, имеет намерение посягнуть на определенные общественные отношения, блага, интересы, ценности, но вследствие допущенной ошибки, независимо от своего желания и даже подчас вопреки ему, объективно совершает посягательство на другой правоохраняемый объект, причиняя ему тот или иной вред. Так, лицо, желая совершить хищение чужого имущества (денег, ценных бумаг), т. е. преступление против собственности, по ошибке похищает у потерпевшего какой-либо важный личный документ. Уголовный закон рассматривает похищение у гражданина паспорта или другого важного личного документа как преступление против порядка управления. Поэтому, если бы виновный правильно осознавал фактическую сторону содеянного и осознавал, что похищает важный личный документ, его действия следовало квалифицировать по ч. 2 ст. 325 УК. Допущенная ошибка в объекте преступления исключает такое решение. Виновный будет нести ответственность в соответствии с направленностью умысла за покушение на хищение чужого имущества.
Другим примером ошибки в объекте может быть следующий случай. Лицо из корыстных побуждений незаконно разглашает сведения, составляющие, по его представлению, коммерческую тайну, т. е. совершает, по направленности умысла, преступление в сфере экономической деятельности, посягающее на отношения добросовестной конкуренции. Оказалось, что разглашенные сведения составляют государственную тайну. Неосознание этого обстоятельства исключает квалификацию преступления по ст. 283 УК (разглашение государственной тайны) как посягательства на безопасность государства.
Многие преступные деяния причиняют ущерб не одному, а нескольким правоохраняемым объектам. Так, насильственные преступления против правосудия или порядка управления (ст. 295, 296, 317, 318) посягают не только на эти объекты, но и на жизнь либо здоровье лиц, осуществляющих правосудие или предварительное расследование, представителей власти либо их близких. Хищение наркотических средств или психотропных веществ (ст. 229 УК) — преступление не только против здоровья населения, но и против собственности. Поэтому лицо, которое похищает какие-либо лекарственные препараты, не зная, что это наркотики, совершает хищение чужого имущества, но не виновно в хищении наркотических средств. Точно так же, когда лицо учиняет насильственные действия в отношении представителя власти, но не осознает последнего обстоятельства, оно совершает только преступление против здоровья (п. 2 Постановления Пленума ВС РСФСР № 3 от 24 сентября 1991 г. «О судебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением обязанностей по охране общественного порядка»)63.
Сложной и не получившей единообразного разрешения является противоположная ситуация, когда лицо, имея намерение совершить преступление, посягающее на два объекта, в результате допущенной ошибки учиняет деяние, причинившее ущерб лишь одному из них. Согласно распространенной точке зрения, в подобных ситуациях правовая оценка (квалификация) содеянного определяется направленностью умысла на двуобъектное преступление. Поэтому похищение лекарства, ошибочно принятого за наркосодержащее средство, квалифицируется как покушение на хищение наркотических средств (ст. 30 и 229 УК РФ), а избиение лица, ошибочно принимаемого за представителя власти, — как покушение на применение насилия в отношении представителя власти (ст. 30 и 318 УК РФ).
Однако в подобных случаях второму объекту преступления ущерб причиняется реально и умышленно. Поэтому другая группа авторов усматривает необходимость квалификации содеянного по совокупности преступлений: в приведенных примерах соответственно как покушение на преступление против здоровья населения и оконченное преступление против собственности, покушение на преступление против порядка управления и оконченное преступление против здоровья.
Н. С. Таганцев полагал, что применительно к случаям ошибки в объекте следует рассматривать деяние отдельно по отношению к каждому объекту (предполагаемому и действительному). «По отношению к тому объекту, против которого задумано преступное деяние, со стороны виновного был составлен преступный умысел, быть может, были сделаны приготовления; но самого посягательства не состоялось, так как преступная воля осуществлялась по отношению к другому объекту, так что с точки зрения первого объекта в данном деянии существует обнаружение умысла, приготовление, но не более». В итоге ученый делает вывод, что «при ошибке в объекте мы имеем дело с совокупностью обнаружения умысла или приготовления по отношению к первому объекту и оконченного деяния по отношению ко второму»64. Эта позиция представляется заслуживающей внимания.
От ошибки в объекте преступления необходимо отличать ошибку в предмете преступного посягательства и ошибку в личности потерпевшего (error in persona). Признаки, характеризующие предмет посягательства (личность потерпевшего), сравнительно редко являются юридически значимыми. Как правило, в законе предмет преступления определяется самым общим образом: имущество, официальный документ, наркотические средства и т. д. Индивидуальные характеристики этих предметов для закона безразличны. Поэтому в отличие от ошибки в объекте, которая всегда подлежит учету при правовой оценке содеянного, ошибка в предмете посягательства обычно влияния на ответственность и квалификацию преступления не оказывает.
Например, предметом хищения (ст. 158-162 УК) является чужое имущество. Для квалификации преступления абсолютно безразлично, что конкретно похищено (вещи, деньги или ценные бумаги), какая конкретно вещь похищена, какому именно собственнику это имущество принадлежало и т. п. Поэтому заблуждение виновного относительно таких обстоятельств юридического значения не имеет, на вину и квалификацию содеянного не влияет.
Вместе с тем надо иметь в виду, что закон иногда наделяет некоторые характеристики предмета посягательства свойством юридически значимых признаков состава преступления. Так, при квалификации хищений чужого имущества имеет значение стоимость похищенного, потому что в законе сконструированы несколько составов хищения в зависимости от размера (мелкое хищение, в значительном размере, в крупном размере, в особо крупном размере). В самостоятельный состав выделено хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164 УК). Неосознание преступником — хотя бы в самом общем виде — этих юридически значимых обстоятельств, касающихся стоимости или ценности похищенного, исключает возможность их вменения. Напротив, когда лицо имеет намерение совершить хищение предметов, имеющих особую ценность, или в особо крупном размере, но вследствие ошибки в предмете ему это не удается, содеянное квалифицируется как покушение на задуманное преступление.
Аналогична по своим правовым последствиям ошибка в личности потерпевшего, которая возможна при совершении преступлений против жизни и здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности и некоторых других преступлений. Такая ошибка имеет место, когда виновный, осуществляя преступное посягательство, принимает одного человека за другого.
В этом случае не происходит ошибки в объекте. Жизнь и здоровье — это социальные ценности, которые охраняются одинаково независимо от пола, возраста, состояния здоровья, социального и имущественного положения, национальности и прочих характеристик личности, о которых виновный может и не знать или в которых может ошибиться. Задумав совершить преступление против личности, виновный его умышленно совершает, даже если ошибается в личности потерпевшего. Никакого неосторожного преступления здесь нет.
Подобное понимание уголовно-правового значения ошибки в личности потерпевшего было в свое время законодательно закреплено в ст. 1456 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которая постановляла: «Кто, имея намерение нанести кому-либо смерть, вместо сего лица, по ошибке или иному случаю, лишит жизни другого, тот подвергается тому же наказанию, какому он долженствовал бы подвергнуться, если бы умертвил того, на жизнь коего он имел умысел». Современная уголовно-правовая доктрина исходит из такого же понимания значения указанной ошибки, что находит поддержку и в судебной практике. Так, Президиум ВС РСФСР в постановлении по делу Т., который покушался на убийство С, но по ошибке выстрелил в ее мужа и убил его, отметил, что действия виновного, выразившиеся в умышленном убийстве по ошибке другого лица, неправильно квалифицированы судом как неосторожное убийство одного и покушение на убийство другого65.
Подобно ошибке в предмете посягательства, ошибка в обстоятельствах, характеризующих личность потерпевшего, приобретает юридическое значение в тех немногочисленных случаях, когда эти обстоятельства выступают признаками основного или квалифицированного состава преступления. Так, возраст потерпевшего является признаком основного состава в ст. 134 (половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста), 135 (развратные действия), 150 (вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления), 151 (вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий) и квалифицирующим признаком в ст. 117 (истязание), 121 (заражение венерической болезнью), 126 (похищение человека), 127 (незаконное лишение свободы), 1271 (торговля людьми), 131 (изнасилование) и др. Беременность потерпевшей рассматривается как квалифицирующее обстоятельство в составах убийства (п. «г» ч. 2 ст. 105), истязания (п. «в» ч. 2 ст. 117), похищения человека (п. «е» ч. 2 ст. 126), незаконного лишения свободы (п. «е» ч. 2 ст. 127), захвата заложника (п. «е» ч. 2 ст. 206). Неосознание субъектом этих обстоятельств исключает возможность их вменения ему в вину. Неслучайно в большинстве из этих статей подчеркивается, что преступление совершается в отношении заведомо несовершеннолетнего или женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.
Как и при ошибке в объекте, сложнее решается вопрос о квалификации, когда виновный ошибочно предполагает наличие юридически значимого признака, характеризующего личность потерпевшего. Это можно проиллюстрировать на примере убийства женщины, которую преступник ошибочно считал беременной. Данная ситуация давно привлекает внимание криминалистов, высказавших по этому вопросу самые различные мнения.
Теоретически возможны четыре решения. Рассмотрев их, С. В. Бородин пришел к выводу, что «меньшей неточностью» при указанных обстоятельствах будет квалификация деяния как оконченного убийства женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности. Таково же мнение Г. Н. Борзенкова, полагающего, что к данной ситуации применимы правила об ошибке в личности потерпевшего, которая не влияет на квалификацию.Это решение вызывает возражения: ведь беременная женщина не была убита. Если руководствоваться подобной логикой, то по п. «г» ч. 2 ст. 105 придется квалифицировать даже убийство мужчины, по ошибке принятого в темноте за беременную женщину, которую преступник предполагал убить.
Многие криминалисты предлагают квалифицировать преступление при наличии данной ошибки как покушение на убийство женщины, заведомо находившейся в состоянии беременности. «При квалификации преступлений, совершенных с ошибочным предположением о наличии квалифицирующих обстоятельств, которые фактически отсутствуют, —пишет А. И. Рарог, —допускается юридическая фикция: фактически оконченное преступление квалифицируется как покушение. Эта фикция оправдана тем, что хотя общественно опасное последствие и наступило, но все же в реальной действительности оно не сопровождалось тем квалифицирующим обстоятельством, которое охватывалось сознанием виновного и которое в соответствии с направленностью умысла обосновывает усиление ответственности»66.
Такая квалификация также ущербна, поскольку умысел на лишение жизни был все же реализован. Непригодность данной квалификации становится очевидной, скажем, в ситуации, когда преступник убивает женщину, ошибочно считая ее беременной, и применяет при этом общеопасный способ, что само по себе уже дает основание считать преступление оконченным убийством, совершенным при отягчающих обстоятельствах.
Иногда рекомендуют квалифицировать деяние по совокупности: как покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности, и оконченное убийство без отягчающих обстоятельств. Данное решение критикуется, во-первых, потому, что в едином деянии искусственно усматривается идеальная совокупность двух преступлений, посягающих на один и тот же объект; а во-вторых, оно не может быть принято, поскольку в соответствии с действующим законодательством (ч. 3 ст. 69 УК) при совокупности преступлений, относящихся к категории особо тяжких, наказание должно назначаться путем полного или частичного сложения наказаний, назначаемых за каждое из преступлений, входящих в совокупность. В итоге убийство небеременной женщины может быть наказано строже, чем убийство беременной.
Наконец, небольшая группа современных авторов считает возможным вообще игнорировать в данном случае фактическую ошибку в обстоятельстве, характеризующем личность потерпевшего, и квалифицировать содеянное как оконченное убийство без данного отягчающего обстоятельства. При этом если Л. А. Андреева и Т. В. Кондрашова, предлагая такое решение, никак его не аргументируют, то А. Н. Красиков ссылается на положение Конституции РФ (ч. 3 ст. 49) и Постановления Пленума ВС РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре» (п. 4),согласно которому все неустранимые сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого67.
Последнее решение является предпочтительным. И дело не в том, что сомнения в виновности должны толковаться в пользу обвиняемого. По всей вероятности, если личность потерпевшего не обладает
соответствующим признаком, реально осуществленное посягательство нужно квалифицировать как оконченное преступление без данного квалифицирующего признака, относящегося к личности потерпевшего, независимо от того, осознавал ли виновный наличие или отсутствие этого признака. Нелишне вспомнить слова Н. С. Таганцева: «Если объект посягательства не существует физически, то очевидно, что и всякая попытка посягнуть на него будет мнимой: она заключает в себе голую злую волю, но не имеет свойств преступного деяния, тем более, что в большинстве случаев и самое покушение при подобных условиях бывает невозможно, по крайней мере в тех деяниях, которые предполагают непосредственное воздействие субъекта на объект»68.
Именно такое решение принял Президиум ВС РФ по делу К-на, убившего К., которая сообщила ему о своей беременности и потребовала деньги, угрожая в противном случае заявить о ее изнасиловании К-ным. Судебно-медицинская экспертиза установила, что в состоянии беременности потерпевшая не находилась69.
Ошибка в характере деяния (ошибка в действии). Любое преступление, как известно, — это общественно опасное деяние (действие или бездействие). Ошибка в характере деяния как раз и состоит в том, что лицо в одних случаях, учиняя какое-либо объективно общественно опасное действие (бездействие), по тем или иным причинам не осознает его общественно опасный характер, а в других случаях, наоборот, — намереваясь совершить общественно опасное деяние, фактически совершает деяние, таковым не являющееся. Подобные ошибки могут быть вызваны неправильным представлением о применяемых средствах, особенностях предмета посягательства, развитии причинной связи и т. д.
Умышленное совершение преступления, как с прямым, так и с косвенным умыслом, предполагает осознание общественно опасного характера соответствующего действия (бездействия). В ч. 1 ст. 28 УК четко указано, что деяние признается совершенным невиновно, ^если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела-не должно было или не могло их предвидеть.
Фактическая ошибка в характере деяния, — особенно в первой ее разновидности, когда субъект не осознавал общественной опасности совершенного, наличия в деянии обстоятельств, образующих объективную сторону преступления, — встречается в практике довольно часто. Так, ошибку в характере действия совершает медицинская сестра, когда вместо нужного препарата впрыскивает больному по ошибке яд или противопоказанное ему лекарство и больной вследствие этого умирает; мужчина, который совершает половой акт с женщиной, находящейся в беспомощном состоянии вследствие сильного алкогольного опьянения, но полагает при этом, исходя из предшествующего поведения этой женщины, что она была согласна на сексуальную близость; лицо, рассчитывающееся за приобретенный товар поддельными денежными знаками, не зная о подделке, и т. д. Допускает фактическую ошибку в характере действия и лицо, объективно совершающее общественно опасные действия, правильно понимающее фактическую сторону деяния, но не осознающее его общественной опасности, будучи убежденным в том, что учиняет деяние при обстоятельствах, исключающих его преступность. Это мнимая оборона, мнимая ситуация крайней необходимости, неосознание незаконности исполняемых приказа или распоряжения и т. д.
Ошибка в характере деяния может вообще исключить уголовную ответственность, если субъект не имел возможности правильно представить себе общественную опасность совершенного или не мог предвидеть последствия деяния. Ответственность исключается и тогда, когда лицо не осознавало, а только лишь могло правильно осознать общественно опасный характер своего поступка, но уголовно наказуемым считается только умышленное совершение данного деяния (изнасилование, фальшивомонетничество и т. д.).
Вообще же, любое деяние, причинившее вследствие небрежности — да, пожалуй, и легкомыслия виновного — общественно опасные последствия, и есть, в сущности, пример ошибки в характере деяния. При преступной небрежности лицо не предвидит, а только лишь должно и может предвидеть общественно опасный характер деяния и его последствия, фактически их причиняя. При легкомыслии же лицо осознает лишь абстрактную опасность действий, подобных тем, что оно совершает, но в данной ситуации не допускает возможности наступления общественно опасных последствий.
Примером второй разновидности ошибки в характере деяния, когда субъект, желая совершить преступление, учиняет действие, объективно не представляющее общественной опасности, могут быть случаи так называемого «покушения на негодный объект» или «покушения с негодными средствами». Так ,«если лицо похитило непригодные к функциональному использованию огнестрельное оружие, комплектующие детали к нему, боеприпасы, взрывчатые вещества или взрывные устройства, заблуждаясь относительно их качества и полагая, что они исправны, содеянное следует квалифицировать как покушение на хищение огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств» (п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 12 марта 2002 г. № 5 «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств»)70.
Ошибку в развитии причинной связи в качестве самостоятельного вида фактической ошибки можно констатировать тогда, когда субъект имеет намерение совершить преступление, но неправильно представляет себе действительное развитие причинной связи между своим поведением и наступившими последствиями. Для вменения преступнику того или иного последствия как умышленно причиненного необходимо установить, что причинная связь, приведшая к данному результату, правильно им осознавалась. Конечно, требуется, чтобы виновный представлял себе развитие причинной связи хотя бы в общих чертах, а не во всех деталях и частностях. Так, если ^преступник стрелял потерпевшему в голову, а попал в сердце, он все равно будет отвечать за умышленное убийство, так как принципиальное развитие причинной связи — наступление смерти в результате именно его действий — предвиделось им правильно.
Характерным примером ошибки в развитии причинной связи, влияющей на квалификацию и ответственность, будет случай умышленного причинения вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ), как и все другие многочисленные случаи совершения преступлений с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ). Виновный ударил потерпевшего ножом в бедро, повредив крупные кровеносные сосуды и причинив таким образом тяжкий вред здоровью. От большой потери крови потерпевший скончался. Между действиями преступника и данным последствием, безусловно, есть необходимая для вменения причинная связь, но виновный вряд ли правильно представлял ее фактическое развитие и предвидел наступление смерти, поскольку от ранений, нанесенных в ногу, смерть, как правило, не наступает. По отношению к смерти потерпевшего вина преступника была неосторожной, так как развития причинной связи — от ранения к смерти — он не предвидел, хотя должен был и мог предвидеть. Следовательно, ошибка в развитии причинной связи может привести к уголовно-правовому выводу о неосторожном причинении последствия или случайном его причинении (казусе), если подобного развития причинно-следственных отношений лицо не предвидело и не могло предвидеть.
Возможны ситуации, когда в развитие причинной связи вклинивается какое-то случайное обстоятельство, изменяющее цепь причинно-следственных отношений, предвидимых преступником. Так, виновный с умыслом на убийство нанес потерпевшему ножевое ранение. Последнему была сделана операция под общим наркозом. Когда после операции действие наркоза стало проходить, началась рвота, рвотные массы перекрыли дыхательные пути и раненый умер от асфиксии. Хотя в итоге наступил желаемый преступником результат, он будет нести ответственность только за покушение на убийство, так как подобного развития причинной связи он не предвидел. П. П. Пусторослев писал: «Для умышленности последствий, при обыденных условиях жизни, необходимо, чтобы человек предвидел, что его поступок войдет в сочетание с другими обыденными условиями жизни и найдет в них себе вероятных, хотя и в точности не известных союзников в деле способствования осуществлению этого последствия... Если же последствие обусловлено вступлением какого-нибудь чрезвычайного исключительного условия в сочетание обыденных условий с внешним поступком человека включительно, то наступлению этого последствия нельзя приписать умышленного характера, за исключением того случая, когда человек, предпринимая свой поступок, предвидел возможность вступления этого исключительного условия в сферу обыденных и сколько-нибудь рассчитывал на его вмешательство»71. В теории уголовного права много лет дискутируются случаи, называемые dolus generalis, когда преступный результат обусловливается не тем действием субъекта, которое для этого предназначалось, а другим, предпринятым позже, в ошибочном предположении, что задуманное последствие уже наступило. Преступник с целью убийства наносит потерпевшему тяжелое ранение, а затем, считая, что жертва уже мертва, сбрасывает тело в воду. Впоследствии выясняется, что смерть наступила именно от утопления, а не от полученного ранения. Большинство криминалистов в настоящее время усматривают в таких ситуациях не единое умышленное преступное деяние, а, признавая наличие ошибки в развитии причинной связи, покушение на убийство и причинение смерти по неосторожности (либо случай — при отсутствии неосторожной вины). В то же время некоторые ученые полагают, что допущенную ошибку в данном случае можно игнорировать, поскольку в итоге от действий преступника наступил результат, им желаемый. Первая из изложенных точек зрения является предпочтительной.
Частным случаем ошибки в развитии причинной связи надо признать так называемое отклонение действия (aberratio ictus). Этот случай заслуживает специального упоминания, так как довольно часто смешивается с ошибкой в личности потерпевшего, что недопустимо: если ошибка в личности потерпевшего {error in persona) на форму вины не влияет и, как правило, на квалификации не отражается, то, согласно господствующей доктрине, отклонение действия на квалификации отразится всегда. При отклонении действия преступник не ошибается в личности того потерпевшего, на которого в соответствии с умыслом было направлено действие, но дальше причинная связь развивается не так, как того хотелось бы виновному, происходит в буквальном смысле отклонение действия и вред причиняется совсем другому потерпевшему. Например, желая избавиться от своего недруга, стоящего у окна, преступник стреляет в него с улицы, но промахивается и убивает другого человека. При отклонении в действии необходимо установить вину в отношении лица, на которого было направлено действие, и в отношении лица, фактически от этого действия пострадавшего. В предложенном случае в зависимости от установленной вины возможны три решения: 1) покушение на убийство и умышленное убийство с косвенным умыслом другого человека (если виновный предвидел и сознательно допускал такое последствие); 2) покушение на убийство и причинение смерти по неосторожности (если виновный не предвидел, но должен был и мог предвидеть смерть другого человека); 3) покушение на убийство и случайное, невиновное лишение жизни другого человека.
Ошибка в последствиях может быть вызвана неправильным представлением о развитии причинной связи, а также другими факторами. В действующем Уголовном кодексе содержится немало статей, в которых в качестве признака основного или квалифицированного состава преступления предусмотрено наступление того или иного последствия, непредвидение которого исключает возможность вменения в вину умышленного причинения данного последствия. Например, квалифицирующим признаком кражи, мошенничества и грабежа является причинение гражданину значительного ущерба. Вменение этого признака будет оправданно лишь при доказанности, что преступник предвидел хотя бы неконретизированно возможность причинения потерпевшему такого ущерба, желал этого или сознательно допускал либо безразлично к этому относился.
Неправильное представление субъекта о каких-либо обстоятельствах, относящихся к способу преступления, месту, времени и обстановке его совершения, сравнительно редко может повлиять на квалификацию, так как в большинство составов преступлений законодатель не включает эти признаки. Однако если в законе специально оговорены способ преступления или некоторые особенности обстановки, места и времени в качестве признака основного состава или квалифицирующего признака, то незнание о наличии таковых исключает возможность их вменения субъекту.
Так, кража и грабеж чужого имущества отличаются друг от друга по способу изъятия имущества: тайное либо открытое. Неосознание особенностей способа хищения имеет важное юридическое значение: если, например, действия по завладению чужим имуществом были очевидны для потерпевшего или иных лиц, но виновный этого не осознавал, содеянное не может квалифицироваться как грабеж, а остается кражей.
3. Юридическая ошибка
Юридическая ошибка (error juris) — это неправильное представление лица о юридических характеристиках и правовых последствиях совершаемого им деяния: о его уголовной противоправности (преступности либо непреступности), уголовно-правовой квалификации, виде и размере наказания, которое лицо может понести за данное преступление.
Ошибочное представление субъекта о том, что его поступок является преступлением, естественно, не дает никаких оснований для привлечения этого лица к уголовной ответственности. Так, лицо, присваивая случайно найденное чужое ценное имущество, может считать, что это уголовно наказуемо, хотя по действующему УК присвоение находки преступлением не считается. «Мнимое преступление» уголовной ответственности повлечь не может в силу положений ст. 8 УК.
Никак не влияют на вину и ответственность ошибки лица, совершающего преступление, в уголовно-правовой квалификации деяния и в установленном за это деяние наказании. Так, убийца может и не знать, какие именно обстоятельства имеют квалифицирующее значение для этого преступления, а лицо, совершающее насильственное завладение чужим имуществом, — чем разбой отличается от грабежа. Но если фактические обстоятельства квалифицированного убийства или разбоя осознавались ими правильно, виновные будут отвечать именно за данные преступления.
Гораздо более сложен вопрос о значении для ответственности неправильного представления лица о совершенном им деянии как о непреступном, когда в действительности деяние нарушает определенный уголовно-правовой запрет, т. е. является преступным и наказуемым.
Многие годы мировая юстиция руководствовалась правилом, выработанным еще римским правом: ignorantia juris semper nocet («незнание закона не исключает ответственности»), но уже в XVIII-XIX вв. появились сомнения в абсолютности данного правила. Сторонники господствовавшей точки зрения, что никто не может отговариваться незнанием закона, подчеркивали, что осознания противоправности не требуется для наличия умысла, и настаивали на презумпции знания закона всеми лицами после публикации данного закона и вступления его в силу. Указывалось также, что требование знания закона как предпосылка ответственности за его последующее нарушение отдает предпочтение невежественному и необразованному человеку и что доказывать осознание противоправности чрезвычайно трудно72.
П. П. Пусторослев писал: «Руководствуясь интересами всестороннего, возможно большего народного благосостояния, требующими точного господства права в народной жизни в борьбе с уголовными правонарушениями, мы должны признать в виде общего правила, что ошибка человека относительно постановлений действующего права о преступности деяния не может устранить вменения этого деяния в вину учинителю».Однако он допускал, что «ошибка человека относительно предписаний действующего угол(овного) закона о преступности деяния является извинительной в том случае, когда действующий угол(овный) закон является новым и возводит в число прест(упных) деяний такое деяние, которое прежде не считалось преступным, а учинитель не мог познакомиться с постановлением этого закона и при том не мог или по физической невозможности, напр(имер), по случаю содержания в заключении, или по психической, напр(имер), по случаю временного психического расстройства от болезни»73.
Но уже Н. С. Таганцев утверждал, что «вполне добросовестная ссылка обвиняемого на незнание им запрещенности содеянного, на незнание бытия нормы или ее содержания может повлечь безнаказанность, во-первых, по отношению к таким деяниям, при которых наказывается только умышленное посягательство на правоохраняемый интерес, и, во-вторых, при посягательствах, учиняя которые обвиняемый не только не знал о запрещенности деяния, но и не мог узнать о существовании запрета». Опасения же, что признание допустимости ссылки на незнание закона сделает эфемерными требования власти и ее органов, представлялись Н. С. Таганцеву значительно преувеличенными74.
Советские криминалисты в течение многих лет единодушно полагали, что ошибочное представление лица о непреступности совершаемых им общественно опасных действий не влияет на форму вины и ответственность. Такое решение было достаточно логичным в период, когда уголовное законодательство не считало противоправность обязательным признаком преступления. Речь поэтому могла идти только об осознании или неосознании общественной опасности содеянного. Однако и после того, как в соответствии с Основами уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и УК РСФСР 1960 г. преступлением стало считаться лишь такое общественно опасное деяние, которое предусмотрено уголовным законом, практически во всех учебниках до самого недавнего времени утверждалось, что ошибка в противоправности содеянного не может оказывать влияния на виновность лица, поскольку в содержание умысла не входит осознание противоправности деяния. Эта же точка зрения отстаивается во многих работах, написанных уже на основе действующего уголовного законодательства. Профессор А. И. Рарог, в частности, утверждает, что неверная оценка совершаемого деяния как непреступного, в то время как в действительности оно предусмотрено законом в качестве преступления, «не исключает умышленной вины, ибо незнание закона не равнозначно непониманию общественной опасности деяния и не может оправдать лицо, совершившее запрещенное уголовным законом деяние»75.
Однако еще в 1961 г. профессор А. А. Пионтковский писал, что презумпция всеобщего знания закона, лежащая в основе работы органов суда и прокуратуры, может быть опровергнута исходя из конкретных обстоятельств дела: «В исключительных случаях, когда лицо не сознавало и явно не имело возможности сознавать преступный характер совершенного им деяния, следует признать, что подобное заблуждение исключает вину и ответственность лица за совершенные им действия. Необходимо признать отсутствие умысла в действиях лица, когда оно не сознавало запрещенный характер своего поведения, хотя бы по обстоятельствам дела должно было и могло это предвидеть»76.
В настоящее время уже многие специалисты приходят к пониманию того, что обязательным элементом умышленной вины выступает осознание противоправности совершаемого деяния как обязательного признака преступления. «Сознание противоправности, наряду с сознанием общественной опасности, — пишет В. А. Якушин,— является сущностным признаком вины...»77 Общественная опасность целого ряда деяний, предусмотренных Уголовным кодексом в качестве преступлений, связана в первую очередь с тем, что лицо нарушает какое-то правило, запрет, действует незаконно (например, ст. 127, 128, 139, 223,256,260 УК и др.). Поэтому в подобных случаях осознание лицом общественной опасности своего действия (бездействия) при умышленной вине включает понимание им незаконности совершаемого деяния.
В уголовном праве действует презумпция знания закона как предположение, что надлежащим образом опубликованный уголовный закон известен всем. Имея это в виду, органы следствия не обязаны каждый раз устанавливать знание лица об уголовно-правовой запрещенности соответствующего деяния, тем более что относительно наиболее опасных и распространенных преступлений (убийство, изнасилование, разбой, кража, вымогательство, захват заложников и т. д.) это обстоятельство действительно известно всем. Однако презумпция знания уголовного запрета опровержима, и если лицо по обстоятельствам дела не знало, что совершенное им деяние как общественно опасное запрещено уголовным законом, оно не может отвечать за совершение умышленного преступления, а если к тому же и не могло знать об уголовной противоправности содеянного, то такое деяние должно быть признано учиненным невиновно.
В период работы над созданием УК РФ 1996 г. в проекте, подготовленном рабочей группой при Министерстве юстиции и Государственно-правовом управлении Президента РФ, предлагалось законодательно закрепить следующее положение: «Если лицо не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать, что совершаемое им общественно опасное деяние запрещено законом под угрозой наказания, такое деяние признается совершенным невиновно и в силу этого лицо не подлежит уголовной ответственности. Если лицо не осознавало, что совершаемое им деяние как общественно опасное запрещено законом под угрозой наказания, но по обстоятельствам дела должно было и могло это осознавать, такое лицо подлежит уголовной ответственности за совершение преступления по неосторожности в случаях, предусмотренных соответствующими статьями настоящего Кодекса». Однако при обсуждении проекта в .Государственной Думе это положение было исключено. Между тем в законодательстве многих стран проблема ошибки в праве нашла свое решение.
Так, согласно § 17 («Ошибка в запрете») Уголовного кодекса ФРГ, «когда у лица, совершающего деяние, отсутствует понимание того, что оно действует противоправно, то оно действует невиновно, если оно не могло избежать этой ошибки». Если лицо могло избежать такой ошибки, наказание может быть смягчено. «Не совершает преступления, — гласит ст. 30 УК Польши, — тот, кто совершает запрещенное деяние, добросовестно заблуждаясь в его противоправности; если ошибка виновного не оправдана, суд может применить чрезвычайное смягчение наказания». Примерно так же решается эта проблема в ст. 122-3 УК Франции, ч. 3 ст. 14 УК Испании, в ст. 20 УК Швейцарии.
Развернутые указания относительно влияния ошибки в запрете на уголовную ответственность и наказуемость деяния содержатся в § 9 Уголовного кодекса Австрии:
«(1)Если лицо не осознает противоправности деяния из-за ошибки в запрете, то оно действует невиновно, при условии невозможности избежать этой ошибки.
(2) Ошибка в запрете невозможна тогда, когда противоправность деяния была доступной пониманию для лица, как для любого другого, или когда лицо не ознакомилось с соответствующими предписаниями, хотя оно обязано было это сделать в силу специфики своей работы, увлечения либо в силу иных обстоятельств.
(3) Если лицо могло избежать ошибки, то следует назначать наказание, предусмотренное за умышленное деяние, если лицо действует умышленно, если оно действует неосторожно — наказание, предусмотренное за неосторожное деяние».
Напротив, согласно ч. 3 ст. 38 УК Японии, «отсутствие умысла совершить преступление не может образовываться через незнание закона; однако в зависимости от обстоятельств возможно смягчение наказания».
Следует также отметить, что в Кодексе РФ об административных правонарушениях 2001 г. в определение умышленной вины (ч. 1 ст. 2.2) включено осознание лицом противоправного характера своего действия (бездействия). Административные правонарушения отличаются от преступлений степенью опасности, которая определяется преимущественно тяжестью наступивших последствий либо масштабами (размерами) правонарушающей деятельности. И если даже при менее опасном деянии осознание виновным противоправности содеянного является обязательным условием его наказуемости, то отрицание необходимости такого осознания при совершении преступления представляется неверным.
Тема 16. Состав преступления
§ 1. Понятие и значение состава преступления
Понятие преступления, сформулированное в ч. 1 ст. 14 УК РФ, определяет его социальные и юридические признаки, которые характерны для всех преступлений. Данные признаки позволяют отграничивать преступления от иных правонарушений, однако, основываясь на них, нельзя определить, о каком конкретно преступлении идет речь, поскольку любое преступление обладает каждым из указанных признаков. quest2В связи с этим в науке уголовного права выработано понятие «состав преступления», т.е. совокупность установленных уголовным законом объективных и субъективных признаков, определяющих общественно опасное деяние как преступление1. Первые характеризуют объект и объективную сторону, вторые — субъект и субъективную сторону преступления.
Изучая объективные и субъективные признаки состава преступления, необходимо учитывать, что между ними существует тесная связь и взаимозависимость и каждый из них представляет собой необходимую часть целого. Поэтому практикуемый в науке уголовного права метод раздельного анализа каждого признака состава преступления, способствующий более глубокому уяснению его свойств, а следовательно, и состава преступления в целом, всегда исходит из единства всех признаков последнего2. Отсутствие хотя бы одного из необходимых признаков означает отсутствие и самого исследуемого состава преступления. Чтобы особо подчеркнуть целостное единство содержания состава преступления, Н. Ф. Кузнецова предложила рассматривать таковой как систему обязательных объективных и субъективных элементов деяния, структурированных по четырем подсистемам (объекту, объективной стороне, субъекту и субъективной стороне), признаки которых предусмотрены в диспозиции уголовно-правовой нормы3.
opentest1Из законодательной формулировки понятия преступления вытекает, что каждое преступление обладает признаками общественной опасности и противоправности. closetest1Определение круга общественно опасных деяний и установление уголовной ответственности за их совершение относится к компетенции законодателя. Составы преступлений, таким образом, отражают мнение законодателя об общественной опасности и уголовной противоправности определенных деяний. Поэтому не может рассматриваться в качестве преступления такое деяние, которое общественным сознанием расценивается как преступное, но уголовным законом не предусмотрено. Также отсутствует преступление в случаях, когда деяние хотя и соответствует признакам, указанным в уголовном законе, но в силу своей малозначительности не представляет общественной опасности. quest3Поэтому значение состава преступления состоит в том, что только установление всех его признаков в конкретном деянии лица дает основание констатировать совершение им преступления и в дальнейшем определить характер и объем его ответственности.
closetest2Особенную часть УК образуют нормы, диспозиции которых содержат описание конкретных преступлений. Юридическая оценка деяния как преступления производится путем указания в диспозиции уголовно-правовой нормы обязательных, юридически значимых признаков, которые типичны для всех посягательств подобного вида, например для всех посягательств на жизнь сотрудниковправоохранительных органов, для всех оскорблений представителей власти, для каждого уклонения от прохождения военной или альтернативной гражданской службы и т. д. Однако любая диспозиция нормы Особенной части никогда не содержит всех признаков состава преступления. Достаточно сказать, что ни в одной из них нет полного описания, например, признаков субъекта и объекта преступления. Лишь в некоторых диспозициях содержится указание на признаки специального субъекта и дается характеристика предмета посягательства.
quest4Несмотря на то, что каждая диспозиция норм Особенной части в той или иной степени характеризует состав преступления, его содержание нельзя правильно понять, если рассматривать уголовно-правовую норму изолированно, вне общей системы уголовного законодательства. Каждая норма Особенной части, определяющая признаки состава преступления, существует в названной системе в качестве ее составляющей. Поэтому для правильного установления признаков конкретного состава преступления необходим анализ не только нормы Особенной части, но также ее связей с иными нормами уголовного законодательства, в частности с положениями Общей части УК. Так, ст. 206 УК устанавливает ответственность за «захват или удержание лица в качестве заложника, совершенные в целях понуждения государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника». Эта диспозиция сравнительно подробно определяет признаки данного состава преступления, говоря о характере и направленности действия (объективные признаки) и целях действующего лица (субъективные признаки). Для восполнения отсутствующих в диспозиции признаков рассматриваемого состава преступления следует обратиться к нормам Общей части. Из содержания ч. 2 ст. 20 вытекает, что субъектом преступления, предусмотренногост. 206, может быть лицо, достигшее четырнадцатилетнего возраста, а ст. 21 УК требует, чтобы это лицо было вменяемым.
Сравнительный анализ ст. 25 УК, определяющей понятие умысла и его формы, и диспозиции ст. 206, указывающей на преступные цели, позволяет заключить, что захват заложника может быть совершен только с прямым умыслом. Наконец, из содержания ст. 2 УК и места положения ст. 206 в системе Особенной части следует сделать вывод, что объектом данного преступления выступает общественная безопасность, а сопоставив ст. 206 и 126 УК, можно провести разграничение между захватом заложника (преступлением против общественной безопасности) и похищением человека (преступлением против свободы личности). Установление законодательных признаков объекта и субъекта преступления, объективной и субъективной сторон деяния и является установлением состава преступления, в рассмотренном примере — состава захвата заложника.
closetest3Все нормы Особенной части УК содержат описание действий исполнителя преступления. Однако посягательства на охраняемые уголовным законом общественные отношения совершаются также в процессе предварительной преступной деятельности (приготовление к тяжкому и особо тяжкому преступлению, покушение на преступление любой степени тяжести), и не только исполнителем, но и другими соучастниками преступления (организатором, подстрекателем и пособником). quest5Ни в предварительной преступной деятельности, ни в действиях организатора, подстрекателя и пособника нет всех признаков состава того преступления, исполнить которое виновный намеревался лично или в совершении которого участвовал не в качестве исполнителя. Однако из этого не следует, что в перечисленных деяниях вообще отсутствует состав преступления.
closetest4Если лицу, совершившему кражу, было оказано содействие в виде заранее данного обещания приобрести похищенное имущество, то в деянии пособника нет тайного хищения чужого имущества. В его деянии содержатся следующие юридические признаки: умышленное (ст. 25 УК) оказание содействия (ч. 5 ст. 33) вменяемым (ст. 21) лицом, достигшим четырнадцатилетнего возраста (ч. 2 ст. 20), тайному хищению чужого имущества (ч. 1 ст. 158), посягающему на отношения собственности (ст. 2 УК). Следовательно, в этом случае наличествует совокупность установленных уголовным законом признаков, характеризующих деяние пособника как преступление, т.е. состав преступления. Подобным образом определяется состав преступления и в действиях организатора и подстрекателя. opentest2Поэтому можно сделать общий вывод, что приготовление, покушение, подстрекательство, пособничество и действия организатораобразуют самостоятельные, предусмотренные уголовным законом составы преступлений. Такое установление в нормах Общей части УК ряда признаков преступлений, образующих в сочетании с признаками, закрепленными в статьях Особенной части, самостоятельные составы преступлений, является особым способом конструирования законодателем составов преступлений.
§ 2. Преступление и состав преступления
Конкретное преступление и его состав тесно связаны между собой. closetest5Исходной посылкой в уяснении их взаимосвязи выступает положение о том, что преступление и его состав соотносятся между собой как конкретный поступок человека, т.е. явление реальной действительности, и юридическое понятие о нем как о преступлении.
Преступление представляет собой конкретное общественно опасное деяние определенного лица, характеризующееся множеством индивидуальных признаков, присущих поступку человека.closetest6Состав преступления — это юридическое понятие, данное в уголовном законе, не о конкретном преступлении, а о преступлении определенного вида путем описания его наиболее существенных признаков, которые характеризуют его правовую сущность как деяния общественно опасного и обозначают степень его опасности. Из множества признаков преступлений определенного вида законодатель отбирает наиболее существенные и типичные и таким образом конструирует состав преступления.
Например, грабеж, совершенный гражданином А., по своим индивидуальным признакам всегда отличается от грабежа, совершенного гражданином Б., — но составы учиненных ими преступлений будут тождественны, если каждый из них совершил открытое хищение чужого имущества с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище. Установления указанных признаков достаточно для того, чтобы констатировать, что совершен именно грабеж, а не кража — тайное хищение чужого имущества; что этот грабеж обладает повышенной опасностью, поскольку совершен с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище; т. е. содеянное в обоих случаях подлежит юридической оценке квалификации) по п. «в» ч. 2 ст. 161 УК. Конструируя состав преступления, законодатель всегда абстрагируется от конкретных, несущественных признаков преступления. Для состава грабежа, например, не имеет значения, что гражданин А. открыто завладел норковой шубой гражданки И. в квартире, расположенной на втором этаже жилого дома, в то время как гражданин Б. открыто похитил переносной компьютер из помещения, принадлежащего акционерному обществу «Заря», разместившемуся на первом этаже нежилого дома.
opentest3Таким образом, объем признаков преступления и признаков состава преступления различен. Поскольку последний всегда содержит совокупность типизированных признаков преступления, его объем, уже конкретного преступления. Так как состав преступления всегда обрисовывает не индивидуальное общественно опасное деяние, а все подобные деяния определенного вида, он одновременно шире каждого конкретного преступления. В вышеприведенном примере состав грабежа, предусмотренный п. «в» ч. 2 ст. 161 УК, включает в себя описание всех грабежей, совершенных с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище. Именно поэтому сопоставление признаков конкретного преступления и состава преступления ведет не к их отождествлению, а к установлению соответствия одних признаков другим.
quest6Понятие преступления, содержащееся в ч. 1 ст. 14 УК, и конкретный состав преступления, предусмотренный нормой Особенной части, соотносятся между собой как общее и частное. Общее понятие преступления содержит самые существенные социально-правовые признаки всех преступлений — указание на их общественную опасность и противоправность. В составах же преступлений, содержащихся в Особенной части, означенные признаки конкретизируются и наполняются индивидуальным содержанием, поскольку в этих составах дается описание общественно опасных и противоправных деяний определенного вида: убийства, изнасилования, бандитизма и т. д. При этом состав преступления всегда содержит такую совокупность признаков, которая характеризует степень его общественной опасности. opentest4Общественная опасность и ее степень — не самостоятельные признаки состава, а общее свойство преступления, отраженное законодателем в его описании.
quest7Кроме общего понятия преступления и понятия конкретного состава преступления, наука уголовного права использует также общее понятие состава преступления4. Отсутствуя в законодательстве, т.е. будучи научным, оно выработано в результате доктринального обобщения признаков, свойственных всем конкретным составам преступлений. Если конкретный состав является юридическим понятием о преступлении определенного вида, то общее понятие состава есть понятие о структуре и признаках всех конкретных составов преступлений. В нем обобщены признаки, характеризующие объект, объективную сторону, субъекта и субъективную сторону всех составов преступлений, содержащихся в уголовном законодательстве. Эти общие признаки являются теоретическим фундаментом для изучения конкретных составов преступлений.
Общее понятие состава преступления хотя и основывается на понятии преступления, но не тождественно ему. Определение преступления как общественно опасного и противоправного деяния раскрывает сущность этого явления, проводит принципиальную грань, отделяющую преступление от непреступного деяния, в том числе формально содержащего признаки преступления. Общее понятие состава преступления включает всю совокупность признаков, используемых при построении конкретных составов, и характеризует общие закономерности этого процесса.
quest8Общее понятие состава и конкретные составы преступлений имеют различное назначение. Конкретный состав преступления — это описание в уголовном законе преступления определенного вида. Поэтому установление в деянии лица всех признаков конкретного состава означает, что совершено преступление, являющееся основанием уголовной ответственности. opentest5Общее понятие состава преступления — научная абстракция, оно не может обосновывать уголовную ответственность лица. С его помощью исследуется текстуальное закрепление признаков общественно опасного деяния в уголовном законе, разрабатываются наиболее оптимальные модели законодательного описания преступлений. Следовательно, общее понятие состава преступления позволяет подвергнуть научному анализу признаки конкретных составов преступлений, приемы их конструирования, осуществить классификацию составов и их признаков. Так, на основе общего понятия состава преступления в теории уголовного права выделяют родовой и видовой составы преступлений5.
opentest6Родовой состав — это обобщенная характеристика однородных преступлений, содержащая совокупность признаков, присущих этим преступлениям. Однородные преступления в действующем УК находятся в одном разделе его Особенной части. Например, раздел X содержит родовой состав преступлений против государственной власти. Родовой состав охватывает общую характеристику видовых составов преступлений, помещенных в данный раздел.
opentest7Видовой состав — это характеристика отдельных видов преступлений, объединенных по общему правилу в одной главе соответствующего раздела УК. Так, в раздел X включены видовые составы таких деяний, как преступления против основ конституционного строя и безопасности государства (гл. 29), против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30), против правосудия (гл. 31), против порядка управления (гл. 32).
§ 3. Элементы и признаки состава преступления
Конкретное преступление являет собой единство объективных и субъективных особенностей поведения человека, которые находят отражение в составе преступления в виде своих существенных и типичных признаков. Для облегчения исследования конкретных составов преступлений наука уголовного права использует понятия «элемент» и «признак» состава преступления, которые позволяют выделить и рассмотреть обособленно его структуру.
opentest8Элемент состава преступления есть составная часть его структуры, характеризующая определенную сторону преступления: объект, объективную сторону, субъективную сторону, субъекта.
opentest9Признак состава преступления представляет собой законодательную характеристику наиболее существенных свойств преступления, конкретизирующую содержание того или иного элемента состава преступления. Поэтому все признаки, используемые законодателем при конструировании конкретных составов, сколь бы разнообразны они ни были, всегда относятся к соответствующим элементам состава преступления. Определенность элементов состава преступления придает определенность их признакам.opentest10Таким образом, все признаки состава преступления делятся на четыре группы:
Две последние группы признаков в теории уголовного права именуются субъективными, так как они отражают субъективные особенности лица, совершившего преступление; две первые, в противоположность им, — объективными. Классификация признаков на группы и включение их в содержание конкретного элемента состава преступления позволяют соотнести фактические обстоятельства содеянного с законодательной конструкцией состава преступления.
quest9Объект преступления — это то, на что посягает преступление, то, что охраняется уголовным законом. Согласно ч. 1 ст. 2 УК от преступных посягательств охраняются права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй государства. Общественные отношения, которые складываются по поводу этих ценностей, и обусловливают характеристику объекта преступления. Исходя из содержания общественных отношений, которые подверглись посягательству, определяются характер и степень общественной опасности преступления. Чем более важен и ценен для общества объект уголовно-правовой охраны, тем более опасным признается преступление.
closetest7Объективная сторона — это внешняя составляющая преступления, проявление преступного посягательства вовне. opentest11К признакам объективной стороны относятся: общественно опасное деяние (действие или бездействие), способ, время, место, обстановка, орудия и средства совершения преступления, общественно опасные последствия и причинная связь между совершенным деянием и наступившими последствиями.
Однако не все перечисленные признаки объективной стороны включаются законодателем в конкретный состав преступления. Один состав отличается от другого иным набором указанных признаков. Но один из них в составах преступлений присутствует всегда — это общественно опасное деяние (действие или бездействие), так как в российском уголовном праве оно признается главной составляющей понятия преступления (ч. 1 ст. 14 УК). В нормах Особенной части УК законодатель непосредственно описывает содержание действия или бездействия, посредством которых совершается преступление. Нередко законодатель указывает и конкретные способы совершения преступления. Например, объективная сторона состава вымогательства (ч. 1 ст. 163 УК) характеризуется следующими действиями: требование передачи чужого имущества, требование передачи права на имущество, требование совершения действий имущественного характера. При этом в норме закона указаны и несколько способов совершения вымогательства: под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких. Часть 3 ст. 163 содержит признак, характеризующий общественно опасное последствие: причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего.
Однако в ряде случаев законодатель, в силу специфики состава преступления, не пользуется конкретными характеристиками общественно опасного деяния и его последствий, а называет их в обобщенной форме. Поэтому, чтобы непосредственно уяснить, например, признаки нарушения правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, ответственность за которое предусмотрена ст. 264 УК, необходимо обратиться к другим нормативным правовым актам — Правилам дорожного движения, Основным положениям по допуску транспортных средств к эксплуатации и обязанностям должностных лиц по обеспечению безопасности дорожного движения, а также к правилам эксплуатации конкретных транспортных средств: грузовых и легковых автомобилей, тракторов и др.
Существуют и другие способы описания в нормах Особенной части УК признаков объективной стороны преступления. Однако в любом случае объективная сторона состава преступления — это юридическая форма, в которую облечено преступное посягательство на охраняемый уголовным законом объект (объекты).
Субъективная сторона — это внутренняя составляющая преступления, которая характеризует психические процессы, происходящие в сознании лица, совершающего преступное посягательство. Следовательно, субъективная сторона представляет собой психическую деятельность лица, непосредственно связанную с совершением преступления. Эта деятельность состоит из интеллектуальных, волевых и эмоциональных процессов, которые неразрывно связаны между собой и выражаются вовне через конкретный поступок человека, т. е. через объективную сторону преступления.
closetest8Интеллектуальные и волевые элементы, характеризующие психическую деятельность лица при совершении преступления, охватываются понятием вины. Часть 1 ст. 14 УК, определяя преступление, устанавливает, что им может быть признано только такое совершенное уголовным законом общественно опасное деяние, которое совершено виновно. Согласно ч. 1 ст. 24 УК виновным в преступлении признается лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности.
closetest9Итак, opentest12уголовный закон устанавливает две формы вины — умысел и неосторожность, образуемые различными сочетаниями интеллектуальных и волевых элементов психической деятельности преступника. Интеллектуальный элемент характеризует сферу сознания человека. В умышленной вине он заключается:
Волевой элемент характеризует сферу воли человека, и в умышленной вине он определяется:
closetest10Интеллектуальный элемент неосторожной вины состоит:
closetest11Волевой элемент неосторожной вины характеризуется:
Кроме умышленной и неосторожной вины субъективная сторона преступления включает также мотив, цель и эмоциональное состояние в качестве самостоятельных признаков. Однако эти признаки содержатся не во всех составах преступлений.
Мотив преступления — это побуждение, которым руководствовалось лицо при совершении умышленного общественно опасного деяния. Осознание лицом побуждения — неотъемлемое свойство мотива. Мотивы преступлений разнообразны. Чаще всего уголовный закон называет корыстные и хулиганские побуждения в качестве составляющих субъективной стороны преступления.
Под целью преступления понимают представление лица о результате, к достижению которого оно стремится, совершая преступление. Цели преступлений могут быть различными: причинить смерть другому человеку, скрыть другое преступление или облегчить его совершение, использовать органы или ткани потерпевшего и др.
В основе эмоциональных состояний лежат определенные эмоции, базирующиеся на чувственном отражении внешних воздействий и определяющие чувственную регуляцию поведения человека. В уголовном праве имеют значение, в частности, те эмоции, которые порождают аффект, т.е. состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения.
opentest13Субъект преступления — это физическое лицо, на которое по закону может быть возложена уголовная ответственность за совершенное преступление. Согласно ст. 19 УК уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного уголовным законом. Таким образом, признаками субъекта преступления являются:
Субъектом преступления может быть только физическое лицо, т. е. человек — гражданин Российской Федерации, иностранный гражданин, лицо без гражданства.
Вменяемость — это положительная характеристика психического состояния лица. Она означает способность лица во время совершения общественно опасного деяния осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими.
С достижением возраста, установленного уголовным законом, связывается способность лица оценивать не только фактическую сторону, но и общественную значимость своих поступков. Устанавливая минимальный возраст уголовной ответственности, законодатель исходит из того, что он не может быть ниже возраста, когда у человека появляются определенные правовые знания и он в состоянии уяснить правовые запреты. Поэтому в ст. 20 УК дифференцированно установлен возраст, с которого наступает уголовная ответственность: шестнадцать и четырнадцать лет.
В некоторых нормах Особенной части УК содержатся специальные признаки субъекта, которые в совокупности с общими признаками образуют понятие «специальный субъект преступления». Это понятие ограничивает круг лиц, которые могут нести ответственность за совершенное преступление в качестве исполнителей. Например, субъектом шпионажа (ст. 276) может быть только иностранный гражданин илилицо без гражданства, субъектом получения взятки — только должностное лицо (ст. 290), дезертирства (ст. 338 УК) — только военнослужащий и т. д.
Применительно к общему понятию состава преступления все признаки, характеризующие элементы состава, принято разделять на обязательные и факультативные.
Обязательные признаки — это признаки, присущие всем без исключения составам преступлений. Они содержатся в статьях Особенной части либо помещены законодателем в нормы Общей части УК в качестве принципиальных положений. Обязательными признаками являются:
Факультативные признаки — это признаки, свойственные не всем, а лишь некоторым составам преступлений. Факультативные признаки характеризуют:
Классификация признаков на обязательные и факультативные возможна только при анализе общего понятия состава преступления. В конкретных составах все признаки обязательны. Например, корыстная цель в общем понятии состава преступления — это факультативный признак, поскольку ее нет в большинстве составов, но в составах кражи, грабежа, разбоя, мошенничества, присвоения и растраты она обязательна и ее отсутствие препятствует квалификации деяния как хищения чужого имущества.
Факультативный в общем понятии состава преступления, признак может быть обязательным в конкретном составе или характеризовать лишь определенные разновидности преступления, повышая либо понижая его общественную опасность. Законодатель использует такие признаки при конструировании составов преступлений с отягчающими и смягчающими обстоятельствами. Например, убийство, совершенное общеопасным способом, образует квалифицированный (с отягчающим обстоятельством) состав преступления, предусмотренный п. «е» ч. 2 ст. 105, а убийство в состоянии аффекта — привилегированный (со смягчающим обстоятельством) состав, содержащийся в ст. 107 УК.
§ 4. Виды составов преступлений
Все составы преступлений, предусмотренные уголовным законодательством, различаются между собой, и в теории уголовного права они подразделяются на группы, объединяемые общими признаками. Основания классификации составов разнообразны и зависят от ее целей.
При классификации составов преступлений используются следующие критерии:
Основным является состав преступления, который содержит совокупность объективных и субъективных признаков, всегда имеющих место при совершении преступлений определенного вида, и не предусматривает дополнительных признаков, свидетельствующих о большей или меньшей степени общественной опасности содеянного. Законодательно основной состав дается в каждой статье Особенной части УК, как правило в виде ее первой части (например, ч. 1 ст. 130). Однако ряд статей Особенной части содержат несколько основных составов преступлений. Так, ч. 1 ст. 328 содержит состав уклонения от призыва на военную службу при отсутствии законных оснований для освобождения от такой службы, а ч. 2 — состав уклонения от прохождения альтернативной гражданской службы лиц, освобожденных от военной службы.
Состав преступления со смягчающими обстоятельствами — это привилегированный состав, который помимо признаков основного состава содержит смягчающие признаки, свидетельствующие о меньшей общественной опасности данного вида преступления. Привилегированные составы включены в УК в качестве самостоятельных статей (например, составы убийства, предусмотренные ст. 106-108) либо размещены в одной статье с основным составом (к примеру, ч. 3 ст. 340, устанавливающая ответственность за нарушение правил несения боевого дежурства при смягчающих обстоятельствах).
closetest12С помощью привилегированного состава осуществляется дифференциация уголовной ответственности за определенный вид преступления в сторону смягчения его наказуемости.
Состав преступления с отягчающими обстоятельствами представляет собой основной состав, дополненный отягчающими признаками, свидетельствующими о большей общественной опасности данного вида преступления.
По своему содержанию отягчающие обстоятельства могут относиться к характеристике объекта или предмета, объективной либо субъективной стороны преступления или его субъекта.
Так, объектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 124 УК (неоказание помощи больному), выступает здоровье человека. Если это деяние повлекло по неосторожности смерть больного (ч. 2 ст. 124), его объектом становится еще и жизнь человека. В составах хищения чужого имущества (ст. 158-162) отягчающим обстоятельством является его крупный размер, в стоимостном выражении превышающий 250 тыс. рублей. В ч. 2 ст. 126 названы восемь обстоятельств, которые отягчают ответственность за похищение человека, установленную в ч. 1 этой же статьи. Они указывают на способ совершения преступления, его мотив, используемые предметы, а также дают характеристику потерпевшего.
С учетом тяжести совершаемого преступления в некоторых статьях Особенной части УК наряду с составами с отягчающими обстоятельствами содержатся составы с особо отягчающими обстоятельствами.
Состав с особо отягчающими обстоятельствами свидетельствует о более высокой степени общественной опасности данного вида преступления по сравнению с составом преступления с отягчающими обстоятельствами. Эти составы взаимосвязаны: первый из них может иметь место только в тех статьях, которые содержат второй. Например, в ч. 1 ст. 206 УК дается характеристика основного состава ' захвата заложника, в ч. 2 этой статьи указаны признаки состава с отягчающими обстоятельствами, а в ч. 3 — с особо отягчающими обстоятельствами. По своему содержанию особо отягчающие обстоятельства могут относиться к любому элементу состава преступления. Во многих статьях Особенной части в качестве особо отягчающих обстоятельств названы относящиеся к объективной стороне общественно опасные последствия (смерть человека, иные тяжкие последствия, особо крупный ущерб, особо крупный размер).
Простой состав преступления содержит описание одного общественно опасного деяния, посягающего на один объект и совершаемого с одной формой вины. Примером может служить состав убийства, предусмотренный ч. 1 ст. 105 УК, в котором законодатель указывает признаки одного объекта (жизнь другого человека); объективная сторона характеризуется одним общественно опасным деянием (действие или бездействие, направленное на лишение жизни), одним общественно опасным последствием (смерть потерпевшего); субъективная сторона включает одну форму вины (умысел).
Сложный состав преступления — это состав, содержащий описание либо двух действий, либо двух форм вины, либо двух объектов преступного посягательства.
В составах с двумя действиями усложнена объективная сторона. Здесь оконченное преступление имеется лишь тогда, когда виновным совершены два самостоятельных действия. Примером такого преступления может служить уклонение военнослужащего от исполнения обязанностей военной службы путем причинения себе какого-либо повреждения (ст. 339 УК).
В составах с двумя формами вины усложнена субъективная сторона преступления. Например, в составе умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК), четко различается психическое отношение субъекта преступления к причинению тяжкого вреда здоровью (умысел) и к наступившей от него смерти потерпевшего (неосторожность).
Общественно опасное деяние может посягать одновременно на два объекта уголовно-правовой охраны. Так, в составе разбоя (ч. 1 ст. 162 УК) преступная цель завладения чужим имуществом достигается путем посягательства на личность, соединенного с насилием, опасным для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, т. е. одновременным посягательством на собственность и личность.
Любая, а значит, и общественно опасная деятельность человека проходит ряд последовательных этапов: приготовление к действию, совершение самого действия и достижение результата (общественно опасного последствия). С любым из этих этапов может быть связан момент юридического окончания преступления. На этом и основано данное подразделение составов. Следует заметить, что термины «материальный», «формальный» и «усеченный» весьма условны и означают лишь прием описания признаков объективной стороны конкретных составов преступлений.
Если законодатель конструирует состав таким образом, что в число признаков его объективной стороны включается не только деяние, но и общественно опасное последствие, такой состав в теории уголовного права именуется материальным составом преступления. Так построены составы убийства, кражи, нарушения правил охраны труда и многих других преступлений. Общественно опасное последствие — необходимый признак материального состава преступления. Если же деяние, направленное на причинение такого последствия, не привело к его наступлению, состав оконченного преступления отсутствует и виновный несет ответственность за покушение на совершение соответствующего преступления.
Следует также иметь в виду, что в материальном составе преступления обязательным признаком его объективной стороны является причинная связь между общественно опасным деянием и насту пившим общественно опасным последствием.
Если законодатель, конструируя состав преступления, ограничивается описанием признаков общественно опасного деяния и тем самым выводит последствия за пределы состава преступления, такой состав и именуется формальным составом преступления. В этом случае для наличия состава оконченного преступления достаточно выполнения указанного в законе общественно опасного деяния. Формальными составами являются вымогательство (ст. 163), получение взятки (ст. 290), заведомо ложный донос (ст. 306 УК) и ряд других преступлений.
quest1Повышенная общественная опасность отдельных деяний заставляет законодателя обращаться к конструкции усеченного состава. Усеченный состав преступления имеется тогда, когда из всех возможных этапов развития преступной деятельности составом преступления охватываются лишь приготовительные действия или сам процесс выполнения деяния, направленного на причинение общественно опасных последствий. Таким образом, законодатель признает наличие состава оконченного преступления на стадии приготовления или исполнения. Например, создание преступного сообщества (преступной организации) для совершения тяжких или особо тяжких преступлений (ч. 1 ст. 210 УК), т.е. по сути приготовительные действия, уже образует оконченный состав преступления. Разбой является оконченным в момент нападения в целях хищения чужого имущества, связанного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой его применения. Для состава разбоя не имеет значения, завладел ли нападающий чужим имуществом или нет: само нападение, т.е. процесс выполнения общественно опасного деяния, образует состав оконченного преступления.
Тема 17. Множественность преступлений
§ 1. Понятие единичного преступления
В судебной практике нередки случаи, когда одно лицо совершает несколько преступлений. opentest1Совершение одним лицом двух и более преступлений, в отношении которых не истекли сроки давности и не погашена судимость, в теории уголовного права получило название «множественность преступлений». Прежде чем обратиться непосредственно к анализу предмета настоящей главы, рассмотрим понятие единичного преступления, без уяснения которого невозможно установить, совершено ли в конкретном случае одно преступление или имела место их множественность.
quest1В юридической литературе единичное преступление определяется как общественно опасное деяние, которое подпадает под действие одной уголовно-правовой нормы, т. е. содержит признаки дного состава преступления.1 Анализ норм Особенной части УК РФ показывает, что в понятие единичного преступления законодатель включает разное содержание. В одних нормах единичным признается преступление, состоящее из одного действия или бездействия, например дача взятки (ст. 291), оставление в опасности (ст. 125). В других единичное преступление состоит из одного действия или бездействия вместе с последствием, например умышленное уничтожение чужого имущества путем взрыва (ч. 2 ст. 167), неоказание помощи больному (ст. 124). Нередко единичное преступление составляет такая совокупность действий, каждое из которых, совершенное в отдельности, содержит признаки другого единичного преступления, например уклонение военнослужащего от исполнения обязанностей военной службы путем подлога документов (ст. 339). Подлог документов, совершенный вне связи с уклонением от исполнения обязанностей военной службы, образует самостоятельное преступление, предусмотренное ст. 327 УК. Указанными обстоятельствами и обусловливается сложность определения единичного преступления и его отграничения от множественности преступных деяний. Поэтому, решая, одно или несколько преступлений совершил виновный, необходимо иметь в виду особенности законодательной конструкции конкретных составов преступлений.
closetest1В теории уголовного права единичные преступления подразделяются на простые и сложные.2 opentest2Простыми признаются преступления, в основе которых лежит одно общественно опасное деяние (действие или бездействие), причиняющее один простой по своему характеру ущерб. По своей законодательной конструкции они могут иметь формальные и материальные составы. В судебной практике установление единичности таких преступлений не вызывает особых трудностей.
Наибольшее сходство с множественностью преступных деяний имеют сложные единичные преступления, в основе которых лежит одно действие, повлекшее несколько общественно опасных последствий, либо несколько действий, вызвавших одно преступное последствие, либо несколько действий, повлекших несколько общественно опасных последствий. К сложным единичным преступлениям относятся:
opentest3Составными являются преступления, слагающиеся из двух или более общественно опасных деяний, каждое из которых, взятое в отдельности, представляет собой самостоятельное преступление. Составные преступления всегда посягают на два и более объекта уголовно-правовой охраны и этим отличаются от простых единичных преступлений. Поэтому в теории уголовного права они еще именуются двуобъектными (многообъектными) преступлениями.3
quest2Составные преступления подразделяются на два вида: 1) те, которые слагаются из двух или более различных действий, и 2) те, в основе которых лежит одно действие, повлекшее два или более преступных последствия. К первому виду относится, в частности, разбой, при котором преступная цель завладения чужим имуществом достигается путем посягательства на личность, соединенного с насилием, опасным для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия (ст. 162 УК). Ко второму виду следует отнести, например, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК).
quest7К преступлениям с двумя действиями также относятся единичные преступления, объективная сторона которых слагается из двух различных действий, объединенных единой преступной целью. От составных преступлений они отличаются тем, что одно действие, образующее объективную сторону, не является преступным, если его рассматривать изолированно. Примером может служить уклонениевоеннослужащего от исполнения обязанностей военной службы путем причинения себе какого-либо повреждения (ст. 339 УК), т. е. посредством членовредительства, которое само по себе не является преступлением по действующему УК.
quest3Отличительная особенность преступлений с альтернативными действиями состоит в том, что в диспозиции уголовно-правовой нормы указываются несколько действий и выполнения любого из них достаточно для признания преступления совершенным. В то же время множественности преступлений нет, если лицо совершает несколько перечисленных в диспозиции действий. Так, незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, предусмотренный ст. 2281 УК, может состоять в их производстве, сбыте или пересылке. Поэтому совершение одним лицом, например, таких действий, как производство и пересылка наркотических средств, не образует множественности преступлений, а составляет сложное единичное преступление.
quest6К преступлениям с альтернативными последствиями относятся такие единичные преступления, объективная сторона которых содержит несколько преступных последствий и наступления любого из них достаточно для признания преступления совершенным. Здесь также множественности преступлений не образуется, если в результате преступного деяния наступило несколько указанных в законе последствий. Так, загрязнение вод, согласно ст. 250 УК, может влечь причинение существенного вреда животному или растительному миру, рыбным запасам, лесному или сельскому хозяйству. Если в результате такого загрязнения был причинен существенный вред, например, одновременно сельскому хозяйству и рыбным запасам, то содеянное не образует множественности, а составляет сложное единичное преступление.
В основе длящихся преступлений лежит особая форма преступных деяний, которые на стадии оконченного преступления совершаются на протяжении более или менее длительного времени. Следовательно, длящееся преступление можно определить как действие или бездействие, сопряженное с последующим длительным невыполнением обязанностей, возложенных на виновного законом под угрозой уголовного преследования. Длящееся преступление начинается с момента совершения преступного действия, например при дезертирстве (ст. 338 УК), или с акта преступного бездействия, например при уклонении от отбывания лишения свободы (ст. 314 УК), и на стадии оконченного преступления продолжается определенное время. Прекращается длящееся преступление либо в результате действий правоохранительных органов, задержавших преступника, либо в результате действия самого преступника, явившегося с повинной, либо с наступлением определенных событий, например смерти преступника. Длящееся преступление, независимо от продолжительности его совершения, всегда рассматривается как единичное.
quest5Продолжаемыми считаются преступления, складывающиеся из ряда тождественных преступных действий, направленных к общей цели и составляющих в своей совокупности единое преступление. К таким преступлениям относится, в частности, истязание, выражающееся в систематическом нанесении побоев (ст. 117 УК). Особенностью продолжаемых преступлений является то, что они совершаются не непрерывно, а возобновляемыми во времени тождественными действиями. В установлении продолжаемого преступления большое значение имеет предмет посягательства. Он должен быть юридически единым, например имущество производственного кооператива «Рассвет». В связи с тем, что в правоприменительной практике нередко встречаются случаи продолжаемого хищения, Пленум ВС РФ в Постановлении от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»разъяснил, что продолжаемым следует считать хищение, которое состоит из ряда тождественных преступных действий, совершаемых путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника, объединенных единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое преступление.4
Преступления, в основе которых лежит преступная деятельность, образуют самостоятельный вид сложного единичного преступления. Это мнение, впервые высказанное А. Ф. Зелинским, получило поддержку в юридической литературе.5 В силу прямого указания закона преступная деятельность, в конкретной ее разновидности, в целом ряде уголовно-правовых норм является обязательным (конститутивным) признаком единого преступления. К числу таковых относятся, в частности, незаконное предпринимательство (ст. 171 УК), незаконная банковская деятельность (ст. 172 УК), незаконное занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью (ст. 235 УК). Преступную деятельность можно определить как осуществление однотипного общественно опасного поведения, складывающегося из совокупности действий, объединенных единой преступной целью. То обстоятельство, что отдельные действия подчинены единой преступной цели, не исключает причинения вреда разным лицам. Например, в результате осуществления незаконной предпринимательской деятельности виновный причиняет крупный ущерб, допустим, ста гражданам и двум организациям.
§ 2. Понятие и виды множественности преступлений
Установление факта совершения лицом нескольких преступлений ставит перед правоприменителем вопросы, связанные с отграничением сложного единичного преступления от множественности преступных деяний, квалификацией содеянного и применением специальных правил назначения наказания, правовыми последствиями осуждения за множественность преступлений. Ответы на эти вопросы содержатся в целом ряде уголовно-правовых норм Общей части УК, которые в своей совокупности образуют институт множественности преступлений. Юридическое единство норм, регламентирующих множественность преступлений, выражается, во-первых, в таких специфических правовых понятиях, как «совокупность преступлений», «рецидив преступлений», специфичных для данного института.
Во-вторых, единство проявляется в том, что данные нормы, базируясь на общих принципах уголовного законодательства, обеспечивают полноту и беспробельность регулирования общественных отношений, связанных с фактом совершения лицом двух и более преступлений.
В-третьих, нормы, образующие институт множественности, дают возможность автономно регулировать порядок и пределы ответственности лиц, совершивших несколько преступлений, и не дублируют нормы других уголовно-правовых институтов.
Следует отметить, что множественность преступлений в качестве самостоятельного уголовно-правового института стала рассматриваться сравнительно недавно. В 1967 г. такое предложение впервые в нашей юридической литературе высказали Р. Р. Галиакбаров, М. А. Ефимов, Е. А. Фролов, и оно было поддержано многими учеными.6 С 1974 г. самостоятельная глава о множественности преступлений включается во все учебники по Общей части уголовного права.
Действующее уголовное законодательство хотя и не использует понятие «множественность преступлений», однако содержит нормы, регламентирующие меры борьбы с совокупностью и рецидивом преступлений. Функциональная роль этих норм состоит в том, чтобы охватить разнообразные случаи совершения одним лицом нескольких преступлений и дать практическим работникам четкие критерии для их правильной юридической оценки.
Множественность преступлений как институт уголовного права характеризуется следующими тремя признаками.
Согласно первому признаку, каждое из двух или более общественно опасных деяний, образующих множественность, предусмотрено уголовным законом в качестве преступления. Поэтому не образует множественности сочетание преступления с иными правонарушениями, например дисциплинарными проступками, административными правонарушениями или гражданско-правовыми деликтами. Преступления, образующие множественность, могут быть тождественными, однородными и разнородными.
closetest2Тождественными признаются преступления, подпадающие под одну и ту же статью (часть статьи) УК. Это означает, что данные преступления совпадают по важнейшим, наиболее существенным признакам уголовно-правовой нормы Особенной части УК. Так, тождественными следует считать кражу из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем (п. «г» ч. 2 ст. 158) и кражу, совершенную с незаконным проникновением в жилище (ч. 3 ст. 158 УК). То обстоятельство, что в первом случае кража была совершена из одежды, а во втором — из квартиры, не меняет юридического тождества этих преступлений, так как в обоих случаях совершено тайное хищение чужого имущества.
closetest3Однородными считаются преступления, которые имеют общий родовой объект уголовно-правовой охраны, но не совпадают по другим юридическим признакам. Примером могут служить грабеж и вымогательство, т.е. преступления против собственности (глава 21), хулиганство и вандализм, т.е. преступления против общественной безопасности (глава 24 УК), и др.
quest8Разнородными признаются преступления, которые имеют разные родовые и непосредственные объекты, различное содержание объективных сторон, в силу чего составы этих преступлений качественно отличаются друг от друга. . Как правило, разнородные преступления содержатся в разных главах УК и их определение не вызывает больших сложностей.
В соответствии со вторым признаком, в каждом из совершенных общественно опасных деяний устанавливается состав конкретного преступления, предусмотренный УК. Это означает, что каждое из таких деяний обладает юридической самостоятельностью и может выступать в качестве основания уголовной ответственности. Именно в этом состоит отличие множественности преступлений от сложного единичного преступления, которое хотя и слагается из нескольких деяний, но исходя из их тесной взаимосвязи и взаимообусловленности признается законодателем единым преступлением.
Согласно третьему признаку, не менее двух из совершенных преступлений должны сохранять своююридическую значимость на момент вынесения судом приговора. Поэтому множественность исключается, если хотя бы по одному из двух преступлений истек срок давности привлечения к уголовной ответственности или срок давности исполнения обвинительного приговора, либо погашена или снята судимость, либо имеется акт амнистии или помилования, погашающий его уголовно-правовые последствия, либо лицо было освобождено от уголовной ответственности.
opentest4Действующее уголовное законодательство позволяет выделить следующие виды множественности преступлений:
Каждый вид множественности имеет свои особенности, порождает соответствующие правовые последствия и характеризуется присущими только ему признаками.
Следует отметить, что в теории уголовного права имеется и иной подход к определению видов множественности преступлений. Некоторые авторы предлагают выделять повторность, которая объединяет все случаи последовательного совершения лицом преступлений, и идеальную совокупность, при которой такая последовательность отсутствует.8 Такое решение вопроса вызывает возражения потому, что оно отражает только фактическое поведение виновного, выражающееся в последовательном или одновременном совершении преступлений, и затушевывает законодательные особенности конкретных видов множественности, а в практическом плане — открывает прямой путь к отказу от законодательной регламентации видов множественности, их замене общим понятием «повторение преступлений».
Поэтому подчеркнем еще раз, что каждому виду множественности преступлений присущи специфические юридические признаки и особые, регламентированные законом, правовые последствия. Совокупность и рецидив преступлений законодательно закреплены в отдельных статьях УК, что подчеркивает их самостоятельный характер. Они порождают не совпадающие по содержанию правовые последствия, например связанные с назначением наказания.
§ 3. Совокупность преступлений
Согласно ч. 1 ст. 17 УК opentest5«совокупностью преступлений признается совершение двух или более преступлений, ни за одно из которых лицо не было осуждено, за исключением случаев, когда совершение двух или более преступлений предусмотрено статьями Особенной части настоящего Кодекса в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание». В теории уголовного права и судебной практике лицо считается совершившим преступление независимо от того, совершило ли оно оконченное преступление, покушение на преступление или приготовление к преступлению, было ли при этом исполнителем или выступало в качестве организатора, подстрекателя, пособника преступления. Поэтому понятием совокупности охватываются случаи совершения лицом не только нескольких оконченных преступлений, но двух или более неоконченных, либо одного оконченного, а другого неоконченного преступления. Однако следует иметь в виду, что если виновный вначале совершает действия, образующие приготовление и покушение, то последующие действия, которыми он оканчивает начатое преступление, не образуют совокупность тождественных преступлений, так как предварительная преступная деятельность поглощается составом оконченного преступления.
opentest6Совокупность преступлений наличествует и тогда, когда предыдущее преступление лицо совершило, будучи исполнителем, а последующее — в качестве организатора, подстрекателя, пособника, и наоборот.
Существенным признаком совокупности преступлений является то, что входящие в нее преступные деяния совершены лицом до осуждения за них. По этому признаку совокупность отграничивается от рецидива, который предполагает совершение лицом нового преступления после осуждение за предыдущее. Согласно ст. 86 УК осужденным признается лицо, в отношении которого вынесен обвинительный приговор, вступивший в законную силу. Поэтому совокупность преступлений может иметь место лишь до вступления приговора в законную силу. В связи с этим нельзя согласиться с авторами, продолжающими отстаивать ту точку зрения, что разграничение совокупности и рецидива определяется моментом провозглашения обвинительного приговора.9 Ссылка в защиту этого мнения на позицию Пленума ВС СССР, высказанную в 1981 г. и основанную на законодательстве того времени,10 не может быть признана убедительной, так какст. 86 УК РФ внесла в этот вопрос полную определенность. На это обстоятельство обратил внимание Пленум ВС РФ, который в Постановлении от 11 июня 1999 г. «О практике назначения судами уголовного наказания» разъяснил: «Исходя из того, что по закону (статья 18 УК РФ) рецидивом преступлений признается совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление, необходимо по каждому делу в соответствии со статьей 86 УК РФ исследовать материалы, свидетельствующие о наличии непогашенных или неснятых судимостей, на основании которых должен быть решен вопрос о наличии или отсутствии рецидива преступлений».11
Необходимым признаком совокупности является также то, что совершенные лицом преступления сохраняют свое уголовно-правовое значение, т.е. в их отношении не истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности либо лицо не было освобождено от таковой по предусмотренным законом основаниям.
Не образуют совокупности случаи, когда совершение двух или более преступлений предусмотрено статьями Особенной части УК в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание. Это касается следующих ситуаций.
Если способом совершения преступления выступает физическое насилие, которое образует самостоятельный состав преступления, то оно не получает самостоятельной юридической оценки в случаях, когда степень его общественной опасности меньше, чем у того преступления, способом совершения которого оно является. В иных случаях физическое насилие требует самостоятельной квалификации. Например, если при захвате заложника умышленно применено насилие, опасное для жизни, причинившее смерть потерпевшему, содеянное квалифицируется по п. «в» ч. 2 ст. 206 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК.
В литературе высказано мнение, согласно которому не образуют совокупности случаи, когда совершается преступление, законодательно сопряженное с другим преступным деянием. Так, А. И. Рарог пишет: «Убийство, сопряженное с похищением человека или захватом заложника, с разбоем, вымогательством или бандитизмом, с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера, следует теперь квалифицировать не по совокупности убийства и любого из перечисленных преступлений, а только по пунктам "в", "з" или "к" ч. 2 ст. 105 УК».12 На наш взгляд, это мнение ошибочно. В перечисленных случаях посягательства совершаются на разные объекты, различными действиями, каждое из этих действий характеризуется неодинаковым содержанием умысла. Поэтому здесь имеет место реальная совокупность двух преступлений.13
closetest4В теории уголовного права и законодательстве совокупность преступлений подразделяют на два вида: идеальную и реальную. opentest7Под идеальной совокупностью преступлений понимаются случаи, когда лицо одним общественно опасным деянием совершает два или более преступления, предусмотренных, по общему правилу, различными статьями УК. По справедливому замечанию В. Н. Кудрявцева, для идеальной совокупности «характерно то, что ни одна из норм не охватывает содеянного полностью; оно может получить правильную правовую оценку только путем применения двух или более норм Особенной части, вместе взятых».14
Законодательное определение идеальной совокупности содержится в ч. 2 ст. 17 УК, которая гласит: «Совокупностью преступлений признается и одно действие (бездействие), содержащее признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями настоящего Кодекса». Эта дефиниция не является искусственно созданной юридической конструкцией; она отражает специфику тех ситуаций, когда в результате совершения одного общественно опасного деяния наступают два или более различных преступных результата. Признание за деянием объективной способности порождать несколько результатов и использование человеком этой способности в своей сознательной деятельности являются теми основаниями, на которых базируется юридическая конструкция идеальной совокупности преступлений.
Рассматривая общественно опасное деяние как основание идеальной совокупности, необходимо отметить, что оно может состоять из действия, имеющего как одномоментный (например, выстрелы из автомата, повлекшие убийство одного человека и ранение другого), так и более или менее продолжительный характер (например, хулиганские действия, в ходе которых причиняется тяжкий вред здоровью потерпевшего). Однако во всех случаях при идеальной совокупности преступлений общественно опасное деяние носит характер единого, не прерываемого во времени, и поэтому совершение таким деянием двух или более преступлений не превращает идеальную совокупность в реальную.
Другим признаком, характеризующим идеальную совокупность, является наличие двух или более последствий, каждое из которых соединено причинно-следственной связью с одним общественно опасным деянием. Эти последствия могут выражаться в имущественном ущербе или физическом (психическом) вреде, нанесенном как разным, так и одному объекту уголовно-правовой охраны. В связи с этим в теории уголовного права различают однообъектную и разнообъектную идеальную совокупность,15 что дает возможность, во-первых, глубже понять сущность этого вида совокупности преступлений, и во-вторых, установить те преступные деяния, которые не образуют идеальной совокупности вследствие особого характера своих последствий, а также особенностей форм вины.
opentest8Идеальную совокупность могут образовывать как разнородные, так и однородные преступления. opentest9В то же время идеальной совокупности тождественных преступлений быть не может.
quest9Преступления, входящие в идеальную совокупность, как правило, совершаются с одной и той же формой вины. Однако не исключается такая совокупность и при разных формах вины по отношению к различным преступным последствиям. Так, К. учинил хулиганство, в ходе которого нанес кастетом удар в лоб Т. От удара Т. упал и ударился затылком о бордюрный выступ пешеходной дорожки, в результате чего получил черепно-мозговую травму затылочной части головы и скончался. Вина К. по отношению к хулиганским действиям является умышленной, а по отношению к причиненной смерти — неосторожной, поскольку он, нанося удар, хотя и не предвидел, но мог и должен был предвидеть возможность падения потерпевшего и вероятность наступления от этого тяжких последствий. Поэтому виновный обоснованно осужден по ч. 1 ст. 213 и ч. 1 ст. 109 УК.
opentest10Под реальной совокупностью преступлений понимаются случаи, когда лицо разными самостоятельными общественно опасными деяниями совершает два или более преступления, ни за одно из которых оно не было осуждено. Преступления, входящие в реальную совокупность, обычно разделены определенным временным интервалом: от нескольких часов до нескольких дней, месяцев и даже лет (с учетом сроков давности привлечения к уголовной ответственности, установленных в ст. 78 УК). Совершение виновным преступлений в разное время облегчает установление реальной совокупности, и поэтому ее юридическая оценка не вызывает особых трудностей на практике. Каждое из разновременных преступлений получает самостоятельную оценку. Однако не исключается такая реальная совокупность, когда преступные деяния совершаются с очень незначительным интервалом во времени либо при отсутствии такого интервала и характеризуются тесной взаимосвязью. Проведенное В. П. Малковым исследование показало, что из всех преступлений, совершенных с интервалом до пяти дней, более двух третей тесно связаны между собой и одно обусловливает другое.16 Примером такой реальной совокупности могут служить преступные действия А., который совершил угон автомобиля ВАЗ-2110, покатался на нем, а затем, когда оставлял автомобиль, похитил из него автомагнитолу. Несмотря на то, что эти преступные действия непосредственно связаны одно с другим, они самостоятельны по замыслу и исполнению и поэтому правильно квалифицированы по ч. 1 ст. 158 и ч. 1 ст. 166 УК.
При реальной совокупности возможны ситуации, когда преступные деяния в какой-то момент совпадают по времени совершения, но при этом всегда одно из преступлений должно быть начато раньше другого. Такие ситуации характерны для реальной совокупности, в которую входят наряду с иными длящиеся и продолжаемые преступления. Примером могут служить преступные действия С, который незаконно хранилбоеприпасы, а затем совершил разбойное нападение в целях хищения огнестрельного оружия. Здесь налицо реальная совокупность, так как в момент хищения огнестрельного оружия С. уже незаконно хранилбоеприпасы, совершая длящееся преступление. Содеянное было правильно квалифицировано по ч. 1 ст. 222 и п. «б» ч. 4 ст. 226 УК.
quest10Реальную совокупность могут образовывать тождественные, однородные и разнородные преступления. С субъективной стороны они могут быть как умышленными, так и неосторожными.
Совокупность преступлений следует отличать от конкуренции уголовно-правовых норм. closetest5В теории под конкуренцией уголовно-правовых норм понимаются случаи, когда одно совершенное преступление содержит одновременно признаки двух или более уголовно-правовых норм.17 Общая черта этих норм состоит в том, что они с разной степенью обобщения и с различной полнотой предусматривают признаки одного и того же общественно опасного деяния. Возникает вопрос: какая из уголовно-правовых норм подлежит применению в данном случае? Ответ содержится в ч. 3 ст. 17 УК, где сказано: «Если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме».
Разновидностями конкуренции общей и специальной нормы являются: а) конкуренция между основным и квалифицированным составами преступлений; б) между основным и привилегированным составами преступлений; в) между квалифицированным и привилегированным составами преступлений; г) между квалифицированным и особо квалифицированным составами преступлений.
В первом случае приоритет отдается квалифицированному составу преступления. Например, при конкуренции простого убийства (ч. 1 ст. 105 УК) и убийства при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК) уголовная ответственность наступает за последнее. Во втором и третьем случаях предпочтение отдается привилегированному составу. Так, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью одному лицу (ч. 1 ст. 111 УК) либо двум лицам (п. «б» ч. 3 ст. 111 УК) при превышении пределов необходимой обороны влечет уголовную ответственность по ч. 1 ст. 114 УК. В четвертом случае приоритет принадлежит особо квалифицированному составу. В частности, похищение заведомо несовершеннолетнего (п. «д» ч. 2 ст. 126 УК), совершенное организованной группой (п. «а» ч. 3. ст. 126 УК), квалифицируется только по п. «а» ч. 3 ст. 126 УК и виновным назначается наказание в пределах, установленных санкцией данной части.
Юридическое значение совокупности преступлений
§ 4. Рецидив преступлений
В соответствии с ч. 1 ст. 18 УК opentest11«рецидивом преступлений признается совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление». Из этого определения усматривается, что рецидив имеет три характерных признака:
Первым обязательным признаком рецидива является факт совершения лицом двух или более умышленных преступлений (тождественных, однородных или разнородных). Они могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом. Рецидив образуют также преступления с двумя формами вины, поскольку они признаются в целом совершенными умышленно (ст. 27 УК).
Понятием рецидива преступлений охватываются случаи совершения лицом не только нескольких оконченных преступлений, но и двух и более неоконченных преступлений либо одного оконченного, а другого неоконченного умышленного преступления. Рецидив будет и тогда, когда предыдущее преступление виновный совершил, будучи исполнителем, а последующее — в качестве организатора, подстрекателя, пособника, и наоборот.
До принятия действующего УК в литературе высказывалось мнение о том, что рецидив могут образовывать не только умышленные, но и неосторожные преступления.18 closetest7Однако законодатель не согласился с этим мнением и включил в понятие рецидива только умышленные деяния. Такое решение представляется правильным. Оно соответствует социальной сущности рецидива, вытекающей из факта совершения лицом, имеющим судимость за умышленное преступление, нового умышленного преступления, и верно отражает его психологические особенности, заключающиеся в сознательном игнорировании виновным состоявшегося ранее осуждения.
Второй признак рецидива — то, что новое умышленное преступление совершается лицом, имеющим судимость за умышленное преступление. Согласно ч. 1 ст. 86 УК «лицо, осужденное за совершение преступления, считается судимым со дня вступления обвинительного приговора суда в законную силу до момента погашения или снятия судимости». Поэтому нельзя согласиться с авторами, утверждающими, что рецидив преступлений может возникнуть с момента провозглашения приговора, даже до вступления его в законную силу.19 Это утверждение противоречит действующему уголовному закону. Не согласуется оно и с положениями Уголовно-исполнительного кодекса РФ (ст. 7).
Устанавливая факт судимости за умышленное преступление, необходимо иметь в виду, что согласно ч. 4 ст. 18 УК «при признании рецидива не учитываются:
Третьим обязательным признаком рецидива является то, что предыдущее преступление сохраняет свое уголовно-правовое значение на момент вынесения приговора за новое преступление, т.е. судимость за него не снята или не погашена в установленном законом порядке. Судимость представляет собой правовое положение лица, созданное фактом осуждения его судом к какому-либо наказанию. Это необходимо иметь в виду, так как согласно ч. 2 ст. 86 УК «лицо, освобожденное от наказания, считается несудимым».
closetest9Действующее уголовное законодательство, исходя из степени общественной опасности, выделяет: а) рецидив преступлений; б) опасный рецидив преступлений; в) особо опасный рецидив преступлений. Содержание рецидива преступлений раскрывается в ч. 1 ст. 18 УК. Его характеристика дана выше.
Согласно ч. 2 ст. 18, опасным рецидив признается:
Содержание особо опасного рецидива раскрывается в ч. 3 ст. 18: «Рецидив преступлений признается особо опасным:
Из приведенных законоположений следует, что установление опасного и особо опасного рецидива основывается:
closetest10В теории уголовного права выделяют также общий, специальный и пенитенциарный рецидив. Под общим рецидивом понимается совершение лицом, имеющим судимость за умышленное преступление, нового разнородного умышленного преступления. Например, лицо, имеющее судимость за хулиганство (ч. 1 ст. 213 УК), совершило хищение наркотических средств (ч. 1 ст. 229 УК).
closetest11Специальный рецидив заключается в совершении лицом, имеющим судимость за умышленное преступление, нового тождественного или однородного умышленного преступления. Например, лицо, имеющее судимость за грабеж (ч. 1 ст. 161), совершило разбой (ч. 1 ст. 162 УК), т. е. второе хищение чужого имущества.
closetest12Пенитенциарный рецидив характеризуется тем, что лицо, отбывающее наказание в местах лишения свободы, совершает новое умышленное преступление, за которое оно вновь осуждается к лишению свободы. Например, лицо, отбывающее наказание в исправительной колонии строгого режима, совершило побег (ст. 313 УК) и было за него вновь осуждено к лишению свободы.
Юридическое значение рецидива преступлений
Тема 18. Система и виды наказаний
§ 1. Понятие системы наказаний
Система наказаний — это установленная уголовным законом совокупность отдельных видов наказаний, находящихся в отношениях и связях между собой и образующих определенную целостность, единство1.
Система наказаний является инструментом, позволяющим суду достичь целей наказания, выбрать и назначить справедливое наказание с учетом характера и степени общественной опасности преступления, личности виновного, а также всех обстоятельств дела.
Система наказаний в истории российского уголовного права претерпевала существенные изменения в процессе своей эволюции. Содержание и перечень отдельных видов наказания, их соотношение между собой, практика их применения менялись на различных этапах российской государственности.
Российские уголовные законы до XIХ в. знали только разрозненные виды наказаний. Первая попытка привести их в единую систему была предпринята в Проекте 1813 г., который по примеру Баварского уложения создал «строго сочлененную лестницу наказаний, разделив их все на семь родов, а каждый род на степени»2. Однако эта попытка не увенчалась успехом и в Своде законов 1832 г. содержался несистематизированный перечень отдельных видов наказания, который включал в себя:
Следующая попытка систематизации наказаний была предпринята составителями Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которые стремились, во-первых, определить содержание каждого вида наказания и его тяжесть по отношению к другим наказаниям и, во-вторых, установить в каждом виде наказаний несколько степеней, позволяющих уменьшать или увеличивать строгость этих наказаний. В результате была создана чрезвычайно сложная и суровая система (лестница) наказаний, которую современники считали «тяжелой и непригодной для использования»3.
В последующем эта система претерпела изменения, и Уголовное уложение 1903 г. содержало уже только восемь видов наказания:
Особое место в истории развития отечественной системы наказаний занимают годы советской власти. Законодатель того времени не воспользовался историческим опытом и предложил весьма оригинальную систему наказаний, построенную на идеалистических принципах. Руководящие начала уголовного права РСФСР 1919 г. содержали 15 видов наказаний. Столь широкий перечень, наряду с традиционными видами наказаний, включал в себя и общественно-нравственные меры (общественное порицание, объявление бойкота и т. п.), не являвшиеся уголовными наказаниями в собственном смысле слова.
В дальнейшем, по мере накопления законотворческого и правоприменительного опыта эта система наказаний совершенствовалась при разработке уголовных кодексов 1922 и 1926 гг. Свой окончательный вид она обрела в УК РСФСР 1960 г.:
Смертная казнь, которую законодатель рассматривал в качестве исключительной и временной меры наказания, была выведена за пределы данной системы в отдельную статью (ст. 23).
В УК РСФСР 1960 г. все виды наказания были расположены в иерархической последовательности — от наиболее строгих к менее строгим. Тем самым уголовная политика государства изначально ориентировала судебные органы на применение более жестких мер государственного принуждения при назначении наказания.
Изменения в экономической, политической и социальной жизни современной России обусловили и изменения в карательной политике государства, которые нашли свое отражение в системе наказаний и содержании их отдельных видов.
Действующий УК РФ 1996 г. предусматривает следующую систему наказаний:
Современная российская система наказаний характеризуется следующими принципиальными особенностями.
Во-первых, она приобрела целостный и законченный вид: все виды наказаний, в том числе и смертная казнь, включены в нее. Наказуемость деяния в соответствии с ч. 1 ст. 3 УК РФ определяется только Уголовным кодексом РФ. Перечень наказаний, образующих систему наказаний, является исчерпывающим и не подлежит расширительному толкованию судебными или иными правоприменительными органами. Суд не вправе назначить осужденному наказание, не предусмотренное уголовным законом. Все виды наказания, их содержание и порядок назначения и исполнения регламентированы Уголовным и Уголовно-исполнительным кодексами РФ.
Во-вторых, законодатель впервые расположил все виды наказаний в иной, чем ранее, иерархической последовательности — от менее строгих к более строгим. Это позволяет в соответствии со ст. 60 УК РФболее строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначать только в том случае, когда менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания. Строгость (тяжесть) конкретного вида наказания определяется его содержанием, которое включает в себя воспитательные и карательные элементы. Например, лишение свободы на определенный срок является более строгим (тяжким) наказанием, чем обязательные или исправительные работы. Вместе с тем следует учитывать, что наряду с объективным критерием строгости (тяжести) вида наказания существует и субъективный — ответная реакция осужденного на воспитательные и карательные элементы наказания. Субъективное восприятие наказания во многом зависит от физического и психического состояния осужденного, его семейного и социального положения, наличия судимости и многих других факторов.
В-третьих, система наказаний характеризуется специфическими отношениями и взаимосвязями, цементирующими отдельные виды наказаний в единое целое. Систему наказаний нельзя рассматривать как некий итог арифметического сложения абсолютно самостоятельных и независимых друг от друга отдельных видов наказания. Качественным признаком системы наказаний являются связи и отношения, объединяющие отдельные виды наказаний в определенную целостность, единство. Эти связи и отношения проявляются в содержании и порядке назначения (исполнения) отдельных видов наказания, их иерархии, сочетаемости, взаимозаимозависимости и взаимозаменяемости. Системность уголовного наказания находит свое отражение в различных классификациях видов наказания, которые отличаются классификационными критериями и целями.
Прежде всего, в соответствии со ст. 45 УК РФ все виды наказаний подразделяются на:
Основные наказания могут применяться только самостоятельно и не могут присоединяться к другим наказаниям. К их числу относятся обязательные работы, исправительные работы, ограничение по военной службе, ограничение свободы, арест, содержание в дисциплинарной воинской части, лишение свободы на определенный срок, пожизненное лишение свободы, смертная казнь (ч. 1 ст. 45 УК РФ).
Дополнительные наказания не могут назначаться самостоятельно и назначаются лишь в сочетании с основными наказаниями. Дополнительным наказанием является лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград (ч. 2 ст. 45 УК РФ).
Остальные виды наказаний — штраф и лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, применяются как в качестве основных, так и в качестве дополнительных наказаний.
Другой классификацией, имеющей большое практическое и научное значение, является деление наказаний на связанные с изоляцией осужденного от общества и не связанные с изоляцией осужденного от общества. Принцип гуманизма уголовного права выражается в том, что 7 из 12 видов наказаний не связаны с изоляцией осужденного от общества.
Третья классификация связана с делением наказаний на срочные, т. е. назначаемые на определенный срок, и бессрочные. К первой группе относятся лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, обязательные работы, исправительные работы, ограничение по военной службе, ограничение свободы, арест, содержание в дисциплинарной воинской части, лишение свободы на определенный срок. Ко второй группе относятся штраф, лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград, пожизненное лишение свободы и смертная казнь.
Следует отметить особенности судебной практики на современном этапе в отношении назначения отдельных видов наказания. В 2004 г. пожизненное лишение свободы было назначено 85 осужденным. Лишение свободы на определенный срок назначено 257,2 тыс. осужденным, или 32,4 %, при этом средний срок лишения свободы составил 3,8 года.
Штраф как основная мера наказания назначен 78,2 тыс. лиц, или 9,9 % от общего числа осужденных.
Исправительные работы были назначены 36,6 тыс. лиц, или 4,6 %, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в качестве основной меры наказания — 332 лицам, или 0,04 %.
Обязательные работы назначены 616 чел., или 0,1 %.
Дополнительные меры наказания в виде штрафа назначены 2,9 тыс. осужденных, что в 2,6 раза больше, чем в 2003 г.; в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью — 2,9 тыс. осужденных, что на 34 % меньше по сравнению с 2003 г6.
§ 2. Основные наказания
Содержанием рассматриваемого вида наказания является принудительное и безвозмездное привлечение осужденного к общественно полезным работам без освобождения его от основной трудовой или учебной деятельности. Характер и объем выполняемой работы, условия труда не зависят от желания осужденного. Как правило, характер общественно полезных работ не требует высокой квалификации или специальной подготовки при их выполнении (уборка улиц и прилегающих территорий, погрузо-разгрузочные работы и т. п.).
Обязательные работы могут быть назначены только в качестве основного наказания. Среди основных видов наказания обязательные работы являются наиболее мягким видом и применяются в основном за преступления небольшой тяжести, например, за преступления против собственности, экономические преступления и т. п.
Обязательные работы устанавливаются на срок от шестидесяти до двухсот сорока часов и отбываются не свыше четырех часов в день.
Обязательные работы не могут быть назначены лицам, признанным инвалидами первой группы, а также беременным женщинам, женщинам, имеющим детей в возрасте до трех лет, военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, и военнослужащим, проходящим военную службу по контракту на воинских должностях рядового и сержантского состава, если они на момент вынесения судом приговора не отслужили установленного законом срока службы по призыву. Это ограничение объясняется тем, что исполнение данного вида наказания связано с осуществлением осужденным принудительной трудовой деятельности.
Назначение и исполнение наказания в виде обязательных работ несовершеннолетним характеризуется определенными особенностями. Обязательные работы назначаются несовершеннолетним на срок от сорока до ста шестидесяти часов и заключаются в выполнении работ, посильных для этой категории осужденных, в свободное от учебы или основной работы время. Продолжительность исполнения данного вида наказания лицам в возрасте до пятнадцати лет не может превышать двух часов в день, а лицам, в возрасте от пятнадцати до шестнадцати лет — трех часов в день (ч. 3 ст. 88 УК РФ).
Действующее уголовное и уголовно-исполнительное законодательство предусматривает ответственность осужденных за нарушение порядка и условий отбывания наказания и за злостное уклонение от обязательных работ.
В первом случае инспекция предупреждает осужденного об ответственности за нарушения.
В случае злостного уклонения от отбывания обязательных работ в соответствии с ч. 3 ст. 49 УК РФ они заменяются ограничением свободы, арестом или лишением свободы. При этом время, в течение которого осужденный отбывал обязательные работы, учитывается при определении срока ограничения свободы, ареста или лишения свободы из расчета один день ограничения свободы, ареста или лишения свободы за восемь часов обязательных работ.
Злостно уклоняющимся от отбывания обязательных работ, согласно ст. 30 УИК РФ, признается осужденный, который более двух раз в течение месяца не вышел на обязательные работы без уважительной причины, или более двух раз в течение месяца нарушил трудовую дисциплину, или скрылся в целях уклонения от отбывания наказания.
Дореволюционное российское законодательство в качестве наказания предусматривало применение принудительных (каторжных) работ без изоляции осужденного от общества.
Советское уголовное законодательство традиционно включало исправительные работы в систему уголовных наказаний. Первоначально в законе содержалось два вида наказания: ссылка, соединенная с принудительными работами, и исправительно-трудовые работы, отбываемые по месту жительства осужденного. В дальнейшем исправительные работы стали подразделяться на два вида — исправительные работы, отбываемые по месту работы осужденного, и исправительные работы, отбываемые в местах, определяемых органами, ведающими исполнением приговора, но обязательно в районе места жительства осужденного (ст. 27 УК РСФСР 1960 г.). Второй вид исправительных работ являлся более суровым и назначался либо лицам без определенного места жительства или без постоянной работы, либо осужденным к первому виду исправительных работ в случае их уклонения от отбывания этого вида наказания.
Уголовный кодекс РФ 1996 г. первоначально сохранил в системе наказаний исправительные работы, отбываемые по месту работы осужденного, но отказался от исправительных работ, отбываемых в местах, определяемых органами, ведающими исполнением приговора. В дальнейшем Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» (с изм. от 11 марта 2004 г.) существенным образом изменил содержание этого вида наказания, изложив ст. 50 УК РФ в действующей редакции.
Исправительные работы относятся к числу наиболее распространенных наказаний, предусмотренных российским уголовным законодательством. Более 90 статей или частей статей Особенной части УК РФ в своих санкциях содержат рассматриваемый вид наказания. Вместе с тем анализ судебной практики выявляет тенденцию сокращения применения судами этого вида наказания.
Карательное воздействие рассматриваемого вида наказания состоит, во-первых, в ограничении трудовых прав осужденного. Осужденный принудительно привлекается к труду. Он не имеет права уволиться по собственному желанию без письменного разрешения уголовно-исполнительной инспекции, срок отбывания исправительных работ не засчитывается в общий трудовой стаж. Во-вторых, учреждения, ведающие исполнением этого вида наказания, с учетом личности осужденного и с целью предупреждения совершения им новых преступлений вправе устанавливать дополнительные запреты и ограничения. Таковыми могут быть запрет покидать место жительства в выходные дни, обязанность осужденного являться в уголовную инспекцию для регистрации и т. д. В-третьих, карательное воздействие исправительных работ проявляется в ограничении имущественных интересов осужденного. В соответствии с ч. 3 ст. 50 УК РФ исправительные работы заключаются в привлечении осужденного к труду с вычетом из его заработка от 5 до 20 %. Размер вычетов из заработка осужденного определяется в каждом конкретном случае судом с учетом тяжести совершенного преступления, личности виновного, размера его заработка, состава семьи, наличия иждивенцев и т. п.
Исправительные работы могут быть назначены только в качестве основного вида наказания и только в тех случаях, когда они предусмотрены санкциями статей Особенной части УК. Исправительные работы относятся к срочным видам наказания: они могут быть назначены на срок от двух месяцев до двух лет. Срок исправительных работ исчисляется в месяцах и годах, в течение которых осужденный работает и из его заработной платы производятся удержания. В каждом месяце установленного срока наказания количество дней, отработанных осужденным, должно быть не менее количества рабочих дней, приходящихся на этот месяц. Если осужденный не отработает указанного количества дней и отсутствуют основания для зачета неотработанных дней в срок наказания, то отбывание исправительных работ продлевается до полной отработки осужденным положенного количества рабочих дней.
Началом срока отбывания исправительных работ является день выхода осужденного на работу (ч. 2 ст. 42 УИК РФ). В срок отбывания исправительных работ засчитывается время, в течение которого осужденный не работал по уважительным причинам и за ним, в соответствии с законом, сохранялась заработная плата. В случае наступления беременности осужденной в период отбывания наказания уголовно-исполнительная инспекция направляет в суд представление об отсрочке ей наказания со дня предоставления отпуска по беременности и родам.
Вместе с тем в срок наказания не засчитываются:
Несовершеннолетним исправительные работы назначаются на срок до одного года (ч. 4 ст. 88 УК РФ).
Одним из условий эффективности этого вида наказания является постоянный контроль за осужденным. Если это условие не обеспечивается, то вероятность достижения целей наказания резко уменьшается. Исполнение наказания в виде исправительных работ возложено на уголовно-исполнительные инспекции. Осужденные к исполнительным работам направляются уголовно-исполнительными инспекциями для отбывания наказания не позднее 30 дней со дня поступления в уголовно-исполнительную инспекцию соответствующего распоряжения суда с копией приговора (решения, постановления) (ч. 2 ст. 39 УИК РФ).
Уголовно-исполнительные инспекции ведут учет осужденных, разъясняют порядок и условия отбывания наказания; контролируют соблюдение условий отбывания наказания осужденными и исполнение требований приговора администраций, в которых работают осужденные; проводят воспитательную работу с осужденными и т. п.
Осужденные к исправительным работам обязаны соблюдать установленный порядок и условия отбывания наказания, добросовестно трудиться, выполнять дополнительные обязанности и запреты, наложенные на них уголовно-исполнительными инспекциями. Они не вправе отказаться от предложенной работы.
Во время отбывания наказания осужденному администрацией предприятия, где он работает, по согласованию с инспекцией предоставляется очередной отпуск продолжительностью 18 дней.
В силу своей специфики исправительные работы не назначаются лицам, признанным инвалидами первой группы, беременным женщинам, женщинам, имеющим детей в возрасте до трех лет, военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, а также военнослужащим, проходящим военную службу по контракту на воинских должностях рядового и сержантского состава, если они на момент вынесения судом приговора не отслужили установленного законом срока службы по призыву.
За хорошее поведение и добросовестный труд осужденные к исправительным работам могут быть представлены к условно-досрочному освобождению от наказания, а за нарушения порядка и условий отбывания этого вида наказания к осужденным могут применяться взыскания, в том числе в виде предупреждения о замене исправительных работ ограничением свободы.
В случае злостного уклонения от отбывания наказания лицом, осужденным к исправительным работам, суд в соответствии с ч. 4 ст. 50 УК РФ может заменить неотбытое наказание ограничением свободы, арестом или лишением свободы из расчета один день ограничения свободы за один день исправительных работ, один день ареста за два дня исправительных работ или один день лишения свободы за три дня исправительных работ.
Злостно уклоняющимся от отбывания исправительных работ закон признает (ч. 3 ст. 46 УИК РФ) осужденного в двух случаях:
во-первых, осужденного, допустившего повторное нарушение порядка и условий отбывания наказания после объявления ему предупреждения в письменной форме за:
во-вторых, скрывшегося с места жительства осужденного, местонахождение которого неизвестно.
Ограничение по военной службе может быть назначено только в качестве основного наказания на срок от трех месяцев до двух лет и в качестве такового предусмотрено законодателем в санкциях более 20 статей УК РФ.
Особенности данного вида наказания заключаются в том, что ограничение по военной службе может быть применено:
только к военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, и
только за совершение ими преступлений против военной службы либо вместо исправительных работ, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК РФ.
Сочетание карательных и воспитательных элементов ограничения по военной службе достаточно специфично.
Во-первых, из денежного довольствия военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, производятся удержания в доход государства в размере, определяемом приговором суда, но не свыше 20 %. Минимальный размер удержаний в отношении этой категории осужденных законом не определен. Размер удержаний исчисляется из должностного оклада, оклада по воинскому званию, ежемесячных и иных надбавок и других дополнительных выплат (ст. 144–145 УИК РФ).
Во-вторых, в период отбывания данного вида наказания осужденный не может быть повышен в должности, а также воинском звании. Если с учетом характера совершенного преступления и иных обстоятельств осужденный военнослужащий не может быть оставлен в должности, связанной с руководством подчиненными, то он по решению соответствующего командира воинской части перемещается на другую должность как в пределах воинской части, так и путем перевода в другую часть или местность, о чем извещается суд, вынесший приговор.
В-третьих, время отбывания рассматриваемого вида наказания не засчитывается в срок выслуги лет, необходимой для присвоения очередного воинского звания.
И, наконец, в-четвертых, на командира воинской части в соответствии со ст. 146 УИК РФ возложена обязанность проведения воспитательной работы с осужденными военнослужащими с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, личности осужденного военнослужащего, а также его поведения и отношения к военной службе.
Контроль за исполнением данного вида наказания возложен на командира воинской части, который обязан не позднее трех дней после получения из суда приговора, вступившего в законную силу, издать приказ, в котором объявляется, на каком основании и в течение какого срока осужденный военнослужащий не представляется к повышению в должности и присвоению воинского звания, какой срок ему не засчитывается в срок выслуги лет для присвоения очередного звания (ст. 143 УИК).
В случае неисполнения приговора суда об осуждении военнослужащего к ограничению по военной службе командир воинской части или подчиненные ему должностные лица несут ответственность в соответствии со ст. 315 УК РФ.
Данный вид наказания восполнил существенный разрыв между лишением свободы и исправительными работами без лишения свободы, который был характерен для советского уголовного законодательства. В отличие от лишения свободы ограничение свободы предполагает не изоляцию осужденного от общества, а только частичное ограничение права на свободу передвижения и выбора места жительства.
Этот вид наказания является основным и может быть назначен судом только самостоятельно.
Ограничение свободы может быть назначено, в частности, за причинение смерти по неосторожности (ст. 109), доведение до самоубийства (ст. 110), угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119) и некоторые другие.
Ограничение свободы в соответствии с ч. 2 ст. 53 УК РФ может быть назначено двум категориям осужденных: 1) лицам, осужденным за совершение умышленных преступлений и не имеющих судимости, — на срок от одного года до трех лет; 2) лицам, осужденным за преступления, совершенные по неосторожности, — на срок от одного года до пяти лет.
Кроме того, в случае замены обязательных работ или исправительных работ ограничением свободы оно может быть назначено на срок менее одного года.
Исчисление сроков отбывания данного вида наказания регламентировано уголовно-исполнительным законодательством. Срок ограничения свободы исчисляется со дня прибытия осужденного в исправительный центр. В этот срок засчитывается время содержания осужденного под стражей в качестве меры пресечения и время следования под конвоем из исправительного учреждения в исправительный центр при замене неотбытой части лишения свободы ограничением свободы из расчета один день пребывания под стражей за два дня ограничения свободы, а также время краткосрочного выезда после освобождения из исправительного учреждения до прибытия в исправительный центр. Вместе с тем в срок ограничения свободы не засчитывается время самовольного отсутствия осужденного на работе или по месту жительства свыше одних суток.
Карательные элементы ограничения свободы состоят в направлении осужденных в специальные учреждения, осуществлении за ними надзора и в комплексе некоторых правоограничений. Комплекс ограничений затрагивает в основном две категории прав осужденных: во-первых, права на свободу передвижения и выбор места жительства, и, во-вторых, трудовые права.
Первая категория ограничений выражается в том, что осужденные, отбывая наказание в виде ограничения свободы в исправительных центрах, обязаны:
постоянно находиться в пределах границ специального учреждения (исправительного центра), не покидать их без разрешения администрации;
проживать, как правило, в специально предназначенных для них общежитиях и не покидать их пределы в свободное от работы время без разрешения администрации;
взамен паспорта получить удостоверение личности;
выполнять требования внутреннего распорядка специального учреждения (исправительного центра).
Ограничение трудовых прав осужденных состоит в том, что осужденные обязаны:
работать в местах, определяемых администрацией специального учреждения (исправительного центра);
участвовать без оплаты труда на работах по благоустройству зданий и территории специального учреждения (исправительного центра) в нерабочее время.
Специальные учреждения — исправительные центры, в которых осужденные к ограничению свободы отбывают наказание, как правило, должны быть расположены в пределах территории субъекта Российской Федерации, на которой они проживали или были осуждены. Осужденные, которым ограничение свободы назначено в порядке замены иного вида наказания, могут быть направлены для отбывания наказания в исправительный центр, расположенный на территории другого субъекта Федерации. В этих специальных учреждениях действуют Правила внутреннего распорядка исправительных центров, утверждаемые Министерством юстиции Российской Федерации по согласованию с Генеральной прокуратурой Российской Федерации. Осужденные в исправительных центрах размещаются в общежитиях, где им предоставляются индивидуальные спальные места и постельные принадлежности. Одежда, белье и обувь приобретаются осужденными самостоятельно за счет собственных средств. При отсутствии у осужденных собственных средств по не зависящим от них причинам администрацией исправительных центров в индивидуальном порядке может быть оказана помощь. Питание осужденных организуется администрацией исправительных центров и оплачивается осужденными за счет собственных средств. Кроме того, осужденные, находящиеся в исправительных центрах, вправе иметь при себе денежные средства и распоряжаться ими, а также приобретать, хранить и использовать все предметы, изделия и вещества, за исключением предметов, изделий и веществ, перечень которых установлен законодательством Российской федерации и Правилами внутреннего распорядка исправительных центров.
Обязанность осуществления надзора за осужденными, ведения их учета, организации их бытового и трудового устройства, применения к осужденным мер поощрения и взыскания возложена на администрацию исправительных центров. Надзор за осужденными к ограничению свободы состоит в наблюдении и контроле за осужденными по месту жительства и месту работы, а также в нерабочее время (ст. 60 УИК РФ). В частности, в целях осуществления надзора за осужденными администрации исправительных центров предоставлено право подвергать осужденных, а также помещения, в которых они проживают, обыску, а вещи осужденных — досмотру (ч. 7 ст. 50 УИК РФ). В случае нарушения осужденным общественного порядка он может быть водворен в дисциплинарный изолятор до решения вопроса о применении к нему мер взыскания, но не более чем на 24 часа.
За хорошее поведение и добросовестное отношение к труду администрацией исправительного центра к осужденным к ограничению свободы могут применяться следующие меры поощрения:
благодарность;
разрешение на проведение за пределами исправительного центра выходных и праздничных дней;
разрешение на проведение отпуска с выездом за пределы исправительного центра;
денежная премия;
досрочное снятие ранее наложенного взыскания.
Кроме того, осужденным, не допускающим нарушений Правил внутреннего распорядка исправительных центров и имеющим семью, по постановлению начальника исправительного центра может быть разрешено проживание с семьей на арендованной или собственной жилой площади.
К осужденным, которым назначено наказание в виде ограничения свободы, могут быть применены следующие меры взыскания: выговор, назначение на внеочередное дежурство по уборке, отмена меры поощрения в виде предоставления права проживать вне общежития в свободное от работы время, помещение в дисциплинарный изолятор на срок до 15 суток.
Специфика данного вида наказания, связанная с обязательным привлечением осужденных к труду, обусловливает и ограничения по его применению. Ограничение свободы не назначается лицам, признанным инвалидами первой или второй группы, беременным женщинам и женщинам, имеющим детей в возрасте до четырнадцати лет, женщинам, достигшим 55-летнего возраста, мужчинам, достигшим 60-летнего возраста. Кроме того, это наказание не может быть назначено военнослужащим, проходящим военную службу по призыву (ч. 5 ст. 53 УК РФ).
В случае злостного уклонения от отбывания наказания лицом, осужденным к ограничению свободы, данный вид наказания заменяется лишением свободы на срок ограничения свободы, назначенного приговором суда. При этом время отбытия ограничения наказания засчитывается в срок лишения свободы из расчета один день лишения свободы за один день ограничения свободы.
Злостным уклонением от отбывания данного вида наказания признается в соответствии с ч. 3 ст. 58 УИК РФ самовольное без уважительных причин оставление осужденным территории исправительного центра, невозвращение или несвоевременное возвращение к месту отбывания наказания, а также оставление места работы или места жительства.
В советском уголовном законодательстве арест не предусматривался в качестве наказания.
Уголовный кодекс 1996 г. вновь ввел арест в систему наказаний. В соответствии со ст. 54 УК РФ арест состоит в содержании осужденного в условиях строгой изоляции от общества и устанавливается на срок от одного до шести месяцев. Для несовершеннолетних, достигших на момент постановления приговора суда шестнадцатилетнего возраста, арест назначается на срок от одного до четырех месяцев (ч. 5 ст. 88 УК РФ). Если арест назначается вместо исправительных работ, то он может быть назначен на срок менее одного месяца.
Арест относится к основным видам наказания и может быть назначен только самостоятельно.
Арест в качестве наказания предусмотрен в санкциях более 145 статей Особенной части УК РФ. В частности, он указан в санкциях статей, предусматривающих ответственность за преступления небольшой или средней тяжести: побои (ст. 116 УК РФ), оставление в опасности (ст. 125), незаконное лишение свободы (ст. 127), нарушение неприкосновенности жилища (137), незаконное усыновление(ст. 154), кража (ч. 1 ст. 158) и т. п., в качестве альтернативы штрафу, исправительным работам, обязательным работам, ограничению и лишению свободы.
Карательные элементы ареста состоят в том, что осужденный отбывает этот вид наказания в условиях строгой изоляции от общества с учетом порядка и условий его исполнения.
Круг лиц, к которым может применяться арест, достаточно широк. Ограничения касаются только трех категорий осужденных, которым арест в соответствии с ч. 2 ст. 54 УК РФ не может быть назначен: 1) лица, не достигшие к моменту постановления приговора суда шестнадцатилетнего возраста; 2) беременные женщины; 3) женщины, имеющие детей в возрасте до восьми лет.
Основной особенностью данного вида наказания является то, что осужденные к аресту содержатся в условиях строгой изоляции, отдельно от иных категорий лиц, находящихся под стражей. Местами отбывания наказания в виде ареста в соответствии с уголовно-исполнительным законодательством являются арестные дома. Осужденный отбывает весь срок наказания в одном учреждении. Перевод осужденного к аресту из одного учреждения в другое допускается в случае его болезни либо для обеспечения его безопасности, а также при иных исключительных обстоятельствах.
На осужденных к аресту распространяются условия содержания, установленные для осужденных к лишению свободы, отбывающих наказание на общем режиме в тюрьме. Им не предоставляются свидания, за исключением свиданий с адвокатами и иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи. Осужденным не разрешается получение посылок, передач и бандеролей, за исключением содержащих предметы первой необходимости и одежды по сезону. Общеобразовательное и профессиональное обучение осужденных к аресту не разрешается. Не разрешается также и передвижение без конвоя.
Осужденные имеют право ежемесячно приобретать продукты питания и предметы первой необходимости на сумму, не превышающую 20 % минимального размера оплаты труда осужденного. Несовершеннолетним осужденным предоставляются краткосрочные свидания один раз в месяц продолжительностью до трех часов с родителями или лицами, их заменяющими. Осужденные пользуются правом ежедневной прогулки продолжительностью не менее одного часа, а несовершеннолетние осужденные – не менее полутора часов. При исключительных обстоятельствах осужденным к аресту может быть разрешен телефонный разговор с близкими.
Содержание осужденных к аресту в условиях строгой изоляции от общества обусловливает и особенности привлечения их к труду. Например, в соответствии со ст. 70 УИК РФ администрация арестного дома вправе привлекать осужденных к работам по хозяйственному обслуживанию арестного дома без оплаты продолжительностью не более четырех часов в неделю.
Содержание и специфика карательных элементов ареста во многом делают этот вид наказания схожим с краткосрочным лишением свободы. По сути, арест и является разновидностью лишения свободы. В юридической литературе неоднократно высказывались сомнения в возможности достижения целей наказания в течение столь кратких сроков лишения свободы. Подобные сомнения не беспочвенны. Действительно, оказать исправительное воздействие на осужденного в столь ограниченные сроки крайне сложно. Поэтому арест как вид уголовного наказания играет роль «шокотерапии», призванной в ограниченные сроки «обрушить» на осужденного все лишения и невзгоды тюремной жизни.
Этот вид наказания был известен и уголовным кодексам прежних лет, в которых он именовался направлением в дисциплинарный батальон.
Содержание в дисциплинарной воинской части — основной вид наказания, назначаемый военным судом на срок от трех месяцев до двух лет. Исполнение этого вида наказания возложено на Министерство обороны РФ.
Наказание в виде содержания в дисциплинарной воинской части может быть назначено за совершение преступлений против военной службы, а также в случаях, когда характер преступления и личность военнослужащего свидетельствуют о возможности замены лишения свободы на срок не свыше двух лет содержанием осужденного в дисциплинарной части на тот же срок (ч. 1 ст. 55 УК РФ).
Содержание в дисциплинарной воинской части имеет определенные ограничения. Данный вид наказания может быть применен только к определенному кругу лиц: военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, а также военнослужащим, проходящим военную службу по контракту на должностях рядового и сержантского состава. Из этого следует, что данный вид наказания не может применяться к гражданским лицам (например, вольнонаемным), а также к военнослужащим офицерского состава.
Карательный элемент этого вида наказания состоит в том, что осужденный военнослужащий принудительно направляется на определенный в приговоре военного суда срок в дисциплинарную воинскую часть, в которой он подвергается исправительному воздействию.
В соответствии со ст. 156 УИК РФ в дисциплинарной воинской части устанавливается порядок исполнения и отбывания наказания, обеспечивающий исправление осужденных военнослужащих, воспитание у них воинской дисциплины, сознательного отношения к военной службе, исполнение возложенных на них воинских обязанностей и требований по военной подготовке, реализацию их прав и законных интересов, охрану осужденных и надзор за ними, личную безопасность осужденных военнослужащих и персонала указанной воинской части. В период отбывания этого вида наказания все осужденные военнослужащие независимо от их воинского звания и ранее занимаемой должности находятся на положении солдат (матросов), носят единые установленные для данной дисциплинарной воинской части форму одежды и знаки различия. Лица, отбывающие наказание в дисциплинарной части, не перестают быть военнослужащими и несут военную службу согласно действующему законодательству. После освобождения из дисциплинарной воинской части военнослужащий обычно возвращается в прежнюю воинскую часть для дальнейшего прохождения военной службы.
Лишение свободы как вид уголовного наказания следует отличать от иных видов государственного принуждения, связанных с ограничением личной свободы граждан. К числу последних относятся, например, задержание подозреваемого (ст. 91 УПК РФ) и меры пресечения (ст. 98 УПК РФ) — процессуальные средства ограничения личной свободы обвиняемого, а в исключительных случаях подозреваемого (подписка о невыезде, домашний арест, заключение под стражу).
Возможность лишения свободы в качестве административного ареста предусмотрена ст. 3.9 Кодекса РФ об административных правонарушениях, в соответствии с которой административный арест устанавливается и применяется лишь в исключительных случаях за отдельные виды административных правонарушений на срок до пятнадцати суток (а за нарушение требований режима чрезвычайного положения или режима в зоне проведения контртеррористической операции — до тридцати суток).
Лишение свободы имеет место и в случае содержания военнослужащего, совершившего дисциплинарный проступок, на гауптвахте.
Первые попытки сформулировать понятие лишения свободы как вида наказания были предприняты еще русскими учеными-юристами в конце XIX в. Так, проф. И. Я. Фойницкий определял тюремное заключение как «принудительное помещение человека в наказание за учиненное им преступное деяние в государственное сооружение, ограничивающее свободу его передвижения определенным пространством»11.
Другой известный русский юрист Н. Д. Сергеевский, различая лишение свободы в узком и широком смысле слова, писал: «Тюремным заключением или лишением свободы называется такая форма лишения свободы, в которой преступник помещается в особое, для того предназначенное учреждение — тюрьму, с особым режимом и обязательным образом жизни»12.
В советский период практически все юристы, занимавшиеся исследованиями в сфере наказания, сталкивались с необходимостью сформулировать определение лишения свободы. Несмотря на некоторые различия, большинство авторов определяли лишение свободы как принудительную изоляцию осужденного на определенный срок, указанный в обвинительном приговоре, в специальных учреждениях13. Незначительные различия касались в основном той или иной степени конкретизации отдельных признаков лишения свободы.
Эта точка зрения по вопросу о лишении свободы как вида наказания в настоящее время является общепризнанной в юридической литературе.
Лишение свободы может быть назначено на срок от двух месяцев до двадцати лет (ч. 2 ст. 56 УК РФ). В то же время при частичном или полном сложении сроков лишения свободы при назначении наказаний по совокупности преступлений законодатель устанавливает максимальный срок — двадцать пять лет, а по совокупности приговоров — тридцать лет (ч. 4 ст. 56 УК РФ). Несовершеннолетним осужденным лишение свободы назначается на срок не свыше десяти лет (ч. 6 ст. 88 УК РФ).
Лишение свободы является наиболее суровым видом наказания, предусмотренным действующим законодательством (за исключением смертной казни). Карательный аспект этого вида наказания выражается в комплексе наиболее существенных правоограничений.
В соответствии с п. 3 ст. 4 Федерального закона от 12 июня 2002 г. «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»14 лица, содержащиеся в местах лишения свободы, не имеют права избирать, быть избранными или участвовать в референдуме.
Основным признаком лишения свободы является принудительная изоляция осужденного на определенный срок путем направления его в колонию-поселение или помещения в исправительную колонию общего, строгого или особого режима, либо в тюрьму. Осужденные к лишению свободы, не достигшие к моменту вынесения судом приговора восемнадцатилетнего возраста, помещаются в воспитательные колонии. Лишение свободы назначается обычно в тех случаях, когда суд, исходя из тяжести совершенного преступления и личности виновного, приходит к выводу, что достижениецелей наказания невозможно без изоляции осужденного с применением комплекса особых мер исправительного характера.
Объем правоограничений, связанных с принудительной изоляцией осужденного от общества, во многом определяется видом учреждения, где отбывается этот вид наказания. Суд обязан при назначении наказания в виде лишения свободы не только определить конкретный срок наказания, но и указать вид исправительного учреждения, где оно отбывается осужденным. Основания назначения различным категориям осужденных вида исправительного учреждения предусмотреныст. 58 УК РФ.
В колониях-поселениях отбывают наказание:
лица, осужденные за преступления, совершенные по неосторожности,
лица, осужденные за совершение умышленных преступлений небольшой и средней тяжести, ранее не отбывавшие наказания в виде лишения свободы, а также осужденные, переведенные из исправительных колоний общего и строгого режимов на основании и в порядке, установленных ч. 2 и 3 ст. 78 УИК.
В исправительных колониях общего режима отбывают наказание:
мужчины, осужденные за совершение тяжких преступлений, ранее не отбывавшие наказания в виде лишения свободы;
женщины, осужденные за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, в том числе при любом виде рецидива.
В исправительных колониях строгого режима отбывают наказание мужчины, осужденные к лишению свободы за совершение особо тяжких преступлений, ранее не отбывавшие лишения свободы, а также при рецидиве или опасном рецидиве преступлений, если осужденный ранее отбывал лишение свободы.
В исправительных колониях особого режима отбывают наказание мужчины, осужденные к пожизненному лишению свободы, а также при особо опасном рецидиве преступлений.
Мужчинам, осужденным к лишению свободы на срок свыше пяти лет за совершение особо тяжких преступлений, а также при особо опасном рецидиве преступлений может быть назначено отбывание части срока наказания в тюрьме. Действующее законодательство не определяет минимальных и максимальных границ этого срока, предоставляя возможность суду самостоятельно решить этот вопрос исходя из обстоятельств конкретного уголовного дела и личности виновного. При этом суд засчитывает время содержания осужденного под стражей до вступления в законную силу обвинительного приговора в срок отбывания наказания в тюрьме.
Виды исправительных учреждений различаются по режимным требованиям и условиям содержания осужденных, которые регламентированы уголовно-исполнительным законодательством.
Назначение вида исправительного учреждения осужденным к лишению свободы — исключительная прерогатива суда. Вместе с тем закон предусматривает возможность изменения вида исправительного учреждения в зависимости от поведения осужденного и его отношения к труду.
Осужденные, положительно характеризующиеся, соблюдающие режимные требования и не имеющие взысканий, могут быть переведены для дальнейшего отбывания наказания по решению суда:
из тюрьмы в исправительную колонию — по отбытии осужденными в тюрьме не менее половины срока, назначенного по приговору суда;
из исправительных колоний общего и строгого режимов в колонию-поселение — по отбытии осужденными в облегченных условиях содержания не менее одной трети срока наказания, а осужденными за совершение особо тяжких преступлений или ранее условно-досрочно освобождавшимимся от отбывания лишения свободы и совершившими новые преступления в период оставшейся неотбытой части наказания — не менее двух третей сроков наказания.
Вместе с тем не подлежат переводу в колонию-поселение:
осужденные при особо опасном рецидиве преступлений;
осужденные к пожизненному лишению свободы в случае замены этого вида наказания в порядке помилования лишением свободы на определенный срок;
осужденные, которым смертная казнь в порядке помилования заменена лишением свободы;
осужденные, не прошедшие обязательного лечения, а также осужденные, которым требуется специальное лечение в медицинских учреждениях закрытого типа;
осужденные, не давшие согласия в письменной форме на перевод в колонию-поселение.
Осужденные, являющиеся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, могут быть переведены на более суровые условия содержания:
из колонии-поселения в исправительную колонию, вид которой был ранее определен судом;
из колонии-поселения, в которую они были направлены по приговору суда, в колонию общего режима;
из исправительных колоний общего и строгого режимов в тюрьму на срок не свыше трех лет с отбыванием оставшегося срока наказания в исправительной колонии того вида режима, откуда они были направлены в тюрьму.
Пожизненное лишение свободы было введено Федеральным законом от 17 декабря 1992 г., включившим в ст. 24 УК РСФСР 1960 г. следующее положение: «При замене в порядке помилования смертной казни лишением свободы оно может быть назначено пожизненно» (ч. 1). Однако пожизненное лишение свободы не было включено в систему наказаний и, следовательно, не рассматривалось как самостоятельный вид наказания и могло применяться только Президентом РФ в порядке помилования осужденных к смертной казни.
УК РФ 1996 г. придал пожизненному лишению свободы статус самостоятельного вида наказания, включив его в систему наказаний (ст. 57 УК РФ в редакции ФЗ от 21 июля 2004 г. № 74-ФЗ). Пожизненное лишение свободы устанавливается за совершение особо тяжких преступлений, посягающих на жизнь, а также за совершение особо тяжких преступлений против общественной безопасности. Пожизненное лишение свободы предусмотрено в шести статьях Особенной части УК РФ: убийство при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105), терроризм при особо отягчающих обстоятельствах (ч. 3 ст. 205), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277), посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317), геноцид (ст. 357).
Пожизненное лишение свободы не назначается женщинам, а также лицам, совершившим преступление в возрасте до восемнадцати лет, и мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора 65-летнего возраста.
Отбывание наказания в виде пожизненного лишения свободы назначается в исправительных колониях особого режима.
Одно из первых упоминаний о смертной казни содержала Краткая Русская Правда. Смертную казнь в качестве наказания предусматривали Двинская уставная грамота 1397 г., Псковская судная грамота 1467 г., Судебники 1497 и 1550 гг., Соборное уложение 1649 г., Воинские артикулы 1715 г. и все последующие законодательные акты, регламентирующие преступность и наказуемость деяний.
Общими тенденциями для этого периода (XII — начало XVIII в.) явились: постепенное расширение круга преступлений, за которые могла быть назначена смертная казнь; ужесточение исполнения этого наказания за счет появления квалифицированных видов смертной казни (сожжение, утопление, четвертование, заливание горла расплавленным металлом и т. п.), преследовавших цели запугивания населения и причинения мучений осужденному; все более широкое применение смертной казни на практике. Смертная казнь, вытесняя другие виды наказания, в частности штраф, все чаще упоминалась в памятниках уголовного права. Так, если Псковская судная грамота 1467 г. предусматривала всего лишь пять случаев применения смертной казни, то Соборное уложение 1649 г. — 60, а Воинские артикулы 1715 г. — свыше 10015. Число казненных измерялось тысячами и десятками тысяч (в период правления Ивана Грозного)16.
Смертная казнь как вид наказания могла быть назначена не только за убийство, но и за квалифицированные виды кражи, разбой, крамолу (государственную измену, заговор, восстание и т. п.), преступления против церкви, поджог и др.
Применение смертной казни в Российской империи заметно сократилось с середины XVIII в. в период царствования Екатерины II, которая под воздействием влияния идей Монтескье и Беккариа призывала ограничить применение смертной казни. По данным М. Н. Гернета и Н. С. Таганцева, в XVIII–XIX вв. ежегодно казнили от 10 до 50 человек17.
Применение смертной казни значительно возросло в начале XX в. в связи с революционными событиями 1905 г. После Февральской революции 1917 г. Временное правительство дважды (12 марта и 28 сентября 1917 г.) отменяло смертную казнь, но каждый раз в течение короткого времени вынуждено было ее восстанавливать.
Смертная казнь была известна и советскому уголовному законодательству, хотя отношение к ней было противоречивым и менялось на различных этапах развития советского государства. Сразу же после прихода к власти большевики дважды — 26 октября 1917 г. и 17 января 1920 г. отменяли смертную казнь. Но возможность применения смертной казни вытекала из самой идеи создания принципиально нового пролетарского государства. В. И. Ленин писал: «…это прямая ложь, что большевики были противниками смертной казни для эпохи революции… ни одно революционное правительство без смертной казни не обойдется и… весь вопрос только в том, против какого класса направляется данным правительством оружие смертной казни»18. Этот тезис был реализован практикой введения государственного террора. В соответствии с декретами советской власти, в том числе Декретом СНК РСФСР от 21 февраля 1918 г. «Социалистическое отечество в опасности», Постановлением СНК от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре»19 и Декретом от 28 мая 1920 г., смертная казнь была восстановлена.
Смертная казнь в виде наказания впервые была закреплена законодательно в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1918 г. и в дальнейшем сохранена во всех советских уголовных кодексах. Так, УК РСФСР 1922 г. устанавливал смертную казнь по 28 составам преступлений. Кодекс предусматривал возможность применения смертной казни не только за преступления против жизни, но и за контрреволюционные преступления (ст. 58–69), участие в массовых беспорядках (ст. 75), бандитизм (ст. 76), фальшивомонетничество (ст. 85), хищение государственного имущества при отягчающих обстоятельствах (ст. 180) и др. Статья 33 УК РСФСР 1922 г. предоставляла право назначения смертной казни только военным трибуналам.
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. содержал уже 37 санкций, включающих наказание в виде смертной казни. Из этого числа 13 составов преступлений были в главе «Контрреволюционные преступления», 6 — в главе «Преступления против порядка управления», 5 –– в главе «Должностные преступления», по одному — в главах «Хозяйственные преступления» и «Имущественные преступления» и 11 — в главе «Воинские преступления»20. После изменений, внесенных в Кодекс 6 июля 1926 г., количество санкций, предусматривавших в качестве наказания смертную казнь, увеличилось до 50.
Смертная казнь в 30–40-е годы прошлого столетия как высшая мера наказания потеряла свои правовые свойства, истинное правовое значение и предназначение — применение за особо опасные для личности и государства преступления в строгом соответствии с законом, по суду. Существенно ослаблялись объективные свойства смертной казни, ее превентивное значение как меры наказания, способной предотвращать совершение особо опасных государственных преступлений.
В последующие годы (1953–1991) произошло реформирование правовой системы, что нашло свое отражение в законодательстве и правоприменительной практике. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. не включили смертную казнь в систему наказаний, а выделили ее в самостоятельную статью «в виде исключительной меры наказания, впредь до ее полной отмены» (ст. 22). Законодательство установило исчерпывающий перечень наказаний, за совершение которых могло быть назначено наказание в виде смертной казни. К их числу относились измена Родине, шпионаж, диверсия, террористический акт, бандитизм, умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. В дальнейшем законодатель существенно расширил этот перечень, дополнив его хищением государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, фальшивомонетничеством, изнасилованием при отягчающих обстоятельствах. Всего уголовное законодательство того периода допускало возможность применения смертной казни в мирное время за 9 составов преступлений, а также 16 воинских преступлений при совершении их в военное время или в боевой обстановке.
К смертной казни не могли быть приговорены лица, не достигшие совершеннолетия, женщины, находившиеся в состоянии беременности во время совершения преступления, или к моменту вынесения приговора, или к моменту исполнения приговора.
Современная законодательная база о назначении и применении смертной казни начала формироваться в начале 90-х годов XX в. Декларация прав и свобод человека и гражданина, принятая Постановлением ВС РСФСР от 22 ноября 1991 г., подчеркивала, что государство стремится к полной отмене смертной казни и смертная казнь впредь до ее отмены может применяться в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления только по приговору суда с участием присяжных (ст. 7). Этот тезис нашел свое отражение и в Конституции РФ, которая провозгласила, что смертная казнь в соответствии с Конституцией Российской Федерации является исключительной и временной мерой наказания, действующей впредь до ее отмены.
Действующее уголовное законодательство (ч. 1 ст. 59 УК РФ) также рассматривает смертную казнь как исключительную меру наказания, которая может быть установлена только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь.
В отличие от советских уголовных кодексов законодатель включил смертную казнь в систему наказаний (п. «н» ст. 44 УК РФ), специально подчеркнув, что это исключительная мера наказания. Ее исключительность определяется: а) перечнем преступлений, за которые может быть назначена смертная казнь; б) кругом лиц, к которым она может быть применена; в) возможностью замены другими, более мягкими видами наказания.
Смертная казнь, как уже отмечалось выше, может быть назначена только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь. К их числу относятся убийство при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105); посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277); посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295); посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317);геноцид (ст. 357). Кроме того, в соответствии с ч. 3 ст. 331 УК РФ уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством Российской Федерации военного времени. Данная норма не содержит прямого упоминания о смертной казни, но ее анализ позволяет сделать вывод о возможности расширения применения этого вида наказания в военное время.
Действующее законодательство определяет три категории лиц, к которым смертная казнь не может быть применена: а) женщины, б) несовершеннолетние, т. е. лица, совершившие преступление в возрасте до 18 лет, в) мужчины, достигшие к моменту вынесения судом приговора 65-летнего возраста (ч. 2 ст. 59 УК РФ). Таким образом, смертная казнь может быть применена только к мужчинам, совершившим особо тяжкие преступления против жизни в возрасте старше 18 лет и не достигшим к моменту вынесения приговора 65-летнего возраста.
Санкции перечисленных выше уголовно-правовых норм в качестве альтернативы смертной казни предусматривают возможность назначения наказания в виде лишения свободы на срок до 20 лет или пожизненного лишения свободы. Причем в соответствии с ч. 1 ст. 60 УК РФ более строгий вид наказания (смертная казнь) из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в том случае, если менее строгий вид наказания (срочное или пожизненное лишение свободы) не сможет обеспечить достижение целей наказания.
Кроме того, смертная казнь в порядке помилования может быть заменена пожизненным лишением свободы или лишением свободы на срок двадцать пять лет (ч. 3 ст. 59 УК РФ). Правом помилования в соответствии с п. «в» ст. 89 Конституции РФ наделен Президент РФ.
Исключительность смертной казни как вида наказания находит свое отражение и в процедурных вопросах.
Современная уголовно-правовая политика ориентирована на отмену смертной казни, несмотря на то, что этот вопрос является одним из наиболее дискуссионных. Конкретными шагами в этом направлении явились ограничения по исполнению и назначению смертной казни.
Во-первых, в связи с вступлением 28 февраля 1996 г. в Совет Европы Российская Федерация ввела мораторий на исполнение смертной казни и подписала Протокол № 6 от 28 апреля 1983 г. к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., касающийся отмены смертной казни в мирное время.
Во-вторых, лицу, которому угрожает применение смертной казни, предоставлено право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей (ст. 20 Конституции РФ, п. 2 ч. 2 ст. 30 УПК РФ). Конституционный Суд РФ 2 февраля 1999 г. принял постановление, в соответствии с которым суды России не могут назначать в качестве наказания смертную казнь, поскольку суды с участием присяжных заседателей на тот период времени были созданы только в 9 субъектах Федерации из 89. Причем наказание в виде смертной казни назначаться не может независимо от того, рассматривается ли дело судом с участием присяжных заседателей, коллегией в составе трех профессиональных судей или судом в составе судьи и двух народных заседателей.
§ 3. Дополнительные наказания
1. Лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград (ст. 48 УК РФ). При осуждении за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления с учетом личности виновного суд может лишить его специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград (ст. 48 УК РФ).
Содержание этого вида наказания состоит в аннулировании государством специальных, воинских или почетных званий, классных чинов или государственных наград, которых виновный был удостоен за особые заслуги и которые, как правило, значимы для него. Тем самым воспитательный элемент в содержании данного вида наказания состоит в оказании психологического воздействия на осужденного, который лишается знаков отличия, полученных за предшествующую деятельность. В ряде случаев применение этого вида наказания (например, лишение воинского звания) исключает возможность занятия осужденным определенных должностей или осуществления определенной профессиональной деятельности.
Кроме того, данный вид наказания означает и лишение виновного определенных льгот имущественного характера, которыми он обладал в связи с присвоением ему соответствующего звания, чина или награды.
Лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград может быть назначено, во-первых, только за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, во-вторых, с учетом личности виновного, и, в-третьих, только в качестве дополнительного наказания.
Лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград носит бессрочный характер и сохраняет свое действие не только после отбытия виновным основного наказания, но и после погашения или снятия с него судимости.
Специальные звания присваиваются работникам органов внутренних дел, таможенной и налоговой службы и некоторых других. Порядок присвоения и лишения специальных званий, предоставление связанных с ними льгот и преимуществ определяются соответствующими нормативно-правовыми актами. Например, перечень и порядок присвоения и пожизненного сохранения специальных званий начальствующего состава работников органов внутренних дел регламентирован ст. 6 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации от 23 декабря 1992 г. с изменениями от 24 декабря 1993 г21.
Воинские звания установлены Законом РФ «О воинской обязанности и воинской службе» от 23 марта 1998 г. (с изм. и доп. от 21 июля 1998 г., 7 августа, 7 ноября 2000 г., 12 февраля 2001 г.)22. В соответствии со ст. 46 этого Закона воинскими званиями, принятыми в Вооруженных Силах РФ и других войсках, органах внешней разведки, службы безопасности, являются: рядовой, ефрейтор, младший сержант, сержант, старший сержант, старшина, прапорщик, старший прапорщик, младший лейтенант, лейтенант, старший лейтенант, капитан, майор, подполковник, полковник и т. д. Законом установлены также и корабельные звания, соответствующие воинским: матрос, старший матрос, старшина 2-й статьи, старшина 1-й статьи, главный старшина, главный корабельный старшина и т. д.
Почетные звания устанавливаются в целях поощрения граждан за многолетний добросовестный труд, успехи и заслуги в области профессиональной деятельности в соответствии с Указом Президента РФ «Об установлении почетных званий Российской Федерации, утверждении положения о почетных званиях и описания нагрудного знака к почетным званиям Российской Федерации» от 30 декабря 1995 г. № 134123.Почетными званиями являются, например, звания заслуженного или народного артиста, заслуженного деятеля науки Российской Федерации и др.
Классный чин — это особое звание, присваиваемое государственным служащим, занимающим государственные должности на основании Положения о федеральной государственной службе, утвержденного Указом Президента РФ от 22 декабря 1993 г24.
Государственные награды — это ордена, медали, знаки отличия РФ и др., предусмотренные Положением о государственных наградах РФ, утвержденным Указом Президента РФ от 2 марта 1994 г25. (в ред. от 25 ноября 2003 г.).
Суд при постановлении приговора не вправе лишать виновного других званий либо наград, не входящих в систему государственных, например ученых степеней кандидата и доктора наук, ученых званий старшего научного сотрудника, доцента и профессора и т. п26.
В соответствии со ст. 61 УИК РФ суд, вынесший приговор о лишении осужденного специального, воинского или почетного звания, классного чина, государственных наград, направляет копию приговора должностному лицу, присвоившему осужденному звание, классный чин или наградившему его государственной наградой. Должностное лицо в установленном порядке вносит в соответствующие документы запись о лишении осужденного специального, воинского или почетного звания, классного чина или государственных наград, а также принимает меры по лишению его прав и льгот, предусмотренных для лиц, имеющих звание, чины или награды. Копия приговора суда в отношении военнослужащего запаса направляется в военный комиссариат по месту воинского учета.
В течение одного месяца со дня получения копии приговора соответствующее должностное лицо обязано сообщить в суд, вынесший приговор, о его исполнении.
§ 4. Наказания, применяемые как в качестве основных, так и в качестве дополнительных
1. Штраф (ст. 46 УК РФ)
Штраф как вид наказания есть денежное взыскание, назначаемое в пределах, установленных УК РФ.
Штраф относится к числу наиболее древних видов наказания, известных уголовному праву. И сегодня этот вид наказания широко распространен во всех правовых системах, уступая пальму первенства лишь в отдельных странах тюремному заключению. В Российской Федерации, несмотря на то что штраф достаточно часто встречается в санкциях статей Особенной части УК РФ, суды в своей практике применяют его относительно редко.
В соответствии с ч. 2 ст. 46 УК РФ штраф устанавливается в размере от двух тысяч пятисот до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух недель до пяти лет. Штраф в размере от пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период свыше трех лет может назначаться только за тяжкие и особо тяжкие преступления в случаях, специально предусмотренных статьями Особенной части УК РФ.
В действующем уголовном законодательстве штраф является самым мягким видом наказания. Содержание этого вида наказания состоит, прежде всего, в ограничении имущественных прав осужденного, ухудшении его материального положения. При этом необходимо иметь в виду, что штраф не преследует цели компенсации материального вреда, причиненного потерпевшему, и полностью поступает в доход государства.
Штраф как мера государственного принуждения присутствует не только в уголовном, но и в административном праве. Несмотря на тождественную терминологию, штраф в уголовном праве существенно отличается от штрафа в административном праве. Во-первых, он может быть назначен виновному лицу только за совершение преступления (а не административного проступка); во-вторых, его карательное воздействие на осужденного существенно выше. И наконец, в-третьих, штраф как вид наказания влечет за собой судимость, которая имеет определенные правовые последствия для осужденного.
Штраф может применяться как в качестве основного, так и в качестве дополнительного вида наказания.
Штраф может быть назначен как основное наказание лишь в случае, когда такое наказание предусмотрено в санкции статьи Особенной части. Исключение составляет назначение штрафа (в случае отсутствия его в санкции соответствующей статьи) только в порядке перехода к более мягкому наказанию в соответствии со ст. 64 УК РФ.
Как дополнительный вид наказания штраф может назначаться только в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК РФ (ч. 4 ст. 46 УК РФ).
Законодатель счел целесообразным применять этот вид наказания в основном за преступления небольшой или средней тяжести: умышленное причинение легкого вреда здоровью (ст. 115 УК РФ), побои(ст. 116 УК РФ), неоказание помощи больному (ч. 1 ст. 124 УК РФ), неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156 УК РФ), кражу без отягчающих признаков (ч. 1 ст. 158 УК РФ) и т. п. В отдельных случаях штраф может быть назначен и за тяжкие преступления (ч. 3 ст. 158, ч. 3 ст. 159 УК РФ). Наиболее часто штраф встречается в санкциях статей Особенной части УК РФ, предусматривающих ответственность за преступления против собственности и преступления, совершаемые в экономической сфере.
Действующее уголовное законодательство предусматривает два возможных варианта определения размера штрафа, налагаемого на виновного. Во-первых, штраф может быть установлен в размере от двух тысяч пятисот до одного миллиона рублей, и, во-вторых, в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух недель до пяти лет.
Выбор того или иного варианта определения размера штрафа законом не регламентирован и является прерогативой суда. Вместе с тем, какой бы вариант ни был выбран, суд при назначении штрафа обязан не только указать на одну из его разновидностей, но и точно определить размер штрафа в абсолютном денежном выражении27.
Размер штрафа определяется судом с учетом тяжести совершенного преступления и имущественного положения осужденного и его семьи, а также с учетом получения осужденным заработной платы или иного дохода. На это обстоятельство указывал и Пленум Верховного Суда РФ, подчеркнувший в Постановлении от 11 июня 1999 г. «О практике назначения судами уголовного наказания»28, что при назначении подсудимому штрафа судам следует выяснять его материальное положение, наличие на иждивении несовершеннолетних детей, престарелых родителей и т. п.
Назначение наказания в виде штрафа несовершеннолетним имеет дополнительные особенности29.
Осужденный к штрафу в соответствии со ст. 31 УИК РФ обязан уплатить штраф в течение 30 дней со дня вступления приговора в законную силу. В случае, если осужденный не имеет возможности единовременно уплатить штраф, суд по ходатайству осужденного и заключению судебного исполнителя (судебного пристава) может назначить штраф с рассрочкой выплаты определенными частями на срок до трех лет (ч. 3 ст. 46 УК РФ). Суд устанавливает не только сроки выплаты, но и конкретные размеры частей штрафа, подлежащие уплате.
В случае злостного уклонения от уплаты штрафа, назначенного в качестве основного наказания, он заменяется в пределах санкции, предусмотренной соответствующей статьей УК РФ. Например, ч. 1 ст. 158 УК РФ предусматривает помимо штрафа возможность назначения наказания в виде обязательных работ на срок до ста восьмидесяти часов, либо исправительных работ на срок от шести месяцев до одного года, либо ареста на срок от двух до четырех месяцев, либо лишения свободы на срок до двух лет. Если осужденный по ч. 1 ст. 158 УК РФ злостно уклоняется от уплаты штрафа, назначенного ему в качестве основного наказания, суд вправе заменить штраф любым из указанных в санкции ч. 1 ст. 158 УК РФнаказаний (обязательными работами, исправительными работами, арестом или лишением свободы).
Злостно уклоняющимся от уплаты штрафа в соответствии с ч. 1 ст. 32 УИК РФ признается осужденный, не уплативший штраф в течение 30 дней со дня вступления приговора суда в законную силу и скрывающий свои доходы и имущество от принудительного взыскания. Причины неуплаты штрафа в установленный законом срок могут быть различными, в том числе и уважительными (болезнь, стихийные бедствия, крайне тяжелое стечение обстоятельств и т. п.). Поэтому мы разделяем высказанную в юридической литературе позицию о необходимости учитывать при оценке злостности не только сроки неуплаты штрафа, но и характер поведения осужденного в процессе исполнения предписания суда30, а также иные обстоятельства дела.
2. Лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью
Лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью состоит в запрещении занимать должности на государственной службе, в органах местного самоуправления либо заниматься определенной профессиональной или иной деятельностью (ч. 1 ст. 47 УК РФ).
Применение рассматриваемого вида наказания целесообразно в тех случаях, когда преступление совершено виновным лицом с использованием своего должностного или служебного положения либо характер самого преступления делает невозможным занятие виновным определенной должности (например, совершение педагогом преступлений против половой неприкосновенности или половой свободы).
Лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью может применяться как в качестве основного, так и в качестве дополнительного наказания. В соответствии с ч. 2 ст. 47 УК РФ этот вид наказания в качестве основного может быть назначен судом на срок от одного года до пяти лет, а в качестве дополнительного наказания – на срок от шести месяцев до трех лет.
Сроки лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью исчисляются в месяцах или годах (ч. 1 ст. 72 УК РФ).
Карательное содержание этого вида наказания состоит прежде всего в частичном ограничении конституционного права граждан на свободу трудовой деятельности и некоторых других трудовых прав осужденных. Запрет накладывается на занятие конкретной должности или на занятие конкретной деятельностью.
Статья 47 УК РФ предусматривает две формы этого вида наказания, имеющие сходные черты и равное карательное содержание:
Они различаются только кругом лиц, к которым могут быть применены.
Запрещение занимать определенные должности на государственной службе или в органах местного самоуправления суд вправе применить только к виновным, занимающим эти должности.
Государственной службой в соответствии со ст. 1 Федерального закона от 27 мая 2003 г. № 58-ФЗ «О системе государственной службы» (с изм. от 11 ноября 2003 г.)31 считается профессиональная служебная деятельность граждан РФ по обеспечению исполнения полномочий: Российской Федерации; федеральных органов государственной власти, иных федеральных государственных органов; субъектов Российской Федерации; органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов субъектов Российской Федерации; лиц, замещающих должности, устанавливаемые Конституцией Российской Федерации, федеральными законами для непосредственного исполнения полномочий федеральных государственных органов; лиц, замещающих должности, устанавливаемые конституциями, уставами, законами субъектов Российской Федерации.
Система государственной службы включает в себя три вида государственной службы: государственную гражданскую службу; военную службу; правоохранительную службу (ст. 2). Государственная гражданская служба в свою очередь подразделяется на федеральную государственную гражданскую службу и государственную гражданскую службу субъекта Российской Федерации.
Запрет занимать определенные должности не означает, что виновное лицо не может занимать другие должности в том же самом учреждении, организации или органе.
Второй формой рассматриваемого вида наказания является запрещение заниматься определенной профессиональной или иной деятельностью32. Под профессиональной деятельностью следует понимать постоянное выполнение работы, требующей специальных знаний или навыков (подготовки), т. е. профессии (медицинский работник, учитель, преподаватель в учебных заведениях, бухгалтер, адвокат, юрисконсульт и т. д.), а также выполнение управленческих функций в коммерческих и иных негосударственных организациях.
Под иной деятельностью подразумеваются занятия, приносящие основной или дополнительный доход (например, охота, рыболовство, частный извоз и т. д.).
Выбор судом конкретной формы наказания – запрещение занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью — зависит от характера совершенного преступления и должностного положения либо характера деятельности, осуществляемой виновным. Пленум ВС РФ в Постановлении от 4 июля 1997 г. обращал внимание судов на то, что при назначении этого вида наказания надлежит иметь в виду, что в соответствии со ст. 47 УК РФ лишение права занимать определенные должности может быть назначено только тем осужденным, которые занимают должности на государственной службе или в органах местного самоуправления. Лицам, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, может быть назначено наказание в виде лишения права заниматься определенной деятельностью, связанной с выполнением этих функций33. Причем по смыслу ст. 47 УК РФ лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью может быть применено только к лицу, обладающему таким правом на момент совершения преступления, безотносительно к тому, что ко времени рассмотрения дела в суде оно по каким-то основаниям это право утратило.
Лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью может назначаться в качестве дополнительного наказания и в случаях, когда оно не предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ в качестве наказания за соответствующее преступление, если с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности виновного суд признает невозможным сохранение за ним права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (ч. 3 ст. 47 УК РФ).
В соответствии с ч. 4 ст. 47 УК РФ в случае назначения этого вида наказания в качестве дополнительного к обязательным работам, исправительным работам, а также при условном осуждении его срок исчисляется с момента вступления приговора суда в законную силу.
В случае назначения лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в качестве дополнительного наказания к ограничению свободы, аресту, содержанию в дисциплинарной воинской части, лишению свободы оно распространяется на все время отбывания указанных видов наказания, но при этом его срок исчисляется с момента отбытия основных видов наказания.
Исполнение наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью имеет свою специфику. Если этот вид наказания назначен судом в качестве основного или дополнительного наказания к штрафу, обязательным работам или исправительным работам, а также при условном осуждении, то его исполнение возложено на уголовно-исполнительные инспекции по месту жительства осужденных.
Если же указанное наказание назначено в качестве дополнительного вида наказания к ограничению свободы, аресту, содержанию в дисциплинарной воинской части или лишению свободы, то его исполняют учреждения и органы, исполняющие основные виды наказания, а после отбытия основного наказания — уголовно-исполнительные инспекции по месту жительства осужденных. Администрация учреждения, в котором отбывает основное наказание лицо, осужденное также к дополнительному наказанию в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, не может привлекать осужденного к работам, выполнение которых ему запрещено (ст. 33 УИК РФ).
Должностные лица, злостно не исполняющие приговор суда, в соответствии со ст. 38 УИК РФ подлежат уголовной ответственности по ст. 315 УК РФ. Вместе с тем действующее законодательство практически не предусматривает какой-либо ответственности для осужденных, уклоняющихся от отбывания рассматриваемого вида наказания. Единственным правовым последствием для осужденного является невключение периода занятия запрещенной деятельностью в срок наказания34.
Тема 19. Понятие и цели наказания
§ 1. Институт наказания в истории российского уголовного законодательства
Наказание относится к числу основных, фундаментальных институтов уголовного права. В юридической литературе наказание чаще всего определяют как правовое последствие преступления, подчеркивая тем самым приоритетность преступления по отношению к наказанию1. Но существовала (и существует) и другая точка зрения по этому вопросу. А. Фейербах, например, рассматривал наказание как основное понятие, из которого исходит все уголовное право. Многие известные российские юристы XIX — начала XX в. также утверждали, что первенствующее место в уголовном праве принадлежит наказанию, в котором выражается идея уголовного права. Они аргументировали этот взгляд тем, что «наказанием характеризуется и само преступное деяние, которое есть не что иное, как недозволенное наказуемое деяние»2. И даже происхождение самого термина «уголовное право» некоторые ученые связывают с одним из основных наказаний русского уголовного права — головничеством3. Впрочем, и в зарубежном законодательстве соответствующая отрасль права часто получает свое название от института наказания – «Strafrecht» (Германия), «droit penal» (Франция) и т. д.
Спор о приоритетности преступления или наказания вряд ли имеет большую теоретическую или практическую значимость. Гораздо важнее уяснить взаимосвязь, взаимообусловленность и неразрывность этих двух институтов. Каждый их них не может существовать без другого. Наказание является не только правовым последствием преступления, но и его обязательным признаком, без которого преступление перестает быть преступлением.
Любая система стремится к самосохранению и созданию оптимальных условий для своей безопасности и прогрессирующего развития. Человеческое общество не является исключением. Установив определенные правила общежития, общество всегда применяло различные формы принуждения к лицам, нарушающим эти правила. «Наказание, — писал К. Маркс, — есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушений условий его существования…»4
В процессе зарождения и эволюции государства и права институт наказания формировался и претерпевал существенные изменения, отражая те цели и задачи, которые преследовало государство на конкретном этапе своего развития. На формирование института наказания, его целей, отдельных видов и системы наказаний в целом оказали воздействие правовой обычай, судебная практика, законодательный опыт и правовая доктрина. Их влияние на отдельных отрезках исторического развития было различным, но в совокупности именно они привели нас к современному пониманию института наказания.
Нельзя не согласиться с М. Д. Шаргородским, который утверждал, что «правильно понять роль наказания в уголовном праве можно только тогда, когда наказание, как и преступление, рассматривается как историческое явление в его возникновении и развитии»5.
Исторически институт наказания развивался от частного к публичному. Уголовному наказанию в догосударственных общинно-родовых формациях предшествовали санкции, носившие частный (межличностный или общинный) характер. Наиболее существенные нарушения правил общежития влекли за собой кровную месть (личную или семейную) либо изгнание. Право на кровную месть имел не только сам потерпевший, но и его родственники. Изгнание фактически лишало виновного всех прав (в том числе и права на жизнь) и, тем самым, легализовало возможность физической расправы над ним, завладения его имуществом.
На ранних этапах российской государственности (X–XI вв.) начинает зарождаться собственно институт наказания. В начале этого периода наказание продолжает сохранять признаки частного принуждения, для которого были характерны кровная месть, взыскания и штрафы в пользу потерпевшего, основанные на принципе талиона. Первые письменные памятники русского права, сохранившие упоминания о наказаниях, относятся к X в. Дошедшие до нас договоры Руси с Византией (при Олеге в 907 и 911 гг., при Игоре в 945 г., при Святославе в 971 г.) содержат прообразы уголовно-правовых норм, определявших преступность и наказуемость деяний. В этих договорах предусматривалось наказание (кровная месть и выкупы) за такие виды преступлений, как убийство (ст. 40 договора Олега и ст. 13 договора Игоря), телесные повреждения (ст. 5 договора Олега и ст. 14 договора Игоря), оскорбление, кража (ст. 6, 7 договора Олега и ст. 9 договора Игоря)6. Но обычай кровной мести постепенно уступает место наказанию, применяемому от имени государственной власти.
Более полное представление о видах наказания, носящих частно-публичный характер, периода начала феодализма в России дает Русская Правда. Этот важнейший источник права Древней Руси, включавший нормы различных отраслей права, еще не содержал привычных нам терминов «преступление» и «наказание». Преступление именовалось «обидой» (убийство, причинение вреда здоровью, кража, оскорбление и т. п.), которая влекла за собой компенсационные наказания — кровную месть и денежный выкуп. Но право кровной мести уже ограничивается характером преступления (месть только за убийство и отчасти за преступления против здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности), а также кругом лиц, которые имеют право мстить (близкие родственники потерпевшего). Кроме того, обычай кровной мести существенным образом вытесняется различными видами денежного выкупа, часть которого шла князю (вира, продажа), а часть – потерпевшему (головничество, урок). В Русской Правде как мера наказания упоминаются «поток и разграбление», под которыми следует понимать «конфискацию имущества преступника и ссылку его в заточение»7.
С начала XV в. наказание постепенно утрачивает частно-публичный характер. Псковская (1462–1467) и Новгородская (1471) судные грамоты под преступлениями понимали уже не только причинение вреда личности, но и посягательство на правопорядок, установленный и защищаемый государством. Соответственно и наказание все больше приобретает признаки государственного принуждения. Псковская судная грамота, например, впервые ввела понятие государственной измены («перевета»), предусмотрев смертную казнь за ее совершение. Всего же смертная казнь назначалась за пять видов составов преступлений, но без указания ее вида.
Смертная казнь находит широкое применение в Судебниках Ивана Васильевича (1497) и Ивана IV (1550), которые понимали под преступлением уже не «обиду», а «лихое дело», направленное против государства, общества и личности. Соответственно и компенсационные наказания все больше вытесняются наказаниями, устрашающими население и увечащими провинившихся («торговая казнь» — битье кнутом, денежные взыскания в пользу государства и т. п.). Судебник 1497 г. дополнил перечень известных видов наказаний новыми. Впервые было введено тюремное заключение, которое назначалось при отсутствии поручителей и в совокупности с торговой казнью, а также «опала» как форма наказания должностных лиц. Был установлен и такой дополнительный вид наказания, как отрешение от должности, сочетавшийся с торговой казнью. Но наиболее широко применяемыми наказаниями оставались смертная казнь и телесные наказания. Характерной особенностью Судебника 1497 г. являлось то, что он устанавливал различные наказания в зависимости от того, кто совершил преступление — «ведомый лихой человек» (закоренелый преступник) или нет. Основными целями наказаний, предусмотренными Судебником, являлись возмездие, извлечение имущественной выгоды и устрашение преступников.
Процесс усиления публичного характера наказания был завершен в законодательных актах конца XV — начала XVI вв. В дальнейшем возросшая роль государства в правовой регламентации преступления и наказания отчетливо прослеживается в Соборном уложении 1649 г. царя Алексея Михайловича, одном из крупнейших памятников истории русского права, и в законодательстве Петра I. Наряду со смертной казнью, денежными взысканиями в пользу государства получают развитие конфискация и ссылка, а также наказания, заключающиеся в поражении прав осужденного: «опала и отнятие чести», «отставление от должности и воспрещение занимать ее снова». Но самыми распространенными по Уложению 1649 г. являлись телесные наказания (битье кнутом).
При Петре I были изданы Воинский (1716) и Морской (1720) уставы, а также отдельные указы, касающиеся вопросов уголовного права. Петровское законодательство отличалось суровостью, жестокими наказаниями и широким применением смертной казни (более чем в 100 случаях). В качестве способов смертной казни законодательство упоминало сожжение, четвертование, обезглавливание, повешение, расстрел и колесование. Однако при всей жестокости наказаний в России в XVII и XVIII вв., отмечал М. Д. Шаргородский, «эта жестокость никогда не доходила до тех изысканных форм мучительства, которые предусматривались законодательством Западной Европы»8.
Весьма примечательным на общем фоне царившей жестокости явился Наказ Екатерины II, написанный под значительным влиянием идей Монтескье и Беккариа. Развивая государственно-правовые идеи «просвещенного» абсолютизма, Екатерина II высказывалась против жестоких наказаний и пыток, требовала равенства преступников перед законом, соответствия наказания совершенному преступлению и ограничения смертной казни. Но прогрессивные для того времени идеи остались нереализованными9, а карательная политика государства не претерпела существенных изменений.
Следующий этап в развитии института наказания (середина XIX — начало XX в.) характеризуется первыми попытками кодификации российского законодательства и систематизации разрозненных наказаний, среди которых начинают доминировать наказания имущественного характера и связанные с лишением свободы, что во многом объяснялось экономическими, политическими и социальными реформами в обществе.
Первым реальным результатом работы по кодификации российского законодательства явился Свод законов, составленный М. М. Сперанским и вступивший в силу с 1 января 1835 г. Свод систематизировал действовавшее российское законодательство того времени и предусматривал следующие виды наказаний:
Более громоздкую и обширную систему наказаний содержало Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Система наказаний состояла из наказаний уголовных и наказаний исправительных, которые в свою очередь делились на роды и степени. К уголовным наказаниям, в частности, относились смертная казнь, каторга, ссылка; к исправительным наказаниям — ссылка в Сибирь и ссылка на жительство в отдаленные губернии Европейской России. Отличительной чертой этой системы наказаний являлось то, что она была построена в зависимости от сословия и привилегий преступника, а не от тяжести совершенного им преступления.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, претерпев значительные изменения в 1866 и 1885 гг., просуществовало до 1917 г. К этому времени Уложение предусматривало три рода уголовных наказаний (смертная казнь, каторжные работы и ссылка на поселение) и семь родов исправительных наказаний:
Каждый род имел свои степени. Современники критически оценивали эту «лестницу наказаний» из-за ее сложности и громоздкости.
Более совершенная система наказаний, суровость которых соответствовала тяжести трех категорий преступлений, была предложена составителями Уголовного уложения 1903 г10. Смертная казнь, каторга и ссылка на поселение назначались за тяжкие преступления; заключение в исправительном доме, крепости или тюрьме – за преступления; арест или денежное взыскания – за проступки.
Следует подчеркнуть, что уголовное законодательство этого периода (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в ред. 1885 г., Уголовное уложение 1903 г.), описывая отдельные виды наказания, тем не менее, не содержало общего определения наказания.
Советский этап в развитии института наказания (1917–1991) был связан с принципиальными изменениями в государственном и общественно-политическом устройстве России. Своеобразие этого этапа проявилось в нигилистическом отношении большевиков к предшествующему законодательному и правоприменительному опыту и попытке создать новый тип уголовного права – социалистический. Старые уголовные законы были отменены, а применение их — запрещено. В первые годы Советской власти их заменяли многочисленные декреты, постановления правительства и наркоматов, для которых характерным было отсутствие четких формулировок при описании преступлений и наказаний. Наказания, устанавливаемые декретами в этот период, часто носили характер абсолютно-неопределенных санкций (например, «назначение наказания по всей строгости закона», «предание суду», «судебная ответственность» и т. п.). Фактически широко применялись штрафы, конфискация имущества, принудительные общественные работы, арест, лишение права гражданства, лишение свободы, тюремное заключение, объявление врагами народа и вне закона, смертная казнь.
Первая попытка сформулировать понятие наказания в советском уголовном законодательстве была предпринята в ст. 7 Руководящих начал по уголовному праву 1919 г., которая определяла наказание как «меры принудительного воздействия, посредством которых власть обеспечивает данный порядок общественных отношений от правонарушителей (преступников)». Однако УК РСФСР 1922 г. и последующиеуголовные кодексы советского периода (1926 и 1960 гг.) подобного определения уже не содержали.
Более того, Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. и УК РСФСР 1926 г. отказались от термина «наказание», заменив его термином «меры социальной защиты» (судебные, педагогические и медицинские). В основе этого терминологического изменения лежало желание законодателя подчеркнуть отказ от наказания как возмездия11. В действительности же меры социальной защиты связывались не с виной, а с так называемым «опасным состоянием» личности, что привело на практике к существенным нарушениям законности. Впоследствии, в 30–40-х годах ХХ в. законодатель вернулся к более привычному и понятному не только юристам, но и гражданам термину «наказание».
Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. содержали статьи, раскрывавшие не столько понятие и признаки наказания, сколько его цели и задачи. Так, в частности, ст. 20 УК РСФСР 1960 г. подчеркивала, что «наказание не только является карой за совершенное преступление, но имеет целью исправление и перевоспитание осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития, а также предупреждение совершения новых преступлений, как осужденными, так и иными лицами. Наказание не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства».
Отсутствие определения наказания в советском уголовном законодательстве способствовало появлению широкой палитры доктринальных толкований этого термина. В 30–50-х годах XX в. наказание фактически рассматривалось как система политических мероприятий, как одно из политических орудий власти в классовой борьбе. Например, Б. С. Утевский определял наказание в советском уголовном праве как «применяемую советским судом к преступнику публичную меру государственного принуждения, сочетающую в себе задачи кары и воспитания, причиняющую определенное страдание и выражающую от имени социалистического государства отрицательную морально-политическую оценку преступника и его деяния»12. Задача кары преступника и причинения ему страдания, установка на социально-политическую оценку личности преступника и преступления, присутствующие в этом определении, достаточно ярко отражают особенности уголовной политики того периода.
В последующие годы изменяется методологический подход к изучению наказания. Его исследуют уже не как политическое орудие власти, а как правовой институт. Соответственно и дефиниции утрачивают свою идеологическую безапелляционность. М. Д. Шаргородский писал, что наказание – это «мера государственного принуждения, применяемая только судебными органами к лицам, совершившим преступление. Наказание лишает преступника каких-либо принадлежащих ему благ и выражает отрицательную оценку преступника и его деяния государством. Наказание имеет целью предупреждение совершения новых преступлений со стороны лиц, их совершивших, и других неустойчивых членов общества»13.
А. А. Пионтковский определял наказание как «государственное принуждение, применяемое судом, которое назначается лицу, виновному в совершении преступления, и выражается в причинении виновному определенных лишений, предусмотренных действующим уголовным законом»14.
Н. А. Беляев рассматривал наказание как меру государственного принуждения, применяемую судом от имени государства к лицам, виновным в совершении преступления15.
Несмотря на имеющиеся различия, эти определения были едины в главном – они раскрывали социальную природу наказания и содержали его основные, наиболее существенные признаки. Безусловно, это явилось позитивным шагом в развитии теории уголовного права. Но в последующие годы в науке уголовного права встречались и иные взгляды на сущность наказания. Например, С. И. Дементьев предложил следующее определение: «Наказание есть кара, то есть преднамеренное причинение виновному установленных законом страданий и лишений, специально рассчитанных на то, что он будет их претерпевать»16. Подобное понимание наказания вызвало справедливую критику в юридической литературе, поскольку оно явно противоречило не только принципам российского уголовного права, но и общепризнанным принципам международного права.
Теоретические дискуссии о понятии наказания, длившиеся несколько десятилетий, послужили предпосылкой для появления в проекте Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1991 г. статьи 28, которая определяла наказание как меру принуждения, применяемую от имени государства по приговору суда к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключающуюся в предусмотренных законом лишении или ограничении прав и свобод осужденного17. Но попытка законодательного определения наказания не прервала научные исследования в этой области.
Новые подходы к изучению наказания выразились, в частности, в рассмотрении этого социально-правового явления нашей государственной реальности в трех аспектах: правовой абстракции (традиционное юридическое представление о наказании), массового управленческого процесса и меры индивидуального принуждения.18
С другой стороны, представители теории динамического уголовного наказания предложили различать наказание как правовое понятие и как процесс наказывания19. Наказание как динамический процесс рассматривается при этом как явление, протекающее во времени и пространстве и состоящее из нескольких последовательных стадий. Например, по мнению В. И. Зубковой, наказание как динамический процесс проходит в своем развитии следующие стадии:
Весьма оригинальное, но столь же пространное определение уголовного наказания было предложено Е. Р. Азаряном. По его мнению, уголовное наказание – это «предусмотренная законом, назначаемая только по приговору суда от имени государства и исполняемая только специальными государственными органами необходимая и достаточная предупредительная или принудительная мера духовного, нравственного и правового воздействия на лицо, которое в должной судебной процедуре признано виновным и осуждено за совершение законодательно предусмотренного преступления, в целях восстановления нарушенного им права, возможной компенсации причиненного ущерба, его примирения с потерпевшим, обществом, с самим собой и Богом, его исправления, социальной реабилитации, перевоспитания и покаяния, а также предупреждения совершения преступления и гарантии стабильного правопорядка»21. Недостатки этого определения, на наш взгляд, заключаются не только в его громоздкости и перегруженности второстепенными признаками, но и в необоснованной попытке включить в перечень целей наказания такие цели, достижение которых средствами уголовного и уголовно-исполнительного права просто невозможно.
§ 2. Понятие и признаки наказания
Результатом теоретических исследований, анализа законотворческого опыта и судебной практики явиласьст. 43 Уголовного кодекса РФ 1996 г., которая впервые после Руководящих начал 1919 г. содержит следующее определение: «Наказание есть мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в предусмотренных настоящим Кодексом лишении или ограничении прав и свобод этого лица».
Данное определение содержит ряд существенных признаков, которые в своей совокупности позволяют раскрыть понятие уголовного наказания и отграничить его от иных мер уголовно-правового характера (принудительных мер воспитательного воздействия или принудительных мер медицинского характера), а также и от иных мер государственного принуждения (административных, дисциплинарных и т. п.).
Во-первых, уголовное наказание по своему содержанию является лишением или ограничением прав и свобод осужденного. Известный русский криминалист И. Я. Фойницкий подчеркивал, что «всякое наказание направляется против какого-нибудь блага, принадлежащего наказываемому, – его имущества, свободы, чести, правоспособности, телесной неприкосновенности, а иногда даже против его жизни»22. Объем ограничений прав и интересов лица, которое подверглось наказанию, определяется видом и размером наказания. Эти ограничения могут затрагивать материальные интересы гражданина (штраф), трудовые права (запрещение занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью), личную свободу (арест, ограничение свободы, лишение свободы) и т. д. Некоторые виды наказания ограничивают одновременно различные права и интересы осужденных. Так, при назначении наказания в виде лишения свободы на определенный срок или пожизненно осужденный не только лишается права на выбор места жительства, но и ограничивается в своих трудовых, имущественных и семейных правах. В своей совокупности указанные лишения и ограничения прав и свобод гражданина определяют суровость наказания.
Во-вторых, наказание всегда является мерой государственного принуждения23. Суть принуждения состоит в том, что назначение и исполнение наказания носят императивный характер. Причиняя моральные и физические страдания (хотя и не преследуя это в качестве цели), лишая определенной части прав и свобод лицо, признанное виновным в совершении преступления, государство не учитывает согласия или несогласия этого лица подвергнуться наказанию. Даже в том случае, когда подсудимый полностью признает свою вину, раскаивается в содеянном и готов понести заслуженное наказание (что может быть признано в соответствии с п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ обстоятельством, смягчающим наказание), принудительный характер наказания остается.
Наказание – это мера государственного принуждения, поскольку она обеспечивается авторитетом и силой государства. Государственный характер принуждения означает, что наказание может быть назначено только от имени государства и является, таким образом, государственной, официальной оценкой того или иного общественно опасного деяния как преступного, а совершившего его лица – преступником, обязанным претерпеть наказание. Все граждане обязаны подчиняться вступившим в законную силу приговорам суда, а государство вправе применять для их (приговоров) реализации предусмотренные законом необходимые способы, обеспечивающие подчинение таким решениям. Следует подчеркнуть, что «право наказания, принадлежащее государству, составляет его обязанность, от которой оно не может воздерживаться»24. Исчерпывающий перечень исключений из этого общего правила содержится в главе 12 «Освобождение от наказания» УК РФ.
Государство обладает исключительной монополией на назначение и исполнение уголовного наказания. Только оно определяет содержание и виды наказаний, порядок их назначения и исполнения.
Присвоение функций законодательной или судебной власти является посягательством на правопорядок в Российской Федерации и противоречит Конституции РФ, а также уголовному и уголовно-процессуальному законодательству. Обвинительный приговор выносится не от имени должностного лица (судьи) или органа (суда), а от имени государства – Российской Федерации.
Мера государственного принуждения, т. е. объем лишений или ограничений прав и свобод лица, признанного виновным в совершении преступления, определяется видом и размером наказания. Только суд вправе на основе уголовного закона, определяя вид и размер наказания, установить, в каких качественных и количественных пределах применяется наказание к конкретному лицу. Вид и размер наказания должны соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, а также учитывать личность осужденного и все обстоятельства дела.
В-третьих, наказание может быть назначено только лицу, признанному виновным в совершении преступления. Наказание носит индивидуальный характер и обращается на личные блага – свободу, трудовые, имущественные и иные права и свободы гражданина. Всякое наказание, писал И. Я. Фойницкий, «есть личное страдание или лишение, чувствительное для наказываемого»25.
Таковым может быть только физическое вменяемое лицо, достигшее определенного возраста. В ст. 5 УК РФ указано, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Без вины нет преступления, а следовательно, не может быть и наказания. Невиновный не может и не должен понести наказание.
Вместе с тем правоприменительной практике известны отдельные случаи, когда в результате судебной ошибки наказание назначалось и применялось к невиновному. Именно поэтому, на наш взгляд, законодатель при определении наказания использует формулу «лицо, признанное виновным в совершении преступления», а не «лицо, виновное в совершении преступления». К счастью, судебные ошибки встречаются достаточно редко и их существование не колеблет общей конструкции понятия наказания. Кроме того, действующее законодательство расценивает факт умышленного привлечения невиновного к уголовной ответственности и назначение ему наказания как преступление – вынесение заведомо неправосудного приговора, ответственность за которое установлена ст. 305 УК РФ.
В-четвертых, наказание – это мера государственного принуждения, назначаемая только по приговору суда.Приговор – это решение о виновности или невиновности подсудимого и назначении ему наказания либо об освобождении его от наказания, вынесенное судом первой или апелляционной инстанции (п. 28 ст. 5 УПК РФ). Никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда (п. 2 ст. 8 УПК РФ).
Это означает, что установление виновности лица в совершении преступления, признание необходимости применения к нему наказания, определение его вида и размера являются исключительной прерогативой суда. Только суд в приговоре, который объявляется от имени государства, может назначить наказание за совершенное преступление после того, как виновность конкретного лица будет установлена в ходе судебного разбирательства. В иных судебных решениях (определениях и постановлениях) наказание не может быть назначено. Наказание назначается в строгом соответствии с уголовным материальным и процессуальным законодательством. Например, суд не вправе назначить наказание, не предусмотренное уголовным кодексом. В соответствии с ч. 1 ст. 3 УК РФ наказуемость деяния определяется только уголовным кодексом.
В-пятых, наказание влечет за собой судимость. Судимость – это правовое последствие преступления, связанное с вступлением обвинительного приговора, которым назначено наказание, в законную силу и действующего до момента погашения или снятия судимости. Сущность судимости заключается в определенных правоограничениях для осужденного лица, отбывающего наказание (ст. 86, 95 УК РФ), и имеет важное значение при определении рецидива26.
§ 3. Цели наказания
В теории уголовного права цели наказания традиционно определяют как тот идеальный желаемый результат, к которому стремится государство, применяя принуждение к лицам, виновным в совершении преступления. Сущность наказания, содержание и размеры отдельных видов, практика его применения обусловлены прежде всего теми целями, которые провозглашает государство и которых стремится достичь, применяя наказание. Цели наказания, с одной стороны, отражают уголовно-правовую политику государства, а с другой – оказывают влияние на ее формирование.
Вопрос о целях наказания всегда являлся едва ли не центральным в теории уголовного права вообще и в учении о наказании в частности. Многочисленные и острые дискуссии по этому вопросу и до сегодняшнего дня не привели сторонников различных точек зрения к единому знаменателю.
К исследованию целей наказания обращались многие ученые, причем не только юристы, но и философы, психологи, социологи. Современные представления о целях наказания во многом являются переосмыслением существовавших ранее и весьма многочисленных теорий наказания. Все это многообразие теорий и концепций проф. Н. С. Таганцев делил на две основные группы:
Первые упоминания о целях наказания можно встретить в религиозных источниках, которые, несмотря на свои различия, связывали наказание с идеей возмездия и отмщения преступнику за содеянное им зло. В Библии сказано: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека» (Бытие, 9, 5–6); в Евангелии: «Мне отмщение, Аз воздам»; в Коране: «Правоверные, закон возмездия установлен вами за убийство: свободный должен умереть за свободного, и слуга за слугу… женщина за женщину…»28
Религиозные воззрения на цели наказания получили свое дальнейшее развитие в философских концепциях. Представители абсолютной теории целей наказания (Кант, Гегель) рассматривали наказание как расплату за преступление, воздаяние за содеянное. Преступление считалось грехом, а наказание за него – искуплением этого греха.
Сторонники утилитарной теории наказания (теории полезности) в качестве целей наказания видели общее и специальное предупреждение преступлений и исправление преступника. Целями наказания назывались устрашение и удержание при помощи страха самого наказанного и других людей от совершения преступления (теория устрашения).
Известный русский юрист проф. С. В. Познышев считал, что наказание имеет только одну цель – предупреждение преступлений, которое возможно в форме физического содержания в специальных изолированных учреждениях (для преступников) или в форме психологического противодействия преступлениям (для других членов общества)29.
Советская наука уголовного права продолжала развитие гуманистических идей в понимании наказания. Большинство советских ученых полагали, что целями наказания являются исправление и перевоспитание осужденных, а также общее и специальное предупреждение преступлений30. Ряд ученых считали и считают, что помимо названных целей наказание преследует также и цель кары31. Вопрос о признании кары в качестве одной из целей наказания для советского периода развития науки уголовного права был одной из наиболее дискуссионных тем. Остроте дискуссии во многом способствовала весьма неудачная формулировка ст. 20 УК РСФСР 1960 г., которая гласила, что «наказание не только является карой за совершенное преступление, но и имеет целью исправление и перевоспитание осужденных…».
В юридической литературе высказывались и другие взгляды, связанные с расширением круга целей наказания. Например, Н. А. Беляев еще в 60-х годах прошлого столетия отмечал, что перед наказанием стоит цель «удовлетворения чувства справедливости членов социалистического общества»32, а В. В. Похмелкин в качестве главной интегративной цели наказания называл восстановление дезорганизованных преступлением общественных отношений.
Цели наказания неразрывно связаны с задачами уголовного закона – охраной прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечением мира и безопасности человечества, а также предупреждением преступлений.
Действующее уголовное законодательство определяет следующие цели наказания:
Восстановление социальной справедливости впервые в уголовном законодательстве называется в качестве одной из целей наказания, причем в ч. 2 ст. 43 УК РФ законодатель ставит ее на первое место. Нарушение права всегда есть нарушение справедливости. Поэтому преступление, как наиболее общественно опасное деяние, есть наивысшее нарушение справедливости в праве. «Социальная справедливость – это эталон нравственности государства и общества»33.
Понятие социальной справедливости является, прежде всего, категорией философской. Если исходить из философского аспекта проблемы, то социальная справедливость содержит в себе требование соответствия между практической ролью различных индивидов (социальных групп) в жизни общества и их социальным положением, между их правами и обязанностями, между деянием и воздаянием за него, преступлением и наказанием, заслугами людей и их общественным признанием34.
В правовом же аспекте понятие справедливости можно трактовать в узком и широком смысле.
В узком смысле слова справедливость при назначении и исполнении наказания означает избрание такой меры воздействия на виновного, которая, с одной стороны, полностью соответствует тяжести совершенного преступления и личности виновного, а с другой стороны – назначена в строгом соответствии с уголовным и уголовно-процессуальным законодательством. В этом аспекте справедливость при назначении наказания очень тесно связана с принципами законности (ст. 3 УК РФ) и справедливости (ст. 6 УК РФ). В частности, ст. 6 УК РФ гласит, что наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т. е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление. Вместе с тем нельзя отождествлять цель восстановления социальной справедливости и принцип справедливости. Они соотносятся между собой как конечный желаемый результат и средство достижения этого результата.
В широком смысле слова понятие социальной справедливости выходит за рамки отправления правосудия по уголовным делам и включает в себя также общественную оценку, общественное мнение, удовлетворенность общества назначенным наказанием. Общественное мнение подчас не совпадает с буквой закона. Примером может служить не затихающая дискуссия о целесообразности смертной казни.
В качестве цели наказания закон называет восстановление социальнойсправедливости (ч. 2 ст. 43 УК РФ), употребляя тем самым данный термин в широком смысле слова.
Социальная справедливость как правовая категория может выражать интересы:
Естественно, что интересы столь различных субъектов могут не совпадать и находятся в определенном противоречии.
Как правило, в представлении потерпевшего справедливость – это назначение преступнику максимально строгого наказания, порой даже не предусмотренного статьей Особенной части Уголовного кодекса; наказания, причиняющего преступнику такие же (как минимум) страдания и лишения, которые испытал сам потерпевший. Социальная справедливость в этом случае подчас отождествляется с карой за содеянное зло либо подменяется местью.
Преступник, напротив, в большинстве случаев видит справедливость в освобождении его от уголовной ответственности и наказания или назначении ему минимального уголовного наказания либо другой, более мягкой меры государственного принуждения.
Законопослушные граждане, составляющие подавляющее большинство общества, как правило, разделяют позицию потерпевшего, невольно ставя себя на его место. По их мнению, зло (преступление) должно быть наказано сурово и жестко, только тогда личная, общественная и государственная безопасность могут быть обеспечены гарантиями со стороны государства. Естественно, что определенная, пусть и незначительная, часть общества разделяет взгляды преступника на социальную справедливость при назначении и исполнении наказания. Распространенность и латентность преступлений небольшой и средней тяжести достаточно высока, и граждане, совершавшие подобные правонарушения, в свою очередь «примеряют» потенциальное наказание за их совершение на себя.
Особого внимания заслуживает понимание социальной справедливости государством, которое возвышается над эмоциями и интересами отдельных граждан или социальных групп. Государство выступает одновременно и независимым арбитром в конфликте интересов потерпевшего и преступника, и вершителем правосудия, и гарантом обеспечения социальной справедливости в обществе. В конечном итоге именно государство формализует большую часть нравственных, этических и религиозных воззрения на добро и зло, справедливость и несправедливость, облачая их в форму законов (нормативных предписаний и запретов).
Социальная справедливость в правовом аспекте, на наш взгляд, есть разумный баланс интересов потерпевшего и преступника, общества и государства. С этой точки зрения социальная справедливость заключается в обязательном привлечении виновного к ответственности и в назначении осужденному наказания, соразмерного совершенному преступлению, в строгом соответствии с законом и с учетом тяжести содеянного, его последствий и личности виновного, а также всех обстоятельств дела. Некоторые авторы считают, что цель восстановления социальной справедливости предполагает «оптимально возможное возмещение, заглаживание посредством наказания причиненного преступлением вреда личности, обществу, государству»36, «возмещение в полном объеме материального ущерба, причиненного преступлением, и… компенсацию морального вреда в соответствии с правилами статьи 151 ГК РФ»37.Согласиться с подобной позицией, на наш взгляд, нельзя. Возмещениематериального ущерба и компенсация морального вреда лежат за рамками уголовного права; для решения этих задач существуют иные правовые (прежде всего, гражданско-правовые) механизмы.
Восстановление социальной справедливости – цель универсальная, которая стоит перед всей правовой системой, но ее содержание и механизм достижения в различных отраслях права существенным образом различаются. Поэтому правы юристы, рассматривающие восстановление социальной справедливости как цели наказания только через призму уголовных правоотношений и полагающие, что социальная справедливость реализуется в уголовном праве путем возложения на субъектов уголовных правоотношений обязанностей, являющихся содержанием уголовно-правовых норм38.
В юридической литературе справедливо подчеркивается, что восстановление социальной справедливости как цели наказания не может сводиться к каре, а меры уголовно-правового воздействия должны быть направлены, прежде всего, на восстановление социальной справедливости в отношении потерпевшего (потерпевших), затем общества и государства и самого лица, совершившего преступление39.
Исправление осужденного является второй целью наказания, сформулированной законодателем в ч.2 ст.43 УК РФ. Исправление осужденных ст. 9 Уголовно-исполнительного кодекса РФ трактует как «формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирования законопослушного поведения». Еще более широко определена цель исправления в Европейских пенитенциарных правилах: «Сохранение здоровья и достоинства осужденных, способствование формированию у них чувства ответственности и навыков, которые должны способствовать их реинтеграции в обществе, оказание помощи им в следовании требованиям законности и удовлетворения жизненных потребностей собственными силами после освобождения».
На наш взгляд, в данном случае произошла подмена цели «исправления» целью «перевоспитания». Исправление осужденного означает регламентированный действующим законодательством процесс, результатом которого является правопослушное поведение лица, подвергнутого наказанию, во время и после исполнения наказания. Причем неважно, почему это лицо не совершает новых преступлений – в силу изменившейся психологии или из-за страха перед уже испытанными ограничениями, лишениями или страданиями. Исправление осужденного означает, что он становится безопасным, безвредным для общества гражданином, не нарушающим законов. Перевоспитание (нравственное исправление) предполагает более глубокое и существенное изменение внутреннего, нравственного мира осужденного, обеспечивающее соблюдение ценностей человеческого общежития добровольно и осознанно, а не из-за боязни нового наказания. «Ставить перед таким грубым средством, как уголовное наказание, — справедливо отмечает А. Ф. Мицкевич, — цель перевоспитания осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития, как это было сформулировано в УК РСФСР 1960 года, значит наделять уголовное наказание свойствами, которыми оно не обладает»40. Достижение цели перевоспитания осужденных исключительно уголовно-правовыми средствами нереально. В арсенале уголовного права отсутствует механизм, необходимый для перевоспитания осужденного. Достижение же цели исправления осужденного обеспечивается сочетанием карательных и воспитательных элементов, определяющих содержание конкретных видов наказания. Единственное исключение следует сделать только для смертной казни, которая в силу своей специфики не имеет целью исправление лица, осужденного к этому виду наказания.
Таким образом, уголовное законодательство, практика его применения и теория уголовного права рассматривают исправление преступника как такое изменение личности, которое превращает его в безопасного и безвредного для общества человека. Формальным критерием исправления преступника является не что иное, как снижение рецидивной преступности. Если доля ее высока, то, как отмечает В. Н. Кудрявцев, это свидетельствует о недостаточной эффективности уголовной юстиции в части исправления преступников41.
Предупреждение преступлений, несмотря на то, что оно замыкает триаду перечисленных в законе целей, традиционно является приоритетной целью наказания. В свое время на это обращал внимание М. Д. Шаргородский, который подчеркивал, что цель наказания «в самом широком плане и в конечном счете – это предупреждение совершения общественно опасных деяний»42. Еще раньше Ч. Беккариа писал: «Цель наказаний заключается не в истязании и мучении человека и не в том, чтобы сделать несуществующим уже совершенное преступление… цель наказания заключается только в том, чтобы воспрепятствовать виновному нанести вред обществу и удержать других от совершения того же»43.
В теории уголовного права предупреждение преступлений по своему содержанию подразделяют на общее предупреждение (общая превенция) и частное предупреждение (частная превенция).
Общее предупредительное воздействие наказания проявляется, во-первых, в самом факте издания уголовного закона и в установлении в нем определенного наказания за совершение общественно опасного деяния, во-вторых, в назначении судом наказания конкретному лицу, виновному в совершении преступления, и, в-третьих, в процессе исполнения назначенного наказания44.
Общее предупреждение преступлений содержит два элемента: устрашение и воспитание. По мнению многих российских и зарубежных юристов, граждан следует подразделить на три категории по принципу воздействия на них устрашения или воспитания:
Удерживающий эффект наказания, как считают эти юристы, действует в отношении промежуточной категории – категории потенциальных преступников45.
Нельзя согласиться с тезисом о том, что общепревентивное воздействие уголовного наказания осуществляется в отношении не всех членов общества, а распространяется только на лиц неустойчивых и склонных к совершению преступлений. Угроза наказанием в случае совершения преступления адресована не избирательно, а всем членам общества. Другое дело, что эффективность общего предупреждения различна для трех указанных выше категорий, как, впрочем, и для отдельных граждан внутри этих категорий.
Общее предупреждение совершения преступлений как цель наказания следует отличать от общего предупреждения преступлений как одного из важнейших направлений уголовно-правовой политики. Последнее состоит в комплексе экономических, правовых, организационно-технических, управленческих и других мер, которые можно классифицировать на воспитательные и устрашающие.
Цель же наказания, т. е. идеальный конечный результат, к которому стремится государство, – это предупреждение (недопущение, исключение возможности совершения) преступлений вообще. В этом смысле государство стремится предотвратить любое преступление, в том числе и совершенное по неосторожности. Поэтому наказание, преследуя цель предупреждения, выполняя воспитательные функции, воздействует (хотя и по-разному) на все категории граждан.
Общепредупредительное воздействие уголовного права складывается из оценки определенного поведения, запрета его совершать и наказания за его совершение. Таким образом, уголовное право в целом и наказание в частности обладает общепредупредительным воздействием.
Специальное предупреждениекак цель уголовного наказания заключается в предупреждении новых преступлений со стороны лиц, которые уже совершили преступление. Суть специального предупреждения состоит, прежде всего, и главным образом в персонифицированном воздействии наказания на осужденного. В лучшем случае результатом может быть подлинное моральное исправление или приобретение просоциальных привычек. В других случаях эффектом осуждения является лишь устрашение без каких-либо изменений в характере осужденного.
В юридической литературе традиционно выделяют следующие способы обеспечения специального предупреждения (специальной превенции) при назначении наказания конкретному лицу: лишение преступника физической возможности совершать преступление в период отбывания наказания, психическое воздействие на преступника; устрашение. Еще проф. М. Д. Шаргородский, выделяя психическое и физическое воздействие на осужденных как средства достижения целей наказания, отмечал: «Психическое воздействие имеется во всех видах наказания, физическое же воздействие лишает преступника возможности совершать новые преступления и характерно для таких видов наказания, как лишение свободы; лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью; ограничение свободы; смертная казнь. Психическое воздействие наказания осуществляется в двух видах: в виде устрашения (принуждения) и в виде воспитания»46.
Воспитательная роль наказания связана с тем, что наказание выражает отрицательную оценку преступления и преступника от имени государства. Эта оценка вытекает из наличия вины, т. е. определенного психического отношения преступника к совершаемому общественно опасному деянию и его последствиям. Воспитательная сторона наказания эффективна тем, что оказывает частно-предупредительное воздействие на лиц, совершивших преступление. Таким образом, психическое воздействие на осужденного в виде воспитания выступает, прежде всего, средством в механизме специального предупреждения.
Устрашение (принуждение) предусматривает такое воздействие на осужденного, которое обеспечивает несовершение общественно опасных деяний им в будущем и достигается причинением осужденному определенных ограничений, лишений, страданий, связанных с конкретным видом и размером наказания. Наказание объективно содержит в себе функцию устрашения. Всякое наказание причиняет тому, к кому оно применяется, психическое, а иногда и физическое страдание. Именно потому, что наказание причиняет страдание, оно способно оказывать устрашающее, а значит, предупредительное воздействие. При этом предполагается, что роль устрашения особенно важна в отношении тех лиц, которые неоднократно совершают преступление, так как страх перед наказанием будет служить для них контрмотивом к совершению новых преступлений.
Общее и специальное предупреждение между собой неразрывно связаны, но в этой связке специальное предупреждение занимает определяющее место. Как справедливо отмечал А. А. Пионтковский, «общее и специальное предупреждение нужно рассматривать в их конкретном единстве, а единство в развитии, в связи с изменением социально-политической обстановки, степени общественной опасности соответствующих преступлений на различных этапах... государства, степени общественной опасности самого преступника и т. п.»47.
Одним из показателей сбалансированности и практической значимости системы наказаний является ее эффективность. Эффективность системы наказаний означает степень достижения целей наказания в реальной жизни.
Эффективность наказания в свою очередь является важнейшим критерием деятельности правоприменяющих органов и всей уголовной юстиции. Оценка качества работы законодателя, а также судебной и уголовно-исполнительной систем во многом определяется степенью достижения целей наказания. В связи с этим крайне важно правильно и точно определить цели наказания, на достижение которых ориентировано государство. Если эти цели изначально будут нереальными, недостижимыми, то и система наказаний, и деятельность органов, назначающих и применяющих их, изначально будут неэффективными.
Цели наказания определяют объем наказания. Деятельность государства по исполнению наказания связана со значительными материальными, организационными, людскими и иными затратами. Уже поэтому применение наказания должно быть ориентировано на достижение целей, стоящих перед ним, и основано на принципе экономии государственной репрессии.