Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Тема номера. "Сельское хозяйство и аграрная политика" код 991
ДИСКУССИЯ И ДИАЛОГ
|
Михаил Коробейников. Агропромышленный комплекс России и меры по его развитию |
код 99101 |
|
Роланд Гетц. Коллективизация до сих пор дает о себе знать |
код 99102 |
АНАЛИЗ
|
Клаус Фроберг. Оптимальные размеры сельскохозяйственного предприятия в рыночной экономике |
код 99103 |
|
Евгения Серова. Аграрная политика и группы интересов |
код 99104 |
|
Михаэль Хайнц. Современные деревни в Германии: аспекты совместной жизни их обитателей |
код 99105 |
|
Хайнрих Беккер. Структурные изменения в сельской местности: факторы и тенденции |
код 99106 |
КЛАССИКИ
|
Владимир Ленин. Новые данные о законах развития капитализма в земледелии. Выпуск I. Капитализм и земледелие в Соединенных Штатах Америки |
код 99107 |
|
Гелий Шмелев. Теоретические предпосылки национализации земли в России |
код 99108 |
МЕЖДУНАРОДНЫЕ СОПОСТАВЛЕНИЯ
|
Василий Узун. Корпоративные и семейные фермы в сельском хозяйстве России, США и ФРГ |
код 99109 |
|
Борис Фрумкин. Аграрный сектор стран Центральной и Восточной Европы: путь на Запад |
код 99110 |
ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ
|
Леонид Панов. История столыпинской реформы: между мифами и реальностью |
код 99111 |
|
Силке Регине Шталь-Рольф. Исторически обусловленное сопротивление реформам? |
код 99112 |
ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ
|
Рихард Баллинг. Маркетинг в аграрной сфере |
код 99113 |
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВЯЗИ
|
Штефан Тангерманн. Аграрная политика Европы и Тысячелетний раунд |
код 99114 |
|
Елена Блинова. Показатели продовольственной безопасности России |
код 99115 |
Дорогая читательница, дорогой читатель!
При рассмотрении глобальной экономической политики иногда возникает впечатление, будто «богатство народов» выражается в том, что государство позволяет себе по возможности самые дорогостоящие формы вмешательства. Чем больше процветают отдельные страны, тем дороже, к примеру, их аграрная политика. Вместе с тем, бедные страны часто прибегают к системам государственного вмешательства, обременяющим аграрный сектор в угоду развитию городов и промышленности. При всех обстоятельствах нет другой сферы экономики, служащей объектом государственного регулирования независимо от экономического кредо правительства. Для многих экономистов аграрная политика ЕС - это не что иное, как вариант плановой экономики, действующей в рыночной среде.
Почему же аграрная политика - столь исключительная сфера? На этот вопрос, естественно, нельзя дать исчерпывающего ответа. Однако ясно, что мы имеем дело с сектором, который вполне можно «упорядочить» в рыночном смысле - ведь выращивание картофеля, пшеницы, помидоров или заготовление яиц не отличаются особенно высокой общественной полезностью (имеется в виду степень открытости, экологические риски и пр.). Кроме того, он в значительной мере ориентирован на местные рынки. Международная торговля такими пользующимися широким спросом товарами, как зерновые, видимо, почти идеально вписывается в сценарий, опирающийся на элементарную теорию внешней торговли: товар прост, его качество определить легко, к его транспортировке не предъявляется сложных требований. Так что, на первый взгляд, нет причин для какого-либо вмешательства государства.
Подробный анализ аграрной политики показывает, что ее обоснование на самом деле опирается не столько на некие особые характеристики этого сектора, сколько на многообразную взаимозависимость целей. К примеру, для развивающихся стран важен вопрос о содействии индустриализации и структурным преобразованиям (в промышленно развитых странах на первый план выступают аргументы, связанные с региональной политикой и экологией). Это означает, что аграрная политика является на самом деле политикой, преследующей множественные цели. По классическому определению Тинбергена, такая концепция политики всегда сопряжена с ошибками, поскольку отсутствует четкое взаимоподчинение отдельных целей и инструментов. Таким образом, коренная проблема практической аграрной политики состоит в отсутствии четкого взаимодействия «цель - средства».
Однако объект самой аграрной политики носит «целостный» характер. Ведь способ экономического существования сельхозпроизводителей в современных развитых странах является подчас формой их жизни.
В социалистическом плановом хозяйстве существовало представление, что в структурном и организационном отношениях аграрный сектор следует организовать по образцу промышленности, так как организация промышленности считалась стандартом «модернизации» любой экономической деятельности. Вместе с тем это не так - промышленная организация гораздо более плюралистична, чем полагали еще в период расцвета «фордизма». Аграрный сектор имеет дополнительные особенности. Рассматривая его, нужно всегда учитывать, что в связи с вездесущностью государственного вмешательства сомнительны какие-либо высказывания по поводу его необходимых характеристик в условиях рынка. Нам просто-напросто неизвестно, каким было бы сегодня европейское сельское хозяйство без определенной аграрной политики. Помимо этого, на организационные структуры в сельском хозяйстве постоянно влияют известные различия в природной среде.
Я хотел бы затронуть лишь некоторые особеннос ти аграрного сектора, создающие трудности при формулировании сущности аграрной политики.
Первая особенность в целом сводится к большой потребности в земельных площадях, из чего следует, что сельскохозяйственное производство территориально уже в основном поделено и охватило значительные территории в каждой стране. Значит, в сельскохозяйственном производстве не заключены силы, действующие в промышленности и направленные на создание территориальных агломераций и концентра цию. Здесь, скорее, в соответствии с местными агро-экологическими условиями, предопределяющими возникновение преимуществ, которые обусловлены размерами хозяйств, действует принцип территориальной специализации (постоянные издержки производства некоторых продуктов снижаются). В результате аграрная политика и региональная политика часто не поддаются размежеванию, их нельзя рассматривать независимо. Например, стабилизация доходов виноградарей - одновременно инструмент региональной политики. Напротив, если промышленность имеет характер footloose (свободный, неограниченный. - Англ.), промышленную политику можно четко отделить от региональной.
Сельскохозяйственное производство предполагает весьма долгосрочную ориентацию инвестиционного поведения. Существующий капитал во многих случаях малопригоден для использования в альтернативных целях, следовательно, возникают крупные невозвратные издержки. В то же время инвестиции даже не поддаются однозначному количественному измерению (что особенно видно на примере возделывания садоводческих культур в азиатских странах). Сегодня все это обсуждается зачастую в контексте «экологической» проблематики, хотя такой аспект появился еще в доиндустриальных обществах. Например, длительная мелиорация или защита почвы от аграрно-экологической сверхэксплуатации - задача, при решении которой непосредственные экономические стимулы могут служить лишь слабым инструментом управления, а долговременные связи «производитель - земля» весьма благотворны (в современных обществах в этом случае на передний план все больше выдвигают ся юридические ограничения, например, при осуществлении определенных капиталовложений). Однако часто важна и сложная взаимозависимость производств на определенной территории, предопределяю щая определенные экстерналии, недостаточный учет которых при принятии решений угрожает долговременной устойчивости производства (например, чрезмерная вырубка леса приводит к эрозии почвы).
Различные виды сельскохозяйственного производства при выпуске взаимодополняющей продукции взаимозависимы. Например, скотоводство и овощеводство могут быть взаимосвязаны через производство удобрений; сельскохозяйственные угодья могут использоваться со многими целями (например, на территории зернового хозяйства свободно кормятся куры). При пристальном рассмотрении оказывается, что именно в индустриальном сельском хозяйстве подобными преимуществами нередко пренебрегают (организуя в данном случае, например, специализи рованное хозяйство по разведению кур). В то же время при расчете цены продукции невозможно учесть в рамках производственного процесса многообразные экстерналии, т.е. неизбежно возникает необходимость перекрестного внутреннего субсидирования. Итоговым показателем здесь, собственно говоря, может быть только общая экономическая эффективность предприятия в целом как производственной единицы, в нашем примере - с учетом дополнительного производства. «Взаимоувязанный» характер производства означает, что и трудовые процессы не поддаются четкому разделению, т.е. что однозначно ограничены возможности для четкого разделения труда по образцу промышленного производства.
В сельском хозяйстве мобильность производите лей весьма ограничена. Подобно тому, как промышленность становится все более footloose, мобильность такого фактора производства, как труд, естественно, также повышается. Это относится к сезонной рабочей силе в сельском хозяйстве, так как рабочие, занятые по гибкому графику на уборке урожая, могут прибывать из удаленных мест, но не к собственно инвесторам-производителям. Большие невозвратные издержки и подчас специфические инвестиции производи теля в развитие собственных способностей и трудовых навыков часто создают серьезные барьеры, препятствующие его уходу с рынка; одновременно это - барьер для мобильности рабочей силы. Они еще повышаются, если возникают иные формы привязки занятых к конкретной местности (например, собственный дом, который невозможно продать дорого, или некие личные привязанности - друзья, местные объединения и пр.).
Наконец, необходимо указать на фактор «традиционности» стиля жизни, обусловленного сельскохозяйственным производством. Насколько тесна эта взаимосвязь, при всех условиях четко определить невозможно. Практика, во всяком случае, показывает, что в силу упомянутых особенностей, именно семья и есть благоприятная форма организации производства, так как она в состоянии им управлять, учитывая свои стимулы, и обеспечивать долговременную ориентацию при принятии решений. Производство привязано к конкретной местности, поэтому довольно большую роль играют местные обычаи и различные формы местной культуры (например, диалекты). При этом, как правило, отток занятых затрагивает некоторые аспекты личности работников сельскохозяйственного производства. В то же время возможны, конечно, иные формы отраслевой мобильности при сохранении привязки людей к определенной территории (например, когда речь идет о размещении в сельской местности предприятий или о мобильности местного значения, т.е. маятниковом перемещении работников между городом и деревней).
Таким образом, отмеченные особенности сельскохозяйственного производства на практике ведут к тому, что государственное вмешательство опять-таки часто обусловливает множественность целей. Так, используется аргумент об активном сохранении местных традиций с помощью дотирования сельского хозяйства. Поэтому совершенно необходимо очень четко определить соотношение «цель - средства», а главное, проводить соответствующую политику. Вопрос о том, не наносит ли сельскохозяйственное производство ущерба природе (или ландшафту), возникает лишь в зависимости от характера соответствующего регулирования. Далее, есть формы государственного вмешательства, препятствующие подобным последствиям для сельскохозяйственного производства (например, создание мотивации к промышленным инвестициям, максимизирующим производство).
Исследование взаимосвязи «цель - средства» осложняется тем, что аграрная политика служит объектом лоббирования со стороны групп интересов. Обычно экономическая теория, лежащая в основе аграрной политики, отражает трактовки конкретных форм этой политики. Следует, однако, проводить различие между лобби самих сельскохозяйственных производите лей (крестьянские объединения и пр.) и интересами всех остальных категорий лоббистов, извлекающих из лоббирования косвенную выгоду. Во всех подобных рассуждениях необходимо разделять подозрение в рентоориентированной деятельности, относящееся к экономике в целом, с одной стороны, и предположение об ее особой интенсивности в сельскохозяйственной сфере, с другой.
В большинстве промышленно развитых стран часто практикуемая мощная поддержка сельского хозяйства обусловлена механизмом демократической политики. Если существуют четко организованные группы интересов, представляющие сельхозпроизводите лей, последние значимы как определенная категория избирателей. И когда говорят о небольшом проценте сельхозпроизводителей среди избирателей, необходимо учитывать, что их распределение по всей территории страны позволяет политическим партиям обеспечить себе поддержку в возможно большем числе избирательных округов. Отсюда чрезмерно пристальное внимание политиков к сельскохозяйственным производителям. К тому же они довольно хорошо поддаются организации и громко заявляют о себе, например, взывая к общественности или перекрывая дорогу тракторами. Подобным образом действуют и некоторые профсоюзные организации в промышленно сти. По сравнению со структурой организации промышленных рабочих объединения сельхозпроизводи телей обычно довольно многочисленны. И все-таки речь идет о некой структуре, занимающей место между союзом наемных работников и союзом работодателей, так что сельхозпроизводители пока традиционно важны для некоторых партий.
С этой точки зрения ясно, почему современные промышленно развитые страны поддерживают и дотируют своих сельхозпроизводителей, явно ущемляя при этом прочие слои населения. Можно определенно утверждать, что такая политика особенно сильно затрагивает группы населения с низкими доходами, поскольку в их расходах довольно велика доля сельхозпродуктов. Это справедливо как для внутреннего рынка, так и для внешнего, потому что политика экономической защиты сельхозпроизводителей внутри страны обязательно сопровождается протекционистской политикой, ущемляющей прежде всего менее развитые страны с высокой долей сельскохозяйственного производства в общественном продукте.
Вместе с тем, из аграрной политики извлекают выгоду и другие группы. Конечно, такое обобщение можно однозначно распространить и на государство как таковое. Аграрная политика подкрепляется столь сильным лобби хотя бы потому, что соответствующее министерство защищает собственные интересы. Примечательно, что даже в странах с развитой рыночной экономикой еще существуют эти отраслевые министерства, существование которых оправдано лишь в условиях планового хозяйства, поэтому государство, как правило, не в состоянии сдерживать аграрно-по литических лоббистских устремлений - ведь в сомнительном случае обнаружится общность интересов дотируемых и дотирующей инстанции. И тогда от конкретных структур зависит, присоединятся к ним другие группы (например, органы низового управления) или нет.
Важнейшее обстоятельство, которым обусловлен сегодня национальный аграрный интервенционизм, - либерализация мировой торговли. Экспортеры сельхозпродуктов и импортеры сельскохозяйственных полуфабрикатов формируют мощное лобби, выступающее против аграрной протекционистской политики. Это можно было бы только приветствовать, если весьма дорогостоящим маневрам в сфере аграрной политики будет в итоге положен конец. Но необходима особая осторожность, так как при провале международной торговой политики в попытке преодолеть аграрный протекционизм ЕС это окажет противополож ное воздействие на институциональное развитие мировой торговли.
Именно поэтому важно обращать внимание на отмеченные особенности сельского хозяйства. Недостаточно полагаться исключительно на адаптационные возможности рынка именно из-за существования обратной политико-экономической связи. Слепая либерализация столь же плоха, как и слепой интервенцио низм, ведь и то и другое в силу этой слепоты не достигает цели. Государству следует контролировать адаптационный процесс, опираясь на четкую взаимосвязь «цель - средства». Например, следует по возможнос ти облегчать вступление компаний на рынок и уход с него. Между тем, любая ценовая субвенция в пользу определенного продукта из-за появления ложных сигналов о прибыли усиливает барьеры для ухода с рынка. Столь же неразумно предоставлять паушальные дотации сельскому хозяйству в целом, имея в виду, скажем, оздоровление ландшафта. Если в данном случае речь действительно идет о желательном общественном благе, следует создавать специфический спрос, позволяющий сельхозпроизводителям специализировать свое производство, т.е. «выделять» производство дополнительной продукции как таковой. Предпосылка подобной оптимизации политики - всеобъемлющий и многоплановый научный анализ.
В то же время необходимо упомянуть, что любые структурные изменения экономики также обусловле ны спросом. В европейских странах движение за экологический ландшафт свидетельствует о том, что государственные субвенции на развитие желательных форм сельскохозяйственного производства в конечном итоге слишком дорогостоящи. Вопрос больше сводится к тому, в какой мере носители спроса готовы оплачивать определенное качество товаров, обусловленное регулированием процесса, платить цену, привлекательную для сельхозпроизводителей. В этом, видимо, ключевая проблема.
Спрос, обусловленный регулированием процесса, может отличаться двумя аспектами.
Во-первых, возможно повышение качества продукции, непосредственно затрагивающее носителей спроса. Если яйца свободно кормящихся кур действитель но лучше и полезнее яиц, получаемых в промышлен ных инкубаторах, за них и платят дороже. (Картинка, на которой изображен крестьянский двор, по которому разгуливают куры, вполне отвечает жизненной ситуации.) Продолжая, отметим, что это вызовет потребность в лучшем маркетинге аграрной продукции, а также информационной политике, субсидируемой государством. При всех обстоятельствах политика должна ориентироваться на удовлетворение четко сформулированных предпочтений потребителей.
Во-вторых, регулирование процесса может незначительно влияют на качество продукции. Зачем, например, потребителю с помощью высоких цен субсидировать сохранение традиционных крестьянских семей, если их продукция не отличается от более дешевой продукции крупных сельхозпредприятий? Здесь нужно учитывать сложную проблему стандартизации, присутствующую и в других сферах (например, запрет в рамках торговой политики на применение детского труда). В принципе, такие аргументы сомнитель ны, поскольку носитель спроса не в состоянии автономно делать соответствующий выбор продукции, что однозначно говорит в пользу товарной маркировки. Кроме того, следовало бы стремиться к сохранению желательных признаков регулирования процесса иным способом. Так, известен аргумент, что экологически диверсифицированное сельское хозяйство благоприятно с точки зрения поддержания ландшафта (ведь никому не доставит удовольствия пройтись в летний зной по широкому, засеянному зерновыми полю, где нет ни деревьев, ни кустов). Но может возникнуть вопрос: не достаточно ли доходов от туризма (как своего рода дополнительного производства) для комплексного дотирования сельского хозяйства? Обычно туризм относят к дополнительной деятельности, но она предполагает гибкое использование рабочего времени. Если же речь идет о позитивных внешних воздействиях местного характера, возникает вопрос: не должны ли местные туристические объединения выделять крестьянам субвенции? Иными словами, аргумент в пользу сохранения ландшафта благодаря сельскому хозяйству предполагает (в качестве следствия), что национальная политика содействия бьет совершенно мимо цели, а решать, какое именно воздействие нужно и нужно ли оно вообще, следует на местном уровне. Такие решения взаимосвязаны с оптимальной организацией федеральной экономической политики.
Итак, на рыночной основе можно выстроить рациональную аграрную политику. Для стран переходного периода в целом и России в особенности это обязательно. Но и в этих странах по отношению к аграрной политике отмечается определенное пренебреже ние, что дает широчайший простор группам интересов. Аграрная политика подчас находится в тени таких якобы значимых тем, как технический прогресс, финансовые рынки и их причуды, слияния промышленных гигантов и т.п. В действительности же аграрная политика часто гораздо более непосредственно, чем мы полагаем, соприкасается с нашей жизнью. Сегодня это прежде всего относится к российским регионам. Именно поэтому мы посвящаем этой теме настоящий номер журнала.
* * *
Аграрный сектор России находится в глубоком кризисе, и неудивительно, что раздаются требования о проведении государственной экономической политики, направленной на поддержку и развитие сельского хозяйства. Рубрику Дискуссия и диалог открывает Михаил Коробейников наброском «новой аграрной политики» для России. Под ней он подразумевает всеобъемлющую систему государственной поддержки сельского хозяйства (включая агропромышленный комплекс), которая, среди прочего, призвана повысить его конкурентоспособность, обратить вспять процесс дезинвестирования и решить проблему задолженнос ти. По его мнению, примером для подражания при этом служит политика промышленно развитых стран. Коробейников дополняет свою концепцию предложениями о необходимости сосуществования различных форм собственности на землю. При этом, с одной стороны, в возможно более широком объеме допускает ся частное землепользование, с другой - учитывают ся опасения по поводу возможности быстрой концентрации земельной собственности. Комментирующий статью Роланд Гётц сдержанно относится к этим предложениям. Для него решающее значение имеет анализ причин - ведь многие проблемы возникли, собственно говоря, не при переходе к рыночной экономике, а в период насильственной коллективизации российских крестьян при Сталине со всеми вытекающими отсюда последствиями для организации и структуры сельского хозяйства. Гётц не видит выхода в государственном администрировании, осуществляемом в рамках «новой аграрной политики», которая, вероятно, приведет лишь к увеличению числа бюрократи ческих «умных голов». Вместо этого, по его мнению, необходима долгосрочная политика, направленная на самоорганизацию сельского населения.
Мы явно сталкиваемся с противоречием, наложившим отпечаток и на обсуждение европейской аграрной политики. В связи с этим важным вновь становится вопрос об оптимальных размерах предприятия и эффективности сельскохозяйственного производства. Клаус Фроберг выдвигает соответствующие аргументы экономической теории. Роль разных факторов при этом неодинакова, так что отсутствует однозначная связь между понятиями «современное» и «эффективное», которые дилетанты часто соединяют, делая поспешные выводы о взаимосвязи рыночной экономики и технологии. Соотношение определенных экологических параметров (инфраструктура, экология, система сбыта и пр.), кроме того, в большой мере предопределяется институциональным регулировани ем конкуренции и компетенцией сельхозпроизводите лей, так что отсутствует некий технически обусловленный «оптимальный размер» сельскохозяйственной производственной единицы.
Вопрос о размерах предприятия находится в тесной связи с открывающим рубрику Анализ исследовани ем Клауса Фроберга.
При обосновании аграрной политики важную роль играет вопрос о модернизации сельского хозяйства. Поэтому экономисты часто скептически относятся к политическому вмешательству, подозревая, что государство не занимает нейтральной позиции, а чиновники никогда не настроены благодушно; тем самым оно легко становится жертвой групп интересов, преследующих собственные цели, а вовсе не интересы тех, кто якобы пользуется результатами политики. Применительно к России такого рода подозрения перепроверяет Евгения Серова. В отличие от других стран переходного периода ситуация в России осложнена тем, что важнейшие мероприятия, связанные с общей трансформацией (стабилизация, создание основополагающих рыночных институтов и т.д.) осуществля лись и осуществляются одновременно с робкими попытками аграрной реформы, а также протекционист ской аграрной политики. Это, по ее мнению, приводит к тому, что существует немало предпосылок для формирования групп интересов. Серова приводит обзор аграрной политики в России, показывая, что многие мероприятия отвечают не интересам сельского населения, а интересам государственной бюрократии федерального и местного уровня, банков, распоряжаю щихся финансовыми средствами, или отдельных агропромышленных отраслей. Ее анализ, среди прочего, опирается на практические случаи, касающиеся, например, вмешательства государства в ценовую политику.
Аграрная политика оказывает, естественно, не только экономическое воздействие, почти всегда влияя на условия жизни в сельской местности. И наоборот, она часто бывает обоснована внеэкономическими соображениями. В той же рубрике Хайнрих Беккер и Михаэль Хайнц обращаются к долговременному эмпиричес кому анализу социальных изменений в деревнях Германии. Как и в России, здесь всегда господствовало представление, что деревня и сельское хозяйство, с одной стороны, а также деревня и приверженность традициям, с другой, суть практически синонимичные понятия. Между тем, картина изменилась. Деревня превратилась в плюралистичное по характеру место проживания, где люди занимаются многими несельскохозяйственными видами деятельности, что обусловливает развитие деревни даже при спаде сельскохо зяйственного производства. Выходящие за пределы деревни социальные связи становятся все более значимыми, даже в рамках деятельности различных объединений. Важную роль в этом играет развитие надтерриториальной промысловой сети как естественный итог относительно четко выраженной децентрализа ции германской городской структуры. Деревни, расположенные в восточных землях, испытывают значительные трудности в связи со структурной ломкой сельского хозяйства при отсутствии достаточных импульсов к развитию, исходящих от других отраслей. Все это явно отрицательно воздействует на условия жизни в деревне.
Обратимся к рубрике Классики , где помещены отрывки из работы В.И. Ленина «Новые данные о законах развития капитализма в земледелии». Гелий Шмелев, далее, оспаривает концепцию абсолютной ренты, принятой в марксистско-ленинской теории. Поводом для этого является упорное и постоянное обращение к этой концепции в новейшей российской экономической литературе, хотя ее беспочвенность доказана и теоретически, и эмпирически. Шмелев напоминает о полемике, которую он вынужден был вести в 60-х годах, когда эта точка зрения осуждалась. Между тем, еще Ф. Энгельс четко отвергал эту концепцию, и даже Маркс был в ней, видимо, не уверен. Но она постоянно поддерживалась по идеологическим и политико-стратегическим причинам, так как служила решающим обоснованием огосударствления собственности на землю. Ведь только при существовании абсолютной ренты можно было бы добиться технического прогресса в сельском хозяйстве, а также снижения цен на сельхозпродукцию. Шмелев убежден, что в промышленно развитых странах подлинное развитие сельского хозяйства отнюдь не соответствует прогнозам, соответствующим данной теории. Между тем, Ленин всегда рассматривал развитие сельского хозяйства, опираясь на добротную эмпирическую базу. В дополнение к своей статье Шмелев комментирует работу Ленина, показывая, что предположения последнего относительно растущей монополизации и концентрации в сельском хозяйстве не оправдались; неверно оценена и роль технического прогресса. В то же время очевидны разные подходы Ленина к оценке взаимосвязи между частным землевладением, интенсификацией капиталовложений и использованием земли. Решающий аргумент Ленина касается растущего вовлечения сельского хозяйства в капитализм, так что на небольших площадях возникают крупные сельскохозяйственные предприятия с наемным трудом. Так крестьянин превращался в буржуа, а его уничтожение затем превратилось в цель сталинской аграрной политики.
В рубрике Международные сопоставления Василий Узун, отталкиваясь от размышлений Фроберга, анализирует динамику изменения размеров предприятия в России, США и Германии. В России обнаруживает ся парадокс, состоящий в том, что «бок о бок» сосуществуют слишком мелкие и слишком крупные предприятия, причем статистически их охватить непросто, так как многие предприятия существуют в таких организационных формах и размерах, которые не отражаются официальной статистикой. Трудно оценить и значение частных предприятий с дополнительной занятостью, большинство из которых следует считать частными крестьянскими хозяйствами. Это опять-таки важно принимать в расчет при сопоставлении России с другими странами. Тем самым подтверждается тот факт, что в России, с одной стороны, слишком много мелких производственных единиц с дополнительной занятостью, а с другой стороны, на более крупных предприятиях зачастую слишком много акционеров. Данные по эффективности и размерам предприятия в основном свидетельствуют, что принятая в России «норма» (семейными хозяйствами должны быть мелкие предприятия, а кооперативами - крупные) не учитывает многообразных возможностей развития семейного предприятия. В то же время в США среди предприятий всех размеров высока доля семейных предприятий.
Во второй статье рубрики, автор которой - Борис Фрумкин, дается краткий обзор развития в странах ЦВЕ. Все они преодолевают наследие советских принципов организации сельского хозяйства, но вместе с тем обнаруживается четкое отличие от российской модели. Рыночная трансформация в этих странах вынужденно идет быстрыми темпами; это, в частности, связано со слабыми возможностями финансово-поли тического маневрирования и прежде всего потому, что они преследуют цель вступления в ЕС. Поэтому в будущем страны ЦВЕ, вероятно, станут неотъемлемой составной частью европейской системы регулирова ния, тогда как перед Россией маячит угроза изоляции, если не будут приняты целенаправленные меры по развитию конкурентоспособного агропромышленного сектора.
В дискуссионной статье Гетца был поставлен вопрос о том, насколько глубоко сегодняшние экономические проблемы уходят корнями в прошлое. Мы неоднократно обращались к последним десятилетиям царизма (см., например, Politekonom. - 1997. - N2), чтобы, с одной стороны, сделать более точные выводы в отношении действительного воздействия событий, произошедших после Октябрьской революции, с другой стороны, чтобы перебросить «мостик» к сегодняшним тенденциям. Леонид Панов предлагает «ревизионистское» видение столыпинских реформ, критически оценивая историческую оценку советских историков, доставшуюся им «в наследство». Его рассуждения опираются, в частности, на воспоминания К. Кофода, участвовавшего в проведении реформ в качестве советника; эти воспоминания были переведены на английский язык лишь в 1985 г., а на русский - в 1997 г. Вопреки известному мнению, Панов усматривает в фактических данных ускоренное превращение российских крестьянских хозяйств в частные семейные хозяйства. С этой позиции коллективизм следовало бы оценивать совершенно по-иному, а не так, как это часто делают, опираясь на тезис о преемственности коллективистских сельских общинных структур. Подобные утверждения оспариваются в статье Сильке Регине Шталь-Рольф, отталкивающейся в основном от мнения, распространенного и в западной экономичес кой литературе по столыпинским реформам, и задающейся вопросом: в какой мере предпочтение, отдаваемое в рамках культурной традиции коллективистс ким институтам, вплоть до сегодняшнего дня осложняет переход к частному сельскому хозяйству? Она предлагает модель, позволяющую лучше понять взаимозависимость между институтами и предпочтения ми, важную при проведении практической политики трансформации. Помимо непосредственных институциональных и юридических мер, такая политика предполагает изменение поведения и воззрений людей.
При обсуждении традиционных форм сельскохозяйственного производства часто выдвигается критическое замечание, что та или иная позиция служит эндогенным итогом определенных общих институциональ ных условий. Предполагается, что с изменением институтов быстро меняются и воззрения людей. Доказательством тому, бесспорно, служит следующее наблюдение. Вследствие плановой экономики в Восточной Европе, как и западноевропейской политики поддержки сельского хозяйства, производители с трудом переориентируются на форму поведения, отвечающую требованиям рынка. Гарантии производителям порождают пренебрежение с их стороны основным параметром действий в рыночной экономике - ориентацией на спрос.
В рубрике От теории к практике Рихард Баллинг останавливается на требованиях современного сельскохозяйственного маркетинга, учитывающего не только потребности клиентов, но и активно стимулирую щего спрос на продукцию (например, путем предоставления исчерпывающей информации о влиянии конкретного продукта на здоровье потребителей). Поскольку при этом для деятельности мелких сельхозпредприятий предприятий устанавливаются довольно узкие границы, существенно возрастает значение сельских кооперативов и объединений (если, конечно, они полностью учитывают позиции своих членов).
Сельское хозяйство является объектом не только далеко идущего внутриэкономического регулирова ния государства, но и внешнеэкономических ограничений. Среди исследователей этой проблемы существует единство в том, что протекционизм в сельском хозяйстве, практикуемый промышленно развитыми странами, привел (и до сих пор приводит) к весьма отрицательным последствиям для мирового хозяйства. Применительно к Европе следует указать и на пагубное воздействие экспортных субвенций. В рубрике Экономические связи Штефан Тангерманн рассматривает возможность последовательного вытеснения европейского протекционизма в рамках, определенных принципами ВТО. Результатами Уругвайского раунда переговоров предопределено, что европейские аграрные структуры будут испытывать значительное адаптационное давление, так как постоянно сужаются возможности для поддержания завышенных внутренних цен с помощью таможенных тарифов, и сокращаются субвенции; в результате экспортное производство будет все менее конкурентоспособным. Расширение ЕС также усложняет ситуацию. Тангерманн видит стратегию успешного завершения Тысячелетнего раунда, на проведении которого настаивают именно европейцы, в том, чтобы обязать их окончательно отказаться от аграрного протекционизма путем открытия экспортных рынков сельскохозяйствен ной продукции. Ведь справиться с адаптационными проблемами одними политическими методами, без экономических альтернатив, невероятно трудно.
Проблематичная функция аграрного протекциониз ма, практикуемого промышленно развитыми странами, остро ощущается в России. Слабая конкурентос пособность российских производителей отягощается импортом западной продукции, пользующейся значительными субвенциями. По этой причине Россия сталкивается с тяжелой проблемой обеспечения продовольственной безопасности, которой посвящает свою статью Елена Блинова. Снижение среднего уровня потребления продовольственных товаров в России, бесспорно, вызывает крайнее беспокойство. Растущая потребность в импорте, дотирование экспорта других стран и дальнейшее сокращение отечественного сельскохозяйственного производства образуют заколдованный круг, разорвать который можно только благодаря расширению семейных хозяйств в городе и сельской местности, хотя эти хозяйства едва ли поддаются статистическому учету. В то же время внешнеэкономические связи могли бы служить источником позитивных импульсов, если бы распад СССР не подорвал прежние межрегиональные структуры. В обеспечении продовольственной безопасности Блинова видит важную государственную задачу, решение которой предполагает и внешнеэкономические меры защиты.
Выпуск журнала завершается информацией о международном заседании Германского общества по изучению Восточной Европы. Здесь вновь звучали упоминавшиеся проблемы. Вместе с тем, важно отметить, насколько трудно делать эмпирические обобщения и найти баланс между макроструктурным анализом и рассмотрением конкретных деталей. Создается впечатление, что знаний, несмотря на все более широкую информированность, у нас не прибавляется. Дискуссия по вопросам, связанным с развитием сельских территорий, требует высокой профессиональной компетентности и способности проникать в суть ситуации на местах.
* * *
Самой большой проблемой аграрной политики является аграрная политика - вот что можно сказать, изучив статьи этого номера. На самом деле, подчас неясно, в чем именно состоит причина болезни, которую нужно лечить с помощью применяемых медикаментов. Применительно к России было бы, естествен но, слишком уж узколобо в поисках причины болезни ограничиваться указанием на такие сугубо экономические факторы, как эффективность предприятия или рыночные структуры. Но едва ли можно помочь больному, если сегодня ему сообщить, что причина болезни - в его неправильном поведении в прошлом. Ведь прошлое уже нельзя изменить.
Представляется очевидным, что суть аграрных проблем России в отсутствии стимулов и возможностей индивидуального творчества и предпринимательско го духа. Дилемма политики состоит в том, что, с одной стороны, она отчасти несет ответственность за эти недостатки, с другой стороны, ясно, что именно политика (и ничто другое) должна создать общие условия, облегчающие предпринимательство и делающие его возможным. Решение этой дилеммы - важнейшее требование ближайшего будущего.
Карстен ХЕРРМАНН-ПИЛЛАТ,
Виттен, октябрь 1999 г.