Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
КЛЫЧКОВ Сергей поэт и беллетрист. Печататься начал в 1909. К. — один из наиболее ярких представителей кулацкой литературы. До 1925 Клычков пишет почти исключительно стихи, с 1925 — преимущественно прозу. Фольклорные стилизации, мифологические образы языческой, дохристианской Руси составили содержание и следующих его книг — «Потаенный сад» (1913-1918); «Дубравна» (1918); «Кольцо Лады» (1919). Сказочные герои населяют условныи мир его стихов; земные, конкретные образы встречаются в поэтической системе Клычкова только в описаниях природы, и никакие катаклизмы времени, — революции, войны — не отражаются в его «вневременных» произведениях. Клычков служил в Финляндии, на Западном фронте, в Крыму, но военные впечатления отразились только в прозе (в автобиографическом романе «Сахарный немец», 1925). Как и все новокрестьянские поэты, восторженно принял Октябрьскую революцию, работал в Пролеткульте, издавал и переиздавал книги. Он является верным учеником отца современной кулацкой лит-ры — Клюева, учеником, весьма добросовестно развившим в отдельных своих стихах (и в особенности в прозе) мистическую средневековщину, почерпнутую из русского фольклора. Основной тон поэзии К. не меняется и после Октябрьской революции, но в ней особенно явственно начинают звучать пессимистические мотивы, и чем ближе хронологически стихи поэта к нашим дням, тем эти ноты звучат сильнее. Этот пессимизм (особенно сильно окрашивающий его прозаические вещи) — естественная черта для писателя кулацких слоев нашей деревни, обреченных на уничтожение закономерностью развития пролетарской революции: Начиная с 1927 (год начала последней активизации кулачества) творчество Клычкова принимает откровенно заостренный кулацкий характер. Если в книге издания 1928 («Талисман») мы сталкиваемся с ярким кулацко-патриархальным «символом веры» (см. стихотворение «Люблю свой незатейный жребий»), то это еще более политически демонстративно подчеркивается в книге издания 1930 («В гостях у журавлей») — года начала уничтожения кулачества как класса: Правда, в этой же книге поэт полностью осознает гибель своего класса, раздавливаемого в тисках реконструкции сельского хозяйства (когда «...вслушаешься в гул борьбы, / Поймешь бессмыслицу страданья / И предвозвестие судьбы»). В советское время перешел в основном на прозу, переводил грузинских поэтов и киргизский эпос. Поздняя его лирика теряет черты романтической условности, сказочности, наивной мечтательности. В 1930-е годы подвергается травле как «кулацкий поэт», в 1937 арестован как член «Трудовой крестьянской партии» (несуществующая организация); приговорен к расстрелу и в тот же день расстрелян. Резкий переход писателя в 1925 от поэзии к прозе не случаен: столь ярко выраженному, классово-боевому писателю, как К., необходим был эпический плацдарм, с к-рого он мог бы повести наступление на угрожающий его классовой группе, ее основе — старине, патриархальности — «новый мир». Романы К.: «Чертухинский балакирь», «Сахарный немец», «Последний Лель», «Князь мира» дают законченное построение кулацкой политической философии, правда, тщательно зашифровываемое мистическим туманом. Композиция клычковской прозы безусловно заслуживает особого внимания. Она едина для всех его вещей. Сон и явь, сказка и быль, реалистическое описание и фантастическая греза — все переплетается так, что отделить одно от другого стоит большого труда. Бред проникает в реальность, реальное становится бредом, а на стыке между реальностью и фантастикой обычно и преподносит К. свои политические сентенции. Такая раздвоенность свойственна творчеству представителей класса или классовой группы, утерявшей или теряющей свои экономические позиции. Безысходность положения загоняет писателей этой классовой группы в прошлое, в фантастику, в бред. Это своеобразный способ оттолкнуться от ненавистной действительности. Раздвоенность сознания распространяется на весь мир. Теряются реальные представления. Все раскалывается надвое, уходит почва из-под ног, мир становится «шатким». Но класс, классовая группа не умирает без борьбы: это раздвоенное, двуплановое творчество насыщается злобой и неприятием настоящего. Почти все персонажи Клычкова носят символический характер. Его любимые герои встречаются в нескольких книгах. Это некие обобщающие образы. В лице К. кулацкая художественная литература, повторяем, имеет своего самого блестящего представителя. Прекрасный «народный» яз., пользование всем богатством русского фольклора, исключительное владение сказовой формой, умелое (не назойливое) пользование ритмической прозой — все это ставит Клычкова в ряды первоклассных мастеров слова.