Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
О КОНЦЕПЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ РФ В ОТНОШЕНИИ РОССИЙСКОЙ ДИАСПОРЫ* По материалам обсуждения в ИСПРАН
...Нет у вас родины, нет вам изгнания. М. Ю. Лермонтов
Мы выбрали эпиграфом к статье последнюю строку одного из знамени тых "иносказательных пейзажей" М.Ю. Лермонтова — лирического стихотво рения "Тучи" (1840 г.) Взятая вне собственно лирического контекста, эта строка в наши дни приобретает неожиданно вещий смысл, как нельзя более выразительно характеризуя положение тех, кого в обсуждавшемся проекте именуют "зарубежными соотечественниками".
"Нет у вас родины..." Получается, что — нет. Дело не только в том, что распад Советского Союза, строго говоря, лишил всех его граждан Большой Родины, каковою для них, как и для поколений их предков, были дореволю ционная Россия, затем СССР. Но у многих эта историческая катастрофа от няла и "малую" родину. Цитируем проект: "В результате образования новых государств на территории бывшего СССР несколько десятков миллионов лю дей, главным образом этнических русских или [людей,] связанных с русской и другими культурами российских народов, оказались за пределами России в новой социально-политической и культурной ситуации, побудившей их зая- 179 вить о своей органической связи с Россией как с родиной". Говоря конкрет нее: в качестве своей родины эти люди воспринимали ту или иную союзную республику, где многие из них, кстати, действительно родились; теперь они живут в независимых государствах, живут как изгои, их там не признают "своими".
"Нет вам изгнания"... Да, получается, как ни парадоксально, что нет и изгнания... изгоям. Хоть многие и ощущают себя объектом гонений, хоть их и теснят, но одни не хотят покидать обжитые места, нередко — и могилы своих отцов и дедов; другие и хотели бы покинуть свою ставшую чужбиной "малую родину", да нет средств; и, что хуже всего, что никак не укладывается в их сознании: Россия, воспринимаемая ими как Родина-мать, не желает принимать своих детей, а к тем, кто все же пытается найти у нее приют и спасение, кто (таких сотни и сотни тысяч) бежит от кровавых межэтнических распрей, войн, неприкрытой дискриминации, — относится, как мачеха... По эт сказал бы о них — скитальцы. Мы говорим — беженцы.
iafaeb Семен Львович 1, доктор исторических наук, заместитель директора Института сравни тельной политологии РАН; ОГАНИСЬЯН Юлий Степанович, доктор исторических наук, ведущий на учный сотрудник Института сравнительной политологии РАН.
* Статья подготовлена на основе материалов состоявшегося в сентябре 1997 г. в ИСПРАН обсуждения проекта Министерства Российской Федерации по делам национальностей и федеративным отношениям "Концепция государственной политики Российской Федерации в отношении зарубежных соотечествен ников". В обсуяедении приняли участие: к.и.н. А.Н. Байкова, д.и.н. О.И. Величко, д.и.н. Р.Я. Евзеров, Ю.А.Жилин, К.Ф.Н. К.М. Кантор, к.ф.н. Л.Д- Митева, к.э.н. В.И. Переведенце», д.и.н. Е.Г. Плимак, д.э.н. С.В. Пронин, д.и.н. И.С. Яжборовская, д.и.н. З.П. Яхимович и другие, в т.ч. авторы данной публикации. Статья, разумеется, отличается от обзора обсуждения, направленного Институтом в МИННАЦ: расшире но проблемное поле, привлечены дополнительные фактические данные; в то же время значительно со кращен сам текст за счет снижения степени детализадии формулируемых предложений и замечаний.
Трагичны судьбы и тех, и других, и третьих...
.,. Но вот, наконец-то, и в "верхах", кажется, вняли стонам и пеням '^ "десятков миллионов людей": "Политический курс России в отношении зару-д бежных соотечественников, — вновь цитируем проект, — претерпел за по следние годы в целом позитивную эволюцию: от недооценки ситуации до ее осознания как одной из важнейших государственных проблем". Слава Богу, дело дошло "до осознания" "ситуации". Можно только приветствовать поло жения проекта о том, что плодотворное сотрудничество России с государст вами нового зарубежья возможно лишь при соблюдении с их стороны "всего комплекса прав и свобод проживающих там российских соотечественников"; о поддержке их самоорганизации, которая, в частности, позволит им "создать условия для сохранения и развития собственной культуры наряду с освоени ем культуры титульной нации"; о том, что "при заключении международных договоров Российской Федерации об экономическом сотрудничестве и пре доставлении кредитов учитываются интересы соотечественников"; что Россия намерена поддерживать "социально незащищенные слои российской диаспо ры". Необходимость государственной защиты русских, людей всех российских национальностей в бывших республиках СССР очевидна и настоятельна. Раз рабатываемая концепция (помимо своего практического эффекта) призвана сыграть и роль манифеста, провозглашающего, что демократические принци пы РФ неколебимы,ычто именно на их основе будет осуществляться впредь политика России в сфере ее связей с "ближним зарубежьем".
При нынешней острой необходимости в документах, формулирующих и регламентирующих государственную политику, является утопичным подход к их составлению (его сторонники часто ссылаются на американскую консти туцию), предполагающий такую тщательную их отделку, которая позволяла бы использовать их в этом качестве чуть ли не веками. В наше время, когда все зыбко и неустойчиво в общественной жизни на постсоветском простран-180 стве — и особенно в области национальных отношений, — это ведет либо к многолетней задержке введения в действие крайне необходимых государству властных актов, либо к появлению бестолковых деклараций, далеких от ре альностей и потому бесполезных, а нередко и просто вредных. Так что заду манная концепция — дело благое. Заработала бы она на практике — вот в чем вопрос.
КТО ОНИ? СКОЛЬКО их?
Все же недоумеваем: кто они — те, о ком трактует обсуждаемый проект, если принять заданную в нем идентификацию субъекта концепции? Либо они соотечественники — тогда не зарубежные, либо зарубежные — тогда, строго говоря, не соотечественники. При том обозначении субъекта концепции, ко торое дано в заголовке проекта, получается, что любой человек на земном шаре может счесть себя нашим соотечественником (ибо национальная при надлежность, как теперь признано в РФ, определяется самим человеком) и, согласно букве проектируемой концепции, получить право на поддержку со стороны РФ, на перемещение в ее пределы и на преференции с ее стороны. Ясно, что по своему смыслу и духу проект трактует не об этом. Речь, очевид но, идет о русских и других бывших россиянах, постоянно проживающих за рубежом, или, иными словами, о российской диаспоре. Так, наверное, и надо говорить.
В проекте, далее, речь ведется о сохранении связей, но ведь может иметь место и установление их. Очевидно, требуется конкретное, соответствующее нормам международного права определение понятия, которое в проекте вы ражено словами "российские соотечественники", с тем чтобы оно вразуми тельно характеризовало такие, к примеру, категории: граждане других стран; люди, не имеющие гражданства страны проживания; лица, сохраняющие рос-
сийское гражданство в условиях проживания в ближнем и дальнем зарубежье; "соотечественники", обитающие в зарубежье, названном в проекте "тради ционным" (вероятно, имеются в виду пред- и послереволюционная эмиграция, "перемещенные лица" времен второй мировой войны и послевоенных лет).
Отечество было у нас одно. Оно раскололось. И если говорить о ближнем зарубежье, человек (всякий "соотечественник"!) волен выбрать для себя лю бое из возникших новых независимых государств. Речь, понятно, идет прежде всего о русской или "русскоязычной" диаспоре. Однако нельзя оставлять без внимания и "других". Во всяком случае, термин "зарубежные соотечествен ники" в концепции одного из важнейших направлений государственной по литики следовало бы обдуманно скорректировать.
"Зарубежные соотечественники", безусловно, сами вольны решать вопрос о своей интеграции в новых государствах или переселении в Россию. Многие из них оказались в новом зарубежье против своей воли (репрессированные народы, ссыльные и т.д.) или не вполне по своей воле ("распределенные" по сле окончания учебных заведений, переведенные по службе и т.д.). Часть их не собирается "интегрироваться" в стране проживания независимо от нали чия или отсутствия, говоря словами проекта, "ситуаций, угрожающих жизни, здоровью и благополучию". Они справедливо полагают, что у России как правопреемницы СССР есть перед ними определенные обязательства, в част ности связанные с предоставлением возможности выбрать желательные для них места проживания. В данном случае права и интересы индивида должны быть поставлены выше "государственных" интересов и всякого рода конъ юнктурных политических соображений.
Небольшое "лирическое отступление" на "терминологическую" тему. Дело в том, что особо важное значение продуманности, корректности формулировок, в т.ч. в час ти идентификации "субъекта концепции", специфическим образом оттеняет и соз давшаяся ныне, можно сказать, "терминологическая атмосфера". Кто из нас не об щался более или менее тесно с "лицами" разных национальностей? Кто не испытывал в последние годы стыда и омерзения от клубящихся вокруг этого сюжета лексических миазмов типа "лица кавказской национальности"? А дети от "смешанных браков"! Поч ти все они — их ни много ни мало, примерно 50 миллионов — по языку, образованию, культуре — "русскоязычные". (Словечко под стать лексикону Альфреда Розенберга.) Тот же Лермонтов, с учетом его шотландского происхождения по отцовской линии, — не "русскоязычный" ли поэт? Пушкин — этот, по словам "лица украинской нацио нальности" Гоголя, "русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет", — не "лицо" ли "эфиопской национальности"? Иосиф Бродский — ясно, "русскоязычный"; впрочем, для иных русскоязычных (без кавычек) пуристов он после присуждения ему Нобелевской премии стал и "зарубежным соотечественником"...
От адекватной, по крайней мере корректной, идентификации "зарубежных соотечественников" напрямую зависит и установление их общей численно сти, хотя бы приблизительной. В проекте на этот счет ясности нет: в одном месте приводится цифра 25 млн. "за пределами Российской Федерации" (вы ходит, во всем мире), в другом говорится о нескольких десятках миллионов только "на территории бывшего СССР". В то же время в научных изданиях, в периодической печати мелькают цифры: 25 млн. русских и около 5 млн. "русскоязычных" только в постсоветских государствах (разумеется, кроме РФ). От пяти до десяти миллионов насчитывают все "волны" российской эмиграции в "дальнее зарубежье".
Представляется необходимым в целях идентификации субъекта концепции дать дифференцированную статистику по данной проблеме, а именно — ука зать конкретно: сколько русских или "русскоязычных" осталось в странах ближнего зарубежья, взятых в отдельности (т.е. в Украине, Казахстане, закав казских государствах и др.); по возможности, установить численность русских и представителей других коренных национальностей РФ (например, татар, адыгейцев и т.д.), проживающих в "традиционном зарубежье" и не потеряв-
ших еще интереса к связям с соплеменниками в России; сколько отбыло и
^. продолжает отбывать за рубеж эмигрантов текущей "волны". ^j
^5 Позволим себе здесь еще одно небольшое "лирическое отступление" — на сей раз О на "статистическую" тему. Никогда в России, и особенно после октября 1917 г., для властей предержащих человек — живущий ли, отошедший ли в мир иной — не был "единицей". Ибо никогда у нас не было — и нет — гражданского общества. Счет шел и идет только на миллионы. Даже с точностью до десятка миллионов никто с уверен ностью не может сказать, сколько людей погибло в годы гражданской войны и от по следовавшего за ней жуткого голода в Поволжье и иных областях России, во времена коллективизации, массовых репрессий, в период Великой Отечественной войны. Ме жду прочим, американцы, к которым с особым почтением относится нынешняя элита вкупе с частью интеллигенции России, — те и сегодня, спустя почти полвека после окончания корейской войны и более двух десятилетий после окончания вьетнамской, с пофамильной точностью — "до единицы" — на общественном и правительственном уровнях упорно пытаются найти в дальних странах если не выживших соотечествен ников, то хотя бы их останки. У нас же на нашей земле через 50 с лишним лет после Победы заброшены, не захоронены останки сотен тысяч защитников Отечества. И эта "традиция" живет. Чиновный менталитет все тот же. Совсем недавно, когда писались эти строки, был отдан приказ захоронить в общей могиле сотни содержавшихся в Рос-тове в рефрижераторах неопознанных трупов российских солдат (а точнее — не обучен ных военному делу мальчиков), погибших в позорной чеченской войне. Причина? Нет денег для идентификации, пересылки останков (куда только?) и т.д.
Читатель, надеемся, понимает, что это отступление — не для красного словца. Мы просто пытаемся как-то вписать обсуждаемую проблему в общий поток российской жизни. И тут в связи со "статистической" темой приходится констатировать, что к живым у нас относятся еще хуже, чем к мертвым. Кто же, в самом деле, не читывал или не слыхивал речений некоторых видных идеологов реформаторства о том, что ре формы "пойдут" лишь после того, как вымрут "мешающие" им поколения "строителей коммунизма"? Неспроста и один из ныне действующих руководящих реформаторов обронил как-то фразу о том, что люди старше 45 его "не волнуют". Что уж тогда гово-lg^ рить о соотечественниках, оставшихся за рубежом? Предположим, сложится безу-— пречная концепция "политики РФ в отношении" их. Поверят ли они, поверим ли мы, что она будет реализовываться на практике? Если не нашлись гроши для пристойного погребения наших мальчиков, погибших из-за "ошибок", с непомерным запозданием признаваемых высокими властями (гроши — в сравнении даже не с бесследно исчез нувшими отчислениями из казны, но — со средствами, отпущенными на идентифи кацию останков последнего царя и его семьи), — то "найдутся" ли средства для про ведения означенной политики?
Но вернемся непосредственно к обсуждаемой проблеме. Как видим, она — не рядовая, не проходной случай в перестроенных и постперестроечных не урядицах. В ней, по нашему мнению, как ни в какой иной из бесчисленных больных проблем страны, фокусируется продолжающая развертываться на наших глазах драм^сторической судьбы России.
СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ
Всякая концепция, призванная служить неким ориентиром для того или иного направления государственной политики, повиснет в воздухе, не сможет быть таким ориентиром, если окажется оторвана от реальностей сегодняш него дня и даже "только" от реальностей истории, с которыми генетически связан сам предмет искомой концепции. Наше давнее и недавнее прошлое не отошло в небытие. Оно живет весьма активной жизнью в сознании, социаль ном и политическом поведении многомиллионных масс населения всех пост советских государств и в этом смысле тоже является реальностью сегодняш него дня.
Распад Советского Союза — в известных отношениях наследника Россий ской империи — исторический факт, как бы к нему ни относиться. Пред ставляется, однако, отнюдь не риторическим и далеко на "закрытым" вопрос, над которым в любом случае необходимо задуматься, подходя к нему при
этом конкретно и предметно: исчерпывается ли актуальное ныне историче ское наследие Российской империи и СССР факторами именно распада? Или все же после происшедшей исторической катастрофы "выпало в осадок" и нечто отличное от этих факторов, нечто, к чему можно отнестись —и не в последнюю очередь в плане обсуждаемой темы — как к наследию одновре менно общему, общезначимому и для России, и для всех стран "ближнего за рубежья" и притом позитивному?
СССР — этот, с точки зрения Запада, с точки зрения "либеральной цивилизации", а заодно и с точки зрения идеологов недавней холодной войны, Карфаген — разру шен, перестал существовать, причем это произошло в одночасье и неожиданно для них, как, впрочем, и для нас. Теперь, к примеру, З.Бжезинский бесстрастно именует Россию (хоть она и является, в свою очередь, правопреемницей СССР) "лишней страной".
Но ведь не он первый. Нечто подобное можно было слышать полтора века назад (и тоже не впервые) от маркиза де Кюстина, писавшего, что участь "этой пустыни без покоя, этой тюрьмы без отдыха, которая именуется Россией", по мнению его "очень умных и наблюдательных" знакомцев, состоит в том, чтобы "завоевать Восток и затем распасться на части".
Что тут скажешь? Разве что тютчевское: "Умом Россию не понять". Всякое запад ное вторжение в Россию, включая интеллектуальное, попадает "не туда" — потому, как нам представляется, что оно каждый раз бывает инициировано куце-рационалистическими идейными мотивациями. Пора бы, кажется, сообразить: Россия — совсем не то, что о ней думают. Мы и сами, может быть, толком не знаем, что она такое, "какая-то прореха на человечестве" (П.Я. Чаадаев). И все-таки теперь, после всего, что с нею произошло, думается, у нас есть основания попытаться рационально прояснить, по крайней мере, смысл того, что можно было бы назвать укоренявшимся веками в сознании правящих элит Запада "синдромом неприятия" несуразного, по их разумению, феномена России — гигантского геополитического "монстра", коего про сто не способен принять, освоить существующий миропорядок, ибо она, Россия, ни как не умещается в упорядочиваемый по западным стандартам мир, она — "лишняя".
По разумению авторов этих строк, своеобразие России по сравнению с Западной Европой и США — своеобразие, существенное, во всяком случае, в аспекте обсуждаемой нами темы, — состоит, в том, что многие века основой ее политического порядка была самодержавная государственная власть — тип государственности, благодаря которой она входила в геополитическое про странство в качестве значимой самостоятельной целостности и в качестве ве ликой державы, а ее собственные огромные пространства стали не фактором дезинтеграции, обособления отдельных регионов, а, в свою очередь, причи ной усиления централизованного государства. Разнородные этнонациональ-ные, конфессиональные, культурные и иные образования, нередко конфлик товавшие между собой, находившиеся на разных уровнях развития, ограни ченные в возможностях общения с внешним миром, объективно нуждались в имперском патернализме. Централизованное государство выступало объеди няющим началом. В России не было каких-либо иных структур, призванных обеспечить целостность и жизнеспособность складывавшейсяяинтегральной общности. Развитие страны шло при всепроникающем воздействии государ ства. В стране не возникло каких-либо иных эффективных механизмов ин теграции и институционализации общества. К государственной власти были привязаны — и к ней же апеллировали — все общины и сословия. Она по давляла любые попытки автономизации формировавшихся институтов граж данского общества. Такое положение сделало специфически-"государствен-нический" склад ума особенностью мировоззрения подавляющего большин ства россиян, его "общим знаменателем".
Революция 1917 г. стала в этом смысле не только крайне болезненной формой радикального "разрешения" стянувшихся в тугой узел социальных и политических противоречий, но и способом сохранения взаимодействия на званных гетерогенных общностей — взаимодействия, складывавшегося на
протяжении многих столетий на бескрайних пространствах Евразии. В отли-„. чие от западных стран, отсутствие здесь единой цивилизационной структуры '§ гражданского общества, независимой от государства, явилось причиной того, Q что послереволюционная модернизация вылилась в России в катаклизмы, превосходящие по масштабам и интенсивности эксцессы других революций.
Во времена тоталитаризма репрессии против отдельных народов, установка на упрощение национально-этнической структуры общества, искусственные препятствия на пути развития некоторых языков народов СССР и т.п. пред ставляли собой систему мер, призванную подавить национальный фактор в той же мере, в какой подавлялись всякие проявления социальной и идеоло гической неоднородности, не соответствовавшие модели унитарного государ ства. В то же время, с другой стороны, многонациональное государство и до, и после 1917 г., если и было "тюрьмой народов", то, во всяком случае, — не только. Оно было — пусть не повсюду, пусть не всегда, но все же в сущест венной мере — также и "просвещением" народов. Оно, как уже было отмече но вскользь, столетиями служило складыванию уникальной общности, объе диняющей людей различных национальностей, этнических групп бесчислен ными культурными и социально-экономическими связями. Эту "линию" в его истории особым образом продолжили десятилетия советской власти, вы звавшие коренное преобразование традиционных укладов российской жизни и породившие новые традиции совместного бытия, противодействие которым теперь может оказаться столь же пагубным для России, как и былой отказ от ее "предыстории", т.е. от ее истории до октября 1917 г. Историческим испы танием этих традиций на прочность и жизнеспособность явилась Великая Отечественная война.
С этой точки зрения "новая историческая общность" — отнюдь не вымы сел партийных идеологов, хоть она и эксплуатировалась в чисто идеологиче ских и, конечно, политических целях, втискиваемая в узко-пропагандистские 184 лозунги (потому и эксплуатировалась, что было что эксплуатировать); это, как бы то ни было, — реальный факт истории, убедительно подтвержденный победой в Великой Отечественной. Реальность этой общности подтверждает ся и всей историей холодной войны. "По ту сторону" ее "линии фронта" при лагались колоссальные усилия и средства для того, чтобы подорвать отнюдь не мифическое, а вполне реальное единство многонационального народа, со ставлявшее одну из опорных конструкций советского общественного строя (а вместе с ним и самого общества, так и не сумевшего в рамках этого строя изжить свои тоталитарные характеристики, к которым, тем не менее, полно стью уже не сводилось). Не случайно, что кульминация борьбы за и против сохранения советского общественного строя пришлась на 1990 — 1991 гг., когда решался вопрос о союзном договоре. Распад СССР стал одной из ос новных (если не главной) предпосылок окончательного крушения "реального социализма". Если "реальный социализм" как таковой и был обречен, то это само по себе еще не означает ни полной нереальности "новой исторической общности", как она складывалась — при всем драматизме этого процесса — в рамках советского строя, ни. тем более, полной оправданности, исключи тельной укорененности "новой исторической разобщенности".
Заслуживает внимания и такая характерная особенность: в царской Рос сии, а затем в СССР русские, занимая исключительное положение в качестве главного субъекта исторического развития страны, традиционно воспринима ли ее как собственное национальное государство, хотя в период существова ния РСФСР сами не обладали многими атрибутами государственности, имевшимися в остальных республиках. Поэтому, в частности, в "пере-строечной" России не возникло сколько-нибудь массового национального движения русского народа. (Одновременно и националистическим проявле ниям и деформациям сознание, психология русских оказались существенно меньше подвержены — иммунитет, который сегодня серьезно испытывается
на прочность воздействием, с одной стороны, активности разного рода нацио налистических и фашиствующих политических деятелей и организаций, с дру гой — стихийно возникающих национально-этнических коллизий, окрашен ных сепаратизмом, русофобией и т.п.). Характерно и то, что ни в одной из бывших союзных республик со значительными массивами русского населе ния, несмотря на нарастание антирусских настроений, национально-этническую дискриминацию, не возникло сколько-нибудь политически влия тельного организованного движения протеста русских, которые по-прежнему все свои надежды связывают с протекционистской политикой Москвы.
То, что называлось "идеологией дружбы народов" или "интернацио нализмом", а теперь сплошь и рядом неправомерно отождествляется с "имперским сознанием", — остается влиятельным фактором общественной жизни на всем постсоветском пространстве и находит сегодня многообразные выражения. К России тянутся не только этнически близкие русским белору сы, украинцы (прежде всего в восточных и южных районах Украины) или жители регионов с преобладанием русского населения (Крым, Приднестро вье, Северный Казахстан), но и этнически далекие от русских народы. Ко нечно, существенное значение здесь имеют геополитические мотивы, но от нюдь не последнюю роль играет и исторический опыт тесного социокультур-ного, духовного и иного взаимодействия или, если угодно, дружбы народов.
Весьма важно ясно представлять специфику трансформации межнацио нальных и межгосударственных отношений на территории бывшего СССР, видеть объективную основу процессов, выражающихся в сохранении в "ближнем зарубежье", или же в мигрировании, значительных контингентов наших "соотечественников"; понимать своеобразие трудностей для "русско язычного" населения, сознавать неизбежность изменения его статуса, создан ного сталинской национальной политикой со свойственными ей деформа циями (определенный элитизм на территориях, где преобладали нерусские этнонациональные сообщества, более влиятельное представительство в верх- 185 них слоях общества, значительные преимущества в области социального раз вития и т.д.); учитывать последствия общесоюзных процессов перераспреде ления экономических потенциалов и трудовых ресурсов и т.д. Распад СССР, кроме того, естественным образом вел к национальному самоопределению и повышению статуса коренного этноса и подчиненному положению "русско язычного" населения. Правда, последнее часто рассматривает уравнение в правах с титульным этносом, сужение образовательных, информативных и т.п. возможностей как дискриминацию. Было бы большой ошибкой видеть в этом именно и только дискриминацию, поддерживать у зарубежных соотече ственников подобные взгляды и настроения. Следует нацеливать их на ос воение новой ситуации, на интегрирование в круто изменившуюся общест венную жизнь (если, конечно, возможность реализовать свои жизненные ин тересы в стране пребывания вообще сохраняется).
Необходимость социоисторического подхода к вопросу о взаимоотноше ниях этносов (на групповом или индивидуальном уровнях) диктуется и тем, что в советский период этот вопрос в области государственной политики практически не выдвигался. Были определенные связи с соотечественниками в дальнем зарубежье, проявлявшими склонность к поддержанию, главным образом, культурных связей с исторической родиной. Положение изменилось после распада СССР: в количественном отношении — поскольку многократ но возросло число уроженцев России (в ее нынешних границах), оставшихся за ее пределами; в качественном — поскольку их социальное самочувствие приобрело политический характер, что во многом влияет на весь комплекс отношений России с другими бывшими республиками СССР, а в некоторых аспектах и на умонастроения граждан (или их отдельных категорий) внутри РФ. Надо понять, как и почему миллионы русских и представителей других российских этносов оказались за рубежами своей Родины, чем их положение
отличается от положения эмигрантов (старых и новых), принять во внимание ... особенности их положения в конкретных государствах "ближнего зарубежья", 'и их отношение к странам проживания и к новой России, определить, каков их Q процент в каждой из стран, тяяотеющих — политически, экономиччски, пси хологически — к укреплению контактов, возможно, и к реставрации союзных связей с Россией.
Распад СССР, подчеркнем, лишь обнажил существование российской ди аспоры, сделал ее наличие политической проблемой для РФ; возникла же она задолго до этого. В XX в. решающую роль в формировании российской диас поры сыграли Октябрьская революция, гражданская война, затем Великая Отечественная — события, которые заставили миллионы россиян покинуть родные места и осесть не только на Западе, но и в Прибалтике, в Крыму, на Кавказе...
...Итак, вместо былой исторической общности, при всех ее изъянах, воз никла исторически отнюдь не более оправданная, а скорее всего неоправдан ная — постыдная — новая онотиисторическая разобщенность народов, ранее входивших в СССР. Разве ценности дружбы народов, интернационализма, взятые вне привязки к коммунистическим, революционаристским идеологе-мам, противоречат демократии или рыночной экономике? Надо отдать себе ясный отчет в том, что столь сложных проблем с положением российской ди аспоры в ближнем зарубежье не возникло бы или они были бы минимальны, если бы после распада СССР руководство РФ, проправительственные и оп позиционные партии России проводили политику межнационального сотруд ничества в отношении ближнего зарубежья последовательно и целеустрем ленно, исправляя прежние ошибки, если бы они признали вклад народов, ставших независимыми, в культуру, народное хозяйство России. Опасения "потерять лицо" в связи с этим — ложны, в них нет мудрости. Более того, 186 концепция должна бы настаивать на возрождении, в обновленном виде, по литики дружбы народов, провозглашать ее, обосновывать необходимость и благотворность ее проведения на практике, если государство всерьез озабоче но судьбой российской диаспоры.
Если — говоря более обобщенно — не научиться осваивать собственное социои-сторическое наследие, разумно и трезво дифференцируя его, избегая как безоглядной апологетики, так и огульного отрицания, если не научиться, далее, переводить резуль таты такого аналитического дифференцирования в установки практической политики, то как тогда можно рассчитывать на преодоление самовоспроизводящегося в россий ском обществе векового социокультурного раскола, порождающего тот эффект "маятника", на который не устают указывать исследователи "циклизма" российской истории, с таким постоянством оборачивающегося "порочным кругом"?
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА: НАМЕРЕНИЯ И ВОЗМОЖНОСТИ
Урегулирование межнациональных отношений в условиях нарушения ус тоявшихся структур и сложившегося баланса (который был создан в значи тельной степени искусственно) связано с выбором направления дальнейшего развития этих отношений, с ходом демократизации всей политической сис темы России.
В межгосударственных отношенияя желательно стимулировать на долго срочной основе создание демократических механизмов обеспечения нацио нального консенсуса — на принципах подлинного равноправия и отказа от дискриминации, при противодействии криминализации и росту политиче ского, а тем более вооруженного насилия в межнациональном общении. Не обходимо блокировать попытки противопоставить процессу демократизации политической жизни разжигание национальных противоречий и конфликтов во имя сохранения автократических режимов, в связи с чем, в ччстности,
важно не допускать преувеличения масштабов проявлений дискриминации и тем более геноцида, если они где-то и имели место.
Гуманизация национально-этниччских отношений в странах СНГ и Балтии должна получить существенную правовую и политическую поддержку. Следует преодолеть имеющий место в ряде стран процесс реанимирования жестких от ношений советского периода на основе стремления поменять местами титуль ные нации и "русскоязычное" население.
В самой России проблема национальных меньшинств проработана весьма слабо и требует большего внимания законодателей. Заблокирован в Госдуме закон, предусматривающий административную ответственность за разжигание национальной розни. Разрешение проблемы требует совершенствования рос сийского законодательства, в котором права нацменьшинств должны рас сматриваться как коллективные права человека. Следовало бы четко поста вить вопрос о поливариантности этнонационального развития и правомерно сти требований о признании разных вариантов статуса — интегрирования, культурной автономии, территориальной автономии. Формулы-оговорки типа "если эти требования основываются на законно выраженном общественном мнении" (а если закон не предусматривает такого выражения?) и "не наруша ет территориальную целостность того или иного государства" (разве автоно мия ее по определению нарушает?) — некорректны.
Надо полагать, доступ к принятию решений на государственном уровне будет открыт независимо от того, проживают "русскоязычные" дисперсно или компактно. Во втором случае они вправе иметь свое представительство в органах управления на местном уровне, которые инкорпорируются в структу ры общегосударственной власти новых республик. Политика России в облас ти обеспечения прав соотеччственников не должна быть принудительно-силовой, носить следы "имперского мышления", использования санкций раз ного рода. Такаяянедальновидная политика ограниччвает, если вообще не от секает, возможности существования соотечественников в зарубежье.
Демократическая трансформация политической системы ведет к подрыву тотального огосударствления национальной жизни, к превращению наций и народов в субъекты политики, однако в разных субрегионах — в различной степени. Тем труднее преодолевать отступления от элементарных норм граж данских прав и прав человека, не говоря уже о том, что конституционный и международно-правовой статус национальных меньшинств вообще, как пра вило, не определен. И в России, и в других бывших советских республиках демократизация политических и национальных отношений — единый про цесс. Российское законодательство призвано стать образцом защиты нацио нальных прав как необходимой составляющей процесса утверждения и разви тия демократии, как существенного фактора политической и социальной ста бильности. Только на этом пути возможно достижение согласия со странами проживания соотечественников за пределами России.
Превращение "русскоязычных" в нацменьшинства в новых государствах без гарантированных прав — процесс весьма болезненный. Но возможен ли сегодня иной выход? При определении принципов и целей государственной политики следует учитывать, что переход к би- или поликультурализму неиз бежен. Отнюдь не обязательно рассматривать его в виде дискриминации. Владение языком коренного народа необходимо, как и вообще двойная (или множественная) лояльность. Неизбежны и естественны определенные пове денческие заимствования как условие результативного вхождения российской диаспоры в новые страты общества, повышения профессионального статуса и прочности экономической самостоятельности ее представителей.
Следует противодействовать стремлению тех или иных политиков РФ спекулировать во имя электоральных целей на этих обстоятельствах. Надо с пониманием относиться к комплексам "коренных" прибалтов (в Латвии и Эс тонии), которые опасаются потери статуса большинства в собственных стра-
нах. Исторический опыт 1940, 1945-1949, 1990-1991 гг. диктует им "вытал-„. кивание" русского населения, хотя в перспективе им будет нужна дополни-'§ тельная рабочая сила. Прибегая к способам нажима, Россия может лишь за-q труднить разрешение этой проблемы. Вообще, установка на унификацию по зиций стран СНГ и Балтии в отношении наших соотечественников далека от реальной жизни, поскольку, в частности, материально российская диаспора Балтии, как известно, обеспечивается лучше, чем большинство жителей РФ (и тем более других стран СНГ), а элементы дискриминации наших соотече ственников титульными нациями в немалой степени объясняются историче скими причинами. Необходимость учитывать специфические особенности разных стран и регионов напрашивается сама собой.
При всех благих намерениях, выраженных в формулируемой концепции, государственная политика РФ в отношении российской диаспоры едва ли бу дет практически эффективной без такого учета. В Беларуси, например, зна чительная часть "русскоязычного" населения, строго говоря, относится к ко ренному населению. Такова же приблизительно ситуация в восточной Украи не, при том что здесь население традиционно тяготеет к России. Особая си туация в Казахстане, где русские и "русскоязычные" (украинцы и некоторые другие этнические группы) зачастую практически попадают в категорию "инородцев", хотя в целом и составляют около половины населения страны. Соответственно, можно и должно провести дифференциацию в отношении других стран СНГ. Особые условия для "русскоязычного" населения сущест вуют в Приднестровье и в Крыму. Словом, общие принципы политики в от ношении соотечественников должны быть конкретизированы применительно к различным ситуациям, существующим в различных странах.
Декларации о мерах РФ по оказанию помощи зарубежным соотечествен никам могут быть достаточно убедительны, не формальны, если не сведутся к перечню принятых бюрократических решений, а будут подкреплены ссылка-188 ми на реальные источники финансирования. Опыт оказания "гуманитарной помощи" известен: она мизерна даже со стороны богатых стран.
В свое время дебатировалась возможность двойного гражданства для жите лей нового зарубежья — вещь явно нереальная, особенно в молодых государ ствах с большим удельным весом "русскоязычного" населения. Тем строже должны быть продуманы все формулировки концепции — дабы избежать возможных обвинений во вмешательстве России во внутренние дела соседних стран. Неуместен в концепции термин "контроль" при фиксировании прин ципов отношения РФ к соотечественникам за рубежом. Формулируя полити ческие намерения относительно соблюдения прав и интересов российской диаспоры, нельзя не учитывать того, что это порождает, в свою очередь, со блазн выдвинуть контрпретензии в отношении обеспечения всей полноты за конных прав и интересов национальных меньшинств на территории России — казахской, чеченской и других общин, особенно в местах компактного их проживания.
Следует определиться в вопросе не только о различных формах поддержки соотечественников, но и об использовании (не в ущерб межгосударственным отношениям^ возможностей их деятельности в странах пребывания для сбли жения с РФ, не допуская ни по форме, ни по существу их превращения в своего рода "пятую колонну", в проводника "имперской политики", чуждой интересам и умонастроениям титульных наций. Важно выяснить, какие связи установлены или устанавливаются между нерусскими национальностями в РФ (например, украинцами, армянами, татарами) и, соответственно, их со племенниками за рубежом, какие с этим сопряжены проблемы.
Одно из ведущих направлений политики РФ в отношении российской ди аспоры определяется проблемами миграции и демографии. С точки зрения долговременных интересов российского государства, нет оснований фиксиро вать в концепции намерение "сдерживать миграцию в Россию". Масштабы
переселений в нашу страну из бывших союзных республик не возросли, как часто утверждают, а снизились (в среднегодовом исчислении) и быстро уменьшаются после 1994 г. При этом подавляющее большинство переселен цев в Россию никаких экономических претензий к государству не имеет: только бы не мешали. К сожалению, государство (в лице своих местных чи новников) всячески препятствует обустройству и адаптации беженцев. Оно должно установить для переселенцев режим наибольшего благоприятствования. И уж во всяком случае — не мешать.
Прежде всего нужно добиться исполнения российского законодательства о свободе выбора мест проживания, прекратить злоупотребления пропиской (от переименования ее в "регистрацию" практически ничего не изменилось; где человеку жить, по-прежнему решает милиция). Россия должна бы признать право всех граждан бывшего СССР и их детей, находящихся за границей, на переселение, при желании, в Россию и содействовать реализации такого их выбора.
Исходящая из такой установки политика российского государства вызвала бы и благоприятные перемены в отношении к нашим соотечественникам в странах нынешнего их проживания. Приток переселенцев при нынешней, а также и реалистически прогнозируемой демографической ситуации в России полезен для нее именно с демографической точки зрения — он частично компенсирует естественную убыль ее населения (которая скорей всего будет очень большой и долгой), а также улучшает его половозрастную структуру. Миграционный поток из нового зарубежья дает стране образованные и ква лифицированные кадры, не говоря уже о том, что у зарубежных национали стов не остается повода обвинять Россию в экспансионизме. Да и вообще, при благоприятном изменении экономической конъюнктуры, в наших интересах прием как можно большего числа мигрантов, учитывая, что в стране происхо дят крайне неблагоприятные демографические процессы под влиянием не продуманных и неудачно проводимых реформ. Неплохо бы предусмотреть и создание, наряду с государственными, общественных органов поддержки пе реселенцев.
Имея в виду важную роль российской диаспоры ближнего зарубежья (как потенциального источника иммиграции) в преодолении депопуляции многих регионов России и в улучшении в стране демографической ситуации, оче видно, целесообразно отдавать предпочтение переселенцам-соотечествен никам перед другими группами иммигрантов. В качестве предмета особого анализа желательно выделить проблему смешанных браков и детей от таких браков, обратить внимание на опасность дискриминации женщин, относя щих себя к российской культуре, в связи с интенсивно происходящей му-сульманизацией общества в ряде бывших советских республик, возвратом в быту и других сферах жизни к принципам шариата и т.п.
Удовлетворительного решения проблемы иммиграции пока не найдено; и вряд ли оно будет найдено без четко разработанной комплексной программы (въезд, расселение, трудоустройство и т.д.) и создания системы социальных органов — на федеральном и региональном уровнях — для ее претворения в жизнь. Вместе с тем следует признать, что мы пока еще не готовы (или не очень хотим) принимать устремляющихся к нам переселенцев, о чем свиде тельствует бедственное положение сотен тысяч таких людей из Чечни или Тад жикистана. Предполагаемые в разрабатываемой концепции мероприятия, ка сающиеся российских соотечественников, внушают большие сомнения из-за явно недостаточного финансирования миграционных служб Российской Феде рации, неспособности защитить имущественные права переселенцев, включая право на компенсацию утраты жилья в случае вынужденного переселения. Многое из намечаемого выглядит в социально-экономических условиях совре менной России скорее как декларация о намерениях, чем основа для кон кретной практической работы по реализации предусматриваемых мер.
Нельзя не обратить внимания и на проблемы, Связанные с нынешним по-... током выезжающих в дальнее зарубежье, не учесть воздействия этого потока 'И на состояние культуры и, в перспективе, на возможности восстановления на-д родного хозяйства России. Особенно остро стоит вопрос о ширящемся потоке выезжающих по договорам в дальнее зарубежье высококвалифицированных специалистов (преимущественно новых технических профессий), особенно молодых возрастных категорий. В одних случаях они дискриминируются ог раничением срока пребывания с вытекающими отсюда последствиями, в других — напротив, оседая в зарубежных (социально более благополучных) странах, тем самым усложняют для РФ пути экономического подъема. Едва ли возможно назвать сейчас реальные практические альтернативы данной тенденции. Но учитывать этот аспект проблемы миграции все же следует — ввиду необходимого пересмотра курса политического руководства РФ в от ношении сегодняшней ситуации в сфере науки, систем высшего и специаль ного образования, реальных шагов к возрождению экономики.
Можно выдвинуть некоторые конкретные предложения по совершенство ванию государственной политики на рассматриваемом направлении. Напри мер — дифференцировать ее по регионально-историческому критерию: более интенсивный вариант избрать по отношению к странам бывшего СССР; мо дифицировать политику в отношении российской диаспоры в других странах (Германия, США и т.д.); специализировать ее в отношении стран с кумуля тивной численностью российской диаспоры (Латвия, Израиль и др.); усилить экономическую притягательность России для мигрантов с более высоким уровнем профессиональной квалификации; ввести статус политических эмиг рантов, принимаемых в России; разработать для зарубежных представительств МИД РФ спецпрограммы самоорганизационного формирования обществен ных движений соотечественников: активно использовать процесс становле ния российских ТНК и развития внешнеэкономических связей для обеспече-190 ния экономической поддержки соотечественников; активизировать работу радио, телевизионных каналов и прессы в целях расширения российского информационного пространства; в сфере свободы передвижения использовать системы специализированных русскоязычных туристических каналов.
Наконец, стоило бы учесть богатый опыт политики других стран в этих вопросах, причем, пожалуй, предпочтительнее даже не тех, чьи "диаспоры" в свое время заселили целые континенты, — Великобритании или Испании, — а более близких к нам по параметрам расселения. Например — опыт Италии. Там работа идет главным образом по линии МИДа, министерства просвеще ния и культуры; с конца XIX — начала XX в. функционирует Институт Данте Алигьери; выходят органы печати, посвященные проблемам соотечественни ков, выделяются стипендии для приема "стажеров" из числа дипломирован ных специалистов, активную работу ведут посольства и консульства. Другой пример — Германии — показывает, что власть, обеспечивающая устойчивость внутриполитического курса, социально-экономическую стабильность в стра не, способна защитить своих соотечественников повсюду.
Судя по содержанию обсуждавшегося проекта, РФ намерена выступать гарантом прав и благополучия своих соотечественников за рубежом. Но она сможет эффективно это делать лишь при условии, что будет твердо гаранти ровать то же самое (или, по крайней мере, обнаружит устойчивую тенденцию в этом направлении) своим собственным гражданам. Не "злые намерения" других правительств, а слабость социальной политики в самой России — ко ренная причина "второсортности" наших соотечественников за рубежом, как и того, что они становятся изгоями и на исторической Родине.
Такой вот "иносказательный пейзаж"...