Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Зомбарт Вернер Sombart Werner (нем.) 1863 - 1941 Германия Немецкий экономист, социолог и историк. Автор терминов: «капитализм» и «творческое разрушение». Основные работы Вернера Зомбарта посвящены экономической истории Западной Европы, в особенности, возникновению капитализма... Базовое понятие учёного – «дух капитализма», то есть, стремление европейцев к прибыли, деньгам. В развитие капитализма решающую роль Вернер Зомбарт отводил евреям со свойственными им бережливостью, рассудительностью и стремлением к деньгам. Эта концепция вызвала полемику между ним и Максом Вебером, связывавшим развитие капитализма с протестантизмом... Испытав в молодости влияние работ Карла Маркса, Вернер Зомбарт позже отошёл от марксизма. «С самого начала своей научной карьеры Зомбарт зарекомендовал себя как марксист и открытый сторонник «научного» социализма. Эта репутация сохранялась за ним в течение почти четверти века и весьма осложняла его академическую карьеру. «Из своего марксизма, - писал о Зомбарте его учитель Шмоллер, - он никогда не делал секрета, так как он вообще был энергичен и смел при высказывании своего мнения, и не заботился о карьере. Это затруднило ему достижение звания ординарного профессора. Вот почему он получил место не в Берлине, а был отправлен в «ссылку» в Бреслау (ныне Вроцлав – Прим. И.Л. Викентьева) в 1890 г. В университете Бреслау его сразу сделали доцентом, что было необычно для немецких университетов, где академическая карьера непременно начиналась со звания приват-доцента». Не лишним будет напомнить здесь, что одна из первых статей В. Зомбарта «К критике экономической системы Карла Маркса» привлекла внимание самого Ф. Энгельса, который в целом оценил её положительно и весьма высоко. «Вернер Зомбарт, - писал Ф. Энгельс, - даёт в целом удачное изложение контуров системы Маркса. Это первый случай, когда немецкому университетскому профессору удаётся прочесть в сочинениях Маркса в общем и целом то, что Маркс действительно сказал, когда такой профессор заявляет, что критика системы Маркса должна заключаться не в её опровержении - «этим пусть займутся политические карьеристы», - а лишь в дальнейшем её развитии». Давыдов Ю.Н., Сапов В.В., В. Зомбарт и его книга «Буржуа», в книге: Вернер Зомбарт, Буржуа, М., «Наука», , 1994 г., с. 403. В 1915 году Вернер Зомбарт написал книгу: Торгаши и герои / Händler und Helden. Patriotische Besinnungen, где противопоставил «героизм» и «духовность» немцев утилитаризму и торгашеству англичан... В 1938 году Вернер Зомбарт публикует труд: О человеке / Vom Menschen. Versuch einer geisteswissenschaftlichen Anthropologie, где развивает взгляды Вильгельма фон Гумбольдта, Вильгельма Дильтея на европейца, как творца и творения культуры. «Учёному Зомбарту удалось сделать ценное наблюдение: с VI века до 1800 года, т.е. на протяжении двенадцати столетий, население Европы оставалось приблизительно равным и никогда не превышало 180 миллионов человек. Но с 1800 по 1914 г. население Европы возросло до 460 миллионов, т.е. увеличилось в два с половиной раза. В настоящее время в Европе 680 миллионов. Рост населения связан с более высоким уровнем, который стал возможным благодаря технической революции и непрерывному прогрессу творческих идей». Панин Д.М., Теория густот: Опыт христианской философии конца ХХ века, М., «Мысль», 1993 г., с. 240. События, связанные с данным Автором: ГодНазвание 1916 Черты капиталистических предпринимателей по Вернеру Зомбарту 1916 Взаимоотношения: предприниматели – художники по оценке Вернера Зомбарта 1916 Взаимоотношения: потребители – художники по оценке Вернера Зомбарта
Источник: http://vikent.ru/author/1700/
Черты капиталистических предпринимателей по Вернеру Зомбарту «Чтобы иметь возможность с успехом выполнить свои функции, которые нам известны, капиталистический предприниматель должен быть, если мы будем иметь в виду его духовную предрасположенность, толковым, умным и одарённым (как бы я кратко обозначил эти различные предрасположения) человеком. Толковым, т.е. быстрым в схватывании, понимании, острым в суждении, основательным в обдумывании и одарённым надёжным «чутьём существенного», которое позволяет ему узнавать Кατφоς, т.е. верный момент. Большой «подвижностью духа» должен обладать, в частности, спекулянт, который образует как бы лёгкую кавалерию рядом с тяжёлой конницей, представляемой другими типами предпринимателей: vivacite d'esprit et de corps (французское выражение: «живость ума и духа» – Прим. И.Л. Викентьева) всегда снова восхваляется у великих грюндеров. Быстрой способностью ориентироваться среди сложных рыночных отношений должен он обладать, подобно аванпосту, выполняющему службу разведки в бою. Как особенно ценный дар самими предпринимателями указывается хорошая память: Карнеджи, который ею хвалится, Вернер Сименсон, который думал, что не обладает ею. Умным, т.е. способным «узнать свет и людей». Уверенным в суждении о людях, уверенным в обращении с ними; уверенным в оценке любого положения вещей; хорошо знакомым прежде всего со слабостями и пороками своих окружающих. Постоянно нам называют это духовное свойство как выдающуюся черту больших коммерсантов. Гибкостью, с одной стороны, силой внушения - с другой должен обладать главным образом вступающий в договоры. Одарённым, т.е. богатым «идеями», «выдумками», богатым особого рода фантазией, которую Вундт называет комбинаторной (в противоположность интуитивной фантазии, например художника). Богатой одарённости дарами «интеллекта» должна соотвествовать полнота «жизненной силы», «жизненной энергии» или как бы мы ещё ни называли это предрасположение, о котором мы знаем только, что оно составляет необходимую предпосылку всякого «предпринимательского» поведения: оно порождает охоту к предприятию, охоту к деятельности и затем обеспечивает проведение предприятия, предоставляя в распоряжение человека необходимые силы для деятельности. Должно быть что-то требующее в натуре, что выгоняет, что делает мукой праздный покой у печки. И что-то кряжистое - топором вырубленное - что-то с крепкими нервами. У нас ясно встает перед глазами образ человека, которого мы называем «предприимчивым». Все те свойства предпринимателя, с которыми мы ознакомились как с необходимыми условиями успеха: решительность, постоянство, упорство, неутомимость, стремительность к цели, вязкость, отвага идти на риск, смелость - все они коренятся в мощной жизненной силе, стоящей выше среднего уровня жизненности (или «витальности», как мы привыкли говорить). Скорее препятствие для деятельности предпринимателя представляет, напротив, сильное развитие наклонностей к чувству, порождающее обычно сильное предпочтение чувственных ценностей. Итак, резюмируя, мы можем сказать: предпринимательские натуры - это люди с ярко выраженной интеллектуально-волюнтаристической одарённостью, которою они должны обладать сверх обычной степени, чтобы совершить великое, и с зачахнувшей чувственной и душевной жизнью (совсем тривиально!). Можно с ещё большей ясностью вызвать перед глазами их образ, выяснив контраст их с другими натурами. Капиталистического предпринимателя там именно, где он как организатор совершает гениальное, сравнивали, пожалуй, с художником. Это представляется мне, однако, совершенно ошибочным. Они оба представляют собою резко отграниченные противоположности. Когда между ними обоими проводили параллель, то указывали главным образом на то, что оба должны были располагать в большей степени фантазией, чтобы совершить выдающееся. Но даже и здесь - как мы уже могли установить - их одарённость не одинаковая: виды «фантазии», о которых в том и в другом случае идет речь, не одни и те же проявления духа. Во всём же остальном существе своем, представляется мне, капиталистические предприниматели и художники поят свои души из совершенно разных источников. Те целестремительны, эти целевраждебны; те интеллектуально-волюнтаристичны, эти полны чувства; те тверды, эти мягки и нежны; те знают свет, эти чужды свету; у тех глаза устремлены вовне, у этих внутрь; те поэтому знают людей, эти человека. Так же мало, как и художникам, наши предпринимательские натуры родственны ремесленникам, рантье, эстетам, учёным людям, наслаждающимся жизнью, моралистам и т.п. В то же время они, напротив, имеют много общих черт с полководцами и государственными людьми, которые - и те и другие, в особенности государственные люди, - в конечном счёте ведь тоже приобретатели, организаторы и торговцы. В то же время отдельные дарования капиталистического субъекта хозяйства мы встречаем в деятельности шахматиста и гениального врача. Искусство диагноза даёт способность не только излечивать больных, но в той же мере заключать успешные дела на бирже». Вернер Зомбарт, Буржуа, М., «Наука», , 1994 г., с. 153-155.
Источник: http://vikent.ru/enc/5222/
Взаимоотношения: предприниматели – художники по оценке Вернера Зомбарта «Капиталист-предприниматель выступает перед художником в двух совершенно различных типах: новом и старом, которым мы и посвятим несколько слов. Предприниматель старого пошиба, более всего погревший руки над художественным производством, видит в художнике либо врага, либо неудобного критика, которого нужно держать от себя на почтительном расстоянии. Он привык обходиться в своём деле самостоятельно, без вмешательства художника, и это - к своему и заказчиков обоюдному довольству. Правда, в некоторых отраслях художественного производства он не мог оставаться совсем без художников-подручных, пользовавшихся в лучшем случае правом совещательного голоса. Но таких советников можно было иметь на трудовом рынке сколько угодно и за самую ничтожную плату. Это был тот рисовальщик или моделист, которые столь долгое время беспрепятственно делали свою разрушительную работу. Это человек с неразвитым художественным пониманием, поверхностно образованный, но умевший быстро смастерить эскиз по образцовым рисункам с некоторыми безграмотными отсебятинами. Это рутинёр в худшем смысле, внимавший только словам хозяина, без собственной художественной совести, заботившийся исключительно о сохранении своего места и поэтому подобострастно подчинявшийся всем прихотям и «комбинациям» капиталиста. Это бездарность, подгрызавшая корни художественно-промыслового творчества. И когда такой художник должен был, подчиняясь требованиям моды, приспособить старый стиль к условиям капиталистического производства, он нагромоздил целые кипы художественных образцов старых мастеров на своем бюро и стал работать, как родитель Фауста, «приготовлявший по бесконечным рецептам и формулам своё зловредное зельё». Ему при помощи своего технического навыка удалось-таки профанировать в наших глазах превосходные старые стили, выбросив на рынок свой «буфет a la Louis XIV» или «выдвижной стол» - bагоссо на 24 персоны», т.е. сделав худшее, что может -делать человек: влив новое вино в старые мехи. Эта креатура «художественно-промыслового предпринимателя», разумеется, вернейший его соратник в борьбе с художником. Предприниматель и не считает нужным заключать союз с художником; он не предвидит для себя никаких выгод от этого союза, означающего для него: 1) известную помеху и лишние хлопоты, потому что прежние дела и так шли прекрасно (почему они теперь ухудшились - предприниматель, конечно, не может догадаться: ведь раз товар покупают, то он, значит, удовлетворяет требованиям покупателей; что же касается качества товара, то при таких условиях это вопрос в высшей степени безразличный для производителя); 2) вздорожание производства, о котором нельзя знать наперед, окупится ли оно. Так как, конечно, художник с более или менее известным именем потребует другую цену за своим модели, чем плохо оплачиваемый абитуриент технического училища или рисовальной школы в каком-нибудь Иноврацлаве. А для художника-подручного попытки сближения именитых художников с предпринимателями при случае могут обойтись и ещё дороже: он может потерять место. Поэтому предприниматель старой складки со «своим» служащим являются естественными союзниками в борьбе с художником. Но число предпринимателей, отказывающихся от принципиального противодействия вожделениям художников и изъявляющих свою готовность реорганизовать производство по их указаниям, всё увеличивается: вероятно, смекнули наконец, что настало время, когда на этажерках, столиках и креслах по образцам маститого художника, диктатора моды, можно больше нажить, чем на благонамеренных тривиальностях доморощенного художника-подручного. Но пусть художник не торжествует заранее: эта готовность предпринимателей прибегать к его сотрудничеству ещё не обеспечивает ему победы. Вступая в торг с предпринимателем, да озаботится он о том, чтобы не продать заодно и свою душу. Это легко может случиться. Ведь нельзя упускать из виду, что интересы художника и предпринимателя отнюдь не одни и те же: они сплошь и рядом диаметрально противоположны. Художник хочет воплотить в предмет свою мысль; он хочет, чтобы его произведения вызывали в душе людей со вкусом, знающих толк в художественных формах, сочувственные колебания. Предпринимателю до этих стремлений, конечно, нет дела, так как ведь единственная цель его - нажить деньги. Если случится, что товар, произведённый под руководством художника, даёт наибольшую прибыль - предприниматель потирает себе руки, делает художнику выгодные предложения, и в мастерской водружается мир и согласие. Обыкновенно уже после первых попыток обнаруживается тенденция к дисгармонии интересов: «ходкий» товар не всегда имеет симпатии художника на своей стороне. И тут-то именно и кроется для «его опасность самому обратиться в погонщика «ходкостью», приспособлять (я бы хотел сказать - невольно) свои художественные замыслы выгоду предпринимателю. На будущее время он может оказаться слабейшим в борьбе с последним: ведь позади него, целый ряд других, только выжидающих момента, чтобы занять его место. Благодаря изобилию даже и талантливых художников и художниц барометр рынка неизменно будет показывать перевес предложения над спросом на их услуги. А столь прочных, патриархально-дружеских отношений между художником и покупателем не существует более: ежеминутно он должен быть готов отстаивать свою позицию. Конечно, чем именитее художник, тем недоступнее он давлению со стороны предпринимателя: римерошмиды панкоки, паули, ольбрихи, беренсы, несомненно, сумеют выговорить себе большую долю самостоятельности даже в крупнейших фирмах но... и они кажутся мне не вполне ограждёнными от соблазнов капиталистической эпохи. Худшее требование, которое только может поставить предприниматель художнику, - это требование, чтобы его модели производили сенсацию в публике, чтобы они к тому же были всегда новы, неслыханно новы и оригинальны. Капиталист-предприниматель кормится «последними новостями», они для него манна небесная и яд для художника. В наше время эта традиционная жалоба, накануне наступления новой эры для художественных промыслов, потеряла отчасти свою жизненную остроту, поистине трагическую ещё несколько лет тому назад, когда жадная потребность в оригинальном истощила дух разумной изобретательности, так что пришлось прибегнуть к беззастенчивым нелепостям, среди которых видное место принадлежит имитации всех материалов, возникшей из того же источника художественного убожества и оскудения. (Каждый производитель-специалист имитировал материал и технику других специальностей и думал творить чудеса художественного вкуса, отделывая фаянсовые чашки наподобие плетёных корзин или бочек, стаканы - под керамику, золотые изделия - в виде ремней, тростниковые столы - под чугунные и проч.) Но совсем без влияния, мне кажется, этой потребности в «новостях», созданной капиталистическими интересами, не суждено было остаться. Мне кажется, что на всем художественном производстве нашего времени, даже там, где оно находится в сравнительно благоприятных условиях, лежит отпечаток нервности, беспокойства, красноречиво свидетельствующих о желании художника создать нечто оригинальное, невиданное. Нельзя требовать, чтобы художник - и будь он идеал изобретательности - через каждые три месяца придумывал совершенно новую форму мебели или украшения. И если, тем не менее, от него будут требовать это, ему придется ступить на совершенно ложный путь. Его искусство не произрастает тогда органически, а выгоняется насильно, искусственным путём. Этот характер искусственной выхоленности присущ большинству современных изделий художественного производства. Публика (невежественно-беззаботная, как всегда) поддерживает эту страсть к новому сенсационному, небывалому. Посещая модную выставку, она требуй чтобы ей показали непременно какой-нибудь удивительный трюк, хотя бы специально для неё приготовленный, моды. Злоупотребление слишком частым повторением выставок действует в том же направлении. Никто не хочет явиться на суд публики со старыми моделями. Остаётся, значит, ломать себе голову над вопросом, нельзя ли к такому-то креслу, столу, стулу приделать ножку нового образца или придать такому-то виду стаканов новый изгиб и проч. Главнейшее преимущество художественного производства доброго старого времени перед современностью - это постоянная, постепенная и неуклонная самоочевидность развития художественного творчества: это то, что ни один мастер в данный момент не думал ни о чём другом, как о возможной для него красоте и законченности обработки. А это спокойствие он мог иметь только тогда, когда над ним не щелкал бич капиталиста-предпринимателя, понукающего его выложить сразу всю, до последней крупинки, свою изобретательность. Таким образом, художнику нашего времени нужно прежде всего пожелать, чтобы он вернул себе это спокойствие; чтобы он окреп в борьбе с капиталистическими интересами; чтобы он твердо сознавал, какие опасности стерегут его на каждом шагу, И главнейшую из них - продать свою душу. Но и своё тело, когда ему придется отдавать свои силы за незначительное вознаграждение предпринимателю. И здесь нас не должно вводить в заблуждение влиятельное и материально блестяще обеспеченное положение немногих «крупных величин». Ведь за стенами предприятия стоит армия нередко высокоталантливых художников-санкюлотов, слишком уступчивых в своих ценах, одержимых постоянным страхом встретить в кабинете предпринимателя (где они предлагают свои эскизы) других, согласных поставлять свой товар дешевле. А коммерсант и в художественных промыслах не может иметь другой точки зрения, кроме той, чтобы по возможно низким ценам заручиться возможно хорошей работой. Ловкие предприниматели уже давно навострились - по примеру своих коллег с другого факультета, театральных импресарио, - «открывать» молодые таланты - это значит закабалять их за своим предприятием на многие годы на нищенских условиях в награду за то, что они первые сравняли пред ними дорогу и, может быть, спасли от нужды. […]
Источник: http://vikent.ru/enc/5223/
Да, если бы художнику удалось привлечь на свою сторону публику, т.е. потребителей, покупателей, платёжеспособный спрос, тогда дело его было бы выигранным; тогда и предприниматель оказался бы на его стороне; тогда и он хотел бы того, чего хочет художник, так как предприниматель, в свою очередь, никогда и ничего не хочет иного, чем то, чего хочет публика. Если он продаёт свой товар - разумеем: поставляет то, что встречает спрос, - то для него в его делах все обстоит благополучно. Главнейшей заботой художника должно быть, следовательно, завоевание симпатий потребителей. Но это означает для него новую борьбу, так как высоко перед ним громоздятся препятствия. Потребители - публика, не только по названию, но и по существу, - обещают ему мало доброго. В тысяче случаев приходится поэтому набрасывать планы не для коммерции советника Кона или барона Цитцевица или для церкви Мохберне, но для господина tout le monde, для господина «каждого». Художник, составляющий модель буфета, не знает, очутится ли он в бельэтаже шикарной столичной виллы или в старом замке в Западной Пруссии. Художник не знает своих покупателей. Они не составляют тесного, замкнутого круга постоянных заказчиков - наоборот, они постоянно меняются в своём составе и своих потребностях. […] Кто же составляет в наши дни «публику» на рынке искусства и художественных изделий? Я думаю, видное и неизменно возрастающее влияние принадлежит здесь крупным общественным союзам: государствам, городам, провинциям и проч., а также и учреждениям. Все они подвержены демократизации (и одновременно бюрократизации). Где прежде господствовала одна воля, господствует теперь большинство избранных представителей, и когда заходит речь о приобретениях, украшениях и т.п., дело передаётся на обсуждение подлежащей комиссии. Это худшее зло для художника, так как в ней большинство составляют, конечно, невежды. Стоит вспомнить только о строительной комиссии рейхстага и прениях рейхстага об «искусстве» и вопросах архитектуры. Счастлив тот художник, который в этом царстве надутых посредственностей встретит сочувствие разумного, ловкого и энергичного человека, сумеющего провести свою волю наперекор большинству. Иначе ему предстоят тяжелая борьба и крупные поражения. А теперь о «частных» покупателях. Они распадаются на две категории: людей со вкусом и людей без вкуса. Первые являются естественными союзниками художника. Но поддержка с их стороны в большинстве случаев мало ему помогает. По крайней мере, теперь и в ближайшем будущем, ибо, во-первых, людей со вкусом в наше хаотическое, возбуждённое время немного. И эти немногие (что хуже всего) обыкновенно не имеют денег. Но тогда они не могут помочь художнику. […] Остаётся необозримое множество людей без вкуса, с которыми художнику (так как он же и предприниматель) приходится считаться. Из этих лишь некоторые имеют деньги, некоторые - даже очень много денег. И часто: чем менее у них вкуса, личной культурности вообще, тем больше денег. Это разбогатевшие выскочки и их ближние. Лица, недавно вынырнувшие из тёмных уголков Галиции или Аккерштрассе в блеск знатных кварталов наших столиц, - излюбленные клиенты всех торговых предприятии, торгующих дорогим товаром, - злейшие враги художников, ибо они требуют навязчивой роскоши, толстой позолоты и самых экстравагантных новинок - словом, всего, что угодно, только не того, на чем остановится здравый вкус и тонкое художественное чутьё. Здесь, следовательно, художник должен взять на себя роль воспитателя. Нужно ещё воспитать богатые слои европейского общества, чтобы догнать в этом отношении английских богачей: в их салонах уютно, несмотря на роскошное убранство, потому что ни одна вещь не кажется выставленной напоказ (с невидном аншлагом: смотрите, как богато! как пышно!, потому что все предметы взаимно дополняют друг друга для общей гармонии и удобства. Наконец, люди без вкуса и без денег - 99% всех стран. С ними далеко не уедешь. Их нужно прежде всего отучить от некоторых скверных привычек, усвоенных ими в зловредной атмосфере капитализма: страсти окружать себя дешёвыми безделушками, придавать себе видимость довольства посредством подделок и суррогатов. Их следует снова приучить к простоте, скромности и естественности. Правда, задача нелёгкая, так как крупнейшие враги нашего времени - капитализм и современная техника - становятся на пути этого перевоспитания, потому что тальмимания для них выгодна. Предприниматель скорее всего заткнёт за пояс своего конкурента, если он на вид прочное, на вид дорогое, на вид блестящее станет дешёво предлагать на рынке. Ведь наше время ни от чего так не страдает, как от этого постоянного сбавления цен и его верного спутника - ухудшения продуктов, являющихся жизненным нервом наших мошеннических предприятий. И ничто так не препятствует возрождению здравого, облагороженного художественного вкуса, как эта погоня за дешёвыми ценами. Одно из нелепейших утверждений - не знаю, кем придуманное, - будто «дешевизна» есть «несомненная» народнохозяйственная и культурная ценность. Скорее, наоборот, так как с народнохозяйственной точки зрения дешевизна означает расточительство, с социально-политической - эксплуатацию рабочих сил, с художественной - вырождение, с культурной - опошление масс. Но эта болезнь не могла бы достигнуть таких размеров, если бы тому не содействовала современная техника». Вернер Зомбарт, Художественная промышленность и культура / Буржуа, М., «Наука», , 1994 г., с. 362-367.
Источник: http://vikent.ru/enc/5224/