Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
Подписываем
Русь и Германия при Святославе Игоревиче. 26
История правления Святослава (после 959—972) более, чем любого другого князя, есть история внешней политики Руси. Ареал ее широк, но в то же время четко очерчен — это Волга, Кавказ, Балканы. И хазарской, и балканской войнам Святослава посвящена немалая литература, и она продолжает попол няться '. Значительно реже исследователи задумываются о том, что грандиоз ная по размаху, притом последовательная и, несомненно, хорошо продуманная военно-политическая " стратегия этого незаурядного государственного деятеля вне связи с общеевропейским политическим контекстом осуществляться едва ли могла. Так, например, бесспорно, что многие обстоятельства как предыстория балканских войн Святослава 968—971 гг.; т.ак и самого русско-болгаро-ви-зантийского конфликта не могут быть правильно и до конца поняты без учета византийско-германских отношений той поры ^ Поэтому ясно, что Западная империя саксонских королей так или иначе должна была быть в поле зрения киевского князя. Между тем ни в Повести временных лет, ни в иностранных (главным образом византийских и отчасти восточных) источниках, на которых основаны наши знания о русско-византийской войне при Святославе \ никаких сведений о сношениях между Русью и Германией в ту пору нет. Понятно, что и в историографии о внешней политике Святослава тема взаимоотношений Руси с «латинским Западом» полностью отсутствует. Было отмечено только, что во енные действия против Византии Святослава во Фракии и Оттона 1 на юге Ита лии летом 970 г. удивительным образом синхронны ^ Этот скудный историогра фический итог еще раз дает повод «с ужасом думать о той хрупкой факти ческой основе, на которой возводим мы здание средневековой истории русской внешней политики» ^
Одновременная война против Византии в 970 г. делала Русь и Германскую империю фактическими союзниками. Было ли это обстоятельство случайным совпадением или результатом договоренности? Если верно последнее, то когда и в связи с чем возникли дипломатические сношения Германии и Руси при Святославе? Объяснялись ли они только специфическими хитросплетениями политической конъюнктуры или были стабильным звеном во внешней политике обоих государств? Мы впервые решаемся поставить эти вопросы, которые были бы обречены остаться без ответа, если бы мы не надеялись значительно расши рить базу исследования за счет немецких источников, благодаря которым нам известно о тесных политических контактах между Русью и Германией как до Святослава, в правление его матери княгини Ольги (944/945—после 959), так и сразу после его гибели, в первые годы княжения Ярополка Святославича (972—978).
Следует сразу оговориться, что прямых сведений о русско-германских по литических связях при Святославе нет и в немецких материалах, иначе они, разумеется, были бы давно замечены историками. В то же время внимательный анализ этих материалов помогает выявить ряд новых, пусть косвенных, но до вольно красноречивых данных, которые, по нашему мнению, позволяют предпо-
Назаренко Александр Васильевич, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории СССР АН СССР.
лагать известный континуитет и цельность внешнеполитических связей Древ ней Руси и Западной империи в течение десятилетий, предшествовавших офи циальному крещению Руси при Владимире Святославиче в 988 г.
Как известно, в 959 г. Ольга отправила к германскому королю Оттону 1 (936—973) посольство с просьбой назначить для Руси епископа и священников. Отбывшая в 961 г. в Киев миссия во главе с членом королевской капеллы Адаль-бертом, поставленным в епископы Руси, успеха не имела, и уже в следующем году Адальберт вернулся в Германию ". В науке существуют различные точки зрения относительно целей, которые могла своим посольством в Германию преследовать киевская княгиня, равно как и относительно причин неудачи миссии Адальберта. Здесь не место вдаваться в эти различия *. Важно другое. Как бы ни расценивать акцию Ольги, надо признать, что за ней стояли опре деленные политические силы при киевском дворе, стояла, условно выражаясь, партия княгини Ольги, т. е. партия христианская, партия «внутреннего устрое ния», которой обычно приписывают произошедшие в правление Ольги админи стративные преобразования. Оттону, конечно же, было ясно, что прохристиан-ская группировка в Киеве, пусть и отодвинутая в первой половине 60-х гг. на второй план языческой партией возмужавшего Святослава, продолжала суще ствовать. Следовательно, неуспех Адальберта не мог тогда рассматриваться в Германии как безупречный и окончательный. Логично думать поэтому, что Русь как фактор международной политики и именно в смысле возможного восстановления церковно-политических связей между ней и Германией должна была так или иначе учитываться в масштабной внешнеполитической программе германского императора периода его третьего итальянского похода в 966— 972 гг. Такое предположение тем более оправданно, что на имперском съезде в Кведлинбурге на Пасху 973 г., целью которого было продемонстрировать латинской Европе итоги урегулирования германо-византийских противоречий, среди других иностранных представительств присуствовало и русское посоль ство ^
Кведлинбургский съезд был мероприятием чрезвычайным. Это был апофеоз имперской политики Оттона 1. Чопорный Константинополь наконец-то признал de jure за саксонским королем многообещающий титул императора; особый блеск новому императорскому двору придавало присутствие супруги соправите ля и престолонаследника Оттона II гречанки Феофано, родственницы царство вавшего тогда василевса Иоанна Цимисхия (969—976). Несомненно, «импер ская аура» придавала совершенно новое качество и восточной политике герман ского короля, направленной не в последнюю очередь на создание в государствах, лежавших за непосредственными границами Германского королевства, церков ной организации, руководимой немецкими митрополиями. Так, в частности, в Кведлинбурге обсуждался вопрос об учреждении Пражской епископии. Зна чение Кведлинбургского съезда для севере- и центральноевропейских соседей новой империи очевидно уже из одного необычайно представительного списка иностранных посольств: кроме послов Ярополка Киевского здесь присутствова ли лично польский князь Мёшко 1 '° и чешский Болеслав II, посольства из Дании, Венгрии, Болгарии. В силу итогового характера Кведлинбургского съез да факт участия в нем представителей Руси как бы отсылает нас к предшест вующим годам, т. е. к периоду правления Святослава. Выделив в политике От тона 1 966—972 гг., успех которой венчали кведлинбургские торжества, два стратегических направления: во-первых, борьбу за признание Византией в лице властного и несговорчивого узурпатора Никифора Фоки (963—969) импера торского титула за германским королем и, как следствие, признание германского сюзеренитета над Центральной Италией,'в, том числе и Римом, а во-вторых, стремление учредить в Магдебурге митрополию с практически неограниченными миссийными полномочиями по отношению к славянским народам к востоку от Германии, нельзя не отметить, что оба эти направления вряд ли могли миновать Русь, которая, как уже говорилось, была фактическим союзником Оттона 1
в своей войне против Византии и, кроме того, с 959/960 г. формально явля лась миссийной епископией, подчиненной немецкой церкви. Эти соображения помогают конкретизировать область нашего поиска.
Прежде всего важно ответить на два вопроса. Где проходила восточная граница миссийной Магдебургской митрополии в момент ее учреждения Отто-ном 1 в 968 г.? Иными словами, мыслилась ли Русь в то время частью этой митрополии? И далее, поскольку первым магдебургским архиепископом стал, как известно, именно миссийный епископ Руси Адальберт, возникает другой вопрос: случаен ли такой высокий взлет миссионера-неудачника?
Начать необходимо с краткого очерка предыстории Магдебургской архиепи-скопии. Впервые план устройства миссийной архиепископии для славян был представлен Оттоном 1 на рассмотрение папы в 955 г. Агапит II (946—955) одобрил его, оставив конкретную организацию митрополии на усмотрение коро ля — речь шла о переносе Хальберштадтской кафедры в Магдебург и о пере подчинении ему Хафельбергской и Бранденбургской кафедр, входивших тогда в состав Майнцской митрополии. Единственным условием папы было соблюде ние канонических правил, т. е. согласие на реорганизацию со стороны Майнца. Однако тогдашний майнцский архиепископ Вильгельм (954—968), внебрачный сын Оттона 1 и славянки, наотрез отказался поступиться частью своей епархии. Впрочем, через некоторое время, к 959—960 гг., компромисс между Оттоном и Вильгельмом был достигнут; во всяком случае, синод в Риме решением от 12 февраля 962 г., принятым в присутствии папы Иоанна XII (955—964) и только что коронованного императором Оттона 1, подтвердил магдебургский проект. Адальберт тогда, скорее всего, еще не вернулся из Руси, и о неудаче его мис сии в Риме известно не было ". Но планам императора вновь не суждено было осуществиться, на этот раз из-за решительного сопротивления хальберштадт-ского епископа Бернхарда (924—968), который, согласно новой редакции про екта, должен был выделить Магдебургу часть территории своей епархии. Оттон предпочел выждать. 2 или 3 февраля 968 г. престарелый Бернхард скончался, а его преемника Хильдеварда (968—996) император утвердил в должности только после того, как добился от него желаемых уступок. Как бы предчувствуя приближение решающего момента, император еще за год до смер ти Бернхарда получил санкцию на создание Магдебургской митрополии от ново го папы Иоанна XIII (965—972) на равеннском синоде в апреле 967 г. Эта санкция была оформлена официально учредительными грамотами Иоанна XIII и Оттона 1 в октябре 968 г.
Вопрос о восточной границе Магдебургской архиепископии при Оттоне 1 спорен. Разногласия вызваны тем, что многие историки, следуя авторитетному суждению А. Бракманна, усматривают различие в формулировках на этот счет между решением римского синода при Иоанне XII в 962 г. и документами периода понтификата Иоанна XIII . 12 февраля 962 г. папа предоставил Оттону 1 и его преемникам право основывать в стране славян «епископства по обстоятельствам и в подходящих местах», а будущему магдебургскому мит рополиту — право рукополагать их "*. Постановление равеннского синода от 20 апреля 967 г. и формально, и по существу дела выглядит не более, чем возобнов лением папской санкции 962 г.; никаких принципиально новых формулировок оно не содержит, а только уточнения: говорится о передаче Магдебургу Ха-' фельбергской и Бранденбургской кафедр и об основании новых епископий, но не анонимных, а конкретно в Мерзебурге, Цайце и Майсене, равно как и в любом другом «подходящем месте, где благодаря их (магдебургских архиепископов.— А. Н.) проповеди произрастет христианство» '^. В булле же, врученной Адаль-берту в Риме в связи с получением им паллия 18 октября 968 г., сказано, что магдебургскому митрополиту «подчиняются епископы в подходящих местах за Эльбой и Салой, как уже посвященные, так и подлежащие посвящению в бу дущем... дабы столь многочисленный славянский народ, недавно приобщенный к богу, не оказался бы в плену происков ненавистника веры, лукавого врага
[рода человеческого], чего да не будет» ^. Согласно А. Бракманну и его сто ронникам, документы Иоанна XIII ограничивают митрополию с востока Одером вследствие изменившегося взгляда курии на церковное подчинение христиани зированной части Польши Магдебургу. Поскольку сам Оттон 1 в учредительной грамоте Магдебургу в 968 г. совершенно определенно высказывается в том смысле, что новой архиепископии подчиняются все славяне восточнее Эльбы, «как недавно обращенные, так и подлежащие обращению» в будущем '^, то неизбежным следствием гипотезы А. Бракманна будет вывод о каком-то конф ликте между императором и папой относительно Магдебурга ^.
Прежде всего, нам кажется, неправомерно противопоставлять решения равеннского синода 967 г. постановлению римского синода 962 г., так как санк ция, данная в 967 г. магдебургским архиепископам, основывать епископии везде, «где благодаря их проповеди произрастет христианство», явно несовме стима с каким бы то ни было изначальным ограничением будущей епископии с востока ^. Такое ограничение при известном желании можно было бы видеть только в буллах от октября 968 г., если придавать решающее значение словам о «славянском народе, недавно (подчеркнуто мной.—А. Н.) приобщенном к богу». Тем самым тезис А. Бракманна сильно проигрывает, ибо по логике вещей следовало бы ожидать, что Иоанн XIII уже в булле 967 г. должен был бы вы сказать свое отношение к восточной границе Магдебургской митрополии, коль скоро оно отличалось от взгляда Иоанна XII. Главное, однако, в другом.
Трудно поверить в существование реальных противоречий между Оттоном 1 и Иоанном XIII, причем настолько принципиальных, что они отразились даже в официальных документах. Одно дело употреблять символические формулы в духе геласианского примата духовной власти над светской, не имевшие в Х в. никакого реального содержания "°, и совсем другое дело — практически зачерк нуть далеко идущие планы императора в Центральной и Восточной Европе. Мыслить империю и папство второй половины Х в. как две противоборствую щие в европейском масштабе политические силы значило бы проецировать на эту эпоху отношения, сложившиеся только через столетие, в пору борьбы за инвеституру. Все, что мы знаем о папах Х в., рисует их политиками, озабочен ными практически исключительно борьбой партий и группировок в самом Риме; именно этими внутриполитическими обстоятельствами диктовались, как правило, и внешнеполитические союзы пап. В этом отношении Иоанн XIII являет собой типичный пример. Он был избран в октябре 965 г. в присутствии императорских легатов ^; изгнанный враждебной партией из Рима уже в декаб ре, Иоанн XIII возвратился на папский престол через год с военной помощью Оттона 1 ^; папа был в полном смысле слова креатурой императора; их взаи мопонимание было скреплено не только сотрудничеством в магдебургском воп росе, но и восстановлением папского суверенитета над рядом центрально-итальянских территорий, прежде всего Равеннской областью (так называемый patrimonium sancti Petri) , а также коронацией Оттона II императором-со правителем в Риме на Рождество 967 г. Неудивительно поэтому единодушие источников, свидетельствующих, что папа вернулся из Равенны в Рим в мае 967 г. «в великой радости»^.
Итак, мы не видим достаточных оснований для утверждения о принципиаль ном различии позиций императора и папы в магдебургском вопросе. Позиция же Оттона 1 у историков споров не вызывает: издавая в конце 968 г. грамоту об учреждении Магдебургской архиепископии, император, как было указано, имел в виду всех славян, т. е. руководствовался представлением о Польше и Руси как потенциальной пастве нового миссийного архиепископства. По всей вероятности, такое представление сложилось уже в феврале 962 г., в эпоху издания санкции Иоанна XII, когда этот последний обсуждал с императором в соборе св. Петра вопросы «управления всем христианским миром» ^ и когда Адальберт еще не вернулся из Руси ". Идея подвижности восточной границы Магдебургской митрополии как мотив имперской политики проявлялась и поз-
же, во второй половине Х в. Так, в связи с ней, на наш взгляд, следует рас сматривать возникновение в то время претенз-ий Магдебурга на Познаньскую церковь ^ и издание в декабре 995/996 г. Оттоном III (983—1002) подтвер дительной грамоты Майсенской кафедре с продвинутой далеко в глубь Силе-зии и Чехии восточной границей ^. Видимо, стабилизацию восточной границы Магдебургской митрополии следует относить лишь ко времени учреждения польской архиепископии в Гнезне в 1000 г.
Но если в 968 г. император принципиально настаивал на разомкнутости восточной границы новой миссийной митрополии, то назначение ее главой именно безместного миссийного епископа Руси выглядит не случайным. До гадки о связи магдебургского проекта в редакции 968 г. с планами Оттона 1 относительно Руси высказывались неоднократно. Так, по мнению А. Бракманна, тот факт, что император остановил свой выбор на Адальберте, а не на каком-ни будь монахе из магдебургского монастыря св. Маврикия (которому этнополи-тическая ситуация между Эльбой и Одером была, разумеется, известна много лучше, чем Адальберту), свидетельствует о внимании в 968 г. Оттона 1 именно к дальним славянам ^. Этот продолжавшийся интерес германского императора к Киеву Т. Мантейфель объясняет неудачей германо-византийского сближения при Никифоре Фоке^. Однако этим общим соображениям не хватает опреде ленности, основанной на анализе текстов, связанных с постановлением Адаль-берта. Обратимся же к текстам.
Отметим сначала одну многозначительную деталь в сообщении об Адальбер те из хроники мерзебургского епископа Титмара (ум. в 1018 г.): император «возвел в архиепископское достоинство Адальберта, трирского монаха, но (подчеркнуто мной.—А. Н.) ранее назначенного епископом Руси и изгнанного оттуда язычниками» ^. Между монашеством Адальберта и его назначением русским епископом нет никакого противоречия, поэтому «но» Титмара прихо дится понимать так, что в представлении хрониста противоречили друг другу старое и новое назначения Адальберта, т. е. он был поставлен на митрополию, несмотря на то, что прежде уже был рукоположен в епископы для Руси. С точки зрения канонического права, сомнения Титмара вполне понятны.' Дело в том, что каждый отдельный случай перемены епископом своей кафедры нуждался в специальном правовом обосновании, так как связь между предстоятелем и его епархией мыслилась раз и навсегда данной и, вообще говоря, не подлежавшей расторжению ^. Это — одно из стабильных церковно-правовых установлений; оно содержалось уже в 14-м апостольском правиле, неоднократно подтвержден ном затем и постановлениями вселенских соборов ^". Епископа, оставившего свою епархию, ждало отлучение от церкви. Единственным исключением мог быть случай, когда епископ бывал не принят не по собственной вине, а «по злонравию паствы» ^. На необходимость соблюдения этого канона в самой категорической форме было указано в решениях Латеранского собора 826 г. ^, вошел он и в известный сборник канонического права, составленный в начале XI в. вормсским епископом Бурхардом ^.
В таком случае очевидно, что указание на насильственное удаление Адаль берта из Руси, его изгнание оттуда было совершенно необходимым для того, чтобы его назначение на магдебургскую кафедру выглядело юридически без упречно. Действительно, Титмар после своего знаменательного «но» не пре минул, как мы видели, добавить: «... и изгнанного оттуда язычниками». Ха рактерно, что такую же оговорку мы находим и в других источниках, упоми нающих о назначении Адальберта на Магдебургскую кафедру. Укажем лищь те из них, которые имеют самостоятельное значение, т. е. текстуально не за висят от других источников. В хильдесхаймском протографе записи о русской миссии Адальберта, возникшем, вероятно, после 968 г. и легшем в основу из вестий об этом событии в анналах так называемой херсфельдской традиции, также акцентируется мысль, что русские послы «во всем солгали, ибо упомяну тый епископ (Адальберт.— А. Н.) не избежал даже смертельной опасности от
их происков» "". (Об аналогичной формуле в магдебургском документе 995 г. см. примеч. 43.) Равным образом и в «Деяниях магдебургских архиепископов» (сер. XII в.) читаем: «Адальберт... был послан для проповеди ругам (Руси.— А. Н.) ^, но [этот] грубый народ, свирепый на вид и неукротимый сердцем, изгнал его из своих пределов... ибо по божественному промыслу ему должен был быть препоручен народ в наших краях, недавно обращенный» *". Достойно внимания, что в этом последнем случае оправдание бегства Адальберта из Руси логически прямо увязывается с его поставлением на митрополию в Магдебурге.
Таким образом, следовало бы ожидать, что в официальных, папских и импе раторских, грамотах, сопровождавших назначение Адальберта магдебургским архиепископом, этот момент его канонической легитимации будет представлен в наиболее отчетливой форме. И тут мы сталкиваемся с неожиданностью. Хотя и в папской булле Адальберту, и в учредительной грамоте, изданной для Магдебургской митрополии в канцелярии Оттона 1, упоминание «русского прошлого» Адальберта присутствует, но ни в одном, ни в другом документе нет ни слова о том, что Адальберт покинул русскую епархию не по своей воле. В грамоте Оттона 1 сказано, что «мы назначили архиепископом... досточти мого мужа Адальберта, некогда назначенного и посланного епископом к ру гам» ^'. Можно, конечно, предположить, что императора могли не интересовать тонкости канонического права, хотя такое предположение кажется нам мало вероятным ввиду той обстоятельности, с какой Оттон 1 в течение многих лет готовил базу для создания Магдебургской архиепископии. Но зачем тогда во обще упоминать о «русском эпизоде», тем более неудачном? Ведь не упоми нается же, например, о том, что Адальберт был аббатом Вайсенбургского мо настыря в Эльзасе, хотя именно с поста вайсенбургского настоятеля он попал на митрополичью кафедру *". Это обстоятельство удивляет не только совре менного исследователя; оно вызвало законное недоумение и в канцелярии магдебургского архиепископа Гизилера (981—1004), когда там около 995 г. составляли заготовку подтвердительной грамоты Магдебургу со стороны папы, используя документы 968 г. В то время специфическая связь между Русью и магдебургским проектом Оттона 1 была уже неясна, так что формулировки учредительных грамот воспринимались как канонически некорректные и были дополнены обычным, как мы видели, оправданием: «... епископ Адальберт, поначалу поставленный для земли ругов, но изгнанный [оттуда] не по своему нерадению, а вследствие их злонравия» ^.
Итак, создается впечатление, что какие-то соображения, диктовавшиеся ситуацией конца 60-х гг. (ибо через четверть века они уже были непонятны или неактуальны), побуждали императора напомнить о пребывании Адальберта на Руси, но с характерным умолчанием о причинах его удаления оттуда. Что это могли быть за соображения?
Определенный свет проливает на них, как нам кажется, папская булла первому магдебургскому архиепископу. Если император мог обойти молчанием канонические нюансы, связанные с поставлением русского епископа на новую кафедру, то этого, разумеется, не мог себе позволить римский первосвященник. И в самом деле, в булле Иоанна XIII Адальберту читаем: «Так как тебя (Адальберта.—А. Н.), собрата и соепископа нашего, некогда посланного к язычникам, клир и прихожане святой магдебургской церкви, памятуя о том, что блаженной памяти предшественник наш папа Захарий поставил во главе майнцской церкви блаженного Бонифация, [до того] посланного к язычникам, просят возвести в архиепископский сан ... считаю тебя достойным быть их ар хиепископом» ^. Зачем папе понадобилось ссылаться на прецедент со св. Бо-нифацием (ум. в 754 г.)? Правильный ответ на этот вопрос дал в свое время А. Хаук, причем ответ, для нас уже очевидный: Иоанн XIII старался тем самым предупредить сомнения относительно каноничности назначения на магдебург-скую кафедру иерарха, уже рукоположенного в епископы другого диоцеза ^. Но почему в таком случае он не сделал этого самым простым и верным спо-
3 История СССР, № 2 65
собом — указав на «злонравие» паствы, как это несколько позже сделали маг-дебургские легисты при архиепископе Гизилере? Думается, тому должны были быть определенные причины и, скорее всего, те же самые, которые побудили и Оттона 1, с одной стороны, упомянуть о «русском эпизоде», а с другой — из бегать прямых антирусских формулировок. Присмотримся внимательнее к ана логии Адальберт—Бонифаций.коль скоро именно она избрана папой в ка честве юридического оправдания. Бонифаций, часто именуемый в литературе «апостолом Германии», до своего поставления на пост первого (титулярного) майнцского митрополита был миссийным епископом Гессена и Тюрингии, ко торые затем в числе прочих земель к востоку от Рейна вошли в состав его мит рополии. Следовательно, если оставаться при параллели Адальберт — Бони фаций, выходит, что в представлении папы Адальберт оставался главой русской миссийной епархии "^
Однако даже если император и рассматривал Русь как возможное поле деятельности магдебургских миссионеров, он отнюдь не был обязан при этом назначать на митрополию епископа Руси. Трудно избавиться от впечатления, что, выбрав именно Адальберта, Оттон 1, а вслед за ним и Иоанн XIII настойчи во и в то же время политически деликатно подчеркивали как раз «русский аспект» магдебургского проекта. Они как будто хотели представить дело так, что речь шла не просто о новом назначении экс-епископа Руси, а о логическом развитии славянской миссии немецкой церкви на Востоке, в ходе которой мис-сийный епископ Руси естественным образом становился митрополитом всех славян, как миссийный епископ Гессена и Тюрингии Бонифаций стал некогда митрополитом майнцским. Назначение Адальберта выглядит тем более много значительным, что император шел при этом на вполне определенный риск в от ношении церковно-юридического статуса первого магдебургского архиепископа. Уязвимость положения иерархов, лишившихся своих первоначальных епархий, пусть даже по уважительной причине, хорошо иллюстрирует история передачи Бременской кафедры, до тех пор подчинявшейся Кельнской митрополии, гам бургскому архиепискому Ансгару после того, как он в середине IX в. вынужден был покинуть Гамбург в результате постоянных датских набегов. Вот как пи шет об этом историк гамбургской церкви Адам Бременский (70-е гг. XI в.): «Тогда Людовик Благочестивый (надо: Людовик Немецкий.—А. Н.) ...сожа лея о запустении гамбургской церкви, передал достопочтенному Ансгару Бре-менское епископство. Тот же, хотя и знал, что каноническими правилами пред усмотрено, чтобы епископ, изгнанный из своего города в результате пресле дования, мог быть принят на другую, пустующую [кафедру], все же долго противился королю в этом деле, опасаясь стать соблазном для зависти дру гих» ". Опасения Ансгара были не напрасны: его переход на Бременскую кафедру был неоднократно опротестован кельнским архиепископом; вопрос о законности этого шага обсуждался на трех синодах (в 846, 847 и 848 гг.), и окончательное решение в пользу Гамбурга было вынесено папой Николаем 1 только в 864 г. Известно, что неустойчивым было и положение Госберта в Ос-набрюке ^. Вспомним, сколько препятствий, и именно церковно-канонического порядка, пришлось преодолевать Оттону 1, прежде чем в 968 г. были улажены, наконец, взаимоотношения Магдебурга с Майнцской и Хальберштадтской ка федрами. Выжидать так долго, чтобы в конце концов уже по собственной воле создать юридический казус, способный если не сразу, то в будущем осложнить судьбу новообразуемой митрополии,— для этого император должен был иметь веские причины.
Кандидатура Адальберта в 968 г. возникла не сразу. На этот счет сохра нилось уникальное свидетельство Титмара, согласно которому император пона чалу собирался поставить митрополитом аббата магдебургского монастыря св. Маврикия Рихара: «Император вызвал к себе (в Италию.— А. Н.) Рихара, тре тьего аббата магдебургской церкви... желая украсить его епископским званием. Но, ознакомившись с каким-то тайно доставленным ему письмом, передумал»
и назначил Адальберта ^. Эти данные ценны тем, что позволяют установить довольно подробную хронологию событий. Дело в том, что уже 14 мая 968 г. прибывший в Италию аббат Рихар умер ^°. Это значит, что вся история с его внезапной отставкой разыгралась до этого срока, но, разумеется, после смерти хальберштадтского епископа Бернхарда, которая последовала 2 или 3 февраля 968 г. Следовательно, получение Оттоном некоего тайного донесения и воз никновение в связи с этим кандидатуры Адальберта надо отнести к марту—ап релю.
Для того, чтобы уяснить возможные причины столь резкого поворота в пла нах императора относительно Магдебурга, в которых с выступлением на сцену Адальберта важную роль начинает играть Русь, необходимо бросить взгляд на политическую ситуацию, в которой оказался Оттон 1 к весне 968 г.
К 967 г. германский император был хозяином практически всей Италии за исключением только греческих провинций Апулии и Калабрии. Весной того года он принимал в Равенне послов Никифора Фоки, прибывших с предложениями союза против сицилийских арабов и, как кажется, с требованием отказаться от сюзеренитета над Беневентом и Капуей ^. Оттон 1 ставит условием брак своего сына Оттона II с дочерью покойного императора Романа II (959—963). С этим к Никифору отправляется посольство венецианца Доминика, вернувшееся незадолго до Рождества 967 г. ^ Вслед за ним ко двору Оттона 1 прибыло новое греческое посольство, о котором мы знаем благодаря письму самого германского императора в Саксонию от 18 января 968 г.: «... к нам едут послы константинопольского короля с настойчивыми, насколько нам известно, просьбами о мире. Как бы ни обернулось дело, начать войну против нас они, с божьей помощью, не посмеют. Если.мы не договоримся, они лишатся про винций Апулии и Калабрии, которыми владели до сих пор» ^. Так как уже в марте немецкое войско вступает в пределы Апулии и осаждает Бари ^, ясно, что переговоры оказались безуспешными. По Лиутпранду, Никифор соглашал ся на брак порфирогениты не иначе, как ценой отказа германского короля от суверенитета над Римом ^, т. е. выдвигал требование, заведомо неприемлемое для Оттона 1, ибо его выполнение было бы равносильно отказу от политики восстановления Западной империи. Итак, подвергнув осаде Бари, главный опор ный пункт Византии на юге Италии, Оттон начал открытую войну с греками. Логического продолжения эта кампания, однако, не имела; по меньшей мере, уже в апреле он внезапно снимает осаду, покидает пределы Апулии, а в Констан тинополь отправляет посольство во главе с Лиутпрандом ^. Цель Лиутпранда была та же, что и год назад у Доминика: переговоры о браке Оттона II и дочери Романа II. В чем же дело? Безуспешная осада Бари не могла, разумеется, породить у германского императора надежды на смягчение жесткой позиции Константинополя. Следовательно, к марту—апрелю 867 г. при германском дво ре стали известны какие-то новые обстоятельства в международной политиче ской ситуации, которые, с его точки зрения, могли повлиять на характер гер мано-византийских отношений. Какие?
Не вдаемся здесь в ученый спор, прав или неправ Лев Диакон, сообщая о прямом военном конфликте между Болгарией и Византией в 967 г., имел ли место на самом деле поход Никифора на болгар летом этого года или дело ог раничилось инспекцией фракийских крепостей, как пишет о том Скилица ". Ясно одно (и именно это сейчас важно для нас): непосредственно или потен циально Болгария в 967 г. угрожала Ромейской державе. Вот почему в январе 968 г. германский император был так уверен, что греки не решатся на войну с ним. Гипотеза о наличии в это время какого-то германо-болгарского союза представляется нам основательной. После не состоявшегося летом 967 г. прими рения с Болгарией ^ Никифор засылает в Киев Калокира, направляя Святосла ва на болгар , и вступает в затяжные переговоры с немцами. Характер ви зантийских требований в этих переговорах показывает, как мы уже отмечали, что главным для греков было выиграть время. Никифор не отваживался идти
на открытую войну с Германией (в этом Оттон был прав) и выступить на сторо не Адальберта, сына свергнутого Оттоном итальянского короля Беренгара, пока не получит известий о результатах миссии Калокира. Судя по тому, что 19 июля в Италию был отправлен флот, везший деньги для наемников Адальберта, а 22 июля сам Никифор выступил против арабов ^', эти результаты к тому вре мени были налицо, хотя русское войско появилось .на Балканах только в пер вой половине августа 968 г. ^ Несомненно, в планы Никифора не мог входить полный разгром Болгарии Святославом, что было бы гибельно для Византии; Константинополю было вполне достаточно нейтрализовать Болгарию с помощью ' русской угрозы, а еще лучше — связать руки обеим державам затяжной взаимной войной. Именно поэтому переговоры Калокира в Киеве едва ли были тайной для болгарского двора. Дружественные переговоры, которые в июне 968 г. вело в Константинополе болгарское посольство ^, свидетельствуют о том, что в тот момент угроза готовившегося вторжения Руси на Балканы стала действенным фактором злободневной политики. Естественно, что это обстоя тельство, которое к июню 968 г. определило поворот в болгарской политике по отношению к Византии, вполне могло повлиять также на византийскую, бол гарскую и русскую политику Германской империи.
В пользу такого вывода говорят и некоторые наблюдения над хронологией событий. Мы видели, что неожиданная отставка Рихара и не менее внезапное посольство Лиутпранда относятся к марту — апрелю, т. е. возрождение идеи «русской миссии» немецкой церкви и резкий поворот в позиции Оттона 1 отно сительно Византии в 968 г. произошли одновременно. Более того, синхронными оказываются также крах миссии Лиутпранда и официальное поставление Ада льберта на митрополию. Такое совпадение достойно внимания. В самом деле, получив, наконец, после смерти епископа Бернхарда долгожданную свободу рук в магдебургском вопросе, Оттон, казалось бы, должен поспешить с его оконча тельным решением. Так оно поначалу и было, судя по тому, что уже не позднее марта — апреля 968 г., если верить Титмару, кандидат в архиепископы Рихар пребывал в Италии. Однако вместе с отставкой Рихара в деле вдруг наступила заминка, так как офидиальное назначение Адальберта приходится, вероятно, только на 3 октября ^. Это малопонятное промедление ^ окажется вполне логичным, если допустить связь между сменой кандидатур в магдебургские митрополиты и отправлением в Византию посольства Лиутпранда. Похоже, что Оттон 1 повел себя так, как уже поступил однажды в аналогичной ситуации в 959—961 гг. Тогда, приняв посольство из Киева, он, хотя и назначил епископа для Руси (Рождество 959 г.), но не торопился с его отправлением до 961 г., ибо пытался сначала использовать «русский фактор» как средство давления на Византию. С этой целью к Роману II в 960 г. был отправлен, кажется, все тот же Лиутпранд ^.
В 968 г. ситуация повторилась: Адальберта прочат в архиепископы уже весной, одновременно с отправлением Лиутпранда, но с его инвеститурой мед лят до тех самых пор, пока не определилась неудача посольства в Констан тинополь, что должно было случиться в конце августа — сентябре. Греческий флот, покинувший берега Босфора 19 июля, не мог прибыть в Италию раньше начала августа. Однако война еще не был^а окончательно решена, потому что греки собирались поддержать Адальберта только в случае его военной состоя тельности (он обещал выставить против немцев 8 тыс. панцирных воинов), в про тивном же случае выдать его Оттону ". Следовательно, некоторое время должно было уйти на ознакомление византийских эмиссаров с обстановкой. Положение дел стало ясно грекам, скорее всего, в середине или второй половине августа, поскольку окончательный отрицательный ответ, выдержанный в самых резких тонах, Лиутпранд получает 17 сентября^. Ответ был дан после длительных проволочек, заставивших нервничать немецкого посла ^; объяснялись они, сре ди прочего, и тем, что в Константинополе ждали вестей из Италии. Примерно в это же время, т. е. во второй половине августа — сентябре, надо полагать,
и произошло то внезапное нападение греческого войска на немецкий отряд, поджидавший возвращения Лиутнранда, которое драматично, но без указания даты описал Видукинд ^. Узнав об этом, Оттон 1, что характерно, реагирует двояким образом: первым делом он проводит на равеннском синоде в начале октября официальное поставление Адальберта в магдебургские архиепископы, а затем немедленно, еще в октябре, выступает с армией на юг .
Это дает основания полагать, что к марту — апрелю 968 г. германскому императору стало так или иначе известно о планах Руси на Балканах, и он попытался в этой связи еще раз урегулировать отношения с Константинополем дипломатическим путем. Однако легко видеть, что само по себе согласие Руси выступить против Болгарии, союзницы Германии, лишь усиливало позиции Византии в греко-немецком противостоянии в Италии. В таких условиях миссия Лиутпранда могла рассчитывать на успех только в случае значительных уступок с немецкой стороны. Но ведь это было отнюдь не так, ибо Лиутпранду было поручено, кроме всего прочего, дезавуировать предыдущего немецкого посла Доминика как согласившегося на уступки, не санкционированные Оттоном ^. Далее, не лишенная риска затея с назначением епископа Руси на пост магде-бургского митрополита едва ли имела бы смысл, если бы была только пре вентивной демонстрацией интереса Германии к потенциальному участнику со бытий на юге Европы. Отмеченная нами выше броская аналогия с диплома тической игрой вокруг треугольника Византия — Германия — Русь в 959— 961 гг. подводит нас к следующему решению вопроса.
Извлекая из политического небытия экс-епископа Руси и отправляя Лиут пранда в Константинополь, Оттон 1 не просто был осведомлен о планах Руси на Балканах (скажем, через болгарских сторонников союза с Германией), но и рас полагал сведениями об антивизантийских намерениях Святослава, а это было возможно только в случае прямых русско-германских контактов накануне появления Руси на Дунае в августе 968 г. Мы склонны предполагать, что именно с этими русско-германскими переговорами и связано то «тайное письмо», полученное германским императором во время его похода в Апулию, которое столь роковым образом повлияло на течение этого похода и на карьеру абба та Рихара.
Русско-византийская война 969—971 гг. со всей ясностью показала, что Святослав не подходил на роль простого исполнителя в рамках имперской по литики Константинополя, а преследовал собственные цели. Нам кажется, было бы упрощением думать, будто антивизантийский поворот в политике киевского князя на Балканах был вызван «обидой» на «льстивых греков» после инспирированного византийской дипломатией набега печенегов на Киев в период между осенью 968 и весной 969 гг. ^ Причинно-следственная связь была, скорее, обратной. Если положиться на сведения Льва Диакона, что Святослав с самого начала намеревался поддержать претензии патрикия Кало-кира на трон василевсов ^, то придется признать, что уже в момент перегово ров с Калокиром (т. е. осенью 967 — весной 968 гг.) киевский князь имел далеко идущие планы войны не только с Болгарией, но и с Византией. Такие планы предопределяли и выбор союзников. Не только Калокир, посвященный в хитро сплетения византийской политики, но и опыт русской дипломатии, всего лишь несколько лет назад с успехом использовавшей Германию как противовес Византийской империи, могли навести Святослава на мысль о союзе с Отто ном 1. Вероятно, одним из условий предложенного германскому императору союза была готовность Святослава допустить возобновление миссийной еписко-пии в Киеве. Оттону же русские предложения давали в руки, кроме всего про чего, еще и инструмент нажима на Константинополь, которым он не преминул воспользоваться. Главным козырем Лиутпранда в его спешном посольстве как раз и был потенциальный русско-германский союз против Византии, от которого германский император, как и в 960 г., готов был отказаться ценой признания византийским двором renovatio lrnperii на латинском Западе. Эта сторона
посольства Лиутпранда была, разумеется, секретной, поэтому неудивительно, что она осталась не освещенной в его записке о поездке в Константинополь. Вполне возможно, что тайной была и вся миссия Лиутпранда, так как сведений о ней не сохранилось ни в одним источнике, помимо труда самого кремонского епископа. Никифор затягивал ^переговоры, из чего можно заключить, что аргу менты немецкого посла произвели на него известное впечатление. Однако, в конце концов, он предпочел прибегнуть к испытанному средству — нейтрали зации Руси с помощью печеггегов; не исключаем возможности, что именно полу ченные от Лиутпранда сведения об антивизантийских планах Святослава ста ли причиной печенежского наезда на Киев. Коль скоро Лиутпранд потерпел неудачу, а Адальберт был утвержден на Магдебургской кафедре, следует думать, что предполагаемый нами русско-германский союз состоялся. Форму лировки как императорской, так и папской грамот Магдебургу в октябре 968 г. в отношении Адальберта носят явно демонстративный характер, подчеркивая преемственность между «русской миссией» и задачами новой митрополии. Вско ре после августа 968 г. Святослав вынужден был удалиться в Киев и вернулся в Болгарию только через год. Поэтому нам остается лишь гадать, как мог бы проявиться русско-германский союз в военных действиях против Византии в эти годы; но синхронность таких действий в 970 г. бросается в глаза.
Не совсем ясно, в какой мере скорая гибель Святослава повлияла на логи ческое развитие сближения между Русью и Германией. Одно, впрочем, можно сказать твердо: это сближение не было прервано ни русско-византийским миром 971 г., ни германо-византийским миром 972 г. Характер русско-византийского договора не располагал к особой доверительности отношений, а вероятная при частность греков к убийству Святослава должна была усугубить в Киеве настороженность по отношению к Византии. Во всяком случае, присутствие послов Ярополка Святославича в Кведлинбурге в марте 973 г. говорит о сохра нении между Русью и Германией взаимной политической заинтересованности. Допускаем, что немецкие миссионеры в Киеве в это время продолжали дей ствовать и что как раз в конце 60-х — начале 70-х гг. формируются те «латин ские» симпатии Ярополка, о которых, по другим косвенным данным, издавна принято говорить в литературе "°'.
Подведем итоги сказанному. Нам кажется, что анализ актовых источников, связанных с организацией в 968 г. в Магдебурге миссийной митрополии для славян и с поставлением на пост первого магдебургского архиепископа миссий-ного епископа Руси Адальберта, позволяет по-новому взглянуть на некоторые хорошо известные науке события европейской политики конца 60-х гг. Х в.: посольство Лиутпранда в Константинополь, начальный период балканских войн Святослава и др. Мы вправе предполагать, что годы правления Святослава вовсе не были совершенной цезурой в русско-германских отношениях. С тех пор, как христианизация Руси становится при Ольге фактором ее внешней политики, а Германия в связи с политикой Оттона 1, направленной на восстановление Западной империи, примерно в то же время (50—60-е гг.) вступает в прин ципиальную конфронтацию с Византией, складывается прочная основа для стабильного политического сотрудничества между Русью и Германией, которое обеспечивало обеим державам свободу дипломатического маневра в отношении Константинополя. Ситуация принципиально меняется после официального кре щения Руси «от грек» при Владимире в 988 г., и в дальнейшем главным факто ром, определявшим состояние русско-германских политических взаимоотноше ний, стали центральноевропейские дела, в частности политика Руси и Герман ской империи относительно Польши.
Примечания
' Сахаров А. Н. Дипломатия Святослава. М., 1982.
" Пожалуй, даже геополитическая — вспомним знаменитые слова Святослава: «Хочю жити в Переяславци в Дунаи, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся» (ПСРЛ. Т. 1. Л., 1928. Стб. 67; Т. 2. СПб., 1908. Стб. 55).
' cm., напр.: Иванов С. А. Византийско.болгарские отношения в 966—969 гг.//Визан тийский временник. Т. 42. М., 1981. С. 88—100. .
* Их критический разбор см. в работах П. О. Карышковского: К вопросу о первоисточниках по истории походов Святослава//КСИС. М., 1952. С. 53—61; Балканские войны Святослава в византийской исторической литературе // Византийский временник. Т. 6. 1953. С. 36—71; К исто рии балканских войн Святослава//Там же. Т. 7. 1953. С. 224—243.
° Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 71; Manteuffel Th. Les tentatives d'entramement de la Russie de Kiev dans la sphere d'influence latine // Acta Poloniae Historica. T. 22. Warszawa, 1970. S. 41. '' Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 127.
' Подробное изложение обстоятельств, связанных с русским посольством и миссией Адаль-берта, содержится в так называемом трирском продолжении хроники Регинона Прюмского: Regino-nis abbatis Prumiensis chronicon cum continuatione Treverensi / Ed. F. Kurze. Hannover, 1890 (да лее—Cont. Reg.). P. 170—172. cm. также примеч. 38. Рассказ продолжателя Регинона является рассказом современника событий и, как принято считать, принадлежит перу самого Адальберта: W a ttenbach W., Н о ltzman n R. Deutschlands Geschichtsquellen im Mittelalter. Die Zeit der Sachsen und Salier/Neu bearb. F.-J. Schmale. Darmstadt, 1967. Bd. 1. S. 167—170.
* Подробнее см.: Н а заренко А. В. Попытка крещения Руси при княгине Ольге в контексте международных отношений эпохи // Общество, религия и церковь в феодальной России. М., 1990 (в печати). В работе предпринята попытка продемонстрировать непосредственную связь посольства Ольги в Германию с обстоятельствами русско-византийской и немецко-византийской политики после неудачной поездки княгини в Константинополь, которую мы, вопреки мнению Г. Г. Литаврина, по-прежнему склонны относить к 957 г. (На заренко А. В. Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь? //Византийский временник. Т. 50. 1989. С. 66—83).
" Lamperti monachi Hersfeldensis opera / Ed. 0. Holder-Egger. Hannover, 1894. P. 43. Сообще ние Ламперта о русском посольстве 973 г. старались дискредитировать как вымышленное (С вер д-л ов М. Б. Политические отношения Руси и Германии в Х — первой половине XI в. // Проблемы истории международных отношений. Л., 1972. С. 286—287). Скептицизм М. Б. Свердлова разделяет и X. Рюс: Russ Н. Das Reich von Kiev//Handbuch der Geschichte Russlands. Stuttgart, 1980. Bd. I/I. S. 304, Anm. 2. Однако ни текстологически, ни исторически это предположение не выглядит достаточно обоснованным. См. подробнее: Назаренко А. В. Русь и Германия в 70-х годах Х в.//Russia Mediaevalis. Munchen, 1987. Т. VI, 1. S. 38—89 (особенно S. 69—73). Здесь же и другие данные о русско-германских связях при Ярополке Святославиче.
В такой оценке съезда в принципе ничего не могут изменить сомнения Г. Лябуды, отрицающего свидетельство Титмара о пребывании Мешка 1 в. Кведлинбурге и считающего, что дело ограничилось присутствием Болеслава, сына польского князя: Labuda G. Studia nad poczgtkami Panstwa Polskiego. Poznan 1987. T. 1. Wyd. 2. S. 325—341, 511—519.
" Адальберт вернулся в Германию ко двору Оттона II в. 962 г. (Cont. Reg. P. 172). Если полагаться на последовательность изложения событий у продолжателя Регинона, то это должно было произойти после коронации Оттона 1 в Риме 2 февраля, но до смерти мецского епископа Адальбера (т. е. до 26 апреля: Hauck A. Kirchengeschichte Deutschlands. Leipzig, 19204. Bd. 3. S. 999), однако уверенности в такой датировке нет. Чтобы известие о возвращении Адальберта достигло Рима до 12 февраля, возвращение пришлось бы отнести ко времени не позднее второй половины января. Совершенно исключить такую возможность нельзя, но ясно, что она маловероятна. ^ Kopke R., Dummier Е. Kaiser Otto der Grosse. Leipzig, 1876. S. 438, A_nm. 3. " В гас k m an A. Die Ostpolitik Ottos des Grossen // Historische Zeitschrift. Munchen: Berlin, 1926. Bd. 134. S. 242—256 (см. также: idem. Gesammelte Aufsatze. Berlin, 1941. S. 140—153): idem. Magdeburg als Hauptstadt des deutschen Ostens im fruhen Mittelalter. Leipzig, 1937; S eppelt F. X. Geschichte der Papste. Munchen, 19552. Bd. 2. S. 365; В a ethgen F. Die Kurie und der Osten im Mittelalter//idem. Mediaevalia.' Stuttgart, 1960. T. 1.„S. 56—57;' S chmid Н. F. Otto^L und der Osten // Festschrift zur Jahrtausendfeier der Kaiserkronung Ottos des Grossen. Graz; Koln, 1962. Teil 1. (Mitteilungen des Instituts fur Usterreichische Geschichts-forschung. Erg. Bd. XX. H. 1). S. 85; Schlesinger W. Kirchengeschichte Sachsens im Mittelalter. Koln; Graz, 1968. Bd. l(Mitteldeutsche Forschungen. Bd. 27/1)._S. 30—31; Claude D. Geschichte des Erzbistums Magdeburg bis in das 12. Jahrhundert. Koln; Wien, 1972. Teil I (Mitteldeutsche Forschungen. Bd. 67/1). S. 90—95; Bohmer J. F. Regesta Imperii. Wien, 1969. Bd. II: Sachsische Zeit (919—1024). Abt. 5: Papstregesten (911—1024) / Neu bearb. H. Zimmermann (далее—Rl 11/5). № 304, 418, 450; Papsturkunden 896—1046/Bearb. H. Zimmermann. Wien, 1984. Bd. 1: 896—966. S. 374, 378 etc.
" Papsturkunden... № 154. P. 284: «... in convenientibus locis secundum oportunitatem episcopatus constitui et in eisdern... ab archiepiscopo Magdeburgensi- episcopos consecrari volumus suffraganeos».
'" lbid.№ 177. P. 348: «Postea vero idem archiepiscopus et successores eius habeant potestatem per congrua loca, ubi per illorum predicationern Christianitas creverit, episcopos ordinare, nominative nunc et presentaliter Merseburg, Cici et Misni».
^ Papsturkunden... № 190. P. 375: магдебургский архиепископ «ultra Albiam et Salam in congruentibus locis subiectos episcopos, qui nunc ordinati sunt et ordinandi-futuris post temporibus erunt, habeat... ne per invidiam fidei tanta Sclauorum plebs Deo -noviter acquisita callidi hostis, quod absit, rapiatur insidiis». Такие же формулировки содержатся и в изданной одновременно булле Иоанна XIII о полномочиях магдебургских митрополитов: Papsturkunden... № 192. P. 379.
" Monumenta Germaniae Historica (далее—MGH). Die Urkunden Konrads 1., Heinrichs 1. und Ottos 1. / Hrsg. Th. Sickel. Hannover, 1884. № 366: «... totius ultra Albiam et Salam Sclavorum gentis modo ad deum conversae vel convertendae».
'" Так, В. Шлезингер и Д. Клауде (см. примеч. 13) усматривают в грамоте Отгона 1 несомнен ные признаки раздражения императора поведением Иоанна XIII в магдебургском вопросе. Еще решительнее о противоречиях между императором и папой пишет X. Циммерманн: Z imme г-m а п п Н. Parteiungen und Papstwahl in Rom zur Zeit Kaiser Ottos des Grossen // Romische Historische Mitteilungen. Rom; Wien, 1965/66. Bd. 9. S. 79 ff.
'° На это указал недавно и .Г. Телленбах, охарактеризовавший точку зрения А. Бракманна как «насильственную интерпретацию» (Oberinterpretation): Tellenbach G. Zur Geschichte der Papste im 10_ und fruheren II. Jahrhundert // Institutionen, Gesellschaft und Kultur im Mittelalter. Festschrift fur Josef Fleckenstein zum 65. Geburtstag. Sigmaringen, 1984. S. 171—172.
"° Такие формулы действительно обнаруживаются в анализируемых буллах Иоанна XIII: Schlesinger W. Ор. cit. S. 29—31. " RI 11/5. № 386. " Ibid. № 391, 406. " Ibid. № 413. " Ibid. № 433.
" См. источники, перечисленные в RI 11/5. № 423.
"" Ibid. № 154. P. 283: «Cumque in ecclesia beati Petri apostoli de statu et regimine totius Christianitatis tractantes...»
" Судя по тому, что планы учреждения Магдебургской митрополии возникли в связи с реши тельной победой Оттона 1 над венграми в 955 г. (В е umann Н. Laurentius und Mauriteus. Zu den missionspolitischen Folgen des Ungarnsieges Ottos des Grossen // Festschrift fur Walter Schlesinger. Koln, Wien, 1974. Bd. 2. S. 238—275), эти планы первоначально отнюдь не ограничивались непосредственными славянскими соседями Саксонии.
Вопрос о статусе Познаньской кафедры, существовавшей уже в 60-е гг. Х в., и ее отношении к митрополии в Магдебурге крайне сложен и историографически запутан. Обзор литературы по проблеме см. в работе: Labuda G. Chrystianizacja Polski i poszgtki organizacji koscielnej w Polsce // Stosunki polsko-niemieckie w historiografii. Poznan, 1974. Cz. 1. S. 174—182. Мы следуем здесь точке зрения Г. Бойманна и В. Шлезингера (см. примеч. 43), согласно которой первые данные о претензиях Магдебурга на церковный сюзеренитет над познаньскими епископами относятся примерно к 995 г.
'" MGH. Die Urkunden Otto des III. / Ed. Th. Sickel. Hannover, 1893. № 186. ^ В r ackmann A. Gesammelte Aufsatze. S. 144. " M a nteuffe I Th. Les tentatives... P. 41.
^ Die Chronik des Bischofs Thietmar von Merseburg und ihre Korveier Uberarbeitung / Hrsg. R. Holtzmann. Berlin, 1935 (далее — Thietm.). II, 22. P. 64: «Aethelbertum Treverensem, professione monachum, sed Rusciae prius ordinatum presulem et hinc a gentilibus expulsum, ad archiepiscopatus apicern... promovit».
^ Trummer J. Mystisches im alten Kirchenrecht. Die geistige Ehe zwischen dem Bischof und Diozese // Osterreichisches Archiv fur Kirchenrecht. Wien, 1951. Bd. 2. S. 62—75: Z imme r-m ann Н. Rechtstradition in Papsturkunden // Congres International des Sciences Historiques. Vienne, 1965. Rapports. Horn, Wien [1965]. Bd. 4. S.132—134, Anin. 15, 24.
" cm., напр., греческий оригинал в кн.: Древнеславянская кормчая XIV титулов без толкова ний/Изд. В. Н. Бенешевич. СПб., 1906. Т. 1. С. 64, 90 (15-й канон Никейского собора), 115 (5-й канон Халкидонского собора), 262 (21-й канон Антиохийского собора), 280 (1-й канон Сар-дикского собора).
^ Там же. С. 69 (36-е апостольское правило: «ov лосра t^v ebvtov Yvonnv, aUa лара t^v toy Xctov nox<)T)piocv»). 1ак, например, в 592 г. папа Григорий Великий дал одному бежавшему от авар епископу новую кафедру, но с условием, что тот вернется назад, как только это станет возможным: Gregori i 1 рарае Registrum epistolarum / Ed. P. Ewald, L. M. Hartmann // MGH. Epistolae. Hannover, 1891. Т. 1. № 37. P. 133. ^ Seppelt F. X. Ор. cit. S. 211.
" Liber decretale 1, 123 // Migne J.-P. Patrologiae cursus completus. Series Latina. Rarisiis, 1853. Т. 140. Col. 585.
^ Annales Altahenses maiores / Ed. Е. von Oefele. Hannover, 1891. P. 9: «... illique per omnia mentiti sunt... ut vix ille predictus episcopus evaserit letale periculum ab insidiis eorum». Подобные обороты см. также: Annales Hildesheimenses / Ed. G. Waitz. Hannover, 1878. P. 21—22; Annales Quedlinburgenses//MGH. Scriptores. Hannover, 1839. Т. 3. P. 60; Lamperti... opera. P. 30; Annales Ottenburani//MGH. Scriptores. Hannover, 1844. Т. 5. P. 4. Перечисленные анналы так же, как и ряд других, в части до 973 г. восходят к утраченным ХерсфельдСким анналам, откуда и название традиции. Однако в херсфельдском протографе сведений об Адальберте, вероятнее всего, не было, они происходят из дополнительного хильдесхаймского источника: Н а заренко А. В. Попытка крещения...
" О термине «руги» применительно к Руси см.: Л о вмяньский Г. Русы и руги // Вопросы истории. 1971. № 9. С. 43—59; На заренко А. В. Русь и Германия в 70-х годах Х в. С. 59 и примеч. 59—60.
*° Gesta archiepiscoporum Magdeburgensium. Cap. 9//MGH. Scriptores. Hannover,-1883. Т. 14. P. 381: «Adelbertus... ad predicandum Rugis fuerat destinatus, sed populus exasperans dura
fronte et indomabili corde, expulit ilium de finibus suis... quia Dei providentia in terra nostra illi populus committendus erat nove acquisitionis».
*' MGH. Die Urkunden... Ottos 1. № 366: «:... virum venerabilem Adalbertum episcopum Rugis olim praedicatorem destinatum et missum, archiepiscopum et metropolitanum... fieri decrevimus». cm. примеч. 39. " Cont. Reg. P. 177.
" Lirkundenbuch des Erzbistums Magdeburg / Bearb. F. Israel, W. Mollenberg. Magdeburg, 1937. Bd. 1. № 130: «... Athelbertum episcopum inprimis Rugorum provincie destinatum, поп sua autem ignavia, sed illorum nequitia depulsum»; Rl 11/5. № 738. Об этом документе и его датировке см.: Beumann Н.,Schlesinger W. Lirkundenstudien zur deutschen Ostpolitik // Archiv fur Dipio-matik, Schriftgeschichte, Siegel-und Wappenkunde.'Munster: Koln, 1955. Bd. 1. S. 132—256 (перепеча тано в кн.: Schlesinger W. Mitteldeutsche Beitrage zur deutschen Verfassungsgeschichte des Mittelalters. Gottingen, 1961).
" Papsturkunden... № 190. P. 375: «Unde quia, confrater et coepiscope noster, clerus et populus sancte Magadaburg[ensis] ecclesie te olim ad gentes missum ad archiepiscopalem sedem promoveri... querit, sicut bone memorie predecessorem nostrum, Zachariam papam, beatum Bonifacium and gentes destinatum ecclesie Mogonciensi inthronizasse sciunt... dignum te eis esse archiepiscopum judico».
" H a uk A. Op. cit, S. 129, Anm. 1, Эта высказанная мимоходом мысль не была развита ее ав тором и осталась не замеченной в последующей историографии. Чаще всего в апелляции к Бонифа-цию усматривают выражение претензий папства на организационное оформление миссионерской деятельности среди славян (S с hiesinger W. Kirchengeschichte... S. 30 и др.). Но, во-первых, это значило бы доказывать очевидное для Х в. через проблематичное для VIII в. Во-вторых, остает ся неясным, к чему тогда папа дважды упоминает о миссии к язычникам как факте, и в том, и в дру гом случае предшествовавшем главному назначению.
" В этом отношении показательна также следующая аналогия. В 832 г. реймсский архиепис коп Эбон, бывший тогда папским легатом по вопросам миссионерской деятельности среди язычников Скандинавского Севера, назначил с санкции императора Людовика Благочестивого (814—840) миссийным епископом в Швецию некоего Госберта (Vita Anskarii auctore Rimberto. Cap. 14 / Hrsg. G. Waitz. Hannover, 1884. P. 36). Около 845 г. Госберт в результате языческой реакции был изгнан из Швеции и почти сразу же оказался на епископской кафедре в Оснабрюке (Vita Anskarii... Cap. 17. P. 38; Querimonium Egilmari // Osnabrucker Lirkundenbuch / Hrsg. W. Philippi. Osnabruck, 1892. Bd. 1. S. 54; H auck A. Op. cit. Berlin; Leipzig, 19548. Bd. 2. S. 812). Характерно, однако, что, будучи аснабрюкским епископом, Госберт рассматривался одновременно юридическим главой швед ской миссийной епископии, поскольку в 50-е гг. гамбургский архиепископ Ансгар вынужден согласо вывать с ним планы продолжения проповеди в Швеции (Vita Anskarii... Cap. 25. P. 54). Об истории Госберта см.: S eegr u n W. Das Papsttum und 'Skandinavien bis zur Vollendung der nordischen Kirchenorganisation (1164). Neumunster, 1967 (Quellen und Forschungen zur Geschichte Schleswig-Holsteins. Bd. 51). S. 27—33.
*" Adam Bremensis Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum / Ed. B. Schmeidler. Hannover, 1917. 1, 24. P. 30.
•" S eegr и n W. Op. cit. S. 30. cm. примеч. 46.
" Thietin. II. 22. P. 64: «Imperator vocavit ad se Richarium, Magadaburgensis ecclesie abbatem tercium... volens hunc dignitate sacerdotali decorare. Sed visa quadam epistola, quae clanculum sibi deferebatur, omisit». Сомнения в достоверности этого рассказа вряд ли обоснованны (Thietm. P. 64, not. 2; С laude D. Geschichte des Erzbistums Magdeburg... Teil 1. S. 114). Даже если, как подо зревает А. Хаук, история с Рихаром не более чем «монастырские сплетни» (H auck A. Op. cit. S. 127, Anm. 3,), это вовсе не означает, что она непременно вымышлена (рискнем предположить, что сведе ния о Рихаре действительно почерпнуты Титмаром из той же устной традиции, что и сентименталь ный рассказ о беседе Оттона с епископом Хильдевардом: Thietm. II, 20—21. P. 54). Назначение Рихара магдебургским архиепископом было бы совершенно естественным. Монастырь св. Маврикия был основан в 937 г. самим Оттоном 1, который в течение десятилетий щедро одаривал его, готовя в нем базу будущей митрополии; из этого расчета подбирались, конечно, и кандидаты в аббаты св. Маврикия.
^ Под 14 мая его смерть отмечена в Магдебургском некрологе (Thietm. P. 64, not. 1), а год сле дует из Gesta archiepiscoporum Magdeburgensium (Cap. 8. P. 380).
" D о I ger F. Regesten der Kaiserurkunden des Ostromischen Reiches. Munchen; Berlin, 1924. Bd. 1. №709; В oh merJ.F.RegestaImperii. Innsbruck, 1893. Bd. II, Abt. 1: Die Regesten des Kaiser-reichesunterHeinrichl.undOttol. (919—973) /Bearb. E.vonOttenthal (далее—Rl 11/1 ).№450a; Lounghis T. C. Les ambassades byzantines en Occident depuis la fondation des etats barbares jusqu'aux croisades (407—1096). Anhenes, 1980, P. 204.
" Cont. Reg. P. 179; Liudprandi de legatione Constantinopolitana. Cap. 31 // Die Werke Liudp-rands von Cremona/Hrsg. J. Becker. Hannover; Leipzig, 19153 (далее—Liudpr. legat.). S. 188; Rl 11/1. № 461a.
^ Widukindi Corbeiensis rerum gestarum Saxonicarus libri tres / Ed. R. Hirsch, H.-E. Lohmann. Leipzig, 1935. Ill, 70. P. 122. ^ Rl 11/1. № 468a, 4686. " Liudpr. legat. Cap. 15. P. 184.
°•^' Kopke R., D urn mier E. Op. cit. S. 437; .Rl 11/1. № 468c.
" Leonis Diaconi Caloensis historiae libri decern. IV, 5/E. rec. C. B. Hasii. Bonnae, 1828 (да лее — Leo Diac.). P. 62—63; loannis Scylitzae synopsis historiarum / Ed. J. Thurn, Berlin; New York,
1973 (Corpus Fontium'HistoriaeByzantinae. Т. V.) (далее: Scyl.). P. 276.23— 277. 28. У Льва Диакона год похода Никифора не обозначен; см. подробнее: Иванов С. А. Указ. соч.
°" И в а нов С. А. Указ. соч. С. 97. Ибрагим ибн Якуб видел в 965/966 г. при дворе Отгона 1 болгарское посольство: К у ник А. А., Розен В. Р. Известия ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах. Часть 1 // Записки имп. Академии наук. СПб., 1878. Т. 32. Прилож. № 2. С. 52; Relacja Ibrahima ibn Ja'kuba z podrozy do krajow slowlans-kich w przekazie al-Bekriego / Ed. T. Kowalski // Monumenta Poloniae Historica, ser. II. Krakow, 1946. T. 1. S. 51, 148.
''" loannis Zonarae epitome historiarum/Ed. Th. Buttner-Wobst. Bonnae, 1897. T. III. P. 513. "° Leo Diac. IV, 6. P. 63; Scyl. 277. 28—31; Dol ger F. Regesten... № 711. " Liudpr. legal Cap. 29. P. 191; Cap. 34. P. 193.
^ Датировка по П. О. Карышковскому на основе данных Scyl. 277. 32—34 (К а р ы ш ко в-с кий П. О. О хронологии русско-византийской войны при Святославе // Византийский временник. Т. V. 1952. С. 127—138, особенно 133). Эта точка зрения представляется нам наиболее обоснованной, хотя до сих пор в науке остаются сторонники летописной версии, относящей появление Святослава в Болгарии к 967 г.; см., напр.: Сахаров А. Н. Указ. соч. С. 134—139. У нас нет возможности вни кать здесь в этот источниковедчески сложный вопрос. "" Liudpr. legat. Cap. 19. P. 185—186.
" Рукоположение Адельберта папой имело место, как указывалось, 18 октября; следовательно, официальное его поставление императором должно было произойти раньше. Действительно, первым документом, в котором Адальберт титулуется архиепископом, является грамота Оттона II от 3 октяб ря: MGH. Die Urkunden Otto II. // Ed. Th. Sickel. Hannover, 1888. № 18. Поскольку в аналогичной грамоте Оттона 1 от 2 октября Адальберт еще не поименован (MGH. Die Urkunden... Ottos 1. № 361 ), думаем, что 3 октября — наиболее вероятная дата его поставления.
^ Оно представляется тем более странным, что весной 968 г. Адальберт уже находился в Ита лии, прибыв туда вместе с двором Оттона II осенью предыдущего года (Cont. Reg. Р. 178); тем самым в хронологических расчетах не приходится учитывать время на переезд Адальберта из Германии.
^ L eyser К. The Tenth Century in Byzantine-Western Relations // Relations between East and West in the Middle Ages. Edinbourgh, 1973. P. 30; Назаренко А. В. Попытка крещения... " Liudpr. legat. Cap. 30. P. 191. "" Ibid. Cap. 56. P. 206. "" Ibid. Cap. 53. P. 203. "° Widuk. Ill, 71. P. 123. "' Rl 11/1. № 485b. " Liudpr. legat. Cap. 26. P. 189. " ПСРЛ. T. 1. Стб. 65; Т. II. Стб. 53. " Leo Diac. V. 1—2. P. 77. 2—78. 2.
" См., напр.: Голубински и Е. История русской церкви. Изд. 2. М., 1901. Т. 1/1. С_91—93, 222—223; Е diger Th. Russlands alteste Beziehungen zu Deutschland, Frankreich und romischer Kurie. Halle, 1911. S. 83; Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 121, 325—326, примеч. II; Vlasto A. P. The Entry of the Slavs into Christendom. Cambridge, 1970. P. 253—254 и др. Подробнее об этом см.: Назаренко А. В. Русь и Германия в 70-х годах Х в.