Юридическая психология

Работа добавлена на сайт samzan.net:

В.П. Илларионов

Переговоры с преступниками

Источник: Сайт "Юридическая психология"

Содержание

Введение.

Глава 1. Переговоры: идеология, наука, практика.

Глава 2. Переговоры с преступниками.

2.1. С точки зрения криминологии.

2.2. Правовые и нравственные основы переговоров с преступниками.

2.3. Организационное обеспечение переговоров с преступниками.

2.4. Тактические и психологические основы переговоров с преступниками.

Литература.

Введение

Переговоры с преступниками... Непривычное сочетание слов. В самом деле, возможен ли диалог и достижение каких-либо соглашений с лицами, преступившими уголовный закон, подлежащими преследованию силой государственной власти, юридическому и нравственному осуждению?

О каких переговорах идет речь? Несколько примеров из многих, известных читателю газет.

Лето 1991 года. В центре Москвы, у гостиницы «Россия», остановился автобус с экскурсантами, знакомившимися с достопримечательностями столицы. Неожиданно один из пассажиров приставил нож к телу сидевшей рядом девочки и объявил ее заложницей, требуя выкупа и добиваясь встречи с представителями власти. Офицер милиции вступил в ПЕРЕГОВОРЫ с преступником. В них принял активное участие, оказавшийся рядом, кандидат в Президенты России. В результате переговоров заложница освобождена, преступник задержан.

Авиалайнер ИЛ-86 Внуковского производственного объединения выполнял рейс Москва — Сочи с 351 пассажиром на борту. В воздухе один из пассажиров, угрожая взрывом, через бортпроводника передал экипажу требование: после посадки в аэропорту Сочи дозаправить самолет и лететь в Лондон. В 10 часов 48 минут самолет совершил посадку в аэропорту Сочи. В результате ПЕРЕГОВОРОВ с угонщиком удалось вывести из самолета всех пассажиров. Угонщик задержан.

В г. Термезе преступники похитили 4-х летнего мальчика, запросив за него 150 тысяч рублей. Состоялись переговоры по телефону, в которых приняли участие работники милиции и госбезопасности. Учитывая, что вымогатели отвели на раздумье всего три часа, решено было передать им часть выкупа. Во время переговоров удалось узнать местонахождение мальчика и задержать лицо, требующее выкуп.

Двадцать заключенных следственного изолятора № 5 в Иркутской области захватили при их выходе из бани в качестве заложников двух инспекторов и контролера. С помощью отобранных у инспекторов ключей они открыли 22 камеры изолятора и выпустили около 300 заключенных. Забаррикадировавшись на втором этаже, зачинщики потребовали вызвать руководство изолятора для объяснений о нарушении сроков рассмотрения дел судами. В результате состоявшихся ПЕРЕГОВОРОВ заложники освобождены, а арестованные разошлись по камерам.

В г. Донецке иностранные студенты, в основном выходцы из стран Африки, захватили в заложники двух граждан, требуя от местных властей расследования фактов дискриминации и убийства одного из чернокожих студентов. После ПЕРЕГОВОРОВ заложники были освобождены.

Сотрудники ГУВД Мосгорисполкома вели ПЕРЕГОВОРЫ с авторитетами одного из цыганских кланов, добиваясь выдачи ими некоего Шевченко, находившегося во всесоюзном розыске по делу об убийстве. Двое суток авторитеты обсуждали предложение милиции, но переговоры зашли в тупик: согласие на добровольную сдачу получено не было. Шевченко задержали путем проведения розыскных мероприятий, он осужден 1.

«Войной заложников» — так называют драматические события в Нагорном Карабахе и вокруг него, в Абхазии, Северной и Южной Осетии, Таджикистане и других регионах бывшего СССР, беспрецедентные по числу насильственно захваченных людей. Заложниками становятся жители городов и сел, старики, женщины, дети, больные. Парламентарии и министры, военнослужащие и работники милиции, прокуроры, и судьи, журналисты, общественные деятели.

В этих преступных акциях перемешиваются мотивы политических и этнических, религиозных и клановых конфликтов, спекулятивные интересы. Сложился «Прейскурант цен». Земляки и родственники собирают требуемую сумму выкупа. Переговоры имеют сложную, многоступенчатую форму: через посредников, третьих, четвертых лиц. Сложились формы торга, напоминающие обычаи средневековья. Переговорам предшествует предъявление взаимных обвинений. Перечисляются жертвы той и другой стороны, исторические счеты народов. Договоренности нередко не соблюдаются, владычествует то, что принято сейчас называть «беспредел». Уголовные дела возбуждают формально, следствие по многим из них не ведется. Виновные не устанавливаются и зачастую избегают ответственности. Единственным способом их освобождения являются ПЕРЕГОВОРЫ усилиями государственных органов и общественных организаций, путем народной дипломатии.

В нашей стране и за рубежом, кроме захвата заложников, все более многочисленными становятся факты похищения людей, в т. ч. детей, произведений культуры и искусства для получения выкупа, угроз осуществить вооруженные нападения, убийства, взрывы, поджоги, массовые отравления, чтобы добиться выполнения выдвинутых условий. Практически во всех подобных случаях силы правопорядка и общественной безопасности ВЫНУЖДЕНЫ вести ПЕРЕГОВОРЫ, чтобы спасти высшее благо земного бытия — ЖИЗНЬ, среду обитания людей, достижения человеческой цивилизации.

Кроме того, правоохранительным органам зачастую приходится прибегать к переговорам с отдельными преступниками и преступными сообществами по своей инициативе в целях предупреждения, раскрытия и расследования преступлений, а также оказания воспитательного воздействия на лиц, совершивших уголовно-наказуемые деяния.

Таким образом, приходится констатировать, что переговоры с преступниками получили значительное распространение во всем мире. О них чаще говорят средства массовой информации, газеты, радио, телевидение, сводки происшествий. Можно сказать, что они стали привычным явлением социальной и правовой деятельности, характерной чертой современного образа жизни, одним из направлений правоохранительной деятельности.

За рубежом еще в начале 70-х годов осознали, что переговоры с преступниками относятся к «новым подходам, новым мерам», позволяющим во многих ситуациях обеспечить устранение опасности, предупредить совершение тяжких преступлений, избежать применения силы. Причем нередко ЕДИНСТВЕННЫМ реальным средством. Отсюда их социальная, правовая и моральная ценность, в этом их смысл и предназначение. Когда без них обойтись нельзя — их надо применять; смело идти на диалог с преступником.

Переговоры с преступниками в наши дни как криминальный феномен не может обойти молчанием правовая идеология, уголовная политика государства, законотворчество, практика работы по предупреждению и раскрытию преступлений, система подготовки юридических кадров. Они требуют углубленной научной проработки, теоретической интерпретации, обобщения опыта, выдачи необходимых рекомендаций.

Министерством внутренних дел России изданы «Методические рекомендации по организации и тактике ведения переговоров с лицами, захватившими заложников» (№ 1/2511 от 17 июня 1992 г.); снят учебный кинофильм по этой тематике «Вынужденный диалог», иллюстрирующий практику переговорного процесса.

Автор благодарит всех, кто словом и делом поддержал стремление с научных позиций разобраться с вопросами переговоров с преступниками.

Для кого предназначена эта работа? Волей судеб и читательского спроса хотелось бы, чтобы ее прочитали те, кто первыми встают на защиту прав личности, общества, государства — сотрудники правоохранительных органов, работники суда, прокуратуры, милиции, госбезопасности, авиации, следователи, военнослужащие. И те, на кого ложится бремя переговоров по профессиональным обязанностям, гражданскому долгу, по доброй воле и совести. Практика переговоров с преступниками показывает, что в них участвуют государственные и общественные деятели (Президент США Рейган, например, брался за телефонную трубку, чтобы вступить в диалог с преступником, захватившим работников президентской канцелярии). Парламентарии, народные депутаты, муниципальные власти, сотрудники внешнеполитических, международных и других ведомств, медики, священнослужители. Просто граждане, оказавшиеся на месте происшествия, пассажиры, близкие и знакомые преступников, соседи по дому. Все, кому дорога человеческая жизнь и общественная безопасность.

Проблема переговоров с преступниками должна быть рассмотрена и широком контексте состояния переговорного процесса, поскольку они являются составной частью тех усилий, которые предпринимает государство, общество в целях обеспечения прав и интересов личности, укрепления законности и правопорядка, общественной безопасности, предупреждения социальных отклонений и причин, их порождающих.

Продолжение...

 

1"Щит и меч", 1991, 29 апреля.

В.П. Илларионов

Переговоры с преступниками

Источник: Сайт "Юридическая психология"

Глава 1. ПЕРЕГОВОРЫ: идеология, наука, практика

1.1. Мольеровский герой господин Журден не знал, что всю жизнь говорил прозой. В начале 80-х годов текущего столетия малоизвестные гарвардские ученые Роджер Фишер и Уильям Юри, можно сказать, открыли глаза человечеству, сделав одно из «открытий века». Оказывается, мы всю жизнь только тем и занимаемся, что ведем переговоры. В семье, школе, на рынке и в магазине, по месту работы и дома, в командировке и во время отдыха. 'При решении личных, бытовых, общественных, государственных, международных вопросов. Там, где требуется согласие двух или нескольких сторон.

Ничего себе «открытие», скажет читатель. Между тем книга Р. Фишера и У. Юри «Getting to Yes», написанная «веселой и дерзкой прозой», триумфально обошла весь свет. Только в США она удостоилась 16 изданий, была признана национальным бестселлером, опубликована в 30 странах мира. Наконец, в 1990 году, с опозданием на десять лет, она появилась на полках книжных магазинов нашей страны1. Авторы верно подметили, что в нашем неспокойном мире конфликты – это «бурно развивающаяся индустрия», разногласия наслаиваются друг на друга, противоречия кажутся непримиримыми. «Свои» и «чужие» по рассовому, национальному, религиозному, политическому, экономическому и многим другим признакам. Богатые и бедные, сытые и голодные, правдолюбцы и угнетатели, левые и правые, консерваторы и радикалы, либералы и сторонники сильной власти, всех не перечислишь, видят мир по своему, стремясь переделать его на свой лад. Как хлеб, как воздух нужен общий вектор движения, который уравнивал бы разнодействующие силы, снижал уровень конфронтации. Таким незаменимым средством являются переговоры.

Гарвардские ученые уловили самую сокровенную мечту каждого, кто живет в мире постоянных конфликтов, назвали средство ее практической реализации. «Переговоры – это взаимное общение с целью достижения совместного решения». При всей очевидности этого, на первый взгляд элементарного положения, Р. Фишер и У. Юри четыре напряженных года искали теоретические и прикладные механизмы, которые делают переговоры эффективными. Так рождалась новая технология переговоров, которая должна заменить идею, владевшую миром, «война до победного конца» в большом и малом. Основная гуманистическая мысль книги – избегайте несогласия во всех сферах человеческого бытия, силой можно решить не все, садитесь за стол переговоров, рассматривайте предмет спора по существу, находите взаимоприемлемые решения, «изобретайте взаимовыгодные варианты».

Но одна ласточка – даже очень талантливая книга – весны не делает. Вскоре на книжный рынок США и других стран хлынул поток сочинений на тему переговоров. Здесь и высокомудрые теоретические опусы и предназначенные для повседневного потребления брошюры, проспекты, перечни вопросов и ответов. Сложились научные школы, например, гарвардская, устойчивые творческие коллективы; как грибы после дождя, растет число фирм, специализирующихся на урегулировании конфликтов путем переговоров. Мощные финансовые инвестиции не заставили себя ждать. Дело оказалось прибыльным. Вместо того, чтобы идти в суд, обращаться к государственным властям, а там бюрократии тоже немало, стали учиться сами вступать в диалог, полюбовно решать споры и разногласия всех мыслимых видов и оттенков. Движение «за переговоры» стало массовым.

Так проявляется и все больше укрепляет свои позиции идеология, т.е. система взглядов и теорий, которая рекомендует: согласовывай свои действия, находи свою выгоду, формы сосуществования и границы притязаний с учетом интересов окружающих тебя людей, будь «соглашателем», проявляй эти качества для устранения разногласий и конфликтов, помни, что переговоры – это сама жизнь, ее реальность, ее голос в современных условиях.

Встает вопрос почему же наше общество, как господин Журден, с трудом осваивает простую истину – человечество должно все больше говорить языком переговорной прозы. Неужели потому, что, как сказал поэт, «мы ленивы и нелюбопытны».

Американский политолог русского происхождения Николас Данилофф замечает: «...демократия предполагает необходимость прислушиваться к мнению другого и улаживать разногласия на основе компромиссов. Но 70 лет коммунистического правления оставили в качестве наследия привычку громко высказывать свое мнение, игнорируя противоположную точку зрения. Более того, слово «компромисс» в современном русском языке означает слабость. Оно означает уступку другой стороне. Компромисс не воспринимают как суть демократии»2. Доля истины здесь есть.

В минувшие годы понятие «бескомпромиссность» особо часто употреблялось в связи с проблемами борьбы с преступностью. Преступность и социализм несовместимы – эта мысль пронизывала многие руководящие указания, партийные и государственные документы. В постановлении ЦК КПСС «Об улучшении работы по охране правопорядка и усилении борьбы с правонарушителями» от 2 августа 1979 года, например, подчеркнуто: «органы прокуратуры, внутренних дел, юстиции, суды должны бескомпромиссно и решительно вести борьбу с преступностью» 3. Эта политическая установка доминировала в определении целей и задач уголовной политики. На практике такой подход реализовался в основном через ужесточение мер наказания, более широкое применение ареста в качестве меры пресечения и другие акции репрессивной направленности. В общественное сознание упорно внедрялась мысль, что только этим путем можно «ликвидировать» преступность. Бескомпромиссность объявлялась панацеей от всех бед, связанных с правонарушениями.

Между тем заинтересованность граждан государства, общества, в том, чтобы лица, совершившие преступление, сами способствовали их пресечению, раскрытию, уменьшению причиненного вреда, отказу от совершения новых преступлений – очевидна. Несомненно, что в этих случаях виновные делают первые шаги по пути исправления и перевоспитания. В уголовном праве, наряду с угрозой принуждения, содержатся и нормы, склоняющих к такому желаемому поведению. Они составляют систему поощрений, стимулирующую социальную переориентацию лиц, еще замышляющих, совершающих или уже совершивших преступления, которая, с одной стороны, обязывает или уполномочивает компетентные органы, применять в определенных случаях такое поощрение, с другой – рекомендует заинтересованным виновным лицам воспользоваться этой возможностью поощрения, чтобы не вступать в конфликт с уголовным правом со всеми вытекающими из этого последствиями 4.

Некоторые из них предлагается называть нормами, допускающими компромисс, когда лицу, совершившему преступления, гарантируется освобождение от уголовной ответственности или смягчение наказания в «обмен» на совершение этим лицом поступков, определенных в законе и обеспечивающих реализацию задач уголовно-правовой борьбы с преступностью5.

Однако компромисс означает сделку, договоренность, соглашение, которые обычно достигаются в результате переговоров. Таким образом переговоры с преступниками входят в арсенал уголовной политики, являясь средством реализации ее целей. Такую постановку вопроса (компромисс, переговоры с преступниками) трудно себе представить в идеологической системе координат, в которой страна жила ранее. Но времена меняются. Здесь мы не ставим цель рассмотреть все вопросы нарождающейся в нашей стране идеологии переговоров. Тема это обширна, многоаспектна и требует специальной многопрофильной разработки и научной интерпретации. Контурно обрисовав обстоятельства, вследствие которых идеология переговоров как способа мирного разрешения конфликтов все же утверждается в нашей действительности, мы хотели подчеркнуть, что становление ее в умонастроении людей, в общественном сознании должно идти путем выработки научных подходов к освоению переговорного процесса и широкого внедрения его во всех сферах социальной жизни, включая правоприменительную деятельность и обеспечение безопасности.

1.2. Великий могучий русский язык придал слову ПЕРЕГОВОРЫ два значения. Просто «переговариваться»: беседовать с кем-то, передавать друг другу сведения, информацию. И «переговариваться», чтобы «договариваться», как говорит далевский словарь, приходить к соглашению. Эту понятийную двойственность слова нельзя не учитывать в теории и практике.

Если говорить об определении понятия «переговоры», о его смысловом значении, то их немало. Переговоры для дипломатов – орудие их профессионального труда и нередко они даже отождествлялись с дипломатией. Умение вести переговоры, т. е. дипломатия – испокон веков рассматривалась как сложный вид интеллектуальной деятельности, заключающейся в умении достигать соглашения в целях предотвращения или урегулирования конфликтов, поиска компромиссов и взаимоприемлемых решений. А явно выраженные соглашения (договоры) означают принятие сторонами взаимных обязанностей и прав, регулирующих их отношения6.

С. В. Кудрявцев полагает, что «переговоры в широком смысле целесообразно понимать как любой разговор о противоречиях в отношениях, обусловленных стремлением хотя бы одной из сторон разрешить эти противоречия»7. На наш взгляд, нет необходимости столь широко рассматривать понятие переговоров. Ничего не обязывающий разговор сторон «о противоречиях в отношениях» – это еще не переговоры. Переговоры начинаются тогда, когда хотя бы одна из сторон «проявит волю», чтобы изменить сложившееся положение, выраженную в конкретном предложении, будь то это просьба, требование, условие, пожелание начать дискуссию, обсуждение, в котором обязательно должен быть выражен интерес, позиция, занимаемая сторонами. А это уже «не любой разговор».

Как называть лицо, которое ведет переговоры? Нельзя все время повторять: «лицо, которое». В. И. Даль в толковом словаре указывает на слово «переговорщик» («Переговорщики явились вести переговоры»). Таким образом можно сказать, что «переговорщик» соответствует традиции и литературной норме русского языка. Однако многим оно кажется неблагозвучным. И все же, на наш взгляд, слово «переговорщик» должно войти в более широкий оборот. Во-первых, не видно другого, более удачного синонима. Во-вторых, оно довольно точно отражает функцию, выполняемую участниками переговоров.

Переговоры – универсальное средство человеческого общения, изумительный инструмент, изобретенный людьми в незапамятные времена. Они являются одним из способов приспособления человека к условиям жизни, обогащены опытом сменяющих друг друга поколений в ходе исторического развития. Они позволяют находить согласие там, где интересы не совпадают, мнения расходятся. Переговоры ведут государства, на высшем и иных уровнях, народы, политические партии и общественные движения, коллективы и малые группы, на производстве и в быту, в семьях, отдельные люди между собой. Перечень участников (сторон) можно продолжать до бесконечности. Дипломатические, политические, военные, социально-экономические, торговые, финансовые... Устные и письменные, вербальные (при помощи слов) – невербальные (условными знаками, как на бирже), официальные и доверительные, гласные-тайные, односторонние и многосторонние, при помощи технических средств (по телефону, радио, телесвязи и других новейших способов передачи информации), прямые – через посредников, с участием третьих сторон (арбитров, медиаторов, о них речь пойдет дальше) и т. д. Если составить полную классификацию – получится, можно сказать, целая «таблица Менделеева».

Цель науки переговоров – обобщение опыта их ведения в различных сферах, наблюдение за логикой и мотивировкой действий сторон, анализа как положительных, так и отрицательных сторон процесса диалога, поиск возможностей улучшения технологии переговоров, упреждения ошибок и просчетов. В сущности говоря, в этом проявляется не только теоретическое, но и прикладное значение науки переговоров8.

«Научное изучение человеческого поведения еще не вышло из детского возраста»,– говорит один из известных социологов Шибутани, разработчик актуальных проблем социальной психологии малых групп. И все же XX век дал много для познания фундаментальных основ человеческого поведения. Развитие психологии, в том числе экспериментальной, социологии, психиатрии углубило и расширило подходы к этой проблеме. Но на сегодняшний день становление науки о человеческом общении, целью которого является достижение соглашения – переговоры – также не преодолело грани «детского возраста». Выросшая из недр дипломатии, она ищет пути обобщения огромного эмпирического материала на трех уровнях (общем, особенном, единичном):

установления закономерностей и создания общей теории переговоров, как особого человеческого феномена;

разработки проблем отдельных видов переговоров с целью выявления специфики, необходимой для повышения их эффективности при решении межгосударственных, социально-политических, экономических, национальных и других проблем;

изучения конкретных фактов переговора для выяснения характера их индивидуальных особенностей для скорейшего достижения взаимоприемлемых результатов.

Несомненно, есть нечто общее, что объединяет все виды переговоров, «переговорный процесс». В основе его лежит фундаментальное свойство человеческой психики (сознания), выработанное в ходе эволюции, умение находить путем обмена информации с другими людьми, а, возможно, и с другими мыслящими существами, взаимоприемлемые решения9.

С чего начинается и чем определяется ход переговоров. В каждом акте переговоров должен быть интерес (воля)10, который преследуют стороны, чтобы взаимно решить какой-либо вопрос, достичь соглашения. Коэффициент полезного действия, этого двигателя зависит от степени заинтересованности сторон, стремления разрешить конфликт путем урегулирования: было бы желание, остальное приложится.

Бывает, что в переговорах вообще отсутствует интерес сторон. Нередко он не проявляется ни у одной, ни у другой из них. Участников устраивает сам факт якобы ведения переговоров, чтобы дезориентировать окружающих, либо другую сторону, или по каким-то другим причинам. Такие «антипереговоры» частый гость в переговорной практике. Короче, выяснение фактического наличия «интереса», его содержание – важнейший элемент теории и практики переговоров.

Как и любое состязательное действие, переговоры имеют свою стратегию – план наиболее эффективного и быстрого достижения поставленных целей, и тактику – целесообразное применение в ходе переговоров оправдавших себя на практике приемов их ведения в зависимости от реально складывающейся обстановки. «В процессе переговоров,– писал В. А. Зорин – известный советский дипломат,– постепенно выявляются позиции сторон и намечаются взаимные уступки. Переговоры требуют дипломатической гибкости в поисках приемлемых решений.... Достижение таких приемлемых решений в ходе переговоров требует терпения и умелого использования различных дипломатических приемов со стороны каждого, ведущего такие переговоры, которые нередко продолжаются и вне заседаний...»11.

Большое смысловое значение имеет периодизация хода переговоров. Она позволяет спланировать стратегию и тактику поведения, очередность решения задач, приведения аргументов, специфику психологической борьбы и выхода на завершающие договоренности.

Чтобы переходить от одного этапа к другому, требуется еще один источник движения, (кроме интересов) который придавал бы диалогу поступательное движение, обеспечивал «ход» переговоров. В литературе описаны схемы этого механизма12. Исходный комплекс информации позволяет начать движение. Затем ситуация меняется, выясняется позиция другой стороны, что приводит к необходимости переоценки начального положения, внесения корректив, уточнений, новых предложений. Это можно изобразить в виде круга, обороты которого и составляют .продвижение переговоров вперед к взаимоприемлемым решениям. Последнее время исследователи уделяют особое внимание стилю ведения переговоров. Стиль переговоров – устойчивые характерные особенности ведения диалога, учитывающие специфику предмета спора, национальные, классовые, ведомственные и иные социальные и индивидуальные черты участников переговоров, политической и иной обстановки, сложившейся вокруг них, в целях скорейшего достижения желаемого результата. Стиль – это наиболее продуктивная форма ведения дела, полагающая установить между участниками переговоров обстановку взаимного понимания и стремление продолжить диалог, вплоть до заключения приемлемых для сторон соглашений. Наконец, стиль – это умение участников адекватно оценить ситуацию, позицию собеседников, убедительно построить систему аргументов и выводов.

Все эти задачи обычно решаются при межличностном общении людей, без которого немыслимы переговоры. Между тем именно оно стало привлекать особое внимание психологов, как фактора, определяющего многие стороны общественной жизни и социальной практики13.

Развитие сравнительно нового направления научного исследования – конфликтологии, позволило проследить шаг за шагом, поэтапно диалектику развития противоречий в общении людей, типизировать их виды и стадии, подсказать разумную стратегию действий. При этом переговоры рассматриваются как . один из этапов возможного позитивного разрешения конфликта, к сожалению, нередко терпящих неудачу из-за непримиримости позиций сторон, неумения их найти, путь к разумному компромиссу. Процесс экскалации конфликта в этих случаях завершается ожесточенной борьбой, в которой зачастую не бывает победителей14.

Набравшая силу во второй половине XX века социология в разных ее проявлениях (социальная психология, психология малых групп15 и т. д.) оказала огромное влияние на процесс переговоров, показав закономерности межличностного общения в условиях социума.

Вновь возродилось одно из древнейших направлений научного исследования, непосредственно связанное с переговорами,– аргументация, истоки которого находятся в трудах Сократа, Платона, Аристотеля. На современном этапе предпринимается попытка синтезировать многочисленные подходы к аргументации, выраженные в логических, методических, коммуникативных и иных аспектах16. В переговорах стороны попеременно меняются ролями: сначала одна из них «аргументатор», другая «аргументируемый», «респондент», затем наоборот. Каждая из них стремится «склонить», «убедить» другую сторону, используя логическую, эмоциональную силу аргумента.

Можно назвать и другие отрасли знания, теоретические посылы и прикладные выводы, которые нельзя не интегрировать в науке переговоров. Назовем, для примера, герменевтику, в свое время запрещенную в нашей стране, с ее акцентами на углубленное изучение слова, интерпретацию текстов, в познании их смысла 17.

Переговоры – как система операций весьма подходит под математический инструментарий теории игр, основным назначением которых является выработка и обоснование оптимальных решений в конфликтных ситуациях, когда стороны преследуют противоположные, либо разные цели, имеют свою стратегию, планы действий, стремятся предугадать меры соперника.

Наука о переговорах – это только еще складывающейся комплекс теоретических и прикладных знаний, сложный междисциплинарный объект научных исследований. Здесь мы конспективно коснулись лишь некоторых его сторон. Шаги новой науки – первые, но обнадеживающие, тем более, что в них сейчас так нуждается практика.

Переговоры – не только наука, но и искусство. Такое утверждение не случайно. Оно связано с наблюдением за тем, как ведутся переговоры. Переговоры искусство потому, что они сюжетны, конфликтны в своей основе, на них накладываются человеческие страсти, надежды на исполнение желаний, участникам свойственны эстетические удовольствия, связанные с их успешным исходом, то, что обычно связывается с проявлением творчества, главного начала любого искусства. Переговоры – это творчество в общении людей, пытающихся достичь свои цели в ходе диалога.

1.3. Наиболее примечательной чертой современной жизни нашего общества являются, как отмечалось, конфликты. Предпринимаемые попытки осуществления реформ государственной и политической системы, экономических отношений, называемая перестройкой, сопровождается ожесточенной конфронтацией, населения, все регионы страны. Они стали нормой повседневного бытия миллионов людей, желание построить правовое государство обернулось «войной законов», «парадом суверенитетов», начиная от центральных до местных структур. В сфере национальных отношений борьба преступила грань гражданской войны, с использованием штатного армейского, в том числе тяжелого вооружения, ракет и бронетехники, взаимными атакующими действиями, захватами заложников, нападением на места хранения оружия и боеприпасов, разрушением поселков и населенных пунктов, многочисленными жертвами среди населения и другими последствиями широко-масштабной военной деятельности. В ходе массовых беспорядков и межнациональных конфликтов погибли, ранены, пропали без вести тысячи человек.

Столь обширный фронт несогласованных позиций и мнений не встречает адекватный по силе поток согласительных общественных движений и процедур, выливаясь в массовые формы правостояния в виде демонстраций, митингов, шествий, пассивных и активных акций протеста, голодовок, в которых превалируют эмоциональные всплески, стихийное волеизъявление толпы, лишенное конкретного и логического содержания. Рождается массовое настроение нетерпимости к инакомыслящим, к «враждебной стороне», что нередко является причиной углубления кризисов, увеличение числа нерешенных проблем.

Разумная боязнь обострения любых конфликтов не стала нормой поведения сторон в возникающих социальных напряжениях, к которым должны бы загодя, оперативно подключаться механизмы их смягчения, сниматься стрессовая оценка конфликта участниками путем переговорного процесса, с подключением всех резервов практического решения спорных вопросов.

Деформация общественного сознания, связанная с длительным периодом неаргументационных способов воздействия на людей, когда им навязывались мнения и оценки, поступившие «сверху», затрудняет логическое рассмотрение выдвигаемых позиций, их обоснование, связь причин и следствий. Внутренняя независимость, без которой не может продуктивно работать критическая мысль, проявляется крайне слабо. Сложившаяся система «навязывания» определенных стереотипов поведения, продолжает функционировать через средства массовой информации и другие каналы идеологического воздействия. Аргументированный метод управления недостаточно проявляется в решениях законодательной и исполнительной власти, в деятельности многочисленных партий, союзов, объединений и ассоциаций, в экономической сфере. Этот эффективный подход к воздействию на людей в обществе еще не сложился.

Последнее время появившиеся попытки создания интегрированных общественных движений, развитие практики «круглых столов» и совместных обсуждений дают лишь первые шаги и ощутимо не препятствуют нарастанию конфронтационных сил. К тому же общественное мнение пока не разделяет идей компромисса, отражая многочисленные течения, стремящиеся вести борьбу «до последнего патрона», «до победного конца», полагая, что каждое из них вооружено несокрушимой стратегией и тактикой реализации намеченных целей. Создаваемые правительственные, межведомственные, общественные комиссии решают, как правило, локальные задачи, которые не могут прервать цепную реакцию развития конфликтов, тем более, что даваемые обещания не всегда подкреплены материальными, финансовыми и другими ресурсами. Контроль за исполнением согласованных решений по существу отсутствует, нет четкого механизма его практического осуществления.

К тому же, и это следует подчеркнуть, что все попытки примирить стороны создаются после какого-либо негативного социального факта, после совершившихся драматических событий и не обладают возможностью упреждения подобного рода явлений, когда ведение переговоров имело бы реальный смысл.

Анализ имеющихся материалов, публикаций в средствах массовой информации, стенограммы совещаний, впечатлений участников позволяет выделить ряд негативных обстоятельств, снижающих эффективность процесса переговоров:

нередко общий невысокий общекультурный уровень участников, слабое знание признанных стереотипов цивилизованного поведения, особенностей этики межличностного общения, затрудняющего установление доверительных и продуктивных отношений между лицами, ведущими переговоры;

неумение снижать фон обсуждения спорных вопросов, «выпустить пар» у наиболее экспансивных участников переговоров, отсюда торопливость, «перескакивание» с одного вопроса на другой, дискретность, незавершенность обсуждения позиций;

отсутствие способности полностью выслушать противостоящую сторону, суть ее условий, систему доводов и опровержений, всю ее аргументацию, логику рассуждений, понять до конца, чего она добивается по существу;

непонимание важности мысленно встать на позицию противостоящей стороны и осознать мотивы ее требований, возможные способы их удовлетворения в ходе переговоров, приемлемые для обеих сторон;

выдвижение в качестве предмета спора явно неприемлемых требований, не учитывающих предел компетенции и возможностей другой стороны, аппеляция к вышестоящим инстанциям в случаях, когда можно решить вопрос на более низком уровне;

распространенность «запрещенных приемов» ведения дискуссии, переход «на личности», отсутствие заранее обговоренных процедур диалога и его временных характеристик, признанных сторонами «правил игры», что помогает ввести обсуждение в русло действенного обсуждения спорных проблем;

недооценка прямых переговоров сторон в особо острых конфликтных ситуациях, когда роль посредника оспаривается с той и другой стороны, что нередко приводит к ненужному обострению ситуации, к ее эскалации, поскольку переговоры осложняются эффектом «испорченного телефона», искажением информации в ходе многосторонних переговоров;

отсутствие чувства моральной ответственности за исполнение достигнутых договоренностей, согласимся, «а там видно будет по обстоятельствам», немотивированный отказ от согласованных решений, отсутствие стабильности в этой стадии договорной практики.

Складывается впечатление, что общество в достаточной мере не осознало важность выработки, ориентированной на возможность заключения компромиссов, позволяющих учитывать коренные потребности и мотивы деятельности сторон. За осознанием этого важного положения последует потребность не только на уровне здравого смысла учиться вести переговоры, но и привлекая данные научных исследований, научно-методические публикации по данной теме. Их пока очень мало, а они необходимы. Теоретическое и практическое освоение переговорного процесса повлечет за собой повышение уровня бытовой и специальной риторики, овладения словом, как основным компонентом понятийного аппарата мышления и межличностного общения.

Соглашения, достигнутые в ходе переговоров, оказываются более действенными с точки зрения практического результата, чем приказы, указания, предписания. Они более точно оценивают сложившуюся ситуацию и отношение к ней людей, лишены формально-бюрократических черт, когда одна сторона «предписывает», а другая «исполняет».

Жизнь, ее потребности, широта вопросов, которые решаются в ходе переговоров породила в США, например, неординарную фигуру третейского, независимого консультанта и советника, специалиста, который (с согласия обеих сторон) берется им помочь, подсказать, оформить, зафиксировать, упредить юридические ошибки. Имя его – медиатор. Его призывают в целях экономии времени. В суде спорный вопрос нередко приобретает волокитный характер, да и судебный процесс стоит дорого. Медиатор, не имея права решить вопрос по существу, управляет процессом переговоров, обращает внимание сторон на последствия тех или иных действий, их правовых последствий. Работа квалифицированного медиатора повышает эффективность переговорного процесса, делает соглашение, достигнутое лично сторонами более надежным, дает участникам конфликта эмоциональное удовлетворение достигнутым. Нередко участие медиатора отражается в тексте итогового документа, контракта. По мнению известного в США юриста Ирвинга Кантора за институтом медиаторов – большое будущее, это новая общественная фигура, вносящая новую ноту согласия в социальную и экономическую жизнь, сфера использования их имеет тенденцию к расширению. Полезно и нам присмотреться к этому опыту.

Но при всех недостатках переговорного процесса, таким, каким мы его наблюдаем сегодня, он доказал свою незаменимость при решении спорных вопросов. В сущности говоря, они являются естественной социально-полезной реакцией на любое осложнение во взаимоотношениях: конфликт, несогласие, выражение другой точки зрения. Переговоры – инструмент демократии. Иное – это принуждение во всех его формах, которое наша страна вдоволь испытала без видимых полезных результатов.

Особо следует остановиться на народной (неофициальной) дипломатии как методе урегулирования конфликтов, междуусобиц, предупреждения правонарушений. Мировая переговорная практика в «горячих точках» планеты пришла к выводу о целесообразности использования ее возможностей. Непосредственного диалога групп населения, общественных объединений и движений в конфликтных ситуациях, требующих согласованного выхода из сложившегося положения. Такие переговоры применяются на Кипре, в Ливане, Югославии, Турции, в некоторых странах Африки и других. В зарубежной литературе в основном позитивно оценивается путь народной дипломатии как свет в конце тоннеля. Их содержание – освобождение заложников, договоренности об отказе от их захвата, обеспечение безопасности в населенных пунктах, прекращении обстрелов, вооруженных нападений, создании «мертвых зон», гарантии нормального функционирования медицинских учебных заведений, энергоснабжения, путей сообщения и иной инфраструктуры. Практика народной дипломатии все шире распространяется и в нашей стране. Пограничные регионы Азербайджана и Армении, ряда Среднеазиатских республик, Молдовы, Северного Кавказа и других. Эффективность переговоров в рамках народной дипломатии снижается отсутствием научной разработки проблем их технологии, выработки реальных путей претворения в жизнь достигнутых соглашений, их необязательность для сторон слабая увязка с мерами, осуществляемыми государственными структурами. И здесь переговоры являются общественно-полезным делом.

В связи с изложенным встает вопрос, а не могут ли переговоры играть позитивную роль в области уголовной политики, способствуя разрешению конфликта общества и личности, вставшей на путь совершения преступлений, каковы их возможности в деле предупреждения, раскрытия и расследования преступлений, розыска преступников, оказания воспитательного воздействия на правонарушителей. Если да, то что предстоит сделать, чтобы вопросы переговоров с преступниками стали неотъемлемой частью нового социально-правового мышления, ориентированного на повышение эффективности мер борьбы с преступностью, укрепление законности в этой деятельности, повышение уровня решения профессиональных задач, стоящих перед правоохранительными органами в профилактике правонарушений и правовоспитательной работе.

 

1 Фишер Р., Юри У. В русском переводе "Путь к согласию" М., "Наука", 1990 г., Предисловие доктора юридических наук В. А. Кременюка.

2 За рубежом, № 25, 1992, стр. 3.

3 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК-- М., Политиздат, т. 30, с. 464.

4 См. подробнее, Баранов В. М. Поощрительные нормы советского социалистического права. Саратов, 1978, Галкин В. М. Система поощрения в советском уголовном праве//Сов. гос. и право.-М., 1977, № 2, с. 91-96, Елеонский В. А. Поощрительные нормы уголовного права. Хабаровск, 1984, Новичков В. Е. Применение уголовно-правовых норм, поощряющих или обязывающих граждан оказывать помощь правоохранительным органам. Автореферат канд. дисс.- М., Академия МВД РФ, 1991.

5 Аликперов X. Д. Преступность и компромисс. Баку, 1992.

6 Дипломатический словарь.- М., "Наука", т. 1., с. 327-340.

7 Кудрявцев С. В. Конфликт и насильственное преступление.- М., Наука, 1991, с. 55.

8 За рубежом, в США, например, ведется широкомасштабное изучение переговорного процесса, лидируют Гарвардский, Джорджтаунский, Колумбийский и ряд других университетов, усилия ученых координируются научными программами, работают специализированные научные центры, исследовательские институты, издается ежеквартальный журнал, создана система обучения в виде специальных курсов, семинаров, имитационных игр. См. Исраэлян В. Л. Дипломаты лицом к лицу.-М., Международные отношения", 1990. с. 295-296.

9 Эксперименты, проведенные в рамках когнитивной (познавательной) психологии, выявили некоторые "схемы" восприятия одного человека другим на уровне физиологической активности определенных структур мозга, использования речи в передаче мыслей; выявлен особый феномен "внутренняя речь", которая является анализатором поступающей извне информации, обслуживая два контура сознания: "Я" (интеллектуальный потенциал, эмоциональный статус, мотивы общения) и "не Я" (логическая позиция партнера, его эмоциональную характеристику, социально-личностный статус, обстоятельства ситуации). По статье Т. Н. Ушаковой "Речь как когнитивный процесс и как средство общения", в сб. Когнитивная психология.- М., Наука, 1986, с. 131-142.

10 Дипломаты, представляющие интересы государства, называют его политической волей, подразумевая под ней обобщенное понятие обеспечения национальных интересов, безопасности, суверенитета государств, неприкосновенность его границ, развитие его экономики - то, что в целом определяет внешнеполитический курс государства в международных делах. Исраэлян В. Л.. Дипломаты лицом к лицу.-М., 1990, Международные отношения, с. 285.

11 Зорин В. А. Основы дипломатической службы.- М., 1958, с. 10.

12 Фишер Р. и Юри У. Указ соч., с. 82.

13 Бодалев А. А. Психология о личности.-М., Изд. Московского ун-те, 1988, с. 69.

14 См., напр. Акофф Р., Эмери Ф. О целеустремленных системах. - М., 1974, с. 18-19.

15 См., подробнее. Десев Л. Психология малых групп.-М., "Прогресс", 1979.

16 Брутян Г. Аргументация. Ереван, 1984, Алексеев А. П. Аргументация. Познания, общение.-М., Изд. Моск. университета, 1991, с. 18.

17 Кузнецов В. Г. Герменевтика и гуманитарное познание. Изд. Московского университета, 1991.

Продолжение...

[Главная]  [Библиотека]

[К нВ.П. Илларионов

Переговоры с преступниками

Источник: Сайт "Юридическая психология"

Глава 2. Переговоры с преступниками

2.1. С точки зрения криминологии

У каждой истории есть начало. Несмотря на то, что переговоры18 с преступниками велись испокон веков, западные исследователи определили современную точку отсчета интереса к этой проблеме с летних Олимпийских игр 1972 года в Мюнхене. Там 5 сентября произошло событие, потрясшее людей планеты. Нарушив заповедь мира в дни игр, боевики-террористы захватили в олимпийской деревне 9 заложников, требуя вылета в одну из стран Ближнего Востока. Полиция во время переговоров заявила, что условия террористов приняты. Но в аэропорту их ждали снайперы. Итог — гибель всех заложников, убито 5 преступников, пилот вертолета и трое полицейских ранены, один убит. В прессе назвали этот случай «мюнхенской мясорубкой». Обстоятельная научная проработка показала, что пресечение преступных действий силой — обоюдоострое оружие, которым надо пользоваться с сугубой осторожностью. Тогда же была названа и альтернатива таким силовым акциям — переговоры.

В нашей стране подобным драматическим днем было 3 ноября 1973 года. Около 14 часов 30 минут из московского аэропорта «Быково» поступило сообщение о том, что самолет ЯК-40, следующий рейсом Москва — Брянск, захвачен преступниками. Преступники тяжело ранили одного из пассажиров и бортинженера, потребовали 2 миллиона долларов США или 3 миллиона западно-германских марок, приказали командиру корабля взять курс на Стокгольм. Командир корабля через стюардессу пояснил, что для рейса в Скандинавию требуется две дополнительные заправки горючим. В связи с этим самолет совершил посадку во «Внуково» и был отведен на запасную взлетно-посадочную полосу. Группа захвата скрытно выдвинулась под фюзеляж самолета, готовая остановить преступников. В это время с командной вышки аэропорта начались по радио переговоры, в результате которых удалось освободить раненых пассажиров в обмен на передачу требуемой суммы валюты. Спешно сделали «куклу», обклеив сверток бумаги пятидесятидолларовыми купюрами, и положили ее в кейс-дипломат. С ним к самолету направился офицер милиции В. С. Скобелев. Его спасло только то, что к этому времени преступники обнаружили засаду. В завязавшейся перестрелке погиб один из преступников. Остальные сдались. Никто из пассажиров не пострадал.

Участники штурма и лица, проводившие переговоры, были поощрены. Сам случай стал предметом анализа в органах внутренних дел и госбезопасности, в результате которого были приняты меры к улучшению организационной стороны дела, улучшению технической оснащенности группы захвата и тактики их действия. Переговоры названы в качестве тактического способа решения задач, возникающих в связи с захватом заложников19.

С тех пор прошло около двадцати лет. Число криминальных ситуаций, при которых приходится применять переговоры с преступниками, возросло. Но опыт переговоров с преступниками складывается нелегко. Воспитанное десятилетиями стремление побыстрее ликвидировать конфликт силой, в том числе силой оружия, отодвигал переговоры на задний план, отводя им роль обманщика, а порой и провокатора. Тем более, что спрос за допущенные жертвы был невелик. Синдром «героизма», утвердившийся в нашей стране за многие годы во всех сферах общественной жизни, подменивший практику нормальной человеческой деятельности, основанной на здравом смысле, актами экзальтированного самопожертвования, внес серьезную деформацию в работу по предупреждению и пресечению преступлений. Трагической страницей истории советской правоприменительной практики останется варварски осуществленная акция пресечения выезда за рубеж семьи Овечкиных.

Вспомним, 8 марта 1988 года (уже в эпоху «перестройки») семья Овечкиных, члены самодеятельного оркестра народных инструментов, вооружившись обрезами, решили поискать на Западе более благопристойные, как они полагали, условия для своей деятельности. Захватив пассажирский самолет, летевший по маршруту Иркутск — Курган — Ленинград, под угрозой взрыва, потребовали от экипажа изменить курс и лететь в Лондон. В ходе переговоров была достигнута договоренность, что самолет якобы может перелететь в Финляндию. Однако он, по требованию правоохранительных органов, совершил посадку под Выборгом, где была задействована группа захвата. Во время штурма, Овечкины, поняв, что их" обманули, привели в действие взрывное устройство, пятеро из них покончили жизнь самоубийством, погибли три пассажира, 35 граждан получили ранения, сгорел самолет, стоимостью по тогдашним ценам более 1,5 миллиона рублей, уничтожены личные вещи пассажиров 20. Панический страх перед допущением «угона воздушного судна за границу» не позволил реализовать возможности переговоров.

Неотработанность технологии переговоров с преступниками отрицательно сказалась, в частности, в известном случае захвата заключенными самолета для перелета за границу, в Пакистан, имевший место в августе 1990 г., хотя в его ходе удалось освободить из числа пассажиров женщин, детей, больных. По существу была достигнута договоренность об освобождении и других заложников, оставшихся на воздушной судне, но ока была сорвана неумелым «подключением» к работе переговорщиков одного из начальников. И все же итог переговоров оказался положительным: никто из заложников не пострадал, самолет возвращен обратно, заключенные осуждены пакистанским судом к пожизненному заключению и денежному штрафу. Сейчас они просятся, чтобы их вернули на Родину, недавно пытались покончить жизнь самоубийством, объявили голодовку21. Можно привести и другие случаи умелого использования возможностей переговоров с преступниками. Например, при освобождении пассажиров автобуса в марте 1992 г. в Ставропольском крае. Опыт накоплен немалый. Поэтому изучение его с позиций различных отраслей юридических и иных знаний представляет несомненный интерес и пользу, поскольку позволяет сформулировать научные рекомендации, направленные на повышение роли таких переговоров в борьбе с преступностью.

Первое слово за криминологией — наукой о преступлениях, преступнике и предупреждении правонарушений. Очевидно, что предупреждение правонарушений (преступлений) будет более эффективным, если дифференцировать подход к этой деятельности в зависимости от классификации объектов воздействия. В одних криминальных ситуациях переговоры необходимы, в других — в них нет нужды. Что отличает первые случаи от вторых? Криминологическая характеристика позволяет выявить особенности видов преступлений, по которым, как правило, проводятся переговоры с преступниками, а также дать типологию этих лиц, чтобы воздействие на них было более целенаправленным и эффективным22.

По каким же преступлениям ведутся переговоры?

Захват заложников23... Этим словом называют насильственный захват или удержание людей, жизнь, здоровье, свобода которых становится гарантией выполнения требований захватившей стороны. Жизнь человека превращается в «разменную монету» властолюбия, фанатизма, корыстных интересов и прочих низменных побуждений. Человечество сравнительно недавно стало осознавать, что захват заложников — это преступление. Во времена Римской империи не видели ничего предосудительного в том, что принцип «договор должен соблюдаться» подкрепляется оставлением заложников из знатных и известных особ. В Средние века русские княжичи ехали в Золотую орду, половецкие ханы в Киев, грузинские царевичи в Персию, французские аристократы в Англию. Но уже тогда корыстолюбивые властители поняли, что за жизнь человеческую можно получить деньги. Исторический и литературный герой Ричард Львиное Сердце просидел довольно долго в заложниках, прежде чем европейское сообщество королей и герцогов, после долгих переговоров, внесло за него выкуп.

Первые признаки отрицательного отношения государств к захвату заложников проявились при заключении Вестфальского мира 1648 года, когда было признано неправомерным задержание лиц, имеющих дипломатический иммунитет. В остальном все оставалось по-прежнему. Во время войн взятие заложников среди мирного населения было обычным явлением, можно сказать, традицией. Как правило, социальные потрясения (революции, восстания, гражданские войны) приводили к увеличению числа заложников. Французская революция превзошла все «достижения» прошлого, за что удостоились похвалы В. И. Ленина, сказавшего, что эта революция «велика своим террором». Санкюлоты брали «пачками» заложников из числа дворян, священнослужителей и прочих неугодных им социальных типов. Наконец, в 1907 году была подписана известная Гаагская конвенция, запрещавшая захват заложников во время состояния войны, что явилось важным шагом в правовом и нравственном осуждении этого варварского обычая. Однако Октябрьский переворот 1917 года в России и последовавшая за ним гражданская война перевернули надежды цивилизованного человечества. Заложников брали и «красные» и «белые», обвиняя друг друга в злодействе. Одни — в «происках контрреволюции», другие — в «зверствах большевиков». Новая власть поспешила легализовать захват заложников. В приказе Наркома внутренних дел Петровского прямо предписывалось: «Из буржуазии и офицерства должны быть взяты большие количества заложников». Заложничество стало массовым явлением, одним из средств системы репрессий, к которой оказались так склонны коммунисты, вставшие на путь построения «светлого будущего» в мировом масштабе. Заложники, вместе с расстрелами, концентрационными лагерями, принудительным трудом рассматривались в качестве эффективного средства «перековки» людей из человеческого материала капиталистической эпохи. (Н. И. Бухарин) «...На наших глазах воскресало средневековье. Оно воскресло и в факте коллективной ответственности. За преступления одного убивались десятки и сотни лиц, не имеющих к нему никакого отношения. За покушение на Ленина, Урицкого, Володарского были расстреляны тысячи людей, не имеющих к нему никакого касательства. ...За выстрел в агента власти убивались десятки «заложников», сидевших в тюрьмах обширной России. Институт «заложничества» стал нормой, «бытовым явлением» нашей действительности. Поистине воскресли первобытные времена и нравы...»— писал крупный ученый Питирим Сорокин, высланный из РСФСР 24.

Во второй мировой войне заложничество широко применялось как метод борьбы с партизанским движением и выявлением лиц, выступавших против оккупационных режимов. С пятидесятых годов наступает новый этап, вызвавший озабоченность мирового сообщества. Призрак новых сражений вновь стал бродить по свету. В 1949 году в Женеве подписана конвенция «О защите гражданского населения во время войны», запрещавшая захват заложников. Живы еще были воспоминания о минувшей войне и международный акт, касающийся заложников войны, вызвал всеобщее одобрение. Но надвигалась другая беда. Мировое сообщество, расколотое враждующими идеологиями, требовало новых жертв. Волна народно-освободительных и антиколониальных движений, охватившая Латинскую Америку, Африку, Юг Азиатского континента, создала глобальный пояс ожесточенной вооруженной борьбы, в которой стороны не брезговали ничем. Тоталитарные режимы, бывшие метрополии ужесточали репрессии, партизанское движение в городах и селах отвечало дерзкими ударами, террористическими акциями, взрывами бомб, в условиях необъявленной войны вновь появились заложники. Участились случаи захвата повстанцами дипломатических представителей, бизнесменов с целью получения выкупа и освобождения из-под стражи единомышленников. Так «революционные» движения стали добывать деньги. Захват в 1975 году двух аргентинских бизнесменов братьев Борн принес доход в 65 миллионов долларов, в среднем выкуп составлял от 5 до 10 миллионов долларов. Алжир, арабо-израильский конфликт расширили географию захвата заложников, которая затем охватила Индию и другие страны Востока. Жертвами захвата стали и граждане европейских государств.

Чтобы разработать эффективный ответ на действия лиц, захватывающих заложников, естественно надо разобраться с масштабами этого явления, с кем приходится иметь дело, с целью и мотивами их действий, продумать научно-обоснованную классификацию самих преступных акций.

По данным зарубежных исследователей в 1970—1988 гг. совершено 34.864 террористических акта, 5.791 убийство, 16.355 взрывов, 169 захватов самолетов, 1408 захватов людей, 138 причинений им увечий, 11.003 нападения на объекты, число убитых 66.623, раненых 48.848 (по данным Интерпола число захватов самолетов более значительно: 1980—1985 гг.— 182).

Многие авторы предлагают классификацию по способу преступных действий: путем угона самолетов, морских судов и других транспортных средств, в ходе партизанских действий террористов в городах и сельской местности, вооруженной атаки на объекты (посольства, офисы гостиниц, по месту жительства, в местах заключения и др.), полагая, что конкретное рассмотрение обстоятельств совершения преступлений, позволяет выявить цели и мотивы захвата, характерные криминологические особенности личности преступников. На такой позиции стоит, например, английский ученый и аналитик адмирал в отставке Р. Клаттербак.

В недавно вышедшей монографии Р. Уорд (США) классифицирует более детально этот вид преступлений: по масштабу (международный, транснациональный, внутригосударственный), по уровню вооруженности, численности преступных групп, мотивам и целям совершения преступлений, по способам действий, особенностям жертв преступлений (виктимологический аспект). По мнению Уорда такой подход позволяет конкретизировать направленность ответных акций, в том числе практику ведения переговоров.

Другие исследователи сосредоточили свое внимание на типизации преступников, с которыми полиции приходится вести переговоры. Предлагаются различные варианты их классификации: по мотивам действий, по состоянию психологического здоровья и психологической направленности личности. Политические мотивы характеризуют широкий круг людей, захватывающих заложников и учиняющих другие преступные акции, от «прогрессивно» настроенных участников общественных движений, стремящихся привлечь внимание к проблемам социального бытия, требующих позитивных перемен, до фанатиков-экстремистов, охваченных «духом разрушений» в отстаивании своих националистических, идеологических и иных политизированных установок. Большую группу составляют преступники с корыстной направленностью поведения: грабители, вымогатели, воры, социально опустившиеся люди, стремящиеся таким путем поправить свое материальное положение. Особую категорию составляют лица, которых на преступные действия толкает находящаяся в реактивном состоянии психика, страдающие неврозами различного происхождения и степени запущенности, иными аномалиями психического статуса25. Среди них выделяют лиц с суицидальными наклонностями, неоднократно искавшими повод совершить самоубийство, в том числе и путем захвата заложников в надежде, что они будут убиты в ходе штурма силами правопорядка. Немало субъектов, охваченных гиперболизированным чувством мести по личным и иным мотивам, стремящихся свести счеты с конкретными лицами, группой людей, обществом в целом, впавшие в отчаяние заключенные, проходящие лечение алкоголики и наркоманы, т. н. «сексуальные меньшинства», с некоторых пор и больные СПИДом. Разумеется, как и всякая классификация, ранжирование людей, с которыми приходится вести переговоры в криминальных ситуациях, относительно, неустойчиво, условно, поскольку и «идейный» террорист и вымогатель могут быть нездоровы с психологической точки зрения. Однако поиск типизации преступников имеет серьезное прикладное значение, т. к. позволяет моделировать ответную реакцию на усилия правоохранительных органов по разряжению конфликта, предусматривать набор аргументов и действий, стиль ведения с ними диалога, снижающих агрессивность преступного поведения и расширяющих возможности освобождения заложников.

В 1977 году Федеративная Республика Германия выступила с инициативой в ООН с целью заключения конвенции о борьбе с заложничеством в мирное время, представила проект этого документа. Длительное обсуждение, в котором СССР занимал в общем-то достаточно пассивную позицию, не желая идти в колее «происков империализма». Однако перед лицом подавляющего большинства стран, и в принципе выступая против актов международного терроризма, СССР подписал конвекцию на 34 сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

17 декабря 1979 года Генеральная Ассамблея ООН приняла Международную конвенцию о борьбе с захватом заложников, согласно которой «Любое лицо, которое захватывает или удерживает другое лицо и угрожает убить, нанести повреждение или продолжать удерживать другое лицо (а здесь и далее именуемое как «заложник») для того, чтобы заставить третью сторону, а именно: государство, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц — совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника, совершает преступление захвата заложников...». Эта формула вызвала ряд критических замечаний: в определении речь идет об ответственности физического лица, между тем захват заложников, как правило, осуществляют группы лиц, при отсутствии общепринятого понятия «международный терроризм», неясно к какой категории преступлений (международное преступление или уголовное преступление, затрагивающее международные отношения), поскольку в конвенции сказано, что она «не применяется в тех случаях, когда преступление совершено в пределах одного Государства, когда заложник и предполагаемый преступник являются гражданами этого Государства и когда предполагаемый преступник находится на территории этого Государства»26.

В соответствии с этой Конвенцией приняты Указы Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1987 года об присоединении СССР к этой Конвенции и от 10 июля 1987 года об установлении уголовной ответственности за захват или удержание заложника. На основании этих Указов 17 июля 1987 года Президиум Верховного Совета РСФСР принял соответствующий Указ, в котором преступлением были признаны «Захват или удержание лица в качестве заложника, соединенные с угрозой убийства, причинением телесных повреждений или дальнейшим удержанием этого лица, в целях понуждения государства, международной организации, физического или юридического лица или группы лиц совершить или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника». Аналогичные указы были приняты и в других союзных республиках.

Однако субъектами преступления могли быть только иностранцы и лица без гражданства (примечание к ст. 126—1 УК РСФСР). Таким образом законодатель не увидел необходимости вводить понятие «захват заложников» в систему уголовного законодательства страны. Мы продолжали жить в мире иллюзий, вне уголовно-правовых реалий сегодняшнего дня. Практика правоохранительных органов не знает случаев совершения преступления, предусмотренного ст. 126—1 УК РСФСР — международно-правовой захват заложников. Однако включение в указанные Законы понятия «захвата заложников» все же означает признание законодателем существования такого социального явления, как захват заложников, не являющийся актом международного терроризма.

Вместе с тем число захвата заложников внутри страны неуклонно росло. Чтобы выйти из такого явно ненормального положения, на практике применяются нормы уголовного закона, лишь косвенно отвечающие уголовно-правовой специфике подобных случаев (умышленное убийство или покушение на умышленное убийство, причинение тяжких или иных телесных повреждений, действия, дезорганизующие работу ИТУ, побег, насилие в отношение должностных лиц, выполняющих свой служебный долг и т. д.)27. Пока же специальная норма об ответственности за захват заложников содержится лишь в проектах Уголовного кодекса России.

Почему так произошло? Ужасы захвата людей по т. н. «идейным мотивам» (политическим, национальным, религиозным) в нашей стране долго наблюдали издалека, как проявление чуждое социалистическому обществу. Что греха таить, акции революционеров, нередко весьма сомнительные с правовой и моральной точки зрения, казались единственным выходом, естественным протестом против «империалистического засилья» в Латинской Америке, на юге Африки, в Палестине, на Ближнем Востоке.

Но колокол тревоги звонил и для нас. В стране участились, случаи захвата преступниками воздушных судов, когда заложниками становятся пассажиры и экипаж самолета.

Густая пелена секретности окутывала эту сторону деятельности бывшего КГБ, на который была возложена функция предупреждения и пресечения таких захватов. Лишь в 1991 г. ведомство представило обзор своей деятельности по этой линии. В частности, было сообщено, что «В системе центрального аппарата КГБ СССР функционирует специальное подразделение, непосредственно участвующее в локализации террористических акций, сотрудники которого неоднократно принимали участие в захвате террористов и освобождении заложников28.

Криминологический анализ фактов, приведенных в обзоре, свидетельствует, что основным мотивом захвата воздушного судна было стремление совершить акт выезда из страны вне рамок существующих процедур, которые в то время были чрезмерно сложными и не соответствовали международным стандартам. В стране по существу не было случаев захвата заложников из чисто «политических» побуждений. Случаи захвата самолетов, чтобы покинуть страну, предпринимали уголовные преступники (отец и сын Бразинскасы, вина за уклонение которых от правосудия лежит на властях США, не применивших в данном случае международный принцип «или выдай или суди», разного рода эмоционально и нравственно неустойчивые субъекты, выдававшие себя за «инакомыслящих», лица, желающие проявить свою «творческую» индивидуальность на Западе (семья Овечкиных). Но, похоже, положение меняется. Во время «чеченского кризиса» (ноябрь 1991 года) группа вооруженных лиц захватила самолет, следовавший рейсом аэропорт «Минеральные воды» — Екатеринбург и потребовала изменения курса для перелета в Анкару (Турция). Как выяснилось, 171 пассажир оказался заложником политической акции, направленной против введения чрезвычайного положения в Чечено-Ингушетии. После состоявшихся переговоров самолет вылетел в Грозный, где сошли лица, захватившие самолет, а пассажиры доставлены в порт назначения.

Захватывают самолеты нередко и психически больные люди, а также страдающие алкоголизмом и наркоманией. 18 апреля 1990 года в самолете, следовавшем по маршруту Москва — Ленинград, неизвестный потребовал совершить посадку в аэропорту г. Каунаса и организовать ему встречу с председателем Верховного Совета, угрожая при этом взрывом воздушного судна с 76 пассажирами на борту. После посадки в Каунасе неизвестный был задержан. Им оказался Калугин, ранее наблюдавшийся в медучреждениях по поводу параноидальной шизофрении.

Практически во всех случаях захвата воздушных судов с преступниками велись переговоры, которые подтвердили свою эффективность. Приведем пример.

В декабре 1990 года управлением госбезопасности по Ленинградской области арестован 23-летний рабочий одного из строительных кооперативов города на Неве Герман Герасимов, осужденный в прошлом году за незаконные валютные операции на три года условно с отсрочкой исполнения приговора на два года. Он решил захватить авиалайнер. Герасимов успешно пронес на борт ТУ-154, выполнявшего рейс Ленинград — Мурманск, самодельное взрывное устройство. Спустя час после взлета самолета, на борту которого находились 120 пассажиров и 7 членов экипажа, воздушный пират через бортпроводника передал записку пилотам с требованием следовать в Швецию, в противном случае угрожал взрывом. В процессе переговоров вначале удалось освободить всех пассажиров, а через полтора часа группа захвата обезвредила преступника29.

Весьма распространенными остаются случаи захвата заложников в исправительно-трудовых учреждениях, следственных изоляторах, ЛТП. В 1981—1990 гг. по данным А. Т. Лоскутова было совершено 160 таких преступлений, в которых участвовало 655 осужденных и заключенных под стражу. Ими захвачено 347 заложников. В каждом третьем случае применялось оружие. За последние годы убито 50 участников и 34 ранено. При этом погибли три сотрудника и два заложника, ранено соответственно 6 и 18 человек30. По сообщению Прокуратуры СССР в 1990 году совершено 42 захвата заложников в местах лишения свободы31. Во всех случаях велись переговоры. Приведем два примера из многих.

В Тульской области 14 августа 1990 года в 20 часов работницы магазина исправительно-трудовой колонии, расположенной в городе Плавске, после продажи товаров осужденным собирались домой. Как только они открыли дверь, двое из осужденных втолкнули женщин в магазин и заперли засовы, потребовали предоставить им автомашину, 2 автомата с патронами, гранаты, рацию, водку и дать возможность беспрепятственного выезда с территории колонии. В противном случае угрожали убить заложниц.

В переговоры с преступниками вступили сотрудники учреждения, чуть позже прибыли исполняющий обязанности начальника УВД, первый заместитель прокурора области, представители органов госбезопасности, внутренних войск. Все попытки убедить Орлова и Андреева отказаться от задуманного ни к чему не привели. Не помогли ни уговоры родственников, ни просьбы и увещевания священнослужителей Сергиевской церкви г. Плавска. Из магазина постоянно доносились крики женщин о помощи. Пришлось применить оружие. Преступники убиты, женщины освобождены.

В той же области недавно, в октябре 1992 г., двое заключенных, отбывающих наказание в Щекинской колонии строгого режима, вооруженные ножом, зашли в медицинский кабинет и захватили в заложницы медсестру. После пяти часов переговоров, в которых принимали участие сотрудники органов внутренних дел и безопасности, родители одного из преступников, заключенные отказались от своих намерений, медсестра освобождена32.

Как видим, по-разному складываются переговоры с заключенными, но без них не обойтись в подобных ситуациях.

Переговоры в ИТУ ведутся не только в связи с захватом заложников. Тревожные события начались в октябре 1991 года в ИТК-6, расположенной в жилом массиве одного из районов Красноярска. 40 суток длился бунт 2000 заключенных, все это время с ними велись непрерывные переговоры, которые успеха не имели. Массированный штурм с применением БТР и другой техники завершился успехом. К счастью, никто не пострадал.

Подобные факты имеют место не только у нас. Особенно часто такие проявления отмечаются в США, странах Латинской Америки, Франции, Канады. Стены ИТУ сотрясают крики массовых неповиновений, за решетками в качестве заложников оказываются те, кто призван охранять, перевоспитывать, лечить, кормить преступников. Начальники учреждений и их заместители, врачи, контролеры, обслуживающий персонал, инженерно-технические работники. Охваченные массовым психозом, осужденные ломают ограждения, производственные мастерские, столовые, выпускают из карцеров и изоляторов наиболее отпетую часть заключенных. Забираются на крыши корпусов, выдвигают условия, требования, ультиматумы. С представителями преступного мира вступают в переговоры администрация, сотрудники прокуратуры, местных и центральных властей, благотворительные организации, журналисты, общественность. Если переговоры заходят в тупик, в ход пускают водометы, слезоточивые газы, силы правопорядка штурмуют оборонительные заграждения заключенных.

Исследования показывают, что захват заложников, массовые беспорядки и другие действия, дезорганизующие работу мест лишения свободы, являются следствием многих причин. Недостатками самой системы работы этих учреждений, упущениями в работе администрации, сложные взаимоотношения в среде заключенных, террор со стороны разного рода «авторитетов», стремление выйти из заключения. Инициаторами преступных действий зачастую являются рецидивисты, неоднократно судимые, отрицательно зарекомендовавшие себя другие заключенные.

В половине случаев ведения переговоров удалось успокоить заключенных, освободить без применения силы захваченных людей, сохранить им жизнь, пресечь массовые беспорядки. Это весьма высокий показатель действенности состоявшихся диалогов.

Другие ситуации захвата заложников. Эта сфера захвата заложников менее известна общественности, хотя по своим последствиям и трагизму не уступает другим. Точных данных о ней нет. Но дело не в цифровых показателях. Для характеристики перечислим некоторые заголовки газет: «Заложница Леночка» (Курская область), «Террорист — сосед по дому» (Уфа), «Преступник захватил в качестве заложниц студенток-первокурсниц» (Саратов), «Как спасали маму» (г. Каспийск) и экзотическое— «С гранатой на тещу» (Ташкент). Во всех случаях с преступниками велись переговоры.

Характерным примером этой категории преступлений является такой факт. 7 августа 1990 года в деревне Крюковка Тепло-Огаревского района Тульской области, некто Кашарин, нигде не работающий, в 1974 году осужденный за убийство к 12 годам лишения свободы, в то утро употребил спиртное и «закусил» таблетками. Затем, прихватив нож, пришел в дом жительницы деревни А., бросился в комнату, где спал внук А. Он нанес спящему ножом несколько ударов, которые оказались смертельными. Затем убийца выбежал с ножом в руках на улицу села и скрылся в одном из соседних домов, где оказались две малолетние девочки. Угрожая собравшимся возле дома убить детей, Кашарин потребовал, чтобы ему дали водителя и машину.

Сотрудники милиции вступили в переговоры, в ходе которых вынуждены были пойти на уступки, дали автомашину ЗИЛ. Кашарин посадил девочек в машину и скрылся. С целью розыска и задержания опасного преступника, освобождения несовершеннолетних заложниц, были организованы дополнительные группы из сотрудников милиции, перекрыты трассы на ряде направлений. Преступник задержан, дети освобождены.

В Бухаре, стоящий на учете в психодиспансере Мосягин, взял в заложницы собственную жену. Приставив нож к горлу супруги, он потребовал у вызванного соседями наряда милиции машину и билет на самолет в любом направлении. Поскольку переговоры положительных результатов не дали, было решено взять Мосягина в момент посадки в машину. Но сделать этого не удалось — муж постоянно держал нож у горла жены. Помогла находчивость сотрудника милиции, переодетого шофером. Он завез машину на пустырь, где злоумышленник понял, что попал в безвыходную ситуацию, выбросил нож и отпустил заложницу.

Подобное «бытовое» заложничество составляет предмет особой заботы полиции за рубежом. Оно рекрутирует ряды лиц, захватывающих свои жертвы, из асоциальных элементов, бродяг, наркоманов и алкоголиков, неустроенных в жизни людей, в основном из числа освободившихся из мест заключения, людей с неустойчивой психикой, пытающихся решить свои действительные и мнимые проблемы захватом заложников. По сообщению начальника отдела г. Чикаго, например, свыше 80% поступающих в полицию сигналов о захвате заложников — это аналогичные факты33. Не исключено, что в связи с обнищанием населения, ростом наркомании и алкоголизма такое ждет нас впереди. И здесь переговоры — основной метод освобождения заложников.

По данным, имеющимся в дежурной части МВД РФ, в течение 1991 года на территории бывшего СССР зарегистрировано 110 случаев захвата заложников, в основном в Закавказье.

В числе заложников 480 гражданских лиц, 25 военнослужащих, 9 сотрудников МВД, 4 женщины и 3 детей, один прокурорский работник. Эти данные не носят исчерпывающий характер, поскольку многие факты оказываются незарегистрированными, не налажен четкий учет освобождаемых в результате переговоров лиц, а переговоры ведутся во всех случаях.

В 1992 году оперативная обстановка по линии борьбы с заложничеством резко обострилась. В Северной и Южной Осетии, Чечено-Ингушетии, Абхазии подобные акты стали массовыми, трудно говорить в этих условиях о каком-либо их учете, правовой оценке совершающихся жестокостей; противоборствующие стороны перечеркнули накопленные человечеством правовые и моральные запреты. Осталась надежда на политическое урегулирование, на единственный способ сохранения жизни людям — переговоры.

До последних лет похищение людей (Киднэпинг) оставался для нас преступлением, присущим лишь «загнивающему» капитализму. «Киднэпинг» — пишет английский исследователь Р. Клаттербак — отвратительная форма пытки, которая причиняет большие страдания как жертве, так и ее семье, часто приводит к смерти жертвы или нанесению ей увечий. Действительно, похищение людей (взрослых и детей) стало за рубежом «весьма прибыльным делом». Распространенность случаев похищений привела к развитию страхования от этого вида преступления. По данным известной страховой фирмы Ллойд (Лондон) из 115 фактов похищения людей, по которым сумма выкупов в каждом случае превышала один миллион долларов США, 27% жертв были застрахованы и страховые компании взяли выплату выкупа на себя. Этот вид страхования практикуют многие компании, расширяя его практику, считая «перспективным» направлением работы. Причем основным средством снижения выплаты выкупа называют переговоры с преступником, проводя его через членов семей или своих представителей. Уголовные и террористические группы, действующие из «идейных» побуждений, нередко «работают» сообща. Уголовные банды предлагают свои «услуги» политическим группам за определенное вознаграждение. Смысл этого сообщества таков: преступления по «политическим» мотивам, как правило квалифицируются как государственные преступления, а с целью выкупа — как общеуголовные. Правительственные власти обычно неохотно идут на уступки террористам, что продемонстрировано в случае похищения известного государственного деятеля Италии Альдо Моро, а семьи и корпорации оказываются «более уступчивыми». Полиция в этих случаях берет на себя лишь функцию оперативно-розыскного обеспечения акции освобождения.

Участились случаи похищения людей с целью выкупа и в нашей стране. В 1991 году их было зарегистрировано двенадцать. В начале января 1992 года в Филадельфии (США) один из жителей города обратился в отделение ФБР с тревожным сообщением. Из Москвы ему звонил родственник Даниэл Вейнсток, гражданин Австралии, владелец частной компании, и сообщил, что его похитили в аэропорту Шереметьево с женой, угрожают расправой, требуют 1,5 млн. долларов выкупа. Просил выслать эту сумму. Сотрудники ФБР определили номера московских телефонов, с которых звонил Вейнсток, и через адвоката выдал необходимую информацию московской милиции. С официальным заявлением в 108 отделение милиции по этому вопросу обратился и консул посольства Австралии. В результате оперативных мероприятий, проведенных органами внутренних дел и безопасности, местонахождение похищенных было установлено, они были освобождены. Жертвы сообщили, что их избивали, пытали, грозили убить34. В подобных случаях переговоры с преступниками являются необходимой составной частью акций по освобождению людей.

Похищение детей. «Вождь краснокожих», герой знаменитой новеллы О. Генри, заставил похитителей самих заплатить родителям выкуп. Если бы так было всегда. Во всем мире дети продолжают оставаться объектом насильственно-корыстных посягательств. И не только с целью получения денег. Их крадут не только для присвоения и воспитания, но и для участия в бродяжничестве и попрошайничестве, ради мести, как объект сексуальных посягательств и др. Статистика, в основном судебная, осужденных по этой категории преступлений, неполно характеризует количественные показатели. Как показывает практика, если говорить о похищении детей с целью выкупа, а переговоры ведутся именно по этому виду, многие родители, опасаясь худшего и вступив в диалог с преступниками, предпочитают, выплатив выкуп, не предавать факт преступления огласке. Таким образом, общая картина состояния преступности по этой линии весьма неполна. По данным А. Н. Дубровиной, проводившей специальное исследование, из изученных ею 200 эпизодов по 14 делам от родителей преступники требовали выкуп. Практически во всех случаях велись переговоры по телефону, а также с помощью переписки. Как правило, они велись с ведома и под контролем сотрудников органов внутренних дел. Содержание переговоров — определение суммы выкупа, срока и способов его передачи, информация о состоянии здоровья ребенка.

Например, 3 февраля 1984 года в 8 часов 30 минут группой преступников был похищен в Волгограде по дороге в школу ребенок. Преступники требовали выкуп 150 тысяч по телефону, а также путем оставления записки в бутылке, угрожали доставить родителям «голову сына». Велись переговоры. Путем оперативных мероприятий выявлена группа из 6 человек, трое из которых в прошлом судимы. Задержаны в ходе операции при передаче денег.

Участниками похищения детей являются нередко лица с преступным прошлым, в т. ч. неоднократно судимые, преступная деятельность для которых стала «профессиональным» занятием, способом существования. Похищению детей обычно предшествует разведка обстоятельств жизни семьи, наличие возможной суммы выкупа, разработка плана преступных действий, определение конспиративного места содержания ребенка, определение тактики переговоров с родителями. А. Н. Дубровина установила, что все похищения детей с целью выкупа, совершали группы преступников (от 2 до 22 человек), достаточно зрелые по возрасту (27—32 года), половина из них нигде не работала, можно сказать, образованные (60% — имели высшее и среднее образование). «Отсутствие чувства сострадания, способности и желания поставить себя на место потерпевшего, жестокость» 35 — по заключению исследователя — характерные черты психологической особенности лиц, совершающих похищение детей ради выкупа. Уже это говорит о сложности ведения с ними переговоров.

Доступность взрывчатых, отравляющих веществ, радиоактивных материалов — стала одной из острейших проблем современности. Несмотря на принимаемые меры, полностью упредить попадание их в руки злоумышленников невозможно. Во многих странах подобные случаи не раз приводили общественность в шоковое состояние. В 1972 году двум студентам в Чикаго было предъявлено обвинение в попытке отравить водопроводную систему города. Через год в ФРГ преступники угрожали отравить водопровод бациллами сибирской язвы.

В США зарегистрировано несколько случаев применения преступниками сильных отравляющих веществ и более 30 случаев угроз употребить ядерное оружие. В Европе радиоизотоп йода-131 применен террористами в поезде. В Лос-Анджелесе арестован террорист, изготовивший ряд сложных взрывных устройств и пытавшийся синтезировать вещество типа нервно-паралитического газа36. В Индии 14 ноября 1991 года беспрецедентную по дерзости вылазку совершили сикхские экстремисты. С целью вывести из строя один из крупнейших в стране гидрокомплексов Бхакра-Нангал экстремистами взорван искусственный канал. Властям пришлось вести срочные восстановительные работы. Анализ этих случаев привел к печальному выводу, что «имеются безумцы, стремящиеся запугать общество, а возможно, и убить тысячи людей».

Осложнилась оперативная обстановка по этой линии и в нашей стране. По данным органов госбезопасности только в 1990—1991 гг. совершено более 200 взрывов. 30 мая 1991 года в поезде Москва — Баку произведен взрыв большой мощности, когда он находился на станции Карлан-Юрт. Участились случаи анонимных угроз проведения взрывов в местах массового скопления людей. Пресечена преступная деятельность группы лиц, занимающихся изготовлением и продажей взрывных устройств с дистанционными радиовзрывателями.

22 апреля 1991 года в Москве осужден к трем с половиной годам лишения свободы некий Лисицкий, изготовлявший мощные взрывотехнические радиоуправляемые устройства и требовавший от органов госбезопасности за отказ от их распространения крупный выкуп. Он был задержан во время ведения с ним переговоров по телефону.

Развитие коммерческой деятельности и рынка сопровождается активизацией преступного элемента, рэкетом, угрозами взрывов. 2 октября 1991 года в 22 часа 15 минут в окне фирмы «Броксервис» сработало неустановленное взрывное устройство, причинившее серьезный ущерб зданию. 12 ноября 1991 года в редакцию газеты «Казахстанская правда» позвонил неизвестный, представляющий, по его словам, чеченскую национально-освободительную армию и сообщил, что если в течение трех суток правительство России не даст своей оценки событиям в Чечено-Ингушетии, будет произведена серия террористических актов — подготовлены три взрыва на участках железных дорог, соединяющих Казахстан с Россией. В дежурной части МВД Казахстана пояснили, что в тот же день аналогичный звонок прозвучал и у них. Органы внутренних дел и госбезопасности вели работу по установлению личности звонившего и по проверке сообщенных им фактов. Тревога на этот раз оказалась ложной.

В нашей стране еще не осознали опасность угрозы. Известны вопиющие факты хранения, транспортировки взрывчатых и отравляющих веществ, их находят на свалках, в неогражденных местах. Готовность общества отразить опасность должна быть повышена, в том числе и путем совершенствования практики ведения переговоров, поскольку не может быть оставлен без внимания ни один серьезный сигнал о преступных намерениях подобного рода. Об этом свидетельствуют тревожные дни, которые пережил Воронеж.

Там сотрудники секретариата главы администрации города получили небольшое, написанное на машинке послание. Аноним, представляющий движение «За экологическую чистоту», требовал 500 тыс. рублей, часть из которых, якобы, собирался передать на реставрацию городского парка. При невыполнении условий заявлял о намерении отравить систему водоснабжения возбудителем чумы. В молодежной газете опубликовали номер телефона, по которому аноним мог выйти на переговоры. Но переговоры не состоялись, органы госбезопасности провели необходимые профилактические оперативно-розыскные мероприятия37.

Нередки случаи, когда приходится вести переговоры с преступниками при их задержании. В статистике они не находят отражения. Имеют место два вида наиболее часто встречающихся криминальных ситуаций. Лицо, подлежащее задержанию, захватывает заложников с целью уклонения от выполнения предъявляемого ему требования. В Кустанае, например, грабитель, захваченный на месте происшествия, пытался бежать, но видя, что ему не скрыться, захватил в заложники восьмилетнюю девочку, угрожая ей ножом. Работники милиции вступили в переговоры с преступником, которые не дали положительных результатов. В результате применения оружия преступник был убит, девочка не пострадала38. Другой криминальной ситуацией является отказ лиц, которых собираются задержать, от сдачи властям. Обычно они ищут укрытие в труднодоступных местах, отстреливаются от окружающих их сотрудников милиции. Особенно опасны в этих случаях вооруженные военнослужащие — дезертиры. Чтобы предотвратить потери и причинение вреда при задержании также приходится вести переговоры с преступниками.

Преступные посягательства на произведения искусства и памятники старины, антиквариат приобрели характер эпидемии, «чумы» XX века. В нашей стране за 1989—1991 гг. органами внутренних дел раскрыто свыше 1 тыс. таких преступлений, к уголовной ответственности привлечено 2,5 тыс. человек, обезврежено 25 организованных особо опасных преступных групп. Вместе с тем оперативная обстановка по этой линии продолжает оставаться сложной, ущерб культурному наследию наносится огромный39.

По данным «Интерпола» удается найти не более 10 процентов похищенных культурных ценностей. Большинство работ исчезает бесследно. Поэтому каждый удачно проведенный розыск — крупица бесценного опыта следственных действий и оперативных мероприятий. В арсенале полиции все чаще используются возможности переговоров полиции с представителями преступного мира. Утро 27 октября 1985 года. Воскресенье. Париж. По полицейским подразделениям объявлена тревога. К месту происшествия — музею Мармоттан — стянуты крупные силы. Пятеро вооруженных бандитов в возрасте тридцати-сорока лет, среднего роста, без особых примет, связав смотрителя музея, похитили девять всемирно известных картин, семь из них принадлежат кисти Клода Моне и Огюста Ренуара. Картина Клода Моне «Впечатление. Восходящее солнце» открыла новую страницу в истории мировой живописи — импрессионизма. Найти ее стало делом чести криминальной полиции Франции, всех сил безопасности. В средствах массовой информации давались объявления с просьбой сообщить любые данные о месте нахождения картин, конфиденциальность и вознаграждение гарантировались, предлагались переговоры.

Отрабатывался, в частности, так называемый «японский след». Во Французское посольство в Японии пришел журналист из местной газеты и выдал информацию: он знает преступников, которые просят за картины 20 миллионов франков. Чтобы не оказаться в плену последующего шантажа, компетентные власти Франции ответили отказом. Но сыщики в Страну восходящего солнца выехали. Там их ждала неудача. Однако след не прервался.

Французские гангстеры в Японии «засветились». Их японские «коллеги» из мафии «Якудза» не захотели связываться со слишком известными полотнами. На свою беду европейские «джентельмены удачи» не знали местных обычаев. 25 февраля 1986 года в центре шумного Токио они «взяли» бронефургон с деньгами, изъяв купюр на 14,4 млн. франков, не зная о том, что полиция и гангстеры Японии заключили соглашение: не нападать на бронефургоны с деньгами, так как при этом бывает слишком много потерь и с той, и с другой стороны. Французов быстро «вычислили». Тайно получили отпечатки их пальцев и даже сфотографировали в аэропорту Нарита, когда они возвращались на родину. Разумеется, эта информация была передана французской стороне. Таким образом был получен основной вывод: картины остались во Франции. Крупнейшая оперативная разработка, делающая честь французской криминальной полиции, вышла на разветвленную, организованную по военному образцу, умело законспирированную банду «Обер».

В ходе проведения тщательно спланированных тайных операций французской полиции удалось разгромить банду. Десятки преступников, в том числе и главари, были арестованы и осуждены. Но и в местах их заключения велась активная оперативная работа. Шли переговоры. Наконец, в обмен на обещание сократить срок наказания один из осужденных в кабинете комиссара полиции указал путь к картинам из Мармоттана. Срок наказания преступнику, участвовавшему в переговорах, был сокращен.

Этот опыт следут внедрять и в нашей стране. Криминологический портрет отечественных «охотников» за культурным достоянием России составить нелегко. От опустившихся выпивох и наркоманов, которые за бутылку, обещанную перекупщиком, отнимут у деревенской старушки икону, до вроде бы рафинированных интеллигентов, умеющих поддержать разговор о стилевых особенностях «московской» или «северной» школ иконописи. Здесь и крупные дельцы-расхитители, доморощенные «мафиози», разочаровавшиеся в рублях и матерые спекулянты. И все же с ними порой надо вступать в переговоры. Нельзя терять шанс.

Пенза. 6 января 1990 года. Сотрудники милиции, приехавшие по тревоге в Пензенскую картинную галерею, установили, что похищена знаменитая картина предтечи импрессионизма Теодора Руссо «Перед грозой», отмеченная во всех монографиях о его творчестве. Она долгие годы украшала экспозицию Пензенской картинной галереи, в стенах которой собраны бесценные редкости. Это не прошло незамеченным преступным миром. Прошло два года. Вопрос остается открытым. Уголовное дело, возбужденное по факту кражи, приостановлено. Оперативная работа пока положительных результатов не дала. Между тем раскрытие этого преступления — патриотический долг. Автор через газету «Щит и меч» обратился ко всем, кто в нашей стране и за рубежом знает местонахождение картины Теодора Руссо «Перед грозой» и сообщить об этом. Конфиденциальность гарантирована. Возможны переговоры...40

Подведем некоторые итоги краткого криминологического обзора. Фронт видов ситуаций и преступлений, по которым приходится вести переговоры с преступниками, весьма обширен. В основном речь идет о тяжких преступлениях и ситуациях, когда опасные преступники посягают на жизни и здоровье людей, культурное наследие, стремятся причинить другие тяжкие последствия. Специфика этих случаев такова, что правоохранительные органы не имеют возможности пресечь и предотвратить преступление предусмотренными законом мерами, либо:

вследствие неизвестности места пребывания преступников при захвате заложников, похищении людей, в т. ч. детей, угрозах взрывов, совершении других названных выше преступлений, розыске преступников; когда применение предусмотренных законом средств пресечения преступной деятельности (применение спецсредств, физической силы, оружия, задержания и ареста преступников) может повлечь тяжкие последствия в виде гибели людей, уникальных произведений искусства, причинение другого непоправимого ущерба. Переговоры — незаменимый в этих случаях выход из возникшего конфликта.

Г. А. Аванесов относит действие правоохранительных органов по прекращению уже начатого преступления к -«пресечению», а действия с целью изменить преступное поведения личности «предотвращением» преступления. С криминологической точки зрения ситуации, при которых ведутся переговоры, с одной стороны, требуют «пресечения», поскольку преступное действие уже совершено (совершается), начато, однако это «пресечение» может повлечь нежелательные последствия (убийство заложников, причинение опасных для населения акций, уничтожение уникальных ценностей), с другой — главной заботой правоохранительных органов является стремление изменить поведение личности, добиться пересмотра принятого им решения о совершении преступлений, упредить наступление нежелательных последствий, о которых говорилось выше. Представляется, что в ходе переговоров нередко реализуется и «пресечение» и «предотвращение» преступлений, достигается индивидуальное предупреждение преступлений, отказ от преступных намерений, пресечение акта преступного поведения, в этом смысл переговоров с преступниками, залог их эффективности в борьбе с преступностью 41.

 

18 От переговоров следует отличать односторонние обращения представителей правоохранительных органов к населению, группам людей, отдельным гражданам с требованием о выполнении предписаний закона, соблюдении общественного порядка и безопасности, разъяснением существа мероприятий, осуществляемых этими органами.

19 См. подробнее Старков В. И., Горшкова Н. К. Захват заложников и их освобождение.-М., Академия МВД СССР 1987

20 См. Известия, 1988, 5 декабря, Труд, 1989, 18 марта

21 "Правда", 1922, 3 декабря.

22 См. подробнее Блувштейн Ю. Д. Криминологическая характеристика и профилактика отдельных видов преступлений. Минек, Минская высшая школа МВД СССР, 1980.

23 Справочная литература так определяет слово "заложник": "Это человек данный или взятый в виде залога в обеспечение исполнения договора" (Брокграуз и Эфрон). Даль указывает дополнительно на "насильственный" характер заложничества, гарантирующего "исполнение обязательств". БСЭ (1972 г.) касается лишь военного аспекта проблемы, как нарушения Женевской конвенции от 12 августа 1949 г. "О защите гражданского населения во время войны". "Юридический словарь" (1956 г.) также рассматривает только военный аспект захвата заложников, а издание 1987 г.- вообще не рассматривает это понятие.

24 Сборник "Литература русского зарубежья", т. 1, Москва, "Книга", 1990, с. 410.

25 Больц Ф. Борьба вокруг заложников и их спасение. В реферативном обзоре иностранной литературы. - М., Академия наук СССР, 1980, с. 30-31.

26 См. подробнее. Ляхов Е. Г. Терроризм и межгосударственные отношения,- М., Международные отношения, 1991, с. 75-83.

27 См. Дементьев С., Огородников Н. Как квалифицировать захват заложников.-М., Сов. юстиция, № 5, 1990, с. 12-13.

28 "Юридическая газета", № 5, 1991 год.

29 Известия, 4 декабря 1990 г.

30 Соц. законность, № 12, 1991 г.

31 "Аргументы и факты", № 211, 1991 г.

32 Правда, 1992, 9 октября.

33 Архив автора

34 "Известия", 1992, 21 января.

35 Дубровина А. Н. "Организация и методика расследования похищения и подмена ребенка". Дисс. на соискание степени кандидата юридических наук. 1987, с. 66-70.

36 См. подробнее Куппермап Р., Трент Д. Терроризм: угроза, реальность, ответ.- М., Академия наук СССР (реферативный обзор), 1980, с. 13.

37 "Красная звезда", 1992, 11 августа.

38 "Известия", 1992, 23 марта.

39 См. подробнее. Горбачев В. Г., Гуров А. И. Борьба с преступными посягательствами на культурные ценности в зарубежных странах.- М., Академия МВД России, 1992.

40 "Щит и меч", № 15, 1991, 11 апреля.

41 См. Аванесов Г. А. Криминология. М., 1984, Академия МВД СССР, с. 341.

Продолжение...ачалу страницы] В.П. Илларионов

Переговоры с преступниками

Источник: Сайт "Юридическая психология"

Глава 2. Переговоры с преступниками

2.2. Правовые и нравственные основы переговоров с преступниками

"Переговоры с преступниками". Такого понятия нет в законе, уголовном праве и уголовном процессе. Изложенное в предыдущей главе позволяет утверждать, что переговоры с преступниками явление далеко не единичное, а носящее распространенный характер. Они непосредственно связаны с преступлениями определенной категории, причем в основном тяжкими, и выступают в качестве альтернативы к применению силы, путем изменения в ходе диалога поведения личности (или преступной группы, сообщества) в целях решения задач уголовного судопроизводства. Смыслом переговоров с преступниками, начавшими преступную деятельность, является склонение их к добровольному отказу от совершения преступления при наличии сознания фактической возможности довести его до конца (ст. 16 УК РСФСР); предотвращению виновным вредных последствий, или добровольное возмещение намеченного ущерба, или устранение причиненного вреда (п. 1 ст. 38 УК РСФСР); чистосердечному раскаянию или явке с повинной, а также активному способствованию раскрытия преступления (п. 9 ст. 38 УК РСФСР). Между тем перечисленное — это юридически значимые факты. Поэтому переговоры с преступниками обретают рамки правового действия, требующего правовой оценки. «Из жизни возникает право» — говорили еще в древности. Переговоры с преступниками, как мы убедились, — реальность социальной и правовой действительности. Они существуют в жизни, но их не упоминает закон.

Чем объяснить «молчание права» в этом вопросе? Пробел в праве, писал П. Е. Недбайло, — это пробел в содержании действующего законодательства в отношении фактов общественной жизни, находящихся в сфере правового воздействия». Уголовное преступление и все его опосредствования, включая последствия, несомненно, находятся в сфере правового воздействия государства. Отсюда и переговоры с преступниками должны находиться в сфере его правового воздействия. Допустимо, что законодатель вообще негативно относится к этому явлению социального и правового бытия. Однако запрещения на ведение переговоров с преступниками законодатель не установил. «Разрешено все, что не запрещено законом» — правовой принцип в полной мере относится к диалогу с преступниками.

Но знает ли закон вообще устную или письменную форму обращения к лицам, совершающим преступление? Обратимся к Закону Российской Федерации «О милиции», принятому Верховным Советом России 18 апреля 1991 г. В статье 11 закреплено право милиции: «требовать от граждан и должностных лиц прекращения преступления». Далее, милиция обязана согласно статьи 12 этого Закона предупреждать о намерении использовать применение физической силы, специальных средств или огнестрельного оружия, если «ненасильственные способы» не достигли положительного результата в деле пресечения преступлений, задержания лиц, их совершивших, преодоления противодействия законным требованиям (статья 13). Таким образом, законодатель допускает возможность контактов с преступниками в виде устных или иных по форме к ним обращений и ждет ответной реакции. Более того он в соответствии с тем же Законом делает различия в «ненасильственных способах» борьбы с преступностью и применением физической силы, в том числе «боевых приемах борьбы», отводе последним место лишь в том случае, когда первые не привели к желаемому результату (ст. 13 Закона «О милиции»).

Переговоры с преступниками несут черты явно ненасильственного образа действия в достижении задач по защите жизни, здоровья, прав и свободы граждан, собственности, интересов общества и государства и иных противоправных посягательств, не содержат признаков мер принуждения (статья 1 Закон «О милиции»). Между тем на практике они нередко позволяют успешно решать эти задачи. Причем требование о прекращении преступления и предупреждение о возможном применении силы являются необходимым правовым компонентом высказываний стороны, представляющей правоохранительные органы в ситуациях, которые мы рассмотрели в предыдущей главе, правовым способом (средством) воздействия в последующем диалоге для достижения стоящих перед ними целей по предупреждению и пресечению преступлений, реализации уголовной ответственности правонарушителей.

По своему «правовому естеству» и смысловой направленности переговоры ведутся для предотвращения опасности, угрожающей личности и ее правам, интересам общества, государства. А это значит, что опасность может быть устранена правовыми средствами, одобренными законом действиями при наличии состояния необходимой обороны, крайней необходимости, путем задержания преступников.

При необходимой обороне опасность устраняется активными, насильственными действиями, примерно адекватными силе действительной, наличной, общественно-опасной угрозы. Закон не обязывает защищающую сторону искать варианты своего поведения, вместо решительного противодействия угрозе насилия.

Вести переговоры с преступниками, находясь в состоянии необходимой обороны, неуместно, поскольку право на самозащиту (или защиту других лиц) «независимо от возможности избежать посягательства либо обратиться за помощью к другим лицам или органам власти» (ст. 24 Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г.).

Устранение опасности в состоянии крайней необходимости, задержании преступников, наоборот, допускает возможность ведения таких переговоров. Рассмотрим подробнее этот вопрос. При крайней необходимости (ст. 14 УК РСФСР) законодатель обязывает рассмотреть варианты ответных действий, при которых возможно и избежать причинения вреда третьей стороне (лицам): «если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами». И, кроме того, предусмотреть, чтобы наносимый вред был меньше того, что несет с собой устраняемая опасность.

При задержании также требуется, чтобы были рассмотрены варианты действий, не сопряженные с использованием насилия. И, конечно, чтобы принимаемые меры по обезвреживанию преступников не превышали пределов необходимости, соответствовали обстоятельствам задержания и общественной опасности совершенного преступления.

Приведем сравнительную таблицу, установленных законом признаков (условий правомерности) для перечисленных обстоятельств, исключающих общественную опасность и противоправность деяния.

Необходимая оборона Крайняя необходимость Задержание преступника

Устраняется опасность (общественно опасная, действительная, наличная) Посягательства на интересы государства, общества, личности Опасность, угрожающая интересам государства, общества, личности Необезвреженный преступник

Источник опасности Лицо Лицо, другие обстоятельства Лицо

Вред причиняется Лицу Третьим лицам Лицу, совершившему преступление

Необходимость поиска возможностей устранения опасности без причинения вреда Не требуется Необходимо Необходимо

Не допускается Превышение пределов необходимости Больший вред Превышение пределов необходимости

Гражданско-правовые последствия Нет Возможны (ст. 449 ГК РСФСР Нет

Как видно из таблицы, необходимость поиска возможностей устранения опасности без причинения вреда не требуется при необходимой обороне. В то же время без него не обойтись в состоянии крайней необходимости и при задержании преступников. Переговоры обеспечивают в ряде ситуаций «перебор» конфликта, устранение опасности без применения насилия и причинения вреда. Они способствуют достижению юридически значимых с точки зрения целей институтов крайней необходимости и задержания преступников последствий. Можно сказать, что «механизмы переговоров» для ряда криминальных ситуаций как бы «включены» в правовую основу этих институтов уголовного права.

Приведем сравнительную таблицу, установленных законом признаков (условий правомерности) для перечисленных обстоятельств, исключающих общественную опасность и противоправность деяния.Под этим углом зрения предстоит обсудить наиболее часто встречающуюся на практике ситуацию, связанную с захватом заложников. Многие годы она оставалась вне аналитического рассмотрения в юридической литературе. Между тем она необычна в своей изначальной основе, т. к. в ходе освобождения заложников решаются по меньшей мере три задачи:

оборона людей, оказавшихся во власти преступников в положении, когда они, как правило, не могут себя защитить;

рассмотрение условий, выдвигаемых преступниками, содержащих обычно требования нанесения вреда третьей стороне (лицам);

в конечном итоге обезвреживание и задержание преступников, привлечение их к законной ответственности, освобождение заложников живыми и невредимыми.

Приступая к научной проработке правовой природы феноменологии, закономерностей и механизма переговоров с преступниками (как альтернативы применения силы), автор высказал соображение, что рассмотрение ситуации освобождения заложников может быть проведено по правилам института крайней необходимости. Однако позднее стали высказываться и иные точки зрения. Журнал «Социалистическая законность» предложил провести дискуссию по этой проблеме. Был поставлен, в частности, вопрос: как оценивать ситуации, связанные с захватом заложников, — действия против тех, кто совершил такой захват, а также действия лиц, совершивших захват заложников по непротивоправным мотивам, например, с целью привлечения внимания или для защиты своих прав и законных интересов. Выдвинута была идея и о возможной совокупности институтов необходимой обороны и крайней необходимости в одной и той же ситуации.

В ходе дискуссии ряд авторов поддержали мысль о возможной совокупности институтов необходимой обороны и крайней необходимости. Так, А. Лоскутов полагает, что меры, принимаемые для пресечения захвата заложников, представляют своеобразное сочетание действий, совершаемых в условиях крайней необходимости, и действий, совершаемых в условиях необходимой обороны8. В. Назаров и В. Прошляков высказали мнение, что "...причинение любого вреда (в том числе и лишение жизни) лицам, удерживающим заложников, должно рассматривать как действие в состоянии необходимой обороны... Если в ходе их освобождения пострадали заложники или третьи лица, то данная ситуация должна расцениваться по правилам крайней необходимости.

Таким образом, А. Лоскутов считает, что институты крайней необходимости и необходимой обороны действуют неодновременно в случаях захвата заложников, а В. Назаров и В. Прошляков полагают, что их действие оценивается по конечному результату разрешения рассматриваемой ситуации.

На наш взгляд, в случае реализации преступного посягательства с целью захвата заложников, реального возникновения этой опасности, возникают обстоятельства, позволяющие действовать по правилам не только крайней необходимости, необходимой обороны, но и задержания преступников. Поскольку по времени обычно невозможно отделить одни от других, все решает специфика сложившейся ситуации, связанная со стремлением сохранить жизнь и здоровье заложников, пресечь преступные деяния лиц, их захвативших.

Вызывает возражения и оценка действий институтов крайней необходимости и необходимой обороны по итогам проведенной операции по освобождению заложников. Правовые требования действительности и наличности преступного посягательства и опасности относятся не только к концу, но и к началу возникшей ситуации, требующей действия в условиях необходимой обороны и крайней необходимости.

Представляется очевидным, что при захвате заложников по любым мотивам и целям создается устойчивая, повторяющаяся ситуация, когда возникает реальная опасность для охраняемых законом прав и интересов личности, общества, государства, устраняемая, как правило, совокупностью правовых мер, предусмотренных институтами необходимой обороны, крайней необходимости и задержания преступников.

Переговоры с преступниками в ситуации захвата заложников позволяют в условиях крайней необходимости и задержания преступников достичь юридически значимых последствий без применения насилия или иного причинения вреда (либо с наименьшим вредом).

Переговоры, кроме склонения преступников к отказу от удержания заложников, направлены и на рассмотрение тех условий, которые выдвигают преступники. Захватывая заложников, преступники преследуют политические, этнические, корыстные и иные цели, стремясь их достигнуть путем причинения вреда личности, обществу, государству, третьей (противоборствующей) стороне. Жизнь людей таким образом ставится в зависимость от удовлетворения требований, выдвигаемых преступниками. Практика захвата заложников в нашей стране и за рубежом указывает на широкий спектр вопросов, которые лица, захватившие заложников, пытаются решить столь противоправным и антигуманным способом: дестабилизация социально-политической обстановки, получение разного рода незаконных преимуществ, вооружение себя и своих сторонников, освобождение единомышленников из-под стражи, овладение материальными средствами, транспортом, другими важными объектами, наркотиками и иными запрещенными веществами и т. д.

Исходя из того, что жизнь, здоровье и другие естественные блага и юридические права личности — высшая общественная ценность, в принципе выдвигаемые преступниками, захватившими заложников, требования могут быть предметом переговоров. Кроме предоставления им оружия, взрывчатых, отравляющих и бактериологических веществ, освобождения преступников из-под стражи вне правовых процедур, поскольку это нарушает правила крайней необходимости, т. к. причиненный ими вред может быть более значительным, чем предупрежденный путем освобождения заложников. Эта позиция ныне приобретает все больше сторонников и требует, на наш взгляд, международно-правового закрепления.

Есть и другая точка зрения: передача преступникам оружия может быть допущена. "Характерным — пишет X. Д. Аликперов — является пример, связанный с захватом бандой Якшиянца группы школьников и их учительницы. Ради предотвращения их гибели и освобождения сотрудников правоохранительных органов пошли на выполнение ультиматума преступников о предоставлении им оружия, наркотиков, валюты, самолета для вылета за рубеж. При этом они в пределах профессионального риска рассчитывали на пресечение действий преступников за рубежом, выдачу их как и передачу законным владельцам оружия, валюты и т. д. Расчет оправдался...". Думается, что счастливый финал этой операции не должен изменять правило: не предоставлять преступникам оружия. В приведенном случае по существу никакого «расчета» не было. Была надежда на то, что удовлетворение требований преступников удержит их от применения оружия. Поведение преступников в подобных ситуациях непредсказуемо, и не дает возможность определить степень вероятности наступления желаемого результата — основы любой формы риска, в том числе и профессионального. Это подтверждает, в частности, драматические события известным захватом вооруженной группы заключенных самолета в Якутию для вылета за границу. По свидетельству работников гражданской авиации преступники неоднократно были «на грани» применения оружия на поражение в силу неадекватного восприятия событий, психической неустойчивости.

В юридической литературе как спорный рассматривался вопрос о том, что причиненный в состоянии крайней необходимости вред должен быть не только меньше вреда избегнутого, но и наименьшим из всех возможных. Конечно, в конкретике устранения опасности нередко бывает невозможным оценить, какой избранный способ или средство действий позволит минимизировать причиненный вред. Однако в ходе переговоров с преступниками эта задача должна стоять непременно.

Продолжение... В.П. Илларионов

Переговоры с преступниками

Источник: Сайт "Юридическая психология"

Глава 2. Переговоры с преступниками

2.3. Организационное обеспечение переговоров с преступниками

В апреле 1989 года в Саратове преступник ворвался в общежитие Юридического института, проник в комнату к девушкам и объявил их заложницами, требуя встречи с корреспондентом «Известий». «И вот мы на месте, – пишет корреспондент, – бросается в глаза множество милицейских и легковых машин. У входа в общежитие руководители института, областной и городской прокуратуры, другие работники правоохранительных органов. Интересуюсь, есть ли у преступника, кроме ножа, огнестрельное оружие? Никто не знает. А сколько в комнате студенток? Тоже неизвестно... С чего начнем? Вижу, инструктировать меня, подсказать, как действовать, взять ответственость за меня никто не спешит. Говорю мужчинам, что готова пойти, но не окажусь ли еще одной заложницей? Заместитель районного прокурора советует: «Подождите, не ходите. Бандит вроде бы утихает. Может, забудет про свои желания... Авось обойдется само собой».

Свидетельство неутешительное.

Тревожное сообщение о ситуации, требующей переговоров с преступниками, может поступить в любое время суток, в любом городе, большом и малом, на селе, воздушных и водных путях, с железнодорожного транспорта и автомобильных трасс. Оно требует быстрых ответных действий на местном, областном (краевом) республиканском уровнях, а порой оперативного реагирования на уровне государства и межгосударственных отношений. Поэтому степень готовности должна обеспечиваться в центре и на местах стройной системой, обеспечивающей квалифицированное ведение переговоров. Такая система в стране создается, хотя оперативная обстановка, состояние преступности, выдвигают задачу скорейшей ее организации, в дополнение к существующим силам и средствам, обеспечивающим выезд на место происшествия следственно-оперативной группы, других подразделений оперативного реагирования, организация оцепления, принятие иных мер безопасности, эвакуация населения, на вооружении имеются спецсредства и другая техника. Разработаны планы реагирования на чрезвычайные происшествия в авиации, исправительно-трудовых учреждениях, следственных изоляторах и других объектах. Однако функция ведения переговоров с преступниками определена в них еще слабо, она остается недостаточно разработанной в плане организационном, управленческом, кадровом, не подкреплена соответствующими материально-техническими ресурсами.

Значительным в деле усиления функции переговоров с преступниками, которая все больше становится одним из направлений деятельности органов внутренних дел и других правоохранительных органов, явилось упоминавшееся ранее указание МВД России от 17 июня 1992 г. № 1/2511. В нем предложено министрам внутренних дел республик в составе России, начальникам ГУВД, УВД краев, областей, автономных округов, УВД (ОВД) на транспорте, УЛИТУ проанализировать имеющиеся случаи захвата и освобождения заложников, организацию и тактику действий органов внутренних дел. По результатам с учетом местных особенностей, разработать меры по повышению готовности органов внутренних дел к действиям в условиях освобождения заложников. Создать на уровне МЕД, ГУВД, УВД, УВДТ (ОВДТ), УЛИТУ из числа наиболее подготовленных работников внештатные группы для ведения переговоров с лицами, захватившими заложников. С использованием методических рекомендаций и привлечением специалистов в области психологии и психиатрии организовать обучение переговорщиков тактике ведения переговоров, в том числе с моделированием ситуаций, приближенных к реальным.

Для достижения высокой степени готовности ведения переговоров с преступниками в звене горрайлинорганов, подразделений ИТУ, СИЗО, ЛТП должны быть выделены сотрудники, которые по своим личным и деловым качествам могут выполнить эту задачу. Именно они первыми вступают в переговоры в необходимых случаях.

К исполнению требований этого указания приступили на местах. Проводятся мероприятия по подбору переговорщиков,, отработке их действий в ходе оперативно-тактических мероприятий, ведется обучение на основе ролевых игр и тренингов, в которых моделируется конкретная обстановка переговоров с преступниками, закрепляются навыки психологической борьбы, воздействие преступников с целью склонения их к отказу от продолжения преступных действий, достижения приемлемого соглашения. Много внимания уделяется, например, этому вопросу УВД Тульской области, ряде других МВД, УВД, в системе исправительно-трудовых учреждений, линейных подразделениях на авиационном транспорте, отрабатываются вопросы координации и взаимодействия с органами госбезопасности, прокуратуры, гражданской авиации и другими ведомствами. Эта работа ведется в условиях пересмотра доктрины деятельности правоохранительных органов, критического осмысления наследства, которое осталось в виде приказов, указаний, инструкций бывших МВД СССР, КГБ СССР, Прокуратуры СССР, стереотипов в профессиональном мышлении сотрудников. Работа по модернизации подходов правоохранительных ведомств к решению задач борьбы с преступностью только разворачивается. Сейчас следует осмотреться, оценить тот опыт, который накоплен в других странах, насколько он приемлем в отечественных условиях, как разумно его применить.

С этой точки зрения представляет значительный интерес система организации переговоров с преступниками, сложившаяся в Соединенных Штатах Америки и Федеративной Республике Германии. В США накоплен немалый опыт решения национальных проблем, относящихся к различным сферам социально-политической жизни, включая вопросы безопасности. Вначале четко формулируется предмет общественно значимой проблемы как цели-задания, ее понятие, содержание, связи и опосредствования с тем, чтобы максимально точно определить направление путей «что делать», как решать составляющие ее задачи. Для разработки средств достижения цели привлекаются наиболее авторитетные ученые и практики, причем федеральное устройство государства предполагает, что каждый штат, если он нуждается в решении задачи, займется этими вопросами на своем уровне. Там не боятся параллелизма исследований, чем больше дельных предложений, тем лучше. К работе подключаются университеты, лаборатории, научно-исследовательские учреждения корпораций, частных фондов. Когда разработана методика решения проблемы, ее организационные управленческие формы, изыскиваются финансовые, материально-технические кадровые, подготовки и переподготовки людей, ресурсы, причем в размерах, соответствующих цели, которую предполагается достигнуть (скупой платит дважды). Система запускается в дело, на основе обратной связи проверяется ход задуманного, вносятся коррективы, уточнение реализации целевой программы, в которую обычно, в соответствии с наукой управления, выливается подготовительная работа. Так было и с проблемой переговоров с преступниками, возникшей в начале 70-х годов. Началось с потока научных публикаций на эту тему, появились энтузиасты, создавшие экспериментальные подразделения переговорщиков в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско и других городах. Они развертывались в имеющейся системе полицейских действий быстрого реагирования, их возглавили опытные практические работники. В настоящее время во всех штатах США повсеместно действуют постоянные службы переговорщиков. Подобные подразделения созданы во многих странах (Великобритания, Франция, Япония, Арабские страны, приступили к созданию групп переговорщиков в Китае).

Расскажем о том, как эта система действует в США. Интервью, полученное автором.

Говорит начальник специального подразделения городского управления Чикаго, в функции которого входит обязанность ведения переговоров с преступниками в связи с захватом заложников– Джон Р. Кеннеди (тезка и однофамилец президента США, погибшего от рук убийц): «Полиция на уровне дистриктов (районов) города обеспечивает первоначальные меры безопасности и реагирования, производит оцепление, вступает в первоначальные контакты с лицами, захватившими заложников. Во многих случаях именно на этом уровне удается ликвидировать инцидент, убедить преступников от намерения продолжать преступные действия, нормализовать оперативную обстановку. Наше участие оказывается излишним. Но бывают и сложные случаи, групповые акции, не идущая на компромисс другая сторона. Тогда нам приходится подключаться и вступать в дело. У нас в подразделении работают весьма опытные сотрудники, специализация и уровень подготовки которых стоит весьма высоко. Выехав на место и получив информацию от полицейских дистрикта, мы оцениваем ситуацию. При необходимости подключаем дополнительные силы, обеспечивающие безопасность населения. Наши переговорщики вступают в контакт с преступниками, подключают психологов, врачей-психиа-торов, чтобы разобраться с кем имеют дело, определяют стратегию и тактику дальнейшей работы, оценивают приемлемость условий, выдвигаемых лицами, захватившими заложников, в частности допустимую сумму выкупа (имеется специальный фонд, из которого черпаются необходимые средства). Бывает, что на нас ложится и бремя принятия решения о применении оружия, сигнала к атаке. Двухзвенная система реагирования на захват заложников себя оправдывает. Можно привести много примеров, когда переговоры проходят успешно, а когда это неизбежно, – и «силовые» акции. Но последних немного. Мы убеждены в эффективности переговоров. Они оправдали себя на практике. У нас работают истинные мастера своего дела. , Они обеспечивают действенность профилактических мероприятий подобного рода. Но у нас, в США, переговорами с преступниками занимаются не только представители власти, полиции, министерства юстиции, ФБР, службы Маршала, нередко их ведут общественные организации, которые создают для этой цели свои комитеты (комиссии). Они привлекают полицейских к участию в их деятельности в качестве консультантов, сил обеспечения безопасности. Нередко, особенно в случаях похищения людей, переговоры ведут корпорации, а похищение детей – сами семьи, частные лица, разумеется консультируясь у нас, у других юристов.

Потом мы проводим разбор. Каждый случай неповторим, пищу для размышления дает большую. «Хостач ситуэйшен» – ситуация с заложниками – дело ответственное. Мы к нему готовы... В Чикаго имеется учебный центр полиции. Здесь мы проводим и ролевые игры по «хостач ситуэйшен», смотрим учебные фильмы, записываем свои занятия на пленку, анализируем...». Так выглядит организация дела переговоров с преступниками в Чикаго. Она мало отличается от того, что предпринимается по этой линии в других городах и штатах США.

Говорят, что если вы задумали решить какую-либо сложную практическую задачу – посмотрите как ее решили в Германии. Немцы отличаются удивительной способностью поставить любое дело на четкую организационную основу, наладить эффективное управление, предусмотреть все, включая мелкие вопросы, наметить перспективу развития, подвести прочную материальную, кадровую и иную базу, выразить все это в лаконичных, но исчерпывающих инструкциях и предписаниях, обеспечивающих бесперебойное функционирование системы во всех режимах, в том числе экстремальных. В нашем распоряжении имеется нормативный документ, определяющий организационную структуру работы германской полиции по переговорам с преступниками: «Правила организации переговоров, задачи и цели групп переговоров». (Земля Северный Рейн – Вестфалия).

В Германии переговоры с преступниками в целях освобождения заложников, предупреждение террористических актов, взрывов, поджогов, массовых отравлений и других тяжких преступлений стали самостоятельным направлением оперативно-профилактической деятельности правоохранительных органов, в первую очередь полиции. В связи с этим решены вопросы оргштатного, методического, технического и иного их обеспечения. Практически во всех подразделениях полиции выделены сотрудники, владеющие навыками психолого-педагогического воздействия на правонарушителей, умением вести диалог в экстремальной ситуации, наделенные «силой личного убеждения». С ними проводятся занятия в системе служебной подготовки. Их деятельность регламентируется инструктивными указаниями и методическими пособиями, выпущены учебные кинофильмы, разработаны сценарии ролевых игр на основе конкретных фактов ведения переговоров, смоделированы криминальные ситуации, при которых их возможности могут быть использованы полицией. Определен круг ведомств и лиц, которые привлекаются к переговорам в качестве участников либо консультантов (советников). На уровне полиции земель (соответствующем нашим МВД, УВД) созданы специализированные группы переговорщиков, подчиненные непосредственно начальнику полиции, действующие под его руководством и контролем. В их создании кроме начальника этого подразделения, предусмотрено необходимое число переговорщиков; техник, обеспечивающий видео- и аудиофиксацию переговоров, использование средств связи и др., секретарь, отвечающий за ведение делопроизводства и решение других вопросов, а также специалист-психолог. Группа обеспечена транспортом, дающим возможность вести переговоры на месте происшествия, на маршруте передвижения группы в зависимости от складывающейся оперативной обстановки. На нее возложены обязанности установления контактов с преступниками, психологического воздействия на них в целях склонения к отказу от противоправного поведения, сохранения жизни и здоровья жертв преступления, их освобождение, получение необходимой оперативной и криминалистически значимой информации, позволяющей наметить стратегию и тактику ведения переговоров, обеспечить подготовку других акций, в том числе пресечение преступных действий силой. В документе подробно перечислены ведомства и лица, на поддержку которых опирается полиция в своей работе по переговорам с преступниками, взаимодействует с ними. Опыт немецкой полиции, несомненно, заслуживает внимания при разработке организации ведения переговоров с преступниками в нашей стране.

Переговоры с преступниками – это не изолированное от других действий правоохранительных органов, они – часть из них. Экстремальные ситуации, о которых идет здесь речь, предполагают возможность и необходимость ведения разведывательных предупредительных, режимных следственных, оперативно-боевых и иных действий, объединенных общим, единством руководства и управления, системностью подхода к решению возникшей задачи. Один из основоположников теории функциональных систем П. А. Анохин определил понятие системы, как комплекс «избирательно выявленных компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношение приобретает характер взаимодействия компонентов на получение фокусированного полезного результата»21. Достижение «фокусированного результата» – возможно за счет тесной связи переговорного процесса с другими возможностями правоохранительных органов по предупреждению и пресечению преступлений, задержанию преступников.

Группы переговоров включаются в организационные структуры оперативных планов комплексного развертывания сил и средств правоохранительных органов в чрезвычайных ситуациях, в том числе для освобождения заложников, предупреждения угроз взрывов и т. п. Они взаимодействуют с сотрудниками служб, задействованных в этих мероприятиях, а также с представителями прокуратуры, органов безопасности и иных ведомств, с консультантами различных профилей. Группа обеспечивается всей информацией о конкретной ситуации, требующей переговоров с преступниками. Полученные в ходе переговоров данные используются при проведении следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий по предупреждению, раскрытию и расследованию преступлений. Группа переговоров находится в распоряжении руководства МВД, УВД, а в ходе проведения комплексных операций по освобождению заложников – действует по указанию старшего оперативного работника.

В связи с этим необходимо подчеркнуть один организационный принцип, утвердившийся в зарубежной практике, который нередко у нас нарушается. – «Переговорщики не командуют, командиры не ведут переговоры». Прибывая на место происшествия руководители органов внутренних дел, госбезопасности, прокуратуры считают обязательным сразу подключаться к переговорам, без должной на то необходимости. Между тем это следует делать при нежелательном развитии событий, когда возможности других должностных лиц, принимавших участие в переговорах, окажутся недостаточными.

Организация переговоров включает в себя вопросы материально-технического, финансового обеспечения, подготовки кадров переговорщиков. В настоящее время свыше 80 процентов переговоров ведется через технические линии связи, средства усиления звука. Нередко они развертываются в полевых условиях, при действии других факторов, затрудняющих их применение. Технические средства связи находятся зачастую в неудовлетворительном состоянии. Участники диалога, через шум помех и отключений больше догадываются, что говорит другая сторона. Поэтому модернизация этой стороны переговоров имеет принципиальное значение с точки зрения обеспечения эффективности.

Юридическая значимость записи диалога видео, аудио и иными средствами очевидна. Документальные свидетельства позволяют подтвердить, что правоохранительные органы сделали все от них зависящее, чтобы предотвратить преступление. Разумеется, как и любая отрасль человеческой деятельности, переговоры с преступниками не обходятся без ошибок, неиспользованных возможностей, упущений. Их последующий анализ в целях выработки положительных рекомендаций необходим. Задача повышения эффективности переговоров неразрывно связана с возможностью научного обобщения стратегии и тактики, а это немыслимо без наличия документальных материалов, в которых нашли бы отражение особенности конкретных случаев, соответствующих фактических данных. Организационный и технический уровень документирования диалогов с преступниками пока у нас также недопустимо низок. В ходе исследования были выявлены лишь единичные факты, когда остались материальные следы проделанной работы22. 18Остановимся на создании нормальных условий для переговорщиков. Ведение переговоров – тяжелый, напряженный труд, связанный с большими нервными перегрузками. В случаях длительных переговоров необходимо проводить периодическую смену переговорщиков (иметь дублеров), создать им условия для отдыха, питания, оказания медицинской помощи. В помещении штаба переговоров должны находиться только те, кто задействован в этом мероприятии, а также руководители операции по освобождению заложников. К сожалению, практика свидетельствует о другом. В помещении, где работают переговорщики, нередко бывает многолюдно, шумно, что мешает спокойному ведению диалога.

В современных условиях все большее значение приобретает роль средств массовой информации в освещении случаев переговоров с преступниками. В распоряжение представителей газет, радио, телевидение должны систематически представляться необходимые данные, которые целесообразно предать гласности в зависимости от ситуации, складывающейся в ходе операции, чтобы они помогали, а не затрудняли разрешение конфликта, не вызывали панических и иных негативных настроений. В то же время они должны быть тщательно взвешены, чтобы не создавалось искаженное представление о целях и намерениях правоохранительных органах.

Но главное в организации ведения переговоров с преступниками – это подбор и подготовка переговорщиков. Подбор переговорщиков должен строиться на добровольной основе, с учетом индивидуальных особенностей кандидатов, их способности дебатировать в стрессовых ситуациях, наблюдательности, быстроты реакции, самообладания, эмоциональной устойчивости, необходимых интеллектуальных, коммуникативных, характерологических задатков, гуманных побуждений. Они должны обладать необходимыми знаниями в области психологии и педагогики, пройти специальную подготовку. Основной метод обучения – ролевая игра, в которой моделируется конкретная обстановка переговоров с преступниками, закрепляются навыки психологической борьбы, воздействия на преступников с целью склонения их к отказу от противоправного поведения, достижения приемлемого соглашения. С учетом имеющегося опыта психологического тренинга предлагается следующий вариант ролевой игры.

Ролевая игра Конфликт «нападающего» и «защищающегося»

Цель. Развитие навыков активного воздействия на личность, накопление опыта психологической борьбы, психологической устойчивости в остроконфликтной ситуации.

Необходимое время: два занятия по 45 минут.

Подготовка: Руководитель объясняет существо задания, полезность упражнения с точки зрения самопознания и самооценки личности, воспитания волевых качеств, умения дебатирования по формуле: «нападение» – «защита», «встречный бой».

Процедура. Двое из учебной группы стоя (или сидя) напротив друг друга попеременно играют роли «нападающего», «защищающегося». Тема диалога (первый сюжет) выбирается по желанию участников (бытовой, служебный и иной конфликт).

«Нападающий». С позиции явного превосходства, уверенности в себе остро критикует действия «защищающегося», приводит неожиданные «доказательства» неправоты последнего, упрекает его в ошибках и упущениях, «недостойном» поведении. Резко отвечает на реплики руководителя, других участников игры, добиваясь «подавления» сопротивления собеседника.

«Защищающийся». Противопоставляет словам «нападающего» свои соображения и доводы, логические и эмоциональные возражения. При этом отрабатываются две линии поведения:

пассивная защита, когда «защищающийся» лишь отвечает на «нападение», стремится доказать необоснованность выдвигаемых против него обвинений по существу и по форме;

«встречный бой», когда «защищающийся» активно противопоставляет «нападению» свою позицию, переходя в наступление, используя «промашки» и слабые места в аргументации другой стороны.

После 5–7 минутного дебатирования участники игры меняют свои роли на основе того же сюжета.

После этого они сравнивают свое личное восприятие, выделяя обстоятельства, поставившие их в затруднительное положение, когда они не чувствовали себя уверенно, анализируют их, находят более убедительные методы ролевого поведения.

Второй сюжет. (Ситуация берется из практики переговоров с преступниками). Роли «правонарушитель», «представитель правоохранительных органов».

«Правонарушитель» – в заданной ситуации стремится подавить волю собеседника, запугать его, вызвать синдром паники.

«Представитель» – демонстрирует два варианта ролевого поведения:

перевода диалога в спокойное русло, выдвижение основанных на законе аргументов рекомендаций, перехват инициативы в дебатирование;

«встречного боя», жестоко требуя немедленного прекращения противоправного поведения и неуважительного отношения к должностному лицу, предупреждая о возможности использования всей силы закона в рамках игровой ситуации.

После 5–7 минутного дебатирования также идет смена ролей с последующим их разбором участниками игры.

Опыт показывает, что чем эмоциональнее, раскованнее проводится дебатирование, тем полезнее оно для участников тренинга. Руководитель подводит итоги проведенного упражнения23.

Подобные тренинги способствуют развитию навыков непосредственного общения, умения говорить, отработке «милицейской риторики». «Немая полиция» – говорят, например, в Германии –- неспособная объяснить и обосновать свои меры, проинформировать общественность об общей картине конкретных полицейских действий, должна уйти в прошлое». Переговорам нельзя учить только изданием методических рекомендаций, инструкциями, научными трудами и иными публикациями. Переговоры – это живое слово, умение вести диалог, находить аргументы и контраргументы.

В настоящее время значительная часть сотрудников милиции не готова выполнять коммуникативные функции, без которых невозможно эффективное выполнение правоприменительной деятельности. Поэтому поиск путей развития их речевой активности составляет одну из важнейших задач профессиональной подготовки кадров.

Но организация переговоров по поводу освобождения заложников в современных условиях не ограничивается рамками деятельности правоохранительных органов. Очевидно, что одни эти органы не могут решить проблему. Временная администрация и другие органы государственной власти должны опираться на силы общественности конфликтующих сторон. Отечественный и зарубежный опыт свидетельствует, что наиболее действенный путь – создание согласительных комиссий сторон, к работе которых привлекаются наиболее уважаемые и гуманистически настроенные люди, в том числе деятели культуры, врачи, юристы, старейшины священнослужители.

 

21 Анохин П. А. Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем (Принципы системной организации функций). -М., 1973, с. 28.

22 Например, видео- и аудиофиксация захвата автобуса с заложниками в Ставропольском крае, которые несмотря на техническое несовершенство, позволяет судить о всех перепитиях переговоров, закончившихся успешно.

23 Рудестам Н. "Групповая психотерапия", Прогресс. - М., 1980. с. 140, 144-145, 157-160, 334-335.

Окончание следуетВ.П. Илларионов

Переговоры с преступниками

Источник: Сайт "Юридическая психология"

Глава 2. Переговоры с преступниками

2.4. Тактические и психологические основы переговоров с преступниками

В Томской области «брали» рецидивиста, четырежды судимого, захватившего в заложники односельчанку, – рассказывает корреспондент:

Шальвер Иван – сотрудник милиции – махнул рукой Марьину: давай! И с двух сторон дали длинной автоматной очередью над самой крышей. Иван начал «дипломатические переговоры»:

– Паша, выходи! Тухлое твое дело: некуда податься. Дверь лаконично буркнула огорчительное:

– Не выйду!

– Да что мы маемся? – спросил Марьин. – Дадим сквозь дверь добрую очередь – этот гусь сам к нам выскочит!

– Ой, не стреляйте, Христом-Богом молю! Он сказал, что меня тогда убьет как своего заложника!–закричала Нюрка».

Закончилось тем, что заложница сама выскочила из избы, а преступник покончил жизнь самоубийством 24.

В ИТК-1 УВД Архангельского облисполкома двое заключенных, вооруженных ножами, в медсанчасти напали на медсестру. Закрывшись с ней в помещении, объявили ее заложницей, потребовав от администрации пистолет с патронами. При передаче пистолета в медсанчасть ворвалась группа захвата. Медсестра была убита. Преступники остались живы. Операция «по спасению» заложницы длилась 20 минут».

С точки зрения заложников принятие решения об освобождении их силой, включая оружие, резко ухудшает их положение: к угрозе лишения их жизни со стороны преступников прибавляется угроза погибнуть от «своих», от чего, разумеется, им становится не легче. Опасность для заложников возводится в квадрат. Образно говоря, они находятся между молотом и наковальней, грозящими прекратить их существование из благих побуждений пресечения преступных действий и сохранения их жизни и здоровья.

Причина того, что жертвы преступлений вынуждены порой кричать «не стреляйте, Христом-Богом молю!» объясняется не только низким уровнем осознания неповторимости человеческой жизни, но и распространенной «профессиональной малограмотностью» в вопросах тактики ведения переговоров с преступниками, недостаточностью знания их технологии.

Означает ли сказанное, что в стране нет случаев успешного применения переговоров с преступниками в целях освобождения заложников и предупреждения других тяжких преступлений? Отнюдь нет. Их число значительно. Есть немало талантливых переговорщиков, показавших не хуже зарубежных достойные образцы того, как вести диалог с преступниками в экстремальных ситуациях. Однако их навыки и умение мало известны общественности. Средства массовой информации в основном подробно рассказывают о способах совершения преступлений, что нежелательно с точки зрения общей превенции, мало уделяя внимания тому как, какими средствами, способами достигается предупреждение правонарушений, в том числе путем переговоров. Остается небольшим потенциал научных публикаций на эту тему, методических рекомендаций, основанных на анализе фактов ведения диалога с преступниками. Но положение, похоже, меняется. Все большее число исследователей подключается к разработке этой многоплановой и мало изученной проблемы, которая еще несколько лет назад вызывала к себе довольно скептическое и настороженное отношение.

Переговоры с преступниками – проявление реальной действительности в борьбе с преступностью, вид человеческой деятельности, выражающейся в диалоге с преступниками в целях предупреждения, раскрытия и расследования преступлений, все больше становятся объектом научного осмысления. Очевидна социальная потребность и необходимость их изучения. Они представляют относительно самостоятельную отрасль прикладных знаний, использующих понятийный аппарат науки о переговорах и других научных дисциплин, в том числе юридических наук, ориентированную на совершенствование практики правоприменительной деятельности. Предмет ее – исследование феноменологии, закономерностей и механизмов переговоров с преступниками для повышения их эффективности в борьбе с преступностью. Изучение переговоров с преступностью основывается на использовании данных криминологии уголовного, уголовно-исправительного права, уголовного процесса, криминалистики, международного и гражданского права, социологии, психологии, педагогики, теории управления и других наук. Оно включает в себя интеграцию многих положений этики, психиатрии, психолингвистики, теории игр и информатики, логики, конфликтологии, системологии, рефлексивного управления и иных отраслей знания. В тоже время она, на наш взгляд, в силу своей правовой специфики, представляет собой составную часть теории оперативно-розыскной деятельности, ее прикладных выводов и рекомендаций в сфере оперативно-розыскной профилактики.

Вместе с тем переговоры с преступниками – эмпирически воспринимаемая реальность со своими, только им присущими закономерностями. Такие переговоры включены в правовую действительность работы по предупреждению, раскрытию и расследованию преступлений, а также решению других задач уголовного судопроизводства. Составляют ее часть. Эта работа также имеет объективные закономерности своего существования и функционирования, тенденции развития и преобразования. Естественно, что они, эти закономерности, не могут не оказывать своего воздействия на практику переговоров, изменяя и направляя их соответствующим образом, влияя на пути развития и совершенствования практики переговоров. Это принципиальное положение определяет переговоры с преступниками как объект познания, служащий предметом изучения. Но являясь составной частью предмета ряда юридических наук, конечно, взаимодействует с ними в деле установления закономерностей, которые ее интересуют в теоретическом и прикладном плане 25.

В настоящее время познание проблем переговоров с преступниками находится в нашей стране на уровне начального своего этапа, обобщения и анализа эмпирического материала, научного поиска.

Как известно, наука начинается с классификации. Чтобы понять существо изучаемого предмета, его связи и опосредствование, место среди наук, определить инструментарий, который требуется для его изучения, необходимо разложить все «по полочкам», представить в виде системы. Для наличествующего в настоящее время переговорного процесса с преступниками может быть предложена следующая классификация.

По цели ведения переговоров: об освобождении заложников и похищенных людей (в т. ч. детей), предупреждении взрывов, поджогов, отравлений и других подобных акций, выдаче похищенного оружия, взрывчатых и отравляющих веществ, бактериологических, радиоактивных и других материалов, возвращении похищенных культурных и исторических ценностей, о сдаче преступников властям и других (могут одновременно достигаться две и большее число целей).

По мотивам действий преступников: политическим, националистическим, корыстным, незаконной эмиграции, уклонения от задержания, освобождения из под стражи, мести, иным преступным намерениям. (Имеют место различные совокупности этих мотивов).

По отношению к преступлению и возбуждению уголовного дела: до совершения преступления, в период совершения преступления, после совершения преступления; до возбуждения уголовного дела, после его возбуждения.

По длительности переговоры с преступниками бывают краткосрочными (их период определяется количеством часов). Среднесрочные – их период определяется сутками. И, наконец, длительные, их период исчисляется неделями, а то и месяцами, и даже годами.

По числу сторон: двухсторонние, многосторонние, когда каждая сторона имеет собственные интересы в переговорах.

По числу участников: один на один (представители каждой стороны), по несколько человек с каждой стороны, между группами людей. Различные комбинации численности сторон в зависимости от ситуации.

По степени сложности: простые, когда обсуждается один предмет переговора, сложные, когда обсуждается ряд вопросов, в их последовательности и преемственность (многоходовые).

По уровню представительства сил правопорядка: на местном уровне (городском, районном), на уровне республики, края, области, на государственном уровне, с участием представителей иностранных государств, смешанные уровни представительства.

По степени опосредствования контакта сторон: прямые (непосредственный контакт), через посредников (переводчиков), с участием третьей нейтральной стороны, смешанные типы таких переговоров.

По форме контакта сторон, форме ведения: устные, письменные, без применения технических средств (радио, телефон, мегафон и другие средства связи), смешанные формы контакта сторон.

По степени гласности: гласные, о ходе которых информируется общественность; негласные (тайные), когда признано необходимым не сообщать о них по различным оперативно-тактическим и иным основаниям, по договоренности сторон.

По характеру условий, выдвигаемых преступниками: приемлемые, невыполнимые условия, частично выполнимые.

Практика ведения переговоров с преступниками требует также разграничения ситуаций в зависимости от:

известности или неизвестности места нахождения преступников и заложников;

стационарном месте нахождения преступников и заложников (жилой массив, подразделение ИТУ, промышленный объект, предприятия, учреждения, полевые условия и др.) или нахождении их в движении (различные виды транспорта);

возможности или невозможности применения к преступникам силы (физической силы, специальных средств, оружия);

наличия данных о личности преступников и их жертв, преступных намерениях;

нахождения преступников в кабине пилотов (при захвате воздушного судна).

Разумеется, любая классификация отражает лишь отдельные, наиболее характерные виды переговоров. Но даже полагая, что предложенная классификация – неполная, можно судить о степени сложности переговорного процесса с преступниками, о необходимости углубленного их научного анализа с позиций системологии. Возможно, что практика выдвинет и другие аспекты и основания классификации.

Являясь составной частью оперативно-тактических операций, проводимых в необходимых случаях правоохранительными органами, переговоры с преступниками обычно содержат следующие компоненты:

специфическая криминальная ситуация, требующая ведения таких переговоров, без которых невозможно достижение планируемых целей;

диалог сторон – субъектов переговоров – для достижения ожидаемого результата;

решение задач предупреждения, раскрытия и расследования преступлений и связанных с ними вопросов путем достижения соглашения;

в случае положительного исхода переговоров – исполнение обязательств, взятых на себя сторонами.

Отсюда вытекает необходимость выработки общей методики ведения переговоров с преступниками на наиболее абстрактном уровне, и частных методик, рассчитанных на ведение переговоров по отдельным видам преступных деяний.

Рассмотрим более детально вопрос о сторонах, участвующих в переговорах с преступниками. Об одной стороне вопрос ясен – это преступники. Субъектами переговоров являются лица, совершившие преступление, рассматривая это понятие в криминологическом значении данного слова, как криминологическое определение. «Криминология, – пишет Г. А. Аванесов, – изучая личность, выявляет различные связи преступника с другими людьми, оценивает их суммарное воздействие и тем самым характеризует общие свойства «человеческой личности преступника»26. В ходе переговоров с преступниками необходимо знать их общие свойства. С другой – особенности конкретного человека во всей сложности его индивидуального бытия, социального опыта, личных качеств, особенностей антиобщественного (преступного) поведения. Это позволяет обеспечить личностный подход к субъекту переговоров, выявить черты характера, предрасположенность к определенной категории аргументации, дающей возможность избрать наиболее эффективную линию ведения с ним диалога, дебатирования, поиска согласованных решений27.

Углубленное изучение личности преступника, независимо от того действует он один или в группе, либо представляет целое преступное сообщество, первооснова ведения успешных переговоров. Хотя, разумеется, надо учитывать всю сложность этого вопроса, когда переговоры ведутся с некоей «общностью» преступников, в которых обычно присутствует «иерархичность» связей, строго определен «рейтинг» каждого участника, степень его возможностей и притязаний, влияния на соучастников по преступной деятельности. Впрочем, это также относится к реализации требований «личностного подхода».

Переговоры с преступниками носят вынужденный характер. Они связаны с необходимостью защищать жизнь, здоровье, свободу граждан, а также другие правоохраняемые ценности. Преступникам противостоят силы государства, всего общества. Такой представляется одна из сторон переговоров, от имени которой выступают должностные лица государственных, в т. ч. правоохранительных органов, представители общественности. Осознание данного факта составляет существо понятия субъектов переговоров, представляющего все общество. В распоряжении этой стороны находятся все возможности пресечения преступных действий силой, включая силу оружия и специальных средств. В то же время, исходя из гуманных соображений, допускается возможность делегирования своих представителей на переговоры с преступниками в поисках наиболее разумного и целесообразного разрешения конфликта. Субъектами ведения переговоров от имени государства являются представители органов власти всех уровней, общественные организации. На практике наиболее часто ведут переговоры руководители МВД, УВД, Управлений МБ РФ, горрайорганов внутренних дел, исправительно-трудовых учреждений, СИЗО, ЛТП, внутренних войск и других подразделений, сотрудники уголовного розыска и других служб милиции, работники прокуратуры, госбезопасности, гражданской авиации, следователи и другие лица.

Есть одна немаловажная особенность переговоров с преступниками: именно последние зачастую выбирают тех, с кем хотят вести диалог. Имеют место случаи, когда преступники выбирают конкретного работника правоохранительных органов, доверяя ему быть стороной в переговорах, и не доверяют другим: когда им определяется ведомство и организация общественными движениями с которыми они хотят иметь дело. Скажем, с прокуратурой, с органами госбезопасности, народными депутатами, представителями прессы, работниками телевидения, радио и т. д. В этих случаях, как показала жизнь, упорствовать в «назначении» стороны не имеет смысла и лишь приводит к обострению конфликта. В переговорах с преступниками в качестве стороны участвуют также потерпевшие по делам о похищении ребенка, другие граждане по собственной инициативе или по просьбе сторон.

Почти в половине изученных случаев переговоры велись с помощью посредников, не связанных с преступниками (членов экипажей самолетов, пассажиров, соседей по квартире, лиц, случайно оказавшихся в эпицентре событий). От их роли также зависит многое в представлении интересов стороны сил правопорядка, их стремления помочь в деле предупреждения и пресечения преступлений.

Переводчики, как и посредники формально не являются сторонами в переговорах с преступниками. Но от их умения зависит многое. Они не только переводят высказывания сторон, но и известным образом на языковом материале двухязычных переговоров интерпретируют полученные ими тексты. Ошибочный выбор переводчика может привести к срыву переговоров, поскольку каждый текст можно перевести в большей или меньшей степени его приемлемости собеседником. Важно, чтобы работа переводчика была продолжением усилий стороны правоохранительных органов, а не затрудняла деятельность неадекватной передачей суждений, неприемлемой с национальной точки зрения формой их словесного изложения.

Положительное влияние на ход переговоров оказывают лица, привлекаемые к их проведению: представители общественности, средств массовой информации, местные авторитеты, священнослужители, родные и близкие преступников. Участию их в переговорах должна предшествовать предварительная проработка линии их поведения.

Изучение практики указывает на два наиболее характерных периода их ведения, которые заметно отличаются друг от друга своим содержанием, положением сторон, эмоциональной окраской. Наиболее сложным является первоначальный период переговоров. Он характеризуется внезапностью действий преступников, их стремлением подавить волю представителей правоохранительных органов, навязать удобные для себя формы диалога. В ход идут разного рода оскорбления, угрозы, шантаж, предъявляются ультимативные требования о выполнении в краткие сроки выдвигаемых преступниками условий.

Правильной тактической линией в создающейся экстремальной ситуации является демонстрирование психологической устойчивости, снятие эмоционального напряжения, возможное затягивание переговоров с тем, чтобы выиграть время для всестороннего уточнения обстоятельств совершенного преступления, осуществления разведывательных (диагностических) поисковых мероприятий, заключающихся в выяснении личности преступников, их численности, наличия судимости, возрастных, физических, психических и других особенностей, а также сведений о намерениях, связях, видах и количестве оружия, которым они располагают. Одновременно выясняется число захваченных людей, их установочные данные, местонахождение, отношения с преступниками, состояние их здоровья. Проводится рекогносцировка для выбора наиболее целесообразной формы дальнейшего ведения диалога (устный, с использованием средств связи, усиления звука, через посредников, переводчиков, письменный). С учетом собранной информации принимается решение о задействовании сил и средств, включая спецсредства и оружие, для обеспечения безопасности, возможного пресечения преступных действий силой28.

Их развертывание должно явиться аргументом, подтверждающим решимость принятия необходимых мер, направленных на задержание преступников и освобождение заложников, на .ведение переговоров с позиции силы.

Но главное здесь не растеряться, не идти по пути панических обещаний, успокоить собеседников, ввести разговор в русло длительного обсуждения. При этом надо иметь в виду, что и для преступников высказанные ими угрозы (убийства, например), как правило, носят «демонстративный» характер, можно сказать, рассчитаны «на испуг» представителей правоохранительных органов. Однако на пути реализации угроз лежат соображения преступника относительно того, что эти угрозы (а не их исполнение) являются по существу единственным аргументом в стремлении достичь намеченного результата. Инициатива в этом периоде у преступников. Однако преодоление негативных последствий внезапности преступных действий, как показывает опыт, в итоге приводит диалог в более спокойную тональность, когда правоохранительные органы имеют возможность получить определенные преимущества.

В обстановке дефицита времени, при затрудненности общения на первоначальном периоде переговоров основное внимание следует уделить установлению и развитию контактов с лицами, захватившими заложников, поиску с ними «общего языка», внушению им чувства доверия к представителям правоохранительных органов, ведущих переговоры, терпеливому и спокойному обсуждению возникшей конфликтной ситуации.

Дальнейшее продолжение переговоров связано с рассмотрением конкретных условий, которые выдвигают преступники, внесением логических элементов в переговоры с преступниками. Сам этот факт в значительной степени предопределяет известную пассивность их позиции, ибо им приходится рассматривать возможные варианты решений, предлагаемых правоохранительными органами, соглашаться с ними или отвергать. Тогда же правоохранительные органы имеют время мобилизовать необходимые силы и средства, которые воспринимаются преступниками как угроза крушения их замыслов со всеми вытекающими из этого последствиями. Иными словами, преодоление первого периода переговоров является нередким залогом успеха.

Однако подчас это осложняется тем, что лица, захватившие заложников, продолжают «психологическую атаку», навязывают тактику «митингового» обсуждения, создавая трудности для рассмотрения по существу предмета переговоров. Наиболее оправдавшим себя тактическим контрприемом является предложение лицам, захватившим заложников, выделить своего представителя (посредника) с тем, чтобы в более спокойной обстановке обсудить выдвинутые ими условия. Обычно преступники опасаются, что представитель может пойти «на поводу» у сотрудников правоохранительных органов, оказавшись вне контроля соучастников. Эти сомнения необходимо рассеять, предложив преступникам самим определить, где и когда может быть установлен контакт с их представителем, как будут информироваться о ходе переговоров остальные участники преступной группировки. Замечено, что выделение представителя обычно направляет переговоры в более спокойное русло29.

На данном этапе возможен перехват инициативы в диалоге, обеспечивающий повышение эффективности психолого-педагогического воздействия на преступников, склонения их к отказу от противоправного поведения. Это выражается в том, что противоположная сторона снижает свою активность, делает паузы для ответа на суждения стороны, захватившей инициативу, теряет последовательность в своих утверждениях w требованиях, занимает оборонительную позицию, прислушивается к доводам и суждениям другой стороны.

Главным доводом во всех успешно завершившихся переговорах была неоднократно подчеркиваемая в различной интерпретации мысль о том, что диалог имеет смысл, если преступники гарантируют жизнь и здоровье заложникам. В противном случае, применение силы закона является правомерным и неотвратимым, вплоть до применения оружия на поражение. На протяжении всего времени переговоров необходимо поддерживать у преступников убеждение в возможном удовлетворении их требований, чтобы удержать от насилия по отношению к заложникам, похищенным людям, завершения других преступных намерений.

Возможна и более детальная разработка этапов, которые проходят переговоры с преступниками. Она позволит более свободно ориентироваться в ходе диалога с преступниками, придаст логичность и последовательность предпринимаемым усилиям. Предложенная нами последовательность таких этапов30 отражает реальное положение дел в ходе переговоров с преступниками, складывающуюся практику переговорного процесса, детализирует те два периода, о которых говорилось ранее.

Первый. Во время которого обобщается первоначальная информация о ситуации, требующей ведения переговоров, принимаются решения об их ведении, выделяются переговорщики, собираются дополнительные данные о возникшем конфликте, определяется тактика ведения диалога, устанавливаются контакты с преступниками, достигается стабилизация обстановки.

Второй. Условно называемый «захватом позиций»; организуется задействование сил и средств, обеспечивающих общественную безопасность, возможность разрешения конфликта силой, путем психолого-педагогического воздействия обеспечивается склонение преступников к отказу от преступного поведения.

Третий. Выдвижение условий и обсуждение их приемлемости, поиск компромиссов, нахождение вариантов взаимоприемлемых решений, торг, психологическая борьба.

Четвертый. Достижение полного или частичного соглашения, определение путей его реализации, анализ проведенной работы.

На всех этапах переговоров надо постоянно иметь в виду возможность уменьшения числа заложников, в первую очередь женщин, детей, больных и пожилых людей, используя все поводы для постановки этого вопроса. Каждый освобожденный заложник – успех, достигнутый переговорщиками.

Разумеется, это не исчерпывающий перечень вопросов, которые структурно можно выделить, говоря о периодах и этапах переговоров. Здесь названы основные, наиболее существенные, их перечень может быть продолжен. Главное – сориентировать участников событий, выступающих на стороне правоохранительных органов, на общую периодику переговоров как на систему ориентиров, позволяющих принимать соответствующие им меры в ходе переговоров с преступниками. Рассмотрение общей схемы переговоров позволяет сотрудникам правоохранительных органов более четко проводить свою линию, снимая в известной степени уровень эмоционального напряжения, подсказывая «дополнительные доводы, суждения, оценки».

Логический анализ многих переговоров дает возможность также выявить ряд ключевых позиций, которые независимо от специфики конкретного случая наличествуют в ходе диалога представителей правоохранительных органов с преступниками.

Стремление добиться выигрыша времени чаще всего реализуется в виде указаний на необходимость согласования с руководством, властями, должностными лицами тех или иных вопросов, получения разрешений, желание всесторонне и глубоко разобраться с условиями, которые выдвинули преступники, сложностью технического и процедурного их выполнения, отсутствием в наличии требуемых сумм денег, транспорта, других материалов и иных объектов и т. д.

В принципе – затягивание переговоров, в пределах разумного желательно как с точки зрения задействования необходимых сил и средств, так и как фактор снижения психологической напряженности, особенно остро проявляющийся в начале переговоров.

Характерной особенностью переговоров с преступниками является необходимость постоянного сочетания «позиционных переговоров» с переговорами «по существу», как наиболее продуктивной тактики ведения диалога в поисках приемлемого соглашения. В цитированной работе Р. Фишера и У. Юри доказывается преимущество второго метода ведения переговоров по сравнению с первым. «Позиционные переговоры» – перебор вариантов возможных взаимных уступок по одной позиции имеют недостатком длительность обсуждения приемлемого для сторон варианта. Кроме того, нередко переговоры заходят в тупик, когда одна из сторон не считает для себя возможным дальнейший путь навстречу другой по избранной позиции. Гораздо рациональнее рассмотреть предмет торга в целом, убедившись в целесообразности того или иного решения, т. е. провести переговоры «по существу».

В ходе позиционных переговоров (скажем, обсуждении суммы выкупа) правоохранительные органы имеют возможность изыскать дополнительные способы и средства пресечения деятельности преступников, получить новую ценную информацию, скоординировать усилия различных ведомств и служб, установить контакты на международном и ином уровнях, если того требует обстановка.

Разумеется, они не исключают, а дополняют возможности, которые предоставляют переговоры «по существу». В конечном счете склонение преступников к отказу от противоправного поведения чаще всего достигается именно этим методом переговоров, поскольку позволяет убедительно аргументировать целесообразность отказа от преступных намерений. Анализ успешно окончившихся переговоров с преступниками позволяет сделать принципиальный вывод: правоохранительные органы в ходе переговоров с преступниками, в зависимости от конкретной ситуации должны сочетать возможности, которые предоставляют позиционные переговоры и переговоры по существу, это делает тактику действий правоохранительных органов более гибкой.

Тактика затягивания переговоров выражается и в том, что надо давать время для обдумывания ответа. Нередко «уговаривание» преступников идет столь интенсивно, без пауз, что не дает им возможности оценить в полной мере доводы, выдвигаемые представителями правоохранительных органов и другими лицами, принимающими участие в диалоге.

Между тем мастерство переговорщиков проявляется, в частности, в умении, исходя из тактических соображений, создавать паузы (перерывы) в переговорах. Они дают возможность всесторонне обсудить сложившуюся обстановку, найти новые подходы в диалоге, осуществить дополнительные меры обеспечения безопасности. Паузы (перерывы) в переговорах являются также сильным средством психологического воздействия на лиц, захвативших заложников. В обстановке «информационного голода» – у них усиливаются чувства неуверенности и сомнения в достижении задуманного.

Дипломатия выработала за исторически необозримый период своего существования обширный набор тактических приемов, которые используются сторонами в ходе торга по вопросам, представляющим для них интерес. Смысл их состоит в стимулировании желаемого поведения того (или тех), с кем ведутся переговоры, и в то же время, уклонения от нежелательных предложений, поступающих от другой стороны, разработаны варианты их классификации31.

Однако большинство из этих приемов относятся к случаям, когда стороны имеют определенную свободу выбора и свободу действий, известное «равноправие». В переговорах с преступниками дело обстоит иначе. Заведомая противоправность действий преступников, их общественная опасность не допускают рассматривать преступников в качестве «равноправной» стороны в вынужденном диалоге, который ведут представители правоохранительных органов. Вместе с тем, разумеется, в ходе диалога с ними приходится обращаться к использованию возможностей тактических приемов. Не читая научных публикаций, преступники нередко, как заправские дипломаты, применяют весьма широкий их арсенал: «ультимативность требований», запрашивают больше того, что хотят достичь, «уходят» от конкретных предложений, выдвигаемых другой стороной, беззастенчиво «блефуют», расставляют ложные акценты в изложении своей позиции, «навешивают ярлыки», тем, кто вступил с ними в диалог, «пакетируют» условия, дают «двойное толкование» достигнутым соглашениям, а зачастую от них отказываются.

Сторона, представляющая правоохранительные органы, должна разумно интерпретировать каждый тактический прием, применяемый преступниками, исходя из общей тактической линии ведения переговоров с преступниками, парировать их контраргументами с тем, однако, чтобы не завести переговоры в тупик, не сорвать их в ущерб делу освобождения заложников, предупреждения других преступлений.

Практики чаще всего спрашивают, можно ли использовать прием, который в отечественной литературе называют «следственной (оперативной) хитростью», «уловкой», «ловушкой», а в зарубежной – «блефом». Проблема его допустимости остается в центре не прекращающейся дискуссии у нас в стране и за границей, рассматривающейся его с правовых и нравственных позиций. Имеются решительные сторонники применения этого тактического приема в борьбе с преступностью, не менее решительные и его противники. Суть их рассуждений можно сгруппировать следующим образом.

Противники: все «хитрости», «блеф» придумали неквалифицированные работники, прикрывающие ими отсутствие профессионального мастерства, неумение вести расследование в строгом соответствии с требованиями закона и нормами этики, рекомендациями науки. При «правильном» ведении расследования подобные ухищрения не нужны. К тому же все ухищрения «блефа» быстро становятся известными преступному миру и приносят больше вреда, чем пользы. Рецидивисты умеют их обходить, а неопытные, впервые совершившие правонарушения люди, оказываются жертвами обмана, хотя их вина могла быть доказана допустимыми с моральной точки зрения приемами. Правоохранительные органы в принципе не могут опускаться до уровня субкультуры преступного мира, отрицающего нормы нравственности. Наоборот, даже в самых сложных оперативно-следственных операциях представители закона и правосудия должны сохранить «руки чистыми».

Сторонники: нельзя быть в современном мире столь наивными, противостоя злу и насилию лиц, сознательно попирающих право и мораль. Есть ситуации, когда с преступлениями можно бороться их же оружием, «блефом», «хитростью», дезинформацией, утаиванием либо демонстрацией полученных данных, созданием видимости якобы имеющихся доказательств. Перечень «уловок» и «ловушек» неисчерпаем. На них, как показала практика, попадается нередко весьма искушенные и закоренелые преступники, в том числе имеющие солидную подготовку в области права и тактики расследования. Главное – чтобы правоохранительные органы применили их в случаях, когда другими тактическими средствами установить истину нельзя. К тому же необходимо, чтобы полученные в результате «хитростей» сведения, не абсолютизировались, а получали подтверждение другими уликами, собранными по делу, были звеном в цепи доказательств как любое признание своей вины подозреваемым, обвиняемым.

На наш взгляд, в экстремальных ситуациях переговоров с преступниками, исходя из отечественного и зарубежного опыта, «хитростями», «уловками» можно бесспорно пользоваться в двух видах переговоров. «Для прикрытия», когда в принципе решен вопрос о применении силы. И «в переговорах-имитациях», когда необходимо снять агрессивность у душевно-больного человека. В остальных случаях желательно избегать таких приемов, поскольку они приносят больше вреда, нежели пользы, подрывают доверие к стороне, представляющей правоохранительные органы, перечеркивают при их разоблачении преступниками возможное согласие, ведут к непредсказуемым последствиям, в том числе и по отношению к жертвам преступления, чего, разумеется, допустить нельзя. Надо помнить, что преступники весьма недоверчиво относятся к действиям сотрудников правоохранительных органов, делают все, чтобы не «обмануться».

Следует избегать использования непроверенных данных, которые могут быть опровергнуты. Это создает дополнительные трудности в общении с лицами, захватившими заложников, порой являются причиной срыва соглашения. Целесообразно, как правило, удовлетворять мелкие просьбы лиц, захвативших заложников: передать еду, одежду, питье, папиросы, трактуя этот шаг как проявление доброй воли стороны, представляющей правоохранительные органы.

Имеют место случаи, когда работники правоохранительных органов сами предлагают себя в заложники в обмен на детей, женщин, стариков, раненных или больных людей. Эти смелые и рискованные акты самопожертвования допустимы лишь на добровольной основе, исходя из конкретной ситуации. Линия их поведения строится с учетом специфики психологии преступников, негативного восприятия ими работников правоохранительных органов, чтобы не осложнять ситуацию и не провоцировать эксцессы, т. е. способствовать, насколько это возможно, снятию эмоционального напряжения у преступников и их жертв, не отрицать возможность выполнения выдвигаемых условий, не предпринимать самостоятельно активных действий к освобождению себя и других, запоминать детали поведения и действий, которые могут быть использованы при дальнейшем расследовании дела. Однако эта роль сотрудников правоохранительных органов, добровольно ставших заложниками, не должна выделять их среди других жертв преступлений, важно, чтобы она соответствовала стремлению избежать человеческих жертв и других тяжких последствий.

Соображения безопасности должны превалировать и в случаях, когда преступники настаивают на необходимости личных контактов с сотрудниками, проводящими переговоры.

Переговоры «для прикрытия» (оперативная игра). Фраза «переговоры зашли в тупик» нередко встречается в сфере дипломатии. Это значит, что стороны не нашли взаимоприемлемых решений. Договоренность не достигнута. Тогда переговоры либо прекращаются, либо начинается новый тур поиска сближения точек зрения, связанного с изменением позиций сторон. Переговоры с преступниками, как показала практика, также зачастую заканчиваются тупиком. Он, в основном, связан с выдвижением неприемлемых условий, когда возможный вред соглашения превысит уровень того вреда, который уже достиг в результате учиненных преступных действий. Осознание тупика переговоров влечет за собой постановку вопроса о применении силы, если речь идет о сохранении жизни заложников. Упорство, проявленное преступниками, может быть тогда сломлено насильственными мерами. Однако такие меры возможно осуществить лишь в наиболее удобный момент, в обстановке максимально способствующей сохранению жизни и здоровья заложников и, в определенной степени, самих преступников. Кроме того, подобная акция должна непременно гарантировать безопасность сотрудников правоохранительных органов и других лиц. В этих целях и используются переговоры «для прикрытия». Суть их – продолжение диалога с преступниками в целях создания ситуации, при которой можно наиболее эффективно и безопасно осуществить операцию пресечения преступных действий. Переговоры становятся прикрытием успешной реализации намеченных планов использования имеющихся сил и средств. Надо вести их так, чтобы преступники не почувствовали изменения тональности диалога, не догадались о принятом решении подавить их сопротивление силой. Здесь возможно, исходя из тактических соображений, фиктивное «согласие» на выполнение определенных требований, детальное обсуждение этой процедуры, демонстрация выполнения выдвинутых преступниками условий и т. д. Чем больше контраст между «успокаивающей» манерой ведения переговоров, решительностью и внезапностью применения силы – тем эффективней бывает результат. В этом смысл и назначение переговоров «для прикрытия». Кроме ситуаций «тупика переговоров»», о которых сказано выше, имеют место факты, когда диалог «для прикрытия» ведется при изначально принятом решении применить силу. Как правило, это связано с тем, что преступники уже осуществили преступные действия против заложников (убийства, ранения, истязания).

В Калининграде организовалась вооруженная банда под руководством Маркевича, Федирко, Остапенко. Преступники готовили побег в Швецию и с целью приобретения денег и ценностей совершали кражи и разбойные нападения в Белоруссии, в Литве и Калининградской области. При возвращении на автомашине из Белоруссии в районе Друсканикайте при проверке документов совершили убийство лейтенанта милиции и тяжело ранили капитана милиции.

Оперативным путем группа была обнаружена в Калининграде. Захват преступников связан с длительными и напряженными переговорами главаря банды и начальника уголовного розыска УВД Калининградской области. Работники милиции заняли квартиру рядом с квартирой, в которой находился Маркевич и его сожительница. Переговоры проходили в квартире, занятой опергруппой, куда Маркевич был вызван, перелезая через балкон. Переговоры продолжались около двух часов под дулами пистолетов с обоих сторон. Требования опергруппы– сдаться, требование Маркевича – дать водки и разрешить выехать из города. Условия долго обсуждались. Опергруппа вела переговоры «для прикрытия», имея целью выиграть время. В тот момент, когда Маркевич в очередной раз перелезал с балкона на балкон, он был убит снайпером, находившимся в засаде.

Нередко переговоры «для прикрытия» представляют собой завершение переговоров с преступниками, после того как они выдвинули очевидно неприемлемые условия и настаивают на них, не поддаваясь никаким увещеваниям.

В Хабаровском крае в ИТК-8 строгого режима в 7.00 трое осужденных, вооруженные колюще-режущими предметами, захватили в производственной зоне четырех сотрудниц колонии в качестве заложниц, и потребовали встречи с представителями госбезопасности, чай, коньяк, транзистор, нитроглицерин. В процессе переговоров все требования, за исключением коньяка, были удовлетворены. Тогда преступники освободили в 12.00 одну из заложниц, дополнительно потребовав создания комиссии по «недостаткам в работе НТК». Такая комиссия была создана из руководителей УВД. Однако преступники потребовали выдать им боевое оружие, бронежилеты, автобус для выезда из ИТК и бинокль. После этого переговоры стали вестись «для прикрытия» (оперативная игра). После предварительной подготовки, проведения рекогносцировки, в ответ на категорический отказ освободить заложниц, в 20.40 был предпринят штурм. Артеменко – убит, соучастник изолированы, заложницы освобожден32.

Естественно встает вопрос: с какого момента, и при каких обстоятельствах может использоваться вид переговоров «для прикрытия», каков тот «порог», с которого идет отсчет времени ведения диалога с преступниками для того, чтобы выбрать наиболее удобный момент для применения силы? Анализ факта захвата заложников показывает, что юридическая и нравственная оценка кардинальным образом меняется, когда преступники убили хотя бы одного заложника. Лишение человека жизни принципиальным образом меняет ситуацию. В сложных, экстремальных условиях ситуации захвата заложников необходим комплексный подход к оценке перспектив переговоров и необходимости применения силы, содержащий:

оценку личности преступников, степени их агрессивности, мотивов, толкающих на применение насилия над заложниками, причинение вреда здоровью, покушения на их жизнь;

проверку достоверности информации о том, что в отношении заложников уже совершены преступные акции, и не носят ли они характер ложной «демонстрации», чтобы принудить, к выполнению условий, выдвинутых преступниками;

гарантии допустимости применения силы, исходя из требований безопасности заложников и лиц, обеспечивающих применение силы.

«Переговоры для прикрытия» (оперативная игра) наиболее часто используются при задержании вооруженных преступников, пресечения угроз взрывов, поджогов, массовых отравлений, во время поиска похищенных людей (в т. ч. детей), когда место нахождения преступников неизвестно, во время которых проводятся активные поисковые, разведывательные, оперативно-розыскные мероприятия. В этом случае оперативная игра предоставляет возможность получить дополнительную информацию, тщательно подготовить акцию задержания и обезвреживание преступников.

Имитация переговоров. От переговоров в собственном смысле этого слова и от переговоров «для прикрытия» следует отличать имитацию переговоров. Речь идет о случаях, когда приходится иметь дело с душевно больным человеком. По существу здесь отсутствует субъект переговоров, реагирующий на логическую сторону диалога и отдающий отчет в содеянном. Тогда имитация переговоров должна быть направлена прежде всего на снятие агрессивности поведения. Необходимо демонстрировать согласие с требованиями и высказываниями собеседника, насколько нелепы они бы не были, не отказываться от обещаний, которые могут быть и невыполнимыми, идти на блеф с тем, чтобы в удобном случае применить силу для пресечения общественно опасного поведения лиц указанной категории. В подобных фактах диалог лишен содержательной своей части, и по существу, он является психотерапевтическим прикрытием принятия насильственных мер, позволяющих устранить опасность.

Имитация переговоров, применяемая в случаях вынужденного общения с душевнобольными, должна основываться на рекомендациях психиатрии, которая предлагает использовать мотивы отвлечения от навязчивости, охватившей больного, перевода потока его мышления на другие темы, внушение образов, снижающих агрессивность. Это достигается анализом характерных деталей его высказываний, выявлением доминирующих элементов суждений, приведших к общественно опасным действиям, «замена» их другими, не связанными с возникшей ситуацией. Желательно привлечение в подобных случаях к контактам с больным специалиста-психиатра либо иного медицинского работника, владеющего навыками психотерапии. Быстротечность конфликтных ситуаций, вызванных действиями лиц, демонстрирующими явные признаки неупорядоченного поведения, не всегда позволяет разобраться с диагнозом. Как правило, это бывают лица, страдающие шизофренией, маниакально-депрессивными и острыми реактивными состояниями, глубокие невротики. В любом случае, включая проявления психопатологических расстройств (бреда, галлюцинаций), обращение с больными требует непровоцирования манифестации агрессивности. Во время имитации переговора с душевнобольными людьми целесообразно использовать весьма ценный опыт переговоров по «телефону доверия», среди абонентов которого немало лиц, заявляющих о своем намерении совершить преступление. Склонение их к отказу от высказанных намерений – смысл диалога. Прежде всего достигается снятие чрезмерного эмоционального напряжения у собеседника, не только призывами сохранять спокойствие, но главным образом отвлечение от основной обсуждаемой темы. «Отвлечение внимания» является весьма эффективным приемом перевода диалога в рамки обсуждения конкретных соображений, доводов и контрдоводов, исходя из специфики случая. Обычно реализуется в форме вопросов о личности пациента, его жизни, родителях, окружении; перехода на темы, интересующие собеседника.

Логизированная схема процесса переговоров с преступниками в ситуациях, когда возможно применение силы, может быть представлена в виде алгоритма (прилагается). На входе –-криминальная ситуация, диктующая необходимость таких переговоров. Сторона, представляющая правоохранительные органы, в соответствии с предписанием закона, обязана в удобный момент предъявить преступникам требование прекратить преступление. Нередко бывает, что преступники прекращают после этого свои противоправные действия. После этого, естественно, следует устраивающее обе стороны соглашение. Но бывает, что они выдвигают встречные условия. Если эти условия не носят противоправный характер, то за этим также следует соглашение.

В случаях, когда они выдвигают противоправные условия, т.е, продолжают преступное поведение, – также требуется реализация требований закона о прекращении преступления. Если после этого они отказываются от своих намерений – достигается соглашение. В противном случае предстоят переговоры относительно выдвинутых условий. Когда преступники упорно настаивают на неприемлемых условиях и заводят переговоры в тупик, сторона, представляющая правоохранительные органы, при наличии к тому оснований, должна предупредить о возможном применении силы, переходит к переговорам «для прикрытия» с тем, чтобы наиболее эффективно и безопасно применить силу, включая спецсредства и огнестрельное оружие. Если речь идет о противоправных, но в принципе допустимых уступках, они рассматриваются в ходе переговоров и не исключено достижение соглашения. Однако, если переговоры заходят в тупик, реализуется схема действий, предусматривающих применение силы. Такой алгоритм переговоров в обобщенном виде представляет последовательность процессов с целью логического завершения переговоров – достижения «вывода результата»: либо соглашения, либо применения силы. В случаях, когда достигнута договоренность с преступниками, следует четко оговорить условия освобождения заложников с учетом обеспечении их безопасности, предупреждения возможного обмана и срыва соглашения, обострения сложившейся ситуации, а также создания условий для задержания преступников.

Заключим рассмотрение вопросов такими словами тех, кто в десятках случаев достигал положительных результатов в переговорах с преступниками. Б. В. Воронов, многие годы руководивший органами внутренних дел в Хабаровском крае, Курганской области, профилактической службой в центральном аппарате МВД. Наделенный большим педагогическим даром, вдумчивый психолог, он успешно завершал сложнейшие переговоры в критических ситуациях, созданных рецидивистами и другими опасными преступнииками в ряде регионов страны. В Хабаровском СИЗО десять рецидивистов, осужденных к длительным срокам наказания, вооруженные острозаточенным куском кабеля, захватили двух контролеров женщин и затолкали их в камеру, где содержались восемь несовершеннолетних девушек. «Такого, – говорит Б. В. Воронов, – в моей практике не было: десять оголтелых преступников и десять беззащитных женщин. Почти двое суток беспрерывно шли переговоры. У окошечка двери камеры я и заместитель прокурора края. Мой принцип – применять оружие нельзя, даже если есть 99,5 процента на успех операции. Только 100 процентов обеспечения жизни и здоровья жертв. Главное – сохранять присутствие духа, быть терпеливым, обстоятельно разобраться «кто есть кто» среди преступников, в их взаимоотношениях, личностных качествах. Пока мы вели переговоры, а требования у рецидивистов были разные, был собран большой материал, характеризующий лиц, захвативших заложниц, об их полезных связях, родственниках, друзьях. Некоторые из преступников просили пересмотреть их дела. За это взялась краевая прокуратура. Надо сказать, как показывает опыт, игра в «обман» в подобных ситуациях вещь достаточно опасная. Лично я избегал такой тактики. Убедительно говорить правду – главный путь в переговорах. Нельзя полагать, что лица, захватившие заложников, «глупее» переговорщиков. Надо обязательно думать «наоборот», тогда психологический выигрыш будет на твоей стороне. В Хабаровском СИЗО путем тонких тактических комбинаций, выводе по одному соучастников из камеры для беседы, удалось настроить их против главаря, человека с серьезными психическими отклонениями. Использовался, предупреждая акты насилий над женщинами, старый воровской закон – отрицательного отношения к насилию над женщинами. В итоге многочасовой психологической подготовки, главаря, расхаживавшего по камере с острозаточенным концом кабеля, стало сдерживать его же окружение. Применение силы было проведено в обстановке, исключающей жертвы среди заложников и тех, кто осуществил акт захвата. Эти двое суток запомнились навсегда, хотя были и другие не менее сложные обстоятельства ведения переговоров...».

Рассказывает заместитель начальника Тульского УВД Е. И. Камахин: трудно передать словами всю напряженность часов, когда в нескольких шагах от тебя жертвы преступления, захваченные преступниками, которые в любой момент могут погибнуть, особенно если это женщины и дети. В душе борются сложные чувства – неприязни к преступникам, сдерживаемая голосом рассудка, осмотрительность – не ударься в крайности, – бдительность, чтобы не попасться на какой-либо коварный ход «собеседников». И сострадание к захваченным людям: как там они? Мозг работает с лихорадочной быстротой, высчитывая возможные варианты. Видишь за спиной снайперов, которые смотрят на тебя, ожидая сигнала к действию, общую картину напряженного ожидания. Время проносится с ошеломляющей быстротой: текут часы, а порой и сутки в калейдоскопе слов, действий, осуществлении тактических комбинаций, проб, а то и промашек. Когда видишь спасенных тобой и твоими товарищами людей, радость переполняет твою душу, особенно когда все живы, в том числе и преступники, когда на полу никто не лежит с огнестрельными ранами, облитый кровью, никому не оказывают медицинскую помощь, когда дело завершилось спасением людей. Радость переполняет сердце, спадает бремя личной ответственности»...

Как отмечалось, в рамках межнациональных и иных конфликтов переговоры об освобождении заложников зачастую приходится вести с помощью народной (неофициальной) дипломатии, с привлечением представителей противоборствующих сторон. Нередко в качестве третьей (нейтральной) стороны в них участвуют сотрудники органов внутренних дел, поскольку в ходе переговоров одновременно решаются задачи установления лиц, совершивших преступления, выдачи их властям, поиска свидетелей и очевидцев, розыска похищенного. Анализ проведенных наблюдений позволяет выявить определенные закономерности, факторы, способствующие и затрудняющие достижение положительного результата. Прежде всего, желательно ограничение численного состава делегаций противостоящих сторон, так как участие больших групп серьезно затрудняет общение, делает переговоры неуправляемыми. Представляется, что 5–7 человек с каждой стороны – оптимальное количество участников переговорного процесса.

Многое зависит от начала диалога. Стороны приходят к переговорам с заранее заготовленными доводами и контрдоводами на возможные возражения. Это нередко определяет общий фон встречи, основанный на эмоциональной оценке информации, которую стремятся довести до сведения другой стороны. Не способствует достижению согласия обращение сторон к доказательствам своей правоты путем обращения к истории. Как правило, у другой стороны также накоплены данные исторического характера. Диалог уходит в бесплодное дебатирование.

Наиболее драматичными являются взаимные обвинения, предъявляемые в связи с имевшими место в последнее время фактами преследования людей, насильственной депортации, гибели детей, стариков, надругательств над женщинами, которые зачастую, перечеркивают достигнутую степень согласия. Переговоры заходят в тупик. Каждая сторона доказывает, что новые противоправные акции совершены в ответ на действия другой стороны. Получается замкнутый круг, из которого очень трудно вырваться и направить переговоры в конструктивное русло.

Опыт показал, что делегации неохотно идут на предложение нейтральной стороны «вынести за скобки» указанные блоки суждений, рассматривая это как ущемление прав участников в доказательстве своей правоты. Вместе с тем замечено, что рекомендации перенести на конец переговоров или другое заседание исторические аспекты, а также трагические факты, омрачившие жизнь людей, приводили к положительным сдвигам в переговорах. Уменьшение числа тем, приводящих к накалу страстей, всплеску эмоций, делает переговоры более продуктивными в плане освобождения заложников.

Одной из актуальных проблем является изучение психологических факторов, затрудняющих и способствующих успешному ведению переговоров с преступниками. В ходе переговоров с преступниками обычно приходится преодолевать такое сложное явление как психологический барьер – заранее выработанную негативную оценку доводов и действий другой стороны, отчетливо проявленное нежелание рассмотреть высказываемые соображения, касающиеся существа возникшего конфликта и путей его разумного разрешения. Такое установочное поведение («внутреннее сопротивление личности», по словам А. С. Макаренко) охватывает смысловую и эмоциональную сферу психики человека, совершающего преступления, поэтому можно говорить о двух психологических барьерах 33. «...Готовясь к захвату заложников – сообщил заключенный М. – мы заранее продумали, какие ответы будем давать на предложения администрации. Договорились – не верить им ни в чем, ни одному слову. Мол, все это мы знаем, и не надо нас обманывать. И когда начнут тянуть канитель, чтобы разжалобить, не поддаваться, держаться твердо. Все как один...» 34. Подобная позиция негативной психологической установки требует, естественно, больших усилий по ее преодолению от тех, кто ведет переговоры со стороны правоохранительных органов. Психологические барьеры в сознании и чувствах особенно проявляются в начальной стадии переговоров, когда установочное поведение еще не подверглось психолого-педагогическому воздействию, когда с особой силой проявляются элементы недоверия и отчуждения.

Но вот переговоры начались. Установились первые контакты. Психология установления контакта между людьми, особенно в условиях затрудненного общения между ними, вызванного конкретной жизненной ситуацией, довольно обстоятельно рассмотрена в литературе. Само понятие «контакт», используемое в сочетании слов «установление контакта», «вхождение в контакт» и «развитие контактов», рассматривается как состояние, возникающее в результате общения, психологическая близость, понимание друг друга, сближение точек зрения на обсуждаемые вопросы, благоприятный прогноз на дальнейшее развитие межличностных отношений. Психологи и педагоги рассматривали понятие «контакт» на уровне изучения межличностных отношений и взаимодействия людей, что нашло отражение в фундаментальных работах А. А. Бодалева, Я. Л. Коломинского, А. А. и А. Н. Леонтьевых, В. Б. Ольшанского, Л. Б. Филонова, А. М. Столяренко, В. И. Черненилова и других.

Контакты в условиях переговоров с преступниками проходят в обстановке быстротечности событий, крайнего эмоционального напряжения, взаимной отрицательной оценки сторон, недоверия и подозрительности. Но заданность экстремальной ситуации заставляет общаться, устанавливать более или менее терпимые взаимоотношения. В процессе переговоров происходит сближение людей, находящихся на противоположных полюсах, понимание должного поведения, между которыми «дистанция огромного размера». И все же опыт успешно закончившихся переговоров свидетельствует о том, что даже и в этой ситуации можно создать у преступника (преступников) образ порядочного, честного, прямого, благожелательного, в том числе и к нему, преступнику, человека, стремящегося ему помочь выпутаться из беды, в которую он сам себя привел. Это достигается обычно путем краткой, но убедительной информации о том, кто ведет переговоры от лица правоохранительных органов – переговорщика, его моральном облике, компетентности, жизненном опыте. Здесь главное успеть сказать о себе, о своем нравственном кредо, о целях своей работы в условиях переговоров. Создание положительного образа переговорщика в глазах преступника – немаловажная цель в ходе установления и развития психологических контактов. Если это не получилось, отношения не сложились, возможно следует подумать о замене переговорщика дублером, у которого дела могут пойти лучше.

В понятийном аппарате следственной работы и оперативно-розыскной деятельности слово «склонение» означает психологический прием, предпринимаемый для достижения целей, связанных с предупреждением, раскрытием и расследованием преступлений. Оно употребляется в контексте «получения правдивых показаний», признания своей вины лицами, причастными к совершению преступлений, раскаянием, как моральной оценке содеянного, явке с повинной и т. д. Причем, склонение означает одностороннюю направленность влияния соответствующих представителей правоохранительных органов, действующих в пределах своих полномочий. Правовые, психологические, тактические, этические и другие аспекты рассмотрены в литературе, хотя практика свидетельствует о случаях злоупотребления этим во-общем-то основанным на законном приеме.

Основные черты усилий, называемых склонением, проявляются и в случаях переговоров с преступниками: представители правоохранительных органов стремятся, используя этот прием, достичь отказа от противоправного поведения, способствования раскрытию и расследованию преступлений. Однако имеется и отличие. Дело в том, что лица, причастные к совершению преступлений, «склоняют» в переговорах другую сторону к совершению определенных действий или к воздержанию от действий. Иными словами, переговоры – это двустороннее использование возможностей, заложенных в понятии «склонение», образно говоря,– «встречное движение», разрешаемое компромиссом, насколько он допустим из правовых, нравственных и иных соображений, если судить с позиции правоохранительных органов. Это один из специфичных психологических механизмов переговоров с преступниками, исследование которого позволит уточнить его функциональные особенности, выявить оправдавшие себя способы применения его переговорщиками.

Практика – «вечно живое дерево жизни» эмпирически нашла, возможно, оптимальное соотношение двух компонентов психологического воздействия на преступников в ходе ведения с ними переговоров. Оно прослеживается фактически во всех изученных нами видео и аудиоматериалах, зафиксировавших ход диалога, подтверждено в свидетельствах участников переговоров: около одной трети – обращение к сознанию, мышлению, интеллекту преступников, к их способности нормального отражения объективной реальности, возникшей ситуации, логической интерпретации доводов и соображений, разъяснений, умению делать из них рациональные выводы. Две трети – прямое воздействие на эмоции, чувственную окраску всех психических актов, переживание человеком своего отношения к происходящему, и, тесно связанную с эмоциями волю,– возможность целенаправленной деятельности в заданных условиях35.

Это наблюдения, естественно, требуют своей интерпретации и дальнейшей эмпирической проверки, но они позволяют наметить на концептуальном уровне пути общей направленности психологического воздействия на преступников в ходе переговоров.

В современной философской и психологической литературе мышление и эмоции рассматриваются «как тесно связанные между собой, однако принципиально разнородные процессы»36. Эта ссылка может быть (с известными допущениями) применима и к объяснению интересующих механизмов воздействия на ум и чувства преступников в ходе переговоров.

Рациональный метод воздействия, направленный на восприятие его логическим мышлением преступника, вступившего в переговоры, содержит в себе доводы, относящиеся к возможности использования им поощрительных норм уголовного права с тем, чтобы либо избежать ответственности, либо снизить меру наказания и других репрессивных последствий совершения преступления, о которых ранее говорилось более подробно. Переговорщики в реальных условиях чаще всего используют эти доводы. Реже используется другой прием–логическое рассмотрение тех требований, которые выдвигают преступники. До настоящего времени условия, которые они выдвигают в ходе переговоров, не подвергались еще конкретному анализу с точки зрения их содержания. Между тем без научной проработки этого вопроса невозможно выработать стратегию и тактику переговоров, улучшить их технологию, заранее разработать систему доводов и контрдоводов, опровергающих утверждений.

«...Мы, Иванов А. Ф., и Лежнев В. Н., пошли на этот поступок разумно и сознательно, а поэтому все то, что здесь нами написано – изменениям никаким не подлежит. Один экземпляр остается у нас, и мы, в строгом порядке, как сейчас, также и в дальнейшем будет придерживаться ему. В противном случае, жизнь этого человека висит на вашей совести. Малейшее нарушение с Вашей стороны и исход будет плачевный, себя мы так же уничтожим… Если кто-либо будет беспорядочно вламываться в камеру или появится запах чего-либо, нам станет ясно, что мы с Вами не договорились, и примем соответствующие меры. Сейчас же, в течение 10 минут, принести 2-а пистолета и 2-е запасные обоймы с боевыми патронами, 2-а бронежилета и 1-й наручники с ключей. Заверяем, что при помощи оружия преступлений не будет. В течение минимум 30, а максимум 40 минут и ни более, подогнать вплотную к дверям (которые находятся возле камеры) машину, марки ГАЗ-24–10 или «Жигули» ВАЗ-2106, 2107, 2109 –двигателем в сторону КПП. Стекла в машине строго затемненные, повторяем – строго затемненные. На переднем правом сидении лежит дипломат с деньгами, 2-е пачки по 100 рублей, 6 пачек по 50 рублей и 4-е пачки по 25 рублей, а также в дипломате лежат 3 упаковки морфина или же амнопона и 2-а шприца с иглами. На заднем сидении переносная рация с двумя аккумуляторами. На этом же сидении лежат 3 бутылки водки, бинокль 10–12 крат и карта или атлас автомобильных дорог. В 8 часов вечера, со стороны г. Брянска при въезде в г. Смоленск, должен стоять на посту ГАИ вертолет, он будет так же осмотрен нами. После этого, заложник будет сразу же отпущен37...

Пожалуй, это наиболее полный «джентельменский набор» условий, которые последние годы выдвигают заключенные, захватывая заложников (нет только требования вылета «за бугор», за границу). Этот «набор» как одно из проявлений «тюремной скуки», недовольства условиями содержания, сложностью отношений в среде заключенных, почерпнутый из газет, детективных повестей и кинофильмов, стал стереотипом многих опасных акций.

Опросы заключенных, требовавших своего освобождения путем захвата заложников, указывают на то, что многие из них не представляли себе конкретно, что они будут делать, если такую «свободу» получат. Лишь некоторые имеют реальный план выезда в заранее намеченное место жительства, отвечающее требованиям конспирации и возможности обитания в них, не привлекая внимания правоохранительных органов. Не многие имеют «на воле» и достаточное количество свободных денег, необходимых связей и укрывателей. В основном преобладает мысль: вырваться из этих опостыливших стен, из под охраны, вздохнуть «воздух свободы», а там видно будет. Пан или пропал. Считается, что ночлег они найдут, пропитание обеспечат, «прорвутся» за границу. Нередко такие суждения носят характер фантазерства, некритической оценки ситуаций, с которыми преступники столкнутся после освобождения заложников и «отрыва» от преследователей – сотрудников органов внутренних дел. Иллюзорность подобных суждений должна быть предметом обсуждения в ходе переговоров. В ряде переговоров настойчивое, аргументированное разъяснение того, что «вы от нас никуда не уйдете, не сегодня, так завтра вас задержат и вновь водворят под стражу» – оказывало позитивное влияние. Желательно иметь соответствующие факты успешного завершения розыска в том регионе, где жили или вели преступную деятельность лица, захватившие заложников, информацию об их связях и возможностях «лечь на дно», пользуясь их терминологией. Короче говоря, тезис о последствиях «свободы», раскрытый в убедительной форме, нередко действует отрезвляюще. «Вы можете бежать, но вам не скрыться» – эту мысль надо повторять постоянно, особенно при получении «грамот», приведенных выше. То же самое можно говорить и по поводу «модного» требования вылета за рубеж. Возвращение банды Якшиянца из Израиля, трагедия заключенных из Якутии в Пакистане, где они неоднократно предпринимали попытки самоубийства, приговоренные к пожизненному заключению – достаточно веские логические доводы.

На связь психологии и логики в процессе убеждения указывал еще знаменитый педагог К. Д. Ушинский. Он называл физиологию, психологию и логику – тремя основами педагогики. Речевые потоки в ходе переговоров – суть суждения, т. е. мысли, содержащие какие-либо утверждения. Сумбурность, какими нередко характеризуются высказывания преступников, их требований, позволяют при диалоге обращать внимание собеседников на нелогичность, недоказанность тех или иных требований, ошибочность утверждений. Часто мысли преступников строятся по принципу импликации (если..., то).

«Если нас освободят из заключения, то мы обретем свободу». «Если преступники в камере слышат шум шагов, лязг открываемых дверей, то готовится штурм». «Если заметно смягчился тон беседы, значит другая сторона готова идти на уступки» и т. д. Нетрудно заметить, что эти мысли могут быть опровергнуты соответствующей аргументацией, логическими доводами типа: «Не обязательно после соответствующего «Если», следует высказываемое или предполагаемое «То». Опыт показывает, что подобные опровержения ложных суждений производят немалый психологический эффект. Разумеется, это лишь частный случай применения логических правил в ходе переговоров с преступниками.

Второй психологический метод – обращение к сфере эмоций в переговорах с преступниками. Стрессовая ситуация «снимает» нередко значительную часть словесно-логического мышления, контроль конкретных психических функций, обнажая мир чувств. Аргументация в этом случае заменяется элементами суггестивного (путем внушения) психологического воздействия, которое может охватить не только того, с кем ведутся переговоры, но и путем явлений психической индукции на других членов группы. Оно направлено и на сферу воли, снижая импульсивность и агрессивность намерений, «замораживая» акты реализации преступного умысла.

В ходе переговоров с преступниками наиболее часто используются три вида эмоциональных проявлений человека.

Альтруистические эмоции. Экспериментами социальной биологии установлено, что альтруизм как потребность в содействии, помощи, покровительстве другим, чувство участия и жалости играют важнейшую роль в эволюции. Оказалось, что популяция живых существ, не только человека, «в которых индивиды проявляют самопожертвование ради пользы других, оказываются в более выгодных условиях, чем те, члены которых прежде всего заботятся о собственном благополучии. «Альтруизм преобладает над эгоизмом»...38 Эта фундаментальная доминанта человеческой психики должна максимально использоваться в ходе переговоров с преступниками. Несмотря на то, что среди преступников немало циничных, безнравственных и бесчеловечных людей, привлечение их внимания к страданиям заложников, подчеркивание естественных привязанностей к родителям, детям, друзьям и близким, ответственности перед женщинами должна быть лейтмотивом высказываний стороны, представляющей правоохранительные органы.

Глорические эмоции непосредственно связаны с естественной потребностью в самоутверждении, с чувством удовлетворения тем, что «как бы вырос в собственных глазах, повысил ценность своей личности» 39. Поэтому элементы «поощрения», содержащие положительные оценки отдельных черт личности преступников, любые шаги в сторону разрешения конфликта, указания на молодость, неопытность, вину организаторов и подстрекателей обязательно должны включаться в речевую ткань диалога. Замечено, что особое значение имеют подчеркивание мужских эталонов поведения, чести и достоинства, верности данному слову и т. д. И, наконец, необходимо умело использовать важнейший инструмент адаптивного поведения, глубоко заложенный в инстинктивную структуру психики человека – страх, неподвластный зачастую словесно-логическому мышлению, находящийся в «нижних этажах» мозга. «Те же древние струны, которые вибрировали в связи с примитивными инстинктами животных, продолжают вибрировать и звучать в глубинах организма человека»40. Страх как осознание ответственности за свои действия перед возможной гибелью от, применения правоохранительными органами силы, как бы он не маскировался, сотрясает все существо преступника. «Я видел – сообщил один из осужденных за захват заложников, как многие из нас дрожали, холодный пот заливал глаза, уши прислушивались к малейшему шороху и лязгу за стеной, казалось вот- вот ворвутся, начнется стрельба»41.

Отсюда в ходе переговоров преступники должны осознавать всю реальность последствий возможного применения силы, серьезность предупреждения о возможности ее применения в соответствии с требованиями закона.

В сущности говоря, комбинациями этих факторов воздействия на эмоции и рациональное мышление составляют основной «фонд» психологического влияния. Вариации их неисчислимы и зависят от специфики ситуации, особенностей личности преступников, психологической изобретательности переговорщика.

Эти подходы были умело применены, например, при переговорах с преступниками, захватившими в марте 1992 г. в Ставропольском крае автобус с пассажирами. Психолого-педагогическое воздействие строилось на сочетании эмоционального раскрытия тяжелого морального и физического состояния заложников, в первую очередь женщин и больных; одобрении проявлений мужской чести и достоинства, верности слову; создании обстановки, когда преступники были вынуждены учитывать возможность пресечения их действий силой. В результате все заложники были освобождены.

В острых экстремальных коллизиях, при которых ведутся переговоры с преступниками, находясь зачастую под реальной угрозой погибнуть, многие преступники (значительная часть из них страдает психопатией и неврозами) впадает по наблюдению переговорщиков в сложное психическое состояние, напоминающее остро протекающее реактивное состояние, и другие расстройства психотического уровня. В этих случаях психолого-педагогическое воздействие должно опираться на помощь специалиста, который дополнит его элементами психотерапии как метода лечебного, медицинского воздействия42.

Переговорщикам нередко приходится иметь дело и с жертвами преступления, также находящихся нередко на грани нервного срыва. Практика борьбы с лицами, захватившими заложников, выявили необычный «стокгольмский синдром», отмеченный впервые в 1978 году, психологического «сближения» преступников с жертвами. Это сложное душевное состояние людей, находящихся в экстремальной ситуации, имеет, с точки зрения ведения переговоров, два аспекта, которые должны учитываться. Во-первых, длительность переговоров и связанных с этим невольным общением преступников и жертв, возникающие между ними отношения, снижают уровень угрозы расправы над заложниками. Поэтому надо, разумеется, использовать это явление в целях предупреждения совершения преступлений. Во-вторых, замечено, что своеобразная «симпатия», сближающая заложников и преступников, может отрицательно сказаться на ходе переговоров, если при этом используются для контактов возможности заложников. Нередко они, невольно, искажают позицию сторон, трактуя ее в пользу преступников, что может привести к нежелательному развитию событий. Во всяком случае, когда в роли посредников оказываются заложники, необходимо учитывать возможность такого непреднамеренного «искажения информации», нежелательного раскрытия ими планов и намерений правоохранительных органов.

Вот выдержка из показаний заложника. Медсестра М. «Вместе (с лицами, захватившими ее в качестве заложницы) мы находились более суток. Ко мне они относились хорошо, хотя по телефону сообщили начальнику НТК, что измываются, пытают меня, собираются убить. Этого не было. Просили меня «поплакать в трубку, порыдать». Я это делала. Они говорили – молодец. Валя мы тебя не тронем. Когда нам передали еду, первой давали мне. Всем давали поровну. Я больше всего боялась, что ворвутся наши, всех перестреляют. Медпункт маленький, не спрячешься. А они (осужденные) ребята хорошие, только невезучие в жизни...» Здесь просматривается тактика преступников привлечь на свою сторону заложников, используя их в собственных интересах, дополнительно воздействуя на лиц, ведущих переговоры. Этот синдром надо иметь в виду как одну из психологических особенностей ведения переговоров с преступниками.

В подавляющем большинстве исследований в области психологии контактного взаимодействия людей берется диада – общение двух человек как методический прием, позволяющий в наиболее полной, конкретной форме познать закономерности отношений, складывающихся между людьми. Действительно диадическое взаимодействие является удобным «полигоном», дающим возможность исследователям детально рассмотреть все нюансы ролевых функций участников диалогов, их связи с социальной средой, заданной ситуацией, разграничением и общностью интересов, индивидуальные особенности каждого. Представляется, что основанный на диаде метод исследования психологии участников переговоров с преступниками недостаточен. Такое ограничение (диада) не отвечает специфике переговоров. Закономерности взаимного воздействия в процессе достижения взаимоприемлемого поведения здесь более усложнены, во-первых, тем, что переговоры, как правило, ведутся с группами преступников. На лицо, непосредственно ведущее переговоры от ее имени, «накладывается» психологический фон участников преступной группы (сообщества), который активно контролирует ход складывающихся взаимоотношений, диктует линию поведения, «поправляет» ее, стремясь достигнуть желаемых уступок от противоположной стороны в ходе переговоров. В случаях, когда переговоры ведутся с одним преступником, со стороны правоохранительных органов также, как правило, выступает не одно лицо. Усложненность их реакции также должна учитываться при рассмотрении тех отношений, которые возникают в процессе общения. Таким образом, подход к изучению межличностных отношений, возникающих в ходе переговоров с преступниками, на основе диады – отношения двух людей, оказывается не отвечающим в должной мере складывающейся ситуации и характеру общения, фактам реальной действительности переговоров с преступниками. Однако, основные рекомендации психологов, выработанные на основе исследования взаимоотношений в диаде, могут быть использованы и в переговорах.

Л. Б. Филонов, исследуя диаду, выявил шесть стадий, значимых для сближения в условиях затрудненного общения, которые представляют «законченные циклы» формирования отдельных образований у каждого участника взаимодействия. В их основе лежит «частная готовность» к принятию воздействия, «удовлетворение индивидуальных ожиданий» по пути к «достигающему» воздействию. Это стадии: накопления согласий; поиска совпадающих интересов; принятия принципов и свойств личности, предлагаемых для общения; выявления характеристик, опасных для общения; индивидуального воздействия и регуляции- поведения; выработки общих правил и взаимодействия.

В переговорах с преступниками, как правило, представляющих из себя группу (сообщество), с лицом, непосредственно ведущим диалог от ее имени, можно пройти все указанные стадии, но не достигнуть «выработки общих правил и взаимодействия» из-за корректирующей позиции соучастников, особенно главаря группы, который, как замечено, предпочитает таиться «в тени», за спиной лица, ведущего переговоры.

Отмеченное различие неизмеримо усложняет процесс формирования «достигающего воздействия», требует выявления дополнительных психологических механизмов положительного влияния не только на лицо, ведущее переговоры, но и на всю группу (сообщество) преступников или на большую, наиболее влиятельную ее часть. Это требует прежде всего, основательной проработки вопроса, кто конкретно формирует позицию в переговорах, в какой степени лицо, ведущее переговоры, имеет «полномочия» и «решающий» голос, как проверить, что процесс «достигающего воздействия» находит своих адресатов. Иными словами, после каждой стадии (по Л. Б. Филонову) надо проверять эффективность осуществляемых мероприятий, вносить «поправочный коэффициент», выходящий за рамки диадических о. ношений.

Испытанным приемом получения психологического выигрыша является использование возможностей рефлексии, т.е. отрасли знания, рассматривающих интеллектуальные возможности человека, понять другого через включение своего «я» в образ мысли, оценок ситуации, индивидуальных черт личности другого. Понять «изнутри» другого – ход его мыслей, эмоции, страхи и ожидания, уверенность в одном и радость в другом – означает уже известную степень управления поступками другого человека. «Поставить себя на место преступника» – этот совет обязательно должен содержаться в рекомендациях по психологическим аспектам ведения диалога с преступниками.

Переговоры ведутся, как правило, с группами преступников. Но с какими группами? Наука различает «большие» (дистантные) и «малые» (контактные) группы. Несмотря на условность такого деления, различие их очевидно; оно подвергнуто тщательному аналитическому рассмотрению, поскольку выявлено, что в малых и больших группах действуют различные психологические механизмы социальных связей и закономерности взаимоотношений людей. Групповая преступность остается с позиций социальной психологии и социологии43 мало изученной областью. Несомненно, что понятийный аппарат этой науки вполне применим к анализу и преступных сообществ, несмотря на антисоциальные цели, которые они преследуют. В самом деле, преступные группы характеризуются типичными для группы вообще чертами:

устойчивыми межличностными отношениями и сплоченностью ее членов;

разделением ролей, выполняемых индивидами, входящими в группу;

наличием лидера, оказывающего влияние на остальных;

общностью цели, совместной деятельностью внутренней организации;

психологическим единством группы, выражающемся в субъективном понятии «мы»;

сплоченности, обусловленной преобладанием силы взаимного притяжения, общими интересами44.

«Слабым звеном», связывающим членов преступной группы является, во-первых, обязательное наличие в ней индивида, или нескольких индивидов, уступающих лидеру, другим участникам в силе характера, степени агрессивности, страдающим «трусостью» в обыденном понимании этого слова. Во-вторых, обязательным наличием чувства взаимного недоверия и подозрительности, усугубленного экстремальностью ситуации, в-третьих, (если группа больше 2–3 человек) наличием цепи взаимоотношений «двойных притяжений, парных форм», которые позволяют рассчитывать на «разрыв» связей, объединяющих группу.

Отсюда важность диагностирования индивидуальных качеств членов преступной группы, выявление сильных и слабых черт характера, сил отталкивания и притяжения в межличностных отношениях. Весьма своеобразно понятие «взаимных притяжений» в группе преступников, с которыми ведутся переговоры. Единство целей, к которым стремится группа, оказывается более сильным фактором, чем взаимные симпатии и антипатии. Конечно, как правило, основу их составляют двойки единомышленников (парная форма), которая выступает в качестве инициатора преступных действий, находя поддержку друг у друга. Однако было бы ошибкой рассматривать такие группы как нечто целое и неделимое, что уровень их групповой интеграции позволяет говорить о полном единстве в намерениях и поведении участников. Наличие «примкнувших» участников составляет нередко сложные цепи и структуры, которые содержат факторы отталкивания, с вытекающими из них дисгармонией в отношениях, что необходимо использовать в ходе переговоров. Отсюда принципиальная возможность изменения поведения группы через изменение поведения отдельных ее индивидов, из которых она состоит.

Здесь многое зависит от позиции лидера, склонение его к изменению поведения обычно приводит и к изменению поведения всей группы. Лидер группы обычно испытывает особую подозрительность к соучастникам, которые могут «предать», «заложить». -Это психологическое состояние непременно должно учитываться в целях желательного изменения поведения группы. Прикладные выводы из теории малых групп, применимые в практике переговоров с преступниками, заключаются в том, что чем больше по численности преступная группа (сообщество), тем больше и число противоречий среди ее членов, которые можно использовать в ходе диалога. Выявление этих противоречий, «слабостей» в структуре составляет самостоятельную задачу, основанную на изучении особенностей личности участников и характера складывающихся между ними взаимоотношений, их индивидуальных интересов. Необходимо выделить среди участников лидера, «главаря» и его ближайшую связь, степень подчиненности и противоречия в интересах участников. При построении тактики переговоров важно планировать конкретные мероприятия по усилению противоречий, противопоставлению одной части группы против другой. Практика указывает на высокую эффективность этой тактики, позволяющей иногда «разбить фронт» группы в целях склонения к отказу от противоправного поведения.

Особая затрудненность контактов в условиях переговоров объясняется рядом обстоятельств. Среди них – весьма частое отсутствие визуального общения, стороны не видят друг друга, участники переговоров не воспринимают друг друга физически (во время переговоров по радио, телефону, находясь в разных помещениях, путем переписки и т. д.). Отсюда мощный источник информации – прямое наблюдение за личностью – отсутствует. По косвенным признакам, по речевому потоку, по конструкции фраз, по содержанию высказываний лицо, представляющее правоохранительные органы, может судить о психологическом «самочувствии» другой стороны, в каком направлении идут переговоры: к согласию или к тупику. Такое положение заставляет обратиться к возможностям психолингвистического анализа, той «словесной агрессии», которая проявляется в речевом потоке преступников.

Одним из «индикаторов», определяющим психическое состояние преступников, является степень преобладания императивных выражений и слов в их речевом потоке в ходе переговоров. Поскольку языковой материал, которым пользуются преступники, в значительной степени состоит из жаргонных выражений и нецензурных слов. Именно они составляют главный словесный арсенал «силового» давления. По нашим наблюдениям, превышение половины от общего числа слов – словами и выражениями, высказанными в императивной форме, свидетельствует о высоком состоянии нервного возбуждения и агрессивности. Заметное увеличение жаргонных и нецензурных выражений, как правило, также свидетельствует о возрастании психической активности. Снижение – вступление в период более спокойного реагирования на события, включение логических элементов в суждениях, оценках, высказываниях. Определение психического состояния по указанному показателю довольно проста, она фиксируется субъективным восприятием лица, ведущего переговоры со стороны правоохранительных органов и обычно легко им улавливается в случае устного дебатирования (в том числе по телефону или другим техническим средствам связи), а также личном общении.

Наблюдения показали, что стиль и язык ведения переговоров, образ мышления в ходе диалога, приемлемость тех или иных аргументов во многом зависел от национальных, профессиональных, ведомственных особенностей лиц, ведущих переговоры, их культурного уровня, принадлежности к определенной социальной среде. В каждом случае необходимо учитывать эту специфику, избирая наиболее приемлемые формы и методы переговоров, соответствующую лексику, традиционные ритуалы словесного общения, присущие участникам.

Психолингвистика – перспективное направление в науке, объектом которой является исследование психических процессов, отраженных в речевых проявлениях человека, в особенностях его языка. Диалог участников переговоров с преступниками дает богатый материал для этой науки.

Мышление и речь, как известно, функционируют в единстве, объединяющем восприятие реальной действительности и его образа в сознании человека. Речь в переговорах имеет особое значение, поскольку позволяет передать необходимую информацию другой стороне, вызвать определенные образы, понятия и ассоциации, способствующие выработке согласованного решения.

Многие, кто вел переговоры, отмечают значительный эффект неожиданного для другой стороны аргумента. Его поиск во многом зависит от импровизационных возможностей ведущего переговоры, конкретных обстоятельств дела. Затруднительно дать совет на все случаи. Типизируя их, можно сказать, что обычно они касаются обстоятельств, которые противоположная сторона не знает, неизвестная преступникам информация по существу поднимаемых ими вопросов, появление новых лиц, которые могут оказать заметное влияние на переговоры (авторитетов преступного мира, близких и родных, личных друзей участников переговоров). При достижении критического уровня эмоционального возбуждения многие практики прибегают к давно оправдавшим себя приемам релаксации (расслабления). На крик – отвечают понижением голоса, юмористической оценкой ситуации. Надо сказать, что, как это не звучит странно, снижение уровня агрессивности довольно легко снимается шуткой, к месту рассказанной историей, анекдотом. Несмотря на драматизм ситуации, чураться этого не стоит. В одном из зарубежных руководств по переговорам сказано: «...Шутка подчас становится моральным оружием в переговорах. Юмором можно подчеркнуть некомпетентность и снизить враждебность, вынудить человека непроизвольно расслабиться, рассеять страхи и ответить на угрозу или – наоборот – намекнуть на угрожающие последствия»...

В начале 80-х годов в Институте психологии шведской Академии наук поставили эксперимент: смоделировали «вечеринку с выпивкой»45. Группа испытуемых под объективами видеотехники и микрофонами, употребив спиртное, должны были читать предложенные тексты, беседовать. Предполагалось, что в этих условиях люди будут под влиянием алкоголя быстрее и громче говорить. Но оказалось, что эти показатели оказались без особых отклонений от нормы трезвого состояния. Зато это бросилось в глаза при просмотре пленок, резко увеличилось число взаимных «перебиваний» собеседников. Снизилась норма цивилизованного вербального общения. Как известно, одно из проявлений высокой культуры диалога является умение слушать собеседника. Последовательность вступления в разговор определяется сложным комплексом «сигналов», когда завершающий высказывание человек готовится создать паузу в речи. Эти «сигналы» улавливаются другой стороной диалога, который затем вступает в беседу.

В Древнем Риме словом «dixi» (сказал все) ораторы завершали свои речи, подавая сигнал для других участников публичного собрания или судебного процесса. Этим приемом, в частности, упреждалась возможность перебивания (сбоя речи), которое обычно ставит в затруднительное положение того, кто говорит. Эта разрушительная способность перебивания оказывать негативное психологическое воздействие широко используется преступниками, от которых трудно ждать цивилизованных норм словесного общения. Прослушивание аудиозаписей переговоров со всей очевидностью показывает, что преступники нередко пользуются таким приемом. Им подчеркивается агрессивность поведения преступников, нежелание слушать доводы, которые им не хотелось бы воспринимать. Последнее позволяет в ходе переговоров использовать перебивку как показатель нежелания выслушивать те или иные доводы, соображения, но кроме того, быть готовым не потерять избранное направление дебатирования, не «стушеваться», а при необходимости переговорщик и сам может обратиться к этому древнейшему психологическому приему.

Разработка психологических аспектов ведения переговоров с преступниками – непочатый край работы. Здесь мы сформулировали, разумеется, далеко не все теоретические положения и прикладные советы, суммирующие опыт в этой области.

Но и они позволяют утверждать насколько подготовленным должен быть переговорщик в плане тактики ведения переговоров и методики психолого-педагогического воздействия. Методические рекомендации здесь могут играть лишь функции ориентиров, исходных позиций. Их нельзя шаблонизировать, использовать вне зависимости от характера криминальной ситуации и личности преступников. То, что хорошо в одних случаях – неприемлемо в других.

Переговоры с преступниками требуют развития продуктивного мышления переговорщиков, всех, кто становится причастным к этому важному делу, поиска наиболее эффективного пути в достижении цели, творческого решения возникших задач, В этом случае, как писал известный психолог С. А. Рубинштейн, «мышление в ходе рассуждений добывает новые и новые данные, выходящие за пределы исходных условий и, используя их, приходит ко все новым и новым выводам в силу того, что включая объекты исходных положений во все новые связи, оно как бы поворачивает их каждый раз новой стороной, открывает и как бы черпает из них все новые свойства и отношения»46. Непредсказуемость и неповторимость криминальных ситуаций переговоров с преступниками делает недостаточным репродуктивное мышление, которое, лишь повторяет ранее известные способы решения мыслительных задач, не находя новых подходов с учетом специфики конкретных случаев переговоров. Стереотипность способов действий в условиях переговоров с преступниками исключает инициативность и гибкость в ходе ведения диалога, которые так необходимы для достижения цели, стоящей перед правоохранительными органами по борьбе с преступностью, укреплению законности и правопорядка, защите жизни, свободы прав и достоинства человека, его культурного наследия, окружающей среды.

Подведем итоги. Переговоры с преступниками – не панацея от всех бед преступности. Это одно из средств, дополняющее, но не противостоящее иным предусмотренным законом мерам предупреждения, пресечения, раскрытия и расследования преступлений, перевоспитания правонарушителей. Только при таком концептуальном подходе можно с пользой для дела реализовать их возможности, а они немалые в борьбе с преступностью, в разумном разрешении криминальных конфликтов.

* * *

Мы рассмотрели лишь некоторые проблемы переговоров с преступниками, которые ведутся в ряде экстремальных ситуаций. В настоящем издании остался вне исследования комплекс вопросов, связанных с необходимостью ведения переговоров с представителями преступных сообществ в целях предупреждения расправ над свидетелями, работниками правоохранительных и других государственных органов, деятелями правосудия, «отошедшими» соучастниками и лицами, стремящимися порвать с преступным миром, «предателями» и «конкурирующими» ' кланами. Эта практика, распространенная за рубежом, проводится в ходе т. н. «тайных операций», становится в условиях роста организованной преступности актуальной и для нашей страны. По существу характер переговоров носит склонение осужденных, отбывающих наказание в местах заключения, к явке с повинной о других преступлениях, которые они совершали на свободе, и, числящихся нераскрытыми, а также обращения о предоставлении оперативной и криминалистически значимой информации за вознаграждение. Дальнейшей теоретической разработки требует диалоговой подход к проведению ряда следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Эти вопросы автор намерен осветить в других публикациях. В силу новизны научного подхода к сложным проблемам переговоров с преступниками некоторые положения, выдвинутые в настоящей работе, носят дискуссионный характер, возможны и другие варианты решений тактических, психологических и иных задач. Автор заранее благодарен читателям за высказанные пожелания, советы, точки зрения по существу рассматриваемых вопросов, за интересные примеры ведения переговоров с преступниками.

ЛИТЕРАТУРА

Викулов В. А., Ильин В. А., Костецкий А. В., Шабалин В. И., Организация работы администрации следственных изоляторов по ликвидации групповых побегов, массовых беспорядков и освобождению заложников. ВИПК руководящих работников ИТУ, М., 1989.

Васильев В. Л. Юридическая психология. М., «Юридическая литература», 1991.

Горшков А. А., Соколов В. И. Организация и тактика розыска и задержания особо опасных вооруженных преступников. М.: ВНИИ МВД СССР, 1990.

Галикеев Р. Г. Организация педагогического общения сотрудников с осужденными в процессе перевоспитания в ИТУ. Уфа: Уфимская ВШ МВД РФ, 1990.

Стариков В. И., Горшкова Н. К. Захват заложников и их освобождение. М.: Академия МВД СССР, 1987.

Илларионов В. П. Заложники и переговорщики.–«Советская милиция», 1991, № 9.

Илларионов В. П. Допустимы ли переговоры с представителями преступных сообществ. «Щит и меч», 1990, № 9.

Илларионов В. П. Переговоры с представителями преступных сообществ.– Сб. Общественная система национальной и международной безопасности. М., 1991.

Илларионов В. П. Переговоры под дулом. «Щит и меч», 1991, № 27.

Илларионов В. П. Френк Больц – знаменитый переговорщик. «Щит и меч», 1991, № 14.

Илларионов В. П. С полицейским патрулем по ночному Чикаго. «Щит и меч», 1991, № 51.

Илларионов В П Похищение Теодора Руссо. «Щит и меч», 1991, № 15.

Илларионов В П. Не дипломированные дипломаты, «Щит и меч», 1992, 26 марта.

Подготовка переговорщиков, используемых при захвате заложников террористами. Экспресс-информация, М.: ГИЦ МВД РФ, 1990, № 10.

Захват заложников. Обзорная информация, М.: ГИЦ МВД РФ, 1992, № 5.

 

24 Известия, 1988, 15 октября.

25 Явич Л. С. Общая теория права. -Л., 1976, с. 7.

26 Аванесов Г. А. Криминология. - М, 1984, с. 134.

27 См. подробнее Олейник П. А. Личностный подход (Теоретические аспекты и правовая значимость для деятельности органов внутренних дел). Советское государство и право, 1980, № 4.

28 По специальному оперативному иску.

29 При этом следует проявлять осмотрительность: в известном случае - захвата заключенными самолета в Якутии с требованием вылета в Пакистан, переговоры едва не закончились стрельбой, поскольку преступники решили, что их посредник задержан в здании аэропорта, а сведений о нем; они длительное время не имели.

30 "Советская милиция", 1991, № 9.

31 См. подробнее: Лебедева М. М. Классификация тактических приемов, используемых при ведении переговоров.-М., МГИМО. Центр международных исследований, 1990.

32 Архив автора.

33 Васильев В. Л. Юридическая психология. - М., "Юридическая литература", 1991, с. 438.

34 Архив автора.

35 В качестве примера может служить проведенный автором хронометраж и структурный анализ видео- и аудиоматериалов многочасовых переговоров, проведенных в марте 1992 г. в Ставропольском крае, когда вооруженные преступники захватили автобус с пассажирами.

36 Додонов Б. И. Эмоции как ценность. - М., Политиздат, 1978, с. 25.

37 Архив автора.

38 См. подробнее. Буржуазная философская антропология XX века. - М., "Наука", 1986, с. 182.

39 Додонов Б. И. Эмоция как ценность. - М., Политиздат, 1978, с. 111.

40 Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. - М., 1946, с. 116.

41 Архив автора.

42 Лакосина Н. Д., Ушаков Г. К. Медицинская психология.-М., 1984, Волков В. Н. Медицинская психология в ИТУ. Юридическая литература, 1989.

43 Изучение социальной психологии групп и коллективов - самостоятельное направление науки. Многие идеи высказаны А. С. Макаренко, С. Т. Шацким, В. А. Сухомлинским. Однако основные труды опубликованы за рубежом: Джекоб Л. Морено - основатель социометрии, работы социологов и психологов Л. фон Визе, Э. Мэйо, Г. Тарда, Г. Диркса и других. Более подробно в работе болгарского автора Л. Десева "Психология малых групп". - М., Прогресс, 1979.

44 Л. Десев. Психология малых групп. - М., Прогресс, 1979, с. 24, 97.

45 Линдман Р. Алкоголь и социальное познание. В сб. Когнитивная психология. - М., "Наука", 1986, с. 181-182.

45 Рубинштейн С. А. Основы общей психологии. - М., Учпедгиз 1946 с. 323.

 

1. е ЛИЧНОЕ ОТКРЫТОЕ ПЕРВЕНСТВО САНКТПЕТЕРБУРГА И ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ ПО АРМЛИФТИНГУ ТЯГЕ РУЧКИ ROLLING THUND
2. Тема- Модели социального взаимодействия Шкурин Д
3. Языковая ситуация в США на примере штатов Новой Англии
4. Лирический герой В А Жуковского
5.  Очень популярна игра в Южной Америке
6. Работа психолога-консультанта с родительско-юношескими конфликтами
7. Методы профессионального обучения
8. говорить с учетом уровня
9. Разработка модуля для контура управления tic-104
10.  Особенностями земель территорий поселений являются- а многообразие видов земель различного целевого на
11. Тема 16 СИСТЕМА ШКІЛЬНОРОДИННОГО ВИХОВАННЯ В ПЕДАГОГІЧНІЙ СПАДЩИНІ В
12. суцільну колективізацію
13. Эмбриология человека.html
14. яких маркетингових дій і тим паче дослідження є інформація
15. К основным функциям ядра ОС UNIX принято относить следующие
16. 1 Анализ модных тенденций
17. Тепловой двигатель с внешним подводом теплоты
18. варіант Варіант ІІ Знайдіть слово яке в родовому відмінку однини має закінчення у-
19. Лекция пятая БИОЛОГИЧЕСКИЙ РЕДУКЦИОНИЗМ СОЦИАЛДАРВИНИСТСКАЯ ШКОЛА Содержание Истоки и принципы
20. Соціальний супровід випускників інтернатних закладів для дітей-сиріт та дітей, позбавлених батьківського піклування.html

Материалы собраны группой SamZan и находятся в свободном доступе